Часть четвертая

ВЫВОДЫ

— Джорджина, перестань, — выговаривала Хелен на ухо сестре. — Ты ведешь себя неприлично!

Младшая пропустила этот аргумент мимо хорошеньких ушек.

— Подумаешь! Я всего лишь хотела, чтобы нас повез Майкл, а не этот страшный человек.

«Страшный человек» даже ухом не повел, преспокойно рулил себе дальше.

— Но у Майкла выходной, — терпеливо возразила Хелен, привыкшая к капризам сестры.

— Подумаешь! — фыркнула Джорджина. — Вот и погулял бы на ярмарке в свой выходной!

Я закатила глаза и отвернулась к окну. Поля, зеленые холмы, овцы. Мрачная громада замка осталась позади, теперь автомобиль катил к ближайшей деревушке.

Хелен с Джорджиной устроились рядом со мной, напротив восседала свекровь, а подле нее — Фицуильям, причем у бедняги был такой вид, словно на сиденье ему подложили кнопку. За руль пришлось сесть Доналу, и я радовалась этому не больше Джорджины. С утра Скотты вдруг решили посетить ярмарку полным составом, так что вместо обещанного Доналом свидания нас ждала чинная семейная прогулка. И даже не знаю, что я больше испытывала по этому поводу — облегчение или разочарование…

Сестры переругивались шепотом, чтобы не слышала строгая маменька. Той было не до них: она что-то шипела на ухо барону, который в ответ лишь страдальчески морщился. Сегодня девушки были необыкновенно хороши: милая, романтичная Джорджина с туманным взором широко распахнутых голубых глаз, лукавой улыбкой и ямочками на круглых щечках, одетая в розовое воздушное платье, и прохладно-отстраненная Хелен в сдержанном темно-голубом шелке, мягко облекающем ее стройную фигуру.

Наконец автомобиль остановился. Барон помог выйти матери и сестрам, а мне на помощь пришел Донал.

— Давайте сбежим, — тихонько предложила я, опираясь на его твердую руку.

Он мимолетно улыбнулся и чуть крепче сжал мои пальцы.

— Непременно, — ответил он, почти не шевеля губами. — Чуть позже.

— О чем вы там секретничаете? — поинтересовалась вездесущая свекровь, чуя своим тонким аристократическим носом какой-то подвох.

— О пустяках, — безмятежно улыбнулась я. — Обсуждаем, что стоит посмотреть в первую очередь.

— Можно подумать, Донал в этом понимает! — фыркнула свекровь и подцепила дочерей под руки. — Мы начнем с благотворительного базара. Правда, девочки?

Действительно, что он понимает? Донал в замке прожил три столетия, а свекровь пару лет как перебралась в эти края, но уверена, что лучше разбирается в местных развлечениях.

— Да, мама! Конечно, мама! — нестройно поддержали Хелен с Джорджиной, одинаково страдальчески морщась.

Перспектива их, очевидно, не прельщала, однако спорить из-за таких пустяков они не стали. В самом деле, можно ведь потом затеряться в толчее, заметить в толпе знакомого, отойти за пуншем или воспользоваться любой другой уловкой, чтобы сбежать из-под строгого надзора матери.

— Мы с Маргаритой прогуляемся вдвоем, — решил Фицуильям и подставил локоть.

Свекровь благосклонно кивнула и степенно удалилась, уводя с собой дочек.

Мне ничего не оставалось, кроме как поправить новенькую соломенную шляпку (Бетти вчера срочно открепляла с нее ненавистные розочки и украшала маргаритками) и согласиться на компанию «мужа». Донал увязался за нами.

— Прошу прощения, что похитил вас, — обратился ко мне барон, едва свекровь скрылась с глаз. — У меня здесь кое-какие Дела, не хотелось весь день…

— Выслушивать нотации матери? — подсказала я, когда он запнулся.

Барон нехотя кивнул и оглянулся на Донала, неотступно следующего за господином в двух шагах позади. Начальник стражи выглядел, по обыкновению, невозмутимым.

— Я должен кое с кем поговорить. — Барон осторожно снял со своего локтя мою ладонь. — Дорогая, надеюсь, вам не будет скучно. Я скоро вернусь. Донал, присмотри за Маргаритой.

Он вручил брюнету мою руку и, широко улыбаясь, направился к группке негромко беседующих мужчин. Судя по одинаковой красно-зеленой расцветке килтов, они были то ли родственниками, то ли земляками. Тут вообще многие мужчины были в такой одежде, кое-кто даже разукрасил лицо синей краской. Скотты и их культура нынче в моде, и власти мудро эту моду поддерживают — присматривая, разумеется, чтобы игры в национальное самосознание не выходили дальше таких вот праздничных гульбищ.

Фицуильям (как, впрочем, и Донал) щеголял сегодня в малом килте, эдакой складчатой юбке в клетку, традиционном мужском наряде на местных праздниках.

— Это было благословение? — поинтересовалась я вполголоса.

Зря осторожничала, вокруг кипела и бурлила ярмарка, а неподалеку оркестр наяривал марш. Бой барабанов и заунывное пение волынки, какофония голосов — в таком гаме сложно хоть что-то разобрать. Народу было неожиданно много, набраться столько людей в одной-единственной деревушке никак не могло. Теплый летний день манил прогуляться, поглазеть на клоунов и акробатов, полюбоваться выставкой цветов, попробовать свои силы в стрельбе из лука или ходьбе на ходулях.

Основное действо — костюмированная «битва» с врагами короны — должно было начаться в полдень, до него оставалось больше часа.

Вместо ответа Донал легонько сжал мои пальцы.

— Хотите чаю?

— Не откажусь, — ответила я, озираясь по сторонам. Столько людей.

На нас тоже глазели с любопытством. И на меня — еще бы, свалилась непонятно откуда и с ходу отхватила такого мужа! — и на Донала. Как же он был хорош! Белая рубашка обрисовывала широкие плечи и крепкие руки, килт в сине-зелено-серую клетку ладно облегал узкие бедра, на ногах — шерстяные гетры и грубые ботинки. Наряд дополнял кинжал в простых ножнах, а нарисованные на лице синие извилистые линии придавали Доналу диковатый и суровый вид. Сущая погибель для женского сердца!

Барон тоже был по-своему красив — светловолосый, голубоглазый, пропорционально сложенный, с правильными чертами лица — но уступал своему начальнику стражи по всем статьям. Фицуильям походил на Донала в десятикратном разведении.

— Ярмарку всегда проводят вблизи замка, — объяснил Донал, увлекая меня к полосатому бело-зеленому тенту, под которым прятался лоток с чаем и всякой снедью. — Сюда съезжаются со всей округи. Кстати, вы отлично выглядите, Грета.

Я моргнула от резкой смены темы, затем рассмеялась. Приталенное травянисто-зеленое платье хоть и было совсем простым, но очень мне шло.

— Могу ответить вам тем же. Вам очень к лицу образ вождя скоттов.

Донал хмыкнул и сознался вполголоса:

— По правде говоря, я совсем отвык.

Поколебавшись, я все-таки спросила:

— Вас не раздражает это все? — Я обвела рукой бурлящую вокруг толпу.

Как это видится тому, кто лично сражался в Саунсесской битве? Праздновать поражение, после которого скотты так и не смогли оправиться? Смотреть, как потомки гордятся, что верно служат династии, поставившей твою страну на колени?

Я покосилась на спокойное лицо Донала, и он ободряюще мне улыбнулся.

— У меня было время это принять. Сейчас я жалею только об одном.

— О чем же?

Я ожидала чего угодно, от печали по утраченной независимости до ностальгии по рагу из потрошков, которое нынче совсем разучились готовить, только не тихих слов:

— Что мы тут не вдвоем.

У меня даже дыхание перехватило.

— Да, народу многовато, — признала я со смешком, стараясь не покраснеть слишком уж явно. — Не зря я взяла сумочку с магической защитой. В такой толпе наверняка уйма карманников.

— И не только, — нахмурился Донал, крепче сжав мою руку. — Пожалуйста, не отходите от меня ни на шаг. Зря я вообще привел вас сюда, тут может быть опасно.

Хоть и приятно, что он обо мне беспокоится, я возразила:

— Не могу же я годами сидеть в башне! Честно говоря, мне уже поднадоела жизнь затворницы.

В Западной башне мне ничто не угрожало, незамеченной туда не пробралась бы даже мышь (кошки бдели). Преступник на время затаился — ни угроз, ни новых покушений, — но не может же это затишье длиться вечно!

— Понимаю, — ответил Донал после паузы и повторил упрямо: — Это все равно опасно.

— Раз так, может, устроим преступнику ловушку? Я погуляю одна и посмотрю, кто клюнет. По-моему, отличная возможность.

Надо вывести его на чистую воду, иначе мне никогда не будет покоя.

— Даже не думайте! — Теперь в голосе Донала слышалась неподдельная тревога. — Это рискованно.

— Хотите сказать, вы не сможете незаметно присматривать за мной издали? — осведомилась я коварно.

— Смогу, — признал он нехотя, остановился и взял меня за плечи, не обращая внимания на любопытные взгляды. — Но ведь бывают и неожиданности! Оно того не стоит.

— Никакого риска. Ваш пистолет при мне, — я многозначительно похлопала по сумочке, — и вы подстрахуете. К тому же вокруг — толпа! Что скажете?

— Давайте поищем другие пути, — ответил он сдержанно. — Рано или поздно преступник попадется.

Хорошо бы! Только вот немало преступлений остаются нераскрытыми.

— Вы же догадываетесь, кто это?

У меня самой догадки были, а вот с доказательствами — негусто, одна голая дедукция.

Ответить Донал не успел.

— Молодой человек! — окликнул кто-то со спины. — Да-да, я к вам обращаюсь!

Нас нагонял полный господин в «большом килте» и с нелепой прической хохолком. Вид у господина был задиристый, как у молодого петушка, хотя его пегие волосы уже начали седеть. Зато бледно-голубые глаза за стеклами золотых очков сверкали юношеским задором.

— Уф! — выдохнул он, с трудом переводя дух, и помахал перед лицом пухлой ладонью.

Я могла поклясться, что вижу его впервые, но было в нем что-то подозрительно знакомое. Дальний родственник Скоттов, какой-нибудь семиюродный дядюшка? Хотя курносый нос и круглая физиономия даже отдаленно не походили на черты потомственных аристократов.

— Вы что-то хотели, сэр? — поинтересовался Донал холодно, эдак невзначай задвигая меня к себе за спину.

— Да! — опомнился незнакомец и выпятил грудь. — Я — профессор Энрике Дэррени из Уортфинского королевского университета.

— Пфф! — не сдержалась я.

Понятно теперь, почему лицо профессора показалось мне знакомым. На нем лежала печать некоторого безумия, присущего всем увлеченным людям.

Профессор моей невежливости не заметил. Он окинул Донала оч-чень внимательным взглядом и всплеснул руками.

— Это нелепо! Безобразие!

Он обошел Донала вокруг, бессвязно причитая и страдальчески морщась. Вот привязался!

— Что именно? — вмешалась я, скрестив руки на груди.

— Вот это! — Профессор бесцеремонно ткнул в Донала пальцем, а потом нахально цапнул его за килт. Пощупал материю и наклонился, чтобы рассмотреть ее получше, чуть не уткнувшись носом в сумку-спорран, которой горцы прикрывали самые уязвимые места впереди. — Снимите это! Немедленно! Слышите?!

Я хмыкнула, в красках представив эту сцену. Пожалуй, она затмила бы и клоунов, и актеров, вместе взятых. Интересно, Донал носит килт по всем правилам, без исподнего?

— Слышу, — заверил Донал и ловко отцепил от себя загребущую руку ученого. — Боюсь, дамы будут против.

Ну, не так уж и против…

— Вы не можете так уйти! — наседал профессор на несчастную жертву науки. Такую бы кипучую энергию — да в мирное русло.

Донал насмешливо скривил губы и, обойдя профессора, вновь двинулся к чайной палатке. Мы были уже совсем близко, но профессор тоже не отставал. Отдышавшись, он продолжил громко:

— Такой узор на килте может носить только вождь Мак-Гринов! — поучал «знаток», все повышая и повышая голос. — И на спорране не должно быть роз! Только чертополох, запомните! Это глумление над древней культурой наших предков!

С этими словами он энергично дернул Донала за «юбку» сзади. «Юбка» удержалась, Донал нет. Начальник стражи сгреб в кулак воротник рубахи ученого вместе с клетчатой тканью килта, вздернул его за шкирку и поднял повыше. В своем «большом килте», а попросту — здоровенном куске клетчатой ткани, задрапированном вокруг торса и бедер, почтенный профессор выглядел нелепо, а сейчас еще и жалко.

— Что вы делаете?.. — заверещал ученый, болтая ногами. — Отпустите меня, вы!

Донал легонько его встряхнул и попросил:

— Помолчите.

Вежливо попросил, но профессор, заглянув в его ледяные глаза, осекся на полуслове.

Яростно закивал, приговаривая испуганно:

— Да-да, конечно-конечно!

Вокруг начала собираться толпа, но никто не спешил вступиться за профессора. Похоже, Донала тут знали и уважали.

— У нас говорят: «Пока ночь — гуляем, драться будем поутру», — сказал он негромко. — Вы меня понимаете, профессор?

— Да-да! — тот вжал голову в плечи, наконец сообразив, что в научном угаре несколько увлекся. — Простите, сэр!

Донал поставил профессора на землю и даже заботливо поправил на нем перекошенный воротник рубашки. Кто-то из фермеров засмеялся, девушки шушукались, стреляя глазками в статного начальника стражи, а через толпу пробивался Фицуильям в сопровождении уже знакомого мне инспектора Макинтоша.

— Что здесь происходит? — хмуро поинтересовался полицейский, смерив взглядом взъерошенного профессора и невозмутимого Донала.

Фицуильям вопросительно посмотрел на своего начальника стражи, тот ответил едва заметным пожатием плеч.

— Ничего, — заверил ученый и нервно огляделся, сообразив наконец, что оказался в центре внимания. — Небольшой спор об исторических аспектах расцветки тартана. Чисто научная, — он прищелкнул пальцами, — дискуссия.

— А-а-а! — протянул инспектор. — Профессор Дэррени, верно?

— Он самый! — встрепенулся профессор, украдкой оправляя помятый килт. — А вы?

— Скромный полицейский инспектор, моя фамилия Макинтош, — отрекомендовался инспектор, протягивая руку. — Вы ведь тот самый автор монографии «Особенности формирования узоров тартанов и вопросы их видоизменения под влиянием исторических процессов»? Давно хотел обсудить с вами тонкости ношения клановых и родовых килтов.

— Охотно! — обрадовался профессор, энергично тряся его ладонь.

Они вместе пошли прочь, оживленно беседуя.

— Что это было? — поинтересовался барон, проводив их озадаченным взглядом.

— Историк, — объяснил Донал исчерпывающе. — Все в порядке, милорд. Вы можете возвращаться к своим делам.

Я отвернулась, пряча улыбку, но Фицуильям пропустил толстый намек мимо ушей.

— Я почти закончил, — отмахнулся он, пристраиваясь слева от меня. По правую руку шел Донал. — Вы собирались пить чай? Отлично, я с вами.

Донал нахмурился, однако промолчал. Отгонять господина от его же законной жены, да при всем честном народе было как-то не комильфо.

— Маргарита? — Барон предложил мне локоть.

Мы чинно шествовали под ручку, когда Фицуильям вздрогнул и во все глаза уставился на хорошенькую блондинку, идущую нам навстречу. Она была красива той нежной неброской красотой, которая отличает лесные цветы. На ярком солнце они теряются и блекнут, зато под густыми кронами деревьев неудержимо влекут к себе какой-то диковатой прелестью. Зеленое платье было ей очень к лицу, оттеняя нежный румянец и светлое золото волос. Лесная фея, и только.

При виде барона она сначала побледнела, потом покраснела, а затем отвела взгляд, якобы заинтересовавшись попыткой какого-то молодца достать приз с верхушки гладкого столба. Народ толпился вокруг, поддерживая храбреца выкриками и улюлюканьем.

Барон встал как вкопанный, с такой щемящей болью глядя на недоступную блондинку, что только форменная идиотка не поняла бы, кто это.

— Добрый день, Николь, — сдавленным голосом произнес Фицуильям.

— Мисс Тейт! — поправила она резко, и барон словно подавился языком.

Так они и стояли, глядя друг на дружку. Потом Николь зло сверкнула глазами и, фыркнув, пошла прочь.

Если у меня и мелькала мысль, что за покушениями на меня стоит бывшая жена барона, то сейчас я ее отбросила. К чему такие сложности? Ей достаточно Фицуильяма пальчиком поманить. Вот и сейчас он дернулся за ней, таща меня на буксире.

Я высвободила ладонь из-под локтя барона и, вздохнув, обернулась к Доналу:

— Пойдемте. Пусть эти двое наконец объяснятся.

— Не поможет, — ответил Донал многоопытно, но подчинился.

Взяв по чашке ароматного чая с бергамотом, мы сели за столик под тентом. Донал молчал, я вполглаза наблюдала за Фицуильямом с Николь. Даже не слыша слов, можно было без труда догадаться о сути разговора. Барон что-то пытался ей втолковать, она же делала вид, что любуется расцветающими розами. Если и отвечала на его пылкие признания, то коротко и сухо. Наконец Николь бросила бывшему мужу какую-то колкость и гордо пошла прочь.

— Я сейчас! — поспешно сказала я и со всех ног кинулась догонять эту дуреху.

В конце концов, Фицуильям мне не совсем чужой, так что я не вмешиваюсь в чужие дела, а забочусь о… ну, скажем, кузене. Внучатом.

Успокоив себя таким образом, я миновала стоящего столбом барона с горестно опущенными уголками рта и окликнула громко:

— Мисс Тейт! Постойте, мисс Тейт!

Поначалу она не реагировала, однако быстро поняла, что мы привлекаем внимание. Остановилась и обернулась, яростно сжимая кожаную сумочку:

— Что вам угодно, мисс?..

Мы обе знали, что я — миссис, но укол был настолько детским, что я лишь улыбнулась.

— Мисс Тейт, я хотела бы с вами поговорить, — быстро сказала я, пока она не опомнилась.

— О чем же? — поинтересовалась она враждебно.

— О нашем с вами муже, — хмыкнула я, и лицо Николь вспыхнуло.

— Да вы!..

— Простите, — извинилась я искренне, — не удержалась. Раз вы так остро отреагировали на эту шутку, то вряд ли совсем к нему равнодушны, правда?

У нее обиженно дрогнули губы.

— Я… Я не понимаю, почему должна обсуждать это с вами!

— Причин целых три, — заговорщицки подмигнула я и взяла оторопевшую Николь под руку. Пахло от нее приятно, мятой и земляникой. — Первая. Мы с Фицуильямом муж и жена только на бумаге. Вторая. Я собираюсь подавать на развод. Ну и наконец, третья. У нас с вами общая свекровь, которая попила немало крови нам обеим. Разве это не повод объединиться и совместными усилиями натянуть ей нос?

— Что? — слабо спросила она, растерянно моргая зелеными глазищами.

— Давайте все обсудим за чаем? — предложила я, сжалившись.

Бедняжке явно требовалась передышка.

Она кивнула и позволила увлечь себя в чайный павильон. Донал заказал нам пирожных и свежего чаю, после чего понятливо сгинул, утащив заодно и упирающегося барона.

Пока официант накрывал на стол, мы с Николь болтали о пустяках. Не вести же серьезный разговор при посторонних! Мисс Тейт как воспитанная леди для начала заговорила о погоде. Я исподволь прощупывала ее, задавая вроде бы пустяковые вопросы, и быстро пришла к выводу, что она неглупа, хорошо воспитана и начитана. Чем же она свекрови не угодила?

Глупый вопрос. Старшая миссис Скотт не желала делиться властью, а Николь, в отличие от меня, живо интересовалась домашними делами.

Мы быстро договорились называть друг друга по имени, тем более что называть меня баронессой или миссис Скотт ей откровенно претило.

Видя, что ее терзает любопытство, я сжалилась и вкратце поведала историю своего брака, старательно обходя скользкие вопросы вроде моей наследственности и истории Донала.

Николь хватило и этого. Она молча, кусая губы, выслушала мой рассказ и задала один-единственный вопрос:

— Фицуильям не откажется от титула?

— Нет, — созналась я, — вы же знаете, он слишком ответственный. Ему не нужен титул, но он не может бросить баронство.

Она опустила глаза, и я на правах новой подруги взяла ее за Руку.

— Послушайте, Николь. Он любит вас, а вы любите его. Неужели этого мало?

— А вы? — огрызнулась она, яростно размешивая сахар в остывшем чае. — Думаете, я не заметила, какими глазами вы с мистером Грином смотрите друг на друга? И скоро свадьба?

— Туше, — признала я, усмехнувшись. — И все-таки?

Она передернула плечами и подняла на меня чистый зеленый взгляд.

— Я не вернусь с Фицуильяму. Да, я его… — голос ее дрогнул, — я к нему неравнодушна, но Фиц предпочел спрятать голову в песок, когда я отчаянно нуждалась в сто поддержке. Мне нужен муж, который сможет и, главное, захочет меня защитить. Понимаете, Маргарита?

— Понимаю, — признала я, глядя на нее уже совсем другими глазами.

Не такой уж нежной фиалкой она оказалась, и в проницательности ей не откажешь, а что со свекровью тягаться не могла, так у той опыта интриг на четверть века побольше. К тому же у Николь была слабость — любимый муж, которого она не хотела расстраивать.

Мы так увлеклись разговором, что позорнейшим образом прошляпили появление в чайной новых лиц.

— Маргарита! — подбежав к нашему столику, вскричала Джорджина и захлопала в ладоши. — Ты непременно, непременно должна туда сходить!

На нее оборачивались, но она была в таком восторге, что ничего не замечала. Она села рядом, переложив мою сумочку на соседний стул.

— Джорджина! — прошипела Хелен, безуспешно пытаясь ее одернуть.

— Донна Аза — настоящая провидица! — громко восхищалась Джорджина, округлив небесно-голубые глаза.

— Кому и кобыла невеста, — съязвила выведенная из себя Хелен, устав от роли терпеливой старшей сестры.

— Ничего ты не понимаешь, — отмахнулась Джорджина, не дослушав. — Она все-все угадала, представляешь? Такой талант!

— Еще бы не талант, — огрызнулась Хелен, — получить столько денег за рассказ о том, что ты и так знаешь.

— Тебя послушать, все шарлатаны, — надула губки Джорджина, — а я ей верю!

Хелен лишь пожала плечами и отвернулась. С Николь они поздороваться не соизволили.

Мне захотелось выругаться. Как же они сейчас некстати! Николь мгновенно замкнулась в себе.

— Джорджина, таланты донны Азы действительно впечатляют, однако это не повод вести себя так неприлично, — осадила дочь важно вплывшая следом свекровь. Она не кричала, даже не повышала голос, но обе девушки тотчас испуганно примолкли. Дрессировка! — Маргарита, — кисло поприветствовала свекровь, подходя к Николь со спины. — Представишь меня своей подруге?

— Думаю, вы знакомы, — хмыкнула я.

Николь гордо вскинула голову, стиснув чашку в побелевших пальцах. Свекровь брезгливо скривила губы, глядя на нас так, словно уличила в преступном сговоре.

— Маргарита, дорогая, если тебе нужна подруга, я могу познакомить тебя с несколькими весьма достойными молодыми леди. Не знаю, что она тебе наговорила, но…

— Не беспокойтесь, — широко улыбнулась я. — Мы с Николь наверняка подружимся, у нас ведь так много общего!

Хелен молча кусала губы, Джорджина наблюдала за происходящим с детским любопытством.

Свекровь передернулась, а Николь вставила:

— Интересно же, как там поживает мой муж.

— Бывший муж! — поправила свекровь резко.

— Как знать? — парировала Николь, в запале позабыв о своих сомнениях. — Может, и будущий.

От такой отповеди свекровь на мгновение лишилась дара речи.

— Как ты смеешь!.. — начала она гневно. — Заверяю, Фицуильям найдет себе более достойную леди!

— Уже присматриваете третью невестку? — поинтересовалась Николь едко. На скулах ее рдел румянец, глаза сверкали. — Вы только по родословной выбираете или стати тоже важны?

Я чуть не захлопала в ладоши. Молодец, так ее! Наконец-то Николь набралась храбрости дать свекрови отпор.

— Дворняжка! — фыркнула свекровь, и Николь побледнела.

— Кто бы говорил.

— Мама, пожалуйста! — попросила Хелен, тронув родительницу за локоть.

Та раздраженно скинула ее руку:

— Помолчи, Хелен! — и повернулась к младшей дочери, сидящей с ненавистной невесткой за одним столом. — Джорджина, я запрещаю!..

— Простите, — перебила я, сообразив, что дамы вот-вот вцепятся друг дружке в волосы. Я бы не отказалась на это посмотреть, но барона расстраивать не хотелось. — Мы как раз хотели пойти к гадалке. Надо спешить, пока не началось представление!

И вскочила на ноги. Николь чуть заторможенно поднялась следом.

— Я провожу, — с готовностью вызывалась Джорджина. — Можно, мама?

И, не дав ей ответить, уволокла нас прочь от разгневанной свекрови. Лихо проделано.

Джорджина щебетала что-то восторженное, ведя нас под руки, как закадычных подружек. Угольно-черная палатка гадалки притулилась почти у края ярмарки, наособицу от других шатров. Позади нее уже виднелась кромка леса.

Толпа совсем поредела, превратившись из бурного потока в жалкий ручеек. До полудня осталось всего полчаса, и люди стекались к другой стороне поля, спеша занять места вокруг импровизированного ристалища.

— Тут! — выдохнула Джорджина, подталкивая нас с Николь в спины, как нетерпеливый муж — робкую новобрачную. — Ну, входите же!

— Мы, пожалуй, передумали… — начала я.

Очень уж подозрительно выглядело ее настойчивое желание затолкать нас внутрь. Вдруг там ловушка? Впрочем, что это я. Сама ведь хотела сунуть голову в пасть тигру!

Джорджина всплеснула руками, не дослушав.

— Донна Аза необыкновенная, честное слово! Маме тоже ужасно понравилось!

Ну-ну. Как по мне, свекрови угодить несложно — пообещай больше денег, хороших мужей дочкам и титул сыну. Надеюсь, Джорджине тоже пообещали счастливый — и очень скорый! — брак.

Эта донна Аза наверняка не промах (среди кочевников дураки не выживают) и попросту заранее разузнала, кто чем дышит. Скотты ведь семья известная, сплетен о них в округе наверняка ходит предостаточно.

— Может, стоит попробовать? — робко попросила Николь.

Я позволила себя уговорить, только украдкой проверила, на месте ли пистолет, и поискала глазами Донала. Не нашла и с тяжелым сердцем вошла следом за Николь.

Внутри шатер освещали лишь жаровня и единственная свеча. Сладковато-пряный аромат благовоний, тусклый свет, россыпь карт на цветастом платке и рядом — хрустальный шар. Из мебели — только низкий столик, по полу разбросаны разноцветные подушки.

Донна Аза, закутанная в яркие шелка, восседала на полу. Типичная степнячка: смуглая кожа, внушительная грудь, пышные черные волосы, на шее поблескивают золотые мониста, грубоватые пальцы унизаны перстнями. Только серег гадалка почему-то не носила. На вид донне Азе было лет сорок, хотя вполне могло оказаться и двадцать пять — женщины ее народа расцветают рано, зато и стареют быстро.

Гадалка подняла на нас густо подведенные глаза.

— Что угодно леди?

Голос у нее оказался низкий, прокуренный.

— Разве вы сами не знаете? — съязвила я, незаметно оглядываясь в поисках притаившейся опасности. Ничего подозрительного, именно это было подозрительно. — Вы же гадалка, должны прозревать истину.

Джорджина дернула меня за руку, а донна Аза величественно проигнорировала, обратив все внимание на растерянную Николь.

— Присаживайтесь, леди. — Она указала на красную подушку напротив и сунула в зубы потертую трубку. — Готовы ли вы приподнять завесу грядущего?

Какой дивный пафос! Прямо на зубах вязнет.

Николь покорно села, не жалея нарядного платья и шелковых чулок.

— Я пока прогуляюсь, — прощебетала Джорджина и испарилась.

Проклятье! Упускать ее из виду опасно, еще сбежит с каким-нибудь проходимцем, но и Николь одну оставлять нельзя. Впрочем, Джорджине уже не так страшно, сейчас или чуть позже — какая разница?

Хмыкнув, я опустилась на подушку рядом с Николь, которая завороженно уставилась на степнячку. Донна Аза уже «читала» по ее ладони, старательно шевеля губами и водя по линиям пальцем. Кого-то она мне напоминала, вот только кого?..

Гадалка что-то втолковывала Николь, лицо которой сияло восторгом и надеждой, а я все силилась понять, что же в донне Азе не так, что выбивается из образа? Когда я наконец сообразила, не удержалась от смеха. Ловко придумано!

Гадалка от неожиданности выронила колоду.

— Леди! — начала она с раздражением, сгребая рассыпанные карты. — Вы хотите лишить свою подругу предсказания?

Николь обернулась, обеими руками сжимая сумочку.

— Маргарита, я правда… — начала она виновато.

Поднявшись, я неторопливо отряхнула юбку, в упор глядя на гадалку.

— Что это у вас, донна Аза, уши не проколоты? И ногти такие короткие, неухоженные? Хотя это платье вам очень к лицу, Адам… Кстати, среди степняков не бывает голубоглазых.

Николь потрясенно открыла рот, но не проронила ни слова.

— Узнала-таки! — с досадой фыркнул тот, стаскивая парик и вытирая вспотевший лоб.

— Неужели только я одна?

Кажется, Хелен тоже догадалась, только кто бы ее слушал?

— Люди видят то, что хотят видеть, — философски изрек Адам, надев парик на кулак. Покрутил так и эдак, хмыкнул и развалился на подушках поудобнее.

В женской роли он был на редкость убедителен, прокололся только в мелочах. К тому же я привыкла машинально отслеживать характерные наследственные признаки, а уж светлые глаза при черных волосах встречаются так редко, что волей-неволей заинтересуешься.

— Значит, все-таки Джорджина, — тяжко вздохнула я.

Адам сделал вид, что не понял:

— Что — Джорджина?

— Бросьте, мистер Скотт. — Я прижала сумку к животу, готовясь в случае чего быстро выхватить пистолет. Николь недоуменно смотрела на меня, широко распахнув зеленые глаза. — Я уже знаю, что вы с Джорджиной любовники.

Николь ахнула. Адам, не смутившись, хмыкнул.

— Надо же. Только вы ошибаетесь, милая леди. Я эту романтичную дурочку и видел-то всего пару раз.

Я прикусила губу. Похоже, не врет.

— Тогда почему она нас сюда привела?

— Из-за моего таланта гадалки, конечно! — Адам поиграл бровями и насмешливо улыбнулся. — Хватило пары-тройки намеков на семейные тайны, и Скотты попались с потрохами. Старшая дочка вроде что-то заподозрила, она чуть поумнее, но маменька с сестрицей ее сразу заткнули.

Ушлый тип, еще и деньжат на этом сумел подзаработать. И никакого мошенничества!

Я подхватила под руку все еще заторможенную Николь.

— Для чего вы затеяли этот маскарад, мистер Скотт?

Адам насупился.

— От кредиторов прячусь. Раньше они ждали, пока я получу титул, а теперь активизировались. Довольны?

— Удачи! — пожелала я почти искренне.

Адам Скотт не самый приятный тип, конечно, но зла я ему не желала. Пусть живет долго и счастливо, только подальше от замка Мэлоуэн.

— Спасибо, — пробурчал он, нахлобучивая парик обратно. — Ну что, дамы, гадать вы, я так понимаю, передумали? Выдавать не будете? Спасибо. Тогда как будете выходить, позовите следующих клиентов.

Вдали от подземелья с призраками он вновь обрел беспримерную наглость.

Я потащила раздосадованную Николь к выходу.

После духоты шатра воздух снаружи был упоительно чист и свеж, хотя дневная жара уже чувствовалась. Вокруг было тихо и пустынно, только пронзительное пение рога вдали собирало зрителей на «битву» и трое мужчин курили в сторонке. Увидев нас, один из них, огненно-рыжий, отрывисто кивнул и затушил сигарету.

Мы с Николь ойкнуть не успели, как нас окружили.

— Поболтаете с нами, милашки?

Я сглотнула. Попробуй откажись, когда у «кавалеров» ножи!

Николь закричала — вот уж не думала, что это изящное создание умеет так оглушительно визжать! — но крик тут же захлебнулся, когда ей грубо зажали рот.

— Тсс, птички. — Громила с перебитым носом обнажил в улыбке гнилые зубы. — Будете вести себя тихо — останетесь живы. Ясно?

Мы дружно закивали, и он нехотя убрал руку.

Изо рта у громилы воняло так, что он вполне мог обойтись без того ножика, которым щекотал белую шею Николь.

Где же Донал?!

— Спокойно, цыпочка, — неприятно усмехнулся рыжий. — Нам нужна только жена барона.

— Я?! — хором спросили мы с Николь.

Переглянулись, и я уточнила:

— Вам какая нужна? Она — первая жена, я — вторая.

И обе в зеленых платьях как на подбор.

Этот простой вопрос поставил бандитов в тупик. Они переглянулись.

— Вроде вторая. — Неприметный мужичок с бородавкой на щеке задумчиво почесал в затылке. — Он на эту рыжую показывал.

— Да бери обеих, — предложил громила и загоготал. — Две баронессы по цене одной. Прямо этот, как его… ацион.

— Аукцион, — поправил рыжий рассеянно. — Вот же пройдоха! Он не сказал, что их будет две.

— Он? — выпалила я. — Вы это о ком?

— С какой стати я должен вам объяснять? — Губы рыжего сложились в неприятную улыбку. — Вы сейчас пойдете с нами. И не надейтесь на помощь, баронесса. Вашему охраннику не до вас.

Усилием воли я подавила страх. Что они сделали с Доналом? Что вообще можно сделать с могущественным — и не совсем живым! — хранителем замка?

Выходит, меня хотят похитить? Ради выкупа или?..

— У нас нет драгоценностей. — Николь сглотнула и побледнела, но держалась молодцом.

— Денег тоже совсем немного, — поддержала я, пытаясь выглядеть очень испуганной. Особо стараться не пришлось. — Я вам все отдам! Сейчас, сейчас…

И полезла дрожащими руками в сумку.

— Заберите у нее!.. — хрипло выкрикнул рыжий.

Поздно. Маленький дамский пистолетик уже смотрел ему в лицо.

— Рыбка-то зубастая. — Рыжий бесстрашно смотрел на меня. — Прямо щучка. Об этом он тоже забыл сказать.

— Пукалка! — фыркнул громила презрительно, но выхватывать у меня оружие поостерегся.

— Благоразумно, — одобрила я, отступая на шаг. — Пистолет зачарован, так что я не промахнусь.

— Так и будем стоять? — Рыжий не отводил глаз. — Долго?

— Сколько понадобится! — отрезала я и бросила, не поворачиваясь: — Николь, назад!

Патронов три, при разумном подходе хватит. Только где гарантия, что я не замешкаюсь и не сглуплю? Я же научный сотрудник, а не хладнокровный убийца!

Пальцы отчаянно тряслись, коленки — тоже. Оставалось надеяться на обещанные Доналом чары.

— Давайте договоримся, — предложил рыжий, сплюнув. — Мы больше вас не трогаем, а вы дадите нам уйти. Устроит?

— Да, — согласилась я, немного подумав. — Если скажете, кто вас на меня натравил.

Хотелось по примеру Николь спрятаться за кого-нибудь и дрожать, вот только за кого?

— Давай я ее!.. — воинственно начал громила, сжав кулачищи.

Рыжий лишь досадливо отмахнулся и заломил перечеркнутую свежим шрамом бровь.

— Ваша взяла, леди. С чего нам его покрывать? Все придумал Адам Скотт. Мы хотели выбить из него долг, а он предложил расплатиться вами. Мы согласились, нам-то без разницы, с какого барона деньги брать, а у ловкача Адама и без нас кредиторов хватит.

Вот же!..

— Адам не знал, что мы к нему зайдем, — заявила я с уверенностью, которой не ощущала.

Он ведь мог и наврать насчет Джорджины.

— Ага, — гыгыкнул громила. — Представляю, как он обалдел, когда птичка сама в силки прилетела!

Главарь равнодушно передернул плечами.

— Адам на вас издали показал, мы за вами уже час присматриваем. Он же надоумил, как отвлечь вашего пса… Рано или поздно вы попались бы. Довольны?

Очень хотелось спросить о Донале, но я не стала. Слишком опасно. Рыжий отвлечет внимание, заболтает, а потом они разом на меня набросятся.

Нет уж, пусть уходят. Главное я узнала.

— Да, — кивнула я, по-прежнему целясь в рыжего. — Уходите.

Тип с бородавкой попятился, громила сплюнул, а рыжий хмыкнул, повернулся и преспокойно двинулся прочь, нахально подставляя спину. Понимал, что стрелять я не стану.

Главарь успел сделать целых три шага, когда на него соколом спикировала черноволосая тень в сине-зеленом килте и с диковато разрисованным лицом. Донал!

Он саданул рыжего рукоятью меча в висок, и бандит без звука осел наземь. Еще два почти незаметных глазу удара плашмя — и драка завершилась, толком не начавшись. На ногах остался лишь победитель.

Донал поднял на меня горящие серебристым светом глаза — и тут завизжала Николь, разрывая вязкую пугающую тишину.

— Тихо! — морщась от желания зажать уши, я дернула ее за плечо.

Она этого даже не заметила. Вопила и вопила на одной ноте, пока я, переложив пистолет в левую руку, правой не отвесила ей пощечину. Николь ойкнула и наконец умолкла. Она была бледна, как побелка, зрачки расширены, губы тряслись. Как бы не наговорила лишнего!

Вдали уже слышался чей-то топот.

— Тихо, тихо. — Я приобняла дрожащую Николь за плечи и заворковала ласково: — Все уже закончилось, никто вас больше не обидит. Все хорошо.

И сделала Доналу страшные глаза, чтобы он скорчил лицо попроще. Потусторонний свет из глазниц выдавал его с головой, синие знаки на лице тускло светились. Он же сейчас всю конспирацию порушит!

Донал хмуро кивнул. Минуту спустя, когда из-за соседнего шатра вылетели спотыкающийся Фицуильям, инспектор Макинтош, двое пыхтящих констеблей и доктор с саквояжем, Донал уже вполне уверенно притворялся человеком. Самой с трудом верилось, что пять минут назад от него искры сыпались и веяло жутью.

Почему-то держась за затылок, барон окинул поле боя ошалелым взглядом, увидел Николь и рванул к ней. Меня он при этом оттолкнул, как досадную помеху, и на ногах я устояла лишь потому, что подхватил Донал.

— Как вы, Грета? — шепнул он, обнимая меня. — Простите, я не успел.

Тело его было горячим, как печка, сердце бешено стучало, а руки заметно дрожали. Испугался за меня?

— В порядке, — пожала плечами я, тихо наслаждаясь его теплом и заботой. — Только потряхивает немного.

Донал чуть слышно перевел дух.

— Вам нужно горячего сладкого чаю.

Я украдкой покосилась на Николь, всхлипывающую в объятьях бывшего мужа, и согласилась:

— Нужно. Кстати, спасибо. За своевременное появление и еще за пистолет.

Донал взглянул на дамский пистолетик в моей руке и молча, без улыбки, кивнул. Взгляд его был темен.

Я отвернулась первой. Запихнула, не глядя, оружие в сумочку, нащупала платок, а когда вынимала его, что-то зашуршало. Я развернула записку, разгладила ее рукой и тихо, зло выругалась.

Донал молча отобрал у меня клочок бумаги с коряво наклеенным: «Последнее предупреждение!» На скулах брюнета заиграли желваки, и на месте анонимного автора я бы уже срочно покупала билет в кругосветное путешествие. Сойдут и джунгли или кишащие крокодилами реки — все лучше, чем разъяренный хранитель замка!

— Милорд! — Подбежавший доктор чуть не подпрыгивал от возмущения. — С такой травмой вам нужно лежать, а не бегать наперегонки с жеребцами!

«Жеребцы» — полицейские — отвлеклись от бандитов и польщенно заухмылялись.

— Ничего страшного, — отмахнулся Фицуильям, бережно обнимая Николь. — Я прекрасно себя чувствую!

И тут же пошатнулся. Николь испуганно вскрикнула, доктор засуетился.

— Что с бароном? — тихо спросила я у Донала.

— Дали по голове, — коротко ответил он. — Милорд потерял сознание, пришлось звать доктора и полицию.

Так вот как бандиты «отвлекли» Донала! Если барон в опасности, хранителя волей-неволей притянет к нему. Достаточно было отрядить к Фицуильяму парочку мордоворотов, свистнуть им в нужный момент — и дело в шляпе!

— Вы их поймали?

— Нет, — признался Донал хмуро. — В толпе я не мог…

Он умолк, а я понимающе кивнула. Не стал при всем честном народе «светить» особыми способностями.

Должна признать, недурной план, несложный и эффективный. Адам не дурак, жаль, что пошел по кривой дорожке.

— Миледи? — ворчливо окликнул инспектор Макинтош.

Я повернулась к нему, нехотя высвободившись из таких теплых и уютных объятий.

— Да, инспектор.

— Что эти люди от вас хотели? — Он кивнул на бандитов, туго спеленатых веревками.

Я округлила глаза.

— Похитить ради выкупа.

Николь всхлипнула.

— Тихо, тихо, — шепнул Фицуильям, баюкая блондинку в объятиях.

Его утешения оказались не в пример эффективнее моих, Николь тут же утихла и доверчиво склонила голову ему на плечо. Инспектор косился на сладкую парочку с подозрением. Представляю, что он там себе навоображал о нашей странной семейке. Кстати, надо же его обрадовать!

— Адам Скотт нашелся.

— Где? — Инспектор склонил голову к плечу.

— Там. — Я мотнула подбородком в сторону черного шатра. — Опознаете по пышным юбкам, голубым глазам и перекошенному парику.

Инспектор изменился в лице, словно подозревал, что я с испугу повредилась рассудком, однако не осмеливался заявить об этом вслух.

— Он изображает гадалку, донну Азу, — сжалилась я. — Скрывается от кредиторов.

— Что?! — вытаращился на меня полицейский. — Да я же сам к ней… Кхе-кхе!

— Бандиты сказали, что это он их надоумил.

— Филипс, — выговорил инспектор, натужно кашляя, и махнул рукой, — проверьте!

Констебль молча утопал, куда послали. Минуту спустя высунул голову из шатра и отрапортовал:

— Тут дыра в задней стенке прорезана, сэр. Удрал!

Инспектор потер горло и распрямил плечи.

— Упорхнула птичка, значит? Ничего, поймаем.

Да ради бога. Главное, чтобы он больше не искал Адама у меня под кроватью.

Вырваться с ярмарки удалось не сразу. Сначала Доналу пришлось все же отыграть роль вождя скоттов. Представление и так задержалось почти на час, организаторы рвали и метали.

На трибунах нас ждали свекровь с дочерями. Хелен подавленно молчала, рядом с ней отирался унылый граф, которого маменька прочила ей в мужья. Он не отрывал зачарованного взгляда от декольте «невесты», и я всерьез опасалась, что она вот-вот швырнет в «жениха» чем-нибудь тяжелым. Джорджина же, сама невинность, делала вид, будто все это время паинькой просидела под моим присмотром. Куда она сбежала от гадалки, осталось тайной, но подозреваю, что на свидание, очень уж многозначительно вздыхала.

При виде разгневанной свекрови Николь попыталась было сбежать, но Фицуильям не дал.

— Пожалуйста, останься, — попросил он умоляюще, схватив Николь за тонкую руку.

— Я здесь не нужна, — ответила она, кусая губы. — Тут же семья, а я…

— Нужна! — возразил он твердо. — Очень нужна. Пожалуйста, останься.

И так зыркнул на маменьку, что она подавилась очередной колкостью.

Теперь бледный и покрывшийся испариной барон сидел в тенечке, а вокруг него суетились Николь и свекровь, бросая друг на дружку враждебные взгляды. Сестры Скотт хранили нейтралитет. Свекровь с ходу попыталась рекрутировать дочерей на свою сторону, однако они от призыва уклонились. Я в этой немой битве чувствовала себя не то рефери, не то нежелательным свидетелем, так что уже не чаяла сбежать обратно в башню, откуда недавно так хотела выбраться.

Пока на трибуне кипели эти незаметные постороннему взгляду страсти, на арене битва подошла к ожидаемому концу. Король со своими рыцарями победили, и вождю скоттов пришлось склонить гордую голову. Предсказуемо до зевоты, впрочем, публике нравилось.

Наконец мы погрузились в автомобиль. Свекровь при виде трогательного прощания Фицуильяма с Николь только насупилась. Скоттами я была сыта по горло, поэтому нагло уселась рядом с водителем. Донал покосился на меня и еле заметно, уголками губ, улыбнулся. Свекровь прошептала мне в спину что-то нелестное, однако силком выволакивать с переднего сиденья не рискнула. Не стоило испытывать пределы терпения Донала.

Так с молчаливого попустительства барона мы с Доналом могли поболтать хотя бы на обратном пути. Донал уверенно рулил, сестры нудно ругались вполголоса, свекровь пилила сына, пока он на нее не рявкнул. После этого в салоне настали мир, тишина и благоденствие.

Я погладила мягкую кожу сумки, в которой все еще лежал пистолет.

— И часто вы так на ярмарках развлекаетесь?

— Так — еще никогда, — хмыкнул Донал, покосившись на меня. — Но изображать вождя скоттов зовут нередко.

— Не обидно всякий раз проигрывать? — спросила я тихо.

— Ничего не поделаешь. — Он был спокоен, даже голос не дрогнул. — Саунсесскую битву мы проиграли, этого уже не изменить. Если честно, это больше похоже на игру. Все не по-настоящему, понимаете? Например, если бы я каждый раз перед битвой толкал такие пафосные речи, меня свои же пристукнули бы.

— Представляю. — Я невольно улыбнулась.

— Или этот странный профессор, — продолжил Донал насмешливо. — Он всерьез верит, что горцы заворачивались в килты, раскладывая их на полу. Пять метров ткани на каждого! У нас и домов-то таких не было.

Я прикрыла глаза, наслаждаясь его тихими рассказами и дующим в окно ветром. Насыщенная получилась семейная прогулка. Впрочем, какая семья, такие и прогулки.

Во дворе замка ко мне бросилась перепуганная Бетти.

— Миледи, идемте скорее! Там ваша кошка, ну та, черная… ей очень-очень плохо.

Внутри все оборвалось.

— Что?!

— Кажется, она умирает, — всхлипнула горничная.

— Так что же ты… — Я запнулась, вспомнив, что найти меня на ярмарке Бетти не могла. — Ветеринара вызвали?

Она покачала головой и покосилась на свекровь.

— Дворецкий сказал, без приказа нельзя.

Во рту стало кисло, и я сцепила зубы, чтобы не наговорить лишнего.

— Пусть срочно вызовет! Где она?

Бетти сделала книксен и улыбнулась сквозь слезы.

— В башне, миледи.

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулась в полной уверенности, что Донал, однако это оказался Фицуильям.

— Вы позволите помочь?

Позволю?! Да я его расцелую, только бы помог!

Прерывисто вздохнув, я резко кивнула.

— Пойдемте.

Даже не взглянув на притихших свекровь и золовок, я бросилась к Западной башне. Внутри клокотала злость вперемешку со страхом. Что, если поздно? Если промедление будет стоить Лисе жизни?

Я ворвалась в башню, взбежала по лестнице и рывком распахнула дверь. Лежащая у стола Марка подняла голову и требовательно мяукнула.

— Она забралась туда и не хочет вылезать, — виновато потупилась Бетти, комкая передник. — Ее… ну, тошнило. И не ест ничего.

Три нетронутых блюдца — с молоком, паштетом и мелкой рыбой — наглядно это подтверждали.

Барон присел на корточки и заглянул под стол.

Лиса зашипела и, кажется, попыталась забиться поглубже. На ласковое «кис-кис» и «Лиса — умница» она не отозвалась, а когда я попыталась взять ее на руки, пребольно меня укусила.

— Может, позвать Донала? — Я посасывала ранку, кровь все никак не останавливалась.

Под ногами крутилась Марка.

— Для двоих тут мало места, — с этими словами Фицуильям стащил рубашку и полез под стол.

Последовало возмущенное «мя-а-ау!», и он триумфально вытащил спеленатую по всем лапам Лису. Она таращила зеленые глаза, надрывно выла на одной ноте и отчаянно брыкалась, готовясь дорого продать свою черную шкурку.

Вдвоем мы сумели ее обуздать. Хотя с демоном, наверное, управиться было бы проще.

Фицуильям ее осмотрел и подробно расспросил Бетти, хмурясь все сильнее и сильнее. Дворецкий лично принес ему докторский чемоданчик и теперь скорбной тенью маячил в уголке.

— Похоже на отравление, — заключил барон наконец и поднял на меня встревоженные голубые глаза.

Марка подлезла мне под руку и лбом боднула ладонь. Я машинально почесала ее за ухом.

— Съела что-то испорченное?

Он медленно покачал головой.

— Боюсь, что нет. Это крысиный яд. Дозировка совсем небольшая, думаю, кошка выживет. Обещаю, я сделаю все, что смогу.

Мне будто саданули кулаком в живот. Да у кого рука поднялась?! Неужели Адам? Зачем?

Лиса безвольно лежала на кровати, все силы растратив на глупое сопротивление. Я осторожно погладила ее слипшуюся на затылке шерсть.

Ну, держись, отравитель! Попадись мне только — по ДНК опознавать будут!

В бароне пропал отличный ветеринар. Действовал он ловко и умело: промыл кошке желудок, напоил рисовым отваром, потом еще каким-то лекарством — и даже не лишился глаз!

К вечеру я валилась с ног, Фицуильям совсем скис (что неудивительно после такого удара по затылку), зато Лисе стало лучше.

— Опасность миновала, — наконец заключил барон и растер ладонями усталое помятое лицо.

— Спасибо! — выдохнула я искренне.

Стоило немного успокоиться за судьбу кошки, и тут же навалилась усталость. Каменная спина, ноющая шея, сухость в глазах… Ну и денек!

Фицуильям покачал головой и, морщась, пощупал шишку на затылке.

— Это вам спасибо за все. И за помощь, и за… Николь.

Имя бывшей жены он произнес с такой нежностью, что я отвела взгляд, чувствуя себя так, словно стала свидетельницей чего-то интимного. Положим, с Николь действительно неплохо вышло, зато дальнейшим моим действиям он вряд ли обрадуется. Я твердо намерена выяснить все до конца.

Неловкую сцену прервал появившийся из стены Донал, который успел смыть боевую раскраску и сменить килт на обычные брюки. Я устроилась на кровати рядом с безмятежно дрыхнущими кошками. Дорого бы я дала за такую способность мигом забывать неприятности и продолжать радоваться жизни!

Донал быстро оглядел комнату и склонил голову перед сидящим в кресле бароном.

— Милорд, вы приказали сообщить, когда арестуют Адама.

Фицуильям встрепенулся.

— Поймали-таки!

Отличная новость! Адам должен ответить за все, что натворил.

— Даже допросили. — Донал бросил на меня непонятный взгляд. — Адам признал, что придумал план вашего похищения. Кстати, анонимку на вас написал тоже он.

— Вот же!.. — выдохнула я, не находя слов. Выходит, зря я винила Мэри?

Ну и гусь этот Адам! От призраков ушел, от полиции ушел… от кредиторов, правда, сбежать не сумел, но даже от них ловко откупился, подсунув меня взамен себя. У него почти получилось выкрутиться, но ключевое слово — почти.

Донал отрывисто кивнул. Перед полулежащим в кресле Фицуильямом он стоял навытяжку, и меня вдруг резанула эта сцена. Представляю, каково было Доналу склоняться перед изменницей-женой! Сейчас, кажется, он с подчиненным положением свыкся, хотя нет-нет, да и проглядывало в нем что-то… эдакое.

Зато для Фицуильяма все было в порядке вещей.

— Однако Адам отрицает свою причастность к проклятию, — продолжил докладывать Донал, — и к покушениям на вас, Грета.

Фицуильям чуть поморщился от такой фамильярности, но смолчал.

— Врет? — предположила я.

Думать было тяжело. Мысли словно плавали в густом киселе, и глаза удавалось держать открытыми лишь благодаря не затухшей окончательно злости. Эта сволочь пыталась убить несчастную кошку, только чтобы сделать мне гадость!

— Вряд ли, — возразил Донал уверенно. — Адам признался в куда более серьезных вещах, а от пожара и сброшенного камня никто не пострадал, проклятие тоже не причинило физического вреда. Так какой смысл скрывать?

— Чтобы свалить вину на другого. — Я потерла пальцами виски. — В этом он мастер.

— Сомневаюсь, — качнул темноволосой головой начальник стражи. — Адам сделал ставку на артефакт, зачем ему такой сложный и сомнительный запасной план? Зачем ему вообще покушаться на вас? Не говоря уж о, — Донал кивнул на сопящую Лису, — кошках? Тем более ни Адама, ни Мэри сегодня в замке не было. Так кто ее отравил?

Я скрипнула зубами.

— Зачем тогда он вообще затеял похищение? — удивился барон, выпрямившись. — Мог бы просто сбежать под шумок.

Донал заложил руки за спину.

— Не захотел бегать всю жизнь. План был неплох, только добыча оказалась зубастая. Кстати, мое восхищение, Грета, вы отлично справились.

Я слабо улыбнулась и кивнула, принимая комплимент.

— В голове не укладывается, что все это она проделала одна! Я-то считала, что Адам ее использовал.

— Она? — Барон повернулся ко мне всем телом. — Вы знаете, чьих рук это дело?

— Знаю. — Я смело посмотрела ему в глаза. — А вы действительно хотите это узнать?

— Вы ведь сомневались, — вставил доселе молчавший Донал.

— Теперь нет, — возразила я, похлопав по лежащей на прикроватном столике сумке. — Она зачарована от воров, помните, я говорила? Как же ее открыли, чтобы вложить записку?

Донал присвистнул.

— Хотите сказать, она?..

— Так! — Фицуильям саданул кулаком по подлокотнику и, чуть покачнувшись, поднялся. — Хватит с меня загадок. Говорите по существу.

— За ужином, — предложила я, напоследок погладив два пушистых загривка.

При виде нашей троицы свекровь подавилась чаем, Джорджина округлила кукольные ярко-голубые глаза, Хелен несмело улыбнулась.

— Добрый вечер! — с порога сказала я громко. — Приятного аппетита.

Свекровь, промокнув губы белоснежной салфеткой, заметила брюзгливо:

— Ты соизволила почтить нас своим присутствием? Что же, присаживайся.

И отправила в рот кусочек спаржи.

Сарказм пропал втуне. Я лишь хмыкнула, у меня были дела поважнее очередной перепалки.

— Мама, перестань! — потребовал барон, досадливо морщась, и жестом отослал лакея. — И, если ты вдруг забыла, хозяйка здесь как раз Маргарита.

Он сел во главе стола, Донал же застыл за спинкой его стула, как неподкупный страж. Бледная Джорджина без аппетита ковырялась в тарелке, а Хелен хмурилась и теребила кулон на шее.

Свекровь побледнела и чуть слышно звякнула чашкой о блюдце.

— Фицуильям, до каких пор ты будешь мне об этом напоминать?

Я бы сказала «тыкать носом», но соваться в разговор благоразумно не стала. Вместо этого села на привычное место и налила себе кофе. Стоило взбодриться, прежде чем выложить благородному семейству свои подозрения.

— Пока ты это не запомнишь! — рявкнул барон так, что Джорджина испуганно вжала голову в плечи, а Хелен пролила чай на скатерть.

Свекровь поднялась — медленно, величаво.

— Как ты можешь разговаривать с матерью в таком тоне? — вопросила она с тщательно дозированной смесью гнева и скорби.

— Мама. — Барон прикрыл глаза. — Давай сейчас не будем. У нас есть дела поважнее.

— Какие же? — осведомилась она столь холодным тоном, что я подивилась, как напитки не покрылись корочкой льда.

— Проклятие, — процедил Фицуильям. — И покушения на Маргариту. Да, мама, ее не раз пытались убить, а сегодня отравили ее кошку!

— Подумаешь, кошка! — фыркнула свекровь, и мне остро захотелось ее придушить.

— Подумаешь, Маргарита… — съязвила я вполголоса.

Хелен чай пошел не в то горло. Свекровь пронзила меня взглядом и наконец опустилась обратно на стул.

— Ничего такого я не подразумевала, — парировала она с достоинством и чинно сложила руки на коленях. — Маргарита, дорогая, я понимаю, что ты из семьи… скажем так, другого уровня, поэтому тебе непросто приноровиться, однако…

— Другого уровня? — повторила я и залпом, как лекарство, выпила горький кофе. — Не смешите меня. У Скоттов столько скелетов в шкафах попрятано, что благополучный фасад вот-вот пойдет трещинами.

Не говоря уж о том, что два года назад эти «аристократы» едва сводили концы с концами.

Она скорчила скучающую мину.

— Что за глупости! Если ты имеешь в виду ту старую историю, то ей уже триста лет.

— Не только. — Я бросила короткий взгляд на невозмутимого Донала и, сцепив пальцы, откинулась на спинку стула. — Рассказать?

— Помилуй, — сухо ответила свекровь, смочив губы в вине, — мы давно выросли из возраста, в котором слушают сказки!

— Я слушаю, — коротко бросил барон, отметая попытки матери увести разговор в сторону.

— С самого начала было очевидно, — начала я медленно, чувствуя себя лектором перед студентами, — что эта история с проклятием, скажем так, камерная, только для своих. Вряд ли кого-то со стороны настолько интересовало баронство Мэлоуэн. Кровных врагов у Скоттов нет, об этом мне любезно рассказал Донал, наследников всего двое, причем оба — из побочных ветвей. Логично было приписать проклятие Адаму, но он придумал другой план, намного проще и легче в исполнении. Зачем городить огород с проклятием, которое то ли сработает, то ли нет? В конце концов, король мог отменить майорат, выдать замуж Хелен или Джорджину и передать титул их детям!

— Это все очень интересно, — скучающим тоном заметила свекровь, улучив паузу. — Но абсолютно…

— Мама, — одернул Фицуильям, не отрывая от меня внимательных глаз, — не сейчас.

Свекровь обиженно поджала губы, но умолкла.

— Других вариантов я с ходу придумать не смогла, — созналась я со вздохом. — Подсказка была только одна. Маг определил, что проклятие наложено непрофессионалом.

Я поморщилась, вспомнив, скольких усилий мне стоило выцарапать у барона заключение экспертизы.

Сделав глоток воды и чудом не подавившись под пристальными взглядами, я продолжила:

— Честно говоря, поначалу я подозревала вас, Фицуильям.

— Меня? — оторопел барон, ткнув себя пальцем в грудь.

— Что за нелепость! — Свекровь сделала утомленное лицо и возвела очи горе. — Фицуильям, дорогой, разве ты не слышишь…

— Помолчи, мама! — в очередной раз одернул барон и кивком велел мне продолжать.

Хелен с Джорджиной сидели тихо как мышки и выглядели до того пришибленными, что тянуло предложить им валериановых капель.

— Вы слишком явно уклонялись от моих попыток докопаться до истины. — Я развела руками. — Какое-то время я думала, что вы сами себя прокляли, подсознательно желая избежать баронства.

— Прямо как писал доктор Фейд? — не выдержала Хелен, наморщив нос. — В своей знаменитой книге «Психопатология в быту».

— Хелен! — одернула свекровь, бросив на дочь острый взгляд, и та прикусила язычок.

— Я этого не делал. — Барон потер лоб.

Выглядел он неважно: лицо посерело от усталости и осунулось, вокруг глаз залегли темные круги, а белки покраснели.

— Знаю, — согласилась я, наливая себе еще одну чашку кофе. — Потому что со времен Аннабель в роду Скоттов не было магов. И не будет, пока действует ее заклятие. Проклятие, даже неосознанное, под силу только магу, так что барон ни при чем.

От усталости язык у меня немного заплетался, однако мысли — от кофе и злости — были на удивление ясными.

Скотты молчали. Хелен перекатывала по тарелке оливку, Джорджина кусала губы, Фицуильям хмурился, а свекровь кромсала спаржу.

Я обвела семью взглядом.

— Миссис Скотт я тоже исключила почти сразу.

— Ну, знаешь ли! — Свекровь покраснела как помидор и так стиснула нож, что Донал беспокойно шевельнулся.

— Была у меня мысль, — спокойно продолжила я, пропустив ее слова мимо ушей, — что миссис Скотт пытается передать баронство от нелюбимого сына любимой дочери, — я с иронией улыбнулась вздрогнувшей Джорджине, — через Адама Скотта в качестве зятя. К такому союзу не придрался бы и сам король, в конце концов, титул остался бы в семье. Адам с Джорджиной слишком дальние родственники, так что никаких препятствий браку нет.

— Не собираюсь я за него замуж! — вскричала Джорджина, прижав руки к взволнованно вздымающейся груди.

— Знаю, — кивнула я. — Но версия получалась до того красивой и стройной, что я цеплялась за нее, даже когда выяснилось, что сообщницей Адама в замке была горничная Мэри. Потом Хелен заверила меня, что любовником Джорджины был вовсе не Адам, и он сам тоже…

— Любовником?! — перебила свекровь, со злости покрывшись пятнами. — Что за оскорбительная, нелепая, неправдоподобная чушь! Она девушка из приличной семьи!

Сама Джорджина столь убедительно изображала невинность — голубые глаза широко распахнуты, ротик приоткрыт, на милом личике ужас пополам с недоверием, что в иной ситуации я бы тоже поверила.

Ничего, сейчас сорвем маску с этой лукавой бестии.

— Одно из двух, — пожала плечами я. — Или Джорджина тайно вышла замуж, или завела любовника. Ребенка же ей не ветром надуло.

— Что-о-о?! — Свекровь схватилась за сердце, а сама Джорджина побледнела до зелени.

— Это точно? — только и спросил барон, сгорбившись.

Судя по обреченному тону, он уже поверил.

— Я ведь делала анализы на половые гормоны, — напомнила я сочувственно. — В таких вопросах трудно ошибиться. Для верности вы можете показать Джорджину врачу, срок небольшой, но…

Вот кому не позавидуешь, так это барону — ведь я озвучила далеко не все неприятные новости.

Свекровь вперила взгляд в смертельно-бледную младшую дочь, глаза которой заблестели от слез.

— Джорджина, это правда?!

От ее голоса пробирали мурашки, точно мне горсть льда за шиворот сыпанули.

Джорджина вдруг задрала подбородок. Под угрозой врача отпираться она не могла.

— Что, если так?! Мы любим друг друга!

В этот момент мне стало почти жаль свекровь.

Она подалась вперед и влепила дочери такую пощечину, что та едва не грохнулась на пол.

— Шлюха! Дрянь! Ты хоть понимаешь, что натворила? Теперь мне придется срочно искать тебе мужа! Хелен тоже надо пристроить поскорее, пока не просочились слухи! Мало нам было разговоров из-за проклятия!

Свекровь схватилась за голову.

— Не надо никого искать! — тихим, но твердым голосом возразила Джорджина, держась за щеку. — Мы с Майклом скоро поженимся.

Хелен прошипела что-то нелестное о мозгах Джорджины, свекровь потрясенно приоткрыла рот, Донал закатил глаза.

— Майкл?! — переспросил барон. — И давно вы с ним?..

Он выглядел так, будто мечтал прямо сейчас выпить яду, тихо отдать концы — и пусть дорогие родственники сами разгребают свои проблемы.

Джорджина залилась румянцем.

— С майского дня. Той ночью мы были вместе и…

— Не хочу этого слышать! — Свекровь зажала уши руками. — Моя дочь — шлюха!

— Ей ведь всего семнадцать, — пробормотал бледный и потрясенный барон, качая головой. — Как он мог? Не думал, что Майкл на такое способен, мы же с детства знакомы!

Как же, помню, сын соседа. Только даже без титула брата не ровня сын обычного механика Джорджине, а уж тем более когда Фицуильям стал бароном, а Майкл при нем водителем.

Даже я заметила, что Джорджина неровно дышит к Майклу (хоть и полагала, что одновременно она крутит роман с Адамом), один Фицуильям был слеп как крот.

— Брось, — громко фыркнула Хелен. — Дорогой брат, не надо валить с больной головы на здоровую. Джорджина за ним три года бегала… а он — от нее.

— Что? — вздрогнул Фицуильям. Потом, видимо, решил, что в сестре говорит злость (или ревность?), и нахмурился. — Хелен, это неправда.

Хелен расхохоталась.

— Неправда? Да она сама к нему в постель залезла! Вернее, на сеновал. Сама мне призналась, еще радовалась, дурочка малолетняя. Не понимала, что он спьяну даже не понял, с кем спит.

— Ты просто завидуешь! — закричала Джорджина, сжав кулачки.

Хелен скривила губы.

— Было бы чему. Придумала себя любовь и радуешься. Тебе все равно, что мама теперь совсем заклюет меня со своим графом!

— Прекратить балаган! — вдруг повысил голос Донал, и Скотты потрясенно умолкли. — Продолжайте, Грета.

Я благодарно кивнула, с трудом вспоминая, на чем остановилась. Ах да.

— Хелен вызывала меньше всего подозрений, хотя тоже могла бы связаться с Адамом. Но зачем? Она ведь мечтала о путешествиях, приключениях, других странах, а не о вышивке, детишках и приглашениях на чай. Нет, это не Хелен.

— Тогда кто? — фыркнула свекровь, избегая смотреть на меня. — Всех членов семьи ты уже отмела.

— Не всех.

Она закатила глаза.

— Только не говори, что это затеял какой-нибудь ублюдок моего мужа. Хватит с меня шлюхи-дочери!

— Перестаньте, — не выдержала я. — У вас самой рыльце в пушку, так что лучше помолчите.

Свекровь чуть не хватил удар, а барон покосился на нее и сдвинул брови.

Прежде чем мы успели опять отвлечься, я глубоко вздохнула — ой, что сейчас будет! — и выпалила:

— Это Джорджина. Она вас прокляла.

Фицуильям моргнул. Снова потер лоб, глядя на меня с затаенной надеждой, мол, ну же, скажи, что это глупая шутка!

Порадовать его мне было нечем.

— Зря мы думали, что проклятие наложили, чтобы завладеть вашим титулом. Главным было, чтобы вы его лишились! Полагаю, Джорджина хотела быть ровней Майклу, а ваш титул этому мешал… — И я добавила зачем-то: — Простите.

— Моя родная сестра?!

— Единоутробная, — поправила я, вздохнув.

— Что? — совсем растерялся он.

Бедняга, от таких известий опешить немудрено.

— Единоутробная. Мать у вас общая, а вот отцы разные.

Фицуильям перевел взгляд на свекровь, которая, казалось, вот-вот лопнет, как надутая через соломинку жаба.

— Разные отцы? — спросил он почти жалобно.

— Бред! — выплюнула свекровь, сжимая и разжимая кулаки. — Клевета!

— Анализы крови, — напомнила я, стараясь не замечать укоризненного взгляда Донала. Да-да, я взяла большую палку и разворошила змеиное гнездо. — По их результатам выходило, что у вас с Хелен один отец, а у Джорджины — другой. Образцы тканей ваших предков, взятые в усыпальнице, доказали, что вы с Хелен — Скотты по крови, а Джорджина — только по имени. Хотя подозрения у меня были и раньше — у Джорджины специфическая линия роста волос и сросшиеся пальцы на руке, а это наследуемые признаки. Из ниоткуда они взяться не могли.

Скотты дружно перевели взгляд на тонкие руки девушки, и она машинально сжала кулаки.

Я сделала глоток воды и продолжила:

— В семье Скоттов такого не было, а ведь артефакт Аннабель надежно закреплял все родовые признаки. Я не знала, что и думать, пока не получила анализы крови. Миссис Скотт, ваш любовник был магом, правда? Это от него девочка унаследовала такие таланты?

Все подавленно молчали, а потом вдруг Джорджина расхохоталась, тыча пальчиком в мать.

— Шлюха! Шлюха! — повторяла она, заливаясь смехом, и все никак не могла остановиться, пока я не вылила ей на голову стакан воды.

— Тебе вредно нервничать, — пояснила я, когда Джорджина потрясенно заморгала слипшимися мокрыми ресницами.

Не то чтобы мне было ее жаль, но младенец в придури матери не виноват.

— Мама, — Фицуильям обернулся к свекрови, которая выглядела так, будто по ошибке хлебнула уксуса, — это правда? Кто он?

— Как ты смеешь задавать матери подобные вопросы?! — взвилась свекровь, однако гнев ее выглядел настолько наигранным, что Донал покачал головой.

— Значит, правда. Еще раз. — Барон сжал голову руками. Бедняга, вот ему я от души сочувствовала. Он неплохой человек, пусть и немного слабохарактерный, а тут такие потрясения! — Значит, Джорджина унаследовала дар от своего отца и с его помощью прокляла меня?! Просто чтобы выйти замуж за Майкла?

— Думаю, да, — пожала плечами я. — Она опасалась, что я могу ей помешать, поэтому пыталась выжить меня из замка. Происшествие с озерным чудищем подкинуло Джорджине идею, и она решила меня запугать. На самом деле она не пыталась меня убить — правда, дорогая? — просто хотела, чтобы я убралась из замка и не мешала осуществлению ее плана.

— Глупо, — разомкнул губы Донал. — Джорджине Скотт, сестре барона Мэлоуэна, Майкл не ровня, но…

— Она не Скотт! — щелкнула пальцами я. — Верно. Видишь, Джорджина, все можно было решить намного проще.

Джорджина потрясенно приоткрыла ротик. Какая же она все еще девчонка! Потом сжала похожие на розовый бутон губы и приготовилась заплакать.

— Что вы такое говорите? — А голосок-то как дрожит! — Да, я люблю Майкла, но я ничего такого не делала!

— Не проклинала? — недоверчиво уточнил Фицуильям.

Она решительно помотала головой.

Я посмотрела на нее почти с жалостью.

— Ты зря подсунула мне на ярмарке записку. На моей сумке — чары от воров, слабенькие, конечно, но открыть ее кроме меня может только маг. Как раз перед вашим появлением в чайной я заглядывала в сумку и могу поклясться, что письма там не было. По дороге к гадалке его подложить тоже не могли, толпа уже рассосалась, и я бы непременно это заметила. Значит, ты воспользовалась суматохой, когда Николь спорила с миссис Скотт и все смотрели на них.

— Ты все это придумала, — всхлипнула Джорджина, из последних сил держась за образ милой безобидной глупышки, — потому что меня не любишь!

— Пусть так, — согласилась я легко. — Полиция разберется.

— Полиция?! — вскричала свекровь, прижав ладонь к груди. — Какая еще полиция? Это чисто семейное дело!

— Это преступление, миссис Скотт, — поправила я сухо. — Ваша дочь прокляла своего брата и покушалась на меня.

Свекровь скрестила руки на груди, решив отпираться до последнего. Понятно теперь, в кого Джорджина такая притворщица.

— Джорджина права, — парировала она. — Это все только твои домыслы.

Я хотела сказать, что мои догадки наверняка заинтересуют полицию, но вмешался Донал.

— Для проклятия нужна материальная основа, — заметил он ровно, не повышая голоса, но все почему-то умолкли. — Восковая куколка, прядь волос, что-то в этом роде.

Не устаю поражаться его эрудиции!

— Ну вот. — Я благодарно кивнула Доналу и перевела взгляд на барона. — Нужно поискать ее тайник.

Вместо барона вновь заговорил его верный страж:

— Скорее всего, он в комнате Джорджины. Вряд ли она рискнула бы прятать колдовские атрибуты где-то еще, слишком велик риск, что на них случайно наткнутся.

— Тогда поищем, — решил барон, поднимаясь, и устало, по-стариковски шаркая ногами, двинулся к выходу.

Остальные всей гурьбой последовали за ним, свекровь тащила младшую дочь за руку и на ходу выговаривала сыну:

— Фицуильям, неужели ты всерьез намерен вмешать в это дело полицию?

— Помолчи, мама! — одернул он таким тоном, что свекровь сочла за лучшее подчиниться.

Так ее!

В комнате Джорджины хотелось зажмуриться и выпить горький кофе, чтобы перебить зефирно-ванильную сладость обстановки. Говорить об этой девичьей спальне без уменьшительно-ласкательных суффиксов не получалось: сплошные подушечки, статуэточки, кружавчики, розочки и половички. Брр, как она тут еще диабет не заработала?

Хозяйка этого бело-розового ужаса чувствовала себя тут превосходно. Она вырвала руку из хватки матери и устроилась с ногами в розовом плюшевом кресле, обняв себя за коленки. Тоже мне, принцесса в изгнании.

Незваные гости столпились в центре просторной комнаты, оглядываясь по сторонам. Хелен брезгливо морщила нос, свекровь поджимала губы, начиная, кажется, догадываться, что не стоило во всем потакать любимой младшенькой, Фицуильям прикрыл глаза рукой, не в силах вынести такого «великолепия». Один лишь Донал озирался спокойно и деловито, явно прикидывая фронт работ.

— С чего начнем? — нарушил тишину барон, откашлявшись. — Хелен, ты, случаем, не в курсе тайников сестры?

Та помотала головой и призналась с сожалением:

— Нет, она не настолько мне доверяла.

Надо же, у Джорджины хватило на это ума!

Я приподняла за уголок богато украшенную вышивкой и лентами подушку на кровати, но под ней оказался лишь томик сентиментальных стихов.

Донал еще раз огляделся, закатал рукава и молча принялся за дело…

Спустя полчаса поисков комната была похожа на лабораторию после набега студентов (если бывают на свете розовые лаборатории!) — все перевернуто вверх дном. Донал-то осматривал аккуратно, зато Фицуильям с вещами Джорджины не церемонился, желая хоть как-то сорвать злость. На мать и младшую сестру он даже не смотрел, очевидно сдерживаясь из последних сил. Трудно не понять, что миссис Скотт о способностях Джорджины знала — и прятала голову в песок, отчасти из слепой материнской любви, отчасти из страха, что правда о ее измене выйдет наружу.

Хелен, которая была меньше всех виновата, тем не менее ощущала предгрозовое настроение брата и всячески старалась ему угодить. Активно рылась в белье Джорджины, которое мужчинам было перебирать неловко, приказала подать чаю и даже лично принесла таблетки от головной боли.

В разгроме комнаты не участвовали только мы со свекровью, ну и, разумеется, сама хозяйка этого розового безобразия. Я решила не путаться под ногами и пристроилась на краешке кровати, которую переворошили в первую очередь. Свекровь же сторожила Джорджину, которая, кажется, дремала с открытыми глазами. Во всяком случае, вид у виновницы переполоха был настолько безмятежным, что поневоле закрадывались сомнения в успехе.

Минуты текли за минутами, почти вся комната была уже осмотрена, а никаких признаков магии найти не удалось. Впрочем, девичьих сокровищ не обнаружилось тоже, а такая сентиментальная особа наверняка бережно хранила ерунду вроде засушенных цветов или открыток. И непременно вела дневник!

Значит, тайник где-то есть, и вряд ли Джорджина постоянно куда-то бегала, чтобы осыпать поцелуями памятную вещицу или перечитать любовное письмо. Он где-то рядом, вот только где?

Я так глубоко задумалась, бездумно следя за поисками, что не сразу расслышала требовательное: «Мяу!» Зато Донал на слух не жаловался и рывком распахнул дверь. Трехцветная Марка небрежно мазнула головой о его щиколотки и важно ступила через порог. Огляделась, принюхалась — и вспрыгнула на каминную полку, уставленную фарфоровыми собачками и балеринами.

Джорджина громко охнула, хотя хрупкие вещицы остались целы — Марка задела их разве что кончиком хвоста. Она грациозно перебежала в конец полки, села и вдруг царапнула лапкой стену. Еще раз. И еще.

— Мя-а-ау! — недовольно заявила она, сверкнув глазами на глупых людишек.

— Что там? — насторожился Фицуильям, хмуря светлые брови.

Донал молча шагнул вперед. Приложил ладонь к стене, прикрыл глаза, а через минуту сказал уверенно:

— Тайник. Прикрыт магией, тонкая работа.

Джорджина прикусила губу, невольно себя выдав. Начальник стражи сделал замысловатый жест, ткнул пальцем — и скрытая дверца послушно отворилась, негромко скрипнув петлями. Джорджина вжалась в кресло, а Фицуильям шагнул ближе. Хелен вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь. Свекровь же вцепилась в подлокотники кресла. Кажется, она до последнего надеялась, что доказать вину Джорджины не удастся.

Начальник стражи выгреб содержимое из тайника на сдернутую со стола скатерть (конечно же розовую) и разложил на кровати. Мы все, кроме Джорджины, сгрудились вокруг, даже Марка сунула любопытный нос. Донал поворошил кипу писем и открыток, поверх которой лежали мужские подтяжки, и вынул пухлую тетрадь с надписью: «Личный дневник». В самом низу была стопочка журналов, по-видимому, именно из них Джорджина вырезала слова для писем с угрозами. Там же обнаружился ящичек почти кукольного вида, запертый на солидный такой замок. Это несоответствие привлекало внимание, так что Донал отложил в сторону письменные откровения и взялся за ящик.

Возился он с ним недолго. Быть может, Джорджине такой запор и казался надежным, но в руках Донала он хрустнул, как яичная скорлупа.

— Ну, что там? — не выдержала Хелен, приподнявшись на цыпочках, чтобы хоть что-то разглядеть.

— Проклятие, — сказал Донал каким-то странным голосом.

Джорджина съежилась в кресле, в наступившей тишине слышались ее тихие всхлипы.

На дне ящичка вещей было немного: кусок ткани с вышитой на нем геральдической розой Скоттов, окропленный кровью и безжалостно покромсанный ножницами; портрет Фицуильяма; прядь его волос, перевитая серебряной цепочкой. Странный набор, ничего не скажешь. Хотя я не маг, в этих премудростях не разбираюсь.

Барон стремительно повернулся к сестре. Встал напротив, сжав кулаки.

— Говоришь, ничего плохого не делала?

Она подняла зареванное лицо.

— Я не могу быть счастлива из-за твоего дурацкого титула! Вы с мамой совсем на нем помешались! Только и слышно: баронство, наследник, — передразнила она мать. — Я жить хочу! Слышишь, жить! Я не хочу, чтобы мама похоронила меня, выдав замуж за какого-нибудь богатого старика, как Хелен!

— Это мы еще посмотрим, — пробормотала Хелен строптиво.

Свекровь дернулась — и прикусила язык. Не лучший момент наставлять дочь на путь истинный.

— Почему ты не пришла ко мне? — выдавил Фицуильям. — Не поговорила честно?

— Я пыталась! — выпалила она, сжав кулачки. — Ты не хотел слушать. Ты вообще никого вокруг не слышал, думал только об этом проклятом баронстве!

Надо же, какие страсти. Выходит, Джорджина придумала все это в нежном возрасте пятнадцати лет? Одаренная девица, ничего не скажешь. Жаль только, что в этом семействе слишком часто шли по кривой дорожке, взять хоть Адама или Джорджину.

Или это тоже из-за заклятия Аннабель? Вряд ли, хотя оно тоже могло сыграть определенную роль. Нечего на магию кивать, если совести нет. Адам легко продал меня бандитам, Джорджина и того хуже — прокляла брата, который провинился разве что в недостаточном внимании к ее чувствам, разрушила его брак и едва не лишила титула и состояния.

Фицуильям швырнул на колени сестре колдовские принадлежности и потребовал сквозь зубы:

— Сними это! Немедленно!

— Я… — Джорджина прикусила губу, сжала кулачки и призналась, зажмурившись: — Я не умею! Я просто хотела… Просто пожелала, чтобы ты перестал быть бароном!

И горько заревела, жалобно всхлипывая и размазывая слезы.

Бедного Фицуильяма чуть удар не хватил. Из его горла вырвался не то рык, не то сип, потом барон тяжело осел на кровать и, сгорбившись, обхватил голову руками.

Вот же дурочка малолетняя, вместо мозгов — сладкая вата! Таких дел наворотила, даже не задумавшись, как будут распутывать ее художества. Не зря же говорят: один дурак такого наворотит, что пятеро мудрецов не разберут.

— Донал, вызови полицию, — приказал Фицуильям хрипло, невидяще глядя на разбросанные по скатерти открытки с сердечками и цветами.

— Нет! — Свекровь решительно заступила дорогу начальнику стражи. — Фицуильям, дорогой, Джорджина ведь твоя сестра!

— Единоутробная сестра! — едко уточнил барон.

Свекровь чуть покраснела и попыталась подойти с другой стороны.

— Я понимаю, ты рассержен, но это не повод навлекать на семью скандал! Разве ты не понимаешь, это ведь позор и…

— Скандал? Позор? — медленно повторил барон таким тоном, что свекровь мгновенно заткнулась, глядя на сына с опаской, как на готового к прыжку тигра. — Мама, ты себя послушай! Что ты несешь?! Проклятие ведь подсудное дело, за такие вещи положена тюрьма!

Она негодующе поджала губы.

— Согласна, Джорджина несколько увлеклась. Но это же не повод сажать ее за решетку! Я подберу ей хорошего мужа, просто предоставь это мне!

Зря. Я даже глаза закрыла, ожидая грозы. И она последовала.

Барон кричал так, что дрожали стекла. Хелен, побледнев, застыла с вытаращенными глазами, Джорджина сжалась в кресле, как озябший цыпленок, а свекровь будто превратилась в соляной столб. Я обнимала Марку, искавшую у меня защиты, и сдерживала желание зааплодировать.

Фицуильям припомнил все. И вечные попреки, и травлю любимой, и попытки выжить меня, и… Обид у него накопился внушительный список, так что к концу прочувствованной речи бедняга охрип.

Наконец он выговорился, обессиленно упал в кресло и велел:

— Донал, позови Майкла.

— Зачем тебе этот растлитель?! — возмутилась свекровь.

Воистину, горбатого только могила исправит.

Хелен фыркнула, однако встревать не посмела.

— Ты же сама требовала выдать Джорджину замуж, — напомнил барон хмуро. — Честно скажу, я согласился на это только ради ее ребенка. Джорджине не помешало бы взглянуть на мир за пределами этой… конфетной коробки.

Фицуильям махнул рукой, и Донал испарился. Зато Джорджина тут же сбежала в ванную, чтобы умыть заплаканное лицо и поправить волосы.

Донал вернулся минут через десять, ведя встревоженного и растерянного Майкла с водительским кепи в руках. На Джорджину тот даже не взглянул, по-видимому еще не подозревая, что его ждет. Зато девушка смотрела на него такими глазами, что мне стало неловко. Очень уж откровенно она выставляла свои чувства напоказ.

При виде бардака в комнате Майкл вытаращил глаза и поморгал, но разгром не исчез.

— Сэр, — выдавил Майкл, — вы меня звали?

— Проходи, садись. — Фицуильям вперил в него такой острый взгляд, что Майкл занервничал. Без обычной своей открытой улыбки он казался старше.

— Спасибо, я постою, — отказался водитель, поспешно отведя взгляд от шелковых чулок с розовой вышивкой, небрежно брошенных на единственное свободное кресло.

— Майкл! — Фицуильям встал напротив и глубоко вздохнул. — Не буду ходить вокруг да около. Это правда, что ты переспал с моей сестрой?

Водитель оторопел. Густо покраснел — даже уши налились краской — и судорожно дернул кадыком.

— Я…

— На майский день, — подсказала Хелен и добавила язвительно: — Видите, я же говорила, что он даже не вспомнит.

На красивом лице Майкла последовательно отразились удивление, недоверие и, наконец, ужасная догадка.

— Так это была леди Джорджина?! Я… — Он прикрыл глаза, собираясь с духом. — Сэр, я не знал. Всем святым клянусь! Я тогда выпил лишнего и… Помню, была какая-то девица, сама пришла…

Он осекся и виновато посмотрел на чуть не плачущую Джорджину.

— Это неправда! Неправда! — повторяла она. — Зачем ты так?..

— Значит, ты за ней не ухаживал? — потребовал ответа барон.

Майкл замотал головой.

— Леди Джорджина — красивая девушка, но не про меня такая честь. Я — простой водитель, а она — леди.

— Ну какая разница, если мы друг друга любим? — вскричала Джорджина, вскакивая. — Теперь все будет хорошо, мы наконец сможем открыто быть вместе!

У Майкла сделалось страдальческое лицо. Кажется, ему хотелось малодушно попятиться перед таким напором чувств, и все же он себя пересилил.

— Вы это придумали, леди, — сказал он, глядя Джорджине в глаза, в которых снова закипали слезы. — Простите. Но сами подумайте, куда мне до вас? Рано или поздно вы встретите другого, вашего круга, и забудете меня. Это пройдет.

— Но я же люблю тебя!

Джорджина гневно топнула ножкой, а барон тяжко вздохнул и отодвинул сестру в сторону.

— Не пройдет. У Джорджины будет ребенок.

Майкл посерел. Прикрыл глаза и повторил:

— Я не знал.

— Верю, — кивнул Фицуильям, хмурясь. — Что теперь? Жениться будешь?

Майкл широко раскрыл глаза, недоверчиво глядя на барона.

— Жениться? — Он свел брови к переносице и решительно кивнул. — Да. Ребенок не виноват, что… Словом, я согласен.

Осчастливленным он не выглядел. Больше похоже было, что он выполняет неприятный, тяжелый, хоть и необходимый долг. Похоже, семейная жизнь мало будет походить на сладкие мечты Джорджины. И поделом. Слишком легкое наказание для нее, но я понимала решение Фицуильяма. Тащить свое грязное белье в суд решится не каждый, тем более что пятно ляжет на весь род. К тому же ребенок…

— Приданого дам мало, — предупредил барон сухо.

— Можете вообще не давать! — отрезал Майкл, расправив плечи. — Жену и малыша я сам прокормлю. Конечно, такого у нас не будет, — он обвел рукой бело-розовое великолепие, — но с голоду не умрем.

— Обстановку можно упаковать, — предложил Фицуильям быстро, не чая избавиться от этого сладкого ужаса.

— Нет! — с такой поспешностью отказался Майкл, что я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Фицуильям еще немного посверлил его взглядом, затем облегченно улыбнулся и протянул будущему зятю руку.

— Добро пожаловать в семью, — сказал он просто.

Майкл недоверчиво посмотрел на него, затем осторожно сжал своей лапищей холеную ладонь барона.

— Спасибо, сэр.

— Фицуильям, — поправил тот.

Донал кашлянул.

— Милорд, вы забыли рассказать еще кое-что.

И выразительно кивнул на ящичек с колдовскими «сокровищами».

— Точно. — На просветлевшее было чело барона снова легла тень. — В общем, Джорджина — ведьма. Необученная.

И никакого тебе толерантного «магичка». Хотя Джорджина натуральная ведьма и есть, а что выглядит невинным ребенком, так это даже хуже. Будь у нее длинный нос с бородавкой, кривые зубы и седые лохмы — любой бы трижды подумал, стоит ли с ней связываться.

Барон взглянул на ошарашенного водителя и тяжко вздохнул.

— Все-таки я дам за ней приданое и еще выделю денег на колледж. Джорджине придется учиться магии, чтобы она больше не натворила дел.

Донал тихо хмыкнул.

Свежеиспеченный жених подошел к улыбающейся сквозь слезы невесте, и они о чем-то зашептались, свекровь что-то втолковывала хмурой Хелен (должно быть, настаивала на срочном браке с графом, а дочь артачилась).

Отвлекая меня от наблюдений, Фицуильям подошел и присел рядом.

— Маргарита, — негромко и устало заговорил он, — простите меня за эти семейные дрязги. Но кое в чем мама права. Скандал действительно не пойдет Скоттам на пользу. Не могли бы вы… словом, я прошу вас довести исследование до конца. Можно же хоть что-то сделать?

В голосе его слышалась обреченность.

— Я могу попробовать, — сказала я честно. — Только придется нанять еще и мага.

— Делайте, что считаете нужным, — приободрился барон, беря меня за руку. — Только… Не сочтите меня неблагодарным, но, может, вы могли бы заниматься этим не в замке? Я не хочу вас обидеть, но…

Он смешался и умолк.

— Вы переживаете, что подумает Николь, если я останусь здесь еще неизвестно на какой срок?

Фицуильям виновато кивнул.

— Хорошо. — Я сглотнула, стараясь не смотреть на застывшего у стены Донала с кошкой на руках (когда она успела к нему сбежать?).

— Спасибо. — Барон благодарно сжал мои пальцы и поднялся. — Завтра вас отвезут домой. Конечно же я распоряжусь доставить вам все необходимое оборудование.

Короткое слово «завтра» набатом гремело в ушах. Завтра я уеду, а Донал останется. Это оказалось неожиданно больно — знать, что мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся.

Чтобы не думать об этом, чтобы не сорваться и не наговорить лишнего, я позвала виновницу своих бед.

— Джорджина!

Она обернулась. Смущенная, заплаканная, но такая счастливая, что мне стало противно. Она ведь уже и думать забыла о том, что наворотила! Получила вожделенного жениха, а дальше хоть трава не расти.

— Да?

— Зачем ты отравила кошку? — спросила я мрачно. — Все остальное я еще как-то могу понять, но Лиса-то тебе чем помешала?

— Да не травила я ее! — заявила она с досадой, кривя розовые губки. — Просто нашла дохлую крысу и решила подбросить тебе на порог. Ну как предупреждение.

Так вот в чем дело.

Лиса увидела крысиный трупик и принялась с ним забавляться, в процессе игры проглотив немного яду. Поэтому доза была такая крошечная.

Что же, все точки над «и» расставлены, и мне пора собираться в дорогу.

Я бесцельно бродила по лаборатории, которую мы обустраивали с такой любовью. «Мы». Короткое слово. Он и я, вместе.

Нет у нас никакого «вместе». Фицуильям открыто заявил, что мое присутствие здесь нежелательно, а Донал не может жить вне замка. Все просто, понятно и… безнадежно. Только почему мне так отчаянно хочется спуститься вниз, к Доналу, меряющему шагами коридор? Наверх он не шел. И не уходил.

Несмотря на поздний час, я поднялась в лабораторию — знала же, что не засну. Работа застопорилась, все валилось из рук. В очередной раз поймав себя на том, что бездумно пялюсь в лабораторный журнал, я плюнула, захлопнула его и сбежала по лестнице.

При виде меня начальник стражи замер, напружинившись, как кот перед прыжком.

— Идите спать, Донал, — попросила я, вцепившись пальцами в дверной косяк.

Он упрямо мотнул головой.

— Я должен вас охранять.

— От кого? — вздохнула я. — Джорджина обезврежена, Адам сидит в тюрьме.

Серые глаза Донала потемнели.

— Вы меня гоните?

Я с трудом вытолкнула короткое:

— Да.

Он резко наклонил голову.

— Прошу простить, миледи. Больше я вас не побеспокою.

И скрылся в каменной толще стен.

Закусив губу от иррациональной обиды, я поплелась наверх. Проглотила поздний ужин, не почувствовав вкуса, и сидела на подоконнике в спальне, уставившись в темноту и гладя прикорнувшую тут же Марку. Лиса на правах больной оккупировала кровать и развалилась поверх одеяла, выставив черное пузо.

— Как же я умудрилась так вляпаться? — шепнула я Марке, почесывая пушистый загривок.

— Мрр, — философски заметила кошка, дернув ухом, и приоткрыла один глаз.

Эту интеллектуальную беседу прервал хлопок двери внизу, а потом — торопливые шаги. Кажется, кто-то бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. И это не Донал — у него совсем другая походка, крадущаяся, почти кошачья.

Я только успела привстать, когда в спальню ворвался всклокоченный барон в стеганом халате поверх пижамы. Увидев меня, он просиял и распахнул объятия.

— Марго, любимая! Иди же ко мне!

Я попятилась. Вид у «мужа» был странный: глаза лихорадочно блестят, движения дерганые, на щеках — горячечный румянец.

— Фицуильям? Что с вами? Вы больны?

Даже если так, мог бы найти медицинскую сестру поближе, а не бежать ко мне через весь замок.

— Да! — охотно согласился он. — Любовью к тебе!

Он что, от Джорджины заразился?

— О Марго, любовь моя! — выдохнул он, шагнув ко мне. — Я так давно мечтал… мечтал… мечтал о тебе! Видел ночами твои рыжие кудри, в которые так восхитительно запустить пальцы! Мечтал прикоснуться, ощутить. О-о-о!

Он закатил глаза, не находя слов от восторга.

— Фицуильям, вы не в себе. — Я старалась говорить спокойно, но голос невольно дрогнул, когда я уперлась спиной в подоконник. Дальше отступать было некуда. — У вас жар.

— Я весь пылаю! — согласился он, притиснув меня к себе, и принялся покрывать мое лицо поцелуями, что-то восторженно и бессвязно бормоча.

— Отпустите! Отпустите же!

Я рванулась. Тщетно. Барон держал крепко и уже нетерпеливо нащупывал пояс моего халата. Меня захлестнула паника. Да он же сейчас меня попросту изнасилует! Извернувшись, я отвесила ему пощечину, но Фицуильям принял ее как ласку. Поймал мою руку и прижался к ладони губами.

— Маргарита, я так вас люблю!

— А я вас — нет! — и впечатала колено в самую уязвимую часть мужского организма.

Барон застонал, однако меня не отпустил. Наоборот, вжал в стену так, что я вздохнуть не могла.

— Марго, — выдохнул он, когда смог говорить, — перестаньте. Вы же моя жена!

И останусь ею навсегда, если сейчас не…

Додумать я не успела. Фицуильям, снова притиснувший меня к себе, вдруг дернулся, закатил глаза и осел на пол, потянув меня за собой. Тяжесть почти сразу исчезла — Донал стащил с меня бесчувственного барона и небрежно сгрузил на кровать. Затем он сорвал с балдахина шнур и начал сноровисто связывать барона по рукам и ногам.

— Что вы тут… — начала я, стиснув в кулаке ворот халата, и сама себя оборвала. Что за лепет? И так понятно, что Донал подчинился лишь для вида, а сам тайком за мной присматривал. — То есть спасибо!

Донал проверил крепость веревок и поднял на меня хмурый взгляд.

— Как вы себя чувствуете, Грета? Не тянет, скажем, его поцеловать?

И кивнул на лежащее тело.

— Вы с ума сошли? — опешила я. — Это барон обезумел, а не я. Кстати, что с ним?

— Вам обоим подмешали приворот.

Я так и села.

— Приворот?

— Миссис Скотт постаралась.

Она что, совсем с катушек слетела? Пошла ва-банк, надеясь любой ценой удержать это проклятое баронство? Интересно, она приворотным зельем раньше запаслась или на ярмарке купила?

Я с чувством выругалась, и в этот момент рядом застонал, приходя в себя, Фицуильям. Завозился, пытаясь сесть, и лицо его вдруг озарилось неземным восторгом.

— Давно это с ним? — спросила я у Донала, опасливо отодвинувшись от буйного Фицуильяма, который извивался, как червяк, пытаясь припасть губами к моему бедру.

— Началось после ужина, — сообщил Донал хмуро. — Сначала милорд еще держался, а теперь вот решил пойти на приступ башни, в которой обитает прекрасная дева. Это цитата.

— Бедняга не знал, что башню охраняет злой дракон, — пошутила я, передернувшись, и поднялась на ноги.

Выходит, защищая меня, Донал нокаутировал хозяина?

До затуманенных зельем мозгов Фицуильяма наконец дошло: что-то не так.

— Донал! — Он с трудом сфокусировал мутный взгляд. — Зачем ты меня связал? Приказываю немедленно…

Начальник стражи, коротко вздохнув, жахнул барона по затылку подсвечником, и тот без сознания рухнул обратно на кровать.

— Донал, что вы делаете?! — Я упала на колени рядом с Фицуильямом, прижала пальцы к его шее и облегченно вздохнула, услышав биение пульса. — Фух, живой! Зачем?..

Бедняге и так последнее время немало досталось, еще и по голове лупят все подряд.

Донал тем временем стащил с подушки наволочку и деловито засунул в рот барону. Затем шагнул вперед и взял меня за плечи.

— Я не могу нарушить приказ, Грета. Если барон прикажет вас держать — я должен буду держать. Эта проклятая магия заставит меня подчиниться. Понимаете?

— Понимаю. — Я сглотнула и откашлялась. — Поэтому вы лишили его возможности приказывать?

Донал кивнул.

— Надо было сразу так сделать, — заметил он с досадой.

Его ладони прожигали сквозь одежду, и от желания прижаться к нему покрепче меня удерживали лишь остатки здравомыслия и связанный барон, формально — мой законный муж.

— Я думала, вы не можете причинить вреда барону.

— Это не вред, — мотнул головой Донал. — Можно сказать, сплошная польза, если учесть, что сейчас он не в себе.

Ну да, мало ли что Фицуильям может натворить в таком состоянии? Но Донал так его приложил…

— А если бы вы нечаянно его убили?

Брюнет странно улыбнулся.

— Я бы умер вслед за ним. Проклятие бы со мной расправилось.

— И вы так спокойно об этом говорите?!

Донал дернул плечом.

— К демону такую жизнь. Грета, вы действительно не чувствуете ничего странного?

— Нет! — заверила я с чувством, мало что соображая от усталости и пережитого потрясения. Даже нескольких потрясений, и все — за один день. — Я невосприимчива к таким зельям и алкоголю, это побочный эффект благословения.

— Хвала богам! — Донал прикрыл глаза.

Марка вспрыгнула на постель и с опаской обнюхала бесчувственного гостя.

— Я не знаю, как долго будет действовать приворот, — продолжил Донал тихо, — поэтому вам лучше уехать прямо сейчас. Собирайтесь, я вас отвезу.

Я решительно кивнула. Скоттами и замком Мэлоуэн я была сыта по горло!

Мы ускользнули под покровом темноты, оставив связанного барона петь серенады полной луне за неимением объекта страсти. Надеюсь, он скоро придет в себя и хорошенько наподдаст маменьке!

Кровожадные мысли, впрочем, быстро исчезли, сметенные целым ворохом насущных проблем. Пробираться тайными ходами оказалось не так-то просто, хотя Рэм вновь вызвался служить фонариком. Он летел впереди, следом легко бежала Марка, для которой все происходящее было забавным приключением, а позади шли мы с Доналом. Он нес вещи, а я — спящую Лису и сумку Хелен. Документы и деньги, которые она оставила мне на хранение, я решила прихватить с собой, чтобы в дальнейшем вернуть законной владелице уже вместе с билетом на пароход и рекомендациями.

Я совсем потерялась в своих чувствах, страхах и надеждах, поэтому забывала смотреть себе под ноги и то и дело спотыкалась. Донал подхватывал меня, не давая упасть, и тут же отдергивал руки, будто обжегшись. На выходе их подземелий призрак с нами распрощался. Донал оставил меня с кошками на чемоданах, а сам подогнал автомобиль.

Час спустя мы уже подъезжали к городу. Безлюдные в этот предрассветный час улочки словно стелились под колеса, а сердце билось, отсчитывая мгновения до скорой разлуки. Тук-тук. Тук-тук. Секунда за секундой, метр за метром. И вот уже автомобиль затормозил у знакомой калитки.

Донал открыл мне дверцу, выставил на дорожку вещи и корзинку со спящими кошками. Город был тих и безлюден. Небо на востоке уже начинало светлеть, до рассвета оставалось не больше получаса.

Фонарь освещал застывшее, будто неживое лицо Донала, прислонившегося спиной к автомобилю. Легкий ветерок доносил приторный запах цветущих у калитки роз, от которого к горлу подступала тошнота.

Я знала, что нужно попрощаться. Выговорить лживое: «До свидания», — отвернуться и нажать кнопку звонка. И медлила. Я не хотела, чтобы он уходил, а он не мог остаться.

Донал заговорил первым, избавив меня от мучительного подбора слов:

— Вы ведь больше не вернетесь в замок?

Я зябко передернула плечами, хотя ночь была теплой.

— Меня туда теперь на аркане не затащишь.

Он кивнул, принимая ответ, и скрестил руки на груди.

— Если вам что-нибудь понадобится… мои показания, например, дайте мне знать, хорошо?

Я покачала головой.

— Не надо. Фицуильям хочет, чтобы эта история осталась в семье, пусть так и будет.

Он помолчал, потом дернул плечом и выговорил глухо:

— Мы с вами видимся в последний раз, поэтому я могу сказать. Я полюбил вас, Грета. Я понял это той ночью, когда увидел вас с бароном в башне. Я был не вправе вас ревновать, и все-таки я… я взбесился.

— Донал…

— Прошу вас, не перебивайте. Я не умею красиво говорить, просто хочу, чтобы вы знали. Я отдал бы все, чтобы вы остались со мной. Беда в том, что у меня ничего нет.

Сердце выскакивало, заходясь в сладкой боли.

— Я…

Стремительно шагнув вперед, он приложил палец к моему рту.

— Ш-ш-ш! Молчите. Если вы скажете хоть слово, я не смогу уйти. Но я должен! Я раб проклятого замка, с этим ничего не поделаешь. И простите меня.

— За что? — удивилась я вопреки его просьбе.

— Вот за это.

Наклонившись, Донал прижался губами к моим губам, и я на мгновение замерла, ошеломленная своей реакцией на эту простую ласку. Обняла его за шею и ответила. И я говорила, что не понимаю прелести поцелуев?! Так сладко, так отчаянно, так… безнадежно.

Судорожно вздохнув, он отстранился и долгую минуту смотрел мне в глаза. Впитывая. Запоминая.

— Прощайте, — выдохнул Донал. — Любимая.

Потом хлопнула дверца авто, взревел мотор, взвизгнули шины. И я осталась одна — со своими вещами, кошками и сомнениями, пока в доме не вспыхнул свет и не хлопнула калитка. Джули, заспанно потирая глаза кулаком, широко зевнула и спросила:

— Эй, Грета, ты в порядке? Кто это тебя привез? Ретт говорит, с тем парнем что-то не так, по моей части. Жаль, я его в прошлый раз толком не разглядела.

Из-за спины сестры выглянул встревоженный Ретт, наш семейный призрак, удерживая за шкирку такую же призрачную псину. За пределы участка нашим призракам ходу нет, открыть зачарованную дверь он тоже не в силах, вот и позвал Джули.

— Мисс Грета, вы как? — вторил он. — Стоите и стоите, в дверь не звоните.

— Это был Донал Грин. Страж, верный пес и так далее моего, так сказать, супруга.

Я скривилась, вспомнив попытку муженька исполнить супружеский долг, невзирая на мое активное сопротивление.

— И?.. — приподняла брови сестра и поправила растрепанные волосы.

— Может, ты меня впустишь? — хмуро осведомилась я. — Я сегодня глаз не сомкнула, а денек выдался тот еще. Кофе хочу — умираю.

Джули наставила на меня указательный палец.

— Если пообещаешь мне все рассказать, то сварю тебе по своему фирменному рецепту.

— Обещаю, — пробурчала я, протискиваясь в калитку мимо нее. — Я вернулась домой, так что времени на разговоры у нас вагон.

Джули и призрак переглянулись, радости на их лицах почему-то не прибавилось.

— Я тогда пойду! — с этими словами призрак растворился в предутреннем мареве.

Зато Джули осталась, даже помогла занести чемоданы и сварила кофе с коньяком, а потом устроилась напротив, намекая, что напиток придется отрабатывать.

— Расскажи подробнее, что это за брюнет, с которым вы так страстно прощались? — осведомилась она, размешивая сахар в чашке и болтая босыми ногами. — Ретт говорит, он не человек и не дух.

Кто бы сомневался, что вредный призрак подсматривал!

— Угу. — Я сделала вид, что любуюсь рассветом. Глаза защипало. — Он хранитель замка и заодно — рода Скоттов. Не по собственной воле, его заставили участвовать в каком-то ритуале.

— Так-так-так! — оживилась сестра. — Как интересно. Давай рассказывай!

Я набрала в грудь побольше воздуха и начала говорить…

— Все-таки ты дура! — честно сказала сестра, выслушав мою сумбурную исповедь. — Диплом защитила, кандидатскую чуть не зубами выгрызла, а любовь отстаивать не хочешь?!

— С чего ты взяла, что это любовь? — насупилась я, глотнув кофе.

Сестра похлопала меня по плечу.

— Потому что ты поглупела. Это верный признак!

— Издеваешься? — вздохнула я.

— Есть немного, — согласилась Джули. — Ведь эта Аннабель была обычной магичкой!

— Сильной магичкой, — хмуро поправила я, крутя в пальцах ложечку.

— Пусть так, — легкомысленно отмахнулась сестра, играя пояском халата. — Все равно. На любого хитрого мага найдется маг похитрее.

Я встрепенулась.

— Думаешь?..

Джули повела плечиком.

— Думаю, что вы двое зря пали духом. Если он тебе нужен, этот твой Донал…

— Нужен! — подтвердила я решительно.

— Тогда действуй, — посоветовала сестра серьезно. — С магией я помогу, с остальным тебе придется разбираться самой.

— Завтра позвоню Стефану, — решила я, признавая правоту Джули. — И где-то у меня записан телефон судьи Ричардса, старого маминого друга. Кстати, ради такого дела можно и папины связи подключить.

Я задумалась, прикидывая план действий. Если подойти к задаче с умом, она может на поверку оказаться не такой уж невыполнимой! Нужно только поставить цель, составить план и определиться со средствами и методами…

Замок Мэлоуэн, два месяца спустя

Замок еще спал. Солнце только-только взошло. Хотя на календаре был уже сентябрь, погоды стояли еще по-летнему жаркие, даже ночью было душно. Многие окна были распахнуты настежь, так что громкое пение труб наверняка услышали и слуги, и хозяева, и даже призраки в склепе.

Я поморщилась — вблизи этот звук выносить было тяжело — и вгляделась в выбегающих во двор людей. Охранники даже пикнуть не посмели, когда им под нос сунули бумаги с королевской печатью, и теперь растерянно переминались в сторонке.

Пахло медом, корицей и яблоками от многочисленных корзин, расставленных у стены кухни. Должно быть, кухарка как раз собиралась наготовить пастилы и джема на зиму.

Я невольно сглотнула слюну (вставать пришлось в несусветную рань, и позавтракать я не успела) и украдкой осмотрелась по сторонам. В замке почти ничего не изменилось, хотя тут наверняка десятилетиями ничего не меняется.

Трубы зычными медными голосами собирали всех обитателей Мэлоуэна от мала до велика. Во дворе их поджидал важный королевский судья в мантии и парике, окруженный целым сонмом секретарей, приставов и прочей мелкой бюрократической шушеры.

Последними вниз спустились заспанный барон и Хелен в кое-как надетом платье. Больше в замке господ не осталось — Джорджина и Майкл, сыграв очень скромную свадьбу, уехали обживать свой крошечный коттедж на другом конце страны. Поглядим, как ей понравится пресловутый рай в шалаше. Барон скрепя сердце также выделил небольшую ренту матери при условии, что ноги ее не будет ближе чем на сто миль от замка. Зато в Мэлоуэн зачастила Николь, и злые языки поговаривали, что скоро она снова превратится из мисс Тейт в баронессу Мэлоуэн.

Через неделю после моего побега я получила покаянное письмо от Фицуильяма. Барон приносил свои глубочайшие извинения за ту безобразную сцену, заверял, что такого не повторится, и убеждал в своей готовности выплатить любую компенсацию и признать любой иск. Чем я, кстати говоря, и воспользовалась.

Я ответила в духе «кто старое помянет — тому глаз вон», и между нами даже завязалась переписка. Фицуильям по первому требованию прислал копию письменного признания свекрови с подробным описанием обстоятельств нашей с ним «свадьбы», а также подтвердил, что брак фактически был заключен только на бумаге. В общем, был вежлив и предупредителен.

Два месяца, пока длились юридические проволочки, тянулись бесконечно. И вот наконец я снова в замке. Я стояла чуть в стороне, рядом с немилосердно зевающим королевским магом (жизнерадостным типом лет пятидесяти) и двумя бойкими журналистами, которые что-то строчили в блокнотах.

Слуги косились на меня и перешептывались. Бетти сделала книксен; дворецкий неодобрительно поджал губы; повариха широко улыбнулась. Барон, не посвященный в мой план, даже дернулся подойти, но вовремя сообразил, что это будет расценено как неуважение к высокому суду. Хелен растерянно хлопала глазами, толком не проснувшись. Мы с ней виделись на прошлой неделе, обсуждали последние детали ее грядущего путешествия, но о своих делах я и словом не обмолвилась. Сюрприз!

Донал застыл за спиной барона, не в силах оторвать от меня глаз, и даже не услышал оклика Фицуильяма. Лишь когда тот раздраженно повторил, Донал встряхнулся и отвел взгляд.

Трепетали на ветру знамена, важничали разодетые королевские чиновники и гвардейцы в парадной алой форме, ярко блестели медные трубы.

Рев труб умолк, и вперед выступил осанистый королевский глашатай.

— Слушайте, люди замка Мэлоуэн, и не говорите, что не слышали! Мы прибыли сюда, чтобы объявить волю его величества!

Люд почтительно внимал, временами переглядываясь и перемигиваясь. Фицуильям, побледнев, вытянулся по струнке, Хелен сжала кулаки.

Глашатай развернул церемониальный свиток с сургучной печатью на веревочке и, откашлявшись, зачитал:

— Отныне и впредь волей его величества род Скоттов лишен титула баронов Мэлоуэнов. Отныне и впредь род Скоттов лишен земель, владений и привилегий.

В толпе разнесся гул, но быстро стих, когда гвардейцы ударили о булыжники древками алебард.

— Высочайшей волей его величество повелел убрать с герба баронов Мэлоуэнов полосу bend sinister, тем самым смыв с рода баронов клеймо незаконнорожденности. Отныне и впредь, — продолжил глашатай, никак не реагируя на перешептывания, — титул барона Мэлоуэна вместе со всеми причитающимися владениями и привилегиями передается человеку, сейчас именующему себя Донал Грин.

Что тут началось! Гвардейцам еле-еле удалось навести порядок. Слуги смотрели на барона — уже бывшего — с сочувствием, кухарка даже всплакнула.

Я же хмыкнула, вспомнив, что мне растолковал мамин знакомый судья. При желании историю Донала можно было продать журналистам, но этот вариант я оставила на крайний случай. Газеты раструбили бы на всю страну, что древнего вождя скоттов триста лет держали в рабстве. У горцев сейчас и без того неспокойно, так что скандал на эту тему был бы королю очень некстати. Его величество сделал ход конем, и теперь репортеры в красках распишут, как он мудр и справедлив.

— Фицуильяму Скотту, — повысил голос глашатай, — передается в личную собственность конный завод, находящийся на землях баронства.

Вперед выступил Донал. На меня он больше не глядел, все внимание уделяя только судье в пышном парике с буклями.

— Ваша честь, я хочу отказаться от титула.

— На каком основании? — поинтересовался судья, поправляя мантию. — Его величество был потрясен этой историей. Вы стали жертвой запретного ритуала и принуждены были много столетий служить роду Скоттов. Да, рабом вас сделала Аннабель, зато ее потомки ничего не предприняли, чтобы это изменить. Королевский суд тщательно проверил эти сведения, и они подтвердились.

— Мы думали, что ведется расследование только по Адаму, — подал голос Фицуильям, но его проигнорировали.

Донал дернул щекой.

— Я ведь почти призрак, зачем его величеству такой барон? К тому же я хранитель рода Скоттов и без служения им просто развоплощусь.

— Позвольте с вами не согласиться! — живо вмешался маг, подавшись вперед. Мантия туго обтягивала его упитанный живот. — Да, вы хранитель, однако при определенных условиях можете получить свободу. Правда, при этом вы лишитесь своего бессмертия. Тут ничего не поделаешь.

Донал выпятил подбородок и упер кулак в бедро.

— Заклятие Аннабель завязано на крови.

— Вот именно! — воздел палец маг. — Она привязала заклятие к крови вашего сына. Любопытное решение, хоть и рискованное. Зато это заклятие можно точно так же снять!

Донал нахмурился еще сильнее.

— В Скоттах моей крови капля, они не подойдут.

Слуги внимали этому захватывающему разговору, раскрыв рты. Еще бы, такие интригующие подробности!

— Не проблема, — отмахнулся маг. — Заклятие спадет, когда ваша жена родит сына. Зачать его желательно в месте его привязки, учтите. Кстати, молодой человек, — повернулся он к Фицуильяму, — о вашем проклятии я тоже наслышан. Жаль, что мне уже не доведется его исследовать.

— Почему? — чуть заторможенно удивился Фицуильям. Его можно понять, такие новости с утра пораньше.

Злым он не выглядел, скорее ошарашенным и… да, приятно удивленным. Сбылись мечты несостоявшегося ветеринара! И от докуки-баронства избавили, и конный завод пожаловали. Живи и радуйся. Осталось только жену заменить, но за этим дело не станет.

— Потому что целью было лишить вас титула, — важно объявил маг. — Собственно, форму — то есть бесплодие — проклятие выбрало само. Но теперь-то вы не барон! Так что проклятие исполнилось и больше не причинит вам вреда. Кстати, — маг прищурился, пристально разглядывая Фицуильяма, — оно уже не действует!

Взгляд Донала метнулся ко мне. И когда я увидела в нем смятение вместо привычной холодноватой отстраненности, сердце мое забилось часто-часто.

— У меня нет жены, — выговорил он через силу.

— Ну вот, так всегда! — в шутку возмутилась я. — Сначала к алтарю тащат, а потом говорят: «Я не я, и жена не моя»…

Донал ответил диковатым взглядом.

Судья, поспешно спрятав улыбку, махнул помощнику. Тот шустро передал Доналу какой-то свиток.

— Ознакомьтесь, барон Мэлоуэн. И на вашем месте я не стал бы отказываться от замка. В конце концов, вам же нужно где-то поселить молодую жену! — И судья все же усмехнулся в седые усы.

Донал пробежал глазами витиеватый текст. Моргнул и прочитал еще раз, уже вдумчивее. Поднял на меня глаза — и я задохнулась от того, сколько чувства в них было.

Я ведь знала, что там написано. Сама об этом просила.

Его величество в бесконечной своей доброте и милосердии повелел считать запись в церковных книгах ошибочной и сменить имя моего мужа с «Фицуильям Скотт, барон Мэлоуэн» на «Донал Грин, барон Мэлоуэн». Барона на барона, обмен по курсу.

В конце концов, Донал ничуть не хуже Фицуильяма. И, главное, никакой свекрови! Отличный кандидат.

— Это невозможно, — произнес Донал растерянно.

Казалось, он боится поверить в сбывшийся сон.

— Почему же? — Судья притворно нахмурился и приосанился. — Вы стояли у алтаря с этой женщиной?

Он театрально указал на меня, и Донал выдохнул:

— Да!

— У вас был приказ Фицуильяма Скотта, барона Мэлоуэна, сделать это?

— Нет.

— Значит, вы не были его представителем, — хмыкнул судья. — И наконец, Донал Грин, вы хотите быть мужем Маргариты Саттон?

Вместо ответа Донал шагнул ко мне. Долгий взгляд глаза в глаза, а потом он подхватил меня на руки. Я только охнула, очутившись в его объятиях.

— Тогда на основании воли его величества объявляю вас мужем и женой! — торжественно провозгласил судья, внося запись в услужливо подсунутую книгу регистрации.

Разрешения поцеловать невесту Донал не дожидался. Приник к моим губам, и мы так увлеклись, что судье пришлось несколько раз откашляться, прежде чем новоиспеченный муж меня отпустил.

— Понимаю ваше нетерпение, — хмыкнул судья. — Но, надеюсь, вы сначала распорядитесь, чтобы нас устроили отдохнуть с дороги.

Донал мотнул головой, точно пытаясь вытряхнуть из нее блаженный сладкий туман, и заверил, что посланцев его величества всегда рады принимать в замке. Особенно — с такими новостями.

В подвал нас провожали всей толпой. Судейские позволили уговорить себя остаться на спешно организованный свадебный пир, и теперь подвыпившие гости гурьбой увязались за хозяевами.

Пораньше сбежал только Фицуильям, но его можно было понять — он ведь торопился к Николь! Поначалу мне было перед ним неловко, но он выглядел таким счастливым, сбросив ярмо баронства, что угрызения совести быстро перестали меня грызть.

С песнями (не всегда в лад, зато от души) нас проводили до подземелья, где несли караул призраки. Они же обеспечивали праздничную иллюминацию и тишину, потому что при виде призрачных хранителей гости разбежались, даже слегка протрезвев.

Рэм произнес короткую прочувствованную речь, в ответ Донал его поблагодарил и… вежливо попросил удалиться. И не подсматривать! Призрак хихикнул и испарился, за ним исчезли остальные.

Донал остановился у пустого саркофага, не выпуская меня из рук.

— Знаешь, — сказал он хрипло, — я как-то иначе это себе представлял.

Знакомство у алтаря, суд вместо таинства венчания, холодный камень вместо брачного ложа? Во всяком случае, оригинально.

— Знаешь, — передразнила я, погладив его по щеке, — я тоже иначе представляла свою свадьбу. Но какая разница? Главное, что с тобой.

Вместо ответа он жарко меня поцеловал.

Опомнились мы, когда из одежды на мне осталась только фата. Остальные вещи были кучей свалены на пол. Донал осторожно снял с меня невесомое облако кружев и, как-то криво улыбнувшись, кивнул на по-прежнему усыпанный цветами розовый куст в изголовье гроба.

— Прикрыть? Чтобы она не подсматривала.

— Вот еще! — фыркнула я, обнимая его за шею. — Пусть смотрит и завидует, что такого мужчину упустила!