1899 год

— Андрей, а что это за человек?

Варлам недовольно поморщился, в ответ на слова Антона, но заострять на этом свое внимание не стал. Он уже ни раз настаивал на том, что к нему следует обращаться как к Варламу, оно как-то привычнее и слух не режет. Так нет же. Как только он начинал заводить эту пластинку, к нему тут же начинали обращаться как к Андрею Викторовичу, а это уж и вовсе ни в какие ворота. Понятно, что новая жизнь, понятно, что имя данное при крещении, но вот не воспринимал он себя как Варламова Андрея Викторовича, его и Андреем то уже много лет никто не называл, а сам он едва ли ни с трудом припоминал как его нарекли родители. Но никто из его нынешнего окружения не хотел возвращаться к кличкам и прозвищам, хоть тресни, нравилось им чтобы их поминали по именам, а про Песчанина и Гаврилова и говорить нечего, но вот отчего-то Антон Сергеевич, Семена нет-нет, а называл Гризли, правда не при посторонних, Варлам сам случайно слышал. Ну так, значит так, кто их разберет, правда в глубине души теплился согревающий огонек, что вот кто-то его по имени отчеству поминает.

— Тот кто нам нужен. Оружием приторговывает уже давно, с того и живет. Не переживайте Антон Сергеевич, если я сказал, что все будет нормально, то так и будет. Варлам слов на ветер не бросает.

— Андрей Викторович, сколько раз повторять, что с воровской жизнью вы уже покончили. Не нравится, так ведь вас никто не держит.

— Вы это… Антон Сергеевич, не надо на вы-то. Неудобно как-то. Все я понял.

Они сидели в уютном ресторанчике, на Алеутской. Варламу в прошлом ни разу не довелось бывать в этом заведении, он все больше пробавлялся на Миллионке, а там и заведения и нравы попроще будут. Здесь он чувствовал себя не в своей тарелке, благо хоть Песчанин не стал настаивать на том, чтобы он оделся подобно ему, на взгляд бывшего вора одежда в крайней степени неудобная. Одет он был во вполне привычные ему вещи, вот только качество сукна сразу же бросалось в глаза, а потому человека вполне обеспеченного было видно сразу.

Наконец в дверях появился тот, кого они ждали. Антон понял это по тому, как Андрей глянув на мужчину одетого в приличный костюм, с котелком в руке, кивнул ему, приглашая к столу. Ничего особенного. Мужчина чуть старше сорока лет, с аккуратными усиками и бородкой клинышком, по слегка выпирающему животику от одного кармашка жилета к другому протянулась золотая цепочка, часы наверняка тоже из золота. В руках легкая трость. Вот только глаза. Глаза были в постоянном движении, складывалось впечатление, что мужчина каждую секунду хочет держать в поле зрения все окружающее пространство, а еще в них угадывался хитрый и изворотливый ум.

Как показалось Антону, несмотря на то, что Варламов с легкостью узнал мужчину, он был чем-то несколько удивлен. Сомнения разрешились когда мужчина поздоровавшись присел за их столик.

— Эк ты Корж, принарядился.

— Ну, так и ты не в видавшем виды пиджачке. И вообще, мы в приличном месте, в приличном обществе. Анатолий Васильевич, честь имею. — Это он уже демонстративно к Антону. Представились, познакомились.

— Андрей Викторович уверил меня, что вы в состоянии решить возникший у меня вопрос.

— Андрей Викторович? — Вскинув домиком брови, поинтересовался гость. Затем его взгляд остановился на Варламе и на лице мелькнуло понимание. — Ах вы о Варламе.

— Анатолий Васильевич, приличное место, приличное общество… — Ввернул шпильку Антон.

— Ах право, прошу прощения. Абсолютно верное замечание. Рад знакомству Андрей Викторович.

— Ты это… Прекращай. Неймется, так Андреем величай.

— Напрасно вы так. — Осуждающе покачал головой Анатолий Васильевич. — Поднялись на новую ступень, принимайте правила игры. Не правда ли Антон Сергеевич?

— Абсолютно с вами согласен. Итак, вернемся к нашему вопросу.

— С удовольствием.

— Во-первых, мы имеем несколько единиц разномастного оружия. Оно нам ни к чему.

— Пристроим, и цену дам достойную. — При этих словах Варлам только еле слышно хмыкнул, ну да Антон и не рассчитывал на действительно честный торг, ведь этому оружейнику нужно и свою выгоду поиметь, а как известно, копейка рубль бережет.

— Во-вторых, я хочу приобрести дюжину кавалерийских карабинов, нового образца и столько же револьверов системы Нагана.

— Дорогой товар. Вы поймите правильно, армия только только перевооружилась, достать это оружие не так уж и просто, так что…

— Я надеюсь, цена все же не будет запредельной?

— Нет, что вы. Выставлять товар по запредельным ценам, нет ни какого смысла. Думаю, что по пятьдесят рубликов за карабин и сорок за револьвер, будет в самый раз.

— Дороговато.

— Что поделать, товар нынче редкий. Подходите лет эдак через пять, будет куда дешевле. — Елейно улыбаясь, заявил черный оружейник. На что Антону оставалось только крякнуть с досады.

— Патроны-то в комплекте идут?

— Обижаете. По полсотни штук к стволу.

— Мало. Нужно по три сотни к карабинам и по две к револьверам.

— Остальное, за отдельную плату, девять копеек.

— Боюсь, что походить по рынку и поторговаться у нас не получится, — вспомнив бородатый анекдот, резюмировал Песчанин, на что Анатолий Васильевич, вновь ответил улыбкой.

— Что еще интересует?

— Пушки и пулеметы. — Раздосадованный неудачной для него торговлей, буркнул Антон.

— Можно и их, да только времени займет много, а с пушками и вовсе трудно, только старого образца, но возможно. — Пожав плечами, ответил собеседник.

— Вы что же серьезно?

— Молодой человек, я вообще не приучен шутить, когда речь заходит о деньгах. Но судя по всему ТАКИХ денег у вас нет, потому пустое это. Что-то конкретное интересует?

— Кавалерийские карабины Бердана?

— Этого хлама сколько угодно. Вот только переделанных под гражданский образец сейчас нет, уж простите. Но если согласитесь обождать, то смогу предоставить. Правда, обойдутся немного дороже. Дополнительная работа знаете ли.

— Подойдут и армейские образцы.

— Пожалуйте, по девять рублей и опять же по полсотни патронов.

— А патроны в какую цену?

— Эти по пять копеек.

— Изрядные цены у вас, должен заметить.

— Ну, вы-то всяко разно заработаете на них куда больше, — улыбаясь, отмахнулся оружейник.

Что тут скажешь, он четко просчитал сидящего перед ним человека и понимал, что тот намерен продавать оружие инородцам, а торгуя с ними, можно было выгадать и в десять и в двадцать раз больше.

— Хорошо. Нужна сотня карабинов и по две сотни патронов к ним.

— Итак, подведем итог. На круг получается три тысячи стошестьдесят два рублика, как в аптеке.

— Хорошо получается.

— Это точно.

— Когда можно получить товар?

— А когда он вам нужен.

— Как можно раньше.

— Тогда через два дня. Андрей Викторович, вам не составит труда найти меня через два дня?

— Обижаете, Анатолий Васильевич. — Все же принял правила игры Варлам.

— Вот и замечательно. Детали оговорим при следующей встрече. Честь имею, господа.

***

Вот наконец под ногами шаткая палуба, а вокруг бескрайнее море. Оно конечно палуба деревянная, шхуна довольно старая, пропахшая рыбой настолько, что несмотря на то, что суденышко простояло в порту почти пол года, запах стоял крепкий, въевшийся казалось, в каждую деталь. Правда к этому стойкому запаху примешивался и другой. Двадцать лошадей, просто не способны не внести свою лепту в витающий в воздухе амбре.

Но от этого, пьянящее чувство вновь обретенной стихии, которой он был лишен почти год, для Антона не было ничуть не меньше. Он едва не прослезился, от охватившей его радости. Все же море настолько въелось в него, что он попросту не представлял свое существование без него. По своему влияло на настроение и то, что 'Светлана' не имела паровой машины, так что шли под парусом. Песчанин едва переборол желание наплевать на все, заработать денег, построить парусную яхту и бороздить моря в свое удовольствие. Можно было даже устроить себе круглое лето, курсируя между разными широтами, а то и вовсе облюбовать какой ни какой островок в Тихом океане и просто жить в свое удовольствие. А что, такая возможность у него была. Вздохнув полной грудью, он решительно отмел эти поползновения. Раз уж решил, то нужно действовать.

Разумеется, денег которые за это время успела заработать мастерская не хватило бы на организацию экспедиции. Нужно было закупить инструмент, продовольствие, одежду, так как Антон предполагал, что их будущие работники будут в драных обносках. Нужны были лошади, так как по словам Семена, предстояло подняться в верх по течению километров на пятьдесят, не тащить же все на себе. Нужен был товар, для меновой торговли с местными инородцами, нельзя пренебрегать торговлей с ними, она может оказаться весьма выгодной. Конечно, жители Чукотки привыкли иметь дело с американцами, но если выставить товары по цене, хотя бы в два раза дешевле чем они, то могли появиться шансы переманить потенциальных покупателей. Конечно далековато, но раньше ведь чукчи ездили за сотни километров в центр тогдашней торговли, Гижигу, так почему не возродить былое. Даже при более низких ценах, доходы могли быть просто колоссальными.

Опять же зафрахтовать судно. Далеко не каждый жаждал отправиться в те глухие места, да еще и с более чем шестью десятками бывших каторжан. Ох и дорого обошелся им фрахт старой шхуны на всего-то два рейса. Первым нужно было доставить на побережье Охотского моря людей и припасы. Вторым, опять же припасы, да вывезти людей. И за все за это капитан запросил весьма не мало.

Для всего этого нужны были деньги. Одно только оружие и боеприпасы сели в три тысячи двести рублей, на остающиеся сорок восемь рублей, чтобы округлить сумму, докупили патронов к берданкам, крохобор Анатолий Васильевич не пожелал сделать скидку оптовым покупателям даже на те грешные два рубля. Пришлось обратиться за займом к известному во Владивостоке купцу, благо тот не отказал, когда понял кто обратился за деньгами. Процент конечно, положил нещадный, видать имел виды и на мастерскую и на ее продукцию.

Вынужденный просить в долг, Антон волком смотрел на Сергея, ну что мешало ему столь удачно заработанные на ремонте судна деньги просто отложить, как раз и уложились бы, так нет все втемяшил в дорогущие станки. Звонарев только разводил руками и просил подождать до начала июня, когда будет готов заказ для американца. Опять же для эскадры уже был готов заказ, ждали только поступления денег. Антон понимал, что Сергей все сделал правильно, в результате уже в течении месяца они должны были получить прибыль, но он не хотел терять время. Каждый день был на счету. Неизвестно еще сколько придется провозиться на Сахалине, ведь собирались нанять ни много, ни мало пятьдесят человек, не шутка.

Александровск-Сахалинский встретил их угрюмо и неприветливо. Убогость его просто угнетала, а если учесть, что это еще и административный центр острова, то картина становилась еще более безрадостной, потому как если такое творится здесь, то что же в глубинке. Но тем не менее, эти места были населены, хотя и не часто, но сюда захаживали различные суда, да и природа была куда более приветлива, нежели там, куда они направлялись.

Едва ступив на берег, сразу становилось ясно, что ты прибыл на известную каторгу. Там и сям бродили каторжане, которым было дозволено по роду деятельности днем находиться за пределами острога. Мимо Андрея проследовала очередная партия каторжан, уныло бредущих под конвоем, большинство осматривалось затравленным взглядом, но были и такие, что несмотря на незавидное положение смотрели гоголем, мол нам и черт не брат, Сахалин, ладно, переживем и это. Один старик, одетый в драное пальтишко, все же было прохладно, беззубо пошамкав одними губами с горестной улыбкой взирал на новый этап. Ничего-то вы ребятки пока не знаете и жизни не видели.

— Что-то мне уже не кажется моя идея по поводу найма рабочих на Сахалине такой уж гениальной. — Не скрывая уныния, заявил Антон.

— Эт вы зря, Антон Сергеевич. — Весело осклабился Варлам. — Вот попомните мои слова, завтра к вечеру, край срок к послезаврему, мы наберем столько народу, сколько нам потребно.

— И с чего начнем?

— А с трактира, с чего же еще. Только вот, вам бы туда не след. Думаю тут будет похлеще чем на Миллионке.

— Сам-то справишься? Вон сколько бандитских морд.

— Ничего. Вы тут на шхуне с парнями дожидайтесь, а я с четверыми прогуляюсь до трактира, тут не далеко. Закинем удочки.

— Андрей, а ты часом на Сахалине не бывал?

— Бог миловал, Антон Сергеевич. Да только были у меня знакомцы, которые побегали с тачкой по Сахалину, уголек добываючи. Много чего рассказывали. Верите, вот смотрю я вокруг, словно и впрямь здесь бывал.

— Ладно, двигай. Оружие возьмешь?

— Ну его к лешему. Так разберемся, случись чего.

Антон несмотря на унылую обстановку не сумел сдержать улыбку. Вот человек, которому и беда не беда. Казалось бы вокруг уныние и нищета, а он вон весь загорелся, чувствует себя как рыба в воде, как только увидел привет из недавнего прошлого, даже речь, которая в последнее время стала более правильной, сама собой, незатейливо свернула на давно проторенную дорожку.

Пока Варлам занимался вербовкой рабочих, Антон решил уладить дела с местными властями. С портовым начальством, все вопросы решал капитан, без мзды здесь не обойтись, не то кинутся осматривать шхуну, а тамошний груз не совсем и законный, нечего им на борту делать.

В управлении его встретили не ласково. С одной стороны, вроде и разрешение от генерал-губернатора на изыскание и наем под это людей имеется, а с другой… Из Санкт-Петербурга и без того следят, как там дела на Сахалине, а тут появляется неизвестно кто и собирается вывезти пять десятков человек. Шутка! Понятно, что они свое с тачками уже отбегали, но с другой-то стороны опять таки статистика. Поскрипели зубами, не без того. Пообещали прислать чиновника в сопровождении городовых, чтобы значит, побег не случился.

— И че, вот так вот раз, и оплатите пароход до Одессы мамы. — Лет тридцати мужик цыкнул в прореху, образованную выбитым зубом и склонив голову на бок, с недоверием уставился на Варлама.

— Ты дуру-то не включай. Сказано же, дадим возможность заработать. — Осадил мужика, усилено косящего под делового, Варлам.

— От работы мухи дохнут.

— Ну, дак тебя никто силком и не тянет. Не хошь, не надо. Халявный полтинник опрокинул, ну и вали отсюда.

— Ты че базаришь-то…

— Хайло завали. Тоже мне деловой нашелся. Деловые на Сахалине якорь не бросают, имеют фарт на большую землю выбраться, а ты мужик, так мужиком и будь.

— А че ты на него наежаешь.

Вступился один из окруживших Варлама, остальная толпа заволновалась, не иначе как в нем почувствовали делового, от которых не мало огребали в остроге, когда еще срок мотали. А здесь не острог, здесь и посчитаться можно, к тому же, дармовая выпивка уже ударила в голову, много ли надо, коли с утра во рту ни маковой росинки.

Видя такой поворот событий, Панков и Зубов бросили взгляд на еще двоих из своей компании, и начали подниматься из-за своего стола, стоящего немного в стороне. Заметивший это движение Варлам, успокаивающе слегка прищурил левый глаз. Парни присели обратно, нервно посматривая на начинающую бесноваться толпу, человек в пятнадцать.

— Ну и чего расшумелись? Мало по Сахалину с тачкой побегали? И что? Сидите здесь, перебиваетесь от шабашки до шабашки, пьете горькую и не знаете как на большую землю выбраться. Все ждете, когда придет добрый дядя и вытащит вас отсюда. Ну-ну, сидите и дальше. Вот только никому до вас дела нет, и не будет. А я билет с Сахалина предлагаю.

— Ану други, ша. Послухаем, чего же он нам такого предлагает. — Деловой там или нет, но мужик, среди этой кодлы авторитет имел.

— Повторяю, для непонятливых. Мы нанимаем полсотни человек для экспедиции. По осени у каждого будет достаточно денег, чтобы оплатить проезд до Одессы и еще останется.

— Дак ты говорил, что бесплатно?

— Бесплатно это до Владивостока.

— Дак я согласный. Вези во Владивосток, а там как карта ляжет.

— Ты что меня за сарая держишь? Сказано же, сначала отработать нужно в экспедиции, а потом уж во Владивосток, с деньгой на кармане.

— А что делать то нужно? — Это уже другой голос, заинтересованный такой.

— А что тут делал, то и там.

— Эт с тачкой бегать? Так чтоли?

— Угадал.

— Да чтобы я добровольно на каторгу…

— Это ты тут на каторге, а там зарабатывать будешь.

— А сколько положат? — Ага, еще один заинтересовался.

— Полсотни рубликов в месяц.

— Не слабо. Я слыхивал, что на флоте не все ахфицеры столько получають, а про туташних и говорить неча. Ай брешешь ведь. — Это уже другой. Этот уже готов, вот только сомнительно.

— Пес брешет, а я дело говорю. А и что вы теряете? Здесь все одно жизни нет. А с нами пойдете, сразу одежку смените, рванье свое скинете, кормежка от пуза.

— А че искать-то станете?

— Че скажут, то и будем. Наше дело сторона, скажут копать, будем копать, скажут не копать, не будем копать. Месяц прошел, полтинник в карман.

— И ты копать будешь. — Давешний щербатый мужик искоса взглянул на Варлама.

— Сказано же, как скажут, так и будет. Скажут копать и мне, возьму лопату, скажут катить тачку, покачу.

— А скажут за нами надзирать, будешь надзирать. Так выходит.

— А ты не на каторге, чтобы тебя под конвоем водить. Коли ты без конвоира не можешь, то и нахер там не нужен. Вон тут оставайся, чем не воля. Скоро совсем тепло станет, можно нажраться горькой и прямо под забором завалиться, чай не замерзнешь.

Припирались еще долго. Варлама засыпали вопросами, внимательно выслушивали ответы, высказывали сомнения и снова сыпали вопросами. В общем и целом поход в трактир можно было считать неудачным, так как желающих завербоваться в странную экспедицию так и не нашлось. Но Варлам остался доволен разговором. Когда же его спутники поинтересовались от чего он такой довольный, он довольно осклабился и заявил, что ничегошеньки они в людях не понимают.

В правоте слов Варлама все убедились уже на следующий день. Вроде в трактире и было то, не больше полутора десятков, что обступили Варлама, но поутру, едва забрезжил рассвет, к 'Светлане' потянулись люди. Много людей. Александровск небольшой городишко, так что на одном конце чихнешь, на другом здоровья пожелают, поэтому откуда тот давешний деловой взялся, особым секретом не было. С другой стороны, связываться с деловыми, оно может и себе дороже стать, да только ведь шанс на большую землю вырваться из этих богом забытых мест. Отсюда даже Владивосток казался землей обетованной.

Капитан шхуны, разбуженный вахтенным, увидев такое паломничество, не на шутку разволновался и поспешил разбудить Антона Сергеевича. Тот поднялся на палубу, вместе с Варламом.

— Что я говорил, Антон Сергеевич. Погодите, еще денек и из окрест народ подтянется.

— А по-моему, их и так достаточно и даже больше, чем надо.

— И что, даже выбирать не будем?

— Удержать в узде сможете?

— Этож мужики. Не проблема.

— Тогда греби всех подряд. Начнем выбирать благонадежных, и десятка не наберем, а время потеряем.

Отбор необходимого количества людей закончили уже к обеду. Варлам брал всех подряд, завернув только душегубов, ни к чему они в тех глухих краях, тем паче, что к пристани собралось не меньше семидесяти человек. Среди отобранных нашлись и с десяток ссыльных поселенцев, которые уже отбыли свой срок. Люди решили воспользоваться своим шансом, вырваться с этого острова. Конечно, их могли и обмануть, сомнения были не без того, вот только шанс упускать не хотелось.

***

Антон весь путь хмурился, опасаясь того, что Гижигинская губа окажется забитой льдами, который мог продержаться там до самого июня, такие неприветливые места, ничего с этим не поделаешь. Капитан 'Светланы' разделял опасения Песчанина. Он даже предлагал переждать хотя бы неделю в Александровске, тем более, что тот и рассчитывал провести там ничуть не меньше времени, ну не рассчитывал он на то, что необходимое количество людей наберется меньше чем за сутки. Дольше оставаться не имело смысла, да и опасно. Все бы ничего, вот только не поощрялось правительством спаивание инородцев, а спиртного на шхуне было предостаточно, о винтовках, хотя и снятых с вооружения, но от этого не переставших быть боевым оружием и говорить нечего. Нет, без необходимости задерживаться на Сахалине было не резон.

Местные власти задержали их только до утра, тщательно перепроверяя всех изъявивших желание отправиться в экспедицию. Вызывало интерес то, что в поисковую экспедицию набирают такое количество людей, что в пору открывать прииск, но как говорится, хочется человеку тратить свои деньги, так никто ему в этом мешать и не будет.

То как их встретили, вселило в набранных рабочих оптимизм, что таки не обманут и рассчитаются честь по чести. Как объявил Антон Сергеевич, старший в экспедиции, выданная им одежда и котловое довольствие полностью за счет работодателя, свое жалование они будут получать отдельно, и будут вольны распоряжаться им как захотят. Правда с оплатой было не все так безоблачно и просто, как расписывал Варлам. Бездельников, никто поощрять не думает, но за честную работу и оплата честная. Повздыхали, поохали, но вынуждены были согласиться, и то, кто же будет запросто так положит такое жалование, чай не в сказку попали.

От всей старой одежды избавились просто и незатейливо, выбросили за борт от греха подальше. Здесь же на палубе, на небольшом клочке, огороженном парусиной, устроили помывку, нечего паразитов плодить. Пришлось померзнуть, зябко ежась под свежим весенним ветерком, но с другой стороны быть в чистом и без уже приевшихся соседей, было куда приятнее. А волосы? Волосы еще отрастут.

Приятно порадовала и кормежка, правда мясо было вяленое, но с другой стороны, многие уже успели и вкус-то его позабыть, так что желудки с жадностью набрасывались на сытную еду, насыщая порядком изголодавшиеся тела. Антон смотрел на работников с нескрываемым разочарованием. Доходяги, что с них возьмешь. Много ли они наработают? Но нанятый доктор заверил, что сильно истощенных среди них нет. То, что отощали, не беда, нормальная кормежка, даже в сочетании с тяжелым трудом, пойдет им только на пользу. Хотелось бы верить, а с другой стороны, почему бы и нет.

Опасения Антона оказались напрасными, так как весна оказалась ранней, и ветра все же выдули из губы весь лед, так что хотя море и выглядело угрюмо и студено, все же было чистым. Будь иначе, то пришлось бы пережидать. Перевезти все за один раз нечего и думать, лошадей для этого явно не достаточно, так что придется делать несколько ходок, поэтому высадиться за пределами губы не имело никакого смысла. Но Господь не попустил, море было чистым и шхуна смело вошла в залив.

Когда суденышко подошло к месту высадки, все уже давно высыпали на палубу, активно мешая команде делать свое дело, и взирая на унылый каменистый берег, с языком чахлого леса, не шире полуверсты, по берегам небольшой речки впадающей в море. Господи, да за что же. Этот берег настолько был неприветливее чем Сахалинский, что среди рабочих поднялся ропот.

— Это, что это?

— Прибыли, чтоли?

— Да здесь людей окрест поди и ни души, на многие версты.

— Скорее на сотни верст. — Ага, вот и ссыльные заговорили, они пообразованнее будут, догадываются что за места.

— Антон Сергеевич, а что это за край? Судя по лесу не Чукотка, но все остальное не больно-то и отличается. — Еще один из политических ссыльных.

— Правильно мыслите. Это побережье Охотского моря, Гижигинская губа, если это Вам о чем-то говорит.

— Говорит. И что мы будем здесь искать? — Недоверчиво поинтересовался ссыльный.

— Золото.

— Доводилось мне слышать о Колымском золоте, но до Колымы отсюда далековато, я бы даже сказал очень. Судя по вашим словам, мы сейчас где-то на границе с Камчаткой.

— Все верно, и до Чукотки рукой подать. Ну чего приуныли, орлы! Места глухие, то верно, но как говорится поезд ушел! Конечная!

— А можа, ну его к лешему?! Вертай взад! — около десятка человек одобрительно загудели, поддерживая эти слова.

— Вот сейчас все бросим, и только тебя слушать и будем. — Осадил крикуна Варлам.

И чего он не отсеял этого щербатого, вон еще не высадились, а он уже пытается мутить. Да чего там непонятного, захотелось ему осадить мужичка, вот и взял. А потом, за ним больше десятка людей тянулось, не хотелось затягивать время. Ну да не беда, был бы человек, а осадить всегда успеть можно.

Люди которые хотели было поддержать ропот, благоразумно замолчали, те кто уже поддержал, тоже поспешили замолчать и податься за спины других. А что было делать, если на палубе, рядом с Антоном Сергеевичем, появились люди с оружием в руках, да на боку у каждого по револьверу, а ну как шмалять начнут.

— А говорили без конвоиров? Выходит каторга?

— Дурак ты, и уши у тебя холодные. — Озорно улыбнувшись, парировал Варлам. — А если тебе тигр или мишка хозяйство захочет отгрызть, что палкой отмахиваться станешь? — Послышались смешки, обстановка разряжалась. Загромыхал якорь. До берега рукой подать. — В общем так, мужики.

— Мы те не мужики. Ты свои деловые ухватки-то брось. — Щербатый все не унимался, хотя и остался в одиночестве.

— Лады. — Легко согласился Варлам. — В общем так, мужики и бабы… — Толпа сгрудившаяся на палубе грохнула дружным хохотом, щербатый густо покраснел, несмотря на смуглое продубевшее лицо. — Ну все, хватит. — Отсмеявшись и утирая слезы продолжил Варлам. — Сейчас боцман и команда начнет объяснять, как и что выгружать, в первую очередь. Все. Начинаем отрабатывать жалование.

На стоянке шхуны оставили только десяток человек, и двоих из десятка Семена. Да, эти люди теперь были заботой и ответственностью Гаврилова, все они пока входили в так называемую службу безопасности. В дальнейшем Антон планировал расширить эту службу, ну не нравились ему местные нравы выдавать все на гора, без какой-либо секретности, что тут поделаешь. Кто же из этого десятка останется в подчинении у Гаврилова, а кто пойдет по другой линии, покажет время и способности каждого из них.

Пока основная масса будет двигаться вверх по реке, оставшиеся продолжат разгрузку. Так что к возвращению лошадей шхуны здесь скорее всего не будет, она вернется только в конце августа, чтобы забрать людей, тех кто отправится на большую землю.

Грунт в основном был каменистый, и хотя путь вдоль реки не отличался труднопроходимостью, идти было все же тяжело. Лошади и люди постоянно выискивали опору, чтобы поудобнее поставить ногу, получить травму никому не улыбалось. Разговоры постепенно стихли. Несмотря на наличие лошадей, каждый нес какой ни будь груз, правда Семен проследил чтобы каждый нес не больше полутора пудов, казалось бы немного, но это только первую версту, потом эта поклажа должна была становиться все более и более тяжелой. Но люди не роптали, в особенности тогда, когда увидели, что поблажек нет никому, даже Антон Сергеевич и худосочный, пропитого вида мужик в тужурке с эмблемами горного инженера и тот тащил свой мешок с поклажей. Доктора чаша сия так же не минула. Так что все по честному, здесь иначе и нельзя.

Люди с оружием заняли позиции как в голове и хвосте, колонны, так и по бокам, но недоверчивые взгляды вскоре сменились прибаутками и подначками, так как рабочие увидели, что вооруженная охрана все же не столько смотрит на них, сколько внимательно осматривается по сторонам, словно и впрямь ожидает нападения разъяренного мишки. Да и мудрено было уследить за людьми двигающимися в таком порядке.

— Как Семен, места не узнаешь? — Уже ближе к вечеру поинтересовался Антон.

— Есть что-то знакомое. Но Прииск я сразу узнаю, не переживай. Там горушка приметная есть.

К приметной горушке подошли только на исходе дня. Объявили привал. Затрещали ломаемые сучья, заполыхали костры, на треноги взгромоздились котлы. Люди готовили горячую пищу, на дневном привале обходились консервами. Опять же тепло нужно, по ночам дело до заморозков доходило, да и днем не больше шести градусов тепла, но когда двигаешься, то это не так ощущается, даже наоборот, радуешься, что солнышко не лютует, а вот как остановишься…

— Здесь это командир. Точно тебе говорю.

— Лады. Глеб Георгиевич.

— Слушаю вас, Антон Сергеевич. — Отдуваясь и утирая обильный пот, к ним подошел горный инженер, а что вы хотите от человека злоупотребляющего горячительным.

— Вот Семен Андреевич говорит, что вроде то самое место и есть.

— Мне прямо сейчас приступать?

— Ну, до темноты время пока есть. Так почему бы не попробовать. Если нужны помощники…

— Да какие там помощники, — отмахнулся инженер. — Сам управлюсь.

Вечером подсев к костерку, за которым коротали время, а заодно и ужинали Песчанин и Гаврилов, подсел сильно озябший Задорнов. Кряхтя словно старик, он опустился на сложенный в несколько раз брезент, сидеть на голых камнях не рекомендовалось даже днем, что уж говорить, если солнце село, и температура начала резко падать. Друзья молча смотрели на инженера, словно ожидая приговора, а тот протянул озябшие трясущиеся руки к огню, подержал так несколько секунд, потом его всего передернуло от озноба.

— Брр. И как только люди будут работать в таких условиях. Пожалуй, что доктор ошибся, они тут ни то, что поправятся, а последнее здоровье оставят.

— Глеб Георгиевич, если я правильно вас понимаю, то людям все же придется работать именно здесь.

— Правильно понимаете, Антон Сергеевич. Не знаю Семен Андреевич, откуда у вас информация о золоте на этой неприметной речушке, но оно здесь есть. И много, должен вам заметить.

С этими словами, инженер извлек из кармана кисет и высыпал на ладонь несколько зеленоватых зерен, размеры которых разнились от спичечной головки, до лесного ореха. При этом Задорнов победно улыбался, словно это он сам, а не по наводке посторонних обнаружил это богатство.

— Это золото? — Поинтересовался Антон, в голосе его звучало ничем не прикрытое разочарование. Ничего особенного, невзрачные зерна, к тому же ничуть не желтого цвета. Попадись они ему, то ни за что не подумал бы, что это золото.

— Оно самое, можете не сомневаться.

— Значит так Семен. Завтра начинаете подыскивать удобное место для постоянного лагеря.

— Без проблем. Все необходимое имеется, так что уже к вечеру палаточный городок будет стоять.

— Глеб Георгиевич, сколько людей вам потребуется.

— Завтра будет достаточно дюжины. Начнем бить шурфы. Три на этом берегу и три на том. Отработаем этот участок, а послезавтра двинемся вверх по течению. Нужно будет определить место с наибольшим содержанием золота, а уж потом можно будет заняться установкой промывочной колоды.

— Сделаем по-другому. Завтра вы получите сразу две дюжины человек и отработаете сразу два участка. Как Семен?

— Ничего критичного. Людей в избытке, справлюсь.

— Но, Антон Сергеевич, так не делается.

— Как, Глеб Георгиевич?

— Вы вообще все делаете неправильно. Сначала нужно провести изыскания, обозначить границы участков, выявить наиболее перспективные места для добычи. Вы же сразу набрали целую прорву народа, даже не зная того, есть ли здесь золотые россыпи. Теперь собираетесь разворачивать постоянный лагерь, едва только нашли первые крупицы, а ведь может оказаться, что основная жила выше по течению, а эти самородки просто принесены течением.

Антон внимательно выслушал слова инженера, а затем вопросительно взглянул на Гаврилова. Тот еще раз огляделся, хотя, что он хотел рассмотреть в непроглядной ночи, уже поглотившей окрестности, было не понятно. Более или менее, что-то было еще видно в пределах лагеря, благодаря кострам, дальше стояла непроглядная темень. Но как видно, Семен хотел только показать, что все уже осмотрено самым внимательным образом. После этой демонстрации, Гризли посмотрел на Песчанина и медленно закрыл глаза, словно подтверждая ранее сказанное.

— Глеб Георгиевич, обследуете этот участок и выше по течению. Все понимаю и все принимаю, но давайте вы сделаете так, как решил я.

— Хорошо. В конце концов, вы начальник партии.

— Вот и ладушки. А сейчас, ужинать и спать.

Утро огласилось непривычным для этих мест многоголосием, стуком топоров, ржанием лошадей и вообще много еще чем. Суровая природа, сурового края с неодобрением взирала грубое попрание веками устоявшегося порядка, но как видно эти наглые муравьи добрались и досюда. Что-то будет? Время покажет, оно и покажет и расставит все по своим местам.

Под командованием Семена были не солдаты, привычные к дисциплине и обученные сноровисто устраивать становище. Тем не менее, дело двигалось. Лагерь расположили немного выше по течению, в паре сотен шагов от реки, на берегу небольшого ручейка. Место было весьма удачным, с одной стороны прикрывала скала не высокой горы, с других его окружал лес, который Гавриилом приказал не трогать, только вырубить деревца непосредственно на месте стоянки, какое ни какое прикрытие от ветра, а они здесь дули практически постоянно. Дровами можно разживаться и подальше.

Уже до обеда были установлены большие армейские палатки, на двадцать человек каждая, но людей планировали разместить с удобствами, так что в каждой палатке размещали по десять. В них весьма сноровисто устанавливались разборные печки буржуйки, отлитые из чугуна, по чертежам разработанным Зимовым. Конструкция была простой, но обещала быть весьма эффективной. К тому же, несмотря на вес, и без того маленькие печурки, в разобранном виде занимали совсем мало места. Над шатрами палаток появились трубы из гнутой жести, оставалось только затопить, но с этим пока не спешили. Конструкция была уже многократно опробована, так что если все собрали верно, а ошибиться было трудно, то проблем возникнуть не должно. Гораздо важнее устлать землю полами, что не говори, а землица здесь была студеной. На полы пошли мелкие деревца и ветки, из них же устраивались и топчаны. Разумеется, это не кровати, но кто говорил, что будет легко.

Лошадей в лагере уже не было, так как едва определившись с расположением лагеря, их, в сопровождении четверых человек, двое из которых были из десятка Семена, отправили на берег моря. Груза там оставалось еще изрядно, а он нужен был здесь.

Инженер с рассветом расставил дюжину мужчин, попарно долбить шурфы, а сам с другой дюжиной отправился выше по течению. Семен благоразумно отправил с ними двоих вооруженных, которыми оказались Зубов и Панков. Оно и за людьми пригляд, и случись какому хищнику появиться, оборонят. Местных не опасались. В этих краях редко населенных, воровство было большой редкостью, а уж чтобы напасть на людей, так и вовсе нонсенс.

— Антон Сергеевич. — Обернувшись на голос, Песчанин увидел двоих, приближающихся к нему.

Одним из них был Фролов, из десятка, которого Семен отличал как одного из лучших в боевой подготовке и в лесных премудростях, преподаваемых дядькой Антипом. Вторым оказался весьма колоритной внешности инородец, но кем он был точно, Антон даже не пытался определить, для него они все были на одно лицо. Одет он был в одежду из мягкой оленьей шкуры, Антону она показалась весьма не удобной, но кто он чтобы судить. Даже в известное ему время, одежда жителей севера практически не претерпела изменений, разумеется тех, что жили в стойбищах, а значит свою функциональность эта одежда подтверждала на протяжении веков. Единственной данностью современности была рубаха косоворотка, которая проглядывала из под распахнутого у горла одеяния. На плече инородца висел винчестер, видать не из бедных инородец, насколько помнил Антон, американцы за свои винтовки драли безбожно, чуть не по десятку шкур песца, хотя красная цена им только одна. Ну да местные особенности рынка.

— Кого ведешь Николай? — Улыбаясь поинтересовался Антон.

— Дак, местный инородец к нам припожпловал.

— Что местный, вижу. Как звать-то уважаемый.

— Однако, Васькой крещен.

— Очень рад. А я Антон Сергеевич.

— Ты здеся, насяльника?

— Я.

— А че так тут делаешь?

— А что, мы что-то нарушили? Запрет какой?

— Нет. Проста интиресна. Тут людь мало.

— Понятно. А ты что же один тут бродишь?

— Зачем один. Там, за гора, родичи ждут. Едим, однака, слышим топор, голоса, а людь здеся нет. Ходить смотреть. Интересна.

— Понятно. — Антона вдруг осенила мысль, что налаживать отношения с чего-то нужно, так почему же не с взаимовыгодного предприятия. — Послушай Васька, — обращаться так к человеку, который выглядел старше него на лет двадцать было как-то неудобно, но ему с таким же успехом могло быть и куда меньше, а с другой стороны, он и сам так назвался. Инородец отнесся к такой фамильярности благосклонно, и Антон продолжил. — У нас еще много грузов на берегу моря осталось, нужно все перевезти сюда, а лошадей мало. За один раз не управиться. Ты как, со своими родичами, сможешь помочь перевезти все сюда?

— Однака лошадь здеся плохо. Однака здеся олень нужна.

— Кто же спорит, да только нет у нас оленей.

— Скока платить будешь, насяльника.

Васька, Васька, а торговался как заправский купец. Впочем, плату он запросил весьма умеренную, но Антон справедливо решил, что лучше не уступать сразу, чтобы в последствии местные не пытались надуть пришлых. Но худо-бедно сговорились. И чукча, а может и не чукча, направился к своим соплеменникам, чтобы сообщить о появившейся возможности подзаработать. Мошна Антона полегчала на несколько золотых червонцев, справедливо рассудив, что ассигнации здесь могут быть и не в ходу, он решил взять сюда монеты. Можно было конечно расплатиться и товаром, вот только не зная особенностей рынка, он боялся накосячить.

Почесав затылок, он тут же отправил Фролова сменить Панкова и направить его сюда. Петр раньше уже имел дела с местными жителями, или их соплеменниками, так что лучше теперь он будет всегда рядом с ним. Торговлю нужно было налаживать, так и так, уж пусть этим делом занимается изначально тот, кто в этом хоть что-то понимает.

К вечеру, едва поужинав, полевая кухня прибыла с первой партией и уже была развернута, люди разбрелись по палаткам. Оно конечно пока, усталость не та, но успели притомиться. Назначили истопников, и над трубами закурился дым.

Как ни торопился Антон и как ни стремился заняться добычей презренного металла, но Глеб Георгиевич остудил его пыл. Да участок напротив лагеря весьма перспективен, тот, что повыше, по содержанию был победнее. Но следует сделать еще несколько пробных шурфов ниже по течению. Антон вынужден был согласиться, хотя Семен и утверждал, что прииск стоял именно на этом месте, но чем черт не шутит, пока Бог спит. К тому же, еще не весь груз был переправлен с побережья. Как ни коротко здесь лето, но похоже еще несколько дней придется потратить на организационные моменты.

Все запасы оставленные на побережье, сумели доставить в лагерь, только к исходу недели пребывания на реке Авеково и это даже с учетом привлеченных местных жителей с их оленями, Пришлось все же сделать две ходки. Но как говорится, нет худа без добра. За это время Задорнов все же успел провести разведку местности, и как и предполагалось наиболее перспективным местом было все же то, на которое указал Семен. Успели поставить большой сруб, где на зиму планировали организовать факторию, с просторными складами, как для хранения продовольствия с имуществом, так и товара. Пришлось помучаться не без того, строительного леса было не так уж и много. Леса здесь стояли чахлые, стволы все больше кривые или деревца низкие. Но сладили.

Пока Антон решил не разбрасываться и оставить на зимовье людей именно здесь. Не та была ситуация, чтобы выделять отдельную факторию и звероферму, а уж про организацию рыбного промысла и вовсе пока говорить не приходилось. Рыба она конечно, здесь в изобилии, а уж как на нерест пойдет, так только держись, но чтобы все верно организовать, нужны были средства и немалые. Так что все это было перспективой только на следующий год. Но кое-что нужно было закладывать уже сейчас.

Панков как-то сходу уловил затею Песчанина насчет зверофермы, тем более, что нечто подобное видел на подворье у дядьки Антипа. Старый охотник, как уже говорилось, был не просто охотником, а настоящим натуралистом. На его подворье нашлось место и для нескольких клеток, в которых он выращивал соболей и лис. Так уж вышло, что Петр не остался равнодушным к этой затее, и частенько изводил хозяина заимки вопросами по поводу разведения зверя. Обратив на это внимание, Антон только поощрял любознательность парня, так как рассчитывая на мягкое золото, он все же больше полагался именно на разведение, а не факторию. Не столь уж и много били зверя инородцы, да в добавок были и конкуренты у которых уже были устоявшиеся традиции торговли с местными.

Когда последний груз был доставлен в лагерь, Антон и Петр, отвели в сторонку инородца Ваську и завели с ним разговор о торговле, но торговле странной, непривычной для обалдевшего Васьки. Оно конечно, разговор прошелся и обычной торговле, местным предоставили товар, так сказать в качестве рекламы, чтобы весть разнеслась по тайге и тундре. Северян очень порадовали расценки, которые были пониже, чем у торговцев с больших лодок, но качеством не уступали. Но ввело их в ступор предложение платить как за шкурку взрослого зверя, за щенков этих зверей.

— А зачема тебе дитеныши? — Недоумевал Васька.

— Нужны.

— Так у них и шкурка нет. И рана еще зверя бить.

— Ты не понял меня. Мне не нужны шкурки детенышей. Нужно доставить живых щенков, мы станем платить только за живых, но как за шкурку взрослого зверя.

— Однака, непанятна, насяльника.

— Вы сможете раздобыть щенков или нет?

— Эта канечна можна. А непанятна.

— Потом все объясню.

— Трудна, однака, найти нору зверя.

— Потому и платить буду много. Ты расскажи всем кого встретишь. С тебя ведь не убудет?

— Эта, канешна, однака.

Вот такой вот содержательный разговор произошел между Антоном и инородцем Васькой. Песчанин не сомневался, что даже если их знакомцы не захотят возиться с поиском щенков, найдутся те, кто все же возьмется за это дело, а уж в том, что весть разлетится по стойбищам и кочевьям, сомневаться не приходилось. Не так уж много интересного и необычного происходит в этих глухих и суровых местах, поэтому местные при встрече всегда делились новостями.

За прошедшее время успели построить и промывочный лоток. Строили не скупясь, от души так сказать, с размахом. В длину он получился метров пятьдесят и под незначительным углом протянулся вдоль реки. Запрудили дин из ручьев и пустили его в лоток, так чтобы обеспечить постоянный и равномерный поток. Размеры лотка впечатляли, как и сроки его постройки, в полтора метра шириной и метр высотой, про длину уже говорилось. В общем, капитальное получилось сооружение. Дно лотка устлали каучуковыми ковриками, которые изготовили заблаговременно. Одним словом, после выходного, устроенного по случаю окончания обустройства прииска, ранним утром восьмого дня, на лоток упала первая тачка с породой, которую тут же начали споро растаскивать тяпками, давая возможность воде увлечь за собой песчинки. Вода сразу же сделалась бурой и побежала по лотку, чтобы затем вынести эту муть в чистую речку Авеково, которой теперь предстояло нести к морю уже не чистые, а мутные воды.

Над берегом речки начали разноситься уже привычные для бывших каторжан, по еще недавнему прошлому, звуки удара кайла и лопаты, скрип колес тачек, мат, проклятие, вздохи и охи. Оно понятно, что не каторга, но больно уж все знакомо. Антон считал, что с началом работы у людей появится какой-то азарт, но не тут-то было. Над прииском словно распростерла свои крылья безнадега и отчаяние. Если люди пели, то песни эти были грустными и обездоленными. Понятно, что добывают золото, но им-то с того, не себе чай. Единственно, что еще вносило оживление, это кухня. Кормили работников от души, не скупясь, уж кормежку с каторжанской баландой сравнивать было нельзя.

Едва работа началась, Антон в сопровождении одного из бойцов, Фролова, отправился в Гижигу. Весть до них скорее всего уже дошла. Городок маленький, иное село побольше будет, но с другой стороны там имеется представитель власти, мелкий чиновник, но как говорится осененный законом на этих землях.

Предположение оказалось верным и весть о том, что на Авеково, появились какие-то люди, что копают и стаскивают землю в одно место, до Гижиги докатилась. Едва узнав, что там обнаружилось золотишко, жители городка тут же встрепенулись, презренного металла в глаза еще не видели, но золотая лихорадка их уже начала обуревать. Однако, к их разочарованию, во избежание проблем, Песчанин предложил им не подходить к речке и близко, ибо имел документы, за подписью генерал-губернатора, дающими ему право на разработку недр, а стало быть, иных туда он допускать не собирался. Разочаровались. Погоревали. И дружно возненавидели пришлых. Всю жизнь прожили, можно сказать бок о бок с богатством, а знать не знали.

Через неделю появился первый охотник доставивший десяток щенков песца. Расплатились честь по чести. Следующий принес шесть щенков бурых лисиц, тоже остался доволен. Потом охотники пошли чуть не косяком, количество щенков рознилось от трех, до шести семи, редко доходило до десятка. Уж как они отыскивали логова зверей в бескрайней тундре и лесах, для Антона оставалось загадкой, но факт остается фактом. Они едва успевали ладить клетки, благо сетку привезли с собой. Остро встал вопрос с пропитанием, так как понадобилось мясо, много мяса. Поди накорми почитай семь десятков взрослых мужиков и не менее прожорливое поголовье зверья, а оно зараза плотоядное. Но это были только цветочки. Маленькие детки, маленькие проблемки, большие дети, большие проблемы. Звери неизменно должны были пойти в рост, а стало быть и потребление протеина, значительно повысится.

Когда поголовье дошло до двух сотен, Антон благоразумно решил притормозить процесс, к тому же и зверье уже успело подрасти, так что вскоре эта торговля сошла на нет. Панков только за голову хватался и едва успевал поворачиваться. Хорошо хоть с кормом для животных сумели разобраться, договорившись о поставках мяса, в дальнейшем, местными охотниками и оленеводами. Пока же справлялись своими силами.

Понемногу налаживалась и работа фактории, правда меха пока сюда шло очень мало, так как местные все больше рассчитывались щенками, но связи налаживались. Всем приходящим крепко накрепко объясняли, что торговать сюда можно будет приходить и зимой. Мнение о расценках местные делали, и выгоду для себя прекрасно видели. Не такие уж они и тупые, как представляют себе в цивилизованных странах, не знают истинной стоимости, это да, но где выгоднее вести торговлю, они отличали прекрасно. Уже в конце июня на факторию потянулись охотники из весьма дальних чукотских стойбищ и кочевий.

Июнь. Люди на прииске буквально взвыли, когда наступила середина месяца. Откуда что и берется. Полчища, нет тучи, самые настоящие тучи комаров, и непрерывный тягучий, даже не писк, а гул. Дымные костры, отпугивали некоторое количество насекомых, но далеко не всех. Люди работая в дыму едва не задыхались, и все одно страшно страдали от наседающих кровососов. Антон стал сильно опасаться возможного бунта, так как эти полчища доводили людей до исступления. Спасибо знакомцу Ваське, который довольно часто навещал пришлых. Предложенная им, резко пахнущая мазь, выполняющая роль репеллента, сильно облегчила жизнь старателям, если не сказать, что практически решила эту проблему. Но за услугу, он и цену взял не скромную. Карабин с сотней патронов. Однако Антон об этом не жалел, отдал бы и больше, так как был на грани отчаяния.

Над прииском то и дело раздавались резкие, словно удар плети, звуки выстрелов. Местных знакомили с берданками. Понятно, что однозарядный карабин проигрывал, многозарядному винчестеру, но с другой-то стороны, им ведь не воевать, да и поднять руку на человека, для инородцев дело невероятное. А вот то что цена весьма привлекательная, это разговор совсем другой, в два раза дешевле винчестера, шутка! Тем более, что скорострельность, это пожалуй было единственным, в чем русская винтовка уступала американской. К тому же простая конструкция была более неприхотлива в уходе и ломаться там практически нечему. В общем не сказать, что чукчи безоговорочно влюбились в новое оружие, но выводы делали и карабины потихоньку раскупались.

В июле случилось еще одно событие, которое несказанно обрадовало Антона. А что, разве не станешь радоваться тому, что обнаруживаешь очень редкое явление. Дело в том, что добываемое ими золото имело весьма высокую пробу, порядка 870, а значит и прибыли будут не малыми. Но когда обнаруживается россыпь с пробой в 920, а на золотые монеты идет 900-я, тут уж не на шутку обрадуешься.

Эта россыпь нашлась примерно в километре выше по течению реки, была не такой богатой, как та, где устроили прииск, но отказаться от ее разработки Антон не желал, кто же откажется от подарка судьбы. Так что выше по течению устроили вторую колоду, вот только поскромнее первой, раза этак в два, по длине. Работало там так же немного народу, всего-то дюжина.

Задорнов выступал резко против того, чтобы разделять артель, мол и там народу будет недостаточно и здесь обнаружится нехватка людей. Тем более, что несмотря на то, что с ними по честному вели расчет, новоявленные старатели работали все же не с той отдачей, на которую рассчитывали друзья. Для них эта работа, хотя и оплачиваемая, была сродни каторге, и хоть ты тресни, выкладываться на всю, никто не хотел. И ладно бы грешили этим только бывшие каторжане, так нет, и ссыльные от них ни чуть не отставали. Загадочная русская душа, поди тебя разбери.

Антон прекрасно осознавал правоту Глеба Георгиевича, но все же сделал по-своему. Родилась у него одна задумка, которую хотелось воплотить в жизнь.

***

Не все были столь апатичны, как могло показаться, на фоне тяжелой работы, серых однообразных дней и давящей своей убогостью и суровостью реалий местность. Были и те, у кого в глазах уже стали пробегать безумные огоньки, пока еще не обернувшиеся решимостью, пока робкие, и все же обещающие переродиться в нечто весьма серьезное. Этим людям начавшим проявлять все симптомы неизлечимой хвори, под названием золотая лихорадка, пока не хватало лидера, того кто смог бы раздуть пламя из начавших тлеть угольков. Но и этот человек вскоре нашелся. Вернее он был с самого начала, вот только долгих два месяца он сам собирался с духом, а собравшись начал прощупывать остальных.

Все же Варлам сильно ошибся, пренебрежительно относясь к мужикам, сработал стереотип мышления делового. С другой стороны свою роль сыграла загруженность всех, находящихся на прииске. Если они не махали кайлом и лопатой, то это вовсе не значило, что они бездельничали. Работы хватало всем. Вот и не доглядели.

— Достали уже, кайло и лопата! — Отбросив в сторону лопату и порывисто выскакивая из шурфа, зло бросил щербатый.

— Ты чего Серый. — Удивился один из его прихлебателей.

— А ничего! Я свое отмахал на Сахалине! Хватит! — Щербатый стоял на краю ямы лихо заломив картуз, уперев руки в бока. Да теперь, несмотря на каждодневный тяжелый труд, у него были бока, а не ввалившееся брюхо и выпирающие кости, как у голодного волка.

Несмотря на то, что работать приходилось очень много, пайка была таковой, что редко кто так питался до каторги. За здоровьем работников следили тщательно и при первых же признаках простуды, людей определяли в теплую палатку лазарета, где они приходили в себя никак не меньше трех дней.

Антон поначалу было возмутился, такому применению прав доктором, который при ежедневном утреннем осмотре, мог уложить в лазарет любого, не спрашивая его согласия. В его обязанности входило обеспечение бесперебойной работы старателей. Но на возмущение Антона, когда врач уже через неделю упрятал в лазарет сразу пятерых, доктор авторитетно заявил, что раз уж ему положено высокое жалование, то он намерен честно исполнять свой долг. Если работники не поработают три дня, то в последствии не слягут на десять, а то и больше. С болезнью нужно бороться сразу, не откладывая в долгий ящик. Скрипя сердце Песчанин был вынужден согласиться, хотя за каждый день болезни он и продолжал выплачивать жалование, по тридцать копеек жалования.

Находились и такие, что противились доктору и из-за какой-то простуды, не желали терять заработок, эти копейки они могли заработать и на Сахалине, не стоило из-за них тащиться еще и сюда. Но доктор был непреклонен, поддержанный начальником партии. Большинство же воспринимали такое чуть ни с ликованием. Были и те, кто решил попросту симулировать, но если они хотели обмануть имевшего большой практический опыт врача, то сильно просчитались, так как были выведены на чистую воду и переданы начальству. Парочка таких умников, оштрафованные на десять рублей каждый, быстро отбили охоту от симуляций. Тогда нашелся другой чудик, додумавшийся заболеть специально. Этого вычислил Варлам. Возможно, он был уже и не первым, но точно последним, потому что сразу лишился месячного заработка. Больше подобным заниматься желающих не было.

Одежды у людей было в достатке, была и рабочая одежда, которая ежедневно просушивалась в организованной сушилке. Имелась и сменная, сухая, чистая и в двойном комплекте, чтобы каждое воскресенье была возможность постираться. За этим опять таки надзирал доктор, не хватало еще завшиветь.

К тому же каждое воскресенье были выходные, людям необходимо было отвлечься от трудовых будней. Особого Антон придумать ничего не смог, а потому привез с собой не меньше сотни книг, чтением которых пробавлялся народ. Многие были не грамотными, но эту проблему решили за счет ссыльных, которые по очереди читали по воскресеньям. Опять же не бесплатно, такой чтец за воскресенье зарабатывал рубль, просто читая в слух, собравшимся в столовой палатке рабочим. Песчанин просто диву давался тому, насколько жадно слушали старатели чтеца, которому не нужно было повышать голос, настолько тихо было вокруг. Многие с нетерпением ждали воскресенья, чтобы после обеда засесть слушать очередную книжку. Оно конечно не возбранялось почитать и вечером после работы, благо керосинки были в каждой палатке, да вот только после трудного дня желающих читать не находилось. Так что безграмотным оставалось только ждать следующего выходного.

— Серый, ты это… Не стоял бы наверху. Неровен час, кто заметит, ить ошрафують. Ты если невмоготу, спрыгивай и в сторонке постой, я пока сам поработаю.

— Что, Пряха, за гроши свои переживаешь?

С издевкой поинтересовался щербатый, но взгляд по сторонам все же бросил, не видел ли кто. Потом он легко соскочил в яму и откинувшись к неровному краю, с некой ленцой извлек кисет. Табачком их тоже обеспечивали. Не плохим табачком нужно признать. У, гады.

— Не боись Пряха, все пучком будет. Ну, чего стал? Или тоже покурить хочешь? — Сворачивая самокрутку, продолжал ухмыляться Серый.

— Не. Вдвоем нельзя. Увидят, вони будет.

— Ну а раз боися, то давай копай. Во-во, вот так вот. Эх Пряха, Пряха. Вот мы тут горбатимся, здоровья последнего лишаемся, а что получаем? Гроши получаем. А энти, тыщи загребают. Это по твоему правильно? Чем мы-то хуже?

— Дак, Серый… Они ить, баре, а мы простой люд.

— Вот и я о том. Простому люду, только объедки с барского стола. А это ить мы тут кайлом и лопатой машем.

— И что делать?

— Ха. Дурак ты, Пряха. Тут ить ни царя, ни полиции, ни закона.

— Ты это к чему? — Пряха, хоть и заинтересовался разговором, но продолжал старательно отбрасывать породу, как говорится за себя и за того парня.

— А к тому, что если енти отсюда не вернутся, то и искать их никто не станет. Или ты думаешь, пристав сюда, за тридевять земель попрется. Неа. Никто искать не станет. — Убежденно и зло проговорил щербатый.

— Ты чего удумал-то, Серый? Уж не порешить ли их? — Мужик замер, вогнав лопату в грунт.

— А хоть и порешить. Ты знаешь, сколько золотишка мы уже намыли?

— Дак судя по разговорам, уже никак не меньше шести пудов.

— А ты представь, какие это деньжищи. И все это заберут они, кто и палец о палец не ударил.

— Так бумага у них на то есть, генерал-губернатором писаная. Мне о том, Панков сказывал.

— Эт тот, что за зверушками ходит.

— Ага. Он самый.

— Ты ему больше верь. А хоть и правда, нам что с того. Мы ить каторжане, нам нигде жизни не будет. На нас до конца дней клеймо. Ну, не обманут они нас, заплатят честь по чести, а ить Пискуну уже месячное жалование рубанули, Пяльцу и Снурому, штраф на десять рублев выдали, толи еще будет. Так что приедем мы во Владивосток с какими-то деньгами, а пароход еще дождаться нужно, опять же на прокорм деньга пойдет, да за постой. А сядем на пароход, так еще сколько нужно будет добираться. Приедем мы в Одессу маму, и что? Денег нет. Каторжники неприкаянные. Куда подадимся? Опять воровать, опять по хазам да малинам шариться, в ночлежках клопов кормить, опять на Иванов да их деловых шестерить. Об этом ты думал?

— Не. Об этом я не думал. — Сбив картуз на глаза, задумчиво почесал затылок Пряха.

— То-то и оно, что не думал. — Серый вальяжно сплюнул сквозь прореху в зубах.

— А что делать-то?

— Раз уж нам и так и сяк с законом нелады, то нужно взять только один раз, но по крупному. — Решительно рубанул щербатый. — Капитан той шхуны ничего не заподозрит, а заподозрит, так денег отвалим, враз думать правильно станет. Во Владивостоке сойдем с большими деньгами, на кармане. Доберемся до Одессы, да вот только не горемыками неприкаянными, а с деньгами. Сами барями станем. Тогда нам сам черт не брат. Хошь до конца дней не работай. Хошь лавку открой, али трактир. Хошь землицу прикупи, да в мироеды подавайся. С деньгами все, что хошь можно.

— Эво-он ты как загнул. — Уже мечтательно протянул мужик.

— Только так, Пряха. Только так. — Твердо сказал, как припечатал Серый.

— А как же ты ентих то приголубишь, коли они все оружные, да караулы выставляють и денно и ношно? — Это уже шепотом, воровато оглядываясь. Не услышал бы кто. А то ведь места и впрямь глухие. Вот не станут разбираться, кто да как, прибьют, да оттащат в сторонку, зверью на потраву. Был человек, и нет его.

— А мы что же дуриком попрем. Э-э не-ет. Здеся неподалеку, верстах в двадцати стойбище инородское есть. У них почитай в каждом чуме по стволу. Вот к ним пойдем, и оружием разживемся. А потом уже сюда, да поговорим с ними по душам.

— А можа, караульных ночью изведем, а потом оружие со склада возьмем, да и остальных пока дрыхнуть. — Уже набираясь решимости, предложил Пряха.

— Дурак ты. Все кто оружный, оружие при себе имеют и когда спят, рядом держат. Поднимется шум и здрасте, гости понаехали. А тихо ентих аспидов не возьмешь. Вон третьего дня, гляжу, четверо драчку меж собой затеяли, не всамделешную, а так шутейную. Шутейно, шутейно, а юшку друг дружке пустили по настоящему, а дрались, что твои черти. Не, с голыми руками на них идтить не резон. А вот со стволами, на рассвете. Затаимся на горушке, да как они все повылазят, тут их и подстрижем.

— Я дурак. А ты умный? Ить у инородцев тоже мужики есть, да оружные. Я слыхивал, они белку в глаз бьють.

— Слышал ты верно, да не все. Не могут они в людей стрелять и по иному убить не могут, хоть режь их. Сбежать могут, а убить нет. А нам, что. Семь бед, один ответ.

— Эт точно? — С надеждой спросил мужик. Как ни странно, но сама мысль об убийстве его не покоробила, тем паче, если инородцы ответить не могут.

— Да точно тебе говорю. Ты вот, что Пряха. Об этом разговоре ни гу-гу. Поговорим с мужиками, а как подберется с десяток, так и начнем.

— А можа еще выждем? Золотишка поболе будет. — Глаза еще недавно затравленного мужика горели алчным огнем. — Опять же шхуна не завтра придет, а в Гижиге какая ни какая, а власть.

— И все это время кайлом махать? Да пошло оно все. А потом, перебьем ентих, а остальных заставим золотишко добывать, сами в караул станем. А Гижига? Не бери в голову. Песчанин им так соли на хвоста насыпал, что ввек сюда не сунутся. Так что все шито крыто будет.

— А инородцы?

— Дались тебе енти инородцы. Мужиков всех под нож пустим, а баб по кругу. Еще и тем кто дальше пахать будет, подкидывать станем, так они на нас и вовсе молиться будуть. Некому будет весть нести. А как управимся со всем, то и остальных до кучи. Только с нашими и уйдем.

— А ить дело говоришь. Голова ты Серый.

— А то. Ладно ты давай не расслабляйся, копай. Рано еще. Вот собьем ватагу, а тогда только держись.

***

Утро было довольно прохладным. Середина лета, а подиж ты. Ни с того ни с сего, по утрам случаются заморозки. Неделю назад и вовсе снег ночью прошел, днем превратившись сначала в кашу, а потом и вовсе грязь развел. Днем оно потеплее, да и то, плюс десять, это не то что даже пятнадцать. Мерзко. Как только люди не болеют, вернее как это доктору несмотря ни на что, удается сдерживать болезни в ежовых рукавицах. Антон уже подумывал выписать ему дополнительную премию. Ведь сумел предотвратить болезни, каждый рубль, затраченный на лекарства и жалование доктору, уже окупился сторицей.

Выйдя из палатки с голым торсом, Песчанин направился к умывальнику. Бритвой, как и большинство в лагере, он не пользовался, так что у него уже появилась бородка, которую он старался поддерживать в приличном состоянии с помощью ножниц, но к бритве не прикасался. Вот вернется на большую землю, там и приведет себя в божеский вид. Но зубы в порядке содержать и иную гигиену поддерживать, он не забывал. Дело это такое, только запусти…

А вот и Задорнов. Этот с бритвой у зеркальца каждое утро, растительность на лице предпочитает не разводить. Вот странное дело. Казалось бы алкоголик, а за собой смотрит, так что любо дорого. Что значит воспитание. Задорнов прибыл на дальний Восток лет пятнадцать назад. Молодой, полный сил и энтузиазма, с намерениями горы свернуть. Но укатали Сивку крутые горки. Сама обстановка сподвигла его к борьбе с зеленым змием, а этого гада еще никто побороть не смог. Вот и у него не вышло.

Спивающегося, тихого алкоголика нашел Варлам. Надо заметить, что когда появилась настоящая работа, Глеб Георгиевич взялся за ум и теперь в нем проснулся настоящий трудоголик. От водки он отказался вообще, на что ему не раз пенял доктор, настаивая на том, чтобы инженер потреблял хотя бы по пятьдесят грамм за обедом, мол: в такой обстановке сам бог велел, для профилактики здоровья. Однако, боясь сорваться в штопор, инженер только отмахивался, а когда становилось совсем невмоготу, то не стеснялся и за кайло с лопатой взяться, или с лотком посидеть, промывая породу. Что сказать. Антон был этому только рад. Специалистом Задорнов был великолепным. И как его угораздило?

— Здравствуйте, Глеб Георгиевич.

— Здравствуйте Антон Сергеевич.

— И как только вы прыщами не исходите, бреясь каждый день в этаких условиях?

— Так просто смотреть за собой, вот и весь секрет. Зарасти как дикарь я всегда успею, а вот остаться человеком цивилизованным даже в таких условиях, это знаете ли…

— Ну спасибо. Стало быть, мы все дикари, один только вы Д,Артаньян.

— Кхм. Антон Сергеевич, я вовсе…

— Да бросьте, Глеб Георгиевич. Это я так к слову.

— Нет, позвольте. Вы даже если зарастете по самую маковку, вам ничего и никому доказывать не нужно. Я, дело иное. Уронил я себя.

— Глеб Георгиевич, зачем вы так? Неужели кто попрекнул? Вы только скажите. — Виноватым тоном проговорил Антон, серьезно глядя на инженера.

— Да что вы, Антон Сергеевич. Бог с вами. Никто и словечка не сказал и даже косо не взглянул, за что я безмерно благодарен.

— Тогда к чему подобные разговоры?

— Люди-то вокруг ко мне весьма благожелательно, даже где-то с уважением. Но я-то, знаю.

— А вот это вы бросьте. — Резко обрубил Антон. — Что было, то быльем поросло. Что есть, глаз радует. Что будет, от вас зависит.

— Абсолютно с вами согласен. Обратно не хочу, потому и строг к себе. Ни вам я что-то хочу доказать, а себе. Чувствую, если дам слабину, опять покачусь по наклонной, вот только никто больше не поможет оттуда выбраться, даже если захочет кто, просто не сможет.

— Здравствуйте Глеб Георгиевич.

— Здравствуйте Семен Андреевич.

— Что-то случилось, Семен. — Антон увидев сосредоточенное и хмурое лицо друга, весь подобрался. Гризли по пустякам, так хмуриться не станет.

— Заметно? — Не весело ухмыльнувшись, спросил гигант.

— Спрашиваешь.

— Давай отойдем, командир. — Отошли. И тут Гаврилов вывалил все и сразу. — Плохо дело. Двенадцати рабочих поутру не досчитались. В основном, щербатый, ну помнишь, что мутил еще на шхуне, и его компания. Чего от них ждать не понятно.

— Ушли с оружием? — Теперь уже хмуриться пришла его очередь.

— Нет. Если что и есть, то ножи, не больше.

— А куда охрана смотрела?

— Антон, не заводись. Охрана поставлена на склады, да за нашими палатками присматривать, никто и не думал охранять этих. Не каторга ведь.

— Тоже верно. Но худо. Очень худо.

— А может и ничего страшного. Надоело кайлом махать, вот и подались мужики пешочком до большой земли, все ведь не морем плыть.

— Без оружия? Без припасов? С трудом верится. А если и так, то постараются разжиться у инородцев. Эти-то, что дети малые, даже сопротивляться такому вероломству не станут. Хорошо если без убийства обойдется. Только сомнительно. Да и не пойдут они посуху на большую землю. Смысла нет. Скорее всего, им золото в голову ударило. Разживутся оружием и вернутся.

— Больно сложно. Проще было бы снять охрану и порешить нас сонными.

— Не дурак, щербатый. Твои архаровцы нет-нет устраивали спарринги, вот он насмотревшись видать и решил, что по-тихому их не вырезать. А инородцы сопротивления не окажут, да и ружья практически в каждом чуме.

— Так-то так, да с чего ты взял, что чукчи вот так, как бараны под нож пойдут?

— Ну так, ведь сколько писано про это и фильмов снято.

— Ты больше Советской пропаганде верь. Хотя нет ее еще, да и уже, тоже нет. Не суть. Так вот. Этим парням палец в рот не клади, по плечо откусят, на локоть размениваться не будут.

— …?

— Да просто все. Еще лет сто назад, здесь такие баталии шли, что мама не горюй. Кстати чукчи по сей день, ясак как таковой и не платят. Так что, как бараны не дадутся.

— Это если будут ждать нападения. — Не сдавался Антон. — А если они заявятся как гости?

— Об этом я не подумал.

— А потом нам ведь от того, что чукчи злопамятны, только хуже. Мы тут не на один год, да еще и на зимовку четверых оставляем. Нам дружить с ними надо. Торговлей с ними мы особо не заработаем, это я уже понял, но если они станут чинить нам каверзы, то худо будет. Вот что. Собирай людей. Пятерых и Варлама старшим, оставишь здесь на хозяйстве. Мы всемером, пойдем по следу. Хоть чему-то путному дядька Антип нас научил. Выследим. Только бы они бед не учинили. Ведь нам тут на долго обосновываться, а этих, мы сюда привели. В век потом не отмоемся.

— Понял, командир.

След беглецы и впрямь оставили заметный. Перли, как трактор по пахоте. Так что все время бежали, не отвлекаясь на поиски, стараясь держать максимально возможный темп. Вот когда добрым словом помянули изуверскую привычку Гаврилова, гонять и в хвост и в гриву.

Все знали, что бегут по горячему делу. Понятно, что сами в прошлом не больно-то и отличались от тех, кого преследуют, разве только до Сахалина прогуляться не пришлось, но с другой стороны, они уже были иными. На прошлой своей жизни они уже поставили крест. Будущее вырисовывалось непонятным, непредсказуемым, но в том, что возврата к былому не будет, знали твердо. До этого времени, никому из них не приходилось убивать, а в том, что сейчас они бегут за жизнями тех, кто оставил этот след, никто не сомневался.

Антон без утайки нарисовал им самую паршивую ситуацию, каковая может возникнуть, а если так, то выход только один: немедленная и жестокая расправа. Иначе инородцы отвернутся от новичков, а это никак не входило в их планы. Да и вообще, за это время они попривыкли к общению с местными. Добродушный, наивный народец. Оно понятно, были среди них и хитрованы и скряги, люди ведь, но вот подлости, воровства, обмана, иного зла от них пока не видели. Хороший, в общем-то, народ. Живут по другому. Так что же с того?

Однако выяснилось, что за радушием, скрывается весьма свирепый зверь, будить его не хотелось. Все понимали, что их обещанное будущее, во многом зависит именно от того, насколько они смогут закрепиться на этом месте. И вот нашлись те, кто своими действиями, может это самое будущее порушить. Сейчас они не так осерчали бы, на беглецов, если бы они напали на них, неприятно, но все же куда лучше, чем то, что могло произойти. Так что они шли с весьма серьезными намерениями, случись и убьют незадумываясь.

— Часа три, как прошли. — Это Фролов. Крепко в его голове засела наука дядьки Антипа. Значит нагоняют. Но все одно, отрыв слишком велик. До стойбища верст двадцать, они уже проделали примерно две трети пути, по всему выходило, что беглецы уже неподалеку от инородцев, а то и в стойбище.

— Поддай ребята. — Антон дышит тяжело, несмотря на то, что вроде и верхом, да только какой из него наездник, остальные не лучше. Из всей группы, только двое из крестьян и с детства на конях обучены, остальные не то слово дилетанты, пятые точки, да ноги, огнем горят. Но поддали.

Как не спешили, но все же опоздали. Да и могло ли быть по-другому, у беглецов была фора в часов восемь. Ночь выдалась лунная, так что двигаться они могли довольно споро. Был среди них и тот, кто знал дорогу. Так уж вышло.

Васька простая душа, захотел кровушку обновить, вот и пригласил одного здоровяка, чтобы тот, значит с его женой. Угрюмый, как звали его товарищи, согласился сразу, Антон возражать не стал, вот и съездил тот в стойбище, на случку так сказать. Знать бы, где упадешь. Так что, перли беглецы напрямик.

Спешившись примерно за пару километров, так как местность была хотя и холмистая, но холмы пологие, не высокие, скорее даже бугорки, так что всадника можно было рассмотреть на довольно большом расстоянии. После бешеной скачки передвигаться пешком было тяжело, ноги болели так, словно все это расстояние они не проехали, а пробежали на своих двоих. Однако был и плюс. В пешем порядке им было ни за что не покрыть это расстояние так быстро.

К стойбищу подбирались максимально скрытно, сохраняя осторожность. Если беглецы там и уже успели завладеть оружием, то даже один стрелок на взгорке мог понаделать дел, а терять своих людей как-то не хотелось. Антон подспудно надеялся, что все же ошибся и преследуемые вовсе не окажутся столь кровожадными, направившись в другую сторону. С другой стороны, если это все же случится, то желал, чтобы именно он и его товарищи, разобрались с беспредельщиками, тогда был шанс все же наладить отношения с местными. Вот такие невеселые дела.

Подбираясь практически ползком к гребню невысокого холма, он понял, что всем его надеждам не суждено сбыться. Из-за уреза слышались крики, причем так могли кричать только испытывая очень большое горе. В том, что это не бывшие каторжники, никто не сомневался, потому что кричали женщины.

Осторожно приподнявшись над холмом, Антон увидел примерно в ста метрах несколько чумов, между которыми вполне по хозяйски прохаживались мужчины с винтовками и ружьями на перевес. Вооруженных было не так много, всего шестеро. У многих в руках бутылки, о содержании которых гадать не приходилось, они периодически прикладывались к ним, довольно кряхтели и передавали друг другу. Возле крайнего справа жилища, валялись два трупа, судя по всему мужчин. Примерно около двух десятков женщин и детей согнали в центр, подковы, образованной шатрами, где и связали. Именно оттуда раздавался многоголосый горестный крик.

Неподалеку от стойбища паслось весьма большое стадо оленей. Все же из зажиточных Васька, вон какое поголовье развел, да и стойбище по местным меркам немаленькое.

Вот полог одного из чумов отлетел в сторону и оттуда появился еще один мужчина, неся в правой руке винчестер, а левой захватив за волосы, волочил по земле, девчушку лет пятнадцати. Все о чем-то переговаривались, но слов было не разобрать, только истерический хохот доносился до затаившихся стрелков, уже изготовившихся к ведению огня, но команды пока не было, они терпеливо ждали, лица наливались злобой, а глаза кровью.

Антон попытался подсчитать беглецов, но сколько не считал, выходило одиннадцать. Может кто-то еще забавляется в чуме? У одного из бандитов, была перевязана рука. Как видно кто-то все же достал его. Тогда, возможно недостающий ранен посерьезнее, или вовсе убит.

— Кто хочет енту? — Громко прокричал вышедший из чума, толкая перед собой девчушку.

— Никак вскрыл Серый?

— Ага. Царапается зараза. Ну так кто? — Довольно щерясь проговорил щербатый.

— Давай, я спробую. — Под общий одобрительный хохот, громко бросает Угрюмый.

— Ты только не задави ее. После я буду.

— А че за хлебом в лавку выстроились что ли. Пойду кого еще приласкаю. — Бросив это, мужик, которого в лагере называли Пряхой, направился к группе накрепко связанных, и как минимум по разу изнасилованных женщин. По всему выходило, что они здесь хозяйничают не меньше часа.

— Слушай мою команду. — Тихо, сквозь зубы процедил Антон, но его все прекрасно слышали. — Выбиваем в первую очередь вооруженных. Тех кто сдается, не трогать. Пока. Огонь.

Выстрелы для чувствовавших себя хозяевами положения бандитов, прозвучали совершенно неожиданно. Увидев падающих товарищей, они растерялись и затравленно начали осматриваться по сторонам, не в состоянии определить, откуда появилась смерть. Вот только что, они были хозяевами положения, сами решали кому жить, а кому умереть, и вдруг все поменялось. А выстрелы тем временем продолжали звучать, гремело не слитно, а в разнобой, но от этого не менее страшно, так как убитых и раненных завалившихся на землю, истекая кровью, становилось все больше.

Пряха едва заслышав первый выстрел, присел сжавшись от страха в клубок, прикрыв крест накрест руками голову. Так он и просидел, пока выстрелы не прекратились, а все вокруг оглашалось только жалобными стонами раненных. Женщины замолчали, ошарашенные столь быстрой расправой. Пряха набравшись смелости выглянул из под локтя осматриваясь по сторонам. Неподалеку стояли трое, задрав руки как можно выше. Наконец один из них, Серый, прокричал.

— Эй, начальник! Не стреляй! Сдаемся! — Винчестер, которым он разжился у инородцев, уже валялся на земле. Щербатый даже не пытался им воспользоваться. Как так вышло, что в него никто так и не выстрелил, было непонятно.

Из-за взгорка поднялись четверо, среди них Пряха сразу же узнал громилу, который в лагере командовал всеми вооруженными и Песчанина. Держа оружие так, чтобы в случае необходимости сразу им воспользоваться, они начали приближаться к ним.

— Всем сделать десять шагов вперед! — Никто и не думал ослушаться. — Лечь лицом вниз! — Опять нет и намека на непонимание, команду выполнили тут же.

Оставив одного присматривать за лежащими пленниками, Песчанин, Гаврилов и Фролов быстро обошли лежащих бандитов, затрещали частые револьверные выстрелы. Не разбирая, раненный там или уже мертвый, они быстро и без лишних сантиментов провели контроль. После чего подали команду и к стойбищу подошли еще трое, которые все это время их прикрывали.

— Панков, старший, Потапов, Марков! Осмотритесь в стойбище и развяжите пленных.

— Слушаюсь.

— Есть.

— Есть.

Осматривать особо было нечего. Всего-то шесть жилищ. Семь трупов, лежат на обозрении у всех, четверо, под караулом. Двенадцатого нашли за одним из чумов, с ножевой раной в груди. Проконтролировали. Так что не прошло и пяти минут, как Панков прибыл с докладом.

— Восемь трупов, четверо пленных, все в наличии. Зарезали одного старика, парнишку и двух старух. Остальные мужчины на охоту уехали. Женщин всех ссильничали. Как видно парнишка успел прирезать одного, второго ранить.

— Как случилось?

— А просто, Антон Сергеевич. Вошли открыто, никто ничего не заподозрил, а потом напали.

— Встать!

Пленники с готовностью, выполнили команду Антона. Да и не хотелось хоть на мгновенье промедлить с этим, уж больно страшно звучал голос начальника партии. Антон взглянул в глаза каждому из пленников, которые тут же спешили потупить взор, так как ничего хорошего для себя они в его взгляде не увидели.

— Гризли. Этих в расход. Только за стойбище выведи.

Что означало, в расход, щербатый не знал, но сразу же понял, что ничего хорошего это не предвещает, а вернее точно определил, что вот сейчас их будут убивать и возможно мучительно и долго.

— Эй начальник, не по закону. Вы нас законным властям передать должны. Судить нас должны. Ить в России живем.

— Вспомнил гнида, про закон. А ты падла, когда инородцев резал, про закон помнил!? Ты когда женщин насиловал, про закон помнил!? А теперь суда требуешь!? Вот тебе суд!

Когда и как в его руке оказался охотничий нож, он так и не понял, как впрочем и остальные. Глаза застила сплошная красная пелена, тело словно жило своей жизнью, действуя самостоятельно. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что его крепко сжимает в своих объятиях Гаврилов.

— Все, Антон. Все. Кончилось уже. — Ласково гудел ему в ухо гигант.

Песчанин взглянул перед собой и от увиденной картины, его едва не вывернуло на изнанку. Перед ним лежали четыре трупа. Но если трое из них, были упокоены, так сказать, чисто, имея только по одной ране, то на четвертого без содрогания взглянуть было нельзя. В окровавленном, исколотом и изрезанном куске мяса едва можно было узнать того, кого еще недавно в лагере все называли Серым, а Варлам, щербатым. Антон перевел взгляд на себя и увидел, что весь буквально покрыт кровью, а одежда обильно ею пропиталась. В нос бил резкий запах, словно при забое скотины, а во рту ощущался солоновато медный привкус. Как это? Неужели это он?

— Ты как, Антон? — Все так же заботливо, поинтересовался Семен.

— Н-нормально. А что это было?

— Суд. Правый и скорый. — Лаконично ответил бывший пловец.

Все вокруг со страхом и каким-то неестественным восхищением, взирали на этих двоих. Как только Антон набросился с ножом на щербатого и стал его кромсать, Гаврилов не теряя и секунды, провел три точных и молниеносных удара, упокаивая остальных. Потом, прилагая большое усилие, с трудом оттащил Песчанина от истерзанного трупа. Картина была страшной, но никто и не думал осуждать начальника, а женщины взирали на произошедшее с мрачным удовлетворением.

Мужчины вернулись только под вечер. Узнав о произошедшем, Васька молча вышел за стойбище и направился к туда, куда отволокли трупы. Он с удовольствием сам убил бы каждого и тех, кто посягнул на его род, но убить дважды, невозможно. Ему оставалось только плюнуть на трупы тех, кто принес горе в его дом.

Никто не собирался хоронить убитых, или еще как позаботиться об останках. Этим займется местное зверье, которое уже начало подтягиваться к месту пиршества. Когда появился человек, с громыхающей палкой, несущей смерть, несколько писцов и волк отбежали в строну, прячась от охотника, и не думая, так легко отказываться от трапезы. Человек немного постоял, над трупами, а потом отвернулся и направился к шатрам из шкур. Проводив его настороженными взглядами, звери выждали еще немного, а затем воровато приблизились, к мертвым телам, источающим пьянящий запах крови и вонзили свои острые зубы в плоть. Пиршество в бескрайней тундре продолжилось. Запах распространялся все дальше и дальше, разносимый вольно гуляющим ветром, и привлекая все новых и новых пирующих.

— Васька, ты уж прости меня. — Понурившись, подошел к инородцу Антон.

— Зачем однака, прости просишь, насяльника? — Вынув из рта трубку и пыхнув густым дымом, сумрачно поинтересовался Васька.

— Так ведь, я привез сюда этих людей.

— Привел стойбища?

— Нет, не в стойбище, а на эту землю.

— Они прийти убить мои родичи, меня дома нет, ты убить их. Сипасиба, насяльника. — Он опять зажал между зубов мундштук трубки и пыхнул табаком.

Песчанину не понравился тон, которым говорил его собеседник. По всему выходило, что хотя тот и не обвиняет его, а даже наоборот, вроде как благодарит, но добрососедским отношениям пришел конец. Скорее всего, теперь инородцев не заманишь на факторию никакими калачами, получалось, что торговля накрылась, даже толком и не начавшись. Но об этом он подумал как-то отстраненно, искренне переживая то, что явился источником несчастий для этих людей. Не покидала и мысль о том, что чукчи возжелают устроить кровную месть.

Больше им здесь делать было нечего. Нет, их никто не гнал, ни словом, ни жестом не выказал своего неудовольствия, тихо переживая свое горе. Но все понимали, что они здесь лишние.

— Гризли, собирай людей. Уходим.

Андрей стоял на валуне, возвышаясь над людьми, ощущая себя Лениным на броневике. Сейчас здесь собрались все обитатели лагеря старателей. Оно понятно, что рабочий день в разгаре и терять время недопустимое расточительство, не так много его и осталось, а золота добыто пока недопустимо мало, несмотря на то, что россыпь была очень богата.

Ну не хотели люди выкладываться без остатка, как не проявляли о них заботу. Как заметил Задорнов, работники едва, едва выдавали больше, чем на каторге. Как их заинтересовать еще, Антон даже не представлял. Ему было точно известно, что нигде не проявляют такой заботы о работниках, как на их прииске. За все время, беспрерывной работы в холодной воде, в весьма холодном климате, не было еще ни одного серьезного заболевания. Занимаясь тяжелым трудом, люди не то, что не проявляли признаков истощения, а даже умудрились поднаростить мяса. Что им еще было нужно, не понятно.

— Все вы знаете, что сегодня ночью с прииска сбежали двенадцать человек, хотя никого здесь насильно не удерживают. Однако эти решили непросто сбежать. Золото им застило глаза и они решили разжиться грабежом. Чтобы завладеть оружием они напали на стойбище инородцев. Местные и мысли не допускают о том, что на них кто-то может напасть поэтому доверчиво пустили их к себе в дом, и эти скоты воспользовались этим. Они вошли в поселок и убили четверых, после чего завладели оружием, перепились и изнасиловали женщин. Нас здесь приняли как друзей. Нам помогали. С нами торговали. А мы ответили им этим. Да, мы! Потому что отделять себя от этих сволочей не стоит. Они жили среди нас. Они вели разговоры. Они замышляли. Но отчего-то, никто ничего не видел и не слышал.

— Так их нужно задержать. У вас ведь оружие. Догоните их. — Ага, опять политические со своими лозунгами. Не мы, а вы. Вот молодец.

— Уже догнали. — Злобно сверля говоруна взглядом, ответил Антон.

— Но вы вернулись одни. — Вот же неймется. Трудно догадаться. Ладно.

— А зачем нам тащить сюда трупы. Нам только падали здесь не хватает.

— Вы их всех убили!?

— Нет, мы на них должны были молиться. Вооруженные бандиты, убийцы, насильники. Оказали вооруженное сопротивление. Что мы должны были делать?

— Но ведь не могли все оказать сопротивление. Кто-то же должен был сдаться. Мы ведь в государстве живем, в коем имеет место закон. — Вот же умник.

— Запомните. Каждый, кто помыслит тяжкое преступление, всегда оказывает вооруженное сопротивление и отстреливается до последнего.

— Это какое-то…

— Я сказал, каждый!!! — Взревел Антон и от того, как это было сказано, даже у самого словоохотливого отпало желание задавать вопросы. — И запомните, теперь ходите очень осторожно, потому что местные не агнцы, они вполне захотят выместить свою злость на нас. Это все. Всем разойтись по рабочим местам.

Когда люди разошлись, Песчанин вызвал к себе в палатку Гаврилова и Варлама. Предстоял не долгий, но серьезный разговор. Дальше так продолжаться не могло. Пора было организовывать службу безопасности, вернее она должна была быть создана еще раньше, но все как-то руки не доходили. Было нечто подобное, что до сего времени вроде вполне устраивало, но как видно даже сейчас уже возникла необходимость в специализированной службе. Этот момент друзья как-то упустили. Что же, если не умеешь учиться на чужих ошибках, учись на своих. Вот только свои ошибки всегда обходились дорого. Очень дорого.

— Семен Андреевич, хочу заметить, что в боевой обстановке люди повели себя в высшей степени похвально. Боевая подготовка на высоте. Во всяком случае, пока она отвечает всем требованиям. Однако мы имеем весьма серьезные просчеты. Служба безопасности, это не только открытая схватка, но нечто более серьезное. Прошу вас учесть это на будущее.

Гигант, сидел напротив своего командира понурившись, как нашкодивший ребенок. Понятно, что дело для него новое, понятно, что опыта у него никакого, понятно, что он боец. Но в круг его обязанностей входит именно обеспечение безопасности. Антон ведь тоже никогда не был золотопромышленником, никогда не сталкивался с теми вопросами, которыми вынужден был заниматься сейчас, но свой круг обязанностей в их трио выполнял хорошо. Звонарев, тоже справлялся не плохо. А вот он опростоволосился и цена его ошибки, шестнадцать жизней. Именно шестнадцать, так как прими он своевременно меры, и подобного не произошло бы. Вот командир и бесится. Он конечно не кричит, но Семен уже давно позабыл, когда друг обращался к нему на вы.

— Андрей Викторович. — Варлам приготовился получить свою порцию нареканий. Вид у Песчанина был такой, что хорошего ждать не приходилось, но он ошибся. — Вам никто не ставил конкретной задачи. Что же, пришло время исправить эту ошибку. С сегодняшнего дня, вам вменяется в обязанности, организация сбора информации. Вы должны знать, все и обо всех, даже кто сколько раз чихнул и на кого попали его слюни. Все.

— Это что же, вы меня в легавые определяете?

— Понимай как знаешь. — Устало сказал Антон. — Тебя здесь никто не держит. Можешь уйти в любой момент. Но то, что я сказал Семену Андреевичу не в меньшей степени относится и к тебе. Разумеется, никто не обязывал тебя, заниматься этой работой, но ведь это ты заявил, что с легкостью справишься с мужичьем. Так что эти смерти, в какой-то степени и на тебе. Однако времени у нас нет. Твое решение?

— Значит, вон оно какое будущее. — Задумчиво проговорил бывший деловой. — Ну дак знать судьба такая. Я все понял, Антон Сергеевич.

— Вот и ладно. Свою работу будешь согласовывать с Семеном Андреевичем. Все, можешь идти.

— Антон… — Начал было Семен, когда за Варламом закрылся полог палатки.

— Стоп, Гризли. Прости, что сорвался на тебя. Просто все как-то навалилось. Убитые инародцы. Господи, они-то здесь причем? Мой недосмотр.

— Это ты прости. Но и пойми дело для меня новое. Может, сбагришь все на Варлама? У него пойдет.

— Этот вопрос решенный. Служба безопасности на тебе. Подбирай людей, обучай, сам учись. Получится не сразу, но должно получиться. Вопрос слишком серьезный, чтобы его оставлять на постороннего. Прииск, ведь это так, мелочи. Ты подумай, какие сейчас дела заворачивает Сергей. Там столько секретов… Да, сейчас до него и его лаборатории с мастерскими никому и никакого дела нет, но очень скоро разведки многих стран, станут ошиваться вокруг него. Так что вопросами безопасности должен заниматься свой человек, и пока кроме тебя некому. Едва вернемся во Владивосток, я отправлюсь в Хабаровск, а потом, может и вокруг шарика прогуляться придется. Не посетить Европу никак не выйдет, на Дальнем Востоке, мы не так много сумеем. А пока мы здесь, надо бы организовать охрану, по взрослому, с секретами и тому подобным. Ясно, что людей не хватает, но в свете последних событий, это будет не лишним.

— Понятно. — Тяжко вздохнул Гаврилов. А чего не понятного, если Антон кругом прав.

***

Сергей сидел в конторке при мастерских, угрюмо взирая на лежащие перед ним бумаги. Сказать, что дела идут из рук вон плохо, это сильно поскромничать. Нет, по началу все складывалось просто замечательно. Заказы посыпались как из рога изобилия, но так казалось только на первых порах.

С заказом для Императорского флота управились весьма споро, вот только он был ограниченным, так как инфраструктура портов, что во Владивостоке, что в Порт-Артуре была в зачаточном состоянии, верфей как таковых нет, так что больших заказов не последовало. С Американцами так же разобрались, довольно быстро, да и заказ-то был невелик. Заокеанские гости предпочли сначала испытать новинку на своем производстве, если все пойдет как надо, то к осени можно будет ждать нового контракта, это янки оговорил в первом контракте, чтобы случись обвал с работой, он имел приоритет.

Будучи на волне, Сергей тут же решил закрыть грабительский заем у купца, справедливо полагая, что если уж дела пошли в гору, то до возвращения Антона и Семена, он продержится без проблем, тем паче, что сумма оставалась все еще солидная. Да не тут-то было.

К сожалению, в порту никаких аварий больше не случалось, а иные работы успешно проводились и без привлечения их механической мастерской. Поступающих заказов в мастерские едва хватало на то, чтобы содержать рабочий персонал. В таких условиях о прибылях и речи пока не шло. А ведь были еще и прибывшие специалисты, клюнувшие на посулы Зимова и решившие сменить обстановку, чтобы творить и не просто заниматься научной и изобретательской деятельностью, но еще и получать за это солидное вознаграждение.

Всего их было пятеро, молодых, энергичных готовых грызть гранит новых познаний. Двое были физиками, один химик, инженер механик и молодой, только после университета, инженер судостроитель. Откуда последний узнал о заманчивом предложении на Дальнем Востоке, поначалу было непонятно. Но все разъяснилось, когда он оказался двоюродным братом одного из инженеров получившего предложение Зимова, который весьма успешно устроился в Санкт-Петербурге и менять место жительства не собирался. Случайно узнав от него о наборе специалистов, молодой человек, со всей горячностью, присущей молодости, вытребовал у брата рекомендательное письмо и ринулся в неизведанное, устраивать свое будущее. Что же, Звонарев не мог сказать, что молодой инженер прогадал, вот только если бы он прибыл, этак через годик, то вообще не ошибся бы, а так…

Звонарев вновь бросил взгляд на бумаги и мысленно застонал. Денег не хватало. Перед ним лежали заявки от специалистов, на необходимое оборудование, для организации лабораторий, но из всего перечисленного, даже если забыть о том, что многое нужно заказывать за границей, а в частности в Америке, так как ближе них реально не было никого, он мог закупить пока только канцелярские принадлежности. Все. Даже по истечении месяца, жалованье платить было нечем. Хоть опять подавайся на рынок, наперсточником.

Дверь с легким скрипом отворилась и в конторку вошел Зимов, Сергей встретил его появление угрюмым взглядом, чему тот не удивился. Он конечно же не знал истинного положения дел, но по имеющейся загруженности в мастерских мог кое-что предполагать.

— Что Сергей Владимирович, плохи дела?

— Не то слово, Роман Викторович. Не то слово.

— Выходит, я обманул моих товарищей, когда приглашал их сюда. — Тяжело опустившись на стул, напротив Сергея, произнес инженер.

— Ни в коем случае. Просто я сильно погорячился, когда возомнил себя дельцом. Не нужно было торопиться с возмещением долга, подождали бы возвращения Антона Сергеевича и Семена Андреевича, а тогда бы и долг закрыли. Сегодня же у нас налицо имеется небольшой финансовый дефицит.

— Неужели вся ставка была именно на еще не найденное золото? Но это же крайне не благоразумно. Ведь золота может и не оказаться.

— А куда же оно делось? Про Колымское золото известно уже давно, вот только не обжив те края, добывать его еще та морока, потому и у государства до него не доходят руки. Так что верьте, они вернутся не с пустыми руками. Но вот что делать сейчас? У меня есть несколько набросков и прикидок, чтобы с головой загрузить всех наших специалистов, да так, что их нам окажется еще и мало, но вот организовать их работу, я пока не в состоянии. Наверное уже жалеете, что связались с нами?

— Ни в коей мере. Да, сейчас у вас не очень хорошие времена, но сдается мне, это нормально, когда что-либо начинаешь с нуля и при этом не имеешь достаточных средств. Впрочем, и при наличии оных, трудностей хватило бы с избытком. Не то, так другое. Что же касается меня, так я рад тому, что на моем пути встретились именно вы. Не скажу, что все гладко, но зато насколько же интересно, аж дух захватывает. Кстати, я все мучаюсь вопросом, откуда столько познаний? Вы производите впечатление образованного человека, но столь разносторонние интересы?

— Господи, Роман Викторович, не нужно из меня делать гения или выходца из иных миров. Все на поверхности. Тот же гирокомпас, который нам пока не дается в руки, ведь гироскоп известен довольно давно, но вот работать не хочет. Над этой проблемой бьются уже не первый год, просто стабильного результата еще не добились, и не факт, что мы преуспели, ведь воплотить его в металле мы так и не смогли.

— Это пока не смогли. Но сможем, и в положительном результате, я лично не сомневаюсь.

— Хорошо, оставим это. Отбойный молоток. Он уже изобретен в Америке. Да, конструктивно он отличается, и ни какое патентное бюро к нам не подкопается. Да, наш более удобный и мобильный, но принцип-то тот же. Ацетиленовая горелка. Так давно известно, что этот газ горит при более высокой температуре, что кислород способствует процессу окисления. Я просто предложил совместить это дело, подразумевая только возможность плавить металл, сиречь резать. Вы и именно вы, воплотили мою идею, мало того, пошли дальше и теперь мы не только режем металл, но еще и производим сварку. И опять в этом нет моей заслуги.

— Не совсем согласен, так как если бы не ваши подсказки, то возможно, я занимался бы этим вопросом не один год. Ну, а граната?

— Господи, и чего вам неймется? Здесь-то, что не так? Гранаты были известны еще при царе горохе. Семен Андреевич, как человек послуживший, просто подумал, как можно сделать это без фитиля. Вот и все. Капсюля известны давно, детонаторы тоже используются повсеместно, и опять таки, вспомнить его конструкцию и то, что предложили вы, то разница очевидна. Да найдись кто с достаточной сметкой, то гренадеры при Петре Великом, могли использовать нечто подобное. Хотите идею на вскидку?

— Было бы интересно.

— Легко. Вкручиваем в обычную бомбу трубку с пороховой начинкой, а возгорание ее осуществляем с помощью терки и не большого куска кремния. К терке крепим обычную бечевку. Дергаем за веревочку, терка высекает искру из кремния, воспламеняет порох. Все. Бросаем и как только замедлитель прогорит, получаем ба-бах. Возможно это было при Петре?

— Возможно. Но вот только до этого и я как-то не додумался, а вы сходу. — Упрямо заявил Зимов.

— Так я и не отрицаю, что имею способность обращать внимание на очевидные, но не бросающиеся в глаза вещи. Вот только в этом нет ничего сверхъестественного.

— И много у вас подобных идей?

— Вы не поверите, но много. А вот с возможностями пока полный швах.

— Что, простите?

— Отсутствуют пока возможности, говорю.

— Это-то я понял, но вот это словечко…

— Господи, сколько можно. Походите по улицам, пообщайтесь с людьми, еще и не такое услышите. Наш народ, богоносец порой такие коленца выдает, мама не горюй. Ладно, это все полемика. Не хотелось, но видно придется опять одалживаться.

Однако, как видно счастливая звезда Звонарева и не думала закатываться, так как когда он решил направиться на обед, его посетил заказчик, коему он был весьма рад. Несмотря на то, что посетитель имел ярко выраженную азиатскую внешность, что даже плохо отличающий бурят от монголов, а китайцев от корейцев, и так далее, он тут же определил японца.

Заказчик оказался жирным. Не в плане телосложения, а в плане заказа. Япония вообще отличалась тем, что с поразительной оперативностью перенимала все самое передовое, сделав за последние десятилетия просто рывок в развитии, догоняя и перегоняя другие державы. Так вот, японская верфь не стала проводить испытания и дожидаться результатов. Заказ был весьма солидный и кроме того, включал в себя обучение работы с агрегатом сразу полусотни рабочих, которые уже прибыли и были готовы приступить к занятиям хоть немедленно.

Контракт был подписан в конце этого же дня. Правда японец был категорически против пункта о том, что в случае поступления заказа от американцев, выполнение по их контракту будет приостановлено. Однако Сергей уперся, так как в договоре с представителями САСШ, были черным по белому прописаны штрафные санкции.

Не преминул японец закинуть удочку и насчет патента, на производство новинки в Японии, но и тут наткнулся на стену непонимания. К чему, если им потребуются большие объемы, то новоявленная компания вполне способна будет удовлетворить их потребности, тем паче, планируется расширение производства. Намек на некоторую стесненность в средствах, наблюдающуюся у них, Сергей благополучно проигнорировал, заявив, что если заказчику не нужна их продукция, так он, Звонарев, ни на чем не настаивает и ни о чем не просит. В конце концов Японец сдался, но то, что приемка будет самой придирчивой Сергей не сомневался. Ну и пусть их.

Дома Звонарев появился в весьма приподнятом настроении, было от чего. Проблема, которая его поедом ела все последнее время разрешилась сама собой. Теперь он не только мог начать организовывать работу новых специалистов, начиная их нагружать, но и обустроить им рабочие места, разумеется все самое необходимое, но это было куда больше, чем еще сегодня утром.

Небольшой домик, который они втроем некогда снимали на окраине города, встретил его освещенными окнами. Теперь в этом доме безраздельно властвовала его жена. Разумеется это не значило, что друзьям мужа здесь были не рады, как раз наоборот, но вот только из холостяцкой берлоги, этот дом превратился в уютное семейное гнездышко. Не имеет значения, что вся семья состоит из двух человек, главное, что имелся уют и тепло семейного очага, остальное приложится.

Аня встретила Сергея на пороге, подперев плечом косяк двери и глядя на переобувающегося в тапочки мужа, столь выразительным взглядом, что ни у кого не осталось бы сомнения в том, насколько ей дорог этот человек.

— Здравствуй дорогой.

— Мне казалось, мы уже виделись. — Нежно улыбнувшись решил поддеть жену Звонарев.

— О-о. Вспомнил. Когда это было.

— Утром.

— Вот то-то и оно, что утром. Сколько воды утекло.

— Понимаю, подзадержался. Но по другому никак. Большой заказ. К тому же, необходимо организовать занятия с новыми мастерами, а их не много не мало, а пятьдесят. Так что, извини но…

— А ты чего оправдываешься, словно был у любовницы?

— Я…? У любовницы…?

— А-а-а, — Аня бросилась на шею мужу и начала осыпать его поцелуями, приговаривая в перерывах. — Испугался. Растерялся. Глупенький, да не ревную я, просто шучу.

— Ну, знаешь ли, Аня, вот из-за таких шуточек, потом и разлады в семье начинаются. — Едва успевая отвечать на непрерывный поток поцелуев, проговорил он.

— Ерунда, нам это не грозит. Ужинать будешь?

— Странный вопрос. А как ты думаешь?

— Давай, мой руки и за стол. Я сейчас быстренько накрою.

— Аня, я что подумал, — пройдя в столовую и говоря громко, чтобы слышала жена, бряцающая посудой на кухне. — Раз уж у меня в мастерских дела пошли на лад, то может наймем прислугу.

Посуда на кухне тут же перестала громыхать, а в дверях появилась Аня, устремившая на мужа внимательный взгляд, склонив головку к плечу.

— А зачем нам прислуга? Ты находишь, что я плохо справляюсь с домашним хозяйством?

— Нет.

— Тебе не нравится моя стряпня?

— Нравится.

— Так, что же тебя не устраивает?

— Да все устраивает, просто я хотел…

— Тогда не поднимай пожалуйста эту тему. Сразу говорю, что и дом меня устраивает, и переезжать мы пока никуда не будем.

— Ладно. — Растерянно ответил Звонарев, провожая жену, вновь устремившуюся на кухню. Мужа нужно было кормить.

— От Антона с Семеном ничего? — Уже из кухни, вновь раздался голос жены.

— Откуда, — вновь повысив голос, чтобы она слышала, ответил он. — Они только через месяц должны вернуться, а до того, получить от них хоть какую-то весть просто не реально.

Месяц пролетел буквально на одном дыхании. Времени остановиться, попросту не было. Сергей жалел, что в сутках только двадцать четыре часа, так как просто зашивался. Помимо того, что поступил большой заказ от японцев, необходимо было как-то наладить обучение японских рабочих, а сделать это не зная языка, весьма проблематичное занятие. Понятно, что представитель верфи хорошо разговаривал на русском, вот только как выяснилось, у него хватало и других забот. Так что присутствовать на занятиях он не мог.

Однако контракт, есть контракт, и от него ни как не открестишься. Ну, не подумал Сергей о том, что возникнет языковой барьер, когда подписывал договор. Японец, памятуя пункт в договоре, относительно янки, так же уперся. Мол: есть пункт, что представители мастерской обучат рабочих пользоваться оборудованием, так что будьте любезны. Пришлось суетиться, разыскивать переводчика, который так же не собирался работать за бесплатно. Мало того, узнав, что Звонарева, как говорится приперло, затребовал за свои услуги немало. Пришлось раскошеливаться. Впрочем, на фоне прибылей, это были не такими уж и большими затратами. Гораздо сложнее было найти самого переводчика.

Хватало проблем и с привлеченными специалистами, которым он пока не был в состоянии обеспечить нормальную работу. Благо хоть вопрос с жалованием разрешился, иначе были все шансы лишиться их доверия. Сейчас они работали в съемном помещении, каждому постарались предоставить отдельное рабочее место, но на сколь ни будь приличные результаты рассчитывать не приходилось, он на это и не рассчитывал. Сейчас главное было удержать их при себе, ну и присмотреться, что они собой представляют.

За всеми заботами, Сергей попросту потерял счет времени, а потому, когда с привычным скрипом отворилась дверь конторки и на пороге возник Антон, Звонарев на пару секунд даже опешил. Заросший густой окладистой бородой, с обветренным лицом, мелкими морщинками вокруг глаз, ярко выраженными на задубевшей коже, в свитере крупной вязки и унтах, в этот момент он сильно походил на кино-героя старых советских фильмов о крайнем севере.

— Антон! — Опрокидывая стул, Звонарев вскочил на ноги и бросился к другу. — Антон, чертяка! Ты когда приехал-то?

— Здравствуй Сережа. Да, вот только из порта.

— А где Гризли?

— Он с грузом, сразу на заимку укатил. Опасный у нас груз, Сережа.

— Значит выгорело?!

— А ты сомневался? Выгорело конечно. Правда, не так много как думали. По нашим прикидкам всего-то тысяч на двести пятьдесят. Да тысяч на десять пушнины.

— Это ты называешь, всего-то?

— Да пойми ты, у нас было пятьдесят человек, богатая россыпь, очень богатая, а на выходе вдвое меньше, от возможного.

— Все одно сумма очень большая.

— Согласен. Вот только не все получается так, как планировали. Время уходит, а с финансами ничего не выходит.

— Так может ну его все? Нет, ты послушай. Даже если забросить затею с прииском, то этих денег нам теперь за глаза хватит, чтобы раскрутить лабораторию и с уже имеющимися специалистами, закрутить такие дела, что все ахнут.

— Ты это о чем, Сережа?

— Как это о чем?

— Мне казалось, что решение уже принято. Наше совместное решение. А теперь едва только появились живые деньги, ты решил на попятную? Так тебя понимать?

— Антон, я от того, что говорил, не отказываюсь. Но с другой стороны. Кто мы такие, чтобы замахиваться на подобные задачи. Выиграть войну! Да добывай ты на том прииске по миллиону каждый год и то, этих денег не хватит. Ты замахиваешься на то, что по силам только государству, и насколько нам известно, даже у государства ни черта не вышло. А тут мы такие все красивые и несокрушимые.

— Сережа, я пока сюда шел, видел нескольких азиатов, на территории мастерских. Уж не японцы ли часом. Ты это дело проверял.

Решил сменить тему Антон, так как ни спорить, ни убеждать у него сил не было. Последние месяцы, переход на шхуне, где ему так практически и не удалось сомкнуть глаз, проклятый металл мог вскружить головы, рабочим, получившим окончательный расчет. Негативный опыт уже имелся. Так что во избежание, все были в полной готовности. Лучше бы он не менял тему.

— А чего их проверять. Это японцы.

— Что? Как..?

— Ну, да. У нас контракт с японской верфью на поставку отбойных молотков и подготовку к работе с ними пятидесяти человек.

— Ты в своем уме, Звонарев!

— Я вполне. — Начал теперь уже заводиться Сергей. — Ты укатил в Гижигу, денег нет. Заказов в мастерских, кот наплакал. Платить персоналу нечем. У меня, что был выбор?

— Да куда же ты смог задевать деньги, ведь у тебя оставалось и немало?

— Грабительский долг у купца закрыл, чтобы не переплачивать чуть не вдвое. — Набычившись, буркнул Звонарев.

— А кто тебя об этом просил? Я ведь сказал, что долг закроем, как только вернемся, и с купцом был оговорен срок, концом октября месяца.

— Ну, я хотел как лучше. Заказы-то вроде пошли. А потом как обрубило. Конкретно сел на мель. Потом появились японцы, с солидным заказом. Да не смотри ты так на меня. Не такое уж и большое преимущество дают отбойные молотки, чтобы японские корабли стали расти как грибы после дождя.

— Ты понимаешь, что даешь в руки потенциальному противнику, возможность ускорить строительство кораблей. Ты понимаешь, что даже без таких гешефтов, они выполнили и перевыполнили свою программу строительства флота.

— Повторяю, никаких особых преимуществ они не получат. Ну, введут они к началу войны на один крейсер и несколько миноносцев больше, большой погоды это не сделает.

— А то, что они тут у тебя как дома ходят, все рассматривают и в каждую дырку свой нос суют.

— Да они и по русскому-то не разговаривают.

— Сережа, ты идиот, или только прикидываешься?

— Знаешь, что. Если кто из нас и идиот, так это ты. Аника воин, решил в одиночку изменить историю и взвалить на себя судьбы миллионов людей.

— Не передергивай. Я тебе руку на отсечение даю, что не меньше половины этих рабочих имеют офицерский чин Японского Императорского флота, а русский знают не многим хуже нас с тобой.

— Ну и какие такие секреты они могли здесь выведать? Мы ведь и так предоставляем им оборудование, да еще и учим их на нем работать, знакомим с конструктивными особенностями. В общем, полный комплект.

— А газосварка?

— Агрегат в единственном экземпляре, сейчас находится в мастерской у меня дома. Чертежи тоже только у меня. С оборудованием, по сути, знакомы только Зимов, я, да Метрофанович, но его японцы еще не видели. Я его отпустил на месяц, с родителями худо, укатил в деревню.

— Все одно, глупость несусветная, допускать посторонних на территорию мастерских, да еще позволять шляться бесконтрольно.

— Слушай, может хватит. Там дурак, тут идиот. Достал. Короче так. Разбирайся со своей затеей сам, я в этом участвовать не собираюсь. Даже если опустить то, что я не верю в осуществление этой авантюры, есть и другое… История уже сложилась, все что ты хочешь предотвратить уже случилось, тот кто попытается изменить ее ход, рискует первым оказаться под ее катком. Понимаю, звучит как мистика, но как назвать наше появление здесь, если не мистикой? У меня есть жена, возможно в скором времени появятся дети и я не хочу рисковать ради эфемерной затеи по изменению мира. Не хочу участвовать в этом, даже в той роли, которую ты мне определил, находясь за сотни километров от места боевых действий. Трындец, он ведь может не только в виде японского снаряда прилететь, но и от банального гоп-стопа на улице приключиться, потому как я все одно, буду участвовать в изменении уже сложившегося порядка.

— Значит, идешь на попятную?

— Да. Долбайтесь сами. Один возомнил себя миссией, стремится спасти миллионы. Другому, за державу, вишь ли обидно. А я мечись между ними.

— Я рассчитывал на тебя. На твои знания. На то, что ты поможешь нам выковать оружие, с помощью которого, мы сможем что-то сделать. Ну, что же, если так. Обойдемся без тебя. Поступай как знаешь. Свою треть ты получишь, как только мы обменяем золото.

Антон поднялся и направился к двери. Все точки расставлены. Жаль, но как видно придется рассчитывать только на себя и Гризли. А если взбрыкнет и он? Плевать. Антон не собирался отступать. Если придется, то он пойдет один. До конца.

Идя к двери, он подспудно ждал, что Звонарев его окликнет, начнет извиняться, да попросту передумает. Но ничего подобного не произошло. Дверь за Песчаниным закрылась с тихим стуком, а его так никто и не окликнул, и не бросился догонять. Как видно, Сергей все же принял бесповоротное решение.

Звонарев вошел в прихожую, и как всегда супруга вышла его встречать. Вот только обычного игривого настроения, коим она неизменно поднимала настроение уставшему за день мужу, у нее не наблюдалось. Нет, поначалу она планировала сделать все по заведенной уже традиции, зная как это благотворно влияет на настроение мужа, но увидев его, поняла, что это будет лишним. Что-то случилось. Что-то очень серьезное. Таким мрачным Сергея она еще не видела.

— Сережа, что случилось?

— С чего ты взяла? — Вяло улыбнувшись, попытался он уйти в отказ.

— Я не слепая.

— Все нормально. Просто, я сегодня расставил все точки, сделав окончательный выбор. Теперь все пойдет по-другому.

— Ты так и не ответил?

— Все нормально малыш.

— Ладно. Захочешь, потом сам расскажешь. От Антона с Семеном ничего? — Вопрос традиционный, но она заметила, что в этот раз муж как-то вздрогнул, словно его ударили.

— Они сегодня вернулись. — Вздохнув, ответил он.

— А почему же тогда не пришли к нам на ужин. Или ты думаешь, что я не смогла бы принять их при внезапном появлении?

— Нет, так я не думал. Понимаешь…

— Вы поссорились. — Перебила она его. — И что же могло такого случиться, что не успели они сойти на берег, как между вами произошла ссора, и судя по всему весьма серьезная?

— Мы по-разному смотрим на некоторые жизненные вопросы. Я хочу думать только о себе и своей семье, они… В общем им ближе мысли о процветании России, они стремятся заселить необжитые земли и вбухать туда огромные средства.

— А что в этом такого плохого, что ты столь категорично выступаешь против?

— Я не говорю, что я против. Просто я не считаю, что ради достижения целей, которые под силу только государству, мы должны рвать свои жилы.

— Понятно. Проходи, ужин сейчас будет.

Когда он уже закончил есть, сидевшая напротив Аня, утвердив подбородок на кистях рук и внимательно глядя на мужа, вновь вернулась к прерванному разговору.

— Знаешь Сережа, тебе нужно помириться с Антоном и Семеном. Помолчи, пожалуйста. Я ведь все вижу, а еще я иногда кое-что слышу. Я не знаю доподлинно, что вы там замыслили, но мне понятно одно, отдельно, сами по себе, вы жить не сможете. Вы не родня, это видно сразу, но от чего-то складывается такое впечатление, что роднее друг друга, у вас в этом мире никого нет. Понимаю, что ты хочешь указать на меня, но я, это другое. Если вы не сделаете шаг к примирению, то потом всю оставшуюся жизнь будете корить себя. В Антоне слишком много самолюбия, Семен, во всем и всегда его поддержит. Остаешься ты. Перешагни через себя, сделай шаг первым.

Аня поднялась и стала убирать со стола. Зная о том, какая она рачительная хозяйка и насколько не любит, когда у нее крутятся под ногами, когда она чем-либо занята, Сергей вооружился папиросами и направился в свой кабинет, под который они отвели одну из комнат. Не редко бывало, что муж засиживался за бумагами, так что ему необходимо было рабочее место.

Примерно через пол часа, Аня заглянула в кабинет, едва не закашлявшись, от облака табачного дыма, который не успевал проветриваться, несмотря на открытую форточку, как видно Сергей курил одну папиросу за другой. При этом она не увидела перед ним ничего кроме уже полной пепельницы. Он просто сидел, уставившись в одну точку, и порывисто делал одну глубокую затяжку за другой, от чего папироса выгорела буквально за несколько затяжек, а он бездумно прикурил следующую. На глаза сами собой навернулись слезы, но не от табачного дыма, а от сжавшегося от жалости сердца. Она очень сильно переживала за мужа, вот только чувствовала, что помочь ему не в силах. Аня тихо притворила за собой дверь и отправилась спать.

***

Взгляд Антона только скользнул по нему, а затем уперся в дальний угол комнаты. Говорить ни о чем не хотелось. Да и сказано все уже. Еще вчера. Позиция Сергея ясна, он не хочет участвовать в том, за что Песчанин и Гаврилов готовы рисковать своей головой, а то, что это действительно так, Сергей понял по хмурому взгляду Гризли, который в отличии от своего командира не стал его отводить. От подобной встречи по спине Звонарева прошел озноб, им овладело жуткое желание плюнуть на все и высказав все, что он думает об их затее и о них самих, развернуться и уйти.

Но это была секундная слабость. Вот эта секунда миновала и шальная, злая мысль растаяла как утренняя дымка. Вот она была, а вот ее уже нет. Сергей глубоко вздохнул.

— Здравствуйте ребята.

— И тебе не хворать. — Это Гаврилов, Песчанин продолжает хранить молчание, упрямо сжав побелевшие губы. Сильно видать он разочаровал друга. Плохо. Очень плохо. Друзей не выбирают, они сами находятся, и настоящих Друзей не бывает много, один, два, вот и кончился счет, а потому ими нужно дорожить. Он это понял, а вот Антон похоже нет. Хотя, вот…

— Здравствуй, Сережа. Извини, что-то я совсем с катушек съехал. Есть будешь?

Звонарев даже представить не мог, какой же тяжкий камень у него висел на сердце, насколько он давил, не давая дышать. Но Вот Антон заговорил и этот камень огромной глыбой свалился в небытие. Господи, Аня, насколько же ты оказалась права. Камень свалился, а твердый, подобно камню комок, подкатил к горлу, не давая произнести ни слова.

— Гхм, гм, гм. Я тут коньяк принес, мы так и не обмыли ваше возвращение. Извини Гризли, армянского нет, есть французский. — С трудом продавливая слова сквозь сковавшие горло тиски, проговорил Звонарев.

— Это ничего. Жаль коньячных рюмок нет, ну да за неимением гербовой, пишут на простой. — В этот момент Гаврилов очень походил на домохозяйку, проявляющую излишнюю суетливость, при появлении нежданных, но желанных гостей. Вот ведь. Еще год с небольшим назад он и вовсе не знал Звонарева, более того, практически все время, что они здесь, общался с Антоном, но оба они стали ему как-то особенно дороги.

— За что первую. — Зыркнув на обоих, прогудел гигант.

— За дружбу. — Решительно произнес Сергей и внимательно посмотрел на Антона. Тот постоял пару секунд, устремив взгляд в одну только ему известную точку, а затем встряхнулся, и на его лице появилась улыбка, его обычная улыбка, с ямочками на щеках, вот только с легким налетом печали.

— За дружбу. — Он поднял стакан с на четверть налитым коньяком.

— Ну, значит за дружбу. — Чокнулись, выпили. — Сергей, раз уж коньяк притащил, мог бы и лимончик захватить. — Укорил Гаврилов.

— Ой, парни, у меня же шоколад есть.

— От жук. Так его вместе с коньяком доставать нужно было. Ладно, давай его сюда. Хоть вдогонку закусим.

От этого короткого общения на душе стало легко и дело вовсе не в мягко прокатившемся по пищеводу и согревающем напитке. Звонарев вдруг понял, что несмотря на то, что они по-разному смотрят на некоторые вещи, они все одно остаются друзьями, близкими людьми, ближе которых на этом свете у них нет и не будет.

— Сережа, я понимаю, что тебе сейчас хотелось бы развить бурную деятельность, но с деньгами придется немного подождать. Я думаю в течении пары недель, мы сможем обменять их на деньги и тогда ты получишь полагающуюся тебе долю. Более того, все остается в силе, твоя треть, это твоя треть и в будущем.

— Антон, ты действительно решил, что я пришел за деньгами?

— Нет, конечно. Ты пришел узнать, есть ли у тебя еще друзья или нет. Они есть Сережа, есть и будут. На этот счет не переживай.

— Ну и слава Богу. Но на самом деле, я пришел по другой причине.

— Ты передумал? — В голосе Антона звучала надежда. Как все же он сильно переживал ссору с другом.

— Если ты имеешь ввиду, мое отношение к вашей авантюре, то нет. Но и просто отойти в сторону я тоже не могу. Я не одобряю вашу затею, как не одобрял ее всегда, но я с вами. Только на прежних условиях. — Поспешил немного приземлить расправивших плечи друзей, Звонарев.

— Да и хрен с ним. Гризли, наливай.

— Это верно. Коней на переправе не меняют. Якорная цепь. — Что имел ввиду Гаврилов, то что Звонарев принял верное решение или то, что неприлично менять руку, разливающую живительную влагу, было не понятно. Да и черт с ним.

— Парни, я тут всю ночь думал. В общем, все что мы придумали до этого, дурь и блажь.

— Сережа…

— Погоди, Антон. Вот, что мы решили? По сути, построить эсминец времен первой мировой и выиграть войну. Ерунда.

— Позволь с тобой не согласиться. Подобный корабль понаделает столько шороху, что мама не горюй.

— И ты прав, Антон. Вот только, толку от этого будет… Замах на рубль, удар на копейку. Понимаешь, будет шумно, резонансно, но на выходе пшик. Как в том бородатом анекдоте: Я его ведром бум, бум, а он меня гирькой, тюк, тюк.

— Ты предложить, что ни будь можешь, или только критиковать горазд?

— Антон, при всей нашей любви к флоту, войны всегда и во все времена выигрывал простой пехотный Ваня. А ты, уж извини, хочешь как былинный герой в одиночку поставить супостата на колени.

— Ну, положим не в одиночку…

— Погоди, командир. Давай сначала послушаем, а потом поговорим.

— Ага. Спасибо, Гризли. — Затараторил Звонарев, боясь, что его опять перебьют. — Итак, что касается флота. Нафиг большой эсминец. Дорого, а на выходе только одна боевая единица. Проектируем большой торпедный катер, водоизмещением тонн в двести пятьдесят. Два семидесяти пяти миллиметровых орудия, на юте и баке, два пулемета, лучше спаренных, на шкафуте, по одному на борт. Четыре неподвижных торпедных аппарата по бортам, лучше их встроить в полубак, как на немецких торпедных катерах. Тогда можно будет загружаться якорными минами. Комбинированная силовая установка. Одна машина тройного расширения и две турбины. Чтобы не ломать голову над корабельной, и над тем как ее выкупить у лаймов, покупаем промышленные. Понятно, что использовать ее можно будет только на полном ходу и без реверса, да и черт с ним. Она нужна только для атаки и отрыва. Все. Максимальный ход на машине узлов двенадцать, с турбиной около тридцати пяти, а то и больше.

— И что нам это дает?

— А дает нам это, Антон, четыре вымпела против одного при затратах около трехсот тысяч на единицу. Экономию чувствуешь? К тому же не просто так отдать их, а продать. Нефиг, царю батюшке такие гешефты подносить. Тем паче, что без гешефтов все одно не выйдет. Ладно, слушайте дальше. Заполучить 'Новик' к себе на верфь, он вроде получит повреждения и будет нуждаться в ремонте, а во время ремонта, модернизировать его. Подумаем как, но думаю, что по две трехорудийные установки на носу и корме, значительно улучшат его боевые качества, как ни крути, а шесть орудий в бортовом залпе. Понятно, что надо будет все это проектировать с нуля, но зато если все выгорит, мы получаем отряд истребителей и лидер. За те же деньги и даже меньше, пять вымпелов новой формации. Вот это, на мой взгляд, уже куда круче будет. Добавим якорь-тележки для мин и рельсы на палубе на всем отряде. Да они такую территорию завалят минами в кротчайшие сроки… Опять же доработаем торпеды. Я все же постараюсь смастерить прибор ночного видения. Толку от него будет, мало, но это если использовать его только как ПНВ, а вот если как тепловизор, уже совсем иная картина выходит. Опять же боевые пловцы, вот только использовать их настолько тихо, насколько это вообще возможно. Скажем с яхты под английским флагом. Итак по финансам мы выходим на ту цифру, что планировалась на один только эсминец, причем большинство этих средств нам вернется. Не сразу, но в последствии.

— Ты, я гляжу своего не упустишь. Ну, допустим, пират ты наш. — Все же заговорил Антон. — А как же простой пехотный Ваня?

— А вот это совсем иная ипостась. Во-первых, разработать для полевых орудий, новый лафет или проект переделки старых, под более высокий угол возвышения, сейчас они бьют, практически прямой наводкой. Разработать таблицы и приборы для ведения огня с закрытых позиций. Во-вторых, разработать и наладить производство минометов. На чудо надеяться не будем, но если удастся добиться стрельбы на четыреста, пятьсот метров, это уже будет немало. В-третьих, запустить производство обычных противопехотных мин, или тех же 'лягухи', сложного ничего, если еще и вспомнить, что именно при обороне Порт-Артура их впервые и применили. В-четвертых, разработать и запустить в производство ручные пулеметы. Мы в этом ни уха, ни рыла, но найти оружейника, подкинуть ему идею и создать, вполне реально. Наладить производство боеприпасов. Тут правда намечаются сложности, заказа на все это нам ни в жизнь не получить, от нас скорее всего попросту отмахнутся, только во время войны мы сможем доказать целесообразность всего этого и никак иначе.

— Намекаешь на то, что для этого понадобятся просто колоссальные средства? — Задумчиво проговорил Антон.

— Гораздо больше, чем при первоначальном варианте. Но если не потянем, то предлагаю сосредоточиться именно на сухопутном направлении. Море придется оставить Макарову, и очень хорошо подумать, как его спасти. — Звонарев посмотрел на крепко задумавшегося Песчанина, и закончил. — Понимаю, Антон, тебе хотелось самому принять активное участие в боевых действиях, но если решим действовать именно так, то действовать мы сможем только исподволь.

— Все же мы? — Сохраняя задумчивый вид, произнес Песчанин.

— А куда же я с подводной лодки.

— А как же, исторический каток?

— Мне не остается ничего иного, как поддержать вас. Случись, что я прав, тогда чаша сия меня никак не минует, потому как мне останется, либо раствориться в этом мире и возможно прожить очень скромную жизнь, в которую я попросту не смогу вписаться, либо творить всякие новшества, а это само по себе повлечет изменения. Так что, куда не кинь, всюду клин.

— С этим спорить тяжело. Значит, решим так. Над твоими предложениями будем думать, и крепко, враз такое не решается. Пока же, тебе с твоей анархией нужно заканчивать. В самое ближайшее время, Семен займется службой безопасности, так что будем вводить строжайшую секретность. Со всех специалистов подписку о неразглашении, жесткий контракт по ограничению передвижений и быта вообще. Нет, до свидания. Будет только хуже, если эти воодушевленные парни вдруг решат покупаться в лучах славы.

— Это само собой.

— Ну, что други мои, раз уж у нас пошел такой разговор, давайте подумаем и над другим. — Наконец решил вмешаться Гаврилов. — То, что предлагает Сергей тянет не на один и не на два миллиона. Где будем брать деньги? Затея с бывшими каторжанами провалилась с треском. Мало, что они не хотят трудиться с отдачей, как с них пыль не сдувай, так еще и бузу в любой момент устроить могут.

— А нанять китайцев. — Предложил Звонарев. — Народ трудолюбивый, опять же и за куда меньшее жалование будет трудиться с большей отдачей.

— То есть, ты предлагаешь начать экспансию китайцев, эдак лет на сто раньше? — Идея Антону явно не понравилась.

— А какая разница, если выгорит, то это будет проблема, но не такая глобальная. К тому же, сколько ты сможешь поселить здесь этих китайцев, две, три тысячи не больше, остальные будут приезжать только на заработки. Не вижу ничего смертельного.

— Плохая идея. — Опять подал голос Гаврилов. — Не смотри на меня так, Сергей. Я согласен, что она заслуживает внимания, да вот только, китайцы это тот еще народец, лиха мы с ними хлебнем немало. Безопасность на мне, так что учитывайте и мое мнение.

— Мы в любом случае его будем учитывать. Ты просто против, или есть конкретные предложения? — Поинтересовался Песчанин.

— Есть и конкретное, командир. Меняем китайцев на корейцев и тогда все не так плохо. Народ куда более мирный.

— С китайцами было бы гораздо проще. Могли бы рассчитывать на помощь нашего знакомого купца.

— А с чего ты взял, что он китаец? — Пожал плечами Сергей.

— А кто же. Варлам говорил, опять же хунхузы.

— Я гляжу, Варлам такой же дальневосточник как и вы, Тудыть вашу. А хунхузам вообще плевать, кого грабить. Он как раз кореец. Так что за определенную плату и в память об оказанной услуге он окажет всестороннюю помощь в найме рабочих рук. Да просто кинуть клич, среди местных корейцев, еще и отбиваться будем.

— Если дело пойдет так, то встанет вопрос о снабжении. Нам пара рейсов встала в копеечку, а тут, чуть не регулярное сообщение нужно будет налаживать.

— А вот тут, Антон, есть одно соображение. В кои-то веки, наши морячки задержали контрабандистов. Американская шхуна 'Ракушка', была конфискована и скоро будет выставлена на торги. Нужно объяснять, что пойдет она значительно ниже номинальной стоимости.

— Но не так мало, как хотелось бы.

— Антон, ты находишь эту идею плохой?

— Ничуть. Я бы даже сказал, что удача сама нам в руки идет, просто так уж вышло, что расчеты наши все прахом пошли, опять год потерян. Время. Время, чтоб ему.

— Не беда командир, прорвемся. Сделаем правильные выводы и прорвемся.

— Прорвемся. — Вздохнул Антон. — Вот только если осуществлять все то, что тут напредлогал Сергей, тянет не просто на очень большую сумму, я бы сказал на запредельную. Нужно будет ставить верфь, несколько заводов. Нереально. По-моему нужно выбирать, либо море, либо суша. Два направления никак не потянем.

— Давайте решать проблемы, по мере их поступления. — Вновь заговорил Сергей.

— Можно и так. Ладно. Пока дойдет до всего этого, есть и первоочередные задачи. Итак. Семен, после нашего возвращения из Хабаровска, вплотную займешься службой безопасности. Дальше тянуть никак нельзя. Сережа, подготовь мне место на пароходе. В центральную Россию и впрямь нужно. Пока меня нет, решаете вопросы по рабочим на прииск и снабжению, готовите команду на шхуну. Свое судно все же необходимо. Сережа, вплотную начинай заниматься радиостанциями и ПНВ, я так понимаю, вопрос очень серьезный и не простой.

Утвердительный кивок. А что тут скажешь, если все с нуля нужно начинать, здесь магазинов с радиотоварами как в его детстве, когда он увлекался радиоделом, нет. Хорошо хоть в СССР всегда и во всем был дефицит, так что многое приходилось мастерить самому, чуть не из подручных материалов, в чем существенную помощь оказывали популярные журналы, 'Радио', 'Радиолюбитель', 'Радиохобби' ну и 'Техника молодежи'. С другой стороны, радиолампы нужно разрабатывать с нуля. Правда, сейчас кое-какие опыты в этой области уже есть, кое-что помнится из тех самых журналов. Одним словом нужно в этом направлении работать и усердно, а это специалисты, время, материальная база, ну и финансы, куда без них-то.

— Какие специалисты нужны в первую очередь? — Опять взгляд в сторону Звонарева.

— Старайся подбирать молодых, у них взгляд еще не зашореный. С амбициями правда… Ну да, молодость она и есть молодость, будем уже здесь как-то осаживать. А специалисты? Нужны выпускники Электротехнического института, торпедист, артиллерист, оружейник. Эти вопросы самые трудные и решить их быстро никак не выйдет. Остальное на потом. Когда наконец Авеково разродится золотым дождем.

***

Поездка в Хабаровск прошла без сучка без задоринки, правда Антон обналичил только пятьдесят тысяч, но уверил генерал-губернатора, что открытое месторождение должно оказаться богатым и при должной организации работ, прибыль получится весьма впечатляющей. Насколько? Сейчас говорить трудно, так как места суровые, люди беспрерывно болеют, быт вообще никак не организован.

Упомянул Антон и о том, что привлечение для работ на прииске бывших каторжан, себя не оправдывает, так как несмотря на заинтересованность, отдача от них малая. Испросил соизволение на привлечение китайцев и корейцев, после непродолжительного диалога, ему все же удалось убедить Гродекова, в необходимости этого шага.

Генерал-губернатора несколько настораживал тот факт, что те места и без того, практически номинально считающиеся территорией России, будут заселены иностранцами, мало не христианами, да еще и не православными.

— Ваше превосходительство, но ведь в России есть множество религий и буддисты в том числе, но все в наших руках.

— Ну-ка, ну-ка.

— А просто все. Если хотят быть просто сезонными рабочими, милости просим, отработали, получили жалование, уплатили налоги и вольны как ветер. Кампания честно доставит их на материк и предоставит самим себе, захотят вернуться на следующий год, милости просим, нет и не надо. Но вернутся, им таких денег у себя не заработать.

— С этим понятно, но это сезонные рабочие. А как же быть с постоянным населением? Или вы уже позабыли о вашем обещании? Так ведь налоговое послабление не даром вам обеспечено.

— Ни о чем я не забыл, ваше превосходительство. Просто я еще не закончил. Так вот, тем кто захочет остаться на поселение с семьями будет предоставлено бесплатное жилье. Положено полуторное жалование. На каждого рожденного там ребенка будет выплачиваться по сто рублей единовременно, а мать будет получать по пять рублей ежемесячно, даже не работая в течении полутора лет. Мало того на этот срок она и работать не будет, так как должна будет смотреть за ребенком. После этого срока, если не с кем оставить ребенка, будет оставлять его на время рабочего дня в специальном дневном приюте, назовем его детским садом. За это она будет понятное дело платить, а уже из этих денег будет оплачиваться жалование няни, содержание и прокорм ребенка. Так что эти приюты окажутся на полной самоокупаемости. Понятно, что жалование там будет не таким высоким как на том же рыбном заводике, ну так и работа не в холоде и не в сырости. Далее заболевшим кампания будет оплачивать, скажем, пятую часть жалования, пока не излечатся, мало, но все не бесплатно. В лавках товары им будут продаваться с десяти процентной скидкой, будет действовать система заказов.

— Это только для поселенцев?

— Разумеется. Сезонных рабочих это ни в коей мере не касается. Заболел, не можешь работать, будем лечить, бесплатно и добросовестно, но кто не работает, тот не получает и жалования.

— Не разоритесь? — Ухмыльнулся Гродеков.

— Ничуть. Наш народ богоносец, в тех условиях меньше чем за пятьдесят рублей горбатиться не станет, а эти и за тридцать согласятся, сезонные понятное дело за двадцать. Так что выйдет экономия, благодаря коей мы сможем окупить прокорм работников, их доставку и бесплатную медицинскую помощь.

— Хорошо. Но вы намекали на решение вопроса вероисповедания.

— Можно и это решить. Просто кампания будет принимать на постоянную работу тех, кто примет православие. Никого заставлять не будем, просто будем проводить разъяснительную работу. Но только понадобится хороший священник. По настоящему хороший. Им у себя на родине живется не сладко, тех, несомненно для них больших, денег, что они заработают им на долго не хватит, так как уплатив налоги здесь, они уплатят его еще и там, а на родине их обдерут как липку. Человек ко всему привыкает, но всегда ищет где лучше, так что не думаю, что не найдется тех кто пожелает переселиться. В первый год единицы, но потом все больше и больше, только успевай дома ставить.

— Однако и размах у вас. А что же русское население?

— А никому не возбраняется переселиться, если согласны с условиями. Вот только лодырей и бездельников держать там не собираемся. Смогут работать хорошо, милости просим, нет и не надо. Думаю, найдутся желающие, не так много как хотелось бы, но найдутся.

— А как быть с теми, кто поселится, а вот работать на предприятиях компании не возжелает?

— А вот тут уже вам решать, так как кампания их на свой баланс никак не возьмет. Захотите им дать льготы, давайте, вот только за казенный счет.

— Погодите. Так все, что вы тут наговорили пойдет за счет кампании.

— Не все. Дома, присутственные места, больница, детский сад, дороги, это все за счет той трети, что вы гарантировали оставить в регионе на его развитие.

— Антон Сергеевич, что бы вы там не говорили о вашей личной заинтересованности, но вы настоящий патриот России. Действуйте. Найду я вам священника и не абы какого, а самого достойного. Ну а как появятся первые поселенцы, то направлю к вам и представителей властей. Я так понимаю, что о городке на берегу бухты Волок, можно забыть.

— Ни в коем случае.

— Но ведь вы обнаружили золото гораздо ближе.

— Гижигинская губа, то еще местечко, ее может забить льдами и до июня месяца, тут уж как Господь положит. И что тогда делать. Я общался с моряками, которые ходят в тех краях, лучшего места для порта на всем побережье нет.

— Ну, что же, Антон Сергеевич, дерзайте. Буду с нетерпением ожидать от вас вестей.

Покидая резиденцию генерал-губернатора, Антон не забыл посетить и старого знакомого, Пронина. Виктор Петрович был очень рад встрече, но когда Антон предложил ему не откладывая в долгий ящик, начинать готовить почву для перевода на службу в новое поселение, несколько замялся.

— Разумеется, я патриот своей Родины, но то, что вы мне предлагаете… Как бы помягче сказать…

— Не надо ничего говорить, Виктор Петрович. Действуйте. Льготные года к послужному списку, что скажется на пенсии, повышенное жалование. Я бы сказал, весьма высокое. Пять лет, и ваше финансовое положение значительно выправится, может еще и не захотите уезжать.

— Хорошо. Я подумаю. — Внимательно посмотрев на Антона, произнес чиновник.

— Подумайте, Виктор Петрович. Крепко подумайте.

***

Паровоз медленно втянул состав на вокзал, в последний раз пыхнул перегретым паром, обдав дощатый пирон, белым облаком, тут же устремившемся вверх, разрастаясь все шире, пока наконец не истаял. Наконец двери вагонов открылись и утомленные долгим путешествием пассажиры, устремились наружу. Тут же появились носильщики со своими тележками, споро укладывая на них багаж и препровождая прибывших к выходу, где с рук на руки передавали их извозчикам. Еще немного времени и те с задорным, 'Пошла ми-илая', увозили пассажиров к их домам или к гостиницам, ну это уже кому куда.

Антон легко соскочил на перрон и полной грудью вдохнул холодный Владивостокский воздух, хотя ароматы были не от Диор. Пахло машинным маслом, перегретым паром, пирожками, да чем только не пахло, но это был воздух его родного города.

Выдохнув, он заметил облачко пара. Да холодновато, ну да конец октября, чего же вы хотели. Еще две три недели и выпадет снег. Наступление зимы уже чувствовалось.

Следом за ним вывалились пятеро сопровождающих, под предводительством Варлама, без охраны с таким грузом, Антон решил не выезжать. Заявили-то они золота на пятьдесят тысяч, да вот только обменяли еще на сотню. Весьма серьезная сумма. Оставшееся Песчанин обменивать не спешил, уж больно идея была заманчивой. Именно из-за этой идеи в Хабаровск поехал Варлам, а в помощь Гаврилову остался только Фролов. Николай, конечно же, был не плохим помощником, но ни в какое сравнение не шел с Варламом, однако, для последнего было куда более важное задание, чем подбор людей.

Знаменитый в узких кругах фальшивомонетчик, или как еще называли, блинодел, за серьезное вознаграждение и жизнь в придачу, согласился уступить свое оборудование. Выход на него нашел именно Варлам, для вида закупивший у него не большую партию монет.

Потом уже один из парней, Васюков, обратился с этими монетами к специалисту, который уверил его в том, что хотя монеты выполнены с исключительным качеством, все же являются фальшивками, как ему не жаль разочаровывать посетителя. Тот весьма правдоподобно изобразил отчаяние, так как убыток составил аж пятьдесят рублей, и был таков, оставив ничего не стоящие монеты у эксперта. Это дело такое, делай ноги, пока тебя не загребли для разбирательства, а там еще попробуй докажи, что не умышлял на монетный двор Его Императорского Величества и казну в целом.

Перед отбытием Песчанина из славного города Хабаровск, неизвестные с закрытыми лицами нанесли визит блиноделу и выпотрошили все его оборудование, а чтобы у того не остался осадок, оставили энную сумму, в качестве возмещения. Чай не беспредельщики, просто надобность возникла. А в багаже Антона и его спутников, появилось три тяжелых ящика, которые сейчас дружно перегружались из багажного вагона, сначала на тележку, а потом и на подводу.

Иметь золото, по всем показателям пригодное для чеканки монет и не воспользоваться этим? Антон не смог устоять пред соблазном. Опять же, в обход казны, чистая прибыль, так сказать. Пока все это должно было разместиться даже не на заимке, а еще дальше в тайге, так сказать подальше от людских глаз. В последствии оборудование перекочует в Магадан, существующий только в планах, но уже на будущий год, Антон планировал заняться этим вопросом вплотную.

До мастерских, а где еще искать Звонарева, извозчик домчал его мигом, относительно конечно, конная тяга она и есть конная тяга, но зато с залихватским покриком и посвистом, чай двойная оплата на земле не валяется.

Мастерские размещались неподалеку от берега, но на задворках Владивостока, место подбирали с прицелом на будущее, чтобы имелась возможность для расширения. На этот раз картина сильно отличалась от виденного ранее, так как перед его взором предстала большая территория, огороженная высоким, крепким забором, с широкими воротами и… Проходной с вахтером. Справа от ворот стояло одноэтажное, вытянутое, бревенчатое здание, над входом в которое висела вывеска 'ШКОЛА'. Возле этого здания крутилась толпа азиатов, как видно японские рабочие, некоторые из которых время от времени бросали взгляды на проходную.

Извозчик остановил у проходной, получил причитающееся и укатил восвояси. Антон направился прямиком к двери, за которой обнаружились узкий коридорчик и вертушка. Антон хотел было по хозяйски толкнуть ее, да не тут-то было, конструкция осталась неподвижной, лишь слегка завибрировала.

— Куды, мил человек? — Это старичок, выглянувший в приоткрытое окошко. Во как! Прямо родная проходная, на какой нить завод из прошлого, или будущего. Совсем запутался.

— Так в мастерские, отец.

— А пропуск есть?

— Нет.

— А за какой такой надобностью. — Увидев сходящиеся к переносице брови, старик развел руками. — Вы уж не серчайте, господин хороший, но без пропуска никак не могу. Служба.

— Понятно, что служба, — быстро успокоился Антон. И то, чего это он решил тут из себя крутого разыгрывать, персонал его в лицо не знает, все верно. — А как мне-то быть?

— А к кому вы, господин хороший?

— К Звонареву.

— Ага, стало быть, к Сергею Владимировичу. Прошка.

— А, деда.

— Бегом до Сергея Владимировича и скажи, что к нему… Как вас величать-то?

— Скажите, Песчанин.

— Ага. Скажи, что Песчанин пожаловали.

— Понял, деда.

Пострелец пулей сорвался с места и исчез за дверью ведущей непосредственно на территорию мастерских. Или уже завода? Дела-а. Только две недели не было, а тут уже наворотили. Точно, теперь японцы на какашки изойдут, чтобы разнюхать, что это там русские за забором прячут.

— Что это вы тут наворотили? — Расположившись на стуле, в конторке Звонарева поинтересовался Антон.

— Сам сказал, налаживать службу безопасности. — Прогудел Гаврилов, оказавшийся тут же.

— Я говорил о службе безопасности, а не о стариках вахтерах. — Улыбнулся Антон.

— Ничего, будет и служба безопасности и режимность объекта. Не все сразу, людей нужно еще готовить. А это? Пусть понемногу привыкают, если сразу закрутить, так и глаза могут повылазить. Сейчас пока, благо охранять нечего. На будущее задельчик.

— Понятно. Кстати, как с людьми?

— Нормально. Подобрали пару десятков. Там на заимке с ними пока Фролов. Но ты вернулся, значит и ребятки тут, отправлю ему парочку в помощь.

— А сам чего же здесь?

— Понаставил задач, а теперь вопросами сыпет. — Пробурчал Семен. Застарелая его неприязнь ответственности за что-либо никуда не делась, и Антон понимал насколько трудно другу. Однако, бурчит, но не жалуется, да оно и понятно, никто не говорил, что будет легко.

— Антон, ты и впрямь, осади. Мне ведь не разорваться, вот Гризли и помогает.

— Да я-то что, я ничего.

— Вот и ладушки. Как съездил? — тут же переключился на насущное Сергей.

— А хорошо. Правда хорошо. Генерал-губернатор встретил благосклонно, я бы сказал не без радости. Идея с корейцами прошла на ура, так что зеленый свет, только занимайся. А как у вас?

— Помимо того, что ты увидел, есть предварительная договоренность, что шхуна отойдет нам, задаток я уже внес, окончательный платеж к концу недели. Так что ты вовремя.

— И сколько?

— Ты будешь смеяться. Неплохая шхуна, в хорошем состоянии и всего за двадцать тысяч.

— Смеешься?

— Неа. Ну, там еще чинушам червонец, но без этого никуда. Чай в России живем.

— А как с командой?

— Кинули клич. Объявили собеседование для шкиперов на понедельник. Команду комплектовать начнем уже когда будет капитан.

Улыбнувшись, произнес Гаврилов, явно довольный, что уж этим-то займется теперь Антон. Правильно радуется, именно Песчанин и займется. Работы для посудины предстоит много, очень много, так что этот вопрос Антон не хотел передоверять никому. Вызвано это было в первую очередь потому что, именно ему придется много времени проводить с этими людьми. Хотя, об этом еще и не догадывались его друзья.

— Шхуну-то кто ни будь осматривал, или так голословно: 'в хорошем состоянии'?

— Обижаешь. — Довольно улыбнулся Сергей. — Машину посмотрели наши инженера, само судно от киля, до клотика облазил наш новоявленный судостроитель. Я тебе озвучил их оценку, ну а если быть более точным, то звучало это как: 'хоть завтра в кругосветку'.

— Без дураков?

— …

— Все, понял. Больше дурацких вопросов задавать не буду. Надеюсь билет мне еще не взяли?

— Да какой билет. Судно ожидается со дня на день, но пока не переживай, посадим тебя на пароход ив путь дорожку.

— Отставить, пароход.

— Не понял.

— У нас имеется великолепная шхуна, так чего еще желать.

— Ты серьезно.

— Абсолютно. Ну, подумай Сережа. Во-первых, ни от кого не завишу. Во-вторых, несмотря на то, что скорость получается ниже, на круг доберусь я до Одессы куда быстрее. В-третьих, у шхуны имеется трюм, в который я вполне смогу затолкать все ваши заказы. Ну и наконец в четвертых, возьму на борт наших горе старателей, содрав за билеты по сто пятьдесят рубликов, чистой прибыли тысячи четыре не меньше, так что все путешествие окупится.