* * *
– Крупная машина, синтеноловоз! – кричал Фридрих. – На номерном знаке указано: 34ВБ. Дядя Яков, я бы связался с шеф-оператором первого региона или поручил бы подчиненным… но это срочно! Он сам подал знак! Не знаю, зачем… Нужно немедленно приказать…
– Фрид! – В глазах президента сверкнули молнии. – Что это значит?
На этот раз тон Якова Флиора не лишил Фридриха воли.
– Заставка на компьютере, – пояснил он. – Башня Правительства, угол площади, улица Двенадцати Регионов, наши главные символы… Не знаю, кто придумал эту заставку, она всегда была… Теперь она изменилась: по площади едет синтеноловоз. Большой, серебристый с номером 34ВБ. Этот знак послал мне Энтеррон. Это сигнал, он хотел намекнуть. Он решил самоуничтожиться, он сам толкал Смита… и все уже продумал, только… не сочтите, что это бред, господин президент… Энтеррон боится. Он хотел предупредить.
Президент провел рукой над столом, и в кабинете у него появилось голографическое изображение высокого светловолосого человека.
– Клиф, – сказал президент незнакомцу. – Послушай это.
Он коснулся сенсора на панели миникома, стоящего перед ним, и Фридрих услышал неясное бормотание, слившееся в один высокий звук, и тут же все стихло – это была запись сообщения, которое он сам только что произнес, ускоренная во много раз, но человек, которого президент назвал Клифом, похоже уловил смысл.
– Синтеноловоз тридцать четыре вэ-бэ, – повторил он.
Тотчас послышался женский голос:
– Место нахождения – транспортная площадка топливной компании «Фишер и Фишер».
– Так надо работать, Фрид, – сказал президент, сурово глядя на Ганфа.
– Проверьте, – сказал голографический Клиф.
Женский голос после короткой паузы бесстрастно объявил:
– Машина отсутствует.
– Первое бюро, – сказал Клиф.
– На связи.
– Сканирование территории города, начиная с центра. Синтеноловоз тридцать четыре вэ-бэ. Предположительно, это объект тридцать семь-двенадцать. Полное уничтожение. Доклад.
– Слушаюсь, господин Клиф.
Голограмма почтительно кивнула и, дождавшись ответного кивка президента, исчезла.
– Ты все слышал, Фрид. – Дядя Яков усмехнулся одними уголками губ. – Теперь ты свободен. Свяжемся позже.
Фридрих отер пот со лба. Сейчас ему хотелось одного: напиться.
«Все ошибаются, – попытался он себя утешить. – Людям свойственно ошибаться. И не только людям. Но что если я ошибся в последний раз, как Энтеррон?»