На следующий день.

Утром гусар не беспокоили, дали выспаться. Под казарму отвели старинный дом с видом на Преголу, единственным достоинством которого оказалась большая вместительность. И ещё собственная кухня, куда приказом начальства определили трёх поваров и начали завозить провиант. Вовремя, надо сказать, а то в дороге отряд изрядно поиздержался с провизией – с собой при всём желании много не увезёшь, но и покупать что-то в чухонских деревнях опасно. Отравят… причём не по злому умыслу. Даже лужёные солдатские желудки, способные переварить чуть ли не чугунное ядро, отказываются принимать то, что местные жители почитают съедобным.

Одному лишь капитану Нечихаеву не до сна. Прикорнул на пару часов, и явился на ковёр. Знал бы, не приходил…

– Вы хоть понимаете степень секретности вашего предприятия, Михаил Касьянович? – в который раз спросил Александр Христофорович. – Не допускаете мысли, что под видом обыкновенного пьяницы может быть заслан вражеский лазутчик?

Мишка виновато пожал плечами и сделал глоток из пятой по счёту чашки кофе – Бенкендорф любил делать разносы с удобствами для всех участвующих сторон.

– Обычное человеколюбие.

– Про гуманность ещё скажите, – министр встал с кресла и прошёлся по кабинету. – Гуманнее будет вообще его пристрелить.

– Господин Хоффман дал обещание более не пить вина.

– Только его?

– Да, а что?

– Он и раньше им не злоупотреблял – творческие люди предпочитают крепкие напитки, – Бенкендорф перешёл на доверительный тон. – Вы хороший человек, Михаил Касьянович, но жутко наивный.

– Почему?

– Почему наивный? Вот этого не знаю. Может, в том виновата молодость или природная склонность к доброте… Вас обманули.

– Сволочь… – прошипел Нечихаев сквозь зубы.

– Зачем так грубо? Ввёл в заблуждение, не более того. И, вероятно, сам того не осознавая. Попросту оставил лазейку на будущее. Он ведь из судейских?

– К сожалению.

– Ладно, чёрт с ним, у нас есть дела поважнее.

Мишка встрепенулся и всем видом обозначил внимание. Не то, чтобы разнос слишком уж тяготил или надоел, нет… Но не за этим он сюда мчался через половину России. Хорошо, пусть не половину, а пятую часть, но всё равно мчался.

А Бенкендорф в рассеянности постучал пальцем по стоящим у стены рыцарским доспехам и, наконец, произнёс долгожданное:

– Отплываете завтра вечером. Груз уже весь на кораблях, кроме нескольких образцов, так что вам остаётся целых полтора дня на ознакомление и изучение. Пробные стрельбы, увы, произвести нельзя из соображений сохранения тайны. Вопросы, Михаил Касьянович?

– Вопросов нет, есть потребность в пояснениях.

– Они здесь, – Александр Христофорович указал на толстый пакет. – Всё там, включая список целей второй очереди.

– Понятно, – Мишка отставил чашку и поднялся. – Разрешите выполнять?

– С Богом, Михаил Касьянович, – Бенкендорф протянул бумаги и перекрестил Нечихаева. – Мы на вас надеемся.

– Уж как получится.

– Постарайтесь, чтоб получилось хорошо. Да, и вот ещё… возьмите этого подозрительного композитора с собой.

– Оставим прусский след? – предположил капитан.

– Зачем? Там и польского будет достаточно.

– Тогда..?

– Вы не допускаете, что мне тоже не чуждо некоторое человеколюбие? Напрасно улыбаетесь… Всё, идите!