Там же. Ближе к полудню.
Аполлон Фридрихович благодарил Господа, надоумившего когда-то Клюгенау-старшего перейти в православие из лютеранской ереси. Иначе он бы ни за что не построил в Кошёлкино каменную церковь. Не Господь, разумеется, а покойный Фридрих Иоганнович. Зато теперь за крепкими стенами не страшны французские пули, и с колокольни открывается замечательный вид на деревню. Да, замечательный вид… и возможность обстрела, разумеется.
Когда супруги пробрались в храм с десятком ружей и мешком боеприпасов, священник отец Сергий пришёл в ужас и долго не мог поверить в случившееся. Неужели вот эти люди, перепачканные кровью как мясники, и есть их набожные и благочестивые помещики?
Но Манефа Полуэктовна решительными действиями не позволила изумлению перейти разумные пределы:
– Доложите о состоянии вверенных вам людей, отче.
– Так это…
– Понятно. Аполлон, душа моя, раздай оружие добровольцам. Надеюсь, таковые здесь найдутся?
Нашлись, и не только на оружие. Народ охотно завалил двери подручными средствами, а развёрнутый вопреки возражениям отца Сергия прямо в алтаре лазарет приготовился принимать раненых. И они не замедлили появиться.
Разбуженные бушующим в усадьбе пожаром французские часовые быстро сообразили о причастности местного помещика к случившемуся несчастью, и определили единственное место, где тот мог укрыться от возмездия. Вскоре была предпринята попытка штурма церкви, впрочем, быстро отбитая. За ней ещё две, но обороняющиеся огрызались огнём столь метко, что и те закончились неудачей. Противостояние продолжалось почти до полудня. Пока в чью-то голову не пришла мысль предъявить более весомые аргументы. Наверное, гибель офицеров не позволила сделать это раньше. Но не будем гадать, что случилось, то случилось.
– Аполлон, пушки выкатывают! – Манефа Полуэктовна выстрелила, на удивление точно попав в голову одному из артиллеристов.
– Значит, будем умирать, – невозмутимо ответил Клюгенау, скусывая бумажный патрон. – Судьба у нас такая, Манечка.
Шальная пуля ударила в колокол, заставив супругов вздрогнуть.
– Но сделай же что-нибудь! Ты умный!
– Могу помолиться.
– Шутишь?
– Нисколько, – Аполлон Фридрихович не торопился с выстрелом. – Искренняя молитва порой творит чудеса, а в крайнем случае помогает отойти в мир иной с подобающим достоинством. Вот у нас в полку был случай…
Не договорил – поймал на мушку бойкого француза и потянул спусковой крючок. Крякнул удовлетворённо, увидев результат работы, и продолжил:
– Двенадцатый! Я выигрываю.
Неприятель наконец-то закончил приготовления, и сразу две пушки оглушительно рявкнули, посылая ядра в сторону церкви. И следующие посыпались одно за другим…
– Умирать будем, Аполлон?
– Судьба у нас такая, – повторился Клюгенау, зажимая рассечённую обломком кирпича щёку.
– А я детишек хотела… пятерых. Чтоб три сына и две дочки… Дай-ка перевяжу.
– Некогда, – Аполлон Фридрихович отнял ладонь от лица и потянулся к зарядной сумке. – Перевязывать тоже некогда.