на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



IV

Дети учились рисовать, вернее, делали все что заблагорассудится с цветными мелками и мятой бумагой, выданными им Мириам. Взрывы, намалеванные Роком, уже израсходовали на себя большую часть красного и черного мелков, покрыв заодно изрядную часть стола тонким слоем цветной пыли. Таня смотрела на него неодобрительно. Само по себе это занятие, похоже, не очень ее заинтересовало, и она медленно выводила что-то на одном листе бумаги, пользуясь для этого синим мелком, зажатым в кулачке Тони. Иногда мальчишка пытался вносить в картину свои коррективы, тогда дома и фигурки людей начинало словно сносить ветром. Они вытягивались в стороны и вверх.

Мириам, севшая обедать позже всех, отодвинула тарелку с остатками каши. Пыль от мелков, разбрасываемая Роком, попала и туда, добавив каше вкус мела и краски. Рисуя очередной взрыв, Рок издал особенно громкий рык, долженствующий озвучить картину. Мириам воспользовалась паузой в лихорадочном движении пальцев, окрашенных в красный и черный, и отобрала у него мел.

Рок озадаченно заморгал.

– Пойди попроси у тети Марты молока, – сказала ему Мириам и придвинула к себе пачку чистых листов, ставшую за последние двадцать минут значительно тоньше.

– Но я не хочу молока, – возразил Рок.

– Не для себя – для всех нас.

– Для всех-всех?

– Да.

Рок вскочил, словно подброшенный одним из взрывов, нарисованных им, и побежал к стойке бара, как если бы молоко могло неожиданно закончиться или убежать. Его энергия не переставала удивлять Мириам. Рок вел себя так, будто и не было долгой прогулки по городу, беготни с Тони по улицам, перестрелки, напугавшей всех, кроме него, и обратного пути, тоже довольно долгого, вконец измотавшего Мириам.

Впрочем, на ее долю наверняка просто пришлось больше событий. Так она рассудила, выводя первую линию. Мелок крошился и пачкал пальцы, но, несмотря на усталость Мириам, линии выходили прямыми и непривычно четкими.

Под ее пальцами, словно действующими сами по себе, медленно проступало лицо Джино Альмейде, небесного человека, сидящего сейчас за соседним столиком, рядом с Би. Не то, на которое Мириам и сейчас не могла смотреть без содрогания, покрытое пигментными пятнами и ожогами, сочащимися кровью, а другое, настоящее, какое наверняка было бы у него, останься он в небесном городе, как полагается тамошним обитателям.

Мириам отодвинула неоконченный портрет, поглядела на него с некоторым удивлением, потом выдернула лист из зажима и встала. Джино сидел, положив забинтованные руки на свой электронный планшет, по которому медленно двигались цифры и буквы. Он тихо беседовал с Би и, кажется, записывал их разговор.

– Да, замедлители, – донеслись до Мириам его слова. – И антирадиационная обработка, инъекции суспензии в мышцы. Очень больно и совершенно бесполезно, учитывая те дозы, которые я получил сразу же, на выходе из модуля.

– Но должно же быть что-то…

– Здесь? Нет, вы совершенно невосприимчивы к радиации, в таких дозах по крайней мере. У вас никогда не было необходимости лечить то, что вызывает зуд или, в худшем случае, делает ваш загар темнее. Вам просто нечем мне помочь.

– А ваши средства?

– В моем состоянии? Разве что пересадка спинного мозга и печени. Стерильный бокс, невесомость и многие месяцы мучений, не дающих никакой гарантии на выживание. Даже без медицинского образования я понимаю это. Вы, я полагаю, тоже.

Мириам положила перед Джино портрет, и тот замолчал. Движение букв на планшете тоже остановилось.

– Это я? – спросил он и поднял на Мириам черные блестящие глаза, выглядывающие из щели в бинтах, плотно покрывающих его голову, большую часть лица и медленно пропитывающихся розовой сукровицей. – Но как? Вы же не видите!.. Даже я не помню, когда так выглядел.

– Не знаю, – сказала Мириам, придвигая себе стул. – А похоже?

– Да.

– Это хорошо. Оно само так получилось, я давно ничего не рисовала.

– Ты умеешь это делать? – спросила Би.

– А разве нужно? – удивилась Мириам. – Я просто рисую, вот и все. А ты не голодна? Ты ничего не ела с утра и с того момента, как мы пришли, ни разу…

– Нет, я…

– Она права, – сказал Джино. – Вы ничего не ели. Помогли мне вымыться, вкололи в меня кучу лекарств, перебинтовали и совершенно забыли о себе.

– Вот-вот, – поддержала его Мириам. – На обед очень вкусный бульон из курицы. Вам тоже, наверное, его можно, даже если глотать больно. А для тебя я закажу еще и двойной стейк, а то с утра столько всего произошло! Ты бегала, несла меня, а потом еще и…

Ее прервал звон. Рок, несущий от стойки поднос с металлическими стаканами, поставил его на стол слишком резко. Один стакан упал на пол, молоко разлилось. Рок скорчил виноватую рожицу, взял уцелевший стакан, поднес Мириам, а та, недолго думая, поставила его перед Би.

– Это коровье молоко? – спросил Джино, снова берясь за планшет.

– Да, – сказала Би, пододвигая ему стакан. – Пейте, там кальций и…

– И соли тяжелых металлов, – сказал Джино. – Вы же помните, его не везут наверх.

– Оно для вас ядовитое? – удивилась Мириам.

– Не только молоко. – На планшете перед Джино рядами выстраивались слова. – Любая другая еда, вода, даже воздух.

– А что же вы тогда едите?

– Крепости разрешают к вывозу очень узкий список продуктов, – сказала Би. – Никаких фруктов и ягод, несколько сортов зерна…

– Да. – Джино осторожно дотронулся до стакана, словно ожидая, что тот взорвется у него в руке. – Никаких фруктов. – Решившись, он поднес стакан к губам и сделал несколько глотков. – Уже нет никакого смысла бояться. Мне осталось так мало!.. Я даже ничего не успел попробовать, записываю все, но какой в этом смысл? Я ведь даже не узнаю, какое на вкус молоко или яблоки.

– Я попрошу у Марты яблок, – сказала Мириам. – Только кое-чего не понимаю.

– Почему я здесь, да? – Джино закашлялся и чуть не уронил стакан, поэтому Мириам пришлось придержать его за руку. – Я сбежал.

– С неба? – удивилась Мириам. – Но зачем?

– Чтобы узнать, на что похожа жизнь.

Мириам озадаченно посмотрела на Би, но та только пожала плечами.

– Вам это кажется странным, – продолжил Джино. – Но там, наверху, люди не живут. Мы существуем в закрытой и кондиционируемой среде, питаемся специально отобранными и очищенными продуктами, наши учебники устарели еще сто лет назад. Лучшие из нас погибли в последней войне, а все остальные просто не знают, зачем им еще существовать.

– Мне случалось говорить с представителями Атланты А, и казалось, что они знали, чего хотели, – сказала Би.

– Вы говорили с военными. Да, им кажется, что они знают. Технологии в обмен на сырье, оружие за зерно. Наши генералы позволяют самым сильным из вас создавать крепости, отгораживаться от всего остального мира, но понятия не имеют, что им делать дальше. Поверьте, меня же, как и вас, готовили, чтобы анализировать информацию.

– Меня обучали далеко не для этого, – мрачно ответила Би.

– Да, я знаю. Они дали вам технологию прайм-линк, а вы сделали из нее оружие. Мы никогда не применяли ее для военных, у нас она используется только предсказателями, особым классом аналитиков. Меня готовили, чтобы принять прайм-линк, но на это должно было уйти еще десять лет, а у вас…

– Шестилетний подготовительный курс. – Би с легким удивлением посмотрела на Таню, которая предоставила Року и Тони возможность рисовать что и как им угодно и уселась на стул рядом с Мириам, сжимая стакан с молоком обеими руками. – Но не столько аналитика, сколько боевые тренировки, упражнения на концентрацию, работа на тренажерах.

– И сколько… каков процент успеха при установке линка?

– Каждый третий сходит с ума или получает необратимые повреждения психики в течение месяца после операции. Но мы все знаем, на что идем, и желающих много, даже больше, чем нужно.

– Вот видите! Вы знали, на что шли, а мы боимся. Нас так мало, вы догоняете нас слишком быстро и ведете себя агрессивно. Еще одна причина страха в том, что у вас рождается столько детей. – Джино отпустил планшет и осторожно дотронулся до ладони Тани.

Та зажмурилась, но руку не отдернула.

– А у небесных людей? – не выдержала Мириам.

– Мы практически не способны к размножению. Бесплодие, мертвые дети или мутации, делающие их нежизнеспособными, и так – на всех станциях пояса. Космос уничтожает нас, на самом деле уже убил три или четыре поколения назад. Мы выращиваем детей искусственно, и только за разглашение этого факта меня никогда не пустят обратно.

– Почему?

– Потому что это слабость, – ответила Би.

– О да, – прошептал Джино. – Вы же воспринимаете это именно так, сразу.

– Но что…

– Небесные города действуют с позиции силы, – пояснил Джино, и Би кивнула. – Они ставят условия королям, и те подчиняются. Ведь мощь крепостей – это их подарок, который можно и отнять. Но в тот момент, когда короли поймут, что им нечего больше бояться… – Он засмеялся и сразу снова закашлялся. – Так началась вторая война, только у вас она называется Последней. Сгорело все, что еще могло пылать, пали города, лопнули небесные струны. Мы отдали выжившим слишком много знаний, а они ничего не сумели, кроме как снова сжечь их. Все умерло, информационные сети сгорели вместе с нашим общим прошлым, а космическая радиация убила наше будущее. Как могут вообще жить люди, не знающие ничего о своей истории, уничтожившие ее собственными руками?

Мириам растерянно посмотрела на Би. Из последней тирады небесного человека она не поняла почти ничего. Би правильно истолковала ее взгляд и пожала плечами.

– Перед Последней войной информация хранилась на электронных устройствах вроде той книги, что ты читала когда-то, или этого планшета. Она была самым драгоценным, что осталось от старого мира, того, который был до войны, и сгорела. Оружие, которое использовали тогда, в Последней войне, разрушало технику и все сложные устройства, а заодно убивало все записи. Поэтому мы так мало знаем о том, как это произошло. Почти не осталось книг, движущихся картин и довоенной музыки.

– А их было много? – спросила Мириам.

– Чего?

– Ну, музыки и картин?

– О да, – ответил Джино. – Одни списки названий того, что уже никогда не прочитать и не увидеть, можно листать часами. Две тысячи лет человеческой памяти!.. А то, что мы отдаем вам в обмен на зерно, – не более чем жалкие обрывки.

– Но разве нельзя будет создать их? Новую музыку и историю?

– Историю, которая не зафиксирована, невозможно сохранить. Я спустился вниз, чтобы самому все увидеть и записать. Мы почти не знаем, что происходит внизу, этим занимаются военные. Мне пришлось украсть спасательный модуль, взять с собой только самое необходимое. Я рассчитывал обменять лекарства на еду и проезд до ближайшего города, но фермеры, которых я встретил на дороге…

– Они ограбили тебя и бросили в пустыне, – сказала Би.

– Да, но потом другие подобрали меня и помогли добраться сюда. Мне повезло, что мой компьютер остался цел, а сам я протянул так долго. Я не рассчитывал, что уровень радиации будет настолько высоким, а защитные средства окажутся практически бесполезными.

– Но если ты знал, что не можешь здесь жить, то почему?.. Нет, не так. Если ты знал, что можешь просто так умереть, то почему все же?.. – Мириам окончательно запуталась в собственных словах, встряхнула головой, и ей показалось, что Джино улыбнулся:

– Я не хотел умирать, если ты об этом. Но иначе не мог. Понимаете, меня всю жизнь учили собирать информацию, работать с ней, а потом объяснили, что новых знаний нет. Мол, мне остается только перебирать обрывки и осколки некогда великих вещей, а настоящий, живой мир недосягаем для меня. Я могу каждый день видеть его, потому что он совсем рядом, но никогда не узнаю его суть. Этот мир мне враждебен, готов убить меня. Так и вышло, да еще и медленно. Но знаете, за то время, пока был здесь, я столько всего узнал. Мы… меня приучили думать, что внизу живут мрачные и ограниченные люди, но на самом деле вы счастливы.

– Да? – мрачно спросила Би. – А те фермеры, которые тебя ограбили?

– Ваша жизнь, она совсем другая, – ответил Джино. – Вы не знаете, чем завершится сегодняшний день, зато можете пережить так много. Я тоже так хочу, потому что ни на что другое времени больше не осталось. – Он вытер кровь с губ куском бинта, немного удивленно посмотрел на него и обмяк на стуле, запрокинув голову назад.

Мириам вскочила, но Би оказалась быстрее. Она обошла стол, забросила руки небесного человека себе на спину, подхватила его под колени и подняла, словно мешок с зерном.

– Я отнесу его наверх, – сказала воительница. – Он проспит часов пять. Я уколола ему глюкозу, антибиотики и снотворное. Странно, что этому средству понадобилось столько времени.

– Теперь он умрет? – спросила Таня.

– Не сейчас, – ответила Би, и голос ее дрогнул, несмотря на тяжесть на плечах. – Но ему очень плохо, так что лучше не беспокоить его зря.

– Но он сказал, что хочет побольше всего увидеть.

– Да. Но теперь это невозможно.

Би понесла Джино вверх по лестнице. Таня некоторое время смотрела им вслед, потом заплакала, и Мириам обняла ее.

– Он же хороший человек, правда? – спросила девочка, всхлипывая. – А почему тогда ему так плохо?

– Не знаю, – сказала Мириам. – Но Би… Ребекка ему поможет.

– Ее зовут Ребекка?

– Да.

– А как ты узнала?


предыдущая глава | Стальная бабочка, острые крылья | cледующая глава