Книга: Волчьей тропой



Волчьей тропой
Волчьей тропой

Марина Милованова

РОЛАНА. ВОЛЧЬЕЙ ТРОПОЙ

Волчьей тропой

На территории любого государства обязательно найдутся свои достопримечательности: намоленные места, дарующие исцеление и благодать; бьющие упругим ключом родники, полные чистейшей прозрачной воды, холодные настолько, что от одного глотка сводит зубы. Густые бескрайние леса — стоит войти чужаку, потеряется так, что никто и никогда не отыщет. Синие зеркала озер, которые людская молва населила диковинными чудовищами: вроде и не видел никто своими глазами, но верить в загадки и самим приятно, и перед соседями есть чем похвастать. А еще есть так называемые зоны отчуждения — неизведанные места, расположенные вдали от людских поселений. Молва разносит о них дурную славу шепотом, слагая зачастую такие небылицы, от которых волосы встают дыбом у самих рассказчиков.

Земли Эстании, расположенные на юго-востоке, не были исключением и имели все вышеперечисленные достоинства. Недостатки, впрочем, тоже имели. Неподалеку от одного из городов, а именно в нескольких седьминах пешего пути, на пустыре, отрезанном от цивилизации густым лесом, за высокой глухой стеной расположилось строение. С виду ничего особенного: подумаешь, отгородилось от мира внушительными стенами, раза в четыре превышающими человеческий рост. Подумаешь, узкие окна мрачных серых длинных одноэтажных построек, соединенных между собой высокими смотровыми башнями и узкими переходами, забраны прочными решетками. Ну кому интересно, что остальная часть территории поделена на квадраты, обтянутые по периметру колючей проволокой в несколько рядов? И кого волнует, что самой главной достопримечательностью является небольшая круглая арена — амфитеатр, окруженный трибунами? И уж точно нет ничего страшного в том, что песок этой самой арены периодически щедро перемешивается с кровью.

Ведь кто знает, какие дела творятся в женском монастыре? Кому ведомо, какие способы воспитания применяют здешние смотрительницы к послушницам? Да и кто расскажет? Те, кто знают, молчат, а остальным всего знать не положено. На слуху у народа лишь одно: происходящие здесь деяния направлены исключительно на то, чтобы принести пользу жителям Эстании. Но что это за деяния? И какая от них польза? Знает лишь один Пресветлый.

А раз доподлинно ничего неизвестно, да и расположен монастырь в отдалении и уединении, то вот вам самая настоящая зона отчуждения. Чем не достопримечательность…

Часть первая

ГЛАВА 1

Рыжая собака смешно каталась по траве, подставляя мохнатое брюхо теплым солнечным лучам. Умные карие глаза смотрели умильно и заискивающе, а пушистая метелка хвоста азартно подметала землю. Животное выпрашивало косточку, которую сжимала детская рука…

Внезапно сознание пронзила боль, и цветная картинка сна разлетелась на тысячи осколков. Девушка досадливо поморщилась и повернулась на бок. Не помогло. Чужие мысли странным образом лезли в голову, а тело ощущалось словно ватное. Неожиданно по коже волной прокатился сильный жар, словно ее щедро окатили кипятком. Одним движением девушка скатилась с кровати на холодный каменный пол, скуля, словно побитый щенок. Но боль внезапно отступила, словно ее и не было, а мир вокруг преобразился, полностью изменив привычное восприятие. Запахи стали многообразнее и ярче, цвета потеряли окраску, слившись в однотонную серую мглу. Слух стал четче и острее. А еще захотелось встать на четыре ноги. Точнее, лапы.

Две луны, заглядывая в узкое зарешеченное окно, расчертили каменный пол бело-зеленым светом, осветив низкую металлическую кровать у стены, с которой наполовину сползло на пол одеяло. У кровати, обводя помещение растерянным взглядом, стояла большая серая волчица.


Первое солнце едва показало макушку, второе еще и не думало вставать, но в полутемных коридорах женского монастыря ледан царило оживление. Под громкие командные голоса смотрительниц и лязг отпираемых засовов леданы шли на утреннюю тренировку. Девушки были словно на подбор: высокие, сильные и загоревшие под зноем двух палящих солнц до темно-золотистого оттенка. Под кожей, испещренной паутиной как свежих темных, так и застарелых белесых шрамов, перекатывались упругие мышцы. А на лицах, надежно скрытых под черными кожаными масками, глаза каждой леданы светились холодной решимостью.

Ролана шла в строю среди прочих послушниц, сверля отстраненным взглядом спину впереди идущей девушки. Ее мысли бродили далеко и были мрачны, как ночь. Если верить словам смотрительницы, коротко брошенным через порог, сегодня ледана достигла совершеннолетия. Это означало одно: с этого дня против нее будут выставлять еще более сильных противниц, а значит, возрастет количество тренировок и увеличатся нагрузки. Ей придется стать еще более выносливой, прикладывать еще больше сил, проявлять еще больше ловкости, поскольку проигрывать нельзя. Проигрыш всегда означает одно — неминуемую смерть от руки соперницы.

Никто и никогда не спрашивает согласия ледан. Их мнение, их желания никого не интересуют. Настоятельница просто объявляет изменения для каждой послушницы на утренних тренировках, а протест и непослушание успешно выбиваются смотрительницами в пыточном подвале. Желающих спорить давно нет.

Прошло слишком много времени, и Ролана уже не помнила, как попала в эти мрачные стены, в которых требовалось не жить, а выживать. Воспоминания, если они и были, выбили постоянными тренировками и заботой о том, как остаться в живых. В это место послушницы попадали ниоткуда и уходили только одной дорогой — дорогой смерти.

Монастырь на самом деле таковым не являлся. Красивое название служило лишь прикрытием творившегося в нем безобразия. Правила были просты и безжалостны. Каждая попавшая в эти стены ледана должна была защищать себя, чтобы выжить. К счастью, правилам защиты обучали ежедневно. А в конце седьмины, когда в монастырь толпами валили любители острых развлечений, одна из послушниц погибала на арене на потеху богатой знати. В конце сражения на окровавленный песок золотым дождем летели монеты. Чем дольше и красочней бой, тем довольней публика и больше монет. В этом и заключался смысл существования монастыря.

Ролана люто ненавидела существующие правила и устои, безжалостно забирающие чужие жизни. Все до единой леданы служили бесправными игрушками в руках зарвавшихся богачей, которым доставляло удовольствие смотреть, как чужая кровь льется на белый песок арены, унося с собой молодость и жизнь.

Так же ненавидела и тренировки, на которых леданы нередко калечили друг дружку. Впрочем, травмы не избавляли от выхода на арену. Полученная травма означала лишь то, что ее обладательница умрет быстрее, чем соперница. Поэтому Ролана старалась избегать подобных случаев, ни на секунду не ослабляя внимательности и сосредоточенности. К тому же окружающая атмосфера была гнетущей, что также не позволяло расслабиться.

Послушницы не общались между собой, не заводили дружеских отношений, поскольку не сегодня завтра любая могла умереть, а горечь потери причиняла сильную боль, мешая сосредоточиться на тренировках. К тому же черные маски надежно закрывали лица, превращая ледан в безликих, похожих друг на друга существ. Снять маску разрешалось только с мертвой соперницы. Еще маски имели право снимать смотрительницы, когда устраивали разборки с провинившимися. Поэтому сейчас в мрачных коридорах не было слышно ничьих голосов, кроме голосов смотрительниц.

Разветвления коридоров закончились, леданы по одной вышли на большую квадратную площадку, засыпанную песком и обтянутую по периметру колючей проволокой в три ряда. Здесь проходили утренние тренировки. После речи настоятельницы прозвучал гонг. Подчиняясь протяжному звону, гулко вибрирующему в воздухе, Ролана встала в стойку напротив соперницы.

Выпад, удар, еще выпад, еще удар. Она даже не успела запыхаться, а соперница уже не смогла подняться с песка. Коротко вздохнув, девушка отбросила за спину длинную косу и покинула площадку одной из первых. Победившим полагался завтрак. Участь проигравших была противоположной.

Столовая располагалась в отдельно стоящем здании. Обогнув спальный корпус, ледана пошла вдоль высокого забора. Неподалеку увидела нескольких послушниц. Стоя плотным кругом, девушки по очереди пинали ногами что-то небольшое и отчаянно скулящее.

Ролана раздумывала всего мгновение и, вопреки правилам, решила вмешаться, поскольку подавать голос могло лишь живое существо. Правда, за несколько шагов жалобные звуки стихли, слышался лишь разноголосый смех. Двумя точными ударами ледана опрокинула на землю ближайших послушниц и смогла увидеть предмет жестокой забавы. Перед глазами поплыл красный туман ярости. Не помня себя от злости, Ролана раскидала еще троих, две оставшиеся сбежали сами, не желая ввязываться в драку. Затем девушка приблизилась к несчастной жертве.

Маленький белый щенок был еще живой, но тяжело дышал. Ледана осторожно взяла его на руки. Плохо, что маленький. Еще хуже, что попал сюда. Теперь дальнейшая его судьба становилась для нее большой проблемой. Жестокий мир в каменных стенах, в котором нельзя ни к кому привязываться, был совершенно неподходящим местом для крошечного существа.

Девушка задумчиво огляделась по сторонам. Подкопать ограду и выпустить малыша? Но он вполне может вернуться обратно. Отнести смотрительницам? Вряд ли они захотят возиться со щенком. Скорее завершат то, что не успели сделать леданы. Оставить у себя? Но не сегодня завтра ее могут убить на арене. Хотя… нет. Не смогут! Удача и раньше не оставляла Ролану. Не оставит и теперь, когда есть для кого оставаться в живых. Только нужно незаметно отнести щенка в свою келью. Но как? Из одежды послушницы носили только кожаные безрукавки и шорты. Из обуви плетеные сандалии на ногах. Маски вообще не в счет.

Вновь посмотрев по сторонам и убедившись, что за нею никто не наблюдает, Ролана расшнуровала лиф безрукавки и бережно вложила туда щенка. Грудь заметно прибавила в размере, но никакого другого способа девушка не видела. Затем, выхватив нож из руки одной из лежавших в обмороке послушниц, резанула себя по предплечью. Неглубоко, просто чтобы пошла кровь. Сломала небольшую ветку на ближайшем кустарнике. Затем, зажав рану свободной рукой, направилась в спальный корпус. Локоть руки хорошо прикрывал изменившуюся фигуру, а кровь, сочившаяся сквозь пальцы, избавляла от ненужных вопросов. Щенок был в беспамятстве, а потому молчал и не шевелился.

Вернувшись к себе, девушка закрыла дверь и положила малыша на кровать. Ощупав маленькое тельце, поняла, что передняя и задняя лапы сломаны. Разорвав на полосы часть простыни, расщепила ножом принесенную ветку и туго перебинтовала лапы. Затем стянула простыню на пол и устроила на ней щенка. Ждать, пока малыш придет в себя, времени не было, поэтому, перетянув себе руку повязкой и погладив на прощание мягкую шерстку, Ролана покинула келью.

Она понимала, что появление этого маленького друга принесет в ее жизнь множество проблем, но уже сейчас готова была убить любого, кто вновь осмелится причинить вред малышу. А также хотела поквитаться с его мучительницами за то, что у них поднялись руки (читай — ноги) на живое существо просто ради развлечения. Несмотря на маски, она отлично запомнила их глаза и фигуры. Да, в монастыре заставляли бить и убивать. Но исключительно на потеху толстосумов. Те же, кто проявлял жестокость вне арены, становились для Роланы хуже любого зверя и были ей глубоко противны.


Шло время. Благодаря тому что смотрительницы не заходили в кельи к послушницам, предпочитая каменным полутемным каморкам без удобств свои просторные светлые комнаты, появление животного осталось незамеченным. Маленький щенок вырос и превратился в небольшого пса с роскошной шерстью снежно-белого цвета. Лапы благополучно зажили, но побои все равно оставили память — пес не мог лаять и всегда молчал. С одной стороны, это обстоятельство значительно облегчало жизнь Роланы, с другой — ей было очень жаль пса. Она научилась приходить из столовой с закрытым ртом, принося таким образом молоко щенку, придумала, как незаметно прятать еду для любимца в одежде. А также стала самым лучшим и беспощадным бойцом на арене. Потому что была обязана вернуться к тому, кто ее ждал. Разумеется, с обидчицами своего четвероногого друга Ролана давным-давно рассчиталась на арене и выбросила их из памяти, как ненужный мусор.


Приближался очередной день рождения леданы. Почему-то за последний месяц она несколько раз ощущала себя по ночам словно примерившей чужое тело. В такие моменты дико хотелось выть от негодования, окружающие стены казались тесной ловушкой, а все чувства обострялись до предела. Отчаянно хотелось бежать из ненавистного места. Однажды днем это желание стало просто невыносимым.

От палящего зноя и напряжения пот лился ручьем, заливая глаза. Белый песок ненавистной арены был щедро расчерчен красными росчерками. Кровь соперницы лилась ручьем, она же вновь не получила ни единой царапины.

— Заговоренная! — суеверно шелестело на трибунах.

Противница упала на песок. На закрытом маской лице жили одни огромные глаза, в данный момент полные ужаса и боли.

«Пощади!» — умоляли они.

— Убей! — в едином порыве взревела толпа, не оставляя пути к отступлению. Особенно громко прозвучал незнакомый мужской голос, которого раньше Ролана не слышала.

Не ослабляя захвата, она подняла голову и обвела толпу знакомых нелюдей внимательным взглядом. Перекошенные лица, искривленные в безжалостных криках рты, брызжущая слюна. В глазах каждого мутная пелена — опьянение азартом и видом теплой крови. Чужой крови. Интересно, как изменились бы лица присутствующих, если бы сейчас на арене оказался хоть один из них…

Яркая вспышка больно резанула по глазам. Девушка присмотрелась. Во втором ряду напротив сидел мужчина. Уродливый застарелый шрам пересекал левую щеку, делая свирепое выражение его лица еще более отталкивающим. В широко распахнутом вороте рубахи блестел золотой медальон, на выпуклой крышке скалил острые зубы белоснежный волк.

Память неожиданно обожгло воспоминанием, заставив ослабить хватку. В ее руках когда-то был точно такой же медальон! Только руки были совсем другими…

Ролана выплюнула сквозь зубы проклятие, страстно возжелав только одного — убить его, этого выродка на трибуне. Убить медленно и изощренно. Чтобы страдал и мучился именно он, а не она сейчас и не эта ни в чем не повинная окровавленная девчонка на песке, которая не знала никакой жизни, кроме тренировок и жестоких боев. Опустив глаза, вновь натолкнулась на умоляющий и обреченный взгляд. На решение потребовалось мгновение. Грубо схватив соперницу за волосы, она быстро выдохнула в самое ухо:

— Как придешь в себя, беги! Ямы никто не сторожит, но лучше ночью!

Перевернула кинжал и ударила, не прикладывая силы, в висок. Ледана обмякла, а толпа торжествующе взревела. Повинуясь правилам, Ролана сорвала маску. Соперница, совсем еще девочка, была намного младше ее. Оставалось надеяться, что она услышала ее шепот.

К счастью, никто в толпе, распаленной зрелищем, не заметил, что Ролана нарушила правила. Теперь главное, чтобы этого не заметили послушницы, которые понесут «труп» в выгребную яму. Иначе достанется и жертве, и соответственно несостоявшемуся палачу. Исход будет равным для обеих — смерть.

Мысли о побеге стали просто невыносимыми. Потому что в сердце проснулась жажда мести и… жажда истины.



ГЛАВА 2

Две луны с любопытством заглянули в келью, где на полу отряхивались небольшая белая собака и крупная серая волчица. Дикий зверь угрожающе скалил зубы, сердито прижимая уши к голове. Тяжелый гнетущий запах холодных стен и узкое ограниченное пространство кельи приводили его в бешенство. Оставляя на каменном полу длинные царапины от когтей, волчица жадно искала выход, поводя по сторонам остроносой мордой.

Сквозь зарешеченное окно, расположенное на высоте чуть выше человеческого роста, в помещение проникал лунный свет, принося с собою немного воздуха. Зверь подпрыгнул, обрушившись всей мощью своего тела на решетку. Та устояла. Недовольно зарычав, волчица подпрыгнула повторно. Раз, другой, третий… После серии упорных ударов посыпалась каменная крошка. Еще через несколько прыжков решетка выпала, узкий прямоугольник, ведущий на волю, оказался свободен. Переглянувшись с псом, волчица в очередной раз взвилась в воздух. Следом промелькнула белая тень.

Ночь обрушилась на зверей всем богатством звуков и запахов, пугая и радуя одновременно. Сейчас все происходящее воспринималось иначе, чем в каменных стенах мрачной кельи. Поначалу звери немного растерялись, но потом пересекли двор, подбежали к ограде и быстро заработали лапами. Сердце в груди волчицы оглушительно колотилось, грозя разорвать грудную клетку.

«Успеть! Успеть! Успеть!» — тревожным речитативом билась единственная мысль.

Неожиданно в воздухе запахло гарью, и спасительную темноту спугнул яркий свет трепещущего факела.

— Это что еще такое?! — Держась на безопасном расстоянии, к животным приблизились две смотрительницы. — Кто впустил это убожество на территорию?

Пока одна возмущалась, держа в одной руке факел, вторая не стала тратить время на разговоры — пламя блеснуло яркой вспышкой на длинном лезвии. Волчица пригнула голову, припала на лапы и глухо зарычала, вздыбив шерсть на загривке.

— Не трогай их! — брезгливо поморщилась первая. — Если убьешь, придется возиться с трупами. Еще блох подцепим или что-нибудь похуже. Давай просто выгоним!

Лезвие исчезло. Зверей отогнали к воротам. Железная калитка глухо лязгнула на прощание, жалобно заскрипел задвигаемый засов.

Оказавшись вот так запросто за пределами монастыря, волчица легла на землю и некоторое время не двигалась с места, привыкая к пьянящему чувству свободы, окружающему пейзажу и непривычным запахам. Белый пес терпеливо ждал, не отходя ни на шаг. Затем волчица поднялась, и звери побежали в сторону расположенного неподалеку леса.


Утро началось довольно странно: без пронзительных свистков смотрительниц, без лязга запираемых на ночь засовов на дверях келий, без привычного полумрака. На сомкнутые веки падал свет, а Ролана впервые почувствовала себя выспавшейся. Впрочем, объяснение столь значительным переменам нашлось довольно быстро, стоило только открыть глаза. Увидев вокруг себя высокие деревья вместо привычных каменных стен, девушка поняла, что побег, который привиделся ей во сне, состоялся на самом деле. Чувство нахлынувшего счастья быстро сменилось паникой.

Ее будут искать! И если найдут, убьют. А они найдут. Обязательно.

Поднявшись, девушка кивнула сидящему рядом псу и бросилась бежать, на ходу придумывая, как быть дальше. Судя по тому, что оба солнца висели в небе уже достаточно высоко, она не сомневалась, что ее отсутствие обнаружили. А значит, по следу гарантированно идут смотрительницы. Большому количеству человек несложно прочесать лес и обнаружить беглянку. Остается только уповать на везение, которое не однажды приходило на помощь, и на собственные силы, заведомо неравные перед предстоящим боем. Разумеется, и то и другое — весьма жалкие помощники в данной ситуации.

Опасность заключалась в том, что, сколь бы долго и тщательно ни тренировали ледан, им никогда не показывали приемов, которыми владели смотрительницы монастыря, чтобы, при возникновении проблем, для укрощения взбунтовавшейся силы находилась еще более мощная сила. Простым прикосновением пальцев к позвоночнику смотрительницы обездвиживали послушниц и издевались над ними в меру своей фантазии. Часто девушки погибали в страшных мучениях за гораздо меньшие провинности, чем побег. Поэтому Ролана прекрасно понимала, чем грозит ей неминуемая встреча, но не знала, как ее избежать.

Можно было забраться на дерево и несколько суток ждать конца поисков. Но в лесу ее первым делом будут высматривать именно наверху. А сражаться на дереве, в случае, если ее заметят, будет крайне неудобно.

Отсидеться в озере со стеблем изгульника во рту? Но воды на пути не встречалось и, судя по сухому воздуху, встретится еще не скоро. Зарыться в землю? На это оставалось слишком мало времени. Ролана буквально кожей чувствовала приближающуюся погоню.

К тому же, пробежав без остановки более получаса, она стала уставать.

Наконец, приняв решение, стиснула зубы и ударила наотмашь пса, грубым тоном приказав тому уходить. Разумеется, он не послушался, только укоризненно посмотрел на нее, явно не понимая, за что вдруг девушка его бьет. Пришлось повторить и накричать. Опустив голову, собака пошла прочь, все еще не веря в предательство некогда ласковых рук.

Сморгнув непрошеные слезы, Ролана запретила себе думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи. Притаилась под раскидистым кустом и приготовилась к смерти, потому что выжить в схватке против смотрительниц у нее не было никаких шансов. А верный пес, хоть и обиженный, останется в живых.

Со стороны послышались отдаленные шорохи, которые неумолимо приближались. Ледана стиснула зубы, сжала кулаки и приготовилась дорого продать свою жизнь. В глазах потемнело от горького чувства безысходности. Затем все тело пронзила неожиданная боль, словно на кожу плеснули кипятком, а земля резко бросилась в глаза. Шорохи послышались совсем рядом, и в нос ударил терпкий запах пота, перемешанный с бессильной яростью. Эмоции имеют свой особенный запах, и в данный момент горький запах ярости и злобы почти заглушал собой все остальные.

Из-за деревьев вышли несколько смотрительниц. Скользнув равнодушным взглядом по кустам, в которых спряталась беглянка, женщины прошли мимо, не останавливаясь. От удивления Ролана даже перестала дышать.

Ее не могли не заметить! Смотрительницы не ошибаются!

Девушка уставилась в землю растерянным взглядом. Словно от страха, краски окружающей природы выцвели, сменившись серыми тонами. Неожиданно в поле зрения попали… лапы. Стало понятным равнодушие смотрительниц, а сердце затопило горячей волной нахлынувшей радости. Ведь ищут ледану, а не животное!

Коротко взвизгнув от счастья, она бросилась догонять пса, проскользнув серой молнией мимо сосредоточенных смотрительниц. Вслед волчице полетел нож, но зверь оказался проворней — увильнув в сторону, растворился в густой зелени леса.

К счастью, пес не ушел далеко. Неизвестно, что его остановило — усталость или широкая полоса воды, — но он лежал на берегу реки, свернувшись клубком и положив голову на лапы. При приближении волчицы не вскочил, но несколько раз приветственно вильнул хвостом.

Ролана подошла ближе и, не придумав ничего лучше, лизнула его в мокрый кожаный нос, а затем приблизилась к воде. Отражение на серой глади услужливо отразило крупную серую волчицу.

«Не знала, что я оборотень! — удовлетворенно, но с изрядной долей изумления подумала Ролана. — И уж тем более не предполагала, что это обстоятельство спасет мне жизнь».


Целую седьмину девушка училась управлять своим вторым обликом, чтобы уметь вызывать его в то время, когда это ей понадобится. К примеру, в момент охоты, чтобы поймать какое-нибудь животное, а также во время поедания трофея. Из страха быть обнаруженной, Ролана опасалась разводить костер и была вынуждена употреблять в пищу сырое мясо. Как оказалось, питаться подобным образом ледана не могла, а вот волчице такая еда пришлась очень даже по вкусу. К тому же передвигался зверь значительно быстрей человека и был гораздо выносливей. Еще одним большим плюсом было то, что превращение происходило вместе с одеждой и последняя при этом практически не страдала. А еще во время пребывания в зверином теле ледана научилась сохранять полную способность к человеческому мышлению и больше не воспринимала происходящее с волчицей словно в полусне. А в конце второй седьмины лес закончился.

Первое, что увидела Ролана, когда вышла на равнину, — это труп леданы, которая была ее последней соперницей на арене. Соперницей, которую она пощадила, но не пощадили смотрительницы. Судя по нанесенным ранам, девочка так и не смогла от них уйти. Разгоняя тучи мух, Ролана руками раскопала глубокую яму, потратив на это половину дня, и похоронила несчастную, чтобы тело было недоступно зверям и птицам. Потом пошла через равнину.

Идти по открытой местности было тяжелее, чем через лес. Солнца припекали нещадно, а мест, где можно было от них укрыться, практически не было. С едой и водой тоже были проблемы. Живность на равнине попросту не водилась, предпочитая более прохладные места. А от одного взгляда на насекомых, которыми ничуть не брезговала собака, к горлу подкатывали рвотные спазмы. Найти же воду в пожухлой траве не было никакой надежды.

Но слишком велика была движущая Роланой жажда мести, и именно она позволяла ей держаться на ногах, заставляя упрямо идти вперед, не обращая внимания на трудности. Впрочем, довольно скоро судьба вновь вспомнила о ледане. На третий день путешествия по равнине они наткнулись на пятачок влажной земли, заросший осокой. Пришлось основательно попрыгать, чтобы вода выступила из почвы, но в итоге пес напился вдоволь, а Ролана смогла добыть себе несколько пригоршней. Вода была теплая, мутная, с земляным привкусом, но уставшие путники были безмерно благодарны за такой неожиданный подарок природы. К счастью, дальше подобные пятачки стали попадаться все чаще, а на исходе седьмины, к вечеру, над головами путников зашелестел густыми кронами деревьев очередной лес и — о чудо! — призывно раскинулось небольшое лесное озеро.

Пустой желудок настоятельно требовал пищи, а напряженное тело — отдыха и чистоты. Не раздумывая над выбором, ледана упала в траву. Есть конечно же хотелось, но сил на то, чтобы охотиться, не было. Искупаться хотелось еще больше, но глаза закрывались сами собой от усталости. На территории монастыря имелась небольшая, но глубокая канава, куда периодически загоняли ледан, поэтому плавала Ролана хорошо и с удовольствием.

«Высплюсь, вымоюсь, а потом на охоту!» — решила девушка и сдалась на милость сна.

Несмотря на путешествие по лесу и отсутствие погони, она никак не могла привыкнуть к свободе. С одной стороны, долгожданное чувство пьянило ее, с другой — заставляло сердце замирать от страха где-то в области живота. В душе жила жажда мести, но окружающий мир оказался непомерно большим по сравнению с пространством, заключенным в стенах монастыря. Ледана отчаянно боялась ошибиться и не достигнуть поставленной цели. Это означало бы поражение и потраченные впустую силы.

Поморщившись от неприятных мыслей, безжалостно атакующих и без того уставший мозг, ледана открыла глаза и осмотрелась по сторонам. За прошедшее время она научилась не бояться леса, прекрасно сознавая, что чуткий слух позволит ей услышать приближение человека или зверя. Да и верный пес никого не подпустит близко. Пусть он не лает, но зубы у него острые и челюсти крепкие. И вряд ли кто-нибудь захочет связываться с волчицей, превращение в которую теперь занимает у нее всего лишь несколько мгновений. Придвинувшись ближе к псу, Ролана уткнулась носом в теплый меховой бок и мгновенно отключилась, растворившись в столь необходимом сне.

ГЛАВА 3

Утро застало Ролану на ногах. Выспавшись без каких-либо сновидений и проблем, девушка искупалась еще до рассвета, вымыла пса, основательно запылившего белоснежную шерсть во время перехода через равнину. И теперь брела по лесу, надеясь наткнуться на небольшую и желательно сонную дичь, поскольку превращение в волчицу на голодный желудок могло отнять последние силы.

С дичью не везло, зато через некоторое время ледана увидела среди деревьев непонятное строение, состоявшее из множества длинных тонких палок, поставленных вертикально вверх, связанных вплотную и накрытых сверху шкурами.

Решив, что набрела на логово зверя, девушка осторожно приблизилась и поняла, что ошиблась. Палки оказались тонкими стволами деревьев и были вкопаны в землю для устойчивости. Зверь не станет делать подобного. И, несмотря на обилие шкур, запах звериного логова отсутствовал. Наоборот, из небольшого отверстия сбоку, шкура над которым была предусмотрительно отброшена, шел дым, распространявший дразнящий запах готовящейся пищи.

Насторожившись, ледана обошла постройку и остановилась напротив длинной шкуры, по всей вероятности закрывавшей вход. Очень хотелось войти, но девушке было неизвестно, как поведут себя те, кто наверняка находятся внутри. Убивать понапрасну никого не хотелось, а в том, что ей будут не рады, она нисколько не сомневалась. Несмотря на то что послушницы были отрезаны от внешнего мира стенами монастыря, вездесущие слухи просачивались даже к ним. И леданы отлично знали о позорном клейме безжалостных убийц, которым наградила их людская молва.

Неизвестно, сколько еще она раздумывала бы и решилась ли в итоге самостоятельно войти, но внезапно шкура откинулась, и в образовавшуюся щель выглянула женщина. Увидев Ролану, она поначалу удивленно вскинула брови, наверняка испугавшись как самой девушки, так и черной маски, закрывающей ее лицо, но затем молча посторонилась, приглашая войти. Удивившись, но после недолгого колебания не усмотрев в облике женщины ничего угрожающего, ледана осторожно протиснулась внутрь.

Земляной пол неожиданно просторного жилища был выстлан травой. Под стеной прямо у входа на охапке хвороста лежал тюфяк, сквозь мелкие прорехи которого проглядывала трава, сверху лежало несколько добротных шкур. По всей видимости, сооружение служило постелью. В центре расположилось внушительной толщины бревно, расщепленное пополам. Судя по разложенным на нем корешкам и травам, половина из которых была нарезана лежащим рядом ножом, бревно служило столом. А несколько широких пеньков, расставленных вокруг него, предназначались для сидения. У дальней стены, в специальном углублении, выложенном камнем, весело плясал костер, над ним исходил ароматным паром котелок. Стены странного жилища, за исключением части у костра, изнутри были занавешены шкурами.

На взгляд леданы, место вполне подходило для проживания, хотя защитить от хищников и прочих нападений вряд ли могло.

— Я сата Инария, — послышался негромкий голос.

Ролана обернулась. Имя было незнакомым и ни о чем ей не говорило.

— Ледана, — недоуменно отозвалась девушка, искренне не понимая, к чему весь этот разговор.

— Я догадалась, — тихо ответила женщина.

Пожав плечами, Ролана втянула ноздрями аромат готовящегося варева:

— Могу я попросить еды?

Сата молча кивнула, жестом указала на один из пней и отошла к костру.

Пока Инария занималась котелком, Ролана внимательно ее рассматривала. Женщина на вид казалась еще вполне молодой и крепкой, но впечатление портили глаза: прозрачно-голубые, словно выцветшие, полные неведомой боли и скорби. Из-за них сата казалась старухой.

— Ешь! — Женщина поставила перед Роланой панцирь касхи, полный ароматного варева.

Дважды просить не пришлось. Обжигаясь и едва не повизгивая от удовольствия, ледана принялась за угощение, состоявшее из воды, каких-то трав и корешков. Быстро опустошив посудину, потянулась за добавкой. Сата молча подвинула котелок. Вновь наполнив панцирь, Ролана поставила его перед псом, который сидел рядом, ожидая своей порции. Послышался тихий вздох. Решив, что сделала что-то неправильно, ледана взглянула на женщину. Отвернувшись, та смотрела в сторону. Поискав глазами, Ролана наткнулась на пустой котелок и поняла, что своим вторжением лишила сату еды. Бросив псу короткое «Ждать!», девушка выбежала из помещения.


Скудная пища саты сделала свое дело, позволив без проблем перекинуться в волчицу и загнать пару дахаров. Закинув зверьков на плечо, ледана быстро вернулась на знакомую поляну и, войдя в постройку, положила перед сатой упитанные тушки.

— Это взамен пищи, которую я съела, — объяснила она. Натолкнувшись на удивленный взгляд, поспешила уточнить: — Ты ешь мясо? Или только, — короткий кивок в сторону бревна, — одни травы?

— Ем, конечно! — поспешно заверила ее женщина. — Мясо все едят.

Она торопливо сняла зверьков со стола, словно опасаясь, что Ролана передумает, и отошла к дальней стене, где подвесила тушки на натянутые под потолком веревки с крючками, на которых уже сушились связки трав и кореньев.



Голос саты не дрожал, но было видно, что она чего-то боится. Ледана прислушалась. Вокруг было тихо и спокойно. Чуткий слух девушки уловил бы любой звук. Тогда почему напугана сата? Может, что-то случилось за время ее отсутствия?

Присмотревшись внимательней к суетливым движениям, Ролана наконец сообразила: сата боится именно ее! И пусть она не причинила женщине никакого вреда, но слухи оказались правдивыми: Инария видит в ней всего лишь убийцу. Жестокую, беспощадную убийцу. Не желая больше пугать сату, она решила покинуть жилище.

— Пусть не оставит тебя Пресветлый Отец! — поблагодарила она женщину именем того, кому в монастыре молились перед боем, прося удачи. Затем поманила пса и вышла из хижины.

— Постой!

Обернувшись, девушка встретилась с усталым, но внимательным взглядом прозрачно-голубых глаз. Испуга в них больше не было.

— Спасибо! — Сата неожиданно улыбнулась. — Куда бы ты ни шла, пусть будет легкой твоя дорога. И пусть хранит тебя Пресветлый Отец!

— Спасибо? — Слово неожиданно привело ледану в замешательство, заставив удивленно вскинуть брови.

— Так говорят, когда хотят поблагодарить за что-то хорошее, — пояснила сата. — Я благодарю тебя за добычу, которой ты со мной поделилась.

Девушка молча кивнула. Разумеется, она знала, что означает это слово, только в монастыре долгие годы благодарить было некого и не за что, поэтому слово попросту забылось за ненадобностью. Сейчас же все было иначе. Ужас мрачных стен остался пусть и в недалеком, но прошлом, а перед леданой стояла сата, которая не желала ей никакого зла и, как ни странно, больше не боялась.

Ролана протянула руку и осторожно коснулась плеча женщины:

— Я тоже благодарю тебя за еду. Спасибо!

Внезапно в голубых глазах мелькнул испуг. Девушка торопливо убрала руку, жалея, что вновь напугала сату. Но на этот раз причиной оказалась не она. Женщина смотрела за спину Роланы, а рядом молча скалил зубы верный пес.

— Отойди от моей матери, мерзкая убийца! — послышался незнакомый голос. — Иначе я проломлю тебе голову!

Обернувшись, ледана увидела молодого мужчину, занесшего над головой руку с копьем. Вторая рука была занята тушками убитых дахаров, таких же, каких недавно принесла Ролана сате. На плече угадывалась лямка от мешка. Незнакомец был высок, широкоплеч, под загорелой кожей перекатывались мышцы, прозрачно-голубые, словно льдинки, глаза из-под густых бровей смотрели враждебно и решительно, а губы были упрямо сжаты в тонкую линию. Жесткий облик смягчала неровная челка снежно-белого цвета, падавшая на высокий лоб. Их разделяло с десяток шагов. Для полета копья в самый раз. Впрочем, от удара легко уклониться, но тогда копье легко попадет в сату.

Не желая становиться причиной смерти первой встреченной ею доброй женщины, Ролана медленно отошла в сторону, поманила за собой пса и коротко бросила незнакомцу:

— Не волнуйся, моя дорога идет мимо!

Дождавшись, когда девушка скроется за деревьями, сата подошла к мужчине, все еще державшему наготове копье, и опустила его руку.

— Зачем ты так, Илмар? Она не сделала мне ничего плохого! Даже принесла свою добычу. Теперь мяса у нас много, ты можешь несколько дней не охотиться.

— Разве ты забыла — страшней леданы зверя нет! — Мужчина презрительно сплюнул на землю. — Не появись я вовремя, еще неизвестно, чем бы закончилась ваша встреча.

— Для меня, думаю, ничем. А вот для кого-то другого… — Сата осеклась, но затем вновь вскинула голову: — Скажи, сын, как много ты видел ледан на свободе?

— Хочешь сказать, она беглая? — Илмар задумчиво прищурился, а затем передал дахаров матери. — Держи! Я пойду за ней. В конце концов, действительно любопытно — что могло понадобиться этой девчонке, если она осмелилась удрать из своего логова.

— Будь осторожен! — Сата подняла руку в благословляющем жесте, но сына уже и след простыл. Вздохнув, женщина мягко шепнула вдогонку: — Храни тебя Пресветлый!

ГЛАВА 4

Ледана не ушла далеко. Похлебка саты сыграла с девушкой злую шутку: раздразнила аппетит, но не позволила наесться досыта. И сейчас она сидела на небольшой поляне перед костром, зажаривая умело разделанного дахара, проткнутого прутом, пристроенным на двух рогатинах. Пес лежал рядом и сосредоточенно расправлялся со второй тушкой. При приближении Илмара он вскочил, настороженно прижав уши, но, к удивлению охотника, не залаял. Впрочем, девушка не обратила на волнение собаки никакого внимания, лишь ласково потрепала по холке и вновь отвернулась к костру. Охотник затаился в зарослях и принялся молча наблюдать.

Ледана быстро раскопала небольшую, но глубокую ямку, затем некоторое время сидела неподвижно, словно раздумывала над чем-то, а потом резким движением сорвала маску с лица и швырнула в приготовленное углубление. Туда же полетели содранные звериные шкурки. Пока она забрасывала ямку пригоршнями земли, Илмар с интересом разглядывал ее лицо.

Неожиданно бледная кожа, ранее скрытая под маской, резко контрастировала с загорелым подбородком, шеей и прочими открытыми участками тела. Пронзительно-черные вишни глаз под пушистыми ресницами смотрели спокойно, даже несколько устало. Аккуратные, четко очерченные губы придавали лицу трогательное выражение. Девушка была молода и внешне ничем не напоминала тех лютых убийц, в которые молва записала ледан.

Охотник нахмурился и разочарованно поджал губы: совсем не такого противника он себе представлял.

По поляне поплыл дразнящий аромат жаркого, девушка отряхнула руки, сняла тушку, затушила костер и, обернувшись к кустам, в которых прятался Илмар, негромко позвала:

— Если ты голоден, выходи!

Несколько мгновений он медлил, не понимая, чем сумел выдать свое присутствие, но потом все же вышел, держа наготове копье.

— И как ты меня заметила?

— А что ты делал для того, чтобы я тебя не заметила? — вскинула тонкие брови ледана.

Услышав бесхитростный тон, Илмар предпочел не отвечать.

— Опусти копье. Против меня это слабая защита, — попросила девушка. Не хвалилась, не угрожала, просто констатировала факт. Разорвав пополам еще горячую тушку, проткнула еще одним прутом вторую часть и протянула ему: — Ешь!

Охотник опустился на траву, отложил копье и вежливо отказался от угощения, сообщив, что не голоден. На деле же решил, что ледана пытается усыпить его бдительность. Чего еще можно ожидать от врага, даже такого? Внешняя женская невинность обманчива, он знал это как никто другой. Тем не менее элементарная вежливость предписывала познакомиться.

— Илмар. — Охотник присел рядом, опустил мешок и протянул раскрытую ладонь, в глубине души ожидая, что девушка не замедлит вцепиться в нее зубами. Людские байки, демон их побери!

— Ролана. — Жгучие черные глаза окинули его равнодушным взглядом. Протянутую руку девушка проигнорировала и зубами вцепилась не в нее, а в поджаренную половину тушки дахара.

— Куда идешь? — поинтересовался охотник, наблюдая, с какой жадностью девушка вгрызается в сочное мясо.

— Не твое дело! — последовал короткий ответ.

— Почему сбежала? — и не подумал внять предупреждению охотник.

Ледане понадобилось всего лишь мгновение, чтобы оторваться от трапезы, вскочить на ноги и опрокинуть его на землю в боевом захвате.

— Ты хочешь знать то, что тебя не касается! — спокойным тоном объяснила она. — А я не хочу говорить. Тебе ни к чему лишние мысли, а мне не нужны лишние свидетели. Я не хочу тебя убивать, поэтому просто оставь меня в покое.

Захват исчез, словно и не было, а девушка вернулась на прежнее место и вновь принялась за мясо.

Илмар сделал вид, что любуется небесной высью, чистой, без единого облачка, в действительности же прокручивал в голове множество вопросов.

Слухи о леданах, равно как и о монастыре, в котором их готовили, ходили противоречивые, но все как один мрачные и жуткие. Говорили, что там тренируют маленьких девочек для того, чтобы впоследствии сделать из них беспощадных убийц. Почему именно девочек? Никто точно не знал. Одни считали, что женщина-воин сочетает в себе красоту и силу, другие склонялись к тому, что женский характер непредсказуем, поэтому из женщин получаются самые виртуозные убийцы. Неизвестно, насколько были верны предположения, но сидящая напротив него ледана хоть и вызывала тревогу в душе, не позволяя ослабить бдительность, но действительно притягивала взгляд яркой красотой. Что же касается силы, говорили, что в бою эти девушки способны загрызть противника зубами, подобно диким зверям, и… еще много чего говорили. Многочисленные шрамы, тонкими черно-белыми росчерками испещрившие смуглую кожу, служили молчаливым подтверждением слухам. О том, при каких обстоятельствах достались девушке эти самые шрамы, охотник и думать не хотел.

С другой стороны, если на самом деле ледан держали в стенах монастыря, подобно стае опасных хищников, то вырвавшегося на свободу хищника положено убить, чтобы он не успел причинить зла другим. Вот только девушка не спешила оправдывать приклеившийся ярлык и не набрасывалась на Илмара, горя жаждой крови. Недавняя стычка не в счет, потому что он действительно спросил о том, о чем не следовало. Причем откуда-то заранее знал, что ледана не причинит ему вреда. Иначе не позволил бы к себе так запросто прикоснуться.

— Я ухожу! — Девушка закончила трапезу, прикопала кости и встала с травы. Не оглядываясь, ушла с поляны, сопровождаемая собакой, и скрылась за деревьями.

Охотник задумчиво хмыкнул, тоже поднялся на ноги, закинул за спину мешок, взял копье и пошел следом.

Некоторое время они шли молча. На этот раз он нарочно не прятался, лишь держался на небольшом расстоянии и сверлил пристальным взглядом смуглую девичью спину, по которой в такт быстрым шагам била тугая черная коса. Ролана же на его присутствие никак не реагировала. Или была не любопытна, вопреки распространенному мнению о женщинах, или излишне сосредоточена на чем-то ему неведомом, или, что было бы хуже всего, считала охотника пустым местом, на которое в принципе не стоит обращать внимания. В итоге, по истечении нескольких часов, молчанка надоела ему первому. Легко обогнав ледану, он бросил мешок и копье на траву, выхватил из-за голенища нож и встал в боевую стойку.

— Я не пропущу тебя, пока не узнаю цель, ради которой ты сбежала!

Девушка окинула его равнодушным взглядом и попыталась обойти, даже не сделав попытки поднять брошенное копье и защититься. Лезвие предупреждающе мелькнуло перед лицом. Ледана легко уклонилась, по-прежнему не спеша нападать.

— Предупреждаю, я всего лишь хочу узнать твои планы. Потому что ты опасна…

— Для кого? — вдруг перебила Ролана, зло прищуривая глаза. — Боишься, что одна мерзкая убийца вырежет целый Шеран? Ведь именно оттуда к нам в монастырь ежеседьминно приезжают знатные любители кровавых развлечений.

— Ты о чем?! — Охотник нахмурился и опустил нож. — Прежде всего ты опасна для себя самой. Потому что любая твоя затея заранее обречена на провал. Ты не знаешь города, а внешность хуже красной тряпки для быка. Стоит только выйти из леса, и ты сама побежишь обратно в свой монастырь, причем гораздо быстрее, чем убегала из него. Разве не знаешь, что народ ненавидит ледан? Но если ты скажешь, зачем идешь в город, быть может, я сумею тебе помочь.

Девушка молча опустилась в траву и уставилась задумчивым взглядом в землю. Повисла тишина.


Убегая из монастыря, ледана преследовала две цели: первая — оказаться на свободе, а вторая — найти человека с медальоном. И если для первой цели в ее голове строились хоть какие-то предположения, то как осуществить вторую цель, она попросту не знала. Выходит, в одном незнакомец прав: она действительно не знает город. А насчет всего остального…

— Значит, говоришь, люди нас ненавидят? — Ролана подняла голову и уставилась на охотника немигающим взглядом. — Интересно, и что же такого плохого мы успели им сделать? Насколько мне известно, в монастырь привозят вполне обычных девочек, которые только в процессе обучения становятся убийцами. А хочешь знать, почему они становятся убийцами? Потому что иначе в монастыре попросту не выжить. Потому что если не убьешь ты, значит, убьют тебя! Скажи мне, охотник, знаешь ли ты правила, по которым живет монастырь? Знают ли люди, которые распускают грязные слухи о нас, о том, что на самом деле творится в стенах монастыря? Молчишь? В таком случае, как вы можете судить о том, о чем не имеете ни малейшего понятия?

Ледана плавным движением вскочила с травы и вплотную подошла к охотнику, не обращая никакого внимания на нож, который он так и не выпустил из рук.

— Скажи, охотник, приходилось ли тебе убивать кого-нибудь на потеху толпы? Видел ли ты обреченность и тоску во взгляде соперника, когда ни он, ни ты не хотите убивать друг друга, но вынуждены драться — лишь потому, что так хотят зрители? Слышал ли ты вопли сотен обезумевших глоток, когда они жаждут крови? Видел, как люди теряют человеческий облик, становясь хуже любого зверя? Потому что зверь вынужден убивать ради пропитания, а те, которых ты называешь людьми, требуют нашей крови только ради развлечения. Знаешь, через что нужно пройти, чтобы стать леданой и остаться живой? Большинство девочек гибнет еще на тренировках. Лучшие доживают до арены. Но там еще хуже, потому что зажравшейся знати не нужен короткий бой, а леданы настолько хорошие бойцы, что могут биться часами. И все это время ты задыхаешься от ярости и унижения, чувствуя себя последней тварью, и мечтаешь голыми руками растерзать не противника напротив, а каждого из тех, кто сидит на трибунах. Потому что твоя смерть нужна только им — тем, кто после боя усыпает окровавленный песок арены деньгами. Чем дольше бой, тем больше монет, а если монет мало, то победительницу ждет разговор со смотрительницами, которые всегда беседуют при помощи плетей и палок. Причем беседуют так усердно, что после таких разговоров леданы напоминают окровавленный кусок мяса. Так скажи мне, охотник, кто же из нас на самом деле мерзкие и беспощадные убийцы? Мы, которые вынуждены ежедневно сражаться за жизнь, или эти твои люди, о которых ты так печешься и которые, словно стая стервятников, слетаются в наш монастырь ради очередного побоища?!

Нож выскользнул из онемевших пальцев и плашмя упал на землю. Илмару показалось, что вокруг потемнело, а воздух сгустился, словно перед грозой. Да, после всех слухов он вряд ли ожидал услышать что-нибудь хорошее о монастыре. Но чтобы такое?!

— Если хочешь знать, — уже более спокойным тоном продолжила ледана, отодвигаясь от охотника, — то я предпочту выйти в одиночку против целого города, чем добровольно, как ты выразился, побегу в монастырь. По крайней мере, люди будут сражаться со мной, потому что видят во мне угрозу, а не ради забавы. Хотя признаюсь, мне кажется странным, что вы сначала добровольно отдаете своих дочерей в монастырь, а потом сами же их опасаетесь и объявляете убийцами.

— Добровольно?! — От его громкого крика с ближайшего дерева слетела птица и, шумно хлопая крыльями, поспешила убраться подальше. — Ты не знаешь, о чем говоришь! И ошибаешься, если действительно думаешь, что люди знают хоть сотую долю того, что ты тут наговорила! Монастырь считается лучшим заведением, в котором обучают элитное подразделение войск. Власти гордятся тем, что в нашем распоряжении имеется отряд виртуозных убийц, из-за которых на земли Эстании попросту боятся нападать. И любая семья почитает за честь отдать свою дочь на службу государству, потому что слава об этих воительницах гремит на многие версты вокруг. Да, ледан считают убийцами, но именно из-за наличия ледан люди спят спокойно, потому что в случае нападения именно они сумеют отразить любую атаку.

— Отразить атаку? — Ролана горько усмехнулась. — Насколько я знаю, леданы отражают исключительно атаки друг друга под вопли беснующейся толпы и звон золотых монет. К тому же разве в Эстании нет армии? Кто в таком случае защищает тот же Шеран? И остальные города? То, что ты говоришь, попросту смешно!

— Смешно? — Илмар гордо вскинул голову, и холодные голубые глаза превратились в колючие льдинки. — А разве то, что говоришь ты, похоже на правду? Кто может доказать, что все эти россказни истинны? Быть может, твои слова просто глупые бредни обозленной послушницы, которую выгнали из монастыря за нерадивость?

— Нерадивость? — Она выплюнула слово сквозь сжатые зубы и смерила его откровенно ненавидящим взглядом.

На миг ему даже показалось, что на горле смыкаются острые звериные клыки. Не в силах выдержать подобный взгляд, он отвел глаза, а когда вновь решился посмотреть на ледану, девушки и след простыл. Не было ни ее, ни собаки.

ГЛАВА 5

С трудом сдерживая гнев, тугим комком застрявший в горле после услышанных обвинений, волчица бежала прочь, едва не рыча от ярости. Передвигаться на четырех лапах намного удобней, бесшумней и быстрей, а значит, этот порядком надоевший охотник наконец отстанет от нее. Разумеется, некоторые его слова не были лишены смысла, но это не дает ему право бросать ей в лицо обвинения во лжи! Испытай он на собственной шкуре весь тот кошмар, который пришлось пережить ей, вряд ли осмелился бы называть его глупыми бреднями. Зато его собственные слова очень точно попадали под это определение.

Подумать только — элитное подразделение! Служение Эстании! Безопасность! Пустые напыщенные слова и ничего более! Похоже, миром сплошь и рядом правит ложь.

И еще, теперь смотрительницы не успокоятся до тех пор, пока не найдут ее, потому что она одна может рассказать всю правду о реальном положении дел в монастыре. Разумеется, не произойдет ничего ужасного и непоправимого, потому что большинство отреагирует точно так же, как Илмар, но в народе пойдут слухи, и авторитет монастыря будет неизбежно подорван. Перед нею же стоит реальная проблема: как проникнуть в город, не вызвав переполоха среди населения.

В этом случае охотник прав — едва в ней признают ледану, тут же постараются убить. И будет много ненужной крови, чужих смертей и излишнего шума. Город не арена, устраивать в нем бойню Ролане не хотелось. Тем более что жители ни в чем не виновны, они всего лишь боятся. И если верить словам Илмара, то, по сути, они боятся собственных же защитников. Не абсурд ли?

Получается, у нее остается единственный выход — прийти в город в облике зверя. Возможно, это тоже не совсем верное решение, потому что неизвестно, как горожане относятся к разгуливающим по улицам хищникам, но, по крайней мере, волка не разыскивают смотрительницы.

Сбоку коротко просвистело. Ролана вынырнула из раздумий, остановилась и сдавленно зарычала, почувствовав жалящую боль в бедре. Из-за ближайшего дерева навстречу вынырнула уже знакомая фигура.

— Иди сюда, зверушка! — тихо позвал охотник, занося копье для удара.

Сбоку на него кинулась белая тень. Пес опрокинул его на землю, встал обеими лапами на грудь и угрожающе оскалил зубы.

Волчица подавила тяжелый вздох, одним прыжком перемахнула через обоих и скрылась в зарослях, чтобы через минуту выйти оттуда в своем обычном облике. Увидев хозяйку, пес отпустил пленника, а девушка предупреждающе наступила на древко копья.

— Тронешь собаку — убью!

— Там волк! — Не обратив внимания на ее движение, Илмар вскочил с земли. Послышался треск. Охотник воззрился на обломок копья с немым бешенством в глазах.

Ледана подавила невольный смешок и смущенно отвела взгляд.

— Ты нарочно?! — вскинулся он, усмотрев в девушке главную причину своих бед. — Зачем ты сломала мое оружие?

— Я предупреждала. — Ролана отодвинулась и равнодушно пожала плечами. — Нужно быть внимательным, и тогда с тобой ничего не случится. Ни с тобой, ни с твоим оружием.

— Хочешь сказать, что ты всегда начеку, независимо от обстоятельств? — недоверчиво прищурился охотник.

Ролана неопределенно приподняла бровь, словно раздумывая над ответом, и внезапно протянула руку.

— Кажется, это твое? — смуглые пальцы сжимали окровавленное лезвие ножа, который он недавно метнул в волка. Рукоять была предусмотрительно повернута в его сторону.

Несмотря на отсутствие угрозы, Илмар молниеносно перетек в боевую стойку. Правда, сделал это настолько плавно и незаметно, что со стороны показалось, будто он едва пошевелился. Впрочем, девушка верно поняла его действия и, смерив презрительным взглядом, разжала пальцы. Лезвие наполовину ушло в землю, а ледана зашагала прочь.

— Стой! — Выдернув из земли нож, Илмар бросился вдогонку. — Не уходи!

— Прочь! — Длинная коса описала широкую дугу, едва не хлестнув охотника по лицу, черные вишни глаз опасно прищурились. Похоже, на этот раз Ролана разозлилась не на шутку. — Сколько раз тебе повторять? Оставь меня в покое!

— Не могу, — честно признался охотник.

— Почему? Ты же боишься меня, словно я дикий зверь, если не хуже!

Зверь… Илмар скользнул взглядом по точеной фигурке. Затравленный, а оттого вдвое опасный зверь. Хотя нет, непохожа. И уж тем более он ее не боится. Скорее, это ей нужно бояться его…

Взгляд зацепился за бегущую по бедру кровь.

— Ты ранена?

— Царапина, — нехотя вздохнула ледана. — Так ты оставишь меня наконец в покое?

— Если я скажу «нет», ты меня убьешь?

Девушка досадливо поморщилась:

— В отличие от тебя я не убиваю без причины. Или без приказа.

— А я, по-твоему, убиваю? — усмехнулся Илмар.

— Зачем пытался убить волчицу? Насколько я помню, утром ты вернулся в жилище саты с хорошей добычей.

— Во-первых, много мяса не бывает. А во-вторых, хищник всегда опасен, а лучшая защита — это нападение.

— Значит, ты готов убить из-за мнимой опасности? — Девушка пристально посмотрела ему в глаза, едва удерживаясь от брезгливой гримасы.

— Зверь в любую минуту мог наброситься на меня. — Он неловко пожал плечами, чувствуя, что начинает злиться из-за того, что приходится оправдываться перед девчонкой.

— И с чего ты решил, что она обязательно набросится? Только потому, что ты этого ждал? — Ролана все же брезгливо скривила губы. — В таком случае, следуя твоей логике, я должна была уже как минимум дважды вцепиться тебе в глотку, и готова спорить, что ты этого ждал. Но, как видишь, в жизни иногда все происходит совсем не так, как мы ожидаем.

Закончив речь, ледана отвернулась и пошла дальше, потеряв к охотнику всякий интерес.

Илмар раздраженно возвел глаза к небу, сорвал лопух и пошел за девушкой, отирая на ходу лезвие ножа от крови. Не хватало еще, чтобы какая-то девчонка его уму-разуму учила. Воительница, демон ее раздери!

Несмотря на злость, «царапина» на ее бедре, которую не скрывали короткие кожаные шорты, никак не выходила у него из головы по нескольким причинам. Во-первых, порез был глубоким для простой царапины и подозрительно напоминал отметину от лезвия его ножа. А во-вторых, целился он в волка, а не в девушку. Ну и в-третьих, он никогда не промахивается. Почему же нож попал в нее?

Идущую впереди ледану тоже волновал немаловажный вопрос: если учесть, что на четырех лапах она бежала быстро и успела убежать довольно далеко, то каким образом охотнику удалось догнать ее, да еще так незаметно, что она пропустила нож, который он в нее метнул? Сам порез, конечно, затянется быстро, учитывая, что после пробуждения второй ипостаси любая рана заживает всего за пару дней. Но все равно приятного мало. Кстати, жаль, что ее способности оборотня не смогли избавить ее кожу от застарелых рубцов, только исключительно от тех, которые она изредка получала уже после достижения совершеннолетия.

День клонился к вечеру. Одно солнце уже полностью скрылось, второе еще висело над лесом, словно раздумывая, прятаться или подождать еще немного. К этому времени Ролана порядком устала и от ходьбы, и от навязавшегося на ее голову спутника, и решила устроиться на ночлег. Для этого выбрала небольшую полянку, надежно спрятанную в густых зарослях дикого орешника, сломала несколько пышных веток и, устроив подобие лежанки, кивнула на нее охотнику. Сама же скрылась в лесу. Причем сделала это так быстро, что Илмар даже не успел спросить, куда она идет.

Не желая оставаться в неведении, он попытался пойти за ней, но белый пес преградил дорогу и недвусмысленно оскалил зубы. Понимая, что связываться с собакой себе дороже, а ссориться с леданой из-за ее любимца ему определенно не с руки, охотник вернулся к лежанке, сбросил на землю мешок и занялся починкой копья. За то время, пока они шли по лесу, ему удалось найти крепкое молодое деревце, с которого он уже оборвал все ветки. Осталось дело за малым: привести будущее древко в надлежащий вид.

Притаившаяся в зарослях Ролана удовлетворенно усмехнулась и углубилась в лес. Когда поляна осталась далеко позади, по телу пробежал уже привычный жар, и серая волчица настороженно замерла, прислушиваясь к многообразию лесных звуков и осматриваясь в поисках добычи. Пара крупных дахаров попалась почти сразу же, третьего пришлось поискать. Из-за этого охота растянулась до позднего вечера. Пес конечно же успешно добывал себе еду самостоятельно, но сегодня из-за вынужденной роли сторожа не смог составить ей компанию, поэтому она должна была принести пищу и ему. А все из-за этого охотника!

Волчица громко фыркнула, выражая свое недовольство. Мало того что из-за него ей приходится задерживаться в пути, останавливаясь на ночлег, так еще надо менять свои привычки и постоянно быть начеку, опасаясь, чтобы этот охотник не увидел чего-нибудь лишнего. К примеру, не будь его сейчас рядом, она бы выспалась всего за пару часов и продолжала путь в более удобном для себя зверином теле, которое намного выносливей ее собственного. Кстати, неплохо было бы понять, какое из двух тел на самом деле ее собственное, а какое приобретенное. Кто же она на самом деле: человек или зверь? Почему вдруг именно ей достались такие способности?

Ответов на все эти вопросы дать никто не мог, но ясно было одно: она оборотень. Причем здравомыслящий оборотень — звериная ипостась ничуть не мешала человеческим мыслям бродить в ее голове, в то время как окружающий мир воспринимался волчьим чутьем. Было ли это нормой для них, или же она была каким-то уникальным оборотнем, Ролана не знала, а получить какую-либо информацию, к сожалению, было не у кого. Разумеется, не менее любопытно узнать, почему вторая ипостась проявилась только после достижения совершеннолетия. Насколько часто встречаются подобные случаи? Существуют ли другие оборотни?

В общем, вопросов было много, ответов же ни одного. Спрашивать охотника ледане не хотелось. Он и так шарахается от нее при любом удобном случае, зачем же пугать еще больше. В его поведении и без того много странностей. Например, если боится, то зачем идет следом? Оставил бы ее в покое и вернулся к матери. Мать…

Волчица заскулила, выпустила из пасти последнего убитого зверька, села на хвост, встрепенулась и приняла девичий облик.

Не вставая с земли, Ролана подтянула колени к подбородку и уставилась мрачным взглядом в темноту. Стены монастыря убили ее память, вытеснив из сердца не только образ, но и само значение слова «мать». Узнай теперь, чьего она роду-племени, а также где ее родители, живы ли еще, вспоминают ли о ней. Наверняка забыли, так же как она забыла их. Встретить бы и спросить, почему отдали ее в монастырь. Неужели им тоже заморочили голову этими напыщенными бреднями об элитном войске? Остается уповать на то, что теперь, на свободе, память постепенно вернется к ней. Вспомнила же она медальон. Подобный кругляш носит далеко не каждый встречный. А если еще окажется, что в нем есть скрытая пружина, значит, она не зря рискует жизнью. Впрочем, на арене приходилось рисковать этой самой жизнью намного чаще. И не только своей. Но сейчас главное пробраться в город и найти незнакомца с трибуны.

Девушка нахмурилась. Жизнь в монастыре научила ее не привязываться к напарницам, не заводить друзей и не принимать чью-либо помощь. Похоже, теперь придется менять свои привычки. Ведь охотник прав, говоря, что она не знает города и опасна не только для окружающих, но и прежде всего для себя самой. Чем опасна? Незнанием. И этот пробел нужно заполнять как можно быстрей. Вздохнув, ледана поднялась с земли, пошарила под кустом, куда сносила убитых дахаров, и, забрав тушки, пошла по направлению к поляне, где ее ждали.

В темноте уютно потрескивал костер, привлекая ярким пламенем мелких мошек. Приветственно вильнул хвостом пес, узнав ее издалека. Илмар сосредоточенно возился с копьем, но, едва девушка появилась на поляне, отложил его в сторону, поднялся и, вместо того чтобы помочь, набросился с обвинениями:

— Где тебя носило? Между прочим, из-за твоих прогулок мы остались без ужина!

Ролана молча уронила одну тушку перед собакой, две других протянула охотнику.

— Думаю, этого должно хватить! И раз уж я добыла пищу, потрудись ее приготовить.

Илмар взял зверьков, задумчиво осмотрел и перевел взгляд на ледану. В глубине светлых глаз плескался неприкрытый ужас пополам с брезгливостью.

«Странный он, — решила девушка, усаживаясь на лежанку. — И чем ему дахары не угодили?»

Охотник проводил ее взглядом и вновь посмотрел на зверьков. Горло каждого дахара было изодрано в клочья.

«Выходит, это правда, что леданы способны загрызть противника зубами!» — логически заключил он.

ГЛАВА 6

После ужина Ролана впала в прострацию, растянувшись на подстилке совершенно неподвижно и уставившись невидящим взглядом в темноту. Казалось, ударь ее сейчас, она не заметит и не пошевелится. Разумеется, Илмар не собирался делать ничего подобного, просто тихо сидел рядом, но периодически окидывал ледану напряженным взглядом. Разодранные горла зверьков все еще стояли перед глазами. Но сколько он ни ломал голову, пытаясь представить девушку, подобно хищнику, рвущей зубами добычу, воображения не хватало. Хотя если подумать…

В итоге охотник задумался настолько, что почти впал в прострацию, подобно Ролане, поэтому невольно вздрогнул, услышав ее тихий голос:

— Что мне нужно сделать, чтобы попасть в Шеран, не привлекая внимания?

— Что?

— Ты говорил, что можешь мне помочь, — напомнила девушка, придвигаясь ближе. В свете костра ее темные глаза на светлом лице влажно блестели, а смуглая кожа тела, украшенная паутиной шрамов, отливала червонным золотом. Охотник невольно сглотнул и опустил глаза.

— Смогу помочь, если узнаю цель, ради которой тебе понадобилось идти в центральный город.

— Я разыскиваю человека. — Теперь настала очередь Роланы прятать глаза. — У него шрам через левую щеку. Да, еще он богат, потому что бедным дорога на трибуны закрыта.

— Шенн Орнис? — Илмар удивленно вскинул брови. — Но зачем он тебе?

— Это мое дело! — отрезала ледана. — Так, значит, его имя Орнис? А что означает «шенн»?

— Только то, что нужный тебе человек принадлежит к высокому знатному роду.

Во взгляде девушки мелькнула растерянность, но она быстро сумела взять себя в руки.

— И как мне его найти?

— Это легко, учитывая, что его в Шеране знает каждая собака. Но только тебя к нему не подпустят даже на полет копья.

— Потому что я ледана?

— Во-первых, потому, что он наместник, назначенный в город правлением, а во-вторых, да, потому что ты — это ты.

— И как же ты сможешь мне помочь?

— Ты не ответила. Что тебе нужно от шенна Орниса?

— У него есть вещь, которая меня интересует.

— И ты не собираешься его убить? — недоверчиво прищурился Илмар.

— Мне ни к чему его кровь. — Ролана вполне искренне пожала плечами. — Но разумеется, все будет зависеть от его поведения и честности.

— Где же ты видела честность в высших кругах? — усмехнулся охотник.

— Нигде! Но меня научили выбивать честность, если она необходима, так что я справлюсь.

— Не все так просто. Орниса всегда окружает охрана из двадцати воинов, а на прием к нему попадают только соллы, данны и соответственно шенны. Ларров и сатов не пускают.

— Поясни. — Ролана непонимающе нахмурилась.

— Наместник общается лично только с высшим сословием, а все остальные обращаются со своими проблемами к смотрителю. Шенны принадлежат к знатным и богатым родам, которые насчитывают многие поколения. Данны — те, кто сумел разбогатеть благодаря собственной смекалке, а не знатности рода. В основном в их руках сосредоточены все торговые пути Эстании. А соллы пусть и небогаты, зато они или их предки сумели каким-то образом отличиться перед властями предержащими. А потому любой из соллов имеет право доступа в казенные палаты. Разумеется, тебя нельзя причислить ни ко вторым, ни к третьим, ни тем более к первым. А выдавать за сату или ларру бессмысленно. Сословия, живущие на пределе и за пределом бедности, как я уже сказал, идут со своими проблемами к смотрителю. Он, насколько я понимаю, тебе ни к чему.

— Значит, у меня нет никакого выхода? — огорчилась девушка.

— Ну почему же? Я этого не сказал. Тем более что выход есть.

— И какой же?

— Мы сделаем из тебя ньери!

— Это что за зверь? — Ледана недоуменно нахмурилась.

— Какой же это зверь? — Илмар вздохнул и досадливо поморщился. — Это… такая ночная гостья, которая может прийти в спальню к любому мужчине, если он, конечно, не женат. А если женат, то тогда мужчина сам приходит к ней в гости. Понимаешь?

— Нет!

Илмар снова вздохнул. На этот раз более глубоко.

— Значит, так, я тебе сейчас постараюсь все объяснить, а ты обещай, что спокойно выслушаешь и, когда поймешь, не будешь пытаться свернуть мне шею. Договорились?

— Да! — Ледана кивнула, с готовностью подалась вперед и заинтересованно распахнула свои и без того большие глаза.

Охотник подавился очередным вздохом, излишне быстро вскочил на ноги и принялся нарезать круги по поляне, изредка поглядывая на девушку.

— В общем, ньери не относятся ни к одному из сословий и могут беспрепятственно войти в любой дом, в который их позовут. Они всегда сами по себе и живут в отдельном квартале. Услугами этих девушек часто пользуются в высшем обществе, а столь нужный тебе шенн Орнис вообще ночи без них провести не может. Так что, если мы сделаем из тебя ньери, ты спокойно войдешь в дом наместника и, более того, сможешь остаться с ним наедине. Теперь поняла?

— Не совсем! Ты не сказал, что за услуги предлагают эти ньери.

Охотник шумно выдохнул и почесал затылок.

— Слушай, тяжело с тобой. Похоже, этот ваш монастырь действительно настоящий.

— В смысле?

— Забудь… В общем, ньери предоставляют интимные услуги за деньги. Теперь понятно?

— Какие услуги?

— Интимные! — Илмар обреченно закатил глаза. — Секс, любовь, постель, но за деньги. Теперь понятно?

— И за что я должна тебе свернуть шею? — искренне удивилась Ролана.

— А ты согласна быть ньери?

— Ну… в монастыре нас учили стелить постели. Но я не знала, что за это платят.

Илмар схватился за голову и разочарованно застонал. Потом подскочил к девушке, рывком поставил ее на ноги и легко поцеловал в губы. Затем быстро ретировался на прежнюю позицию. Пока ледана хмурила брови, исполняясь праведным гневом, поспешил объяснить:

— Вот, это самое, но за деньги. Теперь поняла насчет услуг?

В ответ Ролана… расхохоталась.

Разумеется, она отлично понимала, о чем говорил Илмар, но было любопытно и весело наблюдать за потугами охотника все объяснить так, чтобы ее не обидеть. Помимо кровавых развлечений монастырь не отличался строгостью нравов, и в нем подчас творилось такое, о чем наверняка не ведали даже ньери.

После боя на арене гости, захмелевшие от вида крови и разгоряченных девичьих тел, прикрытых довольно скудной экипировкой, расходились по комнатам смотрительниц. Особо нетерпеливые начинали обниматься и зажиматься еще в полутемных коридорах, зачастую так и не доходя до келий. Если же смотрительниц на всех гостей не хватало, то управляющая вызывала ледан из средней группы — тех, кто еще не овладел в совершенстве боевыми навыками и боялся открыто протестовать.

Однажды в ряды подобных «счастливиц» попала и Ролана. Не вполне понимая, чего именно от нее хотят, она послушно последовала за управляющей в келью, где увидела шумно сопящего тучного мужика с маслянистыми глазками. Когда же, оставшись наедине, этот самый мужик вдруг полез к ней под безрукавку без всяких предисловий, девушка для начала выбила из него дух, ударив в солнечное сплетение, а затем едва не задушила его же собственными штанами, накинув их на толстую шею.

На счастье мужика, мимо кельи проходила смотрительница и услышала хрипы. Гостя спасли, а из леданы потом долго и упорно выбивали непослушание. Девушка провела целую седьмину в карцере, еще две приходила в себя от побоев, но больше на подобные развлечения ее не звали.

Помимо общения с гостями смотрительницы также заводили себе фавориток из младших послушниц, которых потом сами же убивали, едва те становились опытными бойцами и соответственно могли представлять угрозу для своих любовниц. Так что ролью какой-то там ньери Ролану было не напугать. Но разумеется, посвящать охотника в тонкости монастырского воспитания девушка не стала.

— Не знала, что за это еще и платят! — отсмеявшись, сообщила она. — Но на будущее, прежде чем лезть ко мне с поцелуями, лучше спроси разрешения, иначе рискуешь головой. В отличие от тебя я не целуюсь с первыми встречными.

Он задумчиво покосился на нее, но ничего не ответил, решив не объяснять, что это не она, а он не целуется, причем не просто с каждой встречной, но и вообще. С давних пор. Почему? А это никого не касается.

ГЛАВА 7

— Ты уверен, что мы поступаем правильно? — Ролана в очередной раз с сомнением покосилась на широкую утоптанную тропу, видную сквозь густые заросли кустарника, в котором они расположились, и потрепала по холке улегшегося рядом в тени пса, успокаивая то ли его, то ли себя.

— У нас нет другого выхода! — недовольно отозвался охотник, которому задуманная идея тоже не очень нравилась. — Или ты предлагаешь выйти к людям и честно рассказать о том, зачем нам понадобились их тряпки? Уверен, что в этом случае они со скоростью пущенной стрелы рванут обратно в город и сдадут нас первому попавшемуся стражнику. И тогда не видать тебе шенна Орниса как своих собственных ушей. И вещи, которая тебя интересует, тоже не видать. Кстати, а что это за вещь? Может, расскажешь, пока обоз поджидаем?

Ролана задумалась. За целую седьмину блуждания по лесу в компании охотника она постепенно привыкла к мысли, что рядом есть кто-то еще. Назвать Илмара другом девушка не могла, на роль напарника он тоже не годился, потому что вовлекать его в свои дела она не собиралась. Скорее попутчик, хотя тоже не совсем верно. Но в любом случае доверять ему девушка могла лишь отчасти.

— Если я не ошибаюсь, вещь, которая меня интересует, раньше принадлежала моей семье, — уклончиво ответила она.

— А, это легко! — отмахнулся охотник. — Орнис, как сорока, тащит все, что плохо лежит. А что лежит хорошо, тащит в два раза быстрей. Так что вполне возможно, что вещь действительно твоя. А что, сильно дорогая?

— Для меня — да, для других — не знаю, — честно призналась девушка. — Но, судя по твоим словам, вряд ли бы Орнис разменивался на дешевые безделушки.

— Это верно, — кивнул Илмар. — Слушай, так, может, ты из богатого сословия?

— Не помню. Но думаю, что смогу узнать о своем происхождении по той вещи, которая находится у шенна.

— Звучит загадочно. — Илмар озадаченно тряхнул головой. — А что ты помнишь о своей семье?

— Ничего.

— Почему?

— Во-первых, потому, что попала в монастырь совсем ребенком, а во-вторых, когда ежедневно думаешь о том, как остаться в живых, на другие мысли и воспоминания просто не остается ни сил, ни памяти.

— Неужели там действительно так страшно, как ты рассказываешь?

— Нет, там еще хуже.

Дальнейший разговор прервали глухой стук копыт и поскрипывание расшатанных колес.

— Надеюсь, на этот раз нам повезет и в обозе будет хоть одна женщина! — заговорщицки подмигнул Илмар, поднимаясь на ноги.

Ролана тихо вздохнула. Идея с ограблением ей категорически не нравилась, но охотник был прав — ей нужна была нормальная людская одежда вместо вызывающей формы леданы, а достать ее никаким другим способом не представлялось возможным. Денег у них не было, а показаться людям на глаза в своем привычном виде девушка не могла. К тому же Илмар обещал действовать аккуратно, без жертв и ненужной крови. Они и так уже два обоза пропустили из-за того, что в них не было женщин. На этот раз, похоже, действительно повезло.

Илмар мягко выпрыгнул из кустов прямо под ноги серой в яблоках лошади, заставив животное испуганно отпрянуть. Не обоз — грубо сколоченная телега протестующе заскрипела, возница, кряжистый мужик с широкой бородой, натянул поводья, выплевывая в адрес охотника ругательства. Сидящая на бортике женщина безуспешно попыталась зарыться в сено.

— Обещаю, что никого не трону! — Илмар показал на вытянутой руке мешок и направился к женщине. — Мне нужна только женская одежда. Раздевайся!

— Я тебе сейчас покажу, как приставать к моей жене! — Мужик соскочил на землю и кинулся на охотника, угрожающе выставив вперед вилы.

Илмар легко присел, пропуская над собой потемневшие зубья, и обхватил мужика за колени, опрокидывая через себя. Не ожидая такого подвоха, тот кулем свалился на землю, выронив свое грозное оружие и лишь чудом на него не напоровшись. Далее завязалась рукопашная схватка, короткая до безобразия: не успев толком сцепиться с охотником, мужик вдруг обмяк и затих. Спихнув с себя неподвижное тело, Илмар поднялся и вновь направился к телеге.

— Я же сказал, что не хочу ничьей крови! — почти ласково пояснил он, приблизившись к застывшей от ужаса женщине. — Раздевайся! И обувь снимай. Да побыстрей! Иначе, как только твой муж очухается, я уложу его всерьез. — Он многозначительно провел быстрым движением себе по горлу.

Угроза подействовала. Незнакомка сползла с телеги и принялась дрожащими руками торопливо срывать с себя одежду.

— Осторожней, не порви! — поморщился охотник.

Получив на руки скомканный ворох пестрого тряпья, запихнул его в мешок, взял в руку сшитую из звериных шкур женскую обувку, развернулся и пошел прочь от телеги. В кусты, где пряталась Ролана, предусмотрительно не сворачивал.

— Господин! — В спину толкнулся короткий окрик. Он обернулся. Женщина стояла у телеги, смущенно теребя подол нижней рубашки. — А снасильничать?

Виновато развел руками:

— Извини, не в моем вкусе!

Вслед полетело разочарованно-приглушенное:

— Жаль!

Его походка не изменилась, но в груди заклокотало возмущение: демон бы побрал все эти нравы и порядки, заставляющие бедняков предлагать себя первому встречному, в надежде получить хоть какие-то гроши! К тому же если бы эти гроши у него были, никого и грабить не пришлось.

— Кто ты такой? — Ролана встретила его агрессивно: подобралась, словно перед прыжком, выставила доверенное ей копье и сверлила подозрительным взглядом. Чувствуя настроение хозяйки, верный пес беззвучно скалил зубы.

— В смысле?

— Почему эта женщина предложила тебе себя?

— Понравился. — Илмар безразлично пожал плечами.

— Как просто! — недоверчиво фыркнула девушка. — И многим ты так нравишься?

— Бывает, — не стал отпираться охотник, лихорадочно подыскивая в уме другую тему для разговора. — Слушай, а отчего это твоя собака постоянно молчит?

— Не твое дело! — грубо отозвалась ледана, сунула ему копье и переключилась на одежду. Брезгливо поворошила грубую ткань, украшенную линялой вышивкой, потрогала обувь и недовольно поджала губы: — Я это не надену!

— Не справишься сама, я помогу, — лукаво прищурился Илмар.

— Оно грязное и воняет потом!

— Постирай!

— Но где? Я не вижу ни реки, ни озера.

— Будет тебе озеро. Впереди. Там мы тебя еще и покрасим.

— Что?!


— Это действительно необходимо? — Выжав одежду, Ролана разложила ее на берегу для просушки и с сомнением воззрилась на охапку веток, которые собрал охотник.

— Да, потому что так ты будешь меньше привлекать внимания. Возможно, я перестраховываюсь, но лучше пересмотреть, чем недосмотреть и из-за малейшей ошибки пустить псу под хвост все твои планы. Давай, помоги листья оборвать.

Девушка послушно уселась возле веток. Илмар развел костер и подвесил над ним вытащенный из мешка закопченный котелок. Когда вода вскипела, бросил туда сорванные листья и вылил что-то темное из пузырька, который тоже достал из своего мешка. Варево протестующе забурлило, грозясь выплеснуться через край.

— Нужно немного подождать, — пояснил охотник и растянулся на траве.

Ролана отошла под дерево и прилегла в его тени, удобно устроив голову на пушистом боку собаки. Пес не возражал, предаваясь послеобеденному сну. Девушка чуть слышно вздохнула. Совсем скоро она потеряет свой привычный облик и станет той, у которой нет имени, нет прошлого. Есть только будущее — цель, ради которой придется лгать, чтобы добиться желаемого. Похоже, вся ее жизнь состоит из одной только лжи. Так что ложью больше, ложью меньше — какая разница. Чужое имя, чужая одежда, чужая внешность — все ради того, чтобы вернуть свой медальон.

В памяти всплыла женщина, чье платье они вынужденно забрали. Взгляд, которым она провожала Илмара, был настолько разочарованным и обиженным, словно охотник отказал ей как минимум в свадебном обряде, бросив на произвол у брачного алтаря. Вряд ли здесь дело в обычной симпатии. Повернув голову, Ролана окинула внимательным взглядом охотника, который склонился над котелком. Симпатичный — да, но красавцем его назвать, — это вряд ли. Будь она на месте этой женщины, точно не стала бы вести себя подобным образом.

Илмар снял котелок с огня, поставил на траву и закатал рукава. Ролана с любопытством уставилась на татуировку, украшавшую его левое предплечье: устрашающего вида ящер, изогнувшись кольцом, держал в пасти шипастый хвост. Неопределенное воспоминание мелькнуло в памяти и скрылось, не позволив рассмотреть себя как следует. Не желая мучиться неизвестностью, девушка поднялась с травы, подошла к охотнику и осторожно коснулась его руки:

— Что это такое?

Тот проследил за ее взглядом, а потом нарочито беззаботно отмахнулся:

— Так, еще в молодости на спор сделал.

— О чем и с кем спорил? — Ролана заинтересованно подалась вперед, желая рассмотреть рисунок поближе.

— Ты лучше о себе думай! — неожиданно грубо отозвался охотник, отшатываясь от нее. — А со своими татуировками я сам как-нибудь разберусь. Раздевайся!

— Зачем?

— А как, по-твоему, мы тебя красить будем? Вместе с одеждой?

— А что именно ты собираешься красить? — недоуменно нахмурилась девушка.

— Все! — грубо отрезал он.

— Это действительно необходимо или ты решил воспользоваться ситуацией? — не смутилась ледана.

— Воспользоваться для чего? — Охотник обернулся и смерил ее пренебрежительным взглядом. — Если хочешь знать, то высветлить кожу действительно нужно, потому что, прежде чем попасть в загребущие лапы к Орнису, тебе нужно будет сначала прийти в квартал, где живут ньери, и попроситься в определенный дом. И только после того, как тебе предоставят работу, ты сможешь спокойно дожидаться своего шенна. А для того чтобы тебя взяли в дом, нужна самая малость: ты должна понравиться мамке — хозяйке дома, под чьим ведением находятся все ньери. Для этого ты должна быть красива, послушна, а еще у тебя должна быть нежная, светлая кожа, потому что именно девушки со светлой кожей и светлыми волосами пользуются большим спросом. К тому же твои шрамы станут незаметны и не будут вызывать лишних вопросов. Но одна проблема все же останется, потому что я не знаю, как сделать менее заметными твои мышцы.

— А что не так с моими мышцами? — непонимающе нахмурилась ледана.

— Что не так? Да все не так! Если хочешь знать, у нормальных девушек не бывает таких натренированных тел. Обычные девушки занимаются хозяйством и шьют одежду, а не размахивают день и ночь мечами и еще демон знает чем.

— Тогда… может, проще встретить Орниса в каком-нибудь темном переулке?

— Да, проще! Только с несколькими дюжинами охранников за спиной. Я, конечно, не сомневаюсь, что ты их всех уложишь, но вряд ли тебе нужен лишний шум. К тому же у охраны арбалеты, пока разберешься с одними, вторые успеют выстрелить. Не думаю, что ты бессмертна.

— А если во мне признают воительницу и вышвырнут за порог?

— Тебя — и вышвырнут? Учитывая твои способности, скорее это ты всех вышвырнешь. К тому же мамкам все равно, кто ты и что собой представляешь, для них главное — внешний вид товара. А внешний вид мы сейчас подправим.

— И как долго продержится краска?

— Ну, — охотник задумчиво прищурился, гадая, стоит ли открывать свои секреты, — думаю, с десяток-другой седьмин. Во всяком случае, на то, чтобы разобраться с Орнисом и потом свалить из города, хватит с лихвой.

— А если Орнис не появится у ньери и я только напрасно потеряю время?

— Кто не появится? Орнис? Ты с ума сошла? Да он жить не может без услуг ньери! К тому же весть о новой белокурой цыпочке настолько быстро долетит до его ушей, что готов спорить — он припрется в дом еще до заката!

— Хорошо. — Девушка принялась расшнуровывать безрукавку. — Крась, раз это так нужно.

ГЛАВА 8

Простое в теории занятие оказалось на практике для Илмара довольно трудным. Если Ролана, разоблачившись, вела себя совершенно спокойно, снова впав в прострацию и почти не реагируя на внешние раздражители, то на долю охотника выпала не только работа, но и переживания, с нею связанные.

Расплести девичьи косы и вымыть их в котелке ему удалось почти без проблем. Да — долго, да — неудобно, но возможно. Зато потом девушка встала во весь рост, и ему пришлось плясать вокруг нее с котелком, старательно протирая отваром смуглую кожу. Для этого он не пожалел нательной рубахи, прилагавшейся к сарафану, оторвав широкую ленту по подолу. Вот тут-то и сумел ощутить на себе все волнение от открывшихся его взору прелестей, и понял, что лично убьет шенна Орниса, равно как и любого другого, кто осмелится хоть пальцем дотронуться до красотки.

Несмотря на многочисленные шрамы, щедро покрывавшие крепкое девичье тело, ледана смотрелась беззащитной. И неожиданно для себя охотник ощутил, что ему небезразлична ее судьба. Судьба жестокой убийцы, которая вовсе не похожа на убийцу, а скорее на жертву.

Ролану его переживания мало волновали. Не привыкшая разоблачаться под чужими взглядами, она постаралась убедить себя в необходимости подобных действий и отгородилась от мира, запретив сознанию реагировать на что-либо. Такая практика позволяла ей оставаться безучастной в бою, когда приходилось убивать соперниц, таким же образом она выдерживала побои в карцере, когда разум отгораживался от измученного болью тела, позволяя ей выжить и не сойти с ума. Вот и сейчас она не видела охотника, чье дыхание периодически срывалось, а лоб покрывался испариной, не чувствовала горячих прикосновений тряпки, смоченной отваром, не ощущала одурманивающего запаха болотной тины, которым «благоухало» спасительное средство. Очнулась лишь тогда, когда на нее обрушился поток неожиданно холодной озерной воды.

— Просыпайся, я закончил! — хмуро оповестил ее охотник, вытряхивая из котелка последние капли. — Можешь искупаться, а потом одеться.

Ролана с разбегу бросилась в озеро. Требовалось смыть не только отвар, но и проступивший на щеках румянец. Вдоволь наплескавшись и вымыв голову, девушка вышла на берег. Кожа не стала молочно-белой, но приобрела красивый пшеничный цвет, словно слегка позолоченная солнцем, а волосы, даже мокрые, посветлели. Застарелые шрамы, как и обещал охотник, не просто стали незаметны, но даже исчезли совсем — неизвестный по составу отвар отлично выполнил свое дело, избавив ледану от некрасивых рубцов. Исчез даже почти затянувшийся шрам на бедре от ножа охотника.

Натянув на себя рубашку и сарафан, девушка вновь подошла к воде. С поверхности ей смущенно улыбнулась белокурая незнакомка. Она казалась нежнейшим созданием, но колючие осколки, глубоко засевшие в темных глазах, выдавали волевую и решительную натуру.

— Налюбовалась? — Охотник закончил мыть котелок и сунул его обратно в мешок, поднял с травы копье. — Тогда пошли, некогда рассиживаться! Нужно успеть попасть в город до заката. После обеда охранники ленивые, не так тщательно проверяют входящих.

Ролана послушно встала, обулась в непривычную для себя, но подошедшую по размеру обувь, поманила собаку и пошла за охотником. Тот уже надел рубаху и на ходу запихивал в мешок ее одежду — шорты, безрукавку и кожаные сандалии.

— Не боишься, что охранники на входе обыщут? — поинтересовалась девушка.

— Меня не обыщут.

— Почему?

— Потому что ты привлечешь все внимание, и до меня уже никому не будет дела.

Ледана замолчала, не в силах понять, издевается над ней Илмар или говорит правду. Татуировка на его плече никак не шла у нее из головы. Вопрос всплыл сам собой:

— Скажи, а ящеры все еще пользуются спросом среди народа?

— Спросом? — Охотник обернулся и просверлил ее пристальным взглядом. — Разумеется, пользуются, но из-за того, что эти милые во всех отношениях зверушки стоят баснословно дорого, позволить себе их содержание могут только представители высших сословий.

— И зачем они им?

— Как это зачем? К примеру, чтобы летать в твой монастырь и обратно за считаные минуты, а не тащиться, как мы с тобой, по лесу демон знает сколько времени.

— И почему же у тебя на плече это изображение? Ты умеешь летать на ящере?

— Слушай, не лезь туда, куда не просят! — раздраженно отозвался охотник. — Тем более что мы уже пришли. Соберись с духом и не забудь прятать глаза, их, к сожалению, не перекрасить. Да, еще одно: теперь тебя зовут Лана. Не знаю, где ты получила свое имя — в монастыре или в семье при рождении, но лучше не сообщать его охране и в обществе ньери.

Девушка вздохнула и опустила глаза. Смена имени ее мало волновала, а вот ящеры… Учитывая то, сколько времени они с охотником идут через лес, очень похоже, что богатеи прибывали в монастырь на ящерах, потому что любое другое средство передвижения продержало бы их в пути как минимум половину седьмины. Странно другое: Ролана не видела в монастыре ни одного ящера, хотя вполне возможно, ее просто не пускали в хозяйственные помещения. Ящеры… В памяти неожиданно воскрес громкий рев, от которого даже наяву заложило уши, и приятный мужской голос успокаивающе произнес: «Не бойся, он молодой, еще привыкнет!»

Девушка озадаченно затрясла головой и закрыла уши ладонями, стараясь прогнать и видение, и оглушающий рев. Охотник обернулся и схватил ее за плечи:

— Что с тобой?

— Так, ничего. Просто показалось. — Ролана поморщилась и, обогнав охотника, пошла впереди, чтобы избежать ненужных вопросов.

Илмар озабоченно нахмурился. Похоже, девчонка совсем не так проста, как кажется. Во всяком случае, насколько он видел, а видел он достаточно, первая реакция на оглушительный рев ящеров всегда была именно такая: люди трясли головами и закрывали ладонями уши. Хотя чему тут удивляться — наверняка насмотрелась в монастыре.


Несмотря на решение попасть в город до заката, охотник все же решил сделать еще одну остановку. Запретил разводить костер, сославшись на нехватку времени, и ушел, не пояснив куда и зачем, переняв подобную манеру поведения у Роланы. Никак не отреагировав на откровенное ребячество, ледана равнодушно растянулась на траве. На самом деле после купания ей слегка нездоровилось: в теле ощущалась непонятная ломота, словно она провела с десяток боев подряд, поэтому внезапному отдыху, пусть даже и короткому, искренне обрадовалась. Щедрое солнце успело основательно прогреть землю, сделав траву почти обжигающе-горячей, и девушка с удовольствием растянулась на ней, подобно разомлевшей кошке.

Раздавшееся неподалеку шуршание прервало негу и заставило ледану насторожиться. Рядом вскочил пес. Прижал уши к голове и беззвучно оскалил клыки, всем своим видом показывая, что приближается кто-то чужой. Не дожидаясь ее знака, прыгнул. В ответ раздался сдавленный вопль, перешедший в череду ругательств. Одним прыжком Ролана вскочила на ноги.

Рослый мужик неопрятного вида, с перекошенным от злости небритым лицом, заносил над головой руку с внушительным тесаком, метя себе под ноги: в одну из потрепанных штанин, заправленных в истоптанные сапоги, мертвой хваткой вцепился пес. За миг до того, как широкое лезвие поймало на себя солнечный луч, собираясь опуститься, Ролана успела броситься на незнакомца, опрокидывая его на спину. Успешно увернувшись от нескольких бестолковых взмахов, выбила оружие и вскочила на ноги, давая противнику возможность отдышаться и прийти в себя.

— Сучка! — поднявшись, злобно и удивленно выдал мужик. — Я ж тебя на куски порву!

— А сумеешь? — Девушка задумчиво склонила голову набок. Сражаться с заведомо слабым противником не хотелось, но она понимала, что просто так этот тип не отвяжется. К тому же вновь послышался шорох. Подельники незнакомца, такие же потрепанные и небритые, медленно окружали ее со всех сторон, радостно скаля в похотливых улыбках заросшие рожи.

— Иди сюда, цыпа! — глубокомысленно позвал один. — Я тебя поцелую, а потом обыщу!

Идея принимать ласки их грязных рук показалась ледане попросту смешной. Учитывая ее внешний вид, разбойники явно не поняли, с кем имеют дело, поэтому уверенно обращались с нею, как с самой обычной девчонкой, неспособной причинить сборищу неотесанных мужиков даже малейшего вреда. В подтверждение своим мыслям, в руках ухмыляющихся татей Ролана не видела никакого, даже самого завалящего оружия. Либо его больше не было, либо просто поленились доставать. Она задумчиво посмотрела в мутные водянистые глаза ожидающего ее ответа мужика и согласно кивнула.

— Договорились, но потом не жалуйся, когда недосчитаешься зубов! — Наклонившись, дернула по шву сарафан, освобождая ноги для лучшей маневренности, коротко что-то шепнула псу. Тот понятливо попятился в траву. На девичьем лице расцвела многообещающая улыбка: — Я иду, лови!

Мужики обрадованно заржали. Кто-то грязно пошутил, что умная девка попалась — сама раздевается. Кто-то недвусмысленно потянулся к поясу на штанах.

А потом смех оборвался, потому что добыча неожиданно превратилась в смазанную тень, которую не то что поймать, но даже увидеть удавалось с большим трудом.

ГЛАВА 9

Илмар высыпал на лопух последнюю пригоршню земляники и посмотрел на небо. Пора возвращаться. Этого времени Ролане должно было хватить на то, чтобы восстановить силы. Ведь после снадобья, которым он намазал ее тело, ей был необходим отдых, который девчонка, разумеется, ни за что бы не попросила сама. Гордая и сильная, она не хочет показать своей слабости. А между прочим, многие до нее реагировали на один из составляющих ингредиентов весьма отрицательно: у кого начиналась сыпь, кого лихорадило, а некоторые просто впадали в продолжительную спячку. Так что она еще молодец.

Хорошо, что он вспомнил об этой полянке — есть повод порадовать девчонку. Мыслям о том, почему ему вдруг захотелось порадовать ту, которую ранее считал злейшим врагом, он упорно сопротивлялся. Встал с земли, поднял лопух, стараясь не просыпать ни единой ягодки, взял в свободную руку копье и пошел к месту, где оставил ледану.

Не успел он пройти и десятка шагов, как явственно ощутил запах свежей крови, еще теплой, неостывшей. Вообразив себе все возможные и невозможные ужасы и кляня на все лады собственную беспечность, он сорвался на бег и примчался на поляну с дико вытаращенными глазами. Швырнул на землю заботливо собранные ягоды и застыл в боевой стойке, осматриваясь.

С первого же взгляда стало понятно, что к бою он безнадежно опоздал. Вокруг царила тишина; спокойная, подобно ракше, девчонка сидела на поваленном бревне, у ее ног удобно расположился верный пес, а на забрызганной кровью траве живописно разлеглись… восемь трупов.

Ледана подняла на него невозмутимые глаза, приветственно улыбнулась кончиками губ и вернулась к прерванному занятию — чистке внушительных размеров тесака от крови.

— Что здесь произошло?

Вопрос был чисто риторическим, за ним охотник прятал свое смущение — оставил отдохнуть, называется! И почему ему даже в голову не пришло, что здесь могут быть разбойники! Впрочем, особо удивляться нечему: чем ближе город, тем больше вероятность встречи с подобными лесными татями. Он тронул носком сапога ближайшее тело. Голова, заботливо приставленная к туловищу, откатилась по траве, по всей видимости снесенная тем самым оружием, которое сейчас чистила ледана.

— Я отдыхала, — равнодушно сообщила девушка, рассматривая на солнце идеально чистое лезвие. — А эти, — легкий кивок головы, — мне помешали.

— И за это ты их убила, — мрачно констатировал Илмар, безуспешно пряча гримасу брезгливости.

Второго разбойника постигла та же участь. И третьего. Похоже, девчонка попросту срубила беднягам головы, словно курам.

— Вовсе нет. — Ролана встала и протянула ему оружие. — Возьми, пригодится. И посмотри вон в той куче, может, найдешь что-нибудь, хотя, на мой взгляд, ничего стоящего там нет, ни оружия, ни денег. Бедные нынче разбойники пошли!

— Тогда за что же ты их так жестоко? — Охотник поднялся, подошел к указанному вороху разбойничьего имущества, задумчиво поворошил ногой. Действительно, из серьезного оружия только ножи, из трофеев ничего, не считая десятка мелких монет. Видать, сегодня у татей был совсем не «рыбный» день. Зариться на подобное добро было ниже его достоинства, видимо, и девчонки тоже.

— Я же говорила, что не стоит лезть ко мне без спроса. Иначе можно лишиться головы, — пожала плечами Ролана. — Как видишь, не соврала.

Оспаривать подобное заявление не имело смысла, поскольку доказательства были налицо. Лишь одно не укладывалось у него в голове: девчонка, пусть даже и хорошо натренированная, сумела справиться в одиночку с восемью мужиками, причем сделала это так быстро и бесшумно, что он ни о чем не догадывался вплоть до последнего момента.

Подумать только, и он ей ягоды нес! Да это же не человек, а ходячее оружие! Воистину, страшней леданы зверя нет.

— Что это? — Девчонка подошла к месту, где он рассыпал ягоды, и теперь сидела на корточках, собирая землянику в лопух. — Ты мне принес?

— Тебе, — нехотя отозвался он. — Извини, что уронил.

— Не страшно! — Ролана неожиданно расцвела в радостной улыбке, подбежала к нему и звонко чмокнула в щеку. — Спасибо! — потом бегом вернулась к ягодам, объясняя на ходу: — Для меня еще никто ничего и никогда не делал.

Поперхнувшись от неожиданности, охотник словно посмотрел на происходящее другими глазами. Обезглавленные трупы теперь показались кривым антуражем, словно гнилая рама на роскошном полотне. Потому что главным персонажем на поляне была радостная девчонка, юная и чистая, несмотря на кровь, щедро заляпавшую ее руки и одежду. Рано повзрослевшая на фоне вынужденных обстоятельств, улыбающаяся девчонка, торопливо собиравшая землянику. Никакое не ходячее оружие.

В горле неожиданно встал удушливый комок. Он отвел глаза, чтобы не видеть последствий устроенной бойни. Потому что если бы это он обезглавил трупы — одно дело. Но она! Еще и головы обратно приставила. Неужели рассчитывала, что он не заметит?

Когда земляника была наконец собрана, они пошли дальше. По пути сделали последнюю остановку у ручья, чтобы Ролана могла вымыться, выстирать и заштопать платье. А потом, через несколько часов, лес неожиданно закончился. Ледана раздвинула ветки высокого кустарника и вышла на широкую равнину. Вдалеке виднелась высокая стена, раскинувшаяся вдоль горизонта, а сбоку убегала вперед широкая дорога, мощенная крупными булыжниками.

— Ну вот он, твой Шеран! — объявил охотник, останавливаясь рядом.


Через час они встали в конец длинной очереди. Ролана, помня совет охотника, старалась не слишком вертеть головой и смотрела в землю, но любопытство периодически оказывалось сильней предостережения. Неизвестный город манил и притягивал, а вот толпа, наоборот, отталкивала. Ей было странно слышать многоголосые разговоры, видеть вокруг себя множество других людей, которых заботили не предстоящие тренировки по рукопашному бою и разновидности борьбы с применением холодного оружия, а мирные домашние хлопоты.

Мужчины деловито подгоняли лошадей, тянувших телеги с сеном и огородными дарами, и, звеня монетами, скрупулезно отсчитывали входную плату. Женщины в одежде, похожей на ее сарафан, утирали носы резвящимся ребятишкам и громко переговаривались между собой. С их слов можно было узнать все последние сплетни, которыми жил Шеран. Кто кому и с кем изменил, от кого ушла жена, в чьей семье прибавление, а также сведения о небывалом росте налогов и мнение жителей о городской власти. В целом это мнение было, мягко говоря, нелестным, но, когда разговор переходил на конкретную личность, женщины в выражениях не стеснялись и шепотом крыли наместника на чем свет стоит. Самыми мягкими эпитетами были бабник и разгильдяй. Но чем ближе говорящие подходили к городским воротам, тем тише и реже звучали их недовольные голоса. Поравнявшись со стражей, смолкли совсем.

Толстый усатый стражник, держа руку на висящем на поясе арбалете, лениво взглянул на входящих, молодой и бойкий напарник с интересом совал нос в телеги. Не найдя в них ничего интересного, схватил увесистую тыкву и махнул свободной рукой, разрешая проезд.

— Сестра моя! — кивнул охотник на Ролану и направился к толстяку. Что-то шепнул ему на ухо.

Стражник оживился, окинул Илмара цепким взглядом и, махнув ему рукой, направился в караульную, расположенную у входа. Оглянувшись на девушку, охотник пошел за толстяком. Вскоре оба скрылись.

Второй стражник положил тыкву на землю и несколько раз обошел Ролану по кругу, разглядывая ее маслеными глазками. Не желая добавлять проблем охотнику, девушка спокойно стояла на месте, равнодушно уставившись в землю. К несчастью, толпа у ворот вошла в город и за ее спиной никого не было. Стражник быстро оценил ситуацию.

— На, держи! — Он схватил ее ладонь и сунул несколько монет. — Если будешь умницей и сумеешь мне понравиться, получишь еще!

— Что значит быть умницей? — не поняла Ролана.

— А очень просто. Пока твой братец задерживается, мы успеем по-быстрому разлечься! — подмигнул юнец. — Ты чудо как хороша!

Пока девушка соображала, как лучше отреагировать на предложение, чтобы обойтись без ненужного кровопролития, молодчик игриво шлепнул ее пониже спины, оскалившись в похотливой улыбке. Тело отреагировало молниеносно. Юнец шлепнулся на спину, не успев ответить на выпад, и остался лежать, хватая ртом выбитый из легких воздух. Верный пес подскочил к обидчику и встал обеими лапами на грудь, оскалив клыки. Юнец забыл о похоти и буквально позеленел от испуга, бессильно царапая ногтями булыжники. Оружия при нем, вероятно в силу младшего ранга, не было.

С трудом сдержав улыбку, девушка отозвала пса.

— Что происходит?! — Из караульной вышел охотник, за ним, довольно сопя, переваливался стражник. Арбалет болтался на поясе, подпрыгивая на необъятном животе при каждом шаге.

— Он дал мне денег. — Ролана равнодушно пожала плечами. — А потом споткнулся.

— Ах ты!.. — Юнец пришел в себя, вскочил и набросился на девушку с кулаками, но был вовремя схвачен тяжелой рукой своего начальника на шиворот.

— Похотливый кретин! — Толстяк незамедлительно отвесил ему подзатыльник. — Нашел кого обхаживать!

— Пошли! — Охотник схватил Ролану за руку и повел через ворота.

— А деньги?

— Оставь себе на память, — отмахнулся охотник и неожиданно лукаво улыбнулся: — А знаешь, такими темпами мы быстро разбогатеем!

Вслед им неслись вопли толстяка, визгливо объяснявшего провинившемуся юнцу, что он болван, каких свет не видывал, если осмелился пристать к родственнице самого…

Кого именно, Ролана не разобрала, о чем сильно жалела. Во-первых, она давно поняла, что с ее спутником не все гладко, а во-вторых, женское любопытство вещь непреодолимая, и бороться с нею порой тяжелей, чем с противником в бою.

— Почему стражник тебя испугался?

— Что ты несешь? — не оборачиваясь, удивился охотник.

— Может, хватит отговорок? — Ролана дернула его за руку, вынуждая остановиться.

— Слушай. — Охотник обернулся, голубые глаза опасно сузились. — Тебе сейчас нужно думать о себе, а не искать различные тайны там, где их нет. И кстати, если вспомнить отговорки, то зачем ты сбила с ног несчастного парня? Или думаешь, я поверю в байку, что он случайно споткнулся?

— Затем, чтобы не тянул руки куда не следует! — Ролана и не думала отпираться.

— Но ты же взяла деньги! А значит, дала ему право тянуть руки туда, куда он хочет.

— Ах так?! — Глаза девушки сверкнули праведным гневом. — Во-первых, он не спрашивал, хочу ли я этих денег, а просто сунул в руку без объяснений. А во-вторых, если все дело в деньгах, то пусть он ими подавится! — Ролана выбросила вперед руку, монеты зазвенели по булыжникам.

Охотник никак не отреагировал на вспышку, лишь молча нагнулся и подобрал деньги. Потом насильно сунул их обратно в ладонь девушки и, крепко ухватив за локоть, зашептал на ухо:

— К твоему сведению, разбрасываться деньгами по меньшей степени неразумно тем более что ничего страшного из-за них с тобой не случилось. И еще, привыкай сдерживаться, потому что, если помнишь, тебе скоро придется играть роль ньери. А они очень послушны. Внимательны и безукоризненно послушны.

— Ты так говоришь, словно часто пользовался их услугами! — иронично прищурилась ледана.

— Боюсь, ответ на этот вопрос тебе ни к чему! — Охотник лукаво подмигнул.

ГЛАВА 10

В квартал ньери Илмар и Ролана добрались только к вечеру. Сначала несколько часов провели в трактире, восстанавливая силы после долгого перехода и отдавая должное местным кушаньям, а потом охотник решил познакомить девушку с Шераном и до заката водил по узким улочкам.

Город ледане понравился — стройные и не очень ряды двух- и трехэтажных домов, хранивших истории множества людских судеб. Еще понравилась главная площадь — огромное пустое пространство, вымощенное булыжником, оккупированное голубями. Когда девушка шла по площади, вверх взметнулись сотни птиц, едва не задевая крыльями лицо. Виновником подобного переполоха стал пес, бежавший впереди и спугнувший голубей. Также охотник не обошел вниманием городской рынок: бойкие торговки, нараспев предлагавшие разнообразные товары, не оставили Ролану равнодушной.

На ненавистные деньги, полученные при входе в город, девушка попросила охотника купить в оружейной лавке странный набор. Впрочем, это только сначала попросила. Потом же попросту заставила, начиная от долгих уговоров, заканчивая недовольным сопением и банальной угрозой. Дескать, если он не пойдет к оружейнику, значит, она пойдет к нему сама и отправит к демонам всю свою конспирацию, потому что оружие покупают только воины и наемники, а не девушки в одежде простолюдинок.

Разумеется, Илмар сдался. Но не потому, что испугался угроз, а из-за любопытства, которое и мужчинам не чуждо. Ему стало интересно, что же это за оружие такое, если из-за него прежде уравновешенная ледана неожиданно устроила истерику.

Что странно, набор достался ему практически за бесценок, а в глазах торговца он прочел явное облегчение, словно не покупку совершил, а как минимум снял с оружейника все смертные грехи. Пока возвращался к Ролане, ожидавшей его вместе с собакой в ближайшем переулке, успел рассмотреть покупку.

Пять узких обоюдоострых кинжалов, длиной вместе с рукоятью в мужскую ладонь, уютно размещались в кожаных футлярах, украшенных вышитыми символами. Футляры, в свою очередь, крепились к длинной неширокой кожаной ленте — ремню. Игрушка для устрашения ворон, да и только!

Получив покупку и сдачу, Ролана, не скрывая восторженного блеска в глазах, тщательно осмотрела каждый кинжал и, не найдя никаких изъянов, отдала охотнику.

— Спрячь у себя! Я заберу, когда разберусь с шейном. Если ты конечно же останешься к этому времени в городе.

— А если уйду?

— Тогда будешь вынужден найти меня сам, — туманно ответила ледана.

— А если я их к тому времени продам? — лукаво прищурился охотник. Разумеется, он не собирался делать ничего подобного, но ему захотелось подразнить девчонку.

— Никто не даст за них больше, чем ты заплатил в лавке оружейника, — равнодушно пожала плечами Ролана. — А могут и вообще по шее дать. Так что не обольщайся.

— И что же это за оружие такое? — не отставал охотник, уже не пряча широкой улыбки. — Женское украшение в виде ножичков?

— Аньято — вполне себе обычное оружие. — Она словно не заметила язвительности в голосе собеседника. — Вот только среди людей о нем ходят различные байки, одна страшнее другой. На деле же, как видишь, ничего особенного.

Охотник невольно сглотнул, ощущая неприятный холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Действительно, сами кинжалы ничего особенного собой не представляли, но вот яд, содержащийся на их обоюдоострых, почти игрушечных лезвиях, был не просто особенный, но и смертельно опасный. Стоит порезать такой «игрушкой» палец, и можно прощаться с жизнью. Даже он, многое повидавший на своем веку, не рискнул бы связываться с подобным «украшением». Мало ли в каком из футляров прореха окажется. Тем более страшно, что яд с лезвий нельзя ничем смыть — ни кровью, ни водой, ни даже огнем.

Больше шутить ему не хотелось. Кинжалы перекочевали в сумку.


Квартал ньери располагался в черте города, неподалеку от богатого квартала.

— Чтобы толстосумам далеко за развлечениями не ходить, — с ухмылкой пояснил охотник.

Проходя мимо домов городской знати, Ролана с изумлением смотрела по сторонам. Здесь все было иначе, чем в других кварталах. Жилища богачей прятались за высокими заборами, у ворот каждого дома стояли несколько охранников. Изредка доносился оглушительный рев ящеров, и запах стоял соответствующий: ноты цветочных клумб и розовой воды, которыми благоухал воздух, перемешивались со стойким амбре ящерен. Все вместе составляло такую убойную смесь, что к концу квартала Ролана и охотник не выдержали и сорвались на бег.

— Всего-то стоит добавить в рацион ящеров листву любистка! — отдышавшись, фыркнула девушка, в очередной раз удивив Илмара. Он-то эту хитрость знал, но таких всезнающих счастливчиков можно было по пальцам пересчитать. Тем более что саженец любистка стоил примерно половину стоимости самого ящера.

— Мы пришли, — решил сменить тему охотник, кивая на ряд домов, расположившихся неподалеку. На каждом доме, слегка раскачиваясь на легком ветру, призывно горел ярким огоньком фонарь, выдутый из ярко-красного стекла. — Знакомься, квартал ньери. В народе — просто квартал красных фонарей.

Они миновали несколько домов. Илмар целеустремленно шел вперед, таща девушку за руку, словно боялся, что та передумает и сбежит в самый последний момент. Наконец остановился перед очередным домом и подтолкнул Ролану к двери.

— Не забудь свою байку! — напутственно шепнул ей в спину. — Думаю, сработает. Встретимся на рассвете в конце квартала Там есть парк, ты легко его найдешь.

— Смотри за собакой! — В свете фонаря ее глаза выразительно блеснули. — Головой отвечаешь!

Присев, она что-то быстро зашептала на ухо псу. Тот понятливо потрусил в темноту.

Охотник удивленно вскинул брови, но молча пошел следом. Когда они оба растворились в темноте, Ролана уверенно постучала в дверь.


Створка моментально распахнулась. Ярко накрашенная девица в одежде из прозрачной газовой ткани, оставляющей доступными любому взгляду все прелести слегка полноватой фигуры, вызывающе уставилась на пришедшую.

— Тебе чего? — не слишком вежливо поинтересовалась она.

Ролана опустила глаза, взволнованно затеребила кончик косы, как учил Илмар, и, запинаясь, произнесла:

— Хочу на работу попроситься.

— Все хотят! — насмешливо фыркнула девица. — Только не всем выпадает такое счастье.

По мнению Роланы, разговор о счастье в данном случае был неуместен, но она промолчала.

— Ладно, иди сюда, — смилостивилась девица и, схватив ледану за руку, втянула ее внутрь. — Давай посмотрим на тебя.

Просторное круглое помещение было уставлено высокими диванами и лежанками, рядом стояли низкие столики, уставленные вазами с фруктами и бутылками со спиртными напитками, а на полу лежали ковры. Судя по роскошной обстановке, ньери не бедствовали.

В ярком свете десятков свечей девица сначала долго и пристально вглядывалась в лицо Роланы, а потом тщательно обыскала, пошарив руками по сарафану и подолгу задерживаясь на выступающих частях тела.

— Не волнуйся, простая бдительность, — пояснила девица, но ее горящий взгляд и взволнованно вздымающаяся грудь говорили об обратном. Наконец она с сожалением выпустила Ролану из рук и кивнула в сторону: — Иди прямо по коридору и постучись в самую последнюю дверь.

С трудом сдерживая клокочущий в груди гнев, ледана пошла в указанном направлении. Разумеется, в монастыре девушек тоже обыскивали после боев, следя за тем, чтобы послушницы не прятали на себе оружие. И довольно часто глаза смотрительниц взволнованно блестели, а руки были излишне вольными. Но в данный момент ее злило то, что она сбежала из одного вместилища разврата для того, чтобы оказаться в другом. Похоже, мир не только полон лжи, но и погряз в пошлости.

Коридор оказался длинным, полутемным и отделенным от предыдущего помещения тяжелыми шторами. По обеим сторонам тянулись ряды закрытых дверей, из-за некоторых периодически раздавались протяжные стоны, мужские голоса и женский смех, а конец коридора закрывали такие же шторы. Зайдя за них, Ролана обнаружила единственную дверь, в данный момент широко распахнутую. На пороге, наряженная в ярко-красный балахон, длиной до самого пола, стояла высокая полная женщина лет сорока, с цепким взглядом и брезгливо поджатыми губами — мамка.

— Новенькая? — густым голосом поинтересовалась женщина и, получив утвердительный кивок, пригласительно махнула рукой: — Заходи!

Когда девушка прошла в комнату, мамка плотно закрыла дверь и повернулась к ней, не сводя внимательного взгляда. Выдержав приличную паузу, прошла к широкому, укрытому роскошным красным покрывалом дивану, являвшемуся единственной обстановкой в комнате, и, усевшись, приказала:

— Раздевайся!

— Зачем? — Ролана едва не уснула во время паузы, а потому, услышав голос, не сразу вспомнила, что ей нужно играть роль.

— Что значит «зачем»? — беззлобно удивилась женщина. — Я должна своими глазами увидеть то, что потом смогу предложить клиентам. Вдруг у тебя тело с дефектами или кожная сыпь? Я не хочу из-за тебя лишиться своего доброго имени.

Ролана едва сдержала усмешку: доброе имя — и в этом заведении? Но послушно потянула через голову сарафан.

Мамка встала с дивана, несколько раз обошла ее по кругу, пару раз ущипнула и расплела косу. После чего села обратно на диван и подытожила:

— Одевайся, ты мне подходишь.

— И вы даже не выслушаете мою историю? — спросила Ролана, надевая сарафан и старательно удерживая в голосе робкие нотки.

— А зачем мне твоя история? Поверь, у всех, кто приходит сюда, истории абсолютно одинаковые: нищета, безысходность, жизнь за чертою бедности и желание заработать денег при помощи своего единственного достоинства — красоты. А твою историю слушать не хочу еще и потому, что она будет насквозь фальшивой. Не спорю, можно покрасить волосы, высветлить кожу и придумать жалостливую байку. Но только твое тело меня все равно не обманет. Посмотри на свои руки: мышцы на них слишком крепкие для простой саты и тем более ларры. Твой упругий живот не провалился от голода, а ноги сильны и выносливы. Я не говорю уже о том, что все твои движения плавные и мягкие, а во взгляде затаилась холодная решимость. В общем, девочка, ты кто угодно, но только не та, за которую пытаешься себя выдать.

— И, понимая это, вы все равно готовы принять меня на работу? — уже искренне удивилась девушка.

— Почему нет? — Женщина равнодушно пожала плечами. — Мне глубоко безразлично то, какие проблемы ты собираешься решать при помощи своей лжи, но твое тело сможет принести мне хорошую прибыль.

— Но вы же говорите, что мой обман сразу бросается в глаза.

— Смотря кому. Мне, конечно, бросается, потому что за свою жизнь я повидала многих девиц и умею отличить зерна от плевел. А мужики, когда находятся под воздействием похоти, не видят ничего, кроме женских прелестей. И на все остальное им в это время плевать. Так что иди располагайся. Тара проводит тебя в комнату. Только давай договоримся сразу: если ты попадаешь в неприятности, выкручиваешься сама. Мне лишние проблемы ни к чему. Да, последнее… как зовут-то тебя?

— Лана.

— Имя хоть настоящее или тоже выдуманное?

Ролана молча опустила глаза и вышла из комнаты. Прав был охотник, самое главное — внешний вид товара.

ГЛАВА 11

Тарой звали девушку, которая встретила Ролану на пороге, и в доме она распоряжалась на правах помощницы. Вопреки обещаниям хозяйки девушка отвела ее не в комнату, а в купальню, где тщательно вымыла и натерла все тело благоухающими мазями. Вопреки опасениям леданы, как и обещал охотник, краска с кожи не сошла. После купания Тара принесла одежду, точно такую же, как была на ней, а сарафан, в котором пришла девушка, выбросила.

Костюм ньери состоял из прозрачных невесомых шаровар и верха, больше всего напоминавшего прозрачный лифе короткими рукавами. Ролана с сомнением осмотрела предложенное, но, понимая, что выбора у нее нет и что роль нужно играть до победного финала, облачилась в вызывающий наряд. Затем помощница расчесала ей волосы до блеска и оставила распущенными. Наконец вытолкнула девушку из купальни и, взяв за руку, повела по коридору.

— Ты ведешь меня в мою комнату? — спросила Ролана, мечтая в данный момент только об одном — оказаться в одиночестве, в тишине за закрытой дверью и чтобы никто не увидел ее в этой одежде.

— Еще чего! — фыркнула Тара, крепче сжимая ее ладонь. — Я веду тебя к клиентам. Ты же хотела работать, ну вот и приступай! И на будущее запомни наш закон — время — деньги.

— И ты меня не накормишь? — ухватилась девушка за последнюю попытку отдалить неизбежное.

— И не подумаю! После еды живот обвисает, вы, девки, становитесь ленивыми и неповоротливыми, так что работать лучше на пустой желудок. Вернешься, тогда и поешь. Все, пошла!

С этими словами Тара раздвинула шторы и вытолкнула Ролану наружу. Сама вышла следом, громко расхваливая «товар»:

— Дорогие гости, у нас пополнение! Сегодня Провидение привело в наш дом настоящую драгоценность. Посмотрите на ее ослепительную красоту и оцените по достоинству. Не скупитесь, ведь в доме Сауры для вас собраны только самые лучшие и умелые красавицы!

Пока Тара очаровывала присутствующих своим красноречием, Ролана осматривалась. Сейчас круглая комната была полна народу: все диваны и лежанки были заняты мужчинами, рядом с которыми расположились девушки. Все ньери были облачены в одинаковые одежды и смотрели на новенькую с плохо скрываемым раздражением и ревностью. Только Ролану не интересовали эмоции девиц, потому что она сразу увидела того, ради которого пришла сюда. Как и предсказывал охотник, шенн Орнис явился в дом ньери в первый же вечер с момента ее появления.

Хищный взгляд из-под густых бровей, шрам через левую щеку, крупный нос с горбинкой, волевой подбородок, растянутые в похотливой ухмылке тонкие губы, распахнутая рубаха, богато украшенная золотой вышивкой, выставляющая напоказ заросшую кудрявыми волосами грудь. А на этой самой груди медальон: оскалившийся волк, нарисованный белоснежной эмалью на золотой выпуклой крышке.

— Я не помешал? Найдется для меня свободная красавица?

Ролана вздрогнула, услышав знакомый голос, и отвела глаза. На пороге стоял улыбающийся Илмар. Собаки при нем не было. Скользнув быстрым взглядом по присутствующим, он ловко обнял за талию подошедшую к нему Тару и указал на стоявшую посреди комнаты Ролану: — У вас новый цветок, как я погляжу?

Тара потянулась к губам охотника в предвкушении поцелуя, но в последний момент тот отвернулся. С трудом сдержав гримасу разочарования, она ответила:

— Да, это Лана. Если хочешь, можешь провести с ней часок-другой, но потом я жду тебя у себя, поэтому не растрачивай все силы, они тебе понадобятся!

Громкий рык, больше похожий на раскат грома, прервал сладкоголосое щебетание Тары.

— Она идет со мной! — Шенн Орнис оттолкнул прильнувшую к нему ньери, поднялся с дивана и, подойдя к Ролане, крепко схватил ее за руку. На пальцах сверкнуло несколько перстней с крупными камнями. Второй рукой небрежно швырнул Таре звенящий парчовый мешочек. — Этого достаточно за ее красоту?

Тара взвесила на ладони мешочек и расплылась в довольной улыбке.

— Разумеется, уважаемый, вы, как всегда, щедры! На эту ночь девушка ваша!

Не теряя времени, Орнис повел Ролану на улицу. Она последовала за ним, храня молчание и опустив глаза. Со стороны казалось, что девушка просто выражает таким образом послушание, но на самом деле в душе леданы кипела злость и обида и она просто избегала встречаться взглядом с охотником.

Во-первых, они договорились встретиться на рассвете, не раньше. А во-вторых, неизвестно почему, но его поведение сильно задело ее, и в данный момент она готова была растерзать Тару, по-хозяйски повисшую на его плече, и заодно охотника, позволяющего ей так с собой обращаться. А еще очень хотелось спросить, почему он явился один, без собаки. Если с ее любимцем что-то случилось… Ролана сжала кулаки и шагнула через порог. Дверь за спиной тихо закрылась.


Оказавшись на улице, мужчина повел девушку за дом. Там, привязанные к коновязи под навесом, стояли лошади. Рядом расположилась охрана градоначальника: четверо воинов, вооруженных мечами и арбалетами, коротали время в обществе двух ньери под аккомпанемент игривого смеха и сальных шуток.

Завидев шенна, воины забыли о девушках и бросились отвязывать лошадей Орнису подвели крупного каурого жеребца с белой звездочкой во лбу. Наместник сначала подсадил ледану, а потом легко вскочил в седло. Конь пошел неспешным шагом. Пользуясь темнотой, гленн принялся тискать девушку прямо в седле. Ролана с трудом сдерживала гнев, желая надавать по похотливым рукам, но терпела, понимая, что ее звездный час близок, и заученно улыбалась, чтобы ни у кого из окружающих не возникло никаких подозрений.

Путь закончился у одного из домов, расположенных в богатом квартале. Миновав ворота, ледана с любопытством огляделась. Просторный двор был вымощен крупными булыжниками, в центре возвышался небольшой замысловатый фонтан. Величественный дом насчитывал три этажа и радовал глаз балюстрадами и широким узорчатым крыльцом.

Девушка с трудом подавила разочарованный вздох: ничего знакомого, никаких воспоминаний.

Оставив коня на попечение охранников, шенн повел Ролану в дом. Они прошли по белоснежным ступеням крыльца, миновали просторный, богато украшенный холл и поднялись по лестнице на второй этаж. В конце длинного коридора, открыв самую дальнюю дверь, Орнис втолкнул девушку внутрь.

Обстановка комнаты оказалась вполне ожидаемой: широкая кровать под балдахином, застеленная парчовым покрывалом кричаще-яркой расцветки, низкий столик с фруктами и вином и развешанная у кровати по яркому ковру… коллекция разнокалиберных плеток и хлыстов, а также несколько мотков веревок. Похоже, шенн предпочитал кровавые развлечения не только на арене монастыря, но и в собственной постели.

Чувство отвращения накрыло Ролану с головой. Теперь она мечтала только об одном: чтобы этот человек оказался не тем, кем она его считает, и медальон попал к нему в руки окольными путями.

Пока ледана осматривалась, Орнис снял рубаху, бросил ее прямо на пол, прошел к столику, приложился к вину и, не выпуская бутылку из рук, растянулся на кровати.

— Давай работай! Чего ждешь?

По мнению Роланы, дальнейшее ожидание действительно не имело смысла. Она медленно подошла к кровати, задумчиво рассматривая лежащего на спине человека, а потом сняла со стены длинный хлыст. Черные глаза опасно сузились.

— Поиграем?

Короткий взмах, оставивший красный росчерк на волосатой груди, и шенн подскочил на кровати, взвизгнув, словно свинья. Очередной свист рассекаемого воздуха, и гибкое оружие плотно обмоталось вокруг шеи.

— На по… — Из перехваченного спазмом горла вырвался сип. Глаза на обезображенном шрамом лице испуганно расширились.

Ледана дернула хлыст, вынуждая мужчину упасть навзничь, и сняла со стены веревку. Пока шенн хрипел и задыхался, быстро связала ему руки на животе. После этого сорвала медальон, размотала хлыст и отошла от кровати.

Палец привычно нащупал скрытую пружину, верхняя крышка открылась. Внутри покоился завиток рыжих волос. Аккуратно вытащив его двумя пальцами, Ролана увидела царапины, складывавшиеся в надпись: «Дар». Вздохнув, убрала завиток, закрыла крышку. Получается, она не ошиблась и эта вещь действительно принадлежит ей.

— Откуда у тебя это? — Она качнула на ладони медальон и выжидающе вскинула брови.

— Стража! — пришел в себя шенн.

Недовольно нахмурившись, девушка пару раз щелкнула хлыстом. На волосатой груди добавилось несколько красных полос.

— Не замолчишь — убью, — тихо предупредила она.

— Стра…

Конец хлыста вновь обмотался вокруг горла, оборвав крик на полуслове.

— Не будь идиотом! — Ледана повысила голос. — Мне не нужна твоя смерть.

На этот раз шенн оказался понятливей и, получив возможность дышать, звать на помощь перестал. Лишь уставился на Ролану хмурым взглядом.

— Чего тебе надо?

— Откуда у тебя этот медальон?

— Тебе какое дело?

Очередной взмах хлыста рассек грудь.

— Мне нужны ответы, а не вопросы!

— Он мой и принадлежит мне!

— И по какому праву? — недоверчиво прищурилась ледана.

— По праву рождения!

Девушка задумалась. Она предполагала такой ответ, но, услышав его, растерялась. Жаль, что вышло именно так. Было бы намного легче, если бы Орнис сказал, что украл его. Но раз по праву рождения…

Медальоны являлись отличительным родовым знаком. Их носили все. Медальоны богачей были выполнены из драгоценных металлов, украшены камнями и эмалью и раскрывались на две половинки, чтобы внутри можно было спрятать дорогую сердцу вещицу: портрет, локон волос, письмо, засушенный цветок, оберег. Бедняки довольствовались медальонами попроще: обычный железный кругляш украшали затейливыми чеканными узорами. Поскольку вещицы являлись родовыми символами, к выбору изображений, символов и узоров подходили очень ответственно. Из-за этого все медальоны отличались друг от друга и повторялись только среди родственников. Медальон нельзя было продать, а его потеря считалась плохим знаком. При этом медальоны из драгоценных металлов часто воровали, а в бою снимали с убитого противника. У бывалых воинов таких медальонов скапливались целые связки, довольно тяжелые по весу. Это считалось доказательством воинской силы и мощи.

Именно на один из подобных случаев и надеялась Ролана. Для нее было лучше узнать, что ее медальон оказался у шенна путем воровства или победы в бою. Осознавать же, что родной тебе по крови человек оказался мерзавцем, упивающимся страданиями других, было жестоко и горько. Кстати, у ледан не было медальонов. Наверняка их снимали в первый же день пребывания в монастыре.

Огорчившись от неприятных открытий, девушка вздохнула и, подняв рубашку шенна, которую тот бросил на полу, разорвала пополам. Свернув ткань, вставила получившийся кляп в искривленный пренебрежительной ухмылкой рот, отошла подальше и взмахнула хлыстом.

Воздух наполнился нескончаемым свистом, тело шенна стремительно покрывалось новыми рубцами. Хлыст легко разрывал ткань и рассекал кожу до крови. Мужчина извивался на постели, стонал и хрипел, но увернуться от ударов не мог.

Лишь когда парчовое покрывало покраснело от крови, а тело шенна стало напоминать тушу на скотобойне, ледана опустила хлыст. Швырнув окровавленное оружие на пол, приблизилась к шенну и, глядя в затуманенные болью глаза, четко произнесла:

— Тебе понравилось быть участником, а не наблюдателем? Как видишь, это больно. Особенно если чувствуешь все удары на собственной шкуре. Если еще раз попробуешь сунуться на трибуны монастыря, я тебя убью. Убила бы прямо сейчас, но вынуждена оставить жизнь из-за этого. — Она показала медальон. — Это мой медальон. Доказательством тому его содержимое и надпись внутри. Я тебя не помню, но в наших жилах течет одна кровь. Учитывая твою любовь к чужой боли, меня не радует наше родство, но, думаю, сегодняшний вечер надолго отобьет у тебя охоту к твоим пристрастиям. Я ухожу. Тебе придется сделать себе новый медальон.

Девушка вытащила кляп, чтобы шенн не задохнулся, и направилась к окну, намереваясь покинуть комнату. Попадать в лапы к охране, которая дежурит на выходе, ей совершенно не хотелось.

— Ты все-таки выжила!

Надрывные хриплые слова пригвоздили Ролану к месту. Все еще не веря в услышанное, она обернулась.

Истекающий кровью шенн приподнялся на локте. Его глаза горели лютой ненавистью и злобой, а руки были сжаты в кулаки.

— Мерзкая маленькая тварь! Мне обещали, что ты подохнешь в первый же год обучения! Как они посмели меня обмануть? Ненавижу! Сдохни! Сдохни, грязный волчий выкормыш! — Голос шенна сорвался на хрип, он закашлялся.

Слышать подобное было мерзко и противно. Но это была единственная возможность пролить свет на свое прошлое. Преодолевая отвращение, девушка приблизилась и вцепилась в окровавленные плечи:

— Что ты знаешь обо мне?!

Шенн ядовито рассмеялся хриплым каркающим смехом. Глаза, пронизанные красными прожилками, полыхнули жгучим огнем презрения.

— Ты — никчемное создание! Нелепая ошибка! Маленькая сучка, которую я продал в монастырь за хорошую цену. Теперь вижу, что нужно было убить тебя собственными руками. Проклятый оборотень! — Он неожиданно дернулся и плюнул в девичье лицо.

В душе леданы поднялась ярость. Она вовсе не рассчитывала на то, что ее здесь любят или хотя бы любили в прошлом, но такая правда обрушилась на нее громовым раскатом, сдавливая стальными тисками сердце. Она утерла кровавый сгусток плевка и широко улыбнулась, чувствуя, как по телу пробежал уже знакомый жар. Заметив неладное, Орнис заорал диким голосом, но его крик быстро оборвался.

Когда в комнату ворвались стражники, они в растерянности застыли на пороге, опуская бесполезные мечи. Все вокруг было в крови, в окне зияла дыра, а шенн Орнис лежал на кровати с разорванным горлом.

ГЛАВА 12

Выскочив во двор, волчица отбежала за угол и притаилась в розовых кустах, окружающих дом плотным ароматным кольцом. В доме началась паника. Слезно запричитали служанки, правда, грусть в их голосах звучала фальшиво. Бестолково размахивая мечами, носилась охрана, выкрикивая на ходу приказы. Вооружившись факелами, к разбитому окну бежали стражники, держа наготове заряженные арбалеты.

Насмешливо фыркнув, волчица выскочила из кустов, в два прыжка достигла забора и легко перемахнула через него. Ветер донес до ушей возмущенные крики, но ей уже не было до них никакого дела. Главная проблема, которая сейчас волновала, — не выпустить из пасти медальон, болтавшийся на обрывке позолоченного шнура.

Знакомый дом ньери она нашла быстро. Мягко перебирая лапами, прошлась вдоль окон. Наконец в самом дальнем нашла того, кого искала.

В комнате, где ее совсем недавно «принимали на работу», на уже знакомом диване, застеленном красным покрывалом, лежала Тара и призывно улыбалась, глядя в сторону от окна. Девушка была полностью обнажена и, несмотря на легкую полноту, была довольно привлекательна. В глазах мерцал томный блеск, приоткрытые губы влажно блестели, а грудь взволнованно вздымалась.

— Иди сюда! — тихо позвала она и нетерпеливо протянула руки.

В ответ на этот призыв из глубины комнаты к девушке пошел мужчина. Присмотревшись к профилю, волчица узнала охотника. Он тоже был обнажен, и в мягком слабом свете двух свечей его кожа отливала бронзой.

Несмотря на волчью ипостась, Ролана облизнулась. Сейчас, когда не нужно было думать о мести и прочих неприятностях, охотник показался ей привлекательным: накачанные мышцы вызывали должное уважение, а великолепно сложенное тело заставило сердце учащенно биться. Остановившись перед диваном, Илмар оказался спиной к окну, поэтому Ролана рассматривала его без малейшего стеснения. Да, он определенно был красив мужественной и какой-то дикой красотой. Сильный, влекущий, опасный. На мгновение ей даже почудилось в его облике что-то звериное.

В горле застрял комок, пытаясь избавиться от него, волчица тихо рыкнула. В ответ донесся испуганный визг. Бросив быстрый взгляд в глубь комнаты, она поняла, что ее заметили, и поспешила убраться. Она вовсе не хотела никому мешать, просто… так получилось.

Набросив на бедра полотенце, Илмар подошел к окну и выглянул на улицу.

— Там никого нет! — после некоторого молчания сообщил он. — Наверное, тебе показалось.

— Но я видела волка! Он смотрел на меня! — Тара испуганно заломила руки.

— Он смотрел на тебя, потому что ты ему понравилась, — усмехнулся охотник, отходя от окна. Обычно такие фразы быстро успокаивали девушек.

В случае с Тарой тоже сработало: лесть ей понравилась, и мысли быстро вернулись в нужное русло.

— А мне нравишься ты! — улыбнулась она, вновь протягивая к нему руки. — Иди ко мне!

Он послушно подошел, опустился на податливое тело, но, вместо того чтобы прильнуть к девичьим губам, приоткрытым в предвкушении, впился поцелуем в шею. Но примятая трава под окном никак не шла у него из головы. Кто не разбирается, тот не поймет. К примеру, Тара никогда не обратит внимания на несколько сломанных травинок. Но он понял, что зверь действительно приходил под окно. К тому же ветер все еще хранил его запах. Точнее, ее, потому что это была самка. Интересно, что ей здесь понадобилось? И что сейчас делает Ролана? Смогла ли она добиться своего, а главное, какой ценой? Скорее бы рассвет…

— Да что с тобой? — капризно протянула девушка, отталкивая его и садясь на диване. — Ты какой-то не такой Все время думаешь о чем-то. Или о ком-то. Ты меня разлюбил?

Охотник вздохнул. Эту часть свиданий, куда неизбежно входит множество вопросов на одну и ту же тему, он откровенно не любил. К тому же в его понимании это были вовсе не свидания, а всего лишь обычные встречи. В силу определенных обстоятельств, он никогда и ничего не обещал Таре, равно как и любой другой девушке. Никогда не говорил, что любит. И детей, несмотря на настойчивые просьбы и ухищрения представительниц прекрасного пола, никому не оставлял.

И вообще, что за мода такая: если воин, значит, должен сделать ребенка каждой, которая попросит! Дети — это же не вещи. Хотя чего греха таить — многие воины пользуются этой привилегией направо и налево, теша собственную похоть, даже не затрудняясь ведением счета своих отпрысков. Хорошо, что таких воинов немного И в плане службы, и в плане морали.

— Илмар, ты уснул? — Тара обиженно пихнула его в бок, вырывая из размышлений. — Если я тебе надоела, тогда уходи. Мне нужен мужчина, а не снулый карась! Зачем вообще приходил? А, знаю! — Девушка внезапно подпрыгнула на диване, широко раскрыв глаза. — Ты как новенькую увидел, сразу на нее глаз положил! Ну подожди, к рассвету явится. Если понравилась Орнису, значит, придет на своих двоих. А если нет, значит, принесут. Тогда тебе придется еще подождать.

— В каком смысле? — не понял охотник.

— Да в самом прямом! — Девушка усмехнулась. — Наместник наш любит плетками и кнутами баловаться. Сама когда-то от него еле ноги унесла. Если ньери умелая, то он свои силы и без плеток тратит. А если неопытная, го получит сполна Вообще, от него редко приходят, чаще приносят на носилках. — Тара прервала рассказ и томно потянулась, все еще надеясь привлечь внимание к своим прелестям. Вновь обернувшись к охотнику, удивленно взвизгнула: — Стой, ты куда?!

Комната была пуста. Пока звучали зловещие откровения, Илмар успел одеться и, как только Тара замолчала, выпрыгнул в раскрытое окно.

— Даже не попрощался! — обиженно заключила девушка.


Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, охотник прошел задними дворами через квартал ньери и теперь подходил к кварталу состоятельных горожан. Расположение дома шенна Орниса было хорошо ему известно, равно как и многим жителям Шерана, поэтому найти его не составило труда. Под покровом темноты он без проблем подошел к ограде, окружающей жилище шенна, и забрался на дерево. Несколько минут напряженно всматривался в глубь двора, а потом облегченно рассмеялся и покинул наблюдательный пост. Судя по тому, что он увидел, никакая опасность Ролане не угрожала. Зато состояние шенна Орниса вызвало его неподдельный интерес.

Благодаря острому зрению для охотника не составило никакого труда разглядеть через разбитое окно на втором этаже лежавший на постели труп. И первое, что моментально бросилось в глаза, — разорванное горло. Было еще множество любопытных вещей, как то: длинные кровавые полосы, щедро испещрившие тело убитого, коллекция плеток на стене и окровавленный кнут, брошенный на полу у кровати. Похоже, шенн крепко разозлил ледану, раз она обошлась с ним так жестоко.

Но все же не способ убийства заинтересовал Илмара больше всего. Он не раз видел, как девушка приносила с охоты зверей с разорванными глотками, и давно смирился с этой особенностью. Но сейчас ветер доносил до его чуткого обоняния волчий запах. Слабый, перемешанный с множеством других запахов, но все равно отчетливый. Причем он шел из глубины двора, от самого дома, словно зверь побывал внутри.

Охотник неожиданно остановился как вкопанный, словно налетел на невидимую преграду Как он мог упустить из виду то, что шкурки добытых Роланой зверей всегда пахли хищником!


Она постаралась отбежать как можно дальше от дома, где находились Илмар и Тара В голове назойливым вихрем вертелись вопросы, а сердце словно окаменело. Разумеется, ей было неловко зато, что она умудрилась оказаться в неподходящем месте в самый неподходящий момент. Но душа онемела от боли совсем по другой причине.

Квартал ньери, как и обещал охотник, закончился небольшим парком. Нырнув в густую темноту деревьев, куда не проникал бело-зеленый свет двух лун, волчица забилась под высокую раскидистую ель, выпустила из пасти медальон и затихла, пережидая момент превращения. Затем не зверь, а девушка свернулась в клубок на земле и уставилась застывшим взглядом в темноту.

Ее мысли бродили далеко и были куда мрачней, чем раскинувшаяся на небе ночь. Внезапно открывшееся предательство жгло душу раскаленным железом и заставляло в бессилии стискивать зубы. Внутри бушевали злость и ярость, а также самая настоящая обида.

Обида… Это чувство ледана часто испытывала в давние времена, в первые годы своего пребывания в монастыре Было обидно, когда не хватало знаний, сил и сноровки, чтобы победить соперниц, не получив ран, синяков и переломов.

А еще было страшно. Невыносимо страшно: до боли в сведенных судорогой мышцах, до отчаянного крика, до безумия, густой пеленой окутывавшего разум.

Теперь же страха не было, но обида засела глубоко и была болезненной, словно ей воткнули в самое сердце острый нож. Это чувство мешало дышать, оставляло чувство горечи на губах и вызывало уйму вопросов, на которые не было ответа. Бесконечные в своем потоке, все они в итоге сводились к одному: почему? Чем она заслужила подобное отношение к себе? Что могло произойти, если ее семья не только отказалась от нее, продав, словно вещь, но и до сих пор продолжает люто ненавидеть?!

Семья… Из-за своей несдержанности она собственными руками убила члена этой самой семьи, разрушив последнюю надежду пролить свет на свое прошлое. И пусть это был далеко не лучший представитель рода, и пусть он тысячу раз заслуживал смерти, но все же она не хотела, чтобы это случилось от ее руки. Город не арена, здесь можно и нужно обходиться без убийств, но… она не смогла. Правда оказалась настолько ошеломляющей, что ярость не оставила места здравому смыслу. И уже поздно жалеть об этом.

Вздохнув, Ролана поежилась — ночная прохлада беспрепятственно проникла под газовую ткань, щекоча обнаженную кожу. Тело затекло от неудобного положения, и ей пришлось сменить позу. Она прислонилась спиной к стволу и подтянула колени к груди. Подобрала с земли медальон, поднесла к лицу. В темноте тускло блеснула белоснежная эмаль. Волк… Девушка задумчиво провела пальцем по изображению. Благодаря своей второй ипостаси теперь она отлично видела в темноте. В детстве же воспринимала кругляш как красивую игрушку и даже не успела задуматься над вопросом, почему именно волк служит символом рода. Теперь же никакие объяснения были не нужны. Жизнь сама дала ответ в день совершеннолетия. Но ответов на остальные вопросы, похоже, найти не удастся.

Легкие шаги вспугнули тишину и мысли. Ролана насторожилась. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее обнаружили. Мгновение спустя послышался девичий смех и приглушенный мужской голос, ласково нашептывающий нежности. Пара прошла мимо дерева, под которым пряталась ледана. Похоже, ньери использовали парк для романтических ночных свиданий.

Вопреки грустным мыслям Ролана улыбнулась. Прогулка под лунным светом в бархатной темноте — довольно милое занятие. Тихий разговор, трепетные прикосновения, легкие поцелуи — любая девушка мечтает об этом, и даже ньери, привыкшие продавать любовь за деньги. И даже она, Ролана, привыкшая к боям и сражениям и видевшая мужчин в самом неприглядном свете — во власти звериной похоти и ослепленных жаждой крови, — даже она лелеяла в душе надежду, что в жизни ей обязательно встретится тот единственный, о котором слагают песни и легенды и чей образ видят ночами во сне. Особенно теперь, когда она вырвалась из стен монастыря. Вот только не пройти бы мимо собственного счастья.

В памяти всплыл образ Илмара. Ролана задумчиво качнула готовой. В данном случае рассчитывать не на что — охотник помогает ей скорее из любопытства, чем из-за нежных чувств. К тому же он ненавидит ледан и шарахается от нее, словно от дикого зверя. И это отношение никогда не изменится. Лишнее доказательство тому — то, что в данный момент он проводит время с Тарой. Девушка хороша собой и не имеет никакого отношения к леданам, а главное, ее не нужно бояться. Ее руки вряд ли обагрены чужой кровью и ни к чему опаснее ножа не прикасались. В отличие от женщины, у которой они украли платье, Таре даже не придется упрашивать охотника «снасильничать». Точнее, судя по тому, что видела Ролана через окно, уже не пришлось.

И все же интересно, что это за обычай такой, из-за которого незнакомая женщина едва не повесилась ему на шею? Нужно дождаться утра и спросить Илмара. Пусть расскажет, потому что они все равно больше не увидятся. Ведь медальон — это не цель, это лишь часть цели. И ее дорога пойдет дальше, а охотник… он останется. И это правильно.

Спрятав медальон в складках лифа, девушка устало вздохнула, обхватила озябшие плечи руками и закрыла глаза. До рассвета осталось несколько часов, можно поспать. Даже если кто-нибудь и обнаружит ее в этом импровизированном убежище, не удивится. В квартале ньери, в парке свиданий ньери и тем более в одежде ньери — она просто одна из ньери, которая решила отдохнуть после тяжелой трудовой ночи. А ночь действительно была тяжелой…

ГЛАВА 13

— Вставай, нужно уходить! Скоро здесь появятся стражники с собаками!

Услышав шепот, ледана сначала опрокинула нарушителя спокойствия на землю, усевшись сверху, и только потом соизволила открыть глаза и окончательно проснуться. В предрассветных сумерках увидела знакомое лицо.

— Ты?

— Я! — Охотник тихо рассмеялся, даже не пытаясь высвободиться и тем более угрожать. — Только не говори, что ждала кого-нибудь другого. И раз уж ты меня узнала, будь добра, не ломай хребет. Я и так порядком устал за сегодняшнюю ночь.

— Извини! — Столь откровенный намек на любовные утехи заставил ее покраснеть и вновь испортил настроение. Обиженно поджав губы, Ролана поднялась на ноги и сменила тему разговора. — Как ты меня нашел?

— По запаху, — отшутился Илмар, глядя на девушку с ироничным прищуром. На самом же деле пытался разгадать, в чем причина ее плохого настроения: неудачный визит к шенну или что-то другое. — Я купил тебе одежду взамен потерянной. Переодевайся! — В руки Ролане полетел уже знакомый мешок. — Нужно уходить! Сюда идет стража!

— За мной? — Покопавшись в мешке, ледана вытащила обещанную одежду: длинную юбку и рубашку. Досадливо поморщившись, несколькими рывками порвала юбку на широкие клинья и принялась срывать с себя прозрачные тряпки ньери.

— И за тобой тоже, — согласно кивнул охотник, внимательно наблюдая за ее манипуляциями. Особенно его заинтересовал тот факт, что ремень с кинжалами Ролана принялась спокойно обматывать вокруг ноги. В итоге с внешней стороны бедра образовалась своеобразная бахрома из кинжалов. Конец ремня ледана закрепила ниже колена. Стараясь не думать о том, насколько смертельно это девичье «украшение», охотник отвел взгляд. — Но в первую очередь их интересует зверь. — Он нарочно выдержал паузу, повисла тишина. — Ты знаешь, что шенна Орниса разорвала волчица?

— Нет, а что? — Девушка повернулась к нему уже полностью одетая и сунула в руки порядком опустевший мешок.

— Ничего. — Илмар равнодушно пожал плечами, внимательно вглядываясь в девичье лицо, скрытое тенью ветвей. — Просто слухи. Ты успела взять то, что хотела?

Ледана молча кивнула и выбралась из-под ветвей. Усмехнувшись собственным мыслям, он закинул мешок на плечо и вышел следом.

— Иди за мной! — Илмар догнал девушку и, крепко взяв за руку, прибавил шаг. — Я снял нам комнату в трактире на окраине. Оставил там твоего пса за сторожа.

— И когда только успел? — скептически фыркнула Ролана, но руки не отняла.

— А чем я, по-твоему, занимался в то время, когда ты развлекалась со своим клиентом?

Ответом ему был убийственный взгляд из-под сурово сдвинутых бровей. Таким образом ледана ясно дала понять, что она думает о его ночных занятиях. И самыми приличными в этих мыслях были одни предлоги. Но, как ни странно, охотника ее гримаса ничуть не расстроила. В ответ он лишь широко улыбнулся и подмигнул, чем вызвал в душе Роланы новую бурю возмущения.

«Нашел чем хвастаться, — обиженно подумала девушка. — Да эта Тара с любым ляжет, у кого есть кошелек»!

«Все сходится! — ликовал про себя охотник, глядя на хмурое девичье лицо. — Осталось лишь кое-что проверить». Сообщать же о том, что он пробегал добрую половину ночи по городу сначала в поисках ночлега, а затем и в поисках самой девчонки, он не собирался. Тем более что найти ночлег оказалось сложнее, ведь у свободных комнат нет запаха.

Идти пришлось окраинами кварталов, которые изобиловали зарослями бурьяна, небольшими оврагами и городскими свалками. Разумеется, этот маршрут настроения ледане не прибавил. За время пути она несколько раз оступилась, едва не подвернула лодыжку, угодила в крапиву, превышающую ее собственный рост, и теперь остервенело чесалась в тех местах, где кожа не была защищена одеждой.

А еще она злилась. Если бы не охотник, она давно перекинулась бы в зверя и быстро миновала эти неприятные места с наименьшими потерями для себя. А так приходилось тащиться по самую шею в траве, собирая на себя всю утреннюю росу и отмахиваясь от насекомых, постоянно сваливающихся за шиворот. И еще жутко хотелось есть и помыться. Ледана ощущала себя так, словно выпачкалась в чужой крови с головы до ног.

Когда вокруг прилично рассвело, овраги сменились покосившимися сараюшками неопрятного вида.

— Пришли! — наконец подал голос молчавший почти всю дорогу охотник. — Нам сюда! — Он махнул рукой в сторону неопрятно чернеющего в стороне сооружения.

Ролана недоуменно нахмурилась. Назвать это трактиром язык не поворачивался, а уж снимать в нем комнату не хотелось и подавно. Возможно, раньше трехэтажное здание имело более внушительный и аккуратный вид, но сейчас оно выглядело так, словно едва уцелело после пожара. Трактир был сложен из черных от копоти бревен, окна нижнего этажа были заколочены досками, даже крыша гордо зияла проплешинами, кое-где залатанными все теми же досками.

— Ты уверен, что нам именно сюда? По-моему, в этот твой трактир и заходить опасно — того гляди, крыша рухнет прямо на голову!

— Не волнуйся, нам именно сюда. — Илмар обогнал ледану и уверенно зашагал вперед. — Из-за внешнего вида в этот трактир заходят только те, кто точно знают, что крыша держится крепко.

Вздохнув, Ролана прибавила шаг.

Действительно, вопреки опасениям внутри было вполне уютно и чисто. Пол радовал глаз свежевыкрашенными досками, а на стенах и под закопченным потолком висели в качестве украшения длинные связки луковиц и кукурузных початков. Грубо сбитые столы и вытертые штанами посетителей лавки сейчас пустовали, но на каждом столе стояла плошка со свечой. За стойкой скучал широкоплечий детина неопрятного вида. Навалившись грудью на выщербленную столешницу и подперев здоровенным кулаком небритую щеку, он блаженно посапывал.

Охотник заговорщицки подмигнул Ролане, приложил палец к губам и повел по лестнице на второй этаж. Там открыл ключом самую дальнюю комнату и приглашающе махнул рукой.

Пес лежал на полу, но при виде хозяйки вскочил и радостно завилял хвостом. Ледана присела перед ним и зарылась руками и лицом в белоснежную шерсть. Собака играючи упала на пол, безостановочно подметая его пушистым бубликом хвоста. В ответ девушка принялась тормошить пса, нашептывая ему всякие нежности и сбивчиво сообщая о том, что боялась не вернуться к нему после сегодняшней ночи.

Охотник сбросил мешок на одну из свободных кроватей и направился к двери.

— Пойду раздобуду нам завтрак, — сообщил он Ролане, но, обернувшись, понял, что она его не услышала.

Когда же он вновь вошел в комнату, удерживая одной рукой поднос с едой, девушка спокойно сидела на кровати, рассматривая какую-то вещицу. При появлении охотника убрала ее в карман куртки и азартно потерла ладони, не сводя жадного взгляда с дымящихся тарелок.

— Есть хочу прямо до смерти!

— Угощайся. — Илмар поставил поднос на стол. — А я пойду прогуляюсь. — Он взял в руку прислоненное к стене копье и закинул за плечо мешок. — Соберу последние новости, пока город окончательно не проснулся.

— Вернешься?

Он обернулся и внимательно посмотрел в ее глаза. Никакой насмешки в них не было. Наоборот, несмотря на нарочито безразличный тон, в глубине взгляда плескалось беспокойство.

— Я вернусь, но ты и так здесь в полной безопасности. К тому же с тобой твои великие и ужасные аньято! — Он подмигнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Ни к чему показывать, что ему понравились и ее вопрос, и волнение, которое она изо всех сил старалась скрыть.

Несмотря на ранний час, Шеран гудел, словно потревоженный улей, смакуя самую последнюю и, чего греха таить, долгожданную новость смерть наместника. И ладно бы, если настигла его эта самая смерть в темном переулке. Решили бы, что пал шенн Орнис от рук доведенных до белого каления его методами правления горожан. Провели бы расследование, дознание, да и закрыли дело за недостаточностью улик. Или, как второй вариант, бросили бы в тюрьму нескольких особо мешающих власти горожан, показав тем самым остальным, что с властью, даже с порядком надоевшей, шутки плохи Так ведь нет же! Угораздило этого шенна помереть в собственной постели, исполосованным кнутом, словно раб на галере! И горло ему, словно последней шавке, порвали. И не кто-нибудь, а самый настоящий зверь — волк пшеничного цвета! Не иначе, зверюгу привела с собой продажная девка-ньери. Тут же заговор налицо!

Помимо заговора жители жаждали получить ответы на многочисленные вопросы, как то куда пропал волк, где искать девку, причем не для того, чтобы свернуть ей шею за совершенный поступок, а спасибо сказать за смелость, ну и, разумеется, кто придет теперь на освободившееся место наместника. Ответов, как это всегда бывает в таких ситуациях, не было, и никто не спешил их давать. Поэтому горожане, устав маяться неизвестностью, стали прибавлять к действительности свои собственные домыслы и рассуждения. В итоге новость обросла такими невероятными подробностями, что охотник, неспешно шагающий по тихим улочкам и внимательно прислушивающийся к сплетням, только диву давался.

Одни говорили, что шенн поплатился за свою страсть к кнутам и веревкам, неудачно затянув удавку на собственной шее, вторые шутили, что Орниса загрызла от ревности любовница, устав от его бесчисленных похождений. Третьи все же склонялись к официальной версии. Но и тут волка превратили в оборотня, а потом и вовсе заменили ящером, который после совершения убийства воспарил в небеса и был таков. Последняя версия нравилась народу больше всего, потому что волка с необычным, равно как и с обычным, окрасом никто в глаза не видел, а улетевшего ящера теперь сколько ни ищи, толку никакого не будет. И стража, с ночи прочесывающая город и окрестности, ясное дело, вернется ни с чем.

Илмара подобная наивность смешила. Понятно, что большинство горожан дел с ящерами не имели, а потому были не в состоянии сообразить, что вздумай эта зверюга покуситься на шенна, то лежать бы ему не только с перегрызенным горлом, но и вообще без головы. К тому же одним разбитым окном дело бы не обошлось — внушительная туша разворотила бы добрую половину дома.

С другой стороны, необычность выдумки отводила подозрения от главного виновника переполоха — волка. Люди могут говорить что угодно, но некоторые личности, в частности стража дома шенна Орниса, знают истину. Вот только сообщать эту истину народу никто не собирается. Стража из-за занятости, а он, Илмар, из вредности, ну и… из солидарности. Незачем кому-то еще знать, что волк на самом деле волчица, а необычный пшеничный окрас появился в силу некоторых обстоятельств.

Вспомнив эти самые «обстоятельства» во всей ранее доступной его взору обнаженной красе, охотник неожиданно для себя ощутил, что сердце в груди забилось чаще. Тряхнув головой, он прогнал из памяти столь соблазнительное воспоминание и досадливо вздохнул, сообразив, что зря отказался ночью от услуг Тары.

Почесав в затылке, решил, что наслушался достаточно сплетен, и повернул в сторону квартала ньери. В конце концов, он слишком нравится Таре, чтобы та отказала ему в ласке даже после его ночного бегства. А ледана пусть подождет. Ведь в том месте, где он ее оставил, ей никто и ничто не угрожает.


За время отсутствия охотника Ролана успела вдоволь наесться и теперь, оставив на столе наполовину опустевший поднос, лежала на кровати. Несколькими минутами ранее она в очередной раз рассмотрела медальон и надела его на себя, туго стянув шнуровку рубахи, чтобы родовой знак не был виден окружающим. Здесь, в городе, где шенна Орниса знали все жители, кругляш мог привлечь к себе ненужное внимание. И пусть ей нужна информация о своей семье, которую наверняка знают местные жители, но с вопросами необходимо повременить. Смерть наместника и так подняла излишнюю шумиху.

В дверь неожиданно постучали. Пес подскочил с пола, ледана насторожилась.

Из-за двери послышался негромкий мужской голос.

— Простите, что беспокою! — извиняющимся тоном начал невидимый собеседник. — Я тут воды принес, чтобы помыться. Ваш напарник сказал, что нужно принести ведра как можно быстрей.

Судя по всему, это был хозяин заведения. Ролана заколебалась. С одной стороны, в городе ищут ньери, а на ней сейчас нет этих обличающих пестрых тряпок. С другой стороны, охотник обещал, что здесь она в полной безопасности. И наконец, с третьей стороны, после ночных разборок и утренней «прогулки» по оврагам и крапиве искупаться было просто необходимо.

Два последних аргумента оказались решающими. Девушка встала с кровати, дошла до двери и открыла ее.

Рослый детина, тот самый, которого она видела утром спящим у стойки, успел неловко улыбнуться, словно извиняясь, а потом с коротким вскриком сложился пополам и рухнул кулем к ее ногам, чудом не опрокинув ведро с водой. Она едва успела отскочить.

Дверной проем загородили несколько человек. Взглянув на лица пришедших, Ролана почувствовала, как сердце в груди замерло и безжизненным камнем упало в область пяток. Пока разум справлялся с потрясением, тело бессознательно перетекло в боевую стойку.

— Ты действительно считала, что сумеешь так просто сбежать? — холодно поинтересовалась одна из смотрительниц, смерив ледану равнодушным взглядом. — Даже внешность попыталась изменить.

Лица двух других были похожи на застывшие маски, а глаза пусты, словно женщины пребывали в состоянии медитации или наркотического воздействия. Обе версии могли быть правдивыми, потому что техника боя смотрительниц, тщательно скрываемая от ледан, предполагала предварительное обязательное погружение в нирвану. Для достижения нужной глубины подсознания наркотики использовались чаще, чем положенные по правилам медитации. Между безобидными многочасовыми бдениями и порошками, искусственно, но быстро приводящими мозги в нужное состояние, почти все смотрительницы выбирали наркотики. И эта невменяемость, наряду с подготовкой, делала их практически неуязвимыми.

От первого выпада Ролана благополучно уклонилась, вовремя уйдя от руки разъяренной смотрительницы, дальше пришлось хуже. Техника боя позволяла пришедшим драться без применения какого-либо оружия, потому что оружием было само тело. Прежде всего, приходилось уворачиваться от пальцев, безошибочно метящих в определенные точки на теле. Попадание в такие точки оборачивалось болью, неподвижностью, судорогами и многими другими неприятностями. В итоге, сражаясь всего с одной смотрительницей, ледане приходилось вертеться, словно пресловутой белке.

Две других ждали своего часа, неподвижно застыв на пороге. Нет, они нисколько не жалели ее. Наоборот, применили подобную тактику исключительно для того, чтобы сначала выбить из нее боевой запал, а потом и жизнь. Несмотря на то что Ролана была одной из лучших воительниц на арене, долго сражаться в подобном темпе она не могла. Смотрительницы знали это и спокойно ждали, когда ледана устанет. Тогда добить ее будет делом двух секунд. А пока пусть потанцует. Какое-никакое, а все же развлечение.

Со стороны это действительно напоминало танец — быстрый, смертоносный, обреченный. Смотрительница, оглашая воздух короткими вскриками, взвивалась вверх на расстояние от полуметра и выше, норовя добить ледану коронным ударом в голову, а также размахивала руками и ногами со скоростью ветряной мельницы. Поэтому Ролане приходилось исключительно отступать, даже не помышляя об ответных ударах. Противница походила на смерч, уворачиваться от которого в условиях небольшой комнатушки было довольно сложно. Несколько выпадов уже нашли свою цель, и теперь у Роланы онемело плечо, кровоточил висок и противно ныло в области солнечного сплетения. Еще девушку подташнивало. Она совершила ошибку — расслабилась, потеряла бдительность и наелась сверх меры, позабыв о том, что нужно быть постоянно начеку, ведь драться с набитым животом вдвойне тяжелей.

Очередной спазм некстати подкатил к горлу, заставив ее сложиться пополам. Тут же выпад соперницы достиг своей цели — на голову обрушился удар, на удивление слабый, но ледана ощутила острую боль, пронзившую череп от макушки до самого горла. В глазах потемнело, а сдерживаемый спазм вырвался наружу, орошая пол наполовину переваренной пищей. Собравшись с силами и почти ничего не видя вокруг от головокружения, Ролана неожиданно вспомнила о своей покупке. Пальцы ловко пробежались по бедру, выхватывая кинжалы. Воздух наполнился коротким свистом, и спустя считаные мгновения соперница неподвижно застыла на полу, пригвожденная четырьмя кинжалами к выкрашенным доскам.

Увидев, что бой закончился, очнулись две оставшиеся смотрительницы. Не меняя выражений застывших лиц, они медленно двинулись на ледану. Сжав в ладони последний, пятый кинжал, девушка вытерла другой, наполовину бесчувственной рукой заливавший глаза пот и приготовилась к смерти. Потому что выстоять против двух полных сил соперниц у нее не было никаких шансов. Это отчетливо понимали все трое.

Неожиданно планы нарушил звон стекла. Ледану осыпало дождем осколков, на пол гулко грохнулось копье. Обернувшись, она с изумлением увидела охотника, балансирующего на широком подоконнике. Мгновенно оценив обстановку, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и встал перед Роланой, закрывая девушку своим телом.

Смотрительницы вышли из транса, хищно прищурили глаза, оценивая новую жертву, а затем, коротко вскрикнув, одна из них взвилась в воздух. Охотник, ничуть не смутившись, ответил аналогичным маневром. Две фигуры на мгновение столкнулись в воздухе, а потом женщина упала на пол, широко раскинув руки и не подавая никаких признаков жизни.

Взглянув на смотрительницу, ледана увидела на мраморно-белом лбу, у самого начала переносицы, отверстие, из которого сочилась кровь. Переведя взгляд на охотника, застывшего в боевой стойке рядом с телом, увидела выставленную вперед руку с отведенным указательным пальцем. «Разящий дротик» — так назывался этот удар. Удар, которым гордились смотрительницы и которому никогда не обучали послушниц.

Почуяв достойного соперника, вторая смотрительница не стала принимать поспешных решений, а принялась осторожно присматриваться к противнику, обходя его по кругу. Потом сделала несколько пробных выпадов. Охотник ответил. Силы и умения оказались равны. Поняв, что ею больше никто не интересуется, Ролана принялась отползать к окну, не обращая внимания на осколки, и неожиданно наткнулась на что-то мягкое. Обернувшись, едва сдержала крик ужаса, рвущийся из груди.

Белый пес, ее верный и единственный друг на протяжении последних лет, лежал неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Остроносая морда была в крови. Наверняка он старался ее защитить и попал под удар, а она в запале боя совершенно забыла о нем. Ярость застлала глаза, из груди вырвалось низкое рычание. Обведя опустошенным взглядом комнату, она поняла, что вымещать злость больше не на ком. Единственная соперница была занята, и если попытаться достать ее, то можно ненароком задеть охотника.

Выпустив пса из объятий, ледана одним прыжком оказалась возле мертвой смотрительницы, поочередно вытащила кинжалы и оттолкнула бесполезное тело. Если бы не обстоятельства, она бы не подарила ей такую быструю смерть, сполна отомстив за убийство ни в чем не повинного животного, а также за свои собственные мучения. Но сейчас нужно было подумать о другом. О том, что ее присутствие приносит окружающим только смерть, о том, что с момента ее появления в городе уже успели погибнуть несколько человек, и о том, что верный пес лишился жизни только потому, что находился рядом с нею. А также о том, что она не желает такой же участи человеку, который уже вынужден сражаться за нее. Нечестно отвечать ему смертью за помощь.

Рассовав кинжалы по ремню, Ролана подхватила на руки пса, не желая оставлять его, но руки ее не слушались. Онемевшая правая окончательно повисла безвольной плетью, а удержать тело пса одной левой рукой не получалось. Погладив на прощание верного друга, девушка шепнула короткое «прости» и бросила последний взгляд на сражающихся.

Судя по плачевному состоянию смотрительницы, победа определенно была на стороне охотника, и довольно скоро поединок подойдет к своему логическому концу. Было похоже, что мужчина играет с женщиной, словно кошка с мышкой. Дожидаться окончания сражения ледана не стала. В последний раз погладила пса и выпрыгнула в окно.

Часть вторая

ГЛАВА 1

Он ответил еще на несколько выпадов, а потом безошибочно вклинился в «мельницу» ее рук и ног, резко ударив в солнечное сплетение. Женщина рухнула на пол, хватая воздух перехваченным спазмом горлом. Не теряя времени, он пробежался по ее конечностям легкими прикосновениями и сел рядом, терпеливо пережидая, когда соперница придет в себя. Женщина отдышалась и подняла на охотника полный ярости взгляд.

— Кто ты такой? — гневно зашипела она ему в лицо. — Откуда знаешь нашу борьбу? Зачем сражаешься со мной?

Вместо ответа он закатал рукав, обнажив предплечье, и коротко пояснил:

— Вы обидели мою подругу — захотели ее смерти. Взамен я хочу вашей смерти.

Увидев татуировку, смотрительница побелела словно мел. Тем не менее заговорила хриплым от волнения голосом:

— Твоя подруга — убийца! На ее совести даже не десятки — сотни жизней! Она бросила учебу, предала наши правила и обычаи и попросту сбежала. Она недостойна имени леданы! А за то, что лишила жизни других, недостойна жить сама. Кому, как не тебе, элим-воин, это знать? В твоем племени наверняка не любят предателей!

— Предателей не любят нигде, — согласно кивнул собеседник. — Но скажи мне, женщина, как случилось, что одна девчонка, пусть даже и хорошо обученная, смогла перебить сотню человек без вашего на то ведома? Насколько я понимаю, на этот бой ушло бы много времени. А раз так, то почему вы не вмешались? Не потому ли, что эта самая девчонка лишала жизни других по вашему же приказу?

Глаза женщины испуганно заметались. Собственным языком, произнесшим столь неуклюжее оправдание, она загнала себя в ловушку и теперь не знала, что сказать.

Убедившись, что вряд ли дождется вразумительного ответа, он продолжал:

— Убийства на арене под вопли разъяренной публики — не в этом ли заключаются ваши правила и обычаи? К тому же я заметил еще одну нестыковку. Очень похоже, что девчонка не знает техники боя, которую ты и твои товарки применили против нее. А это значит, что в монастыре обучают боям из рук вон плохо. И я даже догадываюсь почему.

— Если ты все знаешь, зачем говоришь об этом мне? — Судя по глазам, она горела желанием вцепиться зубами ему в глотку, но из-за вынужденной неподвижности, появившейся вследствие его недавних прикосновений, могла только бессильно скрежетать зубами и испепелять противника яростным взглядом.

— Хочу, чтобы ты все подтвердила, — бесстрастным голосом отозвался мужчина.

— Я не стану ничего подтверждать! — взвизгнула женщина. Молний во взгляде прибавилось. — Не дождешься!

— Уже не нужно. — Он безразлично пожал плечами. — Достаточно твоего вида и того, что вы явились за леданой. Впрочем, твои обвинения тоже послужили неплохим дополнением. Я узнал все, что хотел, и даже больше. К примеру, то, что вы бесстыже украли у клана элимов технику боя. — Он поднялся с пола, отряхнул руки. — Даю тебе минуту. Вспомни все, что было хорошего в твоей жизни, если сможешь.

Он отвернулся к окну и только теперь понял, что в комнате никого, кроме них двоих, нет. Увидел неподвижно лежащую собаку. Нахмурился.

— Послушай, элим… — Понимая, что жить ей осталось всего минуту, женщина не послушалась совета и продолжила разговор: — Говоришь, девчонка твоя подруга? Посмотри внимательно, быть может, я сумею заменить тебе ее? Не смотри на кровь и порванные тряпки. Как только я смогу вымыться, нам может быть очень хорошо вдвоем. Обещаю, ты не пожалеешь. Быть может, даже забудешь девчонку. Мне бы только немного воды. Не торопись, прими верное решение.

Он обернулся, присел и укоризненно посмотрел в глаза, внезапно ставшие покорными и влекущими.

— Я уже принял верное решение. А вот ты допустила ошибку даже в последнюю минуту.

Он легко дотронулся ладонью до ее лица, медленно провел пальцами вниз, спускаясь к шее, а затем сделал неуловимый жест, будто скрещивая пальцы на удачу. Голова женщины безвольно поникла. Он встал, отошел к двери, поднял стоявшее у порога ведро и, подойдя к мертвой, опрокинул его.

— Твоя вода.

Отряхнувшись от щедрых брызг, подошел к лежавшему у порога мужчине, перевернул на спину и заглянул в замутненные болью глаза.

— Почему ты предал нас?

— Ты видел… — хриплый, с присвистом шепот был едва слышен. — Ты знаешь, кто это… связываться с ними себе дороже…

— Действительно, ты заплатил дорогую цену, — согласился охотник, прислушавшись к последнему вздоху и закрывая потухшие глаза. — Но это не умаляет твоей вины. Впрочем, как и моей, ведь это я привел сюда девчонку и оставил, доверившись тебе и репутации твоего заведения. Признаю, это было ошибкой.

Оставив в покое трактирщика, охотник подошел к собаке, присел, ощупал. Пес был безнадежно мертв — тот самый «разящий дротик», которым он уложил одну из смотрительниц, раскроил животному череп. Верный пес бросился на помощь хозяйке, принимая на себя предназначенный ей удар. Он сам не раз становился свидетелем подобного бесстрашия четвероногого друга. Вот она, верность, — настоящая, не подкупная и не проданная, истинная до последнего вздоха. И эта верность не имеет права на погибель, особенно когда все еще можно исправить.

Он вытряхнул мешок, перебрал содержимое. Нашел пустой флакон, усмехнулся — последний запас крови был потрачен на преображение девчонки, значит, придется действовать иначе. Удобно устроившись на полу рядом с собакой, охотник взял нож, вытер лезвие о рубаху и резанул себя по запястью. Потом прижал порез к ране на голове животного и сосредоточился, стараясь не замечать расползающейся по телу усталости.


Ролана отбежала далеко от трактира и спряталась в высокой траве на дне одного из многочисленных оврагов. Нужно было остановиться и собраться с мыслями. Она получила то, за чем пришла, но это еще не конец пути. Ведь главной своей цели она так и не достигла. Зато успела потерять верного друга.

Вздохнув, девушка вытащила из-за ворота медальон, открыла, осторожно погладила завиток волос.

История повторяется…

Убрав медальон за пазуху, растянулась на траве и отрешенно уставилась в чистое, без единого облачка небо. Одна, снова одна! Единственное существо, которое любила она и которое любило ее без каких-либо условий, не боясь крови на ее руках, сейчас было мертво. Мертво из-за любви к ней — отторгнутой всем миром, к ней — чужой среди своих, к ней — у которой нет даже собственного прошлого и неизвестно, появится ли собственное будущее.

Ледана бессильно заскребла пальцами землю, не будучи в силах справиться с нахлынувшей болью, впивающейся в душу острыми ржавыми зубами. Слезы, давно забывшие дорогу к ее глазам, хлынули неожиданно щедрым потоком, смывая кровь последней схватки с испачканных щек. Схватки, ранившей куда сильнее, чем все предыдущие бои, и сделавшей ее в один миг слабой и одинокой.

Словно решив разделить девичье горе, небо быстро затянулось свинцовыми тучами и солидарно обрушилось на землю проливным дождем.

Не обращая внимания на хлесткие прохладные струи, она продолжала смотреть ввысь, словно надеялась увидеть там пса, спускающегося к ней по плотным сизым облакам. Когда-то давно ей рассказывали, что после смерти все лучшие попадают на небо, будь то животное или человек. Она не помнила, кто именно говорил об этом, но сейчас отчаянно желала, чтобы эти слова оказались правдой. Потому что ее друг, самый лучший, самый преданный, самый любимый, достоин нежиться на пуховой перине облаков, греться под теплыми солнечными лучами, пить небесную воду, проливающуюся на землю дождем, и ловить яркие стрелы молний, которые теперь станут для него любимыми игрушками. Там, далеко, он будет ждать ее в необъятной колыбели Пресветлого, и они обязательно встретятся. Позже, когда она найдет ответы на вопросы и сотрет с лица земли монастырь — рассадник жестокости и разврата. Но для того чтобы поиски увенчались успехом, ей нужно сейчас встать и идти дальше. Идти, превозмогая боль потери, идти, забывая о том, что сердце в груди раскололось на две части и одна часть мертва. Идти, несмотря ни на что.

Конечно, больше всего сейчас хочется скрыться в лесу в волчьем облике, но подобное поведение не поможет решить поставленные задачи. Значит, нужно выходить к людям и пытаться жить по их законам. Только тогда она сумеет обрести силу, которая сможет противостоять силе, заключенной в монастыре. Вопрос лишь в том, сколько понадобится времени на поиски. И еще в ближайшее время предстоит решить куда более прозаические проблемы. К примеру, где достать деньги, чтобы купить одежду взамен нынешней, пришедшей в негодность после схватки и дождя, потому что грошей, оставшихся от покупки аньято, вряд ли хватит даже на кусок хлеба.

Она честно старалась думать об этом, но усталость, как физическая, так и моральная, сделала свое дело — девушка попросту уснула, сжавшись в комок на грязной земле, облепленная мокрой травой в прохладных каплях росы.

Очнулась ледана лишь тогда, когда две луны прочно встали в зените, заливая землю бледным бело-зеленым светом. Стряхнув с себя дремотное забытье, встала и осмотрелась. Вокруг по-прежнему не было ни души. С сожалением закусив губу, она пошла прочь. Несмотря на утренний побег, на сердце было горько оттого, что охотник не попытался ее догнать. В том, что он победил и остался жив, девушка не сомневалась. И понимала, что порознь им будет лучше и легче. Но все равно горечь очередной потери камнем легла на сердце, а мокрая одежда почему-то тянула вниз неподъемной тяжестью, заставляя Ролану спотыкаться на каждом шагу.

Благодаря прогулке, которую ей устроил охотник, ледана отчетливо запомнила расположение городских улочек, а потому уверенно шла в торговый ряд, стараясь не попадать под свет уличных фонарей и прячась в тени каждый раз, когда слышался цокот копыт по булыжникам. Помимо стражи, увлеченной сплетнями и новостями, а потому не замечавшей ничего вокруг, ей попались лишь несколько пьяных субъектов, неспешно добирающихся домой методом проб и ошибок. Они честно пересчитывали лбами стены домов, ища одним им знакомые выступы, и негромко бормотали что-то под нос. У одного такого, выглядевшего наиболее опрятным, Ролана после недолгого колебания стащила кошелек. Внутри оказалось несколько золотых монет. На одежду должно было хватить.

Воодушевившись успехом, девушка прибавила шагу. Из ближайшей подворотни стремительно выскочила неопрятно одетая девица и угрожающе подбоченилась, выставив подбородок. Но похоже, что-то в лице леданы испугало ее, потому что стоило Ролане выйти на свет очередного бледного фонаря, как девица испуганной тенью юркнула обратно, решив, что связываться с товаркой себе дороже. Да и не товарка это вовсе. А если все же и товарка, то ей, похоже, и без ее кулаков сильно не повезло.

В небольшой лавке портного за узкими окнами горел свет. После минутного колебания Ролана решительно постучала в дверь, украшенную железными ножницами исполинских размеров, порядком проржавевших от дождя. В отличие от других кричаще-ярких вывесок эта была самой непритязательной и скромной. А значит, хозяин не избалован клиентами и перебирать не будет.

После минутного ожидания дверь приоткрылась. Огонек наполовину оплавившейся свечи осветил усталое, но решительное мужское лицо, изрезанное глубокими морщинами.

— У меня есть деньги! — без предисловий сообщила девушка, протискиваясь в образовавшуюся щель и предвосхищая вопросы. — Я честно заплачу, не сомневайтесь!

ГЛАВА 2

Мужчина молча посторонился, пропуская гостью, аккуратно закрыл дверь. Поставил плошку со свечой на узкую полочку, прибитую справа у входа, и выжидательно сложил руки на груди.

— Вот! — Ролана протянула кошель, не отрывая взгляда от мужчины.

Сейчас, при достаточном свете, оказалось, что хозяин лавки вовсе не стар. На вид ему было лет сорок с небольшим, а морщины, не усугубленные тенью полумрака, оказались вовсе не такими глубокими, как показалось с первого взгляда. Правую бровь пересекал некрасивый изогнутый рубец, лишь чудом не стоивший его обладателю зрения. Руки, перевитые вздувшимися жилами, никак не сочетались с тонкой, почти неразличимой иголкой, которую мужчина бережно держал двумя пальцами, а мощные предплечья грозили при малейшем движении разорвать натянутую ткань рукавов длиннополой рубахи. В общем и целом, по мнению Роланы, перед нею стоял самый настоящий воин, матерый и многое повидавший на своем веку, оказавшийся в лавке лишь по недоразумению.

Никак не отреагировав ни на изучающий взгляд неожиданной гостьи, ни на ее неопрятный внешний вид, мужчина воткнул иглу в ворот рубахи, взял кошель из рук, покрытых грязными разводами, и, развязав его, высыпал монеты на ладонь. Тускло блеснуло золото; девушка успела заметить еще несколько белесых шрамов, украшающих широкое запястье. Едва взглянув на монеты, портной небрежно бросил их на полку вместе с кошелем и приветственно махнул рукой.

— Чем могу помочь?

— Мне нужна одежда, — отозвалась девушка, после недолгого колебания все же проходя вперед.

Идти по чистому полу в замызганном виде было неловко. К тому же повсюду на стеллажах и столах были разложены разнообразные ткани, а на манекенах висели уже готовые одежды — несколько мужских костюмов и женских платьев. Боясь задеть и испачкать что-либо, ледана шла боком, держась на расстоянии от портного. Ее беспокоила реакция хозяина лавки, а точнее, полное отсутствие таковой на ее внешний вид, поэтому она подсознательно ждала подвоха и держала дистанцию для лучшей маневренности в случае чего.

— Пройдите сюда! — Ничего не подозревая о мыслях, занимающих гостью, мужчина подошел к стене и отдернул тяжелую портьеру, открывая спрятанное за ней небольшое помещение. — Здесь вы сможете примерить платья и выбрать подходящие.

— Но мне не нужно платье! — запротестовала девушка, проходя за портьеру. — У вас есть что-нибудь практичное, подходящее, скажем… для дальней дороги? К примеру, такое? — Она кивнула на мужской костюм на одном из манекенов.

— Подождите здесь. — Проследив ее взгляд, портной кивнул и скрылся за одним из стеллажей. Послышался плеск льющейся воды.

Пока хозяин отсутствовал, девушка осмотрелась. Небольшое помещение, размерами два на два метра, с трех сторон было занавешено тяжелыми портьерами, а четвертую сторону занимало большое зеркало, в котором ледана отражалась с головы до ног. Она выглядела бледной и уставшей, покрасневшие, воспаленные от слез глаза провалились, а выпачканная в уже подсохшей грязи одежда стояла колом. Странно, что портной впустил ее, а не прогнал, осыпая проклятиями.

— Вот, возьмите! Сейчас это вам нужно в первую очередь. — Мужчина вышел из-за стеллажа, держа в руках широкое мокрое полотенце. — Приведите себя в порядок, а я пока подберу вам все необходимое.

Отдав полотенце, задернул портьеру. Послышались удаляющиеся шаги.

Повесив полотенце на один из многочисленных крючков на стене, Ролана быстро стащила заскорузлые тряпки, — где сняла, а где разорвала — и тщательно вытерлась. В итоге полотенце стало внешне напоминать те же тряпки, сваленные в кучу на полу, а девичья кожа обрела относительную чистоту.

— Вы готовы? Я кое-что принес, думаю, вам это подойдет.

Услышав голос, она вздрогнула, взгляд беспокойно заметался.

Охотник предупреждал, что у нормальных, по его выражению, девушек не бывает натренированных тел. Ее же тело выдает в ней воительницу, а значит, излишне выставлять его напоказ. Но вся ее одежда лежала на полу в самом непотребном виде, а оборачивать вокруг чистого тела грязное полотенце вообще не имело смысла. Не найдя лучшего выхода, девушка завернулась, как смогла, в портьеру, стараясь не сорвать ткань с петель на перекладине, и выглянула.

Не глядя на нее, портной протиснулся в примерочную, быстро развесил на крючках принесенную одежду, прислонил к зеркалу небольшой мешок и поднял полотенце, которое девушка определила в кучу уже ненужных тряпок. На мгновение его взгляд задержался на ее вещах, но он быстро вышел, не сказав ни слова.

Посмотрев под ноги, Ролана мысленно выругалась. В погоне за чистотой она совсем забыла об оружии! И портной получил возможность полюбоваться на пояс с кинжалами аньято, небрежно брошенный на полу. Оставалось надеяться лишь на то, что мужчина, не разобрав, сочтет чехлы простыми побрякушками, пригодными исключительно для красоты.

Несколько утешившись этой мыслью, девушка высвободилась из портьеры и сняла с крючка первую вещь…

Примерив все, что висело на крючках, она остановила свой выбор на штанах из плотной темной ткани и по двух темных рубахах с длинным рукавом и высоким воротом на шнуровке — одну надеть, вторую про запас. В мешке обнаружилось несколько пар обуви. Как нельзя лучше подошли удобные высокие сапоги из мягкой кожи. При желании за голенища можно было спрятать пару приличных ножей. Одевшись, ледана привычно обмотала аньято вокруг бедра, взяла запасную рубаху и вышла из примерочной.

Склонившись над столом, портной разрезал большими ножницами яркую ткань. При появлении девушки он оторвался от своего занятия, окинул ее задумчивым взглядом и, кивнув каким-то своим мыслям, ушел за очередной стеллаж. Послышалось шуршание. Когда оно стихло, портной вышел, неся в руках длинный плащ. Приблизившись к Ролане, накинул его ей на плечи и надел на голову глубокий капюшон.

— Возьми, тебе пригодится! Он надежно скроет и тебя, и аньято от любопытных взглядов, укроет от дождя и согреет в холод. Незаменимая вещь на больших дорогах, уж поверь мне. Тем более уже через седьмину польют долгие проливные дожди. Ты же знаешь, как переменчива погода — с вечера еще лето, а с утра уже осень. Дорога — не монастырь, прятаться особо будет негде.

Ролана опустила голову, делая вид, что рассматривает подарок. На самом же деле старалась скрыть то, что последняя фраза обожгла душу, словно хлесткая плеть. Плащ и вправду был добротным: длиной почти до пят, на меховой подстежке. Действительно незаменимая вещь, учитывая довольно капризную погоду, которая имела свойство меняться быстро. Тем более что летние дни должны были не сегодня завтра подойти к концу. Но взволновало ее другое. Портной отлично знал, кто находится перед ним, тем не менее был вежлив и спокоен. В чем подвох?

На тренировках им раз за разом напоминали одно правило, применение которого если не гарантировало, то намного повышало шансы на победу: действия противника нужно читать по глазам, а не по движениям тела. Тело обманет, но глаза не солгут. Первым всегда ударит взгляд, а только потом рука и зажатое в ней оружие.

Ледана подняла глаза. Взгляд стоявшего напротив человека был спокоен, словно в его глазах застыло само время. Вместе с тем в самой глубине жила тоска — сожаление о забытых дорогах, о хмельном угаре битвы и сладком звоне клинков.

— Почему вы оставили свой путь? — тихо спросила она, не успев удивиться собственной смелости. — Ведь все это не для вас.

— Рано или поздно мы все сходим с пути, забывая о прошлом. — Портной грустно улыбнулся. — Когда удача отказывает тебе в своем покровительстве, одно ранение может поставить крест на всем, что было дорого. Так что будь осторожна.

— А как же людские байки? — не утерпела девушка. — Ведь страшней леданы зверя нет.

— А у страха глаза велики! — усмехнулся мужчина и, неожиданно приобняв ее за плечи, по-отечески прижал к груди. — Поубивал бы тех, кто делает из таких вот девчушек ходячее оружие!

— Я иду именно за этим, — доверительно шепнула Ролана, и не думая высвобождаться из теплых объятий. — Хочу найти тех, чья сила сможет противостоять силе смотрительниц.

Рука на плече дрогнула. Повисла тишина.

— Не думаю, что это возможно, — наконец ответил портной. — Если бы такая сила существовала, монастырь давно бы исчез с лица земли. Все же не всему народу задурили головы красивыми речами. Но нет такой силы. Хотя была раньше…

Объятия разжались, мужчина задумчиво опустил глаза, вспоминая о чем-то.

— Что было раньше? — не выдержала паузы Ролана.

Портной очнулся, посмотрел на нее затуманенным взглядом и махнул рукой:

— Ничего, не обращай внимания. Так, легенду одну вспомнил. Ты ступай, пока рассвет не наступил. Тебе лишние глаза ни к чему. Удачи, дитя!

— Спасибо! — Подтянувшись на цыпочках, Ролана поцеловала его в щеку и быстро вышла из лавки.

— Стой! — Мужчина бросился за нею, попутно сгреб монеты с полки и, догнав за порогом, сунул деньги в девичьи руки, оказавшиеся в его ладонях просто крошечными. — Возьми! Мне ни к чему, а тебе пригодятся.

Благодарно улыбнувшись, девушка шагнула в тень и растворилась в густом сумраке.


Он пришел в себя от прикосновений к лицу чего-то влажного, теплого и шершавого. С трудом разлепив глаза, приподнялся на локте и уставился в карие глаза, смотревшие на него с любопытством и ожиданием. Пес играючи припал на передние лапы, обрадованно завилял пушистым бубликом хвоста и принялся работать языком с удвоенным энтузиазмом.

— Спокойно, малыш, спокойно! — Охотник с усилием отстранил от себя собаку и сел на полу, оглядываясь по сторонам. За время его беспамятства в комнате ничего не изменилось, разве что кровь подсохла, как чужая, так и его собственная, да в воздухе повис удушливый сладковатый смрад, от которого не спасало даже выбитое окно. Растерев корочку на запястье, Илмар удовлетворенно кивнул — порез затянулся, словно и не было. Все вышло правильно, так, как он и рассчитывал. Теперь нужно переждать головокружение, и можно отправляться вдогонку за Роланой. Девчонка вряд ли ушла далеко и наверняка ждет его в ближайшем овраге, гадая, почему он медлит. Хотя вполне возможно, расстроившись из-за смерти своего любимца, льет слезы, позабыв о времени. Насколько он знал, женщины вполне способны рыдать сутками напролет. Ничего, будет ей неожиданный сюрприз. Двойной.

Тряхнув головой, он поднялся на ноги и тщательно обыскал тела смотрительниц. Никакого оружия у них не было, что неудивительно при тех умениях, которые он видел. Такие способны увернуться даже от пущенной стрелы или поймать ее ладонями прямо в полете. Поднял забытое в пылу битвы копье, валявшееся под окном.

Подошел к трактирщику, уснувшему вечным сном у порога, мысленно извинился за то, что подарил жизнь не ему, а животному. Но при сравнении верности с предательством и трусостью в его сердце безоговорочно побеждала верность. Так учили его элимы, и так считал он сам. Да и вернуть к жизни одновременно нескольких он просто не в состоянии. И никто не в состоянии. Иначе погибнешь сам и никакой пользы оживляемым принести не сможешь.

Кровь живительна только тогда, когда горяча и струится из живого тела. В остальных же случаях обладает исключительно целебными свойствами. Если же донор мертв, то и оживить, понятное дело, никого не сможет. К тому же помочь можно только до того момента, пока тело умершего не остыло, позже уже все бесполезно.

А если учесть, что после оживления он провалялся в отключке до самого рассвета, то понятное дело, в этой комнате он больше никому помочь не в состоянии.

Свистнув псу, он вышел за порог и неторопливо зашагал по лестнице, ведущей в трактирный зал. В барной стойке наверняка есть тайник, как это обычно бывает, в нем у хозяина должны быть припрятаны деньги на черный день. Ему они уже не понадобятся, а вот им с девчонкой сгодятся в самый раз, потому что кулаками все насущные проблемы решить невозможно.

Его ожидания оправдались. Помимо денег он разжился вяленым мясом, хлебом, сыром, несколькими бутылками отменного вина и покинул заведение вполне довольный жизнью. Ночью прошел дождь, и теперь под ногами неприятно хлюпала грязь. Неудобно, конечно, но вполне терпимо.

Собака забежала вперед, просительно заглядывая в глаза. Охотник остановился, задумчиво втянул ноздрями сырой воздух, пахнущий землей и разнотравьем, и отсалютовал псу откупоренной бутылкой:

— Не волнуйся, мы ее быстро найдем! Мою кровь просто так дождем не смоешь!

ГЛАВА 3

Перед тем как покинуть город, ледана закопала в очередном овраге плащ и аньято, бережно завернутые в лопухи, и вновь пришла к дому убитого ею шенна Орниса, рассчитывая на то, что раз шумиха вокруг вечернего происшествия переместилась в город, значит, в самом доме все тихо.

Она не ошиблась. Над поместьем действительно царила тишина, словно все происшедшее накануне просто померещилось. Общую картину умиротворения и спокойствия портили только стражники, стоявшие парами вокруг ограды на расстоянии нескольких метров друг от друга, бдительно вглядывавшиеся в темноту. Один из стражников держал факел, второй — заряженный арбалет.

Впрочем, Ролане подобные меры предосторожности помешать не смогли. Застыв неподвижно в тени раскидистого дерева, растущего возле ограды, она терпеливо выжидала подходящий момент. А когда ближайший стражник отвернулся в противоположную сторону, отвлекая товарища разговором, подпрыгнула и ухватилась за толстую ветку. Подтянулась вверх и распласталась на ней, замерев неподвижно. Вдогонку ветку лизнуло светом от факела, но рассмотреть девушку стражники не смогли. Списав шорох на беличьи проделки, потеряли к дереву всякий интерес.

Поняв, что гроза миновала, Ролана зашевелилась. Медленно и плавно перетекая по шершавой коре, словно по гладкому льду, она бесшумно переместилась на самый конец ветки и встала обеими ногами на ограду, выпрямившись под прикрытием густой листвы во весь рост. Оглянувшись на ничего не подозревающих стражников, озорно пожала плечами и мягко спрыгнула во двор. Охраны вокруг дома не было, лишь двое дюжих парней под мерное журчание фонтана во дворе резались в карты на широких ступенях крыльца, положив возле себя арбалет и воткнув в землю факел. Входную дверь, по случаю смерти хозяина, украшал общепринятый символ траура — небольшой венок из листьев, перетянутый черной лентой.

Обогнув дом, девушка нашла дверь черного хода и, выбив замок одним ударом плеча, беспрепятственно вошла внутрь. Дверь за собой аккуратно прикрыла, чтобы случившиеся перемены не сразу бросились в глаза, вздумай стражники обойти дом с дозором. Впрочем, учитывая азарт, светившийся на лицах обоих игроков, подобная мысль вряд ли сумеет найти дорогу в их головы до рассвета. К тому же учитывая определенные обстоятельства, до утра в дом вряд ли кто сунется, даже если она устроит здесь взрыв или начнет орать песни.

В доме было тихо и темно. Окна, по обычаю, были занавешены плотной черной тканью, чтобы душа покойника, полноправно хозяйничающая в доме в течение трех ночей после смерти, не вздумала выбраться на улицу и вселиться в кого-нибудь из живых. Благодаря этому поверью три ночи подряд входить в дом умершего никто не осмеливался. Ролану подобные предрассудки ничуть не волновали. Во-первых, за время жизни в монастыре она привыкла к покойникам и боялась их куда меньше, чем живых. А во-вторых, правила, которыми заморачивала свои головы знать, в монастыре попросту не соблюдались. Трупы убитых послушниц сносили в глубокую выгребную яму, которую закапывали только тогда, когда вонь от разлагающихся тел становилась невыносимой. И разумеется, никто из смотрительниц не затягивал яму черной тканью и траурных венков послушницам не развешивал. И ничего ужасного не происходило — убитые не восставали ходячими трупами, а их души не разлетались по монастырю в поисках живых. Поэтому девушка разыскала подсвечник, зажгла свечи и спокойно пошла по дому, тщательно осматривая окружающие предметы и обстановку, пытаясь найти хоть что-нибудь знакомое, имеющее отношение к ее прошлому. Она, конечно, хорошо видела в темноте, но в незнакомом месте решила подстраховаться, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

Кухонное помещение, заставленное ведерными кастрюлями, широченными противнями, внушительными жаровнями и еще кучей всевозможных приспособлений для готовки, не привлекло особого внимания. А вот в столовой, основным украшением которой являлся длинный стол из темно-красного дерева, стоявший на массивных резных ножках, Ролана задержалась намного дольше. Первым делом стянула скатерть и изучила стол на предмет потайных ящиков, которых, к сожалению, не оказалось, но которые, по мнению девушки, должны были обязательно присутствовать. Потом тщательно исследовала столовый фарфор и серебро. Не найдя ничего знакомого, пошла дальше.

Поиски привели в большой зал, явно предназначенный для проведения различных приемов. Изящные люстры, спускавшиеся с потолка, затянутые атласом кушетки вдоль стен, возвышение для музыкантов, несколько игральных столов с разложенными на них картами — все говорило о том, что шенн любил развлекаться. Не усмотрев для себя ничего интересного, ледана вышла из зала, оставив открытыми тяжелые двустворчатые двери, украшенные позолоченной резьбой.

В холле стоял гроб, тускло освещенный четырьмя свечами, каждая толщиной с кулак и высотой до полуметра, расставленными строго по углам последнего пристанища шенна. Сам Орнис невозмутимо лежал со сложенными на груди руками, обряженный в парчу и драгоценности, сжимая в хладных пальцах рукоять обоюдоострого меча. Вопреки укоренившемуся в народе поверью ни обрадованно вскакивать при виде живого человека, ни нападать на ненавистную девчонку с целью завладения ее телом шенн не собирался. А вот Ролана, заинтересовавшись мечом, живо потянула его из мертвых рук.

Украшенная навершием из цельного рубина, мастерством огранщика отшлифованного до безукоризненной гладкости, рукоять удобно легла в ладонь. По длинному, отливающему синевой лезвию торопливо скользнули отблески огня, подтверждая безукоризненность остро заточенного клинка. Меч был недлинный, довольно легкий для руки и отлично сбалансирован. Удовлетворенно кивнув, девушка опустила меч, запустила вторую руку в гроб и пошарила у стенки.

Пальцы наткнулись на россыпь монет, которые клали, чтобы умерший мог откупиться у Пресветлого за совершенные при жизни грехи. Ледана мрачно усмехнулась — по ее мнению, Орнису не хватило бы и десяти мешков золота, чтобы заплатить за все злодеяния, о которых девушка не знала наверняка, но которые вполне могла себе представить. Всем тем, кто приходил на трибуны арены, никогда и ни за что не рассчитаться с Пресветлым, потому что желать чужой смерти забавы ради — великий грех, откупиться от которого не хватит никакого золота.

Далее в гробу обнаружилась бутыль с вином и увесистый мешочек с различными семенами, чтобы на том свете умерший мог возделывать землю и жить, питаясь плодами своего труда. Последняя находка вновь вызвала у Роланы скептическую усмешку. Представить шенна, чье брюхо возвышалось в данный момент над гробом не помещаясь в нем, собственноручно сажающим огород у нее не получалось даже в самой смелой фантазии.

Оставив все найденное нетронутым, она обошла гроб и вновь пошарила у стенки. Пальцы сразу же наткнулись на искомый предмет и вытащили его на свет. Ножны. Крепкие, деревянные, украшенные искусной резьбой. Переплетения стеблей и листьев ощущались под пальцами каждым изгибом, каждым листочком, каждой тончайшей прожилкой. Казалось, что в руках вовсе и не ножны, а замысловатое переплетение ветвей. Подвесив ножны к поясу, девушка убрала меч и дружески хлопнула шенна по плечу:

— Потерпи, на обратном пути я принесу тебе плетку. Уверена, ее ты брал в руки гораздо чаще, чем настоящее оружие.


Покинув холл, Ролана поднялась по лестнице на второй этаж, прошла уже знакомый коридор и решительно распахнула первую дверь. Ничего необычного — гостевая комната с полагающимся набором мебели.

Следующая комната оказалась обставлена в соответствии с новомодным увлечением, пришедшим как в Шеран, так и на остальную территорию Эстании с восточных земель. На полу, покрытом роскошным ковром, лежало два десятка больших мягких подушек, по углам в узких изящных вазах расположились пучки восточного кустарника башьюн, засушенные ветви которого при опрыскивании водой давали восхитительный тонкий аромат, а с потолка, строго по центру, свисало хитроумное сооружение, выглядевшее сколь нелепым, столь же и красивым.

С массивного деревянного круга, размером около метра в диаметре, крепившегося к потолку при помощи внушительного крюка, свисало бесчисленное множество тончайших стеклянных и металлических палочек — спиралек. Они нависали над полом на расстоянии чуть выше человеческого роста, чтобы до них можно было дотянуться специальным приспособлением — длинной тонкой палочкой с привязанным к концу пучком перьев. Перьями полагалось проводить по спиралькам, которые в ответ на прикосновение давали долгий мелодичный перезвон. Эта странная пара носила замысловатое восточное название, которое не то что выговорить, но и запомнить было сложно. Поэтому в народе поющие спиральки прозвали ветряной музыкой, а палочку с перьями — поводилом. В данный момент поводило лежало на полу прямо под свисающими с потолка спиральками, а рядом с ним стоял главный восточный покоритель местных сердец, ради которого, собственно, и затевалась вся эта комната, — курило. Этакий симбиоз сосуда из толстого стекла с непонятными трубками, главным достоинством которого был ароматный дым, якобы безвредный для курильщиков.

Сама Ролана никогда не пробовала новинку, но часто видела, как смотрительницы собирались вокруг подобной штуки в монастыре. Исторгаемый ею дым действительно был ароматным, но реакция смотрительниц, выходивших из прокуренной комнаты с безумными глазами и отстраненными лицами, заставляла ледану сильно сомневаться в отсутствии наносимого новомодным увлечением вреда. Скорее похоже на очередной наркотик. Потеряв в очередной раз интерес к помещению, девушка закрыла дверь.

В целом поиски не принесли Ролане никакой пользы. Обшарив все помещения по коридору и захватив, как обещала, плетку в уже знакомой комнате, в которой теперь царил идеальный порядок, девушка захлопнула последнюю дверь и зло пнула ногой ни в чем не повинную стену — тупик. Потом решила не отчаиваться и поднялась по лестнице на третий этаж.

На третьем этаже располагались личные помещения почившего хозяина: спальня, кабинет и библиотека. В спальне ледана не нашла ничего важного, кроме широченной кровати под тяжелым балдахином, припрятанного кинжала под подушкой и нескольких книг фривольного содержания, валявшихся на ковре рядом с кроватью. И двухметровой деревянной статуи ящера в углу, которую поначалу, благодаря искусной окраске, приняла за настоящего зверя, лишь потом догадавшись, что неправа, и над предназначением которой некоторое время ломала голову. Все оказалось просто — в брюхе статуи открывалась небольшая дверца, а полое нутро было под завязку забито разнокалиберными бутылками со спиртными напитками, еще на аккуратной полочке стояли в ряд десяток пузатых бокалов. Вариация на тему комнатного мини-бара, только и всего. Откуда пришло в голову подобное название, Ролана решила не задумываться, списав на кратковременный проблеск памяти.

Осмотр библиотеки занял у девушки более длительное время, но, бегло просмотрев разномастные корешки книг на стеллажах и вытащив на свет несколько десятков наиболее заинтересовавших, она разочаровалась и в этом помещении.

Дверь кабинета была заперта. Ролана без колебаний высадила ее плечом и удовлетворенно оглядела заваленный бумагами массивный стол, нашпигованный ящичками и дверцами. Помимо стола здесь присутствовали еще пара кожаных диванов, стеллаж с книгами и свитками, очередной мини-бар в виде небольшого ящера, а на стене висела картина: шенн, обряженный в рыцарские доспехи, восседал на вороном жеребце, воинственно вскинув руку с тем самым мечом, который сейчас висел на поясе Роланы. Художник явно польстил натурщику, изобразив его стройным, подтянутым, без шрама и с грозным взором из-под соболиных бровей.

Насмешливо фыркнув, девушка водрузила подсвечник на стол и принялась перебирать бумаги: приказы, доносы, стратегические разработки и прочий рукописный бред. Раздосадованно тряхнув головой, отложила бумаги в сторону, не желая копаться в грязном белье власти. Обшарила стол, вытряхивая содержимое ящиков прямо на ковер. Нашла несколько флаконов с непонятным содержимым, очередной кинжал в верхнем ящике — по-видимому, шенн всерьез опасался за свою жизнь, несмотря на отряд охранявших его стражников. Остальные ящики были искусной подделкой, а дверцы насмешливо продемонстрировали девушке пустые полки.

За картиной обнаружился сейф, но, как ни старалась, открыть его Ролана не смогла. Ударопрочная дверца не пожелала раскрывать свои тайны. Придя в состояние ярости из-за неудачных поисков и обманутых надежд, ледана опрокинула стоявший в углу стеллаж. Книги и свитки разлетелись по ковру, а пустая стена бесшумно отъехала в сторону, открывая очередное помещение.

ГЛАВА 4

Взяв со стола подсвечник, Ролана безбоязненно вошла в комнату и пораженно застыла на месте, понимая, что наконец нашла то, ради чего вернулась в дом. В узком, длинном помещении без окон, напоминавшем обычный коридор, обстановка была более чем скупой: потемневший от времени и частого использования внушительный лук на подставке и прислоненный к нему колчан со стрелами. А на самой дальней стене в конце коридора висел портрет, занимая собой практически всю стену, и его поверхность была щедро испещрена стрелами, словно пресловутый дикобраз.

Крепче ухватив подсвечник онемевшими пальцами, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле вместо груди, ледана пошла к портрету.

Сквозь густо торчащие стрелы едва удалось рассмотреть остатки художественной работы: мужчина, одетый в роскошный костюм, сидел в кожаном кресле. У его ног, обутых в высокие охотничьи сапоги, застыл белоснежным изваянием самый настоящий волк. Стрелы не пощадили ни лицо мужчины, ни его грудь. Угадываемыми остались лишь детали костюма — пояс с золотой пряжкой в виде оскаленной волчьей морды и несколько пуговиц. Еще была хорошо видна рука, лежащая на голове волка: пальцы, украшенные парой перстней, доверчиво погрузились в белоснежную шерсть. Самому зверю тоже досталось: десяток стрел, прочно вошедших в холст, изрядно попортили изображение. Но было ясно видно, что главная мишень в портрете — человек. И сколько ни старалась Ролана рассмотреть его черты, так и не смогла.

Попытка вытащить стрелы тоже не привела ни к чему хорошему — пробитый холст осыпался потемневшими клочьями вслед за извлеченным острием. Отчаявшись, ледана оставила картину в покое, а потом, словно повинуясь мимолетному порыву, прижала пальцы к губам и приложила их к нарисованной руке. Оставив незнакомцу своеобразный поцелуй, ощупала, как смогла, все остальные стены. Не найдя более никаких потайных дверей, вышла из комнаты. Оглядела устроенный погром в кабинете и не удержалась от кривой усмешки: когда стражники придут утром проверить, как идут дела в доме, то испугаются не на шутку, списав устроенный в доме бардак на разгул неупокоенной души.

Вернувшись в холл, Ролана пристроила плетку в холодных пальцах мертвеца и, усевшись на полу у гроба, некоторое время провела в раздумьях, не спуская с Орниса внимательного взгляда. Единственные вопросы, которые интересовали ледану, — это кто изображен на портрете и за что шенн его так люто ненавидел. Ни на один из них ответов дать никто не мог. А тот, кто мог, был безнадежно мертв из-за собственного упрямства. Точно было известно лишь одно: на портрете изображен не Орнис. Никто не станет методично расстреливать собственный портрет, да еще и запирать его в потайной комнате. Понимая, что здесь ей больше делать нечего, девушка вернулась в кухню и покинула дом через черный вход.

Небо понемногу светлело, обещая скорый рассвет, охранники на крыльце по-прежнему резались в карты, начав неизвестно какой по счету кон, а стража за оградой оказалась вовлечена в душещипательную беседу с женщиной, державшей за руку мальчика лет четырех. Понимая, что до нее никому нет дела, Ролана без проблем спрыгнула с уже знакомого дерева и прислушалась. Стоя в кругу столпившихся стражников, женщина указывала на малыша и громко поясняла:

— Глаза раскройте! Говорю вам, Орнис и мой сын — одно лицо! И сделали мы его в этом самом доме. Так что у него есть все права на наследство, и я требую, чтобы утром меня вместе с сыном впустили в дом!

Насчет «одного лица», по мнению Роланы, женщина явно погорячилась — сравнить милую трогательную детскую мордашку с раскормленной физиономией шенна, да еще и найти между ними сходство, мог только идиот. Но охранники были другого мнения. Присев перед ребенком, они старательно вертели его из стороны в сторону, изучая при свете факелов, и негромко переговаривались. Периодически слышались смешки. А вот насчет желания незнакомки утром попасть в дом — лучше дождаться, пока там наведут порядок, иначе расторопная бабенка рискует долгое время просыпаться по ночам от кошмаров, которые сумеет себе вообразить.

Впрочем, решив, что подобные разборки ее не касаются, ледана уже собиралась спокойно уйти, но тут увидела, что к дому приближается еще одна женщина. Своего ребенка она несла на руках, потому что он был еще крохотным. Подойдя к охране, предъявила в качестве доказательства родства с шенном родимое пятно на ягодице младенца и в свою очередь принялась отстаивать права на наследство.

Возразить ей никто из охранников не мог, поскольку достоверно не знал этой пикантной подробности, а первая претендентка застыла с раскрытым ртом, растеряв от неожиданности все свое красноречие.

Озадаченно покачав головой над разворачивающимся спектаклем, Ролана спокойно пошла вдоль ограды, уходя как можно дальше от неприятного места. В конце улицы встретила еще двух женщин, направлявшихся к дому Орниса с детьми. Обе шагали как можно быстрей и сверлили друг дружку испепеляющими взглядами, отлично чувствуя соперницу. Перепалка из-за наследства грозила перейти в настоящую баталию, во время которой трехэтажный предмет спора могли разобрать на камни.


Запах крови безошибочно привел охотника к оврагу, где пряталась Ролана во время дождя. В размытой дождем грязи не осталось следов, но примятая влажная трава сохранила отпечаток ее тела. Пес принюхался и принялся тихо поскуливать, с надеждой заглядывая в глаза.

— Не волнуйся, я тоже соскучился, — усмехнулся охотник и потрепал пса по ушастой голове. — Но видимо, она решила, что вряд ли сумеет нас дождаться, и ушла в этом направлении.

Он уверенно направился в заросли. Как ни странно, после получасовой ходьбы запах привел в город.

— У твоей хозяйки рассудок помутился? — озадачился охотник, рассматривая узкую улочку, на которой с обеих сторон расположились лавки ремесленников. — Зачем она сунулась в город?

Поправив мешок и перехватив крепче копье, он неторопливо зашагал вдоль домов, делая вид, что присматривается к выставленным в витринах товарам. Возле неприметной лавки портного запах оборвался. Пройдя на всякий случай вперед, он вернулся к двери с вывеской, изображавшей ножницы, и вошел внутрь.

Определив с первого взгляда, что хозяин лавки бывалый воин, охотник оставил пса за дверью и, прислонив к стене копье, учтиво попросил костюм, ткнув для убедительности в один из выставленных манекенов. Терпеливо позволил снять все необходимые мерки, а потом, когда портной удалился в кладовую в поисках подходящего костюма, принялся осматривать помещение. За примерочной ширмой отчетливо ощущался знакомый запах, значит, девушка приходила недавно и провела здесь немало времени. Ощупав гардины, словно ледана могла спрятаться за ними, охотник вышел и завернул за ближайший стеллаж. Неожиданно на голову обрушился сильный удар. Сознание незамедлительно погрузилось во тьму.

— За девочкой пришел, гад? — склонился над распростертым телом мрачный портной. Сунул к лицу внушительный кулак с зажатым в нем молотком: — Не позволю!

Придя в себя, охотник обнаружил, что лежит между большими штуками ткани, крепко связанный по рукам и ногам. Хозяин лавки расположился напротив на табуретке и, сжимая в руке молоток, сверлил его тяжелым неприязненным взглядом.

— Костюм тебе, говоришь? — буркнул он, увидев, что пленник пришел в себя. — Саван устроит?

— Рановато еще! — поморщился Илмар. — Мне еще друга из беды выручить нужно, девчонку одну.

— Выручить или наоборот? — подозрительно прищурился портной, поигрывая молотком. — Что-то я не помню, чтобы кто-нибудь из ваших хоть кому руку помощи протягивал!

— А ты всех под одну гребенку не ровняй! Или одежду тоже по одному лекалу шьешь? Из тебя самого портной, как из меня канарейка, но ведь тебе твоя рожа не мешает работать! — не сдержавшись, нагрубил Илмар.

— Ты мне зубы не заговаривай! — рыкнул мужик. — Твои подельники, даром что воинами называются, только баб насиловать умеют да добро награбленное делить! Именно из-за таких, как ты, я в свое время ушел из армии. Потому что прогнила она насквозь!

— Ну предположим, я в свое время тоже ушел, — кивнул охотник, не реагируя на грубость. — Только, в отличие от тебя, не стал прятаться в ремесленниках, а подался на север.

— Нашел дурака! — криво ухмыльнулся портной. — На большей части северных земель уже со времен Холодной битвы никто не живет. Только легенды складывают. Последнюю я лет десять назад слышал. Так что придумай что-нибудь более правдоподобное.

— Договорились, — не стал отпираться охотник. Он замолчал и закрыл глаза. В наступившей тишине отчетливо послышалось его дыхание. Спокойное вначале, постепенно оно становилось все более глубоким и шумным. А когда у сидевшего напротив портного заложило уши от мерного шума, напоминавшего грохот разыгравшегося не на шутку прибоя, охотник открыл глаза. Зрачки сузились до вертикальной полоски, а радужка поменяла цвет на вишнево-красный. Послышался треск разрываемых веревок. Спустя мгновение наступила тишина.

Портной закрыл глаза и озадаченно потряс головой, словно отказываясь верить собственным глазам. А когда вновь посмотрел на охотника, тот спокойно сидел перед ним, удобно устроившись на штуке ткани, и выжидающе смотрел на него уже нормальными человеческими глазами.

— Кто ты? — только и сумел выдохнуть портной, роняя на пол бесполезный молоток.

— Элим, — пожал плечами охотник.

— Но… но это же просто легенда!

— Легенды не возникают на пустом месте, — усмехнулся охотник. — Только не вздумай бояться!

— А… а зачем тебе ледана?

— Не поверишь — влюбился, а она сбежала во время очередной потасовки! — По глазам, в которых запрыгали смешинки, невозможно было понять, шутит он или говорит правду. Внезапно взгляд стал серьезным. — Она решила, что я умер после сражения с монастырскими ищейками, которые пришли по ее душу, поэтому ушла. А окружающий мир чужой для нее. Даже со всеми своими боевыми умениями она долго не протянет.

— Допустим. — Портной задумчиво пожевал губами и протянул элиму ладонь. — В таком случае, ты извини меня!

— Не страшно. — Охотник пожал протянутую руку и легко поднялся. — Хотя обычный человек после твоего удара вряд ли бы оклемался. Она не сказала, куда пошла?

— Куда — не сказала, а вот зачем — думаю, тут ты как раз сумеешь ей помочь.

— И зачем? — Охотник вышел из-за стеллажа, с досадой отмечая, что за окном уже полноправный день, а значит, девчонка ушла еще дальше.

— Она ищет силу. А по легенде, элимы самые непобедимые воины.

— Потрясающе! — Илмар озадаченно качнул головой. — Сначала медальон, теперь силу. Воистину, мысли женщины что погода за окном. Запасную рубаху у тебя можно купить? Или снова дашь по голове?

Смущенно крякнув, хозяин лавки ушел за стеллаж и вынес оттуда рубаху серого цвета, искусно вышитую серебряной нитью по вороту.

— Вот, возьми, она крепкая, с десяток перекидываний выдержит. И размер как раз твой.

Ткань оказалась прочной, но мягкой. Щедро заплатив полновесным золотым, охотник направился к выходу.

Дверь оказалась заперта. Он спокойно снял толстую перекладину, служившую засовом, аккуратно прислонил ее к стене, взял копье и молча вышел за дверь.

— Хвата Пресветлому! — прошептал портной в наступившей тишине.

ГЛАВА 5

Рассвет застал Ролану далеко за пределами города. Часть пути она пробежала, обернувшись зверем, потому что в лесу так было удобнее, а после удачной охоты вновь приняла человеческий облик и пошла, уже не скрываясь, по широкому, размытому дождем тракту, убегающему за горизонт.

Вопреки предсказаниям портного погода решила не ждать несколько дней и испортилась прямо с утра. Стоило первому солнцу явить свой светлый лик, как его незамедлительно заволокло плотными сизыми тучами. Второе светило, испугавшись аналогичной атаки, даже и не думало высовываться. Во всяком случае, небо было монотонно-серым, безрадостным, с синеватой бахромой тяжелых облаков, из недр которых довольно быстро стал накрапывать мелкий неприятный дождь. Впрочем, Ролане особых неприятностей он не доставлял. Плотно запахнувшись в подарок портного и натянув глубже капюшон, она шла по месиву, в которое превратилась дорога, слушая чавкающий звук собственных шагов. Портной оказался прав — плащ надежно защищал и от дождя, и от ветра. Дорога впереди была пуста — в такую погоду вряд ли кто решится на прогулку, все нормальные люди останутся дома, в тепле и уюте. Поэтому надежды на то, что по дороге ей обязательно встретится кто-нибудь, пришлось на время отложить.

«В монастыре сейчас завтрак, — внезапно вспомнила она. — Завтрак после утренней разминки, в которой обязательно есть победившие и проигравшие. Кто-то наслаждается едой, а кто-то приходит в себя после ран и переломов. Несмотря на состояние заявленных на конец седьмины бойцов, арена всегда получит свою кровавую жертву. Ведь ставки на предстоящий бой делают сразу после окончания боя текущего. Одному Пресветлому известно, сколько еще ледан попрощались с жизнью с момента моего побега. И только ему известно, скольких еще смотрительниц отправят по моему следу, когда не дождутся в определенный срок возвращения первой тройки. Сумею ли я найти то, что ищу? И о какой легенде говорил портной? Нет ничего странного в том, что в Шеране нет силы, которая могла бы противостоять силам монастыря. Точнее, даже если она и есть, вряд ли кто осмелится добровольно связываться с леданами. Рыба гниет с головы, если градоначальник оказался мерзавцем, значит, и все его окружение такое же. Поэтому искать силу нужно далеко, как можно дальше от Шерана. Но кто бы мог подумать, что шенн способен вымещать зло на портрете! Вопрос только в том, чей это портрет, и может ли случиться так, что изображенный на холсте волк каким-либо образом связан с символом на медальонах моего рода? А если связан, значит, на картине изображен мой предок?»

Сбоку в траве что-то зашевелилось. Рука сама собой нырнула под плащ и, вытащив один из кинжалов, взлетела в воздух. Присмотревшись, Ролана досадливо закусила губу. Листения — безобидное растение-бегунец — продолжала свой путь по обочине, смешно перебирая густыми ветками по траве. Бросаться на нее с кинжалом, равно как и с голыми руками, было попросту смешно. Понятно, что из-за последних событий нервы напряжены до предела, но кустарник тут совершенно ни при чем.

Вздохнув, девушка убрала кинжал, поправила висящий на поясе меч и вновь запахнулась в плащ. По поверхности плотной ткани щедро бежали дождевые ручейки, но внутри было тепло и сухо. Из-за торопливых шагов подол испачкался в грязи, летящей из-под подошв. Стоило сделать шаг, как след незамедлительно заполнялся водой. Увидев впереди широкую лужу, Ролана сошла на траву, позволяя росе обмести грязь с сапог и подола плаща.

Из-под ног выскочила небольшая пикча и, вздыбив мокрую шерсть, топорщившуюся подобно иголкам, возмущенно запищала. Ледана осторожно обошла зверька. Величиной с две ладони, смешно поводящая ушами-лопухами, забавная пикча умела метко плеваться, и места, куда попадала слюна, потом жутко чесались несколько дней. В данный момент она была совсем не опасна для завернутой в плащ путницы, но, помнится, в детстве Ролана по незнанию решилась погладить зверушку, которая спокойно сидела в траве и, казалось, совсем не боялась протянутой ладошки. За подобную вольность пикча наградила девочку серией прицельных плевков. Раздирая в кровь внезапно зачесавшиеся руки, лицо и шею, она побежала к… кому? К матери? К няньке? Разве в ее доме была прислуга?

Девушка растерянно остановилась, словно налетела на невидимую стену. Память упрямо безмолвствовала, покрытая мраком забытья, и не торопилась помогать с подробностями. Утешившись тем, что сумела вспомнить хоть какой-то очередной эпизод из прошлого, ледана пошла дальше. На горизонте возник небольшой перелесок.

Потратив около часа, Ролана вошла под переплетение ветвей и листьев, укрываясь от моросящего дождя. Под ногами затрещали осыпавшиеся ветки, зашелестела покрытая росой трава, но грязь больше не хлюпала. Потоптавшись на одном месте, ледана счистила, насколько это было возможно, грязь с подошв и пошла напрямик. Вокруг было тихо, только ветер иногда налетал порывами, шевеля макушки деревьев и одаривая одиноко идущую путницу прохладными брызгами повисших на листве капель. Даже птицы молчали, ничуть не радуясь погоде, обещавшей скорое наступление осени. Внезапно послышался далекий звук, похожий на лязг металла. Ледана остановилась, прислушалась. Звук повторился, а потом участился, становясь ритмичным и быстрым. Периодически слышался скрежет и далекие голоса.

«Впереди люди, — определила девушка. — Похоже, сражаются».

Первым порывом было сменить ипостась и сделать крюк, обогнув по широкой дуге место сражения. Но потом она решила, что если и дальше будет прятаться от людей, то рискует никогда не найти того, за чем сбежала, а значит, монастырь будет и дальше безнаказанно собирать свой кровавый урожай.

Запахнувшись плотнее в плащ, девушка решительно зашагала вперед и через некоторое время вышла из перелеска на открытую местность. Не спеша ввязываться в драку, остановилась под деревом и попыталась разобраться в происходящем. Особо ломать голову не пришлось.

Двадцать человек откровенно бандитской наружности, наподобие тех, кто пытались ограбить Ролану по пути в Шеран, окружили плотным кольцом две крытые повозки с запряженными в них лошадьми и людей, пытавшихся защитить эти повозки. Оборону держали десять воинов, еще три человека укрылись за спинами сражающихся и следили за боем с высоты конских седел. Перевес и по численности, и по ловкости был явно на стороне нападавших. В отличие от татей, повстречавшихся ледане, эти разбойники были настоящими головорезами. Об этом свидетельствовали их перекошенные злобой лица и умение владеть оружием. Трое защитников уже лежали на траве, изрубленные на куски. Нападавшие старались не просто убить, но и как следует покалечить жертвы перед смертью. Кровь оставшихся в живых защитников лилась рекой. Потери же головорезов ограничивались лишь несколькими ранениями.

Сбросив плащ, Ролана вышла из-за деревьев и направилась к сражавшимся. Арбалетов ни у кого из нападавших не было видно, так что шального болта можно было не опасаться. Головорезы предпочитали мечи. Пальцы бегло пробежались по бедру, извлекая на свет кинжалы, и один за другим пять разбойников упали замертво. Подобное вмешательство не могло не остаться незамеченным.

Забыв о повозках, головорезы бросились к ней. Тяжело вздохнув, девушка достала меч и встала в боевую стойку, готовая принять удар. Дальше время понеслось со скоростью пущенной стрелы. Успевая уворачиваться от ложных выпадов и нескольких ударов сразу, Ролана рубила руки, рассекала плечи и вспарывала животы. Посмотрев, какую подлую тактику они применяли к защитникам повозок, ледана поступила с ними аналогичным образом, безжалостно порубив на куски. Мало того что нападать и отбирать чужое — это грех, так еще и издеваться над людьми, превращая их в обрубки, — попросту зверство. А значит, те, кто поступает с другими подобным образом, сами заслуживают этой участи.

Закончив с последним разбойником, девушка брезгливо поморщилась, отряхнула меч от крови и направилась к повозкам. Нужно было собрать кинжалы.

Приблизившись к застывшим в оцепенении людям, она положила меч на траву, давая понять, что не собирается ни на кого набрасываться, и склонилась над ближайшим трупом. Собрав кинжалы, так же молча подняла меч и направилась туда, откуда пришла.

Пройдя с десяток шагов, услышала шорох за спиной. Обернулась.

Оставив лошадь на попечение охраны, ее догонял один из тех, кто наблюдал за боем, не принимая в нем участия. Остановившись, ледана уставилась на незнакомца, пытаясь понять, чего тот от нее хочет. Молодой мужчина был невысокого роста, ветер трепал темно-каштановые кудри, а на щеках розовел румянец, добавляя девичьей нежности грубоватому лицу с массивным подбородком. Из-под густых бровей на девушку без тени страха смотрели пронзительно-зеленые, словно молодая весенняя трава, глаза. Тонкие губы под черной щеточкой усов были сложены в приветливую улыбку. Подойдя, он протянул руку:

— Дамир!

Ролана приветственный жест проигнорировала, лишь вопросительно подняла брови.

— Что вам от меня нужно?

Улыбнувшись еще шире на откровенно недружелюбный тон, мужчина убрал руку и признался:

— Я наблюдал за вами во время боя.

— Я заметила. Когда другие сражаются, вы только и умеете, что наблюдать. — Она даже не попыталась скрыть сарказм.

— И теперь вы считаете меня трусом? — Молодой человек слегка приподнял брови.

— Какая вам разница, что я считаю?

— Мне это важно, потому что я хочу предложить вам работу.

От удивления девушка не сразу нашлась с ответом. Деньги ей уже предлагали, развлечения тоже, но вот работу еще ни разу.

— И что за работа? — Она постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более равнодушно.

— Я хочу, чтобы вы охраняли меня в моей поездке, — улыбнулся Дамир. Заметив, что незнакомка нахмурилась, поспешил добавить: — Разумеется, не бесплатно. Я хорошо вам заплачу.

— Неужели вам действительно хочется прятаться за женскую юбку? — съязвила Ролана.

Мужчина с шумом втянул ноздрями воздух, зелень глаз угрожающе потемнела, но ответил ей спокойным голосом, видимо, умел хорошо держать себя в руках.

— Во-первых, я не вижу ничего зазорного в том, что не владею мечом и вынужден нанимать охрану, чтобы сохранить свою жизнь и свое имущество. Кто-то из нас призван работать руками, а кто-то головой. Во-вторых, принимая во внимание тот факт, что одна девушка самостоятельно справилась с разбойниками, которых не смогли уложить хорошо обученные воины, я не считаю постыдным спрятаться, как вы выразились, за ее юбку. В-третьих, я высоко ценю ваше мастерство и предлагаю вам за работу сотню полновесных золотых, а это цена вполне приличного дома. Ну и в-последних, вы не носите юбку. Я вас убедил?

Его доводы нельзя было назвать глупыми или смешными. Действительно, не каждый обязан владеть оружием. Но решающую роль сыграли другие слова. Ей предлагают деньги, на которые можно купить целый дом! Собственный! И если сейчас у нее нет даже прошлого, то после такой покупки уж точно появится будущее. Свой дом — свой отдельный мир, свое пристанище, свой очаг!

— Я согласна, — услышала она свой ровный, лишенный эмоций голос. — Вы действительно меня убедили.

— Отлично! — Мужчина расплылся в довольной улыбке и вновь протянул руку. — Итак, давайте же познакомимся — Дамир!

— Ролана! — Девушка вложила пальцы в протянутую ладонь.

— Только у меня будет одно условие. — Мужская рука крепко сжалась, не желая выпускать ее пальцы на свободу.

— Какое?

— Обещай, что не обернешь ни один из своих клинков против меня!

— Обещаю! — Девушка недоуменно пожала плечами. Убийство своего работодателя никак не входило в ее планы.

Дамир кивнул, пальцы разжались.

Получив свободу, Ролана вновь направилась к деревьям.

— Ты куда? — Дамир догнал ее, схватил за плечи и обеспокоенно заглянул в глаза.

— Заберу свой плащ и вернусь. — Ледана повела плечами, высвобождаясь из рук. — И у меня к тебе тоже будет одно условие.

— Какое?

— Не трогай меня!

ГЛАВА 6

Илмар злился. Он и так потерял много времени, а тут еще запах устроил чехарду, приведя не куда-нибудь, а прямиком к дому убитого шенна. Не понимая, что тут снова могло понадобиться девчонке, охотник озадаченно прошелся вдоль ограды, делая вид, что привлечен потасовкой — четыре женщины азартно тузили друг дружку, вцепившись в волосы. Трещала разрываемая одежда, а воздух сотрясался от брани, которой, похоже, завидовали даже столпившиеся стражники. Двое отпрысков скандалящих мамаш уже сидели на дереве, радуясь происходящему, один помладше задумчиво ковырялся в носу, а четвертый, еще младенец, спал на руках у стражника, никак не реагируя на поднятый шум.

«Надеюсь, это не Ролана устроила?» — мысленно озадачился охотник.

Потом, прислушавшись, решил, что к наследственным спорам она вряд ли имеет какое-нибудь отношение, и спокойно ушел в обратном направлении.

В итоге обоняние вывело его за пределы города и увлекло в лес. Пролазив некоторое время по лесу, в грязи, оставшейся после дождя, он присел перед собакой и внимательно посмотрел в умные глаза:

— Послушай, такими темпами мы догоним твою хозяйку только к вечеру, а до вечера с нею может много чего случиться. Поэтому давай договоримся: ты сейчас не испугаешься моего нового облика и позволишь мне взять тебя. Я же в свою очередь обещаю держать тебя осторожно, не поранить и доставить к твоей хозяйке целым и невредимым. Договорились?

Пес беззвучно тявкнул и часто задышал, свесив из пасти розовый язык. Разумеется, он не понял ни слова, но интонации точно уловил. В любом случае другого выхода у Илмара не было. Отойдя от собаки, охотник бросил на землю мешок и копье и потянулся, разминая мышцы. Стадию превращения, пусть даже и короткую, он не любил. По телу пробежала знакомая волна, сковывая кожу морозом, а потом в глазах потемнело от боли. Интересно, когда Ролана перекидывается, ей тоже так больно?


Дождь, неприятно моросивший все утро, решил к полудню сделать передышку, и сквозь серые тучи выглянули томившиеся в заточении солнца. Преисполнившись благодарностью за щедрые лучи, земля принялась быстро поглощать тепло, испаряя влагу. В итоге стало душно и жарко, словно в бане. Ролана сняла уже ненужный плащ, перекинула его через луку седла перед собой и спокойно смотрела по сторонам. Ей, как новому члену команды, выделили запасную лошадь, и теперь она ехала впереди всех, зорко поглядывая по сторонам. Верховой езде она обучалась в монастыре, поэтому в седле держалась уверенно. Следом за нею ехал Дамир, за ним несколько воинов, потом катились повозки, и замыкали шествие еще четверо всадников, один из которых вел в поводу запасную лошадь.

Насколько успела рассмотреть девушка, в одной повозке везли пустую массивную клетку, накрытую белым покровом от любопытных глаз, а во второй, крытой плотной непромокаемой тканью, везли продукты, одеяла и лекарства, которые могли пригодиться в пути. В этой же повозке ехали повар, который готовил еду на привалах, и лекарь, которому вменялось в обязанности перевязывать раны, лечить и вообще решать все проблемы со здоровьем людей. Именно эти двое составляли компанию Дамиру, когда тот прятался в повозках во время сражения. Впрочем, после вполне приемлемых рассуждений ее работодателя, Ролана больше не считала их действия предосудительными. Тем более что повару на вид было далеко за пятьдесят, а лекарь был и того старше. Действительно, таким сражаться — только понапрасну на мечи лезть.

Пустынная равнина, где даже трава застыла неподвижно, не считая бегущей вдалеке листении, которая передвигалась независимо от ветра и прочих погодных условий, не таила в себе опасности. Поэтому девушка расслабленно покачивалась в седле, щурясь от щедрого света ярких солнц, изредка оглядываясь назад, чтобы проверить, все ли в порядке с караваном — именно так величал Дамир свои повозки, которым, по мнению Роланы, для гордого названия отчаянно не хватало численности, роскоши и товаров. Повозки даже на звание обоза не тянули. Откуда в ней была подобная уверенность, девушка не помнила, но твердо знала, что права.

Все еще находясь под впечатлением от боя на поляне, присутствующие не приставали к ледане с вопросами, ограничиваясь негромкими разговорами между собой. Даже Дамир ехал молча, не навязывая девушке своего общества. И она была им всем за это благодарна — одно дело общаться с единственным спутником, к которому и то привыкла далеко не сразу, и совсем другое, когда рядом более десятка мужчин. Причем нормальных мужчин, а не озверевших самцов, которых она постоянно видела на трибунах. Несмотря на то что со дня побега утекло немало времени, прошлое иногда накрывало девушку с головой, поднимая в душе злость и ненависть, заставляя сердце рваться из груди, а руку судорожно стискивать рукоять меча. Поэтому она была благодарна за паузу, которую из страха или уважения выдерживали ее новые знакомые, позволяя ей привыкнуть и прийти в себя.

Вынырнув из размышлений, ледана поняла, что разговоры за спиной смолкли, и в очередной раз обернулась, проверяя, что там творится. Ничего. Разомлевшие на солнце воины дружно клевали носами, умудряясь при этом ровно держаться в седлах. Тихо посапывал Дамир, уронив голову на грудь. Лишь с первой повозки ей приветливо улыбнулся повар, исполнявший в пути обязанности возницы. Похоже, спутники единогласно переложили проблему безопасности на пусть и не хрупкие, но девичьи плечи, а сами беззастенчиво расслабились. Внезапно повар выпустил вожжи из рук и испуганно заблеял, глядя расширенными глазами куда-то вперед:

— Там… там… та-акое!..

Обернувшись и проследив за взглядом, Ролана не увидела ничего страшного. Только листения вдалеке неожиданно превратилась в бегущий факел. Сделав несколько шагов, кустарник замер, а потом осыпался в траву огненными лохмотьями.

— Что ты увидел? — Ледана вновь повернулась к повару, рука по привычке скользнула на бедро, выхватывая кинжал.

Но виновник переполоха уже отошел от шока и протестующе замотал головой, наблюдая за ее действиями с побелевшим от страха лицом:

— Ничего! Показалось! Наверное, я просто перегрелся на солнце.

«А точнее, попросту испугался аньято, — с легкой досадой подумала девушка. — От „показалось“ кустарники не горят!»

Решив более не волновать впечатлительного повара, она пришпорила лошадь каблуками и поскакала вперед. Дробный стук копыт по утоптанной земле разбудил сомлевший караван, вслед понеслись недоуменные крики. Но Ролане уже не было до них никакого дела, потому что все внимание привлекла к себе грязно-белая точка, по мере приближения увеличившаяся до размеров пятна и мчавшаяся на нее со скоростью пущенной стрелы.

Постепенно стали различимы мелькающие лапы, поднятый кверху бублик хвоста, испачканная в крови остроносая морда и черные бусины глаз. Осадив коня так резко, что тот встал на дыбы, ледана соскочила на землю и поймала собаку прямо в прыжке. Не удержавшись под весом откормленной тушки, рухнула на землю, но рук не разжала. Горящая листения выветрилась из головы под мощным напором нахлынувшего счастья. Теплый шершавый язык прошелся по лицу, горячее дыхание обожгло щеки — пес крутился в объятиях юлой, не в силах сдержать радости от встречи с хозяйкой. Сама же Ролана, хоть и испытывала безмерную радость, никак не могла прийти в себя от неожиданности. Лишь безостановочно гладила слипшуюся от грязи и крови шерсть, не сводя с собаки завороженного взгляда, ощущая жгучую боль в груди и одновременно комок в горле. Окружающий мир со всеми своими проблемами временно перестал для нее существовать.

— Надеюсь, мне ты будешь так же рада? — пробился сквозь эйфорию знакомый голос.

Вздрогнув, ледана подняла глаза. Чувство нереальности усилилось.

— Ты?!

— Неужели я слышу разочарование? — Охотник иронично вскинул бровь. — Хотя да, понимаю, ты же рассчитывала сбежать от меня!

Девушка смущенно отвела глаза. Судя по выражению лица Илмара, рассказывать ему о том, что она всего лини хотела оградить его от связанных с ее обществом проблем, сейчас было попросту бессмысленно. «Успокоится — тогда и поговорим», — решила она, а вслух задала другой, не менее волнующий вопрос:

— Как получилось, что он остался жив? Я же видела, что…

— И что же такого особенного ты видела? — Собеседник насмешливо фыркнул. — То, что у страха глаза велики? Запомни, что наличие крови еще не означает серьезное ранение, а обычный обморок соответственно нельзя считать смертельным исходом. Похоже, дай тебе волю, и ты похоронишь всех, кто имел неосторожность лишиться чувств в непосредственной близости от тебя.

Назревавшую перепалку оборвал звучный рык подоспевшего Дамира:

— Ролана, что происходит? Почему ты бросила караван? Кто этот человек?

Взглянув в потемневшие глаза под сурово сдвинутыми бровями, девушка беспечно пожала плечами. Ответ пришел на ум сам собой.

— Это мой брат. Неожиданная встреча…

— Ты уже успела пристать к каравану… сестренка? — непритворно удивился охотник, нарочно сделав значительную паузу перед последним словом. — И зачем тебе это понадобилось?

— Работа у меня такая! — ровным голосом отозвалась Ролана. Нехотя выпустила пса из рук и, поднявшись с земли, направилась к своей лошади, спокойно щипавшей траву на обочине.

Смерив охотника внимательным взглядом, развернул коня и Дамир. Илмар задумчиво посмотрел вслед удалявшимся всадникам и растянулся на траве. По его мнению, не стоило тратить силы, чтобы догнать то, что скоро придет к нему само. К тому же сейчас ему необходим отдых.

— Я оказался прав, — доверительно сообщил он небесной выси. — Стоило оставить ее одну, как она незамедлительно вляпалась в историю. Точнее, в работу.


С появлением Илмара Дамир явно занервничал, хотя и пытался не подавать виду, сверля охотника подозрительным взглядом исключительно в те моменты, когда считал, что предмет его неудовольствия или Ролана ничего не видят. К самой идее примыкания к обозу еще одного человека, пусть даже и воина, он изначально отнесся категорически отрицательно. Но после краткого разговора в стороне, состоявшегося между ним и охотником, почему-то свое мнение изменил. В Ролане по этому поводу проснулось здравое любопытство, но «брат» не спешил радовать ее подробностями. Сообщил лишь, что «двое настоящих мужчин всегда найдут общий язык, несмотря на все старания женщин этому помешать». Безмерно удивившись столь едкому замечанию, никаким боком к ней не относившемуся, ледана сочла правильным никак не реагировать на выпад и, тронув лошадь, уехала вперед, оставив охотника вдвоем с новообретенным другом. Из закоулков памяти всплыло понятие мужской солидарности.

Вообще, после отъезда из Шерана, девушка наконец смогла обрести относительное душевное спокойствие, которое все более укреплялось с каждой оставленной позади верстой. Теперь же, когда чувство свободы больше не омрачалось горечью потери, к спокойствию прибавилось еще и ощущение пьянящей легкости, захотелось смеяться и шутить. Поэтому никакие язвительные реплики Илмара не могли испортить ледане настроения. К тому же охотнику выдали во временное пользование последнюю запасную лошадь и не спешили обременять задачей охраны повозок. Спрашивается, и с чего тогда вдруг такое недовольство? Тем более что это он догнал ее, она же ни о чем подобном не просила. Как раз наоборот, вежливо избавила его от своей излишне проблематичной персоны. А раз так, то и нечего язвить.

ГЛАВА 7

За весь день в пути не случилось ничего, что потребовало бы вмешательства Роланы или других воинов. И к вечеру обоз благополучно остановился на ночлег на берегу небольшого озера. Пока повар колдовал над ужином, девушка позвала пса и прошла вдоль берега, стремясь оказаться как можно дальше от мужчин. Забравшись в камышовые заросли, разделась и нырнула в воду, смывая с себя дорожную пыль и пот. Поплыла, стараясь держаться линии камышей, чтобы не оказаться на виду у каравана. Понятно, конечно, что над водой видна одна голова, но лучше никого не дразнить, чтобы не устраивать потом разборки с любителями поглазеть. Пес плыл рядом, поднимая лапами тучу брызг.

Над водой царил покой, лишь изредка доносились отдельные возгласы устраивавшихся на ночлег караванщиков да уханье камышовой выпи. Пару раз рядом с Роланой всплывали касхи, несколько мгновений заинтересованно таращились на девушку черными бусинками глаз и скрывались в глубине, напуганные плывущей к ним собакой Наплававшись вдоволь, девушка вернулась к камышам, отпустила чистого и мокрого пса сушиться у костра, а сама принялась счищать грязь утреннего дождя с плаща и сапог. Закончив, выбралась на берег, оделась и пошла к каравану.

Над стоянкой витал упоительный аромат. Охотник сидел в стороне от остальных у отдельно разведенного костра и лениво потягивал вино прямо из бутылки. Рядом с ним уже лежал пес, свесив из пасти розовый язык.

— А Дамир за тобою подсматривал! — наябедничал Илмар девушке, когда та расстелила плащ и присела к костру, согреваясь после купания.

— Я следила, за мной никто не шел, — поспешила она развеять навет. — И после купания тоже смотрела. Никого не было, а тем более Дамира.

— А я говорю, был, — не сдавался охотник. — Он подождал некоторое время и пошел за тобой.

— Откуда знаешь?

— Так я тоже пошел! — Он опрокинул в рот последние капли и зашвырнул бутылку в камыши. — Не волнуйся, мои действия были продиктованы исключительно соображениями его безопасности. Ведь если бы ты его заметила, наверняка снесла бы голову мечом. Кстати, где ты его взяла? Впрочем, можешь не отвечать, я знаю. Лучше ответь на другой вопрос: какого черта тебя вновь понесло к дому шенна? Решила поглумиться напоследок над его бездыханным телом?

Никак не отреагировав на насмешливые реплики, Ролана придвинулась к огню и протянула к теплу озябшие после купания руки.

— Молчание — знак согласия, — глубокомысленно изрек охотник и, поднявшись, направился к повару, у котелка которого выстроилась очередь.

Девушка задумчиво посмотрела ему вслед. Он, конечно, и раньше не пылал к ней теплыми чувствами, но хотя бы делал это молча, теперь же, похоже, решил сжить со свету своей язвительностью. Причин для столь разительных перемен она не находила.

Илмар пристроился в конец очереди и завязал разговор со стоявшим впереди воином, напрочь забыв о Ролане. Но от котелка повара к ней направился Дамир, неся в руках две дымящиеся миски. Подошел, присел рядом на расстеленный плащ и протянул ей одну.

— Не обессудь за скромный походный ужин, — неловко улыбнулся он, наблюдая, как девушка с любопытством принюхивается к содержимому тарелки. — Когда вернемся в имение, я устрою настоящий праздничный пир с несколькими переменами блюд.

В голове девушки сразу возникло несколько вопросов, ответы на которые очень хотелось получить. Поколебавшись, она начала с самого нейтрального:

— У тебя есть собственное имение?

— Конечно! — не без гордости ответил Дамир. — Водить караваны иногда бывает очень прибыльным делом.

— И от чего зависит это твое «иногда»? — Ролана отправила в рот первую ложку и зажмурилась от удовольствия. Умелый повар приготовил потрясающе вкусную кашу щедро добавив в нее не только сушеное мясо, но и снабдив неизвестными приправами.

— Разумеется, от конечной цели! — удивился ее недогадливости собеседник.

— И куда ты направляешься на этот раз? — До нее только сейчас дошло, что, согласившись на работу, она даже не спросила, куда направляется ее работодатель.

— Туда, где найду самую значительную прибыль из всех, ранее полученных.

— И что же это за место?

— Слушай, какая тебе разница? — неожиданно забыл о вежливости Дамир. — Главное и единственное, что должно тебя волновать, — это размер твоей оплаты! И как сделать все возможное для того, чтобы ее получить.

— И когда ты планируешь вернуться в свое имение? — Ледана намеренно пропустила перемену настроения мимо ушей.

— Если повезет, то скоро, — последовал неопределенный ответ.

— А если не повезет?

— Значит никогда! — отрезал Дамир. — И кстати, своих денег ты тогда точно не получишь! — Сердито скребанув ложкой по опустевшей миске, он отправил в рот последние крохи и, поднявшись пошел прочь размашистым шагом.

Сунув в рот очередную порцию, Ролана задумчиво уставилась на огонь. Интересно, с каких это пор у нее появилась способность портить настроение мужчинам?

Послышались шаги. Рядом плюхнулся охотник, блаженно потянулся после сытного ужина.

— Ну что, он так и не назвал тебе конечной цели путешествия? — послышался его небрежный голос.

Поставив миску с остатками каши перед собакой, девушка обернулась и смерила его пристальным взглядом.

— Откуда знаешь? Ты же находился достаточно далеко!

— Далеко, но недостаточно! — передразнил он. — Неважно. Если хочешь, я и сам назову тебе место, куда направляется твой работодатель.

— Куда же? — Ролана заинтересованно склонила голову.

Охотник хмыкнул, сделал неопределенный жест ладонью, словно отгонял надоевшую муху, и припечатал:

— На твоем месте я бы лучше поинтересовался, почему этот парень кажется мне подозрительным.

— Это меня интересует меньше всего, — небрежно отмахнулась ледана, желая досадить ему хотя бы своим равнодушием. — Все просто: потому что тебе все вокруг кажется подозрительным. А я так в самую первую очередь!

— Ты мне кажешься прежде всего глупой. Вот скажи, с чего вдруг тебе так приспичило охранять эти повозки? Что такого наобещал тебе Дамир, что ты послушно плетешься за ним, словно дрессированная собачонка?

— Ничего особенного, всего лишь сотню золотых, — спокойно ответила ледана, но потом вдруг уставилась на охотника колючим взглядом. — К твоему сведению, на эти деньги я смогу купить дом. Понимаешь? Свой собственный дом! Возможно, для всех здесь присутствующих, и для тебя в том числе, эта покупка не покажется такой уж важной. И знаешь почему? Потому что у всех вас есть дома, есть где жить и куда возвращаться! У меня же этого нет. Наверное, именно поэтому я больше всего на свете хочу иметь свой дом!

— Да пожалуйста, кто мешает! — В ответ на жаркую речь он лишь равнодушно пожал плечами. — Иметь свой дом вовсе не такое постыдное желание, как ты считаешь.

Она едва не задохнулась от возмущения. Да кто сказал, что она стыдится?! И вообще, с каких это пор у него вошло в привычку переворачивать ее слова с ног на голову?

— Ты хотела знать, куда направляется твой Дамир? — неожиданно перебил Илмар ее гневные мысли. — Похоже, конечным пунктом станет Лютый перевал. — Он поднялся, вытащил из своего заплечного мешка одеяло, расстелил его у костра и, улегшись на нем лицом к огню, закрыл глаза. — Спокойной ночи!

Несколько минут она не сводила с него внимательного взгляда, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки волнения или очередной насмешки. Не было ни того ни другого. Наоборот, на лице, освещенном пламенем костра, застыло выражение спокойствия и умиротворенности. Словно прозвучавшие ранее слова были не чем иным, как ее собственной фантазией. Потому что нельзя произнести вслух название самого загадочного места, слухами о котором полнится земля, а потом вот так запросто уснуть.

Несмотря на то что жизнь в монастыре не предполагала должного образования, о Холодной битве знали все, даже леданы. Битва, развернувшаяся почти три десятилетия назад в горах, расположенных в западной части Эстании, во время неожиданно лютой зимы и унесшая с собой десятки тысяч жизней, до сих пор жила в памяти тех, кто вернулся живым, но изрядно покалеченным, а также и тех, кто знал о битве только понаслышке. И те и другие боялись приближаться к горам. А проплешину, образовавшуюся в горной гряде — наглядную память о битве, — вообще старались не упоминать без надобности.

Лютый перевал… Оставшиеся в живых свидетели говорили о том, что отдельно стоявшую скалу попросту подмыло реками крови убитых, и она обрушилась на сражавшихся, уйдя под собственной тяжестью глубоко в землю. Так образовалась проплешина, усеянная обломками камней. Но страшно было даже не это, а то, что любой, кто пытался пройти через перевал, намереваясь коротким путем попасть в соседние земли, пропадал бесследно. И неважно, был ли это один человек, десять или даже сотня. Поначалу соседи малодушно обвиняли в засаде друг друга, но начинать новую войну никто не захотел. Потом постепенно история потеряла новизну, обросла слухами и сплетнями, люди стали обходить перевал стороной, а проплешину нарекли Лютой — за кровожадность.

— Любопытно, — вмешался в мысли Роланы недовольный голос Дамира. — Разве я плачу за то, чтобы ты охраняла своего брата? Бери плащ и устраивайся рядом со мной!

Несколькими часами позднее, сидя рядом с уснувшим Дамиром, ледана слушала мерное потрескивание веток в разведенных на ночь кострах и тихие шаги караульных. А еще смотрела на небо, усеянное серебристыми искрами звезд, и ломала голову над последним вопросом: неужели Дамир настолько глуп, что осмысленно ведет людей на верную гибель? На что он рассчитывает? И на что рассчитывают люди, идя за ним? Впрочем, точно такой же вопрос можно задать и самой себе: на что рассчитывает она теперь, когда знает правду. Да ни на что, просто остается верна данному ранее обещанию.


После завтрака караван снова отправился в путь. Обнаружив на рассвете Ролану спящей возле своего работодателя, Илмар с самого утра выглядел если не обиженным, то излишне равнодушным и смотрел на девушку так, словно она была пустым местом Даже позволил себе что-то высказать Дамиру, отозвав его в сторону от остальных. О том, что разговор был на повышенных тонах, можно было догадаться по бурной жестикуляции собеседников.

Целый час после этого ледана ломала голову над поведением охотника а потом сообразила — неужели ревнует? Сама по себе мысль казалась сумасбродной и невероятной, но неожиданно приятно согрела девичье сердце. До полудня Ролана мысленно тешила свое самолюбие, остановившись на банальном «почему бы и нет». А потом лошадей выпрягли на водопой у ручья, и они с охотником смогли перекинуться парой слов.

— Не обращай внимания на мое поведение, — тихо шепнул Илмар, делая вид, что поправляет седло на спине у лошади Роланы. — Просто, по обычаю, приличной девушке нельзя спать рядом с мужчиной до тех пор, пока они не поженятся. Разумеется, Дамир защитил тебя, сказав, что ты просто выполняла свою работу. Но как брат я должен злиться на тебя за ночную выходку. Так что терпи. Мне, конечно, безразлично все, что ты делаешь, но таковы правила игры.

Он отошел, а ледана все еще продолжала стоять, уставившись застывшим взглядом в одну точку. Пальцы бессознательно перебирали аньято. Значит, нельзя спать рядом? Значит, безразлично? Поиграть захотел? Хорошо, еще посмотрим, кто кого обыграет!

Следующие несколько дней в обозе царило затишье. Не было ни безобидных перепалок, ни происшествий, требующих вмешательства воинов и применения оружия. Затем сюрпризы продолжились.

Во время очередного привала на обед Дамир куда-то исчез, взяв с собой в провожатые двух воинов, а вернувшись, преподнес Ролане охапку цветов, которую едва удерживал обеими руками. Выразив искреннее сожаление, что среди цветов не нашлось ни одного, достойного ее красоты, он сгрузил букет-переросток в девичьи руки и поспешно ретировался в очередь за обедом. Теперь все внимание присутствующих сосредоточилось на Ролане. Даже охотник сменил гнев на любопытство и открыто уставился на девушку.

Задумчиво обозрев цветы и решительно не понимая, что с ними делать, ледана нашла единственно правильный, по ее мнению, выход: подошла к своей лошади и уронила охапку перед мордой. Животное благодарно фыркнуло и принялось неторопливо объедать цветочные головки, а по поляне прокатился громкий хохот. Над чем все смеялись, было непонятно, но смотрели попеременно то на вдруг покрасневшего Дамира, то на злополучные цветы. Только Илмар не участвовал в общем веселье, сверля девушку задумчивым взглядом.

Заметив это, она досадливо повела плечами. Уж он-то должен понимать, что она не привыкла ни к подаркам, ни к комплиментам. В монастыре цветов не водилось, а принимать сальные шутки и непристойные слова за комплименты было по меньшей мере глупо.

В целом обед прошел спокойно, но до самого вечера ни Ролана, ни кто-либо другой не услышали от Дамира ни единого слова. Он был молчалив и крайне задумчив. Охотник то и дело подмигивал ледане, когда считал, что никто, кроме нее, этого не видит, а среди воинов то и дело слышался негромкий шепот, сопровождавшийся короткими смешками. Впрочем, с наступлением утра, равно как и в течение следующих нескольких дней, Дамир своего поведения не изменил. Лишь когда кто-то всерьез спросил его, не дал ли он обет молчания, обронил в ответ несколько слов. Исключительно бранных. Чем, разумеется, только дал новый повод для смеха. Впрочем, с наступлением очередного вечера неудавшееся ухаживание полностью выветрилось из умов окружающих, уступив место куда более насущной проблеме.

Поначалу слышался неясный шум, становившийся по мере продвижения все более громким, а потом дорогу прегради та широкая река, наполовину скрытая в густом кустарнике. Беспокойные темные воды бурлили, подбрасывая вверх крупные белые пенистые барашки, течение было угрожающе быстрым, а надвигающиеся сумерки делали невозможными и без того трудные поиски переправы. Вода жила своей собственной жизнью, имела крутой нрав и угрожала расквитаться с любым, кто рискнет вторгнуться в ее беспокойное течение. По мнению Роланы, переплывать реку не стоило и пытаться. Похоже, поспешно спешивавшиеся спутники думали о том же. Но мнение Дамира оказалось совершенно иным.

— Подготовиться к переправе! — скомандовал он, стараясь перекричать шум реки И тут же осекся, увлекаемый на землю падающей лошадью из груди животного торчал арбалетный болт.

ГЛАВА 8

Бросив мимолетный взгляд на торчащее древко, ледана молниеносно выхватила кинжалы и один за другим послала в ближайшие кусты. Послышались вскрики. Следующий пущенный болт ушел вверх по безопасной траектории. Выхватив меч, девушка первой вломилась в кусты, лишь на мгновение опередив остальных воинов, и почти сразу же выскочила обратно. С яростью вогнала меч в ножны и пошла к повозкам.

— С двумя твои воины и без меня справятся! — хмуро пояснила она на недоуменный взгляд Дамира. — Остальных и добивать не нужно.

Останавливаться у повозок девушка не стала, прошла дальше, намереваясь оказаться как можно дальше от реки. Застывшая на лице гримаса раздражения говорила о том, что лучше сейчас ее не трогать. Дамир предупреждению внял, Илмар же пропустил мимо ушей и пошел следом. Собаке подобное настроение хозяйки тоже было нипочем.

Ролана опустилась в траву, нарочно повернувшись спиной ко всем остальным, подтянула колени к подбородку и застыла. Первым подбежал пес, лизнул девичью щеку и улегся, преданно заглядывая в глаза. Она не отреагировала. Когда рядом присел охотник, раздраженно дернула плечом, но не повернулась. Минут пять он солидарно просидел молча, делая вид, что любуется вечерним небом, где в тяжелых облаках повисли два тонких лунных серпика, а потом не выдержал.

— Ночью пойдет дождь, — отстраненно сообщил, чтобы хоть с чего-то начать, а потом повернулся к ледане: — Что случилось?

— Ничего! — раздраженно фыркнула она.

— Из-за ничего ты бы не бесилась. Не держи в себе, выскажись. Увидишь, станет легче.

— Я не могу сражаться среди своих! — после некоторого раздумья сообщила Ролана.

— И что? — не сразу понял охотник.

— А то, что в монастыре нас учили сражаться исключительно друг против друга! Я привыкла к тому, что меня окружают только противники, и сейчас чуть не поубивала своих же!

— И поэтому выскочила из кустов как ошпаренная?

Она бросила на него яростный взгляд и неожиданно парировала:

— А ты бы на моем месте остался и покрошил всех подряд?

Понимая, что охотник не оставит ее в покое, она одним движением вскочила на ноги и зашагала обратно к каравану. Тем более что воины, оставшиеся в кустарнике, уже вернулись, неся с собой оружие убитых. К аньято, разумеется, никто прикоснуться не осмелился, пришлось идти самой. Нападавших оказалось всего семеро, и, поскольку кинжалы метались наугад, в некоторых трупах торчало сразу несколько.

Охотник проводил ее задумчивым взглядом и вновь уставился на небо. Перемена убеждений — довольно непривычное чувство, особенно закоренелых и имеющих под собой весьма реальные основания. Девчонка, будь она неладна, уже в который раз с легкостью устраивала бардак в его голове и совершенно об этом не догадывалась.


После нападения идея с переправой казалась Дамиру уже не настолько привлекательной, а после замечания охотника, что на противоположном берегу может поджидать очередная засада, он и вовсе сник. Не обрадовало даже пополнение оружейных запасов несколькими тяжелыми двуручниками и четырьмя арбалетами. Сбросив тела убитых в реку, они поднялись вверх по течению, подальше от изрубленного кустарника, и расположились на ночлег. Сама по себе идея была безумна, поскольку уснуть под аккомпанемент ревущей реки мог только глухой, но спорить с Дамиром никто не захотел. Он даже не стал дожидаться ужина: как только развели первый костер, расстелил одеяло и уснул, едва успев принять горизонтальное положение.

— Нервничает! — во время ужина негромко пояснил охотник. — Перевал уже близко, а нервишки, несмотря на внешнее спокойствие, далеко не железные. Вот и пошаливают.

Ролана привычно поставила полупустую тарелку перед псом и внимательно посмотрела на него.

— Откуда знаешь, что перевал близко?

— Хочешь, покажу кое-что интересное? — прищурился охотник.

Она молча отрицательно мотнула головой. Любопытство в ней сейчас молчало, убаюканное теплом костра. Проигнорировав ее ответ, он поднялся и протянул руку:

— Пойдем!

Досадливо вздохнув, Ролана встала на ноги, нарочно не воспользовавшись его помощью. Иронично усмехнувшись в ответ на столь показную самостоятельность, Илмар направился вдоль берега по течению. Очень скоро их обступила непроглядная темнота. Ролана обеспокоенно обернулась.

— Мы не должны уходить далеко и надолго. Там остался Дамир!

— И что с того? — резко отозвался провожатый, не сбавляя уверенного быстрого шага. — Он не малое дитя, к тому же остался не один, а под охраной своих воинов. А впрочем, если он тебе так дорог, можешь возвращаться!

— Мне дорог не он, а деньги, которые он мне заплатит, — обиженно возразила девушка. — К тому же я дала слово его охранять.

— А ты уверена, что он действительно заплатит? — Охотник внезапно остановился и обернулся. От неожиданности Ролана налетела на него и уткнулась в грудь. На плечи незамедлительно легли его сильные ладони, то ли останавливая, то ли отталкивая. Она отстранилась, нарочно не поднимая лица, но ладони ее не отпустили, наоборот, от них почувствовалось уютное тепло, которое принялось быстро распространяться по телу. Замерев, она жадно прислушалась к неведомому прежде ощущению, но насмешливый голос собеседника быстро привел ее в чувство. — С чего ты взяла, дурочка, что твой Дамир выполнит свое обещание? Уверен, тебе и в голову не пришло попросить половину платы вперед. Скажешь, я неправ?

Обидевшись и на «дурочку», и на неоспоримую правоту замечания, она резко развернулась на месте, выскальзывая из ладоней, которые теперь разве что не обжигали, и почувствовала, что падает.

— Не стоит делать таких резких движений, — сообщил охотник, подхватывая ее под локоть. — Здесь полно камней, разве ты не видишь? Тогда позволь, я поведу тебя, чтобы ты не споткнулась. А то, не дай Пресветлый, сломаешь себе что-нибудь, и я потом не смогу перед Дамиром оправдаться за нерабочее состояние его дорогой во всех смыслах охранницы!

Если бы не тон, которым были сказаны слова, можно было бы поверить, что он действительно о ней беспокоится. Но откровенная насмешка, звучавшая в голосе, заставила Ролану крепко стиснуть зубы, чтобы не выругаться. Несмотря на это, вырываться не хотелось. Признаваться в том, что она отлично видит в темноте, тоже. От спутника веяло силой и спокойствием, а рука, поддерживающая под локоть, была горячей и надежной. Неожиданно для себя самой ледана ощутила, что, несмотря на перепалку, ей приятна его близость. Охотник же уверенно шагал вперед, не догадываясь о мыслях, бродивших в голове своей спутницы и совершенно не заботясь о камнях под ногами, словно, как и она, отлично видел в темноте. Кстати о темноте: несколько раз ледана нарочно споткнулась, скрывая свои способности и вызвав в ответ недовольное шипение своего спутника. В итоге дело кончилось тем, что он привлек девушку к себе и обнял за плечи.

Шум со стороны реки усиливался, вытеснив собой все остальные звуки, камни под ногами стали попадаться чаще, в лицо полетели мелкие брызги, а воздух наполнился избыточной влагой. Но капризы природы сейчас мало волновали Ролану. Все ее мысли были лишь о том, что сила может принести не только вред, но и благо, а близость мужчины может вызывать не только отвращение, но и удовольствие. Задумавшись и расслабившись, она почти задремала на ходу, поддерживаемая твердой рукой охотника, и не заметила, как они остановились.

— Просыпайся, пришли! — громко сказал он ей в самой ухо, стараясь перекричать оглушительный шум.

Ролана вздрогнула и открыла глаза. Они стояли у края головокружительного обрыва, а рядом, почти у самых ног, обрушивалась с высоты вниз вода, образовывая непрерывную белую вертикальную пелену. Далеко внизу над водой поднимался туман, подсвеченный зеленоватым лунным светом, а река вдалеке впадала в широкое озеро. С высоты, да еще в темноте, ледане показалось, что ему нет ни конца ни края.

— Смотри, — принялся объяснять охотник. — Эта река берет начало в горах и впадает в это озеро водопадом. Если идти вверх по течению, через пару суток можно прийти к горам. Но если твоему Дамиру нужно к перевалу, он перейдет реку и пойдет на запад, вот увидишь.

— Откуда ты знаешь? — крикнула она в ответ, стараясь унять предательскую дрожь в коленях. — Ты приближался к перевалу?!

— Как тебе вид? — Илмар или не услышал вопроса, или просто не захотел отвечать. — Нравится?

— Очень красиво! — успела искренне восхититься ледана, стараясь перекричать грохот воды, а потом без предупреждения обмякла в руках охотника.


Когда девушка пришла в себя, вокруг стояла тишина, а небо над головой затянулось плотными тучами. Она лежала на траве, а рядом сидел охотник. Его лицо было намного мрачнее туч, грозивших разразиться скорым дождем, и, судя по всему, он готов был разразиться отборной бранью. Но, увидев, что девушка открыла глаза, лишь подался вперед, встревоженно нависнув над нею, и тихо спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке! — торопливо ответила она и села, желая доказать свои слова на деле.

— Не спеши, — поморщился он. — Иначе снова потеряешь сознание. Кстати, что с тобой?

— Ничего! — Она смущенно отвела взгляд. — Где водопад?

— Там, где и был. Куда он денется? Я просто отнес тебя подальше от шума.

Подальше? Она опустила голову, чтобы не выдать своего удивления. Судя по тишине, он отнес ее на довольно приличное расстояние. И теперь, разумеется, зол на то, что был вынужден обрывать руки под тяжестью ее тела, Это только с виду она худая и стройная, но мышечная масса всегда весит тяжелей обычного подкожного жирка. А почему не ругается открыто? Так это ненадолго, сейчас поймет, что с нею все в порядке, и снова начнет свои словесные издевательства с новой силой.

— И все-таки почему ты потеряла сознание? — вновь повторил охотник. В голосе послышалась едва сдерживаемая ярость.

«Ну вот, началось, — с тоской подумала Ролана. — Разумеется, потеря сознания от усталости недостойное занятие для воина, но ведь не трагедия!» Вслух же ответила:

— Просто так, не переживай.

— Это твое «просто так» случайно не связано с шейном Орнисом? — Илмар уставился на нее тяжелым колючим взглядом, словно палач на осужденного. — Я имею в виду ваше ночное свидание… Ну ты понимаешь!

Она непонимающе нахмурилась, пытаясь осознать, к чему он клонит.

— Бабье дело нехитрое, — уточнил он, заметив ее растерянность. — А потом начинаются обмороки, тошнота и…

Договорить он не успел. Стальное кольцо девичьих рук сомкнулось на горле, опрокинув его на землю. Ледана бросилась сверху, горя единственным желанием — придушить нахала. Несколько мгновений он не препятствовал ее желанию и с любопытством вглядывался в черные глаза, наслаждаясь полыхающим в них искренним гневом, а потом словно невзначай прикоснулся к напряженным запястьям. Зарычав от острой боли, Ролана скатилась с него и, вместо того чтобы наброситься вновь, разразилась яростной бранью:

— Мерзавец! Скотина! Да как ты смеешь? Чтобы я и эта свинья… Да как тебе такое в голову пришло?! В отличие от тебя я не бросаюсь на тех, кто вешается мне на шею! А этот боров меня вообще и пальцем не тронул!

— И поэтому ты позволила ему все, что не позволяла другим? — невозмутимо перебил охотник.

Она запнулась на вдохе, недоверчиво уставилась на него и подобралась, словно зверь перед прыжком:

— В смысле?

Он понимал, что нужно промолчать и что сейчас не лучшее время для насмешек, но какой-то демон внутри заставил его гаденько ухмыльнуться и произнести:

— Ты же сама сказала, что не бросаешься на тех, кто вешается тебе на шею. Значит, на тех, кто не вешается, бросаешься сама?

Легкое движение воздуха рядом с лицом… и щеку обожгло резкой болью. Вскочив на ноги, девчонка посмотрела на него, как на насекомое, и, процедив: «Дурак, я всего лишь не высыпаюсь!», помчалась прочь. Причем в верном направлении.

Он озадаченно уставился в землю, кляня себя в душе последними словами. Действительно, ночные бдения возле спящего Дамира, на фоне и без того напряженных дней, запросто могли вылиться в обыкновенный обморок. Стоило ли из-за этого поднимать шум? И он действительно самый настоящий дурак, потому что нельзя из-за собственных прошлых ошибок издеваться над ни в чем не повинными людьми.

Потерев все еще ноющую щеку, он вскочил на ноги и бросился догонять девчонку. Однако, сильный же у нее удар!

Не разбирая дороги, ледана бежала прочь. Неважно куда главное, подальше от того, кого она почти считала своим другом и который неожиданно осмелился на такое неслыханное оскорбление. Да что он себе позволяет? Если сам привык уступать любой продажной девке, то это вовсе не значит, что она, Ролана, такая, пусть даже и примерила на себя шкуру ньери. Только в ее случае это была жизненная необходимость, а вот его падать в объятия Тары никто не заставлял!

Вспомнив картину, подсмотренную ночью через окно, девушка сдавленно зарычала, разозлившись еще сильней. Причем уже не на слова, а на поведение Илмара. И он после всего имеет наглость упрекать ее в доступности?! Кретин! Мужлан! Распутник! И еще этот… как его… бабник, вот!

— Постой! — донеслось в спину. — Подожди! Еще заблудишься!

Не сбавляя темпа, она насмешливо фыркнула. Это она-то заблудится? Да он просто не знает, с кем имеет дело. Каким бы ни было расстояние, волчий нюх безошибочно выведет ее к стоянке обоза.

— Да постой же ты! — Охотник догнал ее и схватил за локоть, вынуждая остановиться.

Развернувшись, Ролана яростно зашипела на него, подобно дикой кошке:

— Отпусти! Слышишь? Иначе покалечу!

Пропустив угрозу мимо ушей, Илмар обхватил ее второй рукой за талию и попытался прижать к себе. Девушка протестующе забилась в объятиях.

— Ладно тебе, все хорошо, уймись, — тихо, почти ласково попросил он. — Ну подумаешь, глупость сказал, с кем не бывает?

Он извиняется или ей показалось?

Ролана перестала вырываться и недоверчиво уставилась ему в глаза, которые, несмотря на темноту, видела вполне отчетливо.

Охотник тоже смотрел на нее, внимательно и сосредоточенно, словно пытался найти в ее глазах ответ на неведомый вопрос. После быстрого бега его сердце учащенно билось, а рука, сжимавшая ее локоть, вдруг разжалась и, ласково скользнув по девичей щеке, зарылась в распущенные волосы. Обычно заплетенные в косу, сейчас они были растрепаны и окутывали девушку роскошным шелковым плащом. Упругая грудь взволнованно вздымалась, глубокие, словно ночь, глаза были широко распахнуты, а на приоткрытых губах застыл невысказанный вопрос. Как трогательно… как мило… и как… желанно? Еще не успев до конца осознать свои действия, он наклонился к ней и поцеловал. Сначала нежно, потом жадно, потом… резкая боль в паху заставила его охнуть и сложиться пополам.

— Не смей меня трогать! — услышал охотник голос, обрушившийся на него, подобно ушату ледяной воды. — Иначе в следующий раз я тебя убью! Можешь думать обо мне все, что хочешь, но я не имею никакого отношения к тем продажным девкам, которых ты привык лапать.

Подняв голову, Илмар посмотрел на ледану. Она стояла на некотором отдалении, ее глаза теперь сверкали холодной решимостью, а в руке был зажат один из кинжалов аньято. Похоже, на этот раз она не шутила.

Дождавшись, когда он опустит голову, Ролана не глядя вернула кинжал в ножны и помчалась прочь, испугавшись его потухшего, если не помертвевшего взгляда и того, что почти готова была сделать.

ГЛАВА 9

Когда Ролана пришла к стоянке, начался предугаданный ранее охотником дождь, и воины торопливо разбирали шатер. Дамир сидел в стороне, накрывшись одеялом от частых капель, и напоминал взъерошенного воробья. Завидев девушку, он вскочил и, подбежав к ней, разразился визгливой бранью.

— Где тебя демоны носят? Как ты посмела бросить меня одного?! Разве я тебе плачу за…

— Ты мне еще ничего не платил! — резко оборвала его вопли ледана и, уставившись тяжелым взглядом в глаза, припечатала: — А если хочешь и дальше видеть меня рядом, плати половину обещанной суммы вперед, иначе я ухожу!

— Но… — Он серьезно растерялся от ее напора. — Куда же ты пойдешь? Вокруг ни души, и поблизости нет ни одной даже захудалой деревушки!

— Не волнуйся. — Девушка язвительно улыбнулась. — Так же как и ты, я прекрасно знаю, что находится поблизости. Считаю до трех. Раз!

— Что случилось? Какая муха тебя…

— Два!

— Хорошо, подожди! — Тяжело вздохнув, Дамир сбросил одеяло на траву и, больше не обращая внимания на дождь, направился к повозке, в которой были собраны дорожные припасы. Через пять минут в руки Ролане лег увесистый кошель. Развязав его, она высыпала монеты на ладонь, удовлетворенно кивнула, повесила кошель на пояс и приветливо улыбнулась:

— Так что там насчет претензий?

Он взглянул на нее исподлобья и, махнув рукой, пошел в готовый шатер. После столь демонстративного отпора ругаться ему расхотелось, командовать, впрочем, тоже. Проводив его победным взглядом, девушка подошла к своему костру, в который кто-то заботливо подложил толстых сучьев, не позволив ему потухнуть за время их с Илмаром отсутствия, взяла свой плащ и завернулась в него, укрываясь от дождя. Поманила за собой пса и устроилась у входа в шатер. Теперь, когда половина денег уплачена, Дамир имел полное право предъявлять свои претензии. А значит, нужно сделать так, чтобы у нанимателя не нашлось для них повода.

Она надвинула капюшон, устало прислонилась к стенке шатра и закрыла глаза.

Недавний поцелуй ощущался на губах терпким привкусом рябины, а досада в душе боролась с чувством острого сожаления. Она подавила тяжелый вздох и попыталась прогнать ненужные мысли. Сейчас, пока на стоянке никто не спит, нужно вздремнуть, а не трепать себе нервы бесполезными переживаниями. Несмотря на выносливость, ей необходим отдых. Мало того что она не привыкла к длительному нахождению в седле, мало того что Дамир постоянно требует ее внимания, словно неразумное дитя, так еще и охотник решил извести ее своими подозрениями и ссорами! Пресветлый, пошли терпения и сил!

Увы, отдохнуть ей не дали. Послышались шаги, и кто-то осторожно потряс за плечо. Откинув капюшон, она увидела повара, протягивающего миску с уже остывшей похлебкой.

— Ужин! — Он приветливо ей улыбнулся.

«Ужин…» — запоздало вспомнила она, почувствовав спазм желудка.

Несколькими часами позднее, когда уставшие за день люди все же смогли уснуть, уже не обращая внимания ни на шум реки, ни на тяжелые дождевые капли, ледана сидела у шатра, чутко прислушиваясь к каждому шороху, и неотрывно смотрела на погасший костер, который развел перед злополучной прогулкой Илмар. Возле него было пусто. Охотник не вернулся. На губах по-прежнему чувствовался привкус рябины.


Дамир проснулся на рассвете, вышел из шатра и поежился от утреннего холода. Ролана, подобно неподвижной статуе, сидела у входа, закутавшись в плащ. Рядом на земле лежал меч и привычно свернулась клубком собака. При его появлении девушка оглянулась, приветственно кивнула и вновь замерла. Пес приподнял голову, зевнул, широко открывая пасть, и продолжил прерванный сон. Дамир посмотрел по сторонам, плотнее запахиваясь в подбитый мехом халат. Костры горели, часовые исправно ходили вокруг стоянки, река подернулась туманом, который неумолимо наползал на стоянку. Воздух стоял прохладный и сырой, обе луны уже спрятались за облаками, трава под ногами блестела от росы. Похоже, предстоящий день вряд ли порадует теплом. Он дотронулся до плеча девушки и смущенно кашлянул.

— Ты это… иди в тепло. Выспись, пока остальные не проснулись.

— А ты? — Ролана даже не повернула головы, но голос из-под капюшона прозвучал удивленно.

— А я у костра посижу. Что-то спать совсем не хочется. Не волнуйся, охрана за мной присмотрит.

— Хорошо. — Подобрав меч, она одним движением скользнула в шатер, даже не потрудившись встать на ноги.

Верный пес бдительно приоткрыл глаза, но, убедившись, что хозяйке ничего не угрожает, вновь потерял интерес к окружающей действительности.

Дамир удивленно посмотрел на свою ладонь, которую даже не успел убрать. Вот только что под нею было ее плечо, такое хрупкое на вид. Вот именно что только на вид… Озадаченно покрутив головой, он зевнул и пошел к ближайшему костру. Присел перед ним, поднял широкий воротник халата до самых ушей, спрятал руки в теплые рукава и закрыл глаза. Спать хотелось даже больше, чем прежде.

Послышались шаги, пара тихих фраз.

Дамир с неудовольствием открыл глаза. Брат Роланы оглядел стоянку и, безошибочно остановив взгляд на шатре, присел у своего костра, от которого осталось лишь выжженное пятно на траве, и принялся разводить огонь. Дамир довольно хмыкнул: имел неосторожность прошляться невесть где целую ночь? Сам виноват. Теперь вот мерзни в ожидании тепла! Нет, этот Илмар ему определенно не нравится!

Оказавшись внутри, Ролана едва успела добраться до шкур, разложенных на ковре, еще хранивших тепло чужого тела, как незамедлительно провалилась в темноту. Усталость и холод взяли свое, погрузив ледану в липкий омут, который вряд ли можно было назвать сном и уж тем более отдыхом. Сердце неожиданно сковало леденящим, всепоглощающим ужасом, словно вокруг не было ничего, кроме вечной темноты, пустой и безнадежной. Острое ощущение одиночества навалилось удушающей тяжестью, превращая и без того тягостное забытье в невыносимую муку. Ролана страстно хотела прекратить этот сон, вырваться, проснуться, но могла лишь скрипеть зубами от бессилия. Поэтому, когда на плечо опустилась чья-то ладонь, обрывая своим теплым прикосновением гнетущий кошмар, девушка обрадованно ухватилась за нее, жадно впитывая кожей живительное тепло, и только потом открыла глаза.

— Тебе снилось что-то плохое? — участливо спросил Дамир, наклоняясь над нею. — Ты стонала, я решил разбудить.

— Правильно сделал! — Ледана села на полу, вытерла пот со лба свободной рукой и только потом отпустила теплую широкую ладонь.

— Часто тебе снятся кошмары? — Он присел рядом, не спуская с нее внимательных глаз.

— Подобный — впервые, — подумав, честно призналась девушка.

— А что именно ты видела?

— Видела? — Она повела плечами, словно от холода. — Ничего. Совсем ничего! Только чувствовала пустоту, словно вокруг ничего и никого больше нет. Абсолютную пустоту, понимаешь? Должна признать, это намного страшней, чем сражаться в одиночку с несколькими десятками воинов.

— В твоей практике было и такое?

— Что?

— Сражение с несколькими десятками.

— Всякое бывало — Ледана задумчиво уставилась в пол, непроизвольно воскрешая в памяти так называемые «зачистки», когда самую сильную послушницу выставляли против двадцати соперниц подряд, проверяя ее силу и выносливость. После подобных проверок ставки на победительницу повышались на трибунах арены втрое.

— И зачем тебе это?

— Что? — Она непонимающе вскинула голову.

— Зачем ты ищешь неприятности на свою голову? — Во взгляде Дамира появилось странное выражение: что-то среднее между участием и охотничьим азартом. — Эта дорога, твое оружие — куда ты идешь, чего хочешь?

— Ничего особенного, — пожала плечами Ролана, — иду вперед, ищу помощи и хочу обрести свой дом. По-твоему, это много?

— Зависит от того, какая помощь тебе нужна.

— Силу ищу, такую, которая смогла бы оказаться сильнее моей собственной. Не думаю, что ты поймешь, о чем я, поэтому давай прекратим этот разговор. Не пытайся узнать больше, чем тебе нужно. — Девушка устало вздохнула и попыталась подняться с лежанки.

Внезапно Дамир рассмеялся и, ухватив ее за руку, удержал на месте.

— Можешь мне не верить, но я тебя понимаю. И более того, даже могу помочь Я знаю, где скрывается сила, которая превосходит не только твою, но и всех самых сильных воинов вместе взятых! Эта сила непобедима! Поверь, я знаю, что говорю.

Глаза собеседника неожиданно засветились фанатичным блеском. Решив не вступать в перепалку, ледана молча кивнула, высвободила руку и поднялась на ноги, намереваясь покинуть шатер как можно быстрей.

Но Дамир разгадал ее желание и, вскочив на ноги, вновь схватил за плечи. Придвинувшись ближе, жарко зашептал в лицо:

— Послушай, я поделюсь с тобой этой силой, и никто в мире, слышишь, во всем мире не сможет причинить нам вред! Ты сможешь наказать всех своих обидчиков, если таковые есть или появятся, сможешь найти свое неоспоримое место под солнцем, сможешь жить так, как захочешь! Ты красива, сильна, умна и молода! Останься со мной! Я подарю тебе мир и защиту. Ты ищешь дом? У тебя будет самый лучший дом. Мой дом! Если вдруг не понравится мое поместье, мы найдем лучше, наймем прислугу, и я обещаю выполнять любые твои желания! Слышишь? Почему ты молчишь?!

Вместо того чтобы внимать словам, Ролана застыла, подобно неподвижной статуе, глядя в пол и никак не реагируя на жаркие речи. Устав ждать ответа, он ощутимо встряхнул ее за плечи. Девушка подняла на него спокойный взгляд и спросила на удивление ровным голосом:

— Зачем тебе я?

— Зачем? Что значит… — Дамир на мгновение запнулся, потом собрался с духом: — Меня влечет к тебе! Понимаешь?

— Да. — Она поспешно кивнула, но взгляд стал отстраненным, словно мысленно она унеслась далеко отсюда. — И зачем?

— Зачем что?

— Зачем влечет?

— Ну… — Ее реакция совершенно сбила его с толку, заставив покраснеть. Впрочем, на красноречие это обстоятельство ничуть не повлияло. — Ты красивая, надежная, бесстрашная, отлично сражаешься. Я таких никогда не встречал! Ты особенная, поэтому я хочу, чтобы ты осталась вместе со мной. Хочу подарить тебе свою жизнь, разделить ее с тобой. У тебя будет дом, о котором ты мечтаешь, а я получу в жены самую необыкновенную женщину, если, конечно, ты захочешь. И у нас будут дети…

— Достаточно! — оборвала его Ролана, отшатнувшись от последнего слова, словно от пощечины. — Я поняла. Только твои речи звучат странно. О какой непобедимой силе ты говоришь, если сейчас вынужден прятаться не только за спины своих воинов, но и за мою? Наверное, ты болен? Успел простудиться на утреннем холоде и теперь бредишь в горячке?

Желая убедиться в правдивости своего предположения, она поднесла руку к его лбу и дотронулась тыльной стороной ладони. Перехватив запястье, он неожиданно зло сверкнул глазами и рассмеялся пренебрежительным смехом:

— Никогда не рассуждай о том, чего не знаешь наверняка! И не делай поспешных выводов. Запомни, что каждый новый день способен изменить жизнь до неузнаваемости. И тот, кто был всем, может в одночасье стать никем, а тот, кто был никем, неожиданно обретет невиданное могущество. А теперь иди, хватит разговоров. Нужно трогаться в путь, и так из-за твоего отдыха я задержал отъезд. У тебя есть две седьмины, чтобы подумать над моим предложением. Слышишь? Всего две!

— И что будет потом? — Судя по ровному тону, ее ничуть не напугала его ярость.

Его взгляд затянуло мечтательной поволокой, а голос снизился до зловещего шепота:

— Увидишь! Но на будущее запомни, что сила разума значительно превосходит силу рук, а меч в некоторых случаях может оказаться просто бесполезной игрушкой.

— Запомню. — Ледана согласно кивнула и направилась к выходу. Откинув полог шатра, обернулась: — Но и ты запомни, что излишняя самоуверенность может сыграть плохую шутку, а сила разума действительна только до тех пор, пока голова держится на плечах.

Послав караванщику невинную улыбку, она вышла наружу. Вслед донеслось приглушенное ругательство.

ГЛАВА 10

Илмар оказался прав: Дамир действительно твердо вознамерился перейти реку, не жалея ни людей, ни лошадей. За то время, пока ледана спала, воины нашли мелководье. Пока одни сворачивали шатер, вторые привязывали себя веревками к повозкам, чтобы не унесло течением. Причем Дамира волновала исключительно судьба пустой клетки, в случае потери которой он грозился лично поубивать всех и каждого. В угрозы мало верили, но послушно готовились к переправе. Когда все было готово, Ролана без труда вычислила несовершенство приготовлений: те, кому предстояло управлять лошадьми, запряженными в повозки, были привязаны длинными веревками к оглоблям, что было не лучшей идеей. Повозка могла развалиться, налетев на камни, которых на дне наверняка в изобилии, а лошадь, испугавшись течения, могла затоптать замешкавшихся погонщиков. Когда же девушка попыталась рассказать свои соображения Дамиру, тот отмахнулся от нее, словно от надоевшей мухи.

— Не трогай его, он все равно тебя сейчас не услышит. — Охотник взял ее за руку и отвел в сторону, туда, где в траве, устав от бесконечной утренней суеты, свернулся клубком пес. — Для него сейчас переправа дороже жизни и смерти.

— Своей? — Ролана горько усмехнулась.

— В том-то и дело, что нет! Но твой работодатель неплохо подготовился, рассчитав верное количество людей, которыми он может пожертвовать наверняка.

— Его нужно остановить! — Она рванулась к повозкам, но Илмар успел схватить ее за руку, останавливая.

— Не стоит. Поверь, каждый из них знает, на что идет. И никого опасность не останавливает. Я уже пытался поговорить с остальными, когда вы ворковали в шатре, но натолкнулся на глухую стену упрямства. Так что не мешай глупцам совершать их собственные ошибки.

— И ничего мы не ворковали! — обиделась девушка. — С чего ты взял?

— У меня есть глаза и уши, — усмехнулся охотник. — А твой вид после разговора был красноречивее всяких слов.

— И какой же у меня был вид?

— Не подходи — убью! — Он усмехнулся и игриво подмигнул. — Он что, тоже пытался тебя поцеловать?

— Вовсе нет! — Она выдернула локоть из крепких пальцев и задумчиво посмотрела на реку. Первая повозка уже была в воде. — Интересно, зачем ему клетка?

— Не знаю, но думаю, ничего хорошего от затей твоего караванщика ждать не стоит.

— Он не мой караванщик! — вспылила девушка. — И вообще, что за дурацкое слово такое? Всего две повозки, а туда же — караван!

— Это по привычке. Твой друг из восточных земель, а там по дорогам водят исключительно караваны.

— Восточные земли? — Ледана удивленно вскинула брови. Было видно, что эта информация стала для нее новостью. — Откуда ты знаешь?

— В отличие от тебя я не провел всю жизнь за стенами монастыря и повидал на своем веку многое, — загадочно ответил охотник, окинув девушку задумчивым взглядом.

— На твоем веку? — Она улыбнулась и шутливо толкнула его локтем. — Да ты старше меня от силы на пяток лет, а строишь из себя убеленного сединами старца! Не спорю, ты действительно знаешь много, но не моя вина, что меня запихнули в монастырь.

— Да, согласен. — Илмар вернул ей озорную улыбку. — А знаешь, в чем твоя вина?

— И в чем же?

— Исключительно в том, что ты…

Со стороны реки донесся крик.

Охотник задумчиво посмотрел в спину девчонке, доверчиво сунувшей ему в руки меч и без колебаний бросившейся на помощь, перевел взгляд на реку и тяжело вздохнул. Рисковать своим инкогнито ради спасения тех, кто добровольно сует голову в петлю? Не стоит того. Во-первых, в силу определенных обстоятельств, он давно разучился сопереживать людям. А во-вторых, потому, что потом придется самому отбиваться от спасенных, безжалостно убивая в ответ на попытку поработить. Она же первая после этого от него отвернется.

Убить Дамира, чтобы не вел людей на верную смерть? Не поможет. В ее глазах он окажется безжалостным убийцей, и доказать, что действовал исключительно во благо, будет попросту невозможно. К тому же он не был на перевале с тех самых времен, когда закончилась Холодная битва. Кто знает, какие страсти там происходят теперь? Вполне возможно, ничего серьезного, это люди горазды рассказывать байки, где делают из безобидной мухи раскормленного ящера. У страха, как известно, глаза велики. А у человеческого страха тем более.

Забрать ее и унести далеко, чтобы не ввязывалась в эту авантюру? Но потом она всю жизнь будет упрекать его за то, что по его вине лишилась дома, о котором так мечтает. Да и не может он ей ничего предложить, кроме себя самого и хижины в лесу, в которой осталась его мать. К тому же собственного доверия он тоже не может ей предложить, несмотря на то что уже довольно долгое время находится рядом. Вряд ли она согласится.

Подумать только, неужели эта девчонка стала настолько для него важна, что он бросил все для того, чтобы решить ее проблемы? И что в итоге? В итоге давно забытый пьянящий вкус поцелуя, удар ниже пояса и блуждание в ночной тишине в полном одиночестве. А по возвращении все доказательства ее присутствия в шатре этого недомерка, лишь по недоразумению называющегося мужчиной. Интересно, что такого он смог ей наобещать, что она вошла в шатер и провела там всю ночь? Что такого он смог наобещать всем остальным, что они идут за ним, словно овечки на привязи? Воистину, подчас разум действительно сильней любого оружия.

Ролана оказалась права. Испугавшись течения, лошадь взбрыкнула, повалив в воду одного погонщика, а потом забилась в упряжи, поднимая брызги и остановив повозку. Второй погонщик бестолково суетился у повозки, крепко вцепившись одной рукой в борт, другой пытаясь подтолкнуть застрявшие колеса, и кричал на лошадь. Само собой, никаких результатов подобное поведение не давало. Тем более что третий погонщик уже оказался под водой.

Бросившейся на помощь девушке тоже пришлось несладко. Помогать ей никто не торопился, привязанные в прямом смысле слова к повозке воины бестолково барахтались в воде. Оставшиеся на берегу только наблюдали, оглашая воздух отчаянной руганью. Илмар и вовсе имел отстраненный вид, словно происходящее его совершенно не касалось, а одной справиться с течением оказалось сложно. Побалансировав некоторое время по пояс в ледяной воде, уже окрасившейся первой кровью, ледана набрала воздуха в грудь и целенаправленно опустилась на дно. Как она и предполагала, под руками оказались сплошные камни, крупные, неподвижные, надежные. Цепляясь за выступы, она принялась ползти по камням, стараясь держаться против течения. Уперевшись лбом в колесо повозки, ухватилась за него и, перебирая руками, поднялась на ноги.

Судя по пустой веревке, одного погонщика уже унесло течением, второму, болтавшемуся в воде на привязи кверху окровавленным лицом, уже тоже ничем нельзя было помочь. Лошадь металась из стороны в сторону, грозя вырваться из оглоблей, зашибить третьего оставшегося в живых погонщика и развалить, к демонам, повозку.

Чудом избежав ударов копытами, Ролана смогла отвязать пустующую веревку и, соорудив скользящую петлю, накинула ее на шею лошади. Та встала на дыбы, огласив возмущенным ржанием воздух, и резко присмирела, почувствовав нехватку воздуха. Не теряя времени, погонщик подтолкнул повозку, и вдвоем у них получилось вывести лошадь на берег. Теперь, выбравшись из воды и вытащив тело погибшего бедняги, они стояли и смотрели на противоположный берег. Девушка видела пса, которого силой удерживал на берегу охотник, не позволяя тому лезть в воду. Воин, нахмурившись, смотрел на повозку, которую еще предстояло переправить. Оба искренне сочувствовали оставшимся. Река получила первые жертвы, хорошо бы этим дело и закончилось.

Не закончилось. Ледане вновь пришлось ползать по дну, помогая застрявшей повозке, и вновь жадное течение унесло еще двоих. Оставшиеся четверо воинов за компанию с поваром и лекарем миновали реку гораздо благополучней. Не обремененные тяжестью повозок и всадников лошади вели себя на редкость спокойно, лишь испуганно всхрапывали, оказавшись в бурлящей воде.

Порядком перетрусивший Дамир, который не рискнул забраться ни в одну из повозок и не пошел вброд со своими людьми, теперь о чем-то договаривался с Илмаром, держа в поводу коня. После нескольких минут отчаянной жестикуляции и криков, которые полностью заглушал шум реки, он взгромоздился в седло, пристегнул к поясу меч Роланы и с мученическим видом взял на руки пса, судорожно вцепившись в белоснежную шерсть. Охотник взял коня под уздцы и спокойно повел в воду.

Несмотря на течение, он держался уверенно, хотя и шел очень медленно, но ни разу не качнулся под напором воды и не споткнулся на камнях. Ролана на противоположном берегу превратилась в статую, не спуская с поводыря и всадника напряженного взгляда. Илмар даже не счел нужным доверить караванщику свой заплечный мешок и копье, а коня вел, удерживая повод всего одной рукой. Сидевший в седле Дамир был бледен словно полотно, охотник, напротив, был спокоен и невозмутим Лишь когда они ступили на берег, Ролана заметила его упрямо сжатые в одну линию побелевшие губы. Впрочем, выпустив повод и забрав у всадника пса, Илмар как ни в чем не бывало подошел к Ролане.

— Твой меч! — Он протянул ей оружие.

— Почему? — Ледана взяла меч и второй рукой вцепилась ему в локоть.

— Почему что? — Охотник удивленно вскинул брови.

— Почему ты никому не помог? — Она не кричала, но от ее бесцветного голоса у него по коже пробежал мороз. — Столько людей погибло..

— Так уж и никому? А как же драгоценный Дамир — твоя надежда на светлое будущее? — Илмар без труда высвободил руку из ее пальцев и опасно сузил глаза. — И знаешь что? Это ты нанялась нянчиться с этими людьми, а не я. Это тебя должно волновать все, что происходит. И это ты должна спасать их шкуры. Я на это согласия не давал и не дал бы, даже если бы меня попросили. Единственные, кто меня здесь хоть как-то волнуют, это ты и твой пес. Кстати, он даже больше, потому что, в отличие от тебя, он знает, что такое верность, — и готов отдать за нее жизнь. А ты… — Тут он скривился так, словно ему в рот попала какая-то гадость. — Впрочем, тебе простительно, ты же женщина! — Последнее слово прозвучало так, словно он его выплюнул. — В общем, не вздумай больше вешать на меня свои проблемы!

Он отошел, а Ролана осталась стоять, размышляя над услышанными словами. То, что Илмар не нанимался в охрану каравана, она еще могла понять. Но при чем здесь упреки в верности? Откуда столько яда в голосе?

— Ты ранена?!

Она обернулась на вопль. С перекошенным от волнения лицом к ней спешил Дамир.

Сдержав разочарованный вздох, она опустила глаза. Действительно, правый рукав был полностью в крови, видимо, ободрала руку о камни на дне. Тот же Дамир заметил издалека, а охотник стоял рядом и даже не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил. Она протестующе вскинула руку, останавливая своего подопечного:

— Все в порядке, просто царапина.

Дамир согласно кивнул и, развернувшись, вновь направился к своим повозкам. Она облегченно вздохнула. В самом деле, что бы там ни было с рукой, ее работодателю вовсе не обязательно это видеть. Все равно любая рана заживет быстро и без последствий, словно на… оборотне.

ГЛАВА 11

Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Бурные реки больше не встречались на пути, в зарослях не прятались разбойники, а воины после гибели товарищей на переправе были молчаливы и задумчивы. Погода, словно из солидарности, больше не радовала теплом, и на небе воцарились серые тучи, сквозь которые не проникало ни единого солнечного луча. Мелкий дождь начинался с самого утра и моросил, не переставая, целыми днями, прекращаясь только к вечеру. Ночевать теперь приходилось на сырой земле, предварительно стряхнув с травы росяную россыпь. Одеяла за ночь неминуемо сырели, несмотря на близость разведенных костров, которые прогревали исключительно воздух, но не почву вокруг. Утром над стоянкой расстилался туман, отступая лишь в непосредственной близости от костров.

Попав во власть осенней погоды, воины кашляли, некоторые мучились насморком. Лекарь на каждом привале готовил снадобья и щедро пичкал заболевших порошками и укрепляющими составами. Помогало, но ненадолго. Люди откровенно приуныли.

Ролана куталась в плащ и глубже натягивала капюшон, стараясь сохранить остатки тепла и не подпустить к телу разлившуюся в воздухе сырость. Получалось отлично, но после купания в ледяной воде на перевале она и так простудилась, теперь же, с добавлением погодных капризов, чувствовала себя на редкость паршиво. Если вспомнить о том, что рана, полученная на острых камнях, затянулась уже к вечеру того же дня, а утром от нее не осталось и царапины, то понимание того, что ее организм не может так же быстро справиться с самой банальной простудой, откровенно расстраивало девушку. Где это видано — оборотень с насморком? К тому же где это вообще видано, чтобы человек был оборотнем! С другой стороны, кто знает, обернись она зверем, возможно, простуда прошла бы сама собой. Жаль, нет возможности это выяснить. Бесконечная дорога неожиданно стала вызывать глухое раздражение, вместо тряски в седле хотелось слезть с коня и уснуть, закутавшись в плащ, который неожиданно стал самой уютной и незаменимой вещью. Висевший на поясе меч мешал и резко прибавил в весе. Еда стала казаться безвкусной, а гнетущая тишина навевала такую невыносимую тоску, что хотелось попросту выть, не дожидаясь полных лун и не опасаясь реакции окружающих. Но, несмотря на плохое самочувствие, девушка не жаловалась и старалась не показывать излишне своего состояния, прекрасно понимая, что она такая не одна, что все также устали, разбиты и больны, за исключением двух человек.

Капризы погоды никак не отразились на Дамире. Днем он кутался в роскошный, подбитый мехом халат, поднимая ворот до самых ушей и натягивая по самые брови смешную, но теплую шапку, похожую на треугольник. А по ночам укрывался от холода в шатре, расстилая на влажной земле непромокаемую ткань, а сверху толстые ковры и звериные шкуры.

Ледана прилежно несла бессменную вахту у входа до рассвета, перемежая бодрствование с короткими погружениями в чуткий сон, отвечая на все приглашения Дамира «поспать в тепле» неизменным отказом. Во-первых, не хотелось выделяться и пользоваться особыми привилегиями лишь потому, что она женщина. После ее помощи на переправе окружающие и так прониклись к ней теплыми чувствами и еще большим уважением и норовили кто кружку подать, кто одеяло предложить. Подобное внимание было, безусловно, очень приятно, но смущало Ролану своей непривычностью. Во-вторых, не хотелось оставаться наедине с подопечным и выслушивать очередные признания в его влечении. Еще полезет, чего доброго, с поцелуями, придется тогда и с ним выяснять отношения. Последствия этих выяснений могут оказаться не самыми приятными для обоих.

Общение с Илмаром тоже сошло на нет. Мрачный вид охотника не располагал даже к мысли о том, чтобы с ним заговорить. А его отменное здоровье, при котором нынешние погодные капризы были ему нипочем, вызывало у девушки откровенную зависть. С наступлением холодов охотник всего лишь достал из мешка и надел короткую меховую куртку. Больше никаких изменений в его одежде не произошло. Над халатом и шапкой Дамира он откровенно посмеивался. Молча, разумеется, но его невысокое мнение о приспособленности последнего к погодным условиям легко читалось во взгляде.

На Ролану же Илмар и вовсе не обращал внимания, словно ее не существовало. Был ли виной тому неудачный поцелуй наедине или охотник попросту презирал ее за то, что она не вовремя разболелась, что явно не пристало настоящему воину, девушка не понимала. Но лезть с расспросами и выяснениями отношений не собиралась. Лишь терпеливо пила все отвары и порошки, которыми, наравне с остальными, пичкал ее лекарь. И подчеркнуто равнодушно смотрела днем мимо охотника, словно он был для нее пустым местом.

Но по ночам, когда караван засыпал под бдительным оком караульных, она сидела у шатра, издалека подолгу смотрела на него, спавшего, как и все, на одеяле, расстеленном на сырой земле у костра, и чувствовала в сердце самую настоящую обиду. Ведь она не сделала ничего такого, чтобы заслужить подобное пренебрежение к себе. А в том, что она его ударила, он виноват исключительно сам. Точнее, его несносный язык, произносивший гадости. Не будь всех этих слов, поцелуй, скорее всего, имел бы совершенно другое продолжение Если бы действительно шел от души, а не служил простым доказательством ее доступности, как пытался показать охотник. Но даже несмотря на это, следует признать, что поцелуй ей понравился и сумел разбудить в душе необъяснимый огонь, который горит вот уже несколько дней и никак не гаснет, несмотря на вспыхнувшую между ними неприязнь. Даже признания Дамира о том, что он готов дать ей все, что она ищет: и силу, и дом и даже собственную жизнь, которая ей в общем-то ни к чему, не смогли загасить этот огонь. А ведь охотник не обещал ничего подобного, просто поцеловал, наговорив перед этим гадостей. Похоже, ее предало собственное сердце… После того как она приходила к такому умозаключению, злость на Илмара зашкаливала за отметку «ненавижу», и мысли переключались на Дамира.

По ее мнению, караванщик был странным и слабым. Именно так. Странным было все: и его поведение, и эти повозки, главную ценность в которых представляла пустая клетка, и выбранное направление дороги. Неужели он хочет перебраться через Лютый перевал, чтобы набрать рабов в соседнем государстве? А может быть, он один из поставщиков «живого товара» в тот же монастырь? Но если это так, то он должен отлично понимать, кто она такая, тем более что после последнего купания в бурной реке ее волосы отчетливо потемнели, теряя светлую окраску. Цвет кожи, как ни странно, остался. Разумеется, факт смены цвета волос не слишком бросается в глаза, потому что благодаря осенней погоде она постоянно кутается в плащ и не снимает капюшон. Но умения, которые она проявляла в сражениях, способны выдать ее и без всякой маскировки. Тем не менее в глазах Дамира она ни разу не увидела страха. Только искреннее восхищение и однажды ярость, когда она ушла ночью вместе с Илмаром любоваться водопадом.

А еще Дамир действительно слаб. Не только потому, что вынужден прятаться за чужие спины, но и потому, что принимает неверные решения, идя на поводу у своих желаний и подставляя под удар чужие жизни. Так поступают только слабые люди — пользуются силой других для достижения собственных целей. Разумеется, все это не вызывает у нее уважения. И отношение к Дамиру складывается неоднозначное и противоречивое. И еще это его признание… Как нужно расценивать это его влечение?

Когда после боев гости набрасывались на смотрительниц и послушниц, запираясь с ними в кельях, ими тоже двигало влечение. Но не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь из смотрительниц, и тем более ледан, покинул стены монастыря для того, чтобы войти женой в чей-либо дом. Влечение, которое двигало гостями, называлось просто похотью. А после того как эта похоть была удовлетворена, гости исчезали до следующих боев, а послушниц заставляли пить какую-то гадость, чтобы от подобных развлечений не появлялись дети.

В словах Дамира не было и намека на подобную мерзость, и он сам, без какого-либо намека с ее стороны, предложил ей свой дом, сказал, что хочет назвать женой, чтобы у них были общие дети. Дети… Разве могла она подумать о том, что когда-нибудь сможет услышать подобные речи в свой адрес? Она у которой впереди было единственное будущее — закончить свои дни на окровавленном песке арены, под вопли взбесившейся толпы и перезвон летящих в лицо золотых монет. Она, которая считала мужчин самцами, которыми движут исключительно звериные инстинкты. От слов Дамира веяло теплом и уютом, он не был похож на самца и, сам того не подозревая, озвучил ее самые сокровенные мечты. Она была ему искренне благодарна за то, что он первый, если не сказать единственный, увидел в ней достойную спутницу жизни, хранительницу очага и верную подругу, которая может стать женой и матерью. Но, было бы намного приятней, если бы эти же самые слова произнес другой.

Тогда ее сердце пело бы от радости громче всех певчих птиц, несмотря на дождь и холод, и не потребовалось бы ни секунды времени для размышления над ответом. Но тот, кто желанен, молчит и, более того, совсем не смотрит в ее сторону, словно забыл о ее существовании. А значит, придется довольствоваться тем, что есть. В конце концов, она действительно хочет свой дом. И сделает все от нее зависящее, чтобы его получить. Тем более что отпущенные Дамиром две седьмины на размышление почти подошли к концу.


К полудню очередного дождливо-тусклого дня впереди появились неясные очертания, почти неразличимые в густом тумане. Больше всего очертания напоминали серую стену, которая тянулась вдоль всего горизонта с двух сторон, обрываясь посередине на довольно приличное расстояние.

Воины, успешно поборовшие простуду при помощи лекарских снадобий, принялись перешептываться, у Дамира азартно заблестели глаза, он усиленно задвигал бровями и периодически кивал в такт собственным мыслям. Ролана настороженно нахмурилась, не сразу осознав причину возникшего оживления. И лишь охотник сохранил полную невозмутимость, глядя по сторонам равнодушным взглядом и держась позади повозок.

Понимая, что в данный момент ее подопечный меньше всего обеспокоен собственной безопасностью, девушка спокойно придержала лошадь и дождалась, когда с нею поравняется Илмар. В данный момент ей было глубоко безразлично его невнимание, все мысли занимали вопросы, на которые не терпелось получить ответы.

— Что за стена впереди? — полюбопытствовала она, пустив лошадь неторопливым шагом, в такт лошади, идущей под охотником.

Тот скосил на нее насмешливый взгляд и усмехнулся:

— Дорогая, нельзя настолько не знать географию собственного государства!

— В отличие от тебя меня обучали другим наукам, — нахмурилась девушка. — А вот ты, несмотря на все свое обучение, так и не научился самому главному — вежливости.

— Откуда ты знаешь, чему обучали меня? — Взгляд из насмешливого стал высокомерным. — Не торопись с суждениями, если не знаешь наверняка, о чем говоришь. К тому же насчет вежливости: тебе должно быть хорошо известно, что некоторые ее попросту не заслуживают.

— Хам! — ничуть не смутившись, отрезала Ролана, но любопытства не умерила. — Так все же, что это за стена?

— Обыкновенные горы, — пожал плечами охотник и, тронув лошадь, проехал вперед, давая понять, что разговор окончен.

Ролана, наоборот, натянула поводья. То, что для охотника являлось обыкновенными горами, для нее было самой настоящей диковиной. До побега ее кругозор ограничивался исключительно территорией монастыря, а когда она оказалась на свободе, никаких гор поблизости не было. Это тебе не деревья и прочая растительность встречающаяся на каждом шагу. Это горы — о них всегда рассказывали с придыханием, пытаясь таким образом передать их величие. Кто рассказывал? Все те же смотрительницы, в промежутках между боями, тренировками и коллективным баловством наркотиками. Обучали они их или же просто хвастались эрудицией, теперь не имело никакого значения. Главное, что информация успешно ею усвоилась и позволила не растеряться на свободе. Но горы — это нечто особенное!

Пришпорив лошадь, ледана обогнала повозки и поскакала вперед, стремясь как можно скорее увидеть то, что скрыто за туманом. Вслед понеслись громкие вопли Дамира, за спиной послышался дробный перестук копыт… и чья-то сильная рука выдернула ее из седла, словно котенка.

— Ты соображаешь, что творишь? — злобно зашипел на ухо Илмар, крепко прижимая ее к себе твердой рукой. — Нашла место для увеселительной прогулки!

— А в чем дело? — растерялась Ролана, провожая озадаченным взглядом ускакавшую далеко вперед лошадь и соображая, как теперь ее вернуть: нестись следом или ждать, пока сама остановится.

— И ты еще спрашиваешь? — спросил с сарказмом охотник. — Последние мозги в мечтах о караванщике растеряла? Осмотрись! Вокруг ни души, никаких поселений. Нет даже самой захудалой деревушки. Никого!

— И что? Раньше было то же самое: ни деревень, ни городов, ни сел. Только разбойники попались пару раз. И что особенного?

— Да, действительно, ничего, — внезапно согласился охотник, глядя на нее, словно на несмышленое дитя. — Совсем ничего, если не брать во внимание, что по этой дороге ходят только любители острых ощущений, вроде твоего Дамира. Нормальные люди сюда ни за что не сунутся. Ты забыла, что впереди Лютый перевал?

— Где?

— Прямо перед тобой. — Он кивнул в сторону горизонта. — Вон то свободное пространство.

Скачущая далеко впереди лошадь внезапно остановилась, словно налетела на невидимую преграду, и встала на дыбы. Послышалось возмущенное ржание. Девушка удивленно раскрыла глаза, внезапно почувствовав, как сердце сжимают холодные щупальца страха. Разумеется, она помнила о перевале, но почему-то представляла его себе совсем иначе. Вернее, не представляла никак. И уж точно не ожидала, что столь мрачное и зловещее место окажется самой обычной, вполне безобидной на вид равниной, лежащей между двумя горными хребтами. Страх моментально улетучился, уступив место досаде и разочарованию. Лошадь вдали смирно щипала траву, всем своим видом выражая спокойствие.

— Признаюсь, я ожидала большего, — не стала лукавить Ролана. — С виду вовсе не страшно.

— Все равно это не повод быть безответственной, — не внял охотник ее доводам. — Я, конечно, понимаю, что твоя голова сейчас забита предстоящей прибылью и скорым замужеством, но все же соберись и будь внимательна!

Ролана с огромным трудом подавила поднявшееся в груди возмущение и промолчала. Кто дал ему право издеваться над ней? О какой еще прибыли идет речь, не говоря уже о замужестве?! Такое впечатление, что он серьезно вошел в роль брата, если даже позволяет себе принимать за нее решения!

ГЛАВА 12

Чем ближе караван приближался к перевалу, тем прозрачней становился туман. И тем неприглядней оказывалась окружающая действительность. Трава уступила место выжженной земле, которая неприятно хрустела под копытами лошадей и колесами повозок, повсюду валялись обломки камней.

Опасаясь за пса, который мог поранить лапы, Ролана загнала его в одну из повозок и настороженно осматривалась по сторонам, сидя на своей лошади в почетном окружении. Впереди маячили двое воинов с заряженными арбалетами. Справа, довольный, словно кот, объевшийся сметаны, ехал на коне Дамир. Сбоку его прикрывал воин с мечом наголо. Илмар решил на время изменить привычке последних дней ехать позади всех и держался слева, сохраняя сосредоточенный вид. За ними тянулись повозки. Прикрывали тыл еще трое воинов.

Неведомые прежде горы действительно поразили девушку: высокие и неприступные, они показались ей самым величественным творением природы. Но вместе с тем производили безжизненное, отталкивающее впечатление. Возможно, виной тому был мрачный вид вокруг: пустынная, выжженная до сплошной черноты земля, перемешанная с грязно-серыми обломками камней, холодный морозный воздух при полном отсутствии ветра и гнетущая тишина, в которой был слышен лишь мерный хруст под копытами.

— Не понимаю! — первой осмелилась подать голос Ролана, наблюдая, как вслед за дыханием в воздухе рассеивается облачко пара. — Сейчас только начало осени, но такое ощущение, что в этом месте стоит самая настоящая зима! Не хватает только снега. Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Ответом послужила тишина. Соображения, если они и были, озвучить никто не решился.

В полном молчании обоз пересек равнину и поравнялся с горами. Здесь каменные обломки были значительно крупней. Некоторые превышали высоту человеческого роста в несколько раз. Создавалось ощущение, что неведомая сила расколола на части одну из скал и беспорядочно разметала по равнине. Сам перевал представлял собой довольно широкий длинный проход между всеми этими обломками. Рассмотреть, что располагалось в конце, не представлялось возможным. Мешал вездесущий туман, завесивший даль плотным маревом.

Неожиданно Дамир вскинул руку, призывая остановиться, и приказал убрать оружие. Затем вытащил из-за пазухи небольшой рожок и подул в него. Протяжный гул, похожий на стон, спугнул тишину, разнесся эхом по равнине, взметнулся ввысь и растаял, запутавшись в недосягаемых горных вершинах. Дамир удовлетворенно кивнул, спрятал инструмент за пазуху и, довольно приосанившись, выехал вперед. Его невысокая, закутанная в халат фигура неожиданно обрела стать, подрагивавшие от холода плечи распрямились, лицо стало подобно застывшей маске, а во взгляде появилось высокомерие. Сейчас он мало чем напоминал того человека, который в случае опасности прятался за чужие спины. И выглядело это непривычно.

Ролана спешилась и на всякий случай незаметно сжала рукоять меча под плащом, внутренне приготовившись к самому худшему. Четверо воинов тоже спешились и, подойдя к одной из повозок, сняли укрывающую ткань, выставив на всеобщее обозрение массивную клетку из толстых прочных жердей, укрепленных металлическими скобами.

Несмотря на опасения леданы, ничего страшного не произошло. Только далеко впереди из тумана вышел человек и пошел к ним навстречу. Он был невысокого роста, плотно сбитый, кряжистый, затянутый в кольчугу. Его сосредоточенное лицо смягчали неожиданно спокойные глаза. В руках он держал заряженный арбалет, болт которого смотрел в землю, но палец предусмотрительно лежал на спусковом рычаге. Не дойдя десятка метров, незнакомец остановился, приветственно кивнул Дамиру и выжидающе замер.

— Похоже, перевал вовсе не так необитаем, как говорят слухи, — мрачно усмехнулся охотник, пристально рассматривая незнакомца. — Дамир, почему ты молчал о том, что имеешь в своем арсенале довольно неожиданные знакомства?

Не обращая внимания на насмешку, тот спешился и обернулся к Ролане:

— Ты помнишь наш разговор?

Встретившись с неожиданно острыми льдинками его глаз, девушка настороженно кивнула. Такие признания незабываемы, особенно для тех, кто слышит их впервые. Вот только время и место сейчас для вопроса выбрано довольно странное.

— Твой ответ?

Два коротких слова, произнесенных сухим тоном, ничем не напоминавшим жаркий шепот в стенах шатра, резанули слух Роланы остро отточенным лезвием. Она опустила глаза, изображая вполне уместное смущение. Мысли заметались в голове вспугнутыми дахарами.

Как все странно и как все не вовремя! Одно ее неверное слово — и последствия могут быть непредсказуемыми для всех. Если же Дамир услышит то, что ждет, последствия будут непредсказуемыми лично для нее. Извечная проблема выбора в момент, когда выбора, по сути, не существует…

Она решительно подняла глаза:

— Я согласна остаться с тобой!

На губах Дамира промелькнула торжествующая усмешка. Он удовлетворенно кивнул, но лед во взгляде не растаял.

— Ты пойдешь со мной! — Он протянул ей руку. — Вы, — кивок в сторону застывших у повозки четверых воинов, — берите клетку. Всем остальным ждать здесь!

Она молча пошла за ним, не поднимая глаз и не оборачиваясь, чувствуя, как морозный холод проникает в самое сердце, превращая его в застывший камень, мертвый и безжизненный, как выжженная земля под ногами. За спиной ощущалась пустота, словно позади не осталось ни одного человека, а на губах застыл горький привкус предательства.


Незнакомец быстро и уверенно повел их среди камней к ближайшей горе, чей отвесный склон был испещрен изломами и острыми выступами, словно изгрызенный мышами сыр. Остановившись у подножия, обернулся и смерил Дамира пристальным взглядом.

— Предупреждаю, если ты решил меня обмануть, живым не уйдет никто — ни ты, ни твои люди.

— Я привез все, что обещал, — ровным голосом ответил Дамир, показывая, что не испугался угрозы. — Мне не о чем волноваться. Лучше подумай о себе. Если обманешь меня, сам пойдешь на корм червям.

— Я не боюсь ни тебя, ни твоих воинов, — невозмутимо парировал собеседник. — То, что тебе нужно, давно ждет тебя. Но советую хорошо подумать, прежде чем вести за собой столько лишних глаз и ушей. Зависть, знаешь ли, стадное чувство.

— Я полностью уверен в своих людях! — отрезал Дамир, давая понять, что разговор окончен.

— Как знаешь. — Незнакомец пожал плечами и, вновь повернувшись спиной, зашагал вдоль скалы. Дамир пошел следом, то и дело спотыкаясь на камнях и периодически разражаясь тихой бранью За ним шли воины, неся на руках клетку. Девушка же нарочно отстала на несколько шагов. Дождавшись, когда процессия скроется за ближайшим выступом обернулась, высматривая среди камней фигуру охотника. Вопреки ожиданиям, никого не было. Похоже, недавний вынужденный выбор окончательно проложил между ними пропасть, и теперь ее судьба, Илмара нисколько не волнует. Что же, его право!

Разочарованно прикусив губу, Ролана прибавила шагу. Она решительно не понимала, куда и зачем они идут, но не могла не отметить того достоинства, с которым держался их проводник. Видно, что они с Дамиром знают друг друга. Понятно, что незнакомец вооружен и только он знает нужный путь. Но все же арбалет против четверых сильных воинов, не считая ее самой, довольно слабый аргумент. Интересно что за козырь в его руках, если позволяет ему держаться настолько невозмутимо?

Спустя четверть часа незнакомец привел их к широкой расщелине. Из каменных недр отчетливо тянуло непонятной вонью. Дамир недовольно сморщил нос. Проводник понимающе усмехнулся и спокойно пошел навстречу неприятному запаху, ничем не выказывая своего неудовольствия. Вытащив из кармана платок, Дамир прижал его к лицу и только после этого вошел в расщелину. Воинам пришлось довольствоваться рукавами, а Ролана уткнулась в высокий ворот плаща.

Дорога сквозь расщелину оказалась длинной и извилистой. Под ногами валялись камни и разнообразный мусор: разбитые бутылки, объедки, кости, грязные тряпки, в которых можно было с трудом признать одежду, виднелись черные пятна от костров. Воины, несущие клетку, немного отстали, стараясь не споткнуться и не выронить тяжелую ношу. Поскользнувшись в очередной раз на каком-то огрызке, Дамир не выдержал и разразится громкой бранью:

— В пасть тебя к ящеру! Не мог хоть немного прибраться? Зачем нужно было разводить такой свинарник?

— Может, тебе еще и ковер персинийский нужно было под ноги постелить? — не сбавляя шага, усмехнулся незнакомец.

— А почему нет? — вскинулся караванщик. — За ту цену, что ты затребовал, мог бы и раскошелиться! Причем не только на ковер из Персинии, но и на ароматические ветви башьюна. Демонов скряга!

Улыбка на лице проводника стала еще шире. Вытянув руку, он дружески хлопнул Дамира по плечу:

— Не кипятись! Ребята от скуки уже готовы были карабкаться на эти самые стены. Какой уж тут порядок? Ты лучше вспомни о том, что власть, равно как и деньги, не имеет запаха. К тому же мы уже пришли. Смотри!

Расщелина сделала очередной крутой поворот и закончилась. Впереди показалась широкая каменная площадка, окруженная со всех сторон отвесными горными склонами, словно упирающимися прямо в самое небо, а в центре этой площадки лежал довольно большой продолговатый камень округлой формы и необычного матово-черного цвета. Рядом с ним стояли семь человек откровенно разбойничьей наружности с мечами наголо. Странный камень был им чуть выше пояса и источал невыносимый смрад.

— Оно? — Незнакомец кивнул на камень и сделал знак своим людям, чтобы отошли.

— Не знаю. — Дамир приблизился к камню, осмотрел его и задумчиво почесал затылок свободной рукой. — Я никогда не видел яиц этих тварей.

— Ничего, вылупится — увидишь! — хохотнул незнакомец. — Где моя плата?

Яйцо?! Поначалу Ролане показалось, что она ослышалась. Но присмотревшись внимательней к камню, едва смогла сдержать восторженный возглас. Существование яйца такого невероятного размера стало для девушки настоящим открытием. Предположить же, что за существо скрывается внутри, она не смогла при всем своем желании. Вышедшие из расщелины воины также застыли в изумлении, едва не выронив клетку из рук, но громкий возглас Дамира быстро привел их в чувство:

— Грузите яйцо! Только аккуратно!

Сам же он выронил платок и неожиданно принялся стягивать с себя халат, рискуя замерзнуть на холоде. Вывернув его, стал решительно отрывать пришитый с изнанки широкий, в две ладони, пояс. При очередном рывке ткань разошлась по шву, и из прорехи выпали несколько крупных прозрачных камней. Незнакомец быстро нагнулся и поднял один. Задумчиво посмотрел на него, взвесил на ладони.

— Не волнуйся, настоящие алмазы, как и договаривались! — понимающе усмехнулся Дамир и, передав пояс, вновь закутался в халат.

Лицо незнакомца озарила широкая улыбка. Судя по всему, результатом сделки остались довольны обе стороны.

ГЛАВА 13

Из-за того что воины медленно и осторожно несли клетку с яйцом, обратный путь занял вдвое больше времени. Незнакомец настойчиво вызвался проводить Дамира к ожидающему его на перевале обозу и шагал впереди в окружении своих людей. Сам Дамир шел позади клетки рядом с леданой и пребывал в откровенно приподнятом настроении. На яйцо он смотрел с выражением благоговейного почтения, и, похоже, ему уже нисколько не мешал исходящий от «покупки» запах.

— Кто находится внутри? — полюбопытствовала Ролана, рассматривая яйцо с неменьшим любопытством.

— Сила! — загадочно ответил Дамир. Затем неожиданно обнял девушку за плечи и жарко зашептал на ухо: — Это та самая сила, которой я обещал с тобой поделиться. Ей нет равных во всей Эстании! Да что там Эстания, ей не найдется равных на всей земле! И только двое — ты и я — будем ее властелинами! Что скажешь?

— Звучит довольно странно! — равнодушно пожала плечами ледана, неуловимым движением выскальзывая из объятий. — Больше похоже на бред сумасшедшего.

— Власть всегда имеет привкус сумасшествия, — ничуть не обиделся караванщик. — И знаешь почему? Из-за вседозволенности! Только представь — ты одна против всего мира! Каково?

— Думаю, победит мир, по закону большинства, — отстраненно ответила девушка, не слишком прислушиваясь к его словам. Впереди показался перевал, и сейчас ее больше интересовал Илмар, сидевший на краю повозки и лениво почесывавший за ушами пса, нежели раздувшийся от гордости и важности подопечный, несущий, на ее взгляд, полную чепуху.

Завидев процессию, охотник нахмурился, рука, ласкающая пса, замерла в воздухе. На лице промелькнула растерянность, довольно быстро сменившаяся откровенной тревогой. Второй рукой он словно невзначай придвинул к себе лежащее на бортике повозки копье. Ледана недоуменно осмотрелась, пытаясь найти причины этой самой тревоги, но ничего подозрительного не увидела. Выскочив из повозки, к ней навстречу бросился пес.

Опасаясь, чтобы любимец не поранил лапы о камни, она обогнала процессию и пошла к нему навстречу. Неожиданно пес резко затормозил, сел на землю и заскулил, тряся ушастой толовой. Ролана огорченно нахмурилась, понимая, что ранения все же избежать не удалось, перешла на бег и вскоре подхватила собаку на руки. Мысли о диковинной находке полностью выветрились из головы. Прижав к себе скулящего и трясущегося, словно в лихорадке, пса, девушка понесла его к повозке.

Осмотрев лапы, она не нашла ни крови, ни порезов, ни застрявших между пальцами осколков камней. Но собака все равно тихо скулила и мелко дрожала всем телом, стараясь забиться в угол повозки. Решив, что пес попросту замерз, Ролана выдернула из стопки вещей свое одеяло и принялась заботливо его укутывать.

— Ему не холодно, он боится, — неожиданно послышалось за спиной.

Обернувшись, она увидела Илмара. Сердце обрадованно встрепенулось в груди, но тут же замерло, стоило ей увидеть в его глазах застывший лед, а следующие слова ввергли девушку в ступор своей холодностью и скрытой яростью:

— Ты знаешь, что находится в клетке?!

Не в силах произнести ни слова, она лишь молча покачала головой. Охотник наклонился к ней, словно вновь захотел поцеловать, но вместо этого впился в глаза пронзительным взглядом. По телу моментально пробежала дрожь, в горле застрял комок, мешая дышать, а желудок скрутило болевым спазмом. Девушку резко затошнило, лоб и ладони покрылись испариной. К счастью, Илмар удовлетворенно кивнул и отошел, оставив ее в покое. Она же устало прислонилась к борту повозки и проводила его взглядом, полным боли и тоски.

Слишком хорошо ей было знакомо то, что он только что делал. Это называлось прямым мыслечтением. Подобным приемом часто пользовались смотрительницы, когда хотели вытрясти из ледан интересующие их сведения. Некоторые послушницы после этого сходили с ума, более везучие отделывались головной болью и рвотой на несколько суток. Конечно, охотник пощадил ее, «прочитав» лишь несколько секунд, но это нисколько не говорило в его пользу.

Забыв о ледане, охотник навесил на лицо удивленное выражение и целенаправленно двинулся к клетке, которую уже поставили на землю. Дамир в стороне о чем-то разговаривал с незнакомцем, но, увидев Илмара, вдруг скомандовал воинам вскинуть арбалеты и не подпускать его к яйцу. Те удивились, но послушались. Охотник остановился, бросил на землю копье и непонимающе развел руками:

— Что случилось? Ты мне больше не доверяешь?

Дамир ехидно прищурился и открыл было рот, чтобы сказать в ответ явную гадость, но неожиданно бросился ничком на землю. В то же мгновение воины, охранявшие яйцо, резко развернулись и разрядили арбалеты в чужаков. Послышались предсмертные крики. Не ожидавшие подобной подлости чужаки бросились на обидчиков, выхватывая мечи. Яростно зазвенела сталь, завязалась драка, полилась первая кровь.

Укрывшись за повозкой вместе с поваром и лекарем, ледана с тоской наблюдала за сражавшимися, но вмешиваться не спешила. Разумеется, она понимала, что должна защищать Дамира и помогать своим, но рука не тянулась ни к мечу, ни тем более к аньято. Они спланировали это бесчестное нападение без ее ведома, а значит, пусть сами в нем и участвуют.

Кстати, сам Дамир, воспользовавшись потасовкой, шустро полз на четвереньках к яйцу, зажав в руке небольшой кинжал. Почти у самой клетки на его пути неожиданно встал охотник. Пальцы, сжимавшие копье, побелели от напряжения. Дамир поначалу испуганно попятился назад, но потом, словно движимый каким-то бесшабашным отчаянием, вскочил и бросился на него со своим кинжалом. После нескольких неумелых выпадов Илмар, даже без помощи копья, скрутил его и двинул в челюсть. Дамир затих. Тут же на охотника с окровавленным мечом набросился главарь чужаков, тот самый, с которым заключал сделку ее работодатель.

У леданы потемнело в глазах. Забыв о недавнем «прочтении», она сорвалась с места и помчалась на выручку, сбрасывая плащ и выхватывая меч из ножен. Трогать аньято не решилась, испугавшись, что отравленный кинжал может случайно попасть в охотника. Не дожидаясь ничьей помощи, Илмар легко увернулся от серии рубящих ударов, а затем, взвившись в воздух в неимоверно высоком прыжке, перепрыгнул через противника, заносившего меч для очередного удара, и, прежде чем тот успел обернуться, продырявил его копьем. Незнакомец рухнул на колени, на землю хлынула кровь. Несколько мгновений он еще безуспешно пытался вытащить из груди поразившее его оружие, но потом завалился набок, судорожно сжав ладони на древке.

Когда подоспела ледана, ее помощь уже не требовалась, но неожиданно для себя она прочла в глазах охотника что-то похожее на признательность. Всеобщее сражение тоже подошло к концу: всего трое воинов обоза остались на ногах, а все остальные лежали на земле, как чужие, так и свои. Повисла звенящая тишина. Неожиданно послышался громкий треск, моментально приковавший к себе всеобщее внимание.

Позабытая всеми клетка разметалась по земле мелкими щепками, перемешавшись с осколками черной скорлупы, а в центре всего этого безобразия медленно разворачивалось из тугого клубка нечто странное, еще непонятное, но заранее внушающее безотчетный страх.

Больше всего оно напоминало змею: длинное толстое туловище было покрыто крупной матово-черной чешуей и удерживалось на шести коротких лапах, каждая из которых заканчивалась внушительными когтями. Голову неведомой твари венчали два острых костяных рога, пронзительные желтые глаза с вертикальным зрачком смотрели яростно и злобно, на широкой переносице шевелились два непонятных длинных черных отростка, а пасть заменял хищно изогнутый птичий клюв, не уступающий по размеру всей голове.

Стряхнув с себя остатки скорлупы, тварь распахнула широкие угольно-черные крылья, чем-то напоминавшие крылья летучей мыши, раскрыла клюв и угрожающе зашипела, демонстрируя два ряда длинных игольчатых зубов и раздвоенный язык, с которого желтыми каплями стекала слюна. Попадая на землю, капли шипели и застывали, превращаясь в обычные камни. Неведомая рептилия распространяла вокруг себя невыносимый смрад.

— Что это?! — Ролана инстинктивно прижалась к плечу охотника, словно ища у него защиты, и выставила перед собой меч, понимая, что против подобного монстра это довольно жалкая защита. — Что за демоново отродье?!

— Ну почему же сразу отродье? — усмехнулся Илмар, сумев даже в этой ситуации сохранить спокойствие и бодрость духа. — Всего лишь обыкновенный аспид — милая такая зверушка, ядовитая и смертельно опасная. Должен признаться, что с каждой минутой твой Дамир нравится мне все больше. И как это я сразу, дурак, не догадался, к чему все идет!

Аспид?! Она едва удержалась на моментально ставших ватными ногах. В монастыре легенду об этой рептилии рассказывали лишь однажды, но она отчетливо запомнила не только каждое слово, но и то, как от страха в жилах стыла кровь. Легенда гласила, что появление аспида сеет на земле опустошение и смерть. Потому что эта тварь не только ядовита, но и ввергает в оцепенение каждого, кто встретится с нею взглядом. Питается монстр людьми, но не брезгует и животными. Его слюна ядовита и способна прожигать сквозные раны в живой плоти. Если же попадает на землю, превращается в обычный камень. Убить монстра попросту невозможно. Как следствие, в местах, где похозяйничал аспид, исчезает все живое и остаются одни только камни. О том, откуда этот самый аспид берется, легенда скромно умалчивала, но подсказывала верную примету: если животные бегут из леса, словно ошалелые, а собаки слаженно воют и рвутся с цепи, значит скоро появится в небе черная тварь. Звери, они якобы аспида за версту чуют.

Проверить примету в действии еще никому не удавалось. Звери вели себя спокойно, из леса не высовывались, летающих рептилий, помимо привычных ящеров, в небе не водилось, поэтому легенду хоть и пересказывали, но в существование твари верили не особо. Ледана тоже не верила. Ровно до тех пор, пока не услышала последние слова Илмара.

Кстати, где он? Обернувшись, она увидела лишь одиноко лежавший на земле вещевой мешок. Самого охотника и след простыл.

Усилием воли запретив себе думать о рептилии и скором неминуемом конце, она осмотрелась по сторонам. Илмара не увидела, но в поле зрения попал Дамир. Он спокойно стоял неподалеку от аспида и рассматривал его с неподдельным восхищением, не забывая прижимать к груди окровавленную ладонь. Его поведение выглядело неестественно и неуместно для данной ситуации. Впрочем, учитывая цену, уплаченную за яйцо, вряд ли он не понимал, что за чудовище находится перед ним. В душе возникли смутные подозрения. Брезгливо поморщившись, Ролана отвернулась к повозкам. Оставшиеся в живых воины стояли неподалеку, глядя на тварь с выражением глубочайшего ужаса на лицах. Охотника среди них не было.

Внезапно за спиной оглушительно взревел аспид. Полыхнуло жаром. Обернувшись на рев, она почувствовала, как сердце, едва справившееся с испугом, падает камнем в самые пятки.

Рядом с черной гадиной расправлял широкие крылья белоснежный ящер, успешно уворачиваясь от сгустков ядовитой слюны, которыми прицельно плевался аспид. Он был красив и грациозен: массивное туловище, покрытое мелкой чешуей, удерживалось вертикально при помощи мощных задних лап с внушительными когтями и длинного хвоста, конец которого венчал изогнутый острый шип. Передние лапы были более короткими, но когти на них были не менее внушительными. Плавно изогнутую шею украшал широкий гребень из костяных пластин, спускающийся до самой переносицы. Настороженно топорщились длинные заостренные уши, улавливая малейший звук. Глаза с вишнево-красными зрачками прикрывали костяные наросты, заканчивающиеся острыми шипами. В приоткрытой пасти с четырьмя выдающимися наружу клыками раздраженно мелькал раздвоенный язык. Завершали картину два роскошных кожаных крыла ослепительно-белого цвета, при помощи которых ящер легко взмыл в небо.

При виде маневра неожиданного противника аспид пришел в ярость и принялся извиваться на земле с немыслимой быстротой, издавая оглушительный трубный рев при помощи отростков на переносице и плюясь ядом. Испугавшийся наконец своей зверушки, Дамир суетливо отбежал на безопасное расстояние и вновь замер неподвижно. Судя по всему, впал в продолжительный ступор.

Ледана вогнала в ножны бесполезный в данной ситуации меч и беспомощно осмотрелась в поисках подходящего убежища. Горы были слишком далеко. Оставалось только спрятаться за камни и уповать на защиту Пресветлого. Пользуясь тем, что монстр сосредоточил все свое внимание на небе, в котором невысоко, словно дразня, парил белоснежный противник, она подбежала к ближайшему воину и потрясла его за плечо, привлекая внимание. Воин не отозвался. Заглянув в его лицо, Ролана замерла от ужаса.

Легенда не обманула — неестественно бледная кожа казалась подернутой льдом, а широко распахнутые глаза смотрели на нее остекленевшим взглядом. Двое другие воинов пребывали в аналогичном состоянии. За спиной вновь полыхнуло жаром, озарив на мгновение окружающее серое пространство, от оглушительного рева заложило уши, но девушка не обратила на это внимания. Зажав обеими руками рот, чтобы самой не закричать от испуга, она метнулась к обозу.

Повар обнаружился у первой же пустующей повозки. Он лежал на земле с застрявшим в животе арбалетным болтом. Пытавшийся забраться под эту же повозку лекарь так и застыл на четвереньках, с повернутой назад головой и остекленевшим взглядом. Один нашел свою смерть от болта противника, другой, если верить легенде, от взгляда аспида. Ледана метнулась ко второй повозке, той, где везли припасы и в которой она оставила пса, взмолившись лишь о том, чтобы хотя бы он остался жив. К счастью, пес и не думал высовываться из одеяла и благодаря этому действительно остался в живых. Но чувствовал себя все равно плохо, уже не скулил, но трясся в лихорадке сильней прежнего. Подхватив пса вместе с одеялом на руки, Ролана бегом отнесла его как можно дальше и устроила за большим камнем.

— Вот, сторожи и не двигайся с места, пока я за тобой не приду! — Она сняла с пояса меч и положила рядом с псом, уповая сейчас лишь на его выучку и послушание — если велено сторожить, он не отойдет от меча до тех пор, пока она за ним не вернется. Ласково почесав любимца за ушами, Ролана вновь закутала его в одеяло и выглянула из укрытия.

Высоко в небе сцепились в жестокой схватке две рептилии — белая и черная, словно свет и тьма, подобные Добру и Злу. Схватились насмерть. Летели кровавые брызги, капала ядовитая слюна, превращаясь в камни еще в воздухе, оглушительно трубил аспид, молча нападал ящер, выплевывая в ответ сгустки пламени, от которых черный гад успешно уворачивался. Оба противника были сильны и опасны, но на чьей стороне окажется победа, знало лишь Провидение.

ГЛАВА 14

Сознавая, что ничем не может помочь неожиданному защитнику, Ролана поискала взглядом охотника, гадая, куда тот мог подеваться, а затем увидела Дамира. Поначалу ей показалось, что ее подопечный застыл, подобно остальным, но, присмотревшись, увидела, что его взгляд полон торжества, а губы безостановочно шевелятся. И чем дольше смотрела, тем отчетливей понимала, что во всем виноват именно он — возжелавший власти и вседозволенности безумец!

Страх в душе сменился жгучей яростью. Пальцы сами собой пробежались по аньято. Бросать кинжал с такого расстояния было неудобно, мешали камни, к тому же ей претил подобный удар в спину. Хотелось, чтобы Дамир увидел свою смерть, посмотрел ей прямо в глаза и прочитал в них жгучую ненависть. Выйдя из укрытия, Ролана бросилась к караванщику, забыв свой недавний страх, движимая единственным желанием — всадить отравленный кинжал прямо в его лживое сердце.

Ничего не подозревая о готовящейся участи, Дамир неотрывно смотрел в небо, сосредоточенно наблюдая за схваткой. Ролана тоже поглядывала вверх, стараясь не попасть под летевшие во все стороны сгустки слюны. Получалось плохо — плечи горели огнем от проевшего одежду и просочившегося к коже яда. Словно почувствовав ее приближение, Дамир резко обернулся. Лицо исказилось гримасой ужаса. Он сорвался с места и побежал. Только не от нее, а, наоборот, к ней навстречу, громко выкрикивая что-то и не обращая внимания на кинжал в ее руке. Из-за трубного рева аспида она не расслышала слов, обратила внимание лишь на вытянутую вверх руку. И успела поднять голову в самый последний момент, чтобы увидеть, как с неба на нее камнем падает разъяренная черная тварь. Желтые глаза с вертикальным зрачком оказались совсем близко, в лицо дохнуло невыносимым смрадом, а затем тяжеленная туша опрокинула ее на землю и погребла под собой, вдавливая в спину острые камни. В уши впился приглушенный крик, а потом… тяжесть неожиданно исчезла, чернота перестала застить свет, а в поле зрения оказались взволнованные лица Дамира и… охотника.

«Интересно, где же он был все это время?» — подумала Ролана. Но задать вопрос вслух не смогла, потому что стоило шевельнуть губами, как в раскрытый рот щедрой горстью насыпалась какая-то пыль, заставив ее резко закашляться.

С трудом приняв сидячее положение, она увидела, что всю ее одежду покрывает толстый слой черной, неизвестно откуда взявшейся пыли. Мужчины, словно по команде, отпрянули и теперь смотрели на нее, как на ожившего мертвеца.

«Самое время сознание потерять!» — пришла в голову шальная мысль.

Увы, красивого финала не получилось. Неожиданно Дамир прямо с места набросился на охотника и, повалив на землю, принялся душить.

— Ты! — завизжал он, брызгая слюной не хуже испарившегося аспида. — Это все из-за тебя! Ты мне за все заплатишь, оборотень проклятый!

Оборотень? Ролана дернулась, словно от пощечины, не сразу сообразив, что эти слова предназначены не ей, а Илмару, который легко сбросил с себя противника и вскочил на ноги, застыв в боевой стойке. Выражение лица охотника было настолько свирепым, что даже ледана не рискнула бы сейчас к нему подойти. Впрочем, Дамиру, ослепленному яростью и неконтролируемой злобой, некогда было рассматривать его лицо. Поднявшись с земли, он вновь ринулся в бой, но отлетел на несколько метров, не успев коснуться охотника и пальцем.

— Остынь, или я убью тебя! — мрачно предупредил Илмар. — А впрочем, можешь не останавливаться, потому что все равно убью.

Внезапно Дамир изменил тактику. Вместо того чтобы нападать, отскочил еще дальше, втянул голову в плечи и зашипел рассерженной гадюкой:

— Конечно, убьешь, я не сомневаюсь! Ведь подобные тебе только и могут убивать! Потому что человеческого в вас лишь одна верхняя оболочка. А нутро черное, звериное. Не так ли, гад ползучий?

— Если даже и гад, то скорее летучий, — в своей обычной манере иронично усмехнулся Илмар. — А насчет черного нутра — это ты о себе? Полностью согласен. Каюсь, что не разглядел за внешней человеческой оболочкой твоей алчной черной душонки. Иначе убил бы гораздо раньше. Но лучше поздно, чем никогда.

— Стой! — Ролана одним прыжком вскочила с земли и неожиданно бросилась наперерез охотнику, уже шагнувшему в сторону Дамира. — Не трогай его! Это мое дело, и ты не имеешь права вмешиваться.

— Как скажешь! — К ее удивлению, Илмар и не думал протестовать. Лишь молча сел на землю и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать небо над головой.

Дамир моментально решил, что перемены к лучшему, выпрямился, расправил плечи и расплылся в заискивающей улыбке.

— Рано радуешься, — осадила его ледана, медленно приближаясь к нему. — Если бы мне не помешала эта черная гадина, я бы тебя убила. Собственно, за этим и бежала к тебе.

— Поэтому гадина и напала, — словно невзначай, вставил охотник.

— В каком смысле? — Не сводя глаз с побледневшего Дамира, она прислушалась, понимая, что охотник в очередной раз не разочарует ее подробностями.

— В том самом смысле, что наш караванщик смог окропить яйцо аспида своей кровью, вследствие чего эта милая зверушка вылупилась на свет, и он стал ее полноправным хозяином. А любого, кто задумает причинить вред ее хозяину, зверушка чувствует и убивает без разбору. Твое счастье, что один из столь любимых тобой кинжалов не болтался без дела в чехле, а находился в твоей руке. В противном случае от тебя остались бы одни воспоминания.

Ледана задумчиво воззрилась на кинжал, по-прежнему зажатый в ладони.

— При чем здесь аньято?

За спиной иронично фыркнули.

— А кто, падая, выставил руку вперед?

Получается, это крохотное лезвие смогло остановить аспида?! Внутри внезапно похолодело. Разумеется, она знала, что носит на себе смертельно опасное оружие, но страха по этому поводу никогда не испытывала… не считая настоящего момента. И похоже, данное чувство проснулось сейчас не в ней одной. Дамир тоже уставился на кинжал вытаращенными от ужаса глазами, а затем закричал, срываясь от волнения на фальцет:

— Не подходи! Ты не имеешь права! Так нечестно! Ты же поклялась, что не обернешь против меня ни один из своих клинков! Вспомни!

— Действительно… — Ледана остановилась, вложила кинжал в чехол, отстегнула аньято с бедра и, не оборачиваясь, бросила за спину. — Мне не нужно оружие, чтобы убить тебя.

— Ты не убьешь меня! — Дамир испуганно попятился. — Ты же согласилась быть со мной. Пусть у меня больше нет силы, но остались дом и богатство. Я все еще хочу разделить их с тобой.

— А я не хочу! — Ее голос остался спокойным, но зазвучал настолько холодно, что бывший подопечный резко побледнел. — Ты обманул меня, не сказав, что под своей непобедимой силой подразумеваешь тварь, которая способна уничтожить все живое на земле. В свою очередь, я обманула тебя. Ты мне не нужен. Я глубоко презираю и ненавижу тебя.

— Ненавидишь? — Лицо Дамира исказила гримаса ярости. — Нет! Это я ненавижу тебя! Тебя и твоего оборотня! Говоришь, он твой брат? Но это наглая ложь! Он — звериный выродок! А ты… ты просто излишне везучая сучка! Наглая тварь, привыкшая вмешиваться туда, куда не просят! Тварь, лишившая меня всего! Я убью тебя!

— Не обещай того, чего не сможешь выполнить. — Девушка в ответ равнодушно пожала плечами. — Так, говоришь, Илмар — оборотень? Вынуждена тебя огорчить — я тоже. И смею заметить, что насчет клыков и когтей мы с тобой не договаривались!

— Что значит — ты тоже? — не понял Дамир. Объяснение, впрочем, пришло довольно быстро, в виде прыгнувшей на него волчицы. Последнее, что он успел увидеть в своей жизни, — это острые клыки в хищно оскаленной пасти…


Оставив в покое бездыханное тело, волчица оглянулась на охотника, растерянно повела остроносой мордой по ветру, а затем неспешно потрусила в сторону камней и скрылась за ними. Илмар понимающе усмехнулся. Не всякому приятно открывать свою тайну, особенно когда не знаешь, что тайна таковой уже давно не является.

Ролана вышла из-за камней уже в человеческом облике, держа в руках аккуратно сложенное одеяло, и свернула к повозкам. На поясе у девушки привычно висел меч, следом бежал целый и невредимый пес. Охотник расслабленно потянулся, с наслаждением вдохнул очистившийся от смрада под напором налетевшего ветра воздух и поднялся с земли. Похоже, Лютый перевал пусть еще и нескоро, но все же перестанет быть Лютым, и по нему, соединяя два государства, вновь протянется широкая, а главное, безопасная дорога. А вот им двоим, судя по мрачному девичьему лицу, предстоит в самом ближайшем будущем очень серьезный разговор, от которого зависит, разойдутся их дороги навсегда или соединятся в одну. Вздохнув, он поднялся и решительно направился в сторону повозок, туда, где ледана тщетно пыталась привести в чувство лекаря.

— Оставь, мы ничем не можем ему помочь, — посоветовал он, присев рядом. — Взгляд аспида убивает быстро и наверняка. Единственное, что можно сказать в утешение, — он умер без мучений.

— Почему? — Ролана выпустила из рук застывшее тело, глядя мимо опустошенным взглядом. — Почему я сразу не догадалась обо всем?!

— Невозможно знать все наперед. — Илмар устало вздохнул и смущенно почесал в затылке. — Я, кстати, тоже ни о чем не догадывался ровно до того момента, пока не увидел яйцо.

Она неожиданно вскинула голову и подозрительно прищурилась:

— Зачем ты читал мои мысли? Разве не знаешь, что без согласия это запрещено?

— Знаю. — Он виновато поджал губы. — Разумеется, знаю. Но мне нужно было понять, ты заодно с Дамиром или действительно не в курсе происходящего. Тем более что ты вела себя так спокойно, словно ничего страшного не происходило.

— Разумеется, я была спокойна! — Ее глаза бешено запылали в ответ. — Просто потому, что понятия не имела о том, что за гадость скрывается в яйце! И если хочешь знать, поначалу я вообще решила, что это камень. А знаешь почему? Потому что, в отличие от тебя, я никогда не видела вживую ни аспидов, ни их яиц, будь они трижды прокляты!

— Знаю. — Он поднял руки в примирительном жесте. — Я все знаю. Успокойся, не кричи.

— А я и не кричу, — обиженно возразила девушка, поднимаясь с колен и направляясь к следующей повозке. — Кстати, раз уж ты все знаешь, объясни мне одну странность. Почему вдруг Дамир и мы с тобой остались живы, а не умерли, подобно всем остальным, от взгляда аспида?

— Очень просто. — Охотник поднялся и пошел за девушкой. — Поскольку Дамир стал хозяином этой твари, она обязана была его защищать. Соответственно ее взгляд перестал представлять для него какую-либо опасность.

— Перестал, говоришь? — Ролана задумчиво склонила голову, наблюдая за псом, сосредоточенно обнюхивавшим труп лекаря. — А как ему удалось стать хозяином?

— Довольно просто — тот, чья кровь первой попадет на скорлупу яйца, пробуждает аспида к жизни и получает полную власть над ним.

— Так без крови аспид не вылупится? — В памяти всплыла картинка: Дамир в восхищении рассматривает аспида, прижимая к груди окровавленную руку.

— Верно, не вылупится.

— А если, к примеру, — задумчиво потерла переносицу девушка, — с неба упадет окровавленная тушка грызуна, случайно выроненная птицей? Что тогда?

— Это вряд ли. — Илмар даже улыбнулся наивности вопроса. — Потому что в то время, когда яйцо созревает, а на это нужно несколько десятилетий, жизнь вокруг него постепенно замирает. Поэтому в подходящий срок рядом могут оказаться исключительно птицы, подобные Дамиру — жаждущие власти в мировом масштабе и заранее все спланировавшие.

— Хорошо, а что насчет нас?

— А с нами все еще проще. Мы — элимы, поэтому взгляд аспида не представляет для нас никакой опасности, чего, правда, нельзя сказать о его слюне, когтях и клыках. Впрочем, и здесь все заживает достаточно быстро. — В доказательство он распахнул куртку.

Ролана послушно перевела взгляд и, присмотревшись, почувствовала, как в очередной раз за день земля уходит из-под ног. Его одежда была в крови и исполосована на ленты, а сквозь длинные прорези просвечивала почерневшая кожа. В памяти возник визгливый голос Дамира: «Оборотень!» Она вздрогнула и подняла на Илмара глаза, в которых смешались одновременно боль и страх, облегчение и восхищение:

— Значит, ящер в небе — это был ты?!

ГЛАВА 15

— Ты же ранен! — Ролана всплеснула руками, не зная, за что хвататься в первую очередь. Потом сообразила — метнулась к лекарю, не расстававшемуся со своей сумкой, полной всяческих снадобий, но была неожиданно схвачена за руку охотником.

— Не волнуйся, лекарские порошки мне ни к чему, — поспешил он успокоить девушку. — Ввиду определенных особенностей, мое тело самостоятельно регенерирует и залечивает практически любые повреждения. Впрочем, так же, как и твое. Нужно только сменить одежду после когтей аспида. — Илмар лукаво прищурился, искренне любуясь тревогой в ее глазах. — Признайся, я тебе понравился?

— Очень! — Она честно кивнула, вспомнив мощного и одновременно грациозного белоснежного красавца. — Но… как же так? Почему ты ничего мне не рассказывал?

— Допустим, ты тоже молчала о своей второй ипостаси. Или я неправ?

— Прав. — Ролана опустила голову и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать камни под ногами. — Я боялась, что ты возненавидишь меня. Мало того что ледана, так еще и оборотень. К тому же вид у меня в моем облике, мягко скажем, неприглядный. Взять, к примеру, недавний инцидент…

— Не знаю, как ты, но лично я считаю, что Дамир получил по заслугам. И готов спорить, перед смертью тебе удалось его удивить так, как не удавалось никому другому за всю жизнь! Хочешь, я тебя тоже удивлю? На самом деле я уже давно понял, что ты элима, правда необученная. Но когда решился поговорить с тобой на эту тему, ты сбежала. А когда отыскал тебя, ты уже связалась с Дамиром, и вокруг постоянно были люди. Поднимать эту тему было попросту опасно.

— Почему опасно?

— Во-первых, я не знал, как ты отреагируешь на новость о том, что мне известно о твоей двуипостасности. Вариантов было несколько, наиболее вероятный из них — ты могла попросту сбежать среди ночи, бросив, к демонам, Дамира с его повозками и отказавшись от мечты купить собственный дом. Во-вторых, я не знал, как поведут себя люди, узнав, что среди них находятся элимы. Несмотря на красивые легенды, которые они слагают о нас, на деле реакция обычно довольно негативная. Как правило, сначала появляются испуг и недоверие, а потом все заканчивается идеей порабощения. Причем эта идея становится настолько навязчивой, что желающих в итоге приходится убивать. Ну и в-третьих, если бы случилось все вышесказанное, в твоих глазах я бы выглядел убийцей, и это проложило бы между нами непреодолимую пропасть. Потому что, несмотря на то что ты ледана, я успел заметить, что к убийству ты относишься крайне негативно. Я не хотел ни первого, ни второго, ни уж тем более третьего. Поэтому молчал, выжидая подходящего момента.

— И теперь ты мне расскажешь, кто же такие элимы?

— Не сейчас. — Илмар задумчиво посмотрел по сторонам. — Давай сначала соберем припасы, все равно они никому из присутствующих уже не понадобятся, а потом по дороге я все расскажу и отвечу на твои вопросы. Согласна?

— Да, конечно. — Она озабоченно кивнула в сторону застывших воинов: — Послушай, давай похороним их? Все же не чужие…

— Лучше оставить все как есть. — Охотник отрицательно качнул головой. — Теперь, когда от аспида остался лишь пепел, перевал постепенно вернется к нормальной жизни, а тела растают от солнечного света и уйдут в землю обыкновенной водой.

— Ты хочешь сказать, что взгляд аспида их заморозил?! — ужаснулась девушка.

— Совершенно верно. — Илмар вздохнул и посмотрел на небо, окрасившееся закатными всполохами. — Советую поторопиться. Не знаю, как ты, но лично я хочу провести ночь в каком-нибудь более уютном месте, нежели на камнях рядом с мертвецами.


Высокий костер разгонял густую ночь жаркими оранжевыми языками и щедро плевался искрами в темноту. Ролана и Илмар сидели на одном одеяле и ужинали вяленым мясом, найденным в недрах набитой продовольствием повозки. Запасов мяса оказалось так много, что пришлось взять для еды отдельный мешок. Еще в его холщовых недрах дожидались своего часа несколько колец колбасы, тугой круг сыра, сухари, крупа и мешочек с приправами, который ледана ни за что не захотела оставлять. Рядом в траве лежала сумка с лекарскими порошками, мазями, зельями и прочими снадобьями, ее длинный заплечный ремешок сейчас с увлечением грыз пес, блаженно развалившись после ужина на траве. В мешке охотника лежала новая теплая куртка, взамен пострадавшей от когтей аспида, найденная им в вещах Дамира, пара запасных рубах и штанов, а также пояс с алмазами.

Поначалу Илмар вручил его ледане в качестве платы, обещанной Дамиром, но девушка, под предлогом справедливого дележа на двоих, отказалась от столь щедрого подарка, во много раз превышающего размер обещанной платы. Из оружия охотник не взял ничего, наотрез отказавшись от мечей и арбалетов. Побрезговал также и копьем, застрявшим в теле убитого им проводника.

После долгих расспросов Роланы, донельзя удивленной столь явным расточительством, признался, что оружие ему в целом ни к чему, поскольку он сам является отличным оружием, а копье было нужно для отвода глаз, ну и иногда для охоты. Вспомнив его битву со смотрительницами и продемонстрированное тогда умение убивать при помощи пальцев, девушка была вынуждена согласиться.

Покончив с мясом, Ролана отпила воды из фляги и выжидательно уставилась на охотника.

— Итак, ты расскажешь мне, кто такие элимы?

— Угу. — Он прожевал последний кусок, проглотил и в свою очередь уставился на девушку: — Элимы — это мы!

— Эй, так не пойдет! — Она шутливо толкнула его в бок. — Ты понимаешь, о чем я!

— Понимаю, понимаю, не толкайся! — Илмар отобрал флягу, сделал большой глоток, потянулся и вздохнул, словно собираясь с мыслями. — Только давай договоримся — ты не станешь меня спрашивать о том, откуда взялись люди-оборотни, потому что я и сам не имею об этом ни малейшего представления.

— Значит, все-таки мы люди?

— Конечно же мы люди. — Охотник мрачно усмехнулся. — Не звери, не бойся. И любому, кто назовет тебя зверем, можешь смело плюнуть в лицо, если, конечно, захочешь обращать внимание на подобные мелочи. Только история наша началась так давно, что уже никто из элимов не помнит истоков. Точнее, мы должны всё знать и помнить, но нашу историю столь тщательно от нас скрывали, что она почти потеряна. Могу сказать одно: давным-давно двойная ипостась была для всех вполне обычным делом и не вызывала бурного страха и отторжения. Неизвестно отчего, но со временем подобных счастливчиков стало рождаться все меньше, и появилась зависть, которая привела к довольно плачевным последствиям. Люди стали скрывать необычность своих чад, что было весьма трудно, учитывая тот факт, что способности проявлялись исключительно по достижении совершеннолетия И на смену зависти вполне закономерно пришел страх.

Двуипостасных избегали, считая едва ли не демонами, но связываться в открытую боялись, понимая, что те сильны и опасны. В итоге в обществе появились изгои. Разумеется, ни к чему хорошему это не могло привести. Мальчишки и девчонки, едва переступившие порог совершеннолетия, отказывались понимать, почему вдруг друзья и родственники, еще вчера бывшие приветливыми и любящими, сегодня вдруг стали холодны и неприветливы и шарахаются от них, словно от зачумленных. Обида и непонимание выливались в потасовки, зачастую заканчивавшиеся кровавыми жертвами. Особо обиженные начинали мстить всем подряд без разбору, не гнушаясь ни грабежей, ни разбоя. Тогда власти решили организовать специальное заведение в зоне отчуждения, в котором двуипостасных учили адаптироваться к возникшим переменам и обучали технике боя с учетом их специфических способностей.

Впрочем, если быть честным до конца, то меньше всего в этом заведении собирались обучать боевому искусству. Двуипостасных попросту держали изолированно от общества, обучая их нехитрому ремеслу и всячески подавляя звериную ипостась при помощи наркотиков, которые добавлялись в еду. Одурманенные люди не могли перекидываться. Те же, чью волю не удавалось сломить наркотиками, погибали при первой же попытке превращения. Изъеденное наркотиками сердце не выдерживало нагрузки и останавливалось. Так продолжалось до тех пор, пока на смену главному смотрителю не пришел новый, который не только запретил наркотики, но и стал обучать двуипостасных боевым искусствам. Имя ему было мессэ Элим. Он внимательно относился к каждому послушнику, стараясь задействовать все его особенности, был строг, требователен, но справедлив. Благодаря ему двуипостасные стали великими и непобедимыми воинами и, по имени учителя, стали называться элимами. А когда началась Холодная битва, длившаяся все три месяца зимы, благодаря все тем же двуипостасным победа осталась за Эстанией и еще несколькими соседствующими государствами. В знак благодарности элимам разрешили покинуть зону отчуждения и вернуться к людям. Но мало кто захотел воспользоваться предложением.

Во-первых, за долгие годы они привыкли жить отдельно в своей долине, а во-вторых, слишком хорошо усвоили прошлые уроки. В итоге их отказ привел к тому, что на элимов стали охотиться. Кто-то захотел иметь в своей охране непобедимого воина, кто-то телохранителя, а кто-то просто необычную игрушку. Находились и такие, которые, наподобие твоего Дамира, надеялись с помощью элимов завоевать власть во всем мире. В ход шли самые разнообразные приемы: от банальных засад и визитов красивых девушек в качестве приманки, до набегов, воровства и прочей мерзости. Разумеется, железные оковы успешно удерживали любого двуипостасного, будь он хоть в облике человека, хоть в звериной шкуре, но рано или поздно люди допускали ошибки, вследствие которых элим снова оказывался на свободе, и соответственно погибали от его рук, клыков и когтей. С тех пор двуипостасные, которые и раньше не доверяли людям, стали их попросту ненавидеть. Такая вот история.

— Твоя история во многом напоминает мою, — после недолгого молчания заключила Ролана. — Леданы тоже изолированы от общества, обучены боевым искусствам и наводят не меньший страх на окружающих. Но, судя по тому, что я видела, до вас нам очень далеко. Кстати, как вышло, что смотрительницы владеют вашей техникой боя? Неужели монастырь организовал кто-то из элимов?

— Хотелось бы и мне это знать. Но на деле вариантов может быть сколько угодно. Потому что после получения привилегий некоторые элимы все же ушли из долины и стали жить среди людей, обзавелись семьями и, возможно, не сочли нужными скрывать наши боевые техники. Так что ответить на твой вопрос я не могу, но признаюсь, что мне и самому это очень интересно узнать. Потому что у элимов есть одно правило: ты можешь сражаться только в том случае, если опасность угрожает лично твоей жизни или жизни твоих родных и близких, но никогда в качестве развлечения. Поэтому я не знаю, кто мог основать ваш монастырь исключительно для того, чтобы в нем убивали ради развлечения. Кстати, должен заметить, что вернувшиеся к людям элимы проживали сравнительно недолгую жизнь. Потому что никакие заслуги не могли избавить народ от страха перед ними. Зачастую их предавали сами же родственники: травили, заключали в темницы, продавали, убивали жен, похищали детей и совершали еще множество подобных преступлений.

— Понятно! — Ролана вдруг вскочила с одеяла, напугав успевшего задремать пса, и принялась ходить вокруг костра, взволнованно грызя костяшки пальцев. — Теперь мне все понятно!

— И что тебе понятно? — осторожно полюбопытствовал Илмар.

— Реакция шенна, когда я пыталась вытрясти из него правду! Он сообщил, что я волчий выкормыш и что он продал меня в монастырь, рассчитывая на то, что меня там убьют. А когда я обыскивала дом, то нашла странную комнату, в которой не было ничего, кроме лука со стрелами и портрета.

— И кто был изображен на портрете?

Она резко остановилась, словно налетела на невидимую стену, и подняла на него растерянный взгляд.

— Не знаю. Какой-то мужчина. Из-за стрел портрет был похож на дикобраза. Я смогла рассмотреть только пряжку на поясе в виде оскаленной волчьей морды, а также сидящего у ног настоящего волка. Судя по всему, ручного.

— Волка? — Илмар задумчиво почесал подбородок. — И что это был за волк?

— Обыкновенный волк. — Ролана пожала плечами. — Белого цвета. Кстати, та вещь, за которой я приходила к шенну, — вот она. — Девушка подошла, села на одеяло, запустила руку за ворот и потянула шнурок. При свете костра на ладони блеснул медальон.

— Кэрридэн?! — то ли удивился, то ли чертыхнулся охотник, рассмотрев эмалевый рисунок.

— Что?

Илмар запустил пятерню в волосы и уставился на Ролану горящим взглядом, в котором, к удивлению девушки, заплескалась неприкрытая боль.

— Я знал элима, которому принадлежал похожий медальон. Он покинул нашу общину несколько десятков лет назад и вернулся к родным. Его звали Кэрридэн. Но почему ты решила, что эта вещь твоя?

— Очень просто. Я помню, как держала ее в своих руках. Знаешь ли, в детстве все вещи кажутся игрушками. Вот и я играла медальоном, не задумываясь над его истинным значением. А еще вот это… — Ролана нажала на скрытую пружину и показала охотнику небольшой рыжий завиток. — Когда я была совсем маленькой, мне подарили щенка. А через пару лет он погиб от шальной стрелы в лесу недалеко от дома. Из-за рыжего окраса его перепутали с лисицей. Моего друга звали Дар. В монастыре мне часто снился сон, в котором я, словно со стороны, наблюдала за маленькой трехлетней девочкой, которая играла с рыжей собакой. Это были Дар и я — единственное, что запомнилось мне из жизни до монастыря. Потом я увидела медальон на груди Орниса и вспомнила его. Вот так.

— В таком случае, если сопоставить все факты, можно сделать вывод, что ты дочь Кэрридэна. Медальон и твоя вторая ипостась прямо подтверждают это.

— Хвала Пресветлому! — облегченно выдохнула девушка. — А то я подозревала, что мой отец — Орнис!

— Орнис? Не смеши! Во-первых, у него нет второй ипостаси, иначе в момент испуга он перекинулся бы и попытался перекусить тебе горло, не позволив так легко дотянуться до своего собственного. А во-вторых, между его наглой мордой и твоим хорошеньким личиком нет ничего общего. Но мне бы очень хотелось знать, почему вдруг медальон Кэрридэна оказался у Орниса. Ты случайно не спрашивала его об этом?

— Спрашивала. Он ответил, что по праву родства.

— Странно. Подробностей, разумеется, не успел сообщить?

— Нет, не успел. Я его убила.

— Знаю, — спокойно отозвался охотник. — Заранее предвосхищая твои вопросы, отвечаю, что от дома шенна волчьим духом несло за версту. А с моим отменным нюхом и сообразительностью сопоставить факты было нетрудно.

— Почему же ты не выдал меня властям? — Ролана резко обернулась и уставилась на него в упор. Во взгляде читалось неподдельное удивление.

Охотник равнодушно пожал плечами:

— Во-первых, я уверен, что у тебя нашлись для этого веские причины. А во-вторых, потому, что не имею привычки вмешиваться в чужие дела.

— Хорошая привычка, — глубокомысленно согласилась ледана, — полезная. Единственное, что не подлежит сомнению, так это то, что Орнис ненавидел моего отца лютой ненавистью. Иначе вряд ли бы стал расстреливать его портрет с такой тщательностью. Знать бы только, где он теперь.

— Кэрридэн? Если, как ты говоришь, Орнис признался в том, что продал тебя в монастырь, то я готов предположить самое худшее. Насколько я его помню, он ни за что не допустил бы, чтобы с его дочерью обошлись подобным образом.

— Жаль… — Ролана горько вздохнула, — ведь если он… мертв, я не смогу узнать, каким он был, и никогда не увижу его. Интересно, он знал обо мне? Знал, что я появилась на свет?

— Не имею ни малейшего понятия, я не виделся с ним с тех самых пор, когда он покинул общину. В отличие от него я совсем не тянулся к людям и не любил их. И по-прежнему не люблю, за одним исключением. Из-за своей алчности, мелочности и зависти они совершают множество ошибок: от мелких и незаметных до грандиозных, причиняющих страдания многим. Скажем, мне хватило нескольких лет после моего совершеннолетия, чтобы понять, что собой представляют окружающие. А Холодная битва лишний раз укрепила это понимание.

Невозможная догадка заставила девушку буквально подпрыгнуть на одеяле.

— Ты был там?!

— Ну был… — Охотник недоуменно посмотрел на нее. — Зачем так кричать?

— Но… — Взгляд Роланы стал растерянным. — Война была почти тридцать лет назад! Судя по тому, что тебе еще нет тридцати, ты в то время даже не родился!

— А ты уверена в том, что мне нет тридцати? — Лицо охотника вдруг озарила искренняя улыбка. — Наверное, стоит тебе напомнить, что двуипостасные живут гораздо дольше обычных людей. А если к этому добавить то, что ящеры считаются самыми долгоживущими тварями, а это моя вторая ипостась, то вполне возможно представить, сколько мне лет. Я старше твоего отца и гораздо старше тебя, малышка.

Она запнулась на полуслове и молча уставилась на него, пропустив «малышку» мимо ушей. Во взгляде было четкое недоверие пополам с искренним любопытством Причем последнего было явно больше. Впрочем, она все же сумела довольно быстро взять себя в руки и, уставившись на него так, словно видела впервые, предложила:

— Это… может, лучше поделим алмазы?

ГЛАВА 16

Пока Илмар перетряхивал мешок, извлекая пояс из холщовых недр, Ролана внимательно рассматривала его, безуспешно пытаясь разглядеть это самое «гораздо старше». С одной стороны, охотник прав, средний срок жизни ящеров действительно составляет от трехсот до пятисот лет. Именно поэтому, несмотря на то что поимка ящера обходится довольно дорого, эти рептилии пользуются повышенным спросом. Ведь одним прирученным ящером потом пользуются несколько поколений. С другой стороны, если двуипостасные живут дольше обычных людей, значит, она тоже может рассчитывать на более длинную жизнь?

Внезапно охотник охнул, прерывая ее размышления, и сложился пополам, подмяв под себя мешок. Ролана едва сдержала испуганный вскрик и обеспокоенно тронула его за плечо:

— Что с тобой?!

— Поясницу прихватило, — послышался его сдавленный голос. — Этот, как его, радикулит… старческий!

— Что? — Девушка растерянно нахмурилась. — И что теперь делать?

Вместо ответа охотник расхохотался. Повернувшись к ней, бросил на колени пояс и вновь согнулся от хохота. Успокоившись, вытер ладонью слезящиеся от смеха глаза и пояснил:

— Извини! Просто у тебя был такой вид, словно ты ждала, что я сейчас рассыплюсь у тебя на глазах от старости. Я попытался тебя не разочаровать.

— Болван! — Она шутливо отмахнулась от него первым, что попалось под руку, — поясом. Из прорехи, описав красивую дугу в воздухе и блеснув отблесками языков костра на гранях, высыпалось несколько прозрачных камней.

— Осторожней! — Илмар нагнулся и принялся подбирать алмазы. — Я не стою того, чтобы из-за меня разбрасываться драгоценностями.

Он шагнул в сторону за очередным камнем, в ответ послышался странный хруст. Убрав ногу, присел на корточки, взял на ладонь щепотку странной белесоватой крошки, оставленной в следе от сапога, задумчиво растер между пальцами и сдавленно чертыхнулся. Посмотрел на девушку. — Знаешь, твой Дамир еще большая свинья, чем я думал Алмазы — подделка, обычное стекло.

— Вот гад! — искренне возмутилась Ролана. — Зачем тогда стольких людей убил, если все равно расплатился подделкой?

— Ну этому есть как минимум два объяснения. — Охотник брезгливо отряхнул руки. — Первое — затем, чтобы обманутые подельники ему после не отомстили. И второе — возможно, алмазы не все фальшивые и ему действительно было что терять. Думаю, засаду у реки его напарник также организовывал с надеждой на то, что камни подлинные. В этом случае…

— В этом случае нам остается только распороть пояс и хорошенько потоптаться на алмазах, — скептически заключила ледана.

Решительно вспоров пояс одним из кинжалов, она вытряхнула на землю все камни до последнего и первая наступила на сверкающую россыпь. Алмазы предательски захрустели. Девушка скривилась, словно у нее разом заболели все зубы, но промолчала. Когда стекло превратилось в крошево, охотник отстранил ее и, присев перед бывшими алмазами, принялся осторожно разгребать осколки, периодически зажимая что-то в кулаке. Ролана вернулась на одеяло и, ожидая конца его раскопок, успела почти заснуть, довольно быстро сомлев от тепла костра и досады на своего работодателя. Нет, она и не думала «примерять» к себе неожиданно свалившееся на них богатство, и даже толком не понимала истинную цену алмазов зная только, что это «очень дорогие камушки». Можно представить, каким кошмаром обернулась бы для нее жизнь рядом с таким злодеем! Хвала Пресветлому, что уберег!

— Смотри, что я нашел!

Голос Илмара вывел ее из полусонного состояния, заставив раскрыть глаза. Сфокусировав взгляд, она увидела на его ладони десять небольших камней, каждый размером с фасолину. На гранях яркими искрами плясали огненные блики, вызывая непроизвольное желание зажмуриться.

— Хочешь сказать, это настоящие алмазы? — уточнила Ролана.

— Судя по тому, что они остались целы под подошвами твоих сапог, — да, это настоящие алмазы. И их тебе хватит не только на дом с внушительной прилегающей территорией, но еще и на конюшню, ручного ящера, несколько выездных экипажей, прислугу и кучу нарядов. В общем, на все то, о чем мечтает настоящая девушка.

— Значит, я не настоящая. — Ролана отвернулась и зевнула, деликатно прикрыв ладонью рот. — Потому что мечтаю совсем о другом.

— И о чем же? — Судя по тону, ей удалось его заинтриговать. — Насколько я помню, ты мечтаешь о доме.

— Нет. — Она повернулась и уставилась на него горящими глазами. — Дом — это необходимость, моя мечта о светлом будущем, которое не может стать реальностью до тех пор, пока я не обрету покой. Пока я не буду знать, что больше ни одна послушница не умрет на арене под вопли толпы, я не смогу думать ни о чем другом, кроме мести. А чтобы отомстить, мне нужна сила, которая поможет нам расправиться со смотрительницами, потому что одним леданам это не под силу. Нас нарочно не обучают некоторым приемам, чтобы держать в страхе и подчинении. Но лично я многое бы отдала, чтобы научиться.

— Так вот для чего ты ищешь силу… — Илмар задумчиво потер подбородок. — Должен признаться, не ожидал. Возьми алмазы, они твои. Ты честно выполнила свою работу, позволив Дамиру дойти до перевала живым и невредимым.

Девушка взяла пять камней, после чего мягко оттолкнула его ладонь:

— Ты рисковал жизнью, сражаясь с аспидом, поэтому мы поделим алмазы на двоих.

Охотник задумчиво посмотрел на небо и, словно что-то для себя решив, вновь повернулся.

— Спасибо! — Его ладонь сжалась и нырнула за пазуху. — Часть я отдам в общину, а часть привезу матери. Сейчас мы с тобой ложимся спать, а с утра отправимся на север, в долину элимов. Ты посмотришь места, где обучался твой отец, научишься приемам, которые от вас скрывают смотрительницы, и найдешь столь необходимую тебе помощь. Думаю, элимы согласятся тебе помочь.

— А вдруг не согласятся? — Ролана озабоченно нахмурилась. — Слушай, а может, лучше ты прилетишь, скажем, ночью и спалишь всех смотрительниц, к демонам?

— Если они располагаются в отдельном корпусе, это вполне возможно, — кивнул Илмар.

— Увы, нет, — вздохнула Ролана, вспомнив монастырь. — Они занимают по нескольку комнат в начале и в конце каждого коридора. Плюс запирают на ночь кельи, чтобы исключить малейшую вероятность побега.

— Тогда боюсь, что вместе со смотрительницами я спалю и всех остальных. Если такой вариант тебя устраивает…

— Нет, что ты! Просто идти на север очень долго! Мы доберемся туда, дай Пресветлый, только к снежню.

— Если идти, то верно, только к снежню. — Охотник смешно поморщился. — Но кто тебе сказал, что мы именно пойдем?

— Так ведь лошади замерзли на перевале!

— Да, я помню. Но мы полетим. На мне. И не делай такие удивленные глаза, я ведь самый обычный ящер, только наездников выбираю сам.

— А… — Решив не спорить с утверждением насчет «обычного ящера», Ролана обвела растерянным взглядом поляну, на которой они остановились, и указала на пса: — А он тоже полетит?

— Все полетим, — не смутился охотник. — Но сначала слать. Ложись, я разбужу тебя на рассвете.

— Но тебе же нужно выспаться! Ведь целый день придется крыльями махать!

— Поверь, выспаться в первую очередь нужно тебе, потому что усидеть на ящере без должной сноровки намного трудней, чем просто махать крыльями, — усмехнулся Илмар.


Оценить в полной мере весь смысл услышанной накануне вечером фразы Ролана смогла только утром, когда принялась собираться в дорогу, точнее, правильней сказать, в полет. Первым делом Илмар сложил одеяла и убрал их в свой мешок, затем попросил рассмотреть его как следует, чтобы найти на спине удобное место для сидения. Пока Ролана размышляла над двусмысленностью фразы, охотник снял и передал ей куртку, перекинулся в ящера и лег на землю.


В обычном вертикальном положении размер рептилии вдвое превышал человеческий, сейчас же украшенный гребнем хребет оказался на уровне глаз леданы. В очередной раз восхитившись красотой и изяществом белоснежного красавца, она послушно обошла его по кругу. А затем, словно повинуясь какому-то внутреннему порыву, ухватилась за выступающую часть гребня на шее, поставила ногу на основание крыла, вторую легко перебросила через хребет и опустилась в удобную выемку широкого костяного гребня в том месте, где грациозно изогнутая шея переходила в мощную спину. Вышло довольно удобно. Гребень поддерживал спину, не позволяя опрокинуться назад, а основания мощных крыльев, в данный момент аккуратно сложенных по бокам, придавали чувство уверенности. Решив, что устроилась вполне удобно, девушка спустилась на землю и отошла в сторону. Деликатно отвернулась, чтобы не видеть процесс обратного превращения, который, по ее собственному опыту, был весьма болезненным.

— А ты молодец, быстро сообразила! — послышался за спиной насмешливый голос. — Некоторые умники примериваются к хвосту.

Обернувшись, Ролана лукаво прищурилась:

— И много было этих некоторых умников?

Илмар поднялся с четверенек, отряхнул колени и задумчиво почесал в затылке, состроив сосредоточенную мину:

— На твоем месте я бы скорее поинтересовался не количеством, а их дальнейшей судьбой, учитывая, что, когда дергают за хвост, это довольно щекотно.

— И какова их дальнейшая судьба?

— Насколько помню, оставались живы. — Илмар беззаботно пожал плечами. — Разве что летали далеко. Размах хвоста, сама понимаешь, не шуточный.

— А меня, значит, нарочно не предупредил? — понимающе усмехнулась ледана, протягивая куртку.

— А надо было? Только представь — неожиданный полет на хвосте ящера, со скоростью пущенной стрелы! Незабываемые впечатления! Почище любой катапульты! — Он зачем-то подергал рукав рубахи, огорченно нахмурился и наклонился к своему мешку. Выудив из недр новую рубаху, он передал ее Ролане, подставил плечо и пожаловался: — Хилые ткани у твоего караванщика, после первого же превращения расползаются!

— А обычно? — Она посмотрела на ткань, ставшую похожей на решето.

— Обычно пять-шесть перекидываний выдерживают. Учитывая то, что превращаюсь я довольно редко, особых проблем с одеждой нет. Разумеется, если ткань хорошая, а не это… — Оборвав фразу, он принялся стаскивать рубаху через голову. Впрочем, стоило поднять руки, как ткань сама разошлась от натяжения, оставив в руках охотника одни обрывки. Он досадливо покачал головой, отряхнул ладони и, выхватив из рук девушки новую рубаху, принялся натягивать ее через голову. Ролана задумчиво прошлась взглядом по обнаженному торсу и легко прикоснулась пальцами к груди. Охотник вздрогнул, словно от укола, и, торопливо одернув рубаху, уставился на девушку озабоченным взглядом:

— Ты чего!

— Просто, — она смущенно отдернула руку, — после схватки с аспидом у тебя в этом месте кожа почернела, а сейчас нет никаких следов.

— А… — Ей показалось, что он сдержал вздох облегчения. — Регенерация. Я же тебе говорил, что двуипостасные владеют способностью залечивать свои раны.

— Помню, у меня после совершеннолетия тоже все стало быстрей заживать. Только старые шрамы все равно оставались на месте, пока ты меня своим снадобьем не намазал. Но как только действие снадобья пройдет, они появятся снова.

— Больше не появятся.

— Почему?

Охотник поморщился, словно собрался сказать нечто неприятное, вздохнул и нехотя признался:

— В состав, которым я высветлил твою кожу и волосы, была добавлена моя кровь. Если волосы просто окрасились, то кожа зажила, избавившись от рубцов и излишнего загара, потому что кровь белых ящеров обладает исцеляющими свойствами. При определенных условиях она способна воскресить и мертвого. Только не советую распространяться на эту тему, иначе это сильно ухудшит наши с тобой отношения. Перекушу горло так быстро, что не успеешь выгодой воспользоваться!

Последние слова он едва ли не прорычал, рывком выдернул у Роланы из рук куртку, отвернулся и принялся заталкивать ее в мешок.

Опешив от столь неожиданной агрессии, девушка несколько минут стояла столбом, отстраненно наблюдая за его отрывистыми движениями, а затем присела рядом и осторожно положила руку на плечо:

— Что с тобой? При чем здесь выгода? О чем ты?

Илмар упаковал наконец куртку, стянул завязки, шумно выдохнул и неожиданно повернулся к ней с примирительной улыбкой:

— Давай будем считать, что я ничего не говорил. Дорога дальняя, я нервничаю, вот нервы и сдают. Не обращай внимания, собирайся!

Не дожидаясь ее ответа, он поднялся и пошел к мешку с продуктами. Взвесил его на руке и кивнул Ролане:

— Ты его понесешь.

— Пес! — Девушка озабоченно нахмурилась, разглядывая пса, в очередной раз увлеченно отгрызавшего длинную ручку аптекарской сумки. — Как быть с ним? На твоей спине ему будет неудобно!

— Пес? — Обернувшись к ледане, охотник иронично приподнял бровь. — Это ты его так зовешь?

— Зову?.. — Она растерянно пожала плечами. — Когда он был щенком, я звала его малышом, а потом как-то забыла дать ему имя.

— Малыш? — Охотник обернулся. Собака, услышав знакомое слово, подскочила, радостно завиляв хвостом. Белый лоб доверительно ткнулся в колени. — Почему нет? Ладно, давай разберемся с перелетом. — Отодвинув пса, он порылся в лекарской сумке и извлек на свет длинный отрез ткани, предназначавшийся, скорее всего, для перевязок. Кивнул Ролане: — Подойди! — Как только она приблизилась, быстро перекинул один конец ткани через плечо, второй протянул спереди наискось до бедра, завязал узлом на спине и, критически осмотрев свою работу, довольно заключил: — Готово!

— И что дальше? — Ледана непонимающе подергала висящую ткань.

— Сразу видно, детей не нянчила! — усмехнулся Илмар, подхватил одной рукой собаку, второй раздвинул складки ткани и вложил туда пса, словно в люльку. — Теперь понятно?

Ткань натянулась, врезаясь в плечо, пес забарахтался на спине, перевернулся на живот и, повозившись, улегся, поджав под себя лапы.

— Всем удобно? — строго переспросил охотник. Посмотрев на пса и осторожно подвигав плечами, Ролана неуверенно кивнула.

— Узел не развяжется?

— Конечно, развяжется, когда уже будет нам не нужен! — дружелюбно подмигнул охотник. — Когда мы догоняли тебя после того, как ты от нас сбежала, я нес его в лапах. Но такой способ хорош только при перелете на короткие расстояния. К тому же я все время боялся его прижать неосторожным движением. Так что на твоих коленях в этой люльке ему будет гораздо удобнее. — Он принялся медленно поглаживать пса по голове, с каждым разом спускаясь ладонью все дальше по спине. — А теперь не пугайся, я всего лишь хочу, чтобы он не нервничал во время полета. — Неуловимое движение пальцев, и пес обмяк, словно уснул, только глаза остались открытыми.

— Что ты сделал?! — Несмотря на предупреждение, девушка испугалась не на шутку и вцепилась в плечо Илмара. — Что с ним?

Он вздохнул, обреченно закатил глаза и принялся высвобождать плечо из крепких пальцев.

— Говорю же, все в порядке! Я просто обездвижил пса, чтобы он во время полета от испуга не сиганул вниз из своей люльки. Он жив и здоров и полностью понимает все происходящее. Так что не нервничай, иначе ты его напугаешь. Вот, держи. — Илмар поднял с земли мешок с провизией, сунул туда лекарскую сумку и протянул ей. — Когда будешь сидеть на спине, старайся сильно не ерзать. Чешуя крепкая, плащ может порваться, а за ним твои аньято и…

— Поняла! — Ролана поспешно кивнула, избавляя его от дальнейших подробностей.

Он усмехнулся, накинул на нее плащ, предусмотрительно щелкнул застежкой, надел на голову капюшон и плотно стянул завязки. Затем поднял с земли свой мешок, перекинул его через плечо и ободряюще улыбнулся:

— Ну что, если все готовы, летим? И держись крепче, иначе свалишься!

Ролана фыркнула и отвернулась. Когда же вновь посмотрела на охотника, увидела перед собой ящера. Насмешливо скосив темно-вишневый глаз с вертикальным зрачком, он терпеливо ждал, когда она обратит на него внимание.

Перекинув через свободное плечо мешок с провизией, ледана решительно направилась к ящеру, внутренне горячо убеждая себя в том, что своя ноша не тянет.

Вопреки предупреждениям лететь на ящере оказалось не так уж и сложно. Да, сумка за спиной все время цеплялась за выступ гребня, грозя разорваться и развеять всю провизию по воздуху. Да, пес к концу первого же дня стал весить вдвое больше, а натертое тканью плечо ныло, словно огретое палкой. Да, с непривычки затекла спина и онемели ноги. Да, от ветра щипало щеки, нос и подбородок, делая их красными, словно на лютом морозе. Но любая из этих неприятностей не шла ни в какое сравнение с тем восторгом, которое испытала Ролана, оказавшись в небе.

Поначалу она сидела истуканом, неотрывно глядя на пса, устроившегося в своей люльке, и боязливо вцепившись в гребень обеими руками. Но довольно быстро осмелела и стала с любопытством осматриваться по сторонам. Ящер летел высоко, но плавно. Воздух со свистом врывался в уши, а внизу проплывала земля: желто-зеленые лоскуты лесов, голубоватые зеркала озер, протяжные, извилистые ленты рек, несмотря на осеннее время, еще зеленые равнины. Когда впереди показывались города, окруженные плотным кольцом деревень, ящер поднимался еще выше, и город казался просто пестрым лоскутным одеялом, то овальным, то строго квадратным. Ночью, когда землю укутывало плотное покрывало тьмы, Ролана чувствовала себя словно попавшей в сказку — звезды и луны ощущались так близко, как никогда. Казалось, протяни руку — и ты сможешь дотронуться до каждого из лунных дисков, будь то зеленоватый или белый.

Благодаря тому что ящер отлично видел в темноте, полет прерывался только на завтрак, ужин и несколько часов сна для Роланы. Сам охотник на это время перекидывался и легким прикосновением пальцев возвращал подвижность псу. Поев и отдохнув, вся троица вновь взмывала в небо. Так продолжалось почти две седьмины. На исходе второй ящер пересек широкое красно-желто-зеленое полотно очередного леса, за которым оказалась небольшая уютная равнина с аккуратными, словно бархатными изумрудно-зелеными холмами. На холмах рассыпанной горстью горошин виднелись маленькие, словно игрушечные, дома. Сделав почетный круг в небе над холмами, ящер опустился на землю у границы леса, дождался, когда ледана сойдет на траву, и, перекинувшись, приглашающе взмахнул рукой в сторону ближайшего холма:

— Итак, добро пожаловать в общину элимов! — Завершив фразу грациозным поклоном, Илмар выпрямился и сообщил уже серьезным тоном: — Сейчас приведем себя в порядок после перелета и пойдем знакомиться. Наверняка нас видели и уже выслали навстречу дозорных!

Понятие «привести себя в порядок» вместило в себя возвращение подвижности псу; убирание в сумку ткани, служившей ему люлькой; приглаживание охотником ладонью вставших дыбом от ветра волос и снятие капюшона с головы Роланы.

— Ну собственно, все, — заключил Илмар, окинув девушку критическим взглядом. — Запомни, с этого дня у тебя начнется совершенно другая жизнь. Можешь никого и ничего не опасаться. Здесь ты дома и каждый встречный — твой друг. Пошли!

Развернувшись, он первым зашагал вперед. Ролана же некоторое время стояла неподвижно, осматриваясь по сторонам и повторяя про себя последние слова.

«Быть как дома, где все — друзья» — звучало заманчиво и обнадеживающе. Только на самом деле она уже давно забыла, что значит «быть дома». Впрочем, если верить охотнику, теперь у нее появится реальный шанс если и не вспомнить, то хотя бы узнать заново, что значит слово «дом», от которого так и веет теплом, уютом и защитой. Помнится, охотник говорил, что здесь ей не откажут в помощи. Что ж, самое время проверить.

Вздохнув, она свистнула псу, который радостно катался по траве, выставив напоказ мохнатый, серый от пыли живот и перебирая в воздухе лапами, и пошла вслед за Илмаром. Впереди ждали новые знакомства и открытия.

Часть третья

ГЛАВА 1

Ролана в нетерпении мерила шагами комнату, ожидая прихода Илмара. Как это обычно бывает в подобные моменты, время тянулось невыносимо медленно, растягивая минуты на часы. Несколько дней, выделенных для отдыха и адаптации, прошли, и охотник обещал зайти сегодня вечером, чтобы проводить для разговора к старейшине. Ради этого разговора она пришла сюда, и от него зависела не только ее судьба, но и судьбы всех ледан. Сердце испуганно колотилось в груди: выслушает или прогонит? Согласится или откажет?

За сравнительно короткое время своего пребывания в долине ледана успела убедиться в дружелюбии здешних обитателей, но это не гарантировало ей расположения старейшины. Тем более что своей просьбой она собиралась нарушить атмосферу тишины и покоя, в которой жили элимы до ее появления.

Община элимов представляла собой поселение, расположившееся среди невысоких холмов, вопреки осеннему периоду покрытых яркой, сочной, словно замшевой зеленью. Контраст был особенно заметен, если смотреть на горизонт, где шелестел желто-красной листвой густой лес. Именно этот лес служил своеобразной границей, отделявшей общину от остальных земель. Больше никаких оград и стен не существовало.

Только широкий, густой, шелестящий массив, протянувшийся вдоль всей долины.

Элимы так и объяснили Ролане — мол, живем в долине вечнозеленых холмов. На вполне уместный вопрос, почему вечнозеленых, если это северные земли, дали довольно забавное объяснение: мол, сами двуипостасные народ особый, вот и земли у них особые. На самом же деле холмы изобиловали горячими подземными источниками, которые и установили здесь свой собственный, не зависящий от окружающих погодных условий климат. После нескольких долгих седьмин, наполненных дождями, туманом и промозглым ветром, да еще после лютого холода, в который она была вынуждена окунуться на перевале, Ролана от души обрадовалась этой уютной особенности земель элимов.

Сами элимы, как и обещал Илмар, оказались дружелюбным, внимательным и радушным народом. Дозорные, едва завидев охотника, подрастеряли свой важный вид и кинулись к нему навстречу с дружескими криками, а потом долго хлопали, мешая друг другу, по спине и плечам в приветственном азарте. К Ролане отнеслись внимательно, но без излишнего любопытства. Спросили, чем могут помочь, и очень удивились, услышав от Илмара, что она дочь Кэрридэна.

То ли ее отца здесь хорошо знали и помнили, то ли Илмар пользовался авторитетом, а возможно, просто по обычаю гостеприимства элимов, но Ролану без лишних проволочек повели по одной из многочисленных дорожек, усыпанных мелким светлым щебнем. Причудливо извиваясь среди холмов, она вела в глубь россыпи аккуратных белых домов, крытых черепицей цвета выдержанного вина, окруженных палисадниками и деревьями. Ее подвели к одному из домов и попросили подождать. Пока она, ничего не понимая, стояла на крыльце в компании охотника и двух дозорных, третий исчез и через некоторое время появился вновь в компании высокого, крепкого мужчины в годах. Незнакомец представился олд-мессэ Тенниром и попросил представить какое-нибудь доказательство ее родства с Кэрридэном. Увидев медальон, удовлетворенно кивнул и вручил ей небольшой ключ, сообщив, что этот дом, принадлежавший ее отцу и долгое время пустовавший после его ухода, теперь переходит в ее полную собственность. На этом официальная часть закончилась. Пожелав приятного отдыха после дороги, мужчины оставили ее одну.

Ролана некоторое время растерянно рассматривала ключ, потом осторожно вставила его в замок добротной, выкрашенной бордовой краской двери и повернула. Послышался глухой щелчок, от которого ее сердце сначала замерло, а потом подпрыгнуло и пустилось вскачь бешеным дахаром. Переглянувшись с псом, она повернула массивную металлическую ручку, открыла дверь, перешагнула порог и замерла, осматриваясь в незнакомом, но заведомо родном доме.

Перед ней была большая светлая комната. У стены слева, вдоль двух высоких окон, стоял длинный стол, под которым уместились несколько табуреток. Стену напротив занимал небольшой очаг, аккуратно выложенный почерневшим от огня кирпичом, внутри которого стоял на специальной подставке закопченный вертел. А стену справа занимали несколько картин, изображавших столь любимых отцом белых волков, и убегала вверх деревянная лестница с резными, слегка затертыми перилами. Справа от входа расположился небольшой шкаф с посудой и батареей непочатых запыленных бутылок. Судя по всему, отец был большим ценителем вина. Слева стояла небольшая низкая скамеечка.

Ощущая в груди сосущую пустоту, называемую тоской, Ролана присела на эту скамеечку и задумчиво уставилась в дощатый пол. Вот и сбылась мечта — дом вдали от Шерана, причем не купленный, а самый что ни на есть наследный. Но только радости по этому поводу не ощущается ровным счетом никакой, одна тоска и горькое ощущение того, что она безнадежно опоздала.

Пес улегся у очага, высунул язык и застучал по полу хвостом. В отличие от леданы у него было отличное настроение. Улыбнувшись любимцу, девушка закрыла входную дверь и, медленно проводя ладонями по перилам, поднялась на второй этаж. Понимание того, что затертое дерево чувствовало тепло рук ее отца, немного согрело, но тоску не убавило.

Наверху оказались две небольших комнаты.

Спальня, в которой поместились большое зеркало на двери, односпальная кровать, застеленная светло-серым покрывалом, и шкаф для одежды. Распахнув створки, Ролана с удивлением обнаружила на полках постельное белье и полотенца. Отделение для одежды было абсолютно пустым. Испытав легкий укол разочарования, она вынула один аккуратно сложенный комплект и приложила к лицу. Вдохнула. Пахло горьковатым запахом полыни. Грустно улыбнувшись, аккуратно убрала белье в шкаф. Остановилась у зеркала. Волосы уже потеряли светлую окраску, полностью вернув свой иссиня-черный цвет, а кожа, как и обещал охотник, осталась чистой, без единого шрама. Когда-то в это зеркало смотрелся отец… Вздохнув, девушка вышла.

Вторая комната оказалась абсолютно пустой, только весь пол был укрыт матами, мягко пружинившими под ногами, и у стены стояла небольшая деревянная подставка под оружие. Пристроив на подставке свой меч, ледана обнаружила, что он идеально к ней подходит. Впрочем, учитывая общепринятые стандарты изготовления оружия, иначе и быть не могло. Поломав некоторое время голову над предназначением комнаты и не придя ни к какому выводу, Ролана вышла и спустилась вниз. Несколькими часами позднее, при более тщательном осмотре, она нашла дверцу в полу, ведущую в погреб, где обнаружились съестные припасы. А выйдя за порог и обойдя дом, увидела аккуратно сложенную под навесом поленницу и небольшой огород за легкой разделяющей оградой.

Вечером, когда на небе зажглись первые звезды, Ролана устроила ужин. Первый ужин в своем настоящем доме.

На следующий день в дом потянулись гости Элимы, узнав, что в общине появилась новенькая, спешили познакомиться. Незнакомые мужчины и женщины, все одинаково приветливые, с вежливыми, слегка робкими улыбками на лицах, предупредительно стучали в дверь и, не дожидаясь приглашения, входили, неся в руках какой-нибудь гостинец. В основном еду, одежду или предметы обихода. В итоге стол украсился новой кружевной скатертью, на полу появились тканые ковры, а в посуде прибавилось несколько красивых ваз и подносов. Пес, отнесшийся к гостям на удивление спокойно, даже равнодушно, обзавелся мягким половиком, заботливо расстеленным у очага, а съестными гостинцами, которые нанесли щедрые гости, пришлось уставить не только стол, но и оба подоконника. Чего там только не было: ароматные пироги, пышные караваи, домашняя наливка из брусники, калины и смородины, банки с соленьями, кувшины с пахучим маслом, вяленые окорока, жбаны с медом разных сортов и многое другое.

Из рассказов многочисленных гостей Ролана смогла узнать, что элимы живут в основном поодиночке, редко семьями, за каждым закреплен собственный дом с небольшим участком. При этом общими силами возделываются поля, есть пасека, налажено ткацкое, башмачное и оружейное производство, имеется свой трактир и даже пивоварня с винодельней. В последней любил проводить время ее отец.

Строгой системы правления в общине нет, но по всеобщему согласию и выбору старшим в долине уже несколько десятилетий считают Теннира. Он мудр, спокоен, силен, и большинство элимов помнят его своим наставником еще в те времена, когда был жив прежний олд-мессэ Риан — ворон. Вторая ипостась Теннира — росомаха.

Подобное паломничество гостей продолжалось три дня кряду и лишь сегодня благополучно схлынуло.


Мысли Роланы прервал скрип открывающейся двери.

— Ты готова? — На пороге показался Илмар. Оглядев Ролану, удовлетворенно кивнул и, повернув обратно, попросил: — Оружие сними, я подожду.

Девушка растерянно посмотрела ему вслед, но ослушаться не решилась и поднялась наверх. Сложив меч и аньято в спальне на подставку, которую днем ранее перетащила из комнаты напротив, бегом спустилась вниз, перепрыгивая от нетерпения сразу через две ступеньки.

— Теннир не враг тебе, чтобы являться к нему с оружием, — пояснил Илмар, заметив ее недоуменный взгляд. — К тому же таким образом ты покажешь, что не доверяешь ему. Вряд ли это пойдет тебе на пользу.

— Боюсь, откажет! — выдохнула Ролана, чувствуя, как при каждом шаге все сильней дрожат колени.

— В любом случае ты будешь это твердо знать, а не бояться.

Они прошли несколько улиц, похожих друг на друга, словно близнецы: одинаковые домики, одинаковые дороги, усыпанные мелким щебнем. Единственное отличие — пестрые клумбы вдоль дорог, одна ярче другой, различимые даже в сумерках.

— Пришли. — Охотник остановился перед очередным домом, пропуская Ролану вперед по узкой тропинке. — Готовь свое красноречие!

Олд-мессэ сидел на ступенях крыльца, держа в пальцах короткую толстую палочку, светившуюся на конце красноватым огоньком, и задумчиво смотрел куда-то в сторону. Принюхавшись, Ролана уловила знакомый запах табака. Настоятельница тоже любила курить и, поскольку сигары были дорогим удовольствием, ни с кем своими припасами не делилась, зато часами могла рассуждать о видах табака, расписывая отличия и вкусовые качества. Неизвестно, что думали остальные, но лично Ролана не понимала столь сильной привязанности, считая, что горький дым, исторгаемый сигарами, никак не может быть приятным. И неважно, какой табак содержится внутри: паванский, бирийский или альванский.

Заметив гостей, мессэ поднялся, затушил сигару, убрал ее в специальную коробочку и пошел навстречу. Обменявшись с Илмаром рукопожатием, сосредоточил свой взгляд на Ролане.

— Дочка Кэрридэна? Как устроилась? Тебя хорошо приняли в долине?

— Все отлично, мессэ, — кивнула Ролана. — Мне здесь очень нравится! Только я пришла к вам с просьбой.

— Обсудим? — приглашающе кивнул Теннир в сторону дома.


В доме было тепло и тихо. Усадив гостей за стол, мессэ вытащил запыленную бутылку вина, несколько чарок, поставил перед Роланой вазу с фруктами. Разлил вино и, опустившись на стул во главе стола, уставился на ледану внимательным взглядом.

— Я готов выслушать твою просьбу, девочка. Но сначала позволь узнать, как обстоят дела у твоего отца. Почему он забыл нас и не пришел вместе с тобой?

— …Похоже, моего отца нет в живых, — после короткой паузы ответила Ролана. — Я не знаю точно, потому что никогда его не видела, но, судя по всему, это так. Все, что у меня осталось от него — это медальон.

— Какие же обстоятельства разлучили вас? — нахмурился Теннир.

Ролана вздохнула, словно перед прыжком в воду, сцепила руки в замок и решительно заговорила, не отрывая напряженного взгляда от поверхности стола:

— Волею судьбы я оказалась в монастыре ледан и провела там всю свою жизнь, сколько себя помню. Не знаю, известна ли вам та красивая сказка, которая ходит в народе, но на самом деле монастырь — обитель порока и смерти. В его стенах творится самый настоящий беспредел: туда свозят маленьких девочек, из которых путем побоев и ежедневных жестоких тренировок делают настоящих убийц. Очень многие гибнут в первый же год, когда только учатся наносить удары и впервые берут в руки оружие. Нас вынуждают убивать друг друга на потеху знати, которая ежеседьминно стекается в монастырь на кровавые зрелища. Причем убивать как можно медленней, чтобы присутствующие смогли насладиться сполна видом чужой крови. Редко кто из послушниц доживает до совершеннолетия. Я единственная сумела бежать, потому что оказалась двуипостасной. И теперь пришла к вам с просьбой о помощи. Пожалуйста, помогите нам уничтожить смотрительниц! У самих ледан не хватает для этого ни сил, ни знаний, потому что смотрительницам известна техника вашего боя, при помощи которой они держат нас в подчинении и страхе.

Замолчав, она перевела взгляд на мессэ и вздрогнула.

Глаза Теннира, и без того темные, словно густая ночь, почернели, а лицо превратилось в застывшую маску. Казалось, напротив сидит каменная статуя, а не живой человек. Воздух в помещении сгустился, словно перед грозой.

«Прогонит, — с тоской поняла Ролана. — Откажет и прогонит».

Вопреки мрачным предчувствиям мессэ очнулся, одним движением опрокинул в рот чарку, налил следующую, выпил одним махом и неожиданно тихим голосом, резко контрастирующим с его свирепым лицом, попросил рассказать подробности.

Обрадовавшись тому, что ее слова нашли живейший отклик в душе старейшины и что, похоже, прогонять ее не будут, девушка успокоилась и обстоятельно пересказала уклад жизни в монастыре. Не забыв упомянуть о кровавых развлечениях на арене и методах воспитания, которые применяли смотрительницы к послушницам. Потом рассказала о своем побеге и встрече с Илмаром, смотревшим на нее поначалу лютым зверем. Напоследок, опустив подробности и имена, поведала, как попала в дом к одному влиятельному человеку, у которого забрала свой медальон. О Лютом перевале решила смолчать. Во-первых, за окнами уже повисла густая ночь, а во-вторых, Теннир еще на середине ее рассказа буквально посерел лицом, и Ролане очень не хотелось огорчать его еще больше.

— Так вы поможете мне, мессэ? — вновь повторила она с надеждой в голосе.

Теннир очнулся, схватил со стола початую бутылку вина и большими глотками осушил до дна. Потом поднялся, с грохотом отодвинув стул и отошел к окну, сложив руки за спиной. Повисла звенящая тишина.

Прошло несколько долгих минут. Ролана откровенно нервничала, с трудом удерживаясь от вопросов, но старательно сохраняла внешнее спокойствие. Илмар, казалось, полностью погрузился в свои мысли, забыв о том, где находится и зачем вообще пришел — настолько отсутствующим был его взгляд. Мессэ неотрывно смотрел в окно. Когда же терпение Роланы достигло предела и она, не выдержав, вскочила со стула, Теннир ожил и отвернулся от окна.

— Сделаем так, девочка. — После напряженной тишины его голос прозвучал оглушающе. — Через три дня состоится праздник Харайн, которую почитают все элимы. Давай не будем до него будоражить народ твоей историей. А после праздника я поговорю с воинами, и все будет зависеть от их решения. Договорились?

Три дня… Ролана закусила губу, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, терять время не хотелось. С другой — самого страшного не случилось. Ей не отказывают, а всего лишь просят подождать.

— Большое спасибо, мессэ. — Ролана согласно кивнула. — Разумеется, я подожду.

— Значит, выпьем за это! — Теннир прошелся по комнате и достал из шкафа новую бутылку. Посмотрев на полные чарки гостей, с неудовольствием тряхнул головой и приложился к горлышку. Опустошив бутылку, шумно выдохнул и вытер рукой пот со лба.

ГЛАВА 2

— Что еще за Харайн? — поинтересовалась Ролана на обратном пути. — И что мне делать эти три дня?

Илмар, пребывавший весь вечер в каком-то отстраненном состоянии, даже не повернул головы, продолжая сверлить задумчивым взглядом бархатно-черный горизонт. Но все же ответил:

— Харайн — языческая богиня элимов. Судя по преданию, она имеет две ипостаси, как и все мы. Раз в год в ее честь в долине проходит грандиозный праздник, во время которого вся община в буквальном смысле слова встает на уши: устраиваются соревнования, пляски, угощения и прочие увеселения на целые сутки. Ночью все гуляют, днем отсыпаются. А насчет того, что тебе делать все это время… Помнится, ты мечтала научиться нашей технике боя. Вот тебе и занятие на три дня.

— И кто же будет меня обучать? — растерялась девушка. — Я же здесь толком никого не знаю.

Охотник наконец повернулся к ней.

— Ты знаешь меня. Поверь, этого более чем достаточно.

— Расскажи мне об отце, — неожиданно попросила Ролана. — А то мы общаемся на какие угодно темы, но только не на эту. Помнится, ты говорил, что вы были друзьями.

— Были друзьями, — согласным эхом повторил охотник. В его словах послышалась неприкрытая горечь. — Кэрридэн пришел в долину мальчишкой, точно таким же, какими приходили мы все. И, несмотря на трудности, с которыми, так или иначе, сталкивались все двуипостасные, он не озлобился, а, наоборот, остался веселым и общительным. Мы провели с ним много времени вдвоем, несколько лет я обучал его; он стал моим другом. Здесь у него было все: дом, свобода, защита. Потом грянула Холодная битва, и мы вместе сражались все три месяца. Я прикрывал его с воздуха, не позволяя ни единой вражьей твари приблизиться к нему. Он не получил ни царапины. А по окончании битвы наши взгляды на жизнь разошлись. Как я уже говорил, получив разрешение на возвращение, он еще некоторое время, раздумывая, пробыл в долине, а потом забыл всю ту боль, которую причинили ему люди, и ушел. Разумеется, это было его право, его судьба, и я не имел права вмешиваться. Но он просто бросил меня и всех элимов ради тех, кто однажды уже предал его. И ладно, если бы он был счастлив в своей новой жизни. Но самое обидное, что я оказался прав, говоря, что ничего хорошего от его затеи с возвращением ждать не стоит. Ведь его попросту убили. И если я раньше только подозревал это, то теперь, встретив тебя, полностью в этом уверен. Извини, мне больно вспоминать о нем.

— Послушай, может, все не так мрачно? — осторожно попыталась смягчить трагичность его последних слов Ролана. — Возможно, отец умер от старости?

— От старости?! Не смеши меня! Сейчас Кэрридэну исполнилось бы всего девяносто лет, что в пересчете на обычный человеческий возраст означает около сорока. О какой старости ты говоришь? Просто человеческая подлость не знает границ. Лично я в этом давно убедился. И очень жалею, что не сумел убедить в этом твоего отца.

— Опиши мне его, — попросила Ролана, с неудовольствием отмечая, что прогулка подошла к концу, — дорога привела к ее дому.

— Описать? — Илмар остановился и неожиданно улыбнулся краешком губ. — Давай сделаем так: я приду завтра, и мы начнем занятия, а сейчас вот, держи. — Его рука нырнула за пазуху и вытащила медальон. На крышке, грациозно изогнув шею, застыл черный ящер. Сняв шнурок через голову, охотник взял руку Роланы и, раскрыв медальон, вытряхнул что-то ей на ладонь, накрыл сверху своей рукой. — Это мой тебе маленький подарок. В конце концов, у тебя новоселье, а на новоселье принято дарить подарки. Все, ступай домой, увидимся утром!

Развернувшись, он торопливо зашагал прочь и скоро скрылся за поворотом.

Проводив его растерянным взглядом, ледана разжала ладонь и застыла в замешательстве. Подарком Илмара оказалась небольшая тонкая пластинка, эмалированный портрет на светлом металле изображал молодого мужчину: темные волосы, открытое добродушное лицо, чувственные губы. Его карие глаза смотрели гордо и решительно, волевым и таким знакомым взглядом. Взглядом, который она не раз видела в зеркале и в своем отражении на водной глади. Изящная надпись, змеившаяся на обороте пластинки, гласила: Кэрридэн.


На следующий день Илмар, как и обещал, пришел рано утром, подняв Ролану с постели. Не обращая внимания на сонный вид открывшей ему дверь девушки, поднялся на второй этаж, неся под мышкой свернутую в рулон бумагу, и целенаправленно свернул в пустующую комнату напротив спальни.

— Похоже, ты хорошо знаешь дом, — без иронии заметила Ролана, останавливаясь на пороге за его спиной. — Может, объяснишь, для чего предназначена эта комната?

— Этот дом я знаю не хуже своего собственного еще со времен дружбы с Кэрридэном, хотя и не был здесь почти двадцать пять лет, с того самого времени, как он ушел. — Охотник уронил бумагу на пол и принялся стаскивать сапоги. — А это так называемая «учебная комната». Некоторые ее потом, после обучения, переделывают, а некоторые оставляют в первозданном виде, как твой отец.

— Ты не заходил сюда целых двадцать пять лет? — недоверчиво воззрилась на него ледана. — Как же так?

— Очень просто, я и в самой долине не появлялся уже лет двадцать. К счастью, у нас принято ухаживать за пустующими домами, иначе они давно бы уже рассыпались от ветхости. — Закончив с обувью, Илмар поднял рулон и принялся разворачивать большой лист с непонятной схемой и кучей надписей.

— Не может быть! — Ролана благополучно пропустила мимо ушей последнюю фразу. — Ты же говорил, что не любишь людей! Как же ты смог вернуться и жить среди них?

— Знаешь, уйти из долины вовсе не означает вернуться к людям. Тебя вот тоже не было в долине примерно такое же время. И ты вообще не знала о ее существовании. Но ты же не жила среди людей. Или я неправ?

— Прав, — вздохнув, отозвалась девушка. — Я не жила, а выживала, причем частично среди нелюдей.

— Тогда почему ты так хочешь их спасти? — Охотник оторвался от своего занятия и уставился на Ролану пристальным взглядом. — Ведь, судя по твоим словам, они убийцы и ничему другому не обучены. Не сбеги ты из монастыря, сейчас любая послушница старалась бы убить тебя, видя в тебе врага, и, вполне возможно, давно преуспела бы в этом. Разве тебе не кажется, что ледан нужно уничтожать наравне со смотрительницами?

— В таком случае начни с меня, — на удивление спокойно отреагировала Ролана. — Я ведь тоже убийца, причем убила больше любой из послушниц, потому что всегда побеждала в бою. Кстати, ты и сам довольно долгое время видел во мне врага. Возможно, видишь и сейчас. Но только запомни, что черное не всегда черное, даже если твои глаза видят только этот цвет. Эти девочки не виноваты в том, что стали пешками в чужой игре, и ни одна из них не взяла бы добровольно в руки оружие, если бы не принуждение со стороны. Меньше всего леданам хочется убивать. Потому что каждая из нас находится одновременно и в роли палача, и в роли жертвы. Нам известно, что такое боль и страх, и мы умеем ценить жизнь, как свою, так и чужую, несмотря на то что вынуждены отбирать ее у других. Но это исключительно из-за давления, которое на нас оказывают. Разумеется, среди ледан встречаются те, которые действительно убивают с удовольствием, но их единицы, и долго они не живут. Потому что страсть в бою плохой помощник. Из-за нее теряются внимание и сосредоточенность, подставляя воина под удар. Так что ты несправедлив, нельзя убивать всех. И мне тем более удивительно слышать от тебя подобные рассуждения, учитывая то, что ты сам когда-то оказался пленником обстоятельств, как и многие элимы. Разница лишь в том, что вы справились со своей судьбой, сумели повернуть ее в нужное русло и теперь живете спокойной жизнью. А мы пока не можем справиться, и нам требуется немного помощи. Конечно, легче всего стричь всех под одну гребенку, только это несправедливо, потому что не сегодня завтра каждый сможет оказаться в подобной «гребенке». И что тогда?

— Знаешь, ты сейчас поразительно похожа на своего отца. — Илмар неожиданно улыбнулся, но улыбка получилась грустной. — Когда двадцать пять лет назад я отговаривал его от возвращения к родным, он сказал мне примерно то же самое — что нельзя всех стричь под одну гребенку и что совершившие ошибку должны иметь право ее исправить. Иначе завтра совершит ошибку кто-то из нас и точно так же попросит о прощении. Именно на эти его слова я не нашел тогда ответа. И кстати, нарочно задал тебе провокационный вопрос. Но ты правильно на него ответила. Впрочем, ладно, хватит разговоров. У нас и так мало времени, потому что выучиться всему за три дня невозможно. Скажи, вас обучали анатомии? Помнишь строение скелета?

— Обучали немного, — кивнула Ролана. — Когда учили кости ломать. Но в основном наше внимание акцентировали на венах, сосудах и капиллярах. — Подняв голову, она встретилась с его непонимающим взглядом и поспешила пояснить: — На арене не любили слишком быструю смерть, поэтому нас учили наносить такие порезы, от которых противник умирает медленно, но верно. Когда при большой потере крови сохраняется полная подвижность и боеспособность, битва становится зрелищней, и зрители получают то, за чем пришли.

Охотник заметно побледнел, но от комментариев воздержался.

— Смотри сюда. — Его палец ткнул в верхнюю часть устрашающего рисунка. — Это наш позвоночник. Он состоит из таких вот позвонков. Каждый отвечает за определенные органы в нашем организме. Это значит, что, если, к примеру, я ударю вот сюда, у человека запросто может остановиться сердце. А если сюда, — его палец ткнул в самое начало рисунка, — то сделаю его глухим. Ударом в эту область лишу зрения. Разумеется, лишить зрения можно и более обычным способом, просто выколов пальцами глаза, но этот способ необратим, поэтому не всегда уместен. Дальше… От удара в эту область человек перестанет дышать, а если ударю вот в эту, его скрутит от невыносимой боли.

— Да, знаю, — мрачно отозвалась Ролана, внимательно следя за пальцем. — Это излюбленный удар смотрительниц. Особенно действует, когда висишь на перекладине.

— На какой еще перекладине?

— Да на обычной. Вроде турника, только вдвое крепче, чтобы выдерживала наши агонизирующие тела.

— Кто бы мог подумать, что наши боевые техники будут служить подобному злу!.. — Илмар заметно расстроился и опустил голову, отвлекшись от рисунка. — Знать бы, кому первому пришла в голову подобная мерзость!

— А что тут знать? Идея лежит прямо на поверхности вот этого твоего листа. Выучил, — и можешь пользоваться, как тебе вздумается. Вообще не понимаю, как такие в прямом смысле убийственные знания могли выпустить из долины.

— Как могли? Да точно так же, как любое другое оружие. Сколько его по свету? Не сосчитать. Только весь вопрос не в самом оружии, а в руках, которые его держат. Нас ведь поначалу не убивать учили, а защищаться. Причем руками, потому что никакого оружия нам не доверяли. И существовал Кодекс, нарушение которого строго каралось. Но время внесло свои коррективы. Раньше, когда новичков было много, был присмотр и порядок. А потом несколько раз сменились старейшины, новичков стало единицы, ослабился контроль. И еще сильно повлияла эйфория победы в Холодной битве. Радость победила испуг, элимы расслабились, но не люди. А наши знания, ты права, как и любые другие, могут действовать и во благо, и во вред. Владея нашей техникой боя, ты можешь одновременно и лечить, и калечить. К тому же не нужно таскать на себе лишнее оружие. Ладно, давай внимательно рассмотри рисунок.

— Уже рассмотрела, пока ты рассуждал.

— Уверена? — недоверчиво прищурился Илмар. — Что ж, давай проверим. — Он потянул через голову рубашку и улегся на пол. — Во-первых, проведи пальцами по моему позвоночнику. Только сделай это медленно и тщательно. Твои руки должны стать твоими глазами, и ты должна почувствовать под пальцами каждый позвонок.

— Прямо на тебе? — растерялась Ролана.

— Ну да, а что такого? — не понял охотник. — Воспринимай меня как обычное пособие. Если хочешь, можешь даже закрыть глаза. Ну же, не теряйся, в этом нет ничего особенного.

«Действительно, — подумала она, осторожно прикасаясь ладонями к его обнаженной спине, — во всем этом нет ничего особенного. И не в таком виде его видела. Пособие… обычное пособие…»

Память некстати подсунула картинку, подсмотренную ею ночью у окна дома ньери. Сердце предательски встрепенулось в груди. Прикусив губу, девушка перевела взгляд на схему и заставила себя сосредоточиться на ней. Следуя рисунку, ее руки скользнули к его затылку и зарылись в волосы, оказавшиеся на удивление мягкими, словно шелк, медленно спустились к шее, затем ниже. Чем дальше перебирались пальцы, тем внимательней всматривалась Ролана в схему, ничего не видя и не слыша вокруг, кроме пресловутого чертежа и бешеного стука собственного сердца. Очнулась только тогда, когда «пособие» вывернулось из-под рук и легко встряхнуло ее за плечи.

— Эй, ты меня слышишь? Что с тобой?

— Что-то не так? Я сделала тебе больно? — испугалась ледана, приходя в себя.

— Нет, что за глупости, — отмахнулся охотник. — Просто мне показалось, что ты уснула. Или задумалась о чем-то. С тобой все в порядке?

— Я просто пыталась сосредоточиться, как ты и просил, — как можно более равнодушно ответила Ролана.

— Пыталась сосредоточиться? — Он пристально посмотрел ей в глаза. Потом резко встал и принялся натягивать на себя рубаху. — Думаю, на сегодня достаточно. Оставляю тебе пособие, постарайся до завтра его внимательно просмотреть, чтобы я потом не тратил времени на объяснение того, что ты и сама в состоянии понять. И будем переходить к практике. Времени на обучение, если ты помнишь, у нас очень мало.

Торопливо обувшись, он вышел из комнаты. Через мгновение чуть слышно заскрипели ступени лестницы под тяжелыми шагами. Девушка проводила его растерянным взглядом и перевела взгляд на схему, разложенную перед нею. Задумчиво качнула головой. Кто бы мог подумать, что загадочное искусство боя элимов заключается всего лишь в рисунке!

ГЛАВА 3

— …Верно, теперь найди тот, который отвечает за голосовые связки. Верно. За сердце? Верно. А чтобы ноги отнялись? Тоже верно, — в который раз одобрил Илмар и, перевернувшись на спину, уставился насмешливым взглядом на девушку. — Признавайся — небось весь вечер над схемой сидела?

Ролана скромно потупила взгляд, неопределенно поведя плечами. В самом деле, не признаваться же, что она сидела не только вечер, но и всю ночь, уснув лишь на рассвете. Ведь важно не то, сколько сидела, а то, что в итоге сумела все запомнить.

— Значит, продолжим. — Охотник поднялся, к великому ужасу Роланы и не думая набрасывать рубаху, скомканной тряпкой валявшейся поодаль на полу. — Итак, будь внимательна. Теперь, когда ты знаешь, куда бить, нужно еще понять, как бить. Ударь меня.

— Что? — не сразу сообразила Ролана, поглощенная мыслями о рубахе: если не поднять, помнется, а если поднять, кое-кто может подумать, что она проявляет к нему повышенный интерес. В душе боролись гордость и женское начало. В итоге победила женщина. Послав к демонам гордость и все, что подумает по поводу ее поступка Илмар, она потянулась к рубахе, встала с колен, расправила ее и положила на заранее принесенный снизу табурет.

— Говорю, ударь меня, — послушно повторил охотник, наблюдая за ее манипуляциями с рубахой несколько удивленным взглядом.

— Зачем?

— Хочу узнать силу твоего удара.

— Может, не надо? — засомневалась девушка.

— Не просто надо, а обязательно надо. И перестань обращаться со мной, как с чинийской вазой, иначе я попрошу кого-нибудь другого заниматься с тобой.

— «Чинийская ваза»… — не сдержавшись, Ролана насмешливо фыркнула.

Этот хрупкий, изящный предмет, производством которого славилась Чиния, охотник не напоминал даже отдаленно. Несмотря на дороговизну, высокие тонкие вазы чинийского стекла, словно выполненные из замысловатого кружева, старались заполучить в дом все уважающие себя модницы. Помнится, в ее доме были целых две таких, они украшали гостиную, стоя на почетном месте по разным сторонам камина. В ее доме… Картинка встала перед глазами настолько четко, что девушка вскрикнула. Белый с розовыми прожилками мрамор, витая каминная решетка, толстый ковер вместо общепринятых звериных шкур — отец не одобрял эту моду, потому что сам… был оборотнем, — две белоснежные вазы на полу и неповторимое тепло родного дома, которое согревает тебя без всякого камина.

— Кажется, я на тебя плохо влияю, — мрачно поджал губы охотник. — Ты то и дело витаешь мыслями далеко отсюда. Может, тебе неинтересно?

— Нет, что ты! — категорично мотнула головой Ролана. — Просто… я вспомнила дом, и это… так непривычно.

— И что ты вспомнила? — В его голосе моментально зазвучала неподдельная заинтересованность.

— Немного. Гостиную. В нашем доме был камин и две вазы, которые ты только что упомянул.

— Получается, Кэрридэн сумел прилично обеспечить свою семью, раз ты говоришь о камине и вазах. Камин — характерная часть интерьера домов шеннов и даннов. Соллы не могут позволить себе подобную роскошь, об остальных и говорить нечего. К тому же как-то ты упоминала ящеров. Это значит, что ты у нас девушка из высшего сословия? — Охотник мечтательно прищурился. — Теперь буду обращаться к тебе шенни Ролана. Или данни Ролана. Как тебе больше нравится?

— Только попробуй! — угрожающе сдвинула брови ледана и сунула под нос охотнику кулак. Впрочем, тут же сникла и уставилась в пол. — Получается, мой отец не просто знал обо мне, но и жил рядом! Жаль, что я не помню этих лет… Кстати, — она вновь посмотрела на Илмара, — мне непонятно: ты столько лет дружил с моим отцом и ни разу не спрашивал у него, из какого он сословия и из какой семьи?

— Нет. Не спрашивал и не спросил бы даже сейчас. Во-первых меня это совершенно не интересует. А во-вторых, когда вторая ипостась заявляет о себе, из-за страха перед твоей необычностью семья тебя выгоняет. А это значит, что ты остаешься один — без семьи, без сословия, без всего. У многих не остается даже медальонов.

— У тебя остался, — кивнула девушка на его грудь.

— Нет, — ровным голосом сказал охотник. — Моя семья выгнала меня, забрав родовой медальон. Этот я сделал себе сам. Здесь, в долине.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — поразилась Ролана. — Разве тебе не больно?

— За столько лет боль прошла, не оставив о себе даже воспоминаний, — равнодушно бросил Илмар, поднимаясь с пола. — Я давно сам по себе и не имею ни малейшего понятия о том, что стало с моей семьей и кто сейчас продолжает мой род. Скажу больше: мне на это наплевать. И довольно разговоров. Мы отвлеклись от занятий. Повторяю последний раз: соберись и ударь меня.

Поняв, что отвертеться не получится, Ролана замахнулась и ударила. К ее удивлению, охотник и не подумал уклониться, в итоге кулак заехал точно в скулу.

— Солидно, — одобрил он, даже не пошатнувшись. — Только в этом ударе ты действовала исключительно силой.

— А чем же еще? — фыркнула Ролана. — Разумом, что ли?

— Разум, естественно, никогда не помешает, но я сейчас говорю об энергии. Твоей собственной внутренней энергии, которая есть в каждом из нас. Тебе нужно научиться концентрировать ее в кончиках пальцев и наносить удары с ее помощью. Только и всего. Тогда, во-первых, тебе не нужно будет свободное пространство для замаха, с чем в ближнем бою бывают большие проблемы. А еще ты сумеешь потратить гораздо меньше сил, чем тратишь обычно.

— Очень смешно, — недоверчиво отреагировала девушка.

— Не смешно, но полезно! — парировал охотник, направляясь к табурету, на котором лежала рубаха. — Смотри!

Подхватив одной рукой одежду, второй он слегка прикоснулся к табурету. Во всяком случае, со стороны это выглядело как самое обычное прикосновение, без применения какого-либо усилия. Тем не менее несчастный предмет мебели отлетел к противоположной стене и замер там, перевернувшись набок.

— Потрясающе! — восхитилась Ролана, устремив на табурет горящий взор, в котором теперь светился неподдельный интерес. — Я тоже так хочу!

— Кто мешает? — удивился охотник, подходя к ней и усаживаясь на пол. — Садись, и приступим к занятию.

Ледана послушно опустилась на пол напротив него.

— Закрой глаза. — Илмар взял ее за руки, развернул ладонями внутрь и развел на небольшое расстояние друг напротив друга. — Чувствуешь тепло?

Девушка молча кивнула. Тепло действительно ощущалось Причем с каждым мгновением все больше.

— Отлично, — тихим голосом одобрил охотник, внимательно следя за ее лицом, пользуясь тем, что она не видит его заинтересованности. — Теперь я вложу тебе в ладони небольшой шар. Постарайся его не уронить.

Легкое движение воздуха между ладонями, и Ролана действительно почувствовала прикосновение пальцев к чему-то теплому, мягко пружинящему. Ощущение оказалось настолько необычным, что девушка заинтересованно раскрыла глаза и тихо вскрикнула от изумления. В руках было пусто, но эта пустота была упругой и имела шарообразную форму.

— Что это?!

— Всего лишь моя энергия. — Судя по тону, происходящее было для Илмара вполне обычным делом. — Я сконцентрировал небольшую часть и передал тебе в руки. А теперь попробуй сделать то же самое. Самостоятельно сконцентрируй свою энергию в своих ладонях. Для этого тебе нужно сосредоточиться и представить, как она протекает по твоим венам, собираясь в нужном месте. — Он быстро провел рукой между ее ладонями, и упругий энергетический шар исчез, словно его и не было. — Попробуй!

Девушка подавила тяжелый вздох и вновь закрыла глаза. Легко сказать «сосредоточься и представь». Но как можно представить то, чего никогда в глаза не видела и что изначально не имеет формы и цвета?

Некоторое время ничего не происходило, и она молча сидела в звенящей тишине, старательно прислушиваясь к себе и выискивая новые ощущения. Потом тело пронзила легкая дрожь, и тысячи крошечных лапок побежали по коже к ладоням, воздух между которыми неожиданно нагрелся, сгустился и принялся стремительно увеличиваться в размерах, вынуждая девушку все шире раздвигать руки. Она несмело пошевелила пальцами, пробуя на ощупь уже привычный энергетический шар, гораздо превышающий размеры того, который предложил ей Илмар. Затем открыла глаза и, будучи не в силах сдерживать нахлынувший восторг, с радостным воплем бросилась на шею охотнику:

— Получилось! У меня получилось!

Неожиданно объект ее внимания завалился на спину, словно его придавило к полу неимоверной тяжестью, и закатил глаза. Девушка растерянно застыла с разведенными в стороны руками, которыми так и не успела обвить шею Илмара, а потом, очнувшись, взволнованно потрясла его за плечи.

— Что с тобой?!

Охотник сдавленно застонал и открыл глаза. Некоторое время молча смотрел в ее испуганные глаза, а затем тихо отшутился:

— Решила прибить меня в благодарность за науку?

— Болван! — обиженно фыркнула Ролана, резко отшатываясь в сторону. — Ты меня испугал!

— Ты меня тоже, — признался Илмар, принимая сидячее положение. — Концентрация энергии в пальцах несравнима с той махиной, которой ты сейчас засадила мне в грудь.

— Хочешь сказать, я тебя ударила? — недоверчиво нахмурилась девушка.

— Да, но не могу сказать, что это плохо. Ведь именно этому я и должен был тебя научить — бить с помощью энергии. Теперь осталась самая малость. Твоя задача сконцентрировать энергию не в ладонях, что крайне расточительно, а в кончиках пальцев и ударить… — он обвел ищущим взглядом комнату, — допустим, табурет. Это будет твоим домашним заданием. Тренируйся на неодушевленных предметах, только смотри, чтобы пса поблизости не оказалось, и не разнеси в запале весь дом. Главное, что ты должна понять, — то, что с помощью энергии можно не только выбивать позвонки, но и ломать кости и с легкостью пробивать любые преграды даже пальцем. И здесь важно помнить о рациональности своих действий. К примеру, стоит ли растрачивать энергию на то, чтобы пробить стену, если можно спокойно войти в дверь. И так ли необходимо ломать противнику руки-ноги и пробивать череп, когда можно просто лишить его подвижности, без лишних издевательств. А я пойду, иначе рискую выбраться отсюда со сломанными ребрами. Они, конечно, срастутся, но удовольствие, сама понимаешь, не из приятных.

— А полеты? — нетерпеливо прервала Ролана его объяснения.

— Что — полеты?

— Ну в смысле когда во время битвы вы словно взлетаете над головой противника, чтобы нанести удар. Как этому научиться?

— Не поверишь, но, когда справишься с домашним заданием, эта часть станет для тебя сущим пустяком. Потому что для того, чтобы, как ты говоришь, взлететь, нужно всего лишь сконцентрировать энергию в ступнях, чтобы она подняла тебя вверх настолько, насколько ты хочешь. Чем больше концентрация энергии, тем соответственно выше прыжок. Ну и, разумеется, нужно сохранять равновесие, чтобы не кувыркаться в воздухе растрепанной вороной или, что еще хуже, промазать мимо цели. Все, ты тренируйся, а я пошел.


К вечеру от несчастного табурета остались исключительно воспоминания, а волосы девушки щедро засыпало щепками с потолка. Уставшая, но довольная Ролана осознала, что борьба элимов не только действенна, но и забавна. Момент, когда вещи отлетают к стене от твоего малейшего движения, выглядит просто восхитительно! Правда, разбивать костяшки пальцев при высоких прыжках о потолок довольно болезненное занятие. Но когда на тебе все заживает, словно на оборотне, стоит ли беспокоиться о таких мелочах?

ГЛАВА 4

— …У всех медалей есть оборотная сторона. В этой технике тоже. Помимо того что ты должна уметь нанести вред, ты обязана уметь его исправить. В жизни случаются разные ситуации, и порой исцеление может оказаться лучшим методом, чем убийство. Да и тебе самой эти знания пригодятся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — кивнула Ролана. — Когда смотрительницы нас наказывали, они же потом приводили нас в чувство, иначе, в противном случае, ни одна из ледан больше никогда не вышла бы на арену.

— …Да, я говорю примерно об этом, — после недолгого молчания согласился охотник и придвинул к ней новый рисунок на очередном листе. — Это схема так называемых «возвратных» ударов. Сложность заключается в том, чтобы запомнить все и в ответственный момент ничего не перепутать. Как видишь, к примеру, лишить зрения мы можем всего одним ударом, а для того чтобы вернуть его, нужно целых четыре, причем в строгой последовательности. Если же ее нарушить, возврат становится невозможным, и человек останется калекой на всю жизнь. Такое возможно, если это твой враг и ты мечтаешь сделать его жизнь невыносимой, но это недопустимо, если ты хочешь восстановить этого человека.

— Вылечить, — поправила Ролана.

— Нет, не вылечить, а восстановить. Запомни, мы не лекари, мы — воины и исправляем исключительно дела собственных рук. А лечением пусть лекари занимаются.

— С чего вдруг такая агрессия? — удивилась девушка. — По-моему, эти знания можно легко использовать не только для собственного, но и для всеобщего блага.

— Правда? — нехорошо прищурился охотник. — И ты такая смелая, что готова за это взяться? А не боишься, что знаний не хватит? Или что далеко не все окажется во власти твоих рук? Знаешь, что потом сделают с тобой люди за малейший проступок? Именно они, которые вылечатся от твоих рук, придут и убьют тебя, если ты допустишь хоть малейшую оплошность и кому-то не поможешь. А такое обязательно произойдет, потому что не все и не всегда зависит от тебя. Только представь: человек будет заливаться алкоголем и упорно гробить себе печень. И как ты сможешь вылечить его печень при помощи манипуляций с костной тканью? Молчишь? А я тебе отвечу: никак! Но он упорно будет приходить и требовать лечения, потому что ты станешь для него пресловутым светом в конце тоннеля. К тому же на твоем счету будут сотни положительных примеров. И только он один станет отрицательным из-за своей же собственной глупости. Вот только расплачиваться за нее будешь ты. Сначала своей репутацией, а потом, когда таких примеров накопится несколько, и жизнью.

— Не стоит так драматизировать, — мотнула головой Ролана. — Думаю, с любым человеком можно договориться и все объяснить.

— Люди и те не всегда понимают друг друга, — усмехнулся Илмар. — А ты ждешь понимания между человеком и элимом? Глупо и недальновидно. Запомни, ты — элима, а это в чем-то даже хуже рабского клейма. Именно поэтому тебе нужно не стремиться к людям, а избегать их. Разумеется, я не отрицаю исключении, но, как показало время, они крайне редки.

— Извини, я уважаю твою точку зрения, но, думаю, ты слишком категоричен, — не поддалась ледана.

— Думай, — неожиданно легко согласился охотник и привычным жестом потянул через голову рубаху. — Но время покажет, что я прав. А теперь давай займемся делом. Эту часть программы лучше всего изучать на практике. — Удобно усевшись на полу, он кивнул на схему. — Твоя задача сделать меня временно немым, а затем, пользуясь этими подсказками, соответственно вернуть мне речь. Приступай.

— Нет! — Испуганный девичий вскрик отразился стекольным звоном в окнах.

— В чем дело? — нарочито небрежно удивился Илмар, не без удовольствия наблюдая за перекошенным от страха лицом Роланы. — Мы же договорились, что я твое пособие.

— Я… я не могу, — после короткой паузы призналась девушка, кляня себя в душе за неуместное проявление чувствительности и лихорадочно подыскивая оправдание. — Ты же… ты мой учитель!

— Вот именно. — Вопреки воле уголки его губ разочарованно опустились, словно он ждал услышать другой ответ, но твердость в голосе осталась. — Я твой учитель, и такова участь любого учителя — быть пособием для своего ученика. Я же не могу позволить, чтобы моя необученная ученица причинила кому-нибудь непоправимый вред.

— А тебе, значит, можно? — с нескрываемым сарказмом воззрилась на него ледана.

— Так нужно, — парировал охотник и ободряюще улыбнулся. — Не бойся! Ты не причинишь мне никакого вреда.

— Интересно, и почему ты в этом так уверен?

Он неожиданно подался вперед, приблизившись почти вплотную, и, понизив голос, доверительно шепнул:

— Спорим, что ты сама прекрасно знаешь ответ на свой вопрос?

От недвусмысленной интонации все слова застряли в горле, а от выражения его глаз сердце оглушительно застучало в груди. Немыслимым усилием воли Ролана отшатнулась в сторону от опасной близости манящих губ и ощутила, как щеки предательски заливает жаркой волной. Это ее разозлило.

— Хорошо, — глухо согласилась она, старательно не отрывая взгляда от схемы. — Пусть будет по-твоему. Но если что-то пойдет не так, учти, ты сам виноват!

— Конечно, все будет так, как ты скажешь! — продолжал охотник в той же манере.

Она едва не заскрежетала зубами от ярости. Подумать только, он еще и издевается! Впрочем, это ее только подстегнуло: несколько прикосновений, и вот уже «пособие» не только лишено слуха и голоса, но и полностью обездвижено. Дальше… А дальше в глазах Роланы отразился самый настоящий ужас.

Во-первых, она не уточняла порядок действий в подобных случаях, когда нужно восстанавливать не один, а несколько ударов подряд, а во-вторых, и это было самым ужасным, она не запомнила последовательность, в которой наносила удары.

Глаза наполнились слезами, руки предательски затряслись. Крупная слеза сорвалась с ресниц и попала на схему, оставив вместо одной из надписей неаккуратное размытое пятно. Приглушенно зарычав, девушка вскочила на ноги и заметалась по комнате, злясь на себя, не вовремя поддавшуюся эмоциям, и на Илмара, так некстати решившего поиздеваться над ней. Но больше всего злило то, что она, вопреки убеждениям, все же сумела нанести вред дорогому для себя человеку.

Понемногу буря в душе утихла, Ролана сумела взять себя в руки и вновь склонилась над чертежом. В конце концов, она не раз смотрела в глаза смерти, так неужели не сможет справиться сейчас, когда от нее требуется всего лишь вспомнить?

Пальцы, невыносимо ледяные от волнения, осторожно прикоснулись к первому позвонку. Кажется, первый удар она нанесла сюда, потому что он просил именно об этом. Несмотря на ярость, она не могла его ослушаться. Чтобы восстановить, нужна следующая комбинация… Тепло возникло в кончиках пальцев незамедлительно, слегка покалывая кожу, но не согревая. Ролана осторожно прикоснулась к четырем точкам на теле, указанным на чертеже. Время неожиданно замедлилось, а воздух сгустился до вязкости киселя. Сердце оглушительно стучало в груди, готовое выпрыгнуть от страха и напряжения, глаза неотрывно следили за чертежом, а руки медленно перебирали позвоночник. Нажим… еще… вниз… правее… следующий… выше… отступить… нажать… ниже… Она приглушенно вскрикнула: слеза, ранее случайно упавшая на чертеж, размыла важную надпись, не позволяя продолжить.

— На три вверх, — неожиданно послышался тихий голос, — а потом на шесть вниз.

Она послушно повторила, а затем опустила голову, избегая смотреть в глаза охотнику.

— Все хорошо. — Его неожиданно горячие руки легли на плечи. — Не бойся, ты справилась. Ты молодец!

От его ласковых слов ее неожиданно затрясло, словно в лихорадке. Илмар успокаивающе прижал ее к себе, гладя по волосам, словно маленькую девочку, терпеливо ожидая, когда она придет в себя. От его близости она задрожала сильнее и сделала неловкую попытку высвободиться.

— Ну что с тобой? — Он приподнял ее голову за подбородок, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Не нужно волноваться, все уже закончилось. И в ближайшее время больше не будет никаких занятий. Завтра праздник, ты сможешь отдохнуть, расслабиться и отлично провести… — Не договорив, он вдруг потянулся к ее губам.

Замерев, Ролана словно в полусне почувствовала прикосновение горячих губ, а затем… он резко оттолкнул ее, рывком поднялся на ноги и вышел из комнаты, прихватив с собой рубашку. Под быстрыми шагами протестующе заскрипели лестничные ступени.

Девушка недоуменно посмотрела ему вслед и жалобно всхлипнула, позволив долго сдерживаемым слезам наконец вытечь наружу. Испуг, на время притаившийся в душе, смешался с разочарованием и самой настоящей обидой. Неужели он все еще злится на нее за тот давний случай, когда она ударила его? Впрочем, сейчас важно не это, а то, что она все-таки не причинила ему непоправимого вреда.

«Если нарушить последовательность, возврат становится невозможным, и человек остается калекой на всю жизнь», — ясно прозвучал в голове голос охотника.

Ролана вновь захлебнулась слезами. Но теперь это были слезы радости и облегчения.


Он шел по улице, ничего не видя вокруг от застилавшего глаза бешенства. Ярость кипела внутри, заставляя его на ходу сжимать кулаки. Какая-то девушка торопливо свернула с дороги, рассмотрев его перекошенное злобой лицо. Он прошел мимо, не заметив ее.

«Кретин! Безмозглый кретин!» — билось в голове в такт шагам. Нельзя из-за одной подозревать всех! Особенно когда на это нет никаких оснований, кроме собственной недоверчивости и… памяти, будь она неладна. Неужели ему никогда не суждено забыть предательства? Сколько еще нужно времени, чтобы забыть?!


В дверь стучали громко и настойчиво. Ролана вытерла мокрые щеки, заглянув в спальню, привела себя в порядок перед зеркалом и, спустившись вниз, открыла. На пороге стояла миловидная девушка со смешно вздернутым носиком, озорными глазами и копной рыжих волос.

— Я Юнисса, твоя соседка. Узнаешь? — улыбнулась она, заходя в дом и доверчиво наклоняясь к псу, прибежавшему на стук, чтобы погладить его. — Привет, Малыш! Только что встретила Илмара. Он злой, словно вольверн. Знаю, что он приходит к тебе на занятия, поэтому прибежала узнать, не случилось ли чего. Ты в порядке?

— Все нормально, — соврала Ролана, отступая к столу. — Хочешь чаю? Или квасу?

— Квас — это хорошо, — одобрила Юнисса, присаживаясь на табуретку. — Только врать мне необязательно. А то я не вижу, что у тебя глаза заплаканные.

— Просто… я сегодня отрабатывала возвратные удары и сильно испугалась, что могу ошибиться и покалечить Илмара, — призналась ледана.

— Илмара? Он тебе позволил отрабатывать технику на нем?! — Глаза гостьи расширились от изумления.

— А что такого? — не понимая, нахмурилась Ролана, подавая стакан с квасом. — Он сказал, что так поступают все учителя.

— Так-то оно так, — согласилась девушка. — Просто он такой хмурый и нелюдимый. Я и представить не могла, что он способен не то что обучать кого-то, но даже хотя бы просто нормально общаться. — Юнисса залпом выпила квас, отставила стакан и, зачем-то посмотрев на свои розовые ладони, чуть слышно вздохнула: — По-моему, он болван!

— Думаю, ты к нему слишком строга, — улыбнулась Ролана.

— Да ну его! — отмахнулась Юнисса. — Пусть живет, главное, чтобы меня не трогал. А с другой стороны, подруга, если он, такой нелюдимый, обучает тебя, да еще и позволяет отрабатывать на себе практику, налицо все признаки того, что ты ему нравишься.

— Вряд ли, — вздохнула Ролана, вспомнив, как Илмар оттолкнул ее. Если бы не маты, смягчившие удар, быть большому синяку.

— Ты готовишься к завтрашнему празднику? — очень кстати сменила тему гостья.

— А как к нему нужно готовиться?

— Как обычно: цветы, ленты и, самое главное, праздничный наряд!

— Наряд? — непонимающе вскинула брови ледана.

— Ну да, платье, украшения, ленты..

— У меня ничего такого нет, — после некоторого молчания призналась девушка, перебрав в памяти свой скудный гардероб, состоящий из дорожного костюма, в котором она прибыла сюда, плаща и еще нескольких пижам и мягких домашних костюмов, подаренных гостями. В одном из таких она как раз находилась сейчас, найдя эту одежду чрезвычайно удобной.

— Совсем? — Лицо Юниссы разочарованно вытянулось. Впрочем, тут же расцвело в улыбке. — Не переживай, у меня одежды несколько шкафов, думаю, мы легко сможем найти тебе красивое платье! Заходи ко мне завтра вечером.

Она встала и решительно направилась к двери.

— Послушай, а платье — это обязательно? — предприняла Ролана робкую попытку отказаться. — Честно говоря, я их не люблю.

— Не страшно, — отмахнулась девушка, открывая дверь, — еще полюбишь. Увидишь, как мужчины на них реагируют, и сразу полюбишь. Жду тебя!

ГЛАВА 5

В доме Юниссы, расположенном напротив, шкафы оказались самой главной частью интерьера. Их было столько, что Ролана сбилась со счета, проходя по комнатам, а когда соседка принялась распахивать каждый, выхватывая из плотно забитых недр цветастые наряды, у нее и вовсе зарябило в глазах.

— Вот, иди за ширму и надевай! — Придирчиво осмотрев несколько нарядов, Юнисса сунула ей в руки легкое платье нежно-оливкового цвета. — Уверена, тебе пойдет!

Осторожно взяв в руки почти невесомый наряд, разительно отличавшийся от привычной для нее одежды, ледана послушно зашла за ширму. А когда вышла из-за нее и приблизилась к зеркалу, замерла, недоверчиво вглядываясь в чужое отражение совсем юной девушки. Нежный оливковый цвет выгодно оттенял светлую кожу, а короткая юбка, расходившаяся книзу мягкими складками, оставляла открытыми стройные, не обезображенные шрамами ноги, обутые в изящные плетеные сандалии — очередной подарок многочисленных гостей.

— Ленты! — спохватилась Юнисса и, вновь закопавшись в шкафу, извлекла целый ворох разноцветных блестящих полос. Вытащила несколько штук цвета зеленого яблока. — А ну стой, я быстро! — Она сноровисто расплела косу Роланы и вплела ленты в распущенные волосы. Критически осмотрев результат своего труда, задорно улыбнулась:

— Подруга, все мужчины на празднике будут твоими, смотри не теряйся!

— Постараюсь, — согласилась Ролана, после некоторого колебания решив не сообщать о том, что этот праздник самый первый в ее жизни и она обязательно растеряется, поскольку не имеет ни малейшего понятия о том, как нужно себя вести.

— Последний штрих! — всплеснула руками Юнисса и, сняв с крючка, прикрепленного на дверце шкафа, длинную желто-зеленую гирлянду из живых цветов, надела ее Ролане на шею. После чего довольно подытожила: — Вот теперь полный порядок! Подожди меня, я быстро.

Переодевание действительно не заняло много времени. Уже через несколько минут Юнисса вышла из-за ширмы в желтом платье, которое удивительно шло к ее рыжим волосам, и выбрала себе гирлянду из красных и желтых цветов. Задорно улыбнувшись, она схватила Ролану за руку и потащила из дома, заговорщицки шепнув напоследок:

— Повеселимся, подруга?

Теплые бархатные сумерки окутали долину, но спать этой ночью никто не собирался. Улицы были полны народу. От ярких нарядов у Роланы зарябило в глазах. Она тихо вздохнула и вспомнила, что, заранее предугадав подобную кутерьму, была вынуждена оставить дома Малыша, который наверняка растерялся бы от такого количества людей. Ищи его потом по всей долине, волнуйся.

Уютно горели фонари, расставленные на высоких подставках в траве вдоль извилистых дорог, звенели голоса, слышался смех. Толпа шла в одном направлении, куда-то в глубь долины.

— Все дороги ведут на главную площадь, к трактиру, — пояснила Юнисса, заметив растерянный взгляд Роланы. — Там обычно устраивают все праздники.

— И много у вас этих праздников? — нахмурилась ледана.

— Наверное, как у всех, — пожала плечами подруга. — Ну может, на один больше, учитывая, что праздник в честь Харайн устраиваем мы одни.

Ролана тихо вздохнула. Определение «как у всех» ее не устраивало ввиду своей расплывчатости, но показывать свою неосведомленность она не стала.

— И что нужно будет делать этой ночью? — рассеянно спросила девушка, пытаясь найти взглядом Илмара.

— Как это что? — удивленно воззрилась на нее подруга. — Есть, пить, веселиться, возносить хвалы Харайн, смотреть соревнования и плясать под музыку! Только не говори, что плясать не умеешь.

— Думаю, не умею, — честно призналась ледана, перебрав в памяти все боевые дисциплины, которым ее обучали в монастыре. — А что, это очень сложно?

Юнисса закатила глаза, шумно выдохнула и, махнув рукой, вновь поспешно зашагала вперед, поясняя на ходу:

— Не бойся, смотри, что делают другие, и повторяй за ними. А дальше музыка тебе сама подскажет. И, ради Пресветлого и Харайн, не делай такое серьезное лицо, а то парни тебя испугаются!

Ролана честно попыталась следовать ее совету, но мысли все время возвращались к Илмару. Где он? По-прежнему ли злится на нее? И главное, за что?

Некоторое время она шла молча, погрузившись в свои мысли и рассеянно слушая перезвон ночных цикад и голоса окружающих. А потом в привычные звуки влилась музыка: сначала тихая, едва слышная, но с каждым шагом становившаяся все более громкой. Быстрая и легкая, она манила и притягивала к себе, пробуждая необъяснимую радость на сердце. Ролана и не заметила, как ускорила шаг, оторвавшись от подруги, и затерялась среди толпы.

Вывеска четырехэтажного трактира «У Виллейна» призывно светилась разноцветными огнями. Столики для посетителей были расставлены прямо на улице, между ними, с подносами наперевес, сновали разносчики и разносчицы, а широкая площадь перед трактиром, где возвышалась статуя виновницы сегодняшнего торжества, была заполнена танцующими. Ярко одетые пары двигались в быстром ритме мелодии, которую играли музыканты, стоявшие на отдельном небольшом возвышении.

Ролана без труда нашла в толпе олд-мессэ Теннира, кружившего в объятиях слегка полноватую черноволосую женщину в цветастом наряде, а также многих из гостей, посетивших ее дом. Затем сердце вдруг подпрыгнуло и гулко застучало в ушах, заглушая музыку и всеобщее веселье.

Илмар лихо отплясывал среди толпы, обнимая за талию хорошенькую девчонку, и, судя по всему, чувствовал себя просто замечательно. Никаких признаков его нелюдимости, о которой говорила Юнисса, не наблюдалось. Усилием воли ледана отвела глаза от парочки и сосредоточила свое внимание на статуе.

Незнакомая богиня Харайн, искусно вырезанная из светлого дерева, наблюдала за весельем с высоты десятиметрового роста. Одна половина ее лица была человеческой, а вторая звериной, отчетливо напоминающей лисью мордочку. Волосы богини составляли разноцветные ленты, наподобие тех, что были вплетены в волосы присутствующих девушек, большие миндалевидные глаза, один зрачок которых был узким и вертикальным, смотрели добро, но с некоторой долей лукавства. А рот, одну часть которого составляли пухлые губы, а вторую звериная пасть, был слегка открыт в полуулыбке-полуоскале. В итоге создавалось двойственное впечатление настроения Харайн: от благодушия до хищной и даже злобной усмешки. Ролана зябко передернула плечами, избавляясь от неприятного холодка, пробежавшего по спине.

— Ты куда пропала? — неожиданно дернула ее за руку Юнисса, старательно перекрикивая музыку. — И чего такая кислая? Пойдем выпьем для поднятия настроения!

Не дожидаясь ответа, она потащила Ролану в сторону трактира.

Отстояв очередь и получив из рук румяного, словно сдобный пончик, трактирщика по стакану желтого, тягучего, с густым медовым запахом напитка, девушки вновь вышли на улицу.

— Что это? — Ролана с подозрением принюхалась к содержимому.

— Это вкуснейшая вещь, быстро поднимает даже самое плохое настроение до отметки «отлично»! — Юнисса сделала глоток и блаженно зажмурилась: — Медовуха. Попробуй!

Ледана послушно сделала глоток. Густая, сладкая, бархатистая, чуть отдающая хмелем жидкость легко скользнула в горло, оставив на языке ароматный привкус меда. Улыбнувшись, она припала к напитку и несколько секунд спустя вручила подруге пустой стакан. На душе неожиданно стало легко, танцующий Илмар выветрился из головы, и жадно захотелось веселья.

В поле зрения попал незнакомый парень с лукавыми глазами и кудрями цвета соломы. Под рубашкой легко угадывалась крепкая грудь, а украшенные вышивкой рукава обтягивали мощные бицепсы, грозя порваться при малейшем движении. Улыбнувшись, он протянул ей руку и подмигнул:

— Потанцуем?

Поколебавшись всего мгновение, Ролана вложила пальцы в широкую раскрытую ладонь и позволила увлечь себя в толпу танцующих. В конце концов, она не раз выигрывала на поле боя, избегая смерти и побеждая противников. Так неужели сдастся теперь, испугавшись пляски, где требуется всего лишь слушать музыку и двигаться так, как это делают остальные? Не бывать этому! Тем более ноги сами просятся в пляс, а руки партнера сильны и готовы поддержать ее в любое мгновение, причем даже крепче, чем требуется…

Юнисса задумчиво посмотрела вслед удаляющейся парочке, перевела взгляд на пустой стакан, зажатый в руке, и покачала головой.

— Медовуху — и залпом? Явно с непривычки!

Вздохнув, она поставила его на поднос проходившей мимо разносчицы и принялась медленно смаковать хмельной напиток. Праздник обещал пройти весело, впрочем, как и всегда.


Возможно, виной тому был вкусный медовый напиток, а возможно, благодаря своей наблюдательности Ролана легко и с удовольствием отплясала несколько быстрых мелодий подряд. Потом музыка сменилась протяжной, танцующие разбились на пары и задвигались в таком медленном ритме, что девушке поначалу показалось, что все просто стоят на месте и обнимаются. Сильные руки партнера сомкнулись на ее талии. По примеру остальных девушек она положила руки ему на плечи.

— Поговорим? — шепнул он ей на ухо. — Раньше я тебя в долине не видел.

— Я здесь недавно, — тихо отозвалась Ролана, наконец догадавшись, что смысл подобных обниманий заключается в возможности поговорить. — Всего несколько дней. Странно, что ты не слышал обо мне, у меня в первые дни вся долина в гостях побывала.

— Я работаю в кузне с утра и до позднего вечера, — вздохнул парень. — Говоришь, вся долина приходила? Можно и я зайду?

— Можно, наверное, — пожала плечами Ролана. — Я живу напротив Юниссы. Ее ты знаешь?

— Лисичку? — Парень смешно наморщил нос. — Конечно, ее все знают. Она ужасная болтушка. Говоришь, в доме напротив? Так он же пустует с тех самых пор, как я пришел сюда. Теннир никому ключ не отдает. Как тебе удалось уговорить старика?

— По праву родства.

— С Тенниром?! — недоверчиво выпучил глаза парень.

— С…

— Уйми свое любопытство, Зоран, и уступи даму другому! — вмешался знакомый голос, и сильные руки олд-мессэ буквально выхватили Ролану у парня. — Иди, немного проветрись. Как твои дела, девочка? — обратился он к ледане. — Рад, что ты пришла на праздник. Тебе здесь нравится?

— Очень, — кивнула Ролана. — Здесь весело, мессэ! Мне никогда в жизни еще не было так хорошо!

— Ну и ладно, — удовлетворенно кивнул Теннир. — Как провела эти дни?

— Можно сказать, плодотворно. Илмар обучал меня искусству вашей борьбы.

— Нашей, девочка, нашей! — мягко поправил олд-мессэ и задумчиво почесал подбородок. — Не забывай, что ты одна из нас. Что же, я рад, что вы настолько поладили, что он даже стал твоим учителем.

— Да, мессэ, я тоже рада, — кивнула Ролана. — Вы не забыли, что после праздника обещали поговорить с воинами насчет моей просьбы?

— Разумеется, нет! Как можно? — вскинул брови Теннир. — Я все помню. Но ты сейчас не думай об этом и хорошенько повеселись. Чтобы до утра не уходила! — Он в шутку погрозил ей пальцем. Словно услышав его слова, музыка без перехода сменилась с медленной на быструю. — Пойду опрокину стаканчик пива, — отреагировал на перемены мессэ и, прежде чем девушка успела ответить хоть слово, растворился в толпе.

Ролана с удовольствием отплясала еще два танца, а потом, когда танцующие стали собираться в один большой круг для хоровода, осторожно ускользнула с площади и присела за свободный столик.

— Что желаешь? — нарисовался рядом невысокий мальчуган. Присмотревшись, Ролана широко раскрыла глаза — совершеннолетним этого мальчика никак нельзя было назвать.

— Ты элим? — осторожно уточнила она, решив не маяться неизвестностью.

— Нет, я сын Виллейна, трактирщика, — сделал потешную гримасу мальчуган, а потом расплылся в догадливой улыбке: — Ты не местная!

— Да нет, вроде местная. Просто недавно здесь.

— А-а-а, тогда ты просто не знаешь, что в долине живут не только элимы, но и обычные люди, — сообщил мальчишка. — Мужчины-элимы женятся на человеческих женщинах, а женщины выходят замуж за обычных мужчин-людей.

— А почему они не женятся между собой? — вполне закономерно озадачилась Ролана.

— Да кто их знает? — отмахнулся мальчуган. — Может, не нравятся друг другу. Как говорит мой папа, два разных зверя в одном логове никогда не уживутся. Так ты будешь что-нибудь заказывать?

— Стакан медовухи. — Ледана вручила мальчику полновесный золотой. — Только, если можно, большой, из которого мужчины пиво пьют.

— Будет сделано. Ого! — озадаченно присвистнул мальчишка, разглядев золото. — Я ж тебе сдачу полчаса набирать буду!

— Оставь себе, — разрешила девушка.

— Добрая ты, — усмехнулся паренек, вкладывая монету в карман кожаного передника, — но расточительная. Если будешь так сорить деньгами, очень быстро останешься ни с чем. Деньги, они счет любят и экономию, поняла? Жди здесь, я мигом!

Он убежал, а Ролана уставилась озадаченным взглядом на выщербленную столешницу, искренне удивившись житейской мудрости, услышанной из уст ребенка, которому на вид нет еще и десяти лет.

Он вернулся быстро, гораздо раньше обещанного получаса, поставил на стол поднос. На нем стоял высокий стакан с медовухой и лежала горка блестящих монет.

— Бери-бери! — повелительно кивнул на деньги. — Будешь расточительной хозяйкой — ни один муж в дом не возьмет!

— Муж? — Ролана улыбнулась, сняла с подноса стакан и взяла немного денег. Остальное подвинула мальчику. — Пока что у меня в планах нет такого пункта. А ты возьми, купишь себе что-нибудь. Скажи только, как тебя зовут?

— Это правда мне? — Глаза паренька, черные и блестящие, недоверчиво расширились. — Все-все? А не передумаешь? — Получив в ответ отрицательный кивок, он схватил поднос и принялся ссыпать деньги в карман фартука. — Вот спасибо! Я коня себе куплю! А то папа денег не дает, говорит, что дорого. А у нас в долине только один Хортас, у него вторая ипостась — конь, но на нем ведь нельзя кататься! Меня Айденом зовут. — Он по-мужски протянул ей узкую ладошку для рукопожатия. — Я за тебя монетку богине Харайн положу, чтобы защитила в трудную минуту. Ты же элима?

— Спасибо! — Улыбка на лице Роланы стала еще шире.

— И тебе спасибо! Если что, я всегда здесь, в трактире. — Айден шустрым дахаром метнулся через площадь, зажав под мышкой поднос и ловко огибая круги хороводов.

Ледана проводила его задумчивым взглядом и принялась медленно потягивать вкусный напиток. Через некоторое время смотреть на хороводы ей наскучило, и, зажав в руке ополовиненный стакан, она пошла по улице, вопреки просьбе олд-мессэ удаляясь от шумной толпы и всеобщего веселья.

ГЛАВА 6

Яркие фонари рассеивали тьму мягким желтоватым светом, тишина бархатным покрывалом окутывала плечи. Вдали от площади, где проходил праздник, долина казалась спящей и уютной. Ролана сошла с дороги и, зайдя за невысокий холм, растянулась на траве. Сюда не доставал свет фонарей, было темно и уединенно, а запах травы приятно смешивался с ароматом сладкого меда на языке. Расслабленно потянувшись, она уставилась в ночное небо, усыпанное крохотными блестящими точками звезд.

Кто бы мог подумать, что здесь, на северной стороне, в суровых краях, где солнца светят, но не греют, вопреки климатическим условиям, расположилась такая уютная долина. Кто знал, что элимы такой дружелюбный и гостеприимный народ? И наконец она и мечтать не могла, что сумеет так скоро обрести спокойную жизнь, свободную от ежедневных тренировок и ненавистных сражений. Разумеется, успокаиваться еще слишком рано, потому что самая важная цель не достигнута. Но нынешняя жизнь без убийств и постоянного страха не идет ни в какое сравнение с той, которую она вела в монастыре. Да и разве это была жизнь? Исключительно выживание.

Приложившись в очередной раз к стакану, Ролана с неудовольствием обнаружила, что тот уже пуст. Огорченно вздохнув, она отставила стакан и лениво проследила за тем, как, лишившись поддержки в виде ее пальцев, он медленно заваливается набок в траву. В голове приятно зашумело, перед глазами все поплыло, потеряв четкие очертания. Неожиданно налетевший ветер ласково зашептал на ухо, взлохматил волосы, зашуршал в траве. Ролана поежилась от его настойчивой щекотки и приподнялась на локтях.

— Хорошо-то как! — сообщила она ветру.

Сбоку согласно засвистел сверчок, заставив ее обернуться на звук. А в следующий миг на голову обрушился тяжелый удар, заставив сознание мгновенно отключиться от внешнего мира и погрузиться в беспросветную тьму. Темнота возле распростертого девичьего тела неожиданно приняла очертания невысокого худощавого мужчины, который, ловко изогнувшись, легко взвалил девушку себе на плечо и торопливо зашагал прочь мягкой, стремительной походкой.


Илмар вышел из трактира, на ходу отхлебнув превосходного пива с пушистой шапкой пены, и неожиданно остановился, словно к чему-то прислушиваясь. Затем стакан полетел в сторону, безжалостно выплескивая отменный напиток на землю, а сам охотник сорвался с места и помчался сквозь праздничную толпу, лишь чудом никого не сбивая с ног.

— Зачем ты ее принес?! — истерично взвизгнул мужской голос, отозвавшись эхом в барабанных перепонках почти пришедшей в себя Роланы. — Я же просил тебя прийти с отчетом о сделанной работе, а не тащить с собой труп!

— А куда я мог его деть? — флегматично отозвался еще один голос.

Что-то звякнуло, заскрипело, а затем девушка сквозь затуманенное хмелем и не до конца прошедшим обмороком сознание почувствовала недолгий полет, после которого ее с размаху приложило о твердую поверхность. Послышался негромкий хлопок, и голоса зазвучали приглушенно, словно находились наверху за перегородкой.

— Закопать в лесу? Для этого нужно пройти с телом мимо охраны, что в принципе невозможно. Зарыть в самой долине? Но ты не позаботился о яме. А пока я буду ее рыть, кто-нибудь может вернуться с праздника. Вывод прост: я свою работу сделал, а с последствиями разбирайся сам. Можешь спрятать ее в своем огороде, заодно повысишь урожайность.

— Не смешно, — проворчал голос. — Мы же договаривались, что ты проникнешь к ней домой и устроишь все так, чтобы со стороны это выглядело как несчастный случай.

— Тебе не кажется, что ты забыл предупредить меня об одной незначительной детали? — с иронией спросил собеседник.

— Какой?

— Собака.

— Что — собака?

— Несмотря на мимикрию, она бы меня почувствовала, и тогда я вряд ли бы смог подобраться незаметно к нарушительнице твоего спокойствия. Учитывая ее боевые способности, еще неизвестно, кто из нас двоих сейчас лежал бы трупом. Поэтому я не стал рисковать и по-тихому приложил ее на улице.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Нет, никого поблизости не было.

— Это хорошо, а то я боялся, что ее дружок будет рядом ошиваться, — расслабился голос. — Кстати, насчет огорода — это неплохая идея, нужно только придумать, что соврать окружающим по поводу исчезновения этой девки. Особенно Илмару, иначе эта дотошная рептилия из меня душу вытрясет, если почует неладное.

— Ошибаешься, — неожиданно послышался третий, очень знакомый и очень разозленный голос, заставив Ролану окончательно выбраться из небытия и обрадованно распахнуть глаза. — Я вытрясу души из вас обоих, причем прямо сейчас!

Наверху загрохотало. Ледана вскочила на ноги и осмотрелась, отчетливо различив в полумраке небольшое квадратное помещение с дощатым люком в потолке.

«Подвал», — разочарованно поняла девушка.

Мгновение спустя от сильного удара задрожал пол, люк разлетелся в щепки, вынуждая Ролану прикрыть глаза, чтобы их не запорошило, а сверху рухнуло бездыханное тело незнакомого мужчины.

— Первый, — мрачно констатировала девушка, мельком взглянув в его сторону. Подтянувшись на руках, навалилась животом на пол и по-пластунски выползла из люка. Поднявшись на ноги, оглядела помещение и ошарашенно застыла, не в силах поверить в происходящее.

В уже знакомой комнате царил погром: перевернутый стол и несколько поломанных лавок были забрызганы кровью, а в центре, друг против друга, застыли двое мужчин, отвлеченные от драки устроенной ею возней. Одним из них был Илмар, а вот личность второго оказалась для Роланы полной неожиданностью.

Напротив невозмутимого охотника, чью нервозность выдавало исключительно побелевшее лицо, стоял красный от ярости Теннир. В глазах олд-мессэ метался ужас, а на пальцах, угрожающе выставленных в сторону противника, красовались длинные черные звериные когти.

«Росомаха», — вспомнила ледана его вторую ипостась.

Рука привычно пробежалась по бедру в поисках аньято, но ощутила лишь бархатистую гладкость кожи под коротким платьем.

— Почему? — коротко спросил Илмар, вновь привлекая к себе внимание Теннира.

Тот перевел на него затравленный взгляд и промолчал.

— Не советую испытывать мое терпение, — ровным бесцветным голосом, от которого по спине Роланы побежали мурашки, продолжал охотник. — Ты знаешь, на что я способен. Почему ты хотел убить ее?

— Зря ты ее сюда притащил, — неожиданно усталым, без малейшего признака агрессии голосом, противоречащим его внешнему виду, ответил Теннир. — Девчонке единственной повезло сбежать, ну и жила бы себе спокойно где-нибудь в восточных землях. Но нет, как самая правильная, она решила искать возмездия, а ты, как самый настоящий кретин, сунул ее прямо мне в руки. А следовало бы подумать, что монастырь, в котором процветает борьба элимов, не может существовать без ведома самих элимов. Не всех, конечно, но самого главного из них.

— Тебя, — бросил Илмар, брезгливо поджав губы. — И зачем ты организовал подобную мерзость?

— Наверное, затем, зачем и ты сейчас стоишь напротив меня, горя жаждой убийства, — неожиданно усмехнулся мессэ. — Только знаешь, я не намерен доставить тебе еще и эту радость!

Резко вскинув руку, он наотмашь ударил себя по горлу, вспарывая кожу мощными когтями, и с тихим стуком завалился набок, щедро заливая пол собственной кровью.

Присев перед распростертым телом, охотник некоторое время всматривался в сведенное судорогой боли лицо, а затем поднялся на ноги.

— Мертв. — Он разочарованно поморщился и подошел к Ролане. Крепко сжав ее плечи, привлек к своей груди. — Как ты?

— В отличие от них, — она кивнула в сторону подвала, — в полном порядке.

— У тебя кровь в волосах. Болит? — Илмар осторожно дотронулся до ее макушки.

— Нет. Уже нет. Как ты меня нашел?

— По запаху крови. Не забывай, что с некоторых пор ты пахнешь моей кровью — кровью ящера. Как я уже говорил, она не смывается.

— А как узнал, что у меня проблемы?

— Почувствовал.

— Так просто?

— А что тебя не устраивает?

— Получается, когда у меня будут проблемы, ты каждый раз будешь это чувствовать?

— Не знаю. Пойдем отсюда! Нужно позвать охрану и свидетелей. Придется испортить праздник. — Он повлек ее в сторону двери, уводя не столько из дома, сколько от опасной темы.

Можно подумать, он сам знает, почему вдруг почувствовал, что с нею случилась беда. Просто почувствовал, и все. А нашел действительно по запаху собственной крови. Хотя кого он обманывает! Она действительно стала ему настолько дорога, что теперь он способен физически почувствовать причиняемое ей зло даже на расстоянии. Однажды в его жизни уже случалось подобное.


Свежий ночной воздух после душного воздуха в доме, с примесью сладковатого запаха крови, подействовал в некоторой степени отрезвляюще и даже живительно. Ролана неторопливо шла по дороге, не спеша высвобождаться из объятий охотника, и с отстраненным спокойствием рассматривала длинные тени, ложившиеся под ноги от света фонарей.

— Кто был тот второй мужчина, который ударил меня? Я никогда его раньше не встречала.

— Марис. Признаться, я давно его не видел. И не имел ни малейшего понятия о том, что он выполняет грязную работу по указке Теннира.

— Он смог подойти ко мне так незаметно! — расстроенно вздохнула девушка. — Не нужно было мне пить медовуху.

— Особенно такими порциями и с непривычки, — усмехнулся Илмар. — Но только и в случае полной трезвости ты бы вряд ли его заметила. Дело в том, что Марис — хамелеон и легко маскируется под нужный образ. Это называется мимикрией. Причем если хамелеоны в основном меняют только цвета, то ему удается менять и саму форму тела. Поэтому заметить его довольно сложно. Он способен прикинуться деревом, кустом, предметом мебели и всем, к чему прикасается, за исключением одушевленных организмов. Точнее, уже правильней сказать — прикасался.

— А что, если нам не поверят? — Ролана резко остановилась, в глазах вспыхнула неподдельная тревога. — Только представь: тебя много лет не было в долине, а я так вообще впервые появилась. И вдруг прямо в разгар праздника при нашем непосредственном участии погибает сам олд-мессэ! Очень похоже на переворот с целью захвата власти. Не находишь? Тем более что единственный свидетель лежит в погребе с вывернутой шеей.

— Первым делом мы должны оповестить остальных, — устало отозвался охотник, увлекая ее вперед. — А дальше видно будет.

ГЛАВА 7

Несмотря на опасения леданы, остаток ночи прошел спокойно. Узнав о смерти Теннира, никто из стражников не набросился на них с намерением убить на месте. Несколько человек отправились к дому мессэ, а Илмар с Роланой пошли на площадь — предупредить остальных, чтобы готовились к созыву схода.

По дороге Ролана искренне недоумевала: как может идти об этом речь, когда все жители пьяны и веселы и меньше всего могут думать сейчас о серьезных делах. Но к ее искреннему удивлению, каждый элим, которого Илмар вытаскивал либо из-за стола, либо из объятий пляшущей красотки, либо поднимал упившегося в хлам с газона, мгновенно трезвел, отставлял бутылку, забывал о подруге и уходил прочь с площади.

Охотник вовсе не ставил перед собой цель испортить праздник всем жителям долины, предупреждая исключительно нужных людей, но его избирательность очень скоро привлекла всеобщее внимание. Поползли слухи, площадь быстро поредела. Вскоре у дома Теннира собралась толпа.

Вспоминая тот бардак, который некогда сумели устроить у дома шенна Орниса всего три женщины, Ролана шла через толпу с затаенным страхом. Тем не менее элимы вели себя спокойно и тихо, без бурных проявлений эмоций. На лицах читалось любопытство, недоумение и сожаление. Больше ничего.

— Пройдемте в дом, — вежливо пригласил ожидающий их на крыльце воевода, распахивая дверь. — Один из двоих еще жив.

— Теннир? — воскликнула Ролана, почувствовав в груди мимолетное облегчение.

— Нет, — качнул головой воевода. — Марис. Но очень скоро именно ты, девочка, — он строго взглянул на ледану, — получишь полное право на его смерть.

Пока Ролана обдумывала услышанное, они оказались в уже знакомой комнате. Тело Теннира уже завернули в матово-черную пленку и перенесли на другое место. Тоненькая девушка, сосредоточенно сжав губы, торопливо замывала пол от крови, сердито сметая в сторону веником попадавшиеся под руки щепки от поломанной мебели.

Вполне живой, не считая нескольких кровоподтеков и разбитых губ, опутанный веревкой, Марис сидел между двумя удерживавшими его воинами, угрюмо уставившись в пол застывшим взглядом.

— Мы дали ему противооборотный наркотик, — сообщил воевода Илмару.

— Надо же, я думала, он шею сломал! — не удержалась от восклицания ледана.

— Ящерицы очень гибкие, — тихо ответил охотник. — В некоторых случаях они отбрасывают хвост, а со стороны может показаться, что потеряна рука или нога. Могу я задать несколько вопросов? — обернулся он к воеводе. Получив согласие в виде короткого кивка, присел перед Марисом и приподнял его голову за подбородок. Молча уставился в глаза.

У Роланы побежали по спине мурашки. Прямое мыслечтение — даже наблюдая за подобным действием со стороны, она не могла избавиться от ожившего в памяти безотчетного страха.

Хамелеону было тяжело: по лбу, смывая кровь с губ и подбородка, текли целые ручьи пота, бледная кожа приобрела синюшный цвет, а тело сотрясала крупная дрожь. Но прервать контакт он не мог при всем своем желании.

Выждав еще минуту, показавшуюся девушке бесконечной, охотник отпустил Мариса и поднялся на ноги. Прочтенный завалился набок, пребывая в глубоком обмороке, возвращение из которого теперь вызывало очень большое сомнение.

— В принципе ничего нового, — разочарованно поморщился Илмар, отвечая на повисший в воздухе молчаливый вопрос. — Он мелкая сошка — теневик, привыкший наносить удары исключительно в спину. В долину вернулся всего пару дней назад. Видимо, Теннир его ждал. Ему известно только то, о чем я уже рассказал, плюс план Теннира по способу устранения Роланы. Изначально планировалось, чтобы со стороны все выглядело как несчастный случай. Подвыпившая и уставшая жертва должна была прийти домой и уснуть, тем самым позволив убить себя без особых проблем. Но планам помешала собака, убивать которую было нельзя, учитывая, что, не найдя любимца, Ролана моментально протрезвеет и перевернет весь дом вверх дном. А сходиться в бою лицом к лицу Марис попросту побоялся, помня о том, что имеет дело с леданой. Пришлось импровизировать на ходу, что оказалось нетрудно, потому что жертва значительно облегчила ему задачу, уйдя с площади в одиночестве. Злясь на Теннира, он не нашел ничего лучшего, как принести труп убитой к нему домой. Теннир же настолько пришел в ярость от этого поступка, что даже забыл рассчитаться, озаботившись тем, как спрятать тело без возбуждения подозрений. А потом пришел я.

Воевода задумчиво потер щетинистый подбородок и попросил всех выйти из комнаты. Когда они остались втроем, поднял задумчивый взгляд на Илмара:

— Почему ты не оживил Теннира? Ты ведь мог, я знаю.

Охотник спокойно выдержал взгляд.

— Потому что он сам предпочел уйти из жизни. И способ ухода тоже выбрал сам. Это было его право. К тому же если бы я его оживил, в итоге все равно убил бы. А две смертельные агонии подряд много даже для того, кто возжелал чужой смерти. Ты же знаешь, я не терплю издевательств над кем бы то ни было.

— Хорошо, вы можете быть свободны, — кивнул после некоторого молчания воевода. — После того как мы тут управимся, обсудим наступление на монастырь.

Уже было шагнувшая к двери Ролана замерла и обернулась:

— Что вы сказали?!

— Только то, что сказал, — терпеливо отозвался воевода. — Ведь насколько я понимаю, проблема осталась не решена.

— Да, но… разве вы не должны нас допросить? — Ролана, не услышав ответа, решилась добавить: — Заподозрить в попытке свержения власти, в конце концов.

— В свержении власти? — вытаращился на нее воевода, чье удивленное простоватое лицо теперь резко контрастировало с его подтянутым видом и военной выправкой. Рядом насмешливым эхом громко фыркнул Илмар. — Девочка, где ты набралась подобных идей?

— Просто так спросила, — недоуменно отозвалась девушка, не понимая всеобщего веселья, явно неуместного в данной ситуации.

— Просто так! — громче воеводы фыркнул Илмар. — Да подобная идея никому и в голову не приходила! Кроме тебя, разумеется. Ты что, в свое время тесно общалась с власть имущими, раз такие мысли произвольно приходят тебе на ум?

— Да что я такого сказала? — не выдержала Ролана, сорвавшись на крик.

— Ничего, — качнул головой воевода, оборачиваясь к охотнику. — Уймись, друг, не видишь, совсем запутал девочку. Просто здесь подобные вещи не в ходу, — пояснил он, вновь посмотрев на ледану. — Во-первых, я успел допросить Мариса еще до вашего появления. А во-вторых, здесь нельзя убить кого-то, чтобы занять его место. Особенно если речь идет об олд-мессэ. Потому что это место может занять только тот, кого выберет народ. И никак иначе.

— Хвала Пресветлому! — облегченно выдохнула Ролана. — А то я, признаться, волновалась.

— И совершенно напрасно, — мягко улыбнулся воевода. — А теперь идите, мне нужно здесь все закончить.

— Почему ты не сказал мне, что я зря волнуюсь? — нахмурилась ледана, едва они отошли от дома Теннира, толпа перед которым и не думала расходиться.

— Если бы я сказал, ты бы не поверила и потребовала объяснений. В то время я был просто не в состоянии их давать, — не стал лукавить охотник.

— А откуда воевода знает про наступление на монастырь? Неужели Теннир успел поговорить с ним об этом?

— Теннир? — Илмар скептически фыркнул. — Не думаю. А вот я успел.

— И когда же? — удивилась девушка.

— В отличие от тебя я прихожу на праздник не только затем, чтобы потанцевать, но и пообщаться с нужными людьми. — В голосе охотника неожиданно прозвучал укор.

— Как ужасно, что Теннир оказался замешан во всем этом, — глухо отозвалась ледана после непродолжительного молчания, все же решив не реагировать на шпильку. — До сих пор не могу поверить!

— Если бы просто замешан! — Илмар не удержался от тяжелого вздоха. — Судя по его реакции, он стоял едва ли не во главе этой мерзости. И следует признать, что он прав — я должен был сразу догадаться обо всем.

— Ты не смог бы, и никто другой тоже не смог! — качнула головой Ролана. — Вспомни, в нашу первую встречу ты не поверил моему рассказу, потому что все жуткие слухи, которые ходят о монастыре, считают сплетнями и происками завистников. Ты ведь тоже обвинил меня в чем-то подобном.

— Не напоминай, — кисло поморщился Илмар, — самому тошно. С другой стороны, верить чему-то, не имеющему под собой никаких доказательств, согласись, сложно и даже легкомысленно.

— Ты прав, конечно. Именно поэтому, когда знаешь человека так близко и долго, как ты знал Теннира, меньше всего ожидаешь подлости от него. И мне искренне жаль, что все закончилось именно так.

— Закончилось? — Илмар горько усмехнулся. — Ошибаешься, все самое главное еще впереди. Учитывая, что Теннир оказался предателем, никто не будет тратить времени на траурную церемонию, и это значит, что не сегодня завтра нам предстоит поход к твоему монастырю. Вот там и начнется все самое интересное. Кстати, ты можешь остаться в долине.

— Зачем? — не сообразила Ролана.

Дорога свернула вбок, впереди показался ее дом.

— Затем, что тебе, скорее всего, будет неприятно участвовать в той мясорубке, которая там развернется.

— Считаешь меня трусихой?! — вскинулась девушка.

— И почему вы, женщины, всегда все переворачиваете с ног на голову? — Илмар досадливо поморщился. — Я всего лишь говорю о твоих нервах. По-моему, неразумно подвергать тебя лишнему стрессу.

— Получается, в то время, когда вы все будете проливать кровь за мое дело, я должна буду отсиживаться здесь и ждать результата? Да за кого ты меня принимаешь! К тому же дорогу могу показать только я!

Ролана гордо вздернула нос и зашагала к дому решительной походкой.

Охотник задумчиво смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью, а затем недоуменно передернул плечами:

— Вот и проявляй после этого заботу о женщине. Сам же в дураках останешься. А насчет дороги — так людская молва давно проложила маршрут к монастырю.


Как ни странно, перемены, предсказанные Илмаром, начались уже с наступлением следующего вечера.

Тело Теннира, как предателя, еще днем предали земле без положенной похоронной церемонии. Просто вынесли в лес за территорию долины и похоронили под одним из многочисленных деревьев. Как только ветер наметет палой листвы на свежевскопанный холм, могила потеряется бесследно. Здесь, в лесу, осень уже прочно вступила в права: подмерзлая земля, почти облетевшая желто-багряная листва, голые остовы деревьев, сырой влажный воздух.

Стоя на промозглом ветру, заунывным воем напевавшем в уши присутствующих протяжную, словно похоронную песню, Ролана отчетливо поняла, почему олд-мессэ предпочел уйти из жизни посредством собственных рук, точнее, правильней сказать, когтей. Участь живого предателя куда плачевней, чем полное забвение после смерти. Элимы ни за что не подарили бы Тенниру легкую смерть.

Рядом с бывшим мессэ нашел свой последний приют и Марис. Он сумел прийти в себя после «чтения» Илмара, но лишь для того, чтобы попасть в руки к Ролане. Его, связанного и испуганного, трясущегося мелкой дрожью, привели к ней домой и бросили прямо к ногам, сообщив, что она имеет право отнять у него жизнь. Когда же девушка ответила решительным отказом, вывели из дома и снесли голову обоюдоострым мечом. По традиции оставлять жизнь предателю запрещалось.

— Зверь, укусивший однажды, обязательно укусит снова, — бесстрастно сообщил воевода в ответ на немой вопрос леданы.

Спорить с этим утверждением не имело смысла.

С наступлением первых сумерек воевода созвал сход. Собственно, никого звать не пришлось, так как элимы и не думали расходиться от дома Теннира, терпеливо ожидая грядущих перемен. Довольно быстро путем всеобщего голосования избрали нового олд-мессэ — внешне уверенного и спокойного мужчину в годах, с открытым лицом и ясным взглядом. А затем на обсуждение вынесли проблему Роланы. Долго говорить не пришлось — весть об утреннем происшествии разлетелась среди народа в подробностях и нашла живейший отклик в горячих сердцах. В итоге очень быстро сформировался отряд добровольцев. Выступать решили в полночь, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Этим же вечером Ролана заглянула к Юниссе.

— Могу я доверить тебе своего друга? — взволнованно спросила она девушку. — Потому что там, куда я иду, ему не место.

— Конечно! — с готовностью закивала подруга, приседая перед собакой и протягивая к ней руки: — Малыш! Иди ко мне, мой хороший!

— Если вдруг… — Ролана сглотнула вставший в горле комок. — Если вдруг не вернусь, обещай позаботиться о нем!

— Во-первых, ты вернешься! — звонко оборвала ее Юнисса, ласково поглаживая пса. — А во-вторых, я обещаю заботиться о Малыше, как о себе самой. Не бойся, все будет хорошо.

— Спасибо! — Ледана вздохнула, в свою очередь присела перед собакой и, зарывшись лицом в длинную белоснежную шерсть, горячо зашептала: — Я должна ненадолго уйти! Слышишь? Оставляю на тебя наш дом. Охраняй его! Веди себя хорошо и будь послушным. Не обижай Юниссу. Я люблю тебя, Малыш!

Дальнейшим словам помешал очередной вставший в горле комок. Обняв пса и ласково чмокнув его в черный кожаный нос, Ролана поднялась и быстро вышла, не оглядываясь.


Когда две полных луны вошли в зенит, расцветив небо бело-зеленым сиянием, стая диких зверей собралась на окраине долины, а затем, с легким шорохом скользя в ночи, словно сонм фэйвэнов, растворилась в чернеющей полосе леса. Высоко в небе, хорошо заметный в темноте, медленно летел белоснежный ящер. Периодически свешивая голову, он пристально всматривался вниз, туда, где среди деревьев, по земле, вместе со всеми остальными, бежала та, которая сумела, не очень легко, но довольно быстро, перевернуть его внутренний мир, сломав устоявшиеся убеждения. Теперь дело за страхом — хорошо бы побороть и его. А как можно побороть страх? Только одним способом — посмотрев ему прямо в глаза. Проблема лишь в том, где искать эти самые глаза.

ГЛАВА 8

Рассветный серый полумрак привычно расползался по тесным каменным кельям, проникая сквозь зарешеченные окна и принося с собой сырой от густого тумана воздух. Еще пара часов затишья, и раздастся утренний свисток настоятельницы. Затем к нему присоединятся пронзительные свистки смотрительниц, загремят отпираемые засовы на дверях келий, и в ответ шепчущие звуки сотен шагов заполнят пустующее пространство узких коридоров. Это будет скоро, всего через несколько часов. А сейчас над монастырским подворьем зависла тишина — тяжелое, гнетущее, давящее молчание.

— Не люблю осенний туман! — нервно передернула плечами высокая, стройная, немолодая женщина, с еще красивым, но жестким лицом, покрытым слоем махроновой пудры с Кадайских восточных островов, кутаясь в плотный тяжелый плащ на меховой подстежке. — Такое ощущение, что весь мир временно ослеп. И мы вместе с ним.

— Вы же знаете, что сильней нас никого нет, — томно мурлыкнула вторая, крупная, мужеподобная женщина, делая жест в сторону первой, словно хотела защитить ее своей мощной дланью от всех невзгод. — Под вашим чутким руководством монастырь прославился своими дочерьми во многих землях. Что нам какой-то туман? — Ее рука, словно невзначай, скользнула вниз, оглаживая спину собеседницы.

— Если он не рассеется к подъему, придется дать леданам лишний час сна, — недовольно поморщилась настоятельница, отодвигаясь от ласки. — Иначе в этом молоке они только нанесут себе лишние раны. Так нам скоро будет некого выставлять на арену. Сама знаешь, чем короче бой, тем меньше денег нам достанется.

— Новых наберем, — равнодушно пожала крутыми плечами смотрительница, нарочно задев небрежным жестом большую связку ключей, прикрепленную на поясе. Та в ответ глухо звякнула.

Настоятельница разочарованно вздохнула:

— С новичками возни слишком много. Они не то что меч или нож в руках держать, но даже ударить толком не могут. Ничего ты не понимаешь в прибыли, Нарайя. Не забывай поговорку: старый воин двух новых достоин.

— Мудрая вы, Эттери! — вздохнула смотрительница и вновь придвинулась ближе к собеседнице.

Не выдержав, настоятельница сорвалась с места и сердито зашагала по двору. Под быстрыми, нервными шагами захрустел гравий, перемешанный с песком. Сегодня, именно сегодня ее с полуночи не покидает странная тревога, терзающая сердце острыми когтями. Да еще и этот сон! К чему вдруг снится то, что уже давно в прошлом и навсегда стерто из памяти? Зачем? Она с ночи удвоила дозорных на башнях, подняла раньше времени на ноги смотрительниц и сама толком не выспалась. Но в таком тумане они все равно слепы, словно новорожденные крысы. Даже противоположной стены монастыря не видно за этим молоком. Впрочем, Нарайя, эта осточертевшая до зубовного скрежета бабища, больше похожая на мужика, абсолютно права — слава воинской доблести и боевых навыков ледан такова, что добровольно сюда сунется только идиот. А значит, волноваться действительно не о чем.

Неожиданно настоятельница остановилась, настороженно прислушиваясь к тишине, а затем удивленно вскинула брови, одновременно сбрасывая одним движением плащ и перетекая в боевую стойку. Чуткий слух уловил едва слышный, осторожный, крадущийся шорох.

Она вдохнула, чтобы закричать, но навстречу из тумана выступила фигура. Взглянув в лицо мужчины, женщина забыла о крике. В горле встал комок, а по коже прошелся мороз.

— Ты?! — пораженно выдохнула она, не замечая, что туман вокруг наполнился короткими приглушенными вскриками, свидетельствующими о начавшемся сражении. Не хватало только лязга металла, но тем воинам, которые пришли на территорию монастыря, оружие было ни к чему.

— Странно, но я даже не удивлен, — медленно, словно взвешивая каждое слово, отозвался Илмар. — Учитывая твою подлую сущность, только ты и могла возглавить подобную обитель смерти и порока. А вот ты удивлена. Понимаю. Не рассчитывала, что я выживу.

Вместо ответа настоятельница взвилась в воздух…

Он легко отражал ее удары, несмотря на то что женщина была серьезным противником. Еще бы, ведь много лет тому назад он сам обучал ее. И было заметно, что время не прошло для нее даром: с рук смертоносными перьями непрерывно летели кинжалы, обычные, в отличие от тех, что носила Ролана, а ловкости и гибкости даже сейчас могла позавидовать сама аннадэ. Он отстраненно наблюдал за противницей, словно существуя сразу в двух измерениях: тело легко уклонялось от выпадов и кинжалов, а разум самостоятельно анализировал и вспоминал.

Эттери… как давно это было. В то время она была совсем юной, чистой и светлой. Казалось, она любила весь мир неподдельной, искренней любовью. Его не могла не привлечь подобная чистота. Он поверил, впервые после предательства родных, поверил и привел ее в долину, намереваясь сделать своей женой, когда придет срок. А до этого времени оберегал и обучал.

Несмотря на то что она не была двуипостасной, он решился сделать исключение из правил, запрещавших обучать искусству боя элимов людей со стороны до свершения брачного обряда. Ученица безмерно радовала его: схватывала все на лету, жадно впитывала каждое слово. А незадолго до брачного обряда упросила его отнести ее к родственникам, проснувшись среди ночи в слезах и сообщив, что видела дурной сон — смерть в родном доме.

Разумеется, он поверил. Ведь его Эттери не умела лгать. И что такое для ящера расстояние от севера до северо-востока? Всего пара дней в воздухе. Но то, что ждало их в доме Эттери, превзошло все его самые смелые и самые страшные ожидания.

Начать хотя бы с того, что «родственники» оказались заранее сговорившейся шайкой, а Эттери всего лишь приманкой для него самого. Сражаться с ящером «в открытую» — абсолютно безумная идея. Но если втереться к нему в доверие, а затем преподнести в вине несколько капель адъяльника, то можно брать его голыми руками. Именно это и было сделано. Когда «безутешные родственники» пили за «упокой отца», лежавшего в соседней комнате на столе в дощатой домовине, его милая Эттери собственными руками поднесла ему чарку вина. Оглушенный и потерянный видом чужого горя и, главное, слез любимой, он не почувствовал подвоха и опрокинул чарку за упокой души. Своей, как выяснилось мгновением позже.

Тело неожиданно скрутило судорогой, мозг словно взорвало невыносимой болью, на залитом слезами лице любимой расцвела алчная улыбка, а «почивший отец» сел в гробу, радостно потирая руки. Оставив его корчиться в невыносимых судорогах на полу, компания принялась живо обсуждать дальнейшие планы по продаже его в западные земли. Мыслимое ли дело — продажа двуипостасного, тем более не кого-нибудь, а самого настоящего ящера! Элима! Озолотиться можно на несколько поколений вперед!

Он быстро понял свою ошибку и сквозь боль наблюдал всего за одним человеком — за Эттери. Наблюдал и пытался понять, как он мог так ошибаться. Как мог поверить в искусную игру хитрой и лживой твари, которая прикидывалась невинной овечкой.

Узнать и тем более найти адъяльник не просто сложно, но и практически невозможно. Эта редко где встречающаяся, с виду вполне неприметная трава не имеет ни вкуса, ни запаха и творит с животными поистине жуткие вещи. Многие умирают в судорогах, захлебываясь собственной кровью, потому что адъяльник попросту выедает внутренности. На двуипостасных, которые все же не относятся к животным, он действует хоть и не смертельно, но также беспощадно. Вызывает начальную стадию смены ипостаси, когда человек попадает в пограничное состояние — внешне еще человек, а внутри уже животное, лишенное острых клыков и когтей, а конкретно в его случае еще и огня, так необходимого в тот момент.

Всего один выдох — и от этой мерзкой «семейки» остался бы только пепел. Но нет, удача изменила ему, надолго отвернув свое лицо. Десяток лет в кандалах и в ошейнике не так уж много для ящера-долгожителя. Но унижения, которым его подвергали за это время, являются вполне веским основанием для того, чтобы снести голову этой твари сейчас. Прямо сейчас, когда судьба так неожиданно свела их лицом к лицу в поединке.

Так почему же он медлит, лишь уклоняясь от ударов? Почему не исполнит то, о чем так долго мечтал? Почему не оторвет голову этой предательнице, не только выведавшей обманом у него тайные знания элимов, но и обернувшей эти самые знания во зло? Он имеет право! Тогда почему же медлит?..

Сквозь туман донесся вскрик. Илмар словно очнулся, — голос Роланы он узнал бы из тысячи. Не теряя более ни мгновения на воспоминания о прошлом, которого уже не вернуть, он точным ударом схватил Эттери за шею и резко сжал пальцы. Ее руки, украшенные длинными заостренными ногтями, выкрашенными в черный цвет, бессильно царапнули куртку, выдергивая клочки меха, а затем женщина обвисла в вытянутой руке, подобно сломанной кукле, и замерла неподвижно, распластавшись на земле. Черные глаза безучастно уставились в небо, затянутое туманом.

— Мы готовы! — Прямо на него из густого тумана выскочила Ролана, одной рукой засовывая в чехол кинжал аньято, а другой удерживая испачканный в крови меч. Взмокшие то ли от тумана, то ли в запале битвы волосы облепили лицо, переброшенная через плечо коса была растрепана. Увидев настоятельницу, девушка на мгновение замерла, потом с досадой передернула плечами. — Жаль, что не я ее убила! Наверное, ты не поверишь, но она была сущим зверем в человеческом обличье. Пойдем, все смотрительницы мертвы, как мы и договаривались, ключи от келий ледан собраны. В живых оставили только одну смотрительницу. Осталось развязать ей язык.

Не успели они сделать и шагу, как из тумана вынырнули еще трое элимов. Увидев распростертое тело, один из них, крупный седовласый мужчина, сначала долго и пристально всматривался в застывшее лицо, а затем удивленно присвистнул и перевел на Илмара потрясенный взгляд, полный сожаления.

— В чем дело? — нахмурилась ледана, буквально кожей почувствовав неладное. — Вы знаете настоятельницу?

Вопрос остался без ответа. Элим присел, бережно закрыл мертвые глаза и поднял тело с земли.

— Какого демона ты делаешь? — неожиданно рявкнул на него Илмар.

— Если она настоятельница монастыря, то убивать ее было большой ошибкой. Кто, как не она, может раскрыть все тайны? — спокойно ответил воин. — Тебе придется ее оживить.

— Нет! — категорично отрезал охотник.

— Сейчас ты — воин, — мягко пожурил его седовласый. — А значит, не имеешь права ставить свои личные интересы выше общих. Не давай чувствам взять верх над разумом. В бою это прямая дорога к гибели, если ты помнишь.

Он зашагал прочь, унося на руках тело. Остальные пошли за ним. Зло сплюнув на землю, Илмар последовал их примеру. Только Ролана осталась на месте, задумавшись над тем, что имел в виду элим, говоря о личных интересах. И почему вдруг происходящее так сильно разозлило Илмара. Впрочем, девушка быстро вспомнила, что время для размышлений сейчас не самое подходящее, и бросилась догонять элимов.


Тусклый свет чадящих факелов осветил полусырой подвал, заставленный странными приспособлениями. Илмар едва сдержал ругательства, увидев турник, который некогда описывала ему Ролана: два мощных бревна, залитых в каменное основание, а сверху такая же мощная перекладина, укрепленная железными скобами. Через нее переброшены тяжелые цепи. Черный металл щедро покрыт грязно-бурым налетом, уже даже не осыпающимся под пальцами. Представить в этих железках нежные женские запястья было выше его сил. Каменный пол под перекладиной был красноречиво затерт до глубокой выемки и покрыт темными пятнами. Рядом с потолка свисал тяжелый железный крюк, а на специальном столе был разложен инвентарь: пучки гибких прутьев, кнуты и плетки. Вдоль стены стояли несколько лавок, на одной из них громоздилась куча железных приспособлений, назначение которых было ему очень хорошо известно. Его собственное тело до сих пор помнило тесное знакомство с подобными вещами, правда, пыточный подвал, в котором он с ними познакомился, находился далеко отсюда. И если бы не исцеляющие свойства собственной крови…

Он заскрипел зубами и отвел глаза, сосредоточившись на смотрительнице, которую уже обездвижили.

Лежа на полу, Нарайя лихорадочно вращала глазами и вертела головой по сторонам, не имея возможности пошевелить всем, что располагалось ниже. Увидев мертвое тело настоятельницы, которое двое элимов подвешивали за руки на перекладине, вдруг резко завыла в голос — оглушительно, надрывно, отчаянно.

Терпеливо послушав ее вой целую минуту, Ролана не выдержала, подошла и сдавила горло обеими руками.

— Заткнись, иначе убью! — процедила она сквозь зубы, борясь с искушением сжать пальцы чуть сильнее.

— Убей! — Едва получив возможность дышать, смотрительница сорвалась на крик. — Убей меня, тварь! Все вы твари! Ненавижу! — Неожиданно замолчав, она обвела присутствующих бешеным взглядом и хрипло выдавила: — Вы не имели права трогать ее своими грязными руками!

— О ком это она? — не сразу сообразил кто-то из воинов.

— Я же предупреждала, что здесь процветает однополая любовь, — вздохнула Ролана, указав глазами на тело настоятельницы.

— Хватит истерик! — рыкнул Илмар и шагнул к смотрительнице. Опустившись на одно колено, уставился в залитые слезами глаза, в которых горела жгучая ненависть.

Почти моментально зрачки женщины испуганно расширились, а ненависть сменилась ужасом. Она посерела лицом, почти сравнявшись цветом с полом, на котором лежала, затем задрожала всем телом, а на лбу выступили крупные капли пота. Через некоторое время «читаемая» захрипела, на посиневших губах выступила пена, а тело забилось в конвульсиях. Когда белки смотрительницы налились кровью, а дыхание стало хриплым и прерывистым, Илмар отвел глаза и с перекошенным лицом отшатнулся от нее, словно от клубка змей.

— Какая мерзость! — выплюнул он. — Демон раздери этот гадкий притон!

Тело на полу выгнулось дугой в предсмертной судороге, а затем обмякло. С приоткрытого рта тонкой струйкой потекла слюна.

— Итак, — присутствующий здесь же воевода шагнул к охотнику и ободряюще положил руку на плечо, — что ты узнал?

— Кучу мерзости, иначе не назовешь! — Илмар презрительно сплюнул на пол. — Начиная от творившихся здесь гадостей, за которые всю верхушку этого притона следовало бы четвертовать, заканчивая страстным обожанием, которое эта гадина испытывала к умершей.

— А главное? — Ролана выжидающе подалась вперед. — Ты узнал самое главное — каким образом во всем этом был замешан Теннир?!

В ответ охотник прорычал что-то невнятное и, вырвавшись из рук элима, в ярости саданул кулаком по стене Судя по всему, ответ был — нет.

ГЛАВА 9

Когда тело настоятельницы под руками шевельнулось, Илмар закрыл глаза и тихо сполз по столбу на землю, мгновенно потеряв сознание. Настоятельница дернулась в кандалах и обвела присутствующих мрачным взглядом.

— Он все-таки меня оживил, — удовлетворенно выдохнула она, увидев охотника, которого несколько элимов, бережно подняв на руки, переносили на лавку. — И ты здесь? — отреагировала полунасмешливо-полувопросительно, увидев среди воинов Ролану. — Значит, до тебя так и не добрались…

— Куда ни глянь, знакомые все лица, — вышел вперед седовласый элим. — Не так ли, Эттери?

Ролана непонимающе уставилась на воина, решив, что ослышалась.

— Бернард? Проклятый старый перечник! — презрительно скривилась настоятельница. — Какого демона вам здесь нужно?!

— В этом месте слишком много демонов, чтобы выбрать кого-то одного, — мрачно отшутился элим. — Поэтому мы пришли за всеми.

— Руки коротки!

— Ты думаешь? — спокойно отреагировал на ее агрессию Бернард. — Учитывая то, что, не считая ледан, в живых осталась одна ты, да и то путем воскрешения, на твоем месте я бы воздержался от ненужных выпадов.

— Я не буду говорить! — надменно процедила настоятельница, с ненавистью глядя на элима. — Даже не надейтесь!

— И не надо, — мягко, словно разговаривая с непослушным ребенком, ответил элим, приближаясь к женщине.

— Не смей меня читать! — истерически взвизгнула Эттери, наконец сообразив, к чему все идет. — Сволочь! Мерзавец! Не смей!

Не будучи в состоянии что-либо сделать, она плюнула ему прямо в лицо и попыталась лягнуть.

Недовольно нахмурившись, седовласый обошел брыкающуюся женщину по кругу и протянул руку к ее спине. Тело моментально перестало слушаться, настоятельница обреченно обвисла в оковах.

— Прости, Эттери, у меня не было другого выхода, — извинился элим. — Думаю, Илмар, когда очнется, простит меня за вынужденную грубость.

— Животное! — хрипло выплюнула настоятельница, перед тем как попасть под власть его пронзительного взгляда.

Время текло невыносимо медленно. У Роланы от напряжения уже звенело в ушах. Растекшееся в воздухе ожидание тяжело давило на плечи, словно проверяя всех присутствующих на прочность. Эттери билась в кандалах, подобно рыбе на остроге, «читающий» ее Бернард и сам был белее полотна. Илмар по-прежнему лежал без сознания. Ролане безумно хотелось присесть перед ним, положить его голову себе на колени и ждать, когда он очнется, с тревогой вглядываясь в дорогое лицо. Но, словно прочитав ее мысли, воевода заранее запретил кому-либо приближаться к охотнику. Девушке оставалось только следить за ним с расстояния, изредка посматривая на настоятельницу и «читающего».

Наконец Бернард пошевелился. Отвернувшись от Эттери, которая мгновенно испустила дух, он направился к ближайшей лавке, уставившись перед собой остекленевшим, невидящим взглядом. Устало опустившись на лавку, элим несколько раз тяжело вздохнул, словно собираясь с духом, а потом заговорил:

— Похоже, Пресветлый давно вычеркнул это место из своей памяти. Потому что даже лютые звери неспособны творить то, что происходило здесь несколько десятилетий подряд. Кровавые игрища, унижение, разгул похоти, безнравственность и жестокость — вот только несколько наименований из длинного списка определений деятельности этого, прости Пресветлый, монастыря. Ничего общего с заявленными общественности патриотическими идеалами и светлыми помыслами. Просто кровавая мельница, перемалывающая молоденьких девочек в угоду знатным извращенцам, которым деньги и положение застили глаза. Это в целом. Что же касается частных вопросов, то начну с Теннира. Хотя нет, пожалуй, лучше с Илмара. — Он вздохнул, почему-то взглянул на Ролану и уставился взглядом в пол. — Точнее, с самой Эттери. Не только я, но и многие из вас наверняка узнали в этой женщине ту милую девушку, которую когда-то давно привел в нашу долину Илмар и с которой исчез буквально перед самым брачным обрядом. Лично я несколько лет ломал голову над тем, как сложилась у них дальнейшая жизнь, и был весьма удивлен, когда несколько дней назад он вернулся к нам без Эттери. К сожалению, счастливая жизнь не сложилась. Душа ее оказалась черней ночи. За спиной Илмара, любовь к которому столь искусно играла, Эттери закрутила роман с Тенниром, который, пленившись красотой и лаской, стал послушной игрушкой в ее руках. Она завидовала элимам, считая, что с нашими способностями можно легко завладеть всем миром и мы совершаем большую глупость, не пользуясь даром, который дала нам в руки Судьба. Сама же Эттери страстно хотела могущества, мечтала править миром и даже, подражая нашему народу, заостряла ногти на руках и выкрашивала в черный цвет, имитируя звериные когти. Именно Теннир, будучи во власти своих чувств, создал для нее этот ее собственный мир, огороженный ото всех монастырскими стенами. Теперь понятно, куда и зачем он вдруг исчез из долины на пару лет. Деньги же на строительство нашла сама Эттери. Раздобыв адъяльник, она попросту опоила им нашего Илмара и продала его в рудники Хаджара.

Не слушая более монотонный голос рассказчика, Ролана в ужасе уставилась себе под ноги. Западные земли Хаджара были известны процветающим в них жестоким рабством. Самоцветные рудники требовали нескончаемого притока рабов на свои территории. Бесчисленное множество людей сгинуло навеки, и неизвестно, сколько еще несчастных томятся там в неволе. Не раз и не два Хаджар испытывал терпение соседствующих земель, накликая проклятия, грозившие обернуться кровопролитными войнами. Но слишком ярок и заманчив оказывался блеск драгоценных камней, которыми платил Хаджар за пойманных и купленных рабов, и власти соседних земель закрывали глаза на учиняемый его людьми беспредел на своих территориях. Страшно представить, что Илмар оказался на рудниках, да еще и в роли раба. Но еще страшней осознавать, что он оказался там благодаря предательству той, которую любил.

Но теперь, по крайней мере, многое становилось понятно в его поведении: и его холодность, и проглядывавшая временами грубость, и даже прозвучавшее некогда предупреждение о выгоде, которую она может иметь с него. «Не успеешь воспользоваться!» — разозлился тогда охотник. И теперь понятно почему. Потому что одна уже успела воспользоваться. И неважно, что Ролана не имеет никакого отношения к той, которая сумела нанести ему такую рану. Важно то, что подобные раны не заживают и не забываются.

Сдержав горький вздох, Ролана отвлеклась от размышлений и посмотрела на охотника. Он по-прежнему был без сознания. Бернард уже закончил свой рассказ и теперь молча сверлил задумчивым взглядом пол, терпеливо дожидаясь, пока присутствующие придут в себя после услышанных новостей.

Первым очнулся воевода. Выйдя вперед, он принялся раздавать связки ключей, которые были пронумерованы в соответствии с номерами коридоров.

— Ты и ты! Откроете первый. Вам — второй. Третий… Пятый… Седьмой… Десятый… Остальные — на уборку территории! Ни к чему заставлять послушниц смотреть на устроенную нами бойню.

— Бойню, может, и не надо, — согласилась Ролана, не замечая, что говорит вслух. — Но они имеют полное право увидеть своих мучительниц мертвыми.

Воевода подошел к ней и ободряюще положил руку на плечо:

— Ты, конечно, права. Но во дворе все равно нужно прибраться. Сегодня монастырь начнет свою историю с нового, чистого листа, а значит, и территория тоже должна быть чистой. Согласна?

Девушка слабо улыбнулась, но взгляд остался серьезным.

— Я уже говорила и повторяю сейчас: не забывайте, что некоторым леданам нравится убивать. А значит, нужно быть готовыми к тому, что все пойдет не так легко и гладко, как вы ожидаете.

— Я помню, — коротко кивнул воевода. Повинуясь его взгляду, элимы потянулись к выходу. Дождавшись, когда в подвале никого не останется, он мягко подтолкнул Ролану в сторону лавок. — Ты посиди с Илмаром. Он скоро придет в себя, и нужно, чтобы кто-то находился рядом в этот момент. Обещаю, что с нами все будет хорошо. И с леданами тоже. Не волнуйся.

Он развернулся и быстро вышел. Ролана присела на лавку и наконец сделала то, о чем думала последние несколько часов: осторожно положила голову охотника себе на колени и принялась ласково поглаживать по волосам, ожидая его «пробуждения».

Когда Илмар открыл глаза, девушка мирно дремала, уронив голову на грудь. Ее растрепанная коса щекотала ему нос и щеки. Но стоило ему пошевелиться, как она тут же проснулась, одарив его тревожным взглядом.

— Как ты?!

— В порядке. — Илмар сел, окинул взглядом подвал, задержался на пустых цепях перекладины и повернулся к ней. — Где все? Что происходит? И собственно, как много интересного я пропустил?

— Судя по тому, сколько времени прошло, элимы сейчас вплотную заняты леданами, а те, в свою очередь, собственным будущим, — как можно более спокойно ответила Ролана. Она лихорадочно соображала, стоит ли рассказывать о том, что всем, и ей в том числе, стало известно его прошлое, которое он, похоже, не собирался никому и никогда открывать. Но, судя по хмурому взгляду, охотник понял все без слов.

— Помнишь, ты интересовалась моей татуировкой? — невпопад поинтересовался он.

Не понимая, к чему он клонит, девушка осторожно кивнула. Илмар поднялся с лавки, со вкусом потянулся и направился к выходу, небрежно договаривая на ходу: — Я нанес ее, чтобы скрыть рабское клеймо.

В ответ она лишь молча вздохнула и, поднявшись с лавки, пошла вслед за охотником.


К ее удивлению, Илмар не спешил на выход. Наоборот, выбравшись из подвала, свернул в коридор и медленно пошел по нему, заглядывая в комнаты смотрительниц и в кельи послушниц. Его напряженное лицо периодически морщилось, а с губ слетали приглушенные проклятия. Ролана понимающе опускала глаза: полутемные сырые клетушки ледан за тяжелыми железными дверями после светлых, уютных комнат смотрительниц, где были мягкие ковры и прочие удобства, выглядели довольно непрезентабельно.

Добравшись до конца коридора, охотник прошел по переходу и поднялся по винтовой лестнице в башню. На круглой открытой смотровой площадке валялись окурки столь любимых настоятельницей сигар и остатки самокруток с наркотическими травами. Подняв одну из них, Илмар осторожно принюхался, поморщился и, щелчком выбросив отраву, брезгливо вытер пальцы о штаны. Заложив руки за спину, подошел к краю, не дотрагиваясь до ограничительных перил, протянувшихся по периметру всей площадки, и посмотрел вниз.

Сделав несколько шагов в сторону от входного проема, Ролана тоже свесилась через перила, с любопытством рассматривая происходящее на территории монастыря.

Стоя на небольшом возвышении перед собравшимися на тренировочной площадке леданами, воевода глубоким звучным голосом перечислял грядущие в монастыре перемены, как то: запрет физических истязаний, улучшение качества жизни, добавление обучающих дисциплин и — самое главное — отмена проведения боев на арене. Судя по тишине, сопровождавшей слова воеводы, послушницы жадно внимали его речам.

Идиллическую картину несколько портил вид, наблюдаемый с высоты: сама арена, кровавый песок, — которой в данный момент несколько элимов торопливо засыпали чистым; колючая проволока, натянутая в несколько рядов по периметру тренировочных площадок, и выгребные ямы, куда были сложены тела убитых смотрительниц. Возле ям о чем-то спорили пятеро воинов, что было заметно по бурной жестикуляции — наверняка решался вопрос о проведении очистительных работ. Учитывая приверженность элимов к эстетическому оформлению окружающей среды, Ролана не сомневалась, что под их внимательным руководством монастырь быстро утратит свою мрачность.

— Думаю, мне здесь больше нечего делать, — послышался за спиной голос Илмара, заставив Ролану вздрогнуть от неожиданности и обернуться. — Проблема улажена, послушницы в надежных руках. Я улетаю.

— А как же я? — Вопрос вырвался сам собой. Чувствуя, как под внимательным, слегка насмешливым взглядом ее щеки начинают пылать жаром, девушка поспешила исправить положение: — И куда ты полетишь? Вернешься в долину?

— Нет. — Он перевел ставший задумчивым взгляд на небо. — К матери.

— К той, которую я видела в лесной хижине? — зачем-то уточнила Ролана. Потом неожиданно нахмурилась, сумев сквозь нахлынувшее смущение уловить несоответствие в словах: — Но ты же говорил, что не общаешься с родными!

— Эта женщина мне не родная. Она гораздо ближе, чем родная, — спокойно отозвался охотник. — Судьба свела меня с нею, когда я бежал с рудника и пребывал далеко не в лучшем виде. Долгие годы тяжелого труда и измывательств могут сломить кого угодно, и даже того, кто обладает силой. А я в тот момент, когда пересек границу Эстании, сбежав из Хаджара, искренне считал, что близятся мои последние дни на этом свете. Инария нашла меня в лесу, долго выхаживала и назвала своим сыном. Тяжелая судьба этой женщины и ее забота не смогли оставить меня равнодушным. В ответ я стал называть ее своей матерью. Наши истории в чем-то похожи: как и я, она пережила предательство, лишившее ее семьи; как и она, я разочарован в людях; и еще мы оба стремились к одиночеству. В итоге я остался в ее хижине, помогал и оберегал ровно до тех пор, пока не появилась ты.

— И что заставило тебя пойти за мной? — тихо поинтересовалась Ролана, почувствовав, как резко подпрыгнуло сердце в груди.

— В первую очередь любопытство, — послышался решительный ответ. — Ну и, разумеется, стремление защитить мать. После всего, что я в то время слышал о леданах, согласись, было глупо оставлять тебя одну. Кто знал, вдруг тебе пришло бы в голову вернуться и убить Инарию? Тогда я считал, что ты вполне способна на это.

— А сейчас? — После его слов Ролана ощутила полынную горечь разочарования на губах. — Сейчас ты по-прежнему так считаешь?

— Я считаю… — Он нарочно сделал паузу, во время которой вновь всмотрелся в ее лицо пристальным взглядом. — Считаю, что тебе нужно лететь вместе со мной. Ты так давно не испытывала материнской ласки и заботы, что неплохо было бы освежить твою память. Думаю, Инария отлично справится с этой задачей. Так что, если ты согласна, можешь попрощаться с подругами.

— С подругами? — Радостная улыбка, вызванная словами Илмара, моментально потухла. Ролана вновь повернулась к перилам и посмотрела вниз. — У меня нет здесь подруг. Нам запрещали общаться, боясь, что это помешает сражаться. Мы не знаем имен и даже лиц друг друга. Так что мне не с кем прощаться. Для всех я чужая. Точнее, мы все здесь чужие друг для друга. Главное, что теперь леданы в надежных руках. Это именно то, чего я всегда хотела!

— Может, все же стоит спуститься и показаться, чтобы послушницы знали свою спасительницу в лицо?

— Нет, ни к чему. — Девушка отрицательно качнула головой. — Им сейчас не до меня. К тому же главный их спаситель как раз находится перед ними. Ведь не согласись воевода помочь мне, никакого освобождения не состоялось бы.

— В таком случае, думаю, нам пора! — Илмар обнял ее за плечи и мягко подтолкнул в сторону проема, ведущего к лестнице. — Спускаемся и летим.

— Нужно предупредить элимов о нашем уходе! — спохватилась Ролана.

— Не нужно. Во-первых, им сейчас не до нас. А во-вторых, какое им дело до наших планов? Собственных теперь хоть отбавляй.


Разглядев в небе белоснежного ящера, уносившего на своей спине едва различимую девичью фигурку, воевода на мгновение прервал свою речь и едва заметно улыбнулся. Хорошо бы на этот раз все сложилось благополучно!

ГЛАВА 10

Не прошло и часа, когда внизу показалась серо-желтая полоса почти полностью лишившегося листвы осеннего леса. Ящер пролетел еще немного, затем сделал круг и опустился на небольшую поляну с пожухлой травой. Сменив облик, Илмар уверенно указал в сторону густого переплетения облетевшего кустарника:

— Иди прямо и никуда не сворачивай. Я догоню тебя чуть позже.

Ролана послушно пошла в указанном направлении. Но довольно скоро увидела высокий куст, который, несмотря на полное отсутствие листвы на тонких гибких ветвях, был щедро усыпан роскошными ярко-красными ягодами. Приблизившись, девушка спугнула с него стайку мелких птиц.

Решив, что это гарантированный показатель пригодности ягод в пищу, Ролана осторожно раскусила одну и нашла ее довольно приятной: сладкой, с едва заметным терпким привкусом. Подумав, что ягоды вполне могут пригодиться Инарии в хозяйстве, сняла с себя плащ и принялась осторожно срывать длинные спелые гроздья. В итоге увлеклась настолько, что не заметила приближения охотника. Лишь когда тихие шаги послышались совсем рядом, резко обернулась, молниеносно выхватывая аньято и приготовившись к броску.

— Тихо, это всего лишь я! — Илмар замер в двух шагах от нее, держа на плече тушу убитого дарлана.

— Не подкрадывайся ко мне! — возмутилась девушка, пряча кинжал. — Лучше скажи — ты знаешь, что это за ягоды? Может, я зря их нарвала?

— Это мелана — вкусная и полезная осенняя ягода, — просветил ее охотник, сбрасывая зверя на траву. — Не знал, что ты настолько плохо разбираешься в лесных дарах.

— Некогда мне было в них разбираться, — вздохнула Ролана, срывая очередную яркую гроздь. — Но я спугнула птиц, а это значит, что ягоды не ядовиты.

— И еще это значит, что нам пора уходить, — усмехнулся охотник, окидывая одобрительным взглядом собранную гору гроздьев. — Ты и так общипала добрую половину. Если мы здесь задержимся, птицам будет нечем лакомиться. Пойдем! Только плащ ты зря сняла, уже не лето, замерзнешь.

Девушка в ответ лишь молча отмахнулась и бодро зашагала вперед, удерживая ношу с ягодами обеими руками.

Хижина саты показалась лишь несколько часов спустя. Так же как и в прошлый раз, когда Ролана впервые набрела на это место, из бокового отверстия в стене струился белый дымок, распространявший в воздухе соблазнительный аромат готовящегося варева.

— Твоя мать внутри, — обернувшись, ободряюще улыбнулась девушка охотнику.

Илмар не ответил, лишь прибавил шагу, легко обогнав ее, и первым подошел к хижине. Сбросил тушу убитого зверя на землю, стремительно откинул шкуру, закрывающую вход, и вошел внутрь. Мгновение спустя послышался сдавленный женский возглас, перешедший в сдерживаемый плач, и тихий голос охотника, говоривший нежности.

Не желая своим появлением мешать долгожданной встрече, ледана растерянно остановилась. Увидев неподалеку от хижины ветвистую корягу, подошла и присела на нее.

Время тянулось медленно. Сидя без движения, Ролана довольно скоро замерзла. Не выдержав, она высыпала собранные гроздья меланы на траву и с наслаждением закуталась в плащ. Зашуршала отодвигаемая шкура, послышались неторопливые шаги. Ледана подняла голову.

— Пойдем! — позвал ее Илмар. — Инария ждет тебя.

В хижине было тепло. Разведенный в углу костер отлично справлялся с обогревом жилища. Девушка сняла плащ, уронив его прямо у входа, и распустила шнуровку на рубашке, пуская живительное тепло ближе к телу. Обернулась к сате, стоявшей у бревна, служившего столом, и приветливо ей улыбнулась.

— Узнаешь меня? Я ледана. В прошлую нашу встречу я была в маске и в другой одежде. Вспомнила?

Не отвечая, женщина вдруг медленно пошла к ней, не сводя завороженного взгляда с ее лица, словно увидела перед собой призрак, не меньше. А приблизившись, прикоснулась ладонью к щеке. Медленно провела ею по шее, спустившись до ворота рубашки, в вырезе которой был виден медальон. Затем дотронулась второй рукой до рукояти меча и неожиданно повалилась в ноги девушке с громким возгласом:

— Доченька! Наконец-то!

Ролана успела подхватить женщину, не давая ей коснуться коленями пола, и только потом осознала смысл услышанных слов. В голове резко зашумело, руки едва не разжались, а сердце, подпрыгнув, забилось в горле.

— Что ты сказала?!

К счастью, на помощь пришел Илмар. Подняв на руки сату, он уложил ее на лежанку и, сняв с себя куртку, бережно укрыл. Инария дрожала, словно в лихорадке, не сводя с леданы сияющих полубезумным блеском глаз. Ролана бросилась перед нею на колени.

— Что ты сказала? Почему? Что все это значит?!

— Доченька! — тихим шепотом повторила сата. — Ты все-таки нашлась!


Некоторое время спустя, когда Инария пришла в себя, Ролана смогла получить ответы на все те вопросы, которые давно волновали ее, но уже казались совершенно безнадежными. Прошлое, долгое время укрытое мраком тайны, неожиданно явилось во всех подробностях, радуя и расстраивая одновременно.

— Мы с твоим отцом очень любили друг друга, у нас была крепкая, дружная семья. — Сидя на лежанке, сата нежно улыбнулась, вспоминая прошлое. — Он не стал утаивать от меня своей особенности, честно рассказав, что является двуипостасным. Меня это не испугало.

Наоборот, после Холодной битвы слава элимов гремела по всей Эстании, и мне было лестно, что такой великий воин обратил на меня свое внимание. Но разумеется, полюбила я его вовсе не за воинскую доблесть, а за него самого. За чуткую душу, добрый нрав и горячее сердце. У тебя его глаза… — Она ласково прикоснулась к щеке Роланы, сидевшей на полу у лежанки. — Прости, родная, что не узнала сразу. Страх перед леданами, слухами о жестокости которых полнится Эстания, мне помешал. К тому же тебя забрали у меня совсем крошечной, и я уже не надеялась увидеть тебя живой. Прости, отвлеклась… Через год после нашей свадьбы появилась ты. Жизнь казалась прекрасной, но недаром говорят, что счастье и беда зачастую ходят рука об руку. Несколько лет безоблачного счастья сменились непроглядной тьмой, когда в Шеран вернулся сводный брат Кэрридэна, живший долгое время в другом городе.

Что-то у него не сложилось, дела пошли из рук вон плохо, и он вернулся в родное поместье, где жили мы с твоим отцом. Нам срочно пришлось купить себе другой дом, потому что этот по праву принадлежал сводному брату, чей отец после смерти первой жены женился на матери Кэрридэна, взяв ее с маленьким ребенком. Мальчики ладили между собой ровно до тех пор, пока твой отец не достиг совершеннолетия. Потом все резко изменилось. И не наладилось даже спустя долгое время. Зависть, которую старший брат испытывал к младшему, с годами лишь усугубилась, превратившись в лютую ненависть. Он завидовал всему: силе, ловкости и удачливости Кэрридэна, и даже его второй ипостаси, позволяющей ему быть не таким, как все. А увидев, что тот обзавелся семьей и живет в счастье, любви и достатке, сделал все, чтобы наша жизнь стала невыносимой. Первым делом он подставил моего мужа на службе, подбросив ему через своих приспешников какие-то бумаги, связанные с работорговлей, а сам составил донос в правление о том, что правая рука наместника шенна Дийнора промышляет продажей «живого товара». Проверяющие нагрянули с обыском и нашли подброшенные бумаги. Поскольку глава правления терпеть не мог двуипостасных, несмотря на то что благодаря им Эстания одержала победу в битве, необычность Кэрридэна сыграла против него. Мужа посадили вместе с наместником в темницу и казнили обоих в один день. Сводный брат одной стрелой смог убить сразу двух дахаров: избавился от ненавистного родственника и расчистил себе путь в высший круг власти. Как человека, принадлежащего к знатному роду, и как бдительного защитника Эстанских земель, его возвели в чин наместника. Я едва успела бежать из дома в лес с тобой на руках. Но нас все равно нашли. Тебя силой вырвали из моих рук, и долгие годы я ничего не знала о моей девочке. Пыталась пройти в Шеран, чтобы узнать хоть что-то о твоей судьбе, но стража у городских ворот не пропускала нищенок. Моя жизнь остановилась, став бесцветной и пустой. Я словно умерла заживо и все время молила Пресветлого забрать меня на небо, где я смогу встретиться с моим любимым мужем и с тобой, если тебя больше нет на этом свете. И так продолжалось до тех пор, пока однажды я не встретила юношу, который отчаянно нуждался в помощи. — Инария перевела взгляд на Илмара, который тоже сидел рядом, внимательно слушая ее рассказ. — Мое исстрадавшееся сердце проснулось и потянулось к нему, словно к родному. Всю свою любовь, которую я не смогла подарить своей дочери, я перенесла на названого сына. И теперь Пресветлый вознаградил меня за все мои страдания — мой сын привел ко мне мою дочь! Я счастлива! Уверена, Кэрридэн сейчас наблюдает за нами с небес и он тоже счастлив.

— Почему ты раньше не рассказывала мне всего? — неожиданно глухим голосом перебил ее охотник. — Я бы столько всего интересного смог тебе поведать! Ведь Кэрридэн был моим другом. И разумеется, я бы достал вашего обидчика из-под земли и вырвал ему сердце. Почему ты не рассказывала мне подробностей?! Скажи! Скажи мне сейчас, кто этот мерзавец?

— Его ведь звали Орнис? — заранее предвосхищая ответ матери, спросила Ролана. Увидев слезы, заблестевшие в ее глазах, тяжело вздохнула и улыбнулась уголками губ: — Ты можешь быть счастлива и спокойна! Сбежав из монастыря ледан, куда эта скотина любила часто приходить, я нашла его в Шеране и убила. Он больше не наместник, и он погиб смертью падали. Правда, мстила я за себя, а не за тебя и отца. Но я просто не знала всего, точнее, воспоминания о вас просто стерлись из моей памяти. Я смогла только вспомнить медальон, который увидела у Орниса, и пришла за ним. В порыве ярости Орнис признался, что продал меня в монастырь и был уверен, что меня давно нет в живых. В ответ я избила его хлыстом до полусмерти и разорвала ему глотку. Я тоже двуипостасная.

— Ты даже смогла забрать у него меч своего… — не договорив, Инария неожиданно резко побледнела и, закатив глаза, упала на лежанку.

— Мама! — Два отчаянных вскрика слились в один. Илмар приложился ухом к ее груди, озабоченно нахмурился. Выпрямился побледневший и мгновенно осунувшийся.

— Что с ней? — шепотом спросила Ролана, понимая по его виду, что ничего утешительного в ответ не услышит.

— Похоже, Инария решила поспешить на встречу к твоему отцу и моему другу, — подтвердил охотник ее худшие опасения. — Ее сердце не выдержало долгожданной радости от встречи с тобой.

— Ты ведь можешь вернуть ее?

— Да, разумеется. — Он метнулся к столу в поисках ножа, торопливо полоснул себя по запястью и, упав на колени перед лежанкой, приложил руку к бледным губам матери.

Ролана поначалу отошла в сторону, чтобы не мешать. Потом достала спрятанный за пазухой медальон, раскрыла его и достала пластинку с портретом отца. Заметив, что Илмар закрыл глаза, впав в состояние лечебного транса, осторожно вложила пластинку в ладонь Инарии. Затем подняла лежавший на земле у входа плащ и тихо выскользнула из хижины.


Когда-то ее присутствие принесло смерть дорогому для нее существу. Теперь вновь из-за нее, пусть не прямо, но косвенно, ушел из жизни дорогой ей человек. Она стала причиной смерти собственной матери. Снова Илмар вынужден делиться своей кровью, причиняя себе боль, для того чтобы исправить то, что произошло по ее вине.

«Ее сердце не выдержало долгожданной радости от встречи с тобой», — всплыли в памяти его тихие слова.

Нет, он не укорял ее, просто… сказал правду. И он действительно прав. Каждый, кто встречается с нею на пути, обязательно умирает. Пес, которому повезло, что рядом оказался элим. Дамир, которому не повезло. Все его воины, уснувшие вечным сном на перевале. Даже Орнис, который тысячу раз заслуживал смерти. Теперь вот мать… Илмар может стать следующим. И это несправедливо.

Ролана оглянулась на хижину и медленно пошла прочь. Взамен себя она оставила матери портрет ее горячо любимого мужа, своего отца. Илмар… ему будет лучше без нее. Она сама… уже давно привыкла к боли. К тому же у нее остался меч отца и медальон. А что касается ее чувств, вряд ли охотнику интересно то, что творится в ее сердце. Зачем ему та, которая приносит проблемы и сеет вокруг себя смерть? Та, чьи руки по локоть в чужой крови.

Они поймут… Должны понять… А если не поймут, все равно простят. Ведь она просто хочет им счастья, которого не будет, если она останется. У них своя история, в которой ей нет места. Теперь, когда у Илмара есть алмазы, а мать знает, что она жива, они уйдут из леса. Возможно, вернутся в долину, а возможно, куда-нибудь еще. Даже псу будет намного лучше в теплом доме под чутким присмотром Юниссы, чем рядом с ней, идущей рука об руку со смертью. У нее же своя дорога, своя тропа…

Остановившись на краю поляны, Ролана в последний раз оглянулась. Мгновение спустя серая волчица скрылась за деревьями.


— Как ты? — открыв глаза, первым делом спросил Илмар, выплывая из небытия и с тревогой всматриваясь в порозовевшее лицо матери.

— Я в порядке! А как ты? — Инария кивнула и протянула сыну раскрытую ладонь. — Мне кажется, Ролана оставила нас. Смотри, что она отдала мне.

Он посмотрел на пластинку с портретом и устало вздохнул.

— Почему же я не предусмотрел такой поворот событий? Но не волнуйся! Я найду ее. Найду, где бы она ни была. Я смогу!

— Я знаю. — Сата ласково улыбнулась и прикоснулась ладонью к его щеке. — Ведь она дорога тебе, не так ли?


Ноябрь 2010

Глоссарий

Адъяльник — однолетняя, редко встречающаяся трава с мясистыми листьями. Сок, получаемый из листьев, ядовит как для животных, так и для людей. Соответственно цена за каплю этого сока баснословно дорога.

Аннадэ — крупная, до 8 — 10 метров, змея. Ядовита. Укус для человека смертелен. Имеет ровную черную окраску без пятен и рисунка. Несмотря на мощное и длинное туловище, отличается невероятной быстротой и гибкостью. Способна моментально сворачиваться в самые замысловатые фигуры. Водится на землях Хаджара.

Аньято — холодное оружие. Состоит из пяти обоюдоострых кинжалов в специальных чехлах, прикрепленных к ремню. Длина кинжала вместе с рукоятью около 9 сантиметров. Опасность заключается в яде, который нанесен на лезвия. Чей это яд, доподлинно неизвестно, но смыть его нельзя ни водой, ни кровью, ни даже огнем. При попадании в кровь вызывает моментальный паралич и, как следствие, быструю смерть. Благодаря ремню носить кинжалы можно на поясе или обернув вокруг бедра.

Данны — сумели разбогатеть благодаря собственной смекалке, а не знатности рода. Мужской род — данн. Женский род: данна — замужняя женщина, женщина в почтенном возрасте; данни — незамужняя девушка, девочка. В основном в руках данное сосредоточена торговля Эстании.

Дарлан — парнокопытное травоядное животное. Рост не превышает одного метра, вес около 70 килограммов. Ценится за вкусное мясо и роскошную длинную шерсть.

Дахар — мелкое млекопитающее животное, распространенное в лесной полосе Эстании и некоторых сопредельных государств. Масса тела самки от 5 до 6 килограммов. Самцы более крупные особи и весят до 8 килограмм. Шерсть короткая, жесткая. На задних лапах внушительные острые когти, поэтому при поимке следует обезопасить себя, удерживая зверя за загривок на вытянутой руке.

Изгульник — влаголюбивое неядовитое многолетнее растение с длинными узкими листьями и побегами-трубками, полыми внутри. Растет на болотистой почве у берегов прудов и рек.

Касхи — озерная пресноводная черепаха. Диаметр панциря молодых особей около 20 сантиметров. У старых особей диаметр панциря достигает полуметра.

Ларры — бедная прослойка населения Эстании. Мужской род — ларр. Женский род — ларра. Живут в деревнях и общинах, ведут коллективное хозяйство, возделывают сады и огороды, разводят живность.

Ледана — послушница женского монастыря — воин.

Листения — нецветущий многолетний кустарник-бегунец. Не имеет корневой системы, питается, погружая ветки на некоторое время в землю, аналогичным образом поглощает влагу из водоемов. Передвигается без помощи ветра, не имеет листвы. Весь процесс жизнедеятельности находится в гибких подвижных ветвях. Неразумна, несмотря на удивительную для растения самостоятельность.

Мелана — высокий многолетний кустарник с мясистыми круглыми листьями, похожими на монеты. Плодоносит осенью, когда полностью облетает листва. Плоды — ярко-красные крупные ягоды, собранные в длинные гроздья, сладкие, с небольшим терпким привкусом. Отвар из ягод полезен при простуде, сок из листьев помогает при ожогах. Мессэ — учитель.

Мимикрия — подражание, маскирование. Ярко выраженные случаи подражательной окраски и сходства животных с неодушевленными предметами.

Олд-мессэ — старший учитель.

Пикча — небольшой мускулистый грызун с короткими конечностями, большими ушами-лопухами и коротким, почти незаметным из-за густой шерсти хвостом. Длина тела до 10 сантиметров. Самки крупнее самцов. Защищаясь, прицельно плюется частыми ядовитыми плевками. Яд не смертелен, но, попадая на кожу, вызывает сильное раздражение.

Ракша — крупный хищник класса млекопитающих, способный часами сидеть неподвижно, высматривая добычу. Распространен на западных землях Хаджара.

Саты — беднейшая прослойка населения Эстании. Мужской род — сат. Женский род — сата. Селятся либо в общинах далеко за пределами городов, либо в самодельных шалашах и хижинах. Промышляют охотой и рыбной ловлей.

Седьмина — исчисление дней, принятое в Эстании и сопредельных государствах. Включает в себя семь дней. Аналог недели.

Снежень — первый зимний месяц.

Соллы — небогаты, но уважаемы, потому что они сами или их предки сумели каким-то образом отличиться перед властями предержащими. Потому любой из соллов имеет право доступа в казенные палаты к наместникам в любом из городов Эстании. Мужской род — солл. Женский род — солла.

Фэйвэны — лесные духи. Танцуют в полночь на лесных полянах при полной луне. По поверью, если подглядеть танец фэйвэнов, то исполнится любое желание, даже невыполнимое. О практических случаях история скромно умалчивает.

Хаджар — государство, расположенное на западе. Знаменито самоцветными и золотодобывающими рудниками, а также работорговлей.

Шенны — принадлежат к знатным и богатым родам Эстании, которые насчитывают многие поколения. Мужской род — шенн. Женский род: шенна — замужняя женщина, женщина в почтенном возрасте; шенни — незамужняя девушка, девочка. Владеют родовыми поместьями, настолько богаты, что могут позволить себе содержать ящера. В основном занимают правящие посты.

Шеран — один из городов, расположенных на землях Эстании.

Штука (ткани) — ткань в рулоне.

Элимы — двуипостасные. Люди, обладающие даром звериной ипостаси. Впрочем, по словам самих элимов, это скорее не дар, а проклятие, поскольку причиняет его обладателям множество проблем. Мужской род — элим. Женский род — элима. Если назвать элима животным, гарантированы крупные неприятности.

Эстания — государство, расположенное на юго-востоке.


на главную | моя полка | | Волчьей тропой |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 44
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу