Книга: Взмах веера



Взмах веера

Анна Гринь

Взмах веера

Просьба не копировать на другие ресурсы. После вычитки текст будет перезалит.

Черновик

Глава 1

«Студент должен соблюдать дисциплину, как в стенах академии, так и за ее пределами».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Все, о чем не знает директор, нарушением не считается».

Приписка на полях

Эфран остановился на вершине лестницы и прислушался. Легард не боялся встретить в этой части Лесса хоть кого‑то, способного остановить задуманное изгнанным, как и не полагался теперь на чью‑то помощь. Тайную возможность попасть в замок бывший советник создал себе еще до мнимой смерти, хотя опасался возвращаться в стены цитадели, все выжидал, скрывался. С каждым годом Эфрана все больше и больше злил Эдин и его сыновья, каким‑то непостижимым образом разрушившие устоявшийся ход событий в жизнях тысяч изгнанных. Срыв Джеймена легард пережил легко, даже порадовался, что сумасшедший сыночек перестал докучать полуоборотню своими выходками и, за одно, выкорчевывать изгнанных. Еще двадцать лет назад Эфран был уверен, что стоит подождать еще немного, и род нынешних королей сам зачахнет, вместе с народом, поддержавшим его власть. Кто тогда мог знать, что идеально продуманный план сорвется из‑за какой‑то девчонки и не способности Джеймена довершить начатое?

Эфран стиснул зубы и начал спуск по лестнице, борясь с желанием проникнуть на верхние уровни Лесса, раз и навсегда разделавшись с ненавистной киашьяриной. А потом, когда легарды будут заняты оплакиванием своей потери, свернуть тонкую шейку и той девице, сестре Вирены, что как вошь, не давала ему спокойно спать по ночам. Эмма неизменно появлялась всюду, срывая планы, что доводило Эфрана до белого каления.

Уверенно преодолев последние ступени, изгнанный на мгновение замер перед дверями в зал Оракула Зеркал, настороженно рассматривая стены. За несколько лет здесь вполне могло что‑то измениться, с охраны сталось бы развешать на каждом шагу ловушки, а легарду не хотелось попасться так глупо именно сейчас. Не обнаружив никаких препятствий, Эфран распахнул двери и вошел в зал, тут же направившись к чаше Оракула. Магия еще не успела осветить стены, складываясь в едва различимые слова, а изгнанный, замерев над сосудом, извлек из кармана короткий стержень из сплава металлов и, дрожа от предвкушения, кончиками пальцев опустил его в серебристые воды.

На несколько секунд Оракул окрасился в переливчатую радугу красок, но затем цвет выровнялся, а на поверхности появилось изображение, при одном взгляде на которое Эфран довольно усмехнулся.

* * *

Когда крин Бис упоминал о заданиях, которые обязательно для нас найдет, мы с Карром и не предполагали, что такие!

Через неделю я постепенно вошла в ритм новой жизни, подстраиваясь под неукоснительный распорядок дел. Поднимал нас маг в пять утра, раздавал задания и с чистой совестью отправлялся спать дальше. Обычно, покормив живность в виде таких же сонных, как и мы кур, можно было спокойно подремать еще часок до пробуждения всей деревни. Но не сегодня.

Крин растолкал меня в четвертом часу, вручил безразмерное лукошко и велел отправляться в лес, чтобы с первыми лучами солнца собрать урожай бледноцвета. Я вяло сопротивлялась, напомнив магу, что сей ценный ингредиент многих лечебных зелий, собранный после полудня, ничем не уступает утреннему, но Бис лишь грозно цыкнул и выпроводил упирающуюся студентку за порог.

Завидуя Карру, который сладко посапывал в своей постели, я поплелась к лесу, едва переставляя ноги. Лукошко сиротливо болталось на веревочной петле у меня за плечами, в желудке жалобно урчало, а я с каждым шагом все больше и больше злилась.

Практика шла своим чередом, хотя с виду добросердечный крин всячески мешал составлению отчета для академии, над которым я корпела в свободное время. Свободного времени, кстати, совсем не оставалось между приготовлением магу еды, уходом за его посевами, сбором данных из толстых тетрадей наблюдений, ночных исследований движения звезд в этой части континента и сном. Поглощенная этими занятиями я даже часто забывала про собственное питание, лишь под трели в животе начиная соображать, когда заходила в едальню последний раз.

Поля между деревней и лесом густо покрывали заросли высокой травы и вереска, ноги то и дело путались в примятых ветром прошлогодних стеблях, но чаще всего я злилась, угодив в кротовью норку носком ботинка.

Сунув в зубы сочный стебелек дикой пшеницы, я задумалась над тем, где в лесу можно поудобнее пристроить свое бренное тело и поспать еще несколько часов. Узнав крина лучше, я не горела желание возвращаться в деревню раньше вечера.

С какой скоростью я вышагивала, с той же приближались деревья, подобно мне не горя желанием видеть под своими кронами девицу в потертой дорожной одежде. Лес издалека казался наполненным сыростью и холодом, так что я заранее вздрогнула, окончательно растеряв желание заниматься лесным сельским хозяйством.

— Я почти дипломированный маг! — хмуро напомнила я себе и, поджав губы, обиженно выдохнула. — Собирать какие‑то травы на рассвете не моя обязанность, а первокурсников, чтобы могли вызубрить названия всех растений.

Лес мне решительно не нравился. Чахлые деревца, непривычные к жаркому южному лету, будто по воле какого‑то огромного шутника воткнули в эту землю. Казалось даже, что это единственный лес во всем княжестве и ему одиноко в этих краях.

Мне нравились дремучие леса в Заварэе, где даже солнечный свет не мог пробиться сквозь кроны к подножию гор, где зима окутывала землю беспробудным сном почти на полгода. Даже дикие леса Легардора, где можно было встретить странных и необычных созданий, казались мне куда милее этого плешивого клочка земли.

Еще раз хмуро смерив деревья взглядом, я осторожно раздвинула в стороны заросли орешника и медленно, стараясь не оцарапать лицо, полезла в прогалину среди веток, сквозь стиснутые зубы костеря местных жителей, не удосужившихся вытоптать нормальную лесную дорожку.

Стайка воробьев с громким чириканьем вспорхнула вверх, но несколько птиц замешкались, писклявыми комочками посыпавшись на меня сверху. От неожиданности я тоже вскрикнула, отшатнулась и не упала только из‑за корзины, застрявшей в кустах. На мгновение повиснув в неудобной позе и с ужасом взирая на затрещавший орешник, я шлепнулась на землю с вытянутыми вперед руками. Корзина, как на резинках, закачалась в ветвях, а потом свалилась на меня сверху, приземлившись ровнехонько на макушку.

Порычав на одной ноте несколько секунд, я поднялась и совершила вторую попытку прорваться сквозь заросли, наконец оказавшись по ту сторону. Полоса орешника заканчивалась как раз у корней ближайших деревьев, где высокие разношерстные кроны отбрасывали густую тень. Даже трава избегала тени, ютясь на маленьких островках пограничных территорий.

Я, осторожно ступая, обследовала сочные стрелки на небольших кочках, выискивая знакомые стебли дикого чеснока, но ему, видно, не приглянулась здешняя почва. У корней молодого дуба то тут, то там валялись разгрызенные желуди, предупреждая, что от обиталища белок нужно отойти подальше, если не хочу получить орешком или шишкой в лоб. Крохотный ручеек выбивался из‑под низко склонившей ветви старенькой березы, оплетал поросшие мхом камни и утекал в низину среди серых елей.

Прижав к груди лукошко, я обошла дуб и, осматриваясь, двинулась дальше, где деревья смыкали ряды, образуя сплошную стену из сосен, кленов и осин. По спине пробежал неприятный холодок, словно кто‑то неустанно следил за каждым моим шагом из‑за листьев и иголок. Посматривая вверх и под ноги, я медленно шла вперед, пока не сообразила, что мои страхи вызваны не опасностью, затаившейся в лесу, а обычных утренним морозцем.

— Кыш, — грозно велела я ему, передернула плечами, застегнула верхний крючок на куртке и почувствовала себя немного увереннее. — Нашла чего бояться.

Нервный смех мне самой показался фальшивым, но он меня немного отрезвил, напомнив, что я, прежде всего, маг, а уже потом девушка.

— Нужно держать нервы в узде, иначе не долга и с ума свихнуться, — резонно напомнила себе вслух, чтобы звуком голоса окончательно развеять страх.

После изгнанных, неожиданно появившихся на моем пути, — или я на их! — никто бы не удивился, что все время осматриваюсь, боясь подвоха. С этих легардов станется и деревья наколдовать из каких‑нибудь монстров, чтобы никто не почувствовал ровно до момента, когда его ногу начнет глодать многоглазый зверь.

Мне стоило долгих часов и даже дней уговорить Виру рассказать о тех созданиях, что встретились ей в логове Ашарсы. Сестра с содроганием вспоминала, с ужасом в расширенных зрачках описывая зубастые оскалы, длинные когти и ядовитые хвосты. Большинство из тех тварей были только выдумкой изгнанных, но не все. Совсем не все…

Исследуя записи в хрониках первых поселенцев — оборотней, я насчитала упоминание сотни разновидностей кровожадных и плотоядных монстров, а ведь мне удалось осилить лишь несколько пергаментных свитков. Язык легардов, на котором полуоборотни вели записи, хотя в быту предпочитали общий для континента людской, я осваивала нахрапом, выворачиваясь на изнанку в тщетных попытках, но продолжая раз за разом.

Вирене с этим повезло. По какому‑то необъяснимому стечению обстоятельств и под влиянием нескольких пересекшихся в неизвестной никому точке заклинаний сестра легко понимала этот заковыристый язык, чему как я, так и большинство магов академии неприкрыто завидовали.

Перекинув лукошко за спину, я перескочила вихляющую петлю ручья и оказалась будто по другую сторону реальности. Если на опушке даже заросли не мешали ветру, дождю и солнцу превращать прошлогоднюю листву в причудливые рыжие паутинки, то в чаще мягкая подушка, под которой отчетливо хлюпало от скопившейся среди слизких слоев влаги, пружинила под ногами, навевая воспоминания о детстве, когда можно было прыгать на перине и не бояться наказаний. Хмыкнув в накрученный вокруг шеи платок, я подмигнула засевшей в гнезде среди ветвей осины перешипке, чье серое присутствие выдавал лишь настороженный блеск желтых глаз, и заскользила вниз по склону, как зимой на деревянной дощечке, смазанной салом. Перепрыгнув корягу с кустиком белых грибов в изломе, пробежав по валуну и напугав вылезшую на охоту змею, я наконец очутилась в самых непролазных зарослях, где дикие кусты ежевики соперничали с пустоголовником и дикой сертилой. Маленькие белые цветы перемешивались с широкими темно — зелеными, почти черными листьями с хвостом — колосом на концах, меркнувшими в тени огромных желтых соцветий сертилы.

Присвистнув от радости, я выхватила из‑за голенища крохотный ножик и принялась за дело. Цветы завораживали, но пытаться оторвать их руками было безумием. Крин Тартин каждый раз предупреждал нас от такой глупости, показывая ладони с глубокими шрамами — следами заработанного опыта.

Толстые сочные листы сертилы ломались под лезвием, оставляя на ладонях зеленоватые следы, и я пожалела, что не взяла перчатки (точнее, мне не дали возможности их взять) — к вечеру ладони загрубеют и покроются темными пятнами, смыть которые удастся разве что через неделю. Из пустоголовника я связала плотный пучок, завернув его в пару листов лопуха, чтобы они не успели подвять за несколько часов.

Листья пустоголовника следовало подсушивать осторожно, неустанно посматривая, чтобы на черных кожистых листьях не появились коричневые или зеленые подпалины, затем растолочь с порцией пчелиного воска до однородной массы, постепенно подогревая горшочек, а затем получившуюся смесь разлить по плоским деревянным коробкам, проложенным тонкой тканью.

В любом городе княжеств плотная темная масса, сохранявшая ядреный аромат мяты почти целый год, стоила по серебряной монете за коробочку и считалась признаком благополучия в доме. Хозяйки покупали пустоголовник из‑за запаха, сами того не ведая, что отгоняют от дома еще хвори и мелких вредителей.

Из сочных листьев и цветов сертилы я собиралась выдавить сок, который при выпаривании превращался в липкую мазь для заживления ранок.

Уложив в корзину добычу, я продолжила поиски бледноцвета. Обойти заросли, простиравшиеся в обе стороны было не возможно, а прорываться сквозь них человеку казалось глупо. Поэтому я переставила пластинки в браслете, передвинув в начало синенькую, подхватила корзину зубами и нырнула в узкую щелку среди веток. Шкуре волчицы уж точно не угрожает такая мелочь как шипы и хлесткие удары веток.

Через десяток метров кусты сами собой сошли на нет, а я выскочила на широкую почти идеально круглую полянку, на которой не росло ни деревьев, ни даже травы. Землю покрывал тонкий слой серого пепла, где‑то чуть больше, где‑то чуть меньше.

«Ого!» — хмыкнула я и отскочила назад, опасливо принюхиваясь.

Пахло неприятно, сильной остаточной магией, как если бы кто‑то случайно или специально выжег кусок леса. Трава по краю пепелища пожелтела или вовсе высохла, так что я заключила, что пепелищу не больше нескольких дней.

Осторожно тронув землю лапой, я удивленно чихнула — новая полянка появилась здесь не несколько дней, а всего пару часов назад.

Приняв человеческий облик Уарры, а затем вернувшись в свой обычный, я присела на корточки на границе выгоревшего круга, приложила ладони к земле и прикрыла глаза, сосредоточившись на магии. Уроки чародеек из южных княжеств не прошли даром, к тому же пожар разбудил силу земли, взбудоражив потоки. Разрывы связей звенели так отчетливо, создавая помехи в восприятии, что меня передернуло от отвращения. Выдохнув сквозь зубы, я принялась увязывать нити воедино, боясь перепутать концы. С каждым восстановленным узелком меня вместе с землей отпускало напряжение.

Когда я вновь взглянула на поляну, то я радостью заметила первые зеленые ростки травы, пробивавшиеся прямо сквозь пепел.

— Так‑то куда лучше, ведь правда? — привычно обратилась я непонятно к кому, уж силы земли мне точно ответить не могли.

Улыбка сама собой растянула мои губы, а сердце забилось спокойнее. Все ж таки уроки Балты не прошли для меня даром — ведьма почти палкой вогнала в меня уважение к первоначальной силе магии, заключенной в природе. Закрыв глаза, я легко могла вспомнить множество моментов, когда старая заварэйка с криком гоняла безалаберную ученицу вокруг избушки, выкрикивая проклятия и на ходу пытаясь потушить дымящееся платье.

— Запомни, девочка, — хрипела старуха, успокоившись и присев на трескучую лавку, — уважай силу и власть того, что создает твою силу. Люди живут на земле, а забывают, какой властью она обладает. Вулканы и землетрясения будоражат силу, поврежденную их неуважением. Повсюду по велению глупых богачей чаротворцы заставляют урожаи созревать раньше срока, реки разворачиваться вспять, а горы раскалываться надвое.

Конечно, Балта, в силу своего характера, преувеличивала деяния магов, но ее объяснения задевали душу, так что я раз и навсегда дала себе зарок не вредить первичным силам. Уж лучше пережить гнев людей, чем однажды стать виноватой в их гибели, а хуже того — лесов, озер или цветущих равнин.

Рано или поздно повреждение магической паутины в этой зоне привело бы к гибели всего живого на несколько километров вокруг. Неприятное последствие появления в здешних краях мага — недоучки.

Среди деревьев на той стороне произошло какое‑то движение, и я мгновенно насторожилась, присматриваясь к кустам, пара из которых вздрогнули.

— Выходи! — хмуро велела я. — Если хоть каплю понимаешь в магии, то знаешь, что я без труда справлюсь с любыми попытками с твоей стороны.

«Или колечко отрикошетит…»

Последняя мысль настолько меня успокоила, что когда из кустов выбралось самое странное создание, какое я только могла представить, не дрогнула, не заорала и не попыталась убежать.

«Перерожденный собственной персоной», — подсказал мозг, и я была вынуждена с ним согласиться.

Несколько минут мы просто смотрели друг на друга, испытывая все возрастающее напряжение. Сердце, учащенно бившееся в груди, постепенно замедляло свой неправильный ритм, давая мне шанс как следует обдумать и оценить этот момент.

Почти сразу я поняла, что вижу неправильного перерожденного. Дело было даже не во внешнем виде монстра, хотя подобное создание напугало бы кого угодно, ведь не каждый день увидишь шестилапого волка с двумя парами глаз, иглами длиной с ладонь от затылка и до трех вздыбленных хвостов. Перерожденных всегда можно было узнать по этим странным аномалиям с числом частей тела. Именно поэтому Рэндалла при появлении на свет чуть не убили, испугавшись, что в королевской семье родился монстр. Но киашьяру повезло, странность его второго облика была почти единственной пугающей чертой. Иногда ему сложно было контролировать себя, но с появлением Виры королевство вздохнуло спокойнее — моя сестра, если и не утихомиривала его секундные вспышки гнева, из‑за которых он мог потерять над собой контроль, то во многом смещала их в более спокойную фазу.



Помня о примере Рэнда, на монстра по ту сторону поляны я смотрела уже с меньшим страхом, хотя настороженность никуда не делась. Перерожденный так же замер в выжидательном напряжении, готовый при любой опасности для себя броситься на меня или обратно в лес.

Именно то, что легард не атаковал сразу же, как только я вышла из кустов, заставляло медлить и не делать поспешных выводов. Постояв еще несколько минут, я вдруг осознала, что глаза у страха все же велики, раз я заведомо решила, что передо мной взрослый монстр. Прикинув размеры перерожденного и мысленно сопоставив их с указанными в книгах, которые я когда‑то изучала, пришлось признать, что это всего — навсего волчонок.

Это добавляло свои трудности.

Несколько раз я уже видела перерожденных раньше, когда осторожно следовала за Клантом по приграничью с княжествами, где он вел охоту на монстров. Киашьяр не знал, что я внимательно наблюдаю, затаившись в облике Уарры, присматриваюсь, изучаю. Однажды мне даже довелось уносить ноги от одного перерожденного, решившего подзакусить такой аппетитной добычей, как девчонка — подросток. Перекинувшись в волчицу, я уносила ноги, голову и шкуру так быстро, что не ожидавший подобного монстр лишь клацнул зубами на прощание моему хвосту.

Монстр был совсем молодой, как потом рассказывал мне киашьяр, описывая свои похождения. Еще Клант заметил, что чаще всего самые молодые перерожденные — самые злобные.

Тот раз напомнил, что никто не поймет, княжеские кости останутся под кустиком от меня или самого обычного человека. Бег по пересеченной местности в волчьей шкуре, когда за спиной еще немало километров я чувствовала дыхание опасности, аукнулся мне неделей восстановления магического уровня, ведь на то, чтобы не отбить лапы — они же руки и ноги — приходилось расходовать энергию. Следующие после этого дни я на занятиях в академии держалась в тени и заработала пару выговоров за неспособность создать банальный огненный светлячок.

Глядя в безумные глаза перерожденного, я медленно переступила с ноги на ногу, и тут же в моей голове прозвучал дикий вой, в котором отчетливо слышалось: «Не подх — х-ход — д-ди!»

Опешив от неожиданности, я округлившимися глазами уставилась на это существо, не понимая, каким образом оно заставило меня слышать его мысленную речь. Даже с обычными легардами подобное у меня не получалось, хотя Клант несколько раз объяснял принцип действия, и я пробовала создать правильную магическую связь, но, как со смехом повторяла бабушка Клео, есть вещи, научиться которым нельзя, с этим нужно появиться на свет. Или стать выбранной киашьяриной, как Вирена.

«Убирайс — с-ся!» — завопил монстр, раззявив пасть с кривыми клыками.

Но я не собиралась уходить, страх окончательно меня покинул. Я видела, что перерожденный меня боится больше, чем я его, а значит, он уже оценил наши шансы. Как оказалось, у меня вероятность победить в схватке куда реальнее.

Приятно, что уж там говорить!

И тут до меня вдруг дошло, почему я слышу мысленную речь перерожденного. Как бы там ни было, а передо мной сейчас находился легард, пусть и одурманенный своей почерневшей кровью, заставлявшей его жаждать разрушений. Но это был легард, молодой, испуганный, возможно случайно сюда попавший. Это я так же не отбрасывала, ведь почему‑то же поляна оказалась выжжена совсем недавно, и, при этом, ни в городе, ни в деревне никто не судачил о странностях.

Другой бы, находясь на моем месте, сказал, что в лесу нет ни одного легарда, а я могла назвать двух: одного напротив и другого — у себя под сердцем. И именно последним обстоятельством можно было объяснить случившееся. Что‑то подобное однажды мне рассказывала и Вирена, упомянув, что из‑за того, что ее выбрал артефакт, сестра могла общаться мысленно, но лишь с Рэндаллом, а во время беременности стала болтать, с кем хотела.

«Я не причиню тебе вреда», — осторожно подумала я и ожидаемо услышала в ответ рычание.

От раскатистого предупреждающего звука я вся вибрировала, как струна, отчетливо видя то, как собирает вокруг себя силу монстр. Я видела, что он боится, что в его глазах затаилась боль, но чувствовала и то, что он обязательно нападет, защищаясь. Я чувствовала все это и не сделала ничего, чтобы остановить перерожденного, даже лицо рукой не прикрыла, встретив отчаянный прыжок, в котором легард преодолел более пятнадцати метров, с высоко поднятой головой.

Со свистом пропоров пространство, существо с воплем и скулежом врезалось в невидимую защиту, кольцо с малахитом в мгновение нагрелось и сдавило палец, вынуждая меня в болевом шоке склониться к земле. Такой сильной магической отдачи я раньше не испытывала. Даже когда еще ребенком пробовала преодолеть магию Оракула, в тщетных попытках развернуть судьбу иначе. Даже когда на первом году учебы в академии чувствовала себя почти всемогущей и вливала в самые простые чары неимоверное количество силы по неопытности. Даже когда мы с Балтой плавили семь металлов магией, чтобы создать геррас.

— Ох!.. — выдохнула я, чувствуя такую боль в груди, будто меня со всего маху ударили бревном. Ребра предательски затрещали, справа будто даже что‑то лопнуло. Застонав, я уткнулась лбом в землю и попыталась правиться с болью, погасив ее усилием воли. Тут же спазмом отдался новый очаг недовольства в животе, напоминая, что я, по — хорошему, не должна ползать по лесам, рискуя двумя жизнями, а обязана явиться пред светлые очи королевского семейство, покаяться в глупости и сдаться на поруки Элеоноре, позволив спеленать свое тело, чтобы разум не требовал дальнейших подвигов.

— Нетушки, мы еще посмотрим, кто тут лучшая ученица ступени, — хрипло прошептала я, сплюнула соленый сгусток крови и с новым усилием обратила доступную магию на поддержание тела. Как только боль отступила, я с хрипом поднялась на ноги, жалея, что до деревьев далеко и опереться не на что, кроме корзины, которую я уже изрядно помяла.

«Прощай, удобный и легкий заработок, — с горечью подумалось мне, глядя на перемешанные с пеплом листья и цветы, — если я выберусь из этой передряги, то сил на новую порцию уже не будет».

Перерожденный, от которого я ожидала всего, кроме того, что он недвижно разляжется в паре метров от меня, притворяясь мертвым, вынудил меня удивленно присвистнуть. Выглядел монстр, как жалкая шавка после нескольких голодных месяцев: под шкурой с проплешинами отчетливо виднелись ребра, хвосты облезли, глаза заплыли гноем. Правильный перерожденный так выглядеть не мог! На мясе и крови жертв, если верить хроникам, они вымахивали куда быстрее нормального роста легардов.

— Похоже, меня пытаются ввести в заблуждение и ты не тот, кем кажешься, — обратилась я не столько к монстру, сколько к себе и, забыв о боли, сосредоточилась на ауре легарда.

Эту магию не проходили в академии, ее мало использовали даже сами легарды. У Кланта с этим методом были проблемы, Рэнд едва смог объяснить мне основы, а я почти верила в то, что не справлюсь.

Рассеять зрение, впуская в видимое поле магические потоки, в обычных условиях незаметные взору. Если у меня все получится, то все живое на поляне обретет свой истинный вид, кроме меня, конечно, ведь магию распознавания отводил геррас.

Солнце, только показавшееся среди ветвей деревьев на той стороне поляны, вдруг сменило колер с желтого, на переливчато — сизый, почти белый. Деревья покрылись черной листвой, а в воздухе поплыл синий туман. С облегчением глядя на свою работу, от которой меня начало подташнивать, я перевела взгляд на перерожденного.

Чего‑то подобного я ожидала и поэтому не удивилась. На земле, поджав под себя ноги, лежал щупленький темноволосый мальчонка лет десяти на вид, хотя по меркам легардов его возраст исчислялся, вероятно, тридцатью годами. Отмечая мелкие детали: ссадины на запястьях, многочисленные ушибы, грязь на всех видимых частях тела — я пыталась вспомнить, что нужно использовать из арсенала известных мне заклинаний, чтобы вернуть мальчику его нормальный вид. Естественно, никто не предполагал, что судьба не только сведет меня с перерожденным, который побоится напасть сразу же, чего с подобными тварями не бывает, но и озаботит вызволением кого‑то из магического плена. Так что ни о каких чарах и речи не шло, а выдумывать их на ходу поостерегся бы даже очень опытный маг.

Совершенно растерявшись и боясь что‑то делать, я решила не испытывать на монстре опасных заклинаний. Попробовать перенести волчонка в Лесс казалось мне наименее опасным как для него, так и для меня. Конечно, портал рассчитан только на одного, но и мальчишка больше похож на мешок из кожи с костями, чем на легарда.

Прикасаться я к перерожденному не стала, просто накинула на него полотно щита, запеленав в него мальчишку, как в кокон. Если и ему, и мне повезет, то перемещение пройдет без происшествий.

Подумав так, я стиснула кулон — капельку, представив главный холл Лесса. Уже сомневаясь, что выбрала именно это место, я отправила нас с перерожденным в короткий и не очень приятный полет.

Будь у меня выбор… Но о чем тут рассуждать, если выбора у меня нет? Оставить мальчишку посреди леса и убежать самой я не могла, ведь рано или поздно легард придет в сознание и кто‑то, в том числе и он сам, может пострадать от нападения. Перерожденный хоть и выглядит слабым, но ребенка или пожилого человека сможет загрызть.

Убить монстра так же не казалось мне выходом, тогда на моей совести будет жизнь маленького существа, пусть и не способного мыслить здраво. По сути, я уничтожу ребенка, чьего‑то сына, брата, внука, а мальчишка еще вчера мог бегать среди сверстников, вертеться и не слушаться на уроках…

В полете меня трясло, как в болезненной горячке, щеки и лоб пылали, будто к ним приложили нагретые тряпки. Внутренности протестующе взбунтовались, тошнота подступила к горлу, но все закончилось, и мы с перерожденным свалились на пол, но не в холле, как я планировала, а посреди одной из гостиных.

— Вот тебе и нарушение запрета, — хрипло выдавила я. — Вот тебе и легкий мальчишка…

Силы настолько истощились, что мне только с третьей попытки удалось зажечь светильники. Чехлы на мебели и свернутые ковры с укором взирали на меня, сообщая, что никто не давал мне права нарушать покой этого места. Я же основательно струхнула, в первую секунду не заметив двери.

Маленькой девочкой я часто и подолгу гуляла по цитадели королей Легардора, изучала тайные ходы и лазы, сравнивала карты расположений комнат с реальностью. Порой мне доводилось плутать по нескольку часов, не встречая ни одной жилой комнаты, а то и вовсе — прокладывать себе путь по толстому слою пыли на полу.

Легарды отмахивались и не желали показывать неизвестные особенности Лесса, пока однажды маленькую экскурсию для меня не провел сам король. В сопровождении охраны он направлялся на свой уровень, но случайно наткнулся на меня. Я сидела на полу, рассматривая расстеленную передо мной схему расположения комнат, и пыталась понять, как попасть в большой зал, в который, почему‑то, не вела ни одна дверь.

Эдин рассмеялся, узнав, чем таким важным я занята, и показал мне тайны замка, попутно рассказывая интересные истории. Оказалось, король знал точно, как и почему некоторые комнаты и залы оказались заброшены, а другие — отрезаны от доступа. Я слушала с замиранием сердце, радостно впитывая все эти новые знания.

Первые стены возвели на этой земле, у подножия отвесной скалы еще первые прибывшие предки нынешних легардов. Тогда они не предполагали, что потомки магией и камнем возведут на том же месте цитадель, возносящуюся над городом внизу на многие десятки метров. Замок на протяжении нескольких столетий только расширяли и надстраивали, пока он не достиг своих нынешних размеров. Много сот лет назад Лесс, по сути своей, был отдельным городом, как пчелиный улей. В стенах крепости на разных уровнях жили как знатные легарды, так и простые служивые и стражники.

Легардов было так много, что каждая комната и каждый зал использовали по назначению. В тоже время Элессон походил на деревеньку у подножия огромного замка — города. Даже дорогу к Лессу построили так, чтобы подчеркнуть величие цитадели. Путнику предстояло проехать через горы, а затем по бескрайней равнине, постепенно оказываясь в тени замка, теряясь и трепеща перед могучим строением.

Люди, приезжавшие в Легардор, недоумевали, зачем местным такое сооружение. Им казалось странным, что легарды живут друг у друга на голове, в то время как в человеческих городах едва ли можно было увидеть дом выше трех этажей. Легарды посмеивались над замечаниями и не рассказывали истинного предназначения замка.

С самого начала, когда только решено было строить цитадель, предводитель легардов стремился уберечь соплеменников от опасности, а не показать кому‑то свое величие. Это уже потомки замахнулись на то, чтобы замок был виден за много километров, хоть и не забыли наказ праотцов.

Людям незачем было знать, что легарды, бежавшие с островов, больше всего боялись нападения. Именно для защиты они и возводили непреступный замок, окутанный и пропитанный магией.

Со временем обитатели начали выстраивать дома у подножия Лесса. Город рос, множился и подступал к горам на той стороне долины. А после истории с Ашарсой многие просто не хотели оставаться в замке, где всюду были интриги и опасности. Большое число покоев на средних уровнях опустели, и тогда там решено было возвести библиотеку, собрав в нее лучшие книги со всего континента.

Но, тем не менее, многие знатные легарды сохраняли за собой покои в Лессе, изменяя их с течением времени. Даже комнаты королевского семейства и стражей не оставались одинаковыми при каждом следующем владельце. Кто‑то расширял залы и гостиные, переставлял стены, прорубал новые проходы, устраивая все на свой лад.

Именно такие переделки и привели к тому, что в замке множились комнаты, ставшие заложниками соседних помещений. Если у комнаты не было коридора, куда могла бы вывести дверь, или в соседней комнате не оказывалось смежной двери, то в какой‑то момент появлялось новое местечко без окон и без дверей, полностью обставленное мебелью, попасть в которое и выйти из которого можно лишь переместившись напрямую.

И именно это со мной произошло.

Все было бы ничего, если бы не маленький неприятный факт: силы на новый прыжок появятся нескоро, а я заперта в клетке с перерожденным.

Глава 2

«Порядок проведения лабораторных изысканий должен строго соответствовать заявленному плану».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Открытия по плану не делаются».

Приписка на полях

Карр поддел носком ботинка перевернутое лукошко и, присев на корточки, задумчиво поворошил подвяленные на солнцепеке цветы и листья у кромки выжженной травы. Земля так отчетливо фонила магией, что парень даже фыркнул, брезгливо наморщив нос.

Подобной грязной работы он не любил. Обычно такими явными точками неправильно израсходованных сил становились какие‑нибудь чародеи — самоучки, решившие освоить неизвестные им заклинания без подготовки и знания теории. Но здесь отпечаток магии был другой и настолько мощный, что он скрыл и остальные следы, наложившиеся сверху.

Карр прищурился, пробуя распутать узел спаявшихся формул, но у него ничего не вышло, слишком сильно отголоски одного распавшегося заклинания насытили все вокруг своей силой.

— Интересно, что здесь произошло, — он потрогал траву у ног и прикрыл веки, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Нет, ничего… Странно!

Он отправился на поиски Эммы, когда солнце поднялось над головой, а она так и не вернулась из леса. Вместо заблудившейся или увлекшейся девушки Карр обнаружил странную выжженную полянку и помятую корзину.

— Куда же ты делась, Эмма? — поскреб в затылке парень.

Искать в лесу дальше было бесполезно — на траве лишь на другой стороне полянки обнаружились звериные следы, а человеческие обрывались у пепельного круга. Если Эмма и ушла, то не пешком, а значит, может находиться где угодно, даже на другом конце континента.

Развернувшись, Карр направился в обратный путь, почти не волнуясь за подругу. Уж кто‑кто, а Эмма выкрутиться из любой ситуации, даже почти безвыходной. Или позовет на помощь легарда…

При мысли о киашьяре Карра непроизвольно передернуло от злости.

Парень уже вышел на дорогу к деревне, когда на горизонте появился всадник. С такого расстояния Карр не мог рассмотреть путника, но это явно была женщина, сидевшая в седле боком. Озадаченно остановившись, парень долго стоял, глядя на приближающуюся незнакомку, пока с немалым удивлением не узнал в ней Ройну.



«Вот и что эта заварэйка здесь забыла?» — мысленно протянул Карр, даже не пытаясь изобразить радость.

— Каррчик! — возликовала девушка, когда между ними осталось менее пятидесяти шагов. — Как здорово, что я тебя тут встретила. Ты что? Ты как‑то узнал о моем приезде и вышел встретить? Какой ты заботливый!

— Я тут случайно… оказался, — сквозь зубы выдавил парень, глядя в довольные блестящие карие глаза. — Это ты тут какими судьбами?

Девушка подъехала к Карру почти вплотную и с писком соскочила с лошади, тут же повиснув на шее у не успевшего ничего предпринять парня:

— А я к вам!

«Что?!» — про себя завопил Карр, отстранил от себя девушку и, удерживая ее на расстоянии вытянутых рук, строго спросил:

— Что значит «к вам»? А твоя практика?

Ройна расплылась в улыбке и уставилась на Карра взглядом, полным обожания.

— У меня зачет по практике должен был проверять диоксий Бонит, а он взял и отказался от ведения курса, — сообщила девушка. — Директор на вашего, Митина, повесил, а тот заявил, чтобы дальнейшую практику я по вашему плану проходила, по тому, что он разработал. Поэтому я теперь здесь! Замечательно, правда? Все вместе будем!

— Я рад, — едва слышно вымолвил Карр, а про себя подумал: «Ничего хуже и быть не могло. Будто мне тебя в академии мало…»

Парню захотелось отыскать первый же камень побольше и постучаться об него головой, а потом отправиться с валуном в обнимку к реке и сигануть в воду. Но вместо этого он прокашлялся и, взяв лошадку Ройны под уздцы, не своим голосом пробормотал:

— Пойдем, я тебя с крином Бисом познакомлю.

— Ой, как здорово! А расскажи мне про него. И про то, где вы уже были. И про Эмму.

— Я думал, вы недавно виделись? — нахмурился парень и даже не заметил, когда девушка любовно обвила руками его локоть, нарочито тесно прижимаясь к боку Карра.

— Нет, расстались перед практикой, — удивилась Ройна, — почему ты решил, что мы с Эммой виделись?

Карр не ответил сразу, озадаченно воззрившись на девушку, но потом вымолвил:

— Видимо, я что‑то перепутал…

— Ты вечно что‑то путаешь, Карр! — захихикала Ройна.

«Или кто‑то слишком много врет…» — понял парень.

Увидев лучащуюся счастьем Ройну, прочитав предоставленные ею бумаги и немного посопев, крин Бис кивнул и отправил девушку в дом для практикантов, заметив, что жилья у него только для двоих. Заварэйка тут же с надеждой воззрилась на Карра, но парень, под видом важных дел, собрался сбежать в деревню. На вопросы про Эмму он лишь пожимал плечами и неопределенно хмыкал. Расстроено засопев, девушка сбросила пожитки на пол в девичьей комнате и заперла за собой дверь, сообщив, что просидит внутри до возвращения Эммы. Но стоило Карру пропасть из виду, заварэйка тут же отправилась на разведку во вторую комнату.

Один раз, еще в Столле девушка выследила парня и осторожно пробралась внутрь дома, надеясь увидеть что‑то необычное, но, как и следовало ожидать, нашла лишь беспорядок и пыль во всех углах. В маленькой комнатке здесь, в Эдише, Карр не изменил своим привычкам: одежда в привольных позах расположилась на стульях и даже на столе, постельное белье и подушка двумя кочками проступали под покрывалом, на полу валялись книги и исписанные листы. Зацепившись взглядом за почерк Карра, Ройна присела на корточки и подобрала обрывки бумаги, жадно вчитавшись в записи.

— Формула Клифа… Дренкария Фримула… — разочарованно прошептала девушка, перебирая листики. — У — у-у — у! Нет чтобы стихи писал… мне. Или там… дневник. А тут только ненужные никому заклинания.

Со вздохом встав, девушка приподняла за лямку сумку с пола и заглянула в нее, но та пустотело обмякла в руках Ройны. Искривив губы, заварейка вышла, прикрыв за собой дверь, и вернулась в комнату Эммы, принявшись за вещи подруги. Но и тут не обнаружилось ничего компрометирующего, только целая куча всевозможных трав, кореньев, амулетиков, ритуальных принадлежностей.

— Она что всерьез восприняла практику? — удивилась девушка.

Все последние недели заварэйка провела за скучным переписыванием в большую тетрадь данных из журналов наблюдений и книг. Вспомнив об этом, Ройна вздохнула. На первом месте ей предстояло провести еще больше месяца, но изменения плана спутали ей все надежды, а девушка начала даже потихоньку обживаться. Стражники в замке с удовольствием болтали с будущей волшебницей, рассказывая истории из жизни. Даже наместник начал проникаться к Ройне симпатией, так что по окончании академии заварэйка могла бы получить заранее подготовленное место, а теперь туда пришлют через пять лет другого студента, и у девушки не будет шансов.

Еще немного покопавшись в ингредиентах, Ройна воспряла духом, выуживая редкий порошок из корня висятицы — плющевидного кустарника, растущего только высоко в горах.

— Интересно, как она его достала… — хмыкнула Ройна и с ухмылкой развернула тряпичный кулек.

Порошок в нем оказался хорошего качества, как требовалось добавлять в зелья. Ройна повторно хмыкнула. На рынке многие травы не продавали, а травники драли неслыханные деньги даже за кое‑как порубленные плесневелые корешки.

— Интересно, а базаран есть? — сама у себя спросила заварэйка и углубилась в поиски.

В их комнате в пансионе Эмма все компоненты хранила на полках, не сильно заботясь пересчетом кулечков и баночек, так что Ройна часто таскала у подруги недостающие для урока ингредиенты. Бабушка вечно ругалась и обещала отходить внучку палкой. Балта вообще вечно злилась на нерадивую студентку, что даже не могла на миг забыть о лени, приехать в леса к ведьме и с головой окунуться в кладовые природы.

— Безалаберная ты, Роя! — порой говорила Балта, махая перед носом девушки своей клюкой. — Ладно, не хочешь становиться хозяйкой моего дела после меня, но как ты собираешься прославить свое имя, если собственными руками ни разу никакие травы не собирала?

— Ой, бабуль, оставь, — каждый раз отмахивалась Ройна. — Зачем мне это нужно, если я стану городским магом? Им по должности не положено даже самим зелья готовить. Это работа для всяких… лекарей! — последнее слово она произносила с пренебрежением, представляя крина Литика, готовившего компоненты для лаборатории в академии. У мужчины вечно руки до самого локтя были зеленого или желтого цвета от соков целебных растений.

— Я буду творить только самые важные чары, — уверенно заявляла девушка бабушке. — Погода там, урожаи… А мелкими делами пусть недоучки занимаются. Или вообще, я возьму себе помощника, и именно он будет готовить все эти лекарства, смеси… что там еще бывает?

Балта из раза в раз фыркала на этой фразе и советовала Ройне перестать витать в облаках.

Набрав целый ворох кульков, девушка вышла во двор и осмотрелась. Заметив летнюю кухню, на которой крин варил перловку домашней птице, девушка довольно усмехнулась, свалила пакетики на каменную подставку и, заглянув в горшок, пробормотала:

— Эмма вернется, а я ей такой сюрприз!..

Принюхавшись к горшку, девушка задумчиво поковыряла черный нагар и пожала плечами: «У каждого свои безуминки. Здесь вот какую‑то бяку готовят прямо на улице… Эх, ладно!»

— Интересно, где у них здесь воду берут?..

* * *

С тревогой обойдя комнату по периметру, дверь я все же отыскала, но к ужасу она оказалась мало того, что без ручки, так еще и заколочена с другой стороны. Поднатужившись, я смогла выбить ее на пределе сил. В животе тут же заурчало, а в голове что‑то переклинило, и я, кажется, на миг потеряла сознание, но удержалась на ногах.

Дверь с грохотом провалилась вперед, открыв мне глухой коридор в несколько метров длиной и не более метра шириной. В коридоре дверей или окон не было.

Расстроено взвыв, я вернулась в комнату и присела на диванчик, прикрытый пыльным чехлом.

— Попала, так попала, — хмуро вздохнула я, глядя, как перерожденный приходит в себя.

Сначала волчонок двигался медленно, будто во сне, но затем резко вскочил на лапы, зарычал, развернувшись ко мне, и отступил на несколько шагов, прижавшись к стене. Его многочисленные глаза метались, оценивая ситуацию. Казалось, на морде монстра читалось то же, что думала я. Жаль только, что мы банально не могли быть заодно в эту минуту.

— А какая была бы интересная картина, — хмыкнула я на возникшую в мыслях идею, но прошибать стены головой перерожденного даже мне казались жестокими.

«Зато какой интересный опыт! — простонал внутренний голос. — Научная работа по прочности скелета перерожденных прославила бы тебя в веках!»

Представив, как я буду уговаривать волчонка постучаться лбом о стену, громко рассмеялась, тут же получив оскал и грозное рычание в ответ. Монстр явно был не согласен. Он припал на передние лапы, растопырив две пары задних, и еще больше оскалился.

— Боюсь, боюсь, — хмуро ответила я, не двинувшись с места. Голова все еще болела, да и вставать не хотелось.

Перерожденный зарычал еще громче.

— Да, да, боюсь, — подтвердила я вновь и закинула ногу на ногу.

И в этот момент монстр бросился.

Взвыв и отмахнувшись первым попавшимся заклинанием, я скатилась с дивана и заползла за него, создавая физический щит в полутора метрах от себя. Почему не сработала защита кольца, исправно действовавшая раньше, думать было некогда.

Монстр, почувствовав появившийся у меня страх, бросился еще раз, ощутимо сотрясая слабенький щит. Магические нити при каждом ударе вспыхивали голубым и зеленым, трескаясь и прогибаясь волнами. Сколько ударов еще выдержит эта хлипкая стенка, я не знала, может двадцать. Или развалится при следующем…

Кровь пошла носом, горячей струйкой хлынув по подбородку. Щит пил силы, как из колодца, дорвавшись до охраняемых запасов. Живот скрутило болью, в ушах зазвенело, и я уже не слышала, как перерожденный с упорством дятла долбит мою защиту. Секунды ударами сердца барабанили в венах, а я, искривившись от боли и поджав ноги, со страхом прижимала рукав рубашки к носу, боясь, что силы закончатся раньше, чем упорство волчонка.

Немного раскачиваясь из стороны в сторону и подвывая, я исподлобья наблюдала страшную картину. Возможно, стоило позволить перерожденному сломать щит и попытаться справиться с ним в рукопашную, но не с маленьким ножиком, предназначенным для сбора корешков и трав.

Не вовремя вспомнилась короткая легкая триада с более длинным лезвием в основании рукояти — подарок короля на восемнадцатилетие. Странный подарок, но именно его сейчас не хватало…

От очередного удара щит прогнулся на добрых полметра, выдержал, но я все равно зажмурилась и выставила вперед руки, готовясь использовать чары холодного огня, чтобы его волной отбросить перерожденного. Каким бы слабым и молодым не был волчонок, передо мной, тем не менее, был легард, а ни один человек, тем более женщина, не справиться с живой яростью голыми руками.

«Помогите! — безнадежно взвыла я. — Хоть кто‑нибудь!»

Надежды, что кто‑то явиться и поможет мне, не осталось. Вряд ли мой призыв дойдет, а если кто‑то и услышит, то пока сообразят на каком я уровне замка, пока преодолеют препятствия…

Я расплакалась, смешивая кровь со слезами.

Очередной удар, и щит светится всеми нитями, половина из которых уже порвана.

«Три удара», — поняла я.

Еще три рывка и одна попытка справиться с тем, кого я хотела спасти. Какая ирония…

Удар.

Удар.

Удар!

Я зажмурилась и послала заготовленные чары вперед, чувствуя как выкачиваемая сила с громким хлопком вышибает из легких воздух.

«Как же больно!..»

Уши на несколько мгновений заложило, поэтому я заставила себя раскрыть слезящиеся глаза и посмотреть. Перерожденный с тяжело вздымающейся грудной клеткой лежал у противоположной стены и пока не представлял для меня опасности. Возможно, на несколько минут, хуже, если на несколько секунд. Всхлипнув, я стерла кровь с губ и попыталась встать.

Вдруг стена в коридоре — обрубке затрещала, камни с грохотом посыпались на пол, обнажая неровность провала, а в нем — злого и растерянного Кланта. Киашьяр заметил меня и следующей волной снес стену до пола, после чего одним стремительным рывком оказался на середине комнаты. Поднявшись в полный рост на подкашивающихся ногах, я улыбнулась, но легард смотрел мимо меня, на перерожденного. Пылавшая в его глазах ярость вскипела, и я физически почувствовала, что через один удар сердца с его ладоней сорвется сила, способная превратить монстра в кучку неопознаваемого пепла.

Не успев подумать, я шагнула на линию удара в то мгновение, когда Клант уже мысленно произнес нужные для формулы слова. Секунды замедлились. Искры чар устремились вперед, я почувствовала исходящий от волны жар, но смотрела на легарда, видя, как в его взгляде появляется безумный страх, а потом мое тело обдало жаром.

Горела ли я? Не знаю. Боли не было. И страха не было. Даже раскаяния не родилось во мне. А потом я услышала холодные, как лед, слова, окатившие будто водопадом:

— Эмма, ты идиотка?

Кажется, Клант кричал, но в радостном неверии я слышала возглас, как шепот.

— Ты не понимаешь… — устало вздохнула я, краем сознания осознавая, что стала свидетельницей высшего уровня владения магией, когда чародей способен погасить собственное боевое заклинание после запуска.

— Что? — медленно спросил Клант, а я судорожно вжала голову в плечи и повторила:

— Ты не понимаешь, он…

Договорить киашьяр мне не дал, шагнул навстречу, оттесняя к стене, где его ярость вздернула меня над полом на несколько сантиметров, так что наши глаза оказались на одном уровне. Дышать стало сложно. Злость и обида во мне преодолели усталость, и я выплеснула их мощной волной щита. Другой бы на месте Кланта вынужден был бы отступить, но легард даже не заметил мою попытку. Он сжал щит, как лист бумаги, показывая свою истинную мощь.

Сглотнув, я охнула, но испуга не было. Подбородок сам собой вздернулся, плечи расправились. Княжеская кровь брала верх, не давая волю слабости.

— Ты хоть понимаешь, что могло произойти? — прорычал киашьяр мне в лицо. — Или хочешь, чтобы твой отец получил дочь в гробу?

— Клант, за кого ты меня принимаешь? — в тон ему выдохнула я. — Я знала, на что шла. Не смей меня воспитывать!

— Кто‑то же должен! — рыкнул легард, уперев ладони по обе стороны от моей головы.

— Я не ребенок, — сухо напомнила я и стиснула челюсти.

— Нет, Эмма. Ты ребенок. Маленький, безбашенный ребенок, не способный себя контролировать, — презрительно бросил он, не смотря на один рост нависая надо мной.

Я не удержалась и смерила его ненавидящим взглядом. Воздух между нами нагрелся, обжигая сквозь одежду. Несколько секунд длилось противостояние во взглядах, полное злости и властной требовательности, но никто не сдал позиций. В какое‑то мгновение мне почудилось, что либо я его ударю, либо он меня поцелует.

Это понимание, отразившись в его взгляде, скользнувшем по моим губам, напугало меня настолько сильно, что задрожали руки. Может быть этого мне хотелось больше всего, но не сейчас и не здесь, не в такой обстановке, когда усталость и ярость готовы ухнуть в пучину неконтролируемого желания.

Звук пощечины звоном отразился от стен, отрезвив и его, и меня. Клант отшатнулся, позволяя мне опуститься на пол. Медленно вдохнув полной грудью, я бросила легарду в лицо:

— Я знаю, что делаю, Клант Ревин Диадор, киашьяр Легардора. Этот перерожденный — юный легард, которого магией обратили, но он не врожденный монстр.

Смерив киашьяра взглядом, от которого пустому месту досталось бы больше внимания, я поковыляла к провалу. Злость кипела во мне, позволяя не обращать внимания на боль. Клант ничего не ответил, а у меня не осталось сил, чтобы обернуться и узнать, что он думает. Да и не хотелось.

«Надеюсь, в ближайшее время наши пути не будут пересекаться, — подумала я, зная, что он услышит. — Не хочу тебя видеть».

Стоило вырваться из западни, в которую меня забросило сбившимся порталом, и сразу же стало чуть легче. Стены замка, напичканные артефактами, вливали в меня силы. Я не знала, как устроены эти магические накопители, но они всегда отчасти компенсировали излишнюю истощенность, уравновешивая магический фон. Вот и теперь они уверенно накачали мне сочной концентрированной энергии, которую я пустила на восстановление физических сил.

— Практика меня доконает, — пророчески изрекла я, проходя пустующие коридоры и залы.

Эта часть замка казалась совершенно незнакомой, так что я предпочла не перемещаться отсюда, зная, что давным — давно в Лессе переходы были не множественные, а очень определенные, от чего меня может повторно занести не туда.

Постепенно необходимость держаться за стены отпала, да и бушевавшая во мне злость поугасла, обратившись стыдом с горькой примесью страха. Умереть я боялась меньше, чем осознания Клантом моих истинных эмоций.

Через пять или шесть вынужденных переходов, я наконец оказалась на знакомом уровне, откуда прямиком шагнула к себе на этаж. Меньше всего, конечно, хотелось оставаться в Лессе лишнее время, но мое появление в Эдише в крови и грязи вызвало бы слишком много вопросов, на которые не хотелось отвечать. Под сомнением была так же возможность смыть с себя грязь прямо в деревушке.

Служанка явилась тут же, стоило лишь позвонить в колокольчик, молниеносно сдернула с меня одежду, будто лепестки с бутона, и усадила в ванну. Горячая вода и ароматное мыло легко восстановили душевное спокойствие, притупив внутренний голос. Он все еще укоряюще зудел, но теперь где‑то далеко и едва слышно.

«Прорвемся! — решила я, с наслаждением откинувшись на валик полотенца. — Бывало и хуже».

* * *

Неяркий солнечный свет с двух сторон отбрасывал блики на узкую кушетку, придвинутую к стене. На лежанке, едва дыша, вытянулся тощенький легард — подросток: выпуклые коленки, острые локотки, изможденное личико. Склонившаяся над ним знахарка время от времени приостанавливала осмотр и просто качала головой.

— Клант, а тебе не кажется…

— Нет, — отрезал киашьяр и жестко посмотрел на брата.

Рэнд, заметив настроение блондина, смолк и решил не озвучивать свои мысли дальше.

— Ты олух несчастный! — вскричала Элеонора, вскакивая на ноги. — Как тебе только в голову пришло сразу же набрасываться со своими магическими штучками?

«От тетушки Норы ничего в Лессе не скрыть», — обиженно сообщил Клант брату по мысленной связи.

«Всем давно это известно», — ответил Рэндалл и передернул плечами.

— Прекратите шептаться! Особенно, когда я с вами разговариваю, — хмуро изрекла легарда. — Когда вы уже повзрослеете? Особенно ты, Рэнд!

— А что сразу я? — искренне изумился киашьяр.

— Это твой брат, — безапелляционно отчеканила Элеонора и вновь присела рядом с ребенком.

Клант хотел что‑то сказать, но Рэнд, от греха подальше, подхватив блондина под локоть, выскочил в коридор. Брат недовольно засопел, но ничего не ответил, отойдя от киашьяра на несколько шагов.

— Знаешь, а ведь тетя права, — прикрыв дверь, признался Рэндалл.

— Мне не понятно… уже всем, что ли, в Лессе известно о произошедшем? — взвился Клант.

Брюнет неопределенно пожал плечами и спокойно ответил:

— Да даже если и так… Почему ты злишься? Особенно теперь.

— Я не виноват, это все Эмма. Бестолковая девчонка! — простонал Клант.

— Она всегда такой была, — хмыкнул Рэндалл, подходя к натянутому на стене гобелену — на полотне неизвестный мастер выткал животное, смутно напоминающее легала, но способностей художнику явно не хватало, и зверь вышел похожим на помесь утки и осла, — и тебе это хорошо известно.

— Да, но ни разу за столько лет Эмма не ввязывалась в неприятности так часто, как в последние несколько недель.

— Это практика! — усмехнулся Рэнд. — Потом будет только хуже.

— Да, но теперь эта девчонка заявила, что не желает меня видеть, — хмуро сообщил Клант.

Рэндалл ничего не ответил, лишь выразительно посмотрел на брата. Блондин зло застонал и взмолился:

— Давай только без этого. Мало мне отца и Кирии с их взглядами. Нам языки придумали, чтобы можно было прямо сказать, а не изображать из себя укоряющие статуи.

— Ты сам все знаешь, — отмахнулся киашьяр. — Вместо того чтобы походить на страдание неоцененного героизма, пошел бы и извинился перед девчонкой. Эмма малышка добрая, а на тебя она вообще долго злиться не может.

Клант замер, потом закашлялся и судорожно хлопнул себя по груди.

— Что на этот раз? — обреченно сжалился легард.

— Видишь ли… В этот раз все немного сложнее, — в конце концов отозвался блондин.

— Blrh, Клант, прекрати юлить, скажи прямо.

— Я сам не понял, что произошло, но Эмма могла меня неправильно понять… — зажмурившись, шепотом выдохнул киашьяр.

Теперь закашлялся Рэндалл, озадаченно взирая на легарда:

— Страшно спросить, что ты имеешь ввиду…

— Ну…

— Лучше не говори, а то у меня не хватит сил и я все расскажу Вирене, — хихикнул киашьяр.

— Ты не посмеешь! — воскликнул Клант. — Это глупость. Вире незачем знать. Да и вообще… Ты что же?.. Все ей рассказываешь?

— Нет, — отозвался брюнет, я даже тебе не все рассказываю, но это не значит, что на этот раз я промолчу. Такая занимательная история… Мой брат положил глаз на…

— Заткнись и не смей даже думать в этом направлении! — велел Клант, жестко вцепившись Рэнду в плечо.

— Почему же?

— Как ты себе это представляешь?! — взбеленился блондин.

Рэнд отбросил руку брата и, вздернув бровь, заметил:

— Мне — не зачем, а вот ты уже представил.

— И понял, что подобное не должно произойти, — хмуро кивнул Клант.

— Почему? — удивился Рэндалл. — Вы не родня по крови…

— Потому что так не должно быть. И точка! — с нажимом произнес киашьяр.

«А ты ведь не первый раз об этом думаешь… — догадался Рэнд. — И не потому, что кто‑то постоянно тебе напоминает, а…»

— Не продолжай, — велел Клант и развернулся, собираясь уйти.

«Тебе ведь все равно нужно будет как‑то поговорить с Эммой, — напомнил брат. — Рано или поздно».

«Знаю», — отозвался легард и поскорее ретировался, чтобы больше не выслушивать догадки и поучения от брата.

Рэндалл еще какое‑то время потоптался в коридоре, раздумывая, возвращаться ли обратно пред очи тети или уйти, но разглядывание шелкового бледно — желтого ковра и гобелена не дало ответа, так что киашьяр предпочел все же уйти. Но направился не по делам, а наверх, застав Виру за очередным кормлением.

— Прелестная картина, — с нежностью произнес он, присев на корточки перед женой. — Любоваться можно бесконечно.

— Что там произошло, Рэнд? — не отрывая взгляда от довольно причмокивающего Тироя, жестко спросила киашьярина.

Легард обреченно вздохнул, но сразу отвечать не стал, надеясь, что Вира через минуту забудет о своем вопросе.

— Совсем большой стал, — между тем с улыбкой прошептал Рэнд, погладив сына по хохолку темных волос.

— Рэндалл! — Вирена строго взглянула на супруга, не давая ему шанса выкрутиться. — Алия слышала, что Клант с Эммой повздорили. Это правда?

Легард недовольно вздохнул и вынужденно кивнул, надеясь, на сколько это возможно, оттянуть объяснение. Зная Виру, киашьяр не удивился бы, через час застав жену за разговором по душам с Клантом или Эммой. Вероятнее всего, все же с легардом. Младшая княжна собственную сестру знает не хуже и постарается избежать нравоучений.

— Рэнд, — вновь повторила Вира, на этот раз умоляюще, — не заставляй меня все бросать и идти узнавать подробности лично.

Киашьяр представил последствия своего рассказа, но, понадеявшись на лучшее, приступил к мягкому изложению случившегося. Тем не менее, когда через несколько минут ему пришлось бежать из собственной спальни, оттуда доносились яростные вопли и плачь Тироя:

— Где Клант?! Где этот!.. Он чуть не убил мою сестру! Где?!

* * *

Из Лесса я уносила ноги, руки и другие, может не очень важные, но привычные части тела, зная, чем обернется для меня и них промедление. Опять сидеть перед сестрой и выслушивать ее доводы не хотелось. Совсем. Уж лучше еще раз через все пройти, чем краснеть перед Вирой и чувствовать себя глупо.

Хорошо было в детстве! Состроишь честные глаза с толикой искреннего раскаяния, и можно смело ожидать не только прощения всех пакостей, но и какой‑нибудь симпатичный подарок. Сейчас такой способ уже не работал. Особенно когда на сестру я взирала почти сверху вниз, в душе обзывая себя громадиной.

В деревеньке я появилась неожиданно для местных жителей. Мужичок, только вынырнувший из дверей едальни, вылупился на меня, икнул и пробормотал что‑то явно ругательное, после чего завернул обратно в таверну. Видно решил, что принял на грудь не достаточно много, раз девки долговязые прямо из воздуха появляются. Я, совершив очередную подлость, последовала за ним. Выпивоха мелко затрясся, потер синеватый нос не слишком чистой рукой, смахнул пот с взмокших ладоней о видавшие виды порты и, прихватив чужую кружку, откочевал за самый дальний столик. Оставшийся без пива дедок только сонно икнул, проводив оплаченную порцию туманным взглядом.

Наскоро перекусив, я уже хотела уходить, когда в едальню зашел Карр. Заметив меня, парень добродушно ухмыльнулся и в несколько быстрых шагов оказался рядом, развалившись на лавке напротив, не давая мне шанса удрать.

— Привет! — бодро гаркнул он, напугав группу вдрызг пьяных ребят, от чего те с хрипом попадали с лавок, решив, скорее всего, что началась война.

— Привет, — вяло помахала я ладошкой.

Кого — кого, а Карра я хотела сейчас видеть меньше всего. Все мысли и чаяния упирались в кровать в домике практикантов. Я так сильно хотела завалиться и поспать, что физически чувствовала, как заворачиваюсь в одеяло и укладываю голову на подушку.

Едва не задремав от самой мысли, я подскочила на лавке, когда Карр все так же бодро сказал:

— А знаешь, какие у нас тут новости?

За прошедшую неделю новостью в деревеньке считалось даже число прошедших за день по единственной улице жителей.

— Неа, — помотала я головой, глядя на сокурсника с выражением: и знать не хочу.

— К нам Ройна приехала, — не обращая внимания на мое мнение, сообщил Карр и расплылся в довольной ухмылке, как только заметил, что я скисла от этой новости.

— Как это… Ройна? — хмуро переспросила я.

Подругу я люблю, конечно, но за последние недели я от заварэйки отвыкла, заодно осознав, что не горю желанием вновь вливаться в наш дружный тандем.

— А вот так, — хмыкнул Карр, вылавливая из моей почти пустой миски остатки бульона кусочком хлеба. — Сказала, что вышла накладка, в ее плане изменения, и теперь мы будем отдуваться на всех заданиях втроем.

«Вот blrh!» — мысленно выругалась я, а вслух сказала:

— А почему с нами? Это вообще ни в какие ворота.

Карр пожал плечами и продолжил харчеваться с таким интересом, словно ничего вкуснее и интереснее не пробовал и не видел, а потом нарочито ласково спросил:

— Но меня вот другое интересует, Эмма, почему ты солгала?

«Здравствуйте, приехали!» — констатировала я сама себе, судорожно вспоминая, что именно сокурсник имеет ввиду.

— Карр, ты о чем?

— А сама уже и не помнишь? — склонив голову к правому плечу и стиснув челюсти, сокурсник вороном уставился на меня.

— Нет, не помню, — согласилась я, зная, что во вранье я всегда успею признаться.

— Ты заявила, что Ройна в Маяяре и ты ее там собираешься навестить, — с тем же напряженным лицом прошептал сокурсник. — Теперь вспомнила?

— А — а-а! — протянула я и сдавленно кашлянула.

Я ожидала куда более серьезного обвинения, а все свелось к мелкой лжи, придуманной ради одного дня в дали от парня. Другой бы на его месте давным — давно забыл, что я наплела когда‑то.

— Зачем ты сказала мне неправду? — строго спросил Карр. — Где ты была?

— Вот еще! — обескуражено воскликнула я. — С какой такой радости я буду перед тобой душу изливать? Ты мне ни мамочки и ни папочка, Карр. Ну, соврала, и что? Будто ты не делаешь подобного иногда, когда не хочется отвечать.

— Тебе я никогда не вру, — отчеканил Карр.

— Так я и поверила, — отмахнулась я и искривила недовольно губы. — Я о тебе почти ничего не знаю, ты вечно скрываешься. Ты никогда о себе не рассказываешь!

— Ты не задаешь правильных вопросов, — спокойно ответил сокурсник.

— Хорошо, тогда скажи… — я на мгновение смолкла, решая, спрашивать или нет, но потом все же задала вопрос: — Крин говорит, что твои повадки похожи, на те, что свойственны наемникам. Это правда?

Парень немного изменился в лице, и я поняла, что задала правильный вопрос, но потом, будто внутренне собравшись, Карр совершенно спокойно произнес:

— Меня научили драться на всех видах оружия, известных людям и легардам.

— Зачем? — Я понимала, что не очень хочу знать ответы, но в данную секунду была обязана их услышать.

— Этому учат всех, подобных мне, — едва заметно усмехнулся Карр, но, хотя в его лице пропало напряжение, выпрямленная спина выдавала волнение.

— Но… Зачем тебе это?

Карр расхохотался в открытую, хотя и не расслабился:

— У меня не было выбора. За таких, как я, решение принимают родители и семья.

«Бедный ребенок, — поняла я. — Это ж родители его заставили».

Вздохнув сочувственно, — у каждого своя ноша, чего тут пенять кого‑то, когда собственная семья и так навязывает кучу правил и обязанностей — я замолчала. Но посидеть в тишине нам не дали — в едальню явился крин Бис. Смерив нас сердитыми взглядами и грозно спросив, где травы, которые я должна была собрать. Я покаянно развела руками, от чего лицо крина пошло пунцовыми пятнами. Мужчина погрозил мне пальцем и удалился, оставив страдать и готовиться к наказанию.

— А он, кстати, меня на твои поиски посылал, — кашлянув, сознался Карр. — Я по лесу поплутал, но потом вернулся в деревню. Делать мне больше нечего — тебя повсюду искать.

— Конечно, тебе сложно, — согласилась я таким тоном, что Карр тут же зло фыркнул:

— Я тебе ничего не должен, если помнишь.

— Помню — помню, — кивнула я и встала.

Выходя из едальни, я подумала, что видно сам день сегодня выдался такой, раз меня всюду преследуют ссоры. У дома крина я вспомнила о Ройне, а, уже заперев за собой калитку, с подозрением принюхалась, ощущая отчетливый дух одного зелья.

«Приворотное», — констатировала я и опять принюхалась.

Запах был знакомый, но приправленный какой‑то кислинкой не различимой, но явственной вони.

— Переварила? Спалила? — пробормотала я, проходя через двор, по которому с кудахтаньем бегали куры. — Чем же воняет?.. И на всю деревню! Зачем ей здесь приворотное зелье?..

Ройны во дворе не оказалось, зато подруга нашлась в домике, где она почивала на моей постели, как великий труженик, завернувшись в плед и устроившись поверх постельного белья. Мысленно воззвав к терпению, я растолкала заварэйку. Подруга тут же кинулась меня обнимать, радостно щуря заспанные глаза.

— Эмма, я так тебя ждала!

— Рой, а что ты тут варила и зачем? — осторожно спросила я, по опыту зная, что, хоть приворотное зелье и получалось у подруги лучше всего, она вполне могла сварганить его по рецепту любого другого. В академии даже кто‑то из преподавателей шутил: Ройна приготовит приворотное зелье даже из половой тряпки.

— Хотела тебя порадовать, — довольно улыбнулась девушка и зевнула. — А потом так устала ждать…

— Рой, а почему воняет‑то? — продолжила я допрос.

Заварэйка потянулась и, заглянув в пустую кружку на столе, объяснила:

— Ну, я нашла во дворе подходящий котелок, там только на дне что‑то прилипло немного… Но я решила, что ничего страшного… А потом… Ну, пригорело немного. И птицы эти… — девушка брезгливо поморщилась. — Скакали вокруг меня.

— А — а-а, — протянула я, решив, что могло быть и хуже. — В следующий раз выбирай другое место и посуду, ладно? Думаю, крин пустит тебя в дом, если что…

— А чем этот котелок хуже? — удивилась Ройна, набрасывая на плечи куртку. — Покажешь, где едальня?

— Да. Просто пойми, — раздраженно вымолвила я, — этот котелок…

Договорить я не успела, девушка фыркнула и выскочила во двор. Обиженно взвыв, я уселась на кровать и прошипела:

— Никуда не пойду!

В это же мгновение со двора донесся истошный вопль заварэйки. Перепугавшись за подругу и напридумывав себе ужасов, я поскорее распахнула дверь, готовая броситься на врагов, и замерла с вытянутой вперед рукой, любуясь зрелищем.

Ройна, вереща и размахивая руками, бегала вокруг опрокинутого котелка, а за ней, заполошно кудахкая, стаей носились куры. Несколько неповоротливых несушек с задумчивым видом склевывали густое светло — желтое варево приворотного зелья, время от времени распушивая перья и начиная сокотать. Белые и серые хлопья кружились в воздухе, прилипая к перепачканной куртке Ройны или оседая на землю.

Не выдержав, я скрылась в домике, сдавленно хихикая и повторяя про себя: «Зелье! В котелке для птичьей каши!»

Похоже, надежда подруги о поклонниках исполнилась.

Глава 3

«Записи следует оформлять строго по плану с указанием вспомогательной литературы».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Помни! Рассказы пьяниц озаглавь „Мифы и легенды с дополнениями и пояснениями местных исследователей“».

Приписка на полях

Вызволить Ройну из плена удалось, лишь взяв в руки палку. Несушки с криками разбегались от меня, чтобы после суматошного круга вернуться обратно и подло напасть с противоположной стороны. Заварэйка пищала и отплевывалась, перья и боевые полужидкие комочки летали в воздухе, угрожая прилипнуть и испачкать одежду.

Под прикрытием палки и моей спины, девушка забаррикадировалась в домике, боясь открыть дверь даже тогда, когда я потребовала впустить и себя внутрь. Раздосадовано пригрозив выбить дверь, получила из окна одеяло с подушкой, а так же предложение поискать себе другое место для ночлега. Окончательно обалдев от такой наглости, подхватив вещи, я сначала хотела идти жаловаться крину, но вспомнила его обещание о наказании и со вздохом уселась на лавочке под забором, хмуро озвучив прибежавшим на меня посмотреть курицам:

— Буду здесь сидеть. Может кто мимо пройдет, сжалится над сиротой и позовет к себе.

Особенно на такую возможность я не рассчитывала, но всякое в жизни бывает. Вот и в деревне отыскалась сердобольная хозяюшка.

Одна из женщин, возвращаясь домой с ведрами на коромысле, приостановилась напротив, улыбнулась добродушно и хотела уже дальше двинуться, но мой печальный взор разжалобил бедную женщину, и она, по не знанию скорее всего, пригласила меня к себе на чай и варенье. Поторговавшись, я выпросила себе малинового чаю и сушеных яблок, после чего с радостью последовала за женщиной, показав в сторону владений крина язык.

«Вы еще пожалеете! — грозно подумала я. — Еще вспомните, что не нужно было ругать Эмму и выгонять ее взашей!»

Обращалась я, конечно же, только к Ройне, со злорадной усмешкой представляя, как подруга после голодной ночи в домике попытается выйти во двор, а там на нее вновь нападут птицы. Зелья заварэйка готовила отменные, эффект на людях стойко держался дня четыре, а тут куры!

Мою хозяйку звали Лита, жила женщина одна уже много лет, после того, как ее муж по глупости или из‑за веры в лучшее отправился на заработки, но не в Маяяру, как большинство искателей лучшей доли, а куда‑то на север. Больше о нем никто не слышал уж лет пятнадцать.

Женщина Лита была справная, хозяйственная, без мужской помощи не страдала. Дом так и лоснился ухоженностью, ни пыли, ни грязи. А как пахло! Я аж слюной захлебнулась от сытного аромата квашеной капусты и поставленной на ночь опары. Желудок так отчетливо напомнил, что нынче мне нужно питаться за двоих, а не спасать легардов и подруг из неприятностей, что я перепугалась его громкого урчания.

Заметив мой голодный взор, Лита с усмешкой собрала на стол остатки своего ужина, поселившие во мне подозрение, что периодически у хозяйки кто‑то гостит. Иначе зачем ей наготавливать столько? Приняв у меня одеяло и подушку, Лита с сомнением их обнюхала и унесла в соседнюю комнату, а я без разрешения села и со вздохом наколола на двузубую вилку маринованный грибок.

— Что ж вы, деточка, себя голодом морите‑то, а? — участливо спросила Лита, возвратясь. — Глаза во — о-он какие, целый денек, сразу видно, не ела, а в таком положении кушать положено часто.

Я подавилась кусочком картофеля и закашлялась.

Если даже какая‑то женщина без труда поняла, что я беременна, то скоро все догадаются.

«Кажется, я об этом не подумала».

Под рассказы Литы я незаметно смолола все, до чего дотянулись руки, даже веточку укропа из мисочки с маринованными огурцами. Потом женщина уложила меня спать в большой комнате, взяв слово, что я подумаю над решением проблем с крысами, зачастившими в погреб. Покивав и утвердительно промычав неразборчивое согласие, я зарылась лицом в чистенькую наволочку мягкой подушки и с блаженством задремала.

* * *

Тишина и спокойствие, опустившиеся на деревеньку седыми клочьями тумана, утихомирили даже обезумевших несушек, с сокотанием удалившихся в курятник. Пес на окраине, оттявкав на последнего прохожего, забрался в свою конуру. Хозяева притворили ставни, чтобы не пустить ночную сырость в дома. Коровы, изжевав последний клок сена, улеглись в хлевах, посапывая и кося темные очи на задремавших в стойлах лошадей.

Тишина казалась такой безмятежной, что даже отдельный волчий вой на опушке леса не разбудил жителей, лишь псы озадаченно высунули носы из укрытий, принюхиваясь. Туман, покрывая незваных гостей, с шорохом вполз в деревню, окутывая дома и сараи, проникая в щели и среди ветвей. Белесое молоко разлилось широко, от самого леса и дороги к городу и до холмов на западе, где на многие километры не было ни единого дома.

Волк вошел в деревню неслышно, уверенно переступая громадными лапами. Его светлый мех походил на туман, униженно таявший у лап зверя. Принюхавшись, волк довольно оскалился и тихо завыл, давая понять всему зверью в округе, что в эту ночь опасно покидать укрытия.

Карр проснулся и сел, сонно озираясь, а потом уставился в окно. Луна скрылась за облаками, и парень ничего не смог разглядеть, только тьму и черноту. Но мороз, пробежавший вдоль спины, многое рассказали молодому магу. Его научили верить предчувствиям, и Карр видел опасность, затаившуюся неподалеку. Что‑то странное, недоброе подкралось и следило за ними.

Спустив ноги с постели, парень быстро накинул на плечи рубашку и, поежившись, выглянул за порог. Туман, воспользовавшись секундным замешательством, проник в комнату и затаился над самым полом. Ветерок ударил по ногам, вынудив Карра поежиться и плотнее стянуть завязки подштанников.

Сложив ладони ковшиком, парень уверенно подул, запуская несложные чары. Ветер, до этого уверенно гнавший туман на деревню, замер, закружился, заплетая в косы ветви деревьев и кустов, а потом широким хороводом потащил серую пелену прочь. Волк, оставшись без прикрытия, растерял уверенность и прижал уши к голове, подавив желание отступить в тень заборов, когда облака рассеялись, и на небе опять показалась луна.

Карр еще немного постоял, вдыхая и выдыхая прохладный ночной воздух, а потом вернулся в комнату, но ложиться не стал. Сел за стол, зажег щелчком пальцев крохотный огонек в лампе и вытащил из сумки помятый лист бумаги и чернильницу в баночке с плотно притертой крышечкой. Туман под столом, удрав в самый темный уголок, еще пошипел секунду, а потом растаял, образовав на полу пятнышко, похожее на потеки воска.

Молодой маг потрепал кончик пера, погрыз и без того обкусанный кончик, подергал себя за вьющуюся прядь волос и со вздохом начал писать, нервно покусывая губы. Строки ложились на бумагу ровными рядами, хотя Карр то и дело отрывался и с сомнением взирал на уже изложенное. В какой‑то момент он просто смял лист, вытащил новый и, разорвав его пополам, начертал лишь несколько строк, отказавшись от подробностей.

Дальше молодой человек свернул бумагу в трубочку и поджег от огонька лампы. Бумага отсырела и горела плохо, поскрипывая и стреляя искрами, но вот пламя добралось до строк, и обрывок вспыхнул весь разом, вырвался из пальцев Карр, на мгновение зависнув в воздухе, а потом бесследно распался дымом, оставив после себя лишь едкий запах. Довольно кивнув самому себе, Карр перебрался на постель, завернулся в одеяло и принялся ждать.

Волк зарычал и отскочил в сторону, когда прямо перед ним из воздуха возник сложенный лист бумаги, искрящийся и переливающийся всеми цветами радуги. Записка вспыхнула чистым белым цветом, развернулась и зависла над землей. Волк взглянул на послание и вновь зарычал, куда недовольнее прежнего, но затем, вздыбив шерсть и покрутившись на одном месте, зверь коротко взвыл и бросился прочь, стремясь скрыться в лесу.

Услышав волчий вой, Карр поднялся, подошел к окну и посмотрел на небо, будто надеясь увидеть там нарушителя спокойствия. Звезды, холодно подмигивая с небосклона, молчаливо взирали вниз, не собираясь рассказывать магу тайны и секреты. Подождав еще с четверть часа и не заметив более ничего странного, Карр улегся обратно в постель, но засыпать не спешил, продолжая прислушиваться и время от времени проверять округу на магические вспышки.

За стеной, где в эту ночь спала не Эмма, а Ройна, все было тихо, и парень даже заскучал, вспоминая, как несколько раз за последние дни просыпался от сильных силовых всплесков. Подобно всем волшебникам, девушка во сне не контролировала свою энергию, но если у других ночью силовые потоки лишь немного раскачивались из стороны в сторону, то у Эммы магия кочевала, сплеталась, рассыпалась и вырастала заслоняющим все звоном. Маги обычно не замечали за собой и за другими подобного, но Карру не повезло — приученный с самого рождения контролировать и тело, и силу, парень болезненно переносил всплески такой мощи близко от себя.

Пару раз он заводил разговор о своей чувствительности с преподавателями, но они настаивали, что с возрастом у магов, даже очень сильных вырастает способность контролировать энергию и ночные всплески становятся почти незаметными. Карр сомневался в этой теории, но предпочел поверить чародеям.

Прислушиваясь к пространству, Карр наконец ощутил в отдалении знакомые вспышки. Он даже мог представить себе их. Подсознание красочно вырисовывало белесые сполохи на черном шелке безликой деревни.

Немного подумав, Карр хмыкнул, обнаружив, что раньше, еще хоть пол года назад, сны Эммы были куда спокойнее. В Столле, стараясь не думать о том, что делает, маг иногда по ночам гулял мимо пансиона, где снимали комнату девушки. Возможно, именно тогда Ройна и решила, что он в нее влюблен…

Карр с хрипом рассмеялся, хотя в душе магу было очень горько.

— Ройна милая, но я ищу совсем не это.

Перевернувшись на другой бок, парень постарался заснуть, но мысли его все время возвращались к девушке, спокойно спавшей и видевшей сны на другом краю деревни. В один момент Карр даже поймал себя на осознании, что ему не хватает этой громкой, странной и обаятельной девчонки, никогда не воспринимавшей всерьез одногруппника. Ей было невдомек, что он, ругая себя на чем свет стоит, тем не менее изо дня в день напряженно следит за ней, наблюдает, выискивая изъяны, но не находит их. Даже мелочи в ней не раздражали так, как в других.

Усмехнувшись, Карр вновь перевернулся и, уставившись в потолок, приказал себе не думать.

За стенкой, не находя себе места, ворочалась Ройна. Последние несколько недель девушка спала в замке, на мягкой перине, каждый день получая завтрак, достойный знатной дамы, а слуги обращались с ней, как со своей госпожой. В компании Эммы Ройна рассчитывала получить примерно тоже самое, ведь подругу — княжну явно не отправят в какое‑нибудь захолустье.

— Знала бы, где они живут, ни за что бы не стала упрашивать директора… — простонала девушка, пытаясь устроиться поудобнее.

Еще заварэйка надеялась, что Карр будет рад ее появлению, но сокурсник только разозлился.

Поворочавшись и так и не найдя удобного положения, Ройна затихла, продумывая план завоевания Карра.

Эмма спала крепко, видела красочные сны и не думала о двух своих напарниках по практике. Сегодня, будто в подарок за тяжелый день, ее навестили питирины. Это был не просто сон, а сон, навеянный драконами. Раньше такие видения были доступны лишь Вире, но потом, когда Эмма попросила старшего питирина, иногда удивительные создания стали навещать и ее.

В эту ночь Эмма чувствовала себя крошечной, не больше воробышка, так что полет на спине питирина напоминал поездку на здоровенном легале. Краски в видениях питиринов всегда были такими яркими, будто кто‑то вырезал все детали из цветного картона: листья, цветы, изрезанные шрамами разломов горы. И еще у этих снов был вкус: соленость морских брызг и сочная мякоть малины.

Вздрогнув во сне, Эмма вдруг проснулась и села на постели, напряженно прислушиваясь. Ничего не происходило. Лита преспокойно спала на второй кровати, за окном еще даже не начало светать и петухи помалкивали. Но какое‑то напряжение, тем не менее, отчетливо витало в воздухе.

Накинув на плечи куртку, девушка выглянула в окно, но из дому выходить не стала, сонно пробормотала заклинание защитного контура и отправилась спать дальше.

* * *

На утро, выйдя из дома Литы, я нервно хихикнула, заметив четкую черту сбитых моим заклинанием мух и ночных бабочек. Их безвольные комочки с обугленными лапками пересекали крыльцо и огибали дом на расстоянии нескольких сантиметров. Попал в мою ловушку даже крот, вздумавший рыть подкоп в это неудачное для него время, а толстая рыжая крыса оставила мне на память свой хвост. Возможно, именно ее я и услышала среди ночи.

Благодарно приняв от Литы кружку молока и несколько ломтиков только что испеченного хлеба с вареньем, я не торопясь поела. Мысли текли вяло и все время возвращались к странному ночному ощущению, что за мной все время кто‑то наблюдает. Неусыпный взгляд с восходом солнца не пропал, лишь скрылся за облаками.

Заручившись согласием Литы приютить меня еще на одну ночь и пообещав заняться вредителями более плотно по возвращении, я удалилась. Женщина улыбнулась мне на прощание и довольно взялась за метлу, чтобы смести изничтоженных насекомых.

Идти никуда не хотелось, но потерянное лукошко крин потребовал вернуть. Между лопаток неприятно покалывало, пока я шла в направлении леса. Кольцо один раз не сработало, так что могло пропустить очередной удар, подвергнув меня опасности.

— А я себя еще люблю. Ноги и руки мне самой нужны, — хмуро пробубнила я.

Силы не до конца восстановились, но я все же развесила несколько щитов и с десяток заготовок боевых заклинаний на всякий случай.

Представляю, каким красочным фонариком я выглядела для любого, способного видеть. Опытный маг не изображал бы из себя праздничное дерево, а просто вел бы себя осторожнее, но у дипломированного выпускника и реакция лучше, и знаний больше, даже если просто учебники шерстить. Многие сложные чары мне просто не доступны физически.

В лесу я первым делом передвинула маячки боевых формул на уровень пояса, чтобы не разрушить их о ветви деревьев. Трава еще не успела примяться после моего прохода в прошлый раз, так что я легко пробиралась сквозь чащу. Пока меня не насторожил второй след, идущий параллельно или вовсе перекрывающий мой.

Присев на корточки, я сосредоточенно втянула воздух над чистым следом и тут же чихнула. Потом ладонью для уверенности поводила, но след не проявился и запах не стал сильнее.

Тот, кто прошел здесь вчера, сознательно старался скрыть это.

— Так… — перепугано выдохнула я и перещелкнула в браслете пластинки, став Уаррой.

Заложенные в вольную легарду способности позволили мне до мельчайших подробностей разобрать особенности едва заметного аромата. Кто‑то умело затирал след, так что я обнаружила только частички острого запаха выделанной кожи и пота. Этот след мог оставить кто угодно. Даже Карр и Ройна. Да даже Клант, если бы киашьяр вздумал зачем‑то искать меня в лесу.

«Не льсти себе, — велела я себе и усмехнулась, когда душа болезненно заныла при этой мысли. — Ты не настолько ему важна. Клант последний, кто выберется из Лесса ради того, чтобы следить за тобой, Эмма».

Поскорее вернувшись в свой облик, я вытащила из внутреннего кармана куртки маленький мешочек с солнечными камнями и, присев рядом с примятой травой, расстелила перед собой носовой платок. Сосредоточиться удалось не сразу. Ощущение слежки не отпускало, и я все время озиралась, вздрагивала от малейшего звука.

Лес жил своей обычной жизнью, не ведая, что простой крик мелкой птахи может напугать человека до полусмерти. Любопытная белка спрыгнула на нижнюю ветку большой сосны и заинтересованно косилась на камешки, пока я трясла их в ладонях. Можно было высыпать прямо из мешочка, но сейчас я была собой, а полностью пластинки доверяли лишь Наиме.

Кости рассыпались широко, некоторые даже скатились в траву. Убрав лишние и перевернувшиеся, я вгляделась в значение немногих, что остались. Одно из прошлых гаданий заранее предупредило меня о беременности, хотя тогда я предпочла не поверить. Теперь в символы приходилось всматриваться с большим смирением.

Значение вышло странное, будто солнечные камни решили посмеяться надо мной и загадать сразу несколько сложных сочетаний.

— «Охотник» и «хранитель»… — привычно повторила я значения вслух. — Странно. Они редко вообще выпадают рядом! А тут еще и указатель.

Если указанного камнями охотника я знала, — безусловно, это был Эфран, кто ж еще? — то хранителя… Значение «хранителя» выпадало так редко, что тот единственный раз, когда это произошло раньше, я могла воссоздать в своей памяти до мельчайших подробностей.

В тот раз мне гадала Балта. Она всегда гадала мне в каждый приезд — и практика, и урок для меня. Я вообще познавала руны только в процессе гаданий, ведьма повторяла, что пластинки не любят, когда их вынимают из мешочка просто так.

Расклад повторялся из раза в раз, так что я была готова к тому, что опять будет «перепутье», «солнце», «море» и «белая гора» — обычные мои камни, в сумме дававшие сложную судьбу с множеством проблем и с непреступной целью, которую сама себе возвела и вознесла до неба. Но в тот раз камни рассыпались, и картинка оказалась другой. Выпал «хранитель», — «кольцо», «меч» и «око» на расстоянии фаланги пальца — и Балта вздрогнула, нависла над столом коршуном, дико меня напугав.

— Все правильно, все правильно, все правильно… — хрипела она и улыбалась с таким безумным выражением во взгляде, словно в секунду потеряла рассудок.

Я боялась спрашивать, что же значит увиденный ею расклад, сердце отчего‑то бешено рвалось из груди, а руки дрожали.

— Смотри! — взвыла Балта. — Это «хранитель». Вот эти три руны. — Женщина прижала камешки пальцами. — А вот пластинка направления.

— Она на вас указывает, — тихо прошептала я.

— Да, это хорошо! — осклабилась старая женщина. — Это превосходно. Значит, камни приняли мое решение. Теперь все по закону.

— О чем вы? — Мне не всегда удавалось прочитать руны правильно, а тогда я и вовсе была еще слишком юна и плохо владела техникой.

— Солнечные камни показывают, что у меня появился хранитель, — немного успокоившись, сказала Балта. — Они указывают, видишь? Вот твое обычное «солнце», но теперь оно лежит не впереди, как раньше, а далеко от меня, перед тобой. От него направляющая руна, а потом «хранитель».

— Я думала, «солнце» — это лишь указатель силы стремления? — нахмурилась я. — Каким образом можно прочесть эту пластинку в таком раскладе?

— Эмма, — мягко укорила меня Балта, — помнишь, я рассказывала, что среди солнечных камней всегда есть одна руна, которая символизирует того, кто видит гадание?

Я испытала острое чувство стыда, ведь и правда помнила подобные слова из уст ведьмы. Балта всегда все объясняла, но не любила повторять.

— Так вот… — дождавшись моего пунцового румянца, Балта хмыкнула и продолжила: — Пластинка «солнце» — это и ты. Не только какое‑то значение. А теперь о главном: когда я предложила тебе стать моей ученицей, то не была до конца уверена, что все должно произойти именно так, но теперь руны подтвердили, что именно тебе я должна передать свои знания.

— Это хорошо? — с надеждой уточнила я.

— Конечно! — кивнула Балта радостно, тем более что мне недолго осталось.

Я перепугано смотрела на немолодую, но вовсе еще не настолько старую женщину, а она спокойно и уверенно взирала на меня. Тогда казалось, что ведьма преувеличивает, как все люди, перешагнувшие зенит жизни. А через пару лет Балты не стало…

Смахнув непрошенную слезу, я вновь всмотрелась в руны и уже привычно коснулась пальцем «солнца». Затем рассмотрела несколько откатившихся на края платка камней. Там были уже привычные «ветер» и «белая гора» — Ройна и Клант. Именно с этими рунами у меня ассоциировались подруга и киашьяр. Камень легарда я определила очень быстро, когда заметила, что именно он выпадает в нечитаемом круге в каждое гадание Кланту, а вот с Ройной пришлось повозиться.

Открыто гадать подруге я не могла — девушка быстро бы вычислила, что подобное умение не перенимается за несколько визитов, в которые мы были у ведьмы вместе. Да и сами солнечные камни не дают гадать собой абы кому. Так что на Ройну я раскладывала камни в тайне, пытаясь понять, кто же она. Оказалось — «ветер». Видно ее переменчивость и вспыльчивость руны увидели именно такой.

Один только Карр пока остался для меня загадкой. Его таинственность прокрадывалась даже в рисунок гадания, не давая распознать правильную руну.

Вот и теперь сокурсника я видела лишь в отражении откатившейся руны «зам`ок».

— И ключей к этому замку у меня пока нет, — посетовала я солнечным камням.

Остальная часть расклада говорила лишь о том, что вокруг клубиться столько странных непонятных нитей, что руны не знают, какую показать наиболее четко. Коснувшись вечных соперников «птица» и «земля», я ссыпала руны обратно в мешочек. Если уж даже камни не знают, что ждать дальше, то и мне не разгадать значение странного следа.

Возможно, через несколько дней кто‑то проговориться, например, окажется, что это Карр ходил вслед за мной в лес. Или каким‑то образом Ройна прошла одним со мной путем. Да даже и крин мог проследить за практиканткой, а потом не обмолвиться ни словом об этом.

Добавив еще парочку полузавершенных формул в ворох вокруг талии, я продолжила углубляться в лес, надеясь в этот раз не встретить там ненастоящих перерожденных.

Лукошко отыскалось там же, где я его бросила. Вытряхнув в траву испорченные листья и цветы, я вернулась к зарослям, намереваясь не только восстановить утерянное, но и отыскать что‑то еще, пригодное для использования. Без особой надежды, надо сказать. И, как и думала, отыскали лишь немного чистогуля и бусевойка, нарвав каждого по небольшому пучку. Мелкие листья этих кустарничков, похожих чем‑то внешне на черничные, с той лишь разницей, что у одного они были светло лиловые и более сочные, а у второго — светлые с темной крапинкой, чаще всего использовали для получения густого варева для отпугивания вредителей, но редко. Вонь, получавшаяся во время варки, могла выкурить не только муравьев, но и людей. Если бы не книги из библиотеки Лесса, то я прошла бы мимо, но мне был известен еще один рецепт применения этих листьев. Редкий и сложный, но интересный для таких дотошных особо, как я. Ройна бы, прочитав полтары страницы убористого текста, начала ныть и канючить, а я испытывала азарт и радость.

— Эксперименты, — потирая руки, пробормотала я, наступая на спрятавшиеся среди высокой травы кустики мелкого лесного есинца — то, что нужно, для избавления Литы от крыс.

При некоторой удаче после перехода к следующему этапу практики все свои наработки я смогу продать аптекарю или знахарю в Приме. Уж вряд ли в этом приморском городке на юго — востоке Ленисина есть хороший доступ к травам. Каждый раз, навещая Эвилу, — а ведь сестра живет близ Алесса, в княжеской резиденции, как и в Алории построенной чуть поодаль от столицы и торгового центра — я выслушивала ее жалобы на то, что даже земледелие в Ленисине развито не так сильно, как бы ей хотелось, и большую часть овощей приходится завозить.

Вспоминая об этом, я возвращалась в мыслях в другой замок, принадлежавший князю Ленисина, примостившийся на побережье близ впадения Верткой в море Рувлас. Именно там мы всегда гостили, и именно туда стремилась и сама Эвила, полюбившая тот тихий быт и спокойствие.

Место было настолько красивое и скрытое от посторонних глаз, что можно было бесстрашно прогуливаться по широким пляжам, подолгу сидеть на валунах, наблюдая за волнами, или собирать камушки и раковины во время отлива, когда вода обнажала каменистое дно, изрытое зимними штормами. Мелкие рыжие крабы бочком удирали прочь с дороги, будто и не зная, что их куда более крупные северные собратья деловито щелкают клешнями на любую попытку подобраться к ним поближе.

Вспомнив вкуснейшую рыбу, которую вылавливали рыбаки Ленисина, я сглотнула слюну и застонала, когда желудок мгновенно отреагировал на яркий образ сочной слабосоленой вишши. Эту крупную рыбу, которой славилось княжество, только так могли довезти в каждый уголок. Только в Лессе на рынке вишша продавалась свежей, из утреннего улова. Раскупалась за час, хотя и стоила втрое дороже любого товара на прилавке торговца, а все из‑за того, что именно эту рыбу очень любила бабушка Клео. Часть покупаемого в Ленисине улова переправлялась порталом в замок, а часть — на рынок.

Я любила вишшу свежего посола, когда от жира и масла долго нужно было отмывать руки, а запах преследовал потом еще несколько дней, соблазняя и будоража мысли.

Рыбы захотелось так отчетливо и сильно, что, кажется, даже кожа заболела.

— Ох, — выдохнула я, прижимая ладонь к животу, где происходило отчетливое бурление и требовательно посасывало.

В голову вдруг пришла странная, но забавная мысль. Я порылась в карманах, нашла совсем крошечный обрывок бумаги и быстро написала на нем травяным соком несколько слов, стараясь не думать, что обо мне подумает получатель послания. О нем я вообще старалась не думать, чтобы не рассуждать о том, что между нами произошло.

Отправив сообщение магической птицей, — у меня она пока получалась плохо, а ловить и отправлять живую птицу было долго — я еще немного побродила, выискивая что‑нибудь подходящее, а потом устроилась под большим дубом и принялась ждать.

Довольно долго ничего не происходило, даже закралось подозрение, что вишши мне сегодня не видать, но вот с хлопком в десятке метров передо мной появился Клант. Выражение лица у легарда выдавало его настороженность, но, тем не менее, в руках он держал корзину. Поднявшись, быстро подойдя к киашьяру и отобрав у него ношу, я отнесла корзину к корням дерева. Внутри отыскался плед, большой кувшин воды, деревянная коробка с нарезанной продолговатыми полосками рыбой, зелень, кружочки томатов и огурчиков, большой круг свежего хлеба.

Не глядя на Кланта, я содрала крышку с короба с рыбой, вытащила пальцами кусочек и тут же сунула его в рот, постанывая от радости. Киашьяр молча расстелил плед и переставил на него корзину. Зажмурившись и улыбаясь, я медленно жевала, не думая ни о чем. Внутри разлилось такое приятное радостное удовлетворение, будто о вишше мечтала не полчаса, а несколько дней.

— Как твои дела? — осторожно спросил легард, привлекая мое внимание.

Я перевела взгляд на Кланта, опасаясь, что почувствую стыд, но ничего не произошло.

— Все хорошо, — пришлось пожать плечами мне.

— Злишься на меня? — так же настороженно уточнил он.

Я задумалась, пробуя понять, что испытываю, и поняла, что никакой обиды на легарда не осталось в тот самый момент, когда я покинула Лесс. Внутри растекалось привычное и никуда не девающееся ни при каких обстоятельствах обожание, замешенное теперь еще и на понимании, что никогда не смогу признаться ему в содеянном.

Не смогу рассказать с кем он на самом деле провел ночь, не смогу дать понять даже взглядом, что знаю чуть больше, чем он. Не смогу рассказать всего. Не смогу поведать, как мне хочется… Нет, не повернуть все вспять и не отменить случившееся, а пережить все снова.

Понимая, что щеки наливаются предательским румянцем, я наклонила голову и сделала вид, что увлечена очередным кусочком рыбы.

— Нет, я не злюсь. Давно уже не злюсь.

— Хорошо, — улыбнулся легард. — Прости меня, ладно. Все произошло так быстро и неожиданно, что не было времени думать…

Я кивнула и сунула в рот жирный кусочек. Соленое масло брызнуло во все стороны, заляпав даже серый камзол киашьяра и лицо. Он фыркнул, молча вытащил из кармана платок и смахнул капельки.

— Чумазка, — привычно поругал он меня и потянулся, собираясь вытереть мой подбородок, но замер.

Мне не нужно было смотреть на Кланта, чтобы знать, что он наблюдает за мной, но я все равно глянула на него и тут же пожалела об этом. Не понимая, что делаю, я выдернула у киашьяра платок, медленно вытерла губы и подбородок, видя, что он следит за каждым движением, а потом потянулась вперед и поцеловала его.

В первую секунду мне показалось, что вот — вот он меня оттолкнет, а потом укоряющее отчитает, но вместо этого, вздрогнув, Клант обвил мою талию ладонями и притянул к себе ближе, даже не понимая, какая безудержная радость захлестывает меня в это мгновение. Навалившись на легарда сверху, вынудив его откинуться назад, я наслаждалась чарующей игрой, в которой не было место страху и стыду.

Мои губы отдавали рыбой, солью и маслом, его — мятой. Ничего слаще и желаннее не было и не могло быть для меня в этот долгожданный момент. А потом страх и раскаяние накатило и накрыло с головой. Я отпрянула и не глядя сжала ручку корзины с травами, чтобы секундой позже провалиться в портал. Клант меня не удерживал, а мне было боязно на него смотреть, чтобы понять, о чем думает блондин.

Я перенеслась к домику ведьмы — это первое, что пришло мне в голову, и единственное место, где бы Клант точно не додумался бы меня искать.

Отперев дверь и заскочив внутрь, я изменила облик и прижалась щекой к печи, успокаивая голову и безумно отстукивающее сердце. Вкуса вишши исчезло, но понимание совершенной глупости осталось.

— Дура, какая я дура… — простонала и постучалась лбом, надеясь вытрясти осознание вины через уши.

И в этот момент шорохи леса донесли, что кто‑то еще переместился в лес. Ужас охватил меня. Борясь с желанием спрятаться, я заставила Наиму взять над собой верх и успокоиться.

* * *

Клант несколько секунд приходил в себя, боясь поверить в тот странный и волшебный момент, в котором он утонул без остатка. А потом Эмма сбежала, и, зная магию своего брата, легард даже не надеялся вычислить, куда именно сбежала эта девчонка.

Потерев пальцами губы, на которых все остался пряный вкус их поцелуя и рыбы, Клант вздохнул и застонал, принимая более удобную позу.

— Эмма, Эмма, Эмма…

Киашьяр не до конца понимал, что между ними происходит, но, как оказалось, ее притягивало к нему, а ведь легарду чудилось, что это только он вдруг сошел с ума.

— Мне нужен совет, — решил он и перенес себя к домику ведьмы.

Глава 4

«Каждое исследование следует согласовывать с куратором или преподавателем».

Справочник в помощь студенту магической академии

«А если не ставить их в известность, то опыты пройдут куда веселее и продуктивнее».

Приписка на полях

Я ожидала кого угодно, но не Кланта, от которого лишь несколько минут назад надеялась спрятаться. Поскорее задвинув корзину на печь, я плюхнулась на скамейку за столом и сосредоточилась на громадной охапке веток, среди которых были и себряной колоколец, и медвяница, и лилуйник. Травы пахли так сильно, что заглушали любой другой аромат, и легард вряд ли заметил мое беспокойство.

Именно так и вышло. Зайдя в дом, Клант первым делом чихнул, а затем недовольно засопел, глядя на Наиму. Я не удержалась от смешка, и это успокоило меня лучше всяких слов. Вновь сосредоточившись на общипывании листочков с веток, я едва заметно улыбалась уголками губ, наблюдая, как киашьяр молча присаживается напротив.

— Здравствуй, ведьма, — хрипло сказал легард, и я неосознанно вздрогнула.

Почему‑то раньше мне удавалось контролировать себя, когда блондин находился рядом. Теперь же я могла выдать себя лишь взглядом, поэтому таращилась на собственные руки, создавая видимость занятой делом женщины.

— Погадай мне, — попросил киашьяр.

Я пожала плечами и отодвинула связку веток и блюдо в сторону. Руки дрожали, но удалось собраться с силами и, встряхнув мешочек, высыпать камешки на стол.

* * *

Клант наблюдал за тем, как ведьма неторопливо вытряхивает пластинки на стол, и ему хотелось прикрикнуть, чтобы поторопить ее. Наима взглянула на камни, нахмурилась и отбросила в сторону несколько камешков.

— Тебя беспокоит кто‑то… — странным голосом промолвила она. — Беспокоит настолько, что ты отодвинул на задний план другие дела. Но при этом ты не до конца уверен в том, что делаешь.

Киашьяр про себя выругался, вынужденно принимая то, что камни точно указали главное. Напряжение отхлынуло, но разум не желал отодвигать подальше образ разгоряченной и немного перепуганной Эммы.

— А еще у тебя…

— Хватит, — он жестом остановил ведьму и, не прощаясь, нырнул в портал, стремясь в Лесс. В нем теплилась надежда отыскать там Эмму.

В замке первым делом он узнал у охраны о появлении девушки, но оказалось, что княжну никто не видел. Озадаченный этим, Клант поднялся к Вире, но киашьярина так же не видела сестру. Удивившись окончательно, Клант решил не продолжать поиски, а просто узнать у брата, куда отправилась Эмма.

Рэндалл отыскался в тренировочном зале. Поединок с Ангусом был в полном разгаре, противники ожесточенно размахивали триадами, надеясь поймать друг друга на ошибке. Нетерпеливо выжидая завершения боя, Клант доел оставленные на подносе бутерброды и виноград.

Рэнд с усмешкой посматривал на брата, будто догадываясь, о чем тот хочет говорить.

«Перестань! — велел блондин. — Не могу этого терпеть. Лучше ответь на вопрос».

«Закончим с Ангусом, и, возможно, я отвечу», — спокойно отозвался легард, прокручивая триаду и отскакивая в сторону.

«Возможно?!» — мысленно вскричал Клант.

— А давайте вы потом поговорите? — хрипло предложил Ангус, отступаясь и готовясь к нападению. — Невозможно тренироваться, когда вы переговариваетесь.

Киашьяры дружно фыркнули и замолчали, но уже через несколько минут тренировочное сражение завершилось, и Ангус первым спрятал триаду в ножны, после чего покинул зал. Легарды проводили его взглядами, радуясь, что лорд, хоть и был их другом, но оказался достаточно почтителен к праву киашьяров не отчитываться за свои беседы.

— Так что ты хотел? — обратился Рэндалл к брату, со звоном водрузив триаду на подставку.

— Ты делал Эмме портал, — начал Клант нахмурившись, — значит, ты знаешь, где она сейчас.

— Знаю, — согласился брюнет и присел на подоконник, — но это не повод мне отвечать на этот вопрос.

Клант вздернул бровь и хмуро воззрился на брата:

— Вот как? Ты не скажешь?

— Нет, — просто ответил Рэнд, застегивая крючки на жилете. — Это не моя тайна.

Клант громко засопел и молча удалился. Рэнд посмотрел ему вслед и едва слышно пробормотал, зная, что киашьяр не обратит внимание:

— Если бы я сказал, ты очень сильно удивился бы.

* * *

Вирена со вздохом присела на диванчик и расслабленно улыбнулась, наблюдая за тем, как Кириа, превратившись в лисицу, играет с Тироем. Малыш еще больше подрос, и уже сейчас можно было заметить его отличие от людей. Мальчик сосредоточенно наблюдал за легардой, явно понимая, что перед ним не настоящий зверь. Его синие глаза радостно поблескивали, а губки то и дело растягивались в задорной улыбке.

В такие моменты киашьярина испытывала такой прилив обожания и любви, что хотела подойти, подхватить сына на руки и кружиться вместе с ним по комнате. Но мысль о Эмме остужала Вирену. Представляя, какие трудности ждут ее маленькую сестренку, киашьярина не могла сдержать печальный вздох.

— Что же мне делать? — прошептала она, улыбаясь Кирие. — Что же делать?

Она дала слово никому не рассказывать и не имела права раскрывать тайну Эммы, но пройдет несколько месяцев, и ни для кого уже не будет секретом, что происходит. Даже если сестра попытается скрыть беременность.

Из собственного опыта и рассказов легард Вирена помнила, что никакая магия не скроет рост живота и все признаки изменений. А значит, однажды Эмме придется как‑то объяснить всем, от кого она ждет ребенка.

— Отец расстроится, — вздохнула киашьярина, радуясь, что Кириа не замечает ее разговоров с собой.

Представив князя Виктора, Вирена вновь вздохнула. Отец постарел на десять лет, когда сама киашьярина была вынуждена бежать из замка по вине изгнанных. Уверенный, что дочь стремиться избежать брака, князь не находил себе места, очень переживал, ведь от брака Виры и Рэнда зависело будущее очень многих, и людей в том числе.

Потом началась учеба Эммы в академии, и князь вновь тяжело это переживал, понимая, что дочь не слишком оберегает репутацию и честь семьи. И оказался прав… Эмма сделала все, чтобы теперь отец не смог заставить ее подчиниться нормам приличия. Ни один достаточно знатный или незнатный мужчина не возьмет ее в жены, тем более с ребенком, да еще и полулегардом.

Когда сама киашьярина ожидала рождения Тироя, она знала, что ее сын будет не полукровкой, а легардом с частицей человеческой крови. Ее радовало, что малыш унаследует от нее очень мало, и ему не грозит ранняя старость или болезни.

С ребенком Эммы все казалось куда сложнее, ведь никто не мог обещать, что такая незапланированная беременность пройдет успешно, а на свет появится сильный и здоровый малыш.

— Ах, сестренка, ты вешаешь на свои плечи слишком большой груз… — в очередной раз вздохнула Вирена и смахнула одинокую слезинку.

Заметив, что киашьярина чем‑то расстроена, Кириа перестала подскакивать вокруг Тироя и, приняв человеческий облик, подошла к ней.

— Что‑то случилось? — мягко уточнила девушка и присела перед Вирой на корточки.

— Нет, что ты! — с наигранным энтузиазмом воскликнула Вира и растянула губы в вымученной улыбке.

— Но я же вижу, — укоризненно пробормотала легарда. — Ты уже не первый день грустишь, а когда здесь была Эмма, то и вовсе хотела с ней поговорить о чем‑то.

— Я и с Клантом хотела поговорить, но легард сбежал от меня, — напомнила киашьярина и подергала себя за прядь волос.

Тирой на большой круглой подушке недовольно замолотил кулачками и громко пискнул, после чего требовательно ткнул пальчиком в сторону Виры.

— Ни секунды без тебя не может, — усмехнулась Кириа. — Прямо как его отец!

— Разве? — вздохнула Вира. — Не говори глупостей. Я сегодня Рэнда почти не видела.

Кириа с прищуром глянула на подругу и хитро уточнила:

— Правда? Точно — точно? А кто провалялся до обеда в обнимку с тобой и лишь пару часов как вышел из комнаты?

Вирена покраснела и хихикнула.

— То‑то же! — вздернула палец кверху рыжеволосая легарда. — Ты Рэндалла видишь куда чаще, чем мы все.

Дверь хлопнула, и в комнату ворвался Клант. Легард выглядел злым и немного растерянным. Тирой, увидев дядю, нахмурился, а потом запищал еще громче.

— О! Кто явился! — Вирена хлопнула в ладоши и встала.

Отчитать Кланта она хотела еще со вчерашнего дня, но легард не давал ей такой возможности.

— Вира, потом, — прерывая попытку девушки, велел киашьяр. — Потом это обсудим. Лучше скажи, где может быть Эмма.

— Чтобы тебе легче было бросить в нее смертельное заклинание? — без страха с острой перчинкой злости в голосе уточнила Вирена.

Клант открыл рот, но ничего не сказал. Тирой, хмуро взиравший то на мать, то на дядю, требовательно заерзал, а потом вновь закричал, на этот раз отчетливым басом. Кириа шагнула к малышу, подхватила его на руки и выбежала на террасу, заранее зная, что через несколько секунд между Вирой и Клантом может произойти ссора.

— Не говори глупостей, — прохрипел киашьяр, проводив легарду взглядом, — это вышло случайно.

— Да неужели? — вскипела Вира и, нахохлившись как воробей, двинулась в сторону блондина. Она едва доставала ему до плеча, но была настроена так решительно, что он отступил назад.

— Вира, скажи мне, где твоя сестра, — уже не так уверенно сказал Клант.

— Если ты не можешь ее найти, то виноват в этом сам! — выкрикнула киашьярина и угрожающе ткнула легарда пальцем в грудь. — Возомнил себя важной птицей, а похож на жалкого цыпленка, что разевает клюв и громко кричит. Не требуй от меня ничего, Клант! Если Эмма от тебя спряталась, то, значит, ты сделал ей что‑то плохое.

— Я ее поцеловал, — хмуро признался киашьяр.

Вира замолчала, ее глаза округлились. На мгновение замерев, девушка развернулась и присела в кресло, продолжая таращится на Кланта.

— Что ты сделал?

— Ты слышала, — болезненно искривил губы Клант и сел напротив киашьярины.

— Зачем? — посидев немного, спросила Вира, с сочувствием взирая, как поникают плечи блондина.

— Если бы я точно знал…

— Ох — хо — хо, — протянула киашьярина, не зная, что сказать легарду.

На секунду ей захотелось все рассказать Кланту, раскрыть ему глаза на происходящее, но она тут же запретила себе даже думать в этом направлении, ведь тогда Эмма может надолго обидеться, а у Виры не было желания выпрашивать прощение.

* * *

Я еще долго просто сидела в избушке, придумывая план дальнейших действий, хотя подсознание требовало сделать вид, что ничего не случилось и больше никогда не встречаться с Клантом.

— Останусь здесь, буду жить под видом Наимы, а про Эмму пусть думают, что погибла или сбежала, — простонала я и уткнулась лицом в ладони.

Натворив столько глупостей, сил не осталось, чтобы не боясь взглянуть правде в лицо и признать страхи.

— Лучше бы я еще раз столкнулась с тем мальчишкой и пережила нападение перерожденного, — взвыла я и расплакалась, обняв себя за плечи.

Посидев еще несколько минут, я сползла с лавки и перебралась в дальнюю часть комнаты, за шторку, улеглась на узкую кровать и с головой накрылась одеялом. Раньше, в детстве это помогало. Я просто укрывалась под одеялом от всех трудностей, надеясь, что утром они сами собой разрешаться. Очень часто именно так и происходило.

— Нужно быть сильной. — Уговоры редко, но помогали. — Ты же как‑то уговорила себя, что можно переспать с Клантом в личине Марты и жить дальше?

Вспомнив ту ночь, я с ног до головы залилась пунцовой краской стыда и удовольствия. Дни шли, а я не могла забыть или перестать время от времени вспоминать те чарующие мгновения, что провела в объятиях киашьяра. Мысли путались, улыбка сама собой появлялась на устах, а в душе образовывалась пустота сожаления.

Я жалела не о содеянном, а о том, что никогда не смогу повторить ту ночь еще раз. Не смогу ощутить сладость поцелуев и жар, прожигающий кожу. Не смогу позабыть обо всем, шепча лишь его имя. Не смогу отбросить все условности и стать той, кем всегда мечтала быть.

Или…

Мысль появилась в голове так стремительно, что я даже покачнулась от собственного бесстрашия. Сердце пустилось вскачь, а внизу живота разлилось томительное требовательное ожидание.

Боясь спугнуть свою решимость, я села на кровати и сменила пластинку артефакта — веера в браслете, став Мартой. Разгладив сшитую из разноцветных лоскутков юбку, я дернула себя за рыжую косу и приказала:

— Не трусь. Это твой шанс не только опять очутиться подле него, но и заставить забыть о тебе. Возможно, он после не будет думать о каком‑то мимолетном поцелуе, и тебе не придется разговаривать с ним на эту тему.

Развесив пучки трав на крюки, вделанные в стену, я подхватила полупустую корзину, накинула на нее платок и вышла из домика ведьмы, собираясь совершить безбашенный, но такой привлекательный поступок.

Улучив момент, я открыла портал в деревеньку и на мгновение выбросила руку с корзиной вперед, оставляя ее на крылечке дома крина. Никто кроме кур этого не заметил, да и их мало волновала плетенка, не похожая ни размерами и внешним видом на Ройну.

После этого второй портал я распахнула в Элессон, решив не переносить себя напрямую в замок.

«Иначе Клант решит, что все сделала специально».

Приказав себе не трусить и растянув губы в усмешке, я зашагала по главной улице, собираясь помелькать в районе магазинов и рынка. Если я хорошо знаю патрульных Элессона, то уже через несколько минут легард будет знать, что я в городе.

* * *

Ройна с печалью во взгляде прошлась дважды вдоль единственной улицы в деревеньке, посматривая на занятых своими делами жителей, но никто из них не обратил на девушку внимания. Лишь вязальщик корзин бросил взгляд на девушку, но почти тут же вернулся к своему занятию.

— Скучно! — констатировала заварэйка и завернула в едальню.

Хозяин заведения со вздохом проводил ее взглядом до столика у окна, где девушка со скорбным выражением на лице уставилась на пригретую солнцем траву.

— А правду говорят, что крин с этой девицей что‑то не поделил? — пихнув трактирщика в бок, негромко спросил один из посетителей.

— Правда, — хмыкнул трактирщик, протирая кружки, — я сам слышал, как Бис орал на всю деревню. Девчонка ему птицу попортила знатно!

— Однако! — поскреб в затылке посетитель и, взяв пинту эля, отошел от стойки.

Ройна дождалась подавальщицу и заказала мятного отвара, который собиралась цедить в ожидании Эммы.

* * *

К моему глубокому удивлению, я бродила среди торговых рядов довольно долго, не меньше часа, прежде чем увидела Кланта. Он, не скрываясь, шагал прямо ко мне, отрезая возможность скрыться в переулках, да я и не собиралась.

— Ну, здравствуй, — хмуро кивнул мне киашьяр.

В его взгляде царил такой холод, что на мгновение я перепугалась, но затем поняла, что вижу и кое‑что другое, скрытое в глубине зрачков легарда. Именно поэтому я не удивилась и не испугалась, когда он подступил ко мне вплотную, а потом, пока не успела опомниться, утащил в мгновенно развернувшийся портал.

Я представляла себе, что угодно, но не совершенно незнакомую гостиную. Ощущения подсказывали, что мы в Лессе, но стены то ли прикрывал какой‑то щит, не позволяющий понять, где именно расположена комната, то ли в личине Марты мне сложно было проделывать простейшие манипуляции незаметно для легарда. Отстранившись от киашьяра, я прошлась по широкой гостиной, оформленной в темных тонах, от чего она походила на охотничью залу, но без трофеев.

— Где мы? — спросила я и постаралась мило улыбнуться.

Пальцы неосознанно потянулись к волосам, и я сжала кончик косы, теребя прядки.

— Сначала ответь, где ты пропадала столько времени и зачем сбежала? — строго спросил Клант. Он хмуро взирал на меня, сжав челюсти и напряженно сложив руки на груди.

Если бы на моем месте была другая девушка, не знающая киашьяра так же хорошо, она бы испугалась его грозного вида. Но перед легардом стояла я. И мне было известно, что означает его поза, когда легард едва ли не звенел, как напряженное лезвие триады. Мне было понятно, что скрывается в глубине его глаз. Там, за пеленой злости и досады. И я знала, что нужно делать.

Страха не осталось. Я была Мартой — более свободной и притягательной для него. Ничего не стоило подойти и прижаться к нему всем телом, заглядывая в глаза, заставляя увидеть горячий огонь, клокочущий у меня внутри.

Он едва слышно застонал и обвил меня руками, прижимаясь губами к моим губам. По телу скользнула волна возбуждения и безумной радости. Хотелось прижаться еще сильнее и шептать киашьяру что‑нибудь на ухо, лишь бы ощущать дрожь в его руках.

Как‑то незаметно его руки заскользили по моему телу, избавляя от одежды, и я довольно усмехнулась, радуясь, что в эту минуту можно ничего не объяснять, а лишь наслаждаться. Уже не диване, скрипнувшем под нашим весом, в бреду и жаре страстных поцелуев он вдруг едва слышно шепнул:

— Солнышко…

Я на мгновение вынырнула из тумана забытья и вздрогнула, пытаясь понять, почему меня напугало это милое и ничего не значащее слово, а потом поняла: солнцем Клант иногда называл… меня, настоящую.

Сглотнув и прижавшись к киашьяру теснее, я постаралась забыть обо всем, но страх, что он может понять, кто перед ним не отпускал меня еще несколько секунд, пока восторг и радость ощущений не стерли любые мысли из моего разума.

Через час я осторожно выбралась из плотных объятий, хотя даже во сне Клант не хотел меня отпускать. Натягивая платье, я заметила знакомую булавку с цитрином, приколотую к небрежно сброшенному на пол платку. Неосознанно подняв украшение и повертев в пальцах, хотела бросить обратно на пол, но потом передумала и прикрепила на лиф.

— Пусть это будет маленьким трофеем, — произнесла вслух и присела на корточки возле дивана.

Клант спал беспокойным сном, хмурил брови и что‑то беззвучно шептал, то и дело сжимая челюсти. Улыбнувшись и погладив легарда по волосам, я встала и пошла к двери, и уже у порога меня догнал шепот:

— Эмма…

Я вскрикнула и обернулась, ожидая повторного оклика, но его не последовало. Киашьяр спал, его дыхание было ровным. Не понимая, что же произошло, я сделала несколько шагов по направлению к дивану, но затем передумала и вышла из гостиной, приказав себе не оглядываться.

Было самое время пожалеть о произошедшем, но раскаяния не возникало. Как и ревности. Странное чувство удовлетворения тем, что, не глядя на проведенное время с Мартой, он во сне произнес мои имя грело душу. И я даже смогла улыбнуться растрепанной рыжеволосой девушке с опухшими от поцелуев губами.

* * *

Киашьяр проснулся от стука в дверь. Нахмурившись и сев, легард долго соображал, где оказался, а когда вспомнил, то выдохнул тираду из ругательных слов. За дверью замерли, и кто‑то охнул, послышались удаляющиеся шаги.

— Тем лучше, — хмуро просопел Клант, спуская ноги на пол и поднимая штаны.

Не обнаружив булавку от галстука, киашьяр тихо взвыл. Безделушка ему нравилась, да и давно стала неизменной деталью его костюма. Пригладив волосы и пожелав Марте попасться на перепродаже приметной вещицы, легард покинул гостиную, направляясь вниз, в более обжитую часть Лесса. В коридоре он столкнулся с перепуганной девчушкой в форменном платье слуг. Легарда почтительно присела в реверансе, боясь смотреть на киашьяра, и недоуменно обернулась ему вслед, когда тот, окинув ее хмурым взором, прошагал мимо.

Если бы Клант знал, что уже через час все слуги в замке будут знать о его странном поведении, то, пересилив настроение, улыбнулся бы девушке или хотя бы скрыл истинные чувства. Но злость владела им настолько, что легард предпочел бы наорать на каждого встречного, а не пытаться что‑то утаивать.

Распахнув дверь из коридора в большую столовую, Клант прошел ее насквозь и гаркнул выскочившим навстречу слугам, чтобы принесли вина в малую столовую.

Не успел киашьяр распить и первый бокал, как в столовую ворвался Ангус в обнимку с Кирией. Парочка делала вид, что они случайно забрели в эту часть Лесса, но обеспокоенный взгляд рыжеволосой легарды выдал их.

— Пришли на меня посмотреть? — недовольно спросил Клант и отхлебнул вина.

Кириа вздрогнула. Обычно блондин ни при каких условиях не вел себя столь по — хамски, а тем более с ней. Киашьяр не поздоровался и не улыбнулся, а его встрепанный вид навевал мысль об урагане, походя захватившем легарда: белоснежная рубашка была неровно застегнута, камзол из дорогого серого бархата Клант небрежно бросил на винную лужу на столике, шелковый галстук сбился на бок и в нем отсутствовала заколка.

— Ты с кем‑то дрался? — догадался Ангус, присаживаясь напротив блондина. — Без меня?

Клант поперхнулся вином, а потом расхохотался:

— Можно и так сказать!

«Что случилось, дружище?» — мысленно спросил Ангус куда обеспокоеннее.

«У тебя бывает… — Клант начал, а потом на миг замолчал, подбирая подходящие слова, чем немало напугал лорда: — Когда тебя тянет к двум женщинам сразу?»

Агнус хмыкнул и обернулся к Кирии, стоявшей у него за плечом, будто легарда могла слышать разговор.

«Нет, — ответил он киашьяру после пары мгновений, — это было бы странно, тебе не кажется?»

«Кажется… — согласился Клант и встал, сжав в пальцах ножку серебряного бокала, погнувшуюся от его хватки. — Но… это так».

— А может вы перестанете общаться и обратите на меня внимание? — скуксилась Кириа. — Мы вообще пришли, чтобы сообщить тебе новость…

— Да, — оживился Ангус и перестал хмуриться. — Я говорил с лордом Киреваром сегодня.

— У! — хмыкнул Клант, но выражение его лица не изменилось.

Он знал, что именно собирались сказать ему Кириа и Ангус, но сейчас это не затрагивало ни мыслей, ни чувств киашьяра.

— Да, осталось сообщить маме, — вздохнула девушка и, ступив на шаг вперед, прислонилась к плечу лорда.

Ангус закашлялся, скулы легарда покрылись пунцовыми пятнами:

— Думаю, в лучшем случае, ей потом же меня и собирать по кускам…

— Не говори глупостей, — перебила возлюбленного Кириа. — Мама не такая.

— Такая, — подтвердил Клант, перестав пялиться в одну точку и опрокинув в себя остатки вина. — Иначе бы вы не искали меня, чтобы просить поговорить с Элеонорой.

Кириа покраснела и покаянно кивнула под хмурым взглядом киашьяра:

— Да, братик, все именно так. Мы просили бы Рэндалла, но ты же у нас… лучше умеешь объяснять.

Легард вздернул бровь, посмотрел на Ангуса, а потом первый раз искренне рассмеялся и сказал:

— А еще меня, если что, не так жалко. У Рэнда же жена и сын, а я один, как перст.

«И кто в этом виноват?» — возмутилась мысленно Кириа.

«Я над этим думаю, сестренка», — уверил легарду Клант.

«Медленно думаешь!» — возмутилась девушка.

— Ну, по крайней мере, мне Элеонора не будет вопить, что я юн для брака, — вслух хмыкнул Клант, вернулся к столу и небрежно наполнил бокал до краев, не глядя на то, что налил на темное дерево очередную лужу.

«Так что у тебя случилось? — спросил Ангус, осматриваясь в поисках еще одного бокала. — Ты ведешь себя очень странно, не находишь?»

«Эх! Знаешь… — пробормотал мысленно Клант. — Думаешь ли ты, глядя на солнце, что может быть на небе еще одно светило?.. А потом появляется какой‑то золотой диск, отражающий свет солнца, и вводит в заблуждение, заставляя увлечься собой и не смотреть на истинное светило. А потом ты понимаешь, что… солнце далеко и оно обжигает, хотя тебе хочется добыть его для себя. Золотой же диск доступен, хоть и ускользает время от времени, а его блеск манит, ведь в этом тоже есть что‑то от солнца».

«Ты говоришь загадками, — нахмурился Ангус. — Объясни».

«Я бы и сам себе хотел объяснить, — вздохнул Клант и покачал головой, — чтобы понять, почему меня так манит мимолетное видение и блеск золота…»

— Клант! — Кириа обошла стол и ударила легарда по плечу. — Ты поговоришь с мамой?

Киашьяр медленно перевел взгляд на девушку и невозмутимо смерил ее с ног до головы так, что Кириа сглотнула и отступила.

— Поговорю…

Вздрогнул даже Ангус, а Клант сграбастал камзол и встал.

— Можно и потом, — простонала Кириа, предчувствуя, что это ничем хорошим не кончится.

— Нет уж… — фыркнул киашьяр и растворился с облачком дыма.

— Ангус, — всхлипнула легарда и обернулась к возлюбленному, — он же все только усугубит…

— Пошли, посмотрим! — хмыкнул лорд и прижал девушку к себе.

Кириа всхлипнула и прильнула к Ангусу, но на предложение лорда лишь покачала головой:

— Мы и так все услышим.

Не успела она договорить, как откуда‑то сверху раздался громогласный вой, за которым последовали крики на два голоса. Слова разобрать не представлялось возможным, но легарды вздрогнули, поняв, что весь Лесс стал свидетелем ссоры Элеоноры и Кланта.

— Я не ожидал от него такого… — вздохнул Ангус.

— Да что с ним вообще происходит? — обиделась Кириа. — Я надеялась, что брат нам поможет, а он сейчас все испортит…

— Не испортит, — довольно сообщил лорд и вытащил из‑за пазухи свернутый вчетверо пергамент: — Я подготовился.

— Что это? — насторожилась девушка и выдернула у любимого пергамент.

Но не успела она развернуть, как радостно вскрикнула, догадавшись.

— Да, — кивнул Ангус, — еще до лорда Киревара я побывал у Его Величества и заручился его поддержкой.

Кириа захлопала в ладоши:

— Это потрясающая новость! Теперь мама не откажет ни за что, ведь Эдин сам подписал.

Не обращая внимания на крики, Кириа повисла на шее у Ангуса и радостно поцеловала его в губы.

Глава 5

«Уровень знаний следует поддерживать постоянным повторением».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Держи под рукой конспект».

Приписка на полях

Добравшись до дома Литы и порадовавшись, что женщины нет дома, я сразу прошла в комнату, сбросила ботинки и нырнула под одеяло, захлебываясь слезами. Мне было так хорошо и, одновременно, внутри царила высасывающая силы пустота. Зажмурившись, я накрылась с головой и приказала себе спать, нашептывая:

— Ты все сделала правильно. Не о чем жалеть…

«Но ведь он назвал твое имя, — прошептало подсознание и ядовито загоготало. — Не ее, а твое. Что это значит, как думаешь?»

— Это ничего не значит, — решительно сказала я себе. — Никогда!.. Никогда Клант не давал мне повода думать, что я ему нравлюсь. Если я теперь попытаюсь узнать об этом, то поведу себя глупо и выставлю на посмешище всю семью.

«Ты стала трусихой, Эмма».

Застонав, я зарылась носом в подушку, вдыхая пряный аромат зверобоя, и заставила себя ни о чем не думать. Это не помогало, но так я хоть не могла расстроиться еще больше.

Воспоминания, то ли желая защитить, то ли найдя что‑то схожее, унесли меня в далекое прошлое. Тогда я еще была совсем маленькой, обожала замковую кошку и повсюду таскала потрепанного бежевого кролика из мягкой ткани. Кролик стал моим самым главным другом сразу же, как только мне его подарил какой‑то гость отца. В то время всех взрослых я называла по запомнившимся деталям внешности или одежды. Так тетю Марджори я называла «чулковой дамой», зато то, что она носила платья по кравинской моде — подол юбки спереди был куда короче, чем сзади, и дамы выставляли на всеобщее обозрение свои ноги.

В детстве я мало задумывалась над этим, но каждый раз отмечала, что подобная особенность нарядов кравинок неприемлема, пока сама не побывала в этом княжестве и не увидела восточные земли своими глазами.

На востоке иногда говорили: когда между народами делили земли, кравинцы опоздали и им достался комок мокрой земли. Мне довелось воочию убедиться, что значит «сырая кравинская осень», которой Уарру запугивали в Эдише.

После нескольких дней проливных дождей болотистая почва княжества превращалась в чавкающую под ногами жижу, одинаковую как на подступах к большим городам, так и за околицей самых маленьких деревень. Весна и зима так же не радовали людей, отличаясь от осени лишь островками покрытой снегом земли, под которым чавкало и похрустывало. Не смотря на это земледельцам удавалось засевать поля и собирать неплохой урожай, а скот крестьян, почти круглый год гуляющий по равнинам, не увязал в грязи.

Знать Кравина так же сумела приспособиться к погоде: кареты изготавливали на более крупных и прочных колесах, а дамы ввели в моду короткие спереди подолы платьев, чтобы не выпачкать их и не упасть, взбираясь на подножку.

Почти всех усатых мужчин в замке я именовала «усачами», а выпивох — «буроносами». Главного садовника, хотя мне было известно его имя, я иногда величала «ножницами», за привычку вечно носить в кармане этот инструмент и подрезать веточки и высохшие листики. А после того, как он хотел выкорчевать заросли в дальней части парка, открыв вид на подъездную аллею, даже Вира в спину садовнику выплескивала не самые приятные эпитеты.

Прижимая к себе кролика и глядя в его глазки из полудрагоценных камушков, я часто сообщала ему обо всем, что мне не нравилось в Алоре. Кролик послушно сидел на коленях у трехлетней девочки, развесив уши и разбросав в стороны набитые хлопковыми обрывками лапы. Но бывали моменты, когда утешения главного друга мне не хватало, а ни Ольма, ни Эвила не желали выслушивать длинные и подробные рассказы, тогда я искала Виру и не отходила от сестры до тех пор, пока не удавалось поделиться с ней всем, до последней слезинки.

Сейчас хотелось прижать к груди любимого кролика, пропавшего в любопытных руках Самира много лет назад, и, уложив голову к сестре на колени, говорить… говорить, пока не опухнет язык. Я любила способность киашьярины не только выслушать, но и не давать не прошеных советов, если их не хочется слышать. Больше всего эту особенность я оценила, когда пробовала жаловаться отцу на магов в академии. Князь, не дав мне закончить, засыпал советами и предложениями, а напоследок напомнил о сдержанность. После этого я отцом я больше не обсуждала важные для себя вещи.

С улицы донесся стук и шаги — домой вернулась Лита. Выждав, когда женщина завернула за угол и не могла видеть окно, я распахнула створки и выскочила наружу. Выждав несколько минут и не дождавшись оклика, я перебежками добралась до забора и, вильнув в щель приоткрытой калитки, понеслась по улице к дому крина, собираясь спрятаться в домике практикантов, но тут же вспомнила, что теперь кроме Карра отравлять мне жизнь прибыла еще Ройна. Застонав, я уже спокойнее развернулась и пошла в едальню.

Войдя внутрь и кивком поприветствовав хозяина, я осмотрелась и вздрогнула, заметив заварэйку. Девушка с печальным выражением лица сидела у окна и вяло помешивала ложкой в кружке с чаем. Перед ней сиротливо жались на тарелке несколько печеньиц. Припомнив, что последний раз ела слишком давно, я преодолела себя, спросила у трактирщика, что приготовила его жена сегодня, кивнула на все, кроме поджарки с печенкой, и отправилась за стол к Ройне.

— Привет! — радостно воскликнула девушка и подозрительно на меня уставилась: — Что с тобой? У тебя какой‑то странный вид…

«Еще бы! — мысленно подтвердила я, зная, что сказать такое вслух чревато долгими и раздражающими расспросами. — Я сегодня многое успела».

Борясь с желанием потереть губы, я улыбнулась девушке. Мне всегда казалось странным, что каждая из личин будто превращала меня в другого человека, хотя воспоминания заставляли думать, что губы опухли от поцелуев, как у Марты.

«Смирись, — велела я себе, — когда у тебя станет заметен живот, Марта и Уарра останутся стройными и подвижными, а Наима лишь удивленно послушает твои размышления».

— Нет, все нормально, — вымученно улыбнулась я и подвинула тарелку Ройны, чтобы подавальщице было куда поставить мой заказ.

— Ты собираешься все это съесть? — обозрев блюдо с ребрышками и овощами, зелень и молодую редиску в сметане, кувшин кваса, пресные лепешки и ягоды в кислом сиропе, уточнила подруга.

— Конечно, — облизнулась я, намазала кусочек лепешки сметаной и отправила в рот. — Устала очень. А ты чем занималась?

— Конспектировала, — небрежно отозвалась девушка и покраснела.

— Мои записи? — догадаться было не сложно. — Ройна!

— А что такого? — тут же набычилась девушка. — Где я здесь материал найду? Мне крин вообще велел идти в лес и собирать травы, а у меня тема совсем не о сборе. Представляешь? С кем он меня спутал? Мне нужно лишь исследование действия летуницы на коже человека и ее заживляющий эффект проверить.

— Я тебя огорчу, но сначала эту цветы летуницы тебе придется найти, собрать, правильно высушить, обмахивая их веером в тенечке, а лишь потом проводить исследования, — без тени улыбки сообщила я.

Ройна охнула и зло засопела:

— Как это? Как это? Как это?

— Так, — я пожала плечами.

Девушка фыркнула, подхватила с тарелки свои печенки и ушла, оставив меня наслаждаться одиночеством и покоем.

* * *

Клант потер щеку и криво усмехнулся — еще никогда ему не удавалось вывести тетю настолько из себя, чтобы Элеонора занялась рукоприкладством.

Слуги тревожно поглядывали на него, пока киашьяр шагал между рядами стойл, собираясь оседлать своего небесного скакуна и немного подумать на свободе. Не успел он добраться до нужного ряда, дорогу ему преградил Рэндалл.

— Я тебя искал, — деловито сообщил старший брат, подхватил легарда под руку и развернул к выходу из легалдира, — нужно кое‑что обсудить.

Клант застонал и попытался выдернуть руку из захвата, но брюнет держал крепко.

— Что случилось? — смирившись, выдохнул киашьяр. — Если ты про Элеонору, то я потом извинюсь.

— Не только… — уклончиво ответил Рэнд и хмуро воззрился на брата: — Есть новости.

— Эфран объявился? — понял блондин и перестал сопротивляться, сам ухватив легарда за край синего камзола.

Рэнд медленно кивнул и двинулся к выходу, точно зная, что Клант последует за ним.

— Что стало известно и как?

— Тот мальчишка оказался не единственной жертвой чьих‑то злобных козней, — на ходу принялся объяснять киашьяр. — Было еще несколько случаев, все с детьми.

— Да, я уже думал об этом, — согласился Клант, поймав взгляд брата, — кто‑то пытается нас напугать появлением новых перерожденных, а обратить для этой цели детей проще всего — они не окажут сопротивления. Если бы Эмма не перенесла сюда мальчишку, стража по всему королевству просто уничтожила бы детей, а их родители, узнав всю правду, подняли бы бунт.

— Это усложнило бы и так шаткое положение отца на троне, — вздохнул Рэнд. — Бойню по вине Джеймена ему еще не простили.

— Бунт… Что‑то еще? — Клант спросил, хотя и без этого знал, что из‑за одной новости Рэндалл бы его не разыскивал.

— Агенты доносят новые сведения.

Легарды обошли Лесс и поднялись по лестнице. Клант хотел было направиться в верхние уровни замка, но Рэнд покачал головой и повел брата в подземелье. Блондин настороженно замолчал, боясь узнать подробности.

— Мелкие фигурки по всему континенту снимаются с насиженных мест и движутся на север Легардора, — не стал томить с ответом Рэндалл. — Такого не было даже пятнадцать лет назад, а это говорит о том, что…

— Эфран решил окончательно выйти на свет и стягивает силы, — закончил мысль Клант. — Этого следовало ожидать.

— Но есть еще одна странность, — Рэнд распахнул потайные двери, открывая лестницу вниз. — Пока невозможно понять, почему это произошло, но… Оракул не реагирует на происходящее, хотя все знают, как бурлят его воды в смутные времена.

— Может не все так плохо? — с надеждой предположил Клант, но тут же сник под жестким взглядом Рэндалла.

Спустившись вниз и войдя в зал Оракула Зеркал, киашьяры тревожно переглянулись. Очень немного тайн друг о друге братьям приходилось скрывать, а в детстве легарды и вовсе делились даже мелочами. Клант души не чаял в брате, так непохожем на других малышей, а Рэнд всегда радовался новым приключениям на двоих. Некоторые игры приводили к наказаниям от тети — мать никогда не занималась ими — или отца, но бывали случаи, когда никто так и не узнавал, в чем провинились юные лоботрясы на этот раз.

Зачинщиком приключений всегда был Клант. Его увлекало все: от воровства запрещенных сладких булочек прямо с подноса в кухне и до опасных игр с настоящим оружием. В память о той поре блондин тщательно скрывал ото всех узкий шрам, пересекавший руку на три пальца выше запястья — след от отравленного клинка. Обычно отметины исчезали сами собой, но яд глубоко проник под кожу, прежде чем Рэнд уговорил брата показаться Элеоноре. Регенерация яд не вывела, его не магический состав просто игнорировался телом, как опасность. Самостоятельно легарды удалить отраву тоже не смогли, хотя будь Рэндалл более опытен, то смог бы просто выжечь ее из крови брата. В итоге тонкая полоска навсегда поселилась на теле блондина, в числе немногочисленных следов опыта и знаний.

Но был в копилке киашьяров еще один случай, оставивший шрамы. Правда, это были невидимые шрамы, ощущавшиеся лишь как след в воспоминаниях.

В тот день Кланту пришло в голову, и братья задумали увидеть Оракул. Во все времена заглядывать в зеркальные воды боялись, но мальчикам казалось, что взрослые скрывают от них что‑то важное. Тогда им казалось, что Оракул нужно перенести наверх, в тронный зал, чтобы отец мог каждую минуту узнавать что‑то новое. Им не верилось, что за всю свою долгую жизнь Эдин видел отражение лишь трижды, а все остальное время изменения в видениях ему рассказывала специальная служба охраны замка, проверявшая Оракул каждый день на рассвете.

Узнав все, что было возможно выведать из приносимых гэллами книг, киашьяры выждали подходящего момента и отправились вниз. Уверенный в долгом путешествии, Рэнд захватил завернутый в платочек пирожок, в итоге позабыв его на вершине лестницы в подземелье.

Гордые собственной ловкостью и героизмом, легарды подкрались к Оракулу с двух сторон и, неуверенно встав на цыпочки, заглянули в чашу. Расширившимися от ужаса глазенками они несколько минут наблюдали картины своего будущего, а потом одновременно отстранились и переглянулись.

Те видения стали первым случаем в жизни, когда они не рассказали друг другу, что видели.

Еще раз переглянувшись, киашьяры подступили к широкому блюду — чаше, служившей пристанищем Оракулу Зеркал, стараясь не смотреть на вспыхивающие на стенах узоры с вплетенными в них словами. Кланта всегда настораживало упоминание в книгах, что надписи, не смотря на язык изображения, всегда понятны любому, даже человеку. Возникало ощущение, что магия Оракула заглядывает в душу каждого, кто решил заглянуть в зеркало.

Блондин усмехнулся, вспомнив свое видение. Тогда он был еще очень мал и ничего не понимал, а рассказывать кому‑то из взрослых казалось глупым. Поэтому однажды ночью, не сказав даже Рэнду, Клант совершил повторную попытку разобраться в видении.

Оракул лукавил, как в первый, так и во второй раз, не говоря точно, кому из братьев достанется трон, но мелкие подсказки дали знать легарду, что его минет участь правления королевством и ворох обязанностей.

Склонившись над чашей, почти окуная в нее длинные светлые пряди волос, Клант долго смотрел на движущиеся образы, среди которых постоянно мелькал Рэнд. По всему выходило, что судьбы киашьяров связаны навсегда, так что и не понять, где одна ниточка пути, а где другая.

— Рэнд, — отвлекшись от воспоминаний, спросил блондин, — а что ты тогда увидел в отражении?

Легард странно посмотрел на брата, будто опасался ему что‑то говорить, но потом со вздохом произнес:

— В первый раз, вместе с тобой?

— А был еще один? — насторожился Клант.

— Был, — неуверенно кивнул киашьяр. — На следующий день.

Клант расхохотался:

— Мы все же, пусть и не близнецы, но повязаны навечно! Я вернулся сюда той же ночью, чтобы понять видения.

Рэндалл облегченно улыбнулся и, шагнув к блондину, крепко обнял его, потрепав по волосам.

— Эй! — вскрикнул Клант, отстраняясь. — Ты ж знаешь, что я такое не люблю.

— Мне нравится над тобой издеваться, — признался Рэнд. — Так что ты увидел?

— Я первый спросил, — обиделся Клант и шагнул на возвышение перед Оракулом.

— Да давно это было… — отмахнулся Рэндалл. — Многое так и не сбылось или сбылось не так.

— Ну, хоть что‑то расскажи, — взмолился киашьяр.

— Я тогда видел, что тебе будет угрожать какая‑то опасность, от которой мне придется тебя спасти. А оказалось, что именно ты спасал мою жизнь.

— Многое еще может перемениться, — назидательно помахал пальцем Клант и положил ладони по обе стороны от чаши на каменную колонну. Рэнд сделал тоже самое, и братья замолчали, думая каждый о своем.

Клант старался думать о деле, ради которого они оба сюда пришли, но мысли все время сворачивали к тому, что случилось всего несколько часов назад.

«Рэнд, а у тебя когда‑нибудь было такое, что один момент будто ускользает, скрывается в тени, не дается в руки? — решил киашьяр нарушить молчание. — Будто сон, который невозможно вспомнить днем. Или догадка, появившаяся и пропавшая бесследно».

Легард поймал взгляд брата, пожал плечами и осторожно спросил:

— Почему ты спрашиваешь?

— Вряд ли стоит идти с подобными вопросами к кому‑то, — горько усмехнулся Клант. — Нора обязательно посоветует мне пропить какой‑нибудь из своих гадостных отваров.

«А если отвар предложит Эмма?» — с хитрым прищуром уточнил брюнет.

— Зачем ты спрашиваешь, если и так додумал ответ? — с досадой наклонив голову на бок, просопел Клант.

— Чтобы ты сам ответил себе на вопрос, — отозвался киашьяр, проведя пальцем по краю чаши, где на ней был маленький острый скол.

Клант отступился и отвернулся, не желая смотреть брату в глаза. Его спина, обтянутая серой тканью камзола, выдавала все напряжение и неуверенность легарда.

— Зачем? — едва слышно спросил он и, подойдя к стене, уперся в нее ладонями. — Зачем мне это делать?

— Ты должен сам понять, чего ты хочешь, — выждав несколько секунд, ответил Рэндалл.

— Давай сейчас не будем об этом, — попросил Клант и тяжело вздохнул.

— Однажды тебе придется ответить на этот вопрос самому себе и смириться, — с тревогой следя за братом, все же озвучил Рэндалл.

— Смириться? — переспросил Клант и обернулся, непонимающе воззрившись на киашьяра.

— Какое бы решение ты не принял, оно будет тяжелым, — напомнил Рэнд. — И ты не будешь до конца уверен, что поступаешь правильно.

— Мне противно думать, что ты будто бы знаешь все наперед, — вздохнул Клант и вернулся к Оракулу, — даже то, что именно я выберу.

— Брат…

— Нет, не говори больше ничего, — махнул рукой блондин. — Пусть лучше мне будет неведомо, что ты хочешь мне сейчас сказать. Пусть лучше этот выбор будет лишь мой. И пусть… И пусть в случае чего я буду виноват только перед собой.

— Виноват? — удивился Рэнд и неожиданно для себя рассмеялся. — Ты говоришь так, будто решается твоя судьба.

— Так и есть.

Братья замолчали, не зная, что еще сказать друг другу, а потом неуверенно склонились над Оракулом, погружаясь в его мелькающие образы. Картинки сменялись очень быстро, и многое так и оставалось даже не узнанным, не то, что расшифрованным.

— Похоже, с Оракулом правда что‑то произошло… — понаблюдав, как зеркало предсказывает ему то кровавую смерть, то нападение армии перерожденных, то союз с островитянами, пробормотал Рэндалл. — Что ты видишь?

Клант не ответил, ему не хотелось описывать тот бред, который виделся в чаше. Будущее наполняли странные, противоречащие одно другому события.

— Не понимаю, как подобное могло случиться? — вздохнул блондин, испытывая одновременно страх и неуместное в это мгновение облегчение, что настоящее будущее так и осталось загадкой. — Отец уже решил, что делать?

— Думаю, он созовет всех сильных, и они попробуют выяснить, — предположил Рэнд, отступил и спустился с возвышения. — Никогда не думал, что подобное сожжет произойти.

— Навредить Оракулу магией невозможно, — задумался Клант, — он ее просто поглощает, как из источника.

— Видимо, здесь что‑то другое.

Клант согласно кивнул, и киашьяры покинули зал.

* * *

Незаметно для себя съев все, что было на тарелках и, заказав еще немного ребрышек, я с довольной улыбкой вышла из едальни и направилась к дому крина, на миг задержавшись в кустах сирени, чтобы вытащить корзину с травами из избушки ведьмы. Удостоверившись, что Ройна куда‑то ушла, а Карр еще не возвратился, я устроилась в тенечке под деревьями, разложив на куске ткани листья. Наблюдая и переворачивая веточки, одновременно следя, чтобы послеобеденное солнце не припекало слишком сильно.

Между делом я измельчила некоторые коренья, а другие подвесила на ветке дерева, зная, что ни птицы, ни звери на них не позарятся — слишком уж вонючий у свежевыкопанного растения сок. Из нарезанных кусочков я выжала сок при помощи ступки, выделенной крином Бисом еще в первый день. Получившееся количество смешала с бычьим жиром и измельченными в кашицу листьями семи лечебных трав, а после этого наполнила массой деревянные коробки с плотно притертыми деревянными крышками.

— Нужно будет еще насобирать, — вынужденно признала я, подняв пять коробков и перенеся их в домик.

Вернулась Ройна, смерила меня и мои манипуляции недовольным взглядом и удалилась в домик, дав понять, что и эту ночь предстоит провести у Литы.

— Раз так… — Я подхватила свои сумки, сунула в них оставленные на столе записи, ссыпала заготовки и вытащенные заварэйкой баночки и ушла, не обращая внимания на наблюдающую за этим подругу.

Доделав задуманное, я с сумками наперевес направилась к Лите, радуясь, что удалось приготовить и средство от домашних вредителей. И тут из едальни мне навстречу вышел Карр, улыбаясь до ушей.

— Привет, пропажа, — ворчливо поприветствовала я сокурсника, проходя мимо.

— Ты куда? — насторожился парень, глянув на мои сумки.

— Перебираюсь на ночевку к одной из местных жительниц, — нехотя отозвалась я и остановилась, чтобы перевесить самую тяжелую сумку на другое плечо.

Секунду понаблюдав за моими попытками забросить на плечо гремящий рюкзак, Карр отобрал у меня вещи и без усилий пристроил себе за спину сумки.

— Так почему ты перебираешься? — не унимался парень, шагая рядом по дороге меж двумя рядами домов. — Крин так решил?

— Нет, просто, зачем делить маленькую комнатушку вместе с Ройной, если у меня есть возможность… — пожала я плечами и свернула к дому Литы.

— Так пусть Ройна уходит, — насупился сокурсник, — почему ты должна ей уступать.

Я расхохоталась, мысленно сравнив домик практикантов и Литы. Любой человек в здравом уме не останется на постое у крина, если есть другой, куда более удобный вариант.

— Нет, Карр, я перину и добросердечное отношение на сарайчик в зарослях сирени не променяю! — с кривой ухмылкой ответила я парню. — А ты где пропадал?

— Было задание в городе, — небрежно отмахнулся сокурсник и пригладил вихрастые темно — каштановые пряди на макушке.

— Скажи лучше, что просто сбежал от крина Биса под каким‑нибудь предлогом, — просопела я, постучав в дверь.

Лита отворила почти сразу же и широко улыбнулась, впуская нас в дом со словами:

— Останешься сегодня, Эмма?

Я заискивающе кивнула и мило улыбнулась женщине. Она добродушно уточнила, нужно ли и Карру переночевать и заметно спокойнее показала ему, куда сложить мои сумки, когда услышала ответ.

— Деточка, ты голодная? — закончив с моими вещами, спросила женщина. — В твоем положении нужно есть чаще!

Внутренне похолодев, я замерла, спиной чувствуя, что оброненная Литой фраза привлекла и Карра тоже.

— О чем вы… — начал было говорить он, но замолчал, а у меня между лопаток появилась дырка, расширяясь с каждым мгновением.

— Да, я бы поела! — резко воскликнула я и нервно улыбнулась женщине.

Дождавшись, когда она скрылась в кухне, я собралась с силами и развернулась к сокурснику.

— Эмма? — озадаченно воззрился на меня сокурсник.

— Да она придумала себе, а я еще не успела ее разубедить. — От наигранности выражения моего лица болью ломило скулы, но Карр, похоже, не спешил мне верить.

Сокурсник смерил меня озадаченным взглядом, приподняв брови:

— Тогда с чего она взяла, что ты?..

Вот так сразу признаваться я не собиралась, поэтому снисходительно улыбнулась и присела за стол.

— Да разве Лита раньше видела магов — женщин? — заставляя себя успокоиться, фыркнула я.

Внутри кипело желание сплести тонкий щит, чтобы Карр не смог самостоятельно проверить мое физическое состояние. Удерживало меня лишь то, что так я точно себя выдам. Контролируя каждый вдох и выдох, я куда увереннее встретила взгляд парня, заметив, что он напряженно за мной наблюдает, стараясь скрыть что‑то в глубине зрачков.

Разочарование?

Беспокойство?

Неверие?

— Ты на меня посмотри! — Я выпрямилась. — Ни для кого не секрет, что такую кобылицу еще прокормить нужно. Я всегда много ем, особенно если трачу силы на магию. Лита приняла эти незначительные детали за беременность. Не обращай внимания!

— Хм… — выдохнул Карр и повернулся к вошедшей Лите, а у меня осталось острое ощущение, что этот разговор еще не завершен. Отложен, но не закончен.

Женщина выставила на стол большую сковороду с поджаренными грибочками, колбасками и чесноком. Потом принесла хлеба и отвара малиновых листьев, широко мне улыбнувшись, а после достала еще блюдо со свежими булочками и варенье из одуванчиков в широкой плошке.

Карра Лита также щедро пригласила за стол, чем сокурсник тут же воспользовался, накалывая вилкой сразу три гриба.

— Ты ж вроде только из едальни? — насторожилась я, по кусочку отщипывая от маленькой булочки и запивая ее отваром.

— Да я там только перехватил немного, — дернул плечом Карр, с еще большим увлечением осваивая просторы сковороды.

Лита радостно за ним наблюдала, как добрая мамочка за вернувшимся домой сыном. Дождавшись, когда парень окончательно сосредоточится на еде, я осторожно начала расспрашивать Литу об окрестностях, чтобы скоротать время, хотя и так немного изучила здешние места по карте и справочникам.

Вторая кружка отвара была допита, а полдюжины булочек угнездились в желудке, когда за окном окончательно стемнело. Карр сладко посапывал, растянувшись на лавке, а я успела вызнать у женщины все, что ей было известно. И даже нехотя выслушала истории жизни всей ее родни. Лита, болтая без умолку, словно оживала на глазах: кожа разгладилась, несколько морщинок исчезло, в глазах появился блеск, а улыбка не сходила с губ.

Ругая себя за это, я порадовалась, что теперь точно смогу пожить у женщины еще неделю — проникнувшись ко мне симпатией, Лита только порадуется компании.

Сходив за средством от вредителей и объяснив, как им пользоваться, я с чистой совестью отправилась спать.

* * *

Широкие полотнища гобеленов мелко прихлопывали краями о стены, заставляя охрану вздрагивать при каждом резком хлопке. Как и полагалось уставом, внешне они этого никак не выдавали, лишь внимательно посматривали по сторонам, разделив между собой зал заседаний на секторы. Еще несколько стражей неприметными изваяниями притаились на балконах, визуально разделявших зал на два этажа.

Холодные, отделанные мрамором стены остались здесь еще от прежних королей — Эдину не хотелось тратить время на изменение помещения под себя. Сам Его Величество предпочитал менее величественные залы с каминами и деревянной отделкой, но деду с детства привили любовь к вычурным и неудобным излишествам.

В зале заседания всегда проходили в тесном, часто семейном кругу, а атмосфера данного места не способствовала приятной беседе за чашкой чаю.

Вздохнув, Эдин прошелся вдоль длинного стола из какого‑то сложного сплава металлов — еще один вариант герраса, самый большой во всем королевстве. В зале вообще все предметы были либо сделаны специально, либо покрыты толстым слоем чар уже после возведения. И все лишь для одной цели: не дать врагам вызнать тайны.

Как оказалось, чтобы узнать что‑то важное, вовсе не нужно проникать сквозь магию, достаточно втереться в доверие к самому королю. Как когда‑то это сделал Эфран.

Когда‑то это был всего лишь мелкий лорд, семья которого получила землю во владения из рук предка короля за какие‑то заслуги. Эфран верно служил своему господину, давал ему дельные советы и всегда был готов к чему угодно.

Никто тогда не подозревал, что Сарелия приходится ему родней. Позволь король себе хоть одну догадку на этот счет, и ни обворожительной блондинке не стать бы королевой, ни хитрому лорду — советником. Тайны не лучшие спутники честности, а уж обман хозяина и вовсе можно воспринять как измену.

За столом молчаливо восседали нынешние советники. Внешне они мало чем отличались, даже одеты были примерно одинаково: серовато — синие камзолы и черные бриджи поверх серых чулок. Даже туфли у них были неприметных оттенков болотного и пыльно — вишневого.

Киревар, сидевший напротив, лишь недовольно пофыркивал. Этих советников он недолюбливал и считал подхалимами до мозга и костей. Эдин едва заметно усмехнулся, видя это не прикрытое презрение. Не первый раз ему приходилось наблюдать подобную картину. Киревар, взращенный, как и большинство приближенных к трону легардов по военному стилю, на дух не мог переносить тех, кто получил иные знания и умения.

Да, советники короля плохо владели магией — вынужденная мера после истории с Эфраном — и не были подготовлены к езде верхом на легалах, но их знания с лихвой компенсировали то, что и так им уметь не требовалось. Советники были ушами и глазами Его Величества там, где он мог что‑то пропустить, хотя время и бремя правления заставили его избавиться от этого мелкого недостатка.

Остальные стулья за столом пустовали, как и в большинство дней.

Молчание затягивалось, но Эдина это почти не волновало. Ему даже нравилось размышлять и чувствовать это выжидательное молчание вокруг. В молодости это добавляло значимости, а теперь просто вошло в привычку.

— И так, господа, что мы имеем? — выждав еще немного, поинтересовался король. — Март?

— Ваше Величество, как вы и приказывали, мы усилили слежку за ключевыми «крысами» на западе, — послушно произнес один из советников. — Приспешники изгнанных действуют. Что‑то затевается.

— Они двигаются все так же на север? — уточнил Киревар и поскреб царапинку на холодном столе.

— Если бы не опасность спугнуть Эфрана… — вздохнул Эдин.

— Я тебя прекрасно понимаю, — кивнул лорд. — Если бы не он, можно было бы поднять заслон, а в княжествах отловить «крыс» по одной.

— Сейчас мы не можем действовать так грубо, — покачал головой король и присел во главе стола. — Пусть пока изгнанный верит, что на его стороне время и непредсказуемость. Мы не зря столько лет вычисляли каждого и каждую. Что Сарелия?

Советники замялись, нервно теребя папочки с записями на столе.

Скрипнули двери, и в зал вошел Рэндалл, преспокойно прошествовал к столу и сел рядом с Киреваром.

— Я… не ожидал тебя здесь увидеть, — с заминкой произнес Эдин. — Мы можем провести заседание без твоего участия.

Киашьяр хмуро взглянул на отца, отодвинул стул назад и устроился поудобнее, закинув ноги на стол, так что перед глазами советников оказались поношенные ботинки с налипшей на них паутиной.

— Ладно, — обозрев эту картинку, подытожил Эдин. — Март?

— Нам ничего не удалось добиться, Ваше Величество, — трясясь и сжимая руки под столом, отозвался советник.

Ответом ему была недвусмысленная морщинка меж бровей короля.

— Мы воспользовались всеми методами, доступными нашим п… — начал было второй советник, но Эдин оборвал его взмахом руки.

— Вот значит как? — скрестив руки на груди, задумчиво вымолвил он. — Не думал, что Сарелия окажется настолько сильной. Но сейчас это не важно. Мы все равно должны узнать планы Эфрана, но так, чтобы он этого не заподозрил.

— Можно попробовать подослать кого‑то из лучших шпионов, — предложил Рэнд, так же скрестив руки.

— Вычислят, — уверенно изрек Киревар. — Если только…

— Ты тоже о ней подумал, дядя? — хмыкнул легард.

— Думаю, это дело по силам вольной, — рассудительно заметил лорд. — Возможно, ей даже удастся вычислить, где сейчас находится Эфран. Ты знаешь, где ее найти, Рэндалл?

— Да, — усмехнулся киашьяр, — я знаю, где искать Уарру.

* * *

Рэнд не собирался выбирать подходящий момент, но ему повезло — маячок, которым обладал артефакт — перенос, вывел киашьяра на одну из улочек Маяяры, указав на маленькую лавку травника, зажатую между двух трехэтажных домов. Для разговоров с родственницей город подходил куда лучше маленькой деревни.

По улицам сновали толпы прохожих: кто‑то завороженно рассматривал витрины, кто‑то вел беседу, и никому не было дела до внезапно возникшего легарда. Прощупав пространство, он даже не обнаружил отводящих чар, хотя внешне все говорило о их применении.

Лавчонка травника выглядела бедненько: хозяину не хватило денег даже на приличную вывеску, вместо витрин на улицу посматривали два давно не мытых окна, стены пестрели грязными потеками бурого и желтого по старой штукатурке. Зато справа от двери висела петля колокольчика, оповещавшего владельца о новом посетителе.

«Помощников нет, сам и за прилавком, и изготавливает», — предположил Рэндалл.

Внутри лавки было до того тесно, что защитный контур Эммы выдавался за порог на добрых полметра.

Киашьяр усмехнулся. Идея заключить в кольцо несколько безвредных для девушки и не различимых чар принадлежала Кланту, но вот схему исполнения подсказал Рэнд, провернув все так, что брат не догадался о подвохе.

Да, кольцо неусыпно защищало Эмму от любой опасности, могло использоваться как накопитель — в том числе и без осведомленности о том владельца — и служило маяком самому Кланту, позволяя без труда отслеживать девушку. Но одного блондин не знал, и Рэнд немало веселился, представляя, как удивится бы брат, узнав, что от него утаили не пылинку, а целое бревно тайн.

Составляя формулы, киашьяр вставил в контур крохотное сцепление рун, не привлекших внимания Кланта, зато оказавшихся достаточно действенными. Маленькая деталь… Если бы не она, то блондин уже давно знал, что Эмма пользуется геррасом, но чары, по плану Рэнда привязанные не на магическую ауру девушки, а на ее внешний вид, просто переставали действовать, пока Эмма находилась не в своей «шкуре».

Конечно, это было опасно и могло привести к непоправимому, но Рэндалл верил, что Эмма разумнее, чем хочет казаться, и не полезет в смертельно опасные заварушки.

Одного он, конечно, не учел. Что поставленный им же блок на защиту внутри Лесса — Да зачем он здесь нужен? Девчонка в безопасности, если только залетная блоха укусит! — окажется напрасным. У легарда крики Элеоноры до сих пор звоном отдавались в ушах при малейшей мысли в этом направлении.

Перейдя на противоположную сторону улицы, Рэнд замер у стены, зная, что выглядит для здешних обитателей слишком приметно, но не вызывает желания пощупать карманы. Ни по внешнему виду, ни по поведению никто не признал бы, что проходит мимо будущего короля, а даже, объяви об этом глашатай, вероятнее всего обсмеяли бы именно чудака со свитком, а не странного, но вполне обычного парня. Его ботинки, потертые штаны и куртка поверх простой рубахи, на которую он сменил камзол, не сливались с местным разношерстьем одежд, но и не выделялись новизной и чистотой.

Девушка вышла из лавки лишь спустя час, сжимая в одной руке довольно тяжелую сумку, а во второй — тонкую книжицу в потертой обложке. Киашьяра она заметила сразу, но подходить не спешила, замерла на верхней ступеньке и с прищуром изучала легарда несколько секунд. Рэндалл усмехнулся и сам двинулся к Эмме, легко рассекая толпу.

— Привет. — Обычно легард никогда не стремился заводить разговор первым, но момент для потворства привычкам был не подходящий. — Нужно поговорить.

Прищур Эммы сменился вздернутой бровью и склоненной на бок головой. Киашьяр чуть не расхохотался в голос, наблюдая за родственницей. Сама того не ведая, девушка переняла многие привычки Кланта.

— О чем? — стараясь скрыть напряжение, спросила девушка и переступила с ноги на ногу. Тяжелый мешок оттягивал руку, и Эмма поморщилась, пытаясь перехватить его поудобнее.

Рэнд отобрал у нее сумку, закинул себе на плечо и деловито предложил:

— Давай присядем где‑нибудь и спокойно все обсудим.

Эмма нахмурилась еще больше, но кивнула и последовала за киашьяром.

Рэнду было не важно, где именно вести беседу, так что его выбор пал на ближайшую к рынку едальню: не самую дорогую, но чистенькую.

Здесь собрался столь разношерстный народ, что на легарда и Эмму никто даже не взглянул. Рэнд выбрал столик в центре, возле опорной колонны, сменил облитый чем‑то стул на соседний и заказал себе эля и жаркое. Эмма ограничилась своим любимым отваром и булочками с рубленными вареными яйцами и луком.

— Так о чем ты хотел поговорить? — набив полный рот, уже спокойнее спросила она.

— Мне известна твоя тайна, — просто ответил Рэнд.

— Какая? — стараясь не нервничать, усмехнулась Эмма, но в ее глазах легард заметил испуг. Девушка сжала пальцы, сдавив булочку, и начинка рассыпалась по столу.

— Геррас.

— Вира рассказала? — скривившись, уточнила Эмма и, положив булочку на тарелку, вытерла о штаны влажные ладони.

— Нет, твоя сестра сохранила бы любую тайну из любви к тебе. Я догадался сам. — Жаркое оказалось пресным и холодным, неаппетитные куски мяса не хотелось ни то, что отправлять в рот, а даже накалывать на вилку.

— Да как? — воскликнула девушка и вцепилась в собственную косу пальцами.

— А вот так. — Киашьяр наклонился и черенком вилки вытащил амулет — артефакт за цепочку из‑за ворота Эммы.

— Ах… — Девушка уставилась на него округлившимися глазами и судорожно сжала ладони в кулаки. Она явно хотела что‑то сказать, но сдержалась, неподвижным взглядом еще больше охлаждая жаркое Рэнда.

— Естественно, мне было не трудно догадаться и обо всем… другом, — мягко намекнул киашьяр, привлекая внимание Эммы.

Девушка молчала, а он ждал дальнейших вопросов. Вдруг Эмма глянула легарду в глаза, и Рэндалл понял, что вопросов с ее стороны не будет. Она поняла и сделала выводы.

«Всегда знал, что наша малышка — умница!» — восхищенно хмыкнул киашьяр.

Да, Эмма могла спросить, могла забросать его вопросами, но она сидела и лишь понимающе кивала, зная, что он не выдаст ее тайну. Если бы Рэнд хотел это сделать, то сейчас она говорила бы не с ним, а с Клантом.

— Так о чем ты хотел поговорить? — чуть спокойнее и увереннее проговорила Эмма, возвращаясь к половинке булочки.

— У меня есть дело для Уарры. — Эль оказался ни чем не лучше жаркого, но Рэнд мужественно отхлебнул пару глотков. — Нужно кое‑что узнать о Эфране.

— Ты знаешь, что это опасно. Знаешь, в каком я сейчас состоянии. Но все равно заводишь эту тему? — удивилась она.

— Если бы это было важно только для меня, то я бы даже не попытался тебя уговорить, но это важно для всех, — спокойно пожал плечами Рэндалл.

Эмма вздохнула и подушечками пальцев потерла виски и лоб:

— Что ж. Думаю, я могу попробовать. Все равно однажды мне опять пришлось бы столкнуться с Эфраном, когда бы он обо мне вспомнил. Так уж лучше я буду инициатором встречи, а не он.

— В деревеньке тебе нечего бояться, — заметил киашьяр.

Эмма непонимающе вздернула бровь.

— Эфран сам к тебе не приблизиться, зная, что в округе незаметно находятся несколько сильных легардов из охраны Лесса, — объяснил Рэнд и допил эль.

— Вот как! — фыркнула девушка. — И кто же это придумал?

— Клант.

Глава 6

«Лучше всего проводить исследование заданного объекта в полевых условиях. Это дает максимально верные и полные результаты. Записи следует вести в строгом соответствии списку задач».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Если объект исследования решит исследовать тебя на степень перевариваемости своим желудком, то никому не будет интересно, в каком порядке ты ответил на вопросы».

Приписка на полях

Карр бегло перечитал написанное на трех листах, скривился и вычеркнул пару предложений из середины, только после этого задумавшись, как бы вписать в узкую полоску правильную мысль.

Приготовление разнообразных зелий никогда не входило в число его любимых занятий, но Карр уверенно излагал мысли так, чтобы ни крин Бис, ни преподаватели академии не заметили слишком скупо описанные данные.

Парень так увлекся, что не услышал стука в дверь, подняв голову лишь тогда, когда Ройна его окликнула.

— Привет, — задумчиво произнес Карр и прикусил кончик обрезанного пера, чтобы изобразить перед девушкой занятость. Ройна моментально скисла и недовольно фыркнула.

Внимание заварэйки льстило, но при этом неимоверно раздражало. Карр уткнулся в записи, надеясь, что девушка уйдет, но у Ройны имелись другие планы на этот счет.

— Карр, — стараясь и голосом и взглядом выразить надежду, начала она и расстроено всхлипнула, — это все так сложно…

— Чего ты хочешь? — Карр знал ответ на вопрос, но хотел оттянуть момент.

— Помоги мне, пожа — алуйста! — простонала Ройна и захлопала ресницами, надеясь, что сокурсник проникнется ее несчастным видом.

— А Эмма не может тебе помочь?

— Ее вообще нет, — просопела Ройна и вновь всхлипнула. — И когда она только успевает все делать. Ты же знаешь, ей повезло, она меня сильнее.

«Просто Эмма учится и развивает свои умения, а ты — нет», — про себя хмыкнул Карр, не решившись озвучивать эту мысль девушке.

— Я занят, вообще‑то.

— А потом? — не унималась заварэйка.

— Потом Эмма тебе поможет, — отмахнулся Карр и спросил, чтобы уж точно разозлить сокурсницу: — Ты, кстати, не замечала за ней ничего странного в последнее время?

— Она стала букой, — вздохнула Ройна и нервно поправила прядь на виске.

— А кроме этого? — как бы между прочим, глядя в книгу, уточнил парень. — Лита почему‑то решила, что Эмма беременна… Эмма же сказала, что это не правда.

На последних словах Карр поднял голову и взглянул на Ройну, ожидаемо увидев, как загорелись глаза девушки.

* * *

Встреча с Рэндом оказалась и неожиданной, и в чем‑то весьма полезной. Если бы не повод, по которому киашьяр выбрался из Лесса, то вполне можно было сосредоточиться на других интересных тайнах, но загаданная легардом задачка волновала больше. Страх возник лишь тогда, когда я попыталась оценить сложность поручения.

Уарра никогда не задумывалась над этим, но сейчас я не могла позволить ей сразу же броситься в дорогу.

Взвесив все шансы и оценив свои возможности, пришлось признать, что Рэнд тоже их оценил. Налаженная сеть информаторов королевского двора исправно собирала сведенья по всему континенту, но никто не мог гарантировать их точность и правдивость. В любой цепочке могло появиться испорченное звено.

У меня же информаторы даже не подозревали, что являются таковыми. Вольные легарды. Их разрозненные поселения крохотными горошинками покрывали каждый клочок материка. Заботясь о себе, они внимательно смотрели по сторонам, замечая и отмечая не видимые другим изменения.

От Рэндалла я узнала все основные сведенья о перемещении союзников Эфрана. Все его действия лишний раз доказывали, что пятнадцать лет назад все увидели не войну, а глупейшую заварушку, погубившую сотни и тысячи жизней, но не принесшую Джеймену успеха.

Эфран не только учел этот опыт, но и вовсе действовал иначе.

— Паучок, паучок, что же ты нам расскажешь? — На тарелке я оставила в центре одну косточку, а все остальные отодвинула на равное расстояние. Именно так все должны были видеть сеть Эфрана: никак не связанные друг с другом легарды и даже люди в разных уголках континента. Но легард просчитался, решив затаиться до поры и до времени среди людей, а потом дважды проколовшись на мелочах.

Задачка, загаданная Рэндом, не казалась слишком сложной. Если как следует все обдумать, то получалось, что при правильном подходе решение будет тяжелым, но осуществимым, а сеть вольных оградит меня от пары десятков неприятных мгновений. Нужно лишь встреться с вождями этих легардов и убедить помочь. В трех случаях — расспросить и как‑то вызвать у вольных желание внимательнее отслеживать окружающий периметр.

Большая часть информации окажется бесполезной, но обязательно будут и нужные сведенья тоже. И моя задача понять, что важно, а что — лишь обманка. Вряд ли Эфран переправляет своих союзников открыто и под личным сопровождением. Скорее всего они прибывают разными дорогами и способами, чтобы не привлекать внимания, но общее в их поведении обязательно будет.

А пока…

А пока мне нужно кое‑что узнать. Что‑то куда более важное, чем какой‑то чокнутый легард на севере.

Последняя неделя убедила, что мне нечего бояться, хотя, вероятно, лишь защита легардов спасала мою никчемную жизнь.

Перенос прошел успешно, я точно шагнула прямо в коридор перед комнатой Виры и Рэндалла, надеясь, что Тирой не отпустил мамочку далеко. Сестра на мое счастье радостно играла с наследником, широко улыбаясь и весело смеясь над его гримасами.

Вира встретила меня удивленным взглядом, но быстро собралась и распорядилась Алии подать нам чай и сласти. В другое время я бы отмахнулась от этого, но в животе немедленно забурлило, стоило подумать про выпечку и полную чашку ароматного горячего отвара. Тело постепенно подстраивалось под потребности растущего во мне малыша. Уже сейчас я могла найти различия между вынашиванием человека и легарда.

Женщина в мои не полные два месяца едва ли замечала бы за собой хоть что‑то кроме тошноты и сонливости. И уж тем более ее не одолевали бы приступы безумного голода почти сразу после плотного перекуса.

Сглотнув слюну, я устроилась напротив сестры, с ногами забравшись в кресло. Вирена настороженно, хоть и приветливо мне улыбнулась, выжидательно глянув на стеклянную дверь в комнату. Алия, как фокусница, появилась всего через пару минут с полным подносом, и я, забыв о сдержанности, застонала. Раньше, чем служанка расставила чашки и тарелки, я утащила с подноса пару долек яблока, счастливо захрустев лакомством.

В княжествах фрукты еще только появлялись, и хотелось хоть как‑то ускорить ход времени, чтобы получить осеннее многообразие.

— Ты голодная? — удивилась сестра, оценивающе пробежавшись взглядом по моей фигуре. — Когда ты ела последний раз? Ты же знаешь, что нужно соблюдать режим.

— Вира, — хмуро перебила я ее и стрельнула глазами в Алию.

— Глупости, Алия никому не скажет, — отмахнулась киашьярина.

— Да, мне незачем распространять чужие тайны, — едва заметно кивнула служанка.

Я не очень верила блондинке, но, вымученно улыбнувшись, не стала спорить с Виреной.

— Ешь, — велела сестра и кивнула на окутанную паром чашку. — Тебе нужно есть еще больше, чем требовалось мне, ведь за тобой никто не присматривает.

Вздыхать, смотреть с укоризной или раздражением я просто поленилась, сосредоточившись на многочисленных вкусностях, постанывая от восторга.

— Так что тебя привело сюда? — напомнила Вира, как только я кинула в свою бездонную бочку половину яблока и небольшую горку печенья с чаем.

— Я хотела кое о чем спросить, — уклончиво ответила и села прямее, боясь, что передумаю и не стану обсуждать ничего при служанке. Алия, словно уловив мое настроение, скрылась в комнате и склонилась над кроваткой Тироя.

— Я хотела спросить тебя о беременности. Ты сама через это прошла. Я помню, что Рэнд первым узнал о наследнике, еще раньше тебя. Он это проверил магически, ведь так? — приступила к допросу я. — Как и с людьми, беременность легардов и легардами можно узнать через чары?

— Нет, — отмахнулась киашьярина. — Я никогда не говорила, что Рэнд узнал именно так. Он просто понял по моему состоянию: к тому моменту появилось достаточно явных признаков.

Я вздохнула чуть свободнее.

— Узнать о беременности в случае с малышами — легардами почти не возможно, — обескуражила меня Вира.

Сама я никогда не пыталась задействовать магию, чтобы выяснить отличие вынашивания у двух народов. И теперь чувствовала себя слепым котенком, которого бросили в воду. Я не знала ничего о беременности легардов, кроме внешних признаков.

— Малыш обитает в материнской утробе очень долго, куда дольше людей, хотя появляется на свет чаще всего в человеческом обличии. Естественно малыши слабее и подвергаются опасности, именно поэтому в первые дни после зачатия будущий младенец создает вокруг себя особый кокон: он пропускает все, кроме магии в обе стороны. По своему составу этот тончайший слой похож на геррас, только расщепленный на тонкие нити и вкрапления в плаценту, — просвещала меня киашьярина.

Я пораженно слушала сестру, чувствуя себя куда спокойнее. И так я с каждым днем испытывала все больше и больше сомнений по поводу своих магических манипуляций, боясь, что могу навредить ребенку. Даже придумала себе план, по которому на середине беременности нужно будет отказаться от любых чар, чтобы до минимума оградить малыша от влияния.

Теперь же оказывалось, что ничего не может угрожать обитателю моего живота и волноваться не стоит.

— Ну, я бы посоветовала перестать скакать через портал так часто, — все же предупредила Вира.

— Что это вы здесь обсуждаете? — произнес киашьяр насмешливым тоном.

И я и Вира та увлеклись разговором, что не заметили Кланта, не представляя, как долго он стоял, прислонившись к косяку, и как много услышал.

— Привет, — небрежно поздоровался киашьяр и подошел к нам, преспокойно устроившись в третьем кресле и перетащив к себе поближе самую большую тарелку с печеньем.

Мой желудок протестующе забурлил, а в горле возник неприятный горький комок. Поставив чашку на столик, я сжала ладони, боясь вопросов легарда и продолжая на него злиться.

— Как дела, Клант? — первой привела мысли в порядок Вирена.

Блондин стрельнул в меня глазами, запихнул в рот кусочек печенья и пожал плечами, будто предлагая нам самим выбрать подходящий ответ.

— Мы тебя не ждали, вообще‑то, — не тая сути, заметила сестра.

— А меня вечно никто не ждет, — передернул плечами Клант и, не найдя чистой чашки, поднял и опустошил мою.

— Эй, — вяло воспротивилась я такому произволу, но было поздно.

— Да, я тоже рад тебя видеть, — в мгновение помрачнев, кивнул легард и встал.

Мы с Вирой понадеялись, что киашьяр уйдет, но он, будто на зло нам, оперся на перила и задумчиво вгляделся в раскинувшийся внизу город.

Беззвучно застонав, я обратила свое раздражение на вазочку с вареньем. Вира же долгим и немигающим взглядом уперлась в спину киашьяру, еще больше меня нервируя. Иногда я не замечала, но сейчас отчетливо чувствовала их мысленный диалог. Даже эмоции сестры красноречивыми искрами красного и сиреневого проскальзывали в воздухе.

Будь другое настроение, я бы зашипела на них и велела не болтать при мне, но в данный момент это было на пользу. Вира вполне могла выяснить, что именно услышал Клант.

Легард, хоть и отвечал сестре, но поворачиваться не спешил, а это злило уже киашьярину. Окончательно потеряв терпение, Вира вскочила и быстрым шагом направилась к блондину. Тот резко развернулся, вынудив девушку затормозить в полуметре от себя, а на попытку отчитать себя, отмахнулся от Виры, как от назойливой мухи.

— Эмма, мне нужно с тобой поговорить, — будто что‑то решив, отрывисто произнес он и вперил в меня недовольный взгляд синих глаз.

От этого взгляда меня передернуло, словно кто‑то с головой окунул меня в холодную воду и не давал вынырнуть на поверхность. Не первый раз. И от этого еще сильнее сдавило грудь, ведь я знала, что разговор не предвещает мне ничего хорошего.

— Ты не видишь, что мы с Эммой как раз разговаривали, а ты помешал, — насупилась Вирена и, когда Клант попытался ее обойти, опять заступила ему дорогу.

Я знала, что сестра будет защищать меня в меру своих сил и возможностей, но от легарда надолго укрыть она меня не сможет, а вынудить киашьярину поругаться с Клантом хотелось меньше всего.

— Ладно, пойдем, поговорим, — хмуро кивнула я и встала, потянув за собой вазочку с шоколадными конфетами.

Клант кивнул и, чеканя шаг, направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Уже в дверях обернулась и поймала взгляд сестры, а потом спросила одними губами: «Он знает, что это он?» Вирена отрицательно качнула головой, и у меня на душе стало чуть светлее. Пока я не готова была признаваться Кланту во всем.

Киашьяр быстро шагал по коридорам, не давая мне возможности ни задуматься, ни на мгновение приостановиться. Зато удалось немного успокоиться, хотя в ушах грохотали взрывы разбивающихся надежд.

Утаить от Кланта беременность, даже если он ее не почувствует физически, теперь не удастся. Есть лишь один шанс скрыть его причастность к этому, а сделать это необходимо, если мне дорога моя голова на шее — я знала, каков бывает блондин в гневе. А узнав всю правду, он придет в ярость, и у меня не будет времени как‑то спастись. Уж яд слов обязательно накроет волной, повалит и протащит, разбив мое беспомощное сознание о ближайшую стену.

Однажды, много лет назад я уже испытала на себе гнев легарда, хотя те его эмоции вряд ли можно было бы сейчас сравнить с нынешней злостью Кланта. Не раз и не два он давал мне понять, что всякому моему старанию он легко противопоставит опыт и силу, а и того, и другого у киашьяра было в избытке. Оно и понятно! Никакое сидение над книгами изо дня в день не способно было дать мне столько же знаний, сколько успел постичь легард за свою долгую жизнь. Что уж говорить о практике! Почти девяносто лет для легарда — не много, но это куда больше моей короткой жизни.

Я усмехнулась и отправила в рот конфету, вспомнив, как в минуту злости на меня, Клант накрыл пространство между нами непроницаемой стеной, создав над ее поверхностью тонкий слой концентрированного холода, от чего любое прикосновение к преграде вызывало боль. Для меня тогдашней, десятилетней, не знавшей отказов, получавшей все, даже мелочи, это стало настоящим испытанием, ведь больше всего мне хотелось быть рядом с Клантом.

— Сюда, — кивнул киашьяр на узкую лестницу, ведущую по спирали вверх под таким углом, что я порадовалась наличию перил.

Эта часть замка не была мне знакомой — еще один повод для расстройства, ведь мне всегда хотелось как можно лучше изучить Лесс.

Клант шел следом, не девая мне возможности убежать или как‑то замедлить подъем. Ступеньки круто вгрызались в будто бы монолитный камень, навевая мысли о том, что мы находимся в задней части замка, из‑за своего расположения не слишком пригодной для жизни.

Древние строители, выбирая место для Лесса, остановили внимание на одной из гор, восточная сторона которой казалась почти отвесной. Никто не знал, что послужило причиной подобному виду, какие первобытные силы смололи половину горы в мелкую пыль, но место показалось легардам идеальным и они начали возводить замок, сделав природный рельеф опорой для грандиозной задумки.

До пятнадцатого уровня большинство западных комнат в замке напоминало большие пустые залы без окон, где даже мышам было слишком сыро и холодно. Выше же комнаты трудно было различить, особенно в той части замка, где строители расположили их по кругу.

Я немного запыхалась и уже начала чувствовать покалывание в ногах, а лестница все не кончалась. Ступени покрывал толстый слой пыли, сообщая о том, что ни посетители, ни даже слуги здесь давно не появлялись.

«Куда же ты меня завел?» — Страх сменился раздражением, а последняя конфета оказалась съедена задолго до окончания нашего восхождения.

Лишь спустя еще множество минут, растянувшихся в вечность, мы оказались наверху, хотя, немного отдышавшись, я никак не могла сообразить, куда именно нас вывела лестница. Мы стояли очень близко друг к другу в узкой мешкообразной нише без окон и дверей, настолько темной, что даже магически усиленное зрение не позволяло различить очертания стен. Я видела только их неровность, будто строители не слишком старались.

— Где мы? — злость и страх еще не пропали из моего голоса, но каким‑то чудом удалось спросить очень спокойно.

Легард без объяснений оттеснил меня назад к лестнице, а сам уперся ладонями в округлую стену. Несколько секунд ничего не происходило, но затем послышался треск, словно где‑то глубоко внизу, в самой скале появилась трещина, через долю мгновения начавшая расползаться в разные стороны, от чего треск лишь усилился, заглушив мой возглас.

— Сюда давно никто не приходил, — фыркнул Клант, и в этот миг трещина разбила камень ровным росчерком снизу вверх. — Наконец‑то!

Я не верила своим глазам, но пришлось признать, что вижу древнее творение легардов, когда блондин с усилием раздвинул створки каменных дверей в стороны.

Тут же маленькую пещерку наполнил яркий солнечный свет, будто само солнце желало поскорее вылизать отсыревшие камни. А потом нас накрыл порыв ветра, способный поднять вверх. Меня толкнуло назад, в шахту лестницы, но я каким‑то чудом успела ухватиться за камзол Кланта. Затрещала ткань, но я осталась на ногах, хотя сердце от греха подальше неистовым рывком ухнуло вниз, часто — часто застучав в животе.

Пара коротких слов, и ветер отхлынул, как прибой, покорно убираясь прочь с дороги мощного щита, которым Клант накрыл нас.

— Пойдем, — пробормотал киашьяр внутри спокойного кокона, вынуждая меня следовать за ним.

Мы оказались на неровном островке каменной породы, всего в десятке метров от нас полукругом обрывавшемся вниз. Над нами, закрывая все серой тенью, высился замок, пустыми балконами и террасами, будто глазницами, вглядываясь в непрошенных гостей. Замок окружала тонкая серебристая пелена магической защиты, отчетливо видимая сейчас, едва заметно струясь и переливаясь под натиском ветра.

Щит оберегал меня от холода и от ветра, но не от безумного страха перед этой силой и мощью, что в любой момент могли навсегда поглотить нас под собой.

— Зачем ты привел меня сюда? — гневно выпалила я и пихнула Кланта в плечо. Как и следовало ожидать, легард даже не покачнулся.

— Поговорить, — спокойно отозвался он и повернулся, чтобы пристально вглядеться в мои глаза.

— Ты мог сделать это где угодно… — недовольно хмыкнула я, стараясь вести себя непринужденно.

— Как это возможно, если ты все время сбегаешь? — осведомился киашьяр. — Отсюда, по крайней мере, ты сможешь уйти только со мной.

Я фыркнула и обернулась ко входу в пещеру, но его не оказалось. Камни вновь соединились в сплошную стену, так что вряд ли я нашла бы даже щель разлома.

— Переместиться отсюда так же нельзя — слишком неустойчивое место для магии, — довольно добавил легард, заметив мою растерянность.

— Ладно, давай побыстрее разберемся с этим твоим разговором, раз уж ты выставляешь такие условия, — вынужденно произнесла я и со вздохом села, не собираясь стоять всю беседу.

Клант хмыкнул, прикидывая, не устроиться ли рядом, но передумал, оставшись стоять.

— Так значит, ты беременна? — сходу, не утруждая себя долгими вступлениями, спросил он.

— А каким образом тебя это касается? — Мне ничего не оставалось, кроме как пойти в наступление, не давая Кланту возможности как следует меня расспросить.

— Вообще‑то… — с нажимом начал легард, глядя на меня сверху вниз, — это напрямую меня касается.

Я замерла, не представляя, что именно имеет ввиду киашьяр. Единственное, на что смела надеяться, — он не знает всей правды. Иначе я попала в такую передрягу, из которой мне не выбраться без потерь.

Кто знает, как Клант отреагирует на правду, а ведь мне придется рассказать все, до последней крупицы, не упуская ни единого момента. Что может быть позорнее, чем каяться во всех проступках за последние годы перед тем, из‑за которого все затевалось.

«Ты доигралась, Эмма», — обреченно подумала я и вздохнула.

— Не вижу никакой связи, — между тем отозвалась я на заявление блондина.

— Ты мне родня, если помнишь, — зло заметил киашьяр, на что я едва сдержала нервный смешок.

«Вот значит как! Родня, — едко повторила я про себя. — Как мило».

— Ошибаешься, родня мы не близкая. Да и не должен ты мешать мне жить…

— Жить? — фыркнул он. — Пока я вижу лишь большую глупость, которую ты совершила.

«Знал бы ты всю правду… Интересно, что сказал бы в таком случае?»

— Глупость? — расхохоталась я. — Спасибо за откровенность.

— А как еще я могу охарактеризовать эту выходку? — жестко спросил Клант. — Кто он?

Я вскочила и прошлась перед киашьяром, стараясь не поскользнуться и не угодить ногой в трещину. Он с нескрываемым раздражением наблюдал за мной, не двигаясь с места.

— Не твое дело, — хмуро ответила я, не прекращая расхаживать. — Ты вытащил меня на эту скалу возле Лесса только затем, чтобы вынудить отвечать на вопросы? Забудь. Я не собираюсь выкладывать тебе все. Это не твое дело!

— Мое, — с нажимом не согласился он. — Это мое дело, Эмма.

— Нет.

— В детстве ты была покладистее, — вздохнул он и на долгое мгновение прикрыл глаза, за что я была ему благодарна, хотя все равно чувствовала себя неуютно.

— Я выросла, если ты не заметил, — с горькой усмешкой отозвалась я и охнула, когда сильный порыв ветра чуть не сбил щит в сторону, и нас заодно с ним.

— Такое трудно не заметить, — согласился легард и искривил губы.

— У меня все хорошо, Клант, — решила я изменить тактику. — Я довольна ситуацией и справлюсь с ней сама.

Он не ответил сразу, но по выражению лица не трудно было догадаться, что блондин сомневается в моей уверенности. Да я и сама слабо верила в то, что говорила.

— Я не прошу помощи… или чего‑то еще, — добавила я. — И не собираюсь. Мне это не нужно.

— Эмма, ты заигралась и забыла, кем являешься, — тихо, но с невероятным нажимом выдохнул Клант. — Может для тебя это новость, но ты все еще княжна, пусть и младшая. И ты сестра будущей королевы Легардора. Ты…

— И что дальше? — вскипела я. — Знаю, я знаю все свои титулы! Я знаю всю свою родню до десятого колена! Это не значит, что я не могу сама принимать решения о своем будущем.

— Ты не имеешь права позорить семью, — зло напомнил легард.

— Ты как Рэнд! Как Вира.

— Брат знает? — опешил Клант и его светлые брови взлетели над расширившимися от удивления глазами, в которых плескалось предгрозовое море.

Я тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее, но под взглядом Кланта вынужденно произнесла:

— Он сам догадался.

— Как интересно, — ядовито рыкнул блондин, его ноздри раздулись, а сквозь черты лица проступили иные, более резкие, широкие, будто тело легарда желало принять звериный облик, но он прервал превращение. — Значит, Рэнд догадался? А я обо всем узнаю случайно. Когда ты собиралась всем рассказать? Когда ты собиралась мне сказать?

— Тебе? — Не смотря на ту ярость, которую излучал легард, я не удержалась от смешка. — Тебе я должна была тебе сообщить?

— Да, — оскалился киашьяр, и я впервые в жизни увидела момент полупревращения: глаза легарда на мгновение стали кроваво — красными, челюсти раздались в стороны, а зубы вытянулись.

При взгляде на клыки, способные без усилий перекусить мне ногу, я нервно сглотнула. Киашьяр не дал мне испугаться, почти тут же вернув себе нормальный облик, но от его неконтролируемой злости меня начало знобить и в животе будто все перевернулось вверх дном.

— Да, — повторил Клант хрипло. — Ты должна была сказать, Эмма. Кто он?

— Зачем тебе это знать? — взбесилась я, выплескивая свою дрожь в эту более подходящую для случая эмоцию. — Что ты собираешься делать? А?

— Этот ребенок не может быть незаконнорожденным, — резко успокоившись, отчеканил легард.

Я в ответ лишь фыркнула, ведь имела на этот счет другое мнение.

«Никто и никогда не заставит меня признаться тебе, любимый. Даже во благо».

— Ну же, Эмма, отвечай, — хмуро велел Клант, подступая ко мне.

— Я не собираюсь тебе говорить. Так же как и не собираюсь связываться с отцом, — все для себя решив, вымолвила я, высоко задрав подбородок.

— Вот как? — удивился Клант, остановившись и с сомнением вглядевшись мне в лицо.

— Да, именно так.

— Ты давно все решила, посвятила в тайну только тех… — он не договорил и отчетливо скрипнул зубами, хотя ветер за пределами магического кокона глушил половину звуков. — И как ты собираешься жить дальше? Как?.. Ты подумала?

— Вполне, — уверенно откликнулась я и отвернулась. Злость киашьяра меня нервировала. Так и хотелось забраться к нему в голову и понять, что на самом деле там происходит.

— Эмма, — пробормотал Клант и вздохнул. В голосе легарда сквозила такая неприкрытая тоска, что я непроизвольно обернулась. Легард стоял ко мне в пол оборота, как‑то слишком спокойно взирая на пропасть внизу, его плечи впервые на моей памяти поникли, да и сам блондин казался не то расстроенным, не то обеспокоенным.

— Да что такого? — воскликнула я, пытаясь вынудить его вновь на меня злиться.

Пусть уж лучше так, чем видеть его разочарование во мне!

— Ты глупая девчонка, — едва слышно пробормотал киашьяр и на мгновение взглянул на меня.

— Что?! — тут же обозлилась я. Вся ситуация и этот никому не нужный разговор начинали меня бесить. — Кто я?!

— Ты самая глупая… безголовая девчонка, какую я знаю, — повторил Клант, глядя мне прямо в глаза. — Довольна? Ты сама довольна? Мало того, что ты связалась с каким‑то… Так ты еще додумалась… Avilla bre!

Я знала, что означают его слова, и ощущение получилось как от пощечины. От кого угодно я могла ожидать любого эпитета, но не от него, которым я восхищалась.

Сглотнув подступивший к горлу комок и затолкав поглубже слова правды, что скорее растоптали бы меня саму, а не его, я рванула вперед, надеясь отомстить за оскорбление раньше, чем он поймет.

Но потом вдруг замерла, остановилась и расхохоталась, так что Клант вздернул бровь от удивления. Я хохотала так неистово, что со стороны могло показаться, наверное, что сошла с ума. Легард неподвижно стоял в паре метров от меня, не пытаясь ни остановить, ни задать вопрос.

Отсмеявшись, я не стала дожидаться его вопроса, а сама озвучила, но сделала это мысленно, надеясь, что киашьяр услышит. Почему‑то мне показалось, что именно так будет правильно, подходяще для момента. Сколько раз его маленькие игрушки нашептывали ему беззвучные фантазии и забавные мелочи, когда зрители со стороны могли видеть только хитрый блеск глаз прелестниц. Что ж… случай подходящий.

«Знаешь, видимо, я всего лишь одна из череды твоих avilla brei. Не повезло, тебя окружают только такие. И я не исключение!»

Его глаза вскипели красным пламенем, давая понять, что мои слова Клант услышал.

Хоть какая‑то радость!

Киашьяр зашевелил губами, едва сдерживаясь, а потом отвернулся, махнув на меня рукой.

«Жаль, что ты никогда не поймешь, что сказала тебе правду. Правду, которая не требует других объяснений», — со вздохом подумала я про себя.

— А твоя учеба? — изменил тему Клант. — Ты об этом подумала?

— Слушай, Клант! — взвилась я. — Это все правда не твое дело. Так что прекрати мешать мне!

— Ты должна сказать, кто отец твоего ребенка, — вздохнул легард, возвращаясь к старому.

— И что ты сделаешь? А? — язвительно уточнила я и сложила руки на груди.

— Он должен взять тебя в жены, — просто ответил легард и взъерошил волосы на макушке.

Я фыркнула, наблюдая за легардом. Ситуация с каждой секундой становилась все смешнее… для меня.

— Знаешь, — смакуя каждое слово, промолвила я, — он сам не единожды повторял мне, что не собирается обзаводиться семьей.

— Значит, ему придется пересмотреть это решение. — Клант обошел меня по кругу, вынуждая поворачиваться за собой вслед.

— Ну, насколько я знаю, он очень упертый и не привык менять решения, — добавила я.

— Это не имеет значения, — приободрившись, отмахнулся киашьяр.

— Да и… Ты не учитываешь, что я сама к этому не стремлюсь? — вздернула бровь я, хотя в мыслях трижды настучала себе по голове за подобную ложь.

— Это немыслимо! — вскричал Клант и ударил кулаком по выступу скалы. Камень треснул, и часть породы крошевом осыпалась к легарду под ноги. Ветер скользнул снизу, как языком слизнув камешки, и унес их, закружив, в пропасть.

— Перестань, — попросила я. — Что тут такого?

— Так, Эмма, как хочешь, но либо ты говоришь, кто отец твоего ребенка, и мы все решаем наилучшим для всех образом… — решительно начал Клант.

— Либо? — с надеждой спросила я, и так зная, что никогда не смогу сказать блондину правду.

— Либо… мы все решаем еще проще, и ты выходишь замуж за меня, — закончил свою мысль легард.

В первую секунду мне показалось, что ослышалась, и на самом деле Клант сказал что‑то совсем другое, а потом, немного осознав, расхохоталась. Только так мой опешивший мозг смог выразить всю буру эмоций.

Уверенная, что Клант все же пошутил, я посмотрела ему в лицо, но встретила совершенно серьезный взгляд без тени сомнений, и тут же захлопнула рот, не представляя, что должна на это сказать.

«Ну, ты ведь именно этого хотела! — едко напомнила я себе. — Вот желанное…»

Не так, ох, совсем не так я хотела, чтобы все было. Клант, сам того не понимая, ухудшил ситуацию дальше некуда.

— Глупая шутка, — я дернула плечом и потерла лицо ладонями. Разговор оказался выматывающим, хотелось поскорее добраться в какое‑нибудь тихое местечко и там посидеть немного, не выслушивая больше претензий.

— Я не шучу, — в тон мне отозвался Клант и уселся, прислонившись к скале. Я непроизвольно глянула вверх, тая надежду, что один из балконов обвалиться и пришибет киашьяра.

— Не дождешься, — будто прочитав мои мысли, хмыкнул легард и прикрыл веки. — Так что?

— О чем ты? — Я отвернулась, не желая смотреть на киашьяра.

— Что ты выбираешь?

Я расхохоталась:

— А ты еще оставляешь мне выбор? Как благородно! Вот спасибо. Мой ответ будет прост… Прекрати вмешиваться в мою жизнь, Клант Ревин Диадор!

— Нет, — так спокойно, что мурашки прокатились у меня от затылка вниз по спине, ответил блондин.

Хотелось ответить, напомнить, что я не близкая родня династии королей, и киашьяр не может руководить моею жизнью, но стоило открыть рот для первых слов, как прямо передо мной возник Клант. Я сглотнула и отступила назад, вынуждаемая не страхом, а той решимостью, что притаилась в его глазах и резкой линии губ.

* * *

Клант шагнул к девушке, в первую секунду не представляя, что именно хочет делать или говорить. Но затем, когда глаза Эммы расширились, а потом девушка разомкнула губы, собираясь высказать ему очередную едкую колкость, легард вдруг осознал, чего хочет.

Она даже не успела воспротивиться — когда он хотел, то мог двигаться куда быстрее обычного человека. Эмма вскрикнула и обиженно свела брови в то время, как он одним легким движением избавил ее косу от ленты.

Волосы, не сдерживаемые тугой полоской ткани, мгновенно распустились, рассыпавшись по плечу мягкими изгибами. Клант улыбнулся, рассматривая это медовое золото, и при этом опасаясь смотреть в глаза девушке.

Эмма недовольно засопела и попыталась отстраниться, но сама себя вынудила прижаться к скале. Клант усмехнулся, глядя на нее, и немного подался вперед, не удивившись, когда девушка выставила вперед руки.

Но что значило это маленькое препятствие, если он видел свою цель?

Киашьяр изогнулся, продолжая нависать над девушкой. Руками он отгородил Эмме отступление, а затем, уверенно подавшись вперед, уткнулся лицом в шелковые кудри, вдыхая насыщенный аромат.

«Липовый цвет?»

Ему всегда казалось странным, что даже кожа девушки пахнет солнцем и нежными белыми цветами липы. Этот аромат вызывал в нем жажду. Кланту хотелось прислониться к Эмме, впитывая золотистое тепло ее кожи, и бесконечно долго наслаждаться дурманящим запахом.

Девушка обиженно пихнула его рукой, но легард даже не заметил этого. Все его мысли были заняты борьбой с собой, со своими руками, вцепившимися в скалу — ему остро, до безумства хотелось сжать Эмму в объятиях.

«И никуда не отпускать, чтобы она не натворила еще больших глупостей».

— Пусти! — требовательно вскрикнула девушка и вновь его пихнула, добавив еще тычок коленом.

Это стало последней каплей. Неуловимым для нее движением он развел ее руки и шагнул настолько близко, что между ними не осталось даже прослойки воздуха.

Она была высокой. Особенно для людей. Во многом из‑за этого Эмма и выбивалась из принятых в княжествах канонов красоты, но в Лессе младшую княжну Алории принимали, как первую красавицу рода королей и одну из красивейших и желанных женщин королевства.

Он осознал это в тот день, когда Эмма появилась в столице после своего совершеннолетия. Виры на празднике в княжестве не было, обычный для людей обычай Эмма отвергла, велев не докучать ей с этим. По поводу важной даты в Лессе так же устроили празднование, где Клант первый раз увидел, как девушку атакуют его же соплеменники. Наблюдая за их соревнованиями, киашьяр вдруг понял, что малышка Эмма выросла.

Еще раз вдохнув теплый аромат ее волос, Клант наклонился чуть ниже, радуясь, что Эмма такая высокая, и мягко коснулся губами уха, уловив ответную дрожь. Зная, что поступает не правильно, он все равно собрал ее волосы в кулак и слегка потянул, пока не дождался едва различимого стона.

Ни разу до этого он не контролировал свое поведение с Эммой, не отслеживал едва различимое изменение в ее дыхании и сердцебиении. Они так много времени проводили вместе, что другие мысли о ней почти сбивали с ног, лишая остатков самоконтроля, хотя это и казалось нелогичным.

Сейчас Клант старался думать и не терять из виду даже малейшие детали: как она вздрогнула, удержавшись от желания и отпихнуть, и обнять его за талию; как затрепетали ее ресницы, когда Эмма скрыла от легарда свой взгляд; как сбилось ее дыхание, а на лице проступило выражение борьбы.

Отбросив ей за спину волосы, киашьяр близко — близко всмотрелся в тонкую кожу на шее, ощущая на виске ее дыхание, а потом осторожно поцеловал напряженную жилку, вслушиваясь и впервые по — настоящему изучая ее.

Он знал, как все будет, словно это произошло бы не в первый раз, хотя прежние их мимолетные и агрессивные поцелуи ничего не рассказывали Кланту о девушке. Но ощущение чего‑то знакомого не покидало, придавало сил и уверенности в том, к чему киашьяр стремился.

«Уговори ее, — вторило его мыслям сердце. — Уговори ее. Не важно, кто именно стал ее избранником, Эмма сейчас не стремиться увидеться с ним, а значит, у тебя есть шанс завладеть ею, пока это еще возможно».

Он так давно привык думать, что Эмма и так принадлежит ему… Обратное причиняло боль и вызывало необходимость подумать над собственными эмоциями.

Да, легард никогда не задумывался над тем, что будет, если Эмма выберет. Выберет другого. Он с самого начала жил с мыслью, что ее интерес, пусть и детский по большей части, дает ему некое первенство и уверенность, но оказалось — нет.

То ли устав ждать, то ли давно его разлюбив, Эмма решилась двигаться дальше, в то время как он, уверенный в ее чувствах, никогда не думал о себе. И оказалось, что привычка, возникшая в нем, не простое принятие ее любви, а спокойное и постоянное чувство, развиться которому мешал разум.

«Глупость тебе помешала!» — признался сам себе легард и вздохнул, целуя девушку за ухом.

Эмма вновь вздрогнула и без оглядки и сомнений обняла его, под камзолом плотно сжав рубашку на спине.

Клант едва заметно передвинулся, стараясь не сбить возникшее между ними настроение.

«Соглашайся», — требовательно думал он, хотя и не собирался озвучивать это вслух.

Ее согласие казалось таким важным и нужным в это мгновение, хотя при некотором упорстве легард получил бы его и в другое время.

«Шантаж и запугивание можно оставить на крайний случай», — решил он, точно зная, что даже в таком случае Эмма найдет способ ускользнуть. Ее практически всю жизнь учил он сам, и ученица успела превзойти учителя во всем.

Расхохотавшись над своими мыслями, Клант подхватил ее подбородок двумя пальцами и приподнял лицо Эммы, надеясь заглянуть в ее глаза. Девушка, будто испытывая его выдержку, смотрела в сторону, хотя огонь, что пылал в его теле, жаром окутывал и ее тоже, непостижимым образом сочетаясь с ее огнем, согревавшим его сердце.

Так и не дождавшись ее взгляда, Клант медленно приник к губам девушки, радуясь, что хотя бы на поцелуй она ответила с охотой, уверенно еще теснее прислонившись к нему.

Легарду хотелось услышать ее мысли, понять, что именно она думает и что чувствует. И почему так странно реагирует. Да, до этого момента их поцелуи больше походили на выброс злости и нетерпения. Теперь же он растягивал эти нежные мгновения, будто другой возможности насладиться ее близостью не осталось.

Поцелуи стали глубже, сводя его с ума окончательно.

Обычно, увлекаясь очередной прелестницей, Клант часто ловил себя на мысли, что сравнивает их между собой. Но не сейчас. Эмма не походила на кого‑либо, и никто не имел права быть даже сравнен с ней, хоть и мельком.

Слишком она была другая.

«А какая?» — язвительно уточнил внутренний голос с ноткой требовательности.

Нашлось бы множество эпитетов, чтобы описать Эмму, но одно слово больно толкало сердце внутри грудной клетки, ускоряя ритм, от чего под ребрами ощущалась легкая боль.

«Ты думал, что она твоя, — подсказал внутренний голос, пока пальцы киашьяра нежно ласкали волосы и лицо девушки. — А оказалось, что это ты был олухом, не заметившим, как кто‑то другой присвоил себе ее. Пусть и на время».

Легарду захотелось вызнать имя и тут же отправиться на поиски с одной лишь целью. И это не были уговоры неизвестного ему легарда, а Эмма не отрицала, что носит ребенка от кого‑то из королевства, да и прочная защита плода не вызывала сомнений в том, что отец — не человек.

Чуть отстранившись от девушки, крепче прижимая ее к себе, Клант вдруг решил, что никому ее не отдаст. И малыша тоже. Сделает все, чтобы заполучить Эмму в свое безраздельное владение, не дав больше никому шанса.

«Она моя и такой будет всегда», — хмуро решил он, чувствуя прилив ярости и одновременно отчаяния.

— Эмма?

Она не ответила, но его голос будто вывел ее из затуманенного состояния, и девушка отступила в сторону, высвобождаясь. Сердце Кланта сжалось, но он все же отпустил ее, слабо представляя, как поступить теперь.

Эта девушка всегда вгоняла его в ступор, когда дело касалось каких‑то решений. Она всегда поступала нелогично. Ну и конечно она не захочет принимать его решения! Согласия от Эммы киашьяру не добиться, хотя стоило попробовать.

— Так что ты скажешь? — решил он и задал вопрос.

— О чем ты? — нахмурилась девушка и отвернулась, пытаясь незаметно от него потрогать припухшие губы. Ее мысли будто витали где‑то далеко.

— Ты же не думаешь, что я так все оставлю?

Она не ответила, а легарду подумалось, что проще еще раз ее поцеловать и в порыве страсти вытянуть согласие. Кажется, страсть действовала на нее как раз подходящим образом.

— Я не хочу за тебя замуж, пока… — она не договорила и уставилась вдаль.

Он уцепился за первую половину фразы, почти не заметив ее сомнения и тревоги:

— Эмма!

— Оставь это Клант, — попросила Эмма устало. — Очень многое я просто не могу тебе объяснить, а брак — не лучший исход для меня сейчас.

В глубине ее карих глаз он заметил грусть и какие‑то непонятное отчаяние, словно ей хотелось еще что‑то сказать, но девушка не решилась, вместо этого выдав:

— Да и потом… Не могу же я разбить сердца всем тем девушкам, которые еще встретятся на твоем пути. Та же… Марта.

Клант стиснул зубы. Он не ожидал, что размышления приведут девушку к этому.

— Это не важно.

— Для тебя, а кому‑то ты, возможно, разбил сердце… — тихо хмыкнула Эмма, будто что‑то показалось ей смешным.

— Так значит?.. — с нажимом уточнил киашьяр.

— Нет, я этого не хочу, — она ответила, а Кланту вновь показалось, что она что‑то недоговорила.

* * *

«… пока я не собралась с силами, чтобы рассказать тебе правду», — закончила я свою мысль и вздохнула, глядя в глаза легарду, радуясь, что он не способен читать мысли.

Упоминание Марты вывело Кланта немного из себя, он начал злиться, и это было мне на руку.

— Но ты же понимаешь, что я добьюсь своего? — сухо спросил он.

Я не удержалась от горького смешка:

— Да кто ж тебе даст такую возможность?

Решимость, проявившаяся в линии его подбородка, вынудила меня задуматься над словами легарда с большим опасением.

Мне было не понятно, что им движет, но жалость к себе я принять не могла ни при каких обстоятельствах.

— Эмма, мы знакомы очень давно, — напомнил мне легард.

— Да, — перебила я, — но ты так и не понял, что я никогда…

— Знаю, — кивнул он, не дав мне закончить. — Ты никогда не будешь делать то, что противоречит твоим внутренним ощущениям. Но… Неужели ты не понимаешь, что так было бы лучше для всех?

Я рассмеялась. Мне казалось, что единственным, кто здесь не понимает всего, был сам киашьяр.

— Для кого лучше? — резко прервав смех, спросила я. — Для тебя? Для ребенка? Но, Клант, для меня это не лучший исход.

«Если ты не любишь, то мне не нужна такая жизнь с тобой!» — хотелось мне крикнуть, глядя ему в глаза, но я лишь тихо хмыкнула себе под нос, отметив, что еще несколько месяцев назад дала бы согласие только ради нахождения рядом с ним, чтобы иметь право называть его мужем. Но не сейчас, когда разочарование и горечь многое для меня перечеркнули.

— И чем же все это плохо для тебя? — вновь начав злиться, тихо уточнил легард, непостижимым образом умудряясь нависать надо мной, хотя был выше лишь на несколько сантиметров. — Не нужно убеждать меня, что тебе не понравился наш поцелуй… Или прикосновение моих рук тебе противно. Кажется, когда‑то ты сама этого хотела?

— Это было давно, а я выросла слишком быстро, чтобы ты это заметил, — хмуро отчеканила я и отступила от киашьяра на шаг, обратив внимание, что он опять начал ко мне приближаться.

Я не могла не замечать, как меняется выражение его глаз, как злость и непонимание закипают в глубине его зрачков. Клант сжал ладони в кулаки и замер. От его тела волной исходил жар, отчетливо заметный даже невооруженным взглядом. Купол щита над нами начал слегка колебаться, и я разволновалась, что не успею выставить свой собственный, если этот разрушится.

— Прекрати! — воскликнула я.

Еще ни разу в жизни мне не доводилось видеть блондина в таком состоянии. Он не просто был зол, Клант излучал ни с чем несравнимую ярость. И она грозила обрушиться на меня.

— Я не понимаю тебя… — едва слышно вымолвил он, пытаясь контролировать свои эмоции, но получалось слабо.

— Просто не мешай мне, — попросила я и прикусила язык.

Разум едва сдерживал желание сердца спросить: «Ты меня любишь?» И это же грохочущее сердце давало мне ответ, уж не знаю, правильный или нет, но такой логичный в данный момент. Ответ, не суливший мне ничего, кроме горечи.

Люби он меня… Люби он меня, не пришлось бы устраивать эти игры с переодеваниями. Люби он меня, на сердце не было бы выжженных рубцов его многочисленных похождений.

— Эмма, — не переставая злиться, тихо пробормотал Клант, все еще надеясь подойти ко мне достаточно близко.

— Нет. И прекрати все это! — выкрикнула я, отступая. — Я хочу уйти.

Его плечи поникли, какая‑то необъяснимая тоска на миг высветилась в глазах, но все пропало раньше, чем я успела понять.

Клант махнул рукой, и камни прохода со скрежетом разъехались, а он просопел:

— Если ты этого хочешь.

— Да, хочу! — резко бросила я и направилась к видневшейся внизу лестнице.

Вдруг Клант возник у меня за спиной и положил ладони мне на плечи, едва ощутимо сжав. Я не ожидала от него ничего подобного, потому замерла, прислушиваясь. Мое тело все еще горело от вспыхнувшего, но не успевшего потухнуть желания. Если бы я была достаточно глупа… Если бы я была достаточно безрассудна… Я могла бы пойти на поводу у мимолетного желания, заставив разум на время утихнуть.

Если бы…

Я всхлипнула, крошечная слеза жемчужиной скользнула по щеке к подбородку.

— Эмма? — тихо и настороженно уточнил Клант.

Я не знала, что стало последней каплей. Был ли это его голос, вырвавшееся наружу безумие или может тело вдруг решило не дать мне отступить назад, но я развернулась, сама позволяя ему обвить вокруг моих плеч руки, после чего потянулась, отбросив все сомнения, и поцеловала легарда в губы.

Поцелуй вышел сначала смазанный и неловкий, будто ни он и ни я до этого не целовались. Клант и вовсе замер, как изваяние, словно какая‑то мысль не давала ему сосредоточиться на происходящем. Но потом он ожил, его губы настойчиво захватили мои в плен, а поцелуй стал другим: глубже и сильнее.

Будто нам этого было мало, он сжал меня на грани боли, неистова прижимая к себе, в то время как я хотела слиться с ним в единое целое, соединиться без остатка, забыть на время, кем являюсь. Разорвав на миг поцелуй, киашьяр подхватил меня, поднимая так, чтобы моя голова оказалась выше его, а слияние наших губ приобрело странный будоражащий оттенок.

Что‑то на самом деле изменилось, что‑то стало другим. И я не знала, что именно. Но мое отчаяние и горечь, не способные выразиться физически, вылились в это безумное и требовательное, когда даже мысль об отступлении пугала меня до ужаса.

— Эмма, — едва слышно пробормотал Клант, покрывая поцелуями мою шею, в то время как я пыталась не слушать внутренний голос, твердящий, что это уже было.

Правильнее было бы остановиться, не цепляться за него с такой неистовостью, не пить жаркое пламя его дыхания, но я не могла сопротивляться. Я слишком соскучилась по этому ощущению, по вкусу и силе. Я слишком сильно жалела, что не могу получить легарда в свое владение без разговоров и выяснений отношений. Я пожалела, что позволила себе один раз узнать его по — настоящему, и теперь мое тело требовало быть с ним рядом.

«Зависимость? Сумасшествие?» — спрашивала я себя, боясь верить тому, что это происходит, и я не в теле Марты сейчас.

Внутри меня вдруг все встало на свои места, а в животе вдруг появилось приятное томление и легкость. Но больше всего меня удивило другое: находясь рядом с Клантом, чувствуя его прикосновения, я могла отчетливее ощутить и малыша, притаившегося у меня под ребрами. Зародыш, которого еще трудно было назвать ребенком, словно точно знал, кто перед ним, передавая мне спокойствие и радость.

Все было так, как должно. И это успокоило меня лучше любых слов.

«Я могу получить его… сейчас… Не боясь и не думая о том, что будет потом».

Клант без труда устроился прямо на камнях, словно бы не ощущая боли от врезавшихся в спину осколков. Он подхватил мои колени, чтобы я не поранилась, и на мгновение мы замерли, глядя в глаза друг другу.

«Все будет еще только сложнее потом, — поняла я, но, забыв обо всем, склонилась к нему, не желая упустить свой случай. — Ну и пусть!»

Глава 7

«Перед началом исследований изучите вспомогательную литературу».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Или потыкай в объект исследования палкой. Если кусается, плюется ядом или бросается тыкать вас в ответ — отойди подальше от спящего сокурсника».

Приписка на полях

Конечно же я жалела. Не слишком сильно, но это чувство явно присутствовало среди эмоций. Во второй раз жалела уже куда меньше, особенно когда незаметно для меня Клант переместил нас в более комфортное для уединения место.

Единственной забавной деталью всего происходящего стала смутная тревога, что нас может кто‑то увидеть, но под напором рук и губ легарда я позабыла даже о том, как правильно дышать.

Лежа в кольце рук киашьяра, отчетливо видя контур, которым он обнес кровать, я не могла не думать о том, что натворила. Последние несколько часов стали либо моим проклятием, либо разрешили хоть часть моих трудностей. Чем больше я перекатывала в голове мысли, тем отчетливее склонялась к первому варианту.

Лежать рядом с Клантом было хорошо, уютно и как‑то… привычно. Словно мы проделывали это не впервой. Чего нельзя было сказать о наших более активных действиях…

Мое самообладание разбилось о желание вновь испытать то непередаваемое чувство, что оживало между нами в минуты наедине. Я думала, что все будет похоже, почти так же, как с Мартой, но ошиблась.

То ли из‑за того, что чувствовала себя собой самой, то ли потому что во мне еще бушевала злость, но все до одной ласки я переживала острее. Моя кожа будто утончилась, и любое прикосновение мелкими искорками проникало внутрь, прокатываясь неистовыми вспышками наслаждения по венам.

Кланта я и вовсе не узнавала. Сначала он был жестким, даже немного жестоким, неимоверно требовательным. Его руки снова и снова находили самые чувствительные точки на моем теле, вызывая взрывы радости. Я не могла скрыть улыбку и ликование счастья, не могла себя контролировать так же хорошо, как в теле Марты.

Все было странным и… настоящим.

И я готова была простить себе эту слабость, чтобы теперь знать, что весь мой прежний восторг оказался лишь бледным отсветом истинного удовольствия.

А теперь я лежала и размышляла над тем, что и как мне делать дальше. Снять защитный контур, которым киашьяр хотел меня удержать на месте, я смогла бы за считанные секунды — Клант видно забыл, что сам научил меня этому заклинанию. Но вот что потом?

Бежать? Опять?

Теперь бесполезно. Вряд ли последние пару часов смогут обмануть Кланта насчет моих истинных чувств к нему. Но как быть с остальными тайнами? Как рассказать ему обо всем?

Еще немного поразмышляв над этим, я поняла, что пока не готова раскрывать секреты.

Осторожно высвободившись из кольца рук киашьяра, я перебралась на дальнюю от него часть безразмерной кровати и замерла, просто наблюдая, как он спит. Так мне думалось куда проще. Его спокойное сердцебиение и дыхание не отвлекали меня от принятия очень важных решений.

Время будто остановилось, давая мне возможность просто наблюдать и не двигаться с места. Лишь свет, тусклыми полосами проникавший сквозь тонкие занавеси, позволял определить, что проходят не просто минуты, а часы.

Я успела проголодаться, сочинить первые несколько фраз, которые сказала бы Кланту при пробуждении. Даже устала ждать! А потом он вздрогнул и заворочался, его рука скользнула по подушкам, будто ища что‑то… или кого‑то.

Мне не верилось, что именно я предмет его поисков, пока, на миг распахнув глаза, Клант не обнаружил меня и не подтащил к себе поближе одним резким рывком. Он ногой прижал мои бедра к себе, руками впечатывая мою спину в свою грудь.

Несколько минут мы так и лежали, пока дыхание легарда не выровнялось, ласково согревая мой затылок. Сама не понимая, чего добиваюсь, я поерзала, разрываясь между возможностью вновь вырваться и желанием быть к Кланту еще ближе.

Мои движения не остались незамеченными, Клант вздохнул, почти до боли сжал мои плечи и прошептал в мой затылок:

— Солнышко…

Я тихо охнула, ошарашено раскрыв рот и замерев.

— Клант?

Он не ответил, никак не отреагировал, и я с обреченностью поняла, что он спит. А потом он вновь заговорил, и каждое слово вонзилось в мое сердце, будто маленький, но смертоносный кинжал.

— Марта, останься со мной.

Мое сердце дернулось, пропустило удар, а потом отчаянно заколотило в груди. Слезы сами собой хлынули из глаз, а в голове вертелась лишь одна мысль: «Нужно было не целовать тебя там, наверху, а сбросить вниз!»

Я отчаянно дернулась и, к немалому удивлению, киашьяр легко меня отпустил, так и не проснувшись. Размазывая по щекам слезы, я отползла от Кланта подальше, не желая его касаться, и в ужасе сжала край одеяла, не представляя, как поступить дальше.

* * *

Сон поглотил всю его злость и беспокойство. Кажется, еще ни разу легард не погружался в забытье с таким умиротворением, хотя и пытался как можно дальше отгонять дрему. Эмма не вырывалась, позволяя Кланту крепко обнимать себя и даже не воспротивилась замкнутому контуру магической преграды.

И все же киашьяр догадывался, что девушка сбежит при первой же маленькой возможности, как она делала все последние разы, не давая Кланту получить ответы на вопросы.

Во сне мир оживал ярким буйством красок, переливаясь цветовыми пятнами. Его сны всегда были такими, как будто разрозненные картинки, никогда не складывавшиеся в единое целое.

В какой‑то миг, наблюдая за мельтешением пятен, Клант выделил из всех отблесков один, поняв, что уже где‑то видел этот оттенок. Ярко — рыжий… переливчатый, с вкраплениями огненных искр алого и пурпурного. Зрение подводило, пятно расплывалось, то на секунду обретая нечеткий контур, то еще больше размываясь.

А потом он увидел, как алое и рыжее вспыхнуло золотом, будто само солнце пробивалось сквозь слишком яркие краски. Предметы обрели форму, цвета стали темнее и естественнее.

Ветер раздул длинный черный плащ на плечах повернутой к нему фигуры. Клант не видел ничего, кроме медового золота волос, развеваемого порывами шквального ветра.

Киашьяр шагнул вперед, стараясь не оступиться на острых камнях. Женщина впереди не шевелилась, лишь ветер трепал ее одежды. Клант был уверен, что видит перед собой Эмму. Ее волосы он видел так часто, что ни за что не перепутал бы.

— Солнышко… — во сне можно было не скрываться и позволить губам шептать то, что они сами хотят.

Клант протянул руку, боясь напугать Эмму, и коснулся ее плеча. В тот же миг девушка обернулась, и оказалась не Эммой, а Мартой. Киашьяр озадаченно нахмурился, глядя в доверчиво поднятые к нему глаза. Девушка широко улыбнулась и отступила на шаг назад, почти падая со скалы вниз, к подножию Лесса.

— Марта, останься со мной, — успокаивающе попросил он. — Не нужно.

Девушка улыбнулась, сверкнув розовыми от крови губами и зубами, и отступила еще на шаг, срываясь вниз. Клант не успел ни схватить ее за руку, ни даже вскрикнуть.

Все вокруг поглотила чернота, в которой слышались лишь горестные всхлипы, но легард не мог понять, откуда они исходят.

* * *

Я вздрогнула, увидев, что Клант проснулся. Он просто потянулся, будто кости и сухожилия в его теле не были соединены между собой, и в одночасье оказался прямо передо мной, спокойный, сосредоточенный, будто не за его сном я наблюдала последние три или четыре часа. Люди так не умеют.

— Привет, — киашьяр едва заметно криво улыбнулся, вздернув уголок губ с правой стороны.

Его напряжение передалось мне, по телу растекся холод. Мне не помешало бы одеяло, но момент казался не слишком удачным для просьбы.

— Как ты? — напряжение в его глазах усилилось едва различимым свечением. Будь я в другом настроении и не испытывай страха перед неизвестностью, обязательно бы перешла на магическое зрение, чтобы увидеть как ледяные смерчи закручивают синий вихрь в глазах легарда.

Я не ответила, судорожно помотала головой и замерла, не зная даже, что сказать. Поцелуй, приведший нас в его спальню, где мы и довершили начатое, был моей инициативой. Должна ли я нести ответственность за случившееся? Или же мне стоит порадовать Кланта рассказами о его непередаваемой… харизме?

«Ох, хватит с Кланта уже того, что я не сбежала…»

— Зачем тебе от меня убегать? — мягко уточнил легард, и я задохнулась от ужаса.

Неужели я вложила в свои слова магию? Неужели сама дала ему в руки немного власти над собой?

«Неужели он меня слышит?»

«Отчетливо», — пришел ответ из глубины зрачков блондина, и я тут же прижала ладонь к губам, словно говорила вслух.

Я вскочила с кровати, но далеко не ушла, со всего разгону врезавшись в щит. Упасть мне не дал Клант. Поймал и подхватил на руки, хотя мне подобная поза казалась немного нелепой.

Пока легард осматривал мой лоб на предмет ран и ссадин, а потом снимал щит, я успела немного собраться и обдумать ситуацию.

По какой‑то нелепой причине киашьяр слышал не только мои сознательные к нему обращения, но и отчетливые мысли, что никак не укладывалось в рамки нормальности. Даже когда я прикладывала все усилия к молчаливому разговору, то и тогда приходилось долго и усиленно концентрироваться на том, что хочу сказать. Сейчас все получилось само собой, словно я была легардой…

«Стоп! Но ведь…» — я не додумала, сообразив, что еще немного и выдам киашьяру свой маленький секрет.

Переведя дух и расслабившись, я еще раз обратилась к своей догадке и решила, что бесспорно поняла все правильно.

О чем‑то таком не раз рассказывала Вира, упоминая, что, хотя ей и без того удавалось легко общаться с легардами, а с Рэндом они могли вести беззвучные беседы повсюду, во время беременности сестре удавалось разыскать супруга даже на другом конце континента. Для них в те месяцы расстояние не имело преград, так же как и человеческое происхождение будущей матери.

Упоминая об этом, Вира немного похихикала и добавила, что данная особенность связывала ее только с Рэндаллом и только временно. Будто еще не родившийся Тирой сам узнал, кто его отец, и усилил способности матери, чтобы повысить собственную безопасность.

Теперь только от меня зависело, как долго Клант будет находиться в неведенье.

Тяжело вздохнув, я на секунду задержала дыхание и затем осторожно попросила:

— Поставь меня, пожалуйста.

Киашьяр проигнорировал мои слова и уселся на край кровати, продолжая держать меня на руках. Ситуация осложнялась еще такой нелепой деталью, как то, что я была в собственной рубашке и штанах, а легард — совершенно голый. Не зная, куда смотреть, я сосредоточилась на том, чтобы контролировать свои руки, а они против воли чесались от желания потрогать кожу легарда на груди.

— Эмма, — привлек мое внимание Клант, пытаясь заглянуть мне в глаза, — о чем ты думаешь.

Я прикусила губу, удерживая внутри как слова, так и мысли.

— Раньше мне казалось, что я знаю эту девочку. — Он легонько постучал костяшкой по моему виску. — А теперь ты стала такая…

— Какая? — мгновенно раздражаясь, спросила я.

— Ты закрытая книга для меня, — с сожалением вымолвил он и горько усмехнулся, потянулся, касаясь моих волос над ухом губами.

Я отпрянула и попыталась высвободиться. Легард стиснул зубы, так что четче проступили жилы на висках, и отпустил меня. Я вскочила и отпрянула на шаг, подбирая с пола ботинки.

— Мне пора, — нервно заявила я, осматриваясь в поисках носков.

— Мы так и не договорили… — напомнил Клант.

— А нам не о чем разговаривать! — резко бросила я.

«Разве? — Он удивленно вздернул бровь. — Ты сама хотела… И не возражала».

— Минутная слабость, — оборвала я его мысли, перетекшие в красочные картинки, но щеки все равно залил предательский румянец.

«Мне показалось, тебе понравилось…» — без улыбки сообщил киашьяр.

Будь у меня в этот момент больше сил, и так истощенных за последние несколько часов, я обязательно ответила бы легарду какой‑нибудь колкостью, но голова раскалывалась от необходимости все контролировать.

— Да, и что? — резко ощетинилась я. — Думаю, это ожидаемый результат! Ты же у нас опытный мальчик.

Клант прищурился и удивленно спросил:

— Почему ты злишься?

— Тебя не спросила, что мне делать! — вспыхнула я.

— На каком ты месяце, Эмма? — удивился он. — Обычно так себя ведут на четвертом — пятом.

Мне хотелось рассмеяться и горкнуть ему в лицо, что он не хуже меня должен знать срок, но я промолчала, не давая Кланту в руки точку влияния.

— Так что?

— Послушай… — Начала я, но оборвала себя и глубоко вздохнула, постаравшись выкинуть из головы все лишние эмоции. — То, что произошло… Это лишь минутное помешательство. Это ничего не значит. Это ни к чему не обязывает ни тебя, ни меня. Может мне просто это было необходимо. Ну, как что‑то вкусное. Не более того.

— Ну да, — он криво усмехнулся.

— Но уже все прошло. И ни ты, ни я не в одной лодке и не зависим друг от друга, — продолжила я. — Просто позволь мне самой решать, что делать дальше. Хорошо?

— А если я не соглашусь с этим? — нахмурился Клант.

— Ты меня все равно не заставишь, — вздрогнула я, погружая ноги в ботинки.

— Мне не нужно заставлять… — покачал легард головой. — Я…

Я отмахнулась:

— Этот разговор становиться бесконечным. Я сказала тебе все, что собиралась.

— Но почему? Что тебе мешает? — нахмурился Клант.

— Мне? — фыркнула я.

«Это тебе мешает! Например, мысли о малышке Марте».

— При чем здесь Марта? — зло бросил он. — При чем здесь эта девчонка? Она мне никто.

«Еще лучше!» — обиделась я за свою ипостась, а вслух горько вымолвила:

— В этом все дело, Клант. Как скоро я перестану быть для тебя кем‑то? Ты сам не знаешь, зачем тебе я. А я не хочу вязаться в хвосте перечня твоих пассий.

— Эмма, ты… — начал Клант, его ноздри раздулись. Он хотел что‑то сказать, но я так и не дождалась. Его злость наполняла комнату удушливым напряжением. — Не глупи. Все не так!

— А как? — требовательно спросила я. — Ты можешь ответить мне, зачем предлагаешь… даже ставишь меня перед фактом… брака! Зачем тебе это?

— Так будет лучше для тебя, — недовольно вымолвил он и больше ничего не добавил.

Горечь ядом разлилась по моим жилам, а в животе образовалась ноющая болевая точка.

Мне было мало этого «лучше». Мне было мало маленькой надежды на обретение счастья. Сердце требовало всего, а не только несуразного «лучше».

— Нет, Клант, нет, — непререкаемым тоном вымолвила я и очень спокойно покачала головой. — Я говорю тебе «нет».

Он сжал челюсти и хмыкнул, давая понять, что не очень верит моим словам.

— Спасибо за… приятно проведенное время, — язвительно бросила я, направляясь к двери.

— Всегда пожалуйста, — ответил киашьяр. — Обращайся!

— Не дождешься.

— Посмотрим, — многообещающе заметил Клант.

Я зарычала и рывком распахнула дверь, стремясь убраться из комнаты раньше, чем легард еще что‑то скажет. Мне хотелось обернуться и увидеть выражение его лица, но я сдержалась.

Сердце подсказывало, что этот разговор так ничего не решил. Он даже не раскрыл мне истинных чувств Кланта, и это было особенно болезненно.

Уже шагая по коридору, я услышала, как что‑то в комнате Кланта со звоном врезалось, вероятно, в стену. Что‑то достаточно тяжелое и хрупкое.

— Что ж… — решила я. — По крайней мере, я не сделала большую глупость и не сказала ему, что люблю. Чувствовать себя слабой перед ним было бы хуже. Все остальное я смогу пережить.

* * *

Большие часы над камином прекрасно подошли, а стены не слишком противились обрушенной на них мощи. Клант ударил не в полсилы, как мог бы, а обрушил на покрытые лаком дубовые панели всю свою злость и раздражение. Завитушки и украшения с грохотом посыпались на пол, смешиваясь с мелкими сколками керамики.

— Р — р-р!

Легард хотел разбить еще что‑нибудь, но за последние месяцы в его комнате появилось очень мало новых предметов, а в прошлый раз он разбил и сломал почти все, что попалось под руку. Ярость наполняла кровь, хотелось догнать Эмму и потребовать от девушки четких ответов. Весь их разговор не имел никакого смысла. Киашьяр не узнал ничего нового, лишь убедился, что от Эммы стоит держаться подальше, если хотелся трезвости мысли.

Вздохнув и потерев лицо, он быстро оделся и вышел в коридор, слабо представляя, что будет делать дальше. Пока ничего не имело смысла, а мысли легарда занимали вопросы.

Побродив по коридорам, петляя между разными дверями, оказываясь то на уровне канцелярии отца, вынуждая охрану напрягаться, то сбивая с толку слуг на жилых уровнях своим хмурым лицом.

В одно из таких перемещений он услышал голос брата и мгновенно решил узнать все у него.

— Рэнд? — Врываться в кабинет, где шло какое‑то совещание, не стоило, но Клант даже не обратил внимания на присутствующих.

Киашьяр сразу заметил встрепанный вид брата и мгновенно выпроводил лишних свидетелей, заперев дверь.

— В чем дело? — стараясь скрыть тревогу, спросил он. Рэндалл впервые видел брата в таком состоянии.

Клант упал в кресло напротив киашьяра и немигающим взглядом уставился в брата:

— Ты знал, что Эмма беременна?

Рэнд несколько секунд не отрываясь смотрел в глаза блондину, а затем медленно качнул головой снизу вверх.

— И когда ты собирался мне сказать? — хмуро спросил Клант.

— Кажется, это дело Эммы, — попытался напомнить легард, но злое шипение стало ему ответом. — Подожди! А что ты хотел? Она взрослая. Она сама может решать, кто должен знать, а кто нет.

— И почему это ты знаешь, а я — нет? — прорычал Клант.

— Так вышло, что я понял это сам, — не смотря на злость брата усмехнулся Рэндалл.

— Может ты еще знаешь, от кого Эмма беременна?

— А ты… — начал Рэнд, но смолк, поняв, что чуть было не сболтнул лишнего. — Ты так и не выяснил, кто это? Удивительно, как это малышка тебе не сказала. Она же тебя обожает.

— Это не помешало ей спутаться с каким‑то легардом, — прорычал Клант. — Это хоть не Трумон, я надеюсь?

— Нет, это не он, — фыркнул Рэнд. — Это чуть более достойный представитель нашего народа, хотя характер оставляет желать лучшего.

— Рэнд, кто?

— Брат, я тебя не узнаю, с каких пор ты стал такой… нервозный? Обычно ты куда сдержаннее меня! — постарался разрядить обстановку легард. — Видно годы тренировок пошли насмарку.

Клант зарычал и вскочил, нависая над столом:

— Рэнд.

— Клант, я не понимаю, почему ты бесишься? Неужели ты думал, что она всю жизнь будет тебя ждать? А теперь, когда вдруг ты решил обратить на нее внимание… Ох, неужели ты думаешь, что, наблюдая всю эту череду твоих любовниц, она позволит тебе еще раз растоптать ее жизнь?

— Я не собираюсь этого делать, — выдохнул Клант. — Когда это я растоптал ее жизнь?

Рэнд наклонил голову и мрачно посмотрел на брата, давая понять, что тот и без подсказок знает ответ.

— Даже если и так… — вздохнул Клант. — Сейчас все иначе.

— И только поэтому она должна тебе верить? — удивился Рэнд. — Думаю, пока она не видит разницы между собой и всеми остальными твоими любовницами.

— Но я… — Клант не смог договорить, вдруг поняв, что никогда и никому не признавался в одном чувстве.

— Вот именно, — кивнул Рэнд, правильно расценив поведение брата. — Ты. Но ты не удосужился ей об этом сказать.

* * *

Кириа осторожно отступила от неплотно прикрытых дверей и беззвучно хмыкнула. Девушка могла еще долго вслушиваться в разговор братьев, но все, что могла, она уже узнала. Порадовавшись, что не сменила узкие сапожки для верховой езды на обычные туфли, легарда спиной отступила от двери и медленно двинулась прочь, напряженно прислушиваясь. В этом не было особой надобности, Клант и Рэнд не услышали ее приближения в первый раз и даже не заметили, что дверь кто‑то приоткрыл.

Кириа с облегчением растворила дверь в конце коридора и поспешила прочь, будто за ней гнались чудовища. Сначала она думала пойти к матери, но тут же образумилась, сообразив, что Элеонора попытается вмешаться и призвать всех к ответу, а ни братья, ни Эмма не простят девушке этого даже через триста лет.

— Хотя к тому моменту я уже буду старой легардой и не смогу удержать в голове достаточно много воспоминаний, — фыркнула она, надеясь унять дрожь.

Услышанное жгло затылок и скулы, будто кто‑то приложил к коже лед.

Еще немного подумав, девушка направилась в библиотеку. Как она и ожидала, на одном из верхних уровней на полускрытом тенью диванчике восседала бабушка, сладко потягивая мундштук. Коричневый кончик сигары то и дело вспыхивал алым, а вокруг королевы клубился едкий дым.

Кириа ненавидела эту странную любовь Клео к курению, но любовь к бабушке позволяла ей терпеть чужую слабость.

— В чем дело? — королева вздернула бровь так высоко, что та исчезла за складками цветастого тюрбана.

— Я кое‑что узнала, — стараясь подавить напряжение в голосе, пробормотала девушка и уселась на подставку для ног, проигнорированную королевой.

— И что же? — вяло поинтересовалась королева и глубоко затянулась, после чего откинула голову назад.

— Это касается Эммы и… Кланта.

— Ты о том, что она его любит и никогда этого не скрывала? — уточнила Клео. — Или о том, что мой внук наконец‑то понял, что сам давно в нее влюбился?

— Бабушка, ты знала?! — воскликнула девушка и подпрыгнула, но тут же зажала рот рукой, заметив, как королева поморщилась. — Но как?

— Это было заметно. Всегда, — пожилая женщина стряхнула пепел и на миг замерла, прищурив глаза: — У Эммы сразу. Девочка мне всегда нравилась. Смелая. Она не побоялась сразу признаться себе, хоть в таком возрасте еще мало что могла понять. А вот Клант… Он просто не мог понять, что она сама заставила его полюбить себя. Он стал ее, хоть и не признает этого даже сейчас.

— О чем ты? — удивилась Кириа.

— Вспомни, — хмыкнула королева, — если ей нужен был друг — Клант был другом. Ей требовался наставник — Клант не стал кого‑то искать, а сам начал ее учить магии. Сам того не подозревая, он всегда кружил возле нее, когда Эмма была в Лессе. Она проводила с киашьяром больше времени, чем с сестрой.

Кириа удивленно ахнула, поняв, что бабушка права и едва различимо пробормотала:

— И он стал другой в последние годы. Я только теперь это поняла, когда ты сказала! Он ведь изменился, хоть маска осталась прежней.

— Раньше он был чуть более беспечным, — согласилась Клео. — Ну и… он постоянно пропадает. Его не бывает месяцами, неделями. Потом объявляется.

— Он ищет следы изгнанных, — не согласилось легарда.

— Всегда?

В голосе пожилой женщины Кириа услышала смех, словно та хотела ей что‑то сказать, но давала возможность догадаться.

— Бабушка!

— Однажды он просто решил, что должен быть для нее хорошим старшим братом, решил присматривать за Эммой, а теперь…

— Да, но не усмотрел, раз она беременна и не от него, — решительно вымолвила девушка.

— Разве? — удивилась королева.

— Бабушка, я точно знаю, что Эмма беременна!

— Я не о том, — отмахнулась женщина. — Кто тебе сказал, что не от него?

Кириа замерла и нахмурилась, сурово глядя на королеву и собираясь сказать, что своими ушами слышала разговор братьев.

— Я видала ее лицо на следующий день после торжества, — спокойно вымолвила бабушка. — Я видела ее растерянность и страх. И я видела боль в глазах, когда она смотрела на твоего брата. Боль, страх, отчаяние, раздражение… и любовь. Кириа, я удивляюсь вам всем! Как можно просто думать о том, что эта девушка пошла бы против своих чувств?

— Но, ба!..

— Ее вырастила Вира! — взмахнув руками, простонала королева. — Это все знают! Девочка впитала все, что касается любви, от сестры. Я вижу, что в этом они похожи. Посмотри на нашу киашьярину! Она любит твоего брата, она смотрит только на него, она бросилась в логово изгнанных за ним. Она…

— Она делает его счастливым, — вздохнула Кириа и едва заметно улыбнулась. — Он стал сильным и перестал копаться в себе теперь.

— Вот именно, — кивнула королева. — Она его любит. Их свел выбор артефакта, но это не стало их болью.

— Как у тебя, — едва слышно пробормотала легарда.

Королева не обратила внимания на слова девушки и ровным голосом продолжила:

— Артефакт предрешил их союз, но он был неминуем, я думаю. Эти двое, как звезды на небе — у них общий путь.

— И Эмма — звезда Кланта? — фыркнула Кириа.

От королевы не укрылся настрой внучки, она добродушно усмехнулась и поправила:

— Она его солнце.

— Ба! — опять фыркнула легарда.

— Я не буду тебя уверять, но точно знаю, что Эмма, какой бы взбалмошной не была, не стала бы изменять себе самой, — женщина затянулась и загадочно сверкнула на Кирию из‑под полуопущенных ресниц взглядом.

— Себе? — не поняла рыжеволосая легарда.

— Конечно! — кивнула Клео. — Изменяют не кому‑то, а самому себе, своей любви, своему сердцу, своим идеалам, разуму. Эмма так бы не сделала.

— Но Клант… Он говорил очень определенно. Брат бы точно знал, если бы у него что‑то было с Эммой, — напомнила девушка.

— Я тоже так думаю, но считаю, что вскоре мы все поймем.

Королева прикрыла глаза и махнула рукой, давая понять Кирии, что больше не желает продолжать разговор. Девушка с досадой зашипела, но встала и пошла прочь, решив поговорить с Вирой.

Подругу она отыскала в одном из внутренних двориков замка, закрытых с трех сторон вздымающимися вверх стенами, увитыми лозами. Местами ветви и цветы прорастали прямо в кладке меж камнями, оплетали орнамент на потемневшей за долгие годы беседке. Колючие розы хмурыми зарослями окружали статуи и глиняные вазы.

Кириа не смогла не улыбнуться, заметив Виру с книгой посреди этого дикого сада. В Лессе находилось немало уголков, созданных маститыми садовниками Элессона, но киашьярина любила именно этот, заброшенный и давно не знавший внимания.

Сюда мало заглядывало солнце, а система дождевых водоотводов подавала много влаги, и придуманный кем‑то сад напоминал лес в пасмурную погоду.

Подойдя к подруге и сев рядом с ней на каменную лавку у самого края травяной террасы, Кириа глянула вниз, на город. Вирена от книги не оторвалась, но скосила глаза, давая понять, что заметила легарду.

Рыжеволосая девушка огляделась и вздохнула, но потом хмуро начала:

— Я подслушала разговор Рэнда и Кланта. Эмма беременна?

Вира наконец оставила книгу в покое и взглянула на подругу:

— Подслушивать не хорошо.

— Ты знала?! Ты знала, что Эмма!.. И не сказала мне?!

— Кириа, не нужно орать. — Только теперь девушка заметила сидевшую в беседке Алию с Тироем на руках. Малыш крепко спал.

— Вы знали и не сказали мне! — завопила Кириа, вскакивая с лавки. — Знали и не сказали?! Вы, Рэнд, Клант, бабушка. Есть еще хоть кто‑то, кто не знает?

Вира хмыкнула и предложила:

— Покричи погромче, чтоб уж наверняка все узнали.

Кириа хотела наброситься на подругу с обвинениями, но почти сразу же замерла, сообразив, как глупо выглядит со стороны.

— Но как ты могла?

— Дорогая, — Вира встала и обняла легарду за плечи, — я не могла тебе сказать. Это не моя тайна.

— Все равно! — замотала головой девушка. — Я никому бы не сказала. Бабушка вообще утверждает, что Эмма беременна от Кланта. Представляешь?

Вира подняла голову и обменялась напряженным взглядом с Алией, но затем спокойно ответила:

— Да, это так.

— Но…

Вира покачала головой, и Кириа обреченно поняла, что больше ей ничего и никто не скажет. Понуро опустив плечи, легарда шагнула обратно к скамье и опустилась на нее. Несколько секунд она просто сидела, отдыхая и обдумывая, а киашьярина лишь наблюдала за ней.

— И что будет дальше? — спокойно уточнила девушка, справившись с наплывом эмоций. — Как будет дальше? Почему Эмма никому ничего не объяснила до сих пор? Клант знает? Как такое вообще могло произойти?

— Кир, для начала: дай слово, что ты больше ни с кем не будешь это обсуждать, — строго попросила Вира. — Ты знаешь, я киашьярина, при некотором желании я могу заставить тебя молчать, но я хочу, чтобы ты сама это понимала. Это не моя и не твоя тайна. И это касается только Эммы и Кланта. Если моя сестра пока не желает ему говорить, а он не догадывается, то… Мы не будем ускорять процесс!

— Но!.. — возмутилась легарда.

— Нет, Кириа, ты будешь молчать, — покачала головой Вирена. — Как молчим все мы. Рэндалл брат Кланта, но и он не сказал.

— Как же так? Это ведь касается всей семьи! — не унималась Кириа.

— Это, прежде всего, их личное дело.

— Я не знала, что Клант любит Эмму, — легарда вздохнула и уставилась на свои ладони.

— Разве?

— Он намекнул об этом Рэнду, — пробормотала девушка и закрыла глаза. — Я точно уверена, что это так.

Вира опять обменялась взглядом с Алией, и служанка едва слышно заметила:

— Если так, то вскоре все разрешиться, плохо ли, хорошо ли.

* * *

Я запаковала в сумку лишь самые необходимые вещи, предпочтя одежде так много лекарств и трав, сколько смогла уместить. Там, куда я собиралась, могло пригодиться все, что угодно.

Собираясь к вольным, я не обещала Рэнду ничего, но знала, что сделаю все возможное и даже не возможное. Легард хотел, чтобы я узнала о происходящем на севере, но вряд ли он представлял, как много препятствий стоит между мной и теми сведеньями, которые необходимо добыть.

Я вздохнула и оперлась о стену тяжело дыша.

Мне было, что терять. И я не собиралась рисковать больше, чем оно того требовало.

— Я буду рисковать лишь в одном случае, — произнесла неожиданно для себя, — если опасность для кого‑то будет больше, чем для меня.

На самом деле что‑то подобное содержалось в клятве магов, кодексе академии. Одно единственное, что навсегда определяло судьбу мага.

Клятву приносили в день поступления, скрепляя ее особой магической печатью. Никто за пределами сообщества не должен был знать о ней. И я никому не рассказывала. Даже сестре, даже отцу, даже Кланту.

Простенькое заклинание, формула из трех символов… Каждый из нас в тот день создал ее сам, все смогли. Несколько соединенных между собой колец и хрупкий многослойный зигзаг слов… Я была рада дать клятву верности, потому что она не противоречила моему пониманию мира. Она сочеталась с ним, как сплетенные пальцы влюбленных. Все было правильно.

Дословно клятву повторять не хотелось, но я помнила то обещание, что лежало в ее сердцевине. Именно клятва подвигла меня искать изгнанных, чуть было не навредивших сестре. Не из‑за мести на самом деле. Месть — лишь средство. Если месть даст мне возможность защитить кого‑то, тем более дорогого мне человека, я смело пойду на это. Даже буду искать встречи с врагом.

В детстве это казалось немного игрой, но не теперь. Взрослея, понимаешь куда больше, чем кажется на первый взгляд. Взрослея, осознаешь, что можешь потерять.

Сейчас я рисковала. Не так многим, но рисковала. Собой. Ребенком. Но опасность не казалась чрезмерной — Рэндалл оказался прав. Он точно знал, что я пойду на это.

Чтобы защитить сестру, племянника. Всех любимых мне людей и легардов. Кланта… Чтобы ничто не могло навредить им.

Вздохнув, я запихнула в сумку еще пару баночек, а потом уставилась на кольцо. Малахит приветливо сверкнул, будто знал все секреты.

На мгновение мне захотелось его снять, оставить здесь, чтобы хоть на время остаться один на один с собой, но потом я беззвучно обругала себя за слабоволие.

Нельзя! Нельзя быть такой слабой. Нельзя позволять слабому сердцу руководить рассудком. Нельзя. Иначе я могу сделать много того, за что себя не прощу.

Да, я не знаю, что теперь будет со мной и Клантом. Я не знаю, как теперь мы будем смотреть в глаза друг другу, что скажем при первой встрече, что сделаем.

Я потрогала кольцо и вздохнула вновь.

«Клант», — зов получился тихий, но отчетливый. Я знала, что он меня слышит. Сейчас, подкрепленная не только магией кольца, но и магией ребенка, моя уверенность была крепка настолько, что я чувствовала киашьяра почти физически. Даже могла ощутить то, где в эту секунду находился он сам…

Я не стала звать вновь, лишь ждала, ощущая его гнев. Его сердце билось резко, сотрясая грудную клетку тяжелыми ударами.

Напрягая слух, я даже уловила, как легард ожесточенно расхаживает взад — вперед.

«Да», — в конце концов он сдался и позволил мне услышать это короткое слово, вряд ли понимая, как много для меня это значит.

«Я хотела поговорить с тобой».

«Сейчас? тебе было мало наших разговоров? Мы расстались меньше двух часов назад!»

«Да, мне нужно поговорить и рассказать тебе кое‑что, — собравшись с силами, подумала я. — Кое‑что важное. Потом я не смогу».

«Говори. — В его мысленном голосе было столько горечи, что захотелось расплакаться, забыть обо всем и броситься в портал, чтобы оказаться рядом с Клантом, но я сдержалась. — Говори, что тебе еще нужно от меня. Ты не слушаешь меня, не хочешь… Говори».

«Я сейчас хожу по делам, — начала я. — Рэнд знает. Он сам попросил меня об этом».

«Подожди! Куда?» — тревога в его голосе разбила злость и от нее не осталось и следа.

«Не так важно».

«Обычно таким тоном сообщают что‑то плохое, — неприятно проскрежетал он. — Куда ты собралась?»

«Мне нужно кое‑что выяснить, — спокойно ответила я, надеясь, что он не заметит мой страх. — Это не опасно».

Я не могла сказать, что иду к вольным, иначе бы пришлось все объяснять.

«Тогда зачем ты сейчас?..»

«Подожди, — я требовательно перебила и со вздохом начала, боясь, что голос задрожит: — Я хотела… Не обижайся, но я правда не могу принять то предложение, которое ты мне сделал. Мне приятно, но…»

«Эмма!»

«Нет, молчи! — мысленно вскрикнула я. — Не знаю, зачем ты это сделал, но я рада, что услышала от тебя нечто подобное. Это приятно, но не нужно».

Если ты меня не любишь.

«И я… мне понравилось с тобой, — я сама не ожидала, что затрону эту тему. — Это было лучше, чем я когда‑либо могла себе представить».

«Эмма, тебе не кажется, что этого уже достаточно для ответа „да“ на мой вопрос? — сухо уточнил он. — Нам было хорошо. Мы знаем друг друга. Я дам тебе столько, сколько ты захочешь взять. Все, что захочешь. Все получится».

«Не обещай всего, — я покачала головой, смотря на кольцо. — Это не честно».

«Не честно то, что ты не даешь мне шанса тебе помочь, исправить все ошибки…»

«Не было никакой ошибки, — вздохнула я. — Все было сделано осознанно. Я знала, что творю. И я не жалею ни о чем. И ничего не хочу исправлять!»

«Ты любишь того легарда?»

Я не ответила. Не знала, что должна сказать. Вместо этого я несколько раз глубоко вздохнула.

«Я хотела сказать тебе, чтобы ты там не думал обо мне и как бы не злился, ты все равно для меня очень важная часть моей жизни, но ты не можешь заставить что‑то делать… Правильно это или нет. Ты мне друг, брат… учитель. И я тебя люблю. Очень сильно».

«Как брата?» — усмехнулся он.

«Нет, — честно ответила я и услышала его глухой вздох. — Не как брата. Но в данный момент это не имеет значения».

Это не имеет значения, если ты сам меня не любишь.

Я прикусила губу до крови, боясь, что слова сами возникнут в нашем мысленном диалоге. Я поклялась не спрашивать его о любви и сдержу слово.

«Эмма!»

«Нет, молчи. Я тебя люблю. Я рада, что между нами было… Но я прошу оставить все, как есть. Так будет лучше для всех. Я видела свою судьбу в Оракуле…»

«Я думал, твоя любовь лишь детское увлечение. Я всегда так считал, — тихо пробормотал он. — Я не знал…»

«Нет, это не детское увлечение. — Мое сердце нестерпимо болело. — Я тебя люблю. Но… у меня другой путь».

«Эмма, я…»

Я не дала ему договорить. Разговор и так выпил из меня все соки. Голова кружилась. На миг я сдернула кольцо, разрывая связь, и стиснула его в кулаке.

— Все будет хорошо, слышишь? — сказала я малышу в своем животе. — Мы выдержим, мы справимся. А сейчас мне нужно отправляться в путь.

— Эй, Эмма, ты здесь? — Дверь скрипнула и в комнату ввалилась Ройна. — Я тебя повсюду ищу, а ты тут оказывается! Уже собираешь вещи? Рада новому месту практики?

— Рой, мне нужно уехать по делам… А потом я вас с Карром догоню и дальше опять будем вместе, — я улыбнулась девушке.

— Тебя и так вечно нет, — надулась подруга. — И Карр куда‑то запропастился…

— Он от тебя скрывается? — пробовала пошутить я, но губы сами собой искривила горькая усмешка.

— Ты так изменилась в последнее время, — заметила подруга, подходя ближе. — Будто повзрослела на десять лет. А еще ходят слухи, что ты беременна.

— Это правда.

— Не от Карра, я надеюсь? — хмыкнула Ройна, и я заметила в ее взгляде настороженность.

— Нет, но я вижу, что именно он вынудил тебя спросить, — догадалась я.

— Да он вообще вечно задает о тебе вопросы, — немного злясь, пробормотала девушка. — Невзначай, но всегда. С самого начала. Будто его занимает все, даже твои вечно странные ухмылки, которым и я сама не могу дать объяснения.

— Карр любопытен, как забавно, — сказала я, но мой голос выдал бесцветность, с какой я восприняла слова заварэйки. Какое мне дело до внимания сокурсника?

— Да.

— Ладно, мне пора! — я решительно вскинула сумку на плечо. — Передавай Карр привет.

* * *

Клант тупо уставился в стену напротив. Все его мысли будто смыло горячим потоком смолы: пусто и нет никакой жизни.

Он знал Эмму достаточно давно, привык к мысли о ее чувствах, но никогда раньше не думал, что услышит признание из ее уст. Все оказалось так просто и так болезненно. В груди что‑то сдвинулось и теперь кололо сердце острыми иглами, а разум требовал сказать девушке правду. Вот только голоса в его голове уже не было: девушка то ли сдернула кольцо, то ли просто перекрыла магически ему доступ к себе.

Он чувствовал ее очень хорошо. Эмма была в княжествах, в домике крина Биса, но кроме этого Клант ничего не видел.

— Эмма, Эмма, — вздохнул он, решая, как ему быть дальше. — Эмма…

По — хорошему киашьяру следовало все бросить и мчаться вслед за девушкой, чтобы выяснить все, но годы их общей истории остановили легарда.

Эмма была права, когда говорила ему порой, что он знает ее лучше всех. Он знал ее так хорошо, что мог без труда представить, какие именно эмоции одолевают девушку в данную секунду. Его появление ничего хорошего для них не сделает, может даже испортит и без того хрупкий мостик.

Решив дать девушке время, Клант расслабился, хотя все его мысли оставались устремлены на другой конец континента.

Эмма не захочет его видеть сейчас, закроется, отгородится стеной, и ни одному его слову не поверит. А потом бросит в лицо какое‑нибудь обвинение. Она всегда так делала, если ей было слишком больно.

Какой его грех она ему вспомнит? Всех женщин до нее или только последних? Его молчание? Его глупость? Все разом?

Киашьяр неожиданно для себя рассмеялся и вспомнил тот день, когда Рэнд будто в шутку заговорил о влюбленности Эммы. Тогда Кланту это показалось забавным. Но не сейчас, когда слова брата настигли его.

Уверенный в своей ответственности за малышку, он не заметил, как подпустил ее слишком близко к сердцу.

Клант вздохнул в очередной раз и потер лицо ладонями. Это движение начинало входить у него в привычку.

Эмма, как сеть в воде, собирала за собой проблемы, и теперь легард с трудом представлял решение для них. Решение, с которым девушка бы согласилась. Она уже успела сказать ему, что не хочет замуж, но…

Повторив движение ладонями, киашьяр попытался прогнать наваждение из мыслей. Одно лишь воспоминание вызывало трепет в теле и приятную легкость в мышцах.

По какой‑то непонятной причине все у них получилось само собой, будто их тела были предназначены друг другу, настроены друг на друга. Поцелуи проникали искорками сквозь кожу, в кости и в голову, опаляя и выжигая из него любые воспоминания о неправильности происходящего. Кровь в жилах стучала и бурлила, требуя ярости и жара. И они распалились, сжигая и сгорая, оживая и умирая в лаве страсти.

Резко втянув воздух, Клант приказал себе не думать, но это казалось таким сложным, словно кто‑то сжал в тисках само его существо. Зверь в нем ревел, требуя вернуть то, что всегда принадлежало ему. Медведь был готов пойти против человека.

Киашьяр хмыкнул, осознав, что проиграет эту схватку, если не успокоится.

— Именно потому, что тебе хочется тут же броситься за ней вслед, — вслух произнес блондин, — нужно остановиться и перевести дух.

Это сработало, разум очистился от нелепых эмоциональных порывов. Спокойствие привычно накатила, заглушая всплески чувств. Выработанная за долгие годы маска расслабила мышцы лицо легарда.

Если бы кто‑то в эту минуту подошел бы к нему, то не поверил, что еще несколько мгновений назад этот же лорд Легардора был готов сорваться и открыть портал.

Глава 8

«Всегда планируйте несколько запасных вариантов на случай непредвиденных обстоятельств».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Из любой ситуации всегда есть как минимум два выхода. И по закону подлости они оба не из приятных».

Приписка на полях

Вольные никогда не жили на одном и том же месте постоянно, кочевали, быстро передвигаясь по необъятным просторам севера, где никому не было до них дела. Не подчиняясь ни законам, ни власти лордов, эти легарды небольшими группами путешествовали среди гор, не меняя свой уклад годами.

Большинство из них жили на те средства, что удавалось зарабатывать во владениях лордов: работники всюду были нужны. Большинство вольных напоминали легардов лишь внешне. Отделившись от власти королей и отринув Оракул и связь с кровью других легардов, вольные быстро теряли магию. Они все еще могли превращаться, но вот чаровать оказывались неспособны.

Я какое‑то время жила среди них, изучая и налаживая связи. Это оказалось не так просто. Если в сообществе легардов почти каждый из связанных с Оракулом мог физически чувствовать единение народа и присутствие «своих» рядом, то здесь не было ни власти кого‑либо, ни связи между группами. В итоге с каждым маленьким кланом приходилось связываться напрямую и втираться в доверие вновь и вновь.

Но были у этого и положительные стороны: никто из вольных не смог распознать во мне человека.

Изучая вольных, я поняла, как обманывать настоящих легардов. Все оказалось достаточно просто и заключалось в восприятии. Если бы Клант знал, зачем однажды я забросала его целой горой вопросов о его народе!.. Это было сложно, но я выведала у него все, что сами легарды знали о вольных. Оказалось — почти ничего.

Они их не чувствовали и не могли воспринимать ни одним из чувств, даже интуицией как часть собственного народа. Для легардов вольные были на одной ступеньке с людьми.

Это давало мне свободу действий. Придумав обличие Уарры, я ни на секунду не побоялась быть раскрытой. Это оказалось невозможно.

Выбирая, куда отправиться, я вспомнила одну из самых частых стоянок вольных вблизи гор Трит. Хребет Зиреин врезался в пологие горы и образовывал на северо — востоке широкую долину, где почти весь год шли дожди.

Земля этого места походила на бескрайнее непроходимое болото, но именно сюда вновь и вновь возвращались вольные, зная, что только им интересен этот забытый сильными уголок.

Я перенеслась поближе к самой высокой из гор Трита, собираясь поискать у ее подножия стоянку. Часто то одна, то другая группа вольных выбирала это место своим пристанищем, так что у меня был шанс.

Переноситься еще дальше на север я не собиралась, не представляя, что там меня ждет в одиночку. Вполне могло случиться так, что сама того не планируя, окажусь прямо посреди лагеря изгнанных.

Река Тривиол огибала гору с юга, утекая хрустальными водами вдоль острых пиков Хребта и разливаясь на болотистой местности мелким озером.

Где‑то в книгах Эмма читала, что много лет назад эта река пересохла и наполнялась лишь дождями не один десяток лет, пока сами легарды не открыли родникам вход в русло.

Ноги утопали в затхлой почве по щиколотку, но я уверенно пробиралась вперед, собираясь подняться по пологому склону горы вверх к узкой полосе леса, над которой виднелся отчетливый след дыма.

Мне повезло: вольные не таились. Всего через несколько минут тропа среди болотистых кочек вывела меня к сухому проходу, и я замерла лишь на несколько секунд, чтобы сменить лепесток в веере герраса, чтобы принять облик Уарры.

В лес я входила настороженно, напрягая слух и зрение. Вольные хоть и вели довольно мирную жизнь, но чужаков к себе не подпускали, а непрошенных гостей могли даже попытаться убить.

Первым я заметила лагерь и костер между шатров. Легарды услышали мое приближение и появились у огня, напряженно всматриваясь в полумрак лесной чащи. Не став испытывать их терпение, я выбралась на свет, стараясь охватить лагерь взглядом.

— Привет, Уарра, — поприветствовал меня Эрл, и я с облегчением усмехнулась.

— Сколько лет, Эрл! — я привычно встряхнула темной гривой волос, так что зазвенели нанизанные на пряди бусинки, а перья защекотали кожу.

— Что тебя привело сюда?

Я не ответила сразу, уже свободнее осматриваясь.

Стаю Эрла — так они предпочитали себя называть — я помнила очень хорошо. Десять взрослых мужчин и полдюжины женщин. Ни одного ребенка. Сейчас у костра я видела лишь половину, ухо улавливало в шатрах движение, но я не могла определить сколько именно легардов сейчас меня окружает. Будь у меня возможность превратиться, я учуяла бы каждого, но злость Эрла этого не стоила.

— Так что тебя привело, волчица? — повторил вопрос легард и присел обратно на бревно у костра.

Я расслабленно прошла вперед и устроилась рядом. Несколько вольных растянулись на траве напротив, напряженно наблюдая за каждым моим движением. Это мне не нравилось. Обычно вольные вели себя со мной иначе.

Выразительно хмыкнув, я вопросительно уставилась на вожака, но тот лишь невнятно пожал плечами:

— Здесь не слишком безопасно в последнее время, так что не удивляйся.

— С каких это пор вольных волнует, что происходит вокруг? — фыркнула я, теряя концентрацию.

Идея заявиться в лагерь уже не казалась такой удачной.

— С тех пор, как поблизости происходит что‑то странное, — отметил Эрл и криво усмехнулся. — Я не дурак. События из прошлого многому меня научили, волчица. Тогда от кэрраков досталось и нам.

— И чему же? — полюбопытствовала я, не особо рассчитывая услышать ответ, который бы мне понравился. Вольные всегда были против королей, а значит… в нападениях обвиняли не изгнанных, а Эдина.

— Сильных нужно держать либо в друзьях, либо держаться от них подальше, — довольно заметил Эрл.

— И кто же по — твоему сильнее сейчас?

Вопрос сам собой скользнул с губ, и я не успела себя остановить. События последних дней окончательно растерзали мой самоконтроль, а сейчас он был нужен мне как никогда.

Эрл фыркнул и не ответил, а его свита едва слышно загоготала.

— Зачем ты пришла, Уарра? — вместо ответа спросил вольный. — Тебе прекрасно известно, что мы сами по себе и выбираем свой путь. Сейчас здесь на севере много тех, кто готов пойти войной на столицу. Мы это видим, мы чувствуем мощь.

— И ты на их стороне, — констатировала я, отметив интонацию, с которой Эрл произнес последнюю фразу.

— Я на стороне сильного, — покачал головой вольный.

— Значит, мне не стоит спрашивать, не знаешь ли ты чего‑либо про Эфрана, — едва слышно пробормотала я, вставая.

Кровь колотила в ушах.

— Зачем тебе знать? — напрягся Эрл.

— Я много о нем слышала, — стараясь себя контролировать, заметила я. — О нем много говорят там, откуда я пришла.

— Каждому известно, что Уарра ничего не спрашивает просто так, — злобно просопел Эрл. — Волчица сама по себе и продает свои услуги дорого. Для кого ты добываешь информацию на этот раз, вольная? Знай, мы ничего тебе не скажем.

— Потому что ты знаешь достаточно, — поняла я.

— Так — так, какие интересные гости. — Меня ударило этой фразой, как кнутом. Я обернулась на знакомый голос и замерла.

Из шатра неторопливо вышел Эфран. Он был одет так же, как и при нашей первой встрече: черный кафтан, узкие штаны и короткие сапожки. Никакого оружия. Да ему это и не нужно. Изгнанный достаточно уверен в себе, чтобы свернуть мне голову голыми руками.

— Как интересно, — констатировал легард. — Опять ты. Как до тебя донести, девчонка, что не стоит совать свой нос в чужие дела.

— Что он предложил тебе, Эрл? — спросила я тихо. — Что изгнанные посулили вам за вступление в свои ряды?

— Ничего особенного, — Эфран вальяжно оперся плечом на дерево. — Просто немного земли и власти здесь, когда король будет свержен, а королевство прекратит свое существование.

Эрл довольно усмехнулся. Я отступила назад, хотя слышала за спиной дыхание нескольких обернувшихся в звериный облик вольных.

Сколько их было по всему континенту? Эдин верил, что вольных осталось не так много, но я знала, возможно лучше многих, что число это достигало тысяч. Подготовленные и готовые к атаке они могли бы разбить защитников Элессона, тем более, подобного нападения те не будут ожидать.

— Именно поэтому ты стягиваешь своих сторонников сюда, — поняла я. — Ты все заранее продумал, да, Эфран?

— Я не думал, что захват власти нужно начинать уже в этом году, — искренне заметил изгнанный. — Но несколько маленьких событий подтолкнули к этому. И ты одно из них.

— Каким образом? — яростно вопросила я.

— Ты маленький камушек, что натирает ногу, — искривил губы легард. — Сестра киашьярины, маг и одна из тех, кто не дает мне приводить в действие свой план.

Я фыркнула.

— Как было бы просто, если бы удалось убрать от власти князей и подчинить себе людей, но стоило начать заниматься этим, как появлялась волчица и путала все планы, — выплюнул мне в лицо слова изгнанный. — Сразу я не мог понять, что же происходит, а потом догадался. Я помню тебя еще по академии и ты мало изменилась за эти годы. И волчица из тебя неважная, Эмма.

Я вздрогнула от того, как Эфран произнес мое имя.

— Мало нам было проблем с твоей сестрой… — прошипел он. — Мало! Но теперь эта девчонка выполнила свою функцию, и легарды стали сильнее. Их не запугаешь перерожденными, а те, кого я превратил специально, сопротивляются и не хотят нападать!

Вздрогнув от злобного рыка Эфрана, я отступила еще на шаг назад, прикидывая, как избегать столкновения с ним. Предугадать действия легарда казалось невозможным, а выстоять против куда более сильного соперника я вряд ли бы смогла.

«Рэнд и Клант сильнее Эфрана, — призналась я себе мысленно, — но они никогда не тренировали меня по — настоящему».

Теперь я об этом жалела.

Столько лет Клант помогал моему обучению, но ни он, ни я не задумывались над тем, что будет в случае смертельной опасности.

Сглотнув, я сплела в каждой руке по небольшому шарику. При развороте формулы преображались в плотные щиты: один слева, а другой справа. Только на хорошую защиту и оставалось надеяться. В этой ипостаси кольца на руке не было, и на его защиту я почти не рассчитывала.

Вдруг сзади кто‑то хрустнул веткой, я вздрогнула, но не обернулась, лишь прошептала легкое заклинание отводящих чар. В тот же миг короткий зазубренный кинжал отскочил в сторону, вспыхнув, как факел. Вольные позади меня разом зарычали, но отступили, давая и мне возможность отойти еще на шаг от костра.

Эфран широко улыбнулся и медленно поднял руки, позволяя мне видеть рождаемые на кончиках пальцев молнии.

— Заноза, — усмехнулся он. — Ты всюду суешь свой нос. Мало этого, так ты еще спелась с киашьяром. Он бегает за тобой, как собачонка. Всюду…

Я попыталась отстраниться от слов изгнанного, ведь и так понятно, что сейчас он скажет мне много такого, к чему я не готова. Оскорбления и яд будут сыпаться на меня, как из ведра камни.

«Нельзя дать ему шанс разозлить меня, — напомнила себе. — Он уверен, что я нападу. Пойду в атаку. Этого нельзя допустить. Единственное, что мне сейчас необходимо — уносить ноги».

Окажись я в других обстоятельствах, имея возможность замереть на миг и сменить облик, обязательно позвала бы Кланта, но вот так раскрывать перед ним свою тайну чудилось страшнее Эфрана.

«Отступить, перекинуться и бежать», — как защиту повторяла я, продолжая отступать.

Легард дернулся вперед, выбрасывая в меня молнии, но те мгновенно растаяли на выставленных щитах. На ладонях остались едва заметные, но болезненные ожоги — щиты блокировали удар, но не его жар.

Зашипев и перестроив формулу, я растянула щиты и за спину, надеясь, что этого хватит для маневра. Нужно было добраться до деревьев и использовать их как прикрытие. Но Эфран не отпускал меня далеко, давая возможность пятиться, но не скрыться из виду.

На ладонях легарда засветились новые сгустки, вызывая панику. Маленького перерожденного, чуть не загрызшего меня насмерть, я боялась меньше.

Стук собственных зубов отрезвил и я чуть увереннее взглянула в глаза Эфрану:

— Что тебе от меня нужно?

— А как ты думаешь? — усмехнулся легард. — Все очень просто, видишь ли… Я хочу избавиться от каждого из семейки Эдина. Это ведь ты донесла на Сарелию, ведь так?

Я вздрогнула и тихо зашипела, понимая, что кроме безумия легардом движет месть.

— Сначала ты разозлила меня, будучи девчонкой. Затем испортила все планы, появляясь в самых неподходящих местах… — перечислял изгнанный. — Интересно, князья знают, кому они обязаны своими жизнями и властью? Ты используешь чужой облик, чтобы помешать мне.

Эрл позади Эфрана глянул на вольных, и те из‑за моей спины переместились в тыл к легарду.

— А потом ты рассказала о моей сестре, — довершил Эфран. — И король заточил ее… Даже сыновья не заступились за мать.

— Она предала семью, — хмуро высказала я и быстро обернулась.

— Нет, — покачал головой изгнанный. — Она предала вас, а не семью. Я был ее семьей всегда. И мне Сарелия верно служила все эти годы.

Хотелось остановиться, развернуться к Эфрану, посмотреть ему прямо в глаза и спросить о том, какая из Сарелии мать, раз она предала собственных сыновей, но я подавило это нелепое желание. Время для игр закончилось.

Эфран явно надеялся на продолжение диалога, но я не собиралась потакать его желаниям.

— Что ж… — Будь я в своем истинном обличии, обязательно бы широко улыбнулась легарду. Вместо этого я лишь выдержала крошечную паузу. — Раз я кость в горле… Не смею более мешать.

И прежде чем изгнанный сообразил, я бросилась наутек.

Я так часто убегала от преследования в обличии Уарры, что мне не составило труда превратиться в волчицу на ходу, без сожаления сбросив сумку с пожитками с плеча. Если мое будущее определялось выбором, то я предпочитала оставаться целой и невредимой, чтобы лекарства из запасов просто не понадобились.

Приказав себе сосредоточиться только на беге, я устремилась прочь. Длинные лапы, не раз преодолевавшие крутые горы по всему континенту, несли меня не хуже магии, но я не обманывала себя — далеко не уйду. Выдержки и сил, которые я расходовала на преображение в зверя, хватит на несколько часов, а потом я свалюсь от болевых судорог, как физических, так и магических. На руках и так каждый раз оставались ссадины, а сейчас мне грозило сбить ладони в кровь.

Позади послышался шум погони. Шерсть на загривке встала дыбом и я инстинктивно обнажила клыки. Мне повезет, если лишь немногих Эфран послал за мной. Он не глупец, понимает, что мне нужна лишь минутная передышка, чтобы вернуть себе настоящий облик и применить амулет — портал.

«Как же глупо было придумать, чтобы при изменении обличия все предметы, обычные для Эммы, исчезали! — ругала я себя. — Я никак не рассчитывала на подобную ситуацию. Важнее было, чтобы меня не вычислил кто‑то из знакомых».

Костерить себя с каждой секундой хотелось все больше, но я сдерживалась, позволив себе лишь тихий рык.

«Давай, волчица, ты можешь!» — взывала я к себе.

Инстинкты завывали, заставляя сердце колотиться с утроенной силой. Не представляя, как выбираться из сложившейся ситуации, я просто доверилась волчице, позволяя ей спасти наши шкуры.

Позади меня взвыли пару волков — вольных, а по бокам в гуще леса замелькали огромные кошки — изгнанные, которых послал Эфран.

Над головой разрезал крыльями солнечный свет огромный ворон, и я шарахнулась в сторону, уходя под покровы деревьев. Никто не должен был говорить мне, чтобы стало ясно — это Эфран. Не доверяя никому, легард и сам бросился в погоню.

Вдруг одна из рысей слева от меня рванула вперед, увидев прогалину в лесных зарослях. Я взвыла, понимая, что не могу свернуть или повернуть назад. Рыси тем временем взмахнули вверх, мощными прыжками перепрыгивая с дерева на дерево.

«Ох, нет! — простонала я про себя и напряглась, надеясь вырваться из почти захлопнувшегося кольца. — Нет, нет, нет».

Каждым когтем, каждой шерстинкой я понимала, что не успеваю. Не мне, человеку, тягаться с легардами, для которых звериные облики близки так же, как и человеческие.

В момент, когда вольные позади отстали, давая изгнанным простор, а рыси на деревьях сгруппировались, готовясь к нападению, я не стала ждать, взвилась, посылая себя вперед, в просвет между стволами, и с лязгом сомкнула челюсти на горле ближайшей кошки.

В горле легарда забулькало, мне в глотку хлынула горячая кровь, но я не заметила этого, дернула, как смогла сильно, и отскочила назад и в сторону, скаля перепачканные клыки.

Рыси завизжали и бросились на меня. Я пригнулась, плечом откинула одного из изгнанных себе за спину. Увильнула от второго и взрыла лапами сухую землю, дернув за ухо третьего. Путь очистился, и я не стала больше ждать, помчалась вперед, надеясь, что смогу хоть на несколько секунд выгадать себе фору.

* * *

Рэнд задумчиво просматривал очередную стопку донесений. Охрана доставила пачку всего четверть часа назад, сразу после того, как киашьяр распрощался с братом и вернулся к совещанию. Новые послания не вносили ясности в события, лишь разбавляли их слухами и сплетнями, которые соглядатаи собирали по всему королевству и за его пределами.

Посланные на север воины не вернулись, и Рэндалл обеспокоенно отсчитывал прошедшие дни. По всему выходило, что легарды более не появятся в Элессоне, иначе бы они уже прибыли в замок.

Среди донесений больше всего было о том, что повсюду чаще и чаще пропадают подростки и дети, за которыми не было замечено ничего странного, но спустя день или два их замечали далеко от дома в обличии перерожденных.

Случай с мальчишкой, которого в Лесс притащила Эмма, упростил всем задачу. Теперь было понятно, что это лишь какие‑то чары, а не сама кровь легардов.

Вот только одного Рэнд не мог понять: по какому принципу выбирались дети. Рядом с их домами никто не видел посторонних ни людей, ни легардов.

Вновь задумчиво перетасовав записки, Рэнд откинулся на спинку кресла, постукивая по столешнице пальцами.

По всему выходило, что Эфран устроил для них всех какую‑то ловушку. Осталось понять, в чем же она заключается.

— Все началось с Оракула, — принялся вслух рассуждать киашьяр. — И уже потом…

Он замолчал и замер, вдруг осознав, что сам все себе объяснил в эту секунду.

— Никто не нападает на детей и не превращает их, — прошептал легард, вскакивая и направляясь к двери. — В этом нет необходимости. Достаточно как‑то повредить защитным действиям Оракула, и он сам начнет превращать подростков в монстров…

Ошеломленный этой мыслью, Рэндалл не пошел к отцу или к дяде, чтобы рассказать о догадке, а отправился в подземелье, надеясь самостоятельно разобраться.

Стены знакомо отдавали холодом и сыростью. Светильники проникали теплыми желтоватыми лучами даже в самые темные уголки лестницы.

Рэндалл спускался так быстро, насколько это было возможно, точно зная, что его догадка верна. Оставалось понять, каким образом возможно все исправить.

* * *

«Думаешь, ты убежишь от меня?» — проник в мою голову ехидный шепоток.

Я дернулась, как от пинка, чуть не потеряв равновесие, запуталась в лапах и едва проскочила мимо дерева, но не увернулась от колючих кустов. По глазам и ушам царапнуло ветками и листьями. Я взвыла и с трудом удержалась от паники.

«Я точно знаю, что тебе не уйди, девчонка!»

«Это мы еще посмотрим», — не зная, услышит ли меня легард, отозвалась я и прибавила ходу.

Лес поредел и всего через несколько десятков метров я уже различала большую прогалину опушки. На открытом пространстве Эфрану будет легче меня догнать, да и шипящие за спиной изгнанные могут меня настигнуть в любой момент. Хотелось повернуть обратно в лес, но как это сделать?

Вдруг в голову пришла ошеломительная и безумная идея, и я чуть повторно не сбилась с ритма, но собралась, удерживая концентрацию.

Взывать к силам самой земли, чему меня научили в южных княжествах, на бегу казалось самой неудачной затеей из всех, но преследователи не оставили мне шанса замереть и выбросить из мыслей суету.

«Вряд ли Эфран согласится подождать четверть часа, чтобы я могла совершить все необходимые ритуалы, — фыркнула я сама себе. — Он не даст мне даже перекинуться обратно!»

То ли мой призыв оказался достаточно сильным, то ли силы этого места давно желали откликнуться на чей‑нибудь зов, но энергия отклика сбила меня с лап, я покатилась по земле, завизжав как самая последняя шавка, успевая при этом представить набрасывающихся сверху легардов. Но ничего не последовало.

Вскочив на ноги, я быстро осмотрелась, в ужасе прислушиваясь к вою вокруг. Над головой, выше ветвей хлопал крыльями ворон, не имея возможности ни напасть, ни даже пробиться вниз. Рыси и волки качались по прошлогодней листве, уворачиваясь от шевелящихся, будто самих по себе, ветвей и побегов.

В ужасе взирая на все это, я быстро приняла человеческий облик и трясущимися руками ухватилась за браслет.

«Не уйдешь!» — взвыл Эфран в моей голове, ныряя в ветки, которые тут же попытались отбросить его назад.

Пальцы у меня вздрагивали, так что нужную пластинку герраса удалось поставить вперед не сразу. Вокруг меня взвился ветер, земля вздулась, как гнойный нарыв, и я потеряла равновесие, упала, обдирая ладони о вырвавшиеся на свободу корни деревьев. Воздух подхватил комья земли и сухие листья, бросая их в морды легардам и мне.

Природа негодовала, но мне доставалось от ее безумств все ж меньше, чем вольным и изгнанным.

Я ухватилась за амулет и попыталась сосредоточиться, представляя безопасное место.

«Нет!» — Крик вспорол мой разум, как острейший кинжал, и я зажала уши, инстинктивно пытаясь отгородиться от звука.

На меня сверху упало что‑то очень тяжелое и шевелящееся. Взвизгнув, я сжала подвеску. Эфран вцепился в меня, будто когтями, яростно рыча мне в лицо.

— Не уйдешь, девчонка! — выплюнул он, но я уже чувствовала силу портала, который засасывал меня в себя.

«Опять! — успела подумать я. — Опять, как и в прошлый раз! Нас выбросит непонятно где, если перед этим не расшибет насмерть!»

Я чувствовала ярость Эфрана так же сильно, как и его решимость. Изгнанный не отпустил меня даже тогда, когда понял, что происходит.

* * *

— У меня такое странное чувство… — Вирена вздохнула и потерла виски.

— В чем дело? — обеспокоенно нахмурилась Алия. — Что ты чувствуешь?

— Я не знаю… — киашьярина вздохнула и поднялась, принявшись расхаживать из стороны в сторону. — Если бы я могла понять…

Служанка напряженно следила за госпожой, хмурясь все больше.

— Ты ведь знаешь, Ее Светлость рассказывала, как это происходит, — в конце концов пробормотала легарда. — Ты не только связала свою кровь с племенем легардов, но и прошла все ритуалы, сделавшие тебя одной из нас. Кровь сильна. Она может давать тебе подсказки…

— Да, но бабушка Клео честно предупредила, что я не смогу чувствовать так же, как это происходит у Эдина или киашьяров, — покачала головой Вира.

— Ты должна чувствовать сильнее, чем Рэндалл, — тихо заметила Алия.

— Почему? — озадаченно взглянула на служанку киашьярина. — Он ведь наследник…

Алия кивнула и наморщила нос:

— Я не говорю, что знаю точно, но об этом перешептываются в Элессоне. Слуги говорят… повторяют за хозяевами.

— И почему я не удивлена? — ни к кому не обращаясь, простонала Вирена.

— Ты киашьярина, — подбирая слова, начала легарда, — не королева, но на данный момент ты исполняешь ее функции.

Вира фыркнула:

— Ты не права! Королева в Легардоре Сарелия.

— Ее лишили этого права задолго до твоего рождения, — усмехнулась Алия. — Она сама. Королева не может быть таковой, не имея связи с народом, а Сарелия все бросила и сбежала. Связь магическая, но она реагирует на действия легардов. Когда вы с Рэндаллом поженились, и кровь обрела прежнюю силу, то легарды безошибочно уловили связь с тобой, а не с прежней королевой. Это сложно объяснить. Мне этого никто не объяснял, но я кровью чувствую… тебя, а не Сарелию. Так же как и все.

— Поэтому так рвались ко мне на аудиенцию все знатные легарды в первые несколько лет? — поняла Вира. — Ладно, допустим это так. Дело не в названии, а в крови, которая сама определяет верхушку власти легардов, но в данный момент я не могу понять, что именно происходит. Что меня тревожит?

— Возможно… — Алия нервно облизала губы. — Могу предположить лишь одно: сейчас, если ты не чувствуешь связь со всеми легардами, то можешь реагировать на опасность для кого‑то из близких.

— Тирой здесь с нами. Что еще… — начала было Вирена и осеклась, мгновенно поняв, о чем ее предупреждали инстинкты. — Рэнд!

Алия вздрогнула от возгласа госпожи и перепугано уставилась на киашьярину. Вирена судорожно позвала легарда по мысленной связи, но ничего не произошло. Перепугавшись еще больше, она бросилась к выходу из сада.

Пробежав несколько коридоров и пытаясь разыскать мужа там, где он бывал чаще всего, Вира паниковала все больше и больше.

На жилых уровнях она долго крутилась на месте, а потом, с грохотом впечатав дверь в косяк, ворвалась в комнату Кланта. Легарда там не оказалось, и киашьярина взвыла, теряя терпение. Уже метнувшись к выходу, она столкнулась с блондином.

— Вир, ты чего? — Вид у Кланта был помятый, а в руках он сжимал кувшин с вином и кубок.

— Где твой брат?! — Вира наскочила на легарда, выбив у него из рук кувшин, и вцепилась в полы расстегнутого камзола. Кувшин отлетел в сторону, разбился и красное вино залило ковер. Увидев пятна, девушка зарыдала и прижала руку ко рту, сдерживая рвотные позывы.

— Я… не знаю… — едва слышно пробормотал киашьяр. — Что случилось?

— Не знаю, не знаю, но я чувствую… — Вира заплакала, захлебываясь рыданиями. — Но что‑то очень плохое… может случиться.

Клант замер, так же как и Вира несколько минут назад, пытаясь наладить мысленный контакт с Рэндаллом, но тот не ответил.

— Вот blrh! — ругнулся Клант, и это стало последней каплей для киашьярины. От падения ее удержало то, что камзол легарда она так и не отпустила.

Клант вновь выругался, перехватил девушку поперек туловища и встряхнул одной рукой, приводя в чувство.

— Пойдем, нам нужно его разыскать, — стараясь сохранять спокойствие, сказал он и повлек Виру в коридор.

* * *

Рэндалл стоял над Оракулом и пытался хоть что‑то в нем рассмотреть, но серебристая поверхность зеркала то и дело покрывалась мелкой рябью, будто ветер нарушал спокойствие воды. Образы возникали, но казались столь хаотичными и никак не связанными, что легард быстро разочаровался что‑то понять, пусть и продолжал разглядывать картинки.

Вот узкая дорожка в саду, присыпанная мелкой белой галькой. Место показалось ему незнакомым, но потом киашьяр увидел Виру, бегущую к нему на встречу. Она была чем‑то встревожена, ее губы искривил крик боли и отчаяния.

Волна унесла образ прочь, превратив сад в тронный зал Лесса. Множество светильников парили под сводами, отбрасывая блики на распростертую посреди овального помещения фигуру. Длинный балахон закрывал лицо, но Рэнд был уверен, что видит мать. Низко склонившись перед троном и раскинув руки в стороны, легарда взирала на сидящего на возвышении Эдина.

За миг до того, как рябь смыла образ, киашьяру показалось, что он слышит смех Сарелии.

Следующее видение возникло лишь на краткие несколько секунд, до конца не сумев определиться, что же именно хотел показать Оракул. Мелькали фигуры в темных плащах, изуродованные руки и лица. Змеи то вставали на дыбы, то с шипением оплетали ноги идущих.

Рэнд отшатнулся от чаши Оракула и глубоко вздохнул, прогоняя неприятное ощущение страха.

Вдруг он заметил в отражении себя и поскорее склонился над зеркалом, чтобы увидеть видение.

Там, в отражении, Рэндалл протягивал руку к Оракулу и погружал пальцы в серебристые воды, чтобы спустя секунду вытащить какой‑то продолговатый металлический предмет.

Легард нахмурился и еще ниже склонился над чашей, словно сквозь воды можно было рассмотреть дно. Видение повторилось, и серебристая субстанция Оракула вздыбилась пузырьками.

Сглотнув, киашьяр протянул руку к чаше, намереваясь повторить видение. Его терзали сомнения, но любопытство оказалось сильнее.

В мгновение, когда ледяное серебро обняло его пальцы, что‑то грохнуло у легарда за спиной, сотрясая стены, но Рэнд уже нащупал плотный брусок металла на дне и со вздохом вытащил его на поверхность.

— Нет! — сотряс подземелье возглас. Рэндалл хотел обернуться, чтобы понять, кто пришел вслед за ним, но почувствовал сильное жжение под пальцами, перерастающее в волну мощи.

Отбросить цилиндр киашьяр не успел, брусок будто прилип к ладони. Не в силах что‑то предпринять, Рэндалл, как во сне следил за тем, что произошло дальше.

Все будто замедлилось, и он видел подземелье целиком, лишь немного удивившись, что в нескольких шагах от него на полу растянулись Эмма и изгнанный. Девушка пыталась встать, но Эфран с исказившимся лицом вцепился ей в ноги.

Магия в цилиндре достигла пика и рывком вырвалась наружу, волной огня и холода сшибая киашьяра с ног. Его отбросило на десяток метров от Оракула и впечатало в каменную стену.

Сознание легард не потерял, но чувствовал, как все его тело будто одеревенело. Он не мог пошевелиться, вздохнуть, даже моргнуть.

Вопль Эммы вновь распорол воздух, а потом, погружаясь в забытье, Рэнд услышал смех изгнанного.

* * *

Я закричала, нутром чувствуя, что вижу что‑то ужасное, и когда Рэнда отбросило на стену, а потом он упал на пол и замер, не сдержалась от второго вопля, хотя меня до хруста костей сжимал Эфран, навалившись сверху. Едва не заплакав, я начала выворачиваться, пиная легарда пятками. Один из ударов удачно угодил изгнанному в переносицу, и Эфран взвыл, сжав мое колено так, что я задохнулась от боли.

Рэндалл не двигался, даже не подавал признаков жизни, и, не смотря на боль и страх, я больше беспокоилась именно о киашьяре. Легардам сложно причинить зло, но предмет, который Рэнд вытащил из Оракула, распространял ощутимые волны силы.

«Какой‑то артефакт, — решила я. — До этого Оракул просто перекрывал его, поэтому никто ничего не заметил. Оракул — самый сильный из когда‑либо созданных артефактов. Но что же случилось с Рэндаллом?»

Не переставая сопротивляться, я начала ползти на руках, надеясь хоть как‑то избавиться от Эфрана. Он почему‑то не пытался встать, а лишь шипел и стискивал меня руками.

Глянув назад, я завопила с новой силой.

Передавая мне амулет портала, Рэнд честно предупредил, что артефакт рассчитан только на одного. Легард посоветовал не пытаться перенести еще кого‑то.

Опыт с перерожденным занес нас в закрытую часть Лесса, но то был мальчик, худенький подросток. А Эфран совсем не напоминал юного легарда…

Что защитило меня — не знаю. То ли кольцо Кланта, начавшее действовать после возвращения привычного облика, то ли судьба оказалась ко мне настолько щедрой, но… Я была цела и почти невредима, если не считать ушибов и синяков, а вот изгнанного портал не пожалел.

Постаравшись не смотреть на ноги легарда, я глубоко вздохнула и пнула его туда, где начинались кровавые пятна на штанах. Эфран взвыл и выпустил меня, но я не сразу смогла освободиться, придавленная его весом. Ногам и животу было мокро от лужи крови, растекавшейся на полу.

Легард, хоть и был живуч, но медленно умирал и знал об этом, пытаясь захватить меня с собой.

«Не дождешься! — решила я и со всех сил брыкнула изгнанного. — Я не так много успела, чтобы умирать от удушья!»

Где‑то очень близко слышался шум… Возможно, это шумело у меня в ушах. Стараясь не провалиться в бессознательное состояние и, в то же время, не обращать внимания на боль в груди и ногах, я заработала локтями, отбивая их о шершавые каменные плиты. Неимоверным усилием удалось не только отвоевать с десяток сантиметров свободы, но и повернуться боком в кольце рук Эфрана.

Глаза легарда закатились, показывая желтоватые белки в росчерках капилляров, губы посинели от боли, а на подбородке выступили капельки пота, но, не смотря на это, изгнанный держал меня крепко, сквозь зубы посылая в мой адрес что‑то на языке легардов.

Я была рада, что не получила дар понимать этот язык, как Вира, так что пропускала мимо ушей злое шипение.

Очередной рывок позволил почти выпростать левую ногу, но Эфран вздрогнул и больно сдавил лодыжку. Я вскрикнула, краем сознания отметив, что по залу разлетелись звуки быстрых шагов и голосов. Руками я обшаривала пол перед собой, будто пытаясь найти что‑то на холодных камнях.

Вдруг под пальцами что‑то покатилось и зазвенело. Я обвила пальцами предмет, медленно осознавая, что это тот металлический стержень, что вытащил из Оракула Рэндалл.

Металл был горячий и пульсирующий от нерастраченной энергии. Цилиндр будто обвивало жидкое пламя, но оно не причиняло боль. Исходившая от предмета сила не вызывала сомнений в том, что еще какое‑то заклинание, кроме защитного, вот — вот обрушится на меня.

Всхлипнув, я вскинула голову, заметив на другом конце зала Кланта и Виру в окружении охраны. Они что‑то кричали, но я не слышала голосов, их движения были медленными, хотя не раз видела, как легарды умеют передвигаться, если хотят.

Цилиндр в руке вспыхнул, я пихнула Эфрана еще раз, потянулась, садясь со вскриком, и замахнулась рукой с прутом, метя в голову легарду. Он зарычал и впился ногтями мне в ноги. Застонав, я все же ударила его свободным концом прута, как ножом.

К моему удивлению тупой металлический цилиндр с хрустом разорвал кожу изгнанному, глубоко входя в незащищенное горло. Эфран хрипло вдохнул и попытался закашляться, но ему это не удалось. Глаза легарда наполнились кровью, изо рта хлынула кровавая пена. Он дернулся и обмяк, еще сильнее придавив меня.

Я пыталась отползти, но почему‑то это не выходило. Несколько долгих ударов сердца я только пыталась понять, что происходит, а потом сообразила: металлический цилиндр я так и не отпустила.

Разжав пальцы, я отшатнулась назад, чувствуя свободу. Удивленно улыбнувшись, повернулась к Кланту, склонившегося надо мной. Хотелось протянуть руку и разгладить морщинку тревоги меж его бровей, но мои руки не двигались.

Киашьяр что‑то сказал и попытался обнять меня за плечи, но его руки прошли сквозь мою одежду. Озадаченно наблюдая за этой странностью, я открыла рот, собираясь спросить легарда, но глаза сами собой закрылись. И больше я ничего не почувствовала.

* * *

Клант попытался обнять Эмму, помочь ей подняться, но девушка неожиданно начала таять прямо у него в руках, распадаясь белесым туманом.

— Нет! — вскрикнул киашьяр, с болью понимая, что ничего не может сейчас поделать.

Он был легардом, одним из сильнейших в Легардоре, и видел магию так, будто сам начертал знаки в воздухе.

— Где Эмма? — едва слышно спросила Вира, стоя на коленях возле Рэндалла.

Легард не шевелился, но его грудь спокойно вздымалась и опадала, давая им надежду. Вирена не плакала, лишь с силой сжимала челюсти, стараясь контролировать себя.

Стражники рассредоточились по подземелью, проверяя, не затаилась ли где‑то еще опасность.

Клант, если бы сумел вернуть себе душевное спокойствие, прикрикнул бы на охрану, но сейчас у него не осталось на это сил. В голове поселилась разрастающаяся пустота и холод. Колючий и причиняющий боль холод.

— Ее нет на континенте, — так же тихо, как прозвучал вопрос, отозвался киашьяр и с трудом вздохнул.

Слова дались легарду тяжело, словно каждое из них весило не меньше огромного осколка горной породы. Эти обломки придавливали сверху, вынуждая плечи Кланта опускаться.

Вира сглотнула и закусила губу, а потом медленно вытерла скользнувшие по щекам слезы.

— Ох…

Зал наполнился какофонией звуков, а через несколько секунд в зале было не протолкнуться от охраны и слуг. Клант безучастно осмотрел толпу и заметил отца и Элеонору. Рядом с легардом присел на корточки Киревар, положив ему на плечо ладонь. Кириа с возгласом бросилась к Рэнду, не слушая успокаивающие слова Виры.

Клант не мог поверить, что девушка может сохранять спокойствие, хотя в ее глазах отражалась тревога. Слушая голос Вирены, киашьяр постепенно приходил в себя.

— Все будет хорошо, Кир, — шептала Вира. — Все будет хорошо. Он не ранен. Просто на нем какая‑то магия, вызвавшая забытье. Мы его освободим от этого. Найдем способ и освободим.

Элеонора мягко отстранила дочь в сторону и склонилась над племянником, проводя ладонями над его головой. Клант ждал. Уж тетя точно должна была понять, что им делать, но женщина вздрогнула, посмотрела на киашьярину и покачала головой:

— Я не знаю… как…

Вирена замерла, глядя легарде в глаза.

Прошло несколько секунд, несколько столь долгих секунд, в которые никто не смел даже пошевелиться.

Вирена пыталась сдержаться, но вот слезы потоками хлынули по ее щекам, губы искривились в болезненном вскрике, а все присутствующие ощутили, как холодные иглы боли пронзают их сердца.

Склоняясь к полу от этого ощущения, Клант какой‑то гранью сознания вынужденно отметил, что связь киашьярины с кровью легардов куда сильнее, чем они все думали. И сейчас ее боль достигла каждого, кто присягал короне, кто отдавал свою кровь Оракулу.

Вира прикрыла лицо ладонями, сотрясаясь в рыданиях.

— Дорогая… — Элеонора попыталась утешить девушку, но киашьярина отпрянула и вскочила на ноги, глядя на присутствующих с такой безудержной яростью, что охрана шарахнулась в рассыпную, когда Вирена бросилась прочь.

— Все будет хорошо, — попытался успокоить всех Эдин, с тревогой глядя то на одного, то на другого сына.

Если Рэндалл был без сознания, то Клант чувствовал себя так, будто его оглушили, разрезали на куски и бросили истекать горячей пульсирующей кровью.

— Вряд ли, дядя, — хмуро выдохнула Кириа. — Как? Как здесь может быть что‑то хорошо? Рэнд… Мы не знаем, что с ним! Эфран мертв и не ответит.

Все перевели взгляды на изломанное, искалеченное тело Эфрана. Из его шеи торчал металлический штырь, которым Эмма выбила из изгнанного остатки жизни.

Кириа скривилась, сдерживая рвотные позывы, и склонилась ниже к груди брата, ища в его дыхании крупицы спокойствия. Клант поднялся, позволяя Киревару придерживать себя под локоть. В сердце зияла рана, хотя на камзоле он не заметил ни пятнышка крови, но прореха явно была. Там, под кожей и костями.

В горле клокотало, а в глаза будто кто‑то насыпал песка и они жутко болели.

— Мы вызволим Рэнда, — уверенно сказал Эдин сыну, — и разыщем Эмму. Она ведь жива?

Киашьяр кивнул. В чем он был уверен полностью, так в том, что с девушкой все чуть лучше, чем с Рэндом.

«Это всего лишь портал, — успокаивающе сказал Клант сам себе. — Обычный портал, перебросивший Эмму за границу защитного контура, возведенного вокруг континента».

— Ты знаешь, где она? — осторожно уточнила Элеонора.

— Очень приблизительно, — вздохнул блондин. — На ней кольцо, по которому я мог бы точно отследить ее здесь…

— Так она?.. — задохнулась женщина.

— Да, ее нет здесь, но Эмма и не на островах, — Клант не был до конца уверен в собственных словах, но тем не менее продолжил говорить: — Если бы ее занесло туда, девушка была бы уже мертва. Все знают, что твориться в мире монстров.

— Но где же? — это спросил Эдин.

— Еще дальше на юг, — прислушиваясь к собственным ощущениям, решил киашьяр.

— Но там ничего нет! — уверенно воскликнул Киревар, и охранники загалдели, соглашаясь.

— Или мы вынуждены поверить в легенды о втором континенте, или я ошибаюсь, — жестко бросил Клант, и все разом смолкли, видя, как разозлился легард.

Вдруг охранники расступились, пропуская маленькую процессию. Сначала все увидели Виру. Киашьярина пылала яростью, ее глаза полнились слезами, которые девушка даже не пыталась смахивать.

Маленькая, ниже любого из легардов в зале, слабая, она волокла за собой Сарелию, жестко вцепившись легарде в ворот платья. Блондинка не успевала за Вирой, а киашьярина не давала бывшей королеве шанса встать, отсчитывая ее коленями каменные плиты.

Выйдя в центр зала, Вирена швырнула женщину на пол, с такой злостью взирая на нее, что Клант отшатнулся, как и многие.

Сарелия застонала, распростершись на холодных камнях.

— Посмотри! — голос Виры перекрыл все возгласы, пришибая собравшихся затаившейся в нем решимостью. — Посмотри, что натворил твой брат!

Сарелия скорчилась, с ужасом глядя на мертвого Эфрана, а потом тихо захохотала.

Это стало последней каплей. Воздух всхлипнул, а потом легарды услышали, как смех легарды оборвался едва различимым стоном. Тело Сарелии изогнулось, а потом его вздернуло вверх, растягивая на невидимых канатах.

— Говори, — тихо велела Вирена. — Говори, как это обернуть вспять.

— Так вам всем и надо! — завопила Сарелия. — Жалкие шавки! Никто из вас не смеет тягаться с истинными владыками.

— Говори, — не повышая тона, повторила киашьярина и сжала кулаки. — Мне все равно, кто ты, но сейчас ты ответишь.

— Нет! — хрипло расхохоталась легарда и закричала, когда ее позвоночник выгнуло дугой, пола касались лишь носки туфель и грязные спутанные пряди волос, выбившихся из пучка на затылке.

— Это твой сын, — едва слышно прошептала Вирена. — Это твой сын… Неужели ты позволишь ему умереть?

— Мерзкое отродье! — взревела Сарелия, задыхаясь. — Ты не заставишь меня. Я ничего не скажу. Ты никто! Ты не посмеешь!

Вира не ответила, лишь еще сильнее сжала кулаки. По толпе легардов прокатились тихие вздохи, кто‑то даже упал, чувствуя отголоски силы киашьярины.

Клант вздрогнул, когда мощь ее решимости выбила воздух из его груди. Кириа склонилась еще ниже к Рэнду, чувствуя тоже самое. Элеонора приникла к Киревару, сжимая виски. И лишь Эдин остался стоять неподвижно.

«Да, Вира не владеет магией, но ей это и не нужно, — со смесью тревоги и восхищения подумал Клант. — Она киашьярина, она может принудить любого из нас к чему угодно! Сила крови».

— Говори! — закричала Вирена, и Сарелию пригвоздило к полу, она застонала, взывая к милосердию, но киашьярина лишь еще больше разозлилась: — Говори!

Легарду выгнуло дугой на полу, она заверещала и что‑то бессвязно заголосила.

— Может остановить ее? — спросил кто‑то из охраны у короля, но тот бесстрастно отмахнулся, с некой долей удовлетворения глядя на происходящее.

— А — а-а — а! — вскричала Сарелия, когда ее приподняло и вновь ударило об пол.

Распластавшись, она тихо всхлипнула, растеряв решимость, и глянула на Виру.

— Ты знаешь, что я не отступлюсь, — ответила ей киашьярина. — И ты знаешь, что я могу с тобой сделать.

Сарелия приподнялась, смахнула кровь из‑под носа и медленно поползла к Рэнду.

— Что она делает? — пронеслось по залу. — Нужно ее остановить!

Но Эдин обвел охрану быстрым взглядом и отрицательно качнул головой. Стражники не перестали переговариваться, но и не двинулись с места. Кириа хотела броситься на Сарелию, оттолкнуть от брата, но какая‑то невидимая сила сковала девушку по рукам и ногам, не давая пошевелить даже пальцами. В ужасе она взглянула на Виру, а потом перевела взгляд на Сарелию.

Легарда, размазывая кровь по лицу, ползла к сыну, вздрагивая и морщась от боли. В ее зрачках пылал страх, но давление силы киашьярины перекрывало все чувства.

Остановившись в нескольких сантиметрах от сына, Сарелия дрожащими пальцами взяла его безвольную ладонь и сжала, прошептав неразборчиво несколько слов.

Время словно остановилось.

Клант вздрогнул, когда Оракул вспенился и плеснул через край. Вира закричала, падая на пол и шипя от боли. Стержень выпал из шеи Эфрана, покатился по полу и рассыпался мириадами песчинок. А потом Сарелия упала, без стонов и криков. Просто затихла на полу, завалившись на бок.

В первую минуту никто не двинулся с места, все просто смотрели на бывшую королеву, не сомневаясь в том, что она мертва.

Первой пришла в себя Вира. Она подбежала к мужу и упала рядом с ним, без эмоций отпихивая Сарелию в сторону. Когда голова легарды с хрустом ударилась об каменные плиты, охрана пришла в себя и придвинулась, напряженно глядя на киашьяра.

— Любимый… — сглотнув слезы, позвала Вирена.

Рэндалл вздрогнул и резко сел. Его лицо исказилось тревогой. Вира разрыдалась и бросилась ему на шею, стискивая рубашку киашьяра с такой силой, что на пол хлынул каскад пуговиц.

Клант вздохнул чуть свободнее. Элеонора облегченно заплакала. Эдин опустился на колени рядом с сыном и обнял Виру и Рэнда.

— Все хорошо, все будет хорошо, — пробормотала Кириа, полными слез глазами взирая на родных. — Мы разыщем Эмму, и все будет хорошо.

Глава 9

«Все ответы отыщутся в книгах. Нужно лишь уделить должное время занятиям».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Учти, книжные знания не имеют отношения к реальности».

Приписка на полях

Совет продолжался уже не первый час. Клант сбился со счета и махнул рукой на время. Легарда раздражало то, что они так и не придумали решения, а еще больше то, что с каждой новой репликой собравшиеся все больше убеждались в невозможности отправиться за Эммой. Он был благодарен Рэнду и Вире за то, что они молчали и не участвовали в обсуждении.

Супруги сидели близко друг к другу, переплетя пальцы, и о чем‑то беззвучно беседовали. Вира иногда начинала плакать, и Рэндалл шептал ей на ухо что‑то ободряющее. Киашьярина тревожно посматривала на мужа, будто он начинал таять у нее на глазах.

«Они так любят друг друга, — с сожалением признал Клант и вздохнул. — Эта любовь способна преодолеть все, даже самые невероятные преграды».

Единственной пользой от совета было то, что легарды выяснили, что же за магию использовал Эфран. Точнее, они высказали предположения, остановившись на наиболее вероятных.

Изгнанные редко использовали что‑то новое, уверенно возрождая к жизни простые чары. Так было уже не раз. Геррас, обычные яды, холодная сталь, ядовитые порошки. Теперь — двойной слой чар.

Эту магию знал каждый из легардов, но мало кто думал о ее применении. Чары наносились слоями, так что нижние чары оставались нетронутыми, пока не разрушаться верхние. В случае с цилиндром заклинание запускалось прикосновением, а сила Оракула насыщала артефакт, сделав обычные чары столь губительными.

Оракул не воспринимал небольшой кусочек металла с чарами на нем, как вред, ведь видел лишь усыпляющее заклинание и портал, завязанный на силу магии.

Проходили недели, сила накапливалась. Никто не мог заметить посторонний предмет, а незначительные с виду заклинания, находясь в самом сердце главного артефакта, давали сбои в видениях Оракула зеркал.

Когда Рэндалл вытащил цилиндр из серебристых вод, он запустил первое заклинание, своей силой сбившее легарда с ног. Ну, а Эмме досталось второе, настолько мощное, что девушку зашвырнуло порталом за защитный контур и еще дальше.

За дальним концом стола негромко обсуждали ситуацию лорды. Клант с презрением взирал на Трумона, которому позволили прибыть в Лесс. Некоторые из знатных семей держались от легарда на расстоянии, даже отодвинув свои кресла на несколько сантиметров, тем самым выражая приверженность королевской династии. Но сейчас все силы Легардора необходимо было бросить на решение возникших проблем.

Места начальников стражи пустовали — шла подготовка к выдвижению на север.

Теперь, когда Эфрана не стало, и изгнанные не имели предводителя, разбить их окончательно стало намного проще.

— Возможно, это станет последним боем с отступниками в нашей истории, — заметил кто‑то из лордов. — Столетиями мы все жили под гнетом проклятия и кровавых деяний изгнанных, теперь же все может завершиться.

Не многие оказались согласны с этим, но отыскались и те, кто надеялся на светлую жизнь в будущем.

— Мы не можем оставить все, как есть, — хмуро покачал головой Его Величество, выслушав советников. — Девушка не просто человек, а родня нам, княжна… Нам не нужны напряжения с Алорией.

— Но и отправляться в неизвестность никто не должен, — попробовал вмешаться Киревар. — Это верная смерть. Если Эмма еще жива… — Он вздохнул и перевел взгляд на Вирену: — Прости, но… Если Эмма еще жива, то кто может гарантировать, что она продержится еще час или день. Никто не бывал там, никто не знает, что это за место. И есть ли там вообще земля.

— Легенды говорят… — пробормотала все это время молчавшая Кириа.

— Это всего лишь легенды, дочь! — ударил кулаком по столу Киревар.

Элеонора вздрогнула и положила ладонь ему на плечо, словно пытаясь успокоить, но лорд отстранился и хмуро сжал челюсти.

«Он не хочет никого отпускать, — понял Клант. — Он очень боится за Эмму, но еще больше опасается неизвестности».

Сам для себя Клант все решил, но ждал, не собираясь отказываться от задумки. Взглянув на Виру, он заметил, что киашьярина пристально за ним наблюдает, словно бы уже все поняв. Кириа заметила их переглядывания и нахмурилась:

— Клант, ты же не думаешь?..

«А что мне остается? Я не уберег ее… Эмма где‑то там. Ей нужна помощь. Артефакт не перенесет ее обратно, он для этого слишком слабый, а сил девушки не хватит на такой мощный прыжок, — мысленно ответил он сестре. — Я должен хотя бы попробовать».

— Нет! — вскрикнула Кириа, вскакивая. — Клант, это очень опасно.

— В чем дело? — настороженно спросил Эдин, хотя во взгляде отца Клант уже прочел понимание. — Нет! Ты никуда не пойдешь.

— Ты не сможешь меня остановить, — тихо, но уверенно ответил легард, глядя на короля.

— Я могу приказать! — разъяренно выдохнул король, и тут Вира потянулась и положила ладонь на кулак Эдина.

Король взглянул на невестку и попытался что‑то сказать, но киашьярина медленно качнула головой и пробормотала:

— Вы только больше настроите его против себя, а Клант уже все решил.

— Да, ты его не переубедишь, — согласился Рэндалл и накрыл ладонь жены своей.

Король застонал и отдернул руку, прикрыв глаза:

— Невероятно! Все пошло кувырком в моем собственном доме!

— Неужели вы его отпустите? — закричала Кириа. — Но!.. Вира! Это твоя сестра, но ты же должна понять, что мы можем больше никогда не увидеть не только ее, но и Кланта!

— Кир, — Ангус попытался удержать девушку от продолжения истерики, но легарда отбросила его руки и вскочила.

— Вира! Скажи ему! Если это его… — начала Кириа, но киашьярина вздрогнула и мысленно приказала: «Молчать! Не смей, Кириа! Не смей ему говорить. Сейчас он еще может отказаться, а если будет знать, то уйдет обязательно!»

— … это не значит… — пробормотала легарда и села. Ее губы были плотно сомкнуты, а выступившие слезы успели высохнуть — приказ киашьярины действовал исправно.

— Сын, — вздохнул Эдин.

— Отец, — в тон ему отозвался Клант.

— Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, но это твое решение, — пересилив себя, ответил король.

— Да. Мое, — согласился легард и встал.

* * *

Вира отстраненно наблюдала, как служанки играют с Тироем. Саму киашьярину больше занимал вопрос, как рассказать о произошедшем отцу, а князю Виктору придется хоть как‑то объяснить случившееся. И сделать это нужно до того, как по княжествам поползут слухи.

Клант принял решение, но пока не предпринимал поспешных действий, искал способы не только добраться до Эммы, но и вернуться назад. Никто не представлял, что ждет легарда за пределами защитного контура, но Вирена надеялась на лучшее. Советники и канцелярия искали как можно больше сведений о таинственном втором материке, но пока больше всего сведений находилось в сказках и легендах, верить которым никто бы не посчитал правильным.

Задумчиво постукивая подушечками пальцев по подбородку, киашьярина прошлась из одной части сада в другую, после чего присела на скамью и сжала ладони между коленей, стремясь унять волнение. Ей хотелось как‑то помочь Кланту, но в голову лезли лишь страхи.

Легард рассчитывал использовать кольцо с малахитом, как метку места, куда Клант собирался себя перенести, но, не зная, куда именно целится, киашьяр мог запросто застрять в любой точке перехода или насмерть расшибиться о землю чужого континента.

Рэндалл убеждал Виру в живучести полуоборотней, — это она и так хорошо знала — но даже наследник не мог утверждать, что Клант сможет восстановиться после опасного прыжка.

— Эмме, возможно, просто повезло, — напоминала Вира легардам время от времени. — Если она жива, то, возможно, не без чуда, а ты, Клант, не вправе рассчитывать на подобное.

Блондин ворчал и нервничал, но не мог не согласиться с девушкой.

Вновь поднявшись, Вира быстро прошагала до невысокой стенки, развернулась и двинулась к кадкам с апельсиновыми деревьями.

С момента появления в Лессе, киашьярина отмечала, что цитрусовых с каждым годом становилось все больше и больше!

Волосы раздуло порывом ветра, послышался возглас, все еще похожий на недовольное кваканье, и на перила приземлился самый младший член драконьей стаи. Голубенькая самочка ласково заворчала и, сложив крылья, полезла вниз, собираясь, будто кошка, потереться о ногу Вирены.

— Привет, — киашьярина подхватила питиринчика на руки и присела на скамью. — Я так боюсь.

Самочка задумчиво посмотрела на девушку, а потом, прикоснувшись к ее руке, показала проваливающуюся в портал Эмму.

— Да, все именно так, — кивнула девушка и расплакалась. — Мы не знаем, что там, и как нам себя везти.

Драконесса со свистом выдула из ноздрей полупрозрачный дымок и показала девушке новое видение: переливающиеся всеми цветами радуги облака, полупрозрачные реки и блеклая пушистая зелень.

Вздрогнув, Вира уставилась на голубенькую и тихо уточнила:

— Так вы знаете, как выглядит тот мир?

Самочка вновь фыркнула и, довольно квакнув, показала Вире вновь странное видение, больше похожее на ворох разноцветных пушинок. Сквозь образ пришло еще кое‑что, и это рассеяло испытываемую киашьяриной радость.

Холод. В мире, показанном питиринчиком, всегда правил лед.

Вирена отдернула руку, будто почувствовав иней на своей коже. Девушку обуяла тревога, она не представляла, как в показанном мире сейчас Эмме.

— Это так странно…

И тут ей вспомнилось кое‑что. Когда Эмма еще была маленькой, Вира читала сестре истории из одной книги, хранившейся в библиотеках Лесса. Сестре особенно нравилась легенда о Солнце и Звезде, а Вира посмеивалась над одержимостью малышки романтичными историями.

Но сейчас киашьярину интересовала совсем другая сказка из этой же книги. История о богинях. Они с Эммой читали сказку лишь потому, что девочке хотелось побольше узнать о верованиях южных княжеств.

Подхватив драконессу на руки и приказав служанкам присматривать за Тироем, Вирена поспешила в библиотеку. Сын тут же огласил сад криком, но киашьярина не обернулась, зная, что малыш скоро успокоится.

— Вира. — На пороге девушка столкнулась с Кирией. Легарда вцепилась в руку киашьярины и горько зарыдала.

— В чем дело? — замерла на месте Вира. Если бы не воспитание и голубенькая драконесса, девушка сбросила бы руку Кирии и продолжила свой путь.

— Вира, ты должна запретить ему! — крикнула рыжеволосая легарда и расплакалась. — Он же погибнет. И все мы будем виноваты.

Киашьярина раздраженно прищурилась, рассматривая девушку, от чего та нервно екнула и отступила.

— Сама скажи, — предложила Вирена, хотя и так знала, что Клант запретил кузине приближаться к себе.

— Он меня не простит, — заламывая руки, прошептала легарда.

— Да, — согласилась Вира, борясь с желанием высказать подруге все, что накипело в душе.

— Но я права! — Кириа одернула край короткой туники и притопнула ногой.

Вире надоело слушать девушку и, обогнув ее, киашьярина поспешила прочь, стараясь не замечать сиплых выкриков легарды в спину.

— Надеюсь, Ангус потом ей объяснит, насколько она не права, — себе под нос и питиринчику прошептала девушка, открывая двери в коридор с витражом, а оттуда направившись прямиком к винтовой лестнице.

Замерев на верхней площадке, киашьярина позвала одну из круживших под куполом гэлл. Светящаяся девушка с полупрозрачными трепещущими крыльями выслушала описание Виры и начала плавно снижаться, выискивая нужную книгу.

Через несколько минут Вирена уже сидела в кресле, спешно перелистывая страницы. Голубенькая из‑за плеча девушки следила за шуршащими страничками, будто тоже искала нужную сказку.

Наконец киашьярина остановилась и начала читать, нервно пробегая по строчкам взглядом. Все было именно так, как показала драконесса в своем видении. Вздрогнув, Вирена сжала книгу и бросилась прочь из библиотеки, спеша разыскать Кланта.

Легарда в его покоях не оказалось, как не было его и подле Рэнда или Эдина. Начиная злиться, девушка спустилась в подземелье, зная, что скорее всего киашьяр будет там.

Блондин сидел на нижней ступеньке лестницы, глядя перед собой и не шевелясь.

— Что с тобой? — Вира тронула Кланта за руку, но он не отреагировал, будто его разум витал где‑то очень далеко.

Вздохнув, девушка села рядом и прислонилась к легарду плечом.

— Все будет хорошо. Я верю.

— Я не понимаю, как Эмма вообще оказалась в компании Эфрана, — вздохнул легард в конце концов. — Я пытаюсь понять, но не нахожу ответов.

— Возможно…

— Нет! Не возможно, — яростно перебил он ее. — Я знаю точно. Охрана почти всегда была там, ночью Эфран прийти не мог, а днем побоялся бы. Я никак не могу понять, почему он вообще что‑то имел против Эммы, будто именно она стала его личным врагом. Вира, ты ведь все знаешь, да? — Клант испытующе взглянул на киашьярину. — Ты знаешь все секреты нашей малышки. Знаешь ведь…

Вирена хотела солгать, но, глядя в покрасневшие потухшие глаза легарда, не смогла, просто кивнула и понуро опустила голову. Голубенькая на ее плече будто уменьшилась в размерах и спряталась за волосами хозяйки.

— Знаешь, а давай мы об этом при Рэнде поговорим? — отсрочить объяснения уже не получалось. В конце концов Вира понимала — он должен знать. Но киашьярине сейчас поддержка была нужна никак не меньше, чем легарду.

Клант поднялся так стремительно, что Вира чуть не упала. Игнорируя все запреты, легард, стиснув зубы, сжал плечо девушки и ухнул в переход, нисколько не заботясь ее мнением. В кабинете перед столом Рэндалла они оказались через секунду. Брюнет лишь искоса взглянул на жену и брата, хмыкнул, отложил бумаги и сел удобнее, по взглядам обоих догадавшись, что разговор будет не из простых.

— В чем дело?

Питиринчик с кваком свалился на стол и распластался, громко вдыхая и выдыхая воздух вместе с паром и искрами. Братья и Вира несколько секунд наблюдали за драконессой, не стремясь начинать разговор, но вот Клант передернул плечами, будто мысленно себя обругав, и сел по другую от Рэнда сторону стола. Вира пересекла ковровое озеро и пристроилась на подлокотник кресла супруга, желая чувствовать его поддержку в нелегкое время.

— Рэнд, что тебе известно о том, каким образом Эмма и Эфран оказались вместе в подземелье? — хмуро спросил киашьяр, не давая брату шанса ускользнуть от опасной темы.

Брюнет перевел взгляд на Виру, вопросительно вздернув бровь, и девушка поняла, что он знает даже больше нее. Она вздохнула и быстро кивнула, так же желая узнать правду.

— Я послал Эмму к вольным, а там она столкнулась с Эфраном по — видимому, — как можно ровнее ответил киашьяр.

Он знал, что с минуты на минуту произойдет буря и хотел уменьшить ее последствия, хотя понимал — это не возможно.

— То есть? — Клант подался вперед, сверля брата взглядом. Его ладони начали меняться, ногти превратились в медвежьи когти, которыми он мгновенно исполосовал столешницу, раздробив мраморную чернильницу в пыль. Красные и черные потеки устремились по бороздкам на ковер, оставляя на синей шерсти отвратительные кляксы.

— Рэнд? — удивилась Вира. — Хотя… Я поняла. Уарра…

— При чем здесь какая‑то вольная?! — взревел Клант, теряя терпение. — При чем здесь Уарра?

Рэндалл молчал, стараясь выдержать взгляд брата. Он знал, что обвинения, отраженные в таких же синих глазах, как его собственные, оправданы. Он виноват в произошедшем с Эммой. Именно он не оценил опасность здраво, отправил девушку в ловушку.

Вира встала и направилась к блондину. Муж попытался остановить ее, не глядя взял за руку, но киашьярина ловко высвободилась. Сейчас ей необходимо было, чтобы Клант не только ее услышал, но и не стал накидываться с обвинениями на брата.

— Никакой Уарры на самом деле не существует, — остановившись в шаге от легарда, спокойно вымолвила она, — это лишь оболочка, созданная несколько лет назад. Одна из ролей, успешно сыгранная…

Клант молчал и сверлил Вирену непонимающим взглядом.

— И нет никакой Наимы, Клант, — продолжила Вира. — Балта была бабушкой Ройны, сокурсницы Эммы, и ведьма выбрала себе наследницей не внучку…

Легард не отрываясь смотрел на Виру, и та чувствовала, как в кабинете с каждым мгновением нагревается воздух, обжигая легкие.

— И нет никакой Марты. Прости. — Она вздохнула, произносить последние слова было страшнее всего. — Никого из них не существовало на самом деле.

— Как? — только и спросил киашьяр.

— Балта подала Эмме эту идею, — отозвался Рэндалл. — Она придумала для Эммы браслет с меняющимися геррасовыми формулами, и это позволяло девушке менять облик в считанные секунды.

Клант опустил голову, будто на миг уснул, а потом, резко взглянув на брата, едва слышно спросил:

— Хочешь сказать, что тогда?..

— Да, Клант, ты и Эмма!.. — воскликнула Вирена.

— Вир, не кричи, — попросил Рэндалл и продолжил, обращаясь к блондину: — Эмма беременна от тебя. Потому что она была Мартой. Потому что ты оказался таким олухом, что допустил все это!

Вира зажмурилась и прикусила губу. Она кожей чувствовала, что Рэнд совершил ошибку, позволил эмоциям на долю мгновения взять верх.

— Ты все знал и не сказал мне! — взревел Клант. — Вы оба все знали и не сказали!

Вирена отступила подальше, Рэндалл мгновенно пересек комнату и встал перед женой, понимая, что сейчас она может оказаться в опасности.

— Ты!.. Мой брат! Я рисковал жизнью ради тебя! — яростно вымолвил Клант, искривив губы в презрительной гримасе. — А ты!.. Я не ждал от тебя такой подлости, Вирена!

— Я не могла сказать, — прошептала киашьярина, зная, что Клант наверняка ее не слышит. — Это была не моя тайна.

— Ты должна была сказать мне сразу же, — прорычал легард. — Это касается и меня тоже, если помнишь!

— Прекрати! — крикнул Рэнд. — Я! Я знал обо всем с самого начала!

Клант ошарашенно посмотрел на брата и умолк.

— Когда ей нужен был артефакт — портал, Эмма пришла ко мне, а не к тебе, — не без яда в голосе заметил киашьяр. — А ты все не мог понять, почему именно ко мне, ведь ты учил ее, раскрывал секреты, позволял делать все, что допустимо и даже запрещенное. Именно на тебе она оставляла шрамы, когда ты учил ее пользоваться огненными хлыстами, хотя так и не освоила магию такого уровня. Именно ты учил ее использовать триаду, и девчонка проткнула тебе предплечье в первый же день, неудачно метнув клинок. Ты прощал ей все. Даже то, за что многие поплатились немилостью отца. Ты был ей учителем и другом, а пришла она ко мне. Помнишь, ты спрашивал?

Клант взбешенно зарычал, но ничего не сказал и кивнул.

— Потому что она не хотела, чтобы тебе были известны все ее тайны, — успокаиваясь, ответил Рэндалл. — Она любила тебя, но не желала быть слабой в твоих глазах. Не желала раскрываться до конца. Хотела хоть что‑то сохранить вдали и, тем самым, уберечь свое и без того растоптанное сердце.

— Но зачем ей был нужен этот маскарад? — непонимающе уточнил блондин. — Зачем?

— Она знала, что ты бываешь у Балты, но не желала, чтобы ты увидел ее там, — пожал плечами Рэнд. — Она знала, что ты ищешь следы Джеймена, но не желала, чтобы ты заметил ее у себя за спиной. Она знала, что ты часто бываешь в Элессоне, и просто наблюдала за тобой в образе озорной рыжеволосой белошвейки. Я знал обо всех ее перемещениях и будто наблюдал за этой игрой в кошки — мышки.

— У нее была и своя цель, — напомнила Вира.

— Да, — согласился легард, не позволяя Вире выйти вперед. — В какой‑то момент она обнаружила затеваемые по всем двенадцати княжествам заговоры против князей и их приближенных. Личина Уарры отлично подходила для того, чтобы раскрывать планы заговорщиков и выяснять их взаимосвязь. Никто не знал, что это княжна Алорийская. Скандала не могло произойти, а шкура волчицы оберегала девушку от большой опасности.

— Так вот почему она так остро реагировала на заговор против князя Торры… — ошарашенно пробормотал Клант. — А я все никак не мог понять, почему она ввязалась в ту историю.

— Она не только ввязалась, но и выдала себя перед Эфраном, — отчеканил Рэндалл. — Именно он затевал те заговоры и сразу понял, с кем имеет дело. Сколько она разрушила подобных попыток, Вира?

— Папа говорил, что за последние два или три года каждый из князей как минимум по разу подвергался опасности, — отозвалась девушка.

— Да, — Рэнд позволил себе легкую улыбку. — Маленькая Алорийская княжна стала талисманом людей.

— Ладно, это все потом, — вздохнул Клант и перестал поджаривать все живое вокруг. — Но я хочу понять, зачем она…

Рэнд и Вира вдохнули свободнее, когда температура вокруг резко упала и воздух перестал испепелять легкие.

— Клант, а ты не задумывался, что по итогу ты сам виноват? — вдруг спросила Вира. — Эмма не стала бы… сама на тебя бросаться. А ты… Это ведь ты первый обратил внимание на Марту!

Блондин хотел резко ответить девушке, но замолчал, обдумывая ее слова и вспоминая события дня торжества.

В чем‑то Вира, конечно, была права. Он и правда мог не приближаться к Марте, но девушка, будто магнит, притягивала к себе. Почти так же, как Эмма. И, не позволяя себе заигрывать с княжной, легард переключил свое внимание на более доступную, как он думал, девушку.

— Я все никак не мог понять, почему луна на миг затмила солнце… — пробормотал он себе под нос.

— Марту пригласила Кириа, — все же вырвавшись из‑за спины Рэнда, взялась рассказывать киашьярина. — И, конечно же, Эмма не могла не появиться на празднестве в личине рыжеволосой девушки. Кто!.. — вскрикнула она, но тут же приказала себе успокоиться и продолжила тише: — Кто мог знать, тем более она сама, что ты проявишь интерес?

— И Эмма не могла не воспользоваться моментом… — закончил за любимую Рэндалл. — Несколько случайностей и тайных желаний сложились, и привели вас к нынешней ситуации.

— Но почему тогда она не сказала мне правду, как только узнала? — вновь разозлился легард. — Почему скрыла? Почему отказалась принять мое предложение?

— А ты… — Вира подавилась воздухом. — Ты делал ей предложение?

Клант обреченно кивнул, встал и отошел к окну.

— Видно не так сделал, раз отказала, — заметил Рэнд и присел на край стола, движением руки убирая следы царапин на столешнице.

— Да как не так? — вызверился легард. — Что ей еще нужно‑то было?

Вира и Рэнд переглянулись и не стали отвечать. У них не было этой стадии, не было сомнений и тревог. Их свел артефакт, выбравший девушку в невесты киашьяру, и с того момента они уже были обречены стать супругами. Но еще долго их терзали сомнения по поводу чувств друг друга.

«Помнишь? — усмехнулся Рэндалл, с обожанием глядя на Виру. — А ведь нам было куда проще!»

— Это точно, — вслух ответила киашьярина и добавила, обращаясь уже к Кланту: — Ты должен был ей сказать, если ты к ней испытываешь что‑то! Она гордая, когда ты уже поймешь? Она не примет жалость! Не примет защиту, предлагаемую из чувства долга! Ты полный тупица, Клант, хоть тебе и скоро сто лет!

— Не скоро, — обиделся киашьяр. — И, между прочим, Рэнду эта дата по лбу стукнет на пятнадцать минут раньше.

— Мальчишки, — обреченно простонала Вира, глядя, как легарды улыбнулись друг другу. — Что ж… Я рада, что теперь ты все знаешь. Так проще.

— Так хуже! — не согласился Клант. — Намного. Blrh, теперь я волнуюсь куда больше.

— Из‑за того, что это твой ребенок? — не без обиды и удивления спросила Вирена.

— Нет, — вздохнул Клант, — потому что я мог все предотвратить, остановить ее, связать веревкой и не отпустить из…

— Не нужно подробностей ваших взаимоотношений, — хмыкнул Рэнд. — Нас это, я надеюсь, не касается.

— Мне было бы все равно, чей это ребенок, — помолчав несколько секунд, ответил Клант, глядя Вирене в глаза. — Дело не в том, чей бы он был, а в его матери. Просто я ни разу не представлял ее с кем‑либо и не думал…

— Никого и не было больше, — покачала головой киашьярина.

Они замолчали, обдумывая каждый свое, а потом Вира вспомнила про книгу и осмотрелась. Оказалось, что обтянутый кожей томик драконесса стянула с края стола и утащила в угол, где замерла над ним, охраняя.

— Я должна вам кое‑что показать, — девушка улыбнулась голубенькой. — Мне рассказали о втором континенте немного.

— Кто? — хором спросили киашьяры.

— Питирины.

Глава 10

«Учителя никогда не ошибаются. Если вам видится неправота преподавателя, значит, вы не изучили тему до конца».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Учителя ошибаются чаще, ведь часто более самонадеянны».

Приписка на полях

Князь Виктор не любил заниматься бумагами, особенно, когда документы просматривать приходилось перед сном или вместо ужина. И второе в последние дни случалось чаще. Кусок не лез в горло, если под боком не умолкали две трещотки: дочь и сестра.

Севиль вновь и вновь жаловалась на поставщиков тканей, что не привозят в Алор новые образцы, а Ольма пыталась уговорить отца начать обучать Савира управлению княжеством.

Виктор любил свою семью, но ежедневно задумывался над тем, чтобы отправить их всех куда‑нибудь хоть на несколько недель. Сведенья, которые нашла Эмма и передал киашьяр все больше беспокоили князя. Как и попытки других князей бездействовать. Их не напугали нападения или попытки осуществить передел власти. Князья дорожили своими шкурами, но не хотели объединяться.

Виктор уж и не думал их как‑то сплотить, но слухи, что начали появляться из Легардора, сотворили чудо. Перешептывания в кулуарах смолкли, а князья потребовали собрать общий совет. На нем и было решено соединить войска и укрепить границу с королевством. За одно отряды воинов раскидали по более слабым княжествам, особое место уделив побережью.

Все понимали: если внутри Легардора что‑то происходит, то это может привести и к разрыву защитного контура, даже не смотря на договор с людьми, и тогда монстры с островов нападут на континент.

Откинувшись на спинку кресла, князь задумчиво уставился на одну из картин, рассматривая мазки краски на холсте. Это немного спасало от скуки, но не на столько, чтобы перестать беспокоиться.

На краю стола лежало крошечное послание, отправленное зачарованным голубком. Такие любила делать Эмма и, чуть реже, Вира. На маленьком кусочке бумаги уместилось всего несколько слов. И каких! Обычно дочь сообщала Виктору что‑то важное или как‑то связанное с сестрой, но в этот раз девушка почему‑то ограничилась странным: «Все будет хорошо!»

— Что она могла иметь ввиду? — пробормотал князь, сцепив пальцы между собой. — Что все это значит?

Предчувствуя неприятности, Виктор уже написал послание и в Лесс, и в академию, но не стал нагнетать обстановку, а лишь уточнил местоположение дочери. Пока никто мужчине не ответил, так что князь побаивался не самых приятных новостей.

— Вечно с этой девчонкой что‑то случается, — вздохнул он. — Главное, чтобы она не пропала, как Вирена когда‑то. Так же бесследно и не понятно куда.

* * *

— Хорошо, питирины способны указать точку перехода, но, Вира, мне потребуется твоя помощь, — обдумав объяснения киашьярины, сказал Клант.

Девушка понятливо кивнула, не обращая внимания на настороженность Рэнда. У нее не было времени объяснять любимому то, что он и так должен знать и понимать: она старшая сестра и должна помочь хоть как‑то в спасении младшей.

— Я сделаю все, что в моих силах, — честно ответила Вирена, сжав ладонь блондина. — Уверена, все будет хорошо.

«Надеюсь, — устало подумал киашьяр, не имея сил разговаривать вслух. — Очень на это надеюсь, Вир!»

Кажется, прошла целая вечность с того момента, как Эмма пропала. Столетия, тысячелетия промелькнули мимо. Клант болезненно поморщился и провел ладонью по глазам, будто это могло стереть тревогу, что пропитывала его тело от макушки и до пяток.

«Не переживай, — присоединился к беседе Рэндалл. — Уж нам‑то хорошо известно, что малышка не настолько глупа и не будет ввязываться в происшествия. Хватит с нее и этого!»

«А что, если ей нужна помощь? — Даже сквозь мысли Вира и Рэнд почувствовали все под себя подминающее отчаяние легарда. — Вот прямо сейчас? Что тогда?»

«Ты должен спешить, — стараясь не волноваться, ответила киашьярина, — в таком случае».

Клант кивнул и прошелся перед ними, сжимая и разжимая кулаки.

— Отец не отпустит, — напомнил Рэнд. — Даже если будет крепиться. Тебе нужно идти. Прямо сейчас. Не оглядываясь и не сомневаясь.

Блондин взглянул на Виру, но девушка лишь печально опустила голову, пробормотав:

— Ты же сам понимаешь, что это моя сестра, и я хотела бы ее спасти. Я хочу, чтобы все поскорее закончилось.

Легард кивнул и вдруг широко улыбнулся:

— А знаете? Все на самом деле будет хорошо. Вот ни на мгновение не сомневайтесь! Я ее отыщу и верну сюда. И…

— И? — хмыкнул Рэнд, проникаясь настроением брата.

— И не отпущу, — очень серьезно отозвался блондин. — Вообще и никуда. Никаких больше превращений и путешествий!

— Эй, потише, — Вира положила ладонь на предплечье киашьяра, — иначе ты ее и сюда не вытащишь, и заставишь разочароваться в любви к тебе.

Они осторожно рассмеялись, стараясь скрывать друг от друга страх и боль. Голубенькая нетерпеливо подала голос, желая поучаствовать в составлении плана.

— Как ты планируешь вернуться? — стараясь поменьше думать об этом, уточнил Рэндалл. — Как я понимаю, этот переход разрушает все артефакты.

— Или блокирует их, — резонно заметил Клант. — И такое возможно.

— Мы мало что знаем о том мире, — вставила Вира. — У нас нет ни одного четкого описания, кроме того, что больше похоже на сказку.

— Как будем действовать? — не скрывая своего нетерпения, промолвил Клант. — И так потеряли слишком много времени.

Будто отвечая на его вопрос, голубенькая драконесса громко чихнула, дыхнула пламенем, а потом квакнула, направляясь к выходу.

— Куда это она? — не очень довольно нахмурился Рэндалл.

Ему никто не ответил. Клант посмотрел на Вирену, а та уверенно кивнула на двери.

«Питирин знает, что делает», — мысленно объяснила киашьярина.

До конца не веря в это, легард кивнул и пошел вслед за зверем. Вира и Рэнд отстали лишь на несколько шагов.

Драконесса не собиралась облегчать им задачу, предпочитая обычный способ перемещения по Лессу магическому, так что троица лишь через час поняла, куда зверь вел их.

— Можно было догадаться, — хмыкнул Рэндалл, спускаясь вслед за братом в подземелье. — Это логично. Откуда еще…

— Интересно, зачем ей Оракул? — удивилась Вира. — Ведь в нем уже нет того предмета, что переместил Эмму.

— Посмотрим — и увидим, — ответил ей Клант и шикнул, призывая замолчать.

В зал Оракула они вошли вслед за голубенькой и молча замерли в нескольких шагах от чаши, не зная, что делать дальше. А драконесса уверенно обошла каменную подставку оракула по кругу что‑то негромко квакая. Ее голосок то набирал силу, отражаясь от стен и заставляя зеркальные кристаллики подрагивать, то утихал настолько, что казался отдаленным журчанием воды.

«Ты понимаешь, что она делает?» — спросил Рэнд у жены.

Вира отрицательно качнула головой. Ответа она не знала, а, если бы ей и было известно, зачем зверек ходит вокруг чаши, то и тогда не ответила. Питирины — не люди. Их поступки могут и не поддаваться логике. В одном киашьярина была уверена: драконесса точно знает, что делает. А значит, им нужно просто подождать.

Проходили минуты. Ожидание затягивалось. И когда даже Клант начал понемногу злиться, вдруг свет в зале погас, хотя это не могло произойти из‑за сквозняка — лампы были хорошо защищены. Уже собираясь вновь зажечь их, Рэндалл замер, глядя, как сквозь стену, то тут, то там, пробиваются бледно — голубые сполохи.

— Что это? — удивилась Вира и отступила за спину мужу.

Рэндалл напрягся, готовый в любую секунду сменить обличие. Клант рядом с ним казался таким же напряженным, но в его взгляде царил не страх, а удивление.

— Вот blrh! — смачно выплюнул блондин и указал на стену позади Оракула, откуда начали появляться сначала золотистые и красные вспышки, а потом прямо на поверхности горной породы проступили амулеты и артефакты.

— Это же те предметы, что наши предки когда‑то поместили в стены, чтобы защитить замок и поддерживать в нем работу магических устройств, — вслух описал происходящее киашьяр и посмотрел на любимую. — Никто и никогда не пытался извлечь эти артефакты. Бытует мнение, что если это сделать, то сам Лесс развалиться на части. Ничего не спасет замок.

— Странные вы, — вдруг фыркнула Вира.

Братья одинаково нахмурились и уставились на киашьярину. Та не спешила им отвечать, как‑то странно улыбаясь, но потом все же соизволила:

— Если бы вы были внимательнее, то хотя бы уточнили у Эммы, не пыталась ли она это проделать.

— А она пыталась? — в ужасе спросил Рэнд.

— И даже не один раз! — хихикнула Вира.

— Дай догадаюсь, — печально промолвил Клант. — Удачно?

Вирена утвердительно кивнула, а легарды обреченно застонали.

— Взбалмошная девчонка! — прорычал Клант. — И когда она только все успевает?

— Будешь меньше увиваться за каждой юбкой и узнаешь, — срезал брата Рэндалл.

Клант удержался от желания настучать киашьяру по голове, но сделал себе зарубку на память, что к этому необходимо будет вернуться. И сделать это не при Вире.

— Она обшаривала закрытые комнаты и тайные проходы, — извиняющимся тоном пробормотала киашьярина, — ну и нашла несколько. Они то ли просто торчали из стен, то ли и вовсе из них выпали, когда менялась планировка.

— Хочешь сказать, что все наши страх и по поводу этих артефактов — глупость? — обиженно уточнил Клант.

— Ну… — Вира пожала плечами. — Замок до сих пор стоит… А те предметы младшая продала, кажется.

Легарды обреченно взвыли:

— Бесценные артефакты древности!

— Да ничего там не было особенного: пара колец и побрякушка — подвеска с сапфиром, — примирительно пробормотала Вирена.

Легарды переглянулись и одновременно вздохнули. Сейчас было не время и не место объяснять киашьярине, что даже самый маленький и невзрачный предмет из стен Лесса может оказаться бесценнейшим амулетом.

Повернувшись, все трое вновь уставились на стену. Голубенькая все так же поквакивала, и теперь всюду виднелись проступающие артефакты и накопители.

— И что же дальше? — ни к кому не обращаясь, спросил Клант.

Драконесса вновь квакнула и с разгону бросилась в каменную подставку Оракула, чтобы через секунду вынырнуть у самой чаши.

— Что она делает? — задохнулся Рэнд, а питиринчик, не раздумывая, нырнула в воды Оракула.

Легарды дружно закричали, но Вира удержала их, не подпуская к возвышению:

— Подождите. Посмотрим, что она будет делать дальше.

Киашьяры не были с ней согласны, но остались стоять, нервно переступая с ноги на ногу. Для них Оракул был прежде всего святыней, прикасаться к которой следовало лишь в самом крайнем случае.

Голубенькая с писком выбралась и уселась на бортик, после чего едва слышно протяжно завыла. Этот звук полоснул по ушам, но Рэндалл, Клант и Вира даже не отступили назад. Интонация воя изменилась, а когда драконесса умолкла, то в ту же секунду ей ответило многоголосое эхо.

— Что это значит? — ни к кому толком не обращаясь, спросил Клант.

— Это другие питирины, — ответила киашьярина и сама себе удивилась. Почему‑то она ни на секунду не сомневалась в правильности своего вывода.

Через несколько мгновений слова Вирены подтвердились, когда сквозь стену в зал Оракула начали влетать драконы. Они, не сбавляя скорости, описывали по подземелью полукруг, разворачивались и принимались парить под сводами.

Когда в зал влетел последний, самый крупный, уверенно рассекая воздух, легарды одновременно воззрились на Виру, ожидая от нее объяснений.

— Я сама мало что понимаю, — честно отозвалась та. — Это питирины сами.

Голубенькая драконесса сорвалась с бортика чаши, взмыла вверх, подлетая к каждому из питиринов. Зал наполнился голубым сиянием, когда каждый из драконов начал светиться, но ярче всех сияла драконесса. Сделав еще пару кругов по подземелью, она уверенно спикировала на плечо Кланту и прижалась клювом к его щеке.

Легард охнул, его взгляд остекленел, словно Клант всматривался куда‑то вдаль.

— Вира, — позвал он спустя пару минут, — дай мне руку.

Киашьярина глянула на мужа. Тот уверенно кивнул, она чуть свободнее вздохнула и шагнула к блондину. Рэндалл подошел ближе и приобнял любимую за плечи, делясь своей уверенностью. Она прислонилась к легарду и положила ладонь на руку Кланта.

Сила, которую Клант вливал в киашьярину, осветила ее кожу, почти причиняя боль, но Рэнд крепко держал любимую, давая опору. Голубенькая драконесса время от времени негромко квакала, и ей вторили питирины. Воды Оракула вспыхнули, начав пылать белым огнем, с шипением испаряясь.

— Пора? — предположил Рэндалл, через прикосновение к жене чувствуя, что та долго не удержит преобразовавшуюся магию.

Клант кивнул и сосредоточился. Он толком не знал, как правильно настраивать переход, но легарду ничего не оставалось, как представить саму Эмму, надеясь, что это сработает.

Драконесса хмуро глянула на блондина, вцепилась когтями ему в плечо, делая больно и привлекая внимание. Он скосил на нее глаза, а потом, догадавшись, прижал подушечки пальцев к клюву зверя. В тот же миг перед глазами возникла ясная картина: берег, о который разбивается серовато — зеленая вода, высокая трава и холодное белое небо.

Хорошенько рассмотрев образ, Клант пробормотал:

— Отпускай.

Вирена, закусив губу, крепче сжала руку киашьяра, радуясь, что Рэнд стоит позади — потоком выплескиваемой силы ее просто сбило бы с ног.

Клант застонал сквозь зубы. Кровь хлынула из носа, по подбородку и шее стекая за ворот рубашки.

— Все, — без радости пробормотал он, видя, как начинает меняться все вокруг. Рэнд, Вира, зал, наполненный клекотом и кваканьем питиринов — все исчезало, растворялось, и только когти голубенькой драконессы, все так же крепко сжимавшей его плечо, удерживали легарда в сознании. В ушах звенело. На какое‑то мгновение он решил, что перепонки не выдержат. Колени уже не выдержали, и от падения Кланта уберегало только то, что перемещение еще не завершилось.

«Если мне так плохо, то что же пришлось пережить Эмме?» — с ужасом подумал киашьяр, постаравшись сосредоточиться на мыслях о девушке.

Глава 11

«Прежде чем сделать вывод об исследуемом явлении, необходимо несколько раз повторить весь ряд опытов».

Справочник в помощь студенту магической академии

«Главное, чтобы явление не начало исследовать тебя самого!»

Приписка на полях

Это было странное место. От переливающихся золотисто — розовых облаков рябило в глазах, само небо походило на нарисованное ребенком, а земля под ногами странно пружинила и изгибалась, как змея. Окажись Клант здесь один, он бы решил, что уснул и видит странный сон, но на его плече все так же сидел питиринчик.

«Прыгай уже», — вдруг раздался в голове киашьяра незнакомый трескучий голос.

Он нахмурился и осмотрелся. Вокруг было пусто. Во все стороны простирался шевелящийся туманно — розовый пейзаж.

— Куда? — даже не надеясь услышать ответ, спросил Клант.

«Вниз, куда еще?» — не без тени ехидства ответил все тот же голос.

— Куда вниз? — все еще ничего не понимая, переспросил блондин.

«Да на землю! — теряя терпение, проревел голос. — Я‑то прямо сейчас могу слететь, а ты еще долго будешь додумываться до этого».

— А это не земля, разве? — удивился легард.

«Ты стоишь на облаке, — лаконично ответил голос. — Или ты всерьез думаешь, что тут земля такая странная?»

Ответ воодушевил киашьяра, и он пошел вперед, внимательно осматриваясь. Под ногами все так же пружинило, но теперь Клант стал замечать, что если надавить ногой посильнее, то она проходит сквозь странную белесую субстанцию.

«Прыгай! — вновь велел голос. — Иначе облако не пройти».

— А ты кто?

В ответ Клант услышал хриплый хохот, а драконесса недвусмысленно клюнула его в щеку.

— Ясно, — обратился легард уже к питирину и кивнул.

«Прыгай», — велел зверек.

Понимая, что, возможно, делает глупость, киашьяр приготовился и подпрыгнул на месте. Если его ногу облако пропускало лишь на несколько сантиметров, то сам он прошел сквозь белесый туман почти без сопротивления и громко охнул, когда с огромной скоростью понесся к земле.

«Лети!» — хрипло крикнула драконесса, и у Кланта возникла потребность пристукнуть питирина за столь здравое предложение.

— Как ты себе это представляешь?! — крикнул он и начал создавать под собой воздушную прослойку, чтобы не разбиться о настоящую землю.

Голубенькая озадаченно квакнула и, отцепившись от плеча легарда, уверенно замахала крыльями. Отлетев на несколько метров, драконесса внимательно наблюдала за тем, как Клант сначала стал падать с меньшей скоростью, а затем и вовсе завис в воздухе.

«Ну, или так», — прокомментировала она, сопровождая его медленное движение вниз.

Киашьяр промолчал, сосредоточившись не на одобрительном кваканье голубенькой, а на пейзаже внизу.

Рассматривая зеленые луга и темнеющие леса, широкое русло реки и череду озер у самого горизонта Клант задумался над тем, не остался ли он дома, на родной земле, вместо того, чтобы переместиться. Уж слишком обыденно выглядел этот другой материк. Лишь небо и облака придавали ему сказочности.

«Точно — точно, — подтвердила его невысказанные мысли драконесса. — Мы переместились».

— Эй, ты… — фыркнул легард, запнувшись на обращении к питирину. — Читаешь мои мысли? — И добавил еле слышно: — Жаль, что Вира не дала вам имен…

«А мне ни капли не жаль, — услышав за свистом ветра его шепот, ответила драконесса, — ведь у меня есть имя. И я не хотела бы получить новое. Вирена знает об этом».

— Хорошо, тогда ответь: как тебя зовут и почему я тебя слышу? — потребовал Клант. — И почему раньше никто из питиринов не пытался с нами общаться?

Голубенькая надолго замолчала, облетев киашьяра несколько раз, и только потом сообщила: «У меня довольно сложное для вашего понимания имя. Можешь звать меня Т'а. Раньше мы не могли передавать свои мысли, лишь образы через прикосновение. Здесь совсем другая магия…»

— И поэтому можешь, — перебил питирина Клант.

«Прежде всего потому, что это родина драконов», — уверенно подумала Т'а.

— Родина? — переспросил Клант. — Значит, вы на самом деле отсюда?

Драконесса не ответила, шустро облетела вокруг снижающегося легарда и с кваком устремилась вниз, к реке. Киашьяр последовал за ней, присматриваясь к местности.

«Вы тоже родом отсюда, — вдруг сообщила Т'а, не снижая скорости спуска. — Когда‑то давно очень многие создания появились именно здесь».

— Как это? — не понял Клант.

Он всегда был уверен, что род оборотней вел свою историю с островов, хотя не раз видел в книгах упоминание про второй континент.

«Вы появились здесь, — голубенькая перевернулась в воздухе, по дуге взмыла вверх и замерла, купаясь в теплых воздушных потоках. — Это было о — о-очень давно, но память драконов хранит тот момент».

— Ты выдумываешь! — покачал головой Клант, высматривая место для приземления. — Тогда зачем мы отсюда ушли?

«А оборотни и не хотели уходить, — хмыкнула Т'а. — Твой род вынудили».

— И не в первый раз… — вздохнул Клант. — Расскажешь?

«Я не так много знаю… — промямлила драконесса. — Одно только: все из‑за богинь».

— Они тоже существуют?

Киашьяр осторожно спланировал на землю и выдохнул с улыбкой на губах.

С высоты природа выглядела знакомо, но на деле оказалось все немного иначе. Над рекой гулял ветер, пригибая траву, которая здесь походила на жесткую щетку. От воды пахло странно, будто кто‑то разбрызгал дорогие духи. От запаха нос тут же заложило.

«Не вдыхай! — драконесса приземлилась рядом с ногами Кланта и потянула его подальше от воды. — Здесь тебе нельзя пить воду!»

— Почему?

«Забудешь себя, — ответила Т'а печально. — Это владения богинь, а они странные. Женщины ведь!»

Клант послушно отошел на десяток метров и уселся на вполне обычный камень. В голове гудело, как после алкоголя.

«Надо было тебя сразу подальше увести, — мысленно вздохнула голубенькая. — Оборотни так давно живут вдали от этих мест, что растеряли всю связь с создательницами».

— Расскажи мне, — попросил Клант, пытаясь не уснуть.

«Да ты и сам знаешь, — хмыкнула Т'а и нырнула в заросли вслед за какой‑то мошкой. — Просто подумай!»

— О чем думать? — не понял Клант и подхватил голубенькую под брюшко. — Ответь.

«Р — р! Не мешай! — взвыла Т'а. — Охоту сорвал. Что тебе рассказывать? Мозгами раскинь и сам поймешь, почему все произошло. Это же богини! Создания мало чем отличающиеся от женщин. Только еще более вредные, склочные, взбалмошные и непостоянные. А еще…»

— Ясно, — кивнул легард и отпустил зверька. — А где теперь искать Эмму? Я ее не чувствую.

«Подожди», — отмахнулась драконесса и умчалась в заросли, только хвост мелькнул в траве.

Клант хотел спросить сколько ждать, но отказался от этой затеи, слыша победный вопль питиринчика. Вздохнув, киашьяр подтянул одну ногу, устраиваясь поудобнее.

Ветер усилился, розово — лиловые облака устремились к горизонту, а за ними вдогонку припустили серые тучи. Погода менялась так резко, будто кто‑то сознательно решил обрушить на долину и реку дождь.

«Смотри!» — выскакивая из травы, мысленно крикнула драконесса, указывая клювом Кланту за спину.

Легард обернулся, зашипев, когда первая капля припечатала его по макушке, и всмотрелся. Дождевые капли забарабанили по воде и траве, принося с собой странноватый туман, дымом стелившийся по равнине. И из этого тумана, будто вслед за дождем, появилась женщина.

— Это… — нахмурился Клант, не зная, какое именно имя произнести.

«Это не Эмма, — уверенно одернула киашьяра Т'а. — Это не Эмма под личиной Наимы».

— Откуда знаешь?

«Сам скоро поймешь», — отозвалась драконесса и вновь пропала.

Клант внимательно смотрел, как приближается та, которую раньше он звал Наимой. Ведьма выглядела точно так же, как он ее запомнил. Те же одежды, то же выражение лица. Даже глаза блестят так же.

«Неужели это не она? Тогда кто же? — подумал легард. — Кому здесь нужно меня обманывать?»

Не успел он додумать, как сам же нашел ответ на вопрос: богини. Если Т'а сказала правду, то их вполне может заинтересовать игра в подмену.

Наима приблизилась, остановилась в шаге от Кланта, добрыми материнскими глазами рассматривая его, а после с усмешкой опустилась на землю, расправила юбку и подставила лицо ветру. Дождевые капли вмиг облепили ее лицо влажной пленкой, звонко застучали по колокольчикам в волосах.

— Здравствуй, — прерывая молчание, сказал легард, всматриваясь в заварэйку и ища в ней отличия.

— Добрый и тебе день, — усмехнулась женщина. И теперь Клант заметил разницу: глаза Наимы изменились. Теперь они не были такими же карими, с искорками доброжелательности. Нет, в них сияла злость пополам с азартом игры, и он, никогда не боявшийся ничего, вдруг осознал, что имеет дело не с привычным противником, которого можно победить силой.

— Зачем пришел? — ласково уточнила та, что скрывалась за личиной Наимы.

— Мне нужен совет, — физически ощущая тревогу, все же справился с собой киашьяр.

— Совет? — усмехнулась богиня, теперь уже почти не скрываясь.

Кланта передернуло при виде раздвоенного языка, который быстро скользнул по губам Наимы.

— Да, совет, — согласился он, понимая, что выдавать знание нельзя.

— С — с-совет, — повторила женщина. — В чем?

— Я пришел сюда, чтобы отыскать девушку, — честно ответил легард. — Но не знаю, где ее искать. Может поможешь?

Лженаима захохотала.

— И в чем же будет заключаться мой совет? — хмыкнула она. — Помощь — это не совет.

— Мне по — доброму попросить? — принимая правила игры, утонил киашьяр. — Или подтолкнуть к желанию помочь?

Магия здесь откликалась медленнее, но Кланту удалось быстро изменить форму руки и пригвоздить подол юбки богини к земле. Женщина захохотала еще громче и одним ловким стремительным движением переместилась в сторону — ткань юбки дымом скользнула меж когтей.

— Нахальный мальчишка, — звонким девичьим голосом произнесла богиня, принимая свое истинное обличие. — Очень… Очень наглый мальчишка!

Клант со стоном заслонился, чтобы не смотреть на сиявшую в радужных искрах стройную тоненькую девушку с развевающимися золотистыми кудрями. Треугольное личико с острым носиком и подбородком чем‑то напоминало мордочку питирина, а огромные темные глаза без белка довершали сходство.

Оскалив короткие, но даже на вид острые зубки, богиня сделала шаг к Кланту. Легард сглотнул, вскочил и стал отступать. Богиня злобно захихикала, и ее голос громом пронесся над равниной. Вдруг драконесса с шипением выпрыгнула на ее пути и, растопырившись, быстро заквакала, защелкала, взмахивая крыльями. Клант удивленно воззрился на Т'а, а та уверенно наступала на богиню, не боясь ее злобного рыка. Оказавшись в метре от одеяния девушки, голубенькая сменила тактику, остановилась и, запрокинув голову, запела.

«Закрой уши», — не отрываясь, велела драконесса.

Клант послушно прижал ладони к ушам, наблюдая, как медленно начинает успокаиваться богиня, под негромкий мелодичный свист Т'а раскачиваясь из стороны в сторону, сантиметр за сантиметром приподнимаясь над землей.

Через несколько минут богиня блаженной статуей зависла в воздухе.

«Вот теперь можешь ее спросить, — предложила голубенькая. — А — са ответит».

— Это и есть одна из богинь? — уточнил легард, с опаской подступая к сияющей деве.

«Это А — са — одна из младших богинь, — ответила драконесса. — Другие посылают ее, чтобы избавляться от непрошенных гостей».

— Т'а, а… — напрягшись, выдохнул киашьяр.

«Не бойся, с Эммой все хорошо, — уверенно перебила его голубенькая. — Богини не будут причинять ей вред».

— Почему? — удивился Клант. Он не видел логики в объяснении драконессы.

«Богини умеют читать мысли, — вздохнула Т'а, — умеют видеть даже то, что другие разумные существа еще даже не осознали. А еще богиням скучно… Они не стали трогать Эмму. Из‑за тебя. Знали, что ты придешь».

— Зачем?

«Им скучно, — повторила голубенькая. — И богини хотят хоть чем‑то развлечься. Для них чужие жизни — только игра. Если хочешь отсюда выбраться вместе с любимой, то ты должен выиграть у богинь в этой игре».

— Как? — задал резонный вопрос легард.

«Я дракон, а не справочник! — вдруг взвизгнула Т'а. — Я умею читать мысли. Даже богинь. Но я не знаю ответов!»

— Ладно — ладно, — усмехнулся Клант, — не злись. Давай лучше расспросим эту твою А — су.

Младшая богиня все еще светилась, но уже не так ярко, позволяя рассматривать девушку, и легард видел, как обманчиво было первое впечатление. Необычная? Да. Тоненькая и хрупкая? Да. Чем‑то похожая на питирина? Да. Но вовсе не опасная. Вблизи кожа А — сы походила на тонкую пожелтевшую бумагу, сквозь которую просвечивали зеленоватые вены. От висков к ушам тянулись тонкие полоски чешуек, отливавших сиреневым и золотым, теряясь в волосах.

— А — са, где мне искать Эмму? — спросил Клант.

Богиня на миг оскалилась, демонстрируя зубы, но после ответила:

— А так ли тебе нужно ее найти?

— Я пришел сюда за ней и сделаю все, чтобы отыскать, — хмуро сказал легард. — И ни одной из богинь меня не остановить.

— Так в этом уверен? — вздернула бровь А — са.

— Да, — кивнул киашьяр. — Я не намерен отступать.

— Хорошо, — улыбнулась девушка, а дальше в ее голосе зазвучало многоголосие, словно сквозь А — су Кланту отвечали и другие обитательницы этого места: — Нам интересно. Нам интересно. У тебя будет шанс найти. А мы посмотрим. А мы понаблюдаем. Иди…

А — са еще раз оскалилась и, развернувшись, направилась прочь.

«Пошли за ней! — велела Т'а. — Богиням понравилась твоя решимость. Они готовы дать тебе возможность найти Эмму. Но не верь им».

Кивнув, Клант направился вслед за А — сой.

* * *

А — са, не меняя направления, двигалась куда‑то в сторону леса, но спустя несколько часов легард осознал, что вовсе не деревья скрываются за серой дымкой на горизонте, а очень далекие горы, к которым и направлялась богиня.

«Будь осторожен! — подумала Т'а и взлетела Кланту на плечо. — Это не лучшее место для тех, в ком течет человеческая кровь».

— Но я ведь не совсем человек, — напомнил киашьяр.

«Все равно, — питиринчик деловито клюнула его в ухо, на свой манер отвесив оплеуху. — Здесь не безопасно. Место… Это предгорье. Эта равнина. Здесь слишком много эмоций. И это место… — Она задумалась. — Оно питается ими. Высасывая из головы. Не отбирая, правда. Я не знаю, как это объяснить, но здесь… Будь осторожен. Я помочь не смогу. А ты будешь видеть… Если здесь до тебя кто‑то побывал, даже если и тысячу лет назад, то ты увидишь чужие воспоминания. Если нет — то свои».

— Разве это так ужасно? — удивился Клант, немного расслабляясь. После слов драконессы он опасался чего‑то на самом деле страшного.

«Нет, — помотала головой Т'а, — но иногда воспоминания столь реалистичны, а вернуться в них так хочется, что мир за пределами этой равнины теряет смысл. Не заблудись. Тебе нужно идти. И выйти отсюда. Если задержишься — можешь не выбраться».

— Но это ведь только воспоминания… — произнес киашьяр.

«Будь осторожен», — повторила Т'а.

Блондин выдохнул и уже внимательнее стал приглядываться к местности вокруг. Тропка терялась среди высоких кустов, каждый из которых украшали тысячи распустившихся цветов. Но аромата Клант не чувствовал, хотя на ощупь цветы были очень даже материальны. А — са медленно шагала вперед, но пейзаж вокруг менялся мгновенно, будто они раз за разом перемешались на добрых сто метров.

Три шага.

Заросли исчезли, а поперек тропы мигнуло и развернулось…

Клант сам не понял, как оказался посреди и в тоже время немного в стороне от картинки, столь реалистичной, что хотелось протянуть руку и потрогать.

«Нельзя!» — приказал он себе и замер, позволяя лишь наблюдать.

Видение колыхнулось, на миг распалось и вновь развернулось перед ним.

Эмма. Совсем кроха. И похожа девочка на фарфоровую куклу. Вот только выражение лица чересчур серьезное. Малышка лежала в кровати, прижимаясь к боку большой кошки с двумя парами глаз.

«Вира?» — вспомнил Клант.

Глядя сестре в глаза, Эмма что‑то ей говорила, но Клант не мог разобрать всех слов, уловив лишь кусочек из середины пламенной речи Эммы:

— Жила — была девушка. И звали ее… Хм. Эмма! — мечтательно сказала малышка. — Знаешь, кошечка, какая это была красавица и умница?! Прям слов ни у кого не хватало, чтоб описать ее… внешность. Менестрели пытались писать об Эмме стихи, но у них не получалось! И вот… встретила наша красавица молодого и очень знатного господина… Он ничем ей не уступал, естественно, ни внешне, ни в… доблестях. А звали его… — Девочка вытащила из‑под подушки платочек с кружевным краем, перевернулась на бок и подложила руку с зажатым кусочком тонкого хлопка под щеку. — Пусть его звали Клант. Красивое имя. Как раз для сказки…

Киашьяр делает шаг вперед, следуя за А — сой и Т'а.

Новое видение. Эмме едва ли больше семи. Девочка расстроенно сжимает длинного вытянутого зайца с пуговками вместо глаз, сидя на стуле за общим столом и осторожно вздыхает после каждой реплики тети Севиль в адрес Виры. А князь лишь морщится и болезненно потирает запястья. Малышке хочется или подойти к отцу и как‑то его утешить, или убежать. Но вместо этого она, громко сопя, усаживает зайца рядом с вазой для фруктов, подпирает его масленкой и хмуро произносит:

— Тетя, прекрати! Сколько можно! Только и делаешь, что сестричку обзываешь! Это плохо!

Севиль хочет что‑то сказать, но только беззвучно открывает и закрывает рот.

Еще шаг и новое видение. Эмме уже восемь. Учеба в академии делает свое дело. И вместо отдыха, малышка по ночам читает книги при тусклом свете свечи, старательно шевеля губами, едва ли замечая, как под потолком медленно кружит облако обрывков заклинаний.

Еще шаг. Эмма в простом сером платье, заляпанном чернилами и грязью, спит на задней парте в классе, подложив под щеку книгу по структуре заклинаний. В уголке рта расплылось темное пятнышко — пока не исчезнувшая привычка задумчиво кусать палец.

Клант улыбнулся.

У Эммы все детство ладони были едва ли не по локоть в чернилах, а пальцы не отмывались даже специальным мылом. Забыв обо всем, девочка часто то терла лоб, то подпирала кулачком щеку, то кусала палец, и на коже оставались темные пятнышки, но малышку это мало волновало. Отправившись в академию, Эмма сильно повзрослела, все время отдавая учебе и мало замечая происходящее вокруг.

Еще шаг.

— Ну, Клант! — закричала Эмма, дергая легарда за рукав. — Что тебе стоит? Не сложно же!

— Эмми, — прошипел киашьяр, пытаясь удрать от девятилетней княжны по коридорам Лесса.

— Хватит звать меня так, — остановившись, сложила руки на груди девочка. — Я уже взрослая.

— Взрослая она, — встав в такую же позу, пожурил ее легард. — А на спине покатай.

— Ну покатай! — заныла малышка. — Пожалуйста!

— Чтобы ты мне потом опять какую‑нибудь пакость устроила? — уточнил Клант.

— Я? — натурально удивилась Эмма. — Да никогда.

— Знаю я тебя… — обреченно пробормотал киашьяр, открывая ближайшую дверь в небольшой садик на верхней террасе.

— Ура! — совершенно по — детски вскричала Эмма, видя, что Клант собирается перекинуться. — Медведя — я-я — я!

Наблюдая за тем, как девочка уверенно оседлала спину огромного медведя, радостно вцепившись в густую жесткую шерсть на загривке, Клант тихо хмыкнул. Он давно не вспоминал эти их игры. С шести до десяти лет Эмма часто канючила и просила «показать ее мишку», а потом как‑то переросла это.

Еще шаг.

— Эмма, прекрати вести себя как маленькая, — поджала губы тетя Севиль. — Тебе уже девять. Брат, скажи ей!

Женщина призывно взглянула на князя, ожидая, что он поддержит ее доводы, но мужчина лишь молча отрезал очередной кусочек жаркого и отправил его в рот.

— Папа? — спросила Эмма, стискивая в руках салфетку.

— Я не собираюсь ничего предпринимать на твой счет, Эмми, — сказал в конце концов князь. — И я не собираюсь обсуждать это предложение нашего уважаемого соседа. Эмма еще слишком мала, чтобы планировать ее будущее, Севиль. Да и вряд ли князь достаточно хорошо представляет себе, что такое невестка — маг.

— Но это предложение!.. — воскликнула тетушка. — Брат!..

— Севиль, я прекрасно знаю о чем ты думаешь, — вытерев рот и отложив салфетку, усмехнулся князь, — но я уже сказал свое слово. Не будет договора о браке. Пусть сначала Эмма вырастет. А там она и без нас решит, как жить дальше.

— Ты невозможен! — вскричала Севиль и зло глотнула вина из бокала.

— Тетя Севиль, — тихо произнесла Эмма, — поумерь пыл. Уж слишком сильно видно, как горят твои глаза при сообщении о том, что за мной не просят приданое, а сами готовы приплатить.

Сказав это, Эмма с достоинством поднялась из‑за стола и отправилась к себе, тихо повторяя под нос:

— Нужно реже бывать дома. Надоело слушать ее. С каждым годом тетины идеи все бредовее. Скоро ничего кроме денег видеть не будет…

Войдя к себе, девочка с тоской подошла к туалетному столику и открыла большую шкатулку. Клант вместе с ней через воспоминание заглянул внутрь коробки, в которой, как он знал, Эмма хранила свои украшения. Та была пуста. Только тусклый синий бархат с отпечатком чего‑то в форме цветов.

— Эмма никогда не говорила… — пробормотал Клант.

— Даже не спросила, — вздохнула Эмма тем временем, — тетя даже не спросила… Как она могла продать все? Даже то, что подарили мне легарды…

Сев на стул, княжна тихо заплакала, трогая отпечаток украшений на бархате.

Еще шаг.

Эмма выглядела в этом воспоминании лет на одиннадцать. Девочка устроилась с книгой на террасе, наблюдая за тем, как Вира играет с дракончиками.

— Ты не хочешь повидать отца? — на миг оторвавшись от увлекательного занятия, уточнила старшая сестра. — Тетя Мардж мне писала, что он иногда жалуется…

— Вир, — оборвала киашьярину юная волшебница, — я бываю дома достаточно часто. Не нужно мне ничего говорить. Да и отец… Тетя преувеличивает! А папа сам упоминал как‑то, что давно готов к нашему исчезновению из дома. У него есть Ольма, есть внук и наследник. Что еще нужно?

— Я просто волнуюсь, что ты слишком много времени проводишь в Лессе, — призналась Вира. — Я не против, но переживаю.

— Не много, — отмахнулась Эмма, — только каникулы.

— Да, но и я тебя почти не вижу, — улыбнулась сестра. — Вечно в библиотеке или в компании Кланта.

— Он просто показывает мне то, что я не могу понять из книг, — напомнила Эмма, спокойно глядя сестре в глаза.

— Кстати о легарде, — как бы невзначай пробормотала киашьярина, кашлянула и осторожно спросила: — Эмма, ты же не питаешь каких‑то иллюзий на его счет?

— Каких? — моргнув, уточнила девочка.

— Помнишь, как ты…

— Да, помню, — кивнула Эмма, и как в детстве ее личико стало неожиданно взрослым. Выпятив подбородок, она хмуро пояснила, ни на секунду не сомневаясь в своих словах: — Я все прекрасно понимаю, сестричка. Я уже не та малышка, что заявляла о намеренье выйти за Кланта замуж. Это глупые детские мечты. Да, он красивый и мне до сих пор нравится, но я осознаю, что подобное невозможно.

Эмма смотрела Вире в глаза, но ее ладони чуть подрагивали поверх книжных страниц, выдавая истинное настроение.

— Жарко тут, — вымученно улыбнувшись, девушка встала и направилась прочь, с трудом удерживая прямую спину.

Еще шаг.

Бал в честь дня рождения Кирии. Девушка рада и легко принимает комплименты от гостей. Приглашенные кружат по залу, любуясь нарядами дам и обсуждая кавалеров.

— Видели платье княжны Эммы? — перешептываются легарды, с завистью поглядывая в сторону девушки. — Интересно, кто его шил. Такое чудесное…

Клант вздохнул, вспомнив, как он сопровождал Эмму в Барру, где девушка подняла на уши пару городков, разыскивая конкретный материал, образец которого видела в Заварэе.

Сама Эмма в придуманном и сшитом за один день платье счастливо сияет, прекрасно осознавая, что выглядит старше двенадцати. Неожиданно улыбка девушки меркнет. Прикусив губу, Эмма наблюдает за парой, медленно дрейфующей среди гостей.

Всмотревшись в высокую брюнетку с точеной фигурой, Клант с ужасом осознал, что не помнит ни ее саму, ни хотя бы имя. Ничего особенного, просто очередная пассия, не требующая излишнего внимания и готовая составить компанию на подобных мероприятиях, не напрягая слух излишне глупой беседой.

Эмма внимательно рассмотрела сначала лицо девушки, а после придирчиво оглядела стройную фигуру в фривольно открытом не только сзади, но и спереди платье, а после развернулась и скрылась за колонной, глухо твердя себе под нос:

— Еще одна. И где они только берутся? Одинаковые, как сестры! У! Так и хочется в клочья разорвать!

Еще шаг. Жесткая трава на равнине постепенно сменяется каменистыми проплешинами и редким темным кустарником. Горы приближаются, позволяя рассмотреть свои вершины. Тропу пересек ручей. Вода в нем странная, как будто темно — синяя с алыми искрами.

«Иди!» — напоминает драконесса, и Клант шагает дальше.

— Подари мне легала! — воскликнула Эмма.

Они сидят на вершине скалы и наблюдают за животными внизу. Табун дышит и живет как единый организм. То и дело взмывают крылья, как шерстинки на спине огромного сильного хищника, что несется вперед вместе с ветром. И с такой высоты табун похож на зверя.

— Легалы могут принадлежать только легардам, — напомнил киашьяр.

— Бука, — просопела девушка и дернула себя за длинную золотисто — медовую прядь.

Кланту не хочется, но он все равно смотрит на ее волосы. Красивые и длинные… Да и сама девочка. Растет.

Глядя на это воспоминание, киашьяр не удержался от грустного смешка.

— Как же все глупо, — произнес он вслух и сбился, заметив какое‑то движение сбоку.

Волчица. Сильная, молодая. Она появилась из ниоткуда и теперь стремительно рвалась прочь, будто желая обогнать ветер.

— Уарра? — узнал легард и дернулся ей наперерез забыв обо всем.

«Стой! Нельзя! — закричала в его голове Т'а. — Вернись».

Клант остановился и оглянулся. Тропа исчезла, горы оказались далеко, а А — са прямо у него на глазах распадалась цветным дымом, довольно растягивая губы в усмешке.

«Я же сказала не сходить с тропы!» — зарычала драконесса и тяжелой тушкой упала блондину на плечо.

— И что теперь? — спросил Клант, видя, как все вокруг стремительно меняется.

Куда делась трава, камни, сама земля? Всюду выжженное поле, где не видно ни единого признака жизни.

«Не знаю…» — тяжело вздохнула драконесса.

Клант пожал плечами и пошел вперед, сам не зная на что надеясь.

Ничего вокруг не менялось. Даже когда диск солнца над головой начал ощутимо припекать в макушку, а ноги заболели от необходимости то лезть в гору, то спускаться по не самым пологим склонам, ничего не изменилось.

— Странное место… — пробормотал киашьяр, не позволяя себе думать о плохом.

Т'а ему не ответила. Драконесса обвила одним крылом шею Кланта и коротким горячим плащом повисла на его спине. Блондин был ей благодарен хотя бы за то, что голубенькая не смела вцепиться в него когтями.

— Солнце… — простонал киашьяр. — Оно выжигает все живое здесь, да? — Онтвета не последовало, да он ему и не был нужен. — Не самая приятная ситуация. Похоже обычным путем отсюда не выбраться. Только если кто‑то выведет… Но кто? Богини сами сюда заманили…

Ему хотелось остановиться, сесть на выжженную землю и посидеть какое‑то время, переводя дух.

Сколько он так идет? Час? Два? Может и больше. Странно, раньше киашьяру удавалось несколько дней легко преодолевать самые сложные переходы и не испытывать из‑за этого усталости, а тут…

«Это место высасывает магию, — сообщила драконесса вяло. — Постепенно, но неотвратимо. Если не можешь идти, то хотя бы не садись. Как только ты опустишься на эту землю, то встать уже не сможешь».

— А ты? — уточнил Клант.

«И я… — отозвалась Т'а на удивление спокойно и тихо квакнула. — Все плохо. Богини и правда не помогут. Будут просто наблюдать».

— А кто‑то может помочь? — вычленил из слов голубенькой искру важного Клант.

«Теоретически, — не очень уверенно отозвалась драконесса. — Должен быть кто‑то родной. Кто‑то близкий по крови».

Легард хмыкнул и пошел дальше, рассуждая вслух:

— Ну позвать же я могу. Хотя бы просто так.

Т'а ничего не ответила, лишь вяло дернула когтем на свободном крыле.

— Эй! Кто‑нибудь! — крикнул киашьяр. — Тут грустно и не очень хорошо… Да воняет вообще‑то! Есть кто живой?! Ау!

Он шел и кричал, а когда устал потешаться над собой и ситуацией, то тихо запел, вспоминая те песни, что слышал в прошлом. А напевая, стал вспоминать и другое…

— Стоит попасть в такую передрягу, чтобы понять, как же раньше все… — он вздохнул, — было хорошо. Лесс. Брат. Вира. Эмма. Отец… Ох, как бы хотел все вернуть и разыграть иначе. И знать бы…

— Знать бы что? — раздался рядом звонкий голос.

Глава 12

«Студент должен соблюдать дисциплину как на занятиях, так и в конспектах»

Справочник в помощь студенту магической академии

«Гениальность стихийна!»

Приписка на полях

Клант обернулся и не сразу поверил, рассматривая тонкую излишне серьезную для ее лет девочку. Сколько ей? Пять? Шесть? Волосы — медовые кудри, а глаза знакомые, ярко — голубые.

— Так чтобы знать? — повторила девочка и прищурилась. Знакомо так. Как любила щуриться Эмма. Неосознанно.

«Она настоящая? Или еще одна игра богинь?» — нерешительно спросил киашьяр у драконессы.

Та долго молчала, перед тем как медленно развернуть крыло и ответить нерешительно: «Я не знаю. Но это не творение богинь. Может порождение этого места? Земля здесь любит играть в игры не меньше, чем взбалмошные женщины».

— Привет, — присев на корточки, Клант протянул девочке руку. — Меня зовут Клант, а тебя?

Девочка моргнула, дернула себя за плотно свернутое колечко волос, но руку вперед протянула и невесомо пожала пальцы, серьезно ответив:

— Когда я появлюсь на свет, вы назовете меня Элин.

Клант, как девочка за секунду до этого, моргнул и нерешительно улыбнулся:

— Ты…

— Однажды стану, — сказала девочка строго. — Пойдем.

Они долго шли, петляя по выжженной земле. И теперь та уступала, давала пройти, отпускала.

— Мне пришлось измениться, — произносит Элин все так же серьезно, — чтобы спасти маму. Она сильная, но она пила воду там, у реки. И все забыла, когда прошла тропой. — Девочка вздохнула. — Она сильная, но здесь тяжело, а ей — особенно. У мамы есть я и это сложно.

Клант промолчал, зная, что Элин не нужно его согласие. Он и сам знал, что Эмму нужно вернуть. Найти и привезти в Лесс, чтобы она была под присмотром. Особенно, пока она человек и все так сложно. Она сильная, маг, но ее тело не предназначено для вынашивания его ребенка.

Он помнил, как все случилось с Виреной. Рэндалл все оттягивал, опасался и уговаривал ее не спешить. Разумное решение. Оракул постепенно менял кровь киашьярины, ее тело, связывая ее с другими легардами и через них накапливая в ней силу. А потом Вира все решила сама и просто поставила супруга перед фактом.

— Все будет хорошо, — уверила Элин. — Скоро все будет хорошо. У мамы есть я и я не дам ее обидеть.

— Даже богиням? — уточнил Клант.

— И им тоже, — решила Элин с уверенной серьезностью, — но потом… Я буду другой. Совсем. И ждать меня надо раньше. Думаю, на месяц.

Легард не смог не усмехнуться, и девочка обернулась.

— Ты такая серьезная, — признался он, поравнявшись с ней и пытаясь подстроиться под детский шаг.

Элин пожала плечами, подтянула повыше подол простого серого платья, будто созданного из старой бумаги, а после пояснила:

— Это пока. Потом все забуду, и никто не узнает. А сейчас так надо.

— Кем ты будешь? — спросил киашьяр.

— Кто знает, — вздохнула девочка. — Я не знаю. Может даже похожа на этот облик не буду. — Заметив, что Клант ее не понял, пояснила: — Это лишь видение. Довольно материальное, но лишь видение.

— Где Эмма?

— В горах, — махнула куда‑то вперед Элин, хотя легард не видел ничего, кроме бесконечной черно — серой земли и свинцового неба.

— Мы идем туда?

— Не сразу, — уклонилась от прямого ответа девочка, которую Клант даже про себя не мог назвать дочерью. Слишком взрослой и слишком разумной дочерью.

— А куда?

Элин ткнула пухлым детским пальчиком чуть в сторону, и они пошли. Кланту по большему счету было все равно, куда идти. Когда стало совсем плохо и ноги начали подгибаться, Элин взяла легарда за руку, спокойно и уверенно делясь силой. Ее поток смывал усталость и возвращал ощущение реальности.

Черное медленно, но сменялось серым, а после появились новые цвета: рыжий и зеленый. Сначала то там, то тут стали попадаться камни, на примелькавшемся выжженном поле казавшиеся яркими бусинами, а после потянулись полоски травы. Где‑то высохшей, где‑то жесткой и колючей, но живой и настоящей. А после черное исчезло, поглощенное природой.

— Что это было? — спросил Клант, не желая даже оборачиваться.

Драконесса на его плече медленно оживала и не висела кожаным плащом, постепенно поднимаясь в полный рост.

— Там богини проводили эксперименты, — хмуро ответила девочка. — Раньше там кто‑то жил. Наверное, питирины вспомнят, если захотят.

Больше киашьяр спрашивать не стал. Да и не до того стало. Они вышли к быстрой реке, растекавшейся на добрые две сотни метров по равнине, по другую сторону которой виднелись горы.

— Здесь течение тише и есть теплые ручьи, — сообщила Элин. — Так что ты пройдешь.

— Нужно лишь перейти реку? — удивился он.

— Да, — согласилась Элин. — А после уговорить маму. Она должна все вспомнить, а после пойти вместе с тобой обратно. Тогда все будет хорошо.

Клант глянул на девочку, ожидая еще чего‑то, но Элин молчала, а после и вовсе начала таять, как свеча.

— Т'а?

«Иди, — мысленно кивнула голубенькая, — здесь и правда безопасно. Только воду пить не смей. И на этот раз послушайся и меня, и собственную дочь. А я останусь здесь. Наберусь сил и перелечу к вам».

— Но… Уговорить Эмму? Что я должен ей сказать? — удивился Клант.

«Вот мне откуда это знать? — в свою очередь спросила Т'а. — Я не человек, чтобы знать ответы».

Легард вздохнул и побрел вперед. Элин оказалась права, широкая и глубокая река в этом месте мелела и сквозь воду проглядывало спокойное каменистое дно.

— И что мне сказать ей? — с прищуром глянув на горы, киашьяр погрузился в воду по колено. — Что? И не посоветуешься…

«Если хочешь, то можешь пока потренироваться и рассказать мне что‑нибудь про Эмму. Может, вспоминая, ты найдешь нужное?» — предложила драконесса.

Поддевая носком ботинка тонкие редкие нити водорослей, Клант усмехнулся и спросил, больше обращаясь к себе, чем к голубенькой:

— Думаешь? Ну… Попробую.

«Пробуй. Эмма… Она же выросла у тебя на глазах?»

— Я плохо помню первый визит в Алорию. Много лет прошло. Стерлось… Только и сохранилось видение… Вирена и рядом с ней смешная, но очень уверенная в себе малышка. Вьющиеся волосы, внимательный взгляд. И платье с тысячей бантиков! Маленькая уверенная в себе княжна. Кто воспринимает всерьез детей? Никто. Даже когда верткая малышка деловито протягивает маленький камешек и сообщает, что…

Он вспомнил тот день и Эмму. Сколько ей было тогда? Кажется, все случилось за день или два до вступительного испытания перед академией.

— «Это цитрин. Его еще иногда называют Проводником солнца или Солнечным зайчиком. Есть легенда, ее вроде бы люди придумали, что цитрин способен развеять тучи и указать верный путь», — повторил слова Эммы Клант. — «Пусть он подскажет тебе правильную дорогу!» — Блондин рассмеялся. — Так глупо было, а она выглядела такой серьезной. Для нее это был какой‑то важный момент? Не знаю. Но я сдержался и не рассмеялся. А потом вспомнил, как она вечно подслушивала эти разговоры в Лессе… Серьезная малышка. Малышка, что любила шалить, но и слушала внимательно. Может, если бы не тот момент, я бы и не подумал, что не только Вире нужна дополнительная охрана, но и ее сестре. Что‑то меня беспокоило…

Рэндалл удивился, но не стал спорить, когда брат решил отправить в Заварэй нескольких надежных охранников. Те днем и ночью приглядывали за княжной, больше занимаясь устранением последствий ее шалостей в городе, чем поиском злоумышленников. Но Клант не мог остановиться и тогда…

— Это казалось таким простым и логичным, — признался киашьяр. — Просто притвориться ее одногруппником. Ничего такого… Просто один не очень внимательный и дисциплинированный мальчишка, что больше лекций прогуливает, чем посещает. Это не казалось таким уж сложным. Пока…

Эмма была талантливым магом. Талантливым сильным… Ее любили преподаватели и друзья. Она как губка впитывала знания, даже когда приезжала в Лесс. А после незаметно повзрослела. И из маленькой девочки вдруг стала превращаться в красивую юную девушку.

— Училась и училась. И ничего не видела вокруг. Охрану мы отозвали, — продолжил рассказывать Клант. — А я, как полный дурак, ничего не замечал. Да и Рэнд… Почему он не рассказывал о ее странных метаниях по всему континенту. Мог бы. Достаточно было просто упомянуть… Упомянуть, что одна подросшая девочка не забыла о изгнанных, что едва не лишили ее сестры.

Пока Эмма играла в разведку, Клант почти все время ошивался где‑то поблизости, наблюдая и не замечая ничего, кроме…

— Смешно, да? — блондин расхохотался. — В какой момент все переменилась? Когда маленькая девочка выросла, а меня начал беспокоить лишь один вопрос: убьет ли меня Вира за попытку сблизиться с Эммой. Эти отношения… Они с самого начала были неправильными. Разве может детская влюбленность уцелеть спустя столько лет? И можно ли не чувствовать себя извращенцем, рассматривая малышку, что повзрослела у меня на руках?

Клант сбился, услышав тихий смех голубенькой.

— Такая вот история…

Легард выбрался из воды и поморщился, чувствуя воду в ботинках.

— Если бы еще совсем недавно кто‑нибудь спросил, что я чувствую к Эмме, то ответ был бы прост и логичен.

«И каков же ответ?»

— Я не могу ничего к ней чувствовать. Она родня, семья, сестра Вирены, — горько улыбнулся киашьяр, направляясь к тропе. — Между нами ничего не может быть. Для блага Эммы ничего не должно быть. А мне лучше переключиться на других женщин… И не думать.

«Не думать о чем?»

— О том, что хочется забрать Эмму себе, запереть в Лессе и никуда не выпускать, чтобы она перестала рисковать собой, — произнес Клант. — О том, что слишком прямолинейна моя судьба, чтобы пытаться от нее ускользнуть. О том, что в каждой другой девушке я ищу…

«Что?»

— Свое маленькое солнце, — хмыкнул киашьяр. — Ищу теплый оттенок карих глаз, золото и мед волос, ладошки, что пахнут липовым цветом и горячим летом. Ищу и не нахожу, а другое лишь на время отвлекает.

Тропа вильнула, скрываясь за высокими валунами. Поднявшись по крутому склону, киашьяр оказался на небольшой полянке, с которой открывался вид на равнину. На одном из камней, склонив голову, сидела Эмма.

— Эмми! — забыв обо всем, Клант рванул к ней и едва не свалился вниз, в последний миг успев затормозить. — Эмми…

— Ты опять называешь меня так, — хмуро произнесла девушка и взглянула на него.

Глаза Эммы странно светились и переливались от серого до ярко — желтого. Легард прищурился и отступил.

— Ты не Эмма, — произнес он спокойно.

— Уверен? — мгновенно изменившись, спросила тоненькая девочка с золотистыми волосами и переливающимися глазами.

— Я узнаю ее.

— Но не узнал же, когда она была такой, — ответила богиня — и навстречу Кланту встала девушка, как две капли воды похожая на Марту.

— Нет, — мотнул головой легард и вернулся к тропе, чтобы подняться еще выше по склону горы.

На новом витке тропы его вновь ждала полянка и сидящая на камне девушка, но киашьяр даже подходить не стал, последовав дальше.

«Как понял?» — спросила драконесса.

— Все просто, только я раньше не замечал, — произнес Клант, замечая еще одну полянку.

Здесь, прищурившись и задумчиво подергав себя за мочку уха, он постоял несколько минут, а после все же приблизился к девушке на камне.

— Привет, — сказал он ей, присаживаясь на землю и глядя на сверкающую внизу реку, — что ты здесь делаешь?

— Думаю, — хмуро отозвалась девушка, не глядя на легарда.

— О чем?

— Я все слышала, — поделилась Эмма все так же хмуро. — Было познавательно. Но мне тоже интересно, как же сейчас ты узнаешь правду. Может перед тобой вновь одна из любительниц обмана, под личиной человека потешающаяся над тобой.

— Знаешь почему тогда мне понравилась Марта? — вместо ответа спросил Клант.

— Почему?

— Рыжая, смешная, совсем другая, но… родная, — подумал вслух легард. — И в голове появилась шальная мысль, что можно не думать о правильности или неправильности, а просто полюбить кого‑то другого. Вот только не бывает двух солнц на небе.

Эмма вздохнула и потянула одну ногу, так что смявшаяся рубашка и пола курки обрисовали чуть округлившийся живот.

— Как ты? — спросил Клант, поднимаясь и пристраиваясь на камне рядом с девушкой.

— Я устала… — призналась Эмма. — Почти все забыла.

— Испугалась? — Подхватив Эмму, киашьяр пересадил ее к себе на колени. — Ты даже не пытаешься со мной ссориться, как в прошлый раз.

— Очень, — честно призналась девушка. — Все такое странное. И я тут одна. Боялась, что никто за мной не придет.

— Я пришел, — улыбнулся ей Клант. — Не бойся.

— Ты… безумец, — вздохнула Эмма. — А вдруг не вернешься?

— А зачем мне там быть одному?

Эмма вздохнула и, чуть расслабившись, прижалась к легарду, впитывая исходящее от него тепло.

— У тебя ноги мокрые…

— Ничего, зато я тебя нашел.

— Значит, Карр… — начала девушка. — Но как же?..

— Легарды сильнее любого мага, нам ничего не стоит набросить личину на кого‑то еще, чтобы скрыть маленький обман, — перебил ее киашьяр.

— И вот что дальше? — спросила Эмма. — Вернемся мы… Что будет с моей учебой, практикой?

— Разберемся, — уверенно отмахнулся легард, вдыхая аромат, исходивший от кожи девушки.

— Но!

— Если что, я сам тебя научу, — попытался успокоить Эмму Клант.

Она обиженно зашипела и попыталась встать.

— Тише, — удержал ее киашьяр. — Тише. Все будет хорошо.

— Ты вредный!

— А ты мое солнце, — усмехнулся в ответ Клант. — Есть солнце на небе, а есть солнце на земле. И свое солнце я никуда не отпущу.

— Собственник, — растерянно пробормотала Эмма.

— Давно пора им стать, — улыбнулся Клант и крепче прижал Эмму к себе.

* * *

Прижавшись к Кланту, я не могла не улыбаться, чувствуя, как все становиться на свои места. Куда‑то делась злость на него, о которой я успела забыть, как и о многом другом. Да и напряжение медленно покидало мой разум.

«Нам пора! — заявила маленькая голубенькая драконесса, показываясь из‑за деревьев. — Раз вы все выяснили».

Я хмыкнула, чувствуя сарказм в голосе зверя.

— Нам и правда пора, — согласился киашьяр. — Ты как?

— А мы отсюда выберемся? — спросила я, позволяя Кланту подхватить себя на руки. Хочет, так кто я такая, чтобы сопротивляться?

— Конечно, — уверил меня легард. — Элин не может ошибаться.

— Кто? — нахмурилась я, но тут же улыбнулась, чувствуя легкий толчок внутри живота.

— О! Это одна девочка, которая в будущем даст жару многим, — таинственно произнес Клант. — Даже тебя переплюнет.

Эпилог

— Эмма… — начала было Вира, но я прервала ее жестом и кивнула служанкам.

— Эмма, — подхватила Кириа.

— Не надо мне ничего говорить, — промолвила я, проверяя в трех больших зеркалах свой внешний вид. — Сегодня я должна выглядеть безупречно!

— Да, только… — пробормотала легарда, но стоило мне вздернуть бровь, и кузина моего будущего мужа умолкла.

— Раз уж даже Клант не смог ее переубедить, — в сторону пробормотала Вира.

— Вот — вот, — подтвердила я, убеждаясь, что тонкое белое кружево ниспадает от талии красивыми складками.

«Хм… — сама себе призналась я. — Как‑то затянули мы подготовку к свадьбе».

— А что Клант говорил про преждевременные роды? — между тем спросила Кириа, помогая мне выйти из комнаты и направиться к лестнице.

— Говорил, — кашлянула Вирена. — Если верить киашьяру, то сегодня не свадьбу мы будем праздновать…

— Эй! — прикрикнула я на девушек. — Не собираюсь я сегодня рожать! Замуж выходить — да! Но не рожать.

У подножия лестничного пролета нас встретил Рэнд.

— Что вы раскричались? — невозмутимо уточнил он, подавая руку жене.

— Как дела на севере? — тихо спросила у легарда Вира.

— Эй! — вновь закричала я и притопнула ногой. — Сегодня моя свадьба! Дела и потом сможете обсудить!

Рэндалл, Вира и Кириа быстро переглянулись и одновременно отступили на шаг, глядя себе под ноги.

— Эмма… — пробормотала сестра.

— Ну что еще? — теряя терпение, я переступила с ноги на ногу и нахмурилась, заметив, что по ковру и моему прекрасному платью, которое я придумывала несколько недель, расплываются пятна. — Что это значит?!

— Вы скоро? — внизу лестницы показалась ее светлость.

Обозрев наши лица, бабушка подтянула край своей длинной юбки, поправила неизменный тюрбан — на этот раз из материи с вплетенными золотыми нитями — и решительно крикнула, чего не делала никогда:

— Клант! Где тебя носит? Тут твоя невеста рожает!

— Ничего я не рожаю, — стиснув зубы и вздернув нос, я посеменила вниз, позволяя себе неаристократичное посапывание.

— Что еще? — мой жених появился рядом с ее светлостью и пятерней взъерошил волосы. — Что еще случилось?

— Она рожает, — сдала меня с потрохами Кириа и тут же спряталась за спину Рэнду.

— Ах вы!.. — простонала я и, как могла быстро, побежала к Кланту, стараясь не думать, что со стороны похожа на огромную гусыню на последнем издыхании. — Нам в храм пора!

— Эмма… — заглядывая мне в глаза и выдергивая рукав своего парадного камзола из моего захвата, пробормотал киашьяр.

Я в ответ зашипела и едва не сложилась пополам, когда меня накрыло странное и совершенно непонятное ощущение.

— Хм… — справившись с приступом боли, пробормотала я, вытерев испарину. — Роды? Я не рожаю. Но кто‑то настойчиво вознамерился прорваться к выходу!

— Эмма, — взяв меня под руку, решительно сказал Клант, — сейчас мы…

— Нет, — отмахнулась я и попыталась вырваться из его захвата, — все потом, а сейчас свадьба.

Зря я что ли сама все эти месяцы рисовала те украшения, какими следует увесить стены в праздничном зале? Зря сама подбирала сорта роз? И меню! И цвет скатертей! И списки гостей. А еще рисовала тот самый камзол, в котором сейчас красуется мой личный полуоборотень.

— Но, Эмма, — перепугано начала было Вира, вместе с Рэндом и Кирией заключая меня в кольцо, чтобы я не смогла сбежать, — свадьба может подождать…

— Нет! — хмуро ответила я, всем видом показывая, что не собираюсь поддаваться на их уговоры.

— Ладно, — вдруг ответил Клант и, сцапав меня под локоть, решительно нырнул в портал.

— Клант! — пискнула нам в спину Кириа, но поздно — мы очутились на молочно — белой ковровой дорожке, усыпанной лепестками нежно — розовых роз.

Под взглядами Эдина, моего отца и знати Легардора, киашьяр подхватил меня на руки и пружинистой походкой направился к Киревару, которому выпала честь объявить нас супругами.

— Знаешь, — задумчиво поделилась я с Клантом, — кажется, выход невесты к гостям должен выглядеть как‑то иначе…

Легард ничего не ответил, а я лишь порадовалась, что не нужно самой преодолевать эти сто с лишним метров. Когда мы проходили мимо, Ройна быстро метнулась вперед и всучила мне букет.

Едва не икая после каждого моего тихого вздоха и следующего за этим ругательства Кланта, Киревар быстро прочел все положенные по ритуалу слова. После чего предложил нам окунуть руку в магическое пламя холодного белого цвета с зелеными искрами. Одно прикосновение — и на моей руке само собой появилось широкое кольцо.

Нахмурившись, я уставилась на ободок, рассматривая металл. На первый взгляд он выглядел как золото, но необычное, цветное.

— Клант? — взглянула я на блондина и хихикнула, заметив, что тот пытается сунуть руку в огонь и при этом не выпустить свой ценный груз.

Глянув мне в глаза, киашьяр ловко потянулся, легонько поцеловал мои пальцы и пояснил:

— Ты разная, каким бывает солнце, но, я надеюсь, ты позволишь мне любить тебя всегда?

Сжав ладони в кулачки, так что кольцо из смешения красного, голубого, желтого и зеленого золота больно впилось в кожу, и нерешительно кивнула, не представляя, что нужно говорить в ответ на подобный вопрос.

— Я люблю тебя, Эмма, — с чувством прошептал киашьяр, нежно целуя меня в губы.

— Наконец‑то ты это понял, — ответила я и прикусила губу, сдерживая крик.

— Что? — напрягся Клант.

— А вот теперь пора рожать, — хмуро поделилась я своими ощущениями и едва задохнулась, когда легард, в очередной раз нарушая все правила цитадели, переместил нас на верхние этажи Лесса. — Не так быстро. Пожалуйста, без тряски и с комфортом донеси меня до покоев.

— Хм, — улыбнулся киашьяр, видя, что я не собираюсь устраивать истерику и вопить от боли, — может усладить ваш слух историей, жена?

— Можно, — посматривая на живот, согласилась я. — Ты утверждаешь, что у нас будет дочь?

— Да, дочь, — подтвердил Клант, ногой открывая дверь в комнату, где уже суетились слуги и помощницы, — мы назовем ее Элиной. Она будет величайшим магом. И красавицей. И такой же упрямой, как ее мамочка.

Конец


на главную | моя полка | | Взмах веера |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 52
Средний рейтинг 4.4 из 5



Оцените эту книгу