на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



ГИТЛЕР НА ФРОНТЕ ВТОРЖЕНИЯ

17 июня, через 11 дней после начала вторжения, спецпоезд фюрера прибыл в Марживаль, севернее Суасона. Еще в 1940 году во время подготовки к несостоявшейся операции вторжения в Англию, известной под кодовым названием «Морской лев», здесь был оборудован КП фюрера. Вместе с Гитлером во Францию приехал и генерал-оберст Йодль. Разгневанный диктатор прибыл сюда в поисках «козлов отпущения». Он даже не сомневался в том, что причины неудач кроются не в подавляющем превосходстве врага, а «в преступном легкомыслии фронтового руководства».

Фон Рундштедт доложил, что все три рода войск, армия, авиация и флот, значительно уступают союзникам. Абсолютное господство противника в воздухе и на море не позволяют своевременно вводить в бой подкрепление, или же ОКБ попросту запрещает передислокацию соединений, как это было в случае с резервными танковыми дивизиями.

Потом к дискуссии подключился Роммель и подробно охарактеризовал положение на фронте. Он не сомневался в скором падении Шербура и предугадал направления главных ударов союзников в будущем – уже обозначившиеся попытки прорыва через Сен-Ло на юг, к Парижу, или прорыв под Авраншем в целях отторжения Бретани. Маршал сделал однозначный вывод: успешная оборона позиций при имеющемся соотношении сил категорически исключена. Поражение во Франции может привести к непредсказуемым последствиям для всего фронта в целом. Чтобы только контролировать ситуацию в ее нынешнем состоянии, необходимо достаточное подкрепление – танки и как можно больше самолетов.

Роммель воспользовался представившейся возможностью и высказал свои соображения о предотвращении в будущем беззаконий СД по отношению к гражданскому населению. Он напомнил Гитлеру, что трагедия Орадура[32] всколыхнула Францию и вызвала волну возмущения и ненависти к немцам. Гитлер грубо оборвал маршала:

– Не суйте свой нос в проблемы, которые не имеют к вам ровным счетом никакого отношения. Чем размышлять о дальнейшем ходе войны, занялись бы лучше фронтом вторжения…

Потом, не давая никому возможности вставить хотя бы одно слово, долго и неконструктивно говорил фюрер. Он опровергал очевидные истины, оспаривал число боеспособных союзнических дивизий, не соглашался с оценкой положения и всячески преувеличивал достоинства и возможности «Фау», первое боевое применение которых состоялось за сутки до этой встречи. Общий вздох разочарования послышался в комнате для совещаний, когда ответственный за «оружие возмездия» генерал, отвечая на вопрос Гитлера, доложил, что невозможно произвести прицельный залп по плацдарму без угрозы для безопасности собственных войск, поскольку допустимое отклонение ракет от цели составляет 20 км. В этих словах прозвучало невольное признание того, что вряд ли возможен прицельный обстрел баз вторжения и в самой Англии.

Обстановка стала еще более драматичной, когда маршал, не стесняясь в выражениях, высказал все, что он думает о люфтваффе. Гитлер устало и отрешенно произнес:

– Не хочу ничего слышать о люфтваффе. Я отношусь к числу тех, кто стоял у истоков наших ВВС, и, к сожалению, еще и числу тех, кто был самым жестоким образом обманут относительно их истинных возможностей. Мне все время называли ложные цифры и нереальные сроки…

Вопреки очевидным доказательствам, Гитлер не желал ничего слушать о подавляющем превосходстве противника, спрятав за удобной формулировкой, – «такого не может быть никогда» – свою неспособность разобраться в обстановке. Тогда без лишней аффектации Роммель несколькими фразами поставил диктатора на место:

– Мой фюрер, я уже очень давно просил вас, чтобы кто-нибудь из вашего окружения или из числа обладающих достаточными полномочиями чинов ОКВ, люфтваффе или флота побывал на фронте, чтобы собственными глазами увидеть происходящее. Слава Богу, это, наконец, произошло, и теперь я могу заявить: фронт уверен в том, что все наши беды происходят оттого, что нами командуют «кабинетные полководцы»!

Гитлер был настолько обескуражен такой откровенностью, что даже не нашелся что ответить. Он сделал вид, что принял к сведению последнее замечание Роммеля и пообещал прислать подкрепление. Он снова, как это уже было 1 апреля в Бергхофе, во время встречи с Шпайделем, завел разговор о «1 000 ждущих своего часа истребителей». Они так и не появились на фронте тогда, никто не ждал их и сейчас. Уже в самом конце совещания фюрер охарактеризовал положение на Восточном и Юго-Восточном фронтах как «вполне стабилизировавшееся» и безапелляционно заявил, что «новые реактивные истребители и ракеты „Фау“ уже в ближайшее время окончательно решат вопрос выхода Великобритании из войны».

Эта первая и единственная встреча с верховным главнокомандующим вермахтом на фронте вторжения продолжалась почти 7 часов. Через два дня было запланировано еще одно совещание с фронтовыми командирами на КП группы армий «Запад», но уже на следующий день Гитлер и сопровождавшие его лица вылетели в Берхтесгаден. Начальник генерального штаба группы армий «Запад» генерал Блюментрит не без иронии назвал причиной столь поспешного отъезда фюрера взрыв «заблудившейся» на несколько десятков километров «Фау» рядом с железобетонным фюрербункером.

Как и следовало ожидать, обещанное подкрепление так никогда и не появилось на фронте. Союзники захватили Шербур, а потери германских войск беспрецедентно возросли. Через неделю после совещания в Суасоне, 25 июня, началось контрнаступление русских на Восточном фронте, скоординированное с одновременным наступлением союзников на Западе. Это привело к тому, что центральный Восточный фронт рухнул, и теперь ОКВ бросало все резервы в образовавшуюся брешь, чтобы избежать окончательной катастрофы. В Ставке стало хорошим тоном считать Западный фронт второстепенным и приводить его в качестве примера «нерасторопности руководства и вялости войск». Правдивые слова Роммеля не понравились диктатору и привели к тому, что он и его военные советники практически перестали интересоваться действительным положением дел на Западе. От фронта им были нужны только своевременные сводки и рапорты, да и в них они умудрялись видеть только то, что хотели увидеть.

Задолго до трагедии на Нормандском фронте нечто подобное довелось пережить Гудериану в России. В канун Рождества 1941 года он умолял фюрера дать разрешение отступить от Тулы, но тот был непреклонен. Вот что написал генерал об этой встрече:

– Они не верят ни одному нашему донесению, потому что давно сомневаются в нашей правдивости. Они устраивают дурацкий переспрос, хотя на самом деле и знать ничего не желают! Ни Кейтель, ни Йодль, ни Гитлер не провели и одного дня на фронте за всю русскую кампанию. Когда я закончил доклад, в кабинете воцарилось ледяное молчание. Тогда я продолжил: «Я вижу, что меня не пожелали понять». Потом предложил фюреру заменить его советников на фронтовых командиров. Это предложение и стало причиной последовавшей через несколько дней отставки. Там, среди властей предержащих нет и не может быть друзей. В лучшем случае можно рассчитывать на молчание некогда хорошо относившегося к вам лица!

В Ставке ничего не изменилось за три прошедших года. Разве что положение на европейском театре военных действий стало значительно хуже, чем было на русском фронте холодной зимой 1941 года. Понять нужды фронта, услышать биение его пульса мог только тот, кто проливал свою кровь в окопах, кто на изрытом снарядами поле боя умирал вместе со своей ротой под ковровой бомбардировкой, кто отбивал атаки под ураганным огнем тяжелой артиллерии, за кем как злобные фурии охотились штурмовики. Понять фронт мог только фронтовик! Даже малой толики фронтового опыта было бы достаточно, чтобы действовать иначе, чем это делал Гитлер. Но увы, штаб-квартира фюрера была страшно далека от реалий фронтовой жизни – в «Волчьем логове» и «Орлином гнезде»[33] властвовали холодность, заносчивость и непрофессионализм, а канцелярщина подменила живой опыт!

Первые три недели «Битвы за Францию» я провел рядом с Роммелем и часто сопровождал его во время поездок по фронту. В моих блокнотах он ставил сокращенную подпись в виде витиеватой «Р» в знак согласия с написанным. Я надеюсь, что три фронтовых репортажа, которые я отправил в Германию летом 1944 года, позволят читателю увидеть войну глазами солдата и понять, каких подчас сверхчеловеческих усилий стоили победы вермахта, сколько тягот, лишений и суровых испытаний выпало на долю наших парней во Франции.


ГДЕ ЖЕ БЫЛ РОММЕЛЬ? | Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель | «ЖИЗНЬ ПОД ТАНКАМИ»