Вл. Орёл

еиволсидерП

^{о том, кто написал эту книгу}

Как говорится в одной старинной английской сказке, «в доброе старое время — а оно и в самом деле было доброе время, хотя было то не мое время, и не твое время, да и ничье-то время», а точнее, сто четыре года тому назад появилась на свет эта книга.

Написал ее Льюис Кэрролл, он же — Чарльз Лутвидж Доджсон, и уже одно это говорит, что он был человек необыкновенный. Кто же еще может похвалиться, что у него есть пять имен сразу?

Поэтому никто бы не удивился, если бы дальше было написано:

«У Кэрролла была длинная зеленая борода и страшные острые зубы. За поясом у него торчал кинжал, а на боку висел пистолет. Глаза у него, уважаемый читатель, были желтые, как у кота, а уши — огромные, как тарелки. Этот известный английский писатель говорил жутким басом и катался верхом на носороге. Больше всего на свете он любил дразнить малышей и издеваться над старушками. В выходные дни он обычно бил стекла соседям, а в будни стрелял из рогатки в кошек. Таков (вкратце) его портрет».

И кое-кто, возможно, поверил бы, что так оно и есть: что поделаешь — необыкновенный писатель.

Но на самом-то деле правды в этой ерунде всего два слова: Льюис Кэрролл действительно английский писатель. А все остальное я выдумал специально для того, чтобы вы поняли, что слова «необыкновенный», «со странностями», «чудаковатый» и даже, если угодно, «экстравагантный», может быть, и имеют какое-то отношение к Кэрроллу, но уж во всяком случае их недостаточно, чтобы все о нем рассказать.

Да и потом, если Кэрролл кажется вам непонятным или странным, то это беда не Кэрролла, а ваша.

Необыкновенны в этой книге не шутки Кэрролла. Необыкновенно то, что он САМ ИХ ПРИДУМАЛ. Причем не нарочно — они получились у него сами собой. И вот это воистину достойно удивления.

Он не вычитал их в книжке, не отыскал в календаре, не услышал от знакомых — они сами пришли ему в голову. А ему оставалось только записать их на бумаге.

Правда, уже до Кэрролла (и задолго до Кэрролла) англичане знали и почитали Шалтая-Болтая, Тилибома и Тарарама, а также Льва и Единорога, которые и по сей день не сходят с британского герба, но после Кэрролла все они приобрели самую настоящую мировую известность.

Так что отчасти Шалтай-Болтай прав — он тоже История Родного Края, история Англии и ее народа.

Но «необыкновенный», пожалуй, слишком слабое слово. Кэрролл был невероятный человек, о чем судить можно по одному его письму, которое он послал своей знакомой, совсем маленькой девочке. Вот оно, это письмо. Наверное, ничего похожего никто никогда никому не писал:

До

Я, правда, не подарил тебе под

на день дения, но вот — пишу тебе деньрожденное . Я подошел к твоему  и уже хотел было пос ть в , но тут на меня наскочила  . Она приняла меня за  и загнала на , и там я  отдышался. Я кое-как добрался до , но там я повстречал ,которая, наобо , приняла меня за и стала в меня швыряться  и  . A авай бежать: выскочил на улицу и наткнулся на , которая приняла меня за  и потащила меня в город Мэрроу. Вот поэтому я и не сумел до тебя добраться. Очень хорошо, что ты вызубрила всю . Меня э адовало. Я успел заглянуть на кухню и увидал праздничный   из крошек, и и гороха. «Ну вот, — подумал я, — теперь она будет по- тоящему щаслива!!!» — и с радостной  пошел своей .

По-моему, каждый был бы рад получить такое

Итак, мы установили: Льюис Кэрролл был невероятный человек. Впрочем, своей удивительной фантазией, неправдоподобной силой воображения он обязан не только себе.

Эта фантазия, свобода мысли, вид свободомыслия были, наверно, развиты в нем еще и благодаря его профессии — труду математика.

Кэрролла можно считать одним из основателей высшего раздела математики — математической логики. И вполне понятно, что как раз основателю науки и требуется возможно большая свобода суждений: ведь перед ним стоит почти неразрешимая задача — придумать новую науку. Это так же трудно, как придумать новую шутку.

И то и другое легко, кажется почти без труда, давалось Кэрроллу.

Его литературный дар вырос из сравнительно незначительной задачи — развлечь чем-нибудь трех сестер, девочек по фамилии Лидделл, которых он катал на лодке по узкой речке Айсиз.

Его математические труды впрямую связаны с теми шутливыми задачами и парадоксами, которые он придумал, чтобы развлечь себя и своих домашних.

Но даже из этого удивительно счастливого для нас соединения дарований могло бы ничего не получиться, если бы не одно обстоятельство: Кэрролл родился и вырос в Англии, он был воспитан на всем лучшем, что к тому времени создала английская литература — и народная, и профессиональная.

Ему, как вы уже знаете, были отлично известны и Шалтай-Болтай, и Тилибом, и Тарарам; он прекрасно знал историю трех поросят; он читал Свифта, и важный титул короля Лилипутии — Гольбасто момарен эвлем гердайло шефин молли олли гой — был известен ему не хуже, чем имя царствовавшей в 1871 году английской королевы (ее звали Виктория); он знал и Стерна, и Диккенса — вероятно, самых остроумных из всех английских писателей.

И вот это знание (в которое, на полном серьезе, входит и знание «Трех поросят») того, что написано его предшественниками и современниками, того, что сложено самим английским народом, — это знание и есть та третья сила, которая вызвала к жизни две самые замечательные книги Кэрролла — «Алису в Стране Чудес» и ту, которая сейчас перед вами.

Есть такой город Лимерик. Говорят, когда-то какой-то человек из этого самого города первый придумал смешной, дурацкий стишок из пяти строчек. Эта форма всем англичанам очень понравилась, и все, кому хотелось пошутить, стали писать лимерики (так их назвали, эти стихи, в честь города). Писал лимерики и Льюис Кэрролл. Может быть, если привести тут несколько лимериков, станет понятнее, что обычно имеется в виду, когда говорят об «английском юморе» (название не очень честное — любой человек может научиться шутить так же).