Глава седьмая

Что-то размыто белело… Не сразу справившись со зрением, он, наконец, чётко увидел над собой потолок. Как ни прискорбно, ему было уже не привыкать к возвращению из небытия – границы между прошлым и настоящим, и Негон не стал мучаться вопросами: что произошло? почему он опять провалился в небытие? – это выясниться в скором времени само собой. Сейчас важно: что с ним? – руки и ноги не слушались; и где он? Негон завертелся, закрутил головой и сумел извернуться, и приподняться из лежачего положения. Оба вопроса сразу же отпали. Он узнал одну из комнат квартиры Грара. Он находился на диванчике спеленатый слиплой^[31] и, как младенец, совсем голый.

Паразитром в голову!! Ну, что за злосчастный вечер! До чего злополучная квартира! Похоже, его снова вырубили вертуном, но на этот раз зауважали… даже чересчур… Хотя бы плавки оставили, импы вонючие!

Народу в квартире прибавилось… А может и нет, но уж шуму прибавилось – точно. Откуда-то из-за стены неслись дикие непонятные звуки: шумные вздохи, всхлипы, какой-то глухой вой, бормотание, говор и… кажется, рыдания. Нестройно пели мужские и женские голоса, что-то хлопало, и общим фоном служила несусветная аритмичная музыка. Идиотская, нон-стоп для импов. Вся эта какофония сразу же начала раздражать Негона.

– Э-э-ей! Кто ту-у-ут?! Э-э-эй!

В комнату вошёл толстомордый, правда, вернее его уже стоило бы звать страшномордым – рожа у него опухла и стала ещё больше и разноцветней, добавилось много оттенков красно-фиолетового и белого. Белыми были нашлёпки. И, вообще, его физиономия стала напоминать Грарину, только раза в три обширнее.

У Негона появилось подозрение, что виновник этой трансмутации он. Из-за спины страшномордого с опаской выглядывал Лиди.

– Чув, ты классный боец! – восхитился страшномордый и хлопнул себя по груди. – Жуву такие ребята нужны. Негон, мальчик, это твой шанс интересно прожить жизнь. У тебя будет всё: самые красивые девочки, лучшая жратуха и выпивка. Что ещё хочешь? Шмотки? Любые вещи – пожалуйста, бери – не хочу! – Жув театрально повёл вокруг рукой, имея в виду, наверное, на данный момент эту квартиру. – И, главное, – насыщенная приключениями жизнь!

– Вот, где у меня ваши приключения! – Негон полулежа, за неимением свободных рук, коленками указал, где у него сидят приключения, и поза получилась двусмысленная…

Жув не обратил на это никакого внимания:

– В нашей компании ты найдёшь настоящее мужское братство, мужскую дружбу! Сейчас это редкость, настоящие мужики-чувы перевелись, – он пренебрежительно махнул рукой, – вокруг одни паразматики. Вот ты, с кем сдружился? С кем пил?! Это не мужчина – вошь!

Негон обиделся за Грара:

– Зато честный ценз, не грабитель («Хотя, какой к чёрту честный, – торгаш»).

– А мы не грабители. Это так… Нам скучно. Мы ищем приключения, ну и мимоходом… Жить-то надо. И хорошо жить!

– Мне и так неплохо, – твёрдо ответил Негон.

– Та-а-ак, не подходим, значит, мы тебе в друзья? – с угрозой спросил Жув.

– Занятие мне ваше не подходит.

– Занятие наше не нравится! – взвыл подошедший бандит-брюнет, раньше его Негон видел лишь со спины и узнал по яркой пятнистой одежде. – Мы не нравимся! – можно лапы распускать!? Ты мне ключицу сломал, сволочь…

Жув неожиданно со всего размаха ударил в лицо Негону. Тот еле успел уклониться, и удар получился скользящим.

– Не уважаешь, да? – раскалялся Жув и провёл серию ударов.

От одного Негон отпрянул, под второй подставил плечо, под третий лоб, а четвёртый на полпути оборвался – Жув, забыв осторожность, навис над ним, подставился сам и Негон связанными коленями ударил его в пах.

Жув завыл дурным голосом и, согнувшись, завертелся. Улучив момент, Негон хорошенько пнул его, и Жув врезался головой в живот Лиди, и они грохнулись на пол, по дороге прихватив сотоварища. Брюнет заорал дурным голосом, словно ему сломали вторую ключицу и чёрно заматерился.

Негон с удовольствием наблюдал за барахтаньем на полу. В комнату с опаской заглянули Слама и Сад с вертунами наготове. Удостоверившись, что Негон не опасен, они разняли барахтающихся и помогли им подняться.

– Ну, гад, погоди! – прошипел Жув, исподлобья глядя на Негона.

По-другому сейчас он смотреть не мог, так как, полусогнувшись, поддерживал и лелеял своё побитое мужское хозяйство.

– Не нравится наша компания, будет тебе другая! – и раскорякой заковылял прочь. За ним вышли и остальные.

– Давай затрахаем его игольниками, – услышал Негон предложение Сламы, её поддержал мужской голос. – А потом пристрелим.

– Идиоты, знаете, что за это будет? Где эта свора? Слама, зови Лебиных подружек, на одного малыша их всех многовато будет. Пусть теперь с этим честным цензом побалуются. Хи-гхи-хи… Сам захочет застрелиться!

У Негона возникло нехорошее предчувствие. Нимфы?

Хлопнула дверь, при этом на несколько секунд громче зазвучали те странные звуки, которые он до сих пор так и не сумел ни с чем отождествить.

– А Леба где?

– Она шибздиком занимается, ей Хруда помогает.

– Как он?

– Дурачок, вздумал царапаться и кусаться, пришлось ручки связать и ротик заткнуть.

– Советую этому тоже заткнуть. Начинайте, если нужно, поможем.

В комнату уверенно, по-хозяйски вошли три девицы и за ними вся гоп-компания Жува и сам Жув в раскорячку. Здоровье его явно улучшилось: руки он уже освободил.

– Уу-у-у… здоровый какой, красавчик, – протянула одна из нимф, длинная, с лицом чёрта.

– Это мой тип, – заявила другая, маленькая, худенькая с острой мордашкой. И в нетерпении задёргалась, загримасничав, – вероятно, с трудом обуздывая своё дикое злострастие.

Третья, с громадными грудями и невероятно оттопыренным задом – до того, что казалась согбенной, имела слюнявое лицо, нос картошкой, губы в пол-лица и свиные глазки. Эта третья ласковей всех посмотрела на Негона и улыбкой пообещала любовь.

Все три девицы были без одежды – не считать же одеждой те верёвочки, ленточки с бантиками, которые висели на них и совершенно не скрывали природных прелестей.

Губастая обняла Лиди, ляпнула его в щёку, всю её смочив, и спросила:

– Догадайтесь, милый, что нам Леба сказала?

– Чтобы вы не спешили и её подождали, – предположил ужасномордый Жув, мрачно глядя на Негона.

– Не-ет. Она попросила, чтобы вы не исчезали и её подождали… Хи-хи-хи… Ей шибздёнок очень понравился. Кстати, мне тоже. Она без ума от его личика! А сейчас, лапочки, вы все своими рылами на него смахиваете. Прелесть!.. Люблю я вас… Хи-хи-хи…

Жув зарычал:

– Егда, заткнись! Кончай ослоумничать, – он кивнул на Негона. – Вот для вас конфетка, сосите. Только осторожно.

– Правильно, вот и Леба сказала, что наши хорошие чувства к вам могут испортить наши добрые отношения. Вот так всегда.

Нимфы ластились к грабителям, не обращая внимания на Негона. Жув, один, вероятно из осторожности обойдённый их вниманием вскипел:

– Ну, е…б…т…п…р…с…т…е!…б!…т!!! Если не хотите им заниматься, я его освобождаю.

Нимфы отпрянули от своих одеревеневших и вспотевших визави, захихикали – мол, шутили и, жеманно ломаясь, двинулись к Негону. Шайка застыла в ожидании спектакля.

Негон, знакомый ранее с нимфами только по эмосфильмам и представлявший их темпераментными фигуристыми красавицами, был напуган, увидев этих – страшных в своём безобразии.

Они разом прыгнули на него, но первый натиск Негон сумел отразить, наградив каждую минимум парой синяков. Нимфы смело пошли на второй приступ и распластали его на диване. Чертовка захватила ноги, губастая оседлала грудь, охватив бёдрами шею, а маленькая жёстоко вцепилась в живот. Перепуганный Негон бешено завертелся и задёргался и хотя не сразу, но всё-таки сумел скинуть и отбросить нимф.

– Темпераментный! – радовалась худенькая.

Губастая улыбалась и ласково уговаривала:

– Ну, куда ты денешься, лапонька? Силы не бережёшь. Всё равно ведь побалуемся, дурашка! Не дёргайся, котик, – раньше начнём, раньше кончим.

– Нервный, – обиделась чертовка – ей больше всех досталось. – Ничего – и не с такими гордецами справлялись.

Действительно, они неплохо знали своё дело. За пять минут с помощью Жува и компании и всё той же слиплой ленты они разложили диван и Негона на нём так, что он был намертво обездвижен. Относительную свободу оставили тазобедренной области, ступням и голове и, исключая любой риск, связали ему челюсть так, что аж зубы затрещали, и он мог лишь мычать и выть. Далее нимфы действовали по отработанному сценарию…

Понаблюдав пяток минут, Жув отвернулся и сказал:

– Уйдём ребята, я не могу на это смотреть – я его уже простил…

…Долго или нет длился этот ужасный праздник похоти, Негон не мог бы сказать. Он только помнил, что они менялись, делали ему уколы, повышающие потенцию, и проявляли дьявольскую выдумку в извращениях. Сколько-то раз на него накатывалось острейшее наслаждение, граничащее с болью, и далее опять бескрайняя мучительная пытка. Сумей Негон сейчас освободиться, то сразу же без всякой жалости умертвил бы нимф.

– Слезайте, – раздался хриплый грубый голос.

Его оставили.

О-ох, ещё немного и его разум помутился бы окончательно. Всё тело избито и измято. Если бы отбивная котлета могла чувствовать, то она, наверное, чувствовала бы себя точно так. Нестерпимо горело и ныло в паху, как при зубной боли. Если бы там могли быть зубы – их немедленно стоило вырвать!

– Он жив? – спросил всё тот же голос.

Негон открыл глаза.

– Ещё бы! Мы не-е-эжно, – ответила со страстным придыхом губастая. – Правда, птенчик? – она посмотрела на Негона и захохотала.

Рядом с насильницами в той же «форме одежды» стояли ещё две женщины, если этих уродок можно было так назвать. Правильнее их назвать монстрами. Самая страшная была колосальных размеров толстуха – секс-бомба мегатонн на сто. Высокая, под два с половиной метра, она выглядела приземистой из-за громадного живота и необъятных бёдер. Глаза навыкате, угрястое пористое жирное лицо. Отличалась она от своих подруг облысением – какая-то болезнь выкосила волосы, оставив лишь реденькие пучочки.

Вторая монстрица напомнила ему самку обезьяны-оранут, виденную им в зоопарке, но больших размеров и немного менее волосатую. Она стояла чуть сзади гигантши, держа руку на её бедре и сразу было ясно – она при ней.

Те самые Леба и Хруда, которые занимались Граром, понял Негон.

Гигантша подошла и положила тяжёлую длань на низ живота Негона, и он непроизвольно дёрнулся.

– Хм, женщины его ещё волнуют.

– Он хочетца – поддакнула обезьянка.

– И мы хотим! – агрессивно заявила остролицая худышка.

– Что-о!? Ты споришь с Лебой?! – повернувшись, угрожающе спросила толстуха.

– А что, а что, что, что… – перепугавшись, но не отступив, зачастила худышка, – мы-мы-мы… мы.., потом ты, ты, ты…

– Впечатления надо менять, – назидательно сказала Леба. – Я обработала малыша сенс-резонатором, с вашими характеристиками. Мужичок томится, ждёт-не-дождётся вас. Ну-у! Бегите к нему!

Великолепная троица попятилась и выкатилась из комнаты. Кошмарная великанша стала оглаживать тело Негона, без труда одной рукой щекоча пятки, а другой вороша на голове его причёску. Обезьянка, вслед за великаншей, стала лизать и ласкать чува и, довольная, утробно счастливо замурлыкала. От этих кошмарных ласк у Негона всё сжалось внутри, и стала лавинообразно нарастать паника.

– У-ух ты-ы, мой мужичок, сейчас Лебочка обработает тебя резонаторчиком и тебе станет так хорошо, так хорошо! Ты будешь сильно любить Лебочку и Хрудочку…

Великанша одним движением бровей послала обезьянку, и та быстро сбегала и втащила в комнату что-то вроде большого чемодана. Леба оставила Негона и занялась чемоданом, оказавшимся мощным полевым сенс-резонатором.

– Ты будешь любить Лебочку сильно-сильно, крепко-крепко и делать всё чего захочет Лебочка. М-м-м-ы… М-м-милый м-мо-ой м-м-мальчик… С радостью будешь делать! И не надо будет этих гадких слиплых лент. М-м-милый м-м-ма-а-альчик м-м-мо-о-ой… – Леба сама себя понемногу вводила в похотливый экстаз.

Нервная дрожь прошлась волной по всему её гигантскому телу. Одна, другая, третья… Вскоре Леба была в экстазе и едва себя сдерживала. Рядом всё громче визжа и кривляясь поскакивала Хруда.

Наконец, закончив наладку и уже не сдерживаясь, издавая рёворык, Леба взобралась на Негона. Она вся тряслась, её лицо безумно перекосилось. Тяжёлый резонатор игрушкой прыгал в её дрожащих руках – она никак не могла его нацелить.

Негон почти потерял сознание, раздавленный объявшими его ягодицами и мерзким запахом. И тут наступило облегчение. Это Леба чуть приподнялась на корточки над лицом Негона и, царапая его лоб антенной резонатора, нашла переносицу и уперлась в неё. Громадная смердящая туша пропотевшего жирного тела нависла над Негоном.

Неоглядный ужас охватил его и завопил в нём, стал им, пронзил тысячью, готовых порваться струн…

– Не-е-а ха-а-ачу-у-у!!!