22

На город медленно опускался вечер, и Яромил мечтал ее встретить. Раз-другой припустился он за какой-то женщиной, которая сзади напоминала ее. Как чудесно было отдаться напрасной погоне за женщиной, потерянной в людской бесконечности. Потом он решил пройтись мимо дома, в который она когда-то входила. Встретить ее там было нереально, но ему не хотелось идти домой, пока мамочка еще бодрствует. (Домашний очаг он выносил только ночью, когда мамочка спит, а фотография отца просыпается.)

И вот он ходит взад-вперед глухой окраинной улицей, на которой первомайский праздник со своими флагами и сиренью не оставил и следа веселья. В многоэтажке загорались окна. Загорелось и окно полуподвальной квартиры над тротуаром. Яромил увидел в нем знакомую девушку!

О нет, то была не его черноволосая кассирша. Это была ее подруга. Худая, рыжая девушка; она тотчас подошла к окну и опустила жалюзи.

Яромил, даже не успев проглотить всю горечь разочарования, понял, что его обнаружили; он покраснел и повел себя так же, как и в те давние времена, когда красивая, печальная служанка, сидевшая в ванне, устремила взгляд в замочную скважину: он убежал.