на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 4

«Со мной тебе ничего не грозит, милая!» Шепот горца у самого уха прозвучал как клятва. И пока Давина, затаив дыхание, наблюдала, как один из его молодых спутников — кажется, Уилл — старается извлечь застрявший у него в плече наконечник стрелы, слова эти не давали ей покоя.

Неяркие лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь кружевной шатер листьев, под которым они решили разбить свой лагерь, позолотили лицо их предводителя — того самого, что вынес ее из огня, мужчины, который поклялся защищать ее. Его спутники называли его Робом. Он был едва ли не на голову выше всех остальных, а может, ей только так казалось из-за того, что от него исходило ощущение несокрушимой уверенности в себе и силы, чему не мешала даже торчавшая в плече стрела. Он казался сильнее и больше остальных мужчин. С первого взгляда было понятно, что такой человек способен на многое.

Но под силу ли ему защитить ее? Ей отчаянно хотелось верить, что он действительно намерен это сделать — вероятно, еще потому, что все, кого она знала, были мертвы. Если окажется, что и этот Роб принадлежит к числу ее врагов, значит, ей больше не на что надеяться.

Давина была не глупа. Если Эдвард вместе с сотней своих людей не смогли защитить ее — хотя, видит Бог, они пытались, — то что уж говорить о Робе? Четверо шотландских горцев, двое из которых совсем зеленые юнцы, при всем своем желании не смогут противостоять целой армии. Или… смогут? Святые небеса, какой же у них дикарский вид, подивилась она, с этими голыми, волосатыми ногами и огромными мечами, при каждом движении колотившими их по бедрам. Кстати, что они делали возле аббатства? Что у них на уме? Действительно ли они намерены отвезти ее в какое-то безопасное место или собираются вместо этого передать ее в руки ее врагов? Как бы там ни было, она — неподходящая для них компания. Если намерения их чисты, тогда из-за нее их просто убьют. Конечно, можно было прямо спросить, кто их послал — случайно, не те, кто охотился за ней? Только вряд ли они скажут правду, решила Давина.

Как ее врагам удалось напасть на ее след, спрашивала себя Давина, да еще прямо перед коронацией? Кто-то явно сообщил им, где ее искать. Но кто?

Сестры никогда не скрывали от нее правду. Давина знала, почему ее отняли у матери, когда она была еще совсем крошкой, и отправили в аббатство Святого Христофора. Давина хорошо понимала, какую ценность она представляет… двойную ценность, с горечью поправилась она, учитывая, какую цену заплатили те, кого она любила. Когда в аббатстве появился посланный королем Карлом Эдвард, он сказал, кто хочет ее смерти. Видит Бог, их оказалось немало. Откровенный разговор с Эдвардом посеял в ее душе мутный, похожий на липкую паутину страх, который иногда сгущался настолько, что казалось, его можно потрогать руками. Она не винила Эдварда — девушка хорошо понимала причину, по которой он решился это сделать. Не знать о нависшей над тобой угрозе иной раз куда опаснее, чем встретиться с ней на поле боя. С тех пор она жила в страхе, никогда не зная, что сулит ей завтрашний день, кожей ощущая опасность, которая подстерегала повсюду.

Она смотрела, как Роб, подойдя к журчавшему между деревьев небольшому ручейку, нагнулся к воде. Несколько минут назад она сама прополоскала в том же ручье свои длинные волосы, стараясь хоть как-то отбить пропитавший их запах гари. Набрав в ладони воды, Роб принялся умываться. Всю свою жизнь она провела в окружении мужчин, среди воинов, но ни один из них не казался таким могучим, как этот дикарь, да и шириной плеч им до него было далеко. Не в силах отвести от него взгляд, она молча смотрела, как он обходит разбитый на полянке лагерь. Давина с удивлением отметила, что он двигается с той надменной гордостью и спокойной уверенностью в себе, которой обладают лишь те, чьи предки веками привыкли повелевать. Перехватив ее взгляд, шотландец в свою очередь принялся с любопытством разглядывать ее, и она поспешила отвести глаза в сторону.

— А знаешь, девушка, — проговорил он, и Давина вспыхнула, почему-то уверенная, что он направляется к ней, — если бы моя сестра умела держаться с таким же хладнокровием, как ты, она наверняка бы уже нашла себе мужа.

С губ Уилла, успевшего к этому времени разжечь костер, слетел ехидный смешок. Этот малый — воплощенный соблазн, решила Давина, когда он с широкой ухмылкой подмигнул ей. В нем было что-то от волка… эти прозрачные светло-серые глаза, особенно странные на фоне смуглой кожи, хищная усмешка на тонких губах, между которыми ослепительно блестели белые и острые, как у хищника, зубы. Впрочем, женщинам он наверняка нравится, решила она.

— Оставь Майри в покое, — набычившись, проворчал парнишка, тот самый, что совсем недавно бросил Робу открытый вызов, упрямо отказавшись возвращаться в Англию.

На первый взгляд ему было не больше девятнадцати, худощавый и гибкий, как лоза, он словно родился в седле. Из-под темных прядей шелковистых волос, спадавших ему на лоб, сверкали глаза, переливавшиеся всеми оттенками изумрудно-зеленого и золотисто-карего цвета, удивительные глаза, в которых иной раз вспыхивал опасный огонек, очень похожий на тот, что тлел в глазах Роба.

— Мы оба знаем, почему она до сих пор не вышла замуж.

— Угу, твоя правда, Колин, — расхохотался Уилл, подбрасывая веток в костер. — Парни до смерти ее боятся.

— Сдается мне, Колин имел в виду моего брата Коннора.

— И его в том числе, Финн. Хотя, если честно, я не виню Коннора, что он предпочел сбежать в Англию.

Глаза Уилла смеялись. Он явно, не стесняясь, дразнил второго юношу, чья внешность поразила Давину с первого взгляда.

Спутники называли его Финн. Украдкой разглядывая его, Давина подумала, что Господь в своей милости решил послать ей на помощь одного из самых прекрасных своих ангелов — из числа шотландцев, разумеется. Из-под изумрудно-зеленой, под цвет его глаз, шапочки спадали длинные, совершенно прямые волосы того же оттенка светлого золота, что у нее самой. Ей становилось легче на душе оттого, что она просто смотрела на него. В отличие от Колина, такого же смуглого, темноволосого и немного опасного, как Роб, Финн был так неправдоподобно красив, что Давина от души пожалела ту девушку, которой суждено влюбиться в него.

— Коннор никого не боится. — Привалившись к дереву и швырнув в рот пригоршню каких-то ягод, поправил Финн. — Иначе с чего бы королю Карлу вздумалось сделать его капитаном?

Давина нисколько не удивилась — покойный король любил окружать себя шотландцами. И при дворе, и в армии было немало горцев.

Давина повернулась к мужчинам спиной и чуть не упала от удивления, увидев сидевшего перед ней на корточках Роба. Господи помилуй, охнула она, в его присутствии все остальные мужчины, в том числе и его спутники, выглядят какими-то замухрышками! В сгущающихся сумерках она уже не могла различить золотистые искорки, из-за которых казалось, что в его удивительно живых голубых глазах пылает огонь, но Давина знала, что он горит и сейчас. У Роба был прямой, правильной формы нос, а тяжелая челюсть придавала всему его облику оттенок надменного высокомерия. Она невольно задержала взгляд на его губах — наверное, эти губы многих женщин лишили сна. А крохотная ямочка лишь подчеркивала мужественную линию подбородка.

— Проголодались?

— Я помогу, — предложила она, с трудом пытаясь встать.

— Нет уж, сидите, — ворчливо велел Роб, мягко толкнув ее обратно. — Нам нужно поговорить, — внезапно став серьезным, сказал он. — Вряд ли вам это понравится, но говорить в основном придется вам.

Давина закусила губу. Не стоит особенно распускать язык, ведь ей придется коснуться темы, упоминания о которой следует всеми силами избегать. А она иной раз забывает об осторожности. Глупо откровенничать с незнакомцем. Нужно найти способ уклониться от этого разговора, но проделать это так, чтобы не возбудить его любопытства.

— Как прикажете, сэр, — пробормотала она. — Но может быть, вы сначала позволите мне заняться вашей раной?

Вместо ответа шотландец вдруг молча взял ее за руку — это было сделано с такой властной уверенностью, что у нее сразу заныли зубы. В этот момент она позавидовала Колину, единственному, у кого хватало духу противоречить этому человеку.

— Сэр, мне бы очень не хотелось, чтобы по моей вине у вас началась лихорадка, — поспешно добавила она, постаравшись вложить в свои слова как можно больше убедительности, чтобы он не заподозрил, что она просто тянет время.

— Очень хорошо, — наконец сдался он, однако по лицу Роба было видно, что подобная уступчивость дается ему с трудом. — Только не называйте меня «сэр».

Роб отодвинулся, всем своим видом давая понять, что он в ее полном распоряжении.

— Рыцарского звания у меня нет. Сомневаюсь, что меня даже можно считать джентльменом.

Давина понятия не имела, что означает это заявление… и почему при звуке его низкого, чуть хрипловатого голоса по всему ее телу пробежала дрожь.

— Мне понадобится вода, — сказала она, сложив руки на коленях и стараясь не смотреть на него.

Стиснув зубы, она решила, что ни за что не позволит себе поддаться исходившему от него соблазну.

— Уилл. — Роб повернулся к остальным. — Ей нужна вода.

— Вам придется подвинуться, — велела Давина, гадая, о чем он собирался спросить ее и на какие вопросы ей лучше ответить, а каких постараться избегать.

— Угу, действительно, так будет удобнее.

Роб повернулся. На губах у него мелькнула улыбка, и Давине внезапно показалось, что он без труда читает ее мысли.

— Ну ты и разболтался, Роб! — пробормотал Уилл, пряча усмешку. — И впрямь, не началась ли у тебя лихорадка?

Давина успела поймать кисет с водой, который протянул ей Уилл. А мгновением позже Роб, не вставая, с силой пнул его сапогом в грудь. Более слабый человек на месте Уилла от такого удара полетел бы вверх тормашками. Но Уилл, хлопнувшись на землю, захохотал во все горло.

— Ты уж с ним поаккуратнее, милая, — вскочив на ноги, попросил Уилл. — Уж больно он у нас нежный, — бросил он через плечо, отбежав подальше, чтобы быть уверенным, что Роб до него не доберется.

Нежный? Давина с сомнением разглядывала спину Роба. Даже укутанный в несколько слоев грубой шерсти, он казался тверже гор, встававших на горизонте.

— Мне понадобится ваш кинжал после того, как я хорошенько промою рану, — пробормотала она. — Нужно отрезать несколько полосок ткани, чтобы…

— Ну уж нет, милочка, мой кинжал ты не получишь. Хотя я, конечно, догадался, почему ты пустила в меня стрелу…

— Так это моя стрела?! — широко открыв глаза, ахнула она.

Сердце ее упало. Вряд ли ей стоит рассчитывать на его помощь.

— Это она тебя ранила?! — явно не веря собственным ушам переспросил Финн.

Недоверие в его голосе было под стать изумлению, написанному на лицах остальных спутников.

— Угу, — кивнул Роб, испустив тяжелый вздох, словно у него язык не поворачивался признать это. — Именно поэтому мне становится не по себе при одной мысли о том, что она примется ковыряться у меня в спине моим же собственным кинжалом.

— Это же смешно! — возмутилась Давина. — Мне бы и в голову никогда не пришло ранить человека…

Она осеклась, только сейчас сообразив, что он сказал. Он и раньше намекал на то, как она едва не прикончила его, но в тот момент Давина ослепла и оглохла от горя и почти не слушала его.

— С чего вы вообще взяли, что эта стрела из моего колчана? — накинулась она на него.

Он продолжал молчать, словно набрав в рот воды. И тут до нее наконец дошло… Потрясение оказалось настолько сильным, что у нее перехватило дыхание.

— Откуда вам известно, что Эдвард мертв? Откуда вы вообще знаете о нем? Вы ведь его не знали? Или… знали?

— Не-а… никогда не был знаком с этим парнем, — негромко буркнул Роб, старательно отводя глаза в сторону.

— И вам было заранее известно, что я там, в аббатстве!

Все понемногу стало обретать смысл. Господи помилуй, он — один из них! И не важно, что он шотландец. Ее враги — люди могущественные, у них есть союзники во многих странах и достаточно толстые кошельки, чтобы подослать к ней наемников, если их солдатам не удастся ее прикончить. Ее руки сжались в кулаки, на глаза навернулись слезы. Боже правый… она собиралась промыть рану человеку, от чьей руки, вероятно, пал Эдвард! В этот момент она совсем забыла о тех троих, что столпились вокруг них, не сводя с нее глаз. Она даже не думала о том, что они скорее всего убьют и ее.

— Ублюдок!

Метнувшись к Робу, Давина схватила торчавший из-за его носка маленький кинжал.

Однако она его недооценила. Реакция Роба была молниеносной — Давина и пикнуть не успела, как его пальцы железным кольцом сомкнулись вокруг ее запястья. Мощным рывком он перебросил ее через себя, с такой силой швырнув на землю, что едва не вышиб из нее дух. Вскочив, она попыталась было бежать, но прежде, чем она успела это сделать, он уже кинулся к ней и всей тяжестью своего тела пригвоздил к земле.

— Да ты, никак, спятила! Или в тебя дьявол вселился? — заорал он. Взгляд его был таким же беспощадным, как стальная хватка его пальцев. — Может, именно поэтому они старались тебя прикончить?

— Думаю, ты это знаешь не хуже меня, — со злобой выплюнула она.

И вдруг, улучив момент, попыталась вцепиться ногтями ему в лицо. Напрасный труд. Роб молниеносно закрыл лицо локтем и сморщился от боли — рана в плече дала о себе знать.

— Ты убил Эдварда, чтобы добраться до меня!

— Дьявольщина! Кто такой Эдвард? — нагнувшись к ним, завопил Колин.

Первое, что он увидел, был кинжал Роба, который Давина крепко сжимала в руке. Он без особого труда разжал ей пальцы, и кинжал перекочевал к нему.

— Капитан Эдвард Эшер, — пропыхтел Роб, изо всех сил пытаясь прижать к земле Давину. — Я видел, как он упал. Его вышибли из седла сразу после того, как он упросил меня спасти ее из огня. Ну да. — Он смерил ее жестким взглядом. — Это ваш капитан рассказал мне о вас.

Могло ли это быть правдой? Неужели он именно поэтому бросился спасать ее?

— Эдвард скорее откусил бы себе язык, чем признался, что это я стреляла в вас! — выпалила она.

— А он и не говорил. Я сам догадался. Достаточно было увидеть, какими глазами он смотрел на застрявшую у меня в плече стрелу, — хмыкнул Роб.

Боже милостивый, ну конечно! Эдвард наверняка узнал стрелу — больше ни у кого не было стрел с таким оперением.

— Что он еще вам сказал? — еле слышно спросила Давима, еще не отдышавшаяся после их схватки.

— Немного. Остальное, надеюсь, расскажете вы — разумеется, после того, как дадите слово, что больше не будете пытаться меня убить.

— Сначала я хочу услышать, что рассказал вам Эдвард, — уперлась Давина.

Роб заглянул ей в глаза. На лице его появилась кривая усмешка, при виде которой сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди.

— По-моему, вы не в том положении, чтобы торговаться, — вкрадчиво пробормотал он.

— Вы тоже, — парировала она, стараясь держаться так же надменно, как он. — Кстати, вы перепачкали своей кровью мою одежду! Если вы грохнетесь в обморок от потери крови, мы оба не получим ответы на свои вопросы.

У них над головой послышался ехидный смешок. Уилл, мысленно чертыхнулся Роб. Усмешка сползла с его лица, будто ее стерли тряпкой.

— А она не глупа!

Пока он ломал себе голову, гадая, как ему с честью выйти из положения, Давина, придавленная его неподъемным телом, терпеливо ждала. Неужели он сказал правду — он действительно кинулся спасать ее только потому, что его попросил Эдвард?! И что именно сказал Эдвард? Возможно, этот шотландский воин кинулся ей на помощь с самыми добрыми намерениями, но кто знает… если Эдвард проговорился… О Боже… она сама не знала, чему верить, и, уж конечно, то, что он взгромоздился на нее, никак не облегчало ей задачу. Святые угодники, какой же он тяжелый… и вдобавок упрямый как бык! Ну, положим, она тоже может быть упрямой. Давина поерзала, пытаясь набрать побольше воздуха в легкие, и тут же застыла, поймав себя на том, что тело его тут же напряглось. Хотя монахини относились к этому весьма неодобрительно, Давине не раз случалось касаться солдат из отряда Эдварда — это могло быть легкое пожатие руки во время разговора или шутливое объятие, когда кто-то из них дразнил ее за ее неумение играть в шахматы. Да, ей случалось касаться их, но ни один из этих мужчин никогда не пытался повалить ее на землю. И уж, конечно, не оказывался лежащим на ней. Его немалый вес и жар, исходивший от его тела, странным образом действовали на ее чувства. Давина стиснула зубы. Она бы с радостью пнула его коленом в пах, да вот беда — в пылу борьбы подол ее темного платья послушницы успел туго спеленать ей ноги. Должно быть, Роб почувствовал, что ей неудобно — пристальный взгляд его смягчился, и в животе у нее возникло странное ощущение — словно сотни бабочек разом захлопали крыльями.

— Я вам не враг, — глядя ей в глаза, негромко проговорил Роб.

Увы, сейчас каждый мог оказаться ее врагом. Эдвард и аббатиса сделали все, чтобы вбить это ей в голову. У нее никогда не было подружек — кроме нее самой, в аббатстве не было детей. Деревенские жители в глаза ее не видели, о ней никогда не ходило никаких сплетен, поскольку в окрестных деревнях о ее существовании не знал ни один человек. Ни одной душе, только самой Давине, аббатисе, да еще солдатам из отряда Эдварда было известно, кто она и где ее искать. Конечно, купить можно кого угодно. Одного можно подкупить, другого — запугать. Предателем мог оказаться кто угодно.

— Вы делаете мне больно.

Боясь выдать себя, Давина отвернулась.

Слава Всевышнему, он оказался не совсем уж дикарем и послушно скатился с нее. Едва почувствовав, что свободна, Давина приподнялась на колени и поспешно отползла в сторону. Ее глаза расширились от страха. Только Колин подозрительно поглядывал на нее — казалось, он доверяет ей ничуть не больше, чем она — им. В отличие от него Уилл разглядывал ее с откровенным восхищением. Даже ангельски-красивое лицо Финна немного смягчилось.

— Этот Эшер… он ваш супруг? — осведомился Роб, снова усевшись на корточки.

Сморщившись от боли, он машинально потер плечо. Лицо его казалось непроницаемым — трудно было понять, злится он или готов ее простить.

— Нет, он мой друг… был моим другом, — поправилась Давина.

Словно тяжкий груз свалился с ее плеч — выходит, Эдвард не рассказал о ней ничего особенно важного. Однако все это никак не объясняло, почему Роб и его люди оказались возле аббатства Святого Христофора именно в то утро, когда на аббатство напали.

— А что вам понадобилось в аббатстве? — подозрительно осведомилась она.

— Меня пригласила одна из ваших сестер.

Давина, поспешно вскинув голову, успела заметить смешливую искорку в глазах Уилла. Ага, так-так… знакомая монахиня, усмехнулась она про себя. Неужели они считают ее такой дурой? Думают, она поверит, что у сестер аббатства могли быть какие-то дела с этим мерзавцем, который к тому же смахивает если не на самого дьявола, то уж на одного из его приспешников точно.

— Сестра Маргарет Мэри когда-то давно была моей нянюшкой, — заметив мелькнувшее в глазах Давины сомнение, объяснил молодой парнишка, в облике которого было что-то волчье.

— А теперь я задам вопрос вам, — перебил Роб, заставив Давину повернуться к нему. — Что вы делали в аббатстве?

Он потянул за плед, которым были укрыты его широкие плечи. И взгляд Давины вслед за пледом машинально спустился вниз.

— Я там жила.

Она пожала плечами.

— Но Эшер называл вас леди Монтгомери.

— Ну да. Мои родители принадлежали к титулованной знати. Они умерли, когда я была еще совсем ребенком. Сестры из аббатства вырастили меня.

Роб ничего не сказал, только окинул выразительным взглядом ее скромное платье послушницы. Лицо его посуровело.

— А о каких это герцоге и графе вы тут толковали?

Давина молча смотрела, как Роб старается одной рукой стянуть до пояса тунику. Естественно, у него ничего не вышло.

— О графе Аргайле и о герцоге Монмуте[2], — объяснила Давина, решив, что не будет большой беды, если она назовет эти имена, вряд ли они ему известны.

Внезапно окаменев, Роб с любопытством покосился на нее, потом в глазах его мелькнуло беспокойство. Они с Уиллом тревожно переглянулись.

— Монмут? Племянник короля Якова?

Шотландцы, как по команде, во все глаза уставились на нее, словно не веря собственным ушам. Роб первым решился прервать затянувшееся молчание:

— Но ведь вы же не послушница, верно?

— Послушница. Меня должны были постричь будущей весной.

Глаза Роба внезапно потемнели, по лицу скользнула тень разочарования. И почти сразу же лицо его стало каменным. Однако проблеск чего-то человеческого в этом суровом воине пугал Давину куда больше, чем легкомысленное обаяние его молодого друга.

— Но Монмута с Аргайлом выслали в Голландию, — влез в разговор сидевший у костра Колин.

Давина кивнула:

— Да. Это их солдаты, голландские наемники, напали на аббатство.

— Почему они хотели вас убить?

Снова Роб. Она повернулась к нему. Может, он действительно не знает? Ей очень хотелось поверить в это, поверить, что он спас ее из огня просто по доброте души. Она совсем не знала мира, не знала, как выжить в нем без поддержки и помощи друзей, и отчаянно нуждалась в помощи, хотя бы на первых порах. На один краткий миг Роб, забывшись, позволил ей заметить, что и у него есть слабое место. Ей внезапно захотелось довериться ему…

— Они ведь охотились за вами, верно, девушка? — продолжал он, видя, что она молчит. — Они перебили всех сестер — надеялись, что вы окажетесь среди них.

Давина смахнула повисшую на реснице слезу. Да, Роб прав: все они погибли из-за нее.

— Но почему? Кто вы?

— Я — никто.

О, как бы ей хотелось, чтобы это было так! Она отдала бы все на свете, чтобы это оказалось правдой.


Глава 3 | Очарованная горцем | Глава 5