Макс Брэнд
След в ущелье Тимбэл



Глава 1
СИГНАЛ СМЕРТИ

По всей длине задней веранды игорного дома «Палас» во тьме светились огоньки от трубок и вспыхивали святящиеся точки цигарок.
Уолтер Дэвон с удовольствием смотрел на эти дрожащие огоньки. Обитатели здешних пустынных мест привыкли наслаждаться курением в темноте, как охотники и трапперы, чей отдых приходит лишь с наступлением ночи, или ковбои, согревающие таким образом в зимнюю пору свои носы.
Конечно, он знал, что в городке Уэст-Лондон нет никакой охоты, если не считать охоту за золотом, и никто никого не выслеживает, кроме зеленых новичков и вообще дураков, у которых то и дело безнаказанно крали лошадей. Тем не менее это были люди пустыни, люди гор.
Там, внутри, собрались люди другого сорта — они толпились вокруг игорных столов или стояли вдоль бара, временами пол террасы дрожал от их криков. Но на самой террасе это никак не влияло на тон спокойных, сдержанных разговоров, которые велись тихо, вполголоса, будто собеседники поверяли друг другу какие-то секреты.
То и дело один из курильщиков бросал цигарку и входил внутрь, и когда открывалась дверь, становился слышен монотонный голос крупье.
Уолтер Дэвон послушал его, потом с удовлетворением вздохнул, ощущая запах самых разных Табаков и чистой свежести сосен. Он не спешил приступать к работе на зеленом сукне игорного стола, так как не решил, какую игру ему выбрать на эту ночь, хотел дать рукам отдохнуть.
Уолтер праздно и даже с некоторым удовольствием наблюдал за вспышками цигарок, позволявшими ему видеть то чьи-то усы, то носы — молодые или истонченные и искривленные временем, и думал, о чем ему может рассказать пара глаз, когда свет от огонька выхватывает их из ночи.
Огоньки перемещались: трубки передвигались медленно, а цигарки быстро дергались вверх-вниз, когда курильщики жестикулировали. И вдруг, совершенно случайно обратив внимание на дальний конец веранды, Дэвон увидел, — или ему показалось, что увидел — будто кто-то подает горящей цигаркой сигнал: сочетание из точек и тире сложилось в вопросительный знак!
Уолтер усмехнулся такому совпадению, в результате которого невольно получился какой-то смысл, но продолжал сонно смотреть на дальнего курильщика, пока вдруг совершенно отчетливо не увидел, что светящийся кончик цигарки изобразил азбукой Морзе слово «четыре»!
Один раз это могло получиться случайно, но во второй раз — нет. Дэвон понял, что тот курильщик сигналит через всю длину веранды какому-то другому человеку. И показалось странным, что общаться ему необходимо таким образом, когда за десять шагов можно пересечь всю веранду!
Дэвон встал со стула и, подойдя к перилам, глянул на крутые склоны ущелья, покрытые зубчатыми тенями сосен. На дне ущелья в серебряном зеркале воды отражались звезды. Прямо напротив «Паласа» величественно вздымалась к небу гора Тимбэл.
— Вроде бы смотришь с площадки обозрения, правда? — сказал человек, остановившийся рядом.
Уолтер согласился, что да, это так, и при этом чуть повернулся к говорящему. В такой позиции ему не стало видно курильщика, подававшего сигналы. Но тут же в другом конце веранды он заметил тусклый свет от трубки, который, мигая точками и тире, передавал тот же самый вопросительный знак!
У Дэвона сжалось сердце. Были времена, когда он говорил себе, что скитается по свету в поисках удачи, какой бы она ни была — война, карты, счастливая женитьба, но в душе всегда знал, что больше всего жаждет возбуждающего чувства приключений.
За тридцать с лишним лет своей жизни он вырос и закалился на многих работах, однако в его руки так и не попадало золото, если не считать скопившихся нескольких тысяч долларов, которые позволяли ему чувствовать себя свободно при игре в покер с любыми ставками. И хотя Уолтер так и не выиграл много денег, с картами в руках он всегда ощущал электрическую искру в мозгах. Вот как и теперь, когда увидел эту маленькую тайну на веранде «Паласа».
Наверное, было не совсем безопасно следить за людьми, обменивающимися сигналами, но, наблюдая за ними, Дэвон не был склонен придавать особое значение их странному молчаливому разговору. Удивительно, что эти люди даже не пытались оставить свои стулья и поговорить друг с другом! Должно быть, за ними неотступно следили, поэтому они и пользовались своим кодом, чтобы наблюдающие не могли ничего понять.
О чем идет речь, кто они такие и у кого под наблюдением? Наверное, это были не очень важные вопросы и они мало касались Уолтера Дэвона, но раскрытие секрета доставило бы ему удовольствие.
Тем временем он сумел придумать, как ему видеть первого и второго сигнальщика одновременно. Для этого пришлось воспользоваться небольшим карманным зеркальцем, уместив его на ладони. Сигналы Номера Один он теперь наблюдал в маленьком зеркальце, а к Номеру Два был обращен лицом, продолжая разговаривать с мужчиной, стоящим у перил.
— Действительно, как на площадке обозрения, — согласился Уолтер, — только вот горы не смыкаются позади нас.
— Они никогда не сомкнутся, — ответил незнакомец. — Скорее расступятся из-за того, что на склонах старого Тимбэла все время роют, промывают песок и без конца взрывают.
В зеркальце Дэвон прочитал сигнал: «Только в одну сторону!»
Никакого ответного движения горящей трубки не последовало, и тогда он сказал:
— Когда я в последний раз был здесь, все было не так.
— Вы знаете, как здесь было в прежние времена?
— Да.
— Я тоже. Двадцать лет назад я повернул мула и подъехал к горе Тимбэл. У нее тогда еще не было названия. И спустился к реке, тоже безымянной.
— Если уж мы заговорили о названиях, то не знаете, случайно, как этот городок получил его?
— Да вроде слышал одну историю, — произнес мужчина низким, тихим голосом, так, что Дэвон едва мог его расслышать. — Десять лет назад сюда заявился старик Лэс Берчард…
— А я был здесь пятнадцать лет назад.
— Ну вот, Берчард прибыл на фургоне, запряженном восемью мулами. Он направлялся в Фарралоун, а в этой долине решил немного передохнуть. У него с собой была бочка белой отравы. Берчард собирался после приезда в Фарралоун добавить в нее дубильной коры, сока чернослива и назвать это пойло виски. Но тут решил сам его попробовать, проверить, не испортилось ли в пути.
В общем, попробовал, и у него появилось что-то вроде сомнения. Попробовал еще и все-таки не был абсолютно уверен. Словом, не переставал прикладываться, пока его фургон не доехал до этого самого места. А к тому моменту он так надегустировался, что ничего не видел и съехал правым передним колесом с крутого обрыва. Фургон чуть не перевернулся, а колесо разбилось о скалу вдребезги. Тогда Берчард сел и осмотрелся. Конечно, часть поклажи он мог бы навьючить на мулов. Но у него не было вьючных седел. И тут Лэс сказал себе, что если он не может попасть в город, то пусть город сам придет к нему.
Рассказчик замолчал, чуть причмокнув, а в это время Номер Два зажег спичку, чтобы разжечь трубку. Дэвон ясно разглядел молодое, красивое лицо, с выдающейся квадратной челюстью, которой позавидовал бы любой боец. Ему понравилось это лицо, и он постарался запомнить его, разглядев одну черту за другой.
Есть множество способов рассматривать лицо человека: наихудший из них — это видеть его целиком, а наилучший — по деталям, таким, которые не могут изменяться из-за появления шрамов и морщин, или какого-то выражения, или потому что выросла борода. Например, нос меняется очень мало. Еще есть угол между переносицей и лбом, высота и ширина скул, уши… В нужный момент память воспроизводит их с фотографической точностью!
Все это Дэвон умел делать. Наконец он убедился, что теперь сможет узнать этого человека через сколько угодно времени!
Между тем его собеседник продолжал рассказывать тихим голосом:
— И вот Лэс Берчард выгрузил свое добро, построил бревенчатую хижину, убрал туда вещи и стал ждать, когда город придет к нему.
А за горой Тимбэл жил человек, который пригонял на холмы стадо коров. Его звали Дэвон. Лэс продал ему пару своих мулов, вновь вернулся в долину и стал ждать дальше. У него было ружье, а в долине — много живности, так что пару месяцев он спокойно продержался на оленине и на той самой белой отраве.
Но как-то утром, будучи сильно не в себе, увидел, что вся долина затянута густым туманом. Берчард когда-то был моряком, и этот туман напомнил ему гавань на Темзе. В этот же день чуть позже он врыл в землю столб с табличкой, на которой написал, что здесь — Лондон. То есть нашел имя для своего нового города, понимаете?
Но немного погодя ему показалось, что назвать город просто Лондоном недостаточно, потому что люди могут спутать его с тем, старым городом, о котором когда-нибудь слышали. Поэтому на следующий день перед словом «Лондон» подписал «Уэст», так и появился Уэст-Лондон.
Трубка человека Номер Два неожиданно просигналила: «Каким образом?»
И кончик раскуренной до оранжево-красного цвета цигарки, отражающийся в зеркальце, ответил: «Смерть!»
А рассказчик все говорил:
— Лэс Берчард долго не бывал в долине, а этот хитрец, Дэвон, пришел сюда, взял приличный образец руды и сообразил, что что-то нашел. Еще через неделю Лэс проснулся от дальних звуков удара молотком, а десять дней спустя в ущелье уже работало пять тысяч человек. Берчард вскоре сообразил, начал продавать им свое белое пойло по доллару за порцию. Потом продал лес со своего фургона за две тысячи долларов золотом. Мулы потянули по паре сотен фунтов каждый, а кожа с упряжи дала ему почти столько же золота, сколько весила сама. Словом, Лэс сделал достаточно денег, чтобы хватило на отъезд, но конечно же не уехал. А однажды, когда ущелье было полно людей, он, наполненный чем-то лучшим, чем просто солнечный свет, а именно остатками из своей бочки, спустился в ущелье решил тоже испытать судьбу — покопать золото.
Номер Два, сделавший паузу, будто последнее переданное слово напугало его, теперь откликнулся: «Когда?»
«Этой ночью», — просигналил тот, который курил цигарку.
«Где?»
«У Пэрли, в одиннадцать».
— Старик Лэс Берчард так накачался сивухой, что не понимал, где находится, — все вел свой рассказ мужчина. — Но у него нашлись кирка и лопата — последнее, что осталось от того, что было в его фургоне. Он спустился в долину и увидел место, где был взорван скальный откос, отчего образовалась довольно глубокая воронка. Вокруг несколько человек копали шурфы или пытались сделать это, но все никак не могли отыскать жилу. Старик сказал: «Вот уже есть дыра. Это, пожалуй, сэкономит мне порядочно времени». Затем спустился туда и начал орудовать киркой. Ребята из соседних воронок подошли и стали веселиться, глядя, как он понапрасну тупит кирку о скалу, где не было и признака породы нужного цвета. Смеялись и ждали, пока он не выдохнется, сам не убедится, каким был дураком. Берчард и в самом деле довольно скоро отступился и заявил: «Ну, еще один удар на счастье!» — и отвалил обломок, на изломе которого сверкало чистое жильное золото! Оно ослепило глаза ребятам, а Лэса сделало таким богатым, что он не знал, куда девать деньги.
Тем не менее вскоре Берчард открыл магазин, а потом пришел на то место, где сломал свой фургон, и построил здесь «Палас». Должен сказать, он сумел развернуть игорный бизнес, а еще лучше был ресторан. Где-то разыскал повара-китайца, который просто замечательно разговаривает со своими сковородками.
Дэвон слушал, что-то бормотал в ответ, но сердце его сжималось, потому что меблированные комнаты, где он остановился, назывались «Пэрли».



Глава 2
ЧАС НОЛЬ

Больше сигналов не было. Вскоре вся компания начала перемещаться с веранды в игорный зал, и все так перемешались, что Уолтер потерял из виду сигнальщика Номер Один. Заметив, что Номер Два начал играть в фараон, запасясь изрядным количеством фишек, Дэвон тоже поставил несколько монет на рулетку на ближайшем столе.
Он решил, что Номер Два — полукровка, судя по его туманному взгляду и высоким скулам. Да и играл этот человек, как индеец, с блестящей невозмутимостью, независимо от того, сколько проигрывал или выигрывал. Фараон и рулетка были для Дэвона примитивными играми. В них не требуется ничего, кроме везения, любой дурак может рассчитывать на выигрыш.
Сразу же после десяти часов, когда Дэвон почувствовал, что достаточно хорошо рассмотрел этого незнакомца, он направился в пансион миссис Пэрли.
Это был самый большой дом с меблированными комнатами в Уэст-Лондоне. Мистер Пэрли сначала основал его как салун и игорный дом, но колеса рулетки не принесли ему быстрой выгоды. Тогда он сделал в них некоторые домашние усовершенствования, которые позволили быстрее получать деньги. К несчастью, один любознательный ковбой как-то разобрался в этой хитрости и всадил мистеру Пэрли пару пуль в голову.
Некоторое время большой салун стоял без дела, долги мистера Пэрли слегка превышали его доход. Заведение мог приобрести первый же претендент, но тут с Востока прибыла миссис Пэрли.
Она отменила аукцион, самого аукциониста вышвырнула на улицу, закрыла дом, отмыла его снизу доверху, разделила большие комнаты на более мелкие парусиновыми занавесками, повесила гамаки вместо кроватей и незамедлительно открыла пансион для грандиозного бизнеса. Миссис Пэрли нередко сама стояла за стойкой бара и не раз с помощью тяжелой пивной бутылки утихомиривала разошедшихся хулиганов, выбрасывая их за порог.
Вот в этот дом и направился Уолтер Дэвон, обнаружив миссис Пэрли в «библиотеке». Дважды в день эта комната преобразовывалась в столовую, а все остальное время была открыта для бездельников, но в этот вечер здесь не было ни души, кроме самой хозяйки.
— А у вас тихий дом, миссис Пэрли, — с признательностью заметил Дэвон.
— Да, спокойный, — согласилась она. — Спокойный сверху донизу. Вы не услышите здесь ни нотки музыки, ни звона пивных бутылок, ни криков пьяниц, которые выворачивают свои карманы, набитые золотом. Все мои славные постояльцы — золотоискатели заняты только одним — грохаются на койку и храпят до самого утра. Лучше быть шарманщиком на Третьей авеню, чем королевой в таком тихом заведении, как это.
— Это в знак уважения по отношению к вам, миссис Пэрли, — произнес Уолтер. — Они не…
— Знаки на головах, которые я разбила, — возразила благородная леди. — Только это ничего не значит для тех, кому я еще только собираюсь их разбить. Ну просто не знаю, как так можно! Парни из здешних лесов не умеют тихо высосать свои бутылки и лечь спать без того, чтобы не поорать, словно стая воющих гиен. А я не собираюсь такое терпеть. Эти дешевые типы, как только пропустят хоть глоток виски, напрягают голосовые связки, оповещая об этом весь мир. Не хочу отводить им места для таких песен и танцев. И следующая скотина, которая попробует разинуть пасть, чтобы взять высокое «до», получит от меня сполна. — Она опустила внушительных размеров кулак на длинный стол, и тот задрожал по всей длине.
— Выпейте со мной, — предложил Дэвон.
— Я не прочь, — согласилась миссис Пэрли, — только посмотрю, не спит ли этот бездельник бармен.
— Может быть, он устал?
— Он? Ему нечего делать, как только прибраться на месте, в ожидании когда ребята пойдут на работу.
— Так это же на рассвете? — предположил Дэвон.
— Ну и что из того? Все, что он должен делать, это целый день торчать за своим красивым баром и подавать выпивку. Я сама ему помогаю, когда начинается сутолока. Это нетрудная работа, я могла бы заправлять баром самолично, но парни чувствуют себя не совсем свободно, когда за стойкой стоит леди. Их это заметно сковывает. Конечно, я не имею в виду таких джентльменов, как вы, мистер Дэвон, вас видеть здесь — одно удовольствие.
Бармен и на самом деле громко храпел. Миссис Пэрли разбудила его сильной оплеухой широкой ладони, и он поставил перед ними пенящиеся бокалы пива.
— У нас не так уж много этого напитка в доме, — пояснила миссис Пэрли, — оно быстро заканчивается. Но пиво всегда будет к вашим услугам, мистер Дэвон. Эй, Билл, смахни паутину с глаз и, будь добр, прими такой вид, будто рад нас видеть! — Потом вновь обратилась к Уолтеру: — А вы не собираетесь поучаствовать в этой игре с копанием золота?
— Я никогда не копал глубже, чем нужно. Предпочитаю считать очки при игре в карты.
— Вот это настоящее дело, — вздохнула миссис Пэрли. — А мой Джим был просто ослом. Когда у него все шло хорошо, захотел еще на скорую руку подправить свою удачу. Мир, огороженный забором, был для него не очень-то хорош, пожелал лучшего, простофиля.
В «библиотеке» скрипнул стул. Посмотрев в дверь, Дэвон увидел симпатичное лицо Номера Два, который усаживался за стол, раскладывая перед собою газету.
— Кто это? — поинтересовался Дэвон.
— Это Грирсон.
— Красивый малый!
— Он? Хоть сейчас на картинку! На Бауери 1 таких пруд пруди, так и путаются под ногами. Как называются такие белые цветы, которые сразу же желтеют и вянут, лишь только возьмешь их в руки? Он — это белая камелия, вот кто. А под мышкой у него такая неприятная штука, которая может тявкнуть шесть раз. Посмотрите на его длинные пальцы! Он ни разу в жизни не сделал честного хода, скажу я вам. Такие симпатичные ребята, как он, в Манхэттене сбили цену на убийство до пятидесяти долларов за штуку. Теперь там ломовая лошадь стоит столько же, сколько и президент. Пока, мистер Дэвон! Приятно было с вами немного поболтать. Если кто-нибудь побеспокоит вас в моем доме, дайте только знать и я раскатаю его так, что он станет такой же тонкий, как золотой лист. Доброй ночи!
Миссис Пэрли, широко шагая, удалилась. Дэвон нашел другую газету, вышедшую более месяца назад, и, сделав вид, что заинтересовался «новостями», посмотрел на часы. Было без пятнадцати одиннадцать. Если все пойдет по их плану, то мистер Убийца Грирсон приступит к делу в этом доме через четверть часа. Дэвон решил, что не растеряется, когда наступит этот момент.
— Спички есть? — спросил Грирсон.
Дэвон передал коробок через стол. Закурив, Грирсон поблагодарил его. Он явно хотел завязать разговор, поэтому начал:
— А что, они честно играют в фараон там, в «Паласе»?
— Никогда не пробовал, — откликнулся Дэвон.
— Послушайте меня и не пробуйте, — проворчал симпатичный молодой Грирсон. — Они просто не знают меры, сдают такие карты!
— Да?
— Конечно. Я никогда ничего подобного не видел. Тут на днях один крутой малый хотел схватить их за руку и разобраться, в чем дело. Я и сам чуть не поступил так же, но к чему это все?
— Разоблачить нечестную игру? Это хорошее дело, должен заметить.
— Вы так думаете? — зевнул Грирсон. — Не знаю. Какая разница, каким образом они отбирают у парней их деньги. Мои денежки тоже частенько уплывают на этом фараоне, не знаю, как это делается. Что скажете?
В ответ на его болтовню Дэвон едва кивал. До одиннадцати оставалось всего пять минут. Может быть, ему удастся задержать этого убийцу на некоторое время?
В отдалении с нетерпеливой быстротой начали бить часы. Грирсон постепенно умолк. Он не делал никаких попыток встать и с настойчивым любопытством вглядывался в лицо Дэвона.
И вдруг Уолтер понял. По какой-то таинственной причине в убийстве, назначенном на одиннадцать часов, жертвой должен стать он!



Глава 3
ПРИЗНАНИЕ

Прозвучал девятый поспешный удар часов, когда Дэвон бросил встревоженный взгляд через плечо — ему показалось, что позади него в открытой двери, за занавеской, промелькнула какая-то тень. Затем, готовый к опасности, снова посмотрел на молодого Грирсона. Ждать долго не пришлось. Плечо этого достойного молодого человека дернулось, его правая рука сделала движение, чтобы выхватить оружие, но Дэвон уже выстрелил.
Выхватывание револьвера было делом, которое его никогда особенно не беспокоило, по той простой причине, что в таких случаях, как этот, он вообще не вытаскивал оружия. Уолтер носил в кармане куртки однозарядный револьвер с коротким стволом, который совершенно не оттопыривал карман или оттопыривал немного, что не о чем было и говорить. Но стрелял револьвер пулей 45-го калибра с достаточной силой, чтобы с близкого расстояния уложить человека на месте, а потому вполне заменял полноразмерный кольт.
Уолтеру пришлось изрядно потренироваться с этим оружием, чтобы действовать с ним аккуратно. Но оно того стоило, ибо оказалось очень эффективным при схватке лицом к лицу. И вот он сунул руку в карман, нажал на спусковой крючок и немного отодвинулся назад, ожидая, что молодой Грирсон сейчас рухнет с дырой в животе.
Но Грирсон не упал. Карман Уолтера Дэвона наполнился горячим дымом, и вдруг он понял, что выстрел был холостым!
Грирсон с проклятием попытался выхватить револьвер, но он запутался. Лицо молодого человека исказилось от досады. Он дернул снова, послышался треск разрываемой ткани, и Дэвон увидел прямо перед собою большой револьвер.
У него было три выхода: броситься к двери, нырнуть под стол или напасть на держащего оружие. Уолтер избрал третий, потому что первые два означали пулю в спину. Он нанес Грирсону слева короткий боковой удар в челюсть, который так помогал ему еще в далекие школьные годы.
Удар произвел почти такой же эффект, как и пуля крупного калибра. У парня подкосились колени, глаза стали пустыми. Одной рукой Дэвон забрал револьвер из его онемевших пальцев, а другой снова усадил Грирсона на стул. Затем он опять глянул на дверь, закрытую занавеской, — за ней никто не появился.
Опустив глаза, Уолтер провернул барабан кольта. Все пули были на месте. Не оставалось никаких сомнений в реальности заговора и хитрости мошенников, заранее разрядивших его револьвер.
Где-то в отдалении послышался голос миссис Пэрли. Наконец, негодующая, она показалась в дверях, толкая перед собой двух заспанных, зевающих мужчин.
— Если вы, сонные коровы, называете себя мужчинами, — кричала миссис Пэрли, — то идите и сделайте что-нибудь! Здесь же убивают, я сама слышала выстрел! Эй, что это? Мистер Дэвон, или я ошибаюсь?
Уолтер стоял за стулом Грирсона, засовывая кольт в карман. Он был довольно громоздким, но с удобной рукояткой. Спрятав револьвер в карман, Дэвон прижал его дуло к затылку Грирсона.
— Я беседовал с этим господином, — объяснил он. — Во время разговора хотел показать ему мой маленький револьвер, но его курок очень легко спускается. Прошу извинить меня за причиненный шум.
— И это все? — удивленно произнесла вдова. — Молодой человек, вы выглядите так, будто вам продырявили живот. Вы в порядке?
— Я? — едва слышно переспросил Грирсон. — Конечно, я в полном порядке.
— Идите обратно спать! — приказала миссис Пэрли двум своим защитникам, и те сонно повиновались. Подбоченясь, она приблизилась к Уолтеру и проговорила: — Не знаю, что тут у вас за игры, мистер Дэвон, но в этом доме не должно быть никакой стрельбы. Имейте это в виду. Я хорошо к вам отношусь, но хватит и пары убийств, чтобы у моего пансиона появилась плохая слава! — Сделав это мягкое предупреждение, миссис Пэрли тоже удалилась.
Грирсон медленно поднялся со стула и обнаружил, что дуло его собственного револьвера упирается ему прямо в живот. Он со стоном поднял руки вверх и пробормотал:
— Чего вы еще от меня хотите? У меня с собой нет больше ничего. Но где это вы научились такому удару слева? Уж не работали ли вы на ринге, ловкач?
Дэвон тщательно его обыскал. У парня не оказалось никакого другого оружия, если не считать рогатки, которая была прикреплена эластичной лентой к запястью, — при первой же необходимости, тряхнув рукой, ее можно было опустить до кончиков пальцев. Он забрал у него эту вещь, несмотря на протесты.
— Ну что она может значить? — жалобно проронил Грирсон.
— Пусть уж она лучше будет у меня, — возразил Дэвон. — Мне не хотелось бы доставлять тебе неприятности, Грирсон, но и эта штука очень хорошо умещается в моем кармане. — И с этими словами он увлек юношу в дальний угол комнаты, где их нельзя было увидеть ни из двери, ни из окна. Здесь усадил его на стул, встал перед ним, опершись спиной на стену, и заявил: — Грирсон, я никогда не видел тебя до сегодняшнего вечера.
— Да, — согласился тот. — Думаю, что не видели.
— Кто-то нанял тебя на эту работу?
Парень молчал, потупив взор, его приятное лицо было печально, он выглядел подавленным.
— Есть две возможности справиться с этим делом, — продолжил Дэвон. — Первая — передать тебя шерифу. А это значит, тебя посадят в тюрьму, где стены достаточно крепкие. Другая — отвести тебя в город и рассказать в любом салуне о том, что ты собирался тут со мной сделать.
— Что же, попытайтесь! — дерзко отозвался Грирсон. — Вы никому ничего не докажете!
— У меня в кармане сгорел порох, а на одежде нет ни одной дыры. По-моему, мой друг, это достаточно убедительно доказывает, что прежде, чем ты пришел меня убивать, кто-то вытащил зубы из моего оружия. Люди в этой части страны не имеют ничего против стрельбы, но только если она честная. Они ненавидят грязные убийства. И прекрасно знаю, как они к этому отнесутся, потому что я сам — житель Запада. Если выложу им то, что собираюсь сказать, они поверят мне, парень, вытащат тебя наружу и повесят на высоком дереве.
Во время этого спокойного монолога Грирсон постепенно бледнел. Он неловко откинулся на спинку стула и, все еще держась пальцами за поврежденную челюсть, выглядел все больше и больше обескураженным.
— Сам не знаю, как это получилось, — признался он наконец, больше себе, чем собеседнику. — Этот старый бандит прямо схватил меня за брюки. Боже, никогда со мной такого не было! — И вдруг снова воспылал яростью: — А вы были бы сейчас в аду, если бы вам не повезло!
— Охотно верю тебе, — сказал Дэвон. — И сожалею, что удача отвернулась от тебя, что твои брюки порваны и все такое. Однако хочу знать, как зовут того человека, который нанял тебя, чтобы проделать эту работу?
— Никто меня не нанимал, — буркнул Грирсон.
— Это последнее слово?
— Да, и будьте вы прокляты!
— Тогда поднимайся, — скомандовал Дэвон. — И иди впереди меня! Сейчас я отведу тебя в город, приятель, и подробно расскажу ребятам все, что ты наделал.
— Я не хочу идти, — пробормотал Грирсон с каким-то детским упрямством.
Но Дэвон улыбнулся, и парень вскочил на ноги.
— О Боже! — простонал он. — Вы хотите убить меня и вам все равно!
— Это не убийство, когда избавляются от таких, как ты, — разъяснил ему Дэвон. — Это поступок во имя общественного спасения, все равно что следить за тем, чтобы на улицах было чисто. Грирсон, мое слово твердое. Если скажешь мне правду, ты свободен!
Молодой человек поднял руку и медленно, словно опасаясь, что этот жест может быть неправильно истолкован, расстегнул воротник. Потом снова уставился в пол, как человек, потерявший всякое самообладание.
— Так чего вы хотите? — хрипло спросил он.
— Прежде всего получить имя человека, который копался с моим револьвером.
— Я не знаю, — ответил Грирсон. — На него работают человек двадцать. Любой из них может проделать такой трюк прямо у вас на глазах, и никто никогда не догадается, даже столь крутой парень, как вы. — Он презрительно усмехнулся.
— Ну ладно, оставим это, — согласился Дэвон. — А кто нанял тебя?
Грирсон заморгал:
— Он схватил меня на лету, как бекаса, и попутал…
— Лучше летать, как бекас, нежели быть повешенным. Как думаешь?
Грирсон облизал губы. Потом поднял горящий взгляд на своего захватчика…
— О, они сделают это! Боже, на прошлой неделе я видел, как они вздернули мексиканца. Даже не раздумывали! — Неожиданно его пробрала дрожь, и он вдруг воскликнул: — Послушайте, вы думаете, что хотите знать. Но вам совсем не стоит знать всего. Если бы вы знали все, то поняли бы, что находитесь в гораздо более тяжелом положении, чем можете догадываться!
— Я всю жизнь испытываю судьбу, это всего лишь еще один случай, — спокойно отозвался Дэвон.
Грирсон закрыл глаза, сжал зубы, а потом взорвался:
— Да хватит вам! Это большой человек, может быть, главный хозяин!
— Что за главный хозяин?
— Ну, кого же я могу иметь в виду, как не самого главного хозяина в этом городе? Это тот старый, жирный тип, кто же еще! — Он проговорил эти слова едва ли не шепотом, выпучив глаза.
— Я все еще ничего не понял, — признался Дэвон.
Его собеседник сделал жест, выражающий крайнюю степень отвращения. Затем подошел поближе, наклонился и напрягся. Такое лицо, каким было его, бывает у человека, который кричит против ветра, однако до Дэвона донесся только еле слышный шепот:
— Берчард!



Глава 4
ИГРОК ПОКАЗЫВАЕТ ЛОВКОСТЬ

— Берчард? Владелец игорного дома «Палас»? Ты его имеешь в виду?
Грирсон оглянулся по сторонам, будто его преследуют тигры.
— Почему бы вам не написать обо всем этом в газетах? — прорычал он. — Черт побери, делайте что хотите, но только попробуйте кричать об этом на весь город, как вас сразу же уберут.
— Берчард? Берчард? — повторил Дэвон. — Святые Небеса, это невозможно! Я же даже не видел его ни разу в жизни!
— Неправда, — горячо возразил Грирсон. — Он хочет купить вашу землю, а вы не хотите ее продать!
— Не хочу продать? Берчарду? Он никогда не предлагал мне такого. Никто, кроме Уилльямса…
— Ну вот, Кленси Уилльямс не кто иной, как подручный Берчарда! — заверил молодой человек.
— Уилльямс? Он что, работает на Берчарда?
— Я все выложил и больше не скажу ни слова, — был ответ. — Если вас это не устраивает, ну что ж, нарушайте свое слово и тащите меня на виселицу.
— Ладно, — сказал Дэвон. — Ты сообщил мне то, что я хотел знать. Доброй ночи, Грирсон! Отложим дальнейшее, скажем, на завтра! — Он сердечно улыбнулся и дотронулся до револьвера.
Грирсон встал и осторожно попятился из комнаты. Пару раз он остановился, крепко сжимая кулаки, будто раздумывая, не броситься ли ему на своего победителя. Затем рывком распахнул дверь и выскочил на улицу.
Дэвон поднялся к себе, запер дверь, разложил на подоконнике в ряд оловянные гвоздики, лег в постель и заснул как моряк, глубоко, без сновидений.
На десять утра у него была назначена встреча с Кленси Уилльямсом в «Двух ангелах». После завтрака еще оставалось свободное время. Дэвон пристегнул кобуру под левую руку, в нее вложил длинноствольный кольт и пошел в лес потренироваться, неожиданно стреляя направо и налево, по отблескам света на деревьях, по пням и камням. Затем подсчитал число промахов и попаданий.
— Я стал медленным, как старая жирная собака, — подвел итог Уолтер. — Иду, как сквозь туман!
Прежде чем вернуться в город, он задержался на опушке леса. Даже в этот час ближние склоны горы Тимбэл местами были покрыты голубым туманом, но более низкие вершины по сторонам пропускали в долину яркий утренний свет.
Городок Уэст-Лондон представился ему видением, которое может уйти вместе с туманом со склонов Тимбэл, потому что у него была еще очень свежа память о том времени, когда на этом месте не было вообще никакой улицы.
И снова, может в тысячный раз, он задал себе вопрос: что же заставляет Берчарда вот так отчаянно добиваться заполучения этой земли, что даже малейшая задержка ее продажи толкнула владельца салуна и приисков на убийство? Но поскольку он не мог найти удовлетворительного ответа, ему оставалось только спуститься вниз и направиться в «Два ангела».
В баре Дэвон застал Кленси Уилльямса, длинного и тощего, с мрачным взглядом и волчьей ухмылкой. Войдя, Уолтер без всяких предисловий заявил:
— Я узнал, Уилльямс, что вы покупаете для Берчарда? Это так?
Мистер Уилльямс разлепил губы, чтобы ответить, но потом, кажется, передумал. Какое-то время он молча смотрел на Дэвона, разинув рот, затем пробормотал:
— Не имеет значения, для кого я покупаю. Я предлагаю цену, и вот у меня для вас деньги. Что, этого не достаточно?
— А у меня с собой все бумаги, приготовленные для подписи, можем приступать.
— Хорошо, — приободрился Уилльямс. — Так-то лучше! А то мне показалось, что вы хотите затянуть дело. Рад, что вы не стали этого делать. Рад за вас, молодой человек. Это в последний раз в жизни вам предлагают пятнадцать тысяч за такой участок земли.
— А что? Прекрасный, большой участок, — напомнил Дэвон. — Почти тысяча акров замечательного пастбища.
— Замечательного? — едко отозвался Уилльямс. — Летом там коровы сгорают от жары, а зимой отмораживают рога.
— Ну да, а когда Уэст-Лондон распространится за отрог горы, вы продадите этот участок за…
— Мистер Дэвон! — холодно прервал его Уилльямс. — Вы что, разыгрываете меня? Вы понимаете, что между городом и вашим участком можно разместить целый Чикаго?
— И все же по-прежнему не думаю, что пятнадцать тысяч достаточная цена.
— Так я и предполагал! — произнес Уилльямс своим обычным холодным тоном. — Но это все, что вы можете от меня получить. Можете брать деньги или не брать, молодой человек, и до свидания!
— Хорошо, — сказал Дэвон. — Считайте, что мы договорились. — Он вытащил из внутреннего кармана куртки документы и разложил их на стойке бара. — Они в полном порядке, не хватает только подписи.
— Отлично! — обрадовался Уилльямс. — Давайте подпишем и покончим с этим. У меня на сегодня еще есть работа.
— Это не отнимет у вас много времени, — спокойно заявил Дэвон, сложил бумаги и разорвал их сначала вдоль, а потом поперек. Ключи бросил в угол.
— Что это за штучки? — вскипел Уилльямс. — Что это вы вытворяете? Думаете такими трюками и уловками набить цену? Ничего у вас не выйдет, молодой человек!
— Идите к тому, кто вас нанял, — посоветовал Дэвон, — и расскажите ему, что я сделал.
Головы всех находящихся в баре поднялись и повернулись к ним, люди смотрели на них широко раскрытыми глазами. Это и было как раз то, чего добивался Дэвон, поэтому и не понижал голоса.
— Будьте уверены, скажу, что я имел дело с дураком, — прорычал Кленси Уилльямс, сжимая огромные кулаки.
Дэвон улыбнулся ему, и внезапно Кленси Уилльямс заморгал, начал пятиться задом вдоль стойки, будто увидел змею.
— Передайте Берчарду, что я сам к нему зайду сегодня же до конца дня! — прокричал ему вдогонку Дэвон. — А еще скажите, кроме всего прочего, что если я вдруг исчезну, то люди Уэст-Лондона зададут ему вопросы о том, что со мной случилось! Вы поняли?
Кленси Уилльямс кинул на него последний косой волчий взгляд, протиснулся к боковой двери салуна и исчез. Победа была на стороне Дэвона, хотя он не очень был в этом уверен. Все зависело от того, как дальше пойдет эта странная игра, а он вовсе не был убежден, что у него на руках хорошие карты.



Глава 5
НАМЕК ОТ ШЕРИФА

Дэвон сильно сожалел лишь о том, что ему пришлось привлечь к этому делу внимание окружающих, потому что в его бизнесе ничего не было так полезно, как неясность, и ничто не снижало его выгод и не увеличивало риск, как известность.
И все же в данном случае для широкой огласки были две серьезные причины. Во-первых, таким образом он, как говорится, защищал свой тыл, а во-вторых, даже такой влиятельный человек, как Берчард, может быть остановлен, если будет знать, что общественное мнение против него.
Когда Кленси Уилльямс ушел, на Дэвоне остановился не один внимательный взгляд, но он ни с кем не стал разговаривать, потому что знал, что чем меньше скажет, тем с большим доверием к нему будут относиться люди. Он заказал всем выпивку и ушел, едва прикоснувшись к своей.
Следующий визит был к шерифу.
Офис шерифа Нэксона размещался в небольшой хибарке, чуть в стороне от улицы. Тут же его супруга вела хозяйство и росли два нескладных сына, таких же худых и долговязых, как и их отец, с такими же унылыми лицами и тусклыми глазами.
Шериф Нэксон сидел на изгороди своего небольшого загона и рассматривал находящуюся в нем лошадь. Заметив Дэвона, он кивнул ему с небрежной учтивостью, свойственной жителям Запада, и спросил:
— Вы когда-нибудь видели такую клячу, приятель?
Дэвон оперся локтями на верхнюю жердь изгороди. Лошадка, которую его приглашали покритиковать, была толстопузым, большеголовым созданием с тонкой шеей.
— У нее четыре ноги, — уклончиво заметил Дэвон.
— Четыре, — согласился унылый шериф, — но что это за ноги, вы можете сказать?
— Я не могу рассмотреть костей, потому что на ногах слишком много шерсти, — отозвался Дэвон.
— Вот! — воскликнул шериф. — Вот и я говорю то же самое. А что вы можете сказать о таком множестве волос на ногах лошади?
— Не знаю. Полагаю, наверное, зимой ей тепло…
— Э-э, и я так думаю. — Помолчав, шериф подытожил свои размышления: — Это самая выдающаяся лошадь, которую вы когда-нибудь видели.
— В самом деле?
— Да, в самом деле. Но вот чего я никак не могу понять — это и на самом деле лошадь?
— Не думаю, что это мул, — удивился Дэвон, готовый улыбнуться. — Судя по ушам, нет.
— Но у нее серая морда, как у мула, — возразил шериф. — Ведь бывают короткоухие мулы.
— Думаю, бывают.
— Если бы увидели ее в горах, то подумали бы, что это козел.
— Она так твердо стоит на ногах?
— Что угодно другое, но на ногах держится уверенно. Если я направлю ее на этот забор, она может сбить его, но никогда не упадет!
— Ах! — вежливо откликнулся Дэвон.
— Очень любит ходить по самому краю обрыва, — продолжал шериф. — И съезжать по крутому склону высотой в сто футов. Это доставляет ей радость.
— О, это же очень ценные качества!
— Очень ценные.
— А она может скакать? Каждый мустанг может.
— Скакать не может, — ответил шериф. — Не умеет развить большой скорости, но когда набирает свой темп, может поддерживать его хоть целый день. Тогда она думает, что как птица плавает в воздухе и вам все равно, ехать на ней вверх или вниз по склону. Для Монти это не имеет значения.
— Вы продаете ее? — поинтересовался Дэвон.
Шериф серьезно посмотрел на Дэвона:
— А вам нужна лошадь?
— Не совсем так, — замялся Дэвон. — У меня есть лошадь, которая меня вполне устраивает. Но эту вы продаете?
Нэксон вздохнул и, прикрыв глаза, сообщил:
— Три раза! Три раза я пытался ее продать и каждый раз выходил из себя, потому что никто не захотел с ней связываться.
— А что в ней плохого?
— Заскоки. У нее полно заскоков. Их невозможно выправить, как нельзя прогладить утюгом кудрявые волосы, могу поклясться.
— Может быть, так бывает только по утрам? — предположил Дэвон. — Многие хорошие лошадки нуждаются в том, чтобы их разогрели.
— Для нее время суток ничего не значит, — объяснил шериф. — Любое одинаково. Но вот места значат гораздо больше. Если она идет по краю крутого обрыва, где нельзя поставить две ноги сразу, то это для нее просто пара пустяков. И если вы заведете ее на верх крутого склона и пустите вниз со скоростью шестьдесят миль в минуту, то это будет как раз то место, где она себя покажет. Потому что будет представлять себя птицей и начнет демонстрировать, как легко передвигается, будто по воздуху. — Шериф вздохнул и, горько покачав головой, поделился: — Я даже поседел с тех пор, как у меня эта лошадь.
— И как долго она у вас? — полюбопытствовал Дэвон.
— Да уж скоро двенадцать лет.
Дэвон подавил улыбку:
— И она ни разу не пригодилась вам или вы ей?
— Мы не подходим друг другу, — мрачно заявил Нэксон. — Не можем быть вместе. У нас разные вкусы. Не то чтобы она хоть раз сбросила меня. Нет, но во всем мире не найдется такого умельца, который не уступил бы ей дорогу, когда она упрется носом в хвост его лошади. Его лошадь все равно останется позади, и не важно, какой она породы — испанской или чистокровной английской, ей все равно. Но она и я — мы не подходим друг другу. Мы не… как это говорят на суде, когда разводятся? Забыл это выражение. Вот почему я все время жду, может быть, найдется кто-нибудь, кто захочет купить эту старую лошадь?
— Какой-нибудь конокрад или угонщик скота, конечно, может купить, — предположил Дэвон. — Им нужны такие лошади, чтобы перегонять их в другой конец страны.
— Вот я и хочу найти такого конокрада или угонщика скота. И не стану продавать ему эту лошадь. Просто подарю ему мою Монти и пожелаю никогда не оказаться в тюрьме, потому что страдания, которые он испытает, сев на нее верхом, не могут сравниться ни с какой тюрьмой. А может быть, вы пришли, чтобы нарисовать ее? — вежливо осведомился Нэксон.
— Я пришел совсем по другому поводу, — признался Дэвон. — Пришел сказать вам, шериф, что Берчард собирается содрать с меня скальп. — Он подождал, чтобы эта бомба произвела нужный эффект, но шериф только кивнул и улыбнулся так, будто давно ожидал такого заявления на основателя Уэст-Лондона. — Дело в том, — добавил Дэвон, — что если что-нибудь случится, то я хотел бы, чтобы вам было известно — Берчард именно тот человек, с которым следует поговорить.
— Ну конечно! — откликнулся шериф. — Я знаю его уже давно, он никогда не возражает, если я захожу к нему немного поболтать.
— А я вообще его никогда не видел, — признался Дэвон. — Он из тех, кто может убить, шериф?
— Ну что вы, сэр! Конечно нет. Я могу угадать грабителя, карманника, вора-домушника, потому что узнаю их по приметам. Но убийцы — это все равно что игроки в бейсбол. Они могут быть толстыми, тонкими, высокими, низкими, молодыми или старыми. Вы же не можете сказать по виду, какой из них возьмет базу. Вот так же нельзя различить по внешнему виду, какой человек собирается совершить убийство. Поэтому никак не могу вам помочь, приятель.
— Но вы знаете Берчарда?
— Его? О да! Берчард мой лучший друг!
— О Боже! — вырвалось у Дэвона.
— Не осуждайте меня, — попросил худой печальный шериф. — Я не делаю никаких предположений. Я только слуга наших людей, меня наняли, мне регулярно платят, больше меня ничего не касается. Благодарю вас.
— Тогда я пойду и сейчас же сам поговорю с Берчардом.
— У вас есть с собой оружие?
— Да.
— Тогда ладно, — разрешил Нэксон, — потому что оно может вам понадобиться. Имейте в виду: завалив Берчарда, вам повезет, если вы сумеете отстреляться от его людей.



Глава 6
В ЛОГОВЕ ЛЬВА

Этот разговор убедил Дэвона, что шериф оригинальная личность и, может быть, честный человек, но его жизненный опыт таков, что он не намерен делиться своими мыслями с другими.
И тем не менее уверенность, с которой Дэвон воспринял информацию о Берчарде от Грирсона, теперь серьезно поколебалась. Шериф назвал его своим лучшим другом, и если он откровенен, это предвещает владельцу игорного дома хорошую выгоду.
Он тут же пошел в «Палас», чтобы поговорить с Берчардом напрямик. Тот завтракал, хотя было уже одиннадцать утра. Он сидел как бы в нагруднике, потому что салфетка была заткнута не только за воротник, но и за жилетку под мышками.
Берчард вообще походил на ребенка не только из-за этого нагрудника. Это был лысый шестидесятилетний мужчина, на розовом черепе которого торчал только один светлый клочок волос, что еще более усиливало его сходство с малышом. Его тело тоже было кругленьким, как у младенца, ноги казались короткими, кривыми и бесполезными, а на пухлых руках между кистью и предплечьем виднелись ямочки.
Но самое главное, на его лице не появилось ни одной морщины, и оно было таким розовым, что казалось, даже малейшее движение воздуха может вызвать раздражение этой нежной кожи. При выражении любых эмоций — от смеха до глубокой задумчивости, жирные щеки Лэса закрывали глаза, и было трудно сказать, плачет он или улыбается.
Берчард только что расправился с тарелкой отбивных и перешел к бифштексам из оленины, которые принес китаец-официант. Он же открыл большой деревянный поднос, на котором горкой возвышались исходящие паром сдобные булочки, невесомые, как пена, и покрытые хрустящей коричневой корочкой.
Владелец «Паласа» смело атаковал эти яства и, не переставая есть, весело посмотрел на Дэвона, как бы приглашая его подивиться столь чудовищному аппетиту, а может быть, и позавидовать таким обильным средствам его удовлетворения.
— Садитесь, приятель, — прошамкал он полным ртом. — Сейчас вам, может быть, немного рано обедать, но если вы поможете мне с вот этими оленьими бифштексами, я буду рад. Присядьте и поработайте вместе со мной.
Дэвон поблагодарил и объяснил, что уже позавтракал. А до ленча ему еще далеко.
— Ах, просто беда с тем, как живет народ, — заявил Берчард. — Установили время для всего. Время ложиться спать, время вставать, время работать, время есть… Но это же неестественно, как ни посмотреть.
— А как вы поступаете? — полюбопытствовал удивленный Дэвон.
Толстяк разрезал горячую булочку, намазал куски желтым маслом и положил между ними добрый кусок оленины, политой соком. Получился сандвич такой толщины, что у Дэвона свело челюсти. А Берчард держал этот кусочек и улыбался, его глаза совсем исчезли, это была просто улыбающаяся маска радости жизни.
— Время спать — это когда вы устали, время играть — это когда вам станет скучно, работать — когда вы должны это делать, а когда вы голодны — время есть. Я ем шесть раз в день, и каждый раз за двоих. Выкуриваю одну за другой десять сигар, но могу прожить неделю, совсем не пробуя табака. Вот почему я так молод, приятель, так молод и нежен, что меня любят девушки.
Он рассмеялся. Его смех неожиданно оказался тихим и сдержанным, будто Лэс остерегался слишком растрясти свое грузное тело. Потом его рот расширился с легкой гибкостью, и огромный сандвич исчез в нем в два приема без особых видимых усилий. Прожевав все это, он заглотил полпинты кофе.
— Мне не хотелось беспокоить вас, — сказал Дэвон, — но если бы я мог прервать ваш ленч на пять минут…
— Не делайте этого! — попросил Берчард. — Не прерывайте того, что вы назвали ленчем. Можете говорить со мной, сколько захотите, я вас прекрасно слышу. Еда открывает мои уши, и мозги работают хорошо. При этом я могу больше понять, приятель. Поэтому говорите, что вам нужно, но не прерывайте мою еду!
Дэвон спросил:
— Кленси Уилльямс работает на вас?
— Временами да, временами нет, — ответил толстяк, продолжая атаку на булочки и оленину. — Какую работу вы имеете в виду?
— Он для вас покупал у меня ранчо? Мое имя — Дэвон.
— О, так вы Дэвон! Сын старого Джека Дэвона, верно? Ну не странная ли это вещь? Я что-то заметил в вас, когда вы вошли. Даже сказал себе, что. видел вас раньше. И вроде бы встретил старого Джека Дэвона, которого уже нет с нами столько лет. Эй! Как бежит время! Да, Уилльямс просил вас уступить мне эту землю. Здесь, в Уэст-Лондоне, у меня много собственности. Но едва ли найдется место для жирного человека, чтобы расставить локти, так быстро строится этот город. Я тоскую по той земле за холмами. Мы со стариком Джеком Дэвоном любили там жарить форель на костре, так что я все знаю о вашем участке, сынок!
Дэвон кивнул:
— Дело в том, что я знаю, как сильно вы желаете заполучить эту землю, и как только вышла небольшая задержка с бумагами, вы тут же решили убрать меня с дороги.
— Убить, хотите сказать? Ликвидировать? — уточнил толстяк, не прерывая еды.
— Да, именно так.
Берчард, выражая неодобрение, прокудахтал:
— Откуда вы это взяли?
— Так мне объяснили с помощью большого кольта, — пояснил Дэвон. — А к таким вещам большинство людей относится серьезно.
— Да нет же! — бесстрастным тоном отмахнулся Берчард. — Как-то в баре я видел шестнадцать человек с поднятыми над головой руками. И каждый из этих шестнадцати потом клялся, что человек с кольтом целился прямо в него. — Он тихо рассмеялся.
— Итак, что, если мы вернемся к моему маленькому делу? — произнес Дэвон более твердым голосом.
— Да-да, вернемся. Так почему это я должен хотеть убить вас из-за вашей земли, сынок? Я не занимаюсь убийствами. Мне это просто не надо. Если дело дойдет до перестрелки, то меня очень много — я представляю собой удобную мишень.
— Ладно, покончим с этим, — предложил Дэвон. — Я не хотел давать делу ход, но, с другой стороны, не хотелось бы иметь о вас неправильное представление.
— Вот это верно! — согласился толстяк. — Я всегда предпочитал лошадь, которая брыкается по утрам, зато весь день ведет себя спокойно. Вот теперь вы пришли, поговорили со мной, представились, прямо как бы от вашего отца… Знаете, что я вам скажу? Любой человек рассмеялся бы, если бы услышал, что о Лэсе Берчарде говорят такие вещи. Вы хотя бы можете мне сказать, кто заронил в вашу голову подобную мысль?
— Этого я не могу сказать.
— А почему?
— Потому что если он врет, а я надеюсь, что это так и есть, то через самое короткое время я узнаю об этом. А если не врет, его убьют за то, что он сказал мне.
— Ну-ну! — промямлил толстяк. — Это верно, верно! Но теперь надо все логично обдумать. Ты, может быть, хочешь заняться законом? — И он посмотрел на юношу с нескрываемым восхищением.
Дэвон встал и покачал головой:
— Я занимался медициной.
— Хорошая профессия, очень хорошая профессия! — похвалил его Берчард. — Я тоже один раз был у доктора, когда заболел живот. И что, ты думаешь, он мне сказал? Ничего не есть пять дней! Я послушался его, и это помогло. Больше того, я с тех пор не раз постился ради того, чтобы как следует поесть в первый раз после этого. Тебе надо идти, сынок? И даже не выпьешь чашечку кофе?
— Мне пора, — сказал Дэвон. — Мне кажется, мы стали друзьями, Берчард.
— Ну да, и твой отец был моим другом еще до тебя.
Рука игрока потонула в мягком, влажном рукопожатии Берчарда, и все-таки под этим мясом чувствовалась сила.
— До свидания, Берчард!
— Пока, доктор!
— Я оказался на распутье и занялся картами…
Берчард рассмеялся так, что затряслись его жирные бока:
— Ну, тогда успеха тебе в картах, но только не в моем игорном доме.
— Благодарю. Но прежде, чем я уйду, скажу вам, что хочу кое в чем разобраться. Если найду что-нибудь против вас, приду сюда и скажу вам это прямо в лицо. Идет?
— Конечно идет. Если хочешь поставить на мне клеймо, то делай это при дневном свете. — Берчард махнул своей розовой ладонью.
Дэвон вышел из комнаты. В холле он обнаружил двух хмурых мексиканцев. У одного из них был шрам на лице. Они сидели в горестном молчании порознь друг от друга и поодаль от всего мира. По какой-то непонятной причине Дэвон понял, что они здесь по распоряжению Берчарда.
Это как бы подвело итог его разговору с толстяком. Уолтер вышел на слепящий солнечный свет более задумчивым, чем был раньше.
Он пошел в платную конюшню и взял напрокат на остаток дня сильного гнедого мерина. Сейчас Дэвон был совершенно уверен, что Грирсон наврал ему, и все-таки ему было трудно окончательно выбросить эту мысль. Если Грирсон лгал, то сделал это под влиянием каких-то особенно важных обстоятельств, потому что направленный на тебя револьвер почти всегда заставляет говорить правду.



Глава 7
ДЭВОН ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕОЖИДАННО

Дэвон выехал из города и свернул в первую долину, которая спускалась крутыми поворотами на дно узкого ущелья, пылающего жаром, потому что солнце теперь стояло прямо над горой Тимбэл. Его лучи отражались от гладких, словно отполированных скал. Около «Паласа» склоны ущелья были покрыты лесом, но здесь, внизу, уже ничто не могло защитить от палящих лучей, жара была удушающей.
В разреженном горном воздухе слышались крики, звуки ударов молотков. Все это было похоже на сон и удивляло Дэвона. Посмотрев вниз, он увидел, как меняется цвет реки. В верхней части ущелья она была кристально чистой и почти голубой, а по мере того как приближалась к его дну, становилась все грязнее и темнее. Дэвон спустился ниже, в самое сердце ущелья. Шум голосов людей и звуки их работы здесь слышались все громче. Над ними гигантской громадой возвышалась гора. Он поднялся на следующий откос, позволив мерину сделать по нему несколько зигзагов. И вскоре шум голосов утих, стал не громче жужжания пчел.
На следующем гребне Дэвон снова оглянулся назад на кишащее людьми ущелье и на город Уэст-Лондон. И вдруг ему показалось, что он снова стал мальчиком, который еще никогда не покидал этих гор, а то, что только что увидел, — всего лишь призрак цивилизации.
Потом он начал спускаться по противоположному склону, который вел прямо к холмам его ранчо. Дэвон ехал по узкому проходу в высоких горах, когда-то промытому потоком. Сейчас здесь было сухо. Только когда таял снег, в лощинах, поросших темными ивами, стояла вода.
Эти вешние воды, да еще случайные летние ливни снабжали людей водой в жаркое время года. С этой целью лощины были очищены от травы, разделены на части, и вода собиралась в резервуары, где и стояла в неподвижности месяц за месяцем.
Дэвон посмотрел на них с легким чувством отвращения, потому что увидел на их краях зелень засохшего ила. Вот из-за этих резервуаров он и ушел отсюда еще совсем юным. Горы были хороши, с одиночеством тоже можно было справиться, но ужас от этой вонючей, застоявшейся воды проник в его сердце и погнал прочь, несмотря на протесты угрюмого отца.
Вскоре в лесистой долине Уолтер увидел свое ранчо — небольшую хижину с приземистым сараем и несколькими загонами. Деревья, которые могли бы защитить эти постройки от солнца, были вырублены, от них остались только пни. Все тут было по-прежнему: полоска вытоптанной лошадиными копытами земли, на шестах у входа развешанные для сушки шкуры койотов и рыжих рысей…
Неожиданно где-то далеко раздался звук, напоминающий выстрел пушки. Дэвон догадался, что это на шахтах взрывают заряды. Был уже полдень — первая смена заканчивала работу.
Продолжительное, слабое эхо еще замирало вдали, когда он слез с лошади, привязал ее и, войдя в хижину, увидел Гарри и Джима. На всех пятидесяти квадратных милях округи их не знали под другими именами.
В славные старые дни бизонов и индейцев они были компаньонами Джека Дэвона. Тогда они все трое вместе охотились, выслеживали зверя, дрались с индейцами, снимали скальпы, прорывались сквозь опасности, стрельбу и торговцев виски, искали золото, пытались его добывать. Поэтому, когда Джек Дэвон обосновался на этом ранчо, считалось совершенно естественным, что Гарри и Джим могут приходить сюда и уходить отсюда, когда им заблагорассудится.
И они часто наведывались, приносили и дарили Дэвону шкурки, патроны, оружие. А если, случалось, являлись с пустыми руками, то это не имело никакого значения. Приезжая, Джим и Гарри ставили лошадей в сарай, если была плохая погода, или пускали их попастись, если было тепло, и вламывались в дом с седлами, уздечками, которые вешали в комнате для умывания. Они приветствовали всю семью коротким «Привет!», даже если отсутствовали целых полгода, а потом присаживались и раскуривали трубки.
Мать Дэвона всегда ворчала, когда заявлялась эта пара. Они могли остаться здесь на день или на целую зиму, но, на сколько бы ни пожаловали, и пальцем не шевельнули, чтобы поколоть дрова, поухаживать за лошадьми или сделать еще что-нибудь полезное для дома. Лишь немного помогали Джеку Дэвону с коровами, и это было все.
— Они думают, что я скво? — ворчала миссис Дэвон.
Но однажды рассказала сыну, как мимо проезжал бродяга и ворвался в хижину с ружьем наготове, а Гарри собственной персоной выкинул его вон, сломал ружье о колено и бросил его вслед разбойнику.
После смерти миссис Дэвон Джим и Гарри стали заезжать почаще. Возраст брал свое — их поездки стали давать меньше прибыли. А когда скончался Джек Дэвон, так и остались здесь, заботясь о все уменьшающемся стаде. Большая его часть была распродана мясникам в Уэст-Лондоне.
Остановившись на пороге, Уолтер Дэвон немного понаблюдал за ними с насмешливым огоньком в глазах. Джим, высокий, стройный, с седыми волосами и белоснежной бородкой, был, как всегда, исполнен достоинства, только стал немного медлителен в движениях, которые у него раньше были по-кошачьи быстры.
Гарри стал на полфута ниже, чем в свои лучшие времена, немного согнулся в поясе, его громадные плечи чуть обвисли. Но большие старые руки были по-прежнему сильны.
Сейчас он хлопотал у печки, поднимая в воздух тучи золы, Джим с достоинством накрывал стол, расстелив на нем рваную красную скатерть. Оба продолжали работать, несмотря на то, что в проеме двери застыл Уолтер — возраст застлал им глаза.
Дуновение золы достигло носа Джима, он чихнул, и оловянные кружки рискованно зазвенели у него в руках.
— Если бы ты был в лагере, — сказал Джим, — то своим шумом разбудил бы всех на окружности в десять миль. А у печи поднимаешь столько пыли, что можно задохнуться.
— Здесь тебе не индейский совет, — огрызнулся Гарри. — Готовь тесто для лепешек и заткнись.
— Лепешки уже готовы, — сообщил Джим.
Он вытащил их из шкафчика. От жары и времени они превратились в камень.
— Из этих лепешек можно построить дом, — заметил Гарри.
— Если и немножко суховаты, то очень полезны для твоего желудка, — парировал Джим. — Ничего, побольше поработаешь беззубыми челюстями, хоть поменьше будешь болтать.
— Хэлло! — громко произнес Дэвон.
От неожиданности оба старика быстро повернулись к нему. Гарри инстинктивно схватил кочергу с такой силой, что тяжелая железная палка задрожала, а рука Джима дернулась вниз, к револьверу. Но тут они рассмотрели визитера, и их лица расплылись в широких улыбках.



Глава 8
ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Старики оказали Дэвону самый радушный прием. Они редко его видели, Уолтер был далек от них по своим взглядам, и вообще принадлежал к другому поколению, но он был сыном Джека Дэвона, а поэтому не мог быть не прав!
Они усадили его на лучший стул, предложили табак для жевания и для трубки, а когда тот отказался, поторопились накормить.
На столе появился поджаренный на открытом огне кролик, чье мясо было таким нежным, что отставало от костей, только что испеченные кукурузные лепешки и благоухающий дикий мед, с которым их надлежало есть, сладкие дыни, выросшие на краях водяных резервуаров, в местах, отгороженных от скота.
Эти старики, когда хотели, вели себя как настоящие аристократы и своими изящными манерами могли бы сойти за королей. А когда после еды они закурили трубки, в жалкую маленькую хижину как бы ярким солнечным светом ворвались воспоминания о славных прошедших днях.
Когда Джим вышел за дровами, чтобы подогреть воду для мытья посуды, Дэвон произнес:
— А он выглядит таким же бодрым, как всегда.
— Джим как тростник, — возразил Гарри, покачав головой. — Как тростник, который потерял сердцевину и становится коричневым к концу года.
— Что ты хочешь этим сказать, Гарри?
— Я боюсь за Джима, — был ответ. — Теперь он уже не может ходить вверх и вниз по склонам холмов, как делал всего несколько лет назад. Он так изменился! Похоже, ощущает себя стариком куда больше, чем есть на самом деле, и я могу сказать тебе причину!
— Хотелось бы знать.
— Это недостаток образования, Уолт. Будь я проклят, если это не так. Конечно, книги — совсем не то, что можно иметь, когда живешь в прериях и каждое утро взваливаешь на свои плечи груз с олениной. Но когда ты хоть немного оседаешь на месте, особенно на длинную зиму, вот тогда очень полезно заниматься образованием. Вот я, например, зимой только и делаю, что наслаждаюсь чтением.
— И что же ты читаешь, Гарри?
— Я очень аккуратно собираю газеты. Набрал их уже целый ящик. Вон тот! И в зимние вечера, когда я заканчиваю чистить и выделывать шкурки или делать что-то еще, прежде чем заснуть, читаю пару часов. А у Джима об этом нет никакого понятия. Он не знает, как провести время, и это о многом говорит. Только и может, что плести из конского волоса уздечки или веревки. А когда устает от этого, начинает рассказывать мне длинные истории, которые я уже много раз слышал!
Вернулся Джим, вода была поставлена на плиту, и тут со стороны загона послышалось громкое ржание.
— Опять эта чертова дикая лошадка! — забеспокоился Гарри. — Старается залезть в загон и потолковать с твоим мерином. Ну погоди, я сейчас вытяну ее жердью по ребрам! — Он быстро вскочил, что никак не вязалось с его возрастом, и вышел на улицу.
Старина Джим посмотрел вслед своему товарищу и покачал головой. Потом глубоким, чуть дрожащим мягким голосом поинтересовался:
— Ты не заметил, что случилось с бедным старым Гарри?
— А что? — удивился Дэвон.
— Не заметил в нем перемены?
— Совсем ничего не заметил. Мне кажется, он все тот же старина Гарри.
Джим задумчиво покачал головой:
— Ты не видишь его так близко изо дня в день. Поэтому и не замечаешь изменений. Но я-то их вижу! Вот посмотри, как он вскочил и выбежал наружу за лошаденкой. А я-то знавал дни, когда целое проклятое племя шайенов не могло ему испортить послеобеденную трубку. Гарри стал другим. Он уже собой не владеет.
— А в чем же причина, Джим?
Джим подошел поближе и понизил голос так, что его едва стало слышно:
— В том, что он потерял зубы. У него осталось их всего два, да и то один из них начал шататься. Просто не знаю, что будет с бедным старым Гарри. Это значит, за ним придется ухаживать, как за ребенком, мелко крошить ему пищу — это ему-то, который мог зубами разорвать ногу бизона. Да, сэр, время бежит, мне с Гарри придется туго, когда настанут скверные времена и он совсем состарится! — Тут Джим увидел в заднюю дверь что-то такое, что его напугало, он подскочил к ней и закричал: — Гарри, ты, кривоногий хромой идиот! Оставь эту лошадь, слышишь?
— Я проучу ее, она у меня узнает! — послышался в отдалении бас Гарри. — Я ей покажу!
— Оставь эту лошадь! — еще громче заорал Джим и бросился к дверям.
Вскоре оба вернулись, продолжая разговаривать.
— А чья это лошадь? — спросил Джим.
— Черт меня побери, если я знаю, — ответил Гарри. — А ты знаешь?
— Нет. Я забыл, какая из двух в той упряжке была моей, но на днях, может быть, вспомню. Если окажется, что ты обижал мою лошадь, то жди неприятностей, приятель!
Тут оба старика увидели, что Дэвон стоит у таза для мытья посуды, и одновременно издали испуганный возглас.
— Вы только посмотрите! — воскликнул Гарри. — Мы там крутимся вокруг бессловесной лошадки, а сын Джека Дэвона возится с грязной посудой, как паршивая индейская скво!
Джим промолчал, схватил грязное кухонное полотенце и принялся вытирать миски.



Глава 9
РЕШИТЕЛЬНЫЙ ХОД ДЖИМА

— Эй! — пробормотал Гарри, выглянув в дверь и прикрыв рукой глаза. — Это не Стив Мелони едет вон там?
Джим тоже подошел к двери и выглянул наружу:
— Бедный старый Гарри, твои глаза, похоже, совсем сдают! Не видишь, что ли, что это человек того босса, Такера Винсента? Это Уэй. Я могу узнать его за пять миль по тому, как он косо сидит в седле!
Наконец всадник подъехал к хижине и слез с отделанного серебром мексиканского седла. Это был длиннолицый мужчина в годах, кричаще одетый в стиле мексиканского кабальеро в праздничный день, начиная от нарядной короткой куртки и кончая яркими украшениями на брюках. Звеня шпорами, он вошел в дом и сдвинул на затылок свое широкое сомбреро.
— Хэлло, Гарри и Джим! — Затем повернулся к Дэвону. — А вы — Уолт Дэвон, не так ли?
— Да.
— Мое имя — Уэй. Я приехал поговорить с вами по поручению Такера Винсента.
— Не знаю никакого Такера Винсента.
Мистер Уэй запнулся, закрыл рот, выпучил глаза, но наконец выговорил:
— Вы не знаете Такера Винсента?
В разговор вмешался Гарри:
— Уолт давно здесь не был. Он не очень-то знает людей из ущелья Тимбэл. — И, повернувшись к Дэвону, объяснил: — Такер Винсент каждый день отправляет мула, груженного золотом, которое добывается в скалах. Он так богат, что не знает, что делать со своими монетами. А этот Уэй — его помощник.
— Я работаю на Винсента в долине Стинсон, это пятьдесят миль отсюда.
— Я знаю долину Стинсон, — кивнул Дэвон.
— Когда Берчард сделал вам предложение, Винсента не было на месте, он пытался выследить конокрадов, а вернулся как раз вовремя, чтобы узнать хорошие новости. Винсент золотоискатель, который хорошо видит нужный цвет. И если уж что-то столбит, то это всегда то, что надо, скажу я вам! Он сделал столько денег, что мне, Дэвон, будет совсем нетрудно с вами разговаривать.
Игрок вновь кивнул. Так как солнце уже клонилось к западу, они вышли из дома и устроились в тени. Джим, большой ценитель лошадей, отошел, с неодобрением осмотрел следы шпор на боках мустанга Уэя.
— А что значат для меня деньги Винсента? — полюбопытствовал Дэвон. — До тех пор, пока я не сяду с ним за игру в покер, они меня не интересуют, — откровенно добавил он.
На губах Уэя мелькнула короткая, почти дьявольская улыбка торжества.
— Это зависит от того, что я смогу выпросить у него для вас.
— Выпросить у него, для чего?
— За этот участок.
— Эй! — воскликнул Гарри.
— Ну да. Вот за эту землю, — повторил Уэй.
— Джим! — позвал Гарри. — Этот Уэй хочет купить нашу землю!
— Постойте, — вмешался Джим. — Мы ничего не продаем. Здесь наш дом.
— Так и есть, — подтвердил Гарри. — Мы не из тех, кто продает крышу над своей головой.
— Ваш дом? — презрительно ухмыльнулся Уэй с внезапной зловредностью. — Вы оба не имеете права даже на листик травы, растущей на этих холмах. Когда вы получили этот участок и заплатили ли хоть пенни за него или хотя бы за его часть? И как вы это можете подтвердить?
Гарри попытался прервать его злобную речь, но, махнув рукой, обратился к своему товарищу:
— Ну, Джим, подумай-ка об этом. Уэй прав, так?
Джим почесал в затылке.
— Конечно, земля принадлежит Уолту, — сказал он. — Но у нас тоже есть право на нее. Это ведь наш дом, я так понимаю?
— Эй! — произнес Гарри с сомнением в голосе. — А как это будет по закону?
— У вас нет ни одного паршивого дюйма! — заверил их Уэй.
— Здесь закон ни при чем, — вмешался Дэвон. — Конечно, они имеют право на эту землю!
Оба старика повернули к нему головы. Они не все понимали, но объяснять им было бесполезно.
— Что все это значит? — задал вопрос Уэй. — Вы передаете этим двум джентльменам право на свою землю?
— Определенно да, — отрезал Дэвон.
— Какого рода право?
— Равные права со мной.
— Вот это да! — выдохнул Гарри.
— Вы понимаете, что говорите? — поинтересовался Уэй, не скрывая злости.
— Полагаю, что да.
— Да нет! — возразил Уэй. — Думаю, что не понимаете, и я сейчас покажу вам, что это значит!
— Уолт, Уолт! — запротестовал Джим глубоким, но каким-то неуверенным голосом. — Это все прекрасно, что ты говоришь. Но, Боже милостивый, что мы можем заплатить, если ты берешь нас в долю?
Дэвон положил руку на худое плечо старика:
— Если бы мой отец был жив и оказался здесь, что бы он сказал? А моя кровь — это его кровь, Гарри и Джим. Итак, хватит разговоров!
— Да нет, тут есть о чем поговорить, — не унимался Уэй. — Я собираюсь сделать вам предложение, Дэвон. Я приехал сюда по поручению Винсента, чтобы купить эту землю прямо из ваших рук!
— Эй, вы слышали такое! — закричал Гарри. — Винсент хочет купить эту землю!
— Верно, — подтвердил Уэй. — И если вы имеете в ней долю, равную долю, то какую цену вы хотите получить? Назовите!
— Дайте подумать. Что скажешь, Джим?
— Здесь почти тысяча акров, — напомнил Джим.
— Что насчет десяти долларов за акр? — предложил Гарри.
— Тебе это подходит, Джим? — поинтересовался Дэвон.
— Я не продам, — коротко отрезал тот. — И никто из вас двоих тоже не продаст.
Уэй повернулся к нему, но, решив проверить его слова, все же обратился к Дэвону:
— Вы очень справедливо и благородно относитесь к этим двум пожилым людям, И вам приходится говорить и от их имени. Но когда дело касается бизнеса, полагаю, вы понимаете, что я не могу беседовать сразу с тремя людьми. Я предпочитаю вести переговоры с одним. И как раз вы имеете на это законное право.
— Очень хорошо. Какое ваше предложение? — откликнулся Дэвон.
— Они назвали десять тысяч.
— Они. Но не я. У меня есть лучшее предложение.
— Что, Берчард предложил вам больше?
— А вам известно, что он охотится за этим участком?
— Берчард теперь так велик, — усмехнулся Уэй, — что каждое его движение становится всеобщим достоянием. Мы знаем, что Берчард хочет заполучить этот участок по тем же причинам, что и Винсент!
— Не буду против узнать эту причину.
— Почему нет? Это не такой уж секрет. У Винсента есть мозги, так же как и у Берчарда. Но больше всего они любят вытеснять друг друга. У Берчарда заявка на ущелье Тимбэл, и Винсент выкачал оттуда немало денег! Так у них всегда!
— Но почему Винсенту захотелось иметь это старое ранчо?
— Потому что он считает, что Уэст-Лондон будет расти и расти. А это самая близкая к городу земля, пригодная для хозяйства. Здесь можно выкопать глубокие колодцы, разбить большой огород, чтобы снабжать Уэст-Лондон овощами. Это самое близкое место, чтобы разводить скот. Можно завести стадо коров и откармливать их для рынка Уэст-Лондона. Он сказал, что не пожалеет денег, чтобы заставить этот участок земли давать доход. У Винсента огромные планы, говорит, когда все будет сделано, это старое ранчо станет для него еще одним золотым прииском!
— И какова цена? — поинтересовался Дэвон.
— Кто-то тут сказал — десять тысяч, — напомнил Уэй. — Берчард предлагал вам больше? На сколько больше?
— На пять тысяч.
— Хорошо, тогда я могу предложить вам шестнадцать тысяч. Но не сделаю этого. Хочу выложить карты на стол. Винсент разрешил мне торговаться до двадцати пяти тысяч долларов, это — высшая цена. Я не буду пытаться купить землю за шестнадцать или восемнадцать тысяч, а начну сразу с нее. Предположим, я называю — двадцать пять тысяч долларов. Могу сказать Винсенту, что не смог сбить эту цену ни на цент. Я уже устал наблюдать, как он отхватывает себе львиную долю.
— Двадцать пять тысяч долларов! — пробормотал Гарри. — О, да ведь это целая куча денег!
— Это сто долларов чистого дохода в месяц, и не надо работать, — подхватил Уэй. — Вот как это много денег. Сто долларов в месяц на всю жизнь — и двадцать пять тысяч долларов еще остаются на черный день!
Пара минут прошла в молчании.
— Ну, Дэвон, — в нетерпении нарушил тишину Уэй. — Что вы раздумываете? Что может быть справедливее этого? Это — наивысшая цена!
— А что, если я сам хотел бы попытаться устроить ту же игру с овощами и говядиной?
— Вас ничего не может остановить, кроме отсутствия капитала, — был вежливый ответ. — Все, что задумал сделать Винсент с этой землей, обойдется ему в сорок пять тысяч долларов.
Дэвон прикрыл глаза. Он не был деловым человеком. Его сильной стороной была азартная игра за карточным столом, хотя конечно же Уолтер понимал, что земля может принести богатство. Но чтобы сделать большие деньги, нужно было тяжко трудиться. Это верно, что его земля — ближайший к Уэст-Лондону участок, пригодный для устройства фермы. Может быть, это соображение и заставило Берчарда подослать к нему убийцу. Главное — устранить его, а двух стариков, которые не имеют законных прав на землю, можно оставить на месте.
Двадцать пять тысяч долларов, даже если их разделить так, как он хотел бы это сделать, заметно увеличили бы его капитал. Это было втрое больше того, что он рассчитывал получить за полупустынные холмы.
— Да, хорошая цена, — сказал вслух.
— Хорошая цена? — воскликнул Уэй, глаза которого горели от нетерпения. — Я скажу вам, что это просто чертов грабеж такая цена! Такер Винсент делает большую глупость, предлагая такую сумму!
— Эй, похоже на то, — неожиданно согласился Гарри. — Я едва ли когда-нибудь слышал о такой здоровой куче денег. Да, Джим?
Джим помолчал немного, потом вынул трубку из пожелтевших зубов.
— Мы не собираемся продавать, — отрезал он.
Уэй пожал плечами:
— Старикан, по-моему, спятил. Ну а вы, Дэвон? К какому вы пришли выводу?
— Почему… — начал было Уолтер.
— Не надо никаких бумаг! Пожмем друг другу руки — и дело сделано! — предложил Уэй.
Джим вышел вперед и, встав между Дэвоном и помощником Винсента, заявил:
— Уэй, убирайтесь отсюда! Мы больше не хотим говорить с вами!



Глава 10
ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ СЛЕД

Старина Джим был так мягок в отношениях с людьми, не считая Гарри, что для Дэвона это грубое и обидное высказывание прозвучало как гром среди ясного неба. Сначала он просто не поверил своим ушам, но Джим повторил:
— Говорю еще раз. Убирайтесь отсюда! Мне не нравится ваш вид!
— Ты, чертова старая крыса! — закричал Уэй, и кровь бросилась ему в лицо. — Что ты…
— Поворачивайтесь! — приказал Джим, положив худую руку на рукоять кольта. — За всю мою жизнь со мною так никто не говорил. Поворачивайтесь и вон отсюда, а не то всажу пулю!
— Дэвон! — завопил Уэй. — Этот старый дурак испортит вам все дело, если вы будете позволять ему говорить со мной таким образом. У меня хватает терпения, но даже у самого глубокого колодца тоже есть дно!
Дэвон, удивленный, встал рядом с Джимом.
— Сожалею, — обратился он к Уэю, — но мы старые партнеры, и боюсь, будет так, как говорит Джим.
Побагровевшее лицо Уэя исказилось от злобы и негодования.
— Опомнитесь, приятель! Боже мой! Вы бросаете на ветер десять тысяч честных денег.
— А они как раз нечестные, — возразил Дэвон. — Из тех денег, что сделал Такер Винсент, нет ни одного честного пенни. Это мне хорошо известно!
Уэй повернулся на каблуках, прошел к лошади, сел в седло.
Уолтер приблизился к нему:
— Мне жаль, что с вами обошлись грубовато. Очень жаль. Но Гарри и Джим значат для меня гораздо больше, чем деньги за эту землю.
— У вас был шанс. — Уэй в ярости покусывал губы. — Но что на это скажешь? Помоги, Боже, дураку, который сам не может о себе позаботиться. — Затем он рывком развернул лошадь и в бешеном темпе ускакал.
Тогда Гарри взял своего друга за руку:
— Джим, я не хотел бы задавать дурацких вопросов, и все-таки мне интересно знать, что все это значит? Ты говорил так, будто эта земля твоя. Почему, о Боже, Джим, ты так поступил, когда, казалось, был уже готов принять предложение, которое нам сделал Уолт?
— Я ничего не был готов принять, — пояснил Джим. — Я сделал это только для Уолта. Идите-ка сюда, вы оба! — И он прошел к коновязи. А когда Гарри и Дэвон приблизились, предложил: — Посмотри-ка сюда, Гарри, если твои несчастные старые глаза еще могут видеть на таком расстоянии.
— Это мои-то? Я совсем не такая слепая чурка, как ты! И даже если бы был таким, то все равно увидел бы этот след от подковы с перемычкой.
— Такой подковы, которую применяют, когда у лошади больна нога.
— Да, может быть.
— Ты видишь это, Уолт?
— Вижу, конечно.
— А теперь, Уолт, если ты посмотришь вон туда…
Глаз Дэвона, несомненно, был достаточно наметан, чтобы различить слабые следы на тропе, но этот выделялся особо — глубокий след лошадиной подковы с перемычкой между ее концами. И было это в том месте, где Уэй сегодня не проезжал.
— Точно такой же отпечаток? — заинтересовался он.
— Точно такой же, сынок! — подтвердил Джим.
— Но может быть, есть и другие лошади с такими же подковами?
— Такая болезнь ног появляется у лошадей, которых содержат в конюшне, вот таких, как шикарный мустанг Уэя. Здесь, в округе, не так уж много лошадей, которых держат в стойлах. Но когда Уэю нужна лошадь, то он делает все, чтобы она была хороша, не считаясь ни с чем.
— Не понимаю, почему этот отпечаток подковы так уж важен, — проговорил Дэвон. — Любой человек может проехать по нашей земле, если захочет.
— Конечно может, если пожелает поупражняться и полазить по нашим проклятым горам.
Гарри снял истрепанную фетровую шляпу, осторожно провел мозолистой рукой по голове и осторожно объяснил:
— За весь месяц был только один дождь. Пять дней назад. Он шел ночью. Полчаса сильного ливня — и все. А теперь наступи на эту землю.
Дэвон послушно сделал шаг.
— Твердая, верно?
— Как кирпич!
— Конечно, так и есть. Может лошадь оставить на ней такой след?
— Думаю, не может.
— Верно, Уолт, не может. Все равно что на камне. А теперь еще раз взгляни на этот след. Он прямо бросается в глаза.
— Да. Глубокий…
— Так вот, тот дождь начался к вечеру. Около девяти. Как раз когда мы ложились спать. Он громко стучал по крыше, и под этот шум я и задремал. Дождь вскоре перестал, как сказал Джим. Потом поднялся южный ветер и снова высушил землю, так что к утру поверхность снова стала твердой, такой, что каблуки не проникают в землю, когда ты идешь. Так вот, сынок, этот след был сделан, когда земля была еще мокрой. Посмотри, как легко лошадиное копыто вылезло из дырки, которое оно проделало! Это случилось во время дождя или прямо же после него. А это означает, что Уэй рыскал ночью вокруг нашего ранчо в темноте. Зачем? Куда он направлялся? Он ведь не заходил к нам той ночью!



Глава 11
СОБИРАЕТСЯ ТОЛПА

Гарри первым оказался в седле, и пока Дэвон и Джим садились на лошадей, гарцевал короткими кругами вокруг них. Потом съехал чуть ли не к краю резервуара и поднялся вверх по откосу к своим друзьям с обеспокоенным видом.
— Зачем человеку приезжать сюда, разве только за грязью? — спросил он.
— А может, это какая-нибудь лечебная грязь? — предположил Джим. — От нее такой тяжелый запах, что, может быть, она на что-то и годится.
— Человеку не пристало валяться в грязи, как собаке, — заметил Гарри.
— Ну и тип! — проворчал Джим, обращаясь к Дэвону. — Я еще не видел такого, кто прочитал бы столько газет. А что такое грязевые ванны — не знает.
— Кто это будет принимать ванны в таком зеленом иле, как этот? — удивился Гарри. — Да еще там полно червяков!
— Уолт, я посмотрел на этот резервуар и понял, зачем сюда приезжал Уэй, — заявил Джим.
— Чтобы посидеть в грязи? — усмехнулся Дэвон. — Зачем? Он мог, если бы захотел, прийти и сидеть в ней у нас на глазах, сколько захочет.
— Вот ты смеешься, — упрекнул Джим. — А если это настоящая медицинская грязь, то она даст не меньше, чем прииск.
— Как это? — не понял Гарри.
— Народ повалит сюда толпой. Такер Винсент или Берчард построят здесь громадный отель и будут брать пять или шесть долларов за день. А за каждую грязевую ванну еще десять долларов. Быстро наворотят целую гору наличных!
— Если Уэй приезжал не ради грязевой ванны, — улыбнулся Дэвон, — то тогда зачем? Оба они, и Берчард и Винсент, — золотодобытчики. Станут ли они платить за грязь?
— Вполне понятно, что не будут, — сказал Джим. — Но здесь даже на самой высокой горе нет ни дюйма, который не был бы обследован старателями. И если один человек ходит здесь вокруг ранчо и исследует каждый скальный выход, то это ничего не значит, я видел сотни таких. В этих камнях нет золота, Уолт!
— Но если он приходил не за грязью и не за золотом, то что остается?
— Э, вот это мы и должны выяснить. Просто обязаны это узнать.
Старики направились обратно к хижине, где Дэвон и оставил их одних обсуждать все эти вопросы. Зачем Уэй проделал ту ночную экскурсию?
Возможно ли осуществить план, который, по слухам, замышляли Берчард и Винсент, а именно перегонять с севера более дешевый скот, откармливать его здесь и уже потом продавать в Уэст-Лондоне по более высокой цене?
А сам Дэвон поехал дальше. Он и не думал сообщать своим друзьям о том нападении, которому подвергся прошлой ночью. Но едва Уолтер успел преодолеть первую гряду холмов, как услышал позади себя стук копыт. Обернувшись, он увидел Гарри, скачущего вслед за ним на маленькой лошаденке, голова которой покорно качалась вверх-вниз под тяжестью ноши.
— Я забыл что-то, Гарри?
Старик смотрел на него блестящими глазами:
— Да, забыл. Забыл, что у каждого из них, как у Винсента, так и у Берчарда, гора свалится с плеч, если они отделаются от тебя!
— Так ты приехал меня оберегать?
— Может быть, я выгляжу слишком старым для этого, но все же еще могу различать вещи, которые появляются между мною и солнцем.
— Но ты бросил в хижине старого славного Джима, совсем одного…
— Это так, но кто-то должен позаботиться о ранчо, покараулить его. Если они попробуют сунуться в дом, когда там будет Джим, то для них это будет все равно как попасть в циклон. Он спит с заряженным ружьем под головой. — Гарри издал сдавленный смешок. — Они не посмеют тревожить Джима. Он стал как дикая кошка, будет драться зубами и когтями. Я поеду с тобой!
Дэвон понимал, что спорить с ним бесполезно. Старик все еще видел в нем мальчишку, с этим ничего нельзя было поделать, и они рысцой потрусили бок о бок по направлению к Уэст-Лондону. И уже забрались на последний перед городом холм, как услышали позади себя из ущелья Тимбэл рев голосов, похожий на шум ветра, проносящегося над сосновым лесом. Потом увидели множество людей, поднимающихся по крутым извилистым тропинкам к городу.
— Похоже, забастовали. Уэст-Лондон сегодня ночью завоет! — изрек Гарри.
Едва путники успели поставить лошадей в платную конюшню, как первые ряды толпы достигли города, как стремительный поток заполнили главную улицу и начали, бурля, растекаться по переулкам, выманивая клерков из магазинов и жителей из их домов.
Салуны были единственным препятствием, которое могло бы сдержать эту силу. И они уже были переполнены бурлящей, кричащей толпой. Качающиеся двери то и дело хлопали, словно крылья. Все толковали об одном — некий Том Фэган нашел настоящее месторождение золота. Ему попалась богатая жила, сулящая несметное богатство, если только быстро ее разработать.
А сам Том Фэган, находясь в салуне «Главный шанс», пригласил весь город на выпивку. Он закупил два бочонка виски, открыл их и поставил по обе стороны главной улицы. К каждому бочонку было приставлено по бармену, которые бесплатно угощали всех проходящих, давая каждому по полному черпаку огненной жидкости.
Другие бармены трудились в самом «Главном шансе», и каждый салун в городе был забит до самых дверей. Все пребывали в крайнем возбуждении. Старатели радовались, потому что всем было ясно, что ущелье Тимбэл таит неисчислимые возможности; те, кому пока не повезло, радовались по той же причине, а азартные игроки, мошенники, воры-карманники, грабители и социальные паразиты всех видов были счастливы подзаработать за счет тех, кому повезло.
Старина Гарри настоял, чтобы они с Дэвоном держались подальше от толпы. Потому что, сказал он, это как раз такая обстановка, когда запросто можно получить пулю в спину, а стрелявший останется незамеченным.



Глава 12
СЕСТРА СЧАСТЛИВЧИКА ДЖЕКА

Дэвон направился прямо в пансион миссис Пэрли и по дороге рассказал Гарри о нападении, которое было предпринято против него наемным убийцей. Слушая его, Гарри теребил жидкие усы. Потом громко хлопнул по рукоятке своего кольта.
— На твоем месте, Уолт, я бросил бы все и уехал, — посоветовал он. — Оставь меня и Джима посмотреть тут за всем, а сам уезжай, понял?
Дэвон отрицательно покачал головой:
— Деньги это еще не все. Игра — вот это вещь! Я останусь и посмотрю, как пойдет игра в карты.
— Эй! — возразил Гарри. — Хорошо, когда ты знаешь, какой колодой играешь.
— Ну почему же, — ответил Дэвон, — у них свои приемы, но они и не догадываются, что мы их подозреваем. Ты понимаешь, они не могут быть так уж уверены в нас. Если они заметят, что ты и Джим тоже участвуете в деле, тогда — прощай один из них. Кроме того, они будут действовать осторожно, потому что знают, что ты со мной в городе.
Такие лестные слова очень понравились старику. Они свернули к дому миссис Пэрли. Ее бар, как и другие в Уэст-Лондоне, тоже был переполнен. Еще от двери они увидели у стойки плотную шеренгу пьющих людей и услышали гул голосов — золотоискатели пели, смеялись и кричали, как моряки, только что ступившие на берег.
Миссис Пэрли заметила Дэвона и бросилась к нему из-за бара. Пот катился по ее лицу, когда она локтями пробивалась через толпу, чтобы пройти к игроку.
— Увидеть вас все равно что ангела! — пропела она. — Проходите. Я расскажу вам историю, которая поразит вас. Хэлло, Гарри! Ты тоже проходи. Мне нужен совет!
Миссис Пэрли проводила их в свой кабинет и там, обмякнув, рухнула в кресло. Затем вытащила большой носовой платок из фартука, какой обычно носят мужчины-бармены и закрывавший ее до самой шеи, вытерла пот со лба, стукнула тяжелым кулаком по столу и произнесла:
— Я ошарашена!
— Вы, вероятно, просто устали от этой толкотни, — посочувствовал ей Дэвон,
— Это я-то? Они для меня ничего не значат! Как только они облепят бар, я могу расшвырять их с помощью той белой бурды, которую они здесь называют виски. Это не та работа, которая может вывести меня из равновесия!
— А что случилось? — поинтересовался Дэвон.
— Как вы думаете, кто заявился в мой дом этим вечером?
— Не имею представления. Какой-нибудь буян с парой револьверов?
— Буян? С револьверами? — закричала миссис Пэрли. — Послушайте, дорогой мой, да я их просто съем. Съем без соли, как весенний лук. Они для меня ничто. Попробуйте угадать еще раз.
— Вы получили какие-то плохие новости, — предположил Дэвон.
Она снова промокнула лоб:
— Нет. Даже думать об этом не хочу. Скажи своему Мафусаилу, чтобы не пялил на меня глаза. Это действует на меня.
Старый Гарри игнорировал ее заявление, и миссис Пэрли начала рассказ, стараясь сдерживать свое возбуждение, которое сотрясало все ее мужеподобное тело:
— Раздался звонок в дверь. Я закричала: «Кто это там вытворяет шуточки перед моей дверью?» Я никогда до этого не слышала, чтобы звонили в дверь. Едва ли слышала даже стук — моя дверь открыта для тех, кто хочет войти снаружи или выйти изнутри, если, конечно, они мне подходят. Но ответа не последовало, звонок зазвонил снова. Это разозлило меня. Я как раз занималась счетами, а цифры вызывают у меня головную боль. Я встала и взяла дубинку, которая всегда лежит у меня на столе, под рукой. — Тут она небрежно показала на короткую, но внушительную сучковатую дубинку. — Спрятала ее позади в складках фартука. Я была готова загнать этого мужлана куда подальше, но когда подошла к двери, то что я увидела? Это было создание, только что вылупившееся из яйца, со светлыми волосами и большими детскими глазами. «Вы — миссис Пэрли?» — спросило создание. Я признала, что так и есть, взяла ее за руку и ввела в дом. Спросила, не хочет ли она пива, сосиску или еще что-нибудь такое? Она уставилась на меня, будто я все это сказала ей по-французски. А потом сообщила, что никогда не пила спиртного. «Пиво — это не спиртное, — объяснила я ей. — Пиво — только подкрашенная вода». Она заявила, что хочет стакан воды и будет очень благодарна. Затем раскрыла сумочку и извлекла оттуда фотографию мужчины. Поинтересовалась, знаю ли я его. Я знала. «О, как прекрасно! Как хорошо, — защебетала она. — Как я счастлива, что нашла вас!» А теперь посмотрите вы оба. Вот та фотография, которую она мне показала. Вам знаком этот человек, мистер Дэвон?
Миссис Пэрли протянула ему фотографию, на которой был запечатлен превосходно выглядевший, симпатичный юноша. Но Дэвону пришлось отрицательно покачать головой.
— Пусть посмотрит дедушка, — предложила она.
Старый Гарри отозвался немедленно:
— Да это же Счастливчик Джек, или я отъявленный лгун!
— А кто этот Счастливчик Джек? — заинтересовался Дэвон.
— О, я скажу тебе! Одной из его удач было то, что он ушел от меня, когда дуло моего револьвера смотрело ему прямо в лицо. Вот тогда ему и впрямь повезло. Кто такой Счастливчик Джек? Ну, лучше найди кого помоложе и кто побыстрее говорит, чтобы описал тебе этого хвата.
— Счастливчик Джек, — вмешалась миссис Пэрли, — как-то приехал сюда, чтобы поразвлечься. И получил, что хотел. Потом около десяти человек верхом дежурили день и ночь на дороге, чтобы его не пропустить. Они считали себя крутыми ребятами, но как только Счастливчик Джек появился, им пришлось посылать за подмогой. Первое, что он сделал, это встретился с двумя вооруженными бандитами, заставил их выгрызть пули из револьверов и выплюнуть их на пол бара. А потом вышвырнул обоих на улицу.
Он очень ловкий, этот Счастливчик. Настоящий боец. Он может получить работу в Бауэри в любое время. Ему не надо никакого кастета, я сама видела, как он пробивал себе дорогу в салуне Чарли.
В этой толпе было полно ножей, оружия и гирь на коротком ремне, но Счастливчик вышел на них с одними кулаками. Это было веселое зрелище! Мне тоже захотелось стать мужчиной! Он точно рассчитывал время и брал их одного за другим. Каждый раз, когда наносил удар, люди валились лицом вниз. А он шел вперед по их спинам. Иногда наносил прямые удары, иногда боковые и часто заставлял головы дергаться кверху от точно рассчитанного апперкота.
Потом парень вскочил на лошадь и заявил, что вернется в другой раз, чтобы еще потолковать с ними. Поехал вверх по улице, слез у другого салуна, перегрузил наличные из его кассы в свою седельную сумку. Когда пятился назад к двери, парой точных выстрелов перебил веревки, на которых висела вывеска, затем сел на лошадь и умчался.
Здешние мужчины вывернули Уэст-Лондон наизнанку, и нашлись четверо героев, которые взялись его отыскать. Но пока за ним охотились, он их провел. В один прекрасный вечер появился в «Паласе», поиграл там на пианино и очень оживил танцы, поставив всем присутствующим бесплатную выпивку. В тот вечер в «Паласе» было около сорока человек. Парень развлекался там целый час. Некоторым не понравился вид двух больших черных револьверов, которые он положил перед собою на крышку пианино, но остальные ничего не имели против бесплатной выпивки.
Вот так он себя вел. Потом забрал в платной конюшне лучшую лошадь — и был таков. Вы начали понимать, что представляет собой Счастливчик, мистер Дэвон?
— Немного, — признал игрок, который во время рассказа миссис Пэрли неотрывно смотрел на фотографию.
— Я опускаю детали, — провозгласила хозяйка пансиона. — Сказала вам только самое главное — заголовки, как говорят. А вот теперь, когда вы о нем немного знаете, позвольте мне сообщить о девушке…
— Может, она его невеста, эта маленькая штучка? — предположил старый Гарри.
— Не начинайте говорить про нее глупостей, — рассердилась миссис Пэрли. — У меня сердце заболело, когда я увидела эту маленькую дурочку. Не стройте из себя старого дурака! Она вовсе не его невеста. Гораздо хуже! Она — его сестра! — Толстуха со стоном воздела вверх руку.
— Его сестра? — в ужасе воскликнул Гарри.
— Замолчите! — одернула его миссис Пэрли. — Вы сами просили меня рассказать. Да, она его сестра. И она проделала долгий путь с Востока, чтобы увидеть брата. Потому что он редко писал, да и письма были скупые, короткие. Она боялась, что ее дорогой Уилльям не совсем здоров, он, видите ли, всегда был очень нервным, если вы только понимаете, что это значит. По-моему, у него нервные пальцы, когда он нажимает на спусковой крючок. Я просто заболела, слушая ее речи. Но я должна была сидеть, слушать и улыбаться, как обезьяна, у которой совсем нет головы. А она все твердила мне, что все их с братом затруднения уже в прошлом. Потому что их бедный дорогой старый дедушка умер и оставил им около миллиона, который должен быть поделен между нею и Биллом.
— Разве его зовут не Джек? — удивился Гарри.
— Бог мой! Конечно нет! Он Уилльям Мэйнард, да еще с парой инициалов посередине. А его сестру, эту сладенькую маленькую дурочку, зовут Пру. Но их невзгоды позади, как она сказала, и она приехала сюда, чтобы сообщить дурную весть бедному дорогому Уилли и немного смягчить удар, потому что он был ужасно предан этому старому козлу, который умер. О, как мне чудесно повезло, что я встретила вас, потому что вы знаете, где я могу его найти!
— Его? Я о нем ничего не знаю! — отмахнулся старик Гарри.
— Но вы же сказали, что знаете его очень хорошо, когда я показала вам его фотографию! А когда я сама ее увидела, то подумала минуту, а потом сообщила этой маленькой дурочке, что, конечно, знаю этого человека, только не имею понятия, где его отыскать, хотя и постараюсь это сделать. Но потом я посидела, подумала и заволновалась: кому в этом мерзком городе я могу доверить такую тайну? Но, когда увидела вас, мистер Дэвон, поняла, что вы один могли бы сделать эту работу. Вы разыщете Счастливчика Джека, приручите его, приведете в порядок и позволите этому ребенку набросить ему на шею веревку, отвезти домой. Слава Богу, я скоро от нее отделаюсь!



Глава 13
БОКСЕР ЛЬЮИС

— Как же я его найду? — возмутился раздосадованный Дэвон. — Я же о нем ничего не знаю!
— Но вы можете расспросить других, не так ли? — тут же откликнулась миссис Пэрли. — Или мне закрывать бар и идти самой? Неужели во всем Уэст-Лондоне не найдется мужчины, который примет участие в судьбе этой бедной девушки? Но подождите минутку! Я позову ее сюда, чтобы она познакомилась с вами. А потом можете идти вспять, если отважитесь…
— Один момент! — взмолился Дэвон. — Этим вы ничего не добьетесь. Нет необходимости приглашать сюда девушку. На самом деле, мне надо идти…
— Останетесь! — скомандовала миссис Пэрли и, рывком распахнув внутреннюю дверь, позвала: — Эй, мисс Мэйнард!
— Да, миссис Пэрли, — послышался девичий голос.
— Если вы достаточно отдохнули, не могли бы вы выйти сюда и узнать некоторые новости?
— Ода!
И Пру Мэйнард показалась в дверях с чуть приоткрытым ртом и горящими от возбуждения глазами. Легкое чувство разочарования отразилось на ее лице, когда она увидела старика Гарри и Дэвона.
— О, это не ваш брат, дорогая, но — путь к нему, — успокоила ее миссис Пэрли, Она обняла девушку за плечи и ввела в комнату. — Это мистер Дэвон, компаньон вашего брата.
Уолтер заморгал от неожиданности.
— А я и не знала, что Уилли занимается бизнесом, — удивилась Пру Мэйнард. — Мне казалось, он больше отдыхает, бедный мальчик. И что это за бизнес, мистер Дэвон?
Уолтер лишился дара речи.
— Главным образом добыча золота, — помогла ему находчивая миссис Пэрли. — И еще они занимаются другими делами. Например, снабжением копей. У вас дела идут хорошо, мистер Дэвон?
— Да, — невнятно пробормотал он.
— Но как Уилли справляется с такой тяжелой работой? — с недоумением спросила девушка.
— Ну, не такая это уж тяжелая работа, — заявила миссис Пэрли. — Поверьте мне, дорогая, многие работы, которые мужчины называют тяжелыми, на самом деле такими не являются. Просто им приходится так говорить. Представьте, муж приходит домой и видит жену с огрубевшим от стояния над плитой лицом, спина у нее болит от мытья полов, голова идет кругом от визга детей, так что ему остается говорить? Вот он и начинает канючить, как было тяжело под солнцем. Бездельник! Мужчины ведут легкую жизнь. Разве можно сравнить восемь часов с молотком с восемнадцатью часами круговерти домашних хлопот? Как это сопоставить?
Девушка непонимающе смотрела на миссис Пэрли, а потом, увидев кислую улыбку старика Гарри, слабо улыбнулась ему в ответ:
— Мой дорогой Уилли в порядке?
— Да, — ответил Дэвон. — В последний раз, когда я слышал о нем…
— В последний раз, когда слышали о нем? — воскликнула девушка. — Как давно это было?
— Он здесь, где-то неподалеку от города, — опять взяла слово миссис Пэрли. — Дэвон скоро приведет его сюда.
— Я, разумеется, пойду с вами! — тут же решила Пру.
— Вы будете тихо сидеть здесь, — отрезала миссис Пэрли. — Пусть отдохнут ваши бедные маленькие ножки. Дайте Дэвону привести его сюда. Ваш брат будет вне себя от счастья, когда услышит, что вы здесь. Сидите спокойно! — Потом обратилась к Дэвону: — А вам лучше отправиться за своим компаньоном. — Она подтолкнула его к двери и прошептала ему на ухо: — Будьте хорошим парнем, старина! Вы должны найти его. Там, в баре, увидите Боксера Льюиса. Говорят, он много знает про Счастливчика Джека. Найдите его и расспросите.
— И вы думаете, он мне скажет?
— Не знаю. Но надеюсь. Соврите ему что-нибудь. Боксер уже выпил немало. Может быть, у него развяжется язык.
Дэвон пошел в бар, Гарри последовал за ним по пятам. Их встретил рев грубых голосов. Вскоре люди указали им на Боксера.
Это был крупный мужчина, во фланелевой рубахе с закатанными по локоть рукавами, которые открывали волосатые руки. На окружающий мир он смотрел из-под насупленных бровей.
— Вы — Льюис? — обратился к нему Дэвон.
— Боксер Льюис, если кто-нибудь вас спросит. Что нужно?
— Я хочу отыскать Счастливчика Джека, может, подскажете, где его найти?
Боксер уставился на него с глубоким отвращением:
— Думаете, это так легко?
— Не знаю.
— А кто направил вас ко мне, приятель?
Дэвон помолчал, рассматривая здоровяка. Затем сказал:
— Льюис, вы не знаете меня, поэтому я не могу просить вас поверить мне на слово. Я не хочу причинить зла Счастливчику Джеку. У меня для него новость, которую он посчитает важной. Можете поверить этому?
— Пол-унции свинца в нужное место — всегда важная новость, — хмыкнул Боксер. — И на это тоже есть цена!
Дэвон предложил:
— Если вы укажете нам дорогу, Боксер, то можете ехать за нами. Я здесь со стариком Гарри, моим другом. Он поедет со мной. Если вы будете держаться позади нас, то оба мы окажемся у вас на прицеле. А когда вы выведете нас на Счастливчика Джека, то он и сам не беспомощный, если что-нибудь начнется.
Боксер скривился еще больше.
— Но сегодня нерабочий день, — заявил он.
— Можете вы провернуть эту работу за десять долларов? — не отставал от него Дэвон.
Выражение лица Боксера тут же прояснилось.
— Наконец-то разумный разговор! Почему бы и нет? — Он встал. — У меня лошадь под рукой, в момент достану. А вы оба готовы?
Дэвон и Гарри пригнали лошадей из платной конюшни так быстро, как только смогли, и поехали по главной улице Уэст-Лондона по направлению к лесистой местности, лежащей за городом. Боксер скакал за ними позади.



Глава 14
ПУЛЯ МЕЖДУ ГЛАЗ

Дорога через лес вдруг превратилась в узкую тропинку, петляющую между громадными деревьями. Поэтому Дэвон и Гарри оказались на некотором расстоянии от их сопровождающего и смогли поговорить.
— Ты счастлив, Уолт? — первым задал вопрос старик.
— Нет, — был ответ.
— Ничего удивительного, — заметил Гарри. — Потому что ты спутался с бандитом и громилой ради хорошенькой девушки. Вот тебе все это и не нравится!
— Гарри, ты, старый притворщик, тебе самому не нравится это дело еще больше, чем мне!
— Ну, когда ты с ним связывался, я не понимал, что делаю.
— Ты не дал бы впутать себя в такое дело?
— Нет, пока у меня есть пара ног, чтобы ходить, не дал бы.
— Может, скажешь почему?
— Там леди.
— Леди? Гарри! Эта бедная девушка еще ребенок.
— Ребенок? Никогда не видел женщины, которая считала бы себя достаточно взрослой. Они так или иначе всегда молоды и всегда стараются дать мужчинам возможность почувствовать себя их старшими братьями. Но… — Он неожиданно замолчал, устремив взгляд наверх, на ветви деревьев над их головами.
— Но что? — нетерпеливо переспросил Дэвон. — Что плохого в ней, Гарри? Что ты имеешь против этой несчастной девушки?
— Ну почему я должен что-то иметь против нее?
— Не знаю, но я же вижу, — резко упрекнул его Дэвон. — А юную девушку конечно же надо пожалеть.
— Ну да, — согласился Гарри. — Конечно, надо пожалеть.
— Да! — настаивал Дэвон. — Особенно здесь, в этой дикой стране!
— Просто удивительно, как она вообще сюда добралась! — воскликнул старик. — Ей же всего лет четырнадцать или пятнадцать.
Дэвон глянул на него с насмешкой:
— А по-моему, ей двадцать.
— В самом деле? — удивился Гарри. — Может, меня сбило с толку то, как она говорит и как открывает глазки? Я не дал бы ей больше четырнадцати.
Дэвон рассмеялся:
— Это результат замкнутого образа жизни.
— Что ж, может, она действительно никогда не покидала закрытого дома, — согласился Гарри.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да только то, что вокруг хорошеньких девушек всегда толпятся мужчины, как муравьи вокруг меда. И если любая девушка узнает что-то насчет мужчин, то хорошенькая делает это гораздо быстрее. Но в данном случае видно, что она пока ничего не знает!
— Она вела скромную жизнь, — уверенно произнес Дэвон. — Не думаю, что я когда-нибудь видел более красивое создание, Гарри!
— Ты не то говоришь, Уолт! Да, сэр, мужчины сильно изменились с тех пор, как я был молодым. Во времена моей молодости мужчины были такими дикими и сумасшедшими, что невозможно было построить стену, через которую они не перебрались бы в поисках удовольствия. И не было случая, чтобы их не одурачили хорошенькие женщины! Вероятно, теперь мужчины занимаются чем-то другим, их не особенно тревожат хорошенькие девушки.
— Не думаю, что мужская натура так сильно изменилась, Гарри.
— Не думаешь? Странно. А вот я сказал бы, что эта хорошенькая девушка к своим двадцати годам уже имела шанс узнать, что мужчины — дураки.
— Хм, — задумался Дэвон. — И ты тоже?
— Естественно. Она вовсе не такая простенькая. Это ясно.
— Почему ты так думаешь?
— По тому, как она себя ведет, Уолт. Помнишь, как она подошла и посмотрела на тебя? Я взглянул на неё, и у меня чуть голова не закружилась.
— В самом деле? — хмыкнул Дэвон.
— Да. И по-моему, ты на нее тоже смотрел с легким головокружением. Будь осторожен, Уолт.
— Что ты имеешь в виду? — взъерошился Дэвон, чувствуя, что краснеет.
— Мужчина или женщина в двадцать лет — уже не дети, — пояснил Гарри. — Готов поклясться собственной шкурой, Уолт! Пру — уже взрослая, иначе она не могла бы зайти так далеко.
— Что ты крутишь вокруг да около? — разозлился Дэвон. — Считаешь ее опасной, так, что ли?
— Да, — был ответ. — Она опасна для тебя, Уолт. И для меня тоже, потому что куда ты, туда и я!
Гарри говорил с такой простотой, что у Дэвона не было сомнений в его искренности.
— Ну-ну! — промычал он. — А я не заметил в ней никакой двуличности.
— Не знаю, — возразил Гарри. — Я никогда не учился, но вижу вещи такими, как они есть. И всегда помню, как попал в беду в Сан-Антоне. А мне тогда пришлось пойти к адвокату. Этот джентльмен сидел на крутящемся кресле и, пока говорил со мной, вертелся то туда, то сюда. Напомнил мне флюгер, который поворачивается, когда меняется ветер…
— Ничего не понимаю! Как это относится к тому, что происходит сейчас, Гарри?
— Да никак, если не считать того, что я все время кручусь в седле, чтобы видеть того джентльмена, который едет за нами.
— Ты что, не доверяешь ему?
— А если бы ты увидел пуму на дереве, оттачивающую на нем когти, оставляющую на стволе белые бороздки, мог бы ты сказать, что это безобидное животное?
— Где это ты увидел когти у Боксера Льюиса?
— В его глазах, Уолт, — ответил охотник. — В его глазах, сынок, так же, как это видел у многих других.
Беспокойство Дэвона все возрастало и возрастало.
— Гарри, ты считаешь, что мы едем в западню? — спросил он напрямик.
— Нет, я этого не говорил.
— Не говорил?
— Нет. Я сказал, что мы уже в западне!
Дэвон удивленно взглянул на него:
— Каким образом?
— Слушай! — приказал ему старик.
И Дэвон с беспокойством услышал сзади насвистывание Боксера Льюиса.
— Парень всего лишь насвистывает…
— Вот посмотри, — ответил Гарри. — Он знает тебя?
— Не думаю, что знает.
— Может он держать на тебя зло?
— Каким образом?
— Ты сказал, что не собираешься причинить зла Счастливчику Джеку.
— Да, так ему и сказал.
— А если бы ты хотел получить награду за голову Счастливчика, разве не говорил бы то же самое?
Дэвон коротко вздохнул.
— Ну ты и человек! — ухмыльнулся он. — Если тебя послушать, то нельзя доверять вообще никому в этом мире.
— Может быть, — согласился Гарри. — Во всяком случае, в лесу надо оценивать все по тому, чем это может для тебя обернуться. Ты веришь, что животное не отравит тебя, если у него нет ядовитых желез, веришь, что оно не растерзает тебя, если у него нет когтей. А те, которые живут на орехах, безусловно, тебя не съедят. Но большинство людей, которых ты встречаешь в лесу, имеют и когти и яд и едят сырое мясо!
Он чуть поднял руку, и Дэвон понял, что сзади них стало тихо. И вдруг Боксер два раза резко свистнул.
— Быстро в чащу, Уолт! — закричал старик, направляя свою лошадь в кусты.
Дэвон тоже свернул на другую сторону тропы, и только это сделал, как винтовочная пуля просвистела как раз между его головой и головой Гарри.
Он повернулся в седле, увидел Боксера Льюиса, который тоже устремился в чащу, и быстро выстрелил по его летящей тени. В ответ раздался звук винтовочных выстрелов и свист пуль.
Гнедой мерин захрипел, упал на колени, потом повалился на бок и замер, бездыханный.
Дэвон слетел на узловатые корни деревьев, сильно ударившись коленями о землю, но при этом не выпустил из руки револьвера, как опытный всадник никогда не бросает поводьев. Оглушенный и ослабевший от удара о землю, он тем не менее сумел рассмотреть сквозь деревья трех мужчин, которые бежали к нему.
И тут сбоку прогремел винтовочный выстрел. Один из бегущих подскочил в воздух, как раненая кошка, схватился за грудь, потом выбросил руки вперед и упал лицом вниз.
Дэвон пополз на коленях. Оставались еще две другие грозные тени. Он навскидку выстрелил в одну из них. Человек с проклятиями бросился в сторону, из густых кустов вылетели вспышки пламени. Шесть быстрых револьверных выстрелов разорвали воздух вокруг Дэвона, пули смачно впились в соседнее дерево.
Но потом инстинкт бойца, который был у него в крови, пересилил разум, и Уолтер вскочил на ноги, бросился вперед с револьвером наготове. Он вспомнил, что у него всего четыре патрона. Подумал, если промахнется, то останутся для нападения лишь сильные, хорошо натренированные руки. И как только перед ним мелькнула тень, Дэвон выстрелил в нее один раз, потом еще. Тут же раздался злобный вопль боли, а следом послышался хруст веток под ногами явно уходящего человека. Слева такие же звуки шагов другого человека, а сзади — третьего.
Дзвон вовремя обернулся, чтобы увидеть Гарри. Продравшись через кусты, старик приблизился к нему. Он задыхался, но тем не менее ворчал:
— Ну ты, молодой болван! Немедленно спрячься за дерево! В мире нет другой такой пустой головы, как на твоих плечах!
— Так они же ушли, — так же задыхаясь, произнес Дэвон.
Вместо ответа Гарри схватил его за плечо. Уолтер пригнулся. И они оба опустились на ковер из сосновых иголок.
— Не думаешь — не дышишь, — изрек Гарри.
Какое-то время они просто тихо лежали. В лесу не раздавалось ни звука. Но вдруг где-то слева, вдалеке тишину разрезали два резких свистка.
— Вероятно, ты прав, — прошептал Гарри.
— Да, да, они ушли. Давай пойдем за ними!
Гарри молча уставился на него, потом проговорил:
— Оставим их. Блуждать в лесу хуже, чем ехать по открытому месту. Лучше посмотрим, смог ли убежать этот тип с пулей в переносице.
Он двинулся в узкий проход между деревьями, Дэвон последовал за ним, и вскоре они увидели человека, неподвижно лежащего лицом вниз, с руками, погруженными в опавшие листья. Его винтовка валялась рядом.
Гарри перевернул его на спину. Как и сказал старый следопыт, пуля угодила этому человеку прямо между глаз.



Глава 15
ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ИЗБЕЖАТЬ ВИСЕЛИЦЫ

Дэвону было неприятно смотреть на мертвое тело, лежащее у его ног. В своих приключениях он сотни раз видел смерть, но так и не смог к этому привыкнуть.
— Мертв. Бедняга! — пробормотал он.
— Бедняга? Ну, это как сказать! — возразил Гарри. — Может, сейчас его душа сидит где-нибудь на ветке дерева и смеется над нами, радуясь, что освободилась от оболочки, которую должна была таскать за собой. Но как бы там ни было, давай повнимательнее взглянем. Ты знаешь этого человека, Уолт?
Дэвон вгляделся в чуть улыбающееся лицо убитого. Этот человек из леса был молод, короткие усики только начали пробиваться над его верхней губой, хотя уже и успели чуть выгореть на солнце. У парня не было никаких особых отличительных примет. Среднего роста и веса, возраст — около двадцати пяти.
Вероятно, из-за красоты окружающих их высоких деревьев и золотых лучей заходящего солнца Уолтер вдруг подумал, что он никогда еще не видел такой ужасной картины уничтожения жизни.
— Похоже, эта тропа не принесет нам ничего, кроме неприятностей. Давай-ка лучше посмотрим, что нам подскажут вещи этого джентльмена! — ответил он и быстро обшарил карманы мертвеца, складывая найденное в кучку на землю.
В конце концов в груде вещей оказался карманный нож с единственным выкидывающимся громадным лезвием — в развернутом виде он был достаточно велик, чтобы освежевать оленя, бумажник с одним долларом и множество потертых писем с массой орфографических ошибок от какой-то неграмотной девушки. В письмах не было обращения по имени, а только слова: «Мой самый дорогой!»
Еще в нем оказался клубок крепкой бечевки и маленький мешочек, наполненный иголками, нитками, пуговицами и другой мелочью, так необходимой человеку, который самостоятельно живет в лесу или много ездит, нашли спички и жевательный табак, завернутый в кусочек замши.
— Эй, посмотри-ка! Если это не табак «Пайпер-Хейдсик», то я старый лгун! — сказал старый следопыт и тут же вгрызся остатками зубов в угол плитки. Затем, дернув рукой, оторвал от нее приличный кусок спрессованного табака и объявил: — Первый класс! Никогда в жизни не пробовал лучшего! Посмотри, Уолт, на этого джентльмена еще раз, потому что его табак совсем не тот, которым пользуются убийцы!
Удивленный таким оборотом, Дэвон посмотрел на мертвого еще раз, и ему на самом деле показалось, что он видит некоторую утонченность в его чертах. Но промолчал, подумалось, что старый следопыт знает о жизни гораздо больше, чем ему казалось раньше.
— Ну а теперь взгляни на его голову, — предложил Гарри. — Что ты можешь сказать об этом джентльмене, Уолт?
— Я сказал бы, что когда-то он был более хорошим человеком, чем сегодня, Гарри.
— Потому что мертв?
— Нет, потому что пытался убить.
— Пытался убить вместе с бандой? Это, конечно, очень плохо. Но уважающий себя человек не становится злодеем, пока не пройдет много времени, гораздо больше, чем прошло у этого несчастного мальчика, — изрек старик.
— Кто же он тогда?
— Хороший, достаточно честный парень, и я бы сказал, что он из фермерской семьи. Он недавно в этих дебрях, еще не привык убивать, — добавил Гарри.
— Не скажешь ли, откуда ты все это знаешь?
— Я вовсе не знаю. Только догадываюсь. Но он бежал на нас по лесу, не виляя от дерева к дереву, как остальные. А это говорит о том, что он недолго был охотником.
— Должно быть, это так, — согласился Дэвон.
— Он недолго в лесу еще и потому, что его одежда не порвана, на ней нет заплат, хотя кто-то и посоветовал ему взять с собой этот мешочек с принадлежностями для шитья.
— Ах, а я об этом и не подумал!
— Может, и не подумал, Уолт, потому что ты провел много времени, глядя в книги, и оттуда не вычитаешь всего про природу, людей и работу. Про это написано другими буквами!
— Но ты сказал, что он сын какого-то достойного фермера, Гарри. Не скажешь ли мне, как ты узнал об этом?
— А ты посмотри на мозоль над серединой ладони его правой руки. Это не что иное, как след от черенка лопаты, Уолт. Глянь на белизну его зубов. Да, сынок, первое, что забывает человек, попадая в лес, так это заботиться о зубах. Чистить их уже не кажется таким важным, когда мамочка не поднимает шума из-за того, что ты этим пренебрегаешь. Но у этого парня еще не было времени забыть о зубах. Он еще не успел огрубеть, когда побежал прямо на пулю, которая и успокоила его, Уолт. Это очень печально, и теперь ты будешь думать об этом.
— Ты спас его от виселицы, — заявил Дэвон.
— Эх, кому хочется быть палачом? Не мне, да, думаю, и не тебе, сынок.
— Что нам с ним делать, Гарри?
— Доставим его прямо к шерифу.
— Что?
— Почему нет?
— Зачем тебе самому стремиться в тюрьму, Гарри?
— А я и не хочу туда. В нашем округе много строгостей насчет таких дел, но, слава Богу, у нас хороший шериф, лучше которого нет во всех Штатах, Уолт. Давай приведи сюда лошадку, как хороший мальчик, и мы погрузим на ее спину то, что осталось от этого парня.
Дэвон послушно сделал то, что ему было велено. На лошадь подняли тело мертвого парня и крепко привязали куском его же бечевки.
Затем они отправились по тропе из леса обратно. Солнце уже село, лес становился темным, и река в ущелье Тимбэл окрасилась в розово-золотистый цвет с королевским пурпурным отливом.
Это было время затишья. В долине сверкали белые огни у жерла шахт, сверху, со склонов, раздавались веселые голоса людей, которые поднимались в город после окончания смены, а вдали в Уэст-Лондоне, словно в сказке, слышался смех и пение.



Глава 16
ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Когда со своей печальной ношей они подъехали к дому шерифа Нэксона, то увидели, что входная дверь открыта, а на посыпанную гравием садовую дорожку падает тусклый свет от лампы. Старик Гарри повел под уздцы лошадь с трупом к боковой стене дома, а игрок подошел к двери, чтобы разыскать шерифа.
Дэвон ожидал, что внутри дом так же неопрятен, как снаружи, как и сад, которым занимался, без сомнения, сам шериф. И был удивлен, когда сквозь стеклянную дверь увидел чистенькую, аккуратную гостиную. На его стук к двери подошла достойная дама средних лет и приятно ему улыбнулась. У нее был спокойный взгляд и умиротворенное лицо.
Уолт спросил шерифа, и она отступила назад, приглашая его войти. Он шагнул внутрь и оказался посередине круглого лоскутного коврика, сшитого яркими кольцами. В этом рукоделии можно было различить красные и голубые лоскуты из фланелевых рубашек.
Ожидая, Дэвон осмотрел обстановку: пианино в углу, стол напротив него и книги, аккуратно расставленные на полке. Среди них заметил Библию, «Королеву фей» в пестром матерчатом переплете и толстый том Шекспира. Эти сокровища были призваны продемонстрировать культуру дома. Около книг стояла ваза с цветами прерий, рядом лежал большой альбом для картин, отделанный деревом и металлом. На деревянной части был выжжен рисунок.
Из столовой на весь дом, в том числе и в гостиную, распространялся манящий запах еды, приправленной специями.
— Почему ты оставила его там одного? — услышал Уолтер голос шерифа. — Альф, ну-ка пойди приведи его сюда.
Послышался неясный протест хозяйки дома, потом шлепанье босых ног по полу, и, наконец, в дверном проеме показалось веснушчатое лицо с широкой улыбкой.
— Па хочет, чтобы вы прошли в столовую.
— Я лучше поговорю с шерифом здесь, всего на одну минуту.
— Так не пойдет! Па сказал, что хочет видеть вас там, так что вы лучше идите.
Дэвон прошел в столовую, так хорошо отделанную и убранную, словно это была каюта корабля. Жена шерифа поднялась, немного покраснев от стеснения. А сам Нэксон указал рукой на свободный стул:
— Садитесь, приятель. Садитесь и скажите, что я могу для вас сделать. Но сначала перекусите немного.
— Я не голоден, благодарю вас.
— Думаю, у вас найдется место для яблочного пирога.
— Нет.
— Ну-ну! Будь я проклят, если он не стесняется. Мэри, он стесняется. Угости его твоим пирогом, дай кофе и побольше сливок, ладно?
— Конечно, я сейчас, — ответила она.
— Шериф, вот о чем я пришел с вами поговорить…
— Никаких дел, с которыми вы пришли! Сначала надо поесть. Садитесь, Дэвон. Как ваш папа, между прочим?
Жена Нэксона шумно вздохнула.
— В чем дело? — встрепенулся шериф.
— Разве ты не знаешь, дорогой? Бедный мистер Дэвон…
— Бедный мистер Дэвон? Я не назвал бы бедным человека, у которого тысяча акров земли!
— Это не то, что я имела в виду.
— А что? Так скажи мне! Вот с женщинами всегда трудно, потому что они говорят обиняками. Для них кратчайшее расстояние между двумя точками не по прямой!
— Она хочет сказать, что мой отец умер, — пояснил Дэвон.
— Умер? Ну и ну! Джек Дэвон мертв? Подумать только! Джек Дэвон мертв! Какая потеря для округа и для всей этой проклятой местности.
— Ты не должен сквернословить, — запротестовала жена.
— «Проклятая» — не сквернословие, — возразил шериф. — Это слово лишь подчеркивает некоторые вещи. Слушать речь мужчины без проклятий — все равно что читать книгу, в которой нет ни одного знака препинания! Молодой человек, почему вы так и не присели? Вам что, не нравится вид этого пирога?
— Там, снаружи, со мной старик Гарри, — ответил Дэвон. — И конечно, я не могу…
— Вы имеете в виду того самого Гарри, который всегда был вместе с Джимом?
— Да.
— Так почему же он не зашел? Он что, ждет особого приглашения? Альф, быстро беги и пригласи его сюда!
Мальчик сорвался со стула, но Дэвон его остановил.
— Там еще один человек, — сказал он, глядя прямо на шерифа.
— Если там целый полк, то, конечно, мы не можем принять его здесь. Как бы мне ни хотелось! Пойдемте со мной, Дэвон, хорошо? А ты оставайся на месте, Альф, если ночью высунешь нос, я тебя хорошенько выдеру!
Миссис Нэксон молча посмотрела на мужа, обняла и прижала к себе сына. Глянув на нее, Дэвон подумал, что она, должно быть, постоянно испытывает тревогу за мужа, каждый раз, когда он уходит выполнить свои обязанности, беспокоится, вернется ли живым.
Шериф Лью Нэксон вышел вместе с Дэвоном через переднюю дверь и на ходу поинтересовался:
— Чья работа?
— Моя и Гарри.
— Хорошо, посмотрим. Вы доставили кого-то, кого надо посадить в тюрьму, э?
— Не совсем, — буркнул Дэвон, спускаясь по ступенькам.
Нэксон внимательно осмотрел неподвижное тело, привязанное к спине лошади. Потом вытащил из кармана маленькую квадратную коробочку, щелкнул крышкой и сильным лучом осветил лицо этого человека.
— Кто это сделал? — задал первый вопрос.
— Я, — признался Гарри.
— Мы сделали это вместе, — добавил Дэвон.
— Нет, я прихлопнул его, — настаивал Гарри.
— Ай, ай! Узнаю вашу работу. А что заставило вас всадить ему пулю?
— Потому что он с тремя другими напал на нас в лесу.
— А что случилось с теми тремя? Или вы привезли вот этого только для образца?
— Остальные сбежали. Двоих из них ранил Уолт. Третьим был тип по имени Боксер Льюис.
— Помнится, видел такого.
— И кто он такой?
— Человек, который не очень-то уважает законы, насколько я знаю, — ответил шериф.
— А на кого он работает?
— На дьявола, как говорят священники.
— И это все?
— Время от времени делает кое-что для Берчарда.
— И только?
— Похоже, да.
— Вы знаете этого парня?
— Его звали Джек Уаттс.
— И чем он занимался?
— Ничем особенным. Временами вел книги для Берчарда.
— Все сходится, — решительно заявил Дэвон. — У меня и раньше было много причин подозревать Берчарда, но теперь знаю определенно — он хочет убить меня, Гарри!
— На большом расстоянии нельзя отличить ястреба от канюка. Не будь так уж уверен насчет Берчарда, пока он сам не выстрелит в тебя, — отозвался старик.
— Вы думаете, что Берчард устроил все это? — поинтересовался шериф спокойным тоном.
— Да.
— Ну и ну! Берчард? Я удивлен.
И, несмотря на все его спокойствие, было совершенно ясно, что думает он иначе.
— Похоже, они хотят нас убрать, — продолжил Гарри. — Конечно, больше Уолта, чем меня и Джима.
— А зачем им вас убирать?
— Хотят заполучить землю, а Уолт не очень-то намерен ее продавать.
— А почему они так рвутся к ней?
— Чтобы держать коров. Есть причина думать, что замышляют и что-то другое…
— Да. Может, так и есть, — согласился Нэксон.
— Ну а что теперь будет, шериф?
— Вы насчет того, что убит молодой Джек Уаттс?
— Да. Нас посадят в тюрьму за это?
— Нет, я вас отпускаю, но вы, Гарри, явитесь, как только я за вами пришлю.
— Вот это правильно! Я все сделаю. А Уолт?
— Он придет с вами, когда я скажу.
— Куда нам девать тело?
— Пока оставим его здесь и пошлем за следователем.
— Хотелось бы знать, кто его друзья…
— Чтобы напасть на них? Оставьте это, Гарри! Вам не стоит сейчас ввязываться в ссоры со стрельбой!
Потом Дэвон коротко рассказал, что с ним произошло в доме миссис Пэрли и как он вышел на след Счастливчика Джека.
— Я пойду с вами и поговорю с этой девушкой, — заявил Нэксон.
— Не стоит! — возразил Дэвон. — Она ни в чем не виновата, это ясно как Божий день.
— Конечно не виновата, — кивнул шериф. — Но мне все равно хотелось бы с ней увидеться.
Они оставили Джека Уаттса лежать на земле, потому что, как сказал шериф, он все равно никуда не уйдет. Потом отправились в пансион миссис Пэрли, и первое, что там узнали, это то, что красавица мисс Мэйнард ушла неизвестно куда.



Глава 17
ДЭВОН ИЩЕТ ВОЗБУЖДЕНИЯ

Миссис Пэрли пригласили в комнату. Увидев шерифа, она нахмурилась:
— Что вы задумали против меня, Нэксон? Что вам от меня нужно?
— Я здесь не затем, чтобы повязать вас, мадам, — успокоил ее шериф.
— Вот это хорошо! Каждый раз, когда я вижу вас здесь, тут же думаю о фальшивых напитках, которые мы подаем в баре! Но вы знаете, как это бывает, шериф. Я не хуже остальных. И женщине нужно жить, так же как и мужчине!
Шериф широко улыбнулся:
— Мужчина, который может купить хорошую лошадь по дешевке, будет дураком, если заплатит дороже, верно? У меня в этом городе хватает хлопот, так зачем же мне беспокоить вас, миссис Пэрли? Я пришел спросить, где мисс Мэйнард.
— Я совсем ничего не знаю об этой девушке, — затараторила хозяйка пансиона. — Она вышла погулять. Думаю, скоро вернется. Я просто благодарю Бога за то, что у жителей Запада такие хорошие манеры. Она вот-вот вернется. Скоро уже время ужина!
— Вы что-нибудь слышали о ней?
— О ней? О ней? — повторила миссис Пэрли, постепенно повышая голос. — Что вы имеете в виду, Нэксон? Что о ней?
— С чего это она пыталась запихнуть молодого Дэвона под паровой каток?
— Она? Его? — повторила, задыхаясь, миссис Пэрли. — Я не могу в это поверить! Если уж она нечестна, то в мире вообще нет честности! Помилуй Бог! Она пыталась затолкать его туда? Боже, шериф, вы же не имеете в виду убийство?
Оставив миссис Пэрли в большом смятении духа, они пошли в город.
— Когда идешь в темноте, хорошо думается, — объявил шериф. — Давайте походим и постараемся все это обсудить. В освещенном помещении глаз обязательно на что-то натыкается и отвлекает. Разве не так?
Разговаривая пониженными голосами, они не торопясь побрели по улице, заглядывая в переулки и проходы. Время от времени все трое умолкали, и тогда, словно волна, на них накатывал шум города. И в одну из таких пауз шериф спросил:
— Ну, как вам нравится шум моего «молодого бычка», Гарри?
— Какого бычка, Лью?
— Этого самого города, Уэст-Лондона.
— Никогда раньше не слышал, чтобы его называли «молодым бычком».
— Не слышали? Но это так и есть. Разве не молодой бычок всегда роет копытами землю и рвется в драку? Разве не молодой бычок ревет и поднимает пыль? Ласка и запарка из отрубей ему очень нравятся, однако привести его в чувство может только удар жердью по голове. Это и есть «молодой бычок», а все, в чем он нуждается, — кольцо в носу. Я до сих пор не нашел способа утихомирить его, но со временем, может быть, найду, — размышлял шериф.
Пока они ходили и разговаривали, Нэксон узнал от Гарри и молодого Дэвона все детали, которые им были известны.
— Берчард — жирная свинья! — сказал Гарри.
— Может, так и есть, — не стал спорить шериф, — потому что эти свиньи одичали и начали жрать мясо. Но как Винсент Такер влез в это дело?
— Я не знаю, — пожал плечами Гарри. — Совсем ничего не понимаю. С ними еще замешан этот негодяй, Уэй. А там, где Чарли Уэй, можете быть уверены, туда сунул свой острый нос Такер Винсент. Но это факт, что они оба, Винсент и Берчард, стараются заполучить твою землю, Дэвон!
Они подошли к дому шерифа.
— Пойдем-ка посмотрим, как там сладко спит Джек Уаттс, — предложил Нэксон.
Все трое зашли за угол дома, и тут шериф произнес без малейшего удивления в голосе:
— Здесь нет никакого Джека Уаттса. Он поднялся и ушел.
— Да, похоже на то, — протянул Гарри. — Причем с пулей в голове. Как это он встал и ушел?
— А откуда вы знаете? — спросил шериф. — Может, ваша пуля только поцарапала его и прошла мимо головы?
— И вышла из затылка? Это вы хотите сказать, Лью?
— Все дело в том, что нет мертвого тела, — констатировал шериф. — А пока вы не заполучите труп, не может быть и никакого дела об убийстве.
Гарри фыркнул:
— Ну и закон! Все равно что упряжка мулов. Иногда они переворачивают фургон, и вы ломаете себе шею, а иногда их заносит на самую вершину холма. Но кто мог забрать отсюда Джека Уаттса?
— Тот, кто его нанял, — угрюмо пояснил шериф. — Потому что боялся, что кто-то прочтет его мысли. О, но между Джеком мертвым и Джеком живым большая разница! А как много интересного мог бы рассказать нам Джек!
Дэвон и Гарри с ним согласились.
— Когда захвачу одного из них, послушаем, что он скажет, — продолжал шериф.
— Интересно, а как вы заставите его говорить? — полюбопытствовал Дэвон.
— А я отдам его старику Гарри, чтобы он его охранял. Это если ничего другого не останется. Гарри сможет его убедить. Гарри из тех, кто лучше всех в мире может убеждать людей, ведь так, Гарри?
Старик в ответ громко рассмеялся, и Дэвон догадался, что за словами Нэксона стояло нечто гораздо большее, чем он понял.
Потом они расстались. Шериф остался около своего дома, а Дэвон и Гарри вернулись в пансион. Их встретила сама миссис Пэрли — в ожидании она ходила вперед и назад перед домом и была в полном смятении. Когда Дэвон подошел, схватила его за руку:
— Если этот ребенок, эта девчонка хотела причинить вам вред, то кто мог втемяшить ей в голову такую идею?
— Деньги, — с горечью пояснил Дэвон. — За деньги можно купить лучшего мужчину и лучшую женщину в мире, так я думаю. Мне казалось, что здесь, на Западе, все по-другому, но, выходит, не так!
— В этом отношении Восток и Запад одинаковы, — жестко сообщила миссис Пэрли. — Но она! С такими глазами! О Боже, Дэвон, когда я ее увидела, меня словно пронзило болью, возникли тоска по дому, что со мною никогда не бывало, томление и страстное сожаление о том, что у меня нет детей. У меня их никогда не было, Дэвон. Я была слишком занята тем, что смотрела за своим дураком мужем и его дурацким бизнесом. Голубизна глаз этой девушки для меня оказалась больше, чем синева океана для моряка. А теперь вы приходите и говорите, что она обманщица. Но она не обманщица, скажу я вам. Она — убийца! — воскликнула миссис Пэрли, и голос ее задрожал. — Убийца! — простонала еще раз и тут же бросила проходившему мимо мужчине: — Хэлло, Джерри!
— Хэлло, миссис Пэрли! Зайдете выпить со мной?
— Иди и пей сам! — отрезала миссис Пэрли. — Я не буду пить сегодня вечером. — Она проводила Джерри взглядом и понизила голос: — Вот самоуверенный тип! Хочет жениться на мне и на моем доме. Это он верно рассчитал, не так ли? Но прежде я увижу его мертвым. И все же он не из самых плохих. Довольно быстрый.
— Быстрый на язык?
— Да уж, по части лести он мастер! — самодовольно хихикнула миссис Пэрли.
— Он мастер и по другой части, куда более громкой, — заметил Гарри.
— Что это вы имеете в виду?
— Его шестизарядный револьвер, мадам, вот что я имею в виду.
— Стрелок и забияка? — сердито воскликнула миссис Пэрли. — Я проучу каждого, кто посмеет вытащить оружие у меня в баре! Любого заставлю тут же съесть его револьвер. Я всех их научу хорошим манерам, точно! Спокойной ночи, мальчики! Но если вы что-то услышите, — вновь схватила она за руку Дэвона, — сразу дайте мне знать, как хороший человек!
Он пообещал именно так поступить, и она медленно пошла к дому, с поникшей от забот головой.
— Миссис Пэрли станет замужней женщиной в ближайшие шесть месяцев, — предсказал Гарри.
— Откуда ты знаешь? — удивился Дэвон.
— Знаю, потому что Бог дал мне хороший разум. Ты слышал, как она говорила с этим Джерри? А он как раз тот человек, который готов жениться, чтобы заполучить это место. Таков уж Джерри Нунэн. Он достаточно пожил, и довольно бурно, чтобы теперь желать спокойно обосноваться. А еще это такой человек, который сможет командовать ею. Даже ею!
— Не думаю, что на свете есть хоть один человек, который смог бы командовать миссис Пэрли.
— Ошибаешься. Тысяча, да еще десять тысяч. На каждую женщину на земле рождается десять тысяч мужчин, которые могут стать ее хозяином. А Джерри Нунэн — это дикий бык. О, он быстро приберет ее к рукам, дьявол!
— Он что, знаменитый боец?
— Не знаменитый. Но проворный. Никогда не болтает лишнего. Но своего всегда добивается. Доброй ночи, Уолт! Я поднимусь наверх и лягу. Немного вымотался, а завтра предстоит тяжелый день!
Они пожали друг другу руки, как бы завершая треволнения минувшего трудного дня, потом Гарри удалился, а Дэвон пошел в бар, чтобы обрести возбуждение совсем иного рода.



Глава 18
ТАЙНЫЙ СИГНАЛ

Уолтер Дэвон играл в азартные игры, чтобы добыть деньги на жизнь, но, может быть, еще больше — для удовольствия и отвлечения. Этого-то он как раз сейчас и хотел.
Отыскать партнеров-картежников в Уэст-Лондоне было совсем нетрудно. Достаточно было зайти в любой бар и окинуть острым взглядом лица людей, чтобы определить возможных соперников. Больше всего их собиралось в «Паласе», но и здесь, в баре пансиона, он их тоже мог найти.
И вскоре действительно обнаружил одного очень богатого скотопромышленника, затем увидел другого расчетливого владельца золотых копей, еще один возможный партнер сидел в кресле рядом с ним, а искусный профессиональный игрок из Канады мог быть четвертым. Без пятого они могли бы обойтись или найти его по ходу дела.
Дэвон обошел всех этих людей, одного за другим, и они весьма охотно приняли его предложение. Проходя вместе с ними через жестикулирующую, бурлящую толпу в тихую комнату для карточной игры, он вдруг увидел прямо перед собой искаженное конвульсиями лицо и блеск ствола кольта.
Обычно Уолтер не ввязывался в свалку и никогда не искал драки ради самой драки, но на сей раз оружие было так близко, а лицо человека, держащего его и готового стрелять, столь ужасно, что он, не раздумывая, мгновенно отреагировал, схватил и потянул вниз его руку, сжимающую кольт.
Человек боролся как демон, стараясь закончить начатое дело: силился высвободиться, поднять дуло кольта и пустить пулю в Дэвона. Толпа людей вокруг них тут же отхлынула, рядом остался только один немолодой мужчина. Он повернулся на каблуках и спокойно спросил:
— Ты хочешь меня, Рэнт, да?
И тут же его кулак, пролетев над плечом Дэвона, врезался в лицо человека с оружием. Он сразу обмяк в руках Уолтера, и тот дал ему возможность соскользнуть на пол. Та же самая рука, что сразила человека с оружием, теперь схватила его ладонь и пожала с впечатляющей силой. Подняв глаза, Дэвон увидел некрасивое лицо с широкой челюстью и блестящими маленькими глазками.
— Спасибо, приятель, — сказал мужчина. — Я Джерри Нунэн. Если будет случай, отблагодарю вас за эту услугу. Оставьте мне этого подлеца!
Дэвон кивнул, забрал свою компанию и уже через пять минут сдавал карты за столом, покрытым зеленым сукном. Это была великолепная игра! В течение первого часа Дэвон немного проиграл, но зато хорошо изучил партнеров. Скотопромышленник довольно ловко скрывал свои замыслы от противников, профессиональный игрок вел дело так, что стеснял свободу действий других, золотопромышленник ловко манипулировал картами, применяя для этого заточенный кончик ногтя на указательном пальце.
Узнав их манеру игры, Уолт противопоставил им свое тайное мастерство, получая полное удовлетворение. Это был как раз тот вид состязания, который доставлял ему радость — ум против ума, хитрость против хитрости. А вот обирать новичков и невинных младенцев он себе никогда не позволял.
В следующие полчаса канадский игрок вдруг начал сильно повышать ставки, проиграл полторы тысячи долларов за два кона и, резко отодвинув стул, объявил:
— Это мой лимит. Полагаю, вы не будете возражать, если я выйду из игры после того, как взвинтил ставки? Двое из вас — сосунки. Но вы сами разберетесь, кто именно…
Потребовался еще целый час, чтобы решить эту задачу. Владелец приисков через несколько минут начал что-то подозревать и снизил размер своих ставок, но скотовод, уверенный в своих приемах, героически оставался в игре, озадаченный, однако по-прежнему решительный. Шесть тысяч долларов перешли в карман Дэвона. Двое его соперников угрюмо посмотрели друг на друга.
— Догадываюсь, что это мы и есть сосунки, — заметил золотопромышленник.
— Мы, сынок, — согласился скотовод. — Я выхожу из игры, — добавил он, обращаясь к Дэвону. — У меня завалялась пара тысчонок, чтобы узнать, как вы все это делаете, партнер.
— Благодарю, — произнес Дэвон. — Но кто может объяснить карточное везение?
Все трое поднялись, подошли к бару, где вместе выпили, а потом Дэвон вышел в прохладу ночи. Он был доволен собой, городом, неопределенностью своего будущего и опасностями, которые его поджидали.
«Молодой бычок» Лью Нэксона ревел и грохотал: в двух ближайших салунах кто-то громко спорил, в одном из соседних домов кричали и смеялись, вдали слышался лай собак, лошадиное ржание. Множество шумов растворялось в пространстве.
Вдруг Дэвону показалось, что он слышит звуки схватки, а через несколько секунд мог уже с уверенностью сказать, что она происходит на самом деле.
Что-то шевельнулось сбоку от него. Инстинктивно он шагнул назад и прижался спиной к стене. Из темноты появилась приземистая мускулистая фигура с низко надвинутой на глаза широкополой шляпой.
— Хэлло, Дэвон. Вы меня узнаете?
— Нунэн?
— Да, Нунэн. Хочу поговорить с вами.
— Рад буду послушать.
— Где хотите, пожалуйста.
Дэвон предложил пойти к нему в комнату, Нунэн согласился, но отказался идти туда вместе, заявив, что придет сам, немного позже.
Но не успел Дэвон подняться к себе, как раздался стук в дверь, затем в ее проеме появилось широкое, угрюмое лицо Нунэна. Прежде чем войти, он бросил быстрый взгляд назад, через плечо, а шагнув в комнату, тщательно прикрыл дверь.
В ответ на предложение Дэвона присесть он предостерегающе поднял руку.
— Сначала нужно посмотреть, что это за место, куда я попал. — И осторожно обошел комнату, ступая так, словно пол под ним мог провалится.
Комната имела два окна, поскольку была угловая, и одну дверь, открывающуюся в узкий коридор. Перегородки были очень тонкие, с одной стороны ясно слышался храп спящего человека.
Оглядевшись, Нунэн подошел к Дэвону и сел очень близко к нему. Затем наклонился вперед, положив на колено волосатый кулак:
— Вы ведь Дэвон?
— Да.
— Это вы владеете той землей на холмах?
— Да.
— Увы, не будете ею долго владеть, — сообщил Нунэн с мрачной улыбкой.
— Почему это?
— Потому что вокруг нее идет возня. Или ее у вас отберут, или вас отсюда выгонят. Вы, Дэвон, оказали мне услугу, потому я хочу дать вам хороший совет, и ничего за него не потребую, совсем ничего.
— Благодарю вас, — ухмыльнулся Уолтер.
— Не смейтесь! Я все знаю. Вам ведь что-то предлагали за ту землю?
— Это так, — подтвердил Дэвон с возрастающим интересом.
— Предлагали настоящую цену?
— Ну, это как посмотреть…
— Если бы в первый день, как вы сюда приехали, вам предложили пятнадцать тысяч долларов, вы продали бы ее?
— Да, продал бы.
— Значит, считаете, что ваша земля стоит пятнадцать тысяч. Но потом вы получили и другие предложения.
— Может, и получил…
— Конечно получили! Вы отказались от двадцати пяти тысяч или, точнее, позволили вашим старым друзьям сделать это за вас!
Дэвон промолчал.
Внезапно скривившись, Нунэн поинтересовался:
— Думаете, сможете продержаться вдали от них, да?
Дэвон пожал плечами:
— Я использую свои возможности.
Нунэн усмехнулся так же неожиданно, как только что скривился.
— Используете свои возможности? Конечно, вы это чертовски удачно делаете за карточным столом. А иногда с оружием в руках. Но они все равно все повернут против вас! — Он еще больше наклонился вперед. Ноздри его раздулись и затрепетали, в глазах застыло осуждение. Громко вздохнув, Нунэн добавил: — Послушайте меня! Вам надо взять предлагаемые деньги и смыться отсюда. Сделаете так, приятель?
Дэвон посмотрел ему прямо в глаза:
— Вы хорошо все рассчитали, Нунэн. Я благодарю вас за совет, но должен признать, что не готов сделать так, как вы хотите. Раньше я не понимал, почему моя земля так дорога людям, которые хотят ее заполучить, — Такеру Винсенту, Берчарду и кто там еще? Но как только они попытались меня убить, сразу догадался, что эта земля будет дорожать и за нее стоит бороться.
— Хотели убить? — переспросил Нунэн.
— Да, убить, — подтвердил Дэвон.
— Когда это было, ради Бога?
— В конце того самого первого дня.
Нунэн вздрогнул.
— Вот дьяволы! — воскликнул он. — Готовы перерезать глотку из-за тысячи долларов! Что для них жизнь человека? Проклинаю эти черные сердца, я всегда их ненавидел!
Дэвон выжидал, ничего не говоря, и внимательно следил за своим гостем. Он чувствовал, что близок к открытию тайны, которую хранила его земля.
Нунэн вскочил со стула:
— Я скажу вам, что собираюсь сделать. Я поломаю всю эту бесчестную игру! Где бы я сейчас был, если бы не вы? В аду, вот где! Я наверняка был бы этой ночью в аду, если бы не вы! А кто я такой для вас? Да никто! — Тяжело дыша, словно в каком-то безумии, он подошел к Дэвону, который тоже встал, и спросил: — Вам известно, кто стоит за всем этим делом?
— Такер Винсент или Берчард, — предположил Уолтер.
Вдруг лицо Нунэна резко изменилось. Сначала Дэвон подумал, что это из-за того, что он слишком близко подошел к правде. Но тут же заметил, что его гость внимательно к чему-то прислушивается, а вскоре сам тоже услышал далекий свист, будто это пела улетающая прочь вместе с ветром ночная птица.



Глава 19
ИГРА В КОШКИ-МЫШКИ

Угрюмый и испуганный, Джерри Нунэн какое-то время слушал этот свист, а потом, запинаясь, бросил Дэвону:
— Мне… мне надо кое в чем разобраться… я… я вернусь через минуту… — и, рывком распахнув дверь, буквально полетел по коридору.
Уолтеру страстно захотелось узнать, что так напугало Нунэна и что за сообщение было передано тем свистом — предупреждение или приказание?
Он подошел к столу, задул лампу и поспешил к одному из угловых окон. Открыв его, выглянул наружу. Перед ним был уголок садика Пэрли или того, что называлось садиком, потому что там росло всего несколько полузасохших кустов роз.
Убедившись, что его никто не видит, Дэвон вылез в окно, повис на руках и спрыгнул прямо на кусты. Потом обежал угол дома, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джерри Нунэн, пригнув голову, мчится через улицу.
Уолтер побежал за ним.
Было трудно не упустить Джерри Нунэна из виду, потому что почти сразу тот свернул с главной улицы в лабиринт домов, хижин и загонов для скота, простирающийся между Уэст-Лондоном и большим темным лесом. К счастью, взошла луна, делая свет из окон домов бесполезным и тусклым. Вскоре они достигли леса.
Здесь Нунэн помчался еще быстрее, и Дэвон после короткого колебания бросился за ним. Он знал, что плохо ориентируется в лесу, и чувствовал себя не в своей тарелке, но. им руководило непреодолимое желание узнать, что за сила заставила его собеседника убежать в тот самый момент, когда он был готов сделать признание.
Не было никакой возможности держать Нунэна все время в поле зрения, хотя холодный луч луны иногда вырывал из темноты его фигуру. Дэвон был вынужден все время обегать стволы деревьев и потому больше ориентировался по звуку шагов.
В один момент он все-таки увидел, что Нунэн перешел на шаг, и тут же сделал то же самое, догадываясь, что они наконец-то к чему-то приблизились, углубившись в лес на полмили.
Неожиданно стихли все звуки. Дэвон стал пробираться вперед с величайшей осторожностью. И только подумал, что напрасно затеял всю эту погоню, как оказался на краю залитой бледным лунным светом поляны, на противоположной стороне которой в глубокой тени, словно три бесформенных пня, стояли трое мужчин.
— Хэлло, мальчики! — услышал он запыхавшийся голос Нунэна.
Дэвон замер, спрятавшись за ствол дерева.
Двое других мужчин тихо рассмеялись. Потом один из них спросил:
— Ну, как ты, Джерри?
— А что? У мня все в порядке.
Мужчины снова засмеялись, каким-то неестественным смехом.
— Он говорит, что с ним все в порядке! — процедил один из них.
— Ну конечно, считает, что у него все в порядке, — откликнулся второй. — Ты думаешь, что у тебя все в порядке, Нунэн, или только догадываешься?
— А что такое случилось? — пробормотал Нунэн хриплым голосом.
И Дэвон увидел, как он отступил, сунув руки в карманы. Стало ясно, что он напуган и, более того, собирается защищаться.
— Он хочет знать, что случилось! — произнес угрожающим ядовитым тоном один из мужчин.
— Ну, конечно, хочет знать, что случилось, — подхватил другой.
И оба снова рассмеялись.
— Это что, заговор? — напряженно спросил Нунэн.
— Он спрашивает, не заговор ли это? — хихикнул один из них.
— Ну, конечно, он хочет знать. Скажи-ка ему, Сэмми, а то я здорово устал.
— И я тоже.
— Что это такое? — забеспокоился Нунэн. — Если игра, то без меня.
— Он говорит, без него, — упорно повторил первый.
— Может, так и есть, — согласился второй.
И снова оба засмеялись с холодной издевкой.
Нунэн громко вздохнул. Это был хриплый вздох человека, который явно нервничал.
— Если грозит какая-то беда, то я готов тут же разделить ее с вами, прямо сейчас!
— Хорошо, Нунэн. Вот прямо сейчас и рассчитаемся.
— О Боже! — вырвалось у Нунэна.
И тут Дэвон вдруг увидел, что у высокого пня, который защищал спину Нунэна, бесшумно мелькнула еще одна тень. Теперь к сердцу Джерри был приставлен револьвер.
— Ты, жалкий дурачок! — заявил пришедший. — Идиот! Если бы у тебя был хоть один шанс! Хоть один-единственный шанс против нас!
Дэвон узнал голос Пита Грирсона. Это было приятное воспоминание!
— Можешь начать делить с нами трудности хоть сейчас, — сказал один из первых двух мужчин. — Давай, Джерри! Вот твой шанс, потому что похоже, что беда вот она, рядом с тобой! Дай ему одну минутку, Пит, ладно? Может, он скажет нам что-нибудь забавное.
— О чем это? — Голос Нунэна совсем упал.
— Ну, хотя бы о прогулках в темноте. О прогулках в темноте и о четырех хороших парнях и добрых друзьях, которые встретились друг с другом. Подумай об этой хорошенькой истории, Джерри, старина.
— Я догадываюсь, чего вы хотите, — сказал Нунэн. — Вам пришла идея убрать меня, так? Думаете, я перехитрил вас. Это вы втемяшили себе в голову?
— А разве ты, Джерри, можешь перехитрить хоть кого-нибудь? Только не ты! Старый Джерри Нунэн слишком честен для этого. Вот он какой.
— Конечно. Он такой, — эхом отозвался другой мужчина.
И теперь все трое издевательски рассмеялись. Дэвон стал соображать, как ему помочь пленнику. Нельзя дать Нунэну погибнуть вот так, словно скотине на бойне!
— Вы прихватили меня и можете сделать со мной, что захотите, — между тем горько запротестовал Нунэн, — но, клянусь Богом, я не открывал рот перед ним!
— Перед кем?
— А, черт возьми! Давайте уж говорить в открытую, коли через минуту вы собираетесь меня убить! Я имею в виду Дэвона. Вот кого. Того самого человека, которому вы собираетесь перерезать горло. Теперь ясно?
— Посмотри, как он разговорился, какой стал красноречивый! — отозвался один из насмешников. — Да тебе, Джерри, надо было быть политиком! Набрал бы уйму голосов!
— А может, он и был до этого политиком.
— Еще будет. Там, в аду, политиков больше, чем в этом мире. Вот и станет политиканствовать в том самом углу, куда запихивают хитроумных койотов! — В голосе того, кто это говорил, слышалось неприкрытое бешенство.
— Неправда! — неожиданно воскликнул Нунэн. — Я не сказал ни слова!
— Что?
— Я не сказал ему ни одного слова. Почему? Да потому, что у меня не было времени на это.
— Послушайте губернатора Нунэна. «У меня не было времени, — заявил губернатор Нунэн прессе. — У меня не было времени предать друзей, но я это сделаю завтра, как только рассветет! Джентльмены, мне нечего больше сказать сегодня». Ты, трусливый подонок! Я сейчас врежу тебе рукояткой револьвера в рожу, свинья!
— Ну так давай! — прорычал Нунэн. — Вы хорошо прихватили меня. Но я повторяю вам, что не сказал ему ни слова. Мог бы проболтаться, но не сделал этого. Сдержался и не ляпнул ни слова, потому что именно в этот момент получил тайный сигнал.
— Послушайте его! Слышите? Он признает это!
— Этот парень спас меня, — пояснил Нунэн.
— О, да будь ты проклят! — с дикой ненавистью взревел один из его палачей. — С удовольствием вырвал бы твое сердце и съел его, как яблоко!
Однако Джерри Нунэн продолжал объяснять:
— Я никогда не видел такого благородства. Кто я такой для него? Да никто. А он скрутил Рэнта, когда этот маленький подонок оказался в толпе позади меня. Боже, он мог легко меня убить!..
— Жаль, что не сделал этого!
— После такого я должен был пойти к Дэвону и что-нибудь ему сказать. Это был единственный способ отплатить ему.
— Губернатор Нунэн говорит об оплате. Он готов платить своему новому другу из карманов старых друзей. И таким образом хочет сделать всех счастливыми. Какая блестящая идея губернатора Нунэна! Ты надеялся перехитрить нас, полный дурак!
— Да, — твердо произнес Нунэн. — Я дурак. Я должен был знать, что к вам нельзя идти с пустыми руками! Верно, я дурак!
Тот из мужчин, который, судя по всему, был вожаком, подошел к Нунэну и постучал ему в грудь:
— Нунэн, ты можешь честно повести себя с нами, если я дам тебе еще одну попытку?
— Я? Боже, да!
— Тогда возвращайся и прирежь Дэвона.
Последовала длинная пауза. Уолтер услышал, как неверно и сильно пульс бьется в его висках.
Наконец услышал голос Нунэна:
— Давайте кончайте со мной! Я буду проклят, если убью этого человека. Он честный. У меня не поднимется на него рука. Это все!



Глава 20
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Дэвон вытащил револьвер. Его мишенью был Грирсон, потому что если он уберет его первым, то, может быть, Нунэну удастся уйти от других. Но что-то помешало ему сразу же выстрелить, и тут вожак тройки неожиданно заявил:
— Ладно, Джерри. Никто, кроме подлеца, не смог бы поднять руку на Дэвона после того, что он сделал. Тебя можно понять. Мы пришли сюда за тобой, Джерри, но сейчас я изменил мое мнение. Не знаю, но мне даже кажется, что ты можешь сразу же пойти вместе с нами.
— Сразу же? — глубоко вздохнул Нунэн. — Не могли придумать чего-нибудь похуже? Да чтобы я пошел с вами после всего этого! Я получил хороший урок и сыт им по горло, вот что я вам скажу!
— Ну а если мы все сейчас пойдем обратно?
— Куда? В ваш притон?
— Нет. Обратно в город.
— А где шеф?
— Там, где ему надо быть, полагаю. Повали!
Все четверо прошли мимо Дэвона буквально в трех шагах от него, но он надежно спрятался в тени и знал это. В лесу было так темно, что Уолтер едва различал силуэты людей и тем более не мог разглядеть их.
А ему очень хотелось бы узнать, кто такие те двое. Он мог бы сообщить о них шерифу Лью Нэксону, и его собственная жизнь в какой-то мере была бы защищена.
Очень осторожно он отправился за ними. Четверка двигалась не тем путем, который выбрал Нунэн, когда входил в лес, но идти за нею было легко, ориентируясь по звуку шагов и бормотанию голосов. Уолтер боялся подойти к этим людям слишком близко. Они, не задумываясь, уберут его, если узнают, что он следует за ними. И может быть, несколько перестраховался, когда вдруг не услышал ни голосов, ни шагов, и на одну-две минуты замер на месте. А когда осмелился со всеми предосторожностями все-таки продвинуться дальше и вышел на широкую просеку, усеянную небольшими пнями, никого на ней не увидел.
Встревоженный, Уолтер остановился, не зная, в каком направлении ему идти. Вокруг стояла мертвая тишина, и даже маленький ручеек, который протекал, извиваясь среди больших камней посередине просеки, казалось, не издавал ни звука.
Однако через некоторое время он понял, что это не так. В нем словно что-то изменилось, и Дэвон снова обрел способность слышать, потому что ясно различил тихую музыку воды, струящейся между отполированных скал и крупных камней.
В широкой заводи потока, как раз там, где он стоял, будто в маленьком зеркале, отражалось все небо. Когда луну закрыли легкие облачка, заводь вспыхнула белым огнем.
Разочарованно пожав плечами, Уолтер понял, что потерял след четверки. И вдруг увидел стройную фигурку девушки, выбежавшей из леса. Она появилась как раз напротив него и быстро направилась вниз, к ручью. Одной рукой подобрав подол длинных юбок и балансируя другой, девушка перешла через ручей, легко перескакивая с камня на камень.
Выбравшись на берег, она оглянулась и начала быстро подниматься по склону прямо к Дэвону. Порыв ветра, может быть тот самый, что нагнал легкие облачка на луну, приподнял широкие поля ее шляпы, и Дэвон, к своему великому удивлению, узнал Пру Мэйнард!
Увидеть эту девушку среди пугающей черноты леса было все равно что обнаружить маленькую девочку в фартучке, резвящуюся на поле битвы, — одинаково невероятно!
Порыв ветра утих. Глядя на трепещущие блики в воде, Пру привела в порядок волосы и рассмеялась. Потом отправилась дальше, чуть слышно напевая.
Дэвон изо всех сил старался догадаться, что ей здесь нужно, но ничего не мог понять! Она была как картина, помещенная не на то место, как видение, попавшее в другой век или в другую нацию, как фальшивая карта, выброшенная на карточный стол.
Куда же она направляется?
Дэвон решил, что будет следовать за ней с большим успехом, чем за теми людьми с Джерри Нунэном, поэтому, когда она миновала дерево, за которым он прятался, тут же двинулся. На этот раз слишком рано! Судя по всему, у этой девушки было какое-то дополнительное чувство, предупреждающее ее об опасности, потому что она сразу же в тревоге остановилась, затем прыгнула в сторону, за дерево.
Дэвон бросился за ней очертя голову и чуть не напоролся на свою смерть, потому что она не убежала, а вышла из-за дерева навстречу ему с тихим окриком, полным ужаса и угрозы, который навсегда запечатлелся в его ушах.
В руках у нее был маленький, старого образца крупнокалиберный пистолет с двумя стволами, один над другим. И Уолтер ясно расслышал щелчок спущенного курка. Девушку подвел капсюль, иначе пуля влетела бы ему в грудь. Но в следующее мгновение ребром ладони он ударил ее по руке и выбил оружие.
Потом схватил ее за локти и попытался что-то сказать, но слова не приходили на ум. В темноте леса она казалась тенью. Он был бы рад убедиться, что это всего-навсего страшное видение, но теплота рук девушки не позволяла усомниться в ее реальности.
Теперь он слышал ее дыхание — ровное, спокойное, не тронутое страхом, и ощущал благоухание гиацинта.
Неожиданно Дэвона охватило что-то вроде паники, он задышал учащенно и хрипло, почувствовал, что слышит биение пульса в голове. Выведя ее из темноты на лунный свет, Уолтер увидел, что она смотрит на него с той же детской улыбкой, какую он видел у нее в доме миссис Пэрли.
— Как вы меня напугали! — произнесла Пру сладким голосом. — Я подумала, что это дикий зверь…
Он отпустил ее локти, и она завершила фразу с подходящим к случаю жестом — всплеснув руками. Потом сделала большие круглые глаза и даже подошла к нему поближе, как делают дети, когда хотят, чтобы туповатые взрослые их поняли. Дэвон аж немного попятился, почувствовав какую-то неясную опасность.
— А вы — ночной цветок, Пруденс, — пробормотал он.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Дэвон?
— Я видел, как вы цветете днем, но похоже, что и ночью вы делаете то же самое. Хотите под луной отыскать вашего брата? Молодого Уилли Мэйнарда? И думаете, что найдете его здесь, среди деревьев?
— Вы что, смеетесь надо мной?
— Конечно нет, красавица Пруденс. Я воспринимаю вас серьезно, как оружие или, скажем, яд.
Она взмахнула рукой, и на ее мягкую, почти детскую ладошку упал свет луны.
— О да! Я так рада, что капсюль дал осечку.
— И я, разумеется, должен этому поверить, — парировал Уолтер. — Хотя не думаю, чтобы вы могли совершить убийство, Пруденс. Уж лучше оставьте это своим друзьям, а сами заманивайте для них в сеть людей, как это вы проделали со мной.
— Вы что, привидение? — поинтересовалась Пруденс Мэйнард.
— Был бы им, если бы со мной не оказалось старика.
— Расскажите мне, что произошло.
— А вы не знаете?
— Конечно не знаю.
— И что, вы думаете, я обнаружил, когда поехал разыскивать беднягу Уилли Мэйнарда?
— Веревку, которая должна была вышибить вас из седла и сбросить на землю, — спокойно ответила она.
— Они решили, что пули надежнее веревки, — разъяснил ей Дэвон.
— Так что же, они мне лгали? — Пруденс зевнула и прикрыла рот рукой. — Бедняга! Для вас это, наверное, было шоком?
— Давайте лучше двинемся в путь, — предложил Дэвон.
— А куда?
— Туда, куда вы шли по лесу, дорогая.
— А если я не пойду?
— Тогда я доставлю вас к шерифу Нэксону. Он с удовольствием посадит вас в тюрьму.
— Полагаю, что с удовольствием, — согласилась Пруденс. — Но я не хочу никуда идти.
— Вот как?
— Да. Я останусь здесь. Так я хочу.
Она подняла голову, и луна залила серебряным светом ее лицо. Потом ее губки сложились в трубочку, и раздался высокий свист, который, казалось, принес издалека ветерок.
Дэвон в удивлении уставился на девушку. Потом, начав понимать, что это значит, в гневе подступил к ней совсем близко.
Глядя на него снизу вверх, Пруденс улыбнулась:
— Вам лучше уйти, и чем быстрее, тем лучше. Они будут здесь через мгновение.
— Вы пойдете со мной, — со злостью отрезал он.
— Дорогой мистер Дэвон, — рассмеялась девушка. — Будто я не знаю всю доброту вашего сердца! Вы не сможете унести меня достаточно далеко. Я не такая уж легкая, знаете ли!
За деревьями громко хрустнула веточка. Уолтер с горечью понял, что проиграл, что уже ничего не сможет сделать.
— Мы еще встретимся, — пообещал он, отступая назад.
— Уходите, пожалуйста! — взмолилась Пруденс и как бы в радости захлопала ладошками и засмеялась, глядя, как силуэт Дэвона исчезает среди деревьев.



Глава 21
ТОТ, КТО ПРИНЕС ПЛОХИЕ ВЕСТИ

Обходя ствол большой сосны, Дэвон споткнулся о корни, а когда, чертыхаясь, поднялся на ноги и оглянулся, Пруденс уже не было на прежнем месте, но где-то в стороне раздался высокий удаляющийся свист.
Уолтер, хотя и был азартным игроком, не пошел туда, внезапно осознав, что здесь, в лесу, он совершенно беззащитен. Даже если он найдет этих конспираторов, то не сможет ничего сделать. Выследить их ему одному не по силам, в чем он уже убедился. Еще здорово повезет, если сумеет в безопасности выбраться из леса и вернуться в город.
И все же Дэвон не спешил уйти. Прислонившись к большому грубому дереву, он сжал в гневе зубы, думая о том, какую глупость совершает из-за своего рыцарства. Если им и в самом деле суждено встретиться снова, он припомнит этот урок, сказал себе Уолтер, и будет обращаться с ней как мужчина, а если потребуется, то и с помощью оружия!
Решив так, Дэвон пошел через лес обратно, уже ничего не замечая кругом.
«Молодой бычок» Нэксона утихомирился, потому что уже была глубокая ночь. В большинстве домов люди спали, потушив лампы, и только в верхнем конце города, где находился «Палас» и другие игорные заведения, еще горели огни.
Дэвон вернулся в пансион миссис Пэрли, прошел через почти опустевший бар и уже направился к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, как из угла холла его окликнул знакомый голос.
Там сидел старина Джим, безмятежно покуривая трубку с длинным чубуком.
— Что случилось, Джим? — бросился к нему игрок.
— Думаю, нам лучше пройти в комнату, — ответил Джим.
— Ты устал от одиночества, без Гарри, а?
— Без Гарри? Естественно. Мир вокруг нашей хижины стал просто прекрасен, после того как он ушел. Мальчишкой я жил в долине, где дни и ночи громыхала и бурлила черная река. Я не знал, что можно жить без такого шума, пока не уехал из этой долины навсегда. Но в первые месяцы мне его даже не хватало. Вот так и с Гарри!
— Ничего плохого, Джим?
Джим скосил глаза в угол комнаты:
— Особых причин появиться в городе у меня не было, разве только для того, чтобы перековать моего мула. О скалы так быстро стираются подковы!
— Это так, без сомнения. Я постараюсь найти тебе здесь комнату на ночь.
— Все занято, Уолт.
— Тогда поспишь в моей комнате.
— Я не собираюсь много спать.
— Почему?
— Немного поспал днем. Это поддержит меня. Кроме того, лучшее время подумать и что-то решить — ночь, когда между тобой и темной стеной нет ничего, кроме твоих мыслей.
— О чем тебе думать всю ночь напролет, Джим?
— Лучший свет, чтобы рассмотреть чьи-то следы, — солнечный. Но есть и такие люди, которым лучше работается в темноте. Как те, которые, как мне кажется, охотятся за тобой, Уолт!
Дэвон немного помолчал, а потом поинтересовался:
— Ты нашел конюшню, чтобы оставить мула?
— Ему не нужно стойло, — грустно усмехнулся Джим.
— Ты что, собираешься оставить его прямо на улице?
— Этот старый мул теперь навсегда останется там, где он есть, пока не сгниют его кости, — ответил Джим. — Он мне больше не нужен.
— Что? Он тебе не нужен?
— Нет, сэр. Он сдох на пути сюда, Уолт.
— Вот не повезло! Я добуду тебе другого. Лучше прежнего.
— Лучше не бывает. Ни один не будет ступать так уверенно по тропе, как этот. А его длинные уши чуяли опасность, когда она была еще за милю от нас. Он только коротко всхрапывал, и это означало опасность. Я немедленно скатывал одеяла и хватался за винтовку. Барни никогда не ошибался. Да, сэр, это была полезная тварь, мой старый Барни!
— Сколько же ему было лет, Джим? — полюбопытствовал Дэвон, чувствуя что-то странное в рассказе старика.
— Около семнадцати. Мог бы прожить еще много хороших лет, но уж коли суждено было умереть, то, думаю, он рад той смерти, которой умер!
— Неполадки с сердцем?
— В общем, да. Неприятности с сердцем.
— У мулов так бывает?
— В этих местах у мулов и лошадей часто болит сердце. Так уже унесло многих из них.
— Но в чем же все-таки причина? Что это было?
— Пули из винчестера…
Дэвон в изумлении уставился на старого друга.
— Это был хороший, искусный выстрел, — уточнил Джим, — Барни быстро умер. Только закашлялся и тут же упал. Его кашель подсказал мне, что надо соскочить с седла, поэтому я уже стоял на ногах, когда он полетел с обрыва.
— Джим, кто это сделал?
— Те, кто следят за нами, Уолт. Они и сделали это. Я обшарил все скалы, но не увидел никаких следов.
— Трусливые подонки! — воскликнул Дэвон. — Чертовы подонки! Они устроили на тебя засаду, Джим?
— Лучший способ порвать цепь — распилить самое слабое звено, — философски заметил старик. — Чему тут удивляться? Я даже ожидал чего-то такого.
— Ожидал?
— Да, ожидал.
— Благодарю тебя, Господи, что это случилось на тропе, где есть скалы, чтобы спрятаться, а не на ранчо, где совершенно невозможно укрыться, — произнес с проникновением Дэвон.
— Да, Уолт. На ранчо у нас совсем голое место.
— Кроме дома. Полагаю, старые бревенчатые стены выдержат пули?
— Да, это старые, крепкие стены, — кивнул Джим.
— Правда, они уже немного подгнили. Может, их надо подремонтировать?
— А там нечего ремонтировать, — сообщил Джим. — Там все уничтожил пожар, Уолт.
— Великий Боже! Пожар? Что случилось, развалилась старая печь?
— Не знаю, — ответил Джим. — Я вернулся с пастбища, беспокоясь, куда ушли коровы…
— Подожди, что ты говоришь? Скот пропал?
— Весь подчистую, кроме одной рыжей коровы. Она хромая, не могла поспеть за другими.
— Угонщики скота! — воскликнул Дэвон.
— Сначала я тоже подумал, что вокруг рыскают угонщики скота, и попытался их найти. — Джим говорил в своей обычной спокойной манере. — А когда возвращался, заметил впереди дым. Поднявшись на холм, увидел, что дом уже наполовину сгорел. Остальное быстро догорело у меня на глазах.
— Так. Значит, они уничтожили ранчо, — констатировал Дэвон.
— Похоже, так, — согласился старый Джим. — Я сидел в седле, ехал и смотрел на пожар, когда вдруг пуля просвистела мимо моего уха, да и Барни начал как-то спотыкаться. Поэтому вспомнил, что подковы у него почти износились. Забеспокоился, что он попортит свои нежные ноги, если его быстро не подковать. Вот я и отправился в Уэст-Лондон. Здесь, вверху по улице, есть Райт, кузнец, он хорошо подковывает лошадей, да и мулов тоже.
— Так ты поехал и они обогнали тебя, Джим? — спросил Дэвон.
— Они ехали прямо за мной, справа и слева и искали короткий путь, чтобы отрезать мне дорогу. Но в скалах мой старый Барни задал им жару! У него никогда не было большой скорости, но в скалах он стоил двоих! Но только мы выехали в долину и, может быть, неосторожно оказались под луной, как они подстрелили его подо мной, и он свалился в пропасть. Похоже, подумали, что я упал вместе с ним, потому что даже не дали себе труда приблизиться и посмотреть. Я подождал их немного, а потом вспомнил, что у меня почти не осталось жевательного табака. Поторопился пойти его купить. Но все магазины оказались закрыты! — Старик покачал головой и добавил: — Магазины Уэст-Лондона получают хороший жевательный табак, Уолт!
Дэвон потер костяшками пальцев лоб:
— Значит, уничтожили ранчо, подстрелили твоего мула и хотели убить тебя…
— Да, похоже, так. Лучше тебе ложиться спать, Уолт, потому что ты молод, а молодые не могут обходиться без сна, так уж устроено.
— Джим, ты видел хотя бы одного из них?
— Они были в масках, Уолт, хотя все это происходило вечером. Люди были в масках, но мне кажется, я хорошо рассмотрел некоторых лошадей. Тот, кто имеет дело с лошадьми, так же легко их запоминает, как лица, Уолт.
— Это ты и Гарри. И спасибо Господу Богу за это! О, Джим, когда мы загоним в угол кого-нибудь из этих ребят, они пожалеют о том, что сделали!
— Да, сэр, — согласился Джим. — А когда ты займешься этим, вспомни, что они пристрелили моего Барни, — это ведь тоже убийство. Я-то держу мою винтовку смазанной и не думаю, что промахнусь, стреляя в них с любого расстояния на солнце, при луне или под звездами. Хочешь жвачку? — Он протянул Дэвону остатки жевательного табака, от которого тот отказался, и проворчал: — Бедный старина Гарри! Он меня проклинает и старается отвернуться, когда видит, как я откусываю от плитки. Завидуя, что не может так же посмаковать. — И он вгрызся белыми, крепкими зубами в спрессованный табак.



Глава 22
ЗВЕРСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Потом Джим и Уолтер поднялись в комнату, где спал Гарри. Тот проснулся быстро, как все старые люди. Сидя на краю кровати и потирая ногу, он выслушал рассказ Джима.
Для удобства Гарри рассказ на сей раз был сильно укорочен. Джим изложил дело так:
— Они угнали наших коров и сожгли хижину. Теперь там пустое место.
Поморгав, Гарри сурово посмотрел на Дэвона:
— Даже джентльмены, не имеющие никакого образования, умеют разговаривать. А ты привел сюда какую-то бессловесную тварь, которая расстается со словами, будто с долларами… Какого черта ты не рассказываешь все, что знаешь, Джим?
После такого упрека Джим принялся подробно описывать все, что произошло, начиная с того, как обнаружил на земле следы угонщиков скота и как преследовал их до узкого ущелья, идущего через горы на север.
— И тут ты их бросил? — презрительно спросил Гарри. — Ограничился тем, что узнал, куда они пошли? Они что, не могли запутать следы?
Джим пояснил:
— Вначале, судя по отпечаткам лошадиных подков, их было восемь. Потом, когда они миновали проход, их осталось только двое.
— Как ты мог узнать? — удивился Дэвон.
— Каждый, кто не рожден слепым, может различить, да и слепой тоже, если пощупает землю. Я видел четкие следы на мягкой земле каньона, до самого его конца, куда гнали коров. Потом шестеро исчезли. Куда? Я вернулся посмотреть и все понял. Они вернулись, чтобы поджечь дом!
Далее, продолжая растирать ногу, Гарри молча выслушал все до конца и только тогда высказался:
— Мне все становится яснее и яснее.
— Ну уж конечно! — возмутился Джим. — Дом сожгли дотла, всех коров Уолта куда-то угнали, а ему все ясно. Как это понимать? Уж снизойди до нас, поясни, что ты имеешь в виду.
— Нельзя представить, чтобы после сильного дождя вся вода текла только в одном направлении, — изрек Гарри. — Кто бы ни хотел утопить нас, он решил, что игра для него становится трудноватой. Ему не удалось купить Уолта, он не смог покончить с ним с помощью наемного убийцы, он не сумел столкнуть его в адский огонь при посредстве хорошенькой девушки, лучшей из всех, кто здесь есть. Тогда он впал в уныние и потерял сон. И сказал себе, что соберет все силы, но сотрет нашего старину Уолта в порошок, он поглотит его так же, как губка впитывает воду! И начал! Наскреб кучу бандитов и прежде всего напустил их на наше ранчо.
Ну что ж, кое-чего он добился, однако сделал два неверных шага. Во-первых, угнал наших коров. А они слишком дороги, чтобы уходить с ними далеко. Ему придется переменить тавро и пригнать их обратно в Уэст-Лондон. Но вот когда он захочет продать этот скот на мясо, у него возникнет новая трудность. Должен я говорить почему? Конечно должен. Хотя, Джим, не надо учиться в школе, чтобы догадаться.
— Черт возьми! — отозвался тот. — Уж не хочешь ли ты, чтобы мы следили за шкурами у мясников?
— А почему нет? — пожал плечами Гарри. — Это может очень даже хорошо получиться. Ведь мы с тобой знаем рисунок шкур некоторых коров так же хорошо, как лица друг друга. И когда мы начнем отслеживать коров, то узнаем и болезнь, от которой они пали! — Гарри даже причмокнул от удовольствия, обдумывая эту перспективу. А потом поинтересовался: — Джим, а они угнали ту беспутную коровку горчичного цвета?
— Наверняка, Гарри.
— Тогда они легко попадутся. Потому что ни один белый человек не сможет ошибиться насчет ее шкуры. Но угон коров — не единственная вещь, которая выдаст этих негодяев. Есть и еще кое-что, друзья! Тот, кто хочет устранить Уолта и прибрать к рукам его ранчо, наделал так много бесчинств, что они не смогли уместиться только на одном склоне нашего холма. Посмотрите, и вы увидите, что все поставлено вверх дном вокруг всего Уэст-Лондона! Те же самые следы, которые идут от нашего ранчо, должны быть и в том месте, откуда эти ребята выезжали к нам. Все, словно корни, должно сходиться к одному развесистому дереву. Ты понимаешь меня, Джим?
— Конечно, — подтвердил тот. — Я улавливаю смысл. Но вот не знаю, сможем ли мы сохранить головы на плечах.
— Так уходите и не беспокойте меня больше! — заявил Гарри. — Мне еще надо поспать. Завтра будет трудный день!
Джим устроился на ночь на одной кровати с Гарри, а Дэвон ушел в свою комнату, где проспал крепким сном до утра, пока Джим не постучал к нему в дверь:
— Вставай, Уолт! Гарри уже ушел к новой тюрьме шерифа, послушать, что там говорят. По-моему, нам с тобой стоит тоже туда сходить! Лучше все услышать своими ушами, как любит утверждать Гарри. Сегодня утром дилижанс, который шел в Оберн, был ограблен. Все окрестности залиты кровью и полыхают адским огнем!
Дэвон тут же оделся, и они с Джимом пошли к тюрьме. А пока шли, Джим бурно восхищался своим другом:
— Хорошо работают мозги у старика Гарри! Будь я проклят, если это не так! Ты только посмотри на него и сразу поймешь, что у него на уме. Он понял, что эти подонки, замахнулись на многое и не остановятся на достигнутом. Очень скоро они обнаружат себя.
Когда они подошли к тюрьме, то увидели, что там собралась чуть ли не половина города. Люди стояли группками и возбужденно разговаривали, а более сотни всадников, оказывается, поехали прочесывать окрестности города. Вскоре Уолтер и Джим были посвящены во все подробности жестокого преступления.
Дилижанс с семью пассажирами и более чем двумя сотнями фунтов золота выехал из Уэст-Лондона на рассвете и был ограблен всего в двух милях от города.
Грабители действовали дерзко. Первыми же выстрелами они перебили всю шестерку лошадей и буквально изрешетили пулями охранника, а тяжело раненный кучер свалился лицом вниз на дорогу, упал без чувств в пыль.
Страшно перепуганные пассажиры, побросав свои вещи, выскочили из дилижанса и в панике, словно кролики, бросились в кусты на другой стороне дороги. А как только первый момент смятения миновал, люди в масках попрыгали со скал, где они скрывались, и захватили дилижанс.
Заключительным актом этого насилия стал поджог дилижанса. Он превратился в кучу золы, с торчащими из нее черными железными частями.
Жестокость разбойников была столь велика, что, когда им показалось, будто кучер, лежащий на дороге, шевельнулся, они перевернули его на спину и один из них пнул его ногой по лицу, чтобы тот подал признаки жизни. Кучер, хотя и пришел в сознание, лежал неподвижно, не подавая вида, что жив, тогда они оставили его в покое и удалились.
После этого некоторые из пассажиров побежали обратно через лес в Уэст-Лондон и подняли тревогу. Шериф тут же выехал на место происшествия. Он отправился по следам беглецов, а тяжело раненного кучера доставили в город. Его поместили в тюрьму, потому что несколько комнат ее нового здания шериф превратил в некоторое подобие больницы. Теперь несколько мужчин и доктор неотступно дежурят около раненого и записывают каждое слово, слетающее с его губ, чтобы передать толпе, ожидавшей снаружи.
Уэст-Лондон был грубым городом, но жестокость этого преступления была чересчур даже для его крепкого желудка. Люди жаждали отплатить кровью за кровь. Все находящиеся около тюрьмы с нетерпением ждали вестей, которые мог принести им отряд шерифа или кто-то из других разведчиков. В ущелье Тимбэл в этот день едва ли стукнул по головке бура хоть один молоток, потому что ждать пришлось долго — шериф и другие не возвращались в течение многих часов.
Старик Гарри отыскал в толпе своих друзей и рассказал им, что ему удалось узнать. Для Дэвона самое важное заключалось в его последних словах: оказывается, прежде чем началось нападение, до слуха пассажиров долетел принесенный ветром длинный пронзительный свист, словно призыв какой-то неизвестной птицы.
Потом все трое прошли по улице и позавтракали в ресторанчике, который содержали двое китайцев. Когда они глотали ветчину и яйца, Дэвон сообщил им, что считает свист, который упомянул Гарри, очень важной уликой и что дилижанс скорее всего ограбили те же самые люди, которые были наняты напасть на него. И он рассказал старикам, как преследовал Джерри Нунэна и встретил в лесу Пруденс Мэйнард.
Джим и Гарри посчитали его рассказ очень важным и потребовали, чтобы Уолт, как только он сможет, отвел их в лес, на то самое место, где наткнулся на девушку. Было совершенно ясно, что она каким-то образом связана с этой кровожадной компанией.
Дэвону это предположение было очень не по душе. Он хотел даже отказаться от преследования этой вероломной и опасной девушки, но ему было трудно облечь свои возражения в слова. Поэтому уже через десять минут все трое были в окрестностях Уэст-Лондона. Старые следопыты с винтовками, а Уолтер — только с револьвером.



Глава 23
ХИЖИНА НА ПОЛЯНЕ

Джим без труда обнаружил след на противоположном берегу ручья, текущего через прогалину. Теперь можно было его проследить. Он вел вверх по склону к тому месту, где Дэвон встретился с Пру Мэйнард. Разглядывая отпечатки лошадиных копыт, Джим принялся их толковать:
— Здесь они встретились. А здесь стояли и совещались. Здесь один из них изменил решение и повернул назад…
— Это когда Нунэн и Уолт услышали свист, — предположил Гарри.
— Здесь она повернула в сторону. И поехала довольно быстро, Гарри. Посмотри на расстояние между следами, да учти, что она при этом была в длинной юбке! Отпечатки шипов на задних подковах тоже стали хуже видны. Это значит, что она перенесла весь свой вес на носки, а что ей еще оставалось делать? Идем дальше, Гарри. Мне нужна твоя помощь на этой полянке, усыпанной иголками от сосен!
Осторожно, иногда опускаясь на четвереньки, они продвигались вперед, кое-где разгребая иголки и рассматривая чуть видимые отметины на еще влажной поверхности земли.
Остановились только один раз, когда Гарри выпрямился со словами:
— Ну и девчонка! У меня от нее спина разболелась. Двигалась, будто совсем невесомая. Если бы не тот недавний дождь, мы бы не нашли здесь никаких ее признаков, правда, Джимми?
— Оставила следов не больше, чем птица в небе, — поддержал Джим.
И они снова начали работать.
С полдюжины раз старики теряли след и тогда начинали двигаться кругами, словно собаки, опустив головы так низко, что можно было подумать, будто они ищут след по запаху. Но каждый раз, пусть это требовало и много времени, все-таки его находили и уверенно устремились дальше.
Дэвон, следуя за ними, нервничал. Его раздражала медлительность и некоторая неопределенность работы друзей. Ему казалось, что они руководствуются не инстинктом, а только усердием. Когда очередной раз они отыскивали след и обретали путеводную нить, он про себя недоумевал: и какой в этом смысл?
Девушка не все время двигалась прямо вперед. Дважды она круто свернула вправо, неожиданно вернувшись, прошла по старому следу, потом повернула налево и направилась дальше.
Во втором из этих случаев старикам понадобилось более получаса, чтобы расшифровать загадку, которую она задала, запутав следы. Наконец им удалось решить ее, перейдя через дерево, упавшее поперек довольно большого ручья. На мягкой почве другого берега они нашли легкий отпечаток ее ботинка. Гарри и Джим долго с восхищением смотрели на этот естественный мостик, которым воспользовалась Пруденс.
Вскоре они вышли на место, где девственный лес был уничтожен пожаром. Там не было ничего, кроме обгорелых пней да частой поросли, которая поднялась на обнаженных местах. Местами молодые деревца едва пробивались, а кое-где уже достигли тридцати футов высоты, образовав почти непроходимую чащу.
Джим и Гарри, коротко посовещавшись, пришли к решению, что если след ведет прямо в чащу, то, значит, девушка как-то сумела найти через нее путь.
Тем не менее им так и не удалось найти место, откуда она туда въехала. А в чаще было так сумрачно, что там невозможно было разобрать на земле ни одного знака. По этой причине они были вынуждены двинуться вперед вслепую. С полдюжины раз возвращались назад, натыкаясь на сплошную стену из деревьев. Наконец Джим с большим трудом отыскал извилистый, еще не заросший проход, скрытый густой листвой. Он привел их на небольшую поляну, где они, к большому своему удивлению, увидели перед собой маленькую бревенчатую хижину без окон. Дверь ее была широко распахнута и висела на ременных петлях.
Это было крайне грубое строение. Нижние бревна его поросли мхом, все остальное выглядело так, будто находится в стадии загнивания. Из-за темноты окружающего леса крошечная полянка казалась погруженной в сумерки.
За хижиной виднелись небольшие загоны, в которых пришедшие увидели запаршивевшего мустанга и жалкую коровенку. А перед хижиной трудился ее владелец, делая распялки для шкур. Несколько шкур уже были натянуты на них и сушились прислоненными к стене жилища.
Что касается хозяина, то он выглядел так же, как и его дом. Ничего удивительного, потому что, когда люди сами строят жилище, оно получается похожим на них.
Это был оплывший, жирный человек, с низким лбом, пересеченным параллельными жировыми складками. Его отвислые щеки под щетиной четырехдневной давности были покрыты розовыми пятнами, мутные глаза слезились, будто он перебрал дрянного самогона.
Он не спеша оторвался от работы и махнул пришедшим рукой. Потом, чтобы лучше рассмотреть их, при этом не вставая, начал набивать трубку из стержня кукурузного початка.
— Да, сэр, — пробормотал он. — Будь я проклят, если вы не пробрались через лес.
— Будь я проклят, если нам это не удалось! — парировал Джим. — Как поживаете?
— Да так себе. А вы?
— Неплохо. Вот взмокли, продираясь через эту чащу.
— А что вас заставило лезть сюда, если только не желание посетить меня?
— Да вот как раз поэтому, — подхватил его идею Джим. — А правда состоит в том, что я сказал себе, что деревья никогда не растут так густо, если поблизости нет воды. И будь я проклят, если я не прав!
И он указал на круглое отверстие родника, откуда вода, заполнив резервуар, сложенный из камней неправильной формы, переливалась через край и текла к деревьям.
— Вы бывали и раньше в лесу или только сейчас догадались? — полюбопытствовал хозяин хижины. — Садитесь, дайте ногам отдохнуть.
Толстяк с тяжелым стоном, схватившись за свисающую с дерева веревку, поднялся с пня, на котором сидел, и скрылся в доме.
Вскоре он вернулся, держа в одной руке стеклянный, галлона на полтора, кувшин, а в другой — чашку с отбитой ручкой.
— Вот, угощайтесь, — предложил незваным гостям.
— Благодарю, — ответил за всех Джим. — Но теперь я непьющий бледнолицый. Когда-то мы с Гарри могли позволить себе выпить этого яда сколько угодно, но погубили наши желудки еще в те времена, когда тут были индейцы, так что были вынуждены прекратить к нему прикладываться. Первое, что сдает у старого человека, это его колени, второе — зубы, — тут он со значением посмотрел на Гарри, — и третье — желудок. Может, вы скажете, сколько нам лет, приятель?
— Так вы Джим и Гарри, верно? — спросил лесной житель.
— Да, так нас зовут.
— Ну, так я слышал о вас.
— Э! — подал голос Гарри. — Наши имена ходят кругом так же широко, как журналы, только нам за это не платят. А как у вас с этим делом, приятель?
— Да кое-какую малость зарабатываю, — признался обитатель хижины. — Как только Уэст-Лондон зашевелился, я стал делать немного денег, то так, то этак.
— Работали в копях?
— У меня больная спина, я не в силах поднять лопату, — поделился толстяк со вздохом, скорее похожим на стон. — И никогда не был силен из-за боли в пояснице. Еще мальчишкой поскользнулся на гладком полу амбара, когда нес бидон молока, и с тех пор уже никогда не ощущал себя здоровым.
— Как же вы зарабатываете деньги, если не на прииске?
— Торгую. Откармливаю свиней, это всегда было моей главной работой. Недавно подвернулся случай, и я распродал в Уэст-Лондоне всех моих свиней, даже старую свиноматку. — И он похлопал по кувшину.
Старый Джим кивнул и оглянулся на хижину.
— А вы знаете, это неплохая работа, — заметил он, делая вид, что его и в самом деле заинтересовало строение. — Похоже, что мастерил один человек. Это можно сказать хотя бы по тому, как он устроил входную дверь.
С этими словами Джим, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь, будто бы для того, чтобы подробнее осмотреть эту грубую строительную работу. Владелец дома сделал было безуспешную попытку преградить ему дорогу, но потом двинулся за ним:
— Постойте! Что вы сказали?
— Говорю, что эту хижину строил один человек.
— Ну да, вы правы, — отозвался хозяин, проходя торопливо в дверь вслед за Джимом. — Здесь все сделал сам мой отец. И очень хорошо построил, крепко.
Гарри тоже приготовился войти в хижину, на ходу со значением подмигнув Дэвону. Тот ничего особенного не замечал, но теперь приготовился наблюдать более внимательно. Определенно, на взгляд Джима и Гарри, здесь было что-то не так!



Глава 24
УКРАДЕННЫЕ ЛОШАДИ

— Вот смотрите! Смотрите! — указал старик Джим на стены. — Один человек и как все хорошо подогнал! Он должен был быть настоящим мужчиной, ваш отец!
— О, он был мужчиной! — неожиданно с восхищением произнес толстяк. — Помню, ему было шестьдесят, а я уже был такой большой, как сейчас, и он вышиб меня в дверь так, что я перелетел через колоду, на которой рубят мясо. Боюсь, сейчас такого нигде не увидишь.
Внутри было очень грязно, темно и мерзко. Дэвон был бы рад сразу же оттуда уйти, но Гарри в этот момент распахнул заднюю дверь, и он увидел загон с довольно большим стогом сена. За загоном снова шла чаща, к которой вела хорошо утоптанная дорожка.
— А у вас достаточно сена, чтобы его вполне хватило на всю зиму, — заметил Гарри. — Эй, а где этот джентльмен?
— Я видел, что он взял ведро и прошел к передней двери, — отозвался Уолтер.
— Постойте! — крикнул Гарри. — Мне это совсем не нравится! — Быстро проковыляв к передней двери, он выглянул наружу и со злостью констатировал: — Ушел! Черт побери, все-таки успел удрать! Я догадывался, что он не останется тут надолго, но никак не ожидал, что уберется так быстро!
И тут они услышали из чащи переливчатый свист, похожий на крик птицы, который уже так хорошо был знаком Дэвону.
— Это их сигнал, Джим! — воскликнул он.
— Я его отлично слышу!
— Они сейчас нагрянут сюда по сигналу. Нам лучше побыстрее убраться отсюда!
— Может быть, и надо, — заявил Гарри, — но сначала я все-таки посмотрю тот след, который ведет в лес!
Он и Дэвон торопливо пошли к чаще, а Джим остался заглянуть во все углы грязной хижины. Что касается следа, то он был хорошо виден, но путь оказался весьма коротким. После одного или двух поворотов Гарри и Уолтер увидели грубо сколоченный навес, под которым стояла дюжина лошадей. И эти лошади были пригнаны сюда вовсе не для каких-то невинных целей!
— Ты только посмотри на их ноги! — воскликнул Гарри. — Держу пари, все — резвые лошадки! Очень быстрые. Можешь себе представить, Дэвон, как они бегают по холмам?! Глянь вот на этого гнедого дьявола с бедовыми глазами. Вот он как раз для меня! Давай, Дэвон, выбирай любую!
— Ты предлагаешь мне взять лошадь?
— Э, именно это. И отберем парочку для старины Джима!
Гарри отодвинул клеенчатую занавеску в углу и увидел там настоящий склад оружия.
— Это несерьезно, Гарри, — запротестовал Дэвон. — Мы не можем превратиться в конокрадов, кто бы ни был против нас в этом деле!
— Не можем? — ухмыльнувшись, воскликнул Гарри. — Позволь мне кое-что тебе сказать, Уолт. Мы будем держать этих лошадей у себя, пока кто-нибудь не придет и не объяснит нам, как они здесь оказались!
Он выбрал винчестер и ощупал его ствол.
— Вот эти две засечки, Уолт, я сделал двадцать лет назад, — сообщил старик. — А взял его тот, кто сжег твой дом. Можешь мне поверить. Зови Джима! Может, нам и надо поспешить, но сначала мы заберем некоторых из этих лошадей.
И они начали быстро действовать, связывая поводья лошадей, выстраивая их четверками одна за другой и седлая первую из них. Седлать остальных было некогда, хотя седел под навесом висело много и хватило бы на все двенадцать лошадей.
А пока они работали, подтягивая подпруги, в лесу снова раздался длинный переливчатый звук сигнала. Стало ясно, что времени у них осталось очень мало.
Старина Джим, тоже прибежавший под навес, не мог не задержаться около кучи оружия. Он выбрал себе винтовку и сунул ее в чехол, который держал наготове. Потом гуськом они двинулись в путь и без особого труда выбрались по извилистой тропе, вьющейся среди деревьев из чащи. Вскоре Гарри, ехавший первым, пустил лошадей рысцой. Они немного похрапели, побрыкались, но в конце концов стали вести себя послушно.
Всадники достаточно быстро выбрались в более открытый лес, и здесь Джим проехал вперед, бросив на ходу Дэвону:
— Теперь нужно поспешить, Уолт!
Потом крикнул то же самое Гарри. Тот тут же отозвался:
— Ты все равно не сможешь ехать быстрее винтовочной пули, Джим!
— А ты все равно не можешь заставить ехать двенадцать лошадей так, чтобы их не услышали, — ответил Джим и пустил своих лошадей в галоп.
Они летели через лес с таким топотом и шумом, что казалось, их услышат в городе, но вскоре вылетели на что-то вроде естественной просеки. Это был длинный прямой прогал, окаймленный по сторонам большими деревьями и покрытый ковром из старых сосновых иголок.
Здесь Джим еще прибавил скорости, так, что большие коричневые стволы деревьев только замелькали по бокам. Лошадь Дэвона, красивая сильная бурая кобыла, почувствовала гонку и бросилась в погоню, Уолт откинулся назад и натянул поводья, стараясь сдержать ее, потому что дорога была слишком узка, чтобы можно было обогнать связку лошадей, идущую галопом перед ним.
И все же он был доволен, потому что понимал, что, идя в таком темпе, им удастся быстро выбраться из леса, а еще и потому, что сосновые иголки под ногами приглушали топот конских копыт. В их ушах свистел ветер. Но вот они доскакали до небольшого поворота этой естественной дороги. Свернув первым, Джим скрылся из виду. И тут же Дэвон был оглушен громом винтовочных выстрелов!
Пришпорив лошадь, он вихрем вырвался за поворот. Старина Джим валялся на земле. Гарри, отпустив веревку, к которой были привязаны запасные лошади, пытался проехать вперед на помощь своему другу. И тут Дэвон успел увидеть, что Джим начал подниматься.
Все пространство за поворотом было заполнено крутящимися, возбужденно ржущими лошадьми, а из-за деревьев снова и снова гремели убийственные залпы, причем с такого близкого расстояния, что пламя, вырывающееся из винтовочных дул, чуть ли не опаляло бока животных.
Дэвон тоже отпустил веревку, и три лошади, которых он вел, повернули и бросились обратно. А сам он начал пробиваться вперед, к Джиму. К счастью, враги расположились по одну сторону прохода и на какое-то мгновение беснующиеся лошади создали для него хорошее прикрытие.
Он добрался до Джима. У того через все лицо шла полоса крови, но оказалось, что он не ранен. Поставив ногу на ногу Дэвона, старик вскочил на лошадь рядом с ним. Гарри, отчаянно отстреливаясь, оказался позади них, и все они пустили лошадей полным галопом. Хорошая бурая кобыла была достаточно крепкой, чтобы вынести двойную ношу, и все они быстро скрылись за поворотом.
Винтовки все еще гремели по лесу. Дэвон слышал, как пули сбивали ветки и листья, слышал позади громкий голос, отдававший приказы, хотя вокруг было слишком шумно для того, чтобы разобрать слова. Неожиданно какой-то стрелок открыл огонь прямо в их спины, и пуля сбила шляпу Дэвону на землю.
Это был последний удар.
Они уже выбрались из чащи деревьев и через какую-нибудь минуту оказались на открытом месте, направляясь в город. Старина Гарри ехал рядом, его лицо побледнело от тревоги.
— О, Джим, старый дурак, ты что, налетел на сук?
— Всего только оцарапался, — ответил ветеран с полнейшим хладнокровием. — Зато я задал им и заставил некоторых из этих вонючек спеть нам последнюю песенку! Быстрее, Гарри! Ты что, хочешь, чтобы они вышли из леса и окружили нас?
Они въехали в город. Разозленный, Гарри предложил собрать людей и вернуться в лес, чтобы расправиться с бандитами. Но Джим разумно заключил, что это дело следует передать в умелые руки шерифа.
Дэвон согласился с ним. Слепая толпа может разразиться градом пуль, но это не нанесет врагам существенного вреда.
Так, продвигаясь вперед, они выехали на главную улицу Уэст-Лондона, где были остановлены высоким осанистым мужчиной с коротко подстриженными бородкой и аккуратными усиками, мужчина приподнял шляпу и поднял руку.
— Джентльмены! — обратился он к ним. — Могу я спросить, куда это вы направляетесь с этими лошадьми? Особенно с этим серым мерином? — И он указал на лошадь, на которой ехал Гарри.
— Посторонитесь! — огрызнулся Гарри. — Можете поговорить с шерифом!
— Не могу оставить вас, друзья, — настаивал мужчина, — пока не узнаю, как это случилось, что вы едете на лошади, которая принадлежит мне. И при этом я не хотел бы называть вас конокрадами!
Он перекрыл дорогу там, где она была узкой из-за того, что по ней проезжал длинный цуг мулов, запряженных в тяжелый фургон. А услышав его слова, вокруг него немедленно собралось с полдюжины других мужчин.
— Если эта лошадь ваша, то вам надо было лучше за ней смотреть, чтобы не украли, — заявил Гарри. — Посторонитесь и дайте мне проехать!
Праздношатающийся ковбой из толпы вдруг сказал:
— Это старина Гарри, следопыт. Вам, приятель, не стоит называть его конокрадом.
Мужчина, остановивший лошадей, сразу же отступил в сторону со словами:
— Если его знают в Уэст-Лондоне, то я не хочу поднимать шума. Но заявляю, что это моя лошадь, и могу это доказать. Есть здесь представитель закона поблизости?
— Так вот он, сам шериф!
Нэксон неторопливо прошел через собравшуюся толпу, похлопал рукой по плечу серого и выслушал вежливое объяснение пришлого человека о том, что здесь происходит. Тут же мужчина предъявил шерифу документ о покупке. Тогда Гарри воскликнул:
— Пусть забирает лошадь, если она принадлежит ему! А я обвиню его в связи с негодяями и убийцами, которые занимаются разбоем по лесам!
— Эта лошадь была украдена из сарая за моим домом пять ночей назад, — заверил тот. — Я могу легко это доказать.
— Отдай ему его лошадь, Лью, — согласился Гарри. — И собери дюжину хороших парней. Мы должны выследить тех, кто сжег дом Дэвона и угнал его коров!



Глава 25
ЛОВУШКА ДЛЯ СЧАСТЛИВЧИКА ДЖЕКА

Вскоре сорок человек выехали из Уэст-Лондона во главе с Лью Нэксоном, Гарри и Джим показывали им дорогу. Однако им почти нечего было делать, потому что все держали направление на дым. Они быстро отыскали место, где были остановлены лошади, но там ничего не оказалось, кроме четырех лошадиных туш, валявшихся среди горящего кустарника.
Огонь так опалил мертвых животных, что исключалась всякая возможность их опознать. Маленькие клочки шкуры, которые остались необожженными, позволяли только узнать масть погибших лошадей, но разбойники сделали все, чтобы не удалось определить их владельцев.
Теперь вдвойне было важно что-то узнать о бурой кобыле, которую взял себе Дэвон. Через жителя города, у которого ее украли, пусть совсем недавно, можно выйти на какой-нибудь след.
Они оставили убитых лошадей и направились дальше, к высокому столбу дыма.
Оказалось, что это как раз то, чего опасался Дэвон. Хижина, загон и навес для лошадей того лесного обитателя оказались объяты ревущим пламенем. Когда они подъехали, обрушилась стена жилища, и горящие бревна раскатились далеко, к окружающим деревьям.
Многие из отряда спешились, чтобы откатить их обратно, на менее опасное место, а другие, включая шерифа и Гарри, в это время разведывали местность вокруг. Они не нашли ничего интересного, следы быстро затерялись на местах, покрытых толстым слоем сосновых иголок. Шериф Лью Нэксон не стал продолжать поиски, заявив:
— Какой смысл гнаться за ястребом, если у тебя нет крыльев? Мы ничего не знаем о тех джентльменах. Может, некоторые из них тут с нами и помогают нам?!
С этими невеселыми мыслями отряд вернулся в Уэст-Лондон, и шериф тут же поехал трусцой в направлении ранчо Дэвона, чтобы посмотреть, не найдется ли там каких-то улик.
Весь Уэст-Лондон, и без того возбужденный, теперь был еще более поражен пожаром на ранчо Дэвона и нападением на него в лесу. Все понимали, что он стал жертвой людей, стоящих вне закона, только самый тупой мог думать иначе. И Дэвон немедленно сделался знаменитостью.
Он скоро узнал, что значит быть известным в таком городе. Один из парикмахеров предложил ему свои бесплатные услуги, при условии, что великий человек будет садиться в его кресло каждый день. Гостиница Ливингстона предложила ему лучшую комнату, в расчете, что остальные немедленно заполнят любопытствующие. Салун «Фри Майсон» был рад бесплатно предоставить ему любые напитки, какие он пожелает, и постоянный стол в комнате для игры в карты, если он согласится проводить время только в этом месте. И куда бы Уолтер ни пошел, за ним следовала толпа любопытных, желающих лично увидеть человека, которого вот-вот могут убить.
В то, что он может спасти свою жизнь как-то иначе, нежели немедленным бегством, не верили даже самые оптимистично настроенные. А когда стало ясно, что Дэвон не собирается бежать, жители города начали потирать руки с отвратительным удовольствием. Это не означало, что в Уэст-Лондоне обитали более кровожадные люди, чем в других городах Запада, просто им нравилось пребывать в возбуждении, особенно когда оно достигалось за чужой счет.
Все это не доставляло Дэвону никакого удовольствия, хотя и могло принести деньги в его карман. Но зато теперь не было никаких затруднений в подборе богатых партнеров для игры в покер. Каждый с большой охотой стремился посидеть за столом с почти мертвым человеком, потому что не было ничего, что в те дни крови и перестрелок Запад любил бы больше, чем поиграть со знаменитыми бойцами.
То, что на рукоятке кольта Дэвона не было ни одной зарубки, не имело особого значения. Всем теперь стало известно, что он справился с Грирсоном и вышел без вреда для себя из нескольких покушений на его жизнь. По этой причине он считался настоящим бойцом и стрелком.
Справедливости ради надо сказать, горожане нашли другие причины им восхищаться. Уолтер был молод, из известной семьи, хорош собою и, сверх того, вел честную игру в покер, когда с ним за столом сидели достойные люди. Последнее поднимало его очень высоко, потому что большинство игроков в покер были простыми золотоискателями.
Как-то в один из вечеров три человека обыграли его за зеленым столом на четыре тысячи долларов. На следующее утро Дэвон все отыграл, но проигрыши запоминаются, в то время как выигрыши забываются, потому что известно, что секреты картежной профессии скрыты в кончиках пальцев игрока, те трое выигравших были просто временными баловнями судьбы.
Когда люди сочувствовали Уолтеру, что его так методично преследуют тайные враги, он принимал благодушный вид и заявлял, что интересуется только картами. Когда его спрашивали, что он собирается делать, дабы расквитаться с бандитами, он отвечал, что дело находится в руках шерифа.
Но на самом деле старики Гарри и Джим все это время постоянно работали, стремясь разгадать тайну.
И здесь возникла новая трудность.
Перед почтовым отделением стоял большой щит, на котором вывешивались объявления. Иногда тут помещали официальные описания преступников с указанием цены, назначенной за их головы. Иногда — просьбы о возврате утерянной или украденной собственности. Часто здесь появлялись объявления о продаже самых разных вещей, начиная от булавок с бриллиантами, кончая оружием. Уэст-Лондону остро не хватало газеты, и это было ее простейшей заменой.
На этом щите однажды утром появился большой лист бумаги, на котором отчетливым почерком было написано:
«Дорогой Дэвон!
Какова ваша цена за бурую кобылу? Мне она могла бы пригодиться.
Всегда ваш
Счастливчик Джек».
Весь Уэст-Лондон собрался около щита, люди читали и хохотали. За эту дерзкую выходку Счастливчика Джека чуть ли не полюбили. Это была сенсация! И Дэвон, при всем честном народе, написал на той бумаге прямо под подписью Джека:
«Для бурой кобылы не может быть цены, пока я не найду ее владельца.
Наилучшие пожелания от
Уолтера Дэвона».
В ту же ночь бумага исчезла, а на ее месте появилось новое объявление, приколотое самим Джеком или кем-то из его друзей:
«Дорогой Дэвон!
Пять сотен будет хорошей ценой и еще немного сверху, чтобы успокоить вашу совесть. А что касается другого парня, то мертвые никогда не ездят верхом.
Ваш
Счастливчик Джек».
На что Дэвон отозвался очень просто:
«Кобыла не продается».
Но Счастливчик Джек не отставал. Его новое послание было составлено жестко:
«Я всегда беру то, что мне нужно, а мне нужна лучшая лошадь в Уэст-Лондоне».
Город насторожился, предвкушая интересное дело. До сих пор Дэвон особенно не беспокоился, но неожиданно на его голову свалилась новая забота — дуэль за владение кобылой. Никто в Уэст-Лондоне не сомневался, что Счастливчик Джек сделает попытку завладеть ею в самое ближайшее время. И было любопытно, что предпримет Дэвон, чтобы сохранить кобылу, находящуюся в небольшой конюшне за домом миссис Пэрли, в неприкосновенности?
Действия Дэвона были очень просты. В магазинах, которые снабжают прииски всем необходимым для подрыва зарядов, он купил пару сухих батарей, моток хорошей медной проволоки в резиновой изоляции и маленькую лампочку.
Бурой кобыле, отдавая дань ее качествам, в конюшне миссис Пэрли выделили отдельное стойло, и примерно за час или чуть больше Дэвон провел провод от щеколды на двери этого стойла до своей спальни. Теперь, если щеколду отодвинут, мигнет лампочка, которую он повесил в изголовье кровати. Уолтер спал чутко и был уверен в результате.
Прошло два дня. Было отмечено, что он не установил около кобылы охраны, да и сам, определенно, ее не караулил. Уэст-Лондон пришел к заключению, что Дэвон смирился с неизбежной потерей.
— А почему бы и нет? — высказалась миссис Пэрли, которая по каждому поводу имела собственное мнение. — Станет ли столь разумный и уважающий себя человек, как Дэвон, связываться с таким отребьем и драчуном, как этот Счастливчик Джек?
Все произошло на следующую ночь.
Дэвон проснулся оттого, что ему показалось, будто что-то сверкнуло перед его глазами, и он увидел, как медленно затухает красный волосок лампочки. Он вскочил с кровати и сунул ноги в легкие кожаные домашние тапочки, в которых мог ходить бесшумно, как кошка. Потом, выскользнув в окно с кольтом в руке, спрыгнул на землю и обежал дом кругом, что заняло у него всего десять секунд после того, как вспыхнула сигнальная лампочка.
Обогнув дом, он задержался у последнего угла, осторожно выглянув за него, и увидел всадника, почти незаметного в тени от стены конюшни, из которой он выезжал. Рядом стояла другая, неоседланная лошадь. Дэвон догадался, что Счастливчик Джек был очень быстр в своих действиях и успел за несколько секунд надеть седло со своей лошади на бурую кобылу.
— Добрый вечер, Счастливчик! — поздоровался Дэвон и, выйдя на открытое место, выстрелил, целясь ему в голову.
Но сразу понял, что промахнулся. Счастливчик Джек, пригнувшись и сжимая в руке револьвер, во весь опор направил бурую кобылу прямо на Дэвона. Уолтер снова выстрелил и опять промахнулся.
В то же мгновение, жужжа, будто шершень, мимо его уха пролетела пуля. Счастливчик Джек, с развевающимися длинными волосами, навис над ним, и тут курок револьвера Дэвона щелкнул по уже отстреленному капсюлю. Ему было некогда повернуть барабан револьвера и выстрелить еще раз. Тогда он отвел руку назад и бросил тяжелое оружие прямо в него, как раз в тот момент, когда кольт Джека выплюнул в лицо ему самому красную вспышку пламени.
Обожженный, ослепленный горящим порохом, почти оглушенный звуком выстрела, Дэвон, пошатываясь, сделал несколько шагов, словно в черном тумане, и неожиданно споткнулся о мягкое тело.
Потом, придя в себя, увидел мужчину, лежавшего лицом вверх, с раскинутыми руками. Между глаз, в том месте, куда ему угодил брошенный револьвер, виднелась красная ссадина.
Сперва Уолтер ничего не мог понять, но потом постепенно начал узнавать в этом человеке знаменитого Счастливчика Джека!



Глава 26
ДЖЕКА ЖДЕТ ВИСЕЛИЦА

В Уэст-Лондоне действовало всеобщее правило, основанное по крайней мере на здравом смысле: когда на улице гремели выстрелы, жители оставались у себя дома. Это было очень разумно, потому что даже в руках сравнительно опытных стрелков пара кольтов перекрывает большое пространство во всех направлениях, кроме нужного, на цель, и пули не разбирают, кто прав, а кто виноват.
Вот поэтому ни один мужчина не прибежал на выстрелы, которые раздались позади дома миссис Пэрли, но зато собственной персоной выскочила сама леди, вооруженная оружием, которому она доверяла больше, чем револьверу, — дубинкой с сучковатым концом.
Ее мощные формы чуть прикрывал широкий хлопчатобумажный халат. Волосы рассыпались по плечам. Поэтому когда она появилась в открытой задней двери дома, то выглядела как богиня войны.
— Ну ты, дьявол! — воскликнула миссис Пэрли, подойдя поближе. — Что ты сделал с бедным Дэвоном? Вот я сейчас вышибу тебе мозги!
Дэвон поднял на нее взгляд и успел перехватить руку с дубинкой. Миссис Пэрли застыла, объятая страхом, и уставилась на жертву своего постояльца.
— О Боже! — проговорила она. — Это же Счастливчик Джек, наконец-то! Вы что… вы что… убили его?
— Я… не знаю, — выдохнул Дэвон. — Лучше забрать его в дом… Он не движется.
— Поблизости могут оказаться его драчливые друзья, — забеспокоилась она. — Берите скорее его за голову, а я — за ноги. И что это у него за шпоры, э? Пару таких можно повесить — и никакого освещения не нужно!
Она взяла Счастливчика Джека за колени, и они втащили его в дом через заднюю дверь как раз в тот момент, когда начали распахиваться окна, а в них в лунном свете появляться головы любопытных. Они положили Счастливчика Джека на пол в пустой кухне.
— Ба! — всплеснула руками миссис Пэрли, бросив на лежащего один только взгляд. — Да он не ранен! Во всяком случае, не настолько, чтобы не прийти в себя. Вот, кажется, уже приходит. А каков красавец, верно, Дэвон? Вы ведь почти поверили, что он и на самом деле брат той вруньи девчонки, которая называет себя Пруденс Мэйнард. Посторожите его здесь. А я в два счета приведу шерифа.
— Подождите немного, — остановил ее Дэвон. — Пока не ходите за ним, еще придет время для этого!
Счастливчик Джек вдруг застонал и шевельнулся. Дэвон проворно прощупал его и вытащил пару кольтов — один был в нагрудной кобуре под мышкой, другой — на поясе. Еще он нашел нож солидных размеров, но особый интерес представляли кольты. На рукоятке одного были две зарубки, а на другом — три!
Счастливчик Джек с тяжелым вздохом единственным движением рук принял сидячее положение, и встревоженная миссис Пэрли подняла свою дубинку.
— Сидеть на месте! — приказала она. — Сидеть на месте, чертов ты сын! Посмотрите на него, Дэвон. Он может оттолкнуться от пола руками с такой же легкостью, как другой ногами.
И в самом деле, Дэвон подумал, что никогда не видел человека, который был бы так отлично физически развит, как этот юноша. Он выглядел никак не больше чем на двадцать два или двадцать три года, но был отлично сложен и ловок, как кошка. Его светлые длинные волосы, по моде горцев старых лет, живших на границе, спадали на плечи. Дэвон смотрел ему в лицо и не мог отметить ни одного признака, выдававшего в нем распутника или профессионального преступника.
Без сомнения, в его дерзком взгляде проглядывали жестокость и превосходство человека, привыкшего командовать, но лицо в целом было прекрасно, казалось интеллигентным и отмеченным силой духа.
После первого движения Счастливчик больше не шевельнулся, будто ждал разрешения, но по тому, как беспокойно шарил глазами по сторонам, можно было догадаться, что он взвешивает шансы на побег при помощи какого-то дерзкого и неожиданного хода.
Дэвон, внимательно наблюдая за ним, понял, что Счастливчик Джек не боится смерти. Он был из тех, с которыми Уолтеру часто приходилось вступать в бой.
— Может быть, вы сядете вон на тот стул у окна? — предложил Дэвон.
— Свяжите его, прежде чем позволите ему шевельнуться, — предостерегла миссис Пэрли.
— Давайте посадим его на стул, — настоял Дэвон.
Счастливчик Джек послушно поднялся сам и сел у окна. С его рассеченного лба стекала капля крови, за которой через все лицо тянулась красная полоска, но, казалось, он не обращал никакого внимания на эту рану. Юноша улыбнулся и чуть кивнул Дэвону.
— Мне не стоило с вами играть, коли вам так везет, — медленно проговорил он. — Но уж очень хотелось попробовать, потому что ставка была высока!
— Понимаю, — согласился Дэвон. — Но вы чуть не выиграли.
— Я? Вовсе нет, — холодно возразил Счастливчик Джек. — Прежде всего, ваш кольт дал осечку. Во-вторых, вы сильно врезали мне в лоб и честно сбили меня с ног. Миссис Пэрли, вы можете быть свидетелем, что я признаю честную драку.
Миссис Пэрли нахмурилась и придвинулась к нему чуть ближе:
— Ты знаешь меня, Джек?
— О, конечно знаю! Всякий знает, что вы никогда не обсчитываете ребят, ни пьяных, ни трезвых.
— Ах ты, дьяволенок! — улыбнулась хозяйка пансиона. — Уж не потому ли ты никогда не совершал набеги на мой дом?
— Да, и никогда не совершу, — пообещал бандит. — Просто в этом нет необходимости в таком щедром городе, как Уэст-Лондон, где так много кубышек оставляют без присмотра. Это очень доброжелательный город, Уэст-Лондон!
— Доброжелательность и моя беда, — согласилась миссис Пэрли. — И вот ради этой доброжелательности я сверну тебе шею, молодой Счастливчик Джек! Похоже, что счастье тебе изменило!
Юноша кивнул и снова улыбнулся. Потом потрогал пальцами свою загоревшую шею и, не меняя тона, признался:
— Я знал, что когда-нибудь оно должно было мне изменить. Миссис Пэрли, а не найдется ли у вас чашечки кофе вон в том большом кофейнике, что стоит на плите?
— Нет, вы послушайте его! — воскликнула женщина с гримасой удовольствия и восхищения. — Просит об услуге в такой момент! Может, ты еще попросишь, чтобы тебя отпустили и дали возможность уйти из города, дружок?!
— Окажете мне любезность, миссис Пэрли…
— Ладно, окажу тебе любезность, так и быть. — Она налила до краев оловянную кружку черного кофе и поставила ее на стол у локтя пленника.
— Имейте в виду, — предупредил Дэвон, — если вы не станете пить, а попытаетесь использовать этот горячий кофе для других целей, пуля летит быстрее, чем он.
— Да уж! — отозвался Счастливчик Джек. — Вы просто читаете мои мысли, Дэвон! Придется мне его выпить.
Он поднял чашку, кивнул им и выпил. Потом развалился на стуле и попросил разрешения свернуть цигарку. Разрешение было получено. Вскоре Счастливчик Джек уже выпускал клубы дыма.
— Джек, кто подсказал вам эту идею? — поинтересовался Дэвон.
— Увести кобылу? Да никто. Я хочу, чтобы она была у меня, вот и все.
— Так уж сильно хотите?
— Я бы купил ее. Но когда вы победили меня, я подумал совсем о другом. Вы отняли у меня известность, Дэвон. Моим главным желанием было еще долго оставаться в центре событий, но вы украли мое место. Думаю, теперь это моя главная боль.
— Нет, вы только послушайте его! — закричала миссис Пэрли, кусая губы, чтобы не рассмеяться. — Какой застенчивый, какой робкий и напуганный! Бедное маленькое дитя, между тем за всем этим стоят огромные деньги.
— Уж не думаете ли вы, что меня можно нанять? — предположил Джек, нахмурясь.
— Одно только кажется странным, — вмешался в их диалог Дэвон. — Когда мне становится крайне трудно, вас тут же помещают на другую чашу весов.
Счастливчик Джек пожал плечами:
— Совпадение! Хотя странная вещь. Довольно странная вещь, из-за которой в самом деле могут повесить. Мне жаль, что я держу вас здесь, миссис Пэрли.
— Ну, я пошла, — откликнулась та. — Приведу сюда Нэксона через пять минут, Дэвон. Смотрите за этим котом, иначе он в одну секунду выцарапает вам глаза!
Она вышла. Счастливчик Джек откинулся на спинку стула и улыбнулся.
— Вы можете отметить этот день красным цветом, — предложил он.
— Думаю, что могу, — согласился Дэвон.
— Что-то вы упали духом. Подбодритесь! За это дело вы попадете в газеты, но, с другой стороны, для вас это плохо. Люди не будут так свободны в обращении с вами после всего этого. Поверьте мне, Дэвон! Теперь, когда вы захватили меня…
Он замолчал, стиснул зубы, в его глазах сверкнул огонек дикой злобы, но вскоре он снова овладел собой.
Дэвон наблюдал за ним со смешанным чувством некоторого интереса и удовольствия. Снова и снова он не мог отделаться от вида крепкой пеньковой веревки на его шее.
— По правде говоря, — сказал Уолтер, — я думаю сейчас о ком-то другом.
— О ком еще?
— О девушке, Счастливчик.
— Ни у одной девушки не дрогнет сердце, когда я запляшу в воздухе, — хладнокровно парировал он, пожав плечами. — Я был слишком занят, чтобы терять время на выпивки или дам.
Дэвон кивнул. Он понимал этого парня все больше и больше, и все, что видел в нем, складывалось в странный, но понятный образ. Этому Счастливчику Джеку не были знакомы ни стыд, ни страх. Ему недоставало жестокости, но также не хватало и уважения к другим. Ему надо было еще подрасти, чтобы правильно ко всему относиться. А сейчас, если он действительно не пристрастен ни к спиртному, ни к женщинам, ему остается только один соблазн — опасность. Он — охотник и охотится на людей.
— Я думаю о вашей невесте, — пояснил Дэвон. — Я говорю о вашей сестре.
Он хотел сказать «о девушке, которая называет себя вашей сестрой», но почему-то выразился вот так неловко.
Эффект, который произвели эти слова на Счастливчика Джека, был просто пугающим. Он вцепился обеими руками в стул. Налет беспечности и беззаботности исчез из его взгляда, юноша смотрел на Дэвона, как в жерло пушки, наведенной на него.



Глава 27
ПОБЕГ

— Моя сестра?! — проговорил наконец, задыхаясь, Счастливчик Джек. — Моя сестра?!
Дэвон поспешно стал продвигаться по пути, который ему удалось нащупать:
— Пруденс.
Джек оцепенел:
— Боже! Я-то думал, что вы и в самом деле знаете ее.
— О ней знает половина Уэст-Лондона.
— Половина…
— Пруденс Мэйнард ищет своего брата.
Счастливчик Джек побледнел:
— Она не должна была называть это имя!
— Потому что оно настоящее? — догадался Дэвон.
— Настоящее? Конечно нет, — огрызнулся Джек, но его голос при этом дрожал, а взгляд беспомощно блуждал.
У Дэвона возникла мысль, что все это не может быть правдой. Едва ли вероятно, что Счастливчик Джек не знает о появлении девушки в городе.
— Она знает, чем вы занимаетесь, Джек?
— Чем я занимаюсь? — повторил он со стоном. — Откуда ей знать про это? — Джек поднял руки и бессильно опустил их. — Одному Богу известно, зачем она сюда приехала, если только не для того, чтобы принести неприятности. Она всегда была большим специалистом по этой части. Но только не для меня! Не для меня!
Юноша опустил голову на руки, посмотрел вниз, а потом на Дэвона. Сейчас это был другой человек — так сильно он вдруг изменился, от былого безразличия не осталось и следа.
— Какое имя она дала мне?
— Мэйнард.
— Это не могла быть Пру! — со стоном произнес Джек.
— Но это так, Джек.
— Тогда она совершенно потеряла разум! Я хотел бы… хотел бы, чтобы ваш револьвер не дал осечки!
Дэвон кивнул:
— Понимаю. Вы полагали, что уехали так далеко от нее, что она вас не найдет?
— Полагал? Да я был уверен! Две тысячи миль по прямой — разве этого не достаточно? — Помолчав, он добавил: — Не так легко отыскать мой след. Но какое коварство у нее на уме? Чего она хочет?
— Мэйнард… — начал Дэвон.
Тот вздрогнул.
— Я не должен упоминать это имя?
— Да, если можно.
— Как вы понимаете, мне не хотелось бы ранить ваше самолюбие. Но как могло случиться, что вы не слышали о ней? По крайней мере половина города знает, как она пришла сюда и заманила меня в ловушку в лесу.
— Заманила вас?
— Ну да. Чтобы отыскать ее брата — Уилльяма Мэйнарда! Показала мне вашу фотографию. А Боксер Льюис был счастлив показать мне дорогу. Он ваш друг, как я понимаю?
— Боксер? Он — собака, но иногда бывает полезным. Да. Я знаю Боксера.
— Он должен был проводить нас, чтобы найти вас. Но конечно, вы все об этом знаете. Это ведь вы подстроили западню, в которую мы с Гарри чуть не угодили.
— Я? Западню? Первый раз такое слышу. Для меня это новость!
— Хотелось бы поверить вам, Джек.
— Поверить мне? Я не лгу, приятель! Могу поклясться вам. Ловушка? Никогда в жизни не ставил ловушек для людей. Мне просто не нужно было. Я всегда встречался с ними лицом к лицу, с оружием против оружия, как бы вы к этому ни относились!
Дэвон колебался. Слова юноши звучали правдиво, он не сомневался в этом. В Уэст-Лондоне ходило немало рассказов о Счастливчике Джеке, но ни в одном из них не говорилось о его подлости.
— Ну хорошо, — согласился Дэвон. — Видимо, она работает на кого-то другого. И это — банда, которая охотится за моей головой, Джек.
— Она никогда не сделает такого, — заявил Джек с уверенностью в голосе.
Дэвон улыбнулся:
— Мне что, приснилось, что меня направили в лес? Может быть, и пули мне тоже приснились?
Счастливчик Джек сделал жест отчаяния:
— Это была не Пруденс, а кто-то другой назвавшийся ее именем.
— Она выглядит словно ваша тень, Джек.
Парень скрипнул зубами:
— Если только Пру не сошла с ума, она не может сделать такое! Пру? Она неукротима как ветер, но прямолинейна как струна.
Дэвон откровенно признался:
— Рад был бы этому поверить.
— Поверьте же! Я знаю ее, как самого себя, и даже лучше. Она может переплыть бурную реку, если это будет нужно, но никогда не сделает нечестного шага. Просто не может. Это не в ее правилах, я вам говорю!
Уолтер с улыбкой покачал головой.
— Вы считаете, что я говорю неправду? — сказал Счастливчик Джек. — Я вижу, что вы откровенны со мной, Дэвон, и я даю вам слово, что тоже откровенен с вами. Я чуть не сошел с ума оттого, что вы мне сказали о Пру. Приехать сюда, использовать это имя, показывать мою фотографию… Она по крайней мере должна была догадаться, что этого нельзя делать. Бог знает, что еще может ей прийти в голову!
— А что, если она пытается заставить вас вернуться домой? — предположил Дэвон.
Счастливчик Джек понял, в чем дело, и сердито воскликнул:
— Так вот какая идея втемяшилась ей в голову! О, маленькая чертовка! Она хотела выманить меня на открытое место, чтобы потом взять голыми руками!
— А она может заставить вас уехать? — поинтересовался Дэвон.
— Она может заставить самого дьявола надеть домашние туфли и плясать, может вытянуть волоски из гривы льва, может превратить мальчика в мужчину и мужчину в мальчика.
— Верю, что может, — согласился Дэвон, чуть улыбнувшись.
Юноша остро взглянул на него.
— Вижу, вы готовы заболеть, — усмехнулся он. — Это будет лихорадка на семь лет, Дэвон, раньше ее ничем не вылечить.
— Вот она и подставила меня под пули для лечения.
— Снова я не узнаю ее! Не могу представить себе Пру такой, как вы о ней говорите, Дэвон! Порой она резкая, как удар хлыстом, иногда говорит колкости, но никогда не может предать, никогда не хитрит. Боже правый, никогда!
— Я могу ее увидеть? — спросил Дэвон. — Может, тогда она все объяснит.
Джек не ответил, он смотрел мимо собеседника, и глаза его вдруг сразу сузились. Этого было достаточно, чтобы заставить Уолтера обернуться, кроме того, позади него послышался еле различимый звук, будто под чьей-то ногой скрипнула половица.
В проеме открывшейся двери, которая вела из кухни в коридор, Дэвон увидел неясную фигуру человека, в руке которого поблескивала сталь.
Он бросился в сторону, выхватывая кольт, но человек в двери уже выстрелил с проклятием, потому что уже в тот момент, когда нажимал на спусковой крючок, знал, что промахнется.
За спиной Дэвона хлопнула дверь. Обернувшись, он увидел, что Счастливчик Джек ушел. В этом приключении ему тоже повезло! А когда Уолтер выскочил из задней двери дома, он услышал только топот копыт.
За дальним углом конюшни, в лунной дымке, он увидел всадника, который летел словно стрела, выпущенная из лука, и вскоре совсем исчез из виду. Но он не забрал ту самую, бурую кобылу. Несмотря на то что Счастливчик Джек очень высоко ценил эту лошадь, он ее не взял. Дэвон вздохнул с облегчением.
Но времени на раздумия не было.
Тот тайный убийца скрывался в доме миссис Пэрли. Дэвон побежал к передней двери дома, чтобы перекрыть ему путь к отступлению. Он успел подбежать как раз в тот момент, когда темная фигура с револьвером в руке перебежала улицу и остановилась в начале переулка, чтобы обернуться.
У Дэвона защемило сердце. Что он мог поделать в этом проклятом городе? Он не был настолько сумасшедшим, чтобы броситься в погоню за вооруженным человеком по лабиринту закоулков Уэст-Лондона.
Уолтер вернулся к бурой кобыле, поставил ее в стойло и в подавленном настроении прошел в дом, где встретил только что пришедших миссис Пэрли и шерифа.
— Удрал? — завопила миссис Пэрли. — Когда я услышала выстрел, то сказала себе, что пострадал бедный Дэвон, а эта дикая кошка продралась на волю. О, я никогда не видала таких, как он! Это слишком скользкий парень для вас, Нэксон. Бог ему в помощь! Надеюсь, он еще вернется на путь истинный. А он хорошо говорит, правда, Дэвон?
— Он ушел, — признал Дэвон. — Он хорошо говорил со мной, чтобы держать меня лицом к себе, пока кто-то другой не прошел через холл и не выстрелил в меня сзади. Я должен вам за это оконное стекло, миссис Пэрли!
— Ну да, должны, — согласилась она. — Но только, будьте добры, подсчитайте общую сумму, включив в нее стоимость гроба. Мне придется хоронить вас еще до того, как годовалые дети наденут длинные панталоны. На вашем месте, Дэвон, я бы уехала и переменила климат. Похоже, Дальний Запад вреден для вашего здоровья.
— Счастливчик Джек убежал, — вздохнул шериф. — Один из тех, кого бы я с радостью отправил на виселицу.
— Почему с радостью? — удивился Дэвон.
— Потому что он один из самых известных. У меня и так хватает забот с теми, у кого адский огонь в крови, а тут еще преступники вроде Счастливчика Джека, для которых убивать людей просто игра. Но он снова проскользнул у меня между пальцев. Пока! Я пошел домой спать. — И Нэксон тут же удалился.
— На сегодня все со Счастливчиком Джеком! — вздохнула миссис Пэрли. -
Но это вовсе не было концом, потому что на доске объявлений у почты весь Уэст-Лондон мог уже прочитать:
«Дорогие друзья!
Я пошел на Дэвона и чуть не лишился жизни. Он сохранил бурую кобылу, а я — больную голову. Но в нашей компании не один человек. В другой раз повезет больше.
Мои комплименты всем, особенно очаровательной миссис Пэрли и ее кофе.
Ваш покорный слуга
Счастливчик Джек».



Глава 28
ДЖИМ СОБИРАЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА

Старик Джим вошел в лавку мясника и увидел ряд висящих туш. Хозяин, с карандашом за ухом и топором в руках, кивнул ему.
Во второй половине дня в его работе было затишье. В лавку доносилось сонное жужжание города и стук двух молотков со стройки поблизости, похожий на болтовню праздных людей, пересказывавших друг другу слухи.
Но был и другой шум, от которого Уэст-Лондон не избавлялся ни днем ни ночью, — это беспорядочные звуки работы на прииске, в глубине ущелья. Временами оттуда доносились сильные удары, грохот которых отражался от скал и эхом раскатывался вокруг. Стук молотков о головки буров был похож на винтовочную стрельбу. Иногда крики десятников перемежались воплями злобы или боли.
Но сейчас на короткое время все звуки затихли — Уэст-Лондон спал. Только в салунах застряли редкие выпивохи. На улицах не было видно зевак. В три часа дня Уэст-Лондон выглядел как другие города в три часа ночи. Именно по этой причине мясник имел возможность уделить внимание случайному посетителю.
— Что бы вы хотели? — спросил он его. — Сегодня могу показать вам хорошие куски. Только что получил корову, могу предложить лопатку или филейную часть на бифштекс, если желаете.
— Я не хочу покупать никакого мяса, — ответил Джим. — Хочу посмотреть на туши коров. Кажется, я где-то уже такое видел.
Мясник был молод, с рыжими волосами. А его брови казались всего только бледными полосками на розовом пухлом лице. Как все люди его типа и комплекции, он был полон апломба и вот теперь, хлопнув левой рукой, покрытой красными пятнышками, по колоде для рубки мяса, рассмеялся.
— Да, могу себе представить это! — сказал он. — Наверное, для человека, всю жизнь проведшего в прериях, вид такого большого количества свежего мяса куда лучше, чем вид роз! Жить на томатах в банках и затхлом беконе не так здорово.
— Да, — согласился Джим, — просто одно удовольствие увидеть шесть коров, которые больше не создают трудностей для ковбоев и висят в ряд, с отрубленными головами. Правда, я бы сказал, что у коров не так уж много мозгов.
— Так и есть! — подтвердил мясник. — Думаю, по недостатку мозгов с коровой никто в мире не может сравниться. Но вы сказали, что видели такой товар раньше. Вы когда-нибудь занимались бизнесом? Или бывали в больших городах?
— Нет, нет, — ответил Джим. — Большие города для меня хуже яда. Только толкотня и шум.
— Послушайте! Уэст-Лондон тоже не тихий город…
— Ну да, — признал Джим. — Но это естественный шум, который производят люди, зарабатывая себе на жизнь. А в больших городах вы слышите шум железа по железу, и это, скажу я вам, очень быстро изнашивает душу.
Сказанное было уже выше понимания мясника, поэтому его взгляд стал безразличным, он даже зевнул:
— Вы сказали, что видели что-то похожее на это. Не можете сказать где?
— Это было давно, — начал Джим. — Я видел прерии, усеянные ими, видел красное на траве, красное на лицах и телах индейцев. Я и сам был красным, поэтому как-нибудь разбираюсь в этом.
Мясник облизал розовым языком губы, и глаза у него заблестели.
— Это была настоящая бойня? Думаю, они забивали их сотнями.
Мясник подпер голову рукой и кивнул Джиму, а тот принялся рассматривать туши.
— Мне кажется, вам нравится это мясо, да?
— Ну, не знаю, — пробормотал Джим. — Я бы сказал, что они росли в какой-то богадельне.
Мясник рассмеялся так, что даже чуть хрюкнул.
— Этой корове не более двух лет, — объяснил он. — Но посмотрите, как она плохо кормлена. В ней нет и пары фунтов жира. Бьюсь о заклад, что и в костях мало костного мозга. Ни одна приличная собака на них не польстится.
— Я тоже так думаю, — поддержал его Джим. — А вы понимаете толк в мясе, сынок.
— Может, и понимаю, — заявил мясник, гордо наморщив белесые брови. — А может, и ничего не понимаю. Но только вот что вам скажу. Эта корова из ближних мест, где ей не хватало корма.
— Ну-ну, — протянул Джим, — вы что же, считаете, что места вокруг нашего города нехороши?
— А вы полагаете, что они годятся для коров, да?
— Но люди говорят, что это так и есть.
— Хорошо, вот что я вам скажу. Поезжайте в Айову и посмотрите, какое жирное мясо у них, потому что там коров кормят кукурузой. Вы увидите что-то! Мясо, которое по зубам любому человеку! Оно прямо тает во рту. Натурально тает у вас во рту! — Он положил руку на живот и вздохнул. — Коровам нужна кукуруза или в достатке другой свежий корм, — объяснил мясник, глядя в мягкие, широко раскрытые глаза Джима. — Вы только гляньте на местных коров. У них совсем нет жира. Просто жалко смотреть.
— Я сказал бы, что вот эта молодая коровка получена с лугов, что вниз по реке, — рискнул предположить Джим.
— Вы так думаете? Почему вы так решили?
— Сам не знаю. Просто подумал…
— И неверно! — с горячностью возразил мясник. — Многие из вас, ветеранов, лучше разбираются в бизонах, чем в коровах. Говорю вам, эта корова не имела вдоволь зеленой травы.
— Не имела?
— Нет, не имела.
— Ну, в конце концов, это вы так думаете, — сказал Джим с неназойливым упрямством.
— Я так думаю? — вспылил юноша. — А вы полагаете, что знаете лучше меня, не так ли?
Старый Джим небрежно потыкал в рубец между ребрами туши, который выглядел так, будто это был след от колючей проволоки.
— Ведь от нее нет ни шкуры, ни волос, ни рогов, чтобы было о чем спорить, — продолжал Джим все с той же настойчивостью. — Нет ни копыт, ни тавро, ни знака на ухе. Как мог бы кто-нибудь ее распознать?
Мясник кивнул. Он был так зол, что в первый момент не мог произнести ни слова. Мелких людей всегда приводят в бешенство мелкие обиды.
— Да будь я проклят! — почти крикнул он. — Я купил эту корову со шкурой!
— Ах, в самом деле? — изобразил Джим удивление. — Она, случайно, не из той красной даремской породы, которую разводят там, вниз по реке?
— Красной даремской? — завопил мясник. — Да что вы, эта несчастная худая пегая коровенка не имела ни капли благородной крови! Она ни на что не годится, кроме колбасы, хотя пьяниц в этом городе может устроить и так.
— Пегая? — переспросил Джим. — Вы вполне в этом уверены?
— А почему же нет, черт побери? — заорал мясник. — Разве не я купил ее всего пару дней назад у Сэма Грина?
— В самом деле?
Мясник молчал, охваченный яростью.
— Ну, наверно, мне лучше пойти, — ухмыльнулся Джим.
— Может, и лучше, — многозначительно подтвердил хозяин лавки.
Вот так закончился этот дружеский разговор, и старина Джим вышел наружу, на солнце, пощурился немного, а потом зашагал вниз по улице, немузыкально насвистывая. Но как только он свернул за угол, тут же ускорил шаг и направился прямо к дому шерифа. Он нашел его работающим в саду, тот копал картошку на маленькой грядке. Услышав зов Джима, Нэксон поднял усталое, запотевшее лицо.
— Вы знаете джентльмена по имени Сэм Грин? — спросил Джим.
— Конечно. Видел его на улице не более часа назад. А в чем дело?
— Ничего особенного, кроме того, что я хочу, чтобы его арестовали за кражу лошадей, угон коров и, кроме того, за поджог!



Глава 29
ПРОСТО ДРУЖЕСКАЯ ПРОГУЛКА

Жители Запада, прежде чем приняться за выполнение какого-нибудь дела, обожают предварительно подробно его обсудить, как говорится, чуть ли не попробовать на вкус. Вот так же поступили шериф, Гарри и Дэвон.
А когда они совместно разработали план, Дэвон навел блеск на сапоги, тщательно почистил куртку, шляпу и направился вниз по улице, поигрывая легкой тросточкой, которую держал в левой руке.
Это не было каким-то манерничанием. Каждый житель Уэст-Лондона всегда был готов к тому, что в любой момент может возникнуть жизненная необходимость воспользоваться правой рукой и взять в нее нечто более тяжелое, чем прогулочная трость.
Уолтер уже знал, что Сэм Грин сидит в сапуне «Первый шанс», поэтому направился прямо туда. По этому же пути шли и другие мужчины, кому улыбнулась удача и кто, возвращаясь из ущелья, страдал от жажды. Они не могли ждать и искать место поприличнее, поэтому часто говорили, что для многих «Первый шанс» становился «Последним шансом», так как, дорвавшись до стойки бара, эти люди уже не могли от нее отлепиться. Этот дрянной салун только и держался благодаря тому, что был расположен на окраине при въезде в город, ничем иным он бы не мог привлечь посетителей.
Дэвон толкнул качающуюся дверь своей тросточкой и своим быстрым и точным глазом, который может быть только у азартного игрока, оглядел с полдюжины мужчин, сидящих вдоль стойки бара. Ни один из них не был ему знаком.
А на дальнем конце, задрав пятки на ограждение стойки и удобно упершись спиной на стену, восседал, судя по описанию шерифа, Сэм Грин. Это был молодой человек, чуть старше двадцати лет, с очень широкими плечами и мальчишеским лицом, покрытым веснушками.
Дэвон вошел, занял место у другого конца стойки со стороны двери и приветливо махнул рукой присутствующим. Он с удовлетворением отметил, что в городе его имя знает каждый человек, хотя за эту известность ему пришлось заплатить, рискуя несколько раз своей жизнью. Однако в Уэст-Лондоне было чрезвычайно важно иметь к себе дружеское расположение, рассчитывая, что толпа может сделать какие-то движения, чтобы защитить его от следующего наемного убийцы. А последнее приключение со Счастливчиком Джеком Дэвону и подавно прибавило популярности.
— Прежде я вас здесь не видел, верно, мистер Дэвон? — спросил бармен.
— Да, никогда прежде не бывал в этом конце города.
— У нас тут тишина и покой, вот и собираются бездельники, — мрачно заметил бармен. — Пахнет соснами, и это тоже многим нравится. Вот, познакомьтесь, это — Лефти Джек Марвин, а вот Бад Лэмпсон, Чак Пэрри, Большой Хэл Мерфи, Крис Лонг, и…
Пожимая всем руки, Дэвон кивнул Сэму Грину:
— А вы — Сэм Грин, насколько я понимаю?
— Так и есть, — отозвался Сэм, довольный тем, что его узнал такой знаменитый человек. — Не думал, что вы знаете меня, мистер Дэвон.
— Слышал о вас, — улыбнулся Уолтер. Он был подготовлен шерифом к такому разговору. — Я слышал о ваших делах в Тумстоне.
— О, я там хорошо поработал! — радостно воскликнул Сэм, с удовольствием вспомнив те времена. — Там ко мне все прямо сыпалось в руки, но это не могло продолжаться вечно.
— Полагаю, вы оттуда вытрясли немало? — полюбопытствовал Дэвон.
— Да, так и сделал. Но этот город так и не вырос. Они там, в Тумстоне, чистюли, — заметил Грин. — Но у меня была своя команда, и я должен был им платить. Не будешь же есть свои деньги! А кто вам сказал обо мне и о Тумстоне?
— Да многие, — уклонился от ответа Дэвон. — Многие помнят вас по тем местам.
— Да уж, я написал мое имя довольно крупными буквами, и краска была не поддельной позолотой. Давайте выпьем с вами, мистер Дэвон!
— Я вышел, чтобы немного поразмять ноги, — отказался от предложения Дэвон. — Не хотите ли пройтись со мной обратно в город?
Глаза Сэмми Грина сначала забегали по сторонам, но потом он устремил взгляд прямо в лицо Дэвона и коротко кивнул, как бы с неохотой, словно человек, который не может побороть искушения.
— Пойдемте. Я не против того, чтобы пройтись немного, — согласился он.
— Эй! — крикнул бармен с деланным неудовольствием. — Вы пришли один, а уходите вдвоем, мистер Дэвон?
Они вышли из салуна и пошли в центр города, залитого розовым светом вечерней зари. В ущелье Тимбэл было тихо, если не считать звуков одного молотка, который торопливо стучал в отдалении, будто хотел наверстать упущенное время. Город снова возвращался к жизни, обитатели начали выходить из дому, всюду на светлом фоне были видны их темные силуэты. Люди, словно пчелы, роились у дверей салунов.
— Занимаетесь добычей металла здесь, как в Тумстоне?
— Нет, — ответил Грин. — Совсем нет. Я отложил все это на время, хотя мог бы что-то сделать. Но здесь уже обстучали каждую скалу в ущелье Тимбэл, как дантист осматривает каждый зуб у вас во рту.
— И здесь больше совсем нечем заняться?
— Ну почему же? Всегда найдется способ раздобыть деньги, — откликнулся Сэмми Грин более веселым тоном. — Вот некоторое время я работал в «Паласе» вышибалой.
Они уже достигли центра города.
— Это тихое местечко, — заметил Дэвон, глядя на внушительный фасад игорного дома.
— Конечно, — согласился его попутчик. — Берчард всех купил. Люди боятся даже громко разговаривать в этом притоне.
— Он сильный человек, — предположил Дэвон.
— Он-то? Может, и так. Не знаю только, почему все так уверены в этом! Послушать, как о нем говорят, так подумаешь, что он пользуется незаслуженным уважением.
— Он основал этот город, — сказал Дэвон.
— Он? Не знаю. Не уверен в этом. Вот в Тумстоне…
— Дайте Уэст-Лондону время…
— Он вам понравился, да?
— Это совсем неплохой маленький городок. Здесь много играют и ставки разумные. А это — мой бизнес, вы же знаете.
— Конечно знаю, — кивнул Сэмми Грин. — Каждый идет своим путем. Кто-то ловит рыбу сетью, кто-то — на муху. Но мне больше нравятся способы, которые позволяют набить старую корзинку доверху.
— Рыбная ловля — интересное дело, — продолжил Дэвон, чтобы не молчать.
— Говорят. Конечно, для детей. Но когда человек становится взрослым, ему нужно что-то более серьезное.
— Это верно, без всяких сомнений.
— Я испробовал многое, когда еще был мальчишкой, — поделился опытный юноша, — но теперь я от всего этого устал. Мне необходимо что-то более надежное. Может быть, зайдем сюда и выпьем?
— Зайдем. Это достаточно солидное здание.
— Конечно. А вы знаете, что это за дом?
— Не могу понять, глядя на него сзади.
— Не можете узнать? Так это же тюрьма! — Сэмми Грин громко рассмеялся своей шутке.
Дэвон тоже улыбнулся.
— Это все работа шерифа, как я понимаю? — спросил он.
— Ну, конечно. Он чуть не разорился, чтобы ее построить. Говорил речи в салунах и повсюду. Вы слышали о Счастливчике Джеке?
— Нет.
— Он увел пятнадцать сотен долларов из бара «Последний шанс» и на следующий день передал эти пятнадцать сотен шерифу, чтобы тот сделал свою тюрьму больше и крепче. «Потому что, — сказал Счастливчик Джек, — может быть, я когда-нибудь приду и проведу в вашей тюрьме ночь, если она будет достаточно удобна, чтобы спрятаться в ней от дождя».
— И шериф взял деньги?
— Конечно взял. Ему было все равно, где брать деньги на тюрьму. Вы знаете, какой материал он выбрал для решеток?
— Я думаю, хорошую сталь…
— Хорошую сталь?! Так я вам скажу, такую сталь, которая не поддается никакому инструменту, вот что он выбрал. — Сэмми Грин как-то странно наморщил нос.
— А почему бы нам не зайти туда и не посмотреть на это? — предложил Дэвон, когда они свернули за угол здания.
— В тюрьму? — удивился Сэм и снова бросил на него косой испытующий взгляд.
— А почему бы и нет?
— Зачем? Я уже видел тюрьму изнутри два раза. Мне там показалось неудобно. А вам?
— Мне просто любопытно, — ответил Дэвон. — Кроме того, вы узнаете там что-то такое, что потом вам может пригодиться.
— Пригодиться для чего, Дэвон?
— Когда вы выйдете отсюда, сами узнаете.
— Когда выйду?
— Да, потому что я полагаю, вы все-таки пройдете сейчас со мной туда, — твердо произнес Дэвон.
Сэмми Грин с недоверием повернулся на каблуках, и в его глазах появился страх.
— Что все это значит? — И он увидел, как худощавое лицо Дэвона сделалось жестким.
— Я не просто так проделал с вами весь этот путь от «Последнего шанса» до этого места, Сэмми, — пояснил карточный игрок. — А теперь поднимайтесь по ступеням и проходите в переднюю дверь.
У Сэма Грина перехватило дыхание. Его рука дернулась вниз, но он увидел, что у Дэвона правая рука уже опущена в карман куртки, а он был достаточно сообразительным, чтобы понять, что это значит. Что-то, скрытое складками одежды и похожее на палец, было направлено прямо на него.
— Боже мой, а вам удалось перехитрить меня, — задыхаясь, проговорил Сэмми Грин. — Меня!
— У вас слишком много друзей в этом городе, чтобы вас можно было легко арестовать в открытую, — сказал Уолтер. — Я не хотел бы, чтобы меня застрелил в спину кто-то из ваших друзей — угонщиков скота, поэтому решил, что нам лучше совершить до тюрьмы дружескую прогулку. И никто ничего не подумает, Сэмми, видя, как мы вместе входим в тюрьму.
Грин пристально посмотрел на него. Потом повернулся и начал медленно подниматься по ступеням. Дэвон шел на полшага позади него. Однако прежде, чем открыть большую дверь тюрьмы, Сэм поднял голову и издал длинный, переливчатый свист. Дэвон быстро закрыл ему рот ладонью, затем втолкнул пленника в помещение тюрьмы, прямо в руки ожидающего их шерифа.



Глава 30
МЕРТВЫЕ МОЛЧАТ

Внутренняя часть тюрьмы состояла всего из одного огромного помещения, если не считать отгороженный кабинет шерифа в одном углу и кухни — в другом. Остальное пространство было заполнено правильными квадратами клеток из крепких стальных прутьев — из той самой не поддающейся никаким инструментам стали, о которой говорил Сэмми Грин.
Клетки стояли так, что образовали два узких коридора, идущих через все помещение. Один соединял две боковые двери, а другой шел от фасадной стены здания до задней, где тоже были двери. Там, где проходы пересекались, образовалось небольшое свободное пространство — площадка, где мог сидеть стражник, положив винтовку на колени, и где стояло несколько стульев.
На них и уселись Дэвон, Сэм Грин и шериф. Старики Джим и Гарри, разумеется, тоже были здесь, но они со своими винтовками предпочли расположиться возле передней и задней дверей. «Потому что, — изрек Гарри, — никогда нельзя сказать, когда ветер вдруг откроет одну из них. Но тогда все ваши планы сдует, как листья, э?»
Шериф с ним согласился и послал охранника наблюдать за окнами в кабинете, потому что сигнал, хоть и прерванный Дэвоном, который подал их пленник, все же мог быть услышан теми, для кого предназначался. Могла быть предпринята отчаянная попытка освободить Грина.
— А как насчет этих боковых дверей? — поинтересовался Джим, прежде чем занял свой пост у задней стены тюрьмы.
— Думаю, о них не стоит беспокоиться, — ответил шериф. — Дело в том, что джентльменам, которые строили тюрьму, не понравился мой проект. Я хотел, чтобы в здании была только одна дверь. Тогда не пришлось бы выставлять охрану у стен, где их нет. Но те ребята считали, что когда-нибудь это здание будет использовано под театр, упрямо стояли на своем и вот наделали в стенах столько дыр. Когда я пришел сюда и увидел эти четыре двери, то просто взял ключи от боковых дверей, пошел в кузницу, бросил их там в огонь и стоял над ними, пока не убедился, что железо расплавилось и потекло, прямо как вода. Больше нет ключей, которые подошли бы к ним. Нигде во всем мире, я так считаю!
Итак, передняя и задняя двери были под охраной, боковые — прочно заперты. Убедившись в этом, трое сели, чтобы поговорить. Узников в тюрьме не было, несмотря на то, что регулярно, каждый вечер, сюда доставлялся немалый улов всякого рода нарушителей спокойствия. Но местный мировой судья был необыкновенно быстр в решении их судеб. На другой день после обеда «осужденных», отделывавшихся, как правило, штрафом, можно было видеть на их привычном месте — у колеса рулетки в «Паласе».
Сэм Грин был глубоко оскорблен арестом.
— Это как раз то, что любой человек в мире назвал бы произволом, — заявил он. — И вот что я скажу вам, Нэксон. Вы завоевали в городе уважение, всем нравится, как вы справляетесь с делами, но сегодня вы сами нарушили закон. Вы послали арестовать меня человека, который не является вашим официальным помощником, он вообще никто. Это даже нельзя назвать арестом. Это просто подлый трюк, который вы использовали, чтобы прихватить меня и доставить сюда! — Он разгорячился так, что ему стало жарко. Сэму пришлось расстегнуть воротник.
Шериф внимательно выслушал его гневную речь.
— Вы абсолютно правы, — ответил он. — Обычно я стараюсь не совершать таких грубых и незаконных действий, как это. Но такой уж у нас город — грубый и не уважающий закон…
— А вы что, разве не шериф? — перебил его Грин, распаляясь еще больше. — Вы что, позволяете своим любимчикам делать все, что они хотят, с парнями из этого города? Я говорю вам, Нэксон, мои друзья не потерпят такого и совсем скоро дадут вам об этом знать.
— Да. Боюсь, они так и сделают. Ну ладно, а что будет, Сэмми, если я сейчас пойду в тот самый «Первый шанс» и попрошу вас там пройти со мной?
— Что же, я пойду с вами! Мне нечего бояться закона!
— Ну да. Хорошо, если это на самом деле так, — мягко произнес Нэксон. — Может, так и есть; Хочу надеяться. Но вот если мы правы, подозревая вас кое в чем, то я на самом деле думаю, что это будет для меня небезопасно. А у меня семья, о которой надо заботиться, сынок. Я испытываю судьбу только тогда, когда мне не остается ничего другого. Представьте, что вы пойдете со мной, а кто-нибудь из ваших друзей тоже пойдет с нами! Понимаете?
— Хотите сказать, что они могут напасть на вас?
— Просто предполагаю, что могут. Всегда лучше дважды подумать, прежде чем что-то сделать, вы же знаете.
— Но это прямое нарушение закона! — выпалил Сэмми Грин. — А что касается того подлого приема, с помощью которого вы меня заманили… — Не закончив фразы, он повернулся к Дэвону и бросил на него злобный взгляд.
В тюрьме становилось темно, охранник принес лампу, но Нэксон отказался от нее.
— Нет никаких сомнений, — объяснил он, — что в этом городе найдутся люди, которые захотят заглянуть сюда не только ради любопытства. Не стоит создавать им удобства!
— Я хочу знать, в чем меня обвиняют? — агрессивно наступал Грин.
— И я скажу вам, сынок. Нам мало что известно о деле. Но мы хотели немного с вами поговорить, чтобы помочь правосудию.
— Ба! — воскликнул Грин. — Думаете, сможете меня одурачить? Ну хорошо, увидите! И все-таки в чем вы меня подозреваете? В чем обвиняете?
Шерифу показалось, что лучше всего просто повторить формулировку старика Джима, и он произнес:
— Ни в чем, кроме попытки совершить убийство, в конокрадстве, в угоне коров, а также поджоге.
Грин выпрямился на стуле. Дэвону страшно хотелось увидеть его лицо. Он готов был поклясться — сейчас на нем написано, что он и в самом деле виноват. Но темнота уже стала такой, что трудно было что-либо рассмотреть.
Некоторое время все сидели молча, потом, когда пленник шевельнулся, чуть звякнули наручники.
— Все это грязная ложь! — отрезал Грин.
— Надеюсь, так и есть, — отозвался шериф. — На самом деле надеюсь. Тогда все пройдет хорошо.
— Кого это я пытался убить? — пролаял Сэмми Грин.
— Мистера Дэвона, вот он. Вы пытались застрелить его в лесу.
— Я? — закричал Грин голосом, похожим на истошный вой. — Я? Это ложь!
— Надеюсь, что так и есть на самом деле, — мягко повторил шериф. — Ну что за удовольствие вешать человека!
— Вешать?! — пробормотал Грин упавшим голосом.
— Да, именно так поступают с преступниками в этом городе.
— Но даже если предположить, что я виноват, а это не так, то человека нельзя повесить только за попытку убить. Ведь убийства не было.
— Нельзя. Но лет двадцать или тридцать получить можно.
— Двадцать или тридцать лет?!
— Да, думаю, так. Если только судья не даст вам меньше. Но может случиться и так, что дело не дойдет до суда. Джентльмены в этом городе могут взять дело в свои руки.
— Что это значит?
— Вы же видели, как линчуют людей, сынок.
— Суд Линча! Боже, вы отдадите меня им?
— Я? — запротестовал шериф самым невинным тоном. — Нет, по своей воле я этого никогда не сделаю. Но представьте, что они взломают двери и ворвутся сюда. Смогу ли я устоять против всего города, а?
— Бог мой! — прошептал Грин. — Это все подстроено. У вас нет доказательств.
— А кроме попытки убийства, — заметил шериф, — есть подозрение, что вы угнали лошадей и коров Дэвона, потом подожгли его дом.
— Я к этому не имею никакого отношения!
— Конечно, надеюсь, что не имеете. Но вот что я вам скажу. Здесь, в Уэст-Лондоне, ребята уже сложили свое мнение о Дэвоне. И похоже, им нравится стиль его поведения. Он не прячется в глухих переулках. Высоко держит голову. Ходит по середине улицы и не замечен ни в чем плохом. Они не захотят, чтобы он ушел из нашего города.
— А при чем здесь я?
— Ну, разве вы не понимаете, Сэмми? Представьте, что вас на самом деле обвинят во всех этих вещах и ребята должны будут принять решение относительно вас…
— У них нет доказательств! — завопил Грин. — Ни одного даже самого маленького доказательства против меня! Я невиновен, шериф! Говорю вам, я не виноват и…
— Ну вы, дрянь! — вдруг закричал шериф таким голосом, что даже Дэвону стало не по себе. — Вы продали говядину Дэвона городскому мяснику. Можете это опровергнуть? Вы продали корову с отличительным знаком на ней! Это ли не доказательство? Его хватит, чтобы повесить вас, лживая вы собака! Но я готов предоставить вам шанс спасти вашу дрянную паршивую шкуру, если вы дадите официальные показания о вашей банде. Нам нужны главари, а не мелочь.
Это разоблачение сразу сбило спесь с Грина.
— Боже мой! Боже мой! Похоже, я попался! — прошептал он.
Шериф не сказал больше ни слова. Дэвона бросило в пот. В тюрьме теперь было совсем темно, только в одном западном окне брезжил свет.
— Если я скажу хоть слово, они убьют меня, растерзают на куски! — простонал Грин.
— Мы здесь для того, чтобы помочь вам, — откликнулся шериф, изменив тон. Теперь он опять говорил мягко. — Будете стоять против закона — я спущу на вас всех собак, а если станете на мою сторону, сделаю все, чтобы обеспечить вашу безопасность. Сейчас у вас петля на шее. Хотите от нее освободиться?
— Боже… Боже… — со стоном повторял в темноте Сэмми Грин. — Я хочу жить… Я не хочу умирать… О Боже, я вам все скажу…
— Тогда мы будем с вами, постоянно и верно, — заверил его шериф. — Мне нужно имя главаря вашей банды убийц!
— Его имя? — переспросил Грин. — Что же, могу начать с него. Вы подозреваете кого-нибудь?
— Мы не отвечаем на вопросы. Мы задаем их, — напомнил шериф.
— Ну хорошо, — согласился тот. — Это… — И вдруг, вскочив на ноги, пронзительно завопил: — Они здесь!
Дэвон быстро обернулся и увидел свет, ворвавшийся в коридор из южной боковой двери. А из потока этого света услышал выстрел винтовки.
Сэмми Грин упал вперед, лицом вниз.



Глава 31
ИСЧЕЗНУВШЕЕ СТАДО

Шериф и Дэвон бросились к открытой двери, но поблизости на улице не увидели ничего, кроме толпы любопытных, устремляющейся к тюрьме из ближайших салунов. Выяснилось; что один из них видел двух людей у двери тюрьмы, но куда они убежали, не мог сказать или просто не хотел. Все равно в темноте он вряд ли рассмотрел бы их лица.
Из толпы вышел Такер Винсент, а за ним и Чарли Уэй. Этот Чарли был симпатичным и высоким человеком, в то время как Такер Винсент мал ростом, сух и смугл. Он всегда носил перчатки с длинными крагами из жесткой кожи, правда, та часть перчаток, что стягивала ладони и пальцы, была из очень тонкой лайки. Люди говорили, что Винсент снашивает их за одну неделю, но зато мягкость этих дорогих перчаток позволяла ему быстро и ловко выхватывать револьвер.
Такер Винсент и Чарли Уэй предложили шерифу свою помощь.
— Теперь ничего не поделаешь, — махнул рукой Нэнсон. — Нам остается только ждать. Здесь, в Уэст-Лондоне, нет глаз, потому что никто не хочет видеть,
Уэй и Винсент зашли в тюрьму и посмотрели на убитого.
— Стрелявший — профессионал, — заключил Винсент. — Попал в самое уязвимое место, прямо между глаз. Одна пуля — и человека нет. Такая меткая стрельба! И это при свете фонаря!
Все молчаливо согласились с ним. Затем передали тело несчастного Сэмми Грина в руки тюремного охранника, чтобы тот его похоронил. Но сначала попросили его обыскать труп. В бумажнике из оленьей кожи обнаружилась интересная вещь — щепотка блестящего порошка.
— Похоже на латунные опилки, — решил старый Гарри.
— Похоже на золотой песок, — поправил его шериф.
Бумажник с песком заперли в стол шерифа в его кабинете.
— Это щепотка песка, ради которого все они живут, — высказался старик Джим. — Вот бы узнать, где этот Сэмми Грин раздобыл его! Может, нашел на Клондайке? Он там побывал! Может, отыскал в шурфе, в пустыне? А может, взял его здесь, в скалах ущелья Тимбэл?
— Он не работал здесь, — напомнил шериф. — Может, кого-то пристукнул и эта щепотка — его последняя добыча. А теперь, друзья, нам ничего не остается делать, как взять следы коров Сэмми и послушать, что они нам расскажут.
— Увы, коровы не говорят, — буркнул Гарри.
— Я заставлю их говорить! — твердо заявил Нэксон. — Это вам не Канада, не Испания и не Техас! Конечно, я не могу заставить их объясняться человеческим языком, просто буду работать с их следами. И буду работать, мальчики, даже если там окажется так же голо, как на моей ладони!
— Вы сейчас возбуждены, Лью, умерьте злость, — посоветовал старик Джим. — Она вам не поможет.
— Если бы у меня на глазах застрелили сына, я бы, наверное, чувствовал себя лучше, чем сейчас, — признался шериф. — Знаете, друзья, я работаю уже много лет, и бывало, что толпа кипела вокруг меня, как вода вокруг яйца. Но никто никогда не мог вырвать человека из моих рук, потому что я — это закон. Никогда такого не было до сегодняшнего вечера. О, они заплатят за это мне сполна!
Шериф Нэксон был спокойным человеком. Никто еще не видел его в таком гневе. Но он говорил о многом..
Окружающие промолчали, ожидая, когда приготовят лошадей.
Наконец их привели. Тогда шериф спросил:
— Кто лучше всех знал Сэма Грина?
— Бармен в «Первом шансе», — ответил Гарри.
— Едем туда!
Они поехали верхом во тьме, через желтые полоски света, падающие на улицу из окон домов. У «Первого шанса» все спешились, вошли в салун один за другим.
— Эй! — встретил их бармен. — Это правда, что Сэма Грина только что пристукнули?
Шериф кивнул.
— Что могло кого-то заставить убрать такого безобидного парня, как Сэмми? — зло спросил бармен.
— Это из-за коров, которых он спрятал где-то в горах, — пояснил шериф. — Если бы я знал, где их найти, то прямо сейчас поехал бы туда. У Сэмми где-то есть мать, будет просто стыдно, если она не получит его деньги.
Бармен скосил взгляд, мотнул головой, потом, как бы раздумывая, произнес:
— Не помню, кто это сказал, то ли Сэмми, то ли кто-то другой… Но мне кажется, будто я слышал, что у него есть стадо где-то за Мертвым озером. Коровы там на выпасе. Хотя я не уверен.
— Благодарю, — отозвался шериф. — Поеду в том направлении. — И увел своих людей в темноту.
— Ну? — протянул Гарри, когда они сели на лошадей.
— Ну? — откликнулся шериф. — А он надежен, этот бармен?
— У самой скверной змеи, какую я только видел на своем веку, не было столько коварства, как у этого бармена, — изрек старый Джим.
— Никогда бы не доверился ему! — присоединился Дэвон. — Совсем недавно я видел, как он говорил и смеялся с Грином.
— Я согласен с вами, — объявил Нэксон. — Это нечестный человек, и он дал нам неверный совет. Мертвое озеро прямо на юг отсюда, потому, мальчики, думаю, нам надо двигаться в противоположном направлении.
— Верно! — поддержал его Гарри. — Когда человеку приходится быстро, без подготовки врать — он всегда говорит точно наоборот. Я заметил это еще у индейцев. Правда, они были не так быстры на язык…
— Значит, в противоположную сторону от Мертвого озера? — уточнил Джим. — Туда есть путь. Каньон Чимни идет прямо на север и пересекает ущелье Тимбэл в дальнем конце, разве не так?
— Кто это будет прятать коров в Чимни? — проворчал Гарри.
— У тебя нет никакого воображения, — парировал Джим.
— Воображением и ворону не накормишь, а там, в Чимни, нет ни травы, ни воображения, — заявил Гарри.
— Ты говоришь так, потому что глазами только читаешь! — не унимался Джим. — И очень печально, что не видишь ничего другого!
— Да будь я проклят, если хоть в одной газете прочитал, что каньон Чимни так же лыс, как моя голова. Я видел своими собственными глазами! Там не хватит травы даже на то, чтобы набить ею твою шляпу!
— Когда это ты видел?
— Прошлой осенью.
— Так это после того, как по нему прогнали овец?
— Не заметил никаких признаков, что там были овцы.
— Просто прошел сильный дождь и смыл все следы.
— Нет, вы только послушайте! — закричал Гарри. — Да будь я проклят, если Джим сейчас не похож на женщину, у которой всегда найдется что возразить!
— Поедем в Чимни, — упрямо твердил Джим. — Если там не окажется коров, я готов съесть мою шляпу.
— Тебе придется это сделать, старый ты козел! — сердито выпалил Гарри. — Ты хоть раз в жизни был в Чимни?
— Ну да, один раз, — ответил Джим.
— И когда?
— Зимой.
— Эй! И там лежал снег?
— Да.
— Глубокий?
— По брюхо моей лошади.
— Тогда откуда же ты знаешь о траве в Чимни?
— Чимни как раз напротив Мертвого озера, — объяснил Джим, — и это как раз то самое ущелье, где можно держать коров. Лью, давайте лучше отправимся в путь. Раз уж Гарри начал разговаривать, он не уймется до утра.
Шериф рассмеялся, а когда они добрались до конца ущелья Тимбэл, свернул прямо к каньону Чимни. При свете луны он казался темной узкой расщелиной в скалах, даже вход в этот каньон был так тесен, что они не могли ехать рядом по двое.
— По одному мы здесь можем стать легкой добычей, — высказал опасение шериф. — Если бы сейчас был день, я послал бы одного из вас на вершину посмотреть в долину.
— Зато ночью легче умирать, — отреагировал Джим. — Не видишь напоследок окружающего мира и, значит, не будешь о нем сильно тосковать, когда окажешься, как говорят, по ту сторону. Поехали, шериф! Вроде бы я слышал где-то справа мычание телки.
Все засмеялись и направились в густую темноту ущелья. Над их головами сверкали освещенные луной облака.
Вскоре ущелье сделало крутой поворот.
— Ха! — нарушил молчание Джим. — А теперь ты, который так много читает и все знает, скажи, ты что-нибудь слышишь?
Гарри не отозвался. И тут где-то в глубине ущелья все ясно услышали топот копыт, затем, словно отдаленный гром, — мычанье коровы.
— Ну вот! — заявил Джим. — Я почти узнал голос той пегой коровки. Вперед, друзья! Мы их догоним, если удастся.
— Едем быстрее! — приказал шериф. — Их гонят другим путем.
Путники быстро мчались в темноте, когда вдруг услышали над собой грохот, и тут же по крутому склону каньона вниз покатилась лавина камней, увлекая за собой обломки скал, поднимая тучи пыли, светящейся в свете луны.
Сотни тонн крепкой скалы с грохотом упали в каньон. Лошади, в испуге сжавшись, попятились назад, когда громадная масса камней, будто мгновенно вскипев, взлетела от ударов о дно в воздух.
Когда все стихло, шериф пытался заставить свою лошадь пройти через беспорядочно нагроможденные обломки скал. Но вскоре остановился и поднял руку, призывая всех к молчанию.
Вдалеке, но очень отчетливо они расслышали мычание и топот копыт удаляющегося стада. Потом этот шум прекратился — то ли стадо повернуло за крутой поворот, то ли прошло в боковую долину.
Старик Джим неторопливо проговорил:
— Теперь уже ничего не поделаешь. Мы не сможем провести лошадей через это нагромождение скал. А идти за ними пешком — это все равно что гнаться за циклоном. Надо что-то придумать, как провести ночь. Шериф, что будем делать?



Глава 32
ТАИНСТВЕННЫЙ ВСАДНИК

Они тщательно обшарили ущелье в надежде найти проход через каменные завалы, но удача им так и не улыбнулась. Шериф громко сетовал, что если бы им удалось догнать стадо, то, без сомнения, у них было бы полно доказательств.
Стадо быстро уходило. Даже если бы они вернулись назад и зашли в каньон Чимни с другой стороны, шансов догнать его не было. К тому же можно было легко запутаться в этой сетке ущелий. Скорее всего, стадо угнали безнадежно далеко, а может, и разделили его, разведя по разным направлениям.
Гарри предложил заехать на ранчо Дэвона — оно было им почти по пути, И кто знает, может, враги побывали там еще раз?
Никто не возразил. Дэвон, шериф и Джим были слишком подавлены провалом их ночного рейда, чтобы обсуждать какие-то предложения. Они двинулись назад, к узкому входу в каньон Чимни, и снова выбрались на мертвенно-белый свет луны.
На краю обрыва старая лошадь шерифа вдруг оступилась и, страшно испугавшись, когда скала раскрошилась и осыпалась под ее железными копытами, начала сползать по крутому склону. Джим мгновенно набросил ей на шею лассо, которое всегда было при нем, вытянул ее на безопасное место.
Шериф отреагировал на все это с притворным раздражением, хотя, случалось, попадал со своим мустангом и не в такие переделки.
— Этот старый дьявол чувствует себя лучше, когда немного разомнется, — проворчал он. — Гарри, я с удовольствием подарил бы тебе эту клячу, если бы не любил ее так сильно. Первый раз за все время пригрозила, будто хочет сбросить меня в бездну. Конечно, в следующий раз, может, так и сделает. Ты только посмотри на нее — выглядит совершенно счастливой, будь проклята ее старая шкура!
Его лошадь трусила, настороженно подняв уши, но, казалось, была всем довольна. Трое ветеранов принялись всерьез обсуждать хорошие и плохие свойства мустанга. Дэвон в их разговоре не участвовал, он держался немного позади. Глядя на скачущих впереди стариков и шерифа, он думал о том, что у них самые острые глаза и проницательные умы во всей округе и если кто-то может помочь ему разгадать его тайну, то это только они.
Вскоре все четверо спустились на широкие холмы его ранчо и еще издали увидели темную кучу пепла на том месте, где раньше стояла старая хижина.
— Давайте поедем на то место, где Чарли Уэй прятал лошадь в ту самую ночь, — предложил Гарри.
— И только затопчем следы, — возразил Джим. — Невозможно при таком лунном свете увидеть то, что не скроется от нас, когда засияет солнце.
— Если ты промахнулся из револьвера в первый раз, то что же, бросишь все и не попытаешься снова? — возразил Гарри. — Между прочим, многие люди были застрелены в темноте, а сейчас такая яркая луна!
— Нет хуже дурака, чем старый дурак, — пробормотал Джим. — Ему просто стыдно возвращаться в Уэст-Лондон с пустыми руками. Но надо ехать, иначе он заговорит нас до смерти.
Во время всей этой семейной перебранки шериф тактично помалкивал.
Они повернули и несколько минут скакали рысью, пока Нэксон, ехавший впереди, вдруг не поднял руку, осадив лошадь. Остальные тоже остановились. Шериф вернулся к ним.
— А Гарри был прав, — сказал он. — Там, на краю резервуара, на коленях стоит человек и будто молится.
— Тогда давайте разъедемся пошире и захватим его, — предложил Дэвон.
Они разъехались: шериф начал объезжать справа, Дэвон — слева, а старики направились напрямик, через холм. Как только они достигли его вершины, Дэвон услышал их крик. Сильно пришпорив бурую кобылу, он пустил ее к ним.
Но когда поднялся на холм, увидел, что Гарри и Джим, стегая коней, быстро спускаются вниз. Откуда-то справа загремели выстрелы из винтовки шерифа, а поперек низины, спасая свою жизнь, мчится всадник-беглец!
Дэвон бросился за ним, словно ястреб за жертвой. Стройный всадник на тонконогой лошади несся прямо перед ним.
Несмотря на пришпоривание, кобыла осторожно преодолевала крутой спуск. Тогда Дэвон выхватил кольт, чтобы выстрелить не целясь. Но тут почувствовал, что бурая набирает ход. Она была крупная, ей требовалось время, чтобы разойтись, но теперь уже просто летела. Постепенно Дэвон стал догонять беглеца.
Все его ранчо лежало на открытой, словно ладонь, местности. Укрытие можно было найти только в окружающих холмах, но беглец направлялся к лесу, который раскинулся на западе.
В густом лесу брала начало целая путаница ущелий, ведущих в глубокие каньоны. Не было сомнений, если беглец сможет добраться до этой скалистой местности, он уйдет. Дэвон пристально смотрел вперед, стараясь оценить ситуацию.
Было трудно сказать, выиграет он гонку или проиграет. Обернувшись назад, увидел, что трое ветеранов сильно отстали, расстояние до них все увеличивалось. Тогда Уолтер переменил положение в седле — перенес вес вперед и наклонился к шее лошади, чтобы уменьшить сопротивление ветра. Как всякая чистопородная лошадь, бурая сразу же ускорила бег.
Теперь ее ход был просто изумительным. С каждым скачком она нагоняла беглеца, и тот уже почувствовал у себя за спиной угрозу. Он повернулся в седле, его револьвер выбросил пламя, послышался звук выстрела, и пуля просвистела прямо над головой Дэвона.
Этот маневр обошелся беглецу по меньшей мере в два лошадиных корпуса. Но он снова повернулся, чтобы выстрелить. На этот раз Дэвон даже не слышал звука от полета пули, так как постарался от нее уклониться.
Перед ним замаячили первые редкие деревья леса, и вот они уже углубились в него. При этом хвост лошади беглеца был уже чуть ли не в одном ярде от носа кобылы Дэвона.
Теперь-то беглецу настало самое время снова воспользоваться оружием. Уолтер ожидал этого, готовый к тому, что тот вот-вот повернется снова. Однако беглец, достигнув густого леса, стал прилагать все усилия, чтобы уйти. Он завертелся на своей резвой лошади между деревьями и… угодил прямо в руки Дэвона!
Дело в том, что Уолтер разгадал маневр всадника и принял влево, как раз чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Он вполне мог застрелить беглеца, когда его маленькая лошадка выскочила на него и тут же остановилась. Но шанс был настолько верен, что он сделал лучше — выпустил револьвер и правой рукой схватил его за туловище.
Сначала Дэвон почувствовал сильную боль в руке и даже испугался, не вывернет ли ее из плечевого сустава, но тело беглеца вдруг осело под его хваткой, стало гибким и легким, странно мягким и неожиданно податливым для такого лихого наездника.
Теперь, когда он схватил беглеца, бурая кобыла с трудом остановилась. Плененный всадник в отчаянии вцепился в левую руку Уолтера, тогда он освободил правую и с силой ею ударил. Широкая шляпа слетела с его головы, и Дэвон увидел лицо Пруденс Мэйнард!
Ошеломленный, он чуть ее не выпустил. А она тут же взмолилась:
— Отпустите меня, прежде чем они подъедут! Отпустите меня! Отпустите меня! Вы не понимаете…
И он ее отпустил. Его руки вдруг стали бессильными, он не мог ее больше удерживать, а она тут же нагнулась к шее своей лошади.
Но было поздно. Трое друзей Дэвона, словно голодные гончие собаки, ворвались в лес. Шериф мгновенно заехал ей за спину. Старик Гарри, осадив лошадь, наставил дуло винтовки ей в грудь, и только предостерегающий крик Дэвона его удержал.
— Эй! — закричал Гарри. — Что это такое? Что за рыбку мы тут ночью выловили? Посмотрите-ка сюда, Лью! Подъезжай сюда, Джим, и ты, посмотри на это!
Они плотно окружили девушку. Луна ярко освещала ее лицо. Пруденс, как-то сразу обессилев и сникнув, легла на корпус своей запыхавшейся лошади и стала перебирать ее гриву, будто надеялась этим себя поддержать. Дэвон увидел, что по ее лицу текут слезы.
— Ну-ну! — произнес Джим. — Вы пока еще не повешены. И не убиты. Если мы напугали вас, то простите. Гарри, помоги ей слезть с лошади, будь добр. Но в следующий раз, мэм, может, вы не станете переодеваться в мужскую одежду и использовать оружие против такого джентльмена, как Уолтер Дэвон! Эй, Уолт, подойди и поговори с ней. Она плохо себя чувствует, так напугана, что меня совсем не понимает.
Дэвон слез с лошади и подошел поближе. Глянув в лицо Пруденс, он с горечью подумал: зачем Бог создал такую красоту, если она используется во зло? Он понимал — от нее нельзя ждать ничего хорошего, и все-таки сердцем чувствовал, что должен ее отпустить. Для этого надо было найти веский повод, однако в голову ничего не приходило.
— Нэксон, — обратился Уолтер к шерифу, — разрешите представить вам мою знакомую.
— Как, сынок, ты ее знаешь? — удивился тот.
Она сразу приободрилась, протянула руки к Дэвону и, задыхаясь, сказала:
— Вы могли бы дать мне шанс! А если он заберет меня в тюрьму, я убью себя! Я убью себя!
— Уолт, — осторожно вмешался Джим, — черт возьми, разве ты не видишь, что она напугана до смерти?
— У нее есть для этого причина, — ответил Дэвон. — Не бойся, Джим, она не убьет себя. Гарри, это та девушка, что послала нас в лес искать Счастливчика Джека. Вспоминаешь ее? Пруденс Мэйнард. В целой округе нет такого человека, который заслуживает виселицы так, как она!



Глава 33
ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ДОПРОС ПРУДЕНС

Судьба заносила Дэвона в такие места, где женщины участвовали в кримиальных делах наравне с мужчинами и, естественно, несли за это наказание. Но он так давно не был на Западе, что успел забыть, с каким тактом здесь относятся к слабому полу. Теперь же увидел, что трое его друзей стоят, словно оцепеневшие от ужаса, как сосны вокруг них.
Старина Джим первым нарушил молчание:
— Уолт, а ты полностью в этом уверен?
— Да, это та самая женщина, которая заявила, что Счастливчик Джек — ее брат, — подтвердил тот. — Кстати, он тоже признал ее своей сестрой.
— Есть люди и пострашнее Счастливчика Джека… — с огорчением проговорил шериф.
— Конечно! — согласился Дэвон. — Между прочим, мне он очень понравился. Ради него я мог бы отнестись к этой девушке снисходительно. Что будем с ней делать, Нэксон? Отпустим?
— Ах, Уолт! — вмешался Гарри. — Разве одна такая телка может наделать много бед для всей округи? Прошу прощения, мэм!
Пруденс одарила Гарри лучезарной улыбкой:
— Вы правы, я не могу сделать ничего плохого! Вы меня понимаете, как отец свою дочь. Правда я не делала ничего плохого! Разве вы не видите, — обратилась она к Дэвону, — что эти три человека верят мне? А они гораздо старше вас.
— Конечно, они старше, — согласился Дэвон, — и в сто раз лучше меня знают здешнюю жизнь. Но я сомневаюсь, что у них достаточно опыта в общении с такими женщинами, как вы!
— Погодите, Уолт! — прошептал встревоженно шериф Нэксон. — Не затевайте разговора о таких вещах.
Дэвон пожал плечами. Потом повернулся к девушке:
— Вы сами знаете, в чем виноваты. Если у вас есть этому объяснение, то я — последний из всех, кто хотел бы упечь вас за решетку.
— Ах, все не так! — воскликнула Пруденс. — Просто вы меня ненавидите! Не знаю за что, но вы меня ненавидите!
— Обратимся к фактам, — предложил шериф. — Похоже на то, что вы послали Уолта на погибель. Вот в чем он обвиняет вас, мэм.
— Но как я могла знать? Я приехала сюда в надежде отыскать моего брата. Я не знала, каким человеком он тут стал. И вовсе не просила мистера Дэвона ехать в лес. Я рассказала миссис Пэрли, кого хотела бы найти, а уж она попросила мистера Дэвона за ним поехать. Гарри тоже отправился с ним. — При упоминании имени старика ее голос дрогнул, стал немного мягче, и тот не смог сдержать улыбки.
— И мы поехали, чтобы напороться прямо на винтовки, — договорил Дэвон.
— Да, да! — возбужденно откликнулась девушка. — После того, как вы отправились, я услышала в гостинице, что этот мужчина, который взялся вас сопровождать, Боксер Льюис, очень плохой человек. Тогда я отправилась вслед за вами, но вы были уже далеко. Я доехала до опушки леса, но побоялась туда углубиться. Там было так холодно, деревья казались такими огромными! Я… Я… Как я могла вас отыскать, чтобы предупредить?
Дэвон чуть ли не зарычал от такой наглой лжи, но старик Гарри и шериф, похоже, верили каждому слову девушки. Они кивнули ей.
— Но это еще не все! — упорствовал Уолт. — Как она сможет объяснить то, что я встретил ее в огромном темном лесу, да еще ночью?
— Ну да, — вежливо отозвался шериф. — Как вы можете это объяснить, мэм?
— Я узнала, будто в Уэст-Лондоне меня подозревают в том, что я создала какие-то трудности. Я до смерти испугалась. И… убежала в лес, понимаете? А там, в самой чаще, я встретила мистера Дэвона…
— Что вас, естественно, страшно напугало, — с сарказмом в голосе перебил ее Дэвон.
— Почему это должно было меня напугать? Я же знала, что вы — джентльмен, мистер Дэвон!
— А сигнал, который вы подали?
— Какой сигнал?
— Вы об этом забыли? — Он чуть запрокинул голову и издал переливчатый свист, который много раз слышал, поэтому хорошо запомнил и мог легко воспроизвести.
— Ах, вот теперь припоминаю! — слегка ухмыльнулась Пруденс.
— Счастлив, что вспомнили, — холодно отозвался Дэвон.
— Когда я пробиралась через лес той ночью, — заговорила она прерывающимся голосом, — я неожиданно встретила одного мужчину…
— Как он выглядел? — резко спросил Дэвон.
— Такой жирный, в подтяжках… Очень крупный мужчина…
— Ха! — воскликнул Джим. — Хотелось бы мне встретиться с ним еще раз! Ну и что было дальше, мэм?
— Ну, неожиданно наткнувшись на него, я испугалась и остановилась, а он спросил, куда я иду. Я сказала ему, что просто вышла прогуляться…
— На самом деле? — сердито буркнул Дэвон.
— Просто не знала, что еще сказать, — пояснила Пруденс и всплеснула красивыми руками, блеснувшими в лунном свете. — Это было ужасно! От страха я еле дышала. Он фыркнул и прошел мимо, но прежде, чем скрыться в лесу, обернулся и позвал меня. У меня сердце чуть не выскочило из груди от ужаса. Даже пришлось опереться на дерево…
— Не удивительно, что вы испугались такой грязной свиньи, как он, — проворчал Гарри.
— Но он показался мне добрым, — возразила девушка. — Сказал, что глупо бродить по лесу, если я не знаю его очень хорошо, потому что можно заблудиться. Потом сказал, что в лесу живут люди, и если я заблужусь, то могу определенным образом свистнуть, тогда, возможно, они придут мне на помощь. И показал, как свистеть…
— А потом вы встретили меня? — настаивал Дэвон.
— Вы напугали меня! Вы были ужасно злым и жестоким, мистер Дэвон! Вы страшно меня напугали. И я тут же вспомнила о свисте… попробовала… а вы вдруг убежали! До сих пор не понимаю — почему?
— Ну, разве это не похоже на правду? — спросил Джим.
— И вы верите всему этому вздору? — вконец рассердился Дэвон. — Девушка отправилась прогуляться по лесу. Встретила эту жирную свинью, и та оказалась настолько безумной, что выдала незнакомой женщине секретный сигнал банды преступников. А потом она натыкается на меня и подает этот сигнал. Вы что, не видите, здесь же не сходятся концы с концами!
— А мне кажется все довольно логичным, — пробормотал Джим.
— Не могли бы вы нам сказать, где вы жили все это время, мэм? — вмешался шериф. — Если, конечно, не имеете ничего против?
— Ничего не имею против, — ответила девушка. — Я жила у мистера и миссис Грегори Уилсон.
— Я знаю Грега, — обрадовался чему-то шериф. — Один из самых достойных джентльменов в округе! Его жена тоже очень хорошая женщина. Для молодой девушки трудно было бы найти лучшее место. Как насчет этого, Дэвон?
— Я ей не судья! — огрызнулся тот. — Полагаю, Грегори Уилсона она тоже встретила в лесу?
— Я пыталась уйти, — поспешно пояснила Пру тихим голосом. — И встретила мистера Уилсона в холмах. Он не испугал меня так, как тот жирный мужчина.
— Забрал вас к себе домой и приютил, так?
— Да.
— С какой радости?
— Потому что я стерла ноги, была голодной и уставшей. — Чуть поколебавшись, она добавила: — И еще потому, что плакала.
— Тогда объясните нам, почему мы встречаем вас здесь, в моем владении, одетую как мужчина и посереди ночи!
— Мои платья сильно износились, а одежда сына мистера Уилсона мне подошла. Мистер Уилсон дал мне лошадь.
— Таким образом, вы раздобыли лошадь и одежду, — настаивал Уолт. — Но это не объясняет, зачем вы явились сюда, да еще ночью! Что вы на это скажете?
— Я не могла уснуть. Все ломала голову, как заставить моего несчастного брата, если я его встречу, измениться и уехать домой. И вот, чтобы успокоиться, решила поездить верхом. Тихонечко ушла. Была такая красивая лунная ночь, и я ехала, как говорится, куда глаза глядят, пока не почувствовала жажды. Тут увидела воду, слезла с лошади, чтобы напиться, но вода была покрыта пеной и казалась нечистой. А потом…
— А потом из-за холма выехали мы и до смерти вас напугали! — вставил шериф.
— Ах, это все уже прошло! — отмахнулась Пру. — Слава Небесам, это все прошло и страшная гонка тоже! — Слегка улыбнувшись, она взглянула на Дэвона.
— Гонка, в которой вы пытались размозжить мне голову, — сухо напомнил он.
— Я стреляла в воздух. Хотела вас напугать. Конечно, мне надо было бы знать, что этого не следует делать! Но вы ведь ничего не боитесь! — И она снова попыталась ему улыбнуться.
Дэвон стал словно чугунный. Он живо помнил свист ее первой пули.
— Гарри, Нэксон, — обратился он наконец к друзьям, — это такой наворот чепухи, какого я в жизни не слышал. И она знает, что никогда не заставит меня поверить в него, если только не загипнотизирует. Прогулка в лесу, э? Лунный свет? Чепуха!
Гарри, Джим и Нэксон промолчали.
— И… что вы собираетесь со мной делать, шериф? — поинтересовалась девушка. — Я ничего такого не сделала…
— Ну, по мне, так вы совершенно свободны! — пробормотал шериф. — Можете идти куда вам угодно, мэм.
— Ах, благодарю вас!
— Подождите немного, Нэксон! — возмутился Дэвон. — Так нельзя! Вы арестуете ее и возьмете с собой. А когда доставите в Уэст-Лондон, предъявите ордер на арест. Она должна быть в тюрьме. Я предъявлю ей обвинение в убийстве!



Глава 34
ЖЕЛТАЯ ОПАСНОСТЬ

Дэвон высоко ценил своих друзей, во всех отношениях, но в этот момент подождал бы с их оценкой. Все трое, они в молчании смотрели на него.
— В убийстве! — прошептала девушка. — О нет! Только не в убийстве!
— Садитесь на свою лошадь, если желаете, — приказал Дэвон, — и помните, что если мои друзья оказались немного сентиментальными и потеряли от вас голову, то я, моя дорогая, уже прошел эту стадию и теперь совсем на другой стороне! Позвольте мне поддержать вашу ногу и помочь вам сесть.
Он подсадил ее в седло. Пруденс села, опустила голову и крепко схватилась обеими руками за луку седла, будто совсем ослабла и боится упасть.
Шериф пробормотал:
— Все это кажется мне слишком грубым, Дэвон. Кроме того, я не имею никакого права арестовать ее без достаточного для того основания.
— Если вы намерены ее отпустить, — решительно заявил Дэвон, — я привяжу эту женщину к седлу и приведу в Уэст-Лондон на поводу. Вот что я сделаю, шериф!
Услышав это, Нэксон в некотором замешательстве сдался.
— Об этом будет много разговоров, — предупредил он. — Захватили невиновную девушку, я хочу сказать, молодую девушку, вместо всех этих убийц и воров, которые крутятся вокруг Уэст-Лондона! Думаю, над нами будут много смеяться.
— Все насмешки беру на себя, — пообещал Дэвон. — Гарантирую, со временем вы поймете, что мисс Мэйнард — сама дьявол. Посмотрите на нее еще раз, шериф! Она слишком хорошенькая, чтобы быть доброй!
— Делайте, как знаете, — со злостью проворчал Нэксон. — Я пытался вразумить вас, молодой человек!
Все трое тоже сели на коней и поехали. Трое старших держались впереди, а Дэвон упорно держался позади девушки. Подъехав к ней, он коротко предупредил ее, чтобы она не пыталась свистеть или еще каким-то образом подавать сигнал. Потом крикнул трем ветеранам, что, как бы ни была невиновна их пленница, надо внимательно смотреть, не появится ли на дороге опасность.
Так, не торопясь, они выехали из леса на свет заходящей луны. И вдруг старик Джим воскликнул:
— Вы бросили носовой платок или еще что-то в кусты, верно, мэм?
— Я? О нет!
— Кажется, я видел, как что-то упало вон туда, — настаивал старик.
— Это… этого не могло быть! Смотрите, вот мой носовой платок! — Она помахала им перед стариком.
И все-таки эта мысль крепко засела в голове Джима.
— Может быть, это что-нибудь еще, — настаивал он. — Мне кажется, я прекрасно видел, как что-то пролетело в сторону и упало где-то здесь, в кустах. Вроде бы возле того пня. Ты ничего не видел, Гарри?
Спрыгнув у кустов с лошади, Джим стал шарить рукой в перчатке среди листьев.
— Если там что-то и есть, это не имеет никакого значения, — попыталась помешать ему девушка.
— Вот оно! — вскричал с триумфом Джим, подняв в воздух трепещущий клочок белой ткани.
— Какой у вас точный и быстрый глаз, Джим, — приветливо произнесла Пруденс. — Но это пустяки. Просто обрывок старого носового платка, о котором я вдруг вспомнила. Можете выбросить его снова и оставить все свои подозрения. Благодарю вас!
Но Джим был осмотрительным человеком. Как у большинства достойных простых людей, мысли приходили к нему по очереди, одна за другой. Теперь он развернул платок при свете луны.
— Будь проклято мое зрение, мэм! Здесь вообще нет никакой дыры! Вы, наверное, ошиблись!
— Может быть, и ошиблась, — огрызнулась Пруденс со злым нетерпением. — Дайте мне его! — И она протянула руку за носовым платком.
Однако внезапно возникшая мысль заставила Дэвона послать лошадь вперед, перехватить носовой платок из руки Джима и внимательно рассмотреть его.
Белый кусочек ткани был сильно измят, в него явно был завернут какой-то маленький предмет. Уолт расправил его и под светом луны увидел блестящую пыль!
Покачав головой в ответ на вопросы шерифа и протесты Джима, он повернулся спиной к луне, так чтобы на платок упала темная тень, зажег спичку и снова его рассмотрел. Сомнений не оставалось — на нем блестели крохотные желтые частицы.
Дэвон аккуратно связал платок, сунул его в карман и объявил:
— Возвращаемся к кромке того резервуара, где ее увидели. Там кроется нечто очень ценное, друзья.
— Что именно? — поинтересовался шериф.
— Причина, по которой Такер Винсент, да и остальные, хотят завладеть моим ранчо. Причина, по которой эта девушка оказалась там. Как ты думаешь, Гарри, что это за причина? Что заставляет людей так сильно желать заполучить мою землю?
— Не знаю, — признался Джим. — Вроде начинаю догадываться, но это ни на что не похоже!
— Золото, — сказал Дэвон. — Поехали обратно, и держу пари, что мы намоем его у края того резервуара!



Глава 35
НЕМНОГО РЫЦАРСТВА

Золото! Ни одно слово на земле не имеет такого важного значения, но нигде оно не звучит так соблазнительно, как на Западе, где на глазах людей богатства выкапываются прямо из-под земли. Трогательная забота стариков о Пруденс Мэйнард сразу же куда-то исчезла. И вообще, они могли бы тут же о ней забыть, если бы не шериф, который заставил девушку остаться с ними.
На полном галопе всадники направились назад, через холмы, к краю резервуара.
В свете заходящей луны хорошо была видна его поверхность, слой пены по краям, следы скота и лошадей, которые приходили сюда на водопой.
— Вот здесь молодая леди, по ее словам, опустилась на колени, чтобы напиться! — напомнил Дэвон. — Даже слепой по запаху поймет, что вода тут тухлая, а тот, кто может видеть, сразу же заметит пену. Надо ли было опускаться на колени, чтобы убедиться, что вода отвратительна?
Старики Джим и Гарри никак не отреагировали. Казалось, что они ничего не слышат. Оба через грязь подошли к тому месту, где вода граничила с землей. Приблизившись к ним, Дэвон сорвал с себя рубашку, и они все трое голыми руками стали набивать ее грязью, которая покрывала твердую землю.
Вскоре рубашка была наполовину наполнена этой грязью. Тогда они начали лить на нее из фляги воду, которую черпали в резервуаре, и постепенно ее промывать.
Все трое измазались по самые плечи и стали больше похожи на чумазых свиней, чем на людей. Грязная вода стекала с их брюк. Когда они вытаскивали ноги из вязкой земли, слышались громкие чавкающие звуки и бульканье воды. Однако все трое вовсе не выглядели смешными или уродливыми — ни самим себе, ни тем, кто стоял рядом и за ними наблюдал.
Теперь из рубашки было вымыто уже большое количество грязи, но Гарри и Джим продолжали ее качать, будто примитивную колыбель, а Дэвон все подливал воду. И вот в рубашке осталось не более чем на две горсти темной массы.
— Если там только грязь, то я никогда еще не видел ее такой тяжелой, — заявил Гарри. — Лей еще воду, Уолт! Бога ради, поспеши, лей воду! Я что-то чувствую!
— А я чувствую какой-то вкус на зубах, — хрипло добавил Джим. — Уолт, можешь поворачиваться побыстрее?
И Дэвон трясущимися руками вылил на комочек грязи еще одну флягу. Грязь превратилась в воду, но в рубашке что-то еще оставалось, оттягивая своим весом ткань. А когда остававшаяся вода стала чище, Гарри вдруг вырвал рубашку из рук Джима и начал осторожно ее выкручивать.
Все трое выбрались на сухую землю. И здесь, опустившись на колени, сжав зубы и стараясь не смотреть друг на друга, начали осторожно разворачивать рубашку.
Наконец рубашка была развернута, и в ее середине, где грязь собралась в комочки, они увидели блеск металла — кучку сверкающих песчинок!
Теперь все трое, как по команде, подняли головы и молча уставились друг на друга.
Тишину нарушил голос шерифа:
— Они нашли это, Бог свидетель!
Рядом с ним стояла Пруденс Мэйнард. В этот момент она вполне могла бы улизнуть на своей лошади, никем не замеченная, столь велико было общее возбуждение. Но она стояла и смотрела на происходящее, чуть приоткрыв губы.
Старик Джим старательно собрал песок в ладонь, а Дэвон и Гарри зажигали спички. Желтая кучка засияла так, будто Джим держал в руке настоящее пламя. Он прикрыл его другой ладонью и с дрожью в голосе проговорил:
— Дайте мне сказать вам. В этой рубашке мы промыли пятьдесят фунтов грязи. Промывали небрежно. Но вот в моей руке золота на пятьдесят долларов. Вы понимаете? Вот здесь, в моей ладони, пятьдесят долларов!
Он откинул назад худое морщинистое лицо и рассмеялся. Ветер развеял его тонкие длинные седые волосы, и показалось, будто на плечи Джима опустился туман. Это придало ветерану вид человека, движущегося вперед. У Дэвона закружилась голова.
У него сейчас было такое ощущение, будто из этой грязи, что лежит вокруг резервуара, они добыли нечто гораздо большее, чем золото. Дэвон вдруг увидел поднявшийся город, блеск огней на освещенных улицах, гордое кивание голов хороших лошадей, услышал шум колес, топот копыт, прекрасные звуки скрипок и смех женщин. А вокруг благоухают, распространяя прекрасные ароматы, тысячи садов.
Уолтер глубоко вздохнул и снова очутился на краю вонючего резервуара. Колени у него болели, от воды и холодного ветра он замерз, а рядом с ним стояли два оборванных и грязных ветерана.
Дэвон поднялся на ноги:
— Полагаю, вы убедились, шериф?
Нэксон как-то задумчиво посмотрел на него:
— Убедился в чем, Дзвон? В том, что это золото? Боже мой, да! Если только скотина не затоптала его, то здесь прямо на поверхности лежат миллионы. Не знаю… не знаю… И как же оно сюда попало, Дэвон? Смыло потоками с холмов? Я имею в виду очень далекое время, голова заболит думать, насколько давнее, когда главную жилу размыло рекой…
Дэвон серьезно посмотрел на него. Игрок знал, что шериф хороший человек и сильный, словно сделанный из железа. Но сейчас его голова почему-то дергалась, как, случается, ходит при стрельбе вверх-вниз дуло кольта.
— Я совсем не то имел в виду. Я хотел узнать: вы согласны, что она врала нам?
Шериф сдвинул шляпу на затылок, потом повернулся к девушке. Было заметно, что ему трудно оторваться от своих мыслей.
— Может быть… может быть… я не знаю.
— Подумайте еще раз! — настаивал Дэвон. — Вот ее носовой платок. Разве это не достаточное доказательство, Нэксон?
— Да, да, — согласился он, будто очнувшись от сна. — В этом не может быть никаких сомнений. Она должна поехать с нами в город и провести эту ночь в тюрьме. Да, Дэвон, это будет первый раз, когда женщина попадает в мою тюрьму. Но она не с Запада. Она с Востока, а там, я знаю, люди плохо воспитаны.
— Вы слышали? — спросил Дэвон у девушки.
Она посмотрела ему прямо в глаза и ничего не ответила.
— Мы поняли, — продолжил он. — Вы знаете все секреты того, что происходит. И можете сообщить нам имена тех людей, которые стоят за этим делом. Я имею в виду тех мерзавцев, которые пытаются достичь успеха путем убийства, коли им не удалось приобрести это золото за бесценок. Скажите нам их имена, и я уверен, что шерифу от вас больше ничего не понадобится.
Пруденс Мэйнард по-прежнему хранила молчание. Быстро окинув взглядом лица мужчин, она опять уставилась на Дэвона.
Тот нахмурился:
— Все-таки, мне кажется, вы не до конца все понимаете, хотя наверняка знаете, что у человека с печатью арестанта всегда плохая репутация. А для женщины это в тысячу раз хуже. Но сейчас вы имеете дело с достойными людьми. Это и есть ваш шанс сохранить в чистоте ваше имя. Нам не нужна от вас куча свидетельских показаний. Мы хотим имена, и только. Верно, шериф?
— Да, да, — торопливо подтвердил Нэксон. — Мне бы не хотелось, чтобы в мои руки попала женщина. И судье тоже, да и всем людям в Уэст-Лондоне, я думаю, это не понравилось бы! Выкладывайте, и вы свободны, это я вам говорю!
По-прежнему глядя на Дэвона, она перебирала рукой гриву своей лошади, но не говорила ни слова.
Тогда старик Джим спокойно произнес:
— Вот видите, шериф? Она ничего не скажет. Видать, не такая паршивая дворняжка, каким был Сэмми Грин! Будет молчать и никогда не выдаст своих приятелей.
Пру внимательно глянула на старика Джима, но потом ее глаза опять остановились на Дэвоне. В них не было ни презрения, ни вызова, просто смотрела на него, и все.
Дэвон вдруг повернулся и начал ходить взад-вперед.
— Может, лучше поедем, а, шериф? — спросил наконец.
— Думаю, что так будет лучше, — согласился Лью Нэксон.
— Я подам вам руку, — предложил Дэвон девушке.
Он стоял возле нее, и она, подняв голову, смотрела на него снизу вверх.
— Когда сядете, тут же уезжайте, — сказал он. — Здесь нет человека, который хотел бы вас задержать, кроме меня, конечно. Но я этого не сделаю. Я знаю, кто вы такая. Десять мужчин не сделают столько вреда, сколько натворили вы в своей жизни, но я не могу заставить себя причинить вам вред. Садитесь на лошадь, поворачивайте обратно, пришпорьте ее и быстро поезжайте через холмы. Скажите своим друзьям, что их игра почти проиграна, но у них еще есть шанс, если они откажутся от убийств. Быстро, быстро, моя дорогая! А мы будем наблюдать за ними, как только сможем. Но убийцы все равно что крысы, они могут проникнуть даже в самый крепкий дом в мире!
Уолтер помог ей сесть в седло, потом сел сам, и все пятеро двинулись в путь. Шериф и двое старых следопытов даже не повернули головы, чтобы посмотреть, как Дэвон и Пруденс скачут в противоположную сторону.
Уолтер догнал их на вершине хребта, откуда уже виднелись вдалеке огни Уэст-Лондона.
Когда он подъехал, старик Гарри быстро повернулся в седле и посмотрел в сторону холмов. Потом протянул руку, положил ее на плечо молодого человека и тихо произнес:
— Я знал, Уолт, что ты настоящий мужчина.
Услышавший его шериф пожал плечами, но так и не сказал ни слова, пока они спускались в ущелье Тимбэл.



Глава 36
РАНДЕВУ

Добравшись до ущелья Тимбэл, они принялись обсуждать свои дальнейшие действия. Шериф советовал взять из Уэст-Лондона двух сведущих людей и как можно скорее обследовать то место: сделать многократные промывки, определить, насколько далеко распространяются эти залежи золота, раскопать грунт, чтобы установить толщину золотоносного слоя. Только после этого можно решить, с чего следует начинать. Ведь вполне возможно, что это лишь поверхностное месторождение, которое скоро истощится, независимо от того, насколько оно богато. И чем скорее такая работа будет завершена, тем с большей уверенностью они смогут пресечь все попытки их недругов завладеть этой землей. Шериф даже взялся найти двух надежных экспертов.
Когда всадники доехали до верха ущелья, у самого Уэст-Лондона, они уже практически обо всем договорились. Здесь Дэвон повернулся в седле. Далеко внизу, в долине, он увидел вспышки света, едва ли более яркие, чем свет звезд, чуть заметные в дымке, покрывающей горизонт.
Удивленно воскликнув, он дернул повод и повернул лошадь в ту сторону, потому что узнал в ритмичной пульсации света быструю передачу букв при помощи азбуки Морзе.
И действительно прочитал: «Нашли золото. Все зависит от следующего хода. Встретимся здесь завтра в десять вечера». И мигание прекратилось.
Дэвон снова повернул лошадь и стал вглядываться в город, а также поверх холмов, чтобы увидеть, не последует ли оттуда ответный сигнал, но не увидел ничего, кроме тусклого света в окнах домов. Тогда он снова оглянулся. Его возбужденному воображению показалось, что он снова видит сигнал, но скоро убедился, что это только показалось.
Читая сообщение, он громко произносил слова, так что его спутники тоже все поняли.
— Это что, мигал свет? — спросил шериф.
— Так и было. Вы видели его, Нэксон?
— Я ничего не видел, кроме беспорядочных вспышек огня там, в долине.
— Так вот это и было то самое.
— Где?
— Точно не знаю. Но кажется, далеко.
— А ты заметил это место, Уолт? — нетерпеливо спросил Джим. — Будь я проклят, если это не то место, которое нам нужно!
— Но я не могу точно вспомнить. Когда повернулся назад, чтобы увидеть ответ, потерял то место. Кажется, это далеко, там, внизу в долине.
— Далеко? Это в основном зависит от размера источника света, — предположил старик Гарри.
— Верно, — согласился Дэвон. — Подождем немного. Они наверняка заговорят снова.
— Нет! — убежденно произнес Джим. — Такие вещи не повторяются дважды, одна за другой. Это все равно что услышать в толпе голос человека, который признается, что он — убийца, но при этом не рассмотреть его лица. Что толку слышать только голос? Это может лишь расстроить.
— Но все же, — заявил шериф, — теперь мы знаем, что где-то внизу в долине они назначили встречу завтра в десять вечера. «Они» — это и есть та банда убийц или ее часть. Послушайте, Дэвон, окна вашей комнаты в доме миссис Пэрли выходят как раз на каньон. Что, если вы пойдете к себе и будете оттуда наблюдать. Я останусь здесь и тоже попытаюсь что-нибудь заметить. А Джиму и Гарри лучше лечь спать.
И они договорились действовать по этому плану.
Уолтер направился прямо в дом миссис Пэрли, в свою комнату, где сел у окна и стал смотреть далеко, вниз, туда, где кончался каньон и начиналась плодородная долина.
С полчаса он так пристально вглядывался, что у него чуть не закружилась голова, однако так ничего и не заметил. Дэвон уже приготовился к долгому бдению, как вдруг услышал из темноты позади себя голос:
— Сидите спокойно! Не поворачивайтесь. Смотрите по-прежнему в долину, и я не причиню вам вреда.
Он сжал зубы, стараясь унять биение сердца, и хотел было резко повернуться, одновременно соскочив с подоконника на пол, но тут же понял, что в окно ярко светит луна. На ее фоне он выглядел черным силуэтом — лучшей цели нельзя и придумать! Поэтому, тяжело дыша, застыл на месте. Пот струился по его лицу.
Голос позади зазвучал вновь:
— Вы узнаете меня, Дэвон?
— Нет.
— Для жителей Уэст-Лондона я — Счастливчик Джек.
— Я в ваших руках, Джек, — спокойно ответил Уолтер.
— Конечно. Но я не трону вас, если вы поможете мне. Я пришел не за тем, чтобы причинить вам вред. Мне нужны сведения, а не вы сами.
Дэвон кивнул:
— Так говорите, что вам надо.
— Да вы, вероятно, догадываетесь. Я хочу знать о Пруденс. Вы мне кое-что сказали во время нашего последнего разговора. После этого я искал ее, но ничего не вышло. Она с теми, кого я не могу найти!
Дэвон помолчал, обдумывая его слова.
— Джек, — сказал наконец, — я не держу против вас зла, ни капли. И могу дать вам добрый совет по этому делу. Забудьте, что у вас когда-то была сестра.
— Я понимаю, что вы хотите мне добра, Дэвон. Но вы ее совсем не знаете. И не понимаете, — отозвался Счастливчик.
— Да, не знаю, — согласился Уолтер. — Но после того, как она попыталась покончить со мной сначала чужими руками, а потом и сама, кое-что начал понимать.
— Своими руками?
— Да, своими руками!
Он услышал, как позади него в темноте Джек глубоко вздохнул.
— Дэвон, я, конечно, знаю ее всю мою жизнь. Пру сумасброднее любого мальчишки. Но она никогда не сделала ничего плохого. Ей может прийти на ум одурачить человека, но предать — никогда.
— Сегодня ночью ее пуля пролетела всего в футе от моей головы, — спокойно сообщил Дэвон.
— О великий Боже! — вскричал Счастливчик Джек. — Вы ее видели этой ночью?
— Да, Она пыталась ограбить меня и двух старых следопытов. Как грабила нас до этого.
Джек издал что-то наподобие стона.
— Но вы ее брат, Джек, — добавил Уолтер.
— Во всем мире нет души такой открытой и доброй, как у нее. Я знаю, что вы мне не врете, Дэвон, говорите правду. И все-таки, думаю, вы ошибаетесь! Человек не может измениться за такое короткое время.
— Джек, похоже, это у нее в крови.
— Ну и что? У нее богатая родословная, происхождение не хуже, чем у любой леди в стране!
— Может быть, и так. Но и у вас точно такое же происхождение, Джек. И вы не заработали хорошей репутации здесь, в Уэст-Лондоне, как я понимаю?
— Ах нет! — с горячностью возразил Джек. — Вы знаете хоть одного человека, который сказал бы, что я могу выстрелить в спину?
— Нет, не знаю.
— Или что я хоть раз попытался обворовать кого-то, используя хитрость и увертки?
— Нет. Но вы так часто поднимали скандалы, так что я не удивляюсь, что ваша сестра делает то же самое, только другим способом.
— Дэвон, — проникновенно произнес Джек дрожащим голосом, — честная стычка и убийство очень разные вещи. Вы согласны?
— Да, я согласен.
— Если то, что вы мне сказали, — правда, тогда я желал бы никогда не родиться. Я оставил ее самой необузданной девочкой в мире, но — честной, смелой и правдивой. Если я найду ее и увижу, что она такая, как вы сказали… Дэвон, дайте мне хоть намек, где ее найти. Что-нибудь, чтобы отыскать ее след, ради Бога!
Уолтера тронули его слова. Ему было нелегко говорить о Пруденс, если это было ее настоящее имя, а сейчас он почувствовал, что его сердце забилось, как никогда прежде. Он глубоко вздохнул:
— Я видел ее на моем ранчо. Видел сегодня ночью.
— Сегодня ночью?
— Да.
— О святые Небеса! Что она могла делать ночью на холмах?
— Этого я не могу вам сказать. Просто видел ее там. Это все, что я знаю.
— А не заметили, в каком направлении она уехала?
— Нет, и не хотел знать. Потому что моя задача, как и моих друзей, — засадить ее в тюрьму!
Джек снова сдавленно застонал, а Дэвон напомнил:
— Вам нельзя показываться днем в Уэст-Лондоне.
— Разве оса может сунуться в пчелиное гнездо? — подтвердил Счастливчик.
— Ну, тогда если вы встретите меня в сумерках в нижнем конце ущелья, Джек…
— И что тогда?
— Мы вместе проедем к дому, где она, по ее словам, остановилась.
— Дэвон, повернитесь!
Уолтер обернулся, и их руки встретились в рукопожатии.



Глава 37
ОПАСНЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК

При сером свете утренней зари Джим и Гарри отправились с двумя специалистами, которых нашел шериф, на ранчо Дэвона. Нэксон тоже поехал с ними, чтобы «бросить взгляд на эту землю и посмотреть, что там осталось от прежнего жилища, кроме травы», как он объяснил.
Уолтер провел в ожидании все утро и только в середине дня, увидев шерифа на взмыленной лошади, поспешил ему навстречу.
Блюститель закона был бледен, мрачен и возбужден. Его пальцы тряслись, когда он пытался набить трубку, а слова с хрипом слетали с его губ.
Месторождение оказалось гораздо богаче, чем они могли полагать в самых смелых мечтах. Золото не было распределено равномерно, но существовали места и впадины, где его было очень много.
Судя по тому, к какому заключению пришли эксперты, предположения Нэксона оправдались. Когда-то эта лощина была просто руслом древней реки, которая проложила себе путь через самое сердце гор. Достигнув скал, которые были богаты золотом, она размыла их и протянула желтое месторождение по своему течению. Потом в течение веков река истирала гальку в песок, насытив все русло золотом.
Эксперты не смогли определить точных размеров вероятной добычи. Но оба специалиста клялись, что здесь можно взять целую дюжину состояний.
Пока Уэст-Лондон еще ничего не знал об этом открытии, но такую новость нельзя было удержать в тайне. А если, как сказал шериф, об этом пронюхают люди, то весь город сойдет с ума и все древнее русло реки выше и ниже ранчо Дэвона будет ископано. Это следовало предотвратить.
Осторожно, под полой куртки, шериф развернул пестрый платок, в котором блеснули самородки.
— И все это получено от одной промывки! — сообщил он Дэвону, блестя глазами. — А там еще полно богатых скоплений, таких, как в этом месте. Надо подумать, как правильно разработать залежи.
Дэвон выслушал шерифа довольно спокойно.
Он намеренно оставался весь день в пансионе миссис Пэрли. Ведь если случайная пуля оборвет его жизнь, судьба ранчо и месторождения золота окажется непредсказуемой. Волна не подчиняющихся никаким законам захватчиков чужого тут же нахлынет на это место в сравнительно короткое время.
Шериф настаивал, чтобы он оставался у себя в комнате и дальше. Джим и Гарри присмотрят за ранчо и за работой, которая там будет проводиться. А он, шериф, наберет с дюжину хороших парней и тут же отправит их на ранчо, чтобы обеспечить безопасность стариков.
Затем Нэксон ушел, оставив Дэвона в одиночестве.
Уолтеру было о чем подумать. Больше всего его мысли крутились вокруг нежданно нахлынувшего богатства, ему даже приходилось мотать головой, чтобы освободиться от этих мечтаний. Он понимал, что, прежде чем им овладеет, предстоит проделать огромную работу. Пока они только угадали намерения своих врагов, но еще не обезвредили их, даже не узнали имени главаря или главарей этой банды. Подозрений, что ими могут быть Такер Винсент и Лэс Берчард, было явно недостаточно. В этом еще следовало убедиться, чтобы твердая рука закона могла лечь им на плечо!
Дэвон постарался взять себя в руки, дабы фантазии не унесли его слишком далеко, к тем радостям, которые могло ему дать найденное золото. А когда солнце склонилось к западу, вспомнил о назначенной встрече со Счастливчиком Джеком в нижней части ущелья.
Пришлось нарушить обещание, данное шерифу, тихо сидеть дома. Но он посчитал, что под покровом темноты будет в достаточной безопасности, а кроме того, не имел ни малейшего намерения разочаровывать отступника от закона, так жаждущего увидеть сестру.
Прежде всего он спустился вниз и узнал у бармена, где живет Грегори Уилсон. Оказалось, в той части каньона, где он становится изломанным и неровным.
Бармен сообщил также, что Грегори Уилсон, хорошо известный как охотник и следопыт, держит там коров на крутых холмах, зарабатывает немного денег, привозя в Уэст-Лондон рыбу, но никогда и не пытался заняться добычей золота. Словом, у него отличная репутация, его имя олицетворяет безупречную честность.
После этой короткой беседы Дэвон оседлал бурую кобылу и направился в розовом свете вечера вниз по каньону. Винчестер с магазином он поместил в длинный чехол, притороченный под углом у правого колена, а в седельные кобуры спрятал два тяжелых кольта. Его любимое оружие, как всегда, находилось под мышкой левой руки.
Уолтер приготовился к встрече с возможной опасностью, но едва ли ожидал ее, потому что его враги к этому времени должны были уже узнать о том, что произошло на пустынных холмах ранчо Дэвона, и рвать на себе волосы, стремясь найти способы приостановить там работы или ухитриться каким-то незаконным путем все-таки захватить эту землю. По этой причине они вряд ли станут бдительно следить за ним именно сегодняшним вечером.
Дэвон подъехал к краю ущелья и заставил бурую кобылу спускаться по склону зигзагами, пока не оказался в густой тени каньона.
Здесь было тихо, если не считать случайных голосов задержавшихся рабочих, которые карабкались вверх по тропам. Но их голоса звучали вдалеке, а вокруг него разливался мир и покой.
Спустившись вниз, он поехал вдоль бурлящей речки, чьи терпеливые воды прорубили эту огромную щель в горах! Уолтер был очень осторожен, внимательно осматривая каждый куст или скалу, которые могли бы укрыть человека. То и дело он резко поворачивал голову и смотрел назад, на тропу, но ничего подозрительного не обнаруживал.
Темнота была уже почти полной, когда из-за нагромождения скал вдруг раздался свист. Немедленно у него в руках оказалась пара револьверов, он сжал коленями лошадь, но тут же услышал, как кто-то тихо произнес его имя. Уолтер узнал голос Счастливчика Джека.
Отверженный вышел вперед и приветствовал его из темноты, подняв руку.
— Я уже начал бояться, что не узнаю вас в темноте, — сказал он. — Куда мы теперь поедем, Дэвон?
— Прямо вперед, Джек.
— Куда?
— Книзу каньона.
— А кто там живет?
— Грегори Уилсон.
— Я знаю этого человека!
— Хорошо?
— Очень хорошо, — ответил Счастливчик Джек. — Я как-то заезжал к нему, собираясь отправиться в далекие места. То есть я хочу сказать, Дэвон, что совершил на него налет. Хотел обчистить его на двести долларов. Уилсон не выглядел очень уж процветающим, и я спросил его, как он это переживет. И что, вы думаете, он мне ответил?
— Не могу догадаться, может, что не перенесет этого?
— Вовсе нет! Просто что раньше потерял гораздо больше денег! Но позже я узнал, что он очень бедный человек. Мне стало стыдно, я не мог выдержать этого, поэтому заехал к нему еще раз и вернул деньги.
— Это очень благородный поступок, Джим! На самом деле, — подтвердил Уолт. — Здесь, в Уэст-Лондоне, вы ведете безалаберную жизнь, сами это знаете. И дело не в деньгах, вас затянула игра.
— Дэвон, а вы когда-нибудь были богатым благодаря своей игре?
— Нет, — подумав, признался Уолтер, — но на днях, как только найду богатых партнеров для покера…
— Я понял. Вот вы отбираете деньги у других, используя свой ум. А я — при помощи моего револьвера. Знаете, не так уж велика разница!
— Да, — охотно согласился Дэвон, — не так уж велика. Однако я не обираюсь читать вам нотации.
— Знаю, что не собираетесь. Ну а как насчет Уилсона?
— Ваша сестра сказала, что она живет у него.
— Ах, черт возьми! — закричал Счастливчик. — А я обыскал весь Уэст-Лондон!
— Она так сказала, — заметил Дэвон.
— А вы что, сомневаетесь в этом?
— Я сомневаюсь во всем. Приходится, Джек.
— Но только не в Пру! Может быть, настанет время, когда вы узнаете ее получше. И тогда согласитесь со мной, Дэвон!
Уолтер в темноте покачал головой:
— Ну, хорошо, а вы можете поручиться, что Грегори Уилсон скажет правду, когда вы зададите ему вопрос?
— Конечно скажет! Подумайте, Дэвон, как он может сказать мне неправду, если я вел с ним открытую игру?
— Надеюсь, так и сделает, — согласился Уолт. — Я просто хотел убедиться. Тогда мы сможем покончить с этим делом всего лишь одним вопросом: вы спросите его, здесь ли ваша сестра, и все закончится, как только он ответит.
— Конечно, все тут же будет закончено.
— Это вон тот дом, как я понимаю?
— Да, вот тот, на скалах, свет в окне на втором этаже. — Счастливчик Джек рассмеялся. — Через пять минут увижу мою Пру! Как забавно! Она приехала сюда, чтобы найти меня, а вместо этого отыщу ее я! Дэвон, я буду вам чертовски благодарен за это!
Уолтер не ответил. В этот момент он говорил себе, что не доверяет ни одной душе в мире и в особенности этому опасному молодому человеку, который ехал рядом с ним.



Глава 38
ИУДА ИСКАРИОТ

Дверь хижины им открыл высокий мужчина средних лет с мощными плечами. Чтобы лучше рассмотреть посетителей, он держал фонарь над головой.
Дэвон подумал, что еще никогда прежде не сталкивался с такой беспечностью в этой дикой и опасной части Запада, потому что свет, падающий на мужчину, делал его прекрасной целью.
С одной стороны, это было простое и сильное свидетельство чистой совести хозяина дома, но с другой, по мнению Дэвона, граничило с безрассудством — опасно полагаться на случай в стране, наполненной полудикими людьми, для которых убийство человека все равно что охота на тетеревов.
— Эй? Хэлло, Джек! — произнес мужчина, узнав Счастливчика. — Слезай с лошади. А это что, твой новый партнер?
Уилсон протянул руку Дэвону, и тому его пожатие показалось крепким, как скала, в нем ощущалась мощь сильной личности.
Уилсон провел гостей в достаточно просторную комнату, похожую на гостиную, где в дальнем конце на полках над камином стояло несколько книг, на полу лежали шкуры, а на стенах красовались рога и другие охотничьи трофеи. Стулья были самодельными, но умело сработанными и удобными.
Рослый хозяин тут же жестом предложил приехавшим присесть.
— Думаю, надо немного перекусить, — предложил он. — Правда, моя жена отправилась в верховье ущелья. Там один несчастный мужчина лежит в лихорадке, понесла ему поесть. Ей еще надо кое-что для него сделать, поэтому вернется поздно. Бери табак, Джек, угощайся. Давненько я тебя не видел, сынок!
— Мне пришлось немного попутешествовать, Уилсон, — сообщил Счастливчик Джек. — Сами знаете, как это бывает. За мной следила не одна пара глаз, но меня не так-то легко поймать.
Большой мужчина кивнул и улыбнулся:
— Только не в моем доме, сынок.
— Ну, уж здесь-то я могу отдохнуть.
— Э, конечно! Не помню, ты представил мне своего друга, Джек, или, может, это не желательно?
— Вы слышали о нем, и я удивлен, что не знаете. Это Дэвон, человек, который меня одурачил, когда я хотел увести его кобылу. Не слышали про это?
— А… а… — отозвался охотник, широко улыбаясь Дэвону. — Так вы пожали друг другу руки после того, как подрались?
— Так и было, — признался Счастливчик Джек. — Он отлично стреляет, как и вы, Уилсон! Это и есть одна из причин, по которой я привел его сегодня сюда.
— А другая причина — увидеть меня, надеюсь?
— Это вторая причина. Но есть и третья. — Джек выпрямился на стуле, и в его глазах блеснул огонек.
— Закури сначала, сынок, — остановил его охотник. — Так делают индейцы прежде, чем говорить о плохих вещах, а я вижу, что у тебя далеко не самые приятные новости.
— У меня просто очень короткий вопрос, — пояснил Счастливчик Джек, — и лучше я сразу же его задам. Не могу ждать. Уилсон, жила ли в последнее время в этом доме девушка?
Грегори Уилсон внимательно посмотрел на него, не выражая ни удивления, ни страха, только немного задумавшись.
— Понимаете, Уилсон, я не имею в виду какой-то скандал, — продолжил Джек. — Она моя сестра. Мне это очень важно знать!
— Ты что, парень? Ты же знаешь мой образ жизни.
Джек с раздражением откинулся на спинку стула:
— Ее здесь нет, Уилсон?
Тот покачал головой.
Счастливчик Джек закрыл глаза и со стоном откинул голову назад. Дэвон не сказал ни слова. Ему было жаль молодого человека, находящегося вне закона, но еще больше сейчас он презирал девушку за ее ложь.
— Уилсон, если ее нет здесь, то скажите, может, вы встречали или видели эту девушку? — вновь подавшись вперед, ухватился Джек за слабую надежду.
— Но ты еще не описал ее внешность, сынок.
— Голубое и золотое, самая симпатичная из всех, кого вы когда-нибудь видели.
Массивная голова охотника снова качнулась в знак отрицания.
— Не видел такой, Джек. В Уэст-Лондоне много девушек, но все они совсем другие!
Счастливчик Джек воздел руки, затем, тяжело опустив их, с горечью заключил:
— Дэвон, вы были правы!
Последовало молчание. Потом Счастливчик Джек с трудом поднялся:
— Я пошел. Узнал все, что хотел. Слишком много.
Дэвон тоже встал. Уилсон задержал их.
— Ты что-то задумал, — обратился он к Джеку. — Но возьми себя в руки. Если сейчас очертя голову бросишься в такую темень, можешь попасть в беду, сынок! Успокойся немного и не поддавайся горю, что бы там ни было, подумай, сначала поешь как следует, а потом выкури трубку. Тогда увидишь все, как оно есть на самом деле. Ты сейчас возбужден, с каждым может такое случиться, когда он так расстроится. Садись вот сюда. Я тебя никуда не отпущу!
Счастливчик Джек, будто не в силах сопротивляться его могучим рукам, снова плюхнулся на стул, закрыл лицо руками и сидел так, не двигаясь.
А хозяин дома спокойно прошелся по комнате, зажег лампу, которая дала всего лишь тусклый, неяркий свет, затем уселся возле очага, где горел небольшой огонь.
Где-то далеко послышалось пронзительное и громкое ржание лошадей, кони Уолтера и Джека тут же присоединились к их хору.
— Что это такое? — встревожился Счастливчик.
— Люди едут вверх по ущелью к лагерю, — успокоил его Уилсон.
— Ах да! — облегченно вздохнул Джек. — Слава Богу, что есть хоть один дом, где я не должен быть все время настороже. Уилсон, каждый час у вас для меня просто золотой. Я здесь прекрасно отдыхаю, но после сегодняшнего вечера не смогу думать о вашем доме без боли! Я поражен в самое сердце!
— Ах, так всегда бывает, когда дело касается родных людей, — согласился охотник. — Жена может сделать что-то плохое. Но грехи ребенка, сестры или брата — это наши грехи, так близко к сердцу мы их принимаем. Э, парень, я хорошо знаю это! — Он вздохнул, посмотрел на огонь, потом продолжил глубоким, спокойным голосом: — Но проходят дни, и острые углы сглаживаются, нашу память покрывает пыль. Со временем слой становится таким толстым, что нужен очень сильный ветер, чтобы сдуть ее, вновь обнажить то, что когда-то нас так волновало. — Он внимательно посмотрел на Счастливчика Джека. — У меня свои печали, Джек. Но ты видишь, какой я есть — довольно счастливый человек. Потому что умею ждать и позволяю времени позаботиться обо мне. Эта повязка мягче паутины, прекрасно останавливает кровь!
Счастливчик Джек выслушал высказанную мудрость со вздохом, но в конце концов убрал руки с лица. Все немного помолчали, а потом большой Уилсон заговорил снова:
— Что-то жена запаздывает. Я ожидал ее гораздо раньше. Но когда женщина попадает к постели больного, она перестает считаться со временем. Оно для нее ничего не значит, когда она хлопочет вокруг того, кто в ней нуждается!
Сказав это, он рассмеялся. Его смех был похож на глухие раскаты грома. Уилсон размахивал правой рукой, иллюстрируя слова жестами, а дым из его трубки развевался по комнате.
Дэвон рассеянно наблюдал за ним, что так естественно для человека, погруженного в свои мысли, и видел, как дым повисает в воздухе то длинными, то короткими струйками… Но его рассеянность мгновенно исчезла, как только он внимательнее присмотрелся к этим взмахам руки с зажатой в ней трубкой. Они прерывались затяжками, но массивная рука явно подавала сигнал: «Теперь… к… задней… двери!»
Уолт не мог поверить своим глазам. Потер лоб, уставился на хозяина, но взмахи его руки уже прекратились. Тогда Дэвон бросил быстрый взгляд через плечо и увидел маленький темный квадрат окна, через которое опытный взгляд снаружи мог принять этот сигнал.
Уолтер повернулся снова к Грегори Уилсону. Глаза охотника больше не были тусклыми и добрыми. Острые, как у охотящейся кошки, они смотрели на лицо Дэвона с жестоким блеском, словно пытались заглянуть в его сомневающийся разум.



Глава 39
МЕЧЕНЫЕ КАРТЫ

— Вы умный парень, Дэвон, — произнес Грегори Уилсон. — Будь я проклят, если вы не сообразили, но… Входите, ребята!
Дверь из другой комнаты распахнулась, Дэвон вскочил на ноги и увидел прямо перед собой пару двуствольных ружей, одно из которых было направлено на него, а другое — на Счастливчика Джека! За зияющими дулами мелькнули два знакомых неприятных лица — Боксера Льюиса и Питера Грирсона. Позади них были еще люди. В темноте он различил уродливого Джерри Нунэна и худощавое симпатичное лицо Чарли Уэя. Разглядеть остальных в темноте комнаты было невозможно.
В руке Дэвона немедленно оказался кольт, но тут он услышал, как хозяин сказал:
— Не убивайте Дэвона, ребята! Он может нам пригодиться. Дэвон, вы видите, что происходит? Теперь нечего поднимать шум! Счастливчик, я очень сожалею. Мне придется попросить вас обоих, джентльмены, встать к стене и поднять вверх руки!
Казалось, Джек остолбенел. Разинув рот, он смотрел то на зияющие отверстия дул ружей в дверях, то снова на «честного человека» Грегори Уилсона.
— Поднимайте руки! — повторил Уилсон более строгим тоном. — Не понимаю, чего вы медлите. Поднимайте, мальчики, или мы прекратим говорить и заставим за нас поработать ружья.
Оружия, глядящего из двери, было достаточно, чтобы убедить еще больших упрямцев, чем Дэвон и Счастливчик Джек. Они послушно отступили к стене и подняли руки. Тут же в гостиную проскользнули Грирсон и Льюис. А за ними — Чарли Уэй и Нунэн.
— Этого достаточно! — скомандовал большой Грегори Уилсон. — Заприте дверь, ребята, и свяжите этих двух моих друзей.
«Ребята» повиновались с видимым удовольствием. А Уилсон продолжал распоряжаться:
— Боксер, выйди наружу и установи охрану с верхней до нижней части долины, а еще одного посади в скалы за домом. Теперь, когда эти двое у нас в руках, нам ни к чему неприятности. Особенно от шерифа и этих двух старых козлов, Джима и Гарри. Они начнут вынюхивать, что случилось, как только не обнаружат Дэвона в доме миссис Пэрли! — Уилсон ухмыльнулся, когда Льюис торопливо покинул хижину, и добавил: — Конечно, миссис Пэрли может самолично поехать по следу, если что-то заподозрит. Будь я проклят, если вам не удается покорять сердца людей, Дэвон! И со мной тоже это чуть было не случилось!
Тем временем Дэвон и Счастливчик Джек были крепко связаны сыромятными ремнями. Веревки могли бы ослабнуть и быть сброшены, а вот сыромятные ремни крепко стягивали, все равно что металл. Запястья обоих скрутили за спиной, колени и лодыжки тоже крепко связали.
Грегори Уилсон лично осмотрел работу и выразил удовлетворение, что все сделано правильно. Потом пленников усадили рядом на стулья.
— Кляпы ты уж лучше сооруди сам, Грег, — попросил Нунэн. — А то я или заставлю задохнуться джентльменов, или кляпы будут такими слабыми, что они их вытолкнут языками.
— Я заткну им рты! — пообещал Уилсон. — На свете нет ничего важнее, мальчики, чем уметь правильно делать кляпы. Можно заставить замолчать самого лучшего оратора в мире!
Счастливчик Джек смотрел на все это с непритворным ужасом. Казалось, он оцепенел и не в состоянии сделать ни малейшего усилия для самозащиты. Наконец с трудом проговорил:
— Уилсон, я, конечно, вижу, что происходит, и пытаюсь хоть что-то понять, но не могу. Это все противоестественно. Вы же честный человек, Уилсон, независимо от того, что вы собираетесь сделать с Дэвоном и со мной!
— Конечно, — признал Грегори Уилсон басом. — Я честен перед самим собой.
— Так скажите, что это значит? — потребовал Джек все еще с выражением ужаса на лице.
— Не возражаю, — ухмыльнулся Уилсон. — Кляп — хорошая штука, которую вставляют в рот между челюстями, особенно когда его делает такой мастер, как я. Но пожалуй, сначала я выкурю трубку и кое о чем потолкую с вами, мальчики. А остальные пусть дадут нам возможность поговорить! — Последнюю фразу он бросил небрежно, через плечо, и четверо бандитов немедленно подтянулись. Обращаясь к ним, он продолжил: — Если мои друзья попробуют шевельнуться слишком резко, или станут громко разговаривать, или начнут выкидывать какие-нибудь штучки, я хочу, чтобы вы нашпиговали их свинцом. А если кто-нибудь из вас промахнется — заставлю его пожалеть, что он еще не горит в адском пламени!
Это было сказано почти без эмоций. В самом деле, Уилсон говорил спокойно, но у Дэвона возникло ощущение, будто этот «человек» — сам демон зла.
Грегори Уилсон раскурил трубку и начал медленно, с наслаждением, покуривать, одновременно посвящая пленников в свои философские воззрения:
— Ты кое в чем заблуждаешься, Счастливчик. Думаешь, если вернул мне те двести долларов, то имеешь право…
— Уилсон! — закричал Джек. — Вовсе не те Деньги заставляли меня чувствовать себя здесь в безопасности. A то, что вы называли меня другом!
— Э, и это верно тоже, — признал Уилсон. — Но я хочу показать тебе, сынок, что такие вещи, как любовь и дурацкая дружба, ничего не стоят. Конечно, мужчина может страшно желать женщину, как голодная собака хочет мяса, и родители заботиться о своих отпрысках, так уж заведено… Ты мне нравишься, Джек, потому что вернул те две сотни. Я не хотел причинять тебе вреда, но ты сам сунул голову в огонь. Как я мог тебе сказать, что ты настолько глуп, что заделался другом этого типа Дэвона как раз в Tot момент, когда мы решили обрушиться на него всем своим весом и сломать ему шею? Это твоя ошибка, Джек. Дурак никогда не побеждает в этом мире! Побеждать — удел сильных! — Повернувшись к Дэвону, он добавил: — Так он думал, что вы сможете показать ему путь к сестре? Джек разыграл вас, как сосунка, а вы ему поддались. И вот вы оба оказались здесь, как два лосося, которые попытались преодолеть речные пороги, а попали на сушу. — Он даже причмокнул, довольный таким сравнением и закончил: — Я хочу привязать пустую консервную банку к хвосту закона, и через день или два поставлю весь Уэст-Лондон вверх дном. Вот что я сделаю!
— Только не вы лично, — парировал Дэвон.
— Не я? Почему вы так говорите?
— Да потому, что вы слишком умны для этого, Уилсон. Вы только хорохоритесь, а когда дело доходит до прямых налетов, сидите здесь, в своем доме, и управляете. Вы — Наполеон» который поручает грязную работу наемным негодяям, а те получают за нее не больше, чем простой ковбой. Даже благодарности от вас не слышат. Когда они вам больше не нужны, вы оставляете их гнить в тюрьме или убиваете, как убили Сэмми Грина, если они пытаются стать самостоятельными.
— Бог мой, вы остановитесь, наконец? — закричал Грегори Уилсон, вскочив на ноги.
— Да просто, Уилсон, я повернул вашу руку так, чтобы ваши друзья увидели, что вы играете мечеными картами. Молчание — золото, Уилсон, особенно для такой бессовестной собаки, как вы!



Глава 40
У ДЭВОНА ПОЯВЛЯЕТСЯ ШАНС

Неожиданный поворот в разговоре подействовал на Уилсона точно так же, как чуть раньше его измена парализовала Счастливчика Джека. Он всем корпусом повернулся на стуле и посмотрел на своих приспешников, чтобы узнать, если удастся, как они восприняли слова Дэвона.
Взгляды тех в этот момент были направлены на Уолтера.
Уилсон заскрипел зубами. Он понял, что должен что-то сказать этим двум гордецам, иначе проиграет. Но, не найдя слов, он с проклятиями вскочил на ноги, подбежал к Дэвону, жестоко ударил его по лицу, обозвал хитрой крысой и прорычал:
— И мы утопим всех крыс! Ребята, не слушайте писк этого почти мертвеца. Он хочет оскорбить нас, если только сможет, но, похоже, шансов у него маловато. Забирайте их и тащите за мной. Мы их прибережем кое для чего. Они нам еще пригодятся, особенно Дэвон!
И он вышел из комнаты, а остальные схватили беззащитных пленников и потащили их вслед за ним вверх по крутым, зыбким ступеням лестницы.
На втором этаже их бросили на жесткий пол, и большой Уилсон сказал:
— Вот вы, Льюис и Грирсон. У вас свои счеты с Дэвоном, как я понимаю. Оставайтесь здесь и стерегите его для меня. И друг за другом наблюдайте тоже. Надо бы вставить ему кляп, но когда вы с ним, это не обязательно! Все, что мне нужно, так это заставить его потом заговорить. Имейте в виду, вы стережете его, а я стерегу вас.
Он закрыл дверь, и его тяжелые шаги затихли вдали.
— Да будь он проклят! — неожиданно произнес Боксер Льюис.
— У него разума, как у свиньи, — поддержал его Грирсон. — Только и думает, что о жирном куске.
— Дэвон прав, — вдруг признал Льюис. — Что он мне дал, кроме разве лошади, одежды, патронов да время от времени небольших денег. Только и делает, что обещает. И все!
— А может, хватит ему считать нас дурачками и простофилями? — спросил Грирсон. — Да будь проклята его шкура, теперь я знаю о нем всю правду!
— А что мы будем делать с этой правдой? Насколько я понимаю, такого рынка нет, чтобы ее продать.
— Может, и нет. Погоди, Боксер, погоди, надо подумать. Спросим Дэвона и Счастливчика Джека. Они толковые ребята.
Бандиты сели поближе к пленникам. Тусклый свет фонаря еле освещал комнату. Были видны только очертания их голов и плеч, а движения лишь угадывались.
— Эй, ты, Дэвон, — прошептал Грирсон. — Ты хитрый малый. Тебя захватил этот вонючка Уилсон, но ты долго и нас водил за нос. Что ты нам дашь, если мы уйдем от этого Уилсона и прихватим тебя? Можешь сказать начистоту?
У Дэвона блеснул луч надежды.
— Вы знаете, что произошло на ранчо? — поинтересовался он.
— Ты имеешь в виду золото?
— Да.
— Конечно. У тебя там богатая добыча, но как ты ее заберешь?
— С вооруженными людьми, Грирсон. И вы можете быть среди них. Других я достану. И мне поможет шериф.
— Этот шериф — старый дурак.
— Ты так думаешь?
— Ты только посмотри, что они делали с ним все это время. Ездили кругами вокруг него. Черт возьми, парень, если бы он открыл свои глаза чуть пошире, они просто бы убрали его и продолжили свою игру, но теперь-то какая им разница? Им удобнее иметь дело с честным дураком, чем с бесчестным шерифом, которого надо было бы еще и подкупать. Им лучше иметь такую старую дубину, как Нэксон, который бодрствует только утром и вечером и не может никого поймать, кроме маленького комара, а всем жирным жукам позволяет пролетать у него под носом! — Грирсон рассмеялся.
— Заткнись, Пит! — велел Боксер. — Давай послушаем, что скажет Дэвон.
— Освободите нас отсюда, и я гарантирую вам двадцать процентов от дохода с того месторождения, Боксер и Грирсон!
— Что ты хочешь сказать этим «нас»? Ты что, говоришь и за Счастливчика Джека?
— Да.
— А какое он имеет к этому отношение? Из этой чертовой дыры трудно выручить и одного, а тут двое!
— Позаботьтесь о себе, Дэвон, — вмешался Джек. — Я во всем виноват. Я втянул вас в эту неприятность. Если вам удастся выбраться отсюда живым, вы будете счастливым человеком!
Дэвон отрицательно замотал головой:
— Оба или никто.
— В этом нет никакого смысла, — проворчал Грирсон.
Боксер Льюис тихо выругался:
— Видишь, как это бывает, Пит? После того, что нам сказал этот пес, этот хитрый притворщик Уилсон, я хотел бы, чтобы он оказался здесь и послушал, что говорит этот джентльмен!
— И я тоже хотел бы, — согласился Грирсон, — но и в этом тоже нет смысла. Нам никогда не вытащить отсюда двоих.
— А почему бы не через это окно? — нашел выход Боксер.
— А можно это сделать?
— Почему нет? Здесь полно веревок.
— Но снаружи везде охрана. Ты же слышал, как Уилсон отдавал приказы.
— Мы можем пойти на прорыв. Если объединимся с этими двумя, то нас будет уже четверо бойцов. А они оба прекрасно стреляют, как я случайно узнал, если тебе это неизвестно.
— И потом — на лошадей?
— Конечно!
— Не знаю, как все это проделать. Наверное, придется много пороха сжечь, да и пули посвистят.
— Ничто не дается просто, так уж устроено в этом мире, приятель.
— Видит Бог, ты совершенно прав. Ну-ка, посмотри в окно, что там?
Грирсон подошел к окну и выглянул наружу.
— Луна скрылась за деревьями, — сообщил он, — ничего не могу толком рассмотреть.
— Подождем немного. Когда будет лучше видно, пойдем на прорыв. Дэвон, мы можем быть уверены, что вы нам заплатите?
— Мое слово твердое, — ответил Дэвон.
Бандиты тихо посовещались; Потом Боксер громко заявил:
— Попробуем воспользоваться этим случаем. Мы знаем, как ты честно отнесся к Счастливчику Джеку. Почему бы тебе не повести себя также честно и с нами? Ты, похоже, всегда выигрываешь в жизни. И на этот раз выиграешь. И кроме того, что мы можем придумать лучше?
И в этот момент на небе появилась бледная луна. Грирсон прошел в угол комнаты, где валялись спутанные веревки, принялся отбирать куски нужной длины, пробуя их на крепость, и тут вдруг дверь с лестницы отворилась.
— Вот мы и пришли, красавица, — произнес голос Чарли Уэя. — Сейчас вы встретитесь здесь кое с кем из ваших друзей.
И Уэй вошел в комнату, а за ним другой вооруженный мужчина, толкающий перед собой кого-то, кто ростом и хрупкой фигурой напоминал мальчика.
— Убирайтесь отсюда, вы оба! — бросил Уэй Грирсону и Боксеру. — Здесь вам нечего больше болтаться. Там, внизу, вас ждет другая работа. Ну, что мнетесь? Быстро отсюда! — При этом Уэй посветил лучом своего фонаря им в лица. — Что это вы затеяли здесь с веревками? — резко спросил он. — Может, старый Грегори и дурак, но только местами. Но вот сегодня, скажу вам, придумал хорошую вещь. Убирайтесь же отсюда, оба!
Боксер и Грирсон медленно и угрюмо потянулись из комнаты, бросив последний мрачный взгляд на пленников. Дэвон, увидев всю безысходность положения после таких надежд, закрыл глаза.
Но тут же услышал, как Счастливчик Джек закричал дрожащим голосом:
— Пру! Пру! Бог мой, это же Пру!
А в ответ радостный голос девушки.
Но Чарли Уэй оборвал ее:
— Сядьте вот тут, красавица. Сожалею, что не могу освободить вас, чтобы вы могли его обнять. Но можете отдохнуть вот здесь и поговорить. Мне все равно. Болтовня — самая дешевая вещь в этом мире, но она — утешение для многих глупых людей.
Дэвон выпрямился, привалился спиной к стене и увидел Пруденс Мэйнард со связанными сзади руками. Она привалилась головой к плечу Счастливчика Джека и тихо плакала, стараясь сдержать порыв горя.
— Успокойся, — принялся уговаривать ее Счастливчик Джек. — Может, нам не придется долго беседовать. Давай используем это время как-нибудь получше.
Она тут же взяла себя в руки.
— Какая трогательная картина! — причмокнул Чарли Уэй. — Верно, Бэн?
Бэн, в котором Дэвон узнал толстяка из хижины, тихо захихикал:
— И вправду, как грустно! Это прямо какое-то воссоединение, сказал бы я.
— Воссоединение сосунков, — уточнил Чарли Уэй. — Слушай их! — Он подождал секунду. — И сторожи хорошенько, Бэн. У тебя ружье. Если испортишь все дело, дядя Грегори сам займется тобой. У меня есть занятие поважнее, чем сидеть здесь. — Он наклонился над Дэвоном. — Ты! Сейчас я развяжу тебе ноги, отведу вниз и дам тебе шанс спасти твою паршивую жизнь. Но только в том случае, если не будешь валять дурака по пути вниз. Для меня нет ничего приятнее, чем пристрелить тебя, крыса!



Глава 41
НЕЧЕСТИВАЯ ТРОИЦА

Подталкиваемый в спину дулом револьвера Чарли Уэя, Дэвон спустился по лестнице, и его ноги, в которых кровообращение было частично остановлено тугими ремнями, постепенно приобрело нормальную силу. Остановившись у дверей, Уэй постучал.
Голос из-за двери пригласил их войти. Дэвон оказался в той же гостиной, где уже бывал. Здесь он увидел Грегори Уилсона, темное худое лицо Такера Винсента и жирного Лэса Берчарда, который ему кивал и улыбался.
— Я же велел, чтобы ты совсем развязал его, — обратился он к Чарли Уэю.
— И потом спускаться с ним по двум темным пролетам лестницы? — возразил Уэй. — Нет, только не я, Берчард! Даже имея на то ваш приказ!
— Если бы он попытался убежать, мы перестали бы ему доверять! — изрек Берчард. — А теперь попробуем что-то совсем другое. Ну-ка, быстро, освободи ему руки, Чарли!
Уэй повиновался, продолжая ворчать, что все это против здравого смысла и в результате может обрушиться на их головы.
Через мгновение руки Дэвона были свободны, и он начал разминать пальцы, чтобы вернуть силу затекшим мускулам.
Берчард, который верховодил в комнате, показал большим пальцем через плечо, и Уэй направился к двери.
— Пусть люди постоянно ходят вокруг дома, — приказал он. — И ты сам, Чарли, все время ходи от одного часового к другому.
Кивнув, Уэй исчез.
— Ну вот, избавились еще от одного! — проворчал Винсент, с нетерпением дернув головой. — Почему Уэй так много значит для вас и вы так много ему поручаете?
— Присаживайтесь, молодой человек, — добродушно предложил Берчард Дэвону.
Тот кивнул, но не шевельнулся. Он предпочитал стоять по многим причинам. Сидящий на стуле как бы привязан к нему и, чтобы встать, должен потерять по крайней мере полсекунды, и этого времени хватит, чтобы расстрелять его, разнеся на куски. А стоя у него остается хоть какой-то, пусть совсем маловероятный, шанс выхватить оружие у одного из этих троих, выстрелить в фонарь и вырваться отсюда.
Конечно, шанс этот был нереальный. Около фонаря сидел Грегори Уилсон. Он, мрачно улыбаясь, держал на коленях ружье, и его глаза, в которых отражались язычки пламени очага, были тревожными.
И все-таки, по мнению Дэвона, лучше было стоять, чем сидеть.
Его руки были свободны. Ноги развязаны. Он по крайней мере мог бороться за свою жизнь. Уолтер спокойно и настороженно ожидал, готовый к своему концу, каким бы он ни оказался.
Но мысли его были заняты не только этим. Он беспокоился о том, что подумают два старика, когда не найдут его в пансионе миссис Пэрли, и еще он думал о Пруденс Мэйнард, которая сидела в комнате наверху со своим братом.
По крайней мере, в одном он оказался не прав — она не была агентом его врагов. Иначе не стала бы их пленницей, да еще связанной! У него возникла надежда, что все его подозрения относительно Пруденс были напрасными, и это вдруг заставило его сердце забиться быстрее. Только бы она не была ни в чем не виновата, а ее стремление к опасным и безрассудным приключениям в глазах Дэвона не выглядело недостатком.
Но он быстро выкинул из головы и старых следопытов, и Пруденс Мэйнард, и Счастливчика Джека, и все остальное. Сейчас стоял вопрос о его жизни.
Берчард заговорил:
— Как вы себя чувствуете, Дэвон?
Уолтер улыбнулся толстяку:
— Довольно неплохо.
— В самом деле? Это хорошо! — отметил Берчард. — Когда человек в хорошем состоянии, у него и мозги работают лучше! Возьмите сливу! — Он предложил ему маленькие желтые сливы. Под их прозрачной кожицей угадывался вкусный сок.
Дэвон помотал головой.
— Зря вы так! — пожурил его Берчард. — Если бы попробовали хоть одну, и соображать стали бы яснее. А вам теперь надо быть посговорчивее, сказал бы я! А как вы думаете, Грег и Такер?
Уилсон покачал головой, а Такер нетерпеливо воскликнул:
— Может, вы бросите валять дурака и приступите к делу, Берчард?
— Ну, это не называется валять дурака, — возразил тот. — Почему вы так сказали, Такер?
— У этих двух стариков нюх, как у ищеек. Они могут отыскать след в темноте по запаху. Да еще этот болван шериф с ними!
— Ах, не называйте Лью Нэксона дураком, — запротестовал Берчард. — Мы с ним добрые друзья. Не называйте его дураком, Такер. Я очень уважаю Нэксона, он мне нравится. Он мой добрый приятель.
— Потому что вы можете быть спокойны, пока этот болван блюдет законы в округе!
Винсент был язвительным человеком. Когда он произносил эти слова, его темные глаза, горящие мстительным блеском, были устремлены на Дэвона.
— Ну, если шериф такой уж дурак, то тогда у нас еще есть время, — ухмыльнулся Лэс Берчард.
— Но если те два старика ведут его к цели, то не забывайте, что Нэксон боец. Бога ради, Лэс, приступайте к делу, пока я не взорвался от нетерпения!
— Ну, ну, ну, — пробормотал Берчард. Он запихнул пару сочных желтых слив в одну сторону своего огромного рта, пожевав, проглотил, а другой стороной выплюнул косточки в очаг, да так метко, что они зашипели на огне. Одновременно улыбнувшись Такеру Винсенту, добродушно спросил: — Разве вы не видите, что нам здесь вполне безопасно, словно ребенку в одеяльце?
В этот момент входная дверь с треском распахнулась. Тут же захлопали ставни. Дикий вой пронесся над головами находящихся в комнате.
Грегори Уилсон сорвался со стула, припал на одно колено и навел ружье на сердце Дэвона, его лицо за прицелом было мрачным и непреклонным.
Винсент подскочил вверх, словно боевой петух, с двумя длинными кольтами в руках, повернулся к входной двери.
Только Лэс Берчард не шевельнулся. Это бросилось в глаза Дэвону. Толстяк лишь поднял вверх пухлую руку:
— Это всего-навсего только маленький порыв ветра, джентльмены!
Теперь все и сами слышали, что порывы все усиливающегося ветра в долине с грохотом сотрясают входную дверь. Дым из трубы развевался по крыше крепкой хижины.
— Дождь собьет с толку даже таких следопытов, как Джим и Гарри, — изрек Берчард. — Думаете об этом, да, Дэвон?
Уолтер удивился, потому что в этот момент у него мелькнула точно такая же мысль. Однако, немного поразмыслив, ответил:
— Их глаза не так уж хороши, Берчард, но никакая непогода их ни за что не остановит, если они нападут на мой след!
— Ну-ну, — промямлил Берчард, продолжая поглощать сливы, — вот это на самом деле очень трогательно. Вот это настоящая привязанность! А ты, Уилсон, я слышал, говорил, будто в нашем мире нет места для настоящей любви. Тебе не стыдно?
На спокойном лице Грегори Уилсона мелькнуло самодовольное выражение.
— Но этот дождь в нашу пользу, согласитесь, Такер, — продолжал Берчард.
— Будь я проклят, если это так! — возразил тот. — Целая тысяча человек могут пройти по лесу к самым дверям этого дома, а мы даже не заметим! Как могут наши сторожа что-то увидеть, когда эта буря закрыла луну и слепит их глаза?
— Не может быть такой ночи, чтобы люди ничего не видели, — заявил Берчард. — Надо только смотреть!
Он подошел к окну и пошире распахнул ставни. Поскольку освещение в комнате было очень слабое, они смогли увидеть довольно большой участок неба с нагромождением облаков, сквозь которые слабо просвечивала луна.
— Посмотрите же, — настаивал на своем Берчард. — Света вполне достаточно, чтобы и наблюдать и стрелять!
Он отступил назад. В окне снова потемнело, будто его заслонило привидение, налетел новый порыв ветра, и ставни захлопнулись прямо перед носом Берчарда.
— Какой ветер! — признал он, невозмутимо стоя спиной к остальным.
— Берчард, ради Бога, вы что, целую ночь будете вот так тянуть время? — требовательно спросил Винсент. — Или, может, все-таки займетесь делом и быстро с ним покончите?
— Спокойно, спокойно, приятель, — проговорил владелец «Паласа». — Всем известно, я никогда не тороплюсь. Частично надо полагаться на разум, частично — на удачу, а когда фрукт полностью созреет, он сам упадет с дерева, Такер. И вам останется только одно — стоять под деревом с разинутым ртом! А если вы захотите сорвать его зеленым, то все, что получите, — это боль в желудке. Что в этом хорошего?
Винсент взмахнул обеими руками, выражая недовольство и раздражение.
Берчард между тем продолжал:
— Если бы я спешил, когда разбился мой фургон, не было бы ни Уэст-Лондона, сынок, ни копей в долине Тимбэл! Если бы я спешил, то мы трое не сидели бы здесь в ожидании, когда вылупится самый прекрасный цыпленок, который когда бы то ни было появлялся из яйца. Цыпленок с золотыми ножками и перьями, да и весь целиком из золота, черт побери! — Он рассмеялся, с шумом хлопнул пухлой рукой по жирному колену и заключил: — Все в порядке, Такер. Вот теперь, может быть, самое время начинать. — Он съел еще пару слив, сплюнул косточки с той же точностью, что и раньше, и наконец сообщил: — Джентльмены, нам предстоит решить, что делать — купить землю Дэвона за определенную цену и получить его подпись под документом или снести ему голову и сожрать этот золотоносный участок, натянув нос шерифу. Будем голосовать.



Глава 42
НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ

Уолтер, не веря своим ушам, удивленно посмотрел на Берчарда:
— А что, вы думали, нам нужно? — хрипло закричал Винсент.
— Твоя очередь говорить, — обратился Берчард к Уилсону.
— Если вы хотите, чтобы вас наверняка покусали, — начал не самый важный член этого триумвирата, — разве не лучший для этого путь взять с улицы собаку с хорошими острыми зубами и отколотить ее?
— Первая здравая мысль за сегодняшний вечер! -обрадовался Такер Винсент.
— Ну, хорошо, хорошо, — согласился Берчард. — Все вы очень строги ко мне! А не хотите ли взглянуть на дело с моей стороны?
— Хотим, и вам это известно, — как всегда, с раздражением подтвердил Винсент.
— Нет, нет! — возразил Берчард. — Я вовсе не хочу, -чтобы вся ответственность легла на мои плечи. Увы, я старею, возраст делает меня слабее. Мои ноги больше не удерживают мой вес, друзья! — Он повернулся к Дэвону: — Хотите заключить со мной мирный договор, молодой человек?
— Ценою моей жизни?
— Да, ценой вашей жизни!
— Отдать вам мое ранчо?
— Вот именно. И больше того, обещайте убраться отсюда, забрать с собой стариков Гарри и Джима. И больше никогда здесь не появляться!
— Лэс, — вмешался Грегори Уилсон, — неужели вы настолько глупы, что поверите его обещанию, если он его даст?
Берчард, с выражением неодобрения, сделал решительный жест рукой:
— Грег, я попрошу вас помнить, что мы имеем дело с джентльменом…
— Азартным карточным игроком, — поправил Уилсон.
— Ну да! — подхватил Берчард. — С человеком, который знает, что такое проигрывать и что такое выигрывать.
— Тогда откройте ваши карты! — потребовал Дэвон.
— Если вы не примете наших условий, то уже этой ночью будете мертвы, — очень просто оповестил его Берчард.
— Понятно, — спокойно отреагировал Уолтер.
— А жить лучше, чем умереть, разве не так?
Дэвон кивнул.
— И что плохого, если вы заключите с нами сделку? Вам уже предлагали двадцать пять тысяч за ранчо. Ну, сэр, почему бы вам не взять их сейчас? Это живые деньги, в карманы вам, старым чудакам Гарри и Джиму, которым я желаю самого лучшего. — Лицо и голос Лэса Берчарда при этом выражали доброту и любовь ко всем людям на свете.
— Бога ради, Лэс! — запротестовал Такер. — Вы что, хотите вот так просто выкинуть двадцать пять тысяч долларов?
— Я плачу из моего кармана, — заявил Берчард. — Вам-то что? Хочу после всего этого спать спокойно. — Он подошел к Дэвону. — Вот, посмотрите. Вы давно не живете на старом ранчо. Чего оно стоит? Десять долларов за акр? Только и всего! И никогда не стоило бы больше, не найди Чарли Уэй золота в том иле, за резервуаром! Но это он нашел золото, а не вы. И он принес нам эту новость. Так каким же образом ему и нам отнять у вас эту землю? Мы попытались купить ее, честно и открыто, предлагали вам цену в два с половиной раза выше рыночной…
Дэвон кивнул, чуть улыбнувшись.
— А теперь, постарайтесь забыть о том, что в том месте есть золото и что вам про это известно! Вы получаете двадцать пять тысяч. Как честный джентльмен, дайте по пять тысяч Гарри и Джиму. И вместо того, чтобы сегодня ночью умереть, приобретете пятнадцать тысяч долларов, не считая того, что сможете на них выиграть в Уэст-Лондоне. Потом уедете на Восток. Больше мы никогда не увидимся. И все счастливы, как в конце хорошей книжки!
— Все, кроме мертвого!
Берчард посмотрел ему прямо в глаза.
— Кроме мертвого, — согласился он.
— А не скажете ли вы, что будет иметь каждый из нас от всего этого? — поинтересовался Грегори Уилсон. — Пока только ясно, что достанется ему.
— Скажу, получите Дэвона со всеми его потрохами.
— И что же с ним делать? Перерезать ему глотку?
— Можете, но советую посмотреть с другой стороны. Как говорится, убийцу все равно найдут.
— Дурацкий разговор! — возмутился Такер Винсент.
— Так и есть! — дружелюбно кивнул Берчард. — Одного убийцу порой нелегко найти, но когда их полдюжины — это совсем другое дело! Ну допустим, мы выберем место для убийства, оставим вокруг тела наши следы, а две старые ищейки бросятся за нами по пятам. Допустим, Дэвон исчезнет, но старики Гарри и Джим перевернут все вверх дном, чтобы узнать хоть что-нибудь о нем, у них и так есть подозрения относительно некоторых из нас! Убийство всегда производит много шума, но особенно когда убирают заметного человека. Разве не так?
Такер Винсент промолчал, а Грегори Уилсон невольно кивнул.
— Только добавит уважения к этому Дэвону, — признал он.
— У него и без того хорошая репутация, — напомнил Берчард.
У пленника появилась слабая надежда остаться живым. Он собрался с мыслями и внезапно сказал:
— Там наверху еще двое — Счастливчик Джек и девушка, которую вы никогда не видели, Уилсон!
— А что вам до них? — удивился Берчард.
— Хочу, чтобы их освободили, прежде чем я что-либо подпишу.
— Хотите; чтобы мы отпустили вас троих? — уточнил Уилсон. — Отпустили за честное слово? Слишком много чести!
— Вы же видите, как всё получается, — попытался объяснить Дэвон, — Уберете меня, люди докопаются до этого, начнут охотиться за вами. По крайней мере, возникнут слухи, которые омрачат вам жизнь и покроют позором ваши имена.
— Мы сумеем отвести от себя все подозрения! -ухмыльнулся Такер Винсент.
— Конечно сумеем, — поддержал его Уилсон.
— Я приехал сюда со Счастливчиком Джеком, — продолжал Дэвон. — И не могу представить, как я уеду без него и без его сестры.
— Счастливчик Джек — один из тех, кто играет со случайностями, такими, как эта, — высказался Берчард. — А что касается девчонки, черт ее побери, я пытался сбить ее с пути и не дать ей взять след. Наконец, мы захватили ее и упрятали сюда, к Уилсону. Но она оказалась достаточно проворной. Все ездила вокруг. Вообще ездить верхом по ночам было ее любимым занятием.
— Но ездила не по вашему приказу, верно? — все же уточнил Дэвон.
Берчард фыркнул:
— О Боже, парень! Не такие мы дураки, чтобы связываться с женщинами! Зачем они нам? Для чего?
Входная дверь затрещала и дрогнула. Все четверо мужчин в комнате насторожились, но вскоре еще один сильный порыв ветра просвистел над крышей дома, и они успокоились.
Берчард снова повернулся к Дэвону.
— Это все из-за вас, — пояснил он; — Она не хотела впутывать вас во все это. А как могла это сделать? Постараться держать вас в неведении о золоте! Маленький чертенок! Случайно узнала, что против вас что-то затевается. Услышала это здесь, в доме Уилсона, и осталась, чтобы разнюхать все, что сможет, и таким образом вас защитить! Ведь если бы вы узнали о золоте на вашем ранчо, то непременно остались бы там, а это значит — умерли вот таким молодым! Девушка приехала сюда, чтобы заставить брата прекратить его дурацкую жизнь, вернуться домой, для чего и объявила всем его настоящее имя. Но, занимаясь этим, она обратила внимание на вас, Уолтер Дэвон. И вот результат. Сегодня ночью она умрет, и это ей хорошо известно!
Дэвон не сразу обрел дар речи.
— И вы считаете, что такую девушку я брошу тут, не сделав попытки ее освободить? — проговорил наконец хриплым голосом.
Берчард просто взорвался:
— Черт побери, мальчик! Я же для вас стараюсь, хочу спасти вам жизнь. Вы мне нравитесь. Но не можем же мы отпустить на волю целых три языка! Один из них наверняка проболтается, а всего какой-то десяток слов означают веревку палача для всех нас! О чем вы просите?
Дэвон прикрыл глаза. Зов жизни в его молодой крови был похож на рев сильного ветра, но ветра, наполненного музыкой и красотой. И всего-то надо было сделать один решительный шаг вперед и повернуться спиной ко всему прошлому… Но кровь его предков, гордость за свое имя, все человеческое, что в нем было, горячо воспротивились этому.
— Даже ценой моей жизни не могу отказаться от них!
— Тогда вы — мертвый человек, и к тому же дурак, что еще хуже! — прорычал Берчард. Он сделал знак большим пальцем громадному Грегори Уилсону. — И чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас, включая и его самого.
— Хорошо, — отозвался Уилсон. — Только я догадываюсь, что вы не захотите, чтобы я испортил пол в моей самой лучшей комнате!
Он поднялся с грубым смехом и сделал шаг к Дэвону, держа двустволку на сгибе левой руки.
— Ну вот, теперь я могу сказать, что мы наконец-то сделали разумный шаг, — произнес Такер Винсент. — Лэс, а я было начал думать, что ваше сердце сделано из какой-то каши!
— Мне нравится этот парень, — отозвался Берчард с горечью в голосе. — Чертовски нравится. Он честный. Он выстоял, когда мы применили против него все, что могли. А кто был с ним, если не считать этих двух трясущихся, наполовину бесполезных стариков? Но он справился со всем, что ему устраивали, и победил, пригнув нас до самой земли. Даже пожар не мог помочь нам сбить их со следа, и все мы попали в трудное положение, как вам известно. Он как раз такой джентльмен, какого я хотел бы иметь на моей стороне. Мне хотелось бы, чтобы у меня был такой сын, а вместо этого он должен погаснуть, как дымящая свеча.
И тут раздался странный вздох, но он сошел не с губ Берчарда. Огонь очага внезапно сбился в сторону. Лампа вспыхнула и чуть не погасла. А все это случилось потому, что дверь распахнулась, из тьмы появились строгие лица и заблистало оружие!



Глава 43
ГЛАЗА ПРУ МЭЙНАРД

В мелькании света Дэвон смог рассмотреть лицо шерифа, а за ним суровые глаза Гарри и Джима, и тут же упал на пол. В следующее мгновение выстрелило ружье Грегори Уилсона.
Двойной заряд попал в стену, как раз в том месте, где только что стоял Дэвон, а отдача от сильного выстрела заставила Уилсона отшатнуться назад. Он еще не успел прийти в себя, когда Дэвон прыгнул на него, словно кошка со всех четырех лап, и вцепился ему в горло. Они оба ударились о стену и грохнулись на пол, в то время как комната наполнялась вспышками и громом выстрелов.
Крепкая хватка рук Уилсона, обхвативших тело Дэвона, вдруг ослабла. Этот «честный человек» был мгновенно выключен из схватки.
Выхватив револьвер из-за пояса охотника, Дэвон вскочил и обернулся, чтобы увидеть ход битвы.
Но она закончилась, едва успев начаться!
Уилсон лежал без сознания. Такер Винсент валялся мертвым на полу, получив пули в голову и сердце, а толстый Лэс Берчард стоял у стены, подняв руки вверх. Он раскачивался и с трудом дышал, будто от тяжелой работы, хотя не сделал ни единой попытки сопротивляться неожиданному нападению.
— Он цел! — закричал старик Гарри надтреснутым голосом. — О, Лью, это великий день для нас!
— Смотрите за этими людьми! — приказал Дэвон Гарри и Джиму. — Нэксон, там наверху есть еще работа.
И он выскочил из комнаты, как гончая собака. Шериф последовал за ним.
Наверху лестницы орал Бэн:
— Что там стряслось? Дом рухнул, что ли?
— Руки вверх, жирная свинья! — велел ему Дэвон.
Заметив за спиной Дэвона лицо шерифа, толстяк со стоном повиновался. Нэксон взял его на себя.
Дэвон, один, ворвался в комнату пленников и увидел, как вспыхнули глаза Пру Мэйнард.
Снаружи на тропе валялся Нунэн с размозженной головой. Подходя под покровом дождя и тумана к дому, шериф и старики свалили его, прежде чем он успел выстрелить. Но это направленное на них ружье и подсказало, что они попали в нужное место!
Вот такая судьба постигла тщательные приготовления Берчарда!
Шериф, Гарри и Джим ни о чем не догадывались, когда поехали вниз по ущелью. Они связывали исчезновение Дэвона с тем самым сообщением, которое накануне кто-то передавал при помощи мигающего света откуда-то из долины. И в унынии, чуть ли не на ощупь, стали пробиваться туда сквозь ветер и дождь.
Если бы дом Уилсона не охранялся, они бы проехали мимо. Но никто никогда не ставит человека с оружием сторожить безобидный дом. А пробравшись к двери жилища Уилсона, они услышали достаточно, чтобы убедиться, что попали в то самое место, которое искали.
Замок оказался несложным, да и буря производила достаточно шума, чтобы заглушить манипуляции шерифа. Один раз, после того как он управился с запором, порыв ветра чуть не вырвал дверь из их рук, но они все выжидали благоприятной ситуации, чтобы прийти на помощь Уолтеру.
В какой-то момент даже думали не вмешиваться, если жизнь Дэвона окажется вне опасности. Нельзя было подвергать его риску. Но когда трое в комнате приняли решение, немедленно ворвались.
Как только все преступники были мертвы или обезврежены, Дэвона оставили в доме, а шериф, Гарри, Джим и присоединившийся к ним Счастливчик Джек тщательно прочесали окрестности. Но единственное, что они услышали, — это удаляющийся топот копыт.
В это время Берчард и очнувшийся Грегори Уилсон, связанные по рукам и ногам, сидели в гостиной. Уилсон молчал, а Берчард, как всегда, был многословен и не терял присутствия духа.
— Я знал, что все это плохо кончится, — говорил он. — Это все вы, Грег! Вы с Такером требовали крови, крови, крови! Вам все ее было мало. Ну, теперь сами захлебнемся в своей. Дэвон, передайте мне, как хороший мальчик, остаток вон тех слив. К утру они перезреют.
Дэвон внимательно наблюдал за этим человеком и наконец присел рядом с ним.
— Берчард, — сказал он, — вас обвинят в убийстве, но у меня для вас кое-что есть. Если вы сумеете выбраться отсюда, то в темноте найдете лошадь. Дотом поедете в свой «Палас», набьете там полные карманы наличными и исчезнете из страны.
— Ну, ну, ну, ну, — пробормотал Лэс Берчард. — Будь я проклят, если это не похоже на урок в воскресной школе!
Два взмаха ножа освободили его.
У двери толстяк задержался и помахал Грегори Уилсону мягкой жирной рукой:
— Вот теперь вы видите все преимущества правильного поведения, Грег. Подумайте об этом, когда будете гореть в адском огне. Пока, Дэвон! Если вам придется плохо, навестите меня! У меня всегда найдется для вас угол и лишняя койка! — И он ушел в ночь.



Глава 44
В КОНЦЕ СЛЕДА

Бегство Берчарда сильно огорчило шерифа. Ему хотелось поговорить со своим бывшим другом, владельцем «Паласа», и засунуть его в тюрьму до конца его дней.
Но вообще-то особой необходимости в присутствии основателя города не было. Грегори Уилсон, припертый к стене, не опроверг государственных обвинений, признался во всем, и длинный список изощренных преступлений потряс воображение жителей Уэст-Лондона.
Сообщил он и достаточно сведений, чтобы навести терпеливого шерифа на след Чарли Уэя. Тот тоже предстал перед судом.
И не только он один. Грирсон и Боксер Льюис также были осуждены. Жирный Бэн повешен вместе с ними.
Они умерли как мужчины. Только один Грегори Уилсон сдал в конце, что показалось странным, — пришлось втаскивать на эшафот, где он принял свой позорный конец.
Эти казни очистили атмосферу в Уэст-Лондоне, приветливый город начал расцветать.
Но в последующие два года ни одно место в этих краях не изменилось так разительно, как ранчо Дэвона.
Два пожилых человека, едущие не спеша через холмы, отметили это с нескрываемым удивлением. Потому что там, где когда-то стояла жалкая хижина, теперь возник просторный дом в испанском стиле, с красной крышей и белыми стенами. За ним виднелись большие амбары, а на лугах перед домом паслись стада тучных коров.
Два старика, один сгорбленный, а другой стройный и прямой, с улыбкой смотрели на эту картину.
Они выглядели как обычные оборванные ковбои, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить на одном из них золотые шпоры, а у другого в галстуке — сверкающую бриллиантовую заколку за пять тысяч долларов и на рукоятке старого кольта громадный рубин!
Перед большим домом старики остановились, посчитали на нем окна и только потом въехали во двор.
Одетый в белое слуга-мексиканец холодно спросил, что им нужно.
— Сынок, отвяжись от нас! — бросил ему один из них.
А другой, который казался сутулым и более хилым, хлопнул в ладони и закричал громовым голосом:
— Эй, Пру! Эй, Уолт!
Последовала короткая пауза, во время которой эхо прокатилось от одной стены к другой и замерло вдали.
Тут же застучали легкие женские каблучки и послышался веселый голос:
— Уолтер! Уолтер! Они вернулись к нам! Дядя Гарри и дядя Джим! Иди сюда скорей!
И, не дожидаясь его, она сбежала по широким ступеням, протягивая вперед руки.


Примечания



1

Бауери — улица в Нью-Йорке, прибежище наркоманов и алкоголиков.




          See more books in http://www.e-reading-lib.com