Дем Михайлов

Изгой. Пенталогия

Название: Изгой. Пенталогия

Автор: Михайлов Дем

Издательство: Самиздат

Страниц: 974

Год: 2014

Формат: fb2

АННОТАЦИЯ

Прошли столетия с тех пор, как отгремели чудовищные войны магов и половина континента превратилась в покрытую пеплом пустошь, непригодную для жизни. Некогда великолепные города теперь лежат в руинах, населенных чудовищами и нежитью, настолько опасными, что пришлось возвести пограничную стену, дабы оградить мирных жителей от смертельной угрозы.

Изгой. Крепость надежды

Глава первая

Между жизнью и смертью

Он выжил, оправился от смертельных ран только для того, чтобы узнать, что своими прошлыми деяниями обрек сотню людей на верную смерть в Диких Землях.

Ох. Как же меня мутит. Голова ноет, как больной зуб. Так плохо, что и глаза открывать не хочется. Полежука я еще немного. Сил нет как плохо. Чтото стекает по лицу. Дождь? Солоноватые капли попадают в рот. Знакомый вкус. Кровь. Моя? Плевать. Мне сейчас на все плевать.

– Господин. Господин, очнитесь.

– Да тише ты! Чего ты его трясешь?! Не видишь, что ли, как кровь с башки хлещет?! – в сердцах рявкнул второй голос.

– Так я ж как лучше хотел. Может, его в ручей макнуть? Водичкато ледяная, враз в себя придет.

– Я сейчас тебя туда макну! И больше оттуда не вытащу! Беги за друидом давай. Да поживее! А ну шевелись, склирсово отродье! – заорал второй.

– Да бегу я уже, бегу, – примирительно отозвался удаляющийся голос первого.

– И скажи, чтоб поторопился, – крикнул ему вдогонку первый. – И одеяло захвати.

Каждый звук отзывался в голове гулом. Как удар колокола. Я поморщился и попытался попросить говорить потише, но из пересохшего рта раздалось лишь сипение.

– Потерпите, господин, сейчас друид придет. Он живо вас на ноги поставит, – забубнил голос над ухом. – Только не шевелитесь, уж очень сильно вас кабан порвал. Трофиса так вообще насмерть задрал.

Кабан? Порвал? Так, теперь понятно, почему мне так плохо. Надо открыть глаза, посмотреть, что с мной. Неужели все так страшно…

Сделав над собой неимоверное усилие, я заставил один глаз приоткрыться. Оказалось, что я лежу на боку, уткнувшись лицом в землю. Трава. Зеленая трава, залитая яркокрасной кровью. Столько крови – и все из меня? Теперь медленно повернуть голову…

Темная пелена накрыла меня тяжелым покрывалом, и я потерял сознание.

* * *

Очнулся. Больно. Очень больно. Что вы со мной делаете? Как сильно болит голова. Я застонал. На мокрый лоб сразу опустилась прохладная рука.

– Держи ровнее! Не видишь, рана открывается. Ровнее!

– Да держу я, держу. Брыкается он. Посмотри, как ногами дергает.

– Терис, навались ему на ноги, чего смотришь? Крови не видел?!

– Кажись, отходит он.

– Чего несешь?

– Так кровь уж не выходит даже. Не осталось ни капли.

– Заткнись! Велена, подай бинты… вот… потуже, потуже перетягивай. Друид куда запропастился?!

– Все будет хорошо, господин. А теперь засыпайте. Засыпайте.

Забытье. Темнота.

* * *

Над головой покачиваются ветви деревьев. В просветы между ними виднеется голубое небо. Значит, сейчас день. Все покачивается из стороны в сторону. Меня кудато несут и, скорей всего, на носилках. Пошевелиться не могу – нет сил. Носилки дернулись, и сразу же вернулась ослепляющая боль. Ох… Болит все тело. Я вскрикнул от особенно резкого толчка. Надо мной возникла тень, в пересохшие губы ткнулось холодное горлышко фляги.

– Выпейте, господин. Враз полегче станет. Вино, оно завсегда помогает, – раздался над ухом заботливый голос.

Горлышко наклонилось, и в рот потекло вино. С трудом глотнул. Только сейчас понял, как сильно хочу пить. Еще. Вино смочило пересохшее горло и потоком устремилось в пустой желудок. Хорошо. Еще глоток.

– Хорошо. А теперь надо поспать, господин. Все будет хорошо.

Я закрыл глаза и попытался последовать доброму совету. Серьезно меня потрепал кабан. Вот только вспомнить никак не могу ни кабана, ни что произошло. Все как в тумане.

– Несите осторожней, олухи, – произнес голос сердито, – не дрова!

Хор голосов заверил, что стараются изо всех сил и понимают возложенную на них ответственность за молодого господина.

Какой господин?

Почему меня называют господином?

Мысли опять разбрелись, и потихоньку я провалился в забытье.

* * *

На этот раз я проснулся сам. Особенно радовало, что именно проснулся, а не очнулся. Глаза открылись легко. Боль осталась, но не такая сильная. Тоже радует. Повернув голову, я постарался осмотреться. Небольшая поляна, окруженная высокими деревьями, до отказа заполнена народом. Навскидку человек восемьдесят взрослых, много детей разного возраста. Мужчины собирали хворост и умело натягивали походные тенты. Посреди поляны полыхал костер, над которым висел огромных размеров котел. Рядом хлопотало несколько женщин. Готовят. В воздухе плыл вкусный запах каши и дыма.

Прислушавшись к себе, я понял, что проголодался. Совсем хорошо. Значит, иду на поправку. Откинув в сторону одеяло, я попытался встать, но из этой затеи ничего не вышло – удалось лишь сесть, и то голова сразу же немилосердно закружилась. Затошнило. Похоже, сотрясение мозга. Осторожно ощупал голову, пальцы наткнулись на плотную повязку, покрывавшую всю голову и часть лица. Точно сотрясение. Левая нога туго обмотана окровавленными тряпками от колена до паха. Штанов нет. Вообще ничего нет. Из одежды только одеяло. Стыд какой. Прикрыв срамное место и осторожно поворачивая головой, я огляделся в поисках своей одежды. Оказалось, зря я это затеял. Только привлек к своей персоне внимание.

– Слава Создателю! Господин очнулся! – донесся радостный голос с поляны.

После выкрика поляна замерла, а затем со счастливыми криками все кинулись ко мне. Не затоптали бы. Меня вмиг окружили возбужденно гомонящие люди. Все стремились прикоснуться, дотронуться хоть до края одеяла. От гвалта и мельтешения загудело в голове, я невольно поморщился.

– Очнулся! Очнулся!

– Господин, выздоравливайте.

– Слава Создателю, на поправку пошел.

– Мы молимся за вас.

– Ох, лицото как сильно порвали, – запричитал женский голос.

– Цыц, дура. Не в красоте дело.

– Руки, ноги целы – и ладно.

– Шрамы украшают мужчину!

– А ну разошлись, – раздалось за спинами, – разошлись, кому сказал! Чего рты поразевали?! Заняться нечем?

К моему удивлению, толпа послушалась, и все начали расходиться, не забывая пожелать мне скорейшего выздоровления. На лицах – искренняя радость и облегчение. Странно, я не знаю этих людей. Абсолютно незнакомые лица.

– Мы все рады, что вы поправляетесь, мой господин. – Передо мной склонился в поклоне мужчина огромных размеров. Поверх одежды – кожаный безрукавный доспех, за поясом заткнут массивный боевой топор. – Не сердитесь на этих скудоумных. От радости, что вы очнулись, совсем голову потеряли.

– Спасибо, – ответил я. – Как я могу сердиться на заботившихся обо мне людей? Только благодарить от всего сердца. Надеюсь, я смогу отплатить за вашу доброту.

Странно, на лице здоровяка появилось искреннее удивление. Таких слов он от меня не ожидал.

– Это наш долг – служить вам, господин.

– И почему вы все называете меня господином? – удивленно спросил я. – Кстати, как тебя зовут? Ты заботился обо мне, а я даже не знаю твоего имени.

Здоровяка как громом поразило. Пытливо заглянув мне в глаза, он чуть помедлил и осторожно произнес:

– Господин шутит. Я Рикар, служу вам всю свою жизнь.

Служит мне? Всю жизнь? Как я могу не знать его? Голова разболелась еще сильнее. Стоп!

А как зовут меня?.. Как меня зовут?!

В голове абсолютная пустота. Имя. Меня зовут…

У меня началась легкая паника. Я не могу вспомнить ничего из прошлого. Ничего! Ни одной детали. Чернота. Хуже того, при попытке напрячь память голова начинала немилосердно болеть. Самое раннее воспоминание – момент, когда я первый раз очнулся на окровавленной траве.

– Как меня зовут?! Рикар, ты знаешь мое имя? – пробормотал я.

– Ох, беда, беда, – пробормотал Рикар, – бедато какая. Господин, я друида кликну. Нездоровится вам.

Быстрым шагом Рикар подошел к одному из мужчин у костра, сказал чтото на ухо. Кивнув, тот побежал к окружающим поляну деревьям, а Рикар, наполнив варевом из котла глубокую чашку, направился обратно ко мне.

– Господин, сейчас придет друид. Травы собирает для отвара лечебного. Я вам каши принес. Вкусная. Давайте я помогу, господин. Поесть не помешает.

С помощью Рикара я съел несколько ложек наваристой каши. Затем Рикар помог мне опуститься на спину и заботливо прикрыл одеялом. Вернулась сонливость.

– А вот и друид наш поспешает, – сказал здоровяк, кивнув в сторону деревьев.

Повернув голову в указанном направлении, я увидел спешащего к нам тощего старичка. Рикар встретил его в десятке шагов от меня, и они коротко переговорили, поглядывая в мою сторону. В свою очередь, я беззастенчиво рассматривал друида. Длинные седые волосы до плеч, жидкая куцая бороденка и удивительно яркие голубые глаза на изборожденном глубокими морщинами лице. На вид ему лет шестьдесят, никак не меньше. Белый плащ, такого же цвета балахон до пят и простой дорожный посох довершали его облик.

Тем временем друид отдал принесенные травы Рикару, добавил какието указания и направился в мою сторону. А дедок непростой – вон как его Рикар слушается, только что не побежал.

Приблизившись, дед наклонился и молча возложил руку мне на лоб. Даже не поздоровался. Подержав ладонь несколько мгновений, он удовлетворенно хмыкнул, после чего убрал руку и взглянул мне в глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – произнес дедок, сверля меня пристальным взглядом.

– Спасибо. Гораздо лучше, – отозвался я и сделал заметку – дед обращается ко мне прямо, как равный по положению.

– Ты помнишь, что с тобой случилось? – спросил друид мимоходом, откидывая укрывавшее меня одеяло в сторону, заметил мой панический взгляд в сторону поляны и поинтересовался: – Чтото не так? Мне надо осмотреть рану на ноге.

– Ничего, ничего. Все в порядке, – заверил я дедушку, прикрыв пах обеими руками.

– Ты не ответил, – заметил друид, осторожно разматывая повязку.

– Меня покалечил кабан, – сказал я, – а Трофиса вообще насмерть задрал.

– Помнишь, значит, – обрадовался дед.

– Нет. Слышал на поляне голоса, видел окровавленную траву, – протянул я, с тревогой смотря на длинную и глубокую рану на бедре. Знатно располосовало. Что же это за кабан такой, что убил одного и серьезно покалечил другого?

Услышав мой ответ, друид помрачнел. Молча закончил осмотр раны, осторожно забинтовал ногу и заботливо укрыл меня одеялом.

– Раны заживают хорошо. Теперь тебе надо еще поспать, – сказал дед, опять положив руку мне на лоб.

– Но я не хочу спать, – запротестовал я.

Темнота. Забытье.

Глава вторая

Путь в неизвестность

Сквозь сомкнутые веки пробился яркий солнечный луч. Открываю глаза. Знакомая картина – над головой синее небо, ветви деревьев, легкое покачивание носилок. Опять меня кудато несут. Прислушался к ощущениям. Голова стала болеть гораздо меньше, ногу лишь слегка дергает. Приподняв голову, увидел спины двух дюжих воинов, тащивших носилки.

– Доброе утро! – громко поздоровался я, постаравшись радостно улыбнуться.

От неожиданности один из впереди идущих дернулся и разжал руки, носилки накренились, и я благополучно из них вывалился. Только и успел заметить стремительно летящую навстречу землю и от сокрушительного столкновения опять потерял сознание.

Ох. Бедная моя голова. Глаза пока открывать не буду. Чтото меня опять мутит.

Неподалеку раздавался знакомый голос здоровяка:

– Ты чего носилки бросил, склирсово отродье? А?!

Похоже, Рикар проводит воспитательную беседу с нерадивым носильщиком. Открыв глаза, я повернул голову в сторону голоса. В нескольких шагах от себя обнаружил держащегося за глаз мужика и разъяренного Рикара, переключившего свое внимание на остальных носильщиков:

– А вы куда смотрите? Вас тоже касается! Четверо здоровых мужиков носилки удержать не смогли! Господина уронили! Я вам всем сейчас таких л…

– Рикар! – позвал я.

– Да, господин, – подбежал здоровяк, – просим прощения, господин. Я этим трефам вонючим сейчас рукиноги переломаю, чтобы знали.

– Подожди, – перебил я не на шутку разошедшегося Рикара, – я сам виноват. Они тут ни при чем. Не трогай их.

Судя по сильно выпученным глазам Рикара, такого ответа он не ожидал. Очень сильно не ожидал. Повернувшись к провинившимся, Рикар зычно крикнул:

– Господин прощает вас. Знайте его доброту! – И добавил, обращаясь ко мне: – Господин, вы сможете продолжать путь?

– Да, продолжим. А куда мы двигаемся, Рикар? И где мы сейчас находимся?

Рикар помедлил, но все же решил ответить:

– Господин, мы в Диких Зем…

– Рикар! Думаю, тебе лучше заняться своим делом, – перебил здоровяка неизвестно откуда появившийся друид. Похоже, дедуля здесь главный, вон как Рикар почесал в сторону головного отряда. Отметим. Тем временем мужики ухватились за ручки и подняли носилки. Давешний мужик, упустивший ручку носилок, щеголял подбитым глазом. Не иначе Рикар вразумлял ротозея.

Друид подошел ко мне и, положив руку на мой лоб, пробормотал:

– Хорошо. Еще несколько дней, и ты сможешь встать. Рана на ноге почти затянулась. А теперь тебе надо поспать для восстановления сил.

– Я не хочу спать, спасибо, – вежливо отказался я. Хватит с меня в забытьи время проводить.

– Не спорь, – буркнул дед. – Засыпай. Засы…

– Я! Не! Хочу! Спать! – не выдержав, рявкнул я и стряхнул руку друида со своего лба. – Спасибо, я уже отдохнул.

В глазах друида на мгновение мелькнуло чтото, очень похожее на раздражение. Только на мгновение, но я успел заметить. Ох и непростой этот дедуля. Очень непростой. Чувствую, надо держать с ним ухо востро.

– Ранение очень серьезно. – Он опять потянул руку к моей голове.

Нет. Так не пойдет. Пора брать руководство над режимом дня в свои руки. Перехватив его руку, я посмотрел друиду в глаза и медленно и отчетливо процедил:

– Я очень благодарен вам за заботу о моем здоровье. Но решать, когда мне спать, а когда нет, я буду сам.

Несколько долгих секунд старый друид изучающе смотрел мне в глаза, после чего высвободил зажатую мной ладонь и, выпрямившись, буркнул, обращаясь к застывшим носильщикам:

– Чего стоите? Вперед. Да не трясите. – Старик запахнул полу потрепанного белого плаща и, обернувшись к головному отряду, выкрикнул: – Тронулись!

Группа людей пришла в движение. Носилки находились в центре колонны. Тут же шли женщины и дети. Вооруженные мужчины прикрывали их с обеих сторон. В глаза бросились плотно набитые мешки за плечами всех без исключения. Даже дети и женщины несли свою толику груза, чуть меньшую, чем у мужчин. Некоторые женщины несли на руках маленьких детей. С трудом ковыляющих дряхлых старух поддерживали под руки.

На всех мужчинах – кожаные доспехи, на поясах – короткие мечи или топоры, в руках – луки с наложенной на тетиву стрелой. У женщин и подростков – длинные ножи на поясах.

Я осмотрелся. Мы следовали узкой лесной тропинкой, петляющей между стволами. Лес впечатлял. Не просто деревья, а Деревья. Непомерно высокие, в несколько обхватов древесные великаны. Кроны настолько пышные и густые, что полностью закрывали дневной свет, и внизу царили сумерки. Лишь изредка на мое лицо падал солнечный луч, когда тропинка проходила через заросшие высокой травой поляны. Поначалу мне еще было интересно, но спустя несколько часов наскучило.

После некоторого раздумья я решил отказаться от общения с носильщиками – если меня опять уронят, то костей точно не соберу. Зато первый раз появилось время все спокойно обдумать и разобрать по полочкам. Единственная проблема заключалась в том, что пустых полочек у меня в голове хватало, а вот чем из заполнить, я не представлял.

Самое раннее воспоминание относилось ко времени, когда я очнулся первый раз и лежал на залитой кровью траве. Что было до этого, не помню абсолютно. Ни имени, ни возраста, ничего… Причина неизвестна. Единственное, что могу предположить, при охоте на кабана я получил серьезную рану головы, что и сказалось на моей памяти. Хм.

Все мои попытки расспросить Рикара старый ворчун друид пресек на корню. Кстати, друид единственный, кто не величает меня господином и обращается со мной безо всякого почтения. Из слов Рикара я понял, что мы в Диких Землях. Что это за земли такие? Почему их называют дикими? На эти вопросы я очень хочу получить ответы.

Состав отряда более чем необычен – женщины, дети, глубокие старики. На лицах многих – маска безнадежности. И большинство из них избегают смотреть в мою сторону. Всего я насчитал тридцать четыре мужчины, сорок пять женщин и двадцать семь детей разного возраста.

Когда начало смеркаться, отряд вышел на большую поляну, заросшую густым кустарником, где и решили остановиться на ночлег. Мои носилки опустили в центре, рядом с уже разведенным костром.

На пламя водрузили знакомый закопченный котел, и женщины занялись ужином. По краям поляны один за другим вспыхнуло четыре костра поменьше, и, судя по брошенному возле них хворосту, огонь собирались поддерживать до самого утра. Видимо, опасаются нападения. Огонь не остановит людей, а только привлечет их внимание. Значит, боятся хищных животных. Но какой зверь осмелится напасть на большой вооруженный отряд? Может, стая волков? Хотя сейчас лето, и у лесных хищников хватает менее опасной добычи. Да нет, глупости.

– Травяной отвар, господин, – раздался несмелый голосок, отвлекший меня от мыслей.

Девчушка лет десяти протягивала мне глиняную кружку. Ясно. Великий друид, оскорбленный непокорностью больного, не соизволил прийти сам и заслал ребенка. Взяв кружку, я поблагодарил и попросил позвать Рикара. Девочка убежала, а я отпил глоток отвара. Ох. Ну и гадость. Горечь такая, что зубы сводит. Допив отвар, я с облечением отставил кружку в сторону. Несмотря на противный вкус отвара, боль в голове утихла. Дождавшись Рикара – то, что он подбежал ко мне бодрой трусцой, еще больше убедило меня, что я не простой воин из отряда, – я задал самый важный для меня вопрос:

– Рикар, кто я?

– Вы наш господин, – ответил Рикар, смотря мне в глаза.

– Господин? – Такого ответа я точно не ожидал. Самое большое – командир отряда. Но господин…

– Да, господин. Мы все связаны с вами клятвой крови. До тех пор, пока ваш род не прервется, мы и наши дети будем служить вам. Только друид не приносил клятву.

Клятва крови? Проклятье. Я не помню ничего, как будто мою память стерли, как стирают пыль со стола – одним небрежным движением влажной тряпки.

– Рикар, думаю, ты уже догадался, что я потерял память. Я не помню ничего до момента, как пришел в себя первый раз на той поляне. Теперь я хочу узнать все, что случилось до этого. И узнать сейчас!

– Господин, друид ска…

– Рикар! Ты сказал, что я твой повелитель! Я хочу знать все! Немедленно. Начни с моего имени.

– Да, господин, – поклонился Рикар. – Ваше имя Корис Ван Исер.

– Корис Ван Исер, – повторил я.

Рикар впился в меня взглядом, видимо, ожидая, что сейчас я вспомню все. Но имя не вызвало во мне никаких отголосков памяти. Ничего. С тем же успехом он мог назвать любое другое имя.

– Благодарю, Рикар. Приятно знать свое имя.

– Вы не должны благодарить меня, господин. Мой долг – служить вам.

Эти постоянные поклоны и заверения в верности начали меня доставать. Половина времени потрачена впустую. Скоро бдительный друид вернется, а я не узнал почти ничего.

– Рикар, с этого момента обращайся ко мне по имени. Просто Корис.

– Что вы, господин, как можно. – Рикар попятился.

– Я так хочу, Рикар. Это ведь так просто. Обратись ко мне по имени.

– Не могу, господин.

Так. Этим путем я ничего не смогу добиться. Придется действовать подругому.

– Рикар, ты ведь должен подчиняться моим приказам? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Да, господин.

– Хорошо. Тогда я приказываю называть меня по имени. Ты меня понял?

– Да, господин Корис.

Тьфу ты. Я выругался. Ладно, придется оставить все как есть. К тому же, вон, и друид поспешает. Увидел. Сейчас начнется.

– Ты можешь идти, Рикар, – отпустил я здоровяка.

Молча поклонившись, тот ушел. А мне предстоит беседа с друидом. Дождавшись, когда он приблизится на расстояние нескольких шагов, я первым начал беседу:

– Спасибо за отвар. Голова больше не болит, – улыбнулся я. – Вы тратите на меня много сил.

– Это мой долг, – буркнул друид. – Я и мимо пса шелудивого не пройду. Мне надо тебя осмотреть.

Друид уже в который раз приложил руку к моему лбу. Подержал около минуты. Потом осмотрел распоротое бедро и удовлетворенно хмыкнул. Значит, заживает. Очень уж лицо довольное. Старик снова прикрыл меня шерстяным одеялом и произнес:

– Заживает. Больше всего меня беспокоила рана на голове, но и она уже закрылась. Не пытайся вставать – ты еще слишком слаб для этого.

– Вы очень хороший лекарь, – подлизался я.

– Я не лекарь! – отрезал старик, сверкнув глазами.

– То есть я хотел сказать – друид, – поторопился я исправить ошибку.

– Я не друид! – еще более суровым голосом сказал старик.

Видя, что поставил меня в тупик, дед довольно заулыбался и пояснил:

– Я священник. Отец Флатис. А друидом меня называют твои люди. Они родом из восточных лесов и так называют своих священнослужителей. Язычники, что с них взять.

– Приятно познакомиться, отец Флатис, а меня зовут Корис, – радостно улыбнулся я.

– Выспросил таки, – покачал головой отец Флатис, – не терпится тебе.

– Неизвестность меня пугает больше всего.

– Слаб ты еще. Только выздоравливать начал. Поэтому и не хотел ничего рассказывать. Но раз так сильно хочешь, то делать нечего.

– Спасибо, отец Флатис! У меня есть пара вопросов по…

– Не сейчас, – поднял руку священник, – сперва поешь, а потом уж и поговорим.

Дождавшись моего согласия, отец Флатис отошел к готовящим ужин поварихам и, кивнув в мою сторону, отдал распоряжение. Через несколько минут передо мной стояла огромная миска с горячей кашей, заправленной мясом и овощами. Пахло одуряюще. Вооружившись ложкой, я принялся за дело. Не забыть бы поблагодарить поварих за такую вкуснятину. Опустошив миску, я откинулся на спину абсолютно обессилевший. Живот вздулся и довольно урчал. Красота.

Давешняя девчушка забрала пустую миску, а взамен вручила мне кружку с травяным отваром. Придется пить. Священника злить не хотелось. Морщась, я выпил отвар и с улыбкой вернул кружку девчонке. Все. Теперь можно побеседовать. В первую очередь надо узнать цель нашего путешествия в лесных дебрях и выяснить о себе как можно больше деталей. Спать хочется. Куда запропастился священник? Вон он, стоит неподалеку и смотрит на меня с ожиданием. Глаза потихоньку закрывались. Так дело не пойдет. Я же сейчас засну. Могучий зевок подтвердил мои худшие опасения. Обманул меня святой отец, обманул. Нехорошо.

Мягкой волной накатился сон, и я погрузился в мир грез.

Глава третья

Мрачное прошлое

Следующий день начался для меня как обычно – я проснулся на мягко покачивающихся в воздухе носилках, когда солнце уже было в зените. Опять проспал. Наученный горьким опытом, я покрепче ухватился за края носилок и только потом открыл рот:

– Доброе утро.

Поразительно. Носилки лишь слегка дернулись, но даже не накренились. Вот что кулак чудотворный делает!

– Доброе утро, господин, – поприветствовал меня хор голосов.

– Вам не тяжело меня нестито? – поинтересовался я.

Меня клятвенно заверили, что драгоценная ноша (это я) совершенно не тяготит и это большая честь для них. Про то, что вчера моя тушка оказалась валяющейся в дорожной пыли, они не упомянули, а я благоразумно промолчал.

– Как давно мы в пути?

– Полдня уж идем, господин, – ответил носильщик с подбитым глазом, что не мешало ему радостно улыбаться.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелся. Окружающая местность сильно изменилась. Лес сменился на череду невысоких, заросших кустарником холмов. Дул сильный холодный ветер. Ранее пронзительно синее, небо сменило цвет на темносерый. Казалось, что скоро начнется дождь.

– Сколько дней нам еще идти? – спросил я.

– Немного осталось, господин. Вон, видите, впереди скала? – указал носильщик.

Присмотревшись, я заметил вдали очертания огромной скалы. Судя по размерам, это целая гора. Прикинув направление движения, я убедился – отряд держал курс точно на неё. Вот он, конечный пункт путешествия. Вопросов возникло еще больше. В первую очередь хотелось узнать, зачем именно мы держим путь к этой скале? Нападение или разведка отпадают сразу – женщины и дети не вписываются. Мы от когото убегаем? Сомневаюсь. Назад никто не оглядывается с испугом. Все смотрят только вперед, и чем дальше мы продвигаемся, тем больше безнадежности на лицах.

– Как тебя зовут? – обратился я к разговорчивому носильщику.

– Тишен, господин.

– Тишен, думаю, ты знаешь, что я потерял память. Что будет, когда мы достигнем той скалы? Ты знаешь это?

– Да, господин. Мы должны основать там постоянное поселение.

Все встало на свои места. Теперь понятно, почему в составе отряда столько женщин, детей и стариков. Понятно, почему столько хмурых лиц – кому понравится покидать обжитое место и начинать все сначала.

Дальнейшие расспросы ни к чему не привели – носильщики просто не знали ответов.

– Почему идем?

– Так приказали.

– Кто приказал?

– Вы, господин, и приказали.

– А зачем там поселение?

– Вам лучше знать, господин.

– А почему такие хмурые все?

– Так ведь опасно там.

– А почему там опасно?

– Убить могут.

– Кто может убить?

– Да есть кому, как не быть.

Спустя час я устал сам и утомил носильщиков расспросами. Придется ждать Рикара или святого отца, а еще лучше собрать их обоих и поговорить по душам. Решено. Так и сделаю, когда расположимся на ночлег.

Оставив замученных носильщиков в покое, я начал рассматривать местность. За разговором я и не заметил, как отряд преодолел холмы и вышел на равнину. Больше ничем не сдерживаемые порывы северного ветра трепали волосы. Очертания цели нашего путешествия стали видны лучше. Я ошибался. Скала не такая уж и огромная. Высотой не более четырехсот метров с плоской, как будто срубленной великаном вершиной. Подножье горы скрыто густой рощей.

В этот день мы не добрались до цели путешествия. Остановились на ночлег у южного склона невысокого холма, что хоть както защищал от холодных порывов ветра. Мужчины споро нарубили кустарник на растопку и натянули тенты. На этом обустройство лагеря закончилось. Подозвав одного из них, я попросил позвать Рикара и отца Флатиса. Пора расставить все по своим местам.

Когда здоровяк со священником пришли, я похлопал по земле, приглашая присесть, тем самым намекая на долгий разговор. Рикар плюхнулся на землю сразу. В отличие от отца Флатиса, который в своей обычной манере посверлил меня взглядом, и только убедившись, что ничего не выйдет, с сокрушенным вздохом опустился на землю.

– Думаю, пора мне во всем разобраться, – начал я беседу и, посмотрев на священника, добавил: – Я уже достаточно окреп, чтобы знать всю правду. Кто хочет начать?

Рикар со священником переглянулись и опять уставились на меня. Тишина. Придется настаивать.

– Рикар, начни ты.

– Да я что, господин, – смутился здоровяк. – Вы уж и сами знаете. Идем в Дикие Земли, чтобы основать поселение. А больше я ничего и не знаю. – Рикар отвел взгляд в сторону.

– Я сам, – произнес отец Флатис. – Он не хочет говорить все как есть, чтобы не огорчать тебя. Натворил ты дел. Накуролесил. А они теперь за это жизнью расплачиваться будут.

– Не верьте, господин, – встрял Рикар. – Не так все было.

– Хочешь сказать, что я лгу?! – возмутился священник. – Раз хотел правду знать – пусть знает!

– Рикар, пусть говорит. Продолжайте, святой отец. Расскажите все как есть.

– Что тут рассказывать, – начал священник. – Все началось двадцать шесть лет назад, когда Ресар Удачливый во время вспыхнувшего мятежа сделал правильный выбор и встал на сторону короля во главе своего отряда наемников. Мятеж был жестоко подавлен. Восставшие умылись кровью. Много тогда народу полегло. Король не забыл тех, кто помог ему сохранить корону. Он даровал Ресару титул барона и обширный участок земли в одной из граничных провинций. Щедрый подарок. Так командир наемников Ресар Удачливый оправдал свое прозвище и стал бароном Ван Исер. В свою очередь, барон не оставил отряд – с каждым наемником его связывала клятва крови. Они последовали за хозяином на новые земли. Барон отстроил замок для себя, деревню для наемников и освободил их от податей. Для них началась мирная жизнь. Через два года он привез в замок прелестную девушку и вскоре сыграл свадьбу. К несчастью, семейная жизнь продолжалась недолго – при родах баронесса умерла, успев дать жизнь наследнику барона – Корису Ван Исер. Отец души не чаял в единственном сыне. Растил из него наследника, продолжателя рода Ван Исер. Когда сын подрос, его наставником барон назначил своего давнего соратника Рикара Лезвие, наказав тому следить за сыном и не отходить от него ни на шаг. Старый барон возлагал большие надежды на юного Кориса, вот только он их не оправдал. На уме повзрослевшего юноши были только пьянки в трактирах, распутные девки и дуэли по поводу и без. Насколько был крут и решителен Ресар Удачливый со своим отрядом, настолько же мягким и безвольным оказался со своим сыном. Молодому барону все сходило с рук.

Четыре года назад барон Ван Исер тихо скончался во сне, все оставив сыну. Тяжелая болезнь подкосила некогда сильного воина. Не смог помочь даже Исцеляющий, присланный лично королем, помнящим заслуги Ресара перед короной. Похоронив отца, следующие несколько лет молодой барон развлекался как мог, пускаясь во все тяжкие и спуская наследство отца. Все закончилось два месяца назад – во время пьяного дебоша в трактире Корис вызвал на поединок дворянина, посмевшего обвинить его в недостойном поведении. Тот не принял вызов и, пригрозив, что вызовет королевскую стражу, направился к выходу. Взбешенный и униженный, барон кинулся следом и, в два прыжка догнав ни о чем не подозревавшего юношу, вонзил ему в спину кинжал, после чего спокойно вернулся к столу и налил себе вина. Дворянин умер мгновенно – кинжал задел сердце. Подоспевшие стражи арестовали барона Кориса Ван Исер и поместили в королевскую тюрьму, где он и пробыл месяц, до начала суда. Корис не волновался – дворянская кровь лилась постоянно, королю была выгодна вражда среди дворян, и на подобные случаи смотрели сквозь пальцы. Обычно все кончалось простым порицанием, выплатой виры за убийство или, на самый худой конец, службой в королевской армии. Обычно… Убитый юноша оказался внебрачным сыном короля. Хоть и ублюдок, но все же королевская кровь. По слухам, старый король в любимом сыне души не чаял.

Отец Флатис прервался и, посмотрев на мое посеревшее лицо, спросил:

– Продолжать?

– Да, отец Флатис, – просипел я, уставившись в землю.

– Суд занял не больше часа, – продолжил священник. – Были опрошены свидетели, после чего допросили людей барона. Рикар взял всю вину на себя, утверждая, что это он нанес смертельный удар в спину. Присутствовавший на суде маг уличил Рикара во лжи. За лжесвидетельство он получил пятьдесят плетей. Когда вина барона была доказана, суд вынес приговор – смертная казнь. От немедленной смерти юного барона спасли заслуги отца – ему дали право выбора: либо казнь через повешение, либо лишение титула, всего имущества и изгнание в Дикие Земли для основания поселения, что равносильно смертному приговору. Барон выбрал изгнание. За ним последовал и отряд его отца, навечно связанный с родом Ван Исер клятвой крови. Когда они покидали бывшие владения Ван Исер, им дозволили взять с собой только то, что на них надето и сколько могут унести в руках. Вместе с отрядом церковь отправила священника для постройки и освящения храма в будущем поселении. Месяц назад небольшой отряд вошел в Дикие Земли. Спустя две недели молодой барон решил отвлечься от тяжелых мыслей и, прихватив с собой одного воина, отправился поохотиться на оленя. Олень им не попался, зато нос к носу столкнулись с матерым кабаном. Барон не устоял перед соблазном и напал на огромного зверя. Кончилось все плачевно – воин погиб, закрывая своим телом господина, а барон испускал последний вздох, когда подоспел Рикар. Жизнь Кориса удалось спасти, но он потерял память, – закончил отец Флатис.

Я потерянно молчал, не поднимая взгляда. Сказать было нечего. Теперь понятно, почему Рикар не хотел мне ничего рассказывать. Позор рода. Обрекший преданных людей на верную смерть в Диких Землях.

Взмахом руки я дал понять, что хочу остаться один.

Рикар попытался чтото сказать, но священник остановил его:

– Молчи. Ему надо побыть одному.

Подталкивая перед собой Рикара, священник пообещал прислать ужин и неизменный травяной отвар.

Я остался в одиночестве. Мне надо много о чем подумать. Этой ночью я засну нескоро. Если вообще смогу заснуть.

* * *

Рикар клялся и божился, что мы достигнем скалы еще до начала сумерек, и я ему верил. Травяная равнина способствовала быстрому передвижению, уже не приходилось покорно следовать изгибам лесной тропинки или терять время, обходя стороной высокие холмы. Теперь наш путь лежал только прямо.

Последний день пути.

Рикар по моей просьбе шел рядом с носилками – требовалось восстановить хотя бы часть знаний. Понять, кто я есть и что могу. Тяжкое бремя ответственности давило на меня и лишало покоя. Рикар охотно отвечал, радуясь, что мне становится лучше.

Сейчас я рассматривал ворох бумаг, имеющих к моей персоне прямое отношение, – небольшую тубу с документами вручил мне Рикар, объяснив, что получил их от меня на хранение.

В тубе нашлась и карта, начертанная на толстом пергаменте. В связи с плохой изученностью Диких Земель карта изобиловала белыми пятнами. Но все же лучше, чем ничего. Также на карте присутствовали различные отметки, значение коих мне было неизвестно. Окликнув здоровяка, я попросил показать, где находится цель нашего путешествия. Рикар присмотрелся и ткнул толстым пальцем в карту.

– Подкова, – удивленно прочитал я. – Рикар, а почему Подкова?

– Я слышал, что гора очень похожа на огромную подкову, господин, – отозвался тот, разводя руками.

Я хмыкнул и отложил карту в сторону. Подкова. Смешное название для горы. Почему не «Пик Храбрости», например?

Перевернув тубу, я хорошенько встряхнул ее. Оттуда выпало еще несколько свернутых в трубки бумаг и небольшой тщательно завязанный кошель. Бумаги я пока отложил в сторону, а кошелем занялся вплотную. Развязав тесемки, я заглянул внутрь и снова удивился – несколько разноцветных стеклянных шариков и сложенный лист бумаги. Взяв один из шариков в руки, я вздрогнул – стоило мне прикоснуться, как он ярко засветился. Интересно…

– Рикар, ты знаешь, что это? – показал я находку.

– Нет, господин, – ответил здоровяк, пожав плечами.

Поместив шарик обратно в кошелек, я достал лист бумаги и развернул его. Это оказалось длинное и нудное пояснение по использованию Вестников. Все оказалось очень просто. Следовало зажать один из шариков в кулак, дождаться, когда внутри загорится огонек, и, прошептав сообщение, раздавить шарик. Высвобожденная энергия достигнет мага из Королевской Канцелярии и передаст ему мое сообщение и местонахождение.

Первое сообщение следовало отправить незамедлительно по достижении нами цели путешествия. После этого – каждые полгода или в случае нападения на поселение. Сделать это мог только я. В чужих руках Вестники не работали. Последнее уточнение заставило меня задуматься. А если я погибну? Как другие дадут о себе знать?

Надежно завязав кошель, я спрятал его обратно в тубу. Оставшиеся бумаги я отложил на потом. Еще будет время этим заняться. Сейчас меня волновал вопрос, ответ на который я хотел получить немедленно:

– А почему мы идем пешком? На весь отряд ни одной лошади. Для основания поселения нужны скот, птица, зерно, инструменты. Где все это?

Рикар замялся, и когда наконец решился ответить, я уже догадывался, что он скажет:

– На снаряжение отряда была выделена небольшая сумма, господин. Для покупки всего необходимого. Но…

– Но что? Договаривай, Рикар.

– Но вы ее потратили на прощальный вечер в трактире, господин, – пробормотал здоровяк. – Все деньги до последнего медяка.

Если бы я мог придушить себя, то я бы это сделал не задумываясь. Проклятье! Прошлый Корис Ван Исер был полным безумцем, обрекшим на смерть себя и преданных ему людей. Я обрек на голод всех, кто отправился со мной.

– Не беда, господин, – попытался успокоить меня Рикар. – Мы умеем охотиться. Не пропадем. Да и инструменты койкакие захватили.

Я промолчал. Да и что я мог сказать. Ничего. Была лишь пугающая меня самого надежда, что мое прошлое «я» больше никогда не вернется. Я не хотел становиться прежним Корисом Ван Исер.

Собрав все бумаги обратно в тубу, я отдал ее Рикару – надежней места не найти. Взмахом руки отпустил верного здоровяка и глубоко задумался.

Меня тревожила некоторая избранность потери памяти: все воспоминания о прошлом исчезли. Воспоминания, но не знания. Я заметил, что если еще вчера я не мог сказать, что за деревья меня окружают, то теперь не только узнавал, но и мог их назвать.

Изменился даже характер – со слов Рикара я уже знал, что в прошлом был вспыльчив и тяжел на руку, совершенно не думал о будущем. Глупый юнец. Тогда как теперь я холоден и расчетлив, стараюсь просчитать собеседника, понять его намерения, причем делаю это сознательно. Два абсолютно разных человека. Один умер, другой родился.

Еще одна деталь не давала мне покоя – каждая моя попытка вспомнить прошлое, вызывала дикую головную боль. Волхв обещал, что со временем память вернется. Нужно лишь подождать.

* * *

Когда сумерки начали опускаться на землю, мы достигли густой рощи у подножья Подковы. Добрались. У утомленных людей не осталось сил радоваться окончанию долгого и изматывающего путешествия. На скорую руку разбили лагерь, приготовили ужин, и, выставив стражу, все завалились спать. Отец Флатис несколько раз обошел лагерь, чтото бормоча себе под нос и делая пассы руками. Изредка между его пальцами проскальзывали яркие искры, ясно различимые в сгущающейся темноте.

– Освящает, – со знанием дела пояснил Рикар, решивший расположиться на ночлег рядом со мной.

– Угу, – согласился я, дожевывая черствый кусок лепешки.

– А друид, может, и не зря опасается, – добавил здоровяк, с кряхтением перевернувшись на бок, – мы в самом сердце Диких Земель. Здесь погани темной полно. Днемто их нет. А ночью самое для них время. Хотя зря друид это делает, беду накликает.

– Не друид, а священник, – поправил я здоровяка и, спохватившись, спросил: – Почему зря? А если мертвяк или еще что похуже набредет? На освященную землю им ходу нет.

– Мертвяков здесь нет – неоткуда им тут взяться. Около городов бывают, особенно на границе, когда некромант пришлый постарается и кладбище поднимет. Там да. Поэтому в пограничных городах умерших не хоронят, а сжигают. Все спокойней. А здесь могильников нет – не жили здесь люди, городов не строили.

– А чего тогда опасаться?

– Да кроме мертвяков и похуже кто заявиться может. Тварям посильнее и освященная земля нипочем. В храм, может, и не войдут, а сюда запросто. Магическую силу, особенно светлую, они за много лиг чувствуют.

Не на шутку обеспокоенный словами Рикара, я решил с утра поговорить на эту тему с отцом Флатисом. Как бы не накликать беду. Вспомнив о еще одном незаконченном деле, я бесцеремонно растолкал уже заснувшего Рикара и забрал у него кожаную тубу. Выудил оттуда кошель с Вестниками и достал один из темных шариков. Дождавшись, когда внутри шарика возникнет огонек, я поднес Вестник к губам и произнес:

– Отряд Кориса Ван Исер достиг Подковы. Все в порядке. – И сжал Вестник в кулаке. Хруст стекла, и, ярко вспыхнув, шарик лопнул, а высвобожденная магическая энергия унесла мои слова к неизвестному адресату. Отряхнув ладонь от осколков, я укрылся одеялом и постарался заснуть. Завтра мне понадобятся все силы.

Глава четвертая

На новом месте

Первый день на новом месте оказался для меня одним из самых тяжелых – первый раз я попробовал встать на ноги и сделать несколько шагов. Предусмотрительный Рикар уже заготовил для этого случая пару самодельных костылей и теперь кудахтал надо мной, как наседка, забегая то с одной стороны, то с другой. Полчаса назад я отказался от его уговоров полежать еще денек, дескать, они и сами справятся, чем вызвал кучу упреков в своей неосмотрительности и глупости. Видя, что меня не переубедить, здоровяк сокрушенно вздохнул и, отлучившись на несколько минут, вернулся с костылями.

И вот теперь, опираясь на них, я готовился сделать первый шаг. Поднявшись, я перенес вес на больную ногу и прислушался к ощущениям. Терпимо. На далекие расстояния я, конечно, не ходок, но пока этого и не требовалось. От пришедшей в голову мысли я громко рассмеялся и, посмотрев на Рикара, сказал:

– А ведь это и правда мой первый шаг в жизни. Старый Корис Ван Исер умер, а я родился. И это мой первый самостоятельный шаг.

Рикар в своей излюбленной манере пожал плечами и ничего не ответил.

– Давайка пройдемся, Рикар, – предложил я. – Людям будет приятно увидеть, что я уже выздоровел.

Хотя это как посмотреть. Такого самодура, каким я был в недалеком прошлом, мало кто захочет видеть. А уж своим господином… Думаю, в глубине души большинство из них только обрадовались, когда меня порвал кабан, и теперь сокрушались, что по нелепой прихоти Создателя я выжил.

Медленно переставляя ноги, я направился к центру лагеря. Одолев всего лишь с десяток метров, я вспотел и запыхался, как кузнец после дня работы с пылающим горном. Вспомнив, что еще предстоит путь обратно, я окончательно повесил нос.

«Может, попросить отнести меня на руках?» – вкралась подлая мыслишка. Заманчиво. Я было задумался над этим, когда звуки пламенной речи отвлекли меня.

Речь толкал священник, взгромоздившийся на высокий пень. Перед его импровизированным амвоном собралась толпа народа и восторженно внимала пылкой проповеди, настолько поглощенная словами отца Флатиса, что мое скромное появление никто не заметил. Прислушавшись, я понял, что дело плохо. Священник разошелся, только что искры не летели во все стороны. Мы с Рикаром успели лишь к середине проповеди, но и услышанного хватило, чтобы понять, что пора брать власть в свои руки. Прямо сейчас. Пока отец Флатис дел не натворил.

– …наш священный долг – построить церковь на этой проклятой земле! Мы призваны пронести силу Создателя через все невзгоды и преграды. Вернуть эти земли в лоно церкви! Призываю вас, братья мои, паства моя, уже сегодня начать постройку церкви на том месте, где стою я…

– Отец Флатис! – бесцеремонно перебил я разошедшегося святошу. Как я с удовлетворением заметил, головы слушателей одна за другой начали оборачиваться в мою сторону. Начало положено. – А чем это вы тут занимаетесь? А? Кто вам сказал, что вы можете управлять МОИМИ людьми по своему усмотрению?

Над толпой пронесся вздох изумления и радости. Уже все смотрели на меня, и в их глазах я различал искреннюю радость, смешанную с облегчением. На мгновение мне стало стыдно за свои мысли о том, что многие порадовались моей болезни. Похоже, я сильно ошибался.

– Господин!

– Господин!

– Слава Создателю, господин поднялся на ноги.

– Не вмешивайся, сын мой! – очнувшись и поняв, что теряет слушателей, заголосил священник. – Как осмеливаешься ты преграды ставить святому делу! Священная миссия возложена на нас – принести свет Создателя в проклятые земли и…

– Нет! Мы здесь, чтобы основать поселение и самое главное – выжить! – рявкнул я, смотря на священника поверх голов. – И не пытайся помешать! Церковь будет построена, но не сейчас! Есть дела, которые будут поважнее церкви.

– Да как ты!.. – задохнулся святоша и, потрясая посохом, завопил: – Не слушайте его, дети мои, сам Темный вселился в него.

– Рикар! – повернулся я к здоровяку. – Успокой этого…, не захочет похорошему – заставь.

Рикар пробрался через толпу и, не обращая внимания на вопли взбешенного священника, стащил его на землю. Не знаю, что здоровяк такого сказал, но тот мгновенно заткнулся и позволил отвести себя в сторону. Повернувшись к обступившим меня людям, я обвел их взглядом и начал говорить:

– Я Корис Ван Исер! Вы все здесь по моей вине. Изза моей ошибки. Это все в прошлом. А теперь поговорим о настоящем. Многие думают, что мы обречены. Это не так. У нас есть шанс выжить. Но только при одном важном условии – слушать меня и выполнять только мои приказы и ничьи больше! Всем понятно?

Толпа всколыхнулась.

– Да, господин.

– Не сомневайтесь, господин.

– Да, господин.

– Мы с вами, господин.

– Хорошо! А теперь слушайте первый приказ – собрать лагерь. Мы выступаем через час. Выполнять! – закончил я.

Выждав, когда все разойдутся, я перевел дух и вытер вспотевший лоб. Получилось.

Краткая речь меня утомила, руки дрожали, и опять вернулась головная боль, но главного я добился – восстановил порядок и нейтрализовал этого фанатика. Чувствую, доставит он мне еще хлопот. Надо будет с ним вдумчиво побеседовать. Попозже. Сейчас есть более важные дела. Доковыляв с помощью Рикара до носилок, я достал карту и раскрыл ее на траве. Мне очень не нравилось место для поселения, навязанное нам Королевской Канцелярией. Сразу по нескольким причинам: от воды далеко, местность открыта для недобрых взглядов со всех сторон и тем, что ТАМ знают, где именно мы находимся.

В одной из бумаг приводились рекомендации по обустройству нового поселения: в первую очередь воздвигнуть церковь, дабы сила ее ограждала людей от нечисти, потом приступить к постройке домов и возделыванию полей под посевы. Глупцы! Там не было ни слова о защитной стене или бревенчатом частоколе. Никаких упоминаний об опасностях Диких Земель. Следовать указаниям Королевской Канцелярии означало подписать смертный приговор всем нам. Интересно, сколько таких отрядов они уже отправили в Дикие Земли и сколько из них основали поселения или смогли вернуться обратно? В голову прокралась мыслишка, что это не более чем способ избавиться от неугодных людей, да еще и с пользой для королевства.

Требовалось выбрать хорошее место для будущего форта. Мысль об основании деревни я отверг сразу же. Слишком опасно. Потратив целый час на рассматривание карты, я наконецто нашел идеально подходящее для моих целей место. Подкова. Скала надежно защитит нас с трех сторон от всех опасностей. Я построю форт внутри Подковы, у самого перешейка, соединяющего отроги. Услышав крик Рикара, что все готовы к выступлению, я сложил карту и забрался на носилки, с облегчением вытянув ноги.

* * *

Через несколько часов мы преодолели несколько миль по густой роще и подошли вплотную к подножию Подковы. Осмотрев скалу вблизи, я убедился в своей правоте – по отвесным стенам практически невозможно вскарабкаться. Во всяком случае для неразумных тварей это непреодолимая преграда. Но меня больше интересовала не сама скала, а ее полая сердцевина.

Пройдя еще милю, мы добрались до заросшего деревьями ущелья между отрогами Подковы и пошли по нему. Встречающиеся в обилии обломки камней и щебень сильно замедлили продвижение отряда.

Близко стоящие отвесные стены вздымались высоко над нашими головами, и казалось, что смотришь вверх из глубокого колодца. По дну ущелья тек широкий холодный ручей, петляя между камней. Отмеченный на карте, он сыграл большую роль, когда я выбирал место для нашего будущего дома.

Солнце стояло в зените, когда мы наконец достигли толстого перешейка соединяющего отроги Подковы. Рикар скомандовал привал, и измученные тяжелым переходом люди без сил повалились на землю.

Мы прибыли в наш новый дом.

Подождав, пока люди немного переведут дыхание, я подозвал Рикара и попросил отобрать нескольких мужчин, разбирающихся в охоте, работе с камнем и деревом, и человека, который может взвалить на себя многочисленные хозяйственные дела.

Рикар помчался на поиски нужных людей, а я тем временем решил хорошенько осмотреться.

Мы находились внутри Подковы, вплотную к тыльной скале, соединяющей отроги.

С трех сторон нас окружали высокие стены, поднимающиеся на высоту более двухсот метров, – у перешейка стены ущелья сближались и входили в него под широким углом. Нападения с этих сторон можно не опасаться. От подножия западной стены брал свое начало широкий ручей. Единственным способом попасть сюда было длинное ущелье. Или с воздуха, что маловероятно, если ты не птица. Я был доволен. Одну из проблем удалось решить.

За спиной раздалось покашливание, и я обернулся.

Рикар и четверо воинов. Одного я знал – памятный мне носильщик с подбитым глазом. С остальными знаком не был, но в выборе Рикара не сомневался. Кивнув, я показал на траву рядом со мной, приглашая сесть, – уверенно стоять я еще не мог, а смотреть снизу вверх не хотелось.

Ожидая, пока все усядутся, я внимательно осматривал их, стараясь запомнить лица.

– Хорошо, – начал я. – Рикар выбрал вас как мастеров своего дела. Он доверяет вам, а я доверяю выбору Рикара. Мы добрались до конечной точки нашего долгого и изматывающего путешествия. Здесь будет наш новый дом. И предстоит много работы, которую надо выполнить как можно скорей. У нас есть лишь несколько месяцев до прихода зимы. Первым делом надо позаботиться о надежной защите нашего поселения, о запасе продовольствия на зиму и о теплом жилье. Могу объяснить в двух словах: дел невпроворот, а времени в обрез. Вам все ясно?

– Мы все понимаем, господин, – ответил за всех Рикар. – Не сомневайтесь, сделаем все возможное. Работы никто из нас не боится.

– Ну и отлично, – улыбнулся я. – А теперь приступим к делу. Как тебя зовут, и что ты умеешь делать? – спросил я у светловолосого крепко сбитого мужчины средних лет.

– Литас, господин. Раньше служил в отряде вашего отца, потом отвечал за доставку дичи к баронскому столу. Был старшим егерем, – четко ответил мужчина.

– Хорошо. С этого момента ты глава наших охотников. Выбери себе еще пятерых человек, хорошенько осмотритесь в ущелье, которое мы прошли по пути сюда. Постарайтесь добыть чтонибудь к ужину. Расставьте несколько ловушек. Особенное внимание обратите на следы хищных зверей. Если увидите неизвестные вам, то сразу сообщишь мне. Твоя главная работа – мясо! Чем больше, тем лучше. Ты хорошо меня понял?

– Да, господин Корис! Не сомневайтесь. Мяса будет много.

– Тогда за дело.

Светловолосый, вскочив на ноги, помчался выполнять поручение, а я посмотрел на носильщика.

– Корис, господин. Что прикажете, то и сделаю.

– Корис? Тезка, значит, – рассмеялся я. – Ну слушай, тезка. Соберешь все съестное в одном месте. Выбери несколько умелых поварих, и пусть начинают готовить на всех, над ними назначь старшую кухарку, что характером построже. Возле продуктов поставь надежного человека. За сохранность еды отвечаешь головой. Займись обустройством кухни и лагеря. Когда Литас начнет доставлять мясо, надо будет его коптить или вялить – это тоже на тебе. В общем, все хозяйство на тебе. Если что – головой ответишь.

– Я не подведу, господин. Скольких мужчин я могу взять?

– Нисколько, – полюбовавшись выпученными глазами тезки, я продолжил: – Мужчин дать не могу. Они нужны для охоты и строительства. Выбери детей постарше, женщин, стариков, что покрепче. И приступай. Понял, тезка?

– Понял, господин, – упавшим голосом протянул тот.

– Ну, тогда за дело.

Поклонившись, тезка трусцой удалился к собравшимся неподалеку женщинам.

– А сколько у нас вообще человек? – обратился я к Рикару. До этого я успел посчитать примерно, но хотел знать точно.

– Мало, господин, – лаконично ответил здоровяк. – Тридцать шесть мужчин, сорок восемь женщин и двадцать четыре ребенка. Во время пути погибло пять человек.

– Пятеро? – удивленно спросил я. – Про Трофиса я знаю, а еще четверо?

– Один ребенок умер от укуса змеи, на женщину упало гнилое дерево, а два охотника пропали, господин.

– Пропали?

– Да, господин. Ушли на охоту и не вернулись. Мы проследили их путь, но дошли только до лесного ручья, а там следы исчезли.

– Больше ничего не нашли?

– Нет, господин. Ни клочков одежды, ни крови. Ничего, – отрицательно покачал головой Рикар.

– Где это произошло? Чем были вооружены? Умели ли сражаться?

– В девяти днях пути отсюда, господин. С собой у них были луки и мечи. Бывалые воины, несколько лет служили в отряде старого барона.

Я задумался. Двое здоровых вооруженных мужчин пропадают бесследно. Убежать они не могли – клятва крови не позволит этого, так же, как и предать меня. Плохо дело. Вернусь к этому позже. Пока что есть проблемы поважнее.

– Ваши имена? Что умеете? – спросил я у оставшихся двоих, до того похожих друг на друга, что сразу стало ясно, что передо мной сидят братья.

– Древин и Дровин, господин. Я и брат с камнем работать обучены, да и с деревом не оплошаем, – поклонился кряжистый невысокий мужчина. – Еще для вашего отца замок строили, за что поясами мастеров награждены были.

– Выто мне и нужны. Ваша задача – осмотреть ущелье и подумать вот над чем: нам нужна высокая стена, которая не позволит ни одной твари попасть внутрь. Никакого дерева. Только камень, а его здесь в избытке. Стену требуется построить так, чтобы между ней и тыльной скалой было достаточно места для большого общего дома, хозяйственных построек и прочего. Все оставшиеся мужчины переходят в ваше распоряжение. Чем быстрее мы возведем стену, тем больше у нас шансов на выживание.

– Мы понимаем, господин, – степенно ответил Древин. – Разрешите приступать?

– Приступайте, – отпустил я братьев.

– Рикар, ты тоже ступай с ними – на тебе стража. Расставь посты так, чтобы и мышь не проскользнула без нашего ведома. Никого не выпускайте из лагеря. С этого дня ты – моя правая рука и отвечаешь за безопасность лагеря. Особенно присматривайте за детьми и… не забывай про отца Флатиса. Чувствую, он еще попьет нашей крови.

Раздав поручения, я откинулся на спину и начал прикидывать, сколько времени у нас осталось. Лето уже заканчивалось. До начала зимы еще несколько месяцев. За это время мы должны успеть запастись всем необходимым. Учитывая все то, что я узнал из разговоров с Рикаром, нам надо торопиться.

Глава пятая

Первые сюрпризы, приятные и не очень

Усевшись на толстое бревно рядом с кухней, я с удовольствием уплетал завтрак, не забывая поглядывать по сторонам.

Лагерь превратился в оживленный муравейник. Работа кипела. В воздухе витал запах свежесрубленного леса и вскопанной земли.

Мужики рубили деревья, таскали бревна и камни, женщины под присмотром моего тезки разбирали оставшиеся нетронутыми мешки с пожитками и следили за шустрыми детьми, так и норовящими сунуть нос куда не надо. Молодежь постарше вырубала заросли кустарника, убирала мелкие камни – я распорядился расчистить пространство от тыльной скалы до будущей стены форта подчистую.

К счастью, земля была относительно ровной, лишь в паре мест торчали вросшие в землю валуны, но их я пока оставил в покое – мороки больно много. Большая часть растущих внутри лагеря деревьев была уже срублена, остались только истекающие древесным соком пни, но и за них уже принялись бойкие мальчишки. Я было обеспокоился – как бы рукиноги не посекли, но увидев, с какой ловкостью они управляются, успокоился.

Несколько женщин постарше занимались приготовлением пищи под неусыпным надзором Нилиены, самой старой и ворчливой в нашем отряде. Несмотря на возраст, она бодро семенила от котла к котлу, помешивала варево огромным черпаком и не забывала покрикивать не нерасторопных кухарок.

Братьякаменщики вытребовали у меня почти все мужское население для закладки наружной стены форта. Рикар с трудом отвоевал у них несколько воинов для несения стражи. Чуть за бороды друг друга не взяли.

Шесть охотников ушли на промысел, получив от меня приказ без добычи не возвращаться. Слава Создателю, непуганой дичи в окрестностях водилось прилично. Оно и понятно: охотников тут никогда не было. А люди если и бывали, то сами в качестве добычи.

Охотники вчера под вечер установили несколько ловушек, и с утра ни одна из них не пустовала. В каждой петле болталось по жирному зайцу. Пара тушек, правда, оказались объеденными – лисы постарались, как пояснил Литас, пообещав снять с воришек шкуры – в буквальном смысле.

Отец Флатис примостился неподалеку, греясь на солнышке и не забывая посматривать на меня изпод сурово насупленных бровей. После вдумчивой беседы с Рикаром он притих и теперь демонстративно держался особняком. Гневаться изволит. Но сейчас не до него. Пусть радуется, что лес валить не заставил. Хотя позже надо будет с ним примириться.

За неимением бумаги план форта пришлось чертить на расчищенной от травы земле. Здесь я отметил очертания будущих построек.

Самое главное – успеть закончить стену до того, как пожалуют нежданные гости. То, что они появятся, сомнений у меня не вызывало. Только закончив стену, начнем строить большой общий дом – зима на носу, а построить каждой семье по отдельному дому мы просто не успеем.

Подошедший Дровин потребовал у кухарок воды и, опустошив два черпака, направился ко мне.

– Господин, – поклонился он, – мы еще не выбрали место для ворот. Да и насчет ширины обсудить надо.

– Ворот не будет, – сказал я, с удовольствием смотря на изумленное лицо старшего каменщика.

– Не будет?! – пораженно выпалил Дровин и, спохватившись, добавил: – Господин.

– Нет. Ворота укрепить мы не сможем – их выбьют после первого же набега, а если твари прорвутся внутрь, то шансов у нас не будет. Строить будем подругому – сплошная каменная стена. Перебираться через нее будем с помощью лестниц. Для тяжестей наверху соорудим подъемник с платформой.

– Я понял, господин, – задумчиво ответил Дровин. По глазам было заметно, что он уже прикидывает, где именно разместить лебедку для подъемника.

* * *

Звуки бурной ссоры донеслись до меня, когда я размышлял над начерченным планом форта, прикидывая, где лучше всего разместить хозяйственные постройки. Еще через минуту перепалка перешла в драку.

Судя по звонким голосам, воевала молодежь, которую я отправил на выкорчевывание пней, оставшихся после вырубки. Приглядевшись, я увидел, как в клубах серой пыли по земле катаются два сплетенных тела, еще несколько мальчишек стояло рядом и выкриками подбадривали дерущихся.

– Нилиена, – окликнул я кухарку, – посмотрика, что там происходит. Так и на ножи друг друга поднять могут.

– Да, господин. Сейчас я им устрою, – отозвалась та и, прихватив со стола самый большой черпак, быстрым шагом направилась к месту драки.

– Зачинщиков за шиворот и тащи сюда, – крикнул я ей вслед. Не прибила бы. Рука у Нилиены тяжелая.

С места драки послышался гневный голос старухи, раздался звонкий звук удара – половником приложила, не иначе. Мальчишки разбежались кто куда, а Нилиена погнала драчунов в мою сторону.

Через минуту они стояли передо мной и утирали разбитые носы. Оба были примерно одного возраста, но по внешнему виду отличались друг от друга, как волк отличается от зайца. Уже сейчас один из них поражал своими широкими плечами, и ростом, и статью, через несколько лет знатный воин выйдет. Другой же был щуплый, с тощей длинной шеей, нескладный. Вот только глаза… Глаза дикого звереныша, готового вцепиться в глотку.

– Ну и что вы не поделили? – поинтересовался я, достаточно насмотревшись на обоих.

– Он ничего не делает, господин, – возбужденно выпалил тот, что побольше. – Даже корягу оттащить не может. Только под ногами мешается! Никудышный вовсе. Дрова и те собрать не получается – пока несет, половину по дороге растеряет.

Я перевел взгляд на второго паренька, понурившего голову, и обнаружил, что по его грязным щекам текут слезы. Ясно. Долго он терпел издевки и тычки, а сегодня не выдержал и на очередной удар ответил ударом. Увещевать их смысла нет. Только хуже будет. Попробуем подругому.

– Так, ты иди и чтобы больше никаких драк, – указал я на первого. – А ты пока останься.

Дождавшись, когда он отойдет на достаточное расстояние, я обратился к мальчишке:

– Имя? Отец кто?

– Стефий, – пробормотал парень, шмыгая разбитым носом, – сирота я, господин. Давно уж.

– Трудно пришлось? – сочувственно спросил я, намекая на случившуюся драку.

– Я еще разобью ему морду, – поднял голову Стефий. – Подкараулю и со спины вдарю! Я ему…

– Верю. Верю, – успокаивающе поднял я ладонь. – Не горячись. Почему он говорит, что ты не работаешь?

– Я стараюсь, господин. Изо всех сил стараюсь. Ну не могу я корягу поднять. Тяжелая больно.

Я вздохнул. Тяжко ему приходится. Так дело оставлять нельзя. Заклюют его. Или он сам, не выдержав еще одного унижения, возьмет нож в руки. Даром, что телом не вышел, а характер, как у волчонка. На кухню пристроить? Совсем засмеют. Хотя…

– Вот что. Молитвы знаешь? – повеселев, спросил я у Стефия.

– Знаю, господин. И читать, и писать умею, – недоуменно ответил Стефий. – Я читать страсть как люблю.

– Так. Лети к ручью, умойся хорошенько, вихры пригладь и бегом обратно.

Стефий умчался по направлению к ручью, а я вооружился костылем и похромал к сидящему поодаль священнику, стараясь посильнее припадать на больную ногу и часто останавливаясь на отдых. Отец Флатис наблюдал за моим приближением с каменным лицом. Доковыляв до него, я приветственно махнул рукой и с облегчением опустился на траву. На мое приветствие он ответил едва заметным холодным кивком. Гневаться изволит. Поняв, что начинать разговор священник не намерен, я решил сказать прямо:

– Отец Флатис. Помощь ваша нужна.

– В чем? – язвительно произнес старик. – Вижу, что и без меня неплохо справляешься.

– Парнишка тут есть один, Стефий. Силой не вышел, вот и клюют его все кому не лень, – попытался я разжалобить священника, – а парнишка способный. И читать, и писать обучен, все молитвы наизусть знает. Возьмите к себе под крыло. Как церковь отстроим, служка вам пригодится. Расторопный он, сообразительный.

Священник пожевал губами в раздумье, косясь на меня взглядом. Я специально добавил про церковь, давая понять: построим, мол, обязательно, дайте только срок.

– Житья ему не дают. Сегодня до драки дошло. А завтра что будет? Не натворил бы дел, – добавил я.

Увещевал я обиженного на всех отца Флатиса полчаса, не меньше, и наконец доброе сердце старика не выдержало:

– Хорошо. Пусть придет. Поговорю с ним, – ответил отец Флатис и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Когда я вернулся, Стефий уже поджидал меня.

– Отец Флатис согласился взять тебя к себе в послушники. С этого дня будешь помогать ему во всем.

Стефий засиял в полном восторге.

– Спасибо, господин.

– Ступай к нему, – улыбнулся я. – Да смотри у меня! Старайся.

Еще раз низко поклонившись, Стефий умчался к священнику. Проводив его взглядом, я вздохнул: жаль, не все проблемы так просто решались – и опять согнулся над начерченным планом. Теперь парнишка в надежных руках. А мне надо подумать, как уместить церковь на маленьком пространстве форта – обещание надо держать.

Покорпеть над чертежом мне не дали.

– Господин Корис! Господин Корис!

Недовольно вскинув голову, я увидел мчащегося ко мне тезку. Добежав, он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь отдышаться, и выпалил:

– Господин Корис, мы пещеру нашли. Здоровенная дырища!

– Пещеру? – удивленно спросил я, беря костыль. – Где?

– На тыльной стене, господин. Вход за зарослями кустарника скрывался. Не будь вашего наказа все подчистую вырубать, то, может, и не наткнулись бы вовсе. Уж больно заросло.

– Внутри смотрели? Что там?

– Не знаем, господин, темно там, как у склирса в…. Кхм, – поперхнулся тезка и, смущенно кашлянув, продолжил: – Я распорядился сделать несколько факелов, господин.

– Следы?

– Нет, господин. Я на пару шагов сунулся посмотреть. Там толстый слой пыли везде нетронутый. Нет там никого, – радостно ответил Корис.

– И чему ты радуешься? – мрачно спросил я.

– Эээ, – запнулся тезка, не зная, что ответить. – Ну так это же хорошо, что пещера пустаято. Никого выкуривать оттуда не надо.

– Большая пещера, рядом чистая вода, поблизости густой лес, в котором полно добычи, – по пальцам перечислил я. – Но почемуто ни одно животное не захотело устроить здесь логово. Как думаешь, почему?

– Не подумал, господин, – опустил голову тезка.

– Ну, пойдем, посмотрим, – пробурчал я и похромал следом за ним.

Пока шагали, я костерил себя и стражу последними словами. Проглядеть здоровую пещеру за спиной! И спасибо Создателю, что пустая оказалась и не получили ночью сюрприза в виде стада голодных мертвяков. Надо хорошенько побеседовать на эту тему с Рикаром. Куда стража смотрит?

Дойдя до входа в пещеру, я удивленно хмыкнул – теперь понятно, почему мы не заметили ее в первый день. Большая часть скальной стены густо заросла вьюном и зарослями колючего кустарника. Беспорядочно переплетенные ветви надежно скрывали свою тайну долгое время. Сейчас мужчины заканчивали вырубку зарослей, и зияющий в скале проем почти полностью обнажился. Дыра не была большой – как раз достаточной, чтобы войти не сгибаясь в три погибели. Наконецто последние побеги вьюна пали под совместным натиском топоров, и темнеющий вход был открыт. Оттуда пахнуло сыростью и затхлостью. Я порадовался, что вход был надежно укрыт: пещеры и глубокие заросшие ямы – излюбленное место для всякой нечисти, боящейся дневного света. Не хотелось нарваться на логово зомби или, того хуже, на гнездо скелетных пауков.

Оглядевшись, я обнаружил, что находка привлекла почти все население лагеря. Даже отец Флатис проявил любопытство и изволил прийти. Поймав взглядом Рикара, я указал ему на гомонящую толпу, мгновенно сориентировавшись, тот открыл рот и рыкнул:

– А ну за работу! Как малые дети! Вы что, пещеры никогда не видели?!

Толпа неохотно начала расходиться, бросая полные сожаления взгляды на темнеющий вход. Взяв один из факелов, я поджег его и направился к пещере. Я успел пройти всего пару шагов, когда на мое плечо опустилась тяжелая рука.

– Надеюсь, господин не думает отправиться в пещеру? – скорее утверждая, а не спрашивая, произнес Рикар. В его глазах читалось совсем другое: «Никуда ты не пойдешь».

– Собираюсь, – ответил я, пытаясь освободить плечо от его железной хватки.

Мою жалкую попытку здоровяк, похоже, не заметил и обеспокоенно сказал:

– Но, господин, вы не можете пойти в пещеру с костылем в одной руке и с факелом в другой. А если там дикий зверь или еще что похуже?

Крыть было нечем. Рикар был совершенно прав. Как всегда. Понурив голову, я отдал ему факел, примостился на нагретый солнцем валун неподалеку от входа и с завистью стал наблюдать за приготовлениями. Рикар подозвал еще двух воинов, вооруженных короткими мечами, дал каждому по факелу, и они цепочкой зашли внутрь. Я напрягся, боясь услышать вопли и шум боя. Отсутствие следов у входа означает лишь, что внутри нет ничего живого, но не мертвого – те же мертвяки или скелетные пауки могут годами сохранять неподвижность, ожидая добычу или приказ хозяина. Твари.

Обошлось. Когда я уже устал ждать, из пещеры высунулась припорошенная густой пылью и украшенная паутиной голова Рикара:

– Господин, пещера пустая. По крайней мере та часть, что мы уже осмотрели.

– Часть? – удивленно спросил я, поднялся и, опираясь на костыль, похромал к Рикару. – Такая огромная?

– Нет, пещера не очень большая, господин. Но в полу очень глубокая трещина. Провал.

Зайдя в пещеру, я огляделся по сторонам и присвистнул. Рикар сильно приуменьшил ее размеры. Три факела не смогли полностью осветить все пространство, но даже в сумраке, я видел, что пещера сможет вместить всех моих людей вместе с пожитками и еще место останется. Пройдя дальше, я убедился в своей правоте. Попросив одного из воинов поднять факел повыше, я внимательно осмотрел низкий свод и обрадовался, не заметив трещин, мокрых пятен и следов плесени. Значит, даже зимой пещера остается сухой. Эта находка может решить многие наши проблемы, если использовать ее с умом.

– Где трещина? – поинтересовался я у здоровяка.

– Здесь, господин. – Рикар ткнул рукой в дальний угол.

Последовав за Рикаром, я подошел к зияющей в полу трещине и заглянул внутрь. Темнота. Взяв у воина факел, я поднес его к краю. Трепещущий свет факела не смог достать до дна, осветив лишь отвесные стены. Наклонившись, я подобрал с земли небольшой камень и бросил в трещину. Мысленно досчитал до десяти, но шума от падения так и не услышал.

– Интересно, насколько она глубокая, – задумчиво пробормотал я себе под нос, опять занеся факел над провалом. – Ни черта не видно.

И едва успел остановить услужливого воина, собиравшегося бросить в трещину пылающий факел. Успел.

– Не вздумай! – рявкнул я, облегченно переводя дыхание.

Увидев недоуменные взгляды, я вздохнул и пояснил:

– Мы не знаем, что там. На глубине мог скопиться горный газ. Если взорвется, то свод пещеры может обвалиться и похоронить нас под обломками. Ясно?

Судя по задумчивым лицам, проняло. Хорошо. Значит, глупостей будет меньше. Последний раз оглядевшись, я повернулся и пошел наружу. Выйдя из пещеры на солнечный свет, я услышал за спиной звонкий шлепок подзатыльника. Рикар в своем репертуаре. Дождавшись, когда все окажутся снаружи, я обратился к нему:

– Возьми людей и завалите дыру в полу. Намертво не запечатывайте, чтобы можно было открыть, – со временем надо выяснить, что там такое.

Раздав указания, я поспешил к начерченному на земле плану. В свете открытия просторной сухой пещеры большинство хозяйственных построек смело можно переносить внутрь скалы, а освободившееся в форте пространство использовать для других целей и сосредоточить усилия на возведении защитной стены. С каждым днем приближается наступление зимы, и тогда надо ждать гостей.

* * *

Просторная комната была освещена только лишь скупыми отблесками огня из камина. Когда дверь отворилась, сквозняк взметнул языки пламени вверх, на мгновение осветив темную фигуру мужчины, стоявшего у окна. Он не обратил ни малейшего внимания на деликатное покашливание за спиной и продолжил смотреть на медленно ползущую по ночному небосклону луну. Лишь спустя несколько долгих минут он обернулся и посмотрел на мнущегося старика в балахоне мага.

– Повелитель, – маг низко поклонился, его лицо было неподвижно, но дрожащий голос выдавал с головой. – Чтото пошло не так. Печать Арзалиса начала разрушаться, и, ббоюсь, этот процесс необратим. Скоро чужак вспомнит все.

Старик хотел добавить чтото еще, но сумел лишь задушено всхлипнуть, когда твердая, как сталь, рука схватила его за горло и, легко подняв в воздух, приблизила к скрытому темнотой лицу.

– Сколько? – прошелестел вкрадчивый голос. – Сколько осталось времени до полного разрушения печати?

– Ннне ббольше нескольких недель, повелитель, – заикаясь, выдавил из себя перепуганный старик. – Мможжет, месяц.

– Значит, и тебе отмеряно ровно столько же. Ты меня хорошо понял?

– Дда, мой повелитель, – сипло прошептал старый маг. – Я все понял.

– Убей его и всех, кто его окружает! Всех! Возьми столько ниргалов, сколько посчитаешь нужным, и отправляйся в путь немедленно. Вы должны успеть до того, как он вспомнит все и сумеет использовать свои знания. Ступай!

Одним движение отшвырнув тщедушного старика в сторону, мужчина вновь повернулся к окну и неподвижно замер. Новые обстоятельства требовали тщательного обдумывания. Пока ничего страшного не произошло. Но следовало поторопиться с решением досадной помехи.

Всхлипывая от ужаса и страха, наполнивших его душу, старик с трудом встал на ноги и, еще раз низко поклонившись, покинул комнату. Ему предстоял длинный путь в Дикие Земли.

Глава шестая

Работа кипит. Проблемы умножаются

Благодаря совместным усилиям место для будущего форта было практически полностью расчищено: деревья и кустарник вырублены, валуны и каменные обломки свалены в огромную кучу. Теперь было гораздо легче представить очертания и место будущих построек. Большая часть людей трудилась голыми руками – из инструментов с десяток топоров, пяток пил и пара молотов. Но, несмотря на это, работа кипела и затихала лишь с наступлением темноты. Сейчас мужчины под надзором Дровина вбивали в землю толстые колья, обозначая контуры защитной стены. Только она могла нас уберечь от нападения. То, что они будут, я не сомневался. Понаблюдав за работой и перекинувшись с Дровином парой слов, я отправился дальше. Нога поджила, и, несмотря на протесты Рикара и отца Флатиса, я с большим облегчением избавился от надоевшего костыля. Все еще немного прихрамывал, но рассчитывал, что через неделю и это пройдет.

Поглядывая по сторонам, я вышел за пределы лагеря, краем глаза заметив, что за мной направились два вооруженных воина – Рикар распорядился, не иначе. Носится со мной, как наседка с цыпленком. Решив не обращать внимания, я осмотрел прилегающий к лагерю лес, вернее его жалкие остатки. На расстоянии полета стрелы все деревья были повалены, и сейчас мужчины обрубали с бревен сучья и тащили их в лагерь. Дерева нам понадобится много. После некоторых раздумий я отрядил Древина на постройку общинного дома. Скоро начнутся проливные дожди, и крыша над головой не помешает. Древин споро взялся за дело, и буквально за один день густая роща бесследно исчезла. Он, правда, немного поворчал, услышав мой приказ вырубить рощу полностью, до последнего деревца и кустика, но перечить не осмелился. То, что Древин считал пустой тратой времени, для меня являлось важной частью обороны форта – я не собирался предоставлять возможным врагам место для укрытия. Теперь же все пространство около лагеря можно было окинуть одним взглядом. И мышь не укроется.

Непригодное для строительных работ дерево захапал мой тезка, и сейчас из пещеры раздавался бодрый перестук топоров. Корис мастерил полки под наше немногочисленное имущество и съестные припасы. Проблему нехватки еды я рассчитывал исправить с помощью шестерки охотников, весь день пропадающих в окрестностях Подковы в поисках дичи. Они уже приволокли несколько туш оленей и на этом останавливаться не собирались. К моему глубокому сожалению, только часть мяса удавалось сохранить для копчения и вяленья, все остальное отправлялось в котлы кухарок и, ненадолго задержавшись там, бесследно исчезало в желудках голодных людей. Литас намекнул, что за пределами отрогов Подковы дичи гораздо больше и количество добычи, несомненно, увеличится. Я с этим согласился, но покидать ущелье запретил. У меня из головы не выходил поведанный Рикаром рассказ о бесследно исчезнувших охотниках – и это в нескольких днях пути отсюда, гораздо ближе к пограничным землям. Но проблему с заготовкой мяса надо было както решать. И решать быстро.

Наблюдая за работой лесорубов, я задумался было о возможности создания еще одной группы охотников, но быстро откинул эту мысль прочь – рабочих рук и так не хватало. Большую часть мужчин забрал Дровин для возведения каменной стены форта, остальные рубили лес и таскали бревна в лагерь или стояли на страже. Относительно свободными оставались только женщины и дети. Но ихто на охоту не пошлешь. Хотя… Обернувшись к неподалеку стоящему охраннику, усиленно делающему вид, что он любуется красотой и величием отрогов Подковы и вообще случайно здесь оказался, я усмехнулся и приказал позвать Рикара. Охранник понятливо кивнул и помчался к лагерю. Понаблюдав за его легкими движениями и стремительным бегом, я завистливо вздохнул.

Дожидаясь Рикара, я занялся обдумыванием пришедшей в голову мысли. В это время года в лесах, помимо дичи, обильно произрастают ягоды, грибы, коренья и прочие съедобные растения. Самто я в этом совершенно не разбирался, но надеялся, что в лагере найдется несколько человек, умеющих отличить черную поганку от съедобного гриба. Несколько плотно забитых мешков с сушеными кореньями и грибами будут отличной добавкой к зимней мясной диете. Десяток женщин в сопровождении нескольких охранников легко справятся с этим делом, да и от хищников ограждены будут. Попробовать стоит. А если удастся собрать достаточный запас съестного на долгую зиму, то это будет настоящий подарок судьбы.

Я изложил свои соображения подоспевшему Рикару, который полностью согласился с ними и отправился снаряжать группу сборщиков.

– На охранников не скупись! – крикнул я ему в спину. – Не меньше трех пошли.

Уже изучив характер Рикара, я не сомневался, что рачительный здоровяк решит, что и одного воина в охрану за глаза хватит. А то и вовсе подумает, что сами справятся.

Уже вечером все население лагеря с удовольствием уминало грибную похлебку, заправленную пахучими травами и кореньями. Вылазка оказалась более чем удачной – свидетельством этого служили разложенные на холстине аккуратные ряды подсыхающих грибов, кореньев и трав. Тезка ходил, гордо расправив плечи, женщины в один голос уверяли, что все это съедобно и сытно, а в роще осталось еще много всякого. Мое настроение резко поднялось. Растительная пища хранится куда дольше, чем мясо.

Наевшись до отвала, я сердечно поблагодарил умелых кухарок и отошел в сторонку. Мне требовалось уединение, чтобы собраться с мыслями.

Я был доволен ходом строительных работ, со стеной, правда, была небольшая заминка, но я благоразумно не торопил мастера. Пусть дело продвигается медленнее, чем хочется, зато все будет сделано надлежащим образом. Иначе при первом же штурме все обвалится нам на голову, облегчив работу нападающим. Единственная моя военная стратегия, опиралась на принцип крепко запертой двери – никого нет дома, приходите через годик или два, а лучше вообще не приходите.

Запасы провизии медленно, но верно увеличивались, и при небольшой толике удачи нам удастся собрать достаточно запасов, чтобы пережить зиму и не голодать. Благодаря тупости моего прошлого «я» община осталась без домашних животных, и сейчас я был готов продать душу за десяток куриц и пару коров. Увы, это все оставалось только несбыточной мечтой. Ближайший пограничный город находился от нас на расстоянии месяца пути. Самой большой проблемой было полное отсутствие соли, и мясо приходилось коптить и вялить. Пара месяцев только на копченом – и куча больных обеспечена. О свежем не приходилось и мечтать – ледник мы соорудить не могли по причине отсутствия льда или снега. Вот на следующий год – если доживем до него – ледник сделаем обязательно, пока снег не растаял.

Я намеревался пережить зиму и не потерять ни одного человека. Это непозволительная роскошь в Диких Землях, где отсутствовали поселения не только людей, а вообще всех разумных рас, – потери восстановить было неоткуда. Даже живущие под землей гномы избегали этих мест. Горный народ всегда отличался завидным благоразумием.

Пристально изучив карту Диких Земель, я нашел на ней семь отмеченных людских поселений в достаточной удаленности от нас. Королевская Канцелярия (и, как я думаю, Церковь Создателя) не первый раз отсылала отряды поселенцев, пытаясь закрепиться на Диких Землях. Судя по карте, наш отряд был седьмым по счету за последние двадцать лет. О судьбе предыдущих мне ничего не известно, за исключением разноцветных отметок на карте.

На мгновение в голову прокралась шальная мысль – снарядить отряд из двадцати лучших воинов и направить к наиболее близкому поселению, но, прикинув все «за» и «против», я с сожалением откинул ее прочь. Слишком опасно. Оставить лагерь без защиты я не мог. Вернусь к этому плану, когда стена будет построена. А пока и так дел по горло.

Я собрал ответственных и, дождавшись, пока они рассядутся передо мной полукругом, поинтересовался ходом работ. Слово взял Древин:

– Мы закончили вырубку деревьев рядом с фортом, очистили стволы от сучьев и веток, часть бревен уже доставлена в лагерь. Утром перенесем оставшиеся и начнем закладывать общинный дом, господин.

– Сколько у тебя людей? – спросил я.

– Двадцать человек, господин, – степенно ответил Древин. – Еще человек десять не помешает, конечно, но тут поделать нечего, – развел он руками.

Я кивнул в подтверждение и добавил:

– Придется обходиться, чем есть, Древин. Рабочих рук всем не хватает. Как дела у тебя? – обратился я к тезке.

У Кориса в подчинении были только старики, женщины и дети, поэтому я не ожидал больших успехов. Но тезке удалось удивить меня:

– Сегодня занимались обустройством пещеры, господин, – произнес Корис. – Большими обломками завалили провал в полу, смастерили достаточное количество полок и коробов для хранения провизии. Закоптили немного мяса на зиму Почитай целую оленью тушу. Хотели больше накоптить, да мяса не нашлось, – не удержался от ехидной фразы тезка, бросая красноречивый взгляд на Литаса, тот возмущенно открыл было рот, собираясь высказать все, что думает, но упавшая ему на плечо тяжелая рука Рикара не дала этого сделать.

– Хорошо, – улыбнулся я, обрадовавшись хорошим новостям. – Теперь можно не бояться, что непогода повредит запасам провизии. Передай своей бригаде, что я доволен их успехами. Насчет мяса – будет и больше. Я уверен, что Литас и его охотничий отряд делают все возможное, не так ли?

– Да, господин! – выпалил Литас, испепеляя взглядом ухмыляющегося Кориса. – Мы принесли четыре туши оленей и целую связку зайцев! Больше нам не унести! Господин, – повернулся ко мне Литас, – нужно еще людей, тогда добычи станет больше.

– Людей дать не могу, по крайней мере сейчас, – задумчиво протянул я, прикидывая, как можно усилить отряд охотников, не ослабив строительных бригад. – Вот что, как только закончится постройка общинного дома, обещаю дать еще четырех человек. А пока никак. Что со стеной? – обратился я к задумавшемуся Дровину.

– Сегодня отметили кольями очертания, сколотили несколько строительных помостов. Ну а завтра, помолившись Создателю, и яму под основание стены копать начнем, – с достоинством произнес Дровин.

– Значит, все в порядке, – устало подвел я итог. – Не забывайте: времени осталось очень мало. Рассчитывайте на самое худшее, и будем надеяться на лучшее. Все свободны.

Когда все разошлись, я еще долго смотрел в усыпанное звездами небо и размышлял о будущем. С каждым уходящим днем во мне нарастало напряжение. Скоро. Очень скоро здесь будет жарко. Так жарко, как в аду.

* * *

Слава Создателю, ночь прошла без происшествий, и на следующий день работа закипела с удвоенной силой. Больше всего Подкова сейчас напоминала бурлящий жизнью муравейник. Все пространство будущего форта было наполнено шумом и гамом стройки. Я попытался было помочь, но вездесущий Рикар пресек мои трепыхания на корню.

– А ну как камнем придавит? – прокомментировал он свои действия. – Иль бревном заденут? Что нам тогда делать, господин? Мы и сами справимся – к тяжелой работе с детства приучены.

Поняв, что здоровяк является непреодолимой преградой, я сдался. Забрал у него тубу с бумагами и, поудобней усевшись на теплом камне, погрузился в чтение. Особенно меня интересовали еще не прочитанные мной бумаги. Выбрав одну, я пробежал ее взглядом и удивленно хмыкнул, уж очень занимательным оказался сей документ. Одно только название многого стоило – «Магическое освидетельствование». Да и печати внушали уважение: красный сургуч королевской канцелярии и жирная яркосиняя блямба Академии магов. Несмотря на обилие печатей, текста было совсем немного:

И все. Даже обидно. Насколько я знал, лучшей являлась первая степень, подняться на которую дано лишь очень немногим. Последняя – десятая – означала полное отсутствие магических способностей. Полную неспособность прикоснуться к магическому источнику.

У меня же была девятая, что означало практически то же самое, и что самое печальное, крохи таланта проявились, пожалуй, в самом бесполезном направлении магии. Магия Крепителя. Сотворить пылающий огненный шар или призвать дождь мне не суждено. Все, что я мог, так только сделать любой твердый предмет еще тверже… и еще… и еще… и так до бесконечности. Бесполезный дар. Насмешка Создателя.

В памяти всплыла старая легенда – хотя я и не помнил, где именно ее услышал (еще один странный выверт моей ушибленной головы), – о могущественном маге прошлого Илларе Затворнике, решившем уединиться от мира в своей башне, неподалеку от городской стены. Причины, заставившие его сделать это, неизвестны – ктото говорил о неразделенной любви, ктото утверждал, что Иллар разочаровался в окружающем его мире, – но так или иначе, свое решение он выполнил. Однажды закрывшись за спиной мага, двери башни не отворились больше никогда. Долгие годы единственной связью Иллара с миром служила привязанная к веревке корзина, которую раз в неделю он спускал с верхнего этажа за провизией и почтой.

Так продолжалось год за годом, неумолимое время бежало вперед, и однажды пришедший лавочник так и не дождался опущенной корзины. Ни через неделю, ни через месяц. По городу поползли слухи о кончине старого мага, дошедшие и до королевского дворца. Тогдашний правитель приказал слугам войти в башню и узнать, что случилось с затворником, а если он скончался, то с почестями похоронить останки. Благое намерение. Вот только из этой затеи ничего не вышло. Никто так и не смог попасть внутрь башни Иллара. Время, проведенное в одиночестве, Иллар не потратил зря, и день за днем, год за годом воздействовал своим даром Крепителя на стены башни. От фундамента до кончика островерхой крыши. Топоры ломались о деревянные створки дверей, кирки с искрами отскакивали от несокрушимых каменных стен. Боевые заклинания не оставили ни единого следа на тонких оконных витражах. Высокая башня Иллара стала его неприступной гробницей. И столько силы было вложено старым затворником в камни башни, что и по прошествии столетий ни единая душа не смогла проникнуть внутрь. Красивая легенда. Маг с исключительным даром в магии Крепителя.

Судя по лаконичному свитку, я обладаю схожим магическим талантом, вот только во много раз слабее. Взглянув на дату потрепанного документа, я убедился, что освидетельствование было проведено, когда мне было десять лет. Значит, отец возил меня в столицу – очень сомневаюсь, что столичные маги приезжали в наш родовой замок. И отсюда следует вывод, что отец был чрезвычайно заинтересован в моем магическом даре. И его постигло жестокое разочарование.

Впрочем, оно было лишь первым из череды тех горестей, что я ему принес. Слава Создателю, что я не помню о своем постыдном прошлом. Позорный отпрыск для моего гордого отца. Ни твердого характера, ни магических способностей, ни, на худой конец, умения управляться с делами. Что может быть хуже? Барон Ресар Ван Исер сделал все возможное, чтобы подняться до высокого положения в обществе, потратив на это всю свою жизнь, и рассчитывал, что его единственный наследник многократно приумножит славу рода Ван Исер… а мне хватило лишь пары лет, чтобы разрушить все под корень и покрыть позором наше имя. Хорошо, что бедный отец не дожил до этого страшного дня.

Так. Стоп. Надо избавляться от этих плаксивых мыслей и самоуничижения. Поплакаться самому себе в шерстяную жилетку я всегда могу, а сейчас надо постараться провести небольшую ревизию в своей ушибленной черепушке и разобраться, что я вообще знаю и умею. Для начала выясним, что я знаю о магии.

Наиглавнейшее – магический дар проявлялся хаотично и наследственность на это никак не влияла. В семье могущественных магов мог появится отпрыск, абсолютно не обладающий даже зачатками магического таланта, и наоборот – в обычной крестьянской семье иногда рождались маги с потрясающим даром. И еще одно – проклятье, а может, и благословенье человеческой расы заключалось в том, что выбрать дар нельзя, так же как и невозможно научиться обращаться с магией другого рода. С чем родился, то и будет. Умеющий повелевать огненной стихией не сможет вызвать даже небольшой дождик. Никогда.

Самой мощной являлась стихийная магия – те самые четыре элемента: воздух, огонь, вода и земля. Владеющие стихиями маги ценились чрезвычайно. Боевые маги. Способные повелевать разрушительной силой стихий и одним взмахом руки обрушивающие на врагов огненный дождь или ледяной шторм, разверзающие землю под целым войском или испепеляющие молниями. Элита любого войска и мечта любого завоевателя.

В нашем королевстве стихийные маги служили только на корону. Так повелось с давних пор – несмотря на то что прошло уже несколько столетий, воспоминания о войне магов были еще свежи в памяти людей. Да и свидетельств той страшной войны до сих было в достатке – чего стоили те же Дикие Земли.

Правитель был достаточно мудр, чтобы понимать, насколько опасны независимые маги, и не собирался выпускать контроль над ними из своих рук. Либо служба в Академии магов, либо… другого выбора не было, как не было и протестующих против таких порядков. А если и появлялись недовольные, то очень быстро, тихо и незаметно они исчезали. С другой стороны, король не скупился на содержание Магической Академии и более чем щедро оплачивал ее услуги. Кнут и пряник. Повторюсь – король был несомненно мудр.

Помимо стихийной магии существовало еще достаточно много направлений, но в этом я практически не разбирался. Знал лишь, что их было достаточно. Самыми почитаемыми из них, конечно же, были Исцеляющие. Хотя некоторые за глаза называли их королевскими убийцами. Оно и понятно. Если способен подтолкнуть замершее сердце, то и остановить его тоже сумеешь.

Очень много несогласных с политикой короля сановников и дворян благополучно скончались по вполне прозаичным причинам – кто от внезапного удара, кто от болезни какой экзотической, у кого болячка застарелая проснулась. И вот ведь совпадението – всех их лечили Исцеляющие и, как ни странно, не справились и только сокрушенно разводили руками – не смогли, дескать, уберечь. Чернь об этом, конечно, не догадывалась, а вот в дворянских кругах слухи ползли. Один другого страшнее. Доходило до того, что иной дворянин, опасаясь за свою жизнь, не посылал за Исцеляющими, даже когда лежал на смертном одре, предпочитая их магии истовую молитву Создателю и целебные травы. Чтото я отвлекся.

Мой магический талант – дар Крепителя – занимал, пожалуй, самую последнюю строчку по нужности и практичности. Вполне справедливо. Теоретически я могу увеличить прочность деревянной доски до прочности гранита, а то и железной пластины, правда, на это потребуется несколько месяцев. И что? Проще заказать ту же самую железную пластину обычному кузнецу и не мучиться. Да и дешевле в несколько раз выйдет. Единственное практическое применение дара Крепителя было в укреплении особенно дорогих вещичек для богатых семейств – старинные книги, безделушки, древние витражи в храмах и родовых часовнях. Ну и, конечно, укрепление оружия и брони – прошедший через руки Крепящего меч больше не надо затачивать, и можно не бояться, что лезвие разлетится на куски от тяжелого удара топором. Тонкие доспехи легко выдержат прямое попадание арбалетного болта или мизекорда. Чем сильнее магический талант Крепящего, тем долговечнее наложенные им чары и тем они сильнее. Но в последние несколько десятилетий на свет не появился ни один ребенок с достаточно сильно развитым талантом к магии Крепителя.

Про меня и говорить нечего – девятая степень. Тоненький прутик, может, и зачарую. Но не больше.

Почесав затылок, я удивленно хмыкнул и откинул свиток в сторону Странно. Стоило мне прочесть свиток и задуматься о его значении, как моментально я получил вполне логически связанные и осмысленные воспоминания. Даже старинную легенду припомнил. Различные слухи и сплетни. И никакой головной боли. А стоит только попытаться вызвать в памяти лицо отца или любой отрывок из детства, голова начинает раскалываться, и так до тех пор, пока не переключусь на чтонибудь другое. И как все это понимать? Избирательная потеря памяти? Полное исчезновение прошлой личности с сохранением всех знаний. Разве такое возможно?

Даже сейчас, размышляя об этом, я почувствовал, как в глубине головы начинает закручиваться тугая пружина боли, готовая резко распрямиться, погрузив меня в очередную пучину мучений. Поспешно вскочив на ноги, я осмотрелся, стараясь отвлечься от мыслей о странностях, творившихся у меня с головой. Займуська я делами. Благо их немеряно и есть на что отвлечься.

Вон, например, изза кучи наваленной сырой земли доносятся истошные вопли и громкая ругань. Я поспешил туда, но по мере приближения голоса становились слышны все лучше, а я все больше замедлял шаг, различив же первые слова, и вовсе остановился:

– Я тебе сколько еще прописные истины повторять буду, сын мой?! – послышался гневный голос священника. – Ведь это так просто! Всегото сложить пальцы в бутон священного цветка Раймены! А ты что мне показываешь? Это же, прости, Создатель, богохульство!

– Простите, отец Флатис, – жалобно заныл не менее знакомый мне голос. – Я стараюсь. Уже пальцы на руке свело.

– Мало стараешься! – рявкнул святой отец. – Не вижу в тебе старательности и прилежности! Повторяй за мной. Большой палец опускается к безымянному, как лепесток цветка Раймены склоняется под мягким порывом ветра…

Аккуратно ставя ноги и стараясь не выдать свое присутствие, я поспешно ретировался. Мешать священнику себе дороже. Всетаки удачно подвернулся тот паренек, как его там… Стефий. Теперь отцу Флатису есть куда выпустить пар. Да и Стефию повезло. Я давно уже понял, что за внешней суровостью отца Флатиса скрывается доброе и сочувствующее сердце. Священник от Бога. В общем, мое отношение к помешанному на вере священнику стало значительно лучше. Отношение… но не доверие.

– Ээм, господин Корис. – Неожиданный оклик заставил меня буквально взмыть в воздух и только потом уже обернуться. Повернувшись на источник звука, я наткнулся на выпученные от изумления глаза Рикара – не каждый день увидишь, как господин крадется мелкими шажками, высоко задирая ноги, а потом внезапно подпрыгивает и пытается улететь.

– Все в порядке, господин? – осторожно поинтересовался здоровяк. – Голова не болит часом?

– Да нормально все, – раздосадовано буркнул я, лихорадочно осматриваясь по сторонам. – Чего тебе?

Убедившись, что я не сошел с ума, Рикар облегченно выдохнул и начал рассказывать:

– Совет ваш нужен, господин. Мастер Дровин насчет фундамента под стену интересуется. И что с ручьем делать, тоже очень интересуется.

– С ручьем? – недоуменно спросил я. – А что с ним делать? Течет и пусть течет себе дальше.

– Дык, – замялся Рикар, – ручей свое начало здесь берет, господин, изпод тыльной скалы пробивается наружу, значится, и меж отрогов Подковы дальше бежит себе потихоньку, а там, может, и в речку впадает, кто его знает? На все воля Создателя.

– Ну? – начал я уже заводиться. – Выбивается, течет, впадает. Дальшето что?

– Дык вдоль ущелья течет же, господин, а стену мы, значится, поперек ставить будем… сплошную.

Тутто я и сел. Как же я мог забыть? Хотя оно и понятно – собственный неиссякаемый источник питьевой воды под боком я всегда видел только в качестве достоинства, а никак уж не недостатка Подковы.

– Ну, пойдем, посмотрим, – буркнул я. – Там, на месте, и разберемся.

Едва мы успели отойти на десяток шагов, изза наших спин раздался разъяренный вопль священника:

– Богохульник! И это ты осмеливаешься называть щепотью Создателя Милостивого?! Ты во что пальцы складываешь? А?!

Не сговариваясь, мы со здоровяком втянули головы в плечи и ускорили шаг, стремясь как можно скорее отойти подальше.

– Жалко парнишку… – жалостливо пробормотал Рикар. – Молодой ведь совсем. Лютует друид. Может, того… подсобим ему, господин Корис?

– Не друид, а священник, – поправил я, поглядывая назад. – Ничего с ним не станется.

* * *

Пока мы шагали по направлению к ручью, я прикидывал, как можно решить проблему с бойким ручьем. Пустить под стеной? Или сделать в стене небольшое отверстие, чтобы уходила вода?

Делать в стене отверстие, даже совсем небольшое, мне категорически не хотелось. Можно поставить стену прямо поверх русла – конечно, сначала укрепив его стены камнями, но, собственно, в чем разницато? Получится то же самое сквозное отверстие в стене, просто расположенное чуть ниже, а именно этого я и пытаюсь избежать. Никаких отверстий, ворот, амбразур, бойниц и прочих проемов в защитной стене будущего форта я видеть не желаю. Она должна быть как монолит. Несокрушимым препятствием для всяческих недругов и надежной защитой для нас. Только так. И никаких слабых мест в единственной нашей защите от измененных темной магией тварей я оставлять не собирался.

Погруженный в раздумья, я и не заметил, как мы пришли. Место будущей стены форта, было заметно издалека благодаря кучам земли и высоким грудам камня. Попросив Рикара найти мастера Дровина, я тем временем решил осмотреться. Взгромоздившись на ближайшую груду камня, я с удовольствием плюхнулся на зад и принялся рассматривать грандиозную стройку.

Грандиозной она, конечно, была только для нас – если на чужой взгляд, то это не больше, чем копошение кучки людей в грязи с непонятной даже для них самих целью. Тогда как для нас возведение защитной стены являлось вопросом жизни и смерти.

То, что поселение еще никто не посетил с «дружескими» намерениями, можно отнести только на наше невероятное везение либо на несоизмеримую милость Создателя, решившего дать нам шанс.

За прошедшие дни мои люди полностью очистили пространство будущего форта, и ничто не мешало мне видеть его весь как на ладони. Не представляю, как это удалось братьяммастерам, но исчезли даже огромные валуны, которые за прошедшие века намертво вросли в землю. Относительно ровная местность поселения очертаниями походила на квадрат с немного скошенными сторонами. Три его стороны представляли собой скалистые отроги Подковы, и по еще одной стороне пройдет сложенная из массивных камней стена форта, полностью отсекая нас от опасностей Диких Земель.

Найдя у подножия тыльной скалы место, откуда брал начало ручей, я проследил путь воды до места, где он пересекал обозначенные кольями очертания стены и бежал дальше, по дну глубокого ущелья. Хотя, на мой взгляд, называть это ручьем было большим преуменьшением – лента воды шириной по меньшей мере в два моих шага неудержимо неслась вперед с приличной скоростью. Это уже небольшая речушка, но никак не ручей. А глубиной сколько?

Покрутив головой по сторонам, я быстро наткнулся взглядом на маячившего неподалеку охранника – Рикар с великолепной небрежностью истинного дворянина проигнорировал мое требование убрать охрану – и призывно махнул ему рукой.

– Да, господин, – склонился в поклоне подбежавший мужчина.

– Имя? – поинтересовался я, задумчиво окидывая взглядом его высокую фигуру и колоритную внешность – настолько рыжий, что при взгляде на него глаза начинали слезиться. Рыжие веснушки, медные густые волосы, нос картошкой и широко открытые яркосиние глаза. Меня чуть оторопь не взяла. Неисповедимы пути Создателя.

– Лени, господин.

– Хорошо, Лени. Разувайся. Да и штаны снять придется.

– Что? – выпучил глаза охранник и, спохватившись, добавил: – Господин.

– Разувайся, говорю, – раздраженно рявкнул я. – В ручей полезешь.

Охранник, наконецто все поняв, споро скинул обувь и одежду, оставшись лишь в кожаных штанах, поверх кучи одежды положил пояс с оружием и трусцой направился к ручью.

Чуть позже я, задумчиво почесывая подбородок, смотрел на дрожащего Лени, стоически мокнущего в ледяной воде. Следуя моим указаниями, он выборочно проверил несколько мест в русле. Результат был примерно одинаковым – по всему руслу уровень воды доходил до груди взрослому человеку. Течение настолько сильное, что Лени с трудом удерживал равновесие. От жажды мы точно не умрем, а вот куда деть такую прорву воды, я даже и не знаю. Жестом дав понять охраннику, что удовлетворен, я встал и направился к стене навстречу спешащим ко мне Рикару и мастеру Дровину.

По пути в голову пришла мысль, что если уж приспичило мне измерить глубину, то для этой цели можно было и простым шестом воспользоваться. Странно, что я не подумал об этом раньше. Пожав плечами, я тут же забыл и о шесте, и о мокром Лени. Были дела поважнее, чем промокшие штаны охранника.

От идеи пустить ручей под стеной я сразу отказался – это то же самое, что не запертая дверь – входи кто хочешь, бери что хочешь.

Я знал (вот только откуда?), что во многих укреплениях вполне успешно практиковались такие способы избавления от излишков воды и нечистот. Но разница между нами огромна – проходящее под стеной русло перегораживалось минимум двумя, а то и тремя мощными стальными решетками. Проще перелезть через стену, чем пытаться избавиться от перегораживающих путь стальных прутьев толщиной с руку взрослого человека. Хороший способ защиты… вот только нам не подходит по вполне банальной причине – отсутствие железа и кузницы. Предположим, кузницу мы сможем отстроить, но с железом ничего поделать нельзя. Его просто нет. Мы молимся над каждым топором и ножом так истово, как не молится ни один священник над алтарем Создателя.

Что делать? Куда девать нахальный ручей? Та еще задачка. В голове крутилась безумная идея, но сперва я хотел выслушать соображения ответственного за возведение стены.

Поприветствовав подоспевшего мастера Дровина, я сразу задал волнующий меня вопрос:

– Что делать с ручьем? Есть предложения?

– Да, господин. Думаю, придется пустить его под стеной. Выложим хорошенько камнями русло и сузим его – поток станет таким бурным, что против течения не попрешь, снесет как щепку. Да и мы зевать не станем.

Скептически покачав головой, я уставился на ручей и погрузился в раздумья. С мастером Дровином я был не согласен в корне. Против диких тварей его способ вполне действенен, но и только. А разумные, несомненно, смогут найти эту дыру в нашей обороне и воспользоваться ею.

Увидев, как мнется здоровяк, явно жаждущий чтото сказать, я поощрительно кивнул ему.

– Господин, – смущенно начал Рикар, – я в строительстве мало что смыслю, конечно, но если, не дай Создатель, случится нападение или, еще того хуже, осада, то не поздоровится нам с ручьем этим – при осаде первым делом перегородят русло, и через пару дней мы тут, как рыбы, плавать начнем. Вода и в землюто не уйдет толком – скала под нами сплошная. Одно хорошо: сделать подкоп точно не сумеют, – усмехнулся здоровяк.

Представив нарисованную Рикаром картину – медленно, но неуклонно поднимающийся уровень мутной воды, захлебывающиеся обитатели форта, пытающиеся уцепиться хоть за чтонибудь и удержать на плаву детей, – я содрогнулся. Если и не потонем, то воевать точно не сможем. Судя по перекосившемуся лицу Дровина, он тоже это понял. На продолжительное время мы замолчали, погруженные в тяжкие раздумья.

Прикинув все за и против и обдумав все возможности, я убедился, что другого выхода нет. Либо пускать русло ручья под стеной, либо… Попробовать стоит. Пусть моя затея и не выглядит разумной, все равно надо ее проверить.

Круто развернувшись на месте, я обратился к Дровину:

– Мастер Дровин, ручей – моя забота. Начинайте рыть ров под фундамент от западной стены. Чем быстрей, тем лучше. Не теряйте времени. Толщину стены рассчитывайте так, как делали для моего родового замка.

Дровин кивнул и поспешил к ожидающим его людям, уже по пути начиная выкрикивать распоряжения и указания.

– Рикар. Даю тебе два дня – наделайте побольше факелов и соберите все веревки, что есть. Если не найдешь – сплетите из травы. Понял?

– Да, господин. Пещера?

Именно. Пора выяснить, насколько глубока та трещина и как она сможет нам послужить.

Глава седьмая

Спуск в бездну

Вместо двух прошло уже три дня, а к пещере мы не приблизились ни на шаг. Как ни старался Рикар завершить все приготовления к назначенному сроку, это у него не вышло. Нужного количества веревки не нашлось, и пришлось ее плести из молодых побегов кустарника темлиса, к нашему счастью, обильно произрастающему поблизости. Жесткие стебли темлиса поддавались плохо, их приходилось долго вымачивать в воде и только потом скручивать в жгуты.

Пока Рикар занимался подготовкой к спуску, мне пришлось взвалить все тяготы хозяйствования на себя. Слава Создателю, назначенные мною люди оказались толковыми и сметливыми. Большую часть проблем они решали без меня и только в самых тяжелых случаях обращались за помощью.

На мой взгляд, заготовка продовольствия на зиму шла слишком медленно, и я нещадно гонял беднягу Литаса. По его словам, главной проблемой был не поиск добычи – непуганой дичи хватало с избытком, – проблема была в доставке мяса в лагерь. Шестеро человек не могли обеспечить нужным количеством мяса даже наши насущные нужды, что уж говорить о запасе на зиму. Воспользовавшись отсутствием здоровяка Рикара, я разогнал свою охрану и определил их в охотники, к вящей радости Литаса. Количество принесенной добычи сразу увеличилось. Но, опятьтаки, недостаточно.

Посчитав количество пищи, которое требовалось нам в день, я ужаснулся и недрогнувшей рукой забрал у братьевстроителей по пять мужчин, отдав их сияющему, как начищенная монета, Литасу, клятвенно заверившему меня, что теперь они принесут столько добычи, что на всю зиму хватит, а моему тезке Корису не хватит дров, чтобы закоптить все мясо.

Тезка в долгу не остался и заявил, что скорее кончится дичь в окрестностях, чем у него закончатся дрова. С трудом остановив бурную перепалку, я отправил их заниматься делом, а сам пошел к мастеру Дровину.

Под его неусыпным контролем ров почти закончили. К счастью, слишком глубоко копать не пришлось – на глубине пяти локтей оказалась сплошная скала. Лучшей опоры для стены форта и не придумаешь.

Мастер Дровин остановил земляные работы, не подходя вплотную к руслу ручья, – опасался, что слишком тонкая земляная стенка не выдержит, и тогда затопления рва не избежать. В его правоте я смог убедиться уже на следующий день – сквозь стену рва по каплям просачивалась вода и понемногу скапливалась на дне. Надо поторапливаться с закладкой первых рядов фундамента.

Это важнейшее в нашей жизни событие произошло сегодня утром – в готовую часть рва опустили первые каменные глыбы основания. К общему ликованию, возведение стены началось. Радостная новость быстро разлетелась по лагерю, вызвав веселые улыбки на лицах усталых людей и возродив надежду. В первый раз за все время я услышал, как над Подковой плывут веселая песня и смех. У рва побывало по очереди все население, и каждый норовил бросить вниз хоть один камень или горсть земли. Разъяренный Дровин ревел, как медведь, и гонял веселящихся людей. Я хорошо понимал его беспокойство – внизу должны быть самые массивные камни, – но вмешиваться не стал. Не так часто я вижу искреннюю радость своих людей.

Больше всего меня поразила улыбка на лице всегда сурового священника. Вознося благодарственную молитву Создателю, отец Флатис просто светился от радости. После молитвы он несколько раз прошел вдоль рва, делая загадочные пассы руками. Вновь я заметил на пальцах священника вспышки настолько яркого белого света, что видны они были даже под солнечными лучами.

По пятам за ним следовал всем довольный Стефий с небольшой, курящейся дымом жаровней в вытянутых руках, откуда вздымались густые клубы белого дыма. Изредка священник поворачивался и с молитвой сыпал на раскаленную решетку растолченную траву. Принюхавшись, я уловил знакомый с детства запах цветка Раймены. Отец Флатис, конечно, не удержался от соблазна и вместе со стеной обдал и меня клубами пахучего дыма. К его нескрываемому разочарованию, я не провалился под землю и не упал в корчах, а только закашлялся и, вытирая слезящиеся глаза, отскочил подальше. Вредный и злопамятный старик.

Мой тезка тоже времени не терял и за два дня успел сделать многое. И это учитывая, что под его началом только женщины, старики и дети.

На траве сушились тщательно вычищенные оленьи и кабаньи шкуры, чуть поодаль – нанизанные на тонкие ветки грибы и дикие яблоки. Та часть пещеры, которую мы определили под склад продовольствия, теперь полностью заставлена деревянными коробами, плетеными корзинами и прочими емкостями. К сожалению, большая часть из них пустовала, но я надеялся, что вскоре мы заполним их до краев. Смотря на кипучую деятельность тезки, я окончательно уверился в этом – буквально каждый кусок съестного он пытался приберечь до лучших времен.

Не далее чем вчера краем уха мне удалось услышать, как он проникновенно увещевает усталого каменщика есть поменьше:

– Нет, ну куда ты столько зачерпываешьто? Не стыдно? До краев уж наполнил! Имей совесть!

Каменщик, видимо, уже привыкший к нудящему, как комар, тезке, не обращал на того внимания и спокойно продолжал накладывать кашу в тарелку.

Пришлось срочно вмешаться и, отведя Кориса в сторону, попенять на излишнюю назойливость. Чтобы была сила в руках, надо есть от пуза. Иначе беда. Толку от голодных рабочих немного. Тезка повинился, пообещал исправиться, но заглянув в его плутовские бегающие глаза, я ему не поверил. Стоило его отпустить, как он опять умчался в сторону кухни. Не иначе как проверять, сколько бедняга каменщик успел съесть. Плюнув, я обреченно махнул рукой.

Рядом со входом в пещеру, впритык к нависшей над головами тыльной скале, строился общинный дом. Длинный и приземистый, с толстыми бревенчатыми стенами, с расчетом на то, что в нем придется провести долгую и холодную зиму.

Обсудив с Древином план строения, мы решили поделить его на пять частей. Первая часть, для семейных, будет поделена на небольшие закутки, чтобы пары имели хоть какоето уединение. Вторая и третья части, одинаковые по площади, для мужского и женского населения. Центральная часть общая – для совместного приема пищи и времяпрепровождения. И последнюю часть здания мы отвели под хозяйство – несколько кладовок для еды, кухня. Процесс постройки несказанно облегчало то, что не требовалось рыть яму под фундамент. Площадку под дом лишь немного расчистили и утрамбовали, перед тем как положить обрешетку из бревен. По краям вертикально вбили толстые бревна, которые послужат опорой для крыши и основой для стен. По словам мастера Древина, так строили наши предки много веков назад. Сомневаться в его словах не приходилось – я уже убедился, что если этот человек брался за дело, то делал его на совесть.

Рикар заикнулся было, что господину негоже без отдельного дома или, на худой конец, комнаты, но я жестко пресек все его поползновения внести некоторые изменения в план постройки и Древину строго наказал его не слушать. Я не видел ничего зазорного для себя в том, чтобы жить рядом со своими людьми.

Слава Создателю, погода не портилась. Скоро должны начаться проливные осенние дожди, но пока я не увидел ни одного облачка на небосклоне. Сухая и ясная погода нужна нам как воздух. Еще пару недель, пока не закончим с настилом крыши на общинном доме. А потом дожди нам уже не страшны. Стену и под дождем построим, не растаем.

В довершение всего Нилиена «обрадовала» меня известием о том, что двое женщин чувствуют себя плохо – тошнота по утрам, головокружение и прочие известные признаки. Когда я дрожащим от испуга голоса осведомился, на какую страшную болезнь указывают эти самые «известные» признаки, лихорадочно перебирая в голове все знакомые мне заразные болезни, начиная с черного мора и язвенной гнили, Нилиена фыркнула и, смерив меня уничижительным взглядом, пояснила.

Беременны! Как? Хотя что это я – сам процесс понятен. Когда успеваютто?!

Попросив старшую кухарку приглядывать за ними и не давать тяжелой работы, я, ошарашенно покачивая головой, удалился. Признаться, эта сторона жизни както выпала у меня из головы. Скоро появятся первые коренные поселенцы.

Конечно, при том условии, что мы доживем до того времени.

Забегавшись со всеми делами, я и не заметил, как быстро пролетели три дня. И на рассвете четвертого Рикар сообщил, что все готово к спуску.

* * *

Когда я заявил о своем намерении лично спуститься вниз, у Рикара случилась настоящая истерика с заламыванием рук и закатыванием глаз. Только убедившись, что я уперся рогом и не изменю своего решения, он сдался, но заявил, что пойдет вместе со мной.

Настала моя очередь убеждать здоровяка, что лучше ему остаться здесь и присмотреть за порядком. Не вышло. Проигнорировав все мои увещевания, он заявил, что покойный барон наказал присматривать за мной, вот он и присматривает. Когда я язвительно поинтересовался, будет ли он присматривать, если я решусь уединиться с женщиной, он хладнокровно заявил: «В первый раз – да!» – после чего разговор мы закончили. Он побежал подготавливать снаряжение, а я отправился раздавать последние наказы. Третьим членом группы я выбрал давешнего охранника с промокшими штанами. Прикинув все за и против, я решил, что троих человек, вполне достаточно для обследования пещеры.

Сбор снаряжения много времени не занял. Мы не планировали задерживаться под скалой больше чем на полдня и взяли минимум вещей. Из оружия – длинные охотничьи ножи на поясе, только Рикар заявил, что со своим топором не расстанется. Большую часть заплечных мешков занимали факелы и несколько баклажек с горючим маслом, туда же засунули фляги с водой и немного копченого мяса.

Оглядев принесенные Рикаром кожаные доспехи, я хмыкнул и покорно дал себя облачить в жесткий жилет из проваренной в масле кожи и нацепить на запястья пару широких браслетов из того же материала. Доспехи несколько стесняли подвижность, зато надежно защищали тело от неизбежных царапин, синяков и ушибов, а большего и не требовалось – я не верил, что в глубине пещеры, мы наткнемся на серьезного противника. Рикар и Лени облачились точно так же. На этом наши сборы закончились.

Незадолго до начала спуска один из воинов по моему указанию сбросил в уже открытый провал зажженный факел – перед тем как начать спускаться, мы должны убедиться, что расщелина не заполнена гремучим газом. Кувыркаясь в воздухе, факел полетел вниз, и мы все затаили дыхание. Если взорвется, то мало нам не покажется. Создатель миловал. Прошло несколько томительных минут, но ничего не произошло. Заглянув в провал, я с трудом различил далеко внизу тускло мерцающий отблеск огня. Так далеко, что он казался крохотной точкой.

Рикар вопросительно взглянул на меня и, дождавшись моего кивка, начал обвязываться веревкой вокруг пояса. Другой конец удерживали трое мужчин. Их задачей было понемногу стравливать веревку, опуская Рикара все ниже. Я искренне надеялся, что ее длины хватит, чтобы достать до дна. Иначе придется потратить еще один день на плетение более длинной веревки.

Приняв от Лени горящий факел, здоровяк поправил торчащий за поясом топор (и зачем он ему там?) и, обмахнув себя щепотью Создателя, медленно переставляя ноги по отвесной стене провала, начал спускаться. Трое мужчин с усилием удерживали веревку, понемногу отпуская ее.

Следом за Рикаром пойду я, а замыкающим – Лени.

Прошло уже довольно много времени, а Рикар все продолжал спускаться. Глядя, как одно за другим аккуратно сложенные кольца веревки разматываются и исчезают в провале, я начал волноваться, хватит ли оставшейся длины.

– Сколько всего веревки? – озабоченно спросил я у стоящего рядом тезки.

– Семьдесят локтей есть, господин. Связали вместе все, что было, – ответил тот, измеряя взглядом оставшееся количество. – Локтей пятьдесят уже ушло. Что ж это за ямато такая?

– Господин! – воскликнул один из опускающих веревку мужчин.

– Да?

– Веревка ослабла. Кажись, до самого дна опустился.

Подбежав к провалу, я два раза сильно дернул веревку и спустя мгновение ощутил ответное дрожание. Все верно. Рикар достал до дна и подает сигнал, что все в порядке. Подождав еще немного, давая Рикару время отвязаться, я приказал:

– Поднимайте веревку. Да аккуратней, смотрите, чтобы она о край не терлась.

Следующим пойду я. Прислушавшись к своим ощущениям, я с изумленно понял, что нет ни страха, ни волнения, а скорее нетерпение и азарт. Желание поскорее увидеть собственными глазами, что именно скрывается под каменной толщей.

– Видно, потеря памяти и хорошее дело сотворить может, – задумчиво покачал головой присутствующий здесь же тезка, пораженно поглядывая в мою сторону.

– Как? Как? – удивленно переспросил я. – Что ты имеешь в виду?

– Да ничего, господин, – засмущался тот. – Вырвалось невзначай.

– Вот и продолжай, раз вырвалось, – надавил я.

– Я, правда, толком не знаю, господин, только слухи. Да и маленький я был, когда произошла та история.

– Рассказывай!

– Ну… не знаю, правда или нет, господин, но говорят, в детстве вы на один из праздников, аккурат под вечер, в колодец замка угодили, и до самого утра пропажи никто не хватился – барон с куртизанкой в ту ночь к соседям на бал укатили. Вам от силы годков пять было. Хозяин вернулся только под утро – тогда и хватились. Барон в гневе тогда многим шкуру спустил, что не доглядели, проворонили.

– Правда, господин, чистая правда, – подтвердил кряжистый воин лет пятидесяти, споро выбирая веревку из провала. – Помню, сильно радовался, что не я в страже стоял в ту ночь. Хорошо, что в тот год засуха стояла, колодец обмелел сильно. Старый хозяин страшно тогда лютовал, что не уберегли дитя малое. Тогдато и наказал Рикару с вас глаз не спускать.

– Так, – подбодрил я его, – и что дальше было?

– А как достали вас оттуда, мокрого и дрожащего, так с тех пор и повелось – темноту и тесные места вы не переносили, задыхаться начинали. Болезнь такая развилась. Даже в карету сесть не могли, а ночью обязательно везде свет, чтобы ни одной тени не было. Свечей напастись не могли, – усмехнулся воин.

– А сейчас стоим и поражаемся, – заулыбался тезка. – И темно здесь, и тесно, вон как свод над головой нависает, а вы и не замечаете вовсе. Случись такое месяц назад, давно уж сомлели бы. Вот и говорю я – значит, и потеря памяти хорошему делу послужить может.

Я растерянно замер, лихорадочно обдумывая услышанное. Вообще все вполне логично. Страхи и фобии прошлого присущи моему старому «я», тогда как «я» нынешнее еще не успело обзавестись ничем подобным. К счастью.

Тряхнув головой, я отогнал непрошенные мысли и, подхватив свободный конец веревки, надежно обвязал вокруг пояса. Поправил ремни заплечного мешка и, приняв от тезки пылающий факел, распорядился:

– Давайте, травите понемногу.

Все оказалось гораздо проще, чем я думал. Веревка надежно меня удерживала, и все, что требовалось, – смотреть, куда ставишь ноги. Сверху донесся нестройный хор голосов:

– Удачи, господин.

– Вы там осторожней, господин.

Огня факела хватало, чтобы освещать небольшое пространство вокруг меня и уплывающую вверх стену. Темная, практически отвесная, лишь с небольшими уступами и карнизами, она казалась бесконечной. На мгновение меня посетила безумная мысль, что это плавное падение в бездну никогда не кончится и я вечно буду болтаться над пропастью, но тут неудачно поставленная нога соскользнула с выемки, и, ощутимо хлопнувшись о стену и чудом не выронив факел, я растерял все мысли и сосредоточился на спуске.

Периодически опуская голову, я видел все приближающийся свет факела, становящийся ярче с каждым мгновением. Спустя несколько минут мои ноги коснулись дна. Рикар сноровисто отцепил веревку и подал сигнал поднимать. Теперь надо дождаться Леви.

– Вы в порядке, господин? – заботливо осведомился здоровяк. – Не ушиблись? Темно тут больно. Но вы не бойтесь, господин. Можно еще факелов запалить. Тут осторожней – этот камень шатается. Давайте, господин, перешагивайте…

– Рикар! – не выдержав, рявкнул я. – Я тебе не маленький ребенок, а ты не моя нянька! И хватит уже называть меня господином! Я с вами опять свое имя забывать начал! Только и слышу – господин то, господин се… И темноты я не боюсь! Лучше по делу скажи – осмотреться успел?

– Да, г… – поперхнулся здоровяк, ошарашенный всплеском эмоций. – Там целый коридор ведет вниз. Уклон есть, но небольшой, обойдемся без веревок.

Пройдя несколько шагов, я убедился в его правоте. Мы преодолели лишь часть громадного разлома, рассекшего тело скалы на две части. Узкий, но достаточно высокий, чтобы не пригибать голову, он начинался отсюда и шел под уклоном вниз, к самому сердцу Подковы.

* * *

Вот уже два часа мы исследовали внутренности скалы. К моему глубочайшему удивлению, естественный коридор, образованный расколовшейся скальной породой, и не думал заканчиваться. Он причудливо изгибался, сворачивал под резким углом в сторону, поднимался и опускался. И общее направление не менялось – мы спускались все ниже и ниже.

Рикар вооружился куском угля и неустанно чертил на серых стенах разлома стрелки, указывающие направление нашего движения, и другие, понятные только ему знаки. Мое робкое замечание, что пока нам не встретилось ни одной развилки и можно не бояться заблудиться, было небрежно проигнорировано.

Идти приходилось медленно и осторожно – не более как час назад впереди идущий Лени провалился по пояс в незаметную на первый взгляд трещину. Застрял плотно, как пробка в винном горлышке. Рикар, изрыгая проклятья, подхватил его под мышки и выдернул одним махом, попутно высказав Лени все, что думал о слепых и тупых. Робкие оправдания Лени – дескать, в неверном свете факела трещина не видна была вовсе – услышаны им не были. С каждым днем я убеждался все больше, что это отличительная черта Рикара – он слышит только то, что хочет.

Слава Создателю, Лени отделался только ободранными коленями и ушибленным задом, и ничто не мешало нам продолжить путь.

Я обратил внимание, что с каждой минутой воздух становится все более сырым. На полу появились мокрые пятна, коегде со свода срывались звонкие капли воды. Судя по всему, мы приближались к большому количеству воды.

Спустя еще полчаса коридор круто свернул налево, и, проследовав по нему, мы были вынуждены остановиться – сразу за поворотом он резко обрывался, как будто небрежно обрезанный исполинским ножом. Со всех сторон зияла черная пустота.

Подойдя к краю, я поднял факел повыше и попытался рассмотреть, куда занесла нас нелегкая. Больше всего это было похоже на исполинскую пещеру. Дрожащий свет факела не смог дотянуться до противоположной стены. Принюхавшись и не уловив подозрительного запаха, я швырнул факел вниз. Кувыркнувшись пару раз в воздухе, он с глухим стуком упал на дно пещеры. Прикинув на глаз расстояние до тусклого круга света, я решил, что высота не больше десяти локтей.

– Господин, посмотрите наверх, – пораженно воскликнул Лени.

Задрав голову и высунувшись из коридора, я глянул наверх и пораженно ахнул. Такого я еще не видел. Нависающий над нами каменный свод был густо покрыт… сосульками. Длинными каменными сосульками всевозможных форм и размеров. Самые маленькие достигали размера взрослого человека. Если такая упадет на меня, то пронзит насквозь с такой же легкостью, с какой повар нанизывает кусок отбитого мяса на вертел. Что это такое? Магия?

В голове чтото щелкнуло, накатило, и тут же исчезло легкое головокружение, оставив после себя услужливое пояснение – огромная карстовая каверна, наличие сталагмитов и сталактитов объясняется присутствием воды и ее долгим воздействием на протяжении веков. Естественное образование без магического вмешательства. Более того, теперь я знал не только название, но и принципы возникновения тех же самых сталактитов, например.

Откуда? Что за выверты памяти? Я очень сомневался, что в свою бытность бароном Ван Исер усердно грыз камень науки. Думаю, что я и в замковой библиотекето ни разу не был, а если и был разок, так то, наверно, по пьяному делу не туда свернул.

– Какой же мороз нуженто, чтобы камень в сосульку превратить? – пробормотал Лени, запустив пальцы в шевелюру на затылке.

– Это сделал не холод, – машинально ответил я, опустив голову и разминая затекшую шею. – Это сделала вода. По капле. И понадобились долгие годы и много воды.

– Вода?! – Лени выпучил глаза и, повернувшись к Рикару, зачастил: – Рикар! Ты слышал господина? Слышал? Ты вот вино из запасов трогать не разрешаешь, а зря! От воды и в нас сосульки каменные вырастут!

– Помолчи! – рявкнул здоровяк, влепив Лени звонкий подзатыльник. – А то рот зашью! – И, обращаясь уже ко мне, продолжил: – Господин, что дальше делать будем?

– Надо спуститься вниз. Здесь должна быть вода.

– Хорошо, господин. Не беспокойтесь – вода здесь есть и много.

– Откуда ты знаешь?

– А вы прислушайтесь, господин.

Последовав совету здоровяка, я замер, начал прислушиваться и через мгновение понял, о чем говорил Рикар, – в звук капающей со свода воды вплетался вибрирующий шум водного потока, низвергающегося с большой высоты. Водопад.

Похоже, моя безумная идея полностью оправдалась.

– Спускаемся! Хочу взглянуть поближе.

Сказать легко… Воплотить это в жизнь оказалось гораздо тяжелее. Веревки не осталось, да и толку от нее не было – в голом коридоре закрепить ее было просто не за что. Чтобы видеть, куда ставить ноги и за что цепляться, Рикар подпалил еще три факела и кинул их к подножию стены на небольшом расстоянии друг от друга. Дополнительный свет вырвал из темноты обширный участок дна с выросшими из него такими же каменными сосульками, что и на своде. Только эти были направлены остриями вверх. Приятная перспектива. Если сорваться во время спуска, то окажешься нанизан, как букашка. Или как жертва палача, посаженная на кол.

Первым отправился Лени – как выразился Рикар, если что случится, то потеря не большая, зато в вине экономия солидная будет, – потом он сам, а я замыкал цепочку. Все оказалось проще, чем виделось со стороны, и спустя некоторое время мы все благополучно оказались внизу, избежав мучительной смерти. Отсюда шум бурлящей воды слышался гораздо отчетливей, и мы двинулись на звук.

Свет факелов вырывал из темноты причудливо искривленные колонны, будто высеченные безумным скульптором. Медленно продвигаясь, мы осторожно обходили растущие из пола каменные шипы и проходили сквозь высокие арки. Не верилось, что все это создано без вмешательства человеческих рук. Потрясающее зрелище. Проняло даже обычно невозмутимого Рикара.

Подземное озеро. Мы стояли на берегу большого подземного озера. Оно занимало большую часть открытой нами каверны, и, судя по всему, гдето был естественный водосток – с противоположной от нас стороны в озеро обрушивался бурлящий водопад, но, несмотря на это, уровень воды оставался прежним.

Лени нагнулся и, зачерпнув воды, попробовал на вкус:

– Вкусная! – вынес он приговор. – Точьвточь как в нашем ручье. Холодная, аж зубы ломит.

– Неудивительно, – усмехнулся я и, последовав его примеру, зачерпнул немного озерной воды. – Думаю, что ручей берет свое начало гдето над нами, вон от того водопада. Я почти уверен в этом.

Рикар флегматично пожал широченными плечами – его эти вопросы интересовали меньше всего, Какая разница, откуда берется вода? Главное, чтобы она была, а откуда – это дело десятое.

Под подошвой сапога хрустнуло, и, опустив глаза, я обнаружил, что под ногами разбросано множество сухих ветвей, листьев и прочего растительного мусора. Значит, питающий озеро водопад берет свое начало гдето на поверхности. Иначе не объяснить. Странно. Судя по имеющейся у нас карте, ближайшая река находится за много лиг от нас. Это какое же расстояние вода преодолевает под землей, прежде чем бурлящим потоком обрушиться в озеро?

– Рикар, Лени, соберите ветки и разожгите костер там, где повыше. Да дров побольше подкиньте. Я хочу хорошенько осмотреться здесь.

Мужчины сноровисто принялись собирать все, что может гореть, а я решил проверить пришедшую в голову мысль. Подойдя к кромке темной воды я вытянул факел и всмотрелся. Вода была кристально чистой, и в свете факела я легко рассмотрел песчаное дно и покачивающиеся нити водорослей. Замерев на месте и продолжая всматриваться, я скоро был вознагражден за свою стойкость – в свете факела промелькнула стайка теней и растворилась в глубине. Озеро обитаемо.

Все верно. Если ширины подземного русла достаточно, чтобы с легкостью притащить обломки бревен и сучьев… Рыбы здесь должно быть более чем достаточно. Я прикинул, какие выгоды это может нам сулить, и после недолгого раздумья решил, что никаких преимуществ это не дает – к моему глубокому сожалению, подземное озеро находилось на слишком большом удалении от лагеря. Тратить полдня, чтобы добраться до места рыбалки, это уже слишком. А после того как я осуществлю свой замысел – а теперь я в этом полностью уверен, – добраться сюда будет почти невозможно.

– Ааааааа… – Захлебывающийся от ужаса вопль Лени разнесся по огромной пещере и эхом отразился от стен. Я кинулся по направлению к источнику звука, на ходу нащупывая рукоять ножа. – Ммертвяки! Господин, бегите! Мертвяки!

«Нам конец», – промелькнуло у меня в голове. Если с одним восставшим из царства мертвых еще можно справиться нашим жалким оружием, то сразу с несколькими практически невозможно. Одна надежда на массивный топор Рикара.

Я наконецто справился с кожаным ремешком на ножнах и выхватил нож. Перепрыгнул через вынесенное волнами на песок бревно и огромными прыжками понесся по направлению к мерцающему свету. Бессвязные вопли сражающегося Лени не прекращались ни на миг, и это обнадеживало – значит, еще жив и сопротивляется. Я не представлял, что могу сделать с жалким ножом против неподатливой мертвой плоти, но оставлять своих людей в беде не собирался. До места схватки осталось несколько шагов, когда воздух, казалось, завибрировал от яростного вопля Рикара:

– Дреф! Склирс вонючий! Мертвяки, говоришь?! Нападают, говоришь?! – потряс пещеру взбешенный рев здоровяка. – Я тебе все кости сейчас переломаю! Ты где?! Куда побежал?! А ну иди сюда!

– Рикар, да ты чего? – заканючил невидимый мне Лени, судя по голосу, он поспешно удалялся в противоположную от нас сторону. – Ну попутал, бывает. С каждым может случиться.

Выдохнув, я обессиленно плюхнулся на дно пещеры, прислонившись спиной к одной из каменных сосулек. Руки тряслись крупной дрожью, сердце было готово выскочить из грудной клетки, про подламывающиеся колени и говорить нечего. Собравшись с силами, я просипел:

– Рикар! Лени! Что у вас там случилось, накажи вас Создатель?!

– Ничего, господин! Ничего, заслуживающего вашего внимания, – откудато слева тонким голоском пропищал Лени.

– Вот ты где! – рявкнул здоровяк. – А ну тащи свой зад сюда. Я тебе все кости пересчитаю!

– Да ладно тебе, Рикар, я же не специально. Я и правда, думал, что это мертвяки в темноте притаились. За деревяшкой нагнулся и нос к носу с ним столкнулся. Зубы оскаленные, вместо глаз дыры чернеют… Чуть сердце не лопнуло.

– Лучше бы лопнуло! – уже остывая, пробурчал Рикар. – Ладно, не бойся, тащи сюда факелы. Господин, вы в порядке?

– Нормально, – отозвался я, с кряхтением поднимаясь на ноги и шагая к Рикару. – Что там с мертвяками? Померещились, что ли?

– Нет, господин, – издалека выкрикнул Лени, благоразумно избегая приближаться. – Там они лежат рядком. Только песочком присыпало.

– Так ты подойди и покажи господину, чего глотку рвешь, – предложил Рикар, ласково поглаживая топорище.

– Хватит! Лени, иди сюда и покажи, где твои мертвяки. Рикар, убери топор.

– Уже иду, господин. А Рикар точно топор убрал?

– Иди сюда! – не выдержал я под злорадное посмеивание здоровяка.

– Да плюньте вы на этого трусливого дрефа, господин. Тут они. Посмотрите.

Рикар подхватил с песка оброненный Лени факел и пошагал к кромке озера. Сделав всего несколько шагов, он остановился и опустился на колено, рассматривая чтото на песке.

Освещенные дрожащим светом факела, полузасыпанные белым песком, на берегу покоилось два человеческих скелета, из которых один, казалось, сжимал другой в своих объятиях. Полное отсутствие плоти и выбеленные временем кости говорили о том, что они провели здесь не один год.

Мы с Рикаром замерли в почтительном молчании. Несмотря на прошедшее время, отчетливо видно, что один из скелетов ранее принадлежал крупному широкоплечему мужчине, тогда как другой был гораздо меньших размеров. Мужчина и женщина.

* * *

После долгого пребывания под землей солнечный свет почти ослепил меня. Светило наполовину скрылось за Подковой. Закат. Оказалось, что мы пробыли в пещере целый день. Прикрыв слезящиеся глаза ладонью, я несколько раз сморгнул, приглашающе махнул вышедшим из темноты пещеры здоровяку и Лени и, прихрамывая, потащился в сторону кухни, источавшей умопомрачительные запахи съестного. Желудок одобряюще заурчал.

Слава Создателю, никаких потерь в личном составе и даже просто ущерба мы не понесли – если не считать за ущерб то состояние ужаса, в которое вверг меня Лени, когда наткнулся на пару скелетов на берегу подземного озера.

Припомнив скелетов, я хмыкнул – теперь бедному Лени проходу не дадут, уж Рикар постарается разнести эту историю как можно дальше.

Скелеты оказались очень занятной парочкой – нам пришлось заняться ими, так как оставлять непогребенные останки в Диких Землях было верхом глупости, и невольно обнаружили много интересного. Рикар настаивал на том, чтобы просто переломать кости и расплющить черепа, но пойти на такое кощунство я не мог. Опасения Рикара я понимал и разделял – именно из оставленных без присмотра и должного обряда останков зарождаются зомби, костяные пауки и прочая мерзость. Все, что для этого требуется, – труп или скелет да толика темной магии некроманта. Проблему с найденными останками мы решили иначе.

К тому времени наши мешки заметно опустели. Переложив содержимое мешков Рикара и Лени в мой, мы аккуратно поместили останки несчастных в освободившиеся. На поверхности ими будет кому заняться и провести достойный похоронный обряд.

От долгого нахождения в сырой пещере немногочисленные вещи покойных превратились в мусор. У мужчины сохранился изрядно покрытый ржавчиной простой пехотный меч в сгнивших кожаных ножнах, одежда пришла в полную негодность. В трухе, оставшейся от сапог, мы нашли несколько серебряных и россыпь медных монет – по всей видимости, раньше они находились в давно рассыпавшемся в прах кошельке. Правое запястье охватывали позеленевшие от патины медные наручи.

Собирая хрупкие кости женского скелета, мы наткнулись на некоторое количество изящных золотых украшений с вкрапленными драгоценными камнями. Одно только это уже указывало на то, что при жизни эта особа была родом не из обычной крестьянской семьи. Украшения покрылись патиной и требовали хорошей чистки. В песке рядом с телом обнаружился кинжал тонкой работы – несомненно, с наложенной магией Крепителя, выглядевший так, как будто совсем недавно его тщательно вычистили. И самую интересную находку мы едва не проглядели – переплетенная в кожу небольшая книжица, полузасыпанная песком. Обнаружить ее удалось лишь благодаря зорким глазам Лени, углядевшим уголок книги, выглядывающей из песка.

Переложив кости и находки в мешки, мы тщательно осмотрели каверну, но больше ничего не нашли. Можно направляться к выходу, что мы и сделали с нескрываемым облегчением. Холодная и мрачная атмосфера подземного озера начинала ощутимо давить на разум, и хотелось как можно скорее оказаться снаружи под ласковыми лучами солнца.

Возвращение прошло без приключений и заняло гораздо меньше времени. Единственным испытанием для меня стал подъем по крутому склону – для не совсем зажившего бедра это было чересчур, и под конец я начал ощутимо припадать на больную ногу. Но все когданибудь кончается. Благополучно преодолев изнуряющий подъем, мы оказались у болтающейся веревки, а дальше требовалось лишь обвязаться покрепче и подать условный сигнал. Дежурившие наверху мужчины споро вытащили нас на поверхность, и на этом путешествие по темным недрам Подковы закончилось.

Опустившись на грубо сколоченную лавку, я со стоном облегчения вытянул ноющую ногу. Старшая повариха Нилиена самолично поднесла глиняную кружку с горячим травяным чаем, и, сделав первый обжигающий глоток, я от удовольствия зажмурился. Хорошо.

– Нилиена, пошли когонибудь к святому отцу, да пусть передадут, что дело срочное. Еще мне нужен мастер Дровин. Ну а пока они не пришли, от куска мяса не отказался бы.

– Я уже здесь, сын мой, – прошелестел отец Флатис, выходя изза моей спины и садясь напротив. – Случилось что?

Едва не поперхнувшись, я кивнул. Сумел же подкрасться незаметно старый… Где их всему этому учат – знание лечебных трав, бесшумное передвижение? Не удивлюсь, если священник и мечом неплохо владеет. Ладно, это подождет, но мысленно зарубку я себе поставил.

– Отец Флатис, там, внизу, мы нашли два тела. – Священник ощутимо напрягся, и я поспешил его успокоить: – Наш бренный мир они покинули давненько и, судя по всему, умерли своей смертью. Во всяком случае не от меча. Останки мы принесли с собой, а дальше уже ваша забота, святой отец.

– Я проведу обряд незамедлительно, сын мой. Они и так слишком долго ждали, – склонил седую голову священник и поспешил к темнеющему входу в пещеру. Краем глаза я заметил кинувшуюся за ним несуразную фигурку Стефия.

Мастера Дровина пришлось ждать – работы над фундаментом шли постоянно, мастер не хотел терять ни мгновения из отпущенного нам времени. В этом я с ним полностью согласен.

Ожидая мастера, я успел расправиться с солидным, истекающим жиром куском оленины. Сидящие рядом Рикар с Лени не отставали, и долгое время слышался лишь звук перемалывающих пищу челюстей.

Когда мы, сыто отдуваясь, отодвинулись от стола, на нем оставались лишь дочиста обглоданные кости и пятна жира. Подоспевшие женщины быстро забрали опустевшие тарелки и заново наполнили кружки с чаем. Лени с тоской повел длинным носом, уныло глядя на содержимое своей кружки. Вина почти не осталось, и тратить его старались экономно.

Багровый шар солнца окончательно исчез за скалами, погрузив лагерь в сумерки. На небосклоне зажглись первые звезды. Непроницаемая ночная темнота еще не наступила, но ждать осталось недолго. Один за другим начали зажигаться костры дозорных. Чуть поодаль от лагеря вспыхнуло пламя высокого погребального костра, высветив силуэт стоящего рядом священника, воздевшего руки к небу. Черный дым отвесным столбом поднимался в сумеречное небо, унося с собой прах сжигаемых останков. Спите спокойно.

Вот и первые похороны на новом месте. К счастью, не из числа моих людей.

– Звали, господин? – спросил подошедший Дровин. Даже в сгущающихся сумерках было заметно, как сильно он утомлен – темные круги под глазами, устало опущенные плечи. Оно и понятно – не мальчик уже, шестой десяток разменял, а прыгает горным козликом день напролет.

– Ты садись, мастер, – указал я на скамью напротив. – Нилиена!

– Слушаю, господин.

– Ужин для мастера Дровина сюда несите. Да вина налейте. Живо давайте!

– Да чего уж там, – смущенно забормотал Дровин, тяжело усаживаясь. – Все работали.

– Не спорь. Заслужил. Что со стеной? – сменил я тему.

– Фундамент готов. Завтра первый ряд основания заложим, – довольно усмехнулся Дровин. – Пора уже и второй ров отрыть, да ручей мешается.

– С ручьем проблем не будет. Не зря же мы весь день в потемках лазили, – заулыбался я и, видя вопрос в глазах мастера, пояснил: – Отведем русло в ту трещину, что в пещере.

В нескольких словах я поведал Дровину о результатах наших подземных исследований и объяснил, почему ручей больше не является головной болью. Все просто – по пройденному сегодня нами разлому вода пробежит до огромной каверны с каменными сосульками и вольется в подземное озеро.

До глубокой ночи мы спорили, как именно пройдет новое русло, рисуя пальцами прямо на столешнице, и наконец пришли к согласию, что пустим ручей вдоль тыльной скалы до самой пещеры. Трудность только в том, что придется вырубать русло в сплошном камне, но мастер заверил меня, что его люди справятся с этой задачей.

До своей лежанки из нарубленных веток я добрался глубоко за полночь и провалился в сон, стоило голове коснуться одеяла. Сновидений не было.

* * *

Дождь лил как из ведра. Осенний ливень превратил утоптанную землю в жидкое грязевое месиво, в котором по щиколотку увязали ноги. Первый дождь. Первое предупреждение наступающей зимы: кто не спрятался, я не виновата…

Изза сплошной пелены дождя видимость сократилась до одного шага, и приходилось напрягать глаза, всматриваясь вперед. Вместе с Рикаром мы вышли проверить дозорных. Осторожность не помешает. Поежившись от холодного ручейка, умудрившегося заползти за шиворот и отправившегося в долгое путешествие по спине, я в очередной раз возблагодарил Создателя за щедрый подарок – не будь у нас пещеры, сейчас мокли бы под дождем.

Утром небо заволокли густые черные тучи, поднялся сильный порывистый ветер. Не дожидаясь ударов грома, мы начали действовать и задолго до первых упавших капель дождя успели укрыть под сводом пещеры все наши немногочисленные пожитки. Место нашлось и для людей. Благодаря тому, что выходное отверстие чуть приподнято – буквально на две ладони, – вода не могла попасть внутрь, и пещера оставалась сухой. Женщины расстелили оленьи шкуры, запалили с десяток жировых светильников, и пещера приобрела вполне уютный вид.

Дождь несколько спутал нам карты – при таком сильном ливне нечего и думать о продолжении работ или охоте. Снаружи остались лишь несколько дозорных, разместившихся на строящейся стене. Остальные собрались в пещере. Впервые за несколько недель все оказались в одном месте и никуда не торопились. Волшебным образом откудато возникли музыкальные инструменты, и пещера наполнилась звуками музыки и песен.

Подниматься на стену мы не стали, а лишь прошли вдоль нее, окликая дозорных. Убедившись, что все в порядке, и пообещав, что скоро их сменят, мы пошлепали обратно к пещере, скользя по грязи и старательно обходя особенно глубокие лужи.

С того дня, как мы побывали у подземного озера, прошло две недели. Вернее не прошли, а незаметно пролетели за заботами и проблемами. Успели сделать многое, еще больше не успели, но Подкова преобразилась до неузнаваемости.

Ручей исчез. Выбивающийся изпод скалы поток воды теперь попадал не в старое русло, а в большую и широкую яму. Оттуда по вырубленному в скальной толще глубокому руслу вода уходила в пещеру и дальше – к подземному озеру. Ту часть русла, что проходила внутри пещеры, накрыли прочным настилом из связанных жердей.

Люди Дровина тоже на месте не стояли и успели сделать немало – в ров опустили самые большие камни, в пустое пространство между ними глубоко забили многочисленные бревна и засыпали щебнем вперемешку с землей. На получившемся основании сколотили решетку из толстых бревен и опять засыпали щебнем и землей. Все это несколько раз трамбовали, досыпали щебень и снова трамбовали. Адская работенка. Фундамент получился широкий и крепкий. Шириной десять локтей и в длину больше трехсот, он полностью перекрывал ущелье поперек. На готовый фундамент лег первый ряд обтесанных каменных блоков, которые подгоняли так плотно друг к другу, чтобы между ними не оставалось щелей. Особенно с внешней стороны, чтобы возможный враг не смог зацепиться даже кончиком пальца. Или кончиком склизкого щупальца…

Работа продвигалась настолько медленно, что я вынужденно отказался от одновременной постройки общинного дома и отправил освободившихся людей на стену. Это принесло немедленную пользу. К сегодняшнему дню стена возвышалась на высоту человеческого роста и прочно упиралась концами в стены ущелья. Теперь уже можно представить себе высоту крепостной стены, когда она будет отстроена полностью. Чем выше поднималась стена, тем лучше становилось у меня настроение.

С недавних пор, чтобы покинуть пределы лагеря, приходилось пользоваться приставными лестницами. Это доставляло определенные неудобства, но с ними я готов примириться. Особенно возмущались охотники, которым с каждым днем приходилось поднимать тяжелые туши оленей и кабанов все выше и выше. Древин разводил руками и клятвенно обещал вскоре соорудить поднимающуюся платформу, тогда необходимость в лестницах отпадет окончательно.

Я критически оглядел затянутое серой пеленой небо и, повернувшись к здоровяку, спросил:

– Как думаешь, до завтра распогодится?

– Кто знает, господин, – пожал плечами Рикар. – Я отсюда и небато не вижу.

Тут он прав. Громоздящиеся с трех сторон высокие скалы создавали впечатление, будто стоишь на дне глубокого колодца и видишь лишь маленький клочок неба. Хотя что это я? Колодец и есть.

Оборотная сторона медали: с одной стороны, мы надежно защищены толстыми скалами Подковы, что позволяет сосредоточить все силы на единственном проходе, а с другой – эти же скалы делают нас слепыми, как кротов, и не позволяют видеть, что происходит вокруг нас. Плохо. Я хочу быть в курсе всего, что делается в непосредственной близости от Подковы.

А еще хуже, что эта мысль пришла ко мне в голову только сейчас. Эту зияющую дыру в обороне поселения нужно срочно заткнуть, и есть только один способ – постоянный дозорный пункт на вершине Подковы. Двух человек будет достаточно, чтобы держать в поле зрения всю местность вокруг поселения. Вот только как туда попасть?

Еще один серьезный недостаток стал очевиден с первым же дождем – по скалам обильно стекала дождевая вода и скапливалась на территории поселения. Если раньше она могла уйти через русло ручья, то теперь этой возможности не было. В случае затяжных дождей нам грозило затопление. Придется устроить дренажные канавы. Благо есть куда отвести излишек воды.

Проливной дождь помог выявить многие недочеты в обустройстве поселения, которыми следовало незамедлительно заняться: соорудить пару навесов, сделать в пещере запас сухих дров, настелить мостки, чтобы не месить грязь… Много чего.

Опять задрав голову и щурясь от попадающих в глаза дождевых капель, я осмотрел отвесно уходящие вверх скалы. Думаю, что хоть на одной из трех найдется достаточно много трещин и выступов, за которые смогут уцепиться крепкие пальцы смельчака. Добраться до кромки, закрепить там несколько надежных канатов, и полдела сделано. Еще лучше – построить сразу два подъемника и один установить на плоской вершине Подковы. Но это со временем.

– Рикар, у нас найдется умелец, способный подняться на вершину и затащить туда веревку?

– Найдется, господин, – сразу ответил Рикар.

Меня насторожило то, что здоровяк ответил не раздумывая. Это означало, что на скалу полезет первый несчастный, кого угораздит попасться Рикару на глаза.

– И кто же он? – решил я получить ответ на волнующий меня вопрос.

– Лени!

– Лени?! – поразился я. – С чего ты взял, что он может подняться по отвесной скале?

– Если сумел спуститься, то и подняться сможет, – решительно отрубил Рикар.

Усмехнувшись, я последний раз посмотрел на мрачное дождливое небо и зашел в пещеру, откуда доносились манящие звуки музыки и веселые голоса. Люди радовались возможности отдохнуть и провести время с семьями и друзьями. Да и мне не хотелось быть этот день в одиночестве.

Дела подождут до завтра.

Город Кильтроу. В двух днях пути от начала Диких Земель.

– Шевелитесь, бездельники! Чего возитесь?! – визгливым голосом закричал закутанный в теплый плащ старик. – Отоприте ворота!

Подстегнутые криком стражники засуетились еще больше, впрочем, без особого толка. Массивный железный засов с трудом снимали с крюков объединенными усилиями шестеро человек, где уж тут справиться трем бедолагам стражникам с ночной смены.

«И принес же вас Темный посреди ночи, чтоб вам пусто было», – глядя на брызгающего слюной старика, с ожесточением подумал Дескленд – жирный и вечно потеющий начальник ночной стражи городских ворот, но вслух сказал совсем иное:

– Засов тяжел больно. Помощь не помешала бы, – кивнув на неподвижно замерший за спиной старика десяток всадников.

– Помощь? – вкрадчивым голосом переспросил старик. – Хорошо, будет тебе помощь.

Наклонившись к толстяку, старик ухватил его за плечо и, заглянув в заплывшие жиром глаза, произнес несколько фраз на непонятном певучем языке.

Вздрогнув всем телом, начальник стражи развернулся и деревянным шагом направился к воротам. На глазах изумленных стражников никогда не отличавшийся силой толстяк Дескленд подлез под толстенный брус засова, с легкостью вытащил из пазов и сбросил на загудевшую от удара мостовую. После чего, не теряя времени, уперся руками в одну створку ворот – на следующий день на каменной мостовой обнаружили глубоко вдавленные следы начальника ночной стражи Дескленда – и играючи отворил ее. Совершив сей подвиг, толстяк низко поклонился старику и пошагал к двери сторожевой башни.

Старик визгливо засмеялся и, пришпорив коня, покинул город. Следом потянулись так и не сказавшие за все время ни единого слова сопровождающие всадники. За воротами отряд перешел на галоп и вскоре исчез в темноте.

Потрясенные стражники с трудом закрыли ворота, плюнули на валяющийся в пыли засов и потянулись в сторожевую башню – там их ожидал припасенный бочонок пива. Самое то, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы.

Однако выпить пива так и не удалось. Когда они зашли внутрь, их глазам предстала страшная картина – раздевшийся догола начальник стражи Дескленд, чтото деловито бормоча под нос, срезал со своего истекающего кровью тела одну за другой полоски плоти и аккуратно раскладывал их на столе, выкладывая понятные только ему причудливые узоры…

Глава восьмая

Первый вестник беды

Следующее утро выдалось солнечным и теплым. Ясную погоду омрачило лишь одно происшествие – Лени сорвался.

Незадолго до этого я как раз стоял неподалеку и обсуждал с Древином вопрос о скорейшей постройке навеса над входом в пещеру, когда обнаружил, что мастер меня абсолютно не слушает и с отвисшей до земли челюстью и остекленевшими глазами смотрит кудато мне за спину. Заинтересовавшись, я обернулся. Тутто это и произошло.

Маленькая фигурка сорвалась с отвесной стены, суматошно размахивая руками и исходя истошным криком, за один миг преодолела расстояние до земли и неизящно врезалась в оную, подняв высокий фонтан грязи. Слава Создателю, сие знаменательное событие произошло на высоте лишь тридцати локтей от земли, и Лени отделался сломанной в двух местах рукой, отбитым задом и многочисленными царапинами и ссадинами. Счастливчик.

Конечно, все это мы узнали позже, а в первый момент сломя голову кинулись к месту падения, ожидая самого худшего. Обошлось. Упавший подавал признаки жизни и даже пытался самостоятельно встать – тогда я еще не знал, что это Лени, облепивший его слой жидкой грязи, сильно затруднял опознание. А если совсем точно – я знал о случившемся ровно столько же, сколько рядовой житель, что уже непростительно для лидера.

Успели мы одними из первых. Вокруг пострадавшего метался Рикар с выражением сильного смущения на обычно каменном лице и жалобно причитал:

– Как же тебя угораздилото? А? Я же говорил – лезь медленно, смотри, куда ноги ставишь. А ты что сделал? Оххохошеньки.

– Ууууууу… – в унисон ему подвывал Лени, прижимая к груди неестественно согнутую руку. – Ууууууу…

– И орать не надо было! Посмотри, чего наделал – весь лагерь сюда бежит! Молча! Молча падать надо! Эхх!

– Ууууууу… – продолжал стонать бедняга, утирая слезы и безуспешно пытаясь приподняться из заполненной жидкой грязью ямы, которую он выбил при падении.

Увидев меня, здоровяк заметался из стороны в сторону, одновременно пытаясь сделать несколько дел сразу – спрятать смотанную кольцами веревку, прикрыть Лени и сделать вид, что ничего не случилось. Я собрался разузнать, что здесь произошло, но тут подоспели остальные свидетели падения и поднялся такой галдеж, что стало не до этого.

Позже, когда грязного и хромающего на обе ноги Лени увел к себе священник, а остальные продолжили работу, я взял Рикара в оборот и все выяснил. Оказалось, что мой усатый нянька не забыл о нашем вчерашнем разговоре и сильно обеспокоился. Памятуя о моей неразумной вылазке под Подкову, здоровяк решил взять дело в свои руки и на этот раз любой ценой не допустить моего личного участия в опасном подъеме на вершину. Сказано – сделано.

Так Лени оказался висящим на отвесной скале – попробуй не согласись, когда перед носом мелькает увесистый кулак размером со сковороду. Решимости у невольного скалолаза хватило ненадолго – стоило мельком глянуть вниз, на ставшую такой далекой землю, и тут же ноги задрожали мелкой дрожью, глаза сами по себе закрылись, а руки разжались. Чем все закончилось, мы уже видели, и только по милости Создателя, всегда заботившегося о дурачках и сумасшедших, никто не погиб.

Я высказал понурому Рикару все, что о нем думаю, и заверил, что не собираюсь самолично лезть на скалу. Какой же из меня тогда лидер, если я все делаю своими руками?

Услышав это, здоровяк заметно повеселел и, пообещав, что подобного больше не повторится, отправился проведать Лени. Уже вдогонку я крикнул, чтобы бедолаге нацедили пару кружек вина из наших скудных запасов. Заслужил.

Древин и я еще немного задержались у места крушения, измерили глубину ямы, задрав головы, оценили высоту падения, поцокали языками в изумлении, что бедняга остался жив, вознесли благодарственную молитву Создателю, да и разошлись по своим делам.

* * *

Дурную весть принесли охотники.

Солнце только перевалило полуденную черту, и, соблазненный вкусными запахами из котла, я уселся за кухонный стол в предвкушении обеда, когда один из дозорных на стене пронзительно свистнул, предупреждая о появлении движения около поселения. А чуть погодя успокаивающе замахал руками, показывая, что угрозы нет. Значит, свои. Вот только для своих рановато. Сейчас за фортом находились только группа охотников Литаса и отряд добытчиков моего тезки. И те, и другие должны вернуться не раньше заката. Что же случилось? Решив это выяснить, я с сожалением отставил тарелку и быстрым шагом направился в ту сторону. Приблизившись к стене, я крикнул стражу:

– Кто это? Сколько их?

Подоспевший Рикар взглянул на меня, спрашивая взглядом, что произошло. Я только пожал плечами.

– Из охотников, господин, – отозвался дозорный. – Наш он. Спокойно идет, не торопясь. Значит, бояться нечего. Создатель! Да у него к веревке собака привязана! Впереди него бежит, хвостом машет. Здоровая!

– Собака?! – поразился я. – Уверен?

– Уверен, господин Корис, – закивал страж. – Что я, собак не видывал! Точно собака.

Переглянувшись со здоровяком, я понял, что он думает о том же – откуда здесь, посреди Диких Земель, взялась собака?

Собаки дичают очень быстро, случайно оставшись в дикой местности, уже через месяц не подпустят к себе человека и тем более не позволят привязать себя на веревку. Значит, еще совсем недавно у пса был любящий хозяин, внезапно кудато исчезнувший.

Решив все увидеть собственными глазами, я поднялся по приставленной к стене лестнице и присоединился к дозорному. Проследив за его пальцем, я, только хорошенько присмотревшись, смог различить приближающийся силуэт человека, а на зрение я не жаловался. Оставалось лишь удивляться зоркости дозорного – я не смог различить даже цвет одежды и лицо человека, куда уж там собаку увидеть. Браво Рикару – знает, кого поставить на стражу. Еще бы и в скалолазании так же разбирался, цены бы ему не было.

Обратив внимание, что с моим появлением работа на стене замерла, я крикнул, чтобы продолжали работать. Постоянные проявления почтительности начинали меня раздражать.

Тем временем идущий достаточно приблизился, и я смог узнать одного из охотников и различить привязанную на короткую сворку собаку. Сингерис. Пастуший пес. Собака крестьян.

Самая распространённая порода в деревнях для охраны подворья и несомненный выбор для пастуха, не желающего терять доверенную ему скотину. В холке – по пояс взрослому человеку. Длинная шерсть с коричневым окрасом, лобастая голова, внушительного размера клыки и чрезвычайно добродушный нрав – вот, собственно, и все описание. Эту породу в давние времена вывели в Сингерии – маленькой горной стране. Отсюда и название. Простые люди быстро оценили исключительные способности сингерисов, и порода молниеносно распространилась повсюду. Только дворяне брезгливо морщили носы – дескать, собака для черни, такая же лохматая, слюнявая и грязная.

Дозорный в нетерпении замахал руками, намекая размеренно шагающему охотнику, что неплохо бы и поторопиться.

– Не суетись, – рыкнул вездесущий Рикар на стража. – Ослеп, что ли? Лучше скажи, чтобы лестницу опускали да помогли добытчику. Живее!

Присмотревшись к охотнику, я понял, что Рикар имел ввиду – изза плеч у него выглядывали крестнакрест привязанные оленьи ляжки, на поясе болталось несколько заячьих и глухариных тушек. Солидная добыча.

От сердца отлегло – выходит, непосредственной опасности нет, и с другими охотниками все в порядке. Будь иначе, охотник не стал бы тратить время и силы на мясо.

Дозорный испарился в мгновение ока. Чуть позже по каменному краю стены загрохотала приставная лестница, и двое мужчин начали спускаться к подошедшему охотнику.

– А вы куда лезете? Куда смотрит тезка? А ну пошли!

Оглянувшись, я понял, что на этот раз гнев здоровяка вызвало детское население лагеря – внутренняя лестница прогнулась почти до земли под тяжестью облепивших ее детей, от мала до велика. Они давно уж оказались бы на самой стене, останавливало их только наше с Рикаром присутствие.

– Вы чего? – удивленно спросил я, уже догадываясь, какой будет ответ.

– Господин, дозвольте на собачку посмотреть, – с робкой надеждой произнес чейто голосок.

Ну да, когда они видели собаку в последний раз? Думаю, когда их насильно выселяли из деревни при замке, позволив взять с собой лишь крохи. Про животных и говорить нечего. Сглотнув возникший в горле комок, я ответил:

– Увидите. Подождите немного. Обещаю, если пес здоров, то отдам вам на попечение. Навсегда! А пока приготовьте для него свежей воды, да и поесть ему не помешает. Нилиене скажете, что я велел. Ясно?

– Даааа! – хором завопили возликовавшие дети и горохом посыпались с лестницы.

– Балуете вы их, господин, – буркнул Рикар.

Горько усмехнувшись, я ничего не ответил. Это моя вина, что детей лишили детства и надежды на будущее. И искупать ее мне придется еще долго.

Пес отреагировал вполне добродушно на приближение незнакомых людей – вывалил розовый язык и даже пару раз приветственно махнул тяжелым хвостом.

– Ишь, шельмец, знает себе цену, – ухмыльнулся Рикар. – Незнакомцам под ноги не кидается, по земле не стелется.

С охотника сняли оленье мясо, и он с облегчением расправил уставшие плечи. Отдал пояс с мелкой добычей рядом стоящему воину, тот наклонился к уху, чтото сказал и кивнул в мою сторону. Охотник встрепенулся, всучил тому конец веревки с привязанной собакой и быстрым шагом направился к лестнице.

Выслушав краткий рассказ, я крепко призадумался.

Пес сам вышел к охотникам. Они как раз разделывали оленью тушу, когда сингерис с шумом продрался сквозь густые заросли и потрусил к ним так, словно делал это каждый день. Опешившие охотники только чудом не всадили в него несколько стрел. Когда первое изумление прошло, решили познакомиться поближе.

Пес спокойно дал себя погладить и осмотреть, он оказался в плачевном состоянии – на левом боку несколько серьезных укусов, хвост надломлен, на морде глубокие борозды от когтей. Тогда же увидели добротный кожаный ошейник.

Два охотника некоторое время шли по оставленным следам сингериса, но других следов поблизости не обнаружили. Собака пришла одна.

Больше всего охотников насторожило то, что огромный пес жалобно скулил, заглядывал людям в глаза, прихватывал клыками за одежду и пытался вести за собой, до предела натягивая сворку. Умный пес словно звал за собой, прося поторопиться. Будто с хозяином случилась беда и требовалась помощь.

Один из самых молодых парней предложил пойти за собакой и выяснить, что случилось с хозяином пса. Возможно, человеку нужна помощь. Предложение поддержали, но Литас быстро остудил самые горячие головы и заявил, что решение должен принять господин Корис, а их дело охотиться. Новость посчитали достаточно важной, сворачивать охоту изза этого не стали, просто самого быстроногого охотника нагрузили добычей и вместе с собакой отправили к Подкове.

– Вот я и пришел, – закончил рассказ стоящий передо мной охотник.

– Все? Ничего не забыл?

– Не забыл, господин. Все как есть рассказал.

– Кобель или сука? – поинтересовался Рикар, поглядывая со стены на огромную собаку.

– Кобель. У него там столько болтается, что любой мужчина позавидует, – смущенно рассмеялся охотник.

– Это ты настоящих мужиков не видел, – буркнул Рикар, окончательно вогнав в краску, молодого парня.

– Не слушай его, – вмешался я. – Как твое имя?

– Лертис, господин.

– Хорошее имя. Ступай на кухню, Лертис, и поешь. Потом отдыхай.

– Спасибо, господин, – поклонился охотник и направился к лестнице.

– И больше на девок заглядывайся, – не выдержал здоровяк, – а не собакам под хв…

– Рикар! – рявкнул я. – Или, может, напомнить, как Лени летать учился?

Здоровяк смущенно крякнул и, не найдя, что возразить, вызверился на своих людей, пытающихся поднять тяжеленного пса на стену при помощи узкой лестницы.

Пес спокойно позволял взвалить себя на плечи, но как только земля начинала удаляться все дальше изпод лап, одним ленивым движением спрыгивал вниз, и все начиналось с начала. Так могло продолжаться до бесконечности, но Рикар вмешался, разъяснив им, что все они потомки склирсов с коровьим навозом вместо мозгов (как я ни старался, так и не смог понять, почему именно коровьим, а не конским, например) и что проще поднять пса, обвязав веревкой, чем, рискуя собственной шеей, пытаться взгромоздить по узкой, шатающейся под ногами лестнице.

Решив, что мне надо многое обдумать, я оставил здоровяка разбираться и зашагал к лестнице. Чем больше я вдумывался в историю с собакой, тем больше зябких мурашек начинало бегать по спине.

* * *

Местом для проведения совета послужил длинный кухонный стол. На столешнице я расстелил имеющуюся у нас карту Диких Земель, придавив ее по углами жировыми светильниками. Полученная от Королевской Канцелярии карта доверия не вызывала, но выбор отсутствовал.

Созванный совет состоял из меня во главе, моей правой руки Рикара, тезки, главы охотников Литаса, двух братьев мастеров и, как ни странно, святого отца Флатиса собственной персоной. Священника никто не звал, но, ничуть этим не смущаясь, он занял за столом место с краю и придвинул к себе глиняную кружку с горячим травяным чаем. Мою кружку с чаем! Наглости ему не занимать.

Жестом успокоив возмутившегося было от такой вопиющей бесцеремонности Рикара, я предложил начинать. Сначала выслушал отчеты лидеров, потом вместе обсудили многочисленные хозяйственные дела и внесли некоторые изменения с учетом возможной непогоды. Когда с делами покончили, я рассказал произошедшую историю с собакой. После чего, не останавливаясь, высказал собственные опасения:

– Это может показаться глупостью – поднимать панику изза приблудившейся собаки. Но не для меня. Давайте посмотрим, что мы имеем: израненный пес выходит к людям и из раза в раз пытается отвести их в одном и том же направлении. Скулит, прихватывает зубами одежду и всячески старается показать, что нужно идти за ним. Как думаете, что это значит?

– Не иначе, с хозяином беда приключилась, – за всех ответил Литас. – Может, на охоте деревом трухлявым придавило или в ловушку угодил. В лесу все может случиться. Вот и послал пса за помощью.

– Нет, – неожиданно для всех возразил священник, оторвавшись от чая. – Быть такого не может!

– Почему так не может быть, отец Флатис? – поощрил я священника.

– Случись на охоте беда, – продолжил старик, – собака обязательно приведет помощь – вот только помощь эту не в чащобе лесной искать будет! Умный пес за помощью домой вернется! Домочадцев предупредит, к хозяину дорогу покажет.

Высказавшись, священник опять уткнулся в кружку с чаем, сделав вид, что происходящее его никак не касается. Старик поражал меня все больше. Несмотря на возраст, с головой у него полный порядок. Молодым фору даст.

– Святой отец прав. Собака будет искать помощь в стороне от дома только в том случае, если дома больше нет, – закончил я мысль священника. – К тому же в Диких Землях в одиночку не охотятся! Живой тому пример сидит перед вами. Мне в голову приходит только одно – беда случилась в самом поселении.

Над столом повисла задумчивая тишина.

– Есть предложения? – спросил я, потирая слипающиеся от усталости глаза. – Нет? Ну, тогда слушайте меня. Есть два пути. Первый путь – не обращаем внимания и живем себе дальше. Второй – отправим отряд на разведку. Решаем вместе, у каждого один голос. Давайте голосовать.

– Господин, подождите, – Дровин почесал нос и продолжил: – Чтобы там ни произошло, это случилось несколько дней назад. Мы уже ничем не можем им помочь. Зачем рисковать?

– Есть несколько причин. Я назову только две. Первая – могли остаться выжившие люди. Вторая – если все погибли, то могли остаться нужные нам вещи – инструменты, семена, железо, оружие в конце концов. Святой отец! Не надо смотреть на меня как на воплощение самого Темного! Это вопрос нашего выживания! У нас один топор на три человека! Мастер Дровин, все понятно? Тогда голосуем!

– Отец Флатис?

– Я голосую за, возможно, им требуется помощь. Это наш долг! И негоже, сын мой…

– Отец Флатис! Не сейчас! Рикар?

– Против, – отвел глаза здоровяк. Его ответ понятен – он боится, что и я отправлюсь вместе с отрядом. Правильно боится.

– Литас?

– За, господин.

– Мастер Дровин?

– Против. Людей и так не хватает.

– Мастер Древин?

– Против. Я согласен с братом.

– Тезка?

– За, господин. Может, и добром каким разжиться удастся. – Тезка преследовал меркантильные цели, за что заработал гневный взгляд отца Флатиса. Я с трудом удержался от понимающей усмешки – слишком много необходимых вещей у нас отсутствовало. А когда начнут ломаться уже порядком изношенные инструменты…

– Я тоже голосую за, – подытожил я. – Получилось, четыре «за» и три «против». Хорошо. Завтра на рассвете отправляем отряд на разведку. Главой отряда… – Я покосился на напрягшегося здоровяка. – Назначаю себя. И никаких возражений! Теперь о количестве воинов. Думаю, пяти человек хватит за глаза.

– Двадцать! – выпалил Рикар. – И я тоже отправляюсь с отрядом!

– Двадцать человек? Нет. Мы не можем забрать столько рабочих рук, – покачал я головой.

– Позвольте сказать, господин, – обратился Литас и, дождавшись моего кивка, продолжил: – Я думаю так: хватит восьми человек при условии, что они знают лес и умеют передвигаться бесшумно. Пойдем налегке. Вам, господин, лучше остаться здесь, а я поведу отряд. Недели хватит, чтобы обернуться туда и обратно – судя по собаке, в лесу она провела не больше трех дней.

– Разумный план, – встрял здоровяк.

– Я отправляюсь вместе с отрядом – это не обсуждается, – возразил я. – С остальным согласен. Делаем так. Литас, ты поведешь отряд – сам отбери еще пять человек, плюс я с Рикаром. На время моего отсутствия главным будет мастер Дровин.

– Значит, я не зря корпел над картой – вот и пригодилось. Здесь указаны все поселения. Для удобства все разделено по цветам. Зеленым цветом отмечены поселения, успешно отправившие Вестник и продолжающие это делать каждый год. Синим – поселения, прекратившие отправлять Вестники. Красным – я думаю, вы уже догадались – так никогда и не подавшие о себе знак. Если смотреть по карте, то ближайшее к нам поселение вот здесь. – Я указал на небольшую отметку на карте. – Поселение рода Ван Ферсис. От нас его отделяет примерно четыре дня пешего пути. Думаю, сингерис появился именно оттуда – другие поселения расположены слишком далеко. Посмотрите сами.

– Но, господин… – недоуменно протянул Древин. – Та отметка, на которую вы указываете, – она красного цвета!

– Я знаю, мастер Древин, я знаю. Но только это поселение находится в достаточной близости от нас. То, что пес оттуда, – только мое предположение. Но завтра мы выясним это точно.

– Как именно? – спросил здоровяк.

– Собака, – вместо меня ответил Литас. – Посмотрим, куда поведет нас собака, сверим с картой направление, и все станет ясно.

– Правильно, – кивнул я. – Лучший проводник. Да! Не забывайте, что красная отметка означает лишь то, что они не отправили Вестник. Этому может быть десяток объяснений – потеряли артефакты, все погибли… наконец, не захотели давать о себе знать… Бессмысленно гадать. На этом закончим. Начинайте готовиться. Завтра с рассветом выступаем.

* * *

Я поймал себя на мысли, что это первый раз, когда я покинул пределы Подковы на своих двоих. До этого момента по территории Диких Земель я передвигался сугубо на носилках или ковыляя на костылях. Пьянящее чувство свободы и ощущение полного контроля над выздоровевшим телом наполнили всю мою сущность радостью и заставили поновому взглянуть на окружающий мир.

Повсюду раскинул свои необозримые владения первозданный лес. Необъятные деревья вздымали ветви вверх, поближе к живительному солнцу. Высоко над нашими головами пышные кроны сплелись в огромный лиственный полог, почти не пропускающий солнечный свет, отчего подножие древнего леса было погружено в вечный полумрак. Приход осени мало отразился на лесе – лишь часть листьев пожелтела, но все еще прочно держалась на ветках и не думала опадать.

Наш небольшой отряд шел цепочкой среди древесных великанов, перешагивая через выпирающие из земли корни, обходя упавшие стволы и разрывая в клочья сплетенную между деревьев паутину. Отряд шел уже второй день, строго по прямой, вслед за рвущим сворку сингерисом. Умный пес словно понял, что мы спешим на помощь хозяину, и, упрямо пригнув лобастую морду к земле, неутомимо тащил нас за собой все дальше и дальше.

Мои предположения полностью оправдались. И в том, что собака послужит проводником, и в том, что направит нас точно на северозапад – именно там, судя по карте, находится поселение Ван Ферсис.

Передо мной шагал щуплый Стефий, ссутулившийся под тяжестью заплечного мешка. Паренька в самую последнюю минуту всучил нам отец Флатис, объяснив это тем, что сам он слишком стар, чтобы выдержать еще один переход по Диким Землям, а вот хрупкий послушник, несмотря на внешний вид, зело вынослив и коечему обучен. Ну и трав лечебных по пути собрать не помешает.

Когда я поинтересовался, чему именно успел обучиться послушник Стефий, священник пожевал сухими губами и, вонзив в меня кинжальный взгляд, произнес только одну фразу: «Похоронный обряд провести сумеет!» Больше у меня вопросов не возникло.

Когда отряд покидал Подкову, я заметил жгучие завистливые взгляды подростков, обращенные к Стефию, еще бы – быть включенным в состав разведывательного отряда, выйти за пределы лагеря навстречу опасностям, приключениям и удивительным подвигам – тут было чему позавидовать.

Напыжившийся Стефий великолепно осознавал это и разыграл настоящий спектакль – нарочито неспешно подтянул ремни доспехов, достав из поясных ножен кинжал, большим пальцем проверил остроту, тяжело вздохнул и печальным взглядом идущего на смерть обвел лагерь… На собравшееся нас провожать женское население лагеря это подействовало безотказно – раздались всхлипывания, чьято дрожащая рука потянулась за платком…

Все испортил Рикар – в свойственной ему манере наградил Стефия подзатыльником (насчет этой привычки я давно собирался серьезно поговорить со здоровяком) и, ткнув пальцем в лестницу, заорал: «Чего встал! Шевели копытами!»

К моему удивлению, парнишка легко выдерживал тяготы перехода и вот уже второй день шагал наравне со взрослыми без нытья и жалоб. Более того, постоянно выискивал в округе известные только ему лекарственные растения, бережно собирал молодые побеги и листья, отрывал тонкие корешки, срезал узловатую кору с деревьев… На привале, когда все отдыхали, Стефий, расстелив на траве кусок холста, старательно очищал и просушивал собранные за день растения, аккуратно заворачивал их в отдельные свертки и прятал в мешок. Мое уважение к юному послушнику резко возросло.

Второй день путешествия подходил к концу. К моему несказанному удовольствию, и на этот раз обошлось без проблем. Когда сумерки сгустились настолько, что я уже не видел впереди идущего воина, Литас скомандовал привал.

В эту ночь мы расположились рядом с рухнувшим стволом огромного дерева, в глубокой яме, образованной вывороченными корнями при падении. Из предосторожности не стали разводить огонь и снимать доспехи – лишь немного расслабили кожаные ремни, чтобы дать отдохнуть усталому за день телу. Оружие положили с таким расчетом, чтобы суметь мгновенно схватить в случае опасности. Литас назначил двоих часовых со строгим наказом не шуметь и смотреть в оба. Я ни во что не вмешивался – отрядом руководил Литас, несомненно, самый знающий и опытный из нас следопыт.

Наощупь достав из своего мешка кусок копченого мяса и сверток с сухими фруктами, я немного перекусил. Запив скудный ужин глотком воды, я вытянул гудевшие ноги, накрылся плащом и закрыл глаза. Через несколько часов моя очередь выходить на стражу, и оставшееся время надо использовать с толком – поспать.

Я проснулся рывком, в одно мгновенье перешел из мира сновидений в настоящее и ошалело закрутил головой по сторонам, пытаясь понять, что именно меня разбудило. На первый взгляд, все в порядке – слабых отблесков лунного света хватало, чтобы осветить спокойно спавших людей, укутанных в плащи. Вот рядом лежащий здоровяк почесал укушенную комаром щеку и опять замер. Все в порядке.

Рычание! Привязанный неподалеку пес плотно прижался к земле и буквально исходил тихим, но яростным рычанием, не сводя едва светящихся глаз с упавшего ствола за моей спиной. Собака чувствовала чтото опасное. И это чтото отделяло от меня лишь поваленное дерево. Прислушавшись, я уловил с той стороны отчетливое сухое пощелкивание и непонятное чмокание – такой звук бывает, когда идешь по болоту и с глухим чавканьем вырываешь ноги из грязи.

Опасность! Но почему молчат часовые?

Медленно подтащив к себе ножны с мечом, я, не вставая, вытянул ногу и ощутимо ткнул посапывающего здоровяка носком сапога в бок. Ничего. Пришлось ткнуть еще раз, на этот раз гораздо сильнее.

– Рикар… Рикар… – прошептал я. – Просыпайся, чтото не так.

К моему ужасу, здоровяк как ни в чем не бывало продолжал сладко спать. Какого…

Пес продолжал рычать, но уже с отчетливыми скулящими нотками страха. По моей спине пробежал ледяной озноб. Плюнув на осторожность, я перекатился к Рикару и что есть силы затормошил за плечо.

– Вставай! Рикар! Проснись! – закричал я ему в ухо, уже не понижая голоса, и залепил затрещину.

Бесполезно, что бы я ни делал, он продолжал спать. Как и остальные члены отряда: пока я пытался разбудить здоровяка, подняв достаточно шума, чтобы разбудить половину обитателей леса, никто из спящих людей даже не пошевелился. Этому могло быть только одно объяснение – магия. Иначе не объяснить беспробудный сон, в который погрузились все, за исключением меня и исходящего злобой сингериса. Нельзя терять времени.

Пока эти мысли проносились у меня в голове, я успел вырвать меч из ножен и кинулся к привязанному псу. Такой союзник мне не помешает.

Ухватив его за ошейник, я одним ударом перерубил веревку. С грозным рычанием освобожденный сингерис прыгнул вперед и легко вырвался у меня из руки. Проклиная все на свете, я кинулся следом. В один прыжок пес оказался на стволе и, спрыгнув на ту сторону, судя по шуму, с кемто сцепился. При всем желании мне не удалось бы повторить такой прыжок и пришлось обежать поваленное дерево кругом, теряя драгоценные секунды.

Я подоспел как раз вовремя – на скудно освещенной лунным светом траве катался бесформенный клубок тел. Мы так и не дали собаке имя, а она уже отдавала за нас свою жизнь.

Рядом со сплетенными телами противников, замерло еще одно уродливое… непонятное… растопырившее белесые лапы… больше всего похожее на покалеченного паука создание, лишь выжидающее удобного момента, чтобы одним ударом длинной лапы завершить бой в свою пользу. Мерзость. Света луны было недостаточно, чтобы рассмотреть противника в подробностях, так и не поняв, что это за кошмарное творение больного разума, я громко заорал и, ухватив меч двумя руками, кинулся на врага.

Паук тревожно засвистел и повернулся ко мне. Неожиданно ярко вспыхнули два огромных глаза, обдавших меня волной зеленого света. По моему телу прошла волна холода, голова потяжелела, меч стал невыносимо тяжелым. Мысли оцепенели, слышался лишь чейто проникновенный голос, неустанно говорящий, убеждающий, уговаривающий…

«Ты так устал… тебе хочется отдохнуть… всего несколько минут… что может случиться за пару минут?… смотри на свет… зачем тебе эта тяжелая железяка в руке?… брось ее… ложись и засыпай… засыпай… засыпай…»

Стоп! Это не мои мысли! Это паук! Проклятый паук обладает магией!

«Ложись… засыпай… ты устал…»

Сделать шаг, еще один. Сейчас я боролся не с пауком, а с самим собой. Казалось, что каждая часть моего тела зажила своей собственной жизнью. Сосредоточиваюсь на ногах, чтобы сделать шаг, и руки сразу норовят отпустить рукоятку меча, а глаза – закрыться.

«Засыпай… засыпай…»

«Да пошел ты!» Внутри меня взорвалась злобная ярость, на глаза опустилась красная пелена, посторонний голос в голове как отрезало. «Сдохни, тварь!»

Одним прыжком оказавшись около паука, я обрушил меч прямо на горящие глаза. И еще. Паук, поняв, что усыпить меня не удается, начал активно сопротивляться. Слишком поздно. Вот с легким хлопком погас глаз, вот отлетела далеко в сторону отрубленная лапа, от сокрушительного пинка в теле паука чтото с отвратительным хрустом сломалось, отчего он сразу скособочился. Не обращая внимания на стегающие удары лап, я продолжал наносить удар за ударом, вымещая злобу и страх.

Тело паука последний раз дернулось и затихло. Хрипло дыша, я нанес последний удар и развернулся в сторону последней твари. Но моя помощь не потребовалась – второй паук бесформенной кучей лежал на траве, а над ним, широко расставив лапы, стоял рычащий сингерис. Мы победили.

Подойдя к взъерошенному псу, я потрепал его по шее и, выронив меч, обессилено опустился на землю. Тело ватное, противно дрожат руки.

– Мы с тобой молодцы, песик, – прошептал я. – Молодцы. Сейчас немного отдохнем и разбудим остальных. Хорошо? Вот только немного отдохнем…

* * *

Понуро сидя на расстеленном плаще, я тупо смотрел в одну точку. Никого не хотелось видеть, настроение хуже некуда. Сегодня я в первый раз потерял людей. Моих людей.

Одной рукой я машинально почесывал лохматое ухо лежавшего рядом Друга – так я назвал сингериса после ночных событий. Собака показала себя верным и надежным товарищем. Не окажись Друга рядом, и все могло бы сложиться подругому. Совсем подругому.

И выглядел бы я сейчас, как те два часовых – две бесформенные кучи разорванного на куски мяса без единой кости внутри, – и когда я говорю «без единой кости», то именно это я и имею в виду: кости лежали аккуратными кучками неподалеку. Страшное зрелище.

Беднягу Стефия до сих пор выворачивало наизнанку. Да и я с трудом удержал содержимое желудка внутри. Теперь я знал, что значили те чавкающие звуки – это пауки извлекали кости из тел несчастных часовых, и похоже, что во время этой операции они были еще живы. Твари. Как бы я хотел добраться до того, кто создал эти порождения тьмы и выпустил на охоту. Как бы я хотел сомкнуть свои пальцы на его горле.

Эта ночь состарила меня самое малое лет на десять. Первым делом я попытался разбудить остальных. Что я только ни делал – бил по щекам, обливал водой, кричал в ухо, колол острием ножа. Ничего не помогло. Продолжали спать как ни в чем не бывало. Пришлось бросить эту затею. Плюнув на все предосторожности – я уже смог убедиться в их полной бессмысленности, – натаскал кучу хвороста и разжег огромный костер. Так и просидел до самого утра, бессмысленно смотря в бушующее пламя, изредка подбрасывая в огонь ветки и ни о чем не думая.

Наложенные на отряд чары сна начали спадать лишь с наступлением утра – один за другим охотники начинали шевелиться и просыпаться. Почувствовав запах дыма, недоуменно смотрели на меня, на пылающий костер, на лежащего у моих ног израненного пса, на воткнутый в землю меч… Вместо объяснений я молча тыкал пальцем в сторону, где произошла ночная схватка. Этого хватало. Печальное пробуждение. Всех без исключения мучили головные боли и тошнота, хотелось лечь и не шевелиться – последствия долгого воздействия магией. Легко отделались. Быстрее всех в случившемся разобрались Литас и Рикар, они же растормошили остальных, заставив их подняться и двигаться.

Рикару хватило одного взгляда, чтобы узнать тварей. Костяные пауки. Или, как их иногда называют, скелетные пауки. Творение шурдских шаманов. Бич пограничных городов.

В свете дня я внимательно рассмотрел их останки и с трудом сдержал рвотные позывы. В чей безумный рассудок могла закрасться подобная идея? Обычные пауки имели лишь отдаленное сходство с этой гадостью. Предельно простое и практичное строение – шесть слепленных из человеческих костей лап непонятным образом крепились к основанию человеческого черепа, одновременно выполняющего роль туловища и головы. Передние лапы оканчивались узкими ладонями с пятью острыми когтямипальцами – именно с их помощью костяные пауки так ловко взрезали и разделывали человеческую плоть. Нежить.

– Мерзкие твари, господин, – мрачно сказал здоровяк, глядя на распластавшиеся на земле останки пауков – мерзкие и хитрые. Это не тупые зомби. Нет. В отличие от зомби, пауки могут думать. Выжидать удобного момента.

– Ну а костито… – запнулся я, вспомнив, во что превратились тела несчастных часовых. – Костито зачем вытаскивают из тел?

– Плодятся они так, господин. Мы когда еще в отряде были, нас частенько для охраны границы нанимали. Хорошие деньги давали. Вот тогдато я и насмотрелся на этих тварей. И тела часто находили. Старый барон это так объяснял (а ему, в свою очередь, маги рассказали): пауки болью и ужасом жертв питаются, а из извлеченных костей подобных себе делают. Поймают человека, обездвижат магией и, начиная с ног и рук, плоть взрезают и, не спеша так, разделывают, значит. Вживую. Жертвато все видит и чувствует. Представь: лежишь и смотришь, как у тебя на глазах с твоей же руки потихонечку мясо сдирают, а потом…

– Ох… Хватит, Рикар! – Я сглотнул и, подняв руку, прервал здоровяка. – Рикар… сожгите эту мерзость. Чтобы и следа не осталось. И займитесь погибшими. А я… я, пожалуй, пойду посижу.

Повернувшись, я тяжело пошагал в сторону, мне было нехорошо.

– Господин, – както неуверенно окликнул меня здоровяк. – Тут такое дело… в общем… если бы не вы… мы бы все тут остались. Благодарим вас, господин. Уберегли.

– Брось. – Я зло махнул рукой. – Благодарите собаку – не разбуди она меня… И не всех я уберечь смог. Готовьте погребальный костер.

– Слушаюсь, господин. И еще. Вы пауков первый раз видите, а я уж на всю жизнь навидался.

– И?

– У этих кости больно свежие, на некоторых еще клочки мяса остались. Думаю, что нам «новорожденные» попались. Им не больше недели. Не зря ли мы к тому поселению идем, господин? Думаю, нет там больше живых. Да и мертвых, наверно, не осталось.

– Вот и посмотрим, – чуть помедлив, сказал я и повторил: – Вот и посмотрим.

Полдень. С усилием поднявшись с расстеленного плаща, я направился к суетящемуся послушнику. На удивление быстро оправившийся от потрясения Стефий уже закончил подготовку к погребальному обряду.

Тела, плотно закутанные в плащевую ткань, возложили на высокий помост из хвороста и толстых сучьев, осталось лишь поднести огонь. Все собрались и ждали только меня.

Начнем. Рикар поджег факел и протянул мне. Кивнув Стефию, я с нескольких сторон поджег погребальный костер под звонкий голос послушника, нараспев читающего заупокойную молитву. Высоко взметнувшееся пламя скрыло очертания тел наших погибших товарищей. Покойтесь с миром…

Погребальный костер остался далеко позади. Стараясь восполнить потерянное время, мы почти бежали по наполненному тенями лесу. Больше не старались пройти незаметно и с шумом проламывались сквозь сухой кустарник, обрубали мешающие ветви, оставляя за собой отчетливый след. Как мы смогли убедиться на горьком опыте, все наши попытки скрыть свое присутствие провалились с треском – пауки явились в лагерь словно в насмешку и славно порезвились. Твари! Плюнув на осторожность, мы пошли напрямую, следуя за натягивающим сворку псом.

Еще два дня, и мы доберемся до цели путешествия.

* * *

Погода начинала портиться. Дождь пока не начался, но все к этому шло – небо затянула сплошная пелена туч, поднялся порывистый ветер, треплющий верхушки деревьев. Резко похолодало.

Потерев усталые глаза, я осторожно перевернулся на бок – от неподвижного лежания тело быстро затекало. Уже полдня мы лежали на краю вырубки, кольцом охватывающей большую деревню. Именно деревню, а не защищенное поселение. Построенные безо всякого порядка деревянные дома окружало невысокое кольцо бревенчатого частокола, над которым вздымались две пустующие вышки для наблюдателей. Все пустое пространство между частоколом и краем леса было занято под уже убранные поля. То тут, то там торчали высокие копны сена.

Если забыть, что мы находимся в самом сердце Диких Земель, то создавалось полное впечатление, что перед нами эдакая патриархальная сонная деревушка и вотвот из деревни покажутся весело смеющиеся селяне с вилами на плечах…

Бред…

Хотелось крепко протереть глаза, чтобы убедиться, что они не обманывают.

С того места, где мы устроили наблюдательное гнездо, отчетливо просматривались сколоченные из толстого горбыля ворота. Открытые. Одна из створок под порывами ветра изредка с шумом ударялась о стену, но никто не спешил запереть ворота.

Это настораживало. Нет, на первый взгляд, все было в порядке – частокол не порушен, дома не сожжены, нигде не видно мертвых тел или пятен крови. Обычная, ничем не примечательная деревушка.

Мы ошиблись? На поселение никто не нападал?

Но как тогда объяснить замеченные нами пугающие странности? Незапертые ворота, над крышами домов не вздымалось ни одного дымка, хотя давно уж настало время обеда, не переругивались дворовые собаки, не мычала скотина в хлеву и самое главное – за прошедшее время мы так и не заметили ни одного человека. Деревня погружена в тишину, нарушаемую лишь свистом ветра да изредка шумом бьющейся о частокол створки ворот.

Да и пес, все это время неистово влекущий нас именно сюда, теперь не спешил к дому хозяина, а настороженно замер, прижав уши к голове и нюхая воздух.

Идти в деревню не хотелось. Чтото в душе протестовало против этого опрометчивого шага.

Уловив тихий шорох, я повернул голову и увидел ползущих ко мне Литаса и здоровяка. Хорошо, значит, посланные на разведку вокруг деревни охотники уже вернулись.

– Господин, разведчики обошли всю деревню, – взволновано зашептал приблизившийся Литас. – Судя по всему, она пуста. Это и немудрено – здесь были шурды!

– Откуда знаешь?

– Прочли по следам. С неделю назад, может, чуть раньше, небольшой отряд прошел к деревне с запада – судя по оставленным следам, до тридцати костяных пауков и с десяток шурдов. Думаю, что и парочка поводырей есть. И шли они…

– Кто? – не поняв, переспросил я. – Как ты их назвал?

– Поводыри, господин. Они контролируют нежить.

– Кто эти поводыри? Тоже нежить?

– Нет, господин, – вмешался Рикар. – Это обычные шурды. Их называют поводырями, потому что они «ведут» пауков и другую нежить – отдают приказы, указывают цель, говорят, куда идти. Отличить их от шурдоввоинов можно по костяному гребню на голове – это амулет контроля нежити.

– Ясно. Если поводыря убить, что станет с пауками?

– Не знаю, господин, – пожал плечами здоровяк. – Еще никто не убивал поводыря. Или я о таком не слышал. Видеть их, я часто видел, когда границу охраняли, но только издалека. Шурды не покидают Диких Земель. Только тварей своих через границу посылают.

– Понятно. Литас, продолжай. Куда шел тот отряд?

– Те следы направлялись аккурат к деревенским воротам. Мы приближаться не стали, а прошли чуть дальше и наткнулись на другие следы. На этот раз они вели уже из деревни на север. Человеческие следы. Множество человеческих следов – и взрослые, и дети. Похоже, шли плотной колонной. А по краям… следы паучьих лап… словно конвоиры.

Литас замолчал, но я уже все понял. Деревня мертва.

Легко представить, что произошло. Под покровом ночной темноты пауки, управляемые шурдами, ворвались в деревню, с помощью магии подчинили жителей, но убивать не стали, а погнали на север. Зачем? Не знаю. Но не сомневаюсь, что для несчастных жителей было бы куда лучше погибнуть на месте.

На карте, что у меня есть, север отмечен одним большим белым пятном. Там может быть все что угодно, и я не рискну повести туда своих людей.

Мы бессильны им помочь.

– Господин, мы сделали все, что могли. Не наша вина, что эти глупцы не удосужились даже защитный ров выкопать. И частокол курам на смех!

– Не надо меня утешать, Рикар, – отмахнулся я. – Ты о другом подумай – возможно, в деревне есть чем поживиться. Нам не помешало бы несколько новых топоров и пил. Про оружие так вообще молчу.

На мгновение я почувствовал себя мародером. Несчастные жители деревни, возможно, еще живы, а я уже собираюсь покопаться в их добре. Отвратительно. Но таковы законы Диких Земель. Выжить любой ценой. Сейчас эти вещи нужнее моим людям.

– Боюсь я туда соваться, – проговорил здоровяк, не отрывая пристального взгляда от вымершей деревни. – Посмотрите, над деревней воронье так и вьется, не иначе падаль чувствуют. Но на землю не садятся. Почему? Чего опасаются?

– Ясно чего. Нечисти, – буркнул Литас. – Не иначе засада.

Только сейчас я обратил внимание на многочисленных ворон, низко кружащихся над домами, но не решающихся приземлиться. Вот одна из ворон, похоже, не выдержав терзающих мук голода, спустилась до самых коньков крыш и тут же, забив бешено крыльями, взмыла вверх, словно чегото испугавшись… или когото…

– Ну? Рискнем? – напрямую спросил я. – Говорите прямо.

Чего уж там кривить душой – когда я настаивал на отправке отряда на разведку, то только ради возможных трофеев, столь жизненно необходимых нам, а в возможное спасение людей не верил с самого начала. И иногда на задворках сознания просыпалась пугающая меня самого мыслишка: «Зачем нам лишние рты? Своих кормить нечем».

– Рискнем, господин, – чуть помявшись, согласно кивнул Литас. – У нас ножи уже почти до рукояток сточились, скоро шкуры с добычи, как звери, зубами снимать начнем.

– Рикар?

– Да, господин, – коротко ответил здоровяк.

Его отношение к моему участию в опасных затеях сильно изменилось после той памятной ночевки у поваленного дерева пару дней назад.

– Хорошо, тогда делаем так…

* * *

До частокола добрались без помех. Плюхнувшись в пыль, я с трудом сдерживал рвущееся из груди дыхание – от края леса мы мчались бегом, через поля, готовые в любой момент кинуться наземь – шурды неплохо стреляют из луков. Обошлось.

Чуть отдышавшись, я прильнул к широкой щели между неплотно пригнанными бревнами. Глазу открылась задняя стена дома – глухая, без окон. То, что надо. Здесь мы и перелезем.

Мы решили заходить в деревню с двух сторон, разделившись на две группы. Литас с двумя охотниками и сингерисом ушли к противоположной стороне деревни, а мы, выждав оговоренное заранее время, стремглав кинулись к частоколу. К воротам решили не подходить – слишком уж подозрительно они были распахнуты. Скорей всего, враги выбрали такое место для засады, откуда подходы к воротам видны как на ладони.

Помимо меня в группе были здоровяк Рикар, Стефий и молодой охотник с веснушчатым лицом – его имени я не знал. Если одна группа ввяжется в бой, то у другой появится шанс ударить в спину врагам, когда они не будут этого ожидать.

Еще раз взглянув в щель, я не увидел ничего подозрительно и дал знак здоровяку. Подняв топор над головой, Рикар зацепился им за кромку частокола и в несколько движений оказался наверху. Чуть помедлил, осматриваясь, а затем бесшумно спрыгнул вниз. Теперь наша очередь.

Охотник с наложенной на лук стрелой прикрывал наши спины, пока я подсаживал хоть и тщедушного, но тяжелого Стефия. Следующим пошел я – охотник повесил лук за спину, сложил руки в замок, и, опершись на них ногой, я смог дотянуться до верхней кромки частокола, подтянулся и оказался наверху Не медля, я спрыгнул вниз и присоединился к укрывшимся в траве здоровяку и послушнику. Не успел я поинтересоваться у Рикара, как сюда попадет оставшийся с той стороны частокола охотник, как оттуда раздался тихий шорох, и спустя мгновение последний член группы оказался лежащим рядом с нами. Интересно, как это у него получилось? Не умеет же он летать…

Прислушавшись, я уловил лишь звуки скрипящих на ветру оконных ставней и надсадное карканье воронья над головой. Жуткие ощущения.

Следуя за Рикаром, мы, бесшумно ступая (по крайней мере я на это надеялся), выбрались на боковую улочку и крадучись двигались по направлению к центру деревни. Мы прошли уже с десяток домов, но за все это время я не уловил даже тени движения за безжизненными окнами.

Возможно, мы ошибаемся, и деревня пуста?

Я понял, насколько глубоко был не прав, когда в нос ударила вонь разлагающихся тел.

Теперь ясно, что привлекло сюда столько воронья. Запах мертвечины.

Смрад все усиливался и стал почти невыносимым, когда мы добрались до деревенской площади, на которую фасадами выходили несколько особенно больших домов. Здесь мы и обнаружили источник запаха.

Притаившись за низким палисадником огорода, мы с ужасом смотрели на открывшееся перед нами чудовищное зрелище.

Почерневшая от разлитой крови земля, большая часть площади завалена гниющими растерзанными телами жителей, над которыми гудело несметное количество мух. Судя по распотрошённому виду трупов, здесь поработали своими когтямилезвиями костяные пауки, и теперь было бы крайне затруднительно сказать, какие из фрагментов тел принадлежали одному человеку, а какие – другому..

Создатель…

Почувствовав, как напрягся укрывшийся рядом охотник, я проследил направление его взгляда и вздрогнул.

Темный шурд.

Вышедшая из дома тварь напоминала пещерного гоблина, но лишь отдаленно. Невысокий шурд ростом едва достал бы макушкой до моей груди. На тощей шее болталась плешивая голова, на которой ярко выделялись два больших черных глаза. Глаза ни на мгновение не замирали на месте, исследуя все вокруг.

Еще одним украшением лица шурда был приплюснутый нос с широкими ноздрями, явно способный уловить даже самый слабый запах, но похоже, что невыносимая вонь разлагающихся тел не доставляла ему ни малейшего неудобства.

Худые, словно высохшие руки с неестественно большими кистями опущены вдоль сгорбленного и искривленного тела, доставая до колен. Тело покрыто темной с черными пятнами кожей. Тощая талия препоясана широким кожаным ремнем, на котором болтается несколько мешочков и к которому прикреплена толстая трубка, сделанная из полого стебля растения.

Он вызывал жалость, казалось, что это существо перенесло тяжелый многолетний недуг… ну, или прошло через руки королевского палача. И уж точно шурд не выглядел как умелый воин. Сомневаюсь, что он сможет удержать в руках тяжелый меч или натянуть боевой лук.

Пока мы его разглядывали, шурд, смотря под ноги, не спеша прошел по площади, изредка останавливаясь и с явным интересом копаясь в усеивающих землю человеческих останках. Спустя пару минут он чтото нашел и, прихватив это с собой, вернулся к крыльцу, где и уселся в тени, прислонившись спиной к стене дома.

После чего… о Создатель… так вот что он искал… Шурд с аппетитом вонзил зубы в человеческую руку и с видимым удовольствием заработал челюстями!

Тварь! Жрет человеческое мясо! Ох…

Стефий не выдержал и скорчился за палисадником, исторгая из себя скудный завтрак. Я лишь с огромным трудом сдерживал рвотные позывы. Рикар глухо шептал ругательства. Охотник, имя которого я так и не удосужился узнать, плотно сжал зубы, костяшки пальцев, сжимающих лук, побелели.

Хлопнула дверь, и к первому шурду присоединился еще один. Единственным отличием между ними был странной формы костяной гребень, плотно обхватывающий затылок. Поводырь. Следуя по пятам за поводырем, из дома, шустро перебирая лапами, выбралось четыре костяных паука.

Поводырь свистнул, пауки ответили резким скрипящим звуком и разбежались в стороны, одна пара целенаправленно бежала к воротам, другая – в противоположную сторону, как раз туда, откуда должен подойти Литас с охотниками.

Бросил вопросительный взгляд на Рикара – я полностью полагался на его многолетний боевой опыт.

Здоровяк приблизил губы к моему уху, но сказать ничего не успел – расслабленно стоящий поводырь внезапно вздрогнул все телом и возбужденно засвистел.

– Бей! – заорал здоровяк и, перемахнув через палисадник, огромными прыжками понесся к растерявшемуся поводырю.

Над головой свистнула стрела, затрепетав, вонзилась в центр груди так и не успевшего встать шурда и буквально прибила его к стене. Охотник не терял времени и уже налаживал вторую стрелу на тетиву.

Началось.

Перепрыгнув через забор, я выхватил меч и помчался на помощь Рикару. Рядом со мной бежал Стефий с кинжалом в руке.

Страха я не испытывал. Меня переполняло только чувство глухой ненависти к этим тварям, пожирающим человеческую плоть.

С громким щелканьем и скрипом из дома вынеслось еще четыре паука, не теряя времени, они помчались к хозяину, который развернулся и, не вступая в бой, неуклюже припустил навстречу паукам. Рикар несся по пятам, размахивая топором.

Дальнейшего я уже не видел, потому что на площадь вылетела первая пара пауков, которую поводырь отправил к воротам. Заметив нас, они одновременно развернулись в нашу сторону, сдвоенная вспышка зеленого света, и на меня обрушилась волна холода. Магия. Все как в прошлый раз. Только на этот раз пауков было двое.

Навалилась усталость. Сжав зубы, я покрепче ухватил меч и припустил к паукам. Чем меньше расстояние между нами, тем больше у меня шансов устоять.

Краем глаза я уловил яркую вспышку за спиной, волну холода как отрезало, заверещавших пауков отбросило на шаг назад.

Стефий! Ай да святой отец Флатис. До моих ушей донесся звонкий и ясный голос послушника:

– …да оградит умы наши святая сила Создателя! Да не позволит поддаться…

Тут я налетел на ближайшего ко мне паука, и шум боя заглушил все вокруг. В ближнем бою эти черепушки мало что могли, главная их сила была в магическом воздействии. При поддержке Стефия я не сомневался в исходе боя.

От тяжелого удара мечом по черепу зазмеилась широкая трещина, пронзительный визг режет уши.

Вспышка зеленого света в глазницах паука… противный звон в голове…

– И взываем мы к милости твоей, и молим о… – Монотонный голос Стефия словно молот грохочет у меня в голове.

Руки наливаются силой, голова становится чистой… протянувшего было ко мне когтистую лапу паука корежит в судорогах… Не теряя времени, наношу еще один удар, и свет в глазницах окончательно затухает, лапы паука подгибаются, и он утыкается в землю.

Не успеваю отбить хлещущий удар лапы второго паука, щеку обжигает огнем… зеленый свет бьет в глаза…

«…ты устал… отпусти меч… как хочется спать…»

На мгновение выпадаю из боя…

– …от происков Темного. Не позволь искушению…

Моментально прихожу в себя. Паук обхватил меня лапами и влечет к уже открывшему пасть черепу с неестественно большими и заостренными зубами. Заорав от омерзения и ужаса, я вбиваю туда лезвие меча и с хрустом проворачиваю. Заверещав, паук отбрасывает меня в сторону, меч остается торчать в черепе.

Пролетев по воздуху, я с шумом приземлился на спину. С трудом сев, я нащупал нож на поясе. Встать не успею – паук, быстро перебирая лапами, несется ко мне, пылающие зеленым глаза лишают сил.

Добежать пауку не удалось. Закрыв меня собой, на его пути встала нескладная фигура мальчишки с широко раскинутыми в стороны руками. Стефий выкрикнул несколько гортанных слов и хлопком свел руки перед собой. Мне показалось, что по пауку ударил невидимый кузнечный молот – череп смяло в лепешку, паука отбросило далеко назад, где он и затих грудой переломанных костей. У мальчишки подогнулись колени, и он мягко осел на землю.

Метнувшись к нему, я перевернул Стефия на спину и, приникнув к груди, с облегчением услышал биение сердца. Жив. Сильно побледневшее лицо, из носа течет тонкая струйка крови. Похоже, Стефий потратил слишком много сил. Но это потом, а пока надо помочь остальным. Осторожно уложив послушника на землю, я вскочил на ноги и лихорадочно завертел головой по сторонам.

Пока я занимался пауками, картина боя сильно изменилась. В нашу пользу.

Шурдповодырь так и не успел добежать до дома и теперь лежал ничком на ступенях крыльца. В спине зияла огромная рана – такую могло оставить только лезвие топора. Литас с остервенением рубит мечом давно уже не шевелящегося паука, словно задавшись целью измолотить его в пыль.

Рикар в нескольких шагах от меня – видимо, спешил на помощь и, только увидев, что я в порядке, перешел на медленный шаг. С его плеча стекает кровь, но похоже, что рана не серьезная.

Остальные члены группы тоже здесь – двое охотников ходят между валяющимися пауками и рукоятками мечей крошат черепа. Лучник остался на том же самом месте – весь бой он простоял за забором, всаживая стрелы в пауков и их хозяев.

С удивлением замечаю тела еще двоих шурдов рядом с домом. В одном торчат две стрелы, горло другого перерублено умелым ударом меча. Значит, еще двое шурдов были в доме и успели появиться только под конец сражения. На наше счастье.

Повертев головой по сторонам, я не увидел сингериса. Странно, обычно он не отходил от людей. Не иначе кинулся искать хозяина.

Я неверной походкой подошел к убитому послушником пауку, наклонившись, с усилием вырвал застрявший в сочленении костей меч и устало вернул его в ножны.

Смертоносное создание превратилось в груду переломанных костей, в которой с трудом угадывались очертания смятого черепа. Если такое сотворил мальчишкапослушник, что сможет сделать отец Флатис? Задумчиво поцокав языком, я решил оставить это на потом. А сейчас можно праздновать пусть маленькую, но все же победу.

Все кончено. Враг уничтожен, а мы остались живы, и, кажется, обошлось без серьезных ранений.

Мой взгляд привлекло неясное движение рядом с большим домом. Один из шурдов был еще жив, но ненадолго – с торчащим из груди древком стрелы долго не проживешь. Тот, в кого выпустил стрелу веснушчатый охотник в самом начале боя. Стрела пронзила шурда насквозь и, словно крысу, пришпилила к сложенной из бревен стене. Из уголков рта на грудь стекали пузырящиеся струйки крови. Пробито легкое.

Подойдя поближе, я достал меч из ножен, намереваясь прервать мучения корчащегося шурда – не из жалости, а из опасения, что эта тварь может оказаться гораздо более живучей, чем кажется. Увидев мое приближение, шурд прекратил попытки встать и поднял на меня черные глаза. Наши взгляды встретились. Глаза шурда были пусты – ни ненависти, ни страха перед смертью… ничего. Пустота.

Правая его рука с трудом поползла к висящей на поясе трубке, но остановившись на полпути, бессильно упала на землю. Челюсть задрожала, и, к моему крайнему удивлению, шурд заговорил:

– Радуйссся человечишшшка… – хрипя, вместе с кровавыми пузырями выдохнул шурд. – Радуйссся, пока можешшшь… ссскоро, очень… ссскоро опуссстится первый сссснег, проссснутся сссгарххи и тогда… тогда… вас всссехх ждет сссмерть…

Его голова последний раз судорожно дернулась, пятки взбили пыль, и он затих, теперь уже навсегда.

– Не пугай, мы и так пуганые, – бросил я трупу и, отвернувшись, зашагал к ожидающим меня людям.

Нам предстояло сделать много дел. Достаточно неприятных.

Над головами раздавалось оглушительное карканье разочарованных ворон, которые уже сообразили, что попировать им не суждено.

До наступления темноты мы многое успели сделать.

Все останки жителей злосчастной деревушки перенесли в ближайший дом – он послужит погребальным костром. Общая могила.

Мы насчитали не менее тридцати тел – вернее, того, что от них осталось, – старики и совсем маленькие дети. Логично – в первую очередь умертвили самых слабых, которые заведомо не смогут преодолеть долгую дорогу. Молодых и сильных угнали с собой, ведя под конвоем из костяных пауков и поводыря.

Я бы многое отдал, чтобы узнать, куда именно и для чего увели несчастных людей. Какая судьба им уготована? Скормят своим детенышам? Сделают рабами? Пустят на сырье для изготовления следующего костяного паука?

Кто знает… но более ужасной судьбы, чем попасть живым в лапы шурдов, я представить не мог.

Мою душу согревало лишь то, что мы прикончили нескольких из этих пожирателей человеческой плоти. Вспомнив, с каким аппетитом шурд наслаждался человечиной, я зябко передернул плечами. Твари.

Порывы ветра усилились, в воздухе повис запах дождя. Дождь мог спутать наши планы – мокрая древесина горит крайне неохотно, и я решил поторопиться с проведением похоронного обряда.

Пришедший в себя, но еще слабо стоящий на ногах Стефий прочел заупокойную молитву, я с тревогой отметил мертвенно бледное лицо и слабый голос. По окончании молитвы охотники подожгли дом сразу с четырех сторон. Пламя радостно вгрызлось в сухое дерево и вскоре охватило всю постройку.

Стефий продолжал читать молитвы прерывающимся голосом, из глаз катились слезы. Для юного возраста слишком много испытаний, боюсь, как бы юный послушник не сломался.

Я порадовался, что сейчас темно, – столб дыма в дневное время виден издалека и может привлечь нежелательное внимание. Перед уходом отсюда я планировал сжечь все дотла – скотину постигла участь хозяев. Коровники, хлева, курятники – шурды не пропустили ни одного живого существа и превратили деревню в один огромный могильник.

Уже в темноте мы устроились на ночлег на чердаке пустого дома около частокола – если что, то всегда успеем перемахнуть через него, а там и до леса рукой подать. Еще одна причина – никто из нас не смог бы заснуть рядом с густо залитой кровью площадью.

В моем усталом мозгу билась только одна мысль – во имя Создателя, на что рассчитывали эти безумцы?! Невысокий деревянный частокол, хлипкие ворота, неправильная планировка деревни, всего две наблюдательные вышки…. Таких недостатков я мог перечислить еще с десяток! Как они собирались отбивать нападение шурдов?

И еще немало странностей.

Почему мы не нашли следов боя?

Почему кровь и останки только на площади?

Почему настолько маленький отряд шурдов с такой потрясающей легкостью захватил деревню?

Ни на один их этих вопросов я не находил ответа. Все неправильно.

Завтра. Завтра мы должны двинуться обратно к дому. Устало вытянувшись, я закрыл глаза и мгновенно провалился в черную бездну сна.

* * *

Как мы и предполагали, ночью начался дождь. Ливень обрушился на деревню, смыв следы побоища и затушив все еще курящееся дымом пепелище погребального костра.

За прошедшие сутки зловоние от гниющих туш животных усилилось в несколько раз, и я сильно опасался, что оно привлечет новые напасти. Кто знает, что за твари обитают в глубине лесов Диких Земель?

Следовало поторопиться.

Об останках жителей мы уже позаботились и теперь занимались куда более важным, хоть и достаточно неприятным делом – мародерством. Благо шурды не позарились на имущество деревни, и все досталось нам. С рассветом мы разделились на две группы и принялись потрошить дворы, выискивая необходимые для нашего выживания вещи.

Глазами мы жадно ощупывали полки и ласкали закрытые крышки сундуков.

Никогда бы не подумал, что вечно мрачный здоровяк Рикар будет радостно улыбаться, найдя полдюжины мечей – достаточно скверно выкованных и неухоженных, но для него это не имело значения. Стефий гдето откопал кипу потрепанных книжек и, забыв обо всем на свете, зарылся в них с головой. Литас с ног до головы увешался ножами всевозможных форм и размеров – от тесака для рубки мяса до украшенного гравировкой кинжала – и, судя по всему, не собирался с ними расставаться.

Да и себя самого я сдерживал с превеликим трудом.

У меня была более важная задача – я искал пропавшего сингериса. После вчерашнего боя пес словно испарился. На зов он не откликался. То, что собака пережила скоротечный бой, я знал совершенно точно – мои люди видели, как сингерис целеустремленно помчался в глубь деревни. Сначала я не волновался, ожидая, что пес убедится в смерти бывших хозяев и вернется, но этого не произошло. Наступило утро следующего дня, а собака не появилась.

Поэтому, оставив остальных обыскивать опустевшие дома, я отправился на розыски пропавшей собаки. Конечно, не один. Рикар с тяжелым вздохом оторвался от поисков оружия, коего пока нашлось не так уж и много, и последовал за мной, сетуя на неугомонных мальчишек, которые не могут усидеть на месте.

Проходя по узким деревенским улочкам, мы заглядывали во дворы поверх заборов, не забывали окликать сингериса, но все без толку.

Зато Рикар обзавелся огромным топором, который обнаружил на заднем дворе одного из домов воткнутым в чурбан. По всей видимости, хозяин собрался было наколоть дров, да помешала атака шурдов.

Теперь у здоровяка за спиной покачивалось уже два топора, и про себя я порадовался, что найденные раньше мечи Рикар оставил рядом со своим мешком, иначе он не смог бы сделать больше ни шагу.

Удача улыбнулась нам на четвертой по счету улочке – за высокими воротами из плотно пригнанных досок Рикар расслышал тихое поскуливание собаки. Самое удивительное – ворота оказались заперты изнутри. Пришлось карабкаться на забор. Уцепившись за кромку высокой ограды, Рикар окинул внутреннюю часть двора внимательным взглядом и пораженно присвистнул:

– Вот это домина!

Забравшись вслед за ним, я сразу понял, чем вызвано удивление – стоящий посреди большого двора дом разительно отличался от соседствующих с ним подворий – так же, как стальной доспех отличается от плохонькой кольчужки. Сложенные из толстых бревен стены с редкими щелями окон, больше похожих на грамотно расположенные бойницы. Скрываясь за такими, умелый лучник в одиночку заставит врагов умыться собственной кровью, прежде чем они смогут подобраться. Двор полностью пуст – ни хлева, ни курятника, ни коровника, нет даже традиционной поленницы. Отсюда вывод, что те, кто попытается взять дом штурмом, не смогут найти укрытия от жалящих стрел. Крутое крыльцо ведет к тяжелой двери. С первого взгляда ясно, что ступени с умыслом сделали такими крутыми – чтобы как можно сильнее осложнить жизнь тем, кто попытается выбить дверь тараном. Попробуй затащи тяжеленное бревно вверх по ступеням, да еще и под обстрелом защитников. В общем, дом вызывал чувство опасливого уважения, и не хотел бы я оказаться в числе тех, кого пошлют на штурм.

Странности начинались около входной двери – с наружной стороны ее прочно подпирало бревно. Около двери крутился взъерошенный сингерис, скрежеща по ней когтями в тщетной попытке открыть. Даже издали на двери виднелись глубокие борозды, оставленные собакой.

Переглянувшись со здоровяком, мы одновременно кивнули. Вот только Рикар кивнул в сторону улочки, а я в сторону дома. Не дожидаясь возражений, я перекинул ноги внутрь и спрыгнул вниз, мягко приземлившись на утоптанную землю. Вслед за мной, шепотом бормоча проклятья, сверзился Рикар, уже держащий в руках любимый топор.

С опасением посматривая на темные щели окон, я на всякий случай вытащил меч из ножен и зашагал к крыльцу. Увидев меня, сингерис зарычал было, но тут же узнал и обрадованно кинулся навстречу. Добежав, встал на задние лапы, а передние положил мне на плечи и с упоением принялся вылизывать мне лицо. Таких выражений щенячьей привязанности до этого я за ним не замечал, похоже, сообразил, что мы пришли на помощь, и радовался этому. Поразительно умный пес.

– Тихо, тихо, мальчик, – попытался я успокоить разбушевавшегося пса, но куда там.

– А ну тихо! – строгим голосом рявкнул подошедший Рикар. – Ишь распрыгался. Тихо! Кому сказали?!

Окрик здоровяка подействовал, и собака, к моему облегчению, убрала огромные лапы с моих плеч. Сингерис метнулся к бревну, блокирующему дверь, и, поглядывая на нас, заскулил.

– Да поняли мы, поняли, – проворчал Рикар и, поудобнее перехватив топорище, двумя мощными ударами обухом выбил бревно в сторону. Я мягко потянул за дверную ручку, и, тихо скрипнув, дверь начала открываться. Стоило ей чуть приоткрыться, как пес засунул в щель нос и буквально протиснулся внутрь. Тут же изнутри дома послышался громкий лай, зовущий нас за собой.

Открыв дверь, Рикар заглянул и, оценив обстановку, шагнул внутрь. Я последовал за ним. Небольшая прямоугольная комната, голые бревенчатые стены, полное отсутствие мебели и утвари. В противоположной стене – дверной проем, ведущий в другую комнату. Очевидно, что в этом доме никогда никто не жил.

Пока я осматривался, здоровяк просочился в следующую комнату, и через мгновенье оттуда послышалось его сдавленное оханье. Одним прыжком оказавшись около двери, я залетел внутрь и со всего размаха врезался в широкую спину Рикара, застывшего, словно соляной столп. Выглянув изза его плеча, я понял причину оцепенения. Думаю, что, войдя в эту комнату, Рикар решил, что попал прямиком в рай.

Оружие. Все четыре стены второй комнаты были увешаны оружием до потолка – мечи одноручные и двуручные, боевые топоры и секиры, одна стена полностью занята хищно изогнутыми луками со снятыми тетивами, в углу – несколько алебард и копий, рядком стоят прислонившиеся к стене щиты. Посреди комнаты – три стола, на которых аккуратно разложены кожаные доспехи, тускло поблескивающие кольчуги и стальные шлемы.

Арсенал деревни. Оружейная комната. Оружие, которым так и не удалось воспользоваться.

Лай сингериса доносился из расположенного за арсеналом помещения.

– Создатель, – с трудом выдавил из себя здоровяк, не отрывая глаз от огромного изукрашенного топора. – Это же настоящее сокровище. Боюсь даже и заглядывать в третью комнату – вдруг сердце не выдержит.

Хмыкнув, я пошел на лай собаки и скоро оказался в небольшой клетушке, расположенной за оружейной. Увиденное меня сильно озадачило. По центру пустой комнатушки стоял громоздкий, окованный железом сундук, вокруг которого кругами носился пес, неустанно лая.

На крышке сундука висел солидных размеров навесной замок.

Убедившись, что замок заперт, я вернулся в оружейную комнату – Рикар попрежнему стоял, не отрывая глаз от развешанного по стенам оружия, – с кряхтением снял со стены тяжеленный топор и понес его к сундуку.

Хорошенько размахнувшись, я обрушил лезвие на стальную дужку замка. Безрезультатно. Топор с лязгом отскочил в сторону и врубился в пол, чуть не обрубив мне пальцы на ноге. Попробуем еще раз. Вторая попытка также не дала результата – топор выбил сноп искр и отскочил. На замке не осталось даже щербинки.

– Ох! Кто ж так бьетто? – возмущенно завопил изза моей спины Рикар. – Лезвие беречь надо! Обухом! Обухом надо бить!

Твердой рукой отодвинув меня в сторону, Рикар с силой нанес несколько ударов обухом, и, жалобно звякнув, искореженный замок упал на пол. Здоровяк откинул тяжелую крышку в сторону, и нашим глазам предстали уходящие отвесно вниз ступени лестницы. Подземный ход.

Сингерис метнулся к темному ходу и, засунув туда морду, гулко залаял.

Чуть помедлив, я осторожно заглянул внутрь, но ничего не смог разглядеть в кромешной темноте. Рикар с трудом оттащил упирающегося пса от сундука и, заняв его место, крикнул:

– Есть кто? Выбирайтесь, не бойтесь.

Вторя ему, я крикнул:

– Поднимайтесь наверх. Бояться некого. Шурды мертвы, и костяные твари – тоже.

Ответа не последовало. Тишину нарушало лишь жалобное поскуливание пса, которого здоровяк попрежнему удерживал за ошейник.

– Придется спускаться, – заключил я.

– Нет, господин, – отрицательно качнул головой Рикар, – это будет верх глупости. Кто знает, что поджидает нас там? Я не позволю вам туда лезть и сам не пойду.

Глядя на набычившегося Рикара, я глубоко задумался. С одной стороны, Рикар полностью прав, а с другой – я не думал, что это ловушка. Больше всего этот колодец внутри оружейной комнаты был похож на тайное убежище. На место, где успевшие добраться сюда жители смогут укрыться и переждать опасное время. Место, где воины могут спрятать своих детей и женщин на время боя.

Собака неистовствует, рвется к колодцу, и если бы не отвесные ступени, по которым она не может спуститься, то давно уж оказалась бы внизу. Значит, чувствует запах хозяина – в этом я не сомневался. К кому или чему еще может так стремиться преданный пес?

Сингерис оглушительно гавкнул и, одним движением вырвавшись из рук здоровяка, кинулся к колодцу, из которого показалась тоненькая ручонка и уцепилась за край сундука, которую пес немедленно принялся самозабвенно вылизывать.

Детская ручонка. Вслед за ней появилась и чумазая мордашка маленькой девочки, которая с опаской посмотрела на огромного Рикара и спросила:

– Дяденька, а вы хороший? Вы пришли нас спасать?

Проклятье. Она сказала «НАС». Я оказался прав. Там дети. Возможно, много детей.

Создатель, помоги мне. Что я буду делать с оравой осиротевших детей в сердце Диких Земель, в нескольких днях пути от Подковы?

Нам конец.

Впавший при виде ребенка в ступор Рикар наконецто спохватился и подхватил его на руки.

Вслед за первой девочкой из темного зева колодца незамедлительно показался белобрысый мальчонка лет восьми, не больше. Самостоятельно перебравшись на пол, он молча взглянул на меня снизу вверх, перевел взгляд на здоровяка и обессиленно уселся около стены.

Застыв, словно соляные столпы, мы с Рикаром молча наблюдали, как из подземного хода один за другим появляются перепачканные землей дети.

Еще одна темноволосая девочка лет четырнадцати, в одной руке бережно держит сверток с пухлым младенцем. Младенец!

Один за другим на пол спрыгивают похожие друг на друга как две капли воды мальчишки. Близнецы.

Меня терзали противоречивые чувства – радость, что детям удалось спастись из лап шурдов, и одновременно чувство безнадежности от того, что шансы успешно пройти через густой лес до Подковы с детьми на руках падают до нуля. И я знал, что не смогу бросить детей на произвол судьбы.

Уже сейчас я лихорадочно оценивал ситуацию. Дети сильно замедлят наше передвижение, придется часто останавливаться на отдых. Нужно гораздо больше еды и воды. Большинство детей не смогут самостоятельно передвигаться по лесу, значит, придется тащить их на руках или на волокушах.

– Господин, – севшим голосом произнес Рикар. – Вроде как все уже здесь.

Очнувшись, я оглядел комнату. Восемь детей самого разного возраста заполнили небольшую комнату до отказа. Ведут себя тихо, как мышки, никто не проронил ни слова, лишь изредка исподтишка поглядывают на нас.

Мимолетом я порадовался, что мы успели сжечь разорванные тела, и теперь им не придется видеть то, что осталось от их родителей и близких.

Лишь немногие остались на ногах, большинство уселись на пол и закрыли глаза. Немудрено. Провести столько дней под землей. Такое и здорового мужчину подкосит.

Сингерис все никак не успокаивался, лаял и заглядывал в отверстие колодца. Обычно неподвижный хвост вертелся, словно крылья ветряной мельницы. Неужели там остался ктото еще?

– Ренис! Успокойся! – раздался мелодичный голос из зева колодца. От звука этого голоса пес буквально подпрыгнул и радостно заскулил.

Ну да. Ведь никто не говорил, что хозяином пса обязательно должен был оказаться мужчина. Это я почемуто так решил.

Тем временем обладательница голоса наконецто появилась на свет. Девушка. Не старше шестнадцати. Спутанные золотистые волосы обрамляют миловидное личико с огромными зелеными глазами. Под ними залегли глубокие тени.

Выбравшись из лаза, девушка устало сползла на пол. Пес, словно взбесившись, прыгал вокруг хозяйки и все норовил лизнуть в лицо, девушка вяло отбивалась.

Никто из нас не решился нарушить повисшее молчание. Дети изучали нас, мы, в свою очередь, рассматривали их.

Восемь детей и девушка, которая сама почти ребенок. Девять человек мертвого груза на плечах семи мужчин. Это если считать плечи тощего Стефия.

Обстановку разрядил здоровяк:

– Хочешь кушать? – полуутвердительно спросил он у девчушки, которую все еще держал на руках.

– Хочу, – отозвалась та, – мы два дня ничего не ели. А Аля – уже четыре дня.

– Аля? Это кто? – спросил я, хотя уже знал ответ.

– Это я, – отозвалась девушка. – Но я в порядке. Никто не ожидал, что придется сидеть столько времени. Мы не смогли выбраться самостоятельно – когда все забрались внутрь, мой отец закрыл крышку на замок. Вы пришли вовремя. Иначе мы умерли бы от голода.

– Но зачем? Зачем вас закрыли на замок?

– Магия пауков. Она очень сильна. Мы почувствовали накатившую волну магии. Они звали нас к себе. Хотели, чтобы мы шли на звук их голосов. Пауки. Мы не могли сопротивляться и пошли на зов. Но добрались только до запертой крышки люка. Очень хотелось выйти. Потом магия исчезла, и мы пришли в себя. Обрадовались. Думали, что атака отбита, и ждали, когда вернутся наши родители и освободят нас… но никто так и не пришел, – потухшим голосом закончила Аля.

Это многое объясняло. Вот почему крышка сундука была заперта на мощный замок. Вот почему входная дверь была надежно заблокирована снаружи – даже если дети смогли бы выбраться из подземного убежища, то толстая дверь остановила бы их, а через узкие щели окон не пробраться даже самому маленькому. Взрослые не смогли спасти себя, но успели позаботиться о детях. О части детей. По всей видимости, остальные просто не успели добраться до убежища.

Аля посмотрела на Рикара, потом на меня. Не сумев выдержать этот пронизывающий и полный надежды взгляд, я отвернулся. Что я мог рассказать ей? Про разорванные в клочья тела ее родных на деревенской площади? Про братский погребальный костер? Или про ушедшую в неизвестность колонну рабов? Про полностью вымершую деревню? Я не мог сказать ей ничего. Ничего хорошего.

Все поняв, Аля тихо всхлипнула и закрыла лицо ладонями. По грязным щекам потекли ручейки слез. Следом за ней заплакали и остальные дети. Комната наполнилась детским плачем и всхлипываниями. Дети оплакивали своих родителей. Многие из них еще не знали, что такое смерть, но почувствовали, что папа с мамой больше не придут. Никогда.

Я и Рикар молчали. Пусть поплачут, так будет лучше.

А потом мы отведем их к остальным из нашей группы и все вместе будем думать, как добираться до дома.

И еще я очень хотел задать этой девушке так волновавшие важные вопросы. Слишком многое было для меня непонятным и странным в этой деревне.

* * *

Сказать, что мы удивили остальных разведчиков, это значит не сказать ничего. Чего только стоили их отвисшие челюсти и выпученные глаза, когда они завидели наше приближение.

Быстро оправившись от изумления, мужчины засуетились, и вскоре дети получили немного еды и были уложены спать на расстеленных прямо на земле плащах – зайти внутрь дома ребятишки отказались категорически. Сказывались долгие дни, проведенные под землей.

Убедившись, что все в порядке, я повернулся к сидевшей рядом Але. У меня накопилось много вопросов, и хотя очень не хотелось бередить незажившие раны, я должен получить на них ответы. Хотя бы потому, что у меня самого целое поселение верных мне людей, и я не хочу для них такой страшной участи.

Оставив церемонию знакомства и объяснений на потом, я решил не ходить вокруг да около и рубанул с плеча:

– Извини, что спрашиваю. Но я должен знать. Почему ваше поселение взяли так легко? Я не увидел здесь ни одного трупа шурда или костяного паука, за исключением тех, что мы убили сами. Складывается впечатление, что вы сдались добровольно.

– Мы не были готовы к штурму, – тихо ответила девушка, – все произошло слишком быстро. Началось с сильного хлопка, такой бывает, когда пробка вылетает из бутылки с забродившим вином, только во много раз сильнее. Хлопок был такой сильный, что у некоторых из ушей потекла кровь, они ничего не слышали. Сначала никто не понял, что произошло. Все растерянно вертели головами по сторонам, недоуменно спрашивали друг у друга, что случилось. А потом… потом из дома выскочил мой отец с обезумевшим лицом и с окровавленными руками и закричал: «Люди! Реджер разбил „Хранителя"! Реджер разбил „Хранителя"! Спаси нас, Создатель…»

Вслушиваясь в ее рассказ, я постепенно начинал понимать, что именно здесь произошло:

– Люуддиии! Реджер разбил «Хранителя». Проклятый Реджер разбил «Хранителя». Спаси нас, Создатель! Все к оружию! О, Создатель, «Хранитель» больше не действует. Проклятый Реджер разбил его, – срывающийся голос уже немолодого мужчины разносился на всю деревню, принося ужас в сердца высыпавших на улицу людей.

Постепенно, по мере того как ужасная весть осознавалась растерянными людьми, их тела начинали трепетать от смертной дрожи. Аля почувствовала, как липкий страх заполнил ее тело, впился морозными коготками в мышцы, заставив замереть на месте. «Хранителя» больше нет. Деревня осталась без защиты. Теперь ничто не сможет остановить тварей от нападения.

– Аля! Бегом за мной! – Подскочивший отец схватил ее за руку и буквально поволок за собой по улице.

На ходу он не переставал кричать. Кричал во все горло, срывая голос и рвя голосовые связки:

– Мужчины, к оружию! Скоро будет атака! «Хранитель» больше не защищает нас! Все к оружию!

Они проносились мимо застывших мужчин, растерянно переглядывающихся и никак не могущих решить, что им делать. Женщины самым своим нутром почувствовали опасность, и над деревней поднялось бабское причитание. Молодые матери бестолково метались из стороны в сторону, жалобно окликая своих детей.

Годы благоденствия под защитой «Хранителя» сделали свое черное дело. Никто не оказался готов к такому… Все думали, что «Хранитель» будет защищать их вечно.

– Бегом! Бегом! – подгонял ее отец.

Аля уже догадалась, куда он тащит ее – в арсенал. Все в деревне знали, что в задней комнате арсенала есть хитро замаскированный ход, ведущий в небольшое убежище, вырытое как раз на такой случай.

На этом настоял ее отец. Тогда многие сомневались в его необходимости, утверждая, что с «Хранителем» им нечего бояться шурдов. Но отец умел настоять на своем, и в конце концов сообща дело было сделано и у них появилось убежище. Как отец шутя любил его называть – «Последний Рубеж».

Они промчались сквозь чейто двор, распугивая домашнюю птицу и вздымая сухую пыль. Из дома выскочила растрепанная женщина, прижимая к груди сверток с младенцем, и, перегородив им дорогу, протянула ребенка Але.

– Возьмите малышку. Отнесите в убежище.

Машинально приняв ребенка свободной рукой, Аля помчалась было дальше, но опомнилась и закричала:

– Стой! А ты? Давай с нами. Быстрее.

– Я приду, – уже на бегу ответила женщина, – только старшенького своего найду. Янусика. И сразу к вам.

– Быстрее! – рявкнул отец, и вновь они понеслись к арсеналу. Аля судорожно прижимала к себе голосящего малыша, стараясь не выронить его в этой безумной спешке.

Пробежав еще две улицы, они очутились перед воротами, распахнутыми настежь. В два прыжка преодолев двор, отец с силой рванул на себя дверь и рявкнул:

– Давай! Давай! Быстро внутрь!

Вбежав в дом, Аля пронеслась через первую комнату, не останавливаясь, пробежала оружейную и оказалась в комнате с лазом. Там уже ждало несколько соседских ребятишек, которые усвоили урок и при первых признаках опасности кинулись к убежищу.

Отец распахнул крышку сундука и заторопил их:

– Давайте вниз. Ну же.

Один за другим дети исчезали в темном зеве колодца, самых маленьких спускали на руках. Отец нервничал все больше с каждой минутой. В последнюю очередь в колодец спустилась Аля. Задержавшись на верхних ступеньках она взглянула на отца и со слезами взмолилась:

– Папа. Идем с нами. Пожалуйста.

– Не могу, милая. Мое место там, вместе со всеми мужчинами, – путаясь в словах, торопливо проговорил отец, уже опуская крышку сундука. – Не бойся. Я обязательно вернусь. Обязательно. Крышку я запру на замок. Так эти проклятые пауки не смогут вас подманить. Позаботься о маленьких. Ты у меня уже большая девочка.

Со стуком крышка сундука захлопнулась, погрузив детей в непроницаемую темноту. Было слышно, как отец защелкнул замок, а затем послышались его удаляющиеся шаги.

Они остались в темноте.

– Папа обязательно вернется, – беспрестанно повторяла Аля. – Папа обязательно вернется…

А потом пришла магия. Мощная магическая волна захлестнула деревню, заставив их забыть обо всем, кроме безумного желания вырваться из колодца на поверхность любой ценой и пойти на такой сладкий и манящий зов… Только надежно запертая, окованная железом крышка люка удержала их от этого.

Когда магия исчезла, они принялись ждать. Прошел день, за ним другой. Но никто так и не пришел. Только когда они совсем уже отчаялись, сверху раздались удары по железу, потом крышка распахнулась и незнакомый голос прокричал:

– Есть кто? Не бойтесь. Выбирайтесь. – И этот голос не был голосом ее отца, а это могло значить только лишь то, что он…

Аля замолчала, безучастно уставившись в землю. Сингерис, прижавшись к ее ноге, тихо заскулил, утешая хозяйку.

Я молчал. И тихо ненавидел себя – вместо того чтобы сопереживать человеку, мир которого разрушился в одночасье, я прокручивал в голове рассказ Али, выискивая важные моменты и отсеивая ненужное. Со мной чтото не так. Я похож не на человека, а на… на холодную, расчетливую… Проклятье!

Подходящее слово на секунду всплыло у меня в голове и тут же исчезло в вспышке головной боли. Опять. Пообещав себе, что вплотную займусь состоянием своей головы сразу по возвращении домой, я опять сосредоточился на услышанном от девушки. В правдивости рассказа я не сомневался – то, что деревня была захвачена врасплох и не смогла оказать сопротивления, видно невооруженным глазом – полное отсутствие следов боя, трупов шурдов и пауков.

Здесь произошла четкая и хорошо спланированная операция, разыгранная как по нотам, и рассказ девушки полностью подтверждал это.

Но. Раз за разом я спотыкался на загадочном предмете под названием «Хранитель».

Уже ясно, что это мощный магический артефакт, способный удерживать на расстоянии шурдов и созданных ими тварей. Ясно, что он был уничтожен, после чего шурдам открылась прямая дорога на поселение.

Осталось только узнать, кто такой этот загадочный Реджер и зачем он уничтожил «Хранитель», ну и самое главное – узнать как можно больше про сам артефакт: как поселение получило его, есть ли еще подобные ему.

Взглянув на заплаканное лицо Али, я на секунду замялся и, видя это, она сказала:

– Спрашивай. Я в порядке.

– Что такое «Хранитель», как вы его получили и где он? – выпалил я, обрадовавшись предоставленной возможности.

– «Хранитель»? – недоуменно переспросила девушка, удивленно изогнув бровь. – Вы не знаете, что такое «Хранитель»?

– Нет, мы не знаем, что такое «Хранитель»! – язвительно ответил я. – Мы вообще из леса недавно вышли!

– Извини. – Примиряюще подняла ладони Аля. – Просто я думала, что вы пришли из другого поселения. Такого же, как и наше.

– Ты думала правильно. Мы из поселения Ван Исер в нескольких днях пути отсюда.

– Но… Но ведь все поселения изначально имеют шарзащитник. Иначе в Диких Землях не выжить. У вас нет «Хранителя»?

– Нет… – медленно протянул я. – У нас нет такой штуки. Можешь показать ваш шарзащитник?

– Да, конечно. – Аля легко поднялась на ноги. – Он в нашем доме. Вернее, в том, что от него осталось. Это недалеко отсюда.

Последовав за девушкой, я призывно махнул маячившему неподалеку Рикару и, дождавшись его приближения, шепотом спросил:

– Рикар, во имя Создателя – что такое «Хранитель»? Или шарзащитник?

– Не знаю, господин, – ответил здоровяк. – Не приходилось сталкиваться.

– Ясно, – подытожил я, глядя в спину Али. – Ну, похоже, сейчас столкнемся. Пошли.

И правда, идти пришлось всего ничего. Нужный нам дом располагался по центру деревни, совсем недалеко от площади. Аля остановилась у ничем не примечательного двухэтажного дома и, распахнув калитку, вошла во двор. Мы последовали за ней.

Я вопросительно взглянул на Рикара, тот отрицательно покачал головой. Значит, в этом доме мы еще не успели побывать.

Пройдя в дом, я огляделся. Очень уютно – если это слово можно применить к вымершему навсегда дому. На каждом предмете обстановки чувствуется чуткая женская рука.

– Он наверху, – послышался голосок Али из соседней комнаты, – слева от вас лестница, поднимайтесь по ней. А я пока переоденусь.

Взбежав по деревянной лестнице, я оказался в небольшой комнате, большую часть которой занимал огромный матовый шар из толстого стекла, установленный на простой дощатый помост. У основания помоста лежал, широко раскинув руки, труп мужчины с залитым кровью лицом. За прошедшее время труп раздулся и распространял вокруг себя зловонный запах разложения.

На обильно усыпанном осколками полу валяется молоток с короткой рукояткой. В боку шара зияет уродливая дыра с зазубренными краями. Подойдя поближе, я заметил вплавленные в толстое стекло, выглядевшие сделанными из серебра и золота цепочки, причудливо разбегающиеся в стороны и опять сходящиеся, образуя частую сеть на поверхности шара. Заглянув внутрь, я ничего не обнаружил. Всего лишь пустая оболочка. Не сомневаюсь, что до того, как по нему хорошенько прошлись молотком, шар был заполнен магической энергией до отказа.

Переведя взгляд на труп, я решил, что это и есть тот самый пресловутый Реджер, имя которого так отчаянно выкрикивал отец Али. Как именно он умер, гадать не приходилось – один из углов помоста почернел от запекшейся крови. Похоже, что когото долго и с силой, колотили об этот угол головой, пока не выбили дух.

Этот безумец заслужил свою участь – одним роковым ударом он обрек все поселение на мучительную смерть.

– Рикар, – обратился я к стоящему рядом здоровяку, – не подскажешь, почему нам тоже не дали такой вот шарик?

– Не знаю, господин. Видит Создатель, не знаю.

– Вот и я не знаю.

Больше здесь делать было нечего, и я направился к лестнице. Рикар остался рядом, решив осмотреть труп.

– Аля, – крикнул я в сторону внутренних помещений дома.

– Что? И кстати, как тебя зовут?

– Корис. Корис Ван Исер, – ответил я.

– Мило. А меня зовут Алларисса Ван Ферсис, – произнесла девушка, заходя в комнату.

Ее внешний облик разительно изменился – перепачканное землей светлое свободное платье сменил плотно облегающий фигуру и подчеркивающий тонкую талию кожаный охотничий костюм – коричневая курточка с капюшоном и такого же цвета брюки, заправленные в голенища коротких черных сапог. Золотистые волосы собраны в тугой хвост. На поясе висит внушительных размеров нож.

Спохватившись, что беззастенчиво ее разглядываю, я поднял голову и встретился с бездонным взглядом зеленых глаз.

– Скажи, ведь вы не бросите нас здесь? – спросила Аля.

– Да. То есть нет. Не бросим, – запутался я, чувствуя, что тону в этих глазах.

– Ну и хорошо, – легко ответила девушка, улыбнувшись самыми кончиками губ. – Мне нужно еще пару минут, чтобы собрать коекакие вещи и бумаги отца.

– Да, конечно, у нас полно времени, – брякнул я.

«Идиот! Что я несу? У нас вообще нет времени».

– В смысле пара минут, – поспешно исправил я свою ошибку.

Вспомнив о следах, замеченных охотниками, я на мгновение заколебался, но все же решил рассказать. Она имеет право знать.

– Аля. Ты должна знать. Перед тем как зайти в поселение, мы обнаружили многочисленные следы людей, идущих на север. Их вели шурды со своими сторожевыми псами – костяными пауками. Думаю, что большая часть жителей пережила штурм, а потом их кудато увели.

– То есть они у шурдов в плену? И возможно, мой отец… – задрожавшим голосом переспросила девушка.

– Да. Возможно, что он еще жив.

– Так что же мы стоим?! – вскрикнула Аля. – Надо скорее за ними. Мы еще можем отбить их. Спасти!

– Нет. Прошло слишком много времени, – покачал я головой. – Вчера был сильный дождь, смывший следы, и у них целая неделя форы. Мы не сможем найти их в этих дебрях. К тому же, что могут сделать несколько вымотанных человек против боевого отряда шурдов? Я ничем не могу помочь им. Извини.

– Ты просто боишься! Трус! – плача, выкрикнула Алларисса. – Их еще можно спасти!

– Пойми, я очень хочу помочь этим людям, но что мы можем? – ответил я, не показывая, насколько сильно меня задели ее слова.

– Трус! Ты просто боишься потерять свою жизнь! – Она продолжала кричать, не слушая мои увещевания.

– Хватит! – не выдержал я. – Кто ты такая, чтобы обвинять меня? Если бы не мы, то вы сгнили бы заживо в своем подземелье! Говорю один раз. Завтра с утра мы уходим. Уходим домой и забираем с собой детей. Хочешь – присоединяйся к нам, не захочешь – силком не держу. Решать тебе.

Я направился к выходу и, пройдя мимо прибежавшего на крики Рикара, пнув дверь, вышел во двор. С трудом удержавшись, чтобы с треском не хлопнуть дверью, я, бормоча под нос проклятья, пошел куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

Глупая девчонка! Что она знает обо мне? Проклятье! Человеческая память так коротка, что она уже забыла, кому обязана своей жизнью, и готова послать всех нас на верную смерть, лишь бы спасти своего горячо любимого папочку. Я обменял двух преданных мне воинов на толпу детишек и вздорную стерву в придачу. Никак не равный обмен. Дровин был трижды прав, когда отговаривал меня от этого путешествия в никуда. Теперь вместо крайне необходимых нам для выживания вещей мы потащим на себе детей. Лишние рты в преддверии зимы.

За этими мыслями я и не заметил, что уже пролетел несколько узких улочек, причем не приблизился к площади, а наоборот, удалился от нее и попал в незнакомую мне часть деревни. Не хватало еще заблудиться в не такой уж и большой деревушке! Выругавшись, я немного постоял, стараясь успокоиться. Раньше я не замечал за собой такой несдержанности. Наверно, сказывается напряжение последних дней. Ладно, пора возвращаться.

Растерянно покрутившись на месте, я с грехом пополам определил направление и, чертыхаясь, двинулся в ту сторону. Не успев сделать и пары шагов, я с облегчением увидел приближающуюся ко мне фигуру. Рикар. Заботливая нянька и надежный товарищ кинулся искать своего подопечного и ведь отыскал же. Настроение резко улучшилось. Всетаки у меня есть те, на кого я могу полностью положиться и кто никогда не предаст меня и не скажет ничего худого. Улыбнувшись этой мысли, я помахал Рикару рукой и весело крикнул:

– Видишь, я без тебя и шагу сделать не могу. Даже здесь умудрился заблудиться. Что бы я без тебя делал.

Приближающийся быстрым шагом Рикар никак не отреагировал на мою шутку. Обычно широко расправленные плечи понуро опущены, в глазах плещется напряженность, смешанная с непонятной тоской. Улыбку с моего лица как ветром сдуло. Создатель. Неужели снова шурды?

Встревоженный, я уже открыл было рот, чтобы спросить, что случилось, но не успел этого сделать – Рикар одним мягким движением приблизился ко мне вплотную и сквозь сжатые зубы выдохнул:

– Прости меня, господин.

Молниеносным движением руки выхватив из перевязи топор, здоровяк поднял его над головой и обрушил на мою голову. Последнее, что я увидел, это широкое лезвие, стремительно опускающееся на меня, после чего глаза инстинктивно зажмурились. Тело одеревенело в ожидании удара. Секунда. Другая. Я с удивлением понял, что все еще жив.

Осторожно приоткрыв глаза, я увидел застывшее в одном пальце от моего лица лезвие топора. Тело само сделало шаг назад, я с шумом выдохнул, чувствуя, как дрожат колени. В голове мелькали несвязные обрывки мыслей и эмоций.

Еще не придя в себя от потрясения, перевел блуждающий взгляд на Рикара, все еще удерживающего топор перед собой и застывшего в этой нелепой позе, словно его парализовало прямо в момент удара. Будто этого и дожидаясь, Рикар накренился, словно подрубленное дерево, и, не проронив ни слова, рухнул навзничь, так и не отпустив топор. Все его тело вздрогнуло и тут же забилось в конвульсиях. Я мог поклясться, что слышу, как хрустят его суставы, выворачиваемые судорогами. Голова со стуком билась о землю, изо рта стекала кровавая пена, глаза закатились.

Во имя Создателя, он же умирает прямо у меня на глазах!

Мгновенно придя в себя, я кинулся к нему, обхватив за плечи, попытался сдержать ломающие его конвульсии, но куда там – меня отбросило в сторону, словно котенка.

– Рикар! Рикар, что с тобой? – наклонившись над ним, бешено закричал я. – Рикар!

– Гггосссппподдинн, пппроссститтте ммення… – с хрипом выдохнул здоровяк.

– Рикар! Что с тобой? Яд? Магия? – затараторил я, с ужасом заметив, что конвульсии стали еще сильнее.

– Гггосссппподдинн, пппросссти… – опять начал он.

– Лучше скажи, что с тобой! – вне себя заорал я ему в лицо.

– Гггосссппподдинн, пппрросс… – сведенные губы с трудом выдавливали из себя все те же слова.

– Господин! Господин, простите его! Простите! – издалека послышался вопль.

Вскинув голову, я увидел мчащегося ко мне огромными прыжками Литаса. За ним бежали остальные.

– Простите его, господин! Простите!

– Что? Что с ним? – ничего не понимая, заорал я в ответ, с трудом удерживая мотающуюся голову здоровяка в ладонях.

– Клятва крови! Простите его, или он сейчас умрет.

О, Создатель!

– Рикар! Рикар, я прощаю тебя. Прощаю тебя! – склонившись к его уху, выкрикнул я. – Ты слышишь?! Я тебя прощаю!

Стоило мне это произнести, и конвульсии мгновенно прекратились, тело здоровяка обмякло, я с огромным облегчением услышал его хриплое дыхание. Жив! Обессиленно опустившись на землю, я дрожащими пальцами нащупал на поясе флягу с водой, сделал несколько судорожных глотков. Поочередно прошелся глазами по лицам обступивших меня людей и, остановив взгляд на смущенно переминающемся Литасе, спросил:

– Ну и кто мне объяснит, что здесь произошло?

Литас переглянулся с остальными и, решившись, ответил:

– Это мы его уговорили, господин, – кивнул он на неподвижно лежащего здоровяка. – Не вините его…

– Кажется, ты меня не понял, – резко перебил я его. – Я не спрашивал, кто виноват. Я спросил, что это было. Итак? С чего бы это человек, которому я верю и доверяю как себе, вдруг пытается меня убить, а потом просит прощения?

– Мы думали, что вы… что вы – это не вы… вот и решили проверить, – выдавил Литас. – Вы стали совсем другим, господин. Словно подменили.

– Другим?

– Большинство из нас знает вас с пеленок. При нас вы сделали первый шаг, первый взмах мечом, выпили первый кубок вина, первый раз убили… Но сейчас вы совсем другой, господин. Даже Рикар не узнает вас, а ведь он не отходит от вас ни на шаг вот уже двадцать лет.

– И что во мне не так?

– Все. Все не так. Другой взгляд, походка, послушать, как вы разговариваете, так я таких мудреных слов и не слыхивал никогда. Раньшето вы и двух слов связать не могли. А теперь рядом с вами и отец Флатис теряется.

– Ага, чего только словечко «сталагмит» стоит. Это же надо было так каменную сосульку обозвать. Язык сломаешь, пока выговоришь. И мечом как дубиной машешь, – прохрипел с земли Рикар, пытаясь приподняться. – Словно никогда в руках не держал. А ведь старый барон на учителя фехтования не поскупился, самого лучшего нанял. Да и сам с тобой немало времени проводил, хитрости разные показывал.

– Но я же все забыл, – возразил я, лихорадочно припоминая вчерашний бой. А ведь и точно, я просто колошматил мечом почти наугад и, кажется, пару раз во время удара закрывал глаза. Создатель, как же я выжил? Хотя в обоих схватках у меня были союзники – сначала одного паука взял на себя сингерис, а в другом бою сильно подсобил Стефий. Если бы не они, то все могло бы повернуться совсем иначе.

– Ходить, ложкой пользоваться и разговаривать не забыл, а вот оружием пользоваться разучился? Даже замок с сундука сбить не сумел. Вот мы и подумали…

– Что подумали?

– Что и не вы это, а тварь какая обличье ваше приняла и голову нам морочит.

– Ясно. И поэтому вы решили меня убить? За мудреные словечки? Или изза того, что мечом пользоваться разучился?

– Нет. Нет, господин, – испугался Литас. – Просто проверить, что вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. Ведь клятва крови не позволит причинить нам вред истинному потомку Ресара Удачливого. Вот и проверили, – развел он руками, – вы уж не гневайтесь, господин. В Диких Землях и собственной тени бояться начинаешь. Прощения просим, господин.

– Ну и как? Убедились? – ласково спросил я, с трудом удерживая улыбку на лице, хотя чувствовал, как к голове приливает волна бешенства – только сейчас я в полной мере осознал, что меня пытались убить те, кому я безоговорочно доверял.

В ответ раздался нестройный хор виноватых голосов.

– Да, господин.

– Убедились, господин.

– Простите нас, господин.

– А ты убедился? – еще ласковей осведомился я у Рикара. – Или еще раз хочешь попробовать? Дать топорик?

– Убедился, господин. На собственной шкуре, – пробубнил здоровяк, избегая встречаться со мной взглядом. – Я вообще был против этой затеи. Что я, живого человека от нечисти не отличу? Простите, господин.

– Хорошо. А теперь я хочу показать вам слабые места в вашем замысле. Первое – меня лечил священник. Какая темная тварь может это выдержать? А? Идем дальше – не далее чем несколько дней назад я спас ваши жизни, чего не стал бы делать, будь я перевертышем. Припоминаете?

– Припоминаем, господин, – ответил за всех Литас, понурив голову. – Не подумали.

Глубоко вздохнув, я продолжил:

– А теперь слушайте меня. Сейчас подбираете с земли вот это, – я ткнул пальцем в здоровяка, – и несете на площадь. До наступления ночи делаете три волокуши, да попрочнее, чтобы всю дорогу назад выдержали. Выступаем завтра с утра. С собой забираем детей и сколько сможем из оружия и инструментов. Выполняйте. Да! Чуть не забыл. Ты, Рикар, держись от меня подальше. Видеть твою морду не хочу. То же самое касается и той рыжей стервы Ван Ферсис – так ей и передайте. Не послушается – прибью! Поняли? Так, чего стоите?

Отвернувшись, я медленно пошел по узкой деревенской улочке. Злость все никак не проходила и туманила мысли, но, несмотря на это, мне надо было о многом подумать. Мои люди – я все еще считал их своими, – убедившись, что клятва крови действует, успокоились на этом. Но не я.

Единственное, в чем я сейчас был уверен, так это в том, что я не Корис Ван Исер. И никогда им не был. Слишком много указывает на это.

Тогда возникает закономерный вопрос: а кто я, собственно, такой?

И почему меня все принимают за настоящего барона?

С другой стороны, если я не Корис, то тогда почему сработала магия крови?

Поразмышлять на эту тему мне не удалось – головная боль стала просто невыносимой, казалось, что череп сейчас расколется на части. Пришлось оставить это до лучших времен. Бездумно постояв, я неохотно развернулся и поплелся в сторону площади.

Мы и так слишком сильно задержались здесь, пора бы и честь знать. Да и в Подкове нас уже заждались – как бы не надумали снарядить поисковую экспедицию. Следует поторопиться.

Не знаю почему, но то и дело у меня перед глазами всплывал образ рассерженной Али с ее огромными зелеными глазищами, мечущими молнии. Неужели ее брошенные сгоряча слова так сильно задели меня?

Гдето на границе…

Кажущаяся бесконечной каменная стена растянулась на лиги, следуя с юга на северовосток и надежно отсекая территорию Диких Земель. Через каждые двадцать лиг находились пограничные форпосты, которые за прошедшее время разрослись в настоящие поселения, а то и городища.

Уже под вечер, когда солнце коснулось верхушек деревьев, в небольшой пограничный городок въехали несколько закутанных в черные плащи всадников. Они не стали искать трактир, чтобы промочить пересохшее горло, напротив – никто из них не спешился. Да и лошади не казались уставшими от долгого перехода.

Грохоча копытами по булыжной мостовой, они промчались сквозь город галопом, не сдерживая лошадей и не обращая внимания на оказавшихся на их пути людей, едва успевших отскочить в сторону, чтобы не оказаться под копытами.

Выехав из массивной арки ворот, отряд остановился. Сразу за воротами выложенная камнями дорога заканчивалась, переходя в узкую грунтовую одноколейку, заросшую высокой травой, – здесь начинались Дикие Земли.

Откинув капюшон плаща на спину, старик достал из седельной сумки пылающий красным шар и некоторое время внимательно вглядывался в плывущие в нем огненные сполохи. Удовлетворенно хмыкнув, он спрятал шар обратно и пришпорил лошадь, направив ее точно на запад. Остальные слитной группой последовали за ним. Порывы ветра раздували полы черных плащей, взметая их высоко в воздух, и в сгущающихся сумерках казалось, что летит стая воронов, учуявших запах смерти.

Глава девятая

Путь к дому

И снова со всех сторон нас окружает бесконечный и величественный лес. Окажись я здесь в другой момент, то, возможно, восхитился бы его первозданной красотой. Сейчас же мне было не до этого – кожаная упряжь волокуши невыносимо резала усталые плечи, с распаренного лица градом катился пот, заливая глаза. Вот уже как полдня я смотрел только под ноги, лишь изредка вскидывая голову, чтобы убедиться, что не сбился с пути, и снова утыкался взглядом в пожухлую траву.

Я вымотался настолько сильно, что, наткнись мы сейчас на шурдов, меня хватит не больше чем на пару взмахов мечом. Остальные чувствовали себя не лучше – вот уже третий день мы упорно двигались к дому, таща за собой тяжело нагруженные волокуши.

Одну из волокуш заняли самые маленькие из детей, те, что постарше, шли самостоятельно и даже пытались помочь в меру своих силенок, когда волокуша застревала в переплетении сучьев.

Оставшиеся две волокуши мы заполнили тщательно отобранными вещами. Большей частью это были инструменты, лучшее оружие, наконечники стрел и доспехи. От всего остального пришлось отказаться, хотя охотники успели натаскать на площадь огромную кучу добра, большую часть которого мы были не в состоянии унести. Пришлось устроить строжайший отбор. Каждый предмет тщательно осматривался, оценивались его состояние, нужность и необходимость, и только после этого он допускался на волокушу.

Как всегда, не обошлось без мелких происшествий – так, например, Стефий решил, что полсотни ножей ни к чему, хватит и десятка, и преспокойно выкинул из волокуши почти всю коллекцию ножей, что Литас так тщательно собирал, заменив их кипой потрепанных фолиантов. Обнаружившего это чудовищное святотатство Литаса едва не хватил удар, а Стефий теперь благоразумно не подходил к старшему охотнику ближе, чем на десять шагов, и изредка почесывал безобразно распухшее ухо. Сжалившись над несчастным, я наказал ему отобрать несколько самых интересных и не особенно толстых книг – зимой большую часть времени нам придется сидеть взаперти, лишь изредка высовывая нос на улицу, и чтение было бы неплохим способом скоротать досуг. Стефий послушался меня лишь отчасти – на волокуше оказались самые массивные книги, а остальные перекочевали в заплечный мешок паренька, и теперь он еле переставлял ноги, но избавляться от тяжелого груза решительно отказывался.

Остальные вещи, которые мы уже не могли прихватить с собой, было решено припрятать до лучших времен. Кто знает, возможно, нам еще удастся вернуться сюда. С выбором для схрона решили не мудрить и просто перенесли все в ближайший дом – позариться на имущество было некому: шурдов интересовали только сами люди, причем большей частью с гастрономической стороны и как сырье для создания своих чудовищных пауков.

Мародеров здесь не существовало – если не считать за таковых нас самих. В общем, единственной причиной, по которой я распорядился убрать все внутрь дома, было желание защитить вещи, которые я уже считал своими, от непогоды. Закончив с переноской, мы просто наглухо закрыли ставни да прикрыли дверь. Литас загнал толстую щепку в щель между ней и косяком, чтобы ее не распахнуло ветром, и на этом с обустройством хранилища мы закончили. На затею сжечь деревню дотла я махнул рукой.

Атмосфера мертвой деревни начинала ощутимо давить, в воздухе словно витала эманация смерти, и мы торопились как можно скорее закончить все приготовления и наконецто покинуть это негостеприимное место.

С первыми робкими лучами солнца, осветившими подернутую утренним туманом землю, мы вышли за ворота деревни и устремились вперед. Волокуши оставляли за собой глубокий отчетливый след, но с этим я уже ничего не мог поделать. Оставалась лишь надежда на льющие все чаще и сильнее дожди, могущие смыть все следы без остатка. Я очень не хотел показывать шурдам, где находится наш дом, но пройти по двум отчетливым колеями на влажной земле не смог бы только слепой.

– Меняемся, – негромко сказал Литас.

Вовремя. Я окончательно выдохся.

С облегченным вздохом сбросив кожаный ремень с натертых до крови плеч, я отошел в сторону и присел на толстое корневище, выпирающее из земли, – при каждой смене мы на несколько сладостных минут останавливались, переводили дух и проверяли детей, которые на удивление хорошо переносили тяготы путешествия. Опасения вызывала лишь годовалая малышка, неохотно евшая приготовленную Алей смесь из круп и ягод. Но с этим уже поделать было нечего, и девушка почти насильно вливала младенцу питательную кашицу.

По моим расчетам, до Подковы осталось еще два дня пути.

– Двинулись, – вновь скомандовал Литас.

Несколько минут прошли, и пора двигаться дальше.

С кряхтением я поднялся на ноги и принял от сменившего меня охотника тяжелый заплечный мешок, набитый продовольствием и хозяйственными мелочами – швейными иголками, наперстками, в общем, всем тем, что мы не могли сделать самостоятельно. Зима стремительно приближалась, и требовалась теплая одежда, да и старая уже основательно поизносилась. Женщины, конечно, своевременно латали прорехи и ставили заплаты, но иголки постоянно ломались и гнулись, что и немудрено, когда работаешь с толстой невыделанной кожей. Вообще я уже понял, что в Диких Землях железные изделия во много раз ценнее, чем бесполезное золото. Хотя бы потому, что мы не можем восполнить их потерю.

Даже в покинутой нами деревне мы обнаружили не полноценную кузницу, а скорее мастерскую по починке вышедших из строя вещей, и только. Выковать чтонибудь новое они были не в состоянии изза банального отсутствия железа – да и я както не заметил поблизости шахт и рудников, готовых снабдить железом. Ближайшее место, где можно им разжиться, – пограничные форпосты, но до них идти и идти. Опятьтаки бесплатно не дадут, а обменять или купить не на что.

Волокуши тронулись с места, и я последовал за ними. Уставшее от долгих переходов тело требовало отдыха и пищи, но я был благодарен этому чувству – выматывающая нагрузка помогла мне успокоиться и привести мысли в порядок. Этому немало поспособствовало и то, что я избегал общения с кем бы то ни было, и последние три дня угрюмо молчал, отделываясь короткими словами и кивками.

Рикар опасался приближаться, лишь издалека пытливо вглядывался мне в лицо, пытаясь определить, прошел ли мой гнев. На него я был понастоящему зол – все не мог забыть, как сверкающий в лучах заходящего солнца топор опускается на мою голову. Принять меня за перевертыша! Тогда и выхаживать меня не стоило!

Девчонка, которая так гордо величала себя Аллариссой Ван Ферсис, всетаки пошла с нами – как будто у нее был другой выбор, – но усиленно делала вид, что не замечает меня, хотя с другими приветливо общалась, возилась с детьми, кормила малышку и кашеварила на ночных стоянках. Плевать. Не сильното и хотелось с ней общаться.

Таким образом, впервые за все время я оказался предоставлен сам себе, и у меня было много времени, чтобы разобраться с накопившимися догадками и предположениями.

Первое место в моих мыслях занимал следующий вопрос: «Кто я такой?»

Кем я не являлся, так это задиристым и туповатым сынком амбициозного мелкого барона из рода Ван Исер. Слишком уж сильно нынешний Корис отличался от Кориса бывшего. Но осознание этого факта никак не приблизило меня к разгадке происходящего со мной и вокруг меня.

Увы, ответа на столь важный вопрос я не находил – проклятая головная боль мгновенно сжимала мою голову в стальных тисках, стоило мне сосредоточиться на воспоминаниях прошлого. Попробовав перетерпеть боль, уже через несколько секунд я почувствовал, что стремительно теряю сознание. Проклятье. Пришлось оставить бесполезные попытки, не приносящие ничего, кроме ослепительной боли и слабости, и вплотную заняться еще одной проблемой, от которой доносился гнилой запашок предательства и злого умысла.

Днем за днем я, словно разбитую вазу, заново собирал по кусочкам забытое мной недавнее прошлое и все отчетливее понимал, что наш столь скудно снаряженный отряд вынужденных поселенцев изначально был обречен на гибель. Даже то, что нам удалось благополучно достигнуть цели путешествия, нельзя было назвать иначе, как благоволением Создателя, убравшего с нашего пути костяных пауков и их хозяев шурдов. Окончательно я утвердился в своих подозрениях, увидев содержимое закромов погибшей деревни – великолепное оружие, доспехи, обилие скота и прочей живности, мощный защитный артефакт, под завязку наполненный магией… и это еще далеко не все из того, что нам удалось увидеть.

Тот, кто снаряжал род Ван Ферсиса, золота не пожалел. В нашем случае все наоборот – Рикар както упоминал о королевской подачке, тощем мешочке с деньгами, которые я благополучно прокутил в один вечер в сомнительном кабаке – сомневаюсь, что внутри кошелька звенело золото, в лучшем случае серебро. Отсюда следовал простой вывод, что в нашем благополучии никто заинтересован не был, скорее наоборот, нам желали скорейшей смерти. А если быть совсем точным – было сделано все возможное, чтобы поскорее отправить Кориса Ван Исер на тот свет, не вызвав при этом подозрения – дескать, сгинул в Диких Землях, что в этом удивительногото, погиб во славу короны, как настоящий герой, а злого умысла здесь и в помине не было.

Не требовалось ломать голову и над тем, кому это могло понадобиться – король не мог оставить безнаказанным убийцу своего отпрыска. Отправить меня прямиком на эшафот он побоялся – в людской памяти еще не стерлось имя рода Ван Исер, помогшего удержать королю зад на троне, – и отомстил мне подругому, послав на верную смерть, заодно избавившись от слишком преданных мне наемников. Изящно проделано, ничего не скажешь.

В очередной раз я проклял свою поспешность, ведь чувствовало мое сердце, что не надо отправлять Вестник. Теперь «там» уже знают, что личный враг короны выжил, и остается лишь догадываться, что они замышляют. Со старого короля станется послать по моему следу отряд истребителей, подкрепив его парочкой боевых магов. Хотя… нет, король предпочтет подождать, давая Диким Землям шанс разобраться со мной.

Еще одной темной лошадкой был отец Флатис. Изначально я принял его за фанатика веры, но теперь начинал в этом крепко сомневаться. Хлипкий с виду дедуля за несколько недель сумел обучить Стефия не только безобидным молитвам, но и паре эффективных заклинаний против нежити. Священник был вездесущ, ни мгновения не сидел на месте – я постоянно замечал его в самых различных местах поселения: тут он благословляет пищу, вот он уже на кромке стены внимательно вглядывается в глубь ущелья, а еще через час уже занимается со Стефием. И так изо дня в день. Откуда только силы берутся. Помимо этого, он великолепно разбирается в лечебных травах, умело врачует раны и переломы. Не удивлюсь, если он и с оружием накоротке.

Такой человек – просто предел мечтаний любого поселения, а это никак не вписывается в собранную мной мозаику событий. Зачем церкви Создателя отправлять со смертниками священника? В том, что это сделала именно Церковь, я не сомневался – ни один правитель не властен над всемогущей Церковью. Она всегда стояла обособленно, не вмешиваясь в мирские дела и не позволяя совать нос в свои. И тут вдруг отсылает в Дикие Земли священника. Зачем? Думаю, пришло время побеседовать со святым отцом на пару интересных тем. Руки я, конечно, выкручивать не стану, но ответить ему придется. Я хочу быть уверен, что отец Флатис на моей стороне.

И самое интересное – в покинутой нами деревне церкви не было и в помине. Не то чтобы я специально ее разыскивал. Меня уведомил об этом неугомонный Стефий, облазивший все поселение и побывавший в каждом дворе. Церкви не было. Не успели построить? Или не захотели? Чтото случилось с их священником? В полезности святой силы Создателя я уже успел убедиться и сильно сомневался, что поселяне по своей воле отказались от его защиты.

Меня разбирало любопытство, но выудить сведения было не у кого. Не детей же расспрашивать, а с Аллариссой я, по понятным причинам, не общался. Кстати, а вот и она, с решительным выражением на лице направляется прямиком ко мне. Помяни беса…

Рикар вовремя заметил ее маневр и успел перехватить девушку за несколько шагов от меня. Ласково, но твердо приобнял ее за плечи и отвел в сторону, чтото говоря на ухо. Правильно. Разговаривать с этой неблагодарной девчонкой я не желал. Равно как и с Рикаром. Хотя мне не хватало общения с ним и его здравых советов.

Только сейчас я постепенно начинал осознавать, насколько сильно я устал за прошедшие несколько недель. Каждый день приносил новые загадки и проблемы, которые приходилось решать. Я начинал сомневаться в своих силах. Как я могу вести за собой людей, если не могу разобраться даже в себе?

Вздохнув, я поправил лямки заплечного мешка и прибавил шагу. Было приятно чувствовать его тяжесть – в нем находились столь необходимые нам для выживания вещи. Они очень пригодятся – при условии, что удастся добраться до дома. Дом… Наш новый дом.

Наверно, люди из поселения Ван Ферсис тоже называли его домом. А потом пришли шурды и за несколько часов превратили деревню в могильник, наполненный смрадом разложения. Несмотря на то что поселение было защищено чарами «Хранителя», шурдам удалось захватить его. Блестяще и молниеносно проведенная операция. Еще одно словечко, выплывшее из моей памяти. Операция. Именно о таких заумных словечках говорил здоровяк. Словечки, которые я никогда не использовал до той роковой встречи с кабаном. Откуда все это? Почувствовав первые отголоски головной боли, я предпочел вернуться к произошедшей в поселении Ван Ферсис трагедии.

Я уже примерно восстановил цепочку событий и мысленно поразился четкой организации и продуманности действий шурдов. Шаг первый – один из жителей деревни вдруг хватает тяжелый молоток, идет прямиком к «Хранителю» и проделывает в нем немалую дырку, высвободив магическую энергию. Защита уничтожена. Уверен, что этот безумец незадолго до этого покидал поселение и выходил за периметр действия артефакта, где и попал в лапы к шурдам, хорошенько поработавшими с его головой.

Шаг второй – не теряя ни секунды, отряд шурдов, не скрываясь, заходит в деревню и обрабатывает ее массированной магией костяных пауков, заставляя жителей собраться на деревенской площади. Беззащитных людей осматривают, отбирают самых молодых и сильных, остальных отдают на расправу паукам.

Шаг третий – отряд шурдов покидает поселение, уводя с собой пленных. В деревне остается небольшая группа на случай, если ктото из жителей отсутствовал в момент атаки. Несколько свеженьких пауков отправляется на разведку окрестностей – парочка таких и наткнулась на нас той злополучной ночью и стоила мне двух людей. Спустя еще день к мертвому поселению выходим мы и расправляемся с оставленной группой. Занавес.

Кто бы ни управлял действиями нежити, он прирожденный лидер и очень умен – хотелось верить, что это только мои фантазии, но я старался готовиться к худшему. Например, к тому, что рано или поздно, разведчики шурдов обнаружат наше поселение и приведут за собой основные силы. И жизненно необходимо, чтобы к тому времени мы были готовы выдержать осаду. И если у шурдов есть грамотный военачальник, то наше положение сильно осложнится: одно дело – противостоять натиску почти животных и совсем другое, когда они управляются твердой рукой.

Тряхнув головой, я избавился от запутавшихся в волосах веточек и обрывков паутины, заодно отгоняя мрачные мысли. Будем надеяться на лучшее. Кто сказал, что шурды вообще смогут обнаружить наш форт?

Остановившись, я обвел внимательным взглядом медленно тянущуюся цепочку людей, согнувшихся под тяжестью ноши, и убедился, что все в порядке. Хотя нет – не видно Стефия. Повернувшись к Литасу, я вопросительно поднял бровь, и понявший меня без слов старший охотник коротко кивнул мне за спину. Обернувшись, я обнаружился пропажу – Стефий осторожно выкапывал небольшое растение с темными узкими листьями. Неугомонный.

– Вот ведь неугомонный, – словно вторя моим мыслям, произнес Литас. – Откуда только силы берутся.

– И не говори, – ответил я, наблюдая, как Стефий бережно заворачивает растение в обрывок холщовой тряпки.

– Господин, – замялся старший охотник, нервно теребя рукоятку ножа, торчащую изза пояса. – Простили бы вы Рикара. Он за эти три дня просто извелся весь. Места себе не находит.

– Уже простил, – съязвил я. – Не помнишь? Так и сказал: «Рикар, я прощаю тебя».

– Как знаете, господин, – потухшим голосом ответил Литас и развернулся в сторону медленно тянущихся волокуш.

– Подожди, – остановил я его и, вздохнув, добавил: – Скажи, что я больше не сержусь.

Радостно кивнув, Литас поспешил к голове колонны, где мелькала широкая спина здоровяка. Понес радостную весть. Усмехнувшись, я в сотый раз поправил лямки тяжелого мешка и пошагал вслед за отрядом. До вечера нам предстояло пройти еще несколько лиг.

Когда сгущающиеся с каждой минутой сумерки сделали невозможным дальнейшее продвижение, остановились на ночлег. Еще один день, и мы наконецто доберемся до Подковы.

Небольшая поляна, поросшая невысокой травой, подошла для этого как нельзя лучше. Вскоре запылал высокий костер, над которым водрузили несколько почерневших от гари котелков – горячий, восстанавливающий силы травяной отвар по рецепту отца Флатиса.

Литас накромсал крупными ломтями копченое мясо и сыр, разломал на части несколько лепешек, и на этом подготовка к ужину завершилась. Съев свою долю и запив все кружкой отвара, я почувствовал, что глаза начинают слипаться и меня неудержимо клонит в сон. Не став снимать доспехов, я просто ослабил их шнуровку и снял пояс с оружием, расстелил на траве плащ и с облегчением лег. Услышав за спиной легкий шорох, я даже не удосужился повернуть голову – и так все ясно: здоровяк устраивался на ночлег на привычном для него месте неподалеку от меня.

Подбежавший сингерис с шумом обнюхал мое лицо, убедившись, что все в порядке, на прощанье ткнул меня носом и, помахивая хвостом, потрусил к хозяйке, устроившейся в десятке шагов от нас под раскидистыми лапами огромной ели.

Пес словно сказал: «Извини, брат, сам понимаешь…»

Усмехнувшись этой мысли, я закрыл глаза и провалился в темную бездну сна.

* * *

Последний день изматывающего путешествия. Еще до полудня, мы добрались до кромки леса и вышли из влажного сумрака на залитое ослепительным светом плоскогорье, посреди которого величественно возвышалась Подкова. Мы уже различали очертания скалы, ставшей для нас новым домом и убежищем в этих проклятых Создателем землях.

Теперь уже не приходилось петлять, как в лесу, выискивая достаточное пространство между стволами деревьев, чтобы смогла пройти волокуша, – места между вальяжно раскинувшимися пологими холмами хватало с избытком. Скорость продвижения отряда изрядно увеличилась, что не могло не радовать.

Обрадованный примирением здоровяк теперь постоянно находился поблизости, что позволило мне высказать ему все умозаключения и выводы о недавно произошедших событиях: мне требовалась трезвая оценка со стороны бывалого человека, и тут лучше, чем Рикар, мне никто помочь не мог. Внимательно выслушав меня, он согласился, что без влияния старого короля дело не обошлось, ну да и Темный с ним, дело прошлое, а вот насчет шурдов заметил:

– Не знаю, господин, – задумчиво протянул Рикар. – Я шурдов за свою жизнь наемника повидал достаточно. На границе всегда неспокойно. Что ни день, то стычка. Но мы справлялись малой кровью – бойцы из них никудышные, больше на тварей своих полагаются. Знаю, что смерти они не боятся, но и напропалую не рискуют. Но все както… – здоровяк замялся, подбирая нужные слова, – глупо, что ли. Бессмысленно. Бесцельно. Убийство ради убийства. И до этого времени я ни разу не слыхал, чтобы шурды захватывали людей. Ни разу. А здесь, почитай, все население увели с собой. Убили только тех, кто заведомо не осилит тяжелый переход.

– Кто ими управляет? Шаманы?

– Возможно, господин. По границе слухов много ходит. А где правда, никто не знает. Пару раз поводырей видел издали, но они осторожные, зря не рискуют, то, что мы их в поселении врасплох застали, только на удачу списать можно. С шаманами не сталкивался, так оно, наверно, и к лучшему – иначе сейчас и не разговаривали бы.

– Ясно, – огорченно буркнул я. – Про сгархов что знаешь? Помнишь, тот шурд перед смертью все пугал нас ими? Мол, как они проснутся, так и конец вам страшный придет.

Здоровяк зябко передернул плечами и ответил:

– Те еще твари, господин. Выходят на охоту с первым снегом. Помню, однажды нас по тревоге спешно подняли и погнали на помощь к соседнему городку. Грешно так говорить, конечно, но, к нашему счастью, мы опоздали. Господин, я много чего успел повидать в этой жизни, ко всему привык, но того, что увидел там, до смерти не забуду. Месиво из мяса, снега и грязи. Из населения не уцелел никто. И повсюду – глубокие отпечатки огромных когтистых лап. Старый барон как увидел все это дело, так и говорит мне: «Пора нам уходить от границы, старина. Иначе весь отряд положим». И тут не прошло и пары недель, как в Империи начался мятеж дворян. Лучшего повода было не найти, а командир наш – отец ваш покойный – умел быстро принимать решения. Собрались мы и рванули на соединение с войском короля. Так вот и закончилась моя служба на границе, – подытожил Рикар, взглянул по сторонам и, чертыхнувшись, прикрикнул: – А ну не растягивайтесь там, подтянулись живо!

Вымотанные люди не торопились исполнять приказ, и здоровяк поспешил к отстающей волокуше, яростно размахивая руками.

– Мдааа… – машинально протянул я, смотря в спину удаляющегося Рикара. – Чем дальше в лес, тем больше дров.

– Дров? Каких еще дров? И вообще мы давно уже из леса вышли!

Даже не смотря в сторону, откуда раздался звонкий голосок, я уже знал, кого там увижу. Я нехотя повернул голову на источник звука. Так и есть. Баронесса Алларисса Ван Ферсис собственной персоной. Не выдержалатаки.

– Какие еще дрова? – повторила Аля.

– Это присловье такое, – неохотно ответил я. – Имелось ввиду, что чем больше я узнаю, тем больше проблем возникает.

– Да? Странно. Никогда не слышала такой поговорки. Надо будет запомнить.

– А я вообще много странных словечек знаю, – буркнул я. – Ты чтото хотела? Или так просто, мимо проходила и уже уходишь?

– Какой ты грубый! – сверкнула глазами Аля. – Невыносимый! Не зря на тебя даже собственные люди с топорами кидаются!

Резко развернувшись в конец отряда, я рявкнул:

– Рикар! Я что сказал насчет рыжих и насчет того, чтобы не подпускать их ко мне ближе, чем на десять шагов?

– Больно надо! Я и сама уйду! Вот. – Алларисса бросила на землю небольшую тубу для бумаг. – Может пригодиться. Тут бумаги отца и карта Диких Земель.

Гордо вскинув голову, девушка отвернулась и, фыркнув, направилась было к волокуше с детьми, но не выдержала и добавила:

– И я не рыжая! Грубиян!

Растерявшись от такого напора, в первый момент я не нашелся, что ответить, а потом было уже слишком поздно. Не орать же во все горло. Поле боя осталось за девушкой.

Обозлившись, я собрался уже поддать ногой оставленный футляр с бумагами, но меня остановил голос Рикара:

– Нечего сказать, господин. Умеете вы ладить с людьми. Сразу общий язык находите. – Как всегда незнамо откуда появившийся здоровяк, закряхтев, нагнулся и подобрал с земли тубу. Бережно отряхнул пыль, вручил тубу мне и удалился. Я остался в гордом одиночестве.

Повертев в руках футляр из старой потрескавшейся кожи, я хотел пренебрежительно засунуть его в мешок, но любопытство взяло верх, и руки сами щелкнули медной застежкой. Информация лишней не бывает.

Внутри было несколько пожелтевших от времени листов бумаги и уже знакомый пергамент карты Диких Земель. Вытряхнув, я развернул карту. Точная копия моей. Та же пунктирная линия пограничной стены, широкая полоса леса и небрежно поставленная точка, обозначающая Подкову. Думаю, что моя карта будет пополезней этой. Всетаки прошло много лет с того момента, как поселенцы рода Ван Ферсис пересекли границу Диких Земель, и их карта уже порядочно устарела – при условии, что ктото в Королевской Канцелярии занимается сбором и систематизацией новой информации.

Когда я уже начал складывать карту, в глаза бросилось небольшое различие в цветовых обозначениях, потом еще одно… и еще.

Твою… Не может быть! Скинув мешок с плеч, я упал на колени и лихорадочно начал развязывать туго стянутые тесемки на горловине. Спохватившись, вскинул голову и закричал:

– Рикар! Литас! Привал! И живо ко мне!

Наконец, справившись с тесемками, я схватил лежащий сверху пергамент карты и так поспешно открыл его, что чуть не разорвал пополам. Расстелив его рядом с картой Аллариссы, я внимательно вгляделся в обозначения и в сердцах ударил кулаком по земле.

Между картамиблизнецами все же были существенные различия – в цветовых обозначениях. Те поселения, что обозначены на моей карте красным – то есть вымершими и уничтоженными шурдами, – на карте рода Ван Ферсис мирно сияли зеленым цветом. И наоборот. Что еще хуже, несколько зеленых отметок на моей карте, расположенных поблизости от Подковы, на другой были жирно обведены красным. Смертельная опасность. Ближайшая к нашему поселению красная отметина – всего в дне пути от нас, аккурат там, где нам надлежало основать поселение по указу Королевской Канцелярии. Хотели заманить в ловушку, и у них это почти получилось. Не взбреди мне в голову посамовольничать и избрать другое место для поселения, кто знает, что бы сейчас с нами было.

Старый король предусмотрел все до мельчайших деталей. О, как я хотел сейчас оказаться за много лиг отсюда во дворце и увидеть, как эта тварь истекает кровью, словно недорезанная свинья. Я готов многим пожертвовать ради этого мига.

Подбежавшие охотники увидели выражение моего искаженного бешенством лица и остановились, словно налетели на каменную стену. Ничего не объясняя, я просто ткнул пальцем в раскрытые карты. Им хватило всего минуты, чтобы разобраться, и воздух наполнился забористыми ругательствами и проклятьями.

Чуть успокоившись, я мрачно спросил:

– Рикар, ты мне одно скажи: неужели смерть бастарда могла так сильно разозлить короля? Ведь не королевского же наследника я прибил!

Здоровяк переглянулся с Литасом и ответил:

– Не думаю, господин. Вы уж не обижайтесь, но не настолько важная вы птица, чтобы изза вас затевать такую мороку. Слишком сложно. Проще перебить весь замок и деревню, а потом списать все на разбойничий налет. Найти наемный отряд для грязной работы легко. Король помашет руками, погрозится искоренить на корню всех бандитов в окружающих лесах, и на этом все кончится. Нет, господин.

– Тогда зачем все это? – недоумевающе спросил я.

– Похоже на налаженную систему для избавления от неугодных, – ответил за Рикара Литас, не отрывая глаз от карты. – Видно, империя давно уже расправляется таким образом со смутьянами и слишком независимыми родами. Тайная стража не зря ест свой хлеб. Мирно и тихо, никаких публичных расправ, никакого пролития благородной крови. Неугодным вручают фальшивую карту и указывают место будущего поселения в заведомо опасной точке – приговоренный казнит себя сам.

А ведь он прав! Я давно уже догадался, что нас отправили на верную смерть, но никак не ожидал такого размаха. Они правы. Огромная машина, работающая на уничтожение как врагов короны, так и просто потенциальной угрозы.

В голове мелькали разрозненные обрывки воспоминаний о еще одном могущественном короле древности, который ради того, чтобы удержаться на троне, уничтожил и отправил далеко в промерзшие северные земли огромное количество недовольных подданных. И это сработало. Он правил потом еще долгие десятилетия и мирно почил в своей кровати. Поговаривали, конечно, что без добрых людей тут не обошлось, но сплетен всегда полно, а где правда, никто не знает.

– И какой карте теперь верить? – риторически спросил Рикар.

– Никакой, – отмахнулся я. – Все равно больше никаких вылазок я не планирую. Хватит с нас и этой. Разжились инструментом, оружием, и ладно. Хотя если нашу карту можно смело выкидывать, то карту Али с оглядкой, конечно, но использовать можно: не похоже, что ее род отправили на смерть, скорее в ссылку с возможностью вернуться – когда король смилостивится. Иначе мы бы не нашли такого количества снаряжения и прочего. Да и «Хранитель», опять же, им дали не зря… И вообще нам теперь совсем о другом думать надо!

Оглядев обращенные ко мне непонимающие лица охотников, я пояснил:

– Как дальше жить будем? Теперь ясно, что на помощь рассчитывать не приходится. Возвращение назад нам заказано – самое большое дойдем до граничной стены, там нас и положат. Сколько мы сможем просидеть в Диких Землях?

– Посмотрим, господин, – пожал широкими плечами здоровяк. – Создатель милостив.

– Это точно, господин, – поддержал его Литас. – Нам торопиться некуда.

Хмыкнув, я поднял с земли карты и, бросив на них последний взгляд, засунул обратно в футляр.

– Ваша правда, поживем – увидим. Командуйте подъем. Пора продолжать путь.

Литас, поднявшись на ноги, умчался выполнять распоряжение, а Рикар глянул по сторонам и сказал:

– Господин, конечно, не мне судить… Но девчонке и так тяжело приходится. Как бы не сломалась совсем.

– Ступай, Рикар, – буркнул я. – Ступай. Поторопи остальных.

Слова здоровяка заставили меня призадуматься. Как ни крути, а теперь Алларисса одна из нас и, по сути, совсем еще ребенок. Пора налаживать отношения. Но не сейчас. Вот доберемся до дома, там этим и займусь.

И еще одно… Может ли быть так, что король давно точил зуб на новоявленного барона Ресара Ван Исер?

Я помнил давешний рассказ отца Флатиса о событиях прошлого и его упоминание о присланном самим королем магецелителе. О, Создатель! Случайность? После стольких открытий я уже не верил в случайности. Надо проверить.

Единственный доступный мне источник информации был под боком – Литас и Рикар долгие годы неотлучно находились с отцом до самой его смерти. Какая великолепная смерть – просто заснуть и больше не проснуться. Предел мечтаний любого старца. Вот только отец был еще далеко не стар.

До Подковы еще далеко. Времени как раз хватит, чтобы расспросить охотников. Спрятав тубу с бумагами в мешок, я накинул его лямки на многострадальные плечи и устремился к маячившей впереди фигуре здоровяка.

Дойти до Рикара мне не удалось – раздался тяжелый гул, исходящий, казалось, прямо изпод ног, почву основательно тряхнуло, еще через мгновение толчок повторился, да так, что я с трудом удержался на ногах, со склонов холмов с шумом посыпался песок, увлекая за собой мелкие камни.

Ладонь метнулась по ножнам, и спустя мгновение рукоять меча оказалась у меня в руке. Лихорадочно озираясь по сторонам, я никак не мог обнаружить источник опасности. Что за напасть?

– Бросить волокуши! – заорал Рикар. – Все в круг, детей за спины! Господин, быстрей сюда.

В три прыжка домчавшись до остальных, уже успевших сбиться в плотный круг спина к спине и выставить перед собой оружие, я сбросил мешок с плеч и занял место рядом с Литасом. Краем глаза заметил, как Аля, обнажив нож, попыталась было выйти изза наших спин, но здоровяк одним небрежным движением плеча откинул ее назад, раздраженно бросив:

– Не мешайся!

Аля поняла все правильно и осталась внутри круга, обняв детей и чтото успокаивающе бормоча им.

Прошло несколько тягостных минут ожидания, но ничего не происходило. Толчки больше не повторялись, песок перестал осыпаться с пологих склонов холмов.

– Похоже, просто землетрясение, – нерешительно проговорил я, взглянув на Рикара.

– Похоже, – процедил сквозь зубы здоровяк, напряженно осматривая округу. – Похоже.

– Фуфффф… – с шумом выдохнул один из охотников и с облегчением ослабил тетиву. – Я уж думал, все…

– Думал он, – передразнил Литас, демонстративно зажимая нос. – Слышал я, как ты думал, до сих пор попахивает. Подштанники сменить не забудь.

Ктото сдавленно хрюкнул, безуспешно пытаясь сдержать рвущийся наружу смех, Алларисса звонко хихикнула, даже вечно мрачный здоровяк растянул губы в улыбке, еще через миг все безудержно хохотали, да так, что из глаз потекли слезы, а мышцы животов свело от судороги.

Всетаки Литас тот еще пройдоха. Так легко и непринужденно разрядил обстановку всего лишь парой слов.

Все еще посмеиваясь, я с трудом разогнулся и забросил меч в ножны. Подцепил с земли мешок и выкрикнул:

– Ладно. Посмеялись, и хватит. Продолжаем движение.

– Слышали, что господин сказал? А ну шевелите копытами! – рявкнул здоровяк на замешкавшихся. – Литас! А ты чего как столб стоишь?

Старший охотник не ответил. Застыв, словно соляной столп, он широко открытыми глазами, не отрываясь, смотрел кудато за наши спины. Крутнувшись на месте, здоровяк обернулся и сдавленно охнул. Обернувшись, я остолбенел – на моих глазах несколько холмов, между которых мы прошли лишь с десяток минут тому назад, медленно и величественно, словно тонущий корабль проваливались под землю, причем все это происходило в почти полной тишине, нарушаемой лишь шелестом ссыпающегося песка. Вот вершина дальнего холма сравнялась с землей, не останавливаясь ни на миг, продолжила плавно опускаться, образуя огромную песчаную воронку, засасывающую в себя землю, кустарник и обломки камней. Когда еще один холм вздрогнул и плавно пошел вниз, вздымая облака сухой пыли, я очнулся и завопил во все горло:

– Шевелись! Прочь отсюда!

Дальше все завертелось в сумасшедшем темпе. Словно сговорившись, в первую очередь все кинулись к тяжело нагруженным волокушам – оно и понятно, терять с таким трудом добытое добро никто не желал. Схватив в охапку двух ближайших детишек, я донес их до волокуши и усадил внутрь. Подоспевшая Алларисса тащила за руки еще двоих. Наскоро пересчитав всех по головам, я несказанно обрадовался – все на месте, испуганно таращат глаза по сторонам.

– Тронулись! Тронулись!

– Налегай!

– Навались, склирсово отродье, – прорычал Рикар, ухватившись за ближайший ремень.

– Скорее! О, Создатель, посмотрите назад! – закричал Стефий, тыча пальцем за наши спины.

Оглянувшись, я похолодел – за пролетевшие пару минут несколько холмов бесследно исчезли, и теперь в нашу сторону тянулась цепочка песчаных воронок. Некоторые из них уже слились воедино, образовав огромный водоворот. Всмотревшись внимательнее, я с ужасом понял, что водоворот не стоит на месте. Нет! Он со скоростью идущего человека двигался в нашу сторону, оставляя за собой исковерканную мешанину из всего, что попадалось у него на пути. Создатель! Да что же это такое?! Что за порождение темной магии?

– Бегом! Бегом! Чего уставились?! – завопил Рикар.

Следующие полчаса превратились в ад. Бег наперегонки с безжалостной смертью. Время от времени оглядываясь, я с тоской убедился, что водоворот попрежнему следует за нами по пятам и, похоже, еще больше увеличился в диаметре. Пока нам удавалось удерживать дистанцию, но как долго это может продолжаться? Я уже чувствовал предательскую дрожь в коленях, дыхание со свистом вырывалось из груди, ладони невыносимо резало от впившихся кожаных ремней волокуши. Другие выглядели не лучше меня. Долго нам так не выдержать. Еще полчаса, и мы окончательно выдохнемся.

Можно бросить волокуши, оставив лишь одну для детей, тогда наша скорость резко увеличится. Появится шанс оторваться. Но, в свою очередь, это означало безвозвратную потерю столько жизненно необходимых нам инструментов и оружия.

Я сейчас похож на драного уличного пса, который пытается убежать от нагоняющей его повозки. Еще пара мгновений, и его хребет жалко хрустнет под тяжелым ободом колеса, а он все никак не может догадаться отскочить в сторону и продолжает бежать по прямой, уже не надеясь на спасение.

Создатель!

Твою так м…!

Бросив ремень, я приложил ладони ко рту и завопил:

– Поворачиваем! Заворачивайте волокуши в сторону. Рикар! Заворачивай отряд в сторону!

Колонна встала. Охотники один за другим поворачивали ко мне залитые потом лица, пытаясь понять, что я задумал. Показывая пример, я с натугой развернул непослушную волокушу в сторону от прежнего направления.

– Господин… – нерешительно начал один из охотников.

– Все за мной! Делай, как я! – перебил его я. – Быстрее!

– Но, господин. Ведь это ничего не…

– Без вопросов! Все за господином! – зычно рявкнул здоровяк. – Чего глаза повыпучивали? Или уши дерьмом позабивало? БЕГОМ!!!

Судя по лицу здоровяка, он ничего не понял и просто надеялся, что я действительно придумал чтото стоящее.

Одна за другой волокуши невыносимо медленно разворачивались и тянулись следом за мной. Быстрее же! Водоворот почти настиг нас. Уже отчетливо слышны издаваемый им тяжелый гул и шелест заглатываемого воронкой песка, и голова невольно вжимается в плечи, все тело напрягается в ожидании удара. Еще. Еще хотя бы несколько шагов.

Нам удалось преодолеть не больше ста шагов, когда песчаный водоворот поравнялся с нами и… прошел дальше, с хрустом перемалывая землю и не обращая ни малейшего внимания на нас. За воронкой тянулся длинный след искореженной и перекрученной земли с вкраплениями камней и стволов деревьев. А ведь там, погребенные под тоннами земли, сейчас могли бы покоиться и наши бренные останки.

Создатель…

Сработало. Что бы это ни было – загадочное природное явление Диких Земель или остатки древней магии, – оно пришло не по наши души.

Обессиленно опустившись на землю, я проводил взглядом удаляющееся облако пыли и сплюнул. Всегото надо было отойти чуть в сторону…

– Ох… – застонал Стефий, держась обеими руками за поясницу. – Господин, а ведь не зря сказано в молитве покаяния: да не возомни себя значительным и важным, и тогда множество бед и несчастий минует тебя.

Ответить на высказывание было нечем. Поэтому я просто скомандовал часовой привал и, расслабленно откинувшись на спину, бездумно уставился в пронзительно синее небо, краем уха прислушиваюсь к затихающему гулу уходящего в сторону песчаного водоворота и к бубнящему Стефию.

– А если вспомнить молитву послушников…

– Стефий! – буркнул здоровяк, на мгновенье оторвавшись от горлышка фляги. – Лучше заткнись! А то зашибу. Рука у меня тяжелая.

– Уже молчу, дядя Рикар, – понятливо закивал Стефий, утирая от пота лицо с грязными разводами. – Думаю, вам следует открыть священную книгу «Величие Создателя» на главе, посвященной вспыльчивости и несдержанности, где говорится, как опасны эти наклонн…

– Стефий! – одновременно рявкнуло сразу несколько охотников, а Рикар подчеркнуто медленно начал подниматься с земли.

– Все. Молчу. Молчу.

Не выдержав, я фыркнул и, с натугой сев, осмотрелся по сторонам. Судя по тому, как все обессиленно вытянулись прямо на голой земле, нам придется здесь задержаться. До Подковы осталось не больше нескольких часов пути, и до зубовного скрежета хотелось как можно скорее закончить изматывающий переход. Не страшно. Уже сегодня, еще до полной темноты, мы доберемся до дома.

* * *

Уж не знаю, что помогло больше – истовая молитва Создателю или наше общее желание оказаться дома, – но мы это сделали. Одним рывком, без единой остановки мы прошли оставшееся расстояние до густой рощи, окружающей подножье Подковы, вошли в ущелье, ведущее к форту, и на последнем издыхании, когда уже казалось, что еще чутьчуть, и напряженные до предела мышцы просто не выдержат рвущей тяжести волокуш… мы добрались.

И, позабыв обо всем, уставились на стену форта. Нет, не на стену, а на Стену.

Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять, что в наше отсутствие не случилось ничего страшного и поселение продолжало жить своей нормальной (если это слово вообще применимо к Диким Землям) жизнью. Иначе стена не смогла бы так сильно подрасти – навскидку не меньше чем на высоту человеческого роста. Неплохо. И это учитывая, что вся работа велась практически голыми руками. Похоже, в наше отсутствие работа не затихала ни на миг. Чувствуется твердая рука братьевмастеров. И теперь каменная стена угрюмо нависала над нашими головами, навевая чувство уверенности – такую преграду легко не преодолеешь и наскоком не возьмешь.

Потянув носом, я уловил манящий запах жареного мяса – не иначе, как раз к ужину подоспели. Тогда понятно, почему не слышен уже такой привычный перестук топоров и молотов.

Оглядев ошарашенные лица охотников, я усмехнулся – судя по вытаращенным глазам и отпавшим челюстям, увиденное поразило не только меня. Невозмутимым остался только Рикар. Критическим взглядом он дотошно осмотрел стену, пожевав губами, зло сплюнул и буркнул:

– Кажись, подросла наша стеночка. Подросла, родимая. Вот только, жаль, толку нет.

– Не понял? – удивленно спросил я. – Что значит, нет толку?

– А какой толк может быть, если мы подошли вплотную, а нас до сих пор не заметили?! Стража чем занимается? А? Бери хоть голыми руками. Распустились без меня, – рявкнул здоровяк и, задрав голову, бешено заорал: – Эй! Стража! Хотя какая вы, к Темному, стража… склирсы вы вонючие, а не стража. Эй! Спускайте лестницу!

Наверху чтото с грохотом упало – не иначе как щит уронили, – над кромкой стены показалось пораженное лицо стражника. Увидев нас, он непонимающе похлопал глазами, затем сдавленно охнул и исчез. Над стеной понесся пронзительный крик:

– Господин вернулся! Счастьето какое!

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем внутри форта поднялся многоголосый крик:

– Господин вернулся!

– Слава Создателю, господин снова с нами.

– Господин вернулся!

– Вернулись!

– Тащите лестницу!

Загрохотав о край стены, опустилась прочно сколоченная лестница, по ней как горох посыпались люди с радостными и одновременно неверящими лицами, и спустя еще миг мы оказались в плотном кольце гомонящих поселенцев.

В мгновение ока с меня сняли тяжелый мешок, в одну руку сунули флягу с вином, в другой незнамо как оказался солидный кусок жареного мяса. Охотников и детей тоже не обошли вниманием. На нас обрушился шквал вопросов. Всем хотелось узнать подробности, ведь уже было ясно, что вернулись мы не с пустыми руками – об этом свидетельствовали заботливо укрытые мешками вещи на волокушах, чужие дети, испуганно таращившие по сторонам глаза, державшаяся несколько особняком Алларисса… отсутствие двух охотников.

Стефий, приняв горделивую и одновременно печальную позу, принялся описывать наши приключения, и – о чудо! – здоровые мужики, бывшие наемники, широко пораскрывали рты и восторженно внимали тощему подростку, стараясь не упустить ни слова.

Все это затянулось бы еще надолго, но благодаря зло покрикивающему здоровяку, которого никак не растрогала радостная встреча, хаос быстро прекратился, и мужчины начали спешно разбирать поклажу с тяжело нагруженных волокуш и бегом потащили к лестнице. Каждый извлекаемый предмет, будь то тяжелый меч или потертый плотницкий топор, встречался радостными возгласами и передавался из рук в руки, словно величайшая драгоценность. Хотя что нам драгоценности? В Диких Землях это не больше чем бесполезный мусор, занимающий место.

Усталых детей подняли в первую очередь, наверху их уже нетерпеливо дожидались женщины с одеялами и дымящимися кружками с горячим отваром, до которых неведомым образом уже дошла весть о том, что мы вернулись не одни. Воистину женщины вездесущи.

Машинально отпив несколько глотков вина, я поднял голову к закатному небу и облегченно улыбнулся. Удалось. Мы дома…

Сделав еще один глоток вина, я взглянул на кромку стены и лишь чудом не поперхнулся – стоя в стороне от остальных поселенцев, там виднелась такая знакомая фигура в просторном белом балахоне. Отец Флатис пожаловать изволил. Да уж… мы точно дома.

Ударившая в глаза вспышка яркого синего света, казалось, никак не обеспокоила старика. Он лишь досадливо поморщился и, остановив коня, с высоты седла брезгливо взглянул на десяток костяных пауков, возникших словно из ниоткуда на их пути и мгновенно перешедших к атаке.

Проведя взглядом по уродливым созданиям, перегородившим отряду путь, старый маг задумчиво провел ладонью по коротенькой ухоженной седой бородке и, щелкнув пальцами, неторопливо произнес, обращаясь к неподвижно восседающим фигурам за спиной:

– Тварей убрать. Если поблизости есть их хозяева, тащите сюда.

Его приказ был услышан. Трое всадников спешились и неспешным, размеренным шагом направились к паукам, на ходу доставая мечи из ножен. Пауки уже почувствовали неладное, но все еще продолжали безнадежно посылать волны магической энергии, стараясь заставить этих странных людей покориться их воле. Остальные веером рассыпались в стороны, прочесывая округу. Всадники не перемолвились ни словом, не переглянулись и не откинули с голов глухие капюшоны плащей, но действовали они четко и слаженно.

Старик все так же неспешно спешился, достал из седельной сумки кожаную флягу и направился к небольшому травяному взгорку неподалеку. Усевшись, он с наслаждением вытянул ноги и принялся разминать затекшие мышцы.

– Годы уже не те, – сокрушенно пробормотал он себе под нос и, покосившись на воинов, которые уже заканчивали разбираться с нежитью, добавил: – Но лучше уж старость, чем это… Не жизнь и не смерть… даже посмертие им не дано… одно слово – ниргалы.

Не закончив фразы, маг зябко передернул плечами и приложился к фляге. Если он не выполнит приказ хозяина, то с ним поступят еще хуже – изобретательность повелителя он знал хорошо и великолепно представлял себе возможные последствия для себя лично.

Не прошло и десятка минут, когда к его ногам бросили трех окровавленных шурдов с вывернутыми за спину и крепко связанными их же собственными ремнями руками. Внимательно осмотрев пленников, старик небрежно ткнул пальцем в одного с гребнем поводыря на затылке и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

– Этого для беседы достаточно.

Стоявший за спинами гоблинов воин сделал два быстрых и точных взмаха рукой, и отвергнутые стариком шурды закорчилось в судорогах на земле, пуская кровавые пузыри из перехваченных лезвием ножа шей.

Поморщившись, маг пробормотал ругательство и, стряхнув попавшие на сапог брызги темной крови, повернулся к оставшемуся в живых шурду. Тот бесстрашно взглянул старику в лицо и, сплюнув на землю, чтото прошипел на своем языке.

– Дада, я понимаю твои чувства, – согласился маг и, наклонившись вперед, возложил ладонь на голову шурда. – Я все понимаю.

Гоблин дернулся было в сторону, но куда там – один из людей мага сжал ладонями голову шурда, словно в стальных тисках, а еще через миг по искалеченному телу шурда прошла короткая дрожь, и он затих.

Не больше чем через четверть часа отряд продолжил путь в глубь Диких Земель. Старик маг не узнал ничего стоящего его внимания – их приняли за других. Несколько дней назад ктото уничтожил один из отрядов шурдов в захваченном ими поселении неподалеку отсюда, и теперь шурды старательно искали обидчика. Темный им в помощь.

Покачиваясь в седле, маг зло усмехнулся: встреча оказалась как нельзя кстати – сфера показывала лишь приблизительное направление, и дополнительные глаза и уши ему не помешают. А кто может знать Дикие Земли лучше, чем шурды?

Прошло довольно много времени, и уже начало смеркаться, когда неподвижно сидевший среди безжизненных тел своих собратьев шурд пошевелился и открыл ничего не выражающие глаза. Переведя взгляд на плотно сжатый кулак, он разжал пальцы и внимательно осмотрел то, что находилось на ладони, желая убедиться, что все в порядке. Растянув губы в улыбке, обнажившей пожелтевшие клыки, он поднес маленькую вещицу поближе к глазам и позволил себе полюбоваться ею. Подарок от нового господина. Он был готов потратить целую вечность на созерцание прекрасной штуки. Хозяин велел хорошо заботиться о ней, ведь она такая изящная и хрупкая… Заботиться до того момента, когда надо будет выпустить заключенную в ней силу.

Спохватившись, что теряет время, шурд надежно спрятал предмет в одном из многочисленных карманов на поясе, встал, осмотрелся и, выбрав подходящее место, приступил к делу.

Шурд точно знал, что ему надлежало сделать, знал до мельчайших деталей – новый хозяин позаботился об этом, вложив ясные указания в его голову. Он не подведет хозяина. Сделает все как надо. Сделает, как ему велено. Не хотелось терять даже толику столь драгоценного времени, но придется – обряд рождения костяного паука не терпел спешки и требовал внимания к мелочам.

Сняв с пояса нож, он наклонился над телом мертвого шурда и осторожно сделал первый надрез точно в надлежащем месте, посетовав про себя, что тот уже мертв и теперь придется напитать новорожденного паука своей собственной жизненной энергией и кровью. Но для хозяина ничего не жалко. Лишь бы он был доволен им…

Глава десятая

Темные дела светлой Церкви

В сопровождении братьевмастеров я осматривал поселение – распираемые гордостью и снедаемые нетерпением, Древин с Дровином подняли меня ни свет ни заря, чтобы показать все, что успели сделать за время нашего отсутствия.

А ято, наивный, надеялся, что смогу отоспаться за всю прошлую неделю. Куда там… кто бы мне позволил…

Первые лучи солнца едва успели пробиться сквозь плотные облака и упасть на стены ущелья, когда меня бесцеремонно разбудили. По своему обыкновению спящий рядом Рикар приоткрыл один сонный глаз, буркнул чтото нелицеприятное в адрес неугомонных братьев и, поправив сползшее одеяло, продолжил спать. Уж он точно не собирался просыпаться. Со жгучей завистью я, кряхтя, поднялся – сказалась нагрузка последних дней, и мышцы нещадно ныли, – добрел до ручья, побрызгал в лицо ледяной водой, накинул потрепанную кожаную куртку и обреченно махнул Древину рукой, показывая, что готов. Те только этого и ждали и потащили меня к темнеющей поодаль громаде стены форта, на которой виднелись сиротливые фигурки часовых.

Сдерживая зевоту, я поднялся вслед за братьями на стену и поежился от пронизывающего холодного ветра. В самом поселении его не было – высокая стена защищала надежно, что не могло не радовать: хоть женщины и не расставались с иголками до самого вечера, но теплой одежды все равно катастрофически не хватало.

«Зима не за горами, – мрачно подумал я, взглянув на серое пасмурное небо. – А мы толком и не сделали еще ничего».

Подпрыгивая от радостного нетерпения – у нихто сна ни в одном глазу, – братья начали подробные разъяснения:

– Высоту стены увеличили на восемь локтей, господин, – степенно объяснял Древин. – Теперь нас нахрапом не возьмешь. Думаем поднять еще локтей на десять – тогда настоящая крепостная стена получится. В строительном материале недостатка нет – этого добра под ногами хватает. Вот только с каждым днем каменные блоки поднимать все выше приходится. Пришлось соорудить дополнительные мостки для строителей. Чего на самом деле не хватает, так это инструмента, ну и рабочих рук. Но с этим поделать уже нечего…

Древин продолжал объяснять, для наглядности тыкая узловатыми пальцами в части стены, но я уже и сам увидел все, что требовалось – как преимущества, так и недостатки обороны форта. К моему глубокому сожалению, недостатков имелось куда больше, чем достоинств. А если вспомнить манящую магию костяных пауков, то на душе и вовсе тошно становится.

Ну да ладно, будем ждать худшего, а пока постараемся сделать все возможное, чтобы улучшить защиту форта до состояния неприступности – по крайней мере для не магических атак.

Стену следует поднять еще на два человеческих роста, по краю пустить защитный парапет для лучников. Толкового подъема на стену пока нет, приходится чуть ли не ползком карабкаться по узкой приставной лестнице – и сейчасто она под ногами ходуном ходит, а если придется подниматься в доспехах и с оружием в руках? Надо возводить надежную широкую лестницу из камня с не слишком крутыми ступенями, желательно с прочными перилами… Много чего еще надо сделать.

Надо, наконец, обустроить сторожевой пост на вершине Подковы, да как положено – помещение с толстыми стенами, где часовые смогут хоть на время укрыться от пронизывающего зимнего ветра, дождя или снега. И сделать это надо немедленно – какоето внутреннее чувство подсказывало мне, что лимит удачи мы исчерпали и скоро придется платить по счетам. И платить не скупясь.

Благо нападения следует ждать только со стороны ущелья – я искренне надеялся, что шурды не обладают умением карабкаться по отвесным стенам. Хотя кто их знает…

Лучше подстраховаться и проверить внешние стены Подковы на предмет возможности подняться. Сюрпризов не хотелось.

Очнувшись от раздумий, я вновь прислушался ко все не умолкавшему старшему мастеру:

– …так думаю, что до первого снега должны управиться, господин. Будем уповать на милость Создателя.

– Это точно, – согласился я. – Это точно. Будем уповать. Благодарю вас обоих – видно, что работали не покладая рук. А теперь давайте вместе подумаем над тем, как получше обустроить подъем на стену…

Следующий час пролетел за объяснением мастерам того, что я хотел изменить в строящемся форте в первую очередь. Братья поддакивали, утвердительно махали бородами, но упорно стояли на своем – дескать, в первую очередь надо поднимать стену, а остальными мелочами можно и позже заняться. Переубедить упертых каменщиков оказалось нелегкой задачей, и ожесточенный спор затянулся надолго.

Когда мы наконец пришли к согласию, уже полностью рассвело, и с вершины стены было ясно видно, как поселение просыпается и готовится к новому напряженному дню – вставшие раньше всех кухарки суетились около парящих котлов, спеша приготовить сытный завтрак для рабочих, из темнеющего зева пещеры вышел как всегда хмурый отец Флатис в сопровождении зевающего Стефия, нагруженного несколькими толстыми книгами. Вон Рикар разложил на расстеленных на земле мешках добытое нами снаряжение и оружие и теперь придирчиво его рассматривает, уперев руки в бока. Группа охотников во главе с Литасом, привычно вскинув на плечи тощие мешки и колчаны со стрелами, направились к стене, не дожидаясь завтрака. Тезка Корис собрал вокруг себя женщин и подростков постарше и, забравшись на вросший в землю валун, чтото объяснял – не иначе как ставил им задачу на сегодняшний день. Приглядевшись внимательней, я заметил среди них светлую головку Аллариссы в окружении детей с ее бывшего поселения. Похвально. Значит, нахлебниками быть не хотят.

За полчаса спящее поселение превратилось в бурлящий жизнью муравейник, и вся эта энергия была направлена только на одну цель – выжить. Выжить любой ценой в этих негостеприимных землях.

Дождавшись, когда охотники поднимутся наверх, я подозвал Литаса и тихо сказал:

– Осторожней там. И смотрите в оба. Думаю, шурды уже хватились пропажи и теперь ищут обидчиков. Понял?

– Понял, господин, – кивнул Литас. – Не беспокойтесь. Не впервой.

– Ну и хорошо. Да! – спохватился я. – Если заметите шурдов – присмотритесь, чем вооружены, посчитайте, сколько их, и сразу уходите к Подкове. Геройствовать не надо.

– Да, господин. Не сомневайтесь.

Коротко кивнув, я отпустил Литаса и, принюхавшись к исходящим с кухни аппетитным запахам, спустился вниз, намереваясь позавтракать, благо и время подошло – мужчины с доверху наполненными мисками уже усаживались за длинные, грубо сколоченные столы, торопясь проглотить завтрак и поскорее приступить к работе. Стена сама не вырастет, и все это отлично понимали – за все время, что мы здесь, никого не пришлось подгонять или заставлять работать. Ужасающие подробности нашей вылазки к поселению Ван Ферсис (я до сих пор с содроганием вспоминал деревенскую площадь, заваленную обрубками и ошметками мертвых тел) уже разнеслись по лагерю, и это еще больше усилило стремление людей максимально оградить себя от подобной участи.

Поприветствовав людей и наполнив горячей кашей тарелку, я уселся на свободное место и, обжигаясь, приступил к завтраку, попутно выстраивая в голове список дел на сегодня.

На первом месте стоял подъем на вершину Подковы, а затем надо бы разобраться с накопившимися бумагами – со своими и с теми, что достались в наследство от отца Аллариссы. Я невольно хмыкнул – уж чего нельзя было ожидать в сердце Диких Земель, так это того, что накопятся неразобранные бумаги. Не иначе шутка Создателя. Не забыл я и про изрядно поврежденную влагой книжку, что мы нашли на останках неизвестных на берегу подземного озера. Настала пора разобраться со всеми этими загадками. Этим сегодня и займусь.

Как всегда, все мои планы порушил Рикар – небрежно потеснив плечом сидящего рядом со мной, он тяжело плюхнулся на скамейку и, зачерпнув первую ложку каши, вкрадчиво произнес:

– Вы уже готовы, господин?

– Ммм? – отозвался я с набитым ртом, вопросительно глядя на здоровяка.

– К занятиям, – любезно пояснил тот, осторожно дуя на содержимое тарелки.

Судорожно проглотив кашу, я, предчувствуя недоброе, спросил:

– Рикар. Занятия? Какая еще, к Темному, тренировка? Ты о чем?

– Треннировка, – медленно выговорил Рикар и отрицательно покачал головой. – Не знаю, господин, о какой тренировке идет речь. Я говорю о занятиях с мечом.

Ясно. Возмущенный до глубины души тем, как я владею (вернее, НЕ владею) мечом, Рикар решил срочно исправлять это досадное упущение. Вопрос только в том, как мне теперь от этого отвертеться – зная упертый характер Рикара, я был уверен, что так просто от своей задумки тот не отступится.

– Рикар. Я, конечно, согласен, что мое владение мечом не блещет. – Рикар хмыкнул и зачерпнул ложкой очередную порцию каши. – Но согласись, что, побывав в двух боях, я остался жив и относительно невредим.

– Случай, – коротко ответил здоровяк, сразу став серьезным. – Удача. Не более того.

– Но, Рикар…

– Господин, – перебил меня мой бородатый нянька. – Это не шутки. Вот когда покойный старый барон вздумал вас этикету и искусству танца обучать, даже наставников из столицы вызвал, я ему так в лицо и сказал – баловство, мол, все это. Выдумали тоже. Здорового парня ножкой шаркать и раскланиваться учить вздумали. К чему? А вот оружием справно владеть – это дело другое. И себя оборонить, а в случае чего и за нас постоять!

– Меня обучали этикету и танцам?! – живо заинтересовался я, желая сменить тему.

– Обучали. До самой смерти барона, – буркнул здоровяк и, отставив пустую тарелку, добавил: – Господин, вы же и сами понимаете. Здесь без меча никуда. Даже в отхожее место с оружием ходим. А вы и за меч толком держаться не умеете. Думаю, за пару месяцев мы это дело хоть немного поправим.

Я и сам понимал его правоту. Дикие Земли постоянно держали нас в состоянии боевой готовности. Слабые здесь не выживали. Но когда? Накопилось столько несделанных дел, что я буквально не знал, за что хвататься. Даже сейчас, разговаривая с Рикаром, краем глаза я зацепил маячащего неподалеку тезку, нетерпеливо ждущего, когда закончится наша беседа, чтобы посоветоваться со мной по очередному важному делу – а других дел у нас и не бывает. Впору за голову хвататься.

От общинного дома есть только недостроенный толком фундамент, стена в таком же состоянии, про обещанную отцу Флатису церковь и вспоминать не хочется, сторожевого поста пока нет и в помине, запасов провизии недостаточно, зимняя одежда не пошита… да многое чего. И в это время я должен прилежно махать железякой? Пока остальные рвут жилы на строительстве? Тогда можно и занятия танцами возобновить. До кучи.

Вздохнув, я в свою очередь отставил тарелку и, повернувшись к выжидающе смотрящему Рикару, объяснил ему все причины, не позволяющие мне заняться овладением меча вплотную. Выслушав меня, здоровяк понимающе кивнул и сказал:

– Господин Корис. Оно все верно, конечно. Но я и не говорил, что заниматься будем днем. С утречка часика на два пораньше вставать будем – вот оно и время нашлось. Ну и после ужина пару часиков выкроим, и ладно будет.

– Рикар! – взмолился я. – А спатьто когда?

Рикар молча пожал широченными плечами и, встав со скамейки, сказал:

– Сегодня пару деревяшек выточу для занятий, а завтра с утречка и начнем.

Не дожидаясь моих робких возражений, он повернулся ко мне спиной и удалился, оставив меня перед тарелкой с давно остывшей кашей. Аппетит у меня пропал. Совсем.

* * *

Начать поиски ответов я решил с той самой непонятной книжки, найденной нами в подземной пещере.

Совсем небольшая, размером с ладонь, в переплете из черной кожи с изрядно потемневшей, но все еще красивой отделкой из тонких серебряных нитей вдоль переплета. Некогда изящная вещица. За все прошедшее время с вылазки под Подкову я так и не удосужился заглянуть в нее и вот теперь собирался наверстать упущенное.

Действовать пришлось медленно и аккуратно – за то время, что книжица пролежала на берегу подземного озера, она изрядно отсырела, набухла, и большинство страниц намертво слиплись друг с другом. Если бы не прочный кожаный переплет, то книга давно уже превратилась бы в клочья мокрой бумаги. Слава Создателю, неизвестный переплетный мастер сработал на совесть.

Осторожно открыв ее на первой странице, я с удивлением уставился на идеально белое птичье перо, зажатое между переплетом и страницами. Пышное, с толстым стержнем, кончик испачкан в чернилах. Обычное письменное перо. Вот только… Чистенькое перышко настолько сильно контрастировало с плачевным состоянием книги, что я невольно насторожился. За столько лет – и чтобы ни одного пятнышка? Прошедшие дни научили меня осторожности. После недолгих раздумий я вытащил нож, самым кончиком лезвия подцепил перо и скинул его на стол. Ничего не произошло, и я облегченно перевел дух.

– Это всего лишь магическое стило. Оно не кусается, – прозвучал такой знакомый насмешливый голос.

Отец Флатис пожаловал.

– Святой отец, – смущенно поприветствовал я его.

Кивнув в ответ, священник подошел к столу, протянул руку и смело взял перо. Небрежно повертев его в руках, он протянул перо мне.

– Оно неподвластно времени, – пояснил он, старательно скрывая насмешливые огоньки в глазах. – Чернила никогда не кончатся, перо не надо затачивать. Если не сломать, будет служить вечно. Полвека назад его придумали придворные маги по заказу Королевской Канцелярии. Попробуй. Проведи по бумаге.

Послушавшись совета, я провел пером по бумаге. Стило оставляло за собой четкую линию черных чернил. Поразительно. Спустя столько лет магия продолжала работать. Не требуется постоянно макать перо в чернильницу, оно не оставит кляксы.

– Спасибо за разъяснения, отец Флатис, – поблагодарил я священника и отложил перо на край стола. – Любопытная вещица. Может, вы согласитесь помочь мне с еще одной загадкой?

– В чем именно, сын мой? – живо заинтересовался святой отец.

Ткнув пальцем в книгу, я пояснил священнику, где именно мы ее нашли, и он нахмурился.

– Вещи мертвых лучше не трогать без веской причины, – словно порицая, заметил он, мимоходом сотворив отгоняющий зло знак.

– Я понимаю. Но ситуация такова, что мне нужны знания, и я согласен их черпать из любого источника, святой отец. Предупрежден – значит вооружен.

– Как? Предупрежден – значит вооружен? – недоуменно переспросил священник. – Какое удивительное присловье. Никогда раньше не слышал. Но в этом определенно есть смысл. И еще, сын мой, помни: не из каждого источника стоит пить. Иногда жажда и голод во сто крат лучше, чем ложное чувство насыщенности.

– Ну да, напьешься, а потом блеять начнешь и рога вырастут, – буркнул я, с удовольствием наблюдая выражение непонимания на лице обычно невозмутимого святого отца.

«Что я несу?» – мелькнуло у меня в голове.

Пожав плечами (поймав себя на мысли, что копирую излюбленный жест Рикара) и подвинувшись, я освободил для священника место за столом. Спустя пять минут мы сидели, уткнув глаза в раскрытую перед нами книгу. Прямотаки идиллия.

На большей части страниц текст расплылся и превратился в неразборчивые каракули. Лишь к середине книги большая часть текста оказалась в сохранности, ну или по крайней мере разборчивой для чтения. Это оказался дневник, предельно откровенный, к сожалению, достаточно неряшливый и заполняемый крайне нерегулярно. Дневник некой Ксистеры Ван Лорк, судя по записям, фаворитки самого короля, а проще говоря, его любовницы, пассии.

– Интересно, – усмехнулся я, оторвавшись от дневника. – Думаю, скелет, что поменьше, как раз и принадлежал Ксистере Ван Лорк. Вопрос в том, кому принадлежит скелет большего размера – костяк мужчины.

– Это не сложно, сын мой. Он никто. Ни дворянской крови, ни титула, ни денег… ничего, – отозвался священник и зашелестел пожелтевшими страницами.

– Вот как? Вы знаете его имя?

– Я знаю всю трагичную историю Ксистеры Ван Лорк и ее возлюбленного Мортиса Лизенгейла до самого момента, когда они пересекли границу Диких Земель.

– Интересно, – протянул я, прямо взглянув на святого отца. – Вы досконально знаете мою не менее трагичную историю, знаете про Ксистеру Ван Лорк. Вы любите собирать слухи? Нравится копаться в грязном белье?

– А как же, самое любимое мое занятие, сын мой, – улыбнулся священник, не обидевшись на мои слова. – Вот только не я. Церковь.

– Церковь? – поразился я. – Зачем Церкви Создателя нужны все эти дворцовые страсти? Все эти истории с печальным концом? Я думал, вы интересуетесь только делами духовными, искореняете ересь и несете свет Создателя в самые темные уголки Империи.

– Так оно и есть, Корис. Церковь никогда не вмешивается в дела мирских. Ей интересны только некоторые… особенные истории. Вернее, герои этих историй.

– Что может быть общего между мной и любовницей короля? – засмеялся было я, но, наткнувшись на жесткий взгляд отца Флатиса, осекся.

– Не догадываешься?

– Дикие Земли, – пробормотал я.

Часть кусочков мозаики со звонким щелчком встала на свое место. Церковь Создателя интересовалась всеми, кто уходил в Дикие Земли.

– Правильно, сын мой. Именно так. Вас объединяет изгнание на территории Диких Земель с целью основания постоянного поселения.

– Но… но тогда возникает следующий вопрос, святой отец. Зачем? Зачем Церкви Дикие Земли? Очень сомневаюсь, что вы решили донести свет истинной веры до темных сердец шурдов.

– Вот как? – наигранно удивился священник. – Церкви Создателя небезразличен ни один из живущих, так же как не важны его раса или титул.

– Но тогда вы теряете время, святой отец, – парировал я. – Возможно, стоить поспешить к шурдам и со свойственным вам пылом прочесть им пару молитв? Дабы принести мир в их озлобленные души. Что скажете? Правда, подозреваю, что слушать вас они не станут, но встретят довольно радостно, и через пару недель мы вновь увидимся со святым отцом Флатисом – в виде костяного паука со светящимися глазницами.

– Не юродствуй, Корис! – сверкнул глазами святой отец.

– Простите, отец Флатис. Просто не люблю, когда со мной играют.

– Все, что делает Церковь, делается во благо! Помни это, сын мой. Понадобится – и я первый войду к шурдам с молитвой на устах! – Выпустив пар, священник немного помолчал и задумчиво продолжил: – Знаешь, ты этого, конечно, не помнишь, но перед тем как ты потерял память на той памятной охоте, мы с тобой частенько беседовали, чтобы скрасить разговором долгий путь. Я даже присутствовал на самом суде, когда тебе вынесли приговор.

– И? – сказал я.

– Тогда молодой барон Корис Ван Исер был всего лишь перепуганным юнцом, считавшим, что его жизнь кончена. Ребенок. Помню, как ты, размазывая по щекам слезы, молил судью дозволить тебе кинуться в ноги королю и вымолить пощаду. Каялся, что всегда будешь истинно преданным короне, как и твой ныне покойный отец. Более того – ты сам предложил отправить своих людей в Дикие Земли, чтобы они искупили твою вину перед королем. Ты хотел отправить преданных людей на верную смерть.

Я брезгливо поморщился. Мерзость. Бывший Корис был настоящей тряпкой и думал только о себе драгоценном.

– Пусть будет так, – жестко ответил я. – Но тот человек умер. Погиб на охоте, затоптанный кабаном.

– Ты хочешь сказать, что сейчас я сижу в компании с мертвецом? – усмехнулся священник. – Я не хочу тебя укорить или ударить в больное место, сын мой. Я всего лишь смиренный священник. Не мне судить людей.

«Ага, куда уж смиренней, знаем мы таких», – пронеслось у меня в голове, но вслух я не сказал ничего.

– Я лишь хочу сказать, что сейчас передо мной сидит совсем другой человек. Жесткий. Умеющий принимать решения и брать на себя ответственность за других. Лидер. Таким был твой отец.

– Людям свойственно меняться, – неохотно буркнул я.

«Он и моего отца знал?»

– Конечно, сын мой, конечно, – согласно кивнул священник, пытливо смотря мне в глаза. – Я часто разговариваю с людьми – да они и сами приходят ко мне, ища поддержки и ободрения. Не только я заметил произошедшие с тобой изменения, но что интересно – им больше нравится новый Корис Ван Исер, чем его предыдущая ипостась. Они, конечно, не говорят этого прямо, но я умею читать в глазах. Все твои люди молятся за твою жизнь, но никто не попросил Создателя возвратить утраченную тобой память.

– Да? Значит, с топорами кидаться не будут? – невпопад буркнул я, вызвав тонкую улыбку на лице отца Флатиса.

– Не будут. Они молятся за тебя, сын мой. А про ту историю с Рикаром я знаю. Поторопились. Неужто я не замечу перевертыша рядом с собой? Прости их Создатель. – Священник раздосадовано махнул рукой и, чуть помедлив, добавил: – Ты сделал хорошее дело, спася детей из разгромленного поселения.

– А что, у меня был выбор?

– Выбор есть всегда, сын мой. Вопрос в том, какую дорогу мы выберем для своего пути. Ты мог просто оставить детей там и забыть об их существовании.

– Ну да, – сказал я. – Да за такое меня собственные люди на мечи подняли бы.

– Не думаю. Лишние рты в голодную пору? Ладно. Мы собирались узнать печальную историю Ксистеры – думаю, мы можем уверенно утверждать, что она именно печальная, – и немного отклонились в сторону.

– Вы правы, отец Флатис, – машинально ответил я, прокручивая в голове недавнюю беседу.

Старый хрыч! Священник слишком быстро переменил тему, так и не ответив на интересующие меня вопросы. Умен. Дал понять, что заметил все происходящие со мной странности, хотя тут же сделал шаг назад, указав на то, что находится на моей стороне. Поблагодарил за спасение детей и одновременно дал понять, что в дела церкви вмешиваться не позволит. Ох и не прост святой отец Флатис. Ох не прост. Но время для расспросов еще придет, и вот тогда ответить ему придется.

Вернувшись к дневнику, я спохватился, что ничего не знаю о начале истории Ксистеры Ван Лорк, и обратился к священнику:

– Святой отец, не могли бы хоть немного развеять туман над этой историей до того, как они были изгнаны в Дикие Земли? А уже потом вернемся к дневнику.

– Хорошо, сын мой, – согласился священник и провел ладонью по лицу сверху вниз, собираясь с мыслями, – особенно рассказывать нечего. Хотя… в наше время нечасто человек готов рискнуть всем изза любви. Ксистера Ван Лорк рискнула… и потеряла все. Еще в юности графиня славилась своей красотой, и если учесть, что ее мать – графиня Ван Лорк – славилась не меньшей практичностью и дальновидностью, то можно сказать, что судьба дочери была предрешена. Все знали, как старый король падок на молоденьких красоток. Я не буду рассказывать о никогда не кончающихся столичных политических интригах, думаю, и так ясно, что все борются за благосклонность королевской особы и готовы ради этого пойти на все.

Итак, когда Ксистера достигла пятнадцатилетия, состоялся ее первый выход в свет – на придворном балу, устроенном в честь празднования дня рождения короля, она произвела фурор. Совсем юная, изящная и ослепительно красивая. На протяжении всего вечера мужчины не сводили глаз с Ксистеры – не был исключением и сам король. План старшей графини Ван Лорк полностью удался – бал едва окончился, а король уже удалился в свои покои. Думаю, не надо уточнять, что ушел он не в одиночестве. Так началось восхождение ослепительной звезды Ксистеры, знаменитой фаворитки короля. Влюбившийся, словно юнец, король не жалел золота и земель, щедрой рукой наделяя род Ван Лорка, потакая любой прихоти любимой фаворитки. Мать Ксистеры была более чем довольна и с наслаждением купалась в деньгах и власти, не задумываясь о том, что ее родной дочери приходится делить ложе со стариком. Так продолжалось более двух лет. Графиня, мнящая себя умной и проницательной, не учла только одной, совсем маленькой, но чрезвычайно важной детали – молодости своей дочери. Всем известно, что в определенном возрасте девушки влюбчивы, словно кошки, и совершенно не думают о последствиях. Не избежала этой участи и Ксистера – на ее беду она познакомилась с начальником охраны Мортисом Лизенгейлом. Видный мужчина, едва достигший тридцатилетия – а в таком возрасте занять пост начальника дворцовой охраны дано не каждому, – увидев красавицу Ксистеру, потерял рассудок навсегда и бесповоротно. – Священник на мгновение прервался, вспоминая события прошлого, и я, воспользовавшись возникшей паузой, подозвал кухарку и попросил принести две кружки травяного отвара. Надо сказать, что слушал я отца Флатиса затаив дыхание – у него был несомненный дар рассказчика. Святой отец благодарно кивнул и продолжил: – Любовь между Ксистерой и Лизенгейлом вспыхнула мгновенно, и ослепленные страстью любовники потеряли всяческую осторожность. Не прошло и недели, а король уже знал все. Кара последовала незамедлительно – Мортиса обвинили в измене и заточили в каземате дворца. Ксистеру под конвоем отправили обратно в родовое имение. Ну а дальше все пошло по накатанной колее – Мортиса Лизенгейла вместе с уходящим караваном отправили в Дикие Земли. На этом история должна была закончиться, финал был предсказуем – король все еще питал чувства к молоденькой фаворитке, и не прошло бы и года, как он вернул бы ее ко дворцу. Этого не случилось – он повторил ошибку старой графини и не учел безрассудный возраст Ксистеры и ее любовь к Мортису: спустя три дня после возвращения домой она бесследно исчезла из имения и растворилась в ночи. Взбешенная графиня, уже чувствуя потерю всякого влияния на короля, по горячим следам пустила погоню, но нагнать Ксистеру не удалось. Из дома пропала лишь дорожная одежда, быстрая лошадь из конюшни и немного золота. Куда именно направилась девчонка, гадать не приходилось – вдогонку за Лизенгейлом. Посланные на поимку юной графини опоздали – прибыли к Пограничной стене на день позже, когда караван поселенцев уже бесследно растворился на территории Диких Земель. Людям графини пришлось возвращаться с пустыми руками. Король горевал недолго – не прошло и месяца, как им вовсю крутила новая фаворитка. Старая графиня Ван Лорк, лишенная милости короля, осталась не у дел и практически не покидает своего имения. Все описанные мной события случились пять лет назад. Это все, что я знаю, сын мой. Остальное покрыто мраком тайны, и, внимательно прочитав дневник, думаю, мы сможем пролить свет истины на финал этой истории.

– Эээ, несомненно, отец Флатис. Несомненно, – ответил я, несколько ошарашенный последней вычурной фразой священника. – Обязательно прольем этот… как его… свет истины.

– Ваш отвар, – прощебетала подошедшая кухарка, ставя на столешницу две глиняные кружки.

Поблагодарив расторопную женщину, мы, прихлебывая горячий отвар, сгорбились над открытой книгой. Похоже, азарт охватил и священника, и он, сопя носом, водил по исписанным красивым почерком страницам пальцем, старательно выискивая болееменее разборчивые места.

Святой отец оказался прав – как всегда, – и по несвязным обрывкам текста я убедился, что речь идет именно о той самой Ксистере Ван Лорк. Пролистав большую часть дневника, мы наконец добрались до того места, как девушка воссоединилась с отрядом поселенцев и с Мортисом.

«Это свершилось! Наконецто я добралась. Мои молитвы Создателю были услышаны, и вот я в объятиях любимого. Я ни о чем не жалею. Уверена, что все страшные слухи о Диких Землях сильно преувеличены, и на самом деле там вполне можно жить. А мне для счастья нужно лишь знать, что любимый человек рядом, с остальными бедами мы справимся сообща. Боюсь лишь, что мать послала за мною погоню, и лишь на Создателя уповаю, что поможет он и оградит от этих страш…

Сегодня мы пересекли Пограничную Стену! Я уверена, что погоня не последует за нами – и это значит, я окончательно свободна от своей матери и от проклятого старика короля с его липкими противными поцелуями. Странно, но похоже, что из всего отряда улыбаюсь лишь я – остальные выглядят так, будто уже считают себя умершими. Чушь! Тут точно такой же густой лес, как и по ту сторону стены, небо такого же цвета, так же поют птицы и стрекочут цикады. Рядом с повозкой, где я сижу, едет мой Мортис. Какое счастье говорить это слово „МОЙ" по отношению к нему – ведь именно этого я была лишена во дворце. Когда я чувствую, что он рядом, то меня наполняет такое чувство защищенности, что это невозможно описать на бумаге. Мой Мортис. Я так тебя люблю.

Восьмой день пути по Диким Землям. Вчера под вечер исчезли двое мужчин, шедших самыми последними. Исчезли бесследно. Ктото из женщин, сидевших в повозке, начал было говорить, что они слышали вскрик и страшный хруст, но Мортис заставил их замолчать и сказал, что все это им послышалось от испуга. А пропавшие мужчины, скорее всего, решили дезертировать и сейчас направляются обратно к Стене, где их ждет „теплый" прием. Конечно, он прав! Что могло случиться с двумя умелыми воинами? Ничего! Просто эта глупая деревенщина нагнетает панику. Всетаки между нами, дворянами и этим быдлом, лежит целая пропасть. Мы никогда не будем паниковать понапрасну. Как бы то ни было, мы продолжаем путь. Еще две недели, и мы будем на месте. Я уже вижу, словно воочию, большой и светлый дом, где будем жить я и Мортис, и у нас все будет хорошо! Думаю, к дому надо сделать небольшую пристройку для слуг, хотя с них и сарая должно хват…

Пятнадцатый день пути. Создатель, как же я устала от этой проклятой повозки, от которой у меня болят все кости! Вот уже два дня я не разговариваю с Мортисом: надо же такое придумать – он приказал МНЕ, урожденной графине Ван Лорк, помочь этим крестьянам готовить ужин! Похоже, он сошел с ума! Конечно, я самым суровым тоном дала понять всю глубину его заблуждения! Возможно, я прощу его ошибку, если сегодня он приползет ко мне на коленях и вымолит прощение. Я уже начинаю жалеть, что покинула двор ради этого неотесанного солдата. Хотя… возможно, на нас так действует сама атмосфера этой проклятой Создателем земли? Сегодня уже вторую ночь буду спать одна. Мне страшно. Как жаль, что с нами нет священника – как бы я хотела излить ему душу…»

Хмыкнув, я недвусмысленно ткнул пальцем в тот кусок текста, где наивная девушка сетовала об отсутствии в отряде поселенцев священника, но отец Флатис, сделав вид, что ничего не заметил, перелистнул страницу, и мы продолжили чтение.

«Я уже сбилась со счета, какой сейчас день. Как я хочу принять ванну с благовониями и, облачившись в шелковую ночную рубашку, забраться в свою уютную постель. Увы. Все это осталось далеко позади. Как я могла так ошибаться в Мортисе? Что я в нем нашла? О, Создатель, у меня было все в этой жизни, что можно пожелать, и я отказалась от всего ради этого… Сегодня он посмел накричать на меня! Накричать прилюдно! Сказал, что если я не буду приносить пользу, то он бросит меня одну! Он не посмеет! Я, конечно, не испугалась его угроз, но чтобы не усугублять нашу ссору, согласилась помочь с ужином. Проклятая картошка так плохо чистится, а эта холодная вода, куда приходится окунать руки… Сейчас мои некогда ухоженные пальчики ничем не отличаются от рук крестьянки! Какой позор! Мамочка, я так хочу к тебе. Теперь я понимаю, что ты желала мне только добра. А я, наивная, позволила задурить себе голову… Прости меня, любимая мамочка.

Сегодня мы не досчитались сразу троих человек – воина и женщины с маленьким ребенком. Они были на последней повозке, и мы не сразу хватились их. Какой ужас. Создатель, неужели с ними случилось чтото плохое? Мортис опять говорит, что они просто решили вернуться, но ему мало кто верит. Да и как? Ребенок едва начал ходить – как с такой ношей возможно осилить дорогу назад, к тому же не взяв с собой припасов и оставив оружие? Я больше не верю словам Мортиса, и мне страшно. За каждым кустом, за каждым камнем чудится опасность. Как я хочу в теплые и такие надежные объятия Мортиса, чтобы не было так страшно. В пути никто не разговаривает, и это безмолвие хуже всякой пытки. Спасибо Создателю, до конца путешествия осталось не больше недели.

О Создатель! Прошу помоги мне и спаси меня от этого ужаса! Это все, о чем прошу я. Я согласна на все, лишь бы спасти свою жизнь. Здесь очень темно, и жалкий свет факела с трудом создает крошечный островок света. Промокшая одежда липнет к телу, и мне все никак не удается согреться. Я не знаю, сколько мы уже сидим в этой отвратительной и холодной пещере. От всего нашего отряда осталось лишь два человека – я и один из воинов. Милостивый Создатель! Все случилось так неожиданно. Мы как раз достигли бурной реки, и мужчины начали рубить деревья, чтобы соорудить переправу, когда на нас напали ужасные твари, похожие на изуродованных огромных пауков. Я видела их лишь мельком, но могу поклясться, что вместо голов у них были человеческие черепа с ярко светящимися глазницами. Леденящие кровь крики разрываемых на куски детей до сих пор звенят у меня в ушах. Я своими собственными глазами видела, как погиб мой возлюбленный Мортис – одно из чудовищ проткнуло его насквозь, и от ужаса я потеряла сознание. Очнулась от холода речной воды – уже позднее я узнала, что один из оставшихся в живых воинов успел схватить меня и, спасаясь от тварей, прыгнул в реку. Бурное течение быстро отнесло нас в сторону, и вскоре залитый кровью берег скрылся за поворотом. Несколько пауков бежало за нами по берегу, но они не осмеливались войти в воду, и это спасло нас от участи остальных поселенцев. Мы долго боялись подплыть к берегу, а потом оказалось слишком поздно – река с ревом срывалась с обрыва и уходила под землю. Тот краткий путь под землей я не забуду до конца своих дней. Не знаю, каким чудом мы остались в живых. Вдоволь наигравшись, течение выкинуло нас в воды подземного озера, на берегу которого я и пишу эти строки. Спаси нас, Создатель.

Воина зовут Арсель. Сейчас он умирает в агонии – Арсель пытался найти выход из нашей подземной тюрьмы и сорвался со стены, угодив спиной на камень. Похоже, скоро я останусь одна. Мне уже все равно. Сейчас я допишу эти строки и лягу, обняв Арселя. Он бредит и все зовет какуюто Мизельду, шепчет, что ему холодно, и просит укрыть теплым одеялом. Попытаюсь согреть его теплом своего тела. Я буду молиться за наши души, и все, что я прошу у Создателя, так это толь…»

Перевернув последнюю страницу, я убедился, что больше не написано ни строчки. Это была последняя запись урожденной графини Ксистеры Ван Лорк семнадцати лет от роду.

– Мдаа… – задумчиво протянул я, закрывая потрепанный дневник. – И сказать нечего.

– На редкость наивная девушка, – поддакнул отец Флатис и тут же поправился: – Была.

– А второй скелет, оказывается, принадлежал вовсе не Мортису, а некоему Арселю. Так что в этот раз вы немного ошиблись, святой отец, – не удержался я от соблазна поддеть святошу.

– Никто не безупречен, сын мой, – парировал отец Флатис и неожиданно спросил: – А перышко это не пожертвуешь на благо Церкви? Тебе особо ни к чему, а мне так в самый раз пригодится. Молитвы записывать да названия трав лечебных.

– Да? – недоверчиво буркнул я и, повертев в руках невесомое перо, все же пересилил себя и протянул его священнику.

– Благодарю, сын мой, – совсем не благодарным тоном сказал священник, и спустя миг магическое перо бесследно исчезло в складках его одеяния.

– Для Церкви ничего не жалко, – не менее фальшиво ответил я.

– Приятно слышать такое благочестивое рвение, сын мой, – нехорошо обрадовался священник, сверкнув очами. – А когда уж фундамент церквушки заложимто? А то, как гоблины нечестивые, в пещере службы устраиваем. Негоже так, сын мой.

– Эээ… – протянул я, лихорадочно прокручивая в голове варианты ответа – портить худой мир с отцом Флатисом очень не хотелось. – Обязательно построим, отец Флатис. Слово даю. Вот со стеной закончим и сразу начнем церковь отстраивать. Вы мне лучше вот что скажите: так или иначе мы натыкаемся уже на второй отряд поселенцев, но вот ведь совпадение – ни в одном из них священника не было. Не прольете ли, как вы любите говорить, свет истины на эту странность? В поселении Ван Ферсис нет даже захудалой часовенки. Покойная Ксистера Ван Лорк сетовала, что за отсутствием священника некому излить терзания девичьей души. Лично меня это наводит на некоторые сомнения – ведь в нашем отряде священник как раз таки имеется. Что скажете, отец Флатис?

Услышав неприятный вопрос, он както подобрался, кинул на меня пронзительный взгляд изпод кустистых седых бровей, недовольно пожевал губами, но, к моему удивлению, все же ответил:

– Это так. Последние десятилетия с отрядами поселенцев не отсылают священников. Церковь против заселения Диких Земель, где столь явно проявляется влияние Темного. Печальный опыт последних лет отвратил церковников от этих попыток – ни одно из поселений не продержалось больше пяти лет, и поселение Ван Ферсис не больше, чем удивительное исключение из данного правила, большая часть таких отрядов пропадает в пути, от остальных Вестники перестают приходить уже через полгода. А потом, – тут голос святого отца посуровел, – потом ушедшие возвращаются к Пограничной Стене в виде гниющих зомби или костяных пауков! И их души корчатся в бесконечной агонии! Когда очередной отряд вернулся обратно в качестве нежити, терпение Церкви лопнуло, и появилась специальная булла, по которой служителям Церкви строжайше запрещено пересекать границу Диких Земель или же поддерживать в людях желание сделать это. Вот тебе и причина, сын мой. Ты слепо роешь грязный придонный ил, лишь мутя кристально чистую воду.

– Не думаю, – отрицательно покачал я головой.

– Ты подвергаешь мои слова сомнению? – негодующе вскинулся священник, со стуком припечатав кружку с отваром к столу. Кружка отчетливо тренькнула, и по ее боку потянулась извилистая трещина. «Ну вот, так скоро и пить не из чего станет».

– Нет, святой отец. – Я примиряюще поднял ладони. – Я лишь хочу сказать, что это только одна из причин – причем не самых важных. Что стоят жизни тысяч людей в обмен на искоренение шурдовнекромантов и возвращение Диких Земель в лоно Создателя? Ничто. Церковь не сомневаясь положит и сотни тысяч жизней на алтарь, но своего добьется. А вы говорите о какомто десятке жалких отрядов поселенцев? Не смешите меня, отец Флатис.

– Ты говоришь очень опасные слова, сын мой. Слова вольнодумца. Если не сказать хуже, – без угрозы произнес священник, вновь опускаясь на скамью.

– Я говорю правду. И вы это знаете не меньше меня. И хуже мне от этих слов точно не станет, – дерзко парировал я.

– Оставим это Церкви, сын мой, – остановил меня священник. – Я не желаю обсуждать ее дела. Но ты недалек от истины. Есть еще одна причина, по которой церковь против этих попыток. На ужасном опыте мы успели убедиться, как нахождение людей в Диких Землях может привести к чудовищным последствиям.

– Последствиям?

– Да. Похоже, сегодня я примерил на себя лоскутный плащ трактирного рассказчика. Ладно. Слушай. Двадцать лет назад в Дикие Земли ушел очередной отряд поселенцев. В то время Церковь еще не теряла надежды принести свет истинной веры на эти оставленные Создателем земли. В составе того злополучного отряда было триста человек, большая часть которых была ветеранами имперской армии и умела держать оружие в руках. С ним был отправлен священник Гризерис с двумя послушниками, дабы укрепить дух поселенцев и оградить от зла и скверны Диких Земель. За две недели пути отряд благополучно дошел до указанного места, откуда и был послан Вестник, сообщающий, что все в порядке. Чуть позже последовал еще один, уже от отца Гризериса, в котором радостно сообщалось, что постройка церкви почти завершена и вскоре они уже начнут проводить службы. Поистине радостное известие…

– Ну? И что дальше? – заинтересованно поторопил я умолкшего священника.

– Ничего, – тихо ответил священник и осенил себя знаком Создателя. – Больше вестей не было. Поселение умолкло навсегда. Кто знает, что именно случилось, но думаю, можно смело утверждать, что все они мертвы. Упокой Создатель их души. Но речь не о них. Спустя три года в окрестностях приграничной деревушки Лесное Подворье – сто дворов, не больше – начали исчезать люди. Один за другим. И ладно бы одинокий путник или так, караван торговцев захудалый – можно списать и на разбойников на худой конец. Но ведь и имперские патрули пропадать начали, а к солдатам с ржавыми топорами и вилами не подступишься, враз на корм воронью пустят. Империя огромна, и, как это часто бывает, никто не придал этим случаям особого значения. Спохватились, лишь когда из окрестных мест народ бегством спасаться начал. Такие страсти рассказывали, что и не сразу поверишь: мертвецы с могил вставать начали, родители собственных детей в жертву приносят, церкви сжигают. Слухи до самой столицы докатились. Только тогда за дело всерьез взялись – отрядили в Лесное Подворье целую армию – отряд имперских конных кирасиров, подкрепленных парой стихийных магов, церковь пятерых священников отрядила – в их число и я попал. Еще на подступах начали терять людей, а уж когда дошли… Отряд добрался до деревни засветло – думаю, это нас и спасло, нежить солнечный свет не особо жалует, – а там нас уже ждал теплый прием: зомби, поднятые скелеты, некромант…

– Подождите, – возбужденно перебил я священника. – Мертвяки, некромант – и все это там, за пределами Диких Земель?

– Именно. В обычной захудалой деревушке в двадцати лигах от Пограничной Стены. Ты слушай дальше. Слава Создателю, с его помощью справиться удалось почти без потерь, ну и маги, конечно, подмогли, не без этого, – неохотно признался священник, – обычную нежить упокоили быстро. Под самый конец и некромант пожаловал… облаченный в белоснежную сутану. Священник Гризерис, по которому мы уже и заупокойную отслужить успели, и оба послушника при нем – только они уже в виде разлагающихся зомби. А Гризерис живехонек. Руки словно для дружеского объятия в стороны расставил и, улыбаясь во все зубы, к нам направился.

– Подождите. Вы хотите сказать, что священник Гризерис и был тем некромантом?

– Точно. Он и заварил всю эту кашу с нечистью. Превратил Лесное Подворье в могильник за пару месяцев. Такто вот. И это на территории Империи, за много лиг от Диких Земель.

– И что дальшето?

– А что дальше? Это уже был не святой отец Гризерис, которого я знал, а нечто другое. Темной магией за лигу несет. Тварь. Причем крайне живучая – кирасиры в него полсотни арбалетных болтов всадили, маг огненным шаром приложил, а он все не умирает. Топорами на куски порубили, только тогда затих. Послушники его обычными зомби оказались, с ними легко справились. А как останки осмотрели, тут и началось самое интересное: даже мертвым Гризерис не выпускал из руки странный костяной кинжал – зазубренное, что твоя пила, лезвие и изогнут полумесяцем. Чтобы его вытащить, пришлось пальцы обрубать. Один из кирасиров его в руку взял, повертел, рассматривая… встал, развернулся и с размаху всадил в шею стоящего рядом мага. Маг на землю повалился, хрипит, из рассечённой шеи кровь фонтаном, а кирасир неторопливо так к сержанту поворачивается, а на лице счастливая улыбка расползается. Только тут мы и отмерли. Кирасира на топоры взяли, руку с оружием обрубили по локоть, потом один из солдат обухом тот кинжал в пыль размолотил. Только закончили и дух перевели – убитый маг поднялся. Готовый зомби. Сам встал, безо всяких ритуалов и заклятий. Пришлось и его упокоить. Только тогда все и закончилось. Мы над телами все нужные обряды совершили, а солдаты деревушку дотла сожгли – да и кто там теперь жить захочет? Вот тебе и вся история, как есть. Главная опасность состоит не в самих Диких Землях, а в том, что до сих пор хранится здесь. Темное наследие, оставшееся с последней войны. Ритуальные предметы для жертвенных обрядов, магические книги некромантов, зачарованное оружие. Время над ними не властно – бери и владей. Хотя еще вопрос, кто хозяином будет. Я ведь отца Гризериса хорошо знал – святой человек был. И все равно не выстоял и силе Темного покорился!

– Весело, – протянул я, все еще находясь под впечатлением от услышанного.

– Весело?! Ты считаешь это забавным?

– Нет. Это страшно, отец Флатис. Очень страшно. Надо предупредить охотников держаться подальше от всего непонятного. Не приведи Создатель…

Священник пристально посмотрел мне в глаза и удовлетворенно кивнул.

– Ты на самом деле понял. Хорошо. По глазам вижу, хочешь спросить про меня. Отвечу так: это дела Церкви, сын мой, и поведать о них я не могу. Церковь идет своим путем, и не нам ей противиться. С тобой это никак не связано. Знай: все, что в моих силах сделать ради людей – я сделаю.

– Честный ответ, отец Флатис. Не скажу, что это то, что я хотел услышать, но думаю, большего вы не скажете.

Отец Флатис давно уж попрощался и ушел, не забыв еще раз напомнить о возведении церкви, а я еще сидел и переваривал нашу с ним беседу. Нужно было все разложить по полочкам. То, что отец Флатис многого не договаривает, и так ясно. Учитывая, что я здесь полновластный хозяин, я могу надавить на старика, вот только что это даст? Ничего. Я только потеряю поддержку священника и самое главное – его силу против нежити, в несомненной пользе которой я уже успел убедиться. К тому же сегодня отец Флатис был на редкость откровенным и поведал много интересного. Кто знает, что будет при следующей беседе? Торопиться не будем. Применить такой тяжелый аргумент, как раскаленный нож между ребер, я всегда успею.

Дневник, наполненный любовными переживаниями молодой девчонки, тоже много не дал. Зря потраченное время. Единственное полезное замечание относилось к тому, что пауки не осмеливаются заходить в бегущую воду. Не умеют плавать? Или боятся текущей воды? Если боятся, то почему? И как это может помочь нам?

Тщательно обдумав эту мысль, я пришел к выводу, что для нас это бесполезное знание. Единственное, что мы могли сделать – выкопать перед стеной глубокий ров и пустить туда воду из ручья. Но учитывая подступающую зиму с ее морозами, мы получим хороший каток. Вот шурды порадуются – и мясо, и развлечения в одном месте. Ну и самое главное – непростительное распыление рабочей силы. Нет. Отвлекаться на рытье защитного рва не станем. А к весне видно будет.

Со стороны кухни раздался протяжный звон – настало время обеда, и одна из кухарок ударами поварешки о котел сзывала людей на трапезу. Расторопные кухарки расставляли на столы последние тарелки, стараясь успеть до прихода голодных людей.

Вспомнив о жаждавшем поговорить тезке, я решил отвлечься от разглядывания бумаг и наведаться во владения моего хозяйственника, куда со времени прибытия я еще не успел заглянуть. Собрав карты и свитки в небольшой мешок, я направился к пещере.

Еще на подходе к вотчине тезки, я заметил следы бурной деятельности – длинные ряды нанизанных на травяную бечевку грибов, сохнущие гирлянды аккуратно нарезанного мяса, лежащие на расстеленных холстинах ягоды и коренья, пыхающая вкусным дымком коптильня – все было направлено на накопление как можно большего количества провизии. Переступив через груду сваленных перед входом оленьих шкур, я прошел под низко нависающим сводом в пещеру, встретившую меня деловитым стуком молотков, свежим запахом дерева и перекликающимися голосами.

Окинув взглядом пещеру, я с большим удивлением убедился, что со времени моего последнего посещения она разительно изменилась. Теперь пространство было разделено на две неравные по величине части. Меньшая, расположенная ближе к выходу, явно отдана под нужды людей – об этом свидетельствовали ряды сооруженных из охапок травы и веток постелей и немногочисленный скарб поселенцев. Сейчас эта часть пещеры была пуста – все люди на работах. Другая, большая часть, скрывалась от меня за прочной стеной, сложенной из тонких бревен. То, что еще десять дней назад эта стена отсутствовала, я был полностью уверен. Поводив по перегородке изумленным взглядом, я наконец наткнулся на широкий дверной проем и, покачивая головой, направился к нему. Похоже, в мое отсутствие тезка без дела не сидел.

Попав внутрь, я оторопел – открывшееся передо мной пространство меньше всего было похоже на сырую пещеру, а вот на заботливо оборудованную кладовку запасливого хозяина – безусловно. С головой погруженные в работу люди еще не заметили меня, и, неслышно отойдя в угол, я смог без помех осмотреться. Скальные стены скрыты за деревянной обшивкой, точно такой же настил покрывает пол. Все пустое пространство занимают ряды широких полок, упирающихся в потолок, вдоль стен тянутся крепко сколоченные столы с аккуратно разложенными инструментами, доспехами и вооружением.

В широко распахнутую дверь склада то и дело забегали подростки и женщины, нагруженные различными припасами, и деловито направлялись к нужным полкам, не забывая сообщить тезке, что именно они принесли и в каком количестве. Главный хозяйственник стоял за небольшим столом у дальней стены и торопливо записывал услышанное от помощников, одновременно успевая спорить со старшей кухаркой Нилиеной:

– Еще три выделанные оленьи шкуры и связка заячьих, – пропыхтели близнецы, чуть ли не волоком занося тяжелые шкуры.

– Хорошо. Записал, – отозвался тезка и, парой росчерков отметив услышанное, переключился на стоящую перед ним кухарку: – Нилиена, даже и не проси! Сказано же тебе – нет больше, вышло все. На вас, проглотов, и не напасешься!

– Как это нету?! Так я тебе и поверила! – воинственно уперев руки в бока, не отступала Нилиена. – Чтобы у тебя да пары мисок сушенных ягод сладкого кошлевиса не было? Вытаскивай давай из закромов! Я людей чем кормить должна? А?!

– Вот ведь привязаласьто… Ты у нас старшая кухарка, тебе и думать. А у меня свои заботы.

– Ах, не твои заботы? Я тебе сейчас вот этим черпаком как приложу по морде твоей бесстыжей, так враз озаботишься.

– Женщина! Ну нет у меня кошлевиса! Нету! Был, да вышел весь! – замахал руками тезка, опасливо косясь на зажатый в руке Нилиены солидных размеров черпак. – Откуда я тебе его возьму?

– Дядька Корис, еще одна корзина ягод кошлевиса. За сегодня уже четвертая. Куда класть? – вопросил забежавший вихрастый парнишка, с натугой удерживая перед собой объемную плетенку.

– Записал. Клади к остальн… Ээ… – замялся тезка, отступая от потерявшей дар речи Нилиены на шаг назад. – Сам же знаешь, что попусту воздух сотрясаешь. Не видишь, разговор у нас важный с Нилиеной. Душа моя, сколько, говоришь, мисок кошлевиса тебе там требовалось? Разве ж я нелюдь какой, разве я могу работничкам нашим отказать?

– Это к тем корзинам с кошлевисом, что на крайней полке? – уточнил паренек. – Так там места не осталось уже, того и гляди полка треснет. Дядька Корис, а вы это куда? Дядька Корис, так куда кластьто?

Юный помощник еще не понял, что своим безобидным вопросом обрек несчастного тезку на мучительную смерть от многочисленных ударов кухонным черпаком по важным частям тела.

– Полка, говоришь, треснет? – разъяренно зашипела Нилиена вслед опрометью кинувшемуся прочь тезке. – Сейчас у тебя рожа твоя наглая треснет!

Воинственно воздев черпак над головой, старшая кухарка направилась вслед за сбежавшим в глубь склада тезкой. Глядя ей в спину, я невольно посочувствовал попавшему в переплет Корису. Мудро решив, что сейчас ему не до меня, я ретировался, провожаемый аккомпанементом рыка Нилиены, звучных шлепков и жалобных выкриков тезки:

– Нилиена! Ну что ты так разгорячиласьто? Ну запамятовал, с кем не бывает?

– Вот сейчас я тебе памятьто и освежу! Ох, освежу. Куда помчался?

– Нилиена! Брось черпак! Рука у тебя тяжелая больно! Вот помру, что без меня делать будете? С голоду ведь сгинете. Я ж не для себя стараюсь!

– Дядька Корис, так куда кошлевисто ставить? Женщины говорят, что с тех холстин еще с десяток корзин выйдет, не меньше.

– Молчи! Молчи окаянный! Кто тебя за язык тянет? А кошлевис на кухню, на кухню тащи. Ой! Всю корзину тащи. Уй! Нилиена! Больно же…

Торопливо выйдя на солнечный свет, я спорым шагом отправился к кухне, рассудив, что к Нилиене под горячую руку попадаться не стоит. Пусть сами разбираются, а я вон лучше пообедаю.

Рикар свое обещание сдержал и поднял меня засветло. Постукивая зубами от холода, я мрачно рассматривал грубо обточенную деревяшку у себя в руке – с толстой ветки лишь небрежно срезали сучки, – должную заменить собой тренировочный меч. Мой собственный меч здоровяк отобрал, всучив это жалкое подобие оружия и обычный круглый деревянный щит, для прочности окованный по краю железом.

– Рикар. Это на меч и не похоже почти, – безнадежно попытался я отстоять свои права.

– А нам и не нужно, чтобы сильно похоже было. Рукоять есть, и ладно, – ответил здоровяк, скинув куртку и оставшись в одной рубахе.

– Так сломается после пары ударов, – возразил я.

– Не страшно. За вчерашний день я таких с десяток настругал, не меньше. А кончатся, так не беда – чегочего, а веток у нас полно.

– Ясно, – мрачно подытожил я, перебросил деревяшку с одной ладони в другую и, прикинув, удастся ли отговорить здоровяка от этой затеи с обучением, вздохнул и смирился с неизбежным – переспорить Рикара мне удавалось редко, а уж в таких вопросах, как моя личная безопасность, и пытаться не стоило.

Рикар подхватил с земли щит, тренировочный меч и, повернувшись ко мне, изрек сухим менторским тоном:

– Приступим, господин. Слава Создателю, ваши мышцы уже развиты должным образом – ведь вас обучали владению оружием с отроческих лет. Пусть память об этом исчезла, но тело помнит все. Старый барон приказал наставникам учить вас бою с мечом и щитом – обычная практика для имперской пехоты.

– А почему со щитомто?

– Думаю, он не исключал для вас службу в армии Империи – для молодых и безвестных дворян это единственный путь достаточно быстро заслужить имя и репутацию. Но не будем отвлекаться, господин Корис. Берите щит и навешивайте его на локоть левой руки. Хорошо. Смотрите на меня и постарайся принять такую же стойку. Да. Для первого раза неплохо, только ноги надо расставить чуть пошире и повернитесь ко мне левым боком. Рука с оружием поднята на уровень плеча, меч направлен на противника. Сегодня будем работать над отведением и парированием ударов. При рубящем ударе меча подставляйте щит, но не напрямую, а чуть под углом, как бы отводя клинок в сторону и вниз – тогда враг может потерять равновесие и на миг останется беззащитным…

Спустя два изнурительных часа я полностью выдохся. Левая рука ныла от плеча до кончиков пальцев и превратилась в сплошной синяк. Здоровяк измочалил об меня три палки в щепки, но даже не запыхался. Когда я был готов упасть от усталости на взрытую землю, Рикар наконец смилостивился и прекратил измывательство.

– На первый раз неплохо, господин. Совсем неплохо. Как я и думал, навыки остались.

– Это хорошо, – отозвался я сквозь стиснутые от боли зубы, осторожно снимая щит с распухшей руки. – Рикар, пока ты мне руку ломал, я вот что надумал. Давайка к этим занятиям и наших подростков приучать. Лишним не будет.

– Дело нужное, господин, – кивнул здоровяк. – Я и сам уж предложить хотел, но, господин, не зазорно ли вам вместе с…

– Не зазорно! – прервал я. – Решено. С сегодняшнего дня все свободные от работы отроки обучаются под твоим началом. Вместе со мной, зазорного тут ничего нет. И не только бою на мечах – в первую очередь надо обучать стрельбе из луков и арбалетов. Если на стену кто полезет, то умелые стрелки – на вес золота.

– Арбалетов у нас только три, – покачал головой Рикар. – С луками дело получше будет, но опять же – стрельбища нет и в помине, стрелы – все больше охотничьи срезни. Хотя против шурдов и охотничьи подойдут – доспехов они не носят.

– Вот сегодня и займись всем этим. Прикинь, где можно обустроить стрельбище, из чего соорудить мишени. Поспрашивай среди людей – вдруг да сыщется умелец, что справные стрелы мастерить может. Проверь луки и прочее снаряженье.

– А что их проверятьто? – обидчиво вскинулся здоровяк. – У меня все справно. Луки в порядке, только тетивы натянуть, и готово, господин. Главное – запас стрел пополнить.

– Ну и ладно. Значит, так, на подготовку времени тебе день. Стена стеною, а все ж только на нее уповать не годится. Пора нам призадуматься не только о глухой обороне, но и о возможности огрызнуться. Придет время, и нам придется показать, что мы можем кусаться. И чем острее будут наши клыки, тем лучше для нас.

Смыв грязь и пот в ледяной воде ручья и немного придя в себя, я прихватил с собой неугомонных братьевкаменщиков и отправился на очередной осмотр территории форта.

Время не тянулось. Нет. Оно стремительно летело вперед, и мы за ним не поспевали. С момента нашего возвращения в форт прошло две недели, но этого хватило, чтобы погода разительно изменилась к худшему. Похоже, что природа наконец заметила вторгнувшихся без приглашения чужаков и решила расставить все на свои места и показать, кто в доме хозяин, а кто – всего лишь незваный гость. Надо сказать, получалось у нее неплохо, и мало нам не показалось. Мы в глубоком цейтноте.

Укрывшись от бушующей непогоды под дрожащей от дождевых струй крышей, я стоял в узком дверном проеме и мрачно оглядывал полускрытый за пеленой ливня форт. С отвесных стен Подковы скатывались потоки грязной бурлящей воды, превратившие территорию укрепления в чавкающее болото, в котором по щиколотку увязали ноги, – устроенный водосток не справлялся с отводом воды в пещеру, и сейчас несколько человек по пояс в холодной воде спешно очищали от грязи и углубляли искусственное русло. Уровень воды поднялся настолько, что еще немного – и затопит пещеру со всеми нашими припасами, что для нас означает смерть от голода.

Осень окончательно вступила в свои права. Не прекращающиеся сутками дожди стали обыденностью. Постоянный холод, сырость и пронзительные порывы ветра – все это самым плачевным образом сказалось на жизни поселения и на ходе работ. Люди начали валиться с ног от простуды и легочного кашля. Отец Флатис со Стефием делали, что могли, но при такой погоде и отсутствии нормальных условий это приносило немного пользы.

Поднятие каменных блоков на вершину скалы стало настоящим испытанием – зачастую отсыревшие веревки с треском рвались, и тогда огромные камни с грохотом неслись вниз, снося на своем пути строительные мостки и круша лестницы. Один из таких сорвавшихся блоков упал от работающих у подножья стены каменщиков на расстоянии локтя, окатив их фонтаном жидкой грязи. Беда была совсем рядом. Решив, что со стеной мы сделали все возможное и не стоит играть с жизнями строителей, я приказал прекратить ее возведение и сосредоточить все усилия над налаживанием быта поселения.

При ненастье пещера стала настоящим спасением от непогоды для всего населения форта.

Братьямастера предложили светлую идею – отказаться от постройки общинного дома до весны и обустроить для жилья пещеру, благо там было достаточно места для всех нас. Гораздо проще возвести деревянные перегородки при уже имеющейся крыше над головой, чем возводить общинный дом, начиная с фундамента. Осмотрев залитое водой и выглядевшее жалким основание общинного дома, я, поморщившись, махнул рукой и дал добро. Другого выбора не было. Пока мы отстроим стены, не говоря уже о крыше, большая часть людей умрет от болезней и царящего повсюду холода. А ведь это еще не зима.

Осмотрев пространство пещеры, я внес несколько существенных изменений в первоначальный план мастеров – несмотря на большое количество места, его было далеко не достаточно для всех поселенцев. Еще несколько недель назад большая часть мужчин ночевала под открытым небом, оставив пещеру для женщин и детей, и места хватало, теперь же кровати стояли впритык к друг другу, практически не оставив свободного места.

Идея была проста – если не успеваем выстроить общинный дом, то возведем вплотную к пещере пристройку достаточных размеров. За несколько дней перед входом в пещеру строители вбили многочисленные толстые сваи, на них построили островерхую крышу, полностью отсекшую падающую с небес и стекающую по скальным стенам воду. Сооружение надежных бревенчатых стен заняло еще пять дней, и наконец мы получили достаточно пространства, чтобы разместить нужное количество кроватей, и еще осталось место для хозяйственных нужд. Для надежности снаружи стены укрепили массивными валунами, пространство между ними засыпали обломками камня поменьше и щебнем.

Для отопления посреди пещеры Древин сложил из обломков камней огромную печь и клятвенно заверял, что теперь тепла будет более чем достаточно. Помучиться пришлось лишь с длинной печной трубой, но и эту проблему удалось решить – связали прочный коленчатый каркас из веток и обшили его оленьими шкурами. Теперь в пещере постоянно поддерживался огонь, печь источала жар, и уже на третий день со стен начали исчезать пятна сырости, а с потолка прекратило капать.

– Достаточно! – крикнул я мужчинам, продолжающим углублять русло водостока. – На сегодня достаточно.

– Господин, еще с пару шагов пройдем, и ладно будет, – выкрикнул один из них, продолжая выкидывать лопатой липкую грязь.

– Кому сказано! Бегом в пещеру и хорошенько обсушитесь.

Посторонившись, я пропустил мокрых людей внутрь и вошел вслед за ними, плотно притворив за собой обитую шкурами дверь.

Больше снаружи никого не было – если не считать часовых на вершине стены, укрывшихся от дождя под наспех сделанным навесом. Хотя толку от них сейчас… Видимость хуже некуда – сплошная пелена дождя и здесь сыграла свою роль, практически ослепив часовых. Одна радость – сомневаюсь, что в такую погоду шурды рискнут отправиться на вылазку. Как и мы, ютятся сейчас в какойнибудь пещере и ждут окончания дождя.

Ну и отряд Литаса – еще утром охотники ушли на промысел, надеясь на добычу. Вынужденная необходимость – до последнего момента я не хотел прикасаться к запасенной на зиму провизии. Надеюсь, охотникам удастся обеспечить нас мясом к ужину.

Мне следовало поторопиться – несмотря на дождь, Рикар упорно продолжал занятия с мальчишками, обучая их владению оружием и правильному ношению доспехов: оказывается, правильно носить доспехи – тоже настоящее искусство, а в случае нападения нужно уметь быстро облачиться самому, не ожидая помощи.

Чтобы освободить достаточно места для занятий, приходилось каждое утро сдвигать лежанки в сторону, а к ночи возвращать все на место. Подвешенные под каменным сводом жировые лампы лишь частично разгоняли темноту, и приходилось сильно напрягать глаза, чтобы увидеть и успеть парировать удар противника, но Рикар заявил, что это к лучшему – если научимся биться в темноте, то при свете дня проблем и подавно не будет. В этом его утверждении я сильно сомневался, но протестовать не решился.

Добравшись до отведенного под обучение место, я с неохотой стянул с себя куртку и аккуратно повесил ее на специально вбитые в стену деревянные колышки – по этой моей привычке Рикар не преминул ехидно пройтись, оказывается, мое прошлое «я» отличалось крайней неряшливостью и пренебрежением к вещам.

– А вот и господин почтил нас своим вниманием, – нехорошо обрадовался здоровяк, не теряя времени, ухватил меня за предплечье и потащил к расчищенной площадке. Вот вроде и вежливо сказал, но мне почемуто послышалось: «Приперся наконецто». Умеет все же Рикар несколькими словами выразить свои эмоции.

Покорно следуя за Рикаром, я прошел в отведенное для меня место, машинально принял тренировочный меч, вдел руки в ременные петли на щите и с обреченным вздохом поднял глаза на противника лишь для того, чтобы изумленно вытаращить их на стоящую передо мной Аллариссу.

– Готов? – буднично спросила девчонка и, поудобнее перехватив меч, ступила вперед.

– Эээ, нет! Не готов! – Я отыскал взглядом здоровяка и поспешно направился к нему, лопатками ощущая насмешливый взгляд этой занозы.

Добравшись до Рикара, я ухватил его за ворот рубахи и зло выпалил:

– Рикар! Ты пошутил? Не знал, что ты это умеешь! Я не собираюсь заниматься с этой взбалмошной девчонкой!

Здоровяк внимательно выслушал меня, обвел взглядом ехидно улыбающуюся Аллариссу и, повернув голову ко мне, недоуменно спросил:

– Что так?

– Что так?! Рикар!

– Простите, господин. Я думал, это поможет вам примириться с ней – ну, знаете, ничто так не прочищает голову, как пара увесистых ударов.

– Рикар, эта девчонка вместо благодарности за спасение ее жизни обвинила меня в трусости и нежелании спасать ее драгоценного отца! – взорвался я, тыча мечом в прислушивающуюся девушку. – Тогда как именно он виновен в гибели всего поселения!

– Что?! Да как ты смеешь! Мой отец сделал все, чтобы защитить нас от шурдов! Не тебе его обвинять! – взбешенно зашипела Алларисса, отбрасывая в сторону деревяшку и хватаясь за рукоять кинжала.

– Господин! Госпожа Алларисса! – попытался вмешаться здоровяк, но меня уже понесло, и остановиться я просто не мог.

– Сделал все, говоришь? Он не сделал ничего! И лучшим свидетельством этому служат зола и пепел, оставшиеся на месте вашего поселения! На что он рассчитывал? – взбешенно кричал я, не обращая внимания на столпившихся людей. – На то, что хлипкий частокол защитит от набега шурдов? На то, что «Хранитель» будет служить вечно? Всю оборону поселения уничтожил единственный удар ржавого молотка! И думаю, не стоит напоминать, что охранный артефакт находился именно в вашем доме! У тебя есть что возразить? Нет? Так я и думал!

Содрав с руки щит, я отбросил его и меч далеко в сторону и, сорвав со стены куртку, направился к выходу, задержавшись лишь для того, чтобы сказать мрачному здоровяку все, что думал:

– Рикар! Я тебе говорил – не хочу ее видеть. Ты решил сделать посвоему. Теперь ты доволен?

– Я все понял, господин. Больше не повторится, – печально ответил Рикар, смотря на застывшую девушку.

– Надеюсь на это.

Выйдя из пещеры, я с наслаждением вдохнул холодный сырой воздух и с силой растер напряженное лицо, не обращая внимания на струи дождя, мгновенно промочившие куртку.

«Ну и зачем? Сорвался на глупую девчонку лишь по той причине, что добродушный здоровяк Рикар решил примирить нас…»

Раздосадованно покрутив головой, я выругал себя и задумался, как исправить положение, – уже успев изучить характер юной баронессы, я был уверен, что так просто мои слова не забудутся.

– Аля! Постой. Ну куда ты собралась? – встревоженно забасил голос Рикара за моей спиной.

Обернувшись, я узрел необычную картину – Алларисса решительным шагом направлялась к крепостной стене в сопровождении понуро плетущегося сингериса, а за ними торопился Рикар, возбужденно размахивая руками и увещевая девушку не делать глупостей. Не слушая бормотания бородатого няньки, девушка продолжала идти к стене.

Поняв, что словами он ничего не добьется, Рикар ухватил Алю поперек талии и, невзирая на ее протестующие вопли, потащил обратно к пещере. Огромный пес, словно понимая, что здоровяк желает лишь добра, никак не выразил недовольство столь вольным обращением с любимой хозяйкой и, с готовностью развернувшись, побежал следом. Интересно.

– Рикар, что происходит? – осведомился я, поплотнее запахивая промокшую куртку.

– Я ухожу! – выкрикнула Алларисса, безуспешно пытаясь высвободиться из железной хватки здоровяка.

Остановив Рикара взмахом руки, я подошел поближе и, наклонившись к лицу девушки, образованно спросил:

– Точно уходишь? Не передумаешь?

– Господин! – заволновался Рикар, сверля меня взглядом. – Ну виноват я, старый склирс. Меня и наказывай, еето за что?

– С тобой я позже поговорю, – отмахнулся я от здоровяка и вновь обратился к беспомощно болтающей ногами в воздухе девушке. – Уверена? Уходишь? А то смотри, я силком никого здесь не держу.

– Да! – с вызовом ответила девчонка, взмахнув мокрой гривой волос. – Мне ничего твоего не надо! Ничего!

– Очень хорошо! Рикар, опусти баронессу на землю.

– Господин! Пропадет ведь! – Здоровяк в отчаянии предпринял последнюю попытку образумить меня.

– Кому сказано? Опусти ее на землю!

С неохотой повиновавшись, здоровяк осторожно опустил девушку и разжал руки.

– Ты свободна. Можешь идти, – расплылся я в улыбке. – Как я уже сказал, никого здесь силой не удерживаю.

– И пойду! – фыркнула Алларисса и направилась к лестнице, ведущей на стену. – Ренис, за мной!

– Постой! – окрикнул я девушку, когда она отошла на десяток шагов. – Ты ничего не забыла?

Обернувшись, Алларисса посмотрела на меня сквозь струи дождя и, подумав, сказала:

– Ты прав. Забыла. Хоть ты и недостоин этого, но я благодарю тебя и твоих людей, что спасли нас из…

– К склирсу твою благодарность, – поморщился я. – Я о другом. Что я вижу? За твоей спиной висит довольно плотно набитый мешок, на плече – лук, на поясе – кинжал. А ведь это все принадлежит мне. Ты решила обокрасть меня?

– Да как ты смеешь! Эти вещи принадлежат мне!

– Тут ты ошибаешься, – возразил я. – Эти вещи – МОЯ добыча, и я хочу их обратно. Сейчас!

– Господин! – встрял здоровяк. – Вы хотите отправить ее в Дикие Земли безоружной и без припасов? Это верная смерть!

Безразлично пожав плечами, я выжидающе уставился на мокрую Аллариссу:

– Ну? Долго мне еще здесь мокнуть, прежде чем ты вернешь украденные у меня вещи? Думаю, мне стоит проверить фамильные ценности, не удивлюсь, если их часть уже надежно спрятана в том мешке, что у тебя за плечами.

– Да как ты… – задохнулась Алларисса и дрожащими пальцами принялась расстегивать ремень с оружием. – Забирай!

В лужу у моих ног один за другими полетели лук, пояс с оружием и мешок, окатив меня фонтаном грязной воды.

– Доволен? Животное! – прошипела девушка, в бессильной ярости сжав кулаки.

– Лучше придержи язык, а то я ведь могу вспомнить, что одежда на тебе тоже принадлежит мне.

– Ты… Ты не… – Девушка отступила на шаг, судорожно вцепившись в полы кожаной курточки.

– Дада. Я не посмею, – ухмыльнувшись, я повернулся к здоровяку и спросил: – Рикар, как думаешь, стоит ее обыскать? А то припоминаю, что на ужине мы не досчитались несколько золотых ложек. Как думаешь?

Не дождавшись ответа от недоуменно моргающего здоровяка, я шмыгнул носом, утер с лица дождевую влагу и махнул рукой:

– Ладно уж, поверю тебе на слово. Ты свободна. Иди с миром.

Алларисса обожгла меня яростным взглядом и вновь направилась к стене. Ухватив за плечо дернувшегося за ней здоровяка, я позволил девчонке отойти еще на несколько шагов и лишь затем окрикнул ее вновь:

– Эй! Ты же не собираешься воспользоваться МОЕЙ лестницей? А? Помнится, ты утверждала, что тебе от меня ничего не надо.

Поникшая фигурка замерла на месте и медленно развернулась ко мне. Разглядев ее лицо, я понял, что она на грани отчаяния, но с усилием заставил себя стоять на месте и сохранять надменное лицо, что было довольно затруднительно, учитывая льющуюся с небес воду и пронзительные порывы ветра.

Рикар наконецто понял мои истинные намерения и, успокоившись, перестал вырывать плечо из моих пальцев. Поразительно, но и Ренис не торопился следовать за обожаемой хозяйкой, оставшись рядом со мной. Вот и считай после этого собак неразумными тварями.

– Но как я смогу покинуть пределы твоих владений без лестницы? Мы окружены стенами со всех сторон!

– Твои проблемы, – развел я руками. – Можешь попробовать вскарабкаться по стене. Я с удовольствием на это посмотрю. Так и быть, разрешаю тебе прикасаться к моей стене. На этот раз.

Девушка огляделась вокруг, оценила высоту окружающих стен, посмотрела на меня, перевела взгляд на Рикара, и тут все мои воспитательные планы рухнули – брызнули слезы, и, плюхнувшись в грязь, она заревела в голос.

Рикар в мгновение ока очутился рядом и, подхватив ее на руки, словно пушинку, понесся к светящемуся входу в пещеру, на ходу бормоча чтото ласковое и утешительное, сингерис бежал рядом и все норовил лизнуть рыдающую хозяйку. Утешители. Теперь Алларисса возненавидит меня еще сильнее, но это я какнибудь переживу, лишь бы глупостей не делала.

Проводив их взглядом, я почесал в затылке и начал выуживать из грязи мешок и оружие, что оказалось нелегкой задачей – вредное создание забросило их в самую глубокую лужу.

Возвратившись в теплую пещеру, я, с трудом унимая бьющую меня дрожь, всучил залитые грязью вещи страже и распорядился:

– Отдай женщинам. Пусть все приведут в порядок и сразу же вернут баронессе Ван Ферсис.

Добравшись до своего закутка, обустроенного в углу пещеры, я с трудом стащил с себя мокрую одежду, пересиливая слабость, забрался на лежанку и укутался теплыми шкурами. Меня знобило.

«Лишь бы не заболеть, – мелькнуло в голове. – Зря я взъелся на несчастную девчонку. Зря. Ей и так несладко сейчас. Надо извиниться. Обязательно. Сейчас немного отдохну и пойду извиняться. А пока надо откинуть шкуры. Слишком жарко. Построенная братьямимастерами печь достойна всяческих похвал».

С трудом стащив с себя шкуры, я облегченно откинулся на подушку. Странно. Каменный свод надо мной, казалось, медленно вращается. Присмотревшись, я убедился, что глаза меня не обманывают – потолок определенно кружился, с каждым мгновением набирая обороты.

Я был настолько поглощен происходящим, что и не заметил, как отгораживающая мой закуток шкура отдернулась и внутрь протиснулся тощий Стефий с парящей кружкой в руках.

– Господин, я вам отвару горячего принес.

– Отвару? Ты мне лучше водички холодной принеси, а то растопили печь так, что вдохнуть невозможно, – сонно ответил я, не отрывая глаз от потолка. – Стефий, а что у нас происходит со сводом пещеры? С чего бы это ему вращаться?

– Вращаться? – переспросил Стефий, но вместо того, чтобы посмотреть вверх, начал внимательно вглядываться в мое лицо, а еще спустя миг я почувствовал его холодную ладонь на своем лбу.

– Господин. У вас жар!

– Да нет у меня жара, – отмахнулся я от его руки, чувствуя, как медленно погружаюсь в сон. – Немного отдохну, и все будет в порядке. Лучше скажи, что происходит с потолком?

Последние слова я уже еле выговорил, а затем темная волна сна накрыла меня с головой, и лишь краем уха я слышал, как Стефий выбежал наружу, и его удаляющийся крик:

– Отец Флатис! Дядька Рикар!

Гдето высоко надо мной раздаются грохочущие голоса, некоторые из них мне знакомы – я различаю голос здоровяка Рикара, спокойный говор отца Флатиса, возбужденный фальцет Стефия и, кажется, пару раз прозвучал звонкий колокольчик Аллариссы. Надо мной мелькают смутные тени, я чувствую влажную материю на лбу, послушно глотаю поднесенный к губам горький отвар. Такое чувство, что со мной это уже случалось, и так же надо мной звучали встревоженные голоса… словно я заново переживаю прошлое. Да… тот злополучный день охоты, когда меня покалечил кабан…

– Вот бедато, как же я, старый пень, не досмотрелто, – сокрушается Рикар.

– Жар удалось сбить, думаю, теперь он быстро пойдет на поправку. – Это уверенный тон отца Флатиса.

– Отец Флатис, я принес еще отвара с лечебными травами.

На меня накатывает серая пелена тумана, и голоса отдаляются, пока не исчезают совсем, но им на смену приходят другие звуки – грохот сталкивающихся щитов, звон тетивы боевых луков и рев боевого рога, трубящего тревогу…

Очередная волна солдат лорда Ван Корлиса накатывается на стену, но, встретив ожесточенное сопротивление и изрядно проредив свои ряды, неохотно откатывается назад, оставляя после себя пятна яркокрасной крови и тела, оскалившиеся в посмертной гримасе.

Я мрачно оглядываюсь по сторонам, с трудом сохраняя на лице спокойное выражение. С высоты крепостной стены, на которой я стою, великолепно видно все плачевное состояние крепости.

Очередной штурм успешно отбит, но какой ценой?

Запасы камней и смолы полностью исчерпаны. Обессилившие воины едва стоят на ногах, помертвевшие от усталости лица с темными провалами безжизненных глаз похожи на маски, иссеченные доспехи больше не могут служить надежной защитой.

Да и я выгляжу и чувствую себя не лучше.

Восьмой день мы обороняем пограничную крепость, раз за разом отбивая атаки превосходящих сил противника, а обещанное подкрепление так и не прибыло. Проклятье. Еще несколько атак, и не останется воинов, способных удержать в руке меч.

Что ж, смерть в бою достойна для воина.

– Господин, вам срочное сообщение! – Устало обернувшись, вижу солдата с перевязанной головой, направляющегося ко мне.

«Сообщение? Неужели хоть одной почтовой сове удалось прорваться сквозь снующих над крепостью ястребов?»

Перевязанный солдат подходит вплотную, он кажется мне незнакомым, но изза многочисленных повязок разглядеть его лицо невозможно. Сейчас все на одно лицо.

– Что за сообщение? – нетерпеливо спрашиваю я, чувствуя, как во мне просыпается безумная надежда.

Склонившийся солдат резко выпрямляется, и я успеваю заметить блеск узкого лезвия, метнувшегося к моему боку, и тут же ощущаю резкую боль, пронзившую мои внутренности. Ноги подгибаются, и я начинаю медленно оседать на землю, удивленно смотря в глаза убийцы.

Склонившись ко мне, он торжествующе шепчет мне на ухо:

– Лорд Ван Корлис просил передать вам: сдохни!

Темнота…

Задохнувшись, дергаюсь всем телом и распахиваю глаза. Надо мной нависает такой знакомый каменный свод пещеры и маячит встревоженное лицо Рикара. Успокаивающе улыбаюсь ему и вновь проваливаюсь в забытье…

Осторожно развернув последний слой плотной материи, я полюбовался на содержимое свертка и отошел в сторону, чтобы вся аудитория смогла внимательно рассмотреть предмет, лежащий на моем столе. Переждав восхищенные вздохи, я поправил дужку очков и, улыбнувшись, сказал:

– Как вы можете видеть, сегодняшней темой для обсуждения я выбрал достаточно необычный предмет. Итак, кто из вас может поведать мне чтонибудь интересное о этом прекрасном и смертоносном образчике древней истории? Есть желающие?

– Это фламберг!

– Пламенный меч!

– Меч с отравленным лезвием.

– Ржавая железяка!

– Хорошо, хорошо, – засмеявшись, я поднял руки, останавливая словесное извержение. – Вижу, что данный предмет вам достаточно хорошо знаком. Значит, по крайней мере большая часть из вас внимательно проштудировала несколько книг о средневековом оружии. Это не может не радовать меня, как вашего куратора. А теперь давайте вернемся к этому мечу. Да, это двуручный фламберг. Для начала стоит заметить, что из рук кузнеца он вышел обычным прямым мечом и лишь гораздо позже подвергся специальной заточке по заказу некоего малоимущего, но, несомненно, храброго и достаточно наплевательски относящегося к религии воина.

– Профессор, откуда вы это знаете? Сохранилось имя владельца?

Улыбнувшись симпатичной девушке, задавшей вопрос, я помассировал левое плечо и, отрицательно покачав головой, пояснил:

– Нет. Имя владельца не сохранилось. Данные выводы я сделал самостоятельно, опираясь на общедоступные источники. Фламберг было достаточно сложно создать в то время, и поэтому такое оружие стоило очень приличных денег. Иногда путем специальной заточки лезвие прямого меча модернизировалось в волнообразное, и такой фламберг стоил гораздо дешевле. Отсюда вывод, что меч сделали по заказу небогатого воина.

– А то, что он храбрый? – не унималась любознательная девушка. – И про религию?

– Приятно слышать нотки неподдельной заинтересованности в вашем голосе. Вполне закономерные вопросы, и я с удовольствием отвечу на них. Начнем, пожалуй, с религии. Ответ предельно простой…

Прозвучавшая пронзительная трель мобильного не дала мне закончить фразу. Найдя взглядом виновника, я дал ему время справиться с верещащим телефоном и лишь затем выжидательно кашлянул. Налившийся краской стыда студент смущенно взъерошил волосы и выдавил:

– Простите, профессор.

– На этот раз прощаю. Надеюсь, никто больше не забыл выключить мобильные? Нет? Хорошо. – Поморщившись от колющей боли в лопатке, я продолжил: – Мы остановились на религии. Дело в том, что к тому времени, когда выковывался этот клинок, католическая церковь уже прокляла фламберги и запретила их использование как негуманное оружие. Истово верующие католики не могли пренебречь таким запретом, значит, заказавший клинок воин относился к запретам церкви достаточно пренебрежительно. Но это, конечно, только мои личные выводы. Настоящая отчаянность и храбрость требовались воинам, рискнувшим выйти на поле боя с фламбергом. Изза страшных ран, наносимых им, этого меча боялись и в первую очередь старались убить именно воинов, обладавших таким оружием. Если же воина, вооруженного фламбергом, захватывали в плен, то его ждала страшная и мучительная смерть. Такто вот. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы, юная леди?

– Если вы не против, у меня остался еще один вопрос, профессор, – улыбнулась девушка.

– Прошу вас. С удовольствием постараюсь ответить.

– Что вы делаете сегодня вечером?

Аудитория грохнула смехом. Не выдержав, я рассмеялся вместе с ними, в некотором смущении снял очки и принялся протирать стекла.

– Увы, сегодня вечером, как, впрочем, и в другие вечера, меня ждут дома на семейный ужин. А теперь давайте вернемся к обсуждению сегодняшней темы. У фламбергов весьма длинная история, начавшаяся в то время, когда достижения металлургии позволили создать столь прочные доспехи, что обычные мечи не могли пробить их с одного удар…

Резкая боль в груди скрутила меня на полуслове. Судорожно вздохнув, я оперся на угол стола, но не сумел удержать равновесие и начал медленно заваливаться навзничь, увлекая за собой стопки бумаг и книг. Удара о пол я уже не почувствовал. Сердце. Я не ощущаю биения своего сердца…

– Профессор! Что с вами?

– О господи!

– Ктонибудь вызовите скорую! Скорее, придурки, он же умирает!

– Расстегните ему рубашку!

– Я за помощью!

Чтото тяжелое навалилось на грудь, радужная вспышка, а затем лишь темнота перед глазами…

С криком я вынырнул из сна, загнанно дыша и непонимающе оглядываясь по сторонам. Всего лишь кошмарный сон… Подскочивший от моего крика Рикар метнулся ко мне, но я успокоил его:

– Всего лишь сон, Рикар. Всего лишь страшный сон.

– Перепугали вы нас, господин, – прогудел успокоившийся здоровяк и поднес к моим губам кружку. – Вот, кухарки для вас бульончику сварили. Попейте, господин Корис.

Отхлебнув несколько глотков, я отстранил кружку и спросил:

– Сколько я был без сознания?

– Два дня, господин. Сильно вы тогда застудились. Но сейчас жар спал.

Прислушавшись к себе, я согласился с Рикаром. Головокружение исчезло, слабость прошла, и чувствовал я себя более чем хорошо. Не удивительно – уверен, что все время со мной нянчились как с ребенком, а здоровяк, небось, и не уходил никуда. Удивительно другое – простуда свалила меня слишком быстро. И простуда ли это была? Два дня пролежал в забытье, не имея сил пошевелить рукой, а сейчас не ощущающую никаких последствий болезни. И эти непонятные сны… такие разные и одновременно столь похожие. Кончающиеся моей смертью…

Но этим можно заняться и позднее – сейчас надо проверить ход работ, поговорить с братьямикаменщиками, посмотреть на настроение людей. Дел невпроворот, а я в постели нежусь.

– Да. Я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо за заботу. Где моя одежда?

На лицо здоровяка опустилась туча, и он буркнул:

– Одежда? Нету одежды, господин. Еще не высохла.

– За два днято? Рикар! Тащи мои штаны.

– Нет, господин. И встать вам не позволю, – еще больше насупился Рикар. – Отлежаться вам надо. Выспаться.

– Я два дня сплю! Рикар, считай это приказом – тащи сюда мои штаны! Пора посмотреть, как там у нас дела.

– Вы лучше на эту кружку посмотрите, господин. – Рикар вновь сунул мне под нос кружку с бульоном. – Очень занятная кружка.

Наткнувшись на мой злобный взгляд, Рикар поспешил добавить:

– Я не шучу, господин. Весьма занятная кружка. Вчера святой отец ее весь вечер перед носом крутил и о стены стукал. Пришлось силой забирать, а то своим стуком он всех замучил уже.

Недоверчиво приняв кружку, я повертел ее в пальцах, но ничего необычного не обнаружил. Толстые неровные бока, кривовато вылепленная ручка, на донышке видны следы обжига в печи, внутри плещутся остатки недопитого бульона. Обычная глиняная кружка, крестьянской работы, у нас таких полно. Я вопросительно взглянул на Рикара, и тот пояснил:

– Вчера я поил вас отваром, и тут вы очнулись от сна и ухватились за кружку, да так сильно, что пальцы с трудом оторвал. Потом допили отвар и опять заснули. Кружка и так была горячая, а тут и вовсе в руках держать не смог. Будто раскалили ее. В общем, не удержал я ее в руках и выронил. Прямо на пол каменный.

– И? – поощрил я здоровяка, поудобнее откидываясь на подушки и машинально отпивая глоток бульона.

– И ничего. Отвар, конечно, расплескался во все стороны, а кружка целехонька. Ни царапинки. Ну, в жизни, думаю, и не такое бывает. Не успел я за ней наклониться, как Стефий с бульоном забежал, да прямо на кружку ногою. Стефий навернулся, кружка в сторону отлетела и об стену со всего маха. И опять целехонька. Тутто я и задумался. Поднял ее за ручку и об стену врезал, да так, что рука заныла. И опять ничего. Позже святой отец ее разбивать пробовал, и тоже ничего.

Поняв, что история закончена, я в один глоток допил остатки бульона и несильно стукнул кружкой о стену. Кружка осталась цела. Задумчиво посмотрев на улыбающегося Рикара, я перехватил кружку поудобней и со всей силы метнул в противоположную стену. Кружка со звоном врезалась в нее и отскочила, оставив на каменной стене белую отметину. Рикар подобрал кружку с пола и отдал мне, чтобы я смог убедиться, что на ней нет ни царапины.

– Не получится, господин, – покачал здоровяк головой. – Я все перепробовал.

– Интересно, – протянул я, разглядывая кружку. – Пожалуй, ты прав, Рикар. Вставать мне еще рановато. Вытащи из мешка бумаги и выпроси у Нилиены чтонибудь поосновательней, чем бульон. Бери сразу на двоих – за едой расскажешь мне, что я пропустил за время болезни.

– Хорошо, господин, – обрадованно кивнул здоровяк и, покопавшись в мешке около кровати, передал мне кожаную сумку, где я хранил все документы и карты.

– Спасибо, Рикар. Да… Как там баронесса?

– Госпожа Алларисса в порядке. Пока вы болели, она заходила несколько раз, но надолго не задерживалась.

– Попроси ее зайти, ладно? Только именно попроси. Если не захочет, то не настаивай.

Рикар кивнул и вышел, а я открыл сумку и вытряхнул ее содержимое на постель. Меня интересовал совсем небольшой свиток, который я однажды уже читал. Вот он.

Перечитав короткий текст несколько раз, я задумался. Тут явно чтото неправильно.

Магия Крепителя. По словам уважаемых магистров, у меня есть лишь мизерные способности, однако их хватило, чтобы придать обычной глиняной кружке несокрушимую твердость закаленной стали. Тогда я боюсь и предположить, чего способен достичь маг Крепитель первой степени, получивший образование в магической академии.

На ум опять пришла старая легенда о безумном старике маге, превратившем свою башню в неприступную крепость. Раз за разом, день за днем он упорно вбивал в камни магические плетения, понемногу увеличивая их прочность. Но у него ушли на это десятилетия, тогда как я одним прикосновением настолько сильно упрочил обычную хрупкую глину, что кружка оставляет на гранитных стенах выбоины. Понятно, что размеры башни и кружки разительно отличаются друг от друга, но не стоит забывать о количестве затраченного времени.

Хорошо. Я убедился, что обладаю достаточно сильным талантом к магии Крепителя. И что из этого следует?

А то, что это доказывает ошибочность или, вернее сказать, лживость моего магического освидетельствования. Поверить в то, что умудренные магистры магии могли настолько сильно ошибиться, я не мог. Неправильные сведения были вписаны специально, чтобы исключить поступление юного Кориса Ван Исер в Академию магов. Интересно… но слишком туманно. Кому мог помешать юный отпрыск захудалого барона с окраины Империи?

У меня накопилось множество вопросов, и с каждым днем их становилось все больше. Но кому их задать, чтобы получить правдивые ответы? И что характерно, за всеми необъяснимыми событиями, я начинал видеть тень короля. Но чем ему мог помешать род Ван Исеров? Вопросы… вопросы… и ни одного ответа.

Проклятье!

Ладно, сейчас это неважно – сидя в сердце Диких Земель, я не смогу получить ответы на них. Значит, займемся ими позже. А пока…

Встряхнув головой, я вновь прочел свиток и, отложив его, повертел головой по сторонам, выискивая подходящий предмет. Глаза остановились на висящем на стене мече, и я удовлетворенно хмыкнул. Обнажив меч, я отложил ножны в стороны и, зажав рукоять в руке, сосредоточился на лезвии. Просидев достаточно долго, я убедился, что меч и не думает нагреваться, и не происходит ничего достойного удивления.

– Самоубийство – это грех, сын мой. Смертный грех.

– Мне только ваших шуток сейчас не хватало, – огрызнулся я, кивнув вошедшему священнику.

– А что еще можно подумать, видя голого мужчину с остекленевшими глазами, баюкающего в руках обнаженный меч? – ехидно рассмеялся отец Флатис, усаживаясь на край постели.

– Не дождетесь, святой отец, – фыркнул я, с досадой вгоняя меч в ножны.

– Вижу, с мечом у тебя ничего не вышло?

– Нет. Да я особенно и не надеялся, что получится. Так, решил попробовать на удачу. Спасибо, что вылечили, святой отец.

– А сейчас как себя чувствуешь? Голова кружится? Слабость?

Отрицательно покачав головой, я сказал:

– Все в порядке. Просто сказалась усталость последних дней. Отец Флатис, прочитайте вот это. – Я протянул священнику свиток освидетельствования.

Пробежав его глазами, священник пораженно хмыкнул, поскреб ногтем по жирной печати, внимательно изучил подписи и лишь затем перевел взгляд на меня.

– Странно. Весьма странно, сын мой. Оценивающие твой дар маги либо допустили большую ошибку, либо намеренно исказили истину, хотя твой магический талант определен правильно – владение магией Крепителя. Но никак не девятой степени. Я бы оценил его в пределах третьей или даже второй степени.

– Я пришел к такому же выводу, святой отец. Не скажу, что меня вдохновляет мысль стать магом, и без того забот хватает, но зачем писать заведомую ложь?

– Не знаю, сын мой, но это противоречит всему, что я знаю о королевской Академии магов. Обладающие сильным магическим талантом люди – большая редкость в наше время, и отказаться от мага Крепителя может только глупец. – Священник задумчиво пожевал губами и добавил: – Я могу научить тебя нескольким способам высвобождения внутренней энергии и умению концентрироваться. Это может помочь тебе в овладении своим даром. Грех не пользоваться тем, что даровал тебе милостивый Создатель.

– Приму с благодарностью любую помощь, святой отец, – обрадованно сказал я.

– А вот и еда, – пробасил Рикар, занося в мой закуток поднос, уставленный наполненными до краев тарелками. – Святой отец, не откажетесь разделить с нами ужин?

Пахло настолько аппетитно, что я выкинул из головы все мысли и с жадностью набросился на еду, впрочем, не забывая краем уха прислушиваться к рассказу Рикара о пропущенных мною событиях.

Насладиться едой мне не удалось. Рикар только заканчивал отчитываться, когда загораживающая вход оленья шкура отлетела в сторону, и перед нами предстал запыхавшийся Литас.

– Беда, господин! Стража заметила у стены шурдов!

Поднос с едой отлетел в сторону, и я заметался по своему закутку в поисках штанов. Рикар с отцом Флатисом осыпали Литаса градом вопросов о количестве шурдов, есть ли с ними пауки, но тот лишь разводил руками и раз за разом отвечал, что шурдов со стены заметила стража и передала эту весть дальше.

Переворошив мешок и наскоро облачившись, я схватил меч и вылетел из пещеры. Уже мне в спину долетел вопль здоровяка: «Господин! Доспехи!» – но я досадливо отмахнулся. Успеется.

Вот мы и дождались гостей. Похоже, хозяева Диких Земель наконецто решили навестить наглых пришельцев, обосновавшихся у них под боком.

За время моей болезни дождь успел закончиться, и проглядывающее сквозь тучи осеннее солнце немного подсушило почву.

Тревожная весть уже долетела до всех, и пространство перед пещерой было заполнено людьми. Встревоженные женщины заламывали руки и не скрывали слез, тогда как мужчины угрюмо проверяли оружие и одевали доспехи. Маленькие дети не осознавали опасности и лишь растерянно таращились по сторонам, уцепившись за юбки матерей, те, что постарше, сновали вокруг, собирая камни в подол рубах. Над толпой висели женский плач и причитания. Та еще картина. Оглянувшись по сторонам и оценив происходящее, я сморщился и начал выплевывать приказы на ходу:

– Тезка! Что это за толпа? Убирай всех женщин и детей внутрь! Немедленно! Раздай женщинам оставшееся оружие, но из пещеры ни на шаг! Рикар, собирай воинов, и всех на стену! Убедись, что наружные лестницы убраны и надежно закреплены. Живее! Отец Флатис, вам тоже лучше уйти в пещеру.

– С ними остался Стефий, – пропыхтел священник, шустро семеня за мной. – От меня будет больше толку на стене, сын мой.

Спорить со стариком времени не было, и, сплюнув, я начал подниматься по лестнице, ведущей на стену. Снизу доносились яростные крики здоровяка, подгоняющего отстающих.

Добравшись до вершины стены, я с замиранием сердца посмотрел в ущелье, ожидая увидеть сотни шурдов, готовящихся к штурму, но с удивлением, не обнаружил ничего. Подступы к форту были абсолютно безжизненны, лишь ветер лениво гонял пыль и палые листья.

Подбежавший часовой ткнул пальцем вниз и пояснил:

– У самой стены, господин. Не таясь, подошли к стене и вот… ждут чегото.

Взглянув вниз, я пораженно застыл. У подножья стены виднелась более чем странная парочка – до невозможности тощий шурд устало сидел на склоне пригорка и, подняв плешивую голову, бесстрашно таращился вверх, а рядом с ним примостился скособоченный паук, заботливо поддерживая хозяина, передними лапами. С высоты стены я не заметил у шурда оружия, за исключением ножа, торчащего изза пояса, паук тоже не проявлял враждебности, хотя я ощутил смутный холодок в спине, когда его тускло мерцающие глазницы на мгновение остановились на моем лице.

– Посмотрите на поднятую лапу твари, – буркнул подоспевший Рикар, как всегда заметивший самое главное.

Все скрестили взоры на пауке, и над стеной пронесся пораженный гул голосов. На высоко поднятой лапе паука болталась грязная белая тряпка. Знак перемирия. Впервые за всю историю Диких Земель шурды изъявили желание поговорить.

Оглядев ошеломленные лица воинов, я задал риторический вопрос:

– Ну? Что будем делать?…

Платформа подъемника накренилась, и я с трудом удержал равновесие, схватившись за веревку. Сопящий мне в спину Рикар буркнул:

– Осторожно, господин.

– Стараюсь. Если бы ты не навешал на меня эту груду доспехов, то все было бы гораздо проще!

Рикар сделал вид, что не услышал, а я уставился на ожидающего внизу шурда, который так и не стронулся с места и лишь внимательно всматривался в нас, словно ожидая обнаружить старого знакомого.

Еще на стене развернулась бурная дисскусия о судьбе шурда. Всего было два варианта событий. Либо просто прикончить незваного гостя, либо сперва поговорить и только потом прикончить. О том, чтобы поговорить и отпустить, речи не шло.

Я выбрал второй вариант. Знания не бывают лишними.

Потом пришлось противостоять Рикару, который «забыл» включить меня в число тех, кто спустится к шурду. Дескать, они и сами выпытают у гоблина все, что нужно, а господин может и со стены посмотреть, а лучше ему пойти в пещеру и немного отдохнуть, а уж потом верный Рикар обязательно ему все расскажет. Выслушав все доводы здоровяка, я согласно кивнул и пошел… к платформе подъемника. Поняв, что меня не переубедить, Рикар, бормоча под нос ругательства, нацепил на меня доспехи и лишь затем позволил ступить на подъемник.

Спустя несколько минут томительного ожидания платформа достигла подножья стены и мягко ткнулась в землю. Сопровождающие меня воины устремились вперед и споро окружили шурда с пауком, благоразумно не подходя слишком близко, чтобы не перекрывать линию огня для лучников со стены.

Шурд безразлично отнесся к наставленному на него оружию, не сделав ни малейшей попытки потянуться к ножу за поясом. Равно как и костяной паук остался на месте и лишь тихо пощелкивал, поводя мерцающими зеленым светом глазницами по сторонам. Мерзкая тварь.

Я с Рикаром остался на платформе подъемника. С такого расстояния я уже мог внимательно рассмотреть эту более чем необычную парочку. Примостившийся на склоне пригорка шурд поражал худобой – выпирающие искривленные ребра, казалось, вотвот прорвут натянувшуюся кожу, тощая шея с трудом выдерживала вес шишковатой головы, устало вытянутые ноги сбиты и покрыты коркой запекшейся крови, на осунувшемся лице фанатично горят темные глаза. Левая кисть небрежно обмотана окровавленным куском материи, и, насколько я мог судить, на этой руке отсутствовала большая часть пальцев. Изучая покалеченного магией шурда, я испытал двойственное чувство – отвращение, смешанное с жалостью. Проклятое наследие Тариса Некроманта.

Да и паук выглядел какимто… полуживым, если это выражение можно применить к изначально мертвой твари. Тлеющий в глубине глазниц свет время от времени исчезал и с трудом разгорался вновь, тварь сотрясала дрожь, похожая на предвестник агонии, словно паук исчерпал свои запасы энергии и уже с трудом удерживался на лапах.

– Это не человеческие останки, – прогудел здоровяк, настороженно осматривая паука. – Больше похоже на череп шурда. Посмотрите, господин, на костях до сих пор клочки плоти и запекшаяся кровь. Видать, паука совсем недавно подняли.

Я молча кивнул и перевел взгляд на хозяина паука. Нас разделял десяток шагов, но чтото внутри меня протестовало против приближения к шурду. Не страх. Скорее инстинкт или внутреннее чувство опасности. Ну никак не походил этот тощий искалеченный шурд на роль парламентера, так же как белая тряпка на лапе паука не походила на знамя перемирия. Тем более что война еще не началась и это первый из шурдов, кто пожаловал к нам в гости. А желательно, и последний. Может, шурд просто сбрендил от голода и не туда забрел? Сомнительно, но так хочется в это верить.

Помедлив, я плюнул на осторожность и направился к шурду, Рикар не отставал и, настороженно оглядываясь, последовал за мной. Добраться до шурда мне не удалось. Между нами оставалось не больше трех шагов, гоблин встрепенулся всем телом и, вперив в мое лицо внимательный взгляд, выдохнул:

– Тыыы, это тыыы. – Трясущаяся рука шурда указывала точно на меня, а в голосе послышались нотки ликования. – Ввернный ссслуга ннашшшел его… поввелиттель будет ддовволен…

Как только гоблин двинулся с места, стоящие наготове воины сделали шаг вперед, и острия их мечей преградили ему путь. Впрочем, шурд и не пытался подойти, он остался на месте, и лишь правая рука метнулась к кожаному поясу.

Внутреннее чувство опасности уже не просто повизгивало гдето на задворках сознания, а ревело во всю глотку, требуя развернуться и бежать отсюда как можно быстрее.

– Убейте его! – выкрикнул я и, выдернув меч, ринулся на шурда. Чтото не так. Чтото очень сильно не так. – Убейте!

Обученные воины взмахнули мечами и обрушили их на шурда, но костяной паук одним движением передних лап подхватил хозяина и отбросил в сторону с такой силой, что тот пролетел над головами воинов и рухнул на землю. Паук, не теряя ни секунды, врезался в ближайших мужчин, и его лапы, вооруженные длинными когтями, замелькали с невероятной скоростью, связывая воинов боем и не давая прорваться к шурду. Паук отдавал последние крохи энергии, стараясь выиграть достаточно времени для хозяина. Но для чего?! Проклятье! Чтото не так.

– Рикар! Шурд! Убей шурда! – завопил я во все горло, огромными скачками несясь к гоблину.

Я отчетливо видел шурда, подносящего к лицу сжатый кулак, видел, как медленно начинают шевелиться его губы. Рядом со мной, кувыркаясь и гудя, пролетел топор здоровяка, пущенные со стены стрелы почти достигли шурда, но я осознавал, я чувствовал, что мы безнадежно опоздали.

Легкая вспышка между сомкнутых пальцев, шурд поднимает на меня широко распахнутые глаза, в которых сияет торжествующий блеск победителя.

Мы достигли цели одновременно – острие моего меча вошло шурду в горло, послышался чавкающий звук вонзающегося топора, спустя миг в теле гоблина затрепетало несколько стрел. Слишком поздно. Агонизирующий шурд вздрогнул и медленно откинул голову назад, растягивая окровавленные губы в довольной усмешке, правая рука безвольно ударилась о землю, из сжатого кулака с легким звоном посыпались мелкие осколки.

За моей спиной воины добивали паука, Рикар чтото кричал мне в ухо и тормошил за плечо, но я лишь молча смотрел на поблескивающие в луже крови осколки и чувствовал, как в меня заползает леденящий кровь страх.

Перед моими глазами мелькали воспоминания из недавнего прошлого. Смыкающиеся пальцы, бьющая в глаза вспышка и сыплющиеся дождем осколки… У моих ног поблескивали остатки Вестника.

Проклятый шурд успел отправить своему повелителю сообщение и сведения о нашем точном местонахождении.

Укутавшись в плащ, маг придвинулся вплотную к исходящему дымом костру в надежде согреться. Сырые дрова неимоверно чадили и трещали, окутывая мага клубами едкого дыма, но старик стоически терпел это неудобство. Его обуревали злоба и раздражение. Столько дней в Диких Землях – и все впустую. Кажущаяся такой простой задача превратилась в блуждание в погоне за призраком.

Проклятая сфера указывала лишь общее направление, и если верить ее смутным указаниям, чужак уже несколько раз сменил свое местоположение. Оставшиеся с последней войны флюиды магии витали повсюду и порой на несколько дней начисто блокировали поисковый артефакт, и когда он опять начинал работать, то указывал совершенно другое направление. Внутри усталого старика мага начинало зарождаться чувство отчаяния.

Этим утром старик почувствовал такой упадок сил, что решил остаться в лагере и отослал восьмерых ниргалов на разведку, оставив при себе лишь одного охранника, а еще один уже ни на что не годился.

Оглушительно чихнув, старик взглянул на неподвижно лежащего на размокшей земле ниргала и поморщился. В довершение всех бед шурды не оставляли бесплодных попыток уничтожить их отряд. Короткие стычки всегда заканчивались с одинаковым исходом – ниргалы без ущерба для себя с легкостью сметали противника, и отряд продолжал путь. Досадная потеря времени, не больше. В одном из таких столкновений тонкая стрелка угодила в сочленение доспехов на бедре и поразила живую плоть ниргала. Воин, не обращая внимания на столь ничтожное ранение, продолжил бой, спустя несколько минут с врагом было покончено, и отряд продолжил путь. На следующий день ниргал не смог подняться в седло. Пораженное бедро неимоверно распухло и почернело, источая трупную вонь. Стрела оказалась пропитана ядом. Осмотрев ниргала, старик убедился, что зараза быстро поднимается выше и скоро поразит жизненно важные органы этого, казалось, неуязвимого для обычного оружия создания. Смерть неизбежна.

Начались потери, а они еще не добрались до основной цели!

Старый маг представил себе, что произойдет, не выполни он возложенное на него поручение, и поежился. Лучше оказаться на месте медленно умирающего ниргала, чем предстать перед разгневанным хозяином.

Костер начал затухать, старик поворошил угли и потянулся к лежащим неподалеку дровам, когда его настигла Весть. Маг замер на месте, не замечая, что пола его плаща попала в пламя и начинает обугливаться. Сейчас для него существовал лишь слабый голос, звучащий в голове:

«Поввелитель… я нашшел… вашш раб нашшел его ддля ввассс…»

Есть! Ничтожный шурд смог найти чужака и передать его местонахождение.

Вскочив на ноги, старик с проклятьем сбил пламя на плаще и крикнул, обращаясь к охранникуниргалу:

– Труби сбор!

Воин сорвал с пояса рог, и над землей пронесся хриплый протяжный рев, призывая ниргалов.

Ниргалам не потребовалось много времени, чтобы примчаться на зов хозяина. Опустевшая лощина вновь погрузилась в тишину. О недавнем присутствии людей напоминал лишь потрескивающий костер, рядом с которым лежал ниргал, выполнивший последний приказ хозяина – прекратить жить.

Десять всадников мчались по лесу, нещадно пришпоривая лошадей, по направлению к смутно виднеющейся на горизонте скале. Время поиска закончено. Наступила пора жатвы.

Глава одиннадцатая

Встреча с врагом из забытого прошлого

Усевшись во главе длинного стола, я мрачно оглядел собравшихся и перевел взгляд на вздымающийся над стеной дым погребального костра. Шурд и паук упокоились навсегда, чего нельзя было сказать обо мне. Несмотря на то что лучи солнца еще освещали землю, в моей душе царил мрак.

Не требовалось быть умнейшим из людей, чтобы разобраться в ситуации.

Пришедший к нашему дому покалеченный шурд – лишь разведчик. Глаза и уши неизвестного врага. Причем шурд искал не просто людское поселение, а именно наше. Искал меня. При этом обладал значительными сведениями обо мне.

– Шурд искал именно меня, – озвучил я свои мысли вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. – Почему? Кто его послал?

– Господин, возможно, он просто рыскал по округе в поисках поселений, – неуверенно возразил тезка. – Почему вы решили, что гоблин искал именно вас?

– Тезка, поверь, он пришел за мной. Судите сами – заметив крепостную стену, обычный разведчик не будет поднимать шум. Нет. Тихо отойдет на безопасное расстояние, отправит Весть и будет ждать подхода основных сил. Это обычная тактика, проверенная веками. Пусть шурды и не регулярная обученная армия, но они отнюдь не глупы – вспомните нападение на поселение Ван Ферсис. Тщательная разработка плана и его молниеносное осуществление. Жители деревни до последнего момента не знали об опасности, пока не стало слишком поздно. Наш незваный гость знал, что делает. Знал очень хорошо.

– Согласен, господин, – кивнул Рикар. – Уж ято хорошо изучил этих хитрых тварей и знаю, что просто так на рожон они не полезут. Но то, что они искали вас… шурдам плевать на титулы и звания, мы для них не больше чем источник мяса. Какая им разница, чьи кости хрустят на зубах? Да и шурд выглядел больше полоумным изгоем, чем разведчиком.

– Полоумный изгой с Вестником? – усмехнувшись, спросил я. – Нет. Вы видите лишь части картины, но не сам рисунок. Шурд – лишь незначительная деталь в ней. Небольшой мазок на самом краю холста. Обращайте внимание не на внешний облик этого «изгоя», а на его действия! Шурд подошел открыто, с белой тряпкой напоказ, якобы для переговоров. Кто обычно ведет переговоры?

– Предводитель, – прошелестел священник. – Кто, кроме него? Кажется, я уловил твою мысль, сын мой. Шурд знал, что на разговор с ним выйдет главный из людей, и оказался прав. Когда он убедился, что ты тот, кто ему нужен, то отправил Вестник.

– Правильно, – кивнул я. – Вспомните, как внимательно он вглядывался в каждого из нас, а ведь для шурдов мы все на одно лицо. Гоблин точно знал, как я выгляжу, кем я являюсь и где примерно меня искать. Ему сообщили эти сведения и послали на поиски. Ясно, что это както связанно с моим прошлым, о котором я не знаю ничего по вполне понятным причинам. И мы возвращаемся к моим вопросам: кто его послал и зачем? Рикар? Отец Флатис? Мне нужны ответы.

Рикар развел руки в стороны, показывая, что ничего не знает. Отец Флатис поднял на меня взгляд синих глаз и удивленно поинтересовался:

– Сын мой, откуда простому священнику знать, что замышляют порождения Темного? Можно лишь предположить, что шурды искали обидчиков, уничтоживших их отряд в поселении Ван Ферсис.

– Это если думать, что разведчика послали шурды, – буркнул я. – Ясно. Ответов нет.

Оглядев выжидательно смотрящих на меня людей, я побарабанил пальцами по столешнице и продолжил:

– Значит, готовимся к худшему. Рикар, утрой количество стражи на стене и проследи, чтобы смотрели в оба. Занятия с оружием продолжай, но сосредоточься на луках и арбалетах. Литас, с охотой покончено, за пределы форта ни на шаг. – Жестом остановив вскинувшегося главу охотников, я рявкнул: – Не обсуждается! За стену не выходить! Никому! Я не хочу терять людей изза лишнего куска оленьего мяса!

Помрачневший Литас сел, а я перешел к братьямкаменщикам.

– Обустройство пещеры и пристройки пока прекращаем. Всех свободных мужчины разделите на две части – я хочу, что работа на стене не затихала даже ночью. Поднимите на стену корзины с каменными осколками и с десяток тяжелых бревен. Тезка, обеспечь строителей нужным количеством факелов и жировых ламп. Еще раз проверь запасы дров. Святой отец, надеюсь, у нас есть необходимое количество лечебных трав, чтобы позаботиться о раненых? У нас достаточно припасов, чтобы переждать даже самую продолжительную осаду! Мы не знаем, кто наш враг и где он сейчас, но будем думать, что он уже у самой стены и готовится к штурму! Так постараемся устроить им достойный прием!

Убедившись, что все прониклись моими словами, я окончил совещание и отпустил людей. Священник уже начинал вставать, когда я поторопился добавить:

– А вас, отец Флатис, я бы попросил остаться.

Удивленный священник опустился на скамью и вопросительно уставился на меня.

– Святой отец, за прошедшее время я сделал все возможное, чтобы уберечь моих людей от голода и холода. Мы строим стену, которая уже сейчас является серьезной преградой для врага. Но я ни на шаг не приблизился к решению проблемы с магией шурдов. И это страшит меня больше всего. Какой смысл во всех приготовлениях, если мы не можем противостоять магическому зову костяных пауков? Ведь у нас нет «Хранителя».

– Поверь, сын мой, это тревожит и меня, – признался священник. – Но не стоит преувеличивать силу пауков. Порождениям тьмы никогда не одолеть преданных свету! Ну… и мы со Стефием не сидели сложа руки и провели обряд освящения пещеры, воскурили дым цветка Рамены и каждый день читаем молитвы, ограждающие от зла. Стефий и сейчас там. Могу смело утверждать, что пещера надежно защищена от магии нежити. Беспокоиться следует лишь о защитниках крепостной стены. Поэтому, случись осада, я буду на стене и постараюсь оградить людей от магии всеми дарованными мне Создателем силами.

– Великолепно! – подскочил я. – Святой отец! Не знаю, как и благодарить! Женщины и дети укроются в пещере, а мы постараемся дать достойный отпор врагу! Вы просто возродили меня к жизни!

– Благодари не меня, а Создателя, всегда заботящегося о чадах своих. – Священник нравоучительно воздел костлявый палец вверх и, неожиданно рассмеявшись, добавил: – Ну и сам ты не оплошал. Думаю, шурды будут сильно поражены, узрев перед собой неприступную крепостную стену.

* * *

Старый маг был в ярости. Нет! В бешенстве!

За один день они преодолели расстояние до места, указанного Вестником, не останавливаясь ни на минуту. Преодолели путь по извилистому ущелью, лишь чудом не переломав лошадям ноги и не сломав себе шеи.

Поисковая сфера впервые за долгое время уверенно указывала, что отряд движется в правильном направлении и искомый объект совсем рядом. Сверившись с картой, старый маг убедился, что ущелье заканчивается тупиком, и визгливо рассмеялся – чужак оказался в ловушке, словно помойная крыса, попавшая в кувшин с узким горлышком. Что ж, он с удовольствием поможет крысе обрести последний покой.

О да! Старик уже воочию видел, как ниргалы в потоках крови проходят сквозь ряды деревенщины, как в снопах искр обрушиваются горящие стены построек. Он видел стоящего на коленях чужака, молящего сохранить ему жизнь. Видел свои руки, медленно и с таким наслаждением перерезающие ему горло. Как долго он этого ждал! Недели безуспешных поисков по дебрям Диких Земель наконецто подошли к концу.

И вот отряд вывернул изза последнего поворота, и старик, не веря своим глазам, уставился на открывшуюся перед ним картину. Он ожидал увидеть поселение, пусть даже окруженное частоколом! Но это! Такого старик не мог представить даже в самых страшных кошмарах. Чужак не стал строить поселение. Нет! Эта тварь воздвигла настоящую крепость!

Крепость!

Вздымающаяся ввысь монолитная стена без малейших признаков ворот намертво перекрыла проход по ущелью и словно насмехалась над надеждами изнуренного мага.

И проклятая сфера указывала точно на стену, показывая, что чужак именно там.

С яростным криком маг метнул светящуюся сферу в стену ущелья и, тяжело дыша, проследил, как артефакт со вспышкой разлетается на осколки.

Тишину разорвали звонкие звуки гонга, на стене засуетились смутно различимые фигурки людей, до ушей старика донесся лязг оружия. Их заметили, и теперь защитников не застать врасплох.

Жестом руки остановив напрягшихся ниргалов, старик задумался. Еще остался шанс добиться желаемого. Теперь все зависит лишь от того, успел чужак вспомнить слишком много, или же он все еще остается недалеким юнцом Корисом Ван Исер. Оглядев скрытых под черными плащами ниргалов, старик кивнул своим мыслям и направил коня к крепостной стене. Защитники крепости – всего лишь люди, и стоит ему оказаться внутри, его не остановить…

* * *

Прошел всего один день с момента появления шурдаразведчика, когда стража на стене вновь подняла тревогу. Спустя несколько минут я уже был на стене и до рези в глазах вглядывался в темнеющее впереди ущелье. Благодаря тому, что мы загодя вырубили все деревья и кустарник, пространство перед фортом отлично просматривалось, и я не боялся, что враг подойдет незаметно.

Поначалу я решил, что глаза меня обманывают – по ущелью поспешно двигался небольшой конный отряд. Всадники нещадно нахлестывали лошадей и часто оглядывались назад, словно чегото опасаясь.

– Это не шурды! Люди, и похоже, за ними погоня! – возбужденно выпалил ближайший ко мне воин. – Прикажете спустить подъемник, господин?

– Не прикажу, – процедил я, с тревогой вглядываясь в приближающихся всадников. – Передай остальным, чтобы не вздумали даже касаться лебедки или лестниц!

Кивнув, воин побежал вдоль выстроившихся у края стены воинов, крича во всю глотку:

– Слушайте! Господин сказал, что если кто тронет лестницы или лебедку, то он тому вонючему склирсу грабли по самые локти обрубит, а потом еще и сожрать их заставит!

Поглощенный изучением незнакомцев, я практически не обратил внимания на столь вольную трактовку моего приказа – суть передана верно, и ладно.

На стену взлетел взмыленный Рикар в доспехах и с неизменным топором, подталкивая перед собой священника, и заторопился ко мне. Практически одновременно с ними к стене подскакали всадники и осадили лошадей.

– Это еще что за вороны? – проворчал здоровяк, оглядывая гостей.

– Точно подмечено, – поддакнул отец Флатис. – От воронов не отличишь.

Гости и врямь выглядели более чем зловеще – черные плащи, накинутые капюшоны скрывают лица. Один из всадников откинул капюшон и поднял лицо. Старик. Человек.

По стене пронесся облегченный вздох, но я не разделял всеобщей радости и молча ждал, когда гость нарушит тишину.

– Эй! Есть кто живой? – закричал старик, запрокинув голову вверх.

– А кто спрашивает? – крикнул я в ответ. – И как вы очутились в Диких Землях?

– Мое имя Ситас Ван Мерти. Выполнял поручение Академии магов в этих краях. Я и мои воины просим убежища. Слава Создателю, что мы наткнулись на ваше укрепление – за нами гонятся шурды. Не откажите в защите и куске хлеба для усталых путников, и я с удовольствием поведаю вам о всех своих злоключениях.

– Шурды? Как далеко вы от них оторвались?

– Несколько сотен этих тварей, – прокричал старик. – И с ними полно пауков. Пытаясь оторваться от погони, мы свернули в ущелье, но они последовали за нами. Боюсь, скоро они будут здесь. Наши жизни в ваших руках, благородный господин… простите не знаю вашего имени.

– Мое имя Корис Ван Исер. Я и мои люди всегда готовы оказать помощь путникам, оказавшимся в беде.

– Благослови вас Создатель за доброту, – с облегчением ответил старик, осеняя себя священным знаком. – И можете рассчитывать на наши клинки в случае нападения шурдов!

– Мы сейчас же спустим платформу и поднимем вас! Но прежде не окажете мне небольшую любезность, господин Ситас?

– Все что пожелаете!

– Не сочтите за недоверие к вашим словам, но пусть ваши люди откинут капюшоны, чтобы мы могли увидеть их лица. Дикие Земли быстро приучают к осторожности.

– Неужели мои воины хоть отдаленно похожи на шурдов? К чему это недоверие, барон? – старик удивленно развел руками. – Шурды вотвот настигнут нас, и вместо того, чтобы протянуть руку помощи, вы тянете время!

– А откуда вы знаете мой титул? – вкрадчиво поинтересовался я. – Ведь я назвал лишь свое имя. Ты принимаешь меня за глупца? Не прошло и дня, как шурдразведчик отправил послание, и вот вы уже здесь! Не слишком ли большое совпадение? Прикажите своим воинам открыть лица, господин Ван Мерти! Или правильнее называть вас повелитель? А?

Попал! Лицо старика исказилось в гримасе злобы, рука рванула поводья, и, уже удаляясь, он прокричал:

– Ниргалы, вперед! Убить всех!

– Не упустите старика, – истошно завопил я, и события завертелись с ошеломляющей быстротой.

Неподвижно застывшие в седлах всадники вздрогнули, услышав команду старика, и мгновенно перешли к действию – одним слитным движением спешились и молча направились к стене, на ходу доставая оружие.

Вслед пригнувшемуся к шее лошади старику с гудением понеслись стрелы, и по крайней мере несколько из них достигли цели. Лошадь под Ситасом Ван Мерти вскинулась на дыбы и тонко заржала от боли, в ее крупе трепетало несколько стрел. Старик, не удержавшись в седле, рухнул на землю, но, мгновенно подхватившись, хромая, побежал прочь, стараясь уйти за пределы досягаемости луков. Я мог поклясться, что на мгновение вокруг старика сверкнула голубая вспышка света, и пара арбалетных болтов, закувыркавшись, отлетела в сторону. Магия!

– Бей еще! – оскалившись, заорал Рикар, и лучники разом отпустили тетивы. Несколько десятков стрел устремились к уходящему старику, но, не долетев, вонзились в землю в нескольких шагах позади него. Проклятье! Назвавший себя Ситасом Ван Мерти ушел из моих рук! Но его всегда можно догнать позднее – без коня далеко не уйдет. Сосредоточившись на уходящем старике, я совсем забыл о стремительно бегущих к стене воинах, и, как оказалось, совершенно зря.

Снизу донесся гулкий звон тетивы, и по стене прокатились вскрики боли: четверо лучников молча заваливались навзничь, еще несколько с проклятиями пытались вырвать глубоко засевшие в их телах арбалетные болты.

– Прикрыться щитами, недоумки! – бешено завопил здоровяк. – Стрелки! Пристрелите этих склирсов, чего вы ждете?

Рикар разорялся совершенно зря – лучники выкладывались по полной, посылая стрелы к подножию стены. С визгом они уходили вниз одна за другой и безошибочно находили цель, но лишь для того, чтобы отлететь в сторону с металлическим лязгом. Арбалетные болты били гораздо сильнее и высекали снопы искр, видимых даже при дневном свете, но не более – насколько я видел, ни одному не удалось вонзиться в закутанные в черное фигуры.

Создатель. Не веря своим глазам, я смотрел на происходящее. Казалось, что сам Темный послал своих бессмертных слуг уничтожить нас.

Перед тем как обратиться в бегство – а было ли это бегством? – старик назвал их ниргалами, и если сначала я решил, что это просто название или род войск, то теперь уже не был так сильно в этом уверен.

Что за ниргалы? Солдаты, полностью закованные в металл с ног до головы? Какие доспехи могут выдержать выстрел из мощного арбалета практически в упор?

Темные фигуры, не обращая внимания на обрушивающийся на них ливень стрел, продолжали шагать вперед, на ходу перезаряжая арбалеты. Еще через мгновение арбалеты вскинулись вверх, и в нас полетел следующий залп болтов. Тяжелая длань здоровяка сбила меня с ног, и еще в падении я почувствовал, как совсем рядом со мной прожужжали смертоносные стрелы. Удар о камень вышиб из меня дух, и, закашлявшись, я выдавил:

– Рикар, это не люди! Старик назвал их ниргалами!

– Люди не люди, – прорычал телохранитель, рывком поднимая меня на ноги под аккомпанемент новых вскриков боли. – Все одно сдохнут!

Оглядевшись, я в бешенстве сжал кулаки. Трое моих воинов неподвижно лежали в лужах собственной крови и по крайней мере вдвое больше получили ранения. И это при том, что нападающие обошлись без малейших потерь! Не так я представлял себе первую стычку с врагом. Далеко не так!

– Не ослаблять огонь!

– Нет! Я не желаю терять людей! – остановил я Рикара и, повернувшись к воинам, закричал: – Прекратить стрелять! Всем отступить на середину стены! Быстро! Все без исключения два шага назад!

Приученные к дисциплине воины незамедлительно выполнили приказ, и следующий залп безвредно прошел над нашими головами. Теперь для ниргалов мы находились в мертвой зоне, чего я и добивался.

– Хорошо! Всем оставаться на середине стены и не высовываться! – Нашарив взглядом тезку, я ткнул в него пальцем: – Корис! Возьми еще пятерых воинов и позаботься о раненых. Всех спускайте к пещере.

Выбранные тезкой воины подхватили пострадавших и потащили их к лестнице, остальные выжидающе смотрели на меня, а я занимался самобичеванием, потому что не додумался построить хотя бы пару выступающих за плоскость стены башен, и теперь мы пожинали плоды своей глупости.

Патовая ситуация. Мы недосягаемы для стрел ниргалов, но и сами не можем высунуться за кромку стены, не рискуя схлопотать болт между глаз. Великолепно! Три десятка опытных воинов ничего не могут противопоставить девятерым ниргалам – еще бы знать, что это или кто это такие!

В любом случае сейчас мы в безопасности под защитой стены, и есть время собраться с мыслями и прикинуть план действий. Если ниргалы – это еще один вид нежити, порожденный Дикими Землями, то я знаю, к кому обратиться.

Нацелившись на белеющую невдалеке фигуру отца Флатиса, я, пригибаясь, перебежал к нему и признался:

– Отец Флатис, похоже, эти твари больше по вашей части. Наши стрелы не причиняют им вреда.

– Нет, сын мой. Здесь я бессилен – не знаю, кто такие ниргалы, но поверь, это не восставшие из царства мертвых, – отрицательно покачал седой головой священник. – Они живые люди из плоти и крови, как и мы с тобой.

– Живые люди из плоти и крови? – взорвался я, никак не ожидая услышать такой ответ. – Святой отец! Очнитесь! Да от них арбалетные болты рикошетом отлетают! А в ответ стреляют так, словно сам Темный указывает им цель! Вы где таких людей видели?

Священник рассерженно сдвинул брови, но сказать ничего не успел:

– Господин! Господин! Они лезут по стене! – раздался встревоженный крик воина, рискнувшего подползти к краю и на мгновение высунуть голову за кромку стены.

– Как? У них нет штурмовых лестниц! – заорал здоровяк и, поспешно плюхнувшись на живот, пополз к краю стены.

Я отставал от него лишь на полкорпуса, и финишировали мы почти одновременно. Поднявший тревогу воин не ошибся – чтобы преодолеть стену, ниргалам не понадобились штурмовые лестницы. Растянувшись в длинную цепь и прилипнув к отвесной стене, словно гигантские летучие мыши, ниргалы поднимались наверх, цепляясь за малейшие неровности и щели. На моих глазах один из ниргалов не нашел на монолитном гранитном блоке места, чтобы зацепиться, и, не задумываясь, одним ударом кулака выбил в прочном камне выемку, затем, уцепившись за нее, продолжил движение вверх.

С такой скоростью подъема через несколько минут ниргалы окажутся на вершине стены, и начнется кровавая бойня.

Теперь понятно, почему так поспешно бежал старик. Зачем рисковать жизнью, если можно переждать опасность неподалеку, пока неуязвимые ниргалы заканчивают расправу.

Одно радует – для подъема по стене ниргалам требовались обе руки, и можно не бояться их арбалетов.

– Чего я только в жизни не навидался, но такого… – пораженно произнес здоровяк и добавил: – Прикажете возобновить стрельбу?

– Нет, – помотал я головой. – Хватит переводить стрелы. У меня есть идея получше. Пусть заберутся повыше, а вы пока подтаскивайте бревна и камни. Если от них отскакивают стрелы, то посмотрим, как эти твари выдержат удар бревна!

– Понял, господин, – кивнул Рикар и, поднявшись на ноги, начал раздавать приказы.

На этот раз план удался. Первые бревна с грохотом понеслись вниз и всей своей тяжестью ударили по ниргалам. Лишь четверым удалось удержаться на стене, остальным повезло меньше – беспорядочно кувыркаясь, они понеслись вниз и тяжело врезались в землю, подняв фонтаны жидкой грязи.

На стене раздался крик торжества. Воспрянувшие духом воины спешно подтаскивали следующие бревна, другие сбрасывали на удержавшихся ниргалов тяжелые валуны, и вскоре на стене не осталось ни одного из них. Ниргалы были отброшены, но не повержены.

Темные фигуры тяжело поднимались на ноги и вновь направлялись к стене. На первый взгляд, они безболезненно перенесли удары бревен и падение. Но я с удовлетворением заметил, что их движения замедлились, один ниргал сильно хромал, у другого левая рука вывернута в плече и торчит под неестественным углом.

Живучие твари. Больше всего меня пугала не невероятная живучесть и упорство ниргалов, а их полное безмолвие – ни одного крика ярости или вскрика от боли. Тишина и полное презрение к смерти.

Мы молча дожидались, решатся ли ниргалы на вторую попытку, и не были разочарованы. Но на этот раз на стену полезли не все – покалеченный ниргал остался внизу и пытался одной рукой взвести арбалет. Нельзя допустить, чтобы эта меткая тварь прикрывала поднимающихся по стене ниргалов.

– Две кружки вина тому, кто накроет эту тварь! – крикнул я, указывая на возившегося с арбалетом ниргала.

– Посторонитесь, господин, – раздалось над моим ухом. Побагровевший от натуги Рикар поднял над головой здоровенный камень и, прицелившись, с ревом метнул его вниз, едва удержав равновесие.

Словно почувствовав опасность, ниргал вскинул голову, и в этот момент на него рухнул валун. Точно в цель! С хрустом и визгом сминающегося металла ниргала вбило в грязь, во все стороны брызнули струи красной крови.

Священник, как всегда, оказался прав. Кем бы ни являлись ниргалы, это не нежить, и по их венам бежит кровь.

Я с замиранием сердца смотрел на погребенного под камнем ниргала, боясь, что сейчас камень зашевелится и отлетит в сторону, а неуязвимая тварь поднимется на ноги и продолжит атаку.

Секунда… еще одна…

Ниргал не шевелился. Значит, их все же можно убить!

Со стены навстречу поднимающимся ниргалам уже летела следующая партия бревен и камней, теперь я был полностью уверен, что мы отразим нападение неизвестного врага!

Раз за разом мы сбрасывали ниргалов вниз, и раз за разом они упорно поднимались на ноги и возобновляли попытки взобраться по стене. Но с каждым разом им требовалось все больше времени, чтобы оправиться от падения. Помня, как ниргала сплющило от удара камнем, я изменил тактику, и теперь мы старались поразить их в первую очередь, когда они находились на земле, и это решение незамедлительно принесло результат.

Один за другим ниргалы получали тяжелые удары и падали, чтобы больше никогда не подняться.

Спустя час последний ниргал был повержен, и изнуренные воины разразились победным криком, торжествующе вздымая оружие к небу. Победа!

– Мы сделали это, господин, – проревел мне на ухо Рикар. – Враг повержен!

– А ты сомневался? – поддел здоровяка Литас, устало опустившись на камень. – Стареешь!

– Я сомневался? – возмутился Рикар. – Ха! Да пусть хоть сотню таких тварей присылают, нашу стену им не преодолеть!

– Не каркай! – погрозил я разошедшемуся здоровяку пальцем. – Старик ушел из наших рук. Уверен, что он видел гибель ниргалов и сейчас мчится прочь что есть духу. Рикар! Собирай воинов, мы спускаемся вниз, надо проверить тела ниргалов. Литас, возьми с собой шестерых лучших следопытов и стрелков. Ниргалы оставили нам сказочный подарок – лошадей. Воспользуйтесь ими, чтобы догнать старика. Он знает, где расположено наше поселение. Не дайте ему уйти.

– Да, господин! – вскочил Литас. – Он нужен вам живым?

– Желательно. Но не рискуйте понапрасну. Главное – заставить его замолчать навсегда.

Кивнув, Литас умчался собирать охотников, а я поплелся за Рикаром к платформе подъемника. Пора познакомиться с ниргалами поближе.

Первым делом вниз отправилась отобранная Литасом группа охотников, которые, не обращая внимания на разбросанные тела ниргалов, кинулись ловить пасущихся неподалеку лошадей. Животные легко подпустили к себе людей, и еще до того, как платформа добралась до вершины стены, шестерка всадников уже отъехала на порядочное расстояние.

Надеюсь, им удастся изловить этого загадочного Ситаса Ван Мерти.

Следующими на подъемник взошли воины во главе с Рикаром, а когда я радостно сунулся было следом, здоровяк поспешно скомандовал опускать, воины скоро закрутили барабан лебедки, и платформа провалилась вниз. Оставив меня на стене с нелепо поднятой ногой. Стоящие вокруг люди поспешно отворачивались, начинали без нужды проверять оружие и крепления доспехов, но я успел заметить улыбки на лицах. Хотел было рассердиться, но не выдержал и, махнув рукой, рассмеялся. Рикара не изменить.

Впрочем, стоило мне заметить пятна крови на камнях, мой смех быстро сошел на нет. Подозвав тезку, я с тревогой спросил:

– Как там раненые? И… сколько погибших?

– Двое мертвы, господин, – сокрушенно ответил тот. – Еще тринадцать человек получили легкие ранения, трое воинов сейчас без сознания. Вы не волнуйтесь, господин, над ними сейчас все хлопочут.

– Двое мертвы, – повторил я. – Корис, позже напомни мне, что я хотел поговорить с братьямимастерами: нам требуется внести существенные изменения в защитной стене. Сегодняшних смертей можно было избежать, будь у нас парапет с бойницами или пара башен.

– Да, господин. Обязательно напомню, – коротко поклонился тезка и вновь впился глазами в ущелье, нервно перебирая пальцами, словно пытался чтото ухватить.

– Куда ты смотришь? – заинтересовавшись, спросил я.

– Господин, а как не смотретьто? – жалобно ответил тот, тыча пальцем вниз. – Лошадки наши того гляди и ускачут! Они ведь не стреножены!

– Наши лошадки? – усмехнулся я. – Тезка, тебя только могила исправит. Тела ниргалов еще не остыли, а ты уже их добро загребаешь. Хотя хвалю, конечно. Значит, правильного человека я хозяйственником назначил.

– Господин, дозвольте с вами спуститься? – взмолился Корис чуть ли не со слезами на глазах.

– Ха! Мне самому еще не удалось попасть на подъемник, – рассмеялся я. – Хорошо, возьми двоих мужчин и спускайтесь со мной. И сегодня после ужина жду с отчетом. Расскажешь мне, сколько стогов сена мы уже заготовили, достаточно ли овса, обустроена ли конюшня должным образом, не отлынивает ли конюх от работы. Понял?

– Ггоспподин, так ведь нету же ничего такого… – заикаясь, выдавил тезка, заглядывая мне в глаза.

– Чего такого нету? – передразнил я хозяйственника, тщательно скрывая улыбку. – Ты прямо говори, как есть.

– Нничего нету, господин, – собравшись с духом, выпалил Корис, – ни конюшни, ни сена, а про овес и говорить нечего – сам бы пожевать не отказался.

– Ну и зачем тебе тогда лошади, коли тебе и держать их негде, и кормить нечем? Подохнут ведь. На носу зима, поздновато корма заготавливать, как думаешь?

– Не подохнут, господин! Какнибудь да прокормим! Конюшню братьякаменщики построят на скорую руку.

– А заодно дом с пятью спальнями тебе не отгрохать? – загремел бас Древина, который, как оказалось, стоял рядом и внимательно прислушивался к нашему разговору. – Топор тебе в зад, а не конюшню!

До глубины души возмущенный тезка полез было спорить, но я указал на уже поднимающуюся платформу подъемника, и хозяйственник, всплеснув руками, побежал собирать людей для поимки лошадей.

* * *

Рикар откинул с трупа остатки изорванного в клочья плаща, и я с изумлением уставился на распростертое у моих ног тело ниргала.

Милостивый Создатель!

Здоровяк взглянул на мое лицо и понимающе усмехнулся:

– Тот еще красавчик.

Хмыкнув, я опустился на колено и продолжил изучать ниргала. Мне стало ясно, почему наши стрелы не могли поразить этих воинов, а также почему они скрывали свою сущность под глухими черными плащами.

На первый взгляд передо мной лежал облаченный в полный доспех воин, но стоило присмотреться, сразу становилась видна ошибочность такого предположения. Покрывающие тело ниргала пластины металла лишь отдаленно напоминали доспехи. Скорее металлическую чешую. Каждый дюйм тела защищен прямоугольными чешуйками, плотно прилегающими друг к другу Там, где удары бревен и камней сорвали и согнули защитные пластины, проглядывала сетка мелкоячеистой кольчуги. Более мелкие чешуйки покрывали руки до локтей, предплечья заключены в стальные наручи, кончающиеся шипастыми перчатками. На широком ремне – так и не понадобившийся ниргалу меч в простых кожаных ножнах, тут же – небольшая сумка с запасом арбалетных болтов. Но все это меркло по сравнению с головой ниргала, которую закрывал плотно прилегающий глухой металлический шлем. Две узкие щели для обзора, несколько крохотных отверстий напротив ушей, носа и непонятное круглое отверстие напротив рта. В таком шлеме обзор минимален, словно у лошади с шорами на глазах. С другой стороны, настолько защищенному воину нечего опасаться внезапной атаки – доспехи выдержат любой удар.

Абсолютно защищенный против обычного оружия воин и, как мы уже успели убедиться, не ведающий страха и усталости. Заглянув в узкие щели шлема, я увидел лишь темноту. Кто же ты такой?

Ухватившись за шлем, я попытался снять его, но безуспешно. Тот не сдвинулся, а я лишь заляпал руки густой кровью.

– Рикар, помоги стащить с него шлем.

– Не получится, господин, – развел руками здоровяк. – Я уже пробовал. Да вы сами взгляните – шлем и кольчуга на шее словно сплавлены в одно целое, а сверху еще и чешуя. Похоже, они шлемы никогда не снимали. Я и перчатку с руки сдернуть пытался – сидит намертво. На доспехах нет ни ремней, ни пряжек. Голыми руками тут не справиться.

– Но… Рикар, это же ерунда получается – они что, доспехи никогда не снимали? Как они ели, пили?

– Кто знает, – пожал плечами здоровяк. – Это знают лишь они сами и тот, кто их натравил на нас. Если удастся перехватить старика и доставить живым, то его и поспрошаем.

– Если он удосужится ответить, – усмехнулся я, глядя на мертвого ниргала.

– Ответит, – процедил Рикар, сверкнув глазами. – Пылающий костер, острый нож – и он расскажет вам все без утайки. Хотя, судя по всему, знает он немного.

– Интересно. Почему ты так решил?

– Старик – глупец, господин, а глупцу тайн не доверят. Поверьте, будь у меня в подчинении несколько таких вот образин, я бы сровнял наше поселение с землей. Послать ниргалов в лобовую атаку на крепостную стену мог только полный глупец. Стоило им скрытно подойти под покровом ночи и взобраться – наша судьба была бы предрешена. Сегодня нам несказанно повезло.

– Не могу сказать, что твои слова меня обрадовали, – заметил я, вставая. – Хотя и согласен с тобой – старик всего лишь слуга. Вопрос, кто его послал по мою душу. Но поверь – придет время, и мы это узнаем.

– Да, господин. А как узнаем, то найдем и перережем ему глотку от уха до уха, – кровожадно ухмыльнулся здоровяк.

– Господин! Взгляните на лошадок! – радостно завопил тезка, ведя за повод всхрапывающего коня. – Если считать с теми, на которых охотники в погоню ушли, то теперь у нас десять лошадей! Счастьето какое!

– Ты лучше думай, чем их кормить будешь, – рявкнул здоровяк. – Тоже мне конюший нашелся.

– И прокормлю! – выпятил грудь Корис. – Сам не поем, а лошади голодными не останутся!

– Так! Хватит препираться, – вмешался я. – Тезка, поднимайте лошадей на стену. Пристрой их и поговори с Древином – конюшню строить придется. В пещеру загонять даже и не думай! А то я тебя знаю. Самим места не хватает.

– Понял, господин! – заулыбался тот.

– Ну и хорошо. Да! Снимите седельные сумки и не копайтесь в них, пока я сам не взгляну.

– Да, господин.

– Что с лошадью старика?

– Пришлось добить, господин, – сокрушенно вздохнул тезка. – Стрела хребет повредила. Сумки и седло мы сняли.

– Хорошо. Пешком он далеко не уйдет. Отнесите вещи старика в мой угол. Не думаю, что там есть чтото интересное, но взглянуть не помешает. Рикар, собери людей и тащите тела ниргалов в форт. Приготовь пару молотов, зубила. Посмотрим, что скрывается у них под доспехами. Сами не надрывайтесь – возьмите у тезки пару лошадей и тащите волоком.

– Слушаюсь, господин. Да и железо знатное – пригодится.

Я еще раз взглянул на мертвое тело ниргала и пошел к подъемнику, куда Корис пытался загнать первую лошадь. Рикар собрал в охапку оружие ниргала и поспешил следом.

Вот и появились у нас первые животные. Плата за десять лошадей составила две человеческие жизни. Неравноценный обмен, с какой стороны ни смотри.

* * *

Возвратившись в пещеру, первым делом я направился к раненым, для которых отец Флатис шкурами отгородил целый угол, бесцеремонно потеснив остальных жителей. Священник заверил, что воины вскоре поправятся, и выпроводил меня наружу, чтобы не мешался под ногами.

Снимая надоевшие доспехи, я зашагал к своему закутку в дальнем углу пещеры, обдумывая на ходу сложившуюся ситуацию. У нас назревали серьезные проблемы.

Треть мужчин оказалась прикована к постели, и встанут они в лучшем случае через неделю. Теперь работа будет двигаться гораздо медленнее. Проклятье!

Потеря людей начала меня не на шутку беспокоить – это была невосполнимая утрата. Словно Дикие Земли решили уничтожить нас не одним быстрым ударом, а растягивали удовольствие, отщипывая по кусочку, нанося мелкие уколы, из которых по каплям сочилась кровь. Уколы сами по себе крошечные, но и они могут обескровить весь организм.

Пять человек погибло по дороге к Подкове, двое – на пути к поселению Ван Ферсис, еще двое – от стрел ниргалов. Нас и так слишком мало, чтобы позволить себе человеческие потери. Да, мы восполнили численность, найдя уцелевших детей, но вырастут они нескоро. Несколько женщин беременны, но и это не решение наших проблем. Нам нужны взрослые мужчины, способные удержать в руке оружие, и нужны прямо сейчас, а не через десять лет.

Сегодняшний бой показал, что серьезную атаку против хорошо обученного противника нам не выдержать. Нас просто сомнут. На этот раз спасло то, что ниргалы, подчинившись воле старика, напали в открытую, при свете дня. Хотя… возможно, ниргалы слепы ночью? Мы о них ничего не знаем – ни их способностей, ни слабых мест.

Добравшись до своего закутка, я аккуратно развесил на вбитых в стену колышках вооружение и устало опустился на кровать. Столько дел, требующих моего немедленного вмешательства, столько вопросов, на которые надо найти ответы. На кровати дожидались своего часа седельные сумки, снятые с лошади Ситаса Ван Мерти. Возможно, их содержимое приоткроет тайну о нежданном госте, столь сильно желающем моей крови. Перед пещерой в рад вытянулись закованные в металл тела таинственных ниргалов. Скоро должны вернуться посланные в погоню за стариком охотники. Необходимо найти подходящее место для конюшни…

Всем эти следует заняться прямо сейчас, не откладывая, но я не мог заставить себя подняться. Я устал и запутался.

В голове заново прокручивались события, случившиеся со мной в течение последних месяцев.

Старый король, пославший меня на верную смерть, ниргалыубийцы, пришедшие по мою душу, шурды, ожидающие своего часа… и если желания шурдов понятны и просты, то мотивы остальных неясны.

– Господин! Господин! – Восторженный детский голосок прорвался в мое затуманенное сознание, заставив меня очнуться от тягостных мыслей.

– Что случилось?

– Господин! Первый снег! Выпал первый снег!..

Первый снег…

Мальчонка, сообщивший новость, давно уж умчался дальше, торопясь рассказать остальным, а я все глядел на серую стену пещеры, и в моих ушах звучал голос давно умершего шурда: «Радуйссся человечишшшка… радуйссся, пока можешшшь… ссскоро, очень… ссскоро опусстится первый сссснег, проссснутся сссгарххи, и тогда… тогда… вас всссехх ждет сссмергь…»

Конец первой книги

Глоссарий

1 лига = 3 милям = 24 фурлонгам = 4828,032 метра.

Ван – данная приставка в имени означает принадлежность к дворянскому роду. Дворянином можно родиться либо получить титул за особые заслуги перед короной.

Дар Крепителя – обладающий этим даром может укрепить прочность любого физического неодушевленного предмета многократно. Достаточно редко встречающийся дар.

Дикие Земли – огромная территория на западе континента, населенная чрезвычайно опасными тварями. Разумные расы стараются освоить Дикие Земли и очистить их от нечисти и измененных магией тварей, но пока безуспешно. Все чаще смертные приговоры заменяются отправкой в Дикие Земли для основания новых поселений – по принципу капля камень точит. Дикие Земли возникли в результате чудовищной войны магов за несколько столетий до описываемых событий.

Дреф – мелкий грызун, больше всего напоминающий огромную крысу. От шерсти исходит ужасный тошнотворный запах. Изначально проживали только в Диких Землях, но со временем перебрались на окраины граничных земель. Назвать когонибудь дрефом означает нанести страшное оскорбление (особенно у дворянского сословия).

Исцеляющие – маги, обладающие целительной силой. Способны заживить любую рану, вылечить от любой болезни. Обычно облачены в небесноголубые одеяния и всегда с полностью выбритой головой – и мужчины, и женщины. Отличительное свойство их дара – они не подвержены ни одной болезни или действию яда.

Костяной паук – ужасная тварь, нежить, состоящая из различных обломков костей и черепа. Творение шурдских шаманов. Костяные пауки особенно опасны в большом количестве, в одиночестве представляют угрозу только для немногочисленной группы.

Локоть – единица измерения длины, не имеющая определенного значения и примерно соответствующая расстоянию от локтевого сустава до конца вытянутого среднего пальца руки (40–45 см).

Наездники сгархов – самоназвание расы темных шурдов.

Ниргалы – некогда они являлись обыкновенными людьми, преимущественно мужчинами. Насильно проведенные через специальные магические ритуалы, они утратили свою человеческую сущность и память, приобретя взамен несокрушимые доспехи, покрывающие их тела, и огромную силу.

Пограничная стена – мощная каменная стена, отделяющая Дикие Земли от территории Империи, чтобы оградить людей от постоянных атак нежити, шурдов и измененных тварей. С целью обороны границы были созданы постоянные гарнизоны, со временем превратившиеся в селения и пограничные города.

Ситас Ван Мерти – ментальный маг, служащий таинственному повелителю. Обладает даром соприкосновения умов.

Склирс – повадками и внешним видом схожи с шакалами, отличаются только огромными челюстями и окрасом – у склирсов черная шерсть с яркокрасными пятнами. Питаются только падалью, запах которой чувствуют за лиги и сквозь толщу земли. Предприимчивые селяне граничных земель приручают этих животных вместо собак – пара склирсов шутя разорвет в клочья зомби и сожрет, поэтому они являются идеальными сторожами от нечисти. На склирсов не действуют яды. Легко приручаются и поддаются обучению. Давно стали бы домашними любимцами, если бы не их отвратительная склонность к падали. Кроме падали ничего не едят.

Снежные сгархи – это огромные хищные животные размером с медведя, обладающие грацией кошки и обитающие в Диких Землях. Особенность сгархов – охотятся только в зимний период. Ранней весной они укрываются в пещерах или специально вырытых логовах и теплое время проводят в глубокой спячке. Детенышей приносят в конце осени, за месяц до наступления холодов. Снежных сгархов почти не осталось благодаря шурдам, охотящимся за их детенышами. Снежные сгархи не терпят темных сгархов. (Снежные сгархи не являются детищами Творца, они появились после окончания войны магов и обитают лишь на территории Диких Земель.)

Тарис Некромант – знаменит тем, что, по преданиям, именно он создал шурдов, которые явились побочным плодом его экспериментов над пещерными гоблинами. Был уничтожен в последней войне магов. Разрушенная башня Тариса находится гдето в глубине Диких Земель. Шурды чтят Тариса Некроманта как божество и считают, что он породил их для осуществления великой цели.

Темные сгархи – шаманы шурдов проводят темные обряды над детенышами снежных сгархов, подчиняя их себе. После таких обрядов белоснежная шкура сгархов становится пепельносерой, иногда черной. Магически измененный сгарх полностью подчинен воле шаманов. Размерами и силой превосходят снежных сгархов, но уступают им в скорости движений – все, кроме черных сгархов. Не переносят дневного света. Черные сгархи получаются крайне редко и особенно ценятся у шурдов.

Темные шурды – многочисленные племена шурдов, расположенные в глубине территории Диких Земель. Ростом едва достают до груди человека. Великолепно управляются с плевательными трубками, маленькими луками. Вообще предпочитают метательные виды оружия. Избегают близкого боя. Особую опасность представляют их питомцы – темные сгархи.

Цветок Раймены – считается, что когда Создатель впервые коснулся земной тверди своей босой ногой, на том месте вырос цветок Раймены. Священный символ Церкви Создателя. Легенда не лишена оснований – нежить не может переступить через растущую Раймену.

Шаманы наездников – шурды с магическим даром. Чаще всего обладают даром некромантии. Лишь некоторые из шаманов могут касаться магии духов – именно с помощью нее проводится обряд подчинения снежных сгархов.

Темные времена

Глава первая

Хлопоты никогда не кончаются

Когда я под утро сонно выполз из натопленной пещеры и вдохнул холодный воздух, то остатки сна мгновенно улетучились, а я надсадно закашлялся. Похоже, снегопад не прекращался всю ночь, и теперь форт завален толстым слоем снега. Стены ущелья обледенели и поблескивали под первыми лучами зимнего солнца. Радовало, что тучи исчезли и день обещал быть ясным.

Поежившись, я припустил трусцой к стене – проверить стражу, – по пути прокручивая в голове незавершенные дела и расставляя их по степени важности. Моя тонкая кожаная куртка уже не спасала от усиливающегося холода – надо поторопить женщин с пошивкой теплой зимней одежды. Благо нам удалось достать немало иголок в поселении Ван Ферсис и у нас в достатке выделанных шкур. Больше всего я боялся вспышек болезней.

Задубевшие от холода часовые оказались на месте и доложили, что ночь прошла тихо, к стене никто не приближался. Спросив про группу Литаса, я получил тот же ответ, что и вчера, – нет, еще не появились. Долгое отсутствие ушедших за стариком охотников начало нешуточно тревожить меня. Сколько требуется времени всадникам, чтобы нагнать в узком ущелье пешего беглеца? Они должны были перехватить его еще до выхода из ущелья и задолго до заката вернуться обратно.

Приказав сообщать мне о любом признаке движения перед стеной, я спустился во двор и по хрустящему под ногами снегу пошагал к ожидающим меня братьямкаменщикам, Тезке и Рикару. Предстояло много работы.

Обсуждение неотложных дел заняло не больше часа, и мы сошлись на том, что пока большая часть мужчин не оправится от ран, работу над стеной следует отложить и сосредоточить усилия на постройке ледника и конюшни. Благо здесь можно было справиться и меньшими силами. Ледник братья предложили строить рядом с жилой постройкой около пещеры, под конюшню нашли место чуть поодаль, но с таким расчетом, чтобы обе хозяйственные постройки были впритык к скале – все меньше работы.

В первую очередь я распорядился начинать с конюшни – жалостливый Тезка все же ослушался меня и загнал всех лошадей на ночь в пещеру. Теперь там благоухало, как в настоящей конюшне, но выпроводить животных на мороз у меня рука не поднялась.

Также меня волновало то, что сегодня я проснулся с дикой головной болью, исчезнувшей, как только я оказался на свежем воздухе. Расспросив людей, я убедился, что головная боль беспокоит не только меня. Вывод очевиден: нам душно – построенная перед входом в пещеру пристройка наглухо перекрыла доступ свежего воздуха. Так можно однажды и не проснуться. Выслушав мои выводы, Древин серьезно обеспокоился и пообещал сегодня же заняться поиском решения проблемы.

Дав каменщикам задания, я приказал Тезке проверить все наши запасы съестного и прикинуть, сколько мы сможем протянуть без охоты. Зима началась слишком рано, и мы не успели толком подготовиться. Здоровяку досталась честь посчитать дрова – печь в пещере топилась постоянно, кухонная печь в пристройке тоже практически не угасала – на пару они буквально пожирали наши запасы дров. Прихватив с собой оправившегося от давешнего падения со скалы рыжего Лени, здоровяк, недовольно пыхтя, зашагал к штабелям заготовленных поленьев, а я мрачно поглядел на покрытых снегом ниргалов и решил заняться осмотром их вещей.

Создатель подарил нам еще один день, и следует потратить его с умом, увеличивая наши шансы на выживание.

* * *

Отхлебнув глоток горячего травяного отвара, я поставил кружку на край стола и блаженно вздохнул. После трех часов вне теплой пещеры горячий отвар пришелся как нельзя кстати – опасаясь неожиданных сюрпризов, я решил проводить осмотр сумок и тел ниргалов под открытым небом. Кто знает, на что мы можем нарваться. Так что приходилось мерзнуть и стараться не обращать внимания на вновь падающий с небес мелкий и колкий снежок, так и норовящий попасть за ворот куртки.

Лишь пару часов назад форт был тих и безмолвен, сейчас же воздух наполнился стуком топоров и визгом пил – Дровин приступил к постройке конюшни, затребовав себе для этого дела всех работоспособных мужчин.

Поискав взглядом Древина, я обнаружил его стоящим на крыше пристройки с крайне задумчивым видом. Видать, прикидывает, как усилить приток свежего воздуха в пещеру. Я не уверен, что у него это получится, но зато точно знаю, что сегодня все лошади будут ночевать снаружи, даже если сам Создатель вступится за бедных животных. С Тезкой я уже переговорил на эту животрепещущую тему, и хозяйственник полностью осознал свою ошибку, особенно после того, как перед его носом помаячил увесистый кулак Рикара, подкрепленный парой слов. Перспектива задохнуться в собственной постели меня не прельщала. Пусть жгут костры хоть всю ночь, но животные будут ночевать на дворе.

В двух шагах от меня Рикар с помощью Лени пытался взгромоздить на широкий стол мертвого ниргала, что было далеко не легкой задачей – проведя ночь под снегом, заключенные в металл тела превратились в покрытые льдом статуи, замершие в причудливых позах. Хоть как украшения расставляй по двору. Пока я наблюдал за пыхтевшими от натуги воинами, тело в очередной раз выскользнуло из ладоней Лени и с лязгом рухнуло на ногу здоровяка. На несколько секунд над двором повисла мертвая тишина, побледневший Лени потихоньку отходил назад, Рикар смотрел на придавленную ногу и медленно наливался красным. Все… сейчас начнется. У оплошавшего Лени только недавно окончательно зажила сломанная рука, но, кажется, сейчас Рикар сломает ее еще раз.

Яростно взревев, Рикар с трудом вытащил ногу изпод тела ниргала и, хромая, направился к отступающему Лени, с хрустом сжимая огромные кулаки.

– Рикар, да я же не специально, – зачастил Лени, выставив перед собой руку. – Он же скользкий, зараза. И тяжелый! Ну что ты разошелсято? Господин, скажите вы ему – случайно так вышло.

– Рикар, оставь беднягу в покое, – выдавил я, судорожно пытаясь удержаться от дикого хохота. – Вас обоих вообще вместе оставлять нельзя, обязательно чтонибудь да случится. Рикар! Оставь его, кому сказано! Давай лучше я тебе помогу.

– А ну иди сюда! – наконец прорвало здоровяка. – Я тебе сейчас покажу, как хвататься, чтобы не соскальзывало!

– Господин, заступитесь! – возопил Лени, откидывая с лица рыжую прядь. – На ваших глазах жизни лишают!

– Рикар! Остынь уже. Лени, сбегай к Тезке за веревкой. Сделаете петли – и поднимайте за них.

– Хорошо, господин, – облегченно выдохнул Лени и, помявшись, добавил: – Вот только Тезка веревку не даст. У него на все один ответ.

– Скажешь Тезке, что веревка нужна мне, и передай ему, чтобы топал сюда. По дороге заскочи на кухню и скажи, чтобы сюда еще пару кружек отвара принесли. Рикар, а ты иди сюда и помоги мне разобраться с вещами.

Плюнув вслед умчавшемуся Лени, здоровяк, прихрамывая, направился ко мне.

Изучение седельных сумок ниргалов ничего не дало и только еще больше запутало дело. Их содержимое оказалось абсолютно одинаковым и безличностным. Бурдюк с водой, арбалетные болты, запасные тетивы и точило – это понятно и объяснимо. Но остальное!

Например, в каждой сумке находился набор кузнечных инструментов – клещи, несколько металлических клиньев, небольшой стальной молоток, нож с узким лезвием, зубило и запас железных пластин. Этакая походная мастерская по работе с металлом. Поломав голову, я решил, что, скорее всего, ниргалы использовали инструменты для починки поврежденной брони. Учитывая, что они увешаны доспехами с ног до головы и не имеют возможности снять броню и заменить, то мой вывод вполне логичен. Инструменты оказались единственным, чему я смог дал объяснение. Назначение остальных вещей оставалось неясным, и я надеялся, что здоровяк сможет помочь с разъяснениями.

Вот как объяснить найденные мною фляги, наполненные густой серой жижей с отвратительным запахом? Для чего служит длинная металлическая трубка в поллоктя длиной? Удивляло и то, что все предметы были одинаковыми, совпадало даже их количество! Словно все сумки собирал один человек.

Я не нашел ни одной личной вещи, ни единой монеты, отсутствовали даже одеяло и запасы продовольствия!

Подошедший здоровяк взглянул на разложенные на столе предметы, сморщившись понюхал содержимое фляги, дунул в трубку и, почесав бороду, мудро изрек:

– Это фляга и металлическая трубка!

– Да ну? – не на шутку поразился я. – Как же я сразуто не догадался, что это фляга и трубка! Ты меня просто спас! Рикар, мне интересно, что это за каша во фляге и для чего служит трубка!

– Не знаю, господин, – пожал плечами здоровяк и предложил: – Кашу можно Лени дать попробовать. Его все одно не жалко.

Рассмеявшись, я отрицательно покачал головой и спросил:

– Думаешь, это еда? Если судить по запаху, то не похоже.

– Точно не знаю, но если есть бурдюки с водой, то, значит, ниргалы нуждаются в воде.

– Понял ход твоих мыслей – если пьют, то, значит, и едят. А как едят, если у них шлемы не снимаются? О!

Прихватив со стола трубку, я подошел к раскинувшемуся на снегу телу и попробовал вставить трубку в круглое отверстие напротив рта. Трубка подошла идеально. Все оказалось просто. Не имея возможности снять шлем, ниргалы принимали пищу и воду через небольшое отверстие в шлеме с помощью специальной трубки.

Учитывая, что нормальный человек не согласится на такую пытку добровольно, то получается, что ниргалы либо не люди вообще, либо их смогли заставить пойти на такое безумие. Я склонялся ко второму варианту, но буду уверен, лишь когда взгляну на ниргала, полностью извлеченного из скорлупы доспехов.

К возвращению Лени с мотком прочной веревки на плече я уже успел разобраться с предназначением фляг и загадочных трубок. Рикар споро закрепил на теле закоченевшего ниргала веревочные петли, и, ухватившись за них, мы, кряхтя, взгромоздили эту тушу на стол. Тяжелый. Как только этих ниргалов выдерживали лошадиные спины.

Ниргал застыл на столе в нелепой позе – ударивший мороз за ночь превратил его в кусок льда. Стряхнув с трупа остатки снега, я начал внимательно рассматривать места соединения стальных чешуек на шее. В первую очередь я собирался стащить закрытый шлем и наконец узреть лицо столь несокрушимого врага.

Злопамятный Рикар подхватил одну из разложенных на столе фляг и, злорадно улыбаясь, направился к Лени.

– Слушай, Лени, – ласково проворковал здоровяк, протягивая тому флягу с серой кашей, – отхлебника отсюда чуток. Порадуй господина.

– А… а что там? – с подозрением спросил Лени, не торопясь принимать флягу.

– Самое что ни на есть лучшее вино ниргалов, попробуй, тебе обязательно понравится! Давай, всего один глоток!

– Спасибо за угощение, брат Рикар, но не хочу туманить голову с утра, – вывернулся Лени, но здоровяк отступать не собирался:

– Пей, кому сказано! А то силком волью!

– Да не буду я пить!

– Так! – рявкнул я, ударив ладонью по столу. – Вам заняться нечем? Лени, я тебя за хозяйственником нашим посылал! Ну и где он?

– Здесь я, господин, – отозвался Тезка, торопливо шагая ко мне. – Звали?

– Звал, – кивнул я. – Радуйся, счастье тебе привалило. Забирай эти сумки с инструментами и тащи к себе в логово.

– Правильно, господин! – встрял Лени. – Как есть логово! Ничего не допросишься! Веревку и ту давать не хотел!

– Вам все дай да дай! Нет бы принести чегонибудь! – окрысился Тезка, споро навьючивая на себя сумки с вещами. – Господин поставил меня добро беречь! Вот я и стерегу!

Послушав завязывающуюся перебранку, я сплюнул, подхватил молоток и зубило и повернулся к ожидающему меня ниргалу. Сейчас я был даже рад морозу – благодаря холоду тела еще не начали разлагаться, и нам не грозила трупная вонь и прочие прелести, связанные с этим неприятным процессом.

Чтобы сбить одну броневую пластину с шеи ниргала, мне пришлось нанести больше десятка ударов, и лишь тогда чешуйка поддалась и слетела с места. Жестко прикрепленные к нижнему краю шлема длинные чешуйки другим концом крепились к кольчуге на шее. Значит, помимо крайне плохого обзора изза узких щелей в шлеме ниргалы толком не могли повернуть шею, и, чтобы взглянуть в сторону, им приходилось поворачиваться всем телом.

Не знаю, кто создал этих тварей, но он пошел по пути максимальной защиты, плюнув на все остальное и посчитав, что, создав неуязвимых для оружия ниргалов, он дарит им непобедимость. Я начал сомневаться в этом после первого боя, а сейчас, когда получил возможность изучить мертвые тела, то полностью утвердился в своих выводах. Практика показала, что, несмотря на прочные доспехи, ниргалы не выдерживают тяжелых ударов и – самое главное – ударов тупым оружием.

Это их первое слабое место. Пройдя ожесточенный бой, получив многочисленные удары и пережив несколько падений с большой высоты, ниргалы погибли, но вот их доспехи остались практически неповрежденными – мелочи вроде нескольких сорванных и погнутых пластин не в счет. Доспехи до сих пор более чем надежно защищали своих мертвых хозяев. Мой вывод прост – не надо стараться пробить мощную защиту. Нет. Надо стараться поразить самого ниргала, используя его защиту против него – броня не обладала жестким каркасом и прилегала вплотную к телу. От удара мечом ниргал даже и не почешется, но если приложить его по спине увесистым боевым молотом, то мало ему не покажется.

Второе слабое место ниргалов – это их шлем. Если залепить ему смотровые щели смолой, то ниргал на время ослепнет – ведь он просто не имеет возможности снять шлем и будет вынужден остановиться и заняться очисткой шлема.

Хорошо. Значит, случись новая встреча с ниргалами, надо следовать особой тактике – сперва использовать смолу для ослепления твари, а затем несколько воинов глушат беспомощного ниргала молотами. Надо обсудить это с Рикаром.

Жалобно звякнув напоследок, еще одна пластина сдалась и отлетела в сторону от удара зубилом. Дело движется. За моей спиной перебранка набирала обороты, но я не вмешивался – уже успел выучить, что воины подзуживают друг друга вполне беззлобно. Развлечения ради. Вот и сейчас Тезка выпустил пар, собрал оставшиеся сумки и гордо удалился в сопровождении рыжего Лени, а здоровяк присоединился ко мне, и работа закипела с удвоенной силой.

Мощный удар Рикара сорвал последнее крепление. Больше ничто не мешало снять шлем с головы ниргала. Переглянувшись со здоровяком, я кивнул, и Рикар, обхватив шлем обеими ладонями, осторожно стащил его. Голова ниргала предстала перед нами во всей своей красе. Вернее, во всем ужасе. Судя по всему, некогда это было человеком…

Кольчуга плотным коконом охватывала голову, оставляя открытым лишь лицо мертвеннобелого цвета. Глаза с невероятно расширенными зрачками безжизненно смотрят в серое небо. Лицо покрывают многочисленные шрамы, образовывая затейливый рисунок, щеки и подбородок исковерканы следами ожогов. Укрывающая голову кольчуга покрыта коркой запекшейся крови, излившейся из ушей, носа и рта, – тяжелые последствия падений и ударов.

– Создатель, кто же мог сотворить такое? – пораженно прошептал здоровяк, вглядываясь в мертвое лицо. – Господин, загляните ему в рот. У него нет языка. Срезали подчистую.

Преодолевая брезгливость, я заглянул в окровавленный рот и убедился в правоте здоровяка – язык обрезан под самый корень, остался лишь жалкий огрызок. Большая часть зубов отсутствовала, обнажая голые десны.

– Рикар, позови отца Флатиса. Он должен на это взглянуть.

Кивнув, здоровяк пошагал к пещере, я же продолжил осмотр. Если шрамы могли быть следами многочисленных боев, то как объяснить явно специально сделанные ожоги на подбородке и щеках?

Поддев пальцами край кольчужного капюшона, я стянул кольчугу с головы ниргала и невольно скривился в гримасе отвращения – его череп был полностью безволосым и тоже изуродован следами давнего ожога. Ясно. Ниргала просто опалили, словно курицу, чтобы очистить кожу от волос и предотвратить их рост. Вот только, в отличие от ниргала, курицу держат в пламени уже мертвой. К горлу подступил ком, я поспешил отойти в сторону и отдышаться. Подхватил пригоршню снега и с силой растер лицо. Мерзость.

Когда вернулся Рикар вместе с отцом Флатисом, я допивал третью кружку отвара и жалел, что это не крепкое вино. Священник, не выказывая ни малейших признаков брезгливости, внимательно обследовал ниргала и, покачивая головой, подошел ко мне:

– Это ужасно, сын мой. Сотворить такое с живым человеком!

– Согласен, святой отец. Но меня интересует другое – возможно, в прошлом вы уже слышали о таких вот солдатах поневоле. Если ниргалы принимали участие в сражениях, то слухи о несокрушимых воинах не могли не появиться.

– Нет, сын мой, – мгновенно ответил священник. – Поверь мне, узнай Церковь о такой непотребности, то все причастные к этому давно уж сгорели бы на очищающих кострах! И я первый бросил бы факел!

– Ясно, – разочарованно буркнул я, отставляя кружку. – Спасибо. Значит, я не узнал ничего нового.

– Что ты собираешься делать с мертвыми телами, сын мой? Пора провести похоронный обряд, чтобы их несчастные души наконец успокоились и воспарили на суд Создателя.

– Воспарят, святой отец, воспарят. Я уже закончил с ними. Сегодня к вечеру все будет готово к похоронному обряду.

Кивнув, священник распрощался, а я повернулся к здоровяку:

– Рикар, найди рыжего и завершите работу по вскрытию доспехов. Посмотрим, что еще сотворили с этим бедолагой.

– Да, господин. Что делать с остальными ниргалами?

– Остальных не трогайте. Думаю, их делали по одному подобию, и ничего нового мы не узнаем. После обеда приготовьте костры для похоронного обряда. Порадуем отца Флатиса.

– Но, господин, а железо? Жалко! На каждом их этих уродов столько металла, что хватит на несколько доспехов!

– Рикар, снимать с ниргалов железо пластина за пластиной… слишком муторно. Положите их на костер в доспехах, а когда пламя угаснет… Мне продолжать?

– Нет! – обрадованно ответил здоровяк. – Все будет сделано!

Бросив последний взгляд на тело ниргала, я пошагал к теплой пещере – надо немного согреться. Вещи ниргалов и их самих я осмотрел, и время потрачено не зря. Ниргалы смертны, и у них есть слабые места. Учитывая их невероятную живучесть, можно смело утверждать, что над ними поработала магия – обычный человек, будь он даже в доспехах, никак не поднимется на ноги после падения с высоты сорока локтей. Об этом же свидетельствовали предельно расширенные зрачки – это объясняло феноменальную меткость ниргалов. Думаю, несмотря на узкие щели в шлемах, видят они великолепно.

Ну и самое главное – ниргалы не больше, чем рабы. Големы. Беспрекословно выполняющие любой, даже ведущий к смерти, приказ хозяина.

Единственное, чего не может дать магия – умения обращаться с оружием. Значит, ниргалов либо гдето обучают, либо находят умелых воинов для своих целей. Опять куча вопросов и ни одного ответа. Хотя что я знаю о магии? Возможно, для умелых магов это не проблема – вложить в чужой ум умение боя.

Я очень надеялся, что с Литасом все в порядке, и скоро он вернется не с пустыми руками. У меня есть много вопросов к этому загадочному старику по имени Ситас Ван Мерти. Очень много вопросов.

Я еще не притрагивался к самой сладкой части добычи – к седельным сумкам сбежавшего старика. Займусь ими сразу после обеда. Сперва – миска наваристого супа, затем – обжаренное с грибами оленье мясо, а на десерт – сумка старика. Великолепный выбор блюд!

* * *

Стоя наверху стены, я с надеждой смотрел в расстилающееся передо мной ущелье. Литас не появился. Прошло уже достаточно времени, чтобы либо догнать пешего беглеца, либо убедиться в безнадежности этой затеи и вернуться. Что могло задержать следопытов?

В голову лезли мрачные мысли, одна другой хуже. Встряхнув головой, я кивнул часовому и направился к лестнице. Подождем до сумерек. Я не верил, что такой опытный воин и следопыт, как Литас, может исчезнуть бесследно. Подождем.

Во дворе Рикар с проклятьями стучал молотком по доспехам ниргала, удары высекали искры, но металлические чешуйки упорно держались на месте. Рыжий Лени уныло таскал поленья, подготавливая похоронный костер. Все при деле.

На столе меня ожидали седельные сумки старика и исходящая паром кружка отвара. Кухарки, зная мою привязанность к бодрящему отвару, старались держать мою кружку постоянно наполненной, и я исправно выпивал все до дна. Удивительно то, что мои люди выпивали в день не больше пары кружек отвара, тогда как я готов был пить его постоянно.

Открыв сумки Ситаса, я начал извлекать оттуда предмет за предметом. Здесь вещей было не в пример больше, чем у ниргалов. Хотя вещи самые обыденные. Тяжело звякнув, на стол плюхнулся солидных размеров кошель, более чем наполовину заполненный золотыми монетами. Хм, старик явно любит жить на широкую ногу и не стеснен в средствах. Следующими из сумки показались сверток с сухарями, запас сушеного мяса, почти пустая баклага с вином, бурдюк с водой и прочие съестные припасы. Когда я извлек из сумок все съестное, они практически опустели. Не глядя, я отложил в сторону трут и кресало, туда же отправились запасной плащ, перчатки и одеяло. В отличие от ниргалов, старик не отказывался от мелких удобств – холодным камням и серой вонючей каше он предпочитал объятия теплого одеяла и пару глотков вина к мясу.

Все. К моему негодованию, сумки полностью опустели. Как же так? Где документы, карты, письма, подробный дневник, наконец? Ничего интересного! Я еще раз тщательно осмотрел все личные вещи старика – кошелек, плащ, перчатки – в надежде обнаружить вышитый золотом родовой герб или на худой конец метку портного, но ничего не нашел. Вещи старика ни на йоту не приоткрыли завесу таинственности над личностью Ситаса Ван Мерти. У меня даже нет уверенности, что он назвал свое настоящее имя. Я вытряхнул на столешницу содержимое кошелька – может, среди монет затерялся перстень с печаткой? Ничего, кроме тускло поблескивающих золотых монет с редкими вкраплениями серебра. Да твою же так…

– Не нашел ничего интересного? – сочувственно прозвенел такой знакомый голос.

– Не нашел, – спокойно ответил я, поворачиваясь на голос. Ну надо же. Баронесса Алларисса Ван Ферсис собственной персоной. С того памятного разговора под дождем я больше не видел ее – события закрутились в сумасшедшем темпе, и стало не до разговоров. Огромный сингерис крутился неподалеку, с интересом обнюхивая мертвых ниргалов и не обращая на нас внимания.

Под моим взглядом девушка смущенно улыбнулась и, поправив спадающую на лицо прядь волос, сказала:

– Рикар сообщил, что ты хотел принести мне свои искренние извинения за ту абсолютно не заслуженную мною вспышку ярости.

– Что? Я лишь сказал ему, что хочу поговорить с тобой! – поразился я, повернулся к напряженно наблюдающему за нами здоровяку и крикнул: – Рикар! А ну подойди сюда!

– Нет. Он так и сказал, что ты хочешь поговорить со мной, – поспешила исправиться Аля и невинно добавила: – Но ведь мы понимаем твои истинные намерения.

– Наглости тебе не занимать, – усмехнулся я и дал отмашку Рикару. – Хотя я признаю, что немного погорячился.

– Немного погорячился? – возмутилась девушка. – Ты публично оскорбил моего отца!

– Равно как и ты меня!

– В любом случае, я признаю, что обязана тебе своей жизнью и жизнью моих людей. Клянусь, что род Ван Ферсис не забудет этой услуги!

– Услуги? Я к вам в слуги не нанимался. И поверь, будь там только крестьянские дети, я бы также сделал все возможное, чтобы доставить их в безопасное место!

– Возможно, я неправильно выразилась, – поправилась Аля. – Я хотела сказать, что мой род находится у тебя в долгу. Мой дед хорошо отблагодарит тебя за спасение своей внучки! Ты получишь столько золота и драгоценных камней, сколько сможешь унести!

– Ааа. Другое дело, – обрадовался я и, нарочито громко шмыгнув носом, утерся рукавом. – Если он подарит мне пяток свиней, то мы в расчете.

– Что… Ты считаешь, что я равноценна стоимости свиньи? – взбешенно зашипела девчонка, сузив зеленые глаза и топнув ногой. – Да как ты…

– …смеешь, – закончил я за нее и продолжил: – Алларисса, хватит! Вообщето я говорил о пяти свиньях. Давай условимся так – либо мы сейчас поговорим начистоту и прямо, без всяких высокородных кривляний, либо… либо иди и занимайся тем, чем занималась, и просто постараемся не замечать друг друга. Что выбираешь?

– Может, отварчику выпьете? – робко вмешался возникший ниоткуда Рикар, протягивая кружки, и, что самое поразительное, здоровяк старательно улыбался. – На таком холоде оно самое то будет.

Бедный Рикар боится бурного развития событий с криками и взаимными оскорблениями. Великий примиритель.

Приняв у здоровяка кружку, я с наслаждением сделал несколько глотков и выжидательно уставился на девушку. Алларисса медлила, осторожно прихлебывая отвар и смотря на меня поверх кружки испепеляющим взглядом, но я с удовлетворением отметил, что в ее глазах появились искорки задумчивости. Этогото я и добивался. Здоровяк, в свою очередь, пристально осмотрел нас обоих, решив, что нельзя выпускать ситуацию изпод своего контроля, уселся на запорошенную снегом скамью и демонстративно занялся подсчетом золотых монет. Ага, самое важное дело нашел.

Поняв, что Алларисса не собирается начинать разговор, я взял инициативу на себя:

– Слушай. Я понимаю, что ты происходишь из знатного и древнего дворянского рода. Пойми – в Диких Землях титулы не значат ничего! Ты предлагаешь мне за свое спасение кучу золота и драгоценностей – но здесь золото столь же бесполезно, как и твой титул! Вон, на столе целая куча монет – можешь забрать их все, это никчемный хлам!

– Господин дело говорит, – поддакнул здоровяк, тщательно выстраивая монеты в столбики.

– Я не ребенок и все понимаю, – вспыхнула девушка. – Я лишь хотела показать, насколько ценю твой поступок!

Покосившись на Рикара, я продолжил:

– Для начала уясни, что ничего мне не должна. И самое главное – в моем поселении не жди к себе особенного отношения. Если я не требую привилегий для себя самого, то не позволю иметь их и другим. Это ясно?

– Я и не требовала никаких привилегий! – возмутилась Алларисса. – Всегда старалась помочь!

– Хорошо. Продолжай в том же духе, и мы поладим. Предлагаю на этом закончить и заняться делами. Договорились?

Чуть помедлив, Алларисса кивнула и протянула руку:

– Договорились.

Осторожно встряхнув узкую ладонь, я кивнул и, выпустив руку девушки, спросил:

– Не ответишь на несколько мучающих меня вопросов? Думаю, тебе тоже есть о чем спросить.

– Нет. Все, что хотела, я уже узнала у женщин, – ехидно улыбнулась девушка и, стряхнув снег со скамьи, уселась. – Спрашивай.

Здоровяк, в миг став серьезным, одним движением сгреб монеты в кошель, небрежно отбросил его на середину стола и приготовился слушать. Присутствие Рикара я только приветствовал и сразу задал самый главный вопрос:

– Алларисса, по какой причине Империя отправила вас в Дикие Земли? Чем ваш род разгневал короля?

– Империя? – Девушка недоуменно вздернула брови. – Ты ошибаешься. Мы основали поселение не по приказу Империи, а по прямому повелению моего деда, лорда Ван Ферсиса. Империя, конечно, знала об этом – без ведома имперской канцелярии никто не пересечет пограничную стену, – но и только. Так, во всяком случае, говорил мой отец.

– Вас сюда отправил собственный дед? – удивленно переспросил я, мельком переглянувшись с Рикаром. – Какой отец отправит сына на верную смерть?

– Не на смерть! То, что с нами случилось, лишь трагическая случайность! Кто мог представить себе, что защищающий поселение артефакт будет уничтожен одним из нас! – вспыхнула девушка. – Дед потратил целое состояние, чтобы снарядить нас всем самым лучшим.

– Хорошо, хорошо, – я примиряющим жестом поднял ладони. – Но зачем?

– Не знаю, – покачала головой Аля. – Когда отряд отправляли, я была еще совсем ребенком, а потом отец крайне скупо отвечал на мои вопросы и часто сердился. Знаю лишь то, что отец постоянно требовал возделывать все новые и новые земли под поля пшеницы. Хотя для наших нужд с лихвой хватило бы и десятой части урожая. То же и с животными – свиньи, коровы, куры и прочая живность были в каждом дворе в избытке. Ледники ломились от мяса. Чердаки и подвалы домов тоже не пустовали – мясо сушеное, мясо копченое, мясо засоленное, мешки с мукой и овсом. Большая часть запасов портилась, и от них приходилось постоянно избавляться. Стоило амбарам и ледникам опустеть, как отец вновь приказывал возобновить запасы. И все начиналось заново, год за годом.

– Интересно… – задумчиво протянул я. – Огромные запасы уже готового к употреблению продовольствия. Надо лишь наполнить сумки. Не иначе, твой отец готовил припасы для большого, если не сказать огромного, отряда.

– Да. Обычно отец добродушен, но стоило одному амбару опустеть хоть на треть, как он приходил в бешенство. В такие дни все старались держаться от него как можно дальше. Два года назад в поселении вспыхнул пожар, сгорела треть домов и несколько амбаров, так отец чуть с ума не сошел. Успокоился, лишь когда получил Вестник.

– Вестник? От кого? – спросил я.

– Не знаю. Он не делился со мной, – пожала плечами девушка.

– Жаль. Ответь на еще один вопрос. Ты – баронесса Ван Ферсис, тогда как своего деда величаешь не иначе, как лордом. Разве титул не наследуется?

– Я… – смущенно замялась девушка и, искоса взглянув на меня, продолжила: – Мы – боковая ветвь рода. Мой отец – незаконнорожденный сын лорда Ван Ферсис. Когда дед узнал о сыне, то купил ему титул барона и даровал право называться своим именем. Отец рассказывал, что когда я родилась, дед был так счастлив, что устроил трехдневные празднования для всего города.

– Судя по всему, лорд Ван Ферсис – щедрый и благородный человек и всей душой любит свою внучку, – поспешил я успокоить девушку. – Благодарю за откровенность. Ладно… ты беги в пещеру, а то замерзнешь.

Алларисса давно уж скрылась в пещере, пес, сделав все свои дела и весело помахивая хвостом, побежал следом, а я все задумчиво постукивал кружкой по столу – благо зачарованная, и скорее стол развалится, чем она треснет.

– Я рад, что вы примирились, господин, – нарушил молчание Рикар.

– Угу. Я тоже. Рикар, тебе не показалось, что рассказ Аллариссы несколько странен?

– Нет, господин. Я достаточно повоевал и хорошо знаю все эти воинские порядки. Похоже, отец этой егозы устроил перевалочный лагерь для большого отряда, чтобы люди могли несколько дней отдохнуть и возобновить запасы продовольствия и корма для лошадей. Мудрое решение.

– Это я понял, Рикар. Не иначе старый лорд собирается в Дикие Земли, причем хочет забраться куда как дальше, чем мы. Ну, если сам не рискнет возглавить отряд, то отправит вместо себя надежного человека. Понятно, что обустройство поселения и накопление запасов он мог поручить лишь тому, кому всецело доверяет – пусть незаконнорожденному, но все же сыну. Мне непонятно другое.

– Господин?

– Если лорд Ван Ферсис так самозабвенно радовался рождению внучки, то как мог позволить отцу девочки взять ее с собой в Дикие Земли? Почему не оставил при себе?

Здоровяк со скрежетом почесал густую бороду и развел руками:

– И верно, господин. Ято и внимания не обратил.

– Отправить маленького ребенка в полные опасностей края мог лишь бездушный человек… или тот, кому требуется присутствие Аллариссы в Диких Землях. Ладно, не будем гадать. Проверь стражу на стене и продолжай разделывать тело ниргала, а я пока наведаюсь в закрома нашего хозяйственника.

Собрав вещи старика в седельные сумки, я перекинул их через плечо и пошагал к пещере – вернее, к недавно сооруженной пристройке перед пещерой. В воздухе звенел ребячий визг и смех – дети обрадовались появлению лошадей не меньше взрослых и теперь упоенно облепили смирно стоящих животных. Одни старательно очищали площадку для лошадей от мокрого снега. Близнецы, натужно пыхтя, тащили охапки пожухлой травы – не иначе перелопатили весь снег во дворе ради этих жалких стебельков. Взглянув на разведенные перед животными костры, я невольно поморщился и машинально перевел взгляд на поленницы запасенных дров. Если так и дальше пойдет, то скоро от штабелей древесины останутся лишь воспоминания. Это еще больше утвердило меня в мысли обстоятельно поговорить с хозяйственником и выяснить положение дел.

Ответив на многоголосое приветствие ребятни, я пригнул голову и вошел в пристройку. Стоило мне вдохнуть спертый воздух, и я невольно скривился в гримасе. Запашок тот еще. Надеюсь, Древин сможет наладить приток свежего воздуха.

С каждым следующим шагом в глубь пещеры я натыкался на проблемы, требующие моего срочного вмешательства, – спертый воздух, нехватка жилого места, слишком малое количество жировых светильников, отчего пространство пещеры тонуло в густом полумраке… Как я и боялся, зима пришла слишком рано, и мы не успели толком приготовиться. Теперь все проблемы придется решать не заблаговременно, а по мере их возникновения.

Пройдя через дверной проем, ведущий в кладовую Тезки, я хмыкнул. Как есть настоящее логово. Здесь сосредоточились все жизненно важные запасы поселения, и Тезка являлся их бессменным хранителем. Судя по примостившейся около стены широкой скамье со сложенным одеялом, он и спал здесь. Вот и сейчас хозяйственник с деловитым бурчанием копался в вещах ниргалов, вываленных на грубо сколоченный стол.

– Тезка, я тебе еще вещичек принес, – прервал я деятельность хозяйственника. – Клади и их до кучи.

– Вещички – это завсегда хорошо, господин, – довольно заулыбался Тезка, выхватывая у меня сумку. – Да вы садитесь, господин. Чего на ногахто стоять.

Усевшись на скамью, я обвел взглядом высокие ряды полок, аккуратно выстроенные вдоль стены корзины, висящие под потолком гирлянды сушеных грибов, кореньев и связки мяса. Тезка умудрился использовать с пользой каждый клочок свободного пространства.

– Ну, что скажешь? Протянем мы зиму на этих запасах?

Посерьезнев, Тезка отложил в сторону сумку старика и ответил:

– Нет, господин. Не протянем. Если Создатель будет милостив, то доживем до середины зимы, а потом придется затянуть пояса, да потуже.

– Плохо. Что с дровами?

– Дров пока хватает. Но запасы пополнить надобно, господин. Слава Создателю, далеко ходить не надо – в ущелье еще достаточно леса для наших нужд, а теперь и лошади есть – бревна можно и волоком дотащить.

– Ясно. Чем еще обрадуешь?

– Шкур и кожи для пошива зимней одежды в достатке. Женщины только этим и занимаются. От холода не помрем. Обустройство пещеры мы уже закончили. Да! Вот тут еще. – Тезка подошел к пузатым корзинам у дальней стены и, ткнув их носком сапога, пояснил: – Здесь я зерно приберегаю. Если переживем зиму, то к весне будет овес и пшеница для посева. Стефий умудрился даже семена дикой кислевицы притащить. Нашел же! На первое время можем небольшое поле прямо в форте разбить. Все одно места достаточно.

– Порадовал ты меня, Тезка, – похвалил я рачительного хозяйственника. – Насчет зимы ты не волнуйся. Переживем. Когда вернется Литас с людьми, продолжим охоту. Через пару дней, глядишь, и ледник закончим. Ты мне вот что скажи – что с кормом для лошадей надумал? Учти, тратить на них запасы еды я не позволю. Самим не хватает.

– Да я понимаю, господин! Ребятня сейчас все углы двора прочесывает, траву собирает. В ущельето травы прорва, надо только снег разгрести. Если позволите, то мы быстро пару стогов натаскаем.

– Посмотрим, – неохотно ответил я. Пока не вернется Литас, я не собирался высовывать нос за стену. – Посмотрим. Ладно, ты хозяйствуй, а я дальше пошел.

– Господин, вы бы рявкнули для острастки на Нилиену – не успеешь глазом моргнуть, а каждый день чтонибудь да утащит! – чуть не со слезами на глазах попросил Тезка. – Поумерила бы она пыл свой! Так, глядишь, на полках скоро и не останется ничего.

– А ты здесь для чего поставлен? – рассудительно заметил я.

– Дык у нее на все один ответ: ей слово скажи – и сразу черпаком по голове получишь! Уж васто она послушает!

Я глубоко сомневался, что старая Нилиена станет выслушивать мои доводы, но делать было нечего.

– Хорошо, – вздохнув, согласился я. – Поговорю я с кухаркой.

Рассыпаясь в словах благодарности, Тезка проводил меня до двери и вернулся к хозяйственным делам. Я же, задумчиво почесывая затылок, направился к кухне, откуда слышался ворчливый голос старшей кухарки, поторапливающей стряпух. Полюбовавшись издали, как Нилиена, потрясая здоровенным черпаком, вразумляет слишком медлительных на ее взгляд, женщин, я мудро рассудил, что напрашиваться на неприятности не стоит, и пошагал к выходу. Нет уж. Пусть сами разбираются, а я лучше проверю, как продвигаются дела с постройкой конюшни.

* * *

Остаток дня прошел в уже ставших для меня повседневными хлопотах. Побеседовать с мастерами каменщиками, подбодрить медленно поправляющихся раненых воинов, изящно уйти от темы незамедлительной постройки церкви в разговоре с отцом Флатисом, постараться отвертеться от ежедневных занятий с оружием… Не успел я оглянуться, как солнце уже клонилось к земле, а на промерзшей земле вальяжно разлеглись длинные тени.

К вечеру заметно похолодало, и, рассматривая распотрошенного ниргала, я старательно приплясывал на месте, хлопал себя ладонями по бокам и вообще всячески старался согреться. Вид обнаженного тела ниргала тоже никак не способствовал теплым мыслям, скорее вызывал холодную дрожь.

Рикар потрудился на славу, и сейчас ниргал уже ничем не напоминал несокрушимого железного воина. Совсем недавно покрывавшие его доспехи бесформенной кучей железа громоздились по обеим сторонам стола. Первым делом я начал осмотр самих доспехов, вернее их заинтересовавшей меня многослойности – внешний слой составляли толстые пластины, цельнометаллические наручи, наколенники и закрытый шлем. Вторым слоем шла мелкоячеистая кольчуга, полностью укрывающая тело ниргала под пластинами и оставляющая открытым лишь лицо. И последним слоем шла толстая шерстяная одежда, при виде которой у меня на язык просилось странное словечко «комбинезон». Откуда это словечко появилось у меня в голове, я не знал, но судя по легкому уколу головной боли и нахлынувшему на мгновение головокружению, было несложно догадаться, что это название из моего поневоле забытого прошлого.

Я предположил, что одежда требовалась для того, чтобы ниргалы не замерзали, но здоровяк сказал, что в первую очередь одежда нужна, чтобы доспехи не натерли тело до кровавых мозолей. Доверяя его опыту, я предпочел согласиться и перешел к осмотру самого ниргала. Но если во время атаки я думал, что ниргалы – это не известная мне раса, то теперь я убедился в ошибочности этого предположения. Передо мной лежал изуродованный труп обычного мужчины. Хотя в том, что это именно мужчина, можно было усомниться – на месте его мужского достоинства красовался лишь грубый уродливый шрам. Словно ктото обычным мясницким ножом откромсал ненужные части тела и потом грубо сшил раны портняжьей иглой. Все тело ниргала украшали свидетельства постоянного участия в боях – многочисленные рубцы, шрамы и следы ожогов покрывали его причудливой вязью узоров. Хотя, возможно, он получил эти шрамы еще будучи человеком. Теперь этого не узнать.

Осмотр тела дал свои результаты – теперь мы убедились, что это некогда обычные люди, которых варварски изувечили, а затем заковали в доспехи. И я более чем уверен – это сделали без согласия жертв. Добровольно на такое не пойдет никто.

Бросив последний взгляд на распростертого несчастного, я уже открыл рот, чтобы распорядиться отправить ниргала на погребальный костер, где его уже дожидались остальные, когда мое внимание привлекли одинаковые шрамы на некоторых частях тела. По одному длинному шраму на внешней стороне бедер, бицепсах, предплечьях. Крестообразный шрам под грудными мышцами. Интересно.

– Рикар, у тебя есть нож?

– Обижаете, господин, – прогудел здоровяк и протянул мне нож – хотя, судя по размерам, он лишь немного не дотягивал до почетного звания меча. – Я без ножа никуда.

Вооружившись тесаком, я наклонился над ниргалом и осторожно начал вскрывать вздутый шрам на бедре. Здоровяк шумно сопел мне в затылок, с интересом наблюдая за моими действиями. Закоченевшее на морозе тело едва поддавалось остро заточенному лезвию, но постепенно разрез расширялся.

– Господин? – не выдержал здоровяк.

– Слишком правильные шрамы, Рикар. Они явно сделаны специально. Взгляни сам, – кончиком ножа я указал Рикару на симметричные пары шрамов на теле ниргала и вновь склонился над разрезом. – Хочу посмотреть, что там внутри.

– Главное, чтобы священник этого не увидел, а то греха не оберемся, – заметил Рикар, оглядываясь по сторонам.

– Плевать, – буркнул я, продолжая расширять рану. – Эти шрамы сделаны не просто так, и я хочу узнать ответ.

Рикар прав – узри отец Флатис, как мы изгаляемся над мертвым телом, то крику будет много. Слава Создателю, сейчас неугомонный священник неотлучно находится рядом с ранеными.

Разрез наконец стал достаточно широким, и, отложив нож, я обеими руками ухватился за края раны и растянул их в стороны. С отвратительным хрустом рана раздалась, и мы с Рикаром едва не столкнулись головами, торопясь заглянуть внутрь. Я оказался прав. Тело ниргала скрывало еще немало сюрпризов. В глубине раны слабо пульсировала светом непонятная штуковина, на первый взгляд больше всего напоминающая небольшой шар размером с лесной орех с множеством торчащих из него тонких белесых игл. Какая мерзость. Словно тысячелапый паук свил себе гнездо внутри человеческого тела.

– Святой Создатель, – пробормотал Рикар, очумело тряся головой. – Что это за штуковина, господин?

– Хотел бы я это знать, – ответил я. – Подержика края раны, надо ее оттуда достать.

Рикар, не раздумывая, ухватился за края разреза. Немного повозившись, я подцепил шар кончиком ножа и вытащил наружу. Окровавленный шар с легким стуком упал на столешницу и неподвижно застыл. Выждав несколько мгновений, мы облегченно выдохнули. В глубине души я боялся, что, покинув тело, шар поведет себя непредсказуемо – например, рванет во все стороны осколками или еще что похуже. В голове сама собой появилась картинка, как игольчатый шар с визгом летает по двору в погоне за вопящим здоровяком… Помотав головой, я отогнал непрошеные мысли и буднично спросил:

– И что это такое?

– Не знаю, господин.

– И я не знаю, а это значит, что придется сдаваться с поличным отцу Флатису. Мне нужны ответы.

– Господин, священник не обрадуется, узнав, что мы распотрошили мертвое тело, – осторожно заметил Рикар. – Может и посохом по голове приложить во имя Создателя.

– Я тоже так думаю, поэтому признаваться придется тебе. А я пока еще поковыряюсь.

Рикар обреченно побрел к пещере, а я, отодвинув пульсирующий шар от себя подальше, вновь склонился над многострадальным ниргалом.

О приходе священника я узнал еще до того, как тот вышел из пещеры в сопровождении здоровяка – вопил отец Флатис столь громогласно, что не услышали его разве только в Империи. Взглянув на грозно приближающуюся ко мне худую фигуру священника, я пожал плечами и продолжил вскрывать очередной шрам. На столе к тому времени лежали уже три окровавленных шара с растопырившимися во все стороны иголками. Теперь я возился с крестообразным шрамом на груди ниргала.

– Осквернители! Да как вы осмелились! – узрев меня, гневно возопил священник, потрясая посохом. – Остановись немедленно, сын мой! Сие есть грех смертный!

Дождавшись, когда отец Флатис приблизится поближе, я ткнул ножом в шары и, словно не замечая гнева священника, спросил:

– А это не грех, святой отец? Я всего лишь избавляю бренные останки несчастного от вот этих милых штуковин. И заметьте, засовывали их туда еще при жизни ниргала. Да и на тело попристальней взгляните – здесь тоже поработала рука грешника. Весьма умелая рука, должен заметить.

Стоило священнику взглянуть на кучку шаров на столе, как его крик словно отрезало. Изучив пульсирующие шары, старик обратил внимание на вскрытое тело, провел взглядом по изуродованной голове ниргала, поперхнулся, узрев страшный шрам в паху. Я дал священнику время прийти в себя и продолжил кромсать грудь ниргала.

– Создатель милостивый, – наконец выдавил из себя отец Флатис. – Кто же осмелился на такое богохульство?

– Я это у вас хотел узнать, святой отец, – заметил я, не поворачивая головы. – Судя по всему, эти твари не в Диких Землях обретаются, а пришли к нам из Империи. Есть мысли? Например, очень хочется узнать, что это за шары такие игольчатые.

– Это не шар, сын мой. Обычная сфера из магического стекла, наполненная энергией. Такие можно купить в любой магической лавке столицы, – машинально ответил священник, уже оправившись от потрясения. – Не потеряй ты память, то знал бы это.

– Угу. Продолжайте, святой отец, – пробурчал я, с интересом прислушиваясь к словам святого отца.

– Но сфер с иглами я раньше не видел, – послушно продолжил священник, бесстрашно беря один из шаров в ладонь. – Обычно это простая сфера из гладкого стекла. Чем больше размер, тем больше энергии можно заключить внутрь. На такие сферы часто вешается заклинание, и тогда это уже защитный амулет, который носят при себе. Но не внутри тела! Проделать такое с живым человеком может лишь тот, кто отвернулся от Создателя нашего милостивого! – вновь сорвался на крик отец Флатис.

– Согласен, святой отец, – поспешил я поддержать разгневанного священника. – А на этих сферах есть наложенные заклинания? Зачем их заключили в тела ниргалов?

– Не знаю, – в сердцах рявкнул отец Флатис. – Я лишь священник, а не маг. Только маг сможет определить, есть ли там заклинание. Нам нужно избавить тела этих несчастных от этих мерзостных сфер, перед тем как возложить их на погребальный костер. Негоже в таком виде представать перед Создателем.

– Беру на себя сию тяжкую обязанность, – поддакнул я.

Священник покосился на меня, подозревая подвох, но я старательно удерживал на лице благостную мину – дескать, и впрямь негоже отправляться в мир иной в таком неприглядном виде. Но на самом деле мне было глубоко наплевать, в каком обличье окажутся ниргалы на суде Создателя – меня интересовали сферы. Если в этих шарах есть хоть толика энергии, то я буду последним глупцом, если позволю им сгореть в пламени костра. Главное, не дать нашему фанатичному старцу разбить их вдребезги.

Убедив отца Флатиса, что достойным образом позабочусь о мертвых телах, я с трудом отправил его восвояси и с облегчением вздохнул, лишь когда злобствующий священник скрылся за дверью жилой пристройки. Несмотря на излишнюю, на мой взгляд, фанатичность, святой отец являлся настоящим источником знаний.

– Рикар, распорядись снять трупы с костра. Придется поработать над каждым в отдельности. Считай, что работой на несколько дней вперед ты обеспечен.

Здоровяк буркнул чтото себе под нос и отправился выполнять поручение. Пока я слушал священника, то успел закончить вскрытие грудины ниргала и сейчас, поковырявшись внутри, выудил на свет еще одну сферу. Внешне она в точности повторяла своих собратьев и отличалась лишь большим размером – примерно с большое спелое яблоко. Непонятно, как ниргалы умудрялись таскать во внутренностях этакого ежа и при этом не истечь кровью.

Удивительно, но провозившись несколько часов с трупами, я не чувствовал ни малейшей брезгливости или чувства тошноты. Словно копание в чужих внутренностях для меня обыденное занятие. Похоже, пребывание в Диких Землях быстро закалило меня – ведь еще относительно недавно меня едва не выворачивало при виде мертвецов.

Бережно завернув извлеченные сферы в обрывок черного плаща, я дождался здоровяка, и мы вместе пошагали к пещере, не забыв прикрыть останки ниргала тем же плащом – после наших изысканий труп выглядел искромсанным куском мяса и представлял собой зрелище не для слабонервных.

Пещера встретила нас волной тепла и витающим в воздухе запахом жареного мяса. Желудок, напоминая о себе, требовательно забурчал. Сглотнув набежавшую слюну, я поспешил отнести сферы в свой закуток. Поработаю над ними позже – я решил заняться своим магическим талантом вплотную и уже знал, кого заставлю себе помочь в этом деле.

* * *

– Умение использовать свой магический талант требует долгих лет обучения и совершенствования, сын мой… – благостно вещал отец Флатис, удобно развалившись на моей кровати.

Даже сапоги грязные не снял, святая морда. Поделать с этим было нечего – злить единственного в Диких Землях учителя я не хотел. Обидится старче и уйдет, унося с собой все знания. Поэтому, скромно примостившись на краю скамьи (это у себя домато!) и злобно скрипя зубами, я старательно улыбался, пытаясь вникнуть в смысл слов святого отца.

Привыкнув цветасто изъясняться перед паствой, святой отец перемежал речь витиеватыми выражениями и оборотами, нередко уходил далеко в сторону и начинал объяснять, насколько добр Создатель к своим неразумным детям, раз решил даровать им умение обращаться с магической энергией, потом внезапно начинал убеждать меня немедленно начать возведение церкви. В такие моменты приходилось мягко, но настойчиво возвращать отца Флатиса к основной цели нашей беседы – как мне научиться управлять своим магическим даром.

За прошедшие часы из всего словесного потока святого отца я уяснил для себя несколько важных моментов. По словам священника, в самом начале и церковных послушников, и будущих магов учат относительно одинаково как в церкви, так и в магической академии. Называется это поразному, но суть одна и та же – умение высвобождать магическую энергию в виде оформленных заклинаний. А вот со временем пути обучения кардинально расходятся, причем по очень простой причине – священники и маги обращаются к разным источникам энергии.

Обычная магическая энергия словно разлита повсюду в мире, и магу нужно лишь накопить ее, сформировать и исполнить заклинание, после чего цикл можно повторять. Буквально говоря, маг ограничен лишь своей способностью накапливать энергию из окружающего мира и способностью работать с большими объемами магии. Чем мощнее магический талант мага, тем быстрее он может восполнить энергию и тем большими объемами оперировать. Отсюда и разделение на степени. Получается, огненный маг с сильным даром может практически без остановки швыряться огненными шарами, уподобившись извергающемуся вулкану, тогда как маг низшей категории с трудом сможет зажечь свечу, да и то не чаще одного раза в день.

Священники пошли другим путем. При создании заклинаний они используют свою собственную жизненную силу. Обращаются внутрь себя. Следовательно, ограничены в энергии и при сотворении магии постоянно рискуют здоровьем и жизнью. С этим утверждением я согласился – достаточно вспомнить, как задохлик Стефий с кажущейся легкостью прихлопнул заклинанием костяного паука, а затем свалился в продолжительный обморок.

Не выдержав, я указал отцу Флатису на этот существенный недостаток. Ведь так и до смерти доколдоваться можно – стоит отдать все без остатка, и отправишься прямиком к праотцам. Священник сварливо ответил, что самопожертвование во имя Создателя никогда не бывает напрасным. Возразить я не рискнул и предпочел слушать дальше.

Магам подобная участь не грозит. Они не трогают собственные резервы силы, предпочитая использовать даровую энергию, разлитую повсюду, – знай собирай.

Изза этих существенных различий священники делают упор на как можно более эффективное использование ограниченного количества энергии, тогда как маги учатся способам быстрого накопления энергии в как можно большем количестве – чем больше сил вложишь в заклинание, тем более мощным оно получится. В моем случае чем больше энергии я смогу вложить в тот или иной предмет, тем прочнее он станет и тем дольше продержится заклинание.

Как оказалось, самый большой сюрприз ожидал меня позднее. Разница между обычной магией, наполняющей мир, и силой Создателя была в том, что воспользоваться последней мог любой человек вне зависимости от своего магического таланта – стоило вложить толику силы в простенькую молитву, изгоняющую зло, и она превращалась в действенное против нежити заклинание.

Священником мог стать любой… так же как и некромантом.

И те и другие используют для сотворения заклинаний жизненную силу. Причем священник довольствуется лишь силой, дарованной ему Создателем, а некроманты предпочитают выкачивать жизненную силу для заклинаний у других, используя собственные силы лишь в случае крайней нужды. Отсюда и кровавые ритуалы жертвоприношений, позволяющие досуха опустошить жертву – ведь никто добровольно не согласится отдать даже толику своей жизненной силы.

К моему сожалению, вдаваться в подробности о магии некромантов отец Флатис не пожелал, буркнув лишь, что это путь, ведущий прямиком в объятия Темного. Настаивать я не решился, и беседа плавно перетекла на магические сферы.

Несколько веков назад – еще до великой войны магов, что превратила некогда цветущий край в нынешние Дикие Земли, – многолетние исследования магической академии по поиску сосуда, способного удержать энергию, увенчались успехом. Так на свет появились первые сферы с энергией. Сама по себе такая сфера является лишь хранилищем резервной энергии, но если наложить на нее, к примеру, заклинание воздушного щита, то она становится защитным амулетом, срок службы которого ограничивается лишь запасами энергии в сфере. К тому же сферу всегда можно наполнить вновь в любой магической лавке – была бы звонкая монета.

Внимательно выслушав объяснения священника, я снова не удержался и задал вопрос:

– Отец Флатис, в сферах, что мы нашли в теле ниргала, энергия словно пульсирует. Да вы и сами видите, – указал я на лежащие рядком шипастые сферы. – Отчего это?

– Здесь я помочь не могу, сын мой, – степенно ответил священник. – Обычно сферы мягко сияют, иногда внутри них переливаются световые волны и сполохи. Пульсирующих сфер, равно как и со стеклянными иглами, я не видел. Но уверенно могу сказать, что в них нет зла.

– Радует, – задумчиво протянул я, глядя на сферы. – Значит, можно смело их использовать.

– Использовать? – ехидно рассмеялся священник. – Сын мой, не сочти за грубость, но для тебя эти сферы бесполезны. Высвободить энергию легко, а вот чтобы удержать ее и суметь использовать, требуется недюжинное мастерство. Поговорим об этом позже. – Святой отец, кряхтя, поднялся с кровати. – Пора проверить раненых.

– Со временем научусь, – отозвался я и уже в спину уходящего священника поспешно спросил: – Святой отец! Благодарю за столь подробные объяснения, но я так и не понял, как мне научиться пользоваться своим даром?

Отец Флатис неохотно остановился и ответил:

– Первое, чему обучают недавно поступивших в академию, это как прикоснуться к своему магическому дару. Для начала просто постарайся увидеть разлитую вокруг нас магию.

– Увидеть? – пораженно переспросил я. – Святой отец, как я могу увидеть то, что невидимо?

– Мысленно! – раздраженно рявкнул отец Флатис. – Вокруг нас разлиты энергетические потоки, и раз ты их не видишь, то и разговаривать нечего. Закрой глаза и смотри!

Бормоча чтото, сильно напоминающее ругательства, священник ушел, оставив меня наедине с моей рвущейся наружу злостью. Вот вроде и поговорили, и узнал я много… но ведь ничего толком не понял! Ехидный священник, как всегда, напустил туману и испарился.

Как он там выразился? «Закрой глаза и смотри!» Очень логично!

Я тоже могу изречь не менее мудрые слова, например: «Заткни уши и слушай!» Проклятье!

Стараясь успокоиться, я несколько раз глубоко вздохнул и сосредоточился на услышанном от священника. Большей частью это были лишь общие и донельзя размытые объяснения, но и из них следовало извлечь максимум пользы.

Значит, маги, независимо от своего магического таланта, используют внешние источники энергии, которые, как туманно выразился святой отец, буквально разлиты вокруг нас. Собирают энергию, трансформируют в заклинания и высвобождают с тем или иным результатом.

Священники и не к ночи помянутые некроманты используют жизненную силу. Священники творят магию, опираясь на собственные запасы внутренних сил, некроманты же берут все, что под руку попадется, начиная с животных и кончая людьми. Милая практичность.

Получается, что разница между силой Создателя и «темной» магией – это лишь моральные устои? Надо будет уточнить у святого отца. Вот только не сейчас – пора начинать самообучение.

Перебравшись на кровать, я поудобней уселся и выжидательно уставился перед собой. Просидел так добрую четверть часа, напрягая глаза и стараясь узреть энергетические потоки. Ничего. Зато в подробностях рассмотрел стену пещеры и теперь мог точно сказать, сколько на ней трещин, где именно они расположены и в какой рисунок складываются. Негусто.

Потерев воспаленные глаза, я решил последовать донельзя дурацкому совету отца Флатиса – просто смежил веки и попытался расслабиться. Следующая четверть часа ознаменовалась лишь тем, что меня начало клонить в сон, но я стоически боролся с этими позывами и старался увидеть хоть чтото кроме темноты перед глазами.

Когда я уже совсем отчаялся и собирался плюнуть на все и открыть глаза, передо мной возник сверкающий всеми цветами извивающийся водоворот энергии. Он вращался на расстоянии вытянутой руки, и я благоговейно замер, пораженный буйством красок. От стен, потолка и даже из пола к водовороту тянулись разноцветные нити энергии и мгновенно вовлекались в бурлящий танец. Красота, которую невозможно описать словами. Не знаю, сколько я так просидел, завороженный открывшейся мне картиной. Никак не меньше часа. Мысли в моей голове текли подобно ленивой медленной реке.

И почему сварливый священник утверждал, что это трудно? Мне потребовалось не больше часа, чтобы добиться успеха.

Наконец решившись, я осторожно протянул дрожащую руку, чтобы дотронуться до этого чуда…

– Господин, просыпайтесь. – В мое сознание ворвался ворчливый голос здоровяка, и тяжелая рука бесцеремонно потеребила меня за плечо.

– А? Что? Где? – ошалело подскочил я и, продрав сонные глаза, обнаружил, что лежу на холодном полу в шаге от кровати. – Кто напал?

Так это был лишь сон?

– Никто не напал, господин, – буркнул здоровяк, удивленно смотря, как я, постанывая, с трудом поднимаюсь на затекшие ноги. – Скоро восход. А что это вы рядом с кроватью спать вздумали?

– Эээ. Захотелось мне так! – нашелся я с ответом. Не признаваться же, что, как полный дурак, сидел с закрытыми глазами до тех пор, пока меня не сморил сон. – А ты чего?

– Я ничего, господин, – твердо ответил здоровяк. – А вот вы чего? Пора позаниматься с мечом.

– Ох, – застонал я. – Рикар, давай начнем с завтрашнего дня?

– Нет. Пойдемте, господин, благо вы уже одеты, – не поддался Рикар и протянул мне миску с водой.

Причитая и проклиная свою судьбу, я поплескал в лицо холодной водой и поплелся за здоровяком.

Жизнь продолжалась своим чередом, и некоторые вещи оставались неизменными.

Глава вторая

Прибытие

– Вытяжку мы наладили, господин, – отчитывался старший браткаменщик. – В стенах сделали несколько дополнительных щелей для притока воздуха.

– Что с конюшней? – поинтересовался я, с наслаждением делая первый за утро глоток бодрящего отвара. Надоедливый снегопад наконец прекратился, что несказанно радовало – сугробы во дворе были уже по колено взрослому человеку. Если вчера воздух во дворе подмораживал и заставлял ежиться, то сейчас дышал настоящей стужей.

– Заканчиваем возводить стены, к завтрашнему дню и крышу положим. Благо из дерева строим – с камнем мороки было бы не в пример больше. Сегодня же начнем класть печь для обогрева, еще одну ночь на таком холоде животные не перенесут.

– Неплохо, – прокомментировал я, глядя, как укутанные в меховую одежду мужчины копошатся на стенах конюшни. – Не маловата ли постройка?

– На десяток лошадей с лихвой хватит, – отозвался Древин. – Рядышком еще навес для сена пристроим, да и ладно будет.

– Когда ледник заложите? – продолжил я расспросы, хозяйским взглядом охватывая свои владения.

– С ледником посложнее будет, господин, – несколько виновато ответил мастер. – Для него надо яму рыть, да поглубже. Иначе к весне все потечет. Я так считаю, что сейчас нам ледник и не надобен вовсе – при такойто холодине мясо можно и во дворе без опаски оставлять.

Когда до меня дошел смысл слов мастера, я удивленно замер. А ведь и верно. В отличие от меня, мастеркаменщик зрит в корень. К чему сейчас строить абсолютно ненужный ледник, когда на дворе готовый имеется? Лишние затраты сил и ресурсов.

– Правильно! – с уважением сказал я. – С ледником повременим. Есть дела и поважнее. У меня возникла мысль, как увеличить место в пещере, а то сейчас между лежанками и не протиснешься толком.

– Слушаю, господин, – кивнул Древин и махнул рукой, подзывая брата. – Думаете, стоит увеличить пристройку?

– Нет, – покачал я головой. – Слишком много мороки. Воспользуемся казарменным опытом. В общем, начинайте мастерить двухъярусные кровати. По центру свод пещеры достаточно высок, и нам это на руку. Считай, в два раза больше места выгадаем. Чем не польза?

– Каккак, господин? – изумленно вытаращился Древин. – Какие кровати?

– Вы что, ни разу в казарме не были? – удивленно спросил я. – Обычные двухъярусные кровати.

– Господин, в разных казармах я, почитай, полжизни провел, – медленно ответил каменщик. – Считай, мой дом родной. Но мы все больше в гамаках да на скамьях почивали.

– Я тоже о таких кроватях и не слыхивал, господин, – встрял Древин, переглянувшись с братом.

– Таак, – озадаченно протянул я. – Ладно, это дело поправимое.

Вооружившись длинной палкой, я прямо на снегу начертил схему обычной двухъярусной кровати, благо ничего заумного там не было. Братья припали к чертежу и, быстро разобравшись в деталях, начали бурно обсуждать будущие кровати, начисто забыв обо мне.

Я же, несколько ошеломленный услышанным, отошел в сторону и крепко задумался. В моей голове было четкое видение длинного помещения с ровными рядами двухъярусных кроватей. Вспомнился несомненно солдатский жаргон, неистребимая вонь потных тел…

Уверен, что это не грезы, а обрывок воспоминания из моего забытого прошлого, всплывший в голове сегодня утром после пробуждения. Это точно не память барона Кориса Ван Исер – молодой дворянин никогда не нюхал армейской жизни. Вся его юность прошла в родовом замке, а после смерти отца он стал завсегдатаем столичных трактиров. Но тогда чье это воспоминание?

Откуда у меня воспоминания о военных буднях, если я ни разу не переступал порог казармы? Все мои тщетные попытки разобраться с кашей в голове прервал острый укол головной боли, намекающий, что пора прекратить копаться в прошлом. Ладно, оставим это на потом.

Одна надежда, что со временем память вернется, и вот тогда я наконец смогу собрать все разрозненные кусочки мозаики в одну ясную картину.

Братьямастера закончили разбираться с чертежом и повернулись ко мне:

– Уверен, трудностей не возникнет, господин, – сказал Древин сразу за обоих братьев. – Как достроим конюшню, так и кровати начнем мастерить с помощью Создателя.

Кивнув, я прихватил с собой кружку, где плескались остатки остывшего отвара, и пошел взглянуть поближе на укрытых попонами лошадей, рядом с которыми суетливо хлопотала ребятня. Пора познакомится поближе с нашей четвероногой добычей, коей уготована судьба тягловой силы… ну или жареного куска мяса, в крайнем случае. Тут уж не угадаешь.

Приблизившись к смирно стоящим животным, я обнаружил, что абсолютно не разбираюсь в лошадях. Нет, я, конечно, понимал, что такое лошадь и для чего она служит в хозяйстве. Но разобраться с породой, сказать, верховая это животина или сугубо для перевозки тяжести, я не мог.

Интересно, я верхомто ездить умею?

Надо будет как бы мимоходом поинтересоваться у здоровяка, только осторожненько – а то к занятиям мечом еще и уроки верховой езды добавятся.

Глядя, как лошади меланхолично пережевывают пожухлые стебли травы и как тает на глазах небольшая охапка сена, я мысленно присвистнул. Те еще обжоры. Надо как можно скорее организовать вылазку за стену. Увеличить запасы дров, набрать достаточно травы для корма животных.

– Вижу движение! – Тревожный голос стражника разнесся над двором форта и на мгновение погрузил всех в ступор.

Дождались. Рывком очнувшись, я выронил кружку и огромными прыжками понесся к ведущей на стену лестнице. Остальные тоже пришли в себя, и сейчас двор напоминал залитый водой муравейник – женщины и дети спешно скрывались в пещере, мужчины, подхватив оружие, бежали к стене, на лицах читалось смешанное выражение – надежда вперемешку с испугом. Нам было кого ждать с той стороны, но это могли оказаться и нежданные гости.

«Лишь бы не вновь ниргалы!» – мелькнуло у меня в голове, пока я взлетал по лестнице.

Стоя на стене и всматриваясь вдаль, я чувствовал, как по моему лицу расползается счастливая улыбка. Сегодня удача была на нашей стороне.

Не знаю, чем мы заслужили милость Диких Земель, но это были не ниргалы и не шурды, а истово ожидаемая нами группа Литаса. Всадники неслись прямиком к стене, и я уже отчетливо различал пригнувшуюся к шее лошади коренастую фигуру Литаса. Пересчитав всадников, я убедился, что вернулись все и, судя по тому, как уверенно они держатся на лошадях, раненых нет. Я облегченно выдохнул и возблагодарил Создателя.

Мучительное ожидание закончилось.

Заскрипев лебедкой, подъемник вздрогнул и начал опускаться. Правда, спуститься ему удалось лишь на пару локтей, не больше – подоспевший Рикар рявкнул на излишне ретивых стражников, и платформа застыла на месте. Подбежав ко мне, Рикар наклонился к моему уху и сказал:

– Господин, не будем торопиться. Позвольте сначала мне с ними парой слов перекинуться. Осторожность не помешает.

Помедлив, я молча кивнул и почувствовал, как моя улыбка меркнет и сползает с лица. Нечего сказать, умеет Рикар отрезвлять горячие головы.

Быстро пролетев разделяющее нас расстояние, всадники осадили лошадей у подножия стены и спешились.

– Стража! Ослепли, что ли? – задрав лицо вверх, крикнул Литас. – Вы нас пускать собираетесь?

– Чего разорался! – высунув голову за край стены, рявкнул Рикар и подозрительно спросил: – А вы вообще кто?

– Как кто? – опешил Литас и растерянно повернулся к остальным охотникам. – Рикар, да ты никак последнего ума лишился?! Это же я, Литас!

– Ты поговори мне тут. Враз каменюгой по голове приголублю, – пригрозил здоровяк. – Много вас тут таких шляется. Чем докажешь? Вот я, например, кто? Знаешь меня?

Ожидающие у подножия стены люди удивленно переглянулись и, задрав головы, обрушили на здоровяка поток ругательств. Оказалось, знали они здоровяка весьма хорошо.

Чего я только не услышал – и про самого здоровяка и его сомнительные отношения с дряхлой самкой склирса, и про его родню, тоже не отличающуюся особой разборчивостью в любовных утехах. Выразили сомнение в умственных способностях Рикара. Задумались над тем, зачем здоровяку такая длинная борода. Оживленно сравнили его лицо с мордой дрефа и пришли к выводу, что не стоит оскорблять столь красивое животное, как дреф, ставя его в один ряд с такой образиной, как Рикар.

Все присутствующие на стене благоговейно замерли и счастливо внимали льющейся брани. Я, прикрыв рот ладонью, честно старался не заржать, но получалось у меня плохо.

Побагровевший Рикар стойко держался и отбивался как мог, но выстоять против слаженной атаки охотников шансов не было.

Литас с блеском завершил доказательство своей теории о любовных предпочтениях здоровяка, заслуженно получил в награду восторженные крики защитников форта и лишь затем небрежно поинтересовался у взбешенного Рикара:

– Ну как? Теперь узнаешь? Иль еще чего вспомнить?

– Ах ты! Да я тебя! Ссоббственнымми рукками… – заикаясь от душившей его злобы, начал Рикар, но закончить ему не удалось.

– В них нет зла, – проскрипел над стеной голос отца Флатиса, и, взмахнув полой белого плаща, священник гордо удалился.

Взглянув на судорожно цепляющегося за топор здоровяка, я сочувственно похлопал его по плечу и крикнул:

– Опускайте подъемник. Да передайте Нилиене, чтоб столы накрывала, – радость у нас.

* * *

Торжество удалось на славу. Нилиена расстаралась, и поставленные рядами столы ломились от еды. По такому случаю я распорядился отложить работы, и впервые за долгое время все население форта собралось за обедом, празднуя возвращение следопытов. За столами отсутствовало лишь несколько человек – само собой, стража продолжала нести пост на стене, ну и небольшая группа во главе со мной сидела чуть поодаль за отдельным столом и внимательно слушала рассказ Литаса.

Как всегда, здесь находился здоровяк, бок о бок сидели братьямастера, конечно, не обошлось без отца Флатиса, скромно примостившегося у края стола. Тезка предпочел заняться уходом за уставшими лошадьми и сейчас хлопотал во дворе. Оголодавший Литас подгреб к себе наполненные до краев миски и жадно насыщался, впрочем, набитый рот не мешал ему говорить:

– Не поймали мы сморчка поганого, господин, – в сотый раз сокрушенно повторил Литас. – А ведь по следам шли! Следто он четкий оставлял, сразу видно – в лесах не бывал, да от погони уходить ему не приходилось. Сквозь заросли напролом прорывался, на глине наследил, а ведь что стоило по камням пройти, да, видать, не додумался, старый склирс. По таким следам только слепой не прошел бы!

– Да ну? – саркастически буркнул здоровяк, в сердцах ударив кулаком по столу. – А что ж вы его не поймали тогда? Ослепли внезапно? Эх, надо было мне с вами пойти! От менято уж не ушел бы!

– И сидел бы сейчас на моем месте, сопли утирая! – взвился Литас. – Ято уж получше тебя следы читать умею, да только не в следах дело! Уверен, без магии не обошлось!

– Успокойся, Рикар, – вмешался я и переспросил: – Магия? Поясни.

– Господин, на что угодно готов спорить, что старик – маг! Ну не мог от меня обычный человек на своих двоих уйти, да еще по лесу! Да и догоняли мы его сколько раз!

– Догоняли? – удивленно спросил я. – В смысле? Старика догоняли?

– Угу, – промычал охотник и, наспех прожевав кусок мяса, пояснил: – Подругому тут не скажешь, господин. Как есть догоняли – шум шагов слышали, видели, как ветви кустарника колышутся, пару раз я даже звук его дыхания уловил – старик, похоже, давненько не бегал и дышал, словно лошадь загнанная.

– Ну? – здоровяк нетерпеливо подался вперед. – Так что же вы?!

– А что мы? – развел руками Литас. – Мы туда… да куда там! Прошерстим все вокруг, а старика нет! Вот и следы указывают, что здесь он, словно в паре шагов от нас стоит, и надо только руку протянуть… а найти не можем. Покрутимся на месте, как щенки слепые, а потом словно пелена с глаз спадает – и на новый след натыкаемся. Свежий совсем. Мы на лошадей, да в погоню. Поллиги отмахаем, и вот чувствую, что старик совсем рядом, но не вижу! И опять все по кругу – ищем, но найти не можем! Маг он, господин, – убежденно сказал Литас. – Маг! Глаза нам отвел, не иначе.

– Маг с даром «соприкосновения умов», – словно невзначай сказал отец Флатис. – Не очень сильный… я думаю, что не больше шестой степени. Ну, или пятой, но никак не выше.

Оглядев наши ошарашенные такой осведомленностью лица, священник хмыкнул, не торопясь выбрал с ближайшей тарелки моченый грибок и, лишь употребив его по назначению, пояснил:

– Я обучался в имперской академии магов до того… как избрал иной путь. Но сейчас не об этом речь. Литас, скажи, во время заминок со следами у тебя не возникало чувства, что на тебя ктото смотрит?

– Было такое, святой отец, – удивленно подтвердил Литас. – Тяжелый такой взгляд в спину. Ненавидящий. Но стоило обернуться, как это чувство пропадало.

– Все верно, – удовлетворенно кивнул священник. – Он и правда отвел вам глаза. Уверен, что когда вы искали его в кустах и на деревьях, он стоял в шаге от вас и наблюдал. Когда вы уходили достаточно далеко, он опять ударялся в бега. Так и ушел.

– Интересно… – протянул я свое излюбленное словечко. С каждым днем отец Флатис преподносил все больше сюрпризов. Так, глядишь, скоро выяснится, что он происходит из королевского рода, чем Темный не шутит. – Отец Флатис, а откуда такой твердый вердикт о силе магического таланта этого Ситаса Ван Мерти? Почему не высшей степени?

– Будь он магом высшего ранга, то сейчас Литас не сидел бы здесь и не уплетал это удивительно вкусно приготовленное жаркое за обе щеки, – усмехнулся отец Флатис и, не церемонясь, пододвинул поближе к себе блюдо с мясом. – Ты принял правильное решение, когда отправил в погоню сразу шестерых воинов. Магу просто не хватило сил справиться с таким количеством людей, это их и спасло.

– То есть будь их меньше, то этот Ван Мерти убил бы их? – уточнил я.

– Ну зачем же сразу убил. Таким добром в Диких Землях не разбрасываются, – покачал головой священник. – Думаю, будь у мага побольше сил, то сейчас он добирался бы до Пограничной Стены не один, а в компании верных слуг, готовых выполнить любую его прихоть. Не стоит недооценивать силу маговментатов.

Судя по побледневшему Литасу, охотник в красках представил себя в роли безвольного раба, и я поспешил его отвлечь:

– И когда вы старика окончательно потеряли?

– На второй день, господин, – приходя в себя, ответил охотник. – Пока мы его по ущелью преследовали, то знали, в какой стороне искать – выходто один. А как из ущелья вышли, то и след потеряли. Старика как будто сам Темный оберегает – начавшийся снегопад все следы укрыл. Мы еще полдня круги нарезали, да все впустую – ни единого следа не нашли. Словно испарился.

– Другие следы были? – мимоходом спросил здоровяк.

– Нет, – уверенно ответил следопыт. – Пару раз на заячий след натыкались, стадо оленей в ельнике заметили. Больше ничего. Так и вернулись ни с чем. Простите, господин, подвел я вас.

– Не подвел, – отрицательно покачал я головой. – Главное, что вернулись в целости и сохранности. Значит, старик ушел, и я почти уверен, что сейчас он движется к Пограничной Стене. Без лошади, без одеял и без запасов еды. Ктонибудь заметил, было ли у старика оружие? В снятых с его коня сумках оружия я не нашел.

– Кажись, на поясе кинжал висел, – неуверенно сказал Рикар и, почесав затылок, добавил: – И небольшая сумка на боку. Больше ничего не заметил.

– Я тоже краем глаза зацепил, – подтвердил Литас. – Была сумка.

– Ясно. У старика кинжал и сумка с неизвестным содержимым, а на нашей стороне – ударившие морозы, снегопады, все остальные опасности Диких Земель, включая шурдов и долгие дни пути до границы с Империей. Меня такой расклад более чем устраивает. На этом и остановимся – у нас своих проблем хватает. Рикар, пошли когонибудь за Тезкой, и раз уж мы все здесь собрались, давайтека обсудим наши дела.

Отступление первое

Облепленные снегом еловые лапы плохо защищали от порывов ледяного ветра, и старика трясло от холода. Плюющееся дымом пламя с трудом вгрызалось в отсыревшую древесину и почти не давало столь жизненно необходимого тепла. Прислонившись к еловому стволу, Ситас поворошил угли и устало смежил веки. Изнуряющая погоня лишила его остатков сил.

Старик сбился со счета, сколько раз ему приходилось собираться с силами и вновь накладывать на себя заклинание «полной незначительности».

Сколько раз он, затаив дыхание, наблюдал, как всего в шаге от него следопыты переворачивали все вверх дном и озадаченно крутились на месте, потеряв след.

Сколько раз он со страхом дожидался, когда они отойдут на достаточное расстояние, и вновь кидался в бега, на ходу собирая жалкие крупицы энергии.

Проклятые охотники с легкостью находили оставленный им след и вновь бросались в погоню!

Теперь старик точно знал, каково приходится загнанному волку – за последние дни он пережил это ощущение не единожды и запомнил на всю жизнь. О да! Он помнил, как дающий силы страх медленно перерастает в чувство обреченности и отупления. Как сердце рвется из груди, а холодный воздух опаляет легкие. В его ушах все еще гремели голоса загонщиков и слышались четкие приказы их предводителя: «Проверь там!», «Старик должен быть здесь!», «Рассредоточиться и прочесать местность!».

Теперь старик знал… нет! Теперь он был уверен!

Повелитель ошибся! Ошибся очень сильно, когда выбирал жертву для наложения печати Арзалиса.

Это не просто деревенские увальниохотники на службе никчемного сынка барона! Здесь чувствовались многолетний боевой опыт и имперская выучка! Его преследовали хорошо обученные солдаты.

Уйти удалось лишь чудом и благодаря тому, что у следопытов не оказалось с собой собак. Заклинание «незначительности» может обмануть того, кто видит глазами, но бессильно перед острым собачьим нюхом.

С трудом изгнав из головы тяжкие воспоминания, старик подбросил в костер припасенный хворост и, открыв висящую на поясе сумку, заглянул внутрь. Достал оттуда небольшой замшевый мешочек и, развязав тесемки, вытряхнул на дрожащую ладонь Вестник.

Надо сообщить Повелителю о провале возложенной на него миссии. Надо сообщить.

Поглядев на медленно разгорающийся на дрожащей ладони Вестник, старик со всхлипом вздохнул, зябко передернул плечами, но так и не решился сжать кулак. После небольшого промедления светящийся шар вновь отправился в мешочек, и старик накрепко затянул горловину.

Повелитель разгневается… очень сильно разгневается, когда узнает, что миссия провалена… И дрожащий старик хорошо осознавал, на кого он изольет свой пылающий гнев.

Он отправит Вестник. Обязательно отправит… но не сегодня.

Постанывая, старик придвинулся поближе к огню и постарался задремать.

Ему предстоял долгий путь. Надо набраться сил…

Глава третья

Излишняя забота здоровяка

Как оказалось, ездить верхом я умел. Пусть несколько кособоко, но в седле я держался достаточно уверенно, а большего мне и не требовалось.

Но сказать, что от этого мы сильно выгадали в скорости, я никак не мог – ущелье занесло снегом, и лошади, тяжело проваливаясь, с трудом продвигались вперед. Единственная радость – не приходилось самому лезть в это снежное месиво. Пока лошади неспешно двигались, я осматривал округу. Меня интересовало все – остался ли поблизости от поселения лес, есть ли возможность собрать изпод снега траву для прокорма лошадей…

Конечно, можно было просто расспросить охотников, но, воодушевленный успешным возвращением группы Литаса, я решил хорошенько осмотреть ущелье собственными глазами. Пожалуй, я единственный из всего поселения, кто столь мало бывает за его пределами – мужчины выходят на охоту, женщины вместе с детьми постарше собирают растительную пищу. И только я, словно сыч, сижу в четырех стенах и не сую нос наружу. Непорядок. Ну и самая главная причина – я хотел отвлечься от тяжелых раздумий о будущем. Каждодневные проблемы давили на меня, и поездка на лошадях по ущелью самое то, чтобы развеяться.

Помимо бессменного няньки Рикара со мной поехал рыжий Лени. Он обогнал нас на пару лошадиных корпусов и старательно крутил головой по сторонам, высматривая возможную опасность с взведенным арбалетом в руках. Это была единственная моя уступка здоровяку, пытавшемуся навязать мне десяток воинов в охрану – рабочих рук и так не хватает, а отъезжать далеко от стены я не собирался. К тому же, едва занялся рассвет, Литас увел людей на охоту, прихватив с собой лошадей. В моем распоряжении осталось лишь четыре коняги. Имито я и воспользовался.

К моему несказанному удивлению, в последний момент с нами напросилась Аля. Пока я думал, как помягче ей отказать и не обидеть при этом, здоровяк зычно крикнул Лени, чтобы подготовили лошадь для баронессы. Пришлось мне довольствоваться злым взглядом в сторону Рикара, который тот предпочел не заметить. Нарушать шаткое перемирие с Аллариссой не хотелось.

Так мы и ехали, растянувшись цепочкой по ущелью, следуя по оставленной охотниками борозде. Морозный воздух не располагал к беседе, и каждый думал о своем. Я размышлял о поразительной доброте здоровяка к Аллариссе. Вообще Рикар в последнее время едва ли не на руках носит девчонку, и та беззастенчиво пользуется его уступчивостью. С чего бы это? Столь непрошибаемый здоровяк так хорошо относился к девушке?

«Неужто влюбился, старый склирс? – мелькнуло у меня в голове, и, рассмеявшись этой мысли, я дернул за поводья, объезжая занесенный снегом валун. – Глупости. Она ему во внучки годится. Хотя не скрою, красотой ее Создатель не обделил. Тут и дряхлый старец оживет».

– Ох и красивая чертовка! – прогудел у меня над ухом незаметно подъехавший Рикар. – А ведь молоденькая совсем, еще и не расцвела.

«Он что, мысли читает? Опаньки! Похоже, я угадал. Влюбилсятаки!»

Неожиданное открытие так рассмешило меня, что я до крови закусил губу, только бы не заржать во весь голос – обижать почти родного мне здоровяка я никак не хотел. Из глубин памяти выплыло изречение – любви все возрасты покорны. Вот и здоровяк не устоял перед этим недугом.

Собрав все силы и состроив серьезную мину, я кивнул и сквозь зубы выдавил:

– Угу. Очень.

– А ведь самый возраст для замужества! Что скажете, господин? – продолжал свое здоровяк, ничуть не смущаясь, отмечая мою немногословность.

– Точно, – согласился я и поспешно отвернулся в сторону, чтобы скрыть расползающуюся на лице улыбку.

– И ведь, что самое удивительное, так ведь и по титулу подходит. Ну не странно ли? И священник под боком все одно без дела сидит…

– Ага, – машинально кивнул я, и тут до меня дошло. – Что?! Что ты сказал?!

– По титулу подходит, говорю, – благостно повторил здоровяк. – Не странно ли?

– Рикар!

– А что Рикар? – деланно удивился здоровяк, разведя руками. – Я дело говорю.

– Дело?! Да ты никак женить меня вздумал?! Даже о священнике позаботился! – взорвался было я, но, заметив удивленный взгляд Али, осекся и продолжил почти шепотом: – Спятил?!

– Господин, о вас же забочусь, – несказанно обиделся Рикар. – Ладно я, пень замшелый, свое уже отгулял. А вы?

– А что я?

– Раньше каждый подол задрать норовили, а в последнее время на женщин и не смотрите вовсе! – выложил Рикар свой главный козырь. – А без ентого дела никак нельзя – такая тоска подступает, что и до удавки недалеко. Уж ято знаю! Достаточно на гарнизонах насиделся!

– Ты по себе не суди! – огрызнулся я, лихорадочно прикидывая, доносятся ли звуки нашей «семейной» перепалки до баронессы. Надеялся, что нет, иначе позора не оберешься. – У меня с этим проблем не бывало.

– Господин, может, после той охоты окаянной случилось что? – не отставал здоровяк. – Ну… с этим самым? Вы же мне как родной, уж не таитесь от меня – я и травки особые знаю, ежели что. Вмиг заварю настойчик.

– Себе завари! Рикар, нормально у меня все! Не понимаешь?

– Ежели я чего и не понимаю, господин, – ворчливо ответил здоровяк, – так это когда молодой парень на девок не заглядывается! О вас же забочусь! С утра до ночи по хозяйству носитесь, дела решаете… Сгорите вы так, господин. Отвлекаться надо!

– Ох… – простонал я. – Рикар, твою ж так… Слушай! Последний раз говорю – нормально у меня все с этим делом! Самомуто когда последний раз молодка постель стелила?

– Ну, молодка, аль не молодка, а случается, – с достоинством прогудел Рикар, поглаживая бороду. – Как без этого?

– Нууу… ну и ладно, – несколько ошарашенно буркнул я. – А я сам какнибудь разберусь! Понял?

– Понял, господин. Вот только пока вы разбираться будете, уведут ее! Девкато справная!

– Да за милую душу! Еще и ручкой вслед помашу! Рикар, надеюсь, ты с таким же вопросом к Але не подкатывал? А? – спохватился я.

– К баронессе? – уточнил здоровяк. – А что ее спрашиватьто? Чай не шурда в постель подкладываем. Она еще благодарить должна, что вы ей такую милость оказываете!

Ну да. Представив, как именно «отблагодарит» меня баронесса, узнав о коварных планах здоровяка, я не выдержал и расхохотался. Так «отблагодарит», что мало не покажется ни мне, ни чрезмерно заботливому опекуну.

– Вы у нас мужик справный, рукиноги на месте, да и титулом не обделены. Приданного, опять же, не требуем, – степенно рассуждал здоровяк, покачиваясь в седле. – А ежели случись чего, и орелик ваш сонный просыпаться не возжелает, так я вмиг с настойчиком подоспею.

Когда я осознал, что именно подразумевается под словосочетанием «сонный орелик», мой смех словно отрезало, и, захлопнув рот, я возмущенно уставился на Рикара.

– Все! Рикар, я тебе последний раз говорю – все у меня там в порядке! И хватит на этом! Тоже мне… сват нашелся.

– Как скажете, господин, – сокрушенно вздохнул здоровяк и, притихнув, поехал молча, лишь изредка поглядывая на меня укоряющим взором.

По оставленной охотниками борозде мы проехали еще с поллиги, затем я окликнул Лени и развернул коня. Дальше ехать не требовалось – я убедился, что леса в ущелье более чем достаточно для наших нужд. Осталось только срубить и, обрубив сучья, оттащить бревна к поселению. Хорошая новость. Без крайней нужды я не хотел высовывать носа за пределы ущелья. Одно дело – бесшумно передвигающиеся охотники, оставляющие за собой минимум следов, и совсем другой расклад, когда вразнобой стучат топоры и пронзительно визжат пилы лесорубов. Такой шум и мертвого поднимет из земли… причем в буквальном смысле этого выражения.

Мне это надо? Ответ очевиден.

– Алларисса, на сегодня достаточно. Возвращаемся домой. Не замерзла? – несколько смущенно поинтересовался я – за все время поездки мы не перемолвились ни словом.

– Нет, – улыбнулась девушка, стряхивая с воротника налипший снег. – Раньше мерзла, а потом привыкла. Зимы здесь очень холодные.

– Я и забыл, что ты не первый год в Диких Землях, – удивленно произнес я и, спохватившись, повернулся к здоровяку. – Рикар, а с кормом для лошадей что делать будем?

– Травы здесь полно, господин, – отозвался здоровяк. – Вдоль старого русла ручья целые заросли вымахали. Знай собирай.

Взглянув в указанную Рикаром сторону, я на самом деле заметил чернеющие в снегу стебли растений. Сегодня же надо отрядить людей для сбора травы – пускать лошадей на мясо не хотелось.

– Господин, вы только взгляните! – воскликнул Рикар, возбужденно тыча толстым пальцем в склонившееся под шапкой снега деревце. – Не думал, не гадал, что увижу здесь долгоцвет.

– Долгоцвет? – с интересом спросил я, рассматривая неприметное с виду дерево. – Его едят? Или лечебные свойства имеет?

– Нет, господин, – широко улыбнулся здоровяк. – Лучше! В деревнях ветвями долгоцвета украшают свадебные столы и спальню жениха, чтобы, значитца, молодожены жили долго и счастливо.

– Рикар!

– Просто к слову пришлось, господин!

– Свадьба? А кто женится? – с неподдельным интересом спросила Аля.

– Оох… – испустил я мученический стон. – Рикар, я тебя убью!

– Господин, что сразу серчатьто? Долгоцвет просто так на пути не встречается! Примета такая!

– Да твою ж так…

– Так кто женится?

– Никто не женится!

– Но вы же про свадебные столы говорили? – настаивала на своем Алларисса.

– Господин, позвольте, я объясню баронессе, – встрял здоровяк. – Старики говорят, что ежели на дороге долгоцвет встретится, а по обе стороны от него скалы гранитные, то непременно свадьбе быть! Судьба, значит, такая!

– Рикар! А что говорят приметы, ежели, к примеру, под тем долгоцветом мужика бородатого с топором в голове найдут?

– А вот о такой примете я и не слыхивал, господин, – ответил здоровяк, поспешно подавая коня в сторону. – Брешут, наверно…

* * *

По возвращении в форт я остался во дворе – особых дел не было, и я оказался предоставлен самому себе, чем и не замедлил воспользоваться. Работы по возведению защитной стены были временно приостановлены, и я с удобством расположился на вершине стены. Царившее здесь спокойствие идеально подходило для моих целей, а высоко вздымающаяся стена открывала широкие возможности для обзора.

Лучшего наблюдательного пункта не найти – отсюда я, не отвлекаясь от дел, свободно охватывал взглядом двор и солидный кусок ущелья и мог контролировать ход работ. За ночь ветер сменил направление и теперь тщетно бился о северную стену Подковы, не попадая в ущелье. Сразу ощутимо потеплело.

По обе стороны стены деловито сновали люди, торопясь переделать как можно больше дел до прихода темноты. На вчерашнем сборе я приказал сосредоточить все усилия на мелких, но крайне важных для нашего выживания работах – обустройстве пещеры и прилегающей к ней пристройки. Ну и самое главное – я громогласно объявил день хомяка.

В последние дни моя память все чаще подкидывала необычные словечки и размытые образы, значение коих лично я с легкостью осознавал и считал обыденными, но потом выяснялось, что они абсолютно непонятны для моих людей. Проблема состояла в том, что я не знал, какие из них являются обычными, а какие зарождаются лишь в моем больном рассудке, поэтому плюнул на осторожность и перестал задумываться над каждым произносимым словом.

Когда Рикар с осторожностью поинтересовался о значении слова «хомяк», я пояснил, что это мелкий зверек, внешне напоминающий крысу, селящийся в норах и отличающийся крайней запасливостью. Как оказалось, сделал я это зря – теперь несчастному Тезке не давали проходу и величали не иначе как Хомяком.

Здоровяк набивался со мной, но я решительно пресек его поползновения и в отместку за давешний разговор о женитьбе отрядил его на потрошение оставшихся ниргалов. Пусть знает, как господина втихую женить. А чтобы ему жизнь медом не казалась, дал в помощники рыжего Лени, а сам отправился на стену.

Очистив от снега участок строительного помоста, я аккуратно разложил все свои заметки о магии, пристроил на край кружку с горячим отваром и углубился в чтение, с трудом разбирая собственные каракули, сделанные по памяти. Магическое перышко отец Флатис зажал, и пришлось выцарапывать буквы обычным пером, которое запасливый Тезка неохотно достал из недр своего кладовой вместе со склянкой старых чернил. Перо нещадно ставило кляксы, но делать было нечего. Заодно узнал, что умею писать. Уже радость.

Перед тем как забраться на стену, я попросил отца Флатиса составить мне компанию, и пока он не пришел, нашлось время полистать бывший дневник не менее бывшей королевской фаворитки – исписанные ее рукой страницы я недрогнувшей рукой вырвал и отправил в печь. Так в моем распоряжении оказалось немало чистых листов. Настоящее сокровище по меркам Диких Земель. Помимо заметок о магии я скрупулезно вносил в книгу все кажущееся мне полезным или непонятным – все, что знал о повадках шурдов, обрывки сведений о сгархах. Подробно описал посетившие меня во время болезни странные сны и даже нарисовал приснившийся мне меч с волнистым лезвием.

Наспех просмотрев скупые записи о магии, я прикрыл глаза и сосредоточился на попытке узреть незримое. Так и сидел, пока на стену не забрался священник и не разрушил идиллию:

– Спишь никак? Так я тогда попозже загляну.

Открыв глаза, я укоризненно взглянул на зловредного святошу и ответил:

– Вот, пытаюсь узреть эти ваши магические потоки и узлы.

Хмыкнув, священник покрутил головой по сторонам и, ткнув пальцем под ноги, спросил:

– Видишь?

Внимательно осмотрев палец священника и то место, куда он указывал, я был вынужден признаться, что не вижу ничего интересного, если только старче не имеет в виду отпечатавшийся в грязном снегу след здоровенного сапога. Святой отец в сердцах сплюнул, подняв лицо к небу, попросил Создателя вразумить скудоумных и одарить терпением его верных служителей.

За прошедшие месяцы я уже успел привыкнуть к такой манере общения и спокойно дожидался окончания патетической речи. Поняв, что меня таким образом не пронять, священник, похоже, смирился со своей участью и, глубоко вздохнув, пояснил:

– Полностью глаза не закрывай. Веки чуть опусти и самым краешком глаза посмотри на то место, куда я указал.

– Отец Флатис, вы хоть подскажите, как эти потоки выглядят. На что похожи? – сказал я, послушно прикрывая глаза.

– Здесь я помочь не могу, – покачал седой головой священник. – Каждый видит сосредоточия силы поразному. Огненным магам они кажутся столбами дрожащего от жара воздуха. Маги воздушники видят пылевые смерчи и завихрения. Но когда ты их увидишь, то ни с чем не спутаешь.

Опустив веки, я попытался последовать совету священника, но возникшее внутри чувство раздраженности никак не давало мне сосредоточиться. Такое чувство у меня возникало, лишь когда я сталкивался с чемто, что не могу понять. На этот раз не пришлось даже задумываться, что именно меня беспокоит – раздражающий фактор стоял рядом и тонко улыбался. Святой отец Флатис. Своего рода уникальная личность.

Сутулая фигура, закутанная в белый плащ и с неизменным старым посохом в руке, незримо участвовала во всех важных событиях в поселении или просто маячила на заднем фоне, пристально смотря своими яркосиними глазами. Помимо более чем обширных и разносторонних знаний святой отец обладал столь внушительным набором умений, что меня брала оторопь, когда я пытался подсчитать их!

Если каждый святой отец обладает таким острым умом и столь же умелый, как наш отец Флатис, то тогда будь я проклят, но я не понимаю, почему Дикие Земли все еще не очищены от скверны и почему шурды все еще дышат. Отправь Церковь Создателя один отряд таких вот отцов Флатисов в Дикие Земли – и успевай только мертвых шурдов штабелями складывать. Снесут и не заметят!

Вот и скажите на милость, как тут можно расслабиться и пытаться узреть магические потоки, когда моя несчастная голова вотвот лопнет от непомерных мысленных потуг проникнуть в покров тайны, столь тщательно укутывающий отца Флатиса.

Каждый раз я откладывал откровенный разговор со священником на потом – вечно появлялись проблемы более срочные и требующие немедленного моего вмешательства. Но вот сейчас я относительно свободен, и грех будет не попытаться – иначе я просто свихнусь от любопытства. К тому же я не хочу иметь за спиной человека, в котором не уверен до конца – ведь отец Флатис мне клятву крови не приносил…

Решившись, я плюнул на попытку прикоснуться к своему магическому дару и, повернувшись к священнику, задал прямой вопрос:

– Святой отец, вам не кажется, что настало время поговорить по душам? Есть возражения?

Священник, не ожидая от меня такого подвоха, удивленно распахнул глаза, но, мгновенно овладев собой, вернул на лицо маску каменного шлема. Пристально изучив мое лицо, выдержал паузу и лишь затем ответил:

– Конечно, сын мой, это долг каждого священника – выслушать и поддержать заблудшую душу.

– Я больше нуждаюсь не в утешении, а в просвещении, отец Флатис. А насчет заблудшей души точно подмечено – я и впрямь несколько заплутал, пока пытался разобраться со всеми недомолвками, что вас окружают.

– Недомолвки? – поднял кустистые брови священник. – Сын мой, какие недомолвки могут быть у простого священника?

– А вы и не догадываетесь? – саркастически спросил я.

– Нет. К тому же, насколько я помню, мы уже разговаривали на эту тему, и я ответил на все твои вопросы.

– Отец Флатис, в прошлой нашей беседе вы рассказали лишь то, что посчитали нужным. Не более. А теперь я хочу получить ответы. Прямо сейчас.

– Думаю, мне стоит проверить раненых, – буркнул священник и развернулся к лестнице.

С трудом подавив приступ внезапного бешенства, я сжал зубы и как можно спокойней произнес, обращаясь к удаляющейся спине священника:

– Отец Флатис! Я обязан вам своей жизнью и ценю это! Поверьте. Но не стоит забывать… кто здесь хозяин.

Словно запнувшись на ходу, отец Флатис медленно обернулся и, вперив в меня взгляд своих пронзительносиних глаз, спросил:

– Это угроза… сын мой?

– Лишь предупреждение, святой отец, – ответил я. – Есть древняя поговорка – худой мир лучше доброй ссоры. Достаточно мудрое изречение, чтобы прислушаться к нему.

Видя, что священник продолжает сверлить меня взглядом и молчать, словно каменный истукан, я пожал плечами и добавил:

– Решать вам. Но знайте – в этом поселении останутся лишь те, кому я могу доверять. Пока вы к этой категории не относитесь. Не хочу оставлять за спиной того, кто может воткнуть мне кинжал в спину. Знаете… Я хорошенько расспросил своих людей и очень удивился, узнав, что никто толком не может вспомнить, как именно вы присоединились к нашему отряду. Самто я по понятной причине этого вспомнить не могу, но памяти Рикара вполне доверяю. Вы просто появились, словно ниоткуда. Может, хватит отговорок и недомолвок?

Помедлив, святой отец протяжно выдохнул и, взглянув мне в глаза, сказал:

– Что ты хочешь знать?

– Все, – не задумываясь, ответил я и демонстративно похлопал по покрытому снегом бревну. – Садитесь. Сейчас прикажу принести вам кружку горячего отвара, а потом мы побеседуем.

* * *

Отец Флатис осторожно отхлебнул глоток горячего травяного отвара и выжидательно взглянул на меня. Решив не обманывать его ожидания, я задал первый вопрос:

– Отец Флатис, давайте начнем с малого. Буквально вчера вы мимоходом упомянули, что обучались в имперской академии магов. Както это не вяжется с духовным саном.

– Здесь все просто, сын мой. Я обучался в академии еще в отрочестве, когда меня забрали из родной деревни.

– И какой же у вас дар? Хотя я уже догадываюсь – судя по тому, как мастерски исцеляете раны, вы не иначе как магцелитель.

– Твоя догадка ошибочна, – покачав головой, ехидно рассмеялся священник. – Я обладаю… обладал талантом огненной стихии. Просто я хорошо знаю лечебные травы и умею…

– Простите, святой отец, – перебил я. – Что значит «обладали»? Разве магический талант может исчезнуть?

– Нет. Талант дарован нам свыше, а Создатель свои дары не забирает. Зато это научились делать имперские маги – меня лишили дара, когда я решил посвятить жизнь церкви и покинул имперскую службу. Таков закон. Боевые маги могут использовать свои способности лишь на службе Империи. Последняя разрушительная война магов наглядно показала, на что способны независимые маги. – Священник промочил горло и, взглянув на меня, сказал: – Я ни о чем не сожалею. Это был правильный выбор.

– Возможно. Это ваше решение, вам и думать. – Я поднял голову и взглянул священнику в глаза. – Вот только не могу понять, с чего это всем обеспеченный боевой маг захотел променять вышитые золотом облачения на скромный холщовый хитон священника. Каковы причины?

– А вот это только мое дело! – сверкнул глазами отец Флатис. – И случилось это, когда тебя и на светето еще не было! Не тебе судить!

– Да я и не пытаюсь судить! – взорвался я. – Я пытаюсь решить, могу ли я вам доверять! Вы ослепли?! Не видите, что происходит вокруг? Взгляните, к примеру, вон на те столы. – Я яростно указал пальцем на столы с неподвижно застывшими железными фигурами ниргалов, над которыми в поте лица трудился здоровяк. – Знаете, что самое интересное? Они пришли за мной! Ради того, чтобы прикончить никчемного баронского сынка они преодолели долгий путь по Диким Землям, нашли место нашего поселения, знали, как я выгляжу, мой титул и имя! Откуда такая осведомленность? Почему хотят моей смерти? Вот я и задумался, святой отец. Ведь вы на них столь похожи – знаете многое, но сами остаетесь тайной за семью печатями. Вот и расскажите – для чего вы здесь? Зачем присоединились к отряду, идущему на верную смерть?

– Церковь идет своим путем, – начал было отец Флатис, но, наткнувшись на мой взгляд, осекся и продолжил совсем другими тоном: – Это очень долгая история, сын мой. Иногда лучше жить в неведении, чем столкнуться с истиной.

– Времени у нас достаточно, святой отец, – подбодрил я отца Флатиса. – Давайте уж выясним все раз и навсегда.

– Хорошо. Хочешь знать правду? Так знай – я здесь, чтобы приглядывать за тобой… и ждать.

– Что?! – ошарашено сказал я, едва не выронив кружку. – Отец Флатис, вы самито поняли, что сейчас сказали? Зачем церкви приглядывать за мной? Вы меня ни с кем не спутали случаем?

– Церковь здесь не замешана. Это мое решение, последовать за тобой. Для чего именно? Ответь, что ты помнишь о том времени, когда ты ожидал приговора суда в тюремной камере?

– Ответ на этот вопрос вы знаете не хуже меня – ничего. Мои воспоминания начинаются с того момента, как я пришел в себя на залитой кровью траве.

– Ну, тогда я тебя немного просвещу – после совершенного убийства ты ожидал суда в тюремной камере, под надежным присмотром стражи. Вот только присутствие многочисленных тюремщиков нисколько не помешало нескольким неизвестным забрать тебя из камеры и увезти на целую ночь в наглухо закрытой карете! Вернули тебя в камеру следующим утром в бессознательном состоянии. Только Темный знает, что с тобой сотворили, но гораздо важнее, кто это сделал! Не перебивай! – рявкнул священник, заметив, как я, ошеломленный услышанным, открываю рот для вопроса. – Хотел знать – вот и слушай!

Дождавшись моего молчаливого кивка, отец Флатис продолжил:

– Хочешь, я тебе опишу тех, кто забирал тебя из камеры? Думаю, они покажутся тебе знакомыми. Молчаливые, черные плащи до пола, глухие капюшоны полностью скрывают лицо, а толстенные каменные плиты двора не выдерживают тяжести их шагов и с треском ломаются. Описание никого не напоминает?

Вот теперь меня проняло не на шутку. Бросив со стены взгляд на мертвых ниргалов, все еще укутанных в обрывки черных плащей, я поднял палец, останавливая разошедшегося священника, и заорал, обращаясь к здоровяку:

– Рикар! Бросай все и бегом сюда!

Здоровяк не заставил себя ждать и через несколько мгновений уже стоял рядом со мной:

– Слушаю, господин. Случилось что?

– Случилось, Рикар, случилось. Ты присядь и слушай, – кивнул я. – Святой отец, а теперь расскажите нам эту историю с самого начала и поподробней.

Отец Флатис, поерзав, поудобней утвердился на бревне и, помогая себе в трудных местах жестами, начал повествование. Напряженно вслушиваясь, я старался не пропустить ни одного слова, и постепенно перед нами открывалась весьма неприглядная история с моим непосредственным участием в оной.

Решив поведать нам все без утайки, священник начал рассказ с себя, и мы узнали совсем иную ипостась отца Флатиса – оказалось, что наш святоша со столь безобидной внешностью принадлежит некоему ордену с мрачным названием «Искореняющие ересь». Интересно. Судя по заметно напрягшемуся здоровяку, это название ему знакомо. Значит, орден не из простых и, скорей всего, занимается не проповедями и не сбором пожертвований. Что же это за орден такой? Проклятье! Как я устал быть самым неосведомленным!

Стоило мне задать самому себе вопрос об «Искореняющих ересь», как на меня накатило и мгновенно исчезло чувство головокружения и тошноты, голову словно сдавило стальными обручами. Лишь неимоверным усилием я не позволил себе застонать и, стиснув зубы, пережидал приступ. К счастью, боль отпустила почти мгновенно. Я облегченно выдохнул и тут же озадаченно замер – в моей голове появились ответы. Теперь я точно знал, что это за орден, для каких целей он служит и самое главное – теперь я как никогда был уверен, что с моей головой не все ладно. Сведения оказались столь полными, словно я годами тщательно изучал летописи всех деяний этого ордена и сейчас воспоминания возвращались ко мне.

Как я и предполагал, орден «Искореняющих» оказался не из простых. Лучше бы я и дальше оставался в неведении.

Предельно закрытый от мирян, да и от большей части монашеской братии, орден полностью оправдывал свое название и служил лишь одной цели – нахождение и уничтожение всего, что попадает под такое смутное определение, как служение Темному. Уничтожение в буквальном смысле. Святые отцы не тратили свое время на чтение душещипательных проповедей и не пытались вернуть заблудшего грешника на истинный путь. Эту работу они оставляли на долю Создателя, а на себя брали обязанность доставить грешную душу пред его очи. Не больше и не меньше. Судя по незнамо откуда появившимся в моей больной голове сведениям, за столетие существования ордену удалось сделать многое – нечисти резко поубавилось, бесследно исчезли магинекроманты, однажды похороненные больше не поднимались из могил и не наводили ужас на окрестных жителей. «Искореняющие» не побоялись вскрыть древние многоярусные могильники на берегах Асдоры, чтобы навеки упокоить их восставших обитателей. В некогда брошенные земли вновь вернулись мирные жители и безбоязненно занялись хозяйством. Такая четкая организация действий больше напоминает регулярную и хорошо обученную армию, чем скромных богобоязненных монахов.

Оторвавшись от своих мыслей, я обнаружил, что мои собеседники замолчали и с нешуточной тревогой взирают на мое исказившееся лицо. Увидев, что я вернулся в реальность, священник пожевал сухими губами и спросил:

– Все в порядке, сын мой?

– Да. В зуб стрельнуло, – не моргнув глазом, соврал я. – Продолжайте, отец Флатис.

Раскрывать правду о творившихся странностях в моей голове я точно не собирался, особенно после рассказа священника о таинственном похищении моего старого «я». Перебьется какнибудь.

Согласно кивнув, священник продолжил рассказ:

– Помнишь, сын мой, как я поведал тебе историю о деревушке Лесное Подворье и о печальной участи ее жителей?

– Помню. Все жители деревни погибли и восстали из мертвых. Вам пришлось упокоить целую деревню.

– Правильно. И когда я оглядывался на пылающую за моей спиной деревню, ставшую общим погребальным костром для всех жителей, то мою скорбящую душу согревала лишь одна мысль – с некромантом было покончено раз и навсегда, а его проклятое Создателем оружие уничтожено. – Священник поднял на меня тяжелый взгляд и продолжил: – Утешался я этой мыслью недолго – спустя два года на противоположной стороне Империи, за сотни лиг от Лесного Подворья, была разорена еще одна деревня, и все жители восстали из мира мертвых! Только на этот раз в деревне было не два десятка дворов, а две сотни с лишним! И что самое поразительное – как и в прошлый раз, за всем этим стоял некромант.

– Что?! – в унисон со здоровяком выпалил я.

– Именно! На этот раз туда был отправлен регулярный полк кирасиров, подкрепленный тремя десятками братьев из ордена «Искореняющих» и магов. Я руководил миссией. Наученные горьким опытом, мы не стали заходить в деревню, а лишь убедились, что там не осталось никого живого, после чего деревню накрыли ментальным куполом и выжгли дотла. Бойня.

– А сотворивший это некромант? – глухо спросил здоровяк, с хрустом сжимая пальцы в кулак.

– Некромант ушел за несколько часов до этого, – покачал головой священник. – Словно знал о нашем приближении. Нам удалось расспросить немногих выживших жителей, что милостью Создателя отсутствовали в деревне – ктото зерно в город отвозил, ктото по другим делам уезжал. Больше всех нам помог хозяин постоялого двора, который, на свое счастье, ездил возобновлять запасы вина и пива, а по возвращении на месте деревни застал тлеющее пепелище. Спрашивали мы в первую очередь о незнакомцах. По словам деревенских, за неделю до случившегося в деревню приехал богатый дворянин и поселился на постоялом дворе. Деревня большая, да и расположена на оживленном тракте, и дворяне часто останавливались на постой, но этот выделялся – приехал один, без свиты, без любовниц. Вечерами не буянил, пил в меру, к девицам не приставал. За неделю постоя даже в морду никому не дал. Крайне необычно для дворянских сословий проявлять такую сдержанность. Обычно все с точностью до наоборот. Не правда ли, Корис?

– Не знаю, – сдержанно ответил я, не отреагировав на намек священника. – Я в трактирах еще не бывал. И что с того, что дворянин приехал один? Причин этому может быть много – скрывался от рассерженного мужарогоносца, от кредиторов или, на худой конец, от вызова на дуэль.

– Возможно, – покладисто кивнул отец Флатис. – Мы тоже так решили и начали было рыть в другом направлении, когда хозяин постоялого двора припомнил одну очень интересную деталь: дворянин не выпускал из рук необычной формы кинжал с желтым драгоценным камнем на навершии рукояти. Вечно полировал его тряпочкой, достав из ножен, любовался лезвием – и так постоянно. Трактирщик божился, что один раз заметил, как дворянин, приблизив кинжал к губам, чтото нашептывает, а затем прислушивается, словно в ожидании ответа.

– Создатель милостивый… – пораженно прошептал я. – Отец Флатис, но ведь вы рассказывали, что кинжал некроманта из Лесного Подворья раздробили в пыль! Откуда он мог взяться?

– Какой еще кинжал? – нетерпеливо встрял здоровяк. – О чем вы толкуете?

– Я тебе потом объясню, – отмахнулся я от Рикара и вопросительно взглянул на священника. – И как эти более чем печальные события касаются меня?

– Прояви терпение, сын мой. Чтобы познать истину, всегда следует начинать с истоков. Итак, несчастная деревня была упокоена, но, как оказалось позднее, это лишь начало. В последующие двадцать лет, с небольшими перерывами, подобная участь постигла еще семь деревень, расположенных преимущественно на окраине Империи, за много лиг от столицы. Семь деревень, сын мой! Тысячи несчастных душ, корчащихся в агонии! Семь деревень пришлось сжечь дотла вместе с жителями! Старики, женщины и их безвинные дети сгорели дотла в огненной геенне! Каждый раз история начиналась с одного и того же события – прибытие в деревню одинокого дворянина, и через несколько дней деревня превращалась в наполненный нежитью могильник. Эманация темной магии была настолько сильной, что в близлежащей округе мертвые поднимались из могил безо всяких ритуалов. Сами!

– В отличие от господина, я на память не жалуюсь, – недоверчиво сказал здоровяк. – Но о подобных историях мне слышать не доводилось.

– Об этом надежно позаботились, – усмехнулся священник. – Думаю, ты не раз слышал страшные истории о внезапных пожарах и стоявшем за ними ЛезареПоджигателе. Или, как его еще называют, Лезаре Огненном. Прозвищ у него было много.

– Да! Кто не слышал об этом безумце?! Сумасшедший маг, провозгласивший себя огненным мессией Создателя и якобы по его приказу карающий грешников своей пылающей дланью. Но, отец Флатис, ведь его поймали, когда он пытался устроить поджог в императорском дворце, и прилюдно казнили на столичной площади.

– Нет никакого ЛезараПоджигателя и никогда не было, – покачал головой священник. – Это лишь выдумка, чтобы объяснить сожженные дотла деревни. Стоит людям узнать правду, и паника неизбежна.

– А кого тогда казнили? – задал я логичный вопрос, взглянув на изумленно выпучившего глаза здоровяка. Бедняга потрясен до глубины души.

– Какогото безумца выдали за ЛезараПоджигателя, – отмахнулся священник. – За совершенные злодеяния ему все одно на плаху была прямая дорога.

– Ясно. Не желая поднимать панику среди населения, вы породили легенду о сумасшедшем магеподжигателе, а затем на радость толпе публично казнили мифического безумца. Красиво исполнено. Но опять же – как это касается меня?

– После череды этих несчастий мы убедились, что загадочный дворяниннекромант слишком уж хорошо осведомлен, и не исключено, что ему помогают из столицы – достаточно одного вовремя отправленного Вестника, чтобы успеть убраться из деревни задолго до нашего прихода. Поэтому, перестав гоняться за призраками, мы пошли другим путем. Братья из ордена «Искореняющих» прибыли в столицу, сняли красные пояса и, растворившись в рядах простых священников, начали осторожные расспросы. В первую очередь нас интересовал кинжал с желтым камнем в рукояти. Спустя несколько месяцев, с помощью Создателя, мы напали на след, который неожиданно привел нас к одному из самых древних дворянских родов. Вместе с братьями из ордена я начал готовить захват поместья… на этом все закончилось.

– Как закончилось? – не понял я. – Ведь вы схватили некроманта?

– Нет, – горько усмехнулся отец Флатис. – Не схватили. В самый последний момент, когда мы уже приготовились к штурму поместья, произошло невероятное событие.

– Сбег? – предположил Рикар.

– Нет. Все гораздо проще, сын мой. За несколько мгновений до начала штурма пришел Вестник от весьма высокопоставленного церковного лица с недвусмысленным приказом оставить хозяина поместья в покое. Без какихлибо объяснений. Мы отозвали братьев, маги убрали ментальный полог и убрались восвояси.

– А вот это уже на самом деле более чем интересно, – присвистнул я. – И что случилось дальше?

– Скажем так, несколько братьев из ордена «Искореняющих» поставили приказ под сомнение.

– Позвольте предположить, – вставил я. – Думаю, в числе сомневающихся оказались и вы.

– Да. Слишком много совпадений не могли быть просто случайностью. Немыслимо! Уже это заставляло задуматься, а когда я узнал имя хозяина поместья, то полностью уверился, что это не ошибка и мы на верном пути. Им оказался мой старый знакомый – ментальный маг, с помощью которого мы упокоили Лесное Подворье и уничтожили некроманта. Титулованный лорд из древнего рода.

– Постойте, как! В составе имперского патруля находился лорд? – недоверчиво спросил я. – Не высоковат ли титул для такой черной работенки?

– Он ментальный маг, а закон един для всех, невзирая на ранги. Либо служба на Империю, либо лишение магического таланта. Выбор невелик.

– Понятно, – кивнул я, записывая услышанное на чистой странице. Любая информация ценна.

Дождавшись, пока я закончу выводить закорючки букв, отец Флатис продолжил:

– Поискав в голове давние подробности упокоения некроманта, я отчетливо вспомнил, как лорд напряженно смотрит на разлетающиеся в стороны обломки нечистого кинжала. Этот жадный блеск в его глазах! Моя непростительная ошибка в том, что я посчитал кинжал уничтоженным! Видимо, наполняющая его магия была настолько сильна, что сохранилась даже в обломках и смогла притянуть к себе новую жертву… – Заново переживая события далекого прошлого, священник прерывисто вздохнул и сокрушенно опустил голову, но я успел заметить выражение муки на его лице.

Милостивый Создатель! Отец Флатис винит себя. Считает, что все последующие события в несчастных деревнях лежат на его совести и являются следствием допущенной им небрежности в Лесном Подворье. Бедный старик. Даже не могу себе представить, насколько тяжелую ношу он на себя взвалил.

Замявшись, я попытался подобрать слова утешения, но на ум ничего не приходило. Возникла неловкая пауза. Ситуацию спас ничего не заметивший здоровяк:

– А имя у этого лорда есть?

– Есть, как не быть. Лорд Ван Ферсис, – выплюнул священник, скривив губы. – Будь он проклят.

– Как?! – ошарашено переспросил я. – Ван Ферсис? А он случайно не… эээ…

– Да, – ответил священник, догадавшись о моем невысказанном вопросе. – Он родной дед Аллариссы Ван Ферсис. Но узнал я об этом только здесь – про деда поведала сама Алларисса. Боюсь, что и девушку отправили в Дикие Земли не просто так.

– Приехали, – пробормотал я, в замешательстве взъерошив волосы на затылке.

Все произошедшие с нами в Диких Землях события сплелись в один запутанный клубок, а за торчащие во все стороны концы нитей дергал некромант, превративший семь деревень в кишащие поднявшимися трупами могильники, а по совместительству еще и заботливый дедушка, души не чаявший в любимой внучке Аллариссе. Хотя, прежде чем делать выводы, следует выслушать историю отца Флатиса до конца. Возможно, это большая ошибка, и на самом деле лорд Ван Ферсис не имеет никакого отношения к этому делу, несмотря на все совпадения. Ну зачем, во имя всех святых, богатейшему и влиятельному лорду творить подобные вещи?

К тому же ответ на самый важный для себя вопрос я так и не получил. При чем здесь я?

Священник продолжал говорить, и следующие его слова пролили свет на мои вопросы:

– С несколькими братьями мы неотлучно наблюдали за поместьем. Три дня прошли спокойно. Хозяин не показывался наружу, стража исправно несла службу на воротах и стенах. Удача улыбнулась нам на вечер третьего дня. В наступающих сумерках ворота распахнулись, и показалось несколько всадников, сопровождающих закрытую карету. Тайно последовав за каретой, к нашему удивлению, мы оказались у задних ворот столичной тюрьмы. Двое всадников прошли внутрь и вскоре вернулись, поддерживая за плечи шатающегося от страха барона Кориса Ван Исер. Поместили пленника внутрь кареты, и процессия незамедлительно тронулась в обратный путь к поместью. Проследив, как ворота захлопнулись за каретой, я вернулся к тюрьме. Золото творит чудеса, и, потратив несколько монет, я узнал от стражников немало интересного – крошащиеся от тяжести черных фигур каменные плиты двора, молчаливость и исходящая от них угроза. В то время я не придал этому значения, посчитав пустой болтовней, но когда увидел ниргалов, штурмующих стену нашего форта, то убедился в правдивости рассказа. В тюрьму за тобой приходили именно ниргалы по приказу лорда Ван Ферсис. Они же и вернули тебя обратно на рассвете. Не знаю, что с тобой сделали, и какой магией напитали твой рассудок, можно лишь предполагать. Такто вот, сын мой.

– Создатель… – выдавил Рикар, избегая встречаться со мной взглядом. – Простите, господин, не уследил я.

Пораженный до глубины души услышанным, я лишь отмахнулся:

– Рикар, ты уже видел ниргалов в действии. Встань ты на их пути, и я остался бы без заботливой няньки. Не вини себя.

В моей голове царила мешанина. Сейчас мне больше всего хотелось добраться до наших скудных запасов вина и хорошенько затуманить голову спасительным дурманом.

Кусочки мозаики один за другим с щелчком вставали на место, и перед моим мысленным взором открывалась весьма неприглядная картина. Если провалы в памяти еще могли быть связаны со злополучной охотой, где меня хорошенько приложил кабан, то внезапные озарения и странные сны, столь часто тревожащие меня, объяснить не удавалось. До рассказа отца Флатиса. Многое стало ясным. Источник всех моих бед сокрыт за высоким стенами родового поместья Ван Ферсис, и, судя по всему, только там мне удастся получить ответы на все вопросы. Вот только не приходится ожидать, что лорд Ван Ферсис добровольно согласится поведать истину. Скорее прикажет ниргалам порезать меня на мелкие ленты.

Переведя взгляд на священника, я сказал:

– Благодарю, отец Флатис. Сегодня я многое узнал. Не могу сказать, что сказанное порадовало меня, но это лучше, чем оставаться в неведении. Думаю, дальше я могу продолжить рассказ самостоятельно: оставив остальных братьев приглядывать за поместьем, вы решили отправиться со мной и выяснить, что именно хотел добиться от меня лорд Ван Ферсис.

– Истинно так, сын мой, – склонил голову священник. – Поняв, что наблюдение за поместьем ничего не даст, я собрал свои скромные пожитки и присоединился к твоим людям. Объяснять ничего не пришлось – все с радостью восприняли мое появление. Ты сам в то время наливался оставшимся вином и был погружен в себя. Думаю, ты даже не заметил моего появления.

– Святой отец, а самито вы задумывались, что сделал со мной лорд Ван Ферсис?

– Много раз. Пустыми гаданиями толку не добьешься. Могу сказать одно – без магии здесь не обошлось. И скорее всего, именно поэтому ты настолько сильно изменился внутренне. Думаю, последствия от ранения головы наложились на вложенную в тебя магию, и в результате на свет появился ты. Совсем другой человек, разительно отличающийся от старого Кориса Ван Исер.

– Возможно, – кивнул я.

Но на самом деле я был уверен, что старый священник ошибается в своих предположениях. Не было никаких изменений. Во время той охоты старый Корис умер, а на его место пришел я. Пусть я не знаю, кто или что я такое, но твердо знаю, что не имею ничего общего с сыном барона Ван Исер. Я другой человек, другая личность, а при воспоминании о бывшем Корисе меня наполняют не сожаление и печаль, а скорее отвращение и презрение. Никчемный выскочка, баронишка, разрушивший все, к чему успел приложить руку. Пусть покоится с миром. И не дай Создатель, если он вознамерится вернуться из небытия и попытается занять законное место в моей голове. Без боя я не сдамся.

– Раз уж мы решили открыть карты, то тебе следует знать… – решительно сказал отец Флатис, возвращая меня к реальности. – За последние месяцы ты показал себя более чем разумным предводителем, искренне заботящимся о своих людях. Это открытие греет мое сердце, сын мой. Но… но если проснется магия, заложенная проклятым некромантом, то я буду первым, кто встанет на твоем пути и постарается остановить тебя любой ценой.

– Ценю откровенный ответ, – спокойно произнес я, взмахом руки останавливая возмущенно вскинувшегося здоровяка. – Есть чтолибо еще, о чем мне следует знать?

Коротко задумавшись, священник отрицательно покачал головой:

– Я рассказал все, что знал, сын мой.

– Хорошо, – кивнул я и захлопнул раскрытую книгу. – Тогда самое время спуститься вниз – начинает подмораживать.

Поднявшись на ноги, мы гуськом спустились со стены и пошагали к пристройке. Здоровяк и священник прошли внутрь, а я ненадолго остановился перед дверью и, открыв книгу с заметками, в сотый раз прочел написанное крупными буквами имя.

Лорд Ван Ферсис. Тот, кто решил вовлечь меня в свою игру и, возможно, преуспел в этом.

Пусть время еще не пришло, но я точно знал, что наша встреча столь же неизбежна, как и наступающая в Диких Землях зима…

Остаток дня я провел запершись в своем отдельном закутке, в углу пещеры. Мне требовалось уединение, чтобы собраться с мыслями и решить, как жить дальше. Чем больше я раздумывал над рассказанным отцом Флатисом, тем больше понимал, что поделать с этим ничего не могу. Священник не знал, что именно сделал со мной лорд Ван Ферсис и что за магию вложил в мою голову.

Это могло быть что угодно. Слишком много вариантов. Время, когда должны сработать заложенные во мне заклинания, неизвестно. Может, завтра, а может, через лет десять.

Судя по несчастному поселению Аллариссы, они не знали о том моменте, когда прибудет отряд, нуждающийся в их припасах, и из года в год продолжали делать одно и то же – уничтожать запасы испортившегося продовольствия и вновь заполнять освободившиеся склады и амбары.

Понятно, что я лишь небольшая шестеренка в большом замысле лорда Ван Ферсис. На глуповатого и ничем не одаренного сына новоявленного барона не могла быть возложена серьезная задача. Или я ошибаюсь? Ведь я сам не знаю ничего о моем прошлом «я». Ведь чемто я все же привлек внимание некроманта. Но чем?

Несмотря на новые сведения о случившихся в прошлом событиях, я попрежнему оставался в потемках и не видел способа выбраться оттуда. Поэтому я решил воспользоваться самым простым способом, что неизменно выручал меня в последнее время, – прекратить гадать и заняться неотложными проблемами.

Отступление второе

Через силу Ситас продолжал размеренно шагать, но с каждой преодоленной лигой переставлять уставшие ноги становилось все тяжелее. Благо грубо изготовленный посох несколько снимал нагрузку и помогал удержать равновесие в густой снежной каше.

Старика согревала мысль о ждущем впереди костре, что согреет его кости, и солидном куске жареной оленины, истекающей жиром. Во всяком случае именно такие указания он отдал одноглазому уродцу, отправив его вперед.

С трудом поднявшись на пологий склон, Ситас взглянул вперед и, наткнувшись взглядом на мелькающее пламя костра, удовлетворенно вздохнул. Его надежды оправдались – подчиненный шурд в точности выполнил приказ хозяина и, организовав достойную встречу, уже торопливо направлялся к старику, спеша оказать подобающую помощь. Его скособоченная фигура быстро приближалась, и вот скрюченные руки шурда заботливо обхватили плечи Ситаса и повлекли к пылающему впереди костру, откуда доносился соблазнительный запах жарящегося мяса. Невольно сглотнув набежавшую слюну, старик ускорил шаг и вскоре облегченно опустился на нарубленный шурдом лапник, протянув озябшие ладони к живительному теплу костра. Еще один день изнурительного пути остался позади, а пограничная стена стала на десяток лиг ближе, чем вчера.

Взглянув на радостно суетящегося над мясом шурда, старик довольно усмехнулся. Он предполагал, что встреча с обитателями Диких Земель неизбежна, но не ожидал, что удача улыбнется ему так скоро.

Вчера утром, когда он с неохотой покинул убежище под густой елью и успел пройти самое большее пару лиг, на него наткнулся поисковый отряд шурдов, состоящий из четырех гоблинов и костяного паука. Упрямые шурды не оставляли надежд обнаружить обидчиков, уничтоживших их засаду в захваченном поселении людей. За прошедшую ночь Ситас, успел восстановить некоторую часть затраченной на побег магии, и ему не составило особого труда подчинить себе двоих из четырех шурдов. Благо исковерканные темной магией шурды, в отличие от людей, не обладали достаточной стойкостью к ментальной атаке.

В первую очередь он благоразумно захватил контроль над разумом поводыря, тем самым приобретя в союзники его ужасного питомца – костяного паука. Дальнейшее развитие событий пошло точно по плану. Подчиненные шурды при поддержке костяного паука атаковали остальных гоблинов. Ошеломленные внезапной атакой сородичей шурды просто не успели оказать толкового сопротивления. После короткой, но ожесточенной схватки победа осталась за Ситасом и его новыми слугами. Оставшиеся на ногах шурды убедились, что враг мертв, и, повернувшись к новому хозяину, распростерлись ниц. Даже паук, повинуясь молчаливому приказу поводыря, неловко присел, подогнув свои костистые лапы.

Осмотрев свое неожиданное пополнение, после короткого раздумья Ситас решил оставить при себе лишь одного шурда – самого крупного из двоих и выглядевшего достаточно выносливым, чтобы преодолеть долгий путь к границе. Обратив внимание на зияющую пустотой глазницу шурда, старик немедленно окрестил его Одноглазым.

Спустя час Ситас в сопровождении Одноглазого продолжил свой путь, а поводырь с пауком направились в другую сторону. Для него старик маг оставил особый и весьма подробный приказ – двигаясь с максимальной скоростью, шурд должен достичь ближайшего поселения гоблинов и доставить сведения о местоположении некоего человеческого поселения, расположенного внутри гигантской скалы под названием Подкова. Ситас позаботился и о том, чтобы стереть память о сегодняшних событиях и вложить в голову поводыря ложные воспоминания о столкновении с людьми, в результате которого три шурда погибли и только одному удалось уйти от беспощадной погони.

Поудобней расположившись на густом лапнике, старик испустил визгливый смешок. О да! Шурды будут, несомненно, довольны, узнав, где именно находится поселение людишек. Они будут довольны! Их ответ не заставит себя долго ждать.

Пустой желудок заурчал, и старик окрикнул Одноглазого, чтобы тот поторопился с готовкой. Сегодня выдался трудный день, и не помешает подкрепиться.

* * *

Темноту подземного зала разгоняли четыре масляных светильника, стоящих по углам массивного каменного алтаря, расположенного точно в центре. Даваемого светильниками света хватало лишь на освещение самого алтаря, но по углам зала таились мрачные тени, в которых изредка угадывалось смутное движение, сопровождаемое едва слышным скрежетом металла.

Ниргалы надежно охраняли покой Повелителя, что с удобством развалился в единственном кресле и пристально вглядывался в желтый драгоценный камень, искрящийся на рукояти затейливо сделанного костяного кинжала. Повелитель был облачен лишь в просторный шелковый халат, открывающий мощную шею и поросшую седыми волосами грудь.

Деликатный стук в дверь оторвал Повелителя от любования кинжалом., и, недовольно вскинув голову, он рыкнул:

– Зайди!

Никому не разрешалось тревожить Повелителя, пока он находился в подземном зале. Никому, за исключением личного доверенного слуги, и только в том случае, если прибыли важные новости. Возможно, именно те новости, которые он с нетерпением ожидал последние две недели.

Тяжелая дверь бесшумно открылась, и на пороге появился средних лет мужчина. Простецкое лицо, раболепные манеры и богато украшенная ливрея безошибочно указывали на его принадлежность к слугам. Согнувшись в низком поклоне, слуга, не поднимая взгляда, сказал:

– Господин, от Ситаса Ван Мерти попрежнему нет новостей. Час назад пришел Вестник от наших людей на границе, они сообщили, что Ситас еще не вернулся с территории Диких Земель.

– Нет новостей… – повторил седобородый мужчина, постукивая пальцами по рукояти кинжала. – Нет никаких новостей… Значит, не исключено, что Ситас потерпел неудачу. Возможно, мертв. Последний срок истек неделю назад…

Ничто в его голосе не выдавало угрозы, скорее глубокую задумчивость, но согнувшийся в поклоне человек в испуге отступил на несколько шагов назад.

– Будут ли приказания, господин? – дрожащими губами произнес слуга.

– Приказания? Да. Где сейчас Квинтес Ван Лорс?

– По последним известиям, он находится в трех [днях(?)] пути отсюда, в небольшом городке к югу от столицы. Вы приказали ему возобновить работу над первоначальным планом – вы решили вернуться к нему, когда печать Арзалиса не удержалась на Ильсертариоте.

– Я помню, – седобородый резко прервал бубнящего слугу. – Квинтес нужен мне здесь. Пошли ему Вестник. Передай, что у него есть два дня, чтобы добраться до столицы. Не больше.

– Повинуюсь, господин. Будут ли еще указания?

– Подготовьте ниргалов к выступлению. Сколько их сейчас?

– В казармах расположено три десятка ниргалов, господин. Еще десять сопровождают его светлость Квинтеса Ван Лорса, десять ушло вместе с Ситасом Ван Мерти в Дикие Земли. Всего в вашем распоряжении сорок готовых к бою ниргалов, – четко ответил слуга. Он хорошо знал, что Повелитель не любит расплывчатых ответов. Чтобы не вызвать его гнева, следовало отвечать максимально правдиво и коротко.

– Мало, – недовольно скривился Повелитель. – Передай магам, что через два дня мне нужно еще два полных десятка ниргалов. Понял?

– Понял, господин. С вашего позволения, позвольте напомнить – сейчас наши казематы почти опустели. Потребуется время, чтобы найти достаточное количество людей, подходящих для изменения.

– Два дня! – не меняя тона повторил Повелитель. – У них есть два дня. Пусть пускают под нож любого подходящего. Через два дня я хочу видеть перед своими глазами еще два десятка ниргалов. Так и скажи. А теперь убирайся.

– Слушаюсь, господин, – еще ниже склонился слуга и, пятясь, покинул подземный зал, осторожно закрыв за собой дверь.

Уже в коридоре он позволил себе облегченно выдохнуть. На этот раз ему повезло. Слуга очень долгое время служил в поместье и знал, насколько быстро Повелитель выходит из себя. Также он знал, что маги не успеют подготовить два десятка ниргалов за столь короткий срок, даже если будут работать не прерываясь на сон и пищу. Но ему на это было глубоко наплевать. Главное, что бурлящая ярость Повелителя обрушится не на его голову.

Поспешно шагая, слуга направился к виднеющейся в конце коридора лестнице, ведущей наверх. Следует как можно скорее выполнить все указания Повелителя. Как можно скорее.

Когда слуга удалился, Повелитель еще некоторое время сидел в кресле, задумчиво поглаживая пальцами сверкающий камень на рукояти кинжала и беззвучно шевеля губами. Ему было о чем подумать.

Проклятый Ильсертариот за один вечер пребывания в столице умудрился разрушить весь его столь тщательно составленный план. Двадцать лет терпеливого ожидания склирсу под хвост! Мальчишка не оставил ему выбора – пришлось вовлечь этого гуляку в свои планы и провести над ним ритуал наложения печати «заключенных сущностей»… печать Арзалиса. Но и здесь его постигла неудача – по неизвестной причине, не продержавшись и месяца, печать Арзалиса начала разрушаться… Проклятье!

Пальцы Повелителя с хрустом сжались вокруг рукояти кинжала… С каким наслаждением он вонзил бы лезвие кинжала в брюхо этого никчемного баронишки, осмелившегося встать на его пути! Ничего… осталось дождаться загонщика. Квинтес еще ни разу не подвел своего господина, не подведет и на этот раз. Не следовало поручать Ситасу работу настоящего мужчины. Эта старая крыса годится лишь для мелких поручений. Не более. Но теперь все изменится. Квинтес позаботится об этом. Пора отправить Ильсертариота в мир мертвых, где ему самое место.

При этой мысли губы Повелителя изогнулись в ухмылке. Наконец он оторвался от своих мыслей и медленно перевел взгляд на алтарь в центре зала. Пора немного отвлечься.

На темном камне алтаря замерла обнаженная девушка. Прочные кандалы охватывали ее запястья и щиколотки. Совсем юная, с еще не оформившейся грудью, изящной длинной шеей и тонкими девичьими бедрами. Именно таких Повелитель любил больше всего. Девушка была в сознании и, вывернув голову, с ужасом смотрела на наблюдающего за ней мужчину расширенными глазами. Широкая повязка плотно закрывала ей рот, не позволяя произнести ни одного слова – Повелитель не любил лишних слов.

Поднявшись с кресла, Повелитель одним движением скинул шелковый халат и, оставшись нагим, с наслаждением потянулся всем телом. Осмотрев себя критическим взглядом, он остался доволен. Несмотря на прожитые годы, его тело выглядело подтянутым, на груди и руках бугрились твердые как камень мышцы.

Подойдя к алтарю, он осторожно поместил кинжал между грудей девушки, полюбовался этим зрелищем, провел ладонью по дрожащему женскому телу и лишь затем сорвал с ее рта повязку. Лишних слов он не любил, но вот рвущиеся из жертвы стоны боли и вопли ужаса доставляли ему несомненное удовольствие. Освобожденная от повязки девушка умоляюще заглянула нависшему над ней мужчине в глаза:

– Господин… Господин, не над… – Опустившаяся ей на губы широкая ладонь прервала ее слова.

– Шшш… – Мужчина поднес ко рту палец, призывая девушку к молчанию. – Не торопись. У нас впереди еще много времени.

Не отрывая ладони от лица девушки, другой рукой он ухватился за рукоять кинжала и осторожно сделал первый надрез, с наслаждением почувствовав, как под его рукой жертва забилась от невыносимой боли. Боль и отчаяние… отчаяние и боль… как он любил вызывать эти чувства…

Глава четвертая

Выбор оружия

Вчерашний и сегодняшний дни подъемник работал не переставая, поднимая на стену один груз за другим. Братьямастера ругались почем зря и поминутно проверяли натужно скрипящие лебедки и дрожащие от напряжения веревки.

Низкое солнце ярко сияло на небосклоне, снегопада не было, и следовало воспользоваться этой нежданной милостью Создателя. Большая часть населения копошилась в глубоком снегу перед фортом, занимаясь самым важным на этот момент делом – собирательством. Это емкое слово недавно пришло в мою ушибленную голову, и я с удовольствием им пользовался.

Женщины и дети собирали изпод снега пучки пожухлой травы, отсыревший хворост, выкапывали съедобные корни, а то и все растение целиком. Удивительно, сколько полезной и просто годящейся в пищу растительности содержала в себе земля. Особенно ценились мучнистые корни красного репея – они придавали любому блюду остроту и пахучесть, чем вовсю пользовались кухарки, чтобы разнообразить вкус однообразной пищи.

Немногочисленные старики суетились у испускающей пахучий дым коптильни во дворе форта.

Мужчины вовсю стучали топорами в ближайшей роще, и то и дело очередное дерево вздрагивало кроной и, окутанное облаком снега, тяжело валилось на землю. С рухнувшего ствола наспех обрубались ветви, готовое бревно цепляли к паре лошадей, оттаскивающих его к стене форта для последующего подъема.

В распоряжении лесорубов были лишь четыре коняги – остальных забрал глава охотников Литас, равно как и большую часть работников у братьевкаменщиков. Теперь мясо прибывало к форту четыре раза в день – убитую добычу охотники сваливали на волокуши, и лошади в один присест протаскивали их по ущелью, к самой стене, прямиком в загребущие лапы Тезки. За отсутствием ледника хозяйственник укладывал мясо прямо во дворе на крепко сколоченные деревянные решетки и густо засыпал льдом и снегом. Для защиты от лучей солнца, могущих растопить снег, Дровин пообещал построить широкий навес, как только закончит с конюшней. В оттепель я не верил – похоже, зима набирала силу, – но рисковать все же не хотелось, и лишний навес не помешает.

В противоположном конце двора дотлевали угли погребального костра ниргалов – вчерашним вечером здоровяк закончил с последним телом, и обрадованный священник с первыми лучами солнца провел похоронный обряд. Души ниргалов унеслись на суд Создателя, и я искренне надеялся на его милосердие. Снятая с ниргалов броня отправилась в закрома хозяйственника, а извлеченные из тел сферы с шипами я тщательно почистил снегом и припрятал в своем углу. Пусть с изучением магических искусств я не продвинулся ни на шаг, но у меня впереди долгая и скучная зима взаперти в стенах форта. Будет чем заняться.

Строители под бдительным присмотром Древина заканчивали настилать крышу конюшни. Уже сегодня лошади будут ночевать в тепле. Вот только с кормами для животных назревали серьезные проблемы – почти все сено, что удавалось собрать днем, за ночь бесследно исчезало в желудках лошадей. Возможно, половину животных придется забить, как бы ни причитал Тезка.

Лично я до обеда занимался своим излюбленным делом – торчал на вершине стены и гордым орлом поглядывал по сторонам, контролируя ход работ. Впрочем, это было излишним – все работали не покладая рук, никого не требовалось подгонять. Поэтому я больше занимался обдумыванием пришедшей мне в голову новой идеи, как увеличить и одновременно разнообразить наши запасы продовольствия. Идея вполне реальная, но для ее осуществления придется хорошенько промокнуть. Но оно того стоило. Надо лишь все хорошенько обдумать и приготовиться получше.

После сытного обеда я неожиданно стал землекопом, и все благодаря неугомонному святому отцу.

Вредный священник не мог жить спокойно и сегодня преподнес еще один сюрприз.

После проведения похоронного обряда он остался во дворе и все утро потратил на его придирчивый осмотр. После обеда он, похоже, окончательно определился и, последний раз покрутив головой по сторонам, подозвал Стефия. Перекинулся с ним парой слов, и вскоре Стефий приволок пару лопат и кирку. Вооружившись лопатами, они начали целеустремленно разгребать снег у южной стены Подковы.

Заинтересовавшись, я спустился со своего наблюдательного пункта на вершине стены и присоединился к усердным землекопам. Стефий радостно поприветствовал меня, а отец Флатис по своему обыкновению ворчливо буркнул себе чтото под нос и, не удостоив меня даже взглядом, продолжал махать лопатой. За прошедшее время я уже успел привыкнуть к его манере общения и не обижался.

– Создатель вам в помощь, – решил я начать разговор. – Что делаем?

– Место под церковь расчищаем, господин, – ответил Стефий не отрываясь от работы.

– Аа, – глубокомысленно ответил я.

Значит, священник устал ждать и решил воздвигнуть церковь собственными силами. Ну до чего же упрямый старик! Ведь знает же, что сейчас я не могу выделить даже пару рабочих рук – за неимением таковых. Как ни крути, но добавочная туша оленя для меня сейчас гораздо важнее, чем отстроенная церковь – как ни кощунственно это звучит. Одними молитвами сыт не будешь. Зная характер священника, я оставил свое мнение при себе и лишь огорченно покачал головой.

Понаблюдав за продвижением работ, я сокрушенно вздохнул и, подхватив с земли кирку, присоединился к пыхтящим от натуги землекопам. Как ни крути, а церковь строить надо.

Я уже убедился в действенности силы Создателя и искренне надеялся, что будущая церковь послужит дополнительным аргументом против шурдов и их нежити. Тем более оказалось, что отец Флатис из ордена «Искореняющих ересь» и знает о способах борьбы с темной магией поболее всех нас вместе взятых. Такой человек не будет настаивать просто так. Значит, этому есть веская причина.

Холодный воздух и плохо поддающаяся нашим усилиям промерзшая почва не способствовали разговору, и несколько часов мы работали молча. Общими усилиями очистили солидный участок земли от снега и верхнего слоя почвы, добравшись до сплошного камня. Когда кирка, выбив искры, отскочила от прочного гранита, я в очередной раз порадовался этому преимуществу – если попадем в осаду, то подкопа можно не бояться. По крайней мере без применения магии сквозь сплошной камень к нам не пробиться.

Хозяйским взглядом окинув поле работ, отец Флатис удовлетворенно хмыкнул и велел остановиться.

Слава Создателю! К тому времени я почувствовал себя вконец измотанным. Поразительно – священник старше меня вдвое, но работал наравне и даже не запыхался. Завистливо покосившись на отца Флатиса, я обессиленно выпустил кирку из рук и опустился на холм свежевыкопанной земли.

– Стефий, тащи жаровню, молотый цветок Раймены да пару углей из печи прихвати по дороге, – распорядился священник, не выказывая ни малейших признаков усталости.

Понятливо кивнув, Стефий со всех ног помчался к жилой постройке. Проводив его одобряющим взглядом, отец Флатис повернулся ко мне и добродушно изрек:

– Старательный отрок. Все на лету схватывает. В любое дело душу вкладывает.

– Угу, – ответил я, стараясь восстановить сбитое дыхание.

– Никак запыхался? – насмешливо спросил священник.

– Есть немного, – честно ответил я.

– Благое дело всегда трудно, но воздается сторицей, – нравоучительно сказал отец Флатис.

– Чтото у вас усталости не заметно, святой отец, – рассмеялся я. – Видать, благие дела для вас привычны. Вот как мы поступим. Сегодня Древин должен закончить с конюшней. Завтра я смогу выделить на постройку церкви несколько человек. Главное, вечерком поговорите с мастером о церкви – размеры, высота стен и прочее. Единственная просьба – не надо замахиваться на трехглавый каменный собор с золотыми колоколами.

– Какой собор, сын мой. Какие колокола! – обрадованно всплеснул руками священник. – Нам и деревянная церквушка сойдет за милую душу! Сегодня обряд освящения проведу, а завтра с помощью Создателя и фундамент заложим.

– Вот и хорошо, отец Флатис, – сказал я и, с трудом разогнув спину, поковылял к пещере.

На сегодня хватит с меня благих дел, а то завтра и с постели не поднимусь. Пусть Рикар делает что хочет, а на занятия с мечом я не пойду. Пущай молодежь гоняет. Предводитель я или нет, в конце концов? Рявкнуть на Рикара разок – и всегото делов. Но не тутто было…

…Обессиленно выронив учебный меч, я тяжело опустился на землю и, утирая взмокшее лицо рукавом рубахи, прохрипел:

– Все. Больше не могу.

– Можете, господин! – рявкнул здоровяк, уперев кулаки в бока. – Всего ничего позанимались. Вон, посмотрите, как баронесса с мечом управляется!

– Ну и с склирс с нею, – злобно буркнул я, взглянув в указанном направлении.

Да. С мечом баронесса обращалась на диво неплохо, успешно тесня противника, в котором я узнал давнего обидчика Стефия. Парень ожесточенно оборонялся, но попросту не успевал за мелькающим мечом Аллариссы и шаг за шагом отступал назад, пока не уперся лопатками в стену пещеры. Обманный удар мечом в открытую шею, юноша вскидывает щит в попытке защититься, и в это время удар ребром щита выбивает у него из руки оружие, а меч девушки оказывается упертым ему в левый бок, чуть пониже сердца. Алларисса в победном жесте вскидывает меч в воздух и поворачивается к нам, сияя улыбкой.

Рикар одобрительно кивнул и ободряюще сказал мне:

– Ничего, господин. Придет время – и вы не хуже будете.

– Точно, – с серьезным лицом кивнул я. – Лет так через десять. Рикар, ну не получается у меня! Каждый день машу этой деревяшкой почем зря, а толку нет!

– Знаю, господин, – неожиданно согласился здоровяк. – И не будет, пока вы с таким отношением к делу подходите.

– С каким еще отношением? Я делаю все, что ты говоришь!

– Проблема не в словах, господин, а в вашем нежелании, – тщательно подбирая слова, произнес здоровяк. – Проблема в том, что вы просто не хотите учиться мечному бою. Нет ни огня в глазах, ни жажды победы. А без желания быть лучшим никогда не стать настоящим воином.

– Жажды победы? Быть лучшим? – повторил я. – Чушь! Рикар, это лишь учебный бой. Здесь нет победы или поражения.

– Вам виднее, господин, – потускнев, ответил здоровяк и, развернувшись, направился к сгрудившейся вокруг Аллариссы молодежи.

Проводив взглядом удаляющегося здоровяка и смотря, как он поздравляет красующуюся девушку, я безразлично пожал плечами и, отбросив учебный меч в сторону, поднялся на ноги.

Во мне зарождалась волна гнева, смешанного с обидой. Как ни крути, а слова здоровяка задели меня за живое.

Желание быть лучшим… Жажда победы…

Я жажду лишь одного – выжить в этих проклятых Создателем землях и сохранить жизнь своих людей. Вот это и есть победа! А не шутовская победа в учебном бою, где с глухим стуком скрещиваются игрушечные мечи!

Сплюнув, я круто развернулся и пошагал к выходу из пещеры. Надо немного остыть и прийти в себя. Заодно и стражу проверю. Предводитель должен оставаться спокойным и хладнокровным, подавая пример остальным, а сейчас на моем лице отражалась целая гамма чувств, которые я хотел скрыть.

Выйдя на двор форта, я поежился – захватить теплую куртку я не удосужился и теперь щеголял лишь в мокрой от пота рубахе. Тот еще наряд для зимнего времени. Лишь бы не свалиться снова с жаром.

Зато нет худа без добра – холодный воздух отрезвляюще подействовал на мою разгоряченную голову, и я немного успокоился. С наслаждением сделав несколько вздохов, я окончательно пришел в себя и по хрустящему под ногами снегу пошел проверять стражу.

Возможно, сам того не ведая, здоровяк угодил в точку, когда сказал, что я не хочу обучаться мечному делу. Стоило взять в руки меч с щитом, и на меня нападали тоска и уныние. Сознанием я отчетливо понимал, что умение владеть мечом более чем необходимо в условиях Диких Земель, но чтото внутри меня упорно сопротивлялось этому. Словно я шел неправильным путем.

Поднявшись на стену, я окликнул часовых, перекинулся с ними парой слов и, убедившись, что все в порядке, отправился обратно. Короткая прогулка по морозному воздуху привела меня в чувство и остудила мой зарождающийся гнев.

Рикар абсолютно прав – нельзя добиться успеха, если нет внутреннего желания покорять вершины.

Когда я спустился во двор, меня ожидал еще один сюрприз – у подножья лестницы меня терпеливо ждала Алларисса, ежась от холода.

– Ты забыл захватить куртку, – будничным тоном произнесла девушка, протягивая мне куртку.

– Спасибо. Тебя моя нянька подослала? – рассмеялся я, с благодарностью приняв куртку и торопливо натягивая ее на плечи.

– Да, Рикар заботится о тебе, – рассмеялась Алларисса в ответ. – И правда, словно настоящая нянька. Ты не переживай, что не выходит с мечом – все придет со временем.

– Благодарю за сочувствие, – хмыкнул я. – Дело не в старании. Пойдемка в тепло, при таком холоде немудрено и заболеть.

До жилой пристройки мы дошли вместе, по пути перекинувшись несколькими словами и шутками. С каждым пройденным днем я все больше убеждался, что мое первоначальное мнение о юной баронессе было ошибочным. Если раньше я думал, что она вздорная спесивая девчонка, то теперь начинал в этом сомневаться. Вот только не стоит забывать ее родовое имя и уж тем более любимого дедулю. Похоже, что Алларисса и не подозревает о темной стороне своего деда, лорда Ван Ферсиса, но пока я полностью в этом не уверюсь, между нами не может быть доверия.

Зайдя в пещеру, я пожелал баронессе спокойной ночи и пошагал к своему отгороженному углу. Сон – это лучшее лекарство от всех болезней и расстройств. Именно с этими мыслями я забрался в постель и укутался в одеяло.

Первые лучи солнца едва успели окрасить верхушки башен Твердыни, когда Ван Корлис вновь послал войска на штурм.

Как всегда, первыми в дело вступили катапульты, посылая огромные валуны в стены крепости. За прошедшие с начала осады дни, убедившись, что крепость, возведенная гномами, успешно выдерживала таранные удары камней, атакующие изменили тактику и направили катапульты чуть выше. Теперь камни с гудением перелетали через стены и тяжело падали на крыши внутренних построек, разнося их в щепки, проламывали стены домов, калечили и убивали людей. Третий день осады шел своим чередом.

Я знал, что вскоре катапульты затихнут, и тогда последует атака на ворота и стены. Ван Корлис не был особо изобретательным, зато отличался завидным упорством или даже упрямством.

Раз за разом мы сбрасывали атакующих со стен, лили на их головы кипящую смолу, но Ван Корлис не считался с потерями. Атаки следовали одна за другой, и, похоже, его тактика начала приносить свои плоды. Немногочисленный гарнизон крепости вымотался до предела физических и духовных сил. Лазарет уже не вмещал раненых. Магцелитель исчерпал силы, и теперь толку от него было не больше, чем от деревенской бабкизнахарки.

Вскинув голову, я настороженно прислушался. Слишком тихо. Катапульты перестали метать камни, и это верный признак скорой атаки.

Сейчас начнется штурм – Ван Корлис не заставит себя ждать…

– Сбивайте лестницы! – пронзительный вопль сержанта пролетел над стеной. – Не дайте им зацепиться! Да шевелитесь же, склирсово отродье! Тащите смолу!

На этот раз штурм начался сразу с двух сторон, и обороняющиеся просто не поспевали охватить столь широкий фронт. Пока мы держались, но лишь Создатель знает, как долго нам это удастся.

Одна за другой штурмовые лестницы с грохотом ударялись о край крепостной стены и намертво цеплялись крючьями за парапет. Хрипящие от неимоверных усилий солдаты длинными шестами и алебардами старались столкнуть лестницы со стены, но удавалось это далеко не всегда – впившиеся в камень крючья надежно удерживали их на месте, а окованная железом верхняя часть успешно противостояла ударам топора. Споро поднимающиеся по лестнице солдаты Ван Корлиса почти добрались до верха и, казалось, вскоре окажутся на стене.

Стоя на наблюдательной башне, я напряженно вглядывался в картину боя, но оставался относительно спокоен – мои люди знали свое дело. Каждодневная муштра не прошла даром.

Чаны с дымящейся смолой одновременно опрокинулись вниз, щедро окатив цепляющихся за шатающиеся лестницы солдат, раздались первые крики боли ошпаренных, но это было лишь начало – следом полетели зажженные факелы. Горячая смола мгновенно вспыхнула, и объятые пламенем фигуры, вереща от невыносимой боли, полетели вниз, суматошно размахивая руками и роняя оружие. Вот так. К моему удовлетворению, большая часть лестниц занялась огнем. Теперь по ним не подняться.

Не давая противнику оправиться, из бойниц показались арбалетчики и, дав прицельный залп, основательно проредили ряды атакующих у подножья стены. Тем временем подоспели чаны с кипятком, и бурлящая вода щедрым дождем пролилась на головы несчастных, заставив их взвыть от безумной боли и отступить.

Раздавшиеся за спиной вопли заставили меня резко обернуться. Представшее перед глазами зрелище заставило меня похолодеть. Ван Корлис оказался гораздо хитрее, чем я предполагал, – еще один отряд неожиданно атаковал крепость с третьей стороны, застав нас врасплох. Враг прорвался. Сразу нескольким лестницам удалось зацепиться за край стены. Первые враги уже были на стене и сейчас ожесточенно обороняли лестницы, не позволяя моим людям подойти ближе и давая подмоге шанс подняться.

Покинув наблюдательную башню, я со всех ног помчался туда, на ходу доставая меч из ножен. В свое время я потратил много усилий, чтобы научиться обнажать клинок за несколько ударов сердца. Ладонь привычно хлопнула по потертой рукояти двуручника, тело заученно наклонилось вперед и в сторону одновременно, со звонким щелчком ножны раскрываются, волнообразное лезвие летит вверх – и оружие уже у меня в руке. Само ощущение тяжести меча вселяло в меня чувство уверенности.

Верный Гримсхольд за долгие годы еще ни разу не подвел меня, десятки кровопролитных сражений не оставили на нем даже царапины.

Перехватив рукоять обеими руками, я исторг из себя яростный рык и, воздев меч, обрушил его на первые ряды вражеских солдат. Лезвие тускло блеснуло в лучах утреннего солнца и глубоко вошло в шею бородатого наемника, с легкостью прорубив кольчужный ворот. Резким поворотом меча я расширил рану и выдернул оружие. Почти отрубленная голова бессильно упала назад, за плечи, повиснув на оставшихся жилах. В воздух хлестнул фонтан крови, густо окропив рядом стоящих. Пересохшие рты людей исторгли крик – мои люди ликовали, а враг трепетал. Их поразила не смерть товарища, а мой меч, нанесший смертельную рану.

Следующий удар я направил вниз, и меч глубоко вошел в живот следующего врага, пробив кирасу. Зная, что меня надежно прикрывают с боков и тыла, на этот раз я не стал вытаскивать меч, а постарался протолкнуть его еще глубже, и лезвие двуручника на три ладони вышло из спины смертельно раненного и хрипящего человека.

– Гримсхольд!

– Святой Создатель, это Убийца Тариса!

– Пожиратель душ!

Именно этого я и добивался – вселить уверенность в своих людей и породить ужас в сердцах врагов.

Так и случилось – враг дрогнул и, несмотря на превосходящие силы, начал пятиться. Воодушевленные защитники усилили натиск и смели неприятеля со стены. Затем последовала очередь штурмовых лестниц с цепляющимися за них солдатами. Стены Твердыни вновь были нашими.

От лагеря неприятеля донесся протяжный звук рога. Сигнал к отступлению. Еще один штурм отбит, но я не сомневался, что Ван Корлис лишь даст своим солдатам перевести дух и вновь пошлет их в атаку.

Мрачно улыбнувшись, я бережно вытер лезвие и убрал его в ножны.

Гримсхольд…

Меня знали многие… О Гримсхольде знали все. Легенды о нем давно ходят по миру, все больше обрастая вымыслом. Мне это только на руку…

Я давно уже проснулся, но попрежнему лежал в кровати, не открывая глаз и заново переживая сегодняшнее сновидение. Привидевшийся сон поразил меня до глубины души. Да и сон ли это был?

Разве могут грезы быть настолько реалистичными, чтобы передать запах бурлящей в котлах смолы, трупную вонь разлагающихся тел, запахи пота и страха, дикие крики сгорающих заживо людей… хруст ломающихся штурмовых лестниц…

Больше похоже на воспоминание из давно забытого прошлого. Вот только в своем прошлом я был не полководцем, защищающим Твердыню, а вечно пьяным барончиком, который покидал трактир лишь для того, чтобы облегчиться, и тут же нырял обратно.

Сон постепенно улетучивался из моей головы, как и положено любому приличному сновидению. Яркость событий понемногу меркла, мой нос больше не ощущал запаха гари и дыма. Обычный сон. Один из многих необъяснимых снов, что приходят ко мне в последнее время.

Но меч… увиденное во сне оружие прочно засело в моей памяти. Двуручный меч огромных размеров с тускло мерцающим лезвием из необычной на вид стали. Никаких украшений, за исключением единственного рисунка на широкой гарде – вертикально стоящий кузнечный молот с короткой рукояткой и примостившаяся на нем летучая мышь с распростертыми крыльями. Ножны меча мне увидеть не удалось – во сне оружие висело у меня за плечом. Зато я знал имя меча – Гримсхольд.

Откинув в сторону укрывающее меня одеяло и шкуры, я рывком поднялся с лежанки и схватился за тетрадку. Я не мог доверять своей ненадежной голове и сейчас торопился записать увиденное на бумагу. Так надежней.

* * *

Не могу сказать, что Рикар удивился моему решению. Нет. Он был настолько поражен, что на несколько минут потерял дар речи и безмолвно раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Я терпеливо дожидался момента, когда здоровяк сможет извлечь из себя чтонибудь вразумительное, и вскоре дождался:

– Двуручник?! – возопил Рикар. – Господин, я не ослышался?! Вы хотите изучать мечный бой с двуручным оружием?

– Да, – коротко подтвердил я, с интересом глядя на перекошенное лицо Рикара.

– Но, господин! С щитомто всяко надежней будет!

– Кто бы говорил, – намекающе ответил я, кивая на его здоровенный топор.

– Боевой топор – это совсем другое дело, – не сдался Рикар. – К тому же двуручное оружие не для вас, господин. Уж простите за прямоту.

– Это почему? – возмутился я.

– Не совладаете вы с двуручным мечом, господин. Такое оружие не для каждого – сила для него бычья нужна.

– Хочешь сказать, что я слабак?

– Нетнет, господин, – спохватился здоровяк. – Вы у нас мужчина видный. За такого любая баронесса под венец пойдет.

– Рикар! – рявкнул я. – Хватит о женитьбе, давай о мечах!

– Слушаюсь, господин, – вздохнул здоровяк и предложил: – Так к чему слова тратить попусту? Двуручные мечи у нас есть – с того поселения притащили парочку. Один учебный бой проведем – и сами во всем убедитесь.

– Пошли, – бросил я и направился к задней части пещеры, где обустроил свое логово Тезка.

Рикар сокрушенно поплелся за мной, впрочем, не оставляя попыток образумить непослушного ребенка (то есть меня).

Войдя в наши закрома, я поприветствовал Тезку (вернее, его филейную часть, торчавшую изпод лавки) и прямиком пошагал к длинным столам, где хранился весь наш арсенал – принесенное с собой от границы и то, что нам удалось притащить на волокушах из уничтоженного поселения Ван Ферсис. Здоровяк безошибочно выбрал нужный стол и сорвал покрывавшую его холстину. Двуручные мечи я обнаружил сразу – они выделялись среди коротких мечей и палашей, как взрослый мужчина выделяется из толпы детворы. Подойдя к столу, я склонился над мечами и задумался.

Выбор у меня был небольшой – как и сказал Рикар, всего у нас было лишь два двуручника. Ничего. Отступать от своей идеи я не собирался. Внешне они почти не отличались друг от друга. Похоже, вышли из одной мастерской, где оружейникикузнецы получили заказ сразу на десяток подобных клинков.

Рикар напряженно дышал мне в затылок, ожидая, что я так сильно впечатаюсь от размера мечей, что откажусь от своих бредовых мыслей. Не дождется.

Протянув руки, я поднял первый меч и пораженно присвистнул – более чем солидный вес. Удерживая меч за ножны, я ухватился свободной рукой за рукоять и обнажил клинок. Меч с шелестом покинул ножны, и у меня в руках оказался клинок чуть менее трех локтей в длину и остро заточенный с обеих сторон. Полюбовавшись на свое отражение в полированном металле, я повернул голову к здоровяку и сказал:

– Этот сойдет.

– Господин, вы никогда не обучались бою на двуручных мечах, – вновь попробовал настоять на своем Рикар.

Я чувствовал, что сделал правильный выбор. Ощущение тяжести оружия в руках наполняло меня уверенностью. Я чувствовал меч. Пусть это не привидившийся мне Гримсхольд, а рядовой, грубо сделанный двуручник, это все же лучше, чем короткий меч и щит, вызывавшие у меня отвращение.

Нет… я принял решение, и здоровяку не удастся меня переубедить.

– Вот и попробую, – отрезал я, вогнал меч в ножны, перекинул перевязь меча через плечо, машинально затянул пряжки кожаных ремней и уже на ходу проверил положение рукояти за спиной, невольно поморщившись – перевязь оставляла желать лучшего. Придется переделывать самому. И в первую очередь, я собирался заняться ножнами.

Мне хотелось опробовать меч в деле, и тесная кладовая для этого совершенно не годилась. Рикар поспешил за мной, но на этот раз поглядывал на меня не укоряющим взглядом, а скорее удивленным.

– Что? – не выдержал я.

– Господин, а где вы успели научиться вздевать перевязь? – на ходу поинтересовался здоровяк. – Кто показал?

– Никто, – пожал я плечами. – Тут показыватьто нечего – пара ремней да три пряжки.

– Угу, – неопределенно промычал Рикар, со скрежетом пройдясь ногтями по бороде.

Выйдя во двор, я, немного повозившись с непривычными ножнами, высвободил лезвие меча и принял основную стойку – меч удерживается двумя руками над головой, под небольшим углом, колени чуть согнуты. Я пытался повторить увиденное во сне, когда защитник Твердыни за несколько мгновений расправился с двоими нападающими.

Взмах мечом, левая нога делает шаг вперед, лезвие меча, чуть наклонившись, скользит вперед и вверх, резкий разворот на месте и, не теряя ни мгновения, следующий удар по воображаемому противнику…

Когда я наконец остановился, то чувствовал себя изнуренным, плечи ныли от непривычной нагрузки, руки противно дрожали и с трудом удерживали рукоять меча.

Пожалуй, на сегодня достаточно. Я убедился, что занятия с двуручным мечом вызывают у меня не чувство уныния, а напротив – радости и удовлетворения.

Забросив меч в ножны, я вновь перекинул перевязь за спину и повернулся к наблюдавшему за моей тренировкой здоровяку.

– Что скажешь?

– Западная школа фехтования, – пораженно пробормотал здоровяк, в прострации уставившись перед собой.

– Рикар!

– Да, господин?

– Что скажешь о моем выборе? О мече?

– Хороший выбор, господин, – заторможенно кивнул Рикар и, вскинув голову, сказал: – То, что вы сейчас делали, это из западной школы фехтования. Но вас никогда не обучали этому. Старый барон нанимал учителя фехтования для боя с мечом и щитом. Но никак не двуручным оружием. Господин, позвольте спросить… откуда вы знаете эти стойки и переходы?

– Ответ прост, Рикар, – рассмеялся я. – Я лишь повторил увиденное во вчерашнем сне. Во всяком случае, я старался это сделать.

– И у вас получилось, – удовольствовавшись моим объяснением, подтвердил здоровяк, но тотчас остудил мой пыл: – Но слишком медленно.

– Ничего. Дай мне только время.

– Время будет, господин, – решительно сказал Рикар. – К завтрашнему утру выточу вам подходящий по размеру тренировочный меч – и сразу приступим. Основные стойки вы знаете, да я еще покажу несколько хитростей, и ладно будет. А сила во время занятий сама придет.

– Хорошо. Насчет завтра обещать не могу, но вот через пару недель я весь твой. Давайка займемся делами поважнее – выясни, кто из людей может плести рыболовные сети. Распорядись подготовить побольше веревок и кликни ко мне братьевмастеров. Мне нужен еще один подъемник, только поменьше размером.

– Что? Опять пещера? – возмущенно выпалил Рикар, с трудом дослушав меня до конца. – Господин! Не пущу! Упаси Создатель, случится что! И в прошлый разто с неимоверным трудом спустились, а сейчас там еще и вода бежит! И еще… и…

– И что еще? – спокойно переспросил я.

– И нечистоты! Отхожее место в аккурат над трещиной стоит!

– Так. Рикар, сейчас я туда не собираюсь. Это на случай осады – не дай Создатель, останемся без охоты, так хоть за рыбой спустимся. Почитай, целое озеро, полное рыбы, под боком. Но приготовиться к спуску надо сейчас. Понял?

– Другое дело, господин, – успокоившись, ответил Рикар. – Как не понять? Сети рыболовные сплести не трудно – почитай, каждый мужик умеет, да и я сумею. Деревенская жизнь многому научила.

– Вот и хорошо. А кто лыжи смастерить сможет?

– С лыжами потруднее будет, но и их смастерим. Шкур в достатке, древесина найдется, – ответил Рикар и спохватился: – А зачем лыжи? Охотники пока и так справляются. А если снега прибавится, то снегоступы смастерят, да и ладно – все одно далеко не уходят.

– Не охотники. Пора снаряжать еще один отряд к поселению Ван Ферсис. Чем скорее, тем лучше. Пока настоящие морозы не ударили. Там еще много добра осталось, и надо его поскорее к рукам прибрать.

Рикар с каменным лицом выслушал мои слова, немного помолчал и, к моему искреннему удивлению, согласился:

– Да, господин. На своих запасах съестного мы до конца зимы не протянем. А теперь еще и лошади появились. Несколько волокуш с припасами лишними не будут. Но поведу отряд я! Дорогу помню, не заплутаю. Господин Корис, не спорьте – не дело это, когда хозяин все своими руками делает.

– Нет, Рикар. Отряд поведу я, и на то есть серьезная причина. – Взмахом руки я остановил вскинувшегося здоровяка и пояснил: – Хватит уговоров! Ты правда думаешь, что я просто жажду совершить недельный переход и оставить форт на столь долгий срок? Да у меня и в нашем поселении дел по горло! С радостью бы здесь остался, но не могу. Помнишь нападение пауков в лесу, когда мы потеряли двоих человек? Помнишь?

– Помню, – кивнул Рикар, непонимающе смотря мне в глаза.

– Не считая сингериса, я единственный, кто смог преодолеть их магию и проснуться! А вам понадобилась целая ночь и часть утра, чтобы очнуться от магического сна. Помнишь?

– Помню, – глухо повторил здоровяк, опуская голову.

– Вот тебе и причина, Рикар. Не хочу потерять весь отряд только потому, что не пошел с ними, понадеявшись на удачу. Хватит разговоров. Распорядись о лыжах и рыболовных сетях. Передай братьямкаменщикам, Тезке и Литасу, чтобы сегодня после ужина собрались у меня – обговорим детали похода. Да! Не забудь и отца Флатиса кликнуть. Приступай.

Тяжело ступая, Рикар пошел к пещере. Поправив перевязь меча, я, прищурившись, осмотрел серое небо и, к своему удовлетворению, не нашел ни единого облачка. Надеюсь, ясная погода продержится еще с неделю, а больше мне и не надо – успеем обернуться в оба конца.

Рикару я не соврал – преодолеть магию костяных пауков смогли только я да здоровенный сингерис Аллариссы. Единственное, чего я сам не понимал – как именно мне удалось устоять перед магией и подняться на ноги.

Отступление третье

Пройдя по роскошно отделанному коридору до изящной двустворчатой двери, Квинтес остановился перед двумя неподвижно возвышающимся ниргалами по обе стороны дверного проема. Дождался оклика с той стороны двери и лишь затем осторожно отворил створки, ведущие в рабочий кабинет хозяина поместья.

Повелитель сидел за заваленным бумагами столом и внимательно вчитывался в пожелтевший от старости свиток. Рядом с его локтем лежал костяной кинжал, поблескивая драгоценным камнем в рукояти.

Приблизившись к столу, Квинтес склонился в поклоне.

– Повелитель.

– Не называй меня так, – ответил на приветствие седой мужчина, отложив свиток в сторону. – Пока…

– Слушаюсь, господин.

– Хорошо, – качнул головой Повелитель. – Ты знаешь, зачем я тебя вызвал?

– Догадываюсь, господин. Ситасу не удалось справиться с Ильсертариотом. Он потерпел поражение. Я справлюсь лучше – самое позднее через месяц голова барона Ван Исер будет лежать на вашем столе.

– Я отдаю в твое распоряжение почти всех ниргалов – четыре десятка. Надеюсь, этого хватит, чтобы решить проблему с Ильсертариотом раз и навсегда?

– Мне хватит и половины, – уверенно ответил Квинтес.

Нахмурив брови, Повелитель вперил угрожающий взгляд в Квинтеса и процедил:

– Не будь столь самоуверен, Квинтес! Ситас хоть и трусливая тварь, но до этого выполнял мои поручения в точности. Корис оказался не настолько прост. И не забывай о тех, кто заключен в печать Арзалиса. Если Хозяин не доставит нам проблем, то от Посредника и Раба можно ждать любых неприятностей! Стоит печати полностью разрушиться, и Раб вспомнит все! Не говоря уже о чужаке!

– Простите, господин, – прошептал Квинтес, чувствуя, как обильные струйки пота стекают по его напряженной спине.

– Ступай. Ниргалы уже ожидают тебя. Выступайте немедленно. И еще – если во время пути тебе встретится Ситас… ты знаешь, что делать.

Поклонившись еще раз, Квинтес покинул комнату и направился к казармам.

Спустя час створки железных ворот широко распахнулись, пропуская через себя первые ряды закутанных в черные плащи ниргалов. Отряд направлялся к широкому тракту, что шел от столицы до самой Пограничной стены.

Глава пятая

Возвращение к пепелищу

На этот раз сборы заняли гораздо меньше времени, и вскоре наш небольшой отряд уже подходил к выходу из ущелья, оставляя за спиной защитную стену поселения. Все как в прошлый раз, за исключением погоды. Если раньше листья еще шелестели на деревьях, то теперь черные ветви деревьев украшали лишь звенящие от ветра сосульки и комки снега. Да и одежды на нас тогда было куда меньше, чем сейчас, – куртки из толстой оленьей шкуры мехом внутрь, такие же штаны, меховые шапки и рукавицы. Поверх одежды с трудом налезли кожаные доспехи и наручи – пришлось до предела растянуть крепящие их ремни и пряжки. Защита получилась надежной, но имела существенный недостаток – в одиночку снять с себя доспехи было невозможно.

Состав отряда остался практически прежним – я решил, что от добра добра не ищут. Рядом со мной скользил на подбитых мехом лыжах здоровяк, чуть позади смешно перебирал ногами тощий Стефий, еще не успевший приноровиться к лыжам. Впереди нашей группы беззвучно скользили двое охотников во главе с Литасом, еще трое шли сзади, ведя в поводу лошадей. Лошади шли налегке – волокуши легче смастерить по прибытии к поселению Ван Ферсис, чем тащить с собой по глубокому снегу. На лошадей нагрузили лишь несколько тощих мешков со съестными припасами, попонами, одеялами и объемными, но легкими тюками с запасом корма для животных. В пути у нас не будет времени искать под толстым слоем снега стебли пожухлой травы.

Всего девять человек в отряде и собака – Алларисса без возражений согласилась одолжить столь полезного и верного союзника, как сингерис. Такого количества людей более чем достаточно для короткого перехода по отчасти знакомой местности, да и не хотелось мне чрезмерно ослаблять поселение – случись что в наше отсутствие, и тогда каждый меч будет на счету.

Стефий доказал свою незаменимость еще в прошлый раз, когда успешно сдерживал ментальные атаки нескольких пауков и даже умудрился навеки упокоить самого прыткого из них – вернее, попросту сплющил костяного уродца в лепешку. Если за прошедшие с последнего путешествия дни отец Флатис научил парнишку еще паре заклинаний против нежити, то я обрадуюсь еще больше.

Отец Флатис, как и в прошлый раз, остался в поселении, но ему было чем заняться – постройка церкви шла полным ходом, и священник дневал и ночевал там. Подгонял и без того усердных строителей, да и сам работал с ними наравне, бережно сняв и отложив в сторону свое белое одеяние священника и накинув на плечи обычную меховую куртку. Тогдато я и заметил огромный уродливый шрам на его груди – начинаясь от левой ключицы, шрам под углом спускался до правого бока и скрывался за поясом штанов. По шраму видно, что чудовищная рана была нанесена очень давно, годы, если не десятилетия назад. Вот только что за оружие может нанести такое обширное ранение и с таким рваными краями? Спрашивать я ничего не стал, не желая портить отцу Флатису радостный настрой – видя, как на глазах растет фундамент церкви, священник только что не пел от восторга.

Выйдя из узкого ущелья Подковы на открытое пространство, я невольно прищурился и прикрыл глаза рукой. Куда ни кинь взгляд, повсюду под лучами солнца блестел снег. Пристально оглядевшись по сторонам, Литас махнул рукой, и мы продолжили путь. Глядя, как охотники легко скользят на широких лыжах, я завистливо вздохнул. У меня это выходило на порядок хуже, но все же лучше, чем у пыхтящего Стефия, с трудом переставляющего ноги в толстых меховых штанах. Трудней всего приходилось лошадям – при каждом шаге животные проваливались в снег по колено. Чтобы лошади не порезали ноги о края ледяной корки, во многих местах покрывавшей снег, и хоть частично защитить животных от холода, Тезка соорудил толстые обмотки из обрывков шкур.

Самое главное – отряд достаточно быстро продвигался вперед, и меня это устраивало. Поправив давящую на плечи перевязь с моим новым мечом, я ускорил шаг. Невзирая на увещевания Рикара, я решил отказаться от навязываемого мне короткого меча с щитом и остановил свой выбор на двуручном мече, доверяя своим внутренним ощущениям. Встретить в пути опытного мечника, могущего вызвать меня на поединок, я не опасался, а с шурдами уж какнибудь справлюсь. Конечно, существовала возможность наткнуться на таинственных сгархов, но на этот случай у меня была лишь одна стратегия действий – бежать со всех ног. Судя по обрывочным описаниям этого порождения шурдской магии, девять человек не выстоят против сгарха.

Солнце уже перевалило за полуденную черту, когда, гуськом поднявшись на заснеженный холм, мы остановились перевести дыхание и осмотреться. Насколько хватало взгляда, вокруг раскинулась холмистая равнина с редким кустарником и деревьями. Позади нас возвышалась огромная Подкова, впереди виднелась темная кромка леса. По расчетам Литаса, мы доберемся до опушки сегодня вечером, если не сбавлять скорость передвижения.

Я чувствовал себя неуютно – гдето здесь мы встретились с земляной воронкой, которая с легкостью заглатывала в себя целые холмы и рощи. В прошлый раз лишь чудом никто не был погребен под толстым слоем камней и песка. Мы так и не узнали, что именно представляет собой земляной водоворот – ясно лишь, что это наследие некогда прошедшей здесь войны магов. Все участники той войны давно мертвы, даже их останки истлели в прах, а порожденная ими магия все еще живет и продолжает уничтожать людей…

Немного восстановив дыхание, мы продолжили путь. По вершинам холмов стелился холодный ветер, вздымая облака искрившегося снега. Царившая над равниной тишина, прерываемая лишь звуками сиплого дыхания, редкими словами и фырканьем лошадей, ощутимо давила на сознание. Жутковатое чувство, похоже, посетило не только меня, и мы старались держаться поближе друг к другу. Казалось, что наш маленький отряд сбился с пути в этой однообразной местности, и мы так и будем бесцельно блуждать меж пологих холмов целую вечность.

Впрочем, Литас так не думал и уверенно уводил отряд все дальше от поселения.

* * *

Мы опоздали. Если уж быть совсем точным – мы без приключений добрались до мертвого поселения, но нас опередили, и теперь, зарывшись в снег за околицей, мы всматривались в темные фигурки, что деловито сновали между домов деревни Ван Ферсис. Я давно уже считал оставшееся в поселении добро своей личной собственностью, и сейчас меня душило возмущение. Думаю, мои чувства можно сравнить с праведной яростью запасливого крестьянина, который навестил свой дальний амбар на выселках и застал там наглых воришек. Меня самым наглым образом грабили!

В этом не было никакого сомнения – я отчетливо различал мешки и свертки в руках неизвестных мародеров, которые они хозяйственно размещали на приготовленных волокушах. При приближении к деревне я был готов к любой пакости от шурдов или нечисти, я заранее подготовил себя к тому, что на месте поселения мы обнаружим лишь выгоревшее и занесенное снегом пепелище, но обнаружить, что «мои» запасы продовольствия наглым образом разворовывают… к такому обороту событий я не был готов. Впрочем, не я один – мои чувства полностью разделяли мои зло ворчащие люди.

Мы лежали в снегу уже больше часа. Дикие Земли быстро приучают к осторожности и, подавив желание немедленно вмешаться, для начала мы решили хорошенько осмотреться на местности. Возможно, это хитро устроенная неизвестными врагами ловушка с целью завлечь нас в деревню. Лошадей привязали чуть поодаль, за небольшой дубовой рощицей, умный пес лежал рядом с нами и азартно следил за перемещениями неизвестных.

Проведя час в снегу, я пришел к выводу, что если мы и дальше будем выглядывать воображаемых недоброжелателей, то вскоре грабители погрузят на волокуши последние мешки и на прощание помашут нам ручкой. Этого я никак допустить не мог.

Повернувшись к распластавшемуся рядом здоровяку, я буркнул:

– Пора вмешаться. Сколько их там?

– Я насчитал восьмерых бородачей, – ответил за здоровяка Литас. – Вот не знал, что гномы теперь и грабежом промышляют!

– Гномы?! – уставился я на Литаса. – Хочешь сказать, это гномы?

– Как есть гномы, господин, – кивнул охотник. – Вы на рост их взгляните. Про бороды и топоры уж молчу.

Вновь переведя взгляд на широко раскрытые створки ворот, в которых виднелись суетящиеся фигуры, я всмотрелся и ошеломленно присвистнул. Расстояние сыграло со мной злую шутку. Теперь, после подсказки Литаса о росте воришек, я отчетливо видел, что они проваливаются в снег почти по пояс, тогда как мне снег достигал лишь коленей. Тут же в глаза бросились и другие странности, не замеченные мною ранее, – ступени крыльца были слишком большими и широкими для снующих по ним фигурок, пара лошадей, запряженных в волокуши, казались настоящими великанами по сравнению с хозяевами. Ход моих мыслей изменился, но ненамного – меня самым наглым образом грабят гномы!

– Плевать, кто они, – зло процедил я. – Главное – забрать наше добро обратно, да поскорее. Их точно восемь?

– Да, господин, – ответил Литас. – Я посмотрел следы, что вели в деревню. Все сходится – две лошади и восемь бородачей. Других следов нет.

– Ну и хорошо! Пошли!

– Господин, – остановил меня здоровяк. – Может, сразу того… пока они не ждут нападения? Хороший залп из луков никогда не мешал переговорам.

Поразмыслив над словами Рикара, я отрицательно покачал головой.

– Нет. Сначала поговорим.

Поднявшись в полный рост, я широкими шагами направился к распахнутым настежь воротам. Следом за мной потянулся весь отряд, на ходу обнажая оружие. Здоровяк состроил зверскую гримасу и с топором наперевес пристроился рядом со мной, попутно отогнав Стефия назад, за наши спины. Все верно – против нежити Стефий просто незаменимый союзник, но гномы нежитью не являлись, зато у каждого был острый топор или меч за плечами или на поясе. Хлипкому Стефию хватит и одного удара, чтобы вознестись к Создателю.

Свой меч я оставил в ножнах – сначала я хотел попробовать решить дело миром. Тем более рядом с мной бежал огромный сингерис, одна клыкастая улыбка которого могла отпугнуть любого гнома.

Рикар попробовал было обогнать меня и прикрыть своими широкими плечами, но я молча погрозил ему кулаком, и он отстал, пристроившись за мной. Учитывая внешность озлобленного Рикара, да еще и немаленький топор в руках, то узрей его гномы во главе отряда, стадия переговоров, даже не начавшись, перейдет в стадию резни.

Мы беспрепятственно приближались к поселению, держа курс на распахнутые и покосившиеся ворота. Теперь я мог рассмотреть неожиданных конкурентов вблизи, чем и занялся.

В первую очередь в глаза бросался небольшой рост гномов – не выше пояса взрослого человека, а Рикару так и вовсе по… кхм. У каждого гнома присутствовала борода немаленьких размеров, покрывающая их лица до самых скул и оставляющая открытыми лишь нос картошкой и глаза. Несмотря на маленький рост и короткие, несколько косолапые ноги, смеха гномы не вызывали – стоило бросить взгляд на более чем внушительную толщину рук, широкие плечи, на которых, словно влитая, сидела голова, – и сразу просыпалось чувство опасливого уважения. Покачивающиеся на их поясах топоры размерами не отличались от топора Рикара, разве что рукоять была гораздо короче.

Вороватые гномы были настолько заняты грабежом, что заметили нас лишь тогда, когда мы прошли ворота и вплотную приблизились к набитым нашим добром волокушам.

Ближайший к нам гном стоял от меня в двух шагах – когда мы подошли, он, согнувшись в три погибели, тащил на закорках огромный мешок с мукой и видел лишь заснеженную землю под ногами… пока не наткнулся взглядом на мои переминающиеся сапоги. Забыв скинуть мешок с плеч, гном с трудом вывернул голову и, завидев мою широкую улыбку, пораженно застыл на месте, таращась на нас изпод кустистых бровей. Какихлибо доспехов на гноме не было. Лишь кожаная, не особенно теплая куртка, плотные штаны и сапоги с невысоким голенищем, за которым торчала рукоять ножа.

Положение у гнома было незавидное – особенно учитывая тот факт, что свой топор с двумя лезвиями он пристроил рядом с волокушей, и сейчас здоровяк уже успел поставить на него свой огромный, облепленный снегом сапог. Поразительная беспечность!

Тут наконецто нас узрели оставшиеся семь гномов, что появились из открытых дверей ближайших домов и подвалов, один высунул бороду из чердачного окна над нашими головами и торжествующе затряс в воздухе связкой копченного мяса – моего мяса! – чтото выкрикивая на непонятном языке. Еще один гном показался в конце улицы, таща за собой приличных размеров бухту веревки.

Пока я изучал гномов, мои люди, не теряя времени, разошлись чуть в стороны, за моей спиной послышался скрип натягиваемой тетивы лука, Стефий забубнил себе под нос какуюто молитву.

– Грабим? – неприятно улыбнувшись, начал я переговоры, обращаясь к нагруженному мешком гному.

Гном зажмурился, потряс бородой и вновь открыл глаза, но его надежды не оправдались – я попрежнему стоял перед ним, а сингерис с любопытством принюхивался к его штанам.

– Кусу?! – выдавил из себя несчастный гном, косясь на любознательную собаку, что была почти с него ростом.

– Еще как укусит! – вмешался здоровяк. – Чтобы грабить неповадно было! Оторвет напрочь!

Пес радостно оскалился в лицо гному, продемонстрировав внушительный набор клыков.

Гном промычал еще несколько слов на незнакомом мне языке, и я окончательно упал духом – если мы не можем понять друг друга, то придется общаться на универсальном языке, понятном всем расам без исключения – например, топором по голове. Хотя я и не испытывал чувства жалости к тем, кто пытается украсть у меня запасы продовольствия, доводить до схватки все же не хотелось: восемь гномов против девяти человек – далеко не идеальный для нас расклад. Тем более что Стефия вообще можно было не принимать в расчет.

– Приветствую вас, незнакомцы! – С крыльца неуклюже спускался гном постарше, предусмотрительно держа руки перед собой. – Дикса! Брось мешок и не позорься! Килес ас изр! Простите его – он не знает общего языка и не мог должным образом поприветствовать наших гостей.

С облегчением последовав совету старшего, гном сбросил со спины мешок и осторожно попятился, изобразив на лице подобие улыбки.

– Ты говоришь на общем языке, – больше для себя сказал я.

– Говорю, – склонил голову гном, подойдя поближе и смотря на меня снизу вверх, что его, похоже, ни капли не смущало. – Что привело вас в наш дом?

– Ваш дом? – опешив, переспросил я. – С каких это пор МОЕ поселение стало вашим домом?

– Кхм… – смешался гном, окидывая взглядом наполненные вещами волокуши. – Ваше?

– Мое, – подтвердил я. – Ты хочешь обокрасть меня?

Оглядев подтянувшихся собратьев, уже успевших приготовить оружие, гном перевел взгляд на моих людей, оценивающе осмотрел меня и призадумался. В душе я проклинал себя на все лады, что не послушал совета Рикара и не начал переговоры с залпа из луков. Кто знает, как теперь все обернется. На лице я старался удерживать каменное выражение и не торопил гнома с решением, не желая выказывать суетливость.

– Ты можешь доказать, что это поселение принадлежит тебе? – спросил гном, уставившись мне в глаза.

– С каких это пор хозяин обязан объясняться перед грабителями, что залезли в его дом? – вопросом на вопрос ответил я.

– Мы не воры и не грабители – сверкнул глазами гном. – Поселение выглядело заброшенным и безжизненным! Мы пришли сюда еще вчера и, лишь убедившись, что здесь больше никто не живет, решили взять некоторые необходимые нам вещи! Но мы не воры! Вон на том пепелище мы нашли останки множества людей! Возможно, это и есть бывшие хозяева поселения?

– Я знаю, – кивнул я. – Это мы их похоронили. А вот в этом доме, что ты так рьяно опустошаешь, нами был сделан запас продовольствия и оружия. Рикар, чем ты подпирал дверь перед нашим уходом?

– Тремя клиньями, господин, – один снизу и два сверху, – мгновенно отозвался здоровяк. – А вон те топоры я лично заворачивал в кусок синей ткани, перед тем как положить в общую кучу! Да что вы разговариваете с этими недомерками, господин? Грабители они. Падальщики проклятые!

– Мы не грабители! – возмутился гном, тряся седой бородой. – И кого эта дубина назвала недомерком? А?!

– Тихо! – прервал я начинающуюся свару. – Я скажу последний раз – все, что находится в этом поселении, принадлежит нам. И я не собираюсь спокойно смотреть, как меня грабят. Либо вы разгружаете свои волокуши и мирно уходите, либо…

Вновь повисла тишина, мы с предводителем гномов сверлили друг друга напряженными взглядами. Уступать я не собирался, и, видимо, почувствовав мой настрой, гном сдался первым и попытался пойти другим путем:

– Может, договоримся? Нам нужно лишь продовольствие.

– Нет, – упрямо мотнул я головой. – Я увезу столько продовольствия, сколько смогу. Все, что останется – ваше.

– У нас есть неплохие самоцветы, немного золота. Сейчас у нас тяжелые времена, незнакомец. Наши женщины и дети голодают, – предпринял еще одну безнадежную попытку гном. – Когда мы наткнулись на это поселение, нашей радости не было предела. Не разрушай наши надежды, незнакомец.

– Золото и драгоценные камни не стоят ничего в Диких Землях. Лишняя тяжесть в карманах. Я все сказал, гном. Никаких договоров и никакого дележа продовольствия. Извини.

Заглянув мне в глаза, гном отвернулся и глухо сказал:

– Быть посему. Я не могу терять братьев в глупой схватке – нас и так слишком мало. Мы отказываемся от права на это поселение и уйдем с миром. Эй! Игс тарикс ласизер. Исас!

Услышав приказ, гномы помрачнели и, закинув топоры за спины, начали неохотно разгружать волокуши. Победа осталась за нами, но я почемуто не чувствовал себя победителем. По поникшей фигуре гнома я видел, насколько сокрушительный удар я им нанес. За моей спиной здоровяк отрядил одного из охотников и Стефия за лошадьми, а сам подошел ко мне и тихо произнес:

– Гномы хоть и жадный, но очень гордый народец, господин. Похоже, у них и впрямь беда, раз унизились до просьбы.

– Возможно, – пожал я плечами. – У нас тоже не праздник. Здесь все просто, Рикар, – либо они, либо мы. Другого пути нет. Займись волокушами.

– Да, господин, – отозвался здоровяк.

Бросив еще один взгляд на угрюмо стоящего гнома, я вздохнул и, проклиная свой характер, подошел к нему.

– Меня зовут Корис Ван Исер.

– Койн из рода Чернобородых, клана Седых гор, так же, как и все мои братья, – мрачно ответил гном. – Вернее, мы уже не в клане, а лишь никчемные изгои, старающиеся выжить и сохранить жизнь своих детей.

– Мне жаль, что так получилось, Койн.

– Мне тоже. Сегодня ты обрек нас на голодную смерть, Корис. Но я не осуждаю тебя – это долг любого предводителя в первую очередь заботиться о своих людях.

Мой внутренний голос истошно завопил: «Поговорили и хватит! Прощайся и уходи!», но по привычке отмахнувшись от мудрого советчика, я храбро сунул голову в возведенную ловушку:

– И много вас?

– Нет. Всего тридцать шесть гномов, из них четырнадцать детей и восемь женщин. Все, что осталось от рода Чернобородых. Внутриклановая война обескровила наш род, а новый глава клана Седых гор припомнил все и изгнал нас с позором и лишением права на кирку и молот. Так мы оказались здесь.

– Но почему Дикие Земли? На территории Империи много шахт и рудников, где умелых рудобоев примут с распростертыми объятиями. Да любая кузница не откажется от умелых мастеров по железу.

– Не примут, – горько покачал головой Койн. – Скорее дадут пинка под зад. Говорю же – нас лишили права на кирку и молот. На территории, подвластной клану, мы не можем рубить камень и ковать железо. Последние несколько столетий всеми шахтами Империи управляют мастера гномы, и они никогда не пойдут против воли самого большого клана. Крупные кузницы тоже побоятся – иначе останутся без качественного железа. Дикие Земли – это единственный шанс для нас. После последней войны никто не претендует на эти территории. На север отсюда расположены Ледяные Клыки, что нависают над морем. Это богатые рудами горы. Я рассчитывал добраться туда и основать новый клан.

– На север? Не советовал бы я вам туда соваться. Там начинаются исконные территории шурдов. Вы просто не дойдете, – произнес я, одновременно прокручивая в голове еще одну свою безумную идею. – Лучше отойдите немного к югу и переждите зиму там. Если хочешь, я могу показать тебе карту окрестностей – там указаны некоторые холмы и горы. Есть из чего выбрать.

– Спасибо за совет, Корис, – поблагодарил Койн и тяжело опустился на мешок с зерном. – Раньше, чем кончится зима, мы умрем от голода. Мы подождем, пока вы не нагрузите свои волокуши и не наполните заплечные мешки, а затем подберем остатки съестного и будем уповать на милость богов.

– В лесах полно оленей, кабанов. Поставьте ловушки на зайцев, – перечислил я известные мне способы добывания пропитания, стараясь не смотреть гному в глаза.

– Охота? – рассмеялся Койн и махнул широкой ладонью. – Мы уже пробовали. Из нас никудышные охотники. За три дня нам удалось убить лишь одного оленя, да и то по чистой случайности – убегая от нас, олень налетел на острый сук, пропорол бок и истек кровью. Когда мы добрались до него, он был уже мертв. Ладно, не будем переводить столь драгоценное время на пустые разговоры. Я желаю тебе удачного возвращения в твое поселение, Корис из рода Ван Исер.

– Спасибо, Койн из рода Чернобородых, – кивнул я. – Я тоже надеюсь, что ты благополучно доберешься до своих гор в целости и сохранности.

Хлопнув себя по коленям, Койн закряхтел и поднялся на ноги. Гномы уже заканчивали разгрузку волокуш, а мои люди споро мастерили волокуши, не забывая, впрочем, оставаться настороже и поглядывать по сторонам. Поглядев на суетящихся людей и гномов, я не смог удержаться от гордой улыбки – разница была ощутима с первого взгляда: гномы были слишком беспечны и шумны, тогда как мои люди предпочитали молчать и оставаться начеку. Отсюда появляется очень простой и печальный вывод: Койн не доведет своих гномов до Северных Клыков, даже если все шурды окажутся слепы на оба глаза.

Раскланявшись, мы разошлись в разные стороны. Гном направился к соседней улочке – похоже, решил еще раз прошерстить дома и подвалы в поисках продовольствия, а я, едва не срываясь на бег, поспешил к здоровяку, осматривающему лошадей.

Еще через час я нашел Койна, который блуждал по узким деревенским улочкам, держа в охапке несколько пыльных свертков и кулечков – не иначе, обчистил чьюто кухню. Найти гнома труда не составило – длинная борозда в снегу точно указывала его местоположение. Завидя меня и огромного мрачного Рикара, гном смущенно замялся, бросил взгляд на свою скудную добычу и выговорил:

– Вот, нашел немного приправ и муки. Но если вам…

Невежливо прервав гнома досадливым взмахом руки, я подошел ближе и выпалил:

– Койн, вы все умрете!

Надо отдать должное, соображать Койн умел быстро. Свертки посыпались в снег, а сильно напрягшийся Койн ухватился за рукоять топора, висевшего на поясе, и попятился.

– Да не от наших рук, – поспешно поправился я. – Скажи, Койн, ведь вы не воины?

Успокоившийся гном прекратил хвататься за топор и, затягивая с ответом, нагнулся за разбросанными продуктами. Когда он выпрямился, то выглядел еще более мрачным и понурым.

– Ты прав, Корис. Род Чернобородых всегда был родом ремесленников и мастеров. Мой отец сделал большую ошибку, когда ввязался в борьбу за обладание сапфировым троном. Именно поэтому сейчас нас осталось так мало, а сам отец покоится в безымянном каменном саркофаге. К чему эти расспросы? Мы лишь хотим воспользоваться теми остатками продовольствия, что не влезут в ваши волокуши.

– После нас останется еще достаточно запасов еды для вас. Амбары, ледники, подвалы – за прошедшее время все не могло испортиться. Думаю, тебе удастся наполнить волокуши оставшимся продовольствием и добраться до остальных. Я не собираюсь мешать. Но я знаю, чем все закончится – вас убьют шурды или Дикие Земли. Зима толькотолько началась, и вскоре ударят настоящие морозы. Ни к каким Ледяным Клыкам вы не доберетесь, это точно. Да ты и сам знаешь положение дел не хуже меня.

– Возможно, ты прав, Корис из рода Ван Исер. Но у нас нет другого выхода.

– Есть. Я предлагаю кров и защиту тебе и всем твоим люд… гномам.

В маленьких глазах гнома на мгновение вспыхнула радость, но тут же угасла. Уставившись мне в глаза немигающим взором, Койн медленно произнес:

– Более чем щедрое предложение, даже слишком щедрое…

– Не ищи подвох, его просто нет, – рассмеялся я. – Ответ прост – вместе выжить легче. Наше поселение надежно защищено от врагов, но случись бой, мне не помешает лишний топор на моей стороне. Я согласен принять род Чернобородых под свою защиту и обещаю заботиться о вас на равных с моими людьми. Есть лишь одно условие.

– Условие? – насторожился Койн, на морщинистом лбу которого отображалась усиленная умственная работа. – Какое условие?

– Вы все должны будете принести господину Корису клятву крови, – вместо меня ответил Рикар. – Только с этим условием мы примем вас к себе.

– Решение за тобой, Койн, – добавил я. – Подумай. Посоветуйся с остальными. Но учти – через два часа я покину это поселение, и поверь – оглядываться я не буду. Пошли, Рикар.

Кивнув на прощание Койну, я развернулся и пошагал к деревенской площади, где мои люди уже успели связать волокуши и сейчас нагружали их продовольствием. На полпути я остановился и, треснув себя по лбу, развернулся в другую сторону. Рикар, не задавая вопросов, свернул следом. Пройдя через несколько дворов, я остановился у памятного мне дома – именно здесь находился артефакт «Хранитель» и именно здесь некогда жила Алларисса. Отворив покосившуюся калитку, я с трудом пробрался через заваленный снегом двор и вошел в дом. Меня интересовала комната, принадлежавшая покойному барону Ван Ферсис, в которой, по словам Аллариссы, существовал тайник для личных отцовских бумаг и вещей, которые он не показывал никому. Сообщила мне Алларисса об этом в самый последний момент, когда мы уже встали на платформу подъемника и готовились к спуску.

Зайдя в комнату, я огляделся по сторонам и быстро обнаружил искомый объект – потертый и потемневший гобелен на стене, изображающий сцену дворянской охоты. По словам девушки, именно за ним находилась доска, скрывающая тайник. Полюбовавшись гобеленом, я ухватил его за верхний край и решительно содрал со стены. Отсчитал третью доску от пола, нашел приметную дырку от сучка и, засунув туда палец, потянул на себя. Доска легко поддалась и отошла в сторону. Моим глазам открылся выдолбленный в стене тайник барона Ван Ферсиса. Стоявший у меня за спиной Рикар изумленно хекнул и с любопытством пододвинулся поближе. Небольшое пространство было заполнено свитками, книгами в кожаных переплетах и несколькими кошелями из толстой кожи. Рассматривать каждую находку времени не было, и я, сбросив с плеча мешок, наскоро закинул в него содержимое тайника. Дома посмотрим, а пока и других дел навалом.

– Баронесса подсказала? – догадался здоровяк.

– Угу. Причем не просто так, а в обмен на услугу. Пошли.

Выйдя из комнаты, я протопал по короткому коридору и зашел в комнату Аллариссы. Покрутив головой по сторонам, я обнаружил рядом с кроватью невысокий шкаф с множеством ящичков и подошел к нему.

– Еще один тайник? – возбужденно вопросил Рикар. – Оружие зачарованное, аль артефакт какой?

– Ну, может, и артефакт, – уклонился я от ответа и потянул на себя верхний ящик – именно его содержимое просила принести баронесса в обмен на секрет тайника. Хотя надо отдать ей должное – сначала девушка рассказала о тайнике и лишь потом попросила о небольшой услуге. Отказаться я не смог, и вот сейчас мы с Рикаром тупо смотрели в открытый ящик, доверху заполненный непонятными шелковыми предметами, кружевами, рюшечками и прочими женскими мелочами.

Недоумевающий Рикар одним пальцем подцепил лежащий сверху предмет и приподнял. Это оказалась шелковая ночная рубашка, практически прозрачная.

– Эээ… – выдавил из себя здоровяк. – Может, мы ящиком ошиблись, господин?

– Да нет, – отозвался я, с трудом сдерживая смех. – Все точно. Небольшой шкаф, верхний ящик. Делаем так – вытряхни все содержимое ящика в эту наволочку и засунь в свой мешок, по возвращении отдашь баронессе лично в руки. Понял? А я тебя во дворе подожду, воздухом подышу…

Рикар справился с порученным заданием достаточно быстро и вскоре появился во дворе, очумело покачивая головой и чтото бормоча себе под нос. Завидев меня, Рикар шумно выдохнул и произнес:

– Чего я там только не увидел, господин. От бабы на выдумкито горазды! А вы еще жениться отказываетесь! Да с такой женой…

– Рикар! – оборвал я здоровяка и, повернувшись, вышел со двора. Рикар догнал меня, огляделся по сторонам и вполголоса сказал:

– Господин, вы только нашим не говорите, что у меня в мешке. Засмеют! На старости лет, мол, совсем из ума выжил…

– Не скажу, – кивнул я. – Но только при условии, что ты отстанешь от меня с уговорами о женитьбе на баронессе. Хотя бы пока до дома не доберемся.

– Хорошо, господин, – поспешно согласился Рикар. – До самой Подковы ни словечка.

– Тогда договорились. А теперь давай поторопимся – я не намерен ночевать в могильнике. Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше.

Рикар согласно кивнул, и мы пошагали к деревенской площади, что находилась в трех десятках шагов от бывшего дома Аллариссы.

Спасло меня чистое везение – с плеча сползла лямка мешка, от неожиданного рывка я качнулся всем телом и тут же меня крутнуло вокруг оси от сильного удара в правое плечо. Я закричал от невыносимой боли, а в стоящем рядом заборе образовалось два сквозных отверстия, каждое диаметром с большой палец руки. Мощный толчок в спину сбил меня с ног, и я закувыркался в снегу, путаясь в лямках мешка и перевязи и пачкая снег пятнами крови. Оттолкнувший меня Рикар пронзительно засвистел, зовя подмогу, и, выхватив топор, попятился ко мне, озираясь по сторонам и не находя противника – улица была совершенно пустой. Я попытался перевернуться на бок, чтобы высвободить зажатый меч, и охнул от боли. Перевел глаза на плечо и содрогнулся – в плече зияла кровоточащая дыра, и, судя по быстро краснеющему подо мной снегу, плечо пробило насквозь. Не качнись я всем телом в сторону, и сейчас такая дыра была бы у меня в центре груди. Но чем меня так? И самый главный вопрос – кто?

С трудом перевернувшись на бок, я освободился от спасшего мне жизнь мешка и вытащил из ножен на поясе короткий кинжал – свой двуручный меч я сейчас не подниму.

– Господин, не вставайте! – бросил Рикар, настороженно вертя головой. – Зажмите рану рукой.

– Что это было?! – прохрипел я, зажимая рану ладонью.

– Не знаю. Но что бы это ни было, похоже, оно уже ушло.

Со стороны площади донесся ответный свист. Самое большее через минуту здесь появятся охотники. Вот только сражаться не с кем – неизвестный враг нанес удар и бесследно исчез. Ухватив ладонью комок чистого снега, я растер лицо и потянулся к лямке мешка – рану надо срочно затянуть посильнее, или я просто изойду кровью. Потянув к себе мешок, я обнаружил, что он не поддается, дернул снова с тем же результатом – мешок не шевельнулся, а плечо вновь рвануло болью. Раздраженно повернув голову к мешку, я обнаружил, что он зацепился за отошедшую снизу доску забора, потянулся отцепить и наткнулся взглядом на такое, что напрочь забыл о мешке.

В шаге от меня воздух, казалось, кипел. Прозрачный столб дрожащего воздуха поднимался вертикально от земли и кончался примерно на высоте четырех локтей. Больше всего это походило на потоки перегретого, струящегося воздуха, которые часто можно увидеть над летними полями. Но сейчасто зима!

На моих глазах дрожащее марево колыхнулось, и оттуда показалось чтото, больше всего смахивающее на две когтистые лапы из мутного стекла. Лапы одновременно опустились в нанесенный у забора сугроб, зачерпнули по полной пригоршне снега и вновь исчезли в мареве.

– Рикар! – истошно завопил я и, поднявшись на колено, метнул кинжал прямо в центр прозрачного столба.

Метать пришлось левой рукой, кинжал влетел в марево рукоятью вперед, раздался звук удара, и оружие бессильно упало в снег. Этого хватило – я больше полагался на топор Рикара и хотел указать ему неизвестную тварь. Рикар сообразил быстро и вслед за моим кинжалом отправил топор. Это решило дело. Топор с отчетливым хрустом вошел в марево, и его рукоять словно зависла в нескольких локтях от земли. От тяжелого удара топора марево впечатало в заскрипевший и едва не рухнувший забор. На снег брызнули капли серебристой жидкости, воздух разорвал леденящий визг. Я торопливо поднял себя на ноги, не обращая внимания на рвущую плечо боль, и в два прыжка оказался рядом с Рикаром, еще на ходу пытаясь снять перевязь с мечом. Оставшийся без топора Рикар успел сорвать с пояса нож. Марево колыхнулось, от него поползли клочья белесого тумана, оно последний раз мигнуло и бесследно растаяло, обнажив раненую тварь, от вида которой у меня по спине прошла волна озноба, а здоровяк сдавленно выругался.

Тварь потеряла свой защитный полог, но бежать или нападать не спешила, хотя кто его знает, что именно повредил глубоко ушедший в ее тело топор, возможно, она не могла сдвинуться с места. Я наконецто справился с мечом, но тварь застыла на месте, и у меня появилась возможность ее рассмотреть.

Сгоряча мне показалось, что перед нами неподвижно парит огромный вытянутый кусок льда, похожий на вздутую сосульку, покрытую шипами, но затем я вновь увидел две длинные, свисающие почти до земли лапы, и самое главное – порядочный лед не отращивает себе глаза и не истекает кровью. Рикар хоть и метал топор почти наугад, но попал точно в центр грязносерого туловища, пробив в нем отверстие приличных размеров, от которого в разные стороны ветвились длинные трещины, сочившиеся густой серебристой жидкостью. Ног, щупалец или на худой конец змеиного хвоста не было и в помине – странная тварь вообще не касалась земли, непонятным образом зависнув в воздухе на высоте одного локтя. Больше всего это существо было похоже на творение абсолютно безумного скульптора, решившего воплотить свою задумку в куске льда. Вот только статуя внезапно ожила. Ощутимая волна холода, исходящая от твари, лишь подтверждала мою мысль. Единственной подвижной частью были пальцы – постоянно шевелящиеся, чтото уминающие в полупрозрачных ладонях. Надеюсь, ранение оказалось смертельным, и сейчас мы наблюдаем агонию этой твари.

Боль в плече утихла, но ее место занял ощутимый озноб, сотрясающий мое тело – похоже, я терял кровь слишком быстро, и надо остановить кровотечение, а вместо этого мы с ледяным уродом в гляделки играем. Рикар, не оборачиваясь, нащупал мое плечо и, хлопнув по нему, ткнул пальцем назад. Хорошо, что по здоровому плечу попал. Поняв намек, я начал осторожно пятиться. Правильное решение – вступать в бой с неизвестным противником следует, только когда твердо уверен в победе и в своих силах. Тварь продолжала висеть на месте и, казалось, никак не отреагировала на наши маневры, но я заметил, как длинные лапы вновь окунулись в заметно уменьшившийся сугроб, зачерпнули еще пару пригоршней снега, и пальцы вновь принялись уминать снег. Меня это почемуто нервировало больше, чем загадочная неподвижность сосульки. Зачем ей снег? Хочет сделать холодный компресс? Еда? Но не вздумала же она как ни в чем не бывало перекусить с засевшим в груди топором? Жажда мучит?

За нашими спинами раздался топот многочисленных ног, и через секунду мы оказались окружены охотниками с оружием наголо. Меня мгновенно обхватили несколько рук и оттеснили назад. Рикар облегченно выдохнул, а я даже не обратил на них внимания – моя голова была занята разгадкой странных манипуляций твари со снегом. Не в снежки же она хочет с нами поиграть?!

Медленно отходивший здоровяк прошипел сквозь зубы:

– Не подходите. Луки!

И тут из состояния покоя тварь мгновенно перешла к действиям – одним быстрым движением она вытянула конечности вперед, указывая ими на пятившегося Рикара. На кончиках пальцев заискрились голубые вспышки, от которых исходило легкое потрескивание. Охотники не стали дожидаться продолжения. Гулкий звон спущенных тетив – и сразу три стрелы вонзились в парящую тварь, благо она не шевелилась. В уши вновь ударил пронзительный визг, непонятно откуда исходящий – рта или пасти я не заметил. Тварь пошатнулась, потрескивание перешло в гул, вспышки на пальцах слились в сплошную пляшущую дугу, и одновременно с этим я зацепил взглядом дыры в заборе, сопоставил с раной в плече и наконецто понял, что означают странные действия ледяной твари – она целилась! И целилась в своего обидчика. Поделиться своей догадкой я уже не успевал и, рванувшись к здоровяку, успел лишь закричать во все горло:

– Рикар, ложись!!!

Уцепившись за плечо здоровяка, я рванул его вниз, понимая, что мы уже не успеваем – ладони твари ярко полыхнули пронзительносиним светом, раздался тяжелый сдвоенный удар, и Рикар, взмахнув руками, отлетел назад, закувыркавшись в снегу. Большего твари сделать не дали – охотники разом метнули свое оружие, тварь содрогнулась и закрутилась на месте, беспорядочно размахивая лапами и все больше клонясь к земле. Внутри ледяного тела вспыхнула яркая вспышка, и, падая в снег, я вновь завопил:

– Всем лечь!

На этот раз мой приказ выполнили мгновенно – люди плашмя попадали на землю. Вовремя – полыхнул яркосиний свет, и с глухим хлопком тварь разлетелась на куски. На нас посыпался ливень ледяных обломков, обломки стрел и снежная пыль, куски разлетающегося льда превратили многострадальный забор в решето. Не выдержав таких издевательств, он накренился и с протяжным скрипом рухнул на землю. Последним штрихом к окончанию схватки стал прилетевший топор здоровяка, что вонзился в землю в пяти пальцах от моей шеи. Кончено.

Подоспевший Литас стряхнул с меня снежное крошево и помог встать. С трудом поднявшись на дрожащие ноги, я убедился, что от ледяной твари не осталось ни следа, и со страхом повернулся к вытянувшемуся на земле здоровяку. Удар такой силы не оставлял шанса – об этом наглядно свидетельствовало мое продырявленное плечо: пущенный тварью снаряд легко прошил кожаные доспехи, толстую меховую одежду и мое тело, затем проделал внушительную дыру в заборе и улетел в неизвестном направлении.

Здоровяк лежал на спине, вытянувшись во весь свой огромный рост и не подавая признаков жизни, вокруг него образовалась глубокая лужа темной воды, исходящая паром.

Когда я доковылял до Рикара, рядом с ним уже был Стефий, суетливо копающийся в поясной сумке. Лужа воды стала еще больше и продолжала увеличиваться.

– Что с ним? – просипел я сорванным голосом. – Жив?

– Все в порядке, господин, – поспешил успокоить меня Стефий. – Он без сознания. Видать, удар нешуточный был, если из дядьки Рикара дух вышибло.

По мне прокатилась волна облегчения и радости. Мой бессменный страж и нянька в одном лице остался жив.

– Рана большая?

– Рана? – переспросил Стефий, оторвавшись от сумки. – Ран нет, господин. Если только на спине, но крови я не заметил. Похоже, лихорадит его – ко лбу не прикоснешься, такой горячий.

Я окончательно запутался и больше уже ничего не понимал. Я сам слышал сдвоенный звук попадания, настолько сильного, что здоровенного Рикара сбило с ног и откинуло в сторону. Теперь же оказывается, что ран у него нет, но откудато появились лихорадка и жар. Встряхнувшись, я распорядился:

– Вытащите его из лужи и осмотрите. Живее!

Несколько охотников ухватились за безвольное тело здоровяка, слегка приподняли и тут же с ругательствами отпрянули в стороны, тряся обожженными кистями. Рикар вновь бухнулся в мокрую парящую кашу, в которую превратилась земля под ним.

– Да он словно в огне побывал!

– Создатель милостивый!

– К доспехам не прикоснешься!

– Жаром так и пыхает!

Мое замешательство усилилось еще больше, а вместе с ним и раздражение. Только я обрадовался, что Рикар жив, и тут же начались сюрпризы.

– Так. А ну разойдитесь! – рявкнул я и в свою очередь наклонился над Рикаром. В лицо повеяло горячим воздухом, словно из печи. Но здоровяк дышал – его мощная грудь мерно вздымалась и опускалась, и не похоже, что он страдает от охватившего его странного жара. Ран на его теле я тоже не заметил. Осторожно прикоснувшись к его доспехам, я тут же отдернул руку – они оказались раскаленными. Поспешно проверив незакрытые доспехами части тела, я облегченно вздохнул – жар источали только доспехи. А появившаяся ниоткуда вода объясняется таянием снега, соприкоснувшегося с раскаленными доспехами. Чтото я уже такое слышал о внезапно раскалившихся предметах… и, похоже, слышал я это от Рикара…

Ладно, воспоминаниями займусь позже. Главное, что доспехи выдержали удар непонятного оружия и спасли здоровяку жизнь, остальное неважно. Потом разберусь, а сейчас надо действовать, пока не нагрянули дружки этого ледяного урода.

Подняв голову, я начал раздавать приказы:

– Стефий, пока оставь Рикара в покое, – сказал я. – Нет у него лихорадки, а жар идет от раскалившихся доспехов. Вы двое – накидайте на доспехи снег, да побыстрее, пока он не поджарился окончательно. Как только доспехи остынут, тащите Рикара на площадь. Литас, разгреби снег в том месте, где стоял Рикар до удара. Если доспехи не пробило, значит, стрела, болт, или что там, упали на землю. Ищи чтонибудь необычное. Если не найдешь, то проверь стену дома, что по другую сторону поваленного забора – первые стрелы улетели туда и могли застрять в стене. Как только найдешь, сразу ко мне. Да! Заодно проверь, что осталось от твари, и собери наше оружие. – Я отвернулся и, поочередно ткнув пальцем в ближайших ко мне охотников, спросил: – Тифий? Ортис?

– Да, господин?

– Слушаю, господин?

– Тифий, беги к гномам и предупреди их об опасности. Опиши напавшую на нас тварь, и пусть поодиночке не ходят. От меня лично скажи им следующее – время вышло, пора принимать решение. Затем сразу возвращайся к волокушам, начинайте их загружать. – Не делая паузы, я переключился на следующего охотника: – Ортис, ты мчись на площадь. В том доме, где мы устроили кладовую, растопи печь, да пожарче. Приготовь для Рикара несколько одеял. Стефий, хватай с собой сумку и пошли со мной – пора заняться моим плечом, пока я тоже не бухнулся в обморок.

Получившие указания люди разбежались в разные стороны.

Снег, шипя и тая, стек с доспехов здоровяка, и четверо охотников подхватили его и бегом поволокли на площадь. Я последовал за ними в сопровождении Стефия. Остальные поспешили к волокушам.

В голове у меня крутилось только две мысли: «Надеюсь, эта тварь была одна» и «Надо отсюда выбираться». Еще на ходу я выстраивал план действий, направленный на скорейший уход из проклятого поселения. План был предельно прост. Загрузить волокуши, благо мы еще в прошлый раз отобрали самое необходимое, и сразу выдвигаться. Если Рикар не придет в себя, то погрузим его на волокушу, пожертвовав частью груза. До заката еще далеко, и мы успеем пройти порядочное расстояние. Если гномы начнут мямлить и тянуть время, то гномов побоку. Ждать я никого не буду.

Ортис выполнил мои указания в точности. Когда мы ввалились в дом, в печи потрескивало разгорающееся пламя, на лавке лежало несколько одеял, а на столе стояло наполненное чистой водой ведро. Здоровяка уже разместили на широкой лавке, над ним хлопотал Ортис, пытаясь снять остывшие доспехи. Судя по его невнятным ругательствам, дело продвигалось медленно.

Я обессилено опустился на стул и позволил Стефию содрать с меня доспехи и меховую куртку. Вскоре я сидел голый по пояс и с содроганием разглядывал дыру в плече. Чуть ниже – и у меня была бы дыра в легком, чуть выше – раздроблены кости плечевого сустава. Постепенно тело отходило от перенесенного шока, и дергающая боль начала возвращаться. Стефий, правильно оценив мое перекошенное лицо, наскоро накрошил в кружку с водой известные только ему травы и коренья, заставил меня выпить все без остатка и занялся раной. Омыв плечо от крови, Стефий приложил к ране широкие листья, туго обмотал чистой тряпкой, затем положил ладони мне на плечи, закрыл глаза и чтото забормотал. Раненое плечо дернуло болью, и тут же по моему телу разлилась волна тепла, прогоняя накопившуюся усталость и принося свежие силы. Голова прояснилась, исчезли радужные круги перед глазами. Стефий и впрямь успел многое почерпнуть от отца Флатиса. Заметив, что лицо паренька бледнеет на глазах, я вспомнил, что священники используют для заклинаний свою собственную жизненную силу, и решительно отодвинулся в сторону:

– Хватит. Мне уже лучше. Позаботься о дядьке Рикаре.

Стефий кивнул и поторопился к Рикару. Худощавый Ортис услышал мои слова и, разведя руками, пожаловался:

– Никак не могу снять с него доспехи, господин. Крепящие ремни словно из железа сделаны. Ни туда и ни сюда. Может, от жара слиплись?

После слов Ортиса в моей голове чтото щелкнуло, и я понял, что именно случилось и почему Рикар все еще дышит. Моя рука на его плече за миг до удара, доспехи выдерживают двойное попадание, раскаленная броня… Теперь все ясно. В момент опасности я сумел прикоснулся к своему таланту крепителя и использовал его на доспехи здоровяка. Все сходится: когда я болел, то зачаровал глиняную кружку, не приходя в сознание, сейчас история повторилась уже с доспехами.

Решив убедиться, я встал с лавки, подошел к здоровяку и попытался расстегнуть плечевую пряжку. Куда там. Кожаный ремень словно и не заметил моих усилий. Хмыкнув, я повернулся к недоуменно смотрящему на меня Ортису:

– Снять доспехи не получится. Мокрую одежду просушите одеялами. Стефий, как там Рикар?

– Скоро придет в себя, господин, – ответил Стефий, зажав голову здоровяка в ладонях. – Не волнуйтесь, господин, с ним все будет в порядке.

Дверь распахнулась, и вместе с клубами морозного воздуха в комнате появился коротышка гном.

– Дверную ручку могли бы и пониже сделать, – недовольно пропыхтел Койн. – Только что услышал о случившемся. Рад, что все обошлось и никто не погиб.

«Только что услышал…» Ах ты старый склирс… Я сделал над собой усилие и улыбнулся. Нет худа без добра. Теперь я еще больше убедился, что если гномы решат присоединиться к нам, то все они без исключения пройдут через ритуал клятвы крови. И никак иначе. Койн врал – не услышать шум боя, свист и предупреждающие крики не мог только мертвый. Руководствуясь своими соображениями, гномы сознательно остались в стороне от боя, и я более чем уверен, что они наблюдали за ходом боя на безопасном расстоянии.

– Да. Милостью Создателя мы остались в живых и относительно целыми, – ответил я. – Койн, тебе передали мои слова?

– Передали, Корис, – наклонил голову гном. – Я посоветовался со старшими родичами, и мы приняли решение. Мы согласны присоединиться к твоему поселению, Корис, но без принесения клятвы крови. Род Чернобородых никогда не служил человеческой расе. Это неприемлемое условие. Однако мы готовы дать тебе слово, что никто из нас не обратит топор против тебя и тво…

– Нет, – подняв руку, я жестко прервал гнома. – Ты слышал мои условия, Койн из рода Чернобородых. Торговаться я не буду. Либо вы приносите мне клятву крови, либо остаетесь сами по себе. Выбор за вами.

Гном в замешательстве опустил голову, мгновение подумал и ответил:

– Сожалею, Корис. Мы не можем пойти на такое условие. Род Чернобородых пойдет к Ледяным Клыкам, навстречу своему будущему.

– Решать тебе, – пожал я здоровым плечом. – Наши волокуши почти загружены. Все, что осталось, – твое. Советую поторопиться.

– Благодарю, Корис. Прощай. Пусть каменная длань Отца всегда защищает вас от невзгод и бед.

– Прощай, Койн. Да не оставит вас милость Создателя.

Коротко кивнув, Койн развернулся и вышел на улицу к ожидающим его родичам.

Гордость не всегда приводит к победе. Я осуждающе покачал головой. Койн ошибся. У столь малочисленного отряда, большую часть которого составляют женщины и дети, практически нет шансов добраться до Ледяных Клыков. Слишком долгая дорога, слишком много шурдов и прочих тварей…

– Это их выбор, господин, – от лавки донесся хриплый, но такой знакомый голос.

– Рикар! Очнулся, старый пень? – несказанно обрадовался я.

Лежавший под лавкой сингерис навострил уши при звуках голоса Рикара и несколько раз стукнул тяжелым хвостом о деревянный пол, радуясь, что здоровяк вновь пришел в себя.

– Очнулся, господин, – подтвердил здоровяк. – Я в порядке. Только грудь ноет, словно по ней кузнечным молотом прошлись. Чем это меня? И что стало с тем отродьем изо льда?

– Нет больше отродья. Подохло, – рассмеялся я, хлопнув здоровяка по плечу. – Чем тебя приложило, я пока не знаю, но, думаю, Литас не заставит себя ждать. Ты пока не вздумай вставать. Молодец, Стефий! Двоих мужиков на ноги поднял!

– Спасибо, господин, – покраснел Стефий.

– Притащи мне сменную одежду и поторопи остальных – через час мы выходим. Пора возвращаться домой.

Пока охотники завершали последние приготовления и наспех перекусывали, я распотрошил свой мешок и достал найденные в тайнике вещи, принадлежащие бесследно исчезнувшему барону. Разложив предметы на столе, я углубился в их изучение. Здоровяк заинтересованно блеснул глазом, собрался было встать, но я рявкнул на него и велел лежать. Успеет еще находиться.

Две небольшие, но достаточно толстые книги, кипа отдельно лежащих листов пергамента, затейливо изукрашенный кошель с завязками и, к моему удивлению, еще одна карта Диких Земель.

Первым делом я начал просматривать листы пергамента, на каждом из которых красовалось несколько жирных оттисков печатей. Просмотрев заголовки, я хмыкнул и сразу засунул их обратно в мешок – это были королевские патенты, свидетельствующие о получении баронского титула для некоего Луиса Консьера. Еще один пергамент оказался подписанной королем дарственной на обширный надел земли на южной границе Империи у самого океана. И последний пергамент был дарственной от самого лорда Ван Ферсис – на соседний надел земли вместе с находящимися там деревнями и хуторами. Более чем щедрый подарок.

Отец юной баронессы, скорей всего, уже мертв, и теперь все принадлежит Аллариссе. Если девушке удастся благополучно добраться до Империи, то с таким наследством она окажется завидной парой для любого безземельного дворянина.

Добравшись до книг, я пролистал густо исписанные страницы и разочарованно отправил их следом за пергаментными свитками – это оказались скрупулезные записи хозяйственника. Сколько земли распахали, сколько зерна собрали, сколько коров отелилось и прочие подобные заметки, для меня абсолютно бесполезные.

На столе остался лежать кошель и перетянутая толстой тесьмой карта. Протягивая к кошелю руку, я уже знал, что именно обнаружу внутри, и не ошибся – в кошеле с глухим стуком перекатывалось с десяток разноцветных шариков. Вестники. Нетрудно предположить, к кому именно привязана магия Вестников.

Высыпав шарики на стол, я поворошил их пальцем и удивленно отпрянул – от моих прикосновений Вестники засветились. Осторожно прикоснувшись к одному шарику, я выждал несколько секунд и вновь увидел разгорающееся внутри него мерцание. Вестник был готов к работе, осталось лишь прошептать сообщение и раздавить хрупкое стекло. Значит, отправить сообщение мог любой, а не только Луис Ван Ферсис. Тогда почему принадлежащие мне Вестники настроены только на меня?

Аккуратно вернув Вестники в кошель, я тщательно затянул завязки. Ничего особенного я не нашел. Тайник оказался пустышкой. Повертев в руках шелковый мешочек, я уже хотел было сунуть его обратно в мешок, когда обратил внимание на покрывающую его изящную вышивку. В особенности меня заинтересовал вышитый в центре родовой дворянский герб. Никаких столь любимых новоиспеченными дворянами завитков, причудливого орнамента или золотых драконов. Очень просто, можно сказать даже, вообще не украшенный герб, а это может означать только одно – древность рода.

На лазурном фоне башенного щита перекрещивались два копья с широкими листовидными наконечниками, между ними находился тщательно вышитый золотом венец с исходящими от него лучами света. По низу щита шла скупая надпись: «Дисти Ранора Ван Ферсис».

Что означало слово «Дисти», я знал: «Род». Это слово всегда присутствовало на любом родовом знаке в сочетании с родовым именем. Так, например, на моем богато изукрашенном гербе красовалась следующая надпись: «Дисти Ван Исер».

Что означало слово «Ранора», я не знал, но это уже было неважно. Этой надписи было для меня достаточно, чтобы я утвердился в своих догадках – Вестники были получены из рук лорда Ван Ферсис и наверняка адресованы ему же.

Руки зачесались использовать один из Вестников по назначению, и, выудив один из шариков, я сжал его в пальцах. Внутри Вестника зародилась искра, затем еще одна, и вскоре весь шар сиял приглушенным светом. Помедлив, я решился и, произнеся несколько слов, решительно сжал кулак. С хрустом Вестник рассыпался на мелкие осколки, высвобожденная энергия унесла мое послание адресату. Рассмеявшись, я стряхнул с ладони стекло и потянулся было к карте, когда дверь распахнулась и вошел Литас с небольшим мешком под мышкой.

– Господин, волокуши загружены, лошади накормлены. Прикажете выступать?

– Да. Выступаем немедленно.

Наспех собрав мешок, я с помощью Стефия оделся, разбудил прикорнувшего здоровяка, и вместе с ним мы покинули гостеприимный дом. Стефий ненадолго задержался и торопливо кинул в горящую печь испачканные моей кровью тряпки и бинты. Зачем он это делает, я не знал, но рассудил, что тощий ученик священника знает, что делает, и, наказав поторапливаться, вышел во двор.

Пора возвращаться к Подкове.

Отступление четвертое

Спокойствие погруженного в утреннюю дрему поместья нарушили самым бесцеремонным образом – тишину разорвал звериный крик бешенства, перешедший в невнятные ругательства и проклятья на голову барона.

Кинувшиеся на шум стражники быстро определили, что источник звука находится в левом крыле здания, где расположен рабочий кабинет хозяина, и невольно замедлили шаг – судя по всему, хозяин был в настоящем бешенстве, и никто не хотел быть первым.

На их счастье, крики и вопли постепенно затихли и послышался рычащий голос хозяина, зовущего своего приближенного слугу:

– Бертран! Бертран!

Услышав голос, стражники осторожно попятились, молча переглянулись и, стараясь не шуметь, вернулись на свои посты.

Старый слуга поспешил на зов и, подойдя к дверям кабинета, брезгливо сморщился от медного запаха крови и открывшегося зрелища. Повелитель вновь выместил свою ярость на бессловесных ниргалах – стоящие на страже ниргалы превратились в изуродованные куски мяса, доспехи испещряли многочисленные дыры и прорези с рваными краями. Похоже, на этот раз Повелитель был понастоящему зол. Подобрав полы своего одеяния, слуга осторожно обошел по краю застывающую лужу крови и деликатно постучал в висевшую на одной петле створку двери.

– Зайди!

– Звали, Повелитель? – склонился слуга в низком поклоне, избегая смотреть на тяжело дышащего Повелителя, сжимающего в дрожащей руке покрытый коркой крови кинжал.

Повелитель оторвал взгляд бешеных глаз от лежащего на столе раскрытого фолианта и тщательно выговорил, сдерживая душившую его злобу.

– Отправь Квинтесу Вестник. Передай ему, что если по истечении этого месяца барон Ван Исер все еще будет дышать, то я буду очень, очень разочарован.

– Да, Повелитель. Все будет исполнено в точности, – четко ответил слуга, глядя на краснеющие на драгоценном паркете капли крови.

– Ступай.

Когда слуга поспешно удалился, лорд Ван Ферсис обессилено опустился в кресло и вновь взглянул на страницу фолианта, где время от времени появлялись сообщения от его сына, Луиса Ван Ферсис, о ходе дел в поселении. Последнее успокаивающее послание было почти полгода назад, и вот сегодня в книге появилась лаконичная надпись, прочитав которую, старый лорд не поверил своим глазам:

«Считаешь себя самым умным? Скоро встретимся, и я лично перережу тебе глотку твоим же кинжалом.

Барон Корис Ван Исер».

Доставивший послание Вестник принадлежал его сыну, Луису Ван Ферсис, и мог попасть в руки чужака только в одном случае…

Проклятый Ильсертариот нанес ответный удар. Уничтожил его поселение, где хранились все запасы продовольствия, столь необходимые для осуществления Плана.

Но как он узнал? Кто сообщил?

О том, что затерянное в Диких Землях поселение является существенной частью его тщательно разработанного Плана, не знала ни единая душа… Ситас?.. Нет, старый пройдоха ничего не мог знать. Столь сокровенных подробностей он не доверял никому… Неважно… Проклятый чужак смог это узнать и уничтожил поселение.

Повелитель, уже несколько успокоившись, откинулся на спинку кресла и, поднеся к глазам испачканный в крови ниргалов костяной кинжал, задумчиво прошептал:

– Мы с тобой ошиблись. Надо было просто перерезать этому баронишке глотку, пока он еще был в тюрьме, и продолжать следовать запасному плану. Мы очень сильно ошиблись.

Глава шестая

Глубокий снег и тонкий лед

Оставив поселение на разграбление гномам, мы выдвинулись в обратный путь, следуя по собственным следам. Прощание с гномами получилось скомканным – мы обменялись прощальными жестами и разошлись. Говорить нам было больше не о чем.

Рикар уже достаточно оправился от удара и бодро передвигался на лыжах, таща за плечами набитый мешок. Снять с него доспехи не удалось – ремни хоть и сохранили некоторую гибкость, но упорно не желали пролезать сквозь тугие пряжки. Придется здоровяку щеголять в доспехах весь путь до форта, в принципе, как и всем нам.

Когда здоровяк выяснил, что случилось, то первым делом занялся зачарованными мною доспехами, проверяя их на прочность всеми доступными способами. Доспехи не подвели. Лезвие ножа соскальзывало с проваренной кожи, не оставляя следа, прямой удар острием меча также не принес успеха. Под конец Рикар так уверился в прочности брони, что предложил Литасу жахнуть по ней топором с размаху или выстрелить из арбалета в упор, но тут уже воспротивился я и твердой рукой прекратил испытания. Зная свою «удачливость», я был уверен, что на первом же выстреле из арбалета броня потеряет свои чудесные свойства, а здоровяк получит арбалетный болт в кишки. Только этого события мне и не хватало для абсолютного счастья.

Не успели мы тронуться в путь, как ко мне подошел Литас и застенчиво попросил подержаться и за его доспехи тоже, а то этот «бородатый хмырь» уже всех достал своей похвальбой. Литаса мне пришлось разочаровать – контролировать свой дар я пока не мог, но пообещал ему, что как только научусь, то первым делом займусь его доспехами.

Сам я шел налегке – рана в плече не давала переносить тяжести, поэтому мешок и оружие пришлось положить на одну из волокуш, благо лошади легко справлялись. Думаю, после тяжеленных туш ниргалов наши волокуши показались лошадям просто детской забавой. Чтобы не оставаться безоружным, я подвесил на пояс короткий меч, найденный в арсенале поселения Ван Ферсис.

В отдельном мешке хранились останки напавшей на нас твари – я хотел показать их отцу Флатису, возможно, он уже сталкивался с чемто подобным за свою жизнь. От взорвавшейся твари уцелели фрагмент лапы и пара кусков туловища. К тому же Литасу удалось обнаружить все четыре метательных снаряда – два торчали в бревенчатой стене дома, еще два отлетели от груди здоровяка и затерялись в снегу. Внешне они были похожи на заостренный ледяной стержень в поллоктя длиной и толщиной с палец взрослого человека. Чтобы проверить свою догадку, я сунул один из стержней в горящую печь, и спустя несколько минут он растаял, оставив после себя небольшую лужу воды. Вот так. Всетаки лед. Но лед более чем необычный – как сильно ты ни метнешь сосульку в деревянный забор, она разлетится на части, а забор останется неповрежденным. А тут все наоборот – ледяной стержень с легкостью прошел через несколько преград сразу и остался цел. Страшное оружие.

Я вспомнил, как тварь пригоршнями зачерпывала снег и уминала его в ладонях – подготавливала метательные снаряды. Нас спасла медлительность ледяной твари – будь она немного пошустрее, то могла бы положить весь отряд, оставаясь незамеченной.

Разобрав по полочкам и оценив действия ледяного монстра, я пришел к выводу, что против одиночного противника он не особо эффективен. А вот если несколько таких созданий выпустят по паре ледяных стержней по идущим походным строем солдатам, то несколько шеренг выкосит, словно косой. Затем уход на безопасное расстояние, перезарядка и еще один удар с другой стороны. Пары дней таких внезапных ударов достаточно, чтобы проредить ряды противника и посеять нешуточную панику – ведь монстры не оставляют следов на снегу и почти невидимы обычным взглядом. Я бы поступил именно так. Не исключено, что в далекие времена так и было – в те дни, когда здесь бушевала смертельная магия и в битве сходились многотысячные армии.

С каждым прожитым днем Дикие Земли преподносили все больше неприятных сюрпризов. И я все больше убеждался, что иду неправильным путем. Я пытаюсь выжить в заведомо гиблых условиях, где каждый шаг может оказаться последним, тогда как следует сосредоточить усилия над обдумыванием возможности покинуть Дикие Земли навсегда. Понятно, что в Империи нам рады не будут, но ведь помимо нее есть и другие страны, где старый король не имеет влияния. Знать бы еще, где они, эти страны. Хотя это наименьшая проблема – в моем распоряжении память всего поселения. Особенно полезным может оказаться отец Флатис – не сомневаюсь, что он изрядно поколесил по миру, выполняя поручения церковного ордена. Для нашей общины идеально подойдет небольшая, пусть даже горная страна, подальше от всех опасностей Диких Земель и многочисленных тварей. Отстроить небольшую деревню, возвести церквушку и спокойно жить… Вот только лорд Ван Ферсис так просто не успокоится… особенно после того, как получил мое послание. Мальчишество? Возможно. Хотя я больше старался разозлить его, вывести из себя, подтолкнуть на необдуманную выходку.

Отвлекшись от размышлений, я остановился перевести дыхание и оглядеться. Разоренное шурдами поселение уже скрылось из виду. Благодаря тому, что мы шли по уже утоптанному нами же снегу, скорость передвижения заметно возросла. Да и лошади заметно оживились – по прибытии в поселение здоровяк незамедлительно притащил животным несколько охапок сена и три мешка овса. На каждой волокуше лежало по еще одному туго набитому мешку с овсом – дорожный паек для животных. Отряд слаженно двигался вперед. Не выказывая усталости и глядя на заполненные доверху волокуши, я чувствовал прилив сил. Неплохая ходка, неплохая добыча.

Жаль, что про поселение пронюхали коротышки, столь неожиданно свалившиеся на мою голову. Теперь об еще одной ходке к поселению можно забыть – гномы не оставят ничего из съестного. Утащат все, что можно. Своим шумом привлекут внимание опасных тварей. Если мы успешно охотились при любой погоде, то для малорослых гномов это было непосильной задачей. Скорей всего, раньше они покидали свои подземелья лишь для торговли с людьми, выменивая изделия из металла на провизию и ткани. Дикие Земли быстро расправятся с неприспособленными и слишком шумными коротышками. Я почти уверен, что ледяная тварь пришла на шум, издаваемый басистыми гномами, – мои люди переговаривались большей частью жестами, передвигались бесшумно. Вспомнив, как один из гномов высунулся из чердачного окна и радостно заорал на всю деревню, потрясая связками копченого мяса, я лишь покачал головой. Смерти они своей ищут, не иначе. Привыкли небось у себя в подземельях перекликаться друг с дружкой.

Тут я поймал себя на мысли, что просто подыскиваю сам себе оправдания за отказ принять гномов – дескать, они все одно смертнички…

Раздосадованно сплюнув в снег, я завертел головой по сторонам, разыскивая здоровяка – следовало срочно отвлечься. Рикар обнаружился впереди отряда рядом с Литасом рассматривающим чтото в снегу. Там же крутился огромный пес, исходящий утробным рычанием и тревожно нюхающий морозный воздух. Передняя волокуша начала было останавливаться, но здоровяк дал отмашку, и отряд продолжил движение вперед. Заметив пасмурное лицо здоровяка, я насторожился. Неуклюже переставляя лыжи, подкатился поближе и вопросительно взглянул на охотников.

– Что?

– Следы, господин. – Рикар мрачно ткнул пальцем в снег, а Литас добавил:

– Цепочка следов. Тянутся с севера и аккурат натыкаются на оставленную нами борозду.

Подойдя поближе к указанному участку снега, я отогнал крутящегося пса, присел и уставился на глубоко отпечатавшиеся в нем следы. Следы огромных когтистых лап, в каждом из которых свободно поместятся оба моих сапога и еще место останется. С трудом удержавшись от изумленного присвиста, я провел пальцем по отпечатавшемуся следу когтя – в длине не уступает лезвию охотничьего ножа. Не знаю, что за зверь здесь был, но встречаться с ним не хочется. Припомнив наставления Литаса, я попытался прочесть следы самостоятельно.

Получалось, что наткнувшись на наши следы, зверь остановился и долго принюхивался, затем развернулся и вернулся в ту сторону, откуда пришел.

– Литас, тебе эти следы знакомы? Что за зверь? – решил я узнать мнение следопыта.

– Знакомы, господин, – вместо охотника ответил здоровяк. – Мы как последний раз такие следы увидели, так, почитай, сразу и рванули к столице. Только что с визгом не бежали.

Взглянув в серьезное лицо здоровяка, я понял, что он и не думает шутить.

– Хочешь сказать, что это следы сгарха? – уточнил я, уже зная ответ. – Литас, ты тоже так думаешь?

– Да, господин, – кивнул глава охотников. – Я видел их лишь однажды – в разоренной и залитой кровью деревне, – но никогда не забуду. Это следы сгарха. И не только его. Взгляните вот сюда, господин.

Проследив взглядом за указывающей рукой Литаса, я увидел рядом с огромными следами лап еле заметный отпечаток узкой ступни, появившийся словно ниоткуда.

– Кто? – коротко спросил я, не желая тратить время на загадки. – Шурд?

– Да. И судя по следам, до этого места он путешествовал сидя на спине у сгарха.

– Литас, теперь с самого начала опиши мне все, что понял по этим следам, – скомандовал я, ощущая, как по спине начинают расползаться ледяные мурашки.

– Дело было вчера. Сгарх пришел с севера. Наткнулся на оставленные нами следы, с его спины слез шурд, немного потоптался на месте. Затем шурд забрался обратно на спину сгарху, и тот очень быстро помчался обратно на север. Это все, господин.

– Почему ты решил, что обратно сгарх бежал очень быстро? – уточнил я.

– Ведущие на север следы гораздо глубже, расстояние между ними больше. Вот, взгляните сюда, господин, – здесь он на бегу задел когтями землю и выворотил кусок дерна.

– Плохо дело, – буркнул Рикар. – Не иначе за подмогой помчался.

– Может, и не за подмогой, – пожал плечами Литас. – Может, испугался шурд, вот и рванул куда подальше.

– Ага! Сидя на огромной твари, испугался нескольких человек?! Литас, ты, видать, совсем плохой стал, – ядовито отозвался Рикар и в сердцах пнул запорошенный снегом куст. В воздух взвилось облако снега и медленно осело на землю.

– Это был разведчик, – бросил я. – Рикар прав. Скоро он вернется сюда, и уже не один. Надо уходить. Литас, ты сможешь замести наши следы?

– Не поможет, господин, – покачал головой охотник. – По запаху нас найдут. Как пить дать.

– Тогда остается одно – бежать что есть сил. Никаких остановок, никаких ночевок. Литас, вышли вперед отряда разведчиков – накажи, чтобы путь выбирали полегче. Все ясно?

– Ясно! – рявкнули оба воина и развернулись вслед отряду, который уже успел отойти на изрядное расстояние.

Я несколько задержался. В моей голове лихорадочно крутились мысли, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Вернуться в поселение Ван Ферсис и занять оборону там? Продовольствия там полно. И что дальше? В поселении нет ни одной каменной постройки… Пара факелов – и шурды полакомятся хорошо прожаренной человечиной.

Нет. Надо двигаться к Подкове. Только добравшись до форта, мы окажемся в безопасности. Передвигаемся мы достаточно быстро. Лошади обеспечены овсом, которого хватит до конца пути. Просто надо собрать все силы и сделать один маршбросок. Быстрое передвижение – это залог нашего спасения…

– Господин! – окрик Рикара вернул меня в реальность, и я увидел, что уже ушедший вперед Рикар спешно возвращается обратно. За ним скользили Литас и еще два охотника, на ходу доставая из колчанов стрелы.

– Рикар? – настороженно спросил я, озираясь по сторонам. Рука машинально потянулась к рукояти меча.

– Взгляните назад!

Посмотрев на пройденный нами путь, я увидел силуэты двух лошадей, идущих точно по нашему следу. Что за?..

Подбежав, Рикар прищурил глаза от сверкающего снега, вгляделся в ту сторону и, обессиленно опустив руки, произнес:

– Святой Создатель. Это давешние недомерки.

– Что? – поразился я и в свою очередь попытался разглядеть приближающихся незнакомцев.

Здоровяк, как всегда, оказался прав. Через пять минут я имел удовольствие лицезреть бородатого Койна, сидевшего верхом на лошади, в сопровождении еще одного гнома, в котором я узнал Диксу, что возился с мешком муки. Гномы пришли налегке – ни волокуш, ни мешков.

– Друг Корис! Какая радостная встреча, – еще издали закричал Койн, заставив меня поморщиться. – А мы так спешили! Так спешили! Думали, уже и не догоним!

– Тоже рад тебя видеть, Койн из рода Чернобородых. Случилось что? – спросил я, когда улыбающийся коротышка подъехал вплотную и с трудом сполз с лошади. Судя по вздымающимся бокам животного, гномы гнали лошадей что было сил.

– Случилось! Когда ты уехал, мы долго думали и решили, что сам Великий Отец устроил нашу встречу! Мы принимаем твое щедрое предложение и все условия. Род Чернобородых с радостью вольется в твое поселение! Рад ли ты, Корис?

Твою же так…

* * *

Постепенно я доходил до точки кипения. Еще одна выходка со стороны гномов – и я взорвусь, словно та ледяная тварь из поселения.

Создатель Милостивый и Всемогущий! Дай мне силы и терпения!

Коротышки гномы просто не были приспособлены к преодолеванию глубокого снега, но признать это они не желали. То один бородач провалится по самую шею в занесенную снегом яму, и приходится его оттуда вытаскивать. То Тикса находит по пути занесенный снегом невзрачный булыжник и, восторженно причитая, созывает всех собратьев взглянуть на это чудо из чудес. То какоенибудь гномье чадо вывалится из волокуши, и, хотя Литас уже успел выудить непутевое дитя из снега, отряхнуть и вернуть на место, озабоченные гномы бросают все, с шумом и гамом сбегаются к волокуше и начинают сюсюкать и успокаивать ребенка. И все это время отряд стоит на месте до тех пор, пока я не рявкну и не заставлю всех вернуться на места. Не проходит и минуты, как Тикса достает из мешка какуюто каменную дудку и предлагает исполнить воодушевляющую песню для поднятия духа. На это предложение гномы отвечают радостным ревом, от которого с веток сыпется снег, я же издаю злобное шипение и изымаю проклятый музыкальный инструмент, к всеобщему гномьему унынию.

Стоит мне отвернуться и попытаться заняться делами, как коротышки затягивают песню рубщиков камня, стараясь попасть в ритм шагов, и над заснеженным лесом слышится бодрый припев «Хумпахейхей. Хумпабейбей!».

Раньше я представлял себе гномов мрачным, молчаливым и нелюдимым народцем себе на уме и только сейчас понял, как сильно я заблуждался. Хотя, может, мне попались неправильные гномы? Поневоле задумаешься, за что именно выгнали род Чернобородых из клана. Да и название самого рода не совсем соответствует истине – бороды гномов были самых разных цветов, от светлорусого до яркорыжего. Уточнить этот вопрос у Койна я не решился – кто знает, может, у коротышек эта тема табу, и я нанесу им смертельное оскорбление.

К середине второго дня я окончательно вышел из себя и, остановив длинную процессию, толкнул короткую, но насыщенную речь, в которой пообещал лично вырвать бороду любому, кто нарушит тишину и попытается задержать продвижение отряда изза пустяка. Койн полностью встал на мою сторону и добросовестно перевел все это на гномий язык, причем, судя по его более чем красноречивым жестам, пообещал помимо вырывания бороды еще и грязно надругаться над провинившимся. Гномы прониклись. Почесав длинные бороды и переглянувшись, они разошлись по сторонам, и с тех пор продвижение несколько ускорилось, а производимый ими шум снизился до приемлемого уровня.

Это позволило мне сосредоточиться на обдумывании дальнейших действий и оценке вчерашних событий. Сказать, что мы выбились из плана, это значит не сказать ничего, хотя еще вчера все выглядело относительно неплохо…

Вчера я, к нескрываемому ужасу здоровяка, подтвердил свое согласие принять гномов под свое покровительство, чем снизил наши шансы на успешное возвращение домой в несколько раз. Особенно учитывая новые обстоятельства – не исключено, что уже сейчас карательный отряд шурдов торопится перехватить нас. В любом случае, выбора у меня не было. Что я за лидер, если, увидев следы сгарха, поспешно меняю свои решения?

Рикар немного поворчал для острастки, но в его голосе отчетливо слышались нотки гордости за своего господина, который не меняет своих решений при виде опасности – во всяком случае, именно так я истолковал ворчание здоровяка.

Первым делом я решил уточнить, где находятся остальные гномы из клана Чернобородых. Койн попросил карту и, быстро сориентировавшись, ткнул пальцем в скопление невысоких холмов, немного к северу от нашего местоположения. Как раз в той стороне, куда спешно ушел разведчик шурдов.

Нам пришлось сделать солидный крюк, чтобы добраться до временного пристанища гномов.

К нашему общему облегчению, до холмов мы добрались без осложнений. Когда впереди показались заснеженные склоны, Койн выкрикнул несколько гортанных слов на своем языке и спешился. Через пять минут мы оказались окружены целой толпой гномов, от убеленных сединой старцев до еще безбородых малышей и пухлых гномих. Они уже знали о нашем прибытии и о принятом Койном решении – остальная часть побывавших в поселении гномов вернулась и все разъяснила. Этому я был только рад – все экономия времени.

Трудности возникли только с размещением многочисленных детей. Всего у гномов оказалось пять лошадей, два длинноухих мула и пять волокуш. Вместе с нашими лошадьми у меня в распоряжении очутилось одиннадцать животных и девять волокуш. Четыре волокуши я оставил нетронутыми – те, что изначально были плотно загружены припасами из поселения. Оставшееся добро я безжалостно приказал выкинуть в снег, а освободившиеся волокуши пустил под детей, дряхлых старцев и двух беременных гномих. В это время охотники спешно плели из веток кустарника снегоступы для гномов, чтобы они не так сильно проваливались в снег.

Все это заняло целую прорву времени, и только когда солнце уже заходило, мы смогли тронуться в путь. Предложение Койна переночевать на месте и с утра выйти в дорогу я отмел сразу. Небо было ясным, свет луны многократно отражался от снега, достаточно неплохо освещая ночной лес.

Шурды и сгархи ждать не будут. Возможно, за нами и нет преследования, но перестраховаться не помешает. Если по нашему отчетливому следу уже идет погоня, то пусть между нами будет как можно большее расстояние. Рассказы охотников о сгархах меня достаточно впечатлили, чтобы постараться избежать встречи с ними.

Изредка останавливаясь для короткой передышки и разведки, мы шли всю ночь и утро. После полудня я распорядился сделать двухчасовой привал и обессиленно повалился на снег. Моему примеру последовали остальные. Литас и еще двое охотников остались на ногах и, прихватив с собой сингериса, бесшумно исчезли в лесу, чтобы разведать местность перед нами. Лошади устало вздымали бока и дрожали даже под толстыми попонами. Особенное опасение вызывали животные гномов. Коротышки не удосужились защитить ноги лошадей обмотками, и теперь несколько лошадей уже порезали ноги о ледяной наст.

Выносливость бородачей меня приятно удивила – они упорно преодолевали глубокий снег, таща на плечах увесистые топоры и мешки с вещами – из того добра, что пришлось убрать с волокуш, гномы не оставили ничего. Запихнули в мешки все, до последнего одеяла. Никто не жаловался, не просил устроить привал. Внимательно наблюдали за охотниками и старались перенять их повадки.

Отдышавшись, я окинул взглядом место привала и убедился, что мы никого не потеряли во время изнурительного перехода. Рикар уже вздел себя на ноги и, не разбирая, где человек, а где бородатый коротышка, начал раздавать указания. Вскоре на расчищенной от снега земле уже горел костер, над которым Стефий приладил сразу два котелка, наполненных снегом. Горячий бодрящий отвар нам сейчас не помешает. Гномы спешно рубили еловые ветви и сооружали из них подобие лежанок. Вернулся Литас с охотниками и, бросив у костра несколько толстых сучьев, разведчики вновь исчезли в лесу, направляясь вдоль пройденного нами пути. Я в общих хлопотах не участвовал – правую руку я не мог поднять выше плеча, к тому же сказывалась потеря крови.

Стоило о ней вспомнить, как рана в моем плече вновь напомнила о себе уколом боли. Достав из кармана причудливо изогнутый корень, я целиком засунул его в рот и принялся тщательно и медленно разжевывать – несколько таких корешков я получил от Стефия на случай, если боль станет слишком сильной. Юный ученик священника оказался прав – горьковатая и вяжущая сердцевина корня неплохо притупляла боль, но действовало это лекарство не дольше трех часов, после чего приходилось разжевывать следующую порцию. Просить Стефия подлечить мне рану способом из магического арсенала священников я не собирался – у нас впереди долгий переход, и тощему пареньку пригодится каждая толика оставшихся сил. Уже второй раз Стефий наравне с опытными и бывалыми воинами преодолевает все трудности пути, и ни разу я не услышал от него ни одной жалобы. Это вызывало уважение как мое, так и остальных моих людей. Даже вечно всеми недовольный Рикар, провожая взглядом суетящегося Стефия, иногда бурчал себе в бороду чтото явно одобрительное.

Заключенное в корне лекарство наконец подействовало, и, к моему облегчению, боль в ране несколько утихла. Полностью укутавшись в одеяло, я улегся на здоровое плечо и устало смежил веки…

Два часа пролетели в мгновение ока, и весь остаток дня мы шли без остановок.

Усталость брала свое, и даже обычно столь шумные и сварливые гномы притихли и сосредоточились на ходьбе, заставляя ноющие ноги сделать еще несколько шагов. Когда вечерние сумерки сменились непроглядной ночной темнотой, мы все еще были в пути, хотя я уже шел на последнем издыхании, и Рикар частенько посматривал в мою сторону, боясь, что на следующем шаге я рухну в снег и больше не поднимусь. Но я продолжал шагать. Меня больше беспокоило плечо – во время пути частенько приходилось хвататься за ветви, чтобы удержать равновесие, спускаться по заснеженным склонам и перетаскивать волокуши через валуны, разлапистые коряги и прочие препятствия. Без помощи рук в этом деле не обойтись, и к темноте боль в плече усилилась неимоверно. Никакие целебные корни уже не помогали, и приходилось стискивать зубы покрепче, чтобы удержаться от стона боли.

Через две лиги смешанный лес сменился густым ельником, растущим на склонах пологих холмов. Стоило задеть еловую лапу плечом, и с дерева обрушивался настоящий снегопад. Местность изобиловала оврагами и лощинами, изредка попадались скрытые под снегом валуны, трижды пришлось перебираться через один и тот же дико петляющий широкий ручей, скованный коркой льда, на которой скользили копыта лошадей. Ручей следовал в том же направлении, что и мы, но постоянно петлял, резко уходил в сторону и вновь возвращался, чтобы пересечь нам дорогу. Я мог поклясться, что в паре мест ручей проложил свое русло по склонам холмов, и вода спокойно бежала вверх по склонам и, не меняя скорости течения, сбегала вниз. Такое наплевательство на законы природы заставляло напрягаться в ожидании какойнибудь пакости от необычного ручья, и когда его русло под резким углом ушло на северозапад, мы все облегченно вздохнули. Все спокойней будет – в моей памяти все еще свежи воспоминания об огромной земляной воронке, равнодушно перемалывающей все вокруг. Сейчас ничего не произошло, но, возможно, ручей никак не отреагировал на нас изза покрывающей его толстой корки льда. Кто знает?

К ночи стало ясно, что гномы выдохлись – там, где мы делали один шаг, им приходилось делать два, а то и три шажка своими короткими конечностями, и энергии они тратили в два раза больше. Тем более что коротышкам приходилось пробираться через глубокий снег. Когда один из гномов молча осел на землю и больше не поднялся, я понял, что пора остановиться. Надо хоть немного отдохнуть – если сейчас мы наткнемся на патруль шурдов, то не сможем оказать достойного сопротивления ввиду полного истощения сил. Больше всего я боялся именно такого развития событий. Поэтому, едва мы спустились в широкий овраг, я остановил еле плетущуюся колонну и распорядился разбить стоянку для ночлега. Стены оврага скроют пламя костров и защитят от холодного ночного ветра.

Члены отряда занялись обустройством временного лагеря и обустройством гномят, я же при свете костра изучил карту и приблизительно определил наше местоположение. Изза гномов мы сильно отклонились к северу и теперь шли по не хоженным ранее местам. Незнакомая местность всегда таит в себе угрозу и большой шанс встретиться с неприятностями, особенно в Диких Землях. С большим облегчением я убедился, что ни на одной из моих карт нет красных отметок, свидетельствующих об опасности. Опятьже, картам полностью доверять нельзя – одна другой противоречит.

До Подковы оставалось еще два дня пути, если, конечно, скорость передвижения не замедлится еще больше.

Эту ночь мы спали беспробудным сном – естественно, за исключением часовых. К гномам у меня доверия пока не было, и я решил поставить смешанные смены – на два гнома по одному моему охотнику. Ночь прошла спокойно, и нас никто не потревожил, лишь с востока несколько раз доносился многоголосый волчий вой, но и он утих к рассвету.

Когда я проснулся, часовые уже успели позаботиться о завтраке и вновь наполнили овсом лошадиные торбы из изрядно похудевших мешков. Наскоро перекусив и залив скудный завтрак кружкой горячего травяного отвара, мы продолжили путь.

Вновь перед нами стелились, казалось, бескрайний еловый лес и заснеженные холмы. Солнце с трудом пробивалось сквозь набухшие свинцовые тучи – Литас уверенно сказал, что к вечеру начнется снегопад. Наконецто хоть одно хорошее известие – падающий снег засыплет оставленные нами следы. Если за нами идет погоня, это может сбить ее со следа. Во всяком случае, я на это надеялся всей душой. Даже если мы и сможем пережить стычку с шурдами, то потеряем большую часть отряда, не говоря уже о беззащитных детях.

Уже веселее я скользил на лыжах, с надеждой поглядывая на мрачнеющее небо и все чаще оглядываясь назад. За прошедшую ночь рана успокоилась и почти не беспокоила меня. Стефий хотел было заменить повязки, но я лишь мотнул головой – не хотелось бередить подживающее плечо. Вот доберемся до дома, там и отлежусь в тепле и безопасности.

Еще один долгий дневной переход я преодолел на своих ногах, а к следующему утру не смог подняться. Правое плечо словно рвали на части раскаленными кузнечными клещами. Голова пылала, а слезившиеся глаза не видели дальше двух шагов. Выдавив из себя невнятное мычание, я с трудом подтянул под себя ноги и, собрав все силы, смог откинуть одеяло и сесть. Раненое плечо превратилось в сплошной комок боли, и я не мог пошевелить рукой. О том, чтобы встать и идти, не могло быть и речи. Пришлось звать Стефия и Рикара.

Подбежавший Стефий с нешуточной тревогой осмотрел меня и спешно начал разматывать слои тряпок, укрывающие рану. Когда слетел последний бинт и обнажилось плечо, лицо Стефия помрачнело на глазах – кожа вокруг раны была воспалена и вздулась, понемногу сочилась сукровица, больше похожая на гной. Оглядев выходное отверстие, парень вскочил на ноги и стремглав помчался за своей сумкой. Похоже, дело плохо. Постаравшись вывернуть шею, чтобы взглянуть на плечо, я убедился, что это причиняет слишком большую боль и смирился.

– Рикар. Что там?

– Кажись, заражение пошло, господин, – мрачно ответил здоровяк, не отрывая глаз от моего плеча. – Рану чистить придется.

– Таак, – протянул я и оглядел обжитый за ночь овраг.

Все давно уже поднялись и были готовы продолжать движение. Все, кроме меня. Разворошив свой мешок, Стефий выудил оттуда сумку с травами и спешно зашагал ко мне. Дождавшись, когда он приблизится достаточно, чтобы можно было говорить не повышая голоса, я сказал:

– Стефий, делай что хочешь, но самое большее через полчаса я должен быть на ногах. Понял? Для начала дайка мне тот корешок, что боль утоляет.

– Но, господин! – запротестовал Стефий, всплеснув руками. – Рана воспалилась! Так и до беды недалеко! Вам надо лежать!

– До беды недалеко, говоришь? Беда будет, когда нас шурды догонят. Делай, что я сказал – закрой рану и усмири боль. Рикар, смастери мне перевязь для руки. Скажи остальным, что хватит на меня пялиться, пусть готовятся к выходу. Сегодня надо дойти до Подковы любой ценой.

Рикар несколькими зычными окриками заставил людей и гномов двигаться, и в лагере началась кипучая деятельность – собирали одеяла, вновь размещали детей на волокушах, спешно кормили и запрягали лошадей.

– Господин, рану вскрывать и чистить надо, – еще раз попытался образумить меня вихрастый Стефий, протягивая мне знакомые корешки. – Зараза глубоко внутри сидит.

– Как доберемся до дома, там и вскроем, и почистим, и подлечим. А пока забинтуй все это дело, да потуже.

– Слушаюсь, господин.

Стефий четко выполнил мое указание, и вскоре рана скрылась под новым компрессом из измельченных трав и свежими бинтами. Разжевав сразу три корешка, я почувствовал, что боль затихает. Затем ученик священника заставил меня выпить отвратительно горький отвар, от которого у меня зашумело в голове и по телу прошла волна тепла – так бывает после выпитого натощак кубка старого вина. Слабость ушла, и я смог подняться на ноги самостоятельно. Осторожно наклонился вперед и сделал несколько шагов, чтобы убедиться, что голова не кружится и я могу идти.

– На сколько хватит действия трав? – спросил я.

– До полудня должно хватить, – ответил Стефий. – Позвольте, господин.

Приложив мне к груди ладони, Стефий закрыл глаза и замер, едва шевеля губами. Опустив голову, я внимательно смотрел на пальцы юноши и вскоре заметил знакомые искорки – юноша лечил меня, используя собственную жизненную силу. Как только боль в плече полностью исчезла, я решительно отступил на шаг:

– Хватит. Я в порядке.

За это время здоровяк уже соорудил прочную перевязь из обрывка кожаного ремня, что позволило мне обездвижить руку. Через силу я заставил себя съесть пару кусков мяса и сделать пару глотков воды – мне нужны силы, если я хочу добраться до Подковы.

В голове на мгновение мелькнула предательская мысль – скинуть пару мешков зерна с волокуш и занять их место, но я преодолел слабость и махнул рукой, давая сигнал Литасу. Волокуши тронулись с места, и наш отряд вновь пустился в путь. С неба, кружась, упали первые снежинки.

Последний день пути обещал был трудным. Как и все предыдущие…

Через несколько часов пути мы вышли на опушку леса, и перед нами открылось обширное холмистое плато. В самом его центре высилась скрытая в тумане Подкова. Осталось совсем немного. В прошлый раз мы пересекали плато несколькими лигами к юговостоку отсюда.

Но порадоваться мы не успели – примчалась пара разведчиков и принесла страшное известие.

– Шурды! Самое большее – в часе от нас.

Услышав эту весть, я выругался и опустился на поваленный ствол дерева. Литас позаботился о разведке тыла, и два охотника постоянно находились позади нас, вооруженные лишь луками и ножами, даже свои мешки они оставляли на волокушах, чтобы двигаться налегке. И сейчас эта тактика принесла свои плоды – разведчики обнаружили идущих по нашему следу шурдов и успели предупредить нас загодя.

– Сколько их? Точно по наши души? – выплюнул Рикар.

– Костяные пауки – не меньше десятка, столько же шурдов и три огроменные непонятные твари. Серый густой мех, размером раза в два побольше северного медведя будут. Идут точно по следу, никуда не сворачивают.

– Сгархи, – сказал я. – Как быстро они идут? Может, сумеем оторваться?

– Нет, господин, – покачал головой Ортис и запаленно приложился к фляжке с водой. – Идут быстро – уж больно четкий след мы оставили. По такому и слепой пройдет. Если бы не пауки, давно уж догнали бы – пауки вязнут в снегу.

– Рикар, останови отряд, – распорядился я, пытаясь собраться с мыслями.

С тех пор как мы обнаружили следы сгарха, я истово надеялся, что все обойдется. Не обошлось. Теперь надо сообразить, как уйти от преследования и при этом не потерять людей. Принимать бой и геройски погибать на поле битвы я не собирался.

Не будь с нами малорослых и медлительных гномов, то я бросил бы волокуши и пошел напрямую – на лыжах у нас неплохие шансы оторваться от погони. С гномами и тем паче – с детьми и женщинами этот номер не пройдет.

Повинуясь окрикам здоровяка, колонна остановилась. Ко мне поспешил Литас, за ним переваливался в снегу Койн. Дождавшись, когда они приблизятся, я в двух словах объяснил ситуацию и спросил:

– Что будем делать? Есть идеи?

– Бросим волокуши и уйдем налегке, – озвучил Литас мою недавнюю мысль.

Я покачал головой и молча кивнул в сторону задумавшегося Койна и волокуш, заполненных детьми и женщинами.

– Корис, уходите без нас, – неожиданно предложил Койн. – Нет нужды погибать всем вместе. Возьмите с собой волокуши с детьми и уходите. Мы постараемся задержать их как можно дольше. Главное, позаботься о наших детях.

– Нет, – отрицательно покачал я головой. – Даже если я соглашусь, нас все равно нагонят – волокуши ползут слишком медленно. К тому же, если все, что я слышал о сгархах, хоть отчасти правда, они вас сомнут и не заметят. Не пойдет. Уходить будем вместе. Вас не заметили? – обратился я уже к разведчикам.

– Нет, господин. Да и уходили мы по старому следу. Идут шумно, напролом. Мы их издали услышали и в сугроб залегли. Высмотрели, что да как, и сразу ушли.

– Уже хорошо, – кивнул я, вытаскивая из мешка свернутую карту. – Как я понял, светлых мыслей ни у кого нет. Койн, скажи своим, пусть на всякий случай готовятся к бою. Рикар, ты предупреди наших. Литас, возьми с собой еще одного охотника и вернитесь по нашим следам – хочу знать о каждом шаге этих тварей. Дожидаться вас мы не будем – догоните по следам. Стефий!

– Слушаю, господин, – отозвался юноша.

– Приготовь мне настой из тех трав, что давал в последний раз. Горячей воды у нас нет, значит, обойдешься холодной из фляжек.

– Господин, нельзя эти травы так часто пить, – запротестовал Стефий. – Опасно это.

– Делай что я сказал. Живо! – рявкнул я, уткнувшись взглядом в карту.

Я судорожно искал на карте хоть чтонибудь, могущее защитить нас от шурдов и нежити, но не находил ничего. Небрежно отмеченные контуры леса, вытянутое холмистое плато с кляксой посередине – так неизвестный картограф отметил Подкову. Вокруг нас не было ничего. Хотя…

Наткнувшись взглядом на длинную извилистую ленту реки, я проследил по ней пальцем и убедился, что русло делает широкую петлю к северу от нас – примерно три часа пути, учитывая медленных гномов. Лихорадочно достав из мешка свою книгу с заметками, я пролистал до нужной страницы и прочел оставленные мною лично записи:

Дальше я читать не стал и захлопнул книгу. Вот сейчас и проверим эти сведения на практике! Вот только интересно – успела ли река покрыться льдом?

– Рикар! Рикар! Бегом ко мне!

– Да, господин?

– Рикар, смотри, – я показал на карте нитку реки. – Нам надо перебраться через реку. Если слухи правдивы, то нечисть не войдет в воду, и у нас появится шанс выжить.

– До реки недалеко, – прогудел Рикар. – Доберемся раньше шурдов. А через реку как? Плоты рубить думаете, господин? Не успеем.

– Не знаю, – досадливо отмахнулся я. – На крайний случай скинем в воду несколько стволов и поплывем, держась за них! Груз оставим – жизнь дороже. Топоры у нас есть – те, что из поселения прихватили.

– Ясно, господин, – кивнул здоровяк. – Значит, так и сделаем. Приказать выдвигаться?

– Да. Только наших охотников, кто пошустрее, пошли вперед. Пусть начинают рубить деревья сразу, как доберутся до берега реки. Может, хоть один плот соорудить успеют – для малышни и стариков. Заодно и разведку проведут. Торопись.

Рикар убежал к отряду, и спустя несколько минут четверо охотников посбрасывали на волокуши заплечные мешки и, прихватив топоры, умчались на север, бесшумно скользя на лыжах, словно призраки. Еще через десять минут волокуши, натужно скрипя упряжью, развернулись и последовали вслед за ними. Колонна пошла новым путем, сделав резкий поворот. Теперь вместо того, чтобы идти к дому, мы полным ходом удалялись от него. Надежды, что уже сегодня мы будем спать в тепле и безопасности, рухнули за одно мгновение.

Взбодрившись травяным настоем, я достаточно бойко перебирал ногами, чтобы не отстать от остальных, и еще умудрялся на ходу сверяться с картой. Нам предстояло одолеть примерно три лиги по глубокому снегу, и сделать это надо как можно быстрее. К счастью, встречающиеся на пути холмы выглядели достаточно пологими, и между ними было достаточно места, чтобы прошли волокуши. Когда доберемся до реки, лошадей придется переправлять вплавь – привязать поводья к плоту и положиться на милость Создателя. Вот только смогут ли животные выдержать так долго в ледяной воде?

Петляя между холмов, подобно змее, за два часа мы преодолели чуть больше двух лиг, но это дорого нам обошлось – даже могучий здоровяк надсадно дышал и все чаще останавливался передохнуть. Про гномов и говорить было нечего – большая часть снега скопилась между холмов, и иногда коротышкам приходилось с головой нырять в снежное месиво. Лошади начали спотыкаться, от их разгоряченных тел шел пар. Сам я шел напролом, легко преодолевая сугробы и перепрыгивая с камня на камень, подобно горному козлу. Не знаю, какие травки намешал мне Стефий в отвар, но сила из меня так и перла. Про рану в плече я и не вспоминал – не было даже малейших признаков боли. Судя по озабоченным взглядам идущего рядом Стефия, действие отвара скоро закончится, и тогда я рухну на месте и больше не пошевелюсь. Плевать. Главное уйти от погони.

Последняя лига шла по ровной как стол местности – похоже, раньше здесь было русло реки, и вода успела выровнять и вылизать все до последнего бугорка. Настоящий подарок судьбы. Изза ветра снег не мог скопиться на этом месте, его уносило к холмам, которые мы только что преодолели. На ровной местности скорость резко возросла, и мы с удвоенными силами устремились по оставленным разведчиками следам.

Еще через полчаса впереди показалась темносерая линия реки. Почти добрались. Увидев медленно перекатывающиеся волны, я облегченно вздохнул – река не успела замерзнуть и покрыться толстой коркой льда. Это было самое слабое звено в моем плане. По замерзшей реке нежить пройдет аки по сухой земле.

Подбадривая друг друга окриками, мы не сбавляли скорости и на последнем издыхании дошли до реки. Судя по карте, эта река носила красивое, но ничего не говорящее мне имя – Асдора. Вдоль берега тянулись заросли камыша и осоки, сейчас покрытые ноздреватым снегом. От одного вида свинцовой стылой воды меня пробрала дрожь.

На берегу лыжня резко сворачивала в сторону и вдоль берега шла к расположенной неподалеку роще. Оттуда доносился перестук топоров – разведчики валили деревья для плотов. Надеюсь, они успели срубить достаточно деревьев, чтобы соорудить по крайней мере два плота.

– Почти дошли, – выдохнул я, обращаясь к окружающим. – Осталось немного. Поднатужьтесь.

Через десять минут мы добрались до рощи и, подойдя к самой кромке воды, остановились. Первая часть плана завершилась успешно – мы добрались до реки быстрее шурдов. Теперь осталось переправиться через широкую полосу ледяной воды, и тогда у нас появится шанс уйти живыми. Когда окажемся на другой стороне, я собирался отойти от реки на достаточное расстояние, чтобы нас не видели, и вдоль берега спуститься на несколько лиг ниже. А там придется еще раз переправляться и полным ходом идти к Подкове.

Стоило отряду остановиться, как я, не делая передышки, распорядился:

– Койн, на вас разгрузка – снимайте детей и мешки с волокуш. Рикар, возьми всех охотников и свободных гномов – и в рощу. Нам нужно как можно больше бревен. Стефий, видишь это дерево? – Дождавшись утвердительного кивка, я продолжил: – Заберись на него повыше и посматривай по сторонам. Как заметишь охотников или шурдов – подай знак. Давай.

Стефий сбросил мешок и помчался к растущей на пригорке сосне, и я лишь покачал ему вслед головой – несмотря на тщедушное телосложение, он отличался завидной выносливостью. Вскоре Стефий забрался на самую вершину сосны и, утвердившись на толстой ветви, завертел вихрастой головой по сторонам.

Кивнув ему, я поспешил на стук топоров. Надо взглянуть, что успели сделать разведчики.

Добежав до рощи, я остановился в недоумении – лишь двое охотников остервенело рубили неподатливые сосны, остальные же лихорадочно копались в снегу на пологом склоне рядом с рощей. Заметив мое удивление, успевший уже во всем разобраться здоровяк, не отрываясь от работы, крикнул:

– Здесь телеги, господин. Повозки, телеги, фургоны – похоже, тут лежат остатки большого каравана. Дерево крепкое, сгнить не успело.

Подойдя поближе, я осмотрелся по сторонам и убедился в правоте Рикара. Все вокруг было загромождено деревянными остовами большегрузных телег, ободами колес и разодранными в клочья мешками.

– Взгляните, господин, – Рикар указал пальцем в снег, и, присмотревшись, я различил оскаленный череп лошади, припорошенный снегом. – Весь обоз поселенцев здесь и полег. Шурды проклятые постарались.

– Почему именно поселенцы? Почему шурды? – заинтересовался я, осматривая остов деревянной телеги, которую как раз вытащили из снега и теперь спешно избавляли от сломанных осей и колес.

– А кто еще? – развел руками здоровяк.

– Так, – спохватился я, понимая, что мы попусту теряем драгоценное время на ненужные разговоры. – Да плевать, кто это сделал. Зови сюда всех гномов. Вытаскивайте из снега телеги и вообще все, что может держаться на плаву, и тащите к воде. А я пока осмотрюсь.

Отойдя на несколько шагов, я внимательно осмотрел спускающийся к реке склон и прилегающую к нему рощу. Осторожно разгреб снег в нескольких местах и наткнулся на лошадиные скелеты, несколько разрозненных человеческих костей, обломки проржавевшего оружия и щитов, фрагменты доспехов, нашел тряпичную куклу с оторванной рукой. Здоровяк угодил в точку. Похоже, это был еще один отряд поселенцев – в обозе были дети. И, возможно, уничтожили поселенцев именно шурды. Повсюду валялись остатки мешков со следами звериных зубов – значит, в мешках были запасы продовольствия. Особняком лежало несколько с виду неповрежденных бочек достаточно солидных размеров. Зверье бочками не заинтересовалось или просто не смогло разгрызть толстые просмоленные дубовые доски, укрепленные металлическими полосами. Не иначе вино или масло.

Поднявшись на пологий склон и взглянув сверху на вереницу повозок, я прикинул, с какой стороны они шли.

Я даже примерно представил себе, как все могло случиться. Судя по расположению повозок и лошадиных костяков, обоз пришел сюда с востока – аккурат от Пограничной стены. Вереница повозок преодолела рощу и начала спускаться к реке по этому самому склону. Тут на них напали и положили всех до одного. Повозки остались вытянутыми в одну линию, значит, нападение застало несчастных людей врасплох – незаметно, чтобы они пытались собрать повозки в защитный круг и, укрывшись за ними, отбиться от атакующих. К тому же я не нашел ни одного человеческого черепа. Ни единого. Шурды подняли из небытия сразу несколько десятков костяных пауков, а все остальное бросили за ненадобностью. Еще одна сотня человеческих жизней, брошенная на закланье шурдам. О чем они думают в своей имперской канцелярии? На своем опыте я успел убедиться, что слишком малочисленные отряды поселенцев практически не имеют шанса на выживание…

Пока я размышлял, подоспели гномы, и я вновь поразился их силе – коротышки вчетвером подхватили телегу и с легкостью потащили к реке. Еще двое ухватили бревно и, взгромоздив его на плечи, поспешили следом за собратьями. Вот тебе и недомерки. Из всех нас с гномами может сравниться в силе только здоровяк. Я же на их фоне покажусь тщедушным слабаком. Про Стефия так вообще лучше не вспоминать.

Спустя четверть часа восемь наиболее широких вместительных телег были освобождены от колес и совместными усилиями перенесены на берег реки. Теперь осталось очистить бревна от сучьев и перенести их к берегу. Пара бревен уже была готова к переноске, еще оставалось шесть поваленных, но не очищенных от ветвей стволов. Это займет самое малое еще полчаса, а ведь еще надо все связывать вместе…

Окинув взглядом разоренный обоз, я зацепился глазами за пузатые бочки, и меня озарило.

– Рикар! Бросьте бревна! Нам нужны бочки – они на воде получше бревен держаться будут. Их надо опустошить и вновь заткнуть пробками.

– Ваша правда, господин, – мгновенно сообразил здоровяк и, окрикнув исступленно машущих топорами охотников, помчался к бочкам. Я поспешил за ним.

Рикар вооружился топором и одним ударом обуха вышиб торчащую заглушку из ближайшей бочки. Из отверстия полилась тугая струя багряной жидкости, окрасив белоснежный снег в цвет артериальной крови. В нос шибанул дурманящий и такой знакомый запах. Вино. И явно крепкое, двойной перегонки – иначе замерзло бы на таком холоде.

– Жалкото как, – вздохнул здоровяк, выбивая следующую пробку. – Вот не думал, что собственными руками вино на землю выливать буду.

– Лучше пролить вино, чем собственную кровь, – логично возразил я и поморщился – в плече зашевелилась уснувшая было боль. Действие отвара подходит к концу. Самое большее через час я буду выть от боли, и толку от меня будет ни на грош. – Торопитесь! Пустые бочки сразу тащите к берегу.

Охотники одну за другой вытаскивали бочки из разбитой телеги и ставили на днище. Рикар размашистыми ударами выбивал пробки, и через несколько минут мы стояли по щиколотку в ароматном месиве из снега и вина – промерзшая земля почти не впитывала влагу. Почувствовав, как винные пары дурманят голову, я отошел подальше и оттуда крикнул:

– Тащите бочки к берегу! Рикар, как закончишь, сразу беги к реке. Времени почти не осталось.

– Господин, пригубитьто можно? – страдальчески крикнул здоровяк. – Для сугрева?

– Если только пригубить, – отозвался я и невольно улыбнулся. Пролитого вина ему, понимаешь, жалко стало.

Развернувшись, я пошагал к берегу Асдоры. Гномы успели сделать многое. Пустые волокуши оттащили в сторону, мешки с грузом ровными рядами лежат рядом с остовами телег и повозок. Чуть поодаль пылают два костра, вокруг которых сгрудились притихшие дети и женщины. Сейчас гномы лихорадочно распускали кожаную упряжь на ремни – веревок у нас не было. Придется использовать все, что есть под рукой.

Завидев меня, Койн махнул рукой и продолжил бороться с задубевшей упряжью.

Я прикинул, сможем ли мы все вместе поместиться на плотах, и пришел к выводу, что поместимся и еще останется место для мешков с грузом. Пустые бочки закрепим на краях телег, и они обеспечат необходимый запас плавучести. Главное, чтобы плоты не развалились, пока мы не доберемся до противоположного берега. Грешно так думать, но нам несказанно повезло, что мы умудрились выйти прямо к месту уничтоженного обоза. Построить плоты из бревен мы не успевали.

– Господин! – раздался звонкий голос Стефия. – Разведчики возвращаются. Бегут что есть сил!

– Это точно наши? – для уверенности переспросил я. – Не шурды?

– Нет, господин. Впереди дядька Литас бежит, а за ним Ортис поспешает. Наши это!

– Хорошо. Пока оставайся там. Если что заметишь – сразу кричи!

– Понял, господин, – отозвался Стефий и, покрепче обняв ствол сосны, продолжил наблюдение за холмами. Не замерз бы там без движениято.

Литас добрался до нас практически одновременно с первой партией скатившихся к берегу бочек. Остановился и изумленно принюхался – над лагерем витал явственный запах вина.

– Да, ты не ошибся, – буркнул я и поправил перевязь, идущую через грудь. – Рассказывай.

– Разведчики все верно сказали, господин, – устало сказал Литас, высвобождая ноги из широких лыж. – Два десятка шурдов, семь пауков и три твари, каждая ростом с меня будет. Сгархи. Идут по нашему следу. Самое большее через час будут здесь. Или даже раньше – по равнине пауки побыстрее лапы переставлять начнут. Торопиться нам надо.

– Может, и не побыстрее, – вставил Ортис. – Сгархи шурдам не сильно рады подчинятьсято. Мордами машут, рычат злобно, клыки скалят на поводырей. Один из сгархов паука расплющил начисто – лапой ровно муху прихлопнул. Только треск костей раздался.

– А вот про это поподробней, – заинтересовался я. – В смысле не подчиняются? Их ведут поводыри?

– Да, господин. По одному поводырю на каждом сгархе сидит и палкой острой их тычут – погоняют, значит. Сгархи рычат, глазищами упрямо сверкают, но идут.

– Интересно… – задумчиво протянул я. – Ладно. Знаю, что устали, но время поджимает – давайте к остальным на помощь. До того, как шурды выйдут к этому берегу, я хочу быть на противоположной стороне реки.

Моим планам не суждено было сбыться.

Когда Стефий истошно завопил, предупреждая о показавшихся шурдах, мы еще возились с погрузкой. Слава Создателю, плоты уже покачивались на воде и тонуть не собирались. Бочки, прочно притянутые кожаными ремнями, устойчиво держали плоты на плаву. Загодя я распорядился связать плоты между собой в одну связку – если у берега вода едва двигалась, то ближе к середине течение стремительно ускорялось.

– Спускайся! – крикнул я Стефию и огромными прыжками помчался к воде. Похоже, шурды и впрямь поднажали на последнем участке пути и явились гораздо раньше, чем мы их ожидали. – Бросайте мешки! Все на плоты! Живо!

– Брось мешок, кому сказано, – на ходу рявкнул я на упрямого Тиксу, норовившего прихватить с собой мешок с зерном. – Отгоните плоты от берега! – Это уже касалось несущегося к реке здоровяка с двумя гномятами на руках.

Тикса подчинился, шустро перебирая короткими ногами, последовал примеру здоровяка и подхватил на руки излишне медленно плетущегося седобородого гнома.

Для меня время словно застыло. Превратилось в застывший кисель. Мне казалось, что все двигаются слишком медленно. Отдавая короткие приказы и покрикивая на замешкавшихся, я метался между плотами и, срывая напрочь голос, все поторапливал и поторапливал окружающих. Я успевал охватить взглядом все окружающее пространство, успевал заметить, где следует подстегнуть отстающих.

Над берегом звучали ругань, плач женщин и визг перепуганных общим волнением детей. Испуганно ржущие лошади упирались всеми четырьмя копытами, не желая заходить в ледяную воду. Стефий, ломая ветви и рвя одежду, слетел с сосны и помчался к оставленной неподалеку сумке.

– Бегом, бегом!

– Азасти! Ик сери нередостр! Азасти!

– Да залезай же ты в воду, упрямая скотина!

– Ктонибудь, держите собаку! За ошейник хватай!

– Господин, что делать с мешками?!

– Где господин Корис?!

– Да здесь я! Тащите детей на плоты, мать вашу! Детей на плоты!

К счастью, паника улеглась достаточно быстро, и через десять стремительно пролетевших минут мы все оказались на покачивающихся плотах. Как только последний член отряда оказался на борту, мужчины уперли в дно длинные шесты и оттолкнули плоты подальше от берега, таща за собой привязанных лошадей и мулов. С каждой секундой полоса воды между нами и берегом все расширялась, и теперь меня волновала лишь одна мысль – полезут ли шурды в воду?

Вовремя. Еще через миг заросли прибрежного кустарника с треском раздались в сторону, и на берег реки вырвался первый сгарх с наездником на спине. Теперь у меня появилась возможность разглядеть обросшую страшными легендами тварь в мельчайших подробностях.

Первое впечатление – огромный северный медведьпереросток. Но затем сгарх повел головой, принюхиваясь, и повернул морду в сторону реки. Я понял, что у сгарха с медведем не больше общего, чем у меня с гномом – о такой огромной пасти любой медведь мог только мечтать. Густой темносерый мех спутанными лохмами свисал с боков и спины зверя, доставая до самой земли, скрывая тело. Такой меховой панцирь не каждая стрела пробьет. Мощные толстые лапы утопали в снегу, и я не смог увидеть когтей, но мне хватило и увиденных ранее следов – когти у сгархов были.

Восседающий на спине сгарха поводырь возбужденно завертелся в стороны и, обнаружив нас в воде, незамедлительно заверещал, подавая сигнал остальным. Вслед за первой тварью на берег выскочили еще два сгарха и застыли у самой кромки воды. Визг разъяренных шурдов зазвучал с утроенной силой, и я поморщился, с трудом подавив желание заткнуть уши. Один из поводырей ударами палки попытался заставить сгарха зайти в воду, но зверь яростно зарычал и дернулся всем телом. Поводырь лишь чудом удержался на спине и больше не пытался принудить огромного зверя зайти в воду. Литас с Ортисом угадали – сгархи явно не были в восторге от своих уродливых хозяев.

– Толкайте сильнее! – крикнул я, несколько успокоившись – похоже, сгархи не горели желанием искупаться.

Враг продолжал прибывать, и на берегу показались пешие шурды, они сразу устремлялись к воде и провожали нас злобными взглядами. Заметив, как сразу десяток шурдов потянули руки к поясам, я с небольшим запозданием сообразил, за чем именно они тянутся, и хрипло заорал, стараясь, чтобы меня услышали все:

– Всем сесть! Прикрыться щитами! Накиньте на детей шкуры!

Впрочем, охотники были гораздо опытней меня и сообразили гораздо раньше, чем чреваты метательные трубки с отравленными иглами. На плотах загромыхали щиты, прикрывая скорчившихся людей и гномов. Гребцы опустились на колени и продолжали отталкиваться шестами, уводя плоты на середину реки.

Изза моего плеча показалась ручища Рикара и закрыла меня щитом. С плотов послышался звук натягиваемых тетив и звон выпущенных на волю стрел. Несколько шурдов взмахнули руками и повалились на землю. Койн привстал на колено, сухо щелкнул арбалет, и в груди ближайшего наездника появилось оперение болта. Визг оборвался, словно отрезанный. Накренившись в сторону, поводырь рухнул на землю. Оставшийся без наездника сгарх яростно взревел и, развернувшись к растерявшимся шурдам, ворвался в их ряды, как взбесившаяся ветровая мельница. За два моих вздоха от пяти шурдов остались лишь кровавые лохмотья. Я завороженно смотрел на это воплощение самой смерти – сгарх использовал для боя все четыре вооруженные изогнутыми когтями лапы и зубастую пасть. Метался среди разбегающихся в стороны шурдов и убивал их одного за другим. Ударами лап вбивал шурдов в землю, перекусывал их пополам, отрывал конечности. Серый мех зверя окрасился красным, к пролитому на снег вину добавилась кровь разорванных в клочья шурдов.

Оставшиеся вдвоем поводыри потеряли к нам всяческий интерес. Держась поодаль от вышедшего изпод контроля зверя, они поднесли руки к украшенным гребнями головам, пытаясь вновь подчинить сгарха своей воле. В нас так и не выпустили ни одной отравленной иглы или стрелы – шурдам было не до нас, теперь они пытались спасти свои собственные жизни. С плотов продолжали нестись стрелы и арбалетные болты, добавляя паники в рядах врага.

В тот момент, когда я уже думал, что сгарх уничтожит всех шурдов без исключения, на сцене появились костяные пауки и с ходу вступили в дело. Глазницы черепов разом скрестились на взбунтовавшемся звере, налились зеленым светом, и только что яростно ревевший сгарх замедлил движение, а затем и вовсе неподвижно застыл на месте, понуро опустив голову к земле. Убедившись, что зверь покорен, шурды выхватили трубки и вновь помчались к воде. Поводырь пронзительно свистнул и указал паукам в нашу сторону.

– Греби! – очнувшись, заорал я. – Греби! Толкай! Все гребите! Руками, ногами, мечами! Гребите!

Разобравшись со сгархом, пауки используют свою проклятую Создателем магию на нас – и тогда все будет кончено. Мы сами развернем плоты и вернемся к берегу, прямо в лапы к шурдам. Подавая пример, я плюхнулся на живот и обеими руками начал загребать обжигающую холодом воду. Гребли все без исключения, даже дети. Гномы орудовали топорами, повернув их плашмя. Охотники продолжали выпускать стрелы, еще два гоблина завизжали от боли и, выронив трубки, ухватились за торчащие из тел древки стрел. Пауки успели накрыть нас волной магии, но они безнадежно опаздывали. В моей голове появился легкий гул, раздался невнятный шепот, схожий со змеиным шипением… и только. Мы продолжали уходить полным ходом.

Плоты резко ускорились, берег с беснующимися шурдами начал быстро удаляться. Когда я почувствовал, как наш плот вздрогнул и начал разворачиваться, я облегченно вздохнул – мы добрались до стремнины, и теперь течение тащило нас за собой.

Взглянув в сторону покинутого берега, я убедился, что шурды не сунулись в воду. Пауки неподвижно застыли у самой воды и провожали нас светящимися глазницами. Поздно! Мы отплыли достаточно далеко, чтобы пауки смогли воспользоваться своей магией с должной эффективностью. Слухи оказались правдивы – нежить не может войти в текущую воду. Или плавать не умеют, кто его знает. Сомневаюсь, что собранные из костей твари смогут удержаться на плаву.

Литас выпустил последнюю стрелу, и уже на излете она ткнула сгарха в покрытый шерстью бок и бессильно отлетела в сторону.

Без опаски выпрямившись, я поднял здоровую руку в воздух и ликующе закричал. Нам удалось уйти от погони и не потерять ни одного человека или гнома. Чистая победа!

Вслед за мной торжествующе завопили и засвистели остальные, хлопая соседей по плечам. Река изогнулась, и вскоре залитый кровью берег скрылся за поворотом. Вдоль берега за нами мчалось два сгарха, за ними поспешали остатки отряда и самыми последними ковыляли костяные пауки, увязая в снегу. Преследователи безнадежно отставали – бурное течение несло нас гораздо быстрее, чем могли двигаться шурды.

Так оно и случилось – шурды продержались недолго и вскоре остановились, провожая нас озлобленным верещанием. Осмотрев плоты, я убедился, что никто не отстал, ни один плот не перевернулся. Все было в порядке, и я успокоился, занявшись обдумыванием, где именно нам лучше высадиться на берег.

Но сосредоточиться никак не получалось. Гдето на задворках сознания бродила неоформившаяся тревожная мысль. Словно я упустил из виду чтото важное…

В голове всплыло недавнее воспоминание: скрывающийся за поворотом реки залитый кровью шурдов берег, костяные пауки с человеческими черепами, разгромленный обоз, преследовавшие нас вдоль берега пауки… Гдето это уже было, в точности до мельчайших деталей. Гдето я это уже слышал… или читал…

Читал! Святой Создатель! История баронессы Ксистеры Ван Лорк! Все так и было – нападение на обоз, бегство в реку, скрывающийся за поворотом залитый кровью берег и бурное течение, уносящее беглецов все дальше, до тех пор, пока… Твою так!..

– Создатель милосердный! – завопил я, заставив людей встревоженно вскинуться в поисках опасности. – Рикар!

– Да, господин?!

– Рикар!

– Слушаю, господин! Что случилось?! – встревоженно завопил Рикар в ответ, хотя сидел в шаге от меня.

– Рикар! Река! Мы плывем по реке!

– Да, господин, – недоумевающе подтвердил Рикар. – Мы плывем по реке.

– Это та самая река, где провалилась баронесса Ван Лорк!

– Баронесса? Провалилась?! – переспросил здоровяк и, развернувшись к примостившемуся рядышком Стефию, ухватил его за шкирку. – Ты что за травы господину дал?! А?! Я из тебя сейчас всю душу вытрясу!

– Рикар, оставь его! Я в порядке! Послушай: скоро будет водопад, срывающийся в яму, а оттуда река течет уже под землей! Помнишь, мы нашли у подземного озера два скелета и присыпанную песком книгу? Там я это и прочел! Это на их разгромленный обоз мы наткнулись на берегу! Мы в точности повторяем путь баронессы, и если немедленно не доберемся до берега, то рухнем в водопад! Понял?

– Создатель милостивый… – пробормотал осознавший опасность здоровяк и, встрепенувшись, вскочил на ноги и завопил: – К берегу! Гребите к берегу!

– Ггосподин, – пробормотал Стефий и осторожно потряс меня за рукав.

– Стефий, не сейчас! – отмахнулся я, встревоженно наблюдая, как люди остервенело загребают воду, но тяжелые плоты, казалось, даже не замечают их усилий и продолжают нестись по течению.

– Ггосподин, – не унимался ученик священника.

– Что тебе? – рявкнул я.

– Ппосмотрите ттуда, – заикаясь, выдавил из себя Стефий, дрожащим пальцем указывая мне за спину.

Обернувшись, я замер. Впереди, высоко над водой вздымалось искрящееся облако водяной пыли, до моих ушей донесся глухой рев бурлящей воды, отвесно обрушивающейся вниз. Водопад…

– Ох… – выдохнул я, глядя на неотвратимо приближающийся обрыв. Гул падающей воды усиливался с каждой секундой. Обернувшись, я мельком окинул плоты взглядом и понял, что преодолеть бурное течение нам не удастся. Люди и гномы гребли изо всех сил, не отрывая застывших взглядов от кромки надвигающегося водопада, но могучая река не замечала наших ничтожных усилий. Течение усилилось еще больше, и в нас полетели брызги ледяной воды, первая волна перехлестнула через плот, оставив на бревнах ледяное крошево и пену.

Выбора нет – нам придется пройти через водопад и подземное русло Асдоры. Благодаря дневнику Ксистеры Ван Лорк я знал, что это опасно, но возможно. Переведя взгляд на здоровяка, напряженно ожидающего от меня решения, я медленно и отчетливо произнес:

– Рикар, пусть все привязываются к плотам и бочкам. Только поперек туловища! За руки и ноги ремни не цеплять – вырвет напрочь! Пусть готовятся – мы пойдем через водопад. Передай остальным.

Рикар поднялся на ноги и, не обращая внимания на дергающийся под ногами плот, приложил ладони ко рту и заорал что есть сил:

– Привязывайтесь ремнями к плотам! Цепляйте ремни только за тело! Поперек пояса! Шевелитесь!

Расслышав рев Рикара сквозь гул водопада, фигурки на плотах засуетились, спешно крепя ремни к бревнам и бочкам.

– Передал, господин, – без нужды сообщил здоровяк, спешно обвязывая вокруг меня кусок кожаного ремня.

– Кричи дальше, – устало произнес я, преодолевая навалившуюся усталость. – Когда упадем с водопада, пусть ноги держат вместе, руки скрестить на груди. Отцепите лошадей от бревен – иначе утянут под воду весь плот. И не забудьте привязать пса.

Рикар проорал мое указание и, убедившись, что все услышали, вновь опустился на плот, выжидательно смотря на меня.

– Что смотришь? – бледно улыбнулся я, растирая ноющее плечо. – Готовься, сейчас полетим. Если Создатель милостив к нам, то встретимся в подземном озере.

Услышав мои слова, Стефий поднялся на ноги и звонким голосом затянул молитву, сидящие рядом подхватили, я молча смотрел вперед. Связанная вереница плотов все быстрее неслась к низвергающемуся водопаду. Набрав в грудь побольше воздуха, я с шумом выдохнул и неотрывно уставился на вздымающуюся над водой белую пену. Не так я представлял себе возвращение домой… совсем не так…

Через несколько ударов сердца первый плот достиг кромки водопада и, накренившись, под аккомпанемент криков рухнул вниз, таща за собой остальных. Один за другим хлипкие плоты достигали края и летели вниз.

– Держись! – завопил мокрый Рикар, вцепившись в бревно. – Держитесь что есть сил!

Наш плот на мгновение завис на самом краю, наклонился, и нашим взорам открылась чернеющая внизу бездна, куда срывался клокочущий поток воды. В следующий миг мы уже летели вниз, исторгая из себя крики ужаса.

– Аааа!

– …и да проявит Создатель милость свою…

– Аааа!

– Держиись!..

Глава седьмая

Неутешительные новости

Момент вхождения в воду больше всего запомнился зубодробительным ударом, от которого заныли все кости, а раненое плечо взорвалось ослепляющей болью и обжигающим холодом ледяной воды. Плот вошел в воду ребром и вместе с нами погрузился глубоко в воду. Я приложился лицом о бревна плота, и в голове помутилось, в ушах послышался противный звон, барабанные перепонки, казалось, вдавило внутрь ушей. Инстинктивно открыв глаза, я увидел пузырящуюся воду и бешено вращающиеся вокруг нас гранитные стены.

Беспорядочно кувыркаясь, плот погрузился еще глубже, затем последовал сильный рывок, и, содрогнувшись, плот начал медленно подниматься к поверхности. Поднимая брызги, плот вынырнул и закачался на воде. Грохочущий водопад остался далеко позади. Все сужающееся русло несло нас к темнеющему в стене отверстию неправильной формы. Вот оно, подземное русло Асдоры. С трудом оторвав занемевшие пальцы от бревен, я судорожно захватил ртом глоток воздуха и завертел головой по сторонам, выискивая остальные плоты. Дрожащая от напряжения веревка уходила в отверстие, значит, несколько плотов уже в подземном русле. Еще две повозки плясали на воде позади нас, и на них виднелись скорчившиеся фигурки людей и гномов. По воде плыли оторвавшиеся от плотов бочки. На миг мне показалось, что я увидел в толще воды кувыркающуюся тушу лошади или мула.

Плот быстро уходил к подземному руслу, и столь же быстро вокруг нас сгущалась темнота. Я поспешил проверить своих людей, пока мои глаза были в состоянии различить хоть чтонибудь:

– Все целы? Рикар! Стефий! Тифий! Кто там еще?

– Я здесь, господин, – хрипло ответил здоровяк. – Вот только рука чтото не того…

– И я здесь, – откашливаясь, выдавил почти невидимый в полумраке Тифий с другого конца плота. – Коротышки, кажись, тоже в порядке.

Невнятный гомон гномов подтвердил слова охотника – по крайней мере некоторые были живы и в сознании после оглушающего падения.

Один за другим все сообщили, что остались целы, за исключением Стефия – мальчишка лежал, бессильно уронив голову на мокрые бревна плота и не подавал признаков жизни. Проверить Стефия мы не успели – плот закрутило течением и внесло под свод подземного русла. На нас обрушилась непроглядная темнота, в которой эхом носились испуганные вопли, обрывки женских причитаний и сдавленные ругательства.

– Пригнитесь к плоту! – крикнул Рикар, вжимаясь в бревна.

Молча вытянувшись во весь рост, я мысленно согласился со здоровяком – кто знает, какой высоты здесь каменный потолок и есть ли на нем сталактиты. При такой скорости единственный удар по голове станет последним. В груди появилось сосущее чувство падения, я понял, что подземный поток устремился вниз под крутым углом, и инстинктивно зацепился одной рукой за ремни, обвязывающие бревна, другой ухватил затихшего Стефия за руку. Гул оставшегося позади водопада почемуто не только не утихал, а становился все громче и при этом доносился уже спереди.

– А вот и второй! – выкрикнул Тифий, в голосе которого слышался испуг, смешанный с азартом. – Сейчас нырнем!

На это предупреждение я уже не отреагировал – действие целебных трав закончилось, и теперь меня на куски разрывала боль, сознание медленно покидало меня.

Последнее, что я услышал, это был грохот падающей воды, многократно усиленный эхом, слаженный вопль нескольких глоток «Берегись!», почувствовал чудовищной силы удар по бедру, а затем сознание покинуло меня окончательно…

* * *

Мягкие волны безмятежности ласково убаюкивали меня и несли все дальше по морю спокойствия. Наконецто никуда не надо торопиться и спешить.

Через силу открыв глаза, я огляделся по сторонам. Я стоял на берегу небольшого песчаного островка, омываемого лазурной водой, солнце приятно согревало мою кожу, ноги по щиколотку утопали в белоснежном песке. Неописуемая красота.

Подняв взгляд, я обнаружил перед собой еще два островка, поднимающихся над водой несколько поодаль друг от друга. На ближайшем ко мне острове возвышалась железная статуя воина, обеими руками опирающегося на рукоять огромного двуручного меча. От стальной фигуры струилась пепельносерая дымка, тающая от дневного света. Но вот статуя внезапно шевельнулась, повернула шлем с поднятым забралом в мою сторону, и я понял, что ошибся. Не статуя – живой воин, закованный в полный доспех. Сквозь поднятое забрало на меня смотрело изборожденное шрамами лицо, на котором в первую очередь выделялись пронзительные глаза. Чем больше я смотрел на воина, тем сильнее мне начинало казаться, что я его знаю. Переведя взгляд на длинное лезвие меча, я вздрогнул – я знаю этот меч. Я уже ощущал его тяжесть в своих руках, видел, с какой легкостью он пронзал человеческие тела, исторгая из них фонтаны крови. Легендарный Гримсхольд.

Чувство безмятежного спокойствия начало исчезать. Кто этот воин? Как мы здесь оказались, и что это за место?

Нерешительно подняв руку, я поприветствовал незнакомца жестом и собрался было уже задать вопрос, когда меня прервал незнакомый голос:

– Вор! Проклятый вор! – Срывающийся на визг голос резал уши.

Взглянув в сторону источника шума, я обнаружил еще одного человека, так же стоящего на маленьком островке в двадцати локтях от меня. Вглядевшись в его лицо, я испытал ужас.

Это был я. Та же фигура, мое лицо, что я видел каждый день, когда умывался из бочки, наполненной водой. На соседнем островке стоял мой двойник и, указывая на меня рукой, кричал:

– Вор! Будь ты проклят! Верни то, что принадлежит мне по праву!

– Кто ты? – невольно пятясь, выкрикнул я. – Почему ты так похож на меня?

– Я? Ты спрашиваешь, кто я?! Я барон…

Незнакомец не смог закончить фразы – море вздыбилось волнами, песчаные острова дрогнули и начали погружаться в воду. Продолжавший спокойно стоять воин указал латной перчаткой мне за спину. Обернувшись, я увидел надвигающийся на меня огромный вал пенящейся воды. Волна налетела на остров, и меня беспорядочно завертело в ее водах. Темнота…

– Господин! Вы меня слышите? Господин! – Окружающую меня черноту разорвал встревоженный голос здоровяка. – Очнитесь, господин Корис!

Захрипев, я судорожно захватил ртом воздух и закашлялся. Все мое тело сотрясали судороги. Судя по моим ощущениям, я лежал уже не на плоту, а на мелких сырых камнях, впивающихся в спину. Рядом слышался гул водопада. Значит, привидевшееся мне лазурное море было лишь бредом моего сознания.

– Очнулся, – с непередаваемым облегчением прогудел Рикар. – Слава Создателю.

Заставив себя открыть глаза, я увидел нависшее над собой еле различимое в свете факела лицо здоровяка и слабо улыбнулся:

– Так легко вы от меня не отделаетесь. – Вспомнив недавние события, я задал самый главный для себя вопрос: – Ну что? Получилось?

– Все уже закончилось, господин. Мы под Подковой, – поспешно успокоил меня здоровяк.

– Слава Создателю… – простонал я и попытался приподняться. – Что с людьми?

Заметив, как я попытался пошевелиться, здоровяк решительно уложил меня обратно.

– Нельзя вам вставать, господин. Когда со второго водопада падали, вас знатно о камень приложило. Бок и бедро ажно синие стали. Не иначе нога сломана.

Услышав эти новости, я лишь обреченно застонал и откинулся на спину. Странно, боли в ноге и боку я не ощущал. Болело лишь плечо, пронзенное ледяной тварью. Хорошо это или плохо, я не знал, и лишь повторил мучивший меня вопрос:

– Рикар, что с людьми и гномами? Погибшие есть?

– Есть, господин, – мрачно ответил здоровяк, втыкая чадивший факел в землю. – Но, милостью Создателя, обошлось малой кровью.

– Сколько? – спросил я – И… и кто?

– Да я и сам толком не знаю, господин, – помотал головой Рикар. – Двоих утопших гномов видел, Тифий шею сломал. Литас в порядке – по берегу бегает, всех уцелевших в кучу собирает, Койн ему помогает. Детишки вроде на месте – ими сейчас гномы занимаются. Стефий жив, но без сознания – на голове шишка вздулась, но дышит ровно. Говорю же, господин, – малой кровью обошлось. Почитай, с двух водопадов ухнули, да еще под землей гдето две лиги отмахали.

Переварив услышанное, я решительно буркнул:

– Подними меня.

– Господин!

– Рикар, помоги мне встать! – рявкнул я. – Сколько я был без сознания?

– Да что же вы никак не угомонитесь, – заворчал здоровяк и легко вздел меня на ноги. – На здоровую ногу опирайтесь.

– Сколько я был без сознания? – переспросил я, перенося вес на здоровую ногу и с тревогой смотря на разорванные вдоль бедра штаны.

– Полчаса от силы, – ответил здоровяк, обхватив меня за плечи.

Оперевшись на здоровяка, первым делом я огляделся по сторонам. Темноту огромной пещеры разрывал свет десятка факелов, освещая берег подземного озера и часть темной воды. Один за другим зажигались костры, добавляя света и самое главное – тепла. Меня сотрясала дрожь, промокшая насквозь и задубевшая одежда не защищала от царившего в пещере холода. Рикар выглядел не лучше – мертвеннобледное лицо с посиневшими губами больше подходило мертвяку, чем живому человеку.

Около пылающих костров скорчились фигурки детей и женщин. Над берегом озера висели гомон перекликающихся голосов и стоны раненых. Наскоро пересчитав людей и гномов, я убедился, что по крайней мере большая часть отряда пережила проход через водопады и смогла выбраться на берег.

Люди и гномы окликали друг друга, бродили по колено в стылой воде, высматривая выживших и вытаскивая на берег остатки груза и обломки плотов. К моему удивлению, я увидел двух уцелевших лошадей и одного мула, остальные животные не перенесли двойного падения и нахождения в ледяной воде. В отличие от нас, лошади весь путь проделали по горло в воде, и это настоящее чудо, что часть животных уцелела и самостоятельно выбралась на берег.

Оценив увиденное, я кивнул здоровяку, и мы поковыляли к ближайшему костру. Рикар осторожно опустил меня на землю, и я почувствовал волну тепла исходившую от пламени. Неописуемое блаженство. Вытянув к костру дрожащие руки, я повернул голову к ожидавшему указаний здоровяку и распорядился:

– Рикар, костров слишком много – не думаю, что поблизости растет густой лес, где мы сможем пополнить запасы сушняка. Соберите все, что может гореть, в одну кучу – обломки телег, бочки, принесенный водопадом плавник. Лишние костры потушите. Кто знает, когда мы доберемся до поверхности. Главное, не остаться без тепла. Проверьте, что стало с содержимым мешков и сумок. И самое главное – я хочу знать, скольких из отряда мы потеряли.

– Понял, господин, – кивнул здоровяк и, легко поднявшись на ноги, исчез в темноте.

– И позови ко мне Койна, – крикнул я ему вслед.

Вместе с теплом пришла сонливость, и, с трудом борясь с ней, я постарался разложить в голове все по полочкам. От погони мы ушли, при падении с водопадов, как выразился Рикар, обошлись малой кровью. Неплохо. Теперь надо придумать, как попасть в форт – вниз мы спустились через два водопада, а чтобы оказаться наверху, надо подняться по двум отвесным стенам.

Еще одной хорошей новостью было то, что я успел проверить больную ногу при ходьбе, и она выдержала мой вес – значит, кость цела. В голове всплыло последнее воспоминание – перед самым полетом с последнего водопада плот с грохотом налетел на стену подземного русла, на которую меня и кинуло всем телом. Теперь понятно, отчего у меня ноет в боку и распухло бедро. Ничего. Переживем и эту неприятность – за прошедшее время я уже свыкся со своим невезением. Постоянные раны, ушибы и болезни стали неотъемлемой частью моей жизни. Если так и дальше пойдет, то вскоре на мне живого места не останется.

Зычный голос здоровяка послышался со стороны озера, и вскоре бестолковая беготня стала целеустремленней. Лишние костры тухли один за другим, панически кричащие голоса утихли. Все спешно освобождались от мокрой одежды и бросали ее на камни поближе к огню. Детей торопливо растирали пучками сухих водорослей, раненых и ушибленных располагали у костров. Теперь я видел – наведен порядок, люди и гномы медленно, но верно приходили в себя после перенесенного шока.

Удовлетворенно понаблюдав за деловитой суетой, я убедился, что моего вмешательства не требуется, и облегченно опустился на спину, уставившись на нависший надо мной сталактит. Вернувшаяся сонливость накрыла меня мягким одеялом, и, не сумев дать ей отпор, я смежил веки и погрузился в тяжелый сон. К счастью, на этот раз без сновидений… Койна я так и не дождался.

* * *

Как я узнал гораздо позже, все без исключения последовали моему примеру и погрузились в глубокий сон. Рикар оставил лишь одного часового перед водопадом на случай, если какойнибудь безумный шурд рискнет последовать за нами, и для поддержания огня.

Открыв воспаленные глаза, я долго смотрел на нависающий надо мной каменный свод с недоумением и все никак не мог сообразить, где я нахожусь. Все сомнения развеял Литас, заметивший мое пробуждение и поспешивший ко мне.

– Как вы, господин?

– Неплохо, – еле выговорил я непослушными губами и, с трудом преодолевая боль в занемевших мышцах, поднялся на ноги. – Рассказывай.

Загребая ногами мелкие камни и песок, я подошел поближе к костру и приготовился выслушивать неприятные новости – ничего другого я не ожидал. Боль в ране перешла в мерно пульсирующую. Зато голова больше не кружилась, чувство тошноты бесследно исчезло.

Зачерпнув из мерно булькающего котелка две кружки бульона и протянув одну мне, Литас начал доклад:

– Мы потеряли одного – Тифия, видать, сломал шею при падении. Остальные обошлись ушибами и ранениями. Одному пальцы на руке переломало – видать, между бревен зажало. Стефий серьезно приложился головой, но, похоже, выкарабкается.

– Гномы?

– Коротышкам пришлось хуже, – буркнул охотник, прихлебывая горячий бульон. – Три взрослых гнома, одна женщина и девочка. Всего пять гномов не пережили падения. Зато ранений у них, считай, и нет – пара ушибов и мелких порезов. Даже удивительно!

– Один человек и пять гномов… – произнес я. – Мы потеряли шестерых. Удивительно? Что здесь удивительного? Радоваться надо, что никого не покалечило.

– Да я не об этом, господин, – поспешил объяснить Литас. – Еще при первом падении я собственными глазами видел, как одного гнома с нашего плота волна приподняла и со всей мочи о стену каменную приложила. Ну все, думаю. Один готов. За ремень гнома обратно вытащили, а он целехонек! Только воды нахлебался и топор утопил. Видать, не зря старики говорят, что для гномов твердый камень, словно перина пуховая. Да и погибших коротышек я лично осматривал – все до единого захлебнулись.

Хмыкнув, я пожал плечами:

– Всякое случается. Что еще я пропустил?

– Из животных остались мул и одна лошадь. Шкуру им знатно подрало, конечно, но ничего – оклемаются. Пес баронессы уцелел, чертяка, – только на переднюю лапу прихрамывает. Привязал его у костра – пусть оклемается.

– Я видел двоих лошадей и мула, – вспомнил я.

– Одна лошадь ногу сломала – пришлось прирезать, – пояснил Литас. – Груз большей частью пропал – уцелели лишь мешки, что мы успели привязать к плотам. Многие потеряли оружие и заплечные мешки. Зерно намокло, мука раскисла и превратилась в кашу.

– Что с дровами? – спросил я, окидывая взглядом кольцо костров.

– Дрова есть, господин. Тут по берегу столько бревен и сушняка валяется, что целый дом отгрохать можно. За годы нанесло чего попало.

– Ясно, – подытожил я. – Уже неплохо.

– Пока вы без сознания лежали, мы с Рикаром плечо раненое почистили, – мимоходом добавил Литас и вновь окунул кружку в котелок.

– Что значит почистили? – заинтересовался я и только сейчас обнаружил, что на мне нет доспехов. Оттянув ворот рубахи, я взглянул на плечо и увидел толстый слой свежих бинтов с непонятными кружевами по краям – не иначе, здоровяк пустил на бинты одну из шелковых ночных сорочек баронессы.

– Всю заразу выпустили. Рикар рану осмотрел и говорит мне: «Дело совсем плохо, старик, рану надо чистить». Вот мы и почистили, – хмыкнул Литас. – Прямо как в старые добрые времена, когда еще наемничали. Нож в пламени костра прокалили хорошенько и вскрыли рану с обеих сторон. А оттуда черная кровь так и поперла, знай вычерпывай. Подождали, пока чистая кровь не пойдет, затем почерневшее мясо срезал и, да заново перебинтовали.

– Отрезали от меня кусок мяса? – сглотнув, переспросил я. – И я не проснулся?

– А вы и не спали. В беспамятстве лежали, ровно померли. Пока рану чистили, вы, господин, и не шевельнулись даже. Рикар все проверял – дышите еще, аль нет. Обошлось.

– Спасибо, – поблагодарил я и, представив себе, как от моего плеча срезали куски плоти, передернул плечами. – Где Рикар?

– Вон, – указал охотник на здоровяка, мерно посапывающего в трех шагах от нас. – Наказал разбудить, как только вы очнетесь.

– Оставь. Пусть поспит, – покачал я головой. – Пошли, осмотрим наше хозяйство и заодно покумекаем, как будем отсюда выбираться.

Обход не занял много времени – весь отряд расположился неподалеку от берега подземного озера, вокруг кольца костров. Гномы и люди вповалку лежали на просохших одеялах, погруженные в тяжелый сон. Чуть поодаль от огня исходили паром высыхающие вещи – доспехи, верхняя меховая одежда и одеяла.

Вдоль кромки воды прохаживался часовой, в котором я с трудом узнал осунувшегося Ортиса. Окликнув его, я дождался, пока он подойдет, и коротко распорядился:

– Иди к огню. Выпей горячего бульона и отдохни. Не думаю, что здесь появятся шурды.

– Слушаюсь, господин, – кивнул охотник и, пошатываясь, направился к кострам, оставив нам факел.

При помощи пылающего факела я осмотрел остатки плотов и бочек, в первую очередь выискивая уцелевшие кожаные ремни и веревки. Нам предстояло пройти долгий путь по подземным переходам и гротам и подняться на пару отвесных стен. Если первая стена была относительно невысока, то что делать, когда мы упремся во вздымающуюся на триста локтей скалу, я не имел ни малейшего понятия.

– Литас, когда люди отдохнут, соберите все ремни, веревки и свяжите в одно целое. Используйте все, что есть под рукой – упряжь, перевязи, куски веревок. Все, что есть.

– Сделаем, господин, – уверенно ответил глава охотников. – Торопиться нам некуда, в спину никто не дышит. Еды и дров хватает. Все сделаем.

Кивнув, я подошел к лежащим на песке мешкам с зерном и сокрушенно покачал головой. Преодолеть столь долгий и тяжелый путь, протащить мешки по густому лесу и в глубоком снегу лишь для того, чтобы в самом конце потерять все.

– Зерно испорчено?

– Мука сильно попортилась. Несколько мешков не выдержали и разорвались, вся мука уплыла. Остальные мешки уцелели, но муку подмочило, – подтвердил мои опасения Литас. – Зерно, если просушить, пока не загнило, то, может, и спасем. На крайний случай сразу пустим в котелки и съедим. Опять же, внутри мука сухая – только сверху корка окаменелая.

– Столько труда и сил, и все попусту, – буркнул я. – Ради чего мы ходили в поселение Ван Ферсис? Потеряли Тифия, половина людей получила ранения и на ногах толком стоять не может. Рикар спасся только чудом. И это все ради нескольких мешков с подмокшим зерном? Проклятые шурды!

– На все воля Создателя, – пожал плечами Литас и поспешил сменить тему разговора: – Зато наткнулись на гномов.

– Да уж, еще куча детей и женщин на наши многострадальные шеи, – невольно рассмеялся я. – Но я рад, что нам удалось спасти их от беды.

– И род Чернобородых благодарен тебе за это. – Из темноты появилась коренастая фигура Койна. – А ваши многострадальные шеи мы постараемся не сдавливать слишком сильно.

Вышедший на свет факела Койн выглядел настоящим живчиком, учитывая перенесенные тяготы путешествия и падение с двух водопадов. Первый раз я увидел живого гнома без доспехов – на Койне была холщовая безрукавка, открывающая толстенные руки с бугрившимися мышцами и короткую мощную шею. Несмотря на редкие седые волосы в бороде и волосах, у Койна не было ни малейшего намека на выпирающий живот.

– И на этом спасибо, – ответил я гному. – Сочувствую твоим потерям. Похоже, мне не удалось до конца сдержать свое обещание о защите и покровительстве.

– Равно как и я сочувствую твоим, Корис, – коротко поклонился гном. – Я не слепой – мы все видели тех огромных тварей и мерзких костяных уродов. Ты спас наши жизни, и род Чернобородых никогда не забудет этого. Когда мы доберемся до вашего поселения? – спросил Койн. – Женщины и дети устали, им нужен отдых.

– Мы уже дошли, вернее, доплыли, – обрадовал я коротышку неожиданным известием. – Рад сообщить тебе приятную новость – мы уже дома.

– Дома? – удивленно переспросил гном и в замешательстве запустил пятерню в густую бороду.

– Наше поселение расположено на пятьсот локтей выше, между скалистых стен Подковы, – пояснил я гному. – Осталось лишь подняться на поверхность, и мы окажемся дома. Сейчас мы под основанием огромной горы, которая называется Подкова.

– Вы живете в этой чудесной горе?! – не на шутку возбудился Койн. – О! Теперь я полностью уверен, что мы сделали правильный выбор, когда решили присоединиться к вам! Чудесное и радостное известие!

– Мы живем рядом с этой чудесной горой, – поправил я обрадованного гнома и сурово покосился на едва сдерживающего смех Литаса.

– Никто не может жить рядом с горой! – твердо заявил гном. – Можно жить только в горе, среди родного камня!

– Пусть будет так. К тому же мы живем в пещере – считай, среди родного тебе камня, – махнул я рукой. – Не желаешь пройтись с нами? Я хочу осмотреться и подумать, как одолеть подъем.

– Буду рад, – вновь отвесил поклон Койн.

Вместе с присоединившимся к нам гномом мы дошли до места, где ручей бежал по новому руслу и вливался в подземное озеро. Дальше мы пошли вдоль него, направляясь к скальной стене, по которой мы некогда спустились, когда первый раз исследовали подземелья Подковы.

Если на поверхности гномы старались успеть за нашим быстрым передвижением, то теперь настала наша очередь отставать – подобно горному козлу, Койн с легкостью перепрыгивал с одного каменного обломка на другой, тогда как мы еле плелись вперед, с трудом находя место, куда можно поставить ногу. Видя наши мучения, Койн лишь ехидно посмеивался и вновь устремлялся вперед.

Стоило преодолеть полсотни шагов, и темнота сгустилась еще больше. Трещавший факел освещал лишь несколько шагов вокруг нас, вырывая из тьмы толстые колонны сталагмитов. Отовсюду слышался звон падающих со свода капель воды, иногда дорогу преграждали разлившиеся лужи стоячей воды, и приходилось идти в обход. Ушибленное при падении бедро побаливало, но нога уверенно выдерживала вес тела, и я не особенно волновался. Разбитый на берегу озера лагерь остался далеко позади, виднелись лишь мерцающие огоньки костров.

Через долгих двадцать минут мы наконец добрались до скалы и остановились. Насколько я помнил, дальше путь лежал отвесно вверх, затем длинный подземный коридор и вновь подъем.

Осветив срывающийся со скалы рукотворный водопад, я обреченно вздохнул. Похоже, мне на роду написано преодолевать водопады. Как вниз, так и вверх.

Скептически оглядев мокрую склизкую скалу, Литас повернулся ко мне и заметил:

– Тяжко нам придется. Пока вскарабкаемся, семь потов сойдет.

– На скалуто? – спросил Койн. – А что тут тяжкого? Здесь и ребенок пройдет.

Увидев наши недоверчивые взгляды, гном поспешил объяснить:

– Трещины видите? Карнизы, уступы – есть где зацепиться, куда ногу поставить. Говорю же – здесь и ребенок пройдет.

– Хочешь сказать, что гномы легко заберутся по отвесной стене? – с зарождающейся надеждой спросил я. – А вода?

– А что вода? – равнодушно пожал широченными плечами гном. – Пусть себе каплет сверху. Не размокнем, чай. Мои гномы заберутся на вершину и скинут веревку для раненых, стариков и прочих немощных. Так и поднимемся.

Понадеявшись, что Койн приравнивает нас к раненым, а не к «прочим немощным», я согласно кивнул:

– Если ты уверен, то я согласен с твоим предложением.

– Будем очень даже рады уступить вам дорогу, – вставил свое словечко Литас, обрадованно потирая ладони.

– Уверен, – подтвердил Койн. – Разве это скала? Эх, Корис., видел бы ты чертоги и шахты Седых гор… Вот там скалы! А здесь так… пригорки одни.

Лишь хмыкнув в ответ, я задрал голову и осмотрел уходящий в темноту «пригорок». С такого если сорвешься, костей не соберешь.

– Корис, так эта чудесная пещера, наполненная величественными геристами, принадлежит тебе? – неожиданно спросил Койн.

– Чемчем наполненная? – удивился я.

Гном указал рукой на торчащие из свода и пола сталагмиты и сталактиты:

– Геристы.

– Ах, это геристы, – сообразил я. – Да, эта пещера принадлежит нашему поселению. Равно как и вся Подкова целиком.

– Ты не будешь возражать, если мы поселимся здесь? – задал Койн неожиданный вопрос.

– Здесь?! – хором переспросили мы с Литасом.

– Конечно! Это же просто райское местечко! – воскликнул гном и, загибая толстые пальцы, принялся описывать все преимущества пещеры: – Добрый камень защитит наш род от любого врага, в озере полно рыбы и свежей проточной воды, много места и материала для строительства домов, здесь достаточно сыро, чтобы грибные споры спокойно росли и плодились. Да что тут рассуждать! Лучшего места просто не найти! Корис, так ты согласен?

– Да берите, не жалко, – ошарашено выдавил я. – Для нас это просто сырая промозглая пещера. Ты уверен? Поверь, там, наверху, нас ждут сухое и жаркое жилище, теплые одеяла и шкуры. Горячая обильная еда, наконец!

– Вы еще и дома строите?! – невпопад брякнул Литас, оглядывая неприветливую пещеру, насколько хватало дрожащего света факела.

– Нет! Мы ютимся в грязных каменных норах! – сверкнул глазами Койн. – Конечно, мы строим дома! И получше ваших деревянных домишек!

– Литас! Хватит нести чушь, – возмутился я. – Прости его, Койн. Просто мы никогда не сталкивались с подгорным народом и не знаем ваших обычаев и традиций.

– Я понимаю, – покладисто кивнул гном. – Благодарю тебя за этот щедрый дар! Ты подарил новый дом роду Чернобородых! Наша благодарность не знает границ!

Поморщившись от излишне пафосных слов, я для уверенности переспросил:

– Значит, ты уверен!

– Да! – твердо ответил Койн. – Род Чернобородых будет жить здесь! Конечно, если вы одарите нас несколькими одеялами и провизией на первое время, мы с радостью примем этот дар.

– Одарим, – кивнул я. – Шкуры и одеяла не проблема. Вот с провизией дело обстоит не очень – поделимся, чем богаты.

– Озеро, полное рыбы, – не унимался Литас. – Вы же рыбачить не умеете! Откуда у вас могут быть озера и реки, вы же живете под горами и скалами?!

Вопреки моим опасениями, Койн не рассердился и, снисходительно улыбнувшись недоверчивому охотнику, ткнул пальцем себе за спину, откуда доносился мерный шум водопада:

– А это что? Не озеро?

– Нууу… – протянул посрамленный охотник, замявшись с ответом.

– Горы всегда заботились о народе гномов. О, Корис, видел бы ты широкие реки и каскады озер, что тянутся под Седыми горами. Величественные водопады, что крутят колеса кузнечных мехов…

– Я понял, – сказал я. – Пусть будет так – подземелья Подковы в полном вашем распоряжении. О каких грибных спорах ты говорил? Они съедобны?

– Конечно! У нас с собой споры грибов даксора. Они растут круглый год и исправно кормят наш народ вот уже долгие тысячелетия.

– Как быстро вы сможете получить первый урожай? И съедобны ли они для людей?

– При должном уходе самое большее через две недели наши женщины будут рады угостить вас блюдом из тушеных грибов, – церемонно поклонился Койн. – И да – они съедобны для человеческого племени.

– Это просто великолепная новость, – медленно произнес я. – Ты не представляешь, как ты сейчас меня обрадовал! Ладно, давайте вернемся к лагерю и обговорим в подробностях наш подъем к дому. Мы и так слишком задержались, и наверняка наши люди уже считают нас погибшими.

Бросив последний взгляд на отвесную стену, я развернулся и пошагал вслед за гномом и Литасом.

Нам предстоял последний рывок…

Когда люди отдохнули и немного пришли в себя, я скомандовал выступление. Отряд значительно поредел – большая часть гномов осталась в сталагмитовой пещере обживать новый дом. С нами отправилось четверо гномов, в числе которых были сам Койн, знакомый мне Тикса и еще двое коротышеккрепышей. На них лежала роль первопроходцев. Глядя, как невысокие, но кряжистые фигуры сноровисто снуют между камней, не сдвигая с места ни единого камешка, я полностью уверился, что Койн знал, что говорил, – они легко справятся с подъемом на скалу.

Пересчитав оставшиеся относительно целыми мешки с продовольствием, я лишь расстроенно покачал головой и оставил их гномам – пока еще их грибы вырастут, а кушать хочется каждый день. Вылазка в поселение Ван Ферсис потерпела полное фиаско – мало того что без продовольствия возвращаемся, так еще и животных потерять умудрились. Лучше бы я продолжал сидеть в форте и не отрывал Литаса и его людей от охоты.

Выживших животных пришлось пока оставить в пещере на попечении гномов – я не видел возможности провести лошадь и мула по узким, зачастую невысоким и к тому же затопленным каменным коридорам. Застрянут как пить дать. Койн пообещал придумать, как доставить животных на поверхность, на этом мы и порешили.

На сооруженных носилках лежали попрежнему не приходящий в себя Стефий и мертвое тело Тифия – печальный груз. Насколько я помнил, у Тифия были жена и двое детей.

* * *

Гномы не подвели. Засунув концы длинных бород за ремни, они шустро поднялись по скале, таща на себе бухты связанных вместе веревок. На сбегающие по камням потоки воды коротышки не обратили ни малейшего внимания. Закрепив веревку за камни, они сбросили другой конец вниз и одного за другим подняли нас наверх. Небольшая задержка вышла лишь с бессознательным Стефием – его старались поднимать как можно более осторожно. Все благополучно оказались на вершине скалы, вновь вымокнув до последней нитки.

Дальше наш путь лежал по идущему в гору подземному разлому, по колено залитому водой из отведенного в сторону ручья. Уже через сотню шагов я перестал ощущать заледеневшие ноги, но упрямо продолжал брести вперед. Мысль, что уже сегодня мы окажемся в форте, придавала мне сил.

По поверхности воды плыли свидетельства того, что поселение живет нормальной жизнью – очистки от растений, размокшие угли из печей и обрывки какойто ткани. Выспавшийся здоровяк проследил взглядом за плывущим по течению гнилым грибом и, подойдя ко мне, тихо сказал:

– И еще говорят, что дворяне торговаться не умеют. Это же надо умудриться убедить гномов поселиться в отхожем месте.

– Рикар, что ты такое говоришь?! – прошипел я, бросив взгляд на спину идущего впереди Койна. – Спятил? Какое отхожее место?

– Почему спятил, господин? – притворно обиделся здоровяк. – Мы же все отходы в ручей сбрасываем. Это нам еще повезло, что сейчас не время ужина. А то брели бы по колено в…

– Замолчи! – буркнул я, поспешно собираясь с мыслями. Здоровяк прав – ручей избавляет нас от всего мусора и решает проблемы с отхожими местами. До встречи с гномами такая система казалась мне идеальной. В прошлый наш разговор с Койном я забыл упомянуть об этой небольшой проблеме.

Рикар ткнул меня локтем в бок и глазами указал на Койна, который при свете факела недоуменно рассматривал чтото в воде. Вот он наклонился, пошарил руками под водой и вытащил оттуда оленью кость с остатками свисающих жил. Лоб гнома пошел складками от напряженного раздумья, взгляд перескочил с кости на крутящееся в воде сморщенное яблоко.

– Ну вот, и с кормежкой коротышек проблема решилась, – прокомментировал увиденное Рикар. – Из этой кости знатный бульон выйдет, а вон еще и подгнивший корень плывет – самое то, чтобы бульончику остроту придать.

Злобно шикнув на разговорившегося здоровяка, поднимая брызги я подбрел к Койну и пояснил:

– Мы используем ручей, чтобы избавляться от мусора – раньше подземное озеро и пещера были без надобности. Как только поднимемся, я распоряжусь прекратить сбрасывать отходы в воду ручья.

– Нетнет, – возразил Койн и брезгливо бросил кость обратно в воду. – Вы поступаете мудро – гниющие отходы приводят к болезням. Оставьте все как есть – мы пустим воду другим путем, в обход пещеры с герестами. Все равно этот разлом надо осушить и выровнять, чтобы мы могли без помех добираться друг до друга.

– Хорошо, – кивнул я и хлопнул гнома по плечу. С каждым днем мне все больше начинал нравиться подгорный народец. К любой возникающей проблеме они подходили с завидной практичностью и умом.

Проходя через разлом, мы дважды делали остановки на торчащих из воды валунах, чтобы вернуть занемевшим от холода ногам чувствительность и немного перевести дыхание – идти приходилось в гору. На каждом привале я проверял состояние Стефия – паренек упорно не желал приходить в себя, хотя дышал ровно и спокойно. Скорее бы доставить его в руки отца Флатиса – вредный старик живо поставит юношу на ноги. Заодно и мое плечо посмотрит – я боялся, что вычищенная рана снова может загноиться, и тогда пиши пропало.

Последний участок пути мы одолели одним рывком и уперлись носом в последний водопад на нашем пути. Добрались. Наша обжитая пещера была точно над нашими головами. Кричать в надежде, что нас услышат, толку не было – шум падающей с большой высоты воды заглушал даже самый громкий крик. Придется взбираться самостоятельно и затем уже просить скинуть веревку. Здраво оценивая возможности людей подняться по мокрой отвесной стене, я вопросительно взглянул на Койна.

– Поднимемся, – уверенно кивнул тот. – Только не по этой, а по соседней стене – она более сухая, да и зацепиться есть где. Не волнуйся, Корис, мы доставим вас домой в целости и сохранности.

Кивнув, я взобрался на торчащий из воды каменный обломок и уселся, блаженно вытянув гудящие ноги. Оставалось только ждать и надеяться, что ни один гном не сорвется с огромной высоты. Койн отдал короткое распоряжение, и Тикса с еще одним гномом подскочили к стене и начали взбираться. Их пальцы цеплялись за малейшую неровность в камне, безошибочно находили мельчайшие трещины и выступы. Не прошло и пяти минут, как гномы исчезли в темноте. Прежде чем отправить их на штурм стены, я предварительно тщательно разъяснил, чьи имена им следует говорить, когда они поднимутся наверх и встретятся с моими людьми. Причем кричать я им наказал как можно громче. Одна надежда, что появившихся ниоткуда коротышек предварительно выслушают, а не сразу нашпигуют арбалетными болтами. Люди у меня нервные…

Шум текущей воды мало располагал к беседе, и большую часть времени мы провели в молчании, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

Еще через долгих полчаса вверху зажегся сразу десяток огней, затем показался гном, спускаемый вниз на веревке, обвязанной вокруг его пояса. Получилось. Тикса с помощником успешно добрались до пещеры и сообщили новость о нашем прибытии.

Коротышка достиг земли и первым делом перебросился несколькими словами с Койном.

– Твои люди хотят убедиться, что вы именно те, за кого себя выдаете. Требуют, чтобы ты поднялся первым, – перевел Койн.

Пожав плечами, я сполз с камня и пошагал к висящей веревке, но здоровяк меня опередил и уже обвязывал свободный конец вокруг пояса.

– Проверить надобно, господин, – пояснил он, стараясь перекричать шум водопада. – Может, там уже гости незваные хозяйничают. Если все в порядке, я сброшу вниз факел, ну а если не подам знак, то уходите обратно в пещеру, господин. Значит, дело нечисто.

– Давай, – махнул я рукой, зная, что упершегося здоровяка не переубедить. Когда дело касалось моей безопасности, Рикар превращался в подозрительного угрюмца, видящего везде лишь опасность для моей драгоценной тушки.

Рикар дернул за веревку, подавая знак, переместил под руку рукоять длинного ножа и, упираясь ногами в стену, начал подъем.

К счастью, подозрения здоровяка не оправдались – спустя некоторое время веревка спустилась вновь, а в воду упал горящий факел. Наверху все было в порядке. Я почувствовал прилив радости и облегчения. Один за другим люди обвязывались веревкой и поднимались наверх. Моя очередь наступила сразу после Койна, замыкающим поднимался Литас.

Никогда не забуду радостный рев, вырвавшийся у моих людей, стоило им увидеть мою голову в разломе. Сразу десяток рук подхватили меня и вытащили наружу. Гомонящие люди радостно приветствовали меня, хлопали по плечу. Все как в прошлый раз, когда мы вернулись из первого похода… вот только на этот раз мы вернулись с пустыми руками…

Оглядев окружающие меня родные лица, я вздохнул полной грудью и от души хлопнул по плечу стоявшего рядом Рикара. Как бы там ни было, но мы вернулись домой. Наконецто можно окончательно расслабиться и позволить себе не оглядываться по сторонам в поисках очередной опасности. Накопившееся напряжение медленно исчезало. Что удивительно, сразу напомнили о себе все полученные мною ушибы и ранения, словно дожидались именно этого момента. И не только у меня – вон, Литас, только что бодро прыгающий по торчащим из воды валунам, обессилено опустился на землю и прислонился к стене. Ортис, морщась, растирает левый бок и плечо. Остальные выглядели не лучше – всем требовались отдых и как можно больше пищи, чтобы восстановить затраченные ресурсы тела.

Когда суматоха несколько улеглась, я собрал всех людей под низкими сводами пещеры, представил им Койна и остальных гномов и пояснил, что они будут жить с нами на равных правах. Коротко рассказал о произошедших с нами событиях и на этом велел приготовить столы для торжества – отпраздновать наше возвращение и в честь новых жителей Подковы. Взбудораженные люди не хотели расходиться, жадно выспрашивали подробности путешествия, с искренним любопытством рассматривали бородатых коротышек. Рикар хотел было разогнать толпу, но я остановил его – большую часть времени мои люди проводили в четырех стенах, и любое изменение в монотонных буднях ими воспринималось как настоящий праздник. Это была еще одна причина, по которой я, невзирая на горестные причитания прижимистого Тезки, велел готовить праздничные столы с обильной едой. Старшая кухарка Нилиена пообещала расстараться и не ударить лицом в грязь перед гномами, но попросила отсрочить празднование на несколько часов. Обратившись к озирающемуся по сторонам Койну, я пригласил и остальных гномов на пиршество, но он тактично отказался, а я не настаивал, прекрасно понимая причины отказа. Преодолеть две отвесные стены и пройти по длинному разлому по колено в воде только ради ужина – не самая привлекательная идея. Мы порешили на том, что сразу после ужина гномы отправятся в обратный путь, нагруженные несколькими мешками с копченым мясом и грибами.

Велев позаботиться о гномах и показать им поселение, первым делом я направился к отцу Флатису, который уже занимался Стефием в отдаленном углу пещеры. Священника я заметил сразу же, как только поднялся – отец Флатис стоял в первом ряду встречающих и внимательно вглядывался в каждого прибывшего. Как только поднялся Литас, священник развернулся и поспешил в отгороженный шкурами угол, отведенный под лечебницу. Я успел перекинуться с ним лишь парой слов, как старик уже исчез. Гномам отец Флатис уделил не больше внимания, чем обычным людям, и не выказал ни малейшего удивления, увидев столь редких гостей. Вот ведь непрошибаемый старик. Думаю, он сохранит спокойное выражение лица, даже если небеса разверзнутся и на землю спустится сам Создатель.

Стефий лежал на застеленной шкурами кровати, а седой священник торопливо перебирал висящие под потолком пучки трав. Травяной запах был настолько сильный и ароматный, что у меня закружилась голова, и я был вынужден присесть на деревянную лавку у входа. Сразу видно, что старик со Стефием времени даром не теряли – пучками лекарственных трав, кореньев и гирляндами со сморщенными почерневшими грибами были увешаны все стены, причем так плотно, что саму стену и не видать было.

– Как он? – спросил я, озабоченно смотря на осунувшееся лицо паренька. Стефий и раньше не отличался плотным телосложением, а теперь и вовсе напоминал обтянутый кожей скелет.

– Плохо, – буркнул священник, собирая в миску только ему известные стебли трав и коренья. – Сколько он уже без сознания?

– Почитай целый день, – ответил за меня здоровяк и уселся рядом со мной. – Как с последнего водопада упали, так он в себя и не приходил. – И уже обращаясь ко мне, Рикар успокаивающе добавил: – Да вы не переживайте, господин. Наш друид справится.

– Священник! – поправил здоровяка отец Флатис. – Какой я тебе друид? На вот, лучше делом займись. – Священник протянул здоровяку миску и велел размять травы до однородной массы.

– Священник так священник, – покладисто согласился здоровяк, приступая к делу. – Вы и господина гляньте, святой отец, плечо ему разворотило будь здоров. Такая дыра, что и кулак пролезет.

– Я в порядке, – заверил я насторожившегося священника. – Моей раной и позже заняться успеем. Стефий поправится?

– А куда он денется? – неожиданно улыбнулся отец Флатис. – Разве Создатель допустит, чтобы столь юная жизнь оборвалась? Поправится. Сейчас травами его напою, потеплей укрою и пусть спит.

– И бульоном бы его напоить, – неожиданно заботливо вставил Рикар. – Больно отощал – кожа да кости.

– Без тебя разберусь, – фыркнул священник, и я неожиданно понял, что отец Флатис рад нашему возвращению, хоть и тщательно скрывает чувства за каменной маской.

Забрав у здоровяка миску с травяным месивом, священник залил его водой и, накрыв чистой тряпицей, буркнул:

– Пусть настоится. А ты снимай давай доспехи и рубаху. Глянем твое плечо.

Я молча подчинился и с помощью Рикара начал снимать надоевшие доспехи.

– Тебе уже сказали о гостях? – словно мимоходом спросил священник.

– Какие еще гости? – насторожился я, замерев с поднятыми руками.

– Незваные, – ответил отец Флатис. – Намедни шурды к нам наведывались. Да ты доспехито снимай, чего застыл, словно истукан каменный?

– Да какие тут доспехи! Когда приходили шурды? Сколько их было? Сгархи или пауки были?

– Не знаю, сын мой. Я сам шурдов не видел – пока на стену поднялся, они уже ушли по ущелью. Стража их заметила и тревогу подняла. Слава Создателю, дело к вечеру клонилось, и все люди уже в форте были.

– Рикар, беги за Тезкой и братьямикаменщиками, – приказал я. – Пусть немедленно идут сюда.

– Уже бегу, – отозвался здоровяк, поспешно вскакивая на ноги.

Пока я нервно дожидался хозяйственника, священник бесцеремонно вытряхнул меня из кожаных доспехов и рубахи. Следом пришла очередь повязки, и здесь мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не заорать в голос – нарезанные из одежды бинты присохли к ране и отлипать не хотели. Последовать моему робкому предложению и отмочить бинты теплой водой священник отказался, буркнув, что нечего, мол, хныкать, словно ребенку – мужчина должен уметь терпеть боль и страдания. Себя я считал мужчиной (несмотря на глубокие сомнения Рикара в моем «орелике») и поэтому терпел как мог, пока священник снимал бинты и с задумчивым видом ковырялся в ране длинными пальцами. Наконец он оставил мое многострадальное плечо в покое и, глядя на вытекающую из потревоженной раны кровь, произнес:

– Дело плохо. Сильно поврежден плечевой сустав. Внутри раны идет заражение. Стефий лечил тебя наложением рук?

– Да, – несколько заторможено кивнул я. Такого сокрушительного диагноза я не ожидал.

– Глупый мальчишка… – вздохнул священник. – Он не заметил раздробленной кости и просто залечил всю рану сразу. Теперь внутри кости идет воспаление.

– И что теперь?!

– Теперь придется отнять руку по плечо, – развел руками отец Флатис.

– Что?! Как отнять?! Вы что?!

– А что я?! – благодушно удивился отец Флатис, затем его лицо разительным образом посуровело, он продолжил уже холодным тоном, чеканя каждое слово: – Разве это я бросил всех и отправился за десятком мешков зерна?! Я?! Разве это я оставил людей гадать, вернется их предводитель или нет?! Думаешь, несколько лишних мешков еды смогут заменить твою потерю?! Только милость Создателя позволила тебе уцелеть и вернуться обратно! На месте Тифия мог оказаться ты сам! И лежал бы сейчас со свернутой шеей в ожидании похоронного обряда! Глупец! Мальчишка, посчитавший себя бессмертным!

– Послушайте, святой отец, – опешил я, стараясь остановить не на шутку разошедшегося священника.

– Нет, это ты послушай! – рявкнул отец Флатис. – Твои люди безоглядно доверяют тебе. Верят, что ты сможешь сохранить жизни их детей в этих проклятых Создателем землях! И что ты делаешь?! Отправляешься в полные смертельных опасностей дали лишь с горсткой плохо вооруженных людей! Сколько можно испытывать судьбу?! Может, хоть потеря руки сделает тебя более осмотрительным? Может, тогда ты останешься в форте, как и положено мудрому правителю?!

– А что прикажете делать?! – вскочил я, в ярости взмахнув рукой и окропив землю кровью из открытой раны. – Дохнуть от голода?! Вы когда в последний раз заглядывали в кладовую?! Половина полок пустая! Если шурды узнали о нашем поселении, то теперь и про охоту можно забыть! Что делать?!

– Ты – предводитель! – в свою очередь сорвался на крик отец Флатис. – Если надо привезти зерно из дальнего поселения – пошли людей! Зачем лезешь сам?! За последние месяцы ты побывал везде – подземелья, леса, реки и водопады! Получил столько ран, сколько имперский солдат не получает за все время службы! Сколько еще удача будет улыбаться тебе?! Поверь, настанет момент, и стрелы шурдов или звериные клыки настигнут тебя! Что тогда случится с теми людьми, кто оказался здесь только изза тебя?! Что?!

Замолкнув, священник последний раз ожег меня яростным взглядом, отвернулся и пробормотал:

– Решать тебе. Думай сам. А рука… рану я сейчас почищу, и через неделю вновь можешь отправляться в следующий поход.

Сдувшись, я обессилено опустился на лавку и замолк, глядя в пол. Ответить было нечего. Старик был абсолютно прав. Уже второй раз я отправлялся в дальнюю вылазку и успешно возвращался обратно относительно целым и невредимым. На этот раз я отделался легким испугом и несколькими ранами. В следующий раз удача может отвернуться от меня, и тогда мои люди вернутся обратно с хладным трупом на руках.

Подняв голову, я обратился к священнику:

– Отец Флатис… вы хоть раз в своей жизни ощутили себя на моем месте? Когда приходится ободряюще улыбаться ждущим от тебя чуда людям, а сам со страхом ждешь следующего дня… Когда каждый день охотники уходят за добычей, а ты не знаешь, вернутся они или навсегда сгинут в дебрях Диких Земель?.. Как я могу отправить людей в объятия смерти и спокойно ждать их возращения?

– Был ли я на твоем месте? Был… – глухо ответил священник, и я заметил, что его руки мелко дрожат. – Был… Бремя власти невыносимо тяжело, но комуто приходится взвалить его на себя и принимать нелегкие решения. В тебе сосредоточены надежды людей, и нельзя попусту рисковать собой. Когда падешь ты, падут и они. Лишь вера в тебя придает им силы. Помни об этом.

– Я запомню ваши слова, – кивнул я и, желая поскорее сменить тему, указал на плечо: – Может, подлечите рану, а то на самом деле руку отрезать придется.

– Не придется, – хмыкнул священник, нагнувшись над Стефием и вливая ему в рот травяной настой. – В ране начиналось заражение, но ктото ее хорошенько почистил. Осталось только сменить повязки и на время забыть о занятиях с мечом.

– Забыть о занятиях с мечом? – обрадованно переспросил я. – Святой отец, вы, главное, не забудьте это Рикару сказать – насчет занятий. А что с церковью?

– Растет как на дрожжах! – улыбнулся отец Флатис. – Богоугодное дело всегда быстро делается! Скоро крышу положим, а там и до первого молебна недалече!

Закончив давать Стефию лекарство, священник занялся моей рукой, и следующие десять минут мне было не до вопросов. Но все когданибудь кончается, и вскоре я с облегчением смотрел на плечо, скрытое под свежей повязкой. В довершение всего, отец Флатис вручил мне кружку, наполненную непонятной густой жидкостью бурого цвета, и велел выпить до дна. Подчинившись, я выпил все до последней капли и скривился от разлившейся во рту дикой горечи.

К счастью, в лечебницу зашел Рикар и сунул мне в руку кружку с вином, которую я с наслаждением сразу же ополовинил. Отец Флатис скорбно покачал головой, но промолчал.

Вслед за Рикаром зашли братьямастера, Литас и самым последним робко появился Тезка, взглянул на мое перекошенное от горького лекарства лицо и, протянув ко мне руки, зачастил:

– Господин! Ну откуда мне было знать? Теперьто что уж серчать? Не знал я!

– А? – все, что я смог сказать в ответ на столь бурное словоизвержение. – Что ты не знал?

– Что этот хмырь рыжебородый с вами пришел, – непонятно объяснил Тезка и смущенно присел на краешек скамьи. – Вы уж не серчайте, господин. Да и не сильно я ему врезал, недельку с синяком походит, а там и рассосется.

– Стоп! – не выдержал я. – Ничего не понимаю. Давай успокойся и расскажи по порядку. Что за рыжебородый хмырь, где ты его видел и почему ты его ударил.

– Да тут и рассказывать нечего, господин, – всплеснул руками хозяйственник. – Выхожу я, значит, из кладовой…

– Лучше сказать – выползаю я из логова, – заржал здоровяк, но, наткнувшись на мой взгляд, осекся. – Ладно, молчу, рассказывай давай.

– Выхожу я из кладовой, – начал с начала Тезка, – прихватил с собой корзинку с кореньями для кухни и иду себе спокойно, никого не трогаю. Тут смотрю – дверь отхожего места заскрипела и оттуда этот хмырь низкорослый высовывается. Глазища сверкают, мокрая борода колом торчит, лицо от грязи черное, вонь от него несусветная! Точьвточь как священники в проповедях бесовское отродье описывают! Я как увидал, так собственным глазам не поверил сначала! Все, думаю, не иначе геенна огненная под нами разверзлась, и бесы в гости пожаловали! А пояс с оружием, как на грех, в кладовой остался! Стою ни жив ни мертв, за лежанками схоронился! Бес не спеша так огляделся, в яму на языке своем бесовском чтото проблеял – вылазьте, мол, никого нету – и прямиком к кухне! Я за ним следом! Гляжу, он с первого стола кусок хлеба цап – и давай жрать, только крошки летят! Тутто сердце мое и не выдержало! Подскочил к нему и кулаком в харю его наглую со всей мочи врезал! Откуда мне знать было, что это посланные вами гномы?! Я добро наше спасал, – закончил исповедь Тезка, виновато заглядывая мне в глаза.

– Ох, – схватился я за ушибленные бока, пытаясь удержаться от смеха. К концу истории все заходились от смеха, и лишь я пытался сохранить серьезное лицо, что было неимоверно трудно.

Бедный Тикса…

– Тикса в порядке?

– А что ему сделается? – взбодрился Тезка, заметив, что я не сержусь. – Изпод стола вылез и ругаться начал.

– Ты же гномий язык не понимаешь! – уличил его Рикар во лжи. – Откуда знаешь, что он ругался?

– Язык, может, и не знаю, зато жесты хорошо разбираю! Чего он только не показывал! Не иначе он всю мою родню перебрал до седьмого колена! Я уже хотел еще раз ему в глаз дать, а он ваши имена называть начал и пальцем вниз показывает. Так и поняли, что это вы гномов послали.

– Ох, Тезка, – покачал я головой. – Не забудь поговорить с гномом. Нам ссоры ни к чему.

– Уже уладил, господин, – ответил хозяйственник. – Все хорошо.

– Вот и ладно, – кивнул я. – А теперь расскажите мне о пожаловавших к нам в гости шурдах. Да поподробнее.

Весело смеявшийся Древин мгновенно стал серьезным и начал доклад:

– Вчера под вечер стража заметила в ущелье движение. Подняли тревогу. Когда я поднялся на стену, шурды уже были на расстоянии полета стрелы от форта. Два гоблина верхом на здоровенных тварях – не иначе сгархи.

– Серый длинный мех, огромная пасть с клыками. Подходят под описание? – уточнил я у Дровина.

– Да, господин. Первая тварь именно такая, как вы описали. Вторая отличается цветом – мех черный, словно сама ночь. Гоблины приближаться не стали, покрутились на месте, внимательно осмотрели стену и убрались восвояси. С того дня я запретил выходить за стену и утроил стражу. Сегодня подняли на стену дополнительные бревна и валуны – на случай штурма.

– Правильное решение, – произнес я. – Похоже, спокойные дни закончились. Шурды узнали о местоположении поселения, и теперь надо готовиться к худшему – к осаде и штурму. В покое гоблины нас не оставят. Чтонибудь еще, чего я не знаю?

– Только одно, господин, – вспомнил Древин. – Когда шурды убрались, я выждал пару часов и послал им вслед двух разведчиков. Они прошли по их следу до конца ущелья и еще с поллиги дальше. След четкий и прямой, словно стрела. Нигде не петляет, не рыскает и не отклоняется в сторону. След шел с севера, и по нему же шурды шли обратно.

– Хочешь сказать, что шурды знали, куда идут? – медленно произнес я. – Знали, где находится поселение, и просто хотели разведать обстановку?

– Да, господин, – мрачно подтвердил Древин. – Они знали. Вышли к входу ущелья как по ниточке.

– Но откуда?

– От Ситаса, – спокойно сказал отец Флатис. – Только он знал, где именно находится поселение и как найти ущелье. Не иначе он попал в лапы к шурдам, и те развязали ему язык.

Прокрутив в голове эту мысль, я согласился со стариком. Только один чужак знал, где именно расположен наш форт. Но я почемуто не верил, что человек, умудрившийся уйти от погони из опытных следопытов, так легко попадется шурдам…

– Надеюсь, шурды уже содрали с него кожу живьем, – кровожадно буркнул здоровяк. – Ох, попался бы он мне в руки…

Собравшись с мыслями, я окинул взглядом ожидающих приказов людей и остановился на братьяхкаменщиках:

– Мастер Древин, завтра с утра возьмите десяток людей и хорошенько облейте крепостную стену водой. Воды не жалейте.

– Ледяная корка? – догадался Древин. – Мудрое решение, господин. Будет сделано. Ни одна тварь не зацепится даже когтем.

Кивнув Древину, я продолжил:

– Тезка. Завтра отправишься в гости к гномам. Там остались мешки с мукой и зерном, возможно, уцелела пара мешков с инструментами. Все это надо поднять наверх. Зерно надо просушить – если переживем зиму, то разобьем пару полей пшеницы и овса. Муку поделите поровну – половину нам, половину оставьте гномам. Койн чтото говорил о съедобных грибах – узнай, что ему требуется для этого: чем скорее появится первый урожай грибов, тем лучше для нас. Все понял?

– Понял, господин, – подтвердил Тезка. – А люди?

– Возьми пять человек, – ответил я и переключился на Литаса: – Про охоту пока можешь забыть. Часть охотников отдашь Тезке, остальные пусть помогают мастерамкаменщикам.

Обведя всех глазами, я убедился, что мои приказы поняты, и поднялся:

– А теперь вернемся к празднеству.

– Господин, – привстал Дровин, – а мне что делать?

– Как что? – удивился я. – Постройка церкви! Забери у Литаса оставшихся охотников, и поторопитесь со строительством.

– Более чем мудрое решение, – вставил священник. – Как построим, так и освятим церквушку!

– Теперь все? – спросил я. – Хорошо. Теперь идем к накрытым столам, и я хочу, чтобы вы улыбались и радовались. До завтра никаких разговоров о делах и проблемах. Люди устали. Они хотят расслабиться и отвлечься от тяжелых дум. Отец Флатис, вы тоже идете с нами – людей надо ободрить и придать им новые силы.

Покинув лечебницу, мы отправились в центр пещеры, где уже выстроились в ряд длинные столы и лавки. Кухарки торопливо расставляли на столах глиняные миски и кружки. В воздухе витали соблазнительные запахи жареного мяса, и я невольно сглотнул набежавшую слюну.

Сегодня у нас празднование в честь присоединившихся к нам гномов и в честь нашего благополучного возвращения домой.

А завтра – новый день и новые проблемы…

Отступление пятое

Словно нехотя из белой пелены тумана выступил край Пограничной стены, и закутанный в плащ старик ускорил шаг, не обращая внимания на сбитые в кровь ноги. Вскоре он уже различал островерхие башни, выступающие из массива толстой стены. Темнеющие бойницы зияли пустотой, но старый маг знал – в каждой башне дежурит тройка арбалетчиков, готовых пригвоздить к земле любую тварь, что осмелится приблизиться на расстояние полета арбалетного болта.

Когда его нога ступила на каменную площадку перед воротами, Ситас судорожно вздохнул, и первый раз за очень долгое время на его измученном лице появилась скупая улыбка. Получилось. Он добрался до Пограничной стены относительно целым и невредимым. Хотя теперь на его голове не было ни единого темного волоса, а на лице появились новые глубокие морщины. Ситас с огромным трудом подавил желание упасть на вымощенную булыжником дорогу, вцепиться руками в камни и начать их неистово целовать.

Стоящие неподалеку стражники и так подозрительно косились на появившегося странника, облаченного в рваные одежды. Их настороженность была вполне объяснима – одинокий старик подходил к массивным воротам пограничного городка не откуданибудь, а прямиком со стороны Диких Земель. Причем шел один, не имел лошади и оружия. На поясе болтался короткий нож, увидев который, старшина стражников пренебрежительно выпятил губы и одновременно насторожился – он не мог себе представить, что выглядевший столь беззащитным старик смог преодолеть лиги по Диким Землям и уцелеть.

Из осторожности, свойственной тем, кто не понаслышке знал о смертельных обитателях из Диких Земель, мощные ворота всегда были наглухо закрыты. В высокой каменной стене, чуть поодаль от створок ворот, виднелась небольшая железная дверь, к которой Ситас и направился, совершенно не обращая внимания на глазеющих стражников. Стоило старику подойти еще на десяток шагов, как старший стражник бесцеремонно окликнул непонятного пришельца:

– Эй! Куда прешь, доходяга?!

Видя, что незнакомец не откликается и продолжает размеренно шагать, старшина стражников рассвирепел:

– А ну стой! Кому сказано?! – раздувая ноздри, заорал стражник и тут же осекся, наткнувшись взглядом на поблескивающую металлическую пластину с искусно выгравированным драконом, изрыгающим пламя.

Убедившись, что стражники хорошенько разглядели пластину, Ситас спрятал ее в складках плаща и вновь зашагал к двери. Больше его никто не посмел останавливать, и губы Ситаса растянулись в угрюмой усмешке, которая тотчас исчезла, когда на его лицо упала чьято тень. Остановившись в двух шагах от стены, старик поднял лицо вверх и увидел на гребне стены фигуру священника в ослепительнобелых одеяниях. Священнослужитель не торопясь вгляделся в пришельца, осенил его священным знаком и лишь тогда подал знак привратной страже.

За вмурованной в стену железной дверью послышались шум отодвигаемого засова, натужный скрип несмазанных петель – и дверь отворилась. Путь в город был свободен.

Накинув на голову капюшон плаща, Ситас молча прошел через дверь и, не сбавляя шага, заторопился к виднеющейся вдали вывеске трактира. Он очень спешил – старый маг хорошо знал, что случается с теми, кто подводит Повелителя. Подгоняемый страхом, старик прибавил шагу, и вскоре полы его метущего землю плаща окончательно исчезли за поворотом.

Не будь Ситас столь напуган, то, несомненно, заметил бы слишком внимательный взгляд одноногого нищего, что притулился у стены в ожидании милостыни. Стоило сгорбленной фигуре в черном плаще удалиться, как нищий калека, к глубокому изумлению стражников, легко встал на обе ноги и помчался в противоположную сторону. Он торопился доставить известие, что седой старик уже в городе.

* * *

Обветшалая гостиница, расположенная у самой Пограничной стены, как нельзя лучше подходила для целей Квинтеса – он не хотел лишний раз привлекать внимание к безмолвным и грозным ниргалам. Вот уже три дня, как он расположился здесь на постой в ожидании доброй вести от многочисленной братии нищих и трактирных служек. За любое достоверное известие о старике с лисьим лицом, могущем появиться в одиночестве или в сопровождении несколько закутанных в черные плащи воинов, Квинтес пообещал полновесную серебряную монету. По меркам захудалого пограничного селения, это настоящая прорва денег.

Несмотря на то что Квинтес был выходцем из простолюдинов и не получил образования, он был весьма сметлив и расчетлив. Вместо того чтобы сломя голову кидаться в неизведанные Дикие Земли, он предпочел выждать и неторопливо расспросить местных жителей.

Именно это пограничное поселение было выбрано им неспроста – Ситас Ван Мерти прошел через него, когда вел ниргалов за головой Ильсертариота. Квинтес надеялся, что если старик Ситас остался жив, то возвращаться он будет прежним, уже однажды пройденным путем. Городок маленький, расположен на самой границе, и поэтому ни один незнакомец не сможет остаться незамеченным. Как говаривал старый рыбак, приходившийся Квинтесу отцом, – правильно заброшенная сеть никогда не оставит рыбака без улова. Эти слова Квинтес запомнил на всю жизнь. Рыбы он не ловил, но ловчие сети забрасывал мастерски…

Надежды Квинтеса полностью оправдались, и сейчас он внимательно прислушивался к глотающему от волнения слова нищему. От одетого в грязные тряпки бродяги немилосердно несло потом и вонью помойных ям, но сейчас посланнику Повелителя было на это наплевать. Сведения, изрыгаемые вместе со смрадным дыханием, были просто неоценимы. Ситас остался жив, и более того – он сейчас в городе! Буквально в десятке шагов отсюда!

Не дослушав излияния нищего, Квинтес бросил на стол серебряную монету и торопливо поднялся на ноги. Повинуясь скупому жесту, четверка застывших за его спиной ниргалов одновременно пришла в движение и последовала за Квинтесом к выходу. Серебряная монета мгновенно исчезла в кулаке нищего, поторопившегося покинуть гостиничный трактир, пока хозяин заведения не приказал вышибалам забрать монету. Счастливый бродяга и не подозревал, что остался жив лишь потому, что Квинтес слишком спешил вслед за Ситасом Ван Мерти и не желал тратить драгоценное время на вонючего нищего…

Глава восьмая

Возросшие заботы

Три дня пролетели столь быстро, что я их даже и не заметил. Оно и не мудрено – все мое внимание поглотили неотложные и неизменные проблемы. Все мои робкие мечты об отдыхе оказались разбиты суровой реальностью. Наши запасы продовольствия и раньше нельзя было назвать обильными, а с появлением в нашей жизни невысоких, но от этого не менее прожорливых гномов, стало казаться, что голод не за горами.

Под аккомпанемент горестных причитаний Тезки я уже отправил в подземелье пару десятков корзин с кореньями и грибами, присовокупив к ним дюжину замороженных оленьих туш. Можно сказать, что одновременно в фигуральном и прямом смыслах спустил продовольствие в отхожее место – пока гномы были заняты обустройством нового места жительства и не успели заняться отводом ручья в сторону от подземного прохода, что сообщал между собой наши пещеры.

По моим расчетам, отданного нами продовольствия хватит коротышкам самое большее на неделю – если затянуть пояса потуже. Койн уже успел побывать в нашей кладовой и, осмотревшись по сторонам, клятвенно заверил меня, что грибницы уже посажены, и вскоре они получат первый урожай. Оно, конечно, хорошо, но одними грибами сыт не будешь. Голодных ртов прибавилось вдвое, и настолько же уменьшились наши шансы на выживание в течение длительной и холодной зимы.

Помимо кладовой Койн успел побывать в каждом уголке поселения и прямо высказать свое мнение обо всем увиденном. Если меня это более чем устраивало – прямой ответ всегда лучше уклончивого, то про остальных моих людей этого сказать было нельзя. Особенно учитывая прямоту и сварливость подгорного народца.

Для начала Койн сцепился с отцом Флатисом в жарком споре на теологические темы. Под конец «беседы» дело шло к драке, а в воздухе витали витиеватые выражения, все больше напоминающие базарные ругательства:

– Нет бога, кроме Создателя милостивого!

– Лишь Великий Отец заботится о детях своих неразумных! Лишь он защищает нас своей каменной дланью!

– Каменной?! Это голова у тебя каменная, если до сих пор веришь в древние сказки!

– Сказки? Это кто еще верит в сказки?! – воинственно выпятив бороду, возмущался гном. – «И вырос цветок Раймены на месте том, где коснулась земной тверди босая нога Создателя…» Тьфу! Вот это сказки! Все знают, что Великий Отец явился из земных недр и из твердого гранита вытесал подгорный народ! Чтобы крепкие и несокрушимые мы были, словно камень!

– Видать, камня у него под рукой маловато оказалось! Росточкомто вы не вышли! – парировал отец Флатис. – Всех существ создал Создатель! И вас в том числе! Тьфу на тебя, грешник!

– Сам ты грешник!

– Еретик! Безбожник!..

На этом месте беседы вмешался я и лишь с большим трудом утихомирил спорщиков. Койна я от греха подальше отослал взглянуть на стену и, обернувшись к священнику, лишь беспомощно развел руками. Отцу Флатису удалось меня удивить. Вместо того чтобы обрушить на мою голову упреки, что я привел в форт иноверцев, священник утер разгоряченное в споре лицо, довольно крякнул и, расправив плечи, удалился к строящейся церкви, откуда доносился перестук топоров. Озадаченно покрутив головой, я вторично развел руками и поспешил за гномом, пока он не успел еще дел натворить. Как оказалось, успел я вовремя – Койн уже вовсю хозяйничал у стены, не обращая внимания на медленно наливающегося краской мастера Древина.

Сначала лидер гномов деловито осмотрел возвышающуюся крепостную стену форта, потыкал пальцами в стыки каменных блоков, зачемто отколупнул в нескольких местах каменную крошку и попробовал на язык. Затем повернулся к нам и брякнул:

– Как временная постройка сойдет. Но года через два непременно обвалится!

– Что?! – возопил Древин, с хрустом сжимая кулаки. – Скорее у тебя борода отвалится, чем стена рухнет! На века строили!

– Ваш век короток, – намекающе ответил Койн, чем разозлил мастеракаменщика еще больше. – Стену укрепить надобно! А еще лучше – снести этот позор и отстроить заново!

– Ах ты, склирс коротконогий! – взорвался Древин. – Я тебе сломаю! Я тебе так сломаю, что всю жизнь помнить будешь! Эта стена еще и твоих внуков переживет!

– Переживет! – в свою очередь завелся Койн. – Если мы ее заново отстроим, то и правнуков моих переживет!

Пришлось опять вмешаться и рявкнуть на обоих спорщиков. В другое время я, может, и послушал бы спор между двумя знатоками по каменной кладке, но сейчас не хотелось терять быстро утекающее время зря. Увидев, как легко гномы преодолевают отвесные стены, я вспомнил свою давнюю задумку и решил заняться претворением ее в жизнь.

Древин и Койн все же не успокоились до конца, и пока мы поднимались по крутой лестнице на вершину стены, они немного отстали и продолжили спорить о способах работы с камнем. Прислушавшись, я не уловил агрессии и успокоился – пусть себе спорят. Возможно, нам удастся позаимствовать у подгорного народца полезный опыт и применить его на защитных укреплениях. До меня ветром доносило обрывки фраз, но казалось, что оба спорщика говорили на абсолютно неизвестном мне языке:

– …разве можно так камень класть?! Серый гранит особого обхождения требует. Камень это своенравный!

– …положили обрешетку из бревен и засыпали все каменными обломками. Затем утрамбовали и пустили в дело щебень.

– …щебень надо было в самый низ класть! Ежели кто подкоп сделать задумает – враз присыплет…

– Какой подкоп? На сплошной скале строили! Обрешетку лишь для того, чтобы пустоты заполнить клали.

– И что? Дай мне кирку, я покажу тебе, как сквозь сплошную скалу подкоп сделать!

– А пупок не надорвешь?

– Не надорву! Думаю, здесь уже готовых ходов, как в муравейнике, – скала старая, подземными ручьями источена. С другой стороны, враг и без подкопа обойтись может – что ему одна стена? Ни башен нет, ни парапета толкового.

– Дай время – все будет. Слава Создателю, стену поднять успели до холодов. Теперь главное зиму пережить, а башни – дело наживное.

– Весны ждать – только время терять! Парапет обязательно нужен! Да и башню надстроить не помешает – отсюда обзору никакого нет! Обрешетку из дерева делали? А бревна от тяжести не покорежит?

– Куда там! Ель и дуб клали – они с годами лишь крепче становятся!

– Крепче камня все одно не станут. Опять же, вы камни без разбору клали!

– Что значит без разбору? Ты говори, да не заговаривайся – в стене один гранит.

– Гранит граниту рознь! Вот эти два камня рядом класть нельзя было – враждуют они! Друг от друга отодвинуться норовят, ворочаются.

– Ворочаются?! Враждуют?! Да ты о них как о живых толкуешь!

– А камень и есть живой! У каждого свой характер…

Пока я прислушивался к все более спокойной беседе мастеров, мы успели подняться на стену и сразу оказались во власти свирепого ветра. Поежившись, я подождал, пока увлеченные разговором спорщики приблизятся, и решительно прервал их беседу:

– Насчет обзора со стены – тут, Койн, ты попал в точку. Обзор у нас скверный. Мы видим гостей, когда они уже выходят изза изгиба ущелья, а оттуда до стены рукой подать.

– Я и говорю, – обрадовался Койн. – Башню поднимать надо! Да повыше!

– С башней пока погодим, – отрицательно покачал я головой. – Для начала вам надо обустроиться на новом месте, быт наладить, опять же грибами заняться, рыболовством – если вскоре не появится новый источник еды, придется нам туго. Есть у меня одна задумка. – Подняв здоровую руку, я указал на возвышающуюся над нами стену Подковы. – Смогут твои скалолазы туда забраться и закрепить на вершине несколько крепких веревок?

– Смогут, – уверенно ответил Койн, оглядев отвесную скалу. – Чтобы род Чернобородых да на скалу подняться не смог? Поднимемся! А зачем?

– Хочу устроить на вершине скалы постоянный наблюдательный пост – соорудим подъемник с лебедкой, наладим сигнальную систему, да на вершине возведем небольшое укрытие для часовых. Оно и ладно будет. Оттуда ущелье как на ладони – ни одна тварь незамеченной не подберется.

– Я и говорю – башенку каменную строить надо! Да не одну! Эх, видели бы вы величественные стены Твердыни, возведенные подгорным народом!

– Твердыня пала, – заметил Древин.

– Стены устояли! – возразил Койн. – Ни одна стена не рухнула, не появилось ни единой трещины! Сдались обороняющиеся, когда Защитника поразила рука подлого убийцы!

– Твердыня – это крепость? – задумчиво спросил я, вспоминая одно из своих загадочных сновидений.

– Не просто крепость! Настоящая цитадель!

– Интересно… Когда у нас выдастся свободное время, я бы хотел, чтобы ты рассказал мне о Твердыне, последней осаде и о павшем Защитнике.

Койн согласно кивнул, и я вновь вернулся к теме наблюдательного поста:

– Смогут твои гномы заняться этим уже сегодня? Чем раньше мы увидим врага, тем больше времени у нас будет на подготовку «теплой» встречи.

– Я немедленно распоряжусь, – сказал гном. – Уже сегодня мы поднимемся на вершину и закрепим веревки для подъемника.

– Хорошо, – кивнул я и переключился на мастера. – Древин, подготовь все необходимое – бухты веревок, платформу подъемника… Ты и сам знаешь, что требуется.

– Да, господин, – степенно подтвердил Древин. – Все будет сделано. Еще священника кликнуть не помешает – когда гномы сорвутся с этих стен и расшибутся в лепешку, святой отец сразу и заупокойную прочтет.

Койн пренебрежительно фыркнул и обменялся с Древином сердитыми взглядами. Эта парочка друг друга стоит.

Убедившись, что мои указания поняты точно, я распрощался и пошагал к лестнице. Тотчас за моей спиной вспыхнул новый спор, но я уже понял, что такая перепалка доставляет обоим несказанное удовольствие, и не стал вмешиваться. Меня ждало много дел.

Дойдя до полностью законченной конюшни, я с удовольствием оглядел ладное строение и заглянул внутрь, где оставшиеся животные мерно пережевывали траву. Видно, что за животными следят – кормушки заполнены сеном и жалкими остатками овса, конюшня тщательно вычищена, равно как и сами лошади, в небольшой печи гудит пламя, наполняя помещение теплом. К этому времени нам уже удалось поднять из подземелий недр Подковы большую часть мешков с зерном и мукой. Тезка сразу же уволок их в свою берлогу и занялся спасением изрядно подмокших продуктов.

Сегодня я осматривал форт в гордом одиночестве – Рикар был занят осмотром и выдачей оружия. Многие гномы утопили свои секиры при падении с водопадов, и теперь требовалось подобрать им хоть какоенибудь оружие по руке. Учитывая рост коротышек, это была нелегкая задачка. К тому же оказалось, что гномы относятся к вышедшему от человеческих кузнецов оружию с презрением – внимательно рассмотрев уцелевший топор Койна, я согласился, что у них есть на это право. Людские оружейники, несомненно, проигрывали кузнецам гномов по всем статьям.

Насладиться одиночеством и спокойствием зимнего утра мне не дали. Первым ко мне подскочил лохматый сингерис и по своему обыкновению ткнулся лобастой головой в бедро, выражая свою симпатию. Вслед за псом пожаловала и его хозяйка Алларисса Ван Ферсис. С момента нашего прибытия я успел перекинуться с ней парой слов и поблагодарить за точное указание отцовского тайника с бумагами, но толком поговорить у нас не получилось – я с головой окунулся в омут повседневных забот, требующих моего вмешательства.

– Баронесса, – поприветствовал я девушку, слегка наклонив голову.

– Барон, – не осталась в долгу Аля и, склонив прелестную головку в сторону, произнесла: – Хочу еще раз поблагодарить тебя, что не забыл о моей просьбе.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся я. – Рад был оказать услугу. Но, насколько я понимаю, ты хочешь спросить чтото более важное. Может, перейдем сразу к делу?

Заглянув мне в глаза, Алларисса чуть помедлила и на одном дыхании выпалила:

– Правда ли, что все новоприбывшие гномы и люди должны пройти через ритуал клятвы крови?

– Правда, – кивнул я, невольно настораживаясь. – Это мое единственное условие для тех, кто желает присоединиться к нашему поселению. А что? Чтото не так?

– В том числе и мои люди? – напрямик спросила девушка.

– В том числе и твои дети, – сделал я ударение на последнем слове. – Насколько я помню, с тобой были лишь маленькие дети, когда мы отыскали вас в том подземелье.

– Ты не ответил на вопрос, Корис.

– Да, Алларисса, в том числе и дети, что попали к нам из разоренного поселения Ван Ферсис. Все без исключения. И это не обсуждается.

– У тебя есть причина сомневаться в верности моих людей? Как ты сам заметил, они всего лишь дети и не могут замышлять предательства. К тому же нам не чуждо чувство благодарности за спасение наших жизней!

– К чему этот разговор, баронесса? – не выдержал я. – Говори прямо и не трать мое время на пустые разговоры.

– Ты не имеешь права заставлять людей приносить тебе клятву крови! Ты не хуже меня знаешь, что невозможно расторгнуть такую клятву! Они сами, их дети и внуки будут вынуждены служить тебе и твоему роду вечно! Это ничем не лучше рабства!

– Мои люди похожи на рабов? – парировал я выпад Аллариссы. – Тот же Рикар делает все по своему разумению. Я никогда не заставлял своих людей понапрасну рисковать жизнями или выполнять мои пустые капризы. О каком рабстве ты говоришь?

– Ты не находишь, что между наемными воинами и несмышлеными малышами огромная разница? – не отступала девушка, сверкая огромными глазами.

– И в чем разница? – спросил я, хотя уже догадывался, что услышу в ответ.

– В возрасте! Все воины принесли клятву крови твоему отцу, когда были одиноки и не помышляли о семье. К тому же у них был выбор – принести клятву или покинуть отряд.

– Ты на редкость хорошо осведомлена о моем отце, – медленно произнес я, внимательно вглядываясь в раскрасневшееся лицо Аллариссы. – Откуда такие познания?

– Если ты не помнишь, я живу здесь и у меня есть уши! – язвительно ответила девушка.

– Ясно, – кивнул я и огляделся, чтобы убедиться, что никто не может нас слышать. Ни к чему людям слышать затеянную нами свару.

– И еще! Все люди из нашего поселения в свое время принесли клятву верности роду Ван Ферсис в обмен на наше покровительство и заботу! Заставляя их присягнуть на верность себе, ты попираешь наш род! Это прямое оскорбление моему деду лорду Ван Ферсис!

Услышав ненавистные мне имя и титул, я с огромным трудом подавил вспышку ярости и, переведя взгляд на заснеженную вершину Подковы, постарался успокоиться и выровнять дыхание. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что бедная девчонка попрежнему остается в неведении обо всех черных деяниях, что совершил обожаемый ею дед. Я мог просто развернуться и уйти, но не хотел обидеть пылающую праведным гневом девушку, старающуюся защитить честь своего рода в меру своих силенок.

– Об упомянутой тобой клятве верности… Разве крестьяне присягают на верность? Насколько я помню, это прерогатива дворян. Возможно, ты хотела сказать, что родители этих детей раньше жили в деревнях и селах, принадлежащих твоему роду? Я прав?

– Дда, – смешалась девушка, – именно так. Но их предки жили там веками! Наш род всегда защищал их от набегов разбойников, помогал при наводнениях и засухах.

– Правильно, – кивнул я. – Но ведь теперь они живут на территории, принадлежащей моему роду, и только я забочусь об их безопасности. Разве не так?

– Так, – вынужденно согласилась Алларисса, уже поняв, куда я клоню.

– Я не хочу оскорблять род, к которому ты принадлежишь по праву крови. Поэтому я дам роду Ван Ферсис срок в тридцать дней. Если к тому времени сюда явится отряд лорда Ван Ферсис и возжелает забрать детей – я не буду им препятствовать.

– Ты не хуже меня знаешь, что никто не придет, – перебила меня девушка. – Ни завтра, ни через год!

– Тогда о каком покровительстве, кроме моего, может идти речь?! – медленно выговаривая слова, спросил я, глядя в глаза Аллариссы. – Я спас вас всех от неминуемой смерти в наглухо закупоренном колодце, смог доставить детей в единственное безопасное места во всех Диких Землях и умудрился не потерять в пути ни одного ребенка. Может, стоит спросить их, какого покровителя они выберут для себя?! Мифического лорда Ван Ферсис, которого они никогда не видели, или же того, кто постоянно находится рядом и делит с ними все невзгоды?!

– Думаю, мы оба знаем, кого они выберут, – опустила голову Алларисса. – Мы все обязаны тебе жизнью. Но клятва крови! Это навсегда! Эти дети боготворят тебя и никогда не замыслят дурного! Им можно доверять!

– Скажи, Алларисса, – мягко произнес я, опуская руку на плечо едва не плачущей девушки. – Ведь вы доверяли покойному Реджеру?

– Кому? – удивленно спросила Аля, не делая попытку стряхнуть мою руку с плеча.

– Реджеру, – повторил я. – Тому, кто взял ржавый молоток и разбил вдребезги защитный артефакт, а вместе с ним и ваши жизни? Вы ему доверяли?

– Доверяли, – опустила голову Алларисса. – Я знала Реджера с рождения – он всегда был при отце. Выполнял мелкие поручения, следил за нашим двором…

– Вот видишь, – хмыкнул я. – Вы ему доверяли, а он одним небрежным ударом уничтожил все ваши надежды на будущее. Теперь ты понимаешь, почему я вынужден требовать от всех пришельцев принести клятву крови? Ведь несчастный Реджер не сам пришел к такой ужасной мысли – ее вложили шурды. Думаю, когда он заносил молот над артефактом, он уже не был тем Реджером, которого ты знала.

– Клятва крови сможет оградить нас от влияния магии шурдов? – для уверенности спросила Алларисса.

– Да, – уверенно подтвердил я, хотя толком и не знал, как сработает магия крови против магии шурдов. Главное, оградить себя и своих людей от возможных распрей и междоусобной грызни, как часто случается с разрастающимися поселениями. Особенно если в состав поселения вливается целый клан со своими устоями, религией и виденьем жизни. Одно дело сейчас, когда гномы все еще под впечатлением от шурдов и испытывают к нам горячую благодарность, но кто знает, что случится через пару недель, когда гномы обживутся в глубоких пещерах и решат, что здесь они в полной безопасности… Рисковать я не мог.

– Хорошо, – чуть подумав, согласилась Алларисса. – Я не буду протестовать против принесения моими людьми клятвы крови. Думаю, ты понимаешь – сама я такой клятвы принести не могу. Род Ван Ферсис преклоняется лишь перед владыкой Империи.

«Как будто ты можешь чтото изменить, глупая девчонка. Не лезь в дела мужчин!» – пронеслось у меня в голове, и я с величайшим трудом удержал эту фразу во рту, не дав ей вырваться наружу. И с изумлением прислушался к себе. Я был уверен, что эта мысль появилась у меня в голове самостоятельно, и даже больше – она мне не принадлежала. Словно ктото вложил эту мысль в мою голову.

Тряхнув головой, я убрал руку с плеча несколько успокоившейся девушки и произнес:

– Я рад, что мы разобрались во всем, и не требую от тебя клятвы крови. Что касается остальных – завтра на рассвете они должны принести мне клятву крови.

Кивнув, девушка развернулась и пошла в сторону пещеры. Пройдя несколько шагов, она словно запнулась и, обернувшись ко мне, сказала:

– Возможно, ты прав, и клятва крови защитит людей от темной магии шурдов и пауков. Но в твоем замысле есть слабое место.

– Какое же? – послушно спросил я.

– Ты сам, – победно улыбнулась Аля. – Я постоянно нахожусь в поселении под защитой толстых стен, вооруженных воинов и даже отца Флатиса. Но что помешает шурдам захватить именно тебя во время очередной вылазки за пределы форта и вложить в твою голову чужие мысли?

Алларисса давно уже скрылась в дверном проеме жилой пристройки, а я все еще неподвижно стоял и переваривал услышанное. Юная девчонка угодила не в бровь, а в глаз. С другой стороны, кто вообще сказал, что клятва крови сможет защитить от магии костяных пауков? Уверен, что при желании можно обойти любую клятву – к примеру, не давать прямых приказов и указаний.

Грохот чегото тяжелого и крики предупреждения со стороны строящейся церкви прервали мои размышления. Вздрогнув, я перевел туда взгляд и успел заметить, как белеющее обнаженной древесиной бревно опасно накренилось в веревочных петлях и, с силой ударившись о бревенчатую стену церкви, рухнуло на землю, по пути зацепив двоих стоявших на мостках строителей. От души выругавшись, я поспешил к церкви. Лишь бы проклятое бревно никого не задавило насмерть и не сделало калекой.

Обошлось. Пострадали лишь мои нервы, а мужчины получили легкие ушибы, не опасные для жизни. Отчитав незадачливых строителей, я коротко расспросил их о произошедшем. Оказалось, что оставленные на холоде веревки успели покрыться изморозью, и строители не смогли их удержать в руках, когда поднимали бревно на крышу церкви. Поискав глазами Дровина и не найдя его, я поинтересовался, куда запропастился мастер, и мне пояснили, что его увел с собой Древин в сопровождении коротышки гнома.

Быстро сообразив, о каком коротышке идет речь, я наказал строителям быть более осторожными и поспешил обратно к стене – я догадывался, где искать мастеровкаменщиков и неуемного Койна.

Всю троицу я обнаружил на вершине стены, уткнувшихся в расстеленный на большом столе лист пергамента. Они были настолько увлечены бурным спором, что не видели ничего вокруг, и мне удалось приблизиться вплотную, оставаясь незамеченным. Бдительный часовой, видя, как я крадусь на цыпочках, изумленно выпучил глаза, и я приложил к губам палец, приказывая ему сохранять молчание. Страж понятливо ухмыльнулся и приготовился лицезреть душераздирающую картину «Смерть в муках».

Сделав последние шаги, я навис над согбенными спинами, набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:

– Бездельники! Лентяи!

Вся троица синхронно вздрогнула от потрясения и присела. Древин от неожиданности выронил деревянную линейку и расширенными глазами воззрился на меня.

– Бездельничаете, значит?! – с удовольствием повторил я, глядя, как Дровин тянет к себе уголок пергамента. – У нас там люди гибнут, а вы тут без дела сидите! Заняться нечем? Так я найду занятие!

– Как гибнут? – выговорил Древин. – Где гибнут, господин? Неужто зашибло кого?

– А ты как думал? – наигранно удивился я. – Ежели мастер работников без должного надзора оставит, как тут не погибнуть? Считай, двоих человек бревном насмерть зашибло! Будешь знать, как людей без надзора оставлять!

Видя, что братьякаменщики и гном все принимают за чистую правду и на глазах бледнеют, я смилостивился и буркнул:

– Живы они. Но все же это не дело вот так людей бросать!

Облегченно вздохнув, Древин пришел в себя настолько, чтобы суметь объяснить:

– Да я буквально на пару минут отлучился, господин. Уж больно чертежик интересный вырисовывается – ежели малость над ним подумать, то такую крепость отгрохать сумеем, что ни одна тварь перебраться не сможет!

Гном с Дровяном усиленно закивали, выражая свое горячее согласие с Древином, и я невольно заинтересовался:

– Ну показывайте свой чертежик!

Древин проворно расстелил на столешнице большой кусок пергамента, испещренный многочисленными линиями и пометками. Приглядевшись повнимательней, я сумел разглядеть лишь характерный набросок нашей защитной стены и грубо нарисованные очертания ущелья, что разделяло Подкову надвое. Остальные линии и значки оказались для меня непонятны.

Хмыкнув, я обошел вокруг стола и взглянул на чертеж с другой стороны. Понятней не стало.

– Когда вы успелито? – спросил я. – Гномы не далее чем четыре дня назад прибыли.

– Мы с братом чертеж давно уж начертили, – прогудел Дровин. – А тут вот Койн пару мыслей подбросил – грех не воспользоваться!

– Дело хорошее, – одобрил я. – Вот только всему свое время. Древин, ты возвращайся к церкви и следи, чтобы никого не зашибло. Койн, что у нас с подъемом на стену?

– Сегодня же поднимемся, – несколько смущенно ответил гном. – Все необходимое уже готовят. Пока время есть, решили над планом крепости покорпеть.

Вздохнув, я кивнул и, оставив мастеров за работой, в сопровождении Древина отправился прямиком к строящейся церкви. Саму постройку я уже осмотрел, и теперь меня интересовал отец Флатис, который, несомненно, находился гденибудь поблизости.

Священника я обнаружил в двух шагах от фасада бревенчатой церкви, задумчиво осматривающего скелет будущей кровли. Поприветствовав отца Флатиса, я недолго думая ухватил его за локоть и, невзирая на бурные возражения, повлек за собой к пещере.

Пройдя через всю пещеру, я добрался до своего закутка, усадил недоумевающего священника на кровать и тщательно занавесил входной проем толстой шкурой, выполняющей роль двери.

Обернувшись к удивленному отцу Флатису, я пояснил:

– Прошу прощения, отец Флатис, пару минут назад в моей голове возникла безумная мысль, и с вашей помощью мне надо ее срочно проверить.

– Внимательно слушаю, сын мой, – незамедлительно ответил отец Флатис и поудобней устроился на кровати, приготовившись слушать.

Несколько минут я молчал, собираясь с мыслями, – я не солгал священнику, когда говорил, что внезапная догадка осенила меня буквально пару минут назад. Когда я спускался со стены, то вновь бросил взгляд на строящуюся церковь и увидел, как один из задетых упавшим бревном рабочих прихрамывает и растирает ушибленное бедро. Столь незначительное наблюдение вызвало в моей голове цепочку связанных друг с другом событий, произошедших со мной за все прошедшие месяцы.

Сейчас я заново прокрутил в голове все воспоминания и догадки и, только убедившись, что ничего не упустил, начал говорить:

– Святой отец, помните тот день, когда я впервые пришел в себя после злосчастной охоты на кабана?

– Помню, сын мой, – кивнул священник, внимательно вглядываясь мне в глаза. – Страшное было зрелище – глубокие раны на голове и бедре. Крови вышло столько, что ты уже побелел.

– Вот! – поднял я палец, останавливая священника. – Именно о ранах я и хотел бы поговорить. Когда обнаружилось, что я ничего не помню из прошлой жизни, мы сообща решили, что потеря памяти произошла изза серьезного ранения головы. Правильно?

– Правильно, – ответил отец Флатис. – Такое часто случается, и иногда, милостью Создателя, память возвращается.

– Не об этом речь, святой отец, – отрицательно покачал я головой. – В данный момент мне глубоко плевать на воспоминания барона Кориса Ван Исер. Суть в другом: когда кабан изуродовал мое тело, старый барон заснул навсегда, а вместо него проснулся я. Считайте, что я родился в тот момент, когда старый барон умер.

– Что ты такое говоришь, сын мой! – вскинулся священник, ударив посохом в пол. – Ересь! Только бесы и демоны из нижнего мира занимают человеческую оболочку, чтобы нести зло!

– Думаете, что я демон? – спокойно спросил я.

– Нет. В тебе нет зла, сын мой, – признал священник, вновь опускаясь на кровать.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда просто выслушайте меня. Думаю, у меня большая беда, осталось лишь узнать это наверняка.

– Какая беда, господин? – прогудел озабоченный бас здоровяка, и в мой закуток втиснулась туша Рикара. – Что за беда? Случилось что?

– Случилось, – хмыкнул я. – Рикар, ты пока сядь рядом с отцом Флатисом и просто слушай. Иначе я и до вечера не закончу.

Повиновавшись, Рикар плюхнулся на заскрипевшую под его весом кровать и недоуменно переглянулся со священником.

Убедившись, что меня внимательно слушают, я продолжил повествование:

– Когда я пришел в себя достаточно, чтобы заняться делами поселения, вы все отметили, что я гораздо умнее прежнего барона. Заметили множество связанных со мной странностей – непонятные словечки, излишне мягкое обращение с людьми, самостоятельность в принятии решений. Да что тут объяснять – вы, святой отец, едва не отлучили меня от Церкви, когда я велел прекратить постройку церкви. Рикар опустил на мою голову лезвие топора, решив, что я перевертыш, занявший чужое тело. Помните?

Оглядев задумчивого священника и понуро опустившего голову Рикара, я убедился, что они прониклись, и продолжил:

– Последние месяцы я постоянно думаю о произошедших со мной изменениях и систематизирую их…

– Что делаете, господин? – поразился здоровяк. – Сисемти…

– Систематизирую, – терпеливо пояснил я. – Это значит, что я привожу свои воспоминания и мысли в порядок. Вот и еще один пример – откуда недалекому провинциальному барону знать такие мудреные словечки?

– Думаю, такие словечки заставят задуматься и мудрейшего главу имперской канцелярии, – сухо засмеялся священник. – Милостью Создателя, я живу на этом свете уже достаточно долгий срок, сын мой. Подобных слов я не слышал никогда и ни от кого.

– Вот видите, – кивнул я. – Человек, потерявший память, становится беспомощней годовалого ребенка, зачастую его приходится заново учить ходить, надевать штаны и пользоваться ложкой. В лучшем случае он сохраняет свои умения, но не воспоминания. И уж точно не приобретает новых знаний и слов. Но я отвлекся от сути. Вернемся к охоте. Не считая мелких порезов и ушибов, кабан оставил на мне только два серьезных ранения – глубокий порез на голове и распорол мне бедро. Как только стало ясно, что я не помню ничего из прошлого, все начали суетиться с моей ушибленной головенкой, но никто не обратил внимания на поврежденное бедро – в том числе и я. Раны поджили, нас с головой затянули обыденные заботы о поселении и населяющих его людях. Все остальное оставили на потом. Оно и верно – когда каждый день грозит смерть от голода или от лап шурдов и нечисти, тут уже не до потерянных воспоминаний. Прожили день – и ладно.

Переведя дыхание, я окинул взглядом внимательных слушателей и убедился, что они не пропускают ни одного моего слова и стараются вникнуть в суть. Если Рикар все еще скреб в бороде и открыто недоумевал, то святой отец, похоже, начал понимать, к чему я клоню.

– Иногда меня посещали странные сны или видения. Причем в каждом таком сне я был в иной ипостаси. То я защищаю неизвестную мне Твердыню от орды захватчиков и гибну от подлого удара наемного убийцы. То читаю лекцию о двуручном мече, при этом рассуждаю о смертельном оружии как о давно канувшем в Лету – с тем же пренебрежением мы могли бы сейчас рассуждать о вытесанных из камня топорах или палицах. Эти видения посетили меня, когда я лежал в горячке на грани жизни и смерти вот на этой кровати, что сейчас жалобно скрипит под вашими задами.

– От моего седалища не пострадает даже тонкая травинка, – отозвался субтильный священник и покосился на здоровяка. – Ты продолжай, сын мой.

– Следующее сновидение посетило меня, когда я не мог совладать с мечом и щитом – беспомощней меня мог быть только младенец.

– Не наговаривайте на себя, господин! – возмутился здоровяк. – Просто вы еще не оправились от ранений!

– Хватит со мной нянчиться, – рыкнул я на Рикара. – Я не мог справиться даже с четырнадцатилетним мальчишкой! Но не об этом речь! Хватит меня сбивать и просто слушайте! В ту ночь я заснул и увидел сон – уже виденный мной в предыдущем сне Защитник Твердыни несколькими ударами огромного меча посеял панику в рядах противника. На следующий день я вооружился двуручным мечом из нашего жалкого арсенала, и как внезапно оказалось, я умею с ним обращаться, хотя, по словам Рикара, меня никогда не обучали бою на двуручных мечах – это удел тех, кто прорывает наступающие ряды копейщиков врага и, следовательно, постоянно находится на острие атаки.

– Вы показали несколько связок и стоек из западной школы фехтования, – вставил здоровяк, когда речь зашла о любимом оружии. – Могу повторить: старый барон не желал смерти своему сыну и велел обучать его бою с коротким мечом и щитом на случай, если молодому господину придется вступить в имперскую армию.

– И последнее видение я увидел четыре дня назад, в подземной пещере под Подковой. Необычайно четкое и явственное видение – ласковое лазурное море, несколько островков, покрытых белоснежным песком, и мягкий шелест теплого ветерка. На одном из островков стояла закованная в доспехи молчаливая фигура, опирающаяся на массивный двуручный меч. Воин стоял молча, не отводя от меня пристального взгляда. Я видел лишь его изборожденное шрамами лицо в поднятом забрале шлема. Затем меня окликнул пронзительный вопль еще одного незнакомца, который требовал вернуть то, что принадлежало ему по праву. Когда я взглянул в лицо кричащего мужчины, я испытал леденящий ужас – на меня глядело собственное лицо. Лицо барона Кориса Ван Исер…

Вздохнув, я утер с лица выступившую испарину. Здоровяк с отцом Флатисом сидели молча и ждали продолжения рассказа. Никто не пытался убедить меня, что это лишь сон и ничего более.

– Сегодня я заметил сильно хромающего мужчину, который сорвался со строительных лесов и повредил бедро. Это заставило меня вспомнить, что когда мы падали с последнего водопада, меня сильно ударило бедром о камень или бревно плота – в темноте я ничего толком не видел. Ударило именно тем бедром, которое некогда распорол покалечивший меня кабан. Я остался в сознании, когда меня насквозь пронзило ледяным шипом той невидимой твари из разоренного поселения, и мгновенно провалился в забытье от удара по бедру. Учитывая, что кость не сломана и появился лишь обширный синяк, удар был не особенно сильным.

– К чему ты клонишь, сын мой? – медленно спросил отец Флатис. – Поясни.

– Большая часть моих видений и сновидений посещали меня лишь тогда, когда я либо серьезно болел, либо был расстроен, либо… получал хороший удар по левому бедру. Святой отец, ведь вы можете видеть разлитую вокруг нас магическую энергию?

Дождавшись короткого кивка от святого отца, я попросил:

– Отец Флатис, взгляните на мое бедро и скажите, что именно вы видите.

– Сын мой, в человеческом теле не может быть никакой энергии, кроме собственных жизненных сил, – удивленно произнес святой отец. – Не думаешь ли ты…

– Святой отец, вы просто взгляните, – прервал я священника. – Одним глазком. Если там ничего нет, то я буду только рад.

Повиновавшись, священник прислонил деревянный посох к стене пещеры и на несколько секунд закрыл глаза. Открыв их, он медленно повел глазами по сторонам, зацепился взглядом за низкий каменный свод и лишь затем посмотрел на мои ноги. Пару секунд он продолжал сидеть со скептическим выражением лица, но затем произошли разительные перемены: глаза отца Флатиса изумленно расширились, он весь подобрался, словно гончий пес, сделавший стойку на загнанного зверя.

– Создатель милостивый… – глухо пробормотал он, не отрывая взгляда от моей ноги.

– Там чтото есть, святой отец, – утвердительным тоном изрек я, уже зная ответ.

– Да, – заторможено кивнул священник. – Пульсирующая искра энергии. Но такого не может быть!

Задумчиво взъерошив волосы на затылке, я сделал шаг к лежащему на полу мешку и, покопавшись в нем, достал оттуда светящуюся шипастую сферу.

– Вот такая пульсирующая искра энергии? – уточнил я.

– Да, сын мой, – несколько пришел в себя отец Флатис, – именно такая. Но тогда получается…

– Угу, – хмыкнул я. – Получается, что у меня в бедре сидит сфера с шипами, и, помоему, не стоит долго думать над тем, кто мог ее туда поместить!

Следующие несколько минут ушли на то, чтобы успокоить разбушевавшегося здоровяка, который сыпал проклятия на голову ненавистного лорда Ван Ферсис и его прихвостней. Сам я оставался абсолютно спокойным – я заранее подготовил себя к тому, что в моем бедре окажется тот или иной сюрприз. Рикар наконец немного пришел в себя и, все еще пылая праведным гневом, вновь опустился на мою несчастно скрипевшую кровать. Убедившись, что могу продолжать беседу, я повернулся к священнику и спросил:

– Святой отец, вы куда больше нас знаете о магических сферах, защитных амулетах или прочей магической утвари. Для чего им понадобилось вшивать мне в ногу сферу, наполненную энергией? У ниргалов были такие же, но не одна, а целая прорва этих проклятых шипастых шаров.

– Тут и думать нечего, – буркнул священник. – Сферы служат либо для того, чтобы черпать из них энергию для сложных заклинаний, либо чтобы поддерживать уже наложенное заклинание. Например, магический щит, не пропускающий стрелы и арбалетные болты. Заклинания защиты на денежных сундуках у богатых купцов. Иногда такие сферы вставляют в рукояти мечей.

– Учитывая, что я не маг и не могу черпать энергию из магических сфер, остается лишь одно, – подытожил я. – На меня наложено какоето заклинание, и сфера исправно поддерживает его энергией, не давая рассеяться. Мне почемуто не верится, что лорд Ван Ферсис или его слуги наложили на меня защитное заклинание, искренне заботясь о моей жизни. Я в этом уверен. А теперь включим логику.

– Аа?! – хором произнесли священник с Рикаром.

– С мыслями давайте соберемся, говорю, – раздосадовано рявкнул я. – Все по полочкам разложим и прикинем что к чему.

– Так бы и говорил, сын мой! – возмутился священник. – А то заладил – систимицизируем… включим локхику! Поди пойми тебя!

– Ладно, – сдался я, – постараюсь говорить понятными вам словами. Благодаря вам, святой отец, стало известно, что меня на короткое время забирали из имперской столичной тюрьмы. Скорей всего, именно в поместье старого лорда на меня наложили заклинание и вшили мне в бедро магическую сферу, должную поддерживать само заклинание и не дать ему рассеяться. Затем меня спокойно вернули в тюремную камеру и позволили вместе с отрядом отправиться в Дикие Земли. Правильно?

– Правильно, – кивнули оба моих слушателя.

– И что из этого следует? – спросил я.

– Надо найти старого лорда и вскрыть ему брюхо ржавым ножом! – буркнул Рикар, заработав своим высказыванием укоризненный взгляд святого отца.

– Отсюда следует, что лорда Ван Ферсис более чем устраивало мое отбытие в Дикие Земли! – ответил я на свой вопрос. – Я был нужен ему именно здесь – в самом сердце Диких Земель!

– Возможно, – кивнул задумавшийся священник. – Возможно, сын мой. Я склонен думать так же, именно поэтому я и последовал за вами.

– По пути к месту будущего поселения барон решил развеяться и не нашел ничего лучшего, чем выпить пару бутылок вина и отправиться поохотиться на оленя, – продолжил я. – Оленя он не нашел, зато навстречу попался огромный лесной кабан, который порвал обоих охотников. На этом витке событий про прежнего барона можно забыть – вместо него появился я. Именно я открыл глаза, когда еще лежал на залитой собственной кровью траве, именно меня выхаживали почтенный отец Флатис и верный Рикар. Я уверен, что моему появлению на свет немало поспособствовала глубокая рана на бедре – сам того не ведая, кабан клыками зацепил скрытую в мышцах сферу и чтото повредил. Возможно, на время прервался приток энергии к наложенному заклинанию, и это вызвало сбой схемы и частичное разрушение магии.

Заметив изумленно вытаращенные на меня глаза, я в сердцах сплюнул и пояснил попроще:

– Кабан повредил сферу, заклинание на время сдохло, и в голове барона появился я, заставив прежнего Кориса Ван Исер потесниться на задворки! Теперь понятно?!

– Господин… но ведь это получается, что вы – это не вы?! – путано выдавил из себя Рикар. – То есть вы, но не совсем вы?!

– Вы, не вы, – буркнул я. – Похоже, что именно так. Я не барон Корис Ван Исер! И никогда им не был! Рикар, только не надо делать вид, что все это время ты считал меня просто потерявшим память! Иначе ты не стал бы проверять клятву крови в действии!

– Но ведь клятва крови действует! – уцепился за мои слова здоровяк. – Действует!

– Действует, – согласился я. – Я тоже долго думал над этим. Все просто – само название клятвы говорит об этом. Клятва крови – вы давали присягу на вечную верность не рассудку, а самой крови, которую я получил по наследству от первого барона из рода Ван Исер. В моей голове может поселиться хоть сам владыка преисподней, но от этого связывающие вас узы не станут менее прочными.

– Тьфу на тебя! – рявкнул отец Флатис, поспешно сотворяя священный знак. – Думай, что говоришь, и не поминай имена низвергнутых! А вообще – да давно уже всем понятно, что между старым Корисом и тобой столько же общего, сколько между брехливой дворовой собакой и диким волком. Думаешь, люди слепы и могут поверить, что один удар кабана может превратить придурковатого юнца в умудренного правителя?

– Святой отец! – укоризненно воскликнул Рикар. – Как можно!

– Можно! Ты сам первый усомнился! Сам ко мне подошел и сомнениями поделился! Или мне слова твоей исповеди напомнить? – возмутился священник. – Как ты мне в своих сомнениях и терзаниях душевных каялся, как с топором на господина кидался?

– Святой отец! – вновь возопил здоровяк, старательно отворачивая от меня взгляд. – А как же тайна исповеди?!

– Вот и не доводи меня до греха! – грозно ответил отец Флатис. – Тоже мне, агнец наивный нашелся! Еще скажи, что первый раз подобные речи слышишь!

– Тааак, – удивленно протянул я. – Нет, о ходящих по поселению сплетнях я, конечно, слышал… И много таких, кто решил исповедаться и раздумьями своими поделиться?

– Ткни пальцем в любого, не ошибешься, – усмехнулся священник. – А как ты думал? Как отец твой преставился, так ты и куролесить начал. Натерпелись от тебя люди страху и поборов. А тут как подменили разом – заботливым стал, о людях печешься, хмельного в рот не берешь, у Тезки до сих пор пара фляг для тебя приберегается…

– Про телеса девичьи позабыл, – поспешно добавил Рикар. – Даже и взглядом не ласкает! А ведь я и травки особые предлагал! Враз интерес к энтому делу просыпается!

– Что за травки такие? – живо заинтересовался отец Флатис.

– Рикар! Хватит про телеса девичьи твердить! – взорвался я. – И про травки свои особые! Всему свое время! А вам, святой отец, и постыдиться надо – вся голова седая, а все туда же! Про духовный сан вспомните!

– Да я же не для себя! – взвился священник. – Как тебе это в голову пришло?! Ежели те травки хворь мужскую излечивают, то грех не знать! Знал бы ты, сколько семей изза подобных хворей рушится! Женщина без ласки смурой ходит, брошенной себя чувствует!

– Оо! – в отчаянии застонал я. – Хватит с меня! Либо вы сейчас оба идете отсюда прочь и в другом месте обсуждаете свои травки, либо помогаете мне разобраться со всей этой запутанной историей!

Священник неохотно затих, равно как и здоровяк. Убедившись, что они готовы слушать дальше, я перешел к самой важной области моих догадок:

– Я не знаю, что за заклинание на мне висит, но оно, несомненно, связано с моим новым «я». Иначе откуда бы мне появиться? О целях лорда Ван Ферсис мы можем только догадываться, но вот насчет магической сферы я почти уверен – именно она поддерживает мое существование. Вопрос в том, что именно произойдет, когда сфера прекратит подпитывать заклинание.

В моей клетушке повисло тягостное молчание. Оно и понятно.

– Ладно. Я сам продолжу – если сферу извлечь из моего тела, то заклинание рассеется, и тогда я нынешний вернусь туда, откуда пришел, а старый Корис вновь проснется. Правильно?

– Не все так просто, сын мой, – хмуро ответил отец Флатис, внимательно вглядываясь в меня. – Не все так просто. Я вижу, что сфера неразрывно связана с твоим телом потоками магии. Все переплетено, подобно паутине. Когда ты научишься видеть разлитую вокруг нас магию, то поймешь, о чем речь.

– И что?

– А то, что оплетающее тебя заклинание уже изменилось. Нарушена его первоначальная вязь. Даже ректор Магической Академии не сможет угадать, что именно произойдет при его разрушении.

– И что может произойти? – спросил я, поглаживая старый шрам на бедре – гдето там скрывалась шипастая сфера, напитанная энергией.

– Все что угодно! – всплеснул руками святой отец. – Представь себе катящуюся с крутого холма тяжело нагруженную телегу без лошадей. Впереди виднеется раздваивающаяся дорога. Расхлябанная телега мчит себе вперед, дребезжа осями и подпрыгивая на ямах. А теперь подумай, что случится, если у телеги внезапно отлетит одно колесо. На такой скорости она может и не заметить потери одного колеса, благополучно доберется до развилки дорог и слепо выберет свой поворот. Может, повозка просто замедлит свой бег и остановится, а может, и разлетится на мелкие куски или вообще перевернется вверх дном. Или свернет совсем не туда! Сойдет с дороги и помчится по нетореной тропе!

Высказавшись, отец Флатис замолк, а я занялся обдумыванием его путаного объяснения. Получается, что если я уберу сферу, то развитие дальнейших событий невозможно предугадать. Возможно, все останется как есть – в том случае, если заклинание уже необратимо изменило мою сущность и навсегда привязало меня к телу барона. Еще один вариант – мое тело умрет, не выдержав распада заклинания. К тому же священник говорил о развилке дорог, тогда, как мне кажется, впереди лежит как минимум сразу три открытых пути: я сам, сущность барона Кориса Ван Исер и неизвестный Защитник Твердыни. И это еще большой вопрос, куда именно свернет рассыпающаяся на части телега, в роли которой выступает мое тело. И последний вариант развития событий – оставшееся на время бесхозным тело может занять ктолибо еще – например, давно умерший, но все еще блуждающий призрак, выходец из темного мира… Как говорится, свято место пусто не бывает.

– Я понял, святой отец, лучше и вовсе не трогать эту телегу. Пусть себе мчит дальше.

– Да, сын мой, – подтвердил сухонький отец Флатис. – Пусть все остается так, как есть.

– Пусть, – послушно кивнул я.

У моего послушания была веская причина – умирать мне не хотелось. Хоть я и занял чужое тело практически без спросу, но дела это не меняло – уходить в небытие я не желал. Особенно если сопоставить все то, что я знал о характере истинного барона Ван Исер. Стоит ему вернуться, и тогда участь поселения будет более чем незавидной.

– Остаются только две неразрешимые загадки, – задумчиво произнес священник. – Что за заклинание наложил на тебя проклятый некромант, и самое главное – кто ты такой?

– На оба вопроса я не знаю ответов, – покачал я головой.

– Вы – наш господин, барон Корис Ван Исер, – буркнул здоровяк. – И никак иначе!

Спорить я не стал и лишь повторил:

– Я не знаю, кто я такой.

– Придет время, сын мой, и мы все узнаем, – заверил меня священник. – Думаю, о нашем разговоре лучше помалкивать. Ни к чему лишний раз волновать людей. А я, пожалуй, пойду, – надо бы церквушку проверить.

– Хорошо, святой отец, – кивнул я. – Да и мне пора заняться делами. Рикар, пошли со мной, посмотрим, как гномы будут на скалу взбираться. Не ровен час сорвется кто.

Рикар с готовностью согласился, и мы направились к выходу из моего угла. Напоследок я бросил взгляд на пульсирующую у кровати сферу и напомнил себе, что пора бы научиться видеть магические потоки и хоть немного заняться своим даром крепителя – применений для такого таланта множество.

* * *

Пока я разглагольствовал перед немногочисленными слушателями, Древин времени зря не терял и уже подготовил все необходимое снаряжение для подъема на вершину Подковы. Койн в свою очередь озаботился отобрать самых ловких гномов – если такое сравнение вообще можно применить к коротконогим и массивным подземным жителям. Когда мы с Рикаром поднялись на стену, все уже было готово. Ждали только меня, чтобы я дал отмашку.

Коротко переговорив с лидером гномов и со старшим братомкаменщиком, я удостоверился в полной готовности и кивнул ожидающим команды гномам. Сам я примостился на толстом заснеженном бревне и приготовился наблюдать, как гномы будут преодолевать отвесную скалу.

В чемто отец Флатис все же прав – намного приятней сидеть внизу и, прихлебывая горячий отвар, наблюдать, как выполняются твои приказы, чем карабкаться самому, цепляясь за малейшие уступы и трещины. Хотя если бы я изъявил желание принять непосредственное участие в подъеме на скалу, то, думаю, Рикар плюнул бы на клятву крови и попросту прибил бы меня, чтобы наконец успокоить неугомонного господина.

Упомянутый здоровяк, кряхтя, устроился рядом и, с интересом повертев головой по сторонам, сразу же обнаружил непорядок и во всю силу своих легких рявкнул на тройку засмотревшихся на гномов часовых:

– А вы чего глаза вытаращили? За ущельем кто наблюдать будет? А?!

Часовые мгновенно испарились, а удовлетворенный здоровяк внимательно осмотрел троих готовящихся к подъему гномов, оценил на глазок высоту стены и буркнул:

– Ох, переломают они себе все кости!

– Не думаю, – покачал я головой. – Похоже, гномы знают, что делают. Ты не забывай, мы привыкли ходить по ровной земле, а лучше, если под ногами стелется утоптанная дорога, тогда как гномы с рождения прыгают по таким вот каменюгам. Помнишь, как мы пробирались по затопленному коридору? Люди постоянно оскальзывались, проваливались в скрытые водой трещины – как вспомню, так дрожь берет.

– Дык камень же скользкий! – возразил здоровяк. – Как тут не оскользнуться? Да и не видишь, куда ногу ставишь!

– Вот! А ты видел, чтобы хоть один гном на камне поскользнулся или в трещину вступил?

Немного подумав, Рикар озадаченно ответил:

– Нет, господин. Все коротышки как по полю ровному шли. Даже не запыхались.

– Тото и оно, – усмехнулся я. – Для них такие вот коридоры и пещеры получше любой вымощенной дороги будут. Зато на поверхности гномы, словно дети малые – то в сугроб провалятся, то в кустарнике намертво запутаются… Каждому свое, Рикар…

Вскоре гномы приступили к подъему. Произошло это настолько буднично, что я даже огорчился – нам самим скала не давалась, а гномы, не особенно задумываясь и прикидывая, попросту подошли к крутой скале и начали спокойно подниматься, при этом весело переговариваясь на своем языке. Завистливо смотря, как споро коротышки поднимаются по гладкому камню и уже преодолели десяток метров, я толкнул Рикара в плечо и повторил:

– Каждому свое, Рикар.

В первый раз я смог в деталях разглядеть, как именно гномы поднимаются по скале. Не знаю, что думали остальные, но у меня сложилось полное впечатление, что гномы словно прилипли к отвесной стене и никакая сила их не оторвет. Коротышки цеплялись за камень буквально всеми частями тела. Сплошным дождем вниз летели куски льда и хлопья снега, сбиваемые гномами на своем пути.

– Ну, до того места и Лени добрался, – не сдавался здоровяк, не отрывая глаз от скалолазов. – Даже чуть повыше!

– Ну да! – рассмеялся я. – Забрался… на свою голову…

– Но ведь забрался же!

– Рикар, лучше молчи! Я как вспомню, как Лени вниз летел, так опять на тебя злость поднимается!

– Чего тут злитьсято, господин? – удивился здоровяк. – Дело прошлое…

– Вот и не вороши прошлое, – фыркнул я. – Лучше делом займись. Ты гномов вооружил?

– Было бы чем вооружать, господин! Мечи им не нравятся, топоры кривые, арбалеты слишком длинные! Все не так! С грехом пополам всучил им три секиры с двойным лезвием, так они еще рожами недовольно крутят!

– Их можно понять, – задумался я. – Все наше оружие рассчитано на человеческую ладонь и рост. Рукояти топоров и секир еще можно обрезать по росту, но с мечами такой номер не пройдет. Про арбалеты и говорить не стоит – их вообще, считай, нет. Арбалетные болты, опять же, в недостатке – в прошлый штурм почти весь запас попереломали о головы ниргалов. Что с доспехами?

– Та же история, господин, – расстроено махнул рукой здоровяк. – Слишком большие. А доспешных дел мастера у нас нет! Да и не дам я броню портить!

– Оно и не требуется, – сказал я. – У нас же полно доспехов от ниргалов. Обрывки кольчуги, пластины брони, наручи, шлемы – неужто не сможем десяток доспехов справить?

– Такто оно так, господин, – зачесал в бороде Рикар. – Кузница нужна. Пара молотов и кузнечных клещей у нас найдется, а вот с наковальней беда. Угля, опять же, нету. Хотя этот вопрос лучше с гномами обсудить. Они, почитай, только этим делом и живут издавна – руду копают, оружие и доспехи выковывают для продажи. Вот, взгляните, господин, – здоровяк высвободил свой громадный топор и сунул мне под нос. – Гномья работа. Как от отца вашего наградные получил, так сразу в гномий квартал и побежал, что на окраине столицы расположен. Знал бы я, что наш отряд последние деньки доживает… так, может, и не тратился бы…

– Видать, мой отец платил наемникам неплохие деньги, – удивленно хмыкнул я, пристально изучая лезвие топора. – Не каждый воин может позволить себе оружие, вышедшее из рук подгорного народа.

– Отец ваш хоть и щедрым был человеком, но не расточительным, – хохотнул здоровяк и пояснил: – Это деньги за тот памятный бой, когда мы удерживали императорский дворец от войск бунтующих дворян. После той битвы от нашего отряда меньше половины осталось. Та еще бойня была. Когда стало ясно, что король усидел на троне, то он на радостях всех золотом осыпал. Так я и разбогател нежданно. Первым делом к знакомому гномуоружейнику кинулся и заказ сделал. А как вернулся в расположение отряда, мне отец ваш дворянский патент показывает, все честь по чести – позолота, печати, бумага особая… и говорит: «Все, дружище Рикар. Повоевали и хватит». Ох и расстроился я тогда – золотишкото гному уже отдал! А гномы до золота жадные. Ежели в руки им что попало, то обратно не допросишься!

– Говори потише! – прошипел я, косясь на Койна, стоявшего от нас в двух шагах и оживленно переговаривающегося с братьямикаменщиками.

– А что я такого сказал? – удивился Рикар. – Да про это все знают! Золото они страсть как любят! Да и от драгоценных каменьев морды не воротят!

– Все равно потише! Ты с годами как старая бабка становишься – либо про мою женитьбу твердишь, либо сплетни распускаешь!

– О! – воскликнул Рикар, пропустивший мой укор мимо ушей. – Господин, помните, вы сказали, чтобы я молчал о женитьбе до нашего возвращения домой? Мы вернулись!

– Рикар, я тебя когданибудь прибью!

– Да… ваш батюшка тоже это постоянно говорил, – вздохнул Рикар. – Все повесить грозился… Уже молчу, господин.

– Вот и ладно, – буркнул я, невольно улыбаясь. Скорее несокрушимый гранит разлетится в пыль, чем здоровяк отступится от вбитой в голову мысли.

Здоровяк добился своего, и в моей ушибленной голове появились непрошенные мысли:

«Может, и правда жениться? Алларисса очень даже ничего. Опять же о наследнике думать пора…»

Изумленно прислушавшись к самому себе, я спохватился и замотал головой по сторонам, изгоняя оттуда даже намек на женитьбу. Только этого мне еще не хватало! А все Рикар со своими уговорами!

В сердцах сплюнув, я бросил последний взгляд на матово поблескивающее лезвие топора и коротко приказал:

– Вели Тезке вытащить из закромов все кузнечные инструменты. Посмотрим, что можно сделать с остатками доспехов и оружия от ниргалов. А я пока переговорю с Койном – у него нужного опыта куда больше.

– Хорошо, – кивнул здоровяк и, немного помявшись, добавил: – Господин, вы мой топор в руках подержитето, на вес прикиньте, на заточку взгляните.

– Это еще зачем? – удивился я, глядя на хитрую физиономию Рикара.

– Ну… вдруг хорошее что случится, – уклончиво ответил здоровяк.

– Ага! Например, уроню топор себе на ногу, – отозвался я и, догадавшись о задумке здоровяка, спросил напрямик: – На дар мой рассчитываешь?

– Не без этого, господин, – признался Рикар. – Доспехи мои теперь хоть куда – Литас весь желчью изошел от зависти. Теперь бы еще топорик укрепить, ну и ножей у меня парочка завалялась. Я их и подточил к такому случаю. Вы уж не откажите, господин.

– Хе! Поверь, Рикар, умей я пользоваться своим даром крепителя, то не сидел бы сейчас без дела. Не выходит у меня ничего.

– Еще как выходит, господин! – возразил здоровяк. – Вы на себя не наговаривайте! Не зачаруй вы тогда мои доспехи, то покоиться мне в земле с двумя дырками в груди! По возвращении доспехи с меня битых три часа снимали! Кожаные ремни ровно закаменели и в пряжки пролезать не хотели. Как сейчас помню – Тезка пыхтит, словно роженица, и ремень согнуть пытается, а Литас на свою дырявую броньку смотрит и чуть ли не плачет. Ох и повеселился я тогда! Господин, вы уж попробуйте – топорик у меня махонький, зачаруете и не заметите!

Покосившись на «махонький» топор Рикара, я лишь хмыкнул.

– Говорю же – не выходит у меня. Могу лишь обещать, что как только совладаю со своим даром, то твой топор будет первым на очереди.

– И на том спасибо, господин! – обрадовано закивал Рикар.

Вдыхая морозный воздух и оглядывая нависшие над нашими головами гранитные стены Подковы, я чувствовал себя дома. Ощущение безопасности и безмятежности стоило многого и уж точно не шло ни в какое сравнение с вечной напряженностью и страхом, когда мы пробирались через заснеженные леса и равнины.

Так мы и сидели на толстом бревне, мирно разговаривая и наблюдая за царившей на стене суетой. Каждый был занят своим делом – часовые бдительно вглядывались в темнеющее ущелье, несколько мужчин сбрасывали со стены выпавший за ночь снег, братья каменщики и гномы вновь склонили головы над чертежом будущей крепости, не забывая поглядывать вверх, где виднелись фигурки упорно карабкающихся к вершине гномов.

Гномамскалолазам потребовался целый час, чтобы преодолеть весь путь до вершины Подковы. Один за другим они исчезли за гребнем скалы, и еще через десять томительных минут вниз полетела разворачивающаяся на лету бухта прочной веревки. Теперь осталось лишь привязать к веревке все необходимые инструменты и материалы для постройки подъемной лебедки, чтобы ждущие наверху гномы подняли все это на скалу. Затем последует очередь людей, в число которых собирался затесаться я сам. Уж очень хотелось мне побывать на вершине приютившей нас Подковы и оглядеться по сторонам, окинуть хозяйским взглядом прилегающую местность. Через несколько месяцев наступит самое важное для нас время года – посевная пора. Если, конечно, до того времени мы уже не будем бегать по окрестностям в виде зеленоглазых костяных пауков – а учитывая проснувшихся сгархов и недавно нагрянувший разведывательный патруль шурдов, это более чем возможный исход событий.

За вчерашний день я успел переговорить с Тезкой, и мы определили половину двора под будущее пшеничное поле – именно в этой защищенной стеной части солнце задерживалось больше всего, пока медленно плыло по небу. Но этого куска земли будет недостаточно – у нас сберегается несколько мешков овса, Стефий раздобыл несколько пригоршней дикой кислевицы. Под посевы требуются плодородные и солнечные земли, а в нашем случае еще и защищенные от всех обитателей Диких Земель – как диких, так и разумных. Именно поэтому я и собирался подняться на вершину скалы и с ее высоты сделать заметки для будущих работ.

Видя, как я нетерпеливо поглядываю на суетящихся около скалы рабочих, Рикар растерял все свое благодушное настроение и хмуро насупился. Я лишь усмехнулся и продолжил обдумывать наши возможности. С появлением в форте гномов вопрос с надежными источниками продовольствия встал еще острее, поэтому стоило все тщательно продумать, чтобы не допустить глупой ошибки.

Расстилающуюся вокруг Подковы холмистую равнину я отмел сразу по многим причинам. Для начала, равнина слишком далеко от форта, и подкравшимся шурдам стоит лишь отсечь людей от входа в спасительное ущелье, чтобы лишить их шанса на спасение. К тому же я все еще очень живо помнил огромную земляную воронку, равнодушно пережевывающую все на своем пути. Пройдет такой водоворот по вспаханному и засеянному полю – и все затраченные усилия пойдут насмарку. Если люди еще смогут уйти с пути этого неспешно ползущего порождения древней магии, то пшеничное поле отодвинуть не удастся.

Ведущее к форту ущелье помимо того, что завалено многочисленными каменными глыбами, еще и окружено высоким скалами, надежно препятствующими солнечным лучам. Опять же, шурды будут более чем рады запалить колосящуюся пшеницу. И самим себе удовольствие доставят, и нам вред принесут.

Еще больше меня волновали погодные условия. Как мы уже успели выяснить на своей шкуре, осень здесь богата проливными дождями, а зима – обильными снегопадами. Но как дело обстоит жарким летом, я не знал. Потерять урожай изза банальной засухи – в Диких Землях это даже смешно. Запасов семян и зерна у нас только на одну попытку, и распорядиться ими следовало с умом. Радовало только одно – от меня требовалось лишь выбрать подходящее для посева место и обеспечить его безопасность, остальное сделают мои люди, куда более опытные в крестьянских делах.

По своему обыкновению, поздними вечерами, за час до того, как отойти ко сну, я уединялся в своем отгороженному углу и записывал на бумагу наметки будущих планов, обрывки воспоминаний или сновидений. Каждый раз, как я тянулся пером к чернильнице, то натыкался взглядом на брошенный в углу стола увесистый кошель, туго набитый серебряными и золотыми монетами – все то, что мы обнаружили во время наших вылазок и странствий по Диким Землям. Я окунал заточенное перо в чернильницу, и при этом меня разбирал горький смех – по ту сторону Пограничной Стены я мог бы купить на это золото столько зерна и скота, что нам хватило бы на долгие годы. Насмешка судьбы – обычно все бывает в точности до наоборот.

Пока я размышлял о будущем, при помощи спущенной веревки плавно поднялись мешки с инструментами, несколько бревен и самолично мастер Древин, чтобы осмотреться на месте. Из всего этого следовало, что сегодня я на вершину Подковы не попаду, поэтому нечего здесь сидеть – разговор с Рикаром натолкнул меня на мысль позаниматься над моим даром крепителя. За все прошедшие недели я не продвинулся в магическом искусстве ни на шаг – зачарованные благодаря слепой случайности кружка и доспехи Рикара я за успех не считал.

Тяжело поднявшись с бревна, я окликнул Рикара, и мы пошли к спускающейся со стены лестнице. Рикар направлялся в кладовую, чтобы подготовить имеющиеся у нас кузнечные инструменты и разобрать сваленные грудой обломки доспехов. Я же собирался наскоро перекусить и рассортировать все найденные бумаги и карты – все эти свитки, сложенные листы пергамента, книги и просто отдельные листы исписанной бумаги уже не помещались в мою кожаную сумку для бумаг. Вот этим делом я и займусь. Возможно, в этих бумагах есть чтото важное – если не для меня, то для самого кукловода лорда Ван Ферсис. А как разберусь с этим наследством покойного барона, то постараюсь выкроить часок для занятий магическим даром крепителя.

* * *

Отбросив очередной внимательно прочитанный свиток на пол у кровати, я завел руки за голову и устало потянулся всем телом. Незажившее плечо обрадовано ответило вспышкой боли, и я громко выругался.

Весь вечер я провел за чтением бумаг из тайника барона Ван Ферсис, и единственный сделанный мною вывод был следующим: таким бумагам место где угодно, но никак не в тайнике. Большая часть свитков являлась деловой и любовной перепиской барона. Чего там только не было. Кокетливые письма от незамужних дворянок, приглашающих барона на очередной бал или костюмированный маскарад. Составленный по всем правилам вызов на дуэль от некоего герцога Ван Конти, оскорбленного слишком явным вниманием барона к своей жене. Видать, барон был тем еще бабником. Остальные бумаги оказались еще более никчемными – счета от портного, подтверждения с печатями об уплате королевского налога, приглашения от соседей на охоту в их лесах…

И так бумажка за бумажкой, свиток за свитком…

Когда я прочел записку от портного, который уведомлял барона, что заказанные им кружевные дамские панталоны уже отправлены герцогине, то меня охватило неприятное чувство, будто я занимаюсь подглядыванием за чужой жизнью. Но делать было нечего. К тому же мне почемуто казалось, что это далеко не первый случай, когда я роюсь в чужих документах и чужих жизнях. Уж больно хорошо я знал это дело – как проглядеть тот или иной документ по диагонали, как изучить и понять небрежно отпечатанный в печати герб, как читать между строк, чтобы понять скрытый смысл в кажущемся невинным послании. Я умудрился даже определить примерное время написания документов. Мне в глаза бросалось все – состояние пергамента или бумаги, насколько выцвели чернила…

Стоило мне задать себе вопрос «А откуда, собственно, я обладаю такими странными умениями?», как в голове предупреждающе заворочались жернова боли, и я поспешно сосредоточился на следующем свитке.

Уже глубокой ночью я закончил чтение последнего документа и с облегчением потер уставшие глаза – большая часть писем была написана людьми, похоже, никогда не утруждавшими себя изучением искусства каллиграфии, и разбирать корявый почерк было сущим мучением.

Из всех бумаг достаточно интересными оказались только два уже пожелтевших свитка. Если судить по витиеватой подписи и глубоко отпечатанному в воске оттиску гербовой печатки, писал их самолично лорд Ван Ферсис. Судя по всему, свитки получены отцом Аллариссы незадолго до отбытия в Дикие Земли. Письма были достаточно пространными и одновременно пустыми. В первом письме заботливый отец небрежно интересовался здоровьем сына, сообщал об отправке защитного артефакта с многочисленной охраной и солидной сумме для закупки всего необходимого для успешного путешествия и основания поселения. Во втором письме старый лорд просил (скорее требовал) перенести отправку отряда на несколько недель раньше, чем было условлено, и сообщал, что вскоре прибудет посланный им управитель, чтобы позаботиться о недвижимом имуществе барона. В том же свитке лорд горестно сетовал, что не может удовлетворить просьбу сына и отправить с ним некоего Квинтеса, поскольку его услуги крайне необходимы в столице.

Но больше всего меня заинтересовали не подробные наказы и просьбы старого лорда, а повторяющиеся из письма в письмо увещевания не противиться воле отца и обязательно взять с собой «свет моих очей» малышку Аллариссу. Похоже, барон был далеко не дурак и, прекрасно осознавая, насколько опасна затеянная авантюра, решительно не хотел брать с собой единственную дочь, о чем и заявил лорду напрямик. Оно и понятно – к чему тащить с собой десятилетнего ребенка в полные опасностей Дикие Земли? Ясно лишь одно – раз Алларисса оказалась здесь, значит, лорд Ван Ферсис сумел настоять на своем.

Убедившись, что больше не осталось непрочтенных документов, я сложил все бумаги барона Ван Ферсис в небольшой мешок, чтобы передать их законной наследнице Аллариссе. Для меня это лишь занимающие место пыльные бумаги, а для девушки память о почти наверняка уже мертвом отце. В сторону я отложил лишь два столь заинтересовавших меня свитка – я собирался показать их отцу Флатису и выслушать его мнение.

В письмах не было ни одного намека на то, что Алларисса нужна лорду для определенной цели, но я в этом больше не сомневался. Осталось лишь выяснить, что за роль во всей этой истории оказалась уготована девушке, едва достигшей шестнадцатилетия.

На этом я решил закончить сегодняшний день. Завтрашний обещал быть сложным, и надо хорошенько выспаться, тем более что спать мне осталось несколько часов – на самом рассвете начнется ритуал по принесению клятвы крови. Рикар уже провел все необходимые приготовления.

Задув тусклый жировой светильник, я укрылся теплым одеялом и закрыл глаза. Уже через несколько минут я крепко спал и, к счастью, не видел никаких сновидений.

Отступление шестое

Без нужды приложив лошадь плетью, Квинтес в бешенстве огляделся по сторонам с высоты седла, но не обнаружил ничего, кроме унылых деревьев с покрытыми снегом голыми ветвями. Посвистывание ветра утихло, и теперь их окружало снежное безмолвие. Вот уже пятый день отряд ниргалов упорно двигался к цели, останавливаясь лишь на короткие ночевки, чтобы дать лошадям отдохнуть. Вот уже пятый день Квинтес изнывал от приступов неконтролируемой ярости и никак не мог выйти из этого состояния.

Проклятый Ситас Ван Мерти! Проклятый старик! Провел его как мальчишку, да еще и посмеялся при этом!

Стоило Квинтесу вспомнить давешний день в оставшемся далеко позади пограничном поселении, как с его губ сорвался приглушенный стон ярости. А ведь так хорошо все начиналось!..

Обнаружить в крошечном городке согбенную фигуру старого мага не составило труда. Завидев торопливо семенящего к трактиру Ситаса, Квинтес не сумел удержать жестокой усмешки и вполголоса отдал четверке ниргалов короткий приказ. Старик не успел сделать и двух шагов, когда его высохшее тщедушное тело затрепыхалось в руках молчаливых ниргалов.

Неспешно подойдя к едва касающемуся земли магу, Квинтес насмешливо произнес:

– Рад тебя снова увидеть, старый друг Ситас.

Подцепив кончиком пальца скрывающий лицо старика капюшон, он небрежно откинул его, лишь для того, чтобы изумленно выругаться – это был не Ситас.

На Квинтеса смотрело абсолютно незнакомое ему лицо одетого в лохмотья старика с бессмысленным взглядом и повисшей на подбородке ниткой слюны. Морщинистое лицо, подбородок покрыт редкой седой щетиной, мутные глаза застыли в одной точке. Это был не Ситас Ван Мерти. Брезгливо оглядев невнятно бормочущего идиота и обратив особое внимание на рваный пыльный плащ, он вновь бессильно выругался – этот некогда баснословно дорогой плащ из тиренского сукна был ему более чем хорошо знаком. Доносчик не ошибся – старый лис Ситас, несомненно, побывал в городке и теперь вел игру по своим правилам.

Наклонившись к лицу молчащего незнакомца, Квинтес выплюнул вопрос:

– Где старик, давший тебе этот плащ?! Где Ситас?! Говори!

Стоило Квинтесу упомянуть имя Ситаса, как седой оборванец дернулся всем телом и невнятно замычал, словно пытаясь чтото выговорить.

– Что?! Что ты лопочешь?! – Квинтес наклонился еще ближе, морщась от исходящей от бродяги вони, и тут же с проклятьем отскочил на шаг назад, прикрывая ладонью лицо – подставной старик плюнул ему в лицо и засмеялся столь знакомым смехом. Такое визгливое хихиканье могло исходить только из уст самого Ситаса.

Через мгновение смех резко оборвался, и, подняв тяжелый взгляд на утирающего лицо Квинтеса, старик неожиданно четко произнес:

– Ты вздумал перехитрить меня, глупый мальчишка? Возомнил себя умнее меня? Ты лишь отребье, воняющее тухлой рыбой, как и твой отец!

– Я найду тебя, Ситас! – в бешенстве взревел Квинтес, перчаткой вытирая стекающий по щеке плевок. – Я найду тебя, старик, и проткну тебе сердце лезвием своего меча! Будь ты проклят!

– В сердце? Скорее в спину – как ты убил своего отца рыбака! – визгливо захохотал висящий на руках ниргалов оборванец. – Не тебе решать мою судьбу, Квинтес! Не тебе!

Крутнувшись на месте, Квинтес огляделся, но увидел лишь пустынную улицу, темные окна да несколько зевак, выглядывающих из дверей трактира. Он чувствовал, что ментальный маг гдето поблизости, возможно, за углом дома, а может, скрывается в трактире и спокойно потягивает холодное пиво. Но он гдето поблизости – ментальный контроль не позволял слишком сильно удаляться от жертвы.

Заметив, как из трактира выбежал перепоясанный фартуком подросток и торопливо побежал к воротам, Квинтес скрипнул зубами – не иначе трактирщик велел служке кликнуть стражу. Разметать десяток стражников для ниргалов не составит труда, но Квинтес не мог поднимать шум и привлекать излишнее внимание к своей персоне и мало в чем схожими с людьми ниргалам. По этой же причине он не мог приказать сопровождающим его ниргалам перетряхнуть этот вонючий городок и вытащить Ситаса из его убежища за шкирку.

Проследив за бойко перебирающим босыми ногами служкой трактирщика, Квинтес вновь сосредоточил свое внимание на оборванце:

– Ты провалил задание, Ситас, и теперь мне придется подчищать за тобой. Ты нашел грязную нору, в которую забился Ильсертариот? Нашел?

– Каккак? – хихикнул одетый в плащ Ситаса оборванец. – Ты сказал «нору»? Нет, нет, подожди… Ты сказал «грязную»? О да! Я нашел нору Ильсертариота! – И бродяга вновь зашелся в приступе безумного визгливого смеха, болтая ногами в воздухе. – Я нашел его маленькую норку! Ааа! Он сказал «нору»!

– Где он прячется, Ситас? – рявкнул Квинтес. – Где?! Помоги мне, и, возможно, Повелитель проявит милость и сохранит твою ничтожную жизнь! Ты знаешь – от его гнева не скрыться нигде. Он найдет тебя, куда бы ты ни спрятался, и тогда твоей участи не позавидуют даже обреченные на вечные муки в аду! Где Ильсертариот? Где его нора?

Подняв на Квинтеса потемневшие глаза, бродяга облизал губы, повел плечами и шутя откинул удерживающих его ниргалов в стороны.

– Я сам позабочусь о своей судьбе, Квинтес! Ты сказал – «нора Ильсертариота»? А настоящую крепость не хочешь? А?! Настоящая проклятая крепость с высоченной стеной! Как тебе это понравится?! Вижу, ты рассчитывал на легкую прогулку? Ты даже не маг! Вонючий выскочка из портовых трущоб!

– Заткнись! – выкрикнул Квинтес, схватившись за рукоять меча. – Заткни свою болтливую пасть!

– А что ты сделаешь?! – осведомился Ситас, ощерив в ухмылке редкие почерневшие зубы. – Убьешь этого бродягу? Ты думал, я не знал о твоей засаде в этом городке? Думаешь, я случайно оказался именно здесь? Думаешь, я не почувствовал ментальный всплеск эмоций, когда тот нищий попрошайка увидел мое лицо? Я пришел сюда в надежде встретить тебя, и, как видишь, мои надежды полностью оправдались! Похоже, сын рыбака закинул свои сети на слишком крупную добычу!

Молча скрипнув зубами, Квинтес промолчал и с ненавистью взглянул в лицо говорящего. Заметив снедающую Квинтеса ярость, бродяга довольно засмеялся и дохнул смрадом изо рта.

– Я укажу тебе место, где сейчас находится Ильсертариот! Я укажу тебе, отцеубийца! Ищи в Диких Землях Подкову – огромную скалу, что возвышается посреди холмистой равнины. Если поторопишься, то достигнешь логова Ильсертариота еще до конца этого месяца. Помни – скала Подкова! Именно там ты и найдешь свою гибель!

Выговорив последние слова, бродяга дернулся всем телом и, упав на землю, забился в судорогах, раздирая ногтями лицо и при этом не прекращая исходить визгливым смехом. Столь же внезапно затихнув, он поднял на Квинтеса лицо, превратившееся в кровавую маску, и выдохнул:

– Там ты и найдешь свою гибель, отцеубийца! – И резким движением воткнул себе в глаза большие пальцы рук. Тело несколько раз дернулось в агонии и навсегда затихло в грязносером снегу посреди улицы.

– Эй! Стоять на месте! – До застывших на месте ниргалов и Квинтеса донесся грубый окрик, со стороны ворот к ним спешил десяток дюжих стражников с алебардами наперевес, чуть позади них бежал давешний трактирный служка. – Бросить мечи на землю!..

Глава девятая

Клятва крови

Крепостной двор был едва освещен первыми лучами восходящего солнца. Перед жилой пристройкой собралось все население форта – гномы и люди вперемешку. Я стоял чуть поодаль и, ежась от холода, с подозрением косился на стоящий передо мной стол, на котором лежало всего два предмета – остро заточенный нож и прикрытый багровой материей камень. Оба предмета не вызывали у меня воодушевления – скорее опаску. Не зная о ритуале принесения клятвы вообще ничего, я предпочел самоустраниться и наравне с остальными просто наблюдал за суетой Рикара и Литаса – они, похоже, знали, что делать, и сновали среди толпы с невозмутимой деловитостью.

Отец Флатис тоже был здесь (я бы скорее удивился, если бы вездесущий старик пропустил такое действо), но не выказывал никаких эмоций – просто стоял чуть в стороне, оперевшись на свой потертый посох, и посверкивал глазами изпод кустистых бровей. Рядом с ним пристроилась Алларисса, изредка бросающая на меня задумчивые взгляды. На эту парочку я не обращал ни малейшего внимания. Рикар поднял меня с теплой постели ни свет ни заря и, не дав толком умыться, потащил во двор форта. Поэтому теперь я мог думать лишь о миске горячей похлебки, которую, судя по расползающемуся по двору запаху, Нилиена уже начала готовить.

В общем, все мое представление о ритуале как о торжественной церемонии оказалось в корне неверным – во всяком случае, на мой неискушенный взгляд. Что может быть торжественного в лежащих на кособоком столе охотничьем ноже, бурого цвета булыжнике и квадратном куске изрядно обветшавшей красной тряпки? Из сумбурных объяснений здоровяка я понял лишь, что камень является самой важной частью в ритуале, а нож служит только для того, чтобы пустить мне кровь. Услышанное не вдохновляло, и я вновь зябко передернул плечами. Рикар настоял на парадном виде одежды, и теперь я щеголял в новенькой кожаной куртке, доходившей мне до пояса и украшенной замысловатой вышивкой. Напротив сердца красовался вышитый красными нитками герб рода Ван Исер. На ногах плотно сидели новенькие сапоги с высокими голенищами, также украшенные вышивкой. Из старого на мне остались только просторные штаны из толстого сукна, но и их наши женщины заботливо вычистили и заштопали прорехи. В общем, выглядел я как настоящий предводитель – по меркам Диких Земель.

Наконец через полчаса суета несколько улеглась, возбужденный гомон утих, и все выжидающе уставились на меня. Что делать дальше, я не знал и с неимоверным трудом удержался от растерянной улыбки, чтобы не испортить торжественности момента. Положение спас здоровяк – подойдя ко мне и встав рядом, он обернулся к сгрудившимся людям и проревел во всю глотку:

– Слушайте внимательно, люди и гномы! Слушайте и ликуйте! Сегодня великий день для всех нас! Господин явил свою милость и согласился взять под свое покровительство всех тех, кто примкнул к нашему поселению! Да будет так!

– Да будет! – хором отозвались те, кто уже некогда приносил клятву еще моему отцу.

– С этого дня господин Корис берет на себя все заботы о вашей безопасности и благополучии! Да будет так!

– Да будет! – вновь хором проревела толпа, и на этот раз к ней присоединились и гномы. Бросив короткий взгляд на Койна, я увидел, что он вполголоса переводит слова Рикара остальным гномам, которые не знают общий язык.

– Дабы упрочить связь между нами, мы готовы принести клятву крови здесь и сейчас! Чтобы не было между нами и тени сомнения, чтобы не было вражды и недоверия, чтобы не было предательства и зависти! Да будет так!

– Да будет так!

К этому моменту я глядел на Рикара ошарашенными глазами – обычно молчаливого и угрюмого здоровяка было просто не узнать. Сейчас вместо него стоял настоящий оратор, вдохновитель с пылающими глазами. Не обращая на меня внимания, Рикар продолжал свою речь:

– Помните, что клятву крови следует приносить с чистым сердцем и разумом! Если есть те, кто считает господина Кориса недостойным предводителем, пусть говорят сейчас!

Здоровяк замолк и окинул толпу внимательным взглядом, особое внимание обращая на гномов и детей из поселения Ван Ферсис. Удостоверившись, что никто не хочет высказаться против принесения мне клятвы крови, Рикар удовлетворенно кивнул, шагнул к столу и откинул в сторону красную тряпку, прикрывавшую бурый камень. Люди еще больше притихли и, вытянув шеи, старались увидеть камень.

Теперь я мог рассмотреть камень во всех подробностях и сразу убедился, что ничего подобного мне раньше видеть не приходилось. Если это вообще был камень – искусно высеченный в форме многогранного ромба размером с мою голову, всю его поверхность испещряли многочисленные поры и отверстия. На верхних гранях виднелись две впадины шириной с мою ладонь. Оставив загадочный камень лежать на столе, Рикар взял нож и, повернувшись ко мне, бросил приглашающий взгляд. Сделав несколько шагов вперед, я вплотную приблизился к столу и вытянул перед собой руки ладонями вверх – Рикар успел в общих чертах объяснить ход ритуала.

Вооружившись ножом, здоровяк ухватил меня за руку и двумя молниеносными движениями вспорол мне кожу на обеих ладонях. Из разрезов немедленно полилась кровь и начала скапливаться в небольшие озерца. Боли я не чувствовал – руки успели прилично замерзнуть на морозе и почти ничего не ощущали.

– Возьмите камень, господин, – вполголоса произнес Рикар. – Обеими руками, разрезами к камню. Там есть специальные выемки сверху. Держите крепко и не вздумайте уронить – все заново придется начинать.

Ухватив камень, я напряг мышцы и поднял его со стола, с удивлением поняв, что камень очень легкий, почти невесомый. Это едва не сыграло со мной злую шутку – от моих излишних усилий камень взлетел над головой и едва не улетел мне за плечи. Но я справился и вновь опустил пористый булыжник до уровня груди, крепко зажав его между ладоней. Рикар удовлетворенно кивнул и вновь повторил:

– Господин, ради всего святого, не уроните этот чертов булыжник. Народу много, ритуал надолго затянется.

– Уж постараюсь, – обреченно кивнул я. – Ты лучше поведай, где так красиво говорить научился?

– Так отец ваш говорил, когда наш отряд клятву крови приносил, – несколько смущенно отозвался здоровяк. – Я и запомнил.

– Ясно, – хмыкнул я, с тревогой прислушиваясь к ощущениям в ладонях, – по ним прошла волна тепла, камень, казалось, вздрогнул и еще крепче приник к моим рукам, жадно впитывая вытекающую кровь. – Неплохо у тебя получается. Продолжай, а то такими темпами я скоро кровью истеку, и придется вам нового господина себе искать.

Тут я нисколько не преувеличивал. Ладони мне здоровяк распорол основательно, кровь уже обильно обагрила мои ладони и, похоже, не собиралась останавливаться. Что удивительно – камень впитывал все до последней капли, и при этом на его поверхности не оставалось ни единого кровавого следа. Вся кровь уходила внутрь через многочисленные поры и скапливалась гдето внутри камня.

– Чуток подождать надо, господин, – успокаивающе ответил Рикар. – Камень сейчас напитается и знак подаст. Тогда и приступим. Вы вон туда взгляните – Литас с Древином уже народ в колонну собирают.

Уточнить у Рикара, что за знак подаст мертвый камень, я не успел – булыжник в моих руках полыхнул яркобагровой вспышкой, затем еще раз и, наконец, устойчиво засветился мягким красным цветом, видимым даже в лучах утреннего солнца.

– Началось, – удовлетворенно буркнул здоровяк. – Я уж боялся, что магия выдохлась за столько летто. Господин, вы помните, что надо говорить?

– Помню, – ответил я, завороженно смотря на светящийся у меня в руках камень – недавно столь невзрачный бурый булыжник превратился в сверкающий драгоценный камень. Огранка тоже сыграла свою роль – теперь мне была понятна задумка неизвестного мастера, который кропотливо придавал камню такую форму. Возможно, мое восхищение было бы еще больше, если бы я не помнил, что камень попрежнему вытягивает кровь из моих вен.

– Ну и ладно, – успокоено сказал здоровяк и заторопился к ожидающей начала ритуала толпе.

Через несколько минут начался сам ритуал по принесению клятвы крови. Рикар постарался сделать все, чтобы придать церемонии самый торжественный вид – все люди и гномы были одеты в праздничные одежды, дети тщательно умыты и причесаны.

Следуя полученным от здоровяка указаниям, я сделал широкий шаг вперед и, вытянув перед собой руки с пылающим камнем, громко выкрикнул, стараясь, чтобы меня услышали все присутствующие во дворе:

– Я, барон Корис Ван Исер, перед лицом Создателя милостивого клянусь заботиться о своих людях, клянусь защищать от любых бед и невзгод до конца дней своих! – Вдохнув полной грудью, я добавил: – Взамен я прошу лишь одного – вашей верности! Кто готов присягнуть мне на верность – сделайте шаг вперед и клянитесь!

Литас подтолкнул ко мне первого из стоящих в переднем ряду, и, приблизившись, тот неподвижно замер передо мной, не отводя восторженных глаз от полыхающего камня. Взглянув ему в лицо, я узнал одного из братьевблизнецов, которых мы спасли из поселения Ван Ферсис. За прошедшие месяцы он заметно подрос, плечи стали шире, а во взгляде появилась взрослость. Уже не юноша, но еще не муж.

Решительно выдохнув, подросток вытянул перед собой руки и плотно обхватил ладонями нижнюю часть камня. Взглянул мне в глаза и твердо выговорил:

– Я, Терфий, клянусь в верности своему господину, барону Корису Ван Исер!

Стоило ему закончить фразу, как камень ослепительно сверкнул, и у меня перед глазами заплясали радужные светлячки. Прижатые к камню пальцы Терфия засветились, словно камень передал ему часть своего багрового огня.

– Принимаю твою клятву, Терфий! Отныне я твой господин и покровитель! – четко выговорил я положенные слова. – Служи мне верой и правдой, и я никогда не оставлю тебя!

Подоспевший Рикар мягко отнял руки паренька от камня и отвел его в сторону. С изумлением я увидел, что руки Терфия все еще окутаны красным свечением, которое постепенно затухало – словно впитывалось внутрь его тела. Камень вновь окутался ровным красным светом, и Литас подтолкнул ко мне следующего – им оказался знакомый мне гном Тикса. Чтобы ему было удобней, я опустил камень на уровень пояса. С трудом выговаривая заученные слова, Тикса произнес клятву, и вновь последовала яркая вспышка, равно как и перешедшее на пальцы гнома багровое свечение. Произнеся ответные слова, я доброжелательно кивнул Тиксе и перевел взгляд на уже шагающего ко мне Койна…

Ритуал затянулся на долгие два часа. Один за другим ко мне подходили люди и гномы и клялись в верности. Я уже не обращал внимания на яркие вспышки камня и думал лишь о том, как выдержать до конца ритуала – затекшие руки уже с трудом удерживали камень, и больше всего я боялся уронить его.

Но все когданибудь заканчивается. К концу ритуала я еле стоял на ногах – камень продолжал тянуть из меня кровь, словно огромный и ненасытный лесной клещ. Стоило последнему человеку произнести слова клятвы и отойти в сторону, как Рикар поспешно накинул на камень тряпку и принял его у меня из рук. Булыжник с легким чмоканьем оторвался от моих ладоней, свечение мигнуло и понемногу начало затухать. Полностью укутав камень в материю, Рикар передал его подоспевшему Тезке и, ухватив меня за руку, начал сноровисто бинтовать ее.

Вовремя – по моим ощущениям, камень вытянул из меня чуть ли не половину всей имеющейся у меня крови. Все тело стало вялым, голова кружилась, а глаза сонно закрывались. Но дело было сделано. Теперь я мог не опасаться предательского удара в спину от своих же собственных людей. Неизбежные ранее распри больше не угрожали хрупкому миру нашего форта – только одно осознание этого факта уже заставило меня вздохнуть с облегчением.

Через ритуал не прошли только совсем маленькие жители поселения – грудные младенцы и еще не умеющие толком говорить дети. Это относилось равно как к гномам, так и к людям. Любой, кто приносит клятву крови, должен сделать этот выбор сознательно, иначе заключенная в камне магия не сработает – во всяком случае, так следовало из объяснений старых зубров – Рикара, Литаса и Тезки.

Закончив бинтовать мои ладони, здоровяк сорвал с пояса флягу и втиснул ее мне в ладонь:

– Выпейте, господин. Это красное вино. Вам сейчас пользительно будет. И поесть надо обязательно – слишком много крови в камень ушло.

Послушно зажав горлышко фляги в губах, я сделал несколько больших глотков и прохрипел:

– Я в порядке. Зови всех в пещеру. Надеюсь, Нилиена с кухарками уже успели все подготовить.

– Успели, господин, – встрял Тезка и поудобней пристроил обмотанный материей камень под мышкой. – Столы готовы.

– Хорошо, – кивнул я. – Рикар, командуй. От меня сейчас толку немного.

Рикар не заставил себя долго ждать. Над двором разнеслись перекаты звучного рыка здоровяка:

– В честь столь радостного события господин ждет всех без исключения в пещере на празднование! Столы уже ломятся от еды, так не дадим же пропасть усилиям наших кухарок втуне!

Весело переговариваясь и хлопая соседей по плечам, вся толпа повалила в пещеру, откуда доносились вкусные запахи. Сделав еще один глоток, я вернул флягу здоровяку и вместе с ним направился вслед за ушедшими людьми и гномами.

По пути я намеревался заглянуть в угол к священнику и проверить состояние Стефия – мальчишка уже пятый день лежал без сознания, и с каждым прошедшим днем отец Флатис становился все мрачнее. Мне же все труднее было отгонять от себя мысли о возможной смерти Стефия – уж больно отощал он за эти долгие пять дней.

Стоило мне зайти в натопленную пещеру, как на меня обрушился гомон радостных голосов – люди вперемешку с гномами шумно рассаживались за накрытые столы. Кухарки, громко переговариваясь, поспешно несли миски, заполненные горячей похлебкой. Раскрасневшаяся от печного жара Нилиена чтото громко выговаривала Тезке, махая у того под носом своим любимым черпаком. Под ногами носились взбудораженные дети всех возрастов, и я с радостью заметил, что среди них мелькают низкорослые дети гномов. Похоже, гномы достаточно успешно влились в наши ряды и вскоре станут совсем родными.

Рикар словно из воздуха возник у меня за плечом и прогудел:

– Большое дело сегодня сделали, господин!

– Ну да, – хмыкнул я. – Обескровили своего господина. Того и гляди помру от кровопускания.

– Ничего с вами не станется, – ответил здоровяк. – Пару дней кушать побольше – особливо мясом не брезговать, а там здоровье и поправится.

С хлопком соединив ладони, Рикар потер их друг о дружку и намекающее произнес:

– Негоже пиршество без господина начинать. Люди только вас и ждут, господин.

– И гномы! – поправил я его.

– И гномы, – легко согласился Рикар. – Как без этого? Пойдемте, господин?

Кивнув, я сдуру последовал заразительному примеру Рикара и хлопнул ладонями, чтобы тут же зашипеть от боли, и злобно буркнул:

– Как тебя только клятва крови не остановила! Располосовал мне ладони едва не до костей!

– А что клятва крови? – удивился здоровяк. – Я же зла причинить не хотел. Ладони что… вот когда я вам рану в плече чистил – вот там и впрямь кости виднелись, белые, ровненькие, одно загляденье!

– Рикар! – рявкнул я. – Мы вроде за стол собирались! Ты мне еще чегонибудь подобное расскажи, и я вообще есть не стану!

– Уже молчу, господин, – притворно вздохнул Рикар.

– Пошли, для начала к Стефию заглянем, а потом уже и за стол можно, – сказал я, направляясь к отгороженному шкурами углу.

– Да вы не волнуйтесь, господин, – убежденно сказал здоровяк, следуя за мной. – Стефий хоть и тощий, а на удивление жилистый. Придет он в себя, никуда не денется…

Вполуха слушая рассуждения Рикара, я шагал к лечебнице, а мыслями уже был на вершине Подковы – туда я намеревался подняться сразу после торжественного пиршества, хотя лучше сказать – после торжественного завтрака. Деньто только начинался, и до прихода ночной темноты надо успеть переделать много дел…

* * *

Древин, получивший от меня заслуженную похвалу, просто светился. Единственное, что омрачало его счастье, это стоящий рядом не менее довольный Койн – его я похвалил тоже. Первое совместное детище людей и гномов оказалось великолепным – широкая и прочная платформа подъемника, висящая на четырех прочных веревках, переходящих в толстый витой канат, была практически готова и уже работала. Для нормального использования подъемника оставалось лишь выровнять скальную стену от многочисленных выступов и карнизов – при особенно сильных порывах ветра платформа раскачивалась и невольно цеплялась краем за скалу, отчего случались сильные рывки и перекосы. В любом случае нам удалось покорить вершину Подковы, осталось лишь научиться использовать господствующую над всей равниной высоту в своих целях.

Я выслушал доклад перебивающих друг дружку Древина и Койна, внимательно осмотрел опущенную на стену платформу подъемника и прикрепленные к ней веревки. Слушать про закрепленную на вершине лебедку я не стал и взмахом забинтованной руки прервал мастеров. К чему выслушивать описание того, что я собирался вскоре увидеть собственным глазами?

Единственное, что меня абсолютно не устраивало – сам принцип работы подъемника. Полагаться на подверженную порывам ветра платформу я не хотел. Пара сильных ударов о скалу – и может случиться непоправимое: весь подъемник просто рухнет с огромной высоты на землю. Да и сама платформа, по сути, всего лишь площадка, сколоченная из тонких бревен, без малейших признаков стен или перил. Стоит оскользнуться ноге, потерять равновесие – и здравствуй, земля, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Опять же, если наш форт осадит неприятель, то подняться на платформе и не получить при этом арбалетный болт или стрелу в спину – практически невыполнимая задача.

В своих мыслях я уже видел, как именно мы усовершенствуем подъемник. Для начала надо построить две вертикальные мачты, между которыми будет ходить платформа. Саму площадку подъемника оснастим прочными стенами из толстых досок и дверьми – это послужит надежной защитой от падения и от возможных стрел врага… Но все это потом. Сейчас подъемник исправно работает, и пока мне этого достаточно. Моя мечта устроить наблюдательный пункт на вершине Подковы на глазах превращалась в реальность.

Ступив на платформу, я пошире расставил ноги, чтобы удержать равновесие в случае рывка. Взошедшие на платформу Койн, Древин и, конечно же, мрачный Рикар последовали моему примеру, вдобавок ухватившись за свисающие с основного каната веревочные петли. Древин задрал лицо вверх и что есть мочи рявкнул:

– Поднимай!

Платформа незамедлительно дернулась, заскрипели натягивающиеся от напряжения веревки, и мы медленно поползли вверх. С одной стороны от нас проплывала скалистая стена, остальные три стороны света были открыты для взора, чем я и воспользовался, благо с каждой пройденной минутой площадь обзора становилась все больше. Страха перед высотой я не испытывал. Думаю, после всех ужасов, перенесенных в Диких Землях и при падении с двух водопадов, бояться я начну нескоро.

Оставшиеся на стене люди, задрав бороды кверху, провожали нас взглядами. Единственный, кто не смотрел в нашу сторону и исправно наблюдал за ущельем по ту сторону стены, был ближайший к нам часовой, тогда как другой страж все же не утерпел и с любопытством уставился на поднимающуюся платформу.

– Видишь, – сказал я Рикару, – твое вчерашнее внушение все же не прошло даром – по крайней мере хоть один часовой не вылупился в нашу сторону, а продолжает приглядывать за ущельем.

– Кто? Вон тот часовой? – странно усмехнувшись, Рикар ткнул толстым пальцем в маленькую фигурку часового.

– Ну да! Молодец! Исправно несет службу и не отвлекается!

– Господин! Это же Лени! Вы на волосы его рыжие гляньте! Просто он теперь высоты не переносит. Боится, значит! – уже открыто скатил зубы здоровяк. – Эй! Склирс ты трусливый! Хватит дрожать! Тем более что следующий пост на вершине – твой!

Услышав окрик Рикара, рыжий Лени не обернулся, как следовало бы ожидать, а лишь еще больше втянул голову в плечи.

– Тьфу, – сплюнул я, досадуя на себя. – Рикар, хватит зубоскалить! Это ведь ты довел человека до фобии!

– До чего, до чего довел, господин? – удивился Рикар.

– Аа! – отмахнулся я, но здоровяк понял меня на свой лад и буркнул:

– Пусть боится! Будет знать, как дохлых ниргалов мне на ногу ронять! Я потом почитай два дня хромал!

– Рикар, дайка я попробую понять, что ты хочешь мне сказать своим смехом. Получается, что ни один из стоящих на стене часовых не при деле? Насколько я вижу отсюда, первый страж неотрывно смотрит за нами – видать, ожидает, что мы сейчас сковырнемся и с визгом понесемся к земле, чтобы хоть немного разбавить его скуку.

– Не сковырнемся, господин, – солидно добавил прислушивающийся к нашему разговору Древин.

Пропустив его высказывание мимо ушей, я продолжил добивать понявшего, куда я клоню Рикара и уже заранее побагровевшего:

– Второй часовой, оказывается, сейчас занят борьбой со своим страхом высоты. Готов поспорить, что сейчас Лени видит перед собой не ущелье, а раз за разом прокручивает сцену своего падения со скалы! Вчера все часовые поголовно наблюдали за подъемом гномов на стену! И что получается? А? Рикар?

– Ну… – закашлялся Рикар. – Дык… Получается, что…

– Получается, что сейчас мы слепы и глухи! – безжалостно добил я здоровяка, не обращая внимания на улыбающихся Койна с Древином. – И все, что может мне сказать ответственный за нашу оборону человек, так это только «ну» и «дык». Сегодня же сделаешь полную проверку всего оружия и брони, построишь всех стражей во дворе и хорошенько объяснишь им, что можно делать и чего нельзя во время несения стражи! Или это сделать мне?!

– Нет, господин Корис. Все сделаю, – опустил голову Рикар. – Моя вина.

– Вина не твоя, а моя, – ответил я, уже успокаиваясь. – Как не расслабиться часовым, если их командир не появляется в крепости, а постоянно бегает по Диким Землям, сопровождая господина. Вот и распустились без должного контроля! На стену уповают! А это не дело! Стена стеной, а про службу забывать не след! В общем, сегодня же займись этим упущением! Спрашивать с тебя буду!

– Опять же, стена так себе, – вставил Койн и заработал злобный взгляд со стороны Древина.

Пока я делал внушение, медленно ползущая платформа наконец достигла верхней точки и замерла.

Мы достигли вершины Подковы.

* * *

Сказать, что у меня захватило дух, это значит не сказать ничего. На короткий момент я почувствовал себя птицей, парящей высоко над землей.

Я стоял на крошечном каменном пятачке над краем бездны, порывы сильного ветра едва не сдували меня вниз, в лицо бросало хлопья мелкого сухого снега. Под ногами виднелось занесенное снегом ущелье, абсолютно пустое и безжизненное. Коегде топорщились группы деревьев, виднелись остатки кустарника – те, что мы еще не успели вырубить и перенести в форт. Кустарник хоть и слишком быстро, но очень хорошо горел, давая сильный ровный жар. Опять же с дровами экономия.

Открывшийся обзор потрясал – если сравнивать открывающийся вид со стены, то смело можно было сказать, что мы слепы, как кроты. Отсюда ущелье как на ладони. А если еще одного часового поставить на скале над входом в ущелье, то без нашего ведома никто не подойдет к стене незамеченным.

Здесь было гораздо холоднее – порывистый ветер гнал морозный воздух, и уже через несколько минут я замерз, словно находился на вершине целый день.

– На таком холоде часовой долго не выдержит! – крикнул я осматривающемуся по сторонам Древину. – Придется строить наблюдательную башню, да и печку для обогрева.

– Сделаем, господин, – отозвался Древин. – Вы, главное, место укажите, а дальше – уже наша забота.

– Ну? – обратился я уже к мрачному после моей выволочки Рикару. – Где строить будем?

Приободрившийся здоровяк развил бурную деятельность и, не обращая внимания на высоту, начал исследовать нагроможденные вокруг уступы и площадки. Решив не терять времени зря, я последовал его примеру и начал осматриваться. Подкова оправдывала свое название лишь отчасти – по всей видимости, раньше это был сильно вытянутый скальный массив, но по неизвестной причине его внутренняя часть бесследно исчезла. Именно исчезла – если не учитывать тонкий слой каменных обломков на дне ущелья, то можно с уверенностью сказать, что тысячи тонн камня просто испарились в воздухе. Так образовалась нынешняя скала в виде непропорциональной, очень сильно вытянутой в длину подковы. Ущелье начиналось от нашей стены и шло достаточно прямо – на всей его протяженности было лишь несколько поворотов, и, к моему глубокому сожалению, один из таких изгибов был непосредственно перед стеной форта. Такой рельеф позволял противнику подойти к поселению незамеченным до самого последнего момента, и меня это ни в коей мере не устраивало.

Если при взгляде снизу казалось, что вершина Подковы плоская как стол, то вверху это обманчивое впечатление пропадало. Мы находились не в самой высокой точке скалы – в пяти шагах за нашими спинами вверх тянулась отвесная стена еще на сто с лишним локтей. У Подковы не было крутого пика, но пройти по вершине скалы, словно по ровной равнине, было невозможно. Нагромождение каменных обломков огромной величины, многочисленные провалы – все это казалось непреодолимой преградой для человека. Но уж точно не для гномов – на моих глазах Койн, отбросив напускную солидность, вскарабкался по покрытой снегом скале еще на пять человеческих ростов и оттуда принялся озирать окрестности изпод приложенной ко лбу ладони.

Копошившийся в снегу Рикар завистливо посмотрел на гнома и продолжил свой осмотр. Пласт глубокого снега затруднял передвижение и скрывал под собой возможные трещины или, не дай Создатель, провалы. Высмотрев плоский выступ в двух десятках шагов от нас, здоровяк довольно хмыкнул и направился в ту сторону, с трудом высвобождая увязающие в снегу ноги.

– Ты осторожней там! – озабоченно крикнул я здоровяку. – Смотри, куда ноги ставишь!

Взглянув на Древина, я убедился, что хотя бы он остался на месте и пристально осматривает намотанный на лебедку канат подъемника.

– Не беспокойтесь, господин, – бодро отозвался голос Рикара. – Чай не впервой по горам скачу! Кажись, вон там есть неплохая площ…

Осознав, что здоровяк так и не закончил начатую фразу, я резко обернулся и увидел лишь занесенные снегом скалы и оборванную короткую цепочку следов здоровяка. Со все нарастающим беспокойством я закрутил головой по сторонам, но нигде не заметил фигуры здоровяка. Рикар исчез!

– Рикар! – заорал я, в панике озираясь по сторонам. – Рикар!

Ко мне присоединились Древин с Койном, и еще несколько минут мы оглашали окрестностями воплями в надежде, что исчезнувший здоровяк отзовется. Тщетно.

– Куда он делся? – крикнул Древин, осторожно пробираясь ко мне.

– Не знаю! – проорал я в ответ и двинулся к тому месту, где я последний раз видел здоровяка. – Как сквозь землю провалился!

Мне удалось сделать самое больше пять шагов, когда подоспевший гном с силой ухватил меня за локоть и заставил остановиться.

– Думаю, ты угадал, Корис, – спокойно произнес коротышка. – Рикар провалился. Все замрите и стойте на месте! Иначе разделим его судьбу.

– Куда провалился? Мы же на горе, а не в болоте! – издали проревел Древин.

Койн лишь отмахнулся и осторожно пошел вперед по оставленным здоровяком следам.

До моих ушей донесся глухой крик, исходящий, казалось, из недр скалы. Насторожившись, я прислушался и тотчас услышал еще один вопль. Переглянувшись с Древином, я убедился, что и он чтото слышал.

– Жив, чертяка, – с облегчением проговорил Древин.

Койн, не обращая внимания на крики, потихоньку продвигался вперед и вскоре оказался у того места, где следы здоровяка резко обрывались. Опустившись на колени, Койн руками разгреб сугробы, и перед ним открылась чернеющая дыра. Опустив туда голову, он издал крик, и мгновение спустя из провала последовал ответ. Койн повернул ко мне лицо и крикнул:

– Здесь расщелина. Туда он и ухнул. Придется его оттуда вытаскивать – сам точно не выберется. Веревка нужна.

– Как он? – встревожено спросил я.

– Говорит, что в порядке, – успокоил меня Койн. – Рукиноги целы, а на голову он и так ушибленный. Разве нормальный человек будет гномам мечи предлагать?

Облегченно выдохнув, я взглянул на Древина, и, поняв меня без слов, мастер торопливо направился к лебедке подъемника, где недоуменно переминались двое мужчин – те, кто поднимал платформу наверх. Насколько я помнил, там приготовлено несколько бухт веревок. Двигаясь по протоптанной в снегу дорожке, я пошагал к Койну, чтобы взглянуть на ловушку, куда угодил незадачливый здоровяк. Нет, сегодня день для Рикара определенно не задался. Сперва получил от меня выволочку, теперь провалился склирс знает куда… а день ведь только начался.

* * *

Чтобы поднять тяжелую тушу здоровяка, потребовались объединенные усилия всех, кто находился на вершине. Всех, кроме меня. С пробитым плечом и после утреннего кровопускания сил у меня было не больше, чем у новорожденного цыпленка. Поэтому я стоял в стороне и лишь наблюдал за действиями остальных. В который раз я поразился невероятной силе гномов – при столь маленьком росте у Койна были непомерно широкие плечи и массивные руки. Самое интересное, что все мужчины из клана Чернобородых отличались таким телосложением, а ведь, по словам Койна, их клан никогда не воевал и занимался торговым и кузнечным делом. Как же тогда выглядят закаленные в боях гномы? Особенно учитывая тот факт, что прежний лидер клана Чернобородых ввязался в борьбу за некий Сапфировый Трон, мгновенно потерпел поражение, и их род был изгнан из родных мест. Их просто стерли в порошок и лишь из милосердия не стали добивать жалкие остатки оставшихся в живых гномов. Когда обстановка станет более спокойной, надо будет обязательно расспросить Койна обо всей этой истории.

Вцепившиеся в веревку люди и гном последний раз ухнули, слаженно потянули веревку на себя, и из чернеющей в снегу ямы появились облепленная снегом голова здоровяка и широкие плечи. Первым делом, орудуя одной рукой, Рикар вонзил топор в снег и, покрепче ухватившись за топорище, окончательно вытащил себя из злополучной ямы. Еще через мгновение Рикар уже крепко стоял на ногах, а обрадованные люди хлопали его по плечам (будучи не в состоянии дотянуться до плеча, коротышка Койн от души шлепнул здоровяка чуть пониже спины) и поздравляли с успешным освобождением из снежной ловушки. Здоровяк смущенно переминался на месте и разводил руками. Подойдя к нему, я в свою очередь хлопнул его по плечу и спросил:

– Ну что, нашел подходящее место для постройки охранной башни?

Раздался дикий гогот окружающих, а здоровяк, сохраняя серьезное выражение лица, вытрусил забившийся в бороду снег, с достоинством оглядел наши лица и, все же не выдержав, расхохотался.

– Не нашел, господин, – сумел он выдавить сквозь смех. – Зато знаю, где ее строить не след!

– И то хорошо, – кивнул я. – Ты в порядке? Рукиноги целы?

– Целы, господин, – отозвался здоровяк. – Падения и не почувствовал даже – в яму снега намело, и я словно на перину пуховую упал. Только ладонь рассадил – о стену зацепился, когда вниз летел. Лишь один раз испугался – топор в снегу утоп, и все никак его найти не мог. В снег нырять пришлось, чтобы топорик отыскать.

– А что там внизу? – с любопытством спросил Койн. – Что за яма?

– Ну… – задумался Рикар. – Глубина локтей в десять будет.

– Не десять, а восемь локтей, – хмыкнул гном. – Мы ровно столько веревки спустили. Что глубина? Ты про яму расскажи – какой камень в стенах, ровное ли дно, есть ли трещины или проходы в сторону?

– Откуда я знаю?! – буркнул здоровяк, очищая топор от снега. – Я на стены не глядел! Я топор искал!

– Не видел, не смотрел, – разочарованно отозвался Койн. – Если ничего не увидел и не узнал, чего ты вообще в эту яму полез?

– Полез?! – взорвался здоровяк. – Я туда провалился!

– А пока падал, на стены лень взглянуть было? – удивленно спросил гном.

– Я сейчас тебя туда скину, и, пока вниз лететь будешь, любуйся в свое удовольствие!

– Так! – вмешался я. – Яму оставим на потом. Рикар, мы здесь битых два часа торчим, а места под башню так и не нашли. Вот и займись! Койн, хватит цепляться к Рикару. Поблагодарим Создателя, что он вообще остался в живых. Лучше вместе с мастером Древином оглядитесь по сторонам – для башни нужен строительный камень, и мне не хочется поднимать его со дна ущелья. И ради всего святого – смотрите под ноги!

Спорщики неохотно разошлись и наконецто занялись делом – гном вновь полез на скальную стену, Древин облюбовал торчащий из скалы каменный зуб и теперь сметал снег у его основания.

Наученный горьким опытом здоровяк не поленился сходить к платформе подъемника и прихватил оттуда тонкое бревнышко – не иначе воспользуется им в качестве жерди, чтобы проверять путь перед собой. Я одобрительно кивнул. Воистину – на ошибках учатся.

Вооружившись бревном, здоровяк взвесил его в руках и, задрав голову вверх, хищно посмотрел на зад взбирающегося по стене гнома. Примерился… и, наткнувшись взглядом на меня, сразу потускнел и, с сожалением вздохнув, направился к месту своего недавнего падения.

Убедившись, что все при деле, я смел снег с выпирающего каменного ребра и уселся, с облегчением прислонившись спиной к скале. Потеря крови давала о себе знать – у меня немного кружилась голова и время от времени накатывала сонливость. Преодолевая желание закрыть глаза и погрузиться в сон, я усиленно крутил головой по сторонам, успевая охватить взглядом всех находящихся на скале. Хватит с меня неожиданностей.

Торчащие у лебедки мужчины поняли, что мы здесь надолго, и решили не стоять попусту, а заняться делом: принялись обрывать растущие в трещинах ветви кустарника. Не отходя далеко от подъемника, размели снег в стороны и обнажили земляной слой с густой пожелтевшей травой. Через десять минут на платформе подъемника уже лежали груда ломких ветвей кустарника и целая охапка увядшей травы. Заскрипела лебедка, и, вздрогнув, платформа поползла вниз к стене. С таким легким грузом легко управлялся один человек, тогда как другой продолжал выламывать растущий из разлома кустарник и сноровисто срезать траву. Все при деле.

Глядя на уплывающую вниз траву, я поморщился – лошади уничтожали сено быстрее, чем мы могли заготовить. А теперь, когда я запретил любые вылазки за стену форта, жалкие запасы под пристроенным к конюшне навесом таяли на глазах. В буквальном смысле этого выражения. Еще пара дней, и лошади окажутся на голодном пайке, а затем и смерть от голода. Осталось решить, что делать. Либо уповать на чудо и надеяться, что следующим днем с неба упадет пара стогов душистого сена, либо перестать верить в чудеса и попросту прирезать лошадей на мясо, пока животные не превратились в шатающиеся от ветра призраки. Я прекрасно осознавал, насколько важны для нас лошади – перевозка грузов, пахотные работы, верховые вылазки на разведку. Особенно это скажется, когда придется распахивать поле под посевы, и я предпочел бы идти вслед за плугом, а не впрягаться в него самому.

Мои размышления прервал длинный пронзительный свист, который донесся со стены и эхом заметался среди скал. Часовые подняли тревогу. Рывком поднявшись на ноги, я поспешил к краю стены, в глубине души опасаясь увидеть в ущелье подступающую армию шурдов. Подбежав к обрыву, я с трудом затормозил и бросил взгляд вниз. Ущелье попрежнему выглядело пустынным и безжизненным. Никого и ничего. Я недоуменно взглянул на суматошно мечущиеся по стене фигурки часовых и вновь перевел взгляд на ущелье.

– Взгляните туда, господин, – правильно понял мое замешательство подоспевший Рикар и ткнул рукой в глубину ущелья.

Прищурив глаза, я приставил ладонь ко лбу и попытался разглядеть опасность. Хоть убей, но я видел лишь снег, редкие пни деревьев и чахлый кустарник. Краем глаза я заметил движение и, бросив в ту сторону взгляд, наконецто разглядел незваных гостей. Теперь они предстали перед моим взором абсолютно отчетливо, и я понял, почему поначалу не смог их даже заметить – пять шурдов верхом на огромных сгархах цвета талого снега, на плечи гоблинов небрежно накинуты меховые накидки ослепительнобелого цвета. Под накидками – толстые куртки из того же материала, что и накидки. И сгархи, и их наездники замерли абсолютно неподвижно и молча смотрели на возвышающуюся перед ними крепостную стену. В центре группы находился сгарх, чья шкура резко отличалась своим цветом от собратьев – темносерый, почти черный мех свисал густыми лохмами до земли. Сидящий на нем шурд был стар. Очень стар. Остальные гоблины были гораздо моложе, на сплюснутых головах виднелись выпирающие горбом костяные гребни.

Большего я разглядеть не мог – сказывалась приличная высота Подковы, да и снег неимоверно слепил глаза, вызывая слезы. Все долгие минуты шурды оставались неподвижными, лишь старый гоблин медленно водил головой по сторонам, оглядывая стену и прилегающие к ней скалы.

– А гостито не из простых будут, – мрачно прогудел здоровяк, вглядываясь в фигурки шурдов. – Особенно вон тот старый склирс. Уж больно знакомы мне его повадки.

– Повадки? – переспросил я, напряженно прикидывая, возможно ли достать шурдов из арбалетов, если стрелять с гребня стены. Не получится. Шурды предусмотрительно оставались на расстоянии, непреодолимом для арбалетных болтов.

– Да, господин. Повадки, – подтвердил Рикар. – Так действует полководец перед штурмом – осматривает окрестности, прикидывает, откуда лучше нанести удар. Беда, господин. Беда.

– Достать их сможем? – спросил я, уже зная ответ.

– Нет, – твердо ответил здоровяк. – Не достанем. Умные гады. Под болты подставляться не хотят.

Пока мы перебрасывались фразами, шурды, похоже, высмотрели все, что хотели, и одновременно развернув сгархов, помчались прочь. Сгархи передвигались огромными прыжками, легко преодолевая хаотично разбросанные валуны и взметая за собой снежную пыль. Последний шурд задержался на мгновение, снял с перевязи чтото, больше всего напоминающее копье, и сильным ударом вонзил его в землю. Еще миг – и он уже мчался за остальными.

Мы молча провожали их взглядами, пока они окончательно не скрылись из виду. Проклятье. Если здоровяк прав, то шурды проводили рекогносцировку местности, чтобы грамотно подготовиться к штурму поселения. Изучили высоту стены, ширину ущелья, оценили оборонные сооружения. И, судя по короткому визиту, решили, что особенно напрягаться не придется. Оно и верно – из оборонных сооружений у нас есть только стена. Ни башен для стрелков, ни донжона, парапет толком не достроен, стена не закончена, и нет даже жалкого рва.

С уходом гоблинов суматоха в форте улеглась, мужчины медленно возвращались к пещере, на ходу снимая доспехи. Часовые просвистели отбой и продолжили мерное хождение по стене. Поселение возвращалось к повседневной жизни. Но я знал, что поселившийся в моей душе страх теперь уже не покинет меня. Как бы то ни было, шурды приходили не просто так. Вопрос лишь один: как много времени у нас есть, чтобы подготовиться к осаде и штурмам.

Повернувшись к собравшимся вокруг меня мужчинам, я мрачно оглядел их лица и, глубоко вздохнув, начал распоряжаться:

– Рикар, ищи место для башни и поторопись. Древин и Койн – сегодня же поднимайте сюда людей и гномов. Я хочу, чтобы постройка сторожевой башни началась немедленно. Постройкой башни будет руководить Койн – возьми столько рабочих рук, сколько понадобится. Древин, пора возобновить работы над стеной. Шурды уже знают высоту нашей стены, значит, до того как они подведут сюда армию, стена должна стать гораздо выше! Разбивай людей на группы, пусть работают даже ночью, но стена должна расти постоянно. Рикар, с этого момента организуй на вершине постоянный пост. Всем все ясно?

Дождавшись подтверждения, я коротко добавил:

– Сегодня после ужина собираемся в моем закутке, надо многое обсудить. Если есть мысли, как повысить нашу обороноспособность, буду рад выслушать. Все. За дело.

Закончив раздавать указания, я пошагал к платформе. В свете нынешних событий у меня сразу возникла целая куча неотложных дел.

* * *

После сытной вечерней трапезы я сердечно поблагодарил кухарок и отправился к себе в угол. Сегодня за столами было гораздо меньше народу, чем обычно, – с приходом темноты я приказал разжечь во дворе и на гребне стены костры и продолжать работы. Я разделил рабочих на две неравные части. Одна группа взялась за возведение на вершине Подковы сторожевой башни, а другая возобновила работы над защитной стеной.

Для охранной башни Рикар облюбовал широкий каменный выступ, слегка нависающий над ущельем, откуда прекрасно просматривалось змеившееся ущелье. Излазав выбранную площадку вдоль и поперек, Койн твердо заявил, что камень очень прочен и легко выдержит немалый вес сторожевой башни. На том и порешили.

Всего за один день я собственными глазами увидел, насколько сильно ускорились каменные работы с приходом гномов. Коротышки легко ворочали каменные глыбы, одним ударом скалывали неровности и придавали камню нужную форму. Койн метался от подножья стены до вершины Подковы и старался поспеть везде. Неугомонный коротышка ухитрился уже несчетное количество раз поссориться с братьямимастерами и столько же раз помириться.

Я ушел со двора лишь за полчаса до оговоренного времени собрания и наскоро перекусил, чтобы восстановить силы. Когда я вошел в свой закуток, там еще никого не было. Решив немного отдохнуть, я поставил на столик прихваченную с кухни кружку с отваром, устало присел на кровать и сам не заметил, как задремал.

От дремы я очнулся через несколько минут, когда в мой угол ввалился сыто отдувающийся Койн и с шумом опустился на длинную лавку.

– Что остальные? – спросил я, растирая ладонью лицо.

– Скоро будут, – заверил меня Койн. – Только сели ужинать.

– Ясно, – кивнул я. – А ты самто поел?

– А как же! – заулыбался гном и погладил оттопырившийся живот. – Ваши кухарки просто отменно готовят!

– Хорошо, – невольно улыбнулся я. – Койн, пока мы ждем остальных, не расскажешь ли ты мне легенду о Защитнике и Твердыне?

– Не легенду, Корис, – покачал головой Койн. – Быль!

– Пусть будет быль, – легко согласился я. – Ну так что?

– Отчего не рассказать? – отозвался коротышка и, поудобней усевшись на скамью, начал повествование. – Случилась эта история даже по людским меркам относительно недавно, а если брать по гномьим меркам – так и вовсе чуть ли не вчера. В ту пору стояло жаркое лето – настолько жаркое, что все порядочные гномы предпочитали сидеть под толстыми каменными сводами Седых гор и попивать темное прохладное пиво. А гномье пиво – это такая вещь, что на одной кружке не остановишься! Ну, это я к слову сказал, – спохватился Койн и, откашлявшись, продолжил: – В те проклятые дни бушевала последняя война магов, после которой и появились Дикие Земли. Старики рассказывали, что за один день огромные города превращались в выжженные пепелища и сама матьземля меняла свои очертания. Землетрясения стали обыденностью, с океанов наступали наводнения – говорят, что это последствия смерти Тариса Некроманта, павшего от удара Гримсхольда. Я бы мог рассказать, как горстка отчаянных храбрецов, ведомая Защитником, пробралась сквозь все земли Некроманта, выдержала битву на острове Гангрис, теряя в пути верных товарищей, добралась до логова Тариса и приняла последний бой… Но это уже совсем другая история, и рассказывать ее надо в шумной таверне, где рекой льется пенное пиво и жалостливо плачут менестрели! Но ты хотел узнать историю о великой осаде Твердыни, выдержавшей все удары противника и павшей лишь после смерти Защитника от подлого удара наемного убийцы! Так слушай же меня, Корис, и слушай внимательно!

Койн продолжал говорить, а я завороженно слушал. Еле слышно потрескивал жировой светильник, по стенам пещеры плясали причудливые тени, в руке у меня исходила паром кружка крепкого травяного отвара, а за стенами пещеры завывал северный ветер…

Койн в красках рассказывал историю осады Твердыни – последнего препятствия на пути армии темных магов, а я потихоньку прихлебывал горячий отвар из зачарованной кружки. Мое воображение уже перенесло меня в совсем другое место – туда, где тревожно трубили рога часовых, где со стен лилась кипящая смола и где истошные крики раненых смешивались с последними проклятьями умирающих. Я словно воочию увидел неприступную стену Твердыни, замкнувшую собой единственный проход через хребет Каменного Дракона. Ощутил порывы ветра, несущего запах разлагающихся тел и дым погребальных костров. Услышал рев наступающих войск и надсадный скрип огромных катапульт, которые без устали метали валуны и бочонки с горючей смесью…

Великая история, неоднократно воспетая бродячими менестрелями, открывалась передо мной во всей своей величественности…

Все остальное отступило на задний план – возможность скорого нападения армии шурдов, таинственный Повелитель, жаждущий моей крови, нехватка продовольствия и наша ежедневная битва за выживание в Диких Землях… Сейчас все это – пусть лишь на краткие мгновения – стало для меня абсолютно неважным. Я просто сидел на кровати и, устало оперевшись спиной о стену, внимательно слушал, стараясь не пропустить ни единого слова…

Глоссарий

1 лига = 3 милям = 24 фурлонгам = 4 828,032 метрам .

Ван – данная приставка в имени означает принадлежность к дворянскому роду. Дворянином можно родиться либо получить титул за особые заслуги перед короной.

Дар крепителя – обладающий этим даром может укрепить прочность любого физического неодушевленного предмета многократно. Достаточно редко встречающийся дар.

Дикие Земли – огромная территория на западе континента, населенная чрезвычайно опасными тварями. Разумные расы стараются освоить Дикие Земли и очистить их от нечисти и измененных магией тварей, но пока безуспешно. Все чаще смертные приговоры заменяются отправкой в Дикие Земли для основания новых поселений – по принципу капля камень точит. Дикие Земли возникли в результате чудовищной войны магов, за несколько столетий до описываемых событий.

Долгоцвет – ветви этого дерева традиционно используются для украшения свадебных церемоний и символизируют надежду на долгие годы совместной жизни молодоженов.

Дреф – мелкий грызун, больше всего напоминающий огромную крысу. От шерсти исходит ужасный тошнотворный запах. Изначально проживали только в Диких Землях, но со временем перебрались на окраины граничных земель. Назвать когонибудь дрефом означает нанести страшное оскорбление (особенно у дворянского сословия).

Ильсертариот – слово из древнего свитка, оставшегося с последней войны магов. Сам свиток хранится в столичной библиотеке на территории академии магов. Одно из предполагаемых значений: «Тот, кто пролил кровь проклятого рода».

Исцеляющие – маги, обладающие целительной силой. Способны заживить любую рану, вылечить от любой болезни. Обычно облачены в небесноголубые одеяния и всегда с полностью выбритой головой – и мужчины, и женщины. Отличительное свойство их дара – они не подвержены ни одной болезни или действию яда.

Квинтес Ван Лорс – дворянин, служащий таинственному Повелителю. Не обладает магическим даром. Родился простолюдином, в семье рыбака. В четырнадцатилетнем возрасте убил собственного отца и ударился в бега. Спустя пять лет появился в столице уже с дворянским титулом.

Кислевица – небольшая желтая ягода с ярко выраженным кислым вкусом. В диком виде растет большими зарослями. Рачительные деревенские жители давно культивируют кислевицу и добились более сладкого вкуса. Другое название кислевицы – скулолом.

Костяной паук – ужасная тварь, нежить, состоящая из костей и черепа. Творение шурдских шаманов. Костяные пауки особенно опасны в большом количестве, в одиночестве представляют угрозу только для немногочисленной группы.

Красный репей – по своей сути, это бесполезный сорняк, в изобилии растущий повсюду, от болотистой местности до засушливой пустыни. Обладает клубневидными корнями с резким запахом и острым вкусом.

Ледяной охотник – ледяной голем, созданный магами для диверсионнопартизанских действий против живой силы противника. Обычно действуют группой из трехчетырех големов. Ледяные охотники широко применялись во время последней войны магов. Существенный недостаток – действенен лишь в зимнее время. Считается, что ледяные охотники были полностью уничтожены в битве на острове Гангрис.

Локоть – единица измерения длины, не имеющая определенного значения и примерно соответствующая расстоянию от локтевого сустава до конца вытянутого среднего пальца руки (примерно 40–45 см).

Наездники сгархов – самоназвание расы темных шурдов.

Ниргалы – некогда они являлись обыкновенными людьми, преимущественно мужчинами. Насильно проведенные через специальные магические ритуалы, они утратили свою человеческую сущность и память, приобретя взамен несокрушимые доспехи, покрывающие их тела, и огромную силу.

Пограничная стена – мощная каменная стена, которая отделяет Дикие Земли от территории Империи, чтобы оградить людей от постоянных атак нежити, шурдов и измененных тварей. С целью обороны границы были созданы постоянные гарнизоны, со временем превратившиеся в селения и пограничные города.

Ситас Ван Мерти – ментальный маг, служащий таинственному Повелителю. Обладает даром соприкосновения умов.

Склирсы – повадками и внешним видом схожи с шакалами, отличаются только огромными челюстями и окрасом – у склирсов черная шерсть с яркокрасными пятнами. Питаются только падалью, запах которой чувствуют за лиги и сквозь толщу земли. Предприимчивые селяне граничных земель приручают этих животных вместо собак – пара склирсов шутя разорвет в клочья зомби и сожрет, поэтому они являются идеальными сторожами от нечисти. На склирсов не действуют яды. Они легко приручаются и поддаются обучению. Давно стали бы домашними любимцами, если бы не их отвратительная склонность к падали. Кроме падали ничего не едят.

Снежные сгархи – огромные хищные животные размером с медведя и с грацией кошки, обитающие в Диких Землях. Особенность сгархов – они охотятся только в зимний период. Ранней весной сгархи укрываются в пещерах или специально вырытых логовах и теплое время проводят в глубокой спячке. Детенышей приносят в конце осени, за месяц до наступления холодов. Снежных сгархов почти не осталось – благодаря шурдам, охотящимся за их детенышами. Снежные сгархи не терпят темных сгархов (снежные сгархи не являются детищами Творца, они появились после окончания войны магов и обитают лишь на территории Диких Земель).

Тарис Некромант – знаменит тем, что, по преданиям, именно он создал шурдов – они явились побочным плодом его экспериментов над пещерными гоблинами. Был уничтожен в последней войне магов. Разрушенная башня Тариса находится гдето в глубине Диких Земель. Шурды чтят Тариса Некроманта как божество и считают, что он породил их для осуществления великой цели.

Темные сгархи – шаманы шурдов проводят темные обряды над детенышами снежных сгархов, подчиняя их себе. После таких обрядов белоснежная шкура сгархов становится пепельносерой, иногда черной. Магически измененный сгарх полностью подчинен воле шаманов. Размерами и силой превосходят снежных сгархов, но уступают им в скорости движений – все, кроме черных сгархов. Темные сгархи не любят дневной свет – последствия проведенных над ними ритуалов.

Темные шурды – многочисленные племена шурдов расположены в глубине территории Диких Земель. Ростом едва достают до груди человека. Великолепно управляются с плевательными трубками, маленькими луками. Вообще предпочитают метательные виды оружия. Избегают близкого боя. Особую опасность представляют их питомцы – темные сгархи.

Цветок Раймены – считается, что когда Создатель впервые коснулся земной тверди своей босой ногой, на том месте вырос цветок Раймены. Священный символ Церкви Создателя. Легенда не лишена оснований – нежить не может переступить через растущую Раймену.

Шаманы шурдов – шурды с магическим даром. Чаще всего обладают даром некромантии. Лишь некоторые из шаманов могут касаться магии духов – именно с ее помощью проводится обряд подчинения снежных сгархов. По сути являются вождями племен.

НАСЛЕДИЕ НЕКРОМАНТА

Глава первая

Темное прошлое

На возведение Твердыни ушла большая часть казны Империи, но владыка Мезеран Милостивый ни разу не пожалел о столь огромных тратах – выстроенная гномами цитадель с лихвой оправдывала каждый потраченный медяк. Император никогда не доверял выходцам из западных земель. Уж больно независимыми они были. Оно и понятно – богатые плодородные земли давали обильный урожай, многочисленные портовые города исправно снабжали морскими дарами, а раскиданные повсюду рудники и шахты было не перечислить. Западные земли не нуждались в опеке и защите могущественного соседа, скорее Империя нуждалась в них – налоги шли обильным золотым потоком в дворцовую казну, нескончаемые подводы с зерном и мясом тянулись к казарменным кухням и позволяли прокормить огромную армию. Но долго такая идиллия продолжаться не могла – в свое время прадед Императора Мезерана огнем и мечом покорил независимые западные провинции и заставил их влиться в могущественную Империю, чем расширил границы своих владений почти вдвое. Это не добавило ему популярности в дотла разоренных западных землях.

С тех пор прошло почти двести лет. Популяция некогда разоренных и сожженных городов восстановилась, имперские ставленники не смущаясь принимали щедрые подношения и все больше прислушивались к жаждущим независимости западным дворянам. Предчувствие войны витало в воздухе, и первым делом владыка Мезеран отправил в западные провинции половину своих войск, поставив во главе преданных ему дворян, чтобы одним своим присутствием войска удерживали излишне горячие головы от глупых поступков и изменнических мыслей.

Как выяснилось позже, это оказалось большой ошибкой Императора – когда вспыхнула братоубийственная война, имперские войска переметнулись на другую сторону. Но тогда Мезеран еще ничего не знал и приступил ко второй части своего плана – возведению пяти огромных цитаделей. Одна должна была надежно закупорить собой единственный проход через хребет Каменного Дракона, оставшиеся четыре Император планировал разместить дальше к северу. Это была вторая ошибка Императора Мезерана. Если бы владыка Киспариан был еще жив, то он не стал бы тратить огромные средства на возведение ненужных крепостей прямо посреди Империи. О, нет. Он просто приказал бы армии умертвить каждого второго мужчину в западных провинциях и хорошенько проредить ряды ставших излишне говорливыми дворян. Искоренять непокорство мечом и огнем – таков был Киспариан Завоеватель, но не Император Мезеран – мягкий и изнеженный, излишне прислушивающийся к речам священников.

Приглашенные на беседу с владыкой Мезераном мастера гномы внимательно выслушали Императора и, ничуть не смущаясь венценосного титула, запросили такую сумму, что имперский казначей изменился в лице и с трудом выдавил из себя протестующее блеянье. Впрочем, казначея никто не услышал, и договор был заключен. В первую очередь, Мезеран Милостивый приказал начать возведение цитадели у хребта Каменного Дракона. Гномы коротко поклонились и, опустошив казну, отправились восвояси. Уже через месяц на месте будущей Твердыни начались работы. До начала войны оставалось девять лет с небольшим.

Тем временем Мезеран обменивался пространными Вестниками с единственным человеком в западных провинциях, которому он мог доверять, – своим младшим братом Тарисом Ван Санти, который вот уже пятнадцать лет являлся главным наместником и рукой Императора в западных землях.

И это была третья ошибка Мезерана – принц Тарис обладал весьма большими амбициями и в своих мечтах видел именно себя восседающим на троне Империи. Отведенная ему роль карающей десницы Императора вызывала у него лишь ярость. Ведь разница в появлении братьев на свет была ничтожна – меньше минуты. Этот ничтожный промежуток времени лишил Тариса будущего и заставил его пожизненно оставаться на вторых ролях, за спиной царственного брата. Несмотря на то что братья родились почти одновременно, они ни в коей мере не были близнецами. Император Мезеран, широкий в плечах, черноволосый, с волевым подбородком и повадками величественного барса, ни на йоту не походил на своего брата Тариса. Судьба обделила Тариса и здесь – более чем среднее телосложение, вечно опущенная светловолосая голова и взгляд исподлобья. Именно таким был младший брат великого правителя Империи. Как бы то ни было, Мезеран любил своего брата, и, понимая, что Тарис томится во дворце, где ему никогда не суждено быть правителем, Император назначил его наместником в западные провинции. Тарис повиновался и даже почувствовал облегчение – наконецто он сможет самостоятельно принимать решения и окажется подальше от нелюбимого брата. Облегчение длилось недолго – даже в удаленных от столицы землях ему не удалось избавиться от гложущей его зависти и ненависти. Да и как это сделать, если повсюду высятся огромные статуи Императора Мезерана, если его изображение на каждом втором гобелене?

Тарис умело скрывал свои истинные чувства – до поры до времени. Чтобы отвлечься, он с головой погрузился в чтение книг, что в беспорядке скопились в дворцовой библиотеке, – поначалу только для того, чтобы убить невыносимо тянущееся время. Каждый день, покончив с немногочисленными делами провинциального наместника, Тарис запирался в библиотеке и, то и дело чихая, переворачивал пыльные страницы древних фолиантов, где рассказывалось о героической борьбе святой Церкви с нежитью, о могучих храмовниках, бесстрашно входивших в мрачные могильники с молитвой Создателю на устах, о великих магах, способных одним движением пальца обратить горы в пыль. Это был совсем другой мир, куда он мог уйти от постылой ему реальности. Постепенно предпочтения Тариса в чтении изменились. Юный наместник перестал интересоваться воспетыми в книгах деяниями Церкви и жизнеописаниями героев прошлого. Теперь он читал лишь о древних магах – тех, кто обладал истинным могуществом, тех, перед кем все преклонялись и боялись. С каждым проходящим днем Тарис укреплялся в мысли, что, обладай он магическим даром, то смог бы многое изменить. Но это были лишь грезы – по еще одной злой насмешке судьбы он не обладал талантом к магии. Ни единой крупицей дара.

День шел за днем, наместник Тарис проводил все свободное время в библиотеке и с жадностью поглощал книги о магах. Вскоре про страсть наместника к чтению прознали дворяне, и теперь каждая их очередная просьба о снижении налогов или просьба посодействовать в спорном деле сопровождалась неизменным подарком – книгами и древними свитками.

Именно так в руки Тариса попала пара необычных свитков – древний пергамент с причудливыми завитушками текста и красочными изображениями. Эти свитки раскопал в своей личной библиотеке один из богатейших купцов западных провинций, стряхнул с них вековую пыль и, положив в отделанный золотом ларец, с помпой преподнес наместнику Тарису во время одного из пышных приемов. Заодно выторговал для себя освобождение от налогов на пять лет под предлогом того, что, дескать, он находится на грани разорения, и лишь милостивый наместник сможет спасти бедного купца и его семью. Подаренные свитки настолько поразили Тариса при первом же взгляде, что он, уже не слыша льстивые речи купца, лишь кивнул головой и протянул руку для поцелуя. Просьба была незамедлительно удовлетворена. Потом купец не раз клял свою непроходимую глупость, что не додумался просить освобождение сразу на десять лет – наместник Тарис Ван Санти, увлеченный рассматриванием свитков, несомненно, удовлетворил бы любую просьбу купца. Но время было уже упущено, и купцу пришлось довольствоваться пятью годами.

С огромным трудом высидев на приеме положенное время, Тарис поспешно откланялся и, бережно сжимая ларец с драгоценным содержимым, поспешил в библиотеку, где слуги уже приготовили для господина кувшин старого вина и зажгли свечи.

Тогда и началось восхождение Тариса к магическому Олимпу – свитки оказались вырезанными книжными листами из неизвестного источника и содержали в себе несколько заклинаний и подробных описаний ритуалов некромантии. Осознав, что именно попало к нему в руки, младший брат великого Императора прежде всего озаботился тем, чтобы это осталось в тайне от многочисленных святош, что обожают совать нос в чужие дела. На изучение свитков с заклинаниями у Тариса ушло целых полгода. Затем, когда он понял, что ему катастрофически не хватает знаний, он начал усиленные, но крайне осторожные поиски подобных свитков и книг. Отступать было поздно – возможности магии древних некромантов полностью захватили помыслы наместника. Это то, о чем раньше он мог лишь мечтать – могущество и независимость, и самое главное – это был путь к трону Императора.

Первым делом в глубоком подвале дворца оказался тот самый незадачливый купец, которого угораздило преподнести в дар Тарису злосчастные свитки. Палачи задавали истерзанному человеку лишь один вопрос – где находятся остальные листы из книги. Даже пройдя через самые изощренные пытки, купец не смог сообщить почти ничего полезного. Жалкие крохи информации. Но этого хватило наместнику, чтобы направить верных людей на поиски недостающих листов…

На этом месте Койн прервался, откашлялся и бросил жадный взгляд на мою кружку. Я безмолвно протянул ее, гном одним махом опустошил емкость до дна и утер бороду.

– Похоже, я немного отклонился в сторону, друг Корис, – смущенно буркнул гном. – Ведь ты хотел знать о Твердыне. Но я не смог удержаться, чтобы не поведать о главном враге того времени – Тарисе Некроманте.

– Поверь, Койн, – я только рад узнать побольше о печально знаменитом Тарисе Некроманте, и твоя история более чем интересна, – поспешил я успокоить гнома.

– Правда. Более чем интересна! – прозвенел столь знакомый голос за загораживающей дверной проем оленьей шкурой.

Мы с гномом одновременно вздрогнули и вытаращились на дверь. Шкура отодвинулась в сторону, и в моем закутке возникла несколько смущенная Алларисса Ван Ферсис.

– Баронесса, – удивленно поприветствовал я девушку.

– Простите, – потупив взор, сказала Аля. – Я пришла узнать, нашел ли ты чтолибо интересное в бумагах отца, и невольно услышала историю Койна. Подслушивать я не собиралась!

– И в мыслях не было, баронесса, – соврал я и, наклонившись к лежащему у изголовья кровати мешку, вытащил из него приготовленную для девушки сумку с письмами ее отца. – Вот. Здесь все бумаги твоего отца, в том числе и личная переписка.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, принимая от меня сумку. Замявшись, она повела глазами по сторонам и робко поинтересовалась: – А можно дослушать историю уважаемого Койна до конца? Он столь захватывающе рассказывает!

Пока я думал, что ответить слишком любопытной девушке, Койн решил взять дело в свои руки и приглашающее пророкотал:

– О! Ну конечно, юная квали! Каждая история нуждается в слушателях, и чем их больше, тем приятней рассказчику! Присаживайтесь поудобней!

Мне осталось лишь улыбнуться сквозь зубы и утвердительно кивнуть. Не жалко, если юная баронесса решила послушать древнюю легенду о Тарисе Некроманте, но самое большее через час начнется совещание, и вот на нем я решительно не хотел видеть посторонних. И тех, кто не принес мне клятву крови. Пусть я параноик и пусть это всего лишь шестнадцатилетняя девчонка, но рисковать я решительно не хотел. Вслух я своих мыслей, разумеется, озвучивать не стал и лишь произнес:

– Койн прав, баронесса. Такая история заслуживает большего количества слушателей. Усаживайтесь, где хотите, и давайте продолжим.

Поблагодарив нас кивком, Аля огляделась по сторонам, прошлась взглядом по узкой лавке и, решительно шагнув к моей кровати, уселась по соседству со мной, обдав меня приятным травяным запахом от волос. Подобрала под себя ноги, расправила длинную юбку, улыбнулась и разрешающе прощебетала:

– Все, можете продолжать, уважаемый мастер Койн. Я готова.

Осторожно поставив глиняную кружку на скамью (гном еще не знал о том, что этой хрупкой на вид посудой можно ломать каменные стены), Койн с хрустом повел плечами, откашлялся и продолжил рассказ:

– Пока Тарис все больше погружался в изучение запретной магии, мастера гномы приступили к возведению мощной крепости под названием Твердыня. Щедрые денежные вливания и неограниченная рабочая сила сделали свое дело – цитадель росла на глазах. Строительство Твердыни завершилось за рекордный срок – через четыре года был положен последний камень, и лопаточка мастерового последний раз зачерпнула крепящий раствор. Цитадель была возведена, и гномы заслуженно гордились своей работой. Подобного сооружения Империя еще не видела. Настоящее произведение оборонного искусства. Шедевр подгорного народа.

Сложенные из черного гранита стены вздымались на высоту сорока локтей, восемнадцать шестиугольных башен наполовину выпирали из стен и темнели многочисленными бойницами. Глубокий ров сплошным кольцом окружал стены и пополнялся за счет подземных источников, которые гномы обнаружили в земных недрах и подвели к цитадели. В крепостных воротах не было ни единой деревянной детали – гномы сковали все из чистейшего металла и придумали хитрый дверной механизм…

– Эх… – вздохнул Койн и сокрушенно махнул рукой. – Достоинства Твердыни можно перечислять до глубокой ночи, и столь защищенная цитадель все же пала под натиском врага! Столько трудов мой народ потратил на возведение крепости, а она не выдержала даже первую осаду! Как жаль!

– Не переживайте, мастер Койн, – сочувственно произнесла Аля. – Насколько я знаю эту легенду, крепость выдержала множество штурмов. Она не пала – защитники Твердыни сами открыли ворота и сдались на милость врага, когда Защитник пал от руки подосланного убийцы.

– Это истинная правда, квали Алларисса, – подтверждающее кивнул гном. – Но об этом чуть позже. А в то смутное время никто еще не предвидел беды, и мои братья гномы заслуженно гордились результатом своих тяжелых трудов. Когда владыка Мезеран Милостивый самолично прибыл на осмотр крепости, он был потрясен! Только одним своим видом Твердыня должна была внушить ужас противнику! Императору понадобилось целых два дня, чтобы осмотреть крепость в сопровождении старших мастеров – настолько огромной была Твердыня! Тогда же Мезерану были показаны многочисленные тайные ходы и туннели в толще стен и под землей.

– Тайные ходы? – переспросил я.

– Ну конечно! В построенной гномами цитадели было много тщательно замаскированных туннелей, отходящих от стен на несколько лиг и выходящих наружу в неприметном месте. В любой момент разведчики или посыльные могли покинуть крепость незаметно для врага и столь же незаметно вернуться! Было предусмотрено абсолютно все!

– Я спрошу несколько подругому, – поправился я. – Ты сказал, что гномы показали входы и выходы в потайные переходы только тогдашнему императору Мезерану? Правильно? Император был единственным, кто знал, где начинаются тайные ходы?

– А как же еще? – удивленно развел руками Койн. – Тайна была доверена лишь императору Мезерану и никому более. Но как Мезеран поступил с полученным знанием позднее, знает лишь великий Отец.

Пока я слушал Койна, в моей памяти сам собой всплыл отрывок давешнего сна:

Склонившийся в поклоне солдат резко выпрямляется, и я успеваю заметить блеск узкого лезвия, метнувшегося к моему боку, и тут же ощущаю резкую боль, пронзившую внутренности. Ноги подгибаются, и я начинаю медленно оседать на землю, удивленно смотря в глаза убийцы.

Защитника поразил подлый удар убийцы. И убийца настиг меня… его внутри великолепно защищенной цитадели. Как же он туда попал? Взобрался по стене или прилетел по воздуху?

Но скорей всего, ответ куда проще: убийца просто прошел через один из потайных туннелей и смешался с гарнизоном крепости. Окровавленные доспехи, перевязанное лицо, сажа и грязь на лице – так выглядело большинство солдат после нескольких отбитых штурмов, и одновременно это идеальная маскировка.

Можно было бы предположить, что один из солдат просто перекинулся на сторону противника, но это не вяжется с последними словами, что услышал Защитник в мгновенья перед смертью:

Склонившийся ко мне убийца торжествующе шепчет мне на ухо:

– Лорд Ван Корлис просил передать вам: сдохни!

Темнота …

Да и лицо убийцы показалось Защитнику незнакомым…

Но это только мои домыслы.

С трудом оторвавшись от размышлений, я тряхнул головой и кивнул Койну:

– Ясно. Продолжай свою историю, Койн.

Гном открыл рот, но начать фразу не успел. Тишину пещеры разорвали истошные крики:

– Тревога! Тревога!

– Все на стену!

– Ктото опустил подъемник! Тревога!

– Все к оружию! Подъемник опущен вниз!

– Где господин Корис?!

– Тревога!

Рухнув с постели, я заученным движением схватил перевязь меча и, плюнув на сапоги, рванулся к двери. Благо, закрывающей ее шкуры уже не было – среагировавший на крики Койн уже вынесся наружу и по дороге зацепил шкуру плечом. Шипя от боли в растревоженном плече, я метнулся за ним, успев рявкнуть на побледневшую девушку:

– Сиди здесь! Из пещеры ни ногой!

Путь до стены занял у меня считаные мгновенья. Снег обжигал босые ноги, темноту разрывали зажженные факелы, рядом бежали остальные воины, гдето позади медведем ревел Рикар, поторапливая отстающих. У меня в голове билась лишь одна мысль: «Подъемник опущен! Подъемник опущен!»

Сбивая ноги на ступенях, я вымахнул на вершину стены и первым делом кинулся к краю, чтобы понять, кто же нас атаковал. И каким образом неизвестный противник сумел добраться до лебедки подъемника.

Первой неожиданностью оказалось то, что чернеющее ущелье было безжизненным. В ярком лунном свете я видел лишь отдающий синевой снег, черные скалы, и в глубине ущелья тускло мелькал огонек одинокого факела. Справа от меня грохотала лебедка подъемника – ее крутили в восемь рук сразу четверо мужчин, споро поднимая платформу подъемника. Пустую платформу.

Крутнувшись на месте, я оглядел занимающих позиции воинов и понял по их недоумевающим лицам, что они знают и понимают не больше меня. От души выругавшись, я поспешил на шум лебедки, скользя по обледеневшему за вечер камню и цепляясь за плечи мужчин, чтобы не грохнуться наземь. Люди поспешно раздавались в стороны, и через минуту я уже был у подъемника, который как раз занял свое положенное место на вершине стены. Гдето на полпути ко мне успел присоединиться здоровяк, держащий в руке пылающий факел.

Тяжело дышащие люди поспешно закрепляли платформу подъемника, у края стены скорчился воин, сжимая в ладонях безвольно опущенную голову. В свете факелов я рассмотрел струящуюся меж его пальцев темную жидкость. Кровь. Ситуация стала еще запутанней.

Противника нет и в помине, но один из воинов явно ранен. Подъемник оказался у подножья стены, а в глубине ущелья все еще виднеется трепещущий огонь факела. Причем свет его удаляется от стены все дальше!

– Да что происходит, мать вашу?! – не выдержал и закричал я. – Где часовые?!

Замершие на месте воины переглянулись и, виновато взглянув на меня, развели руками.

– Что вы руками дрыгаете?! – заревел Рикар. – Отвечайте, когда вас господин спрашивает! Где часовые?!

– Я здесь, господин, – почти неслышно откликнулся раненый воин и пошевелился, силясь подняться на разъезжающиеся ноги. – Я чассовой…

Шагнув к нему, я опустился рядом и, положив руку ему на плечо, удержал на месте. Заглянув в окровавленное лицо, я с трудом узнал его – Трезий, молчаливый и исполнительный воин.

– Что случилось? – уже спокойней спросил я. – Где второй часовой? Кто тебя ранил?

– Он в… в ущелье, ггосподин, – с трудом выдохнул Трезий. – Это он мменя уддарил по гголове и опустил пподъемник.

– Что?! – в два голоса выкрикнули мы с нависшим надо мной здоровяком.

– Тебя ударил второй часовой? – тщательно выговаривая слова, переспросил я, сдирая с себя рубаху. – Ты уверен?

Часовой молча кивнул и страдальчески поморщился. Похоже, что Трезий удерживает себя от потери сознания лишь неимоверным усилием воли. Скомкав рубашку в плотный комок, я отвел ладони Трезия в стороны и приложил ее к широкой, но неглубокой ране.

– Ккогда он меня ударил, я потерял ссознание, – продолжал говорить воин. – Очнулся от грохота работающей лебедки. Ддополз до рога и поднял ттревогу. Ппростите, ггосподин. Подвел я вас…

– Ты все сделал правильно, – успокоил я его. – Молодец!

– Кто нес стражу вместе с тобой, Трезий? – вмешался здоровяк. – Имя?

– Рыжий… рыжий Ллени…

– Лени?! – повторил я и, вскочив на ноги словно ужаленный, в замешательстве запустил пальцы в отросшие волосы.

Теперь у меня окончательно все перемешалось в голове. Я мог ожидать чегонибудь от гномов, от Аллариссы, в конце концов, но уж никак не от рыжего Лени – в этом вечно веселом и неунывающем воине я всегда был уверен, как в самом себе. Как же так?

Не ощущая холода, я подошел к краю стены и вперил взгляд в далекий огонек факела. За моей спиной Рикар отдал несколько отрывистых приказов, и люди засуетились – раненого часового подхватили на руки и спешно понесли к ведущей во двор лестнице, еще несколько человек кинулись к новому подъемнику, чтобы проверить находящихся на вершине Подковы часовых. Остальные воины медленно покидали стену – штурма не предвиделось. Хотя меня это не радовало – такие вот наполовину ложные тревоги выматывают людей как физически, так и морально. Если так пойдет и дальше, то наша боеспособность резко упадет.

Рядом со мной возник, словно ниоткуда, Литас, накинул мне на плечи толстое одеяло и в свою очередь всмотрелся в темнеющее ущелье.

– Спасибо, – машинально поблагодарил я и добавил: – Литас… кликника отца Флатиса, да поживее. Чтото тут неладно. И скажи комунибудь, пусть принесут мои сапоги.

– Да, господин.

Литас, скользя по ледяной изморози, поспешил к лестнице, а я развернулся к Рикару и распорядился:

– Рикар, оставь на стене десяток воинов. Остальных отправляй в пещеру. Доспехи никому не снимать, и вообще, пусть будут наготове. Дело нечисто.

Здоровяк молча кивнул и тут же начал отдавать отрывистые распоряжения.

Вновь взглянув на мерцающий огонек далекого факела, я убедился, что он не исчез. Лени все еще был в ущелье и, похоже, неподвижно стоял на месте. Хотя нет… Вглядевшись получше, я недоуменно моргнул: казалось, что рыжий Лени топтался на месте – несколько шагов к выходу из ущелья, а затем столько же шагов обратно к стене.

Сверху донесся протяжный окрик. Подняв лицо вверх, я с облегчением увидел два ярких огня на вершине Подковы. Часовые были на месте и подавали условный знак, что у них все в порядке. Хорошо.

Вскоре суматоха на стене улеглась, лишние факелы и костры погасли. Большая часть людей ушли в пещеру. На стене остался лишь смешанный десяток воинов из людей и гномов, настороженно смотрящих в глубины скалистого ущелья.

Еще через минуту на стену доставили наспех одетого священника – два дюжих воина, заботливо поддерживая старика за плечи, торопливо подвели его ко мне.

– Что случилось, сын мой, – никак не выказывая неудовольствия от подобного обращения, спросил святой отец. – Шурды?

– Сам не пойму, святой отец, – покачал я головой и ткнул пальцем в ущелье. – Чертовщина какаято. Лени вырубил часового и покинул пост. Сейчас он в ущелье. Видите свет факела? Там, где ущелье изгибается в сторону.

– Вижу, – прищурившись, кивнул старик.

– Сам Лени уйти не мог, – пояснил я. – Равно как и предать меня. Возможно, тут замешана магия, а тогда это уже по вашей части.

– Ты прав, Корис, – кивнул священник, поводя головой по сторонам и словно принюхиваясь. – Здесь замешана магия. Черная магия шурдов. Все ущелье пропитано эманациями этой мерзости.

– Так… – протянул я. Такого четкого ответа я никак не ожидал.

В глубине души я надеялся, что рыжий Лени просто во власти временного помешательства. Не выдержал напряжения последних дней, изнурительной работы, вот и слетел с катушек. Но после категоричных слов священника эту версию пришлось отбросить и забыть. Черная магия шурдов. А шурды пользуются лишь одной магией – некромантией.

– Святой отец… но как шурдам удалось попасть на стену, – недоумевая, спросил я. – Как вообще им удалось незаметно подобраться к стене? Повсюду часовые!

– Шурдов не было на стене, сын мой, – отмахнулся священник и сделал несколько шагов к краю стены. – Не забывай – я провел церковный ритуал со священным цветком Рамены. Обряд освящения для стены. Ежели какая нечисть даже прикоснется к защитной стене, я об этом тотчас узнаю.

– Ясно… что ничего не ясно, – буркнул я. – И что сейчас?

– Сейчас просто помолчи немного, сын мой, – мне нужна толика времени, чтобы понять, что именно случилось.

– Э… Понял. Уже молчу, святой отец, – ответил я, нисколько не обижаясь на резкую отповедь.

Сделав шаг в сторону, я переступил заледеневшими ногами и повертел головой по сторонам в поисках костра. Пылающий костер обнаружился в десятке шагов от меня, и я поспешил туда. Добравшись до пышущего жаром огня, я плюхнулся на лежащее рядом бревно и протянул ноги к костру, с трудом удерживаясь от того, чтобы не засунуть пятки поглубже в раскаленные угли. Гдето наверху натужно скрипела лебедка подъемника – Рикар решил проверить часовых на вершине и заодно сменить их.

– Возьмите, господин, – вернувшийся Литас сунул мне в руки сапоги и вновь убежал.

Подержав ноги еще пару минут рядом с огнем, я наспех обулся и поднялся.

Священник стоял на том же месте, где я его оставил, – у самого края стены, и попрежнему смотрел в глубину ущелья, скрестив руки на груди.

Подойдя к нему, я помолчал, но видя, что священник не собирается просвещать меня, не выдержал и спросил:

– Святой отец, долго смотреть будем? У меня здесь десяток воинов наготове – спустимся и заберем Лени обратно в форт. Я не собираюсь оставлять своего человека в ущелье и ждать, пока он окончательно исчезнет из виду.

– Благое намерение, сын мой, – спокойно кивнул отец Флатис. – Благое… но не нужное.

– Почему? – задал я логичный вопрос, с трудом сдерживая злобный рык. Святой отец Флатис в своем любимом амплуа – вроде бы и отвечает, но все както недосказанно.

– Взгляни на огонь факела, сын мой, – ответил старик и вытянул палец к ущелью. – Лени не уходит из ущелья. Напротив – он возвращается обратно к стене. И возвращается быстро, словно бежит изо всех сил.

Священник был прав – скудный свет факела мерцал, иногда пропадал за большими валунами, но, несомненно, приближался. Что это могло значить, я не знал, но был рад, что Лени решил выбрать именно это направление.

– Рикар! Литас! – крикнул я, не оборачиваясь.

Когда они подбежали, я коротко распорядился:

– Готовьтесь опускать подъемник. Если Лени один, то поднимем его наверх. Приготовьте воинов – на всякий случай.

– Я все еще чувствую магию шурдов, – прошептал священник, не отрывая взгляда от ущелья. – И она приближается. Приближается вместе с Лени.

Переварив высказывание отца Флатиса, я добавил:

– Подъемник не опускать до моего приказа… и готовьте арбалеты…

* * *

Лени добрался до стены за рекордно короткое время, оно и немудрено – он бежал всю дорогу. Даже не бежал, а несся вперед огромными прыжками, подняв высоко над головой уже затухающий факел, а другую руку прижав к животу.

За это время все воины, включая Литаса и Рикара, уже успели вооружиться арбалетами, и теперь острия арбалетных болтов неотступно следовали за внезапно сошедшим с ума часовым. Безоружными остались лишь два человека – я сам и отец Флатис. Когда священника выдернули из пещеры, то забыли прихватить его вытертый посох, впрочем, не похоже, чтобы твердо стоящий на ногах старик нуждался в поддержке. Такой сам кого хочешь поддержит…

Подбежав к стене, Лени первым делом метнулся к тому месту, где должна была находиться опущенная им платформа подъемника, и, обнаружив там лишь утоптанный снег, в замешательстве остановился, недоуменно крутя головой по сторонам и выдыхая облака пара. Взглянуть вверх, где маячили огни факелов и наши напряженные лица, ему в голову не пришло. Это еще больше убедило меня, что с рыжим Лени далеко не все в порядке.

Вглядываясь в темноту позади него, я не заметил присутствия коголибо еще, и несколько успокоился. Да и сам незадачливый часовой не нес на себе никаких видимых признаков чегото необычного, за исключением своего странного поведения.

Смотрящий на фигурку у подножия стены поверх взведенного арбалета Рикар повернул лицо ко мне и состроил вопросительную гримасу.

– Поговори с ним, – тихо ответил я на его безмолвный вопрос.

– Я сам! – не понижая голоса, проворчал священник и, опустив лицо, громко крикнул – Лени! Лени! Сын мой, ты меня слышишь?

Услышав резкий окрик, Лени вздрогнул, крутнулся на месте, зачемто взглянул себе под ноги, но наверх так и не посмотрел! Зато начал водить вокруг себя факелом, пытаясь увидеть окрикнувшего его человека.

– Может, он головой своей дурной о камень приложился? – тихо предположил Литас, не отрывая взгляда от Лени. – Когда спускался… ведь он только по веревке мог спуститься… сорвался и рухнул. А высота здесь та еще…

– Да нет… – мотнул я головой – Тут чтото другое. Помнишь историю о Реджере, уничтожившем защиту поселения Ван Ферсис?

– Лени! Посмотри наверх! – вновь крикнул отец Флатис и, взяв у стоящего рядом воина факел, поднес его к своему лицу. – Взгляни наверх!

Это подействовало. Рывком подняв лицо вверх, Лени увидел наши головы и осклабился в безумной улыбке. Скользнул взглядом по лицам, словно ища когото конкретного и, зацепившись глазами за меня, обрадованно заорал, приплясывая на месте:

– Господин! Я нашел его! Все как вы велели, господин! Он у меня здесь, с собой!

– Что? – поразился я и, в свою очередь, шагнул к краю стены. – Лени, что ты говоришь? Что я велел тебе?

– Погоди, сын мой, – остановил меня священник. – Он не в себе. Сам не понимает, что говорит.

– Это я понял, святой отец, – огрызнулся я. – Ведь я ничего не приказывал ему. Но он почемуто уверен в обратном!

– Господин! Позвольте отнести его вам! – не унимался Лени. – Он великолепен! Самая красивая штука из всех, что я видел в своей жизни!

– Тьфу ты, – досадливо сплюнул Рикар. – Что за чушь он несет, господин? Какая еще штука?

– Хотел бы я знать! – качнул я головой и вновь заорал, срывая голосовые связки: – Лени! Покажи мне, что ты принес!

– Слушаюсь, господин! Вот! Взгляните, какая прелесть! Век бы любовался!

Лени одним движением выпростал изпод одежды чтото странное, больше всего напоминающее длинную палку со странным утолщением на верхнем конце, и воздел ее над головой. Практичный Рикар мгновенно среагировал и сбросил вниз сразу два пылающих факела, чтобы прибавить света у подножия стены. Мы напряженно уставились на зажатую в руке Лени штуковину.

Теперь я смог рассмотреть предмет в деталях и почувствовал, как по плечам прошла волна холода. Это была не палка. Скорее длинная кость с насаженным на конце человеческим черепом с оскаленными зубами.

– Создатель Милостивый! Господин, это же та штуковина, что давешние шурды оставили в ущелье! – пораженно выдавил здоровяк. – Помните, один отстал от остальных и воткнул чтото в землю!

– И вы молчали?! – взревел священник, воткнув в меня пылающий взгляд.

В ответ я лишь виновато развел руками. Говорить было нечего. А ведь я собственными глазами видел этот прощальный подарок от шурдов, и вместо того, чтобы все проверить, побежал слушать древнюю легенду о Твердыне. Словно деревенский юнец при виде седого менестреля! Идиот!

– Не подумали, – ответил Рикар за нас обоих. – Кто же мог знать?

– Не подумали?! – взорвался священник и ткнул костлявым пальцем вниз: – А вот он, кажется, подумал! На свою дурную голову!

– Господин! Господин! Вы видите?! Видите?! – не замолкая ни на секунду, орал Лени, потрясая над головой костью. – Видите?!

– Хватит! – не выдержал я, морщась от захлебывающихся криков Лени. – Святой отец, что скажете? Это Лени? Или похожая на него нежить? Или, может, это уже не Лени, а самый настоящий мертвяк?

– Это Лени! Несомненно! – твердо проговорил священник. – Но он под властью магических заклинаний. Магия шурдов. Думаю…

– Погодите, святой отец, погодите, – остановил я отца Флатиса. – Вы сможете с этим справиться, если я прикажу поднять его на стену?

– Да! – коротко ответил старик. – Смогу!

– А эта штуковина у него в руке? Не рванет?

Получив в ответ недоумевающие взгляды со всех сторон, я лишь сплюнул и повторил вопрос:

– Отец Флатис. С этой хре… штуковиной, что у него в руке, справиться сможете?

– Смогу, – столь же твердо ответил отец Флатис. – Ни одно творение проклятых некромантов не устоит перед истинной силой Создателя нашего милостивого!

– Вот и ладно. Рикар!

– Да, господин! – шагнул ко мне здоровяк. – Прикажете опустить подъемник?

– Нет. Спустите ему веревку. Пусть обвяжется, а потом… Да ты и сам знаешь! Командуй!

– Да, господин! – Здоровяк резко развернулся и окрикнул напряженно застывших воинов с арбалетами: – Ближняя ко мне пятерка – отложить арбалеты и ко мне! Остальные – не спускать глаз с рыжего склирса, чтоб ему пусто было! Если дергаться начнет или смыться вздумает – стреляйте! Литас, тащи веревку!

Лени дергаться и не подумал. Напротив – он подпрыгивал от желания побыстрее подняться на стену и не затыкался ни на секунду. За пару минут, которые потребовались, чтобы найти подходящей длины веревку, вопли Лени достали всех находящихся на стене и уж точно перебудили половину обитателей Диких Земель.

Наконец бухта веревки улетела вниз и плюхнулась в снег прямо у ног рыжего. Тот, недолго думая, ухватился за веревку одной рукой и заорал, чтобы его поднимали. Еще пять минут ушло на то, чтобы образумить спятившего Лени и убедить его обвязать конец веревки вокруг пояса. Неохотно вняв нашим многоголосым увещеваниям, он наконец последовал нашим советам, несколько раз обернул веревку вокруг себя и завязал узел.

В тот же миг Рикар хрипло рявкнул:

– Тащи!

Сразу десяток рук рывком потянули веревку на себя и потащили Лени вверх. От неожиданного рывка он выронил почти потухший факел, но продолжал держать мертвой хваткой кость с черепом.

Подъем занял немного времени, и вот рыжий дезертир уже перевалился через край стены, помогая себе одной рукой коекак поднялся на ноги и тут же поковылял в мою сторону, не обращая ни малейшего внимания на наведенные на него арбалеты. При этом он не переставал улыбаться и кричать:

– Господин! Вот он! Счастьето какое! Еле нашел! И как вы велели – сразу к вам побежал! Что есть сил мчался!

Не успел я открыть рот, чтобы както успокоить безумца, как меня бесцеремонно отодвинули в сторону, и навстречу ему шагнул отец Флатис.

– Не подпускайте его! Натяните веревку и держите! – коротко приказал священник, не спуская взгляда с лица Лени.

Веревка натянулась, и Лени застыл на месте, при этом не переставая перебирать ногами в тщетной попытке добраться до меня. Дергался он довольно сильно, поскальзывался на льду, падал и тут же вставал на ноги. На стене поднялся гомон. Стреноженного рыжего окружили со всех сторон. Каждый старался вставить словечко, и за этим шумом увещевающий голос священника окончательно затерялся.

– Держите крепче!

– Вырывается, тварь такая!

– Дети мои! Не подходите к нему!

– Лени! Лени! Ты меня узнаешь? Это же я, Литас!

– Может, в ногу ему стрельнуть? Больно прыткий!

– Господин, взгляните, какая прелесть! – бубнил Лени, пуская по подбородку слюни. – Бежал изо всех сил!

– Господин, не надо никуда глядеть! – это обеспокоенно прогудел здоровяк, хищно поглаживая обух своего топора.

– Держи его!

– Святой отец! Вы бы не подходили так близко! Кто его знает!

С каждой секундой мне начинало все больше казаться, что я попал на какоето безумное представление сумасшедших артистов. Больше сдерживать свои эмоции я не мог, и в бешенстве заорал:

– Да замолчите вы все, наконец! Вашу же мать! Все заткнитесь! И не вздумайте стрелять! Святой отец, сделайте уже чтонибудь!

Подействовало. Шум отрезало как по волшебству – если не считать Лени. Сгрудившиеся вокруг беснующегося на веревке безумца воины расступились в стороны и открыли дорогу отцу Флатису.

Дальнейшие события произошли за долю секунды. Отец Флатис широко шагнул вперед, протянув правую руку, опустил раскрытую ладонь на лоб Лени и коротко произнес фразу на непонятном языке. Ноги у несчастного подкосились, и он рухнул навзничь, словно мешок с зерном. Рука застывшего на земле Лени безвольно разжалась. С сухим стуком жезл выкатился из скрюченных пальцев и покатился по камню стены. Над стеной повисла мертвая тишина.

Мы стояли широким полукругом, и перед нами вытянулось тело Лени. Даже находясь без сознания, он продолжал счастливо улыбаться. Шагнув вплотную к Лени, священник без страха наклонился и внимательно вгляделся ему в лицо, коснулся пальцами лба и на мгновение замер в этой позе. Кивнул в такт своим мыслям и, не проронив ни единого слова, переключился на лежащую рядом с Лени сухую кость. Окинул ее оценивающим взглядом и, поведя плечами, словно разминая их перед дракой, одним быстрым движением подхватил кость с земли.

Дальнейшего я не увидел – яркая белая вспышка скрыла в себе силуэт святого отца и на несколько мгновений ослепила меня. Судя по ошеломленным возгласам со всех сторон, пострадал не только я. С трудом проморгавшись, вытер ладонью слезящиеся глаза и с облегчением убедился, что опять могу видеть, хотя передо мной все еще сверкали радужные круги.

За это время ситуация никак не изменилась. Лени продолжал безжизненно лежать на ледяных камнях, а над ним стоял отец Флатис и с выражением крайней брезгливости на лице рассматривал костяной жезл. Вернее, то, что от этого жезла осталось – длинная кость расщепилась и почернела, словно побывала в пламени кузнечного горна, череп остался целым, но тоже обуглился, словно головешка.

Ухватив жезл обеими руками, священник с силой развел ладони в стороны и отделил череп. В то же мгновение оставшийся без своего ужасного украшения жезл рассыпался в прах. Брезгливо отряхнув руки от костяной пыли и праха, священник поднес череп к своему лицу и, на секунду вглядевшись в его пустые глазницы, горестно пробормотал:

– Какая мерзость… Бедная, бедная девушка. Один лишь Создатель знает, через что пришлось пройти твоей безвинной душе…

Оглядевшись по сторонам, я покачал головой, изумленный представшей моему взору картиной – свет факелов вырывает из ночи небольшой круг неправильной формы, внутри которого лежит безжизненное тело и стоит сгорбленная фигура старика с человеческим черепом в руке. Над нашими головами завывает ледяной северный ветер, лица воинов напряжены в ожидании опасности…

– Быть или не быть, вот в чем вопрос, – произнес я, неожиданно для самого себя и тут же смутился, узрев направленные в мою сторону удивленные взоры людей. Откашлявшись, я добавил: – Святой отец, что с Лени?

Очнувшись от раздумий, священник взглянул на меня и произнес:

– Он спит. Зло покинуло его. Отнесите Лени в мой угол и положите на кровать – он будет спать всю ночь и день. Эту мерзость, – священник ткнул в черное пятно у своих ног, – я уничтожил. Пятно не трогать и не наступать – завтра с первыми лучами солнца оно окончательно развеется.

Командовать мне не пришлось – подгоняемые рыком Рикара люди сноровисто подхватили безвольное тело Лени и, подняв его на плечи, понесли к лестнице, радостно переговариваясь на ходу. Опасность миновала, и на стене осталась лишь четверка часовых – Рикар решил перестраховаться и удвоил стражу. И я его в этом полностью поддерживал – повторения подобного я решительно не хотел.

Зато теперь у меня появились новые предположения о том, как шурдам удалось прорвать защиту поселения Ван Ферсис, – возможно, горемычный Реджер попал под влияние установленного неподалеку костяного жезла и самолично пришел прямиком в лапы шурдам. Хорошее предположение… вот только никак не вяжется с тем, что Лени пошел не к шурдам, а вернулся в форт… Есть над чем поломать голову…

Да и второй часовой никак не почувствовал на себе зов шурдской магии…

Отец Флатис, не обращая на нас ни малейшего внимания, буднично укутал череп полой своей куртки и, подняв голову к темному небу, зашептал молитву. Закончить ему не удалось – темноту позади нас разорвали удивленные возгласы спускающихся по лестнице людей, а затем на вершину стены вырвался… Стефий. Одетый лишь в исподнее, с трудом перебирающий босыми ногами, с перевязанной головой и полубезумным взором, он бежал к нам и, еле шевеля губами, несвязно бормотал:

– Господин! Отец Флатис! Опасность! Темная магия!.. Я почувствовал! Опасность! Вспышка… магия…

На следующем шаге его ноги подогнулись, и, не дожидаясь, пока он опять приложится о камень ушибленной головой, я дернулся к нему и заорал:

– Ловите его! Рикар! Литас!

Первым успел Литас – глава охотников одним змеиным движением оказался рядом с падающим пареньком и бережно подхватил его на руки. Следующим подоспел отец Флатис, склонившись над все еще бормочущим предостережения Стефием, старик чтото успокаивающе забубнил и ласково погладил его по голове. Возможно, мне почудилось, но я явно услышал в голосе вечно сурового старика нотки радости.

– Очнулся! – довольно прогудел стоящий рядом со мной здоровяк. – Очнулсятаки! Радость какая! Не попустил Создатель Милостивый!

– И не говори, – согласился я и добавил: – Ну и ночка!

– Да, господин, – кивнул здоровяк. – Прямо как в старые времена, когда мы охраняли торговые форпосты от набегов… Эх… были же времена! Пойдемте в пещеру, господин, – не ровен час простудитесь, кашлять будете…

– Рикар! Хватит со мной нянчиться! – беззлобно буркнул я, послушно шагая к лестнице, – только сейчас я почувствовал в полной мере, насколько сильно замерз за два последних часа…

Перед нами осторожно шагал Литас, неся на руках Стефия, рядом с ним семенил священник и чтото внушал охотнику – не иначе грозил ему всеми небесными карами, если тот споткнется и уронит драгоценный груз.

– А святой отец к парнишкето привязался, – хмыкнул здоровяк. – Как к родному относится…

– Угу, – согласился я и с нетерпением устремился к виднеющемуся впереди пятну света – в пещере было тепло и уютно.

* * *

Львиная доля потраченного времени ушла на события у защитной стены, затем мы сидели рядком на узкой скамье в лечебнице и ждали пробуждения Лени. Не дождались. Рыжий продолжал довольно похрапывать, а будить его отец Флатис настрого запретил. На соседней кровати посапывал Стефий: его немного напоили горячим бульоном, и священник вновь погрузил его в сон – но на этот раз паренек именно спал, а не лежал в беспамятстве. Это не могло не радовать. Да и отец Флатис был несказанно обрадован тем, что Стефий наконец проснулся, и я надеялся этим воспользоваться – хорошенько расспросить старика о недавних событиях. Но узнать удалось совсем немного.

Священник развел руками и сокрушенно посетовал, что о предметной магии и некромантии шурдов могут поведать лишь священники из ордена Привратников – именно этим скромным священнослужителям и приходится иметь дело с измененными тварями и шурдами из Диких Земель. У них накопился многовековой опыт и обширные знания. Вот только делиться своими знаниями орден Привратников не спешит.

Но все же коечто полезное я узнал. Костяной жезл должен был подчинить Лени своей воле и заставить выполнять свои приказы. Остальное мы сможем узнать, когда спящий Лени проснется. Конечно, если он вообще сможет вспомнить события прошлой ночи…

Заключенное в костяном жезле заклинание чемто похоже на магию ментальных магов, хотя это чистой воды некромантия. Немного помолчав, святой отец поднял на меня взгляд и сухо добавил:

– В этом и есть проклятое притяжение некромантии. Именно этим она и подкупает глупцов, хотящих обрести могущество.

– А поподробней, святой отец? – не на шутку заинтересовался я. – Чем, говорите, привлекает?

– В отличие от обычной магии, у некромантии нет ограничений, нет предела, – неохотно пояснил отец Флатис. – Умелый некромант легко заткнет за пояс обычного боевого мага. Некромант более разносторонен, более пластичен, не привязан к источникам магической энергии… Понимаешь, сын мой?

– Почти, – задумчиво кивнул я.

– Но знай – когданибудь каждый, кто дерзнул прикоснуться к черной магии, получит страшную кару на Последнем Суде!

– Тоже неплохо, – хмыкнул я. – Вот только жаль, что шурды об этом ничего не знают и продолжают свои козни. Все! Всем спать!

Когда я, еле волоча ноги, добрался до входа в свой закуток, было уже очень далеко за полночь, и в моей голове отчетливо засело сладостное видение кровати, на которую я сейчас рухну, подушки, в которую я уткнусь лицом, и одеяла, которым я тотчас укутаюсь. Еще только подходя к своей каморке, я уже начал стаскивать рубаху через голову и, широко зевая, ввалился внутрь, чтобы поперхнуться этим самым зевком и со стуком захлопнуть рот, едва не прикусив язык.

– А вот и друг Корис, – пробасил гном, перебравшийся с лавки на широкий табурет – не иначе приволок его с кухни. – А мы уже заждались!

– Ик виртес Корис! – поддакнул сидящий рядом с ним Тикса и в знак приветствия отсалютовал мне кружкой с отваром.

– Угу, – несколько невнятно ответил я, поспешно напяливая обратно рубаху, да еще и умудрился оглядеться по сторонам, убедившись, что за время моего отсутствия каморка сильно изменилась.

Алларисса попрежнему сидела на моей кровати, разве что расположилась с гораздо большим удобством – подоткнула под спину подушку и так укуталась в одеяло, что виднелись лишь голова и рука с зажатой в ней кружкой. Похоже, мечту рухнуть в постель и выспаться можно напрочь выкинуть из головы. Девушка молча наблюдала за мной поверх поднесенной к губам кружки, и, судя по всему, покидать мою кровать в ближайшее время она не собиралась.

В центре моей отгороженной от общей пещеры каморки появился широкий стол, на котором стояло несколько тарелок с аккуратно нарезанным мясом, грибами и прочими вкусностями из нашей кладовой. Среди тарелок возвышался завернутый в шкуру чайник и стояло несколько чистых кружек. Рядом со столом приткнулись деревянная скамейка и пара табуреток – теперь я точно уверился, что наша кухня была ограблена самым бессовестным образом, и не исключено, что вскоре сюда ворвется разъяренная Нилиена со своим черпаком наперевес.

Все ясно. Убедившись, что тревога миновала, мои гости решили не терять времени даром и подготовиться к продолжению повествования о Твердыне и Тарисе Некроманте. Учитывая появившегося Тиксу и еще несколько свободных мест вокруг стола, ожидались новые любители послушать на ночь древние легенды.

«Поспать мне сегодня не удастся», – подытожил я мысленно. Впрочем, я не сожалел об этом. Начатое Койном повествование надежно захватило мое воображение, и я был совсем не прочь услышать продолжение истории.

Несколько приведя себя в порядок, я аккуратно повесил перевязь с мечом на стену около двери, повернулся к нежданным гостям и в свою очередь поприветствовал их каждого по отдельности.

– Рад, что твой рыжий человек в порядке, – сказал Койн. – Надеюсь, с ним все будет хорошо.

– Его зовут Лени, – рассмеялся я. – И с ним все будет хорошо – наш священник позаботится об этом. Сейчас он спит и набирается сил. Кстати, о сне! Баронесса, разве для столь юной девушки сейчас не самое место в постели? – Я намекающе улыбнулся насторожившейся Але.

– Я и так в постели, – буркнула Алларисса и поерзала, устраиваясь поудобнее. – И пока не услышу продолжения истории от доброго мастера Койна, никуда не пойду! К тому же, не понимаю, чем ты сейчас недоволен, – я лишь выполняю твою личную просьбу!

– Что? – несколько опешил я, получив столь твердую отповедь. – Мою просьбу?!

Койн, отвернувшись в сторону, захрюкал в тщетной попытке удержаться от смеха. Тикса остался безучастен к происходящему – общий язык он практически не знал, поэтому предпочел дегустировать содержимое своей кружки.

– Ну да, – кивнула девушка. – Ты же сам сказал мне – «Сиди здесь!». Прямо перед тем, как выбежать прочь за мастером Койном!

– Эээ, – выдавил я из себя, но затем наткнулся на искрящийся взгляд Аллариссы, не выдержал, махнул рукой и рассмеялся: – Тоже верно. Ну, я тебе не отец и решать за тебя не собираюсь. Хочешь сидеть и слушать до утра – дело твое. Главное, чтобы мастер Койн согласился продолжить рассказ.

– Оо! – возмутился Койн. – Хорошая история всегда должна быть рассказана до конца! Я взял на себя смелость позвать Тиксу – ему не помешает хорошая практика в общем языке. Друг Литас тоже обещал прийти и послушать.

– И дядька Рикар, – добавила Аля.

– Да! И Рикар, – согласился Койн и, подцепив с тарелки полоску сушеного мяса, отправил ее в рот.

– Как, как ты его назвала? – переспросил я у Аллариссы.

– Дядька Рикар, – повторила девушка. – А что? Он сам сказал мне так его называть.

– Ясно. Да нет, ничего, – покачал я головой. – Ну, тогда подождем остальных. Кому добавить горячего отвара?

Лучшим ответом стали дружно протянутые ко мне глиняные кружки. Отвара хотелось всем. Оно и понятно – в такую холодную ночь самое время неспешно потягивать горячий бодрящий напиток у потрескивающего очага или камина.

Камином моя каморка похвастаться не могла, но на столе и около кровати горели жировые лампы, создавая некий уют и теплую атмосферу. В общем, в наших почти спартанских условиях большего и желать нельзя.

Щедрой рукой наполнив кружки собравшихся, я не обделил и себя, с грустью заметив, что пока меня не было, баронесса самым наглым образом присвоила мою любимую небьющуюся кружку. Пришлось довольствоваться другой посудиной. Когда я закончил разливать отвар, Койн толкнул Тиксу в бок, и тот, понятливо кивнув, полез за пазуху и выудил оттуда плотно закрытую железную флягу. Споро свернул пробку и с отработанной сноровистостью набулькал в кружки гномов какойто темной жидкости. По моей каморке разнесся резкий пряный запах.

Заметив вопросительный взгляд, Койн спохватился и предложил:

– Не желаете? По паре капель?

– А что это? – предусмотрительно спросил я, отодвигая свою кружку от потянувшегося за ней Тиксы.

– Так… – неопределенно пошевелил пальцами гном. – Настоечка… Чтобы согреться…

– Давайте! – решительно кивнула Алларисса и протянула кружку Тиксе.

Мне оставалось лишь последовать ее примеру. Тикса быстро добавил в горячий отвар толику гномьей настоечки и столь же молниеносно спрятал флягу обратно за пазуху.

Осторожно отхлебнув из своей кружки, я удивленно поднял брови – вопреки моим опасениям, вкус был достаточно приятен. Просто добавилось несколько новых вкусовых ощущений, ну и отвар стал гораздо «крепче». По телу пробежала приятная волна тепла, сразу же почувствовал замерзшие пальцы ног.

– Хорошая настойка, – похвалил я напиток. – Из чего вы ее делаете?

– Да… когда как, – хмыкнул Койн. – Думаю, тебе лучше этого не знать, друг Корис.

– Ясно, – улыбнулся я и покосился на Аллариссу, которая после столь неопределенных слов Койна надолго задумалась над своей кружкой.

– Ну, друзья! – нарушил тишину Койн. – Так на чем же мы остановились в прошлый раз?.. Ах да! Император Мезеран самолично прибыл на осмотр возведенной Твердыни…

* * *

Нетрудно догадаться, что владыка Мезеран был не просто удовлетворен мощью выстроенной гномами цитадели – он был потрясен до глубины души и не скрывал этого.

Перед тем как покинуть Твердыню, император плодотворно побеседовал со старшим мастером и зодчим и напомнил о своем намерении построить еще нескольких крепостей, не забыв подтвердить свои слова огромным сундуком, который с великим трудом поднимали шестеро дюжих гномов. Содержимое сундука было благополучно переправлено в сокровищницу подгорного народа, а мастера гномы собрали свои немногочисленные пожитки и покинули Твердыню. Они двигались на север – на уже облюбованную площадку для следующей цитадели. Никто не подозревал, что возведение крепости никогда не будет завершено – спустя пять лет после начала стройки второй цитадели западные провинции восстали против власти Императора Мезерана.

Началась кровавая война.

Западные земли восстали в один день, в один и тот же миг, так, словно ктото умело подготовил восстание, заботливо продумал каждую деталь и кропотливо воплотил свои замыслы в жизнь…

Так оно и было, но пока этого еще никто не знал. Более того – Император Мезеран продолжал слепо верить своему младшему брату Тарису и слал ему Вестники со слезными просьбами образумить дворянские роды… никто еще ничего не знал…

Равно как и того, что через какихто три года многолюдные западные провинции навсегда канут в Лету, окутанные огнем, сотрясаемые чудовищными землетрясениями и пораженные невиданными ранее болезнями… и что из черного пепла городов и изуродованной земли родится то, что спустя годы назовут Дикими Землями…

Но горькое осознание чудовищной истины пришло не сразу.

Огромная Империя привыкла к постоянным бунтам, восстаниям и недовольствам. Привыкла настолько, что доклады о беспорядках зачастую и вовсе не доходили до Императора – зачем беспокоить владыку столь ничтожными мелочами? К тому же, ведь решение проблемы столь очевидно – карательный отряд мгновенно приводил в чувство недовольных дворян, вешал непокорных крестьян, и на этом беспорядки заканчивались…

Но в западных провинциях дело обстояло совсем иначе. Там начинался даже не бунт, а самый настоящий государственный переворот.

Находящиеся в западных провинциях имперские войска переметнулись на сторону бунтующих. Дворянские роды примкнули к восстанию и, в свою очередь, выставили многочисленные и хорошо вооруженные отряды. Как по волшебству, все свободные отряды наемников оказались завербованы дворянами и купцами с западных земель. В столицу летели панические Вестники от городских наместников, имперских чиновников и тайных соглядатаев – все эти послания содержали одно и то же: восстание захлестнуло все города, повсюду свергаются с пьедестала священные статуи Императора, захвачены порты и находящиеся на стоянке суда. При этом в Империи даже не подозревали, что ни одна из деревень в западных землях не была разорена, ни один замок не был захвачен, ни один купеческий караван не был разграблен. Более того – своей властью принц Тарис вдвое снизил все налоги и успокоил взволновавшихся было купцов и ремесленников. Жизнь обычных граждан шла своим чередом. Большая часть из них даже и не подозревала о надвигающейся войне. В городах продолжалась торговля, городская стража исправно отлавливала воров и грабителей.

И постепенно люди убеждались, что все в порядке, бояться нечего… вот только один за другим начали бесследно пропадать священники. В нескольких местах внезапно вспыхнули и сгорели дотла церкви и часовни… но такое случалось и раньше, а лето выдалось на редкость засушливое… бывает…

Через неделю после начала бунта все дворянские роды присягнули на верность принцу Тарису и провозгласили его единственным законным правителем Империи. Владыка Мезеран был объявлен узурпатором. Еще через три дня Тарис двинул свою армию по направлению к столице Империи.

К этому моменту Император Мезеран уже знал о настоящей роли своего брата Тариса во вспыхнувшем бунте. Знал о том, что Тарис объявил себя истинным Императором, знал, что к столице движутся мятежные войска…

Говорят, что когда владыка узнал горькую правду, то надолго уединился в своих покоях, чтобы никто не видел охватившей его скорби. Однако позднее прислуга перешептывалась, что в императорских покоях не осталось ни единой целой вещи – все было разбито, сломано и разорвано в клочья.

Когда владыка вновь вышел к ожидающим его приказов людям, это уже был совсем другой человек. От Мезерана Милостивого не осталось даже намека. Когда военачальники получили прямой приказ Императора, то они содрогнулись – по вступлению на территорию западных провинций солдатам предписывалось уничтожать все живое на своем пути, ровнять с землей дома и постройки, сжигать поля и плодоносящие сады. После такого западные земли на долгие годы должны были превратиться в безжизненную и бесплодную пустыню.

Немедленной казни без суда подлежали все дворяне, посмевшие восстать против законного правителя Империи. Все, за исключением принца Тариса – его Мезеран приказал доставить в столицу, и обязательно живым.

Вестники разлетелись во все стороны огромной Империи, и вскоре регулярная имперская армия двинулась в сторону западных провинций. Конные и пешие войска заполнили дороги до отказа, вслед за ними тащились длинные обозы из заполненных снаряжением и провизией подвод. Обособленно от остальных, чтобы не глотать дорожную пыль, величаво ехали боевые магии – выпускники Магической Академии, надежда и опора Империи. Именно на них владыка Мезеран возлагал свои самые большие надежды в быстрой победе над посмевшими восстать против его воли. На боевых магов и великолепно обученные войска.

Пусть Тарису удалось собрать под своим знаменем достаточно много солдат, но ведь это сборище никак не может сравниться с великолепно обученной имперской армией! На стороне Императора – опытные полководцы, те, кто многократно закален в ожесточенных боях.

По уверениям министров и прочих придворных лизоблюдов, самое больше через месяц принц Тарис будет доставлен в дворец Мезерана на справедливый суд.

Нет, Император Мезеран не боялся поражения… но он был раздражен – старые церковные крысы совсем выжили из ума! Они посмели противоречить самому Императору и отказались благословить то, что, по мнению Церкви Создателя, станет самой настоящей братоубийственной войной!

Соглядатаи доложили, что тема проповедей и молебнов разительно изменились – теперь проклятые святоши прилюдно осуждали войну с западными провинциями и призывали царственных братьев примириться и не разжигать костер войны, в котором сгорит множество невинных душ… Тщетные попытки…

К взываниям священников никто не прислушался – помимо основной причины начала военных действий война была чрезвычайно выгодным делом для многих купцов и дворянских родов. Даже простые солдаты надеялись набить свои заплечные мешки богатой добычей, поэтому призывы Церкви пропали втуне.

В знак протеста Церковь Создателя приказала всем армейским священнослужителям покинуть имперские войска и вернуться в монастыри и церковные ордена. Мало кто заметил и придал значение тому, что среди темных солдатских доспехов перестали мелькать белые балахоны священников. Церковь отошла в сторону и изза глухих стен монастырей и соборов начала пристально наблюдать за развитием событий.

Армия Императора Мезерана продолжала двигаться на запад – а навстречу им шли войска мятежного принца Тариса, который, в отличие от своего оставшегося в столице брата, самолично возглавлял поход…

На этом месте Койн прервался и с искренней радостью поприветствовал вошедших в мой угол Литаса и Рикара:

– Ну наконецто! Тикса! Давай флягу! Тьфу! То есть Тикса, риса да моти! – Судя по слегка заплетающемуся языку, Койн добавил себе в кружку далеко не одну каплю настойки и уже изрядно захмелел. – И мне добавь! Киси ма! Киси ма!

Тикса, в свою очередь, чтото пробубнил на гномьем языке и вытащил изза пазухи «моти» – похоже, именно под этим словом коротышки подразумевают флягу. Вновь заскрипела отвинчиваемая крышка фляги и зазвучало знакомое бульканье.

С шумом плюхнувшись на скамью около стола, оба воина весьма охотно протянули кружки к гномьей фляге, из чего я понял, что они уже успели достаточно близко познакомиться с гномьей «настоечкой».

«И когда успели? – завистливо подумал я – пусть предложенная Койном настойка и была чрезмерно крепкой, но зато великолепно расслабляла. – Надо бы рецептик вызнать».

Несмотря на то что Койн назвал содержимое фляги настойкой, я был уверен, что это нечто совершенно другое. Более ядреное. В моей кружке с отваром плескалось от силы пара глотков этой настойки, но я уже чувствовал приятный шум в голове. Надо обязательно узнать, как именно коротышки делают такой крепкий напиток.

– И мне, пожалуйста, мастер Койн, – потянулась к гному Алларисса, помахивая опустевшей кружкой.

Заглянув внутрь своей посудины, я убедился, что она еще наполовину полна. Мда… Либо Алларисса пьет слишком быстро и много для столь юного возраста, либо я вообще пить не умею… одно из двух.

– Друг Корис! Неужто ты еще не осушил свою кружку до дна? – удивленно прогудел Койн. – Не заболел ли ты часом?

Похоже, ответ я уже знаю – пить я не умею… Если уж меня перепила девчонка…

– Нет, Койн, – отрицательно мотнул я головой и двумя большими глотками осушил кружку, чтобы тут же протянуть ее за следующей порцией. – Просто заслушался. Ты очень интересно рассказываешь. Так, словно ты лично присутствовал при всех тех событиях.

– О нет, – улыбнулся гном и неспешно провел по бороде ладонью. – Мне всего семьдесят восемь лет, и я родился гораздо позже восстания Тариса Некроманта и возникновения Диких Земель.

– Вы читали об этом? – предположила Аля, принимая у Тиксы вновь наполненную кружку с отваром и гномьей настойкой. – Узнали из исторических хроник?

– Нет, квали Алларисса, – качнул головой Койн. – Все гораздо проще. Я происхожу из торгового и ремесленного рода. Половину своей жизни я провел в торговых путешествиях между различными городами, и поверьте мне – нет лучшего способа скоротать дорогу, чем слушать захватывающие истории о событиях минувших времен. Я знаю столько историй, что могу не смолкать до завтрашнего утра, но не успею поведать и тысячной доли!

– А про битву полководца Атикла с ордами варваров из северных степей знаешь? – зажегся здоровяк, баюкая в озябших руках горячую кружку.

– О! Великолепная история, друг мой! Слушай же внимательно! Когда варвары в очередной раз вторглись в пределы Низинной Равнины, то разграбили все…

– Мастер Койн! Подожди! – торопливо остановил я разошедшегося рассказчика. – Мы же собирались послушать историю об осаде Твердыни и Тарисе Некроманте!

– Господин! – взмолился Рикар. – История о Атикле гораздо интересней!

– Про осаду Твердыни! – твердо сказал я.

Рикар скорбно вздохнул и, чтобы утешиться, потянул к себе тарелку с мясом.

– Да, лучше про осаду Твердыни, – неожиданно поддержала меня Аля. – Мы же дошли до самого интересного места! Когда две армии столкнулись на том плато, и когда Тарис прибег к черной маг…

– Квали Алларисса! Прошу вас! – всполошился Койн. – Такую историю надо рассказывать по порядку – так, словно глоток за глотком смакуешь старое выдержанное вино. А вы собираетесь проглотить благородный напиток залпом! Итак…

Койн рассказывал еще долго, лишь изредка прерываясь, чтобы сделать глоток отвара или прожевать полоску сушеного мяса. За это время к нам успели присоединиться братья мастера, Тезка и даже отец Флатис – все они приходили узнать о несостоявшемся изза рыжего Лени совещании, да так и оставались, чтобы послушать историю гнома.

После пятой по счету кружки с гномьей добавкой меня окончательно развезло, что вкупе с накопившейся за день усталостью привело к тому, что меня начало неудержимо клонить в сон. Голова постоянно норовила упасть на грудь, и лишь неимоверным усилием воли я удерживал глаза открытыми.

Последнее, что помню – Койн начал рассказывать о том, как мятежные войска подступили к Твердыне, и в этот момент я окончательно отрубился…

Отступление первое

Осторожно приблизившись к увитой разросшимся плющом садовой беседке, слуга остановился в шаге от нее и почтительно замер, ожидая, когда господин обратит на него внимание.

Неохотно оторвав взгляд от зажатого в руке яблока, дворянин холодно бросил:

– Да?

– Пов… Господин, – поклонился слуга. – У меня важные известия для вас.

– Известия?

– Да, господин. Вы приказали поймать одного из святош, что крутятся вокруг имения, и хорошенько допросить его. – Слуга сделал паузу и тайком бросил быстрый взгляд на хозяина.

– И что? – нетерпеливо прошипел Повелитель. – Я что, клещами должен из тебя слова вытягивать?! Тебя поторопить?! Поймали?! Допросили?!

– Да, да, господин, – заторопился старый слуга. – Все сделали, как вы приказывали! Все сделали!

– И? Он заговорил?

– Заговорил, господин. Поначалу долго держался, но на второй день все же сломался. Знал он немного, но коечто мы выведали – в Дикие Земли вместе с Ильсертариотом отправился священник из ордена Искореняющих Ересь, господин.

Лицо дворянина дрогнуло в судороге и вновь застыло безразличной маской.

– Искореняющий ушел вместе с отрядом поселенцев? В Дикие Земли?

– Да, господин, – еще ниже поклонился слуга. – Именно так. Но допрашиваемый не знает, зачем. Им просто велели приглядывать за вашим имением и ждать новостей.

После минутного размышления Повелитель сказал:

– Хорошо… Чтонибудь еще?

– Соглядатаи, что присматривают за пограничьем, сообщают о некоем старом дворянине, господин. В сопровождении охраны разъезжает по пограничным форпостам и, по слухам, собирает отряд наемников. Берет лишь опытных вояк, но платит более чем щедро. Также передали его словесное описание – седые редкие волосы, тонкие губы, визгливый смех…

– Ситас… – прошептал господин и резким движением отбросил яблоко в сторону. – Ситас Ван Мерти…

– Похоже, именно так, господин, – поддакнул слуга. – Другие приметы тоже указывают на Ситаса Ван Мерти. Прикажете схватить его? Осмелюсь предположить, что один маг и пара десятков воинов…

– Нет! Не трогать! Вели продолжать приглядывать за этим старым псом… Но незаметно! Хочу знать о каждом его шаге, о каждом вздохе. Понял?

– Да, Повелитель! – подтвердил слуга и облегченно вздохнул – похоже, хозяин не гневается на него за плохие вести.

– Ступай. И помни – Ситаса Ван Мерти не трогать!

Последний раз склонившись в поклоне, слуга развернулся и поспешил к видневшемуся поодаль зданию, семеня по выложенной белым камнем дорожке.

Глава вторая

Сгущающиеся сумерки

– Ох… Господин, погодьте… ох… кажись, сейчас голова лопнет… – мученически простонал Рикар, держась руками за виски. – Ох… да куда ж вы так бежитето!

– Сам знаешь куда! – рявкнул я на ходу и ускорил шаг. Жалеть похмельного здоровяка я не собирался – сам виноват, никто не заставлял их столько пить.

Когда я уснул, веселая компания и не подумала расходиться. Тикса не поленился сбегать за второй флягой с гномьей настойкой – и этот поступок можно считать настоящим подвигом, учитывая, что гному пришлось спуститься в подземные гроты Подковы, пройти длинным коридором до пещеры с озером, где строилось гномье поселение, и еще повторить весь путь обратно! И все ради одной фляги! Герой!

Веселье и застольные рассказы продолжались почти до утра. Вот и не удивительно, что Рикар сейчас зеленоватого цвета, мученически морщится от солнечного света и шагает, словно по скользкому льду, – чтобы не трясти голову.

Поднять Рикара с постели оказалось чрезвычайно трудным делом – он нечленораздельно мычал, кутался с головой в одеяло и ругался. Но мне все же удалось это сделать, и вот сейчас причитающий здоровяк тащился вслед за мной, охая на каждом шаге. Сам я был в относительном порядке – в отличие от остальных, я заснул гораздо раньше, и за время сна последние пары гномьей отравы выветрились из моей головы.

Я направлялся на стену – осмотреть место, где отец Флатис развеял костяной жезл в пыль. Хоть святой отец и уверял, что с первыми солнечными лучами вся пыль бесследно исчезнет, после случившегося с Лени я доверял лишь себе самому. Заодно проверю часовых и брошу пару взглядов на ущелье. Не верится мне, что шурды приходили, чтобы просто полюбоваться нашим поселением. Не иначе, Рикар прав, и вскоре надо ожидать штурма. И вот тогда все будет зависеть только от того, насколько серьезно темные гоблины восприняли наше поселение и насколько большие силы они пошлют на приступ.

Помотав головой, я отогнал неприятные мысли прочь и бодро застучал подошвами сапог по широким ступенькам лестницы. Сзади меня слышались неравномерное шарканье и глухие стоны – Рикар безуспешно силился не отстать от меня. Добравшись до верха стены, еще добрых три минуты я дожидался едва плетущегося здоровяка и успел оглядеться по сторонам. Утренняя тишина и спокойствие. Искрящийся под лучами солнца снег слепил глаза, лежащее перед стеной ущелье пусто и безжизненно. Ночью шел снегопад, и сейчас на толстом слое снега нет ни единого отпечатка. По стене расхаживает четверка часовых, бдительно следящих как за подступами к стене, так и друг за дружкой. Платформа подъемника закреплена рядом с верхним краем стены, а лебедка застопорена несколькими клиньями и обмотана канатом – чтобы никому не удалось привести механизм в действие за считаные секунды. Платформа второго подъемника виднеется далеко вверху, на самом гребне Подковы – там еще двое часовых с высоты следят за ущельем. На том месте, где священник уничтожил подарок шурдов, нет ни единого следа от черной пыли или праха. Отец Флатис не ошибся – лучи солнца уничтожили всю эту гадость до последней крупицы. Оно и ладно. Я облегченно выдохнул.

Заметив, что часовые бросают на меня вопросительные взгляды, я успокаивающе кивнул и вновь повернулся к лестнице. На верхней ступеньке как раз показался пыхтящий здоровяк, и мы едва не столкнулись.

– Тьфу на тебя! – рявкнул я. – Пошли вниз!

– Вниз?! – возопил Рикар и умоляюще протянул ко мне дрожащие руки. – Господин!

– Вниз, вниз, – кивнул я. – Я уже все осмотрел. Пошли во двор.

– Ох… – обессилено выдохнул Рикар. – Господин, может, я часовых пока проверю? А?

– Нет! – покачал я головой. – Еще не хватало, чтоб они тебя в таком непотребном виде узрели. Иди за мной! А если плохо – вон, снегом харю свою разотри, может, и полегчает.

Еще раз вздохнув, здоровяк кряхтя нагнулся и, зачерпнув в ладони снега, с силой растер лицо. Проморгался и вновь пошагал за мной – уже более уверенно. Даже умудрился поравняться со мной и идти наравне.

– Собери всех ответственных, – на ходу приказал я, едва мы спустились во двор. – Через десять минут сбор здесь, около церкви. Пора нам многое обсудить. Не забудь позвать Койна – надеюсь, он еще не успел спуститься под Подкову. А я пока церковь осмотрю да с отцом Флатисом побеседую. Поторопись.

– Слушаюсь, господин, – кивнул здоровяк и направился к пещере.

– Да! – окликнул я Рикара и понизив голос, добавил: – И проверь баронессу – все ли в порядке. А то, глядя на тебя, я даже представить боюсь, что случилось с юной девчонкой после гномьей настойки.

– Да, господин.

– И это… она у меня, – выдавил я. – Спит в моей кровати. Там ищи…

– Да, госп… Где, где баронесса, господин?! – удивленно заорал здоровяк на весь двор. – В вашей пост…

– Тихо! – шепотом рявкнул я. – Чего разорался?! Ничего не было! Она просто там заснула! И никому ни слова! Понял?

– Ясно, господин, – понятливо закивал Рикар и заторопился к пещере. – Чего тут непонятногото? Уже бегу.

Посмотрев ему вслед, я лишь вздохнул и пошагал к строящейся церкви. Надеюсь, Рикар проявит чуткость, когда будет вышвыривать баронессу из моей постели. Хотя о чем это я… ох… похоже, гномья настойка оказалась гораздо коварней, чем я думал, и исподволь притупила мой разум. Худшего посланца к Аллариссе, чем здоровяк, что вот уже несколько месяцев вынашивает в голове замысел моей женитьбы, и быть не могло. Такой подарок судьбы Рикар не упустит – избранница уже в моей постели, осталось лишь убедить ее, что события минувшей ночи развивались более чем бурно…

Невольно застонав и дернувшись за уковылявшим к пещере Рикаром, я со скорбью убедился, что того уже и след простыл. Так торопился, что даже про мучавшее его похмелье позабыл.

Все… можно считать, что я собственноручно подписал свой собственный смертный приговор с заменой эшафота на принудительную свадьбу.

Я и сам был предельно поражен, когда сегодня утром открыл глаза и услышал чьето сладкое посапывание рядом с собой. А потом повернул голову и увидел золотоволосую головку Аллариссы на своей подушке…

Коря себя за необдуманное распоряжение, я дошел до церкви, где уже вовсю кипела работа под неусыпным присмотром священника.

Отец Флатис взгромоздился на сваленные около постройки бревна, заложил левую руку за спину, пальцами другой задумчиво постукивал себя по животу и беззвучно шевелил губами, созерцая почти законченную церковь. Остановившись в трех шагах от святого отца, я смерил его взглядом от головы до пят и в некотором замешательстве почесал подбородок – поза священника мне показалась удивительно знакомой. Была бы седая голова священника покрыта шапкой этакой причудливой формы, так и вовсе было бы не отличить от… На этом месте мои мысли вновь зашли за некую запретную черту, и в голове тут же зашевелились щупальца боли. Поспешно сменив ход мыслей, я поприветствовал святого отца:

– Доброе утро, отец Флатис.

– Доброе, Корис, – на удивление благодушно улыбнулся священник. Я было удивился, но затем вспомнил события вчерашней ночи и все понял – Стефий наконецто очнулся от долгого забытья, и теперь отец Флатис витал в небесах от радости. Похоже, тощий сирота и правда стал священнику почти родным.

– Отец Флатис, через пять минут сюда подойдут остальные – братьякаменщики, Тезка, Литас, да вы сами знаете, о ком я говорю. Пора нам серьезно побеседовать, святой отец.

Посерьезнев, он вперил в меня пронзительный взгляд и, пожевав сухими губами, произнес:

– За то время, что я тебя знаю, сын мой, я уже научился бояться, когда ты произносишь эти слова: «Пора побеседовать серьезно». Чтото случилось?

– Нет, святой отец. Пока, не случилось, – угрюмо усмехнулся я. – Именно это меня и тревожит. Слишком уж тихо вокруг. И у меня донельзя плохое ощущение, что это лишь затишье перед сильной бурей… или перед бушующим ураганом. Понимаете?

– Понимаю, сын мой, – согласно кивнул старик. – У меня тоже несколько неспокойно на душе. Не радостно…

Вздохнув, святой отец приглашающее кивнул на толстые бревна, и я уселся рядом с ним, лицом к церкви. Ожидая, пока подтянутся остальные, мы молчали, каждый думая о своем и глядя, как на недостроенную крышу церкви падают редкие снежинки, сдутые утренним ветром с вершины скалы. Плотники размеренно взмахивали топорами, вполголоса переговаривались и украдкой поглядывали в нашу сторону – уж больно угрюмыми были наши лица, или, как выразился святой отец, не радостными…

* * *

– Все здесь? – спросил я, внимательно оглядывая лица собравшихся вокруг меня людей.

Дождавшись утвердительного ответа, я кивнул и продолжил:

– Хорошо. Сегодня я собрал вас только по одной причине – со вчерашнего дня меня терзает страх. Настолько сильный страх, что мне хочется забиться в какуюнибудь щель и притвориться мертвым.

Убедившись, что столь необычное вступление не осталось без внимания, я удовлетворенно кивнул – выражение удивления появилось у всех, за исключением святого отца. Что и требовалось ожидать. Этим неожиданным началом своей речи я хотел заставить людей проникнуться важностью своих слов, и мне это удалось.

– Господин, о каком страхе вы говорите? – нерешительно спросил Тезка и, повторяя недавние слова священника, добавил: – Случилось что?

– Нет. Но случится – в этом я уверен полностью. Все наши надежды на выживание в этих землях были основаны только на одном – полной скрытности. Никто не должен был знать, где находится поселение, и до последнего времени нам удавалось сохранить это в тайне. Но теперь к нам зачастили нежданные гости. Сначала заявился отряд ниргалов под командованием ментального мага, некоего Ситаса Ван Мерти, следом за ним пришли и шурды – причем я подозреваю, что без участия Ситаса здесь не обошлось. Уж больно легко шурды нас обнаружили, да и, по словам разведчиков, гоблины прошли через равнину так ровно, словно к нашему поселению ведет торговый тракт с дорожными указателями!

– Ушел Ситас от нас, – сокрушенно вздохнул Литас, избегая смотреть мне в глаза. – Простите, господин. Моя ошибка – надо было сразу к выходу из ущелья идти и перекрывать его. Тогда эта тварь от нас не ушла бы так просто! Не повезло…

– Ты гордынюто поумерь, сын мой! Негоже! – неожиданно вспылил священник. Увидев недоуменно вытаращенные глаза Литаса, пояснил: – Ситас не просто вороватый бродяга или лихой разбойник с дороги, которых можно загнать в ловушку. Это ментальный маг! И судя по тому, что он смог уйти от погони – обучали его очень хорошо. Еще добавь сюда приобретенный с возрастом опыт! Вот теперь и задумайся – кому именно тогда повезло. Хорошо, что живыми вернулись! – Спохватившись, отец Флатис повернулся ко мне и милостиво разрешил: – Да ты продолжай, сын мой, продолжай.

– Так. Хватит перепираться и сбивать меня с мысли! – раздраженно буркнул я. – Повезло, не повезло… Этот Ситас тоже не великий военный стратег – бездарно угробил десяток ниргалов, послав их в лобовую атаку. И вообще – это дело прошлое. Сейчас меня интересует только одно – что случится, когда к нашему поселению подойдут силы шурдов? Боевого опыта у вас гораздо больше, чем у меня, вот и рассказывайте. Как хорошо организованы шурды? Каким оружием владеют и смогут ли преодолеть нашу единственную защиту – крепостную стену? Есть ли у них стихийные маги, способные обрушить на наши головы потоки огня или вызвать землетрясение, чтобы обрушить стену?

– Никто не знает, господин, – за всех ответил Рикар. – Шурды никогда не воевали понастоящему. Их вылазки к Пограничной Стене не в счет. Да и там нечисть в бой идет, а поводыри издали командуют.

– Что, шурды ни разу не нападали на защищенный город? – не поверил я. – На крепость? На пограничный форпост, в конце концов?

– Никогда, господин, – твердо ответил Древин, переглянувшись с братом. – Поселения разоряют – частокол для них не помеха. А чтобы крепость осадить… такого не упомню.

– Даже менестрели такого не расскажут, господин, – поддержал брата Дровин. – Да и нет в Диких Землях городов. А шурды за Стену не выходят никогда. Хотя если форпост…

– Что форпост? – подбодрил я мастера. – Было такое?

– Было, господин, но давненько. Лет полтораста назад. Тогда Стену, можно сказать, только построили, толком никто ничего не знал, а о шурдах только краем уха слышали – есть, мол, такие твари в Диких Землях.

– И что?

– Вот тогда шурды три пограничных форпоста захватили – в один день управились, гоблины проклятые. Слава Создателю, войска неподалеку расквартированы были – успели шурдов обратно в Дикие Земли выбить, пока они дел не натворили. С тех пор количество воинов вдвое увеличили и священников туда поставили. Этих… Воротный орден.

– Орден Привратников, сын мой! – буркнул священник, сердито сверкнув синими льдинками глаз. – Достопочтимый орден Привратников!

– Вот! – обрадованно кивнул я, не обратив внимания на слова отца Флатиса. – Пограничные поселения аккурат за Стеной расположены! Значит, чтобы добраться до людей, шурды должны были забраться на стену, прорвать оборону и открыть ворота. И все это под градом арбалетных болтов и стрел. Это не так просто даже для специально обученных войск. А пещерным гоблинам это удалось сразу с тремя форпостами и всего за один день! Отсюда вопрос – как именно они это сделали? Магия? Подкоп?

– Это один лишь Создатель ведает, господин, – развел руками Древин. – Из защитников никто не уцелел, стало быть, и рассказывать некому было – вырезали всех подчистую.

– Ясно, – мрачно подытожил я. – Похоже, шурды – это одна большая тайна за семью печатями. Мы не знаем о них вообще ничего. И никто не знает.

– Знают, сын мой, – медленно произнес отец Флатис. – Но нам до этих знаний не добраться.

– Кто знает, святой отец? – уцепился я за слова священника.

– Священники из ордена Привратников, – ответил святой отец. – Они знают многое. Вот уже полтораста лет они внимательно изучают всю нечисть, что стекается к Пограничной Стене из Диких Земель. Изучают и скрупулезно записывают в толстые фолианты. Все записи хранятся в церковной библиотеке, что расположена в пограничном поселении Стальной Кулак, и, значит, они недосягаемы для нас.

– Мда… – промычал я, скривившись, словно от зубной боли. – Идти через Дикие Земли лишь для того, чтобы почитать книгу… безумная затея. А почему именно Орден Привратников, святой отец? Почему ваш орден ничего не знает? Насколько я в курсе, вы имеете дело с нежитью и прочими тварями не меньше, чем священники из ордена Привратников. А то и больше!

– Все просто, сын мой, – тонко усмехнулся священник. – Нам это не надо знать. Не зря символом ордена Искореняющих Ересь является красный молот. Мы сокрушаем нечисть в любом ее проявлении, но не изучаем ее и не ведем с богопротивными тварями задушевных бесед.

– Понятно, – кивнул я. – А орден Привратников, значит, не гнушается задушевно побеседовать с шурдами за кубком с вином у горящего камина?

– Допросить, а не побеседовать! Святые отцы из Привратников умеют убедить открыть душу в очистительной исповеди. Поэтому их орденским символом является длинный ключ – они могут подобрать ключ к любой душе. Каждый из принадлежащих ордену священников носит стальной ключ на поясе, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к Привратникам.

– А я всегда думал, что ключ на их поясах символизирует надежно закрытые ворота в Пограничной Стене, – пораженно выдохнул Литас. – Ну… мол, ворота заперты на ключ…

– И это тоже, сын мой. У ключа несколько значений. Но все это неважно – Пограничная Стена за много лиг отсюда.

– Да. Святой отец прав, – подтверждающее кивнул я. – Для нас это бесполезное знание. Прямо говоря – про шурдов мы не знаем ничего толком. Самое плохое – нам неведома численность шурдов и их военная мощь. Несколько раз мы сталкивались с шурдами в бою, и, несмотря на свою неискушенность в военном деле, я не считаю гоблинов серьезными воинами. Я прав?

– Да, господин, – произнес здоровяк. – В ближнем бою они не сильны. Но вот костяные пауки и сгархи… Это твари посерьезней. Я как вспомню, как тогда на берегу реки взбесившаяся зверюга выкосила половину шурдского отряда, так оторопь берет.

– Рикар дело говорит, – поддакнул Литас. – Если пара сгархов окажется в поселении – нам всем конец. Если только в пещере укроемся.

– Не окажется! – отрубил Древин – Про нашу стену позабыл?

– Да, сгархи летать не умеют, – хмыкнул я. – По сути, это обычные звери. Свирепые и могучие – да, но всетаки неразумные животные. А про пещеру, Литас, лучше и не вспоминать – я не собираюсь пускать ни одну тварь внутрь поселения. Нет уж. Я готов к продолжительной осаде, но не к боям внутри поселения – нас слишком мало.

– Господин дело говорит, – поддержал меня здоровяк.

– На осаду припасов не хватит, господин Корис, – озабоченно сказал Тезка. – Не хватит! Запасы и раньше не слишком большими были, а теперь и вовсе на глазах тают! Нас же теперь почитай вдвое больше стало!

– Знаю, – вздохнул я. – Но делать нечего, после случившегося с рыжим Лени я за стену охотников не выпущу. И не уговаривайте!

– Уже сегодня мы поднимем наверх первый десяток корзин со свежей речной рыбой, – прогудел молчавший до этого Койн. – А через недельку и первый урожай грибов появится. Все лучше, чем ничего.

– А вот это поистине радостная весть, друг Койн, – обрадовался я. – Наладили лов рыбы?

– Мы без дела сидеть не любим, – степенно ответил гном, поглаживая бороду. – Равно как и сидеть на чужой шее. И рыбу уже ловим, и грибницы давно посажены и потихоньку растут. За прошедшие дни мы многое успели сделать.

– Хм… хотелось бы это увидеть, – заинтересованно сказал я. – Посмотреть, как изменилась пещера с подземным озером.

– Так за чем дело стало? – удивился гном. – Всегото спуститься вниз, пройти по широкому коридору, и вот ты уже там! Ты всегда желанный гость в нашей замечательной пещере!

– Хе! – рассмеялся я. – Этот путь прост только для подгорного народа, друг Койн. Но я принимаю твое предложение! Как только закончим разговор – сразу отправимся в путь.

Услышав мои слова, Рикар охнул и вклинился в разговор:

– Да чего там смотретьто, господин? Пещера как пещера – сырость, грязь и темнота! И нечистоты рекой по разлому текут!

– Что? – не на шутку возмутился Койн, привставая с бревна. – У нас грязь?! Это здесь холод и мерзкий снег! А нечистоты мы давно уже в сторону отвели!

– Хватит! Честное слово – как малые дети! Я сказал – сегодня я спускаюсь в пещеры к нашим братьям гномам, а ты, Рикар, можешь остаться здесь – дело я тебе найду.

– Нет уж, господин, – не согласился здоровяк. – Я с вами! Только сапоги поплоше одену да штаны сменю.

– Дело твое, – кивнул я, чтобы прекратить споры. – Что ты сказал про нечистоты, Койн? Вы отвели их в сторону? Как?

– Поговорили с камнем, друг Корис, – с достоинством ответил гном. – Попросили указать, есть ли рядом с отвесным колодцем другие разломы или пещеры. Оказалось, Подкова изрыта проходами почище, чем муравейник! Дальше просто – хватило усилий двух гномов камнетесов, чтобы прорубить в стенке двухшаговый проход до соседнего разлома – туда мы и пустили воду из ручья. Такто вот! И нет у нас в пещере никаких нечистот!

– Понятно, – несколько удивленно сказал я. Вот уже второй раз Койн говорит, что они «поговорили» с камнем. Если сначала я пропустил это мимо ушей – у людей крестьянин тоже зачастую разговаривает со своим плугом, прося его не ломаться, – то теперь невольно задумался. Как можно разговаривать с изначально мертвым гранитом, я представить себе не мог. Равно как и то, что камень еще и отвечает. Но лидер гномов, несомненно, был в здравом уме, а значит, чтото в этом есть.

– Поговорили с камнем?! – скривился Рикар. – И что вам рассказал булыжник? Что с камнями разговаривают только полоумные? Брат Койн, да ты никак после вчерашней настойки еще не оправился?

– Рикар! Помолчи! – не выдержал я. – Думаю, Койн знает, что говорит. Койн, ты сказал, что Подкова вся изрыта подземными разломами. Их настолько много?

– О да, друг Корис! Очень много – некоторые из них совсем узкие, в других можно пройти в полный рост и еще место останется. Часто подземные коридоры пересекаются, затем вновь разбегаются в стороны.

– И где заканчиваются эти проходы?

– Вот этого я не знаю, Корис, – развел руками гном. – Не было времени все тщательно изучить. Сейчас есть дела гораздо важнее. Могу сказать только одно – разломы уходят глубоко вниз, под основание скалы.

– Интересно… – покачал я головой. – Если узнаете чтолибо новое об этих коридорах под нашим домом, дайте мне знать.

– Конечно, Корис.

– Вот и хорошо, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Думаю, на этом наш разговор можно заканчивать. О шурдах вы знаете ровно столько же, сколько и я. Все остальное остается по прежнему – братьямастера заканчивают работу над церковью и думают над тем, как в самые краткие сроки усилить нашу обороноспособность. Литас, чтобы не сидеть без дела, возьми своих охотников и поднимитесь на вершину скалы – нам нужен хоть какойто корм для лошадей. Трава, ветви кустарника, мох – тащите все, что есть. Только смотрите не свалитесь оттуда.

– Не свалимся, господин, – заверил меня Литас и, развернувшись, пошагал собирать людей.

– Луки с собой захватите! – крикнул ему вдогонку Тезка. – Может, подстрелите чегонибудь на ужин!

Литас, не сбавляя шага, покачал головой и покрутил пальцем у виска.

– Тезка! – укоризненно сказал я, силясь не рассмеяться. – Ну зачем луки на вершине скалы? Откуда там дичь? Голый камень кругом!

– Не знаю, – не сдавался мой хозяйственник. – Может, куропатка какая бешеная залетела! Да нам и ворона сгодится – для навару в бульоне!

– Что, все настолько плохо?

– Да, господин, – вздохнул Тезка. – Очень плохо. Не хватит нам провизии до весны. Никак не хватит. И раньше в обрез было, а как гномы появились, так и вовсе дело плохо стало.

Кивнув на стоящего рядом гнома, я напомнил:

– Койн говорит, что уже сегодня мы поужинаем наваристой ухой. А потом и грибы появятся.

– Господин, я знаю, что говорю, – помрачнел Тезка. – Одними грибами сыт не будешь. Опасно, аль нет, а на охоту идти надо. Иначе с голоду помрем.

– Нет. И речи быть не может.

– Господин, вы туда вон взгляните, – не отставал хозяйственник, показывая рукой в угол двора, что примыкал к тыльной скале Подковы. – Вы взгляните!

– И что там?

– Тото и оно, что ничего там почти и нету! Еще пару недель назад под снегом почитай два десятка жирных туш хранилось – то, что Литас с охотниками притащили. А сейчас, дай Создатель, если с пяток туш осталось – и это при том, что кухарки в похлебку мясо уже только для запаху добавляют! Скоро и добавлять нечего будет…

– Да знаю я! – зло буркнул я и покрепче сжал зубы, чтобы не выругаться от безысходности. – Знаю! А что делать прикажешь? На верную смерть охотников отправлять? Или как?

– Решать вам, господин, – ответил Тезка и отвел взгляд в сторону.

– Вот тут ты прав – решать мне. Равно как и вина целиком моя будет, когда они не вернутся. Терять людей ради призрачной добычи – это не по мне!

– Истинно так, друг Корис, – поддержал меня Койн. – Ежели шурды проклятые вокруг скалы нашей бродят – как пить дать заметят охотников. Да еще и твари эти зубастые, что шурдам вместо лошадей, – им человека пополам перекусить труда не составит.

Вздохнув, я поднял лицо вверх и с минуту не отрываясь смотрел на мрачное серое небо. Гном с Тезкой терпеливо ожидали, пока я соберусь с мыслями.

– Сделаем так, – сказал я, попрежнему смотря вверх. – Тезка, ты собирайся давай, с нами под скалу полезешь. На озеро глянем – что там за рыба такая, да и про грибы, что Койн нам расхваливал, не забудем. А там, глядишь, я и соображу, как нам дальше жить.

– Слушаюсь, господин, – повеселевшим голосом ответил Тезка и заторопился к пещере, – тоже, видать, решил переодеться.

* * *

Вот уже второй раз за день я умиротворенно покачивался в воздухе в толстой веревочной петле и неспешно спускался на дно пещеры. И надо заметить, что этот способ попадания в пещеру с каменными сосульками мне нравился гораздо больше, чем тот, когда приходится с риском для жизни спускаться по отвесной скале, цепляясь за малейшие выступы и трещины. Более того – о царившей здесь долгие века темноте можно было смело забыть, причем навсегда. Теперьто я понял, что имели в виду гномы, когда утверждали, что пещера с геристами просто великолепна и очень красива. Тогда я лишь посмеялся про себя и подивился, что коротышки могут считать мрачную и сырую пещеру красивой. Оказалось, что я очень сильно ошибался. Сюрпризы начались с того мига, как мы начали наш спуск в недра Подковы…

Признаки изменения в окружающей обстановке я начал замечать, когда мы только спустились на дно каменного колодца. Падающая вниз вода больше не растекалась по разлому – в одной из стен колодца было пробито правильной формы отверстие, и клокочущий ручей устремлялся туда. Поперек начинающегося отсюда коридора появилась аккуратная каменная перегородка, высотой доходящая мне до пояса, – вода бессильно ударялась об нее и покорно поворачивала в новое русло. Бедный ручей – за последний год его русло меняют уже второй раз.

Таким образом, мы опустились на дно водоема и, пройдя всего несколько шагов в холодной воде, поднялись по специально выложенным ступенькам. За перегородкой было уже абсолютно сухо, и пройти по длинному коридору не составило ни малейшего труда. Нет, здесь все еще были трудные места – иногда каменный свод опускался слишком низко, и приходилось сгибаться в три погибели, чтобы преодолеть этот участок, в полу еще зияли трещины и ямы, из стены торчали выпирающие камни, о которые невнимательный человек мог с легкостью рассадить лоб. Но все же изменения появились и здесь – самые большие ямы были заботливо засыпаны мелким щебнем, на стенах виднелись свежие отметины срубленных под корень выступов.

И самое главное – коридор превратился в весьма оживленное место: пока мы шли к новому дому рода Чернобородых, по пути то и дело появлялись деловитые гномы, снующие в разные стороны. Причем даже здесь они по дороге умудрялись сделать чтолибо полезное для благоустройства разлома – один гном на ходу выверенным ударом молотка сносил со стены длинный каменный шип и, не останавливаясь, бежал дальше, другой не ленился нагнуться и, подобрав каменные обломки с пола, тут же бросал их в одну из еще не засыпанных ям в полу. И все это делалось на ходу, между делом. Если так пойдет и дальше, то вскоре связывающий наши поселения разлом превратится в благоустроенный комфортный коридор.

Койн старательно выполнял роль радушного хозяина и не замолкал ни на минуту, таща нас за собой все дальше и дальше в недра скалы. А когда мы вышли на обрыв, за которым лежала огромная пещера с многочисленными сталагмитами, я остановился как вкопанный и надолго потерял дар речи. Открывшееся мне зрелище потрясло меня до глубины души. И не только меня – даже вечно ворчащий Рикар внезапно замолчал и с отвисшей челюстью уставился вниз. Да… Тут было на что посмотреть.

Пока меня старательно обвязывали веревкой, я успел насмотреться вдоволь. Да и во время всего спуска не отрывал взгляда от удивительного зрелища – десятки каменных сосулек светились мягким желтым сиянием. Некоторые источали зеленый или нежносиний свет. Издалека казалось, что под каменными сводами пещеры сияют огромные драгоценные камни. Теперь мне стало понятно, почему Койн так обрадовался этим каменным остриям, которые он ласково называл геристами.

Хоть мне и не терпелось обрушить на гнома целую кучу вопросов, я решил подождать до тех пор, как мои ноги прочно встанут на дно пещеры. Поэтому я несказанно обрадовался, когда медленный спуск наконец завершился, и я выпутался из веревочных колец.

Следующими по скале спустились Рикар с Тезкой, обвязанные одной крепкой веревкой. Здоровяк первым делом подошел ко мне и, ошеломленно почесав затылок, выдавил:

– Да…

– Нда… – ответил я в тон здоровяку, продолжая любоваться переливающимися огнями.

Тут подоспел Тезка и тоже внес свою лепту в разговор:

– Где рыба?

– Тезка! – укоризненно произнес я. – Ты взгляни, какая красота вокруг!

– Красота – это когда на столе полные тарелки стоят, а в кладовой все полки едой забиты! Вот это красота, господин, – буркнул хозяйственник, пытливо оглядываясь по сторонам. – А это… так, баловство одно…

– Ясно, – вздохнул я, поняв, что Тезке сейчас не до разглядывания светящихся сталагмитов. Это еще раз доказало, что я сделал верный выбор, когда назначил его главным хозяйственником. – Рыба в озере плавает. Сейчас Койн все покажет.

Гнома мы дожидались совсем недолго – он спустился по отвесной стене с неимоверной легкостью, вдвое быстрее, чем это сделали мы. Сняв небрежно перекинутую через плечо веревку, он подошел к нам и с нотками гордости в голосе произнес:

– Ну, вот мы и добрались, друзья. Как вам новый дом рода Чернобородых?

– Великолепно, – искренне ответил я за всех, ткнув локтем уже открывшего было рот Тезку. – Очень красиво.

– А ведь это лишь начало! Через пару недель, когда нити мейстреллы окончательно приживутся, они дадут света в два раза больше! – похвастался Койн. – Но зачем рассказывать, когда вы можете все увидеть собственными глазами. Следуйте за мной, друзья! Следуйте за мной!

И мы последовали. Впереди шел гном, указывая нам путь, и чем ближе мы подходили к центру пещеры, тем светлее становилось вокруг. Вскоре факелы стали без надобности, и Койн попросил затушить их, сказав, что нити загадочной мейстреллы не любят чужого света. Воспользовавшись тем, что Рикар с ворчанием пытался утопить чадящий факел в ближайшей луже, я решил расспросить гнома о мейстрелле – меня терзало любопытство. Пока мы шли, я уже успел сделать несколько догадок и теперь собирался узнать, насколько близко я подобрался к истине.

– Нити мейстреллы? – переспросил Койн. – О! Это настоящее чудо, которое подарил нам Великий Отец несколько тысячелетий назад, чтобы его чада не томились в непроглядной темноте.

– Понятно, что ничего не понятно, – рассмеялся я. – Так что же это такое? Ведь это растение? Возможно, мох или лишайник? Хотя нет… мох растет слишком медленно… Понял! Скорее всего, это светящиеся водоросли. Любит воду, предпочитает расти на постоянно сырых местах, поэтому геристы с вечно капающей водой подходят лучше всего. Не переносит солнечного света. И я почти уверен, что семена или нити мейстреллы вы принесли сюда во флягах, наполненных водой. Ах да! Забыл добавить, что многие тысячелетия назад мейстрелла росла лишь глубоко под водой, на дне подземных озер. И то, что сейчас эта водоросль может расти на открытом воздухе, является заслугой подгорного народа. На это ушли столетия культивации мейстреллы. Почти уверен, что помимо света мейстрелла еще и очищает воздух в ваших подземельях. Вот… както так… А что вы замолкли, друзья мои?

Ответом мне была гробовая тишина. Рикар так и остался стоять враскорячку над лужей с водой, держа в руках давно потухший факел, Тезка забыл о своих заботах и с отвисшей челюстью пялился на меня, а Койн обессилено опустился на мокрый камень и лишь безмолвно открывал рот, словно выброшенная на берег рыбина.

– Что? – спросил я, отчетливо понимая, что в очередной раз выбился за рамки «обыкновенного» барона из рода Ван Исер.

– Откуда ты это знаешь, друг Корис? – просипел гном, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным.

– Что знаю? – уже раздраженно буркнул я.

– Что во времена моих далеких предков мейстрелла росла только в водной толще подземных озер. Что она освежает воздух в наших подземных жилищах, – перечислил гном. – Откуда? Это одна из тайн нашего народа, в которую никогда не посвящали людей… Откуда?!

– Да, – поддакнул пришедший в себя Рикар. – Откуда?

– Догадался, – развел я руками. – Поверь, Койн, до нашей с тобой встречи в том разграбленном поселении я никогда не общался с подгорным народом. И никогда не знал никаких тайн.

– Я верю тебе, Корис, – медленно кивнул Койн и, чуть помолчав, добавил: – Должен сказать, что ты очень необычный человек.

– Мне это часто говорят, – махнул я рукой и предложил: – Продолжим наш путь? Иначе мы так и не доберемся до подземного озера.

– Пойдемте, – согласился уже пришедший в себя гном. – Идти осталось совсем недолго.

И вновь мы потянулись гуськом вдоль бывшего русла ручья, направляясь к берегу подземного озера, откуда доносился шум водопада. Именно там, чуть поодаль от кромки воды, гномы решили основать свое поселение.

С каждым пройденным шагом исходящий от каменных герист свет становился все ярче. Когда мы приблизились к озеру, я окончательно уверился, что отныне здесь никогда не понадобятся факелы для освещения. Света и так было более чем достаточно. Больше всего меня поразило то, что гномы не ограничились посадкой нитей мейстреллы на геристы, выступавшие из дна пещеры. Нет. Они какимто способом умудрились проделать это и с теми каменными сосульками, что торчали из свода пещеры, высоко над нашими головами. И это при том, что гномы были вдвое меньше нас ростом.

Помимо светящихся водорослей в пещере были и другие изменения. Руководствуясь понятными лишь им соображениями, гномы выбрали для поселения ровный каменный участок всего в двадцати шагах от озера. Надеюсь, что вода в подземном озере всегда остается на одном и том же уровне, хотя весенние паводки еще никто не отменял. Если гномы ошибаются, то ранней весной, когда начнет таять снег, коротышек ждут незабываемые ощущения.

Сделав еще с полсотни шагов, мы остановились. Наконецто добрались. Мы стояли на краю огромной строительной площадки – другого слова и не подобрать.

Бодрый перестук инструментов был настолько силен, что отчасти даже заглушал гул водопада. Гномы строили себе новый дом, и к этому делу они подошли со всей серьезностью. Обширная площадка была тщательно выровнена, узкие щели аккуратно засыпаны мелкими камнями и песком, и уже были отчетливо видны очертания будущих домов и проходов между ними, обозначенные цепочками камней. Все предельно симметрично и аккуратно. В центре будущего поселения видны контуры самой настоящей улицы в десяток шагов шириной. Что интересно, похоже, гномы постарались сделать планировку домов и улиц так, чтобы не пришлось срубать ни одну из имеющихся там герист.

На дальнем от нас крае уже началось возведение первого дома – стены возвышались на высоту человеческого роста, виднелись окна и пустой дверной проем. Но не это удивило меня. Когда я присмотрелся, то с изумлением убедился, что в роли строителей выступают не суровые гномы мужчины, а не менее суровые гномихи, подоткнувшие края юбок повыше и сноровисто укладывающие камень за камнем в стены постройки.

– Койн, меня обманывает зрение? – изумленно пробормотал я. – Ваши дома строят женщины?

– Конечно, женщины! – воскликнул гном. – Разве может быть иначе?

– Бывает и иначе, – кашлянул я. – Ну… у нас, например, дома возводят мужчины.

Гном сморщился, и на его перекосившемся лице ясно читалось «Какая гадость», но вслух он произнес совсем другое:

– Да, друг Корис. У людей дома возводят мужчины, но у вас вообще все перевернуто с ног на голову. Вот скажи, может ли мужчина построить дом, обладающий настоящим уютом? Да ни за что! Этот дар Великий Отец дал лишь женщинам, и негоже нам вмешиваться в его решение.

– Ну… – замешкался я с ответом. – А им не тяжело? Ну, таскать камни и все прочее?

– Не знаю, – пожал плечами Койн. – Но спрашивать не рискну. И тебе не советую – враз молотком приголубят. Когда женщины возводят семейное жилище, то мужчинам лучше не вмешиваться. Всю бороду по волоску повыдергивают и ославят на весь род… Пойдемте, пойдемте отсюда, – заторопился гном, подцепив меня за локоть. – Посмотрели, и ладно…

Похоже, гном и правда подумал, что я начну расспрашивать гномих о тяготах строительства. Но тут он глубоко заблуждался: влезать в сложившиеся за века устои я не собирался – огребешь по полной и еще виноват останешься.

– А мужики у вас чем занимаются? – прогудел здоровяк изза моей спины. – Пиво лакают небось?

– Мужским делом! – охотно ответил гном, пропустив мимо ушей выпад здоровяка. – Рубят камень, ищут руду, куют металл, охотятся, ловят рыбу. И сражаются!

– Да! Где рыба?! – воспрял духом Тезка. – Много наловили?

– Вот сейчас и посмотрим, – заулыбался гном, видя, с каким нетерпением смотрит на него хозяйственник.

Пройдя от края строительной площадки к озеру, мы остановились у самой кромки воды. Вспомнив наше невольное купание в ледяной воде, я зябко передернул плечами. Койн гордо указал на темные воды и произнес:

– Вот рыба!

– Так вы ее еще даже не поймали?! – взвыл Тезка.

– Поймали! – не согласился с таким обвинением гном. – Осталось только вычерпать и на стол подать.

– Чтото я тоже ничего не понял, – со стыдом признался я. – Рыба еще в озере, но ты говоришь, что она уже поймана.

– Может, рыба уже в садке? – предположил здоровяк. – Мы в деревне тоже так поступали – наловишь рыбешек и вместе с корзиной в воду ее, чтобы, значится, не заснула и не испортилась.

– Лучше, друг Рикар! – довольно ухмыльнулся гном, видя наше замешательство. – Гораздо лучше! Со вчерашнего дня все озеро – это один большой садок для рыбы!

– Вы перегородили сток? – озарило меня.

– Именно! Добрый камень указал нам место, где озерная вода уходит в недра скалы, и мы поставили там надежную каменную решетку!

– Каменную?! – хором произнесли мы с Рикаром. – Как каменную?

– А из чего? – развел руками гном. – Железа у нас нет, дерева даже на приготовление пищи едва хватает – без дров костра не разведешь. Пришлось исхитриться и сделать решетку из доброго камня.

– Понятно, – хмыкнул я. – Похоже, из камня вы можете сделать все что угодно. И как улов?

– Рыбы в озере прибавилось, друг Корис, теперь ей отсюда никуда не деться. Сеть мы выпросили у вашего жадного человека. Едва не удавился, но все же отдал.

– Жадного человека? – недоуменно спросил я, но тут же понял, кого именно гном имел ввиду. – Тезка!

– А что Тезка?! – возмутился хозяйственник. – Им все дай, да дай – а сетка у меня всего одна! Сам лично плел из обрывков веревки!

– Ох, Тезка, – покачал я головой. – Ладно, главное, что теперь у вас есть все необходимое для рыбной ловли. Нам не помешает свежая рыба.

– Согласен, Корис, – сказал гном и кивнул в сторону озера. – Корзины уже готовы, сейчас же и начнем. Водопад обеспечит нас притоком свежей рыбы… и не только рыбы, к сожалению.

– В смысле?

– Река приносит сюда все, что попало в ее воды, – досадливо поморщился Койн. – Некоторые подарки более чем полезны – поваленные деревья, например. Но вот от остального приходится поскорее избавляться. Вчера под вечер водопад выбросил в озеро труп шурда. Тот еще подарочек.

– Интересно, – протянул я. – И где тело? Сожгли?

– Еще не успели. Оттащили подальше от воды и присыпали песком, чтобы воздух не портил. Хочешь взглянуть?

– Не особо. От чего он умер? Утонул? Или замерз?

– Лучше, – дал гном неожиданный ответ. – Его убили. Стрела пробила шею насквозь, и гоблин захлебнулся собственной кровью.

– Значит, это мы его и приголубили, – хищно оскалился Рикар. – Когда с плотов по берегу стреляли. Видать, в воду свалился и вслед за нами отправился.

– И приплыл спустя два дня? – усомнился я. – Он должен был свалиться сюда одновременно с нами.

– В камышах застрял, – безразлично пожал плечами здоровяк, – или к льдине примерз. Плюньте вы на этого шурда дохлого, господин. Сдох и сдох – одной тварью меньше.

– Рикар дело говорит, господин, – встрял Тезка, который уже изнывал от нетерпения. – Давайте лучше рыбой займемся – если сейчас наловим, да не медля к кухаркам отправим, то уже сегодня ухой поужинаем. Чем не радость?

– Такто оно так, – медленно произнес я. – Койн… а как ты понял, что шурда убила стрела? По ране?

– Так стрелато никуда не делась, – рассмеялся гном. – Так в шее и торчит.

– Сделаем так, – начал я со своего любимого присловья. – Койн, ты бери с собой моего хозяйственника и займитесь наконец рыбой. А мы с Рикаром взглянем, пожалуй, на этого шурда. Далеко вы его прикопали?

Погибший гоблин оказался от нас в десятке шагов. Как и сказал Койн, гномы просто оттащили заледеневший труп подальше от воды и, бросив на землю, присыпали сверху песком – чтобы мертвое тело не смущало взгляд. По иронии судьбы, труп гоблина лежал почти на том же месте, где в прошлом году мы наткнулись на обнявшиеся скелеты бывшей фаворитки короля и некоего солдата по имени Арсель. Вот уж и правда совпадение.

Здоровяк носком сапога поддел тело и мощным рывком перевернул его на спину, заодно стряхнув с него слой песка. Голова мотнулась на тонкой шее и слепо уставилась вверх остекленевшими глазами. И правда шурд. Единственной деталью, отличавшей его от своих собратьев, было торчащее из шеи оперение стрелы.

– Хороший выстрел, – буркнул здоровяк. – И сильный – шею насквозь пропороло.

– Угу, – согласился я и перевел взгляд ниже, на одежду гоблина. Если, конечно, эти небрежно сшитые вместе обрывки шкур вообще можно было назвать одеждой. Чтото вроде кожаной куртки мехом внутрь, ноги просто обмотаны шкурами. На поясе – столь знакомый толстый кожаный ремень со множеством кармашков и петель.

– С него ничего не снято, – заметил я. – Одежда, оружие – все на месте.

– Да и само тело не тронуто, – отозвался Рикар, присев около трупа и внимательно осматривая его. – Ни единого укуса. Не в привычках шурдов отказываться от дармового угощенья.

– Вот и ладно, – кивнул я. – Значит, ты был прав – один из наших лучников прострелил этому шурду шею, умирая, тот упал в реку и, скорей всего, запутался в зарослях камыша или зацепился за корягу. А через день или два течение сорвало тело с места. Пройдя тем же путем, что и мы, он оказался здесь. Правильно я говорю?

– Нет, господин. Не правильно, – помрачневшим голосом ответил здоровяк. – Это не наша стрела.

– Что? Уверен?

– Уверен, господин. У нас таких стрел нет. Оперение, древко – все другое. А наконечник так и вовсе из кости выточен, а наши все до единого из железа вылиты. Но сделано мастерски – стрела ровнехонькая, наконечник хоть и из кости, а все ж неплох. – Повертев стрелу в руках, здоровяк приложил ее к руке, чтобы измерить длину, и добавил: – Под человека сделана. Для шурдов длинновата будет – у них ручонки короткие больно.

Внимательно выслушав монолог здоровяка, я пятерней взъерошил волосы и призадумался. Это что же получается? Шурда убила стрела, выпущенная человеком, что уже является весьма удивительным, если вспомнить, что мы находимся в Диких Землях. А если учесть, что стрела с костяным наконечником…

– Другое поселение, господин, – опередил меня Рикар. – Видать, не все поселенцы сгинули по дороге. Ктото да выжил.

– Точно, – кивнул я. – Я думал о том же.

– И что теперь, господин? – спросил Рикар, задумчиво вертя стрелу в пальцах.

– Ничего, – пожал я плечами. – Кто знает, где именно шурд упал в воду. Судя по карте, река тянется через все Дикие Земли. Труп могло волочь течением десятки лиг. Хотя отрадно, что помимо нас есть и другие люди в этих проклятых Создателем землях. Пошли, посмотрим, как там с рыбалкой дело обстоит.

– Пойдемте, господин, – согласился здоровяк, вытирая испачканную кровью стрелу о мокрую куртку шурда. – А стрелу я с собой прихвачу – деду Анкису покажу. Он лучше нас всех в стрелах да луках разбирается.

– Покажи, – хмыкнул я. – Стрела как стрела. Такие у каждого нашего охотника есть.

– Не скажите, господин. Первонаперво, это вообще не охотничья стрела – наконечник узкий, граненый. С такими стрелами на оленей не больно и поохотишься. Да и оперение больно куцее – для стрельбы в упор по противнику самое оно то, а вот к животным так близко не подберешься – зараз учуют. Пусть дед Анкис глянет – может, и разберет, кто такие стрелы мастерить горазд.

– Тоже верно. Послушай, что он скажет, а потом мне перескажешь.

– Да, господин. И ему развлечение будет – старый он уже, с постели почитай и не встает.

– О! Хорошо, что напомнил. Ты баронессу разбудил? – спохватился я. – Надеюсь, все тихо сделал?

– Ну… – замешкался с ответом Рикар и старательно заскреб куском шкуры о наконечник стрелы, стирая крохотное пятнышко крови.

– Рикар! Ты разбудил баронессу? – заподозрил я неладное.

– Не успел я! – неохотно буркнул здоровяк. – Вы же велели людей собрать у церкви, чтобы про шурдов расспросить. Помните?

– Помню, – несколько успокоившись, ответил я. – Значит, она еще спит. Ну да ладно – как наверх поднимемся, так и разбудим. А может, и сама уже к тому времени встанет. Главное, чтобы никто не заметил, как она из моего угла выходит, – сплетен не оберешься. Пошли к озеру.

Здоровяк кивнул и начал медленно подниматься. Когда я отошел от трупа на десяток шагов, за моей спиной послышался необычно тихий голос здоровяка:

– А она, может, уже и не спит, господин.

Обернувшись, я с удивлением обнаружил, что Рикар все еще стоит около тела шурда и даже отошел еще на несколько шагов в глубь пещеры.

– В смысле? Ты же сказал, что не успел разбудить Аллариссу, – спросил я, делая несколько шагов по направлению к Рикару.

– Не успел, – согласился здоровяк, делая столько же шагов в противоположную от меня сторону.

– Ну?

– Дык… я перед тем, как сюда спуститься, это…

– Что «это», Рикар?! Мне что, каждое слово из тебя клещами тащить?

– Попросил Нилиену разбудить госпожу Аллариссу! – выпалил здоровяк и резво отбежал еще на пару шагов.

– Что?! Нилиену?! Главную кухарку? – завопил я так громко, что эхо от моего крика гулко заметалось по пещере. – Рикар! Это же наша главная сплетница! Уже к обеду все будут знать, что Алларисса провела ночь в моей постели!

– Да неужто, господин? – донельзя фальшивым голосом пробасил здоровяк. – А я и не знал… от я дурак старый…

– Все… – покачал я головой, шаря глазами по дну пещеры, ища чтолибо длинное и увесистое. – Рикар, нука подойди поближе.

– Да, господин, – закивал здоровяк, не двигаясь, впрочем, с места. – А зачем?

– Рикар, иди сюда! Я тебе сейчас объясню, зачем!

К озеру мы вернулись лишь через полчаса. Впереди шагал я – взъерошенный и клокочущий гневом, а позади плелся здоровяк с сокрушенным видом. В искреннее раскаяние Рикара я не верил, но и орать уже просто не мог – сорвал горло, пока обрушивал на голову несчастно переминающегося здоровяка все известные мне ругательства.

Проблема была в том, что умом я понимал стремление Рикара женить меня на баронессе. В Диких Землях особенного выбора у меня нет, а тут вдруг подвернулась настоящая баронесса, да еще и далеко не дурнушка. Вот и пытается верный здоровяк устроить счастье господина и при этом искренне недоумевает, почему я так упорно сопротивляюсь, упираюсь рукаминогами и едва ли не рогами за землю цепляюсь.

Не дойдя до копошащихся у озера гномов, среди которых, словно башня, возвышалась крупная фигура ТезкиКориса, я остановился, секунду подумал и резко развернулся к Рикару.

– Рикар, иди сюда. – Заметив недоверчивое выражение на физиономии здоровяка, я добавил: – Иди, иди, я уже остыл.

Дождавшись, пока Рикар опасливо приблизится вплотную, я выдохнул и, глядя ему в глаза, произнес:

– Рикар, как ты думаешь, почему я не хочу сближаться с Аллариссой?

– Эээ, может, с орелик… – начал было здоровяк, но я досадливо его перебил:

– Все у меня там в порядке. Дело в Аллариссе.

– А! Она вам не нравится, господин? – предположил Рикар. – Так у нас есть и другие славные женщины!

– Да нет же! – буркнул я и, наконец решившись, признался: – Алларисса мне нравится… очень нравится.

– Так за чем же дело стало, господин?! – искренне обрадовался здоровяк. – Ежели ей в этом признаться боитесь, так я подсоблю – ту же Нилиену в свахи отрядим. Она баба боевая – враз все устроит. А там и свадебку сыграем!

– Угу… пусть так. Скажем, Алларисса ответила согласием, сыграли свадьбу… – согласился я. – А потом?

– А что потом? Каморку вашу расширим, кровать хорошую сделаем – чтобы не скрипела, значит, – заговорщицки подмигнул здоровяк, потирая ладони. – Все сделаем, господин!

– Я не про это. Помнишь про зашитую мне в бедро магическую сферу? Помнишь, что я вообще не барон Ван Исер? Рикар, тот я, с кем ты сейчас разговариваешь, существует лишь до тех пор, пока держится наложенное на меня заклинание! Вот и представь себе, что будет, когда Алларисса проснется однажды утром, а рядом с ней в постели уже не я, а настоящий барон Корис Ван Исер собственной персоной. Ублюдок, гуляка и пьяница! Тот, кто хладнокровно ударил человека ножом в спину и спокойно вернулся к недопитому кубку с вином. Ты этого желаешь несчастной девчонке?!

– Ннет, господин, – опустил голову Рикар. – Об этом я не думал…

– А я думал! Если сфера, что сидит у меня в ноге, связана с заклинанием – а она связана! – то как только в ней кончится запас энергии, магия рассеется, и к жизни вернется настоящий Корис! Или еще что похуже!

– Нет, господин! Не случится этого! – вскинулся здоровяк. – Может, и грешно так говорить… но я не хочу, чтобы прежний Корис воскрес. Да простит меня Создатель за такие слова!

Мы замолчали, каждый погруженный в свои мрачные мысли.

– Господин… а вам правда нравится баронесса? – задал Рикар неожиданный вопрос.

– Правда, – машинально ответил я и тут же спохватился: – Только смотри – никому ни словечка! Если проговоришься – самолично пришибу!

– Понял, господин, – ответил здоровяк, расплываясь в широкой улыбке. – Молчу как рыба! А там кто знает, как судьба повернется. Может, и свадьба будет.

– Свадьбы не будет, Рикар, – хмуро улыбнулся я. – Я в этом уверен.

– Как не будет?!

– Не сейчас. Вечером поговорим, – отмахнулся я, не желая продолжать неприятный разговор. – Пошли посмотрим, что там наши рыбаки наловили.

Улов радовал глаз. Четыре корзины были наполнены бьющейся и сверкающей чешуей рыбой, а гномы уже тащили из воды сеть с новой добычей. Тезка, забравшись по пояс в ледяную воду, подбадривал коротышек криками:

– Вот! Вот! Тяни сильней, навались! Да куда ж ты тащишьто?! Ко дну, ко дну прижимай!

Стоящий у корзин с рыбой Койн, видя бьющую через край энергию хозяйственника, лишь крутил бородой в неподдельном изумлении.

Завидев меня, Тезка заорал во все горло:

– Господин! Есть рыба! Есть родимая!

– Вот и хорошо! – крикнул я в ответ. – Ты из воды выбирайся давай – не ровен час заболеешь. Водичкато ледяная!

– Ничего со мной не станется, – фыркнул хозяйственник. – Койн мне пообещал настойки своей волшебной плеснуть – для сугрева.

– А мне? – оживился здоровяк, подмигивая Койну.

– Так! Какая настойка? – возмутился я для порядка. – Сейчас едва полдень наступил, а вы уже настойку хлещете.

– Пара капель не повредит, друг Корис, – заулыбался Койн, подходя ко мне. – Посмотрели на шурда?

– Посмотрели, – кивнул я. – Койн, вы бы поторопились со сжиганием тела – не дай Создатель, поднимется. Нам здесь только настоящего зомби не хватало.

– Не поднимется, – твердо ответил гном и, повернув голову, отдал несколько отрывистых приказов. Двое коротышекрыболовов тут же бросили наполовину вытащенную на берег сеть и заторопились к поселению – не иначе, за дровами побежали. Тезка тут же возмущенно заорал, расстроенный уменьшившимся количеством рук. Пришлось его успокаивать, что оказалось делом нелегким. Дело решил присоединившийся к рыболовам Рикар, и хозяйственник удовлетворенно затих.

Когда рыболовную сеть окончательно вытащили на берег и раскрыли, нашим взорам предстало внушительное количество рыбы. Умело цепляя рыбин за жабры, рыбаки кидали их одну за другой в корзины, наполняющиеся на глазах. Тезка и здесь успел перессориться со всеми причастными к ловле гномами – на этот раз предметом раздора стал размер рыбин. Коротышки кидали в корзину лишь достаточно крупных рыб, а совсем мелких отправляли обратно в озеро – на вырост. Хозяйственник воспринял это за личное оскорбление, цепляясь за каждую мелкую рыбешку и истошно вопя, что «в бульон для наваристости самое то будет!». Всего удалось заполнить три пузатые корзины до самого верха – в этот раз сеть зачерпнула богатый улов.

– На сегодня нам этого с лихвой хватит, – сказал я Койну, и тут же пришлось рыкнуть на вскинувшегося на дыбы Тезку: – Хватит, я сказал! Койн, я так и не увидел обещанных грибов…

– Пока и смотреть не на что, – усмехнулся в бороду гном. – Вот через недельку – так милости просим. Вместе и отведаем грибочков жареных с рыбой – да под настойку все это дело… Эх!

– Эх! – поддакнул Рикар, старательно очищая с рук рыбью чешую.

– Понятно, – согласно кивнул я. – С удовольствием принимаю приглашение, друг Койн. Похоже, можно трогаться в обратный путь – я уже увидел все, что хотел.

– Господин, позвольте на ночь здесь остаться, – неожиданно попросил Тезка. – Работы у меня нет – ни охоты, ни плодов с кореньями больше не заготавливаем. А завтра я вместе с новым уловом поднимусь. А?

– Можно… А зачем? – удивленно спросил я.

– Так ночью самый клев будет!

– Тезка, мы не с удочками рыбачим, а с сетью, – постарался я образумить хозяйственника. – Какой клев? Закинул сеть в глубокое место, а затем знай только рыбу в корзины собирай.

– Дык ночью можно и с удочкой побаловаться! – пояснил Тезка. – Возьму с собой друга Койна, Тиксу, да пару фляжек с настойкой… Костерок разведем, рыбки пожарим на прутьях… Посидим, побеседуем, поближе друг дружку узнаем…

Вопросительно взглянув на ухмыляющегося Койна, я дождался его едва заметного утвердительного кивка и пожал плечами:

– Оставайся. Заодно рыболовную сеть проверишь, если порвалась где – починишь.

Рикар, судорожно сделав глотательное движение, едва не закашлялся и завистливо прошипел:

– Ах ты склирс! Без меня…

– Рикар! – остановил я здоровяка и мстительно добавил: – Пойдем уже. У нас впереди долгий путь.

Обратный путь был столь же спокоен и комфортен. Гномы тащили корзины с рыбой, Рикар им помогал, доверив мне свой драгоценный топор. Я подозревал, что здоровяк все же успел выпросить у Койна «пару капель» настойки и теперь благодушно улыбался, а следов похмелья не осталось и в помине.

Задолго до заката мы поднялись наверх и вручили кухаркам корзины, источающие рыбный запах. Нилиена клятвенно заверила меня, что сегодня к ужину будет вкуснейшая уха. Напоследок одарив меня какимто странным взглядом, она убежала на кухню, где ее помощницы уже выгружали еще живую рыбу на столы для последующей разделки.

Рикар забрал у меня топор и убежал в глубь пещеры – показать стрелу деду Анкису. Таким образом, я оказался абсолютно один и, секунду подумав, направился в лечебницу отца Флатиса. Проведаю выздоравливающего Стефия и самое главное – расспрошу рыжего Лени о недавних ночных событиях. А то слишком уж тревожно у меня на сердце.

* * *

Мне повезло – оба больных были в сознании и, склонившись над стоящим между кроватей столиком, вовсю наворачивали густую мясную похлебку. Отец Флатис отсутствовал – не иначе, торчал около церкви, доводя до белого каления рабочих своими придирками.

– Вижу, идете на поправку, – поприветствовал я больных, заходя внутрь лечебницы и одновременно кельи отца Флатиса – старик жил здесь же.

– Господин! – хором ответили мне Стефий с Лени и начали было вставать.

– Сидите. И ешьте давайте, пока похлебка совсем не остыла.

– Господин, может, и вы отведаете? – смущенно предложил Лени, протягивая мне ложку.

– Спасибо, я сыт, – отказался я. – Ну, как вы? Стефий?

– В порядке, господин, – заулыбался паренек, кивая забинтованной головой. – Уже выздоровел совсем, вот только отец Флатис никуда выходить не позволяет. Вы бы замолвили за меня словечко. Чего я тут без дела лежу.

– Отцу Флатису виднее, здоров ты или нет, – дипломатично ответил я. Спорить с отцом Флатисом мне не улыбалось.

– Истинно так, сын мой! – раздался сухой голос изза моей спины.

– Отец Флатис, – кивнул я вошедшему священнику.

– Ты их больше слушай! – попенял мне старик. – Ишь ты – выздоровел, говорит. Еще вчера его наизнанку выворачивало – а всегото пару ложек бульона съел! Ешь похлебку и не болтай попусту!

– Да, отец Флатис, – выдавил из себя Стефий и, уткнувшись носом в миску, усиленно заработал ложкой.

Невольно рассмеявшись, я развел руками и сказал:

– Видит Создатель, святой отец, я и не думал их слушать. Пусть лежат, сил набираются.

– Тото, – проворчал священник, успокаиваясь. – Видел на кухне рыбу. Гномы наловили?

– Угу, – ответил я. – Сегодня людей ухой побалуем, а то оленина уже оскомину набила.

– Дело хорошее, – согласился отец Флатис. – И ты правильно поступил, когда велел шурда поскорее на костер погребальный положить. Мудрое решение.

– А вы откуда знаете? – поразился я. Было чему удивляться – мы поднялись из каменного колодца самое большее с полчаса назад.

– Пока сюда шел, на Рикара наткнулся – он у постели Анкиса сидел и стрелу ему под нос тыкал. Он мне и рассказал. Но это мелочи, сын мой. А вот с утречка я с Нилиеной парой словечек перекинулся, так такого наслушался, сын мой, что и пересказывать стыдно! Разве ж можно вот так, без венчанья и благословенья, блуду предаваться…

– Святой отец! – поспешно перебил я священника и покосился на навостривших уши больных. – Какой блуд?! Вы больше Нилиену слушайте, она вам и не такого наговорит! Не было ничего!

– Да? – подозрительно хмыкнул священник, заглядывая мне в глаза.

– Да! – твердо ответил я. – Слово свое даю!

– Ну и ладно, – удовлетворился отец Флатис. – От сплетница! А ведь так подробно рассказывает – ахи, охи, мол, всю ночь доносились, чуть ли не вся пещера до основания сотрясалась… ну баба вздорная!

– Нилиена! Твою же так мать! – злобно прошипел я сквозь зубы. – Лишь бы языком почесать!

– Хе! – неожиданно заулыбался священник. – А то ты этого не знал. Стефий, а ты чего рот раскрыл и уши развесил? А?! Ты ешь давай, не отвлекайся!

Уши Стефия вмиг запылали красным, и он снова заскреб ложкой по дну глиняной миски.

– А с Нилиеной я поговорю, – попытался успокоить меня святой отец. – Язычок ей укорочу. Ишь, выдумщица…

– Сделайте милость, святой отец, – обрадовался я. – А я что зашелто – с Лени пообщаться хотел о том, что давешней ночью случилось. А, Лени?

– Вы уж простите, господин, – виновато пробубнил Лени. – Я и сам не знаю. Как на стражу заступил, все в порядке было.

– А потом?

– Поначалу все как обычно – подступы к стене осматривали, не блеснет ли свет гденибудь, аль тень промелькнет. Затем чувство холода пропало – тепло так стало, приятно. Помню, что все никак не мог взгляд от ущелья оторвать, словно тянет меня туда чтото, манит. А потом как отрезало. Темнота.

Мы со священником обменялись взглядами и вновь сосредоточились на рассказе рыжего бедолаги.

– Как в себя пришел – смотрю, я посреди ущелья стою, а в руке кость с черепом зажата. Да так крепко ее держу, что пальцы судорогой свело. Череп глазницами ко мне повернут, в них словно светится чтото. – Лени вздохнул, заново переживая минувшие события, и продолжил: – А в голове голос женский шепчет, причитает, тихий такой… горестный… ровно мать над дитенком убиенным рыдает… Ох… И так мне жалко ее стало, что и не передать словами. И все она лишь об одном молит – отнеси меня к господину своему, отнеси поскорей, не медли… яви милость… К господину!

– И ты понес? – больше утверждая, чем спрашивая, произнес я. – Понес прямиком ко мне.

– Да, господин, – согласно кивнул Лени, глядя на меня воспаленными глазами. – Понес. Только ошибся голос, совсем не в ту сторону указывал – к выходу из ущелья меня тянул. Там, мол, господин нас ожидает, вестей ждет… А я знаю – не там вы, господин. Голова у меня словно в тумане была, но ошибиться я не мог! А голос все зовет за собой, манит. Я десяток шагов пройду по его указке и чувствую – все больше я от вас удаляюсь. Вот и решил я – видать, женщина та заплутала, сама не знает, где вы, господин.

– И ты решил показать женщине правильный путь. Так? – неопределенно хмыкнул святой отец.

– Да, святой отец! – обрадованно подтвердил Лени. – Как есть правильно. Разве я ж не знаю, где господин Корис находится? Вот и побежал поскорей… Вы уж простите, ежели я что не так сделал.

– Ясно, – кивнул я. – Спасибо, Лени. И не переживай – ты сделал все правильно. Лежи, выздоравливай, набирайся сил. Святой отец, можно вас на пару слов?

Коротко кивнув, священник поднялся с кровати и пошагал к двери. Перед тем как выйти, я ободряюще подмигнул Стефию и вышел из лечебницы. Проходя через кухню, в узком проходе между обеденными столами я столкнулся с идущей навстречу Аллариссой. Заметив меня, девушка опустила взгляд и ускорила шаг. Дав ей пройти, я проводил светловолосую фигурку взглядом, мгновение подумал и пошел дальше. Похоже, Алларисса сильно сожалела, что провела ночь в моей постели – пусть между нами ничего и не было. Еще один гвоздь в крышку гроба наших отношений. Хотя… так даже лучше.

Священник ждал меня у выхода из пещеры. Я поравнялся с ним и, плечо к плечу, мы вышли на свежий воздух во двор, прошли несколько шагов и остановились у недостроенного общинного дома. Переглянулись и одновременно произнесли:

– Клятва крови.

– Да, сын мой, – добавил святой отец. – Клятва крови. У принесшего ее может быть лишь один господин. И этот господин – ты. Вот Лени и понес череп к своему единственному господину. Магия шурдов сработала лишь наполовину.

– Значит, мы не зря провели обряд с тем булыжником, – пораженно покачал я головой. – Оно стоило того.

– Узы крови очень сильны, Корис. Церковь не одобряет подобные клятвы и обряды, но здесь, в этих землях и по соседству с проклятыми некромантами… в эту ночь клятва крови спасла Лени жизнь. И не только его – покоренного злой воле человека могли заслать обратно в качестве убийцы, отравителя…

– И не стоит забывать, что Лени знает все о нашей обороноспособности, о запасах еды и количестве людей, – усмехнулся я. – Такие сведения предельно ценны, когда планируешь штурм. И думаю, можно больше не задумываться, как именно шурдам удалось разорить поселение Ван Ферсис.

– Да, – сказал священник и осенил себя знаком Создателя. – Пусть их души покоятся в мире. Но… ведь не ради этого ты тащил мои старые кости на морозный воздух? Чтото гложет тебя, сын мой?

– Да, святой отец, – сказал я и взглянул в сверкающие синевой глаза священника. – Вы уже успели поговорить с Аллариссой? Ну, после того, как Нилиена вам наплела невесть что?

– Нет. Да оно теперь и без надобности. – пожал плечами отец Флатис. – А вот с Нилиеной я поговорю по душам! Уж я ей задам! Вздумала тут невинное дитя порочить!

– И с Аллариссой, – вставил я в речь разошедшегося священника. – С ней тоже… поговорите. Сегодня же.

Святой отец осекся на полуслове, пристально взглянул на меня, пожевал сухими губами и осторожно осведомился:

– О чем, сын мой?

– Обо всем, – жестко ответил я. – Расскажите ей всю правду. О настоящей ипостаси лорда Ван Ферсис, о кинжале, об уничтоженных им деревнях. О том, что ее дед сделал со мной. Об изувеченных людях, насильно превращенных в чудовищ ниргалов. Расскажите ей все.

– Ох… – както поблек и сгорбился старик. – Сын мой… она же еще совсем ребенок и… и искренне любит своего деда. Как бы не было беды.

– Отец Флатис, либо это сделаете вы, либо я. Рано или поздно она узнает все сама: как говорили в древности – шила в мешке не утаишь. И не забывайте – именно лорд Ван Ферсис настоял, чтобы его «любимая» внучка отправилась в Дикие Земли. Покажите ей письма, где он писал об этом отцу Аллариссы. Расскажите ту историю о Лесном Подворье.

– Постой, сын мой, – попытался переубедить меня святой отец. – Может, стоит немного подождать? Куда торопиться?

– Она имеет право знать, – несогласно покачал я головой. – И еще. Когда все расскажете, не забудьте добавить, что когда я доберусь до лорда Ван Ферсис, я не задумываясь перережу ему поганую глотку! От уха до уха!

Несколько минут священник молча сверлил меня пронзительным взглядом и, поняв, что ему не удастся меня переубедить, сокрушенно вздохнул и печально промолвил:

– Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь. Еще до вечера она узнает все. Да уж, сын мой, ты умеешь заводить друзей как никто другой…

– Ага, – оскалился я. – Этого у меня не отнять.

Отец Флатис давно уж ушел, а я еще долго и бездумно стоял у засыпанного снегом фундамента дома, из которого торчали редкие почерневшие бревна. Гдето высоко над моей головой завывал пронзительный ветер, вздымая сухой снег с вершины скалы. Последние лучи солнца серебрили обледеневшие стены Подковы, переговаривались люди, спешившие в тепло, из печных труб в пристройке валил густой дым с запахом ухи. Из конюшни донеслось ржание оставшихся у нас лошадей. Судя по лежащим под навесом связкам ветвей кустарника и жидким охапкам бурой травы, Литас с охотниками не зря провели день. Поселение жило.

Глубоко внизу, в толще стены, суетливо бегали бородатые коротышки, изучая свой новый дом. Не знаю, почему, но я явственно представил себе, как на берегу подземного озера у потрескивающего костерка сидят Койн, Тикса и неугомонный Тезка и толкуют о жизни, потягивая из кружек крепкую гномью настойку, и изредка проверяют рыболовную снасть.

Несмотря на все выпавшие нам невзгоды, мы продолжали жить и бороться.

Скоро будет достроена церковь, и там зазвучат первые молитвы, проповеди и молебны. К весне сыграем сразу несколько свадеб – по словам всеведущего Рикара, свадеб будет не меньше пяти. Уже сейчас несколько женщин с натугой носят отяжелевшие животы и все реже встают с постелей. Самое большее через пару месяцев у нас появятся первые дети, рожденные в Диких Землях. Хотя, если считать малышей из поселения Ван Ферсис, то они у нас уже есть.

Да… тяга к жизни воистину неистребима. Даже находясь в смертельно опасных Диких Землях, люди встречаются, влюбляются и заводят семьи.

Один только я мечусь в круговерти дел и старательно отгоняю от себя мысли о том, что ждет меня в будущем. Отбрыкиваюсь от потуг верного здоровяка устроить мою судьбу, избегаю общаться с Аллариссой…

Хотя причина всего этого очень проста – я без спроса занял чужое тело и сейчас живу взаймы. И как сегодня я сказал Рикару – в этом мире меня, возможно, удерживает лишь небольшая магическая сфера, что глубоко сидит в моем многострадальном бедре. А когда кончится запасенная в ней энергия – я просто исчезну, вернусь туда, откуда пришел. В сказки я не верил. Я появился благодаря случайности – когда дикий кабан вспорол мне бедро и на несколько секунд сместил сферу и нарушил приток энергии.

Мне в голову пришло неожиданное сравнение: «Я всего лишь порождение системного сбоя». Но рано или поздно все вернется на круги своя.

И поэтому мне надо торопиться. Успеть сделать как можно больше для того, чтобы поселение продолжало жить и тогда, когда меня уже не станет.

Закрыв глаза, я постарался отрешиться от грустных мыслей и несколько мгновений стоял неподвижно, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Подействовало. Биение сердца замедлилось, дыхание выровнялось и пропала сотрясающая меня дрожь. Я почувствовал, что мое лицо разгладилось, и на него вновь вернулось уверенное выражение предводителя. Вот и хорошо. Теперь можно спокойно вернуться в пещеру и разделить ужин с моими людьми. Для укрепления спокойствия им не помешает увидеть меня бодрым и уверенным в себе.

Открыв глаза, я шагнул было к виднеющейся чуть поодаль пристройке, но так и застыл на месте. Чтото изменилось в окружающем меня пространстве. Буквально в двух шагах от меня на снегу танцевал крохотный смерч, казалось, сотканный из сверкающих яркожелтых искр. Я инстинктивно отступил на пару шагов и выхватил изза пояса нож. В Диких Землях первым делом учишься быть предельно осторожным ко всему новому, тем более что еще пару минут назад, никакого смерча не было и в помине. Откуда он взялся?

Я несколько раз моргнул, с силой прижимая веки к глазным яблокам, в надежде, что это лишь видение, вызванное моим воспаленным рассудком. Не помогло. Источник моих волнений оставался на месте и продолжал неспешно крутиться, разбрасывая во все стороны искры, что, не долетая до земли, медленно таяли в воздухе. Причем все это происходило в абсолютной тишине. И что самое плохое – смерч находился аккурат между мной и входом в пещеру. Сделав еще несколько шагов назад, я краем глаза взглянул в сторону и обреченно выругался – там сверкала и переливалась еще одна искрящая воронка. Только чуть побольше в размерах и более насыщенного цвета.

– Мать твою! – вновь выругался я и в сердцах пнул ногой по сугробу, вздымая в воздух снежную пыль. – Да что за напастьто такая?

Словно обидевшись на мои слова, смерчи дрогнули и одновременно начали таять в воздухе, пока окончательно не исчезли без следа, всего за пару секунд. Мгновение – и я вновь абсолютно один, стою в напряженной позе около заснеженного фундамента. Покрутившись на месте, я убедился, что смерчи действительно исчезли, и обессилено плюхнулся на снег, уронив руку с зажатым в ней ножом. Дыхание судорожно вырывалось из моей груди, сердце колотилось так, что казалось, вотвот вырвется из грудной клетки.

Именно в таком состоянии меня и обнаружил мой бессменный нянька Рикар – сидящим в снегу, с безумным взглядом, шарящим по сторонам, и с обнаженным ножом, намертво зажатым в пальцах. Еще издали заметив неладное, Рикар перешел к немедленным действиям – выхватив топор, тревожно засвистел и понесся ко мне огромными прыжками.

Добежав до меня, первым делом здоровяк закрутился на месте в тщетной попытке разглядеть врага, но, по понятной причине, преуспеть в этом деле ему не удалось – искрящиеся смерчи растворились в воздухе, не оставив ни малейшего следа на снегу. От пещеры уже бежали услышавшие призыв Рикара воины с обнаженным оружием в руках, готовые встать грудью на мою защиту. А я все еще сидел в холодном снегу и оторопело таращился в пустоту, пытаясь решить, что именно я видел.

Убедившись, что мне не грозит опасность, здоровяк одной рукой бесцеремонно вздернул меня на ноги и потащил к пещере, крутя головой по сторонам и обрушив на меня кучу бессвязных вопросов:

– Что случилось? Кто?! Куда ушел? Вы в порядке, господин?! Ранены?! Куда?!

Рывком вернувшись в реальность, я решительно уперся ногами в землю, заставив здоровяка остановиться.

– Рикар, отпусти меня! Нет тут уже никого. И не ранен я!

Несколько успокоившись, Рикар выпустил мой ворот и выжидательно уставился на меня, ожидая объяснений. К этому моменту остальные воины уже успели добежать до нас и заключили меня с Рикаром в круг, ощетинившийся оружием. Вслед за ними спешил отец Флатис с развевающимися на ветру седыми волосами.

– Что случилось, господин? – не выдержал Рикар, сверля меня взглядом.

– Сам не знаю! – несколько смущенно буркнул я. – Какаято чертовщина привиделась.

– Что за чертовщина? – продолжал наседать на меня здоровяк.

– Нежити здесь нет, – коротко произнес подоспевший священник, окинув двор коротким взглядом.

– Да не знаю я! – в сердцах рявкнул я. – Даже описать и то не могу! Два смерча! Из искр и огоньков! Больше всего похоже на пылевой смерч, только из него искры словно из костра сыпались! Возник из ниоткуда, покрутился несколько минут и исчез.

– Может, опять та тварь ледяная пожаловала? – предположил один из охотников, что был с нами в последнем рейде за продовольствием. – Ну, от удара которой Рикар вверх тормашками улетел? Вместе с топором своим хваленым.

– Нет, – покачал я головой. – Тут чтото другое. К тому же та тварь сразу попыталась нас убить, а эти два смерча просто покрутились и растаяли.

– А топор мой к тому моменту в груди у той ледяной тварюги сидел! – рявкнул Рикар и отвесил охотнику увесистый подзатыльник – благо, он стоял к нам спиной. – Ты поболтай мне!

Священник злобно шикнул на охотников и спросил:

– Два смерча, сын мой? Вот здесь появились? – И священник поочередно ткнул пальцем в те места, где совсем недавно кружились два искрящихся смерча.

– Ага, – удивленно ответил я. – Именно там. А потом исчезли.

– Не исчезли они. Все там же крутятся, – сухо рассмеялся святой отец и повернулся к охотникам. – Успокойтесь и расходитесь. Нет здесь никакой опасности. Наконецто господин ваш магическую энергию узрел… и полгода не прошло. Вот радостьто…

Услышав слова священника, воины облегченно заулыбались и слегка опустили оружие. Я же наоборот насупился – святому отцу я поверил сразу же. Иногда моя собственная тупость поражает меня безмерно – ведь месяц назад отец Флатис битых два часа распинался о том, как именно может выглядеть магическая энергия…

– Чего встали, дети мои?! Вы что, не верите мне? – неподдельно возмутился отец Флатис, увидев, что мужчины продолжают стоять в круге и не двигаются с места.

– Верим, верим, святой отец, – осторожно отозвался Рикар, не двигаясь с места. – А вы точно уверены, святой отец?

Не дожидаясь, пока священник взовьется в праведном гневе, я торопливо сказал:

– Точно. Все верно отец Флатис говорит. Давайте все в пещеру, пока не заболели.

Успокоенные моими словами люди опустили оружие и, облегченно переговариваясь, направились к пещере – как раз наступило время ужина, и, чтобы не опоздать за стол, следовало поторопиться.

Во дворе остались только я, отец Флатис и, конечно же, Рикар – здоровяк уходить не пожелал, боясь, что без его присмотра я опять куданибудь вляпаюсь.

– Узрел, сын мой? – едва заметно улыбнувшись, спросил священник.

– Похоже, узрел, святой отец, – улыбнулся я в ответ.

– Вот и ладно, – хмыкнул священник и оперся о посох обеими руками. – Рикар, ты давайка беги к остальным, а то ужин пропустишь. А мы с Корисом чуть позже придем.

Молча кивнув, Рикар размашистым шагом направился к пещере, а священник переключился на меня:

– Ну, давай.

– Что давать? – не понял я.

– Как что? – хитро прищурился святой отец. – Покажи, как именно ты увидел всполохи энергии.

– Знать бы еще, как это у меня получилось, – хмыкнул я. – Само собой вышло.

– Вот и попробуй еще раз. Авось и опять выйдет само собой.

Поняв, что отец Флатис от меня не отстанет, я печально втянул ноздрями тянувшийся от пещеры вкусный рыбный дух и попробовал…

Получилось только через два часа, когда я настолько замерз, что уже не чувствовал пальцев ног. Я наконецто смог «узреть» магическую энергию. С сотой попытки и после того, как святой отец, от злости позабыв о своем сане, начал в голос ругаться и вспоминать моих родителей не в лучшем свете. Но все же получилось!

Я завороженно глядел на пляшущий у моих ног искристый смерч. Водоворот магической энергии. Яркие искры каскадом разлетались в стороны, зависали в воздухе и спустя несколько секунд медленно угасали. Некоторые искры ударялись о мое тело, но не отлетали в сторону, а словно тонули в нем. Чуть поодаль от меня сверкал еще один смерч. На другом конце двора – у самого входа в конюшню – мелькали искры крохотного смерча, почти утонувшего в снегу.

– Какая красота, – пробормотал я и, с трудом оторвавшись от бушующего великолепия завихрения энергии, повернулся к священнику: – Отец Флатис, а вы? Вы тоже видите искрящийся смерч?

– Нет, – скупо улыбнулся старик. – Я вижу медленно вращающийся водоворот яркого красного пламени. У меня огненный дар, сын мой. Вернее, у меня был дар… Поэтому я вижу энергию мира в пламенном воплощении.

– Понятно, – протянул я, вновь вернувшись к созерцанию смерча. – Святой отец, а что теперь? Ну, увидел я энергию мира. А как ее использовать?

– Оо, сын мой, эк ты торопишься, – рассмеялся отец Флатис. – Сегодня ты сделал большой шаг, но не стоит излишне спешить. Завтра я покажу тебе, как именно следует высвобож…

Святой отец не успел закончить начатую фразу – хриплый тревожный звук рога, донесшийся с вершины скалы, разорвал вечернюю тишину. Часовые трубили тревогу. Загрохотала лебедка подъемника. Закрепленная на вершине платформа провалилась вниз и устремилась к подножию скалы вдвое быстрей, чем обычно. Виднеющаяся на платформе фигура часового поднесла руку ко рту, и по поселению вновь понесся плачущий рев рога.

Сердце вздрогнуло, замерло на мгновение и тут же забилось в груди с неимоверной скоростью. Меня бросило в жар. Танцующие по двору смерчи подернулись дымкой и растаяли в воздухе.

– Создатель… – бессильно выдохнул я, чувствуя, как от нахлынувшего ужаса немеет лицо. – Только не это… только не сейчас.

– Беда пришла, – выговорил священник, встревоженно глядя на гребень стены. – Беда…

Дальше я слушать не стал – рывком выйдя из ступора, я понесся к лестнице. Еще не добежав до стены, я услышал глухой звук ударившейся о стену платформы, а через секунду часовой перегнулся через гребень стены, и мне в уши ударил его надсадный крик:

– Шуурды! Шууурды! К оружию! Шурды в ущелье! К оружию!

После этих слов еще теплившаяся во мне искра надежды окончательно погасла, погрузив мою душу во тьму. Шурды все же пришли…

Отступление второе

В ниргалах Квинтеса больше всего раздражала их поголовная немота. Сильные и бессловесные животные, закованные в закаленную сталь, – ни больше, ни меньше. Иногда эта бессловесность доставляла определенные неудобства – например, в том случае, когда требуется незаметно разведать близлежащую местность и доложить об увиденном. Для этого ниргалы были бесполезны – с вырезанным под корень языком не сильно поболтаешь. Вот и приходится делать грязную работу собственными руками.

С сожалением вздохнув, Квинтес сделал еще один большой глоток из кожаной фляги и, тщательно закупорив горлышко пробкой, вновь вернулся к наблюдению за входом в узкое ущелье, от которого его отделяло не больше тридцати шагов. Квинтес не боялся быть замеченным – он устроил свой наблюдательный пункт в сугробе, что намело у корней одиноко стоящего дерева. Ниргалов он оставил чуть поодаль – в небольшой еловой роще, в ста шагах позади себя, не забыв при этом учесть направление ветра, чтобы запах не выдал их присутствие. Впервые за все время службы Повелителю Квинтес предпринял столь серьезные меры предосторожности. Обычно этого не требовалось – ниргалы с легкостью уничтожали любого противника, а обычные животные и сами уходили с их пути, инстинктом чувствуя исходящую опасность от закутанных в черные плащи воинов. Но сейчас он решил не рисковать понапрасну. Уж очень большое уважение вызвали у него увиденные вчера звери – пепельносерые громадины с чудовищными клыками.

Квинтес пролежал в сугробе целую ночь, сохраняя неподвижность и наблюдая, как шурды втягиваются в ущелье и исчезают в недрах скалы. Последний гоблин зашел в ущелье прошлым вечером, но Квинтес не торопился. Все происходящее было ему на руку. Если его не подводит чутье, то шурды собираются штурмовать поселение Ильсертариота в самом скором времени, и значит, гоблины сделают за него всю работу. О такой удаче он не мог и мечтать.

Прошлым вечером они едва не столкнулись с целым войском гоблинов – или шурдов, как их называют в пограничных поселениях. Самое малое, две сотни этих отвратительных уродов в сопровождении еще более мерзкой нечисти – чтото вроде огромных пауков, слепленных из человеческих костей. И те самые зверюги, похожие на оживший кошмар, – не меньше десятка этих тварей.

От прямого столкновения их спасло только то, что незадолго до встречи он остановился на привал, укрывшись от ветра за широким холмом. Лошади хрустели насыпанным в торбы овсом, спешившиеся ниргалы с хлюпающим звуком сосали свое отвратное месиво, и тут на горизонте появились первые шурды, целеустремленно двигаясь вперед.

И самое удивительное было в том, что шурды направлялись не куданибудь, а точно к вздымающейся посреди холмистой равнины скале, что обозначена в картах столь смешным названием – Подкова. Именно туда, куда Квинтес вел четыре десятка ниргалов, чтобы раз и навсегда решить возникшую проблему с Ильсертариотом…

Когда до ушей Квинтеса донеслись натужный скрип и громыхание, он оторвался от воспоминаний о вчерашних событиях и прислушался. Судя по звукам, приближалось чтото тяжелое и громоздкое.

Ему не пришлось строить догадки – звук быстро приближался, и наконец он увидел источник шума. Мгновение Квинтес недоумевающе вглядывался, не веря своим глазам – мимо его убежища, медленно ступая босыми ногами по покрытой снегом земле, шли люди. Грязные, одетые в рваные лохмотья, но все же люди. И не просто шли – вцепившись в дрожащие от напряжения канаты и ржавые цепи, они тащили за собой установленную на колеса конструкцию из почерневшей от старости и гнили древесины, прикрытую грязными шкурами.

– Люди здесь?! – пораженно прошептал Квинтес, не боясь быть услышанным – за скрипом рассохшихся колес и дребезжанием цепей это было попросту невозможно.

Один из впереди шагающих мужчин рывком повернул голову в сторону и уставился, казалось, прямо в глаза Квинтесу. Затаив дыхание, Квинтес жадно заглянул ему в лицо и пораженно застыл – это был самый настоящий зомби. Застывшие бельма глаз, с щек свисают лоскуты гнилой кожи… Восставшая нежить. Скользнув взглядом по лицам, Квинтес понял, что живых здесь нет. А затем ему в ноздри шибанул запах гниющей мертвечины. Все верно. Здесь только зомби, запряженные в цепи, подобно тягловому скоту. И среди них были не только мужчины. Женщины, дети, старики – все без исключения шагали вперед и шаг за шагом влекли за собой тяжелый груз. Многие мертвяки были в плачевном состоянии. У когото отсутствовала часть конечностей. У пары зомби головы бессильно свисали набок – не иначе, сломаны шеи. У некоторых сквозь дыры в лохмотьях виднелись торчащие сквозь кожу сломанные ребра. Зияющие раны с вывернутым наружу позеленевшим мясом, мерзко чавкающие при каждом шаге. На глаза Квинтесу попался мужчина с распоротым животом, откуда вывалились все его внутренности и свисали до самой земли. Зомби то и дело наступал на них, оскальзывался и лишь чудом удерживался от падения.

На пути громыхающей конструкции лежал упавший древесный ствол, но мертвяки слепо шли вперед, не делая попытки свернуть в сторону или убрать помеху. Вот один из зомби запнулся о бревно и рухнул на землю. Он еще скреб по снегу разъезжающимися ногами, когда на него наехало переднее колесо и с хрустом перекатилось по плечам и голове, раздавливая их всмятку. Мертвяк еще вяло шевелился и дергал ногами, когда по нему прошло заднее колесо и покатилось дальше, пятная снег бурыми пятнами. Зомби последний раз взбрыкнул ногами и затих.

Но Квинтес уже смотрел на нечто гораздо более интересное, чем раздавленный мертвяк, – колесная платформа налетела на бревно и опасно накренилась, натужно заскрипев всеми своими сочленениями. Мертвяки налегли на цепи, и высокие колеса все же преодолели препятствие, раздробив гнилой ствол в щепу. Укрывавшие платформу шкуры всего на мгновение взметнулись в воздух, но Квинтесу хватило и этой доли секунды, чтобы увидеть и самое главное – понять, что именно тащат зомби к Подкове.

Имперский метатель. Неимоверно древний, скрепленный ржавыми цепями, украшенный человеческими черепами и костями, но все же настоящий метатель. Мертвяки тащили к поселению осадный метатель…

Едва сдерживая нетерпение, Квинтес дождался, пока вереница зомби скроется в ущелье, и, взметнув снег, поднялся из сугроба. Он увидел достаточно. Теперь надо лишь дождаться момента, когда шурды вырежут поселение и уберутся прочь. На их долю останется лишь убедиться в смерти Ильсертариота, и можно возвращаться домой.

Взметнув полой черного плаща, Квинтес развернулся и, разминая затекшие мышцы, поспешил к еловой роще, где дожидались своего часа ниргалы. На ходу он сорвал с пояса кожаный кошель, внутри которого с глухим стуком перекатывались разноцветные Вестники.

Повелитель должен незамедлительно узнать, что шурды собираются сделать за него всю грязную работу. Его порадует это известие… несомненно порадует…

Глава третья

Атака шурдов

С трудом удерживая колотившую меня дрожь, прищурив воспалившиеся глаза, я вглядывался в ущелье – туда, где клубился дым от шурдских костров и виднелось смутное движение. С тех пор, как отряд шурдов прошел ущельем и встал на стоянку в двух полетах стрелы от нашего поселения, прошла целая ночь и большая часть утра – близился час полдня.

А эти твари все не нападали. Все чегото выжидали, гоблины проклятые! Словно издевались напоследок.

Прошедшую ночь я запомню на весь остаток своей жизни (если она у меня еще будет, эта самая жизнь) и не удивлюсь, если, взглянув на свое отражение в воде, обнаружу в волосах седые пряди. Когда каждую секунду ожидаешь начала штурма, поминутно вглядываешься в ночную темень и вздрагиваешь от малейшего шороха, то недолго и от разрыва сердца помереть, не дождавшись самой битвы.

Но шурды не воспользовались ночной темнотой и не пошли на приступ стены – они спокойно разбили лагерь в ущелье, разожгли множество костров и, похоже, занялись приготовлением пищи – изредка до нас доносился запах жарящегося мяса и паленой шерсти. Стоило мне задуматься о возможном происхождении мяса, и сразу к горлу подкатывали рвотные спазмы. Пару раз доносилось голодное рычание сгархов, а по скальным стенам ущелья иногда плясали тусклые отсветы столь знакомого мне зеленоватого света – костяные пауки словно заведенные бегали вокруг шурдской стоянки, бдительно оберегая покой хозяев. И все это время мы провели на гребне стены, стоически стараясь не поддаваться панике и пробирающему сквозь меховую одежду холоду.

Страшные часы… самые страшные из всех, что я пережил за свою жизнь…

И ближе к полудню я окончательно осознал, что все мое представление о темных шурдах оказалось в корне неверным, и состарившая меня ночь доказала это. Как я ошибался, когда считал их жалкими грязными уродцами, обладающими лишь зачатками магии! Сегодня шурды доказали свое превосходство, с легкостью переиграв меня в первом же столкновении умов! Не знаю, кто именно управляет шурдами, но этот некто переиграл меня с неимоверной легкостью. Теперь я понял, почему он разбил лагерь у самой стены поселения. Одним своим присутствием шурды заставили нас находиться в боевой готовности всю долгую зимнюю ночь. К полудню, когда просыпающиеся шурды лениво завозились у костров, скидывая с себя шкуры, я уже валился с ног в изнеможении от постоянного напряжения. Мои люди выглядели ничуть не лучше – глубоко запавшие глаза, лихорадочный бегающий взгляд, пересохшие и потрескавшиеся губы. Многие начали кашлять и норовили присесть на бревна или прислониться плечом к стене.

Глядя на просыпающийся лагерь шурдов, я в тысячный раз проклял себя, что поддался уговорам и все откладывал обустройство наблюдательных постов и тропок на отрогах Подковы до самого последнего момента. А теперь оставалось только в бессильной злобе кусать локти и сквозь зубы клясть свою беспечность – пробираться ночью по обледеневшим скалам было чистой воды самоубийством, даже для гномов. Я еще не забыл, как Рикар провалился в расщелину и лишь чудом остался жив.

Но с наступлением рассвета я не выдержал и коротко переговорил с Койном. Спустя полчаса подъемник застрекотал лебедкой, поднимая на вершину Подковы пятерых гномов. Им предстояло пройти по отрогу скалы до самого лагеря шурдов и разведать численность гоблинов. И по возможности постараться испортить шурдам завтрак. Именно по возможности, – помня о магии костяных пауков, я строго запретил рисковать понапрасну.

Тряхнув головой, чтобы отогнать сонливость, я отхлебнул из кружки дымящийся отвар и простуженным голосом прохрипел:

– Зашевелились, твари. Лишь бы разведчики успели вернуться до штурма.

– Успеют, – уверенно отозвался стоящий рядом Рикар. – Да и не думаю, что они в ближайшие пару часов пойдут в атаку.

– Думаешь?

– Шурды чегото ждут, сын мой, – проскрипел святой отец. – Поэтому и не нападают. Иначе еще ночью пошли бы на приступ – самое время для нежити. Солнышко эти твари не любят…

– Пусть ждут, – бледно усмехнулся я. – Нам же лучше. Рикар, позови Койна – вон он, у подъемника маячит.

Здоровяк кивнул и тяжело пошагал к краю стены, где виднелась приземистая фигура Койна. Проводив Рикара взглядом, я лишь удивленно покрутил головой – помимо «укрепленных» мною доспехов он нацепил на себя столько оружия, что представлял собой ходячий арсенал. Топор, длинный кинжал, несколько метательных ножей, да еще и небольшой щит в придачу. Как он только таскает на себе эту тяжесть. Хотя те из моих людей, кто некогда сражался бок о бок с моим покойным отцом, выглядели точно так же – широкоплечие фигуры увешаны оружием, доспехи сидят как влитые, при ходьбе ничего не громыхает и не брякает. Вот что значит выучка ветеранов – они даже морозную ночь перенесли гораздо легче, чем более молодые воины. Разница налицо – так матерый старый волк отличается от молодого волчонка. Да и святой отец, словно и не заметив бессонной ночи, твердо стоял на ногах и вообще поражал своей бодростью. А ведь он ночью не просто у костерка грелся – в сопровождении Стефия святой отец обегал всю стену от края до края, окурил дымом из жаровни каждый камень, каждую щель.

Дождавшись, когда Рикар приведет гнома, я ободряюще хлопнул его по плечу и спросил:

– Как у нас там дела? Успеваем?

– А чего не успетьто? – усмехнулся Койн. – Вся ночь в нашем распоряжении была. Давно уже все спустились – теперь продовольствие вниз таскаем.

– Ну и слава Создателю, – облегченно выдохнул я. – Прямо на душе полегчало.

– Мудрое решение, сын мой, – одобряюще сказал отец Флатис. – Женщинам и детям не место на поле брани.

– Это точно, – прогудел Рикар и, хищно оскалившись, добавил: – Теперь можно и бой принять!

Этим и объяснялось отсутствие гномов на стене – убедившись в серьезности намерений шурдов, еще до наступления рассвета я приказал спустить всех женщин, детей и стариков в подземелья. Если дело будет совсем плохо, то туда же уйдем и мы, обрушив за собой каменные своды пещеры. Там шурды до нас уже не доберутся – во всяком случае я на это очень надеялся.

– Господин, а может, и нам… ну, не дожидаясь штурма? – робко предложил Литас. – Я даже отсюда вижу, что шурдов гораздо больше, чем нас, – не уменьем, так числом сомнут, твари поганые.

– Дождемся разведчиков, – ответил я. – А там и посмотрим. Понапрасну рисковать я не собираюсь – у нас каждый человек на счету.

– Если уйдем под землю, шурды здесь камня на камне не оставят, господин, – мрачно буркнул здоровяк, пробуя пальцем заточку топора. – Все уничтожат. Здесь наш дом!

– Угу, дом… но терять людей ради нажитого добра… Нет уж. Пусть подавятся, – покачал я головой и ожесточенно прошипел: – Да куда же разведчики запропастились? Заснули они там, чт…

Словно в ответ на мои слова со стороны ущелья донеслись гулкий грохот, каменный скрежет, и, не договорив, я впился глазами в лагерь шурдов. Там творилось чтото неладное – вверх взвилось облако снежной пыли, в котором метались неясные силуэты. Воздух разорвали вопли боли, яростный рев сгархов и пронзительный визг пауков. Один за другим костяные пауки поспешно выбегали из снежного облака, смешанного с каменной крошкой, и направляли светящиеся зеленым светом глазницы на вершину скалы, с которой все еще катились мелкие камни и щебень. Вглядевшись в нависшую над стоянкой гоблинов скалу, я недоуменно моргнул – скала явственно изменила свои очертания, словно ктото отломил от нее здоровенный кусок.

– Кажись, не заснули, – с хищной радостью в голосе произнес здоровяк и торжествующе потряс топором над головой. – И шурдам поспать не дали!

Ошеломленное молчание длилось не больше пары секунд, а затем над стеной понеслись ликующие крики воинов, потрясающих оружием и хлопающих друг друга по плечам.

– Вот это да, – ошарашенно пробормотал я, глядя на медленно оседающее облако снега. – Ято думал, что они пару валунов вниз скинут, чтобы шурдам жизнь медом не казалась… А они… Они что, обвал устроили? Как?! Там же сплошной камень…

– Обвал устроить – дело нехитрое, друг Корис, – машинально ответил Койн, встревоженно вглядываясь в нависающие над нами скалы. – Лишь бы вернуться сумели. Вон, пауки забегали, засуетились, твари поганые. А! Вижу! – радостно вскрикнул гном, тыча пальцем в крохотные фигурки на почти отвесном склоне. – Целы!

– Глянька, – заулыбался здоровяк. – Кажись, и впрямь уцелели коротышки наши!

– Пауки! – поумерил нашу радость Литас, указывая на ущелье. – Вслед за гномами по ущелью бегут!

Рывком повернув голову, я впился глазами в ущелье и сразу заметил приближающихся пауков – их выдавали пылающие глазницы. Не меньше десятка этих ужасных тварей. Через каждые несколько шагов пауки останавливались и, подняв глазницы к вершине, разом испускали яркую зеленую вспышку и бьющий по ушам пронзительный визг. Те из гномов, кто попадал под магическую волну, резко замирали на месте, словно налетев на невидимую стену. Оцепенение длилось не больше секунды, затем коротышки рывком приходили в себя и вновь устремлялись к поселению. Как только пауки понимали, что их атака провалилась, то вновь устремлялись в погоню, семеня по дну ущелья и поглядывая наверх.

– Уйдите с этого края! – прошипел я сквозь зубы, внимательно смотря за происходящим. – Уйдите за гребень скалы! Там не достанут!

– Там не пройти – ямы, расщелины. Даже мы не пройдем, – буркнул Койн, в волнении сжав кулаки и играя желваками. – Давайте, давайте… Исрес кухан! Еще немного!

Словно услышав его слова, гномы поддали еще и буквально летели по краю скалистого отрога. Перепрыгивали расщелины, скатывались по обледеневшим склонам – со стороны это казалось настоящим безумством. Будь я на месте гномов, то уже давно свернул бы себе шею. Но долго это продолжаться не могло – несмотря на выносливость коротышек, они все же сделаны из плоти и крови, тогда как преследующие их пауки не знали усталости. Бег вперегонки со смертью. Стоит им замешкаться, и пауки своего шанса не упустят. Чем ближе к стене, тем ровнее становилось дно ущелья – большая часть камней давно уже пошла на постройку стены, не говоря уже про поваленные стволы и даже кустарник – мы вымели все подчистую. И сейчас это обернулось на пользу преследователям, которым уже не приходилось петлять между камней и перебираться через поваленные стволы. На ровной местности скорость пауков резко возросла, и гномы были живы лишь благодаря толстому слою снега, в котором увязали лапы костяных пауков. Но я не собирался оставаться в стороне, когда моим лю… гномам грозила опасность.

– Рикар, вели стрелкам готовиться, – отрывисто приказал я, не отрывая глаз от спешащих к укрытию разведчиков. – Пусть стреляют, как только позволит расстояние.

– Да, господин! – рявкнул здоровяк, и по стене разнесся его рык: – Стрелки! Оружие наизготовку! Стрельба по готовности! – И уже от себя добавил: – Бейте по глазам этим тварям!

Десяток стрелков шагнул к краю стены. Послышался звук натягиваемых луков и взводимых арбалетов. Рядом со мной застыл Литас, держа наизготовку лук с наложенной стрелой. Святой отец несколько мгновений вглядывался в приближающихся пауков, досадливо цыкнул и пробормотал:

– Далековато… Литас, а нука дай сюда стрелу. – Святой отец выхватил у охотника из колчана стрелу и зажав ее наконечник между ладоней, чтото беззвучно зашептал. И вновь я увидел яркие искорки, заплясавшие на пальцах священника. Прищурившись, отец Флатис осмотрел стрелу и, удовлетворенно кивнув, передал ее Литасу со словами: – Постарайся в глаза угодить – туда, где душа безвинная томится.

Литас, не задавая лишних вопросов, убрал прежнюю стрелу в колчан и наложил на тетиву поданную священником, который уже занялся следующей стрелой. За прошедшие несколько минут гномы и следующие за ними по пятам пауки успели преодолеть изрядное расстояние. Стоявший в центре стены здоровяк взглядом измерил расстояние и проревел:

– Бей!

Звонко зазвенели спускаемые тетивы, и к паукам устремился десяток стрел и арбалетных болтов. Больше половины просвистели рядом с мечущимися пауками, но две стрелы все же нашли свою цель. Впрочем, без особого результата – на моих глазах тяжелый арбалетный болт врезался одному пауку в сочленение ног – одна костяная лапа отлетела словно отрезанная, но паук этого будто и не заметил, лишь немного сбавил скорость. Еще одна стрела ударила одного из пауков в лоб и, не причинив вреда, отскочила в сторону – сказывалось расстояние. Над стеной пронесся гул разочарованных возгласов и злобных ругательств.

– Бей! – вновь заорал Рикар, и навстречу наступающим паукам понесся следующий залп.

Стрелки пристрелялись, и на этот раз залп лег гораздо кучнее. Троих пауков откинуло на шаг назад, одна тварь потеряла сразу три лапы и беспомощно закрутилась на месте. Слаженное движение пауков было сорвано – воспользовавшись передышкой, гномы поддали и вырвались из зоны, где пауки могли воспользоваться своей магией. Еще мгновение, и коротышки скрылись за гребнем скалы.

– Да! – завопил я вне себя от радости. Воины подхватили мой крик, и по ущелью понеслись восторженные вопли.

Поняв, что добыча ускользнула, пауки замерли на месте и перевели взгляд пылающих глазниц на стену. Будь на их месте живые существа из плоти и крови, они давно уже улепетывали бы восвояси, спасая свою шкуру. Но паукам бояться было нечего – они и так давно мертвы.

Выстроившись в ряд, пауки одновременно сверкнули глазницами, и в нас ударил яркий зеленый свет. Такой ласковый и теплый… в ушах послышалось успокаивающее бормотание… «шагни вперед» «всего один шажок»…

Рывком придя в себя, я истошно завопил:

– Отец Флатис!

И словно ожидая моего окрика, священник выкрикнул:

– Давай, Литас!

Повернув голову к охотнику, я еще успел увидеть, как он спустил тетиву и отправил стрелу в полет. В следующую секунду один из пауков издал пронзительный скрежещущий визг и, повалившись на землю, бешено замолотил лапами, взбивая снег. В это мгновение тварей накрыл следующий залп – воспользовавшись тем, что пауки застыли на месте, стрелки не упустили свой шанс и успели хорошенько прицелиться. А затем нам всем пришлось зажмуриться – в ущелье сверкнула ослепительно яркая вспышка, и пораженный стрелой Литаса паук буквально взорвался – во все стороны разлетелись куски черепа и костей. Стоящих рядом тварей раскидало в стороны, и хотя они тотчас зашевелились и начали вставать, вид у них был уже не столь грозный – утыканные стрелами, потерявшие часть своих мерзких лап, да еще и основательно потрепанные отдачей от взрыва. И вновь я поразился разуму этих мертвых тварей – поняв, что им не удастся достать нас своей магией, пауки слаженно развернулись и заковыляли к лагерю шурдов. Твари позорно бежали, и видя это, я почувствовал, как в моем сердце вновь зарождается надежда на успешную оборону.

Однако моя радость длилась недолго. Стоило мне бросить взгляд на разгромленную стоянку шурдов, мое настроение резко упало. Я ошибся. Пауки отступили не изза страха. Нет. Им приказали отойти от стен – на краю лагеря виднелся громадный силуэт черного сгарха, на котором восседал давешний старый гоблин. Тот, кто несколько дней назад осматривал наше поселение с безопасного расстояния и после чьего визита в ущелье остался жезл, который едва не свел Лени с ума. Самого шурда я едва видел, но вот сгарха спутать не мог – он разительно отличался от своих сородичей. Иссинячерный окрас шерсти, огромные размеры и налитые красным глаза. Облик этого зверя я не забуду до самой смерти. Слава Создателю, что поселение отгорожено не хлипким деревянным частоколом, а мощной защитной стеной. Пусть каждый камень полит нашим потом, но оно того стоило – без стены мы уже были бы мертвы.

Пока я мрачно всматривался в ущелье, Литас зря времени не терял и, тщательно прицелившись, отправил вслед отступающим паукам еще одну зачарованную отцом Флатисом стрелу. Вновь сверкнуло, и еще один паук закрутился на месте, а затем разлетелся обломками костей. Остальные твари припали к земле и еще шустрее зашевелили лапами. Через несколько секунд они уже были вне досягаемости для наших стрел.

Да и плевать – ведь мы старались отвлечь пауков от преследования отважных гномовразведчиков, и нам это удалось. Хотя после того погрома, что пятерка коротышек учинила в лагере гоблинов, вернее будет сказать – гномыдиверсанты. На вершине скалы уже вовсю грохотала лебедка спускаемой платформы – гномы торопились доложить об увиденном. А мне не терпелось услышать их доклад – от количества шурдов, прочих тварей и наличия штурмового снаряжения зависел мой дальнейший план действий.

К слову говоря, планов было всего два, и все они отличались предельной простотой – либо дать шурдам отпор, чтобы раз и навсегда отвадить их от нашего поселения, либо без боя отступить в подземные переходы Подковы, оставив поселение на разграбление захватчикам – чего мне ужасно не хотелось делать. К тому же, если шурдам не преподать урок, то они будут возвращаться раз за разом, пока не уничтожат нас полностью. Опять же, запасы дров, почти законченная церковь, обустроенная пещера с жилой пристройкой – без сомнения, шурды сожгут все дотла, не оставят камня на камне. Весь наш полугодовой труд пойдет насмарку.

Платформа ударилась о гребень стены, и гномы заторопились прямиком ко мне. Через пару секунд они уже стояли рядом и, согнувшись в три погибели, пытались отдышаться. Койн подался вперед и заговорил на гномьем языке – судя по тону, расспрашивал об увиденном. Гномы разогнулись и наперебой загалдели на своем языке, и с каждым их словом Койн все больше поднимал брови в недоумении. Нам же приходилось в нетерпении дожидаться перевода.

– Ну?! – не выдержал здоровяк. – Чего говорят? Чего увидали?

– А! Простите друзья, – спохватился Койн и торопливо принялся пересказывать слова разведчиков: – Им удалось незаметно подобраться к нависающему над стоянкой шурдов скалистому гребню. Шурдов около двух сотен. Пауков пересчитать не удалось – они постоянно в движении, не замирают ни на миг. Твари поганые! – уже от себя добавил гном и продолжил: – Но и их никак не меньше тридцати, а то и больше. Зато сгархов точно пересчитали – девять пепельносерых зверей и один черный, как сама ночь, – настолько свирепый, что к нему сами гоблины подходить боятся. Все, кроме старого шурда, облаченного в белый мех и увешанного костяными побрякушками. Похоже, он же и самый главный среди гоблинов.

– А что это за грохот был? – встрял Литас, внимательно слушающий пересказ гнома. – Обвал?

– Да, – кивнул Койн и довольно ощерился. – Обвал. Тот гранитный гребень, оказывается, давно уже потрескался и просел – разведчикам осталось лишь попросить у Великого Отца заступиться и обрушить на головы врагов свою каменную длань. Великий Отец никогда не отвернет лицо от чад своих, что в скорбный час обратились за помощью к нему! Подгорный народ всегда чтит и…

– Ясно, – остановил я гнома. – Поблагодари от нас Великого Отца, что не оставил наши мольбы без внимания.

Услышав мои слова, отец Флатис недовольно засопел, но, как это ни удивительно, сдержался и промолчал.

– Многих шурдов накрыло обвалом? – спросил я у Койна.

Гном перекинулся парой слов с разведчиками и, повернувшись ко мне, беспомощно развел руками:

– Не знают. Как только гребень вздрогнул и пополз вниз, разведчики сразу рванули прочь оттуда – пока шурды не опомнились. Но камни сыпались прямо на лагерь. Почти в самую середку.

– И то радость! – сказал я и добавил: – Передай разведчикам, что мы все благодарим их – сегодня они сделали большое дело. И самое главное – спроси, заметили ли они в лагере шурдов снаряжение для штурма?

Дожидаясь, пока гном переведет заулыбавшимся коротышкам мои слова и получит от них ответ, я напряженно замер. От подготовленности шурдов к штурму крепостной стены зависело очень многое. И тем радостней и одновременно непонятней были для меня слова Койна:

– Ничего такого у темных гоблинов нет! – твердо ответил Койн. – Из всего снаряжения они заметили лишь бухты веревок и крючья. Ни лестниц, ни тем паче штурмовых башен. У них нет даже ростовых щитов для защиты от стрелков. Ах да! Еще есть несколько больших мощных арбалетов, и делали их явно не шурды – людская работа. Больше ничего.

– Лишь веревки и крючья? – пораженно переспросил я. – И все?! И никаких щитов? Полная бессмыслица! Мы положим их всех еще на подходе к стене.

– Видать, они нас сильно недооценили, – зарычал Рикар, с хрустом сжимая кулаки. – Ох и умоются они у нас кровушкой! Правильно говорите, господин, – мы их всех здесь положим! Всех до единой твари!

– Нет! – покачал я головой. – Здесь чтото не так. Ладно – если сопоставить арбалеты и веревки с крючьями, то наверняка именно так гоблины собираются зацепить крючья за стену. А дальшето что? Полезут по веревкам на стену? Веревки легко обрубить. Да и стрелки дремать не будут. Мы либо чегото не знаем, либо чегото не учитываем.

– Корис прав! – тяжело сказал отец Флатис. – Эти богомерзкие твари не так просты!

– Что у них с оружием? – медленно спросил я, лихорадочно пытаясь понять замысел шурдов. – Чем они вооружены?

Вновь последовали уже раздражающие меня переговоры на гномьем языке, и наконец Койн торопливо заговорил:

– Ножи, короткие луки и какието деревянные обрубки на поясах. Доспехов нет.

– Плевательные трубки, – машинально поправил я гнома. – Мы уже видели такие. Больше ничего нет? Чегонибудь непонятного? Уверены?

– Уверены, друг Корис, – твердо ответил гном.

– Так… – пробормотал я и отошел от столпившихся воинов к внешнему краю стены. Мне надо было подумать. Собраться с мыслями.

Снежная пыль уже успела осесть, и теперь я отчетливо видел, что шурды засуетились. Готовятся к атаке. А я все никак не мог решить, что нам делать дальше. Отступать в подземную пещеру или же сражаться.

Численность шурдов превышает наши жалкие силы во много раз. Плюс костяные пауки с парализующей и усыпляющей магией, да еще и десяток смертоносных сгархов. Встреться мы в чистом поле, то нас смяли бы в считанные секунды. Но здесь мы надежно укрыты за крепостной стеной и отвесными скалами. Доспехов у гоблинов нет – если не считать за доспехи их меховые одежки. Атаковать они могут лишь со стороны ущелья и еще на подходе, стрелки смогут изрядно проредить их ряды. Или я ошибаюсь?..

Встрепенувшись от этой неожиданной мысли, я торопливо повернулся к Койну и выпалил:

– Друг Койн, придется твоим отважным разведчикам еще раз потрудиться. Надо осмотреть нашу скалу со всех сторон и сделать это как можно скорее. Возможно, шурды крутятся около стены лишь для того, чтобы отвлечь наше внимание от настоящего штурма. А пока мы здесь глазами хлопаем, они уже сидят над нашими головами и ждут лишь приказа на штурм.

– Считай, что уже сделано, друг Корис, – коротко кивнул Койн и, развернувшись, затараторил на своем языке, объясняя разведчикам новую задачу.

Несколько успокоившись, я вернулся к ожидающим меня Рикару, Литасу и отцу Флатису.

– Господин, не тревожьтесь, – попытался успокоить меня Литас. – Что бы ни случилось, женщины и дети уже глубоко под землей. Там шурдам до них не добраться. Да и мы, в случае чего, завсегда отступить успеем.

– И потеряем при отходе людей, – горько хмыкнул я в ответ. – Это не план, Литас. Беда в том, что я не знаю, на что способны темные шурды. Похоже, вообще никто не знает! Одно понятно – убийственной магии, действующей на большом расстоянии, у них нет. Иначе мы уже не разговаривали бы.

– Они не маги, а поганые некроманты, забирающие жизненные силы у других, чтобы творить свою темную волшбу!

– Пусть будет так, – махнул я рукой. – А пока ждем разведчиков, не будем терять время попусту. Рикар, проследи, чтобы спуск продовольствия в пещеру продолжался полным ходом. Убедись, что никого не забыли наверху – ребенка аль старика. В этом беспорядке все возможно. Койн, пошли вниз самого быстроногого гнома. Пусть предупредит, чтобы стража поглядывала на подземный водопад – кто знает, может, шурды решили пойти нашим путем. Я в этом сомневаюсь, но рисковать все же не будем. Отец Флатис, над стрелами вы знатно пошептали – пауков от этой молитвы ажно наизнанку вывернуло. А еще так можете?

Пожевав губами, священник чуть помедлил, словно прислушиваясь к своему внутреннему голосу, и кивнул:

– Сделаю, сын мой. Еще на пяток таких стрел сил у меня хватит. Но не больше – силы мои не безграничны и не стоит их растрачивать слишком расточительно.

– И на этом спасибо, святой отец, – обрадовался я и окликнул старшего охотника: – Литас! Тащи свой колчан к отцу Флатису.

Литас бегом принес туго набитый стрелами колчан, самолично отобрал пять стрел и вручил их отцу Флатису.

Убедившись, что все заняты делом, я вновь отошел чуть в сторону и мрачно уставился в ущелье. Мне не давала покоя мысль, что я упускаю из виду чтото очень важное.

* * *

Спустя три часа после полудня я наконец понял, почему шурды медлили с началом штурма и чего именно они ожидали.

«Осадный метательный механизм гравитационного принципа действия» – именно это словосочетание, само собой всплыло у меня в мозгу, когда я увидел огромную колесную конструкцию, с которой шурды суетливо стягивали шкуры и натягивали цепи, поднимая противовес.

– Метатель, – глухо пробормотал здоровяк изза моего плеча. – Будь я проклят, если это не имперский штурмовой метатель. Вот оно, значит, как. Теперь понятно, чего эти твари ждали – осадной машины. Да все никак уразуметь не могу – толкто от нее какой? Большой камень он не метнет – размер не тот.

– Не знаю, Рикар, – в недоумении покачал я головой. – Не знаю. Но раз шурды так суетятся, значит, до штурма осталось всего ничего.

Словно услышав мои слова, от лагеря шурдов донесся глухой и протяжный звук рога. А еще через секунду Литас завопил что есть мочи:

– Господин, шурды пошли в атаку!

Предупреждение запоздало – я уже и сам видел шагающих к стене гоблинов. Не меньше сотни шурдов неспешно шагали вперед. Причем не соблюдая строя или боевого порядка. Разведчикигномы не ошиблись – у шурдов не было щитов, способных защитить от тяжелого арбалетного болта или стрелы. В глаза мне бросилась еще одна важная деталь – на штурм шли только гоблины. Среди них не было ни костяных пауков, ни сгархов. Нежить осталась в лагере, равно как и смертоносные сгархи.

– Стрелкам приготовиться! – проревел здоровяк. – Без моей команды не стрелять! Остальные – готовьте бревна и камни!

– Остановились! – вновь закричал Литас, не отводящий взгляда от наступающих гоблинов.

В этот момент со стороны ущелья раздался тяжелый грохот и надсадный скрип дерева. Шурды привели в действие осадный метатель.

– Пригнись! Щиты! – предупреждающе заревел здоровяк, закрывая меня своим щитом. Все воины как один пригнулись вниз и прикрылись щитами.

Над нашими головами загудел воздух, и тут же со двора донесся дробный звук удара. Убедившись, что опасность миновала, я оттолкнул щит и выпрямился. К моему искреннему удивлению, шурды все еще стояли на месте.

Метнувшись к внутренней стороне стены, я сразу наткнулся взглядом на появившуюся во дворе россыпь щебня и камней размером с мой кулак. Пару мгновений, я с недоумением вглядывался в рассыпавшиеся по двору каменные обломки – для серьезных метательных снарядов они были слишком малы. От камней такого размера опытный воин шутя спрячется за щитом, а для крепостной стены это не больше чем комариные укусы.

Со стороны ущелья вновь послышался звук лязгающих цепей – шурды поднимали противовес метателя.

– Господин, этот выстрел был для пристрелки! – крикнул Литас. – Примерялись гады. И ведь какие умельцы оказались – с первого выстрела почти накрыли нас.

– Склирсы вонючие! – злобно буркнул Рикар, исподлобья косясь на застывших на месте шурдов.

– Да! Но какой смысл в этом обстреле? – заорал я в ответ. – Чего они хотят добиться?

Литас молча пожал плечами, а здоровяк буркнул:

– Скоро узнаем, господин. Может, вам лучше в пещере укрыться? А здесь мы и сами справимся.

– Ага! – зло кивнул я. – Так и сделаем, Рикар. И правда – чего мне у вас под ногами мешаться? Пойдука я, отварчику похлебаю, да книжку какую почитаю… Ты что, совсем спятил?!

Рикар промолчал, а я, уже забыв о его словах, до рези в глазах вглядывался в толпу шурдов, что суетились около метателя. Либо мои глаза меня обманывают, либо среди тощих и искривленных фигурок гоблинов мелькают более крупные силуэты людей. Но откуда здесь, в Диких Землях, могут взяться люди, да еще и на стороне шурдов? Быть такого не может…

Я хотел было попросить более зоркого Литаса взглянуть на метатель, но не успел я открыть рта, как вновь грохнуло. На моих глазах, чаша метателя стремительно взметнулась вверх, и в нашу сторону понесся плотный черный ком, в мгновение ока преодолел разделяющее нас расстояние и тяжело упал во дворе.

– Опять перелет! – торжествующе заорал здоровяк, потрясая топором. – Склирсы косоглазые! Твари слепые! Да вы даже в стену попаст… – Договорить Рикар не успел, его перебил наполненный тревогой голос отца Флатиса:

– Берегись! Оружие к бою! – надрывался священник, огромными прыжками несясь к ведущей во двор лестнице. – Готовьте топоры!

Рывком выйдя из ступора, я кинулся вслед за священником, остальные последовали за мной. Оказавшись у внутреннего края стены, я бросил взгляд во двор, куда упал каменный снаряд, и почувствовал, как по спине пробежал леденящий холодок – это были не камни, а словно сцепленные вместе человеческие тела. Люди!

На моих глазах слепленный из людей шар вздрогнул и начал распадаться. Одна за другой, человеческие фигуры разжимали руки и начинали шевелиться, рывками подбирать под себя ноги и руки и подниматься на ноги. Взглянув в лицо одному из них, я невольно вскрикнул – на меня смотрел самый настоящий зомби. Обглоданное до кости лицо, мертвый оскал зубов и слепые глаза. Сомнений быть не могло – шурды запустили в нас не меньше десятка мертвяков.

Всего за пару секунд ком окончательно распался на части, а затем между поднимающимися силуэтами замелькал столь знакомый мне тусклый зеленый свет. Костяные пауки… Святой Создатель…

Когда мы наконец осознали, что за смертельный подарок упал за нашими спинами, мертвяки успели подняться на ноги, а пауки выступили вперед и скрестили на нас взгляды светящихся глазниц.

– В топоры! – вновь закричал стоящий на лестнице отец Флатис. – Рубите им конечности! Не смотрите в глаза паукам!

– В бой! – зарычал Рикар и ринулся во двор, увлекая за собой людей. – Стрелки – бейте по паукам!

Поудобней перехватив рукоять своего огромного меча, я кинулся следом, по пути лихорадочно прикидывая соотношение сил. Десяток мертвяков и пять костяных пауков против четырех десятков воинов и священника. Должны справиться.

Мы успели преодолеть большую часть лестницы, когда за нашими спинами послышался тревожный вопль Литаса:

– Шурды пошли в атаку! Готовьтесь к штурму!

Вновь загудел воздух, и очередной шар, слепленный из мертвой плоти, пролетел через двор и угодил в крышу конюшни, пробив в ней огромную дыру и провалившись внутрь. Из конюшни послышалось истошное ржание лошадей.

Ближайшего к нам паука резко тряхнуло, и он завертелся во все стороны испуская визг и пытаясь выцарапать из глазницы застрявшую там стрелу. Не иначе Литас постарался. Остальные твари, не обращая внимания на корчащегося собрата, полыхнули зеленым светом, и у меня в голове зазвучали столь знакомые ласковые голоса:

«Успокойся… не сопротивляйся, брось свое оружие… твои глаза закрываются… ты так сильно устал…»

И вот здесь я ощутил всю мощь парализующей магии. Если раньше я противостоял магии одного паука, то теперь перед нами стояло сразу пять таких тварей. Мое тело затряслось словно в лихорадке, руки налились свинцом, колени начали подгибаться. И это происходило не только со мной – стоящие впереди воины застыли словно статуи, несколько человек выронили оружие и медленно опускались на снег.

Глазницы пауков вспыхнули еще ярче, и, словно получив приказ, восемь окровавленных и изломанных зомби молча двинулись на нас – беспомощных и не могущих дать отпор. Еще двое осталось лежать на земле, силясь опереться на переломанные при падении конечности. Это было страшно – видеть, как на тебя надвигаются восставшие мертвые люди, изломанные и изглоданные до костей, и как они уже протягивают к тебе руки с посиневшими и раздутыми пальцами. Пустые бельма глаз направлены на нас и одновременно смотрят в никуда. Страшно.

Скрипя зубами от бессилия, я глядел на наступающего противника и всеми силами пытался противостоять окутывающей меня магии, но практически безуспешно – мне удалось удержать в руках оружие, но не более того. Я сильно переоценивал свою способность противостоять шурдской магии. Очень сильно переоценивал.

«Похоже, это конец», – мелькнула у меня в голове неожиданно спокойная и безучастная мысль.

Зомби не дошли всего пару шагов, когда пауки судорожно вздрогнули и словно поперхнулись – звучащие в моей голове голоса разом отрезало, и я вновь обрел контроль над своим телом. Костяные лапы тварей бессильно подогнулись, и пауки опустились на землю, не оставляя попыток подняться. Зомби резко остановились, словно наткнулись на стену и одновременно исторгли протяжный глухой стон, вызвавший у меня холодную дрожь ужаса.

Этой заминки нам хватило, чтобы прийти в себя, и события завертелись с неимоверной быстротой. Яростно закричав, одним громадным прыжком здоровяк преодолел разделяющее нас и нечисть расстояние и, не теряя ни секунды драгоценного времени, с размаху опустил свой чудовищный топор на плечо ближайшего мертвяка. Остро отточенная гномья сталь с хрустом вгрызлась в мертвую плоть и начисто снесла большую часть плеча и руку. Зомби пошатнулся, но устоял на ногах, словно и не заметив потери конечности.

Свистнул воздух, и еще один паук забился в корчах, беспорядочно крутясь на месте. Вспышка – и пораженный зачарованной стрелой паук разлетается на куски. Десяток воинов с разбегу налетает на замерших на месте зомби и начинает остервенело рубить неподатливую заледеневшую плоть. На заснеженную землю полетели ошметки мяса и еще дергающиеся конечности. Я вышел из охватившего меня ступора лишь тогда, когда прямо к моим ногам подкатилась отрубленная голова мертвяка и судорожно щелкнула оскаленными зубами, словно силясь вцепиться в мой сапог.

Ошеломленно оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что оказался вне боя – сказалась выучка бывших наемников, и воины успели воспользоваться заминкой в рядах противника. Я остался за их спинами, с зажатым в руках бесполезным мечом, а за моей спиной неподвижно застыл отец Флатис, с побелевшим лицом и застывшим взором. Губы безмолвно шевелились, лицо поднято к серому небу, руки разведены в стороны, словно он хочет заключить весь двор в объятия. Белоснежная ряса перепоясана тонким красным поясом. Только теперь до меня дошло, чем вызвана заминка нечисти, а увидев побелевшее, напряженное лицо священника, я понял, что она не продлится долго. У святого отца не хватит сил, чтобы долго сдерживать натиск мертвяков и пауков.

Вздев меч над головой, я побежал вперед, огибая столкнувшихся воинов и зомби по широкой дуге – туда, где за их спинами медленно приходили в себя костяные пауки, готовясь обрушить на нас еще один магический удар. Этого шанса я им предоставлять не собирался.

Еще два широких шага, и я оказался вплотную с дергающимся пауком. Перед тем как обрушить меч на серый оскаленный череп, я успел заметить, что зеленый свет больше не заполняет глазницы целиком, а едва светится в их глубине, словно тлеющий уголь. Лезвие меча врезалось и бессильно отскочило в сторону, оставив на черепе широкую вмятину и трещину, откуда взметнулось зеленое пламя. Паук завизжал и, развернувшись в мою сторону, ударил передними лапами. Я успел отскочить назад, и вооруженные устрашающими изогнутыми когтями лапы ухватили лишь воздух. Перехватив меч другим хватом, я воспользовался им как копьем и резким ударом вонзил лезвие прямо в глазницу, где уже разгоралось адское пламя магии. Паук задергался и вновь попытался достать меня ударом лап, но я не дал ему этой возможности – навалившись всем своим весом на рукоять меча, я загнал его поглубже внутрь черепа и провернул. Сталь оказалась прочнее кости, и череп с треском разлетелся на обломки. Лапы конвульсивно дернулись и подогнулись. Остатки паука рухнули на снег и застыли навсегда, а я уже искал следующую тварь. Надо спешить, пока у отца Флатиса еще остались силы. За прошедшие минуты мои воины уже справились с мертвяками и в десять рук добивали двух оставшихся костяных тварей.

Отец Флатис обессилено опустил руки и пошатнулся. Я кинулся к спасшему нас старику, но успел сделать лишь несколько шагов, когда дверь конюшни с треском распахнулась и в дверном проеме замелькали отблески зеленого света, вырывая из темноты искривленные силуэты мертвяков.

Изза стены донесся глухой звук удара и через стену перелетел еще один черный ком. Просвистел над нашими головами и с неимоверной силой впечатался в тыльную скалу на высоте четырех человеческих ростов. Слепленный из человеческих тел шар еще мгновение задержался на стене, а затем тяжело рухнул во двор, еще в полете распадаясь на части и ударяясь о скальные выступы. Одного отделившегося от общей массы мертвяка с размаху насадило спиной на каменный шип и пробило насквозь. Он так и остался висеть на скале, беспомощно трепыхаясь и силясь освободиться, окропляя стену черной густой кровью.

Все это я зацепил самым краем глаза, когда бежал к конюшне, откуда вываливалась новая нечисть. Похоже, сам Создатель направил чудовищный снаряд шурдов именно в конюшню – толстые бревенчатые стены надежно удерживали тварей внутри, и выбраться они могли лишь через узкую дверь, которую мертвяки почти снесли с петель. А пауки, опять же, блокированы толстыми стенами и не смогут воспользоваться своей магией в полную силу. Это шанс, который не стоит упускать любой ценой. Стоило в моей голове появиться этой мысли, как я истошно завопил:

– Рикар! Возьми пять воинов и блокируйте проход! Внутрь не суйтесь – пусть сами к вам лезут! Остальные – за мной!

Здоровяк мотнул головой, давая понять что услышал приказ, и тут же на бегу взмахами руки разделил воинов на две части и направил их в разные стороны.

Резко изменив направление, я прыжками понесся к задней части двора, где на снегу ворочались изломанные ударом о стену твари. Одна надежда, что их всех расплющило и серьезно покалечило столкновением с гранитной скалой, – сейчас нас может спасти только чудо. Тем более что я слышал доносившиеся со стены вопли и крики сражающихся людей. Шурды поразительно быстро добрались до крепостной стены и, похоже, сразу пошли на штурм. А на вершине стены осталась лишь жалкая горстка защитников против двух с лишним сотен шурдов. И сейчас самая главная задача – поскорее расправиться с неожиданным десантом нежити и тотчас вернуться на стену на помощь отражающим штурм.

Дальнейшие предположения пришлось оставить на потом – я домчался до ворочавшейся на снегу куче из костей и переплетенных человеческих тел и, не разбирая, что и где, начал рубить все это месиво лезвием меча, используя его как топор. Жутко хрустела и чавкала рассекаемая плоть, трещали сухие кости пауков, по моему лицу потекли струи вонючей гнилой крови. Изпод тел показался череп паука и ярко полыхнул глазницами.

В мое сознание ворвался увещевающий голос: «Остановись… ты так устал, отдохни хоть немного…» Но теперь на меня пыталась воздействовать магией только одна мерзкая тварь, и мне удалось не только устоять перед ее призывом, а еще и ответить мощным ударом меча – с силой обрушить лезвие на оскаленный череп и вогнать его обратно в мешанину ворочавшихся окровавленных тел. Магию мгновенно отрезало, но не успел я этому обрадоваться, как ощутил на ноге мощную хватку, и тут же последовал рывок, опрокинувший меня на землю. Я со всего маху приложился затылком о заледеневшую землю, и все поплыло у меня перед глазами. Хватка на ноге усилилась, я почувствовал как меня тащат по земле прямо к мертвякам, некоторым из которых уже удалось подняться. Уцепившемуся за ногу зомби удалось протащить меня не больше шага, когда подоспели остальные воины. Один взмах топора, и мертвяк лишился руки, а затем и головы.

Спасший меня гном, не теряя ни секунды, кинулся на помощь к остальным, и я вновь оказался за спинами сражающихся. Перевалившись на живот, я с трудом поднялся на четвереньки, а затем и во весь рост. Оперся о рукоять меча, с силой потряс гудевшей головой и с радостью убедился, что зрение постепенно проясняется.

Не обращая внимания на бойню за моей спиной, я первым делом повел глазами по сторонам, осматривая превратившийся в поле боя двор, и с ужасом заметил мелькнувший в воздухе еще один снаряд метателя. Темный ком пронесся в воздухе, упал прямо перед конюшней, подпрыгнул от удара и с размаху влетел в ее стену, по пути зацепив с собой троих моих воинов, что стояли перед дверьми постройки и не давали вырваться застрявшим в конюшне мертвякам и костяным тварям. Воздух огласили крики боли и стоны покалеченных людей.

И словно аккомпанемент, со стены послышался тревожный рев рога. Дернувшись от неожиданности, я развернулся всем телом и содрогнулся от ужаса – на гребне стены показались первые шурды, и с каждой секундой их становилось все больше. Один за другим гоблины забирались на стену и с ходу хватались за свои смертельные трубки с ядовитыми шипами. Горстка защитников металась по стене, пытаясь обрубить веревки и сбросить шурдов со стены, но даже с моей позиции было видно, что у них ничего не выходит. Рывком выйдя из оцепенения, я окинул взглядом поле боя и понял, что у нас остался только один выбор.

– Все ко мне! – завопил я, срывая голосовые связки, и бешено замахал руками, стараясь привлечь к себе внимание в сутолоке боя. – Собраться около меня! Немедленно!

Меня услышали. Сначала те, кто бился вместе со мной во дворе, а затем и сражающиеся на стене. Один за другим воины выходили из боя и пятились ко мне. Нескольких человек тащили на руках, и я с содроганием увидел безвольно мотающиеся головы. На этот раз шурды заставили нас умыться кровью.

– Рикар! Как закончите с мертвяками, берите раненых – и сразу к пещере! – вновь закричал я, наблюдая за ожесточенной стычкой у конюшни.

Несмотря на то что из пятерки людей на ногах осталось стоять лишь двое, они стоили целого десятка – огромный Рикар и Койн. Оба вооруженные топорами, они не сражались с мертвяками, а просто рубили их на куски, не давая подняться на ноги. Чуть поодаль на земле безжизненно раскинулось три костяных паука с переломанными лапами и разбитыми черепами с потухшими глазницами. А за спинами здоровяка и гнома неподвижно застыл отец Флатис с мертвеннобледным лицом и, воздев руки к небу, бормотал молитву.

Оглядев собравшуюся около меня жалкую горстку защитников – трое людей, два гнома и несколько раненых, – я отрывисто начал приказывать:

– Гномы, тащите раненых к пещере и сразу спускайте в колодец. Остальные – за мной и приготовьте щиты!

Слава Создателю, один из коротышек знал наш язык и, понятливо кивнув, кинулся к раненым, не забыв прихватить сородича.

Вчетвером мы бегом кинулись к подножию лестницы. Задрав голову я бросил быстрый взгляд на стену, где оставшиеся в живых воины сбились в кучу и, ощетинившись изза щитов оружием, пробивались к лестнице. И им это удавалось – шурды вновь доказали, что вояки они никудышные. Гоблины верещали, плевались из своих трубок, у некоторых были хлипкие луки, стрелы которых бессильно отлетали от выставленных щитов. А подойти ближе шурды не рисковали – шаг за шагом они отступали назад от наступающих людей и гномов, которые, выполняя мой приказ, слаженно отступали. И не просто отступали, а еще и огрызались меткими выстрелами из арбалетов и луков. Один за другим тщедушные гоблины вздрагивали всем телом от тяжелого удара стрелы и, вереща, падали на залитую кровью стену. Но помогало это мало – по закинутым на стену веревкам уже карабкались новые гоблины. Видя эту картину, я передумал бежать на помощь – слишком малый шанс у четверых людей пробиться через плотные ряды шурдов. Лучше подождать здесь и вместе отступить к пещере.

Гулкий грохот, под нашими ногами вздрогнула земля, и еще один крутящийся темный ком засвистел по воздуху и тяжело упал во дворе. К счастью, шурды вновь напортачили с прицелом, и мертвячий подарок упал за недостроенной церковью, подарив нам несколько столь драгоценных минут.

– Быстрее! – завопил я, подгоняя отступающих людей. – Быстрее!

– Господин! Взгляните туда! – тревожно окликнул меня один из воинов и ткнул пальцем в дальний край стены.

Взглянув в указанном направлении, я с недоумением увидел, что большая часть шурдов и не думает бросаться в атаку, а, сгрудившись на краю стены, спешно выбирает туго натянутые веревки. Причем явно тянут изо всех сил – даже отсюда слышны их натужные хрипы и всхлипы.

– Что они творят? – сам себе пробормотал я, и тут же получил ответ – совсем рядом, буквально за гребнем стены, раздался леденящий кровь рык сгарха.

– Мать твою… – ошарашенно выдавил я и надсадно заорал: – Быстрее! Они поднимают на стену сгарха! Поддайте шагу! Ходу!

И воины поддали – это казалось невозможным, но они резко увеличили скорость продвижения к лестнице. Больше не смолкающий рык разъяренного зверя служил отличным стимулом для ускорения.

Слаженно налегая на щиты, группа защитников наконец пробилась к вершине лестницы, и, не теряя ни одной секунды, они начали спускаться вниз, не забывая прикрываться щитами от шурдских стрел и шипов.

Рев взбешенного зверя стал настолько оглушительным, словно сгарх стоял лишь в шаге от меня. А в следующий миг над гребнем стены показалась оскаленная морда зверя с горящими глазами. Один рывок, и сгарх выбросил на стену передние лапы и заскрежетал когтями, пытаясь зацепиться. На его загривке уцепился шурдповодырь, и судя по его искаженному лицу, он заставлял сгарха приложить еще больше усилий при помощи закрепленного на голове контролирующего гребня.

– Быстрее! – в ужасе завопил я, глядя, как зверь вонзил когти в щель между камнями и начал втаскивать свою тушу наверх. Мечущиеся рядом шурды изо всех сил налегли на веревки, помогая твари забраться. – Быстрее, мать вашу! Бегооом!

Грохоча доспехами и оружием, защитники сбежали вниз по лестнице и оказались во дворе. Шурды их не преследовали – наоборот, гоблины отступили назад, давая чудовищному зверю дорогу.

– Ходу! Ходу! – вновь закричал я и, показывая пример, что есть сил помчался к жилой пристройке. Краем глаза я выхватил громадный силуэт Рикара, который бежал туда же, неся на руках безвольно обвисшее тело отца Флатиса. Койн семенил следом, умудряясь не отставать, и тащил за собой по земле раненого воина. Резко изменив направление, я кинулся к Койну и свободной рукой ухватил ворот раненого. Совместными усилиями мы за несколько мгновений оказались у пристройки и влетели внутрь.

– Спускайтесь вниз! Быстро! – выкрикнул я и опять метнулся во двор, столкнувшись на пороге с подоспевшими воинами.

Взглянув через их плечи во двор, я замер на месте. Кончено. Во дворе уже показались первые шурды, а по трясущейся лестнице осторожно спускался огромный пепельносерый сгарх. Сидящий на его спине шурдповодырь не спускал взгляда с пристройки, где скрывались последние защитники форта. С содроганием я понял, что самое больше через две минуты кошмарная тварь окажется во дворе и первым делом кинется именно сюда. И тогда здесь начнется самая настоящая бойня.

– Уходить надо, господин! – тяжело дыша, проревел Рикар, протолкавшись ко мне через сгрудившихся воинов.

– Да! – кивнул я, все еще не веря, что мы не сумели отстоять поселение и сдали его врагу. Все многомесячные труды пошли прахом. – Сперва спускайте раненых. Остальные – готовьтесь к обороне. Сейчас здесь будет жарко.

– Господин, давайтека и вы спускайтесь! А мы следом, – прохрипел Рикар, стараясь восстановить сбитое дыхание.

– Нет, – покачал я головой и, перехватив поудобней меч, сказал: – Я пойду последним. Это мой долг как господина. Первым делом отправьте вниз старика – отец Флатис сделал все, что мог.

– Уже, – отрывисто бросил Рикар.

– Хорошо. Баррикадируйте вход! Валите все, что есть, – столы, лавки, кровати! Это даст нам несколько минут.

Ухватив широкий кухонный стол, я с натугой потащил его к двери. Остальные мгновенно поняли мой замысел и, убрав оружие, принялись мне помогать. Думаю, еще никогда мы не работали столь быстро – спустя пару минут дверь была закрыта и завалена всем, что попалось нам под руку. За сложенные из толстых бревен стены я особо не переживал – они должны выдержать натиск даже такого зверя, как сгарх. По крайней мере некоторое время, которого хватит нам, чтобы спуститься в надежно защищенные подземелья Подковы.

Те воины, у кого остались стрелы, метнулись к узким окнам пристройки и, распахнув ставни, заняли позиции. Мимоходом бросив на них взгляд, я неожиданно вспомнил, как повел себя сгарх, когда убили его поводыря, и тут же закричат:

– Литас! Литас, ко мне!

Охотник оказался рядом со мной за долю секунды и выжидательно уставился на меня.

– Литас, постарайся убить или хотя бы ссадить поводыря, – коротко бросил я. – Может, эта тварь опять свихнется. – Повысив голос, я громко крикнул, чтобы меня услышали все: – У кого есть стрелы – бейте по шурдунаезднику! В сгарха не стреляйте – толку не будет!

– Понял, господин! – кивнул Литас и помчался к ближайшему окну. Бесцеремонно оттолкнул стоящего там лучника и, забрав у того полупустой колчан со стрелами, напряженно уставился во двор, выжидая удачный момент.

Не теряя времени, я бросился к провалу, где суетились гномы и люди, спешно спуская вниз раненых. Окинув их взглядом, я понял, что им не успеть: в пещере было почти три десятка людей и гномов. Мы попросту не успеем спуститься до прихода шурдов и поддерживающего их сгарха. Оставалась лишь надежда на крепкие стены пристройки и верную руку Литаса. И еще на милость Создателя.

Стоящие у окон лучники предупреждающе закричали, и тут же последовал сокрушительный удар в дверь. Спустя секунду последовал еще один удар, дверная створка затрещала и с хрустом разошлась по всей длине. В появившейся щели мелькнул огромный силуэт ревущего от ярости зверя.

– Стреляйте! Убейте поводыря! – заорал я, стиснув кулаки и беспомощно смотря, как сгарх пытается проломиться внутрь.

– Его не видно! – закричал в ответ Литас, сдавленно ругаясь и стараясь вывернуть лук под немыслимым углом. – Он в мертвой зоне!

– Попробуй арбалет! – рыкнул здоровяк, бесстрашно стоя у самой двери с поднятым над головой топором. Похоже, он только ждал момента, как сгарх наконец снесет дверь и засунет морду внутрь.

Оглянувшись, я с облегчением увидел, что часть людей уже спустили вниз и теперь веревки спешно обвязывали вокруг оставшихся раненых. По крайней мере некоторым из нас удалось спастись. Остальным придется принять бой. На меня вновь накатило головокружение, и я невольно оперся ладонью о ближайший ко мне предмет. Им оказалась раскаленная печь, в которой еще горел постепенно угасающий огонь. С шипением отдернув обожженную ладонь, я затряс было рукой в воздухе, но тут мне в голову пришла мысль, от которой я напрочь забыл об ожоге. Пусть измененный магией шурдов, но сгарх – это в первую очередь дикий зверь. А звери, как известно, боятся огня. А даже если сгарху и плевать на огонь, инстинкт самосохранения не позволит ему лезть в бушующее пламя. Если только сидящий у него на холке поводырь заставит зверя идти вперед, но сомневаюсь, что у него это получится с первого раза – а это выигранное время, которого нам так не хватает.

Подхватив с пола охапку поленьев, я зашвырнул их в печь и заметался по пещере, сдирая со стен и кроватей шкуры и одеяла.

Однако сгарх зря времени не терял, и ему наконец удалось пробить в массивной двери отверстие, достаточное, чтобы запустить туда лапу и уцепиться когтями. Твари оставалось лишь хорошенько дернуть, чтобы полностью сорвать дверь, но только и ждущий этого момента здоровяк с хеканьем обрушил топор вниз, и воздух разорвал оглушительный рев боли. На пол упало несколько окровавленных когтей сгарха. Взбешенный полученной раной сгарх словно сошел с ума. На стены бревенчатой постройки посыпались сокрушительные удары. Строение явственно зашаталось, с низкого потолка посыпался мусор. Люди невольно отпрянули назад от ходящих ходуном стен. Не обращая внимания на происходящее, я бегом дотащил охапку собранных шкур и раскидал все перед дверью и стеной. Сорвал со столба глиняную плошку жирового светильника и щедро окропил деревянную баррикаду. Готово. Теперь, если бросить сюда горсть раскаленных углей, все мгновенно вспыхнет. Следом займется стена, и тогда сгарху придется идти через пламя или ждать, пока шурды потушат огонь. Этого времени нам с лихвой хватит, чтобы спуститься в провал.

Насладиться своей гениальной задумкой я не успел, равно как и похвалить здоровяка за удачный удар. Шум, производимый разъяренной тварью, внезапно утих, а затем крыша постройки вздрогнула и ощутимо просела от тяжелого удара. Вновь послышался оглушающий рев сгарха, но теперь он доносился не со стороны двора, а сверху! Деревянные балки потолка жалобно заскрипели, древесный мусор теперь сыпался не переставая. Зверь запрыгнул на крышу! Весь мой гениальный план рухнул, не успев даже начать воплощаться в жизнь. Пока мы стояли, задрав лица вверх, зверь начал ломать кровлю, сложенную из тонких бревнышек.

– Все назад! – рыкнул изменившийся в лице здоровяк. – К провалу! Бегом! Чего застыли, склирсы вонючие?! Бегом!

Опомнившись от замешательства, я тоже закричал, подгоняя людей и гномов. А Рикар продолжал отдавать короткие приказы, мощными тычками ускоряя замешкавшихся воинов:

– Собраться за десять шагов от провала! Оружие на изготовку! Литас! Возьми всех лучников и встаньте по бокам! Как только эта тварь рухнет вниз – бейте в поводыря и самое главное – лупите по зенкам этой зверюки поганой! Старайтесь ослепить ее! Остальные: ежели зверь кинется, на щиты не брать – расступаемся и даем дорогу. Может, повезет, и эта тварь сама в дыру сверзится и на камнях разобьется! В тело не бейте – шкура у него толстенная, не пробьем. Слабое место – лапы и морда. Особенно нос – хороший удар его должен оглушить. Ежели свалится – самое время добивать! Копейщики есть?! А?!

Ответить здоровяку не успели. Крыша не выдержала натиска огромного зверя и с грохотом провалилась, увлекая с собой сгарха и уцепившегося за его спину шурдаповодыря. Удержавшись при падении на лапах, сгарх одним небрежным движением скинул с себя обломки балок и бревен, безошибочно развернул оскаленную морду в нашу сторону и издал глухой горловой рык, от которого у меня по спине прокатился холодный озноб. Вслед за сгархом из дыры в крыше один за другим посыпались шурды и, едва поднявшись на ноги, тут же отступали за спину зверя, давая ему первому пойти в атаку и разметать нас в стороны. Тогда с каждым поодиночке справиться с нами будет легкой задачей.

Налитый кровью глаз громадного зверя смотрел, казалось, только на меня, и я отчетливо понял, что нам пришел конец. Против этой мощи нам никак не устоять. Слишком уж неравны силы. Два десятка вымотанных донельзя воинов против исполинского зверя и все увеличивающегося числа шурдов.

– Для меня было честью служить вам, господин, – выдохнул Рикар, до хруста в пальцах стискивая рукоять своего верного топора.

Эти слова здоровяка могли означать только одно – сегодня мы все умрем.

Отступление третье

На вершине крутой лестницы, ведущей в подвал, старый слуга на мгновение остановился и, вытирая обильную испарину, постарался успокоить дыхание. Сделав несколько глубоких вдохов, придерживаясь рукой за стену, он засеменил вниз по ступеням. На очередном шаге все же не удержался на ногах и кубарем покатился вниз по лестнице. С размаху ударившись о массивную дверь, он несколько секунд лежал неподвижно, судорожно всхлипывая и издавая глухие стоны боли. Наконец заставил себя подняться на ноги и, прижимая к телу вывернутую под неестественным углом руку, ввалился в подвал, не утруждая себя стуком. Повелитель очень не любил, когда его уединение нарушали, но сейчас слуга думал об этом меньше всего.

Он застал Повелителя, когда тот тщательно вытирал лезвие костяного кинжала, не отрывая при этом взгляда от того, что некогда было юной девушкой, а сейчас превратилось в исполосованный ранами кусок мяса. Повелитель слышал шум отворяющейся двери, но не удосужился повернуться к вошедшему и лишь недовольно дернул щекой, выказывая зарождающуюся ярость.

– Поввелитель! Повелитель! – Всхлипывая, слуга упал на колени и пополз к алтарю. – Повелитель! Только что пришел Вестник из летней резиденции короля. На него было совершено покушение! Король и вся его семья убиты, Повелитель! Все до единого!

Змеиным движением лорд Ван Ферсис оказался возле лежащего ниц слуги, ухватив его рукой за шею, одним рывком поднял тщедушное тело старика вверх и, уставившись ему в лицо бешеным взором, прошипел:

– Что ты сказал?!

– Корроль мертв, господин! Вся династия рода Санти уничтожена! – хрипя, выдавил слуга, стараясь не смотреть в суженные глаза лорда. – Ббыло покушение…

– Что с убийцами короля? Они выжили? – выдохнул лорд и так встряхнул висящего в воздухе слугу, что у того лязгнули зубы. – Говори! Они живы?!

– Нет, господин. Подоспевшая стража из кирасиров расправилась со всеми тремя заговорщиками. Порубили на куски…

Услышав ответ, лорд Ван Ферсис отшатнулся, словно от сильного удара, его пальцы разжались, и слуга мокрым кулем упал на каменный пол, с хрипом загоняя в грудь воздух и одновременно пытаясь отползти подальше в сторону.

Повелитель мгновение стоял сгорбившись посреди подвала, а затем задрал лицо вверх и издал дикий рев смертельно раненного зверя. От мощного пинка каменный алтарь вздрогнул и пошел глубокими трещинами, окровавленное тело слетело вниз и упало с хлюпающим звуком. Подскочив к уже мертвому телу, лорд Ван Ферсис принялся месить его ногами, с хрустом ломая кости и разрывая мясо в клочья.

Не решаясь подняться на ноги, старый слуга проворно отполз к дальней стене подвала и забился в угол, молясь, чтобы разъяренный Повелитель не обратил на него своего внимания.

Спустя несколько томительных минут лорд, тяжело дыша, выпрямился и, опершись рукой об алтарь, перевел взгляд на скорчившегося в углу слугу. Старик сдавленно пискнул, зажмурился и закрылся дрожащими руками. Но, вопреки его ожиданиям, сокрушительных ударов, ломающих ребра, не последовало. Когда слуга осторожно приоткрыл один глаз, подвал был уже пуст, и лишь откудато сверху доносился звук распахиваемых дверей. Прислушавшись, старик понял, что Повелитель мчится прямиком в центральную башню поместья, где расположен его кабинет.

* * *

Квинтес с удобством оперся спиной о ствол дерева и задумчиво перекатывал между губами пожелтевшую травинку, изредка бросая ленивые взгляды на расположившихся неподалеку ниргалов. С облюбованной им позиции вход в ущелье просматривался просто великолепно. Им оставалось только ждать момента, когда шурды закончат разгром поселения. А затем останется лишь удостовериться в кончине Ильсертариота, и можно возвращаться назад. Туда, где его уже заждались молоденькие красотки и старое вино из погребов столичных таверн.

Квинтес настолько замечтался о скором будущем, что прозвучавший в его голове голос Повелителя застал его совершенно врасплох:

– Квинтес! Ты слышишь меня, Квинтес?!

Взвившись в воздух, Квинтес рухнул на колени и, опустив голову вниз, поспешно ответил:

– Я слышу, господин! Это большая честь для мен…

– Заткнись! – проревел слышимый только ему голос. – Что с поселением Ильсертариота? Отвечай!

– Все идет по плану, господин. Шурды вотвот покончат со всеми защитниками и самим Ильсертариотом.

– Нет! Ильсертариот должен жить! Жить любой ценой!

– Что? – не поверил своим ушам Квинтес. – Что вы сказали, Повелитель?!

– Ильсертариот должен выжить! Вмешайся в сражение и уничтожь силы шурдов! Любой ценой! Если Ильсертариот умрет, то я заставлю тебя пожалеть, что ты родился на свет! Выполняй!

– Слушаюсь, господин!

– Помни! Любой ценой спаси жизнь Ильсертариота! Сдохни сам, но он должен выжить!

– Да, Повелитель! – Квинтес вскочил на ноги и пронзительно засвистел, подавая сигнал ниргалам. – Все будет сделано в точности, как вы повелеваете!

Уже через несколько мгновений отряд закованных в несокрушимую броню воинов полным ходом мчался ко входу в ущелье, нещадно нахлестывая лошадей. Сорвав с пояса витой рог, Квинтес поднес его к губам, и по ущелью пронесся гулкий рев и эхом отразился от стен. Выскочивших на шум копыт и звук рога пятерых шурдовчасовых отряд практически не заметил, походя снеся их лошадьми и, пройдясь по визжащим гоблинам окованными железом копытами, вмял в землю. Ниргалы неистово рвались к цели, стремясь выполнить самоубийственный приказ.

В ушах Квинтеса все еще звенел голос Повелителя: «Помни! Ильсертариот должен выжить любой ценой!»

Глава четвертая

Тьма протягивает руку помощи

Стоило поводырю излишне приподнять голову, Литас не упустил свой шанс. Коротко взвизгнув, стрела ушла к цели и по самое оперение вошла гоблину под подбородок. Срезень с широким наконечником практически перерубил шею шурда, голова упала на плечо, удерживаясь лишь несколькими уцелевшими лоскутами кожи и мышц. В следующее мгновение в тело заваливающегося назад шурда врезалось еще три стрелы, окончательно сбросив его со спины сгарха. Стоящие позади зверя гоблины пронзительно заверещали, но теперь в их вопле слышалась не ярость, а дикая паника и ужас.

Самый храбрый из гоблинов кинулся под лапы сгарха, стремясь схватить удержавшийся на голове поводыря костяной гребень. Стрелки вновь натянули тетивы, но выстрелить не успели – на отчаянного шурда опустилась огромная когтистая лапа сгарха и буквально пригвоздила его к полу. Гоблин даже не взвизгнул, а лишь взбрыкнул ногами в агонии и окончательно затих. Других желающих попытать счастья не оказалось. В следующее мгновение я понял, что сгарх не просто дикий и тупой зверюга – короткое движение морды, и голова погибшего поводыря затрещала и смялась между чудовищных клыков, опоясывающий затылок гребень разлетелся на мелкие куски. Зверь уничтожил контролирующий его артефакт, и сделал это целенаправленно. Разжал пасть, и изуродованное тело гоблина покатилось по полу, разбрызгивая темную кровь.

Все неподвижно замерли на месте – как шурды, так и мы. Две группы стояли напротив друг друга, а между нами находился сгарх, несколько недоуменно поводил мордой по сторонам и принюхивался. С крыши слышались крики шурдов, понявших, что случилось, и сразу потерявших всякое желание спускаться в пристройку, которая превратилась в смертельную ловушку. Поведение этого сгарха резко отличалось от своего собрата, который мгновенно принялся крушить и кромсать все, что попало в пределы досягаемости его лап и пасти. Этот же словно все никак не мог принять верное решение и поэтому медлил, оставаясь на месте.

– Не стрелять! – еле слышно прошипел я, опуская руку на плечо изготовившегося к стрельбе Литаса. – Не стрелять! Если кто пустит стрелу – самолично удавлю!

Краем уха услышав шорох за спиной, я рискнул бросить туда короткий взгляд и увидел двух гномов, травящих в провал туго натянутые веревки. Воспользовавшись паузой в схватке, коротышки спускали вниз последних раненых и старались сделать это как можно тише, опуская веревки буквально по сантиметру. В который уже раз я убедился, что доминирующей чертой в гномьих характерах является практичность. Плевать они хотели, что, возможно, уже через несколько минут сгарх порвет нас в клочья, – раз выдалась передышка в военных действиях, надо воспользоваться ею на полную катушку.

Стоящий рядом Литас ткнул меня локтем, и я вновь переключил свое внимание на сгарха. То, что я увидел, не внушало оптимизма – наклонив голову к земле и смотря на нас исподлобья, зверь медленно приближался, в то время как оставшиеся у него за спиной шурды воспользовались ситуацией и пытались разобрать баррикады у заваленной двери. Причем делали это крайне тихо. В одном из окон я мельком увидел тощий зад гоблина – видать, пытался выбраться наружу, но застрял и теперь беспомощно дрыгал ногами, опять же сохраняя молчание. Было ясно, что шурды не питают никаких иллюзий по поводу вышедшего изпод контроля сгарха – как только зверюга закончит разрывать нас на куски, то сразу переключит свое внимание на бывших хозяев. Теперь гоблины думали лишь об отступлении.

Сгарх сделал еще один мягкий, стелющийся шаг вперед и оказался совсем близко от нас. Повел носом, и его налитые кровью глаза остановились на фигуре здоровяка, сжимающим в руках окровавленный топор, которым он искалечил зверя, отрубив ему несколько пальцев на лапе.

– Рикар, брось топор, – пробормотал я, едва шевеля губами.

– Не брошу, господин, – дрогнувшим голосом ответил здоровяк, еще крепче вцепляясь в рукоять оружия. От сгарха не ускользнуло это движение, и он издал хриплое горловое рычание, показывая в оскале огромные клыки.

– Брось топор, мать твою! – шепотом рявкнул я, застыв на месте. – Приказываю!

С огромной неохотой Рикар повиновался и как можно медленнее опустил топор на землю.

– А теперь отойди назад. Только медленно, – так же шепотом, велел я.

Воспротивиться этому приказу здоровяк не успел – сразу с десяток рук ухватил его за доспехи, и Рикара буквально уволокли за спины воинов. Потеряв обидчика из виду, сгарх несколько недоуменно встряхнул огромной головой и прошелся взглядом по нашим лицам. Но продолжал оставаться на месте в напряженной позе, готовый одним прыжком оказаться среди наших рядов и начать кровавое побоище. Изза тусклого света жировых светильников я не мог быть уверен, но мне показалось, что теперь глаза зверя выглядят совершенно подругому – проявились белки, зрачки сменили цвет с кровавокрасного на золотистокарий. Сгарха начала сотрясать еле заметная дрожь, он все чаще тряс головой, словно пытаясь очистить ее от дурмана. Так больной приходит в себя после изнурительной лихорадки и бреда.

Бросив взгляд на шурдов, я с облегчением заметил, что они и не думают о продолжении военных действий – пользуясь тем, что сгарх стоит к ним задом, гоблины уже оттащили от заваленной двери большую часть лавок и опрокинутых столов. Прошло несколько минут с момента смерти поводыря, а ситуация все еще оставалась патовой.

Откудато издалека послышались отголоски звука, который я не мог спутать ни с чем, – гдето за стеной трубил рог. Похоже, военачальник шурдов подавал сигнал своему войску. Знать бы еще, какой. Спустя секунду рев рога повторился, но теперь звук был гораздо громче.

Поняв, что если ничего не предпринять, то мы так и будем стоять в ожидании чуда, я не выдержал и в свою очередь наклонился и мягко положил меч на деревянный пол. Выставив перед собой пустые руки, я решительно шагнув к сгарху под аккомпанемент ошеломленных вздохов и медленно и спокойно начал говорить, глядя зверю в глаза. Говорил я все, что пришло мне в голову – я сомневался, что зверь понимает людской язык, и просто старался успокоить сгарха, дать ему понять, что мы не враги.

– Думаю, ты не понимаешь мои слова, но знай – мы не желаем тебе зла. Нам ни к чему проливать кровь друг друга и у нас общий враг. Просто уйди. Вернись во двор, и клянусь – если получится, я сделаю все, чтобы отпустить тебя на волю. Туда, откуда ты родом. Даю свое слово. Понимаешь?

Замолкнув, я еще некоторое время играл со зверем в гляделки, стараясь не моргать и не отводить взгляда. Сгарх продолжал недвижимо стоять на месте, но его утыканная клыками пасть медленно сомкнулась, а уши дернулись, словно показывая, что он меня услышал. Утешало это мало – зверь продолжал нависать надо мной, и если его сейчас переклинит, то я даже пискнуть не успею. Чувствуя, как во мне начинает зарождаться паника, я поспешно открыл рот и, неожиданно для себя самого, ляпнул первое, что пришло на ум:

– Мы с тобой одной крови – ты и я.

Одним кошачьим движением сгарх внезапно оказался вплотную ко мне и опустил голову так, что наши глаза оказались на одном уровне. Секунду вглядывался в меня, шевельнул ноздрями изучая мой запах. Затаив дыхание, я с неимоверным трудом заставил себя остаться на месте и не отшатнуться с диким визгом ужаса. Сжал правую руку в кулак и, заведя его за спину, угрожающе потряс им, обращая этот жест к напрягшимся воинам, чтобы те не наделали глупостей.

Дальнейшие действия сгарха слились в одно единое движение – зверь молниеносно развернулся и, мощно оттолкнувшись лапами от земли, взмыл в воздух, чтобы приземлиться уже на жалобно застонавшей крыше. Сгарх ушел. Ушел и не тронул никого из нас.

Еще мгновение я стоял с задранной вверх головой, затем медленно опустил лицо вниз и взглянул на застывших в нелепых позах шурдов, так и не успевших разгрести нагромождение мебели у выхода. На свою беду…

Словно по мановению волшебной палочки рядом со мной оказался Рикар, уже успевший подобрать с земли свое ненаглядное оружие. Глядя на шурдов, здоровяк хищно оскалился и, подкинув топор в руке, со злобной радостью прошипел:

– Ну, склирсы подзаборные, трефы вонючие, начинайте молиться своему Темному! Конец вам пришел! БЕЙ!!!

Стоящие за нашими спинами воины отмерли и со слитным ревом глоток ринулись на заверещавших в диком ужасе гоблинов. Буквально через мгновение я оказался в тылу свалки – уже в третий раз за сегодняшний день. Пока я лихорадочно искал на грязном полу свой меч, а затем бежал к месту схватки, все уже было закончено. Разъяренные воины буквально втоптали гоблинов в землю, а Рикар со звериным рыком опускал топор на единственного оставшегося в живых шурда – того самого, что, как пробка в бутылке, застрял в узком проеме окна.

– Стой, Рикар, – поспешно завопил я.

Услышав мой окрик, Рикар лишь в самый последний момент успел несколько изменить траекторию удара, и вместо того, чтобы впиться в спину шурда, лезвие топора ушло в сторону и отрубило гоблину ногу по самое бедро. Искалеченный шурд задергался всем телом и завопил, из культи потоком хлынула кровь. Отшатнувшийся здоровяк поспешно отступил в сторону и, тяжело дыша, уставился на меня с вопросительным выражением.

– Если знает наш язык – надо допросить, – пояснил я. – Может, расскажет чтонибудь интересное.

Понятливо кивнув, здоровяк ухватил верещавшего гоблина за уцелевшую ногу и одним мощным рывком выдернул его из ловушки. Не давая шурду опомниться, тюкнул его по затылку обухом топора и, брезгливо отбросив в сторону, отрывисто приказал:

– Лентий, Ксиртес, свяжите эту тварь покрепче, да культю ему перетяните – чтобы кровью не истек раньше времени.

Двое воинов бросились выполнять приказ, а здоровяк воспользовался наступившей тишиной и прислушался. Лучники вновь приникли к окнам и внимательно ощупывали взглядами двор форта.

– Что там? – нетерпеливо бросил Литас, ткнув одного из наблюдателей в плечо.

– Пусто! – с искренним недоумением в голосе ответил тот, пожимая плечами. – Как есть пусто!

– Как пусто?! – не поверил услышанному Рикар и, небрежно оттолкнув воина в сторону, приник к окну.

– Ну? – в свою очередь не выдержал я, приплясывая за широкой спиной здоровяка. – Сколько их?

– Нет никого, господин! Двор пуст! – глухо отозвался здоровяк и тут же добавил: – А! Вижу! На стене!

– Что на стене? – взорвался я, одновременно пытаясь сообразить, что делать дальше – либо, пользуясь нежданной передышкой, отступать в подземные коридоры, либо немного обождать и узнать, что случилось. В том, что у шурдов чтото серьезно не заладилось, я был уже уверен – ну не мог одинединственный сгарх заставить отступить две сотни шурдов.

Хотя уже далеко не две сотни – мы успели неплохо проредить ряды этих тварей. Как минимум несколько десятков на стене, пока гоблины карабкались вверх, да и здесь, в пристройке полегло никак не меньше двадцати шурдов. Около десятка костяных пауков тоже можно было смело записывать на наш счет, а мертвяков я вообще не считал – переломанные падением, они не могли считаться серьезным противником. Тем более что отец Флатис столь серьезно пособил своими молитвами. Жаль, что Стефий недостаточно оправился от ран, чтобы принять участие в бою, – я еще не забыл, как тщедушный мальчишка одним хлопком ладоней превратил атакующего паука в мешанину сломанных костей.

– Десятка три шурдов будет, четыре паука и с десяток мертвяков, – наконец отозвался Рикар, успев внимательно изучив окрестности. – Около подъемника крутятся, твари такие, – не иначе, подмогу поднимать собираются. Уходить нам надо, господин. Да не мешкая. Ежели еще одного сгарха наверх поднимут – может, и не свезет нам больше.

– Да погоди ты пугать! – зло буркнул Литас от другого окна. – Тут другое чтото. Ослеп, что ли, на старости лет? Глянь, как гоблины суетятся и куда они гляделки свои пялят! Уж точно не в нашу сторону – от ущелья глаз не отрывают! Эх! Сейчас бы вдарить им в спину, да со стены скинуть! Самое то будет! Господин, позвольте шугануть гадов?! А?

– Так! – зло рыкнул я на своих советчиков. – Вас сам Темный не разберет! Один верещит – спасайся кто может, другой кричит – все в атаку! Рикар, а ну пусти меня к окну! Я сам погляжу! Пусти!

Решительно оттолкнув здоровяка в сторону, я приник к узкому окну и первым делом окинул взглядом двор. То еще зрелище – повсюду изрубленные тела, останки пауков, густо залитый кровью снег. Наш двор выглядел так, словно здесь прошелся безумный мясник с огромным тесаком. Убедившись, что нет никаких признаков движения – по крайней мере в той части двора, которую я могу увидеть из окна, – я перевел взор на стену. Как и сказал Рикар, на ней наблюдалось оживленное движение. На моих глазах с десяток шурдов и несколько пауков плотно набились на платформу, загрохотала лебедка, и они провалились вниз. Еще несколько не поместившихся на подъемнике гоблинов начали спускаться при помощи веревок. Увидев эту картину, я неверяще потряс головой и с трудом подавил желание протереть глаза – шурды не поднимали подмогу, а наоборот спускались вниз, обратно в ущелье. Причем торопились изо всех сил. Рядом со мной донеслось сдавленное аханье остальных наблюдателей, увидевших то же самое, и это убедило меня, что я не сплю и не брежу. Шурды на самом деле отступали. Оставляли с таким трудом завоеванные позиции.

Через пару минут на стене остались лишь одинокий паук и группа пошатывающихся мертвяков. Секунду они стояли неподвижно, а затем, словно получив некий приказ, вздрогнули, одновременно двинулись к краю стены и, не останавливая движения, шагнули в пустоту. На стене не осталось ни единой души – ни мертвой, ни живой. Захватчики покинули форт. Лишь на лестнице виднелось движение одинокой фигуры – по ступеням медленно полз последний мертвяк, волоча за собой переломанные ноги. Видать, стремился присоединиться к остальным прыгунам, что только что столь смело шагнули в зияющую пропасть.

Оторвавшись от окна, я медленно обернулся к столпившимся у меня за спиной воинам и, глядя на их лица, с крайней озадаченностью развел руками. Сказать им мне было нечего – я и сам окончательно запутался.

– Может, заманивают? – робко предположил один из воинов.

– Ага, – саркастически кивнул я. – Поэтому они и нырнули рыбкой с высоченной стены, да головой о камень.

Поняв, что остальные находятся в таком же замешательстве, я секунду помедлил, оценивая наши скудные возможности, и все же решил рискнуть.

– Рикар, нука отправь самого легкого и прыткого на крышу – благо сгарх помог и дыру проделал. Пусть оглядится по сторонам. Остальные – начинайте потихонечку завал разбирать.

Убедившись, что мои приказы приняты к действию, я вновь прильнул к узкой бойнице окна и окинул двор цепким взглядом. Ну не верилось мне, что, положив столько сил на взятие поселения, шурды в самый последний момент передумали. Не иначе пакость какую замышляют, чтобы выманить нас наружу.

– Господин, – меня тихонько потрясли за плечо. – Господин!

Обернувшись, я обнаружил перед собой Лентия и вопросительно вздернул бровь.

– В провале веревка дергается, господин. Сигналом условленным, – ответил на мой молчаливый вопрос Лентий. – Знак подают, чтобы поднимали, значитца.

– Нет! – твердо отрезал я. – Никого не поднимать. Ишь неугомонные! Передай, чтобы сидели тихо и ждали от нас известий. Еще неизвестно, как здесь все повернется. Понял?

– Понял, господин, – кивнул воин и тяжело зашагал к провалу.

К тому времени Литас уже успел выбраться на скат крыши, используя вместо подставки широченные плечи чертыхающегося Рикара. Разведка много времени не заняла, и вскоре я с облегчением увидел появившееся у края дыры лицо охотника. Нашарив меня взглядом, Литас доложил:

– Двор пуст, господин. Ни единой души. А изза стены шум доносится изрядный – словно бьются там вовсю!

Секунду я переваривал неожиданное известие. С кем могут биться шурды в пустом ущелье? Если только со сгархами. Может, уничтоженный нами поводырь был самым главным, и теперь все звери вышли изпод контроля? Кстати, о сгархах…

– А сгарх где? – озвучил я свою мысль вслух. – Тот, который в пристройке оказался.

– Нигде нету, господин. – ответил Литас.

– Как нет? – поразился я. – Уверен? Куда мог деться огромный зверь? Не со стены же он прыгнул!

– Куда делся, не знаю, господин. Но во дворе его точно нет! – твердо сказал охотник.

– Вот ведь… – Я недоуменно почесал затылок и обнаружил в волосах запекшуюся кровь. Похоже, падение на спину не прошло даром, и я рассадил голову. – Ладно! Разбирайте завал! Да побыстрее!

Ломать – не строить, и самое большее через несколько минут от двери оттащили последний стол. Благо, перепуганные шурды изрядно помогли нам в этом деле, когда пытались убраться подальше от сгарха. Рикар снял засов, и остатки разбитой двери с грохотом рухнули на землю. Мы замерли на месте, но ничего так и не произошло. Решившись, здоровяк шагнул к дверному проему и с опаской высунув голову за порог, огляделся по сторонам.

– Пусто, господин, – послышался его недоумевающий бас. Я с облегчением выдохнул и коротко приказал:

– Все к стене! Только потише и по сторонам поглядывать не забывайте. Чтото тут нечисто.

Перехватив меч поудобней, я уже было направился за тянущимися в дверь воинами, но меня остановил раздавшийся со стороны провала вопль:

– Господина! Господина!

Рывком повернувшись к источнику шума, я увидел выбирающегося из темного провала гнома, продолжающего вопить:

– Господина! Господина!

– Не ори! – шикнул я на него и только тут признал коротышку – Тикса собственной персоной.

Выбравшись из расщелины, коротышка торопливо подбежал ко мне и разразился целой речью, из которой я не понял ни единого слова. Слава Создателю, на шум подоспел Койн и, выслушав тараторящего собрата, поспешно перевел:

– Там, внизу, отец Флатис сильно гневаться изволит. Ежели, говорит, его тотчас наверх не поднимут, то он нам всем какуюто мать покажет и второе пришествие устроит!

– Тьфу! – в сердцах сплюнул я. – Неугомонный старик! Ведь только в себя пришел! На руках несли!

– Поднимать? – осведомился Койн, пряча в бороде улыбку.

– Пусть сам возносится! – зло буркнул я. – Они же это умеют – по воздуху ступать, аки по тверди земной! Да что я… Ладно – поднимайте! Но только отца Флатиса – остальные пусть там отсиживаются. Как люди, так и гномы! Поднимайте, в общем!

Разрешающе махнув рукой, я поспешил за своими воинами, которые не стали меня дожидаться и сейчас подбегали к стене, так и не обнаружив по пути никаких сюрпризов. Когда я добрался до подножья лестницы, остальные уже были на вершине стены. Отсюда я уже отчетливо различал визг шурдов и неистовый рев сгархов. На гребне стены показалось бородатое лицо здоровяка, и, размахивая ручищами, он истошно заорал:

– Господин! Быстрей сюда! Что творится! Что творится! Шурды с ниргалами сцепились! Настоящее месиво!

Из всего вопля я уловил лишь одно слово и, запаленно дыша, с неверием крикнул в ответ:

– Что?! Ниргалы?!

Здоровяк ничего не ответил и лишь еще сильнее замахал руками, намекая, чтобы я поскорее поднялся на вершину стены. Легче сказать, чем сделать, – последние ступени я буквально прополз, преодолевая накатывающие волны головокружения. Тут в меня вцепился Рикар и дотащил до противоположного края стены, где уже столпились мои воины. Отсюда мне открылась картина, которую я не забуду никогда в жизни, в уши ударил немыслимый визг гоблинов и яростный рев сгархов, в то время как их противник сохранял мертвую тишину. Оно и понятно – не больното покричишь с вырезанным под корень языком и в глухом шлеме.

С первого взгляда я не сразу разобрался в происходящем. Мой взгляд метался по сторонам и вырывал из общей картины лишь фрагменты – лежащие на окровавленном снегу мертвые гоблины, неподалеку застыла покрытая зияющими ранами и утыканная арбалетными болтами туша сгарха, отступающие нестройной толпой шурды, массивные фигуры ниргалов с развевающимися за спинами черными плащами…

Лишь через некоторое время я наконецто ухватил суть происходящего. Рикар ошибся. Схватка лишь казалась похожей на беспорядочное месиво, но на самом деле это было целенаправленное уничтожение гоблинов. И если бы не сгархи, то от шурдов давно уже не осталось бы и следа. Именно эти звери выравнивали ситуацию, принимая на себя большую часть арбалетных болтов и раскидывая наступающих ниргалов по сторонам. Вот только толку от этого было мало – не задерживаясь на земле и секунды, ниргалы тяжело поднимались на ноги и вновь вступали в бой, приводя гоблинов в ужас своей несокрушимостью и безразличием к смерти.

Кто бы ни командовал ниргалами, он делал это с умом и использовал их возможности до последней капли. Никакой слепой атаки, как в прошлую нашу встречу с ниргалами. Не меньше десятка закованных в металл фигур стояли за пределами схватки и раз за разом спускали тетивы небольших, но мощных арбалетов. Остальные ниргалы наступали вперед и прижимали гоблинов прямо к боковой стене ущелья. Загоняли в тупик, не давая пробиться к спасительному выходу из ущелья. Среди шурдов металось несколько костяных пауков, старающихся задержать безудержный натиск черноплащников, но получалось это у них из лап вон плохо. Вернее, вообще не получалось – ниргалы попросту не замечали их жалких потуг. Про уцелевших мертвяков можно было и не упоминать. На моих глазах один из ниргалов небрежным рывком руки сорвал голову вцепившегося в него зомби с плеч долой, в то же время мечом начисто располовинил замешкавшегося гоблина и, не теряя даже мига, двинулся дальше, перешагивая через попадавшие друг на друга тела.

По моим прикидкам, гоблинов осталось не больше трех десятков, но их противник тоже нес потери. Я насчитал не меньше семи безжизненно раскинувшихся на снегу ниргалов. С высоты стены не было видно, как именно удалось их уничтожить, но я был полностью уверен, что без вмешательства сгархов здесь не обошлось. У хилых шурдов просто силенок бы не хватило, чтобы справиться с толстенной броней ниргалов.

– Господин, что делать будем? – спросил здоровяк, расширенными глазами глядя на кровавое зрелище у нас под ногами.

– Подождем, – коротко ответил я, смотря туда же. – Думаю, что форт остался за нами.

– Шурды точно больше не полезут, – хрипло выдохнул Койн, опираясь на рукоять топора. – Им сейчас не до этого, да и не осталось их почти. Но что это за воины в черном? Что за создания преисподней?

– Ниргалы! – зло выплюнул здоровяк. – И ты прав, Койн, – они на самом деле явились сюда прямиком из ада! По наши души! Твари мерзостные!

– Думай, что говоришь, Рикар! Не накликай беду! – Гневный окрик перекрыл даже гомон схватки. – Это всего лишь люди! Несчастные люди, чьи души сейчас корчатся в агонии!

Оборачиваться на голос я не стал. И так все ясно – отец Флатис выбралсятаки из подземелья Подковы. Вот ведь двужильный старик. Все ему нипочем. И сразу показал свой въедливый характер. Хотя… после сегодняшних событий я был готов слушать нудные наставления священника хоть весь остаток своей жизни, да еще и тапочки за ним носить. Не окажись с нами отца Флатиса, когда пауки с мертвяками приземлись за нашими спинами, то сейчас я бы уже хрустел косточками на зубах шурдов. Или пополнил бы ряды мертвяков.

– Опаньки! – напрягся Рикар, пропустив мимо ушей слова священника, и я, мысленно выругав себя, поспешно сосредоточил все свое внимание на происходящем в ущелье. А то стою на стене, словно… словно на трибуне древней арены гладиаторов, и наблюдаю за кровавым зрелищем, попивая виноградное вино из золотой чаши! Или все же удар по голове не прошел даром? И кстати, кто такие гладиаторы?

Спохватившись, что я погружаюсь в ненужные размышления, я вновь впился глазами в картину боя и сразу уловил неладное. Пауков и восставших мертвяков больше не существовало. Из ниргалов еще двое опустились на снег и больше не поднялись. Но не это поразило меня.

Шурды больше не отступали. Наоборот – их жалкие остатки с остервенением бросились в ближний бой, отбросив бесполезные луки и плевательные трубки. Оставшиеся на ногах два пепельносерых сгарха отступили за спины гоблинов и ждали, пока ниргалы не выкосят хилые ряды шурдов, которых осталось не больше двух десятков. А у самой стены, прикрываясь спинами сражающихся, стоял уже виденный мною сгарх с угольночерной шерстью. Рядом с его лапами копошился старый шурд в белоснежных одеяниях, спешно сметая снег с небольшого участка земли и при помощи костяного жезла проводя на ней какието линии, постепенно складывающиеся в сложный рисунок.

– Некромант! – исходя яростью, прошипел отец Флатис, вонзая взгляд в старого шурда. – Волшбу темную творит!

– Волшбу? Что именно он делает? – спросил я, глядя, как старый гоблин продолжает чертить на земле, не обращая внимания на продолжающуюся бойню.

– Пока не знаю, – процедил священник, стискивая посох. – Не могу разглядеть рисунок пентаграммы. Глаза уже не те…

– Чтото вроде креста с завитушками по сторонам, – затараторил зоркий Литас. – И все это внутри большого круга.

– Круг начерчен прямой линией или извилистой? – напряженно спросил отец Флатис. – И что в центре креста?

– Извилистой, святой отец, а в самой середке непонятное чтото – дырка в земле, а от нее словно лучи солнца во все стороны разбегаются.

– Лучи?! Черное солнце погибели! Святой Создатель, оборони и защити детей своих! – вскрикнул священник и тут же заорал во всю мощь своих легких: – Всем встать на железо! Быстро!

– Что?! – хором спросили мы, глядя на сошедшего с ума старика.

– Встать на железо! – исходил криком старик. – На мечи, щиты! Живо!

Показывая пример, старик одним движением вырвал у меня из рук меч и, бросив его на камень, встал на его лезвие обеими ногами.

– Вот так! Живо, кому сказано! – подкрепляя слова действием, священник ухватил меня за ворот и, подтащив к себе, заставил встать на меч.

– Делайте, что сказано! – велел я остальным, хотя и сам ничего не понял. Что еще за «Черное солнце погибели»?

По камню стены загремело железо, и вскоре все до единого воины стояли обеими ногами на брошенном оружии.

– Самое большее – сорок шагов, – продолжал бормотать священник понятные лишь ему слова: – Железо должно помочь… эх было бы серебро, но откуда ему взяться… Создатель, спаси и охрани…

– Святой отец! – не выдержал я. – Да что происходит?! Объясните толком!

Ответа я не дождался. Шурдский некромант наконец закончил рисовать и, перехватив обеими руками костяной жезл с черепом вместо навершия, вонзил его точно в центр пентаграммы. Я еще увидел, как шевелятся его губы, произнося заклинание, а в следующую секунду все живое умерло. В один миг и все сразу.

Ниргалы, шурды и оба сгарха просто упали на землю как подкошенные и застыли в нелепых позах. Уцелел лишь десяток ниргалов, что обстреливал шурдов из арбалетов и находился от них не менее чем в пятидесяти шагах. Да в центре пентаграммы продолжали стоять шурднекромант и черный сгарх. Их страшная магия не затронула.

Солнечный свет померк, по стенам ущелья пробежали искривленные тени, под нашими ногами конвульсивно вздрогнула земля. Я с ужасом ощутил, что сердце в моей груди на миг замерло, будто его сдавили в стальном кулаке. По ущелью пронесся глухой протяжный стон, и страшнее этого звука я еще не слышал – наверное, именно так стонут грешники в преисподней, корчась в невыносимых муках.

В полном шоке от увиденного, я был не в силах выдавить из себя хоть чтото членораздельное и лишь немо разевал рот, словно выброшенная на берег рыба.

– Ссоздатель… страшното как… – хрипло выдавил из себя Рикар. – Господин, вы как?

– Не знаю еще, – сипло отозвался я. – Не знаю… Святой отец… что же это?

– Магия некромантов, – глухо отозвался священник, осеняя себя знаком Создателя. – Не сходите с железа. Это лишь начало…

И словно услышав слова отца Флатиса, по ущелью вновь прокатился заунывный звук, от которого у меня на затылке волосы встали дыбом и возникло почти непреодолимое желание забиться в какуюнибудь нору и там затаиться до лучших времен. Десяток стоявших поодаль ниргалов перешел на тяжелый бег, направляясь к старому шурду, но они успели преодолеть лишь половину расстояния, когда лежащие на снегу тела погибших вздрогнули и начали медленно вставать. Все без исключения – шурды, утыканные арбалетными болтами сгархи и павшие в бою ниргалы. Они вновь возвращались в строй, но уже в качестве восставших мертвецов. И не только они – повсюду начал вспучиваться и раздаваться в стороны снежный наст, посыпались комья смерзшейся земли, открывая скелеты всевозможных животных. На призыв шурданекроманта поднялись костяки давно умерших зверей, нашедших свое последнее пристанище в ущелье, где течение времени постепенно занесло их землей. И вот теперь они тяжело вздевали себя на лапы и разворачивали в сторону уцелевших ниргалов зияющие черными дырами черепа, покрытые полусгнившими клочками шкуры. Не обладая охотничьими познаниями, я все же смог опознать костяк некогда огромного оленя – не в последнюю очередь по ветвистым рогам, чуть поодаль от него медленно выдирал копыта из земли кабан – судя по почти полному отсутствию ребер, умер он явно не своей смертью. Помимо столь крупных скелетов в снегу виднелось смутное движение, но изза высоты я не смог разглядеть, кто именно там копошится. Не иначе зайцы или белки, а то и еще кто помельче. Заклинание шурдского некроманта затронуло всех без исключения. Не удивлюсь, если в этой мертвой армии окажутся и трупики насекомых, которые еще не успели сгнить до конца. К тому же я четко помнил, что еще в самом начале осени видел многочисленных муравьев, что деловито сновали по округе. Хотя кто его знает, каким принципом руководствуется некромантская магия, когда вздымает на ноги мертвых существ.

Пока я предавался размышлениям, некромант не стал дожидаться, когда до него доберутся ниргалы. Одним движением взлетев на спину своего сгарха, издал гортанный крик и указал жезлом на противника. Повинуясь приказу, нежить двинулась в атаку на врага. Не обращая на приближающуюся опасность внимания, ниргалы стремились лишь к одной цели – старику шурду, сидящему верхом на черном сгархе. И, наблюдая за происходящим со стены, я поймал себя на мысли, что подспудно желаю ниргалам удачи – уж больно страшной и мерзкой оказалась увиденная мною магия некроманта. Таким существам не место на земле. Пусть отправляется прямиком в ад. Ниргалы хотя бы живые…

У закованных в металл воинов были все шансы добраться до шурда – несмотря на вес доспехов, ниргалы двигались гораздо быстрее нежити. Но моим чаяниям не суждено было сбыться – стоило ниргалам приблизиться, черный сгарх пружинисто прыгнул вперед и, перелетев над головами противника, приземлился далеко за их спинами. Еще один прыжок, и зверь перемахнул через мертвяков, спасая своего хозяина от верной смерти. Не медля ни секунды, ниргалы развернулись и вновь направились к шурду наезднику, но теперь им предстояло пройти через ряды наступающей нежити, а сгарху нужно было лишь развернуться и бежать по открывшемуся выходу из ущелья. Учитывая скорость зверя, можно было не сомневаться, что шурду удастся уйти от погони, даже если десяток ниргалов справится с нежитью.

Восседающий на спине зверя гоблин спокойно взглянул на упорных воинов, затем перевел взгляд вверх, и мы встретились с ним глазами. Указав в нашу сторону увенчанным оскаленным черепом жезлом, шурд издал пронзительной вопль и выкрикнул несколько слов на гортанном языке.

– Да пошел ты со своими угрозами! – с ненавистью процедил я, не отрывая взгляда от некроманта.

– Правильно, господин! – согласился с моими словами здоровяк и, ткнув пальцем в шурда, жестами показал тому, что при следующей нашей встрече гоблин лишится головы. Остальные воины тоже не остались в долгу и обрушили на некроманта поток ругательств и шквал оскорбительных жестов. Увидеть реакцию некроманта я не успел.

Тяжело бегущие ниргалы с размаху врезались в беспорядочную толпу мертвяков и начали ее методичное истребление. Даже до нас донесся хруст переламываемых костей и чавканье рассекаемого мяса. Ниргалам удалось пробиться примерно до середины рядов противника, когда им навстречу вышли их недавние собратья. Пусть они уже были всего лишь мертвяками, но покрывающие их тела доспехи никуда не делись, и мечи ниргалов бессильно заскрежетали по металлу, высекая снопы искр. Остальные тоже не стояли на месте и облепили ниргалов сплошной массой, заставив остановиться и перейти к обороне. Ниргалы завязли, словно в болоте, вынужденные обрубать цепляющиеся за доспехи руки, разбивать пасти зверей, что вцепились в них мертвой хваткой. Черные плащи почти скрылись за сплошным месивом из окровавленных рук, костей, лап и челюстей.

Казалось, что десятку ниргалов осталось жить не больше нескольких минут, когда дальнейшие события, еще мгновение назад кажущиеся столь очевидными и предсказуемыми, резко сменили курс и понеслись с ошеломляющей скоростью. Бурлящая масса нежити словно взорвалась изнутри, во все стороны полетели обрубленные руки, клочья мяса и осколки костей. Посреди открывшегося пятачка в бешеном темпе крутился один из ниргалов, орудуя сразу двумя мечами. Выверенными ударами расчистив небольшое пространство, ниргал пригнулся, а затем мощно оттолкнулся от земли и, практически в точности повторив недавний прыжок черного сгарха, перелетел через головы мертвяков, приземлившись далеко за пределами схватки. Не теряя ни единой доли секунды, ниргал огромными скачками понесся к опешившему от такой прыти некроманту. Двигался он столь быстро, что мой взгляд не поспевал за ним следом. Во время прыжка черный капюшон слетел прочь, и я успел увидеть, что никакого шлема на нем не было и в помине. Развевающиеся на голове густые черные волосы окончательно убедили меня, что кто бы это ни был, ниргалом он не является. Равно как и обычным человеком – даже навскидку, незнакомец двигался в несколько раз быстрее, чем позволяли возможности человеческого тела.

Видя, как на него надвигается смерть, некромант визгливо заорал и ткнул жезлом в холку зверя. Но сгарх просто не успел – атака оказалась слишком неожиданной и быстрой. Незнакомец в черном плаще ниргала уже преодолел разделяющее их расстояние и оказался совсем рядом со зверем. Еще один прыжок, и воин перелетел через вскинувшего морду сгарха и легко приземлился на ноги позади него. Некромант едва заметно покачнулся, его визг словно отрезало, голова гоблина откинулась назад открывая страшную рану на горле. Безголовое тело еще мгновение сидело совершенно прямо, исторгая из обрубка шеи струи яркокрасной крови, а затем медленно завалилось навзничь и сползло вниз.

Оставшийся без хозяина зверь оглушительно взревел и буквально размазался в воздухе – настолько быстрыми стали его движения. Следующие несколько минут я видел только два черных силуэта, мечущихся в ущелье, взметая в воздух снежную пыль и пятная землю кровью. Все происходило столь быстро, что я не мог увидеть отдельных движений и лишь пораженно разевал рот, стараясь понять хоть чтонибудь в мелькающей кутерьме. Такого я еще не видел. Невероятно быстрый воин сошелся в смертельной схватке с порождением некромантской магии, не уступающим ему в быстроте движений. И больше всего меня пугало то, что оба противника, по сути, являлись моими врагами и просто жаждали пустить мне кровь. Судя по ошеломленным лицам окружающих меня воинов, они тоже впервые увидели столь смертоносные создания. Как противостоять такой силе и быстроте, я не мог и представить. Это попросту невозможно.

Остальные ниргалы продолжали размахивать мечами, не выказывая ни малейших признаков усталости, и уже изрядно проредили нежить. Но и сами несли потери – на ногах осталось лишь пятеро воинов, из которых только четверо уверенно стояли на ногах. Пятый ниргал заметно пошатывался и волочил ногу, что не мешало ему раз за разом опускать свой меч на хрупкие черепа врагов, которых осталось не столь уж много, а вскоре стало еще меньше. Сцепившиеся в драке сгарх и незнакомец влетели в толпу нежити, походя снесли нескольких мертвяков и, похоже, даже не заметив этого, продолжили сражаться. Но так не могло продолжаться долго, и через долю мгновения оба бойца резко замерли на месте, что позволило мне рассмотреть происходящее в деталях. Широко расставив лапы, черный сгарх с ревом тряс мордой по сторонам, мертвой хваткой стиснув в пасти своего врага и все сильнее сдавливая чудовищные челюсти, по которым ручьем стекала кровь. Именно в этот момент незнакомец издал свой первый звук – он буквально зашелся в истошном крике боли, но не сдавался и раз за разом погружал в шею сгарха свои мечи на всю длину клинка. Сгарх вновь встряхнул мордой, и я с ужасом увидел, что человека в его пасти буквально разорвало пополам – верхняя часть тела отлетела в сторону и тяжело упала в снег, а нижняя так и осталась в пасти зверя, насаженная на огромные клыки. Черный сгарх пошатнулся и обессилено разжал челюсти, выпуская изуродованные части человеческого тела. Зверь придавил останки врага когтистой лапой и, задрав голову к серому зимнему небу, издал леденящий кровь рев победителя. Тяжело пошатнулся, и истекая кровью из многочисленных ран, медленно опустился на заснеженную землю. По спине зверя прошла сильная дрожь и он окончательно затих.

Прямо под нашими ногами, у самого подножья стены, оставшиеся четверо ниргалов добивали жалкие остатки мертвого воинства, но я не отрывал глаз от места недавней схватки, где сошлись сгарх и незнакомый мне воин в черном плаще. Столь дикая ярость и пренебрежение к смерти достойны почтения.

Ниргал в последний раз опустил меч, и восставший шурд умер во второй раз. Он был последний из поднятых некромантом мертвяков. Четыре фигуры в рваных черных плащах одновременно развернулись и пошагали прочь от стены, направляясь к глубокому сугробу, куда отлетел их хозяин. Вернее, то, что от него осталось. Секунду я глядел в спину мерно шагающих ниргалов, затем перевел взгляд на дно ущелья, что превратилось в филиал ада – по крайней мере именно так я себе его и представлял в своих самых страшных кошмарах. Повсюду изрубленные тела, обломки костей и черепов, земля и снег густо залиты кровью погибших воинов. В кровавом месиве тел еще угадывается смутное движение – некоторые из мертвяков вяло шевелят разрубленными головами и обрубками конечностей, силясь приподняться. В глазницах уцелевших черепов медленно угасает багровое пламя, ставшее заметным в наступающем закате. За всеми этими событиями я и не заметил, как день закончился.

– Ох не зря мы стену освятили, ох не зря, – несколько отрешенно пробормотал священник, медленно осеняя себя священным знаком. – Иначе и по ту сторону стены мертвяки поднялись бы. Спас Создатель, не попустил…

– Ага… – машинально кивнул я, тяжело шагнул вперед и обессиленно опустился на комель бревна. – Это точно… Как, говорите, это заклинание называется? Черное солнце погибели? Вот уж точнее некуда, святой отец. Прямо в точку угодили.

– Господин, что с ниргалами делать будем? – пророкотал Рикар, садясь рядом со мной.

– Пока ничего, – ответил я и, предупреждая возражения, пояснил: – Сейчас мы ничего не можем сделать. На стену они не лезут, значит, бревном их пришибить, как в прошлый раз, попросту не получится. Наши стрелы бессильны против их брони, а в ближний бой с этими тварями я встревать не хочу. Подождем немного, Рикар, подождем.

– Уже дождались, господин, – встрял Литас и ткнул пальцем вниз. – Они идут к стене. И труп с собой тащат. Вернее, половину трупа. А один из ниргалов черной тряпкой в воздухе машет. Не иначе белой ткани не нашлось.

– Вижу, – простонал я, баюкая в ладонях ушибленную голову и с тоской глядя на приближающихся ниргалов, один из которых и правда старательно махал над головой куском черной тряпки. – Еще один парламентер на нашу голову. Кстати, весьма милая импровизация – черный парламентер с черным знаменем перемирия и с трупом под мышкой… Мне нравится! Очень даже креативно и свежо!

– Господин… вы в порядке? – с тревогой спросил здоровяк, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Лучше не бывает, Рикар, лучше не бывает, – прокряхтел я, с натугой вздымая себя на дрожащие ноги. – Ну, давайте послушаем, что может сказать нам ниргал с вырванным под корень языком. Просто горю от нетерпения!

– Негоже, сын мой! – сверкнул было очами святой отец, но осекся и лишь сокрушенно махнул рукой.

Услышать слова ниргала нам не довелось. Четверка закованных в сталь фигур безбоязненно подошла вплотную к стене и неподвижно застыла на месте. Затем двое стоящих в центре ниргалов одновременно шагнули вперед и подняли перед собой руки, которыми держали за плечи изуродованные останки воина, что убил сгарха и сам погиб от его клыков, разорванный на части. Словно только и дожидаясь этого момента, безжизненно висящий огрызок человеческого тела медленно вскинул залитую кровью голову вверх, остановил взгляд распахнутых глаз точно на мне. Растянул рот в широкой ухмылке и неожиданно громким голосом произнес:

– Привет, Корис. А ты сильно изменился с нашей последней встречи. Нам бы перекинуться с тобой парой слов. Что скажешь?

Глава пятая

Исповедь отцеубийцы

Глядя на заговоривший труп, я уже даже не удивлялся. За сегодня произошло столько событий, что мой разум просто отключил эмоции и отгородился от мира толстой стеной безразличия. Иначе я бы свихнулся. Именно поэтому я лишь мрачно осмотрел искромсанное тело незнакомца и, демонстративно сплюнув под ноги, хрипло крикнул в ответ:

– Для куска мертвого мяса ты излишне разговорчив.

– О! Не хочу тебя разочаровывать, но я еще жив, – рассмеялся в ответ незнакомец и стряхнул стекающую на глаза кровь. – Но жить мне осталось не больше часа. И если ты хочешь получить ответы, то советую тебе поторопиться.

– Ответы? Я вроде как тебя ни о чем не спрашивал.

– Давай скажем так – я могу многое рассказать о том, что именно с тобой происходит. Для начала беседы могу добавить, что ты не барон Корис Ван Исер. Как тебе такое начало?

– Это я знаю и без тебя, – фыркнул я. – Ничего нового ты мне не сообщил. В общем, как собеседник ты не стоишь и гроша. Мой тебе совет – вали отсюда вместе со своими ниргалами туда, откуда пришел. И если тебе удастся добраться до границ Империи, то передай своему хозяину лорду Ван Ферсис мой горячий привет.

Услышав мои слова, незнакомец дернулся всем телом – вернее тем, что от него осталось, – и несколько натужно рассмеялся:

– А ты многое знаешь, друг мой.

– Ты мне не друг! Повторять не буду – вали отсюда! Или тебя поторопить? – Я демонстративно кивнул стоявшим наготове воинам, и те, понятливо кивнув, начали подкатывать к краю стены толстое бревно.

– Постой! Я спас тебе жизнь, Корис Ван Исер! Тебе и твоим людям! Неужели этот поступок не стоит нескольких минут разговора? Больше я не прошу ничего!

– И ты хочешь сказать, что просто так решил спасти мне жизнь, положив при этом всех ниргалов и покалечив себя самого? И кстати – как твое имя?

– Мое имя – Квинтес Ван Лорк. Почему я спас тебя? Все просто. Я выполнял приказ моего Повелителя – спасти жизнь Ильсертариота любой ценой. И я выполнил приказ, пожертвовав собственной жизнью. Ну так что? Так и будем перекрикиваться? Или все же рискнешь спуститься вниз и поговорить со мной?

Глядя на ожидавшего ответа Квинтеса, я задумчиво пожевал губами и, круто развернувшись к отцу Флатису, спросил:

– Это зомби? Восставший мертвяк? Или некромант?

– Нет, сын мой, – покачал головой священник. – Он жив, и в нем нет зла. Это не некромант и уж точно не восставшая нежить.

– Тогда это самый настоящий святой! – зло буркнул я, буравя священника тяжелым взглядом.

– Не богохульствуй! – вскинулся святой отец.

– Отец Флатис! А что я еще могу подумать, если разорванный пополам человек ведет со мной светскую беседу?! По вашим словам, он не мертвяк и не некромант! Что остается думать?!

– Магия, – коротко ответил отец Флатис. – Он жив только благодаря магии. И еще – когда он говорил, что умирает, он не лгал. Я вижу, как жизнь по каплям покидает его тело. Совсем скоро он отправится на суд Создателя нашего.

Обескураженно взлохматив волосы, я уже другим взглядом посмотрел на висящего в железных руках ниргалов Квинтеса. Магия. Теперь хотя бы отчасти понятно, почему, несмотря на столь чудовищные ранения, Квинтес еще жив.

Шагнув к краю стены, я склонился вниз и крикнул:

– Хорошо. Мы поговорим. Но прикажи своим ниргалам отойти на четыреста шагов в ущелье. Не хочу неприятных сюрпризов.

Услышав мои слова, Квинтес с облегчением улыбнулся и крикнул в ответ:

– Мы сделаем еще проще! – Повернув голову к окружающим его ниргалам, Квинтес громко произнес: – Ниргалы! Опустите меня на землю!

Закованные фигуры тотчас повиновались и мягко опустили свою ношу на снег, прислонив его спиной к склону пригорка – тому самому, на котором некогда восседал искалеченный шурдпарламентер. Дождавшись, пока его приказ будет выполнен, Квинтес еще больше повысил голову и, ткнув в меня пальцем, четко и ясно проговорил фразу, от которой у меня сперло дыхание в груди:

– Ниргалы! С этого момента вы переходите в подчинение этому человеку и будете выполнять только его приказы!

Укутанные в рваные черные плащи фигуры с лязгом выпрямились и, смотря на меня прорезями глухих шлемов, одновременно ударили себя в грудь железными кулаками. На лежащего у их ног Квинтеса они не обращали больше ни малейшего внимания, словно он перестал для них существовать.

– Теперь они будут выполнять только твои приказы и ничьи больше! Ну? Ты доволен? Теперь ты их господин.

– Ты думаешь, я попадусь на эту уловку? – с сарказмом спросил я, с трудом удержавшись, чтобы не покрутить пальцем у виска. – Я не настолько глуп!

– Прикажи им чтонибудь! И сам убедишься! Корис, желай я твоей смерти, то просто подождал бы, пока шурды сделают работу за меня. Честно говоря, именно это я собирался сделать, но обстоятельства несколько изменились.

Переглянувшись с Рикаром, я пожал плечами и, чувствуя себя круглым дураком, громко крикнул, обращаясь к молчаливо стоящим ниргалам:

– Ниргалы! Отойдите на четыреста шагов назад и не возвращайтесь, пока я не прикажу!

К моему несказанному изумлению, ниргалы повиновались. Развернувшись, они быстрым шагом направились в сторону от стены и, пройдя указанное расстояние, остановились. Рядом со стеной остался лишь Квинтес, наслаждающийся видом моего обескураженного лица.

– Убедился?

– Убедился, – кивнул я и, чтобы оставить последнее слово за собой, с ядом в голосе добавил: – Сейчас спущусь. Ты главное никуда не уходи.

Надо отдать должное, Квинтес воспринял мои слова с юмором – взглянул на отсутствующие ноги, широко улыбнулся и, закинув руки за голову, уставился в быстро темнеющее небо.

В сопровождении воинов и священника я мрачно шагал к подъемнику и осматривал окрестности поселения. Мое сознание наконец приняло тот факт, что схватка закончилась и теперь пришло время подсчитывать понесенные потери. Про численность погибших людей и гномов я старался даже не думать, боясь услышать эту цифру, и поэтому ограничился лишь внешним осмотром внутреннего двора. Жилая пристройка почти не пострадала, если не считать разбитой в щепу двери и проломленной крыши, конюшня практически в таком же состоянии – в крыше зияет огромная дыра неправильной формы, но дверь уцелела – словно в насмешку. Судьба лошадей ясна и печальна – разорваны в клочья мертвяками. Печально, но не критично – в ущелье виднелось несколько десятков лошадей, что принадлежали погибшим ниргалам. Вот только кормить их все так же нечем.

Дождавшись, когда платформа поднимется, я встал на подъемник и, бросив последний взгляд на церковь с незаконченной кровлей, и коротко приказал одному из воинов:

– В церковь не соваться. Там сгарх.

– Что? Сгарх?! – поразился стоящий рядом со мной отец Флатис, да и остальные скрестили на мне не менее пораженные взгляды. – Шурдский сгарх в нашей церкви? Сын мой! Ты что такое говоришь?

– Это долгая история, святой отец, – вяло отмахнулся я. – Пока вы в себя приходили, мы тут со сгархом беседы вели. В общем, в церковь даже носа не совать!

– Господин… а с чего вы взяли, что сгарх в церкви? – спросил Рикар, запустив пятерню в бороду.

– А куда еще он мог деться? – хмыкнул я, пожимая плечами. – Не со стены же спрыгнул. В конюшне места для него маловато будет. В церкви он. Вон, глянь, следы крови на стене и крыше. Для всех долбанутых героев повторяю – до моего возвращения в церковь не соваться! Опускай!

Загрохотала лебедка, и мы провалились вниз, к ожидающему меня Квинтесу. Со мной отправились несколько воинов, Рикар с Койном и, конечно же, отец Флатис. Взглянув на стремительно темнеющий небосклон, я нашел взглядом лицо оставшегося на стене Литаса и крикнул:

– Скиньте со стены бревна и сушняка помельче! И следом за нами спускайтесь вниз – до наступления темноты надо успеть соорудить погребальный костер. Иначе беды не оберемся!

– Будет сделано, господин! – крикнул в ответ Литас, и со стены послышались его резкие окрики.

– Отец Флатис, погребальный обряд провести сумеете? – спросил я у побледневшего до синевы священника.

– Сумею, сын мой! – твердо ответил отец Флатис, и я сухо кивнул в ответ, чувствуя, как на меня наваливается усталость.

Спуск много времени не занял, и вскоре я уже шагал по окровавленному снегу, направляясь к невысокому пригорку, на котором лежало то, что осталось от Квинтеса. Мои воины проявили куда больше осторожности и держали оружие наготове, настороженно посматривая по сторонам. Я же лишь кинул один взгляд на стоящих поодаль ниргалов, чтобы убедиться, что они остаются на месте, и на этом успокоился.

Остановившись в двух шагах от Квинтеса, я внимательно осмотрел его и зябко передернул плечами. По всем канонам, искромсанное и изжеванное тело давно должно был испустить последний дух, но Квинтес продолжал жить. От тела осталась лишь верхняя половина – ниже пупка зияла чудовищная рана, в которой я с содроганием заметил торчащие кости и огрызок позвоночника. Из раны медленно сочилась кровь, и под Квинтесом уже набралась приличная лужа. Но самое странное заключалось в другом – в теле Квинтеса просматривалось несколько ярких синих огней, пульсирующих вразнобой. Мне не составило большого труда догадаться, что это уже виденные мною игольчатые сферы с магической энергией. Вот и ответ на вопрос, почему он еще дышит.

Медленно подняв взгляд, я прошелся по телу снизу вверх, отметив еще несколько не совместимых с жизнью ран, и наконец встретился с Квинтесом взглядом, отметив, что в его глазах посверкивают смешливые искорки.

– Неприятное зрелище, да? – растянул он губы в улыбке и, похлопав рукой по склону пригорка, предложил: – Присаживайся.

Секунду подумав, я опустился на запорошенный снегом склон и с неимоверным облегчением вытянул гудевшие ноги. Остальные остались на ногах, не убирая оружие в ножны.

– Святой отец Флатис, – вежливо кивнув, поприветствовал Квинтес священника.

– Ты знаешь меня? – сузил глаза священник, на этот раз опустив свою неизменную приставку «сын мой».

– Не лично. Имя и описание внешности я узнал от вопрошающих Повелителя, которые имели честь побеседовать с одним из ваших Искореняющих Ересь. Крепкий орешек оказался – заговорил только на третий день.

Услышав эти слова, отец Флатис с шипением вобрал в себя воздух и с хрустом сжал пальцы на посохе.

– Он жив? – ничего не выражающим голосом спросил старик, не отводя взгляда от лица Квинтеса.

– Нет. После того как он рассказал все, что знал, его отправили на встречу с вашим Создателем, – оскалился Квинтес. – Святой отец, ты сам знаешь правила игры. Ведь у вас же был четкий и ясный приказ – уйти от поместья и забыть к нему дорогу. Но ты решил поступить по своему разуменью! Вот и поплатился за это. Но это все неважно. Я потихоньку отхожу в мир иной, и поэтому нам стоит немного поспешить. Корис, а ты чего молчишь? Неужели не хочешь перекинуться парой слов со старым другом?

– Ты мне не друг, Квинтес, – я спокойно покачал головой и, сняв с пояса флягу с водой, протянул ее Квинтесу: – Держи.

– Вино? – обрадованно спросил обрубок человека, но я его разочаровал:

– Вода.

– Проклятье! – с искренним сожалением выругался Квинтес и, поболтав флягой, надолго к ней присосался. Чтото забулькало, и из раны потек мутнорозовый ручеек жидкости.

– У тебя порван желудок, – с безразличием констатировал я, отбирая флягу.

– Да, – кивнул Квинтес. – Это ты правильно подметил.

– Не знал, что сферы с магической энергией могут поддерживать жизнь даже при таких ранениях. Ниргалы умирали от гораздо менее фатальных ран.

– Я не ниргал, – ответил Квинтес, глядя на пульсирующие огоньки под кожей. – Повелитель сотворил из меня нечто поистине уникальное. Венец своего мастерства. Во мне десять сфер… вернее, было десять сфер, и каждая до отказа наполнена жизненной энергией, а не магической. Одна сфера – один выпитый досуха человек.

– Что?! – задохнулся священник и в ярости ударил посохом о землю. – Десять невинно загубленных душ? Ты!.. Мерзкая и богопротивная тварь! Твои муки будут воистину ужасны! Ты будешь вечно корчиться в адском пламени! Ты…

– Святой отец! – остановил я не на шутку разошедшегося священника. – Оставим это Создателю. Мы сегодня потеряли куда больше жизней! Квинтес… теперь мне понятно, почему ты еще жив, но вот коечто все же ускользает от моего понимания – с чего бы этому твоему Повелителю тратить столько усилий, чтобы сделать тебя почти бессмертным? Для чего?

– Вот это уж начало настоящего разговора, Корис. – Изуродованный человек серьезно кивнул и продолжил: – Ответ прост. Меня готовили для очень важной миссии в Диких Землях. Готовили очень долго, друг мой. Шесть лет подготовки, внедрение в мое тело сфер, обустройство перевалочного поселения в Диких Землях… и когда все уже было почти готово, никому не известный выскочка барон из захудалого рода спутал все дело и занял мое место в Плане! На свою беду…

– Выскочка барон из захудалого рода – это ты про меня? – хмыкнул я.

– Да! Не иначе сам Темный дернул тебя прийти в ту злосчастную таверну! И ведь убил ты не первого попавшегося под руку, а представителя рода Санти! – зло выплюнул Квинтес, буравя меня взглядом.

– И что?

– А то, что убить этого королевского ублюдка должен был я! Все уже было готово! Пока ты надирался в таверне, я ждал своего часа в спальне этого неудачника с острым кинжалом в руке! Представь мое удивление, когда он так и не заявился! А на следующее утро по столице разнеслись слухи, что незаконный сын короля бесславно погиб в трактирной потасовке! Пал от руки пьяницы и дебошира с дворянскими замашками!

– Остановись! – прервал я Квинтеса и с искренним недоумением переглянулся с обступившими нас воинами, старавшимися не пропустить ни слова. – При чем здесь убитый мною сын короля? Тебето что с того?

– Он из рода Санти! Носитель крови Санти! Убив его, ты пролил кровь Санти и стал Ильсертариотом! Занял мое место! – с яростью выдохнул Квинтес. – И вот к чему это привело – вместо того, чтобы выполнять свою миссию для Повелителя, я был вынужден спасать твою жалкую жизнь и теперь подыхаю, так и не осуществив своей цели! И все изза тебя! Будь ты проклят! О… если бы не приказ Повелителя, с каким удовольствием я вырезал бы из твоей груди сердце и сожрал его сырым и еще бьющимся! – забывшись, Квинтес протянул к моему лицу скрюченные пальцы.

Жестом остановив шагнувшего вперед Рикара, я усмехнулся Квинтесу в лицо и произнес:

– Бывает… Кто такой Ильсертариот? Или так называют тех, кто убивает представителей королевского рода?

– Не королевского, а рода Санти! – прошипел Квинтес, постепенно успокаиваясь. – Что ты знаешь о Тарисе Некроманте? Вернее, о младшем брате тогдашнего императора, Тарисе Санти, наместнике западных провинций.

– Это тот, кто поднял мятеж против правящего Императора, развязал братоубийственную войну и все же погиб от удара Гримсхольда – двуручного меча Защитника.

– Тарис пал от удара Гримсхольда? – переспросил Квинтес и зашелся в кашляющем смехе, выплевывая сгустки крови. – Чушь! История, придуманная церковью Создателя! Сказочка для простофиль вроде тебя! Все было не так! Да что тут говорить! Лучше взгляни на лицо своего святоши!

Последовав совету, я посмотрел на искаженное гневом лицо отца Флатиса и, вновь переведя взгляд на Квинтеса, с безразличием пожал плечами:

– Какая разница? Меня меньше всего волнует древняя история и все ее варианты. Прошло больше двух веков, и не мудрено, что многие факты были искажены. Но при чем здесь я? Если честно, я устал от этого разговора, и у меня еще много дел. Либо ты сейчас начнешь рассказывать все как есть и по порядку, либо я пошел.

– Постой! – протянул ко мне руку Квинтес и, убедившись, что я остаюсь на месте, продолжил: – Ты прав. У меня осталось совсем мало времени, а разговор толком еще не начался. Мой Повелитель приказал передать тебе свое предложение. Весьма щедрое предложение, друг мой, и не советую тебе от него отказываться. Более того, Повелитель играет с открытыми картами – в отличие от хваленой церкви Создателя! Если выполнишь условия Повелителя – он осыплет тебя золотом с головы до пят, восстановит твое доброе имя и сделает так, чтобы тебе вернули титул и родовые земли.

– Слова Темного всегда сладко льются в уши! – сверкнул глазами священник, с угрозой шагнув к лежащему Квинтесу. – Пусть лорд Ван Ферсис подавится своими обещаниями!

– Погодите, святой отец, погодите, – вмешался я. – Мы собрались здесь не для того, чтобы обмениваться угрозами. Давайте просто выслушаем его слова, а потом уже будем думать, что делать дальше! Продолжай говорить. Кстати, после того, как я убил внебрачного сына короля, он мой личный враг. Сомневаюсь, что твой хозяин имеет достаточное влияние на короля, чтобы тот мог простить убийцу своего сына.

– Король мертв! Как и вся его семья! – оскалился Квинтес. – Правящей династии рода Санти больше не существует!

– Как?! – вскрикнул я, вглядываясь в лицо собеседника.

– Кто его знает, – с безразличием пожал плечами Квинтес. – Я не знаю подробностей – когда это случилось, я уже находился в полулиге от твоего поселения и готовился насладиться зрелищем твоей смерти от лап шурдов. Знаю лишь, что убийцы короля были уничтожены подоспевшей стражей. Судьба поистине благоволит к тебе. Как только стало известно о гибели королевской семьи, Повелитель лично связался со мной и повелел спасти твою жизнь любой ценой. А также передал свое обращение к тебе. Теперь ты единственный оставшийся в живых Ильсертариот, и твоя ценность для Повелителя воистину огромна.

– Я не понял практически ничего из услышанного. Начни с самого начала. Кто такой Ильсертариот? При чем здесь поросшая мхом древности история о Тарисе Некроманте? И самое главное – кто я такой? Ты сам сказал, что я не барон Корис Ван Исер.

– Слушай и старайся не пропустить ни слова. Поддерживающая мою жизнь энергия уже подходит к концу, и я не смогу повторить свой рассказ.

Я молча кивнул и сосредоточился на словах Квинтеса. Вокруг нас уже кипела работа – оставшиеся на ногах воины стаскивали бревна и тела погибших в одно место, готовя общий погребальный костер. Убедившись, что мне не грозит опасность, Рикар отправил нескольких воинов на помощь работающим, и рядом со мной остались лишь он сам, Койн и отец Флатис.

– Я начну с самых истоков цепочки событий, – начал Квинтес. – Когда Тарис Санти начал мятеж, он уже был самым великим магомнекромантом во всем мире. Незадолго до того, как началась война, он создал два кинжала, назвав их «Близнецы». Оба кинжала созданы из человеческих костей, их рукояти увенчаны драгоценными камнями. В рукоять «Младшего близнеца» вставлен желтый камень, в «Старшем близнеце» сияет огромный рубин. Название паре кинжалов Тарис дал в честь себя и своего венценосного брата Императора.

– Костяной кинжал с желтым камнем в рукояти, – медленно произнес я. – «Младший близнец» сейчас у лорда Ван Ферсис.

– Да, – кивнул Квинтес. – Но кинжалы различаются не только названием, но и своей сутью. Братья Санти родились с разницей в несколько минут, но их судьбы разительно отличаются. Старший брат Мезеран стал владыкой огромной империи, а его младший брат Тарис навсегда остался на вторых ролях, обладая лишь крохами настоящей власти. Вынужденный обретаться на самой окраине западных провинций и не получая ничего. Так же и кинжалы. Это не оружие, а инструменты для накопления и передачи жизненной энергии. Но если «Старший близнец» обрывает жизнь живого существа, то получает его жизненную энергию в полной мере – в отличие от своего собрата «Младшего близнеца», который львиную долю энергии отправляет своему старшему брату, оставляя себе лишь жалкие крохи.

– И лорд Ван Ферсис хочет заполучить «Старшего близнеца», – медленно произнес я.

– Именно. Но сделать это весьма непросто. «Старший близнец» до сих пор находится здесь, в Диких Землях. Кинжал покоится вместе с телом Тариса, заключенный в Ильсеру! И все изза проклятого Защитника, который не сумел выполнить приказ Императора и провалил свою миссию! Жалкий неудачник! Да еще и запер «Старшего близнеца» в несокрушимом саркофаге!

– Защитник Листер – настоящий герой! – возмущенно рявкнул молчавший до этого Койн. – Он убил Тариса мечом, который выковал для него подгорный народ! Не тебе хулить его имя!

– Мечом?! – расхохотался Квинтес. – Ты еще один из тех, кто поверил сказочкам Церкви! Тариса поразил не Гримсхольд! Он погиб от собственного оружия – «Старшего близнеца»! Не верите мне – спросите у священника! Хотя… может, даже он не был допущен к истинному знанию тех событий! А ведь Ильсеру – саркофаг Тариса – создала именно Церковь Создателя!

– Это правда, – проскрипел отец Флатис. – Тарис погиб не от удара Гримсхольда. В церковных хрониках говорилось о кинжале, но никогда не упоминалось название «Старший близнец» и не говорилось о магическом оружии. Там же упоминался некий каменный саркофаг, в который было помещено мертвое тело Тариса.

– Каменный саркофаг? – язвительно переспросил Квинтес. – О! Это лишь часть истины! Вот настоящая правда – Император Мезеран и церковь Создателя отправили небольшой отряд во главе с капитаном кирасиров Листером в охваченные войной западные провинции. И Листер не должен был убивать младшего брата Императора! При помощи имперских магов церковники создали Ильсеру – саркофаг из камня крови, на который наложили кучу высших заклинаний! Листеру приказали захватить Тариса живым, заключить его в Ильсере и доставить в столицу Империи. Но все пошло не так, как планировалось. В результате Тарис погиб, и его поместили в Ильсеру уже мертвым. Вот уже двести с лишним лет Ильсера с телом Тариса Некроманта покоится в верхней комнате жертвенного зиккурата! Вот она, настоящая правда!

– И как к этому отношусь я? – спросил я, ошарашенный услышанным, равно как и остальные.

– Ильсера создана из камня крови. Ты знаешь, что это такое?

Я молча кивнул, и Квинтес продолжил:

– Когда Защитник захлопнул крышку Ильсеры, этот напыщенный идиот запечатал ее не только своим словом, но и деянием! Я не знаю дословно его слов, но там говорится о том, что открыть крышку саркофага сможет лишь он сам, да еще и добавил про пролитую им кровь проклятого рода Санти! Они планировали доставить Ильсеру в столицу, но когда начались последствия смерти Тариса, все пошло наперекосяк, и им пришлось бежать прочь, спасая свои жалкие жизни!

– Последствия смерти Тариса?

– Думаешь, можно убить безнаказанно высшего некроманта? К моменту своей смерти Тарис уже замучил в своем зиккурате тысячи людей и выпил их жизненную энергию! Он стал неуязвим для простого оружия смертных, но кто мог знать, что его поразит смертоносный «Старший близнец»? Пал от собственного оружия! Когда его постигла смерть, кинжал вышел изпод контроля и высвободил всю накопленную энергию в никуда! Начались чудовищные катаклизмы – ураганы, землетрясения, наводнения! Все сразу! Огромный участок суши обрушился вниз, и это место затопило вышедшее из берегов море. Теперь на месте портового города Инкертиала огромное озероболото с мертвой водой! Погибли десятки тысяч людей, и виновен в этом не Тарис, а ваш хваленный Защитник! Судя по нашим сведениям, благодаря защитной магии Ильсеры зиккурат устоял, и его вершина до сих пор выступает из воды. Ильсера доступна, но войти в жертвенную комнату зиккурата может только Ильсертариот. И никто больше – защищающая Ильсеру магия убьет любого, кто рискнет приблизиться!

– Я пролил кровь рода Санти, – пробормотал я, глядя расширенными глазами на побледневшего как смерть Рикара. – И я единственный из проливших кровь рода Санти, кто остался в живых. Я живой ключ к гробнице Тариса Некроманта.

– Да, – хрипло отозвался Квинтес и мучительно закашлялся. Пульсирующий в его теле свет сфер стал гораздо тусклее. – Ты убил внебрачного сына короля – единственного из рода Санти, кого не охраняла день и ночь неподкупная стража кирасиров. До самого короля добраться было практически невозможно, и Повелитель приказал изменить план. Мы подкупили тюремных стражников и, забрав тебя из тюрьмы, доставили в поместье Повелителя. Там над тобой провели специальный ритуал. Высшая магия некромантии. Повелитель вызвал из мира мертвых душу Защитника и поместил ее в тебя, как Раба.

– Ты ошибаешься, Квинтес, – я не Защитник!

– Конечно нет! Защитник лишь Раб. Повелителю требовалось присутствие его души в твоем теле, чтобы барон Корис Ван Исер смог отпереть проклятую Ильсеру.

– Тогда кто же я? – еле выговаривая слова, жадно спросил я.

– Не знаю, – слабо качнул головой Квинтес. – Я не маг и толком не понимаю все эти заклинания, но, по словам Повелителя, в одном теле не могут сосуществовать две души. Они уничтожат друг друга. Поэтому требовался Посредник. Чуждая для нашего мира душа, которая могла игнорировать законы мироздания и сдерживать остальные две души, заключенные в печать трех сущностей. Печать Арзалиса. Хозяин, Раб и Посредник. Магический ритуал прошел успешно. Убедившись в успехе, Повелитель вложил в голову барона особые приказы. Уже к утру мы вернули Кориса Ван Исер в тюрьму и стали ждать, когда его отправят в Дикие Земли. Кстати, именно Повелитель убедил короля изменить смертный приговор на изгнание в Дикие Земли. Все так и случилось. В сопровождении своих людей ты перешел Пограничную Стену и двинулся дальше. Следом за вами тайно шел отряд из десятка ниргалов и пятерки преданных Повелителю людей, чтобы обеспечить вам безопасность. Через две недели наш отряд перестал давать о себе знать. А когда вы так и не появились в условленном месте, мы поняли, что тщательно спланированный план рухнул. Ну и под конец маги, проводившие над тобой ритуал совмещения душ, сообщили Повелителю что печать Арзалиса начала разрушаться и что Посредник вышел изпод контроля заклинания.

– Условленном месте? – встрял Рикар. – Что еще за условленное место?

– Повелитель вложил в голову барона местоположение своего личного поселения. Поселение Ван Ферсис. В определенный момент Корис должен был приказать сменить направление движения чуть севернее. Вскоре вы вышли бы к поселению Ван Ферсис, где вас уже ждали. Там под защитой магического артефакта вы были бы в полной безопасности до прибытия самого Повелителя. Но чтото пошло не так, и вы так и не появились. Ни через неделю, ни через месяц.

Выговорив последние слова, Квинтес зашелся в тяжелом кашле, и по его телу прошла судорога, предвещающая скорый конец. Откашлявшись и отдышавшись, Квинтес взглянул мне в глаза и с трудом выдавил из себя:

– Вот слова моего Повелителя. Вскоре он придет за тобой. Если ты добровольно выйдешь к нему, он возьмет тебя под свою личную защиту. Как тебя, так и всех твоих людей… и гномов. Ты поможешь открыть Ильсеру и спокойно покинешь Дикие Земли вместе со своими людьми и под надежной охраной Повелителя. Если ты откажешься – всех твоих людей уничтожат. Всех до единой души – мужчин, женщин, детей и стариков.

– Эти слова не стоят ничего, – мрачно отозвался я. – Как ты сам сказал, я единственный, кто может открыть саркофаг Тариса. Если я умру – Ильсера навсегда останется закрытой. К тому же я могу забрать своих людей и уйти отсюда прочь. Дикие Земли огромны, и всегда найдется место, где скрыться!

– Ты не понял, Посредник, – Квинтес ощерился в ухмылке, показывая окровавленные зубы. – Печать Арзалиса разрушается. Когда сдерживающие заклинания падут, заключенные в тебе души освободятся, и вы уничтожите свое общее тело. Без помощи Повелителя ты не жилец. Ты уже живешь взаймы. Именно поэтому Повелитель так торопится и согласен пойти с тобой на сделку.

Вздрогнув, Квинтес запрокинул голову назад и, глядя в небо, где высыпали первые звезды, хрипло выдохнул:

– Помни мои слова, Посредник. Скоро ты умрешь, и лишь Повелитель может спасти твою жизнь. Еще до того, как появится полная луна, он будет здесь, чтобы узнать твое решение…

Конвульсивно содрогнувшись всем телом, Квинтес окончательно замер, глядя вверх остекленевшими глазами. Пульсирующее в его теле синее сияние медленно затухло. Квинтес Ван Лорк умер.

* * *

Ночь вступила в свои права, и ущелье окутала непроглядная темнота. Два огромных погребальных костра по обе стороны крепостной стены лишь отчасти разгоняли тьму, освещая небольшие куски пространства. Всеядное пламя с одинаковой жадностью вгрызалось в сжигаемые тела, не делая различия между шурдами, людьми, гномами и сгархами. Вокруг пылающих костров суетились люди и коротышки гномы, подтаскивая и бросая в огонь оставшиеся тела и кости восставших скелетов. Отцу Флатису и Стефию тоже нашлась работа – стоя у костров, они читали погребальную молитву, изредка бросая в огонь порошок толченого цветка Раймены, чей пряный запах все же не мог перебить вонь сжигаемой мертвой плоти. Чадный дым крутящимися кольцами вздымался высоко вверх и исчезал в ночном небе.

Вот уже два часа я одиноко стоял на стене и с угрюмой тоской смотрел в пустоту. В двух шагах от меня застыл верный здоровяк, тяжело опершийся о топор и не сводящий с меня глаз. Поначалу он еще пытался чтото сказать, както ободрить меня, но, поняв безуспешность своих попыток, отступился и затих.

Вот уже в тысячный раз я перебирал в голове путаный рассказ умирающего Квинтеса, и ранее разрозненные кусочки мозаики один за другим с щелчком вставали на место, открывая рисунок общей картины.

Теперь все стало кристально ясно. Нашлось объяснение даже моим странным снам – это воспоминания заключенных во мне душ, силящихся вырваться изпод гнета медленно распадающейся магической печати.

Квинтес недоумевал, почему мы так и не вышли к поселению Ван Ферсис, но он не мог знать, что барон Корис Ван Исер был покалечен диким кабаном, и две души поменялись своими местами. Посредник стал играть роль Хозяина и, выйдя изпод контроля Повелителя, начал принимать самостоятельные решения. Именно поэтому мы и не заявились к поселению Ван Ферсис, где нас уже ожидал предупрежденный отец Аллариссы. Статус души Защитника, скорей всего, не изменился – он так и остался Рабом, заключенным гдето на задворках моего сознания.

Последний раз окинув взглядом поселение и мрачно трудящихся людей, я повернулся к Рикару и подозвал его жестом руки.

– Слушаю, господин! – обрадованно прогудел здоровяк, заглядывая мне в глаза.

– Ну что, старый друг, еще хочешь устроить мне свадьбу с баронессой? – грустно пошутил я, хлопая Рикара по плечу.

– А как же! – в тон мне ответил Рикар. – Сыграем свадебку! Я еще детей ваших нянчить буду!

– Ну да, – хмыкнул я. – Вот что. С этого дня ночуешь в моем закутке. И вообще от меня ни на шаг. Понял?

– Сделаем, господин, – с недоумением ответил здоровяк. – Случилось что?

– Отец Флатис, – коротко ответил я. – Как бы не решил он взять дело в свои руки и досрочно отправить меня на суд Создателя.

Вопреки моим ожиданиям, Рикар не стал возражать, а лишь зыркнул на худощавую фигуру священника у погребального костра и сказал:

– Этот может… тут вы верно подметили, господин. Может, его того… запереть гденибудь? Или к гномам спустить.

– Нет, – я отрицательно качнул головой. – Сегодня мы потеряли много жизней, и осиротевшим женщинам и детям потребуется его утешение и ободрение. Нет. Просто присматривай, когда он рядом со мной, но виду не показывай. Кстати, если уж речь зашла о погибших – скольких мы потеряли?

– Многих, господин, – помрачнел здоровяк. – Семерых человек и не меньше пяти коротышек. И это еще неточно. Может, и больше будет. Несколько тяжелораненых, одного воина покалечило – мертвяк руку оторвал почитай. Резать придется. У троих серьезные переломы. Женщины и дети в порядке – вовремя мы их вниз отправили.

– Бедаа, – протянул я. – Слишком большие потери. А восполнить их нечем.

– Перебедуем, господин, – постарался ободрить меня Рикар, хотя его глаза говорили обратное. Он, как и я, понимал всю серьезность потерь. С таким количеством людей мы не сможем выжить в этих суровых землях. А зима, считай, только началась.

Но два часа, что я провел в напряженных раздумьях, не прошли даром, и теперь я точно знал, что следует делать дальше. И приступать требовалось немедленно, не теряя даже одного часа даром.

Отогнав мрачные мысли, я повернулся к здоровяку и распорядился:

– Вот что, Рикар, прикажи, чтобы платформу подъемника подняли и надежно закрепили. А затем спрячься куданибудь подальше.

– Зачем, господин? – настороженно спросил Рикар.

– Я дал слово, и пора его выполнять, – ответил я и кивнул на виднеющуюся в свете костра церковь.

– Сгарх?

– Ага. Надо его выпустить на волю, как я и обещал. А ты исчезни ненадолго, чтобы на глаза ему не попасться.

Тяжело вздохнув, здоровяк кивнул и поспешил к платформе подъемника, а я направился к церкви, где нашел укрытие снежный сгарх. Страха перед огромным зверем я не испытывал – произошедшие за день события отучили меня бояться. Было лишь чувство безразличности и некоторого отупения.

Добравшись до входа в церковь, я спокойно распахнул прикрытую дверь и вошел внутрь. Попадающего внутрь постройки света из окон и дверного проема вполне хватило, чтобы я смог рассмотреть зверя, растянувшегося на дощатом полу. Безбоязненно подойдя к огромной морде, я мгновение вглядывался в мерцающие глаза сгарха и, устало махнув рукой, буркнул:

– Пошли. Пора тебе отправляться домой.

Не дожидаясь, пока сгарх отреагирует на мои слова, я развернулся к нему спиной и спустился по ступеням крыльца во двор. Я прошел уже несколько шагов, когда услышал, как сгарх скрежещет когтями по кровле церкви, а затем и хруст снега за своей спиной. Оборачиваться я не стал и просто продолжал идти к ведущей на стену лестнице, провожаемый напряженными взглядами замерших на месте людей и гномов. Не каждый день увидишь так близко знаменитую и страшную легенду Диких Земель во плоти – снежного сгарха – да еще и без риска скоропостижной смерти. Зверь спокойно шел за мной, не проявляя агрессии и лишь изредка утробно фыркая, когда порывы ветра доносили вонь погребальных костров и едкий дым, режущий глаза. Спустя несколько минут мы уже стояли на платформе подъемника, жалобно заскрипевшей под огромной массой сгарха. Несколько воинов споро закрутили рычаги лебедки, и платформа начала медленно спускаться. Для нас обоих места на подъемнике едва хватило, и мы стояли вплотную к друг другу, что позволило мне рассмотреть сгарха в подробностях. Со смутным удивлением я констатировал, что не только глаза животного вернули свой нормальный цвет, но и густая шерсть сгарха явно посветлела.

– Приходишь в себя? – вслух сказал я и, протянув руку, вырвал из лохматого плеча зверя длинную щепку. Зверь дернулся от неожиданности, и я поспешно повертел перед его мордой окровавленной щепкой и пояснил: – Заноза. Если не вытащить, рана загноится и будет плохо. Понял?

Обнюхав «занозу», которая была размером с хороший арбалетный болт, сгарх фыркнул и отвернул морду в сторону, словно показывая мне, что все понял и не держит на меня обиды за причиненную боль. Сообразительностью эти звери явно не обделены.

Подъемник тяжело опустился на землю. Сойдя с платформы, я вытянул руку по направлению к ущелью и произнес:

– Ты свободен. – Чувствуя себя несколько глупо, я чуть помедлил и добавил: – И не держи на нас обид. Не мы виноваты в том, что сотворила с тобой шурдская магия.

Одарив меня последним взглядом, сгарх неожиданно мягко для столь большого зверя сошел с платформы и длинными прыжками помчался прочь, взметая в воздух снежную пыль. Поглядев ему вслед и убедившись, что зверь не собирается задерживаться рядом с поселением, я вздохнул и вновь вернулся на подъемник. С одним делом разобрался, но схоронившийся в церкви сгарх был нашей наименьшей проблемой. И самой простой.

Теперь пора заняться более серьезными делами и начать воплощать в жизнь выработанный мною план. Чем я хуже Повелителя? Если у него есть План, то и я не лыком шит и не собираюсь, словно обреченная на заклание овца, безропотно ждать его прибытия в гости.

* * *

Всю длинную зимнюю ночь я не сомкнул глаз. Усталое тело требовало отдыха, но воспаленный рассудок упорно не желал проваливаться в сон. Так я и проворочался с боку на бок до самого утра. Лишь только первые лучи солнца осветили обледеневшие гранитные стены ущелья, я уже был на ногах и, растолкав спящего у моей двери Рикара, приказал ему собирать всех ответственных людей и не забыть позвать Койна. Дожидаясь, пока Рикар оповестит людей, я занялся потрошением своей сумки, вытаскивая оттуда карты Диких Земель и прочие мелочи. Здоровяк управился с приказом за полчаса, благо, что Койн еще не успел спуститься в пещеру у подземного озера.

Сидя во главе длинного стола, я хмуро оглядел лица собравшихся и убедился, что здесь присутствуют все, кого я хотел увидеть, кроме тяжело раненного Древина, который сейчас отлеживался в лечебнице. Отец Флатис, как всегда, занял место у дальнего угла и зябко поеживаясь, грел пальцы о глиняную кружку с отваром.

– Ну что, – нарушил я тишину за столом. – Все, вроде как, собрались. Не будем терять время попусту. Тезка, что у нас с лошадьми? Те, на которых сюда прибыли ниргалы. То, что ты их уже собрал и перевел во двор, я и так вижу. – Я кивнул в сторону конюшни, рядом с которой стояло несколько десятков расседланных лошадей. – Меня интересует их состояние.

– Лошадки хорошие, господин. Копыта не разбиты, подковы, опять же, на месте. На ночь мы им овса в торбы насыпали да одеялами накрыли. Хоть сейчас седлай да в путь отправляйся.

– Хорошо, – довольно кивнул я. – Вот и займись. Приготовь двадцать лошадей для дальнего перехода. В седельные сумки овса насыпь, да побольше.

Услышав мои слова, сидящие за столом с недоумением переглянулись и вновь скрестили взгляды на мне. Откашлявшись, Рикар осторожно спросил:

– Никак в путь отправляемся, господин?

– Почти угадал, – хмыкнул я. – Только в одном ошибся – я остаюсь в поселении, а вот вам предстоит длинная дорога к Пограничной стене.

– Что?! – хором воскликнули все разом, и даже отец Флатис оставил напускное равнодушие и впился в меня кинжальным взором.

– Вы не ослышались. Сразу говорю – не тратьте время попусту и не пытайтесь меня переубедить. Если мы хотим выжить, то у нас попросту нет другого выхода. – Сделав паузу, я поочередно оглядел направленные в мою сторону лица и продолжил: – Хорошо, вижу, вы меня поняли.

– Если надо, господин, сделаем, не сомневайтесь, – отрезал Рикар.

– Надо. А теперь о самом главном – о цели перехода. За последние месяцы у нас накопилось изрядное количество золота и серебра. Этого с лихвой хватит, чтобы закупить все необходимое. В первую очередь – зерно, инструменты и все прочие вещи, которые мы не можем сделать своими руками. Я уже составил примерный список. На это дело вы можете потратить половину всего имеющегося у нас золота. Не больше. Оставшееся золото потребуется для начала войны с лордом Ван Ферсис, или, как его еще называют, Повелителем.

Ответом мне была гробовая тишина. Судя по вытянувшимся лицам, все лихорадочно пытались решить, насколько сильно охватившее меня безумие. Но я собирался их разочаровать – мой рассудок был в порядке… почти.

– Вы сказали, что собираетесь воевать с лордом Ван Ферсис, господин? Я не ослышался? – переспросил Литас, обменявшись со здоровяком напряженными взглядами.

– Ты ослышался, Литас, – рассмеялся я. – Я не говорил, что собираюсь лично воевать с Повелителем. Я сказал, что собираюсь начать войну. А это совсем разные вещи. Как вы все слышали, лорд Ван Ферсис сделал мне весьма заманчивое предложение, которое по сути является ультиматумом – либо я подчинюсь его воле, либо он уничтожит всех нас. После вчерашней демонстрации я в этом не сомневаюсь. У него хватит сил, чтобы стереть нас в порошок. Но и соглашаться на его требования, я не собираюсь. Если лорд доберется до «Старшего близнеца», то я даже не берусь предсказать, что случится впоследствии.

– Начнутся страшные времена, сын мой! Кровь безвинных людей польется рекой! – проскрипел отец Флатис, поднимаясь изза стола. – Весь мир содрогнется до основания! И ты являешься ключевой фигурой, сын мой! Будь я на твоем месте, то предпочел бы наложить на себя руки!

– Ты забываешься, священник! – глухо заворчал Рикар и в свою очередь поднялся на ноги. – Советую тебе следить за своим языком, пока я его не вырвал с корнем!

– Сядь, Рикар! – поспешно вмешался я в разгорающуюся ссору. – И вы тоже, отец Флатис. Кстати, весьма странно слышать от вас такие слова. Разве самоубийство – это не страшный грех, святой отец? Вы хотите отправить мою душу прямиком в ад?

– У тебя несколько душ, сын мой, – парировал священник, с неохотой опускаясь на скамью. – Так что есть шанс извернуться.

– Тоже верно, – усмехнулся я. – Но это не наш путь. Поверьте, святой отец, если окажется, что нет другого выхода, то я и без подсказок смогу покончить с собой. Но так просто я не сдамся! И пока есть шанс переиграть Повелителя, я буду драться до последнего!

– Правильно, господин! – поддержал меня здоровяк и, покосившись на священника, демонстративно сплюнул на землю.

– И хватит препираться! – рявкнул я. – У нас не так много времени, чтобы тратить его на пустые ссоры! Слушайте меня внимательно! Мы начинаем против лорда Ван Ферсис особую войну! Рикар, оставшаяся половина денег переходит в твое полное распоряжение. И потратить ты их должен с умом. Я хочу, чтобы по всем городам, форпостам и даже деревням поползли слухи один другого страшнее. И каждый из этих слухов должен напрямую быть связанным с именем лорда Ван Ферсис! Можешь говорить что угодно, благо мы знаем о его деяниях более чем достаточно. Занятия запретной магией некромантии, уничтожение целых деревень, владение кинжалом самого Тариса. Можешь сюда же приплести одержимость, безумие и желание править всем миром. В общем, все сгодится в дело. Каждая сплетня должна быть обильно пропитана кровью, страданиями и замученными в застенках юными девами. Понял?

– Нне совсем, господин, – признался здоровяк, сокрушенно почесывая затылок. – Хотите, чтобы мы сплетни распускали? И все?

– И все! Но эти сплетни должны быть на устах каждого сословия, от нищих забулдыг до высших дворянских родов, регулярных имперских войск и магов. Все должны говорить лишь о кровавом лорде, который осмелился называть себя не иначе, как Повелителем! И не забудь упомянуть, что лорд Ван Ферсис напрямую замешан в покушении на короля.

– Но это всего лишь слухи, господин.

– Да, это всего лишь слухи. Но ты удивишься, насколько они бывают действенны и как быстро передаются от одного человека к другому. И самое наиглавнейшее – ты должен вложить в уши людей, что лорд собирается в Дикие Земли за артефактом самого Тариса и что если он наложит на него свои лапы, то начнется кровопролитная война. Этот слух должен быть на языке каждого и содержать в себе простую истину: «если лорд Ван Ферсис доберется до артефакта Тариса, нам всем конец!». Теперь понял?

– Да, господин, – медленно кивнул Рикар. – Вы хотите опорочить его имя и обратить на него внимание остальных дворянских родов.

– И самого короля! Ну, или кто там сейчас правит. Мне, если честно, плевать.

– Будет сделано, господин. Кто отправляется вместе со мной?

– Литас и Тезка в первую очередь. Возьмете с собой еще шестерых воинов. Друг Койн, если ты отправишь с ними одного из своих гномов, то я буду благодарен. Нам не помешает, если подгорный народ узнает о замыслах Повелителя. Ведь завладей он артефактом, это затронет не только людскую расу.

– Я и сам собирался просить об этом, друг Корис, – ответил лидер гномов. – Мой народ должен узнать о грядущей беде. К тому же нам не помешают инструменты и оружие, сделанные руками подгорного народа и проданные с большой скидкой. У нас есть немного золота и драгоценных камней, и мы с радостью пустим их на это дело.

– Это великолепная новость, Койн. Благодарю.

– Значит, всего отправляются восемь человек и один гном, господин? Правильно я понял? – уточнил здоровяк.

– Почти. С вами поедет еще один человек – отец Флатис, – ответил я, переводя взгляд на примолкшего священника.

– Я?! – пораженно переспросил священник, вскидывая на меня глаза.

– Святой отец, вы хотите, чтобы Повелителя наконец остановили? Или предпочитаете оставить все как есть? – вкрадчиво спросил я.

– Больше всего на свете! – Лицо священника исказилось от едва сдерживаемой ярости. – Разоренные деревни, убитые дети и женщины! Восставшие кладбища и уничтоженные церкви! Это не человек, а порождение самого Темного! Я готов отдать свою жизнь, чтобы покончить с этим мерзк…

– Вот и ответ на ваш вопрос, святой отец, – кивнул я. – Сидя здесь, в самом сердце Диких Земель, вы не добьетесь ничего. А вот там – где повсюду раскиданы церкви и ордены священников, – полученные нами сведения найдут свое достойное применение. Предупрежден – значит вооружен. И еще – если отряд подойдет к Пограничной стене без священника, то его могут не пропустить через ворота, или того хуже – обстреляют из арбалетов. Все побоятся погани. Вы это знаете не хуже меня.

– Это так, – признал святой отец очевидную истину.

– А если с ними будет один из Искореняющих Ересь, то это придаст достаточную весомость их словам, – дожал я старика. – Да и на пути к Пограничной стене может встретиться нежить, и с вами у отряда будет шанс выйти из схватки победителем. Решать вам, святой отец. Либо оставайтесь здесь и ничего не делайте, либо отправляйтесь в дорогу и помогите остановить Повелителя.

– И опять ты прав, Корис. Ты умеешь играть словами, – буркнул священник, медля с принятием решения.

– Я не играю словами, святой отец. Я говорю как есть.

Несколько долгих мгновений отец Флатис буравил меня глазами, но я спокойно выдержал его пронзительный взгляд, и священник сдался:

– Хорошо. Я отправлюсь к Пограничной стене.

– Вот и отлично, – удовлетворенно ответил я. – А мы тем временем займемся восстановлением хозяйства. Пусть и не нашими руками, но шурды получили хороший урок и теперь не скоро сунутся сюда. А вы тем временем успеете вернуться, если поторопитесь.

– Лошадей щадить не будем, господин, – прогудел Рикар, обрадованный тем, что хоть на этот раз я не суюсь в самое пекло и остаюсь в относительной безопасности поселения.

– На десять человек у вас двадцать лошадей – вы сможете скакать весь день без остановки. Помните – делайте все, что можете, и даже больше, но лорд Ван Ферсис не должен пересечь Пограничную стену! Отец Флатис, позвольте дать вам совет.

– Слушаю, сын мой, – настороженно сказал священник.

– Когда доберетесь до Пограничного форпоста, то не торопитесь сразу бежать к главному иерарху или как там у вас со званиями… сначала поведайте все, что знаете, простым священникам. Кто знает, как далеко запустил лорд Ван Ферсис свои щупальца.

– Да как ты… – Священник осекся на полуслове и, взглянув на меня исподлобья, пробормотал: – Возможно, в твоих словах есть зерно истины, сын мой.

Убедившись, что священник правильно понял мои слова, я кивнул и развернул на столешнице пергамент карты.

– А теперь о том, куда вы пойдете. Смотрите сюда – на юговостоке от нас расположен самый большой форпост, называемый Стальной Кулак.

– Там была Цитадель Стальной Кулак, – встрял Койн, возбужденно сверкнув глазами. – Ее строил подгорный народ.

– Именно так, – согласился я и, ткнув пальцем в отметку поселения, добавил: – Судя по карте, это уже даже не форпост, а самый настоящий город. А значит, несомненно, есть большой рынок, кузницы, оружейники и прочее, и прочее. Там же расположена резиденция церковного ордена Привратников. И наверняка есть представители подгорного народа – либо торгуют, либо куют металл. Если вам очень повезет, то, может, даже наткнетесь на обездоленных людей, которые захотят попытать счастья в Диких Землях. Нам сгодятся все. Лишь бы топор в руках могли удержать. В общем, это идеальный для нас вариант.

– Если торгового люда много, то слухи еще быстрее разнесутся по сторонам, – добавил Литас, внимательно вглядываясь в карту.

– Точно, – хмыкнул я, обрадованный, что они поняли суть моей затеи. – По пути к стене запоминайте дорогу и выбирайте путь так, чтобы по возвращении там могли пройти телеги с грузом.

– Скорее сани, господин.

– Или сани, – согласно кивнул я головой и продолжил объяснения.

Обсуждение, споры и уточнения заняли еще час, а затем все торопливо разбежались в разные стороны – готовиться к отбытию. Я приказал выступать сразу после обеда. Сейчас каждый день имел огромное значение для моего плана.

* * *

Погода более чем благоприятствовала для выхода в дорогу – ветер утих, солнце тоже не подвело и щедро делилось светом, ярко освещая Подкову. При солнечном свете прилегающая к стене местность выглядела особенно безобразно – утоптанный снег покрывали почерневшие пятна крови и густой слой сажи от погребальных костров. Но сейчас собравшийся на стене народ смотрел не вниз, а в глубину узкого ущелья, куда держал свой путь десяток всадников, ведущих за собой запасных лошадей. Гдето в середине группы изредка мелькал белый балахон священника.

Последний раз взглянув на исчезающий в ущелье хвост небольшого отряда, я развернулся к стоящему рядом мастеру Древину и вполголоса распорядился.

– Через пару часов приготовишь еще семь лошадей.

– Еще семь лошадей, господин? – удивленно переспросил Древин. – Будет исполнено. А для чего?

– Для меня, еще двоих человек и для них, – я указал подбородком на замершую у стены ущелья четверку ниргалов, не сводящих с меня смотровых прорезей шлемов. – В сумки положите достаточно еды для троих человек и не забудьте наполнить сумки ниргалов флягами с этой их серой гадостью. Ну и пару фляг с водой туда же бросьте.

– Господин! – не на шутку взволновался Древин, бросая панические взгляды в глубину ущелья, где бесследно исчез отряд. Оно и понятно – в том отряде находились именно те люди, которые могли меня остановить. Не зря же я именно так подбирал состав отряда. – Вы чего удумали?

– Никаких вопросов, Древин, никаких вопросов, – покачал я головой и пошел было прочь, но спохватился и, развернувшись к мастерукаменщику, добавил: – И не вздумай отправить вслед отряду гонца с известием о моем приказе. Знаю я вашу заботу! Покидать поселение запрещаю! Просто сделай, как я велел.

– Да, господин, – потухшим голосом ответил Древин. – Все будет сделано, как вы приказываете.

– Вот и молодец, – кивнул я. – А вечерком загляни ко мне в закуток. Пока меня не будет, ты останешься за главного. Обговорим детали.

Развернувшись, я пошагал к лестнице, на ходу обдумывая будущие действия. Отряд к Пограничной стене мне удалось отправить без лишних возражений, а теперь следует озаботиться второй частью плана. Первым делом надо отобрать нужные вещи, проверить доспехи и оружие, ну и остальные мелочи до кучи…

Но дойти до своего закутка и заняться делами у меня не получилось. Едва я подошел к постройке, вокруг которой потихоньку начинались ремонтные работы, как оттуда вылетела маленькая всхлипывающая фигурка, врезалась со всего размаху в мою грудь и самозабвенно заревела, хлюпая и обливаясь слезами. Еще через мгновение из дверного проема выскочил здоровенный пес и, взгромоздив грязные и мокрые лапы мне на плечи, самозабвенно начал вылизывать любимую хозяйку, стараясь ее утешить. Алларисса… А я про нее совсем и забыл за всей этой чехардой событий.

Человеческая натура неизменна в любой ситуации, и царящая вокруг нас рабочая суматоха мгновенно застыла, все люди и даже коротышки с любопытством в глазах уставились на нас, силясь понять причину столь обильного слезоизвержения. Почувствовав себя крайне неловко в центре общего внимания, я злобно зыркнул на окружающих, и работающие тотчас засуетились, имитируя бурную деятельность, но продолжая искоса поглядывать на нас. Ну конечно – господин посреди двора с баронессой обниматься вздумал. Чем не зрелище. Заодно и от перенесенных несчастий отвлечься можно.

Вконец озверев, я бесцеремонно спихнул скулящего сингериса на землю и попытался оторвать от себя заливающуюся слезами девчонку, но не тутто было. Ее словно приклеили ко мне, и все мои усилия пропали втуне. Плюнув на правила хорошего тона, я обхватил Алю обеими руками поперек талии и, подняв в воздух, торопливо зашагал в дальний угол двора, за нагромождение поленниц и еще не напиленных на чурбаки бревен. Сингерис шустро устремился за нами, словно не желая оставлять хозяйку на попечение столь подозрительного типа, как я. Зайдя за покрытую снегом поленницу, я, отдуваясь, опустил девушку на землю и, глядя на прижавшуюся к моей груди светловолосую макушку, попытался догадаться о причинах столь бурных слез. На ум не приходило ничего путного, и, осторожно погладив Аллариссу по спутанным волосам, я осторожно спросил:

– Аля, что случилось? Погиб кто из близких? Дети из вашего поселения пострадали?

Всхлипывая, девушка замотала головой по сторонам и заревев еще сильнее, сквозь рыдания сдавленно пробормотала:

– Оттец Фффлааттис… раасскаазаал…

Едва услышав имя священника, я все понял и в сердцах выругался про себя. Святой отец все же выполнил мою просьбу и рассказал Аллариссе правду о кровавых делишках ее родного деда. Судя по ее слезам, старик не утаил ничего и поведал все в подробностях. Представляю, каково ей сейчас. Всю жизнь любить доброго и заботливого деда, а потом узнать, что он повинен в смертях сотен людей, да еще и некромант в придачу. Так немудрено и свихнуться. И виноват в этом именно я – ведь именно по моему наущению отец Флатис выложил совсем еще девчонке всю правду как есть. Ну вот за что мне это все?

Тяжело вздохнув, я обнял трясущуюся, словно в ознобе, девушку за плечи и успокаивающе забормотал всякую чушь, что лезла в голову, продолжая ласково поглаживать ее волосы:

– Ты поплачь, поплачь… легче станет, вот увидишь… Правда, она всегда такая… жестокая… Со временем все пройдет, все перемелется…

Мы еще долго стояли обнявшись в дальнем углу двора, укрытые от любопытных взглядов бревнами и поленьями. Умный пес улегся чуть поодаль и, опустив тяжелую морду на передние лапы, поглядывал на нас влажными, преданными глазами. С серого неба начал сыпаться мелкий снег, засыпая еще дымящиеся пепелища погребальных костров и скрывая под чистой белизной побуревшие пятна крови.

Как бы то ни было, а жизнь продолжалась…

Глава шестая

Зимний ураган и нескончаемые хлопоты

Чтобы хоть немного успокоить Аллариссу, мне потребовалось несколько часов. Благодаря этой задержке и ноющему над моим ухом Древину, умудрившемуся растянуть седлание семерых лошадей до самых сумерек, в этот день я так и не покинул пределов поселения. И как выяснилось через несколько часов, это было поистине мудрое решение. Падающий с небес снег все густел и вскоре превратился в самый настоящий снегопад, к которому присоединился пронзительный зимний ветер, налетевший с запада. Благодаря мощным стенам защищающей нас Подковы мы не испытали всех прелестей зимнего бурана, но успей я вывести отряд за пределы ущелья, нам пришлось бы очень несладко. Судя по разыгравшейся непогоде, буран продлится еще несколько дней как минимум, и на это время мне придется отложить свои планы и заняться чемнибудь другим. Благо, шурды постарались обеспечить меня и моих людей работой на несколько дней вперед.

Вдоволь наглядевшись на усыпанное тучами мрачное небо, я вздохнул и еще сильнее укутался в наброшенное на плечи одеяло.

С вершины стены, где я стоял вместе с мастером Древином, поселение и прилегающая к стене часть ущелья были едва различимы в наступающей темноте. Разведенные во дворе костры погасли, не в силах противостоять завалившему их снегу, и двор форта был погружен в полутьму сумерек. Лишь на стены еле чадило несколько факелов, да у восточной стены ущелья, под каменным козырьком, мигал небольшой костер – там расположилась лагерем четверка ниргалов.

Когда я с неохотой отправил Аллариссу в теплую пещеру и обнаружил, что начинается буран, то решил взглянуть на переданных мне ниргалов, и представьте себе мое удивление, когда я обнаружил их на том же месте, что и раньше. Четыре массивные фигуры так и стояли посреди ущелья, и падающий снег уже намел вокруг них сугробы.

Пришлось вновь спускать подъемник. Добравшись до ожидающих моих приказов ниргалов, я велел им разбить лагерь и заняться собой – привести в порядок посеченные доспехи, поесть и отдохнуть. Место для лагеря тоже указал я – так, чтобы они были защищены от непогоды, но и не исчезали из поля зрения расставленных на стене часовых. Береженого бог бережет. Пускать ниргалов в поселение или тем паче в пещеру я не собирался. Кто их знает, этих ниргалов. Мало того что они немые, так еще и выражения лица не разберешь. Заклинит у них чтонибудь в мозгу, и начнется мясорубка. А оно мне надо? Именно поэтому я засунул свое чувство сострадания куда подальше и вновь вернулся в поселение, оставив ниргалов в ущелье.

Раз за разом я оглядывал поселение и морщился, словно от зубной боли, когда взгляд натыкался на очередные следы разрухи – пристройка с висящей в дверном проеме шкурой вместо нормальной двери, свежая заплата из бревен и тех же шкур на проваленной крыше, почти развалившаяся конюшня, залитая лошадиной кровью. Не пострадала только церковь – лишь на одной из стен виднелись свежие царапины и следы крови сгарха.

Взглянув на изрядно поредевшие поленницы, я сплюнул и вполголоса выругался – на погребальные костры ушло просто огромное количество дров. Ладно, тщедушные шурды, но вот изрубленные туши сгархов сгорали крайне неохотно. Равно как и сожженные тела ниргалов – хотя я и хотел сначала снять с них доспехи, но когда вспомнил, как они восстали из мертвых, то резко передумал и недрогнувшим голосом отправил их в огонь. И обычный мертвяк опасен, а тут еще сплошные доспехи, против которых пасует даже топор Рикара.

От шурдов тоже осталось немало хлама, но, осмотрев оружие шурдов, здоровяк презрительно оттопырил губу и велел все побросать в огонь, вслед за хозяевами. Равно как и содержимое их сумок. Сам я в них не копался, но, проходя мимо, бросил беглый взгляд и лишь пораженно покачал головой. Чего там только не было. Мелкие камни самых разных цветов и форм, выбеленные временем кости непонятного происхождения, пованивающие куски темного подсушенного мяса и еще много, много чего. Словно сороки, что собирают все блестящее и непонятное. Тут уже в дело встрял отец Флатис и велел сжечь дотла все эти «богопротивные» вещи. Любит церковь кидать в огонь все что ни попадя. Нет бы вдумчиво изучить все это дело, попытаться узнать, что именно движет шурдами, понять их сущность… ну да и ладно… все одно, старика мне не переубедить, а он и так меня чуть ли не в главные приспешники Темного записал. Да и не было у меня желания ковыряться в вонючих вещах гоблинов. Еще заразу какую подхвачу.

Хватит с нас и оружия ниргалов – мечи хоть и изрядно выщербились после схватки, но вот арбалеты были как новенькие. Осталось только пополнить запас арбалетных болтов, и в этом деле я возлагал большие надежды на ушедший к границе Диких Земель отряд. Рикар – опытный вояка, и я не сомневался, что он не забудет ни единой мелочи из требовавшегося нам снаряжения. Да и Тезкухозяйственника я отослал вместе с ним далеко не зря – чтобы вовремя остановил Рикара и не дал тому потратить все наши сбережения на оружие и доспехи. Ведь еще требуется закупить продовольствия, зерна для посева, рабочих инструментов и еще много разных мелких, но крайне нужных нам вещей.

Покосившись на Древина, я несколько смущенно поинтересовался:

– Помимо золота что они еще с собой взяли? Для обмена, аль продажи? А то изза спешки я толком и не вникал. Да и голова после удара трещала немилосердно.

Встрепенувшись, Древин наморщил лоб и начал поочередно загибать толстые пальцы, перечисляя мне захваченные ушедшим отрядом вещи для обмена:

– И не беспокойтесь даже, господин. Взяли, как не взять. Рикар кошель с золотом прихватил, да кинжал с вашего закутка упер – тот, что вы в пещере нашли, рядом со скелетами. Господин, мол, и простым обойдется, а за этот самое малое пару полновесных золотых монет выручить можно. Лошадей Тезка нагрузил так, что сумки почти лопались. Почитай все лисьи шкуры с собой прихватили – а там не менее десяти связок было. Еще волчьих шкур с десяток штук наберется – уже с зимним мехом, не облезлые и не рваные. Ну и самое главное – почти три полные связки пушного зверька. Скорняки их на любом рынке с руками вырывают – на шубы и шапки для богатеев. Оленьи шкуры брать не стали – нам и самим надобно. Зимато здесь лютая.

– Неплохо, – протянул я, от удивления даже забыв о мучающей меня головной боли. – Молодец Тезка, быстро сообразил.

– Хозяйственникто наш? Хе! Он как ваш приказ услышал, так у него глаза ровно светильники загорелись! Скакал по кладовке как бешеный! От ведь человек! У нас раненые стонут, а он с охапкой шкур носится!

– Все правильно он сделал, Древин, – вступился я за своего тезку. – Ежели мы без припасов останемся, то раненых и кормить нечем будет.

– И то верно, господин, – с неохотой признал мастер и, почесав макушку, в лоб спросил: – Господин… так куда вы собралисьто? Да еще и с ниргалами? Рикара вместе с отцом Флатисом словно нарочно подальше отправили.

Хмыкнув, я некоторое время смотрел в темнеющее ущелье и наконец произнес:

– У нас вино осталось?

– Есть немного, как не быть, – закивал Древин. – А у коротышек можно настойку ихнюю забрать. Не обеднеют, чай.

– Забрать не получится, – сварливо буркнул появившийся словно ниоткуда Койн. – А вот поделиться можем.

– Вот и хорошо, – через силу рассмеялся я и, оглядев настороженные лица гнома и мастеракаменщика, вздохнул: – Сегодня вечерком сядем втроем в моем закутке и поговорим по душам.

– Так чего ж до вечерато тянуть? – поспешил с ответом взбодрившийся Древин. – Можно и сейчас… заодно и погибших помянем.

– Вечером, – отрезал я и подставил ладонь под падающие хлопья снега. – Раз уж я не уехал, то займемся делами.

– Какими делами, друг Корис? – полюбопытствовал коротышка, разочарованно убирая руку от пояса, где висела знакомая фляга с настойкой. За короткое время знакомства с подгорным народом я убедился, что выпить они готовы в любое время дня и ночи, по поводу и без. Вот ведь выпивохи бородатые. Или это только род Чернобородых такой?

– Неотложными делами, Койн. Самыми неотложными. Очень хорошо, что ты так вовремя появился. Вот скажи мне – вы сможете перековать доспехи ниргалов? На инструменты?

– Перековать – дело нехитрое, но без… как его?.. А! Уголь! Без угля перековать не получится, – развел ручищами гном. – Наковальню и печь кузнечную сложить сумеем, а вот без угля работа не пойдет.

– Ммда, – раздосадованно буркнул я. – Столько железа впустую валяется, только место занимает. Ладно, тогда поговорим о нашей обороноспособности.

– Так говорят, что в гномьих печах огонь сам собой горит, да не простой, а что ни на есть колдовской! – встрял Древин. – Синем пламенем, мол, бездымным пылает, а печь как есть пустая – ни угля, ни дров подкидывать не надо! И послал этот негасимый огонь гномам сам Темный, за что они ему души свои продали на веки вечные!

– Тьфу на тебя! – фыркнул Койн, приглаживая бороду. – Выдумал тоже! Какой еще Темный?

– Древин, в самом деле, чего выдумываешь? Почему сразу колдовской и от Темного?

– Люди врать не станут! – уперся на своем мастеркаменщик, воинственно выставляя вперед бороду.

– Ну и что? Синее пламя говоришь? Ну, значит, к печам газ подземный подвели через трубы, – машинально ответил я, думая о своем. – Газ сам по себе горит, потому и печь пустой кажется. Пара форсунок дозирующих, чтобы взрыва не случилось, и всего деловто! Вот только сомневаюсь, что газ может сильный жар дать. Уголь все получше будет.

Ответом мне была тишина. С недоумением вскинув голову, я увидел, как Койн с вытаращенными глазами беззвучно хватает ртом воздух и опускается на бревно.

– Койн, что с тобой?!

– Кажись, удар его хватил! – глубокомысленно заметил Древин и, подхватив с камня пригоршню грязного снега, принялся натирать гному побелевшее лицо.

От такого бесцеремонного обращения Койн живо пришел в себя и разразился ругательствами:

– Тьфу! Ты чего делаешь? Чтоб тебе никогда в жизни к молоту кузнечному не притронуться! Чтоб ты всю жизнь одни подковы ковал!

– Что?! Да я тебя в чувство приводил! Сомлел ты!

– Я сомлел?! Мы, гномы, никогда не млеем! Тьфу! То есть никогда в обморок не падаем! Мы стойкий народ!

– А чего ж ты тогда на зад брякнулся и посинел весь? – Я поспешил влезть в разгорающуюся ссору между плюющимся гномом и рассерженным Древином.

– Да! Чего ты на зад брякнулся? – поддакнул Древин, отряхивая ладони от снега.

– Я не брякнулся, а присел! – возразил Койн, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Как Корис очередную тайну подгорного народа вслух произносит, так я сразу и присаживаюсь. Потому что ноги подкашиваются!

– Какую еще тайну?

– Как какую?! Вот скажи, ну откуда тебе знать, что у нас в печах рудничный газ горит? Откуда?! А?! Друг Корис, признайся как на духу. Кто тебе проговорился?

– Да никто, – от души рассмеялся я. – Ведь это же с первого взгляда понятно – синее пламя, горит без дыма. Что это еще может быть кроме газа?

– Ммм… – выдавил Койн, вцепившись обеими руками в свою многострадальную бороду и так зыркая по сторонам, словно мы стояли на оживленной городской площади. – И правда, друг Корис, что кроме газато? Ну, поговорили о печах, да и ладно будет. А доспехи ниргалов перековать возможности нету. Как только уголь сыщем, так сразу сделаем. А пока никак.

– Да понял уже, – с сожалением вздохнул я. – Делать нечего, придется подождать. Тогда вот что – до сумерек пока еще далеко, давайтека делом займемся. Древин, на крышу пристройки вы заплату наложили, так пока и ладно будет. Всех мужчин с завтрашнего утра я хочу видеть на рубке деревьев. Все, что может гореть и давать тепло, надо перетащить внутрь поселения. Ясно?

– Ясно, господин! Вот только крышу мы на скорую руку залатали. Одна видимость, а не работа.

– Тоже мне удивил, – фыркнул оклемавшийся после нервного потрясения Койн. – Да вся пристройка – это одна большая видимость, а не работа! Я поначалу, как сюда попал, подумал, что вы там свиней держите.

– Что?! – взвился Древин. – Ты чего щас пробормотал, недомерок бородатый?

Уперев кулаки в бока и выпятив бороду, Койн открыл было рот, чтобы достойно ответить, но тут уже не выдержал я и злобно рявкнул:

– Так! А ну хватит! Словно дети малые, честное слово! Вы бы еще достоинством своим мужским померялись – у кого больше!

– Простите, господин, – опомнился Древин, рассерженно поблескивая глазами. – Как тут не осерчатьто? Бормочет невесть что!

Койн промолчал и лишь развел руками – не удержался, мол.

Вздохнув, я зябко поежился и, отряхнув с плеч налипший снег, продолжил:

– Вот и я говорю – наша постройка для жилья хоть куда, но обороняться в ней не с руки. Мы еще в провал спуститься не успели, а сгарх уже внутри был. Не дело это!

– Конечно, не дело! – буркнул Койн. – Когда эта зверюка через крышу вниз рухнула, я чуть было от страха не окочурился. А все почему? Вот спросите у глупого гнома, почему так получилось?

– Скажи нам, глупый гном, почему так получилось? – с готовностью переспросил Древин, особый упор делая на слове «глупый».

– А потому, что жилище из негодного материала построено! – ответил коротышка, не обращая внимания на Древина. – Видано ли это, дома из дров строить! Вы бы еще из угля стены сложили! Чтобы врагам легче поджигать было!

– То есть предлагаешь заменить дерево камнем? – без труда угадал я его дальнейший ход мыслей. Особенно и гадатьто не пришлось – что еще могло прийти гному в голову? Либо камень, либо железо, других строительных материалов они не признают.

– Не просто из камня! – Койн с намеком воздел палец в воздух, чуть помедлил, обвел нас взглядом, и лишь убедившись, что мы готовы внимать его словам, торжественно произнес: – А из доброго камня!

– Тьфу ты! А я, склирс старый, уши развесил! – сплюнул Древин. – Думал, он что путное скажет.

– Это на тебя тьфу! – с достоинством парировал гном и повернулся ко мне. – Друг Корис, ты плюнь на этого неумеху! Поручи это дело нам, гномам, и увидишь, что такое настоящее жилище, в котором и детей растить можно, и от врага оборониться!

Услышав столь нелестные слова, Древин поперхнулся и, не сумев выдавить из себя ни слова, начал медленно багроветь. Дожидаться неминуемого взрыва я не стал и поспешно сказал:

– Хватит подначивать друг друга. Что ни говори, а построенная братьямимастерами стена вчера спасла наши жизни. Но я не хочу переделывать жилую пристройку. Пусть остается как есть.

– Но ведь она из дерева! – возмутился Койн, косясь на все еще молчащего Древина. – Пара факелов под кровлю – и запылает за милую душу!

– Да, – согласился я. – Из дерева. Но тут уже поделать нечего – я не собираюсь ломать то, что было построено с таким трудом. Мы пойдем другим путем – надо расширить и укрепить саму пещеру. А на перемычке между деревянной пристройкой и входом в пещеру следует построить мощный каменный створ.

– Створ? – недоуменно переспросил гном. – Ворота, что ли, друг Корис?

– Ворота, – кивнул я. – Вот только не обычные ворота. Представь себе мощную гранитную плиту, что наглухо перекроет вход в пещеру. Тогда туда никакой враг попасть не сможет. Будь то сгарх или еще какая тварь из Диких Земель.

– Но, господин, – вмешался Древин. – Сплошная гранитная плита – такой вес никакие петли не выдержат.

Услышав слова мастеракаменщика, Койн согласно кивнул, подтверждая его правоту.

– Петель не будет. В открытом состоянии плита будет стоять рядом со входом, вплотную к одной из стен. Под нее подложим обрезки бревен или что еще лучше – каменные кругляши. В случае опасности эту плиту десяток воинов сдвигает с места и блокирует вход. Все. В своде и в полу следует сделать этакие продольные карманы – словно канавы для слива воды. Тогда плита будет надежно зафиксирована в пазах, и выбить ее при всем желании не получится. Я понятно изъясняю?

Древин с Койном переглянулись и синхронно кивнули. Похоже, мою идею они уловили с ходу.

– А пещеру насколько сильно расширять? – деловито уточнил Койн, чтото лихорадочно прикидывающий в голове.

– Раза в два, – навскидку сказал я. – Это самое малое. Судя по произошедшим событиям, стена оказалась для шурдов легко преодолимым препятствием. Значит, это может повториться еще раз. Поэтому я предпочитаю обустроить пещеру как постоянное место жительства и не строить общинный дом. Во всяком случае пока.

– Именно, друг мой, именно! – обрадованно воскликнул гном. – Что может быть лучше, чем жить в просторной и надежной пещере? Добрый камень защитит от всех опасностей и врагов!

– Или обвалится тебе на голову, – буркнул Древин.

– Если только тебе! – парировал Койн. – Каменный свод без причины не рушится! Помимо расширения пещеры и обустройства ворот что еще требуется сделать?

– Многое, – вздохнул я и начал перечислять: – Построить просторный ледник для мяса, обложить деревянные стены пристройки толстым слоем камня – в том числе и крышу. И еще – надо соорудить надежный подъемник в подземный коридор. Спускаться и подниматься на веревках – это не дело. Это наши первоочередные задачи.

– Ммда, – несколько опешил Древин. – Немало работы нам предстоит. А людей почти и не осталось, господин.

– Зато есть гномы, – неунывающе воскликнул Койн.

– Да. Слава Создателю, у нас есть друзья гномы, – кивнул я. – Сделаем так. Койн, отряди на работы по расширению пещеры столько гномов, сколько сможешь. Но чтобы без вреда для остальных работ – обустройство вашего городка в подземной пещере, ловля рыбы и грибы. Хорошо?

– Сделаем!

– Древин, – продолжил я раздавать указания. – С завтрашнего дня всех свободных мужчин – на заготовку бревен. Мне нужны дрова – и как можно больше.

– Понятно, господин.

– Но деревья рубить только в пределах ущелья. Мало того что на шурдов нарваться можем, так еще и буран разошелся не на шутку. – Я указал вверх, на крутящуюся в небе снежную пелену. Кстати, как там Дровин?

– Поправляется, слава Создателю, – заулыбался мастер, осеняя себя священным знаком. – Через пару дней, глядишь, и на ноги встанет.

– Вот и хорошо, – кивнул я. – А теперь за работу. Времени у нас мало, и не будем его терять зря. Работы должны начаться до того, как я покину поселение.

– Опять вы за свое, господин! – в сердцах рявкнул Древин. – Да куда вы собралисьто? Неужто той твари поверили?

– Квинтесу? Нет, не поверил. Хотя кое в чем он не лгал. Древин, не сотрясай воздух. Сказал же – сегодня вечером соберемся и поговорим по душам. А сейчас беритесь за дело.

Глядя вслед спускающимся со стены размашисто шагающему Древину и смешно семенящему гному, я вновь вспомнил увиденный прошлой ночью сон. Хотя верней всего было бы его назвать воспоминанием.

Воспоминанием юного барона Кориса Ван Исер…

Собравшиеся на кровавое зрелище горожане образовали столь плотное кольцо, что пробиться к наспех сколоченному помосту для публичной казни было невозможно. Но отец и не собирался пробираться слишком близко. И этому была веская причина – я.

Всего несколько недель назад я провалился в колодец и просидел на дне темной и тесной ямы полдня по колено в стылой воде. Кашель уже почти прошел, но меня до сих пор трясло от малейшей тени и тесных помещений. Именно поэтому отец и решил принять личное участие в продаже пшеницы и небольшого стада коров – чтобы я хоть немного развеялся и отвлекся от тяжелых воспоминаний.

Торговая сделка прошла весьма удачно, и, отправив большую часть людей обратно, отец прихватил с собой лишь дядьку Рикара и старшего братакаменщика, гордо щеголявшего новехоньким поясом мастера, коим его удостоили за возведение родового замка рода Ван Исер.

– Лезвие, кого казнят? – пророкотал отец, не отрывая тяжелого взгляда от помоста, где отчетливо виднелись обрубок бревна, поставленный стоймя, и небрежно воткнутый в него топор палача. – И за что?

– Некоего Квинтеса Лоркиса, господин, – отозвался Рикар, уже успевший потолковать с толпящимися вокруг горожанами и разузнать подробности. – Вроде как собственного отца порешил. Ножом в спину. Говорят, он родом с небольшой рыбацкой деревушки, в пяти лигах на север. И вроде как он еще нескольких человек завалил – тех, кто на шум сбежался.

– Мразь! – поморщился старший барон и, обратив лицо ко мне, веско добавил: – Запомни, сын, нет ничего хуже, чем убить родича и нанести предательский удар в спину! Это не тот поступок, которым может гордиться настоящий мужчина! Понял?

– Угу, – невнятно отозвался я, старательно облизывая огромный красный леденец. – Фонял.

Усмехнувшись, отец ласково взъерошил мне волосы огромной пятерней и вполголоса пробормотал:

– Совсем вырос. Видела бы тебя сейчас мать…

Услышав слово «мать», я с удивлением вскинул глаза на отца. Что значит «видела бы»? Еще два дня назад Нилиена провожала нас в дорогу и все причитала, что ее дитятко еще недостаточно окреп после болезни. Правда, отец называл Нилиену странным словом «кормилица», но именно эту статную и красивую женщину я считал своей матерью. Или отец имел в виду когото другого?..

Я уже было вытащил изо рта леденец, чтобы задать вопрос, но не успел – к лошади старшего барона протолкался взопревший и красный, словно вареный рак, Древин и выдохнул:

– Ведут убивца.

Безразлично пожав плечами, барон обвел толпу взглядом и брезгливо произнес:

– Слетелись, словно воронье на мертвечину. Давно крови не видали.

– Вот и я говорю, господин, – поддакнул Рикар. – Что мы, крови не видели, что ли? До трактира рукой подать, и зуб даю, сейчас столы свободны все до единого – все сюда сбежались и про пиво забыли. Да и дитенок не маловат ли еще, чтобы такое видеть?

– Не маловат! – отрубил барон. – Пусть смотрит! Кто знает, как его судьба повернется. А так, может, и призадумается, перед тем как ошибку совершить! Пусть смотрит!

– Да, господин, – согласился Рикар, не решившись возразить. Для меня это не было новостью – за всю свою короткую жизнь я еще ни разу не видел, чтобы отцу возражали дважды.

Толпа зашумела и колыхнулась слитным движением. Послышались глухие выкрики, приведшие толпу в еще большее возбуждение:

– Вон он!

– Убийца проклятый! Сейчас тебе воздастся за грехи!

– Выродок!

– Квинтес Лоркис!

– Отцеубийца!

– Ох и кровищи сейчас будет!

Зажав леденец в кулаке, я жадно взглянул на взошедшую на помост фигуру мужчины в сопровождении двух стражников с алебардами наперевес. Совсем еще молодой, в белой рваной рубахе с грязными разводами. Руки сведены за спиной и связаны в локтях и запястьях.

На помост поднялся еще один человек в черном официальном камзоле и, шагнув к краю, напоказ развернул длинный свиток пергамента. Обвел толпу глазами поверх свитка, и под его взглядом гомон и шум затихали, словно по волшебству, пока на площади не воцарилась мертвая тишина. Убедившись, что все затаили дыхание, мужчина опустил глаза вниз и, откашлявшись, начал читать вслух:

– Внимание всем! Слушайте и не говорите потом, что не слышали! Сегодня здесь будет казнен Квинтес Лоркис, родом из деревни Дымные Берега! Он обвиняется в убийстве четверых людей. Среди жертв двое мужчин, в их числе его собственный отец Люмери Лоркис, беременная женщина и пятилетний ребенок! Все убийства совершены безо всякой причины и повода!

Услышав упоминание о ребенке, люди пришли в еще большее неистовство.

– Убийца!

– Четвертовать его!

– Сжечь живьем!

Стоящий рядом с плахой Квинтес поднял голову и бледно усмехнулся разбитыми и вспухшими губами.

– Он еще усмехается, тварь мерзкая!

– Детоубийца!

Поняв, что если они не поторопятся с казнью, то люди устроят самосуд и разорвут преступника в клочья, мужчина в черном камзоле кивнул палачу, свернул свиток и торопливо протараторил:

– За совершенные злодеяния Квинтес Лоркис приговорен к казни через обезглавливание!

Стоявшие рядом с Квинтесом стражники сноровисто уложили его на плаху лицом вниз.

– Смотри, сын! – глухо пробормотал отец, железной хваткой стискивая мое плечо. – Смотри и запоминай!

Сверкающее лезвие топора взмыло вверх и под единодушный вздох собравшихся людей резко обрушилось вниз с глухим чавкающим звуком. Брызнули густые струи яркокрасной крови, отсеченная голова с глухим стуком покатилась по доскам, обезглавленное тело осталось на месте, но в нем уже не было жизни.

Палач ухватил голову за длинные волосы и под глухой рев толпы поднял ее высоко в воздух.

Квинтес Лоркис был казнен.

Горожане еще чтото кричали, мужчина в черном камзоле пытался их перекричать, но всего этого я уже не видел – меня обильно выворачивало наизнанку, пачкая рвотой бок отцовского коня и попону. Леденец выпал из моей ладони и, ударившись о булыжную мостовую, разлетелся на мелкие красные осколки, показавшиеся мне каплями крови.

Один из стоявших рядом горожан брезгливо отпрянул в сторону и процедил:

– Вот гаденыш!

В следующую секунду Рикар оказался рядом, и от сокрушительного удара в челюсть ворчун улетел в толпу. Ухватив меня за шиворот, отец успокаивающе пробормотал:

– Все. Все уже, – и добавил, обращаясь к Древину и Рикару: – Поехали отсюда.

Покачиваясь на крупе лошади отца, я старался не смотреть в сторону окровавленного помоста, вокруг которого еще бушевала людская масса. Я глядел вниз, на шею лошади, и был твердо уверен лишь в одном – я больше никогда не буду есть леденцы. Никогда. Особенно красные…

Глядя вслед оживленно спорящим мастерам, я неопределенно покачал головой. Увиденный мною сон был всего лишь запомнившейся маленькому Корису публичной казнью убийцы. Вот только имя казненного сына рыбака отпечаталось у меня в мозгу раскаленным клеймом.

Квинтес Лоркис, простолюдин, убийца родичей.

Квинтес Ван Лорк, дворянин и верный пес Повелителя, без колебаний пошедший на верную смерть по приказу господина.

Всего лишь совпадение? Нет. Это один и тот же человек. По крайней мере та же самая душа. Получается, что я далеко не первый эксперимент Повелителя по вызову душ из мира мертвых. Он уже делал это раньше, и Квинтес Ван Лорк является этому великолепным доказательством.

И еще одна мелкая, но важная деталь – на том помосте, где отрубили голову Квинтесу Лоркису, не было священника. Ни одной фигуры в приметном белом балахоне…

* * *

Остаток дня я бегал по всему поселению, стараясь поспеть везде и сразу. Сразу ощущалось отсутствие ушедших с отрядом людей. Особенно лидеров.

Сегодня мы занимались переездом – если так можно назвать перетаскивание кроватей и вещей от одной стороны пещеры к другой. Сильно потесниться не удалось, но кусок площади у самой скальной стены пещеры оказался свободен для работ по расширению, чем сразу воспользовался Койн, прислав четырех коротышек с молотками и кирками.

Увидев всего четырех гномов, Древин презрительно выпятил губу, но вскоре ему пришлось ее быстро закатать обратно и примолкнуть – его десять человек попросту не поспевали выносить каменные обломки за четверкой гномов. Причем бородачи работали вовсе не на пределе сил. Да и выглядело это со стороны, словно работа скульпторов, а уж никак не беспорядочное махание кирками. Гномы внимательно всматривались в сплошную гранитную стену, задумчиво почесывали затылки или бороды, а затем наносили один выверенный удар, редко два, и приличных размеров кусок скалы обрушивался на пол. И так гномы наносили удар за ударом, потихоньку отколупывая от стены пещеры кусок за куском. Ни лишнего шума, ни облаков каменной пыли. До наступления сумерек гномы успели продвинуться вперед самое малое на три шага по всей длине стены, и остановились они лишь тогда, когда Нилиена ударами половника о котел начата созывать всех на ужин.

Остальные занимались тем, что вытаскивали каменные обломки из пещеры и сваливали их рядом с пристройкой. Вскоре во дворе образовалось две приличные груды камней – одна с крупными обломками, другая с мелкими осколками и щебнем. Этот материал пойдет на усиление стен и крыши жилой постройки.

Подросткам тоже нашлась работа – они копошились на присыпанном снегом пепелище, добывали из углей почерневшие фрагменты доспехов ниргалов и очищали их песком от гари. Качество железа, конечно, пострадало, но для перековки на лопаты и мотыги оно еще годилось. А если вспомнить, что мы находимся в лигах пути от самой захудалой кузницы, то каждый обгорелый обрывок кольчуги становится поистине драгоценной находкой. Тем более отец Флатис далеко и не может возмутиться столь богохульному делу, как попирание пепла усопших ногами. К тому же особого выбора у нас и не было – одно пепелище погребального костра было посреди двора, а другое посреди ущелья – в обход ходить не получится при всем желании. Что касается чумазых детей, то о пепле покойников, они думали в последнюю очередь и старательно выискивали кусочки металла, сопровождая каждую находку радостными возгласами.

Как всегда бывает, когда сосредоточишься на работе, время пролетает незаметно. Не успел я опомниться, как наступил вечер. Хитрован Древин не забыл о нашем уговоре и подослал ко мне гонца, на роль коего он избрал не когонибудь, а Стефия, зная, что от него я не отмахнусь, словно от надоедливой мухи. Увидев спешащую ко мне нескладную тощую фигуру, я невольно улыбнулся. Повязка с его головы уже исчезла, сменившись кривовато скроенной меховой шапкой. Последние два дня я видел Стефия лишь издали, когда он бежал на кухню за очередным ковшом горячей воды для лечебного отвара или чтобы отмачивать заскорузлые от крови бинты.

Добравшись до меня, Стефий поспешно выпалил:

– Господин, меня дядька Древин послал – они вас вместе с гномом уже заждались.

– В моем закутке? – уточнил я.

– Угу, – кивнул Стефий, чуть помялся и, собравшись с духом, выпалил: – Господин, возьмите меня с собой!

– Взять с собой? – с деланным удивлением переспросил я. – Куда?

– Господин! Все уже знают, что как только кончится буран, вы кудато уезжаете. Возьмите меня! Я лишним не буду!

Вздохнув, я заглянул в умоляющие глаза подростка и отрицательно покачал головой:

– Не могу.

– Но почему, господин?! Ведь я уже два раза с вами ходил! Я не подведу! Вы же знаете!

– Знаю, – согласился я. – Более того – я тебе верю как себе самому. Но в этот раз ты останешься в поселении.

– Но… – попытался было настоять на своем Стефий, но я не дал ему этой возможности.

– Стефий! Сейчас ты единственный в поселении, кто сможет оборонить людей от нежити. В твоих руках – жизни раненых воинов. Кто о них позаботится, кроме тебя? А? Разговор окончен!

Я еще успел заметить заблестевшие от подкатывавших слез глаза Стефия, затем подросток развернулся и стремглав помчался к жилой пристройке. Проводив его взглядом, я вздохнул и перевел глаза на крутящийся у моих ног водоворот магической энергии. Поднес руку к его дрожащей верхушке и некоторое время наблюдал, как яркие искры проскакивают у меня между пальцев. Медленно повернувшись вокруг своей оси, я осмотрел двор и увидел еще шесть бурлящих разноцветных смерчей. Столь похожие и одновременно столь разные. Вновь взглянул на ласково льнущий к моим ногам смерч и сомкнул веки. Подождав несколько секунд, я открыл глаза и уставился на утоптанный снег. Смерч бесследно исчез. Вернее, стал невидимым. Вновь закрыл глаза, чуть подождал и открыл их. Смерч продолжал крутиться на том же самом месте, где секунду назад ничего не было. У меня получилось. С недавних пор я больше не испытывал трудностей, когда хотел увидеть разлитую вокруг энергию. Получалось с первой попытки. И точно знал, когда именно я достиг таких впечатляющих успехов – после той памятной беседы с умирающим от чудовищных ран Квинтесом. Именно тогда во мне поселилось ледяное чувство спокойствия обреченного на смерть.

Последний раз полюбовавшись на бурлящие всполохи энергии, я перевел взгляд на свое некогда вспоротое кабаном бедро и без труда увидел пробивающееся через живую плоть и меховую одежду зеленоватое свечение. Сфера продолжала исправно подпитывать удерживающие меня в этом мире заклинания. Пошарив рукой в кармане куртки, я добыл оттуда ледяной колючий шар сферы, которую лично вырезал из бедра ниргала, и, поднеся ее к своему бедру, внимательно изучил обе сферы. За сегодняшний день я проделывал эту процедуру не меньше пяти раз, и каждый раз получал один и тот же результат. Вживленная в мое тело сфера светилась гораздо тусклее, чем извлеченная из ниргала. Запасенная в стеклянном шаре энергия истощалась, и совсем скоро и без того нарушенная печать Арзалиса окончательно разрушится. У меня осталось совсем немного времени.

Убрав сферу обратно в карман, я стряхнул с плеч и головы хлопья снега и пошагал к пристройке, где меня уже заждались Древин, Койн и пара фляг с вином и гномьей настойкой. Лучшее средство, чтобы изгнать печаль и отвлечься от грустных дум. Хотя… беседа нам предстояла тяжелая.

* * *

С наслаждением сделав глоток горячего травяного отвара, щедро сдобренного гномьей настойкой, я откинулся на подушки и удовлетворенно выдохнул. После стольких часов холода и снега это было настоящее блаженство, оказаться в теплом месте с горячей кружкой отвара в руках.

– Нну чего там, господин? – не выдержал и робко поинтересовался исстрадавшийся Древин. – Чего вы там удумалито? А?

Сидящий за столом Койн на мгновение вытащил покрасневший носкартошку из своей кружки с настойкой и кивнул, поддерживая Древина.

– Чего удумал? – медленно сказал я. – Об этом чуть позже.

– Чуть позже, господин? – с негодованием взвыл мастер. – Господин! Да я, почитай, с самого утра от вас только это и слышу – «чуть позже, да чуть погодя». Смилуйтесь!

– Все расскажу, – успокоил я Древина. – Просто начну чуть издали. Койн, когда я разговаривал с Квинтесом, ты был там. Ты поверил его словам?

– Нет, друг Корис, – твердо ответил гном. – Не поверил. Больно уж странно он себя вел. И говорил слишком много. С чего бы это ему открывать замыслы своего хозяина?

– Ну, как он сказал, ему повелели так сделать, – неопределенно хмыкнул я. – Все рассказать и передать более чем щедрое предложение.

– Все равно вранье, – не поддался Койн. – Я это тебе как глава торгового рода говорю! Уж я завсегда ложь от правды отличу! После стольких сделок да уговоров с купцами поневоле навостришься ложь угадывать.

– Да, – посерьезнел я. – Квинтес врал. Но не во всем. Кое в чем он все же сказал правду. Например, в том, что я – живой ключ к гробнице Тариса. Это правда. Иначе старый лорд не тратил бы стольких усилий, чтобы достать меня аж в Диких Землях. И для нас это значит лишь одно – он не успокоится, пока не добьется своей цели или моей смерти.

– Да слышал я, – кивнул гном. – Ты, мол, единственный на всем белом свете, кто сможет отворить Ильсеру.

– Я бы выразился иначе, – горько рассмеялся я, массируя все еще болевший затылок. – Уникальный. Так вот, это правда, но лишь до тех пор, пока я жив. Ведь когда я испущу последний вздох, все три заключенные во мне души освободятся и воспарят к Создателю на суд. В том числе и самая главная душа – сущность Защитника, которая сама по себе уже является половиной ключа.

– И тогда Повелитель сможет вновь заключить душу Защитника в другого человека, – понятливо кивнул Древин. – Но, господин! Ведь Квинтес толковал про королевскую кровь – род Санти. Династия прервана на корню. Именно поэтому вы настолько важны для лорда. Стоит вам умереть, и гробницу Тариса будет невозможно вскрыть. Ведь вы, почитай, последнего из рода Санти того…

– Прирезал, – буркнул я. – Говори, как есть. Пырнул ножом в спину. Древин, ты правда этому поверил?

– Господин, но ведь если король и его семья убиты, – непонимающе развел руками Древин, – род прерван. А! Квинтес врал? Значит, король жив и никакого заговора не было? Вот ведь склирс вонючий!

– Да нет же, – с досадой произнес я. – Не будь королевская семья мертва, Квинтес не кинулся бы нас спасать ценой своей жизни! Не туда ты копаешь!

– Ты говоришь, как настоящий гном, друг Корис, – довольно пропыхтел Койн. – Только мы выражаемся несколько иначе – рубишь пустую породу.

– А в чем тогда ложьто? – возмутился Древин. – Король мертв, его семья отправилась вслед за ним! Сыночка вы еще раньше прибили! Больше никого из рода Санти нет!

– Вот! – обрадовался я. – Ты сам ответил на свой вопрос. Древин, кого я убил в том трактире?

– Сына короля.

– Нет. Попробуй еще раз ответить.

Древин напряженно наморщил лоб, силясь понять ход моих мыслей, но гном сообразил быстрее:

– Ублюдка!

– Именно! Я убил незаконного сына короля. Так вот, сколько уже веков династия Санти сидит на троне?

– Века три уж есть, не меньше, – ответил Койн.

– И вы думаете, что за все это время всем мужчинам Санти удалось зачать лишь одного сына или дочь вне брака? Думаете, никто из них не валял на сеновале служанок или кухонных девок? Ни у кого не было фавориток, любовниц и просто случайных связей на стороне?

– Вот оно что… – озарило Древина.

– Наконецто, – с облегчением выдохнул я. – Род Санти просто не мог прерваться. Да, официальные его представители уничтожены, но ведь есть и простолюдины, в жилах которых течет королевская кровь, а они об этом и представления не имеют. Квинтес солгал, когда сказал, что во всем мире больше нет никого с кровью Санти. А значит, и все остальное лишь наполовину правда. Если я умру, Повелителю останется лишь найти другого из рода Санти, натравить на него убийцу и вновь провести магический ритуал по призыву душ! Понятно?!

– Но тогда почему ты все еще жив? – задал логический вопрос Койн. Да уж, в уме ему не откажешь. – Почему отряд ниргалов вмешался в бой и спас нас? Зачем? Почему Повелитель пошел с тобой на переговоры?

– А вот здесь начинается самое интересное, друг Койн, – со значением произнес я. – Я и сам долго думал над этим вопросом и пришел лишь к одному выводу – время.

– Время?

– Да. Время. Найти других представителей рода Санти вполне возможно. Но очень нелегко. Надо проверять старую любовную переписку, ворошить имена давно почивших людей, проверять церковные документы по именам рожденных и их дальнейшие судьбы. Это очень кропотливая и долгая работа, ведь рожденных вне брака детей тщательно скрывают, чтобы не порочить свою репутацию и не допускать придворных интриг. Такая работа займет не один месяц, а ведь надо быть твердо уверенным в правильном выборе, прежде чем проводить ритуал.

– Старый лорд не хочет ждать! Вот оно что! – в возбуждение воскликнул Древин, вскакивая на ноги и расплескивая отвар. – Хочет получить свою цацку прямо сейчас!

– И опять неверно. Ведь лорд Ван Ферсис получил «Младшего близнеца» очень много лет назад. Но действовать начал лишь год назад. Помните, Квинтес сказал, что он ждал сына короля в спальне с кинжалом в руке? Это было меньше года назад. Если Повелитель терпеливо ждал двадцать лет, то с чего бы это ему сейчас гнать лошадей? Мог бы спокойно прикончить меня и начать все с начала.

– Чтото я больше вообще ничего не понимаю, господин, – признался Древин, тяжело опускаясь обратно на скамью.

– Я тоже! – поддакнул Койн, вновь наполняя мою кружку.

Судя по запаху, там плескалась чистая настойка с легкой толикой отвара. Отхлебнув, я поморщился от разлившейся во рту горечи, зато в желудке стало тепло, и меня наконец отпустила сотрясающая дрожь.

– Ты и не смог бы понять, Койн, – ответил я. – У тебя слишком мало исходной информации, чтобы провести ее анализ и подбор подходящих вероятностей развития ситуации.

– Ччего? Чего? – в изумлении выпучил глаза гном, едва не поперхнувшись настойкой. – Чего у меня мало?!

– Ммм… – на мгновение затруднился я с ответом. – Сведений, заслуживающих доверия. Не обращай внимания. Последнее время я часто использую никому не понятные словечки. Ладно, вернемся к нашим баранам.

Ответом мне были две пары удивленных глаз, и, вздохнув, я лишь махнул рукой и продолжил:

– Единственный возможный ответ – Повелитель и хотел бы подождать, но НЕ может!

– Не может? – поощрил меня Койн, с интересом подавшись вперед. – Почему не может? Должен сказать, это весьма захватывающая история!

– Захватывающая?! – взорвался Древин. – Речь о жизни господина!

– Успокойся, Древин. Койн не имел ввиду ничего плохого. А история и правда весьма запутанная и, как сказал Койн, захватывающая. Я очень долго не мог уловить смысла во всех этих событиях, пока не задался простым вопросом, после которого все встало на свои места. – Сделав паузу, я обвел взглядом собеседников и как можно более четко произнес: – А зачем вообще могущественному лорду, представителю древнейшего, богатого и знатного рода, все это нужно? Для чего? Что дадут ему два костяных кинжала? Ну? Ответьте мне.

– Власть! – первым брякнул гном.

– Мимо. У него и так полно власти, – отмахнулся я от этой версии. – Более того, когда поднялся мятеж, после которого мой отец стал бароном, род Ван Ферсис предпочел остаться в стороне. А ведь учитывая знатность и древность рода, лорд был весьма вероятным претендентом на королевский трон.

– Кхм… деньги? Ну… очень большие деньги, – осторожно предположил Древин, искоса поглядывая на смущенного гнома.

– Куда больше? Ему принадлежат огромные земли, куча деревень и даже городов. Все свое золото он не сумел бы потратить и за пять жизней. Мимо.

– А! Вот оно! – подскочил Койн. – Именно, что пяти жизней не хватит! Он хочет получить бессмертие! При помощи кинжалов выпьет жизни тысяч людей и станет жить вечно!

– И жить будет в глухой чаще, потому что на него ополчится весь мир. Тарис уже пытался с помощью некромантии завоевать престол, и вы знаете, что из этого вышло. Да и сомневаюсь я, что кинжалы могут даровать бессмертие. Это всего лишь инструменты, не более того. К тому же к услугам лорда все Исцеляющие империи, которые могут существенно продлить годы жизни – конечно, если им хорошо заплатят. Мимо.

– Тогда… тогда не знаю, – развел руками гном и в смущении присосался к кружке.

– В томто и дело. Кинжалы не могут даровать лорду Ван Ферсис ничего такого, чего бы он еще не имел. У него есть все – женщины, мальчики, золото, власть, здоровая жизнь и доступны вообще любые возможные услады и развлечения. Ему не нужны кинжалы.

– Но зачем тогда Повелителю это надо, господин? Иль я чего не понимаю?

– И опять ты произнес верное слово, друг мой. Повелитель… а что, если лорд Ван Ферсис и не Повелитель вовсе? Что, если он такой же слуга на побегушках, только чуть более высокого ранга, чем Ситас и Квинтес? И сейчас настоящий Повелитель уже не в силах больше ждать и начал проявлять свой гнев, заставляя лорда Ван Ферсис торопиться и совершать ошибки.

– Ккак? – ошеломленно затряс головой Древин. – Как слуга? Кому же может служить целый лорд?

– Как кому? – прищурился я. – Королю, конечно же. Вернее, младшему брату Императора, принцу Тарису Санти.

Лавка с грохотом опрокинулась вместе с ошарашенно застывшим на ней гномом, когда Древин вскочил на ноги и, брызгая слюной, заорал:

– Что?! Господин! Тарис Некромант мертв и заключен в гробницу из камня крови! От него и костейто уже не осталось, небось!

– Тише! Чего разорался?! – зашипел я. – Народ взбаламутить хочешь? Верни лавку и Койна на место и сам сядь!

– Очень… очень захватывающая история, друг Корис, – донесся изпод стола голос гнома.

Пока лавку и ворчащего Койна водворяли на место, Древин несколько пришел в себя и уже более спокойным голосом повторил свой вопрос:

– Господин, с чего вы взяли, что Тарис жив? Он мертв, и его тело давно гниет в гробнице.

– В гробнице? А может, лучше сказать – темнице? К тому же я очень сильно сомневаюсь, что Тарис жив. Это ты так решил. Пролежать двести лет в Ильсере и остаться в живых – такое не под силу никому, разве только Создателю нашему.

– Но…

– Древин, а те мертвяки, что вчера атаковали наше поселение, – разве они живы? Это гниющий труп, но тем не менее он ходит, видит и выполняет приказы. Вот и Тарис, скорей всего, давно уже не человек, а нечто среднее между мертвяком и духом. Но это лишь мои предположения.

– Глупые предположения, господин! – отрубил Древин. – Быть такого не может!

– Знаешь, я тоже не верил, что такие твари, как костяные пауки, могут существовать – до тех пор, пока не столкнулся с ними вживую. Не стоит недооценивать некромантию, а Тарис Санти был именно некромантом. Настолько мощным, что после его смерти начались стихийные бедствия и часть материка ушла в морскую пучину.

– Вот! Сами же говорите – после его смерти!

– После смерти его тела, – поправился я. – Древин, пусть это всего лишь догадка, но она подтверждается.

– Чем подтверждается? – встрял Койн, забирая у меня опустевшую кружку.

– Для начала – лорду ни к чему так сильно рваться к гробнице Тариса. Кинжалы не стоят того. Более того, лордом уже заинтересовалась Церковь, но ему словно плевать на свое дальнейшее будущее. Далее – в течение последнего десятилетия лорд Ван Ферсис периодически навещает отдаленные деревни и методично вырезает в них все живое. При этом умерщвляет людей только «Младшим близнецом». А ведь Квинтес объяснял желание лорда добыть второй кинжал только одним мотивом – «Младший близнец» оставляет себе лишь толику жизненной силы, а остальное передает своему старшему собрату.

– Который до сих пор торчит в теле Тариса, – придушенным голосом выдавил Койн и, запрокинув голову, одним залпом выхлебал содержимое кружки. – Отец Всемогущий! Защитник и впрямь оказался не совсем тем героем, что я себе представлял.

– Да. Листер допустил ошибку, не достав «Старшего близнеца» из раны. Эта промашка аукнулась спустя два века. Но вернемся к более поздним событиям. Отец Флатис решил, что эти убийства – лишь проявление безумной сущности лорда. Дескать, он умом тронулся, когда завладел кинжалом, вот и начал крошить всех на части. А на самом деле старый лорд лишь выполнял приказ своего нового господина и пересылал ему огромное количество жизненной энергии.

– А может, он для себя энергию запасал? – уперся Древин. – Ведь хоть чтото, но остается и в первом кинжале, будь он проклят вместе с лордом!

– Угу. Остается. Об этом я тоже думал. Не сходится. До того как попасть в руки лорда Ван Ферсис, кинжал принадлежал священнику Гризерису. Вернее, бывшему священнику, с которого все и началось. Та история с Лесным Подворьем. Все в точности до малейшей детали – умерщвление всей деревни. Причем никакой логики, на первый взгляд, – убийство ради убийства.

– Что за Лесное Подворье? – заинтересовался Койн. – Не слыхал о таком.

– Потом расскажу, – отмахнулся я. – Вкратце – священник с костяным кинжалом вырезал всю деревню. Печальная история с не менее грустным концом. В общем, все сходится. Один к одному. Жив Тарис Санти или нет, но даже из гроба он умудряется сеять смерть и разруху. Чего пытается добиться Тарис Некромант? Тут и думать нечего. Для начала – выбраться из своей гробницы, что заперта на живой ключ с человеческим именем. Думаю, за прошедшие двести лет он начал скучать по живому общению.

– Вы еще шутите, господин!

– А что остается делать? Плакать? Я тебя еще не убедил? Вот, держи еще – лорд слишком много знает о некромантии и работе с жизненной силой. Откуда обычному ментальному магу знать, как провести ритуал призыва душ? Как он сумел создать ниргалов? А то, что он сотворил с телом Квинтеса? Откуда знает такие подробности о Тарисе, Ильсере и «Старшем близнеце»? Сомневаюсь, что церковь дозволила ему заглянуть в свои архивы. Нет! Все эти сведения лорду передал не кто иной, как сам Тарис Некромант! Ну и последнее, на десерт – я еще и сам толком не разобрался, но Алларисса тоже какимто боком причастна к этой истории. Скорей всего, в роли жертвы на ритуальном алтаре, или что там у этих некромантов…

– Ладно… пусть Тарис жив – я в это не верю, господин, уж простите, но пусть так. Но выто куда собрались?

– Без разницы, – пожал я плечами. – Может, даже прогуляюсь до затонувшего в море города и плюну на могилку Тариса. Хоть душу отведу.

– Зачем? Что вы там забыли, господин? Вам что, дома не сидится?

Мгновение помедлив, я сбросил напускное спокойствие и, в упор взглянув на Древина, мрачно произнес:

– Древин, ты правда не понимаешь? Не понимаешь, что будет дальше?

– Лорд Ван Ферсис заявится сюда, – глухо пробормотал Койн. – И не один.

– Правильно. Если я прав насчет Тариса, то лорд – обычная марионетка в руках кукловода. А кукловод уже устал находиться в тени за кулисами и просто дергать за ниточки. Поэтому у лорда есть лишь два выхода – убить меня и начать все с начала или же заставить меня открыть проклятую Ильсеру. Каким бы путем он ни пошел – для меня исход будет одинаковым! Смерть!

– Пусть приходит! Отобьемся с божьей помощью! Чай не впервой!

– Ты видел, на что способен Квинтес? А ниргалы? Да и сам лорд тоже не лыком шит. Возможно, он уже склонил на свою сторону нескольких боевых магов. А они нас и изпод земли достанут!

– Против магов мы не сдюжим, – качнул головой Койн.

– Бежать к границе и просить убежища у Церкви!

– Не поможет. Лорд – не дурак и должен был предусмотреть такой вариант событий. На границе меня будут ждать его люди. Да и, судя по рассказу отца Флатиса, у лорда есть свои люди даже в самой Церкви. Ведь не просто так ордену Искореняющих Ересь приказали оставить лорда Ван Ферсис в покое.

Услышав мои слова, Древин обессилено поник и мрачно уставился на свою кружку. Похоже, он исчерпал все свои доводы.

– Собираешься отвести обвал в глухой тупик? – спросил Койн, не поднимая глаз от столешницы.

– Да, хочу увести опасность подальше от поселения, – кивнул я. – Ни к чему погибать всем изза одного человека. Отойду на пару дней пути на север и отошлю ему Вестник – у меня еще осталось несколько штук из поселения Ван Ферсис. А там уже посмотрим, что будет дальше. Пару недель покружим вокруг, разведаем окрестную местность, заполним белые пятна на карте. Хочу добраться до ближайшего поселения к северу – может, и выжил кто, кроме нас. В общем, найду, чем заняться. А там, глядишь, и Рикар с хорошими новостями вернется. Не всесильный же это лорд, в конце концов? Если удастся его «сдать» властям и Церкви, то проблема решится сама собой. А Тарис… пусть тогда еще пару веков в Ильсере полежит, о жизни подумает.

– Я пойду с вами, господин, – с решимостью произнес Древин. – Куда вы, туда и я!

– Не пойдешь, – угрюмо отрезал я. – Ладно, Стефий в бой рвется, но тыто чего? На кого поселение бросать собрался? На детей и старух?! В общем, так – все, что вы хотели знать, я рассказал. Теперь слушайте меня. Пока не кончится буран, потихоньку занимаемся хозяйством. Благо, работы столько, что без дела никто не останется. Главные цели – расширение пещеры и укрепление жилой пристройки.

– Но, господин…

– Хватит, Древин! Чем попусту языком молоть, займись делами!

– Кого хоть с собой возьмете? Четверо ниргалов, вы сами и еще кто?

– Рыжий Лени и… и Тикса, – чуть подумав, ответил я. – Что скажешь, Койн? Отпустишь со мной Тиксу?

– Отпущу, друг Корис, – серьезно ответил гном. – А если хочешь – я и сам с тобой отправлюсь.

– Нет, Тиксы хватит, – улыбнулся я. – Постараюсь вернуть их живыми. Рисковать попусту не буду, ежели что – ниргалы оборонят. А гном мне позарез нужен – я сам в вашем рудном деле не разбираюсь. С трудом серебро от золота отличу.

– Это дело! – одобряюще прогудел Койн. – Глядишь, на железную руду наткнемся, аль на угольные залежи. Земли здесь богатые.

– Вот и я про то же, – кивнул я и открыл лежащую на столе книгу со своими заметками. – Если найдем каменный уголь, то можно будет и о кузнице задуматься. А теперь давайтека еще раз обсудим будущие ворота. Как я разумею, плиту надо цельную вырубать, да вот только как это сделать? Что скажешь, Койн, справитесь с этой задачей? А?..

Отступление четвертое

Вопреки любимым привычкам Повелителя, следящие за его поместьем священники из ордена Искореняющих Ересь умерли быстро и практически безболезненно. Все пятеро. Когда требовалось, ниргалы могли двигаться совершенно бесшумно, несмотря на огромную массу доспехов.

Едва слуги доложили о выполнении приказа, Повелитель приказал выступать немедля. Кованые ворота мягко распахнулись, и в ночную темноту потянулась длинная вереница всадников, закутанных в черные плащи. Повелитель выехал одним из последних. В точно таком же черном плаще с глухим капюшоном, он ничем не отличался от своих безликих спутников. Остановил лошадь в воротах и, откинув капюшон с головы, он окинул свое родовое поместье медленным задумчивым взглядом и перевел глаза на старого слугу, что не сводил с него преданных глаз.

– Подождешь еще час, пока мы не покинем город, а затем… а затем поджигайте. Да смотри, чтобы не потушили раньше времени! Понял? Все должны думать, что я погиб в огне!

– Да, господин, – склонился в поклоне слуга. – Все будет исполнено.

– Когда убедишься, что огонь охватил все постройки, уходи и жди от меня вестей.

– Да, господин, – вновь повторил старик, отходя на шаг назад, чтобы пропустить двух слуг, тащивших за ноги тело священника в окровавленном балахоне, перепоясанном красным поясом.

Больше не сказав ни слова, лорд пришпорил коня и устремился прочь от родового гнезда. Отряд устремился за ним, и вскоре Повелитель затерялся среди окруживших его черных плащей.

Старый слуга проводил хозяина покрасневшими старческими глазами и поднял было руку, чтобы осенить его знаком Создателя, но вовремя опомнился и опустил ладонь.

– Прощайте, господин, – прошептал старик и, тяжело прихрамывая, пошагал к видневшемуся за деревьями особняку с ярко освещенными окнами.

Глава седьмая

Снежные просторы Диких Земель

Со скорбью убедившись, что Тикса не думает закругляться, я повернулся к Лени и, стараясь, чтобы мой голос был услышан через непрестанный стук молотка, устало распорядился:

– Разбиваем лагерь.

– Слушаюсь, господин, – обрадованно ответил рыжий и поспешил спешиться. – Ежели Тикса в эту каменюгу так вцепился, то до завтрашнего утра его не оторвать.

– Я тоже так думаю, – хмыкнул я и, последовав примеру Лени, покинул надоевшее за день седло, к немалому облегчению лошади. – Первым делом лошадей обиходь. Намаялись они сегодня.

– Еще бы не намаяться, – фыркнул Лени, принимая у меня повод. – Вокруг столько тропинок, а коротышка нас в самые буераки да кручи тащит!

– Ну ему виднее, где железо искать. Все одно, мы никуда не торопимся.

– Ежели о железе говорить, господин, то, может, эти стальные образины мне с лагерем помогут? – Лени кивнул мне за спину, где неподвижно застыла уже спешившаяся четверка ниргалов.

Мрачные и безмолвные, они одним своим присутствием нагнетали страх. Впрочем, за последние шесть дней – а именно столько дней назад мы покинули поселение – я уже успел привыкнуть к ниргалам и даже начал их жалеть. Ведь я знал, какое ужасное зрелище скрывается за непроницаемыми железными масками шлемов. Да и сам процесс насыщения чего только стоит. Ничем не передать этот хлюпающий звук и глухой кашель, когда каша попадает не в то горло.

– Ниргалы, помогите Лени разбить лагерь! – повысив голос, крикнул я железным истуканам, и они тотчас пришли в движение. Вернее, только трое из них зашевелились и синхронно разошлись в стороны. Четвертый остался стоять на месте, словно не услышав приказ.

– Нуну, – прищурившись, пробормотал я. – Опять та же самая история.

С тех пор как я вышел за стены поселения и двинулся по ущелью, ниргалы постоянно находились поблизости от меня, окружив с четырех сторон. Заботливые телохранители, по другому не скажешь. Вот только телохранители ли? Или лучше сказать – стража?

Ниргалы послушно таскали хворост для костра, сторожили наш покой ночью, ухаживали за лошадьми, помогали Тиксе перетаскивать обломки камней и переворачивать валуны. Но при любом раскладе со мной всегда оставался один ниргал, неотступно следующий за мной по пятам.

– А нука, – хмыкнул я и крикнул: – Тебя это тоже касается! Помоги остальным с обустройством лагеря!

Стоящий передо мной ниргал мгновенно перешел к действию и направился к видневшемуся поодаль кустарнику. Не успел я обрадоваться, как из заснеженных зарослей вышел другой ниргал с охапкой сучьев в руках и зашагал ко мне, небрежно бросив дрова у будущего костра. Встал на то же место, где до этого стоял его собрат, и неподвижно замер.

– Очень интересно, – протянул я, глядя на ниргала.

– Корис! Корис! – Окрик оторвал меня от размышлений и заставил повернуться на шум.

По пояс проваливаясь в сугробы, ко мне спешил Тикса, возбужденно размахивая в воздухе осколком камня. Добравшись до меня, гном радостно сунул мне под нос осколок и чтото залопотал на своем языке. Внимательно изучив маячивший перед лицом камень, я пришел к выводу, что он ничем не отличается от всех виденных мною ранее камней. Булыжник как булыжник. Видел и покрасивее.

Видя, что я не разделяю его радости, Тикса возмущенно подпрыгнул и зажестикулировал сразу обеими руками. Теперь в опасной близости от моего носа заплясал еще и солидных размеров молоток, в котором я без труда опознал личный инструмент мастера Древина – тот постоянно таскал его за поясом, и я уже успел изучить его в деталях. Очень сомневаюсь, что Древин отдал его коротышке добровольно. Как пояснял старший из братьев, этот простой на вид молот ему вручили вместе с поясом мастера строителя, и он им очень дорожит.

– Тикса! Да ты никак у мастера Древина молоток спер! – укоризненно воскликнул я, уличающе ткнув пальцем в инструмент.

Уловив в моих словах имя Древина и правильно поняв, на что я указываю, гном проворно спрятал руку с молотком за спину и, состроив невинную физиономию, попытался отпереться от обвинений:

– Древин? Нет упер! Нет! Подарок!

– Подарок, говоришь? – хмыкнул я. – Ты учти, по возвращению Древин тебе ноги вырвет.

– Подарок!

– Да какой там подарок, господин, – крикнул от разгорающегося костра Лени. – Слушайте его больше! Тото я думаю, чего это дядька Древин по всему поселению бегал и с причитаниями под каждый камень заглядывал!

– Тикса! – вздохнул я. – Как ты мог? Он ведь тебя правда прибьет.

Поняв, что провести меня не удалось, Тикса избрал другую тактику.

– Ха! Древин толька ходить, молоток таскать! И все! – Тикса напыжился, выпятил грудь и заложив руки за спину, принялся расхаживать из стороны в сторону, изображая Древина. Получилось так смешно, что я не удержался от смешка, а обрадованный гном продолжил свою обличительную речь: – Молоток нет работа! А Тикса – молоток работа! Тюктюктюк. – Тикса показал на примере, как именно он работает молотком. Тут он мог не стараться – за прошедшие четыре дня это непрестанное тюканье меня уже задрало. Стучит, ровно дятел, только не по дереву, а по камню.

Обреченно махнув рукой, я подытожил:

– Все равно ноги вырвет. Ладно, а камень, зачем мне под нос суешь? Что это?

– Это? Ооо! – В экстазе гном закатил глаза.

– Очень понятно, – кивнул я и шикнул на согнувшегося от хохота рыжего. – Ты уже в третий раз приносишь мне камни и описываешь их как оооо, ыыыы и аааа. Но понятней от этого не становится. Тикса, ты язык наш учишь?

– Учишь, учишь, – закивал Тикса, ткнул пальцем в невзрачный камень, затем в переброшенную через мое плечо сумку. – Карта писать! Очень место карашо!

– Да отмечу я твою находку на карте, отмечу, – согласился я. – Пусть потом Койн твои оханья и аханья расшифровывает. Одна надежда, что это железная руда.

– Железо? Нет железо! – замотал бородой гном. – Лучше!

– Да? – с сомнением спросил я, снимая с плеча сумку и доставая оттуда свернутую карту. – Нуну. Иди дальше ищи. Может, и железо сыщем.

Философски пожав плечами, Тикса всучил мне обломок и вновь умчался на склон примыкающего к поляне каменистого холма. Еще через пару мгновений оттуда донесся стук молотка. Тикса продолжил свои изыскания.

Вытащив из седельной сумки одеяло, я расстелил его поверх нарубленного ниргалами елового лапника и уселся, скрестив ноги. Разложив на коленях карту и определив, где мы находимся, отметил его цифрой. Достал из сумки свою книгу для заметок и набросал несколько скупых строк.

– Господин, дозвольте спросить, – не выдержал Лени, с интересом поглядывающий в мою сторону, не забывая подбрасывать в шипящий над огнем котелок горсти снега.

Оторвавшись от книги, я вопросительно взглянул на рыжего кашевара, и тот поспешно спросил:

– Господин, вот вы так прилежно отмечаете все на карте, заметки делаете. Похоже, мы здесь надолго? Ведь король помер! Теперича можно и обратно вертаться! За то, что вы последнего отпрыска из династии ихней прибили, вам теперь еще и спасибо скажут, и в ножки поклонятся!

– Ага, поклонятся, – засмеялся я. – Лени, со смертью короля стало только хуже. Сейчас там такая резня начнется, что подумать страшно. Трон свободен, правящая династия мертва, и некому предъявить свои права на престол. Что отсюда получается?

– Ничего не получается, господин, – не согласился Лени. – Ведь вы на место короля не метите! Нам домой вернуться – и хватит!

– Нет, на престол я не претендую. Домой вернуться, говоришь? Куда домой?

– Ну, вы в замок! А мы в деревеньку нашу!

– Нет больше ни моего замка, ни вашей деревни. Забыл? Я лишен дворянства и всего имущества. В замке давно уж новый хозяин, да и деревня не пустует. Некуда нам возвращаться. А учитывая смерть короля, то и вовсе боязно. Может, просто погрызутся да успокоятся, а может и настоящая война начаться. Нет, Лени, мы уж лучше здесь пересидим да возвращения Рикара подождем. Посмотрим, что за новости он принесет.

– Понятно, господин, – помрачнел Лени.

– А что это ты так вернуться хочешь? – удивленно спросил я. – Иль в поселении слухи какие поползли нехорошие?

– Нет, господин. Нет слухов, – отрицательно замотал головой рыжий и смущенно признался: – Девушка у меня там была, в соседней деревушке. Дело уж к свадьбе шло, а тут вон как дело повернулось. Может, и хорошо, что пожениться не успели, а то и она бы сюда попала.

– Ммда, – несколько озадаченно произнес я. – Ну это дело поправимое. Девушек пригожих и у нас хватает. Еще сыграем тебе свадьбу.

– И это верно, господин, – солидно ответил Лени, расправляя плечи. – Чай не урод какой, все при мне. Сыграем! А верно ли, что вы с Аллариссой обвенчаетесь скоро? От радостьто, господин!

– Что? – опешил я. – Ты о чем?

– Ну как… – развел руками Лени. – Нилиена шепнула по секрету, что дело к свадьбе идет. Они с дядькой Рикаром и приготовленья все начали!

– А… ясно. Нет, Лени, жениться я пока не собираюсь, – хмыкнул я. – А ты слухам поменьше верь. И вообще, хватит вопросы задавать, лучше ужином займись.

– Да, господин, – кивнул смущенный Лени и поспешил к мешкам с едой, наконецто оставив меня в покое и позволив сосредоточиться на карте.

Мне надо было обдумать направление завтрашнего пути. Изначально я собирался описать вокруг Подковы большой круг, чтобы разведать близлежащие местности, но суровая реальность жизни внесла свои коррективы. Большая часть земель к югу от поселения была ярко окрашена в красный цвет, и туда я благоразумно решил не соваться, переключив свое внимание на северозапад. Судя по обеим картам, что были в моем распоряжении, там находилось сразу два поселения в небольшом отдалении друг от друга. Что особенно радовало – в названии поселений не было никаких дворянских приставок Ван.

Ближайшее находилось в паре дневных переходов от нас у самой реки. Соответственно и называлось оно Излучина Асдоры. Я еще помнил о найденном в пещере шурде со стрелой в шее. Вполне может быть, что приплыл он именно оттуда. А значит, шанс наткнуться на живых людей резко повышается. Чем черт не шутит – может, удастся разжиться скотом или хотя бы пятком куриц. Да и Тиксе этот маршрут понравится – пологие холмы, перемежающиеся редким лесом. Решено. Продолжаем двигаться на северозапад.

Кивнув в такт своим мыслям, я свернул карту и спрятал ее обратно в сумку. Туда же отправилась книга с заметками. На мои ноги упала чьято тень, и, вскинув глаза, я наткнулся взглядом на четырех ниргалов. Ну да. Лагерь они уже разбили и теперь вернулись к выполнению своей главной задачи – охрана моей драгоценной тушки.

– Знаете, вы начинаете меня раздражать, – зло буркнул я, снизу вверх глядя на нависающие надо мной фигуры. – Вам что, больше заняться нечем?

Как и следовало ожидать, ответа не последовало. Ниргалы даже не шелохнулись.

– Займитесь собой, – велел я. – Покушайте там, отдохните. В карты сыграйте наконец! Ну и про охрану лагеря не забывайте. Все, можете идти.

Двойка ниргалов развернулась и тяжело зашагала к лошадям, несущим седельные сумки с запасом серой каши и воды. Еще один направился к краю поляны, где и занял позицию для охраны. А последний остался на месте, в шаге от меня.

– Тааак, – процедил я. – А вот это уже перебор. Ниргал! Согни правую ногу в колене!

Ниргал немедленно повиновался.

– Хорошо… Подними обе руки вверх.

Закованный в металл охранник выполнил и этот приказ, застыв в нелепой позе со вздернутыми руками и поднятой ногой.

– Молодец! А теперь приказываю уйти к костру и заняться собой!

Ниргал с лязгом опустил руки и, развернувшись на месте, зашагал прочь. Удовлетворенно поглядев ему вслед, я хмыкнул и повернулся к сумке… рядом с которой стоял незаметно подошедший ниргал! Тот самый, который пару минут назад встал на стражу. Только что отправленный мною прочь ниргал медленно опускался на землю рядом с костром, в то время как еще один уже шагал на окраину поляны, заменяя ушедшего часового.

– Что?! – уже в не себя заорал я, вскакивая на ноги и ожигая невозмутимого охранника бешеным взглядом. – Да вы что, мать вашу, издеваетесь?!

– Господин, что случилось?! – подлетел с земли Лени.

– Ничего, – буркнул я, не сводя разъяренного взгляда с ниргала. – Не отвлекайся от стряпни.

Сделав несколько глубоких вдохов, я постарался успокоиться. Удалось лишь отчасти, но этого хватило, чтобы начать трезво рассуждать. Заложив руки за спину, я сделал круг вокруг ниргала и, остановившись перед ним, задумчиво произнес, обращаясь больше к себе:

– Охраняете, значит, меня. Дело хорошее, не спорю. Вот только одно непонятно – это ваша собственная инициатива или приказал кто? Хотя, что это я… Выборто невелик. Либо Квинтес подсуетиться успел, либо сам лорд Ван Ферсис. И самое главное – когда вы превратитесь из старательных охранников в моих не менее старательных тюремщиков? А? Пусть отправить Вестник вы не в состоянии, но получитьто ведь можете?

Не дождавшись ответа, я зло сплюнул и зашагал к костру, откуда уже доносился манящий запах жарящегося мяса. Поведение ниргалов не стало для меня новостью. Понятно, что эти мощные защитники оставлены не просто так. Вопрос в другом – как скоро они получат приказ схватить меня и как именно они его получат, чтобы успеть переиграть их.

Один способ сильно расстроить Повелителя у меня уже имелся. На ходу я осторожно нащупал прикрепленные к предплечью ножны с острым узким ножом. Под слоем меховой одежды оружие абсолютно неразличимо взглядом, а чтобы достать нож и вонзить его себе в сердце, мне хватит и пары секунд. Главное, чтобы удар был смертельным и… чтобы у меня достало решимости сделать это.

Ну а пока мы с каждым днем все больше удаляемся от поселения, выводя его изпод возможного удара. Через пару дней я отправлю лорду Вестник с парой язвительных слов – важно, чтобы он точно знал, что мы не в поселении. А дальше видно будет.

* * *

Укрытый толстым снежным одеялом лес был тих и безмолвен. Лишь коегде в снегу виднелись следы звериных лап, указывая на то, что жизнь шла своим чередом. Вытянувшись в линию, наш небольшой отряд медленно продвигался вперед, выискивая дорогу между плотно стоявшими деревьями и стараясь не приближаться к разлапистым елям. Стоило прикоснуться к еловой лапе, и сверху падал целый сугроб пористого снега, погребая неудачника под собой. После второго такого купания я полностью осознал опасность и объезжал коварные ели стороной. Тикса не понял ничего и теперь был похож на бородатого снеговика со здоровенным обледенелым молотком в руках. Встретишь такое страшилище на ночь глядя, и на всю жизнь заикой останешься.

Кстати именно изза непоседливого гнома я отказался от мысли передвигаться скрытно. Сопровождающий наше передвижение стук молотка, периодическое бульканье фляги с настойкой и напевание под нос боевых песен мало способствовали этой самой скрытности. Нет, сначала я попытался объяснить коротышке на пальцах, как важно не привлекать чужого внимания к нашим персонам, и Тикса меня понял. После чего он тем же способом, но в гораааздо более красочных и емких выражениях пояснил, что если он не будет стучать, то руды тоже не будет. А если не будет пить и петь, то не найдет места, где постучать молотком. Связи между поиском рудного месторождения и песнями на пьяную голову я не понял, но оставил гнома в покое, единственно вытребовав запасную флягу с настойкой, чтобы успокоить расшатавшиеся после перепалки нервы. Со скорбью в глазах и зубовным скрежетом Тикса флягу все же отдал и вновь исчез среди деревьев, откуда тут же донесся шум обрушившегося с ветвей сугроба.

Мягкое покачивание в седле и пара глотков настойки из фляги Тиксы сделали свое черное дело, и я сонно заклевал носом. Только этим объясняется то, что я не заметил, насколько сильно изменилась окружающая нас местность. Очнулся я, лишь когда услышал изумленный полувздох, полувсхлип моего рыжего кашевара. Вздернув голову, я взглянул на разохавшегося Лени и обнаружил, что он застывшим взглядом смотрит прямо перед собой. Посмотрев в том же направлении, я почувствовал, как у меня на загривке зашевелились волосы.

Прямо перед нами начиналась мощенная камнем дорога, упирающаяся в самую настоящую деревню. Крытые золотистой соломой дома венчали кирпичные трубы, из которых вырывались струйки дыма. Чуть поодаль виднелась маковка церкви, увенчанная ярко блестевшим на солнце медным цветком Раймены. По улице в нашу сторону бежала стайка босоногих ребятишек, улыбающихся и тычущих в нас пальцами. Во дворе ближайшего дома мужик в белой холщовой рубахе оторвался от колки дров и, приложив мозолистую ладонь ко лбу, спокойно вглядывался в приближающихся незнакомцев. И там не было зимы… снег заканчивался в десятке шагов от нас, переходя в покрытую луговыми цветами землю.

Многочисленные деревья шелестели зеленой листвой под порывами ветра, в огородах кивали налитые золотистым цветом подсолнухи. На дороге колыхались ленивые облачка пыли, вздымаемые копытами лошадей ниргалов, продолжающих спокойно двигаться вперед, к деревне.

Очнувшись от ступора, я истошно заорал, срывая голосовые связки:

– Сстоять! Ниргалы, приказываю остановиться!

Двойка ниргалов мгновенно натянула поводья и остановилась словно вкопанная, послушавшись моего приказа. Еще один ниргал находился позади меня, прилежно исполняя роль молчаливого охранника. А вот последний, словно не услышав моих слов, продолжал покачиваться в седле и почти добрался до околицы.

– Стоять! Ниргалы ко мне! Немедленно! – предпринял я еще одну попытку, подавая лошадь назад. – Лени! Тикса! Ко мне!

Вылетевший из кустов Тикса недоуменно взглянул на меня и только тут узрел погруженную в лето деревню и ведущую к ней дорогу. Лени и так был в шаге от меня, расширенными глазами пялясь на побеленные стены домов. Двое ниргалов рывком развернули лошадей и направили их ко мне. Но последний воин так меня и не услышал. Сгрудившись на в двух шагах от границы между летом и зимой, мы завороженно наблюдали за удаляющимся от нас всадником. Вот он достигает околицы, лошадь тут же облепляет весело гомонящая ребятня, цепляющаяся за стремена и умоляющая покатать на лошадке. Ниргал кивает и, спешившись, подхватывает сразу двоих детей, сажает на спину лошади и шлепает по крупу. Весело заржав, лошадь прядает головой и легким галопом скачет по улице, вздымая за собой пыль. Остальные детишки с веселым визгом устремляются следом. Стоявший во дворе мужик повернул голову к дому и негромко крикнул, но я различил каждое слово:

– Власиленушка! Гости у нас. Воды ковшик принеси, с дорогито испить в самый раз будет.

Дощатая резная дверь распахнулась, и на пороге показалась женщина, держащая в одной руке тяжелый ковш с водой, а другой подбирающая подол длинного цветастого сарафана, обнажая загорелые ступни. Просеменила до калитки и со смущенной улыбкой протянула подошедшему ниргалу воду, словно не замечая черный плащ с откинутым капюшоном, глухой шлем, иссеченную броню и оружие.

– Испейте, сделайте милость.

Подняв закованные в железо руки к голове, ниргал одним движением… снял шлем, обнажая густую пшеничную шевелюру и молодое лицо. Шлем с глухим стуком упал на землю у ног воина, и, принимая из рук женщины ковш с водой, он ласково улыбнулся и поблагодарил:

– Благодарствую, хозяюшка. По такойто жарище сопрел совсем.

«Ага. Жарища та еще», – мелькнуло у меня в голове, и я потуже запахнул полу меховой куртки, спасаясь от пронизывающих порывов зимнего ветра.

Приникнув к воде, ниргал начал жадно пить с выражением неописуемого блаженства на лице. Струи воды стекали по рукам и подбородку, оставляли на пыльной броне мокрые дорожки.

Принимая из рук ниргала опустевший ковш с водой, Власилена смущенно потупилась и спросила:

– А друзья твои почему не заходят? Неужто отдохнуть не хотят с дороги, водицы испить. У меня и обед уж подоспел, осталось лишь из печи вынуть да на стол поставить.

– Истину говоришь, Власиленушка, – согласно пробасил мужик, подходя к ниргалу и опуская ему на плечо руку. – Может, смущаются чего? Ты позвал бы их, мы гостям завсегда рады.

Кивнув, воин развернулся к нам и с белозубой улыбкой приглашающе замахал рукой. За их спинами визжащая детвора облепила смирно стоящего коня. Девчушки вплетали в лошадиную гриву яркосиние васильки, мальчишки старались забраться в седло. В конце улицы показался степенный седобородый мужик, даже издали выглядевший старостой и никем иным.

– Вот и староста наш поспешает гостей встретить, – прогудел деревенский мужик. – Эх! Сейчас и пивка выпьем, копченой рыбкой закусим! Гулять так гулять! Что скажешь, друг? Уважишь меня, выпьешь со мной пару кружек пива?

– Выпьем, как не выпить, друг Клеспий! – заулыбался ниргал и, повернув лицо к нам, крикнул: – Давайте сюда, друзья! Отдохнем с дороги, а завтра поутру и в путь тронемся!

– Ну да, – буркнул я и, старательно улыбаясь, крикнул в ответ: – Сейчас будем! Без нас не начинайте! – И уже вполголоса, почти шепотом добавил: – Разворачиваем лошадей и уходим! Тикса, заползай на лошадь! Живо! И улыбайтесь, улыбайтесь…

– Господин, это что же?! Всамделишная деревня? – шепотом возопил Лени, лихорадочно разворачивая лошадь.

– Совсем дурак?! – вызверился я на рыжего. – Ладно лето, шут с ней, с деревней, но чтобы ниргал шлем снял?! Его не каждым зубилом сковырнуть можно! Да еще и заговорил – без языкато! Тикса, подбери челюсть и прыгай на лошадь! – Дождавшись, пока гном с пыхтением заберется в седло, я велел: – Все, уходим. Только медленно.

Развернув лошадей, мы шагом направились прочь, поминутно оглядываясь на оставшуюся за спиной деревню.

– Куда же вы? – с искренним недоумением воскликнул мужик. – Никак обидели чем?

Подоспевший староста тоже присоединил свой голос:

– Милостивые господа! Вернитесь! Столы уж накрыли, все для пира готово!

– Ой, а рыжий паренек миленькийто какой, – проворковала Власилена, облокотившись на низкий плетень и выставив на обозрение пышную грудь, почти вывалившуюся из глубокого выреза платья.

Что удивительно – нас разделяло расстояние самое малое в двадцать шагов, но я отчетливо слышал каждое слово, хотя деревенские и не кричали.

– Не оборачивайся, Лени! – рявкнул я на рыжего, который после слов соблазнительной Власилены начал натягивать поводья останавливая лошадь. – Вперед!

В спину продолжали нестись разноголосые и недоумевающие окрики, но мы уже не обращали на это внимания. Кто бы ни устроил эту ловушку, он действовал слишком примитивно. Одно только жаркое лето в миниатюре чего стоит. Деревня отдалялась с каждым шагом, стоящие на околице фигурки становились все меньше, и я было облегченно вздохнул, когда по ушам ударил пронзительный и столь знакомый визг. Костяные пауки.

– Уходим! – уже не понижая голоса, завопил я, оглядываясь назад.

По нашим следам мчалось два костяных паука, сверкая глазницами и исторгая рвущий уши визг. И эти пауки в снегу не вязли – эти твари были гораздо больших размеров, чем уже виденные нами. Как минимум втрое, а то и больше. Да и необычно удлиненные глазницы черепов пылали не зеленым, а красным светом, отбрасывая на снег багровые отсветы. Поняв, что им не удастся нагнать перешедших на галоп лошадей, твари резко остановились и, упершись в землю расставленными лапами, издали еще одну звуковую волну, но, как мне показалось, несколько другой тональности. Скачущая подо мной лошадь вздрогнула и запнулась. Я лишь чудом удержался в седле, уцепившись за гриву животного. Тиксе не повезло еще больше – его лошадь с истошным ржанием встала на дыбы, и гном рухнул на землю, выпустив из рук поводья. Оставшаяся без седока лошадь прижала уши к голове и рванула прочь, пронесшись рядом со мной, словно молния.

– Тикса! – закричат я, осаживая коня. – Бегом сюда!

Барахтающийся в снегу гном с трудом поднялся на ноги и сейчас отплевывался от снега, не замечая бросившихся к нему костяных тварей.

Я направил коня к Тиксе, но проскакать успел только два шага, когда поводья выхватила закованная в металл рука. Зажав поводья в железном кулаке, ниргал дал коню шенкеля, направляя его прочь от пауков и гнома. Оставшаяся двойка ниргалов сомкнула плечи у меня за спиной, защищая тыл.

– Стоять! – опомнившись, завопил я. – Стоять! Ниргалы, приказываю помочь гному! Немедленно!

Те меня словно не услышали, продолжая нещадно нахлестывать коней. Как и я, Лени не ожидал ничего подобного и в замешательстве застыл на месте, крутя рыжей головой по сторонам и не понимая, что происходит.

– Да вашу так мать! – завопил я, поняв, что мои железные охранники не собираются останавливаться.

Ухватившись за рукоять притороченного к седлу меча, я завалился набок и, словно мешок с картошкой, рухнул с седла, приложившись плечом и коленом о заледеневшую землю и чудом не попав под копыта мчавшихся следом лошадей. Шипя от дикой боли, я вздел себя на ноги и, изрыгая ругательства, припадая на ушибленную ногу, кинулся к паукам, уже добравшихся до Тиксы и скрестивших на нем пылающие алым огнем глазницы.

– Лени! В бой! Чего застыл?! – заревел я, чувствуя, что попросту не успеваю – за пару секунд бешеной скачки мы успели отскакать самое малое на полсотни шагов.

На моих глазах ноги у Тиксы мягко подогнулись, и гном начал заваливаться навзничь, так и не выпустив из рук злосчастный молоток. От увиденного у меня резко прибавилось скорости, и уже через пару секунд я всей своей массой налетел на первого паука, и мы вместе закувыркались в снегу. Уже через миг я осознал всю опрометчивость своего поступка. На столь малой дистанции мой меч оказался бесполезен, тогда как нежить только выиграла от столь тесного соседства. Воспользовавшись моей заминкой, паук оплел меня многочисленными лапами и потащил к чудовищному черепу с огромными глазницами. Выпустив меч, я сорвал с пояса нож и практически наугад начал им отмахиваться. Лезвие бессильно отскакивало от костей, словно они были созданы из стали, а тварь все сжимала свои объятья. Когда казалось, что вотвот, и у меня треснут ребра, в бой вмешался третий участник. Мелькнул черный плащ, и громадный желтый череп плотно обхватили две ладони. Резкий хрустящий поворот, рывок, и ниргал буквально вырвал череп из сплетения костей, представляющих собой пародию на туловище. В сантиметре от моего плеча вонзилось лезвие меча и с хрустом ломающихся костей пошло вниз, перерубая обхватившие меня лапы. Убедившись, что я свободен, ниргал схватил меня за ворот и одним мощным движением поставил на ноги. Все это было проделано за несколько ударов сердца, без малейших эмоций и лишнего шума.

Благодарить спасших меня ниргалов я не стал – еще помнил, как они уводили меня прочь от попавших в беду друзей. Перебьются какнибудь. Ошалело встряхнув головой, я поспешно оглянулся, и то, что я увидел, вселило в меня надежду на благополучный исход дела. Лени стоял на коленях рядом с лежащим в снегу Тиксой, ожесточенно натирая тому лицо снежным комом.

Оставшийся в одиночестве паук медленно пятился назад от мерно шагающего вперед ниргала, не обращающего внимания на стегающие по доспехам удары лап. На первый взгляд, ниргал вообще не замечал магических потуг паука, но я с тревогой заметил, что когда паук испускал из глазниц яркоалую вспышку, на долю секунд воин замирал на месте и начинал крениться к земле. Рывком приходил в себя и вновь делал несколько шагов вперед.

– Помогите ему, – хрипло буркнул я, обращаясь к застывшим рядом ниргалам. – Убейте тварь.

Зашелестело доставаемое из ножен оружие, и один из ниргалов неспешно зашагал по направлению к отступающему пауку. Как и следовало ожидать, второй охранник остался на месте, настороженно поводя по сторонам черными бойницами смотровых щелей.

Видя, что к противнику идет подмога, паук нервно задергался и засверкал глазницами по сторонам, ища возможность убежать. И вновь я поразился этому извращенному инстинкту самосохранения. Изначально мертвая тварь, собранная из кусков человеческих костей, нежить, и так бороться за сохранение своего существования… Ведь они не могут бояться, переживать. Созданные лишь для одной цели – убийства. Более логично было бы броситься в бой и постараться забрать с собой как можно больше врагов. Но паук отступал. Пятился к деревьям, переводя глазницы с одного ниргала на другого и выжидая момента, чтобы развернуться и кинуться наутек. Преследующий тварь по пятам ниргал запнулся, взмахнул руками, чтобы удержать равновесие, и костяной паук не упустил своего шанса – одним резким движением крутнулся на месте, вздымая снежную пыль, и устремился прочь, проворно переставляя огромные лапы.

Именно лапы его и подвели – вернее их размер. Рука ниргала метнулась вперед и, словно тиски, сомкнулась на одной из задних лап. Упершись ногами в землю, ниргал рванул лапу на себя, намереваясь вырвать с корнем, но конечность оказалась необычно прочной, и назад потащило всего истошно визжащего паука. Ниргал не растерялся и, бросив меч в снег, перехватил лапу обеими руками. Напружинился и, рванув тварь на себя, резко повернулся вокруг своей оси. Паук взлетел в воздухе и, пролетев вокруг ниргала, со всего размаху грянулся о вековой ствол сосны. Во все стороны полетели обломки костей, визг моментально затих, словно отрезанный. Отлепившись от ствола, паук безжизненной костяной массой упал к подножью дерева и, словно ставя окончательную точку, его накрыл упавший с ветвей дерева сугроб. Готовая могила. Однако посланный мною на подмогу воин так не считал – подойдя к сугробу, он тяжело подпрыгнул и всей своей массой приземлился на останки твари. И еще потоптался там, с противным хрустом дробящихся костей, вбивая паука в землю. Наклонившись, внимательно изучил смешанные со снегом обломки костей и, удовлетворившись увиденным, мерно зашагал ко мне, пряча так и не пригодившийся меч в ножны.

Очнувшись, я захромал к лежащему на земле гному, лихорадочно вспоминая, какие лечебные травы у нас имеются в сумке, что собирал Стефий. Склонившийся над Тиксой рыжий поднял голову на шум шагов и, увидев мое искаженное лицо, поспешно заверил:

– Все в порядке, господин. Дышит. Ран нет.

Облегченно выдохнув, я обессиленно опустился снег и вытянул ушибленную ногу. Колено ныло нещадно.

– Простите меня, господин, – неожиданно пробубнил Лени, пряча глаза. – Оплошал.

– Да нормально все, – отмахнулся я. – Это не ты, а ниргалы оплошали. А ты молодец – бежать не кинулся, просто замешкался.

– Как есть замешкался, господин, – обрадованно затараторил рыжий. – Я ж не понял ничего! Тикса с лошади рухнул, ниргалы вас прочь тащат, а я посередке остался. Как тут не замешкаться?

– Да понял я уже, – кивнул я, с гримасой разминая колено. – На будущее – я своих не бросаю. Ежели повторится такое – кидайся в бой. Понял?

– Да, господин, – ответно закивал Лени, подсовывая под голову Тиксы меховую шапку. – Видел я, как вы с лошади брякнулись… эээ… то есть спрыгнули молодецки и в бой кинулись.

– Ага, – рассмеялся я. – Спрыгнул молодецки. Хорошо все кости не переломал. Правильно ты говоришь – брякнулся, словно куль с картошкой. Дайка мне флягу Тиксы, вон она, на поясе висит.

Получив искомый предмет, я с наслаждением сделал несколько глотков настойки и почувствовал, как в желудке разгорается пламя. Вернув флягу Лени, я велел и ему сделать пару глотков – для сугрева и успокоения нервов. Не помешает.

Пока рыжий булькал настойкой, я огляделся по сторонам. Оставшиеся втроем ниргалы стояли у меня за спиной, чуть поодаль валялся обезглавленный паук, под сосной высился неопрятный сугроб с торчащими обломками костей, лошади…

– Лени, а где еще одна лошадь? – спросил я у рыжего, встревоженно крутя головой по сторонам.

Поперхнувшись, Лени вскочил на ноги и в свою очередь начал осматривать поле боя. Хлопнул себя ладонью по бокам и выпалил:

– Ах ты ж! Убегла проклятая! Как Тикса упал, так она и деру дала!

– Так, это не дело. Лошадей терять нельзя, – буркнул я, с досадой ударив кулаком по земле. – Надо найти.

– Найдем, господин, – уверил меня Лени. – На снегу кажный след видать. В момент найдем!

– Вот и найди, – кивнул я, с кряхтением поднимаясь на ноги. – Только не один – возьми с собой ниргала.

Повернувшись к ниргалам, я наугад ткнул в одного из них пальцем и велел:

– Пойдешь с Лени. Оберегать и защищать его как зеницу ока.

Короткий лязг стального кулака о грудь, и ниргал зашагал за Лени, уже садящимся в седло.

Два всадника умчались по следам сбежавшей лошади, а я решил заняться делом. Хромая и ругаясь на каждом шагу, я достал из сумок два одеяла и укутал спящего Тиксу со всех сторон, оставив лишь маленькое отверстие над лицом – чтобы не задохнулся. Убедившись, что теперь коротышке не грозит смерть от холода, я направился к куче костей, некогда бывшей пауком.

Не то чтобы я горел сильным желанием покопаться в некогда человеческих костях, но эти пауки были крайне необычными. И судя по размерам, на их создание пошли не человеческие останки.

Присев над костями, я осторожно смахнул снег рукавицей и пораженно уставился на торчащую из снега лапу. Такого я еще не видел, хотя пауков и мертвяков насмотрелся достаточно. Чего только последняя осада стоила. Но эта кость была совсем другой – желтая от старости, ее покрывала сетка трещин и царапин. Ни малейшего следа живой ткани – ни клочков мяса, ни куска жил, ни следов крови или хотя бы запаха. Ничего такого. Абсолютно чистая кость. Я перевел взгляд на остальные кости и убедился, что они все такие – чистенькие, пожелтевшие и потрескавшиеся от времени. Времени?

– Вот оно что, – пробормотал я. – Да ты у нас настоящий реликт. Это сколько же лет надо, чтобы кости так пожелтели и покрылись сеткой микротрещин? Да и шурдов поводырей я чтото не заметил. Так, а где твоя головенка?

Пошарив глазами по сторонам, я быстро наткнулся на торчащую из снега верхушку черепа. Носком сапога осторожно перевернул череп и удивленно присвистнул. Череп выглядел еще древнее. Помимо трещин по кости тянулись глубокие борозды, явно оставленные оружием, коегде виднелись сколы, отличающиеся более светлым цветом. Большая часть зубов, а вернее деформированных клыков, отсутствовала напрочь. Хотя это ни о чем не говорит – может, их не было изначально. Не все же люди могут похвастаться полным набором зубов. Да и сам размер черепа просто поражал – самое малое, в четыре раза больше моей головы. Имей я такое желание, с легкостью мог бы использовать его вместо шлема, и еще полно места бы осталось. Над непропорционально вытянутыми глазницами торчали зазубренные шипы, еще несколько подобных украшений выдавались из височных костей и скул. Но несмотря на это, череп был очень похож на человеческий. Только принадлежащий человекувеликану. Нижняя челюсть бессильно свесилась вниз, и в открывшемся отверстии я заметил чтото необычное. Чуть помедлив, я осторожно запустил в пасть пальцы и, уцепив непонятный предмет, выдернул его наружу. В тот же миг челюсти с треском захлопнулись, едва не оставив меня без пальцев.

– Твою мать! – выругался я, отшатываясь назад. На мгновение, мне показалось, что в темных глазницах еще теплится насмешливое багровое свечение. Нет… и правда показалось.

Отдышавшись, я с трудом разжал занемевшие пальцы и взглянул на свою добычу. Стрела с костяным наконечником. Вернее, ее жалкий огрызок – оперение и большая часть древка бесследно исчезли. Деревянная часть побурела от времени, еще пару лет, и деревяшка превратилась бы в труху. Наконечник выглядел чуть получше, но и здесь было заметно влияние времени. Видимо, паук давно уже бегал с засевшей в пасти стрелой. Нежить не чувствует боли и неудобств. И самое интересное – стрела однозначно была шурдской. Я видел несколько сотен этих стрел, когда мы сжигали вооружение шурдов после их стычки с ниргалами, и не мог ошибиться. Это шурдская стрела – под их маломощные короткие луки.

Это что же получается?

Шурды воюют с собственными созданиями? Получается, что так. Хотя паук мог «проглотить» стрелу в горячке боя, там и не такое случается. А из шурдов стрелки те еще. Но тогда где поводыри? Почему они оставили подопечных без контроля?

Поняв, что у меня слишком много вопросов остаются без ответа, я прекратил истязать свой мозг и начал действовать. Первым делом я превратил относительно целый череп в костяную лепешку, использовав для этого валяющийся неподалеку сук. Я еще не забыл показавшееся мне мерцание в глазницах черепа. Рисковать не стоит. Затем я добрел до сосны, под которой покоился второй паук, и, не поленившись разгрести снег, осмотрел жалкие остатки смертоносной твари. Убедившись, что ниргал поработал на славу и размолотил кости в труху, я удовлетворенно кивнул и поплелся обратно, использую найденную палку как костыль. Колено ныло просто нещадно, да и в плече время от времени постреливало.

Устроившись рядом с бесчувственным гномом, я достал свою книгу для заметок и сделал подробное описание тварей, особый упор сделав на их отличия от обычных пауков. Упоминание о красном свете глазниц я подчеркнул дважды, равно как и заметку о том, что даже ниргалы оказались подвержены магии древних пауков. Дело продвигалось медленно – подмерзшие чернила пришлось отогревать собственным дыханием, хрупкие перья ломались от нажима, и я сто раз проклял свою глупость, когда отдал отцу Флатису магическое стило. Это же надо быть таким недальновидным!

Аккурат когда я ставил последнюю точку, вернулись Лени с ниргалом, ведя на поводе пропажу. Слава Создателю, похоже, на этот раз обошлось без сюрпризов. Не только уцелели, но и лошадь вернуть удалось.

– Поймали беглянку, господин! – торжествующе завопил Лени. – Далеко умчалась. Хорошо, что поводом за сук зацепилась.

– Вот и ладно, – кивнул я, убирая книгу и письменные принадлежности обратно в сумку. – Привязывайте Тиксу к седлу. Пора в путь трогаться.

– В путь? – поразился Лени. – Господин, может, привал устроим? Пока Тикса не очнется?

– Нет, – мотнул я головой. – Сначала я хочу выяснить, что это за деревушка такая и куда подевался четвертый ниргал.

– К деревне? – упавшим голосом повторил рыжий, на побледневшем лице ярко запылали веснушки. – Слушаюсь, господин. А нас там не того?..

– Не думаю. В погоню бросилось всего два паука, – пояснил я, взгромождая себя на лошадь. Ниргалы сноровисто приматывали Тиксу поперек седла, прямо в одеялах. Вот и пригодилась захваченная из поселения веревка. – Будь их там больше, мы бы сейчас уже не разговаривали. Да и паучки не простые – постарше нас обоих вместе взятых будут. Им лет по полтораста каждому.

– Полтораста? – выпучил глаза Лени. – Откуда знаете, господин?

– Ага. Самое малое полтора века каждый бегал. Кости от древности закаменели, сетка микротрещин, изменение структуры… – Видя, что рыжий больше не понимает ни слова из моих рассуждений, я махнул рукой и буркнул: – Короче, идем к деревне.

Повернувшись к ниргалам, я набрал побольше воздуха в грудь и рявкнул:

– И если еще раз ктото попытается оспорить мой приказ, то сильно пожалеет об этом!

Выпустив пар, я окинул свой маленький отряд взглядом и скомандовал:

– Тронулись. Очень уж охота еще разок на прелестную Власилену взглянуть. А может, и пивком угостят…

* * *

Деревня осталась на прежнем месте и никуда не исчезла. По крайней мере большая ее часть. Теперь, это был призрак ранее виденной нами утопающей в луговых цветах деревни, и отчетливо видно, что это всего лишь иллюзия.

Сквозь мерцающие цветы проглядывал снег, вместо красивых соломенных крыш виднелись зияющие дыры в кровле покосившихся домишек. От красавицы Власилены и старосты не осталось и следа. Детишек тоже было не видать. На месте мужика, колющего дрова, был лишь призрачный, еле обозначенный силуэт. Как есть иллюзия.

Оглядев колышущееся марево миража с высоты седла, я удовлетворенно кивнул.

– Все, спекся иллюзионист фигов. Оно и понятно – пауковто мы пришибли. Одно понять не могу, хоть убей.

– Чего, господин? Ежели интересуетесь, куда Власилена подевалась, так то дело немудренное.

– Да нет, – отмахнулся я от Лени. – Я саму иллюзию понять не могу. Неужели это все сделала обычная нежить с помощью некромантии? Не верю!

На это Лени ничего не ответил и лишь пожал плечами – дескать, мне вообще без разницы. Другого ответа я от него и не ожидал.

– Ладно, потихоньку тронулись, – велел я, направляя лошадь вперед. – Держаться вместе и не забывайте смотреть по сторонам. Гдето там наш ниргал. Может, еще жив истукан железный.

Стоило нам пересечь околицу и начать вертеть головами по сторонам, наведенный морок стал истончаться с каждой секундой и вскоре полностью исчез. Именно этого я и ожидал. Одно дело – поддерживать иллюзию, когда на нее смотрят издали и с одной точки, и совсем другое, когда мы находимся внутри морока и каждый из нас смотрит в свою сторону.

Сейчас я видел настоящую реальность, не подкрашенную магией. Некогда здесь и впрямь была деревушка. Нас окружали заснеженные остовы бревенчатых домов, и это было единственным свидетельством пребывания здесь человека. Все остальное – заборы, огороды, колодцы и прочее – давно исчезло без следа. Время беспощадно и непобедимо. Да и наступающий лес давно уже вторгся в некогда отвоеванные у него владения. Повсюду виднелись деревья, заметно уступающие в толщине своим собратьям за околицей.

– Господин, следы! Гляньте! – Лени возбужденно показывал на снег, где отчетливо виднелись цепочки следов. Отпечатки паучьих лап тянулись через деревню в ту сторону, где мы приняли бой, но меня больше заинтересовали следы лошадиных копыт, ведущих в противоположном направлении.

– Молодец, рыжий, – сдержанно похвалил я глазастого спутника и ткнул лошадь пятками в бока, направляя в нужную сторону.

Далеко ехать не пришлось. Следы тянулись прямо как по нитке вдоль бывшей деревенской улочки, до открытого места, некогда бывшего центром поселения. Пересекали крошечный пятачок и упирались в покрытую толстым слоем снега крону рухнувшего дуба. Даже в лежачем положении древесный исполин поражал своими размерами. Огромный необъятный ствол переходил в массивные ветви, на которых виднелась пожухлая листва. Следы кончались у ветвей. Мне не составило труда заметить, что в том месте снежный покров нарушен, словно ктото с трудом протискивался внутрь кроны. Снежный наст был испещрен паучьими следами и не только – повсюду лежали кости, едва припорошенные снежком. Большей частью остовы принадлежали животным, начиная от крупных хищников и кончая мелкими грызунами. Здесь же мы увидели свежую жертву – истерзанную тушу лошади, лежащую на окровавленном снегу. Вот только пропавшего ниргала не было, а от мертвого животного вели уже человеческие следы, идущие к дереву.

– Там чтото есть, – пробормотал я, кивая на обрушившееся дерево. – Среди ветвей. Но отсюда не увидеть, придется подойти поближе.

– Господин, а может, ну его? – неуверенно спросил Лени. – Пусть себе сидит.

– Нет уж. Кто бы там ни сидел, эта тварь забрала одного из нас. А ведь на месте ниргала мог оказаться ты, Тикса или я. К тому же врага надо знать в лицо.

Спешившись, я вооружился мечом и, положив его на здоровое плечо, решительно зашагал к упавшему дубу. На полпути меня догнали ниргалы и пристроились рядом, держа мечи наготове. Следом шел Лени, с взведенным арбалетом в руках.

– Пока не прикажу, не нападать! – не понижая голоса, приказал я, обращаясь сразу ко всем своим спутникам. – Посмотрим, что это за птичка такая.

– Птичка? – необычно тонким голосом пропищал Лени.

– Ну в ветвях же обычно птички сидят, – усмехнулся я, останавливаясь в двух шагах от переплетения ветвей.

Двойка ниргалов выдвинулась вперед и прикрыла меня своими спинами. Третий воин остался сзади контролировать наш тыл. Действовали они предельно грамотно, стараясь уберечь меня от любой возможной опасности.

Постояв у ветвей дерева и поняв, что неизвестный противник не собирается ничего предпринимать, я хлопнул одного из ниргалов по плечу и приказал:

– Обруби с десяток ветвей.

Замелькавший в руках умелого воина меч за пару секунд обрубил несколько веток, открывая нашим взглядам сердцевину кроны. В тот же миг из открывшегося прохода полыхнул алый свет, рубящий ветви ниргал на долю секунды замер на месте, но тут же продолжил обрубать ветви. Самым краем зацепило и меня. Я почувствовал, как начали подгибаться колени, пришлось сделать шаг назад, чтобы удержаться на ногах. Рядом со мной пронзительно свистнул воздух – Лени пальнул из арбалета, ориентируясь на свет. Второй ниргал метнулся было внутрь кроны, и я поспешно заорал:

– Стоять! Лени, не стрелять!

К моей радости, ниргал послушно замер на месте. К этому моменту на землю полетело еще несколько заснеженных ветвей, обнажая засевшего в паутине ветвей костяного паука и лежащего перед ним ниргала. Жестом остановив ниргала, я уставился на нежить, пытаясь понять, почему он остается на месте, вместо того чтобы улепетывать, подобно своим собратьям.

На первый взгляд, он выглядел точно так же, как и остальные. Но только на первый взгляд. Сначала, я обратил внимание, что красное пламя едва тлеет в глубине глазниц уродливого шипастого черепа. А затем стало понятно, почему паук неподвижен – большая часть его лап оказалась придавлена и переломана массивными ветвями дуба. Теперь, мне все стало ясно.

Когда огромное дерево рухнуло на землю, оно накрыло пробегающего паука и серьезно покалечило его. Придись удар массивным стволом, от паука осталась бы только бесформенная лепешка, а так переломало только лапы, но обездвижило. Без ног особо не побегаешь. Да и черепу явно досталось – в верхней части виднелись широкие трещины, через которые выбивались лучики красного света. Казалось, что тварь истекает кровью от многочисленных ран и больше не имеет сил для дальнейшего сопротивления. На это же указывало отсутствие яркого света и чужеродного голоса в голове – первая магическая волна оказалась и последней, после чего тварь затихла и лишь буравила нас чудовищным взглядом мертвых глазниц. Словно мне в лицо заглядывала сама смерть.

– Господин, поглядите! – всхлипнул подошедший Лени, тыча дрожащим пальцем в груду ветвей перед пауком – Ччеловек. Святой Создатель… живой человек, и эта тварь его жрет! Смотрит на нас и жрет живьем!

Сначала я подумал, что Лени указывает на лежащего ничком ниргала, но паук к нему не прикасался. Я хотел было уточнить у трясущегося Лени, куда именно он указывает, когда увидел это…

Под самым черепом виднелся серый сверток из мешковины, внутрь которого уходили две паучьи лапы – те самые, которыми они обычно разделывают свою жертву. И этот сверток явственно подрагивал, когда костяные лапы судорожно сжимались. А затем сверток дернулся особенно сильно, край старой мешковины откинулся в сторону, и я увидел предельно изможденное человеческое лицо с глубоко запавшими глазами.

– Святой Создатель, – пораженно прошептал я, не отрывая глаз от лица незнакомца и чувствуя, как во мне зарождается бушующая злоба. – Ниргалы! Уничтожьте паука, но не повредите человеку! Убейте тварь! Сейчас!

Слаженными стараниями ниргалов уничтожение паука заняло не больше минуты. Сразу два меча глубоко вонзились в глазницы, со скрежетом провернулись внутри черепа и, окончательно проломив кости, вышли из затылка. Паук издал визг, от которого я невольно передернул плечами, – прерывистый звук больше напоминал тоскливый визг агонизирующего существа, а не попытку устрашения. Еще несколько сильных ударов, и с легкой вспышкой череп развалился на куски. Лапы дернулись в последний раз и затихли. Древний паук умер.

Рванувшись под ноги методично опускающих мечи ниргалов, я обхватил обернутое грубой тканью тело человека и поразился, насколько легким оно оказалось. Взрослый человек просто не может весить так мало и при этом оставаться живым.

Выбравшись из кроны, я нашел глазами Лени и велел:

– Одеяла.

Поняв меня с полуслова, рыжий кинулся к настороженно прядающим ушами лошадям и вытащил из седельных сумок пару одеял, расстелив их на тут же очищенном от снега пятачке. Осторожно опустив свою ношу на одеяла, я несколько мгновений смотрел на судорожно дергающуюся голову незнакомца, на скрывающую его тело тряпку и понимал, что сверток слишком короткий. Чтото очень сильно не так.

– Господин, – подбежал Лени. Бросив взгляд вниз, тяжело сглотнул и просипел: – Костер разводить? Да и Тиксу проверить не мешает – не замерз ли коротышка наш. Горячего отвара приготовлю, похлебки мясной с травами. Создатель… что же с бедолагой сотворили, – ошеломленно покачал головой Лени, искоса поглядывая на незнакомца.

– Да. Разбивай лагерь. Сегодня переночуем здесь, – распорядился я и развернулся к ожидающим приказа ниргалам. – Привал! Займитесь обустройством лагеря и стражей!

Лени вновь умчался к лошадям и, глядя ему вслед, я первый раз подумал, что ошибся с выбором спутника. Будь на месте рыжего мой верный Рикар или Литас, то они вели бы себя гораздо спокойней, не позволяя эмоциями перехлестывать через край. Вот что значит старая школа. Закаленный ветераннаемник гораздо сильнее духом, и на него можно полностью положиться. Вместо Лени надо было брать кого другого.

Вздохнув, я опустился на колено и, чуть помедлив, решительно откинул угол тряпки в сторону и хмуро уставился на открывшуюся картину. Мои подозрения о слишком легком весе и размере оправдались. На одеяле лежал обрубок человеческого тела. Руки, ноги отсутствовали начисто. Просто человеческий торс с головой, болтающейся на тощей до предела шее. Не было даже культей – все конечности срезаны подчистую, до последнего сустава. Да и тело больше походило на скелет, обтянутый кожей. Выступающие дугой ребра, казалось, вотвот прорвут истончившуюся кожу. На лице абсолютно седая редкая борода, небрежно обкромсанная на уровне груди. Судя по неровным пучкам волос, здесь явно работал не брадобрей, а паук своими костяными лапамибритвами. Впавшие внутрь черепа глаза закрыты, но видно, как под ними судорожно дергаются зрачки впавшего в забытье человека. И самое страшное – на теле зияло две черные раны. Одна в центре груди, и судя по всему, грудина проломлена. Еще одна дырка на шее, аккурат под нижней челюстью и чуть сбоку. Никаких следов крови, словно раны давно уже зарубцевались, но не закрыли ужасающие отверстия. Я вспомнил, как паук шевелил погруженными в человеческое тело лапами, и хотя меня вновь передернуло от отвращения, многое стало понятно.

Паук не пожирал этого человека. Нет. Судя по старым ранам и тому, как уверенно тварь погружала свои лапы в тело, все было в точности до наоборот – нежить поддерживала угасающую жизнь, делясь своей энергией.

Осторожно прикрыв истерзанное тело одеялом, я тяжело встал на ноги и мрачно отвернулся. Я ничего не мог сделать. С такими ранами и в таком истощенном состоянии он не жилец. Будь здесь отец Флатис или Стефий, то еще был бы шанс, пусть крохотный, но шанс. Но лучше уж смерть, чем такое страшное существование в качестве игрушки для нежити.

Или я ошибаюсь? Ведь, может, это искалеченный некромант, приказавший своим слугам спасти ему жизнь. Нет… насколько я знаю некромантов, он бы давно уже восстановился. Пусть не отрастил бы утерянные конечности, но не был бы в таком ужасающем состоянии. Тут чтото другое.

Пока я осматривал тело и предавался размышлениям, мои спутники успели сделать многое. В центре бывшей деревенской площади ярко пылал костер, над которым уже шипел закопченный котелок, ниргалы нарубили елового лапника и постелили поверх них одеяла. Все еще бессознательного гнома сняли с седла и уложили рядом с костром, заботливо прикрыв несколькими одеялами.

Вновь подхватив незнакомца калеку на руки, я отнес его поближе к костру и уложил на лапник. Набросил сверху еще одно одеяло, чувствуя, что лишь оттягиваю его смерть. С такими ранами не живут, а подпитывающего энергией паука больше не было. Скоро начнется агония, а затем смерть. В любом случае я сделал, что мог, осталось лишь уповать на милость Создателя.

– Когда отвар будет готов, постарайся влить ему пару глотков, – велел я суетящемуся у костра Лени. – И немного гномьей настойки. Только кормить не вздумай – он слишком слаб.

Лени безмолвно кивнул, и я зашагал прочь от лагеря. Хотел осмотреться по сторонам и немного развеяться. Один из ниргалов тенью последовал за мной, но я уже не обращал на них внимания. Свыкся, как с неизбежным злом.

У поваленного дерева я первым делом наклонился над ниргалом и, хотя не сомневался, что он мертв, постарался перевернуть его на спину. Задача оказалась мне не по силам – уже смерзшаяся масса металла и плоти была просто неподъемной. Жестом подозвал своего охранника, и тот играючи справился с поставленной задачей. Силища у них неимоверная.

Мне хватило одного взгляда на окровавленные смотровые щели в шлеме, чтобы понять, что здесь уже ничем не помочь. Пауку удалось найти уязвимые места в броне и запустить туда узкие лезвия когтистых лап.

Радует только одно – броня спасла ниргала от лишних мучений. По своему печальному опыту и словам здоровяка Рикара, я знал, что костяные пауки стараются как можно дольше удержать жертву в живых, чтобы вдоволь напитаться пропитанной болью жизненной энергией. А здесь смерть была почти мгновенной – костяные лезвия проникли в мозг, и на этом все закончилось. Быстрая смерть. Что может быть лучше, когда попадаешь в лапы нежити…

Оторвавшись от созерцания погибшего ниргала, я сделал несколько глубоких вздохов холодного воздуха, чтобы успокоиться. Помогло лишь отчасти, но и то дело. На его месте мог оказаться любой из нас, в том числе и я.

Так я и стоял среди древних бревенчатых срубов, пустым взглядом глядя на заснеженный лес, что с каждым годом подступал все ближе. Еще пара десятков лет, и от деревни не останется ни следа. Дома окончательно сгниют и превратятся в труху, жукидревоточцы довершат остальное. Может, оно и к лучшему.

Философские мысли были прерваны самым невежливым способом – на мое плечо опустилась тяжелая рука ниргала и сжала его стальной хваткой. Не успел я испугаться, как охранник разжал пальцы, и я понял, что он лишь хотел привлечь мое внимание. Раньше, они себе такого не позволяли. Растирая онемевшее плечо, я с удивлением воззрился на ниргала и обнаружил, что сюрпризы на этом не заканчиваются – вновь подняв руку, он указал в сторону. Взглянув в указанном направлении, я похолодел – изпод снега рывками поднимался мертвяк. По кривому телосложению и искаженному лицу я понял, что некогда это было шурдом. И умер он явно не своей смертью – располосованная кожа, торчащие кости и многочисленные раны говорили об этом без слов. Явно попал в лапы пауков, не признавших в нем хозяина. Наверное, сильно удивился перед смертью.

Крутнувшись на месте, я окинул окрестности взглядом и в нескольких местах заметил шевеление снежного покрова.

Вот и последствия убийства пауков. Высвобожденная энергия не растворилась в пространстве, а нашла себе новое пристанище – в растерзанных жертвах и скелетах, обильно раскиданных по поляне. Вновь бросив взгляд на уже поднявшегося на ноги мертвяка, я убедился, что тот направляется к нам, вот только такими темпами нежить доберется до нас часа через два. В других местах снег попрежнему шевелился, но елееле, словно у восставшей нежити не хватало сил пробить заледеневший наст. Не атака, а жалкая пародия на нее. Энергии пауков оказалось недостаточно, чтобы создать полноценного мертвяка, могущего представлять опасность.

– Что, тварь, батарейки бракованные оказались? – злобно оскалился я, смотря на еле переставляющего ноги мертвяка. – Силенок нет? – И уже обращаясь к ниргалу, добавил: – Убить тварей, собрать останки и кости в кроне дуба, потом сжечь. Понял?

Дождавшись глухого удара кулака в грудь, я кивнул, засунул озябшие руки в карманы и, повернувшись к плетущемуся мертвяку спиной, зашагал к костру. Хватит с меня на сегодня страстей, пусть ниргалы сами разбираются. А я лучше выпью горячего отвара с толикой гномьей настойки и погреюсь у костра. А то так и заболеть немудрено.

* * *

Незнакомец очнулся ближе к полуночи, чем невероятно меня поразил. Я больше полагал, что он так и отойдет в мир иной, не приходя в себя. Воистину, неисповедимы пути Создателя.

К тому времени ниргалы давно уже разобрались с неприятными сюрпризами и сожгли их в кроне дуба вместе с телом своего товарища. Мы успели поесть наваристой мясной похлебки, заправленной травами, и накормить Тиксу. Гном не открывал глаз, но похлебку глотал исправно, и я перестал за него переживать – выкарабкается. Ниргалы тоже перекусили чем бог послал – вонючей серой кашей из фляг и запили все это дело водой. Для своих размеров ели они на удивление мало. А может, просто экономили – у нас не было возможности пополнить запасы столь специфического продовольствия. Лошади хрустели овсом в навешенных на морды торбах. Если забыть, что мы находимся в Диких Землях, то просто настоящая идиллия.

Именно это время и выбрал искалеченный человек, чтобы подать о себе знать. Услышав протяжный, едва слышимый стон, я дернулся как ошпаренный, едва не выронив кружку с травяным отваром. Не сразу и понял, откуда исходит звук. Лени сообразил раньше меня и уже склонился над незнакомцем, успокаивающе бормотал:

– Все хорошо, добрый человек. Нежить мертва, и ты в надежных руках. Не бойся, никто тебя не обидит. Все будет хорошо.

Услышав его слова, я покачал головой и отставил кружку. На месте мягкосердечного Лени я бы не стал столь опрометчиво рассыпать обещания, которые невозможно выполнить.

Наклонившись над очнувшимся страдальцем, я отстранил Лени прочь, мягко положил ладонь на плечо старика и спросил:

– Ты меня понимаешь?

Дождавшись едва заметного кивка, я продолжил:

– Ты был в плену у нежити. Огромные пауки, слепленные из человеческих костей. Ты помнишь это?

– Дда, – вновь кивнул старик, вперяя в меня пронзительный взгляд, – киртрассы… детища проклятого Тариса…

– Хорошо. Мы уничтожили пауков, раздробили их кости на мелкие осколки. Но ты… ты в очень плохом состоянии. Осталось лишь уповать на милость Создателя.

– Создатель давно отвернулся от меня, друг мой, – усмехнулся старик, скривив губы. – Иначе давно даровал бы мне столь сладостную смерть.

– Не говорите так! – всполошился Лени, осторожно прилаживая к губам старика кружку с бодрящим отваром. – Создатель любит всех нас одинаково, но участь некоторых более горька.

«Узнаю слова отца Флатиса», – мелькнуло у меня в голове, но вслух я ничего не сказал, наблюдая, как старик с трудом делает глоток за глотком. Наконец он оторвался от кружки, кивком поблагодарил Лени и вновь повернул лицо ко мне, безошибочно угадав главного:

– Это все неважно. Все, чего я хочу, – это смерти. Я молил об этой милости день за днем, год за годом. И вот сегодня моя мечта наконец осуществится.

– Понимаю, – чуть помедлив, кивнул я. – Не желаешь ли ты поесть? У нас есть мясная похлебка. Сомневаюсь, что пауки кормили тебя горячей пищей.

– Нет, – отказался старик. – Пища может придать силы и продлить мои мучения. Хватит и нескольких глотков горячего отвара. О… Простите старика, что совсем забыл о приличиях. Мое имя – Гвиндес Ван Киссиан. Скромный дворянский род с восточных окраин Империи. Имею честь состоять в Академии Магов.

– Корис Ван Исер, бывший барон. Ныне лишен дворянского звания и сослан в Дикие Земли.

– Ты сказал Дикие Земли? – переспросил старик, не обратив внимания на мои слова об отобранном дворянстве. – Вот, значит, как теперь называются западные провинции. Какое горе… будь проклят Тарис Ван Санти! Пусть душа его вечно корчится в адских муках!

На эти слова у Гвиндеса ушло слишком много сил, и он зашелся в мучительном захлебывающемся кашле. На бороду выплеснулись кровавые сгустки, на которые я посмотрел без малейшего удивления. Повреждены легкие.

Дождавшись, пока старик откашляется и сделает несколько судорожных вздохов, я мягко спросил:

– Гвиндес, возможно, тебе лучше поспать? Ни к чему доставлять себе лишние страдания. У нас есть травы, которые погрузят тебя в продолжительный сон.

– Спасибо, Корис, но я, пожалуй, откажусь. Что может быть лучше беседы у пылающего костра? – слабо улыбнулся Гвиндес, и я невольно поразился его мужеству. – Хотел бы я пожать вам руки, но проклятые киртрассы лишили меня даже этой возможности.

– Пусть будет так, – ответно улыбнулся я. – Возможно, ты не откажешься от пары глотков гномьей настойки? Когда она попадает в желудок, там начинается настоящий пожар.

– О да! Это было бы просто великолепно!

Напряженно слушающий наш разговор Лени мгновенно подхватился с места и кинулся к сумкам, торопясь принести флягу.

– Гвиндес, как долго ты находился в плену у пауков?

– Не знаю, – качнул головой калека. – Годы. Бесконечные годы. Я давно уже потерял счет времени. Когда киртрассы схватили и искалечили меня, мне шел двадцать четвертый год, и я лишь за год до этого с отличием закончил столичную Академию Магов. Сам Император, владыка Мезеран Ван Санти почтил нас своим присутствием на прощальной церемонии.

– Владыка Мезеран? – едва выговорил я онемевшими губами. – Святой Создатель! Гвиндес… Император Мезеран умер больше двухсот лет назад.

– Двести лет… – прошептал старик, переводя взгляд в ночное небо. – Двести лет… А Тарис Некромант? Что с Тарисом?

– Тоже мертв, – поспешил я успокоить Гвиндеса. – Погиб задолго до смерти своего брата Мезерана. Пал от руки Листера Защитника, капитана дворцовых кирасиров. Тело Тариса заключили в Ильсеру, гробницу из камня крови. Существует великая легенда о том, как Листер во главе небольшого отряда пробрался через охваченные войной западные провинции и поразил Некроманта ударом Гримсхольда.

– Хвала Создателю, – Гвиндес вновь опустил голову на одеяло. – Значит, наша миссия увенчалась успехом. Все это было не зря.

– Миссия? Какая миссия, Гвиндес? О чем ты? – осторожно спросил я, опасаясь, что старик начал бредить.

– Я, Гвиндес Ван Киссиан, дипломированный мастер иллюзий, имел честь состоять в отряде, посланном владыкой Мезераном и Святой Церковью в западные провинции, чтобы пленить мятежного принца Тариса и заключить его в Ильсеру!

После этих слов воцарилась мертвая тишина. Запнувшийся Лени с грохотом рухнул на седельные сумки, лишь чудом не выронив кружку с настойкой. Расширенными глазами я смотрел на ожившую легенду двухсотлетней давности. На тщедушного, искалеченного старика, который утверждал, что принимал непосредственное участие в тех легендарных событиях.

– Ммама, – тонким голоском выдавил из себя рыжий, прижимая к груди кружку и не делая попыток подняться на ноги.

Видя наши ошарашенные лица, Гвиндес улыбнулся, не обращая внимания на текущую из уголка рта струйку крови.

– Да. Пусть мне не суждено было добраться до главной цели нашей миссии, но остальным посчастливилось больше! Они добрались до проклятого некроманта! Тарис Ван Санти пал и навеки заключен в Ильсере! Хотя нам было приказано захватить его живым и доставить в столицу.

– Чтото пошло не так, – хрипло пояснил я, уже несколько придя в себя. – Вернее, все пошло не так, и Листер был вынужден убить Тариса. Это честь для меня, видеть и разговаривать с вами, Гвиндес Ван Киссиан. Большая честь!

– И для меня! – заверил старика Лени, осторожно вытирая его подбородок от крови. – Вот, испейте. Настоящая гномья настойка. Сразу теплей станет.

Старик жадно приник к кружке и не отрывался, пока не опустошил ее до дна.

– Благодарю, друзья. Ничего лучшего я не пил за всю свою жизнь.

– Мастер иллюзий? Значит, это ты создал ту летнюю деревушку? Ловушку, в которую мы едва не вляпались? – мягко спросил я.

– Да, друг Корис. Это мой дар. В то время, когда мы шли к логову Тариса, я должен был прикрывать отряд от ненужных взглядов. А затем попал в лапы нежити, – печально сказал старик. – У меня не было выбора. Киртрассы умеют убеждать. Но я всегда старался обмануть их – менял местами времена года, оставлял подсказки. Но получалось далеко не всегда, – старик поник головой. – Киртрассы прибавляли к моей иллюзии свою проклятую магию и превращали ее в смертельную ловушку. Будь благословенно то дерево, что рухнуло на киртрассу и переломало твари лапы. Не иначе сам Создатель направил его падение!

– Я не виню тебя, Гвиндес, – успокаивающе улыбнулся я. – Все нормально. Позволь задать тебе еще один вопрос? Всего один?

Дождавшись молчаливого кивка, я продолжил:

– Ты постоянно произносишь слово «киртрассы», называя так костяных пауков. Что означает это слово?

– Не пауков, друг Корис, – покачал головой калека. – За годы вынужденного странствия по этим землям я много раз видел этих жалких зеленоглазых уродцев, которых ты называешь костяными пауками. Видел и их создателей – искореженных болезнью пещерных гоблинов.

– Мы называем их шурдами, – кивнул я.

– Киртрассам требовалось не больше пяти минут, чтобы разделаться с таким жалким противником, – усмехнулся старик. – Мгновенная расправа. В мое время не было ни шурдов, ни костяных пауков. Они появились позже, уж не знаю откуда.

– Шурдов создал Тарис, – пояснил я. – А они уже, в свою очередь, создали пауков.

– Жалкая пародия на настоящих киртрасс, – хрипло выдохнул старик, выплевывая очередной кровавый сгусток. – Киртрассы – это любимые детища Тариса Некроманта, созданные из человеческих детей.

– Детей?!

– Да. Киртрассы растут, Корис. Медленно, но растут. Становятся все сильнее и умнее с каждым годом и с каждым глотком жизненной энергии. Ты и твои спутники, должно быть, великие воины, если вам удалось справиться с тремя киртрассами и уцелеть. Их парализующей магии почти невозможно противостоять.

– Я не великий воин, Гвиндес, – хмыкнул я. – Но среди моих спутников есть несколько… людей, могущих поспорить с любым детищем Тариса. Нам просто повезло. Спасибо, что ответил. Благодарю тебя от всего сердца, и для меня большая честь познакомиться с тобой.

– Равно как и мне, друг Корис, – прошептал старик, прикрывая глаза. – Равно как и мне. Окажите мне услугу – расскажите ту самую легенду об отряде Листера Защитника. Прошу, расскажите, а я послушаю и немного отдохну…

Переведя взгляд на едва сдерживающего слезы Лени, я разрешающе кивнул. Наклонившись над стариком, рыжий начал рассказывать знаменитую легенду, которую знал каждый ребенок. Легенду, в которой добро побеждает зло.

– Много опасностей повстречали на своем пути Листер Защитник и его отряд. Шли они лесами и равнинами, пробирались через бездонные болота, переплывали студеные реки, взбирались на отвесные скалы. И был отряд их невелик, но каждый стоил десятка воинов. Листер Защитник, мастер меча и отважный воин, гном Тринис Молот, не боявшийся взглянуть самой смерти в лицо, магесса Лирия Ван Гиран, повелевающая огненной стихией… Гвиндес Ван Киссиан, непревзойденный мастер иллюзий, могущий отвести глаза любому врагу, прелестная Синтия Ван Л…

Молча сидя рядом с костром, я вновь слушал древнюю историю и смотрел на умиротворенное лицо старика. Вот она, настоящая легенда, вот она, настоящая правда жизни.

Претерпеть такие муки, выдержать такие страдания и взамен не получить ничего, даже упоминания в легенде. Это рыжий Лени вставил имя Гвиндеса в древний текст, но сам я никогда раньше о нем не слышал. А ведь по сравнению с тем, что перенес этот несчастный маг, участь Листера Защитника просто ничто.

– …шагнул Защитник вперед и, воздев руку с сияющим Гримсхольдом над головой, прокричал: «Так не убоимся же мы смерти, друзья! Не сломить проклятому Тарису дух наш!.. Гвиндес?.. Гвиндес?! О, Создатель… господин! Он… умер… господин! Умер…»

– Тише, Лени. Не шуми, – грустно сказал я, смотря в потрескивающее пламя костра. – Пусть спит. Он заслужил.

– Да, господин, – всхлипнул Лени, не замечая катящихся по щекам ручейков слез. – Пусть спит. Когданибудь мы встретимся с ним в другом месте, и я обязательно расскажу историю до конца. А пока пусть почивает…

Наклонившись над телом, Лени осторожно прикрыл его одеялом и, сев рядом со мной, протянул мне флягу с настойкой, оставив себе кружку.

– Помянем старика, господин.

– Помянем! – кивнул я и сделал глоток…

Лени давно уже заснул, пристроившись рядом с Тиксой, ниргалы сидели чуть поодаль, а я все сидел у костра, изредка подбрасывая еще пару сучьев, и не думал ни о чем. Звенящая пустота в голове и усталость, больше ничего.

Сделав несколько спокойных вдохов, я сосредоточился, как меня учил отец Флатис, и без малейших трудностей увидел разлитую вокруг магическую энергию. Среди ночных домов плясали веселые светящиеся водовороты, разбрасывая в стороны снопы разноцветных искр. Переведя взгляд на свое бедро, я внимательно изучил заключенную в нем пульсирующую сферу и нисколько не удивился, что ее свет стал гораздо тусклее. Этого и следовало ожидать.

Взглянув на закутанное в одеяло тело старика, я тихо улыбнулся и прошептал:

– Да, Гвиндес. Скоро мы вновь встретимся, и за кружкой вина я расскажу тебе историю до конца. Обещаю.

Глава восьмая

Островное поселение

Единственное чувство, которое я испытывал, глядя на поселение, было искреннее изумление.

Карта не лгала, когда указывала местоположение поселения. Все верно – в излучине Асдоры. Местность здесь резко понижалась, переходя в холмистую равнину, и река разлилась во всю свою ширь. Вот только на карте не было указано, что поселение находится на вздымающемся над речной гладью острове, окруженном темной проточной водой. Тщетно я высматривал отмель или брод, чтобы добраться до недосягаемого поселения – со всех сторон глубокая вода. Самое интересное – непосредственно вокруг острова нет ни одной льдины, тогда как остальная часть реки давно уже покрыта толстым слоем ледяного наста. Но не рядом с островом – насколько я видел, лед описывал почти идеальную окружность вокруг поселения, нигде не приближаясь больше чем на триста локтей. И остров был точно обитаем – с берега я видел с десяток вздымающихся в небо столбов дыма, развешанные на кольях рыболовные сети, чуял запах жарящейся рыбы. Да и много других отчетливых признаков обжитого места.

Мы помыкались по округе гдето час, пока окончательно не убедились, что добраться можно только вплавь. Очнувшийся три дня назад Тикса предложил соорудить плот, Лени его горячо поддержал, но после некоторого раздумья, я не согласился. Если обитатели острова так сильно озаботились тем, чтобы никто не мог приблизиться без их разрешения, то не стоило лезть напролом. Можно и огрести. А купаться в зимней водичке я желанием не горел. И так чихаю каждые десять минут и утираю льющиеся слезы вперемешку с соплями.

Мы поступили проще. Я громогласно объявил привал и велел разжигать костер – да посильнее и пожарче. Тикса воспринял мой приказ буквально, и вскоре на пологом берегу запылал огромные костер, к которому невозможно было подойти без риска быть поджаренным.

Лени занялся свежеванием оленя, подстреленного ниргалами – когда мы проезжали через заросли кустарника, то спугнули зверя, не видимого за покрытыми снегом ветками. Рогатому красавцу удалось сделать одинединственный скачок, он же и оказался последним – в оленя влетело сразу три арбалетных болта. Причем ниргалы стреляли практически на слух, и ни один не промахнулся. Как бы то ни было, мы разжились свежим мясом, и грех было упускать такую возможность, да и рыжий Лени клятвенно заверил, что приготовит такое мясо, что пальчики оближем.

Полностью оправившийся от вызванного магией сна, Тикса принялся потрошить свои сумки и перебирать набранные за время путешествия камни. У его лошади уже подгибались ноги, а гном знай все запихивал в сумки булыжник за булыжником. Да еще и отбирал те, что поувесистей.

Один лишь я ничего не делал. С удобством усевшись на берегу, я закинул руки за голову и предался отдыху. Ниргалы выстроились полукругом позади меня и, по своему обыкновению, застыли как вкопанные. Изредка я поглядывал на темнеющий остров, но ничего интересного не видел. Похоже, жители поселения решили проигнорировать чужаков. Похвальная предосторожность. Хотя, случись это у моего поселения, я бы, пожалуй, все же полюбопытствовал, что это за наглые рожи устроили перекус на моем пороге. Посмотрим, как поступит здешний лидер.

Незаметно для себя я погрузился в дрему и проснулся, лишь когда Лени затеребил меня за плечо, зовя обедать. Втянув исходящий от костра запах, я блаженно улыбнулся – аромат просто божественный. Последнюю неделю мы питались сушеным мясом, и оно уже успело набить оскомину.

Сгрудившись у почти прогоревшего костра, мы с аппетитом вгрызлись в исходящие соком ломти мяса, и на эти минуты я полностью выкинул из головы чужое поселение. К тому же особых вариантов у нас и не было. Если жители не решатся высунуть нос наружу, то мы просто перейдем реку по льду и чуть дальше на север. Там должно быть еще одно поселение, которое я планировал проверить. Уже оттуда я намеревался круто свернуть на восток и по пологой дуге, выйти к первому водопаду Асдоры – тому самому, откуда мы рухнули в свое время. От водопада рукой подать до нашего поселения. К тому времени Рикар уже должен будет вернуться с новостями и припасами.

О пожаловавших в гости чужаках нас уведомили ниргалы, сноровисто защелкав взводимыми арбалетами и не отрывая взгляда от реки, где показалось две лодки, идущих прямым ходом к нам. Едва не поперхнувшись куском мяса, я выплюнул его на землю и, откашлявшись, велел:

– Не стрелять. Но быть наготове. Лени, ты тоже лук поближе к себе держи. Кто их знает, этих гостей.

Убедившись, что мои приказы восприняты к действию, я вновь опустился на одеяло и подцепил еще один кусок мяса. Вгрызаясь в мясную мякоть, я не спускал взгляда с медленно приближающихся лодок. Зрелище стоило того – оба солидных плавательных средства вмещали по пять вооруженных мужчин, держащих оружие напоказ. Зная возможности ниргалов, на оружие ближнего боя я не обратил ни малейшего внимания. Меня больше беспокоили три наведенных на нас арбалета и пара луков.

– Если что пойдет не так, в бой не лезть! – вполголоса велел я Лени и Тиксе. – Наша забота – стрелки, с остальными ниргалы сами справятся.

– Зигас ик истар китара! – ухмыльнулся Тикса, ласково поглаживая лезвие внушительного топора.

– Понятно, господин, – отозвался рыжий, подтаскивая к себе колчан. – Одного понять не могу. Веселто нету! А плывут ровнехонько к нам, точно их кто на веревке тащит.

– Вижу – кивнул я, не сводя глаз с пробегающих по воде светящихся нитей, видимых лишь мне – Магия. Во второй лодке сидит маг, и зуб даю, это вон тот благообразный старичок на корме. Поэтому повода ему давать не надо.

Пока мы переговаривались, вторая лодка начала останавливаться, все больше отставая от первой. Мудрое решение – нам слишком далеко для прицельной стрельбы, а маг может свободно действовать. Учитывая виденные мною сполохи энергии в реке, маг обладал магическим талантом, связанным с водой. А это дар боевого стихийного мага.

В пятидесяти шагах от берега лодка замерла, и на ее носу поднялся на ноги черноволосый мужчина в доспехах поверх меховой одежды. На поясе висел меч, за спиной виднелась верхняя окантовка щита. Приложив ладони ко рту, мужчина крикнул:

– Эй! Чужаки! Вы кто?

Лениво поднявшись на ноги, я шагнул к берегу и негромко ответил:

– Люди прохожие.

– Что? Не слышу! Говори громче!

Отрицательно покачав головой, я ткнул пальцем себе в горло и, чуть повысив голос, пояснил:

– Орать не буду, горло болит.

– Ну и сидите там дальше, раз говорить не желаете! – заорал мужик, с трудом расслышав мои слова, и повернувшись ко второй лодке, добавил: – Разворачиваемся!

Демонстративно пожав плечами, я вернулся на свое место у костра и вновь уселся, отвернувшись от реки.

Тикса и вовсе не вставал, предпочитая общению хороший кусок мяса. Лени отступил на шаг назад, держа у бедра лук с наложенной стрелой.

– Лени, ты не нервничай, – буркнул я рыжему. – Лучше котелок на огонь поставь. Отвару выпьем.

Послушавшись, Лени закинул лук за спину и принялся набивать котелок чистым снегом. Просто идиллия. Если посмотреть со стороны, несколько охотников собрались вокруг костра, жарят добычу и вотвот начнут травить свои байки. Картину портили только три черные фигуры ниргалов, настороженно сжимающие взведенные арбалеты.

– Господин, – не выдержал Лени. – А эти? Уплывают же!

– Пусть себе плывут, – спокойно отозвался я. – Подай мне вон тот кусочек мяса. Ага, что поподжаристей.

Опешивший рыжий безмолвно подал мне мясо и, чтобы скрыть удивление, с головой зарылся в сумки, ища травы для отвара.

– Корис, там плот назад, – хмыкнул гном, глядя мне за спину. – Рази ее митру!

– Не выдержалитаки – усмехнулся я, впиваясь зубами в мясо. – Ишь, любопытные какие.

На этот раз, лодка подплыла гораздо ближе к берегу, и нас разделяло не больше десяти шагов. Давешний мужик теперь выглядел взъерошенным и злым, словно получил серьезную нахлобучку.

– Эй! – опять заорал он. – Чужаки! Вы кто?

– Гдето я это уже слышал, – фыркнул я, поднимаясь на ноги. – Привет! Мое имя Корис.

– Вы кто? – не ответил на приветствие переговорщик. – Чего здесь потеряли?

– Просто проходим мимо, – отозвался я. – Говорю же – люди мы прохожие. Путешествуем.

– Да? – недоверчиво отозвался мужик. – По Диким Землям? Ты принимаешь меня за глупца?

– Я принимаю тебя за невежу, – разозлившись, рявкнул я. – Мое имя ты знаешь, а вот твоего я пока не услышал!

– Тибрий, – отозвался тот. – Я старший сын хозяина поселения.

– Уже лучше, Тибрий, – серьезно кивнул я. – Мы из поселения, что к югу отсюда. Оно расположено посреди холмистой равнины, внутри огромной скалы. Она должна быть на ваших картах под названием Подкова. Если у вас, конечно, есть карта.

– Карта у нас есть, и я много раз ее изучал, – недоверчиво отозвался Тибрий. – Вот только на ней не указано поселение рядом с Подковой. Пустое место.

– Мы здесь недавно. Поселению нет и полгода, – миролюбиво пояснил я и указал на пылающий костер. – Может, присоединишься? У нас есть свежее оленье мяса, вотвот закипит травяной отвар.

– Нет, – отказался Тибрий. – Извини. Я не доверяю тебе. Особенно вон тем черноплащникам. За все время, что мы разговариваем, они не шевельнули даже рукой! Будто неживые!

– Мудрые слова для будущего лидера, – хмыкнул я. – Не обращай на них внимания. Это просто мои охранники. Дикие Земли полны опасности.

– У вас в поселении даже гномы есть? – Тибрий переключил свое внимание на жующего коротышку.

– Есть, – кивнул я. – А что? Не любишь гномов?

– Не пойми меня неправильно, Корис, но у тебя довольно подозрительная компания. Гномодиночка, три рыцаря в полной броне, рыжий просто сверлит меня взглядом, да и ты както странно говоришь. Зачем ты здесь? Только не говори, что случайно наткнулся на наше поселение.

– Не случайно. Я шел сюда, чтобы убедиться.

– Убедиться в чем?

– Что поселение еще существует и не уничтожено шурдами и нечистью. Наладить контакт, обменяться опытом, возможно, обговорить условия будущей торговли. В Диких Землях трудно выживать в одиночку.

Изучив меня пристальным взглядом, Тибрий медленно кивнул:

– Возможно, ты говоришь правду. Хотите присоединиться к нашему поселению? Ты ведь за этим пришел сюда?

– Нет. Нам и дома неплохо живется, – покачал я головой. – Я же сказал – просто хотел познакомиться. Я уже получил то, что хотел. К тому же не хотел бы я здесь жить. Слишком опасно и ненадежно. Достаточно одного взгляда, чтобы понять это. Если останетесь здесь, то вы обречены на смерть.

Услышав мои слова, Тибрий переглянулся со своими людьми и вновь обратил ко мне разом изменившийся взгляд:

– Как понять твои слова? Ты угрожаешь нам? Наш остров неприступен!

Взглянув на Тибрия, я тяжело вздохнул и, глядя ему в глаза, буркнул:

– Все. Хватит. Вот что, Тибрий, с тобой я разговаривать не буду. Нет смысла тратить слова на глупого мальчишку. Если не возражаешь, то я предпочел бы побеседовать с настоящим лидером поселения. Вон с ним. – Я ткнул пальцем в старика на второй лодке, не сводящего с меня пронзительных глаз. – С вашим магом и, судя по лицу, твоим отцом. Все равно он слышит каждое слово.

– Что?! Да кто ты такой?! Стрелки!

Сидящие в лодке воины рывком вздернули луки вверх, в тот же миг ниргалы слаженно шагнули вперед, закрывая меня своими непробиваемыми телами.

– Ниргалы, не стрелять! – рявкнул я, благоразумно не высовываясь изза их спин.

– Отставить! Опустить оружие! Тибрий! Сядь на место и замолчи! – прогремел властный голос. Старик встал во весь рост и теперь походил на разъяренного медведя, поднявшегося на дыбы. – Всем молчать и не дергаться!

Вот он, настоящий хозяин поселения. Сильный, властный и жесткий.

Убедившись, что его приказ выполнен, маг переключил внимание на меня. Несколько секунд мы мерились взглядами, а затем старик перешагнул черный от смолы борт лодки и размашистым шагом направился ко мне, ступая по воде, словно по земной тверди. За моей спиной раздался изумленный вздох рыжего. На берег старик не вышел, остановившись в пяти шагах от меня и заложив руки за спину.

– Впечатляет, – хмыкнул я.

– Старался, – в том же ключе ответил старик. – Так кто ты такой? На самом деле?

– Корис Ван Исер. Бывший барон. Лидер поселения Ван Исер. Где оно находится, ты уже знаешь.

– Лидер? – задумчиво повторил маг, глядя на меня изпод кустистых бровей. – И ты оставил поселение? Не слишком мудрый шаг.

– Да, я знаю. Так уж получилось.

– Мое имя Тибериан. Я прихожусь отцом вон тому пустомеле. – Старик кивнул в сторону насупившегося сына. – Он еще молод и горяч.

– И вы водный маг, – сказал я уже очевидную вещь. – А по совместительству еще и хозяин поселения.

– Как и ты, – тонко усмехнулся Тибериан. – Ты тоже маг и тоже хозяин поселения. Воистину ирония судьбы.

– Ага, – ухмыльнулся я. Старик начинал мне нравиться.

– Твой талант?

– Дар Крепителя, – отозвался я. – Но я толком не умею им пользоваться. В отличие от тебя.

Тибериан неопределенно хмыкнул и перевел взгляд на ниргалов.

– Твои воины… они весьма необычны, должен заметить. Да и ты не лишен сюрпризов.

– Возможно. – Я небрежно пожал плечами. От мага не утаить сверкающие энергией сферы, что заключены в телах ниргала. Да и мое бедро он наверняка уже изучил.

Поняв, что я не собираюсь распространяться на эту тему, Тибериан спросил напрямик:

– Зачем ты здесь?

– Проходил мимо, – честно ответил я. – У меня нет никаких замыслов связанных с твоим поселением. Во всяком случае плохих. А так, было бы неплохо познакомиться поближе.

– Как ты сказал моему сыну – «наладить контакт». Весьма необычные слова.

– Мне все так говорят, – отмахнулся я, принимая от Лени кружку с отваром. – Не желаешь выпить горячего?

– Нет, благодарю, – вновь усмехнулся маг, не двигаясь с места.

Оно и понятно – родная стихия. То же самое, что пригласить рыбу посидеть у костра. Спокойная на первый взгляд водная гладь была пронизана медленно извивающимися жгутами энергии. Стоит нам дернуться слишком резко, и на наши головы обрушится боевое заклинание. Либо огромная волна, либо еще что похуже.

– Тибериан, – решил я взять быка за рога. – Я на самом деле пришел сюда только для того, чтобы наладить контакт. Ничего больше. Возможно, в будущем мы станем добрыми соседями, наладим отношения, торговлю. Кто знает? В любом случае, делить нам нечего. Сейчас поговорим, затем мы закончим трапезу и пойдем себе дальше. Поэтому не ищи подвоха там, где его нет. Место нашего поселения ты уже знаешь. Мимо огромной скалы не промахнешься. Если когданибудь решите навестить соседей – добро пожаловать. Я ясно объясняю?

– О да, Корис, – кивнул маг. – Более чем ясно. Я буду помнить об этом. И если когданибудь – в будущем – к нам пожалуют гости с твоего поселения, то обещаю, что мы поговорим.

– Вот и хорошо, – с облегчением сказал я. – Большего я и не хотел. Спасибо, что уделил нам время. В свою очередь обещаю, что через час мы уйдем дальше.

Молча кивнув, Тибериан развернулся и пошел обратно к лодке. Последовав его примеру, я направился к костру. Переговоры окончены. Пусть они получились сумбурными, но главное сделано – заложен первый краеугольный камень в будущие отношения.

– Корис! – внезапно окликнул меня маг, остановившись на полпути.

– Тибериан?

– И последнее. Почему ты думаешь, что наше поселение обречено на смерть? Ты знаешь то, чего не знаю я?

– Нет, – качнул я головой, смотря магу в глаза. – Ты тоже это знаешь.

– Поясни.

– Все просто, Тибериан. Вся оборона острова заключена в тебе и твоей магии. Ты убираешь лед вокруг острова, чтобы враги не смогли подобраться. Ты сможешь опрокинуть любой плот и лодку еще на подходе к поселению. Сможешь утопить любого врага в водной толще. Я уже молчу про весенние паводки. Оборона острова идеальна… за исключением только одного слабого места.

– И что это за слабое место? – чуть насмешливо спросил маг, но я уже понял, что он знает мой ответ.

– Ты сам, Тибериан. Ведь ты не вечен, – прямо сказал я. – Когданибудь придет суровая зима, но уже некому будет взламывать лед и опрокидывать лодки с врагами. И вот тогда придет смерть. Не думаю, что у вас есть еще один боевой маг. Хотя буду только рад, если ошибаюсь.

После моих слов над рекой повисло тягостное молчание.

– Я запомню твои слова, Корис Ван Исер, – нарушил тишину Тибериан. – И благодарю за прямоту. Вот тебе и мое слово – не знаю, что именно питает сфера в твоем бедре, но энергия в ней на исходе.

– Да, я знаю, – кивнул я. – Благодарю и тебя.

– Прощай, Корис, возможно, мы еще встретимся.

– Возможно, – ответил я, глядя на удаляющуюся спину старика. – Возможно.

Повинуясь воле мага, лодки развернулись, и их повлекло обратно к острову. На этот раз переговоры закончились на самом деле.

Повернувшись к своим людям, я буркнул:

– Собираемся. Через полчаса выступаем.

Замерзшую реку удалось преодолеть без проблем. Толстый лед легко выдерживал лошадей и закованных в металл ниргалов и даже не похрустывал. Оно и понятно – середина зимы. Вскоре остров остался далеко позади, а мы ступили на противоположный берег Асдоры, ничем не отличающийся от другой стороны. Точно такие же заросли кустарника и виднеющийся за ними сосновый лес.

Сверившись с картой, я направил отряд точно на север, к следующему поселению. И вновь потянулась однообразная местность, настолько приевшаяся, что я уже почти не смотрел по сторонам. Лишь изредка, завидев подозрительный бугор или слишком голый пятачок среди деревьев, я переходил на магическое зрение, чтобы убедиться в отсутствии магии.

Обнаружив, что я могу видеть чужую магию – не заклинания, а вложенную в них энергию, – я был изрядно удивлен. Встреча с водным магом оказалась неожиданно полезной. Отец Флатис ничего не говорил о подобных вещах, когда пытался вбить в мою голову основы магического зрения. Или я этого не помнил.

Сами заклинания меня интересовали мало – мне никогда не дано создать огненный шар или воздушный вихрь. Это удел боевых магов, тогда как я просто ремесленник. Но видеть уже готовые и напитанные энергией заклинания – это весьма полезное умение. Противопоставить им я ничего не смогу, но ведь всегда можно просто обойти опасное место.

– Господин, овса осталось дней на десять, не больше, – прервал мои размышления Лени.

– Этого хватит, – ответил я. – Если мои расчеты верны, то завтра к обеду мы доберемся до еще одного поселения. Посмотрим, что к чему, и можно возвращаться обратно. По дуге вернемся к Асдоре и дальше вдоль берега до водопада. Но с овсом все же экономней. Лошадей терять не дело.

– Да, господин Корис, – обрадованно кивнул Лени. – Прослежу.

– С едой что? С голоду не помрем?

– Мяса еще три связки, – начал загибать пальцы Лени. – Травы сушеные, опять же, есть. И с оленьей туши я пару больших кусков приберег. Не помрем, господин. Да и поохотиться можно всегда. А что у ниргалов с едой, я не знаю.

– Думаю, они сами разберутся, – ответил я, и окончательно успокоенный Лени замолк.

Но своими словами он вновь напомнил мне о проблеме, которую надо решать как можно быстрее.

Ниргалы…

От них пора избавляться. Не сейчас, конечно, но возвращаться в поселение с ходячей смертью за плечами я категорически не хотел. Обойдемся без такой защиты, которая в любой момент может обратиться против нас.

Вот только как это сделать?

Угробить троих воинов, закованных с ног до головы в непробиваемые доспехи, не знающих усталости и обладающих огромной силой, это та еще задачка. Тут придется действовать не силой, а хитростью.

Пока я размышлял над способами избавления от ниргалов, поймал себя на мысли, что абсолютно не жалею их. А ведь это живые люди, которых против воли превратили в таких вот чудищ.

Возможно, гдето далеко внутри их изуродованных тел еще теплится прежняя сущность, желающая избавления от такой участи. Кто знает…

Заметив, что лошадь гнома вновь лишилась седока, я раздраженно рявкнул:

– Тикса!

С треском ломающихся веток из кустарника вывалился гном и, стряхивая с плеч снег, уставился на меня с вопросом в глазах.

– Успокойся уже, – буркнул я. – Даже если найдешь здесь целую шахту с готовыми железными слитками, все одно воспользоваться не сумеем. Больно от дома далеко. Понял?

Внимательно выслушав меня, Тикса разразился целой речью на смешанном языке гномов и людей, в трудных местах помогая себе жестами. Из его слов, я понял, что расстояние расстоянием, а все же следует знать, где и что скрывают земные недра. В будущем может и пригодиться.

– Нет, – твердо ответил я и, чтобы не обижать коротышку, пояснил: – По сторонам погляди. Недобрые здесь места.

– Истину говорите, господин, – поддержал меня Лени. – Тикса, лезь на лошадь и не гунди! Неча с господином спорить! Ишь какой говорливый выискался!

– А?! Лени мирас китра инг серис! Рижий склирса!

– Чего? Каккак ты меня назвал? Ах ты малорослик редкобородый! – завелся рыжий. – Да я тебе…

– Тихо! – зашипел я, уже не сдерживая голоса. – Оба затихли! Говорю же – не нравятся мне эти места.

На первый взгляд все осталось прежним – пологие холмы с растущими на них деревьями и кустарником. Все покрыто снегом, и кажется, что мы постоянно кружим на одном месте – настолько все одинаково. Но это только на первый взгляд.

Деревья больше не тянулись вверх, к солнцу, а словно стелились по земле, жалкие и искривленные. Толстый снежный наст не нарушен ни единым следом, а ведь последний снегопад был несколько дней назад. Я и не ожидал увидеть человеческие следы, но за последние два часа не смог обнаружить даже заячьей стежки. Словно звери избегали этих мест.

Но не это насторожило меня. Чем дальше мы углублялись в лес, тем большая тяжесть начинала давить на плечи, заставляя меня сутулиться и пригибаться к седлу. С изумлением я почувствовал, как по спине покатились капли холодного пота.

Остальные мои спутники ехали абсолютно спокойно, не выказывая волнения и лениво поглядывая по сторонам. Лес как лес, словно говорили они своим видом, ничего необычного.

Окриком остановив мерно двигающийся вперед отряд, я помедлил, прислушиваясь к округе и все не в силах принять решение. Так и не разобравшись со своими ощущениями, я несколько суетливо достал из седельной сумки обе карты и проверил обозначения. На одной из карт местность к северу от Асдоры была одним белым пятном, на другой несколькими скупыми штрихами обозначена холмистая равнина. Красных меток не было ни на одном из пергаментов.

Секунду подумав, я переключился на магическое зрение и осмотрел округу. Ничего. Лишь чуть поодаль между двух искривленных сосен весело плясал озорной энергетический смерч. Поняв, что ничего не вижу, я сдался и вновь ударил лошадь пятками в бока, посылая ее вперед.

«Всего лишь нервное напряжение дает о себе знать, бывает… – убеждал я себя, все ниже пригибаясь к седлу. – Навыдумывал своей ушибленной головой невесть что…»

– Все в порядке, господин? – спросил Лени, с тревогой глядя на мое побледневшее лицо.

– Все нормально, Лени, – как можно спокойней ответил я. – Продолжаем движение. Почудилось, бывает.

И мы продолжили свой путь, виляя между пологих холмов и объезжая заваленные снегом овраги. Солнце выплыло изза тяжелых облаков и осветило землю. Почувствовав на лице солнечные лучи, я и вовсе повеселел, от странной слабости не осталось и следа.

Нет, всетаки я тот еще трус. Увидел необычно растущие деревья и сразу навоображал всякой чуши. Фыркнув, я покачал головой и пришпорил лошадь, заставляя ее ускорить шаг.

Мы как раз спускались в небольшую ложбину с пологими краями и замерзшим ручьем, бегущим по дну под толстой коркой льда. Обычное место, ничем не отличающееся от уж десятков пройденных оврагов и лощин. Да и растущие в ложбине деревья выглядели более чем нормально – прямые стволы, длинные ветви, свисающие до самой земли. Время уже клонилось к вечеру, и я решил, что лучшего места для ночлега нам не найти – края ложбины защитят от ночного ветра и укроют от чужих взглядов пламя костра.

Магический взгляд показал полное отсутствие энергии, а значит, и неприятных сюрпризов. Нет, магией здесь и не пахло. Кивнув едущей впереди двойке ниргалов, я твердой рукой направил свою лошадь к деревьям, между которыми виднелась закрытая со всех сторон полянка. За прошедший день я изрядно замерз и просто мечтал о согревающем огне и горячей кружке отвара. Да и перекусить не помешает – желудок давно уже переварил оленье мясо и, урча, требовал добавки.

Насторожился я, лишь когда под ногами лошадей раздался отчетливый хруст и изпод копыт вывернулся оскаленный череп шурда.

– Назад! – изменившимся голосом рявкнул я, натягивая поводья. – Назад!

Поздно.

Все это случилось за один миг, за крошечную долю секунды.

Ветви деревьев взметнулись в воздух и хлестким движением обрушились на переднюю тройку всадников. Под удар попали я и двое ниргалов, остальные все еще спускались по склону ложбины, где и замерли от моего предостерегающего окрика.

Я успел дернуть коня в сторону и схватиться за меч, но это оказалось единственным моим достижением. Спустя мгновение мы очутились в плотном коконе ветвейщупалец, а еще через миг они метнулись ко мне, и тогда пришла боль. Боль страшная, всепоглощающая, словно с меня сдирали заживо кожу. Воздух разорвали истошное ржание лошадей, попавших под удар вместе с нами, и мой дикий крик. Сквозь застившую глаза кровавую пелену я увидел впившиеся в меня ветви, наливающиеся ярким синим сиянием, почувствовал, как они проникают все глубже в мое тело, как жадно и мерзко шевелятся внутри. С почти человеческим хрипом моя лошадь завалилась на бок и забилась в болевом шоке. Удара о землю я уже не почувствовал. Меня накрыло спасительное забвение. Темнота…

* * *

В себя я пришел одним рывком и, первое, что ощутил, были ужасный холод и озноб, пробирающие меня до костей. Но боли, что навсегда отпечаталась в моем мозгу, не было. Только холод, от которого меня трясло и ломало.

Неимоверным усилием я заставил себя открыть глаза. Звезды. Над моей головой сияли сотни звезд.

«Значит, уже ночь, – подумал безо всяких эмоций, – и я все еще жив».

Откудато слева виднелся прерывистый свет костра, я попытался было повернуть голову, но мышцы словно закаменели, и ничего не получилось. Собрав все силы, я дернулся всем телом и завалился на бок, в любой момент ожидая почувствовать очередную вспышку испепеляющей боли. Но боли не было. Вообще никаких ощущений, кроме проклятого холода. Но своего я добился – от рывка мое тело завалилось набок, заставляя шею повернуться. Щека прикоснулась к чемуто мягкому и податливому. Скосив глаза, я с тупым удивлением понял, что лежу на снегу. Не удивительно, что меня бьет озноб. А в десятке шагов от меня пылал жаркий костер, рядом с которым на расстеленных одеялах сидели мои спутники, баюкая в руках дымящиеся кружки с отваром. Чуть поодаль виднелась массивная фигура ниргала, стоящего на страже.

«Похоже, у меня бред, – промелькнуло в голове. – Или я сплю и вижу сон…»

Додумать эту мысль до конца я не успел – на мое плечо опустилась тяжелая ладонь, а в лицо заглянул безликий шлем ниргала, уставившегося на меня черными дырами смотровых щелей.

– Не трогай его! – Со стороны костра донесся надрывный голос рыжего. – Кому сказано, железяка проклятая! Отстань от него!

Ниргал не обратил ни малейшего внимания на слова Лени, продолжая всматриваться мне в лицо. По приметным следам на броне я узнал его. Он был одним из двойки ниргалов, что первыми спустились в ту ложбину с ожившими деревьями. Следующим был я, и всех нас накрыло ловушкой. Значит, деревьяубийцы не смогли пробить броню ниргалов. Этого следовало ожидать – доспехи успешно противостояли даже выпущенным в упор арбалетным болтам с бронебойным наконечником.

– Отстань от него! – уже с яростью закричал Лени. Судя по звуку, рыжий спешно шагал сюда.

С трудом приоткрыв рот и заставив язык шевелиться, я прохрипел:

– Лени. Позови Лени.

С легким скрежетом заиндевевших доспехов ниргал стремительно поднялся на ноги и развернулся к подоспевшему Лени. Рыжий открыл было рот, чтобы обрушить на ниргала поток ругательств, но тот оказался быстрее. Латная перчатка плотно запечатала Лени рот, а другая рука указала на мое лицо. Увидев, что я открыл глаза, рыжий невнятно замычал и попытался оттолкнуть ниргала в сторону. То же самое, что пытаться сдвинуть с места вросшую в землю скалу.

Отпрянув от ниргала на шаг назад, рыжий стремительно обогнул его и бухнулся в снег рядом со мной.

– Господин! Очнулись! Слава Создателю! – счастливо затараторил Лени, старательно улыбаясь. Вот только в глазах его радости не было вовсе. – А мы уж испереживались все, измучались от ожидания. Счастьето какое!

Пока Лени говорил, его руки машинально сновали рядом с моей головой, словно взбивали подушку и подтыкали под бока одеяло. Голове и правда стало удобней и мягче. Но ведь я отчетливо помнил, что никакой подушки не было и в помине, равно как и одеяла.

Что за бред?! Что происходит?! Почему мои люди греются около костра, а я лежу в стороне и медленно загибаюсь от мороза?!

Захрипев, я вновь дернулся и повернул голову к земле. Прежде чем Лени вновь развернул меня на спину, я успел увидеть, что рыжий и правда взбивал подушку. Вот только в роли подушки выступал сугроб! Да и все мое тело лежало наполовину зарытое в снег.

– Не волнуйтесь, господин. Все хорошо. Сейчас укроем вас, укутаем, – успокаивающе забормотал Лени, обеими пригоршнями, зачерпывая с земли снег и кидая его мне на грудь!

– Лени! Что ты делаешь?! – просипел я, дерганными движениями стараясь сбросить с груди комья снега. – Ты что?!

– Не волнуйтесь, господин, – вновь заладил рыжий свою песню. – Все хорошо.

– Лени! – уже в голос завопил я, с ужасом смотря на спятившего спутника. – Ты же меня убиваешь! Твою мать!

Поняв, что слова на рыжего не действуют, я попытался оттолкнуть его в сторону, но не смог пошевелить руками. С хрипом опустив голову, я взглянул на свое тело и обнаружил, что руки плотно прикручены к бокам веревочными кольцами. Судя по ощущениям, ноги тоже были связаны.

Безумие продолжалось и стремительно наращивало обороты.

– Лени! – уже заклинал я, чувствуя, как на меня накатывает волна страха. – Остановись! Приказываю!

К моему невыразимому облегчению, подействовало. Рыжий прекратил хоронить меня в снегу, но не замолк:

– Господин Корис, так надо, тут уж ничего не поделаешь, – выговорил он, глядя на меня подозрительно заблестевшими глазами, словно с трудом сдерживал слезы. – Иначе никак.

– Что иначе никак? – несколько успокоившись, переспросил я, переводя взгляд на подошедшего Тиксу. Всегда жизнерадостный коротышка на этот раз выглядел, словно придавленным непосильной тяжестью. Даже борода поникла, а глаза смотрели в снег под ногами, избегая встречаться со мной взглядом.

– Без снега никак, господин, – непонятно пояснил Лени, кулаками утирая бегущие слезы. – Ежели в снег не укутывать, то вам совсем худо становится. В крике заходитесь, судороги бить начинают. Эх, не уберегли мы вас, господин, не заслонили от беды страшной…

– Хватит! – взорвался я, когда мой мозг с трудом переварил услышанный бред. – Для начала развяжите меня! Приказываю!

Лени потянулся было к обвивающим меня веревкам и едва успел отдернуть руку изпод стремительно опустившегося лезвия меча. Ниргал двумя выверенными ударами избавил меня от пут и столь же быстро вернул оружие в ножны, вновь превратившись в железную статую.

Оказавшись свободным, я сразу почувствовал себя гораздо лучше. Панический страх отступил и, успокоившись, я начал размышлять более трезво. Сидящие в снегу Тикса с Лени не сводили с меня глаз, в которых я читал обреченность, смешанную с безумной надеждой. Странные, взъерошенные – да, но на сумасшедших, вздумавших похоронить меня заживо, они никак не походили. Значит, они знают то, чего не знаю я, и определенно, эта новость не из приятных. Поэтому торопиться с выводами и обвинениями не стоит. Первым делом надо разобраться в происходящем.

Не пытаясь встать, я напряг мышцы и оторвал руки от земли. В первую очередь, чтобы убедиться, что тело мне подчиняется. Руки послушались, и я поднес вялые кисти к голове – хотел ощупать занемевшее лицо, но забыл об этом намерении, когда увидел свои предплечья. Плотная меховая куртка исчезла без следа, равно как и рубашка. Руки до плеч покрывали многочисленные повязки, между которых виднелась мертвенно белая кожа.

Создатель милостивый… что со мной?

Вновь нахлынуло последнее воспоминание – мерзко извивающиеся ветвищупальца втыкаются в мое тело и проникают все глубже в плоть. Щупалец самое малое несколько десятков, я ничего не могу поделать и лишь отмахиваюсь и захлебываюсь в крике боли…

– Дело плохо, господин, – бесцветным голосом произнес Лени, глядя мне в глаза. – Очень плохо.

Обессиленно откинувшись в снег, я уставился в усыпанное звездами небо и мягко поинтересовался:

– Насколько плохо? Раны? Повреждены внутренние органы? Лени, только говори по существу. Меньше хныканья, больше информации.

– Раны?.. Да, господин, ран много… очень много, – выдавил рыжий. – Слишком много для одного человека. Эти прутья… ветки… понаделали в вас кучу дырок, одна другой больше. Что с внутренностями натворили, то не ведаю. Но в животе самое малое дырок пять будет. Ноги, руки, грудь, спина – все изранено. Только на лице всего одна рана – видать, вы успели руками заслониться. И это… господин… раны глубокие. Даже и не знаю, почему вы живы до сих пор.

– Так… – пробормотал я, – если я еще жив и даже говорить могу, значит, ты преувеличиваешь мои беды. Крови много успело вытечь? Повязки вроде чистые, да и боли я не чувствую.

– Крови сколько потеряли? – Лени вновь начал отвечать вопросом на вопрос. – Если только пару капель, господин. Не знаю. Из ран кровь не шла. Вообще.

С немым изумлением я уставился на рыжего, затем перевел взгляд на молчавшего Тиксу, который не замедлил кивнуть в подтверждение и даже добавил пару слов:

– Да. Кровь – совсем нет.

Из ран не сочилась кровь? Да это попросту невозможно! Ведь я живой человек, в чьих венах течет целая река крови, готовая хлынуть наружу даже при небольшом ранении. Сколько раз Рикару приходилось с ругательствами накладывать тугие повязки, чтобы остановить кровотечение! Уж ято знаю!

Чувствуя, что у меня в голове все смешалось, я усилием воли заставил себя успокоиться и как можно спокойней произнес:

– Я ничего не понял из ваших путанных объяснений. Давайте поступим так – не буду вставать, но вы отнесете меня к костру, чтобы я наконец мог согреться. У меня зуб на зуб не попадает. – Я приподнял руку, чтобы показать, как сильно трясутся пальцы. – Может, поэтому и кровь не течет – я же заледенел! Того и гляди дух испущу. Кстати, какого Темного вы вообще меня в снег закопали? Смерти моей хотите?

– Нельзя вас к костру, господин, – мрачно буркнул Лени. – Никак нельзя. Говорю же – от тепла корчи вас бить начинают, от боли с ума сходите. Нешто мы звери какие, родного господина живьем в снег закопать?! Да только подругому никак…

Все… Лени еще чтото бубнил, но я уже не слушал. Мой мозг просто отключился, не в силах воспринимать бессмысленный набор слов – из ран не идет кровь, меня корчит от тепла, меня надо укутывать снегом и держать на морозе…

Теперь я твердо был уверен, что я еще без сознания и мне все это только кажется. Плод воспаленного воображения. Последствие ранений. На самом деле я лежу сейчас у костра, под толстым одеялом, а верный Лени поит меня горячим отваром. Скоро я очнусь и буду со смехом вспоминать привидевшиеся бредни. А пока надо постараться отрешиться от кошмара, чтобы окончательно не свихнуться.

– Господин? – с испугом спросил Лени, наклоняясь над моим лицом. – Господин? Слышите меня? Ох, Создатель, неужто опять уходит…

Ухватив две пригоршни снега, рыжий с ожесточением принялся растирать мне лицо, не прекращая причитания. Я прикрыл веки и стоически терпел. Как оказалось, сделал я это совершенно зря – поняв, что растирания снегом ничего не дают, Лени с паническим воплем залепил мне оглушительную оплеуху. Щеку обожгло огнем, и, зашипев от боли, я поспешно рявкнул:

– Стой! Лени, хватит!

И тут до меня дошло – я чувствую боль. Это не сон.

– Ффуух, – с облегчением выдохнул Лени. – А уж думал – все! Ох, радость какая.

– Лени, это не сон, – оглушено бормотал я. – Понимаешь? Это на самом деле. Я не сплю…

– Да какой уж тут сон, господин! – опять запричитал Лени. – Если бы! Хотел бы я сейчас проснуться! Не сон это, не сон! Но вы поправитесь, господин Корис! Обязательно поправитесь! Сейчас чуть в себя придете – и сразу в обратный путь двинемся. Дома вас живо на ноги поставят!

– Стоп! – я заторможено поднял руку, останавливая обрушившийся на меня словесный поток. – Лени, Тикса, расскажите мне, что случилось. С самого начала, по порядку, не торопясь.

– Да что там рассказывать, господин? – вскинулся Лени. – Все так быстро случилось, я и глазом моргнуть не успел!

– Не так! Лени, еще спокойней и с того момента, когда меня и ниргалов атаковали.

Несколько раз вздохнув, Лени уже более спокойным голосом начал говорить. Иногда его слова дополнял внимательно слушающий Тикса.

Чем больше он говорил, тем больше я понимал, что за то время, что я был без сознания, ничего особенного не пропустил.

Тикса и Лени как раз миновали середину полого склона, третий ниргал на мгновение задержался на гребне, чтобы окинуть округу взглядом, и направил лошадь следом. В следующую секунду я с двойкой ниргалов добрался до крошечного пятачка между деревьями, и ловушка захлопнулась. Нас мгновенно окутал сплошной кокон из веток, мечущихся и стегающих во все стороны. И не только веток – в дело вступили и корни, полезшие из под земли.

– Снег словно взорвался, – вспоминал Лени. – Во все стороны комья мерзлой земли полетели.

Из ступора они вышли лишь когда я зашелся в диком крике боли, перекрывшем ржание лошадей, так же попавших под удар. Мимо на полном скаку промчался последний ниргал и с ходу врубился в сплетение ветвей.

– Когда мы туда подоспели, – продолжил Лени, – то все уже, почитай, закончилось. Ниргалы большую часть щупалец разбили и за стволы уже взялись. А их эти ветки и не брали вовсе – со звоном отскакивали да на осколки разлетались.

– Разбили? Осколки? – недопоняв, переспросил я. – В смысле?

– Да, господин, – развел руками Лени. – Как есть осколки. С виду дерево, а на самом деле ледышка. Мы как с лошадей соскочили, первым делом к вам бросились. Вас лошадью придавило, но Тикса хоть ростом и не вышел, а силы на троих хватит – приподнял тушу, а я вас за шиворот вытащил, да в сторону поволок. Тикса следом побежал. А ниргалы все мечами махали, от стволов к тому времени одни огрызки остались. Как на вас взглянули, господин, так и за головы взялись. Живого места не найти. Сплошные раны, отовсюду остатки прутьев и корней торчат, в тело впившиеся.

Представив себе эту картину, я судорожно сглотнул и просипел:

– Дальше.

– А что дальше, господин? Бинты из сумок достали, все колючки и шипы повыдергивали, а кровь и не течет вовсе. Раны синие, вздувшиеся, нутро черное и словно холодом оттуда веет. Я в одну дырку заглянул, а там виднеется чтото. На печень смахивало, да цвет больно другой, потемнее будет, и, кажись, изморозью сверху покрыто. Тикса пальцем пощупать хотел – холодное ли, шевелится ли, – но я его отговорил.

– Сспасибо, – кивнул я, борясь с накатившим приступом тошноты. – Что потом?

– Перевязка! – вставил словечко гном, жестами показывая, как они меня бинтовали.

– Ага. Перевязали вас, господин, все бинты извели и еще не хватило. Пришлось пару рубашек на бинты пустить. Положили вас на одеяло и из лощины вытащили – по своим следам шли, все надежней. Ниргалы лошадей собрали и следом двинулись. Выбрали место подходящее, костер развели, вас в одеяла укутали и к пламени поближе устроили. Вот тутто и началось. Пары минут не прошло, вы кричать начали. Да так, будто вживую на части режут. Глаза закрыты… тело в корчах бьется… страшно, аж жуть берет! Ох… как вспомню… Пока мы глазами хлопали, вы господин в сторону откатились, да прямо в сугроб, да там и затихли. Лицо спокойное стало, дыхание выровнялось.

– Интересно… – протянул я.

– И не говорите, господин. Куда уж интереснейто? – хмыкнул успокоившийся Лени. – Так мы ж не поняли ничего. Думали, приступ какой, аль в себя приходите. Ухватили вас, да опять к костру поближе. И снова сначала – крик, корчи, бьетесь так, что мы вдвоем вас удержать не могли, ниргалы вокруг мечутся, только что мечами не машут. Только тогда и сообразили, что к чему – тепло вам не нравится. И чем холоднее, тем вам спокойней. На три шага от костра отнесли – кричать перестали. Еще на два – лицо разгладилось. А как снежку сверху накидали, так и вовсе улыбаться начали, словно на перине пуховой нежитесь. Там вас и оставили, господин. А дальше вы и сами знаете.

– Угу, – согласился я. – Знаю. А теперь идите к костру и отдыхайте. – Заметив, что Лени порывается чтото сказать, я добавил металла в голос: – Не спорить! Оба к костру и отдыхайте. А я пока полежу, подумаю. А! И еще, Лени, соорудика мне факел и тащи сюда. Да поджечь не забудь. Тикса, а ты достань сумку с моими вещами. Только не сразу – подождите полчаса, пока я с мыслями не соберусь, а потом уже подходите.

Понуро поднявшись, гном и Лени зашагали к костру, а я перевел взгляд на стоявшего рядом ниргала.

– Не нависай! Думать мешаешь.

Скрипнув доспехами, ниргал сделал широкий шаг назад, и мне сразу стало легче дышать. А то нависает над головой, как… как надгробие.

Убедившись, что меня никто не слышит – ниргал не в счет, – я тихо пробормотал, обращаясь к самому себе:

– Ну что? Допрыгался? А как ты хотел? Тебе не могло везти вечно.

Сделав глубокий вдох, я резко напряг мышцы и заставил себя сеть, в любой момент ожидая почувствовать ослепляющую вспышку боли. Обошлось. Хотя я бы предпочел почувствовать боль, чем не ощутить ничего. По словам Лени, во мне понаделали кучу дырок, а я ничего не чувствую.

Света, горящего в десяти шагах от костра, хватило, чтобы разглядеть свое тело, и я занялся его изучением. На лице оказалась лишь одна повязка – правую щеку перехватывал бинт, и я его решительно содрал. Почти ничего не чувствующими кончиками пальцев пробежался по раненой щеке и сразу же наткнулся на дырку толщиной с мой мизинец. Щека пробита насквозь, по меньшей мере дватри зуба бесследно исчезли. И никакой боли. За все время, что я ощупывал края раны, засовывал в продырявленную щеку палец, я не ощутил ничего, даже отдаленно напоминающего болевое ощущение. И никаких следов крови. Словно рана давно зарубцевалась.

Пошевелив перед лицом туго перемотанными руками, я принялся разматывать укрывающее мое тело бинты и не останавливался до тех пор, пока последняя повязка не слетела. Я остался сидеть в снегу абсолютно голым, и все еще ничего не чувствовал. Для того чтобы понять общую картину повреждений, хватило бы снять и половину повязок, но под конец мною двигало некое ожесточение смертника.

А я был именно смертником. С такими ранами не живут, это точно.

Начиная с шеи, которая чудом не получила свою долю дырок, мое тело было покрыто ранами, резко выделяющимися на фоне белоснежной кожи. На груди и животе не меньше пяти следов проникновения ледяных щупалец, на ногах – еще больше. Спину я не видел, но уверен, что щупальца ее тоже не обошли своим вниманием. По краям ран, плоть вздулась буграми, но не сомкнулась, закрывая ранение. И снова никаких следов крови.

«Да жив ли я вообще? – както лениво подумал я, подавляя зарождающийся в груди смех безумца. – Кровотечение отсутствует, раны не закрываются, боли не чувствую. Как есть мертвяк».

Будь здесь отец Флатис, уже, небось, готовил бы очищающий костер, с радостной молитвой на устах.

Вспомнив о старикесвященнике, я не выдержал и сдавленно хихикнул.

Точно спалил бы меня, не задумываясь. И дрова выбрал бы самые сырые. Чтобы очищающие муки подольше длились. А сам встал бы рядом в своем белом балахоне и не сводил бы с меня глаз, пока не сгорит последняя косточка. И все с милой ласковой улыбкой всепрощения на устах…

Это оказалось последней каплей, и я зашелся в диком хохоте. Голый, весь покрытый ранами и сидя в снегу, я неудержимо хохотал, колотя кулаками по земле от избытка чувств.

Остановиться мне удалось, только когда я увидел перепуганные лица спутников, остановившихся от меня в трех шагах и не решающихся приблизиться. Утирая слезы смеха, я фыркнул:

– Не бойтесь, со мной все нормально. Ладно, Тикса, тащи сумку сюда. Лени, держи факел перед собой и медленно подходи ко мне. Только не торопись.

Уронив сумку рядом со мной, Тикса укоризненно цыкнул зубом при виде вороха снятых бинтов и, плюхнувшись на землю, принялся их собирать и сматывать. Нет, все же гномы – крайне практичный народец. Меньше эмоций, больше дела. Уважаю.

– Я иду, господин, – без нужды повторил Лени, с опаской глядя на меня поверх пылающего факела.

– Давай, – кивнул я, на глаз прикидывая разделяющее нас расстояние – не меньше трех размашистых шагов.

Когда Лени сделал первый осторожный шаг вперед, я не почувствовал ничего необычного. Никаких болевых ощущений. Зато стало заметно светлее.

– Еще шаг, – поощрил я рыжего. Тот незамедлительно повиновался, и теперь, нас разделял лишь один шаг. Вот только мне показалось, что огонь факела уже лижет мою обнаженную кожу. Полное ощущение полноценного ожога. С невольным воплем, я отшатнулся назад и поспешно прижал горящую огнем кожу к снегу. Перед глазами плясали радужные круги, к горлу подкатил тошнотворный комок.

– И вот так постоянно, господин, – несчастным голосом поведал рыжий.

– Так… а нука еще ближе, – велел я, заранее стискивая зубы.

– Но, господин!

– Еще ближе, кому сказано?! – злобно буркнул я. – Я знаю, что делаю.

На этот раз боль была столь сильной, что меня скрутило в судорогах, и я забился в снегу, хрипя и пуская слюну. Изо рта рвался звериный вопль боли. Теперь я в полной мере знаю, что ощущает сжигаемый заживо человек. К счастью, Лени понял, что я не могу произнести ни слова, и он поспешно отскочил на несколько шагов назад. Испепеляющая боль мгновенно отступила, а когда я инстинктивно распластался на снегу, то и вовсе затихла. Надо мной промелькнула неясная тень, по лицу хлестнула пола черного плаща. Еще через секунду предостерегающе заорал Тикса. Подскочив с земли, я увидел двоих ниргалов, направляющихся к Лени с обнаженными мечами в руках.

– Ниргалы! Стоять! Приказываю! – завопил я во всю силу легких. – Оружие в ножны!

Успел. Ниргалы замерли всего в шаге от побелевшего Лени, стоявшего столбом с трясущимся факелом в руке. С холодным шелестом мечи скользнули обратно в ножны, ниргалы одновременно развернулись и мерно зашагали в стороны. С всхлипом Лени осел в снег, таращась на меня мутным взглядом. Да уж, смерть была совсем рядом.

– Успокойся, Лени, – устало произнес я. – Они просто неправильно поняли. Решили, что ты намереваешься причинить мне вред.

– Агга, – выдавил рыжий, переводя взгляд на удаляющихся черноплащников.

– Ыыы, – осклабился Тикса, глядя на рыжего. – Трусиха!

– Не трусиха, а трус, не путай, – хмыкнул я, изучая глубокую дырку в своей груди, аккурат под правым соском. – Если хочешь доказать свою храбрость, могу натравить ниргалов на тебя. Хочешь?

– Мм… нет, – признался гном. – Не хочешь. Вот. – Коротышка сложил к моим ногам аккуратно сложенные бинты. – Перевязка.

– Да, спасибо, – машинально ответил я, продолжая изучать израненное тело. – Лени, факел поднеси еще на шаг и воткни в землю. Потом идите спать. Завтра с утра выступаем в дорогу.

– В дорогу? Господин, как в дорогу? На вас места живого нет! То и гляди умрете!

– Если уже не умер, – скривил я губы в горькой усмешке.

– Что?!

– Шучу, я шучу, – отмахнулся я и подтянул к себе сумку. – Оставь факел и иди спать. А мне надо подумать.

– Господин, может, перевязать вас. – Рыжий нерешительно указал на мой голый торс. – И штаны с курткой накинуть.

– Может, позже. Лени, не зли меня. Бери с собой Тиксу, и оба идите спать.

Больше не обращая внимания на своих людей, я склонил голову над книгой с заметками. До рассвета мне предстояло сделать много работы…

Когда первые лучи солнца посеребрили верхушки искривленных деревьев, то писать стало гораздо легче. За остаток ночи ниргалам еще три раза пришлось сооружать факелы, чтобы я мог различить хоть чтонибудь. Но я успел все закончить до рассвета.

Успел занести в книгу все, что считал важным и полезным. Свои будущие планы по развитию поселения, заметки о недостатках защиты и возможностях их устранения. Накопившиеся за время путешествия наблюдения о природе и остатках магии Диких Земель, пересказал разговор с водным магом из островного поселения. Не забыл упомянуть и о странных деревьяхубийцах, что сумели укрыть от моего взора наполняющую их магию. Когда я наконец закрыл книгу, то чувствовал себя удовлетворенным и опустошенным одновременно. В глаза словно насыпали песка, но это мелочи.

Когда окончательно рассвело, я, щурясь, взглянул на медленно карабкающееся вверх зимнее солнце и почувствовал, что первый раз в жизни я ему не рад. Ведь помимо света оно приносило этому миру тепло, что означало для меня мучительную боль. Какое счастье, что сейчас холодная зима с обильным глубоким снегом. До весенней оттепели еще далеко, а больше мне и не надо. Потемневшие кончики пальцев и мертвенночерные ногти говорили об этом без слов. На ощупь они казались закаменевшими. Хотя лучше сказать – заледеневшими. Кожа на предплечьях стала почти прозрачной, и я легко видел последствия одного из ранений – вонзившийся ледяной прут порвал вену. Кровотечения не было и в помине, но это же означало и то, что большая часть руки осталась без кровоснабжения.

У почти потухшего костра сонно зашевелились просыпающиеся Лени с Тиксой. За ночь они вскакивали раз десять, чтобы проверить мое состояние, но я решительно отправлял их обратно под теплые одеяла.

Пока они окончательно не проснулись, я поспешил скрыть свои раны под бинтами. Наматывал тщательно, виток к витку, и не успокоился, пока последняя рана не оказался скрыта под толстым слоем повязок. Ни к чему им видеть своего господина в таком виде.

Когда пошатывающийся со сна Лени поднялся на ноги и, зябко ежась на утреннем морозе, направился ко мне, я уже завершил перевязку.

– Господин… – В голосе Лени слышалось многое – радость, что я еще жив, печаль, что я так плохо выгляжу, и надежда, что я поправлюсь. Мой верный и добрый… друг. Да, думаю, я могу назвать Лени своим другом.

– Я в порядке. Принеси мне запасную одежду, – спокойно произнес я, сохраняя на лице застывшую маску. – Буди Тиксу и собирайтесь. Да побыстрее. До дома путь неблизкий.

– Да, господин! – обрадованно кивнул Лени и торопливо побежал к костру, чтобы разбудить сладко посапывающего гнома.

Издали я внимательно наблюдал, как они собирают вещи в седельные сумки и седлают лошадей. Сборы оказались недолгими. Ниргалам так и вовсе нечего собирать было. Только затянули покрепче тесемки на сумках, где хранились их фляги с водой и кашей. Я управился столь же быстро – втиснул свое тело в кожаную куртку, натянул такие же штаны и сапоги. Вот и все сборы.

Тикса подвел ко мне оседланную лошадь и придержал стремя, Лени забежал с другой стороны, чтобы помочь мне подняться на ноги.

– Подожди, я сам, – остановил я рыжего.

Упираясь руками в землю, я медленно подтащил колени к груди и осторожно распрямился. Получилось. Я встал на ноги без посторонней помощи и при этом не чувствовал никакой боли. Вообще ничего не чувствовал.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал я и уже более уверенно шагнул вперед. Ноги меня держали, правда, было ощущение, что они затекли от долго сидения. Такие же мурашки бегали по спине и плечам. Неважно.

– Садитесь, господин. – Лени похлопал по крупу лошади. – Сегодня надо как можно больше пройти. Не волнуйтесь, довезем, словно в карете с рессорами. – Рыжий робко улыбнулся.

– Обожди, – вновь остановил я его. – Садись на лошадь. Тикса, ты тоже карабкайся на своего скакуна.

– Господин?

– Вы оба. Забирайтесь. В седла, – четко проговаривая слова, повторил я. – Сейчас же. Ну! Живо!

Приказной тон подействовал, и через секунду я уже глядел на них снизу вверх.

– Сели, господин, – непонимающим тоном доложил рыжий.

– Вот и хорошо, – улыбнулся я, протягивая ему сумку с бумагами. – Возьми.

Дождавшись, пока Лени нерешительно возьмет хорошо знакомую ему сумку, я продолжил:

– Сумку береги как зеницу ока. Если в дороге что случится, то постарайся ее уничтожить – книга не должна попасть в чужие руки, уж слишком много там сведений о нашей защите и слабостях. Понял?

– Ппонял, господин – запнулся рыжий. – Но…

– Тихо! – рыкнул я. – Никаких вопросов! Говорю только я, а вы меня слушаете. В сумке, на самом верху, лежит карта. На ней я отметил уже пройденный нами путь. Старайтесь придерживаться именно его – раз прошли его один раз, значит, удастся пройти снова. Еды в сумках более чем достаточно. Овса тоже должно хватить. В общем, не пропадете. В неприятности не ввязывайтесь, стычек избегайте, героев из себя не стройте. А теперь слушайте мой прямой приказ – сейчас вы отправляетесь домой. Как доберетесь, отдадите сумку с бумагами Рикару, теперь он становится старшим в поселении. А я пока здесь задержусь. Как с делами разберусь, так сразу за вами следом. Понятно?

– Господин! Вы чего удумали?! Какие дела? Думаете, я не понимаю?! Не позволю здесь остаться!

– Без вопросов! Все, пошли! Тикса, не смотри на меня так! Приказываю!

– Господин, да вы что?! – снова заладил свое Лени с ужасом в глазах. – Мы вас не оставим! Нет! Без вас никуда не поеду! Пусть Тикса сумку отвезет, а я с вами останусь!

– Нет! Тикса не идти! Тикса здесь, с друг Корис!

– Приказываю! Оба! Пошли! Домой! Немедленно! – не выдержав, заорал я в голос. – Приказываю! Так, значит, вы приказы господина выполняете?! Пошли! – Заметив, что рыжий вновь открывает рот, я яростно захрипел: – Домой! Вы принесли мне клятву крови и подчинитесь! Домой!..

Прислонившись спиной к дереву, я тоскливо смотрел в спины медленно удаляющихся всадников. Не так я видел наше прощание, совсем не так.

– Прощайте, друзья, – прошептал я. – Не поминайте лихом.

Отвернувшись, я пошагал к тройке ниргалов, один из которых держал в поводу единственную оставшуюся у нас лошадь. Три коня не пережили атаку деревьев и теперь превратились в сморщенные и скукоженные мумии – я уже успел окинуть место вчерашнего побоища коротким взглядом и теперь точно знал, какая участь мне суждена. Животных выпили досуха и превратили в ледяные статуи.

Теперь мой черед. Скоро смерть придет за мной, но до ее прихода мне надо успеть заплатить по счетам. Не люблю оставаться должником.

Утвердившись в седле, закрепленном поверх многочисленных попон и одеял – чтобы защитить меня от жара разгоряченного лошадиного тела, – я опустил на лицо капюшон рваного плаща и перебинтованными пальцами принял поводья у ниргала. Достал из кармана куртки два разноцветных шарика и, плотно сжимая их в кулаке, дождался, пока внутри них не зародится слабое свечение. Прошептал несколько коротких слов и с силой сжал пальцы. С легким звоном Вестники разлетелись на осколки, заключенная в них магия вырвалась на свободу. Хорошо, еще одно дело сделано. Теперь Повелитель знает, где меня искать, – за десятки лиг от Подковы.

А сейчас нам пора отправляться в путь, время не ждет…

Отступление пятое

Жители пограничной деревушки еще ни разу не видели столь многочисленный отряд. Нет, сюда, конечно, порой заглядывал конный патруль кирасиров, не забывал наезжать и сборщик налогов с десятком стражников. Но чтобы сразу сотня вооруженных всадников! Такого не могли припомнить и дряхлые старики.

Крошечная деревня в два десятка дворов никак не могла вместить в себя такое количество людей. Появившийся ниоткуда отряд разбил лагерь на примыкающем к околице и тракту лугу. Вскоре там зажглось с полсотни костров, под ударами топоров затрещали падающие деревья – отряд устраивался на ночлег, не обращая внимания на жителей деревни. Лишь десяток человек заглянули к жителям на огонек и, не скупясь, скупили простую, но сытную сельскую снедь. Платили щедро, но игнорировали осторожные вопросы вездесущих деревенских кумушек, словно и не слышали их вовсе.

Деревенские мальчишки уже успели забраться на коньки заснеженных крыш и оттуда жадно разглядывали оружие, мощных лошадей, со знанием дела спорили, кем являются закутанные в черные плащи воины, не спешившие снимать доспехи.

И никто не заметил одинокого всадника, что спешным галопом умчался в ночь к ближайшему пограничному форпосту, что находился от деревушки в пяти лигах. Староста – бывший вояка имперской армии – велел своему сыну спешить к командиру форпоста и подробно рассказать о странно молчаливых гостях. Кто их знает, этих чужаков, что взбредет им в головы. Жители Пограничья всегда относились к пришлым незнакомцам с подозрением…

* * *

Мгновенно очнувшись от сна, лорд Ван Ферсис стремительно вскочил на ноги и замер, глядя в подернутое рассветной дымкой небо, не замечая, что его пальцы мертвой хваткой стиснули рукоять костяного кинжала.

В его голове двойным эхом отдавались слова:

«Как бы я хотел вырвать сердце из твоей груди. Передавай привет Тарису».

… и еще раз…

«Как бы я хотел вырвать сердце из твоей груди. Передавай привет Тарису».

Но взбудоражило старого лорда не сообщение. Нет. Слова – лишь шелуха. Он никогда не обращал внимания на пустые угрозы. Но местоположение! Вестник был отослан совсем не из Подковы, не из поселения. Весть пришла с самого сердца Диких Земель, с северозапада.

– Карту мне! – рыкнул лорд, окидывая лагерь бешеным взглядом. – Карту!

Выхватив из рук поспешно подбежавшего мага свернутый пергамент карты, Повелитель впился в нее взглядом. Палец уперся в ничем не отличающуюся от других точку, и лорд пораженно прошептал:

– Вот здесь… в пяти днях пути от мертвого озера… совсем рядом с гробницей Тариса… – Лорд перевел взгляд на мага и отрывисто приказал: – Сбор! Выступаем немедленно!

– Господин, чтото случилось? – осторожно спросил согнувшийся в поклоне маг.

– Сбор!!! Немедленно!

– Так сильно торопишься, Алиас? – глубокий сильный голос прогремел над лугом. – Неужто даже утренней молитвой Создателю нашему пренебрежешь?

Стелящийся по снегу туман начал истончаться и исчезать, открывая плотно окруживших лагерь людей, стоящих так плотно, что между ними было не проскочить и юркому зайцу. Да и стояли они в несколько рядов, по всем правилам военной науки.

Первый ряд состоял из ощетинившихся арбалетами кирасиров, закованных в массивные доспехи. Чуть позади неподвижно застыли священники, чьи белые балахоны были перехвачены узкими красными поясами. Орден Искореняющих Ересь. Последний ряд был гораздо менее многочисленным, но от этого не менее смертоносным – за спинами воинов и священников стояли боевых маги в разноцветных одеяниях. Гордость некогда великой Империи. Огненные маги лениво перекатывали в ладонях пылающие огненные шары, фигуры магов водной стихии были практически незаметны изза крутящейся вокруг них круговерти ледяного крошева… воздушные маги, повелители земли и иллюзий…

Лорд Алиас Ван Ферсис закрутился на месте, словно попавший в капкан бешеный волк. В рукояти выхваченного из ножен костяного кинжала медленно наливался свечением желтый драгоценный камень. Повинуясь безмолвному ментальному приказу, ниргалы спешно заключали хозяина в стальное кольцо, ощетинившееся оружием. Преданные лорду маги торопливо активировали защитные амулеты, но тщетно искали источники магической энергии: пространство вокруг них было пустым, без малейшей искры энергии.

– Не надейся на свой богопротивный артефакт! – вновь загремел голос. – Он тебя не спасет от кары господней!

Фигуры кирасиров раздались в стороны, и вперед шагнул высокий старик, опираясь на простой деревянный посох. Вперив в лорда светящийся небесной синевой взгляд, он произнес:

– Вы окружены. Твоим магам не дотянуться до источников магической энергии – мы об этом позаботились. Лорд Алиас Ван Ферсис! Брось «Младшего близнеца» на землю! Вели своим людям убрать оружие! Смиренно опустись на колени и покайся в грехах своих! Сделай это сейчас, или умри без покаяния и прощения грехов! Все твои попытки вырваться обречены на провал.

Без страха взглянув на ожидающего его решения священника, лорд Ван Ферсис оскалился в безумной усмешке и, воздев кинжал над головой, прохрипел:

– Жалкий старик, ты возомнил себя сильнее меня? Я все же попытаюсь! Ниргалы! В бой! Уничтожить всех!..

С острия костяного кинжала сорвалась черная вспышка и с ревом ушла в небо. Несокрушимые ниргалы мерно зашагали вперед, навстречу противнику, откуда сплошной волной приближалась огненная стена…

Глава девятая

Гробница Тариса

Стоя по колено в ледяной воде, я неотрывно смотрел на огромную пирамиду, вздымающуюся над поверхностью огромного безжизненного озера.

Некогда здесь произошел чудовищный катаклизм, и гигантский кусок суши ушел под землю на несколько десятков локтей. Всегото ничего, но хлынувшее в открывшийся провал море довершило начатое, погребя некогда роскошный портовый город Инкертиал под соленой водой и вязким илом.

Впадающие в новообразованный пролив реки несколько разбавили соленость воды, но все же не настолько, чтобы водную гладь сковало льдом. По поверхности плавали редкие льдины, не могущие выдержать большой вес. Именно поэтому сейчас ниргалы сооружали плот, должный доставить меня к Ильсере – гробнице Тариса. Работа уже близилась к концу, но пока у меня было время подумать и вспомнить прошедшие дни.

Я давно уже потерял счет пролетевшим дням. Рассудок ожесточенно боролся с подступающим безумием, которое все трудней было сдерживать, когда каждый день видишь, как твое тело чернеет и выходит изпод контроля. Разбухшие руки скрывались под грязными повязками, но я и без того знал, что чернота уже преодолела локти и подступает к плечам. То же самое происходило с ногами, где заражение остановилось чуть выше коленей.

Самое плохое – я все еще не знал, что со мной происходит. Хоть убей. Чернеющую кожу я называл заражением и гангреной, но не было гнилого запаха разложения, пальцы продолжали исправно сгибаться, чувствительность стала гораздо ниже, но не исчезла.

Я бы посчитал себя ожившим мертвяком, но мое сердце продолжало биться, а легкие все еще делали вдох за вдохом. Каждый вечер я съедал некоторое количество мяса и делал несколько глотков воды – большего мне не требовалось.

Я всей душой хотел считать себя живым, но в моих жилах больше не бежала кровь, а кожа была холоднее льда. Я больше не хотел спать и долгими зимними ночами сидел по шею в сугробе и смотрел на звездное небо. Постепенно исчезали эмоции – словно замерзали в окружающей меня стуже.

Уверен я был лишь в одном – медленно, но верно я приближался к порогу сумасшествия. Последние дни я провел словно в забытье, погрузившись в воспоминания. Из оцепенения я вышел, когда мы добрались до места.

И вот сейчас я смотрел на жертвенный зиккурат Тариса, чувствуя, как мои щиколотки все глубже погружаются в донный ил.

Большая часть ступенчатой пирамиды скрывалась под водой, над поверхностью торчало лишь шесть широких уступов, увенчанных кубической постройкой – комнатой, где людей приносили в жертву. Никаких статуй, резьбы или других декоративных украшений. Просто, прочно и надежно.

Повернувшись на глухой удар кулака о грудную пластину брони, я развернулся и с безразличием взглянул на подошедшего ниргала.

– Закончили?

Ниргал утвердительно наклонился и указал на покачивающийся у берега плот.

Не проронив больше ни слова, я зашагал к плоту, даже не взглянув на притороченный к седлу меч. Он не пригодился мне за все время путешествия, не пригодится и сейчас. Утвердившись на середине плота, я сухо велел:

– Двое останутся здесь. Один пойдет со мной. Задайте лошади овса, чтобы набралась сил до моего возвращения.

Стоящий у плота ниргал осторожно ступил на бревна, и плот ощутимо накренился под его весом. Подобрав с бревен толстый шест, воин уперся им в землю и оттолкнул плот от берега, направляя его к пирамиде. Двое ниргалов остались стоять на берегу, не пытаясь оспорить мой приказ. Впервые на моем лице появилась едва заметная тень удивления – я ожидал, что ниргалы не согласятся остаться на берегу, и был готов забрать их с собой. Все оказалось гораздо проще.

Путешествие по водной глади не заняло много времени, и вскоре плот мягко ткнулся в каменный бок пирамиды. Ближайший уступ поднимался над водой не больше чем на локоть, и я просто сделал широкий шаг.

– Тебе лучше остаться здесь, – не оборачиваясь сказал я и направился к вырубленной в камне лестнице. Через секунду за спиной послышались тяжелые лязгающие шаги – ниргал следовал за мной, дробя покрывшую камень ледяную корку. Плевать.

Ступени вели к темному дверному проему – единственной двери, что осталась доступной. Если и были остальные проходы, то они давно погребены водой и тиной. Но я был уверен, что иду правильным путем и что Ильсера не скрыта водой. Не знаю, почему. Просто знал, и все. Словно бывал уже здесь. Знал, что саркофаг с телом Тариса Некроманта находится в двух шагах от двери и в пяти шагах от жертвенного алтаря, на котором покоится мертвое тело черноволосой девушки с навеки застывшей гримасой ужаса на лице.

Добравшись до последней ступени, я помедлил и шагнул вперед, в темный зев жертвенной комнаты. Проникающего через дверь и отверстия в крыше солнечного света как раз хватило, чтобы я мог бегло оглядеться.

Мое знание не подвело. Все было именно так, как я себе представлял. За исключением небольших деталей.

На алтаре было не тело девушки, а давно истлевший скелет, наполовину погрузившийся в расплавившийся и вновь застывший камень. Деформированные стены и потолок поросли изморозью и лохмами бурого мха. Пол тоже не избежал этой участи. А у самой двери стояла Ильсера. Глядя на этот каменный саркофаг для мятежного принца, я словно воочию увидел, с каким трудом мы поднимали этот тяжелый артефакт вверх по крутой лестнице зиккурата. Как багровело лицо Триниса Молота, что есть сил уцепившегося за одну из цепей… видел свои руки, покрытые коркой запекшейся крови врагов, упирающиеся в бок Ильсеры, слышал свой надсадный хрип, когда мы пытались преодолеть еще одну ступень в этой бесконечной лестнице… как давно это было…

Вырезанная из багрового пористого камня Ильсера казалась чужеродной среди этой затхлости и плесени. На ее боках не было ни единой трещины, камень словно пару минут назад вышел изпод резца мастераскульптора. Плотно пригнанная крышка надежно закрыта, нет даже намека на замочную скважину или крепящие петли. В торцевые концы саркофага врезаны четыре мощные цепи – я смутно помнил, что два века назад мы использовали их для переноски Ильсеры. Сейчас цепи лежали поверх саркофага. За прошедшие столетия металл нисколько не изменился – ведь они являлись частью артефакта.

Легко переключившись на магическое зрение, я увидел исходящее от Ильсеры золотистое сияние с редкими пурпурными включениями. Аура наложенных заклинаний, должных удержать могущественного некроманта внутри саркофага.

Рывком вернувшись в реальность, я оторвался от воспоминаний и сделал еще один шаг вперед. Под моими сапогами захрустели кости тех, кто дерзнул приблизиться к Ильсере. Лишь сейчас я увидел, насколько много здесь скелетов. Человеческих останков было немного, а вот шурдскими костяками пол был завален в несколько слоев. За шаг от Ильсеры пол был абсолютно чистым. Ни мха, ни костей. Убийственная магия словно указывала границу дозволенного. Шагни за черту – и тебя ничто не спасет.

Горькая насмешка судьбы. Некогда жестоко искалеченные шурды пытались освободить своего мучителя из клетки и погибали от равнодушной магии Ильсеры. Впрочем, не исключено, что наложенное на меня заклинание печати Арзалиса утратило свою целостность и суть. Если это так, то совсем скоро я присоединюсь к усыпавшим пол мертвецам.

Обернувшись к стоящему за спиной охраннику, я указал на саркофаг и сухо произнес:

– Там для тебя смерть. Мгновенная. Не приближайся к этому ящику ближе, чем на три шага. Если я умру – ты свободен, равно как и твои собратья, что остались на берегу.

Подняв ногу, я медленно переступил через вал костей и шагнул вперед, к Ильсере. По моему телу пробежал легкий порыв воздуха, чтото холодное проникло в мой мозг и начало пристально изучать его, беззастенчиво открывая потайные уголки души и копаясь в их содержимом. Еще через мгновение чужеродное присутствие исчезло из моей головы, обдувающий меня ветер утих, а я остался жив и невредим, в одномединственном шаге от Ильсеры.

Получилось…

Наложенному на меня заклинанию удалось обмануть древнюю магию.

Осознав, что проверка позади, я почувствовал, как мои потрескавшиеся губы расползаются в усмешке. С того места, где я стоял, можно было легко дотянуться до крышки саркофага, но я не собирался этого делать.

Буквально за час до этого я долго думал о том, что хочу поведать исковеркавшему мою жизнь некроманту. Тщательно и с любовью подбирал крепкие ругательства, оскорбления и насмешки.

Но вместо подготовленной речи я будничным тоном произнес:

– Привет, Тарис. Надеюсь, ты готов к небольшому путешествию?

Как и следовало ожидать, мне никто не ответил. Но ответа я и не ждал.

Наклонившись над крышкой, я осторожно подцепил одну из цепей и начал разворачивать глухо звякающие звенья. Обмотал ее вокруг пояса и, покрепче ухватившись руками, глухо пробормотал, обращаясь к саркофагу:

– Надеюсь, что ты легче, чем кажешься, и мне удастся сдвинуть тебя с места.

Упираясь ногами в пол, я сделал первый рывок и сквозь хруст сухожилий услышал каменный скрежет. Ильсера сдвинулась с места. Пусть совсем на чутьчуть, но сдвинулась. Ободренный этим успехом, я вновь рванулся всем телом, продвигаясь еще на пару сантиметров к дверному проему. Стоящий там ниргал молча наблюдал за мной, не делая попыток двинуться с места.

Третьего рывка мне сделать не удалось. Едва я напряг свои дырявые мышцы, за моей спиной раздался приглушенный камнем голос:

– Смертный, что ты делаешь?

– О… – Искренне удивился я и вновь налег на цепь, протаскивая саркофаг еще несколько сантиметров. – Проснулась спящая красавица? Не надейся, целовать не буду.

– Смертный! Открой Ильсеру! Ведь ты пришел именно для этого! Открой! – вновь зазвучал голос, не обращая внимания на мои полусумасшедшие слова. – Открой! Заклинаю!

Почувствовав, что небольшая передышка не помешает, я выпрямил напряженную спину и потянулся утереть пот, слишком поздно сообразив, что я больше не могу потеть. Если только растаять.

– Смертный! Откро…

– Меня зовут Корис! – раздраженно перебил я.

– Заклинаю тебя, Корис, заклинаю всем, что тебе дорого в этой жизни, – отвори гробницу!

– Не, – покачал я головой, словно собеседник мог меня видеть. – Не пройдет. Я, может, и не благочестивый отец Флатис, но все же знаю, что могилы открывать не следует. Мертвякам не место на земле. Тем более таким, как ты. – С этими словами я вновь напрягся и протащил проклятый ящик еще немного.

До дверного проема осталось не больше шага, и я махнул рукой ниргалу, чтобы он отступил.

– Но я не мертвый! – В голосе принца послышалась мольба, смешанная с отчаянием. – Я не мертвый!

– Ну да, – покладисто согласился я, натягивая цепь. – Всегото пару веков в могиле полежал. Какой из тебя покойник? Так… смех один… Тарис, ты не мог бы помолчать пару минут? А то ты меня отвлекаешь от работы, а сегодня у меня очень напряженный график. Могу не успеть.

Пока Тарис переваривал мои более чем непонятные слова, я умудрился проволочь Ильсеру сразу на полшага, едва не переломившись в спине. Почувствовав, что выдохся, я привалился к дверному косяку и уставился на водную гладь.

– Корис, что ты сейчас делаешь? – уже более спокойно спросил принц. – Я чувствую, что ты волочешь Ильсеру по полу. Зачем? Это ты можешь сказать?

– Могу, – не оборачиваясь, отозвался я. – Это, кстати, очень интересная тема. Знаешь, когда я добирался до твоей милой пирамиды, то постоянно думал, что случится, когда я окажусь у цели и открою Ильсеру. Я был в ярости, был готов порвать тебя голыми руками, испепелить на самом жарком костре… да много чего еще напредставлял себе. Воображение у меня богатое. И вот ведь какая закавыка – я понял, что не смогу ничего поделать. Понимаешь? Вообще ничего. Это же просто смешно, сравнивать наши с тобой возможности. Я, никому не известный чужак, попавший в тело провинциального баронишки, лишенного титула, земель и всех прочих радостей жизни.

– Освободи меня и поверь, у тебя будет все, о чем ты сможешь пожелать, смерт… Корис! Любой титул! Богатство! Любое тело на твой выбор! Все, что только можешь пожелать!

– Да подожди ты! – отмахнулся я. – Я еще не закончил. Смотри дальше. Я толком не умею пользоваться мечом, не обладаю боевым магическим даром, мое тело получило смертельную рану, и сейчас я едва держусь на ногах. А скоро вообще дух испущу и превращусь в еще одну достопримечательность Диких Земель – в качестве плохонькой ледяной статуи. До лета…

– Открой Ильсеру и будешь исцелен! Я, Тарис Ван Санти, клянусь тебе в этом! Мое слово нерушимо!

– Угу, – буркнул я, с кряхтением поднимая с пола цепь. – Но мы сейчас говорим не об этом. Про себя я рассказал. Теперь вкратце вспомним о твоей славной истории. Самый могущественный некромант за последние пятьсот лет, можешь превратить меня в прах одним движением пальца, неуязвим для простого оружия, вооружен артефактом «Старший близнец», что засел в твоей груди. Я ничего не забыл перечислить? Нет? Хорошо. Вот я и призадумался о возможном исходе нашей с тобой встречи лицом к лицу. А думатьто и нечего! Стоит тебе подняться из этого милого гробика, я тотчас в него лягу. Я бессилен перед твоей силой.

– Я не трону тебя! Открой саркофаг, и ты познаешь всю глубину моей милости и щедрости!

– Нет. Я не прикоснусь к Ильсере. Только не я.

– Тогда зачем ты пришел?! Зачем явился?! – яростно прогремел Тарис, и я понял, что вот он – настоящий голос некроманта. Полный ненависти и клокочущей ярости.

– Вот! – надсадно прохрипел я, подтаскивая гробницу вплотную к двери, за которой начинались крутые ступеньки, на которых стоял отошедший ниргал. – Если я не смогу уничтожить тебя, то хотя бы постараюсь отсрочить твое освобождение на долгий срок. А если очень повезет, то удастся тебя убить – не сейчас, но довольно скоро. Я отправлю тебя прямиком на дно сотворенного тобой же озера. Ильсере это не повредит, а вот тебе для роли следующего «живого ключа» придется искать какуюнибудь тварь с жабрами. Глубина здесь приличная, на дне глубокий слой вязкого ила – за двести лет его мнооого накопилось. В общем, до Ильсеры будет гораздо трудней добраться, чем сейчас.

– Не делай этого, Корис! Если не хочешь освобождать меня из узилища, то иди своей дорогой! Оставь все как есть! – возможно, мне послышалось, но в голосе принца Тариса зазвучали панические нотки.

– Чего тебе бояться? – с сарказмом фыркнул я. – Ты ведь уже мертв! Умер двести с лишним лет назад! – С криком, я изо всех сил потащил цепь на себя, вытащив Ильсеру на дневной свет. Передняя часть саркофага повисла в воздухе над крутой лестницей, нижним концом уходящей прямиком в черную безжизненную воду. Ниргал, повинуясь моему жесту, отошел в сторону, встав на уступ. – Разрешите доложить! Экспресс в ад готов, ваше величество младший принц Тарис Ван Санти! По пути следования остановок не будет!

– Да ты безумен! – почти прошипел Тарис. – Сумасшедший! Вот почему тебя не прельщают мои предложения! Ты лишился рассудка!

– Не отрицаю, – шутовски раскланялся я. – Кстати, забыл спросить. Ты сейчас видишь свет? Лучи солнца проникают в саркофаг?

– Нет! Я не видел солнца больше двух веков! Выпусти меня отсюда! – В глубине ящика послышался явственный стук, словно принц в бешенстве бил ногами в крышку гроба. – Выпусти!

– Не видишь… – Я задумчиво потер подбородок. – Но это ни о чем не говорит. Ильсера сделана из камня крови, а это материал пористый. Если через него просачивается кровь, то пройдет и вода. Тарис, ты меня слышишь? Я очень надеюсь, что твоя гробница водопроницаема! Если это так, то скоро вода наполнит гроб, и ты быстренько сгниешь до последней кости. Раз ты уже мертв, то захлебнуться не можешь. А жаль… А как ты вообще говоришь? Ну, если у тебя нет губ, рта и прочего? Магия?

– Корис! Я не мертв! Когда проклятый Защитник закинул меня в Ильсеру, я еще дышал! Понимаешь?! Я был ЖИВ! ЖИВ! Ильсера должна была стать моей тюрьмой, а не гробницей! Меня собирались доставить на суд Императора живым! И для этого было предусмотрено все! Все!

– И по пути Ильсеру явно не собирались открывать, – ошарашенно пробормотал я. Об этом я не подумал.

– У меня нет магии! Ильсера надежно блокирует мои способности к некромантии! Обычным магическим даром я никогда не обладал! Когда создавали этот саркофаг, Исцеляющие наложили на Ильсеру свои самые мощные заклинания, до сих пор поддерживающие меня в живых! Подпитывающие мои самые важные органы и разум! Ты представляешь, какая это боль, когда твои ноги и руки высыхают и превращаются в обтянутые сухой кожей кости?! Ты представляешь?! Когда малейшее твое движение превращается в пытку! Выпусти меня! Выпусти! Заклинаю, умоляю тебя! Выпусти! Или открой крышку и добей меня! Да! Я хочу умереть! Пожалуйста, убей меня! Клянусь, я даже не шевельнусь, когда ты будешь отсекать мне голову! Убей меня! Прекрати мои мучения! Не заставляй гнить заживо в воде! Ильсера не даст мне умереть!

– Создатель, – я невольно сглотнул. – Двести лет… Сам того не ведая, твой брат приговорил тебя к страшной каре… Но это ничего не меняет! Ты виновник всех моих бед! Изза твоих козней я потерял стольких друзей! Не будь тебя, я бы спокойно спал в своей могиле!!! Прощай, Тарис Ван Санти, разрушитель и некромант! Прощай, и пусть Создатель будет к тебе милостив! – С этими словами я резко дернул цепь на себя, одновременно отходя в сторону.

С грохотом, гробница обрушилась на лестницу и понеслась вниз по обледенелым ступеням, с каждым мигом набирая скорость. Получилось… у меня все же получилось…

Но радоваться мне довелось недолго – я забыл о еще двух цепях, что крепились к саркофагу с другой стороны. Одна из них, летящая вслед за тяжелой гробницей, захлестнула меня за бедро и, сбив с ног, потащила за собой вниз по лестнице. Я еще успел заметить рванувшегося ко мне ниргала, но он просто не успел – слишком большую скорость набрала несущаяся к воде Ильсера, и рука ниргала схватила лишь воздух.

Сдирая ногти, я попытался разжать впившиеся в кожу звенья цепи, уцепиться за выступы и щели в ступенях… Бесполезно… а в следующий миг Ильсера влетела в воду под острым углом и мгновенно погрузилась, волоча меня за собой. Уже погружаясь в воду, я ударился головой об острую грань последней ступени. В голове на мгновение полыхнула ослепительнояркая вспышка, тут же сменившаяся на полную тьму. Уже теряя сознание, я почувствовал прикосновение ледяной воды… такое приятное чувство холода… серая муть перед глазами, в которой мелькали черные точки…

Без сознания я был не больше секунды. Принявшая меня в объятия вода подействовала не хуже холодного компресса. Я как раз успел увидеть, как вода смыкается над моей головой, и инстинктивно сомкнул губы, чтобы не выпустить драгоценный воздух. Ступени лестницы уходили до самого подножья пирамиды, и каменный саркофаг продолжал сползать по ним все ниже. Вот уж точно, прямой экспресс в ад, хотя я никак не ожидал, что окажусь одним из пассажиров.

Все мои усилия сосредоточились только на одном – освободиться от цепи, глубоко врезавшейся в мое бедро. Под водой петля несколько ослабла, но теперь против меня играло облако взбаламученного ила, изза которого я практически ничего не видел и только чувствовал, что погружаюсь все глубже. Пальцы вслепую скользили по стальным звеньям цепи, в ушах появился тонкий звон, а легкие уже полыхали огнем, требуя глоток воздуха. Заметив нечто черное, проползающее перед глазами, я вытянул руки вперед и обхватил его ладонями. Это оказался замшелый каменный обломок, я ухватился за него изо всех сил, стараясь остановить свое сползание в бездну. Цепь натянулась еще сильнее, и я почувствовал, как мои ладони скользят, не в силах противостоять тяжести саркофага. Меня перекрутила судорога, и губы разомкнулись, выпуская облако пузырьков. В опустевшие легкие рванулся поток воды, и, позволяя ему наполнить меня до конца, я широко открыл рог и сделал глубокий вдох. Пусть все кончится побыстрее.

Вцепившиеся в валун пальцы разжались. Уже не важно…

Чувствуя, как ускользает сознание, я задрал голову вверх, чтобы последний раз взглянуть на свет, пробивающийся сквозь толщу воды. Умирающий без воздуха мозг начал сбоить, и, безвольно сползая по лестнице, я увидел размытое видение – вниз по лестнице тяжело шагал ангел смерти с развевающимся за спиной черным плащом и протянутыми ко мне руками в когтистых стальных перчатках.

«Ты вовремя, друг мой. Моя душа готова к отбытию…», – беззвучно прошептал я и, закрыв глаза, широко раскинул руки в стороны.

Я сделал все, что мог. А теперь… теперь мне пора хорошенько отдохнуть, ведь я так сильно устал… прощайте и простите, если что не так…

Темнота…

Отступление последнее

– Рано или поздно ты откроешь свою гниющую душу в очистительной проповеди! Не упорствуй и покайся! Это зачтется тебе там – на суде Создателя! Кто причастил тебя к мерзостной некромантии? Кто научил черной волшбе? Есть ли подобные тебе грешники? Где они? Отвечай!

Прикованный к каменной стене лорд Ван Ферсис вскинул окровавленное лицо вверх и, смаргивая стекающую на глаза кровь, прохрипел:

– Проклятые святоши! Моя жизнь ничто! Делайте что хотите! – Выплюнутая лордом кровавая слюна щедро оросила лицо нагнувшегося над ним священника в черном балахоне.

– Ты расскажешь, – невозмутимо ответил священник, небрежно утирая с лица слюну. – Расскажешь все как на духу! Брат Клеспий! Принеси сюда жаровню. Упорствующему грешнику пора окунуть свои длани в бушующее пламя праведной ярости Создателя нашего! И булавочки медные подай, те, что с крючками на концах. Очень уж хорошо они душу грешную к покаянию искреннему подталкивают.

Глядя на установленную перед ним жаровню с раскаленными углями, Алиас Ван Ферсис оскалился в чудовищной ухмылке и прошипел:

– И это все, на что хватает вашей фантазии? Жалкая пародия на настоящую боль! – Хрипло рассмеявшись, лорд закрыл веки и беззвучно прошептал: – Быстрой смерти тебе, Повелитель, и удачного завершения Договора. Когда восстанешь ты из мира мертвых, не забудь о верном рабе своем…

Конец

Глоссарий

Гримсхольд – двуручный меч, выкованный подгорным народом специально для Защитника. По легенде погребен вместе с Листером в крепостной часовне Твердыни.

Защитник – он же Ненавистный, он же Убийца Тариса. Настоящее имя – Листер, простолюдин. До начала восстания в западных провинциях служил в личной гвардии Императора Мезерана. Находился на особом счету у Императора – однажды предотвратил покушение на владыку Мезерана. Навечно вошел в историю как человек, убивший Тариса Некроманта, и как человек, командующий героической обороной Твердыни от многократно превосходящих сил противника. Популярность Защитника в народе весьма велика. Церковь Создателя причислила его к лику святых и объявила мучеником.

Квали – в грубом переводе с языка подгорного народа: леди, мисс, юная госпожа. Принятое вежливое обращение к незамужней особе женского пола.

Киртрассы – нежить, созданная самим Тарисом. Внешне походит на обычных костяных пауков, но значительно превышает их по размеру и силе. Созданы из энергии и останков детей. Обладают способностью развиваться и обучаться. Подчинялись лишь самому Тарису, после его смерти – никому. Не видят разницы между людьми и шурдами, уничтожая и тех и других. Безжалостно расправлятся со своими младшими собратьями костяными пауками.

Костяной жезл шурдских шаманов – изза малой изученности никто толком не знает, какая магия содержится в жезлах и прочих магических предметах, созданных шурдами. Если судить по скупым записям в личной книге Кориса Ван Исер, то можно предположить, что именно при помощи подобного артефакта, было захвачено поселение Ван Ферсис.

Ненавистный – см. Защитник (так Листера называют темные шурды).

Нити мейстреллы – подземное растение, ярко светящееся в темноте. По преданиям подгорного народа, первые ростки мейстреллы принес сам Великий Отец, и с тех пор гномы с любовью растят этот божий дар, чтобы освещать свои подземные жилища. Мейстрелла не переносит солнечного света, и уже только поэтому Церковь Создателя запретила ее культивацию в людских городах и поселениях – для тех гномов, что проживают в людских поселениях.

Орден Привратников – церковный орден, члены которого охраняют Пограничную Стену от нечисти и проверяют каждого, кто приходит со стороны Диких Земель. Авторитет ордена Привратников особенно высок в пограничных городах и форпостах. Отличительный знак ордена – изображение ключа.

Принадлежащие к ордену священники носят на поясах вырезанный из дерева ключ.

Подгорный народ – так называют себя гномы. Но среди людей название не прижилось. За глаза гномов кличут коротышками или бородачами. Достаточно популярно словосочетание «скрытный народец» – гномы и правда отличаются большой скрытностью и не любят распространятся о внутреннем быте и ремесленных секретах.

Спартанец – призванный Повелителем…

Стальной Кулак:

1 – название императорского корпуса тяжелых кирасиров. Единственные из всей имперской регулярной армии, кто подчиняется не командующему, а непосредственно самому Императору (теперь уже королю). Помимо всего прочего, кирасиры являются личной охраной императора. В рядах кирасиров Стальной Кулак служило много личностей, впоследствии вошедших в историю. За всю историю с момента создания корпуса кирасиры всегда оставались верны Императору.

2 – такое название Император Мезеран дал второй крепости, желая показать свою милость и расположение к личному корпусу кирасиров. Изза вспыхнувшего восстания крепость так и не была достроена до конца. В настоящее время руины крепости являются составляющей частью Пограничной стены.

Твердыня – огромная крепость, замыкающая собой проход через хребет Каменного Дракона. Крепость возведена подгорным народом по приказу самого Мезерана Милостивого. За всю историю своего существования Твердыня подверглась однойединственной осаде и после убийства легендарного Защитника сдалась на милость победителя. Сейчас Твердыня находится на территории Диких Земель, в нескольких лигах от Пограничной стены.

Убийца Тариса – см. Защитник .

Шаманы шурдов – шурды с магическим даром. Чаще всего обладают даром некромантии. Лишь некоторые из шаманов могут касаться магии духов – именно с помощью нее проводится обряд подчинения снежных сгархов. По сути, являются вождями племен.

ЛЕДЯНОЕ ПРОКЛЯТЬЕ

Вступление

Смерч из сияющего, ослепительнобелого света медленно поднимал меня вверх, и, раскинув руки в стороны, я полностью отдался его власти. Все мое существо наполнило чувство безмятежного покоя. Перед широко раскрытыми глазами переливался радужный поток из миллиона цветов и оттенков, через тело перекатывались ласковые теплые волны, нежно подталкивая меня все выше и выше.

На плечо опустилась чьято мягкая рука. Лениво повернув голову, я взглянул в свое собственное лицо. Беспокойства от появления двойника я не ощутил. Значит, так и должно быть. Приложив правую руку к груди, двойник склонил голову в приветствии и улыбнулся, несколько смущенно и словно виновато. Еще раз сжал мое плечо дружеской хваткой и медленно растаял в окружающем нас свете без следа. Но я уже смотрел в другую сторону – наполовину скрытый клочьями светящегося тумана, ко мне направлялся широкоплечий незнакомец, закованный в доспехи и с огромным мечом за плечами. Остановившись в шаге от меня, он снял шлем и, сохраняя серьезное выражение лица, коротко поклонился. Выпрямившись, кивнул на прощание, и его и без того полускрытая туманом фигура начала истончаться и таять, словно кусок льда на солнце. И опять я воспринял это как само собой разумеющееся и кивнул в ответ. Оба гостя показались мне смутно знакомыми, словно я уже видел их прежде. Сознание лениво всколыхнулось в попытке вспомнить и опять впало в ленивую дрему.

Поддерживающий мое тело поток сгустился и подтолкнул меня вверх, туда, где сияние было особенно ярким и пылало, словно серебряное ласковое солнце. Меня поднесло вплотную, и я уже протянул руку, желая дотронуться до этого великолепия, но не успел. Движение резко остановилось, и я завис в шаге от сердца медленно вращающегося водоворота. В ушах загремел сильный, но не злой, а скорее безразличный голос:

– Его нет в списках.

Ощущение опоры исчезло, и я стремительно понесся вниз, с недоумением глядя на отдаляющееся все дальше сияние и переплетение радужных красок. Еще мгновение, и все скрыл густой серый туман, темнеющий с каждой секундой, пока не превратился в непроглядную тьму. Сознание медленно потухло, и я погрузился в холодное оцепенение…

Глава первая

ПРОБУЖДЕНИЕ

Сначала я услышал шум ветра. Пронзительные порывы со свистом проносились надо мной, пронзительно скрипели ветви деревьев, сгибаемые безудержным напором северного ветра.

Затем начали возвращаться остальные чувства – сквозь прикрытые веки пробился скупой луч света, спина ощутила, что лежит на чемто жестком и ребристом, в ноздри проник густой запах дыма.

Медленно открыв веки, я обнаружил, что вижу серое зимнее небо и смотрю на него, словно со дна хрустального колодца. Еще несколько мгновению понадобились моему сонному мозгу, чтобы понять, что это вовсе не колодец, а достаточно тонкий слой льда, покрывающий мое лицо почти полностью. А судя по тому, что я не мог пошевелить конечностями, лед покрывал все мое тело. Но какихлибо неудобств я не ощущал, равно как и холода. Просто чувство некоторой скованности, словно я лежу под толстым тяжелым одеялом и могу откинуть его в любой момент. Досадная помеха, не более.

Но не это занимало сейчас мои мысли. Последним моим воспоминанием был момент смерти. Моей смерти. Каменный багровый саркофаг, неудержимо скользящий вниз по крутым ступеням, врезавшаяся мне в бедро цепь, увлекающая меня за собой, черная мертвая вода, неотвратимо смыкающаяся над головой, пузырящийся воздух, вырывающийся из моего распахнутого в беззвучном крике рта…

И еще какойто белый светящийся туман, призрачные фигуры закованного в доспехи рыцаря и самого меня, с виноватой улыбкой на губах, чейто грохочущий голос, звенящий в ушах, и стремительно падение в темноту…

Я умер и должен лежать на илистом дне, глубоко под водой! Рядышком с утопленным мною саркофагом, в котором покоится тело Тариса – древнего некроманта из императорского рода Ван Санти.

Но вместо посмертного покоя я отчетливо ощущаю свое тело, я могу думать, могу ощущать и видеть… видеть небо с плывущими по нему темными тучами.

«Кажется, дождь собирается… – мелькнула у меня в голове дурацкая мысль. – Может быть, я все же мертв, и это рай? Сейчас встану и сразу узрю райские кущи и прекрасных дев, что только и ждут моего пробуждения».

Но в глубине душе я на такой исход событий даже и не надеялся. Это с моимто везением, да в райские кущи? Размечтался…

Поняв, что, праздно лежа на спине, многого не добьюсь, я напряг мышцы и постарался сесть. И мне это удалось. Под легкий звон разлетающихся осколков льда и непонятного хруста я поднял туловище вертикально и уперся руками в снег. Тряхнул головой, ощущая, как с волос и лица ссыпается мелкое ледяное крошево.

Первым, что я увидел, была каменная пирамида, вздымающаяся из воды передо мной. Кромка берега была в пяти шагах от моих ног, все еще скрытых под толстым слоем льда и слежавшегося снега. Мрачное ступенчатое строение было как на ладони. Жертвенный зиккурат Тариса. Это точно не рай. Скорее всего, я прямиком провалился в ад. Создатель, где же я так нагрешилто?

Я с надеждой несколько раз моргнул, но картина в целом не изменилась, за исключением появившейся в поле зрения черной фигуры, частично заслонившей собой мрачное строение. Со столь знакомым скрипом доспехов фигура наклонилась и внимательно изучила мое лицо сквозь узкие смотровые щели изрядно исцарапанного шлема. Ниргал собственной персоной. Из нижних отверстий шлема вырвалось облачко горячего пара, на мгновение мне показалось, что в лицо плеснули крутым кипятком, и с рыком боли я отпрянул назад. Ниргал тотчас распрямился и приветственно ударил себя стальным кулаком в грудь. Две мощные руки обхватили меня сзади за плечи и одним рывком вздели на ноги. Инстинктивно оглянувшись, я, как и следовало ожидать, узрел еще две массивные фигуры. Вся троица ниргалов в сборе и, по своему обыкновению, безмолвно ждет моих приказов. Твою мать…

Солнце на секунду показалось изза края тучи и пустило луч прямо мне в глаза. Прищурившись, я поднес ладонь к глазам, чтобы прикрыть их от солнца, и оторопело замер – моя рука просвечивала насквозь. Казалось, что она вылеплена из дымчатого хрусталя. Сквозь полупрозрачную кожу отчетливо просматривались линии вен и капилляров, виднелись более темные сухожилия и мышцы. В самой глубине руки отчетливо различались кости и суставы пальцев. Переведя застывший взгляд на другую руку, я убедился, что она выглядит точно так же. Неловко действуя прозрачными пальцами, я поспешно распахнул смерзшуюся, хрустящую куртку и с еще большим ужасом уставился на обнаженную грудь, небрежно перевязанную лентами заиндевевших бинтов, между которых виднелась матовая полупрозрачная кожа. Многочисленные раны бесследно исчезли, оставив после себя только едва различимые пятна более белой кожи. Различив между хрустальных ребер чтото, очень сильно напоминающее слепленное из белоснежного льда сердце, я поспешно запахнул куртку, зябко обхватил себя за плечи руками и отрешенным взглядом уставился в пустоту.

Создатель милостивый и всемогущий…

Я не человек. Я просто смерзшийся кусок снега. Оживший снеговик, небрежно слепленный деревенской ребятней ради забавы.

– Успокойся, Корис, – глухо пробормотал я. – Успокойся и держи себя в руках. Сначала надо разобраться, понять, что к чему… Ниргалы! Вот ты… – Я ткнул пальцем в первого попавшегося истукана. – Как я попал на берег? Как я выбрался из воды?

Воин поднял руку и указал на стоящего рядом собрата.

– Ты меня вытащил? – уточнил я, и ниргал изобразил полупоклон, подтверждая мое предположение.

– Сколько дней я был без сознания?

Ниргалы одновременно выставили перед собой ладони с четырьмя оттопыренными пальцами.

– Четыре дня? – на всякий случай уточнил я, боясь того, что с тем же успехом мог проваляться в своей ледяной кровати и четыре месяца. Или четыре года… вот славното будет.

Мои страхи оказались напрасны – ниргалы безмолвным ответом показали, что без сознания я оставался лишь четыре дня. Уже радует.

– Ладно, – кивнул я, глядя на укрытую попоной лошадь, пригревшуюся рядом с пылающим костром. К счастью, костер располагался от меня не менее чем в десяти шагах, и я не чувствовал его невыносимого жара. – Чтонибудь происходило за эти четыре дня? Необычное, странное, необъяснимое? Ну, например, чтото вроде злобно ругающегося мокрого скелета, вышедшего из озерных вод с торчащим кинжалом между ребер?

Ниргалы жестами показали, что за четверо суток ничего необычного не происходило. И попробуй угадай, что именно они принимают за необычное, а что считают рядовым случаем. Они столь же эмоциональны, как каменный утес. Проклятье. Эти односложные жесты начали меня утомлять. Почему, когда мне требуется неуемная говорливость Лени, рядом со мной оказываются абсолютно немые ниргалы?

Лени и Тикса… два верных друга, которых я отослал обратно к Подкове. Они все еще в пути и, возможно, даже не добрались до реки Асдоры. Сменных лошадей у них нет, поэтому сильно торопиться и загонять животных до полусмерти они не будут. В любом случае у них много дней форы, и мне не удастся их нагнать, тем более следовало учитывать пеших ниргалов и глубокий снег, в котором они будут вязнуть. И не только ниргалы будут двигаться на своих двоих – сильно сомневаюсь, что я смогу приблизиться к пыхающей жаром лошади ближе чем на три шага. Лед любит холод и гибнет от тепла.

Опять же, стоит ли мне идти следом за Лени и гномом?

Даже если я их догоню, что дальше? Я больше не человек, а очередной больной выверт Диких Земель и наполняющей их магии. Я вообще не представляю, почему я еще жив – если это можно назвать жизнью… хотя и не ощущаю своей близкой смерти, как это было меньше недели назад. Никаких болевых ощущений, раны закрылись, полная подвижность всех конечностей, ясное мышление. Ничто не свидетельствовало о скорой кончине.

За эту мысль я зацепился и развил ее дальше. Я не знаю, что со мной случилось. Возможно, это магия, возможно, странная болезнь, вызванная проникновением ледяных прутьевщупалец в мое тело. Но ведь я могу постараться разобраться в этой загадке! Все, что требуется, – вернуться к ловушке и внимательно осмотреться. Может, и сумею что понять. Решено!

Вернусь по нашим следам до той злополучной лощины с ледяными деревьями. Этим же маршрутом должны были пойти и Тикса с Лени. После того как меня серьезно покалечило ледяными ветками, я двигался напрямик, и сейчас не составит труда вернуться тем же путем. Практически до самой реки. Затем мимо островного поселения, возглавляемого водным магом. Вот дальше начнутся трудности – мы изрядно петляли, отклонялись в сторону, чтобы изучить приметные места и проверить россыпи камней и склоны холмов на наличие железной руды или угля. Точный маршрут был указан на карте, которую я отдал Лени. Вместе со своей книгой заметок. Значит, после реки придется двигаться наугад, придерживаясь направления по звездам и памяти…

Приняв решение, я развернулся к ниргалам и распорядился:

– Собирайтесь. Выступаем через полчаса. На лошади поедет ктолибо из вас – я буду двигаться пешим.

Судя по тому, как меня ошпарило горячим дыханием ниргала, теплобоязнь дошла до предела. К лошади мне не подойти.

Ниргалы двинулись к костру, рядом с которым лежали седельные сумки, а я озадаченно уставился на аккуратный ряд продолговатых сугробов, расположенных чуть поодаль от берега. Слишком правильный и ровный ряд, чтобы быть творением природы. Заинтересовавшись, я направился к сугробам, заодно проверяя, насколько устойчиво держусь на ногах. Как выяснилось опытным путем, ноги держали меня более чем удовлетворительно и легко сгибались в коленях и щиколотках. И это странно: непереносимость тепла, холодное и почти прозрачное тело – все указывало на то, что я превратился в ледяную глыбу. Но ведь лед не гнется! Само словосочетание «гибкий лед» казалось бредом сумасшедшего. Но именно это определение намертво застряло у меня в голове, и я никак не мог переключиться на другие мысли.

Гибкий лед… гдето я уже слышал об этом или даже видел…

Добравшись до интересующих меня сугробов, я наклонился и ладонью смел нанесенный снег. И едва не отпрянул в сторону – замершими глазами на меня таращился мертвый шурд. Так…

Перейдя к следующему сугробу, я уже более решительно разметал снег в стороны и увидел еще одного гоблина. Этот красовался перерезанным горлом от уха до уха. Оглядевшись по сторонам, я убедился, что таких идущих ровным рядом холмиков никак не меньше двух десятков, может чуть больше.

Уже увиденные мною тела абсолютно целые – если не считать нанесенных оружием ран, никаких видимых следов разложения, нет отметок от звериных зубов. Погибли совсем недавно, и, несомненно, это работа ниргалов. Когда четыре дня назад я стоял на этом самом берегу и готовился к переправе к пирамиде Тариса, никаких трупов здесь не наблюдалось.

Хмыкнув, я ворчливо буркнул:

– За четыре дня ничего необычного не происходило. Ну да… всегото пара десятков шурдов наведалась в гости. Мелочь какая, не стоит даже упоминания.

Пройдясь между снежных холмов, я небрежно раскопал еще пару сугробов и убедился, что в каждом скрывается мертвый шурд. Омерзительные, перекошенные судорогой рожи, плешивые головы с жалкими прядями уцелевших волос, гнилые зубы, искривленные руки и кривые шеи. Абсолютно обычные темные гоблины. Искореженные черной магией детища Тариса, пережившие своего создателя. Непонятно только одно – что они тут потеряли?

Человеческих поселений здесь нет – во всяком случае я твердо помнил, что на карте не было подобных отметок. Окрестности не располагают к охоте, озеро выглядит мертвым, и непохоже, чтобы в нем водилась рыба. Во всяком случае во время своего невольного погружения я никакой живности не заметил. Однако шурды все же решили навестить это место.

Пока я размышлял, мои руки машинально слепили снежок и перебрасывали его из ладони в ладонь. На очередном броске я не ощутил шлепка снежного кома о ладонь и с легким недоумением уставился вниз. Снежок бесследно исчез. Для верности оглядевшись по сторонам, я не смог обнаружить ни самого снежка, ни места его падения. Вокруг был нетронутый следами снег. Озадаченно почесав затылок, я огляделся еще раз и закончил с тем же результатом – снежок словно испарился. Решив, что он просто рассыпался в снежную пыль, я плюнул на эту глупую затею и вернулся мыслями к погибшим шурдам. Какого Темного они здесь потеряли?

Первым делом свистом подозвал одного из ниргалов – заодно подивившись необычно высокому и переливчатому звуку, вылетевшему из моего рта. Пока ниргал добирался до меня, я окончательно раскопал снег вокруг одного из шурдов и, небрежно слепив еще один снежок, возобновил броски – хотел проверить, насколько хорошо меня слушаются прозрачные ладони и пальцы. Будет весьма печально, если во время возможного боя я обнаружу, что не в состоянии удержать меч.

Подошедший ниргал, по своему обыкновению, застыл в двух шагах от меня, дожидаясь указаний. Ткнув пальцем в откопанного изпод снега шурда, я коротко спросил:

– Ваша работа?

Дождавшись утвердительного наклона, я задал следующий вопрос:

– Они все пришли одновременно? Все сразу?

Еще один согласный наклон.

– Когда это было?

Ниргал показал три пальца.

Три дня назад…

Спустя день после того, как я погрузился в беспамятство и оказался погребен в глубоком сугробе.

Я хотел было спросить, зачем именно сюда наведывались гоблины, но вовремя спохватился – в лучшем случае я бы дождался от ниргала лишь скупых жестов, ничего не объясняющих. Да и сомневаюсь, что ниргалы стали бы тратить время на то, чтобы понять цель шурдов. Мои охранники простые, как топор: увидел потенциального врага – мочи смело.

Но хоть какуюто информацию я все же получил – темные гоблины прибыли сюда одновременно. Прибыли одни, без сопровождения сгархов и пауков. Хотя…

– Гоблинов сопровождали сгархи? Огромные пепельносерые или черные звери?

Ответ отрицательный…

– Костяные пауки?

Ниргал три раза ткнул пальцем в расположенные с краю ряда сугробы, до которых я еще не добрался. Значит, три паука все же было. Но, опять же, ничего не понятно.

Шурдов слишком много для обычного разведывательного патруля и слишком мало для полноценного боевого отряда. Сами по себе гоблины – вояки аховые, и без поддержки нежити и сгархов они – пустое место. А три паука – это несерьезно. Больше похоже на то, что слепленную из человеческих костей нежить взяли с собой на всякий случай – так отправляющие в лес грибники берут с собой пару дворовых собак. Тоже на всякий случай. Вроде опасности и нет, лес давно исхожен вдоль и поперек, но вдруг на пути попадется оголодавший волк…

Поняв, что больше не выужу из ниргала ничего полезного, я вернулся к изучению застывшего трупа и сразу же наткнулся на непонятное. На запястьях и щиколотках шурда были отчетливые следы от веревки, глубоко врезавшейся в тело. И, явно, шурд был связан еще при жизни, а после потери оной веревку сняли за ненадобностью. Из ран я обнаружил лишь странное отверстие на шее, больше всего похожее на след арбалетного болта.

Ничего не поняв, я вновь повернулся к ниргалу, ткнул пальцем в труп и спросил:

– Это вы его связали?

Закованный в металл воин со легким скрипом доспехов в очередной раз наклонился, отвечая утвердительно. А я еще больше запутался. Ниргалы не брали пленных – разве что по прямому приказу хозяина. Но ведь сам хозяин – то есть я – в это время мирно спал в сугробе и не мог отдавать приказы.

– А потом он вам надоел, и вы его пристрелили, да? – неуверенно предположил я, окончательно потеряв путеводную нить логики.

Ответив отрицательно, ниргал ткнул пальцем в мертвого шурда, достал изза пояса металлическую трубку, жестом показал, как втыкает ее в шею гоблина, затем издал хлюпающий сосущий звук, хорошо мне знакомый – с таким вот неприятным хлюпаньем мои железные телохранители высасывали из фляг свою омерзительную серую кашу.

– А? – опешил я, обессилено плюхаясь в снег. – Вы что, сожрали его, что ли? Высосали кровь через трубку?

Ниргал согласно закивал, едва сгибая окутанную кольчугой и пластинами брони шею.

– А каша? – слабым голосом поинтересовался я.

Воин развел руками, показывая, что каша закончилась. Сорвал с пояса флягу и протянул мне вместе с трубкой. Поняв, что именно содержится во фляге, я сдавленно закашлялся и едва выдавил:

– Нет, спасибо – я пока сыт. Кровавыми коктейлями потом побалуюсь какнибудь. Ну вы, блин, даете… вампиры доморощенные. Ты иди к остальным и готовьтесь к отбытию. Покушайте там чегонибудь на дорожку…

Вернув флягу с трубкой на пояс, ниргал зашагал обратно к костру, а я ошеломленно встряхнул головой и вернулся к изучению обескровленного трупа. Вернее, к изучению его странного одеяния.

Обычное облачение гоблинов состояло только из перепоясывающего талию широкого кожаного пояса с многочисленными петлями и карманами. Зимой они одевались в шкуры, обматывая их вокруг ног и рук. Тело прикрывали меховые безрукавки. Серая мрачная одежда из крайне плохо выделанных звериных шкур без малейших претензий на красоту. Защищала бы от холода, и ладно будет.

Сейчас же можно было предположить, что шурды явно направлялись на праздничную ярмарку или свадьбу и по этому случаю оделись в самое лучшее из того, что смогли найти в своих сундуках. На шеях намотаны тонкие веревки, унизанные разноцветными камнями, разнообразными монетками и позеленевшими от старости медными побрякушками, меховые одежды оторочены по краям яркими птичьими перьями. Да и сама одежда отличалась удивительной чистотой – ни грязных пятен, ни прорех. Как есть праздничный костюм, что бережно хранится и одевается только в очень особых случаях.

Представив почти два десятка роскошно разодетых шурдов – по их меркам, конечно, – я окончательно уверился, что это была настоящая церемониальная процессия. И не требовалось долго ломать голову, чтобы понять, куда именно они направлялись. Достаточно было взглянуть на озеро, из чьих темных вод вздымалась мрачная пирамида – усыпальница Тариса.

Гоблины шли к своему создателю – может, просто помолиться, а может, в очередной раз попытаться открыть Ильсеру. Вероятней всего – получить от своего божества наставления и дальнейшие инструкции. Вот и ответ, откуда у темных шурдов такие внушительные познания в некромантии и боевой тактике. Отсюда и скелеты гоблинов, что я видел рядом с Ильсерой – ктото из шурдов рискнул приблизиться слишком близко и мгновенно поплатился за это жизнью. Или осознанно пошел на смерть, дабы попытаться вызволить своего ненаглядного Повелителя из каменной усыпальницы, поставив на кон собственную жизнь. Ведь наверняка такие попытки были, до тех пор пока заключенный в Ильсере некромант не понял их полную бессмысленность.

Бросив последний взгляд на мертвое тело гоблина, я поднялся на ноги и, обращаясь к трупу, произнес:

– Вам еще повезло, что так легко отделались, – пришлось бы нырять, чтобы увидеться со своим божком, а водичка далеко не летняя.

Представив изумленные лица гоблинов, обнаружь они исчезновение драгоценного каменного саркофага, я насмешливо фыркнул и отвернулся от обескровленного трупа. Направился было к ожидающим меня ниргалам, когда осознал, что мои руки опять пусты – уже второй снежок бесследно испарился. И на этот раз я был точно уверен, что не мог выронить его – снежок был прочно зажат у меня в ладони. Медленно и тщательно осмотрев пустые ладони, я убедился, что глаза меня не обманывают. Снежка не было и в помине.

Сохраняя арктическое спокойствие, я нагнулся, зачерпнул две солидные пригоршни снега и принялся лепить сразу два снежка. Снег послушно сминался, сминался и… кончился. Мои ладони опять были пусты. Не осталось ни единой снежинки. И вот здесь меня озарило. Да так сильно, что я вновь плюхнулся в снег и слепо уставился в никуда.

Я вспомнил, где я уже видел «гибкий лед». И не только это…

…на моих глазах дрожащее марево колыхнулось, и оттуда показалось чтото, больше всего смахивающее на две когтистые лапы из мутного стекла. Лапы одновременно опустились в нанесенный у забора сугроб, зачерпнули по полной пригоршне снега и вновь исчезли в мареве…

…из состояния покоя тварь мгновенно перешла к действиям – одним быстрым движением она вытянула конечности вперед. На кончиках пальцев заискрились голубые вспышки, от которых исходило легкое потрескивание. Потрескивание перешло в гул, вспышки на пальцах слились в сплошную пляшущую дугу. Ладони твари ярко полыхнули пронзительносиним светом, раздался тяжелый сдвоенный удар…

Встреченный нами в мертвом поселении Ван Ферсис ледяной голем! Парящая над землей тварь, словно вырезанная из цельного куска грязносерого льда!

Вот где я видел подобное – оживший лед, когтистые прозрачные лапы, уминающие снег в ладонях и превращающие его в смертоносные ледяные стержни, с легкостью пробивающие кожаные доспехи и человеческое тело насквозь.

Но все же помимо сходства были и различия – хотя бы потому, что у меня все еще имелись ноги, которыми я прочно стоял на земле, тогда как убитая нами тварь парила в воздухе. Да и руки у меня выглядят именно руками, а не страшными когтистыми лапами. В общем, пока толком ничего не понятно, и это еще один повод, чтобы навестить ту самую лощинку с ледяными деревьями.

Вспомнив о еще одной особенности своего злосчастного тела, я суетливо развязал тесемки штанов и поспешно спустил их до колен. Благо холода я не чувствовал. Осмотреть левое бедро я не успел – из складок спущенных штанов вывалился темный игольчатый шар и беззвучно утонул в глубоком снеге.

Моя рука метнулась следом и практически сразу наткнулась на округлый предмет, утыканный мелкими острыми шипами. Сомкнув пальцы, я вытащил шар наружу и поднес к глазам. Магическая сфера. Матовый непрозрачный шар с множеством торчащих иголок. По одному из округлых боков сферы змеилась длинная трещина с разошедшимися в стороны краями. Вот так… Захлестнувшая мое бедро цепь от саркофага успела натворить дел, пока тащила меня по ведущим в воду крутым ступеням.

Переведя взгляд на обнаженное бедро, я увидел на белосерой коже рубец с плотно сомкнутыми краями. Для верности ощупав ногу пальцами, я убедился, что нет даже намека на рану. Сплошная ледяная плоть, едва заметно прогибающаяся под моим нажимом. Пока я был без сознания, мой перестраивающийся организм сам избавился от чужеродной сферы, буквально вытолкнув ее наружу. Другого объяснения я не находил. А самое главное – сфера была мертва. Переключив восприятие на магический взор, я убедился в этом полностью. Ни малейшего всполоха энергии.

Оглядевшись по сторонам, я нашел взглядом небольшой радужный смерчик, радостно пляшущий рядом с поваленным стволом дерева, – хотел удостовериться, что вижу энергетические потоки и не лишился этого дара после того, как превратился в кусок льда. Поддерживающая наложенные на меня заклинания сфера опустела, и значит, печать Арзалиса разрушена. Из трех сосуществовавших в одном теле душ две должны были покинуть это пристанище. И судя по снувоспоминанию, где я парил в сияющем тумане, они именно так и поступили, отправившись прямиком на суд Создателя или еще куда. А моя собственная душа по какойто причине решила остаться в этом насквозь промороженном теле полновластным владельцем.

Покатав на ладони мертвый кусок стекла, я небрежным движением отбросил треснувший шар в сторону и подтянул штаны. Неспешно завязал тесемки, подхватил с земли пригоршню снега и, машинально комкая его в ладони, решительно зашагал к ниргалам, чувствуя, как мои ледяные губы расползаются в неудержимой улыбке. Первой улыбке за очень долгое время…

Я мог видеть магические потоки мироздания. А из этого следовал очень простой вывод – я живой. Пусть внешне я похож на восставшего из вечной мерзлоты мертвяка, но я все же был жив.

Мертвые не могут видеть магической энергии. Это привилегия живых.

Не останавливаясь ни на мгновение, я прошел мимо тройки ниргалов и молча зашагал дальше, задавая достаточно быстрый темп передвижения. Черное озеро осталось за спиной, и я ни разу не оглянулся на ступенчатую пирамиду.

Ни к чему.

Этот отрезок жизни остался в прошлом, а я всегда предпочитал смотреть в будущее.

Пусть оно выглядело мрачным и туманным, подобно покрытому гнилостными испарениями болоту… но все же это было будущее. А болото не может быть бесконечным. Во всяком случае я на это очень надеялся.

Отступление первое

– Отец Флатис, наш спор бессмыслен! И судя по необдуманным словам, тебя обуяла гордыня и спесь! Не тебе решать, как именно иерархи Церкви поступят с заблудшей душой лорда Ван Ферсис! Не тебе!

– Он должен быть казнен! На его руках – смерть сотен безвинных людей! Некромант! Вы представляете себе весь размах его деяний?! Представляете?! Иерархи слепы и глухи, если не могут осознать всю ту опасность, что несет это порождение Темного, пока остается в живых! Ему место не в темнице, а в очистительном костре! – Седовласый старик с пылающим взором почти кричал, стоя перед широким дубовым столом, за которым в ряд чинно восседали пятеро священников, облаченных в пышные церковные одеяния.

– Одумайтесь! Вы переходите границу дозволенного! Хула на святые столпы Церкви нашей! Ересь! Налагаю на тебя епитимью! Покаяние в подземной келье, за закрытой дверью, на воде и хлебе, доколе за думами и молитвами смиренными не раскаешься ты в грехах своих и словах хулительных! Братьямонахи! Препроводите отца Флатиса к месту его покаяния!

Два широкоплечих монаха ступили вперед и встали по обе стороны от худощавого священника.

– И не советую противиться решению совета! – добавил сидящий в центре священник, поправляя висящий на богато украшенном поясе золотой ключ. – Наказание могло быть гораздо строже, но Церковь всегда милостива к заблудшим душам! Покайся смиренно, и через месяц мы вновь соберемся здесь, чтобы услышать исповедь раскаявшегося в грехах своих!

Вскинув голову, отец Флатис обвел медленным взглядом священников из ордена Привратников, скорбно качнул седой головой, резко развернулся и широким шагом направился к дверям в сопровождении неотступно следующих за ним монахов.

* * *

Небольшая таверна на самой окраине пограничного городка была наполнена чадным дымом и запахом пригоревшего мяса. Десяток грубо сколоченных столов, тяжелые лавки, голые стены с потемневшей от времени штукатуркой и торчащими коегде клочьями пакли – этим исчерпывалась обстановка сомнительного заведения. Несмотря на это и на более чем скудную и отвратную еду, таверна пустовала только в том случае, если получившие нахлобучку от начальства озлобленные стражники проводили внеочередной рейд по злачным местам и ночным улицам, вылавливая мелких воров, грабителей и шулеров. Вот тогда хозяин таверны мог смело закрывать двери и отправляться прямиком в постель – какая уж тут работа, когда львиная часть посетителей сидит за решеткой, а остальные прячутся по темным углам, боясь высунуть нос наружу. Чистое разоренье…

Но в этот вечер в таверне было не повернуться. За каждым столом сидело по десятку человек, а взопревшие кухонные девки сбились с ног, стараясь успеть ко всем сразу, да еще и не опрокинуть тяжелые подносы с мисками супа из потрохов и кружками с пивом и дешевым вином. Припозднившиеся на праздник жизни посетители вынуждены были стоять на ногах или искать свободный краешек лавки. Некоторые смельчаки решительно опускались на грязную солому, устилающую пол, и, подобрав под себя ноги, чтобы никто по ним не прошелся тяжелыми сапогами, умащивали тарелку с похлебкой прямо на колени.