© Щепетнов Е.В., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

– Я домой хочу! – Рила потянулась, вздохнула и села на край кровати. – Когда мы поедем домой?! Здесь холодно! Здесь все ходят закутанные в свои глупые одежды, женщины боятся даже ножку показать! Дикие люди! Не понимаю – что тебя здесь держит? Дикий материк с дикими людьми! Мне тут скучно! Мне ужасно скучно!

– Не выходи голышом на балкон! Здешний народ этого не понимает.

Я закинул руки за голову и полюбовался Рилой, освещенной утренним солнцем. Она буквально светилась в его лучах – смуглая, стройная, со спортивным, тонким телом. Низкая сила тяжести (практически вполовину от земной) не давала крепкой и не такой уж маленькой груди слишком отвисать, как это бывает у полногрудых землянок. Длинные ноги, круглая попа, тонкая талия, и никакого намека на целлюлит!

В общем – это была не женщина, а мечта любого половозрелого мужчины!

И тем более не стоило стоять в «натуральном виде» на балконе, просматриваемом не только с территории сада, но даже и с соседних особняков, сжавших улицы в крепкие объятия каменных заборов.

Я купил этот особняк за целых пять золотых! И это были огромные деньги. Сто тысяч серебра за один золотой, а каждый серебряник содержал в себе сто тысяч монет из ракушечника. За один золотой можно было несколько лет есть и пить, одеваться и обуваться. Этот мир беден на металлы, а потому металлические деньги имеют огромную, просто-таки нереальную стоимость!

За мою бывшую подругу, а ныне жену влиятельного лорда я, «брат» этой самой девушки, получил от лорда положенный по здешним обычаям «выкуп» – десять золотых. И по меркам Машрума был вполне обеспечен и даже богат.

Конечно, мое богатство не идет ни в какое сравнение с богатством любого из Великих Лордов, но… лиха беда начало! Я ведь тоже не лыком шит, все-таки Великий Шаман! Великий врачеватель, который способен излечить практически любую болезнь!

Нет, ну так-то я еще не пробовал лечить любую болезнь – кое-что лечил, да, моих соратников, например! Но чтобы там проказу какую излечивать, сифилис или геморрой – до этого еще не доходило.

Впрочем, я пока что и не собирался заниматься ни венерологией, ни проктологией – пусть себе эти почтенные медицинские специальности пока что обойдутся без меня. Денег мне хватает, и необходимости рекламировать свои способности не было совершенно никакой.

Уже полгода я, можно сказать, ничего не делал – наслаждался жизнью и отдыхал. Куда мне торопиться? Впереди сотни, а то и тысячи лет жизни! Я ведь Носитель, Хранитель – симбионт и шаман! А они живут сотни лет – пока не надоест и пока не решат укорениться и превратиться в громадное мудрое дерево, которое тоже проживет несколько тысяч лет!

Да, эта жизнь отличается от той жизни, которую я вел в своем мире, на Земле. Там я был простым менеджером по продаже компьютерного железа – близоруким, рыхлым, страдающим лишним весом и связанными со всем этим психологическими комплексами. И в кого превратился?

Вообще-то, если честно, я до конца так и не знаю, в кого превратился. Курс обучения у Хранителей до конца пройти не успел, знания мои поверхностны и недостаточны для того, чтобы в полной степени осознать свои потенциальные возможности. Все, что я сейчас умею делать как шаман (так здесь называют волшебников), получилось случайно. По наитию, интуитивно… если можно ТАК сказать. В голове у меня сидит Семя, мой симбионт, мой новый орган – фактически второй мозг, и этот «орган» сделал из меня того, кем я сейчас являюсь, – Великим Шаманом, волшебником самой высокой квалификации.

Вот только честно скажу – что с этим всем делать, я пока не знаю. Ну – шаман. Ну – лекарь. И что? Зачем мне это? Вернее – что мне с этим делать? Что я хочу от этой жизни?

У меня есть дом – огромный дом в лучшем районе города, почти возле императорского дворца. Хмм… ну ладно – не возле, а в километре от него, но что такое километр по земным меркам?! Кстати, здесь это называется совсем не километр, но в голове переводится именно как «километр», потому что эта мера расстояния ему точно соответствует.

В общем – дом, красивая подруга (вот все равно не поворачивается язык назвать ее женой, да и все тут! Сам не знаю – почему…), целый штат слуг, готовых мне услужить по первому же мановению моего пальца.

Ученицы – две очень красивые пятнадцатилетние девочки, которые спят и видят, как стать моими наложницами. Кстати сказать – тоже мне, «девочки»! Эти девицы на полголовы выше меня! Весь здешний народ выше меня, и не только на полголовы! Сила тяжести – черт ее подери! Все растет вверх. Все стремится к солнцу. Девушки, как правило, тонкие, стройные и высоченные, как подиумные модели.

Нет, совсем не все красавицы, но толстушки среди жительниц Машрума – большая редкость. И скорее всего – это просто тяжко больные женщины.

Не скажу, что все полгода я только лишь валялся в постели и занимался сексом со своей подругой. Не без этого, конечно. Пару недель после покупки дома мы не вылезали из постели, поднимаясь только, чтобы поесть, помыться и прогуляться по свежему воздуху в нашем саду. Но потом мне все-таки прискучила эта животная жизнь, и я занялся тем, чем собирался заниматься с первого моего дня нахождения в империи Арзум, – то есть сбором информации. Всей возможной информации, которая попадется мне на глаза, – начиная от местных обычаев одевать своих женщин в мужскую одежду до эксклюзивных книг по шаманскому мастерству и сборников разнообразного эпоса, рассказывающего о подвигах героев незапамятных времен.

Кстати сказать, после изучения этих самых книг выяснилось, что некогда эти два материка-государства составляли одно единое целое – одну империю, властитель которой сидел в столице Арканака, откуда мы с Рилой на Арзум и приплыли. Арзум был, можно сказать, колонией Арканака, и нынешние его жители – это потомки тех, кто тысячи лет назад обустроил холодный материк.

Как и всегда бывает в истории и как это некогда было с Британией и Штатами, в один определенный момент колонии решили, что могут жить совершенно самостоятельно и что платить налоги в метрополию есть несусветная глупость. Началась кровопролитная война, длившаяся без малого тридцать лет, в результате которой материки-государства потеряли контакт на целых пятьдесят лет.

Прочитав о тех событиях и о том, что Арзум ранее был частью империи Арканака, я немало удивился. Если они были единым государством, так почему у них разные языки? Почему большинство жителей Арзума не разговаривают на языке своей прародины?

Но и на это в исторических хрониках нашелся вполне очевидный ответ: еще во время тридцатилетней войны основной язык Арканакской империи был признан языком захватчиков, и властители всячески искореняли этот самый язык, изживая его не только из государственного обращения, но и на уровне бытового общения.

Никаких земных аналогий! Никакого подобия с российской действительностью, насколько я ее представляю. Как оказалось, народ Арзума на самом деле принадлежал к совершенно иному племени Арканака. С чем бы это сравнить… а! Вот! Очень хорошее сравнение, и может быть, даже практически стопроцентное попадание: Ирландия.

Насколько я помню (А я все помню! Все, что когда-либо слышал, видел, читал! Спасибо – Семя! У меня теперь абсолютная память), у ирландцев имеется свой язык. И называется он «гэльский». То есть язык одной из кельтских групп, к которой и принадлежат ирландцы.

Так вот английский язык не взял из гэльского совсем ничего. Кельты, они же ирландцы, всегда были для англичан чужими. Даже не чужими – нелюдями. Не зря же англичане продавали ирландцев в рабство целыми кораблями – на плантации в Новый Свет. Где ирландцы нормально дохли из-за нечеловеческих условий содержания и непривычного климата и где их скрещивали с неграми – для получения устойчивой помеси, способной не дохнуть на плантациях максимально возможное время.

Конечно, сравнение арзумцев с ирландцами совершенно условное, но это самый близкий к действительности аналог земных событий. Ну да – ирландцы рыжие и белые, арзумцы же шатены и брюнеты. Среди ирландцев полным-полно толстых и низеньких, среди арзумцев – один толстый на тысячу худых. Но все равно – все очень похоже.

Кстати сказать, «толстый» для арзумцев – это тоже достаточно условно. Ни одного заплывшего жиром толстяка наподобие убитого мной негодяя Амунга я не видел. Пока не видел, но… может, и увижу.

Эти полгода безделья я потратил на обучение и сбор информации. А еще – на отдых и секс с подругой. В конце концов, даже Хранители должны отдыхать! Полтора года в племени акома из меня делали совершеннейшую убойную машину. Полтора года я не знал покоя, день-деньской тренируясь в умениях убивать и не быть убитым. А в свободное время пытался стать настоящим Хранителем, носителем семени разумного дерева, симбионтом, максимально сросшимся со своим «вторым мозгом»! Могу же я хотя бы жалкие полгода времени ничего не делать, валяться, читать книжки и устраивать разнузданные оргии?!

Насчет оргий я загнул – разве бывают оргии с одной и той же подругой? В моем представлении оргия – это когда хватаешь первую попавшуюся девку и предаешься с ней гнусному разврату. А девок этих вокруг тебя ползает столько, сколько блох на самой поганой бродячей собаке! В общем – много.

Ну да, да! Я смотрел на Земле порнушки и знаю, как ЭТО должно выглядеть! Хотя никогда и не участвовал в подобном торжестве плоти. И даже когда я жил с двумя девушками одновременно – в том самом племени акома, – все у нас было достаточно целомудренно, по-семейному, хотя… и не без забавных изысков. Но распространяться об этом не хочу, ибо… ибо… да хрен вам, сластолюбцы! Заведите двух молодых и невероятно красивых жен – вот и узнаете, что они могут творить над твоим усталым после тренировок телом, чтобы пробудить его к сексуальной жизни! Особенно когда у них нет никаких запретов, а есть умение и кипучее желание! М-м-м… и вспомнить приятно! Хоть тащи в постель Рилу и попытайся это все повторить!

– Господин Манагер! Господин шаман!

Дверь без всякого стука открылась, и в щель между ней и косяком просунулась прелестная головка Норсаны, одной из моих рабынь, которых я спас от гибели в пыточной Амунга. За то время, что она со своей подругой Диеной жили у меня, девушка буквально расцвела и похорошела (хотя вроде куда уж больше-то?!). Из четырнадцатилетней запуганной и жалкой потомственной рабыни (но надо сказать, при всей ее жалкости – очень красивой рабыни!) она превратилась в прелестную девушку, на которую оборачивались все человеческие существа мужеска пола, начиная с мальчишки – помощника зеленщика и заканчивая сыном Великого Лорда Амардага из семьи Элия – Рункадом. Тоже, кстати, бывшим моим рабом, купленным совершенно официально на рабском рынке Арканака, где оный Рункад оказался по своей мальчишеской глупости, сбежав из дома и отправившись на соседний материк, «чтобы приобщиться к древней и славной культуре великого Арканака!».

Приобщился, мать его за ногу! Получил шрам через всю морду, исполосованную спину и желание погибнуть в бою с проклятыми арканакскими работорговцами. Кстати, вот так и прививается неприятие к рабству и всему, что с этим связано.

Впрочем, скорее всего я ошибаюсь. Что, тот факт, что они всю жизнь находились в рабстве, отвратил повстанцев Спартака от этого самого института рабства? Как бы не так! Они всего лишь мечтали убить всех рабовладельцев и самим стать рабовладельцами!

Весь мир насилья мы разрушим, а потом станем насильничать сами! – так бы примерно звучал лозунг «народно-освободительного» восстания Спартака. А ведь как нам его в школе преподносили! Ой-ей… Рабы восстали! Сбросили оковы!

Ага. А потом подобрали, чтобы надеть на кого-то подурнее и послабее.

– Господин шаман! – Норсада пробежалась по мне быстрым взглядом, и я, нахмурившись, набросил на чресла простыню. Лежал-то я совершенно голым. Вот же неуемная девка! Она вместе со своей подружкой Диеной считает, что они обе являются моими наложницами, и вообще – обязаны мне по гроб жизни. А потому – готовы исполнять любые мои приказания и… постоянно пытаются это доказать! Чем немало меня раздражают.

Кстати сказать, вот к чему в Арканаке относятся слишком легко – так это, во-первых, к наготе. Ходят практически голыми – в одних набедренных повязках и топиках (если это свободные женщины) или вообще голыми (если рабыни). И никто не считает такую одежду или, вернее, обнаженность – неприличной.

Во-вторых, это отношение к сексу. Ну что сказать… если даже моя подруга Рила уже предлагала взять в нашу с ней постель этих двух рабынь и даже… хм-м… парнишку, бывшего раба Карнука, которого я некогда спас не только из пыточной, а еще и вылечил от практически смертельной раны, полученной им во время кораблекрушения. Сейчас он был жив, здоров и весел и тоже, как и две его соратницы, готов к любым подвигам – в том числе и на сексуальном фронте.

Честно скажу – я был в ярости. Нет, не от идеи взять в постель подружек – Карнук-то мне за каким хреном?! Никогда, никогда меня не привлекали гомосексуальные отношения! И тот, кто думает, что я из таких, – неминуемо получит в глаз! Даже если это красивая, хоть и сексуально распущенная дурная подруга!

Примерно это я выдал Риле, когда она осмелилась мне сделать эдакое предложение. И чуть на самом деле не врезал ей в глаз. А потом начал ржать, да так, что она решила – у меня случилась истерика. А может, и правда была истерика? Аборигенка этого мира искренне не понимала, что же такого плохого в ее предложении.

А потом я снова ржал, когда оказалось – что именно она имела в виду. Эта достойная дочь своего времени желала позвать мальчика для того, чтобы он хорошенько попользовал Норсану и Диену, а мы бы с Рилой смотрели на этот разврат и тоже предавались всяческим веселостям. Ну, что-то вроде аналога земной порнушки! А если я пожелаю – мальчик попользует и Рилу, пока я буду развлекаться с наложницами! Вот такой, понимаете ли, местный колорит.

Твою ж мать! Вроде уже и привык ко всему, а когда сталкиваешься с чем-то эдаким, глаза на лоб так и лезут. Эта девица искренне считает, что нет ничего плохого в том, если по моему приказу мальчик-слуга ее хорошенько попользует! Ведь она-то будет только рада, если Норсана и Диена сделают хорошо мне! А чем она, Рила, хуже?! И это эгоизм – лишать ее развлечений в стране, где все так скучно и холодно!

Поржав, я выгнал Рилу из спальни, запретив ей приближаться ко мне минимум сутки, и предупредил – если я узнаю, что она все-таки употребит Карнука в дело, а также сделает это со слугами, садовником – да все равно с кем! (Кроме меня!) – то поедет к чертовой матери на Арканак с огромным таким отпечатком моего сапога на ее такой красивой и упругой попке. И не увидит меня долго-предолго, а может быть – никогда. Ибо нефиг моей подруге спать с первыми попавшимися мужиками при живом «почти муже». То есть при мне, любимом.

Ну вот и как тут заводить ячейку общества, именуемую семьей? Среди этого развратного бабья, для которого потрахаться с приятным знакомым – это все равно как выпить чашечку кофе!

Вот почему я как-то и остыл к идее сделать Рилу своей женой. Подругой, наложницей, любовницей – сколько угодно. Но женой?!

Жена в моем понимании – это не только и не столько сексуальный партнер и та, с кем можно и с кем хочется произвести детей. Это еще и соратник, друг, это человек, который не предаст и который думает не только о себе, но еще и обо мне, своем муже.

Ну да, понятие «предательство» очень уж такое… расплывчатое. С точки зрения Рилы, секс с другим мужчиной, если твой мужчина или твой муж занят делами, совсем даже не предательство. От нее ведь не убыло! Она просто не хотела мешать своему любимому человеку заниматься своими делами! Он ведь занят был! А ей что тогда делать? Ну да, можно самой себе помочь… но это ведь не так приятно, как настоящий секс! И что предательского в сексе с тем же рабом? Он же просто инструмент! Инструмент – для удовлетворения! Как и рабыни! ГДЕ тут предательство?! Рила ведь за меня всех порвет! Не предаст! Не обманет в самых что ни на есть важных делах!

Да, я разговаривал с ней по этому поводу. И разъяснил, что воспитан совсем в других понятиях о жизни и об отношениях мужчины и женщины. В земных, понимаешь ли, понятиях. И мужчинам у нас позволено больше, чем женщинам, хотя и мы – если разумны и крыша не поехала – не позволяем себе слишком уж шалить. Соблюдаем приличия! А чтобы вот так – захотела, взяла незнакомца за руку и повела трахаться, – это делают только совсем уж распутные женщины, которых у нас не уважают и называют обидными, ругательными прозвищами.

Рила была очень, очень расстроена и возмущена. Тут же заявила, что подобное суть настоящее дикарство и что мне, дикому человеку из дикого мира, нужно избавляться от своих дикарских привычек и комплексов. И что надо принять в себя хотя бы зачатки настоящей, продвинутой цивилизации. На что я ей ответил, что если она в себя примет эти самые зачатки, побеги, плоды или стручки, то: во-первых, получит по морде, во-вторых, пендаля по заднице. И лишится своего положения Подруги Великого Шамана! Навсегда.

Тогда мы три дня спали порознь и практически не разговаривали. А на четвертый день Рила прибежала ко мне с рыданиями и заявила, что я самый лучший, что лучшего, чем я, у нее мужчины никогда не было – среди тех шестисот, что у нее были до меня. (Честно – я охренел! Ну тридцать там, сорок – куда ни шло, но шестьсот?! Врет поди, как мужики о количестве коитусов в неделю.) И что раз я самый, самый, самый – то ей никто, совсем никто, кроме меня, не нужен. И завела она речь о Карнуке только потому, что хотела порадовать именно меня – ведь известно, что мужчины возбуждаются, глядя на то, как кто-то ублажает его жену. И только забота о моем удовольствии двигала ее намерениями.

И опять я охренел – вот это забота! С чего она решила, что мне нравится смотреть, как кто-то будет дрючить Рилу на моих глазах?! Я что, похож на извращенца?! Или это такой способ выкрутиться из ситуации?

Мне тут же вспомнилась историческая байка о том, как некий шут при дворе императора расшалился и с разбегу пнул наклонившегося над тазиком для умывания императора прямо в центр дупы. Император был в высшей степени недоволен и тут же приказал казнить придурковатого болвана. Но через пару минут отошел, остыл (Где еще такого придурка потом найдешь? Смешит ведь хорошо, гад!) и предложил шуту исправить ситуацию, придумав извинение еще более оскорбительное, чем деяние, что он сотворил.

И тогда шут, не размышляя ни секунды, тут же заявил: «Простите, ваше величество, за пинок в зад! Я не рассмотрел, кто это был, – и думал, что это королева-мать!»

Якобы император простил шута, оценив его остроумие и наглость, но мне кажется – он все равно должен был снести ему башку. Но это только я так думаю, потому что я лично терпеть не могу никакие розыгрыши. Тем более если их объектом становится некий близорукий офис-менеджер по продаже компьютерного железа.

Ну да, да – нахлебался в свое время. Один раз даже врезал шутнику, некоему Степке Кондрашову, который взял, да… хм-м… не скажу, что он сделал, ибо нефиг! А вот что я сделал – весь отдел ахнул. Не ожидали, что у очкарика с лишним весом окажется такой крепкий кулак (почему все думают, что раз «толстяк», значит, слабый и медлительный?!).

В нокауте Степа был минуты три (я и сам напугался, что так удачно попал). Мой прадед – казак, кузнец – точно бы меня похвалил за такой славный удар. Но на Земле я в связи с этим событием мог бы запросто отправиться на скамью подсудимых.

Но не отправился, а животворящий апперкот подействовал на отношение ко мне в коллективе очень даже благотворно. На меня даже запала одна сотрудница, гораздо старше меня возрастом, но вполне еще крепенькая и не траченная молью (бабы любят брутальных жестких мужиков!). И даже девица, из-за которой я, собственно, и попал в этот мир – мы с ней как раз уединились в кустах, чтобы «почесать свое либидо», когда меня и шарахнуло шаровой молнией. После чего я очнулся на Машруме.

Но речь сейчас не о том, не о земных делах, а об отношениях с моей боевой подругой и о том, как она себе представляла эти самые отношения. И как теперь они развиваются в плане нашей с ней совместной жизни.

А развиваются они, по большому счету, вполне нормально. Главное – вовремя выяснить наше видение ситуации и не дать себя подмять «второй половине» – слабой, так сказать, половине! Только дай слабину, и… в общем, понятно.

– Я тебе сколько раз говорил, что надо стучаться, прежде чем входить?! – грозно возопил я, строго вперившись взглядом в Норсаду. – А если я тут на Риле тружусь?! Рыча, аки дикий зверь! А ты нас спугнешь! Надо тебя все-таки выпороть, надо!

– Да хоть сейчас, господин! Раздеться?

Девушка начала раздеваться – невозмутимо и очень быстро, так что, пока я ее успел остановить, уже сбросила кружевную рубашку, за секунду оставшись голой по пояс (тренируются они раздеваться, что ли?!). Лифчиков у них тут не носят – нет никаких лифчиков и в помине. Зачем они? Поддерживать грудь? Так при половинной силе тяжести она у них всегда торчит вперед, почти не опускаясь книзу, тем более что грудь у здешних женщин довольно-таки небольшая. Вот почти ни разу не видел женщин с «выменем» седьмого размера! Видимо, это именно потому же, почему здесь нет толстушек. Генетика, однако!

– Стоять! Одеться! – приказал я, но взгляда от груди Норсаны не отвел. Хороша, черт подери! Ох, хороша! Уже взрослая женщина, судя по ее статям, но сохранившая налет подростковости… мечта!

М-да… я что, чертов педофил?! Да ей пятнадцать лет, черт подери! У меня ведь Рила есть, которой двадцать четыре года! Какого черта я вожделею этого ребенка?! Совсем спятил в этом проклятом мире! У машрумцев свои понятия о том, в каком возрасте можно заниматься ЭТИМ, и они очень даже не совпадают с моим пониманием морали и нравственности.

Хотя… вот Джульетта – ну та самая, с Ромео, – сколько ей было?! Чтобы сотни лет люди умилялись над историей любви несчастных! Даже сказать стыдно. Тринадцать лет, черт их подери! Это история двух детей! Я когда узнал – за голову схватился и уже не мог воспринимать эту историю с должным пиететом. Как-то не по душе мне педофилы…

Впрочем, у каждого мира свои законы. И вряд ли можно считать ребенком иномирную девушку пятнадцати лет от роду, которую готовили в наложницы, проводя обучение с помощью специалистов из числа мужчин и женщин, шибко гораздых в искусстве любви. Как и Диену, как и Карнука. Хорошенько, видать, научили… вот Рила и хотела удостовериться!

– Чего пришла-то? – нелюбезно спросил я, все-таки отводя взгляд от девушки. Впрочем, рассматривать там теперь особо и нечего. Если только бедра, обтянутые узкими женскими штанами?

Вообще эту страну надо хорошенько смешать со страной изначальной, как следует помять образовавшийся шарик, а потом уже взять и разделить! Чтобы взяли все лучшее друг от друга и дурью больше не маялись! Если в Арканаке (в связи с его жарким климатом скорее всего), можно сказать, культ наготы, то здесь все как раз наоборот! Здесь женщины ходят в мужской одежде! И боятся показать ножку и кусочек груди! Декольте здесь, понимаете ли, приводит в ужас ревнителей старых обычаев!

Ну как это так, на балу – все, мужчины и женщины, в почти что одинаковой одежде! Все отличие женских штанов и рубах от мужских – это то, что они украшены кружевами и вышивкой! Да цвета поярче – мужские в основном черные да коричневые, а женские могут быть и красными, и желтыми, и ярко-зелеными.

И еще что удивило – огромное количество женщин, которые придерживаются так называемого «Воинского пути». В основном это представители богатого сословия – дворянки, купчихи, именитые горожанки и их дочери. Впрочем, хватает и простолюдинок, решивших таким образом уйти от рутины повседневной серой и скучной жизни. Все они таскают с собой мечи и кинжалы и при каждом удобном случае устраивают между собой свары, обычно заканчивающиеся долгожданной дуэлью. Ну, ладно там племя акома, которое живет в джунглях, – там боевые искусства – средство выживания. Не умеешь драться, не умеешь защитить свою жизнь, значит, сдохнешь! Но здесь-то зачем? От великой дури? От нечего делать?

Скорее всего – именно так. И что интересно – в армии эти воинственные девицы не служат. В регулярной армии империи. Максимум – могут быть наемницами – охранники, телохранители. Но в основном они только ходят эдакими павлиншами и задирают себе подобных! У каждой на шее висит медальон – Солнце, перечеркнутое мечом. Мол, отправляюсь я, такая великая, – прямо к Солнцу, и никто мне в этом мире не указ! Дурь дурьская. И ничего больше. Хм-м… наверное. Может, я и ошибаюсь.

Как-то спросил у Рункада, откуда взялся такой дурацкий обычай, чтобы бабы пыряли друг друга острыми сучками, именуемыми здесь «мечи». Он только ухмыльнулся и пожал плечами, заявив, что этот обычай уходит в незапамятные времена, и видимо, так положено нашими предками. И раз положено – кто это будет менять?

Кстати, еще вот чем, кроме медальона и наличия оружия, отличались эти воительницы от женщин, которые были просто женщинами (внешне отличались, про внутренние, психологические отличия я не говорю): длина волос! Надо сказать, что волосы, их длина обычно указывали на то, свободный человек перед тобой или нет. Каждый свободный мужчина носил длинные волосы, которые можно было легко связать в воинский хвост. А вот рабы или заключенные (что, впрочем, практически одно и то же) брились налысо. Или носили очень короткую прическу. Это касалось и Арканака, и Арзума. Если ты воин – значит, у тебя должен быть воинский хвостик. Или просто длинные волосы, свободно распущенные по плечам (впрочем, это не очень удобно, потому – хвост!).

А вот женщины – как раз наоборот. Максимум, который допускал обычай, – это прическа типа «каре», при которой волосы нельзя сложить в воинский хвост. Или совсем короткая прическа, типа «тифозная», или «мальчуковая». Я оперирую понятиями Земли, потому что никогда – ни в своем мире, ни в чужом – не заморачивался с названиями причесок. Что я, метросексуал какой-то, чтобы знать, как называются эти все чертовы прически?

Но дело не в том. В общем – на Арзуме женщины, которые следовали «Воинским путем», носили длинные волосы. Да, да – воинский хвост! В подражание мужчинам!

Вообще иногда я думаю, что на Арзуме очень многое делалось ВОПРЕКИ, НАЗЛО. Вот не принято на Арканаке женщинам одеваться, как мужчины, и ходить с длинными волосами – а мы будем! Не принято женщинам быть телохранителями и наемниками – а у нас пожалуйста! Только бы не как У НИХ, не как у бывшей метрополии!

Были в этом, конечно, и хорошие моменты – например, в отношении рабов, имеющих на Арзуме право выкупаться из рабства и жить, как свободные люди. И вообще нет этой дурацкой социальной табели о рангах, когда ты не можешь иметь счета в банке, если не поднялся до третьего уровня воинского искусства. Ну глупо же, правда? Человек, например, не собирается быть воином – зачем ему сдавать экзамены по воинскому искусству, чтобы обрести право открыть счет в банке! Тупизна!

Но и над этим я крепко подумал – разве плохо иметь обученное воинским умениям население, способное дать отпор захватчикам или грабителям – например, с того же Арзума? Народ буквально принуждают изучать воинские искусства, поощряя искусных мастеров и пренебрежительно относясь к неумехам!

На Арзуме такого нет. Но я бы не сказал, что здешний люд очень уж миролюбивый и мягкотелый.

Вообще с этими верованиями, с этими обычаями сам черт ногу сломит! Мне понадобилось полгода чтения, расспросов, наблюдений, чтобы начать хоть немного разбираться в здешней жизни. И по прошествии этих месяцев я уже жалел, что постоянно отказывался от приглашений Лордов и «простых» местных богатеев посетить их дома с целью знакомства и просто на какие-нибудь веселые балы.

Кстати, последнее обстоятельство ужасно расстраивало Рилу. Она мечтала побывать на балу в каком-нибудь аристократическом доме и несколько раз после моего отказа посланнику принималась стенать, обвиняя меня в том, что я – бесчувственный болван, который привык жить в лесах и не понимает нужд и чаяний простой городской девушки, которую завез на край света в ледяные края и оставил без малейшего интересного развлечения – кроме развлечений постельных. Но это даже не упоминалось – как вроде так и положено.

Но я для себя решил: пока не изучу здешнюю жизнь, пока не впитаю дух этого мира, пока не научусь на равных общаться с представителями аристократии – ни на какие балы я не пойду. И на приглашения родовитых не откликнусь. Сотворишь что-нибудь не по здешним законам – и вылетишь из страны быстрым соколом. Арестовывать они меня побоятся, все-таки я – Великий Шаман, но вот выжить отсюда – это запросто. А оно мне надо? Куда мне торопиться – впереди тысячи лет жизни! Подожду полгодика, присмотрюсь – вот потом и буду ходить знакомиться.

Откуда они обо мне узнали? Конечно, Рункад раззвонил. Теперь уже все в столице знали, что я – Великий Шаман, который наложением рук лечит болезни, а еще умеет кидать огненные шары такой мощи, что ворота замков разлетаются в щепу. Стоит с таким подружиться? Стоит пригласить на ужин такую диковинку?

Конечно, стоит! Дикарь акома (а я числюсь как раз за племенем акома – ибо отличный боец и ростом маловат), да еще и Шаман, да еще и Великий, да еще и друг наследника Семьи Элия, да еще брат жены Лорда Грантуга из Семьи Ассунта, прекрасной акома Арганы, – да много чего еще, «вот бы заполучить эту диковинку на бал/ужин/обед/прогулку»!

Нет уж, дорогие мои… хрен вам, а не неведома зверушка Шаман Манагер! Я вам что, зверь из зверинца? Чтобы вы рассматривали меня и дивовались?! Да пошли вы к черту! Перетопчетесь!

Это и было основной причиной – почему я полгода отсиживался и не откликался на приглашения родовитых столичных жителей. Ждал, пока не затихнет ажиотаж и приглашавшие, убедившиеся в моей бесполезности как клоуна, призванного развлечь благодарную публику, оставят свои попытки и призабудут обо мне, совершенно не великом любителе шума вокруг своей скромной персоны.

Постепенно приглашения сошли на нет, обо мне все потихоньку забыли, и я мог теперь беспрепятственно гулять по улицам, не боясь, что в меня начнут тыкать пальцами и отлавливать посланники лордов с деревянными визитками-приглашениями в руках.

– Господин, там господин Рункад, он настоятельно просит вас с ним встретиться и обсудить важную проблему!

Норсана почтительно склонила голову и снова покосилась на меня. И я тут же проверил – хорошо ли закрывает меня простыня. Я ведь лежу совсем голышом!

– Помочь вам одеться?

Снова почтительный кивок и осторожный шажок в мою сторону.

– Кыш отсюда! Сам оденусь, руки еще не отсохли! И нечего на меня так пялиться, у меня есть женщина, и она тебе сейчас что-нибудь оторвет! Ибо ревнивая!

Улыбка, выстрел взглядом в сторону Рилы, так и торчащей на балконе совсем голышом и ничуть не страдающей от невыносимого холода. Которого, кстати сказать, нет и в помине.

Да, жары, как на Арканаке – такой жары! – здесь нет. Мягкий климат, и даже не знаю, с чем его сравнить. С каким земным климатом. Температура не опускается ниже, чем пятнадцать градусов – в зимнее время, когда как раз мы сюда и попали, и не поднимается выше тридцати градусов – как сейчас, практически в самый разгар лета. То-то Рила стоит и подставляет под солнечные лучи свою совершенную грудь и крутые бедра, нимало не заботясь о том, что в соседнем доме, возможно, десяток мальчиков уже натрудили руки до полной их парализации! Нельзя же быть такой жестокой к людям – око-то видит, да зуб неймет! Хм-м… и совсем даже не зуб. Но неймет.

Норсана медленно, оглядываясь на меня, все-таки вышла, а я немедленно стащил с себя простыню, встал с кровати и начал медленно одеваться, натягивая на себя попеременно – штаны, простую рубаху, сандалии (благо, что жарко и носить зимние туфли или сапоги не надо). Кстати сказать, два года в этом мире практически излечили меня от стыдливости, комплексов и всего такого прочего. И уж точно теперь я не боюсь показать свои мужские причиндалы какой-то там девчонке. Так почему я так истово требую соблюдения приличий (как я их понимаю)?

Да все по той же причине – не люблю, когда на меня давят! Эти девицы буквально толкают меня к тому, что якобы я обязательно должен делать. Например, завести себе парочку-тройку жен и еще столько же наложниц. «Как все порядочные господа!» А я не хочу быть порядочным! А я беспорядочный! Не хочу, чтобы этот мир переделывал меня в то, чем я не хочу становиться! Хотя… разве он меня уже не переделал? Переделал, да… но все равно!

А может, для меня все это игра? Меня подталкивают, я сопротивляюсь, а в конце концов – сдамся ко всеобщему (в том числе и своему!) удовольствию. Может быть. Но это будет точно не сейчас.

А кроме того, ожидание удовольствия – еще большее удовольствие, разве нет? Предвкушение… я отбрасываю от себя эти мысли, но…

Молчать! Выбросить провокационные мысли! К делу!

Расчесал отросшие до плеч волосы, небрежно скрепил их на затылке деревянной прищепкой-гребешком и в конце всего процесса повязал вокруг талии широкий пояс, под который будут заткнуты мой меч и кинжал.

С мечом вообще хохма. Полгода назад я убил одного подонка, главу банды охотников за рабами. Так вот у него был очень примечательный меч – из металла! В мире, в котором металлы практически полностью запрещены и отсутствуют! И уж точно – из них не делают оружие.

Все здешние мечи сделаны из невероятно твердого, специальным образом обработанного «железного дерева». Даже стиль боя с этими деревянными мечами особый – нельзя принимать удар этого самого меча на острую кромку – деревянные мечи-то не точат! Как потом устранишь зазубрины? Да и толку потом от этих мечей – как от дубинки. Башку разбить можно, но чтобы чего-нибудь отрубить – это вряд ли. Так вот, рубящий удар деревянного меча в основном или принимается на щит или на доспехи (тоже деревянные, и… если не успел увернуться), или вообще пропускается мимо. То есть противник старается увернуться от размашистого удара.

Кроме того, большинство ударов (процентов девяносто) совсем не размашистые и не рубящие, а очень даже напоминающие работу с римским гладием, или гладиусом (и так, и эдак правильно). Высунулся из-за щита, ткнул в брюхо противника острым «сучком» и отпрыгнул назад, пока тебе не отрубили руку той самой острой кромкой деревянного меча.

Острие деревянного меча из этого чертова дерева легко пробивает любые деревянные доспехи, как если бы они были сделаны из бумаги. Спросите, зачем тогда их носить? Глупый вопрос. Для чего служат доспехи? Конечно, укрывать хозяина от рубящих ударов. Ну, вот на Земле были кольчуги и пластинчатые доспехи. Что они, выдержали бы колющий удар того же гладия? Да никогда! Он бы эту сетку из колец пробил без малейшего затруднения. И пробивал! И стальные пластинки на кольчуге не помогут. Они ведь тоже – от рубящих, секущих ударов.

Так и здесь – с размаху врежь этим дубьем по деревянному доспеху – бумс! Неприятно, да. Может, даже слегка зашибешь (если под доспехом нет стеганой подкладки), но противник-то здоров и весел! И снова пытается загнать тебе в пах острый дрючок! (Кстати, любимый удар всех бретеров – в пах. Кровища, и человек быстренько выводится из строя. Практически – навсегда.)

А вот теперь представьте, что у кого-то в руках стальной меч – к примеру, как тот, который я отнял у бандита, – из «черной» бронзы. И которому не страшен даже стальной меч, он его может перерубить либо сломать! Не то что какой-то там деревянный.

Нет, сам-то я такого не видел, но еще на Земле читал, что где-то то ли в Греции, то ли на Востоке делали мечи из специальной «черной» бронзы. И эти мечи были такими острыми, такими крепкими, что перерубали обычные стальные мечи.

Конечно, скорее всего это преувеличение, ну сами посудите – как можно перерубить стальной меч? Здоровенную железную палку? Это даже для глупого фэнтези было бы слишком безумно. А вот сломать, если стальной меч сделан не так, как их делали средневековые мастера, – запросто. Перекалили, сделали меч из слишком твердой стали (лучшие мечи ковали из множества слоев, и внутренний слой был из мягкой, пластичной стали, чтобы меч не разлетался на куски) – вот он и сломался пополам! И все кричат – гляди-ка, мечи из бронзы рубят стальные!

По легендам, чтоб сделать «черную» бронзу, в расплав сыпали истолченные в порошок драгоценные камни. Какие именно – я подозреваю. И подозреваю, что в конце концов у них получилось что-то вроде бериллиевой бронзы. Но до конца все-таки не уверен, ибо помню, что чисто бериллиевая бронза, в которой содержится примерно три процента бериллия, на какие-либо клинки годится не то чтобы очень. Ну да, делали такие ножи – для подводных диверсантов. Читал где-то на форуме фапаталей «по войне». Даже видел фотографии таких ножей – немагнитных, сделанных специально для подводников-подрывников. Но там же прочитал, что резать такими ножами лучше все-таки лишь колбаску. И то… уж очень большие получаются куски. Тоненько не нарежешь.

Ну, так вот, стальной меч в руках сильного бойца против такого же или, скорее, гораздо лучшего бойца – это все равно как пулемет против пистолета, из которого был убит Пушкин Александр Сергеевич. Бах! И тра-та-та-та-та! Решето.

Мне в том бою эта гадюка отрубила кисть руки. И если бы не моя способность мгновенно выращивать из своего тела что-то вроде стилета или даже копья, я бы сейчас не стоял в этой комнате и не смотрел на обнаженную красотку, нежащуюся на балконе под лучами утреннего солнца.

А еще – если бы не моя способность регенерировать буквально за считаные дни… очень неприятно ходить с культей вместо руки. Очень!

Меч из бронзы (если это бронза!) для маскировки был покрашен под дерево и некогда принадлежал этому самому Рункаду, который сейчас дожидался меня в гостиной моего особняка.

Нет, не так! Меч принадлежал семье Рункада и передавался из поколения в поколение как некая фамильная драгоценность (какой, без сомнения, и являлся!), а когда непутевый наследник сбежал, чтобы приобщиться к древней цивилизации Арканака, – он, ничтоже сумняшеся, прихватил меч с собой. И лишился его при первом же удобном случае, пополнив своим битым телом одну из клеток рабского рынка. А я уже потом отобрал этот меч у бандита, охотника за рабами. Круг замкнулся.

Нет, не так. Круг замкнулся тогда, когда я вернул этот меч семье Элия, из которой происходил Рункад, заслужив их пожизненную благодарность, поддержку в Империи Арзум, а еще… еще они мне дали другой меч. Стальной! И на мой взгляд, совсем не худший, чем тот, что я им вернул! А может быть, даже и лучший.

Рассказать, откуда взялся ЭТОТ меч, они отказались. Без объяснения причин. Впрочем, как и то, как бронзовый меч оказался в их славной, уважаемой в империи Арзум семье.

Дают – бери! И не спрашивай, откуда взяли! Только покрась его краской… на всякий случай! А то ведь рискуешь проснуться совсем без головы!

Металлический меч – это не просто сокровище. Это невероятный по ценности капитал! И я был просто поражен, что семья Элия пошла на такие траты ради заморского чужака. Видимо – на самом деле наследник Рункад был настолько ценным экземпляром, без которого семья Элия не представляет себе никакой жизни.

Впрочем, это и понятно – он единственный отпрыск мужского пола в их семье. Еще у них пятеро дочерей, которые выглядят как настоящие лесбиянки в своих мужских одежках и с мечами на поясах. Ну да, пошли «Путем воина», как и многие из дочерей аристократов. Рункад мне сообщил, что это какое-то моровое проклятие – дочери аристократов и вообще более-менее выбравшихся «в люди» семей отказываются рожать едва ли не до самой старости и всю свою жизнь посвящают маханию палками и мордобою. Вместо того чтобы нормально ходить с пузом и регулярно рожать внуков славным родителям, произведшим на свет этих чучундр. Эдак скоро случится так, что мужчины станут как женщины, а женщины – как мужчины! Сильные станут слабыми, а слабые…

Мне тогда стало смешно. Видел, знаю, что бывает, когда мужчины становятся женщинами, а женщины – мужчинами. «Плавали, знаем!»

Хороший меч. Звенящий! Острый, как бритва. Я, человек, выросший при двойной силе тяжести, да еще и модифицированный мутацией, этим мечом могу разрубить противника пополам, а при желании – и вдоль. Вместе с его дурацкими доспехами. Тем более что у иномирцев кости и плоть не такие прочные, как у нас, землян. Зачем слишком прочные кости, если сила тяжести такая слабая? Природа не расточительна.

Вот только носить с собой этот меч не рекомендуется – мне об этом сразу и недвусмысленно сообщили, когда его передавали из рук в руки. Ну… не надо его таскать с собой, понимаете? Ночью в переулке может стрела прилететь, и жадная рука тут же ухватит этот самый меч, снимая его с моего хладного трупа (убить меня почти невозможно – но кто об этом знает?). Опять же – постоянные вызовы на поединок в надежде получить этот меч как наследство убиенного тобой дуэлянта. Ну да, победить мечника со стальным мечом нет никаких шансов, но опять же – кто об этом ведает?

В обществе бытует мнение, что мечник с деревянным мечом ничуть не хуже мечника со стальным. Мол, ерунда все эти металлические мечи! Увернулся, сунул деревяшку в глаз – вот тебе и сокровище! Разубедить дурачков некому, ибо нет бойцов, которые ходят по улице со стальным дрючком. Все больше с деревянными «игрушками».

Глупо, правда? Имея стальной меч, ты становишься одним из лучших бойцов в мире, практически непобедимым! И это же самое обстоятельство навлекает на тебя такую опасность, что… ну здесь вроде как все понятно.

Так что по улицам я бродил без своего стального меча. Пусть себе полежит! Авось когда и пригодится – если опасность будет слишком велика. А пока что я и деревянным любого зашибу.

Но только не хочу! Стараюсь быть незаметным и маааленьким. Меньше, чем я есть! Хе-хе-хе… а ведь тут почти любая женщина выше меня на полголовы! А уж про мужчин и говорить нечего.

Вот только плечики у них… По местным меркам я что-то вроде бродячего шкафа. Широченный и маленький. С чем бы сравнить… а! Вот, нашел сравнение! Гном! Я – гном! Маленький и невероятно сильный!

В детстве читал, очень смеялся – о том, как гномы перебирались через пропасть, расщелину. Запросто. Он суют в мешок груду камней, а так как невероятно сильные – хватают этот мешок и швыряют через пропасть! И цепляются к мешку! И он перетаскивает их на ту сторону! Нет, ну ржака же, ржака! Физики – ноль! Но прикольно. Хе-хе-хе…

Кстати сказать, не надо думать, что и… хм-м… отдельные части у меня такие же мелкие, как и я! Совсем даже нет! И Рила мне это постоянно говорит. Даже жалуется! Мы, гномы, всяко удались! И в корень – тоже!

Улыбаясь, я открыл входную дверь и на секунду задумался – а почему на ней нет никакого запора? Почему всякий может взять и зайти в спальню в тот самый момент, когда мы принимаем особо приятную секс-позу?! И не хотим, чтобы нам помешали!

Нет ответа. Надо распорядиться, чтобы сделали. Хватит жить нараспашку! Это вам не хижины племени акома! Это цивилизация!

Впрочем, а что плохого в жизни племени акома и что хорошего в так называемой цивилизации? Акома живут счастливо, сытно и весело! Еды – сколько хочешь, красивых, любвеобильных женщин – каждая первая! Женщины акома славятся во всем мире – и красотой, и как непревзойденные бойцы. Купайся в ручье рядом с водопадом, спи на лужайке, занимайся сексом с любой женщиной, которая тебя пожелает, – чем не жизнь?! А тут – условности, интриги, постоянная опасность и борьба за выживание. Если бы все люди знали, как хорошо жить жизнью акома, – они бы все ринулись в леса, наплевав на так называемую цивилизацию!

Хотя и у акома есть проблемы. Те же «цивилизаторы», которые норовят свести леса под корень, а всех акома сделать рабами. Только вот у них не очень-то получается, ибо ручки коротки, а ножки можно и поотрубать!

Я спустился по лестнице в большую, красивую гостиную. Зимой здесь обычно горел камин – мои девицы обожают тепло, мерзлячки эдакие! Теперь же по причине летнего времени, легкой предполуденной духоты и отсутствия ветерка с моря – окна открыты настежь, а в оконных проемах висят мешочки травы, отпугивающей мух и всевозможных кровососущих насекомых – комаров и прочую пакость. Их тут в сравнении с Арканом совсем немного, но все-таки они есть. Меня эта пакость не кусает, я же что-то вроде Буратино – «Антропоморфный дендромутант»! Ага, это я – прошу любить и жаловать. Живая деревяшка!

Рункад сидел за столом, и вокруг него суетились две мои потенциальные наложницы – подливали ему жидкости из кувшина в ярко раскрашенные фарфоровые бокалы, пододвигали засахаренные сладости – фрукты в меду, и еще какие-то штучки, процесс изготовления которых для меня все еще загадка. Но вкусно, да! Странновато – но вкусно. Что-то вроде специально обработанной сладкой свеклы или кабачков. Звучит, может, и дурацки, но правда ведь вполне съедобно!

Девки в штанах и кружевных рубахах выглядели ничуть не менее соблазнительно, чем если бы они были в обычных набедренных повязках и «топиках», – штаны обтягивали их прелести, как вторая кожа, а рубахи, расстегнутые едва не до пупа, открывали все их прелести – стоило только Норсане или Диене наклониться, чтобы налить что-то в кружку и предложить сладкий кусочек фрукта.

Паршивки! Давно подозреваю, что у них это превратилось во что-то подобное спортивному состязанию – кто больше вгонит в краску несчастного парня, для которого до сих пор вид голой женщины – это нечто особенное и потрясающее! И это ведь после того, как он прошел через рабский рынок! Где на рабах вообще не было ни клочка одежды! Как и на нем самом.

Тут ведь вот какая штука… девушки формально принадлежат мне. И даже если они якобы навязываются чужому человеку – он не моги прижать их в темном углу и заняться принятием поз из Камасутры. Без моего на то разрешения. Иначе – это оскорбление их хозяина! И неважно, что я их давно уже отпустил на волю – все равно они мои. Мои наложницы (он так и думает, что я с ними сплю. А я не собираюсь распространяться о своих личных делах – даже с ним, фактически – моим другом).

Завидев меня, терзаемый желаниями и навязчивыми шалыми девками Рункад подскочил с места и почему-то отсалютовал мне воинским приветствием – кулак сжат и – БАМ! Прямо по грудной клетке. Ну как в барабан!

Нет, я не улыбнулся, хотя и хотелось. Благосклонно кивнул моему бывшему рабу, а ныне снова наследнику одной из самых могущественных семей Империи, советников Императора, и уселся напротив него за стол.

– Эй, девчонки, налейте-ка и мне попить! И хватит Рункаду сиськи показывать – видел он их, и не раз!

– Такие и посмотреть не грех! – ехидно улыбнулась Норсана. – У них тут все страшненькие девицы! У их девиц грудь все время сжата повязками – чтобы не мешала махать палками, так откуда красивые формы? Это у нас – все свободно, все дышит! А тут…

– Хватит, хватит его смущать! Он и так уже красный! – ухмыльнулся я и посерьезнел, глядя на сумрачное лицо друга. – Что с тобой, Рун? Что случилось?

– Я сейчас фактически как официальное лицо! – Рункад встал и снова отсалютовал мне воинским салютом. – Великий император Арзума приглашает вас на аудиенцию, господин Манагер! В качестве Великого Шамана! И срочно… Уфф… все!

Рункад сел, схватил салфетку и вытер лоб, а я недоуменно смотрел на него и никак не мог понять – да что же это такое было? И тут же мой могучий мозг выдал решение: «Пока я не расспрошу этого молодого осла – в чем тут дело, никуда и шагу не сделаю!»

Ох, не люблю я начальство! Любое начальство! Никогда не лез на самый верх, не подлизывался и не мечтал ходить в фаворитах. Чем выше ты забираешься, тем больнее тебе падать – чеканный афоризм от Васи Звягинцева. Ловите, хомо сапиенсы!

– Ну-ка, сознавайся – в чем дело? С какого хрена гонцом прислали тебя, а не официального представителя императорской семьи? Что вообще сейчас было?!

– С какого вопроса начать?

– Какой на тебя смотрит. И давай без выкрутасов, ладно? Конкретно и по делу!

– Если конкретно – до тебя хрен доберешься! Заперся в доме и сидишь! К тебе стучались официальные представители, и что? Твои злые наложницы послали их… подальше. Император был в ярости! Надо же соображать – кого можно посылать и кого – нет! Кстати, даже если это не императорский посленец, а всего лишь (он сделал многозначительную паузу) – посланец одного из Великих Домов, не стоит им рассказывать, как глубоко и в какое потаенное место они могут и должны пойти! Так как ты отдыхаешь, предаешься медитации или занимаешься любовью со своими наложницами. Это очень плохо влияет на установление контактов с элитой империи. Ты нажил как минимум с десяток врагов, и не простых врагов, а таких, что… в общем – даже одного хватило было, чтобы испортить себе политическую карьеру в этом государстве. А тут сразу десять! А все почему – заперся за пятью дверями и сидишь, как дикий зверь в норе! Не участвуешь в жизни столицы! Вот и результат.

– Я вам что, экзотический зверь – меня рассматривать?! – Я даже оскалился, и Рункад невольно отшатнулся. Что, на самом деле подумал, что я его укушу?! – Вам нужно украшение вашего бала – настоящий дикий акома, да еще и белый (ага, побелел – сидючи под крышей), да еще и шаман! А мне это надо? Вот на себя прикинь, каково оно, когда тебя принимают не как человека, а как диковинку! Вот и сижу дома!

– Ну не всегда сидишь… как мне сказали. – Рункад задумчиво посмотрел на бедра Норсаны, как раз пробегавшей мимо, а потом вдруг замер с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. Я невольно оглянулся и тоже замер. А потом выдохнул и укоризненно помотал головой:

– Рила, душа моя! Ты какого демона выперлась в гостиную голышом! Я тебе сколько раз говорил – надо одеваться, прежде чем выходить! У нас тут гость, а ты… Кыш назад, одеваться!

– Да я откуда знала, что гость? – обиженно проканючила Рила. – Привет, Рункадик! Какой ты сегодня нарядный! Просто красавец! Давно не заходил, совсем нас забыл!

– Привет, Рила… и ты… хм-м… нарядная! – Рункад пытался отвести взгляд от гладких, как коленка, чресел и лона моей Рилы, но у него ничего не получалось. Глаза упорно отказывались подчиняться, и он медленно, но верно краснел.

Ну что такое, в самом деле?! Что за пуританство?! Сын Великого Лорда – он что, женщин не видал? Сексом никогда не занимался?! Ну что за воспитание, черт подери?! М-да. Впрочем – какое мне дело? Это их жизнь, их нравственность и устои. Это их монастырь. Не мне их учить и менять.

Хм-м… получается, я нечто среднее между разнузданным Арканаком и пуританским Азрумом. Смесь, так сказать.

Кстати, о монастыре – до сих пор я ни разу не столкнулся со здешними служителями культа. В храм не хожу, пожертвований не делаю… Когда же они мной все-таки заинтересуются и попытаются выгнать из меня бесов? То бишь демонов. «Страусиная» политика все-таки не совсем так плоха, как говорит Рункад! Зато я не привлекаю к себе внимания! В том числе и храмовников.

– Слышала, меня к Императору приглашают, официально! – бросил вслед Риле и тут же выругал себя сквозь зубы! Дойти-то она не успела! Как была голышом, так и скатилась по лестнице, повизгивая от восторга:

– Тебя! К императору?! Со мной?! Иииии! Рункадик! Это ты нас пригласил, да?!

Голые груди девушки уперлись прямо в красное лицо Рункада, а ее руки вжали его голову как можно крепче. Скорее всего он даже дышать сейчас перестал, и не потому, что сиськи перекрыли ему дыхалку, – просто от близости такой красотки! И я его понимаю… у меня самого до сих пор от вида обнаженной Рилы сводит дыхание. А я ведь вижу ее такой каждый день на протяжении более полугода! Уже бы должен был притерпеться! Ан нет… не получается!

– Рила! – Голос у меня охрип, и я почти что каркнул: – Вон! Одеваться!

– Прости, Рила… приглашают только Манагера! – Рункад, похоже, даже расстроился, сообщая такую неприятную новость и понимая, какое воздействие та произведет на возбужденную, довольную девицу. И ему было неприятно, что он явился источником ее неудовольствия.

– Одного?! – Рила безвольно опустила руки и побрела к лестнице. – Я так и знала…

Мы проводили Рилу взглядом, и когда ее гладкая спина и не менее гладкая попка исчезли в дверном проеме наверху, я жестко и требовательно спросил:

– Быстро и без дурацких долгих рассказов обо мне, обретшем кучу врагов. Плевать мне на них. Главный вопрос: зачем?

– Дочь… – выдохнул Рункад. – И нам лучше поторопиться. Она умирает.

– Чья дочь?! – вызверился я. – Какого черта ты не можешь четко изложить то, что я хочу знать?!

– Привычка! – со вздохом сознался парень. – У нас не принято все говорить напрямую. Даже между своими. Обязательно – намеки, полунамеки, иносказания. Так учатся вести Большую Игру за власть. Если ты не скажешь ничего впрямую – значит, всегда можно отказаться от своих слов. Я же этого не говорил! А то, что вы приняли мои слова за обещание, – так это ваши проблемы!

– Короче, Склифосовский! – рявнул я, и Рункад озадаченно спросил:

– А что такое склика… склифа… не выговорю, демон задери! Ругательство, да?

– Заклинание, демоны тебя разорви! Ближе к делу!

– Средняя дочь императора Маурика, непослушная и своенравная…

– Как ты! – мстительно встрял я, напоминая о том, как собеседник некогда «накосячил».

– Как я! – вздохнул Рункад и вежливо попросил: – Не перебивай меня, пожалуйста. А то я потеряю нить рассказа, и все придется начинать сначала. И кроме того, чего-нибудь забуду (я кивнул). Итак, средняя дочь императора Маурика, непослушная и своенравная…

Он сделал паузу, будто приглашая меня встрять и дать ему возможность начать все сначала, обвинив меня во вмешательстве. Но я стоически сдержался и только пялился на него холодными злыми глазами.

– Она пошла Путем Воина, – продолжал Рункад, и снова пауза (но я держался, хотя и хотелось треснуть ему по башке!). – Ей шестнадцать лет, и она носит медальон, который говорит, что девушка уже может участвовать в поединках чести. (Я снова промолчал, хотя так и хотелось бросить: «Чертова дура!» И я все понял.) Два дня назад – якобы! – она получила рану в живот, и эта рана загноилась. И вот тогда…

– Где ваши лекари?! Где шаманы?! Почему они ничего не сделали? С какой стати обратились ко мне – Рун, давай без выкрутасов. Дело-то правда важное! Помрет девочка, пока ты тут ерундой занимаешься!

– Хорошо. В общем, Маурика скрыла факт своего ранения. Сказала, что у нее пришли крови и что она не может выйти к обеду. Лекаря к ней пригласили, но она его прогнала. Слишком уж своенравная. Заперлась и сидела в своей комнате. А когда все-таки попросила помощи, уже было поздно. Только не спрашивай меня, почему она так сделала. Ну как я могу влезть в голову принцессы крови?

Я бы ему сказал, как он мог влезть в голову принцессы крови, но боюсь, что сочтет это за святотатство. У них тут, похоже, в ходу только «миссионерская» поза, а о всяческих там «извращениях» и слыхом не слыхивали. Типа – «Позор!». Им позор, дикарям…

– А что насчет шаманов? Где ваши шаманы?

– Если бы не дворцовый шаман – она бы уже померла. Только он ее и поддерживает на этом свете. Зараза пошла в кровь, и… В общем, такого сильного шамана, как ты, у нас нет. У нас вообще мало внимания уделяется лечебному шаманству, все больше боевое – огнешары, боевой град и все такое прочее. Ну, не умеют наши как следует лечить, что теперь поделаешь?! Вот мы и посоветовали его императорскому величеству…

– Мы? – переспросил я.

– Ну… я имею в виду моего отца, советника императора. Он ему подсказал, что если кто-то и может вылечить девочку – так это ты, мой друг. И вот что тебе скажу… если ты ее вылечишь – все мы – и ты, и наша семья – поднимемся на недосягаемую высоту… а если не сможешь, и она умрет…

– Нас всех насадят на колья, да? – иронично хмыкнул я, но Рункад не поддержал мою полушутку.

– На колья, может быть, и не насадят, но Семья Элия потерпит сокрушительное поражение и отодвинется в Большой Игре на несколько уровней вниз. Ну а тебе придется сразу покинуть страну… во избежание неприятностей. Мало ли… Кранад – человек умный, опрометчивых шагов не делает, но кто знает? Любит он эту непослушную баловницу. Так что… вот!

– Позволь, я спрошу – а кто это надоумил твоего отца попробовать и рискнуть, призвав меня к лечению императорской дочки? Кто этот мудрый человек? Ей-ей, твой отец не сам до этого додумался, разве – нет?

– Эээ… ммм… я в тебя верю, мой друг! – невнятно промычал Рункад и слегка порозовел.

Ну да, кто бы еще мог втравить меня в авантюру? А девчонку-то жалко! В живот, черт подери! В святая святых! Небось все ее женское пропорол. И как угораздило? Они же вроде чисто символически дуэлятся! Пустили кровь, ну и хватит! Царапину там… но дырку в животе?! Что-то увлеклись девочки, ей-ей… И вообще непонятно – как это некто умудрился проткнуть императорскую дочь?! Это же государственное преступление!

Ну что за нравы? Страна, где любой может проткнуть императорскую дочь, это… это… хмм… м-да. Странная такая страна, нет? То ли дело у нас – никто и не знает, где и кто дочери… хмм… «императора»!

– А у императора сын есть? – спросил я, уже в общем-то зная ответ.

– Увы! – вздохнул Рункад. – Только дочери! Кстати, у нас это просто какая-то болезнь! Заметь – больше всего рождается девочек. У меня только сестры, а в других семья – так и вообще нет мальчиков! Никто не знает – почему, но все именно так и происходит. Ты думаешь, просто так возник этот дурацкий «Путь воина»? Если бы в Империи в достаточном количестве имелись мужчины-воины, разве стали бы женщины заниматься такой глупостью? Это ведь не блажь, увы – это необходимость. Если нет мужчин – женщины берут дело в свои руки. Уже поговаривают, что императрица вместо императора – это вполне приемлемый выбор. Мол, нигде не сказано, что императором может быть только мужчина, понимаешь? Но речь не том. Как быстро ты можешь собраться и пойти со мной? Императорская карета нас ожидает!

Это была не карета в земном понимании слова. Не такая, как у Золушки, не такая, как у… в общем – не такая. Просто возок, крытый красивой плотной тканью, продуваемый всеми ветрами. Очень похожий на обычную земную пролетку, с кучером на облучке и слугой позади, на специальном приступке, – только колеса не стальные, а деревянные. И кучер, и слуга – в какой-то форме, напоминающей солдатскую, только более ярких цветов, видимо, подобие земной ливреи. И кстати, оба вооружены, хотя одеты без брони.

Рядом с «каретой» – два солдата на крупных, ухоженных белых загарах, и сами – в белых, крашеных деревянных доспехах на стеганые куртки, защищающие от удара мечей и дубинок. На Арканаке я такие куртки не видел – они были только здесь. Там ограничивались лишь доспехами. Наверное, потому, что очень уж на Арканаке жарко, через пару часов в такой сбруе можно запросто околеть от теплового удара. А здесь ничего, ходят – тут похолоднее. Даже летом холоднее, в разгар жары.

Прекрасный климат! А на севере материка, говорят, и снег есть, и лед! Арзум вытянут с юга на север, и на самом его северном краю – что-то вроде нашего севера России – вроде и не Сибирь, не Арктика, но зимой морозы трескучие, реки замерзают и все такое прочее. А тут, в столице, очень даже комфортно.

Стража на воротах почтительно отступила в сторону, отсалютовав мне и моему спутнику. Впрочем, скорее всего не мне, а императорской коляске, а кто в ней сидит – да какая разница этой самой дворцовой гвардии? Отстоять свою смену, да и пойти отсыпаться – вот мечта любого профессионального солдата!

«Карета» вкатилась на мощенную булыжником площадь и с грохотом развернулась у входа во дворец – довольно-таки заурядного здания, похожего на огромный барак. Впрочем – Зимний дворец тоже не пример архитектурного зодчества – ужасное здание барачного типа. Снаружи. А вот внутри… внутри роскошь так и поражает! Нет, я не был там лично, но инет-то на что? Фото видел и даже видеоролики. Очень красиво!

А вот здешний «барак» и внутри не отличался великолепием. Строгие, драпированные тканью стены, на ткани – рисунки, изображавшие какие-то события из жизни империи. Какие именно, я не понял. Нужно слишком хорошо знать историю Арзума, чтобы понять, что же здесь все-таки изображено.

Залы почти пустые. Ощущение такое, будто вся здешняя челядь куда-то попряталась от греха подальше. Кстати, запросто такое может быть, ибо властитель в гневе – это совсем не зеленщик, наступивший в кучку лошадиного дерьма. Башка и неловкого слуги может слететь просто на раз. Покажется императору, что ты недостаточно скорбишь по его дочери, – ну и заказывай панихиду! Интересно, здесь есть панихиды? Есть, наверное… религия Создателя есть, вера в переселение душ – есть, значит, и храмовые обряды есть.

– Императору поклонись, первым не заговаривай. Резких движений не делай – за отдушинами стоят лучники! И телохранители не просто так носят свои мечи! Начинай говорить с «ваше величество», если отвечаешь! И вообще – обдумывай свои слова! Император – человек умный, но… сейчас он горюет и не очень хорошо себя… ну, ты понял. Удачи!

Все это Рункад прошептал, пока мы шли следом за представительным седым человеком в дворцовой форме – видимо, мажордомом.

Чем дальше мы шли, тем больше попадалось навстречу людей. Часть что-то тащили, видимо, на кухню (корзины, ящики, сетки), другие подметали пол и терли стены, третьи просто куда-то бежали на рысях, как беговые лошади. Слуга не должен ходить важно и плавно, как родовитый господин. Его участь – бегать и шустрить. Вот в следующей жизни будет ходить важно и медленно, как все владетельные господа. Или не будет, если в этой жизни нагрешил, плюнув в чашку с супом для злого господина, утром отвесившего ему хороший пинок.

Император Кранад оказался не очень высоким человеком, по здешним меркам – вообще почти карликом. Чуть выше меня ростом, но поуже в плечах. Движения порывистые, лицо умное, на скулах – желваки, глаза воспаленные, будто не спал он уже давно, а может быть, даже слегка порыдал. Оружия у него не было никакого, если не считать серебряного кинжальчика у правого бедра. Я читал, что этот серебряный кинжальчик для императора Арзума – что-то вроде символа власти. Примерно как корона. Только здесь она называется не корона, а что-то вроде «Обруч власти», или просто «Обруч», но я буду называть это привычным названием. К примеру, как и мерило расстояния не «километр», а совсем другое слово, которое никому, кроме аборигенов, в общем-то не интересно.

Нас остановила охрана – пятеро высоченных, на голову выше меня, молодых мужчин, увешанных оружием и укрытых броней двух видов – и деревом, и стегаными толстыми куртками. Этих мордоворотов трудно было бы завалить!

Я уже привык оценивать окружающих по тому, как легко или трудно их убить. Каков мир, таков и я. Здесь правит сила, и, чтобы выжить, мне просто необходимо быть сильным и осторожным. Иначе… никак иначе!

Мажордом пробрался к императору, стоявшему у стены в противоположном углу комнаты и о чем-то разговаривавшему с группой придворных, одетых в гражданскую разноцветную одежду, поклонился и что-то сказал, что именно, я не расслышал, даже с моим кошачье-собачьим слухом. Говорил слуга очень и очень тихо. Император кивнул, и мажордом поспешил к нам. Вот оно! Сейчас все и решится!

Глава 2

– Ты можешь вылечить мою дочь, господин шаман?

Глаза смотрят пристально, как если бы не глаза это, а рентгеновский аппарат. Так и просвечивает насквозь, будто пытаясь найти во мне опухоль измены! А что я тебе могу сказать, наивный ты человек? Только правду. Врать сейчас было бы совсем неразумно.

– Не знаю, ваше величество!

– Как не знаешь?! Мне рекомендовали тебя как Великого Шамана! И что ты мне тут теперь говоришь?! Это что такое, господин Амардаг, советник мой дорогой?! Это как понимать?!

Лорд слегка поклонился императору и перевел взгляд на меня:

– Ваше величество, шаманы вообще склонны выдавать туманные предсказания и странные для обычного человека прогнозы, вы же знаете. Может, мы спросим шамана, почему он не уверен в том, что вылечит? Господин шаман, что скажете? Как расшифруете ваши слова?

– Да! – Император Кранад снова уперся в меня яростным взглядом: – Как расшифруете?!

– Ваше величество… – Я не очень низко поклонился и снова выпрямился. – Ну как я могу быть уверен в успехе лечения, если: во-первых, не видел пациентку и ее рану! Во-вторых… ну и первого хватит. Да, я умею лечить людей. Но никогда еще не сталкивался с полостными ранами, да еще и как мне сказали – в запущенной форме! И какой умный человек в этом случае будет давать прогнозы? Только идиот, который хочет навлечь на себя гнев императора, если не сможет… ну… вы поняли, ваше величество.

– Никаких «если»! Она должна жить! Ты понял, шаман! Иначе… иначе…

– Проведите-ка меня к больной, ваше величество! Хватит болтовни! – резко оборвал я, и придворные вокруг замерли в ужасе – императора?! Как он может?! – Пока мы тут болтаем, она может умереть! Скорее ведите!

Император махнул рукой и быстрыми шагами понесся по комнате. У высоких дверей остановился и так же жестом приказал Амардагу и Рункаду ждать снаружи. Потом рванул дверь и ворвался в комнату. Я – следом.

Первое, что бросилось в глаза, – полумрак. Окна занавешены, в комнате душно, и… вонько. Вонь просто шибает в нос! Отвратительная, мерзкая вонь разложения.

Я внутренне даже захолодел – черт возьми, может, она уже померла? Или дело зашло настолько далеко, что лучше бы померла…

Огромная кровать, на которой лежала больная, была накрыта противомоскитной сеткой – похоже, что шелковой. Или не противомоскитная сетка, а просто тонкий прозрачный шелк – я не знаю. Главное, что при почти полном отсутствии света, да еще и за шелком балдахина рассмотреть больную не представлялось возможным. И тогда я, не обращая внимания на тех, кто находился в комнате, резко и громко приказал:

– Открыть окна! Быстро! Занавеси – открыть! Мне нужен свет! Убрать полог!

Император рыкнул что-то не совсем понятное, что-то вроде: «Нубыстровашумать!», и служанки, которые стояли и сидели возле постели, буквально галопом бросились к окнам. Через несколько секунд в комнату хлынул яркий солнечный свет и свежий воздух через широко распахнутые оконные проемы.

Все заморгали, в том числе и мужчина в длинном синем плаще, накинутом на узкие плечи человека, никогда не поднимавшего ничего тяжелее рюмки. Или ступки для растирания трав. Я уже знал, что здешние шаманы носят на себе дурацкий синий плащ – как знак принадлежности к великому племени волшебников. И что тут есть некое негласное правило – даже среди уличных грабителей – шаманов не трогать! Вдруг понадобится полечиться – к кому пойдешь, если только вчера последнему шаману, добиравшемуся с вызова к больному, разбили башку дурные грабители?

Впрочем, всегда существовал шанс, что особо отмороженные работнички ножа и кистеня наплюют на все негласные правила и приголубят несчастного лекаря по башке. Деньги-то у них водятся, а зачем задумываться, что будет ПОТОМ? Потом может и не быть.

Я отбросил в сторону полог и шагнул к постели больной. Дернул на себя одеяло, которым она была накрыта, обнажая принцессу во всей красе.

Ну что сказать… интересная девушка! Длинноногая, с маленькой грудью и крепкой, тренированной мускулатурой. Люблю таких – «спортсменок». Кстати, все женщины акома именно такие. Возможно, потому, что никогда не упускают возможности потренироваться, а может, генетика у них хорошая.

Кстати сказать, и лицо очень даже миленькое, приятное личико! Просто ангелок, да и только! Чуть подкрасить, губки подвести – и вообще «смерть мужикам»! Если бы не багровый цвет лица и не вздувшаяся синюшняя дырка на ее плоском животе чуть ниже пупка, я бы ее даже захотел, такую девушку. А вот с гноем, сочащемся из вонючей раны пополам с сукровицей, – не хочу! Вот такой я привереда! Гангренозных девушек в подружки не желаю! По крайней мере, пока не вылечу…

– Никаких шансов! – шепнул мне на ухо здешний шаман. – Я уже с ног валюсь, а ничего сделать не могу! Поддерживаю, сколько могу, но… все бесполезно! Есть предположение – меч был отравлен. Яд в крови.

«Вот оно чо, Михалыч!» – всплыла в голове дурацкая присказка, запущенная юмористами «Нашей Раши». И мне стало немного не по себе. Куда я суюсь, недоучка?! Тут и профессиональный шаман не справился!

Девушка вроде как была в сознании, но… не так уж, видно, и понимала, кто вокруг и что собираются делать. Она вдруг выдала такую очередь ругани, что у непривычного человека уши скрутились бы в трубочку! Из ругани я почерпнул знание о том, что мы все – бестолочи нетрадиционной ориентации, что разум наш сравним с разумом мунга – аналогом местных крыс. И что она сейчас встанет и всем нам надает по башкам.

И я понял – бредит. Не понимает, что с ней происходит, что в общем-то вполне закономерно – только посмотреть на красный цвет лица и на бессмысленные, блестящие от жара глаза. Да, девочке совсем худо.

Я выдернул из-за пояса меч и кинжал (Кстати, что за болваны охраняют императора?! Телохранители остались за дверью, а если бы я захотел убить властителя?! Как можно было пускать чужака с мечом?!) и молча сунул их куда-то назад, не отрывая взгляда от девчонки. Кто-то позади меня принял оружие, и тогда я, не медля больше ни секунды, забрался на кровать, встав на колени, и наложил руки прямо на отверстую, истекающую гноем рану. Противно, да, но что поделаешь? Просто я знал, что так НАДО.

На контакт с Семенем понадобилось менее секунды. То есть соединился почти мгновенно. Хотя… я, в общем-то, с ним никогда и не рассоединялся. Просто сейчас я к нему обратился «напрямую», как делал это всегда в самых сложных ситуациях.

«Помоги! Сделай все, что возможно! Помоги!»

Смешно, конечно. Как будто оно и так не сделало бы все, что возможно. Это же часть меня! И если я хочу, чтобы оно сделало все и больше того, – так оно сделает! Иначе и быть не может!

А потом я уже не видел ничего вокруг. Забыл о том, где нахожусь, забыл, кто я и зачем тут, – видел только пульсирующий комок Зла и должен был его уничтожить. Потушить пожар! Очистить тело от Зла!

Как? Не знаю. Просто желание, и все. Желание сделать мир чище. И хорошо, если это получается – пусть хотя бы и в параллельном мире.

Придя в себя, не меньше минуты не мог сообразить, что со мной сталось и где я нахожусь. Светлая комната, над головой – что-то блестящее, колышущееся на ветерке. Откуда-то доносится запах съестного – ароматного, пряного. И тут же вспомнилось – запах этих пряностей я ощущал в доме у Рилы! Это она возила такие пряности!

Рила! Где Рила?! И где я?! События последних часов, а может, и дней буквально выпилились из памяти! Вырезали – как ножом!

Посмотрел по сторонам, поворачивая голову туда-сюда, и… бах! Вспомнил! Больная принцесса, тяжкий запах в комнате…

Лечение! Вот! Лечение! Похоже, что я потерял сознание. Как тогда, когда лечил Рункада. Нет, тогда я не потерял сознание, но… почти потерял. Еле стоял на ногах. Еще бы немного, и свалился. А в этот раз похоже, что я все-таки не удержался… выдал энергии больше, чем мог себе позволить.

– Господин шаман очнулся! – послышался девичий голос где-то неподалеку и тут же был заглушен грохнувшей дверью. Дверь распахнулась, и в нее буквально ворвался встрепанный, как воробей, возбужденный Рункад:

– Друг! Манагер! Жив! Ну – слава Создателю! Я так перепугался!

– Есть хочу… – Я постарался сесть, но на меня накатила такая слабость, что закружилась голова и меня едва не вырвало. – Помоги сесть, что ли! Ну что смотришь? Помогай! Мне нужно срочно поесть, и как можно больше…

– Все, все готово! Тебя дожидается! – радостно заухмылялся парень. – Каждый час меняли, чтобы все время горячее было! Тебя раздели, отмыли, и…

– Ты вот что скажи – принцесса? – перебил я словоохотливого друга и, морщась, постарался удержать вертикальное положение на краю кровати: – Жива?

– Жива! И… здорова! – радостно хохотнул Рункад! – Там уже служанки все разнесли, по всей округе! Говорят, ты взобрался прямо на нее, на голую! Хе-хе-хе… теперь ты, как честный человек, должен жениться на принцессе! Правда на голую залез? Не врут? Ну расскажи, не будь ты таким жадным!

– Нет, не залез, – коротко мотнул я головой и снова почувствовал дурноту. – Дальше что было, только без глупых придумок.

– Ну я-то откуда знаю – придумки или нет? – слегка обиженно пожал плечами Рункад. – Что узнал, то и рассказываю. Ну и вот – забрался ты на принцессу и руки ей в живот запустил! Хе-хе… а некоторые говорят – в живот-то живот, только через другое отверстие! Ну, не надо так на меня смотреть! Я же сказал – что рассказывают, то я тебе и говорю! Вот сейчас не буду рассказывать, и все тут! Будто это я все придумал!

– Ври дальше! – сказал я и потянулся к столику, на котором стояли несколько кувшинов и фарфоровые чашки, накрытые фарфоровыми же крышками. Именно оттуда шел вкусный запах съестного. Первая же крышка, снятая моей рукой, обнажила что-то вроде гуляша из мелко нарубленного мяса, рядом – какая-то крупа, очень сильно напоминающая рис. Вероятно, ее надо было поливать этой самой подливкой-гуляшом. Что я с удовольствием и проделал и через минуту уже сидел с набитым ртом, слушая байки болтливого Рункада.

– Ну и вот – забрался ты ей в живот… хе-хе-хе… ну чего только не напридумают, а?! А потом как крикнешь: «Пошли все вон, зарублю!» Врут, конечно, как ты бы мог зарубить, если мечи отдал императору, а руки торчат в принцессе! Кстати, разговоров-то было! Ты меч в руки императору сунул! А он даже не протестовал! Взял, как простой слуга! Говорят, ты императорский сын – принц! Сын императора Арканара! Только не сознаешься в этом. Мол, любимая жена императора Арканара родила тебя и померла. И воспитали тебя при дворе, а потом ты то ли хотел организовать заговор против папаши, то ли трахнул его любимую наложницу – вот тебе и пришлось бежать на Арзум! И чего ты ржешь, как загар? Говорю же, это не я придумал! Это говорят так! Ну и вот, принцесса светиться начала! И ты начал светиться! Голубой такой свет! Даже средь белого дня было видно – это все говорят! А принцесса начала дергаться, так билась на кровати, что чуть с нее не свалилась. А ты не пускаешь! А ты держишь! Держишь, держишь, держишь… а потом – бах! И свалился. И едва дышишь! Все перепугались, давай смотреть – глядят, а на принцессе даже шрама не осталось! Гладкая, розовая, как младенец! И гладкая, как младенец! Ха-ха-ха!

– То есть? – Я даже перестал жевать. – Что значит «гладкая, как младенец»?! Ты вообще о чем? Что за ерунда?!

– Ха-ха-ха! Говорят, у нее волос на теле вообще не осталось! Ну никаких! Нигде! Представляешь?! Свалились с нее, и все! Нет, ну я сам не видел – кто же мне покажет лобок принцессы?! А вот то, что голова у нее теперь лысая, как коленка, – это гарантия! Сам слышал, как император об этом говорил с шаманом. Мол, что это такое? Почему так? А тот только руками разводит, мол – науке это неизвестно! Это у того надо спрашивать, кто такое сотворил. Только зачем и как смог? Он-то этого не может! И никто не может из тех, кого он знает. А он знает многих шаманов! Хе-хе-хе… ох ты ж и шуму наделал! Одно удовольствие! Разговоров теперь на целый год! А то и больше! Вот сейчас тебя снова завалят приглашениями на балы и обеды, и только попробуй отказаться! Нет, ты скажи – зачем ее сделал лысой?! Не потаи от друга!

Я молчал и только медленно и печально пережевывал кусок пирога. Правда, зачем?! Вот кто мне это скажет?! Если только не вранье. Может, и в самом деле придумали?!

– Не делал я ничего такого! – запив очередной кусок из высокого кувшина, выдавил из себя я. – Врешь ты все! Не может такого быть! Это байка!

– Никакая не байка! Скоро сам убедишься! Да чего переживаешь – император все равно доволен. Девчонка-то жива! Здорова! Правда, слабовата еще и потощала сильно, но жива! Так что мы выиграли! Славься, Великий Шаман Манагер! Славься, Семья Элия! И я тоже – славься. А почему бы и нет?! Теперь мой отец – первый советник императора, приближен к трону настолько, насколько это возможно!

– А Великий Шаман что получит? – не выдержал я. – Вы-то все приблизились, а мне что?

– Ну… не знаю! – слегка растерялся Рункад. – Ты получишь благоволение императора!

– И все? – усмехнулся я. – Благоволение есть не будешь… ну да ладно – помоги мне одеться… где моя одежда? Ах вот она! Помоги мне одеться и пройти к принцессе. Я ее посмотрю.

Рункад не стал кричать, что он вообще-то наследник Великого Лорда, а не слуга, что ему не по чину подавать мне штаны, а просто взялся меня одевать (я лежал в дурацкой белой рубахе до пят, картинка – как из фильма про Обломова), и через пять минут я был нормально экипирован. Только мечей рядом не было, но Рункад клятвенно заверил, что мечи мне вернут, как только я буду покидать дворец. Вообще-то тут вход только без оружия, и только по случаю всеобщей сумятицы и моего важного положения меня забыли разоружить. За что виновные уже понесли строгое наказание (на кол посадили? Или конями разорвали? Что там у них в ходу? Опомнились!).

Чувствовал я себя уже вполне прилично. Не так, чтобы тут же начать бой с десятью противниками, но… голова не кружилась, и ноги перестали дрожать. Слабость, конечно, но приятная слабость, как после долгих физических упражнений, и то уже проходит.

За дверью стояли две молодые женщины – видимо, служанки, они низко поклонились мне и Рункаду, а когда я потребовал, чтобы меня отвели к принцессе, еще раз поклонились и пошли впереди, оглядываясь и периодически кланяясь – не так уже низко, но вполне заметно. Путь завершился через полсотни шагов у знакомой двери. Одна из служанок осталась с нами, вторая попросила господина Великого Шамана подождать и просочилась в дверь, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы протиснуть в щель свою субтильную фигуру.

Кстати, я не удивлюсь, если узнаю, что эти самые служанки еще и телохранительницы принцессы или даже самого императора. Двигались они как-то очень плавно, движения скупые, точные, и какое оружие прячется под их свободными рубахами – это большой-пребольшой вопрос. Все, что угодно, там можно спрятать, даже короткий меч или длинный кинжал, что, впрочем, суть почти одно и то же. И даже не один меч.

Служанки не было минут пять, и я даже слегка разозлился – ну как это, такого великого и могучего держат у порога, вместо того чтобы лобызать мои умелые руки! (Быстро же я привык к своему новому статусу! Вроде только вчера был рабом и дрался с заключенными-гомиками, защищая свое тыльное место от посягательств проклятых извратов! А теперь – поди ж ты! Пять минут ждал и уже возмущен!) Однако слегка смущенная «служанка» в конце концов все-таки появилась из-за двери, пояснив, что принцесса как раз была слегка занята (Рункад ухмыльнулся в сторону) и сейчас же примет Великого Шамана. А остальные (она строго посмотрела на Рункада, тут же сделавшегося скучным) подождут здесь, в коридоре. И я шагнул в комнату следом за провожатой. Рункад, кстати, вдруг попрощался и сказал, что вынужден меня покинуть – отец требует его к себе на разговор. И что увидимся завтра. И тут же испарился.

Комната та же, как я ее запомнил. Только нет удушливого гнилостного запаха – свежий воздух из сада и вид на небо, в котором на горизонте клубились темные, освещенные вечерним солнцем облака. Это сколько же я провалялся в отключке?! Весь день, что ли?! И почему не спросил Рункада? Забыл…

Принцесса и правда была лысой! Ха-ха-ха! Голова – как бильярдный шар! Только что не светится!

Нет, лысина ее никак не портит, и вообще – почему-то мне всегда нравились лысые девушки. Или почти лысые. Ну вот есть такие модели – продвинутые все из себя, крутые такие модели! И певицы такие есть. Как там ее… ирландская певица… а! Шиннед О'Коннор? Вот! Вполне симпатичная дама!

И модели просто отпадные! Есть в них что-то такое… странное, неземное, инопланетное! Вот бы теперь доказать это принцессе… а то уговорит своего папашу отрубить мне башку за святотатственные опыты над принцессами крови. А мне как-то не с руки вступать в боевые действия против всей империи Арзум. Да и дворцовый переворот меня никак не забавляет. И власти мне не надо – какой из меня император? Если только… хмм… мелкий королек с толпой любвеобильных наложниц? Так это я и сейчас такой… королевич. Бова-королевич.

Что интересно – ресницы она сохранила. Но больше – ничего из волос! Кстати, форма черепа очень даже приятная, красивая – никаких тебе шишек, никаких вмятин. Приятно было бы погладить такую черепушку! Глаааденькая небось… ммм…

– Это он? – Голос принцессы был почему-то совсем не благодарным. Даже, скорее, наоборот – вроде как к ней привели насильника, трахнувшего ее, пока она валялась в пьяной отключке, и сейчас жертва насилия взялась его опознавать.

– Он, госпожа принцесса, он! – зачастили женщины, стоящие возле постели. – Это он вас вылечил!

– Меч мне! Дайте мне меч! – Глаза принцессы едва не метали молнии. – Проклятый ублюдок! Мунга, сын мунга! Проклятый белый бес! Да я убью тебя! Поднимите меня – я ему в рожу плюну! Что ты сделал с моими волосами, подлец?! Ты меня оголил!

– Госпожа принцесса… – начал я, слегка закипая, но разговаривая со всей возможной учтивостью и соблюдением этикета. – Оголили вы себя сами… а я всего лишь вас вылечил. Так что не соблаговолите ли заткнуть свой маленький, хорошенький и такой грязный ротик и не позволите ли вас осмотреть на предмет – не перекинулась ли зараза из вашей раны на другие ваши места? Хотя уже понял – мозг ваш слегка затронут трупным ядом и плохо соображает.

Молчание. До-олгое молчание – секунд на десять. И это самое молчание прервали чьи-то медленные, но весомые хлопки:

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

– Браво, господин шаман! Человек, который заставил мою непутевую дочь замолчать хотя бы на десять вздохов, заслуживает величайшего уважения! До сих пор это удавалось только мне, да и то не всегда!

– Да я его убью! Да я как только встану с постели, выпущу ему кишки! Да я… – Принцесса захлебнулась ругательствами и угрозами, и я невольно залюбовался – так она была красива! Синюшная краснота ушла, а то, что принцесса похудела, – по большому счету, ей даже на пользу. Эдакая белокожая, почти земной белизны девушка с гладкой матовой кожей без малейших признаков прыщей или целлюлита. Я хорошо ее разглядел – сверху донизу, она ведь приказала служанкам ее посадить на край кровати, что те тут же с большим прилежанием и сделали. После чего расстроенная появлением супостата-акома девица забыла придерживать простыню, и та упала к ее ногам, оставив хозяйку совсем без ничего – на ней не было даже ночной рубашки.

Натали Портман! Вот это кто! Черт подери! Ну просто двойник «Наташки»! Та ведь и лысой была насовсем! Я фото видел! Ну – копия! Похудела – еще больше стала похожа: глазищи огромные, головка аккуратная! Она, точно!

«Наташка Портман» взвизгнула, рефлекторно потянулась за простыней, лежащей на полу, не рассчитала сил и, потеряв равновесие, кубарем свалилась к моим ногам, смешно задрав голую попку едва не к самому моему лицу. Ноги длинные, а я по здешним меркам коротышка-гном, так что попа в самом деле приподнялась высоко и представляла собой такую великолепную картинку, что я… едва не зашелся в яростном хохоте. Но сдержался (кто бы знал, чего это мне стоило!) и, наклонившись, легко подхватил несчастливую принцессу, сделав это так быстро, что застывшие в благоговейном ужасе служанки и горничные не успели сделать и шага, чтобы предотвратить подобное святотатство (голую принцессу! Взять на руки! Как любовник любовницу! Ужас!).

Представляю, что они потом разнесут по всему дворцу! Но мне почему-то ужасно захотелось прижать к себе эту девчонку и посмотреть в ее огромные зеленые глаза. Что я сейчас и сделал. Она была такой легкой, такой уютной – съежившейся на моих руках, как котенок, – что я прежде, чем положить ее на кровать, не выдержал и, удерживая девушку левой рукой на весу, погладил ее по гладенькой макушке и неожиданно для себя пробормотал:

– Ну, ну… не сердись, рыбка! Ты такая красавица! Тебе так идет эта прическа! Мечта, а не девушка!

На что принцесса ничего не ответила – она смотрела на меня, вытаращив то ли от ярости, то ли от чего еще свои огромные глазищи, и только грудная клетка, украшенная двумя небольшими, почти подростковыми выпуклостями с крупными сосками, вздымалась так учащенно, как если бы Маурика пробежала не менее трех километров. Хороша, чертовка! Ну совершенно в моем вкусе!

И тут же перед моими глазами встала аккуратная фигурка Рилы, показывающая мне неприличный жест: «Мне не позволил с Карнуком, а сам… влюбляться вздумал, подлец?!»

И я поспешил изгнать из мыслей и Рилу, и принцессу, как-то сразу вспомнив о том, кто эта лысая девушка и кто стоит у меня за спиной, тихонечко дыша в затылок. И устроил девушку на кровати.

Тут горничные сорвались с места, забегали, заохали, укутали принцессу теплым одеяльцем (и это в жару, черт подери! Идиотки!), а принцесса все смотрела на меня остановившимся странным взглядом, и я все никак не мог сдвинуться с места. Она меня будто пригвоздила к полу – прибила мои ступни вот… такущими гвоздями! С руку длиной!

– Господин шаман, пройди за мной. – Голос императора вырвал меня из пелены безвременья. Я едва не вздрогнул, обернулся, вынырнув из глаз принцессы, и потащился следом за самым влиятельным и важным человеком этой страны.

Интересно, что он мне готовит за ТАКОЕ лечение? Человек, превративший дочь в Фантомаса, может ли рассчитывать на вознаграждение? Вернее, чем наградят такого лекаря? Главное, чтобы не колом в задницу – я очень долго не умру, и сидение на колу в течение полугода меня никак не прельщает.

Кстати, в этом случае меня, наверное, закопают в землю? Вот тогда и придется прорасти разумным деревцем. Вот только как-то пока не хочется! Тьфу! И что за мысли лезут в голову?! Если меня казнят – тогда конец и Риле, и Норсане с Диеной, и Карнуку. Так что никаких посиделок на колах – если что, беру в заложники императора и пробиваюсь к своему дому. Там собираю всю свою шайку-лейку, и в порт – захватывать корабль. Попаду на корабль – тут мне уже сам черт не брат – попробуй-ка, возьми меня, Великого метателя огненных шаров!

Но вообще пока что не надо поднимать «кипеш». Если бы хотели арестовать – это сделал бы точно не император. Пригнать лучников, гвардейцев побольше размером и количеством, а еще – кучу боевых шаманов, чтобы совсем уж не оставить щелки для бегства неудачливому лекаришке – и готово! Поживем – увидим! Может, еще и обойдется! И правда – какого черта Маурика стала лысой?!

В коридоре нас с императором тут же взяли в кольцо плечистые телохранители, и получилось так, будто мы оба шагаем в неком подобии «мыльного пузыря». Благо что широкие коридоры позволяли так идти – слуги прижимались к стенам и стояли, вытянув руки по швам при виде нашей процессии. Шагать пришлось недолго, минуты через три мы уже подошли к дверям, украшенным вензелями Императорского Дома, и что я еще заметил – на дверях имелись медные или бронзовые (кто их разберет?) петли и украшения. Целое состояние по здешним реалиям! Все равно как если бы двери в кабинет какого-нибудь олигарха были украшены бриллиантами от пяти карат и выше размером!

Книжные полки. Столько книг, как здесь, я больше нигде в этом мире не видел! На Машруме книги не то что дорогое удовольствие – это сокровище! Каждая ведь писана на кусочках телячьей кожи, вручную! Нет, так-то бумагу здесь умеют делать, но почему-то книги так и пишут на коже. Не знаю, почему так – может, обычай? Или бумага дрянная. А печатных типографий я не видел и даже не слышал о таких.

Кстати, вот тебе и простор для прогрессорства – взять и организовать типографию! И выпускать газету: «Вестник горожанина» – со всеми собранными в нее сплетнями и глупостями. Успех был бы ошеломительным! Или я не знаю людей. А я их знаю!

– Присаживайся, шаман. – Император показал на кресло возле окна и сел сам напротив меня в другое кресло, сделанное из зеленой кожи, подбитой гвоздиками из белой кости. Я уже знал, что это кость какого-то морского зверя вроде моржа или нарвала и ее привозят с севера материка. Дорогая, между прочим, штука. Не металл по цене, но… в общем – не каждому богатею по карману кинжалы и мечи из этой кости. Впрочем, ничуть не лучше мечей из правильного дерева.

– Поговорим? – Император посмотрел мне в глаза – пристально, вроде как пытаясь подавить тяжелым взглядом, но не имел успеха. Плевать мне на его взгляд! Император? «Нуичо»? Видали мы всяких императоров… и покруче дикарского! Меня на такие штучки не возьмешь! По Интернету видали.

– Поговорим, ваше величество! – Нет, я не стал независимо закидывать ногу на ногу. Просто не хотелось. И вообще, я – воспитанный человек и вести переговоры полулежа и почесывая пах считаю неприемлемым делом. Я же не американец! И ноги на стол не кладу.

– Итак, во-первых, ответь – как так получилось, что моя дочь стала лысой и гладкой, как кость мидуна?

Ах да! Вот как этого зверя звать. Ну того, из которого кости, а еще – стилеты. Стилеты из них получаются неплохие – острые, крепкие! Видел, но почему-то не купил. Мне и деревянных сучков хватает. Зачем понтоваться? Я и так крут!

– Не знаю, ваше величество! – искренне ответил я. – Вот клянусь – не знаю! Если честно, я вообще не помню сам процесс исцеления. Оно ведь как происходит: я пожелал, чтобы ваша дочь стала здоровой. Ну и… все! Никаких заклинаний, никакого управления процессом. По крайней мере – сознательного.

– Вот! – Император многозначительно поднял палец. – Я читал о целителях. И раньше, и специально – сегодня. И там сказано, что целитель вкладывает в лечение свои мысли, свои пожелания. И получается так, что он как бы требует от больного стать таким, каков, по его мнению, тот должен быть. И что же ты потребовал от моей дочери?

Я задумался: правда, а что я такого мог потребовать? Почему я решил вдруг сделать девчонку лысой?! Уж не потому ли, что ей так лучше идет, потому, что счел ее похожей на Портман и пожелал, чтобы она была похожа на нее еще больше? Чертовщина какая-то, ей-ей!

– Не знаю, ваше величество… – Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Император ждал. – Знаете, мне никогда не нравились волосатые женщины! Ну… чтобы волосы по всему телу – на ногах, и… на других местах. В племени акома все женщины убирают волосы с тела. Считается, что волосатыми ходят только женщины дикарей. Кхмм… извините.

– Ну это-то я понимаю… хотя есть мужчины, которые любят волосатеньких… – На губах императора мелькнула улыбка. – Но волосы на голове-то зачем?! Вот это никак не пойму!

– Могу только предполагать! – вздохнул я и спохватился: – Ваше величество!

– Ладно, ладно – без церемоний! Можно просто «император». Просто по имени меня зовут только близкие друзья, жены и любовницы. Ты пока не входишь в их число.

– В число любовниц?

Это бес. Только он может толкать людей на глупые поступки и тянуть за язык, заставляя говорить то, что никогда бы не сказал без бесенка!

Но император, как ни странно, не обиделся. Наоборот, он широко улыбнулся и заверил:

– Нет, шаман! ЭТО тебе не грозит. Даже если бы ты был женщиной – похожие на шкаф коротышки не в моем вкусе. У меня есть отличный выбор женщин, можешь мне поверить.

– Верю! – вздохнул я и на всякий случай извинился: – Простите, император. Демоны тянут за язык! Иногда сам себя ругаю – ну зачем ляпнул?! Что на уме, то и на языке!

– Это интересная особенность. Она может тебя и высоко поднять, и низко усадить – одновременно. Прямо на кол усадить!

– Только не говорите, что вы такой жестокий! – жалобно простонал я. – Нельзя же так сразу – рраз! И на кол!

Император вдруг развеселился и хохотнул – и чего я такого веселого сказал? Ну просто-таки фонтан искрометного юмора! На мой взгляд, очень даже плоская и незамысловатая шутка! Небось привык к подобострастию и склоненным головам, вот и забавляется со мной, как с шутом. Да хрен с ним – пусть забавляется. Если ему нравится. Главное, чтобы не на кол.

– Да, ты забавный парень! – Император утер глаза кружевным платочком, достав его из-за обшлага рубахи. – Самое главное, не чувствую твоего страха! Ведь ты должен сейчас меня бояться, просто мочиться под себя от страха! Почему не боишься? Вдруг я прикажу тебя казнить за то, что изуродовал мою дочь? И за то, что непочтительно ко мне обращаешься! Ну, почему я не должен тебя казнить?

– Во-первых, я вылечил вашу дочь, когда она умирала и от нее отказались все ваши лекари, – начал я вдумчиво, стараясь не забыть ни одного аргумента. – Во-вторых, вы умный человек и понимаете, что такая ерунда, как волосы на голове, вернее, их отсутствие – это не повод, чтобы казнить самого сильного лекаря в империи, а может, и во всем мире. В-третьих… а кто вам сказал, что меня так просто захватить и казнить? Все-таки я не только лекарь, но еще и боевой шаман!

– Да? А стрелу в башку хочешь, боевой шаман? Ты до дому дойти не успеешь, как уже будешь нашпигован стрелами до самых пяток! Одиночка не может выжить в этом мире, даже если он силен, как ты. Ладно, успокойся, не собираюсь я тебя казнить. И не собирался. И спасибо тебе за девочку. Только все-таки скажи – как сам думаешь, почему она стала лысой? В чем дело? Меня мучает эта загадка так, что спокойно сидеть не могу! Ну не любишь ты волосатые ноги и лобки, но голова-то тебе чем не угодила?!

– Я же сказал – сам в раздумьях! Единственное предположение – это то, что длинные волосы мой мозг посчитал символом дурацких пристрастий этих девиц. Этот самый «Путь воина»! Начали длинные волосы носить – как мужчины. Перестали ухаживать за собой – волосы на ногах и… везде! Ну… наверное, это было чем-то вроде протеста. Мол – нет тебе ничего! Никаких мужских признаков!

– Ха-ха-ха! – Император искренне расхохотался и долго не мог успокоиться.

Наконец все-таки стих, попил чего-то из высокого бокала, стоящего рядом с ним на столике, жестом предложил мне – рядом со мной стоял такой же бокал, но я отказался. Не хочется пить.

– Да, очень даже забавно! – Император помотал головой, как бы не веря в услышанное. – Красиво! А что, хорошо! Почему бы и нет! Пускай походит вот так! Лысой! Небось остережется теперь пойти в свой дурацкий клуб!

– Какой клуб? – не понял я.

– Ну… собрание у них – дурочек, что верят в покровительницу «Пути воина» святую Имдалу, и место, где они видятся с такими же, как они, дурочками, мечтающими стать мужчинами. Тренируются, устраивают поединки и все такое прочее. Дурное место! Сманили дочку, и вот – результат!

– Кстати, ваше величество… я тут слышал, что якобы рану нанесли отравленным мечом. Вы не расследовали это дело?

– Расследовал. – Император нахмурился, лицо его стало жестким, а на щеках заиграли желваки. – И все прахом. И тайная служба занималась, и стража – бесполезно. Тут ведь как получилось – она шла домой после собрания. Ей навстречу попалась какая-то незнакомая девушка – моя дуреха даже лица ее не запомнила! Незнакомка якобы случайно зацепила плечом мою дочь, тут же – перепалка, и… дуэль! У них это просто мгновенно! Проклятые девки! Разорить бы их гнездо, чтобы неповадно было!

– А чего не разоряете? – опять не выдержал я. – Разогнать их, запретить дурью маяться!

– Вижу, ты не очень-то искушен в политике. – Император снисходительно фыркнул и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на меня полуприкрытыми веками глазами. – Ты в самом деле считаешь, что если запретить некое явление указом, то оно сразу исчезнет? И что если разогнать собрание воинственных девок, то они не найдут себе другое место для сборищ? Да хорошо, если после этого не начнется бунт! Что ни говори, а драться эти бабы умеют! И зачем мне их злить? Кроме того, случись война с Арканаком – кого мне призывать? Кто пойдет за меня воевать, кроме регулярных войск? Вдруг придется собирать ополчение – и где взять обученных, сильных бойцов, которые не разбегутся при первой крови? Крестьян, что ли? Или гарнизоны замков лордов? У нас, уважаемый шаман, скоро будет две женщины на одного мужчину! Или уже так и есть! И если я прижму женщин, могу нарваться на большие неприятности!

– Как у вас все запущено! – растерянно признался я. – Честно скажу: в политике полный профан. Ну никогда не было у меня желания заниматься политикой, лезть к власти! Не люблю я это! Я отличный боец, хороший шаман – говорят, что великий. Но становиться властителем никак не желаю! И никогда не желал!

– И слава Создателю! – ухмыльнулся император. – А то бы я даже забеспокоился. Вдруг ты решишь внушить любовь моей дочери, женишься на ней, а потом и под меня устроишь подкоп…

Честно сказать, меня от этой его шутки просто озноб пробил. Я так и почувствовал острия наконечников стрел, направленные в мой затылок. Прямо в Семя! И никаких шансов выжить.

– Ну нужно мне вашего трона! – сморщился я и пренебрежительно хмыкнул: – И с какой стати ваша дочь может влюбиться в широкого коротышку без роду без племени?! Она же меня просто ненавидит! Кстати, без волос ей даже лучше. Странный, конечно, вид… но красивая! Просто дух захватывает, какая красивая!

– Что ты хочешь получить за спасение моей дочери? – жестко прервал меня властитель, пристально глядя мне в глаза.

– Деньги, положение, поддержку – ну что же еще? – ухмыльнулся я и вдруг почувствовал, как император почему-то расслабился. Почему, я узнал тут же.

– Слава Создателю! Я уже подумал, что скажешь: только вашу любовь и поддержку, мой любимый император! Больше ничего! Терпеть не могу тех, кто изображает из себя бессребреников! Они как раз больше всего и воруют. И злоумышляют. А вот когда человек хочет за свой труд что-то материальное, какое-то вознаграждение – это правильно, это логично. Без вознаграждения помогают только близким, друзьям, а мы никогда не были близки. И уж в родственных связях точно не замечены. И если ты вдруг вызываешься помогать бесплатно, сразу возникает предположение, что цена будет слишком велика. Итак, конкретно сколько хочешь за свои услуги?

– Вопрос скользкий… – начал я глубокомысленно и не выдержал, улыбнулся: – Ваше величество! Ну сами поймите: спросить мало – не позволяет жадность и уважение к вашему высочайшему статусу. Вы же не какой-то мелкий купчишка, чтобы требовать с вас пару монет! Еще оскорбитесь! Спросить совсем уж много – скажете, что шаманишка зарвался, совсем обнаглел. А я не хочу терять ваше уважение! Вы мне нравитесь! (Император фыркнул и ухмыльнулся – вот, мол, наглец!) И скажу так: вы сами выберите мне денежное вознаграждение. Как решите – так и будет. На вашей совести. Одна только просьба – не позволите ли вы иногда пользоваться вашей библиотекой? Я учусь шаманить, а еще – изучаю мир. Например, очень хотелось бы понять, откуда такой перекос в сторону женщин именно на вашем материке. Почему такого нет на Арканаке?

– Перекос, говоришь? – Император снова посерьезнел и стал изучать мое лицо, будто впервые его увидел. – Если ты сумеешь узнать, почему так случилось, почему в последние годы рождается впятеро больше девочек, чем мальчишек, я тебя озолочу! А если сумеешь устранить этот перекос… я тебя женю на моей дочери! И осыплю деньгами и милостями! Только честно тебе скажу – это пробовали сделать и до тебя. Самые дельные и опытные шаманы, ученые, философы! Никто не смог.

– И потому вы так легко разбрасываетесь обещаниями, не правда ли? – криво усмехнулся я. – А когда добьюсь своего, забудете об этих обещаниях?

– Но-но! Не забывайся… шаманишка! Не верить слову императора Арзума?! Это оскорбление Трона! – Голос императора грозен, но я видел, что глаза его смеются. И уже другим тоном – деловитым и человеческим – Кранад спросил: – Хочешь получить мой указ?

– Хочу! – так же деловито подтвердил я. – Какие у меня будут обязанности, что я должен делать и как все мне должны оказывать содействие? Ну, и какие блага я получу от того, что займусь этим расследованием? Кстати, вы не думали, что Арзум могли проклясть?

– Кхмм… – Император закашлялся и срочно отпил из бокала. Сделав несколько глотков, вздохнул и облегченно откинулся на спинку, сцепив пальцы рук на животе в замок. – Это как так – проклясть? Что имеешь в виду?

– Ну, вот давайте подумаем вместе, – задумчиво начал я и снова спохватился. – Ваше величество! Кому выгодно, чтобы в Арзуме все меньше становилось мужчин?

– Арканаку, конечно! Ну – и?

– А разве у Арканака мало шаманов? Шаманов-лекарей у Арканака гораздо больше, чем у вас, насколько я это знаю. Точного количества никто не говорит и не скажет, но, по косвенным сведениям, у них точно больше – в несколько раз. А с чего решили, что врач может только лечить? А если он еще может и травить? Например, сделает так, чтобы у вас рождалось больше девочек, чем мальчиков! И чем это в конце концов закончится? Вы вообще отслеживали, когда это все началось? Ну… вот такой перекос?

– Примерно два поколения назад. Может, больше. Честно скажу, процесс очень медленный, потому, когда мы обратили на это внимание, было уже поздно. Кстати, я тебе говорил про «Путь воина» – а что нам остается делать? Если не хватает мужчин?

– Ну, я примерно так и представлял. Только они слишком уж увлеклись. Женщина должна оставаться женщиной даже с мечом в руках! Вот как наши акома! Эти ваши строгие нравы, эта ваша боязнь наготы и скучные мужские одежды на женщинах! Тьфу одно! То ли дело – наши женщины! Свободные, красивые, сильные! Кстати, а красивая у вас дочка, ваше величество!

– Но-но! Забудь!

– Да я уже и не вспоминаю… почти. Кстати, я вам вот что скажу… сильные шаманы акома, с которыми я общался (шаманы, ага! Генетики, вот как их звать! И не акома), мне говорили, что девочка рождается, если преобладает хмм… сила (не скажешь же – «гены»!) отца. Если сильнее мать – рождается сын. То есть у вас слишком сильны мужчины.

– Вот как! – Император даже замер. – То есть культом сильного мужчины мы сами себе испортили рождаемость?!

– Нет… это не совсем так… хотя – может, и так. Частично – так. Трудно объяснить, но… в общем – тут ученое, шаманское! Я и сам до конца не понимаю.

Император закрыл глаза и застыл, будто заснул. Я смотрел на него и не решался потревожить, только внимательно обвел взглядом стены библиотеки и с некоторым замиранием сердца заметил ряды черных отдушин поверх полок и над дверью. Был ли кто-то за отдушинами или нет, я увидеть не мог. Почувствовать – тоже. Вроде как шаманы умеют чувствовать эмоции людей, присутствие людей, и некоторые могут даже читать мысли, но только не я. Может, когда-нибудь, потом! Но не сейчас. Я же недоучка! Недошаман! Пусть даже и с уникальными умениями, недоступными и доучившимся Хранителям. А может, и никогда эти самые умения не проснутся – у всех индивидуально, об этом мой учитель сказал сразу, в самом начале моего пути Хранителя. Ну да ладно – время покажет.

– Ты можешь заняться расследованием? Я хочу знать, кто и почему решил убить мою дочь. Я считаю, что это был удар по мне – не секрет, что я очень люблю эту девочку.

Император встал, я хотел встать следом, но он помахал рукой – сиди, мол.

– А что я могу? Как я могу? Я никого здесь не знаю! Опять же – ясное дело, что скорее всего ее хотели убить и что ноги растут из этого самого Собрания воинственных дам. То, что это было направлено в вас, – не обязательно. Я не тайная полиция, в интригах не искушен, но это же очевидно – скорее всего это был какой-то конфликт внутри женского общества воительниц, и ваша дочь каким-то образом помешала тем, кто собрался ее убить.

– Чтобы знать общество – надо не запираться в своем особняке, а откликаться на приглашения! – довольно-таки ехидно констатировал император. – Залез, как мунга, в свою нору и сидит! Даже императора игнорирует! Наглец! А что касается женского общества воительниц, как ты его называешь… все может быть. Я не отказываюсь.

– Так вот и дайте задание вашей тайной службе разузнать все об этих воительницах! В чем дело-то?!

– Ты что, считаешь нас за идиотов?! Ты думаешь, мы не пробовали заслать агентов в их среду?!

– Ну… и? Почему не смогли? В чем дело? Где тут мунга порыт?!

– Интересно ты говоришь… у вас, акома, такой интересный образный язык! Да, тут порыт мунга, да еще и такой вонючий, протухший! Не можем заслать! Они нас разоблачают! Агенток – бьют палками до полусмерти! Как они их вычисляют, я не знаю!

– А дочь?! Вы что, не можете заставить шпионить вашу дочь?!

– Как ты смеешь! Шаманишка! Шпионить! Принцессу крови! Наглец! Конечно, пытался. Только она и слышать об этом не хочет и сказала, что уйдет из дома, если я буду заставлять ее сделать ЭТО. А еще… хмм… и этого хватит. В общем, бесполезно.

– Вы уверены, что она не знает свою обидчицу? Ту, кто ее едва не убил?

– Не уверен. Но она не говорит, кто это! И я не могу расследовать жестко! Мне придется все их общество разогнать! А я уже сказал, почему это невозможно. Вот так… Кстати, ты знаешь, что эти воительницы считают, будто бойцы-мужчины не идут ни в какое сравнение с бойцами-женщинами?

– А это правда?

– Может, и правда. Только не вся правда! Наши боевые легионы сильны не одиночными поединками, понимаешь? Длинные копья, мечи, длинные щиты – вот залог успеха наших армейских частей! И да – один на один многие из этих бойцов, вполне вероятно, проиграют воительнице, которая все свои дни посвящает единоборствам с оружием и без оружия! Самые рьяные – как моя дочь, к примеру, которая с семи лет этим занимается, – целые дни проводят в тренировочном зале! И на тренировочном поле!

– Вы к чему ведете? Хотите, чтобы я посрамил их воительниц, победив на поединках, и за это они выдадут мне свои секреты? Вам не кажется, что это наивно?

– Кажется. Но разве я сказал именно это? Это ТЫ сказал. Но, кстати, если добьешься результата именно ТАК – какая мне разница, как ты добился результата?

Я замолчал, задумался… А на хрена мне это все надо? Вот правда – на хрена?! Вообще-то сюда я приехал в поисках моей бывшей подруги, украденной работорговцами. И которая сейчас жена Великого Лорда, советника императора, и носит моего ребенка. Моего сына. И больше меня тут ничего не держит! Кроме хорошего, прохладного климата, который мне очень нравится. Там – семья Рилы, и хоть мы их и поддерживаем – я выслал им денег и письмо о том, что мы задержимся на Арзуме, – но все-таки за ними пригляд нужен. Папаша-то Рилы не совсем в разуме. И опять же – бизнес Рилы встал, она ведь раньше торговала пряностями, тем и жила. И все они жили – все ее сестры, все слуги. А теперь чего?

Вообще-то Арзум мне нравится больше, чем Арканар. Почти по всем позициям – больше. И власть полиберальнее (хотя в связи с последними событиями на Земле «либеральный» звучит как «подлый»), и с рабством тут совсем другое дело – если и попадают в рабство, так на время или совсем уж подлючие существа. И выкупиться можно. И вообще… как-то душевнее, ей-ей! Даже разбойников мало. Ну… мало – это понятие растяжимое, но гораздо меньше, чем на Арканаре. И все равно – не хочу я влезать во все эти интриги! Совсем не хочу!

– А если я откажусь? Вообще откажусь! Уеду, и все. Вернусь на Арканар. Зачем мне все эти дрязги? Зачем политические интриги? Зачем подставлять себя под стрелы врага? Деньги? Да, мне нужны деньги. Кому они не нужны? Но чтобы за них подставлять свою голову?

– А разве акома не подставляют свою голову под стрелы и мечи, нанимаясь в телохранители? Только замечу, за гораздо меньшие деньги. А еще – что лучше, обрести влиятельного, очень влиятельного друга или его же – в качестве врага?

Ага! Вот оно и началось. То есть пряник и кнут, кнут и пряник! Нет, а чего я ожидал, связавшись с сильными мира сего? «Или ты с нами – или против нас» – старо, как мир.

– Хорошо. Я попробую что-то сделать! (А может, и попробую быстро отсюда свалить!)

– Это замечательно. Только, господин шаман, случайно не думаешь ли ты, что сумеешь быстренько погрузиться на корабль и уплыть на свой жаркий материк? (Именно так я и думаю, мунгу ты чертов!) Так вот – не получится. Даете слово – должны выполнять. Итак, я нанимаю вас на службу в качестве моего тайного агента, а официально – советника-шамана. Жалованье вам, господин шаман (я встал, раз так все официально!), будет положено на уровне советника третьего уровня. Это вполне приличное жалованье, на которое можно очень хорошо жить, содержа и штат слуг, и выезд загаров, и все, что нужно мелкопоместному лорду.

– Лорду?

– Лорду. За спасение моей дочери я дарую вам, лорд Манагер из Семьи Манагера, звание лорда, землю на севере провинции Иссар – потом уточните, где именно, документы вам предоставят. И родовой замок. Этот замок ранее принадлежал семье одного бунтовщика, убитого во время попытки государственного переворота. Как и земля. На его землях есть арендаторы-крестьяне, вам придется приводить все в порядок и взимать с них налоги за семь лет – столько пустует замок, а мне было недосуг этим делом заниматься. Кроме того, я дарую вам пятьдесят золотых – как подъемные средства для восстановления вашего хозяйства. Ну, что еще… да вроде и все. Теперь вы – лорд, и официальный разговор закончен. Свидетельство о регистрации вашего лордства и о владении на землю, а также мой указ получите в ближайшие дни. И вот еще что – через три дня будет бал во дворце. Вы приглашены. Вместе со своей подругой или подругами. Все понятно?

– Официальный разговор закончен, ваше величество?

– Закончен, господин лорд.

– Решили меня заякорить, да? Чтобы был привязан к Арзуму? Чтобы никуда не делся? Не люблю, когда на меня давят! За лечение дочери – лордство! Не за лечение, хотя и спасибо! Привязать меня к Арзуму!

– На всех на нас давят. Ты думаешь – на меня не давят? Даже мои жены – и то давят! А лорды? А народ? Свободен только… москит! И то на него давят, не дают ему попить крови. А что касается «привязать» – а почему бы и нет? Почему я должен выпускать из рук шамана такой силы? Это было бы глупо, согласись.

– Соглашусь. Но все равно – вы, ваше величество…

– Грязный, злобный мунга? Поживешь с мое, покрутишься во дворце – будешь еще хуже! А теперь – иди отсюда, пока я не рассердился и не… передумал. На колу-то оно ох как неприятно! А жил я без шамана Манагера и еще столько же проживу.

Я поднялся и, поклонившись, пошел к двери. Говорить, в общем-то, было больше и не о чем. Только вчера я был «вольный стрелок» и мог ехать, куда хочу. Сегодня я уже на службе и не волен распоряжаться собой. Хотя теперь у меня есть положение и деньги. Золотая клетка.

Но так ли она плоха? Разве я на Земле не жил в клетке? Работа, дом, работа, дом… и нечастые радости жизни вроде посещения кафе и нечастого секса с подругой гораздо старше меня возрастом. И никаких перспектив, кроме небольшого повышения зарплаты или новой должности в другой фирме. Такой же тусклой и скучной, как и прежняя. И чего я тут нос ворочу? Чего кобенюсь? Может, лучше стоит поскорее подумать о том, как мне разоблачить негодяев, которые напали на принцессу, а не заниматься самокопанием? В глубине души мне ведь явно нравится предложение императора. Опасно, конечно, но что я, опасностей не видал? Роль Шерлока Холмса – кто о ней не мечтал? Только самый приземленный НЕромантик.

Уже у двери меня догнал голос императора:

– Я прикажу дочери, чтобы она не смела с тобой отмалчиваться. И чтобы рассказала все, что знает о совершенном преступлении. Еще у тебя будет знак, по которому все чиновники империи должны оказывать тебе помощь. Все, без исключения! Еще – сегодня же в Башню шаманов отправится письмо, в котором будет сказано, что ты являешься моим представителем, и они раскроют тебе все возможные исследования по вопросу рождаемости. Только не надо рассказывать направо и налево о нашем с тобой разговоре – о проблемах с рождаемостью и об исследовании проблемы знают немногие – только верхушка руководства Башни. Ну вот… и все. Теперь – иди. Я должен обдумать наш разговор… надеюсь, ты не обманешь моих ожиданий.

Я вышел, обдумывая то выражение лица и тон голоса, с которым император сообщил мне о своих ожиданиях. Нехорошие такие выражение и тон. Фактически было сказано: «Ежели ты, козел пархатый, попробуешь меня обмануть – я тебя наизнанку выверну!»

Вот в чем и заключаются проблемы любого человека, который пытается приблизиться к власть имущим как можно ближе, дабы отхватить свою крошку от большого пирога. Он может и отхватить эту крошку, а может отхватить совсем другое. Или ему отхватят – по самый корешок. Моя голова, конечно, не самая мудрая в мире, но я ее почему-то люблю. И может, в самом деле свалить куда подальше? Не нравится мне вся эта история.

Если бы я был один, так бы и сделал. Ну что стоит человеку с деньгами пробраться на борт корабля и укрыться где-нибудь в таком месте, о котором не знают и самые ушлые таможенники? Уж моряки-то знают, как возить контрабанду! Но чтобы забрать с собой Рилу, двух девчонок и паренька и сделать это незаметно… совсем никаких шансов. Что значит – вообще!

Я прошел по коридорам дворца, чувствуя, как меня сопровождают любопытные взгляды. Никакого провожатого мне не дали, видимо, решили, что выберусь сам. Я выбрался – все-таки абсолютная память, спасибо моему шаманству. Меня и не задерживали, стражи лишь проводили внимательными взглядами, ничего не спрашивая и не требуя никаких пропусков.

Уже на выходе ко мне подошел ничем не примечательный человек и, поклонившись, передал мне меч и кинжал, которые я некогда сунул в руки императору. Честно сказать, я про них как-то и забыл, занятый своими переживаниями и проблемами. Расслабился, черт подери! А ведь в первую очередь должен был подумать об оружии!

Человек ничего мне не сказал, повернулся и через несколько шагов исчез, растворившись среди проходящих мимо слуг. Вот сейчас вроде он был, а отвел глаза – и рраз! Мужик исчез! Ясное дело – не простой слуга. Скорее всего из тайной службы, типа нашего ФСБ. Естественно, каждый властитель волей-неволей должен иметь в своем подчинении такую службу, иначе как удержишь власть у себя в руках? Кто-то должен подглядывать, подслушивать, колоть отравленной булавкой и строить козни врагам империи – нормальная повседневная работа!

Никаких карет у выхода уже не было, это и понятно – мавр сделал свое дело, мавр может идти на хрен. Ножками, ножками идти! Что, впрочем, вовсе меня не расстроило. Грабителей здесь было поменьше, чем на Арканаке, тем более в дворянском квартале, прогуляться вечерком – одно удовольствие, так почему бы и не пройтись? Да и грабителей я не боюсь – ну что мне грабители после того, как я перебил все шайку Амунга? После того, как взял приступом замок мерзкого лордика! После того, как…

Додумать не успел. В воздухе что-то резко свистнуло, и левая рука сразу онемела. Хорошо еще, что я повернулся на свист – мгновенно развернулся, выдергивая из ножен свой деревянный меч. Иначе стрела угодила бы мне в грудь, прямо в сердце!

Но все равно это неприятно, когда у тебя из плеча торчит кусок дерева и скорее всего сомнительной чистоты! Лапали небось грязными немытыми руками!

Смешно, ага. Только мне стало не до смеха, когда из переулка выскочили с десяток мордоворотов, и что очень неприятно – минимум четверо из них с длинными копьями! А я честно скажу, деревянный меч против копья – все равно как столовая вилка против «моргеншетерна». Ну никаких шансов! Ни наконечник не отрубить, ни добраться до тела копейщика, если он умеет пользоваться этой здоровенной оглоблей.

Нет, ребята! Комиссарского тела я вам не дам! Меня затопила такая волна ярости, такое боевое бе-зумие, что я… нет, не бросился на врагов с мечиком, как берсерк. Да пошли они все в одно место! И даже в два! Я же шаман, черт подери!

Уж не знаю, что я такое сделал, только мои руки засветились (меч я сразу бросил), струя света ударила куда-то в небо, и оттуда вдруг пошел град. Здоровенные такие градины, крупные, размером с бутылку-поллитровку! Да нет, не градины – сосульки! И, видимо, острые! Потому что они вонзались в тела супостатов с такой силой, что пронзали их насквозь, навылет!

Дичайшее зрелище. Луна, уже вышедшая на небосвод, светит, как огромный красный прожектор, с неба идет дождь из сосулек, а внизу, под смертоносным дождем, корчатся и дергаются люди, заливая темной жидкостью булыжную мостовую.

Разлетаются головы, хрустят кости – острые ледышки бьют, как пули, как огромные снаряды, пробивая тела и дробясь о камни мостовой. Несколько особо активных сосулек умудрились вонзиться даже между булыжниками мостовой и не разбиться, оставшись стоять, как странные прозрачные кинжалы.

Я заметил, что где-то на периферии зрения мелькнула чья-то фигура. Нет, даже две! Эти двое не попали под смертельный дождь и сейчас улепетывали со всех ног.

Снова не задумываясь ни на секунду, я метнул вслед им две извилистые голубые молнии, желая не убить, а парализовать, захватить этих тварей – нужно же узнать, какая мразь решила попортить мне настроение? Конечно, это могли быть и случайные прохожие, оказавшиеся не в том месте не в то время, но я же и не собирался их убивать. Я всего лишь парализовал! И у меня это получилось.

А потом накатило. Я ведь сегодня столько потратил сил – на лечение принцессы, на разговоры с хитроумным властителем, – что теперь на меня навалилась невероятная, неодолимая волна слабости! Я опустился… нет – рухнул на мостовую и застыл, скрючившись в позе зародыша. Сейчас меня можно было брать голыми руками, и я ничего не смог бы поделать. Беспомощен, как младенец!

– Вы в порядке, господин шаман? Вам помочь?

Я узнал это лицо. Тот самый, незаметный, что передал мне мое оружие у входа. Рядом с ним еще двое – такие же бесцветные, с невыразительными лицами. Похоже, что шли за мной, и… то ли не смогли вмешаться, то ли не захотели. Оно и понятно – на кой черт лезть в чужую свару, да еще и на десяток… нет, на двенадцать вооруженных людей! Которые явно были нацелены на убийство! Я бы полез?

Хмм… я бы, может, и полез. Ибо – дурак. А они не дураки!

– Что тут происходит?! – Командный голос, топот множества ног. Ага! Стража появилась! Ну это как наши ППС – они появляются тогда, когда все хулиганы уже разбежались и на месте остались только те, кто не может двигаться. Нормальные такие стражники! Не желающие за свою зарплату подставлять мягкий зад.

Умницы! Один я оказываюсь дурак, вечно куда-то влипаю.

– Нападение на советника императора! – строгим голосом сказал «незаметный» и что-то показал стражнику. То буквально вытянулся в струнку и рапортовал: «Сержант Григан Залдан! Чем могу помочь, господин шаман?»

Само собой, он сказал не «сержант». Так перевел мой «переводчик», сидящий у меня в голове. Просто его должность и чин соответствовали примерно нашему сержанту, и зачем забивать голову иномирными названиями того, что легче назвать земным словом?

– Помоги мне встать! – прохрипел я и протянул стражнику правую руку. Он тут же за нее уцепился, с другой стороны, стараясь не коснуться торчащей стрелы, меня подхватил «незаметный», и я снова оказался на ногах.

– Обломайте стрелу! Ну?! Чего смотришь? Наконечник обломай! – процедил я сквозь зубы.

«Незаметный» аккуратно сломал стрелу, сделав все, чтобы не потревожить рану, он не знал, что я уже давно подсознательно, без всякого участия сознания отключил боль. Теперь только выдернуть деревяшку.

– Тащи! Ну?! Не бойся, тащи!

– Вы кровью истечете, господин шаман! Вас бы сразу перевязать!

– Не надо. Тащи…

Стрела явственно скрежетнула по кости, и через мгновение покрытая темной густеющей жидкостью деревяшка была в руках агента. Я подождал секунд десять, собираясь с силами (на меня снова накатила дурнота, и я едва не вытошнил на мостовую), и снова приказал:

– Вон там лежат двое (я указал на тех, кого зашиб молнией) – они расскажут, кто на меня напал и зачем. И вот еще что – найдите мне какую-нибудь повозку, пусть отвезут домой. Я устал… Стой! Подведите-ка к этим двоим… есть у меня одна мысль по поводу того, кто бы это мог быть.

Меня подвели, потом один из стражников, освещая скорчившиеся тела фонарем, который он держал в руках, перевернул беглецов. Я присмотрелся, кивнул головой:

– Хватит. Я знаю, кто это все устроил.

М-да… вот такой выстрел из прошлого. Совсем недалекого прошлого. Крепко я достал этого придурка! Лорденок. Тот, кого я не добил. А надо ведь было добить! Ну вот, теперь и пожинаю плоды. Может, сейчас его добить? А что – один удар и…

Рука ухватилась за кинжал, почти выдернула его, но… я внезапно передумал. Пусть лучше проведут дознание, и пленные расскажут, кто это все устроил и зачем. Не хочу, чтобы решили, будто я беспредельничаю и просто так завалил десяток «случайных прохожих». Впрочем, за мной ведь следили, все видели, так что какие ко мне претензии? Все-таки добить?

Нет. Раз решил, что не буду, значит – не буду. Хватит метаться! Принял решение – держись!

– Повозку нашли?

– Все, едет! – крикнул молодой стражник, указывая куда-то вдаль по улице. И действительно, уже слышался грохот колес, и через минуту повозка, похожая на утреннюю карету, затормозила возле моих ног.

– Прошу, господин шаман!

Меня приподняли и буквально внесли в «салон», даже ноги повисли в воздухе. Крепкие ребята. И высокие! Я им чуть не в подмышки дышу. Кстати, так мне это дело надоело! На Земле я не был таким уж низеньким! Ну да, до ста восьмидесяти недотянул, ну и что? Зато плечи широкие!

До дому меня довезли с почетом, в сопровождении толпы стражников, с грохотом деревянных колес и свистом кнута. На такую процессию никакие разбойники не посмели бы напасть!

Кстати, все-таки я на самом деле слишком самонадеян. «Никакие разбойники мне не страшны!» Тьфу на меня! А стрелу в башку не хочешь? Нет уж – или днем ходить, оглядываясь по сторонам, или ездить в закрытой карете, чтобы нельзя было прицелиться. Хватит раздолбайства!

Кстати, рука уже не кровоточила, и к завтрашнему дню и следа не останется от раны. Отлично! И жить хорошо, и жизнь хороша! А лорденку мало не покажется – или я плохо понял суть императора. Он их наизнанку вывернет! Покушение на советника императора – это государственное преступление. За это можно и замка лишиться, и земель! Вместе с головой.

Все мои домашние встретили меня у порога, едва не выстроившись, как почетный караул. Рила бросилась на грудь, девчонки подхватили меня и поволокли мыть. Я даже рукой махнуть не успел агентам и уличным стражникам. Впрочем, скорее всего они этого и не ждали. Кто они и кто советник самого императора! Ждать, что он снизойдет до простых смертных?

А потом я лежал на постели, раздетый до нитки, сытый, чистый и довольный, как накупавшийся в мутном озере слон. Хорошо! Это правда хорошо!

Рила прогнала всех, осталась со мной одна, держала за руку и смотрела на меня блестящими влажными глазами. Я ухмыльнулся криво, устало и спросил:

– Чего так смотришь? Что увидела такого, чего раньше не видела?

– Все не видела… – Рила улыбнулась, обнажив белые, безупречно ровные зубы. (Вот все-таки здорово у них тут с зубами! Редко у кого плохие! Почему так? Вода хороша? Или просто гены такие?) – Никогда бы не подумала, что свяжу судьбу с шаманом, величайшим шаманом всех времен! Могла ли я подумать, что какой-то там акома, оборванец, вышедший из леса…

– Не такой уж и оборванец! Нечего придумывать! – слегка обиделся я. – Нормально меня одели!

– Оборванец, вышедший из леса, окажется таким великим человеком! – закончила Рила. – И его будет принимать сам император Арзума! Расскажешь, что там у тебя было с императором? Ну очень уж хочется узнать! Ну пожалуйста, расскажи, не будь таким жестоким! Вот я умру от любопытства – и ты будешь виноват! Тебе должно быть стыдно!

– Теперь я – лорд. (Рила охнула и закрыла рот ладонями.) Советник императора. Мне дарованы земли где-то на севере материка, а еще – подъемные деньги. Очень даже большие деньги. Чтобы я мог организовать работу на своих землях, восстановил замок. Ну что еще тебе рассказать… по дороге домой на меня совершили покушение. Помнишь лорденка, который захватил нашего парнишку и матросов с корабля? А потом напал на нашу повозку – думал, что мы там едем, перебил всех воров-матросов? Ну вот – это он устроил. Все не давало покоя потревоженное самолюбие. Теперь ему конец. Арестован. Что еще тебе рассказать? Кстати, а что ты знаешь о лечении принцессы? Что говорят в городе? Вы же все сплетни собираете, ну поделись!

Рила вдруг хихикнула и шлепнула меня рукой по бедру – звучно так, аж током прошибло, а потом и выдала:

– Говорят, что ты ворвался к больной принцессе, сшиб с ног императора и кинул в него мечом – чуть не зашиб! А потом схватил принцессу поперек туловища, поставил ее на колени, и… ха-ха-ха… А когда ты это делал – у нее из живота полезли демоны, испугавшись твоего огромного колдовского причиндала! И ты при этом держал принцессу за волосы, отчего у нее все волосы и вылезли! Кстати, мне тоже нравится, когда ты меня при этом держишь за волосы. Я люблю чувствовать твою силу! Только постарайся, чтобы волосы не вылезли, ладно? Ну и вот – закончил ты с принцессой, а глаза такие бешеные… так и ищешь – кого еще полечить! Тебя еле скрутили, в постель уложили, и только тогда ты вошел в разум! Вот!

Я издал слабый, исходящий из нутра звук, похожий на стон, и закатил глаза. Черт возьми! Умеют тут распускать слухи! Вот же гады!

– А ничего не было про то, что я пытался перепортить всех принцесс, а потом погнался и за самим императором?

– А что, и такое было?! – восхитилась Рила, и я бессильно прикрыл глаза. Бесполезно! Им ничего не докажешь, только накрутишь на эту кучку чуши еще большую чушь. Тьфу! «Мне осталась одна забава – пальцы в рот и веселый свист. Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист!»

Спать надо. Утро вечера мудренее! С этой свежей мыслью я и провалился в тяжелый сон.

Глава 3

Утро началось… нет, не с танцующей старухи!

М-да… спроси сейчас кого-нибудь – не здесь, на Машруме, а на Земле, у благополучных мальчиков и девочек, которые тыкают своими ухоженными пальчиками в последнюю модель айфона, глупо при этом улыбаясь: «Откуда это: «Утро началось с танцующей старухи»? Или: «Наш Карл сопя тянул вдоль шоссе»? – и ведь точно не скажут! А мне вот отец в свое время подсунул синюю такую книжку, издания годов, если не ошибаюсь, шестидесятых, и сказал: «Прочитай! Не пожалеешь! Не фантастика, да, но… в общем – прочти!» И я прочел. «Три товарища», Эрих Мария Ремарк.

Теперь я помню лучшие места книги практически слово в слово, могу цитировать наизусть. И вот там, в книге, друг Роберта Локампа Ленц, знаток душ и вообще изотерики, в день рождения Роберта спросил его, чем начался день. И тот ответил: «День начался с танцующей старухи!» Это уборщица в автомастерской выпила коньяк для клиентов и танцевала, когда Роберт туда вошел. И Ленц нахмурился и сказал, что это плохая примета.

Если танцующая старуха – плохая примета, как тогда расценить то, что день начался с абсолютно лысой девушки, вопящей, как две пожарные и одна полицейская машина, вместе взятые?

Я проснулся от диких криков и, ничего не соображая, решил, что на дом совершено нападение (что, впрочем, было очень близко к истине). Схватив со стула рядом с кроватью меч и кинжал, как был, нагишом, бросился вниз, на первый этаж, развив такую скорость, что мне позавидовал бы чемпион мира по бегу.

Оказавшись в гостиной первого этажа, с минуту пытался понять, что происходит – в клубке, который катался по полу, спросонок я не мог различить почти ничего, кроме обнаженных частей тел, мелькающих перед глазами, как стекляшки калейдоскопа. Очень мешает наблюдательности тот факт, что ты едва продрал глаза, но проснуться до конца так и не успел.

Понаблюдав за орущим и визжащим комом, я перевел взгляд на зрителей, молча стоявших вокруг дерущихся и таращивших глаза на странную драку, как на явление Создателя народу. Тут была вся моя челядь в полном составе, начиная с Норсаны и Диены и заканчивая конюхом Эрлом, с интересом наблюдавшим за этими бабскими разборками и ухмылявшимся кривой довольной ухмылкой.

Именно бабскими, потому что катались по полу Рила – и воспитанная, императорских кровей принцесса Маурика, сверкавшая своей гладкой лысиной и голой попой. Как эта самая попа вдруг стала голой – это ведала скорее всего только лишь Рила, которая к тому времени, как я спустился, была совсем уже обнажена. Вокруг валялись куски материи, нитки, рассыпавшиеся бусины, сделанные из белых косточек и разноцветных камней, а еще – все пространство вокруг забрызгано капельками крови и заплевано кровавой слюной. Бой шел, похоже, что не на жизнь, а на смерть! Только что оружие почему-то не применялось – меч и кинжал, которые, видимо, принадлежали Маурике, лежали поодаль, зажатые ногой очень серьезной и взволнованной Норсаны.

– Аааа… сука! Сука! Убью! Тварь! Мунга! Убью! Аааа!

Я стоял, приходя в себя, и чувствовал, как меня накрывает волна яростного, истерического смеха. Бойцы, в душу мать! Им бы бассейн с грязью – вот было бы зрелище!

Но и так неплохо, есть на что посмотреть! Кстати, безволосая Маурика смотрится в высшей степени приятно! Хороша, зараза!

Я начал хохотать. Меч и кинжал вывалились у меня из рук и тут же были подхвачены внимательной Диеной и оттащены в сторону. Я ржал, как конь, забыв о том, что стою голым перед всей моей «шайкой», смеялся так, что слезы потекли у меня из глаз, и перестал смеяться только тогда, когда кто-то взял и ничтоже сумняшеся прыснул мне в лицо холодной водой, набрав ее в свой прелестный ротик.

Это была Норсана. Моя истерика тут же прекратилась, и я замер, обнаружив себя сидящим на табурете перед «борцами», тяжело дышащими и смотрящими на меня злыми, яростными глазами. Обе выглядели и жалко, и одновременно прекрасно – покрытые синяками, кровавыми царапинами (женские коготки еще то оружие!), потеками крови – они были великолепны!

На мой взгляд, конечно. Обе стройные, высокие, спортивные, с небольшой грудью и крепкими круглыми попками – земные модели им и в подметки не годились! Только вот теперь Маурика на модель была похожа только телом – ее аккуратный остренький носик похоже, что потерпел большущий урон – из него ручьем текла кровь, раскрасив ее груди в красный цвет, и смотрел он слегка набекрень. Явный признак перелома.

Нос Рилы был цел, но вот левое ухо… похоже, что кто-то вцепился в него зубами и слегка, ну совсем слегка – наполовину – надорвал. Оно было оттопырено, распухло, покраснело и посинело.

– Молчать! – приказал я грозно, упершись руками в колени. – Не двигаться! Кто двинется – парализую!

Маурика дернулась, попытавшись что-то сказать, но я вытянул руки вперед, и вокруг них заплясали маленькие молнии. Обе девушки, широко раскрыв глаза, сразу подались назад и отстранились друг от друга как можно дальше. Видимо, рассчитывая, что врежу я по какой-нибудь одной из них, и опасаясь, что колдовство коснется и ее. Невиновную.

– Норсана! Доложи, что тут случилось!

– Вот эта лысая госпожа (она ткнула пальцем в сторону хлюпающей разбитым носом Маурики, и та яростно оскалилась) начала стучать в дверь. Она каким-то образом перелезла через забор (надо учесть – вбить колья, спилить деревья у забора с той стороны! Эдак любой влезет!). Карнук ей открыл, и эта лысая (Норсана повторила это с наслаждением и злорадством) девушка ударила его так, что он отлетел шагов на пять. Вон у него – синяк на скуле! (Да, синяк присутствует.) В гостиной была госпожа Рила, и она спросила у этой лысой… госпожи, чего та хочет от порядочных людей.

– Вот тут подробнее, пожалуйста! – заинтересовался я. – Как именно она спросила? Что сказала?

– Ну… я уже и не помню! – смутилась Норсана. – Я как-то растерялась!

– Она сказала. – Голос Маурики был хрипловат, холоден и полон смертельной ярости. – Она сказала, я запомнила: «Какого демона ты, лысая шлюха, проклятая мунга, осмеливаешься трогать моего человека своими выпачканными в дерьме загров руками!»

– Хорошая память! – довольно кивнул я и снова вытянул руки. – Сидеть! Прибью, как мух! И что же ответила ей эта достопочтенная госпожа, Норсана? Может, случайно запомнила?

– Она ответила, что… хмм… – Норсана заколебалась, потом выдала: – «Ты, подстилка для загров, навозная шлюха, смеешь спрашивать меня, принцессу крови? Ты, мерзкая протухшая жирная навозная муха, ползающая по своему поганому белому коротышке и вылизывающая ему его протухшие…

– Хватит! – оборвал я речитатив девушки.

Настроение у меня сразу испортилось. Чего протухшие-то?! Очень даже не протухшие! И моюсь я постоянно! И вообще… какого черта?

– И что дальше случилось – после того, как они обменялись приветствиями?

– Ну что… – Норсана вздохнула. – Дальше лысая госпожа сказала, что научит госпожу Рилу манерам, преподаст ей урок. И раз у той нет меча – она поучит ее кулаками. А еще – обдерет с нее одежды шлюхи и пустит по улице голой. На что госпожа Рила сказала, что шлюха тут одна – лысая и глупая, и что она пустит голой ее саму! И что у нее не хватит сил, чтобы одолеть купчиху, которая ездила за пряностями к самим южным племенам, которые такую жалкую сучку, как эта лысая госпожа, и на порог их шатра бы не пустили, не то что сели бы с ней обедать! И началось. Лысая госпожа пыталась ударить госпожу Рилу, срывала с нее набедренную повязку и топик. Госпожа Рила била лысую госпожу и рвала с нее одежду. Когда на госпоже Риле и лысой госпоже почти ничего не осталось из одежды – они упали на пол и начали бороться там. Ну, а потом вы пришли, мой господин! Вот, в общем-то, и все.

– А вы стояли и смотрели? – сердито буркнул я, и Карнук спокойно пожал плечами:

– Мой господин, мы пытались. Видите, у меня синяк и на правой скуле? Это госпожа Рила. А вон у Медора – видите, губа распухла? Так это лысая госпожа, не имею чести знать ее имени. Так что мы подумали, подумали и решили – подерутся, устанут, успокоятся. Зачем нам лезть под горячую руку? Вас звать не стали, вроде как опасность дому и не грозит. Поспорили девушки, так и помирятся. Правда ведь, госпожа Рила?

– Я ей вначале задницу порву, а потом помирюсь! – фыркнула Рила, морщась и ощупывая распухшее ухо.

– Я ее на кол посажу! За нападение на принцессу крови! – мрачно заметила Маурика, потрогала нос, охнула, и глаза ее тут же налились слезами. – Ох!

– Госпожа Маурика, а как к этому отнесется ваш отец? – осведомился я вкрадчиво, незаметно подав знак Риле, чтобы молчала и не вмешивалась (нахмурил брови и помотал головой – нет!). – Вы пришли к его советнику, ворвались в дом, избили его слугу, набросились на его подругу, избили ее. Как это понимать? Вас приглашали в этот дом? Кто вам позволил набрасываться на его обитателей?

Принцесса прошипела что-то невнятное, среднее между «да пошел ты!» и «давайте разберемся на месте», и я сделал вид, что ничего не расслышал.

– Что? Не понял! Что вы сказали, принцесса? Не хотите, чтобы отец узнал о вашем поведении?

Маурика подняла на меня взгляд, полный ненависти, и холодным голосом, с интонациями, сверх меры наполненными пафосом (который портила гнусавинка из-за забивших нос сгустков крови), заявила:

– Это дело между мной и тобой, шаман! Не надо вмешивать сюда моего отца!

Ага. Девочке очень неприятно, и она не хочет, чтобы папа сделал ей а-та-та! Интересно, что он ей сделает? Лишит содержания? Не пустит гулять? Запрет в комнате? Вот правда, а как наказывают принцесс, которым вроде как можно все и вся? Или у меня неверные сведения о принцессах?

– Маурика, вы признаете свою неправоту?

– Она не должна была меня оскорблять! Как она посмела! Я – принцесса крови! А какая-то дрянь…

– Да я!.. – Рила трепыхнулась, но я тут же пресек поползновения:

– Молчать! Я говорю! И все молчат, пока я не позволю говорить! Это мой дом, и тут я решаю – кому говорить, а кому молчать!

Пауза. Все затихли. Ага, застращал!

– А скажите, Маурика, откуда она знала, что вы – принцесса? (Знала, знала, чертовка! Потому ее и обложила руганью! Хмм… взревновала, что ли? Решила, что я и взаправду трахнул эту девчонку?!) Ты проникла на территорию моего поместья, как воровка, тайно! Обманом ворвалась в дом, избила моего слугу – что она должна была подумать?

Молчание. Губы кусает и явно что-то придумывает, какой-то ответ. Да какой ответ-то? Ты полностью, по всем пунктам не права! По-хорошему, тебя сейчас надо было бы сдать в стражу. Или запереть куда-нибудь в свою личную темницу. Полное право имею! Ибо ты – воровка и тать! И знаешь это.

– Предлагаю! – объявил я грозно и внушительно, сделав голос подобным иерихонской трубе. Ну, типа как Левитан в войну: «Товарищи!..» – Все забыть, помириться и наконец-то выяснить, что принцессе Маурике нужно от простого незамысловатого шамана!

– Простого и незамысловатого! – фыркнула принцесса, и у нее из носа выдулся здоровенный красный пузырь. Маурика поморщилась, взяла с пола кусок ткани, оказавшийся частью набедренной повязки Рилы (та нахмурилась, хотела что-то сказать, явно злое и ругательное, но, увидев, как я вскинул брови, тут же замолчала), осторожно вытерла нос и, покосившись на противницу, почти дружелюбно спросила: – Где научилась так драться?

Кстати, мне тоже интересно. Я-то ее ничему такому не учил! И откуда?

– Папа у меня – бывший вояка. Учил. А еще – в племени училась, где я покупала специи. Там женщины правят, они главные. Воительницы – лучше которых нет на свете! Они меня приняли как свою.

Ну, насчет «лучших» я бы поспорил, женщины акома ничуть не хуже, а может, и лучше, но вообще-то очень интересно. Рила мне раньше ничего такого не говорила. Мне даже стало немного не по себе – жили почти что как муж и жена, она рассказывала обо всем на свете, а вот поди ж ты – оказалось, не обо всем. Почему-то это меня задело.

– И на мечах так же?

– Нет, на мечах гораздо хуже. – Грудь Рилы приподнялась со вздохом. – Ну так что, миримся?

– Миримся… – тоже вздохнула принцесса, – ты имела право меня не пускать. И ты не должна была знать, кто я такая.

Во как! Мне понравилось. Значит, не все принцессы дурковатые снобки-мажорки? Впрочем, я опять забыл, мир-то другой! У них свое понимание социальных отношений. И материк другой. На Арканаке все было бы по-другому, уверен.

– Так зачем пришла, Маурика? Ты же что-то от меня хотела?

– Скажу. Но после того, как мы останемся одни, и после того, как я оденусь. Надеюсь, дадите мне что-то – прикрыть тело? И сами оденетесь?

М-да. Сейчас только я ощутил свою наготу, и мне стало немного смешно. Честно сказать, я никого из окружающих не стеснялся. Мужиков стесняться – глупо. Девушек? Рила меня видела во всех видах. Девчонки мои – ну тех вообще глупо стесняться, они… хмм… тоже меня видели всякого. Например, вчера, когда меня мыли в ванне. А вот почему я не стесняюсь «Натали»? Может, потому, что стоял над ней обнаженной на коленях и держал руки на ее животе? Или потому, что она лежала у меня на руках тихая и задумчивая, как сонный котенок?

– Норсана, найди госпоже Маурике подходящий костюм. Заодно и госпоже Риле. А пока что все вый-дите вон, кроме Рилы и Маурики.

Через минуту в гостиной остались трое – я, Рила и Маурика. Одеваться я не пошел – вот еще, пачкать одежду! Потом оденусь.

– Рила, ползи сюда. Да не ползи, демоны тебя задери, это я так… образно сказал! Ближе ко мне, лечить буду!

Свечение рук и тихое, дозированное лечение. Хватит мне выкладываться по полной! Потихоньку учусь дозировать воздействие.

С принцессой пришлось поработать побольше – нос у нее и правда свернут набок. Вначале я устранил болевые ощущения, потом поставил нос на место. И только тогда уже приступил к заращиванию ран.

Все заняло минут пятнадцать, не больше, и основное время отняло именно лечение принцессы. Крепко ее потрепала моя дорогая подруженька! Зверь, а не баба! То-то она в постели почти не устает, как робот, как заведенная! Мышцы-то как стальные! М-да… интересно открываются близкие люди… никогда бы не подумал.

Потом они обе пошли в купальню, и еще через полчаса мы сидели за столом, уставленным различными пирожками и пирожными. Повар, которого я купил за большие деньги и отпустил на волю, пек их очень даже хорошо! Каждый раз, когда я поглощал эту вкусноту, думал: может, все-таки перестать их есть? А повара выгнать! Ведь растолстею!

Теперь знал – не растолстею. После такого лечения, как во дворце, – хорошо, если с голоду не сдохну. Нет уж, пусть печет.

– Рила может присутствовать при разговоре? – спросил я небрежно, косясь на мою любопытную, насторожившую ушки подругу. Теперь ее ухо было в полном порядке.

– Может. Мы с ней подружились! – легко махнула рукой Маурика, и я подумал о том, что девочка слишком инфантильна для своих лет. И это тем более странно, что, живя во дворце, могла бы с молоком матери впитать умение творить интриги. И уже точно не верить первым встречным, даже если они свернули тебе нос, а ты им откусила ухо. Как дети, право слово! Подрались-подружились! Сколько ей? Шестнадцать лет? Пора бы уж и повзрослеть.

Но да ладно – ее дело. Хочет при Риле – значит, так тому и быть.

– Итак, что вас привело в мой дом? – осведомился я, цепляя пирожок с пряным мясом.

– Давай без церемений, а? – Маурика сморщила свой острый носик. – Меня эти церемонии и во дворце уже достали! Тебя Манагер зовут? Ну и я буду тебя звать… Ман! Ладно? А ты меня – Мау!

Я чуть не улыбнулся. Мау, понимаешь ли! Мао! Почти «Великий кормчий». Но не поймут. Мау так Мау.

– Хорошо. Итак, Мау, поделись – зачем сюда пробиралась?

– Захватить тебя в плен и заставить вернуть волосы!

– Хочешь ходить волосатой, как зверь?

– Я вообще-то про волосы на голове говорила! – Маурика сделала смешную рожицу и подняла брови. – ТАМ можно и не возвращать. И правда – волосатые, как у мужчин, ноги – это глупо. Я всегда это понимала.

– И все? Только волосы? Только за этим залезла?

– А что еще-то? – Принцесса недоуменно посмотрела на меня. – Мне что, в парике ходить? Это же уродство! А ты можешь вернуть мне волосы. Ты же великий шаман! Папа мне объяснил, как так получилось. Я тебя понимаю. Но… в общем, ты виноват, и давай, исправляй содеянное! Иначе получишь врага на всю свою оставшуюся жизнь!

А вот это вопрос спорный! Жизни у меня осталось довольно-таки много, прожил я из нее всего ничего, сколько – и сам не знаю. Процента три? Меньше? Так что, девочка, не очень долго по меркам Хранителей ты будешь моим врагом. Да и не будешь ты врагом, или я ничего в людях не понимаю. Одно то, что мы сейчас сидим и разговариваем, уже переводит тебя из разряда врагов… в кого? Хмм… ну… по крайней мере в союзника – это точно.

– Ну так что скажешь, шаман Манагер? – нарочито холодно спросила принцесса. – Будем врагами или друзьями?

– Кто нанес тебе рану? – неожиданно спросил я. – Имя ее!

Глаза принцессы расширились, она не ожидала такого вопроса. Разрыв шаблона, ага. По сценарию я сейчас должен лепетать что-то вроде: «Конечно, друзьями! Ну разве мы можем быть врагами?! С принцессой крови!» И что же ты скажешь, моя лысая «Наташка»?

– Это не твое дело, шаман! – торжественно, гордо. – Ты говори по делу!

Голос-то дрогнул. А ведь знаешь ты ее! Знаешь! И без тебя я ничего не узнаю, черт подери. А у меня ведь задание от императора! И я, дельный и работящий манагер, привык исполнять распоряжение своего начальства в срок и с душой. За то и ценили! И премии давали!

– Я и говорю по делу, – не обратив внимания на гордый тон девушки, ответил я максимально мягко, – твой папа за тебя волнуется, боится повторения. Вот и поручил мне разобраться, а еще – тебя защитить. Что я и сделаю с превеликим тщанием. Потому ты ответишь мне на этот вопрос и на другие вопросы – тоже.

– Ты хочешь заставить меня отвечать с помощью шаманства?! Как ты смеешь?! Принцессу крови?!

Нет, подруга. Этого я делать не буду, хотя и мог бы. Чувствую, что мог бы. Умею! Откуда знаю? Вот знаю, и все тут! Как там сказал император: «Внушить любовь»? Могу, да. Это многие шаманы могут. Ну… может, и не многие, но те, кто посильнее, – могут. Да плевать, что они могут, главное – я могу. Только вот волшба в адрес члена императорской семьи – несанкционированная волшба, если что, – карается смертью. Страшной смертью. Даже если была совершена в благих намерениях. Потому… лучше я воздержусь. Кстати, вот потому император меня так внимательно допрашивал, сознательно я сделал его дочь лысой или нет. Ведь это, что ни говори, – несанкционированная волшба. Лечение – одно, а сделать дочь лысой – совсем другое! Это я еще хорошо отделался, даже приобрел!

Хмм… и где обещанные блага? Где денежки и бумаги? Едут? Ладно, сейчас не о том. Сейчас мы будем окучивать принцессу.

– Я не собираюсь заставлять тебя с помощью шаманства (а вот это не совсем верно!). Не хочешь отвечать, не хочешь сотрудничать – настаивать не буду. Тогда уходи! Просто уходи, и все!

– Как уходи?! То есть ты отказываешься вернуть мне волосы на голове?! Да как ты смеешь, безродный?!

Ну вот, началось…

– Я не безродный. Я из рода акома, самого сильного племени материка Арканак. А ты, если будешь меня оскорблять, вылетишь из моего дома со скоростью птички. И больше никогда не подойдешь ко мне и близко! (Если только твой папа не прикажет.) Потому молчи и делай то, что я тебе сказал! Уяснила?

Молчание. Яростное сопение и физически ощущаемый гнев. А еще – веселье сидящей рядом Рилы. Та очень, очень довольна! Еще бы! Не каждый день видишь унижение принцессы крови, а унижающий – твой мужчина! Чую, сегодня ласки подруги будут особо изощренными и яростными. Как же, брутальный самец! Нагибатель всех и вся! Отдаться ему – святое дело!

– Что ты хочешь? – Голос не друга, ага. Да плевать!

– Я верну тебе волосы. Кстати – любого цвета. Хочешь красные? Или зеленые? А синие – хочешь?

Фыркнула. Видимо, представила себя с зелеными волосами. А ведь я и правда могу! Как это и ни удивительно! Хмм… предзнание?

– На каких условиях?

– Ты должна мне помочь… расследовать кое-какие дела. Связанные с вашим обществом воительниц.

– Что-о?! Ты хочешь сделать меня шпионкой?! Ты хочешь, чтобы я…

– Хочу! И заткнись! Будь повзрослее, тебе же вроде уже шестнадцать лет, замуж давно пора! (Да! У них выходят замуж после первой «крови»! Может, и правильно? К этому моменту здешние девушки полностью сформированы как женщины – я прочитал в книгах. Генетика, однако. На Земле все немного по-другому. Здесь зреют быстрее. Кстати, это аргумент за то, что Машрум – все-таки иной мир, а не Земля миллионы лет назад. Хотя… могли быть и мутации!)

– Я не выйду замуж! Путь воина – для воительниц! Но не путь замужества!

Куда ты денешься… прикажет папаша – и раздвинешь ты ноги перед каким-нибудь престарелым лордом ради укрепления обороноспособности семьи. Уж на что я мало искушен в придворных интригах, но книжки-то про королевские дела читал. Так что знаю, как обстряпываются дела в ваших семействах. В императорских семействах.

– Ты же прекрасно понимаешь, что тебя хотели убить. И хотели убить из-за каких-то тайных дел, которые делаются в вашем обществе. Так какого демона ты сейчас кобенишься? Еще раз слушай! Тебя! Хотели! Убить! Ты это понимаешь?

– Я сама с ней разберусь! Это мое личное дело! Это дело воительниц, и только так!

– Дура! Она сильнее тебя! Она умеет больше тебя! Она тебя просто убьет! И тогда твой отец будет очень недоволен. И разгонит это гнездо заговорщиков поганой метлой!

Что?! Она вздрогнула?! Едва заметно, но вздрогнула! Заговор?! И правда – заговор?! И что тогда делать? В первую очередь – думать. Думать!

– Я все равно должна это сделать сама! Только сама! Иначе – позор! Навсегда – позор!

Задумался. Интересно, перед кем она будет «позориться»? Перед своими соратницами? Неужели ей настолько важно их мнение? И это после того, как ее собирались убить? И все-таки за что ее собирались убить?

Если это на самом деле был заговор, то против кого? Против трона? И тогда почему дочь императора молчала о заговоре? Почему она предпочла умереть, но не сказать о том, что в недрах этой организации готовится заговор? Честно сказать, у меня все это не укладывается в голове. Кровь – превыше всего! Если бы я узнал, что кто-то злоумышляет против отца, да я бы его сам порвал! А почему она молчит, как партизан на допросе? А что, если просто и честно ее спросить? Раскрутить, так сказать, на откровенность!

– Почему ты не рассказала о заговоре своему отцу? – сказал я, вперивая взгляд в глазищи принцессы. – Как ты посмела пойти против родной крови, против своего отца?! Против семьи?!

– Я не пошла! Я отказалась! – Принцесса выпалила это со всей возможной горячностью, и тут ее взгляд остановился, она замерла и вроде как перестала дышать. Поняла, что фактически во всем созналась. Что выдала заговорщиков.

– Ты должна была рассказать о заговоре отцу! Ты должна была разоблачить заговорщиков! Почему ты этого не сделала?! Ты – преступница! Ты – заговорщица! Ты – подлая отцеубийца!

– Не смей! – взвизгнула принцесса. – Я не преступница! И никогда бы не позволила убить отца! Они обещали, что он будет жить в нашем поместье и с него ни один волосок не упадет! Но я все равно отказалась, потому что не могу идти против отца – он мне верит!

– И тогда ты решила умереть, – подытожил я. – Ты не можешь предать своих соратниц, потому что это твои боевые сестры, с которыми ты с самого детства и дружишь, и занимаешься единоборствами, и служишь вашей богине. Но и отца ты не можешь предать, потому что любишь его и никогда не пойдешь против него. А они ошиблись. Они думали, что ты согласишься возглавить новую власть, стать императрицей, с помощью которой они будут творить все, что хотят. Ты бы была у них как кукла на руке кукольника! Молодая дурочка, которая делает все, что ей прикажут! Я только одно не понимаю, как ты, выросшая во дворце, взрослая, вроде бы как умная девочка, могла поверить в их бредни? В их вранье? Ведь первое, что они бы сделали, – это отрубили башку твоему отцу и твоим сестрам! Потому что это реальная опасность твоей власти! ИХ власти! И уверен, когда ты, единственная претендентка на трон, на нем бы утвердилась, первым твоим указом было бы отречение в пользу кого-то из них! Скажи мне, почему они предложили стать императрицей именно тебе, а не просто захватили власть с помощью восстания?

Молчание. Минута, две, три… я уже думал – не ответит. И вообще ничего не скажет. Замкнется и откажется говорить. Но нет, видимо, я все-таки ковырнул ее больные раны, не такая уж она и дура, понимает, что почем. Кровь! Кровь императоров!

Но она ответила:

– Потому, что знали – я всегда держу свою клятву. И никогда не пойду против своих сестер в вере. Но они думали, что я пойду против отца и родных сестер, против императорской крови. А когда поняли, что не пойду…

– Тогда решили тебя убить. А еще – без тебя они не смогли бы совершить максимально бескровный переворот, если не считать того, что головы лишится весь твой род. А еще – если у действующего императора не будет наследников или наследниц, за трон передерутся все лорды. А вот тебя поддержит большинство – именно потому, что ты – настоящая принцесса императорской крови. Ты должна была пропустить их во дворец, они арестовывают твоего отца и сестер и якобы препровождают их в безопасное место. Тебя быстренько ставят во главе империи, а уже потом… потом все пойдет так, как я уже сказал. Тихо! Пока молчи! Потом скажешь, где я ошибся!

– Ты нигде не ошибся, – мрачно заключила принцесса, но я не обратил внимания на ее слова и продолжил:

– Чтобы быстро тебя короновать («надеть на тебя Обруч Власти» – так звучит в оригинале), нужен какой-то священник из высшей храмовой знати. И он точно участвует в заговоре. Кто это был? Знаешь его имя?

– Нет! Точно не знаю! – Маурика встрепенулась, она определенно не врала. – Пойми, они хотели, чтобы империей правили женщины! Разве это плохо, когда правят женщины?! Меньше войн, меньше страданий! Вон, она сказала, южные племена Арканака управляются женщинами, разве это плохо? Ну вот ты видела, была у них – разве правление женщин – это плохо?! Мужчины глупы, мужчины не умеют управлять миром! Им дано слишком много прав! И не зря теперь рождается больше девочек, а не мальчиков! Боги все сами решили! Мужчинам нет места в этом мире!

М-да-а… как все запущено! Это просто какие-то оголтелые феминистки! Вон какой дури натолкали в голову девчонке, ой-ей! Кстати, папаша и сам виноват. Какого черта позволил ей бегать по разным тайным обществам? Что, не понимал, насколько сильным может быть влияние этих «боевых сестер»?!

Стоп. А если он это сделал нарочно?! Что-то я не верю в императоров, которые так просто отпускают своих дочерей шастать по сектам! Может, он нарочно ее туда запустил, рассчитывая на то, что она разузнает, как там и что. А то еще и возглавит этих чертовых воительниц! А они взяли, да и обломали ему всю малину. Так промыли мозги, что дочка полностью вышла из-под его контроля. А что, вполне вероятно! Очень логичная версия. Вот только чем она поможет мне в моем расследовании?

Ничем. Совсем ничем! И еще у меня подозрение, что император прекрасно знает о зреющем там заговоре. Или даже об уже созревшем. Тогда чего он хочет от меня? Если он не может разогнать все это общество феминисток, тогда… что тогда? Не могу понять. Думай, думай, Вася Звягинцев! Соображай!

Ох, нет! Я этого не хочу! Что, сделать из меня киллера?! А дальше что? Что с киллерами происходит? Которые убивают дочерей Великих Лордов и просто именитых подданных империи? Эдак недолго мне быть лордом, ох как недолго! Почему только он прямо мне не сказал – взять и обезглавить верхушку этой женской банды?

А именно потому и не сказал – если не говорил, то никто и не скажет, что именно он говорил. И никто его не обвинит в том, что он подослал убийцу в общество феминисток.

Ох как все запутано! Как распутать? Или… разрубить?

– Ты должна мне рассказать о своих подругах… хмм… сестрах. Должна рассказать любые мелочи, которые вспомнишь. Где находится ваше общество, кто там главная, кто с тобой дрался и почему. Все рассказать! Описать внешность своих знакомых, описать помещения! Слышишь меня? Сделаешь?

– А почему я это должна сделать? С какой стати я должна предавать своих сестер?!

Опять двадцать пять! Она так ничего и не поняла! Ну и вот что делать с такой дурой?! Просто за голову хватаешься!

– Кто тебе дороже? Отец и родные сестры или «якобы сестры», которые пытались тебя убить? Из-за которых ты лишилась волос!

О как я перевел стрелки! Это не я, это они виноваты! А что, классно придумал! Настоящий иезуит! Продолжаем!

– Это ведь они виноваты, что ты едва не умерла, что в результате лечения случилось так, что ты потеряла волосы! И ослабла так, что тебя смогла побить простая наложница! (Прости, Рила! И… молчи, черт подери!) Они унизили тебя, изгнали из своих рядов! Да, да – фактически изгнали! Ведь что такое смерть, как не изгнание! Да еще и подло, очень подло! Отравленным мечом! Ты ведь знаешь, да? Тебя ткнули отравленным ядом мечом! Они хотели, чтобы ты наверняка умерла! Я вообще не понимаю, как ты дошла до дворца. Да ты просто могучая воительница, если смогла дойти до дворца с такой раной, да еще и отравленная ядом.

Ну давай, давай, решайся, черт тебя подери! Хватит рожи строить!

– Ты вернешь мне волосы?

– Только тогда, когда ты мне все расскажешь о вашем обществе и о своих подругах. Я не требую никаких тайных знаний, хотя ты и так уже рассказала мне предостаточно. И я – клянусь! – не буду передавать эти знания никому другому! Даже твоему отцу! Клянусь Создателем! Клянусь всем сущим на этом свете – все, что ты мне расскажешь, останется со мной.

Фухх. Выдохнул. Если и сейчас не согласится – придется придумывать что-то другое. Что именно? Да кто его знает, что именно? Не знаю. Но надо что-то придумывать. Идти и тупо убивать всех подряд… можно, конечно, но… не нужно. Совсем не нужно!

– Хорошо… (Аллилуйя! Славься!) Я расскажу тебе все, что смогу. Но ты должен гарантировать, что это не навредит Обществу и что ты ничего не расскажешь ни моему отцу, ни даже – ей! (Она указала на Рилу.) А еще после этого вернешь мне волосы!

– Вообще-то ты очень красива и без волос, – заметил я и легонько вздохнул. – Очень! И тебе так красивее, чем с длинными волосами и чем с воинским хвостом. Кстати, я вообще не понимаю, зачем носить этот дурацкий воинский хвост! Ведь так легко схватить за волосы – и делай с их хозяином что хочешь. А за короткие волосы не уцепишься! А если волос совсем нет…

– Холодно. Голова мерзнет! – жалобно пискнула Маурика. – Ну так-то да… с короткими я красивее. Но Общество считает, что короткие волосы – это символ порабощения женщин мужчинами. Это мужчины отрезали нам волосы, чтобы лишить нас прав!

– Рила, душа моя, оставь нас вдвоем! – Я кивнул подруге, и та неохотно поднялась с кресла. – Хотя нет! Оставайся! А мы с Маурикой пойдем в мой кабинет.

– Приготовить что-нибудь? Попить, поесть – в кабинет! А то устанете разговаривать! Надо ведь силы подкрепить для разговора! И после разговора!

Я посмотрел на Рилу – та была сама невинность. И что такого сказала? И ведь не придерешься, чертова кукла! А Маурика, похоже, ничего не поняла.

Мы поднялись в кабинет. Там стояли удобные кожаные кресла. А еще – здоровенный кожаный диван, накрытый шерстяным пледом. Второй плед лежал в оголовье, рядом с пуховой подушкой. Я люблю читать лежа. И не только читать.

Маурика уселась в кресло напротив меня, недоверчиво покосившись на широченный диван, больше похожий на кровать-сексодром, и мы начали разговор.

Заняло все это около трех часов. Я выспрашивал любые, малейшие подробности, мелком и угольным карандашом рисовал на широкой деревянной доске схемы помещений, а также лица, фигуры – все, что мне нужно было увидеть визуально и запомнить навсегда. Я запоминал имена, запоминал названия, запоминал ритуалы, которые должна знать настоящая «сестра». Законы и уложения Общества.

Маурика недоумевала – зачем мне такие подробности, как цвет глаз ее «сестры» – подружки и где у той на теле располагаются родинки и шрамы. Но я не отвечал, и тогда она слегка обиженно продолжала свой рассказ, сопровождаемый моими вопросами. К концу третьего часа она выдохлась, измотанная, выжатая как лимон (не спасли даже пирожки и пирожные, которые время от времени притаскивала к нам Рила). И я остановил наше собеседование. Или допрос? Ну это как посмотреть. Да и плевать, как оно называется, главное – результат.

А результат был вот каким: теперь я знал, где происходят у них все эти сборища, как мне приветствовать посвященных, чтобы меня не раскрыли, ну и все такое прочее, что мне было нужно. Главное, чтобы меня не раскрыли сразу, так сказать, «не отходя от кассы». А там тогда и посмотрим.

– Все? Теперь ты мне вернешь мои волосы? – вздохнула Маурика и, потянувшись, громко зевнула, сделав у открытого рта знак «солнце» – круговое движение, которое схематически показывает диск нашего светила. Ну чтобы демоны не влетели через открытое отверстие – и прямо в мозг!

Кстати, несмотря на свою дикость, народы Машрума откуда-то знали, что человек думает именно головой, мозгом. Как догадались? Да какая разница… додумались как-то. Мои современники с Земли склонны считать предков идиотами, не способными на логические выкладки. Но я всегда сомневался, что это так. Чтобы выжить в условиях Средневековья, в бесконечных войнах, в голодуху и чумные эпидемии, надо было обладать очень даже развитым и даже хитрым мозгом. Иначе бы просто все перемерли.

– Конечно, верну! – жизнерадостно сообщил я и предложил: – Ложись на диван! Вот сюда! Ну? Нет, раздеваться не надо. Я тебя не для ЭТОГО позвал! Ложись! Сейчас шаманить буду.

Кстати, меня даже удивило, с какой готовностью принцесса решила, что я потребую от нее дополнительного вознаграждения в виде ее тела. Как будто ждала этого! Интересно, может, она тоже поверила, что я ее вылечил ТАКИМ способом? Наслушалась дурацких слухов, и вот тебе результат! М-да… прокатилась дурная слава… ага! Теперь не скоро отдерешь от себя ярлык сексуального маньяка!

Маурика легла, я тоже залез на диван, от души надеясь, что в эту самую минуту в кабинет не ворвется Рила, чтобы застать меня на горяченьком… вернее – на горяченькой. Маурика ждала, широко раскрыв свои чертовски красивые глаза, а я вдруг взял и погладил ее по такой гладкой, горячей макушке:

– Ну какая же ты красавица! И зачем тебе волосы? К примеру, мне ты такая нравишься во сто крат больше!

Принцесса молчала, только таращила глаза, а я, не дожидаясь ответа, протянул руки и крепко взял в ладони ее голову. Секунда, две! Импульс! Свечение рук! И девушка обмякла, закрыв глаза, задышав редко и незаметно. Сделано! Готово!

Вот тут и появилась Рила, как чертик из коробочки, заглянула в кабинет осторожненько, через маленькую щелку! Если бы я сейчас с Маурикой изображал позы из Камасутры, точно бы ее не заметил. Вот же любопытная извращенка! Хоть нос ей прищемляй, чтобы не лезла, куда не надо!

– Войди, Рила! – грозно и холодно сказал я. – Ну?! Чего там сопишь? Смотри, натрешь там себе…

– И ничего такого я не делаю! Не ври! – Дверь распахнулась, и моя подружка ворвалась в кабинет. – Это только вы, мужчины, подглядываете и пыхтите! А нам, девушкам, этого не надо!

– Ври, ври… – ухмыльнулся я и посерьезнел. – Девочка, теперь серьезно. У меня к тебе очень важное дело. Прикрой дверь.

Рила исполнила и сделалась серьезной и внимательной. Настоящей купчихой, прошедшей огни и воды. Знаю, эта сделает все, что мне нужно. Что-что, а в опасных ситуациях я на нее положиться мог – проверено.

Я рассказал ей все, что посчитал нужным, и у Рилы буквально отвалилась от удивления ее красивая смуглая челюсть. Она молчала минуты две, потом помотала головой и сообщила, что скорее всего ей не надо было в меня влюбляться, потому что хоть я и Великий Шаман и вообще великая личность, но со мной вместе можно угодить на кол. А ее задница ей очень дорога. И очень не любит заостренных кольев.

Я сообщил, что ее задница мне тоже очень дорога – не меньше, чем моя. И что если она не будет трепать языком на каждом перекрестке, а сделает то, что мне нужно, то, что я прошу, – все будет не просто хорошо, а отлично и великолепно. Вот только еще раз – надо сделать ТАК, как Я говорю. И никак иначе!

Рила еще помолчала, вздохнула и, подойдя к Маурике, стала ее раздевать. Когда на принцессе не осталось совсем ничего из одежды, я подошел к погруженной в кому девушке и начал ее разглядывать, щупать, гладить, не упуская ни одного сантиметра поверхности ее тела. Я трогал самые интимные ее места, я щупал пальцы ног, я трогал и пробовал на вкус ее губы, чувствуя жар дыхания и запах груди, в кожу которой Маурика явно втирала какое-то ароматическое масло. С помощью Рилы я вертел принцессу, как куклу, переворачивая ее на живот, сажая на диване – Рила придерживала девушку под спину, держала голову. Принцесса, лишенная сознания, была мягкой, как свежий труп, и только слабое движение груди указывало на то, что она еще жива.

Потом я взял нож и резанул принцессу по предплечью. Из пореза засочилась кровь, и я, не думая, подчиняясь только импульсам, идущим из моего второго мозга – Семени, – припал к порезу и стал пить красную, пахнущую железом терпкую соленую жидкость. Мне не было неприятно. В этот момент я вообще ни о чем не думал, кроме того, что мне НАДО это сделать, и сделать как можно быстрее, пока не свернулась кровь.

Краем глаза я отмечал, с каким страхом и недоумением смотрит на меня Рила, но ничего не объяснял и не собирался объяснять: во-первых, я и сам не знал, для чего это делаю. Просто так было нужно.

Во-вторых, по большому счету, я подозревал, для чего именно я делаю эти манипуляции с кровью. Сейчас я был чем-то вроде экспресс-анализатора крови, жидкости, которая несет информацию обо всем происходящем в теле, которое ее произвело.

Закончив свои вампирские деяния, мгновенно, буквально одним касанием зарастил порез, не оставив от него и следа, и стал раздеваться сам. Раздевшись, лег рядом с принцессой, взяв ее ладонь в свою. Закрыл глаза и отдал приказ.

Сказать, что это было больно, – ничего не сказать! Меня жгло огнем, меня корежило, меня буквально выкручивало наизнанку! Я скрипел зубами, стонал, захлебывался кровью и желчью, а потом просто погрузился во тьму.

Я не знаю, почему Семя не отключило мою боль. Наверное, этого сделать было нельзя. Тело полностью перестраивалось, используя для постройки нового тела плоть старого. Остался только мозг, в котором сидело Семя, руководившее процессом согласно моему приказу.

Со слов Рилы, я был в отключке совсем недолго – минут десять, не больше, но мне показалось – целую жизнь. И первое, что увидел, когда очнулся, – это мои груди. Небольшие такие, крепкие, с крупные сосками – точь-в-точь такие, как у лежащей рядом принцессы. Да я и был теперь ею, Маурикой. Принцессой Маурикой, дочерью императора Арзума. До кончиков ногтей, до макушки лысой головы – я был Маурикой.

Честно скажу – ВНИЗ я смотреть опасался. Потеря того, чем гордится каждый мужчина, – это было просто… хм… я не могу этого передать! Ну – совсем не могу! Ужасно. Это ужасно! Надеюсь, Семя запомнило мой прежний облик и без проблем вернет его назад, когда все закончится.

Я встал с дивана, слегка покачнувшись и вцепившись в руку подскочившей Рилы. Глаза моей подруги горели просто-таки яростным огнем – ну ведь надо же встрять в такие события! Ведь когда-нибудь кому-нибудь она все равно обо всем расскажет – когда это будет безопасно! И ведь не поверят, гады, что такое возможно! А она видела все своими глазами!

Эти мысли читались на ее высоком лбу, который теперь был мне абсолютно вровень. Теперь я одного с ней роста! Кстати, когда Семя будет возвращать мне мое тело, может прибавить сантиметров в росте? А почему нет? Размер имеет значение… ага. А то всякая там сволочь выше меня!

Нет, это я не про моих женщин. Хотя честно скажу – то, что женщины оказались выше меня, очень и очень напрягало. То, что я «в корень удался», – ничего не значит. Я же не хожу, вывалив его наружу, тот самый корень! А вот то, что я коротышка по здешним меркам и каждый второй мне об этом напоминает, – это, честно сказать, меня напрягало.

– Осмотри меня! – приказал я Риле таким мелодичным и звонким голосом, что стало даже тошно. Где мой хрипловатый брутальный баритон?! Где мои жесткие мужские обертоны?! Что это за кошачий писк?!

Ой… нет! Этот первичный женский признак… только бы не попытаться мочиться стоя! Кстати, родинка на этом самом месте присутствует. Внизу живота. Подружка Маурики называла ее «бабочкой» – эдакое коричнево-розовое пятнышко, их семейный признак. Такое пятнышко, как сказала принцесса, у всех женщин императорского рода.

Да, у этой молоденькой курочки была подружка-любовница. Именно любовница, а не любовник, черт их подери! У этих дур иметь любовницу, да еще и в своей среде – из числа воительниц, – считалось хорошим тоном. А мужчины… ну так, для разнообразия!

И да, Маурика оказалась девственницей, с мужчиной она ни разу не была. Только с женщинами. Чертова развратница!

Ну вот что за поветрие такое среди баб? Кстати, я всегда считал и считаю, что всякое там лесбиянство – дурь, которую надо выбивать из баб правильной фиксацией лесбиянок в хорошей позе. И последующим действом. И тогда они поймут, что лучше – слюнявый, покрытый налетом ангины язык прыщавой подружки или гладенький, крепкий аппарат настоящего мужчины!

И тут мне ужасно захотелось в туалет. И я чуть не описался. Или не описалась? Черт возьми, я всегда смеялся над тем, как дамы подпрыгивают, нетерпеливо ожидая очереди в туалет. Мол, неужели трудно потерпеть?! Оказалось – трудно! Еще как трудно!

Я быстро оделся, и Рила повела меня в алкаемое заведение, где начала меня учить, как пользоваться оным местом. Я и правда едва не пристроился сделать ЭТО стоя. С трепетом осознав потом, что если допущу такую ошибку во вражеском гнезде – это будет первая и последняя моя ошибка.

Затем я ел, пил, отдыхал – до вечера было еще время, и я лежал в кабинете рядом с уже одетой Маурикой, а Рила ошеломленно таращила на нас глаза, в конце концов сообщив, что, если бы я сам не сказал ей, кто есть кто, она в жизни никогда бы нас не отличила. И это ее даже пугает.

Мне вдруг в голову пришла смешная и слегка пугающая мысль – а если бы я захотел занять место принцессы? А что, занял бы место в заговоре, согласившись на условия воительниц, они бы убрали императора, я бы занял место императрицы и уж тогда показал бы кузькину мать этим чертовым феминисткам. Да я бы их в бараний рог скрутил! Это им не на необразованную шестнадцатилетнюю девчонку нападать! Это двадцатисемилетний манагер, хитрый, как три самых ушлых беса! И вооруженный знаниями интриг за тысячи лет земной истории, начиная с Ветхого Завета!

Только вот какая штука… не хочу я быть бабой! И от одной мысли о том, что какой-то мужик коснется меня своим… хмм… причиндалом, меня от отвращения просто бросает в дрожь! Я ведь мужик! До мозга костей – настоящий мужик! И всегда с отвращением (хотя и без агрессии) относился к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией (исключая лесбиянок! Почему-то они меня всегда возбуждали). Теперь я знаю, что чувствуют бабы, в теле которых сидит сознание мужика. Настоящие, не притворные трансвеститы в женском теле, мечтающие стать мужиком.

Хорошо, что эта пытка совсем ненадолго. Вот решу свои проблемы и верну мое любимое мужское тело. Поскорей бы уж, черт подери!

Отдохнув, я проверил, как владею этим телом, и убедился, что не потерял ни в скорости, ни в силе. Да и почему я должен был потерять? Это вообще-то то же самое тело, с теми же мышцами, с теми же, тренированными на Земле при двойной от нынешней силы тяжести сухожилиями. Просто они сейчас расположились немного иначе – вытянулись, слегка сместились. Все рефлексы на месте, и мечом я владею ничуть не хуже, чем раньше. А может, даже и лучше – руки и ноги стали длиннее, так что дотягиваться до противника теперь стало удобней.

М-да… странно, конечно, смотреть на свои длинные, стройные ноги модели без единого на них волоска. Хорошо, хоть штанами прикрыты. Если не видеть себя в зеркале, можно представлять, что я все еще тот, что был раньше. И не слишком переживать, по крайней мере, пока не заговорю.

Из дома я вышел еще через два часа. Как раз чтобы успеть к началу собрания, проходящему в доме, находившимся в купеческом квартале.

Это был огромный особняк, известный всем как храм Святой Имдалы, покровительницы воительниц. Насколько я помнил, эта самая Имдала отличалась совершенно разнузданным нравом, прежде чем во славу воинского пути погибла где-то на тракте, защищая свое имущество от толпы грабителей. Как она стала святой и даже богиней, для меня по сию пору тайна великая есть. По всем источникам, в которых я обнаруживал упоминании о жизни этой женщины, было сказано, что она не пропускала ни мужчин, ни женщин, кувыркаясь с ними при первом удобном случае. Любила поесть, выпить и покурить наркоты. А потом вдруг на нее нашло озарение, и она стала изучать боевые искусства, собрав под свое крыло толпу единомышленниц.

Кончилось все довольно-таки плохо: Имдалу прибили грабители, а единомышленницы передрались и разбежались, образовав несколько течений феминизма, большинство из которых благополучно заглохло с истечением многих десятилетий. И вдруг с некоторых пор культ Имдалы возродился с новой силой, и началось это именно тогда, когда стало рождаться больше девочек, чем мальчиков.

Что было изначальной первопричиной, тут совсем и никак не ясно. Или культ возрожден именно потому, что пошел перекос в сторону женщин, или наоборот, перекос как раз и связан с тем, что возродился культ. И в последнем случае очень бы хотелось знать, как эти чертовы феминистки такое вот провернули. А что ЭТО провернули именно они, я был уверен примерно на 90 процентов.

У входа в храм-клуб стояли храмовые стражницы – две могучие жилистые бабищи лет сорока от роду каждая, угрюмые и страшные, как две Бабы-яги. На меня они почти не посмотрели, их не заинтересовало даже то, что на голове у меня не было волос. «Ну нет волос и нет – какое нам до того дело?! Главное, чтобы чужие не прошли! А это – своя! И без нее хватает хлопот…»

В храме пока что было совсем мало народа, и меня тут же заметили – симпатичная девушка с почти не портящим ее шрамом на левой щеке подбежала, обняла, поцеловала прямо в губы:

– Мау! Как хорошо, что с тобой все в порядке! Ты расскажешь мне, как тебя лечили?! Такие чудеса рассказывают про этого белого шамана! Он и правда такой мерзкий, уродливый коротышка с членом ниже колен?! Эдакий дикий загар!

Черт! Нет, ну так-то они даже польстили моему мужскому «я» насчет «ниже колен», но какого черта я «уродливый коротышка»! Ну зачем такие гадости привирать?!

– Не такой он уж и уродливый! – не выдержал я. – Он вообще красавец! А как прижмет, как возьмет в объятия – так все женщины просто тают! Он же шаман, а значит, такое умеет, что просто от него не оторваться!

– Да ты что?! – искренне поразилась девушка. – И ты… с ним? А можешь меня с ним свести?!

– Он не любит волосатых! – с наслаждением отомстил я. – Похожих на зверей! Так и говорит, все женщины с волосами на теле похожи на обезьян, что в джунглях жрут фрукты и гадят друг на друга. И потому он не оскорбит свое тело прикосновением к этим волосатым чудовищам!!

– Вот же негодяй! – искренне расстроилась подружка Маурики. – Да он не знает, чего теряет, идиот! Лысые женщины, они ведь такие у… хмм… м-да.

Я не узнал, чем плохи лысые женщины, потому что девушка вспомнила, с кем разговаривает, посмотрела на мою лысину и замолчала. И следующие полчаса мы сидели молча, я – гордо не обращая внимания на прибывающих в Собрание воительниц, которые смотрели на меня и перешептывались, она – покусывая губы и мечтая о пряном теле «белого коротышки».

Ну… надеюсь, что мечтая. Девка так-то была очень красивая, под стать Маурике, и тоже светлокожая и глазастая. Только глаза голубые, а не зеленые. Явно северянка – я уже знал, что светлокожи и голубоглазы здесь северяне, и они как раз коренные жители материка, смешавшиеся в дальнейшем с переселенцами Арканака.

Зал был огромен. Ряды скамеек вмещали не менее тысячи человек. Я бы даже не стал называть это храмом – что-то вроде театра с небольшой сценой, устроенной прямо возле огромной статуи воительницы Имдалы, изображенной в мужской одежде с мечом в руках. Физиономия Имдалы не готовила ничего хорошего для отступниц из числа поклонявшихся ей воительниц, строгая, даже злобная физиономия обещала всевозможные кары несчастной, которая пойдет против устоев сообщества. Да и меч в руках говорил о том, что баба явно была скора на расправу и после возведения в сонм богов ничуть не изменила своим обычным правилам. Подозреваю, что никакие грабители к ее гибели не имели ни малейшего отношения – вспыльчивый нрав и желание разрешить ситуацию ударом меча и привело ее к закономерному результату. Нашелся человек, который сумел в конце концов все-таки проткнуть ее любвеобильное сердце.

Кстати, наводило на неприятные ассоциации. «Не говори, что силен, – найдется более сильный!» Хватит ли у меня умения и скорости, чтобы совершить задуманное? Эти бабы занимаются единоборствами с самого раннего детства! А я? Два года? Не слишком ли я самонадеян? И может, надо было бы взять с собой стальной меч? Не взял. Побоялся, что сочтут нарушением правил. Они-то все с деревянными мечами!

Наконец зал заполнился до отказа, и даже между рядами плотно стояли десятки, а может, и сотни вооруженных женщин. Я даже слегка опешил от такого количества посетительниц – неужели для них это обычное явление? Впрочем, сегодня ведь особое собрание. Маурика мне об этом сказала.

А вон, кстати, та, что ее едва не убила. Заместительница Служительницы Имдалы, дочь Лорда Гарса, Исида Гарс. Тварь мерзкая! Зачем меч отравила? Зачем хотела убить?

Впрочем, «зачем» тут неуместно. Ясное дело, зачем! Ну да ладно, сейчас я вам устрою, твари!

На сцене (и это ужасно напоминало партийное собрание советских времен) появилась женщина лет сорока пяти (может, меньше, может, больше – возраст этой культуристки хрен определишь) и подняла правую руку, утихомиривая толпу. Потом звучным, трубным голосом объявила:

– Сестры! Раз в пять лет мы собираем Большой Сбор, чтобы выбрать Сестру-Служительницу, которая продолжит дело святой Имдалы, и…

Вот оно. Время! Ну и дурак, ежли чо… куда я лезу-то?!

– Стойте! – Я поднялся, чувствуя, как взгляды скрестились на моей блестящей лысине. – Я обвиняю!

Все замерли, и в зале наступила тишина. Мертвая тишина! Просто-таки мертвецкая!

– Я обвиняю Сестру-Служительницу в антигосударственном заговоре и попытке убийства своей сестры в вере! Я обвиняю ее помощницу Исиду Гарс в том, что в поединке она использовала отравленный меч! И служила орудием преступной Сестры-Служительницы! Я обвиняю вторую помощницу Сестры-Служительницы в том, что она знала о готовящемся преступлении и не донесла о нем тем, против кого готовилось преступление! И я вызываю всех трех на Поединок Чести – до смерти! Пусть святая Имдала рассудит нас и даст ответ – справедливо мое обвинение или нет! А также, согласно параграфу три уложения один, я требую места Служительницы Имдалы, ибо сказано: «Только сильная сестра может служить Имдале, и только тот, кто осмелится, – подаст свой голос!»

Да. Место Служительницы можно занять и так – просто-напросто убить эту самую Служительницу. Вот только прежде убить и ее двух заместительниц! И что характерно, они могут нападать сразу втроем! А претендентка – только в одиночку. То-то история не помнит таких случаев. Но закон-то остался!

Шум! Хохот, возмущенные крики, свист, топот, хлопки ладоней о поручни кресел!

– Долой! Вон отсюда! Малолетняя дуреха! Мокрощелка глупая! Глупая сучка!

– Я такая же сестра, как и вы все! И я требую к себе уважения! Я исполняю все уставы Общества! Если какая-то тупая мразь, глупая сука хочет оспорить мои права – пусть выйдет и вызовет меня! Я дам Поединок Чести любой из вас! Ну, у кого хватит духу меня вызвать, тупые твари, кричащие «вон»?! Смертельный поединок! Вызываю всех, кто против меня! И первых я вызываю нынешнюю Служительницу и ее заместительниц! Хоть по одной, хоть все сразу! Что, трусливые твари, вы только отравленным мечом можете махать?! Только подлостью умеете убивать?! Понятие «честь» вам не знакомо?! Выйдите на поединок и попробуйте меня убить без отравленного меча! ВЫЗЫВАЮ! Я вас ВЫЗЫВАЮ!

Шум, где-то вспыхнула драка, ко мне подбежала какая-то визжащая, растрепанная баба и попыталась ткнуть растопыренными пальцами в глаза. Я врезал ей кулаком так, что она улетела метра на три и затихла на полу.

И тогда я вскочил на спинку кресла и прямо так, по спинкам, бросился вперед, к сцене, перепрыгивая через плечи и головы сестер. Меня пытались удержать, я увертывался, отбивал руки, бил по головам и через несколько секунд оказался на сцене, благо что сидел рядом, в третьем ряду. Если бы я уселся позади, у выхода из зала, – прорваться на «сцену» мне бы не дали. А так – я уже шагал к ошеломленной, замершей на месте Служительнице, и не успели ее заместительницы что-то сказать или сделать, я нанес ей две крепкие, звонкие, слившиеся в одну пощечины:

– За подлость! За поругание основ сестринства! Вызываю!

И тут же отступил назад, выхватив из ножен меч Маурики – простой деревянный меч, украшенный только узорами и рисунками. Заместительницы Служительницы уже обнажили свои мечи, так что схватка была неизбежна.

– Стойте! – Служительница подняла правую руку и шагнула к краю сцены. – Эта девочка безумна! Посмотрите, как она выглядит! Ее околдовал белый шаман! У нее нет даже волос! Он изнасиловал ее, принудил к сожительству своим колдовством, как всегда поступают эти проклятые мужчины, угнетающие женщин! Она сама не понимает, что делает! Она ищет смерти! Разве мы можем позволить, чтобы это несчастное существо умерло в поединке?! Она слаба и глупа!

И тут же обернулась ко мне, протянула руку и мягко, с сожалением и укором, в наступившей тишине приказала:

– Отдай мне меч, девочка! С этого мига ты больше не наша сестра. Ты больна. Уходи и больше не приходи сюда!

Ах ты ж, сука! Вот как повернула! И теперь я оказываюсь не вполне нормальной девкой, которая сама не понимает, что делает! И все мои слова – чушь и бред, продукт воспаленного воображения! А что, молодец. Хорошо выкрутилась!

Только вот не выкрутилась. Рано ты радуешься, тварь!

Шаг вперед, путь заступили заместительницы.

Выпад!

Молниеносное, неуловимое глазом движение усиленного мутацией тела, и меч уже торчит в подреберье той, кто пытался убить Маурику отравленным мечом.

Удар по шее!

Надрубленная голова повисает, как у тряпичной куклы, а тело валится со сцены, будто в замедленном действии.

Меч второй проходит мимо, едва не коснувшись тела! Хлесткий удар по ребрам противницы – она ведь без доспехов! Никто не рассчитывал на настоящий бой! Да и вообще, надевать доспехи в поединке между сестрами – позор! Только меч и кинжал! Только одежда и обнаженная плоть! И только так!

Хруст сломанных ребер, стон, и тут же удар по шее, с потягом! Голова со стуком падает на помост. Готова!

Главная сестра уже с мечом в руках. Смотрит настороженно, меч в руке держит уверенно, в левой руке. В правой – костяной кинжал.

Зал молчит. Все замерли. Убийство руководства Общества произошло настолько быстро, настолько безжалостно и молниеносно, что всех просто парализовало – вот так взять и легко расправиться с двумя лучшими воительницами? Преподавательницами боевого искусства?! Да что это за девка такая?! Одержимая демонами?!

Ах ты ж, сука! Меч-то у нее стальной! Откуда?!

Отбиваюсь широкими, круговыми взмахами, стараясь не подставить под удар свою жалкую деревяшку. Бью в середину меча – если сталь не очень хороша, меч можно сломать. А если у нее останется огрызок вместо меча, мы еще повоюем!

А пока огрызок остался только у меня. Проклятая бабища ловко крутнула мечом, и вместо метрового дреколья в руках у меня остался жалкий огрызок.

Я метнулся вперед и почувствовал, как стальной клинок взрезает кожу на моем боку. Но поздно. Обрезок деревянного меча с силой, недоступной для жительницы этого мира, пробивает одежду, проламывается между ребрами и через подмышку входит в сердце противницы. Та умирает мгновенно, не успев даже и ойкнуть.

Я подхватываю меч, вывалившийся у нее из руки, крепкий меч, стальной! И толкаю безжизненное тело от себя ногой так, чтобы оно полетело подальше. Не знаю, стану ли я главой этой чертовой секты, но шороху здесь наведу выше крыши!

Впрочем, не я, а Маурика. Теперь ей быть главой этой проклятой организации. Ведь я теперь – она!

– Кто?! Кто еще хочет, бунтовщики! Кто за меня, за императора – бей бунтовщиков! Убивай проклятых заговорщиков!

В зале полный хаос. Кто с кем дерется, непонятно. Схватки вспыхивают одна за другой, одна за другой, и конца им не видать! Это сплошное месиво из орущих, визжащих баб, политых кровью, как приправой к свежему горячему мясу!

На меня налетели сразу четверо – крепкие, даже слишком крепкие бабы, двое – в деревянной броне, похоже, что те самые, что стоят на охране у входа. Но у меня в руках двуручный меч, стальной меч, ничуть не хуже хваленой японской катаны! Лучше катаны! И у них никаких шансов против меня! Мутанта и колдуна! Землянина!

Летят щепки, с хрустом врезается в плоть стальной клинок, гудя и подрагивая, как пчела, вонзается в грудины и подреберья, пробивая деревянные доспехи легко, как игла протыкает шелк. На всех четверых – секунд пять, не больше. Потом вытереть меч об одежду покойниц, еще дергающихся в последних пароксизмах уходящей жизни, и снова в боевую стойку – я готов! Идите и возьмите меня! Ну?! Где же вы?!

– Я с тобой! – Голос сбоку, поворачиваюсь, готовый к бою, вздыхаю – подружка Маурики. Чертова лесбиянка! Но своя. Эта вряд ли вместе с врагами. Меч держит уверенно – ну да, бывалая, уровнем примерно как Маурика.

Еще двое! Ну! Давайте!

Хрясь! Прямо через меч и в ключицу! Да с потягом! Кровь ручьем! Брызгает фонтаном!

Вторую – снизу, через пах, и сверху, разрубая голову пополам!

Боль! Острая, жгучая – кто-то вонзил меч в мой бок так, что клинок вышел с другой стороны!

Ах ты ж черт… подруженька! Лесбияночка ты симпатичненькая! За что?!

– Прости, Мау, я тебя любила! Но так нужно! Прости!

Сейчас просто-таки расплачусь, сучка! Она любила, но я украла кусок мяса – и она убила! Н-на! Сука!

Рука вместе с плечом свалилась на пол, а потом и все тело, дергаясь в судорогах и суча ногами.

Деревянный меч, скользя в руках, вылез из раны и со стуком упал на помост. Больно! Ох, как больно!

Отключить боль. Закрыть сосуды! Срастить концы раны! Бой! Снова бой!

Хватит. Хватит боя!

– Стоять! Всем – стоять! – ору так, что закладывает уши. – Именем императора! Именем святой Имдалы – стоять! Прекратить бой!

Глаза ошеломленные, глаза закатившиеся. Глаза, глаза, глаза… и тишина. Только стоны раненых, только хрип умирающих.

– Сестры! Нам нельзя драться между собой! Мы должны быть сильны! Как сильна наша Империя! Мы – опора Империи! Мы – ее надежда, мы – ее оплот! Мы – цвет нации! Мы – ее надежда!

Эти изменщицы (указал на труп Служительницы и ее помощниц) собирались подменить собой власть в Империи, они собирались убить семью императора, возвести на трон меня, а потом править от моего имени! Спросите себя – вы готовы на измену? Вы готовы поставить свою жизнь и жизнь своих близких на кон, чтобы какая-то властолюбивая девка правила вами, помыкала вами? Или вы хотите быть опорой императору и занять свое место возле трона – лучшее место, место защитницы законной власти?! Я добьюсь для вас особого статуса – вы будете элитной гвардией, лучшие из лучших! И никто не посмеет напасть на нашу страну! Никто! Когда у трона стоят такие, как вы – могучие воительницы, питомицы святой Имдалы! Никто не сможет нас одолеть! Никто! Никто! Никто!

Тупая речь. Ну – чистой воды фюрерство и геббельсовщина! Но вообще-то эти нехорошие типусы умели воздействовать на необразованные массы! Впрочем, и на образованные тоже. Тут самое главное – найти ниточки, за которые нужно подергать. Ниточки, которые тянутся к душе. И вот уже толпа рычит и беснуется – никто не одолеет! Никто! Никто! Никто!

Тщеславие. Гордость. Желание прославиться и встать на одну ступеньку с сильными мира сего. Ключ практически к любой душе. Но не к моей. Но ведь исключения только подтверждают правила, не правда ли?

– Я – ваша Служительница! Я служу святой Имдале и вам, мои сестры! Я положу за вас жизнь, я сделаю все, чтобы вы были на самой вершине – лучшие из лучших, самые лучшие бойцы всех времен и народов! Теперь вам нужно выбрать двух моих помощниц из тех, кому вы доверяете. А когда выберете, пошлите за шаманом-лекарем. Ему сегодня предстоит много работы. А лучше – за двумя лекарями. Или тремя. И вот еще что – все, кто участвовал в заговоре, – прощены! Никаких репрессий не будет! Вас обманули эти подлые бабы! Император вас прощает!

Глаза уже не такие бешеные, смотрят вполне доброжелательно и с пониманием. А собственно, что для них изменилось? Выборы прошли… они выбрали самую сильную и злую – меня. И это хороший выбор! Ибо я – дочь императора. А раз дочь императора во главе организации – значит, с ней все будет хорошо. Все будет правильно! Чего-чего, а уважать власть в этом мире научили. Репрессий скорее всего не будет – она же сказала! Не вышло с заговором – так почему бы не пожить, как и жили? Так ведь интересно жить! И кстати, а не обрить ли головы? Как знак принадлежности к НОВОМУ Обществу?

Процесс пошел! Теперь – организационная рутина. Ох, как же скользят ноги по свежей крови…

Глава 4

Вся эта история с захватом власти в Обществе затянулась до самого утра. Нет, даже до полудня. Провозгласить, что ты захватил (захватила!) власть, – это легче легкого. Если не убьют – вот ты и глава храма. Ну, а дальше? Дальше-то что? Нужно поставить новых заместителей, да таких, чтобы не ударили в спину – так, как дорогая подруженька Маурики, которая, похоже на то, была специально к ней и приставлена, чтобы контролировать каждый шаг принцессы. Ну, и доконтролировалась.

Интересно, как отреагирует Маурика на гибель своей подруги… рыдать небось будет. Кстати, она была сестрой одной из заместительниц Служительницы. В этом, вероятно, и заключался секрет ее предательства. Да и можно ли назвать это предательством, если она изначально служила только лишь одному общему делу? Делу захвата власти продвинутыми феминистками.

Когда я выступал с обличениями, в зале вспыхнула драка именно потому, что большинство воительниц все-таки было за императора. И как мне представляется, процентов восемьдесят, – это точно.

Почему, по какой причине они не приняли заговор – это другой вопрос. Мне думается, что часть из них, и бо́льшая часть на самом деле, была верна своему императору и не хотела что-то менять. Их все устраивало.

Другая часть – боялись. А если заговор раскроется? Если подвергнут репрессиям и семьи заговорщиц – отца, мать, сестер и братьев? Послужить причиной гибели своей семьи – что может быть хуже?

Были и те, кто ненавидел руководство Общества и считал, что Служительница занимает свой пост не по праву. Как всегда бывает в организациях – любых, частных и государственных.

Те, кому мои слова были не по душе, бросились меня карать. Те, кто меня поддержал, им мешали. Ну и началось… Погибших пятьдесят четыре (из них бо́льшая часть – дело моих рук), раненых – столько же. Из них к утру умерли три воительницы – не смогли спасти ни шаманы, ни лекари-травники. Само собой, я в лечении не участвовал, чтобы не раскрыть свою личность.

К тому времени, как солнце подошло к полу-дню, все было завершено. Трупы погибших вывезли (вначале их складируют в помещениях стражи до окончания расследования, а потом забирает родня), зал собраний очистили от крови и кусочков плоти. Убрали порубленные и поломанные скамейки, куски сломанных мечей, обрывки ткани, весь тот мусор, который остался после яростной схватки.

Этим занимались храмовые рабы – не менее двадцати человек, все мужчины. Женщин-рабынь при храме не было. И кстати, насколько я заметил, отношение к мужчинам-рабам было очень жестким и даже жестоким. Бегали они только бегом и при малейшем промедлении получали удары плети и палки. Отвратительное зрелище, но пока что с этим разбираться мне было недосуг. Тем более что рабами в Арзуме являлись настоящие, откровенные преступники – грабители, насильники, воры. Так что, возможно, наказание им по заслугам.

Я уже знал со слов Маурики, что Общество, как его называли поклонники Имдалы, представляло собой эдакую огромную тоталитарную секту с отделениями во многих более-менее густонаселенных городах империи. И я вовремя устроил свою акцию – это было на самом деле очередное выборное собрание, на которое съехались большинство руководительниц отделений Общества сестер Имдалы.

Вот и выяснилось во время выборов заместительниц Служительницы, что большинство руководительниц провинциальных отделений, как ни странно, поддерживали власть императора и очень не любили покойную Служительницу и ее прихлебателей. Почему? До конца я этого так и не понял – времени, чтобы разобраться, было у меня слишком мало. Но основное уловил – как всегда, это были финансовые проблемы, а еще нелюбовь провинциалов к столичным руководителям. Извечная история: регионы не хотят платить налоги в федеральный центр, считая, что их недостаточно финансируют и вообще грабят, а федеральный центр считает провинциалов лохами, не способными как следует руководить, и забрасывает их рекомендациями и приказами один дурнее другого.

Меня беспокоило одно обстоятельство – достаточно ли взросла Маурика, чтобы за ней пошла вся масса воительниц – жестких, прожженных, тертых, битых-перебитых баб. Ведь она всего лишь молоденькая девица! А если ее не примут? Если начнется бунт, неразбериха?

Но я ошибся. Не имело значения, сколько ей лет – по меркам этого мира она вполне уже могла иметь как минимум четырех детей. То есть достаточно взрослая женщина. Но и это не главное. Главное – кровь императоров! Вот что важнее всего! Она – из императорской семьи, она – принцесса! А значит, волею Создателя и так стоит выше всех! Кроме своего отца.

В Обществе был и «свой бухгалтер», и свой «завхоз» – взрослые женщины, для которых то обстоятельство, что сменилась власть, не значило совсем ничего. Служили они прежней Служительнице, послужат и новой.

Меня (Маурику!) ввели в курс работы с Обществом, и я с интересом узнал о «десятине», которую каждая из воительниц отчисляла со своих доходов в кассу Общества. За счет этих налогов и содержался храм Имдалы и, само собой, – его руководители. И доходы эти самые были очень даже впечатляющи! Хорошо жили руководители добровольного общества поклонения воинственной святой-богине. У каждой из них имелось свое поместье, каждая получала «зарплату», сравнимую с доходом какого-нибудь мелкопоместного лорда. И кстати сказать, мне еще следовало решить, что же я сделаю с их поместьями. Все три покойные дамы были бездетны.

Вышел я из Собрания, когда солнце уже высоко стояло над горизонтом. Я не был голоден – всю ночь мы ели, пили, обсуждали работу Общества и снова ели и пили. И я полностью утолил адский голод тела, зарастившего страшную рану, нанесенную мне бывшей подругой.

Кстати сказать, вопросы по этому поводу были. Видели, как предательница проткнула меня мечом. Но я постарался напустить как можно больше тумана, объясняя, что в суматохе схватки им показалось, что меч вышел из моего тела. Он просто пробил рубаху и, даже не царапнув кожи, вышел с другой стороны. Воительницы промолчали, кивнув головой, по большому счету, им было наплевать. Да и кроме того, неужели кто-то хотя бы на миг может предположить, что вместо Маурики на ее месте сейчас какое-то странное, колдовское существо, способное менять свой облик так, как ему заблагорассудится? И заращивать раны за считаные минуты? Это же сказка! Такого не может быть!

Итак, я покинул Собрание, пообещав принести на Сбор соответствующие указы императора – примерно через неделю. Нужно все как следует оформить и зарегистрировать, иначе ведь никак! Контора пишет!

Известие о недельной отсрочке было воспринято вполне нормально – то, как бюрократия тормозит любые дельные указы, было никому не в новинку. Пока указы размножат, пока зашлют их в имперские Управы, проходят месяцы, и это в лучшем случае. Здесь не привыкли никуда торопиться. Даже к умирающему больному.

И куда теперь идти? К императору, и рассказать, что я погрузил его дочь в кому и потом изображал ее на сцене Общества, давая обещания, которые не имел права давать? От имени императора? И как он это воспримет? И вообще, не решит ли, что я принял облик его дочери с далекоидущими, коварными целями? Нет уж. Никаких дворцов, прежде чем я поговорю с принцессой. Никаких разговоров с императором!

Кстати, когда уходил из Общества, заметил, как к нему подкатывают повозки с гербом императорской стражи. Расследование началось! И поспешил быстренько испариться, прежде чем меня возьмут в оборот. Вернее, возьмут в оборот Маурику.

Путь до моего особняка я проделал быстрым шагом, почти бегом, и слава богу, без малейших приключений. Почти прибежав, забарабанил в калитку ворот, и через несколько секунд она распахнулась, пропуская меня на территорию поместья.

– Приветствую, госпожа принцесса! – поклонился мне слуга. – Госпожа Рила сказала ждать вашего прихода! И мы дежурили у ворот! Она вас ждет наверху, в кабинете господина Манагера!

Я молча кивнул головой и снова почти бегом помчался в дом. Время шло даже не на часы – на минуты! Скоро принцессу будут разыскивать, и к этому времени мне нужно ее как следует подготовить. Главное, чтобы у Маурики хватило ума принять власть в Обществе так, как я это планировал. А еще мне нужно подумать, что и как рассказать императору, чтобы мне с ходу не прострелили башку.

– Ну слава Создателю! – встретила меня Рила и тут же втащила в кабинет. – Я уж боялась… случись что с тобой – нам всем конец! Что было?! Где ты был?! Расскажи!

– Потом! Буду рассказывать принцессе, и ты послушаешь. Тут как все прошло? Никого не пустила в комнату?

– Никого. Все ходят с вытаращенными глазами, ничего не поймут. А я даже горшок приказала сюда принести. И еду у порога ставили. Никто не вошел! Я принцессу даже накрыла на всякий случай!

– Живая? Принцесса – живая?

– Еще какая живая! – Рила скорчила физиономию. – Она под себя надула! Пришлось протирать. Хорошо еще, что диван кожаный. Но простыню пришлось вон там бросить (она кивнула в угол). Теперь как объяснить слугам, что кое-кто наделал под себя?

– Никак. Скажи – горшок разлила. Вытирала. Кстати, ну и запашок! Ты бы хоть окна открыла!

– Боялась! Вдруг кто-то в окна заглянет. Ну что, когда в себя превращаться будешь? Или тебе понравилось быть девушкой? Хе-хе… а что, ты красивая девушка. Я бы с тобой попробовала… хе-хе…

– Нет. Не понравилось! Тьфу одно! Одни только сиськи чего стоят! Нет, это не мое. Держи дверь! Начинаю!

Я улегся на диван рядом с пованивающей принцессой, закрыл глаза и приказал: «Семя! Верни мое тело! Давай!»

И это было ничуть не менее больно, чем в первый раз. А может, и больнее. Потому что без сознания, судя по всему, я пролежал не менее получаса. А может, и час.

Когда Рила меня все-таки привела в чувство (полив холодной водой из кувшина, что было ничуть не приятнее, чем трансформация), первое, что я сделал, когда открыл глаза, это посмотрел вниз, чтобы убедиться в принадлежности моего тела и меня лично к славному мужскому роду.

А потом – чуть ниже подбородка, чтобы убедиться, что эти два полушария, которые я так любил у женщин и так не любил у себя, пропали навсегда, оставив после себя квадратные твердые мышцы.

А когда я встал на ноги, Рила восхищенно присвистнула и счастливо вздохнула:

– Ты стал выше! А еще… еще… красивее!

Не знаю, что именно она назвала красивым, какую мою часть тела – у меня и раньше все было в порядке – но то, что я стал выше, меня сильно озаботило. Зачем?! Почему?! Нет, так-то мне понравилось, что теперь я одного роста с довольно-таки высокой подругой, но ведь я изначально «белый коротышка»! И как теперь объяснять то, что я подрос?! Опять же, а сшитая на меня одежда?! Как я буду ходить в коротких штанах?! А ведь через два дня – бал! М-да… и зачем мне нужен этот чертов бал?

Пропали и наколки на груди – звездочки моего статуса на Арканаке, звездочки, ради которых я сдавал экзамены по боевому искусству. Кожа гладкая, и… почти безволосая! Черт! Я ведь не собирался делать себя безволосым! Какого черта?!

Объяснение только одно: Семя уловило мои подсознательные желания и сделало меня таким, каким я всегда хотел быть: высоким, широкоплечим, стройным и одновременно – могучим. Мышцы, черт подери, как у культуриста! А я ведь был хоть и широкоплечим, но плотненьким, набитым! Всегда, стоило мне поесть лишнего, мало двигаться (например, в отпуске, когда тюленем валяешься на пляже да лопаешь по кафешкам), набирал несколько килограммов лишнего веса. Мама говорила: «У тебя кость широкая! И дедушка такой был – сильный и плотный!» Ага, плотный… это когда сала на два пальца. После жизни в племени акома жир у меня исчез. А плотность все-таки осталась.

Теперь – никакой плотности! Талия тонкая, плечи широченные… е-мое! Да я сам в себя влюблюсь! Нарцисс, мать-перемать!

Главное, чтобы физиономия не изменилась. Не надо мне такого «счастья». Мне мой подбородок не нравился, уши, скулы… и вообще – я себе никогда не нравился. Но…

– Зеркало! Скорее – зеркало! – потребовал я, и напуганная Рила тут же сунула мне полированную доску черного дерева, покрытую лаком. Ну вот такие у них зеркала! Кстати, ненамного худшие, чем стеклянные. Только потемнее. Отражаешься, как в темной воде, но все четко видно. Только царапать нельзя.

Точно! Ах ты ж, зараза! Подбородок вроде тот, да не тот! Пошире стал! Скулы чуть выпятились, а щеки слегка впали! Исчезли пухлые щечки и оттопыренные уши!

Вот что мне это напомнило – специальную программу для портретов. Их таких полно в Интернете – вставил туда фотку, и она обрабатывает твою физию, делая ее красивой, как у киногероя. Вот и тут такая чертова штука! Меня сделали таким, каким я хотел стать!

Хм-м… «сделали»? Да кто сделал-то?! Я и сделал! Мечтатель чертов! Вот как глубоко, оказывается, сидели у меня внутри юношеские мечты! Я и сам о них не подозревал, а поди ж ты – вылезли наружу, как только я потерял контроль, отдав его подсознанию! Лихо оно расправилось с моей внешностью!

А вообще… чего я так переживаю? На себя я похож, и даже очень – никто не перепутает меня с другим человеком. А то, что стал красивее… хм-м… так кто же виноват, что в этом неуклюжем плотном теле сидел такой красавчик! И что этот красавчик вырвался наружу!

Моя душа вырвалась! Хе-хе-хе… вон как Рила на меня смотрит… того и гляди бухнется на колени и начнет молиться, как на статую божества!

Так. Хватит. Делом надо заняться! Пора будить спящую красавицу! А со своей внешностью потом разберусь. Если что, скажу, пил специальные лекарства, проводил опыты – вот и получилось. Ко мне еще очередь выстроится из желающих изменить внешность – за большие деньги, само собой разумеется! Если только меня император не попытается казнить…

Я встал на колени над лежащей на спине, изрядно пованивающей Маурикой, положил руки ей на голову, сосредоточился и…

Девушка выгнулась, едва не сбросив меня с дивана (я сидел прямо на ней), судорожно вздохнула, широко открыла глаза.

А потом произошло то, чего я не ожидал, – она вдруг открыла рот и выдала такое, отчего я ошеломленно вытаращился и поднял брови:

– Ты мне снился! Я тебя так ждала, и ты пришел!

А потом с силой обхватила меня за шею и впилась губами в мои губы. И мы замерли, слившись в долгом «сочном» поцелуе. Вернее, слилась-то она, потому что я просто окаменел и тупо позволял с собой делать то, чего хотела партнерша.

Что еще она хотела – узнать я не успел, ибо ехидный голос Рилы прервал наше слияние душ и тел:

– Я вам тут не мешаю? А может, выйти, чтобы вам было удобнее? И вот еще что, ей стоит снять одежду, иначе у вас ничего не получится! Только пусть вначале подмоется, пахнет от нее совершенно отвратно!

И тут я, к своему вящему стыду, вспомнил: я же совершенно голый! О господи! Я сижу практически на животе у принцессы, и она сейчас с интересом вперилась взглядом… ну да, черт подери, именно ТУДА! А еще, к стыду своему, обнаружил, что мое естество выразило явный и недвусмысленный интерес к затихшей подо мной девушке (И еще как выразило! По всем параметрам!). И кстати, принцесса почему-то молчит и не требует, чтобы я с нее слез!

Соскочил сам со скоростью обезьяны, скачущей по ветвям, и кстати сказать – вспомнил, зачем раздевался. Процесс трансформации проходит не просто так – чтобы обошлось без всяческих того следов в окружающем меня пространстве. Жидкости в организме много, так что часть ее обязательно выделяется в виде… хмм… в общем – лужица получается вполне приличная. Как в детстве после того, как приснится сон с падающей водой.

Организм расслабляется, опять же – больно трансформироваться, черт подери! Тут и крови немного, и слюней, и всего такого. Так что мы с принцессой-вонючкой теперь два сапога – пара: воняем, как две помойки и три сортира, вместе взятые.

– Ой! – тут уже и принцесса пришла в себя. Похоже, что спросонок она решила, будто это все продолжение сна – голый шаман, трясущий причиндалами возле ее лица, и кабинет оного шамана вместе с диваном, на котором она лежит и почему-то очень дурно пахнет.

– Что со мной сделали?! – В голосе принцессы панические нотки, и похоже на то, что несчастная решила, будто шаман-извращенец ее вначале изнасиловал, а потом еще и… тьфу! Ну да, сделал то, от чего она теперь так воняет (ну не сама же она это сделала? Принцессы не писаются!). Главное, чтобы не вскочила и не побежала за стражей – мол, попала в сети извращенцев: «Памагитя! Убивают-насилуюууут!».

– Принцесса! – как можно более грозным голосом возопил я и снова удивился – голос стал гуще и как-то… хмм… солиднее, что ли? Эдакий густой, сочный бас, достойный оперного певца. Может, я еще и петь умею?! Ну-ка!

– Стееепь… да степь… кругооом! Путь далеооок… лежит…

О господи! Вот ведь Кобзон, а! Три Кобзона и два Лемешева вместе взятые! Вот это голосяра! Только почему «степь»? Да просто! Нравится мне песня, черт подери! Русский я!

Обе девушки затихли, а принцесса уставилась на меня туманным взором и не отводила влажных глаз. О черт! Снова забыл – голый стою! И при этом распеваю песни!

На меня напал истерический смех, и я захохотал, глядя на девушек и не в силах остановиться. Что я творю?! О божечка ж ты мой! Да что я творю-то?! Безумие какое-то!

Остановился я минуты через три, насмеявшись до текущих слез и наконец-то сбросив напряжение этих суток. Я ведь сутки уже не сплю, да еще и мечом помахать пришлось. Так что если мне кто-то бросит обвинение, что я истерик и слабак, – да не пойти ли тебе к чертовой матери?! Сам попробуй провести сутки на ногах, а параллельно устроить переворот в отдельно взятой организации заговорщиков, попутно поубивав не меньше десятка особо злостных негодяек! Небось и не так поистеришь!

– Все? Успокоилась? Тогда пойдем мыться. Рила, поможешь? И дай мне какую-нибудь простыню, что ли… я прикроюсь. А то слуги что-нибудь не то подумают.

– Как будто они не подумали, – пробормотала Рила под нос и уже громче добавила: – Я и то подумала! А тут – слуги! Теперь жди рассказов, как ты пел странные заклинания, а потом ходил голый, в одной простыне перед принцессой. Интересно, что они в этот раз придумают?

– Думаю, ничего нового, – заметил я и, сделав простыню чем-то вроде римской тоги, пошел к выходу, захватив с собой чистую одежду, заранее приготовленную Рилой. Предусмотрительная девочка! Молодец!

Мы с Маурикой вымылись, старательно не обращая внимания друг на друга и по очереди вставая под струю душа. Рила принесла одежду и для принцессы, бросив грязную в корзину для стирки. Когда у тебя достаточное количество слуг, жизнь твоя очень даже недурна.

Вообще мне постоянно и категорически не хватает металлических вещей. Ну вот только представить – как здесь готовят еду? Представьте, что у вас нет чугуна или стали для плиты очага. Нет и котла, который можно поставить на огонь. И что делать? Ну вот как сготовить суп или тот же гуляш? Или пирожки? Не догадались? То-то же…

Да я сам бы не догадался, если бы не увидел это еще в племени акома: деревянный котел и куча круглых булыжников, которые нагреваются в очаге. Специальные деревянные щипцы (которые быстро выходят из строя, и имеется еще куча таких же на замену). Щипцами цепляется раскаленная каменюка и бросается в деревянный котел с варевом. Варево булькотит, вкусно парит. Вот тебе и варка супа!

Пирожки готовить проще. В очаге – здоровенный плоский камень. Отгребли угли, веничком очистили поверхность камня – и понеслось! Шлеп пирожок на каменюку – вот и зажарился! А вокруг камня уголья краснеют, чтобы не остывал!

Ну да – и компот, и суп – все отдает гарью. Сажа-то оседает на камнях, хотя их и постоянно чистят песочком. Но разве мы на Земле не любим шашлык? А что такое шашлык, как не мясо, пропитанное запахом гари?

Вот так вот… Первое, что я бы купил, если бы представилась такая возможность, – здоровенную чугунную сковороду и огромный чугунный котел! Что-то мне уже надоело кушать пирожные с запахом шашлыка. Местные этого не замечают, но вот землянин…

И снова мы в моем кабинете. Перед нами еда, питье, мы едим так, что за ушами пищит. Все, кроме Рилы – она отказалась, сказав, что наелась выше макушки, пока сидела возле распростертого тела Маурики. И теперь ей в глотку не полезет ни крошки. Врет, конечно, полезет. Но потом.

Первое, что я сделал, рассказал принцессе, что, приняв ее облик, пошел в Собрание на очередные выборы Служительницы, чем заслужил поток ругани и выкрики: «Как ты смеешь! Негодяй! Принимать облик принцессы крови – подлец! Преступник!» А потом она все-таки заткнулась, и когда я рассказал, во что вылилась моя авантюра, так и осталась сидеть с открытым ртом и выпученными глазами. И я ее понимаю. Ну, вот только представить – я засыпаю на Земле где-нибудь в массажном кабинете, просыпаюсь, а мне и говорят: «Ты – президент Российской Федерации!» И тут же фанфары – па-ба-па-бааа! И что я бы сказал? Как бы отреагировал?

Как ни странно, на гибель своей подруги она отреагировала вполне спокойно и без всяческих там рыданий и заламываний рук. Только мрачно сказала: «Предательница!» – и больше о ней не вспоминала.

Рассказ занял около часа, а еще час мы обсуждали все возможные варианты и договаривались о том, как и что будем говорить в кабинете у ее отца, императора Арзума.

На мой взгляд, все было обстряпано в высшей степени ювелирно и замечательно, но кто знает, чего ожидать от монарха?

Кстати сказать, я высказал Маурике свои подозрения о том, что это ее отец мог на самом деле устроить такую хитрую авантюру-многоходовку. От него этого ждать – запросто. Только он все равно в этом никогда не сознается. И вообще – сейчас мне нужно сохранить свою голову, ибо папаша скор на расправу и очень даже щепетильно воспринимает любое посягательство на честь императорского дома. А что он сочтет такой честью – это еще вопрос.

Тут в дело вступила Рила и предложила один простой и незамысловатый ход, который в общем-то напрашивался сам собой, если бы я взял на себя труд хоть немножко подумать: а зачем говорить императору, что в Собрании был я в облике принцессы, а не сама принцесса? Можно просто сказать, что я каким-то образом (с позволения принцессы, само собой, и даже по ее требованию!) заколдовал Маурику, придав ей особые боевые свойства, недоступные простым смертным (дал снадобье, внушил, наколдовал – да какая разница – как?!), она пошла и вырезала верхушку Собрания.

Это была хорошая версия, и если бы я так не устал после бессонных суток – сам бы до нее додумался. Только нас тут же поправила Маурика, сказав, что тут лучше будет говорить о том, как она, принцесса крови, запугала меня, застращала именем императора, потребовав хотя бы на время сделать ее великой воительницей, ибо нужно было разоблачить заговор негодяек и сохранить жизнь отца. Что я и сделал, считая, что этого потребовал сам император. Иначе – будет беда. Вернее, может быть. «Хайли лайкли»!

Естественно, как и любая идея, которая прикрывает мой нежный зад, оная идейка мне очень понравилась. Я не гонюсь за славой! Мне бы жизнь сохранить да богатство приумножить. Ну, еще и маленько попрогрессорствовать – почему бы и нет? Но все надо сделать очень и очень осторожно, ибо хоть жизнь у меня и очень долгая, но все-таки она одна.

Наконец, кое-как одетые, принцесса – в одежду Рилы, благо что они одного с ней роста и комплекции, я – в свою, коротковатую мне, пошли «сдаваться» во дворец императора.

Кстати сказать, принцесса так и осталась лысой, как коленка. И на ее возмущенный вопль о том, что хорошо бы выполнить обещанное, я ей сообщил, что занимался революционными деяниями, имея на голове полное отсутствие волос, и если сейчас устроить ей воинский хвост на затылке, то все сделанное может закончиться полным крахом. И что, если будет такое желание, я верну ей волосы по прошествии некоторого времени. Какого именно – не знаю. Надо устояться этой буре в стакане воды. Пусть все с Обществом утрясется, и тогда… В общем, кое-как успокоил непокорную Маурику.

До дворца добрались без приключений, и я не заметил за собой никакого «хвоста» – неужели сняли наблюдение? Или те, кто следит, настолько компетентны, что я не могу их заметить? Вполне вероятно. Куда мне тягаться с монстрами тайной слежки, которые поколениями оттачивали мастерство шпионской работы!

Да ну и плевать – следите, вам за то и деньги платят. А я весь такой открытый! Мне нечего скрывать! Я – честный человек! Заговоров не устраиваю, принцесс не соблазняю – мне бояться нечего!

Как только мы переступили ворота дворца, тут же к нам подошел «незаметный человек» и, почтительно склонившись перед принцессой (и передо мной!), сообщил:

– Его величество (вообще-то этот титул у них звучит совсем по-другому, практически непереводимо и довольно глупо: «Великий носитель обруча». Смешно, ага! «– Учитель, на меня обруч не налазит! – Манана, девочка моя, иди домой, не порть фигуру!») настоятельно приглашает вас посетить его апартаменты. Он ждет вас в библиотеке.

Когда император настоятельно тебя куда-то там приглашает, тут только два пути – или ты быстренько садишься на (в) транспортное средство и валишь как можно дальше, молясь, чтобы не догнали, или же быстренько галопом бежишь туда, куда он тебя позвал. Ходить, бродить, тянуть время никак не получится. Он точно может этого не понять и не оценить. А неоценка императором грозит неминуемыми неприятностями. И возможно даже – фатальными.

Император был не один. С ним в комнате находились еще двое – худой, длинный мужчина лет сорока-пятидесяти в серо-голубой одежде со знаком глаза на левом плече (значок то ли бронзовый, то ли деревянный – не понял) и еще один, кряжистый, плечистый, со знаком стражника – и тоже похоже, что металлическим.

Знак стражи очень даже оригинальный – меч на фоне щита. Эти стражники никогда не отличались особой оригинальностью – в каком бы то ни было из миров.

Когда мы вошли, двое помощников императора посмотрели на нас так, как если бы мы были чем-то вроде ангелов Создателя. Или демонов преисподней. Нет, скорее они никак не могли понять – кем нас сейчас считать. И ждали, что скажет главный. А пока что таращились с невероятным, непередаваемым интересом.

А главный смотрел с прищуром, и больше – на меня, как бы давая понять, кого считает ответственным за все происшедшее. А то, что ему известно о происшедшем, – это уж и к гадалке не ходи!

– Несколько десятков трупов. И странные известия о том, что моя дочь стала Служительницей Имдалы, первым человеком в Обществе последовательниц Пути Воина. Как это понимать, дочь моя?

– А как еще это можно понимать, ваше величество! – усмехнулась Маурика. – Ну да, я раскрыла заговор против вас, и…

– Проще! Без церемоний! – вдруг рявкнул император. – Тут все свои!

Двое советников выразительно посмотрели на меня, и властитель махнул рукой:

– Вы что, не поняли?! Это он все тут и взбаламутил! Думаете, это моя дочь сумела перебить всю верхушку Общества, а потом еще и забраться на верхний насест?! Это все сделал он! А теперь, дочь моя и наглый шаман, выньте пальцы из ноздрей – хватит изображать идиотов – и расскажите мне, как вы все это устроили. Шаман, ты рассказывай! И без утайки! Иначе…

Хренасе! Я тебе сейчас без утайки, а ты мне башку с плеч?! Черта с два – без утайки! Я вздохнул и начал свою эпическую сагу о том, как…

– С помощью тайного колдовства я набросил на себя облик принцессы, заранее с ней об этом договорившись (мы с Маурикой переглянулись. Прежняя версия померла, не родившись). Затем пошел в Общество и разоблачил заговор.

– А как ты разоблачил? – бесстрастно спросил император. И это был коварный вопрос! Маурику надо прикрывать.

– Я предположил, что они устроили заговор против власти, и обвинил их в этом преступлении. Они сознались и напали на меня, желая убить. Я убил их.

– А кто убил еще восемьдесят человек? – вмешался начальник тайной стражи. – Тоже вы?

– Нет. Я убил всего-то с десяток или чуть больше (при этих словах стражники – тайный и городской – переглянулись), остальных убили верные трону воительницы. Большинство из них поддержали власть императора. И когда ваша дочь возглавила Общество… кхмм… (я запнулся, ибо возглавил Общество на самом деле-то я!), когда возглавила, она убила всех, кто пытался ей помешать. Увы, при этом погибла и часть верных вам воительниц. Я думаю, следствию придется разбираться, кто из них погиб за вас, а кто – против. И по результатам уже смотреть, как относиться к их семьям. Ведь скорее всего корни их предательства выросли именно в семьях заговорщиц! (Эк я завернул про корни-то! Ну и немудрено, что риторика у меня деревянная! Я же антропоморфный дендромутант, то есть Буратино!)

– Вот как… – Император задумался, опустил взгляд, постукивая по столу красивым костяным мечом, который постоянно лежал у него на столешнице. Я его еще в прошлый раз заметил и понял – неспроста лежит этот мечик. Вот направит его на меня – и трындец! Стрела в ухо! Надо следить за его руками.

– Да, ваше величество, именно так. Когда все закончилось, я приказал вызвать лекарей, а те, кто остался в живых, выбрали двух заместительниц для Служительницы. А потом мы с заместительницами, счетоводом Общества и его кастеляном решали, как нам дальше жить и что делать. Но самое главное, ваше величество, это то, что я от вашего имени пообещал, что Общество будет служить вам и станет его элитной частью – вроде дворцовых гвардейцев. И что вы отметите верных соратников из числа воительниц особыми знаками и привилегиями.

– О как! – Император с непонятным выражением в глазах откинулся на спинку кресла. – От моего имени! Тебе понравилось отдавать приказания и обещания от моего имени? Ты хотел бы это делать и дальше?

– Если только с вашего позволения! – ухмыльнулся я императору прямо в лицо. – Чувствую, что это будет безопаснее.

Два главных стражника слегка улыбнулись, что, вероятно, означало гомерический хохот со слезами и хватанием за живот. Во как я умею шутить, ага! Фонтан искрометного юмора!

– Безопаснее… – Император так и крутил в руках мечик. – Дочь, а ты что скажешь?

– Да все он сказал, – пожала плечами Маурика, – я ему сказала, что у меня есть подозрения, что зреет измена. И что я не смогу справиться с заговорщиками. И кроме того, я дала клятву – не наносить вреда Обществу! Да и уверенности у меня не было… ну вот он и пошел вместо меня. А я пока что сидела у него дома, с его подругой. Или как ее назвать? Женой? Папа, я хочу за него замуж!

Окончание тирады было таким неожиданным, таким… бьющим по башке, что я не сразу осознал, что сейчас услышал. А когда осознал – уставился на Маурику, вытаращив на нее глаза и не находя слов, чтобы… чтобы – что?! Сказать императору, что не хочу в жены его дочь?! Или что я вообще не хочу жениться?! Или… да что бы я ни сказал, все может привести к неприятностям! И даже если я промолчу, все равно будут неприятности – околдовал! Задурил голову императорской дочери! Ай-ай, да что же такое она творит?!

Я тут же перебросил взгляд на императора, чтобы понять – какую именно страшную казнь он мне готовит, но не увидел ничего, кроме здорового интереса и даже любопытства. Впрочем, возможно, это было любопытство американского ребенка, живьем разрезающего лягушку на уроке биологии – сдохнет или нет? Кстати, никогда не понимал этого живодерства с лягушками.

– Выйдите! – Император кивнул двум своим верным помощникам, и те тут же встали и направились к двери. – Обдумайте то, что услышали, и к вечеру представьте мне ваши замечания. Потом мы сравним наше видение предмета обсуждения.

Высшие стражники уже давно исчезли за дверями, а император все молчал, глядя на нас, понуро стоящих возле стены у входа. Я постарался принять как можно более жалкий, униженный вид, чтобы не сильно бесить разозленного монарха.

– И как же ты сумел принять облик моей дочери? Каким колдовством? – почти ласково спросил монарх.

– Ну… это… руками поводил, ногами потопал – и рраз! Вот я и принял ее вид! Только ненадолго – через пару дней все равно бы слетело! Недолговечное это шаманство!

– Вот как, – задумался император, – а я что-то не слышал про такое шаманство с внешностью, которое держится двое суток. Да еще чтобы имитировало голос того человека, которого ты изображаешь. Ты, наверное, хорошо умеешь подражать голосам, не так ли? Так, что тебя никто не заподозрил. И очень сильный шаман, раз с тебя не смогли сорвать шаманский покров охранные амулеты на дверях Общества.

Оп-па! Вот это я прокололся! Трещит моя версия просто-таки по швам! Ах ты ж, чертов император! Ах ты ж… а мечик-то все вертит в руках! Решает – грохнуть меня или нет!

– А с чего ты вдруг решила выйти за него замуж, дочь моя своенравная? Он тебя околдовал?

– Пап, ну как я могу знать – околдовал он меня или нет?! Просто я всегда мечтала о таком муже – сильном, смелом, способном перебить всех врагов на своем пути! И на моем, если что. Теперь ты получил в свое подчинение несколько тысяч умелых, сильных, тренированных бойцов. Разве плохо? Какая тебе разница, как он изменил внешность?! Он лоялен нам, нашему дому, так пусть служит! И пусть будет моим мужем!

– А может, все-таки казнить его, доча? – вздохнул император. – Завтра он папу стукнет по голове мечом, займет его место и… будет править вместе с тобой. А может, вы так все и задумали? Может, он как раз и собирается править Империей вместе с тобой? Приняв мой облик? Ладно, ладно! Шучу я. А может, и не шучу… Что скажешь, женишок? Собираешься грохнуть папеньку и занять его трон?

– Да на кой демон вы мне сдались! – искренне ответил я. – Если бы не вы, я уже давно уехал бы на Арканак! Это вы меня заставили заниматься с Обществом! Это вы требовали, чтобы я договорился с вашей дочерью и навел порядок в этом бабьем царстве! И это вы дали мне титул лорда, но до сих пор документы на лордство не прислали! А все почему? Потому, что не рассчитывали, что я останусь в живых! Вы знали, что я попрусь в Общество и поубиваю заговорщиков! И вы знали, что там существует заговор! Вы хитро все обставили, но и я не дурак! Так чего теперь выставляете меня каким-то… ааа… ладно!

Я махнул рукой и замолчал. Потом вспомнил, добавил:

– Кстати, а не вы ли обещали меня женить на вашей дочери, если я найду причину того, отчего существует перекос в рождении младенцев в сторону девочек?

– А кто сказал, что я обещал женить именно на ней?! – быстро ответил император, глядя куда-то в сторону. – У меня еще четыре дочери! И я еще не выдал замуж ни одной!

– А хотите, я сделаю так, что у вашей жены родится мальчик? – вдруг выпалил я и тут же слегка захолодел. Так это прозвучало двусмысленно и даже оскорбительно. И властитель это понял. Но не рассердился, а взял и расхохотался:

– Что, дочь окрутил, так теперь и на моих жен покушаешься?

И тут же добавил совершенно прозрачно и недвусмысленно, хотя понять его мог только я:

– Знаю, знаю… от тебя могут получиться хорошенькие беленькие мальчики. Но только с этим делом я тебя к моим женам не допущу.

– С каким именно делом? – демонстративно не понял я. – Ваше величество, я совершенно серьезно вам говорю! Я могу постараться сделать так, чтобы при зачатии у вас получился мальчик. Я умею это делать.

Самое интересное, что я на самом деле умел. Вот чувствовал, что умею, да и все тут! Это можно назвать предзнанием, когда ты нигде не читал по теме, никто тебе не рассказывал, но откуда-то ты знаешь, что можешь это сделать! Само собой понятно, откуда это все у меня взялось. Генетическая память Семени. А может, и не генетическая? Может, оно умеет связываться с сетью Деревьев, опутавших весь мир своими корнями, с десятками, а может, и сотнями Хранителей, несущих в голове зародыш разумного дерева. Не знаю. Возможно, и так. Но разве это главное? Главное, что я МОГУ!

– Может, хватит нам стоять? – довольно-таки раздраженно спросила Маурика. – Может, мы присядем? Я достаточно хорошо изобразила послушную дочь на отцовской экзекуции, и теперь мы можем приступить к обсуждению дел в империи в связи с подчинением Общества твоей власти? И кстати, от моего будущего мужа я так и не услышала – когда же он вернет мне волосы на голове?

– Скорее всего никогда! – невозмутимо ухмыльнулся император, глядя на вытянувшееся лицо дочери. – Ты разве не знаешь, что пошло такое повальное поветрие: твои сторонники бреют себе головы? В знак поддержки дочери императора, раскрывшей заговор и уничтожившей всю верхушку заговорщиков! Ты теперь – легенда! Лысая принцесса, которая защитила своего отца от супостатов! Так что тебе нельзя отращивать волосы. Поняла?

– Я его люблю, но я его сейчас убью! – скривилась Маурика, погладила себя по гладкой макушке и тут же с интересом переспросила: – Что, в самом деле стригутся налысо? Под меня?!

– Ты же героиня! – усмехнулся император. – Ты пример для подражания! Только вот не смей ни с кем устраивать дуэль. Тебя живо разоблачат. Лучше возьми уроки мечевого боя у своего… хмм… жениха. А теперь иди, отдыхай, мне с твоим… хмм… женихом поговорить нужно. Наедине!

Что-то бурча под нос, Маурика вышла, оглянувшись на меня, я проводил ее взглядом и остался на месте – так же, как и раньше, подпирая стену, как нерадивый ученик перед строгим учителем. Император посмотрел на меня пристальным, внимательным взглядом и показал указательным пальцем левой руки на кресло:

– Сядь, шаман. Поговорим.

Я сел, и властитель завел свою старую песню:

– Скажи, почему я не должен тебя казнить?

– Ваше величество! – сморщил нос я. – Честно сказать, мне уже надоело это заклинание: «Почему я не должен казнить», бла-бла-бла! Ну и зачем эти пустые слова? Не казните вы меня! Потому что я вам выгоднее всех ваших советников, вместе взятых! Потому что вы боитесь меня! И потому, что по большому счету вы даже не сможете меня убить! Ну и хватит вам пустословить! Поймите, мне от вас ничего не надо! Даже денег не надо! Я просто хочу спокойно, очень спокойно жить! Понимаете?

– Понимаю. Я очень многое понимаю… Хранитель!

Я едва не вздрогнул. Вот всего ожидал, но только не этого! Откуда?! Откуда он знает?!

Впрочем, а почему бы и не знать? Если Хранители живут на белом свете сотни и сотни лет, а весь их род, возможно, живет и миллионы лет, так почему бы кому-нибудь из них не написать книгу, где рассказать о том, кто такие Хранители и что они делают? И кстати, это на Арканаке Хранители скрываются, их преследуют, если смогут, конечно. А тут ведь все совсем другое! Тут даже к рабам отношение другое! И вообще – все другое! Например, император не такой уж и сноб, каким я привык представлять императоров Средневековья.

Кстати, я где-то читал, что здешние Высшие Дома происходят из самых что ни на есть простолюдинов – командиров легиона, который был послан на завоевание материка. И которые возглавили восстание против метрополии. И что характерно, которые до сих пор помнят это самое обстоятельство, в отличие от арканакской знати, забывшей, что знатью они стали только по воле их предков, более сильных, нахрапистых, жестоких, чем все остальные люди. Сумевших просто-напросто нахапать себе больше, чем другие, и удержать награбленное.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал как можно более спокойно и доброжелательно. – Вы что-то путаете.

– Ничего я не путаю. Я тебя вычислил. Такие способности, как у тебя, только у Хранителей. Я знаю. В юности я общался с одним из Хранителей. Он мне открылся. А еще я читал его записки. Он мне их оставил на память.

– И куда он делся? – задал я глупый, очевидно глупый вопрос.

– Он устал жить и ушел. Ушел туда, где будет стоять тысячи и тысячи лет… – Взгляд императора затуманился, и он как-то сразу погрустнел. – Он был моим учителем.

Император вдруг поднял взгляд и уперся им в мое лицо.

– Я хочу, чтобы ты стал учителем моей дочери!

– Какой из них? – тут же уточнил я.

– Маурики, конечно, – пожал плечами властитель. – Начнешь с того, что научишь ее сражаться. Сделаешь все, чтобы она могла противостоять лучшим из лучших воительниц – как ты, например. Будешь учить ее жизни. Будешь советовать тому, как лучше управлять Обществом. Научишь всему, чему сможешь, к чему у нее есть способности. И защитишь, если понадобится. Я тебе верю.

– И с какой стати вы мне верите? – скривил я губы. – Вы, мастер интриг, который не должен верить никому на свете, даже своей дочери, почему вы мне верите?! Вы или обманываете меня, плетя новую интригу, или…

– Или я дурак? – криво усмехнулся император, но не стал добавлять свое обычное: «Да я тебя казню!» – ну и все такое прочее.

– Ну… я так не сказал! – неискренне запротестовал я: – Вы сами сказали! Я другое имел в виду, и вообще…

– Перестань. Я объясню. Ты – Хранитель. Ты живешь тысячи лет. Что для тебя люди? Мошки, летящие на огонь костра. Пых! И нет мошки. А ты живешь. Живешь, живешь… и смотришь на всю эту возню. Вначале смотришь с любопытством, потом – спокойно, а потом – печально. И что тебе деньги? Когда ты можешь есть прямо из земли, впитывая ее соки. Что тебе одежда? Если ты можешь не чувствовать холода, а вода, льющаяся с неба, – для тебя всего лишь вкусная еда и душ, омывающий твое тело. Что тебе власть, за которую борются люди, если у тебя в руках самое ценное, что может быть у человека, – долгая-предолгая жизнь. И все людские страсти для тебя – лишь игра маленьких детей.

Император замолчал, а я выждал секунд пять, спросил:

– Это он так сказал?

– Написал. В своем дневнике. – Император вздохнул. – Мне его очень не хватает. Кстати, он выглядел, как и ты, – молодым парнишкой лет двадцати, не больше. Потом начал изображать себе морщины, чтобы выглядеть соответственно прошедшим годам. А когда уходил, стал прежним, молодым и красивым. Если бы ты знал, как я вам завидую! Вам, Хранителям! Жить практически вечно, не зависеть ни от чего на свете – живи и радуйся жизни! Тебе вот сколько лет? Пятьсот? Тысяча? Мой учитель говорил, что такого мастерства, как у тебя, достигают только годам к пятиста. И то не все – самые лучшие, самые сильные Хранители.

– Мне поменьше, – прокашлявшись, скромно заметил я, – так все-таки, подытоживая наши разговоры, что вы от меня хотите? Честно скажу, я не понимаю. И еще – заявление Маурики для меня совершенно неожиданно – я как-то и не собирался на ней жениться! И… мы не любовники! Если что, она ведь до сих пор девственница. Не знали?

– Не знал. – Император протянул руку и взял кувшин, из которого налил себе в бокал чего-то красного, терпко пахнущего. Предложил мне, но я отказался. Что толку пить вино, если оно тебя не берет? Просто противно.

– А можно все-таки узнать, по каким признакам вы меня вычислили? Поконкретнее! Ну, с Обществом ясно – я прошел через вход, не потеряв магической пелены. А ведь я мог просто быть очень сильным шаманом, потому амулеты меня и не взяли! А еще как узнали?

– Хранители невероятно сильны. И быстры. А еще – ты сейчас выше, чем был раньше. Ты уже не коротышка. И красивее, чем был. Кто может изменять свою внешность? Хранители. Они единственные это могут! И шаманы из них лучшие на всем свете. Лучше их нет. И еще – ты умеешь изменять внешность других людей. Делать красавиц из уродок и уродок из красавиц.

– Вы про свою дочь, что ли? – слегка оскорбился я. – Да никакая она не уродка! Она красивее, чем была с длинным хвостом на затылке! Разве не так? А теперь на нее равняются и другие!

Император промолчал, снова взглянул на меня и вдруг серьезно так, даже напряженно, спросил:

– Ты в самом деле можешь сделать так, чтобы родился мальчик?

Я подумал, выждал драматическую паузу, пожал плечами:

– Вроде как… да. Я чувствую это. Да, могу!

– От любой женщины?

– Нуу… наверное, нет. Нужно обследовать, почувствовать женщину, а уж тогда я скажу – могу или нет.

– Пойдем за мной! – Император порывисто вскочил, я поднялся следом. – Сейчас можешь это сделать?

– Эээ… ммм… ваше величество… я бы не стал так спешить. Понимаете, какое дело… вечером я дрался с разъяренными бабами, ночью сидел вместе с руководством Общества и решал, как ему дальше жить. Утром… хмм… днем сижу с вами и думаю, как выпутаться из той ситуации, в которую вы меня загнали. А вы не спросите меня, когда я спал?

– И когда? – вздохнул император, опускаясь в кресло.

– Да никогда! И никак! А если я ошибусь? Конечно, мои силы не такие, как у обычного человека, я гораздо выносливее, но мой мозг тоже требует отдыха. Потому мне нужно хотя бы часов пять, чтобы привести себя в порядок. И вот тогда уже… И кстати, вы вообще знаете, что мне, для того чтобы обследовать человека, надо касаться голого тела пациента? Вы готовы предоставить мне ваших жен, чтобы я мог их спокойно обследовать, не ожидая, что меня казнят за святотатство по отношению к монаршим особам?

– То есть они должны быть совсем голыми? Перед тобой, молодым человеком? О Создатель! Да глупости это все! Ты же шаман, а шаманы над обычными представлениями о морали! Вы вообще над моралью! Все считают шаманов бесполыми извращенцами, а потому не стесняются их, как не стесняются домашних животных!

Вот сейчас было обидно! Я даже слегка разозлился – вот же скоты! А потом подумал и решил: да какая разница, в самом-то деле? Наоборот, считают, и пусть считают. Это убережет от многих нежелательных конфликтов. Но вот насчет извращенцев – это слишком!

– Это почему извращенцами-то?! – не выдержал я. – В чем извращение?!

– Ну как тебе сказать… – поджал губы император и вдруг откровенно ухмыльнулся. – Ходят слухи, что вы, шаманы, вообще не любите женщин! Вы любите мужчин и животных. Потому что у вас в головах, как ты выражаешься, перекос. А раз перекос, значит, и все ваше поведение ненормальное. Шаманы всегда ведут себя странно – одеваются странно, говорят странно, читают странные книги. Ну и… странно себя ведут в постели. А если не интересуется женщинами, разве показать ему свою жену обнаженной – это против морали? Она для него не объект воздыхания! Понял?

– Понял! И не одобряю! И заявляю с полной ответственностью: женщина для меня – объект воздыхания, и я очень люблю женщин! – Я просто кипел от возмущения. – А тот, кто придумал эту дурацкую рассказку про шаманов, – полный идиот!

– А ты много встречал шаманов? – урезонил меня властитель. – Знаешь, сколько среди них извращенцев? Нет? А чего тогда зря говоришь? То, что ты любишь женщин, я прекрасно знаю. Но ты ведь можешь быть исключением. Которое совсем не отменяет правил!

– Исключения лишь подтверждают правила, – задумчиво, автоматически поправил я и, взглянув на императора, добавил: – В общем, ваше дело, обнажать ваших жен или нет, пускать к ним шамана или нет. Как скажете, так и будет. Только дайте мне отдохнуть. Хотя бы до завтра. И у меня еще вопрос: так ли я нужен на балу? Вообще, что это за бал? Что там делают?

– Что делают? – удивился властитель. – Танцуют. Флиртуют. Знакомятся. Налаживают связи между Домами. Да ты вообще знаешь, что быть приглашенным на бал императора есть великая честь? Что удостаиваются этого только самые влиятельные и… интересные личности? Что отсутствие приглашения на бал есть трагедия, потому что сразу становится ясно – кто в милости у императора, а кто – нет! И кто имеет шанс подняться поближе к трону, а кто – нет!

– Ну я-то там зачем? Я не люблю балы! Я чужой здесь! Мне не нравится толпа, не нравится шум, я не хочу подняться ближе к трону! Скорее – наоборот!

– Вот потому я и хочу тебя подтянуть поближе к трону. – Император усмехнулся. – Ты, наверное, единственный из тех, кого я знаю, кто не хочет подняться ближе к трону. И это внушает доверие. В общем, быть тебе на балу, и все тут! Ты – мой советник, мой личный шаман и должен присутствовать!

– А как я должен быть одет? И моя подруга – какова форма одежды? – Я сделал преувеличенно серьезное лицо, всем своим видом выражая озабоченность провинциала, который впервые попадает на такое важное мероприятие и очень даже опасается сделать что-то не так. Опозориться, можно сказать.

– Одежда? – Император подозрительно посмотрел на меня и удивленно поднял брови. – Обычная, парадная одежда. Самая лучшая. Ты вообще шаман, от тебя не ждут особых изысков, ибо…

– Ибо я извращенец и могу вести себя, как все извращенцы! – ядовито подхватил я.

– Ну да! – серьезно кивнул император. – И ты еще иностранец, а вам, иностранцам, позволяется одеваться так, как у нас не очень принято. Всем известно, что жители Арканака растленные, развратные люди, которые ничуть не заботятся о том, что о них подумают. Ходят совсем голые и этого даже не стесняются! Кстати, если ты задумал прийти на бал совсем голым – лучше не надо. Я так и вижу, что в твоей хитроумной голове блуждает план того, как бы испортить мой бал своим эксцентричным поведением. Одежда должна быть! И вот еще что: а как продвигается расследование перекоса в рождаемости? Что-то уже узнал?

– Ваше величество – откуда?! – Я даже задохнулся от возмущения. – Я тут вашу дочку пристраивал в главные хранительницы статуи Имдалы, и у меня как-то не было ни минуты времени! Дайте же мне хотя бы немного времени! Я, конечно, гений и все такое прочее, но вот время все-таки растягивать не умею!

– Хорошо. Тогда сделаем так: до бала ты отдыхаешь, на балу я тебе говорю, когда мы обследуем моих жен, и… дальше – понятно. Сейчас иди, отдыхай. Домой тебя отвезут. И кстати, документы на твое лордство и деньги – уже в твоем особняке. Так что не переживай, все, что обещал, – я выполняю.

Все вроде сказано, что еще говорить? И так наговорено столько, что обдумывать придется как минимум неделю. И когда голова будет посвежее.

Я встал, пошел к двери, думая о своем, уже выходя из кабинета, вспомнил – поклонился императору. Тот криво усмехнулся, похоже, что моя манера общаться его немало забавляла.

Вообще-то это был человек, в подчинении которого… сколько? Миллион? Два? Три миллиона людей, населения материка? Точно никто не знает, но много, очень много! Для этого мира – вообще невероятно много. Даже для Земли – много! А я вот так – без поклонов и верноподданнических речей. Это странно! Впрочем, я же шаман, да еще и Хранитель, так что некоторая эксцентричность для меня в ранге положенности. Нормально, в общем.

Пока ехал домой в трясучем грохочущем экипаже, думал, думал, и не оставляло ощущение того, что меня как-то разводят. Как лоха разводят! Развели на то, чтобы я уничтожил верхушку Общества. Разводят на то, чтобы я сделал что-то, о чем пока не знаю и о чем, возможно, потом даже пожалею. И что мне до сих пор неизвестно.

Неприятное ощущение. Кукла на пальцах кукловода. Эдакая самоуверенная, самодовольная кукла, мнящая себя великим воином и великим шаманом, знатоком интриг и политических схем.

А с другой стороны, не надо себе лгать! Мне ведь до чертиков интересно, чем это все закончится! Я, простой манагер – и возле трона иномирного властителя! Его дочь сегодня сказала, что хочет выйти за меня замуж! Чего я прикидываюсь, что все это так уж неприятно?! Врать самому себе – это абсолютно глупое занятие. Абсолютно!

Кстати, вот насчет этого самого желания принцессы выйти за меня замуж – а может, и правда я ее подсознательно околдовал? Если могу подсознательно убрать с ее тела все волосы, так почему не уметь внушить к себе любовь?

Ох ты ж черт… а ведь запросто! И надо с этим делом быть очень, очень осторожным! Вот так полечишь какую-нибудь даму, а она возьмет и заявит, что теперь: «Ваня, я ваша навеки!» И что же тогда делать? Ага, ага… все пять императорских жен! Ой-ей… аж сердце затрепетало! Мне только ЭТОГО не хватало для полного счастья!

Добравшись до дома, поднялся на второй этаж в спальню, сбросил с себя одежду и плюхнулся на постель, с блаженством ощущая под собой прохладу льняных простыней и ветерок, задувающий в окна, прикрытые от мух тонкой редкой тканью, аналогом нашего тюля. Или тюли? Я не знаю, как называются ткани, честно сказать, мне это абсолютно не интересно.

После того, как мое тело коснулось простыней, мне понадобилось всего десять секунд, чтобы погрузиться в глубокий, черный сон, без сновидений и цветных картинок. Я сегодня был плохим, очень плохим мальчиком, и потому Оле Лукойе не развернул надо мной свой цветной зонтик. И плевать на этого самого Гипноса, бога сна!

Продрых я до самого утра. До раннего утра. Вскочил часов в шесть бодрый, выспавшийся и готовый к новым свершениям. Рила лежала рядом, гладкая, смуглая и прекрасная, как никогда – после некоторого воздержания женщины вообще становятся заметно прекраснее, это аксиома. Но я не стал к ней приставать – пусть себе поспит. За эти двое суток она тоже поволновалась. Пусть отдохнет.

Спустился в темную, едва освещенную душевую (их тут называют «мойнями», от слова «мыться») и долго, с наслаждением плескался под душем, с облегчением чувствуя, как вместе с прохладной текучей водой уходит весь негатив, который накопился у меня за эти суматошные дни.

А потом меня кто-то обнял, прикрыв глаза ладонями, – кто-то гладкий, упругий в нужных местах и твердый там, где это было нужно. И я, не открывая глаз, впился губами в упругие губы, а потом развернул ее к себе спиной, и… все было очень и очень хорошо. Да, воздержание помогает, это точно!

А потом все стало очень нехорошо.

– Так вот как ты хранишь верность! – Голос Рилы был насмешливым, ехидным и совсем даже не злым. Я вздрогнул, открыл глаза и в темном помещении душевой увидел мою подругу, стоявшую в дверном проеме с упертыми в бока кулаками. – Значит, тебе можно?! А мне – нельзя?!

Я посмотрел на ту, кто минуту назад постанывала и пыхтела в моих руках, чьи упругие бедра сжимал с такой силой, что на них должны были остаться здоровенные синяки – и без всякого удивления идентифицировал объект: Норсана! Все-таки они меня поймали!

– Да ладно, ладно! Сильный мужчина может и должен иметь много женщин! Не переживай! Это я ее попросила!

Норсана несмело улыбнулась и закусила губу – как я отреагирую на обман? А мне, честно сказать, было и досадно, и смешно. Вот же я охренеть какой интриган! А меня разводят все, кому не лень – даже девки, и те развели! Хранитель хренов… Впрочем, «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!». Ну да, да… рад!

– У меня сегодня красные дни, – продолжила Рила как ни в чем не бывало. – Вот я и попросила Норсану меня подменить. Ты же устал, мой милый, тебе нужно сбросить напряжение. Хорошо было?

– Хорошо! – буркнул я и начал сосредоточенно намыливать тело. Сделать это самому мне не дали – Норсана тут же перехватила тряпочку, которую здесь использовали как мочалку, и стала сосредоточенно и умело меня натирать. А я наслаждался процессом, снова закрыв глаза и лениво размышляя – почему это я не отличил свою служанку от подружки, которую знаю всю вдоль и поперек?

Ну да, скорее всего Рила рассказала Норсане, как именно и что я люблю в ласках и сексе, но все равно – неужели я на самом деле не отличил? И пришел к выводу – нет, на самом деле не отличил. Несмотря на довольно-таки большую разницу в возрасте, строение тела у них было очень похожим. Обе рослые, стройные, с маленькой грудью и твердой попой, плоские животы и крепкие спинные мышцы. Ну, а что касается… хмм… строения интимных мест – так все женщины похожи друг на друга, и не отличишь! Ежели с закрытыми глазами. Тем более что обе никогда не рожали, так что мышцы у них сильные, не растянутые родами.

Тут меня начали мылить и мыть в две руки, и я начал подозревать еще кое-что… но разоблачать не стал. Тем более что мне все происходящее очень нравилось. Имею же и я право на отдых?! В конце-то концов…

В общем… Диена мне тоже понравилась! Очень.

А потом уже одетый, я сидел и читал пергаменты, на которых явственно значились мои титулы, а еще – смотрел на карту, где были обозначены границы моих владений. Рядом сидела Рила, сопя мне в ухо, и тоже смотрела в «документы», время от времени вставляя замечания и довольно блестя белыми крепкими зубками.

Она была счастлива! Почему счастлива? Да потому что ее мужчина – это тот мужчина, о котором она мечтала всю свою жизнь: сильный, красивый, богатый, а теперь еще и Лорд!

А потом мы говорили за жизнь. О нашем будущем, о том, что будем делать дальше, и о том, как мне быть с поместьем Лорда, которое находится у черта на куличках и с которым нужно что-то делать. И само собой – первое, что сказала моя подруга, – это то, что туда, в поместье, надо ехать. И собирать долги.

Как оказалось, на моих землях (моих землях, черт подери!) находилось двадцать деревень. С общим количеством населения примерно около сорока тысяч. И это было много! Очень много по здешним меркам!

С чем бы это сравнить… нет, не знаю, с чем сравнить. Если только с какой-нибудь областью? Вроде Воронежской или Саратовской. В каждой деревне по меньшей мере две тысячи жителей! Да это чуть ли не город! Или даже город… Вот в Америке такое поселение точно бы назвали городом. И вот теперь эти все города (двадцать, черт подери!) жили сами по себе – не платили налогов, не исполняли законов империи (а может, исполняли – кто их знает-то?!), жили обособленно на самом севере материка. Примерно так, как жили какие-нибудь новгородцы или рязанцы. Спрятались в лесах и сидят, посиживают! Фактически государство в государстве. То-то прежнего лорда пришлось укоротить на голову – слишком много о себе возомнил, решил отделиться и стать королевством. Да, да! Именно – королевством! И не подчиняться федеральному центру.

Тут и надо пояснить: империя Арзум, которая образовалась в результате бунта против метрополии, вначале состояла из нескольких малых «королевств». Местное название, само собой, другое, но суть именно такая: королевство. Во главе королевств – потомки командиров воинских подразделений вроде полковников или майоров. И вот уже потом некий Великий Лорд, потомок генерала, командира экспедиционного корпуса, высадившегося на Арзум, в один прекрасный момент решил: а не пора ли создать единое государство, способное эффективно сопротивляться метрополии? И он создал его.

Королевств было пять, одно из них, крупнейшее (процентов шестьдесят населения), возглавлял будущий император, два других пошли под его руку совершенно добровольно, с помощью переговоров, уговоров и подкупа.

А вот два других пришлось «замирять», и самое кровавое замирение случилось именно с северянами, и…ну да, да – этот проклятый император подсунул мне именно ЕГО! Это самое мятежное королевство, которое не желало жить по имперским законам и Лорда которого казнили… сколько лет назад? Семь? И вот эти семь лет на севере происходит непонятно что, непонятно какая там власть и непонятно как приводить эту провинцию под руку императора! Кстати, самую что ни на есть малонаселенную провинцию империи.

И вот еще что – из пояснительной записки, которую император любезно мне предоставил, было видно, что… ничего не видно. Численность населения – ОТ сорока тысяч. Количество деревень – ОТ двадцати. Это что же получается, там может жить и сто тысяч?! А почему не двести? И деревень – почему не тридцать? Плюс хутора, которые деревнями не считаются!

Вот это подкинул мне свинью добрый император! Так подкинул, что врезала она мне по башке своим пятачком, да с такой силой, что едва глаза не повылезали. То есть меня назначили королем мятежной провинции, которая де-факто не подчиняется империи, и желают, чтобы я собрал налоги? И все это с жалкими пятьюдесятью золотыми?! Без армии, способной пройти огнем и мечом по мятежным городам?

Риторические вопросы. Судя по всему, именно этого он от меня и хочет. И срок мне назначил – год. За год я должен вступить в права собственности и выплатить причитающиеся империи подати! Иначе эта дарственная аннулируется, и я иду в пешее эротическое путешествие. Здорово, правда?

Впрочем, имеется еще банковский вексель на сумму… ого! Тысяча золотых?! Хо! Которые придется вернуть за вычетом расходов на «восстановление конституционного порядка». Ну вот жлобина, а?

Впрочем, тут еще чек на сто золотых, с припиской: «За помощь дочери». Ха! Можно понять, что это за лечение Маурики. Но я-то знаю – за что!

– Ты понимаешь, во что ввязываешься? – Рила серьезно на меня посмотрела и недоверчиво помотала головой. – Ты на самом деле думаешь, что вот так придешь, скажешь бунтовщикам, что теперь ты – их лорд, и они все встанут на колени и поклонятся?

– Нет, не думаю! – вздохнул я. – Но знаешь, что мне интересно больше всего – а каким образом император достал этого лорда-бунтовщика? Как он его казнил? Если тот сидел в своей берлоге безвылазно и не показывался в столице?

– А с чего ты решил, что безвылазно? – пожала красивыми плечами Рила. – К примеру, император присылает лорду приглашение прибыть со своей семьей на рождение… хмм… дочери. Или на ее освящение в храме Создателя. И при этом всякими способами сообщает мятежному лорду, что хочет с ним договориться о разделении территории. Например, он правит севером, а нынешний император – всем остальным. И делает это так убедительно, что тот верит. И когда лорд прибывает вместе со своей семьей – рубит им всем головы! Может такое быть?

– Может… – скривился я, – хотя и подло до последней степени. Впрочем, в политике ведь нет подлости, есть только расчет. Тогда еще не могу понять – лордство обезглавлено. Так почему тогда на север не отправить войско и не подавить восстание всей своей силой? Что-то не складывается. Совсем не складывается!

– А может, боится? Не хочет тратить силы на север? Измочалит свою армию, а тут – Арканак вдруг объявится! А может, с подачи Арканака и возник бунт?

– М-да… ты у меня умненькая! – подивился я, и Рила сощурила глаза:

– Ты в самом деле считал, что я ни в чем не разбираюсь? Напомню, я водила караваны несколько лет! Я дралась с разбойниками! Я договаривалась с южными племенами! Я вместе с их женщинами пила кровь, разбавленную молоком! (Я сморщил нос.) Я вместе с ними… хмм… в общем – много чего с ними делала. Полгода прожила в южном племени Ягга, пока они не начали мне доверять. И потом еще полгода, чтобы считали своей! Так что эти политические дрязги – да мне тьфу одно! Женишься на мне?

– Жениться на тебе?! – Я даже замер. – Да я вообще не собирался жениться! Ни на ком! Ну не хочу я пока жениться!

– Я хочу быть твой женой. И тогда я поеду с тобой хоть на край света. Ты можешь взять себе жен столько, сколько захочешь – я не против. Но я хочу быть твоей официальной женой, чтобы мой сын, когда родится, был твоим наследником.

– Да я… хмм… слушай, давай потом поговорим об этом? После бала? – взмолился я, слегка напуганный таким яростным напором. Честно скажу, на самом деле как-то и не думал о женитьбе. Оно мне надо? Я – непонятно кто, непонятно, в каких правах, и непонятно какого социального статуса – и что, буду плодить детей? От нескольких жен? Ну не глупо ли?!

– Давай подумаем, в чем ты пойдешь на бал. И в чем я пойду. Осталось всего ничего – пара дней, и у меня есть кое-какая мыслишка по этому поводу. Ну… чего ты, чего? Нахмурилась, видишь ли! Потом поговорим насчет женитьбы, мне нужно подумать!

– Если ты не надумаешь, я уеду к папе и сестрам, понял? Они там одни, за ними присмотр нужен. А я тебе, значит, не нужна. Наложниц у тебя и так хватит. А рисковать в качестве наложницы я больше не хочу! Только женой! Вот так! Думай, и побыстрее… пока сезон штормов не начался. Пока корабли до Арканака ходят.

Ну почему всегда вот так? Почему женщины не довольствуются теми отношениями, что у них уже есть? Ох, как же все сложно!

Глава 5

Два дня я провел в суете. Во-первых, сходил в имперский банк, открыл счет и положил на него выданную мне императором «денежку». Кстати сказать, меня всегда занимало – как банк идентифицирует клиентов в условиях Средневековья. Ну вот как? Как они могут определить, что я – это я? Нет фотографий. Никто не знает об отпечатках пальцев. Если только подпись? Но разве подпись нельзя подделать?

Все оказалось и проще, и сложнее. Во-первых, знают в лицо. В банке обязательно есть люди, память которых представляет собой нечто вроде компьютерной программы, запоминающей тысячи и тысячи лиц. В этом, кстати, нет ничего такого особенного – я сам теперь помню все, что когда-нибудь видел или слышал, так почему бы не быть и другим людям с абсолютной памятью? На Земле в больших казино есть специальные люди, которые стоят при входе и смотрят, чтобы в казино не проникли шулера, фотографии которых эти спецы хранят у себя в памяти. Все банки этого мира охотятся за такими работниками, ищут их, холят и лелеят.

А кроме того, великое дело – это самое «шаманство», то бишь магия! Два амулета, которые «зашаманивает» знающий шаман. Один амулет хранится в банке, другой – у клиента. Пришел, поднес амулет к банковскому амулету – оба засветились, значит, ты не мошенник. Вуаля!

Два метода, два способа дополняют друг друга и работают ничуть не хуже, чем система безопасности в земных банках. Абсолютной гарантии от кражи со счета нет, но разве на Земле не воруют со счетов? Так воруют, что здешним и не снилось!

В общем, деньги я в банк положил, оставив себе несколько серебряных монет и несколько тысяч монет-раковин. Теперь я был, можно сказать, богат. Да не можно сказать, а богат!

Но прежде чем сходить в банк, я кое-что нарисовал. Да, я всегда неплохо рисовал, а уж теперь, когда мой организм мутировал, мои рисунки были не хуже, чем у выпускника художественного училища. Без ложной скромности, ага!

И я сделал несколько набросков одежды, которую должны надеть мы с Рилой. Моя одежда почти не отличалась от той одежды, которую носят здешние вельможи – что-то вроде китайского костюма на белую рубаху и туфли из тонкой кожи. Вернее, совсем не отличалась. Я просто купил ее в самой лучшей, самой дорогой здешней лавке, подобрав под мой размер. Единственное, что сделал, дабы подтвердить свое звание эксцентричного извращенца-шамана, это потребовал, чтобы на спину куртки нанесли рисунок, который я им дал. Вышили его белой нитью по синему фону. Дракона.

А вот с одеждой для Рилы все было гораздо интереснее. Вот тут я разошелся вовсю. Никаких псевдомужских одежек, никаких штанов и курток! Платье. Алое шелковое платье с глубоким декольте, открывающим грудь почти до сосков. Полупрозрачное платье! В темноте не видно, но стоит только выйти на солнце… фигура – вся на виду! А чтобы все выглядело еще более… хмм… провокационно – трусы! Вернее, стринги! Черные! Кружевные!

Хотел и лифчик «изобрести», но подумал – зачем ей лифчик? Пускай его носят те, у кого грудь отвисает, а Риле такое совсем незачем. Ее грудь того и гляди шелк прорвет, зачем ей всякие такие ухищрения? Да и сила тяжести здесь другая, не как на Земле.

Ах да! Забыл: разрез на платье! Почти от пояса! Чтобы смуглая ножка красиво высовывалась с левой стороны, а правое бедро обрисовывал красный шелк. Длина платья – до колен!

На ноги кожаные красные сандалии, оплетающие икры на высоту сантиметров двадцать, ну и прежняя прическа типа «каре» – ее только немного подровняли. Косметика – чуть подкрасить глаза, брови почернить, тени навести, чуть тронуть щеки румянцем – ну это тут и без меня все знали и умели. А вот одежды такой я здесь не видел!

Кто-то скажет, что такая одежда вульгарна, что такое не соответствует статусу советника императора. Только мне на мнение этого человека плевать. Набедренные повязки и топики, в которых ходит большинство женщин Арканака, выглядят гораздо более «голыми» и в разы менее красивыми. А еще замечу, что под этими самыми повязками нет никаких трусов. Ветерок дунул, и… смотри, любуйся! Разнеслись в стороны кусочки ткани, скрепленной на поясе! Если только по краям этих кусков не были прикреплены специальные защелки – что-то вроде прищепок, уберегавших стеснительных дам от хулиганства шаловливого ветерка. Так что по сравнению с этими набедренниками придуманное мной платье было гораздо, гораздо более целомудренным!

Портной содрал с меня за платье и трусики для Рилы совершенно по здешним реалиям несусветные деньги, но я даже не крякнул, представив, какой фурор вызовет моя подруга на этом самом балу. Переплата пошла в основном за скорость работы – сшить за сутки такое платье взялся бы только самый лучший, уверенный в себе портной, притом имеющий в подчинении целую кучу белошвеек. И он взялся.

Кстати, насчет бала – пришлось взять несколько уроков танцев. Как оказалось, здесь есть некое заведение, в котором за сходную плату метросексуал лет пятидесяти от роду обучает всех желающих (в основном это дети богатых родителей) танцам, позволительным в обществе таких же, как они, хозяев здешнего мира. Ну, типа школа танцев, если проще сказать.

Этот самый танцор скептически воспринял мое желание научиться танцам за пару часов, но деньги я ему заплатил сполна, да еще и переплатил в полтора раза, так что пусть он и не верил в мою гениальность как танцора, но работал с полной отдачей, и через два часа я сносно умел танцевать три основных парных танца. Первый – что-то вроде вальса, второй – не знаю, с чем сравнить, если только с «ручейком»? Что-то подобное я видел в фильмах о старинных балах, где партнеры кланялись, отходили, снова сходились. Ну и третий танец – похожий на второй, только гораздо быстрее и динамичнее – можно назвать это помесью вальса и «марлезонского балета», как я прозвал второй танец.

Музыка во время обучения исходила от трех школьных музыкантов – флейта, что-то вроде мандолины, и… не знаю, как назвать – если только арфа? Только совсем маленькая, и еще – с барабаном. То есть одной рукой он может дергать струны, второй стучать по барабану, отбивая ритм. На мой взгляд, совершеннейшая ерунда такой инструмент, но в общем-то у него получалось вполне даже интересно.

Кстати сказать, как оказалось, Рила умела танцевать, и очень даже недурно, и все время потом сетовала, что незачем было вываливать кучу денег этому извращенцу, который на нее даже не глядел, и наоборот, пожирал взглядом мою задницу. И что она, Рила, сама бы меня всему научила. Возможно, и так, тем более что замечание о заднице меня сильно раздражило – неужели и правда этот гад примеривался к советнику императора? Ну вот какой же поганец!

Я сам, если честно, как-то не обратил на поползновения извращенца совсем никакого внимания – просто был занят совсем другим. Если ты за что-то берешься, чему-то учишься – надо отдаваться делу со всей своей полной отдачей. Даже если у тебя абсолютная, в том числе и моторная, память. Да, стоило мне увидеть какое-то движение, повторить – и я уже не забывал его никогда. Хорошо быть гением, точно!

К вечеру второго дня все было уже готово. Платье дожидалось «дня Ч», отвисая на вешалке, а мы с Рилой строили версии обо всем на свете.

Все-таки она молодец – при всей ее хулиганской натуре, и некоторой… хмм… эксцентричности поведения с мужчинами, Рила отличалась холодным и ясным прагматичным разумом, не склонным ни преувеличивать, ни преуменьшать предстоящие трудности в каком-либо важном и не очень важном деле. Ее высказывания и суждения были даже циничны, но всегда попадали в цель – в этом я убедился еще на Арканаке, когда мы только начинали с ней нашу любовную связь. Вот и теперь Рила разложила по полочкам все, что услышала от меня, и то, что она мне сказала, полностью подтвердило мои подозрения: меня играют в какой-то своей, очень большой игре. И есть что-то такое, о чем я не знаю и даже не подозреваю. И скорее всего на бал меня зовут совсем неспроста – какие там знакомства? Какие налаживания связей? Зачем мне эти все связи, чужаку, которому фактически насильно навязали Северное королевство? Зачем вся эта суета?

В конце концов мы пришли к выводу, что зря тратим время на домыслы – все равно вскорости все узнаем, если и не до конца, то хотя бы настолько, чтобы можно было хоть что-то предпринять для обеспечения нашей безопасности. И занялись своими непосредственными делами.

Какими? Да всякими! И постельными – тоже. Кстати, наврала Рила. Никаких у нее этих самых «красных» дел не было. Просто решила устроить такую вот «шутку», подложив мне наложниц, чтобы потом тыкать меня носом в мою непоследовательность.

Вот только в одном она промахнулась, считая, что уж после этой ее шутки я позволю ей некоторые «шалости». Сразу мной было сказано – поймаю на забавах с каким-то мужчиной (пусть даже это «наш» мужчина, слуга), сразу отправится в пешее эротическое путешествие.

Да, я шовинист! Да, ретроград! И… как там еще называется? Да плевать, как называется! Мне – можно, потому что я – мужчина. Ей – нельзя! И все тут. А! Вспомнил: тиран, сатрап, гонитель и душитель. И точка! Задушу на хрен! И загоню!

С одной поправкой – к женщинам я не ревную. Хочет – пусть с женщинами кувыркается (если только меня не забывает приласкать). А если меня игнорирует и отдает все свое время только лишь подружкам – в путешествие! Далеко-далеко! Жалко будет, конечно, все-таки я ее по-своему люблю, но… как сказал, так и будет!

Само собой, она была недовольна, но клятвенно пообещала, что все будет так, как я хочу. Потому что я – главный. Потому что мужчина. Хитрая, зараза… глаз да глаз с ней!

* * *

За всей этой суетой, которая происходила со времени лечения принцессы, я как-то и подзабыл о своем друге Рункаде. Он исчез, будто растворился в пространстве – сразу же, как я вылечил принцессу. И с тех пор я его не видел. И вспомнил (к своему стыду) о нем только тогда, когда он бросился к нам с Рилой, стоило только переступить ворота дворца.

– Привет! Рила, привет! Оооо…

Он вытаращил глаза, увидев наряд моей подруги, и демонстративно схватился за голову:

– Скандааал! Вот это наряд! Но как же ты в нем хороша! Ооо… Ооо! Я просто… оооо!

– Прекрати! – грозно прервал я стоны друга. – Ты чего стонешь, уже… того, что ли?

– Как она прекрасна! – Рункад возвел глаза горе, а потом прикрыл их, будто ослепленный сиянием, идущим от Рилы (Она была просто счастлива и довольно улыбалась, якобы невзначай принимая соблазнительные позы).

Да, мне тоже было приятно, хотя и смешно. Да ну что такого-то? Ну, платье, ну, красиво, да. Но это всего лишь на фоне одетых в полумужскую одежду скучных девиц! Ничего такого уж особенного!

– Пойдем в сторонку, пошепчемся! – заговорщицки бросил мне Рункад. – Туда, где нам никто не будет мешать!

Он схватил нас за руки и быстро потащил в сторону, чем очень даже меня удивил – Рункад всегда был в высшей степени церемонен и вежлив и практически никогда не вел себя как эксцентричный мальчишка. Воспитанный сын Великого Лорда не может себе позволить такое поведение, ибо он – наследник, а значит… и все такое прочее. Аристократия, мать ее за ногу! Воспитание!

Через минуту мы оказались в узком длинном коридоре, по дуге, параллельно основному коридору, огибающему дворцовую башню, круглое пятиэтажное сооружение, здоровенным прыщом торчащее в центре дворцового комплекса. Похоже, что Рункад великолепно разбирался в расположении дворцовых построек, что меня немало удивило – откуда? Впрочем, я многого из его жизни еще не знаю. Когда-нибудь спрошу, но не сейчас.

– Плохие новости! – жарко шепнул мне Рункад, оглядываясь по сторонам. – Да, да, я в курсе, что тебя император сделал Лордом, считай – Великим Лордом Северной провинции! Только вот это смертельное назначение! Беги! Забирай своих и беги! На Арканак! Уезжай, и побыстрее!

У меня кольнуло в сердце, и я буквально окаменел, еще не зная, в чем дело и о чем говорит Рункад. Чего-то такого, абсолютного гадкого, паскудного я и ожидал. Каких-то мерзких известий. И вот…

– Рассказывай! – прервал я его причитания. – В чем дело? Где подводные камни в моем лордстве?

– Да сплошной камень! – так же горячо зашептал Рункад. – Император тебя фактически бросил на съедение!

– Мятежникам?

– Да каким мятежникам! Демон бы с этими мятежниками! Говорят, со дня на день будет объявлен большой сбор армии! После бала, я уверен! Знаешь, зачем собрали бал? Нет, не только по поводу летнего солнцестояния и всякой такой ерунды. Съедутся все Великие Лорды, все мало-мальски значимые люди империи, и… в общем – император будет встречаться, разговаривать – с кем-то сам, а с кем-то – его доверенные лица. С приглашенных потребуют выделить войска, деньги, снаряжение – все, что потребуется Империи. Кстати, очень удачно, что принцесса каким-то образом сумела подчинить себе Общество Имдалы! Это еще тысячи полторы или две первоклассных бойцов. А сейчас каждый боец на вес золота! Уезжайте, и побыстрее, пока порты не закрыли! А их вот-вот закроют!

– Да что ты тянешь загара за хвост?! – возмутился я. – Что за тайны?! Почему так все скрытно?! И против кого война?! Арканак?!

– Хуже. – Рункад потер запястьем лоб. Глаза его были красны, будто он не спал уже несколько ночей. – Другие.

– Что за другие? – не понял я. – Какие такие другие?! Кто это?!

– Мы не знаем. – Рункад помотал головой, будто подтверждая сказанное. – Думаешь, откуда у нас металлические мечи? А медные вещи?

– И откуда? В книгах пытался найти упоминание об этих мечах – ничего не нашел. Вы все молчите, как партизаны!

– Как кто? – не понял парень, и я тут же поправился:

– Неважно! Не знаю я, откуда. Думал, потихоньку сами куете. Где-нибудь в подпольных мастерских. Собирался позже узнать, но все недосуг было. Так и откуда?

– От Других, конечно. Да название это такое! Другой народ! Не знаем, кто это! Однажды, очень давно, на северный берег выбросило странный корабль – высокий, непривычной нам конструкции. На корабле не было живых – только мертвецы. Похоже, что они попали в бурю, их долго носило, и они все умерли от голода. И подтверждало это то, что часть из них были… объедены. (Рила тихо охнула.) Да, видно было – они ели трупы! Или живых, не знаю. Но им это не помогло. Все равно умерли. Но самое главное – у них было много металла! Очень много! Стальные и бронзовые мечи, доспехи из металла и вообще – куча всякого металла, начиная с серебра и золота и заканчивая медью и железом. Это был очень плохой корабль: те, кто на нем побывал, – умерли от какой-то страшной болезни, покрывающей все тело человека черными нарывами. Тогда вымерло пять деревень, пока тогдашний император не оцепил место катастрофы и не… уничтожил всех жителей, что там были. Издалека, расстреливая из луков. Они все равно были, считай, что мертвы. Корабль сожгли и закопали в землю остатки того, что там было. Но…

– Но часть сокровища не утерпели и растащили, – усмехнулся я, – ибо утерпеть невозможно – ну такое сокровище!

– Точно, – усмехнулся Рункад. – Такое сокровище. Лекари как-то сумели снять болезнь с этих вещей. Только – тссс! Все Высшие это знают, все Высшие имеют вещи с корабля. И все молчат. Только тебе рассказал и… твоей жене. (Рила вытаращила глаза, а потом довольно улыбнулась – вот! Жена!)

– Дальше, дальше! Долой подробности! Что с Другими?

– Высадились на берег в северной провинции, и там идет резня. Подробностей не знаю, но резня идет уже достаточно давно. Это скрывают. Дороги перекрыты, беженцев перехватывают на дальних подступах к столице. Почему – не знаю, но догадываюсь.

– И я догадываюсь…

Мне стало тошно. Ну так тошно, что просто сил нет! Каюк материку. Каюк империи Арзум! Не смогут они выстоять против вооруженных металлическим оружием бойцов. Черт подери, они небось и в стальной броне! В кольчугах! И против них с деревянными палками?! Вот тебе дурацкий запрет на металлы! Вот тебе – торможение прогресса! А Других никто не тормозил! Они взяли да и развили свою цивилизацию!

– Откуда они пришли? Кто это? Как выглядят?

– Сильные. Волосатые, как обезьяны, заросшие бородами. Разрубают человека пополам, одним ударом! Только они стараются не разрубать…

– Рабы?

– Точно. Вывозят людей из провинции! Сажают на корабли, и… вперед. У них десятка два кораблей постоянно стоят возле берега. Одни уходят, другие приходят. И это страшнее Арканакского нашествия! Это просто звери, а не люди! Ну, так говорят беженцы.

– И это говорит тот, кого арканакцы истязали в клетке на рабском рынке? – не выдержал я. – Чем хуже Другие? Хуже арканакских работорговцев?

– Ман, они – звери! То, что рассказали беженцы… если хотя бы треть от этого правда – нам всем конец. Понимаешь… арканакцы… они всякие. Есть злые, есть добрые… (он посмотрел на Рилу). Но они – люди. Рабы для них – вещи. Полезные, дешевые или дорогие вещи. Зачем вещь ломать? Зачем ее портить? Нормальный хозяин этого не сделает, ведь так? Эти… они развлекаются, пытая людей. Они делают ставки на то, сколько продержится человек, пока не умрет. И для них нет разницы – мужчины, женщины или дети. Они могут делать это с кем угодно. А еще – они едят людей.

– Да ладно?! – Я недоверчиво поднял брови. – Может, врут? Все-таки у них высокоразвитая цивилизация, людей ведь жрут только самые низшие, звери!

И тут же вспомнил картинки, которые видел в инете, – негры, которые жарят на костре ногу изнасилованной и убитой ими женщины, держа на коленях автомат Калашникова. Центральная Африка, однако. Так почему бы и этим не развлекаться подобным образом?

– Рассказывают всякое, – уклонился от подробностей Рункад. – Но… ужасное. Я же говорю – звери! А еще, говорят, у них очень сильные шаманы. Боевые шаманы! Выжигают огнем всех, кто пытается сопротивляться вторжению!

– Спасибо императору за мое лордство… – кисло протянул я, глянув на испуганную, побледневшую Рилу. – Похоже, что надо отсюда валить. Этот материк обречен. И вообще – весь мир обречен. Если эти звери добрались до Арзума – значит, они доберутся и до Арканака.

– А если ты свалишь на Арканак, и они туда доберутся – толку тогда в бегстве? – резонно заметила Рила.

– Отсрочка. А еще мне не нравится, как поступает здешний император. Он нарочно втравливает меня в войну, прекрасно понимая, что в противном случае потери будут гораздо больше. А я, такой хитрый да ушлый шаман, что-нибудь да придумаю. И еще, хуже того, ты понимаешь, зачем он тормозит с отправкой войска? Как бы ни были сильны эти пришельцы, их пока совсем немного – тысяча человек, не больше. А он может выставить много, много больше! Да, погибнут многие, но пришельцев император в конце концов задавит. Но он дожидается, пока другие выжгут мятежную провинцию. Убьют как можно больше бунтовщиков. И пока бунтовщики не убьют как можно больше пришельцев – с места не сойдет. И только тогда, когда бунтовщиков почти не останется, а захватчики будут сильно потрепаны, он пойдет на север – великий освободитель, защитник угнетенных! Кстати, с той же целью посылает и меня: я убью кучу этих звероподобных, а может, и вообще сумею организовать дельное сопротивление. А он останется в стороне, сохранит свое войско. А если я все-таки погибну – так и что в этом такого? Все равно я нанесу такой ущерб, что это будет очень и очень чувствительно для чужаков. Сплошная выгода! И совсем за небольшие деньги, не правда ли?

– А что ты хотел от императора? Он – властитель. Он принимает непопулярные решения, чтобы сохранить свою империю и себя самого. Для него люди – разменные монеты. Беги, Ман. Это безнадежное дело. Ты погибнешь! А я тебе должен своей жизнью и больше, чем жизнью – честью. Так что обязан был тебя предупредить. Кстати, отец такого же мнения – уходи. Спасайся! Это не твоя война.

– Это не моя война… – следом за Рункадом повторил я и выругался по-русски. – Да твою ж мать! Вот вам – запрет на металлы! Вот вам – ретрограды хреновы! Получили?!

– Почему никто не знал, что есть еще какой-то материк?! Неужели его никогда не находили?!

– Корабли плавают везде, но в океане много странного. Корабли исчезают, и что с ними случилось – не знает никто. Может, и находили чужой материк, только они не вернулись, чтобы об этом рассказать. А вот о нас кое-кому рассказали, это точно. И теперь… вот так.

Я кивнул. Что еще было говорить? Все и так сказано. И теперь нужно было решать – моя это война или не моя.

Мы пошли обратно, туда, где слышался гул голосов, смех, звуки музыки. Похоже, что бал уже начинался.

Огромный круглый зал занимал самый центр башни. Нет, не так – сама центральная башня как огромный колпак накрывала этот самый зал. В дальнем его конце – возвышение, на котором сидел император, одетый в белоснежную одежду, мало чем отличающуюся от повседневной мужской – только цветом да количеством узоров.

Вообще-то я ожидал, что парадной одеждой императора будет что-то вроде пурпурной тоги – ну все ведь знают, что пурпурный цвет – это цвет императоров. Но тут ничего подобного не было – белая одежда, как платье девственницы.

За троном императора помост чуть пониже, и на нем многочисленный выводок женщин, девушек и девочек – ясно, что жены и дочери императора. Это можно было понять и по косвенным признакам, вроде наличия в этом выводе девушки с лысой, блестевшей в ярком свете фонарей аккуратной головой. Маурика! Радость моя! Где тебе не быть, как не рядом с папочкой?

Перед императором и его семьей – цепочка телохранителей самого что ни на есть парадного вида, вооруженных мечами, кинжалами, дубинками и снаряженных самой лучшей броней черного дерева, покрытой лаком и украшенной узорами. Красивое зрелище, да. Особенно шлемы, увенчанные пушистыми перьями и наводящие на мысль о птичках-павлинах. Хотя какому-нибудь супостату обольщаться насчет этих «павлинов» очень даже не стоило – несмотря на свой парадный вид, телохранители были самого что ни на есть высшего уровня воинского искусства. Лучшие из лучших, с раннего детства воспитанные и тренированные так, что пройти мимо них без их позволения смог бы только самый героический из героев, могучий из могучих, эпический герой из сказок. Или я – со стальным мечом. Что, впрочем, суть одно и то же. Но я вроде как и не человек…

Зал ярко освещен. И не какими-то там масляными фонарями! Яркие, как неоновые, шары цепочкой окружают весь огромный зал, сияя, как маленькие солнца. Дорогая штука! Не каждый может себе позволить повесить у себя дома такой вот магический светильник, слишком много энергии шамана он отнимает. А вот в императорском бальном зале – их сразу пять!

В центре зала на неком подобии сцены – оркестр, состоящий из двух десятков музыкантов, играющих на инструментах, названия которых я не знаю и знать не хочу. Не мое это дело – музицирование на всяких там палках со струнами.

Хотя… одно время я очень даже мечтал играть на гитаре. В юности, когда мне было лет шестнадцать и я видел, какими глазами девушки смотрят на гитаристов всяких там дерьмовых рок-групп. Однако у меня хватило ума понять, что лучше диплом о высшем образовании в кармане, чем иллюзорная надежда выбраться в крутые рок-музыканты. А потому я задвинул эту мечту куда подальше, оставив для себя «синицу в руках». Кстати, теперь-то я, наверное, смог бы сыграть и не хуже, чем всемирно известные гитаристы! Если бы была гитара и если бы кто-то меня научил, как следует это делать. Но ведь впереди у меня сотни и тысячи лет! Может, когда-нибудь и научусь и пойду по свету бродячим комедиантом! А почему бы и нет?

Сколько здесь народа? Сотни три? Больше? Наверное, больше. И не менее половины… нет, две трети! – женщины. И… ха-ха-ха! Лысые! Лысые женщины! Вижу не менее десятка баб с лысыми головами! Вот так и рождается мода!

Нас заметили. Головы стали поворачиваться в нашу сторону, и я видел, как широко раскрываются глаза, как отвисают челюсти и как люди тычут друг друга в бока и плечи, поворачиваясь к нам и указывая на нас. Гул в зале стихал, стихал, стихал… и наступило гробовое молчание. Не играл даже оркестр, и только кто-то из музыкантов с грохотом выронил свой инструмент и, поднимая его, едва не завалился на пол, с бренчанием зацепив еще и инструмент соседа.

Да, это был полный фурор! И Рила им наслаждалась со всей страстью ее мятежной души! Ее выход в свет все запомнят надолго, если только не навсегда!

Мы прошлись по залу, Рила – с победной улыбкой, я – внешне спокойный, но озабоченный до самой что ни на есть последней степени. Меня не радовал ни наш триумф, ни рожи придворных, на которых застыла маска удивления. Ничего меня не радовало. Мне хотелось бежать отсюда как можно быстрее, сесть на корабль и после десяти дней плавания оказаться в «тихом» домике Рилы, чтобы слушать вопли ее сестер, похожие на крики птичьего базара. Уютно, безопасно и хорошо. Не как здесь.

– Император желает дать вам аудиенцию! – Голос незаметного человека, вынырнувшего из-за моего плеча, прервал мои размышления, и я совершенно непроизвольно усмехнулся: желает дать мне аудиенцию! А может, я не желаю ее получить! А может, я вообще хочу никогда больше не видеть этого чертова императора!

Но пошел. А куда деваться? Пришел – значит, пришел, и нечего теперь строить рожи, что я не при делах. При делах! Увяз коготок, и всей птичке пропасть…

Нас пропустили сквозь строй телохранителей, которые даже не покосились на такую всю из себя мою подругу. Вот же выдержка у людей! Я бы не удержался, постарался бы рассмотреть ее сверху донизу! Уж больно примечательное и красивое зрелище.

Император встретил меня легким кивком в ответ на мой хоть и не очень глубокий, но вполне ощутимый поклон. Ну да, кто – я, и кто – он. Мне вообще положено кланяться в пояс, но я ведь шаман! Да еще и лорд… хренов. Вот потому кое-какие послабления этикета. Но не особо великие. Простые люди сейчас бы пали ниц.

– Что, уже все знаешь? – неожиданно спросил император, наблюдая за тем, как на пространство вокруг оркестра вышли первые пары и начали свой причудливый танец. – Доложили? И что решил?

– А что мне решать? Это ваша война! За каким демоном мне лезть на верную смерть? – вырвалось у меня без всяких там политесов и соблюдений приличий. Рила даже пихнула меня в бок, мол, зачем?! Тише! Осторожнее! И я опомнился. Слишком уж разозлился на этого человека, точно.

– Во имя деревьев! – медленно, с расстановкой сказал император, и я… охренел! Я в самом деле – охренел! Вот от кого я не ожидал услышать ЭТО, так точно от него! На другом материке! От императора другого государства, и ЭТО?! Может, ошибка?! Или обманывает?!

– Не понял… – промямлил я, и властитель недовольно поморщился:

– Все ты прекрасно понял. Сразу скажу – я не Хранитель. Но это Хранители передали тебе эту фразу и сказали, чтобы ты сделал то, что я тебе прикажу. А я прикажу выбросить завоевателей из нашей страны. Уничтожить их! Их тут не должно быть!

– Как?! Как я могу их выбросить?! – взвился я, отлично понимая, что пути назад нет и я не пойду против воли Хранителей. По крайней мере – пока.

– Я не знаю – как! Но ты должен это сделать! Захватчики рубят деревья, они уничтожают всех и вся! Ты – один из самых сильных Хранителей, что были за всю их историю! А может быть, и самый сильный! И если ты не сможешь это сделать – никто не сможет!

Хрень какая-то. Ей-богу – хрень! Если хранителей на свете много, так какого черта посылают воевать только меня? Если они так сильны?

Стоп! А сколько их на свете, этих самых Хранителей? Всего вместе я знаю только двух – моего учителя и… меня самого. И больше я никого из Хранителей не встречал. А когда начинал спрашивать учителя, о том, сколько же нас таких на белом свете, тот или отмалчивался, или уходил от ответа, переводя разговор на другую тему. Сдается, что Хранителей раз, два, и обчелся. Или же, что еще вероятней, они совершенно не желают принимать участие в делах людей. Им просто на них плевать. И тогда становится ясно, почему это дело взваливают именно на меня: я еще молодой, мне есть дело до людей, но при этом – силен, как самый сильный из шаманов. А может, и еще сильнее.

Да, верно, в этом случае все ложится в свои рамки. Типа – нашли молодого, пусть отдувается! Интересно, а когда эти Хранители все-таки поднимут свой зад, в каком случае? Когда пришельцы на самом деле начнут рубить Деревья?

Ох, что-то я ничего не пойму… зачем тогда запрет на металлы, не хотят участвовать в избиении пришельцев? А как тогда справиться с цивилизацией металла? Ладно, все потом – уже ясно, что участвовать в этом нехорошем и опасном деле мне придется, хочу я этого или нет.

– Войско дадите? – угрюмо спросил я.

– Регулярное – нет. Можете взять себе воительниц-наемниц. На то тебе и денег дал. Но зачем тебе войско? Тебе нужно действовать совсем по-другому.

– Засесть в кустах и вырезать захватчиков по одному, прикинувшись сосной?

– Примерно так, – усмехнулся император. – Тебе виднее. Я не могу ограничивать полет твоей фантазии. Когда сможешь выехать?

– Через неделю. Не раньше. Мне же ведь еще и с вами нужно позаниматься, я же обещал! А я всегда выполняю обещания, которые дал. Кстати, с вас сотню золотых за лечение! Да, я дорогой шаман! А меньше спросить с императора как-то и стыдно, не купец же или стражник!

– Наглец… – криво усмехнулся император, хотел что-то добавить, но я его самым наглым образом перебил:

– Ваше величество! А вам не кажется, что этот самый запрет на металлы давно устарел? Вы посмотрите, что творится – чужеземные захватчики легко расправляются с вашими бойцами, и только за счет того, что у них есть сталь! Ну глупо же, в самом-то деле! Как так?!

– Это святотатство… – устало бросил император, оглядываясь туда, где виднелись желтые тоги храмовых священников. – Ибо сказано, что от металлов только зло. А мы должны избегать зла. Металлы – только в небольшом количестве и только для денег. И только так! Всякая стальная вещь – суть демонское наущение и должна быть уничтожена, зарыта в землю и полита водой с солью. И да будет так!

– Глупость! Натуральная глупость! Эти тупые храмовники… – скрипнул я зубами и осекся.

Кому я это говорю? И что именно?! Да за такую крамолу могут и на костер послать! Это чистой воды еретичество! Ох, я бы бошки им поотрубал, этим храмовникам – вон куда загнали весь мир! И кто придумал такую тупую веру?!

– Вы поймите, – снова не выдержал, сорвался я. – Они не остановятся! Мы убьем этих – приплывут новые! Лучше оснащенные, более многочисленные! И все равно – вы погибнете! И не только вы – Арканак тоже погибнет! Все будут рабами Других! Все! И только потому, что они не отрицают металл! Только потому, что у них есть стальное оружие, перед которым вы просто дети! И вы ничего, ничего не сможете сделать. Ни-че-го! А возможно – и я не смогу. Или вы сумеете доказать это вашим храмовникам и разовьете вашу промышенность, изготавливая стальное оружие, или… в общем – все понятно.

– Ты убей этих. А насчет новых захватчиков… я что-нибудь придумаю. И ты думай. И ты… Это ведь твое лордство. Тебе там жить! Ты ведь не бросишь такой жирный кусок, нет? Далекий такой кусок… до которого трудно дотянуться и храмовникам. Понимаешь?

– Вроде как понимаю… – кивнул я и задумался, прикидывая перспективы моей жизни на севере. Сделать там промышленный центр? Толкнуть прогресс вперед? Хмм… а ведь интересно, черт подери! Почему бы и нет? Прогрессор! Я – прогрессор!

Так, тихо! У меня впереди бой не на жизнь, а на смерть! Вначале надо уложить тысчонку-другую людоедов, а уж потом думать, как обдурить храмовников плюс Хранителей.

Ох ты ж черт… как-то все сходится. Храмовники против металла, Хранители против металла – а не есть ли они одно и то же? Храмовники и Хранители – единое целое! Запросто. Очень даже может быть.

Но это потом. Потом! После того, как вернусь с севера. Если только вернусь…

– Да пустите вы! Ну?! Идиоты! Скоты! Я вам башки поотшибаю!

Знакомый голос. Ну да, да – она, блестит черепушкой. Ох, все-таки красотка! Нет, ну правда – настоящая красотка! Странная… и прекрасная.

Хмм… все-таки я негодяй. Я люблю Агару. Да, да – я до сих пор ее люблю! И у нее мой сын! Я и Рилу люблю. По-другому, но люблю. Точно, люблю! Я за нее всем глотку порву! Хотя иногда хочется отпустить ей такого леща… чтобы летела, курица эдакая, через всю комнату.

А вот теперь вдруг понял – я и Маурику люблю! Нет, правда, правда люблю! Вот только что взял и понял!

Что?! Я и Норсану с Диеной люблю, раз с ними был секс? Неоднократно… Нет! Не люблю! Просто дружеские отношения!

Нет, мне самому не смешно! Нет, я не влюбчивый самец, который влюбляется во всех баб, кто ему дал! Маурика ведь не дала? Ну вот! Пока что не дала… а я ее люблю!

Ох, тяжка наша боярская доля! Мы, шаманы, такие… хмм… ранимо-влюбчивые! Такие… ну… в общем… ааа! Да будь что будет! Я тоже человек! Пусть и модифицированный, и не надо делать из меня святого! Не святой я, не святой! Да! И… идите все в черту!

– Я с ним поеду!

– Нет! Я сказал – нет!

– Поеду! Все равно! Вместо меня останется Паулина Галафф. Я с ней уже договорилась. А я – с ним поеду. Отряд уже подобрала – сотня сестер пойдут с нами. Все, что сделано с Обществом – останется! Сестры за тебя, отец! А я должна быть там! С ним!

– Дура! Ты – дура! Тебя убьют! Тебя обязательно убьют! Ты не поедешь! Это смертельно опасно!

– Манагеру не опасно, а мне опасно? Отец, я должна возглавить оборону у северных рубежей! Все сестры готовы сложить головы на защите империи!

– Сестры, может, и готовы, а вот я не готов сложить твою голову! Если ты будешь настаивать, я посажу тебя в темницу до тех пор, пока он не уедет!

– А когда выпустишь – я уеду вслед! И поеду одна! И если меня убьют по дороге – виноват будешь ты! И держи тогда меня в темнице до самой моей смерти!

– А что? Хорошее предложение! Ошейник на шею, и на цепь, в комнату! И сиди там!

– Ты не посмеешь! Сестры от тебя отвернутся! И ты получишь вместо полутора тысяч бойцов – полторы тысячи врагов!

Молчание. Я деликатно отвернулся к залу, разглядывая танцующих, Рила со мной – якобы следит, как передвигаются пары, как они красиво сходятся и расходятся. Красотень! Вот только вижу, как ушки Рилы едва ли не трепещут, как у кошки, которая типа спит, но все-превсе слышит и чует на расстоянии пяти метров от себя! А может, и дальше.

– Шаман! – Голос императора был холоден, как лед. – Что ты сделал с моей дочерью, шаман? Я же тебя предупреждал!

– Да ничего я не делал! – голосом обиженной невинности. – Ну, влюбилась девочка, и что? Все пройдет! Маурика, ты найдешь себе хорошего парня, красивого, богатого, знатного! Или папенька тебе найдет. И будешь с жить с сыном Высокого Лорда, детей рожать – на радость папе. Оставайся. (Мне только папиного гнева не хватало!)

– Я поеду с тобой! Буду рядом с тобой! Я выйду за тебя замуж или буду твоей наложницей! (Рила фыркнула.) Я буду воевать вместе с тобой! И хватит об этом! Я – Служительница Имдалы! И я сама принимаю решение, куда мне идти!

Снова долгое молчание, и только музыка, шорох шагов, смех, гул голосов – бал в разгаре! А мы не танцуем. Вот как так?

– Шаман! Ты сможешь обеспечить ее безопасность?

– Ваше величество, ну КАК я смогу обеспечить ее безопасность, если я даже своей безопасности обеспечить не могу?! Как?! Вы меня загоняете в самое пекло и еще требуете гарантировать безопасность вашей дочери?! Честно скажу – я вас не понимаю. Вы очень умный, хитрый, знающий интриган. Неужели вы не можете найти средство убедить вашу дочь не ездить вместе со мной?! Она мне там не нужна! Она мне даже помешает! Я буду заботиться о ее безопасности и сдохну, ее защищая! Она мне просто помеха, демоны ее задери!

– Но-но! – подала голос принцесса. – Я сама о себе побеспокоюсь! Я не ребенок! Я еще и тебя смогу защитить, муж мой!

– Не муж! – едва не взвизгнул я. – И не жених! Какого демона?! Когда это мы стали мужем и женой?!

– Да долго ли стать? – ухмыльнулась принцесса. – Вон сколько бездельников в желтых тогах стоят возле окна, интриги свои лепят. Сейчас позовем одного из них, самого главного, он нас и соединит. Дел-то… тьфу! На сто ударов сердца! «И Создатель соединяет вас навеки!» Пап, ну как ты? Что скажешь?

– Шаман, тебе нравится моя дочь?

Я поперхнулся, вытаращив глаза:

– Но-но! Я не собирался жениться! Это ее инициатива! Я тут ни при чем!

– Я тебя спросил, нравится ли тебе моя дочь. А еще спрошу, готов ли ты взять ее в жены. Во имя деревьев!

Да твою ж мать! Они что теперь, меня этими самыми деревьями так и будут шантажировать?! Какого черта?! Но вслух ничего этого не сказал. М-да. Интересно, а если бы я отказался делать то, что мне говорит этот человек? Правда, а с какой стати я слушаю эти слова? Потому, что мне приказал мой учитель?! Да кто он вообще такой, чтобы требовать от меня что-то?! Да – и учитель, и властитель – кто они такие?!

– Я тоже его жена! – вдруг срывающимся голосом пискнула Рила. – И если вы собираетесь женить его на своей дочери, то после меня! Или вместе со мной!

– Хмм… а что, закон это позволяет. Хоть двадцать жен одновременно, – усмехнулся император, – ты готов взять их в жены, шаман? Кстати, жена должна слушаться своего мужа. Всякая жена! И знать свое место.

– Я знаю свое место! Я знаю свое место! – практически в один голос заявили две девушки, и я встретился глазами с императором. И глаза эти мне не понравились. Они смеялись! Ах ты ж, чертов вонючий лис! Неужели ты снова все это разыграл?! Опять свою чертову игру ведешь?!

– Хорошо! Я согласен! Отдаю тебе в жены мою дочь Маурику! – громогласно объявил император и, встав со своего места, поднял вверх правую руку.

Тут же оркестр перестал играть, пары замерли на месте, замерли и люди у стен:

– Господа! Я счастлив объявить, что моя дочь Маурика сейчас сочетается браком с Лордом Северным, шаманом Манагером! Прошу настоятеля храма Создателя, Патриарха Исидора подойти ко мне и обвенчать новобрачных!

Тишина сменилась радостными криками, хлопками по множеству запястий и яростной музыкой – оркестр выдал что-то бравурное, «Маэстро, урежьте марш!». «Его превосходительство любил домашних птиц и брал под покровительство молоденьких девиц!»

От группы священников отделился человек, одетый в желто-белую тогу (пополам – одна сторона белая, другая – желтая), и медленно, плавно прошествовал к нам. Подойдя, осмотрел брачующихся внимательным, принизывающим насквозь взглядом и гулким голосом во вновь наступившей тишине, спросил:

– Кто здесь брачуется? Кто готов связать себя браком перед лицом всеведущего Создателя?

Для этого импозантного пожилого мужчины открытием стало узнать, что брачуются сразу трое – я, обозванный «Лордом Северным», и вот эти две вертлявые особы, сверкающие горящими от возбуждения глазами и едва удерживающиеся на месте. Пришлось даже держать их под руки, чтобы шальные девицы что-нибудь да не выкинули. Пока храмовник шел к нам через весь зал, они уже успели сцепиться в споре – кто первой разделит со мной брачное ложе. То есть чья брачная ночь будет первой. Глупость несусветная, потому что и так ясно – та, у кого еще не было никакой брачной или похожей на брачную ночи. И вообще – какого черта?! В такой торжественный момент?! Осталось только подраться на глазах у всей имперской элиты. Позорище!

Меня не оставляло ощущение чего-то нереального. Будто я попал в какую-то театральную постановку, в спектакль. И не просто в спектакль, а в… фарс. В комедию! И сейчас я стою в костюме Пьеро, а рыжий клоун, который почему-то надел костюм императора, вот-вот начнет бить меня по морде и всячески глумиться. Потому что он тут главный! А мне остается только плакать и выполнять все, что этот клоун прикажет! Это не просто злило, это бесило до самых что ни на есть глубин моей нежной манагерской души.

Что было дальше? По большому счету, это совсем не интересно. Процедура брачевания мало чем отличается от того же самого на Земле, если не считать маленьким нюансом то, что брачуют сразу двух женщин с одним мужчиной, да и язык, на котором задают вопросы (дурацкие, чисто ритуальные, риторические вопросы!) – не русский и даже не английский.

«Согласен ли ты?..» Согласен, мать вашу за ногу! «Согласна ли ты?..» Да куда она, на хрен, денется, у нее на лбу написано: «Я! Хочу! Замуж!»

Интересно, какая из девушек откажется выйти замуж за писаного красавца, волшебника и лорда? Если только девушка, которая уже замужем за императором? Да и то… большущий такой вопрос! Я-то помоложе и покрасивее! А богатство в постель с собой не возьмешь. Как и власть.

Кстати, сегодня впервые увидел мать Маурики. Смешно, но до сих пор я ни разу не задался вопросом – кто ее мать и где она сейчас находится! И вот, черт подери – я поставлю монетку-каури против золотого, если этой самой мамашке больше, чем тридцать лет! Да она ненамного старше моей Рилы! А выглядит – ничуть не старше! Копия Маурики! Только с волосами.

Кстати, скорее это Маурика копия матери – красивой, высокой, статной женщины с приятной улыбкой на слегка хищном, жестком лице. Вот так будет выглядеть Маурика в тридцать лет. И этот облик мне очень понравился.

Как там говорится? Правда, это сказано было для сорокалетних, но… «Посмотри на мать своей жены, и ты увидишь, какой жена будет в сорок лет». Это даже не правило, это аксиома – все так и есть. И во сколько лет моя теща вышла замуж? Ой-ей… это ж целый разврат! Половая распущенность! Родить в четырнадцать лет?! Ну да, да – зреют они тут гораздо быстрее, и законы другие, но… все равно никак не могу избавиться от земных понятий о браке и вообще о половых отношениях.

Мать Маурики нас поздравила, обняла дочь, и, как ни странно, обняла и Рилу, заметив, что очень надеется – старшая жена будет ее Маурике хорошей подругой и не даст скатиться…

Куда собирается скатиться ее дочь, теща не пояснила. А когда обнимала меня, шепнула на ухо жарким шепотом, что надеется – я помогу ей обрести сына. А еще сказала, чтобы я был очень и очень осторожен. И опять же по своей аристократической привычке не пояснила, что именно имела в виду и чего я особо должен опасаться.

Кстати, ее надежда обретения сына прозвучала в высшей степени двусмысленно. Да так двусмысленно, что у меня слегка заалели щеки, что немедленно и было обнаружено любопытной Рилой, которую я тут же поставил на место – мол, не все надо знать даже женам. Пусть помучается, погадает, что же такое странное императрица мне сказала!

А потом мы танцевали. По очереди. Я – то с Рилой, то с Маурикой.

А после танцев был объявлен пир в честь бракосочетания императорской дочери – в соседнем зале, размером чуть поменьше бальной залы, были накрыты столы. Заранее накрыты, замечу! Как будто заранее готовились к свадьбе!

Домой нас отвезли в закрытой императорской карете, под охраной толпы всадников с пиками наперевес. Народ на улицах столицы разбегался в стороны и с недоумением смотрел на эту процессию. Кстати, несмотря на достаточно позднее время (уже почти закат), народа на улицах было предостаточно. Императорский бал всколыхнул весь город, начиная с Высших Лордов и заканчивая самым последним разнорабочим.

Дома нас ждали. Все уже про все знали (имею в виду женитьбу) и встретили нас чуть ли не в парадном строю и армейскими салютами. Есть мы не хотели, и первое, что сделали, – отправились под душ. Наскоро вымылись, накинув на себя тонкие шелковые халаты, заранее приготовленные слугами, отправились наверх, в спальню, где должен был разыграться следующий акт этого спектакля, поставленного умелым, многоопытным режиссером.

Я стал умнее, это точно. С тех пор, как попал в этот мир, прошло не так уж и много времени, но я стал умнее настолько, как если бы прожил целую жизнь. Почему я включился в эту игру? Почему не прекратил ее в самом начале, в первом акте? Да потому, что мне было интересно! Я хотел в нее играть! И я очень хотел переиграть этого самого хитроумного режиссера! Всех режиссеров, которые осмелились играть мной, как с тряпичной куклой!

Пусть все идет, как идет. Что меня сейчас не устраивает? Две жены и две наложницы? Богатство? Высшее положение в обществе не устраивает? Да я наслаждаюсь всем этим! Этот черт поймал меня на крючок и знает, что я не соскочу! И буду играть свою роль – не потому, что не могу соскочить, а потому, что мне нравится трепыхаться!

Первая брачная ночь с принцессой прошла довольно-таки забавно. Ну да, первой была принцесса, и как ожидалось – ей не очень-то и понравилось. Ну кому нравится, когда тебе… хмм… наносят раны, из которых течет кровь? Какое тут, к черту, удовольствие? Но что сделано – то сделано. Теперь она настоящая моя жена. И этой настоящей жене пришлось некоторое время наблюдать, как вторая настоящая жена стонет и тащится от секса с ее мужем. И это было досадно и обидно – не то, что я занимался сексом с другой женщиной прямо возле нее, нет – все-таки Рила тоже жена! И в этом мире свое понимание семейной жизни! Ей было досадно, что сама она еще не скоро будет получать удовольствие от секса, так как даже подумать больно о том, что она сейчас ЭТО сделает еще раз.

Никогда, кстати, не понимал – зачем природа устроила такое безобразие? Зачем женщинам девственность? Какую функцию несет этот кусочек плоти, совершенно ненужный и бесполезный? Наверное, все-таки несет, иначе бы его не было в организме.

Рила, кстати, мне рассказывала, что у нее все было гораздо проще, безболезненно и просто. И она с самого первого раза испытала оргазм. Спрашивать, с кем это было и КАК, я не стал. Расспрашивать жену о предыдущих партнерах, об их постельных игрищах – это извращение. Наверное…

А утром мы отправились во дворец, и снова в окружении толпы охранников, кстати сказать, они так и дежурили вокруг моего поместья, видимо, выполняя распоряжение императора. И я не знаю, чего тут было больше – опасения за жизнь императорского зятя или же желания на корню пресечь его мысли о побеге? Возможно, что и то, и другое.

Во дворце мы оказались как раз к обеду – дома мы валялись на постели до полудня, в позах морских звезд обсуждая предстоящие в ближайшие дни события. Например, тот же поход на север. Вот и протянули до самого полудня, не вставая с кровати. Опять же, надо же было поучить «новобранку», что и как делают жены в постели?

Император встретил нас за обеденным столом, на котором были выставлены приборы только для четверых – нас троих и для него. Никого из его семьи больше не было. И первое, что он сообщил, это были слова о приданом:

– За моей дочерью ты получаешь поместье бывшей Служительницы Имдалы и поместья двух ее заместительниц, а также принадлежавшую им землю в Восточной Провинции. Это солидный кусок, достойный моей дочери!

Особенно если этот кусок не надо отрывать от своей буханки! – так и напрашивалось у меня на язык. Хорошо отдавать то, что тебе и не принадлежало! Кстати, заговорщиц-то было гораздо больше! А где их сокровища?

Будто услышав мои мысли, император усмехнулся, посмотрел на меня и продолжил:

– Состояние остальных заговорщиц, а также их семей переходит в казну империи. Во-первых, должна же империя получить какую-то компенсацию за злоумышлявшийся против нее заговор?! Во-вторых, вам ни к чему проблемы с родственниками заговорщиков. Я сам с ними разберусь. А эти три основные заговорщицы не только состоятельны, но и не имеют мало-мальски значимой родни, способной вам навредить. Кстати, у них на счетах имелись очень даже приличные суммы! Потом я пришлю к вам счетовода, вы с ним разберетесь и в счетах, и в имущественных делах. Опись производится, документы готовятся – думаю, что дня за три со всем разберемся. Через неделю, зять мой, ты должен выехать на Север. Известия оттуда очень нехорошие. Захватчики закапываются в землю – строят крепость, и похоже, что готовятся зазимовать. Они готовят широкомасштабное вторжение – здесь только лишь передовой отряд. Захватчики невероятно сильны, звероподобны, и самое главное – вооружены железным оружием.

– Мне нужны боевые шаманы, – подумав пару секунд, сказал я, – вы мне их дадите?

– Нет, – быстро ответил император. – Мои боевые шаманы все закреплены за воинскими подразделениями. И их… мало. Очень мало! Если сумеешь уговорить кого-то из гражданских шаманов, свободных от службы… но это вряд ли. Во-первых, они слабы для боя. Они больше лекари. Во-вторых… и во-первых хватит. Сколько думаете взять с собой бойцов? Сестер Имдалы?

– Сотню! – Маурика покачала головой, как бы подтверждая свои слова. – Больше не нужно. Мы ведь фактически идем на разведку. Сотни хватит, чтобы отбиться от бандитов или мелкого отряда врага. Меньше – уже опасно, больше – мы теряем способность быстро маневрировать. Сотня – на загарах, верхом. Ну и повозки с кормом для загаров и едой для отряда. И деньги – что-то будем покупать и в дороге. Стрелы, луки, запасные мечи, кинжалы, дубинки – тоже с собой. Ну и все, в общем-то.

– Надеюсь, ты не собираешься с этой самой сотней воительниц прогнать тысячу захватчиков? – Император сумрачно посмотрел на дочь. – Твоя задача – увидеть, разведать, составить планы, вернуться. И рассказать.

– А моя задача? – не выдержал я.

– Твоя задача… – Император не смотрел на меня. Взгляд его блуждал где-то в пространстве над моей головой. – Твою задачу ты определяешь сам. Но если ты не убережешь мою дочь, если она погибнет… лучше тебе тогда умереть.

– Веселенькое дело! – криво усмехнулся я. – А может, мне тогда лучше связать мою жену и запереть ее в подвале? Чтобы она точно не погибла до моего возвращения?

– Может… – так же блуждая взглядом темных глаз, тихо ответил император, и у меня вдруг защемило сердце: он снова пытается делать моими руками. И в самом деле – а вдруг я возьму и остановлю Маурику? Просто из страха того, что он меня убьет, если с ней что-то случится? И самое интересное, что я знаю, как он поступит. Может, убьет. А может, и нет.

Я вообще не могу его понять! Совершенно не могу понять! Так запросто взять и отправить свою дочь в пасть врагу! Прикрывшись только тем, что с ней еду я и буду ее защищать! Зачем?! Он или совершенно бесчувственный, ненормальный сукин сын, или гениальный стратег, политик, который предусматривает все и вся и не жалеет ради своей страны ничего и никого. Даже свою дочь. И я не знаю, как к нему относиться. Он и в самом деле страшный человек…

Мы сидели за столом еще полчаса. Вяло ковыряли ложками в чашках, вяло пили свежий сок наподобие яблочного из высоких кувшинов, по стенкам которых скатывались капельки влаги, похожие на женские слезы…

А потом император встал и, посмотрев на меня, сказал:

– Ты мне что обещал? Сыновей? Так выполняй! Готов?

– Всегда готов! Делать сыновей! – искренне ответил я и, посмотрев на Рилу, жадно слушающую разговор, и на Маурику, удивленно поднявшую брови, добавил конкретно для них: – Идите, занимайтесь делами. Мы с его величеством должны кое-что сделать.

Девушки… хмм, какие, к черту, девушки? Мои законные жены! В общем, мои жены молчком, без вопросов, вышли из комнаты, и мы с императором остались один на один. Властитель посмотрел мне в глаза и вдруг с горечью сказал:

– Что, осуждаешь меня, да? Злой я? Жестокий? Готов послать на смерть всех и вся? А ты не думал о том, что на мне жизни сотен тысяч людей империи? Что я должен использовать все возможности, все шансы, чтобы сберечь моих подданных? ЛЮБЫЕ шансы! И береги ее. Иначе тебе точно не жить! Вы, Хранители, тоже смертны… не забывай это.

– Точно не забываю, – хмыкнул я, прикидывая, а не свернуть ли башку этому радетелю за государственные интересы? Может, так будет выгоднее?

– И даже не думай! – через плечо бросил император. – Мои стрелки знают, куда стрелять. Башку тут же продырявят. Лучше пойдем, жен моих будешь пользовать.

* * *

Пятеро жен. Самой старшей – лет сорок – высокая красивая женщина, возраст которой определить было очень, очень трудно. Если бы не предзнание – черта с два я бы определил ее возраст. Но я ЗНАЛ, что ей около сорока лет. Сорок один или сорок два.

Второй была мать Маурики, теща, так сказать. Кстати, задумался, а каким боком ко мне остальные жены императора? Ведь Маурике они ПРИЕМНЫЕ матери!

Хмм… нет, не так – нет аналогичного здешнему понятия в русском языке. Не знаю, есть ли такое в языках народов, исповедующих ислам, но если перевести это слово максимально ближе к смыслу, это будет что-то вроде «вторые матери», или «со-матери». «Приемная мать» – это все-таки не то.

Другие жены отца автоматически становятся «со-матерями» в момент рождения ребенка у кого-то из их «соратниц». И вот теперь с женитьбой на Маурике я разом обрел пятерых тещ!

Плохо это или хорошо? Не знаю. Много раз читал о том, как люди клянут своих тещ. Ничего не могу сказать по этому поводу – может, и правда их тещи такие мерзкие, подлые, злобные существа. Монстры! Только зачем было жениться на дочери такого монстра? Ведь с возрастом тогда практически со стопроцентной вероятностью жена тоже станет монстром! Как ее мать!

А, ясно! Не знали, что будущая теща такая! Не подозревали!

Честно скажу, очень в этом сомневаюсь. Да и вообще… если тебя так не устраивает теща – зачем ты с ней общаешься? Уехали куда-нибудь подальше вместе с женой, да и живите, радуйтесь жизни! Ах, ты у нее дома живешь? Своего угла нет? Так кто же виноват, что не смог заработать? Значит, терпи.

Но речь не о том. Обрел я пятерых тещ, жен императора, вот теперь они и выстроились передо мной, как новобранцы на призывной комиссии. А я, такой весь из себя хирург, осматриваю их, императорского величества прелести. И трое из этих тещ – моложе меня!

Кстати, ни одной уродицы тут не было. Все, как на подбор – невозможные красавицы вроде Маурики. Их будто отлили в одну форму – грудь одного размера, попы одного размера, ноги от ушей. Вот только «масть» разная. Две брюнетки. Одна рыженькая. И три светлые, почти беловолосые – среди них и мать Маурики.

Самой младшей женой была девчонка возрастом точно младше Маурики – лет пятнадцать, не больше. А может, и меньше! И я знал, что у нее уже есть ребенок. Девочка. Как и у всех остальных жен. Пятеро жен – пятеро дочерей. И ни одного мальчика. Абыдно, панимаешь! Нет у джигита сына!

Вдруг задумался – как там моя Агара? Хмм… моя?! Нет, уже не моя. Ну да, да… побаливает… как зуб вырвали. Но это пройдет. Просто я еще не привык терять близких. Даже так. Это ведь все равно как потерял. Назад-то уже не вернуть…

– Им лечь? – сквозь мои мысли прорвался голос императора, и я едва не вздрогнул, вспомнив, где и зачем сейчас нахожусь. Долой лишние мысли! К делу!

– Нет. Не нужно. Мне необходимо до них дотронуться.

– Ну так трогай! Разрешаю.

Спасибочки. А то, пожалуй, так вот… дотрогаешься. Императорские жены ведь! Хм… императрицы, в общем. Не сочли бы за измену!

А начнем мы со старшей… интересно, как у императора на всех здоровья хватает? Я и то устаю… а тут – пятеро! У них что, график? Или свальный грех? Дурацие мысли какие лезут… кыш! Кыш из башки!

Начал все-таки с младшей, которая стояла, ничуть не стесняясь своей наготы и слегка нахально поглядывая на меня с явным интересом. Нет, не как на лекаря – с интересом, а как на мужчину. Я чувствую это на раз. С тех самых пор чувствую, как стал симбионтом. А в последние месяцы добавилось что-то вроде эмпатии – настроение субъекта, его эмоции для меня как открытая книга.

Даа… девчонка еще та… Рила! Два сапога пара, ага!

Кстати, оставлять мою старшую женушку одну, без мужа под боком – на мой взгляд, очень даже чревато. Тут же найдет себе ублажителя – «чисто ради здоровья»! Того же слугу. И скажет, что это не было изменой – она ведь его не любила! Просто не утерпела, ей же НАДО! А оставлять женщину так надолго без секса – разве это не жестокость?

Мда… нашел я себе болячку, ага. Все-таки я ее люблю, точно, иначе давно бы послал на хрен.

С младшей проблем никаких не возникло. Что я сделал, как сделал – не знаю. Просто пожелал, чтобы у этой девочки родился сын. И знал, что так будет. Руки немного посветились, кожу пощипало, а сама девочка ойкнула и схватилась за живот, когда я провел по нему руками.

И поставлю медяшку против золотого, если она… хмм… не получила оргазм после моего прикосновения. Да такой, что едва не свалилась на пол! Покраснела, задышала, застонала, обхватив живот руками. Со стороны это выглядело так, будто ей вдруг стало больно, но я-то знал, что на самом деле произошло! Я чувствовал! От нее пошла волна такого удовольствия, такой… хмм… радости и довольства, что даже мне от этого стало хорошо и потеплело на душе. Вот, типа, и потрахались! Хе-хе…

С остальными женами все прошло примерно так же – и насчет полученного ими оргазма от моих касаний (Ну не знаю, не знаю я, почему так получалось! Побочный эффект лечения, ну что еще сказать! Видимо, хотел, чтобы им было приятно, чтобы не боялись. Ну, и стало им приятно!). Вот только со второй женой, двадцатилетней беловолосой красавицей, вышел кое-какой сюрприз. Она уже была беременна, но сама этого еще не знала. О чем я тут же сообщил ее мужу, добавив, что скорее всего у него, увы, снова родится девочка. Не скорее всего, а точно родится!

И я ничуть не погрешил против истины – пол ребенка определяется практически сразу после зачатия – набор хромосом определяет, родится ребенок девочкой либо мальчиком. А вот первичные половые признаки появляются уже гораздо, гораздо позже. И я знал, какого пола будет этот ребенок.

Все «лечение» заняло совсем немного времени – полчаса, не больше, но когда я выходил из комнаты (видимо, это была спальня императора), руки у меня слегка дрожали, и я чувствовал невероятную усталость и голод.

Все-таки странно, почему лечение отнимает столько сил? И вот сейчас – я ведь не возвращал к жизни, залечивая смертельные раны. Не отращивал конечности. Не убивал смертельную болезнь. Просто чуть-чуть подправил в дамах… хмм… не знаю, что я подправил – хромосомы? Да наплевать, что я подправил – что-то, да подправил! И вот это якобы минимальное вмешательство в организмы будущих рожениц отняло у меня сил не меньше, чем если бы я пролечил толпу смертельно больных людей! Феномен, конечно, и вряд ли его кто-то объяснит.

Глянув на меня, император сделал повелительный жест и пошел впереди меня, не оглядываясь и не удостаивая информацией, куда же он меня все-таки ведет. Шли недолго – минут через пять император толкнул дверь, и мы оказались в небольшой (сравнительно, для дворца – небольшой!) комнате, где стоял стол, уставленный чашками, плошками, кувшинами и всяческой снедью на огромных подносах и в глубоких чашах. Вокруг стола суетились, раскладывая еду, симпатичные девушки возрастом не более двадцати лет, больше похожие на искусных в сексе наложниц, чем на служанок при императорской кухне.

А возможно, это и были наложницы с определенными хозяйственными обязанностями, почему бы и нет? Трахнуть красивую служанку – обычное дело для нормального ориентацией барина-помещика! Ну… по крайней мере так описывают жизнь помещиков разнообразные исторические источники – на зависть современным похрустывателям французской булкой, тоскующим по жизни имперской России.

Почему-то все эти тоскующие по дореволюционной России креветки из офисного планктона считают, что в то время они обязательно были бы помещиками либо придворными и у них точно имелся бы гарем из крепостных девок. Хотя если полезть в родословную этих клерков, то можно легко рассмотреть их предков, пахнущих навозом бородачей, обутых в лапти и онучи и гнущих спину перед любым мало-мальски значимым барчуком. Только вот говорить об этом не стоит, если не хочешь получить сотню лопат дерьма с «голубого экрана», ибо тут же начнется сетевой срач и всплывут воспоминания бабушек, рассказывающих, какими князьями были их предки. И узнаешь, какое быдло ты, их неуважаемый оппонент. И вообще – мордовский гомик, а они как один графья.

Не дожидаясь приглашения, я уселся за стол и, забыв обо всем на свете, принялся набивать желудок, чувствуя, как постепенно возвращаются силы и как перестают дрожать руки и ноги. А когда вернулся в разумное состояние и стал способен воспринимать объективную реальность, то вдруг (!!!) обнаружил властителя этого государства, который сидел напротив меня и с интересом смотрел, как в моей глотке исчезают вкуснейшие яства, которые только можно купить в этом мире – начиная со всяких там крабов и лангустов и заканчивая черной икрой (да, она тут тоже есть!), а также пирогами с мясом зверей, очень похожих на земных лесных оленей.

Как оказалось, запивал я это все крепчайшим вином, привезенным с юга материка и отличавшимся очень даже коварным нравом – после пары кружек этого напитка человек не терял разума, но его ноги категорически отказывались идти по жизненному пути, подгибаясь, будто выпивохе переломили хребет. Я же вылакал как минимум кувшин это коварного и дорогого винища, и теперь император ожидал, что же со мной будет и стану ли я похожим на перевернутого на спину беспомощного жука.

Не стал. И когда император сообщил мне о коварстве напитка, я нарочно встал и прошелся по столовой, пытаясь поймать у себя хотя бы малейшее расстройство вестибулярного аппарата. Не нашел. Мой организм нейтрализовал действие вина, как и любого другого химического или биологического яда.

Да, да, алкоголь в больших дозах – самый настоящий яд, и мой организм в очередной раз утвердил меня в этом мнении. Вот только иногда так хочется хотя бы ненадолго потерять это свое такое важное и нужное свойство. Так хочется просто взять и нажраться. И забыть хотя бы ненадолго о своих проблемах и тяжких задачах.

Ну чего я вовремя отсюда не уехал, когда нашел свою подругу Агару и убедился, что больше ей не нужен? Жил бы сейчас с Рилой в ее суматошном доме или поехал бы с ней в южное племя к женщинам-амазонкам… если бы они меня к себе пустили, конечно. Путешествовал бы, рубил бошки грабителям, зарабатывал лечением людей и торговлей пряностями – жил бы как обычный подданный арканакского императора, а не собирался бы отправиться в пасть мерзким звероподобным каннибалам, рискуя потерять башку вместе со своей младшей женой.

Кстати! А почему бы мне не взять и не залечить ей «рану»?! Тогда бы можно было полноценно заняться с ней постельными утехами и не дожидаться, когда у нее все заживет. Ну и дурак же я, в самом-то деле! Сапожник без сапог!

Мне снова выделили карету с императорским вензелем, и снова меня сопровождал отряд охранников-гвардейцев, скачущих по бокам кареты справа и слева от нее.

Красивое зрелище, да! Это тебе не на автобусе до работы добираться! Чтобы потом сидеть в пыльном офисе, глядя на кислые морды клиентов, таскающих осеннюю грязь на размокших башмаках.

Я лорд! Я зять императора! Ради только вот этой торжественной поездки можно и нужно было отправиться в параллельный мир! Это ведь классно! А разве же – нет?

Глава 6

Выехали в путь мы только через неделю, и эта неделя была такой суматошной, такой без преувеличения безумной, что теперь, в дороге, я просто отдыхал, лежа на полке-топчане и сквозь сон слыша грохот колес, топот копыт, разговоры моих спутников. Вернее, спутниц.

Отряд в сто воительниц, лысых, как коленка, возглавляемых лысой же угрюмой бабищей лет сорока возрастом, выглядевшей, как земная бодибилдерша – только слегка постройнее, с учетом местной специфики (низкой силы тяжести). Все на загарах, которых мне все время хочется назвать лошадьми (рожки убрать – ну копия земных скакунов!), все увешанные оружием, начиная с мечей и кинжалов и заканчивая длинными пиками и маленькими дротиками черного дерева, «украшенными» с одной стороны пучками перьев для стабильного полета. Луки, пращи, копьеметалки – чего у них только не было. И все на себе! Все не моги сложить в телегу! Вдруг нападение? Вдруг выскочит враг?

Вот только броню надеть отказались. Наотрез. Чем меня немало раздражили. Видишь ли, им честь не позволяет драться в броне! Идиотки! Я сказал об этом женушке, но она только отмахнулась – мол, не лезь не в свое дело! Ну и не лезу. Вот только высказал, что обо всем этом думаю – ей высказал и предводительнице высказал, – отчего у той шрам на правой щеке сделался красным, как клешня вареного рака. Я даже думал, что бросится на меня с кулаками. Или замахнется мечом. Но женщина (ее звали Герда Виззар) промолчала и только крепче стиснула рукоять своего дурацкого деревянного меча. А жаль! Я бы вколотил ей в тупую башку кое-какие понятия о том, чего стоит ожидать от чужеземных захватчиков. Пока что вся эта толпа пребывала в неком эйфорическом настроении – ну как же, защитники отечества! Героини! Ведь почему северяне проигрывают битву? Потому, что у них нет таких вот защитниц! Таких великих воительниц!

Кстати, я так и не разобрался, почему у них там, на севере, нет своих сообщниц? Что, выперли северяне феминисток? Не потерпели наглых баб, беспрерывно строящих интриги и устраивающих свары?

Когда спросил Маурику, она только презрительно фыркнула и буркнула что-то о том, что Общество отринуло от себя Северный филиал, так как те бабы оказались махровыми еретиками. И большего от нее не добился. Конечно, можно предположить, что Северный филиал просто отказался платить дань в федеральный центр – в чем и выразилась их еретичность, но решил не делать преждевременных выводов. На месте разберусь, что там и как.

Эта самая неделя была занята со стороны Маурики сборами в поход, с чем, надо отдать ей должное, она справилась отлично, в дороге мы не испытывали нужды ни в чем. А с нашей стороны – с моей и со стороны Рилы (в основном) – хозяйственные нужды на местах. Приданое нужно было пристроить к делу! Принять по описи хозяйства (кроме отдаленных земель, конечно), целых три поместья! И как их оставить без надзора? Рила металась от особняка к особняку, исчезая с раннего утра до позднего вечера, и приходила измочаленная, будто ежедневно бегала многокилометровые кроссы. Инвентаризация, мать ее за ногу!

Три поместья, три управляющих. Кого поставить на управление поместьями? На кого можно положиться? Ясное дело – на своих. Тех, кого некогда спас от неминуемой и страшной гибели. Карнук, Диена и Норсана – бывшие рабы, а ныне доверенные мои слуги. Ну, а девушки еще и наложницы – правда, теперь у меня на них не хватало ни времени, ни сил. Две молодые жены, борющиеся за право со мной переспать, – какие тут, к черту, наложницы? Да и побаивались девчонки Маурику… рубанет еще, чтобы… силы из мужа не выкачивали! И воскресить хозяин не успеет! Лучше не рисковать. Да и откуда у них время на ублажение хозяина? Они-то тоже при делах! Пересчитывают, врубаются в дела.

Кстати сказать, для меня было настоящим откровением узнать, что все трое уже великолепно читают, пишут, считают. И что они разбираются в управлении поместьем. Хотя вот это как раз с моей стороны и глупо – а чем они занимались в МОЕМ поместье? То же самое и делали – «рулили» слугами, закупали продукты, следили, чтобы мои загары были ухожены, трава, где не надо ей расти – выщипана, а где надо расти – посажена. И что сложного? Деньги они не воруют, на удивление честные ребята, счет для трат на содержание поместий я открыл, отчет потом Риле предоставят – так что за поместья я совсем и не боялся. Справятся ребята! Если что – Рила потом с них шкуру спустит. Они ее хорошо знают – я-то пожалею, мне плевать на деньги, а вот прожженная, многоопытная купчиха знает и счет деньгам, и очень не любит растратчиков. Кости переломает! Но думаю, до этого все-таки не дойдет.

Прощались мы с троицей ребят очень даже трогательно – девчонки прослезились, а Рила даже предложила мне уединиться с ними где-нибудь в комнатке отдыха и как следует попрощаться. Но я отверг предложение, сославшись на то, что нет на то и времени, и сил. Чем немало расстроил и Диену, и Норсану. Но ничего – утешатся с кем-нибудь. Главное, чтобы без последствий!

Впрочем, профессиональных наложниц, которых готовили к постельных утехам с самого раннего детства, уж, наверное, научили, как уберегаться от последствий постельных безумств. Чего-чего, а в этом мире есть и специальная магия, и противозачаточные снадобья, в которых магии ни на медяк, а эффективности поболе, чем у земных пилюлек.

Не хотел я брать с собой Рилу. Долго уговаривал остаться, мол – надо и восточные земли прибрать к рукам, и с особняками заняться – с тем же моим личным особняком, который я купил за свои деньги. Но она наотрез отказалась. Мол, куда иголка, туда и нитка! Нитка, понимаешь ли… ну что толку от этой нитки, когда придется смотреть, чтобы ее не оборвали?! Ну ладно там Маурика – эта хоть мечом махать умеет, но Рила?! Да, на кулаках драться она умеет и пинается недурно. Но не бросится же она с голыми руками на закованных в сталь латников?!

Ох, и наплачусь я с ними всеми, это точно… В том числе и с воительницами. Толку от этих всех девок не будет совсем никакого. Даже заподумывал – а не отправить ли их назад, в столицу? Только вот сразу же пришла мысль о том, что откажутся девки меня слушаться, так что будет мне один позор и глумление. Какой я предводитель, если меня отказываются слушаться? Они смотрят на меня как на какого-то… хмм… нет, не тупого загара, но типа этого: лекарь, что он может?! Еще и два меча на себя нацепил! А махать-то ими умеешь?! Мущина! Ха-ха-ха!

Кстати сказать, я на самом деле нацепил на себя два меча. Стальной меч, и деревянный. Один стальной меч (тот, что забрал у бывшей Служительницы) я отдал Маурике – она только фыркнула и положила его в телегу, оставшись со своим любимым деревянным. Мол, она и с деревянным всех уложит! А сокровище пусть полежит.

На первом же привале, в деревне под названием Куоша, которая находилась в сорока километрах от столицы, я решил преподать урок всем этим дурам, не понимающим, с чем они собираются столкнуться. Научить, так сказать, уму-разуму!

А произошло это так: под вечер я выбрался из своей крытой повозки – хорошенько выспанный и готовый к великим свершениям, и тут же обратил внимание на то, как шепчутся, улыбаясь и подмигивая друг другу, пятеро молодых, не более двадцати лет от роду, девушек – стройных, красивых, слегка расстегнувших свои белые рубахи, потемневшие от прилипшей на них пыли.

Вот никогда я не пойму этих женщин – на кой черт отправляться в дальнее путешествие, надевая на себя белые кружевные рубахи?! Ну – красиво, да. И что?! Жара, пыль, поднимаемая сотнями ног и колес, рубахи тут же сделаются серыми, грязными, в разводьях! Их придется стирать, сушить – так зачем это пижонство? Однако они с каким-то тупым упорством нацепили на себя эту помесь комбинашки и пионерской рубахи и с гордым видом ехали на белых загарах – все такие дартаньяны-все-в-белом, а вокруг них… хмм… сексуальные меньшинства, которых они презирают. Нет, плохое сравнение, учитывая то обстоятельство, что как минимум восемьдесят процентов этих амазонок были лесбиянками и усиленно подчеркивали таковое обстоятельство – глазки строили, целовались и даже щупались, черт их подери! Сам видел, точно – сунула руку за пазуху и цап за сиську подружку!

Ууу… розог бы им всыпать! Или мужика подослать умелого…

Но речь не о том. Я своей эмпатией почувствовал, как пренебрежительно смотрят на меня эти феминистки, полностью уверенные в своем превосходстве, и самое обидное, что предводительница поганок, баба со шрамом, поддерживает их мнение не то что совсем, а… абсолютно! Она считала меня полным ничтожеством, как бойца! Мол, забрался в постель к их Служительнице, окрутил несчастную принцессу, которая раньше, как все нормальные бабы, лизалась с подружкой, сделал ее несчастной жертвой злого мужчины, а сам, кроме специального приспособления для угнетения женщин, ничего вообще и не имеет! «Барин, я готова, идите угнетать!» Эдакий коварный лекарь-соблазнитель, детей производитель, и больше ничего. Ноль! Пустое место!

Когда я попытался в самом начале пути кое-что объяснить этой бой-бабе, рассказать, какие опасности нас подстерегают, как им следует себя вести, – она только смотрела на меня пустым, бесстрастным взглядом, а потом прервала – мягко так, снисходительно, как неразумного мальца, заявив, что пусть лорд не беспокоится – здесь в отряде собраны лучшие из лучших, и каждая их них стоит десятка мужчин! Даже самых умелых и сильных. Потому что они сильны духом и телом, не то что…

Она не закончила, но я понял: «…не то что эти носители членов!» Гадость какая, а?! Ну ладно. Я вам покажу! Нет, ЭТО я покажу только моим женам. Я вам другое покажу! И оно вам не понравится!

В первый день мы прошли километров сорок – можно было идти и дальше, день еще не закончился, тем более что летние дни длиннее зимних, но большой трактир (и не один), наличие возможности как следует поесть и поспать, отвратили нас от идеи двигаться от темна и до темна. Успеем еще поночевать в чистом поле у ручья, под сенью сосен и под струями дождя. Пока что нужно пользоваться тем, что дает нам судьба – хорошую еду и хорошую постель. горячую воду, если уж на то пошло!

Ужин занял масимум полчаса – быстро перекусили в трактире, освободив место остальным желающим из отряда, и только лишь Маурика собралась отправиться в мойню, я поймал ее за руку о сообщил:

– Жена моя любимая… одна из двух любимых жен! А не желаешь ли ты поучиться владеть мечом, который я тебе подарил?

Маурика вытаращилась на меня так, будто я вдруг плюнул ей в глаза или гаркнул в ухо. Как если бы сказал такое, что нельзя говорить в приличном обществе. Ей, с младенческих лет занимавшейся единоборствами, сказать ТАКОЕ?! Это даже мужу непростительно!

Ах, как она красива! Глазки сверкают! Щечки покраснели! Пухлую губку закусила! Она прекрасна в гневе! Да, гнева много. Сказанул-то я громко, слышали меня как минимум десяток девок с мечами, и самое главное – предводительница, эта жестокая амазонка, валькирия, разорви ее бесы! Унижение, да!

А я подлил масла в огонь, глядя на то, как улыбаются, отворачиваясь, чтобы не было видно, соратницы Маурики. И не только улыбаются – кое у кого лица такие, что того и гляди хватят меня по башке, чтобы не святотатствовал!

– А вы, девочки, чего рожицы строите? Знаете, кто вы все? Глупые курицы, которые не представляют, с чем им придется столкнуться, и которые увязли в своей тупой гордыне! В своем невежестве! Вы неумелые, бестолковые, ничего не знающие и не понимающие дуры, не знающие ничего о правилах современной войны и не догадывающиеся, насколько они слабы и беспомощны!

Я нарочно понагнетал, пусть возмутятся, пусть вскинутся, как бешеные загары! Интересно будет посмотреть на их реакцию! И реакция последовала.

Тишина. Окаменевшие, бледные лица с закушенными губами. Потом – снисходительные улыбки и переглядывание – мол, мужчина, дурак – чего с него взять? Это же консорт принцессы, Служительницы! Глупая собачка, лающая на слона! Чего на него обижаться?

– Господин Лорд Манагер! Если бы вы были женщиной, сестрой, я бы вызвала вас на дуэль. Но вы не женщина и не сестра, и потому я лишь попрошу вашу жену урезонить вас, чтобы в дальнейшем вы не допускали таких ошибок!

Голос бабищи был одновременно и жестким, и мягким, снисходительным. Она прощала меня, понимаешь ли! Она предлагает Маурике сделать мне а-та-та! Неразумному дитяте! Ах ты ж, сволочь какая! Хе-хе-хе… ладно, я научу тебя жизнь любить!

– Я принимаю ваш вызов, госпожа Виззар, и с полной ответственностью заявляю, вы не сможете простоять против меня и пятидесяти ударов сердца. А еще заявляю, что вы ничего не понимаете в тактике войны с пришельцами. Вы все – совершеннейшие тупые загарихи, и я смогу это доказать любой из вас! Сейчас, потом, когда хотите!

– Хорошо, – спокойно кивнула Герда Виззар, ухмыльнувшись уголком рта, и посмотрела на солнце, все еще висевшее над горизонтом, как огромный красный шар. – Вон там удобная площадка. Каким оружием будете биться?

– Моим мечом. Без кинжала! – отрезал я и, взявшись за рукоять, вытянул из ножен мою «катану».

Собственно этот меч не был никакой катаной – просто слегка похож. В отличие от катаны, острие его не было срезано наискосок, а представляло собой острие по типу шашки или сабли. Да, именно на шашку он был похож, этот самый меч. Или на палаш? Может, и на палаш, но у палаша есть закрывающая руку гарда, а тут просто длинная рукоять, которая, кстати, могла служить и кинжалом, так как была заострена на конце.

Герда с интересом посмотрела на мой меч, явно отличающийся по форме от мечей ее сотни, но ничего не сказала и, отвернувшись от меня, пошла к колодцу, в стороне от которого имелась гладкая, утоптанная множеством ног ровная площадка между конюшнями и срубом колодца.

Там она легко выдернула из ножен свой меч, левой рукой – кинжал и, повернувшись к Маурике, вполголоса сказала:

– Не беспокойтесь, принцесса, я его не убью. Только слегка поцарапаю, обещаю!

Маурика стояла мрачная, как туча. Она-то знала, кто перебил всю верхушку Общества, и сейчас точно боялась не за меня, а за свою соратницу, а потому повернулась ко мне, грозно нахмурила брови и вытаращила глаза, мол: не вздумай ее убивать! Я этого делать точно не собирался, а потому весело улыбнулся и подмигнул ей правым глазом: не боись! Прорвемся!

Я оглянулся по сторонам и едва не расхохотался – удалось! Тут собрались практически все воительницы, бросив отдых и ужин! Если они что-то и любят больше, чем лизаться со своими подружками, то это дуэли и меряние сиськами. То есть кто главнее и кто самая-пресамая важная особа. Тут это сделать легко – просто разбей башку той, кто не верит в твою «самость», или проткни ей брюхо. Вот ты и выиграла спор! А на Земле? Интриги, мат в соцсетях, бесконечные поливания грязью и призывы забанить неугодную френдессу. Бесполезный и бесконечный спор! Нет бы взять в руки мечи и сойтись в честном бою!

– Итак, уважаемые сестры! – «Уважаемые сестры» глухо заворчали, мол, «тамбовская волчица тебе сестра!». Но я продолжил: – Сейчас я вам покажу, чего ожидать от иноземных захватчиков. Надо было это сделать раньше, еще до выхода из столицы, но где бы я вас всех там собрал? А тут все условия, не правда ли, уважаемая Герда?

– Господин Лорд, может, вы чего-нибудь все-таки покажете, а не будете продолжать воевать меня языком? Кстати, языком сестры владеют гораздо лучше, чем вы, мужчины!

Толпа захохотала, а Маурика снова покраснела – теперь от злости. Как они смеют оскорблять ее мужчину?! Ее мужа?! Опасаясь, что сейчас сценарий пойдет в другую сторону, я шагнул к Герде и встал в боевую стойку: обе руки на рукояти, клинок вдоль правой ноги, отставленной назад. Левая чуть вперед. Кстати – коварная стойка. И опасная. Удар снизу в пах – легко наносить, приятно, и очень трудно блокировать. Если не ошибаюсь, подобную стойку на Земле назвали «задняя стойка» или «длинный хвост».

Герда напала мгновенно, смертоносная и быстрая, как гигантский скорпион с двумя жалами. Жало-меч и жало-кинжал. Да, эта женщина видала виды, и ей не откажешь в умении. Отточенные движения, скорость – для обычного человека просто феноменальная! Но я-то не человек. Я – мутант!

Крак! Крак!

Два взмаха, и в руках женщины два коротких обрубка. Быстрый взмах, пока она не успела опомниться, и ее щегольская рубаха распорота сверху донизу, и на белой ткани расплывается красное пятно. Амулет, который висел у нее на шее, соскальзывает с перерубленного шнурка и падает под ноги, в пыль.

– Ты ее убил?! – с ужасом спрашивает Маурика, глядя на багровеющую рубаху своей воительницы, но я только мотаю головой:

– Нет. Царапнул. Сейчас залечу порез, и ничего не останется. Только небольшой шрам. Ну что, госпожа Герда, хотите повторить? Или хватит?

– У вас стальной меч! – яростным полушепотом отвечает разъяренная «госпожа Герда». – Это нечестно!

– А вы что, не знали, куда мы едем?! – строжею я голосом. – Вы что, тупые загарки и не знали, на что идете?! Вы – идиотки! Я все время пытаюсь вам рассказать, что вас ждет, но вы упорно не хотите этого понимать! Вы – никто! Вы – ничтожества! Если вы вступите в открытый бой с этими завоевателями – так, как привыкли, так, как умеете – вам конец! У них у всех стальные мечи! Этот меч раньше принадлежал им! И не спрашивайте, как он ко мне попал – у них все точно такие мечи, а может, и получше! Вам это ясно?! Нет?! Вы никогда не бились стальным мечом, а у него совершенно другие правила боя! Им в основном рубят! Вернее, секут! А вы привыкли колоть! И еще – вы видели, что стоит деревянный меч против стального?! Ничего он не стоит! Если вы подпустили врага к себе на расстояние удара – вам конец! Вот это я и хотел вам всем показать! А вы хихикали, дурищи! Вы рожи строили, загарки тупоумные! Тьфу на вас, дуры, позор империи! Нельзя быть такими тупоумными, такими самодовольными самками! С чего вы решили, что вы – самые сильные, самые умелые?! Кто вам это сказал?! Сами себя нахвалили, да?!

– У вас стальной меч… – снова пробормотала Герда, скривив губы и сморщив нос. – Если бы не стальной меч…

– Дайте ей меч! Деревянный! И мне дайте! – не выдержал, разъярился я. – Бой до тех пор, пока один из нас не упадет на землю! Согласна, Виззар?

– Согласна! – Глаза воительницы загорелись недобрым пламенем, и я понял – сейчас мне решили устроить показательную порку. За оскорбления, за нечестный бой стальным мечом, за то, что я – мужчина – унизил женщину. Жалкое существо с членом унизило существо высшее, самое умное, самое сильное! Подлец, одним словом!

– Не убивай ее! – выдохнула Маурика, но я упрямо мотал головой:

– Это уж как получится. Сейчас я ее научу жизнь любить!

Снова в стойку. Деревянный меч после стального кажется каким-то… хмм… хрупким, смешным… но это оружие. И если им пользоваться умело, если знать, как им драться, – можно победить и человека со стальным мечом. Как некогда японский великий фехтовальщик Мусаси – тот вообще один из боев провел с похмелья и обструганным лодочным веслом. Вот такой был ненормальный фанат мечного боя, помешанный на этом самом деле.

Я про него некогда читал – этот крейзи японец даже не мылся, потому что опасался врага, который может застигнуть его врасплох в то время, когда Мусаси заберется в ванну. Меня всегда занимало – как он вообще занимался сексом? С мечом в руке, усаживая на себя партнершу? А что – очень интересная позиция. Ты и прикрыт, как щитом, и меч наготове. Только кто будет заниматься сексом с такой немытой вонючкой? Если только под страхом смерти или за очень уж большие деньги.

Снова движение атакующей кобры, я пропускаю меч впритык к груди, блокирую кинжал молниеносным движением ладони и с силой, на встречном, рублю деревяшкой по ребрам воительницы. Удар страшный! Меч вообще-то острый, железное дерево – его тоже можно заточить. Не так, как стальной, но достаточно, чтобы рассечь кожу. И мясо. Особенно если врезать им от души рукой манагера, вскормленного бабушкиными пирогами на планете с двойной против этой силой тяжести! Да еще и мутантом, плоть которого усилена, можно сказать, армирована нитями, идущими через все тело от второго мозга – Семени, сидящем у меня в районе затылка.

Хруст костей! Вспоротое мясо! Рубаха разлетается в стороны под напором смертоносной деревяшки и тугой струи крови, фонтанирующей из открытой раны!

Воительница не упала. Она стояла, зажав рану руками, и недоуменно смотрела на меня, будто не веря глазам – как так? Как этот «ребенок» смог поднять боевой меч и меня убить?! А то, что в обычных условиях ей точно пришел бы конец, – в этом сомнения никакого. Я ее фактически убил. И сейчас она может наверняка умереть – от потери крови, если только я эту самую кровь не остановлю.

Но я отвернулся от нее.

– Кто еще? Кто еще хочет доказать, что она не болтливая хихикающая тупая девка, а боец? Ну?! Ифага, ты строила рожи, хихикала и говорила про меня гадости? Рассказывала своим подружкам, что я способен только лизать, да и то – неумело? (Маурика широко раскрыла глаза и схватилась за рукоять меча.)

Я подошел к Ифаге и молниеносно врезал ей по лицу ладонью, разбив губы и нос, отбросив шага на два от себя. Ифага еще не опомнилась, схватилась за разбитое лицо, а я уже шагнул в толпу:

– Жанар! Ты слушала эту дуру, кивала и подмигивала, вставляя замечания, что мужчины вообще ни на что не годятся, кроме как вставлять свой отросток. И то – делают это плохо. Что же ты теперь не хихикаешь?

Не успела. Была готова к удару, но не успела. Девки, я не человек! Моя скорость выше вашей… я не знаю, насколько. Но знаю, что гораздо, гораздо выше!

Я ей нос сломал. И сбив на землю, безжалостно пнул ногой в бок. И услышал, как в нем что-то хрустнуло.

А потом я начал раздавать удары всем – направо, налево, направо, налево, приговаривая:

– Чертовы сучки! Напыщенные ослицы! Я вас научу жизнь любить! Я вам в тупые бошки вобью немного ума!

Говорил я это по-русски, так что мой речитатив скорее всего приняли за какие-нибудь заклинания. Почему-то непосвященные считают, что «шаманить» можно, только выкрикивая какую-нибудь абсолютную чушь, абракадабру. Впрочем, я догадываюсь, почему они так считают – шаманы напустили тумана, мол, без хорошего заклинания ни полечить, ни файерболл запустить. А это совсем не так! Главное – ЖЕЛАНИЕ шамана. Главное – захотеть наколдовать! И если у тебя есть способности – колдовство получится. Нет способностей – и ты хоть обговорись хитрыми заклинаниями.

Через минуту не меньше десятка воительниц или валялись на земле с разбитыми рожами, или стояли на ногах, зажав ладонями кровоточащие физиономии. И только тогда я успокоился и подошел к Герде.

Воительница сидела на земле, тяжело дыша, держась за бок, по которому струилась тонкая змейка крови. Ей явно было совсем даже не хорошо – бледное, буквально землистого цвета лицо, прерывистое, сипящее дыхание, полуприкрытые, затуманенные глаза. Нет, а что ты хотела получить, выходя против такого, как я? Посмеяться хотелось? И куда теперь улыбка делась? Куда она убежала?

Наклонился к раненой, схватился за рубаху обеими руками и резко рванул ее в стороны. Полетели клочки ткани, брызнула кровь. Еще пара движений, и воительница была обнажена по пояс. Она тут же потеряла сознание и теперь лежала на спине, разбросав руки вдоль тела.

Да, хорошо я ее приложил! Ребра разрублены, сломаны – при достаточной силе удара кости прорубаются даже деревянным клинком. Кстати, меня так деревяшкой не порубишь. Мои кости гораздо прочнее, чем кости здешних аборигенов. Просто потому, что на Земле больше сила тяжести, а значит, моим костям нужно нести больший вес, и как следствие – в них больше кальция, и они плотнее. Крепче. И связки мои крепче. И мышцы сильнее.

Да, за время жизни на Машруме, возможно, они слегка и ослабли… БЫ. БЫ. Но… не у меня. К чему это я? Да к тому, что здешний народ не просто более хлипкий, то есть слабее, чем земляне. Они вообще более хлипкие – самой своей физической структурой! Мне бы так кости деревяшкой не переломали точно. Гарантия.

На залечивание ран ушло минут десять и целая прорва силы. Но что интересно – ни дрожи у меня в руках, ни слабости. Все-таки чем больше ты тренируешься в чем-либо, тем легче потом это делать снова. Тем меньше усилий затрачиваешь. Аксиома, точно!

Я не знаю, как происходит лечение. Как находят друг друга оборванные куски сосудов, как рассасываются в плоти куски раздробленной кости. Как скрепляются, прорастают друг в друга острые куски ребер. Это происходит, и я не хочу знать – как. Хмм… вру, скорее всего – хочу! Но знаю, что все равно этого не постигну. Примерно так же мы не знаем, откуда взялась Вселенная, что такое атом и почему мы вот такие, а не иные. Ну да, все можно прояснить божественным промыслом. Так легче, да. Боги все создали. Но кто создал Богов?

Когда убедился, что «предводительница команчей» вне опасности, перевел взгляд на толпу воительниц, которые стояли молча, с каменными лицами – кроме тех, кого я слегка помял. И ждали. Чего ждали? Ну… наверное, когда я пролечу их командиршу? Но в этом нужно было еще убедиться – того ли ждали.

– Ну и что застыли, как статуи? Побитые, обиженные – можете вызвать меня на поединок. Я разрешаю.

Молчание, потом одинокий голос с ноткой ехидства:

– Ну конечно… вызовешь вас! А потом валяться на земле с голыми сиськами?

Толпа загудела, послышались смешки, кто-то даже хохотнул. И тогда я, уже слегка успокоенный, скомандовал:

– Эй, вы… с битыми мордами! Становись в очередь, лечить буду. Глаза бы мои вас не видели! Тупые курицы!

Они и правда выстроились в очередь, и в самом конце – Ифага. И что интересно, заметил – ухо у нее было распухшим. А я ведь в ухо не бил! И только потом вспомнил, что краем глаза заметил, как моя воспитанная принцесса пнула оную Ифагу своей драгоценной ножкой прямо в башку, в ухо, да так, что девка потеряла сознание. И правильно! Нефиг мужа Служительницы, она же принцесса крови – позорить!

Кстати, а согласно земному статусу – кто я сейчас? Муж принцессы – кто? Принц? Или герцог? Герцог, наверное. Точно не помню, но вроде как он самый. Никогда не интересовался такими вещами, так что точнее сказать не могу.

Вылечив побитых и еще раз осведомясь, не желают ли они получить от меня удовлетворение… черт! Вот всегда об этом думалось – ну как гадко, двусмысленно звучит! А в данном случае – вдвойне двусмысленно! Что значит: «дать удовлетворение»?! Удовлетворить? Это КАК?! «Любит ли слонопотам поросят и КАК он их любит?» Говоря проще, без этих старомодных вывертов – предложил всем желающим-обиженным сойтись со мной в поединке. Хоть один на один, хоть всей толпой на одного – без проблем. Только вот лечить потом не буду – подыхайте! Желающих подохнуть почему-то не нашлось, и все вылеченные были отпущены на волю, оставив нас с Маурикой вдвоем. «Предводительницу команчей» тоже увели – переодеваться и отлеживаться после встрепки.

– Ну что, потренируемся? – предложил я, глядя на ушедшее до половины за горизонт вечернее солнце. – Ты должна знать приемы боя со стальным мечом. Они резко отличаются от сражения деревянным.

Маурика задумчиво кивнула, но вдруг резко мотнула головой, сказав:

– Давай не сегодня. Завтра. Настроения нет. И я хочу у тебя спросить…

– Что это такое было, да? – перебил я ее, криво усмехнувшись уголком рта.

– Именно так. Что это было? Зачем это представление?

– А затем, чтобы вы все поняли – мы столкнемся со страшным врагом, и чтобы в первые же минуты боя вас всех не положили, нужно знать, как с ними бороться.

– Ты – знаешь?

– Я – знаю.

– Откуда?

Очень хотелось назвать двугорбый или одногорбый источник моей информации (от верблюда!), но я не стал этого делать. Просто не поймет. Да и не хотелось грубить. Выдохся. Выплюнул уже досаду и злость, накопленные за первый день путешествия.

– Неважно. Главное – я знаю. И мне нужно будет поговорить с Гердой, обсудить с ней тактику боев с противником, облаченным в стальные доспехи и вооруженным стальными мечами.

Мдаа… давайте выработаем тактику против танков «Тигр» и «Пантера», имея на руках фитильную фузею! Ну вот что они могут противопоставить латникам, закованным в сталь? А ведь судя по донесениям с границы Северной империи – все так и есть. Стальные кольчуги, стальные пластины брони – какие, к черту, деревяшки?

Но да ладно – завтра, так завтра. По большому счету, особо и показывать нечего – руби, да и все. Парируй либо уворачивайся. А лучше всего – беги! Потому что у бойца с острой деревяшкой ни малейших шансов против латника с двуручником. Это аксиома.

– Наигрался? – Голос Рилы был насмешливым, а сама она благоухала чистотой. Душистое мыло, благовония – залог чистоты! – Пока вы тут дурочек валяли, я успела намыться! Идите, пока горячая вода есть, иначе ее эти дурищи растащат.

– Видела, как он их? – ухмыльнулась Маурика.

– Видела. Ерунда! Вот ты бы видела, как он однажды одной рукой положил целую толпу негодяев! Покрошил их на кусочки!

– А почему одной рукой? Почему не двумя?

– А потому, что одной у него не было! Враги отрубили!

Я усиленно моргал этой дурище, чтобы она заткнула свой фонтан, но Рила не успокаивалась, ее несло. И тогда я прибегнул к верному средству – хлопнул ее по заднице, да так, что женушка взвизгнула и стала усиленно потирать ягодицу:

– Ты чего?! Что я такого сказала?! Больно же! Синяк теперь будет! Лечи вот давай! Руки распускаешь! Вот же зверь!

Но я не обратил на ее причитания никакого внимания и, повернувшись, зашагал к гостинице, чувствуя на себе десятки взглядов со всех сторон. Ох, и перемоют мне сейчас кости! А вот нефиг было нести всякую чушь. При моем слухе – я слышу все, что говорят эти дурочки, даже если они отъехали на десятки шагов и думают, что услышать их невозможно. Собачий слух! Или волчий.

Горячая вода все-таки нам осталась. Мы с Маурикой быстренько сполоснулись и поднялись в свою комнату. Там стояла одна огромная кровать-сексодром, и прежде чем улечься, я внимательно обшарил это сооружение на предмет нахождения злостных насекомых, а еще осмотрел белье, нет ли на нем свежих и не очень пятен, напоминающих о том, что все придорожные гостиницы суть импровизированные бордели. Пятен найдено не было, я успокоился, завалился на кровать и замер, с наслаждением глядя в потолок, который не колыхался, не шатался и не сбрасывал на меня облако налипшей на него дорожной пыли. Нет, так-то я люблю путешествовать, но пусть мой возок оборудуют кондиционером! Иначе я не согласен!

Увы, долго разлеживаться мне не дали. Нет, я не о том, никакой оргии с женами не было. Раздался стук в дверь, и когда Маурика ее открыла (держа на всякий случай за спиной костяной кинжал), в дверном проеме стояла ранее поверженная мной Герда – бледная, строгая, решительная. Неужели снова начнет песню про то, какие мужики придурки, и вызовет меня на смертный бой? Ну… типа реванш! А что, эти бабы очень чувствительно относятся к оскорблениям и всякому такому посягательству на мораль и свободу. Морды-то я им побил! Глупыми курицами назвал! И как теперь ответят?

Но произошло совсем не то, чего я ожидал. Точнее, случилось то, чего я совсем не ожидал! Герда шагнула вперед, опустилась на колени и низко поклонилась, как простолюдин императору, упершись головой в половые доски рядом с моими ступнями (я сидел на краю кровати). И я замер, не зная, как на это реагировать!

– Господин лорд! Как победитель вы праве распоряжаться моим имуществом и моей жизнью! Я приношу свои глубочайшие извинения за неподобающее поведение моих сестер и мое лично! И вас, Служительница, я прошу простить всех нас за оскорбление вашего высокочтимого мужа! Не держите на нас зла, мы умрем за вас, если понадобится!

Я подумал с минуту в наступившей тишине и сообщил претендентке на мою милость, что умирать за нас не надо, за нас надо жить. И убивать врагов как можно больше. Это враги должны умереть, а не мы! А чтобы они умерли, мы должны выработать тактику, которую сейчас обсудим со всем возможным тщанием. А потом поднял ее на ноги и усадил за стол – бледную, прямую, как если бы она проглотила меч и рукоять его сейчас торчала у нее где-то в глотке.

– Герда, неплохо было бы пригласить и командиров десятков, – задумчиво протянул я, оглядывая потупившуюся воительницу, – сделаешь?

– Они ждут за дверью, – бесстрастно сообщила она. – Позвать?

Я кивнул, Герда встала, исчезла за дверью. Через минуту дверь распахнулась, и воительницы стали входить одна за другой и тут же плюхались на колени, упираясь лбом в пол. Через минуту пола не было видно за согнутыми спинами девушек, тихо сопевших в старые, вытертые половицы гостиничного пола.

– Мы! Умрем! За вас! Лорд! – Хор загробных голосов едва не заставил меня подпрыгнуть, я подавил смешок и беспомощно оглянулся на Рилу и Маурику, бесстрастно наблюдавших за происходящим. И выражение лица моей принцессы мне не понравилось – взгляд ее был очень злым. Очень! Естественно, при ней меня не обсуждали и не высмеивали – иначе точно была бы беда. Но она точно запомнила то, что произошло, и с рук это девкам не сойдет. Это было написано у нее на лице.

– Я вас прощаю! – торжественно заявил я. – Сядьте. Сидеть придется на полу, стульев тут у нас мало. Но это неважно. Вы воительницы, вам не привыкать к трудностям. Сейчас я вам кое-что расскажу и намечу тактику войны с пришельцами. Во-первых, скажите мне – вы сможете устоять против регулярной армии? Например, такой, какая есть у империи?

– Каждая из нас стоит пяти, а то и десяти имперских солдат! – надменно бросила крепкая, мужеподобная женщина лет тридцати по имени Авара.

– Авара, скажи – вот перед тобой строй имперских солдат, с их большими щитами, с копьями, с дротиками – как ты будешь против них воевать? – продолжал гнуть я свою линию. – У тебя тысяча сестер. Как ты разобьешь армию, подобную имперской?

– Я прикажу забросать их дротиками! Камнями из пращи! Стрелами!

– А потом? Ну, вот они стоят себе и стоят. Или медленно идут вперед, копья перед собой, а из-за щитов мечут дротики. Дротики у вас закончились. Стрелы и камни – тоже. Как ты их победишь? Они не дадут тебе подойти близко! Они не позволят тебе вступить с ними в столкновение! И что ты сделаешь?

Молчание. Потом неуверенно, с сомнением:

– Но мы никогда и не воевали против регулярных войск… мы и не должны воевать против регулярных войск!

– Вот! – подхватил я. – Вот теперь, надеюсь, вы поймете! А если перед вами окажутся регулярные войска той стороны? Да еще и одетые в стальную броню! Что будете делать? Представьте, что ваши мечи просто бесполезны – они не пробивают сталь. И тут же перерубаются стальными мечами. Что будешь делать?

– Я не знаю, – упавшим почти до шепота голосом ответил женщина. – Умру с честью.

– Не надо! – прогремел я. – Сказано уже: не умирать мы идем, а убивать! Убивать врага, который посмел войти на нашу землю! Который посмел убивать наших людей! Вы мне нужны – каждая из вас! Каждая!

– И что мы должны делать? – Герда посмотрела на меня снизу вверх. – Если все так сложно, если мы не сможем пробить их броню – что мы можем?

– Только убивать исподтишка, – вздохнул я, и одиннадцать гордых воительниц сделали постные морды, говорящие: «Как так можно?! Чтобы бить в спину?!» – Да, да – вы будете ползать под деревьями, вы будете набрасываться на врагов, когда они усядутся гадить (смешок, тихое хи-хи), вы будете стрелять из луков из-за деревьев, из-за кустов. Вы сделаете все, чтобы осложнить им жизнь как можно сильнее. Никаких прямых столкновений – если только этого нельзя будет избежать. Готовьте себя к тактике разбойничьих шаек. Это разбойники! Это каннибалы! И поступать с ними нужно так же, как с разбойниками! Итак – никаких открытых столкновений. Стрельба из луков, метание камней из пращи, дротики – вот ваше оружие. Я постараюсь сделать снадобье, которым вы отравите концы стрел и дротиков. Тогда любая царапина, которую получит враг, приведет его к гибели.

Переглянулись недовольные, но ничего не сказали. Ничего, когда посмотрите на врага вблизи, ваши понятия о чести поединка сразу испарятся. Уверен!

– Собираете все оружие с врагов, всю броню – надеваете на себя. И как я уже вам продемонстрировал – бой стальным мечом совсем иной, чем деревянным. И запомните, воительницы… наступает время металла. Все, доигрались с деревом. Теперь – только металл.

– Но это… святотатство! Это нельзя! – Одна из воительниц неверяще помотала головой. – Как отнесется к этому Храм?!

– А никак, – пожал плечами я, – а что сделает Храм? Если не будет металла – не будет и Храма. Не будет империи. Захватчики узнали дорогу сюда. Узнали, насколько легко добывать здесь и рабов, и все, что им захочется. И теперь они не забудут эту дорогу. Без металла мы им сопротивляться не можем. А значит, другого пути у нас нет, кроме как пользоваться металлами так, как хотим. Вот и все…

Я посмотрел в лица воительниц, взирающих на святотатца с ужасом и восхищением, и невольно вздохнул – трудно будет выбить из голов то, что вбивали в них тысячи лет. «Металл – зло! Металл – это от демонов! Металл – табу!» Вот и получили… Честно сказать, надежда у меня только на мои магические способности. Нет у меня веры в то, что толпа баб с палками в руках сможет победить вооруженных сталью конкистадоров. Помню я, что случилось с майя и ацтеками. Несколько сотен закованных в сталь, вооруженных мечами испанцев разогнали стотысячное войско умелых, сильных, кровожадных индейцев! Вооруженных только лишь деревянными мечами…

* * *

До Северной провинции мы добирались целых две недели, каждый день проходя минимум пятьдесят километров пути. Когда была возможность – ночевали в гостиницах и постоялых дворах. Когда возможности не было – на берегу ручья, озера или речки. Тракт, по которому мы двигались, пересекал материк с юга на север, прямой, как стрела, так что мы удалились от берега моря километров на двадцать-пятьдесят, в разных местах по-разному. Извилистый берег в общем и целом изгибался дугой, луком, северный конец лука находился как раз там, куда мы и направлялись. К столице Северной провинции городу Федаг.

Сама Северная провинция начиналась уже через двенадцать дней пути, километров за шестьсот от столицы империи, тут же мы впервые и увидели беженцев, которых задержали посты имперской регулярной армии. Фактически это был лагерь беженцев, которых солдаты уже с большим трудом удерживали на месте, – и для меня было загадкой, какого черта их здесь нужно было держать.

Когда я впервые услышал про то, что беженцев не пускают в центр империи, удивился, как вообще это возможно? Нет, не политически или морально возможно – власть не имеет совести, только соображения практичности или самодурство присущи любой государственной структуре. Технически как это вообще возможно?

А еще понял, почему Северная провинция – такая огромная заноза в заднице императора Арзума. И почему с ней очень трудно воевать.

Гигантский каменный пояс гор пересекал материк с запада на восток. Или с востока на запад – это уж кому как удобнее считать. Не очень высокий пояс – километра два высотой, не больше, а во многих местах и того ниже. Вот только обойти его можно было только в строго определенных местах. И одно из них, самое главное, было именно здесь, в этом месте, похожем на след от удара гигантского топора. Вид ущелья был таким, как если бы некий гигант рубанул по каменному хребту огромной секирой и прорубил в нем проход – длиной километр и шириной метров пятьдесят. Прямой, как стрела!

Когда я смотрел на это природное сооружение, то никак не мог поверить, что сделано оно не руками разумных существ. Если представить себе, что существует некая раса, которая способна рассечь горный хребет каким-то устройством вроде бластера, то… тогда все становится на свои места. Оплавленные, гладкие края скал, ровный, как стол, каменный пол прохода, и… все в общем-то. Тоннель без крыши, прорезанный в горном массиве. Делов-то, правда? Для инопланетян с бластерами!

Только вот ведь какая штука – никаких инопланетян не было, и бластеров никаких тоже не было. И откуда взялся тоннель – никто не знал. Просто он есть – Северный проход, как небо, как земля, как вода и воздух. И все так к нему привыкли, к тому, что он есть, что никто как-то и не задумывался – а кто же это все соорудил? И зачем?

Ну так вот: что может быть легче, чем запереть этот самый проход здоровенными деревянными воротами и не пустить за них толпу беженцев, пытающихся спастись от ужасов, творимых пришельцами? Они все равно не смогут пройти через горы, которые тянутся до самого моря и уходят в самую его пучину. Обойти можно только по морю, притом обходя материк по широкой дуге, ибо подойти ближе не дадут многочисленные рифы – родня этого самого горного массива. Его дети.

Командовал гарнизоном, удерживающим Северный проход, немолодой офицер имперской армии, в звании, соответствующем земному майору. Или подполковнику – примерно так. В оригинале его звание звучало что-то вроде: «Командир трехсотни». Это соответствует командиру земного батальона, неполного батальона.

Когда наш караван втянулся в ущелье и подъехал к закрытым воротам, пришлось вести переговоры с командиром гарнизона блокпоста. У него был приказ – никого не пропускать на ту сторону и не выпускать оттуда. И он собирался выполнять этот самый приказ, пока не поступит приказ другой. И никак иначе.

Я не пошел разговаривать со служакой – смотрел издали, как Маурика и Герда перекрикиваются со сторожевыми солдатами, как медленно, будто нехотя приподнимается вверх тяжеленная створка ворот, собранных из твердых, как сталь, бревен-плашек.

Как выходит майор и читает начертанный на куске пергамента указ императора, заверенный личной печатью и подписью. И только тогда ворота снова поползли вверх, открывая путь к другой створке ворот. Да, да – здесь было устроенно что-то вроде шлюза! Две створки на расстоянии примерно ста метров друг от друга – вначале поднимается одна створка, открывая путь определенному количеству людей, потом другая створка – после того, как закроется первая.

Там, где вделаны створки, – ущелье заужено каменными стенами, сложенными из огромных камней, скрепленных между собой известковым раствором. На стенах – башенки и зубья, как на Кремле, а еще – колеса, по которым и перекатываются толстенные, пропитанные черной вонючей смазкой канаты для подъема створок. Через ворота могут пройти две повозки борт о борт, но не более того. Узко.

В промежутке между створками ворот, прижатые к стенам по бокам тракта – строения по типу казарм – наверное, казармы и есть. В них живут стражи, охраняющие Северный проход.

Так мне рассказали мои спутницы, и все это я теперь увидел сам, когда повозка с моим отдыхающим телом медленно втянулась в межворотное пространство. Наш караван уместился на этой площадке весь, включая телеги и сотню бойцов, хотя и было довольно-таки тесновато.

Когда вверх поползла вторая створка, я все-таки вылез из повозки, решив поговорить с командиром блокпоста и только потом – с беженцами.

Командир Северного поста сидел у себя в башенке, построенной на площадке как раз посредине между первыми и вторыми воротами. Здесь, наверху, имелась более-менее ровная площадка, как и стены прохода, носившая следы обработки «инопланетным бластером». Либо магией, что скорее всего.

Башенкой я называю это здание только потому, что флаг, поднятый над этим квадратным сооружением из дикого камня, уж очень сильно наводил на воспоминания о рыцарских замках, украшенных подобными этому флагами, яростно трепещущими на ветру.

Кстати, ветер здесь дул совсем даже не слабый! Пока поднимался по деревянным лестницам, усиленно держался за перила, проклятые движения воздушных масс буквально норовили оторвать меня от ступеней и сбросить вниз, на головы моего бравого воинства. Внизу так не дуло, но оно и понятно – ворота перекрывали ущелье и ветру нельзя как следует разгуляться. А уж наверху, там, где он вырывается на свободу, ветер буквально сатанел, разогнанный, как в аэродинамической трубе, превращаясь в почти что настоящий ураган.

Вход в башню никто не охранял – заходи и бей майора по башке! Странно, кстати сказать. Война в трех днях пути, а у них такое раздолбайство? Непорядок!

И тут же понял – а кого ему бояться? Если «железные люди» сюда доберутся – так никакая охрана на спасет. А чужие здесь не ходят. Раз сумел подняться, пропустили охранники внизу – значит, это «свой».

Он как раз обедал, если можно такое назвать обедом. Кувшин, из которого по комнате плыл запах чего-то кисло-винного, кусок сыра, лепешка, огрызок сухой колбасы. Как-то бедненько для командира такого важного блокпоста!

Посмотрел на меня без всякого удивления, достал вторую кружку, предложил:

– Будете пить?

Я отрицательно помотал головой:

– Нет. Я не пьянею, а зачем пить, если не пьянеешь? Один лишь перевод продукта да противный вкус.

– Противный вкус? – Майор с сомнением заглянул в кружку. – Я как-то уже и не замечаю. Привык. Тут без этого дела с ума сойдешь. Одно спасение!

– За что сослали? – догадался я.

– Слишком самостоятельный. На язык невоздержанный. У нас не любят тех, кто говорит правду. Вот и сослали подальше от столицы.

Он отхлебнул большой глоток, кадык дернулся, и майор прислушался к своим ощущениям. Потом облегченно вздохнул:

– Охх… хорошо! Первый глоток всегда приятнее всего. Выпил, и знаешь, что скоро вся эта дерьмовая жизнь будет гораздо приятнее, чем раньше!

– Бедно живете! – кивнул я на огрызки, которые лежали на столе. – Что, некому приготовить обед получше?

– Да демон его знает… – пожал плечами майор. – Хороший ужин будет вечером, в таверне. А тут так… перекус! Закуска, чтобы желудок не болел. Задолбал, гад! Сегодня в сортир пошел – так кровь заметил в дерьме. Сдохну скоро! Да и поскорее бы уже… так все надоело, если бы вы знали, лорд!

– Знаете меня? – Я удивленно поднял брови. – Откуда?

– Ну я же не идиот! Догадался! – криво усмехнулся майор. – Уже донесли, что в повозке едет новый глава Северной провинции, а его охраняет сотня этих проклятых баб! Кстати, как вы сумели их заставить себя уважать? Еще не видел ни одной бабы из сестринства, которая хотя бы немного уважала мужиков. Ну такие стервы! А про вас стервы говорят с придыханием, чуть не молятся, как на свою проклятую бабищу Имдалу! Да не помянута она будет к вечеру…

– Морды им набил, – невозмутимо ответил я, и майор радостно рассмеялся, раскрасневшийся и довольный:

– Морды?! Да ладно! Ох и уважаю вас! Набить морды сестрам и остаться в живых?! И кстати, очень даже хороший метод! Дашь бабе по морде – она сразу тебя начинает уважать! Очень, очень правильный метод!

– А вы женаты, майор? – не выдержал я.

– Был, – посмурнел офицер. – Давно, в молодости. Она красотка была. Мы и прожили-то всего полгода. А потом она заболела и умерла. Я тоже заболел, но выжил. Желудочная лихорадка, тогда вся Восточная провинция ею заразилась, много людей померло. Лучше бы я тогда умер… Но да ладно, дела давнишние, вам не интересные. Говорите, что вас ко мне привело. Наверное, хотите узнать обстановку за воротами? Что делается в Северной провинции?

– Нуу… да! Не могли бы вы мне рассказать, какая там обстановка? Что делается? Сюда захватчики не доходили?

– Какая обстановка? – задумался майор, и его жесткое, грубое, покрасневшее от выпитого лицо посмурнело. – Вам как, прямо? Или красиво расписать?

– Прямо.

– Тогда вот так: жопа! Мы в полной жопе! И если захватчики дойдут сюда и у них окажутся специальные камнеметные машины – будет совсем плохо. Или если у них есть шаманы – а они точно есть! Северная провинция больше не существует, лорд. Есть разрозненные деревни, есть народ, который прячется по лесам, и есть беженцы, которые дошли до последней степени отчаяния и того и гляди ринутся на штурм ворот. И я не знаю, что с этим делать. Мои солдаты не хотят убивать людей, беженцев. Это не враги. Но если придется это делать…

Он не закончил. Налил себе из кувшина и выпил торопливыми глотками. А я подумал: «Спивается!»

– Давайте я полечу вашу язву, майор! – прервал я тягостное молчание. – Чтобы больше не было боли. Хотите?

– Вы можете?! – удивился мужчина и вдруг сдвинул брови. – Ах да! Мне же говорили! Вы шаман! Только у меня денег нет, простите. Беден!

– Какие деньги?! – нарочито возмутился я. – Вы оскорбляете меня, майор! Я просто хочу вам помочь – от чистого сердца, без задней мысли!

Соврал я. И задняя, и передняя, и боковые мысли у меня были. Но зачем ему об этом знать?

– Простите, лорд! – Майор грузно встал, и оказалось, что офицер на полголовы выше меня. Крепкий, широкоплечий, но уже с заметным животиком. Пива много пьет. Вина. – Я не хотел вас обидеть. Простите! Если сможете помочь – помогите. А то иногда так скрутит… хоть глотку себе режь, лишь бы боль прошла!

– Снимите мундир. Разденьтесь по пояс, – приказал я, и когда майор все это выполнил, приложил ладони к его животу.

Вся процедура заняла минут пять. Конечно, это все было менее затратно, чем заживлять смертельные раны, но… не так уж и просто. Ведь я не только и не столько лечил язву желудка, но еще и устранял накопившиеся в организме всевозможные «сбои программы». Майор хорошенько потрудился над своим телом, загоняя его в могилу, и мне стоило немалых усилий завернуть программу разрушения вспять и заставить клетки обновляться и делиться, как надо.

Кстати, живот у майора «пропал» – откуда-то ведь надо брать энергию для лечения? И сейчас офицер выглядел даже моложе своих сорока с небольшим лет – плечи у него и так были широкие, крепкие, а когда исчез лишний жир, скопившийся на животе и боках, талия стала тонкой, и ширина плеч стала совсем уж наглядной. Теперь он был похож на дворцового гвардейца – коим скорее всего раньше и являлся, судя по татуировке на левом плече. Такие делают себе гвардейцы, это я знал от Маурики. Рука с мечом. Типа – мастер боевых искусств, мечник.

М-да… похоже, что во дворце он неслабо почудил, раз его сослали в эту «дыру». Может, за пьянку? Скорее всего так и есть.

В конце лечения майор потерял сознание и едва не свалился на пол. Я удержал его, покрепче усадил на стуле, оперев о спинку, и тогда уже закончил лечение, добавив в него последний штрих и с некоторым ехидством ожидая, когда майор поймет, что же я все-таки с ним сделал.

Майор очнулся минут через пять. Медленно оделся, с удивлением осмотрев свой похудевший живот и с эдаким опасливым почтением посмотрел на меня:

– Да вы… великий шаман?! А я с вами так запросто! Мне из столицы донесли, мол, едет новоназначенный лорд, сослали за что-то в Северную провинцию, на верную погибель. А тут вон оно что?! Ох, простите, разболтался… лишнего сказал. Простите, лорд…

Майор протянул руку к кувшину, налил в кружку резко пахнущего пряностями вина и с видимым наслаждением вытянул жидкость из кружки одним длинным, безотрывным «запивом». Посидел секунд десять, отставив кружку, и… лицо его изменилось, побледнело, он вскочил и опрометью бросился к помойному ведру, стоявшему возле рукомойника! Из глотки майора фонтаном брызнула темно-вишневая жидкость пополам с полупереваренными кусочками колбасы и сыра, и в воздухе мерзко запахло свежей блевотиной.

А мне тут же вспомнился один из новогодних корпоративов, когда я набухался и потом всю ночь свешивался с кровати и рычал на тазик. Мне было очень, очень плохо! Кстати, интересно бы узнать, а как здесь, в этом мире называют «вертолет»? Это когда ты нажрался, лежишь на диване, а этот проклятущий диван вдруг встает «на попа» и начинает вращаться вокруг своей оси – все быстрее, быстрее и быстрее. Пока наконец центробежной силой из тебя не выбрасывает все содержимое многострадального желудка.

Брр… ужасное состояние! Чтобы уснуть, надо закрыть глаза. А закрывать их нельзя – потому что «вертолет». Не терпит мой организм алкоголя, ох, не терпит! Вернее, не терпел. Теперь мне на эту отраву наплевать.

– Ну и зачем? – Взгляд майор был обиженным, как у маленького ребенка, у которого отобрали конфетку. – У меня одна была радость! А вы ее отняли! И как теперь жить?

– Нормально жить. Нести службу, помогать людям. Например, тем, что вы можете открыть ворота и пустить их в Центральную провинцию. А не гнобить в лагере для беженцев. Неужели не жалко людей?

– У меня приказ. Приказ императора! Что я могу поделать? – Майор бессильно развел руками, посмотрел на испачканную рвотой ладонь и потянулся к умывальнику. – Что бы вы сделали на моем месте? Вот как бы вы поступили, имея прямой приказ императора не пускать беженцев в столицу и ее окрестности? А ведь они туда пойдут!

– У меня широчайшие полномочия. И я уполномочен принимать любые решения по поводу Северной провинции. И я приказываю вам открыть ворота и пропустить беженцев. Но не сейчас. После того, как я с ними переговорю. Можете мне устроить прогулку в лагерь беженцев?

– Ох, лорд… я бы вам этого делать не советовал. Люди злы на власть, люди доедают последние крошки еды… как бы чего не вышло!

– А что они вообще едят? Где берут еду?

– Что-то было с собой, что-то купили здесь, в северном городке. Но там теперь цены взлетели до небес – подвоза-то нет! Из центра никого не пропускаем! Ну, а в самой провинции, как я уже вам сказал… дела совсем плохи. Мы чем можем – помогаем. Я все накопления свои отдал – купил муки, мясного порошка, яичного порошка. Но это капля в море. Скоро начнут умирать. Начались болезни. Больных пропускать нельзя ни при каких условиях, а это значит… будет бунт. И скоро.

– Вы сами видели пришельцев? – прервал я его откровения. – Как они выглядят?

– Честно скажу, судя по рассказам беженцев – они не люди. И не потому, что выглядят не так, как люди, – мохнатые, огромные. Они еще… ну… нечеловеки! Они едят людей! На самом деле едят! Насаживают на вертел и жарят над костром, как оленя! Я вначале не поверил, думал, выдумывают. Но когда мне десятый, двадцатый, сотый рассказал то же самое – тут уже сомневаться не приходится. Все так и есть.

– Майор, у них есть шаманы?

– Говорят, что есть, – неохотно, после паузы сообщил вояка. – Только верить в это не хочется. Если у них есть боевые шаманы – нам конец. Разбить ворота огненными шарами – это дело всего лишь времени. Стой и долбай себе, пока не рухнут. Я видел, что умеют делать боевые шаманы. Им корабль сжечь – раз плюнуть!

– Проводите меня к беженцам?

– Ну что же… как знаете. Пошли! Только возьмите и вашу сотню стерв, а то нам точно башку разобьют. Сегодня у них какое-то бурление наблюдалось. Мне донесли, что вроде как собирались идти ко мне с требованиями. Мол, если я не открою ворота, то мне будет плохо. Как будто мне сейчас хорошо…

Мы вышли из башни, и в лицо тут же уперся своей тугой ладонью холодный ветер. Кстати, стало заметно холоднее – может, к вечеру? А может, ветер переменился и принес холод с побережья, оттуда, где даже летом снег не тает до конца, прячась по склонам гор и в глубоких оврагах. Да, это тебе не Центральная провинция, тут гораздо холоднее.

Мы спустились по лестнице на дно тоннеля. Весь мой караван был уже на северной стороне ворот, остались только воительницы из моей личной охраны, которые не отходили от меня ни днем, ни ночью, меняясь каждые пять часов. Их было пятеро. А еще остались Маурика и Рила. Куда они без меня? Где я, там и они. Я быстро объяснил им ситуацию, и как следовало того ожидать, Маурика тут же возмутилась:

– Какое нам дело до беженцев? Открыть ворота, и пусть идут, куда глаза глядят! Нам воевать нужно, а не устраивать их судьбу!

– Мау, душа моя, – вкрадчиво начал я. – Вообще-то это мои подданные. И твои в том числе! И не забывай, что именно они создают твое благополучие! Ты их отправишь в центр – и кто будет работать, кто будет платить подати? Нет, радость моя, мы попробуем их уговорить вернуться домой. А если не сможем, вот тогда пусть идут туда, куда хотят. И только так.

* * *

Лагерь беженцев находился на берегу ручья, несущегося по камням в сторону невидимого отсюда не очень далекого моря. Убогие хижины едва прикрывали изможденных людей от палящего солнца и холодного дождя. Ветки, тряпки, все, что смогли найти люди, – все было использовано для строительства этих нор, и выглядела новоявленная деревня в высшей степени убого и печально. Дети с голодными глазами и худыми руками протягивали к нам раскрытые ладони, прося подаяние, а я отводил взгляд, шагая между рядами вооруженных воительниц, и думал о том, что хорошо бы врезать по роже самодовольному властителю, который решил слегка подождать, чтобы научить бунтовщиков правильному отношению к своему законному императору. Козел ты, а не император! Морда поганая…

А еще меня донимала мысль – а чем кормить всю эту ораву? Даже если я потрачу все деньги, что у меня есть с собой, – надолго ли их хватит, этих денег? Что делать?!

Видя нашу процессию, люди подходили с разных сторон поселения, и скоро за нами уже тянулся хвост в виде толпы мрачных, угрюмых, молчащих, как небо перед грозой, людей. Мужчин здесь было совсем немного, в основном – женщины и дети. Это я отметил для себя сразу, как только вошел в лагерь. Причины такой ситуации я не знал, но решил выяснить это чуть погодя. Пока что надо поговорить с народом.

В центре лагеря обнаружилось что-то вроде площади, видимо, служившей для собраний. Тут же на ветке висела сухая доска и рядом с ней – отполированная дубинка. Видимо, для сбора слушателей нужно было лупить дубинкой по доске – ну что-то вроде земного рельса, в который лупили чем попало при пожаре или другом стихийном бедствии.

Я подошел к этому самому билу, кивнул на дубинку, и одна из воительниц взяла ее в руки и стала методично лупить по гулкой, звенящей доске. Получалось это не хуже, чем если бы она била в рельс – звон должно быть слышно и в самом дальнем уголке поселения, оттуда уже потянулись люди, которые не видели нашей процессии.

Выждав минуты две, я осмотрел стоявших передо мной оборванных, несчастных людей и громко провозгласил:

– Мое имя Лорд Манагер Северный! Я ваш новый лорд! Император прислал меня в провинцию для того, чтобы я ею правил и чтобы захватчики были выбиты с нашей земли на века вечные! Мы здесь с целью разведки, узнать, что тут происходит, и донести до сведения императора! Он готовит большую армию регулярных войск, и скоро захватчики будут наказаны за свои преступления! А теперь я хотел бы услышать о ваших нуждах! Что вам нужно, что вы хотите и как видите вашу дальнейшую судьбу! Кто будет говорить от общества? Мне не нужно, чтобы здесь сейчас начался птичий базар, говорить должны самые уважаемые люди, те, кому вы доверяете! Ну?! Есть такие?

Толпа загудела, головы повернулись куда-то в сторону, из толпы вышли трое – один был мужчиной в возрасте – седым, изборожденным морщинами, двое других – женщины. Одна лет сорока, в женско-мужской одежде, похожей на одежду аристократок столицы, другая старше, лет пятидесяти с лишним – эта в длинной юбке и кожаном жилете, очень похожая на первую женщину. Скорее всего – сестры. Настоящие, по крови, а не по обществу поклонниц статуи Имдалы.

– Я избранный староста этого поселения! – Голос мужчины был глухим и надтреснутым, как со сна. – А это мои дочери. Мое имя Зенал, это Ория (показал на «сорокалетнюю»), это Саран. Мы здесь что-то вроде судей, люди уважают нас за справедливые суждения. Я был судьей Федага. Могу я посмотреть на какие-то документы, подтверждающие ваши права как Лорда провинции?

Я кивнул и протянул Зеналу подписанный императором указ. Бывший судья быстро пробежал глазами пергамент, кивнул, поклонился – не очень низко, но достаточно, чтобы было видно всем стоящим вокруг.

– Приветствую вас, лорд Манагер. Наконец-то его величество заинтересовался своей провинцией и решил нам помочь. Я так понимаю? Вы прибыли, чтобы нам помочь?

Гул голосов смолк, все затихли, и в наступившей тишине я подтвердил:

– Я прибыл, чтобы вам помочь! Пока что в основном с целью разведать обстановку, но хочу вам сразу сказать – император собирает большое войско, которое скоро выйдет в поход. И мы сбросим захватчиков с нашей земли! Я обещаю вам – сбросим! Вы снова заживете прежней жизнью! Вернетесь в свои дома! Завтра мы откроем ворота, и вы сможете уйти в центр империи (шум, гул голосов, чей-то плач). Но я предлагаю вам остаться, немного подождать и вернуться домой, когда мы отбросим врага! Поймите, в центре вас никто не ждет. Где вы будете жить? Что есть, пить, где ночевать? Пополните толпу нищих? Так там и своих хватает! Возвращайтесь домой!

– Чтобы стать мясом для врагов? – выкрикнул женский голос из толпы. – Чтобы нас зажарили на вертеле? Как мою соседку Ану? Или насиловали и разрубили на части, как другую соседку – Гарду? Вы ничего не сможете сделать! Ничего!

Вперед вышла молодая женщина, максимум лет двадцати пяти от роду, – довольно-таки красивая, но неухоженная, встрепанная, в порванной и грубо зашитой одежде.

– Кто нас защитит? Вот эти девки?! – Она кивнула на моих охранниц, стоявших с каменными, бесстрастными масками-лицами. – Да враг их разорвет и даже не поморщится! А потом еще и трупы изнасилует! И вы нам предлагаете вернуться?! Да я лучше буду в борделе за деньги трахаться, чем меня будут драть пришельцы! А потом еще и сожрут! Нет уж, лорд, идите сами туда! А я уж как-нибудь сама по себе! Моего мужа убили перед домом – он пытался нас защитить! Они его даже не заметили! Пополам разрубили одним ударом! Моих детей увели! И я не знаю, что с ними! (всхлипнула, вытерла глаза кулаком). Меня насиловали три часа, пока я не потеряла сознание, и меня бросили, думали, я сдохла! И вы мне предлагаете вернуться?! Нет уж! Сами! Без нас!

Толпа одобрительно загудела, люди закричали, каждый пытался рассказать свою историю, и стоящий рядом майор оглянулся на меня, мол, видал? А я тебе что говорил?

И на душе у меня стало гадко. Действительно, что я предлагаю людям? Зачем? Вот если бы очистил их землю от врага, тогда – да. А так… болтовня сытого перед голодными.

– Хорошо! – Я поднял руку, останавливая гвалт. – Тогда я предлагаю вам вот что: я на свои деньги куплю продовольствие, мы постараемся помочь вам с постройкой временных хижин – на то время, пока не освободим вашу землю. Но это только для тех, кто останется здесь, в лагере. Моя жена (я указал на Рилу, тут же сделавшую большие глаза) зай-мется обустройством оставшихся здесь людей. Те, кто не захочет остаться, – вольны уйти. Завтра на рассвете ворота будут открыты. Идите, куда хотите. Повторяю – моя помощь только для тех, кто решит остаться и дождаться помощи.

Толпа снова загудела, все разом заговорили, а я махнул рукой – уходим. И мы пошли прочь, туда, где виднелись повозки нашего каравана. Нужно было обсудить план действий.

Глава 7

Первые следы нашествия я увидел через день пути после того, как уменьшившийся караван отъехал от Северного прохода. Сожженные деревни.

Нет более отвратительной и печальной картины, чем спаленный дом. А если он спален врагом, да еще и вместе со своими братьями-домами, – картина печальнее во сто крат. Запах гари стоит над черным пепелищем, запах гари и тлена. Как мне сказали местные жители, которые остались в лагере беженцев, в домах были трупы убитых врагом поселян.

Кстати, мне это непонятно – зачем убивать людей просто так? Зачем жечь дома? Ведь если ты собираешься захватить эту землю, так логичнее было бы сохранить бо́льшую часть мирного населения! Чтобы оно работало и приносило прибыль! А тут – взять, да и поубивать? А еще – сжечь дома, чтобы и возврата не было – тех, кто сбежал! Тупо на самом-то деле. Или я чего-то не знаю? «Язык» нужен. Мне нужен «язык!».

Могилы. Холмики, в оголовье которых вбит колышек с деревянной плашкой, и на плашке – имя погребенного. Углем, коряво, как умели.

Много могил, очень много! Кто хоронил? Те, кто успел убежать. Или не успел убежать…

Первого спасшегося мы увидели у второй деревни – когда-то она была очень большой, эдакий мелкий городишко с рядами домов, от которых теперь остались только угли и печи, понуро стоявшие посреди черного пятна как памятники счастливой жизни.

Беглеца заметила одна из моих охранниц – она показала рукой куда-то вперед, на опушку леса, пришпорила загара и галопом поскакала туда, где заметила подозрительное шевеление. Через пять минут привела ко мне молодого паренька, максимум лет четырнадцати от роду – крепкая рука воительницы держала его за шиворот старой, потрепанной куртки, предназначенной человеку явно гораздо крупнее этого селянина. Кстати сказать, на груди куртки имелся разрез, грубо заштопанный суровой нитью. Такой же разрез, сантиметров пяти длиной, – и на спине. С убитого отца?

– Не бойся, – максимально ласково улыбнулся и кивнул я мальчишке. – Мы приехали защитить вас. Я новый Лорд Северной провинции, ваш господин. Расскажешь мне, что здесь случилось?

– А вы что, сами не видите? – исподлобья глянул мальчишка, явно не собираясь ни бросаться мне в ноги, ни проявлять хотя бы минимум вежливости. – Защитники херовы! Эти бабы защитники, что ли? Или ты? Да вас один железнобокий разгонит, как овец! Что вы можете, защитники!

– Лорд, разрешите, я его вздую хорошенько, чтобы знал, как разговаривать с лордами? – вкрадчиво предложила девушка, и мальчишка дернулся, видимо, чтобы убежать. Но жилистая рука держала мальца очень крепко, как капкан зверя. Не вышло.

– Не нужно. Мы приехали их защитить, а не обижать, – вздохнул я и посмотрел на небо. Солнце стояло высоко, нам нужно было двигаться дальше, но… все-таки как-то надо разговорить мальчишку.

– Есть хочешь? – спросил я его и увидел, как мальчишка сглотнул слюну. – Мы сейчас встанем на обед вон там, у ручья. Приходи, я тебя накормлю, а ты мне расскажешь, что тут было. Договорились?

Мальчишка промолчал, а я кивнул воительнице:

– Отпусти его. Если не дурак – придет. А если дурак – дураки мне не нужны. Пусть катится куда хочет.

Девушка отпустила воротник, малец сердито поправил его и независимо зашагал к лесу. Мы все поехали за ним – ручей находился в этом направлении, я видел с седла. Там и удобная площадка для стоянки.

Да, у нас теперь не было никаких повозок. Все с собой, в переметных сумах. Я тоже на загаре, и после полуторадневного путешествия задница у меня уже слегка попривыкла. Мутировала, так сказать. А вначале – полный швах! В первый день к вечеру чуть не враскоряку ходил. Не привык я ездить на лошадях. Пешеход я, однако!

Все повозки и почти все припасы оставил в лагере беженцев. И там же оставил обеих жен. Со скандалом, не без этого! Они были в такой ярости, что чуть не набросились на меня с кулаками. Но я был непреклонен – им нужно остаться и организовать питание и быт этих людей. Маурика осуществляет силовую поддержку, Рила организует быт.

Зачем силовую поддержку? А затем, что наглые торгаши с обеих сторон Ворот задрали цену на продовольствие в несколько раз. И чтобы эффективно вести с ними борьбу, нужно иметь за спиной неслабую воинскую группировку. Ведь они-то тоже имеют охранников! А если объединятся? Это Север, тут народ отчаянный.

Опять же – вообще-то бунтовщики… могут и послать куда подальше посланцев императора.

В общем, наша эпическая битва закончилась моей полной победой. Да и в самом деле нужно было решать вопрос – люди в лагерь начали прибывать с новой силой, и тут скопилось уже тысячи три, не меньше. Имелись сведения – пришельцы совсем разгулялись, продвинулись еще ближе к Проходу, так что беженцам нужна была охрана. Вдруг какой-нибудь шальной отряд набежит и сюда? Прежде чем люди успеют уйти за ворота – порубят их почем зря. Восемьдесят процентов беженцев – женщины и дети. Хорошая добыча, которая и отпору дать им не сумеет. Мужья, сыновья, отцы и братья полегли, чтобы семьи сумели уйти из-под удара, и тем обиднее было бы погибнуть здесь, когда спасение уже так близко.

С собой я взял только двадцать воительниц – самых ловких, самых сильных и умелых – во главе с Гердой, которая клятвенно обещала моим женам (а главное – Маурике) умереть, лечь костьми, но не дать меня на поругание злым ворогам. С тем я и уехал.

Мы расположились на дневной отдых под сенью огромных сосен, теряющихся в небесах пушистыми вершинами. Вот сколько ни живу в этом мире, а все не могу привыкнуть к тому, что все здесь большое, высокое! Разумом понимаю, что высоту ограничивает сила тяжести и если сила тяжести в два раза меньше, так и сосны будут гораздо, гораздо выше! И не в два раза, а больше, много больше! Раз в пять – как минимум.

А может, это вообще и не сосны – мир-то другой, так что эти деревья вообще сами по себе выше ростом, чем земные аналоги. И эти деревья просто ПОХОЖИ на сосны. Просто все ужасно похоже на Землю, и потому мозг сам по себе проводит аналогии. А здесь все совсем не так. Например, даже рыбок, которые шныряют по ручью, – я не знаю. Они ярко-красные с синими пятнышками. И птичка, которая села на ветку, больше похожа на попугая в помеси с петухом – у нее гребень и яркое попугайское оперение. Это ИНОЙ мир! И забывать об этом не нужно!

Даже то, как я зажег костер, – иномирное. От моего пальца отскочил белый шарик перегретой плазмы, эдакая микрошаровая молния, и костер тут же с треском загорелся, облизывая пламенем закопченный котелок с налитой в него водой. Люблю я пить травяной отвар, аналог земного чая. Здесь его называют по-другому, но для меня он всегда был и остается чаем – как копорский чай, к примеру. Его же тоже именуют чаем, а он совсем даже не чай. Иван-чай.

Мальчишка пришел. Я специально приказал поставить еще один котел, в который накрошили вяленого мяса и крупы, похожей на рис (скорее всего это и был рис, опять же – название у него здесь совсем другое). Когда запах варева поплыл по роще, доходя до самых дальних кустов на опушке, малец скорее всего не выдержал и пошел сдаваться предводителю отряда лысых баб. Вообще-то на дневном привале мы не варим супов-каш, едим всухомятку – время дорого, но сейчас был особый случай. Типа – приманка!

– Положи ему каши, – равнодушно кивнул я моей телохранительнице Агане. – И лепешку дай. И кружку налей, да сахару-то не жалей.

– Перевод продукта! – фыркнула девушка и зачерпнула здоровенной ложкой из котла. – Жри, беглец! И другой раз кланяйся своему лорду, а то и башки лишишься… болван деревенский.

Мальчишка зыркнул на нее, промолчал, вцепился в поданную миску и стал жадно, обжигаясь и дуя на ложку, глотать густое варево. Я смотрел на него, и мне сделалось тоскливо – если с каждой деревни выжило по одному такому вот мальцу… совсем беда! Неужели всех поубивали да в рабство утащили? Ну хоть кто-то должен был ведь отбиться!

– Днем они пришли, – внезапно заговорил мальчишка. – Их было десять. Огромные, все в железной броне. С железными мечами. Сказали, чтобы мы собрали людей на площади – к старосте пошли.

– Стой! – Я вдруг понял. – Они СКАЗАЛИ?! Они что, говорят на местном языке?! По-арзумски?!

– Да, – пожал плечами мальчик. – Только как-то странно говорят… некоторые слова не сразу поймешь. Но так-то понятно. Только они не просто говорят, а это… рычат. Ну… как ругаются!

– Как команды отдают, да? Ну, а дальше что было?

– Староста сказал, что не будет собирать. Что пусть они уходят. Тогда главный достал меч и ударил. Разрубил отсюда (мальчик указал на плечо у шеи слева) и досюда (показал на бок). На две половины. А потом сунул руку в кровь и облизал…

Мальчик судорожно вздохнул и замер. Губы его прыгали, он никак не мог успокоиться. Потом собрался с силами и продолжил:

– А потом они схватили Зеру, соседку, мы с ней одногодки, порвали на ней платье и… Она кричала, а они все делали. А потом перестала кричать. Я смотрю, а они ее… в общем – на две половинки. Вдоль. Как свинью.

– Меня сейчас вырвет… – прошептала кто-то из девушек.

– А мужчины ваши? Они стояли и смотрели? – проскрипел я голосом, которого у себя еще не слышал. – Они что делали?

– А железнобокие, когда Зеру схватили, тут же несколько мужчин зарубили. И пока одни насиловали и разделывали Зеру, другие согнали всех в кучу.

– Да их всего десять! Де-сять! – яростно выкрикнула Герда. – Какие бы они ни были сильные, в стали, но навалиться на них толпой и задавить!

– Мы все боялись. Все думали, что, может, их не тронут. Уйдут, и все.

– А они не ушли, да? – глухо спросила Герда.

– Нет, не ушли… – безжизненно повторил мальчишка и поднял на нее пустой, смертельно усталый взгляд. – Они начали вязать девчонок, парней. А кто сопротивлялся – тут же убивали. Потом пошли по домам – убивали, вязали, убивали, вязали. Я спрятался в огороде, меня не заметили. Я им говорил – бежать надо. Но они не слушали. Отец хотел стукнуть одного палкой, так он ему меч воткнул. Куртка отцовская, видите – дырка. Это от меча. И мать зарубили. А братьев моих и сестер увели. Три брата и две сестры. Всех увели. Но не сразу. Они искали вино, нашли. Потом Зеру… жарили. На костре. И ели. Они пили вино, ели Зеру и насиловали девчонок. Утром всех нацепили на веревку и повели. Взрослых всех убили, кроме красивых девушек. Детей маленьких тоже убили. А перед тем, как уйти, сожгли дома. Один ходил и поджигал.

– Как поджигал? Чем? – прервал я страшный рассказ. – Факел?

– Нет. Он рукой махал, и шар вылетал. И сразу все вспыхивало.

– Шаман! – едва не застонал я. – Вот чего я и опасался! Вот это плохо. Он в броне был? Этот шаман?

Мальчишка подумал и медленно помотал головой:

– Нет. Этот был не в железе. У него вроде как деревянные были доспехи. Как у наших воинов.

– Ну что, слышали? – спросил я у притихших воительниц. – Этого врага вы хотели так запросто побить?

– Крестьяне! – горько хмыкнула Герда. – Даже отпор не смогли дать! Вечная история: «А может, меня не тронут?!» Кстати, малец, а куда тела убитых делись?

– А они их в дома затащили. Сгорели все. Я успел с отца куртку снять, холодно было. Ночью пробрался в дом, пока они сидели у костра, еды взял, куртку с отца снял. Припасов кое-каких взял, нитки, иголки – вот, даже заштопал дырку. А потом в лесу прятался. Грибы ел, когда еда из дома закончилась. Ну, а потом вот вы пришли.

– А чего не пошел к Воротам?

– А я знаю, где эти ворота? Да и кто там меня ждет?

– Да вообще-то ты как собирался тут выживать? – удивилась Герда. – Как жить-то, без еды, без крыши над головой, а ведь и зима придет!

– Не знаю. Может, землянку выкопаю. Не знаю! – Мальчишка пожал плечами и поник, сгорбился. – Думал… может, пойти в город? Там кто-нибудь все-таки должен был остаться! Там воины были, народа много. А мы же не воины. Мы – крестьяне. Ну что мы можем?

– То-то и оно! – зло сплюнул я. – Не учили крестьян обороняться, вот и результат!

– А если бы учили, и они бы взбунтовались? – пожала плечами Герда. – Тогда как? И так Северная провинция уже почти откололась от империи!

Она бросила на меня быстрый взгляд, и я вдруг понял – а откуда она знает про то, как откололась провинция? Но ничего не сказал. Может, Маурика рассказала? Впрочем, про бунт и бунтовщиков знают все в высшем руководстве империи. Могла и Герда что-то услышать.

– Тебе надо идти к Воротам, – сказал я, и мальчишка снова нахмурился, не глядя на меня, – мы дадим тебе продуктов на два дня. Дойдешь. Найдешь там госпожу Рилу и госпожу Маурику. Скажешь, – лорд Манагер прислал. Они тебя пристроят – будут кормить, найдут крышу над головой. А мы здесь в разведке, нам некуда тебя взять. Если встретим врага, придется быстро маневрировать, а то и драться, и нам будет не до тебя. Понял?

– Понял, – вздохнул парнишка. – А они вчера снова приходили!

Мы с Гердой переглянулись, и я удивленно спросил:

– Кто приходил?!

– Железнобокие. Они дальше прошли, вон туда! – Он указал куда-то за сожженную деревню. – Вчера вечером. Я их видел. Там деревня Иргол, поменьше нашей, но тоже большая. Дорога в нее через нашу деревню проходит.

– Да что же ты молчал?! – Герда звонко хлопнула по мускулистой ляжке и сжала пальцы в кулак, будто собиралась ударить мальчишку. Он испуганно отшатнулся, и я подумал, что сейчас малец сбежит, и только его и видали. Но он остался на месте.

– А вы меня спрашивали?

– Сколько их было?

– Не знаю, – пожал плечами парнишка. – Я спрятался в кустах и сидел там, пока не пройдут. Может, десять. Может, больше.

– Они скорее всего десятками ходят, – предположил я, – что-то вроде команды ловцов.

– Что делаем, лорд? – Герда вопросительно посмотрела на меня, стиснув рукоять меча.

– Что делаем… драться будем! Вот что, малец… пока что останься здесь. Мы вернемся и… в общем – жди.

– Поесть оставьте… а то вдруг не вернетесь. – Мальчишка отвел взгляд, и я усмехнулся: он точно уверен, что мы не вернемся.

– Герда, оставьте ему еды. И прыгаем на загаров! Догоним! Насколько я понял, они вначале захватывают, потом… пируют, а только после этого уходят. Скорее всего они сейчас в дороге, и может быть, даже близко от нас. Так что быстрее! И помните, что я вам сказал насчет этих тварей! Никакого ближнего боя – если только не длинным копьем! Налетели, ударили, отскочили! У нас преимущество – мы на загарах!

Через пятнадцать минут мы уже были в седлах. Посовещавшись минут пять, решили – оставляем переметные сумы с продуктами здесь – все, чтобы не мешали. Сложили под деревом и предупредили мальчишку – если упрет больше, чем ему позволено, получит порку.

Ну а потом – рысью! Рысью!

Через час напряженной езды уже начал различаться запах гари. Дым – тяжелый, удушливый, неприятный. А еще мой острый слух различил человеческие голоса – детский плач, стоны, рыдания.

– Стой! – приказал я. – Впереди, слушаем! Герда – отряд пополам! Справа и слева от дороги, за кусты! Дротики к бою! И боже вас упаси налетать на врага с мечом! Кто так сделает и ее убьют – я потом еще и отпинаю ее труп!

Девицы ухмыльнулись, но выглядели встревоженными и… нет, не струсили, но явно были не в своей тарелке. Оно и понятно – бой есть бой. И кто-то из них сегодня может и закончить свой жизненный путь. Как ни отгоняй эту мысль, а она все равно лезет в черепную коробку. Даже у меня…

Когда увидел идущих впереди колонны «железнобоких», то просто оторопел! Зверюги, самые настоящие зверюги! И дело не в том, что эти могучие крепыши, сверкающие на солнце своими доспехами, оставляли ощущение неодолимой мощи, нет! Звериные морды! Чертовы неандертальцы! Или что-то из той оперы – толстогубые, с выдвинутой вперед почти обезьяньей челюстью, приплюснутым носом, крупными белыми зубами и острыми клыками, сразу наводящими на мысль о плотоядности их хозяев.

Нет, скорее не неандертальцы, а… кроманьонцы? Да черт их знает! В общем, здоровенные бородатые дикари с блестящей стальной броней! И теперь я совсем уж понимаю, почему им не сопротивлялись, а если и сопротивлялись, то совершенно безуспешно. Ну куда, куда против этих зверюг с деревянным мечиком?! Даже с копьем – ну что ему копье, если броня задержит удар, а стальной меч спокойно перерубит деревянный шест, гордо именуемый копьем? Да этих тварей из пулемета надо расстреливать, чего уж там стальные мечи!

И тут же заметил шамана. Одетый в кожаную броню (почему-то я ожидал, что броня будет деревянной, но – нет), он шел вторым в колонне, и я сразу обратил на него внимание – именно потому, что при своей звероподобности он все-таки отличался от своих соратников. Не такой плечистый, не такой могучий, но… ну вот было в нем что-то такое, что меня, волшебника, и притягивало, и отталкивало! Не знаю, что именно… может, я как-то чуял подобного себе? Нет, совсем даже не Хранителя, не может быть Хранителем существо из мира металла. Хмм… пока что не может. Но, может быть, волшебник как-то чует волшебника?

Шаман, похоже, что меня тоже зачуял. Он вдруг издал какой-то рычащий звук, поднял вверх кулак и остановился, поводя головой из стороны в сторону, и будь я проклят, если он не «увидел» меня через густые кусты у дороги!

И тогда я подал сигнал к нападению, оглушительно крикнув во всю мощь своих усиленных голосовых связок:

– Атааакаааа!

Воительницы вынеслись из-за деревьев и тут же выпустили в противника два десятка дротиков, мелькнувших в воздухе, как стрижи. Увы, из всех дротиков хоть какой-то вред нанесли всего два или три – один ударил в подмышечную впадину врагу, два других чиркнули по мордам этих тварей и во-ткнулись в землю. Кровь на лице одного из захватчиков говорила о том, что дротик по крайней мере распорол ему или щеку, или подбородок. Точнее не видно, так как на заросшей бородой морде рану особенно и не разглядишь.

Остальные дротики врезались в стальные пластины на груди и животах и отскочили, не нанеся никакого видимого вреда.

Все «железнобокие» уже стояли с мечами в руках и были готовы к бою. Но хуже того – вперед пробирался шаман, расставив руки так, будто держал в ладонях что-то очень горячее, и эти самые ладони мерцали голубым светом.

Я похолодел! Сейчас моим девкам трындец!

И тогда ударил я. Моя правая рука размахнулась, и белый шар размером с большой апельсин, с треском разрывая воздух и оставляя за собой дымный след вроде инверсионного, что остается после реактивного самолета, метнулся вперед.

Я сам не ожидал того, что произошло потом. Это можно сравнить со взрывом снаряда стомиллиметрового калибра пушки – земля под ногами шамана, в самой гуще собравшихся врагов вздыбилась, поднялась фонтаном, и всех, кто был рядом, подбросило вверх, как если бы и в самом деле сюда ударил артиллерийский снаряд! Шаману оторвало ногу, повисшую на обрывках грязно-красной плоти, и он теперь вяло шевелился, бессмысленно глядя в пространство затухающими глазами. Из оторванной у самого паха культи фонтаном брызгала кровь, заливая лицо лежащего рядом предводителя «железнобоких» багровым потоком.

На ногах остались стоять только трое из чужих, но и те были ошеломлены взрывом и скорее всего даже не понимали, что же такое тут случилось и почему они ничего не слышат. Даже я, находившийся метрах в пятнадцати от места взрыва, слышал все, как сквозь набитую в ушные раковины вату, что же тогда говорить о них?

И тут налетели воительницы. Длинные копья, которые они возили с собой у седла, теперь были у них в руках и врезались острыми, заточенными концами в грудину стоявших на ногах разбойников. Не спасла кольчуга, не спасли стальные пластины – масса загара вместе с массой сидящей на нем воительницы, помноженная на скорость, и… кольчуга была прорвана, как бумажная, и острия оттопырили стальную рубаху с обратной стороны, на спине.

А потом вихрь, град ударов обрушился на шевелящихся, пытающихся встать на ноги «железнобоких»! Шлемы не защищают от ударов по голове тяжелой дубинкой из черного дерева. Шлемы вминались в черепа, и не спасала ни сталь, ни твердая, толстая кость черепов пришельцев, явно более крепких физически, чем люди этого материка.

К чести пришельцев нужно сказать, что как только пятеро из них, в том числе и предводитель, встали на ноги, так тут же попытались оказать сопротивление, встав в кружок и ощетинившись мечами. Но им не дали этого сделать – снова копья и снова разогнавшиеся до скорости автомобиля воительницы на загарах.

Уцелел только один – их главный, предводитель, здоровенный амбал, рычавший и пытавшийся рубануть мечом Герду, гарцевавшую рядом и прицеливавшуюся, как бы ловчее долбануть его по черепу.

Покончил с этим балетом я сам, лично взял дубинку и, подскочив к не успевшему отреагировать захватчику, врезал ему по затылку. Не очень сильно, только чтобы тот потерял сознание.

И только когда все уже закончилось, я позволил себе отвлечься и обратить внимание на пленников. До этого я будто отключил у себя восприятие всего, что не относится к бою.

Это в основном были дети и подростки, примерно от десяти и до шестнадцати лет. Старше я никого не увидел. Их ловко связали по трое в ряд, соорудив на шеях что-то вроде собачьих ошейников, а потом прикрепили друг к другу в своей тройке и к товарищам по несчастью позади себя. Получилось что-то вроде огромной гусеницы, состоявшей из двух сотен человек, не способных ни сопротивляться, ни бежать. Только стонать, плакать и… умирать.

Я прикинул – сделано так, чтобы если кто-то из ребят потерял сознание или просто ослаб – остальные тащат его на себе. А если кто-то умер – всего-то и надо, что обрезать веревку, и мертвец останется на дороге. Практичное зверство. Умелое. Видна долгая практика.

В уши снова ударил плач, и меня будто обдало холодным душем, сердце заледенело, и такая охватила ярость, что хотелось тут же взять этого мерзавца пленника и разрезать на маленькие кусочки! Только резать медленно, потихоньку, чтобы умирал долго, трудно, мучительно!

– Собирайте снаряжение! – приказал я и тут же опомнился. – Раненые, убитые есть?

Как ни странно – ни раненых, ни убитых не было. Хотя нет, двое воительниц получили ушибы, когда вылетели из седел, не справившись с загарами. Те взбесились, когда я сработал как артиллерийское орудие. Но похоже, что переломов не было, так что я оставил лечение «на потом», нужно было заниматься детьми.

И тут же в голову ударила мысль: а что делать с освобожденными? Куда их девать? И тут же принял решение: вначале дойти до сожженной деревни, посмотреть, что там делается, ну а потом уже и решать, что и как.

Около часа ушло на то, чтобы освободить пленников – снять путы, разрезать веревки. Потом детей отпаивали водой (они едва не умирали от жажды), строили на дороге, чтобы отвести назад, а тех, кто ослабел и с трудом мог идти (или вообще не мог), – сажали на загаров.

Всю броню и оружие с убитых собрали. Мечи и кинжалы тут же нацепили на пояса (Герда сама распределяла оружие – на всех не хватило. Чтобы не было обид – отдала самым сильным бойцам). Броню пока что надевать не стали – ее нужно было вычистить от крови, а еще – как-то исхитриться заштопать прорехи, возникшие после удара копьем.

Пленника раздели до полотняных штанов, сняв с него и рубаху. Ее отдали девчонке лет двенадцати, которая шла вообще голышом – на ней не было ничего, даже рубахи. Ее изнасиловали, а потом втолкнули в общий строй. Ее и еще семерых, таких же, как она, жертв насилия мне пришлось лечить на месте – они бы просто не дошли до деревни… их практически порвали.

Предводитель «железнобоких» на вопросы ничего не отвечал, только рычал, пускал пену и вращал глазами, как припадочный. То ли придуривался, то ли на самом деле загонял себя в боевой транс – по-большому счету, мне это без разницы. Главное, чтобы шел.

Идти он тоже отказывался, тогда я просто приказал привязать его на веревку к загару Герды и сообщил сраному берсерку, что даже если он сотрется до самого члена – останутся его тупая голова и не менее тупая задница, – а умереть я ему не дам. Потому что я шаман-лекарь. И он будет тащиться по земле и мучиться столько, сколько я пожелаю. Или же идет своими ногами – туда, куда я прикажу. А там посмотрим, что с ним делать.

Зверюга посмотрел исподлобья, будто оценивая степень моей готовности, а потом попытался ударить меня ногой – довольно-таки быстро, ловко и со знанием дела. Я поймал его ногу, свалил гада на землю и без всяких там особых палаческих изысков просто сломал у него два пальца на ноге. Вначале хотел оторвать, но передумал – мараться, потом руки мыть, да и лечить его не хотелось. А и так неплохо поболит. Потом приказал Герде трогаться и через несколько секунд уже наблюдал за тем, как камни и дорожные кочки оставляют на чудовищно мускулистом теле зверины сочащиеся кровью царапины. Так что вскорости пришлось негодяю вскочить на ноги и шагать следом за неспешно шествующим загаром.

Шли мы медленно, дети быстро идти не умеют, да и сил у них на это не было. К самому концу похода пришлось насажать на загаров всю мелкоту, которая совсем выбилась из сил, и я с тоской и злобой подумал о том, что больше половины пленников точно не добралось бы до места назначения. Какого места назначения? Этого я пока не знаю, но очень рассчитываю узнать от того, кто сейчас вышагивает по дороге, сверля окружающих ненавидящим взглядом из узко поставленных маленьких глаз.

Нет, это все-таки не человек. Вернее, не совсем человек. Вот точно я видел таких существ на картинках, посвященных образованию рода человеческого. Наших предков. И прекрасно помню, как там было сказано: «Неандертальцы обладали мышечной массой как минимум на тридцать процентов большей, чем у современного человека». Не знаю – неандерталец ли это, или кроманьонец, или вообще земные названия и мерки не применимы к этим существам, но то, что эта тварь гораздо мускулистее человека, сильнее его, массивнее, это уж без всякого сомнения. Стоит только на него посмотреть – порвет голыми руками! Не меня, но… любого, кто не я.

Идти пришлось совсем недалеко – уже за горой, на берегу озера, поросшего камышом, обнаружилось то, что некогда было довольно-таки большой и, надо думать, богатой деревней. И что меня удивило и даже порадовало (хотя, может, и грех говорить «порадовало» в такой ситуации), это то, что выгорела всего только треть этой самой деревни. Захватчики уничтожили домов двадцать, остальные остались целы, и… всем нам открылась ужасающая картина. Если в первой сожженной деревне эти твари озаботились тем, что спалили все дотла, побросав в огонь трупы, то здесь они почему-то не озаботились уничтожением следов своего побоища, и я увидел, что именно они сотворили. Трупами было усеяно все вокруг – улицы, палисадники, пороги домов. И видно было – люди пытались сопротивляться. Мужчины, женщины – они умерли, держа в руках дубины, жерди, все, что попалось под руку.

У одного мужчины лет сорока в руках были деревянные вилы со сломанными зубьями – похоже, что он успел воткнуть их в живот какому-то из негодяев. Вот только деревянные вилы – плохое оружие против стальной брони.

Рядом лежат крепкая женщина с дубинкой в руках и двое детей – примерно десяти и двенадцати лет, мальчишки. У них в руках палки. Бились вместе, плечом к плечу, и умерли как герои!

Мне хотелось выть, как раненому волку! Вот она, война без прикрас! Вот оно, настоящее зверство, о котором в учебниках истории говорится вскользь, скучно и сухо! А ведь и у нас на Земле все было так или почти так – и крестовые походы, и завоевания земель. Убивали, захватывали, обращали в рабство. А потом рассказывали, что несли свет диким, непросвещенным народам!

– Что будем делать с детьми? – Голос за плечом едва не заставил меня вздрогнуть. Слишком уж я ушел в думы, слишком «перекрылся». Так нельзя! Эдак и в беду попасть можно!

– Герда, выбери из старших детей кого-то пора-зумней и займись обустройством с их помощью. – Я слышал свой голос будто издалека, как сквозь вату. Что такое со мной? Неужели я переживаю за то, что мне предстоит сделать? О нет! Единственное, о чем я сейчас мечтаю, – это причинить пленнику как можно больше боли. Чтобы он жил и думал о том, что напрасно высадился на этот материк. Чтобы горько об этом жалел!

М-да… преступления арканакских рабовладельцев в сравнении с делом лап этих тварей кажутся детскими играми. Не хочется ни шутить, ни есть, ни пить. Только мстить, только убивать! И знаю, что моих сил на это скорее всего не хватит. Но я сделаю все, что возможно.

– И вот еще что, Герда… мне нужны две помощницы – самые крепкие, самые сильные. Нужно вкопать столб где-нибудь подальше, там, где не увидят дети, и привязать к нему пленника. Так, чтобы он висел на руках.

– А зачем вкапывать? Вон, столб с билом, видите, лорд? По-моему, очень удобная штука! Снимаем доску, вешаем ублюдка.

– Хмм… хорошо. Снимите с него штаны и подвесьте! Только не перепутайте, не за шею! Хмм… за руки! Не вздумайте его убивать, самих иначе, на хрен, поубиваю! Он мне нужен для допроса.

– Да что мы, дуры, что ли? – слегка оскорбилась воительница и тут же извинительно добавила: – Спасибо, лорд-шаман, за сегодняшнюю победу. С вами мы точно победим!

– Надеюсь, – вздохнул я. – И вот что еще… доспехи и меч этого ублюдка пусть вычистят и повесят проветриваться. Они мне понадобятся.

– Конечно, конечно! – с деланым энтузиазмом воскликнула Герда и тут же озабоченно спросила: – А как вы будете шаманить в стали? Я слышала, что сталь задерживает шаманство!

– На разведку пойду. Потом все объясню. И вот что – посмотри, есть ли больные или раненые дети. Лечить буду. И… пусть твои девушки займутся похоронами. И дети тоже. В общем, трупы должны лежать в земле. Для каждого отдельно могилу не ройте – сделайте общую. Но чтобы имена знали! Всех, кто похоронен! Дети должны знать, где лежат их родители. И братья. И сестры.

– Я все поняла, лорд… – Лицо воительницы стало старше лет на десять, усталое, измученное. Но потом снова отвердело, сделалось вырубленным из камня – воительница взяла себя в руки. Я это почувствовал.

Через пять минут рычащего и пускающего пену пленника протащили мимо меня туда, где на околице виднелся высокий столб с билом, а еще через десять минут дикарь уже стоял навытяжку – связанные у запястий руки вверх, ноги на земле. Абсолютно голый, если не считать естественной шерстистости, как и полагается предкам человека, едва отошедшим в уровне своего развития от обезьян. И меня почему-то неприятно удивил здоровенный член, болтающийся между ног – такие я видел только в порнушках с неграми и всегда был уверен, что там дело нечисто. Нет, не члены нечистые (хотя и это допускаю), а то дело, что таких членов не бывает в природе. Ну спрашивается – зачем человеку такая здоровенная штукенция, способная порвать женщине внутренние органы? Скорее всего режиссерский обман.

Но тут было совсем иное. Никаких тебе режиссеров, только сожженная деревня и чудовищно мускулистый дикарь, между ног которого чудовищно огромный член. И этим членом он рвал тела детей, подростков… Отрежу, тварь!

Иногда очень плохо, если у тебя развитое воображение, способное нарисовать картину. Ту картину, которую ты бы хотел не видеть никогда. И нигде. Ни в каком из миров.

Я посидел еще с полчаса, не глядя вокруг. Потом меня осторожно тронули за плечо:

– Мой лорд… меня прислала Герда, она говорит, нужно полечить детей. Вы в силах это сделать?

– В силах, только озаботьтесь ужином. После лечения мне обязательно нужно поесть. Еду найдете?

– Найдем, мой лорд! В кладовых деревни много чего есть! Не беспокойтесь! Все сделаем!

И я пошел за воительницей.

* * *

Было уже темно, когда я подошел к стоящему навытяжку врагу. Рядом горел костер – я попросил его зажечь. Мне нужно было как следует рассмотреть этого зверя, во всех цветах и подробностях. Именно зверя, потому что я не считал и не хотел считать его человеком. Слишком много сегодня положили в могилу трупов – женщин, детей, мужчин. А еще – кости. Обглоданные, со следами стального ножа и обгрызания. Детские кости.

Наверное, я не смогу больше есть шашлык. Или жаренную на вертеле дичь. Даже запах жаренного на костре мяса еще долго будет вызывать у меня тошноту. Вот оно, Зло! Настоящее, нечеловеческое Зло! Стоит, таращит глаза!

– Как твое имя? – спросил я, чтобы начать. Ведь с чего-то же надо начать? – Откуда ты пришел? И зачем?

В ответ – нечленораздельный рык и больше ничего.

Ладно. Попробуем по-другому. Беру из костра здоровенный сук с пылающим концом и тычу им в грудь пленника. Вонь от сгоревшей шерсти, треск, копоть. Противно. Рычит, пускает слюни. Может, и правда спятил? Но нет… я же чую! Изображает из себя безумца, чтобы его быстрее убили! Хитрая тварь!

Достаю костяной кинжал и легко, без замаха вонзаю в плечо. Потом начинаю медленно вращать по часовой стрелке, одновременно раскачивая, расширяя рану. Пленник стонет, рычит, плюется, норовя попасть мне в лицо. Я уворачиваюсь, вытаскивая кинжал. Струится кровь, пленник ухмыляется. Надеется истечь кровью, точно. Тогда поступим по-другому.

Захожу со спины – неприятно, когда тебе в лицо плюют всякие обезьяны, обхватываю пленника за грудь, прижимая к столбу. Ладони – на груди.

Импульс!

Рана закрылась, перестала кровоточить. А большего мне и не надо. Теперь не истечет кровью. А вот это сейчас ты попробуешь, этого ты никогда еще не пробовал! Лекарь не только лечит. Он еще может и причинять боль. Ты когда-нибудь слышал о нервах? Нет? И зубы не лечил? Знаешь, как больно, когда касаются обнаженного нерва? Не знаешь. Но сейчас узнаешь. Импульс!

Я слышал, как кричат от боли люди, но как кричит неандерталец – нет. И нет в этом ничего приятного. Главное – не перестараться. Болевой шок может и убить.

Не убил. Обвис, потеряв сознание. Но сейчас я тебя взбодрю! Импульс! Вздрогнул, очнулся, открыв глаза. Крепкая тварь! Очень крепкая.

– Будешь говорить?

– Я убью тебя! Я загрызу тебя! Я высосу мозг из твоих костей!

Импульс!

Крик. Потеря сознания.

Снова импульс!

– Будешь говорить?

– Я… тебя… убью…

Крепок! Очень крепок.

Импульс!

Одиннадцать раз. Одиннадцать раз мне пришлось «сверлить зубы» без анестезии, чтобы он сломался! Я бы точно не выдержал – и одного раза. Но, может, у него порог болевой чувствительности выше, чем у людей?

Нет, конечно, я не сверлил ему никакие зубы. Он весь превратился в один гигантский зуб, в нерве которого я ковырялся без всякой жалости и рефлексии. Я должен был сделать это, и делал.

– Я… буду… говорить!

Теперь он не рычал. Теперь он скулил и плакал. Обделался, обмочился и выблевал все, что у него было в желудке. И это самое содержимое желудка я не хотел бы видеть – никогда.

– Кто ты? И откуда приплыл? Как твое имя?

Звали его Рыарх Гаррот. Командир дюжины ловцов. Дюжина – само собой, вольный перевод. Прибыл он сюда на корабле под названием «Гордость Эрха». Эрх – государство в тридцати днях пути на северо-восток от Арзума. Сейчас на рейде стояли три судна, заполняемые пойманными рабами-пищей.

Насколько я понял, людей эти твари, именующие себя «настоящими людьми», используют и как рабов, и как скот для питания. Как баранов люди используют. Представить, что бараны разумны и у них есть руки и ноги – ну и вот. Потому ничего предосудительного в поедании людей Рыарх не видел. Как, кстати, и в насилии над людьми. Ведь когда нет самок своего вида – почему бы не использовать для этого овец? Или коз? Тем более что самки недочеловеков очень даже привлекательны, особенно молоденькие.

Кстати сказать, я читал, что за римским легионом всегда гнали стадо коз. И еда, и любовницы – главное за рога покрепче держать. Так что ничего нового в этом плане Рыарх мне не открыл.

Задачей ловцов было разбрестись вдоль побережья и найти деревни, населенные людьми. Захватить как можно больше людей и отвести их к месту сосредоточения – к лагерю «настоящих людей».

Себя они именовали что-то вроде «настощи» – видимо, производное от «настоящие». Слова этот настощ произносил вполне себе понятно, на языке Арзума или на родственном ему языке, но говорил их странно – глотая окончания, неверно ставя ударения. Как так получилось, что язык человекозверей и людей с севера Арканака, населивших Арзум, были очень похожи – этого я узнать не смог. Рыарх по земной терминологии был чем-то вроде сержанта, так что сведений об истории государства ожидать от него было просто глупо. Да и не нужно. Потом когда-нибудь разберусь, откуда взялись эти твари и почему владеют людьми. Пока что мне нужно было узнать главное: сколько их и как можно тварей уничтожить максимально эффективно.

Их примерно по сто пятьдесят человек на корабле, итого – около пятисот. Основная масса – ловцы, их триста пятьдесят. Остальное – команда. Но и команда участвовала в набегах, когда это было нужно.

Имелись и шаманы – на каждом корабле минимум по одному боевому шаману, а еще – трое шаманов-лекарей, один из которых был мной убит. Вернее, так: он и лекарь, и боевой шаман. Когда поисковая партия отходила далеко от стоянки, в ее состав включался шаман, так как само присутствие шамана обеспечивало безопасность ловцов. Ну, это все равно как придать некой группе бойцов автоматический гранатомет или же БМП с автоматической пушкой – победа наверняка обеспечена. Кто устоит против файерболлов? Если только другой шаман, но откуда они здесь, в глухих деревнях? Вот в столице провинции – да, там есть. Вернее, были. Город практически весь вырезан, и в первую очередь убивались именно шаманы, как представляющие особую опасность для наступающих агрессоров.

Так до конца я и не понял, зачем убивали местных жителей. Какой в этом смысл? Если собирались захватывать материк – зачем убивать тех, кто может принести прибыль? «Сержант» этого не знал. За каждого доставленного раба полагалась премия – серебряная монета. И каждый раб должен был быть возрастом не более пятнадцати лет и не менее десяти лет. Остальных – убить.

Вот, по большому счету, и все, что удалось узнать. Впрочем, и это немало. До того я о пришельцах не знал совсем ничего. Я выжал из этого зверя все, что было возможно, и когда закончил допрос, солнце уже выглянуло из-за горизонта. Этой ночью я не спал ни минуты. Как и мой пленник. Его мне пришлось пару раз поддержать импульсами оздоровления, иначе даже при его железном здоровье вряд ли бы он дотянул до утра в здравом рассудке.

– Мой лорд… – Кто-то коснулся моего плеча, я обернулся и встретился со взглядом Герды. – Мой лорд, какие будут приказания? Что будем делать с пленником?

– С пленником? – Я встал, разгибая затекшие ноги. – Что с ним делать? Хмм… мне он не нужен. Может, ты что-то придумаешь?

– Может, на кол его? Или лошадьми разорвем? – неуверенно предложила Герда, обнаруживая знания палаческого ремесла. – А может, живьем закопаем? Пусть его черви заживо едят!

Предложения были, без сомнения, достойными и вполне совпадали с моим видением судьбы этого типа, но мне пришло в голову иное:

– Знаешь, что… а давай отдадим его тем, кого он насиловал? Тем, чьих родителей он убивал, а братьев и сестер жрал? Пусть насладятся местью!

– Очень хорошее предложение! – искренне восхитилась Герда и тут же сбавила тон, глядя в мое измученное лицо: – С вами все в порядке, мой лорд? Помощь нужна?

– Нужна… – вздохнул я и попросил: – Мне нужно поспать. Иначе я просто упаду. И вот что, пока сам не проснусь – меня не беспокоить. Хорошо?

– Как скажете, лорд! Вам где постелить? Я сейчас подберу какой-нибудь дом поприличнее…

– Нет! Дайте мне одеяло и не беспокойте.

Герда недоуменно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Кивнула, повернулась, пошла куда-то в сторону домов. Через десять минут вернулась со свернутым в скатку шерстяным одеялом, которое вручила мне так же молча, не говоря ни слова.

Место я выбрал возле озера, под сосной, на траве, подальше от воняющей тленом и гарью деревни. Разделся донага, одежду положил рядом с собой, под одеяло, с другой стороны – обнаженный меч. Ну… так, на всякий случай. Мало ли что случится… Накрылся одеялом с головой и блаженно «растекся» по земле, отдаваясь инстинктам, подсказывающим мне то, что я должен делать. А должен я был набрать «пищи» для восстановления изрядно потраченного запаса энергии. Дерево или не дерево, в конце-то концов!

Я не знаю, из чего состоят корешки, которые полезли из меня, стоило лишь им это позволить. Что это – нервы, сосуды, мышцы? Белые нити, которые пришпилили меня к земле и начали качать в меня все то, чего так жаждет мое тело. Да какая разница? Разве от того, что я не узнаю подробности моего растительного питания, мне будет менее «вкусно»? Мне очень хорошо! И вот в такой момент ты начинаешь понимать, что быть деревом не так уж и плохо! А может, даже и очень хорошо. Лучше, чем человеком. Наверное.

* * *

Отдохнувший загар весело шагал по дороге, постоянно пытаясь снизить темп движения. Есть такая пакостная особенность у этих животин – если его не подгонять, в конце концов остановится и будет просто жевать траву. Нет, ну так-то я его понимаю! На кой черт нестись куда глаза глядят только потому, что тебя погоняет твой наездник? Сидит, ножки свесив, и лупит тебе в бока каблуками! Давай, мол, беги, да не останавливайся! Нефиг тебе травку щипать да в тенечке валяться!

– А вот видал, мерзавец! – показываю загару кулак, и пегая скотинка, наводящая на воспоминания о д’Артаньяне с его оранжевой лошадью, косит на меня шальным глазом и заметно прибавляет ход.

Я тоже выспался. Сутки проспал, не вставая! Слышал, как ко мне кто-то подходил – видать, послушали, не помер ли я. Нет, ну правда, если кто-то не встает со сна сутки подряд – все можно подумать. В том числе и самое худшее! Но все-таки никто не сдернул с меня одеяло и не попытался реанимировать. Ну я же сказал, чтобы не трогали, – вот они и не трогали. Дисциплина!

Уйти в одиночку стоило большого труда. Герда категорически отказалась оставить меня одного, справедливо мотивируя это тем обстоятельством, что Служительница, она же по совместительству моя жена, снимет с нее за это скальп и прибьет его к луке своего седла. И будет права! Потому что отпускать меня одного, без защиты и помощи, – это совершеннейшая подлость и она, воительница, своего лорда не оставит.

В общем, пришлось пообещать, что, если она пристроится сама и пристроит ко мне своих подручных, я всех их погружу в сон на неделю, а потом все равно уеду. И вообще, неповиновение своему лорду – это преступление!

Кстати, как-то странно все это. Я и сам не заметил, когда воительницы начали называть меня «мой лорд». Я-то ведь НЕ ИХ лорд! Я лорд Северной провинции, да и то так… можно сказать – номинальный. Ради одной задачи. Наверное. А они все жители Центральной провинции!

И вообще свободные воительницы ну никак не подчинены лорду, у них свой «лорд», эта самая Служительница, ныне – моя жена. Может, они перенесли свое отношение к Служительнице на меня? Да вряд ли… в самом начале путешествия вон что вытворяли. Пришлось даже задать им трепку!

Кстати, все те, кому я нахлестал по мордасам, – все были здесь, со мной. Сами попросились. И служили мне не за страх, а за совесть. Стоило только бровью повести – бежали, как собачонки: «Мой лорд! Мой лорд!» Уверен, прикажи я, они с готовностью запрыгнули бы и в мою постель. Даром что любительницы своего пола. Впрочем, в этом отношении я всегда придерживался такого мнения, что настоящих, истовых лесбиянок – раз, два и обчелся. Остальные или придуриваются, или любят и мужчин, и женщин. Просто вот принято у них изображать из себя эдаких суровых баб, чурающихся мужского… хмм… плеча, вот и маются, понимаешь ли, такой дурацкой дурью. Если только есть дурь не дурацкая…

Утром я позавтракал вполне добротной пшенной кашей с маслом, отказавшись есть жареное мясо (Ну не могу есть мясо, и все тут! Как бы с такими делами-то и веганом не сделаться! Как увижу жареное мясо – так и вспоминаю… обглоданные детские косточки… брр!), запрыгнул (как завзятый ковбой!) на уже оседланного отдохнувшего загара и отправился в путь, стараясь не оглядываться и не делать ручкой угрюмо стоявшим и смотревшим мне вслед воительницам. Им приказал оставаться на месте, дожидаясь здесь, а если через неделю меня не будет – ехать к Маурике, удостоверившись, что жизням оставшихся в деревне ребят ничего не угрожает.

Что делать с детьми, я пока что еще не решил, отложив принятие решения до моего возвращения с побережья. Пока что пусть обустраиваются, отдыхают. Еды у них хватает – людей мало, а погребов много. Опять же – можно и поохотиться. У них не менее половины – вполне взрослые ребята и девчонки 14–15 лет. В общем, не пропадут. Тем более что сейчас лето, тепло.

Вот к зиме уже надо будет думать, что и как. Вряд ли эти дети с подростками выживут самостоятельно. Хотя… кто знает? Дети селян, они привыкли работать и знают, как жить на земле. Может, и сами проживут. В любом случае пока что я сделал все, что мог. Жаль, что не успел раньше…

Броня пленника лежала в переметной суме. Пока что надевать я ее не стал. Броню вычистили, теперь никаких следов крови. Что сталось с этим уродом, я не знал и знать не хотел. Герда пыталась мне что-то рассказать, но я ее тут же остановил, спросив лишь – получил ли он сполна. Она подумала и кивнула: «Сполна! За все!» И больше мы об этом не говорили.

Судя по всему, лагерь пришельцев находился примерно в дневном переходе от того места, где мы оставили основные запасы продовольствия и лишние вещи. Я к вещам не пошел – воительницы вернутся, заберут мальчишку и привезут барахло. Мой путь в другую сторону.

Ехать было легко и приятно. Я уже привык к езде в седле и практически не испытывал никаких неудобств – ехал себе да ехал, покачиваясь в такт движению загара и время от времени бодря его животворящим кулаком. Остановился на ночевку еще засветло, пройдя, по моим ощущениям, не менее сорока километров. Ехать дальше верхом не рискнул – могут выставить посты и заметить. А мне этого пока что не надо.

Расседлал загара, стреножил его и оставил пастись возле бивака. Седло и все вещи сложил под густую, раскидистую елку, постаравшись как следует запомнить местонахождение вещей. Возвращаться пешком мне уже не хотелось. Старая истина – лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Не очень долго посидел, поужинав куском лепешки и острыми приправами из соленых трав, запил слабым пивом, оказавшимся в здоровенной фляге, которую дали мне в дорогу. Пиво было теплым, а потому противным, но пить все равно было больше нечего, так что пришлось глотать эту кислятину, отрыгивая густым хлебным запахом.

Нет, теплое пиво любят пить только алкаши и совершеннейшие придурки. Я за ледяное пиво из холодильника!

С собой брать пиво не стал, оставил под елкой. Во-первых, тащить лишний вес, во-вторых, если уж так сильно почувствую жажду – укоренюсь, и никаких проблем. То же самое насчет еды. Честно сказать, я и вообще мог бы не есть привычную человеческую пищу, но не хотелось совсем уж превращаться в завзятого мутанта. Да и нужно было поддерживать желудок и все, что к нему прилагается, в нормальном людском состоянии. А то ведь совсем усохнет!

В путь вышел уже глубокой ночью. Видел я в темноте не хуже, чем днем, – только цвета блекли, больше все серое да черное. Но какая разница мне, какого цвета морда захватчика? Главное по ней попасть! И попаду. Если придется.

Дорога здесь одна, и выводит она как раз на столицу Северной провинции. Туда, где у городских стен обосновались захватчики. Одному человеку легче проскочить и посмотреть, чем толпе, да еще и такой примечательной толпе – лысые головы моих спутниц выделяются ох как издалека! Я даже подумал, что поторопился с эдакой особой приметой. Стоило бы мне вернуть волосы Маурике. Но ведь и никогда не поздно это сделать!

Немного не рассчитал по расстоянию, да и шел медленно, так что на месте оказался уже под утро, когда солнце уже вынырнуло из самой глубокой ямы океана, но еще не высунуло руки-лучи из пучины. Небо едва-едва серело на горизонте, а звезды еще не погасли на небосводе, сияя, как бриллианты в два карата величиной. Небо здесь чистое, никаких тебе смогов и пыльных бурь – это север, а вокруг море. И заводов, загаживающих экологию, совсем никаких. И я собираюсь нарушить эту идиллию, наставить заводов… если получится, конечно! Прогрессор хренов…

Вначале почуял запах дыма. После свежего лесного воздуха шибануло в нос, как из выгребной ямы. Теперь у меня запах дыма и каннибализм четко связаны друг с другом. Паскуды, а?! Я ведь шашлык любил!

Потом, осторожно пробравшись через деревья, заметил костры. Их было четыре, этих костра – как раз по периметру огромного загона-кораля для скота. Высокие заостренные бревна были вкопаны так плотно друг к другу, что невозможно было бы просунуть между ними и ладонь. Метра четыре высотой, не меньше! Длину периметра определить с первого взгляда сложно – метров сто? Или меньше? Не с чем сравнить, а без сравнения определить длину (или ширину?) невозможно. Только примерно, ориентируясь на рост охранников.

Вначале подумал, что эта изгородь уберегает от неожиданного нападения, ну вроде того, как римские легионеры на каждом биваке строили свой лагерь, для чего каждый раз копали рвы, насыпали валы и вкапывали колья, которые тащили с собой, как завзятые мулы. Кстати сказать, они себя и называли мулами, потому что каждый легионер нес на плечах все свое снаряжение плюс те же самые колья. Тяжело, однако.

А потом я передумал. Не похоже это на временную крепость. Не крепость это. Концлагерь. Даже вышки похожи на те, которые ставили киношные фашисты – только пулемета не хватает! Впрочем, почему только фашисты? Любой лагерь охраняется вышками. И лагерь заключенных, и военный лагерь.

Но этот точно был концлагерем – как пахнуло ветерком с моря, так я чуть не выблевал! Запах нечистот, смешанный с запахом тлена.

Снова вспомнилось, что читал о рабских галерах. Галерники ведь намертво прикованы к веслам, так что испражнялись под себя. Между рядами кандальников ходил человек со скребком, именуемый на флоте «профос» – он убирал дерьмо из-под лавок. А еще он исполнял на судне обязанности палача – казнил, пытал, сек. Так вот – рабские галеры воняли так, что невозможно было находиться рядом с ними под ветром, и если бы такая галера попыталась подкрасться к врагу ночной порой, используя весла, – это у нее бы не получилось. Вонь выдаст.

Вот и тут – точно рабский лагерь. Никаких сомнений. Восемь человек возле костров поддерживают огонь и освещают стены, чтобы рабы не исхитрились разбежаться. Мало ли какие отчаюги среди них найдутся. На вышках – лучники. Сколько – не знаю. Эти будут стрелять по любому подозрительному объекту. Или субъекту. Не пулемет, но тоже неприятно. А если в башку – смертельно!

Позади меня что-то подозрительно хрустнуло, и я мгновенно и бесшумно метнулся в сторону, уходя за кусты. Все-таки меня ведь учили акома, непревзойденные бойцы, а еще – следопыты, для которых джунгли – дом родной. Научили ходить бесшумно! А тут кто-то практически ломится через лес, неумело ставя ногу – возможно, что сослепу.

Прижался к сосне, затаил дыхание. Когда человек поравнялся со мной, я протянул руку и, зажав ему рот рукой, приставил кинжал к горлу. Стальной кинжал, острый, как бритва!

– Убита.

Герда попыталась дернуться, но я ее держал со всей силой модифицированного землянина, так, что даже и дернуться не могла. И так я простоял секунд тридцать, пока женщина не оставила попыток освободиться. И только тогда отпустил.

– Одна?

– Нет. Пятнадцать.

– Здесь?

– Нет, подальше. Я на разведку пошла и надеялась вас найти.

– Нашла?

– Ну и сильный же вы… не ожидала.

– А ожидала, что я мог тебе вначале башку свернуть, а потом уже посмотреть – кто это со спины заходит? Меня видела?

– Нет, не видела. Не ожидала. Думала – успею.

– Я приказал тебе оставаться в деревне?

– Приказали.

– Почему не выполнила приказ?

– Простите, мой Лорд, готова понести наказание…

– Еще раз спрашиваю – почему не выполнила приказ?

– Простите, мой Лорд… но мне моя Служительница приказала охранять вас и отдать жизнь за вас, если понадобится. Если вас убьют – я покончу с собой!

– Это еще почему?

– Потому, что потеряю честь.

– Ох… как же мне с вами тяжко, с бабами! Честь они потеряет! Тьфу! Накажу! Когда вернемся. Измордую так, что стоять не сможешь!

– Готова принять наказание!

– Эти… твои… за тобой не попрутся? Нам не хватало, чтобы нас заметили. Кстати, как догнали?

– На загарах. Не попрутся. Я их оставила в трехстах шагах отсюда.

– Дуры! А если бы нарвались на засаду?! Я полночи пешком шел, рядом с дорогой! А вы приперлись под самые стены! Все бы вам с наскоку, все в «честном бою»! А тут нет честного боя! Тут – война! Ладно. Ложись и смотри. И если тебя заметят – я сам тебе башку снесу!

Глянул на голову Герды, покрытую чем-то вроде банданы, и решил – надо будет Маурике волосы вернуть. Хватит им сверкать лысинами – демаскирует. Решено!

– Лысину замажь (пусть пострадает!).

– Чем?

– Да хоть чем! Землей замажь, а то ты как фонарь сверкаешь!

Тихое сопение, оглядываюсь, едва не хихикаю. Замазала. Грязная, как черт!

– Пойдет.

Стирая улыбку с лица, пристраиваюсь смотреть. Вспоминаю, спрашиваю:

– Все-таки не попрутся тебя искать?

– Нет. Сказала, чтобы сидели тихо и не двигались – сутки, пока не приду. А если не приду – тогда действуют по своему разумению.

Промолчал и только лишь подумал, что разумения у них ни хрена никакого. Не заточены они под это дело. Только мечами махать да свои дурацкие обеты принимать. Самурайки чертовы! А тут ниндзя нужен. Я не ниндзя, но… кое-чему меня все-таки научили в племени акома.

Минуты, часы… когда ждешь, они тянутся медленно-медленно… вот уже начало алеть небо… с моря подул ветерок… костры, возле которых сидели сторожа, уже поблекли и почти потухли – сторожа перестали добавлять в них ветки. Теперь и без костров все хорошо видно.

Когда солнце уже прилично поднялось над морем – к «концлагерю» потянулись стражники. Выстроились у ворот, подняв длинные копья с листовидными наконечниками (кстати, у тех, кого мы убили, таких не было), а двое пришельцев отперли ворота, сняв с них здоровенный и, видимо, тяжелый брус – было видно, что его снимают не без труда. Ворота распахнулись, и, заглянув внутрь, один из стражников крикнул – громко, мне было хорошо слышно:

– Выносить! Трупы – выносить!

Я похолодел, и сердце сжалось в ожидании того, что сейчас увижу. И ожидание меня не обмануло. Несколько совершенно голых мужчин начали выносить наружу и складывать рядами трупы. Это были в основном дети, хотя я заметил и несколько трупов взрослых, в основном молодых женщин. Они тоже были обнажены, и на многих виднелись следы побоев – рубцы, раны, синяки. Трупов было десятка два – считать я не стал, прикинул примерно. Самым младшим было тело мальчишки лет семи, не больше. Крепкий молодой мужчина с исхлестанной спиной аккуратно положил его рядом с красивой женщиной, вместо левой груди которой был вспухший черный комок, из которого текла желто-зеленая сукровица. Видимо, ее то ли рубанули через грудь, то ли рассекли бичом, и этот рубец загноился. А потом она умерла.

Один из стражников раздраженно пнул труп малыша, и тот подлетел в воздух, упав потом на женщину с рассеченной грудью. Стражник что-то тихо сказал, раздраженно и невнятно – я не понял, что именно. Не разобрал. Меня просто накрыла волна ярости, такой кипучей и страстной, что едва сдержался, чтобы не побежать к этим ублюдкам и порубить их в капусту! В ушах – будто ваты натолкали, и сквозь биение крови я не то что расслышать разговоры стражников за сто метров от меня не мог – начни Герда что-то говорить прямо в ухо, и то я едва ли бы ее расслышал.

Герда! Я протянул руку и, на ощупь найдя ее запястье, с силой его сжал, с трудом удержав мышцы от совсем уж костедробительного зажима. Не хватало еще покалечить свою гвардию! Сейчас я с трудом мог себя контролировать. Но должен был еще и удержать свою спутницу – вдруг ей втемяшится в голову броситься к негодяям и с честью погибнуть? Нет уж, такого мне не надо!

Прошло минут десять.

– Спасибо! – прохрипела Герда, и я ее услышал: – Спасибо, что удержали!

Я повернул голову и посмотрел в ее белые от ненависти глаза и мертвенно-бледное лицо. Она тяжело дышала и правой рукой сжимала рукоять меча. Только тогда отпустил ее руку, а сам уткнулся головой в сухую хвою. Не время! Пока – не время!

– Всему свое время! – так же тихо сказал я и прикрыл глаза: – Мы им отдадим все долги! Но не сейчас. Надо узнать – сколько их и как их достать.

– Я знаю… – Герда вздохнула и тоже уткнулась головой в подстилку из иголок. А потом вдруг добавила: – Они его резали. По кусочкам. И выпотрошили. И кастрировали. А член засунули ему в рот. А он все жил. А из брюха кишки до земли висели.

– Зачем ты мне это рассказала?

– Я хочу, чтобы каждый из них умирал так же. Им нельзя дать легкую смерть! Мой Лорд, сделай чудо! Сделай так, чтобы они все умерли – мучительно и страшно! Чтобы все помнили, как вы отомстили за этих детей!

Мы замолчали. Я снова стал смотреть за лагерем, прикидывая – что же в самом деле могу сделать? Если разобью стену, что будут делать пленники? И кстати, многие из них тогда пострадают. Это же, считай, снаряд! Взорвется – побьет массу народа! Нет, надо открывать ворота обычным способом. Но врагов слишком много. И я вижу шаманов – как минимум троих.

Кстати, интересно, а нет ли на их кораблях пушек?! Нет, вряд ли – тогда были бы и ружья. Самые простые, но ружья. Ружей нет – значит, и пушек нет. Спорно? Отнюдь – нет.

Так, корабли стоят на рейде в двухстах метрах от берега. Здоровенные такие штуки! Две мачты, высокая надстройка, на ней – что-то вроде баллисты. И на носу – баллиста с камнями возле нее. Здесь эти штуки называются по-другому, это уж само собой, но на Земле – баллиста или что-то вроде того. Камнеметалка, одним словом. И может метать еще и кувшины с огнесмесью – на Арканаке и Арзуме такие есть. Итак, что мне нужно сделать: уничтожить корабли. Чтобы их уничтожить – до них надо добраться. Корабли погибнут – часть захватчиков погибнет. А этим, которые на берегу, некуда будет деваться, и мы их уничтожим. Потихоньку, но уничтожим – я все силы на это положу, но изведу гадов! Не будем дожидаться обещанной армии императора Арзума.

Эх, сука он все-таки! Ведь извел, извел население провинции! Дождался, пока их всех вырежут! Уверен – знал, что здесь происходит! Небось решил заселить людьми из центра и с юга!

Итак, как уничтожить корабли? Отсюда мой файерболл если и долетит, то будет сильно ослаблен. Значит, мне нужно подобраться совсем в упор.

Как добраться до корабля? Вплавь? А если акулы или морские чудовища? Мы ведь в тот раз после кораблекрушения чудом спаслись! Ведь на самом деле нас просто могли сожрать! Хоть эти воды и северные, и особо злых чудовищ, таких, как на юге, здесь меньше, но они все-таки есть. Это я знаю точно. И стоит забраться в воду… нет, не хочется становиться кормом для какой-нибудь каркатицы размером с корабль и пастью от акулы из фильма «Челюсти». Ну его на фиг…

Лодка. Нужна – лодка! Лодки я вижу на берегу – здоровенные такие, человек на тридцать каждая. Небось десантные, специально для высадок на берег группы захвата. Такую спустить на воду – и то проблема, а чтобы еще грести… двое гребут, сидя рядом на «банке» – так у них называются скамьи, у моряков.

Подплыть поближе, и… файерболлами! По каждому из кораблей! И пусть горят, суки! Выпускать гадов отсюда нельзя! Увезут ведь людей!

Стоп! А с чего я взял, что людей на кораблях пока что нет? А может, уже полны трюмы! И я своими файерболлами просто сожгу заживо всех пленников! Нет, этого делать нельзя. Пока нельзя. Нужен «язык». Нужно все как следует разузнать!

– А почему они все голые? – еле слышно шепнула Герда. – Зачем? Ночью холодно, померзнут ведь. А зачем им замерзшие рабы?

– Чтобы не убежали. Голышом бежать труднее, босиком далеко не уйдешь. Голый человек чувствует себя беззащитным. Тише! Шевеление какое-то начинается!

Стражники забежали на территорию концлагеря, и через минуту оттуда начали выбегать люди, крича, ругаясь, зажимая свежие раны и рубцы. Они выстраивались в подобие квадрата и ждали. Всего их собралось человек триста – молодые мужчины 17–20 лет (большинство), и женщины, вернее, девушки – 17–20. Их обступили редкой цепью, в руках стражников копья и за спиной луки. У некоторых луки с наложенной на тетиву стрелой.

Один из стражников крикнул что-то вроде: «Кто побежит – убью! Кто не повинуется – убью!» Одна из девушек что-то неразборчиво закричала в ответ, и стражник махнул рукой. Стрела пробила ей голову почти навылет – мощный лук с двойным изгибом, такие же я видел у рабовладельцев на юге Арканака – выпускает снаряд с невероятной силой, знаю, видел. Стражник засмеялся, потом махнул рукой, и труп девушки куда-то утащили, и я с отвращением и ужасом заметил, что тащили его в сторону костра, который уже разгорался рядом с крытой навесом беседкой, видимо, столовой. Остальных пленников повели туда, где виднелись стены города, носившие следы разрушений и пожара. Похоже, что жители города сопротивлялись отчаянно, до последнего, пока захватчики не ворвались внутрь, за стены. Сколько там было жителей? Тысяч двадцать? Десять? Да какая разница… А сколько тут, в концлагере? Невозможно определить – ворота открываются в сторону берега, я вижу только стену. Так что…

Из лагеря снова вывели людей – группу подростков, девушек и юношей лет пятнадцати. Я уже с тоской приготовился смотреть на очередное зверство, но их лишь повели к ручью, впадающему в море метрах в трехстах от лагеря, и примерно через минут пятнадцать они показались на тропе с деревянными ведрами в руках, полными пресной водой. Так они ходили раз пять, из чего я сделал вывод, что в лагере не менее пятисот, а то и тысяча узников. Ведра пустели довольно быстро. Впрочем, может, я и ошибаюсь, и узников гораздо больше.

Следом за водой в лагерь отправились тачки с лепешками – где их взяли, я не знаю, но то что это куски лепешек, я видел совершенно отчетливо. Здоровенные тачки, и в каждой – груда нарезанных лепешек.

А потом из лагеря вывели девушек лет по пятнадцать-шестнадцать. Пересчитал – десять девушек. Они жались друг к другу, испуганные, бледные. Многие рыдали. Их увели, и мы с Гердой смотрели на то, как конвоиры бьют их ногой в зад, хохоча и отпуская скабрезные шутки.

А потом мы лежали и слушали, как дико кричат истязаемые девушки, как медленно стихают их крики, и смотрели, как окровавленные, изорванные трупы складывают возле «столовой». Обычный день обычных нелюдей, для которых люди – просто разумный корм. Пища, вроде свиней. И сердце мое грозило лопнуть. Я не хотел это видеть. И не хотел жить в мире, где есть такие нелюди. Одно дело, когда ты видишь фотографию негра, поджаривающего на вертеле ногу соплеменницы, и другое, когда сам смотришь на то, как убивают людей, похожих на тебя. И ты слышишь их крики, стоны, рыдания и ничего не можешь с этим поделать. Потому что время еще не пришло. И знаешь, что пока оно придет, это время, умрут еще десятки людей, оказавшихся не в то время не в том месте.

Глава 8

Мы лежали на земле под кустом весь день. Мне было легче, все-таки я не совсем человек, а вот Герде пришлось несладко. Ей хотелось есть, пить, ну и… все такое прочее. Потому я время от времени отсылал ее на отдых, тем более что нужно было контролировать поведение оставшихся возле загаров воительниц. Мало ли что им стукнет в голову? Возьмут и поскачут на врага кавалерийской лавой, рассчитывая на скорую и эпичную победу. И полягут, как трава под косой селянина.

Я прекрасно помнил про дальнобойные луки, про стрелы со стальными наконечниками, которые практически навылет пробивают человеческую голову. Нет уж, мы будем действовать тихо и эффективно. Никаких берсерков.

За этот день я выяснил многое из того, что мне было нужно для ночной атаки. Ну да, ночной – а когда же еще атаковать? Конечно, ночью. И не просто ночью, а под утро, когда организм волей-неволей впадает в сонное, малопродуктивное для работы состояние. Не у всех, конечно, но у большинства. А особенно у часовых, служба которых одуряющее скучна и тупа. Нет ничего более скучного, чтобы стоять и смотреть в темноту, откуда, само собой, никто никогда не выскочит. У аборигенов ведь нет армии, способной не то что справиться, хотя бы напасть на лагерь настощей. За несколько месяцев захватчики огнем и мечом прошли по всей провинции и практически истребили все ее население. А тех, кого не истребили, – взяли в плен.

Утверждать это на сто процентов я не могу – может, кто-то и успел уйти в леса, но какая теперь разница? Тех, кто мог сопротивляться, – уничтожили. Те, кто убежал, – драться не умели. Так от кого ждать «подлянки»? Для кого выставлять дозоры на подходе к лагерю рабов?

Меня вначале действительно очень удивило – как это так, не выставить дозоры, засады во враждебной стране, когда ты искоренил тысячи ее жителей?! Ну, а потом все понял – благо, что времени подумать как следует у меня было более чем достаточно.

К ночи привели пленников из города – усталых, грязных, пыльных. Загнали в концлагерь, потом началась «кормежка», и повторилось все, что я видел утром, – за исключением разделки «скота». Видимо, выбрали дневной лимит убийств. Ну, а потом потянуло запахом жареного мяса, от которого меня замутило. Отряд пировал.

Их было сейчас в наличии около трех сотен. Где остальные? Может, в городе, может, в командах «ловцов» – неизвестно. Часть, конечно, осталась на кораблях – для охраны и вообще обеспечения работоспособности судна (вдруг шторм? Вдруг придется увести корабль дальше от берега?). Это примерно еще сотня человек – по тридцать на каждое судно. Кстати, эти сведения о кораблях я получил от пленника во время допроса. На каждом судне, согласно армейскому уложению, обязательно должны были остаться не менее тридцати членов экипажа. Но может быть и больше.

Увидел я и то, где живут оставшиеся на берегу. Приземистое здание-полуземлянка, наподобие тех землянок, что на Земле строили викинги, – опять же, я знал об этой казарме от пленника, но теперь увидел воочию. Ночью все настощи уходили спать в эту самую казарму, оставив только дежурную смену. И что меня порадовало – менялись часовые раз в двенадцать часов, а значит, устают часовые очень даже немало. По-хорошему, их надо менять каждые четыре часа – ведь фактически экспедиционный корпус в состоянии войны, но… этого не делалось.

Обнаружил и казарму для командного состава. В ней ночевали десяток пришельцев, из которых я опознал пять шаманов, а еще – высших офицеров группировки. Как опознал? Да по доспехам и одежде! Само собой… У высшего офицерства одежда была богатой, украшенной вышивками, и доспехи все в золотых узорах. А то как же иначе? На то он и начальник, чтобы украсить себя красивым барахлом!

В общем, план у меня сложился. Если удастся все сделать, как я планирую… и во время исполнения плана меня не грохнут… все будет отлично. Или не будет.

И снова потянулись минуты и часы ожидания. Пока лежал, через оголенные части тела – ступни (снял сапоги), ладони – врос в землю корнями и с наслаждением впитал нужную мне жидкость и питание. Такой способ «еды» доставлял мне не меньшее удовольствие, чем обычный, человеческий, а может быть, даже большее. Учитель меня специально пре-дупреждал, что не нужно увлекаться «укоренением» – человеческие функции надо поддерживать в стандартном режиме, иначе и внимание привлечешь, и раньше времени станешь деревом. А оно мне надо? Только вот сейчас совсем другой случай. Мне нужны силы, много сил! И не только физических. От земли я подпитывался и магической энергией.

После полуночи появились воительницы, что прибыли с Гердой. Все – в стальной броне, со стальными мечами и кинжалами. Броня висела на них, как на вешалках, – девчонки не шли ни в какое сравнение с массивными настощами, но это все-таки была защита, которая может спасти жизнь. Потом подгонят кольчуги по своей фигуре, когда все закончится. А пока – так. Только вот боюсь, не все из них переживут сегодняшнюю ночь… Ну что же, они знали, на что идут!

Я надевать броню не стал. Мне нельзя. Пока – нельзя! Она сдерживает магическую энергию и не позволяет колдовать, а весь расчет сейчас только на мои способности шамана. И если бы я был обычным шаманом с их не очень-то большим запасом Силы – даже и не подумал бы, что мой авантюрный, можно даже сказать, безумный план может увенчаться успехом. Но меня сейчас едва не трясло от переполнявшей тело энергии, и с такой Силой я мог потягаться и с пятью опытными шаманами. По крайней мере на это надеялся. Главное – не попасть под случайную стрелу или под удар боевого топора по башке. Руки и ноги, если что, я отрастить сумею, не привыкать…

И еще, если бы не из вон рук плохо поставленная караульно-охранная служба лагеря, я бы не рискнул пуститься в эту авантюру. Расслабились, скоты поганые! Ну ничего, я вас отучу расслабляться! Проверяющий идет, держитесь, демоны!

Девушек оставил лежать в лесу – пусть ждут. От них сейчас проку никакого, только нашумят.

Выскользнул из куста, предварительно размяв ноги и руки. Меч с собой брать не стал – только кинжал. По широкой дуге обошел лагерь слева, держась в полутьме и внимательно наблюдая за караульным на вышке – вдруг заметит? Но все было спокойно. Темная одежда, темные волосы, лицо, вымазанное грязью, – тень, да и только. И босиком. Ботинки снял и тут же нарастил себе кожу на ступнях – сейчас мои «копыта» не смог бы проколоть даже нож, чего уж говорить о всяких там колючках и сучках.

Зашел к вышке с тыла, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам, готовый припасть к земле, как только увижу хоть какое-то шевеление. Но все было тихо – по моим ощущениям, где-то около трех часов ночи, тот самый Час Быка, в который люди должны спать и над миром летают только демоны, нечистая сила. Вот я сейчас и был этим самым демоном. Или ангелом мести? Ну это с какой стороны посмотреть.

Ступени даже не скрипнули, когда я поднимался на вышку, и самое главное – не наступил и не сбил явно специально выложенную на ступеньке пирамидку из камней. Мне даже стало немного смешно – вот же хитрожопая скотина, чего удумал! Пойдет проверяющий, наткнется в темноте на пирамидку, камни загрохочут – вот тебе и сигнализация! Вскочил, и уже вроде как и не спал! Опять же – а если враг прокрадется? Обойти пирамидку никак нельзя – если только не видишь в темноте, как днем.

Само собой, часовой спал, прислонив к стенке будки свой зверский убойный лук. Я медленно, как улитка, втянулся в эту самую будку, соразмеряя каждый свой шаг, бесшумный, как чумная смерть, и часовой меня не услышал. Узкий кинжал, больше похожий на стилет, погрузился ему в глаз, сразу же уничтожив мозг и не позволив ни закричать, ни совершить что-то еще осмысленное, демаскирующее мое местонахождение. Только ноги заскребли по настилу, но тут же обмякли и успокоились. Мозг мертв – и все тело мертво.

Я взял с тела только лук и колчан со стрелами. Ни меч, ни кинжал брать не стал – успеется еще. Сегодня мы или умрем, или получим столько стальных мечей, что станем самыми что ни на есть богатыми богачами во всей империи. Если только доживем до этого часа, конечно.

Лук сунул под ступени лестницы, спрятав в тени. Герду я сразу предупредил, где будет лежать оружие. Стреляют воительницы ничуть не хуже, чем машут мечами, – это я знал наверняка. И Маурика рассказывала, и видел, как они тренируются в стрельбе. Хорошо стреляют, Артемиды, да и только! Или амазонки.

Четыре вышки, четыре лука. На все ушло около сорока минут. Долго! Очень долго! Время идет, и каждая минута на счету! До рассвета не так уж и много времени.

Герда вынырнула из темноты за моим плечом, и я невольно порадовался – все-таки умеют ходить тихо, когда хотят. В руках ее уже был лук с наложенной на тетиву стрелой. Я заранее спросил Герду, сумеют ли девушки совладать с таким мощным луком, – она ответила утвердительно, но я все-таки еще раз ее спросил, почти одними губами: «Сможете?» И она так же тихо подтвердила: «Да!»

По два настоща у каждого костра, четыре костра. Итого – восемь. Четыре лука. Значит, лучник должен стрелять очень быстро, практически молниеносно накладывая стрелу на тетиву. И в этом был один из самых опасных моментов нашего предприятия – ведь нужно же еще и попадать! Мало стрелять из пулемета, надо еще стрелять так, чтобы пули попадали во врага, а не раскрашивали небо трассирующими светлячками! Стрелять из лука совсем не просто, и стоит хоть кому-то из негодяев крикнуть – и все, считай, пропало дело! Тогда только бежать! Или продавать свою жизнь как можно дороже, уповая на бога или на богов.

Но девчонки не подвели. Могучие луки дважды загудели тетивами, и восемь настощей с пробитыми головами свалились рядом с кострами. Теперь следовало действовать так быстро, насколько можно!

Девушки собрали луки от убитых стражников, теперь у нас было двенадцать луков! А это – мощь! Все равно как двенадцать пулеметов! Встали цепью возле входов в казармы, как мы договаривались, и стали дожидаться моей команды. Я заранее расписал им все, что хочу сделать, и теперь они безукоризненно следовали плану.

Часовых у входов в казармы не было. Оно и понятно – какой осел полезет в казарму, где спят несколько сотен здоровенных людоедов? Это надо быть полнейшим идиотом! А кроме того, на что четыре вышки с часовыми да восемь стражников по периметру концлагеря? Они не только за пленниками следят, но и охраняют сон десанта. Успеют поднять шум, если понадобится!

Мне просто повезло. Если бы они были внимательны! Если бы честно несли караульную службу! Если бы выставили дозоры и скрытые засады! Тогда бы точно у меня ничего не вышло. А у них – вышло бы. Я бы вышел дерьмом. Сожрали бы меня и не поморщились. Впрочем, тогда я скорее всего и не пустился бы на эту авантюру.

Вообще меня поражала степень недальновидности этих существ – ну как можно было так пренебрежительно отнестись к своим врагам? Как можно было предусмотреть только ОДИН выход из своей казармы?! Как можно было делать ТАКУЮ казарму, когда всего-то нужно было построить несколько бревенчатых домов, разместив в них весь воинский контингент! Это же так очевидно! Теперь – перекрой выход из дурацкой длиннющей землянки, и все, конец! Всем конец!

Вероятно, это гордыня. Ну вот мы, люди, ведь не боимся овец? Что нам могут сделать овцы? Если только разбежаться и боднуть под зад! Может, и свалят – смешно, все хохочут. Но совершенно не опасно. Так и тут – чего ждать от людей-овец?

Не хочу представлять, что творилось в казарме, когда я открыл дверь и начал выпускать в черную могильную пустоту сияющие, как солнца, файерболлы. Самые большие, какие я мог создать – со здоровенный апельсин! Те, кто оказался рядом с разорвавшимся шаром, сгорели заживо. Остальные были засыпаны обвалившейся кровлей – ведь над потолком лежал метровый слой земли, покрытый дерном и уже поросший зеленой травой!

И вся эта земля вперемешку с бревнами и досками свалилась на головы спящим врагам.

Сгоревшие, покалеченные, живые – все были похоронены заживо всего двумя файерболлами, обрушившими эту «землянку» за считаные мгновения. Выбраться не мог никто. И даже если они под слоем земли, придавленные бревнами и землей, все еще живы – это ничего не значит. Можно считать, что они уже мертвы. И мне их не жаль. Я бы крыс пожалел, мышей, волков, стервятников! Но не этих тварей. Им нет места в мире. Они должны быть уничтожены до последнего существа. Я так считаю.

Рядом послышались крики, и темнота ночи озарилась файерболлом. Не моим, чужим. Вскрикнула женщина – похоже, что кого-то зацепило магическим ударом. Кто-то закричал – тонким, полным боли… мужским голосом. Файерболлов больше не было.

Хлопали, гудели тетивы, свистели стрелы. Кто-то из тех, кто вырвался из казармы для офицеров, попытался бежать на берег, к лодкам, – и тут же упал, сраженный вонзившимися в него стрелами. Все закончилось секунд за десять, не больше. Вот я только что обрушиваю солдатскую казарму, вот воительницы распахивают дверь офицерской казармы, бросают туда горящие головни и кричат: «Пожар!» Вот из дверей офицерской казармы выскакивают голые и полуодетые настощи и падают под ударами стрел, выпущенных из могучих луков.

И вот – все кончилось. Тихо, если только не обращать внимание на стоны и крики, доносящиеся из-под земли, да ругань и проклятия, исторгаемые глотками раненых офицеров. В живых остались пятеро – два шамана и три офицера. И среди них, среди офицеров, – тот, кого я считал предводителем всего этого сброда.

У нас потерь не было, если не считать пятерых раненых, точнее, обожженных воительниц, которым я тут же, на месте, оказал помощь. Больше всего пострадала Ифага – та самая воительница, которая говорила про меня гадости, а после трепки стала одной из самых моих ярых поклонниц и соответственно – моей телохранительницей. Огненный шар спалил ей кожу на левой щеке, едва не снеся голову, и вся левая половина головы представляла собой вздувшуюся, обожженную рану. И это было очень больно, знаю. Я чувствую то, что чувствуют другие люди, и с каждым днем это «сочувствие» становится все сильнее. И не знаю – плохо это или хорошо. Наверное, когда ты лежишь в постели с женщиной и она наслаждается твоими объятиями – это просто замечательно, ведь ты чувствуешь ее наслаждение, и соединенное с твоим, оно уносит тебя высоко, к вершинам удовольствия. Но если рядом с тобой обугленная как кусок мяса пьяным шашлычником, воительница, из ран которой струится красно-желтая сукровица? И тебе хочется отбежать подальше, чтобы не чувствовать ее боль?

Нет уж… надо поскорее научиться контролировать свою эмпатию. Пока что я могу только включать и отключать, и никак иначе. А когда отключаешь – будто глохнешь. Привык уже к дополнительному органу чувств.

Залечил, убрал боль. Потом, на досуге, попробую поправить ей лицо, чтобы не было шрамов. Красивая девка, хоть и стервозная, негоже ей оставаться уродкой. Шрамы от ожогов смотрятся просто ужасно. И она будет мне благодарна, а это очень недурно, когда твой телохранитель тебе благодарен по гроб жизни…

Пленников перевязали, чтобы не истекли кровью. Спросили, не остался ли кто-нибудь в их казарме, но они гордо молчали. Воительницы хотели войти и проверить, но я запретил – опасно. А вдруг там кто-то спрятался и того только и ждет, чтобы воткнуть меч в живот? Нет уж, не надо.

Спалил. Метнул внутрь два файерболла, после чего офицерский дом вспыхнул, как если бы внутри взорвалась термобарическая бомба. Перегретая плазма – не хухры-мухры! А файерболлы и есть, судя по всему, перегретая плазма.

Да, внутри кто-то был. Только и успел, что дико взвизгнуть, и тут же замолк. Сгорел. Ну и черт с ним. Мне хватит и остальных. И теперь я слегка пересмотрел первоначальный план нападения…

– Тащите их к дальнему костру! Разожгите огонь, он почти потух!

В сравнении с тем пленником, которого я допрашивал, – эти помельче, по размеру почти сравнимы с крупными людьми. И морды (никак не могу заставить себя называть их лицами!) у них потоньше, чем у сержанта. Оно и понятно – голубая кровь! Офицерики! Посмотрим, так ли они крепки, как их подчиненный.

Главный – холеный, по пояс голый настощ, мускулистый, волосатый, но как мне показалось – и волос у него поменьше, чем у покойного ныне сержанта.

Двое шаманов – голые, как младенцы. Рты им завязали, руки закрутили – чтобы не махали «грабельками» и не пускали свои мерзкие шарики. Впору вообще поотрубать им руки к чертовой матери. Чтобы и мысли не было о колдовстве! Эти – самые опасные.

– Этих уберите… пока. А вот этого оставьте! – Я указал на полковника или на генерала – хрен знает, кто он там по званию. Адмирал? Нет, буду называть его полковником – не так уж и много народа у него под началом. Много чести звать генералом!

Всех других оттащили в стороны, и я всмотрелся в морду того, кто принес столько бедствий здешним людям. В того, кто является на самом деле исчадием ада во плоти. Вот ведь точно демоны! Самые настоящие демоны!

– Ты умрешь – сказал я, с наслаждением выговаривая эти слова, – ты понимаешь это?

Молчание. Потом хриплый, гулкий голос с видимым трудом вытолкнул ответ, и на удивление чисто, без той шепелявости, что была присуща сержанту:

– Я знаю. И что? Мы все умрем когда-нибудь. И ты умрешь. И эти девки умрут. Только об одном жалею – не попробую на вкус их мясо! Люблю таких… мускулистых, крепких! Они вкусные!

– Ты можешь умереть быстро, как воин, не обделав и не обмочив ноги. А можешь умирать долго, мучительно, страшно. Из тебя будут выдергивать кишки. Тебе отрежут член и засунут его в рот, предварительно выбив передние зубы. Тебе в зад вобьют кол, но я не дам тебе умереть. Ты будешь жить очень долго и умирать неделями, каждый день ожидая, когда придут и начнут отрезать от тебя куски мяса. (Я читал о такой казни, производимой в Китае в древние времена, и эта казнь тогда меня немало задела.) Как ты хочешь умереть?

– С мечом в руках! – быстро проговорил полковник. – И попасть на небо! Где мне будут готовить изысканные кушанья из ненастоящих людей! Из щенят и молодых девок! А прежде эти девки меня обслужат – после этого их мясо становится вкуснее!

– Скажи, а на кой демон вам наши девушки? – не выдержал я. – Вы ведь совсем другие. Вы толще, сильнее, и ваши женщины скорее всего такие же! Вам наши женщины должны казаться уродливыми! Тощие, слабые – неужели вам нравятся наши девушки?

Полковник захохотал, потом поморщился и опустил взгляд на пропитанную кровью повязку у себя на животе. Стрела пробила ему бок и вышла со спины. Еще две попали в ноги и одна пробила ключицу. Ему было больно, но похоже, что не так, чтобы очень – терпимо.

– Глупец! Дикарь! Ты ничего не знаешь и не понимаешь! Хе-хе-хе… у нас НЕТ женщин! НЕТ! Хе-хе-хе…

Я просто остолбенел, не зная, что сказать. Ну вот как можно отнестись к этим словам?! Как так – нет женщин?! Женщины у всех есть! Самки есть у всех, кроме… хмм… ну этих… как их там… планарий? Червяков таких. Ну тех, кого порубишь на кусочки, а из кусочков вырастают новые планарии! Да ну нет, не может быть!

– А как же вы… размножаетесь? – спросил я, не рассчитывая на ответ. И точно, ответа не получил.

– Я же сказал – хочу умереть с мечом в руках! Если ты пообещаешь мне, что я умру с мечом в руках, в бою – я отвечу на твои вопросы. А если начнешь меня пытать – ничего не добьешься. Я умею терпеть боль. Я умею ее отключать! Смотри!

И я почувствовал, что настощ в самом деле отключил боль! У него теперь ничего не болело! Он лежал, как на пляже, и с удовольствием смотрел в мое ошеломленное лицо! Вот ни хрена себе… и в самом деле – как заставить говорить человека, который готов умереть, который не чувствует боли и который ничего не боится. Как?

Найти, нащупать то, чего он боится. Вот, например, читал – у мусульман считается очень нехорошим делом умереть при наличии отсутствия члена. В неполном, так сказать, составе. В рай к гуриям не попадешь.

Или если ты перед смертью касался свиньи.

Или вообще, как некогда сделали израильтяне против шахидов, взрывающихся на улицах, – собрать куски шахида и, завернув в свиную шкуру, так и захоронить. Хрен ему, а не девственницы! Обойдется!

А чего этот боится?

– И не боишься умереть без члена? Без языка и с выколотыми глазами?

– А зачем они мне там, на небе? Мирские глаза и член? Там все у меня будет. Ты ничего не узнаешь, дикарь, пока не поклянешься страшной клятвой, что позволишь мне умереть с мечом в руках, в бою! С тобой. В бою – с тобой.

Чувствую, гаденыш рассчитывает хотя бы перед смертью меня достать. Похоже, что он еще никогда не проигрывал людям. Вообще – никогда! А еще возможно – не проигрывал и соплеменникам.

Еще подумав, я медленно и четко произнес, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно внушительнее:

– Клянусь, что если ты правдиво ответишь на мои вопросы, на все вопросы, которые я задам, – ты получишь меч и ты получишь меня в качестве противника. И хочу предупредить – я чувствую ложь. И если ты станешь врать – тебе будет очень плохо.

Глаза пленника заблестели, он криво усмехнулся, кивнул:

– Согласен! Спрашивай!

Его звали Краций Сигус Амад, и он происходил из рода первых настощей. Потомственный офицер, землевладелец, сын землевладельца. В его собственности находились обширные земли, на которых трудились тысячи ненастов с личных, его, Амада, ферм. На этих фермах разводили скот – овец, коров и… ненастов, то есть «не настоящих людей», на труде и знаниях которых основывалось все благополучие империи.

А вот дальше все было совсем интересно. Как оказалось, все настощи рождены обычными женщинами! Все! Женщины могут зачать и зачинают от настощей, и после зачатия у них рождается настощ – при рождении убивая свою мать. Младенец просто слишком крупный для того, чтобы не порвать свой «инкубатор». Но даже если бы женщина выжила после рождения такого младенца – ее все равно убивают. Ибо таков обычай, ставший законом.

Как так вышло, что от настощей рождаются только особи мужского пола – знает только тот, кто создал настощей. Тот, кто тысячу лет назад (а может, и больше, сведения противоречивы!) решил создать собственное войско из безжалостных, могучих, быстрых и бессовестных воинов и с помощью их захватить власть в империи. Он был очень сильным шаманом и не гнушался производить эксперименты над людьми. И захватил власть, стал императором.

Вот только радости ему это не принесло. Настощи оказались неглупыми существами, которые совсем не желали быть на побегушках у тех, кого искренне презирали, – у слабых, жалких существ, которые могут лишь служить настоящим людям – своим трудом и своей плотью. Кстати, питаться человеческим мясом научил как раз тот самый создатель настощей, шаман, имя которого уже потерялось в веках. Зачем? Сложный вопрос. Версий много, и все логичны. Но сейчас не о том речь.

Настощи убили императора, выбрали на трон своего, настоща, а людей просто-напросто сделали своими рабами, своим скотом, своим разумным и умелым скотом. Все, что умели делать настощи, – это убивать. И делали они это в высшей степени умело, потому империя, изолированная на материке, отдаленном от других материков, легла под их пяту без всякой задержки. Ну не умели они как следует воевать, тамошние люди! Не были их умения отточены в беспрерывных войнах друг с другом! НЕ С КЕМ им было воевать.

Кстати сказать, шаман, который создал настощей, по преданиям, пришел откуда-то с юга, то есть вполне мог быть жителем Арканака. По преданию, его принесло на материк южным ветром.

Условно люди-рабы делились на две категории – те, что были нужны как ремесленники, инженеры и служащие, и те, кто работал на полях и служил источником пищи. Проще говоря, простых людей выращивали на мясо.

Дорогу на южный материк настощи искали давно. Примерно-то они знали, куда им плыть – на юг, куда же еще! Но технологии мореплавания долгое время не позволяли им плыть в этом направлении – сильные южные ветра не позволяли этого сделать даже на веслах, унося корабли назад, к берегам своего материка. И только когда один из ненастов изобрел способ плыть против ветра, используя галсы (как их называют на Земле), только тогда была предпринята попытка достичь южного материка. И как это видно – успешно. Не с первого раза, но успешно.

Зачем настощам новый материк? А почему бы и нет! Населенный слабыми, не использующими металлы ненастами материк, богатый ресурсами, и самое главное – заселенный рабами, которых можно нагрести столько, сколько ты хочешь, – разве не стоит прибрать этот материк к рукам? И весь мир – тоже! Это хорошее, выгодное дело. И абсолютно безопасное! Здешние жалкие вояки пытаются тыкать палками в воинов, закаленных в беспрерывных ритуальных поединках, в усмирении восстаний ненастов, в воинов, каждый из которых сильнее как минимум пятерых ненастовских бойцов! Да здешнюю армию можно разогнать голыми руками!

И разогнали. А пойманные рабы пополнят фермы у настощей на родине – надо же заработать на продаже скота, «отбить» затраты на организацию экспедиции на Юг! Вернуть деньги, взятые в кредит у богатых купцов и промышленников. Нормальная бизнес-ситуация. Колумб тоже вроде как плавал за моря в кредит, новые земли искал. Ну вот и людоеды поплыли.

Здесь предполагалось оставить сотни две бойцов, которые к зиме руками людей выстроят фермы для разведения ненастов, восстановят разрушенную при штурме крепость и вообще – выступят форпостом цивилизации настощей, которых у себя на родине стало слишком много, а земли – слишком мало. Уничтожить коренных жителей материка, а всех женщин и молодых мужчин загнать в рабские фермы. И будет счастье великим настощам! И корм.

Все изобретения, которые используют настощи, сделаны людьми. Все железо, что на них, – сделали люди. Ненасты, да. Даже команда кораблей – и то обычные ненасты! Работяги-матросы! Настощи – воины и не марают рук обычной работой. Они правят и воюют. Ненастам же под страхом смерти запрещено брать в руки оружие.

Кстати сказать, тут имелось расхождение между словами сержанта и рассказом полковника, о чем я ему тут же и сообщил. Мол, мне раньше рассказали, что экипажи кораблей тоже принимают участие в набегах на берег. И как тогда они могут делать набеги, если, во-первых, они слабые люди. И во-вторых, им не дают в руки оружие! Чем тогда они будут драться в бою?

И последовал ответ, что корабельные команды на особом положении и могут получать оружие – если используются для ловли рабов. И кстати сказать, в самом деле – почему это люди не могут ловить и делать рабами других людей?

И правда – почему?

Впрочем, я как-то и не спросил первого пленника – кто именно является экипажем корабля, люди или настощи. Само собой подразумевалось, что все те, кто приплыл к нашей земле, – чудовища, нелюди. А оно вон как вышло…

Интересно, экипаж служит за страх или за совесть? Само собой, этот вопрос я задал. И получил неприятный, но в общем-то ожидаемый ответ: служили на совесть. Получали за это привилегии, по отношению к другим «недочеловекам», их семьи не трогали, им платили жалованье. А то, что остальных соплеменников жрали, насиловали, убивали, – так то их личное дело. Хотя верить этому рассказу тоже особо не следовало. На совесть служат или не на совесть – знают только те, кто служит.

Итак, вырисовывалась некая иерархия: наверху настощи из первых, те, с кем безымянный шаман захватывал власть. Чуть ниже – все остальные настощи, землевладельцы и солдаты. Ниже настощей – люди, которые служат империи настощей – армейцы, моряки, слуги, все те, кто обеспечивает жизнь настощей, делает ее удобной и сытной.

А ниже всех на самом дне – рабочий скот, настоящие рабы, корм для настощей – селяне, работающие на полях, рабы, которых разводят для еды и для размножения настощей.

Конечно же, такое деление на касты и социальные пласты было достаточно условным, особенно если это касалось людей. Настощ мог при желании просто взять и сожрать понравившегося (или не понравившегося) слугу или служанку. Или ту же служанку использовать для воспроизведения рода. Что для нее являлось гарантированной смертью.

Вообще-то, конечно, тот проклятый шаман – настоящий черт. Сотворить такую мерзость – надо быть совершеннейшей мразью! Но меня такое ничуть не удивило, и честно скажу, даже… хмм… нет, не восхитило… не могу найти слова! Этот мразота был гениален! Создать такое?! Да еще и с эффектом, не растворившимся в веках?! Устойчивый генетический признак – что может быть сложнее? Или как это называется научно? Устойчивая мутация?

Интересно, из кого этот гениальный негодяй сделал свое войско? Из каких зверей? Скорее всего, что-то вроде гориллы. Сила этой обезьяны просто невероятна. Помню, как читал у Даррелла – однажды он перевозил в самолете детеныша гориллы, и тот каким-то образом вырвался из клетки. Даррелл со товарищи гонялся за ним по всему салону грузового самолета, пытаясь зажать в углу и снова засунуть в клетку, а этот самый детеныш разбрасывал здоровенных мужиков, как кегли!

Кстати, за версию о первообезьяне, прародительнице настощей, говорит и то, что настощи не могут заниматься творчеством. У них на это просто не хватает мозгов. Организовывать какие-то несложные военные операции – могут! Все обезьяны способны на групповые действия. Но вот изобретать, выдавать творческие озарения – нет. Грубая сила, жестокость, полное отсутствие морально-этических норм – вот что такое горилла. Фактически – это быдло, хам, возведенный в абсолют! Настощ.

Краций был сыном крупного землевладельца, рабовладельца, но… тот решил присоединиться к заговору против императора. И потерял все, что имел. Земли, рабов, поместье – все конфисковали. Отца казнили, и казнил его сам Краций – чтобы избежать гибели, как участник заговора. На самом деле никаким участником заговора Краций не был, отец его в это дело не посвятил, но кого волнуют чужие проблемы? Не участник заговора? Так докажи! Добей ублюдка-заговорщика, своего отца! Тем более что он после пыток сам того и гляди подохнет.

Добил. По приговору императорского суда отец Крация был приговорен к смерти через раздробление костей. Проще говоря – сынок забил его ломом, начав с ног и заканчивая грудиной. Превратил в отбивную.

Я спросил пленника, неужели он не испытывал жалости к своему отцу, подарившему ему жизнь? Моему вопросу тот вначале сильно удивился, потом, хохотнув и покачав головой, довольно заметил:

– Вот этим вы, ненасты, и отличаетесь от настоящих людей! Это странное понятие «совесть», эта жалость, которую вы испытываете к существам, годным лишь для того, чтобы пойти вам в пищу! Глупцы! Миром правит сила! И целесообразность! Мне нужно было выжить – я убил своего отца. Казнил по приговору суда, чтобы доказать свою лояльность. И что? Ну, сам подумай – отца все равно бы убили. Но тогда бы погиб и я! А я не хочу погибать. И выбрал правильное решение – посмотри, кем я стал! Командиром эскадры кораблей! Уважаемый человек! Богатый человек! А в противном случае закончил бы свою жизнь двадцать лет назад, рядом с отцом. Я выжил! И значит, решение было правильным.

– Подожди-ка! – не выдержал я. – Пару дней назад мы уничтожили группу ваших ловцов во главе с неким сержантом Рыархом Гарротом, и…

– Уничтожили?! – Полковник искренне удивился. – В открытом бою?! Это же наш лучший боец!

– Уничтожили… и не перебивай меня! Спрошу – отвечай. Итак, мы уничтожили вашу дюжину во главе с Гарротом. Так вот он не следовал вашему правилу целесообразности и не сдавался до последнего. Почему?

– Да потому, что вы не настоящие люди! Вы жалкие, слабые существа, мстительные и подлые! Вы все равно бы его убили! А ему надо было погибнуть с мечом в руках, и тогда он попадет на небеса, в чертоги бога войны! И будет насиловать вкусных девственниц, а потом их есть за пиршественным столом! А если умрет, как скот, как вы, недочеловеки, – то окажется в вечной Тьме!

– Его выпотрошили, отрезали ему член и засунули в рот! – с мстительной радостью сообщил я, глядя полковнику в его обезьяньи глазки. – И он выл, захлебываясь кровью! И не будет он в чертогах! Будет в вечной Тьме! Понял, животное?

– Ты обещал мне бой, недочеловек! – Красноватые глаза полковника горели такой ненавистью, что казалось, прожгут во мне дырку. – Ты выполнишь свое обещание?

– Выполню… если ты расскажешь мне все, без утайки – о себе, о своей жизни, о жизни империи Эрх. А я твои слова проверю – допрошу твоих соплеменников. И если ты обманешь…

– Ты уже говорил, – фыркнул полковник, – спрашивай! Не знаю, зачем тебе нужны мои рассказы о моем детстве и о том, кто управляет моими поместьями, но спрашивай, я расскажу.

И он рассказывал. Минута за минутой, час за часом. Уже и солнце встало, а я все слушал и слушал, задавая вопросы и выслушивая ответы. И думал, думал, думал…

Я не смотрел на то, что происходит вокруг. Не слышал шума, когда открыли ворота рабского загона. Не обращал внимания на крики, когда воительницы буквально ударами мечей (плашмя) остановили толпу, шедшую растерзать пленников. Мне было не до них. Я должен был выжать полковника досуха, получить максимальное количество информации в кратчайшие сроки. У берега стоят четыре корабля, на которых еще не поняли, что здесь происходит. А когда поймут… что будет, когда они поймут?

Этот вопрос я тоже задал полковнику. И он ответил:

– Ничего особого не будет. Зарядят камнями баллисты, вооружатся луками и мечами и будут дожидаться, когда ситуация станет ясна. И когда увидят, что лодки плывут к кораблям, чтобы их захватить, – разобьют вместе с содержимым. Но такого не будет. Никто не поверит, что вы, ничтожные существа, смогли уничтожить триста бойцов настощей! Это просто невозможно! У вас нет сильных шаманов, у вас нет сильных бойцов, у вас нет железа! И потому на кораблях не могут и подумать, что им грозит реальная опасность. У них есть приказ – ждать меня! И они будут ждать. А если кто-то посмеет без моего ведома сняться с якоря и уйти, не убедившись, что я мертв, не забрав хотя бы мое тело, – им отрубят головы. Всем! Даже настощам из надсмотрщиков. Это мои люди! Моя жизнь связана с их жизнью! И только так. Они верны мне! И будут сражаться за меня до последнего вздоха!

Я чувствовал, что он верит в свои слова. Не врет. Но это не означало, что все так, как он себе представляет. Совсем даже не так! Не бывает верных рабов. Раб по определению не может быть верным! Он не собака. Другое дело, что командам кораблей и в самом деле нельзя вернуться домой, если они не убеждены в смерти хозяина. Убьют, точно! Ну, а надсмотрщики, те вообще твари бессовестные – как это и заявлял ранее полковник.

В общем, я успокоился. Корабли еще долго не уйдут. Вначале они спустят отряд для проверки – что тут произошло. А отряд мы встретим. Хорошо встретим!

Вот только надо определиться – что же дальше? Что – потом?

– Лорд… – Рука Герды осторожно коснулась моего плеча. – Что делать с остальными пленниками?

– Отведи этого вон туда (я указал на «столовую»), поставь его под охрану. А ко мне… ко мне давай шамана. Какого-нибудь из них. Например, того, что постарше.

– Да они вроде бы одного возраста…

– Тогда – любого! Тащи его сюда! И поставь наблюдателя следить за кораблями. Увидите, что они спускают шлюпки, – сразу скажите. Кстати, команды состоят из людей, учтите это.

Герда ничего не спросила, хотя вопрос так и горел у нее в глазах, только кивнула и пошла к сидящим под охраной пленникам, злобно зыркающим по сторонам. Что-то сказала пятерым охранницам, стоявшим возле настощей с обнаженными мечами на изготовку, двое из них схватили шамана и поволокли его ко мне, ничуть не заботясь о сохранении целостности звериного зада.

– Выньте у него изо рта кляп! – приказал я и добавил, глядя в глаза шаману: – Попробуешь дернуться, попробуешь пошаманить – тут же получишь меч в живот. А это больно. Учти и не вздумай развлекаться.

Этот больше был похож на человека, чем на настоща. Не знаю, как так получилось, но факт есть факт – у него и губы потоньше, и расстояние между глазами пошире. Хотя надбровные дуги все-таки нависают, как у обезьяны, да и челюсть далека от идеала. Зверь есть зверь.

– Что хочешь от меня, шаман? – презрительно спросил пленник. – Я не буду с тобой говорить! Жалкий недочеловек!

Я невольно едва не расхохотался – вот чья бы корова мычала, а?! Это я-то недочеловек?! Не выдержав, озвучил свои сомнения:

– Ты, жалкий зверь, смеешь говорить, что Я – недочеловек?! Ты, у которого нет даже женщин, и он вынужден размножаться, покрывая самок другой породы! Ты, жалкая тварь, которую человек сделал из обезьяны, смеешь мне, человеку, говорить, что Я – недочеловек?! И как твой вонючий звериный язык повернулся такое сказать?!

Шаман-настощ побагровел, попытался что-то сказать, но я не дал ему этого сделать. Встал и с силой ударил пяткой в лицо, припечатав и так приплюснутый от природы нос. Хрустнуло, из ноздрей пленника потекла кровь.

– Только и можешь связанного бить, да, недочеловек?! Если бы руки у меня не были связаны, я бы тебе показал, что такое мощь шамана настоящих людей! Животное!

Но я уже опомнился и, криво усмехнувшись, ответил:

– Не будет тебе честного боя, тварь! Я отдам тебя толпе пленников, и они разрежут тебя на кусочки. Медленно, так, чтобы умирал долго и трудно. И не будешь ты умирать с мечом в руке. Будешь вечно бродить во Тьме – я об этом позабочусь. Ты не интересен. Все, что мне было нужно, – я уже узнал от твоего командира.

– Он всегда был напыщенным, недалеким болваном! – помотал головой настощ. – Интересно, как ты заставил его разговориться? Хотя – мне все равно. Хоть как. Будь ты проклят, тварь!

Каким образом я почувствовал ЭТО, не знаю. Может, подсознательно ожидал? И почему, чтобы колдовать, шаману настощей нужно, чтобы рот был открыт и он мог выговаривать проклятья? Ведь на самом деле для колдовства всего-то и нужно – захотеть! А еще – чтобы у тебя была накоплена жизненная, магическая энергия! «Мана», если ее можно так назвать. Есть мана – колдуешь! Нет маны – кишлак сидишь!

Но может, это только у меня так? Без заклинаний, без выкрикиваний вроде «будь проклят!»? Я не знаю. Магия – это такая штука, о которой никто ничего не знает – домыслы одни. Вот и тут – возможно, что этот придурок был уверен, что не выкрикни он какое-то направляющее заклинание – так и колдовство не получится.

«Будь проклят!» – это ведь тоже заклинание. Заклинание, направляющее магическую энергию на то, чтобы нанести ущерб своему недругу.

Это было похоже на то, как в фильме «Зеленая миля» чернокожий лекарь выпускает облако болезни в пространство. Только очень быстро, практически мгновенно, так, что обычный человек и уследить за этим движением не сможет. Хотя обычный человек скорее всего и не увидел бы этих самых «мушек»!

Серое облако вырвалось изо рта шамана вместе с последним словом «тварь» и метнулось ко мне, как огромная стая разъяренных пчел. И все, что я успел сделать, это… вобрать, всосать облако в себя, поглотить эту гадость, будто слон, вдохнувший с порцией воздуха тучу разъяренных комаров. Всосал, и…

– Будь проклят ТЫ, мерзкое животное! – И я выдохнул проклятие в сторону ошеломленного, застывшего с вытаращенными глазами шамана.

«Комары» впились в его обнаженное тело, погрузились в плоть, и настощ завопил – дико, страшно, извиваясь всем телом, изгибаясь так, что хрустели кости и трещали суставы. Явно, ему было не очень хорошо после того, как попробовал собственное проклятье.

Секунд пять его корежило и трепало, а потом… потом на коже появились темные пятна. Много темных пятен, пленник покрылся ими, как божья коровка пятнышками! Да, именно пятнышками, а не пятнами – круглыми, быстро чернеющими, вспухающими сизыми нарывами. Через минуту пленник превратился в сплошной нарыв, из «вулканов» – фурункулов брызгал гной пополам с кровью, а еще через пару минут пленник превратился в кусок воющего, окровавленного мяса, под которым хлюпала красная лужа.

Еще через пять минут он был мертв, и даже малейшая судорога не проходила по обнаженным, лишенным кожи изъязвленным нарывами мышцам. Отвратительное зрелище!

Рядом послышались знакомые звуки, и я увидел, как одна из воительниц отбегает в сторону, зажав рот ладонью. Другие стоят на месте, но бледны, как полотно, и старательно отводят от меня глаза – им страшно и противно. И я – страшен и противен. Потому что человек, способный сотворить такое, не может быть очень уж хорошим человеком.

Колдовство – это вообще гадкое дело, не достойное честной воительницы! А уж такое колдовство – это вообще… позор! Вот так, наверное, рассуждали мои телохранительницы. Но мне на это было наплевать.

Потом я допрашивал еще одного офицера, оказавшегося командиром сотни. Ничего особо интересного он мне не рассказал, чего-нибудь, что я не слышал от его командира. Говорить он согласился сразу, как только увидел то, что я сделал с корпусным шаманом (а это и был он – главный шаман экспедиционного корпуса, известный специалист по магии). Долго допрашивать офицера не стал – всего минут пятнадцать. И отправил к остальным пленникам, не обращая внимания на требование выдать ему меч, дабы он мог отправиться на небеса, как и полагается правоверному… хмм… правильному настощу. Обойдется, мерзкая тварь! В Тени поблуждай пару тысяч лет, подумай о своем поведении!

С минуту думал – а стоит ли давать шанс поганцу Крацию? Разве мы исполняем обещания, данные животным? Кошке, например? Или собаке?

Хотя… порядочный человек всегда держит данное им слово. Даже если дал слово такой твари, как этот мерзкий каннибал. Будет ему бой! Будет!

– Мой Лорд… – Герда наклонилась к моему уху и зашептала, щекоча горячим дыханием (я даже слегка поежился). – Сестры ждут, что вы сдержите слово. И порубите этого бахвала в капусту! А я прошу вашего разрешения заняться вторым офицером. Позволите?

Хмм… неожиданное предложение. И опасное. А если не сладит? А если у нее не получится? Если настощ ее достанет?

– А если ты погибнешь? Ты вообще представляешь, насколько они сильны и быстры? Помнишь, что я говорил про ближний бой? Что лучше их не подпускать? Эти твари превосходят обычного бойца и в силе, и в скорости!

– Мы тоже не простые бойцы! – Герда надменно выпятила губы. – Только мне позорно биться с ранеными! Позвольте их лекарю полечить командиров. Пусть будут в здравии! Этот бой станет легендой! Пусть люди видят, что тварей можно побеждать!

Подумав, решил – а почему бы и нет? Если что – я сам зарублю гада. Я ведь ему не обещал, что после Герды им не займусь уже я. Лекарь? Пусть лечит этот чертов лекарь.

– Хорошо. Пусть лечит. И будьте внимательны! Это не просто лекарь, это еще и боевой шаман! Видела, что попытался сделать этот? – Я кивнул на разлагающийся труп шамана. – Смотри, а то ляжешь вот так же.

Вообще-то мне очень хотелось посмотреть, как лечат чужеземные шаманы. Даже по лечению уже можно кое-что понять об уровне подготовленности их колдунов. Для войны пригодится.

Через десять минут один из шаманов, оставшихся в живых, стоял на коленях перед полковником, заживляя его раны, оставленные стрелами, и я смотрел, как он это делает.

Впрочем, абсолютно без всякого для меня нужного результата. Ну да, руки светятся. Да, раны затягиваются. Ну и что? Да ничего! Ничего не видно, кроме этого! Чувствую, как истекает магическая сила, и довольно-таки много этой самой силы уходит на лечение. Так я это и раньше знал. Неинтересно.

Когда шаман приступил к лечению второго офицера, которого Герда выбрала себе в противники, я расслабился и на процесс лечения не смотрел. Наблюдал за тем, как выносят трупы из концлагеря и складывают в ряды, как люди, не стесняясь своей наготы, ходят вокруг с такими лицами, что можно подумать – они сошли с ума. Может, и сошли – уж очень бессмысленные у них глаза. Глаза человека, потерявшего связь с реальностью. И я их понимаю – пережить такое, это… это просто непредставимо. Только вчера они жили в своем доме, счастливо ли или не очень – все равно, главное – жили со своими близкими и мечтали о счастье. Или наслаждались им. И вдруг в одночасье вся их жизнь рухнула – близкие погибли, а может, и того хуже – превратились в скот, в корм для безжалостных нечеловеческих тварей. Как и они сами.

Меня будто кольнуло в спину, и я оглянулся на лекаря, который как раз закончил лечение. Он разгибался, поднимаясь с колен, глядя на меня, и в глазах его горела даже не ненависть – бурлил кипящий океан ненависти! И не помешали ему многочисленные раны – Терминатор, а не шаман!

Вскинутые руки ударили струями огня – в меня и в стоящих за моей спиной воительниц, собравшихся посмотреть на эдакое зрелище, как лечение чужеземного шамана. Если бы я обернулся на секунду позже – от меня, от десятка воительниц и от нескольких сотен бывших пленников остались бы только обугленные комочки!

В этом, последнем в его жизни ударе шаман выплеснул всего себя – всю свою жизнь, всю свою силу, все свое здоровье! Откуда я это знаю? Да просто знаю, и все тут! Чувствую!

Как и то, что могу сопротивляться и умею это делать. Надо просто пожелать!

И я пожелал.

Струи огня ударили в невидимый купол и растеклись по нему ревущей полосой. Огонь бушевал секунды три, не больше, но эти секунды показались мне вечностью. Удар был такой силы, что после того, как пламя иссякло, я бессильно опустился наземь и застыл, тупо глядя туда, где сейчас лежал высохший, мумифицированный труп мятежного шамана. У меня тряслись руки, и я ужасно хотел есть и пить. А еще – я матерно ругал себя за то, что расслабился, и в результате едва не погиб сам и едва не погубил целую прорву моих людей. Заигрался, что еще сказать…

Молчание. Тишина. А потом – хохот! Яростный, довольный хохот настощей. Полковник и его заместитель радостно смеялись, показывая окружающим неприличные знаки.

– Ну что, шаман, а ведь почти получилось! Жаль, что не получилось! – Полковник просто лучился довольством. – Зато умер с честью! Весь выложился! Лучший шаман, не зря я его пригласил в экспедицию! Ну что, когда мы с тобой сразимся? Или ты еще слабоват? Зато я в силе! Разрублю тебя на кусочки! И всех вас, твари!

– Мне нужно отдохнуть, – мрачно бросил я опомнившейся Герде, силящейся что-то сказать. – Всех шаманов убивайте. Слишком опасно их держать живыми. Этим двум дайте воды. Жрать не давайте, обойдутся. А мне что-нибудь поесть… И займись похоронами людей.

Мне сунули в руки лепешку – наверное, одну из тех, которыми кормили пленников, флягу с пивом – на удивление холодным, и я побрел в сторону, к кустам, где не так давно пролежал сутки, разглядывая происходящее во вражеском лагере. Надо было укорениться, лепешки мне мало. А мясо я есть не могу. Вот так и сделаешься веганом…

* * *

Отлеживался до полудня, жадно высасывая из земли жизненную энергию и необходимые мне минералы. Хорошо быть деревом! Впитываешь себе, наслаждаешься… главное, чтобы рядом не оказалось лесоруба, да всякие там кабаны не подрывали твои корни. Да чтобы засухи не было. Да чтобы ураган не свалил. Да чтобы… хмм… у деревьев, оказывается, своих проблем хватает – если хорошенько подумать. А кому сейчас легко?

Когда вернулся в лагерь, чувствовал себя великолепно. Кровь бурлила, силы распирали, ощущение – как месяц провел в каком-нибудь санатории. Нет, я никогда не был в санатории, но представляю, что отдохнувший там человек должен чувствовать себя именно так.

Меня ждали. Герда озабоченно напомнила, что сестры ждут поединков, и не только сестры, а и все спасенные люди, и спросила – не передумал ли я. Но я не передумал, о чем известил ее со всей присущей мне лаконичностью – просто мотнув головой. И тогда она сообщила, что все готово, ждали только меня, и что если я дозволяю – они начнут поединок. Я дозволил, снова красноречиво мотнув головой, и Герда подала знак воительницам, стоявшим рядом с ее противником. Тому разрезали путы на руках и ногах и отошли подальше, тут же наложив стрелы на луки и направив их на него.

Офицер (по статусу можно назвать его майором или подполковником) разминал руки и радостно скалился, обнажая крупные желтые зубы. Сейчас, обнаженный, он еще больше был похож на прародителя человека, неандертальца. Только гораздо большего размером – судя по данным археологов, или скорее палеонтологов, неандертальцы не отличались большими габаритами. Ведь предком человека была обезьяна вроде шимпанзе. Здесь же – точно горилла.

Йети! – вдруг пришло мне в голову – это йети! То, как их описывают! Так и буду называть этот народ – «йети». Никаких, к черту, «настоящих людей»! Какие они люди?! Только посмотреть на него, и все будет ясно!

Меч был воткнут в землю перед майором, тот выдернул его, прикинул на руке:

– Я предпочел бы драться моим мечом! Но в принципе и этот неплох. Ну что, жалкие твари, кто против меня?! Глупые животные!

Герда ничего не сказала. Она вышла вперед, одетая в обычные полотняные свободные штаны и такую же свободную рубаху – так, как привыкла тренироваться. В руке – стальной меч. Кинжала не взяла – ну как же, честь дороже! Противник без кинжала, значит, и ей не можно! Дура…

Противники стояли секунд пять, пристально глядя друг на друга, а потом прыгнули навстречу врагу и с лязгом скрестили клинки. Никаких тебе поклонов, никаких приветствий – бой насмерть между кровными врагами, до визга ненавидящими друг друга.

Клинки соударялись с такой скоростью, что, наверное, проследить за их полетом мог только я да толпа воительниц, каждая из которых владела мечом не хуже, а может, даже и лучше Герды. Они подбадривали свою предводительницу криками, визжали, а еще – матерились не хуже портовых грузчиков, что для юных в общем-то девиц было в высшей степени непристойно (как мне подумалось).

То, как проходил поединок, – мне не нравилось. Герда упорно норовила колоть, а не рубить, и эта ее зацикленность на отработанных годами и десятилетиями приемах боя могла привести к беде. И только я об этом подумал – плечо женщины окрасилось кровью, а майор радостно захохотал:

– Жалкая тварь! Ты даже на жаркое негодна! Жесткая старая туша!

Но Герда не отреагировала на оскорбление. Она сосредоточенно плела мечом кружево атаки и защиты, не обращая внимания на полученную рану, и я немного успокоился – значит, рана не так уж и страшна. Зацепил слегка, вот и кровит.

Вторую рану она получила секунд через пятнадцать – майор так молниеносно подался вперед, что глаз едва уследил за его движением – меч прошел между правой рукой и корпусом Герды, чуть ниже подмышки, и распорол ей рубаху вместе с межреберными мышцами (скорее всего). Обильно потекла кровь, пропитывая рубаху.

Однако на отходе и чертов йети получил рану – Герда успела рубануть его по голове, и если бы он не успел убрать череп – точно бы его расколола. Меч прошел вдоль головы, снеся левое ухо вместе с кусочком скальпа.

Это был отличный удар, и я невольно кивнул головой – хорошо! Теперь кровь заливала врагу один глаз, и ему приходилось постоянно его оттирать. Раны на голове вообще очень сильно кровоточат. Я в юности ударился головой о дверь в комнате, а там, как на грех, торчала шляпка маленького гвоздика, на который когда-то вешали картинку. Гвоздик пробил кожу на голове, и эта маленькая ранка кровоточила так, что можно было подумать – мне врезали по башке не менее чем топором! Сосудов там много, вот такое дело.

Движения противников еще больше ускорились, хотя вроде бы куда еще-то? Настощ уже не заботился о безопасности и все свои силы положил на то, чтобы тупо, за счет силы и скорости буквально забить Герду своей железякой, пусть даже она и успеет его зацепить. Герда же заботилась о целостности своей шкуры, как д’Артаньян, истово парируя каждый опасный удар или уходя осторожными пируэтами и вольтами.

Наконец настощ совсем обезумел, взревел, пуская пену, и бросился вперед, рассекая воздух размашистыми движениями крест-накрест. Если бы Герда подставилась под такой удар – шансов у нее скорее всего не было бы никаких. Но она увернулась. И не просто увернулась, а одним широким, элегантным движением вспорола живот врага и обратным ходом ударила в позвоночник, перерубив его и тем заставив отключиться ноги противника. Ноги подломились, настощ начал падать, и тогда Герда с выдохом, со свистом клинка отрубила ему руку с мечом, а потом – и другую руку так быстро, что это почти слилось в один звук.

Чак-чак! И вот уже безрукое тело лежит на земле. Желтые зубы скалятся, пропуская утробный рык, а из тех мест, где в плечах только что торчали руки, толчками выбрызгивается темная, остро пахнущая железом кровь. Сделано!

Пошатываясь, Герда подошла ко мне, села на землю и тихо шепнула:

– Он меня едва не уделал! О Создатель, как же они быстры и сильны! Вы были правы, мой лорд, – никакого ближнего боя! Только луки и дротики! А лучше всего – сжигать их огненными шарами!

Я кивнул и, протянув руки, положил их на окровавленную шею женщины. Герда тяжело дышала, и под ней уже натекла приличная лужа крови.

Неслабо он ее почикал… эдак если будет размен один к одному – мы можем и не выдержать. И ведь не простого воина почикал, а воительницу, с детства занимавшуюся единоборствами! Впрочем, скорее всего и майор совсем не простой вояка. Так что сошлись два мастера, и один с большим трудом убил другого.

Но нет, он был еще жив, и когда я подошел, криво усмехнулся и с трудом выдавил:

– Передай бабе, что она очень хороша! Беру свои слова назад. Я – мастер меча и никогда не проигрывал схватку. Прошу, добей меня! Не хочу умирать медленно. Хочу быстрее отправиться на небеса!

Я посмотрел в глаза врагу, в глаза нелюдю, и пошел дальше. Нет тебе легкой смерти! Подыхай в муках! Я совсем не злой человек, но это нелюдь, и он не заслуживает снисхождения.

– Ну что, недочеловек, готов к бою? – Полковник растянул в улыбке толстые губы. – Готов к смерти?

– Нет, не готов, – пожал плечами я и серьезно посмотрел в глаза врагу. – Знаешь, мразь, что мне больше всего в вас ненавистно?

– И что же? Наша сила? То, что за нами будущее? То, что мы лишены вашей слабости? – Полковник радостно скалился и даже подмигнул от избытка чувств. – Знаешь, а я даже не хотел, чтобы шаман тебя убил. Я хочу это сделать сам! Ты глупец, вы все глупцы – ты ради удовлетворения своих жалких понятий о совести готов рискнуть своей жизнью! Вместо того, чтобы послать меня подальше и приказать расстрелять из луков. Или перерезать мне глотку! Вы этим и слабы! Так все же, что тебе больше всего в нас ненавистно?

– То, что вы лжете даже сами себе. Вы паразиты. Вы ничтожные, жалкие паразиты, которые не могут обойтись без людей. Вы называете себя настоящими людьми, но вы ведь не настоящие. Вы жалкие черви, которые выводятся в животах женщины, а выходя наружу – их убивают. Вы мерзкие лживые твари, не имеющие никакого понятия о чести и совести. И в этом ваша слабость. Не будет нас – не будет и вас, жалких глистов. Вы без нас не можете жить!

Морда майора перекосилась, желтые зубы оскалились, и стали видны крупные острые клыки. Да, такой хватанет за руку – куда только эта рука денется!

– Мы используем вас! И ты говоришь, что ВЫ настоящие люди?! Мы едим вас! Я обожаю нежное мясо ваших сучек, особенно если им предварительно перебить кости и вымочить еще живую в соленой воде! Прекрасный вкус! А ты ел теплый мозг только что забитой недочеловековой твари? Во рту тает! Ха-ха-ха… Скоты! Ничего, на следующий сезон сюда придет целый корпус! И тогда все вы будете на фермах! Все! А я буду смотреть с небес, жрать ваших детей и хохотать, хохотать, хохотать!

Нет, не скажу, чтобы меня не задело. Задело, конечно. Нормальный человек не может спокойно слышать такое. Но и разъярить меня до состояния неконтролируемой ярости он не смог. А расчет был явно именно на это. Человек, потерявший контроль над собой, не может эффективно сражаться. А я был намерен сражаться.

Правильно он сказал: мы, люди, именно тем и отличаемся от животных – у нас есть совесть. А еще – мы выполняем обещания. Не все выполняют обещания, конечно – в нас все-таки много осталось звериного естества, но… большинство. Нормальные люди все-таки стараются исполнить то, что обещали. Если получится, конечно.

Я кивнул воительнице, которая держала в руках меч, приготовленный для полковника. Это был тот самый меч, что валялся возле издыхающего майора (тот все еще шевелился! Живучая тварь!). Весь в зарубках от ударов по мечу Герды, но вполне рабочий, способный распахать человека сверху донизу и не затупиться. Хорошую сталь делают твари! Не хуже земной.

Кстати, я помню, как делать хорошие мечи. И мы с этим делом еще разберемся.

Отошел назад, дожидаясь, когда разрежут путы на руках и ногах полковника. Снова луки со стрелами, снова настороженные воительницы – от этого гада можно ожидать чего угодно. Порубит моих девчонок и потом только бросится на меня! Нет уж, я тебе такой возможности не дам!

Но нет. Стоит, разминает руки, трет ноги – видать, затекли. Ран уже не видать – только старые шрамы. Лекарь этот был вовсе не плохой, это был умеющий лекарь. Вылечил негодяя.

Я достал из ножен свой меч, прикинул его к руке – нормально лежит, привычно. Странно так – меч в моей руке лежит привычно. Сколько времени прошло после того мига, когда я провалился в этот мир? Всего ничего, а столько со мной уже случилось!

Хмм… не я провалился, а тот полноватый менеджер по продажам – Вася Звягинцев. И его уже нет, Васи. Есть я – лорд Манагер, правитель Северной провинции. Защитник обиженных, судья и палач в одном лице. И я вынес свой приговор!

Такой скорости я от противника не ожидал. Он прыгнул как не то что мгновенно – это напоминало укус кобры! Вот только что был в трех шагах от меня, и вдруг… его меч рассек воздух буквально в миллиметре от моего черепа, срезав прядь волос. И я едва успел увернуться от удара!

Это что за такое?! У него НЕ МОЖЕТ быть такой скорости! Не может! Я – быстрее всех! Я! Я сильнее! Мутант! Живое дерево!

Вжжжик! Вжжжик! Дзанг!

Три удара, и все едва не смертельные! Что происходит?!

Противник улыбается – довольной, счастливой улыбкой.

– Ну что, недочеловек, кто тут паразит?! Кто слаб? Пора умирать, тварь! Это будет хороший подарок моим солдатам! Ты будешь прислуживать нам на пиру!

Лекарь! Это – лекарь! – мелькнуло в голове – он его обкастовал, точно!

Прыгаю назад, полковник следом за мной – вихрь ударов, звон клинков, яростный хохот противника, и я, сдерживающий натиск обкастованного бойца, практически берсерка – на пределе своих возможностей. Что делать?!

Удар! Еще удар! Удар! Удар! Удар!

Он даже не пробует по-настоящему фехтовать – весь расчет на невероятную, нечеловеческую скорость и такую же нечеловеческую силу. И тут главное не подставить меч под боковой удар по плоскости клинка – не выдержит, сломается. А эти косые размашистые удары на то и рассчитаны! Пока мне дадут новый клинок – он меня в капустку порубает. Только на острие! А лучше – пропускать мимо!

Удар! Удар! Удар!

Парирую, уворачиваюсь, пытаюсь достать – не успеваю! Уворачивается! От меня – уворачивается!

– Я – лучший, болван! – рычит полковник. – Я всегда был лучшим! Я – Мастер! Майор в сравнении со мной – жалкий ученик! Не надо было тебе позволять этот бой! Но теперь – поздно! Лекарь молодец, правда? Мы встретимся в небесных чертогах и посмеемся с ним вместе, а ты будешь ползать под нашими ногами, и мы будем на тебя мочиться!

Почему-то вот это извращение разозлило меня больше всего. Мой живой мозг сразу представил эту картинку – я, понимаешь ли, ползаю, а эти твари держат в руках свои черные писюны и дуют на меня в два ствола! Ну что за пакость такая, а?! Да не бывать этим извращениям!

И я начал изменяться. Внешне это никак не сказалось, под рубахой не видно. Но теперь… теперь, парень, ты узнаешь, как это – жульничать! Шулеров нигде не любят и бьют при первой возможности! И частенько – фейсом о тейбл!

– Ты сжульничал! – прорычал я, отбивая очередной удар. – Лекарь!

– Лекарь, да! – хохотнул полковник. – Я же сказал, мы, настоящие люди, умнее вас! И сейчас я тебе это докажу!

– Не выйдет, – усмехнулся я и шагнул вперед, не обращая внимания на выпад, направленный мне в грудь. Крепкий такой, точный, уверенный выпад, который должен был пронзить мое сердце и выйти из спины.

Только вот не получилось. Клинок врезался в меня с такой силой, что должен был войти не то что по рукоять – вместе с рукоятью, учитывая массу атакующего, помноженную на скорость! И согнулся дугой – с жалобным звоном, как звонкая пила в руках дровосека.

Мой клинок описал короткую дугу, и рука полковника отвалились, будто была сделана из хлебного мякиша. Выше локтя остался только обрубок, из которого фонтаном била кровь. Тугая струя брызнула мне в лицо, и я невольно облизнул языком ставшие солеными губы, ощутив знакомый железистый привкус.

Полковник взревел, замахнулся левой рукой, но мой меч свистнул, и вторая рука упала на землю. А потом и все тело, оставшись без обеих ног – одним ударом, ниже колен. Я могу гордиться таким умелым, могучим ударом – попробуй, разруби кости голени, да еще и не топором на колоде, а довольно-таки тонкой полоской стали!

А потом я наклонился к бледнеющему на глазах полковнику и одним мощным импульсом оставил кровь. Вторым – закрыл раны, выглядевшие теперь старыми, как по прошествии как минимум трех лет.

– Убей меня, тварь! Убей! – выкрикнул полковник почти умоляюще, и я усмехнулся и помотал головой:

– Нет! Ты будешь ползать, как червяк! Без рук! Без ног! А каждый, кто проходит мимо, – будет на тебя плевать и мочиться! Если захочет, конечно. И нет тебе смерти! Я буду следить за тем, чтобы ты жил – долго и очень несчастливо!

Я обернулся к толпе, собравшейся возле места поединка, и крикнул:

– Все слышали?! Он должен жить! Узнаю, что его кто-то убил, – убью своей рукой! Пусть живет, мразь!

Толпа зашумела – кто-то возмущенно требовал смерти этой мрази, кто-то наоборот – радовался такому страшному наказанию, но я уверен, что никто не решится противоречить моим приказам.

После этой ночи, после происшедшего сегодня – никто.

Эпилог

Лодка глухо ударилась о борт корабля, и вахтенный матрос, перегнувшись через борт, повелительно спросил:

– Кто?

– Освети, болван! – в ответ грубо, с хорошо узнаваемыми интонациями.

Матрос шустро схватил фонарь, осветил шлюпку и, еле слышно охнув, сказал:

– Это вы, мой господин?! Простите! Простите! Я не рассмотрел! Сейчас я спущу трап! Или вас поднять вместе с лодкой?

– Трап! И побыстрее! За мной могут гнаться!

С черного борта серой змеей скользнул трап, и массивная туша ловко взбежала по зыбкой веревочной лестнице, так, будто весила раза в два меньше, чем положено.

– Шлюпку поднять! – приказал полковник. – Собрать всех надзирателей! Быстро, быстро!

Надзирателей было десятеро. Все в обыденной одежде, без брони, но с оружием. Броню надевали только в бой – вдруг свалишься за борт, так и утянет в пучину! Тяжесть-то какая! Сейчас боя не предвиделось, причин для беспокойства никаких нет. Не было, по крайней мере – до этой минуты.

– Я могу узнать, что случилось, мой господин?! – Командир дюжины склонился чуть ниже, чем положено по этикету. – Мы не заметили ничего опасного!

– И что, не видели нападения? Не видели, как мой отряд погибал под натиском дикарей?!

– Нет, мой господин… простите, ничего такого не видели! – растерянно пролепетал сержант. – Но мы особо и не смотрели! Занимались ремонтом снастей, чинили паруса, мачты. Последний шторм нас крепко потрепал, вы знаете. Опять же – нам нужно было подготовить трюмы к приему товара! Вы сами это приказали! Стойла, поилки, параши – все нужно было сделать! Мы старались, как могли! И мы знаем, что вас победить невозможно! Наши десантники – самые лучшие из лучших! Простите, мой господин, – мы ничего не видели!

– Предательство! – мрачно прорычал полковник. – Сдайте оружие! Ну?! Мечи сюда! К моим ногам! Быстрее! И кинжалы! И все оружие, что есть! А я уже буду с вами разбираться – видели вы или не видели!

Мечи аккуратно легли к ногам командира: хороший воин не бросает свое оружие – нигде и никогда. Будет бросать свой меч, относиться к нему неуважительно – когда-нибудь тот его подведет. Вильнет клинком, и удар, который спас бы тебе жизнь, пройдет мимо врага. Нет, так нельзя! Только аккуратно и вежливо.

– Все сдали?! Построиться и отойти на три шага!

Надзиратели послушно выполнили требование и застыли, понуро наклонив головы к груди в знак подчинения. Руки их сцеплены за спиной, на лицах – растерянность и страх. Что сталось с полковником?! Почему он так странно себя ведет?!

– Ну что мне вам сказать… – начал полковник странным, непривычным голосом. – Вы заслужили!

Он мгновенно выхватил из ножен меч, и за долю секунды две головы надзирателей уже падали на палубу! Потом еще одна, еще, еще! Пока надзиратели, застывшие каменными столбами, сообразили, что их убивают, – без голов остались пятеро. Другие пятеро потянулись за мечами – чисто рефлекторно, ведь не будут же они нападать на господина! Но мечей не было. Они все лежали на палубе.

Для оставшихся в живых надзирателей осталось пять секунд жизни. Последний из них умер уже на бегу, спасаясь в сторону капитанского мостика, как будто там он мог укрыться от безумного командира.

За считаные секунды на палубе остался только полковник и десять трупов, подергивающихся в последних судорогах уходящей жизни.

Полковник оглянулся по сторонам, заметил трех матросов, с ужасом смотревших на него, стоя на коленях и почти упершись грудью в палубу (эдакая поза перепуганной кошки с задом вверх), ухмыльнулся, оскалив крупные зубы, и хрипло сказал:

– Ну что… мореманы, хотите на волю? А! Вы же не знаете что такое мореманы? Да и что такое воля, вы не знаете. Ладно, будем учить!

Он подошел к борту, взял в руки фонарь и трижды повел им в воздухе, как бы рисуя кольца. Потом проверил, висит ли веревочный трап – лодку уже успели поднять на палубу – быстро, практически за минуту.

Отошел к груде мечей, и… вдруг его лицо стало меняться, таяло, как снеговая фигура под лучами горячего солнца. Минута, и вместо командира на палубе стоял молодой мужчина из «недочеловеков» – высокий, плечистый, странно белокожий. Только одежда осталось той, что была на полковнике. А голос изменился. Теперь он был не хриплым басом, а приятным, звучным баритоном.

– Эй, кто старший в команде? – спросил он ошеломленных, продолжающих стоять на карачках матросов. Они молчали, и человек в сердцах махнул рукой. – Болваны! Вот же болваны! Даа… придется с вами потрудиться.

И тут на палубу начали запрыгивать странные существа – по виду это были женщины, только в мужской одежде. И самое странное – они были лысыми! Лысыми, как коленка!

Первой запрыгнула высокая, мускулистая женщина со шрамом на щеке. Она подошла к тому, кто недавно был полковником, и коротко поклонилась:

– Мой Лорд, какие будут приказания?

– Сгоняй всех наверх. Разговаривать будем. Хочу их допросить. Найди старших – должны же быть и штурманы, и капитан – или как он там у них называется. Старший помощник? В общем, давай их сюда. Или нет – проверь, должны быть помещения для командира, пройдем в каюту. Не хочу на палубе разговаривать. Оружие уберите – не дай бог, кто-нибудь… хмм… порежется.

* * *

– Ты кто?

– Я… судоводитель, господин! – Мужчина лет пятидесяти, с загорелым, обветренным лицом, раболепно склонился перед белокожим крепышом. – Я главный над командой, если не считать надзирателей! Мне будет дозволено спросить – а кто вы? И почему на вас доспехи нашего господина?

– Теперь он никакой не ваш господин, – бесстрастно пояснил незнакомец, поигрывая рукоятью кинжала, украшенной золотой инкрустацией. Тоже, кстати, кинжал господина. – И вообще ничей не господин. Теперь он падаль, которая валяется на берегу и ползает, пытаясь найти пропитание. И десантников ваших нет – они все убиты. Есть только вы, ваш корабль и еще три корабля рядом. Которые ничего не знают. И которые пока ничего не должны узнать. А я – Лорд Северной провинции, в которую вы вторглись и в которой убили тысячи и тысячи моих подданных!

– Простите, господин… не мы! – Судоводитель, или проще «капитан», опустился на колени и склонился низко, коснувшись лбом пола, отчего голос его стал глухим. – Мы – рабы! Нам приказывают, и мы делаем! Не больше! А если отказываемся – нас убивают!

Капитан поднял голову и несмело посмотрел в глаза чужаку.

– Человечину ели? – Взгляд белокожего стал колючим и страшным.

– Нет! Что вы?! – Капитан даже испугался. – Во-первых, эта еда для господ, «настоящих людей». Во-вторых… мы же не… настоящие люди! Мы не можем есть себе подобных. Это – табу! Хотя… (он посуровел лицом) всякое бывало. Господа ведь могут потребовать всякое… все, что угодно.

Он вдруг как-то сразу постарел, осунулся, глаза его потухли, а на щеках вздулись желваки. Видимо, что-то вспомнил. Что именно – чужой лорд спрашивать не стал, но взгляд его сделался мягче, исчезли колючие иглы во взоре.

– Хотите быть свободными? Жить, как все люди? Служить мне, получая жалованье, и пользоваться всеми правами свободного подданного империи Арзум?

– А у меня есть выбор, господин? – Капитан чуть кривовато усмехнулся.

– Есть, – не принял усмешки чужак. – Во-первых, ты можешь умереть (капитан вжал голову в плечи). Тебе перережут глотку и выкинут в море, на корм рыбам и морским чудовищам. Во-вторых, ты можешь стать рабом – бесправным, но с возможностью выкупа. И в-третьих – ты можешь стать капитаном корабля, моего корабля. Вот этого (он обвел рукой пространство). Ты будешь получать жалованье на службе у меня, женишься на той, которую захочешь взять в жены, сделаешь детей. И никто никогда не заберет ни твою жену, ни твою дочь, чтобы произвести животное, именующее себя настоящим человеком! Никто не съест твоих детей, тебя, твоих друзей и близких! Никто и никогда! Потому что ты свободен!

– У меня в Эрхе остались жена и дети, – едва слышно шепнул капитан. – И внуки. Что будет с ними? Если я не вернусь?

– А что будет с ними, если ты умрешь? Или вернешься без своего хозяина?

– Плохо будет. Как и тогда, когда я останусь здесь.

– Но все-таки, наверное, то, что ты останешься и будешь жить, лучше, чем то, что ты умрешь? В любом случае им будет плохо, нет? Что ты выбираешь?

– Жизнь, конечно! – вздохнул капитан. – Пока живу, надеюсь. А там видно будет.

– Это правильно. Там видно будет! И теперь ты должен мне доказать, что тебе можно верить. Расскажешь мне о своей команде, о том, кому можно верить, а кому – нельзя. И кому нужно сразу рубить башку, чтобы не ударил в спину. Ведь знаю – точно среди команды есть доносчики, которые все передавали твоим хозяевам. А может, и те, кто… хмм… баловался человечиной. Ведь есть такие? Доверенные люди господ? Ну, честно – есть? И да, предупреждаю – я шаман. И чувствую вранье. И стоит один раз соврать – мое уважение потеряно. И тогда…

Он не стал говорить – что «тогда». Но все и так было ясно. Только вот капитан не собирался врать. Зачем? У него была надежда, которая крепла с каждой минутой. Жизнь – совсем не плохая штука, если немного подумать. А там посмотрим… что это за Арзум и что это за лорд. Говорит-то он хорошо, но так ли это? По крайней мере не будет «зверей». И это уже само по себе отлично! Вот только семья. Как быть с семьей? Но это все потом. Потом!

– Всякие есть… мой господин, – медленно, подбирая слова, ответил капитан. – Есть любимчики господ… бывших. Я всех укажу. Всех! И расскажу о команде. И помогу захватить другие корабли, если понадобится. И надеюсь, что когда-нибудь вы мне поможете с семьей. С моей семьей. И за это я отдам вам всю душу! Клянусь!

– Возможно, даже раньше, чем ты думаешь, – усмехнулся лорд, и усмехнулся уголком рта, – но об этом потом. Рассказывай, и будем думать, как нам подойти к этим трем. Можно было бы проделать тот же фокус, что я проделал здесь, но… можно ведь и попроще, так? Я имею в виду – напущу на себя магическую личину и под видом вашего командира подплыву к соседнему кораблю на шлюпке. Ну и…

– А зачем куда-то плыть? – усмехнулся капитан и, повинуясь жесту лорда, поднялся на ноги. – Вам нужно всего лишь скомандовать всем надзирателям подняться на борт нашего корабля и сдать оружие. Ну и потом… понятно. Они не могут не подчиниться командиру. В противном случае их ожидает смерть, и очень нелегкая смерть. Только справитесь ли вы с тридцатью надзирателями? Конечно, это не десантники, те были лучшими из лучших, и я даже не понимаю, как с ними справились, но и эти звери… очень сильны.

– Кто? Звери? – слегка удивился лорд. – Вы зовете их зверями?

– Ну да… за глаза, конечно! Не дай бог услышат – убьют! Но между своими мы зовем их зверями. Они же помесь обезьяны и человека, так какие тогда «люди»? Ну и вот…

– Одного я не понимаю… – задумчиво протянул лорд. – Почему вы их не перебили?! Почему вы их не перерезали?! Как вы можете ТАК жить?! В голове не укладывается! Да лучше умереть, чем ТАК!

– Время от времени бывают восстания. – Капитан пожал плечами. – А что толку? Мы разобщены. Мы боимся. Вы правильно заметили – среди людей много доносчиков, которые за послабления, за лишний кусок лепешки донесут на кого угодно. Так и проваливаются восстания. Я сам по молодости участвовал в одном из них. Чудом уцелел, и никто не узнал, что я был у бунтовщиков. Иначе мне бы конец. Вам рассказать, что они делают с бунтовщиками? С их семьями?

– Не надо! – Лорд медленно помотал головой. – Я представляю.

– Ну и вот. Смысл какой тогда бунтовать? Мы можем только надеяться на чудо и жить, жить, надеясь, что все звери передохнут. Ну когда-нибудь все равно должно это закончиться?! Сколько можно?!

– Действительно, сколько можно? – Лорд задумчиво посмотрел в иллюминатор на разгорающийся рассвет. – Ладно, давай обсудим, как нам захватить корабли. Делом займемся. А о вашей жизни еще поговорим. Позже.

* * *

Я смотрел на корабли с пригорка, с того, с которого не так давно наблюдал за лагерем врага, планируя свое безумное выступление, увенчавшееся успехом – к моему несказанному удовлетворению. Я умудрился не потерять ни одного человека, хотя и очень был к этому близок. Как и к собственной гибели. Если бы я не умел трансформировать свое тело, если бы не создал свою костяную «броню», закрывшую грудь, – мне пришел бы конец. Обкастованный берсерк вполне мог размазать меня, как соплю об мостовую.

Все-таки я не всесилен, увы. Я не бог. Но, может, это и хорошо? Быть богом – это так скучно! Ну… мне так кажется.

Засыпанную мной казарму раскопали, и к удивлению всех (и моему, в том числе), многие из засыпанных йети (с моей подачи это название прижилось легко и непринужденно) оказались живы, хотя и были очень слабы.

Убивать не стали. Пусть себе живут! Вот только на цепь их посадили. Кандалы – на ноги, на шею – и пусть себе таскают камни, копают, в общем – мучаются по полной! Ад вполне можно устроить и в этом мире. И эти твари его заслужили. Притом сотня могучих, практически неубиваемых рабов – это очень даже хороший капитал, хорошая помощь в восстановлении моего народного хозяйства.

Все-таки я лорд или кто? Поместье мое развалили! Людей моих частично сожрали, частично убили, а частично утащили в лагерь! Надо восстанавливать? Надо!

Опять же – рудники нужно разрабатывать. Железо добывать, медь, уголь – а кто будет это делать? Вот пусть эти самые йети и работают! Я им устрою сладкую жизнь, мерзким тварям! И пусть ходят и смотрят на своего бывшего господина, червяком ползающего по земле и выпрашивающего подаяние.

Интересно, насколько его хватит? Люди посадили его на веревку, привязав ее к ошейнику – ну чтобы не уполз и не утопился. Или со скал не бросился. Пусть живет и мучается! Я не препятствовал. Он столько горя принес людям, что его сто раз выпотрошить и распять было бы мало. Не унять горя людского такой легкой казнью!

Он и голову себе пытался разбить, но больно уж крепкая оказалась. Только ослеп на один глаз. Его теперь здесь зовут Полковник Червяк.

Я послал гонца к Маурике с Рилой, и часть беженцев пришла к нам. Рила пока осталась на месте, организовывает обеспечение возле Ворот, так что мы с Маурикой пока тут командуем вдвоем.

Забрали и детей с подростками из деревни, в которой я допрашивал первого пленного. Нечего им там делать, пусть с людьми живут. Здесь много взрослых, пропасть не дадут. Я не дам пропасть. Продукты, припасы из деревни забрали – все равно пропадать.

Из лесов стали возвращаться уцелевшие жители провинции. На меня тут смотрели как на Избавителя, Великого и Ужасного. Про меня складывают песни, в которых я пачками кладу врагов – левой рукой, правой останавливая боевые корабли. Ну, типа Илья Муромец: повел направо – улица, налево – переулочек! Нет, не построил улицы – это среди врагов он улочки устраивал, как боевым бластером.

Не препятствую культу своей великолепной личности. А пусть себе! Это вам не демократически-либеральное государство, это, на минутку, просвещенная монархия! А я – монарх. А монарху не помешает образ Великого и Ужасного и очень Справедливого. И буду я Манагер Справедливый, и вспоминать будут обо мне с восхищением и любовью (аж чуть не прослезился, даже всхлипнул).

Нет, ну когда-то ведь я свалю отсюда! Неужто буду кому-то рассказывать о том, что во мне сидит семечко дерева и ваще-то я почти вечный буратинка! Эдак кому-нибудь и не понравится, дефолиантом польют под корешок!

Да и надоест мне править вечно. Хочется по миру походить, погулять, посмотреть…

Опять же… очень уж тянет меня посетить этот чертов Эрх! Разобраться там со всей своей революционной яростью! И сверкнет над ними, подлецами, сверкающий меч пролетарского гнева!

Но это все позже. Совсем позже! Сейчас нужно вначале укрепиться, устроить государство в государстве – Северное королевство (пошли они нафиг со своей «провинцией»! я король!), создать тут промышленность – какую смогу. И главное – удержаться после того, как начну пользоваться металлами и богатеть. Ведь сразу же кое-кто за Воротами решит, что я здесь заигрался и пора мне укоротить кое-какие части тела. Но к тому времени взять меня будет трудно. Пока же буду заниматься политикой и лавировать, стараясь не вызвать на себя огонь императора. Или – императоров.

Войско империи сюда так и не добралось. К тому времени, как мой гонец прибыл в столицу, они все еще готовились выходить, черт бы их побрал! И со слов знающих людей (моего друга Рункада, кого же еще?) – император облегченно вздохнул, когда услышал, что ему не нужно тратиться на дорогостоящий и опасный поход. Как, впрочем, вздохнули и лорды, которых жаба удавила по тем же причинам.

Рункад здесь, помогает мне. Сказал – останется со мной и будет моей правой рукой. Будет одним из моих лордов-советников, главным моим лордом-советником. И это хорошо. Пусть! Друг не может быть лишним, особенно такой, у которого отец – первый советник императора.

Да и всегда хорошо иметь за спиной того, кто прикроет эту самую часть тела. Не говоря уж о том, что просто не ударит в нее отравленным кинжалом.

Сюда прибыла тысяча сестер-воительниц, которые и составили мою гвардию. Лучших из них наградили стальным оружием и доспехами, остальным, кому металлическое оружие не досталось (а их примерно половина), обещано восполнить этот пробел в обозримом будущем. И кстати, полностью были пересмотрены каноны боевого искусства в связи с обретением металла.

Я все жду, когда ко мне явится посланник от Хранителей и прикажет забыть мои игрища с металлом, но пока такого все-таки не произошло. Но скорее всего вскорости произойдет. И придется мне послать этого посланника в пешее эротическое путешествие.

Нет, а что еще делать? Мы с йети без металла не справимся! Вдруг еще приплывут? А они приплывут, уверен! Да и прогресс надо двигать – иначе неинтересно. Хватит деревянными дрючками тыкать в людей да булыжники в деревянный чан бросать! Я хочу супа без сажи и углей!

Но мясо я до сих пор не ем… веган хренов, черт подери! Начну, конечно… но позже. Потом. Пока что у меня при запахе жареного мяса сразу встают перед глазами вертелы с… брр… даже вспоминать не хочу!

Моряки сдались не просто быстро – со свистом. Как и следовало ожидать. Раб не может быть верным своему хозяину! Ну никак не может! И всегда мечтает его убить!

Поубивали десятка полтора людей из членов экипажей. Сами моряки и поубивали – наушников, дружков йети. Остальные моряки служат не за страх, а за совесть. Вернуться им все равно некуда, нельзя. Без хозяина вернуться – нельзя. Хотя многие и переживают – семьи-то там остались, в империи йети.

В реках поблизости от порта нашлось золото. Я научил людей, как мыть золотишко. Видел в сети лотки для промывания, видел, как моют. Сам попробовал, показал – что и как делать. Получилось! А чего сложного? Я и кино видел «Территория», понравилось. И книжки читал.

Стали потихоньку мыть золотишко. Само собой – все золото по рекам объявлено моей собственностью, и все обязаны сдавать золото в мои приемные пункты. Намыл десять грамм – один грамм твой! А если ты решил продать на сторону, узнаю, отправишься на плаху. Или на виселицу. Или в рабы!

Да, такой вот я тиран! И таможню у ворот поставил – ни туда, ни оттуда без моего ведома ни шагу! И шпионов везде расставить!

Кстати, шпионами Рила занимается. Ох и ушлая баба! Из дыры три дыры, как говорит моя бабушка! Хитрая, как черт, моя женушка! Опутывает королевство сетью осведомителей!

Вот так и живем: я – Тиран, Рункад – друг Тирана, советник. Маурика – командует гвардией, воительницами. Рила – шпионами, а еще будет экономикой заниматься.

Впрочем, я и сам в экономике рублю фишку – только треск стоит. Я же все-таки бывший менеджер по продажам, да не из худших. Молодец я, однако, неоднократно хваленый и поощряемый. Вот и сгодились мои способности менеджера по продажам, когда стал королем. Ну кто бы мог подумать!

Пока что из королевства – ни шагу. Появиться перед императором Арзума, он же папенька Маурики – ни под каким видом. Пошел он к черту! Помню, как закончил свои дни прежний северный правитель. Плевать мне на приглашения! Посижу в глухом углу, целее буду.

Кстати, надо будет сделать Ворота и с МОЕЙ стороны, да еще такие, чтобы и магией не разбить! Окованные сталью! С башнями! С моими солдатами! Поелику если задумает бравый император ко мне вторгнуться – хрен ему во весь воротник, как говорят в благородных семействах!

Впрочем, он уже не решится. Мое войско, вооруженное стальным оружием, сто́ит двух таких, как у него. Интересно, он теперь жалеет, что запустил лиса в курятник? Не знаю. Я его до конца так и не понял. Интриган еще тот. Может, ему, наоборот, так выгоднее? Выставил меня как законоборца, еретика – теперь на меня ополчатся и Храм, и Хранители (что суть одно и то же, как оказалось при первом же рассмотрении). Получит прогресс – а я получу все шишки. Разве плохо? Сто́ит это фактически уже потерянной провинции? Мне кажется, он все это учел. Хитрый, гад!

Вот так и живем. Скоро зима, но, думаю, встретим мы ее во всеоружии. Деньги есть, золото есть.

Золото есть не будешь? Так море есть, рыба, опять же – зверья по лесам тучи бегают! Кое-что и на огородах посадить успели. Выживем! И хорошо выживем!

А если йети приплывут – встретим. Пусть приплывают. Нам оружие нужно, ага. Заберем у них!

И побольше пусть приплывают! Хоронить есть где, земли ох как много!

Народ учится воевать, учится драться. Учим! Воительницы на что? Лучшие из лучших. Если что, ополчение встанет плечом к плечу. Все помнят костры, на которых жарились их близкие. Никогда не забудут.

Мы, русский народ, всегда помнить будем, никогда не забудем! Ни хорошее не забываем, ни плохое!

Ах да! Забыл, теперь мы русские. Или просто – русы. Северное королевство русов. И мы самые сильные. И никто не сможет нас сломать! Ни-ког-да!

И впереди у нас долгая жизнь – тысячелетия! Будем жить!

Конец книги.