Глава 4

Оболиус. Детские мечты

Оболиус потерянно бродил вокруг поверженного противника, до конца не веря, что они с учителем вот так просто взяли и победили чудовище из сказок. Точнее, все сделал Толлеус, но парень внимательно смотрел и с какой-то робостью вынужден был признать, что сам справился бы ничуть не хуже. Здоровенный белый волк с разумом человека, свирепый и кровожадный, сейчас, добротно спеленатый нитями, лежал в центре маленькой полянки. Останки членов его стаи пушистыми холмиками возвышались вокруг – с ними старик не церемонился. Все их зубы и сила против Искусства оказались пшиком, пустышкой. Правда, у белого волка было кое-что помимо челюстей. Но серьезных проблем это тоже не доставило. Атаки на собственный разум Оболиус уверенно отбил по-чародейски. Учитель тоже абсолютно не напрягался, защищаясь от воздействия.

Пожалуй, единственное, с чем парень сам не справился бы в этом бою, – это первая внезапная атака со всех сторон обычных волков по команде их вожака. Но, во-первых, если бы немного подумать загодя, такое нападение было предсказуемо. А значит, можно было подготовиться. Во-вторых, быстро поставить защитный пузырь вполне реально. Тут нужно только руку набить. Или сделать амулет, который активируется в случае опасности, как у Толлеуса.

Все-таки удивительное дело создание из страшных сказок, которое можно подойти и подергать за хвост. Да что там! Можно даже попробовать вселиться и заставить этот лесной ужас выполнять собственные команды!

Оболиус замер, обдумывая мысль. Все-таки объект для вселения силен, так что не так просто взять его под контроль, но ведь на самом деле можно!

А еще сейчас ученик искусника не просто видел перед собой волшебное животное, а, к своему удивлению, понимал, как это волшебство работает! Повторить – конечно, нет. И даже на словах не понятно, как такое можно сделать, но зато ясно, почему у белого волка такие способности! В сказках-то только внешние проявления описывались, а тут можно изучить изнутри. Так что очень интересно!

То, что животное крупное, не природный феномен. Оболиус понял это, разглядев в ауре следы явного вмешательства, о чем и сообщил кордосцу. Тот кивнул, также заинтересованно рассматривая добычу. А потом добавил:

– Щенком обрабатывали. Смотри, как края ауры разгладились. Я заметил, что на молодых химерах стыки более угловатые.

Парень снова повернулся к волку. Нет ничего удивительного, что этот зверь был по-человечески разумен, умел повелевать другими волками и даже ментально атаковать людей, – просто у него имелся конструкт. Точнее даже, конструктище, внедренный в ауру животного и подпитывающийся его жизненной силой. С таким паразитом (или все-таки симбионтом?) зверю кушать нужно не в пример чаще и больше.

Конструкт был большой и очень сложный. Таких ни Оболиусу, ни Толлеусу видеть еще не доводилось. Впрочем, на самоуправляемых големах в Широтоне было что-то похожее, но все равно попроще. А у этого не просто клочок ауры чародея, его создавшего, а практически полноценная человеческая аура, доминирующая над родной волчьей. То есть, если говорить простым понятным языком, какой-то чародей сделал из хищника живого самоуправляемого голема, послушно выполняющего отданные приказы. Вот как это работало!

Придя к такому выводу, Оболиус тут же поделился с учителем. На что тот задумчиво произнес:

– Я вот только одного не пойму: почему чародеи в войну не подсаживали такие конструкты нашим? Просто под контроль людей брали, но заставить искусника воспользоваться жезлом против своих не могли. Нам говорили, это потому, что чародей не умеет пользоваться посохом, Искусство не знает. А тут, я так понимаю, человек просто выполнил бы приказ, не растеряв своих навыков и способностей. Мы бы, правда, сразу увидели, если у кого такой паразит из ауры торчать будет, но во время боя такой порабощенный искусник, особенно если боевой, успел бы дел наворотить…

Оболиусу ответить было нечего. Второй Толлеус-спорщик молчал, поэтому вопрос так и повис в воздухе.

Внезапно парня от теоретических рассуждений отвлек сигнал плетения, которое он продублировал с учительского, когда они вошли в лес. Ну как «продублировал»… Сделал рабочий аналог поисковой сети на крупных живых существ, только ячейка пореже и радиус поменьше. Только, в отличие от искусника, все еще его не снял.

– Учитель! – воскликнул он. – Там! – И ткнул пальцем в сторону особо густых зарослей.

Старику даже не понадобилось разворачивать никакие плетения. Достаточно было взглянуть истинным зрением, чтобы увидеть торчащие из кустов куски ауры человека, прячущегося в них.

– Выходи! – повелительно скомандовал он, нацелившись тростью на укрытие.

Оболиус сперва струхнул, подсознательно ожидая встретить здесь чародея – хозяина белого волка, но потом сообразил, что тот не будет валяться на пузе, прячась в листве, и аура не чародейская, а самая обычная. Да и не торчала бы у чародея, если честно.

Старику понадобилось повторить приказ и направить в куст искусного светляка. Только тогда там наметилось шевеление, и на поляну вылез крепкий мужчина в добротной, цветом сливающейся с землей одежде.

Выглядел он хмуро, но страха не демонстрировал. Скорее чувствовалась какая-то досада.

– Виноват, господин, помешал! Сей момент исчезну, если дозволите! – с запинкой произнес он. Причем паузы были вызваны элементарным косноязычием – мужчина долго подбирал слова.

Оболиус бросил быстрый взгляд на Толлеуса. Парень уже неплохо изучил учителя и ничуть не удивился, когда тот в своей излюбленной манере подсветил зеленым трость, – очень уж хорошо это плетение влияло на несговорчивых собеседников.

Мужик вздрогнул, но остался послушно стоять на месте.

– Что тут делаешь? – спросил искусник грозным голосом.

– Охотился. На волков. И вот на этого, – кивок в сторону поверженного вожака. – Да только вижу, что самую малость не успел. Знатный трофей упустил. Король!

– Кто?

– Так говорю же – королевский волк. Любой другой ему завсегда служить будет.

Оболиус до сих пор лишь слышал байки про таких, а охотник говорил так буднично, будто здесь это дело привычное: пошел в лес за королевским волком. Ну неудачно сегодня получилось, в другой раз повезет. Поэтому влез в разговор:

– А что, часто тут такие попадаются?

Мужик нахмурился, покосился на Толлеуса, о чем-то подумал, но все же ответил:

– Нет. Этот первый на моей памяти.

– Выходит, шкура дорого стоит?

Охотник перевел оценивающий взгляд на животное.

– Не очень, – вынес он вердикт. – Шкура, конечно, редкая: большая, окраса необычного, не порченая, мех густой. Но продаваться будет просто как волчья шкура. Сдается мне, он живой дороже мертвого. Можно в Боротон привезти и по базару слух пустить, что такая тварь продается. Глядишь, кто-нибудь захочет свой зверинец пополнить. И тут уже на золото можно рассчитывать. Только как его живьем дотащишь-то? – Мужчина с сомнением оглядел полноватого подростка и дряхлого старика. – Ничего не получится!

– Зачем тащить-то? – опять влез Оболиус. – Сам пойдет! Еще и оседлать можно.

– Верхом? – не поверил охотник. – А, ну ежели чародеи, то вам, конечно, да…

– Как зовут? – вновь заговорил Толлеус.

– Резом кличут. – На этот раз в голосе мужика явственно прозвучали нотки опаски.

Рыжий парень усмехнулся – относительно недавно он сам поостерегся бы называть свое имя перед чародеем. Сглазит! Порчу нашлет! Как будто этим людям есть какое-то дело до него… Теперь-то он знал, что это все – для ведьм самого низкого пошиба. Чародей или искусник, если захочет гадость сделать, сделает ее гораздо проще, и имя не спросит.

– Вот что, Рез, – молвил кордосец. – Ты, я вижу, человек опытный. Сними-ка нам шкуру с этого волка, да поаккуратнее. Не буду я заморачиваться со всякими базарами. Хватит мне перед властями маячить! – Задумался о чем-то и кивнул собственным мыслям: – Да.

– Учитель! – в панике вскричал Оболиус. – Не убивайте! И продавать не надо! Оставьте мне!

– Зачем? – искренне удивился старик.

– Для тренировок!

На самом деле такая версия у подростка родилась только что. Но не мог же он просто сказать: «Хочу иметь такого волка, чтобы учудить какую-нибудь новую пакость в деревне».

Толлеус почесал затылок, потом тряхнул головой, пробормотав:

– А кормить его ты чем будешь? Такой туше прорва мяса нужна. Пусть не корову, но, думаю, овцу за раз съест.

– Он будет нам дом сторожить, никто к нам с такой собакой никогда не полезет! – в исступлении выкрикнул парень, едва не бросившись к волку, чтобы закрыть его руками от наступающего охотника, который уже достал внушительный нож.

– Никто к нам и так не полезет, – поставил точку в споре кордосец.

Все же реальность преподнесла сюрприз, удивив искусников. Как-то в суете они забыли, что волк, даже опутанный нитями и лишенный подвижности, вполне может атаковать. И то, что они вдвоем легко смогли отбиться, совершенно не означало, что так же сможет сделать любой человек.

Рез, уже склонившийся над животным, вдруг по-звериному зарычал и прыгнул на старика. Нож он выронил, силясь достать зубами до горла человека. Все это было на редкость неуклюже, да и защита Толлеуса никуда не делась, но все же ему удалось повалить учителя на землю вместе с его плетением-пузырем.

Искусники начали пеленать смутьяна практически одновременно и весьма сноровисто, любой паук бы позавидовал. Через минуту опутанный нитями мужчина лишь слабо дергался, хоть и продолжал рычать, а старик сидел на земле и шумно дышал. Жилет его, редко дающий о себе знать в последнее время, сейчас активно работал. А Оболиус просто замер, не зная, что еще сделать.

– Я тут новую нить придумал, – нарушил Толлеус молчание. – Очень полезная. Смотри: вроде как она прямая. Но стоит коснуться в любой точке, как она тут же начнет заворачиваться вокруг этого места, точно ус у гороха. Сгодится для таких вот случаев. – Он указал кивком в сторону Реза.

– Что с ним теперь делать? – озвучил беспокоящую его мысль парень.

– Да сейчас, поди, очухается. Видишь же, что волк его больше не контролирует. Не по зубам ему люди.

– Не вижу, – сознался юный оробосец. – Разве связь с животным можно разглядеть?

Старик в свойственной ему манере мерзко захихикал:

– Смотри шире! Про глаза не забывай. Когда стая на нас пошла, этот Белый в центре истуканом стоял. И когда мужик на нас кинулся, волк опять замер в трансе. А сейчас, видишь, опять ушами прядает да гляделками водит? Да и слабенький он в этом деле. Сам же с ним боролся, должен понимать!

– Учитель! Как конструкт носителем управляет, понять можно. Он в ауре сидит и привязан к ней. А как на расстоянии получается? Или тоже через ауру, которую я уже не могу рассмотреть?

– Сам точно не знаю. Но, сдается мне, именно так. Вряд ли какой-то конструкт, пусть даже такой серьезный, как этот, может через Суть Мира, как иные чародеи или боги, воздействовать. Потому что тогда получится, что такой конструкт сильнее иного чародея будет. Что-то мне в такое не верится. Понаблюдать бы еще, как он с волками взаимодействует. К тому же мне кажется, что на расстоянии он никем не управляет. То есть контроль над телом не перехватывает, а просто приказ отдает, причем простейший. Видал, как Рез на меня бросился? Все на уровне обычных рефлексов и инстинктов. Хотя, с другой стороны, конструкт ведь на простых волков ориентирован. Так что он вряд ли обучен владению ножом. Хм… Тут по-всякому может оказаться. Меня другое больше беспокоит…

– Что? – Оболиус, почуяв тайну, выпучил глаза и вытянул шею.

– А то! Узнал я чародея, который этот конструкт сделал. Видел я его чародейскую печать. Гласус это, так-то!

– Тот самый, что в замке на горе сидит? Так он что, живой, что ли?

– Нет. Просто конструкт этот старый, и он пережил своего хозяина. Я, признаться, и не знал, что чародейские создания так долго жить могут. Хотя… Он же на ауру волка завязан, а не сам по себе.

– А зачем ллэр Гласус его сделал? И неужто его не наказали бы власти, узнав, что он королевского волка в лес выпустил?

Толлеус не ответил, лишь пожал плечами. Все-таки многие законы и правила этой страны оставались для него загадкой.

Как и прогнозировал искусник, охотник очнулся сам собой. Он не возмущался и не пытался вырваться, вел себя смирно и пытался понять, что происходит.

– Что со мной? – наконец глухо спросил он, хотя было видно, что привлекать внимание к своей персоне мужику не хочется. Однако внезапный паралич пугал сильнее: он ведь не видел удерживающих его искусных нитей.

– А что помнишь? – с любопытством спросил старик.

Его трость больше не светилась, сам он сидел на земле, задавал вопросы своим обычным старческим голосом, но Рез прекрасно понял, кто тут главный, поэтому поспешил ответить:

– Что шкуру пошел снимать, как вы велели. А потом ничего не помню.

– Ничего не помнит! – удовлетворенно повторил Толлеус.

– Учитель! – влез в разговор Оболиус. – Если мы его развяжем, он ведь может опять «того»!

– А вот сейчас и проверим! – азартно воскликнул старик и вмиг распустил путы на пленнике.

Охотник почувствовал свободу, осторожно встал, озираясь в поисках своего ножа.

– Как будто все хорошо, – напряженно произнес парень, не сводя настороженного взгляда с мужчины.

– Точно! Значит, работает! – обрадовался учитель и тоже стал подниматься с земли.

– Что работает? – не понял помощник.

– Бестолочь! – разозлился искусник, но расстояние было слишком велико, чтобы привычно ткнуть тростью нерадивого ученика, – Оболиус уже наловчился на подсознательном уровне держать дистанцию. Пришлось старику развивать мысль без обычного стимула мозговой активности: – Вечно не думаешь, вечно смотришь не туда, куда надо! На волка посмотри. Я ему глаза закрыл. Подумай, как бы ты сделал, чтобы это все работало? Я вот не поленился. Конструкт и так сложный, его бы упростить. А как? Раз он на звере ездит, а не сам по себе, то двигаться и о еде думать ему не нужно. Как проклятие или аурный слепок для управления големами. Ему даже свои органы чувств не нужны, потому что можно подключиться к волчьим. Вопрос: к каким? Я полагаю, конструкт этот по зрительным образам ориентируется. У хищников оба глаза вперед смотрят, в одной точке фокусируются. И получается длина и направление для воздействия. Со слуха так четко место не определишь. Там все работает, как наше поисковое плетение. Не та точность.

– А может, запах? У волков-то носы вон какие, по следам добычу находят!

Старик пожевал губами:

– Как нос работает, я не знаю. И чародей, мне кажется, тоже. А понимание ему нужно, чтобы работу наладить как следует. И еще запах от ветра зависит… Но не исключаю, что конструкт может не с органов чувств информацию получать, а сразу из головы – итоговый результат, тогда и глаза, и уши, и нос работают. А что, если… – Тут бормотание искусника стало глуше, и он заспорил сам с собой.

Рез, для которого это было в диковинку, опасливо покосился на кордосца и отступил на шаг.

В этот раз рассуждения старика закончились непривычно быстро. Он замолчал, ухмыльнулся и изрек:

– Уговорил!

– Кто? Что? – растерялся Оболиус.

– Сперва попрощаемся с нашим гостем, незачем держать человека. – Повернувшись к охотнику, искусник добавил: – Ступай с миром, но не вздумай еще раз подслушивать или следить за нами. Не твоего ума тут дело!

Дважды повторять не пришлось: Рез, даже не попрощавшись, буквально растворился среди деревьев.

Дождавшись, когда он покинет зону сигнальной сети, Толлеус объявил:

– Возьмем волка с собой. Надо поэкспериментировать, поизучать, раз такая возможность подворачивается. Теперь ты за него отвечаешь. Подумай пока, как ты собираешься его кормить, как обеспечишь безопасность нашу и окружающих. И хорошо бы, чтобы никто об этом вообще не знал. Хватит с нас ненужного внимания и пересудов. Как дойдем до места, расскажешь, что придумал. И думай хорошо, потому что если ничего путного не найдешь, это будет мой и только мой зверь. Понял?

Это был первый раз, когда Оболиусу захотелось обнять старика.