Глава 9

Аманда рассердилась на меня не на шутку. На следующий день мы столкнулись в холле.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она, глядя на меня с отчаяньем. – Почему ты не едешь к мистеру Салливану?

– Дорогая, ты не понимаешь. Мы должны заново узнать друг друга, очень медленно и осторожно, чтобы…

– Дедушка и Нана рассказали мне. Что много лет назад они отправили его в приют. Это было ужасно. Вы оба страдали. Они жалеют о своем поступке и делают все, чтобы исправить его. Но ты должна им помогать.

– Я стараюсь, дорогая. Но когда ты станешь старше, то поймешь, что взрослые мужчины и женщины должны быть очень ответственны. Они должны быть очень честны друг с другом. Тут есть свои правила…

Ее глаза наполнились слезами.

– Ты как папа. Он так много думает о правилах и законах, что забывает обо мне.

– Твой папа просто очень занят. Он тебя очень любит.

– Нет, не любит. Он не говорит мне этого, но я вижу. Он не хочет жениться еще раз, чтобы у меня появились братья и сестры, потому что не любит даже меня. Так же, как ты не любишь мистера Салливана. Ты боишься с ним говорить.

– Дорогая, я люблю мистера Салливана. Но иногда, даже если ты любишь кого-то, ты просто не знаешь, что ему сказать. И хочется побыть одной, пока нужные олова не придут к тебе.

– Ты его поцеловала! – обвиняюще воскликнула Аманда. – В губы! Когда он приехал! Ты его поцеловала, и он целовал тебя.

– Люди часто целуются…

– Я рассказала ему про тебя. – Она победоносно на меня посмотрела. – Я была вчера в магазине с тетей Луанной, и он был там – покупал газету, и все на него смотрели, а я подошла к нему и сказала: “Моя тетя Клер хорошенькая. Правда?” И он ответил: “Она самая хорошенькая, самая умная, самая сильная женщина из всех, кого я знаю”. – “Если вы не приедете навестить ее, то вы вообще ее не увидите, потому что она даже в город не ездит”, – вот что я ему сказала, а он мне: “Держу пари, что заставлю ее поехать в город”. – Аманда закончила.

– Ты так похожа на своего папу. Маленький политик.

– Я рассказала ему все, что ты мне рассказывала о нём: и какой он чудесный, и что никогда не забудешь его и какой у тебя был печальный вид, когда я уверяла тебя – он за тобой вернется. – Она взмахнула руками. – Я сказала ему, что ты до сих пор хранишь его подарок – листочек клевера – в своей шкатулке для драгоценностей.

Я закрыла глаза, надеясь, что разговор окончен.

Я видел сегодня по телевизору Элвина Тобблера. Я сидел на диване перед камином и смотрел, как Элвин Тобблер играет в футбол где-то на другом конце страны, и вспоминал, сколько раз по пятницам я смотрел на него живьем на школьном стадионе. Вспоминал тот вечер, когда тебе и мне выбили зубы.

В тот вечер твоя семья взяла меня к себе. Я раньше никогда не спал на кровати с чистыми простынями. В спальне пахло цветами. Мне не верилось, что я тут. Что твоя семья действительно беспокоится обо мне так, как ты говорила. Не верил, что кому-то, кроме тебя, есть до меня дело.

Сегодня я думал, смотришь ли ты тоже, как играет Эл.

Элвин Тобблер, внук мистера Тобблера, брат Тьюлы, мой дальний кузен и преемник шерифа Винса, приезжал навестить меня. Высокий, широкоплечий, в новой форме, он сидел со мной на веранде.

– Я заезжал к Роану. Пожал ему руку. Отвез ему подарочек. Сестра собрала: пироги, желе, разные штуки из яблока. Ну, ты понимаешь – образцы ее творчества. Она постоянно ищет новых клиентов.

– Спасибо.

– Я думаю, что тебе будет интересно узнать: он побывал на днях у мистера Лероу.

После того как Элвин вернулся домой с вдребезги разбитым коленом и с деньгами, он покончил с футболом и женился на Мэй Брэндиокер, своей школьной пассии. Ее отец, мистер Лероу, в свое время был хозяином ресторана на городской площади, а потом отошел от дел и продал его тете Джейн.

– Что он хотел от твоего тестя?

– Мистер Лероу в свое время следил, чтобы Роан был сыт, – пояснил Элвин. – Еще когда Роан был маленький, до того, как твоя семья взяла его.

Я слушала Элвина с изумлением.

– Рони прошмыгивал в ресторан через черный ход и подбирал со столов остатки, – рассказывал он. – Мистер Лероу стал оставлять для него бутерброды. Ничего не говорил. Просто оставлял. Ты ведь не знала об этом?

– Нет.

– Роан приехал позавчера к мистеру Лероу домой и пригласил его в лучший ресторан Атланты. – Элвин улыбнулся. – Вот какой человек Роан Салливан. Он никогда не забывает тех, кто к нему хорошо относился. Ты знаешь, мой дедушка всегда был о нем высокого мнения.

Я помолчала, вспоминая Босса Тобблера. Он и мой дедушка обладали той человечностью, которую воспитала в старых людях война.

Элвин посмотрел перед собой и сказал:

– Знаешь, один из моих дядей принимал участие в марше темнокожих под руководством доктора Кинга в шестидесятых. Его искусали полицейские собаки, избили копы. Такого потом уже не было, но мне никогда не давали забыть о том, кто я.

– Элвин, я знаю. Об этом не говорят открыто, но все знают.

– Самая тяжелая игра была в Питтсбурге…

– Когда ты порвал мениск?

– Да, я лежал на поле, мне казалось, что мне в ногу воткнули раскаленные щипцы. А фанаты Питтсбурга вопили: “Раз, два, три, четыре. Бейте этого, как били”.

– Эл, мне так жаль.

– Проклятые янки. – Он задумался. – Вот тогда я понял, что поеду домой. И мой дом – Дандерри. Я рассказал Роану, как и почему я вернулся. Нет идеальных мест, но есть места родные.

– И что он сказал?

– Сказал, что не может позволить себе быть сентиментальным.

– Это все? И ничего не объяснил?

– Он, по-моему, вообще немногословен. Мне кажется, что за всем этим стоит какая-то тайна.

По спине у меня пробежал холодок.

– Надеюсь, что ты не прав, но мне тоже так кажется.

Элвин надвинул фуражку, нахмурившись, посмотрел на меня и вздохнул.

– Займись-ка им. Да и собой тоже. – Он потер колено. – Болит. А что касается той женщины, той девушки, которую ты…

– Терри. Терри Колфилд. Я не дам забыть ее имя. Всю свою жизнь, так или иначе, я буду напоминать о ней людям.

– Да, конечно. Я отправляю женщин в убежище в Гейнсвилле. Ты знаешь, все они о себе думают одинаково. Считают, что окружающим на них наплевать, что во многом справедливо. Но о тебе они думают иначе. Твои статьи висят у них на доске объявлений. Они говорят, что ты сделала все верно, и то, что случилось, все равно бы произошло раньше или позже, независимо от тебя.

– Спасибо, что сказал мне это.

– Семья должна заботиться о своих.

– Эй, послушай, может, мы сходим на “Опру”, – сказала я, меняя тему. – Ты, я, Тьюла. Говорят, что шоу – отличное.

Элвин встал.

– Я не собираюсь выступать по телевизору, доказывая, что у меня есть белые, как лилии, троюродные сестры. – Он помолчал. – И в первую очередь маленькая беленькая кузина, которая зря тратит время, сидя на этой чертовой веранде, вместо того чтобы заниматься своим делом. Если ты догадываешься, кого я имею в виду.

Он ушел. Я осталась сидеть на веранде, отмахиваясь от утренней мошкары.