Глава 12. Здравствуйте, я ваш косё

Ох, как же не хотелось оставлять господина одного… Киёмаса даже попробовал было пригласить его с собой, но господин Хидэёси отказался наотрез. Почему отказался, он не пояснил, и от этого было еще тревожнее. Да он бы и не ехал никуда, но Такуми, у которого он спросил про копье, сказал, что да, разумеется, сможет. Только нужно измерить, насколько «сильный холод» должен выдерживать металл. Киёмаса не спорил – кузнец, который ковал прошлое копье, заставил его перебрать кучу заготовок, прежде чем сумел сделать нужную и хотя бы начать работу.

Киёмаса надеялся, что в этот раз процесс не займет год. Кузнечное дело так продвинулось за эти столетия! А надо торопиться. Не просто же так Мицунари нападает на людей. У него должна быть цель, кроме бесконечной злобы, которая и породила мононоке. Зачем он напал на того мужчину у храма? Что вызвало его ярость?

Внезапно Киёмаса остановился как громом пораженный. Иэясу! Вот на кого направлен гнев мононоке! Вот что пробудило его и лишило покоя душу Мицунари. Появление в этом мире Токугавы Иэясу.

Более четырех веков Исида Мицунари пребывал, разрываемый яростью и болью… И поэтому на свет появилось чудовище.

– Ты чего встал? – ткнул его в бок Хидэёси. – Забыл, где торговые ряды?

Киёмаса не то чтобы забыл, он и не знал. Но он звонил хозяину дома, который любезно оставил ему свой номер телефона, и выяснил, как до них добраться.

Оказывается, у трамваев были номера! И нужно не просто садиться на первый, который появится, а выбрать номер, который будет следовать по определенному маршруту. Киёмаса счел это весьма удобным. Ведь чтобы попасть в нужное место, ты должен всего лишь запомнить номер трамвая и номер остановки, на которой выходить.

А все потому, что господину Хидэёси понадобился телефон. Конечно, он необходим ему, как и любому современному человеку, поэтому покупку нужно было сделать не откладывая – вечером Киёмаса уезжал в Нагато. Билет Такуми ему взял и пообещал встретить с синкансэна.

Когда-нибудь он обязательно покажет господину Хидэёси синкансэн.

– Ну? – Хидэёси нетерпеливо подергал его за рукав.

– Туда, – указал рукой Киёмаса. Огромное стеклянное здание с кучей горящих вывесок – это просто обязаны быть торговые ряды.

Открывающиеся самостоятельно двери Хидэёси уже видел, потому с гордым видом прошел через них и остановился. Куда идти дальше – он не знал. Киёмаса, судя по всему, тоже. М-да… когда они выбирали одежду, было гораздо проще.

А, какая разница? Это же просто рынок, рано или поздно нужная лавка найдется. Хидэёси решительно пошел вперед, но, не сделав и десяти шагов, наткнулся на стойку с прикрепленной к ней табличкой: «Чего-то не знаешь? Спроси у меня». Над табличкой виднелось улыбающееся лицо молодого парня. Хидэёси поднял голову и вытянул вперед руку, едва не коснувшись носа молодого человека.

– Ты – Окейгугл?

– Да, вроде того, – парень рассмеялся.

– Ясно. Окейгугл, скажи, где купить э… – он замялся, – Киёмаса, покажи ему.

Киёмаса достал телефон и продемонстрировал.

– А-а, – снова заулыбался парень, – салон «Сони» на втором этаже, номер двести одиннадцать. Приятных покупок.

– Ты молодец, Окейгугл, – похвалил парня Хидэёси, – хорошо работаешь. Только иногда плохо слышишь. – Он захихикал и направился за Киёмасой. Тот явно знал, куда идти. Они остановились возле стеклянных дверей.

– Смотрите наверх! – обрадованно зашептал Киёмаса.

Хидэёси посмотрел. Оттуда на них падала круглая металлическая площадка.

– Это лифт! – провозгласил Киёмаса, когда двери открылись. Хидэёси зашел внутрь, и кабинка взмыла вверх.

Ух, это было здорово, аж дух захватило.

– Киёмаса, почему в прошлый раз ты таскал меня по самодвижущимся лестницам и не показал такое чудо? – наигранно возмутился Хидэёси, но по его лицу расплылась довольная улыбка.

Киёмаса еще раз нажал кнопку – лифт полетел вниз.

– А-а-а! – восторженно завопил Хидэёси. – Это даже лучше той штуки, которую ты придумал! Гораздо лучше!

– Тогда такого не было, к сожалению. А тут я сразу увидел, но… нам надо выходить.

«Киёмаса, придет охрана и выставит нас отсюда», – как наяву он услышал голос Иэясу. И опять зашептал:

– Нельзя долго. Мы сейчас купим вам смартфон и еще немного покатаемся.

– Пошли, – скомандовал Хидэёси, и они вышли из лифта.

Лавку они нашли быстро. Киёмаса зашел внутрь и ошалело принялся вертеть головой по сторонам. К ним тут же подошла девушка и поклонилась:

– Что хотят посмотреть господа?

– Нам нужен смарт-фон, – по слогам произнес Киёмаса, чтобы его точно поняли.

Девушка вновь поклонилась и подвела их к одной из витрин.

– Вот, пожалуйста, выбирайте. Я вам расскажу обо всех моделях, которые вам понравятся.

– Господин, – снова громко зашептал Киёмаса, – какой смартфон вы хотите?

– Дурацкий вопрос, – таким же шепотом ответил Хидэёси, – самый большой, разумеется.

Здоровенный, с собственную ладонь смартфон купил и оформил на себя Киёмаса. У самого господина Хидэёси не было именной таблички. И этот вопрос стоило тоже решить, но как? Ведь господин не согласится принять помощь Иэясу, а как еще добыть такую вещь, Киёмаса не знал. Но догадывался, что вряд ли сейчас это стало проще, чем было в его время. Нужны связи с судьей или еще с каким важным чиновником. А их у него не было. Украсть или отнять тоже не подходило – на табличке была фотография хозяина. Но ничего, этот вопрос не требовал срочного решения. Об этом он подумает позже, когда разберется с копьем.

В комбини они зашли по дороге с остановки. Киёмаса забрал заказанные накануне диски с фильмами про Тоётоми Хидэёси и заодно прикупил еще готовых обедов, чтобы его господину не понадобилось срочно никуда выходить. Мало ли что может с ним случиться. Опять могут забрать в больницу, а то и того хуже – в тюрьму! Ведь он совсем не знает местных законов, и от стражей порядка не сможет отбиться. Нет, лучше пусть не выходит никуда. По себе Киёмаса знал, что просмотр фильмов может занять надолго. И когда они зашли в дом и Киёмаса положил на пол покупки, он наконец-то вздохнул с облегчением. И даже этот убогий домишка показался ему родным и уютным.

Колеса для синкансэнов! Вот что изготавливали в кузнице у Като Такуми! Киёмаса был вне себя от восторга. Колеса эти, гигантские литые диски, длинными рядами стояли на складе – огромном, крытом прозрачной крышей дворе, куда привел его потомок-кузнец.

Впрочем, слово «кузница» мало подходило к этому громадному трехэтажному зданию с кучей рабочих и причудливыми механизмами, которые, по словам Такуми, во многом заменяли людей.

Киёмаса очень любил всякие устройства и механизмы. От китайских игрушек до боевых машин – он изучал их, разбирал незнакомые, собирал и придумывал свои собственные. И многое из этого работало, и отлично работало. Например, подъемник для укладки камней. При помощи дерева, металла и веревок можно было поднять даже самый большой камень на высоту в три человеческих роста. А самоходные повозки? Внутри них одни люди вращали колеса, а другие, скрытые от врага, могли стрелять из аркебуз или ручных пушек.

Но то, что он увидел здесь, превзошло все его ожидания. Да на одну погрузку колес в вагоны можно было смотреть часами.

К сожалению, времени у него не было.

– Пройдемте наверх, – поклонился Такуми, пропуская его вперед, к лифту, – я хочу еще кое-что вам показать.

Лифт. Этот не был прозрачным – он состоял полностью из металла, но Киёмаса понял, что их также тросом поднимают вместе с кабиной. Двери открылись, он вышел и сначала слегка оторопел. Словно из современного мира он вернулся назад, домой. Плетеные узорчатые татами, коврики у стен, ниши над ними. И окна, затянутые рисовой бумагой. Такуми прошел вперед и раздвинул сёдзи. Киёмаса последовал за ним и оказался в додзё^[65]. Самом настоящем, в каких занимались дети самураев, которые не могли позволить себе собственных наставников.

На дальней стене висел веер с его гербом, а выше было написано «Славься, сутра Священного Лотоса».

– О… – только и смог протянуть Киёмаса.

– Здесь юноши обучаются воинскому искусству, – поклонившись, сказал Такуми. В его голосе звучала гордость.

Юноши, о которых, судя по всему, и шла речь, – шестеро совсем еще мальчишек, разбившихся на пары, и взрослый парень – видимо, старший ученик, синхронно повернулись, опустились на колени и поклонились наставнику.

А может, и Киёмасе тоже?

– Они знают меня? – негромко спросил Киёмаса.

– Я прошу простить меня, но я еще не успел им вас представить.

– Ничего! – радостно рассмеялся Киёмаса. – Знакомиться лучше всего во время тренировки! – Он подошел к боккэнам на стене и указал на один. – Я возьму, наставник?

– Конечно, – Такуми поклонился еще ниже, выпрямился и подошел к нише со стойкой. Взял оттуда один из двух боккэнов и протянул Киёмасе:

– Только, прошу вас, возьмите этот. Это мой. Те – ученические.

– Нет, я не стану брать твой. – Киёмаса снял другой боккэн со стены, скинул куртку и встал в стойку. – Нападай, наставник, посмотрим, на что ты годишься.

…И едва успел отмахнуться от мгновенного удара. Он не ожидал от этого почтенного человека, да что там – старика, – такой прыти. Сам он даже мальчишкой так не носился! И это не были хаотичные прыжки – каждое движение, которое Киёмасе удавалось замечать, было четким и выверенным – ничего лишнего. Он перешел в атаку. И принялся давить, наступая и непрерывно атакуя, почти не отвлекаясь на защиту, – тактика против более быстрого, но менее сильного противника.

Вот где пригодились детские тренировки с Сакити. Точно так же, как тогда, нужно было не дать противнику опомниться, обрушивая на него град сильных ударов и вынуждая того уворачиваться, а не отбивать, рискуя потерять оружие и подвижность руки.

И тело. Так же, как в детстве, слушалось просто отвратительно. Он уже пропустил два удара от маленького сухонького старика! Да, скользящих, и по ногам – будь меч настоящим, они бы только порвали одежду, но все же! Сам он задел Такуми только один раз, и тоже едва чиркнул по груди. Хорошо, что есть додзё. И отлично, что есть такой прекрасный партнер для тренировок. Киёмаса отступил на шаг, а потом снова, с удвоенной силой принялся теснить.

Техника Такуми была ему не знакома. Она была сложнее той, к которой он привык, и подходила для выступлений куда больше, чем для настоящего боя. Но это и было то, что нужно, – тренировки для развития скорости, духа и тела. А не для убийства. Для убийства особых техник и не требуется. Киёмаса размахнулся и, вложившись всем корпусом в удар, выбросил руку вперед.

Боккэн Такуми, вылетев из его рук, громко стукнулся об пол. Киёмаса коснулся кончиком деревянного меча его горла. Некоторое время они так стояли молча в гробовой тишине, а потом Киёмаса отшвырнул в сторону боккэн, подошел к Такуми, присел на корточки и сжал в объятиях.

– Какой же я счастливый-то! Какими внуками наградили меня боги! – Он отпустил Такуми, встал и поклонился ему:

– А тебя благодарю за отличный бой. Надеюсь встретиться еще.

– Конечно, – тот поклонился в ответ, – сюда ходят много достойных людей, с которыми приятно скрестить мечи.

Такуми повернулся к присутствующим. Юноши выстроились вдоль стены, чтобы им не мешать, и наблюдали за происходящим с огромным интересом.

– Вот, – сказал Такуми, – я хочу представить вам господина Като Киёмасу. Поприветствуйте его.

Все как один, вместе со старшим учеником, опустились на колени и склонили головы в поклоне:

– Приветствуем вас, мастер.

Киёмаса наклонил голову в ответ.

Такуми отошел в сторону, и Киёмаса последовал за ним.

– Вы говорили, что вам нужно просторное помещение. Это подойдет?

– Конечно, – Киёмаса кивнул и огляделся, – только пусть все выйдут, и ты тоже. Тут станет очень холодно. Ты принес заготовку?

– Заготовку?

– Ну, я не знаю, как это правильно называется. Такой длинный брусок металла. Я его колол силой, а кузнец смотрел по сколам, насколько силен холод и какие металлы надо смешать, чтобы сделать прочнее. В последний раз только с шестой попытки получилось – представляешь, как выросла моя сила?

Такуми кивнул, но не уверенно.

– Господин Като, прошу прощения, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но я взял вот это, – он достал из сумки, которую принес с собой, длинный стеклянный стержень. И протянул его Киёмасе. Киёмаса посмотрел. Внутри были начерчены полоски и стояли иностранные цифры. Он уже выучил их. В самом низу была нарисована цифра 200.

– Что это такое?

– Это термометр для низких температур. Он измерит даже самый сильный холод и покажет температуру лучше всяких сколов.

– О, – рассмеялся Киёмаса, – забавная вещица. Но ты не понял. Будет такой сильный холод, что эта стекляшка сразу разлетится. Даже металл не выдерживает, я же говорю.

– Нет, что вы, – Такуми улыбнулся и покачал головой, – этот термометр выдерживает погружение в жидкий азот. Да не каждый металл на такое способен – это особенное стекло.

– Жидкий – что?

– М… представьте себе такой холод, что воздух замерзает и становится как вода.

– О-о-о… – Киёмаса вытаращил глаза, – ничего себе. И такое научились делать?

Такуми кивнул:

– Представьте себе самую холодную зиму. Так вот, этот термометр способен измерить холод сильнее в двадцать раз.

– Какая вещь! – Киёмаса сжал стеклянный стержень в руке. – Хорошо, тогда пусть все выйдут. Когда я закончу – я тебя позову.

Оставшись один, Киёмаса некоторое время разглядывал термометр. Выходит, точка концентрации силы должна быть на этой штуке. Надо сосредоточиться, чтобы Такуми увидел его полную мощь. То самое ледяное пламя. И его последнюю производную – ледяное лезвие. Это был видимый даже простому глазу поток силы, который образовывался вокруг лезвия его копья и прикосновение которого обращало плоть в лед и крошило камень. И удар достигал любого объекта в пределах видимости Киёмасы.

Стекло… что же, не узнаешь, если не попробуешь.

Он положил прибор в самом центре на пол и протянул руку, указывая на него. Настроился, расслабился, отпуская силу. Пусть она течет свободно, не встречая препятствий. Воздух вокруг заколебался. Киёмаса сам не чувствовал холода, но знал, что воздух остывает и смешивается с тем, который еще остыть не успел, – это и дает появившееся легкое марево. По татами вокруг термометра начало расползаться пятно инея. Киёмаса сосредоточился и ощутил вдруг во всем теле такую легкость, что расхохотался от внезапно нахлынувшего счастья. Давно, о как давно он не испытывал подобного! Вокруг него цветком полыхнуло голубое сияние, он как будто плыл в нем, летел вверх, купался в этих лучах.

Киёмаса развел руки в стороны и снова рывком свел их вместе, на груди. А потом направил сомкнутые ладони на прибор.

И луч, похожий на хрустальный, потянулся от его рук. Еще миг – и он коснулся лежащего на полу прибора, и воздух вокруг загустел и словно потек. Киёмаса не успел удивиться, как вдруг раздался треск, додзё наполнило нестерпимое сияние, а грохот и звон едва не оглушили его. На пол посыпались осколки стекол из оконных проемов.

«Так это все-таки была не бумага», – ошалело подумал Киёмаса и опустил руки.

Термометр лежал на полу, расколовшись на три части. Киёмаса огляделся по сторонам – все от пола до потолка было покрыто толстым слоем инея, а по краям разбитых окон свисали здоровенные сосульки. Лампы на потолке лопнули, и на додзё опустился полумрак. С ужасом он осматривал помещение и хлопал глазами – как же так? Опять? Почему он опять не смог совладать с собой?..

Сёдзи задергались. Не с той стороны, с которой заходили Киёмаса и Такуми, а с другой. Видимо, там был черный ход. Наверное, дерево от холода перекосило, и оно поддавалось плохо. Наконец створка отъехала. В додзё влетел взволнованный Такуми и остановился в нескольких шагах, совершенно обалдевший. Следом за ним из дверей показались любопытные лица учеников.

Повисла тишина.

– Нифига себе… – послышался в этой тишине голос одного из парней, – вот это банкай^[66]!

Такуми некоторое время постоял с растерянным видом, а потом опустился на колени.

– Вот она – сила ками! – воскликнул он и коснулся лбом пола.

«Сила ками. Так вот в чем дело!» – осенило Киёмасу. Похоже, за четыреста лет его мощь возросла, а он не научился еще с ней справляться, не привык. Он быстро пошевелил плечами, повертел головой и похлопал глазами. Поднял руки. Вроде ничего не болело – значит, тело эту силу выдерживает. Отлично. Он снова огляделся по сторонам и смущенно пробормотал:

– Извини. Я… я все уберу.

Мальчишки оказались чудесными. Получив все, что нужно для уборки: метлы, совки, плотные перчатки – они с энтузиазмом принялись за дело. Иногда, явно смущаясь, «случайно» оказывались рядом и задавали вопросы. Киёмаса охотно отвечал. Он ворочал тяжелые татами, тщательно вытряхивая из них осколки, – кому будет приятно наступить на них ногой? К счастью, пострадали только окна, перекосило крепления и дерево, которым были отделаны стены, слегка потрескалось в нескольких местах. Но Такуми сказал, что так и оставит – в память о столь знаменательном событии в его додзё. Сам он ушел, как только работа закипела. Старший ученик, Синдзи, самый высокий из всех, кроме самого Киёмасы, обосновался на длинной лестнице под потолком – чинил лампы. В додзё быстро потеплело: этому в немалой степени поспособствовало то, что выдался погожий день. Теплый ветер проникал в пустые оконные рамы, и Киёмасе было несколько неловко, но Такуми заверил, что уже завтра привезут новые стекла и все заменят.

Начало темнеть, когда они закончили уборку. Синдзи сложил лестницу и торжественно щелкнул выключателем. Лампы загорелись. Все дружно захлопали в ладоши. Киёмаса посмотрел и тоже принялся радостно ударять ладонью о ладонь.

Когда он разберется с мононоке, обязательно перевезет сюда господина. И юного господина Хидэёри тоже сюда приведет. И будет наконец учить его как положено.

– Господин Като… – Подошедший к нему Синдзи смущенно опустил голову.

– Что? Говори.

– Прошу простить меня за дерзость, но если бы вы были так добры, чтобы снизойти до такого ничтожного криворукого неумехи, как я…

– Подраться хочешь, что ли? – расхохотался Киёмаса.

– Прошу прощения, господин, я не смею…

– А ты смей. Тащи сюда боккэны.

Не веря своему счастью, Синдзи кинулся к сложенным в углу и еще не развешанным по стенам деревянным мечам.

И тут из толпы учеников шагнул один, невысокий и вихрастый. Поднял голову и звонким голосом выкрикнул:

– А я? А можно я тоже?

Остальные зашикали на него, схватили за одежду и потащили назад.

– А не боишься? – Киёмаса сделал грозное лицо и шагнул вперед.

– Н-нет, – парнишка высвободил рукава своего косодэ и поклонился.

– Так, ясно. Кто еще смелый?

Возникла небольшая заминка, а потом тишину разорвал хор голосов:

– Я!

– И я!

– Я!

Киёмаса оскалился:

– Тихо! Сейчас я должен бой Синдзи. Как только мы с ним закончим – нападайте все. И пощады не ждите!

Такуми вернулся, когда совсем стемнело. В додзё, несмотря на вечернюю прохладу, было жарко.

– Наставник! – закричал кто-то, и все немедленно выстроились в шеренгу, вытянувшись по струнке. И также дружно опустились на колени. Стоять остался один Киёмаса.

– Я вижу, вы тут не скучали, – улыбнулся Такуми. – Что делали?

– Я продержался против господина Като две с половиной минуты, – гордо отрапортовал Синдзи.

– А мне удалось один раз задеть господина Като, когда мы нападали толпой! – выкрикнул тот самый вихрастый парнишка.

– А еще мы делились на две команды: одной руководил мастер Синдзи, а другой – господин Като. И мы действовали не силой, а тактикой!

– Отлично. Я понял, что все замечательно провели время. А теперь слушайте меня внимательно. Поклянитесь, что ничто из увиденного вами сегодня не покинет стен этого додзё.

– Клянемся, – хором сказали ученики.

– Хорошо. Можете быть свободны.

Сам он подошел к Киёмасе:

– Благодарю вас за то, что снизошли до моих бестолковых учеников.

– Да они замечательные парни, я очень доволен!

– Господин Като, я бы хотел перейти к делу. Вы были правы – лучше работать сразу с металлом. Я заказал несколько образцов специального сплава, разработанного для использования при очень низких температурах. Их доставят к завтрашнему вечеру. Будет освобожден один из цехов – там и проведем исследования. Это не слишком долго? – Такуми выжидательно посмотрел на Киёмасу.

– Долго? Да мой кузнец тратил на одну заготовку почти месяц! – развел руками Киёмаса и, довольный, хлопнул Такуми по плечу.

– Тогда прошу пожаловать домой, господин Като. Вас ждет ужин.

– А водка? Водка будет?

– Конечно. Специально закупили самую лучшую. – Такуми отошел в сторону, пропуская Киёмасу к выходу.

– А теперь встаньте боком. И снова пройдите от двери к окну. Поверните голову. Нет, в другую сторону – так, как будто что-то услышали. Хорошо. Поправьте волосы.

Укё отошел от окошка к двери, постоял немного и постучал.

– Да, уже заканчиваем, – раздался из комнаты голос Рэй.

Укё открыл дверь и вошел. Сержант Кимура стояла возле окна, замерев в нелепой позе, Рэй восседала на кровати и вертела на пальце туфлю на низком каблучке, принадлежавшую госпоже Кимуре.

– Вы можете продолжать – я не мешаю.

– Мешаете! – Госпожа Кимура повернула к нему лицо. – И скажите, почему вы меня не отпускаете домой? Не доверяете? Мне надоело тут ночевать. В конце концов люди обо мне беспокоятся.

– Не волнуйтесь, – Укё пожал плечами и поправил очки, – в отделении все знают, что вы в клинике из-за того, что произошло. И находитесь под наблюдением врачей. А живете вы одна, так что там точно никто беспокоиться не будет.

– Я в клинике? И известно, в какой? Так что же, вы всем сообщили, что у меня инсульт? Или шок? Это же конец моей карьере!

– Что вы. Я бы никогда не стал так поступать. Ваши коллеги думают, что вы повредили шею во время нападения на вас животного. Придется потом немного походить в бандаже.

– Вот спасибо, – Кимура скрестила на груди руки и закусила губу, – да зачем все это? Почему мне просто не выписать выходные и отпустить домой хотя бы ночевать. Еще раз спрашиваю: вы мне не верите?

Укё вздохнул и присел на край кровати рядом с Рэй.

– Знаете, не хочу вам лгать. Видите ли, речь тут не о доверии, а о безопасности. Вы жертва, недобитая жертва. Удобная и подходящая. И именно на это и расчет. Но не о вас мы волнуемся в первую очередь. А о тринадцатилетней Тиэко и семнадцатилетней Мэгуми. Вы же знаете их?

Кимура кивнула, продолжая кусать губу.

– Тем более должны понимать. Они тоже Исиды. Значит, подходят как тела для мононоке. Мы не знаем, может ли он менять носителя, если предыдущий еще жив, и надеемся, что не может. Но если мы ошибаемся… видите ли, вероятнее всего, ваш наставник – медиум. Он может беседовать с духами, и это делает его подходящим объектом для вселения. И это же спасает его тело и разум. Он может пережить то, что его тело и душу трансформирует мононоке. Девочки же, вероятнее всего, этого не переживут. То есть, если мононоке использует, например, тело Тиэко, чтобы напасть на вас, – после того, как он его покинет, девочка умрет.

– Через два часа я сменю господина Ватару, – вклинилась в разговор Рэй, – поэтому я ухожу через двадцать минут. Мне надо еще найти и купить туфли.

– Да, я же сказал, можете продолжать.

– То есть на меня вам плевать. Тогда к чему этот театр? Боитесь упустить мононоке? – Кимура горько усмехнулась.

– Именно. Не волнуйтесь, вы не останетесь в стороне. Разумеется, о вас я беспокоюсь в последнюю очередь. Вы полицейский, у вас есть сила. Шокер, наконец. А у семьи Исида есть только наша внимательность.

– Вы нам мешаете, отец, – Рэй встала, – я же говорю: у меня мало времени. А вы болтаете и болтаете.

– Я лишь отвечаю на вопросы, не более того.

– Вы можете на них ответить, когда мы закончим. Что вы хотели?

– Хотел сказать, что еду с тобой. У нас с господином Ватару есть важное дело – он только что звонил.

Если бы повод не был таким печальным, Киёмаса бы плясал от радости. Годным оказался первый же слиток, который он получил от Такуми. Темный, красиво мерцающий металл даже не треснул, когда воздух вокруг него стал жидким. Только радужная волна пробежала по поверхности. Что же, теперь кузнецы точно обойдутся без него. Такуми сразу, убедившись, что все прошло успешно, купил ему билет на поезд.

Оказавшись на вокзале, Киёмаса все пытался заглянуть с платформы вниз – увидеть колеса. Он видел, как они выглядят, на складе, но больше всего было интересно, как они крепятся к поезду. Ведь Такуми рассказал ему о том, что благодаря колесам синкансэн только набирает скорость, а потом втягивает их, как черепаха лапы, и летит над землей. Это было настолько невероятно, что не укладывалось у Киёмасы в голове. Обычные люди напридумывали таких штук, по сравнению с которыми то, что умели делать потомки богов, казалось просто смехотворным. Такуми также рассказал ему про современное огнестрельное оружие и показал, где о нем почитать. Сам он больше интересовался мечами, но решил, что Киёмасе будет интересно побольше узнать про то, чем пользуются современные воины. Полночи они просидели перед экраном, на котором Такуми показывал ружья, стреляющие так далеко, что обычному глазу не видно цели, и так быстро, что не успеваешь моргать. Эх… сам бы Киёмаса просидел и до рассвета, тем более что водки еще оставалось прилично (он даже прихватил одну бутылку с собой), но Такуми уже был слишком стар и чуть не заснул прямо перед экраном. Пришлось прекратить это увлекательное занятие.

Но у Киёмасы в смартфоне лежало множество картинок с подробным описанием, и время в поезде пролетело незаметно.

Когда он открыл дверь дома, тишина его изрядно напугала. Нет, только не это! Неужели господин опять куда-то ушел?! Киёмаса шагнул за порог и остановился, ошалело хлопая глазами. Нет, господин был на месте. Он сидел спиной, уставившись в экран, по которому бегала голубая рябь, – судя по всему, фильм, который он смотрел, давно закончился. Но не это поразило Киёмасу. Вокруг господина громоздились горы коробок, оберток и огрызков. Да что там – комната выглядела так, словно в ней устраивали попойку с десяток асигару. Растоптанные фрукты, которые сначала явно швыряли об стену, рис, присохший к полу, и что-то белое и липкое даже на вид, размазанное по лестнице…

– М-мой… господин?.. – Киёмаса выронил из рук пакеты с покупками – по пути он зашел в комбини.

– Киёмаса?.. – Хидэёси медленно обернулся. – Киёмаса!

Он вскочил, бросился к Киёмасе и принялся трясти его за грудки:

– А-а-а! Мерзкий, подлый тануки! Тварь, гадкая подлая тварь!

– Иэясу?.. О, господин, что случилось? Что он сделал?!

– Он убил меня! Он, скотина, прикончил меня! Прикончил, пока Ханбэй умирал, захлебываясь кровью! А Мицунари, о, мой бедный Мицунари, как он кричал, как он пытался догнать и покарать ублюдка!

– Что?.. – Киёмаса сглотнул и растопырил руки. Нет, не может быть, чтобы разум оставил господина. Злые языки говорили про такое, но Киёмаса быстро их укорачивал. Но… тогда о чем он говорит?

– Где? Как? Когда?

– Там! – Хидэёси указал на экран. – Ублюдок! Подлый Токугава! А ты? Где был ты, когда меня убивали? Почему ты не защитил меня? А эта одноглазая северная змеюка! Я знал, я знал, что ему нельзя доверять!

– Что?.. – Киёмаса все еще не мог понять, что происходит. – Северная змеюка? Это кто?

– Да Датэ же! Вот подлец. Они сначала господина Оду прикончили, а потом за меня взялись, скоты. Ну, ничего. Смотри, что у меня есть! – Он метнулся к тумбе и, схватив лежащие там три диска, развернул их веером:

– Вот. У меня еще три осталось. Мицунари еще жив. И Отани Ёсицугу тоже. Они же отомстят за меня, да?

– К-конечно. – Киёмасу аж затрясло от облегчения. Он медленно подошел к экрану и без сил опустился возле него. Фильмы. Господин Хидэёси просто посмотрел фильмы. Иэясу уже рассказывал, как перевирают все художники и авторы этих спектаклей.

А Хидэёси тем временем, вытащив из принесенного им пакета упаковку шоколадного зефира (Киёмаса запомнил, как называется его любимое лакомство), поднял с пола еще один диск и вручил Киёмасе:

– Сохрани его. Тут я самый красивый. И нравлюсь госпоже Оити.

Работы оказалось больше, чем ожидал Киёмаса. Пол отмывался плохо, радовало лишь то, что в доме нашлись тряпки и ведро для воды. И что она текла из крана теплой. Скребка для пола Киёмаса не обнаружил, поэтому просто залил пол водой и стал ждать, когда он отмокнет. Сам же принялся оттирать лестницу.

– Да! Мицунари, убей его! – орал у него за спиной Хидэёси.

«Иэясу-у-у!» – неслось с экрана. Бегающий там с мечом безумец совершенно не был похож на всегда аккуратного и уравновешенного Мицунари, но если господину нравилось… Впрочем, может, создатели этого фильма что-то знали? Киёмаса вспомнил полные звериной ненависти глаза. И опять в груди все сжалось. Он присел на ступеньку и начал тоже смотреть на экран.

…И едва услышал телефонный звонок. Он вытащил смартфон – звонил Такуми.

– Добрый вечер, господин Като. Я прошу простить меня за то, что отвлекаю вас, но я бы хотел сказать, что отливку и ковку закончили. Остаются только шлифовка и заточка. Завтра к вечеру я пошлю к вам курьера. И – древко. Какое оно должно быть?

– А, без разницы. Главное, чтобы прочное и легкое и не сломалось сразу. Через него сила не проходит. Иногда бывает, что его конец трескается и отваливается, но древко всегда можно переставить. – Киёмаса так обрадовался, что забыл о своих переживаниях.

– Очень хорошо. Древко мы тоже изготовим. Нужно что-нибудь еще?

– Нет, Такуми, ты просто молодчина. Ничего не нужно. Ну разве что… – он огляделся по сторонам, – служанку. А еще лучше – косё, – он рассмеялся. Оружие – это главное. С остальными мелочами он как-нибудь разберется.

Ватару, нахмурясь, наблюдал за тем, как Рэй осматривает снайперскую винтовку, закрепленную на окне. Уверенно, со знанием дела и явно одобрительно.

– Экстренный случай. Ты, надеюсь, помнишь, что это?

– Конечно. – Рэй повернулась, и лицо ее было совершенно серьезным. Она протянула руку и пошевелила пальцами.

– Мунэхару, выдай ей ампулы.

– Весь набор?

– Конечно. И вот – ключи от квартиры семьи Исида. Если заметишь, что кто-то из них заражен и один, – можешь попробовать захватить в доме. Если там поблизости остальные члены семьи – стреляй.

– Благодарю, но я хорошо знаю инструкцию.

– Нет, Рэй, ты не «хорошо ее знаешь». Сейчас мы будем первый раз пробовать осуществлять именно захват духа, а не его ликвидацию. С твоей помощью. Поэтому я тебе разрешаю применить крайние меры, но помни: это именно крайние меры. Ну и если ты увидишь, что заражен основной объект, – не делай с ним ничего. Просто убери девочек от него подальше. Ну и, само собой, снотворное применять запрещено.

– Господин Ватару, прошу прощения, я не совсем дура. И, кроме того, – Рэйко похлопала по пакету, который поставила возле окна, – зря я, что ли, на час опоздала?

Укё изобразил на лице страдание.

– Именно. Час. Целый час мы бегали по этажам, потому что нежный персиковый отличается от кораллового! Да я даже не думал, что ты знаешь такие цвета!

– Конечно, знаю. А вы сомневались?

– Разумеется. Я был уверен, что тебе из цветов одежды и обуви известны только красный, ярко-красный, очень красный и пятьдесят оттенков черного.

– Вообще-то я девушка.

– Вообще-то время идет, – вмешался Ватару.

– Да, прошу прощения, – Рэй отдернула занавеску, – все трое чистые? Полностью?

– Да, – Ватару кивнул. – Все, Укё, поехали. Исиду Токитиро выпускают сегодня. Надо подготовить место.

Когда они сели в машину, Ватару покачал головой:

– Не уверен до сих пор. Но рано или поздно это придется сделать в первый раз.

– Я сам не уверен. – Укё поправил очки и задумался. – Но, с другой стороны, Рэй пока работала без сбоев. Контроль хороший. Но тьма…

– Именно. Но тьма. Неупокоенный дух может сильно ударить по контролю. И я опасаюсь за девочек.

Укё отвернулся:

– Тут мы ничего сделать не сможем. Даже если удастся захватить духа, вселившегося в одну из них до трансформации, – психика девочки пострадает настолько серьезно, что восстановить ее практически невозможно. Сначала меняется сознание, и лишь потом – тело.

– Скажи мне лучше: а может мононоке заставить убивать того, кто изначально не способен на убийство? – Ватару выехал на шоссе и перестроился.

Укё по-прежнему смотрел в окно.

– Да. Думаю, может.

– Тогда не получается ли так, что мы заведомо приговариваем невиновного человека?

– Он виновен. Одержимый духом Исида не мог бы звонить и договариваться с жертвами. Он был в здравом уме и твердой памяти. И камеры. И все остальное. Это действия разумного человека.

– Мунэхару, выслушай меня спокойно.

– Хорошо. Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните.

– Да. – Ватару слегка наклонил голову. – Хидэаки. Почему ты так уверен, что обманывает тебя именно он? Почему бы не предположить, что его разумом может управлять Отани Ёсицугу? Настолько тонко, что мы просто этого не замечаем. Ведь твой брат до двадцати лет был умным, жизнелюбивым и готовым сражаться с онрё до конца. Он был несокрушимо уверен в том, что в этот раз готов и справится. Мы наблюдали за ним все эти годы. Его душа не разрушена тьмой. Несмотря на то что Отани Ёсицугу терзает его в каждом воплощении, свет Кобаякавы Хидэаки остается с ним. Как выходит, что этот человек каждый раз идет на немыслимые ухищрения ради того, чтобы лишить себя жизни?

– Не знаю… – Укё наморщил лоб, упорно делая вид, что смотрит в окно. – Я не читаю его мыслей. А Току я к нему не подпущу никогда.

– Что-то мне подсказывает, что говорят в тебе не только отцовские чувства, – усмехнулся Ватару.

Укё наконец повернулся и тяжело вздохнул:

– Нет, господин Такакагэ, во мне в первую очередь говорит инстинкт самосохранения.

На стоянке было полно машин. Ватару едва нашел место, чтобы припарковаться. Они вышли и осмотрелись по сторонам.

– Вы думаете, тут будет безлюдно ночью? – Укё сощурился от солнца.

– Да. Мне особо нечем было заняться во время слежки, я тут все фото посмотрел. Ночью здесь тихо. И от жилых домов далеко. Машины оставляют, да. И это тоже хорошо.

Укё хмыкнул:

– А кто будет платить за разбитые, если что-то пойдет не так?

– Я думаю, мэр Нагои, кто же еще. Оформим как стихийное бедствие, – Ватару криво усмехнулся.

– Так, значит, отпускаем сегодня?

– Да. – Ватару снова стал серьезным и достал телефон. Сделал несколько фотографий. – Здесь он должен оставить машину: больше негде. Открытая площадка – там, за деревьями, – он указал рукой, – камер нет, на случай если он проверит. Если будет проверять – придет как раз сегодня вечером. Посидим, покушаем пиццы, полюбуемся на звезды. Если придет – значит точно все сработает.

– Да, главное, чтобы не спугнул никто. – Укё обошел машину кругом и приложил руку ко лбу, как козырек. – Кимура слабое звено. А что, если предупредит? Все же она может верить своему наставнику больше, чем нам.

– Рискнем. Она должна позвонить ему сегодня. Кроме того, нам все равно придется ей доверять, если мы собираемся брать ее на службу. Свари кофе и возьми термос.

Водки оставалось на донышке. Киёмаса горестно вздохнул и снова наполнил чашку. Пьян ли он? Да какая разница? Никакого это значения не имеет. Да о чем он? Что сейчас вообще имеет значение? Он украдкой посмотрел на господина Хидэёси. Тот сидел боком к нему и лицом к экрану. И неотрывно смотрел туда. Иногда он набирал в руку горсть орехов, которые Киёмаса заботливо насыпал в чашку, и отправлял в рот. Когда орехи закончатся – надо насыпать конфет. Досмотрев фильмы, Хидэёси переключился на телевещание. Смотрел все подряд: новости, рекламу, передачи для детей. Киёмаса понимал его: сам первые дни делал то же самое. А Такуми, как малышу, объяснял ему, что именно он смотрит и для чего это нужно.

Эх… казалось, это было так давно. А он и сам бы сейчас хотел сидеть рядом с господином и рассказывать ему все, что знает об этом мире.

Господин… а есть у Киёмасы право теперь его так называть?

– Киёмаса! Смотри, какой мост. Ты видел этот мост?! Это же невозможно! Как могли такое построить! Смотри!

Киёмаса поднял на Хидэёси полный скорби мутный взгляд.

– Так, – Хидэёси снова прихватил горсть орехов, – а ну перестань, немедленно. Я тебя не прогонял! Что ты ведешь себя, как побитая собака?

Киёмаса вместо ответа опустил голову.

– Можешь обижаться дальше.

– Я не обижаюсь, – вскинулся Киёмаса, – нет! Как бы я посмел! Но вы… Вы… – Слезы покатились из его глаз.

Хидэёси пододвинулся ближе, не вставая с пола. Понюхал водку, сморщился:

– Ну и дрянь. Зачем ты это пьешь? Эй! Я всего лишь освободил тебя от вассальной клятвы. Все. Ты мне больше не вассал. Я говорил, что ты мне больше не брат? Не приемный сын? Еще раз. Я прогонял тебя?

– Я!.. – Киёмаса согнулся и ударил лбом в пол. – Вся моя жизнь, весь ее смысл – это служение вам! Все! Зачем мне что-то еще? Зачем мне тогда жить, если я вам не нужен?!

– Да нужен, нужен, прекрати, – Хидэёси ткнул его пяткой, – голову подними. И послушай меня. Я еще раз повторяю, внятно и по слогам: я не могу сейчас позволить себе вассала. Мне нечем платить тебе за службу. У меня нет земли, чтобы наградить тебя ею. Наоборот – именно твоя семья сейчас содержит меня.

– Господин! Не сочтите это оскорблением!

– Я не считаю, – Хидэёси сложил на груди руки, – хотя это унизительно! Но дело не в этом. Я хочу быть честным с тобой.

– А я хочу лишь служить вам! Как верный Бэнкэй^[67] служил великому Минамото Ёсицунэ^[68]! Разве вы сами не говорили, что я – его воплощение?

– Говорил, говорил, – Хидэёси нахмурился, – говорил. Мало ли что я тогда говорил? Слушай, когда я умер, ты принес клятву Токугаве Иэясу. Разве моя смерть уже не освободила тебя?

– Но сейчас-то! Сейчас-то вы живы!

– Да. Но сейчас другое время. Ты сам это сказал. И вон, по телевизору что показывают! Самолеты! Киёмаса, ты летал на самолете?

– Нет, – быстро ответил Киёмаса. Но, спохватившись, снова горько вздохнул. – Умоляю, не прогоняйте меня! – Он снова ударил лбом в пол.

– А… опять за рыбу деньги. Киёмаса, ты понимаешь, что пока ты служишь мне, за мной копится долг? Я не хочу начинать новую жизнь в долгах!

– Мне ничего не нужно!

– Конечно, тебе ничего не нужно! Тебя же содержат твои дети, как немощного старика!

Киёмаса схватил бутылку и залпом опрокинул в себя содержимое.

«Тр-р-р-блинь-дзынь», – разнеслось внезапно по комнате.

– О, что это? – Хидэёси огляделся по сторонам.

– Не знаю. – Киёмаса поднялся и на всякий случай взял меч.

Звук повторился.

– Это оттуда! – Оба одновременно указали на входную дверь. Выглядело так, будто звук издает она.

Киёмаса тихо подошел к двери. Прислушался. Снаружи явно кто-то был. Он осторожно отодвинул щеколду замка, потом ногой распахнул дверь и замер на пороге с занесенным мечом.

– Э?.. – Меч так и завис в воздухе. В дверях стоял парнишка в черной куртке с натянутым на голову капюшоном. В руках он сжимал какой-то сверток, а из-за его спины торчало что-то длинное, похожее на меч в странном чехле. Глаза его были крепко зажмурены.

– Ты кто? – Киёмаса опустил меч.

– Я Юкита, господин! Асано Юкита! Вы меня помните?! – Парнишка стянул капюшон и радостно заулыбался. – Вот! Наставник Такуми просил передать вам подарок! – Он протянул ему сверток. – И вот. – Он бережно снял с плеча продолговатый круглый чехол и бережно протянул Киёмасе.

– Это что?

– Это ваше копье.

– Копье? – Киёмаса взял чехол и отступил вглубь комнаты. – Такое маленькое?

– Я, я сейчас все объясню. И покажу, – юноша тоже шагнул внутрь, – извините… калитка открыта была, вот я и подумал… ну, сразу в дверь позвоню.

– А! Так вот что это был за звук! – понял Киёмаса. Сейчас, на свету, он узнал паренька. Тот самый вихрастый нахал, который лез впереди всех. Сейчас, не иначе, тоже сам вызвался доставить копье.

– Дверь закройте, – раздался недовольный голос Хидэёси.

– Да, сейчас, конечно, – пробормотал Киёмаса, кидаясь к двери.

– О… прошу прощения, кто это такой? – тихонько спросил паренек.

– Это его светлость, господин Тоётоми Хидэёси! – Киёмаса был возмущен до глубины души. Ну как можно о таком спрашивать?! Но тут же осекся. Незачем пугать этого парня, он ни в чем не виноват. Если сам Киёмаса не сразу узнал господина, то чего он хочет от мальчугана?

– О… Это… он тоже ками? Как и вы?

– Да, да, я тоже ками, как и Киёмаса, – пробурчал Хидэёси, поворачиваясь, – а что тебя смущает? Мой несолидный вид? Так вот, смотри, я молод, да. Как ты. Такой же молодой и сильный юноша! Постареть, знаешь ли, всегда успеем!

– Я – Асано Юкита, ваша светлость, – юноша распростерся по полу, – для меня огромная честь видеть вас! Прошу простить меня – я не знал, что вы здесь! Иначе бы принес достойные дары для вас!

– Дары… дары. Это я люблю. А скажи мне, юный Асано, а не приходишься ли ты родственником брата моей жены? Случайно?

– Я происхожу из ветви Асано Нагаакиры, ваша светлость, это второй сын господина Асано Нагамасы. Это не та ветка, из которой сорок семь ронинов… э… а вы, наверное, не знаете. Просто обычно все спрашивают.

– Эх… все оставили потомков, кроме меня. Теперь вот сижу и ем чужой хлеб, – Хидэёси вздохнул.

– Юкита, говоришь, тебя зовут? – Киёмаса глубоко вздохнул. – Я не был близко знаком с основателем твоей ветви, но я был хорошим другом и наставником его старшего брата. Очень рад, что Такуми отправил ко мне именно тебя. Без сомнений, он знал, что я буду рад тебя видеть.

– Вы правда… рады? – Юкита поднял голову и посмотрел на Киёмасу взглядом, полным восторга.

– Конечно. Все-таки мы с тобой родственники. И дрался ты хорошо – я запомнил тебя, станешь хорошим воином.

– Благодарю, благодарю, господин Като. Не сочтите за дерзость, я нижайше молю дать мне дозволение просить вас…

– Просить? О чем? – Киёмаса наклонил голову набок.

– Возьмите меня на службу! – выпалил Юкита, не сводя с Киёмасы взгляда, в котором, кроме восторга, теперь плескалась еще и надежда.

– На службу? Тебя? Я?

– Да. Господин Киёмаса, я слышал, вам нужен косё… я ловкий, вы сами это видели. Я умею чистить копье и изготовлять древко, ухаживать за мечом и шнуровать доспех. Готовить набэ^[69] на огне и запекать рыбу на углях. Могу долго нести короб с вещами и не уставать. Возьмите, я всю жизнь мечтал служить вам!

– Мне?.. – Киёмаса немного оторопел и смотрел на парня, слегка сдвинув брови.

– Какой ты забавный мальчик. – Хидэёси встал, подошел, наклонился над Юкитой и начал с интересом его разглядывать. – А разве современные воины носят доспех? И пользуются копьем и мечом? Где ты учился этому? И ты, выходит, знал, что Киёмаса воплотится, так?

– Нет… прошу прощения, ваша светлость… я не знал. Я вообще не думал, что встречу его здесь, в нашем мире.

– А где же ты собирался с ним встретиться? В загробном?

– Нет… я сейчас объясню, – Юкита распрямил спину, но продолжал смотреть в пол, – я… ну, я хотел попасть в прошлое. Ну, то есть не хотел, но мечтал, как в кино показывают. Когда ты такой идешь по улице, упал, очнулся, и раз – в Средневековье. И служишь потом Оде Нобунаге или Токугаве Иэясу. Участвуешь в битвах. Ну да, это кино, но я был маленький совсем и думал: а вдруг? И начал готовиться. Только служить я хотел господину Като. Он – величайший воин. Я все-все про него читал и смотрел. Каждый год ездил в Кумамото на праздник фонарей. А прошлым летом провел месяц в бусё-тай при замке Кумамото. У меня и доспех есть, и шлем. И в храме господина Като я всегда просил исполнить мою мечту. А сам готовился, чтобы не быть как эти, которые попадали и ничего не умели толком. Не хотел быть, как они.

– Значит… ты ждал меня, чтобы мне служить, так, что ли? Хотел ко мне попасть? А? – Киёмаса усмехнулся.

– Ну… да. Ну, это я в детстве так хотел. Потом, конечно, стал взрослым и понял, что это невозможно, если вдруг не изобретут машину времени, но все равно продолжал. Есть много людей, которые увлекаются реконструкцией, мы иногда собираемся на фестивали и участвуем в шествиях. Я вам обязательно покажу! Только возьмите меня! Я как вас увидел – сразу узнал.

– Взрослый, говоришь… И сколько тебе лет?

– Семнадцать!

– О, действительно взрослый парень. – Киёмаса посмотрел вопросительно на господина Хидэёси.

Тот пожал плечами:

– Ты сам решаешь, это не мое дело. Он к тебе пришел.

Киёмаса вновь перевел взгляд на Юкиту. Тот все так же смотрел на него, и столько надежды было в этих глазах, что Киёмаса понял: не сможет он вот так взять и прогнать этого юношу. Если кто-то хочет служить тебе – нельзя его прогонять. Он снова тяжело вздохнул и наклонил голову:

– Хорошо, Асано Юкита. Я тебя беру на службу. Косё… вот что, косё, а знаешь ли ты, где здесь недалеко можно как следует выпить? Я хочу немного… развеяться.

– Вот, господин Като, давайте отойдем сюда. Сядьте, подышите, вам полегчает. Это все дым. Табачный дым.

– Что? Табачный… дым? Что мне табачный дым? Думаешь, я не курил никогда трубку? Курил! Фу… гадость… – Киёмаса тем не менее сел на каменный парапет и прислонился к дереву. Юкита встал рядом, готовый, если понадобится, подхватить господина. Ну как он не подумал? Ведь организм человека, рожденного в Средние века, сильно отличается от современного. Он не привык к этой отраве. А он тоже хорош. Посоветовал господину Като заказать пиво. Он же его наверняка никогда не пробовал.

Сам Юкита не пил. Во-первых, он спортсмен, во-вторых, он никогда не считал, что нарушать закон круто. Пару раз все же пробовал пиво и решил для себя, что ему это не нравится. Но Като Киёмаса жил в такие тяжелые времена, когда пили все, поэтому Юките и в голову не пришло его осуждать за пьянство. Тем более ему и правда было так тяжело! Его господин не простил ему того, что он приносил клятву верности другому после его смерти, и прогнал его из вассалов. Как так вышло, что люди, которые творили историю четыреста лет назад, а потом стали ками – духами-покровителями, оказались здесь и сейчас? Юките страшно хотелось это узнать. Просто трясло от желания. Почему они молоды? А Тоётоми Хидэёси вообще юн, хотя он и покинул этот мир глубоким стариком. Их перенесли из прошлого? Но господин Такуми называл Като Киёмасу «воплощенным ками». То, что ками может обрести плоть и появиться среди людей, Юкита знал. Про это было огромное количество сказаний – когда такой дух спасал людей, попавших в беду. Но это явно не тот случай. Эти «воплощенные ками» одеты в современную одежду и, похоже, собирались остаться здесь надолго. Но появились недавно – наставник Такуми долго инструктировал его, как именно надо вести себя и разговаривать со средневековым воином. Да Юкита и сам неплохо знал это: столько перечитал и пересмотрел. Но он не будет проявлять неуместное любопытство. Ему все расскажут и объяснят, когда сочтут достойным. А пока все, о чем просил наставник его и остальных учеников, – это не говорить никому о том, что они видели. Чтобы их не посчитали за сумасшедших. Юкита счел это излишней предосторожностью – дураков, желающих попасть под насмешки одноклассников и обвинения в том, что «пересмотрели своего аниме», среди них не было.

– Фу-ух… ты прав, мне уже лучше. Пойдем, выпьем еще. Пиво! Отличная штука!..Но водка лучше. Она, как огонь, согревает сердце. Жаль, что кончилась…

– Э… господин Като, вы пили водку?

– Да… я говорю: кончилась. Где наливают водку? Показывай!

Больше всего Юките хотелось показать Като Киёмасе дорогу домой. Чтобы уложить спать. Перспектива торчать посреди улицы в не самом благополучном районе Нагои с пьяным в хлам средневековым самураем не казалась ему радужной. Как бы беды какой не стряслось. Но в бар идти было еще опаснее – Юкита и так вывел Киёмасу на улицу раньше, чем им заинтересовалась охрана. И тут его осенило:

– Господин Като, нам нужно вернуться домой. Мы оставили его светлость, господина Тоётоми одного. Вдруг с ним что-то случится? Это неспокойный район.

– О… – Киёмаса выставил вперед палец, потом поднес его к носу Юкиты. – Ты прав, Юкинага… пойдем домой. Нельзя оставлять… нельзя. Потом опять… полы мыть… аха-ха-ха… – Киёмаса запрокинул голову и расхохотался на всю улицу. Но послушно пошел вперед.

Юкинага… Или Ёсинага?.. Так ведь звали первого сына Асано Нагамасы, того, который умер, не оставив наследников. И это он был другом господина Като. Юкита помнил это. Они вместе сражались в Корее и выдержали тяжелую осаду в Ульсане. А потом именно с ним Като Киёмаса ездил на встречу Тоётоми Хидэёри и Токугавы Иэясу. На ту самую, где и был отравлен. А Асано Юкинага был тоже отравлен Токугавой годом позже…

Получается, Като Киёмаса принимает его за своего друга?.. Эх… домой. Нужно срочно отвести его домой.

– Эй! А ну стой!

Юкита замер и медленно повернулся. Он уже знал: ничего хорошего он там не увидит. И действительно. Из-за поворота от той самой пивной, из которой они вышли недавно, к ним развязной походкой направлялись трое.

Босодзоку. Юкита не помнил, видел ли он их в баре, но было похоже, что они обратили внимание на Киёмасу и не случайно оказались здесь.

– Эй! Громила? Ты глухой? Стой, говорят!

Като Киёмаса медленно повернулся и окинул троицу недоуменным взглядом.

– Э?.. – сказал он.

– Ты оборзел, что ли? Ты кто такой? Что тут делаешь?

Они подошли совсем близко. Молодые парни, едва ли намного старше самого Юкиты. Но, видимо, были у них права, раз их обслуживали в пивной. А, судя по их виду, они провели там не мало времени.

– Брысь, шавки, – внезапно процедил сквозь зубы господин Като и, отвернувшись, вновь пошел дальше.

– Да ты охренел, бычара? Знаешь, с кем разговариваешь, кусок дерьма? – Один из босодзоку сдернул с пояса прикрепленную к нему цепь и намотал на руку.

Като Киёмаса снова остановился и медленно обернулся. Рука его дернулась к поясу и замерла. Юкита похолодел. В мгновение ока он кинулся вперед и встал между парнями и господином. Он понял, что происходит. И очень надеялся, что удастся все-таки разойтись.

– Эй, пацаны. Все о'кей. Мы из Нагато, случайно здесь. Уже уходим. Хотите выпить? – Он полез в карман и достал оттуда скомканные купюры – все, что у него было наличкой. Около трех тысяч йен, – тут не много, но так, дружеский жест, за беспокойство, – Юкита широко улыбнулся.

– Слышь, ты, сопля, – один из троицы шагнул вперед и выбил деньги у него из руки, – я не с тобой базарю. А с твоим потерявшим берега корешем! – Он наклонился и вытащил из голенища высокого шнурованного ботинка длинный нож и, схватив Юкиту за волосы, прижал нож к его горлу.

Юкита ощутил прикосновение к коже холодной стали, и время замедлилось. Он вскинул правую руку, намереваясь провести удар под локоть нападающего и перехватить его запястье левой, но его ладонь ударила в пустоту. Все, что произошло дальше, он даже не успел толком разглядеть. Раздался крик, потом треск, что-то пролетело мимо его головы и с противным звуком шмякнулось на асфальт. Он непроизвольно повернул голову – за его спиной на земле распростерлось тело, с цепью, все еще обмотанной вокруг руки, и неестественно вывернутой головой. Юкита, вздрогнув от ужаса, посмотрел назад и увидел Като Киёмасу, сжавшего горло еще одного из парней.

Он рванулся изо всех сил и повис у Киёмасы на руке.

– Отпустите! Господин, умоляю отпус… – Дыхание внезапно перехватило, волна ужаса нахлынула на него, сердце сжалось. Юкита повалился на землю и начал судорожно хватать ртом воздух. Стало немного полегче. Страх, накативший внезапно, постепенно отступал.

– Эй! Вставай давай, – к его лицу протянулась рука. Он поднял голову и увидел наклонившегося над ним господина Като.

– Ты чего этим поганцам предлагал? Деньги, что ли?.. – Като Киёмаса скривился.

– Господин… – Юкита поднялся, оглядываясь по сторонам. И громко икнул, прижав руку к губам, чтобы сдержать вскрик. Один из нападавших, которого он уже видел, лежал без движения с явно свернутой шеей. У второго – хозяина ножа – этот самый нож торчал из груди, и тоже не было похоже, что он хотя бы дышит. Третий… он хрипел, катаясь по земле и пытаясь разорвать ворот своей куртки. Юкита кинулся к нему и протянул было руки, чтобы помочь, но парень отпрянул, его глаза вылезли из орбит, тело несколько раз дернулось, и он затих. Юкита отшатнулся. И ошалевшим взглядом уставился на Като Киёмасу:

– Вы… вы… убили их всех…

– Э? – Тот нахмурился. – И что? А ты-то почему струсил?

– Я… – Юкита сжал руками голову, – господин… я… спортсмен….джиу-джицу… ну, кроме кэндо… он первый достал нож… просто побить, просто побить, понимаете?!

– А-а, – рассмеялся Киёмаса, – вон что. Ты их сам побить хотел, так?

– Да… то есть нет, то есть… вы их убили! Черт, черт, черт, – Юкита принялся озираться по сторонам, – надо уходить отсюда. Кто-то мог видеть и вызвать полицию.

– Полицию? Стражей? Ну и что?

– Как это что? – едва не застонал Юкита. – Они вас арестуют! Вы же убили этих парней!

– Арестуют? За что?! Ты что несешь? Это же разбойники, отребье!

– Все равно. Послушайте, послушайте меня. Сейчас такие законы. Преступников ловит полиция, потом их судят и сажают в тюрьму. Нельзя убивать самому, понимаете?..

– Как это? – Киёмаса наморщил лоб. – Он тебе нож к горлу приставил. Ты что, должен был дать себя зарезать и подождать «полицию»? Что за чушь?!

– Не чушь. Господин, ну послушайте. Надо уходить, быстрее. Хорошо, если здесь нет камер… – Юкита молитвенно сложил руки перед грудью. – Господин, прошу, пойдемте скорее! Я потом все объясню!

– Ну… хорошо. – Киёмаса зашагал вперед.

Юкита кинулся следом. Надо было еще найти автомат и позвонить в скорую. Вдруг кто-то из этих несчастных еще жив.