Две дочери из гнезда Толстого: Татьяна и Александра
Старшая дочь Льва Толстого – Татьяна Львовна Толстая, по мужу Сухотина (16 октября 1864 года, Ясная Поляна – 21 сентября 1950 года, Рим).
Была близка ко Льву Николаевичу: его друг и помощник. Мемуаристка, художница. После Октября 1917 года хранитель музея-усадьбы Толстого. В 1925-м выехала за границу. Жила в Риме, где создала музей Л.Н. Толстого.
Татьяна Толстая вела дневник с 14 лет: первая запись сделана 28 октября 1878 года, последняя 13 декабря 1932-го в Риме: «Труд мой кончился. Началась болезнь. Ну что же? Я не жалуюсь. Я прожила невероятную, незаслуженно счастливую и интересную жизнь. И удачливую…»
А вот ранняя запись в 18 лет (29 мая 1882 года): «…Не осуждайте меня, что я пишу такой вздор и так несвязно».
8 июня 1917 года, Ясная Поляна: «Ах как нужно писать! Сколько происходит всякого и интересного!..»
Именно всякого. В 1917-м поселился в Ясной Поляне Петр Сергеенко, в кабинете Толстого. Он был избран председателем общества «Ясная Поляна». И руководил всем. Кто такой Сергеенко? Прозаик, журналист, одно время секретарь Льва Николаевича, впоследствии – один из его биографов. В одном из писем Чехов написал о Сергеенко: «Вообразил себя великим писателем, стал серьезен. И засох…» Современники оценивали Сергеенко противоречиво: от «тихого» и «милого» до «хитрого и фальшивого человека».
Запись из дневника Татьяны Львовны от 23 августа 1918 года: «Ведь если Сергеенко может иметь значение и влиять на общественное мнение – то каково же оскудение умов!.. Тульские большевики ему кланяются и подчиняются.
– Во имя Льва Толстого надо дать жителям Ясной Поляны рису, сахара, макарон и т. д. – И всё дают.
Я этим всем хоть немного пользуюсь, но мне это тяжело. И я всеми силами стремлюсь вон из Ясной Поляны, где на каждом шагу я чувствую фальшь и притворство.
Сергеенко нас ненавидит классовой, завистливой ненавистью, и его отношение ко мне либо преувеличенно льстивое, либо грубо, дерзко ругательное. И то и другое мне невыносимо противно…»
В 1925 году Татьяна Сухотина-Толстая вместе с дочерью Таней покинула советскую Россию и обосновалась в Италии. Дневник Татьяны Львовны впервые был издан в 1950 году, на английском языке в Лондоне.
А теперь короткий рассказ о младшей дочери Льва Николаевича.
Александра Львовна Толстая (18 июня 1884 года, Ясная Поляна – 26 сентября 1979 года, Спринг-Вэлли, штат Нью-Йорк, США).
Внешне Александра Львовна была похожа на Льва Николаевича. В ее лице, говоря словами великого писателя, есть воспетое им доброе, русское, круглое. Но это не мешало классику порою высказываться критически. Как вспоминает младшая дочь:
«Бывало войдешь к нему. Он долго, пристально смотрит на меня, потом с грустью скажет:
– Боже мой! Как ты дурна! Как ты дурна!.. Ну ничего, ты не огорчайся, это не важно…
– Я не огорчаюсь, – говорю я не совсем искренне, – замуж никто не возьмет, так я и сама не собираюсь».
Александра Львовна прожила 95 лет, так и не выйдя замуж. По слухам, она предпочитала женщин мужчинам. Даже если это и так, то это никоим образом не затеняет героическую, подвижническую жизнь младшей дочери писателя. Такой жизнью можно только восхищаться. Она много сделала для сохранения и пропаганды творчества Льва Толстого. Участвовала в Первой мировой войне, получила чин полковника медицинской службы, ордена и медали. Не прогнулась в одном из первых советских концлагерей. Нашла в себе силы ярко проявить себя на Западе, создала Толстовский фонд и помогала тысячам перемещенных лиц из Германии и других стран спастись от СМЕРШа, перебраться и обустроиться в США, найти работу – грамотным и неграмотным, академикам, грузчикам, изобретателям, судомоям, как перечисляла в своем «Курсиве» Нина Берберова. Советская власть не любила Александру Толстую, и ее имя было вычеркнуто из справочников и энциклопедий. И лишь в период гласности о ней вспомнили.
Александра была близка к своему великому отцу, в 1901–1910 годах фактически пребывала в качестве личного секретаря Льва Николаевича, он даже посвятил ее в планы своего бегства из Ясной Поляны. Когда началась Первая мировая война, то Александра Львовна приняла твердое решение: «Я должна участвовать в общей беде». Она сдала экзамены на звание сестры милосердия и отправилась на фронт, несмотря на сопротивление матери. На фронте спасала людей и, когда возникала необходимость, лихо скакала на своем кабардинском коне Арагезе. Однажды ее госпиталь попал под немецкую газовую атаку, и Толстая смогла эвакуировать в безопасный Минск всех отравленных солдат и офицеров, за что была награждена Георгиевской медалью III степени. В Ясную Поляну она вернулась с тремя Георгиевскими крестами.
Война кончилась – началась революция. В 1919 году умирает Софья Андреевна Толстая, и вся забота по сохранению Ясной Поляны фактически легла на плечи Александры Львовны. Она добилась приема у наркома просвещения Луначарского и была назначена «комиссаром Ясной Поляны», при этом ясно осознавая, что это вовсе не охранная грамота. «Сегодня я комиссар, а завтра могут и в тюрьму посадить», – пошутила она. И как в воду глядела.
За какие-то прегрешения с точки зрения новой власти ее посадили в тюрьму на Лубянке. Выпустили, а потом вновь арестовали по делу Тактического центра. Это было в марте 1920 года.
В августе состоялся суд. Главный обвинитель Крыленко задал подсудимой Толстой вопрос:
– Гражданка Толстая, что вы делали на совещаниях и каково было ваше участие в деле Тактического центра?
– Ставила для них самовар, – ответила она.
Крыленко сарказма не понял и в обвинительной речи с пафосом вопрошал: «Где вы, интеллигенты, по ту или эту сторону баррикады?.. Или вы там, среди тех, кто ведет борьбу против нас?»
В итоге графиню Толстую, дочь великого Льва Толстого поместили в Новоспасский концлагерь, где ей пришлось испытать все ужасы лагерного быта. Но и в этих условиях она сумела подбадривать заключенных и набрасывать строки мемуаров. А еще она обратилась к Ленину (сохранился черновик письма):
«Мой отец, взглядов которого я придерживаюсь, открыто обличал царское правительство и все же даже тогда оставался свободным, и постольку, поскольку кто-либо интересуется моими взглядами – не скрываю, что я не сторонница большевизма, я высказываю свои взгляды открыто и прямо на суде…
Владимир Ильич! Если я вредна России, вышлите меня за границу. Если я вредна и там, то, признавая право одного человека лишать жизни другого человека, расстреляйте меня как вредного члена Советской республики…
Я пишу, повторяю, потому, что верю Вам и чувствую, что Вы поверите мне и поймете, что тяжесть моего положения не в том, что я живу в клетушке, питаюсь помоями, и даже не то, что лишена внешней свободы. Тяжесть моего положения главным образом в том, что лишена доверия, то есть возможности работать…»
После трех лет заключения Александру Толстую в 1921 году освободили по амнистии. Она вернулась к яснополянским делам. Однако работать в качестве хранителя усадьбы-музея было чрезвычайно трудно: чиновники постоянно вмешивались, диктовали, что надо делать, запрещали обучение в школе по толстовской программе, навязывали чуждые духу Толстого пропагандистские идеи. Все это напоминало тюрьму на свободе. В это трудное время Александра Львовна пишет в письме своей племяннице Анне Ильиничне: «Больше всего хочу свободы. Пусть нищенство, котомки, но только свобода».
В конце концов она обрела эту вожделенную свободу. Пришло приглашение из Японии читать лекции о Льве Толстом. Власть милостиво разрешила поехать, и Александра Львовна осенью 1929 года отплыла из Владивостока в Японию. Прощание с Россией навсегда… В 1931-м она демонстративно отказалась от советского гражданства, а через 10 лет приняла американское.
Из Японии Толстая перебралась в США, там завела ферму, занялась сельским хозяйством, отшлифовала свой английский язык. К ней часто приезжали русские гости, эмигранты. Вместе с Ниной Берберовой Толстая в часы отдыха удила рыбу. В одном из писем сестре Татьяне Александра Львовна рассказывала о своей американской жизни:
«Живу я так: встаю в 6 утра, пишу, в 8.30 еду на машине в Нью-Йорк, иногда до 12 ночи. И так пять дней. Два дня работаю на ферме. Личной жизни кроме писания – нет. Ну и не надо… Ведь мне будет скоро 63 года – старушка…»
Но эта старушка была крайне активна и энергична. В 1939 году она совместно с Сергеем Рахманиновым, с последним русским послом в США Бахметьевым, графиней Паниной организовала Толстовский фонд. Постепенно фонд помощи русским, лишенным своей родины, превратился в масштабную организацию с интернатом для престарелых, больницей, детским садом, филиалами в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Южной Америке…
Еще Александра Львовна страстно выступала на радиостанции «Свобода». Вот фрагмент одного из выступлений (17 марта 1957 года):
«…Еще в 1905 году Толстой предсказывал полный провал революции. Революционеры, говорил Толстой, будут много хуже царского правительства. Царское правительство держит власть силой, революционеры захватят ее силою, но будут грабить и насиловать гораздо больше, чем старое правительство.
Предсказание Толстого оправдалось. Насилие и жестокость людей, называющих себя марксистами, превзошли все злодеяния, совершаемые до сих пор человечеством во все времена, во всем мире. Чтобы удержать власть, им пришлось безгранично далеко отступить от теории Маркса, блестяще показав всю утопичность материалистического мировоззрения. Социализм превратился в диктатуру небольшой группы людей, силой захвативших власть и почему-то считающих, что они имеют право властвовать над миллионами.
Человечество будет глубоко несчастно, если оно будет руководствоваться законами людей, которые, забыв Бога, хотят властвовать не для блага народа, а для своей выгоды, своей корысти…»
Разве власть могла простить такие высказывания? Нет, конечно. Это понимала и Александра Львовна, когда писала в письме Татьяне: «Если я вернусь, я могу только в Соловки или под расстрел».
В 1978 году в канун празднования 150-летия со дня рождения Льва Толстого Александра Толстая писала в Москву в Толстовский музей: «Мне тяжело, что в эти драгоценные для меня дни я не могу быть с вами, с моим народом, на русской земле. Мысленно я никогда с вами не расставалась».
С народом – да, а с властью…
Александра Львовна дожила до глубокой старости в светлом уме, в мягкости и доброте, как отметил один из членов клана Толстых. Она упокоилась на кладбище Новодивенского монастыря в Спринг-Вэлли.
Ну, и последнее. Ветвистое дерево Толстых дало много плодов: дети, внуки, правнуки, праправнуки… И их разнесло по всему миру. Лично я был удивлен, когда узнал, что праправнучка Льва Николаевича Виктория Толстая, русская шведка, поет джаз. Графиня Виктория Эриковна. Это один из сыновей Толстого, Лев Львович, эмигрировал в Швецию и там женился на шведке Доре Вестерлунд…
А я горжусь, что русская праправнучка Фекла Толстая однажды брала у меня интервью, не помню, на какой радиостанции, кажется, России. Я как бы ощутил руку великого Толстого через несколько поколений.