4

От Чешских Будеевиц к замку Глубока дорога пролегала меж полей, небольших перелесков и прудов, богатых рыбой. Несмотря на тесноту и относительное неудобство (в «Порше» впятером особо не рассядешься), путешественники сожалели только об одном: дорога оказалась слишком коротка. Наслаждаться окружающими пейзажами можно было бесконечно.

Выйдя из машины, Катя огляделась и всплеснула руками:

— Господи, какая прелесть!

Замок Глубока был и в самом деле прекрасен. Прекрасен, как любое творение рук человеческих, в которое вложена душа и незаурядное мастерство его создателей.

Мальчишки задрали головы:

— Рыжик, а рыцари в этом замке жили?

Даше пришлось их разочаровать:

— Увы, нет. Но тем не менее его история…

— А мне Глубока всегда что-то напоминал, — неожиданно заметил Полетаев.

Взгляд у него был совсем как у Мишки с Кешкой, счастливый и мечтательный.

— Тюдоровскую готику, — кивнула Даша. Подполковник почти испугался:

— Кого?

— Готику Тюдоров. — Даша еще раз посмотрела на аккуратные зубчатые башни — не ошиблась ли? — Очень характерный образчик. Построен в подражание Виндзорскому замку.

Полетаев потряс головой:

— Нет, нет. Что-то далекое, из детства…

— У вас было детство? — Даша ехидно поджала губки. — А я-то думала, что в подвалах ФСБ существует специальный инкубатор. Вот с такими яйцами. — Она широко развела руки в стороны.

— Рыжик, говори громче, мы не слышим. — Катя решила, что кузина уже начала экскурсию.

— Да, да, сейчас… — Молодая женщина сделала шаг и ойкнула. Еще один — и ей пришлось со стоном присесть на корточки.

— Что с тобой? — забеспокоилась сестра. Даша сделала плаксивое лицо:

— Не могу ходить. Придется вам идти без меня.

— Но мы без тебя не сможем, — растерялась Катя. — Мы же ничего не поймем.

— А вам Сергей Павлович поможет. Ведь поможете?

Полетаев испытующе посмотрел в невинные ореховые глаза, прячущиеся под рыжей челкой:

— А что с вами?

— Как что? Вы же знаете — травма ноги…

— Настолько больно, что не можете даже шагу ступить? — Он по-прежнему не испытывал ни малейшего доверия к ее словам.

— Нет, шаг я ступить, конечно, могу. Но провести всю экскурсию на ногах… — Даша пожала плечами. — А если мне станет совсем плохо, где я тогда смогу присесть? В тронном зале?

— Вы прекрасно знаете, что там нет тронного зала.

— Тем более.

— И что вы собираетесь делать в наше отсутствие?

— Да ничего я не собираюсь делать! На скамеечке буду сидеть, вас дожидаться…

— Ой ли?

Даша вздохнула:

— Хорошо, а что вы предлагаете? Заплатите охраннику у входа, пусть еще и за мной следит!

— За вами уследишь, пожалуй… — Эфэсбэшник явно не хотел оставлять ее одну. — Ну, хорошо, мы сейчас пойдем на экскурсию, но если, вернувшись, я не застану вас на этом самом месте…

Даша хотела, по обыкновению, сообщить, что она свободная женщина и подчиняться никому не собирается, но потом решила понапрасну обстановку не усложнять. Правда, сразу же сообразила, что, если она совсем ничего не скажет, подполковник заставит ее ковылять вместе со всеми в войлочных тапках, это уж точно. В крайнем случаем потащит волоком, полируя драгоценный паркет. Она прибегнула к промежуточному варианту.

— Пользуетесь тем, что я больна и не могу ответить… — дрогнувшим голосом шепнула она.

— Можно подумать, что у вас язык перебит, а не нога, — проворчал Полетаев. — И бога ради, не делайте такое постное лицо, я вам все равно не верю.

Даша не выдержала:

— Ой, да иди ты, Палыч, иди! Вон дети совсем уже извелись…

Подполковник посмотрел на мающихся мальчишек и сдержанно вздохнул:

— Хорошо. Идемте, Катерина Юрьевна, детям и в самом деле нужна культура. Мы сейчас наглядно убедились, что недостаток культуры…

Даша прищурилась: уж кого-кого, а дипломированного искусствоведа никак нельзя обвинить в недостатке культуры. Однако Полетаев не дал ей возможности оставить за собой последнее слово, докончив фразу несколько софистически:

— …так же вреден, как и ее избыток.

Катя приподняла брови, пытаясь понять, что он этим хотел сказать, но близнецы уже неслись к замку.