Глава 6

Пароход «Лидия» ошвартовался в порту Триполи уже в сумерках. Судно принадлежало одной кипрской компании и имело команду из киприотов. Оно совершало регулярные рейсы между Лимасолом, Триестом и Триполи с разнообразным грузом на борту. Мирек тайно сел на корабль в Триесте тремя днями раньше. Плыть было недолго, но ему хотелось поскорее сойти на сушу. Его заперли в грязной каютке и оставили наедине со своими мыслями. И еда, и вся окружавшая его атмосфера были скверными. Он мог лишь перекинуться парой слов с матросом, который приносил ему пищу.

Больше всего он думал о Беконном Священнике. Неудивительно, что с его возможностями он смог послать Мирека — исполнителя покушения на лидера СССР — в лагерь для подготовки террористов в Ливийской пустыне. Отец Хайсл иронически отметил, что в этом же лагере тренировался Али Агджа перед покушением на папу. Хайсл также заверил его в том, что никто из командиров не будет интересоваться его прошлым: им сообщили, что Мирек — иностранец, проходящий подготовку, чтобы затем работать на «Красные бригады». Его документы были подготовлены соответствующим образом. В этом лагере особо не интересовались, кто есть кто. К тому же за те четыре дня, что прошли со времени встречи Мирека с ван Бурхом и до его появления на борту «Лидии», произошло много знаменательных событий.

Из Вены до Триеста он добирался на машине вместе с Хайслом. Надо сказать, тот был заправским водителем. Когда Мирек было заикнулся, что они уж слишком лихачат, Хайсл указал на пристроенный к приборной панели медальон с изображением святого Кристофера и сказал: «Доверься ему». Правда, Мирек, как атеист, не успокоился. Он фыркнул и сказал:

— Вы что, не знаете, что святой Кристофер уже давно деканонизирован?

Хайсл пожал плечами.

— Ну и что из этого? Он уже много лет мне помогает.

Правда, на счастье, Хайсл оказался весьма разговорчивым. Он всю дорогу объяснял Миреку, куда тот направляется и что должен там делать. Он убеждал Мирека быть прилежным и запоминать всё, чему его будут учить, так как за его обучение церкви пришлось раскошелиться на пятнадцать тысяч долларов. Мирек очень удивился такой дороговизне и заметил, что террористы, оказывается, недёшево обходятся хозяевам. Хайсл охотно с этим согласился и объяснил Миреку, что на Ближнем Востоке таких «учебных заведений» сотни. Обычно подобные «курсы» посещают одновременно двадцать — тридцать «учеников». Подобные места всегда будут поставлять новые квалифицированные кадры для европейских и ближневосточных террористических организаций.

Человек, который должен был доставить Мирека на место учёбы, был лидером «Красных бригад» в Триесте и специализировался на подобного рода перебросках. Этот человек считал отца Хайсла лидером одной из групп «Красных бригад» в Германии. Он выполнял просьбы немца и ранее, и ему неплохо платили. Когда Мирек спросил, за что именно ему платили, то в ответ Хайсл только пожал плечами и бросил на поляка взгляд, который как будто советовал не лезть в чужие дела.

Почти у самой границы Хайсл показал Миреку его новый паспорт. Теперь Скибора звали Пётр Понятовский, он эмигрировал на Запад двенадцать лет назад и через пять лет получил французское гражданство. Родился он в Варшаве, год рождения — 1949-й. Когда Мирек перелистывал странички, рассматривая записи и визы, Хайсл заметил:

— Не смотри. Тут все чисто, это настоящий паспорт. Был такой Пётр Понятовский, он погиб год назад в автокатастрофе недалеко от Парижа.

— Это вы, небось, вели машину?

Священник улыбнулся:

— Нет, я никогда ещё не попадал в аварию.

Они пересекли границу без особых проблем и полчаса спустя уже входили с чемоданами в руках в маленький домик в бедном районе недалеко от порта. Дверь им открыла пожилая женщина, вся в чёрном. Мирек решил, что она принадлежит к какому-нибудь религиозному обществу. Она почти не разговаривала, но тем не менее приготовила им отличный обед. После еды Мирек немного вздремнул, а Хайсл вышел куда-то по делу.

Они прожили в этом доме три дня. Мирек было хотел пройтись по городу, поискать себе женщину, но священник был категорически против. Триест был для Мирека перевалочным пунктом на пути туда и обратно. Правила не допускают излишних передвижений на перевалочном пункте, тем более таком, как Триест, где сплошь и рядом слоняются агенты секретных служб и с Запада, и с Востока. Так что Мирек проводил всё время безвылазно в доме, смотря телевизор, читая журналы и отъедаясь перед предстоящей учёбой. Во время их бесед Хайсл в общих чертах обрисовал несколько возможных вариантов засылки Мирека в Москву. Он избегал подробностей, сказав, что выбор будет сделан ближе ко времени осуществления операции. Мирек спросил:

— А почему бы мне просто не положить мой французский паспорт в карман, сесть в самолёт и появиться в Москве в качестве туриста или бизнесмена?

Хайсл замотал головой.

— Тебе, возможно, придётся пробыть в Москве достаточно долго и до, и после выполнения основного задания. Опыт показывает, что туристы и бизнесмены всегда находятся под каким-то контролем. Нам же надо, чтобы следов твоего пребывания в Москве не оставалось. Не волнуйся, мы придумаем что-нибудь дельное. Наши лучшие головы работают сейчас над этой проблемой.

На третий день вечером Хайсл принёс небольшую чёрную нейлоновую сумку и сказал, чтобы Мирек упаковал в неё туалетные принадлежности, нижнее бельё, платки, запасные брюки и рубашку. Он должен быть готовым отправиться в путь в полночь. Без десяти двенадцать Хайсл зашёл к Миреку и забрал у него всю оставшуюся одежду.

— Где твой паспорт?

Мирек указал на сумку.

— Дай его сюда. Он тебе сейчас не нужен.

Мирек открыл сумку и передал паспорт священнику. Тот сунул документ во внутренний карман. Затем он расстегнул сумку и спросил Мирека:

— Там больше ничего нет, кроме одежды и туалетных принадлежностей?

— Нет.

Удовлетворённый, Хайсл застегнул сумку и сказал:

— На кухне термос с горячим кофе. Возьми его с собой. Сегодня тебе предстоит длинная ночь.

Они выехали сразу после полуночи. На этот раз Хайсл вёл свой «рено» медленно, всё время поглядывая в зеркало заднего вида. Он заметил:

— Самый опасный момент — это когда вступаешь в контакт с другой группой, в которой могут быть агенты спецслужб. Итальянские службы по борьбе с терроризмом обладают большим опытом. Иногда они засылают своих людей в такие вот организации с заданием ничем не проявлять себя и выжидать выхода на крупную дичь.

Мирек это отлично знал, так как сам часто так действовал.

— А что случится, если нас засекут при выходе на контакт?

— У нас будут неприятности. Кстати, я должен известить тебя о том, что теперь твоё имя — Вернер. Ты будешь пользоваться только этим именем до нашей встречи через месяц.

— А какое у меня гражданство?

— Это не имеет значения. Ты просто международный террорист.

Они объехали почти весь город и в конце концов вернулись обратно в порт. Священник посмотрел на часы и свернул в узенькую улочку между огромными складскими помещениями. Фонари здесь не горели, и длинные тени то и дело возникали на высоких стенах. Хайсл остановил машину и погасил фары, оставив мотор включённым. Кроме звука работающего двигателя, в течение пяти минут ничего не было слышно. Затем заскрипела открывающаяся дверь склада, и из проёма появилась неясная фигура. Она дважды просигналила фонариком. Священник протянул руку к приборной доске и дважды посветил фарами. Затем достал из перчаточного отделения толстый коричневый конверт и передал его Миреку.

— Вручи ему вот это. Я встречу тебя на этом месте, когда ты вернёшься. Удачи тебе!

Они пожали друг другу руки. Мирек взял свою сумку и открыл дверь. Он быстро пошёл к складу, даже не удостоив Хайсла прощальным взглядом. Когда Мирек был уже у самого строения, он услышал шум удаляющейся машины священника. Мужчине, который ждал его, было от силы лет двадцать пять. Он посмотрел на Мирека серьёзным взглядом студента и спросил:

— Вернер?

Мирек кивнул и был впущен внутрь. Склад был забит большими деревянными ящиками. Три из них были уложены на прицеп грузовика. Рядом с прицепом стояли двое мужчин средних лет, одетые в рабочую спецодежду.

— У вас что-нибудь для меня есть?

Молодой человек говорил очень вежливо. Мирек протянул ему конверт. Тот моментально вскрыл его и извлёк оттуда пачку банкнот. Мирек заметил, что это были стодолларовые купюры. «Студент» быстро пересчитал деньги, удовлетворённо кивнул, подошёл к двум своим помощникам и протянул каждому по нескольку бумажек.

— Хорошо, пойдёмте со мной, и я все объясню.

Они подошли к прицепу. У одного из ящиков боковая стенка была открыта. Мирек заглянул внутрь. Внутренняя поверхность ящика была обита поролоном. Ко дну был приделан маленький пластмассовый стульчик. Рядом находился эмалированный бачок.

Молодой человек сделал неопределённый жест рукой.

— Первую часть своего путешествия вы проведёте здесь. Мы с вами расстанемся через десять минут. Ещё через пятнадцать минут вы будете уже на таможне. Там вы пробудете максимум час. Потом вам придётся ждать ещё часа два-три, пока ящик не будет погружён на борт судна. Оно должно отчалить в шесть утра, но тут обычно бывают задержки… В ящике достаточно вентиляционных отверстий, так что проблем со свежим воздухом у вас не будет. Вас выпустят из этого ящика, как только корабль выйдет из территориальных вод. Если вам станет плохо, можете пользоваться вот этим бачком. Туда же будете ходить по малой нужде. Вы взяли что-нибудь попить?

Мирек кивнул.

— А кого-нибудь засекали на этом маршруте?

— До сих пор нет. Только очень немногие храбрые люди путешествовали таким образом. Вы готовы?

— Конечно.

Мирек забросил свою сумку внутрь и запрыгнул в ящик. Стульчик оказался достаточно удобным. Мирек ухватился руками за его края и решил, что вполне сможет таким образом сохранить равновесие. Молодой человек добавил:

— Хуже всего переносится темнота. Но спичками или зажигалкой пользоваться нельзя. Обивка легко воспламеняется. Вы не страдаете клаустрофобией?

Мирек отрицательно покачал головой. Его проверяли на это, когда он поступал на службу в СБ.

— Ну и отлично.

Молодой человек махнул рукой своим помощникам, и те подошли к ящику с молотками и гвоздями в руках. На прощание «студент» сказал Миреку:

— Удачной вам поездки, товарищ.

Мирек кивнул, и затем его окружила темнота. Только слышались удары молотков, отдававшиеся в голове у Мирека.

Корабль задержался с отплытием, и только к полудню Мирек почувствовал вибрацию двигателя. Около трёх часов дня его наконец выпустили из ящика. Когда открылась стенка ящика, Мирека охватили сомнения, вызванные разыгравшимся в кромешной тьме воображением: а что, если произошла какая-то ошибка? Если, например, перепутали номер ящика? Мирек иногда использовал длительное воздействие темноты перед допросом, и только теперь он понял, насколько эта тактика эффективна.

Его вызволили на божий свет двое улыбчивых киприотов. Они буквально вытащили его из коробки, настолько занемели у него конечности. На палубе он сначала немного размялся, затем осмотрелся вокруг. Солнце и сплошная водная гладь. Судно медленно двигалось, перекатываясь с одной волны на другую. Вдали виднелась полоска земли. Один из киприотов указал в её направлении, промолвив:

— Югославия.

Мирек с усилием сделал несколько шагов. Он хотел пройтись по палубе, но матросы и слышать об этом не желали. Один из них взял сумку Скибора и провёл его сначала в туалет, а затем в каюту…

Теперь Мирек смотрел через маленький иллюминатор на причалы порта Триполи. Они выглядели очень обшарпанными. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, он стал перепаковывать сумку. Прошёл ещё час, за который Мирек окончательно измучился. Наконец постучали в дверь. Мирек открыл её и увидел средних лет араба в военной форме без каких-либо знаков различия.

— Вернер?

Мирек кивнул. Араб спросил по-английски:

— Это ваша сумка? Выньте из неё все вещи.

Мирек сделал то, что ему сказали, и выложил все вещи на койку. Араб проверил одежду и сумку, затем тщательно обыскал Скибора. Наконец, удовлетворённый, он приказал Миреку сложить все вещи обратно в сумку и следовать за ним. На палубе было полно матросов, но они как будто не замечали араба и Мирека.

У сходней их ждал армейский грузовик, в котором сидел шофёр, одетый точно так же, как и араб. Последний подвёл Мирека к кузову, откинул брезентовый полог и жестом приказал залезть в кузов. Мирек закинул внутрь сумку, затем запрыгнул туда сам. Как только он уселся на скамейку, полог наглухо закрыли снаружи.

Ехали они часа два. Первый час грузовик шёл по шоссе, но затем, видимо, свернул на просёлочную дорогу. Миреку пришлось крепко держаться за скамейку, потому что дорога оказалась ужасно ухабистой. У него уже начала болеть спина, когда грузовик наконец остановился. Скибор услышал арабскую речь, полог открылся, и он вылез наружу.

Первым его впечатлением было, что он оказался в концлагере. Грузовик въехал в огороженное высоким проволочным забором пространство. Справа от Мирека было длинное бетонное строение, а слева — три ряда обшарпанных деревянных бараков. Араб подвёл его к двери бетонного здания, открыл её, сказал кому-то несколько слов по-арабски и затем впустил Мирека внутрь, закрыв за ним дверь.

Скибор оказался в небольшом кабинете. Здесь был всего лишь один стол и два стула. За столом сидел высокий крепкий мужчина. Это был блондин со стрижкой «ёжик». По его лицу было видно, что жизнь обходилась с ним весьма круто. Ему было под пятьдесят. На маленьком журнальном столике рядом с ним стоял радиоприёмник. Одет он был, как и араб, в военную форму без каких-либо знаков различия. Он читал какую-то бумажку. Даже не посмотрев на Мирека, он сказал по-немецки с сильным американским акцентом:

— Тут написано, что вы свободно владеете немецким. Вам будут предоставлены лучшие жилищные условия, и вы пройдёте курс подготовки по категории "А". — Усмехнувшись, он добавил: — Это значит, у вас будет отдельная комната и много персональных инструкторов.

Он встал и протянул Миреку руку:

— Вернер, меня зовут Фрэнк. Мне бы следовало выразить надежду, что вы отлично проведёте здесь время. Но я не стану этого говорить, так как знаю, что вам тут не понравится.

Они пожали друг другу руки. Фрэнк так крепко сжал руку Мирека, что тот еле её выдернул обратно.

— Вы уже поужинали, Вернер?

Мирек покачал головой. Фрэнк посмотрел на часы и указал на свободный стул.

— Ладно, садитесь. Мы просто закончим пару формальностей, а потом пойдём в столовую. Вы долго сюда добирались?

— Да. Можно сказать, несколько месяцев, и самыми напряжёнными были последние дни.

Фрэнк изобразил на лице что-то похожее на сочувствие. Он хихикнул и сказал:

— Вы, конечно же, попали далеко не в «Хилтон», но, как я уже сказал, вы будете жить в лучших условиях и заниматься по категории "А". Питание у вас будет вполне приличное. Я сам организовал это, когда приехал сюда в прошлом году. Людей ведь нельзя хорошо подготовить на скудной пище. Ладно, теперь перейдём к делу.

В голосе Фрэнка зазвучали жёсткие нотки.

— Это не политический и не идеологический лагерь, так что здесь не будет никаких занятий подобного рода. И вообще тут запрещено устраивать любые дискуссии. Вы понимаете меня? У нас здесь табу на дискуссии, ясно?

Он строго посмотрел на Мирека, который старательно закивал головой.

— Второе: никаких личных вопросов. В данный момент в лагере находится двадцать пять человек. Они попали сюда отовсюду. У них, как и у вас, только одно имя, да и то вымышленное. И это имя — всё, что о них должны знать окружающие. В подобном учреждении нам приходится бороться с возможностью внедрения посторонних людей. Ведь от этого зависят наши жизни. За время моего пребывания здесь такие люди были выявлены дважды. Так что каждый, кто попытается задать здесь какие-нибудь личные вопросы, будет наказан, а единственным наказанием у нас является смерть. Понятно?

— Значит, тех двоих убили?

Фрэнк усмехнулся:

— Да, один был из французских, а другой — из немецких спецслужб. Вы пробудете здесь тридцать дней. Не очень большой срок, но иногда эти тридцать дней будут казаться вам тридцатью годами. Выходных не будет. Помните: после того, как вы сюда приехали, для вас существуют только наши порядки. Вы должны делать только то, что приказывают вам инструкторы. Вы уедете отсюда либо отлично подготовленным боевиком, либо вообще отсюда не уедете. Вам всё ясно?

— Конечно…

…Миреку была не в новинку жизнь, состоящая из режима и дисциплины. В СБ его научили отлично пользоваться пистолетом и рукопашному бою. Но за два дня, проведённые в лагере Ибн-Авад, он понял, что то, чему его будут обучать, будет для него абсолютно новой, незнакомой наукой.

Инструктором по общей физподготовке была женщина, арабская террористка Лейла. У неё было жестокое, но привлекательное лицо и гибкое тело. Во время их первой встречи она спросила Мирека, насколько он физически подготовлен, и тот ответил с мужской гордостью, что очень хорошо. Но уже через час его уверенность в себе была поколеблена. Она заставила его проделать каждое упражнение вместе с собой. После этого он никак не мог подняться с горячего песка, а она только чуть-чуть вспотела.

— Вы будете физически подготовлены через тридцать дней, в этом я могу вас заверить.

Инструктором по огнестрельному оружию был маленький мрачный португалец лет пятидесяти. Сперва он спросил Мирека:

— Вы метко стреляете?

— Да, я много тренировался.

— По неподвижным целям?

— Да.

— Ну тогда можете забыть всё, чему вас учили.

Стрельбище было прекрасно оснащено. Цветные металлические фигуры двигались вверх и вниз, влево и вправо, вперёд и назад. Они изображали израильских солдат обоих полов с лицами, похожими на самые злостные карикатуры. Португалец дал Миреку пистолет системы «Хеклер и Кох ВП 70».

— В магазине двенадцать патронов. За каждое попадание в цель получаете очко.

Мирек набрал всего одно очко из двенадцати. Он сам никак не мог поверить в такую неудачу. Но португалец оставался спокойным. Он поднял с полдюжины камешков, отошёл на некоторое расстояние и приказал Миреку: «Ловите». Он кидал их то влево, то вправо, то вниз, то вверх. На этот раз Мирек выдержал испытание: он поймал все камешки. Инструктор подошёл к Скибору, выставил руки ладонями кверху.

— Положите свои руки на мои ладони.

Мирек сделал то, что ему говорили. Руки у португальца были маленькие, пальцы сухие. Последняя фаланга одного пальца отсутствовала.

— Вы, наверное, играли в эту игру в детстве. Я постараюсь попасть по одной или по обеим вашим ладоням своей рукой, а вы должны успеть отдёрнуть руки. Мы будем делать это по очереди.

Через десять минут ладони у Мирека покраснели от ударов португальца. Инструктора же он, напротив, почти ни разу не задел. Не говоря ни слова, португалец поднял палку и прочертил на песке букву S длиной метров пятнадцать. Он указал на неё Миреку.

— Вы должны быстро идти по этой линии, стараясь удержаться обеими ногами на ней.

— А что, это имеет какое-то отношение к стрельбе?

— Конечно.

Мирек справился с заданием довольно неплохо, и инструктор приказал ему идти обратно побыстрее. Мирек и на этот раз не ударил лицом в грязь перед своим учителем. Тогда португалец прочертил прямую линию метров двадцать длиной.

— Встаньте на начало линии. Внимательно посмотрите, как она идёт дальше. Теперь закройте глаза и попытайтесь идти по линии, стараясь на отклониться в стороны.

Мирек шёл, пока инструктор не сказал: «Достаточно». Оглянувшись, Мирек увидел, что только чуть-чуть отклонился влево. Португалец удовлетворённо кивнул:

— Вернер, у вас, несомненно, есть задатки. Я научу вас, как застрелить человека с трёх, тридцати и трёхсот метров. Застрелить наверняка.