Глава 7

Пропадают все

Жеке очень не хотелось брать Лавренко с собой. Но Макс был привязчив, как банный лист. Он упорно шел следом за Стриженовым и без устали строил разные версии происходящего.

– Мне кажется, что это не наши, – говорил он. – Были бы наши – мы бы их заметили. А так – прямо человек-невидимка, да и только!

– Были бы чужие, мы бы их сразу вычислили, – отнекивался Стриженов. – Нет, здесь очень хитрый расчет и большая команда.

– Нет никакой большой команды! – как всегда, недовольно пробурчал Митрофанов, открыв спорящим одноклассникам дверь.

Митрофановское жилье они выбрали штаб-квартирой не случайно. Первый этаж оказался стратегически очень выгодным: двор весь просматривается, а в случае чего можно и из окна выпрыгнуть.

Каринка спала.

– Вот это явление! – присвистнул Лавренко, как только переступил порог квартиры. – У нас такие события, а она дрыхнет!

Митрофанов ничего не сказал. Он и сам не заметил, как Сидорова вырубилась. Сидела-сидела на диване, всхлипывала, а потом взяла и пристроила голову на широкий подлокотник софы. Митрофанову осталось только ноги ее поднять да пледом накрыть. На такое перемещение Каринка даже не шевельнулась. Приятели потоптались над спящей одноклассницей и решили перебазироваться на кухню. Спящая Каринка была гораздо лучше кричащей или плачущей.

Выслушав рассуждения приятелей, Митрофанов недовольно поморщился.

– Нет у них команды, – повторил он. – Это делает один человек.

– Ничего себе монстр! – изумился Лавренко. – Если делает все один, тогда он многорукий и умеет себя клонировать. А после выполнения задания клонов своих он жестоко убивает.

– Никакого клонирования, – возразил Митрофанов. – Он все делает один. Ему даже торопиться не приходится. События идут друг за другом. Сначала Каринка, потом Крюкова, следом Жека с Пугачевым. Теперь дошла очередь до «бэшек». Он не только все успевает сделать, но и как следует подготовиться.

– А действительно, – задумчиво согласился Стриженов. – С нами он разделывался по одному. Сидорова в одном месте, Крюкова – в другом. А «бэшки» сами виноваты. Нечего было всех вместе сажать. Вот он их одним ударом и прихлопнул.

– Выходит, лучше начать от него бегать? – озадаченно спросил Макс. – Разбежимся во все стороны. За всеми он не угонится.

Митрофанов в ответ хмыкнул, намекая на то, что с его комплекцией только бегать.

– Бегать мы не будем, – заявил Жека. – Знаю я тебя, убежишь – потом до конца учебного года не вернешься. Сейчас попробуем его вычислить. Есть один верный способ. Так Каменская в кино всегда делала: как картинку нарисует, сразу же преступник находился.

Он взял лист бумаги и ручкой поделил его на три части.

– Что мы имеем? – Стриженов выжидательно посмотрел на приятелей. – У нас в классе четыре отличника. – На листе появились знакомые фамилии. – И у «бэшек» четыре. – Еще фамилии. – Но их можно не считать, потому что из больницы так просто не выпишут. Наверняка продержат до понедельника. – Резким движением Стриженов перечеркнул всю среднюю колонку. – У «вэшек» – один.

– Пугачева тоже можно не считать, – вспомнил Митрофанов. – У него уже что-то с ногой.

Жека заштриховал последнюю фамилию и уставился на листок.

– Так, что у нас остается? – Стриженов почесал ручкой нос. – Пострадали отличники у всех, и только у нас все в состоянии прийти на контрольную.

– Ну что ж, – довольно потер руки Макс. – Мы победим! Эх, прокатимся с ветерком…

– Еще неизвестно, в какую сторону мы прокатимся, – оборвал фантазии одноклассника Стриженов. – И теплый ли там будет ветер. Непонятно, почему только по отличникам лупят. Почему хорошистов не задевают? Они ведь тоже могут на общую успеваемость повлиять.

– Если начнут всех мочить, у нас получится не школа, а братская могила, – произнес Митрофанов, поднимаясь. – А потом, шкаф ведь на меня, а не на отличника упал.

От волнения у него разыгрался аппетит, поэтому он пошел на кухню ставить пельмени.

Жека смял листок. Метод Каменской тут не действовал.

– Не понимаю, чего он добивается? – Тяжелая от мыслей голова Стриженова сама опустилась на согнутые руки. – Можно было поступить гораздо тише и спокойней. Каким-нибудь образом узнать варианты контрольной и подготовить весь класс.

– Ага, а потом у всех учителей инфаркты: класс слабый, а у каждого пятерка, – довольно закивал Макс и жизнерадостно заржал.

Вернувшийся Митрофанов и Стриженов недовольно посмотрели на него. Под их взглядами Лавренко смутился и перестал смеяться.

– Почему слабый? – удивился Жека. – Это ты на кого намекаешь? На «вэшек»?

– Любой класс без отличников слабый, – произнес Макс, и лицо его при этом стало необычайно серьезным.

– Ладно, – Жека хлопнул ладонью по столу, – сделаем так. Ты, Митрофанов, сиди дома, смотри в окно. Мы будем сторожить кирпичи на козырьке. Он за ними вполне может прийти. И вот тут-то мы его схватим.

План был на удивление прост. И так же просто он провалился.

Как и было решено, Митрофанов остался наблюдать за подъездом, благо из его окна двор замечательно просматривался. Ребята поднялись на пролет между первым и вторым этажами. Как только кто-нибудь поднимался или спускался по лестнице, они либо спускались, либо поднимались на один этаж и прятались в закутке перед квартирами. Когда все звуки стихали, друзья возвращались. Если бы за кирпичами вернулись, то злодея либо заметил Митрофанов, либо перехватили притаившиеся на лестнице приятели. В любом случае далеко бы он не ушел.

Время шло, но никто не появлялся. Неусидчивый Макс быстро устал и начал канючить, что болтаются они здесь зря, что все интересное сейчас где-нибудь на улице происходит. Чтобы не слышать его нытье, Жека послал Лавренко на последний этаж, посмотреть, есть ли там выход на крышу и не закрыт ли он. Как бы и на крыше кирпичи не обнаружились, тогда пришлось бы сторожить и там.

Поднимаясь, лифт натужно загудел. Стриженов прислушался. Пока все было спокойно. Лифт щелкнул наверху. Какое-то время стояла тишина. Потом подъемный механизм снова заработал.

И смолк.

Послышалось странное трыканье, а потом наступила тишина.

– Эй, Лавренко, ты там? – Стриженов пробежал наверх и остановился на пятом этаже.

– Чего это? – послышалось рядом. С Максом, значит, пока было все в порядке.

– Ты что там натворил? – завопил в щель между створками двери Жека. – Хорош на кнопки жать, спускайся!

– А я и не жму, – жалобно отозвался Лавренко. – Он сам чего-то не едет.

– Не едет, – проворчал Стриженов, оглядываясь. Вокруг не было ни одного подходящего прута или палки, которые можно было бы засунуть в створки лифта и отжать их. – Не суетись, сейчас что-нибудь придумаем. Ты на первый этаж нажми и не отпускай. Может, он просто завис. И еще попробуй диспетчера вызвать!

– Тут ничего не работает, – жаловался Макс. – Кнопки как каменные, вообще не реагируют.

– Фиг с ними, с кнопками. Сиди, не шевелись. Я без них тебя вытащу.

Обещание свое Стриженов выполнить так и не смог. Сколько он ни старался, сколько ни пыхтел, лифт стоял как вкопанный.

– Сейчас я сбегаю к Митрофанычу, и мы позовем кого-нибудь, – обнадежил одноклассника Жека и помчался вниз. На площадке между вторым и первым этажами он привычно кинул взгляд на козырек. Последние ступеньки Стриженов преодолевал кувырком.

Кирпичей на козырьке не было.

А ведь он мог поклясться, что никто не спускался и не поднимался. Неужели привидение?

– Митрофаныч! – ворвался он в квартиру одноклассника. – Кто-нибудь приходил?

– Не было никого. – Митрофанов лениво оторвался от подоконника, с которым за последний час сроднился. – Нам бы камеру наблюдения поставить, что ли. Я уже устал здесь сидеть.

– Больше можно не сидеть! – От волнения у Жеки подкосились ноги, и он сполз по стеночке на пол. – Нету кирпичей.

– А Лавренко где? – забеспокоился Митрофанов.

– В лифте застрял.

Митрофанов посопел, почесал подбородок и вдруг изрек:

– Я, кажется, знаю, кто все это делает.

– Да погоди ты с этим! – Стриженов схватил телефон и стал жать на все кнопки сразу. – Звони куда-нибудь, пускай они Макса из лифта освободят. А то он там уже в истерике бьется.

– Да не надо никуда звонить. – Митрофанов отобрал у приятеля телефонную трубку и положил обратно. – Мальчишки балуются. Там кнопка одна есть… Побудь здесь, я сейчас твоего Макса освобожу.

Митрофанов ушел. Жека нервно пробежал по кухне, съел пару пельменей с тарелки, выглянул в окно. Двор казался абсолютно пустым, даже воробьев с голубями видно не было.

Стриженов съел еще несколько пельменей и сходил проверить Сидорову. Та все еще спала, спрятав нос под плед, наружу торчала только забинтованная рука.

Время шло. Тарелка с пельменями опустела, а Митрофанов все не возвращался. Макса тоже не было.

Жеке стало не по себе. Чужая квартира вдруг наполнилась странными шорохами.

Стриженов вылетел в коридор. Никого не было, но его не покидало ощущение, что здесь кто-то есть. Словно человек-невидимка медленными шагами двигался вдоль стен и вел по обоям руками, и от этого раздавалось неприятное шуршание.

– Мама! – Жека выбежал из квартиры и захлопнул за собой дверь.

И только сейчас с ужасом понял, что ключа у него нет, что внутри осталась Каринка, что на ногах у него тапочки и что вообще все плохо.

– Макс! – Стриженов помчался на пятый этаж. – Ты только не молчи. Лавренко! Ты там жив?

Никто не ответил.

Буйная фантазия Стриженова быстро нарисовала жуткую картину. Гигантский монстр, похожий на слизняка, только размером со шкаф, ползет по лестнице, оставляя после себя неприятную липкую слизь. По дороге он заглатывает Митрофанова, а потом протискивается в щель, проникает в лифт и, не жуя, заталкивает в себя несчастного Лавренко. А потом…

Потом испаряется, потому что ни слизи, ни чего-нибудь другого подозрительного вокруг не было. Лифт послушно щелкнул и распахнул двери. Внутри него было пусто.

Входить в кабину Стриженов не стал. Вдруг опять сломается, кто его тогда будет спасать? Он побежал обратно к двери с тайной надеждой, что Митрофанов вернулся и привел с собой Лавренко.

Не вернулся. Не привел.

На стук и звонки не открывали. Жека уже приготовился, что на шум, который он поднял, сбегутся все соседи. Но и тут никто не отозвался. Дом словно вымер.

Жеке стало совсем не по себе. Он даже по уху себе постучал, решив, что, может быть, на него напала временная глухота. Но нет, звуки до него долетали. Где-то далеко проезжали машины, орала сигнализация, каркали вороны. Но все это было там. А здесь стояла мертвая тишина.

Мертвая!

– Сидорова! – что есть мочи заорал Стриженов. Эхо десятикратно отразило его крик и вернуло обратно.

Плюнув на все условности, прямо в тапочках, Жека побежал на улицу. Окно было высоковато, но он подпрыгнул и, потеряв один тапочек, с грохотом вскарабкался на подоконник.

Каринка спала, теперь уже всю голову спрятав под плед.

Мысленно позавидовав такому крепкому сну, Жека побежал в прихожую.

Здесь его ждало новое потрясение. Дверь изнутри не открывалась. Нужен был ключ.

Стриженов только-только успел продышаться и успокоиться, как вдруг за дверью раздался страшный грохот. Бросив бесполезные поиски ключей и натянув свои ботинки, Жека прибежал к Каринке.

– Вставай! Надо уходить.

Сидорова никак не хотела просыпаться, но Стриженов столкнул ее с кровати и подтащил к окну.

Каринка сидела на подоконнике и непонимающе хлопала ресницами.

– Прыгай, я тебе потом все объясню, – кричал Жека, подталкивая сонную Сидорову в спину. – Быстрее, а то не успеем!

Каринка послушно кивнула и, все еще глядя на взъерошенного Стриженова, соскользнула с подоконника вниз.

За окном послышался жуткий треск, потом короткий Каринкин крик.

И наступила тишина.

Колени у Жеки предательски дрогнули. Он присел на корточки, боясь подойти к окну. С улицы не раздавалось ни звука, если не считать обычного шума большого города. Но тут из-за окна донеслось:

– Что за черт!

Жека на трясущихся ногах подошел к окну.

Каринка сидела, заваленная досками от ящиков. Короткие неструганые планочки, торчащие во все стороны гвозди. Ноги Сидоровой были исцарапаны, из ранок текла кровь. Откуда взялось все это добро, Стриженов не понял. Еще пять минут назад, когда он карабкался в окно, их не было.

Первой мыслью Жеки было: «Скорую!» Но Каринка была в сознании, значит, ничего жизненно важного задето не было.

– Блин! – Сидорова попыталась подняться. Доски под ее тяжестью захрустели, и она свалилась обратно.

Стриженов перемахнул через подоконник, счастливо миновав капкан из досок, и протянул однокласснице руки.

– Мог бы предупредить, что здесь засада. – Кривясь от боли, Каринка выбралась на безопасное место и повалилась на землю. Она была босиком, ступни пострадали очень сильно, так что ходить она могла с трудом.

– Не было этого! Честное слово! – с жаром начал оправдываться Жека. – Я в окно влезал, не мог не заметить. Ровная была земля, без всяких там досок.

– Ты что угодно мог не заметить, – со стоном произнесла Сидорова и полезла в карман за платком: некоторые царапины были глубокие и болезненно пульсировали.

От вида исцарапанных Каринкиных ног Стриженову стало совсем плохо. Он перестал соображать и только сидел на земле, тупо глядя перед собой. Вокруг него происходили страшные вещи: исчезали друзья, лилась кровь. И это уже была не детская шалость, невинная игра в разведчиков. Это была страшная действительность, скрыться от которой невозможно. Как хотелось сейчас же отправиться домой и спрятать голову под подушку. Да и что скажет мама, когда узнает, что ее единственный сын вот уже какой день ловит преступника, который, в свою очередь, не прочь разделаться с теми, кто на него охотится…

– Ну, и чего вы здесь сидите? – раздалось рядом.

Вздрогнули ребята одновременно. Только Каринка при этом подняла глаза, а Жека втянул голову в плечи и зажмурился.