Где-то в Лондоне.

– Его Королевское Высочество будет традиционно недоволен, – седой джентльмен, по чьей осанке и скупым расчётливым движениям угадывалось военное прошлое, выбрал в ящичке курительную трубку с янтарным мундштуком и вопросительно посмотрел на собеседника.

– О Его Величестве мы уже не говорим?

– Ах, оставьте…

– А ему так уж обязательно знать о наших планах? – высокий господин с тяжёлой челюстью едва заметно улыбнулся.

– Считаете, что победителей не судят?

– Именно так.

– Но действия Наполеона, направленные на подрыв нашей торговли, не позволяют рассматривать его в качестве союзника.

– А что Наполеон? Выскочка с амбициями Цезаря, не более того. Вот русский император…

– Он дикарь и сумасшедший.

– Эти дикари, как вы их называете, стоят в трёх дневных переходах от Кашмира. Хорошее сумасшествие, позволившее всего за три года привести к покорности Среднюю Азию. Я бы сам не отказался от такого же.

– Беспокоитесь, что Павел сунется в Индию?

– Нет, не беспокоюсь, потому что Павел туда не пойдёт. Но, поверьте, сделает всё, чтобы и нам она не досталась. Из врождённой вредности характера.

– У русских не хватит денег.

– Не будем себя обманывать, сэр, у русских есть деньги. Наши деньги, между прочим. Напомнить, сколько стоит контрабандное шведское железо? Тем более есть подозрение, что его тайной продажей в Англию занимается ведомство генерала Бенкендорфа. Думаю, не нужно объяснять, кто это такой? И он имеет не только солидный куш, но и искренне сочувствующих нанимателю агентов. Добровольных агентов, заметьте… работающих лишь за право торговли.

Седовласый джентльмен на миг потерял невозмутимость и скрипнул зубами – собеседник нечаянно отдавил не то, чтобы любимую, но болезненную мозоль. Так уж получилось, что в последние несколько лет Россия представляла собой сплошное белое пятно, terra incognita, в которой без следа исчезли несколько десятков направленных с деликатной миссией человек.

Страна, похожая на котёл валлийской ведьмы… Все знают о его существовании, все чувствуют на собственной шкуре действие колдовского варева, но никто не догадывается, из каких ингредиентов оно готовится и в какой момент выплеснется… А ведь совсем недавно англичан принимали в России с распростёртыми объятиями!

– А вы уверены, сэр, – седовласый запнулся, не желая произносить имён. – Вы уверены, что Наполеон ещё жив?

– Даже если нет, какая разница? Тем более с его наследниками дела будет вести гораздо проще.

– Наследниками? О чём вы? Наш любвеобильный корсиканец не имеет потомков мужского пола, а его попытки заполучить для продолжения рода австрийское брюхо разбились о противодействие русской дипломатии.

– Чем плоха императрица Жозефина Первая?

– Женщина?

– А что такого? История знает немало достойных правительниц. И при не менее достойных советниках… ну, вы понимаете?

– Нет, я бы предпочёл действовать по ранее оговоренным планам, но ход ваших мыслей мне нравится, сэр!

– Так что же мешает? Опасаетесь осложнений в парламенте? Эти каплуны с набитыми овечьей шерстью головами загубят любую здравую идею. Их попустительством и непростительной глупостью Англия потеряла Северо-Американские колонии, что на очереди?

– Я думаю, моё влияние на Его Высочество позволит нам не вмешивать парламент в игру. Так что в любом случае принцу придётся рассказать…

– Обо всём? – усмехнулся человек с тяжёлой челюстью. – А как же традиционное недовольство Его Величества, в смысле, Высочества?

– Напрасно иронизируете, – нахмурился собеседник. – Недовольство будет в любом случае.

– Тогда?

– Принц Уэльский не так глуп, каким его выставляют недоброжелатели, и прекрасно поймёт, что вступление в европейскую войну на стороне Франции неизбежно. Тем самым мы отвлечём внимание русских от Индии, а в случае победы…

– Чьей?

– Разумеется, нашей. Или вы думаете, будто Наполеон способен выиграть? Теоретически он смог бы сделать это пять лет назад, но не сейчас, когда русские военные корабли чувствуют себя хозяевами в Средиземном море, а десант в Тулон или Марсель не высадился исключительно в силу природной северной лени.

– И они свободно проходят через проливы? А как же договорённость с султаном? Простите, с этими заботами немного отстал от жизни…

– Что вас удивляет? Да, договорённость есть, причём не только с нами, но и с французами. Стамбульский мерзавец охотно берёт деньги на восстановление батарей и укреплений в проливах, но не делает ничего, что бы противоречило политике Петербурга. И представляете, такое положение дел его более чем устраивает!

– И царь Павел не возражает против вливаний в турецкую казну? Союзник, берущий мзду у противника, всегда подозрителен.

– С чего бы царю возражать? Вы слышали когда-нибудь про графа Державина?

– Поэта?

– Если бы только поэта… Он министр финансов, и будьте уверены – каждый фартинг из выплаченных Оттоманской Порте миллионов, в конце концов окажется в руках этого… – седовласый замолчал, выбирая подходящее слово, и с нескрываемым отвращением закончил. – Этого поэта!

– Тогда какой смысл в выплатах?

– Традиции, будь они неладны!

– Такие традиции нужно менять.

– В случае победы, сэр!

– И она будет за нами, сэр!

Джентльмены улыбнулись друг другу, удовлетворённые сходством позиции и политических взглядов, и седовласый предложил:

– А теперь за хересом и бисквитами можно обсудить подробности. Вы не против?

Джентльмен с тяжёлой челюстью не возражал, тем более время обеда ещё не пришло, и как лучше скоротать его, если не за бокалом-другим хорошего вина. А в этом доме можно найти старые, завезённые ещё до блокады, испанские вина. И если сесть у камина в кресло качалку, укрыть ноги любезно предоставленным пледом… Хорошо!