Глава 2

Короткий щелчок застегнувшегося браслета прозвучал как выстрел. Вырванная из безопасного мрака, я испуганно дернулась, напрягая мышцы, но тут же снова расслабилась, устраиваясь поудобней в чьих-то теплых объятиях. Боли не было. Даже воспоминания о ней казались какими-то смазанными, ненастоящими. Будто все это происходило в кошмарных сновидениях, а не наяву. Или так оно и есть? Может, выпитое в ресторане вино странным образом ударило мне в голову, что повлекло за собой ряд неприятных (если ту адскую пытку можно так назвать) ощущений, закончившихся примитивным обмороком? Думать на данную тему не хотелось. Сейчас я чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни. По телу растекалась приятная легкость, будто я не смыкала глаз неделю и вот, наконец, добралась до кровати и выспалась. Следовало, конечно, выяснить, надолго ли я вырубилась, но шум воды навевал такое ленивое настроение, что мысли едва шевелились, с большой неохотой выстраивая логическую цепочку моих приключений. Цепочку, в которой логикой как раз и не пахло.

Откуда… ну скажите на милость, откуда посреди заснеженного финского городка мог взяться водопад?! От этого открытия умиротворенность мою как рукой сняло. Нервно тряхнув головой, я соизволила-таки приоткрыть глаза и начала осторожно оглядываться по сторонам. Обзор резко увеличился, картинка прояснилась, ибо бедные мои очи от такого зрелища распахнулись на максимальную ширину.

Финский городок, значит? Ну-ну… теперь бы только определить с какого именно момента у меня прогрессирующие галлюцинации. А я вообще в путешествие с молодоженами ездила, или это тоже было одним из вывертов "съехавшего с катушек" воображения?

Мы стояли посреди огромного каменного грота, в темной вышине которого исчезали макушки массивных колонн. Вернее, стоял Кама, а я полусидела-полулежала у него на руках, удобно привалившись головой к мужскому плечу. Что ж… теперь хотя бы смело могу утверждать, что поездка в северную страну с друзьями в моей жизни все-таки была, в противном случае непонятно, где еще я могла подцепить этого великана с грустно-печальными глазами, которые сейчас виновато смотрели на меня.

— Ну и? — устав играть с ним в "гляделки", спросила я.

— Прости, — проговорил он с таким скорбным выражением лица, что меня передернуло.

Так на покойников смотрят, которых сами случайно и упокоили, а не на живых и здоровых девиц с прекрасным самочувствием.

— Эээ? — я принялась, на всякий случай, ощупывать свои части тела на предмет их сохранности. Вдруг и правда мертва уже?

— Я знаю, Катя, это очень больно, но у меня не было другого выбора. Не пройдя той процедуры, ты не смогла бы ни находиться здесь, ни понимать наш язык, — тихо произнес парень и покаянно опустил свою черноволосую голову, вероятно ожидая от меня обвинений.

Дать бы ему по лбу чем-нибудь тяжелым за такие речи. Благодетель нашелся! Да только не в данной ситуации (и не в моей весовой категории) затевать кулачную разборку с этим типом. Лучше выведать побольше, сориентироваться, а там уж… по обстоятельствам.

— Здесь — это где? — осторожно поинтересовалась я, продолжая прислушиваться к своему организму, чтобы определить его истинное состояние. Страх, подавляемый усилием воли, тихо бултыхался где-то в глубине сознания, а получившее зеленый свет любопытство активно рвалось в бой.

— В Карнаэле*, - ответил он и снова замолк.

— Угу, очень доходчиво, — иронично хмыкнув, покачала головой я, после чего попросила: — Поставь-ка меня на пол, герой. А то я никак не могу поверить, что все это реально.

Он беспрекословно выполнил мою просьбу. Ощутив под ногами твердую поверхность, я покачалась на каблуках, чтобы убедиться в своей устойчивости, после чего начала медленно обходить парня, с большим интересом разглядывая выдавленный в каменном полу рисунок. Он представлял собой три заключенных друг в друге окружности. Каждая из них была разбита на четыре равные части, внутри которых располагались сложные символы. Все эти художества подозрительно напомнили мне ритуальные пиктограммы, используемые для вызова какой-нибудь бяки из Преисподней. Такие часто показывают в кино, когда снимают фильмы ужасов о сектах, поклоняющихся Дьяволу. Ну, или почти такие. Подробностей я, естественно, не помнила, однако легче от этого как-то не становилось.

— А это что? — кивком головы указала на интересующий меня рисунок.

— Переход*, - пояснил Кама, внимательно наблюдавший за моими перемещениями.

Я вздохнула и собралась, было, высказаться по новой, но продублировать свою предыдущую фразу о содержательности его ответов мне, увы, не удалось. Яркая вспышка ослепила, вынудив на несколько секунд прикрыть глаза.

Ох, лучше бы я их не открывала…

Из медленно тающего зарева прямо на меня летело нечто маленькое и мохнатое с огромными оранжевыми глазищами и большими острыми ушами, которые двигались, будто крылья, и служили, судя по всему, для увеличения скорости полета головы и того, что к ней прилагалось. Существо разинуло пасть и истошно заверещало — я заорала в ответ и инстинктивно шарахнулась назад. Кама что-то промычал, но мы не обратили на него внимания. А мгновение спустя я уже пыталась отодрать от своей куртки неизвестное животное с необычайно цепкими лапками и наипротивнейшим голосом, от высоких ноток которого у меня заложило уши и начал дергаться глаз.

— Ринго?.. Спасти?.. От кого? — в коротких перерывах между звуковой атакой ушастика я слышала полные удивления вопросы, обращенные явно не ко мне.

Сообразив, наконец, что парень понимает вопли этого мелкого монстра, я прекратила скакать на месте и, сделав парочку дыхательных упражнений, чтобы угомонить взбесившееся сердце, посмотрела на брюнета. Н-да… выражение рассеянности на его лице, похоже, частый гость. Прилипчивое создание, почувствовав свободу, шустро вскарабкалось ко мне на плечо и принялось что-то прятать в меховом капюшоне куртки.

— Это кто та… — косясь на животное, активно сооружавшее тайник из моей одежды, начала возмущаться я, но оборвала свою тираду на половине слова, едва не прикусив при этом язык.

Действительно, не до разговоров как-то, когда тебя в очередной раз ослепляет, а потом сносит с места и откидывает на несколько метров ударной волной, после чего благополучно припечатывает к полу чьим-то тяжелым телом. И все бы ничего, но маленький негодник, который, кстати, умудрился вовремя смотаться с облюбованного плеча, подложил мне в капюшон какой-то твердый предмет, об него-то я и припечаталась скулой. Из глаз посыпались искры, а из уст такие трехэтажные маты, что я сама покраснела, когда, наконец, опомнилась и начала отдавать отчет своим словам и действиям.

— Впечатляет, — раздался над ухом пропитанный ехидством голос. Незнакомый…

— Угу, — отозвалась я, делая неловкую попытку пвернуть голову, отчего недавний ушиб не преминул напомнить о себе. К моему огромному сожалению, эта боль не спешила проходить так же быстро, как та, что я испытала ранее. — Может, все-таки слезешь с меня? А?

— Сейчас, — сказал мужчина, продолжая при этом спокойно лежать. — Только заберу свою собственность, — он просунул руку под мой затылок и повернул голову лицом к нему. — Ты не возражаешь?

Наверное, шок слишком явно отразился в моих глазах, потому что губы незнакомца дрогнули, растягиваясь в сочувственно-ироничной улыбке. Не, ну я многое на своем веку повидала, только что вот сражалась с ушастым мини-лемуром, и ничего… пережила. Всего-то легким тиком и заложенным ухом отделалась. Однако созерцание насыщенно красных радужек вокруг вертикальных зрачков меня почему-то выбило из колеи.

И, правда, с чего бы? Подумаешь, разлегся на мне вполне реальный вампир (ну, а кто еще такую характерную внешность иметь может?) в обличье пепельного блондина, эка невидаль! Ничего удивительного. Угу… совсем ничего. Разве что паранойя?

— Отдай тетрадь, Арэ*, - вырвал меня из философских размышлений о душевном здоровье голос незнакомца.

— Сам дурак, — вырвалось на автомате. — Слезь с меня, пока не раздавил, — упрямо повторила я свое требование, мысленно прикидывая, что именно следует ему отдать и где это что-то взять?

Судя по форме и твердости предмета, на котором кое-как устроилась моя многострадальная головушка, это и была та самая пропажа, из-за которой меня прокатили по полу и прижали к нему же. Ладно… Будем надеяться, что случайно.

— Ну, хорошо, — сказал мужчина и принялся вытаскивать тетрадь. Оглушительный визг резанул мне по уху, а острые коготки звериных лапок вонзились в руку незнакомца.

Я взвыла, блондин зарычал, а подскочивший к нам зверек воинственно вздыбил серую шерсть на загривке и пискнул так вдохновенно, что я схватилась за ухо, искренне опасаясь пожизненной глухоты.

— Что происходит? — О! Кто-то перестал тормозить и подал голос с галерки. А я уж было подумала, что этот праздник жизни пройдет мимо Камы с его глобальной рассеянностью.

— Пожалуйста, сними с меня этого типа, — процедила я сквозь зубы, пытаясь рукой столкнуть чужое тело с себя любимой.

И тут мой взгляд наткнулся на пресловутый браслет, от которого приходилось отбрыкиваться в ресторане. Вампир (ну, или некто на него очень похожий) тоже уставился на украшение, плотно сидящее на моем запястье. Несколько секунд мы оба изучали его, после чего мужчина хмыкнул, а я нахмурилась.

— Что происходит? — снова повторил брюнет, продолжая стоять на месте, будто и не слышал моей просьбы.

Ууууууу… Кажется, рассеянность его плавно переходит в тугодумие. Или это присутствие красноглазого так на всех влияет?

Ринго (кажется, Кама называл животное этим именем) шипел и угрожающе повизгивал, вцепившись в проклятую тетрадь, на которой по-прежнему покоилась моя голова. Я прожигала взглядом то браслет, то незнакомца (правда, оба они вспыхивать не спешили, вопреки всем моим стараниям). Ну, а двухметровый обморок, втянувший меня в эту авантюру, благополучно тормозил в нескольких метрах от нашей "дружелюбной" компании.

— Да слезь ты, черт побери! Мне жарко и… и… и дышать нечем! — окончательно взбесившись, заорала я, отчего зверек прижал свои локаторы к голове (пустячок, а приятно, не все ему меня допекать), а вампир поморщился.

И… о чудо! Его белобрысое Величество изволил подняться. А еще он изволил довольно резким рывком поставить на ноги и меня в комплекте с вцепившимся в мое плечо животным.

— Просто. Отдай. Тетрадь, — делая четкие паузы между словами, проговорил мужчина, на что Ринго издал такой возмущенный вопль, за который мне безумно захотелось его прибить.

— Достали! — рявкнула я и начала расстегивать молнию на куртке, намереваясь избавиться от верхней одежды и того, что к ней "прилипло". Зверек с перепуга вцепился в мою шею и жалобно заскулил возле многострадального уха.

Ооооооооооооооооуууууу! Лор после таких приключений мне уже не поможет, разве что слуховой аппарат порекомендует.

— Что здесь происходит? — с нажимом повторил Кама, подходя к нам.

Н-да… заклинило парня конкретно, ничего не скажешь. Хотя нет. Очень даже скажешь. То есть сказал, активно жестикулируя, мой наплечный кошмар. И чем больше он говорил, тем грустнее становилось лицо брюнета, мрачнее — блондина, и злее — мое. В самый разгар звериной речи я рванула ворот куртки и, воспользовавшись заминкой когтистого охранника, забрала наш "камень преткновения". К последующей звуковой атаке я была морально готова, а вот к паре килограммов живого веса, повисших на моей руке, и к ярко-оранжевым глазам, полным мольбы — нет.

Да что им всем так далась эта чертова тетрадь? Небольшая, белая, в твердом переплете с золотым тиснением и обожженным краем. Судя по черным разводам на обложке, свидание с огнем у нее было не далее, как сегодня. А судя по колючему блеску в красных глазах, свидание это устроил блондин. И почему-то думается мне, что данное событие и послужило стартом для их с Ринго забега. Эх… Еще бы понять, как распорядиться оказавшимся у меня в руках трофеем?

— Дай сюда! — приказной тон светловолосого меня бесил, тоскливое попискивание зверька давило на жалость, а растерянность Камы раздражала.

— Не дам, — брякнула я раньше, чем успела подумать, что говорю, и испугаться последствий своих слов.

Большеухий комок шерсти согласно закивал и изобразил парочку многозначительных жестов тонкими кожистыми лапками с длинными когтистыми пальцами. Впрочем, об их многозначительности я могла только догадываться по вытянувшимся физиономиям мужчин, и по опасным искоркам в кроваво-красных радужках одного из них. Сообразив, что перегнул палку, пушистик прикрылся ушами и спрятался ко мне за спину.

— Ты ответишь за свою выходку, Ринго… позже, — процедил белобрысый. — Эта тетрадь моя, — тихим незлобным шепотом сообщил он… теперь уже мне.

— И поэтому ты хочешь ее сжечь? — незаметно отодвигаясь от собеседника, решила проверить я свою догадку.

— Что хочу, то и делаю. Отдай, Арэ.

— Хватит ругаться непонятными словами, уважаемый. Если этой тетради все равно суждено погибнуть в огне, то можно мне ее чуток попридержать? Хоть разберусь, из-за чего весь сыр-бор случился, — заявила я и, открыв предмет обсуждения, пробежалась по первым попавшимся строчкам чужого и в то же время понятного языка.

Эх… не зря, значит, так жутко мучилась некоторое время назад, даже грамоту местную теперь знаю.

Когда сердце твое разрывает тоска,

Когда душу разъела полночная мгла,

И контролю уже не подвластна рука,

Только разума плеть, только боли игла

Возвращает из омута жажды постылой.

Нереально-уродливой, грязной и лживой…

Я боролся… Борьба — мой обычный удел.

Но изъять эту дрянь я, увы, не су…

Тетрадь дернули и резко захлопнули, едва не лишив меня чтива. Так вот и увлекайся содержанием, когда вокруг всякие красноглазые типы на него охотятся. Странно, что он до сих пор не отобрал у меня свою собственность. Ростом этот товарищ немного ниже Камы, фигура поизящней, но такие детали мало что значат, если сравнивать со мной. Хотел бы, скрутил и меня, и пучеглазого звереныша вместе взятых, чтобы получить подгоревшую пропажу. Но он этого не сделал… Почему?

— Подари ее мне, а? — неожиданно для окружающих (и для самой себя тоже) выдала я.

И чем только наглость питается? Уж не страхами ли? А то стою неизвестно где, в обществе непонятно кого и вместо того, чтобы дрожать от ужаса, препираюсь на предмет чужой вещи. Или это у меня отходняк после болевой процедуры так выражается? Вон Кама до сих пор "подвисает". Три одинаковых фразы "родил" и заткнулся, только глазами своими черными хлопает, слушая нашу "душевную" беседу. А, может, выпитое в ресторане вино дошло-таки до кондиции в моем многострадальном организме? И теперь мне, как и большинству слегка подвыпивших людей, море по колено, горы по плечо, и мужики незнакомые в каком-то каменном то ли зале, то ли гроте… по барабану. Да уж, все равно я в происходящее не очень-то верю. Потому что такого просто не может быть! Или может?

— Зачем? — алые щелки сверкнули из-под графитного цвета ресниц.

— За надом! — буркнула я себе под нос, прижав к груди тетрадь, а вслух сказала: — Заинтересовало. Почитать хочу. Оставь ее мне и считай, что она сгорела, — ушастая морда, высунувшаяся из-за моей спины, активно закачала головой, поддерживая предложение.

— Ты… — начал собеседник.

— Ну, подариии! — изобразив самую милую улыбку из своего дежурного арсенала, протянула я.

— Нет! — очнулся Кама.

— Забирай, — коротко бросил светловолосый и, развернувшись, зашагал прочь. — Считай, что это мой подарок… на вашу свадьбу!

— Ась? — радость легкой победы быстро покидала меня, уступая место нехорошему предчувствию.

Какая еще свадьба? Почему я не в курсе? И причем тут моя подгоревшая добыча?

— Катя… — брюнет подошел ко мне и взял за руку, за ту самую, на которой красовался его браслет.

— Кстати о птичках, — приподняла бровь я. — Зачем… — фраза моя канула в тишину, внезапно накатившую на помещение, словно в бездонный колодец.

Я видела, как у дальней стены в каменный бассейн падает вода, но не слышала ее шума. Парень, держа мою ладонь в своей, что-то говорил, но у меня не получалось разобрать его слова по губам. Ни шагов, ни дыхания, ни стука вновь взбрыкнувшего сердца… А потом откуда-то сверху полился голос: красивый и властный, торжественный и чуть-чуть насмешливый, а главное, женский.

— Условия Заветного Дара* соблюдены. Ваша свадьба, Арацельс, состоится в храме через три условных дня*. Поздравляю, мой мальчик!

Невидимая незнакомка замолчала, и мир вокруг взорвался звуками, самым занятным из которых был яростный рык развернувшегося на сто восемьдесят градусов блондина. Общий смысл его продолжительной тирады после применения цензуры сводился к фразе: "Какого демона ты привел ее сюда, если она не приняла твой браслет?!" Впрочем, ответ меня тоже впечатлил. У Камы проснулся не просто дар речи, но и дар ненормативной лексики! Если опустить все неприличные обороты, то его фраза примерно звучала так: "А какого демона ты вздумал делать ей подарок?!"

— М-да… — пробормотала я, слушая их обмен "любезностями".

— Ввввииии… — согласно пискнул мне в ухо перебравшийся на любимое плечо Ринго.

— Пойдем, что ли, отсюда? — предложила я зверьку, тот согласно кивнул. — А куда? — тонкая лапка указала на темный арочный проход в противоположной водопаду стороне. Туда я и побрела, плюнув на ругающихся мужчин. Авось не вспомнят обо мне, и мы спокойно выберемся на свет божий из этих подземных катакомб.

Ну… или я, наконец, проснусь.

* * *

Арацельс прислонился спиной к каменной стене коридора и, чуть запрокинув голову, прижался затылком к ее прохладной поверхности. Лучше, так гораздо лучше… Когда она не смотрит на него своими прищуренными глазами из-под спутанных завитков растрепавшихся волос. Когда не спрашивает, не розыгрыш ли это, и не пытается объяснить происходящее с точки зрения здравого смысла. Какой к демону смысл? Для нее, для девушки из шестого мира. Он до боли сжал кулаки, чтобы избавиться от дрожи в руках. Напряжение искало выход, заставляя темно-серый камень расцветать белоснежной паутиной инея. Ажурная сеть ледяных кристаллов медленно разрасталась, рисуя причудливый узор вокруг его застывшей фигуры.

— Перестань наводить чары, — хмуро проговорил Кама, вместе со словами выпустив в похолодевшее пространство белую струйку теплого пара.

Он привалился плечом к двери комнаты, в которую некоторое время назад они привели Катю. Он стоял так вовсе не для того, чтобы не позволить ей выйти. Да она и не стремилась к этому. Просто ему, как и его другу, сейчас было совершенно необходимо на что-нибудь опереться. Чтобы отдохнуть, чтобы успокоиться… чтобы подумать.

Резко оттолкнувшись от стены, блондин нехорошо сверкнул глазами и ответил в той же мрачной манере:

— Непроизвольный выплеск. Тебе спасибо, — его губы тронула бледная улыбка. Скорее грустная, чем ироничная, — удружил.

— Это все из-за тебя… — начал Кама, но собеседник раздраженно махнул рукой и поморщился.

Проглотив готовые сорваться с языка обвинения, черноволосый закусил губу и посмотрел на своего оппонента таким убитым взглядом, что Арацельс повторно скривился. Его бесила сложившаяся ситуация, бесила и расстраивала одновременно. Он поклялся себе, что никогда не приведет в Карнаэл Арэ, никогда не воспользуется законом Заветного Дара, никогда…

Единственным предметом, созданным собственными руками и впитавшим кусочек его души — была та самая злополучная тетрадь. Обрывки мыслей, чувств… надежды и разочарования, его внутренний мир, его полная жутких противоречий жизнь — слово за слово все это ложилось отрывистыми строчками на чистые листы. Сборник стихов? Нет, скорее зашифрованный в рифмованных образах дневник. Только он мог стать Заветным Даром. И потому его следовало уничтожить. Давно следовало, но… не вышло.

Какое же все-таки извращенное чувство юмора у судьбы. Именно сегодня он решился отдать закованную в белый переплет частицу себя на съедение алым языкам пламени. Прожорливым и горячим. Они обратили бы в пепел мысли, застывшие на страницах, и умерли бы в снежном капкане его грусти. Но цепочка роковых случайностей, слишком уж похожих на закономерности, убила на корню все его планы.

Да, Арацельс не приводил Арэ в Карнаэл, за него это сделал другой. И приговоренный к смерти Заветный Дар, вопреки желанию создателя, достиг-таки своего адресата. Если бы он только знал, что выточенный Камой браслет на тонком запястье девушки не принят Катериной. Если бы…

— Что ты ей принес? — озвученный тихим голосом вопрос заставил Каму вздрогнуть.

— Шоколад и вино. Она обрадовалась, сказала, что любит… — он ожидал чего угодно, но только не разговоров о еде. И зачем спрашивать? Мог бы в пакеты заглянуть, раз это так важно.

На душе у парня скребли кошки. Сегодняшний день можно было смело вписывать в историю его жизни как самый ужасный из всех. Из-за собственной оплошности он одним махом лишился невесты, на поиск которой потратил весь годовой запас выходных дней, и… подставил друга. От осознания всего этого хотелось удавиться.

— Вино-то зачем? — Арацельс прикрыл ладонью глаза, раздумывая над тем, что ему потом делать с девчонкой, которая сейчас в компании Ринго лакомится шоколадом и потихоньку надирается в его личной каэре*.

Демоновы правила! И почему именно он во все это вляпался? Пальцы снова сжались в кулак, а в голове мелькнула мстительная мысль свернуть тонкую шейку под большеухой головой одного проворного похитителя тетрадей. Не сбеги это чересчур самостоятельное создание со своей ношей в зал главный Перехода*, все могло бы сложиться иначе. Могло бы… но не сложилось. Накатившая волна отчаяния осыпалась колючим снегом к ногам блондина, вновь ослабившего контроль над родной стихией.

— Почему? — шагнув к другу, спросил он.

Его вопрос повис в воздухе морозной прохладой, заставив Каму поежиться, несмотря на зимнюю одежду.

— Я…

— Почему шестой мир? — темно-пепельные брови сдвинулись, а красные глаза полыхнули огнем. — Ты прекрасно знал, как я относился к твоему решению отправиться за избранницей. Но ты все равно пошел. Ладно. Пусть. Это личное дело каждого из нас. Но, во имя Равновесия миров, объясни мне, пожалуйста, почему шшшшесссстой?! — в конце своей приглушенной речи мужчина уже откровенно шипел, едва контролируя рвущиеся наружу эмоции. В освещенном зачарованными факелами коридоре стало еще холоднее.

— Потому что только там я смог встретить Одинокое Сердце*, которое мне, действительно, понравилось. А ты, — в пугающе черных зрачках Камы всколыхнулась ответная ярость. — Ты отнял у меня Арэ, сделав ей подарок!

— Придурррок, — Арацельс приблизил свое лицо к собеседнику, не выпуская из плена алого взора непроглядную темноту чужих глаз. — Эгоистичный придурок. Ты прекрасно знаешь, что люди из шестого очень хрупки физически. Я не говорю уже об их психике. Мир, где любое проявление магического дара считается душевной болезнью и "лечится" путем разнообразного копания в мозгах, оставляет неизгладимый отпечаток в умах своих обитателей. Ты не подумал о том, что девушка может свихнуться, попав сюда? А потом… ты уверен, что она выдержит уготованное ей бремя?

— Это уже у тебя надо спрашивать, — злорадно отозвался брюнет, пряча под мрачной усмешкой свою боль. — Она ведь теперь твоя Арэ.

— Ненадолго, — процедил светловолосый.

— Хочешь обойти один из законов Карнаэла? — Кама недоверчиво прищурился, изучая лицо друга. — Но это же самоубийство.

— Возможно, но никто ведь не запрещает искать другое решение проблемы, — блондин натянуто улыбнулся в ответ.

Он стоял напротив: высокий и стройный, в отделанной серебром черной форме Хранителя Равновесия*, которую на территории Карнаэла носили все, кто занимал эту должность. Было в его облике что-то хищное и скользкое. Мужчина напоминал припорошенный белым снегом лед — скрытую под обманчивым спокойствием опасность.

Вопреки утверждениям остальных о том, что у мрака много общего с холодом, Кама никогда не мог разобраться в ледяных завалах его дум. Надо же… он попытался сжечь Заветный Дар… глупость, достойная Арацельса. Хотя… лучше бы его попытка увенчалась успехом… и была бы сейчас Катя его, Камы, Арэ. Ведь убедить девушку принять в подарок красивый браслет, когда нет языковых препятствий, не так уж и сложно. Особенно если не сообщаешь ей смысл этого подарка.

— И что ты намерен делать? — заинтересовался черноволосый Хранитель.

— Прежде всего… — сказал собеседник и засветил не ожидавшему такого сюрприза парню кулаком в глаз. — Это!

— Псих! — выдохнул Кама, отлетев на пару метров вдоль стены. — За что? — пробормотал он, прижимая ладонь к травмированному месту.

Впрочем, он знал, за что. И даже был согласен понести наказание за свои ошибки. Пожалуй, только это чувство раскаяния и удержало его от ответного хода.

— За все хорошее, — Арацельс резко откинул назад светло-пепельное, почти белое покрывало волос и, задумчиво рассматривая освободившуюся от общества Камы дверь, продолжил: — Ну, а теперь я, пожалуй, разыщу Смерть. А ты иди к своей кудрявой дамочке и последи, чтобы она совсем не упилась от той "радости", в суть которой мы ее недавно посвятили. Мне неприкаянный призрак невесты с хладным трупом в комплекте не нужен, — он окинул равнодушным взглядом обиженного друга и, развернувшись, зашагал прочь.

Постояв немного, глядя ему вслед, парень грустно вздохнул и, открыв дверь, зашел в комнату. Он не видел, как за удаляющейся мужской фигурой, одетой в черно-серебристые цвета, по верхнему краю погруженной во мрак стены беззвучно скользила изменчивая и гибкая тень.