Глава 130

В тот день на совещании командир Рамон Шёлин отправил Улле и Георга Буманов патрулировать дороги Норртелье на машине, оснащенной радиосвязью.

Отец и сын редко работали вместе. Коллеги пошучивали, что папе Улле пора наконец пройти курс полицейской науки.

Улле обожал полицейский жаргон и безмерно гордился сыном, который был на голову выше его самого.

День проходил спокойно, как обычно; к вечеру они подъехали к промышленному району Валльбю – в последние полгода поступало много заявлений об организованных кражах. Но там все оказалось тихо. Докладывать было не о чем, отец с сыном зашли в туалет и после этого поехали дальше, в Римбу.

У отца разболелась спина; он отодвинул сиденье назад, посмотрел на часы, объявил, что через полчаса можно с чистой совестью возвращаться в участок – и тут поступил тревожный сигнал из центральной диспетчерской лена.

Тридцать минут назад служба спасения «SOS-112» приняла телефонный звонок.

Звонил какой-то мужчина; телефонная связь была скверной.

Оператор почти ничего не расслышал, но при анализе записи этого короткого разговора стало ясно, что мужчина просил о помощи и описал развалины фабрики в окрестностях Римбу.

Он определил место как жилой дом, построенный после большого пожара на стекольном заводе в Сольбакене.

– Мы возвращаемся на базу, – буркнул Улле.

– А сигнал не успеете проверить? – спросил оператор.

– Ну… проверим, естественно.

Крупные дождевые капли ударили по крыше машины. Улле поежился, закрыл окошко и случайно раздавил бабочку-лимонницу.

– Есть подозрение на кражу со взломом в Гемлинге, – сказал он сыну.

Георг развернулся и поехал на юг, мимо обширных хозяйств – крупных лоскутов среди черного леса.

– Мама считает, что ты ешь мало овощей, и собиралась приготовить морковную лазанью, – сказал Улле. – Но я забыл купить именно морковь, так что сегодня будут рубленые котлеты.

– Отлично, – улыбнулся Георг.

Над полями уже сгустилась темнота. Крыло бабочки упало на внутреннюю сторону дверцы и дрожало в потоке воздуха из кондиционера.

Они замолчали, свернув на узкий проселок. Подвеска гремела на глубоких рытвинах, ветки с шумом задевали крышу и крылья машины.

– Черт, ну и дыра, – сказал Георг.

Фары машины прорезали туннель в темноте, в их свете закружились ночные бабочки, высокая трава на обочине дороги засветилась, словно латунная.

– Чем отличается сыр от дырки? – спросил Улле.

– Не знаю, папа. – Георг не отрывал взгляда от дороги.

– В сыре есть дырки, а в дырке – сыра нет.

– Здорово, – вздохнул сын и побарабанил пальцами по рулю.

Они свернули в большой двор и увидели внушительную печную трубу, вытянувшуюся в ночное небо. Под колесами похрустывал гравий. Улле, сопя, нагнулся к лобовому стеклу.

– Темно, – буркнул Георг и выкрутил руль.

Свет фар скользнул по кустам, ржавым автомобильным частям – и тут вдруг отразился от чего-то.

– Регистрационный номер, – заметил Улле.

Подъехав ближе, они увидели на площадке между развалинами фабрики автомобиль с открытым багажником.

Оба смотрели в сторону жилого желтого дома. Его окружала высокая крапива, окна были черными.

– Подождем, пока станут выносить телевизор? – тихо спросил Улле.

Георг повернул руль влево и выправил машину так, чтобы свет фар падал на веранду, после чего остановил автомобиль.

– Хотя тревогу подняли из-за подозрения на крупную разборку, – сказал он и открыл дверцу. – Пойду гляну.

– Не в одиночку, – заметил отец.

На обоих полицейских под форменными куртками были бронежилеты, на ремне висели пистолеты, запасные магазины, дубинки, наручники, фонарики и рации.

Узкие тени полицейских вытянулись на земле до самой крапивы и дальше, до дома.

Георг вытащил фонарик – ему показалось, что-то шевельнулось в развалинах, среди осколков стекла.

– Что там? – спросил Улле.

– Ничего, – ответил Георг. Во рту у него пересохло.

В темной листве зашуршало, потом донесся странный звук – словно кто-то, отчаявшись, кричит в лесу.

– Проклятые косули, как напугали, – сказал Улле.

Георг осветил глубокую шахту между разрушенными кирпичными стенами.

В сорняках повсюду сверкало битое стекло.

– Что это за место? – прошептал Георг.

– Держись поближе к стене – и все.

Плоский круг света от карманного фонарика заскользил по грязным окнам. Стекла были в мутных разводах и едва отсвечивали серым, отражая свет.

Полицейские двинулись через высокую крапиву, словно через реку; Георг вымученно пошутил, что этот сад зеленее, чем отцовский.

Окно веранды забито листом фанеры; к фасаду прислонена ржавая коса.

– Ссора наверняка из-за того, чья очередь делать уборку, – тихо заметил Улле.