Глава 59

ОПЕРАЦИЯ "БРЕД".

Если руководитель крупного ранга сам берется делать ту работу, которую можно смело поручить подчиненным — до добра это обычно не доводит. Рано или поздно, но подчиненные к этому привыкнут и перестанут проявлять собственную инициативу. Вот только случай нынче не такой. Субудаев своим распоряжением не оставил Хюммелю другого выбора: либо выполнить задание, либо сменить "вывеску на дверях конторы". Именно так Игорь Севастьянович и обрисовал перед своими помощниками ближайшие перспективы. Перспектива поменять вывеску, никого не порадовала. В обществе, которое веками боролось за сохранение и восстановление старых традиций, такое воспринималось очень болезненно. Поэтому те помощники которых привлекли к разработке операции, прониклись серьезностью момента и трудились не за страх, а за совесть. Даже чужаки, не имеющие еще гражданства, такие как граф Делагарди и маркиза де Се, не пожелали своей "конторе" такого позора.

Не смотря на предстоящие трудности, Игорь Севастьянович не сомневался в том, что его ГРУ вновь окажется на высоте. Почему? Да просто он уловил простую закономерность: Самые большие успехи выпадали на их долю тогда, когда Субудаев отдавал приказы, которые сам же называл дурными. Затевать операцию, которая наверняка окончится крупным скандалом — дурь несусветная. Гораздо лучше незаметно "присосаться" к такому важному источнику информации и "доить" клиента годами. Но приказ был четкий: доставить его для "собеседования". Вот и пришлось поступать не как лучше, а как приказано.

Правда, отдав такой приказ, Субудаев не ограничил свою разведку в количестве привлекаемых средств. А потому в один прекрасный день, систему Берложья начали незаметно покидать корабли флота. Первыми ушли ветераны разведывательных сил флота "Миша" и "Маша". Сутки спустя ушел старый добрый "Левша", на котором уходил в очередной поход Джонатан Капруччи с целой бригадой опытных специалистов. Уходил "Левша" не один. В качестве корабля охраны с ним шла недавно введенная в строй правительственная яхта "Берта". Последним, на десантном крейсере "Михаил Паникахо" уходил сам Хюммель со штабом операции и рота "черной смерти".

ОКРЕСТНОСТИ СИСТЕМЫ САМБЫ. СПУСТЯ ТРИ НЕДЕЛИ.

"Принято: Пистолет "Тульский Токарев" — 1 (одна) штука. Патрон 7.62x25 ТТ — 1 (одна) штука".

Именно такая запись появилась в архаичного вида "Книге выдачи оружия и боеприпасов" пять минут назад. Пистолеты ТТ были изготовлены несколько лет тому назад по специальному заказу. Как и патроны к ним. Заказывались они не как боевое оружие. Просто установленный в разведке обычай ухода от позора, требовал соответствующего инструмента для выполнения печального ритуала. Было решено, что наиболее подходящим средством ухода от позора, будет являться что-нибудь из арсенала далеких предков, чью память виновный посрамил позорным провалом. После долгих споров и рассуждений, решили, что древний пистолет ТТ подходит для этого по всем статьям. С той поры, эти пистолеты хранились в оружейных комнатах всех учреждений ГРУ. Брали их в руки весьма редко и только руководители подразделений разведки. Так было и на этот раз. Уходя на операцию, Игорь Севастьянович в числе необходимых ему вещей, взял и этот раритет. К счастью, нужды им воспользоваться не возникло, поэтому по завершении операции, оно снова вернулось на свое постоянное место в оружейной пирамиде. Стоило гордиться тем, что ни разу это оружие не было использовано по назначению.

Чтобы обойтись без исполнения печального ритуала, Игорю Севастьяновичу пришлось очень постараться. Сперва "Миша" и "Маша" долго выслеживали "добычу". Целых полторы недели, соблюдая все возможные меры осторожности они сперва ждали старта "Гражины" из системы Берложья, а потом "вели" ее до системы Самбы. Когда разведчики убедились, что "Гражина" с ее "пассажиром" намерена провести некоторое время на Самбе, был подан сигнал к началу активной части операции.

Получив условный сигнал, древний "торгаш" вошел вслед за яхтой в эту систему и запросив разрешение на стоянку, начал подходить к орбитальному причалу. Увы! На "торгаше" вдруг возникла нештатная ситуация и он, потеряв управление, протаранил причал аккурат рядом с кораблем Доменика Заглобы. К счастью, сам Заглоба вместе с помощниками находился в это время на поверхности Самбы. Экипаж "Красавчика" погиб вместе со своим кораблем. Этим человеческие жертвы и ограничились.

Местная служба безопасности встала на дыбы. Спустя несколько часов после происшествия, к ее следователям присоединились безопасники господина Заглобы. Трое суток, потраченных на расследование инцидента, конкретных виновных не выявили и все было списано на почтенный возраст "Красавчика" и грубую ошибку допущенную его экипажем. Все это нисколько не утешало пострадавших от этой трагедии хозяев порта и хозяина "Гражины". Погибший корабль серьезно повредил причальные сооружения и энерго-силовое оборудование яхты.

— Фрэнки, ты точно уверен, что это не диверсия? — спросил своего безопасника Доминик.

— Господин Заглоба, следов явной диверсии ни мои люди, ни местные специалисты не обнаружили. Но то, что это был несчастный случай, я уверять не стану. Нужно более подробное расследование.

— Ты понимаешь, что у меня нет времени ждать, когда ты докопаешься до истины. У меня нарушается весь график намеченных визитов!

— Тем не менее, я бы рекомендовал вам дождаться когда придет наша "Катаржина". Я ее уже вызвал.

В другое время, Доминик послушался бы совета Фрэнки, вот только его одолели дурные предчувствия. Накануне он вновь увидел свой кошмарный сон и это сильно испортило ему настроение.

— Фрэнки! Я знать ничего не хочу. Мне нужно убираться отсюда немедленно! На чем — это ваша забота. "Катаржина" пусть нас догоняет на маршруте!

Пожав плечами, безопасник пошел к капитану порта. Нужный для путешествия корабль нашли сразу. Сутки назад, на Самбу как раз прибыла яхта для деловых поездок.

— Корабль только что построен на Центаврианской верфи по заказу охранной фирмы "Вартия", — сообщил капитан порта обратившемуся к нему безопаснику, постоянного экипажа нет, только перегонный. Сокращенного состава.

— Регистрация?

— Только самого проекта. Ни порта приписки, ни названия корабль пока что не имеет.

Вот это обстоятельство и сняло все те подозрения, которые возникли у Фрэнки. Если бы такой корабль имел полноценную регистрацию и название, следовало бы насторожиться: кто-то это все подстроил. Знать о том, что "Вартия" — это легальное название фирмы-координатора "пиратского проекта", посторонние не могли. Именно "Вартия" содержала заказанные ей корабли в "анонимном" состоянии.

Вот только не учел Фрэнки то, что после рейда на "Грязную Жемчужину", в руки "псов господних" попали весьма осведомленные люди. Самых страшных тайн они конечно не знали, но в том, что за корабли находятся у "Вартии" они прекрасно разбирались. Так как шеф страшно нервничал, Фрэнки немедленно явился на борт оказавшейся кстати яхты. И это было ошибкой. Якобы безымянная яхта, была той самой "Бертой" что недавно прошла весь цикл положенных ей испытаний.

Конечно, сравнивать "Берту" с "Гражиной", это все-равно что сравнивать школьный автобус с роскошным лимузином, но другого под рукой все-равно ничего не было. Капитан корабля, тоже не выглядел внушительно:

"Этот сопляк наверное только что выпустился из Академии. Вакансий свободных для него не было и он с радостью ухватился за перегон".

Здесь он был почти что прав. Лейтенант Омельченко действительно только что выпустился и перегон "Берты" из Берложья в Самбу было его первым заданием.

Не откладывая дела в долгий ящик, Фрэнки начал переговоры о сдаче яхты в лизинг. На это капитан ответил, что он не вправе решать такие дела и предложил обо всем говорить с самим заказчиком. Ну раз так, то они немедленно прошли на корабельный узел связи и связались с "фирмой-заказчиком". Вот это было второй ошибкой. Если бы Фрэнки связался с "Вартией" через планетарный узел связи, то вся немудрящая комбинация русской разведки мгновенно была разрушена. Торопился, не сделал этого и в результате вместо представителя настоящей фирмы, его связали с представителем подставной. Переговоры, что велись по закрытому каналу связи, заняли продолжительное время. "Фирма-заказчик" легко согласилась на то, что вместо перегонщиков яхту поведут люди, взятые из состава экипажа "Гражины", но по цене аренды и размеру неустойки и премии для перегонщиков, торговалась долго и нудно. Но все когда-нибудь кончается. Кончились и эти переговоры. Сразу после оплаты счетов, перегонщики покинули борт корабля и больше их никто не видел. Ну а "Берта" приняв на борт пассажиров и охрану, вскорости отправилась в рейс. Спустя двое суток связь с ней оборвалась.

СИКУЛА. "ГОЛУБИНЫЙ МЯТЕЖ".

— Все-таки у нас получилось это! — Фердинанд радовался совершенно искренне. Когда его сбродное воинство нанесло внезапный удар по мятежникам, получившийся результат превзошел все ожидания. Противник, не ожидавший от него такого хода, в первый момент растерялся и оказал слабое сопротивление. Потери собственных войск при этом были ничтожны, зато сотни три мятежников взяты в плен и отправлены на территорию флотского интендантства. Правда, к утру он опомнился, сумел навести порядок в собственных рядах и организовать упорное сопротивление. Тем не менее, инициатива по-прежнему была в руках бланкистов и они продолжали успешно наступать.

Большую помощь войскам оказывали те сведения, которые поступали прямо из офиса Сикульского банка. Кто бы мог предполагать, что контроль над обычными платежными терминалами может компенсировать отсутствие нормальной войсковой разведки? А вот поди же ты!

Сейчас Фердинанд оценил возможности системы мониторинга ситуации. Специалисты Валенсии Ларго совместно с русскими специалистами сумели в короткий срок наладить снабжение его штаба ценной информацией в режиме реального времени. Благодаря этому до сих пор удавалось быть на шаг впереди противника. Несколько контратак было отражено ничтожными усилиями лишь потому, что о них заранее знали. Прада, одна вещь портила все настроение:

— Жаль, что я на этот гадюжник не обращал внимания раньше, — поделился Бланк своими мыслями с Антонием Кастом, — к сожалению, сейчас такой источник ценный информации принадлежит нам лишь формально.

— Дружище, не стоит расстраиваться так, — на правах старой дружбы, Каст мог позволить себе некоторую фамильярность, — мы конечно упустили этот момент, но во всем плохом есть и хорошее.

— Что хорошего может быть в том, что наше государственное учреждение полностью теперь контролируют сотрудники русского посольства? Где гарантия того, что они в один прекрасный момент не начнут использовать его против нас? Там ведь даже кадровые перестановки теперь можно будет произвести только с позволения госпожи Субудаевой.

— Думаю, что сами русские уже не в восторге от того, как она поступила. Она могла и дальше использовать без ограничений возможности Валенсии Ларго. Но вместо этого, она поступила глупо, раскрыв перед нами один из источников своей осведомленности.

Антоний Каст действительно так считал. Правда, пользу из этого извлечь сумел. В настоящий момент, его оперативники тоже собирали сведения с помощью банковской системы безопасности. Правда, если Фердинанда сейчас волновали сведения военного характера, то люди Каста собирали сведения о поведении граждан своей страны. Все-таки чем больше досье в собственных архивах, тем лучше.

— Так вот, возвращаюсь к мысли о хорошем: глупо будет ссориться с нашими союзниками по поводу того, что они превратили наш банк в филиал своих спецслужб. Думаю, что и на поступок Валенсии можно закрыть глаза…

— Прощать измену? — протектор не мог понять, почему карая одних изменников, он должен прощать других.

— Придется простить. По факту, Валенсия уже не наш человек. Ее сотрудники тоже уже не наши, да и учреждение можно перестать считать своим. Мы это момент проглядели, но это еще не все. Думаю, что филиалы Берложского банка действуют похожим образом.

Вот тут Каст ошибался. Русская разведка еще не додумалась использовать Берложский банк таким образом. Этот банк работал в основном с внешней клиентурой и практически не обслуживал граждан Сикулы.

— Я бы предложил тебе Фердинанд, когда все утрясется, просто тихо и ненавязчиво изменить статус Сикульского банка. Пусть он и дальше продолжает свою коммерческую деятельность, но работой с государственными финансами пусть занимается другое учреждение. И нам ничего не мешает, организовать похожую структуру по добыче информации. Пусть она заработает не сразу, но зато она будет целиком наша.

Ответить Касту Фердинанд не успел. Противник вдруг открыл заградительный огонь из тяжелых артиллерийских систем.

— Ублюдки! Что вы творите! Офицер! Срочно связь с огневыми!

А творился сейчас сущий кошмар. В самом начале боев в столице, Фердинанд обратился к мирным гражданам с просьбой покинуть зону боевых действий. Кто-то послушался доброго совета и выехал из ставшей опасной столицы. Но таких разумных людей оказалось мало. Большинство жителей столицы остались дома и смотрели на боевые действия как на красочное и интересное шоу. Страна, никогда раньше не воевавшая, воспринимала войну как показ обычной криминальной хроники. И теперь многие за это расплатились.

Не сумев остановить атаку бланкистов, баскисты по совету кураторов из Сообщества, попытались отбиться с помощью постановки заградительного огня. То, что при этом пострадают в первую очередь мирные жители, кураторов ничуть не волновало. Возражение самого Арнольда Баско, советники проигнорировали и преодолели простым способом: отдали артиллеристам приказ на открытие огня. Если бы расчеты орудий были укомплектованы гражданами Сикулы, то приказ могли и не исполнить. Вот только на огневых позициях находились служащие частной военной компании, прекрасно знавшие, кто им платит деньги.

Фердинанд не успел отдать приказ на контрбатарейную борьбу. На связь с ним вышла русская посланница:

— Генерал! Я прошу вас не давать команды на подавление огня артиллерии противника?

— Что? Вы с ума сошли?

— Выслушайте меня внимательно! Их позиции находятся посреди жилой застройки. Наши артиллеристы не гарантируют, что не заденут ответным огнем мирное население. Флаеры и беспилотники тоже не смогут точно сработать только по военным целям.

— И что вы посоветуете мне делать?

— Генерал! Вам не стоит пачкаться кровью невинных. Одно дело случайные жертвы, другое дело — намеренное уничтожение. Пусть ваша пехота прорвется к артиллерийским позициям! Мне говорят, что она сможет это сделать! Я сейчас высылаю отряд "черной смерти". Их командир уверяет, что с помощью какого-то там вертикального охвата, он сумеет подавить часть батарей…

Фердинанд с трудом себя успокоил. Лариса была права: можно не испытывать жалости к противнику, но становиться преступником в глазах собственных граждан не стоит. Отдав войскам приказ на подготовку атаки, он связался с генеральным прокурором:

— Значит так! Я приказываю вам срочно готовить обвинительный материал по совершению мятежниками преступлений против граждан Сикулы. Обвинительный материал? Отовите задницу от мягкого кресла и ступайте на улицы. Там этот "обвинительный материал" сейчас валяется с выпущенными внутренностями! Доказательств хватит на сотню процессов! Шевели ляжками скотина, пока я тебя за бездействие на фонаре не повесил!

Потом он связался с государственным новостным агентством:

— Вам следует организовать серию репортажей прямо с мест событий. Вы должны четко показать зрителям, что мятежники начали убивать даже тех, кого клялись защитить.

Потом пошли доклады от командиров о готовности к атаке. Флаеры с "черной смертью" уже были на подходе. Приняв доклады, Фердинанд обратился по общей связи к войскам:

— Ребята! Свести дело к разборке между силовиками не вышло. Мятежники оказались неразборчивы в средствах. Им уже плевать на то, кто погибнет от их огня. Мы так поступить не можем. И выбора у нас нет. Давить сопротивление врага, придется тем, что у вас есть на руках. Я знаю, что это приведет к росту потерь. Но я также знаю, что мы солдаты. Мы обязаны идти на смерть, если иначе не получается защитить беспомощных. Я посылаю на смерть не только вас. тоже пойду сейчас в бой и разделю вместе с вами те опасности, которым подвергаете себя вы. И последнее: Наемников в плен не брать и живыми их не оставлять!

Через пятнадцать минут началась общая атака. Русские, сикульцы, амберцы сумели пройти сквозь заградительный огонь и приступили к очистке городских кварталов от войск баскистов.

ВЫБОР.

Допросить Доминика Заглобу оказалось очень непросто. Стандартные средства медикаментозного допроса для этого не подходили.

— Ему поставили не менее девяти блоков. Как их обойти, я понятия не имею — развел руками корабельный врач с "Михаила Паникахо", — Но дело тут не только в этом. Наш пленник прошел серию сложных операций по модификации тела. Какие последствия вызовет введение внутрь наших стандартных препаратов, я не берусь предсказать.

— А что у остальных пленников? — Игорь Севастьянович очень не хотел привлекать к допросу кого-то кроме своих специалистов. Ведь наверняка вскроется что-то такое, что даже своим лучше не знать.

— У остальных все тоже самое, только попроще.

— Так может все же поэкспериментируем на менее ценных пленниках?

Вместо ответа, врач только пристально поглядел на Хюммеля и тому сразу расхотелось предлагать что-либо еще. Просить об этом остальных медиков отряда тоже было бесполезным делом. И вовсе не потому, что есть сомнения в их профессионализме. Просто никто из них не станет шутить с "Кодексом Целителя"" На Немезидской Руси, медики вместе с учителями стояли особняком. Что для тех, что для других, "принцип белых одежд" был свят. Любители поступаться высокими принципами кончились давно. Изгнание нарушителей высокой морали из общества было меньшей из кар. Был у целителей и свой "пистолет с одним патроном", только выглядел он как склянка с ядом.

И ничего с ними тут было не поделать. Те моральные принципы, которые являлись частью их профессии, появились не на пустом месте. Времена, когда выгода и личное благополучие ставились выше любой морали, были временем настоящей катастрофы для народа. Те, кто не захотел становиться хрюкающим от сытости стадом, уцепились за традиционную когда-то мораль, как тонущий за соломинку. Уцепились и тем спасли себя и тех, кто хотел остаться народом, а не стадом.

Тогда, несколько веков назад, борьба шла не только на поле боя и подполье. Не менее ожесточенная борьба шла в душах людских. В результате, сохранили себя те, кто спасение души ставил выше спасения собственной жизни. Такой подход стал одинаков и для религиозных людей, и для атеистов. Пытаться бороться с этим было бесполезно, ибо ломать пришлось бы не отдельного человека, а все сообщество стоящее за его спиной.

Принципы гуманизма, с детства внедряемые в сознание граждан, не означали личной бесхребетности. Это было характерно не только для воинов. Ученые, считающие что наука требует жертв, добавляли: "В первую очередь от самого ученого". Учителя воспитывали детей не только словами и розгами. Умение подать пример правильного поведения в любой ситуации, считалось основой профессиональной пригодности. Актерам внушали, что положительным героем нужно быть не только на сцене. Медики в этом плане были ничем не хуже прочих людей. Следуя своей правде, они до конца боролись за жизнь и здоровье пациентов, не делая различий между своими и врагами. Но горе было тому, кто пытался причинить беспомощным людям вред. Сразу выяснялось, что защищая пациента, врачи умеют не только лечить. Убивать выродков всеми доступными средствами они тоже умеют. Решительно и без колебаний. А если нужно, то и ценой собственной жизни.

Поэтому вступать в конфликт с людьми, на чьей стороне Правда, Игорю Севастьяновичу совсем не хотелось. Пусть они остаются такими, какими их воспитали. Чем дольше они будут такими, тем лучше для его страны. А губить свою душу придется ему. Ничего плохого в этом он не видел. Ради того, что тебе дорого, можно жертвовать жизнью и благополучием. А еще можно жертвовать собственной душой. И если верующие правы, безнаказанным для него это не будет. И пусть за это потом придется где-то "там" отвечать. Плевать! "Сперва сделаю дело, а потом за это отвечу!"

А для того, чтобы сделать дело, пришлось взять курс на "Грязную Жемчужину". Нужные для грязных дел специалисты находились как раз там.

Что поделать, служба у него конечно почетная, но окунаться с головой при этом приходится не только в кровь. Есть и другие, более мерзкие субстанции. А иначе не выйдет. Операция по взятию "языков" была непростой. Губить результаты общих усилий излишним чистоплюйством Хюммель не хотел.

"А все-таки здорово у нас получилось! Не высший пилотаж конечно, но все-равно здорово!"

То, что это не высший пилотаж, было верно. Слишком много было слабых мест в их замысле. Честно говоря, им просто повезло. Конечно, персоны такого ранга охраняют лучшие из лучших, способные не дать злоумышленнику ни одного шанса на успех. Но именно это их и подводит. Покушения на настоящих властителей крайне редки. Наверное потому, что ни один террорист не станет покушаться на того, кто его кормит. Убивают и похищают обычно чиновников разной степени значимости. От этого не застрахованы даже правители. Зато те, кто дергают правителей за ниточки, почти всегда умирают собственной смертью. Это приводит к тому, что их охрана расслабляется и допускает такие промахи, которые никогда не допустит охрана более скромных персон.

Безопасник Заглобы мог сорвать их замысел на любой стадии осуществления. Можно было более подробно "покопаться" в биографиях "перегонщиков". Можно было выходить на связь с "Вартией" не с борта чужого корабля, а с узла связи на транспортном терминале. Возможностей обнаружить обман у Фрэнки было хоть отбавляй. Его подвела в первую очередь торопливость.

А само путешествие на чужом корабле? Он правильно поступил, когда сменил перегонный экипаж на свой, проверенный. Вот только не учел, что опасными бывают не только люди. Если бы он поменял не только экипаж, но и корабельную систему искусственного интеллекта, то ничего плохого с ними не произошло. Но не сделал этого, потому, что спешил. Ограничился только быстрой проверкой на наличие подозрительных "закладок". Не нашел, а мог бы, ведь они были. В нужный момент они сработали, активировав "нечисть".

Вообще-то, "нечистью" десантники называли ту машинерию, которая применяется при штурме орбитальных крепостей. Она достаточно громоздка, а потому и заметна. Но "Берта" была особым кораблем. И "нечисть" на ней тоже была особой. Она относилась не к штурмовым, а к охранным средствам. Распределенная по всему кораблю, она не вызывала своим видом никаких подозрений у непосвященных. Вот и у специалистов Френки она подозрений не вызвала. До самого последнего момента они считали, что управляют этим охранным оборудованием.

В том, что это совсем не так, они убедились самым худшим образом. Когда на искин "Берты" пришел условный сигнал с "Михаила Паникахо", "нечисть" сочла экипаж и пассажиров вражескими диверсантами. Ну а дальше, десантникам осталось только беспрепятственно проникнуть на яхту и собрать парализованные тела.

— Игорь Севастьянович, скажите мне пожалуйста честно, — прервал задумчивость Хюммеля врач, — как вы собираетесь поступить с нашими пленниками.

— Если честно, то я все-равно буду их допрашивать. Каким образом, вам этого Иван Петрович лучше не знать.

— Тогда как врач, я вынужден вас предупредить: вы можете в результате радикального вмешательства получить людей, чья психика претерпит необратимые изменения. Касательно моральной стороны дела, — Иван Петрович с сожалением смотрел на разведчика, — я понимаю что у вас нет выбора. Вот только предупреждаю: даром это для вас не пройдет. В один прекрасный момент вы поймете, что произошла деформация вашей личности. Да и не только вашей. Подумайте заранее о том, кем вы станете для своих родных и близких.

— Спасибо за предупреждение, дорогой Иван Петрович. Я все это учту. А насчет моей души… Знаете, у нас для лечения душевных болезней есть свое секретное лекарство. И оно постоянно находится рядом.

В который раз Игорь Севастьянович поразился мудрости далеких предков. "Лекарство", завещанное их обычаями, в данный момент находилось в комнате хранения оружия. В тот момент, когда его дальнейшая жизнь станет недопустима, он избавит себя и общество от дальнейшего позора.

"Все-таки правы они были. Низко падшие, должны сами избавлять этот мир от своего присутствия. Ну а пока я еще в своем разуме, буду стараться не пачкаться в дерьме. Надеюсь, что это у меня получится".