Ни земли…
Крестьяне, сгоряча поддержавшие Временное правительство, тоже ничего не получили, кроме кивков в сторону будущего Учредительного Собрания: мол, как оно решит, так тому и быть. Между тем помещики, предвидя скорую потерю земли, принялись сбывать ее с рук всеми возможными способами: закладывали, толкали за бесценок иностранцам. Продавали скот, сельхозинвентарь, леса рубили так, что крестьяне начали явочным порядком выставлять собственную охрану
Бывали случаи и крайние. «Известия всероссийского Совета крестьянских депутатов» в середине июля рассказали о помещике Эсмоне в некоем Старобыховском уезде, который травит свои поля:
«На предложение милиционера прекратить потраву помещик заявил: „До Учредительного Собрания своей земли я хозяин и потому, что хочу, то и буду делать“. На вопрос, как он решил убирать рожь, помещик ответил: „Рожь останется в поле неубранной… До этого никому нет дела, так как рожь — моё достояние“».
Мол, если не мне, так не доставайся же ты никому! Он был не один такой — о том, что помещики уничтожают собственное хозяйство, сообщения шли в массовом порядке.
И тут с фронта, почуяв, что пахнет «черным переделом», рванули дезертиры — озверевшие от войны, без надежд и иллюзий, зато с винтовками и с некоторым умением организовывать боевые действия. Кончилось все захватами земель с неизбежным «красным петухом» — по всей стране шла пальба и пылали помещичьи усадьбы. Мятежи пытались подавлять вооружённой силой — учитывая, что армия состояла из крестьян, это было просто гениальное решение! Правда, в деревню старались посылать кавалерию и казаков, которые были относительно лояльны — но все равно число мятежей росло, а желание их подавлять у рядовых исполнителей все уменьшалось и уменьшалось. Тем более что вскоре стали бузить и казаки. Земли у них было сколько угодно, однако атаманам захотелось «самостийности». Появились Донская республика, Кубанская республика — и казакам стало не до службы.
Впрочем, надежд на мир с деревней не стало раньше — после того как 25 марта была введена продразверстка.
«Все количество хлеба, продовольственного и кормового, урожая прошлых лет, 1916 г. и будущего 1917 г., за вычетом запаса… необходимого для продовольствия и хозяйственных нужд владельца, поступает, со времени взятия хлеба на учёт… в распоряжение государства»[147].
А теперь надо бы вспомнить, что лишнего деревня не имела, основная масса крестьян, не в силах дотянуть до нового урожая, и в мирное время хлеб покупала. Вот и вопрос: у кого и какое зерно выгребали продотряды Временного правительства? А оружия на селе к тому времени было…
(Кстати, именно летом 1917 года, в полном соответствии с практикой более позднего времени, впервые селу «оказали помощь»: на уборку урожая в помещичьи хозяйства было направлено около 500 тысяч военнопленных и столько же солдат тыловых частей, у которых сразу же возникли вопросы: а какого чёрта я делаю это на чужом поле, когда могу делать на своём?)