Глава 11

Шел 1983 год. Сенат Соединенных Штатов день за днем сотрясали гневные речи республиканского сенатора от штата Вирджиния Эдварда Мюррея. Мультимиллионер в третьем поколении, ярый проповедник американского образа жизни, этот достойный наследник лавров Цицерона в глазах нашего руководства имел всего лишь один, хотя и существенный недостаток. По какой-то неведомой причине он полагал, что секреты высоких технологий, принадлежащих его стране, должны оставаться таковыми и впредь. И все бы ничего, если бы он, скажем, торговал снегом на Аляске или ремонтировал доски для виндсерфинга на побережье Калифорнии. Однако же, Эдвард Мюррей возглавлял парламентскую комиссию и, как поговаривали осведомленные люди в верхах республиканской партии, считался одним из вероятных претендентов на президентский пост. Это факт и поставил крест на дальнейшей политической карьере видного политического деятеля страны белого орла.

В одно прекрасное утро (во всяком случае с нашей точки зрения оно несомненно было прекрасным) в роскошный особняк владельца заводов, газет, пароходов явились агенты Федерального Бюро Расследований и, предъявив постановление окружного прокурора, потребовали у нашего подопечного продемонстрировать им коллекцию ювелирных изделий, служившую предметом особой гордости сенатора Мюррея. Как можно предположить, эта экскурсия закончилась для него печально.

Пришедшие оказались большими знатоками искусства, в особенности ювелирного. Однако их интерес к продемонстрированным сокровищам был сугубо профессиональным. Часть изделий, содержащихся в коллекции, оказалось похищенной. Причем ни где-нибудь, а в том самом ненавистном сенатору Советском Союзе. Грандиозность скандала, разыгравшегося вокруг сановного «скупщика краденного» нетрудно себе представить. Спасибо свободной прессе, она никогда не оставляла без внимания результаты нашей работы.

Как и подобает всякому уважающему себя преступнику, Эдвард Мюррей напрочь отрицал свою причастность к похищению и скупке краденного. Он даже нанял частного детектива, пытаясь разобраться в этой истории. Все тщетно! Карьера политика для него была окончена.

Суть же происшедшего заключалась в следующем. Незадолго до описываемых событий в Интерпол обратился бельгиец шведского происхождения Курт Свенсон, заявивший, что, по его сведениям, в руках известного американского политика Мюррея находятся похищенные из частной коллекции в Советском Союзе ювелирные изделия на общую сумму в два с половиной миллиона долларов. Дело осложнялось тем, что по поводу этих самых украшений у Свенсона существовала договоренность о продаже. В счет общей суммы в СССР было переведено полмиллиона долларов аванса. Имелось даже соответствующее разрешение Министерства Культуры, оформленное безупречно по сем правилам. Сделка не состоялась из-за скоропостижной гибели владельца коллекции, которая, несмотря на отсутствие внешних признаков насильственной смерти, весьма напоминала заказное убийство. По данным Свенсона, украденные драгоценности были выставлены на частном аукционе некоего Шарля Форуа, но проданы ещё до начала торгов. Однако когда пресса и «соответствующие органы» обглодали скелет политической фигуры Эдварда Мюррея, вдруг оказалось, что Курт Свенсон, а вместе с ним и Шарль Форуа исчезли в неизвестном направлении, оставив заинтересованных лиц только разводить руками.

Бумага, пришедшая вскоре из Союза гласила, что сокровища, да, были похищены, их хозяин убит, но ни о каких переговорах о продаже проименованных изделий в Министерства Культуры неизвестно и, соответственно, никаких бумаг на их вывоз не выдавалось. Конфискованные экспонаты были без лишнего шума возвращены в Москву, дело закрыто, и бывший сенатор вновь обрел долгожданный покой и полную возможность, удалившись от дел государственных, заняться вплотную делами принадлежащих ему фирм, а также работой над мемуарами на тему «Как я сел в лужу».

Только вряд ли бы ему удалось соблюсти историческую достоверность, описывая случившееся с ним неприятности. То, что режиссера этого действа звали Николай Рыбаков, а исполнителей главных ролей Александр Лукин и Валерий Пластун — он знать не мог.

Единственное, что тяготило меня во всей истории — это смерть хозяина коллекции. Строго говоря, это была не наша работа. Разработав операцию, генерал, тогда ещё полковник, Рыбаков дал «заявку на матобеспечение». По плану это должно было быть ограбление и не более, чем ограбление. В конце боевых действий похищенное триумфально возвращалось законному владельцу. Но в результате на этом этапе все пошло совсем не так, как предполагалось. Хозяин коллекции оказался в ненужное время в ненужном месте и, хотя, формально никакой моей вины в его гибели не было и близко, смерть его лежала тяжелым грузом на том, что принято называть совестью.

И вот, как водится, откуда не возьмись, подобно Летучему Голландцу не предвещая ничего хорошего, на нашем горизонте вновь всплыла фигура экс-сенатора Мюррея. Причем, на этот раз в весьма примечательном окружении.

Как в свое время наш бывший подопечный, сенатор Джордж Фитцуотер возглавлял комиссию, занимавшуюся вопросами экономического сотрудничества, правда уже не с СССР — с Россией. Роберт Мэтлок до недавнего времени состоял послом в нашей великой и непутевой державе. Генерал Кевин Райс был советником президента по вопросам национальной безопасности. Фамилия Коулер лично мне не говорила ничего. Что объединяло этих людей, попавших под «колпак» убитого накануне контрразведчика?

Переворачиваю бумагу, на которой записаны фамилии наших новых пациентов. Что ж, интерес Сухорука к Рыбакову более-менее понятен. И что дальше?

Лист, который я держу в руках, ксерокопированная статья из французской «Пари Матч». Название её звучит хлестко и угрожающе. Особенно для непривычного читателя: «Смерть на продажу». Интересно, чем это пугают своих читателей господа французские журналисты.

«Еще вчера эти гигантские советские подводные лодки типа „Тайфун“ были военной тайной».

Странно. А что, сегодня они уже ей не являются.? Впрочем, какие сейчас тайны? Одна видимость! Ладно. Допустим. Читаем дальше. Ага! Вот оно что! Сегодня их готовы продавать. По мне, конечно, не стоило бы, но в конце концов, это дело Росвора^[25]. Надеюсь, они продают изделия, а не технологии. А это что? Тактико-технические характеристики?! Водоизмещение 25 тысяч тонн, два ядерных реактора, каждый мощностью с четыре энергоблока Чернобыля. Американский аналог «Огайо» и рядом не угадывается. Размеры устрашающие. Длина 171 метр, высота 24 метра, диаметр — 12,5 метров. Сто пятьдесят человек экипажа, двенадцать ядерных ракет. Противорадарный маневр. Надо же, не врут! Но черт возьми! Откуда такая точность? А вот и новые радости! База Нерпичье на Кольском полуострове. Цифры. Факты. Я здесь точно сказать не могу, но в общих чертах тоже похоже на правду. К чему бы это?

Ага! Вот оно к чему. Утилизация ядерных отходов, нарушение техники безопасности. Хорошо. Предположим. Читаем дальше. «Неподалеку от Нерпичья находиться столь же засекреченный населенный пункт Росляково…» Почтовый ящик 82. Захоронение ядерных отходов в Баренцевом море.

«… Местные жители рассказывали нам, что никаких стандартных контейнеров не было. Для захоронения отходов использовались простые короба из металлических прутьев с приваренными к ним железными листами. Их заполняли урановыми стержнями и топили в море. Но эти короба имели неприятную особенность всплывать. Тогда по ним стали стрелять из пулеметов, чтобы продырявить и таким образом пустить на дно. То, что радиация свободно проникает сквозь дырявые стенки, никого не волновало».

Бред болезненный! Чтобы заполненный железный короб плавал, его надо набить пенопластом. И то не факт. Дальше больше. В километре от базы, поселок Андреевка, где сорок офицеров и полторы сотни солдат голыми руками и без спецодежды вытаскивают погруженные в бетон урановые стержни. Заканчивается статья, как принято говорить, на оптимистической ноте: «И такая база в России далеко не единственная!» Верно подмечено!

Душераздирающее зрелище! Не материал, а фильм ужасов! Заглядываю в папку. Судя по названию, следующая статья на подобную же тему.

— И много тут такого?

— Полным полно. — Слава поднимает объемистую стопку бумаги. — Причем заметь, все на одно лицо. Семьдесят процентов правды, тридцать — чистая туфта.

— Это уж точно. Больше всего мне понравилось про самоубийц из Андреевки. Я тут прикинул: если принять за константу, что через неделю весь этот дружный коллектив должен быть либо уже на кладбище, либо на подступах к нему, то в год общие потери в личном составе составляют, ориентировочно, две тысячи офицеров и девять тысяч солдат! — подводя итоги своих подсчетов, произношу я.

— Молодец. Садись — пять. Добавляю только одно, что и подводные лодки «Тайфун» Россия, при всем желании продавать не может. Мы связаны договором о нераспространении ядерного оружия.

— Логично. Я даже как-то сразу не подумал, — чешу затылок я. Ай-ай-ай, как нехорошо.

— А вот Сухорук подумал. Он вообще много о чем подумал. Если так можно выразиться, это папка со всяческими странностями, имеющими место быть на территории СССР и нынешнего СНГ, а также в окрестностях оного. Странности в основном имеют отношение к российскому военному потенциалу.

— И все такая же лабуда, — завершаю я его фразу.

— Не совсем. Здесь материал разного рода. Но лабуды выше крыши. Причем, как ни крути, сделана она вполне профессионально. Это ты, я, Тагир и другие господа офицеры, привыкшие работать с информацией, разберут, а вот мирные обыватели, к тому же живущего за тридевять земель от описываемых мест и событий, эти плоды изысканий свободной прессы съедят и не подавятся. Кстати, как ты думаешь, кто подает информацию о «советской военной угрозе» на стол президента Соединенных Штатов?

— Генерал Кевин Райс? — высказываю я резонное предположение.

— Точно! А контролирует связь с Россией? — следует очередной вопрос.

— Сенатор Джордж Фицуотер.

— А посол в Москве? — продолжает Слава.

— Понятно-понятно. Мэтлок. Да! Интересное кино получается. Однако, причем тут Мюррей? — интересуюсь я.

— Товарищ майор, пока вы тут по барышням каруселили, я немного пошарил по компьютерным сетям… — с деланной обидой заметил Слава Бирюков.

— Не томи! Что нашел?

— Джордж Фицуотер — двоюродный брат Мюррея. Это девичья фамилия его матери. Генерал Райс тоже родственник Мюррея, — выдает мой друг.

— Да ну? — Я ошарашено взглянул на Славу.

— Ну да. Жена Кевина Райса — Шерил Мюррей.

— Обалдеть! — ошеломленно взглянул я на Славу.

— Как-нибудь в следующий раз. В какой степени родства с этой семейкой находится Мэтлок, я пока не знаю. Быть может, его и вовсе нет. Возможно они просто друзья или члены одного гольф-клуба, или соседи по виллам. Бог его знает. В этом деле они играют в одной команде.

— Похоже ты прав, — произнес я, радуясь в очередной раз, что капитан Бирюков работает в моей группе. — Я практически уверен, что ты прав. Один вопрос…

— Кто такой Коулер?

— Да.

— С этим пока загвоздка. В мало-мальски открытых базах данных это имя не обнаружено.

— Понятно. Какие будут предложения?

— Предложения? Командир, я приглашаю тебя на экскурсию по серверам мира… — Слава радушно повел рукой в сторону компьютера.

— Не понял? — удивляюсь я.

— Да что ту непонятного. Пора обратиться за консультацией к коллегам из конкурирующих фирм.

— Нелегально?

— Конечно, — уверенно-снисходительно отвечает Слава. Зачем отвлекать от дела серьезных людей. Благо, техника позволяет. Вообще, компьютерные сети — величайшее изобретение человечества. Они настолько облегчают работу шпиона, что тому, кто первый додумался раскинуть их по шарику, надо поставить памятник во всех разведуправлениях мира. Ибо, как говорил один умный мужик: «По-настоящему безопасной можно считать лишь систему, которая выключена, замурована в бетонный корпус, заперта в помещении со свинцовыми стенами и охраняется вооруженным караулом — однако и в этом случае сомнения не оставят меня», — продекламировал капитан Бирюков. — Хвала придурку, который додумался доверять секретную информацию проводам и микросхемам! И поскольку любая система подвержена взлому, мы непременно взломаем её. Операцию «Тростник Мидаса»^[26] объявляю открытой!

Дисплей компьютера засветился, выражая полную готовность принять участие в намечающейся авантюре.

— Начнем, пожалуй с Сингапура, — бегая пальцами по клавиатуре, бормотал Слава. — Не знаю почему, но мне с детства нравится это название. В нем есть запах дальних странствий и приключений… Теперь сервер полицейского управления Сиднея нас вполне устроит. Отсюда плавно скользим в Испанию. Где-то тут у меня был адресок его величества. Ага, вот и он. Хуан-Карлос, я тебе скажу, мировой мужик…

В этот момент общаться с капитаном Бирюковым было абсолютно бесполезно. Наподобие мифического кентавра — человека-коня, он сейчас представлял единое целое с компьютером.

— Теперь Италия. Концерн «Фиат». Тоже в общем-то неплохая крыша. Дальше Бельгия. Штаб квартира НАТО. Саша, тебе что-нибудь нужно в их штабе?

— Нет.

— Как хочешь! Тогда займемся сервером ЦРУ. Итак, сайт www.odei.gov/cia^[27]. Что тут у нас. Понятно, господа, понятно. Эта хрень нам уже знакома. Прямо дети какие-то! Нашли чем защищаться. «Lotus Notes»^[28]! В эти игры мы уже играли. Этакий себе монстр. В бронежилете, но без штанов. Взять его в лоб практически невозможно. А со спины — бей не хочу.

— Это как?

— Как говаривал Шерлок Холмс: «Элементарно, Ватсон!» В общем делается это так. Посылается на необходимый нам адрес какое-нибудь сообщение. Дожидаемся ответа. В ответе среди прочего, содержится нужный нам пароль. Так вот. Пока читатель на том конце изучает, что это ему попало в сеть, из информации тихо-тихо вылазит маленький червячок и вгрызается в компьютерное нутро. Затем ждем, когда подопечный вновь наберет пароль. В результате у нас на руках имеется индивидуальный пароль и идентификационный номер искомого пакета Notes. После чего наш доблестный «червячок» на радостях издыхает, оставляя нам шествовать победным маршем по информационным банкам.

— И долго ждать? — интересуюсь я, памятуя, что на дворе уже ночь, а завтра с утра мне предстоит встреча со Стрельцовым. Хорошо бы к этому моменту иметь здравый ум и полную память.

— Что? — Слава недоумевающе смотрит на меня. — Ты о чем? А! Ты о защите! Командир, не бери дурного в голову, тяжелого в руки! У меня здесь давно уже тропа протоптана. Добро пожаловать в базу данных Си-Ай-Эй онлайн. Ну что, для начала посмотрим, кто такой этот самый Коулер?

— Давай попробуем.

— Отлично. Набираем К-о-у-л-е-р.

На дисплее высвечивается столбик имен разнообразных Коулеров, каким-то образом попавших в поле зрения ЦРУ. Хорошо еще, что наш подопечный не носит фамилию Джонс или, скажем, Браун. И тем не менее, с имеющимся списком можно работать до утра, а то и дольше.

— Нет, так у нас дело не пойдет, — бормочет Слава себе под нос. Первый в списке некто Эктор Коулер, 1-й лейтенант морской пехоты. Вряд ли это то, что нам надо, хотя, кто его знает.

— Попробуем по-другому, — Слава набирает ряд имен: Эдвард Мюррей, Джордж Фицуотер, Роберт Метлок, Кевин Райс, ….. Коулер. Команда: «Дополнить». Машина послушно заполняет оставленный пробел: «Макс».

— Ну вот и славно. Вот и хорошо. Даем запрос: «Макс Коулер».

«Дионис, Сигма, Клерк, Беовульф, Дезерт Файр».

— Что, и все? — брови Бирюкова удивленно лезут вверх. — Не густо! Хорошо. Подойдем с этой стороны. «Дионис».

Дисплей, виновато мигая, выдает текст: «Информация отсутствует».

— Вот даже как? «Беовульф».

Ответ на этот и последующие запросы не радуют разнообразием. Он в точности повторяет первый.

— Черт побери! — возмущается мой друг и я его вполне понимаю.

— Ладно. Попробуем следующим образом.

«Макс Коулер — биографические данные»

«Макс Коулер» — безропотно повторяет машина и, словно издеваясь над нами выдает на гора: «Информация отсутствует. Дело находится в служебном архиве президента США.»

— Здрасьте, приехали! — обескуражено произносит наш Арамис. — Вот так номер! Сейчас все брошу и полезу в президентский архив. Командир, ты что-нибудь понимаешь?

— Только то, что мы столкнулись с чем-то весьма экстравагантным.

Насколько я помню, с ЭВМ этот архив не знаком и содержащиеся там документы имеют гриф «Особо секретно. Хранить вечно».

— Правильно. Перед прочтением сжечь, — в тон мне произносит Слава.

— Шутишь? — с укоризной бросаю я.

— Какие уж ту шутки?! Знаешь, у меня почему-то такое ощущение, что Сухорук уже тыкался в эти ворота.

— Поэтому и заинтересовался делом Мюррея?

— Видимо да.

— Хорошо, предположим, ты прав. Но зачем вообще он потянул за эту нить?

— Пока сказать точно не могу, — лицо Бирюкова задумчиво. Глядя на него невольно создается впечатление, что, помимо компьютера, стоящего перед ним на столе, в голове у него находиться ещё один, куда более мощный. — Но полагаю, это как-то напрямую связано с делом об убийстве Мухамедшина.

— Почему? Аргументируй.

— Знаешь, когда я осматривал кабинет Сухорука, меня не оставляло такое чувство, что в нем нет ничего лишнего. По отзывам сослуживцев, он как раз из тех людей, которые больше всего ценят четкость и порядок. Да ты сам посмотри, как аккуратно подшиты и пронумерованы бумаги в папке.

Верно, не попрешь. Как ни крути, а при жизни подполковник Сухорук скорее всего был человеком крайне методичным.

— Верно. что дальше? — соглашаюсь я, ожидая продолжения аргументации.

— Папка, которая была мною найдена в его кабинете, имеет порядковый номер два. Очевидно, где-то есть и другие.

— Честно говоря, я тоже так думаю. И что это нам дает?

— Мне кажется маловероятным, чтобы Сухорук вел какое-то свое собственное расследование. Для этого он слишком, что называется, человек государев. Хотя окончательно отбрасывать подобную версию все-таки рискованно.

— Согласен.

— Так вот, поскольку версию о частном детективе мы пока оставляем в стороне, то, я полагаю, нам следует сосредоточить свое внимание на деле этого убитого полковника-узбека.

— Мухамедшина.

— Верно. Остается узнать, в чем тут дело.

— М-да. Еще одна смерть. Мухамедшин, Сухорук, Рыбаков. Занятная история выходит. В марте Мухамедшин приезжает в Москву и получает пулю в лоб. Через несколько месяцев убивают следователя ведущего это дело, и свидетеля, обладающего какой-то ценной информацией. Все три убийства вполне профессиональны.

— Полагаешь работал один человек?

— На вряд ли. Скорее всего направлял один человек.

— Скорее всего ты прав. Но знаешь, Саша, что я тебе скажу. Если все эти смерти как-то связаны с делом Мюррея, то следующими в списке жертв ты и Валера.

— Нет. На сведение счетов не похоже. Скорее всего есть какое-то другое объяснение. Может что-нибудь из сегодняшнего дня экс-сенатора.

— Тогда причем здесь Рыбаков?

Тяжелый вопрос. Самый простой и в общем то верный ответ: «Он слишком много знал!». Но что же такое было ему известно, нашему генералу, что заставило «собратьев по оружию» инсценировать это нелепое самоубийство? Ну предположим, что Рыбаков знал о Мюррее и его камарилье больше всех. Так оно, собственно говоря, и было. Что-то такое нарыл Сухорук. Значит, с этой информацией он пришел к нашему генералу и попросил у него помощи. Не факт, конечно, но тому, что есть у нас, не противоречит. Допустим, это именно так. Тогда во время второй встречи, той самой, которая так и не состоялась, контрразведчик ожидал от Рыбакова каких-то новых данных. Настолько важных, что кто-то для недопушения их передачи пошел на двойное убийство. Причем людей, прямо скажем, незаурядных. Что же это может быть? Что?

— Не знаю, — честно признаюсь я, — пока не знаю. Если тебе не сложно. Полистай при помощи своего арифмометра досье Мюррея. Ну сам знаешь, ФБР, налоги и все такое прочее.

— Машинку мою попрошу не обижать, — возмущается Слава. — В ней к твоему сведению, оперативная память едва ли не самая большая в Москве.

— Ладно, не сердись. Займись пока Мюрреем, а я спущусь в архив, посмотрю, нет ли там у нас чего-нибудь на бывшего полковника бывшей Советской Армии Мухамедшина.

— Давай. Желаю успеха.

Возвращаюсь через полчаса, Слава сидит откинувшись в кресле, заложив руки за голову. Увидев меня, он слегка приподымается и дарит мне долгий многообещающий взгляд.

— Товарищ майор, — произносит Бирюков угасающим голосом. — У вас нет с собой упаковки валидола?

— В чем дело, Слава?

— У меня есть две новости. Не знаю, с какой начать.

— Тогда давай в алфавитном порядке.

— Даю. Первое. Я проверил по аналоговой системе нашу базу данных на предмет словосочетания Макс Коулер.

— Ну-ну? И что?

— Макс Коулер приезжал в СССР в феврале 1991, в июле 1993 и…

— Пятнадцатого-восемнадцатого марта сего года, — перебиваю я.

— Правильно. Пятнадцатого марта. Откуда знаешь? — удивленно глядит на меня Бирюков.

— Девятнадцатого был убит Мухамедшин.

— Вот оно как. Понятно. Тогда на закуску ещё один небезынтересный факт. С января прошлого года в результате слияния «Эй Джи Спешел Меканикс» и «Мюррей Райфл компани», двадцать пять процентов акций получившегося монстра принадлежит Эдварду Мюррею.